Лунные Сонаты

Золотая паутина: Монумент

Лишь когда в комнате стало невыносимо светло, я недовольно открыла глаза. Голова ныла, добавляя лишней радости в похмельное утро. Пить ещё и после возвращения с прогулки было очень, очень плохой идеей.

Я начала вспоминать всё, что произошло вчера, и приятные мысли раздались отголоском тех ярких чувств.

Войс любит меня. Пусть он не сказал это прямо, словами, но он поцеловал меня, он сам захотел меня поцеловать и потянулся первым. И даже после так не вовремя пришедшей к нам Фрайхарт он не остановился в своих намерениях. Я нравлюсь, я правда ему нравлюсь, и все те излишние нежности, что он проявлял после нашего ужина в том ресторане, — это всё было не просто так.

Я подтянула к себе вторую подушку и обняла её копытами, закапываясь в неё мордочкой и счастливо улыбаясь вопреки гадкому самочувствию. В голове у меня крутился этот момент. Как мои робкие движения губами подстроились под Войса, как моя шёрстка чуть вздыбилась от избытка чувств. Как он осмелел и решил целоваться куда глубже. Как я робко и пугливо касалась его языка своим, когда приоткрыла рот и совсем отдалась этому поцелую.

Потом мы действительно присоединились ко всем празднующим, погуляли по ночному саду и вернулись на пару часов обратно в трапезную. Всё это время я была в таком приподнятом настроении, словно у меня неожиданно появились настоящие крылья на спине, и я не ходила, а летала над землёй. Хотя выловить момент, когда никто не смотрел на нас, чтобы лишний раз коснуться Войса, ткнуться в него мордочкой или потереться, у меня так и не получилось. В итоге вся наша музыкальная группа, изрядно напившаяся и от этого немного шумная, благополучно вернулась в свои номера. К моему стыду, я даже не сняла с себя платье, повалилась спать прямо в нём.

Полежав ещё немного, я поднялась с кровати и отправилась приводить себя в порядок. Платье было сложено в мою сумку «до Гала». Неубранный вчера макияж сегодня напоминал о себе размазанными тенями и слегка расплывшейся тушью. «Вот так ты бы выглядела, если бы всё делала сама», — ухмыльнулась я своему виду в зеркале в туалете, прежде чем начала смывать косметику.

После умывания и чистки зубов я решила расплести косу. Это оказалось довольно сложно: Грета со своими лапами и пальцами заплела звенья куда плотнее, чем это можно было сделать копытами, отчего я изрядно помучилась.

Посмотрев на замученную гриву, я решительно направилась в душ. И пусть я принимала его буквально вчера, перед тем как Фрайхарт сотворила своё чудо с помощью косметики и копыт, освежиться и облегчить страдания от похмелья мне бы не помешало.

Я успела высохнуть, прежде чем услышала голос Войса, который будил нас всех «обедать». Ну да, на часах уже было одиннадцать, неплохо мы так первое выступление и Равноденствие отметили…

Мы привычно собрались всей группой в коридоре и направились по привычному маршруту. Через минуту пути Войс как будто невзначай перестроился ко мне, и мы немного отстали от группы, плетясь позади всех.

Подловив удачный и удобный момент, я потянулась к нему и быстро ткнулась мордочкой в шею. Он тихо хмыкнул и, когда я отстранилась, сам потянулся ко мне и попытался легко поцеловать в губы. Правда, я немного сглупила и не подставилась, и он сначала попал мне в нос, но мы быстро исправились. Весь этот обмен нежностями произошёл за несколько секунд, и никто не заметил нас. Зато я снова «оторвалась от земли», немного поддавшись эмоциям.

— Ты как себя чувствуешь, Нотка? — спросил он у меня чуть позже.

— Прекрасно, — честно и с улыбкой ответила я.

— Правда? — с наигранным удивлением переспросил он, состроив немного хитрую морду.

— Ага, — кивнула я. На волне настроения у меня появилась идея. — Слушай, может, погуляем сегодня днём где-нибудь?

— М-м… — задумчиво протянул он. — А давай. Я свободен до вечера точно, а потом уже уеду ненадолго.

— По делам? — подхватила я эту тему.

— По делам, — повторил он мои слова. — Но, думаю, сегодня ночью вернусь.

— Понятно. А куда, если не секрет?

— Прости, пока что секрет. — Он отрицательно помотал головой.

— Ладно, ладно, я поняла, — помахала я копытом на ходу. Если это секрет, значит, мне этого знать не надо. Несмотря на тёплое и равное отношение Войса ко мне, не стоит забывать, что он младший принц, и у него есть обязанности и дела буквально государственного уровня.

Дальше мы завели лёгкий и непринуждённый разговор о том, что забавного произошло вчера: как Орион и Деймос на спор попробовали Луноцвет, увидев, с каким относительным спокойствием его выпила Райз, и как их потом корёжило от такого напитка. Как Фрайхарт и Грета придумывали к танцевальному треку слова, которых отродясь не было, и всё такое.

Трапезная вернулась в привычное состояние. Столы были пусты, и к нам, выскользнув из ещё одной малозаметной боковой двери в этом большом помещении, подошёл взрослый единорог в белом кулинарном халате и с белым колпаком на голове.

— Мы просим прощения, но, так как все принцессы и принц Мунлайт уже позавтракали, мы всё убрали, — заговорил он с нами, когда мы в недоумении зависли у стола. — Моя оплошность. Я дал команду, посчитав, что вы уже не придёте. Но вы можете попросить что угодно из утреннего меню, и мы тотчас приготовим вам свежие порции.

Мы согласились, и на лёгкой ноте он ушёл от нас через ту же самую дверь, пообещав прислать сюда пони, которые запишут заказы, и ещё раз извинившись перед нами. Я догадалась, что, скорее всего, за дверью находится короткий путь до кухни, обслуживающей самых важных персон Эквестрии, аликорнов.

Наша группа заняла свои привычные места и затихла. Все, кроме, кажется, Войса с сестрой, чувствовали себя не в настроении. «Мы точно хорошо так вчера отметили», — усмехнулась я про себя.

Через некоторое время к нам пришли две кобылки: единорожка и земная. Словно в ресторане, они записали наши заказы и пообещали быстро принести их.

— Итак… — молчание группы нарушил Деймос, обратившись к Войсу. — Какие планы на сегодня?

— Никаких, — отмахнулся тот лёгким движением копыта. — Все свободны. На несколько дней точно.

— Ура, можно будет выспаться, — усмехнулся Орион.

— Единственное что, — подключилась Райз в разговор. — Мы заранее скажем, когда будет интервью для кантерлотской газеты «Солнечный вестник».

— А, да, точно, — закивал Войс сестре.

— А что… — Голос долго молчавшей Фрайхарт осип, удивив её. Ей пришлось прерваться на пару секунд и прокашляться. — Нами уже заинтересовались?

— Получилось, что заинтересовались, — произнёс принц.

И разговор утих. Вскоре принесли еду, и мы, словно параспрайты, накинулись на неё. Прохладный сок, который взяли почти все мои друзья, приятно освежил меня, и под конец трапезы голова практически не ныла.

Поев, мы с Войсом попрощались с группой и ушли из Замка вместе. Особой цели мы не придумали, поэтому решили просто побродить по столице.

Мы не поворачивали в проулки и шли по красивым широким улицам. Несмотря на разгар осени, цветочные клумбы пестрили красками, а деревья едва-едва зажглись жёлтым пламенем листьев. Да и ко всему прочему, погода казалась для этого времени года довольно странной. Тепло, сухо, солнечно, словно лето закончилось совсем-совсем недавно, а не почти месяц назад.

— Войс, а почему везде всё ещё цветы растут? — спросила я у него, когда мы исчерпали прошлую тему разговора.

— В смысле? — немного удивлённо переспросил он.

— Ну, сейчас же осень. И погода совсем не осенняя. — Я ткнула мордочкой вверх, в небо.

Принц на пару секунд завис, затем до него что-то дошло, он усмехнулся и помотал головой.

— Я понял, о чём ты. Прости, я так привык к этому, — Войс окинул взглядом небосвод, — что не сразу и догадался. В Кантерлоте поддерживается хорошая погода до самого Гала. Потом пегасы нагоняют норму и подготавливают его к зиме. И растительность в городе специально подобрана под такой ритм, берутся только определённые сорта у селекционеров. Ну, там, кресполионы те же, которые долго держат цвет, и всё такое.

— А-а. Понятно, — протянула я в ответ. Ну да, я что-то слышала такое от мамы, давным-давно.

— Кстати, смотри, куда мы пришли. — Войс повернул на улицу направо, едва мы подошли к перекрёстку. Нам открылся довольно большой памятник, стоявший на неширокой площади в нескольких десятках метров от нас.

Мы неспешно направились к нему, и я стала постепенно понимать, кому была посвящена эта скульптура и площадь, чётко поделённая на синюю и белую сторону гаммами красок зданий.

Два рослых аликорна застыли в мраморе, друг напротив друга. Они были окутаны цепями, а цепи скреплял колючий, страшный на вид замок, висевший между ними. Отщёлкнутый; скульпторы даже показали, как с дужки слетает несколько звеньев. Словно вот-вот откроется совсем и эти двое освободятся.

Эти двое. Она из белого мрамора и он из чёрного. Тёмно-синие грива и хвост у жеребца, обильно усыпанные звёздами, и многоцветные у кобылы, копировавшие небо, когда солнце восходит или заходит, были огромны. Удивительно, но они состояли из магии и казались от этого эфемерными.

Утренняя Заря и Закат. Те, кто был до Селестии и Луны. Их родители. С их слов, захваченные в плен более тысячи лет назад в последней битве с демонами, созданиями из другого мира, уничтожающими всё живое на своём пути. И спасённые их потерянным сыном относительно недавно.

История пони насчитывает несколько десятков тысяч лет, историки и учёные до сих пор спорят о точных цифрах. Большую часть времени именно аликорны руководили самыми большими стадами, затем городами, государствами и целыми империями. Именно на них Всевышние Драконы, создатели миров, древнейшие и невообразимо могущественные создания, переложили обязанность контролировать нашу уникальную солнечную систему.

Созданные Всевышними, аликорны представляют из себя сплетение всех трёх наших рас, что делает из них справедливых и сильных лидеров. Но их всегда было мало, очень мало. Поэтому им дали возможность аликорнизировать других пони, и это стало способом разбавить кровь и привлечь к правлению действительно выдающихся личностей, как это случилось относительно недавно с принцессами Кейданс и Твайлайт.

Однако, эти существа не всегда держали бразды правления. Войны, междоусобицы — в истории пони было много мрачных эпизодов. О чём говорить: Селестия и Луна взошли на престол после смерти лжепринца Клавсдия, единорога, назвавшего себя отпрыском Заката и Зари. Когда они пропали, началась смута, и он с помощью военной силы и хитрости заполучил власть и создал свою страну: Клавслендию. При нём рабство, казни, нищета, разбой и смерть стали вечными спутниками обычного пони, а принц купался в богатстве и тщеславии. И лишь после его ужасной кончины, после того, как распри трёх новых расовых правителей раскололи общество и чуть было не привели к гибели всех пони как таковых, только после этого объявились настоящие наследницы, которые до сих пор успешно правят Эквестрией.

Всё это правящие Сёстры открыли миру после того, как двадцать четыре года назад была отражена новая атака на Кантерлот и разрушена тайная база нежити в Вечнодиком лесу, Цитадель. Общество было шокировано тем, что существуют живые мертвецы и ужасные демоны, и правящим аликорнам пришлось выступить с признанием: они намеренно скрывали и уничтожали любую информацию об ужасном прошлом, чтобы было легче создавать новую страну Эквестрию с чистого листа, без омрачающих напоминаниях о тех временах.

— Красиво, правда? — Я даже чуть вздрогнула, когда Войс, обратившись ко мне, резко вытащил меня из мыслей про историю. Мы уже подошли к памятнику поближе, и я смогла осмотреть его получше.

— Очень, — собравшись, выдохнула я, а потом у меня вспыхнула в голове одна мысль. — Это же Закат и Заря, да? Твои…

— Родные дедушка и бабушка, — подтвердил он мою догадку, подхватив фразу.

Закат и Заря, увидев, как преобразился мир за время их заточения, решили совсем не участвовать в политике и отправились в путешествие по Эквестрии. По крайней мере, так говорят в газетах, и у обычных пони даже появилась некая шутливая традиция: узнавать, где на этот раз остановились экс-правители. Они стали для народа эдакой живой легендой. Появилось забавное поверье, что прибытие этой пары в город сулит ему рост и процветание. Конечно, это всё было неправдой, но тем не менее Заря и Закат не стеснялись общаться с местными пони, и уже давно издавались сборники пересказов встреч с ними. Эти два аликорна переродились из напоминания о мрачном прошлом в некий добрый знак, вечных бродяг, которые расскажут интересные вещи из очень-очень далёкого прошлого.

У пьедестала была табличка, которая привлекла моё внимание. Я подошла к ней и стала читать.

— «Посвящается Закату и Заре, тем, кто был готов сложить свои головы в одном ряду с обычными пони. Тем, кто собой запер врата, чтобы воцарился мир». — После фразы о мире я запнулась: дальше шёл текст, записанный незнакомым мне алфавитом, едва напоминающим привычный понячий.

— «Спасибо тебе, Люмокс, за нашу свободу. И прости нас за то, что отняли её у тебя», — помог Войс, а затем уточнил. — Древнеэквестрийский.

— Люмокс? — переспросила я у него.

— «Несущий свет». Ну, если точнее, то не просто свет, а что-то уже похожее на справедливость, честность, равенство. «Несущий серый свет», если совсем уже брать истоки смысла слова. — Войс вдруг грустно хмыкнул. — Мой папа.

Я на пару мгновений зависла, прежде чем поняла, о ком он.

— Ты о принце Мунлайте? — И получила кивок в ответ.

— Да. У Заката и Зари было три потомка. Селеста, которая немного смягчила своё имя до Селестии, Луна и Люмокс, — напомнил мне Войс.

Это всё было в учебниках новой истории Эквестрии, о чём я вспомнила с небольшим стыдом. Правда, меня смущало их извинение.

— Мне фраза на древнеэквестрийском кажется странной, — поделилась я мыслями вслух.

— Ну… — начал Войс, замолк, собрался с мыслями и продолжил. — Это была попытка извиниться перед собственным сыном. Открою маленькую тайну: мой папа так и не смог полностью помириться с ними.

— Почему? — тут же удивлённо спросила я.

— А ты помнишь, что сделали Закат и Заря со своими детьми? — ответил вопросом на вопрос принц.

— Во время последних битв с ордами демонов наложили на детей чары, чтобы они не были похожи на аликорнов, закрыли им воспоминания об этом и просто отправили их жить как обычных пони. С расчётом на то, что в нужный момент заклинание спадёт и они будут править вместо них, — кратко пересказала я версию из учебника. И, кажется, стала кое-что понимать.

— Правильно. Они понадеялись, что, если они падут в том кровопролитном бою, их дети возглавят страну и приведут её к миру. — И снова Войс грустно хмыкнул. — Заклинание спало с двух дочерей. А вот Люмокс о своём настоящем происхождении узнал только после спасения родителей. Когда уже тысячу с хвостиком лет существовал как архилич Мунлайт Шэдоу. Мой папа считает, что если бы это заклинание спало вовремя, то его история могла быть совершенно иной. Что он не стал бы нежитью, тем самым созданием, каким является сейчас. Конечно, со стороны кажется, что глупо винить родителей в этом, они сами не знали, что чары не сработают как надо. Что их не снимет даже ритуал обращения в архилича, к слову говоря. Но я отчасти поддерживаю своего отца в его решении.

— Правда? — Войс замолк, и я захотела вопросом немного подогнать его, чтобы он продолжил рассказ и поделился своими мыслями, почему он согласен с Мунлайтом.

— Ну, по крайней мере, я не против довольно прохладного общения между ним и старшим поколением. Быть живым мертвецом, даже если тебе оставили твою личность и твой разум, совсем не круто. И когда он узнал, что всё могло сложиться по-другому, то, мягко говоря, весьма сильно удивился. На самом деле, я тут тебя уже, кажется, стращаю и пугаю. Не так всё плохо, как это звучит. Дружба, Гармония, всё такое, ты понимаешь.

И Войс на пару секунд натянул улыбку, отдававшую каплей сарказма. Я бессмысленно повела головой в жесте «м, ясно» и снова стала осматривать памятник. Затем площадь вокруг.

А потом моё внимание привлекла большая группа жеребят во главе со взрослой кобылкой. Они только-только подошли к памятнику и немного шумели.

— Местная школа проводит экскурсию? — спросила я у принца, когда и он обратил внимание на эту толпу.

— Не совсем. — И снова грустные нотки. — Это жеребята из приюта отделения Дома Опеки.

— О. — Через пару секунд я полностью осознала фразу принца, и меня саму пробрало неприятным чувством грусти и жалости. Сироты. Потерявшие всю свою семью, не нужные никому, кроме государства. И ведёт их не учительница, как я сначала подумала, а воспитательница. Их «мама». Невольно я прикинула, сколько в группе жеребят, и мне стало ещё хуже. Тридцать или сорок, не меньше. Голос подвёл меня и дрогнул. — Т-так много…

Несмотря на весь уклад общества, несмотря на всю утопичность нашей современной жизни, я понимала, что сироты никогда никуда не исчезали. Несчастные случаи, болезни, да о чём говорить, если я сама лишилась отца в том пожаре? Но их количество навеяло чувство безысходности, несправедливости мира и неспособности помочь всем им сразу, словно заклинанием, создав им новую семью. У меня даже глаза защипало от избытка чувств, пришлось проморгаться.

И взгляд упал на одного жеребёнка. Он смотрел на меня, прищурившись, словно пытался узнать. А затем вдруг удивлённо открыл рот, толкнул рядом стоящего приятеля и что-то зашептал ему на ухо, указывая копытцем на меня. Воспитательница заметила это, обратилась к ним и попросила «не тыкать в прохожих копытом, это некультурно».

— О, он узнал тебя, — прокомментировал это Войс, помахал воспитательнице и получил ответный приветственный жест издалека. — Они все были вчера утром на концерте. Я лично написал приглашение и отправил в приют. Вместе с банковским бланком и адресом одной интересной кафешки для детей.

— Правда? — Мой голос немного осип, и я постаралась собраться с чувствами. Получалось пока что так себе. — А почему не рассказал нам об этом? Это же здорово, что ты им помог.

— Ну, — смутился Войс. А затем и его голос также дрогнул. — З-знаешь, я думаю, что добрые дела должны совершаться в тишине, а не привлекать внимание.

Я хмыкнула и ткнулась мордочкой ему в шею, выражая всплеск эмоций. Вот, значит, как ты считаешь? Некая гордость за принца и чувство одобрения его поступка на пару мгновений овладели мной. Дом Опеки — это государственная структура, и деньги туда должны выделяться напрямую из Замка и без задержек. Но проявить личную инициативу и сделать такой подарок исключительно из добрых побуждений, а не для того, чтобы раструбить об этом и лишний раз похвалиться? В этом был Войс. И мне это очень, очень сильно нравилось в нём.

Затем я вспомнила, что мы с ним вообще-то стоим на публике, и быстро отпрянула от него.

— Ладно. — Войс решил закончить сцену. — Пойдём дальше? У нас впереди ещё несколько интересных мест есть.

— Давай, — тихо выдавила я и, напоследок окинув взглядом памятник Утренней Заре и Закату, последовала за жеребцом дальше.