Короче говоря, все пошло не очень

Глава 3: Мы следуем плану, ну или пытаемся

Кэррот Топ не была глупой пони.

А если и было что-то, что она ненавидела, так это когда пони называли ее глупой. К счастью для нее, почти никто больше не рисковал называть ее глупой хотя бы потому, что она очень хорошо умела демонстрировать, что ей это не нравится.

Вообще-то она очень хорошо умела показывать, что ей что-то не нравится. И ей не нравилось достаточно многое. Может быть, именно поэтому у нее было так мало друзей.

Но впервые за целую вечность ее действия были более или менее оправданны. Да, она жаждала мести. Снова. Это был уже третий раз за неделю. Однако в отличие от предыдущих двух случаев, это было что-то действительно важное: вовсе не грубый официант или вопиющее оскорбление гордости ее матери... Нет, на этот раз это было оскорбление настолько серьезное, что абсолютно любое живое существо поступило бы так же. Кэррот Топ была в этом уверена.

Иметь кольтфренда-аристократа было интересным опытом. Семья Бастардов была одним из самых уважаемых домов в Кантерлоте. Хотя Кэррот и была немного раздражена тем невероятно большим количеством времени, которое ее ненаглядный Читинг проводил, занимаясь каким-то “важными делами”. Но если отбросить это? Все было просто замечательно!

Затем, пару часов назад она обнаружила, что "важные" — это кодовое название для "моя секретарша", а "дела" означает "трахаться во все мыслимые и немыслимые отверстия, пока мы не будем настолько истощены, что едва сможем двигаться".

Даже сама Кэррот знала, что это была очень плохая идея со стороны Читинга.

При этом она была не из тех пони, которые, открыв дверь и обнаружив, что ты трахаешь свою секретаршу на полу, начинают орать на тебя. Нет. Она была из тех пони, которые возвращаются к себе домой, одеваются в самую модную одежду и отправляются на вечеринку, где вы должны были появиться вместе. И она ждала его там.

Одна.

В углу третьего этажа.

Она знала, что Читинг рано или поздно войдет через дверь, на которую она смотрела, в поисках своей “возлюбленной” и не имея ни малейшего представления о том, что должно произойти. 

“И долго пребывать в неведении он не будет”.

Вокруг Кэррот толпились пони, но как ни странно, никто не смотрел ей прямо в глаза. По-видимому, они были немного напуганы. Абсолютно все пони немного опасались Кэррот Топ, когда на ее морде появлялась такая улыбка.

Это была вовсе не страшная ухмылка. О нет. Страшная ухмылка — это та, которая говорит: “Я собираюсь лягнуть тебя” или ”ты сейчас лишишься ноги". Ее улыбка была самой обычной улыбкой. Если бы кто-то посмотрел на нее, то увидел бы только слова "Здравствуй, дорогой".

Но ее улыбка говорила это особым тоном. Тем самым, который звучит так, будто это не имеет большого значения, но все равно заставляет пони дрожать. Это было что-то вроде "здравствуй, дорогой", за которым обычно следует "нам нужно поговорить", а потом наступает время непреднамеренного убийства.

Но это можно было заметить, только если смотреть на эту улыбку несколько секунд. Чего никто не делал.

Кэррот Топ была там уже несколько часов, воображая, как Читинг мечется в поисках нее как ненормальный, не зная, что делать. В конце концов он явится на вечеринку один, хотя бы потому, что его вынудит к этому обычная вежливость. А потом, если коротко, все пойдет не очень.

Итак, Кэррот ждала, зная, что рано или поздно получит то, чего хочет. Мысль о том, что избиение аристократа до полусмерти прямо на дне рождения принца Блюблада может принести ей массу неприятностей, просто не укладывалась у нее в голове. Но Кэррот Топ не была дурой. Никто не был достаточно безумным, чтобы сказать подобное.

Она была просто немного вспыльчивой.

Кроме того, она действительно ни о чем не думала, пока ждала его. Она только улыбалась и смотрела на дверь. В конце концов, если бы она задумалась, то ее поразило бы осознание того, что иметь в кольтфрендах пони по имени Читинг Бастард¹ было не самой хорошей идеей с самого начала. А это означало бы, что она действительно немного глупа.

И давайте будем честны: даже мозг Кэррот не был достаточно сумасшедшим, чтобы сообщить ей, что она глупая пони. Лишь Селестии ведомо, что бы она могла сотворить с ним, бедным, в таком случае.

---

Октавия очень сексуально фыркнула, чувствуя на своем крупе пристальный взгляд Тернера, и пошла немного медленнее. Охранники, конечно, уже видели ее, но сейчас целью было максимально привлечь их внимание.

К счастью для нее, она все еще была довольно далеко от охранников, когда голос Винил снова раздался в коммуникаторе.

— Эм, Тави? — спросила диджейша с беспокойством. — Ты тут?

— Нет, ты говоришь с коммуникатором в моем ухе, а я не тут. Охранники прямо передо мной, я не могу говорить! — прошептала серая земнопони, стараясь не шевелить губами слишком сильно. Охранники все еще смотрели на нее.

— Да-да, извини. Это просто... — Винил сглотнула. Октавия представила, как она нервно облизывает губы. — Это приватный канал, понимаешь?

— Да, просто замечательно,  — земнопони так и не остановилась, и теперь охранники были намного ближе. Кобыла попыталась изобразить сексуальное чревовещание, но без зеркала было сложно понять, правильно ли она это делает. — Я все еще не могу говорить.

— А, ну да. Эх... хорошо, — пауза. — На самом деле это не так уж и важно. Это просто... Ну.... Я не...

— Винил!

— Ладно, ладно! Мне просто... интересно, и все! — прошептала диджейша. — О том, что ты предложила Тернеру. Самые безумные вещи. Я просто хотела узнать, чувствуешь ли ты себя комфортно насчет этого. Ну я, типа, могу поговорить с Тернером, и...

Октавия закатила глаза. Она остановилась на мгновение — охранники уже были слишком близко, чтобы разговаривать, глядя на них, — и посмотрела на свои копыта, как будто наступила на что-то.

— Винил, прости мой пранцузский, но у меня нет времени на это дерьмо, — прошипела земнопони сквозь зубы. — Дерпи — моя подруга, Тернер — мой друг, одна из них горячая кобылка, а другой — идиот, так почему, едрить тебя коромыслом, я должна чувствовать себя неловко из-за того, что я сама же и предложила? Свали с канала!

Тишина.

— Я просто...

— Ты пытаешься быть хорошим другом, это очень мило и я благодарна тебе, а теперь заткнись и дай мне работать, — произнесла Октавия так быстро, как только могла. — У нас еще будет время поговорить о моих чувствах!

— Эм-м-м, — Винил сглотнула. — Да, ты права. Это было просто глупо с моей стороны. Я вроде как разговаривала с Дерпи, и... Хотя знаешь что? Не бери в голову.

В голосе диджейши вновь зазвучали обычные счастливые нотки.

— Иди и покажи этим охранникам, кто тут лучший, подруга!

— Всенепременно, — Октавия перестала вести себя как идиотка и снова направилась к охранникам.

— Спасибо, чмоки-чмоки, а теперь оставь меня в покое, — пробормотала земнопони, прежде чем подойти слишком близко.

— Это я должна так говорить, — ответила Винил. — В конце концов, это благодаря тебе у нас будет Тернер-гей!

Октавия только улыбнулась. Охранники смотрели на нее, и она видела по их глазам, что они ее узнали. В любом случае, ни один пони не мог так легко забыть ее. 

— Привет, мальчики, — произнесла она голосом, который по меньшей мере четыре раза спасал ее от тюрьмы. — Хорошая ночка, не так ли?

Тот, что справа — здоровенная куча мускулов с коричневой шерстью, желтой гривой и стальным прутом в качестве метки, ответил глуповатой улыбкой.

— Теперь она стала гораздо лучше, когда вы здесь, мисс Октавия.

— О, Стил, как это галантно.

Винил больше не произнесла ни слова. Октавия предположила, что она снова прервала связь.

---

Тернер спрятался так, чтобы охранники не могли его видеть, но он мог наблюдать за ними. Он не был уверен, что рад этому — Октавия явно уделяла больше внимания наименее мускулистому охраннику. Так что, похоже, именно он был натуралом, и это означало, что Тернеру придется иметь дело с тем, которого можно было описать только как здоровенного апокалиптического монстра, явно слишком сильно любящего гормоны роста. Каждый раз, когда Тернер смотрел на него, жеребец казался еще больше.

Конечно, мысль о том, что Октавия и Дерпи будут страстно целоваться перед ним, была достаточно мощным стимулом, чтобы преодолеть все страхи, но даже с этим... Жеребец вздохнул и пнул ногой землю.

— Сомневаешься, Тернер? — раздался голос Винил.

— Извини, что я так щепетильно отношусь к тому, что мою задницу скоро разорвут в клочья. Видишь ли, это мое больное место, — жеребец закатил глаза.

Хихиканье.

— Лучшее из них.

Тернер покачал головой.

— Я же должен оставаться забавным, если хочу, чтобы кобылы сходили по мне с ума, верно?

Пауза. А потом Винил заговорила необычным тоном.

— Да, наверное... — это прозвучало почти меланхолично. — Значит, ты все-таки не сильно нервничаешь?

— Я собираюсь соблазнить пони, который может забить меня до смерти за пару секунд. Так что, очевидно, я невероятно спокоен. Во имя Тартара, я умираю от желания сделать это! Это лучшая ночь в моей жизни! Подруга, я же так люблю страшных мускулистых жеребцов! Это моя мечта, ставшая явью!

— Ладно, ты все еще в истерике, — Винил вздохнула. — Он не собирается бить тебя, и ты это знаешь. Даже если ты пойдешь туда и он решит, что ты сильно хочешь поразвлечься, он ничего не сделает, если ты просто скажешь "нет".

Тернер нахмурился:

— Винил? — спросил он. — Ты в порядке?

— Чт... Да! А с чего вдруг нет? Я просто, ну знаешь, типа, говорю серьезно, — диджейша фыркнула. — Непохоже, что ты в опасности или что-то в этом роде, да и шутки уже слегка приелись.

Тернер облизнул губы.

— Ты не могла бы переключить наш разговор на приватный канал? Не обижайтесь, подруги, но мне нужно кое-что спросить у Винил.

— Эм, мы уже в приватном, — голос Винил звучал так, словно кобылку-школьницу поймали за чем-то плохим. — Они там обсуждают план, и... Ну, я думала... Ну, ты понимаешь.

На пару секунд воцарилось молчание, затем Тернер нахмурился и сел, на мгновение забыв об Октавии и охраннике-гее.

— Винил, ты хочешь о чем-нибудь поговорить?

— Эм. Нет.

— Так, ладно, — Тернер поднял бровь. — Тогда, пожалуйста, поговори с Октавией и попроси ее выиграть нам побольше времени. Я готов остаться здесь на всю ночь, если ты захочешь. Я не особо возражаю, чтобы Кэррот отправили в тюрьму, если это означает, что мне не придется соблазнять гея.

— Эм.

— Винил, ты пыталась быть со мной милой, — настаивал жеребец. — Ты не милая. Выиграй нам немного времени.

Пауза.

— Ладно, — голос Винил снова звучал виновато, и через пару секунд после этого единственного слова она заговорила снова. — Сделано. Тави знает, как обращаться с жеребцами, так что у нас есть по крайней мере десять минут.

При этих словах ее голос немного дрогнул.

— И это, по-видимому, плохо? — спросил Тернер и нахмурился. — С Октавией что-то не так? Ты хочешь, чтобы я сказал ей, что не нужно целоваться с Дерпи? Потому что она взрослая кобыла, и я...

— Нет, нет, нет! — Винил перебила его: — Нет, это не имеет никакого отношения к Тави и Дерпи, ясно? Не надо ничего делать. Вообще.

— Угу, я тебе верю. Так почему...

— Ладно, я соврала, Дерпи и Октавия уже шалили друг с другом, — шепотом перебила его Винил. — Ну, я точно не знаю, как долго они этим занимаются, но я уверена, что они делали это, по крайней мере, один раз.

Тернер моргнул.

— Ого. Ну, это же... круто? Ты хочешь сказать, что они парочка? Ха, — жеребец почесал нос. — Честно говоря, я не знал, что они по этому делу. Но у них обеих уже были кольтфренды, верно? Или они врали? Ты расстроена, потому что они врали нам?

— Нет! — на этот раз Винил не шептала. Это было больше похоже на один из ее обычных криков. Тернер почувствовал некоторое облегчение.

— Нет, они не парочка! Ну, по крайней мере, я так думаю. Дерпи только что сказала, что поцелуи, которыми они собираются заняться, потому что ты попросил их об этом, будут не первыми. И... — диджейша закашлялась. — Да. Вот.

— О.

Тернер пожал плечами.

— Это, наверное, совсем другое дело, — пауза. — Тебе от этого не по себе, Винил? Ты хочешь поговорить об этом?

— Нет! — пауза. — Я имею в виду, да. Я хочу поговорить об этом. Но это не заставляет меня чувствовать себя неловко. Или...

Тернер слышал, как она снимает очки. Ой-ей. Значит, дело серьезное.

— Это не должно заставить меня чувствовать себя неловко, верно? Я имею в виду, что я нормально отношусь к такого рода вещам, понимаешь?

— Эй, я думаю, это не твоя вина, если ты чувствуешь себя неловко из-за всего этого, — Тернер усмехнулся. — Это, конечно, не очень хорошо, но ты же знаешь, как это работает. Просто то, как ты была воспитана, возможно, как-то на это влияет. Тебе просто нужно понять, что они всё те же пони, которых ты знала, и... я скажу "любовь" за неимением лучшего термина.

— Все совсем не так! — крикнула Винил. — Я совершенно не против однополых отношений, ясно? Я вообще самая дружелюбная к геям и лесбиянкам пони, которую ты когда-либо знал.

— Ясно.

— И дело не в том, что это была Дерпи, — продолжила диджейша. — Меня это не волнует. Я имею в виду, что Дерпи также очень хорошая моя подруга, и она очень клевая. Но Октавия ничего не сказала. Провалится мне в Тартар, я уверена, что она даже не думала говорить мне об этом, потому что не считала это важным!

— О.

Тернер снова кивнул.

— Да, я понимаю твою точку зрения. Дерпи — моя лучшая подруга, и она тоже ни слова об этом не сказала. С другой стороны, я не понимаю, почему она должна была это делать, — жеребец пожал плечами. — Это не мое дело. Хотя было бы здорово, если бы она просто пришла ко мне однажды и сказала: "Эй, Док, я всю ночь занималась лесбийскими штучками с Октавией! Хочешь глянуть фотки?” Это был бы интересный опыт.

— Что?! — завопила Винил. Тернер вздрогнул. — Я думала, у тебя роман с Дерпи!

— Все... сложно, — Тернер вздохнул. — Не думаю, что мы парочка. Так ты влюблена в Октавию?

— Чего? Нет! — коммуникатор задрожал от звука голоса диджейши. — Я в нее не влюблена. Ты просто засранец.

— Уверен, что оскорбление поможет, — Тернер постучал по коммуникатору, слегка оглушенный криком. — Тогда почему ты так расстроена? Я никому ничего не скажу, даю слово.

— Заткнись.

Тишина.

— Я не влюблена в нее, ясно? — наконец раздался голос. — Это уж точно.

— Ладно.

— Я серьезно!

— Да, конечно.

Тишина.

— Но я могла бы влюбиться в нее, если бы захотела, — наконец сказала Винил. — Однако я думала, что Октавия настолько натуралка, что натуральнее нее только яблоки у Эпплджек, понимаешь?

— Теперь я понимаю, почему. Опять же, это же Октавия. Мы не должны удивляться тому, что она развлекается и с жеребцами и с кобылками, — Тернер сделал паузу. — Э-э, не то чтобы я имею в виду, будто она — неразборчивая в связях пони...

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, — перебила его Винил. — Октавия любит хорошо проводить время то тут, то здесь, и у нее нет никаких предубеждений. Но я не знала, что ей это нравится. Что она одна из них.

— Из шаловливок? — уточнил Тернер. — Ну, почему она не кричит об этом на каждом углу, я тоже понимаю. Ты же знаешь, как устроено общество.

Жеребец нахмурился.

— Если кобыле нравится хорошо проводить время в постели — она шлюха. Про Октавию уже и так говорят подобное, но как ты думаешь, что произойдет, если пони узнают, что она плюс ко всему еще и любит кобыл? Это было бы некрасиво, как пить дать.

— Полагаю, что это имеет смысл, — Винил вздохнула. — Но я же ее лучшая подруга! Почему она сказала об этом Дерпи, а не мне? Я бы ее вообще никак не назвала! Да едрен батон, я бы избила до полусмерти любого ублюдка, достаточно тупого, чтобы сделать подобное!

Пауза. Голос единорожки слегка дрогнул.

— Она мне не доверяет. Вот что меня раздражает.

— Хм-м-м, — Тернер бросил взгляд на лестницу. Октавия все еще разговаривала с охранниками, хотя теперь, казалось, она полностью сосредоточилась только на гетеросексуальном.

— Ну, — сказал жеребец, — я не хочу тебя обидеть, но ты же не сказала ей, что тоже по кобылкам.

Бам.

Внезапно Винил стала более тихой, чем любимая бабушка Тернера, которая была уже пятнадцать лет как мертва.

— Как я посмотрю, ты не задумалась над этой маленькой деталью, верно? — продолжил жеребец.

Тернер представил себе, как диджейша, застыв, смотрит на экран компьютера.

— Ты... Почему ты решил, что я тоже би?

— Ты же сама мне сказала. Ты совсем не умеешь держать все в себе.

— О.

— Послушай, Винил, — продолжил Тернер, — впервые за всю ночь я говорю серьезно. Так что заткнись и слушай, ясно?

Диджейша ничего не сказала, поэтому он продолжил.

— Октавия — твоя подруга, и все же ты ничего не сказала ей о своей любви к “полировке жемчуга”. Могу я спросить, почему?

— Пото...

— Потому что ты либо испугалась, либо смутилась, — сказал Тернер, — и потому, что если бы ты сказала ей об этом, это бы выглядело, будто ты за ней ухлестываешь. Даже если это не так.

— Как ты это узнал?

— Я умный.

— Так ты думаешь, Октавия чувствует то же самое? Или...

— Ну, Октавию немного труднее понять, — ответил жеребец с улыбкой, — в основном потому, что она не такая идиотка, как ты. Поэтому я не могу быть уверен. Я могу лишь предположить, если хочешь.

Винил глубоко вздохнула.

— Хоть это и звучит жалко, но я была бы очень признательна, если бы ты продолжил.

Тернер улыбнулся.

— Ты такая жалкая.

— Сказал чайник чугунку.

— Ну хорошо, — Тернер посмотрел на небо. — Ты можешь сказать, например, что Октавия чувствует то же самое. Может быть, она просто не хотела, чтобы ты чувствовала себя неловко. В конце концов, вы очень близки. Так что, возможно, она думала, что ты, быть может, думала, что она была влюблена в тебя, потому что, бла-бла-бла, ты уже знаешь это. И ты чувствовала то же самое все это время. О, какая ирония судьбы!

— Поуменьши сарказм. Мудак, — ответила Винил. Тернер был уверен, что она улыбается. — Но это же не объясняет историю с Дерпи! Ну то есть, я думаю, что Дерпи милая, но... почему Октавия выбрала ее в качестве напарницы для веселой ночки? Почему она для этого не...

Диджейша сглотнула.

— О, Селестия, ты ведь не будешь говорить об этом никому, верно?

— Даю тебе свое слово.

— Хорошо. Так почему же она не выбрала меня? Я понимаю, что она хочет сохранить в секрете свою бисексуальность, потому что какой-нибудь идиот может назвать ее супер-шлюхой, но мы ее друзья! Я ее друг! И если Дерпи будет чувствовать себя комфортно в такой ситуации, то почему бы и мне не чувствовать себя супер-комфортно? — Тернер слышал, как единорожка  постукивает копытом по компьютерному столу. — Да провалиться мне в Тартар, я даже не сержусь на то, что она сейчас встречается с другими пони. Я даже убедила Дерпи поцеловаться с ней, потому что думала, что это будет секси! Но, но она не доверяет мне!

Еще один удар по клавиатуре.

— И это отстой.

Тернер облизнул губы. 

— Ну, я думаю, она не очень серьезно отнеслась к своей ночи с Дерпи. В том смысле, что… без обид, но Октавия действительно слегка ветренная.

— ...ага.

— И все же она серьезно относилась к своим кольтфрендам, — Тернер пожал плечами. — Ну, настоящих у нее было всего два, но она была очень преданной и все такое.

— Какая жалость, что они были такими придурками.

— Да, похоже, вы, подруги, не умеете выбирать себе пару, — заметил Тернер.

— Дерпи выбрала тебя.

— Ладно, тогда, может, вы в этом не столь ужасны. В любом случае, ты помнишь, как все было с кольтфрендами? — Тернер фыркнул. — Октавия им ничего такого не позволяла, пока они не стали парочкой. Она хотела, чтобы секс был чем-то особенным.

— Конечно, потому что секс — это самое обыденное, что ты можешь сделать. Каждодневная вещь.

— Для Октавии? Да, — Тернер снова посмотрел вниз. Агась, серая кобыла все еще разговаривала с охранниками. — Ты к чему клонишь?

— Хм.

— Но, конечно, есть нечто большее, чем просто совокупление, — жеребец пожал плечами. — Любовь, близость, бла-бла, все такое дерьмо. Октавия принимает секс всерьез, когда все серьезно, и воспринимает его как приятное развлечение, когда он ничем иным не является. Все просто.

— Ладно, — сказала Винил, — ты хочешь сказать, она думала, что ее отношения с Дерпи были несерьезными.

— Да, — ответил жеребец. — Но ты ее лучшая подруга, так что, возможно, она не хотела, чтобы ты думала, что она видит в тебе просто сексуальную игрушку. Ты очень важна для нее.

— Я... понимаю. Бедная Дерпи, кстати.

— Я почти уверен, что она не возражала, — заметил Тернер. — Она почти так же сексуальна, как Октавия.

— Наверное.

— Помогло?

— Да, — Винил вздохнула. — Спасибо, Тернер. Мне нужно было что-то вроде этого, чтобы немного прояснить мысли.

Кобыла усмехнулась.

— Теперь ты можешь спуститься туда и тоже хорошо провести время. Ты можешь даже попробовать использовать свои слезы в качестве смазки.

— Ладно, вижу, ты снова в норме, — Тернер вздохнул. — Мне все еще нужно дождаться, когда Октавия уведет второго охранника...

— Она уже сделала это.

— Что? — жеребец снова посмотрел вниз. Октавия была там пару секунд назад, а теперь исчезла. Тернер догадался, что она скрылась в огромном саду, окружавшем дом. Здоровенный охранник остался один, и вид у него был несколько раздраженный. — О, ради всего святого! Откуда ты узнала?!

— Я сказала ей, что она может уйти, когда захочет. Она тут же спросила охранника, не хочет ли он пойти с ней прогуляться в лес.

— Великолепно, — Тернер вздохнул. — Ну что ж, я думаю, мне пора идти туда, верно?

— Нет. Подожди две минуты. Я знаю, как думают жеребцы, и не верю, что гей ты или не гей, имеет хоть какое-то значение. Вы все — идиоты.

— Спасибо.

— Так что, — продолжила Винил, — тебе просто нужно спуститься туда и быть с ним вежливым. Тебе даже не нужно его "соблазнять". Просто будь вежлив и мил, а потом вдруг спроси его, не хочет ли он прогуляться с тобой в лес. Поверь мне, он подумает, что ты флиртовал с ним с самого начала.

— Но если я пойду туда вот так, просто из вежливости, то будет очевидно, что мне от него что-то нужно!

— Вот именно, — ответила диджейша. — Он подумает, что тебе нужен его член. В этом весь смысл нашего плана, Тернер.

— Тьфу на тебя.

— Эй, без труда не выловишь и рыбку из пруда. А эта рыбка, кстати, очень даже крупная.

---

Не было ни одной вечеринки, способной сравниться с вечеринкой у Блюблада. В основном потому, что это была самая скучная вечеринка, которую вы когда-либо могли вообразить. Обычно пони думали, что вечеринка у холостяка с такой... славой, как у Блюблада, пойдет вразнос сразу после заката. Громкая музыка, красивые кобылы, танцы, песни, алкоголь — такого праздника вы еще не видели! Похмелье будет длиться неделями!

Но к сожалению, принц Блюблад был не только идиотом. Он был скучным идиотом. Он любил тихие, спокойные разговоры с аристократами. Он любил классическую музыку. Ему нравилось все время оставаться как можно более элегантным. Так что его вечеринки были как дешевая подделка Гранд-Галлопинг-Гала, только без принцесс, и таким образом, абсолютно без чего-либо хорошего.

Но вы не можете просто отказаться и провести ночь в баре или заняться чем-то более веселым. Блюблад был представителем королевской семьи. Так что для многих аристократов его день рождения был просто еще одной возможностью провести целую ночь в тихой комнате, болтая о чем-то более или менее интересном, пытаясь развеять скуку с пони, которые вам на самом деле совсем не нравятся.

Возможность того, что что-то интересное произойдет на вечеринке, устроенной Блюбладом, была настолько мала, что никто даже не верил в ее существование. Поэтому, когда на третьем этаже распространился слух о вечно улыбающейся оранжевой кобыле-психопатке, новость была встречена, как чашка горячего чая и теплый плед в разгар снежной бури.

— Значит, она просто стоит и смотрит на дверь? — спросила Флёр де Лиз, возлюбленная Фэнси Пэнтса. Было крайне необычно видеть ее без него, но белый единорог сказался больным. Ему повезло — лишь несколько пони были достаточно важны, чтобы позволить себе оскорбить Блюблада подобным образом. — И это все, что она делает?

— Да, — Стар Гейзер, серый пони с телескопом на метке, покачал головой и продолжил:

— Но поверь мне, это больше, чем ты думаешь. То, как она смотрит... — он вздрогнул. — Это просто невообразимо.

— Она словно заглядывает тебе в душу, — добавила розовая кобыла по имени Роял Риббон. Она, как всегда, носила седло с попоной, которая прикрывала ее круп. Она никогда не снимала этого седла. Ходили слухи, что она даже спала с этой штукой. В результате абсолютно никто не знал, как выглядит ее метка — некоторые даже делали ставки, и самым популярным вариантом было то, что у нее на метке и было седло. Вторым по популярности вариантом была метка в виде седла, скрытого под седлом. Воображение не являлось сильной стороной аристократии Кантерлота. Возможно, это было как-то связано с их традицией жениться на собственных кузинах. — Ее зрачки, ее взгляд... вонзается прямо в душу и читает... твою душу!

— Да, именно так! Ты чувствуешь дрожь глубоко внутри... почти как если бы... — голос Стар Гайзера превратился в зловещий шепот. — Как будто она может, ну не знаю, заглянуть тебе в душу.

— Поразительно, — сказала Флёр де Лиз. И Стар Гайзер, и Роял Риббон кивнули, не замечая сарказма. Флёр не нравилось думать, что она всегда окружена идиотами, но во имя могучих яйчников Луны, она всегда была окружена идиотами.

И тут их разговор прервал чей-то голос.

— Она плохая кобыла, я же вижу!

Они находились на втором этаже особняка — конкретнее, это означало, что они находились в танцевальном зале второго этажа. На каждом этаже особняка был танцевальный зал, что было очень странно, но архитектура Кантерлота была совсем необычной. Танцевальный зал был, конечно, полон пони, так как это была вечеринка, в конце концов. А пони любили поболтать друг с другом. И все же прервать чужой разговор, не представившись, или, по крайней мере, не дождавшись, пока говорящий пони повернется к тебе? Это было просто грубо. Флёр слегка нахмурилась, оборачиваясь.

А потом она увидела, кто заговорил, и вздохнула. Ну конечно: Джет Сет и Аппер Краст. Два единорога, оба в рубашках и свитерах, накинутых на спину и завязанных узлом на шее. Флёр считала, что они муж и жена. Или просто парочка. Или, может быть, друзья? Насколько она знала, они могли быть даже братом и сестрой (что, если подумать, вовсе не означало, что они не женаты. Традиции Кантерлота все-таки были странными). Дискордово семя, Флёр даже не знала, кто из них был Джет Сет, а кто Аппер Краст. Для нее они всегда были одним пони. Джет-Сет-Аппер-Краст.

— Я вижу по ее глазам, что она не знает, как себя вести. Такая улыбка. Где, по ее мнению, она находится? Это место для настоящих пони!

У них даже был один и тот же странный акцент. Либо они притворялись, либо просто не знали, как говорить, не прикусив язык.

— Ну, улыбка не может быть такой уж плохой, — заметила Флёр самым вежливым тоном. — А кто-нибудь вообще знает, кто она? Оранжевая кобыла...

— Ну, я думаю, что это возлюбленная Читинг Бастарда, — сказал жеребец, который был половинкой Джет-Сет-Аппер-Краста. — Уверен, что когда он приедет, то тоже будет страдать от ее взгляда. Или, может быть, он пойдет и поговорит с ней?

— Какая ужасная пытка, — сказала Флёр. — Но я уверена, что он выживет.

Пони в замешательстве смотрели на нее. Кобылица вздохнула.

Вот почему она не любила разговаривать. Обычно она позволяла Фэнси Пэнтсу говорить за них обоих столько, сколько ему было угодно, а сама лишь кивала и старалась выглядеть хорошенькой. Не самое достойное занятие, но либо так, либо пытаться говорить с аристократами. Ее больше прельщали многократные удары головой об стену.

— Я имею в виду, что глаза не могут быть оружием. Никто не убивал дракона одним лишь взглядом.

— Ну, конечно, — сказал Стар Гейзер. — Но вы ее не видели, мадам де Лиз. Она просто... такое чувство, что она...

— Заглядывает тебе в душу?

— Вот именно!

Флёр вздохнула. Это будет долгая ночь.

---

— Просто говори с ним как обычно и постарайся рассмешить его, — сказала Винил. — И убедись, что он заметил твою заинтересованность в нем. Я в том смысле, что это будет просто, потому что ты, очевидно, идешь туда, чтобы поговорить с ним, а его другу просто повезло с Тави. Для него не должно быть слишком трудно сложить два и два.

— Угу, — Тернер почувствовал, что его голос дрожит. — Ну, раз ты так говоришь.

— Не надо так нервничать. Уверена, что ничего не случится. Может быть, вы немного поцелуетесь и все.

— Да, конечно, — Тернер сглотнул. — Я определенно стал чувствовать себя лучше, Винил. Ты уверена, что не хочешь еще поговорить об Октавии? Я имею в виду, она прямо сейчас занимается кто-его-знает-чем с другим охранником в лесу, так что, может быть, ты...

— А ну, заткнулся и пошел вниз!

Тайм Тернер снова сглотнул, пнул ногой землю, чтобы показать свое разочарование, глубоко вздохнул и пошел вниз, стараясь выглядеть уверенным. Он потел, но это не должно было быть слишком плохо — вспотевшая кобыла могла быть очень сексуальной, так что, возможно, вспотевший жеребец мог бы быть более или менее таким же.

Тернер старался выглядеть непринужденно, но в то же время соблазнительно. Октавия всегда так себя вела, и он был уверен, что сможет сделать подобное. Его подруга при ходьбе определенным образом покачивала бедрами и смотрела прямо тебе в глаза. Результат был потрясающим, поскольку ты всегда чувствовал, что она флиртует с тобой, даже когда она просто спрашивала время. Тернер попытался изобразить подобное, но получилась лишь неуверенная улыбка вместо дерзкой усмешки, которую так любила серая земнопони. Затем он начал мурлыкать под нос, добавляя дополнительный шарм к своему "небрежному" виду.

И споткнулся.

К счастью для Тернера, он не скатился вниз по лестнице, а просто упал. Как только его морда коснулась земли, он не издал крика боли, который был бы, конечно, недостаточно сексуальным для такого момента, а постарался превратить его в чувственный стон, как это делала Октавия, когда говорила, как же болят ее ноги после игры на виолончели в течение нескольких часов.

В результате получилось что-то вроде:

— Охбл...м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м?

Затем Тернер попытался встать в особой манере, снова подражая Октавии. Она всегда делала это медленно, склонив голову к земле чуть дольше, чем следовало бы, чтобы резко поднять мордочку и заставить гриву развеваться на ветру как раз вовремя, чтобы посмотреть тебе прямо в глаза.

Жеребец нервничал, поэтому снова попытался мурлыкать, слишком быстро встал и вытянул шею, пытаясь заставить развеваться свою несуществующую длинную гриву. После чего снова споткнулся.

На этот раз Тернеру не удалось сохранить равновесие. Поэтому он полетел вниз.

И скатился прямо к копытам охранника.

При этом все время чувственно мурлыча и издавая томные стоны.

Тем временем охранник, которого звали Орегон Тэйл, и у которого был постоянный кольтфренд, ждавший его дома, задавался вопросом, что за херня творится с этим пони, и какой-такой наркотой он обдолбался. Затем этот странный жеребец скатился прямо к его копытам, напевая что-то вроде йодля и замер, обливаясь потом и тяжело дыша.

Тернер встал. Он перестал стонать, ибо что-то внутри подсказывало ему, что это слишком нелепо, чтобы сработать, и вновь попытался повторить то, что Октавия делала со своей шеей.

Жеребец умудрился забыть о том, что десять секунд назад уже потянул ее, поэтому что-то хрустнуло, и Тернер даже взвизгнул от боли. Потом несколько капель пота попали ему в глаза. Это было больно, но копыто было занято, потирая шею, поэтому жеребец попытался моргнуть, чтобы облегчить боль. В результате глаза наполнились слезами.

Внезапно Тернер понял, что даже не представился, и постарался исправить эту ошибку как можно скорее.

— Привет! ХОРОШАЯ НОЧЬ, А?! — закричал он.

Именно в этот момент Орегон Тэйл осознал, что у пони перед ним есть какие-то проблемы с психикой.

Тернер обнаружил, что говорит гораздо громче, чем ожидал, поэтому откашлялся, вытер выступившие на глазах слезы и мысленно дал себе пощечину.

“Сосредоточься, Тернер! Что там говорила Винил? «Попробуй его рассмешить!» Это не может быть так уж сложно.”

— Ну, эм-м, — жеребец сглотнул. В голове было пусто. Всю свою жизнь он постоянно травил анекдоты, и в тот момент, когда больше всего нуждался в них, все куда-то делись. — Ух... у меня шея болит.

Он уставился на охранника, но тот молчал. На самом деле, здоровенный пони смотрел на него очень странно. Поэтому Тернер попробовал еще раз.

— Э-э, один из моих лучших трюков, верно?

Орегон Тэйл посмотрел на него с жалостью.

— Ты в порядке, приятель? — спросил он, используя свой самый вежливый тон. — Это было действительно хорошее падение. Ничего сильно не ушиб?

— Э-э, только если мою гордость, — Тернер попытался слабо улыбнуться. Что ж, смех не сработал. Винил также сказала что-то о проявлении внимания, поэтому он попытался посмотреть прямо в глаза охраннику. Но это было очень трудно, поэтому он решил смотреть в пространство между его глазами, надеясь, что тот не заметит.

Глаза перекосились. И из них продолжали ручьем литься слезы.

За дверью что-то случилось. Тернер расслышал что-то похожее на... взрыв? И еще какие-то крики. В его голове зазвенели сигналы тревоги. На каждом из них было написано "Лира".

Охранник нахмурился и посмотрел в сторону особняка. Звуки были не очень громкими, так что еще не все потеряно. Тернер считал, что все еще может привлечь внимание охранника и заставить его забыть обо всем остальном.

Поэтому он откашлялся, чтобы заставить огромного жеребца посмотреть в его сторону, снова уставился в пространство между глазами охранника и изобразил свою лучшую сексуальную улыбку.

"Ты должен быть забавным, Тернер, — пронеслось в голове. — Прояви внимание и будь веселым.”

— Почему цыпленок перешел дорогу?

Тишина.

— Ч-чтобы добраться до другой стороны! — сексуальная улыбка исчезла, когда он понял, что говорит. — И, эм-м-м, шутка в том, что здесь есть двойной смысл, понимаешь? Потому что цыпленок переходит дорогу, чтобы попасть на другую сторону, но "другая сторона" может рассматриваться как "другая сторона жизни", как "загробная жизнь", потому что цыпленок совершает самоубийство, переходя дорогу и...

Слова замерли у него на губах. Ну, по крайней мере, теперь пони смотрел на него, а не на дверь. Тернер в отчаянии слегка пошевелил бедрами, чтобы хоть что-то добавить к общей картине.

Тем временем Орегон Тэйл окончательно убедился, что бурый жеребец сбежал из психушки. Конечно, лучше всего было бы вернуть его туда, пока он не травмировался. К сожалению, Стил Бар был достаточно глуп, чтобы свалить в лес с этой кобылой Октавией, а он не мог просто оставить свой пост. Конечно, никто на вечеринку Блюблада врываться не собирался, но это была его работа. И эти взрывы были странными. Может быть, ему стоит пойти и разобраться...

Затем он заметил, что жеребец, судя по тому, как он шевелил задом и скрещивал ноги, едва сдерживал желание пописать.

— Ладно, вот тут подведем черту, — сказал Орегон. — Пойдем со мной, приятель, я мигом отведу тебя туда, где тебе станет хорошо.

Другой жеребец замер. Орегон нахмурился. Неужели он напугал беднягу? Меньше всего ему хотелось иметь дело с перепуганным пони, который мог сам же покалечится.

— Эй, не волнуйся, — сказал Орегон. — Я не сделаю тебе больно и буду аккуратным. Все будет хорошо.

А потом другой жеребец заорал и ринулся в лес.

Орегон влупил себе копытом в лоб. “Ну, блядь”. 

— Ты! — заорал он, бросаясь за пони. — Иди сюда! Ты не должен тут быть один! Я могу отвести тебя в более удобное место! Не бойся меня! Я из хороших парней!

---

Примечания:

Я не очень доволен этой главой. Когда Бон-Бон и Лиры нет поблизости, качество падает, верно?