Ксенофилия: Блеклое Поветрие + Исход Поветрия
Исход Поветрия: Исцеление
Леро повалился на Луну, оба расхохотались уже до слёз.
— А я ей! — выпалила Луна, пытаясь перевести дыхание, — я ей, значит, и говорю, Тия, говорю, да это ж, поди, Люцерновое Чудище!
Вконец лишившись от смеха сил, Леро плюхнулся на спину и принялся лупить ладонью оземь. В следующую секунду Луна рухнула рядом с ним, обхватив себя крыльями. Казалось, минула вечность, прежде чем они отсмеялись, отдышались и пришли в себя.
— За что ж ты её так? — спросил Леро. Мимо них, оживлённо споря по поводу Раздела Пятого Пакта Унификации, прошествовали командор Ураган и канцлер Пудинг Хед.
Луна взмахнула копытом.
— Да так. Понимаешь, у неё фантазия под розыгрыши совсем не заточена. Она старается, но настоящим гением там и не пахнет. Не поверишь, у неё даже советники для таких дел имеются. Как-то раз она пустила слушок, дескать, я со дня на день должна впасть в охоту, которая случается со мной раз в сто лет, и по этому случаю ищу способ удовлетворить себя без помощи жеребца. Это случилось задолго до того, как изобрели «студень». И вскоре приёмная Ночного Престола была завалена изобретателями и их изобретениями весьма личного свойства. — Принцесса хихикнула. — А я им сразу такая: «Глупцы! То не луна вся изнывает от охоты! Ступайте к Дневному Престолу!» — Её снова начал разбирать смех. — Леро, она не сознается, даже если её миллиард лет пытать, но поверь мне на слово, я уверена, что как минимум один экземплярчик она таки приберегла!
Она всё же расхохоталась... снова, и Леро вслед за нею. И пусть дело и было во сне, в груди у него от смеха уже начинало саднить.
Луна ткнула его копытом, в глазах её блеснул озорной огонёк.
— Я, кстати, ещё не рассказывала ей, что она тебе снилась.
Леро проморгал выступившие от смеха слёзы и приподнялся с земли.
— Снилась? Мне? Что-то не припомню.
Луна улыбнулась ещё шире.
— Ой, да неужели?
Леро отпрянул в сторону.
— Я надеюсь, это был не кошмар?
Улыбка Луны уже сияла всеми зубами. Леро даже на секундочку задумался, а не состоит ли принцесса в дальнем родстве с Пинки Пай.
— О нет, Леро. Вовсе не кошмар! Я и не подозревала, что ты мог такое подумать о моей сестре!
Леро аж с лица спал.
— Ты шутишь.
Едва ли Луна могла бы так широко улыбаться, не будь это сон.
— А костюмчик-то какой был!
— Э-э… костюмчик? — переспросил Леро. Пытаясь спрятать стыд, он закрыл лицо ладонью. — Мне, наверное, лучше этого не знать, но что же на мне было надето?
Даже не видя её, он чувствовал, как она улыбается.
— А я не говорила, что он был на тебе.
Леро хотел от стыда сквозь землю провалиться, но Луна ему не позволила.
— Так что же было на ней надето? — спросил он.
— Самодельный костюм Дэрин Ду, конечно же! — Луна схватилась за бока и снова повалилась на спину. — И весь рог в чернилах! И вся такая серьёзная! Шикарно! Лучше не придумать! Надо будет заказать витраж[1] и втихаря установить его через тысячу лет, посмотрим, как скоро она его заметит!
Леро глухо застонал, и вторая ладонь легла на его лицо.
— А у вас что, нет закона о неприкосновенности снов?
Всё ещё похрюкивая от смеха, Луна придвинулась к нему поближе.
— Хочешь верь, а хочешь нет, но я об этом почему-то даже не думала, — радостно ответила она.
Пинки Пай хныкала, свернувшись клубочком, на кухне сахарного Уголка. Одна. Совсем одна. Совсем-совсем одна. Кейки ушли за продуктами. Детей они забрали с собой. Гамми дремал в своём корытце. А она была одна. Одна. Совсем одна. Совсем-совсем одна.
Ей не хотелось ждать десять лет, пока дракон, друг Крэнки, проснётся и напишет ей письмо. Это сли-и-и-и-ишком уж долго. Она и десять минут-то кое-как продержалась. Одна. Совсем одна. Никто, на самом деле, не хотел с ней дружить. Никто, на самом деле, не любил её. Кроме неё самой. Только она сама.
Она вдруг воспрянула. Она сама. Ну конечно! Она может побыть сама с собой, она же точно знает, что, по большей части, сама себе нравится, и если бы её было много, тогда она никогда не была бы одна, и всё было бы просто Оки-Доки-Локи, и она точно знала, как это устроить! Скакать вприпрыжку было слишком долго, а она же спешила, поэтому она кинулась галопом, даже не успев подумать, что сперва неплохо было бы открыть дверь, но Кейки были к этому готовы, в конце-концов, миссис Кейк и сама как-то раз на себе это испытала, в тот самый раз, когда попробовала кексик с соусом чили, с тех пор у них в подвале была запасная входная дверь, так, на всякий случай!
Зеркальный Пруд! Да, пользоваться им строго запрещалось, и Твайлайт завалила вход огромным камнем, но Пинки ведь земная пони, да, она не работает целый день в поле, как Эпплджек, но она всё равно сильная, вон, дверь вышибла же, и даже не поморщилась, значит и камень откатить сможет, или обкопать, или попросить Роки, чтобы уговорил камень подвинуться, или ещё чего-нибудь придумать, если Роки не захочет её слушать! Она всегда что-нибудь придумывает, как тогда, когда Флаттершай притащила параспрайтов из Вечнодикого, Пинки же придумала, Пинки всех спасла, спасла весь город, пускай никто и не хотел её слушать, и не хотел ей помогать, и все кричали на неё, и никто её не любил, но это же её город, её Понивиль, она спасла его потому, что она хорошая пони, а хорошие пони всегда так делают!
И вот она уже на месте. Потому что спешила, и знала, куда спешила, скоро у неё будет очень много Пинки-друзей, и она больше никогда-никогда не будет совсем одна, но её копыта врезались в камень и отскочили обратно, а тот даже не шелохнулся, зато вокруг него вспыхнуло сияние магии Твайлайт, и настроение Пинки тут же сменилось с радостно-кудряшечного на уныло-висюлечное.
Она не могла сдвинуть камень. Его не просто сюда воткнули. Его ещё и опечатали. Магией. Вместе со всей землёй вокруг. Она бы не попала внутрь, даже если бы там внизу половина Понивиля рассказывала бы друг другу чужие секреты. Наверное. А Твайлайт молодец. Дело своё знает.
Она ещё пару раз пнула камень, она же хотела его хоть как-то сдвинуть с места, и никаких других вариантов у неё пока не было, можно было, конечно, просто сесть и расплакаться, как она уже делала, и в этот раз Крэнки и Матильда не помогли бы ей, ведь их не было рядом, потому что даже они, на самом деле, её не любили, они пожалели её из вежливости, потому что они были очень воспитанными ослами, и она никому не стала рассказывать об их супер-способностях, потому что она была хорошей пони, пусть её никто и не любил, а может, они были с ней вежливы, потому что не знали, что она хорошая пони, а думали, что она, на самом деле, плохая, и пожалели её, чтобы она никому не выдала их секрет, от этих мыслей ей стало так грустно, что она всё-таки уселась и расплакалась.
Посидеть и поплакать оказалось не так уж плохо, ей даже немного полегчало, а потом она вдруг подскочила и побежала, так и не перестав плакать. Она не знала, куда бежит, ноги сами куда-то бежали, потому что рядом было что-то очень опасное, а когда рядом опасность, пони должны убегать, даже храбрые пони, даже герои Эквестрии, даже те герои, которых уже никто не любит.
Она вдруг остановилась и перестала плакать, но только из-за василиска.
Она попробовала снова побежать и снова заплакать, и на этот раз ещё и закричать.
Леро сидел на деревянной скамье и смотрел куда-то невидящим взглядом. Твайлайт, понурив голову, лежала у него на коленях. В его дрожащей руке было письмо от Рэрити.
Дорогие Беллерофонт и Твайлайт Спаркл,
я искренне надеюсь, что с исходом поветрия жизнь в Кантерлоте наладилась. На весь Понивиль осталось двое, может быть, трое больных, так что можно смело заявить, что и нас эта беда уже миновала. Спайк сказал, что из-за эпидемии и непредвиденных расходов возникли неурядицы с городским бюджетом, но принцесса Селестия вернула городу какой-то давно забытый долг, и теперь всё снова в порядке.
Я решительно не желаю быть гонцом, несущим дурную весть, но боюсь, что другого выхода нет. И потом, лучше вы узнаете об этом от друга, чем от кого-нибудь ещё. Мне искренне жаль, но Лира и Рэйнбоу Дэш сейчас в госпитале, а с ними и Эпплджек. Никто не знает, что же именно с ними приключилось, но похоже, что кто-то серьёзно покалечил Эпплджек, а Рэйнбоу Дэш проявила лучшие из своих умений и качеств и доставила подругу в больницу. Сама я, к сожалению, не смогла проявить должного внимания к случившемуся, однако Спайк и Свити Бэлль утверждают, что вскоре после этого последовал ярко-красного цвета Радужный Удар, а потом у окраины Вечнодикого взмыли в воздух сигнальные огни Лиры.
Леро, в атмосфере полнейшего неведения мы начинаем подозревать худшее. Мадам Мэр даже направила в Кантерлот официальный запрос об увеличении контингента Королевской Стражи. Никто не знает наверняка, но, учитывая, где нашли Рэйнбоу Дэш и Лиру, возможно, те самые существа, из-за которых ты и оказался в Эквестрии, напали на Эпплджек, но встретили достойный отпор в лице двух лучших мастеров боевых искусств во всей округе.
Есть и хорошие новости. Доктора говорят, что все трое поправятся и будут в полном порядке, но на это уйдёт какое-то время. Ничего большего из них вытянуть мне не удалось.
Есть и ещё кое-что, что, возможно, заинтересует принцессу Луну. Не без помощи моей дражайшей сестрицы и Спайка мне удалось выяснить, какая именно часть бремени досталась мне. Полагаю, что с их же помощью я справлюсь с этой ношей. От себя же хочу добавить, что если подобная страсть и столь неуёмные желания — удел всех аликорниц, то наши возлюбленные принцессы за одну только свою стойкость и терпение достойны куда большего уважения.
Обещаю сделать для наших пострадавших подруг всё, что только позволит сделать медицинский персонал. И как только мне станет известно хоть что-нибудь ещё об этом происшествии — я тут же вам сообщу. Леро, Твайлайт, с ними всё будет в порядке. Позаботьтесь о принцессе Луне и царстве грёз. Не отчаивайтесь, я уверена, вы справитесь.
С любовью, ваш друг,
Рэрити
Флаттершай радостно гарцевала через Вечнодикий. О да, она такая замечательная, такая храбрая, такая способная пегасочка! Отправилась совсем одна в такое опасное место и всё затем только, чтобы помочь друзьям, которые так в ней нуждаются. Как, впрочем, и всегда, но иногда они нуждаются в ней больше, чем обычно. Бедная, бедная Эпплджек! Врачи так до сих пор и не сказали, что же именно с ней приключилось. Вот только Дью Кэр — фармацевт — спросила, нет ли у неё, случаем, яда василиска. Конечно же, ничего подобного Флаттершай дома не держала, ведь её маленькие друзья могли бы случайно наткнуться на него, и вот тогда бы у них были серьёзные проблемы. Поэтому она не раздумывая отправилась за свежим ядом прямо в лес!
Ведь раздобыть его можно было только в Вечнодиком. Ох уж этот лес, нехороший лес, но он не виноват, просто нет пони, которая присмотрела бы за ним, привела бы его в порядок. А Флаттершай могла бы, дайте ей недельку-другую, и вы его просто не узнаете, места дружелюбнее и милее будет не найти. Но это потом, сейчас ей нужен василиск. И она как раз знала, где один из них обитает, и он, кстати, её уже тоже знал, и конечно же он будет рад помочь, ведь он такой лапочка.
А вот и он, как раз там, где она и ожидала его найти! Уж в чём-чём, а в повадках животных она разбирается. Василиск — не самое полезное, конечно, из животных, но он ведь не виноват, такова уж его природа. Поэтому она со всем присущим ей изяществом подхватила с земли палку и огрела злобную зверушку по затылку. Не так сильно, чтобы вырубить, но достаточно сильно, чтобы повалить на землю, чтобы можно было прижать его копытом и как следует Взглянуть ему в глаза вверх-ногами. Как жаль, что не многие знают, что вверх-ногами превращающий в камень взгляд василиска не работает! А вот она это знала. Конечно знала, она же — Флаттершай, она знает всё, что жизненно важно для общения и ухода за всеми зверушками, даже за такими вредными, как этот василиск.
Сцедить яд было проще простого, после её Взгляда василиск был рад предоставить даже больше, чем просила Дью Кэр. А чтобы между ними не осталось недопонимания, чтобы эта милая зверушка вдруг не затаила на неё обиду, Флаттершай решила маленько поболтать с ним о том, о сём.
Он был не совсем доволен тем, что его ударили по голове, но Флаттершай на него за это не обиделась, она сказала, что если бы он немножко поработал над своим поведением и если бы стал немного дружелюбнее к пони, то в этом не было бы необходимости. И кажется, он даже согласился, и это было очень разумно с его стороны, не даром Флаттершай слыла самой тактичной пони во всей Эквестрии. Да не будь она так занята своими маленькими друзьями, да и всем остальным Понивилем — отправилась бы в дипломатическое турне и разом уладила бы все вопросы, которые успели накопиться у принцессы Селестии.
Они поболтали ещё немного, и он, похоже, совсем успокоился и даже рассказал ей о странной розовой штуковине, что напала на него вчера. Она громко шумела и быстро бежала, и он как следует её закаменил, чтобы другим розовым шумящим и бегающим штуковинам неповадно было беспокоить василисков.
Флаттершай была ещё и очень умной пони, она уже знала, что Пинки куда-то запропастилась, поэтому она попросила василиска отвести её к этой штуковине, и конечно же, он не смог ей отказать. И разумеется, это была Пинки Пай, на скаку превратившаяся в камень. Конечно же, такое положение дел Флаттершай совсем не устраивало, поэтому она очень вежливо попросила василиска превратить ей обратно в пони, и, поскольку они теперь знали друг друга гораздо лучше, он согласился. И теперь Пинки была в полном порядке, и даже благодарна ей за спасение!
— ФЛАТТЕРШАЙ! — возопила розовая пони, гораздо громче, чем того хотелось бы Флаттершай, но она уже настолько привыкла к таким невоспитанным пони, что даже не стала обращать на это внимания. — ТЫ СПАСЛА-С НАС! ТЫ — НАШ ДРУГ! ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА НЕ ПОКИДАЙ-С НАС!
Наверное, она очень испугалась, не каждый же день тебя заточают в камень! И Флаттершай, разумеется, поступила так, как и должна была поступить — она обняла несчастную поняшу и сказала: «Не бойся, я с тобой». Она всегда знала, что сказать, даже тогда, когда её друзья не понимали, что нужно просто её выслушать, но она не держала на них за это обиды.
Пинки тоже её обняла. Крепко. Пожалуй, даже слишком крепко, но Флаттершай, как всегда, стерпела это с присущим ей шармом. Розовая пони расплакалась, но скромность Флаттершай не позволила ей подумать, что это слёзы радости, разве что на секундочку. Да нет же, нет, это будет позже. Она, наверное, просто ещё не оправилась от потрясения, сейчас ей нужна ласка, уход и забота, и только Флаттершай сможет ей всё это обеспечить.
Они отправились домой к Флаттершай, пусть пока Пинки побудет ещё одним из её маленьких друзей. Ведь Пинки их тоже любит, а Флаттершай просто нарадоваться не могла тому, как внимательно её слушает Пинки, и как со всем соглашается, и как кивает, когда она рассказывает ей о том, что любит больше всего на свете.
Но ведь на то она и Флаттершай. И никто во всей вселенной не сравнится с ней.
Луна танцевала на бескрайних ледяных просторах. Это был сон. Её собственный сон. Сон, который не нужно было ни с кем делить. Ей не нужно было присматривать за остальными снами. Она совсем не переживала, что где-то сейчас спит пони, которой нужна её помощь, с ними сейчас была Лучшая Ученица её сестры. О, когда она поправится, нужно будет обязательно отблагодарить Твайлайт! Закатить в её честь пирушку? Давненько уже Кантерлот не видал настоящего веселья. Даже Гала успела превратиться в какую-то нудную скукотищу, такую нудную, что Луне стыдно было даже подумать, что когда-то это был её праздник.
Каждое движение её коньков отзывалось мелодией, безмолвной и радостной песней свободы. Широкий пируэт, и ещё один покруче, прыжок и новый штрих. Она могла бы и взлететь, с тех пор как Твайлайт Спаркл и её друзья спасли её от тёмного проклятья, она стала чаще летать во сне. Теперь же, когда они избавили её от остатков бремени, от того, с чем она так и не смогла справиться сама, полёты стали ещё легче и ещё волшебнее, чем наяву. Она словно снова стала маленьким жеребёнком, беззаботной и счастливой кобылкой, точно уверенной в том, что ничего плохого она сделать не может, что обо всём позаботится кто-нибудь другой.
Почти обо всём. Всё же оставалось кое-что, о чём заботиться приходилось ей. Жеребячие Поля ещё не скоро опустеют. Да, та часть её, что была с ними, не могла в полной мере проявить сочувствие и сострадание, но зато теперь она могла резвиться и играть вместе с ними, а не просто сидеть и оплакивать их. Прекрасные создания, пусть им и не довелось ещё танцевать под луной, но и их жизни достойны уважения. Были и другие части её, присматривающие за другими снами.
Но сама её суть, та самая Луна, Нежнейший Лунный Свет, танцующий среди звёзд, была сейчас здесь. Ночь танцевала вместе с ней — тени, что спасали от жары и утешали в горе, скрывали тревоги и исцеляли раны. Ещё прыжок, короткий росчерк и серия шагов, высекающих снежинки изо льда.
Так. Теперь посмотрим.
Она распростёрла крылья и взмыла в вышину, чтоб осмотреть свой личный мир. Да. То, что надо.
Там, в росчерках коньков, был её портрет и портрет её сестры, обе гордо смотрели вперёд и вели за собой объединённые племена под звуки Истинной Песни Гармонии, той самой, вечной, что остальные пони слышат лишь урывками.
Вон там луна и солнце, и их возлюбленный мир под ними.
А там — семь отважных кобылиц и их пришелец, приветствуют её.
И наконец. Совсем нечёткий, почти неразличимый портрет жеребеца, которого она должна бы помнить, но покуда все её попытки были тщетны. Ей всё же удалось вспомнить его имя. Сэйбл Шилд. А ещё она вспомнила, что любила его, но так и не могла вспомнить, кто же он. Помнила лишь, что он был ей очень дорог, остальное придёт к ней потом, со временем.
Она сокрыла этот сон в особом тайном месте, где прятала всё, что было ей дорого. Луна угасала, она была лишь частью себя прежней, возможно, однажды она померкнет снова, тогда ей и пригодятся эти сны.
Рэйнбоу Дэш смотрела в белый потолок. Всё было где-то далеко. Даже её тело, будто и не её вовсе. Она могла повернуть голову, почему бы и не повернуть. Хм. Не похоже на обычную больничную кровать. И в этом она была уверена, в прошлый раз она успела на обычную больничную кровать насмотреться. Эта была гораздо массивнее, и ноги её были привязаны к кровати ремнями. Она попробовала потянуться, но копыта её даже не шевельнулись. Ого, и вправду странная кровать.
В неё была воткнута целая куча трубок. Наверное, дело совсем дрянь. Может, она в гору влетела? Да нет, вроде бы ничего такого не было. Хотя, она б на это посмотрела, там поди воронка осталась метра в три глубиной. Да, зрелище, наверное, просто потрясное.
Головокружение постепенно отступало. Не сказать чтоб ей совсем полегчало, но голова уже не была такая ватная. Теперь можно было попробовать вспомнить, как же она сюда загремела. Авария? Или драка? Наверное, драка. Нежто она с Твайлайт так сильно поругалась? Нет, Твайлайт в Кантерлоте. А здесь, в Понивиле, не так много было пони, которые могли бы её так отделать. На неё напали? Из засады? Да нет, она бы успела улететь. И потом, это не объясняет того, что она прикована к постели. Обе левые ноги сломаны — это понятно, но правые-то зачем привязали?
Она ещё раз осмотрела палату. В палате она была не одна. Стоп. А кого это сена случилось с Эпплджек?
Да, точно. Она летела на ферму Сладкое Яблочко и...
...и там нашла Эпплджек, всю изувеченную. Так. Значит, ЭйДжей жива и тоже идёт на поправку. Хорошо. Похоже, у неё переломана куча костей, на пол-головы повязка какая-то, а по всему телу синяки от копыт, но доктора с этим справятся. Значит, ЭйДжей она спасла. Хорошо. А потом… потом она отправилась искать того, кто на неё напал, так? И... наверное, нашла. И он-то ей и навалял. А что, логично. Ага. Очень на неё похоже, Рэйнбоу Дэш ведь самый верный друг.
Пришли доктора и сёстры, и ещё кто-то — она особо не рассматривала. Её всё ещё мутило. Странно как-то мутило. Но когда они ушли, муть отступила, значит, что бы её не вызывало, они это выключили.
Ей стало лучше, почти нормально, вот только тело всё гудело. Вдруг дверь снова открылась.
— Привет, Лира, — прохрипела Рэйнбоу Дэш. Её мятного цвета кобылка сидела в кресле-каталке, загипсованная от шеи и до поясницы. Кресло толкала медсестра. — Тебе, я смотрю, тоже досталось?
— Пожалуйста, оставьте нас наедине, — попросила Лира сестру, та кивнула и вышла, закрыв за собой дверь.
— Что ты помнишь, Рэйнбоу Дэш? — спросила Лира, когда они остались в палате втроём.
— Помню, нашла избитую ЭйДжей, помню, принесла её в госпиталь, потом, кажется, отправилась искать того, кто это с ней сделал, — ответила Рэйнбоу. — А потом… в каком-то всё тумане. Ты что? Тоже там была? Как мы? Задали им жару?
— Можно и так сказать, — тихо ответила Лира. — Тебе Эпплджек хорошо из постели видно?
— Ну да, — ответила Рэйнбоу. — Кто-то неслабо её отдубасил. И этот «кто-то» знал, что делает.
— Можно и так сказать, — снова сказала Лира. — Все четыре ноги, репица, глазница, сломанные рёбра, раздробленное копыто, множественные внутренние повреждения, наверное, во время следующей своей охоты, ей придётся просить партнёра быть с ней ну очень нежным.
Рэйнбоу Дэш удивлённо моргнула.
— Здорово же ей досталось.
— Она крепкая пони, — ответила Лира без тени эмоции в голосе. — Ни единорогу, ни пегасу не хватило бы силы, чтобы так её избить.
— Стало быть, это был земной пони? — недоверчиво спросила Рэйнбоу Дэш. — Да быть того не может!
— Судя по стилю, не похоже на земного пони, — согласилась Лира. — Да и копыта у земных пони не такие.
Рэйнбоу Дэш пригляделась. У пегасов очень острое зрение и слух. Да, Лира права, следы от копыт, что покрывали тело ЭйДжей, были узкими и заострёнными, совсем не такими, как у земных пони.
Глаза Рэйнбоу вдруг распахнулись. Сердце, кажется, замерло. Она посмотрела на Лиру.
— Я знаю лишь одну пони, которая дерётся в пегасьем стиле и обладает силой земной пони, — кивнула та.
Рэйнбоу Дэш открыла рот. Хотела вдохнуть, но не смогла. Нет. Не может быть. Это просто невозможно. Она не могла.
Лира выжидала.
Рэйнбоу Дэш всё ещё не дышала. Она не могла дышать. Она не могла сделать этого с ЭйДжей. Бред какой-то. Учинить такое с другой пони во время соревнований было её худшим кошмаром. А это? Это было хуже, чем кошмар. Это было... для этого даже места на шкале отстоя не было. Такое... такое могло совершить только чудовище.
Уродина.
От вопля Рэйнбоу Дэш у Лиры заложило уши. Природа наделила пегасов голосом, силой своей способным превозмочь бурю, докричаться с небес до земли. Но в таком ужасе и таком отчаянии этот голос был сильнее самой сильной бури. Лира заперла дверь и подождала ещё немного.
Вопль отчаяния стих, сменившись жалобным стоном.
— Ты не виновата, Рэйнбоу, — сказала она, когда наконец почувствовала, что её услышат. — Ты должна была узнать, иначе ты никогда не смогла бы с этим смириться. Но знай, это не твоя вина. Тебе достался гнев Луны. В тебе вся ярость, что Лунная Принцесса боялась выпустить в царство грёз Эквестрии. И ты с нею справлялась. Я не знаю, почему ты сорвалась, но ты не один день носила в себе всю ярость Найтмэр Мун.
Ответом ей был всё тот же стон.
Лира вздохнула.
— Я скажу тебе, когда ты будешь готова слушать, Дэши. — Её рог окутался сиянием, и из кармана за спинкой кресла к ней подплыл клерсах. Она коснулась магией струн и запела одну из песен, что Леро принёс в Эквестрию с собой. Не совсем, может быть, так, как она звучала в оригинале. Но она пела её сама, без всякой помощи со стороны Магии Гармонии.
Когда я вспомню о грехах,
То не поверю, что это сделал я.
Тебе желаю того же.
Ведь мир наш создан для добра
И я хочу познать его.
Тебе желаю того же.
Тебе желаю того же.
Все ищут прощенья.
Не знаю, как жить без него
Без веры в прощенье
Без веры в прощенье
Где-то на середине песни стоны затихли — Рэйнбоу Дэш отключилась.
Когда она очнулась, Лира была рядом.
— Ты готова научиться, Рэйнбоу Дэш? — спросила она.
— Чему? — убитым голосом ответила пегасочка. — Тому, как калечить друзей? Думаю, это я уже умею.
— Тому, как сохранить покой, — ответила Лира. — В тебе кроется больше самообладания, чем может показаться.
— Не так уж и много, — буркнула она в ответ.
— Я вижу, как ты движешься, — тихо молвила Лира. — Как направляешь каждое своё движение, каждый взмах крыльев. В тебе кроются сила и воля большие, чем у всех пони, что я прежде встречала. Ты стала бы грандмастером во многих стилях, если бы тебе хватило терпения. И тогда ты сама захотела бы достичь большего.
— Ты же знаешь, я этих ваших медитаций терпеть не могу, — напомнила ей Рэйнбоу Дэш. — И потом… я и так слишком опасна...
— Зато, теперь у тебя куча свободного времени, почему бы не потратить его на то, чтобы научиться контролировать себя? — гнула своё Лира. — Ты опасна, только пока на тебе этот шлем. Но он уйдёт, а ты останешься. Мы здесь и сейчас, да и момент вполне подходящий.
Ни один мускул Дэш не дрогнул.
— Ладно, — тихо ответила она. — Хорошо.
Лира улыбнулась.
— Иногда приходится падать, чтобы продолжать движение, — сказала она. — Закрой глаза. Начнём с того, с чего начинают все в этом мире. С первого вдоха.
Луна смотрела на проплывающие над нею облака. Их не направляли пегасы. Их нёс вольный ветер. Сверху пригревало солнце. Его не вела магия. Оно было неподвластно магии. Подчинить его было всё равно, что выжать океан насухо. Оно было больше. Свободнее. Мягче и жёстче, чем солнце Эквестрии. Но и оно согревало свой мир.
— В Эквестрии есть похожие места, — сказала она как бы между прочим. Это был безмятежный сон. — Погода там живёт сама собой, и солнце, ведомое Тией, не уделяет им внимания большего, чем гребням волн. Ему всё равно.
Леро сидел рядом с ней, обхватив колени руками. Он не смотрел на облака. Он смотрел на бескрайнее море пшеницы, раскинувшееся перед ним.
— Я должен быть с ними, — ответил он.
— Многие жеребцы так говорили, — ответила она. — Сейчас не так уж часто, но прежде, предавшись сну в палатке, во время военного похода, вдали от своего табуна, перед лицом грядущей битвы, готовые вернуться со щитом иль на щите.
— Я не жеребец, — ответил он. В его голосе не было гнева. Это был безмятежный сон. — Я должен быть с ними.
— Но вместо этого ты служишь своей стране, как служили и они, — напомнила она. — Я безмерно благодарна тебе, Леро, кабы не ты, теперь бы я была куда слабее. Да, сестра моя поднять и закатить луну сумеет, когда то будет так необходимо. Но есть и то, чего не сделает она, не перестав быть светлым ликом всея Эквестрии.
— Ты про охрану рубежей от Ктулху и Древних Богов, да? — спросил он.
Она на мгновение задумалась, затем сказала:
— Ваш род меня страшит, Беллерофонт. Любви не знали вы, но выдумали вы её. Не знали и кошмаров, но выдумали и их тоже
— Погодь, ты что, правда этим занимаешься? — спросил Леро. — Я же пошутил.
— Ты осторожнее ступай, когда идёшь с Принцессой Снов, Беллерофонт, — ответила она. — Есть вещи, о которых мир подлунный знать не должен.
Он снова посмотрел на пшеничное поле.
— Я просто хочу быть уверен, что с ними всё будет в порядке.
Она придвинулась ближе и погладила крылом его плечо.
— Так и будет.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
На её мордочке вдруг промелькнула до боли знакомая улыбка.
— У меня такое предчувствие.
Он посмотрел на её улыбку, затем заглянул в её глаза.
— Тия и я однажды тоже были Хранителями Элементов Гармонии, — напомнила она. — Такое бесследно не проходит.
Эпплджек даже глаза открывать не хотела. Она облажалась. Снова. Даже с таким простым делом не справилась. Теперь её семье ещё и счёт за лечение выпишут, и тогда ферме кранты, и тогда её семья помрёт с голоду, а следом и все остальные пони в округе. И всё это из-за неё.
— А не слишком ли ты себя жалеешь, Эпплджек? — донёсся голос Бабули Смит. — Ты ж в курсе, что всё это вслух сказала? И поверь мне, глупость это несусветная.
Она открыла глаза. Вот она Бабуля, сидит рядом с её постелью. А рядом с нею Маки. А в другом конце палаты лежит Рэйнбоу Дэш. А что с другой стороны, она не видела.
— О нет, — простонала Эпплджек. — Никто ж не должен был пострадать. Я опять облажалась.
— Эпплджек, ничего ты не облажалась! — возразила Эпплблум. — Ты ж лучший фермер на свете!
— Агась, — согласился Макинтош.
Эпплджек закрыла глаза, она просто не могла смотреть в лица своим родным. Они так стараются подбодрить её, а она ведь этого вовсе не заслуживает, они делают вид, что она вовсе не неудачница, а ведь именно так оно и есть.
— Ты опять это вслух сказала, Эпплджек, — снова донёсся голос Бабули Смит, но на этот раз в нём послышались резкие нотки.
— И я не стану возражать, если вы прям щас уйдёте и отречётесь от меня, — пробормотала Эпплджек. — Тогда вам за меня хотя б платить не придётся.
Что-то тёплое вдруг прижалось к её мордочке. Она открыла глаза. Это Бабуля Смит наклонилась к ней и теперь смотрела ей прямо в глаза. И в глазах её бушевало адское пламя.
— А ну. Повтори. Что. Ты. Сказала. — потребовала она, сплёвывая каждое слово, словно заколачивая гвоздь в крышку гроба. — А ну скажи, Эпплджек, что веришь в то, что счас сказала. Скажи, что Эппл может быть недостоин своей семьи. Скажи, что Сладкое Яблочко — не самая лучшая ферма в Эквестрии. Ну. Давай. Скажи.
Эпплджек посмотрела в её глаза, ну, в тот глаз, что видела. Челюсть её дрогнула.
— Прости, — прошептала она. — Я… Я знаю, что это не так. Знаю. — Она сглотнула слёзы. Но слёзы Бабули всё равно коснулись её щёк. Горячие. Горькие. — Но я не могу. Никак не могу из головы выкинуть. Всё думаю об этом. Не могу. Прости. Я не могу...
Бабуля прижалась к ней ещё ближе, и адское пламя в её глазах сменилось теплом домашнего очага. ЭйДжей на секундочку даже показалось, что она снова жеребёнок, готовит свой первый в жизни яблочный пирог; она его тогда запорола по самое не балуйся, но Бабуле он всё равно понравился, и она помогла ей, и следующий пирог у них вышел на славу.
— Мы всегда будем с тобой, — сказала она. — Какую б там задачку принцесса тебе и твоим друзьям не задала, Эпплджек, твоя семья всегда будет с тобой. И так будет всегда.
— Прости, Бабуля, — прошептала ЭйДжей, — пожалуйста, прости.
Макинтош наклонился к ней, а затем повернулся и… Эпплджек не видела, что он сделал, но вскоре ей вдруг стало гораздо лучше, так, как будто всё это было не напрасно.
— Лучше? — спросил он.
— Гораздо, — ответила она и улыбнулась так широко, как только могла. Всё было хорошо и становилось всё лучше и лучше, и свет стал ярче и искристее, но мало ли чего там со светом вообще бывает.
Бабуля посмотрела ей в глаза ещё немного, а затем отпрянула.
— Ну вот и ладненько. Твои друзья рассказали нам, что случилось, а Рэйнбоу Дэш сказала, что лично позаботится о тебе, виновата она там или нет. Я не знаю, в какую там магическую мутотень вы ввязались, но запомни, никто никого не будет ненавидеть, никто ни от кого не будет отрекаться. Мы пройдём через это все вместе, как один.
Макинтошу и Эпплблум к этому нечего было и добавить, они и не стали. А вот Рэйнбоу стала. Она в своей постели была зажата, как башмак в колодке, но всё равно нашла силы повернуться и сказать, да так сокрушённо, что ЭйДжей от неё и не ожидала:
— Прости, Эпплджек, Я знаю, что в меня закачали хреналион лет аликорнской ненависти, но сделала-то это я. Я буду помогать вам в саду каждый день, до тех самых пор, пока ты сама не скажешь, что я отплатила долг. Каждый день. Самым первым делом. Даже тренироваться не буду, пока не закончу.
И вдруг в её голосе зазвучали нотки надежды.
— Может быть, даже тебя кой-чему научу? Ты бы в лёгкую освоила «Расколотый Камень», но я его почти не знаю, зато я знаю «Дрожь Земли».
Эпплджек даже хихикнула. Вышло не совсем так, как обычно, зато на душе полегчало.
— Ой, да не бзди ты, сахарок. Я ж ведь это тебя специально подначивала, чтоб ты сделала ровно то, что сделала. — Ого, то ли кровать под ней стала раскачиваться, то ли что-то внутри неё зашевелилось, но ощущения были просто специфические. — Я б ничего такого и не сказала, кабы не хотела, чтоб ты меня укокошила, — радостно продолжила она. И даже не заметила, как ужас исказил лица всех присутствовавших пони. — Ты нужна Понивилю, и ты отличный летун, и коль ты сказала, что поможешь деревья околачивать, значит поможешь деревья околачивать. Ток вот, некогда мне твои мудрёные махи ногами изучать, так что ты давай это как-то без меня.
Она снова закрыла глаза. У-ух ты! И пускай она облажалась, чувствовала она себя всё равно просто чудесно. И как бы там ни было, она знала, что её друзья и её семья всегда будут рядом и всегда будут готовы помочь ей, потому что они любят её, пусть она того и не заслуживает. У неё вообще самые охренительные друзья и самая лучшая семья, о каких могут только мечтать пони. И чё-т она как-то вдруг устала. Она слышала мягкий бас Макинтоша, тот что-то говорил Рэйнбоу Дэш. Что-то про яд василиска и про обезболивающие и про какую-то Антю Депрес... Анту… ток вот она никого такого не знала… да это уже было и не важно.
Дражайшая Принцесса Селестия,
Как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я освобождаю от всех обвинений пегаса Рэйнбоу Дэш, повинную в преступлениях против вашей верноподданной Эпплджек с фермы Сладкое Яблочко. Обвиняемая получает полное прощение в связи с тем, что на момент совершения преступления не была в ясном уме, находясь под действием магических сил, коими не могла управлять. Данные магические силы обвиняемая приняла добровольно, на свой страх и риск, не зная ничего об их возможностях и природе, имея целью спасение Эквестрии. Обвиняемая по-прежнему находится под действием вышеуказанных сил и осознаёт необходимость ограничения собственной свободы, однако мы полагаем должным заменить содержание под стражей на домашний арест.
Как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я освобождаю земную пони Эпплджек от обвинений в попытке самоубийства. Обвиняемая получает полное прощение в связи с тем, что на момент совершения преступления не была в ясном уме, находясь под действием магических сил, коими не могла управлять. Данные магические силы обвиняемая приняла добровольно, на свой страх и риск, не зная ничего об их возможностях и природе, имея целью спасение Эквестрии. Обвиняемая на данный момент находится на лечении в госпитале, где ей дополнительно прописан курс успокоительных средств, которые она будет принимать, покуда не сможет подчинить себе вышеуказанные магические силы.
Как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я прошу отнести на счёт Ночного Престола все расходы, связанные с госпитализацией и последующим лечением Рэйнбоу Дэш, Лиры Хартстрингс и Эпплджек, поскольку их увечья были получены в момент нахождения на службе у Ночного Престола. К данным расходам прошу отнести все расходы на непосредственное лечение, реабилитацию и возможные расходы на оказание психологической помощи; материальную помощь ферме Сладкое Яблочко, в связи с временной нетрудоспособностью кормильца; материальную помощь Понивилю в связи с временной нетрудоспособностью погодного координатора; оплату по больничному листу для Рэйнбоу Дэш; а также оплату всех расходов на организацию вечеринки, которую неминуемо устроит Пинки Пай, когда все поправятся.
Как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я прошу отнести на счёт Ночного Престола все расходы, понесённые заведением «Сахарный Уголок», в связи с неконтролируемым поеданием их продукции, порчей имущества и упущенную прибыль, в связи с временной нетрудоспособностью их подмастерья, земной пони Пинки Пай. Кроме того, прошу отнести на счёт этих расходов, жалование, недополученное вышеуказанной земной пони и все расходы на её временное содержание, которые понесла пегас Флаттершай. Полагаю данные выплаты справедливыми, поскольку вышеозначенная земная пони не была в ясном уме, находясь под действием магических сил, коими не могла управлять. Данные магические силы она приняла добровольно, на свой страх и риск, не зная ничего об их возможностях и природе, имея целью спасение Эквестрии. На данный момент состояние Пинки Пай стабильно, а вышеуказанные магические силы находятся под контролем, при постоянной поддержке со стороны пегаса Флаттершай.
И в заключение, как уполномоченный принцессой Луной представитель Ночного Престола в Понивиле, я прошу Ночной Престол разместить в бутике Карусель заказ на 1 (одно) платье по выбору и в соответствии с личными предпочтениями единорога Рэрити, без каких-либо ограничений на стоимость заказа. Также я постановляю, что единорог Рэрити должна представлять Ночной Престол на предстоящим Гранд Галопин Гала, где она и представит данное платье во всей его красе и в надлежащей манере.
Ваша верная подданная,
Лира Хартстрингс,
Уполномоченный представитель Ночного Престола в Понивиле
Когда Луна снова смогла встать на ноги, исход поветрия (по крайней мере в Кантерлоте) стал очевиден. Чума всё ещё бушевала в стойбищах бизонов и за пределами Эквестрии, но солнце и луна снова были в надёжных копытах. Для Луны вернуть бремя было так же непросто, как снова взвалить на плечи гору, от веса которой она уже успела отвыкнуть, но она сделала это с радостью. Ведь к тому времени бремя её стало легче. Часть его удалось укротить, а часть так и вовсе практически победить.
Впервые за долгое время принцесса Луна смогла взглянуть со своего балкона на земли, которыми правила вместе с сестрой, и признать, что не желает владеть всем, что видит, что у всякого есть право на его собственную жизнь и собственную судьбу.
Она не держала зла на тех, кто позабыл о ней. Да, она сердилась, да, что-то она упустила и никогда уже не сможет наверстать, но пройдёт и это, придёт новый порядок. Но всё это произойдёт уже внутри неё.
Она искренне гордилась тем, что стала лучше прежней себя, стала той Луной, какой и должна была быть. Это было лишь началом долгого пути. Но и с этим она справится.
Она смотрела на пони, что шагали по вечерним улицам и проспектам, и знала, что пусть телом они не могут быть всегда с ней, они всегда будут с нею мыслями. Она знала, что есть пони, которые не всегда смогут быть подле её Престола, но каждое их возвращение будет от того лишь слаще.
Она закатила луну и наблюдала за восходом солнца, зная, что её сестра давным-давно простила ей все прегрешения. А если кто-то и затаил на неё обиду, то у неё всё равно есть сестра и есть друзья — те, кто простил и те, кто любит её.
Леро покинул Кантерлот первым же поездом, едва Луна заверила его, что чувствует себя вполне здоровой, но не раньше, чем отважный доброволец решился войти в её покои, дабы подтвердить, что болезнь принцессы более не заразна. Твайлайт Спаркл уехала вместе с ним, и пусть в подлунном мире нет места памяти о дозоре, что она несла в Царстве Грёз, где-то в глубине её души навсегда останется то, что она никогда не забудет, то, что она вобрала из снов Эквестрии.
По обе стороны от неё шагали стражи. По давней традиции, установленной Селестией, в личный караул выбирали лишь самых прекрасных из жеребцов. Сейчас они войдут в тронную залу. Единую, в которой стоят оба трона. Не будет более раздельных зал для Дневного и Ночного Престолов. Впервые за многие месяцы она сможет воочию увидеть сестру, и вместе они заверят всех пони, что всё отныне будет хорошо.
Двери распахнулись, распахнулись и глаза принцессы. Не было торжественного парада. Не было толпы знати, жаждущей аудиенции.
Зато всюду были открытки, приколотые к серпантину, украшавшему стены. «Скорее поправляйтесь, Принцесса», гласила одна, «Мы скучаем», было в другой, «Спасибо вам, Принцесса», в третьей. Открыток было бесчисленное множество, и все они пестрили серебряными полумесяцами и звёздами, и на всех были выведенные тёмным карандашом образы Всетемнейшей Аликорницы. А вместе с открытками её встречали и их авторы. Огромная орава жеребят хлынула к её ногам, едва она переступила порог тронной залы, и все они спешили поблагодарить её за то, что присматривала за солнцем, покуда принцесса Селестия была больна, за то, что была с ними во сне, пока были больны они сами, а некоторые просто восхищались размахом её крыльев.
Она рухнула на колени, слёзы заструились по её щекам, она сгребла в охапку трёх, а может, и четырёх жеребят, что оказались поблизости.
— Спасибо, — только и смогла вымолвить она. — Спасибо вам всем.
Перед Дневным Престолом сидела её сестра, а рядом с нею, перед Ночным Престолом сидел её дражайший Пипсквик; на нём был совершенно очаровательный пиджачок и галстук. Покуда она шагала к своему трону, у её ног вилась толпа жеребят, выкрикивая приветствия и поздравления. Шагать пришлось очень осторожно, чтобы ненароком на кого-нибудь не наступить. Когда она подошла к трону, Пип шаркнул ножкой и шагнул в сторону. Луна заняла своё место, и он тут же вцепился в её ногу так крепко, как только мог.
— Как здорово, что вы вернулись, Принцесса! — воскликнул он, прижавшись к её боку. Она почувствовала, как её шёрстка тут же намокла от его слёз, и поспешила погладить жеребёнка кончиком крыла.
Её сестра тоже решила наплевать на формальности и протоколы и поспешила заключить её в крепкие объятия.
— И снова, с возвращением тебя, сестрица, — сказала она.
— Спасибо, — прошептала в ответ Луна.
А затем она подняла голову и обратилась ко всем своим, пусть и самым маленьким, собравшимся подданным:
— Спасибо всем вам! А теперь! Давайте ВЕСЕЛИТЬСЯ!
Пусть обычно Рэйнбоу Дэш и стеснялась при всех проявлять свою привязанность, сейчас она сидела прижавшись к Леро. По другую от него сторону точно так же сидела Твайлайт. Эпплджек, Флаттершай, Рэрити, Пинки Пай, Спайк и Лира тоже были рядом. В Сахарном Уголке не было стола, за которым они бы все уместились, но они всё же умудрились это сделать. И весь стол был занят одним-единственным подносом кексиков, которые приготовила специально к этому случаю Пинки Пай, для других блюд просто не нашлось места. Шоколадные кексики с тёмно-синей глазурью и с серебряным полумесяцем сверху. На вкус они были… просто божественны.
— Я так рада, что все наконец-то снова в сборе, — воскликнула Пинки и совершенно неожиданно обняла Флаттершай, та, не то чтобы совершенно неожиданно, пискнула и попыталась закрыться крыльями. — Без обид, Флаттершай, но все эти твои белочки, и кролики, и бобры, и котята, и щенята, и медведь, и птички, и бурундучки, и зайчики, и трубкозуб, и цыплята… — Она вдруг заткнула рот копытцем, но тут же вытащила его обратно. — О, гляди, здесь тоже работает! Так вот! С ними, конечно, весело, но они не сильно любят такие вечеринки, поэтому мы их не пригласили.
— Нет, это ты меня прости, — краснея извинилась Флаттершай, — я понимаю, что была не самой лучшей сиделкой. Сама поверить не могу, что была такой грубой. Хуже и быть не могло. Честное слово, я больше так не буду.
Никто за столом не придал этому «извинению» особого значения. Все в городе знали, что она способна на большее, когда дело доходит до торга на базаре, хоть и уступает многим в Понивиле. Никто не удивился, когда она приютила зарвавшуюся повесу; никто не удивился, когда под её присмотром Пинки… ну, не то чтобы снова стала нормальной, но хотя бы стала обычной Пинки.
— Да ты не переживай, Флаттершай! — радостно ответила Пинки и разжала объятия ровно настолько, чтобы пегасочка смогла наконец-то из них выпутаться. — Зато у меня теперь есть целый новый проект! Я должна придумать такую вечеринку, которая понравится всем твоим маленьким друзьям, чтобы и их отблагодарить за гостеприимство!
В умах каждой из пони промелькнула своя картинка грядущего празднества, объединяло их, пожалуй, обилие обожравшихся зверюшек шатающихся по городу в праздничных колпаках. И только Леро, как это ни странно, представился музыкальный номер, основанный на песне Акуна Матата[2].
— Мы поможем тебе, Пинки, всем, чем сможем, — сказала Рэрити, аккуратно откусив кусочек кекса. — И кстати, всё как-то не получалось спросить, как у меня вышла вечеринка в честь твоего выздоровления? Я ни в коем случае не хотела посягнуть на твоё место, но ты ведь не могла сама себе её устроить.
Мысли Пинки пронеслись со скоростью молнии: шариков было слишком мало, а впрочем, их всегда слишком мало, потому что если их будет столько, сколько надо, то гостям просто места не хватит, серпантин был закреплен слишком жёстко, а нужно чтоб он легко обрывался и оставался в гриве как напоминание о вечеринке, торт был хорош и элегантен, конечно, но нужно было больше крема и украшений, и кексиков! И в целом, было как-то всё скованно, а должен был быть просто взрыв веселья. Но это всё можно было смело отбросить, ведь это была вечеринка специально для Пинки Пай, более того, это была вечеринка, которую Рэрити устроила специально для Пинки Пай, а это значило куда больше, чем соблюдение всех её стандартов.
— Это была самая лучшая вечеринка, которую мне только устраивали! — ответила Пинки и перегнулась через стол, чтобы обнять Рэрити. Рэрити рассмеялась и обняла её в ответ, а ведь могла же и обойтись своими жеманными штучками, как всегда!
— Да уж, оттянулись тогда как следует, — согласилась Эпплджек. У неё всё ещё был гипс на переднем копыте и повязка на глазу, но она уже не принимала настойку на яде василиска, которую ей прописали в госпитале. Первые дня два-три отвыкания были тяжёлыми, но не тяжелее, чем тогда, когда ей приходилось её принимать. Как только её выписали из госпиталя, она отправила посылочку принцессе Луне в Кантерлот. И письмо к ней приложила. Длинное такое письмо. Как она сказала, очень личное письмо, но если в двух словах — пригласила принцессу посетить её ферму и, может быть, испечь яблочный пирог на двоих. И ежели с первого раза у ней не получится, то они попробуют ещё раз и ещё, пока не выйдет как надо.
— Вот уж точно, — согласилась Рэйнбоу Дэш. Все ожидали от неё большего, но никто не решался заговорить первым.
Рэрити выпуталась из объятий Пинки.
— Рэйнбоу, дорогая, с тобой всё в порядке?
— Да, лучше не бывает, — радостно ответила лазурная пегасочка. — А что?
— Ну, хотя бы то, что я обычно таких приёмов не устраиваю, — ответила Рэрити. — И я полагаю, что заслужила немного больше, чем просто «Вот уж точно».
— Давай потом, — усмехнулась Рэйнбоу. — Сейчас всё слишком уж хорошо. Леро вернулся, все живы и здоровы, да и после медитаций с Лирой мне как-то не по себе. — И вдруг она показала Рэрити язык. — Но если для тебя это слишком необычно, я могу пойти выкинуть пару трюков и подразнить тебя немного.
Рэрити рассмеялась, и все вдруг обнаружили себя в объятиях друг друга. Спайк же оказался в самом центре этих обнимашек, зажатый со всех сторон телами пони (и человека). Когда объятия разомкнулись, магия Твайлайт оттянула дракончика в сторону.
— Что-то ты сегодня притихла, Твайлайт, — отметил он.
Твайлайт улыбнулась и обняла его.
— Просто устала немножко, — ответила она. — Я и не помню в подробностях, каково это было подменять Луну, но сил из меня это вытянуло ого-го сколько. Нельзя просить единорога выполнять обязанности аликорна. Как-то это слишком. Мне теперь хочется побыть просто Твайлайт Спаркл. — Она чмокнула дракончика в лоб. — И это касается и тебя. И Леро, и Дэш, и Лиры, и всех моих друзей. Я просто хочу немножко побыть самой собой.
И снова всеобщие обнимашки, но на это раз в их центре оказалась Твайлайт. А большего она и не хотела.
1 ↑ 