Сборник драбблов
1.4. Суд медных труб
Такого афтепати Кэнтерлот ещё не видел. И ладно, если бы дело было в том, что в зал притащили статую Тирека, Кризалис и Кози Глоу, просверлили в ней сквозные ходы через их хвосты к глазам и ноздрям и организовали дальнобойный фонтан из шоколадного ликёра, под струями которого принялись бы пьяно трясти вверх-вниз крупами. Нет, к таким вакханалиям афтепати подбирались уже неоднократно. На этом же всё было по-другому. Его главным спутником и лейт-мотивом была абсолютная, гнетущая, парализованная тишина. Настолько густая, что трещала и побеждала этим треском случайный, неловкий плеск переливаемого в стакан пунша или вороватое бульканье коньяка, перекатывающегося в скрываемой во внутреннем кармане пиджака фирменной фляжки.
Аристократы, как заключённые особого режима на прогулке, рассыпались по большому жизнерадостно украшенному залу, не кучкуясь больше, чем по трое, и растерянно молчали, лишь украдкой стреляя взглядами по сторонам в поисках знакомых. Им нужно было знать, кто ещё сегодня засвидетельствовал этот невиданный позор, словно тоже приняв на себя часть его тяжести. Мунлайт Рэйвен, при входе сюда набиравшаяся смелости, как перед сдачей в плен безупречно организованной вражеской армии, испытала одновременно растерянность и облегчение при виде на лицах тех, от кого ждала линчевания, то смятение, которое в себе подавила.
— Тебе туда не надо, — отчаянным шёпотом отговаривала Рэйвен Инквелл, схватив её за локоть.
Принцессы Селестия и Луна покинули церемониальный зал с подвядшими цветами на алтаре и не пригодившимися свадебными кольцами. Торакс и Фаринкс не могли оторваться от плоских моноцветных глаз друг друга, без слов обмениваясь чем-то, от чего воздух вяз, как стынущая слизь, и чейнджлинги, отшатнувшись от них обоих далеко в сторону, как от проказы, переглядывались между собой с видом, будто мир каждого из них рухнул в прах. Знать Кэнтерлота пришла в себя быстрее остальных и начала боком отодвигаться от гостей. После предыдущей королевской свадьбы всем было известно, что они чувствуют эмоции, а стыд — не тот след, который должны оставлять сливки эквестрийского общества.
Эквестрийского общества, которое только что было опозорено его собственной принцессой. Омегой, считавшейся достойнее всех прочих представителей своего вида и, возможно, расы. Каждый из аристократов, бывших либо приближёнными к аликорнам, либо вообще приходившихся им роднёй, чувствовал себя преданным и опороченным. Они не знали, что делать в такой ситуации: это не приходило им в головы в самых жутких кошмарах, об этом не предупреждали преподаватели этикета, таких прецедентов не было даже в истории. Они в абсолютной степени не знали, как себя вести, и не планировали разбираться в этом наедине с чейнджлингами. Будто переняв их коллективный разум, знать находилась под гнётом общего впечатления, что они лично отвесили несчастным, растерянным, униженным существам звонкую пощёчину.
Моментом, в который внимание любого из них было целиком приковано к спасительной двери, и воспользовалась Рэйвен Инквелл, задержав потянувшуюся было следом коллегу.
— Не надо тебе туда, — повторила она для убедительности и покачала головой почти умоляюще. — Они будут обсуждать твою принцессу, причём не так, как тебе хотелось бы слышать! Я знаю, как высоко ты её ценишь и чтишь, даже после этого — не сочти за грубость, — но ситуация не станет лучше, если ты услышишь всё, что на неё выльют. Не ходи.
— Но я должна, — гордо подняла голову бета. — Я должна быть если не вместе с ней, то вместо неё.
Она мягко высвободила локоть из обмякшей хватки Рэйвен и ускользнула за молчаливо вытекшими из зала аристократами. Саншайн Смайлс, альфа, не похожая на неё столь фантастически, что никто и никогда не признал бы в них двоих родственников, не успела пробраться сквозь толпу пони попроще, прежде чем Мунлайт ушла. На её вопросительно-отчаянный взгляд приросшая к месту бета лишь шепнула:
— Иногда мне кажется, что принцесса Луна не заслуживает такой слуги, как твоя сестра.
Мунлайт стояла у закрывшихся за её спиной дверей, оглядывая зал и не решаясь сделать ни шага по шахматному полу. Ей всё ещё нужно было оценить ситуацию, набраться решимости. Принц Шайнинг Армор, принцесса Кейденс и принц Блюблад стояли за самым близким к ней банкетным столом и не видящие её из-за большой чаши ежевичного пунша на нём. Менее именитые особы княжеской крови рассыпались по столам и диванчикам поодаль, перешёптываясь либо между собой, либо со звёздами эстрады. Мунлайт сразу приметила и многих из них: Сапфир Шорс, которая с присущей альфам прямотой выскажет и обличит всё, что думает, Фотофиниш, с типичным для бет профессионализмом не упустившая ни единого сочного кадра, самый придирчивый и капризный из всех омег Эквестрии Хойти-Тойти, представляющая совершенно противоположный их тип Сонгбёрд Серенейд, от которой определённо можно ждать поддержки, Сасси Сэддлс, управляющая знаменитой сети бутиков мисс Рэрити, с коей Мунлайт была не знакома…
Услышав по ту сторону дверей приглушённые отделанной золотом древесиной голоса, она отвлеклась от разбора пёстрой мешанки знаменитостей и внимательно прислушалась. Речь была более чем узнаваемой.
— Помните: они сейчас растеряны так же, как мы. Рэрити и особенно Пинки Пай, на вас будет направлено особое внимание, вас будут есть глазами и ждать любого прокола, как и от любой другой омеги в зале.
— Хай, Твай, я тоже здесь.
— Извини, Рэйнбоу. Да, я помню, что ты тоже омега, но просить подобного от тебя было бы глупо.
— Ты чё, считаешь, что я не могу вести себя прилично?!
— Нет-нет. Всего лишь другие, считают, что ты альфа.
— Твою мать. Да. Забыла.
— Но некоторые-то помнят, шо ты омега, такшт не влезай ни в какие драки, пжалст, как бы тяжко ни пришлось.
— Аргх, Эпплджек, дорогуша, давай договоримся сразу: все социальные контакты мы с Твайлайт берём на себя. У нас богатый опыт взаимодействия с кэнтерлотской знатью, мы в ней свои.
— Вот такая, знач, у нас дружба пошла? — несмотря на то, что в голосе Эпплджек слышалась весёлая усмешка, Твайлайт сочла нужным торопливо пояснить:
— Рэрити права. Любая ошибка будет стоить дорого.
— Ой, да ладно вам, девочки! После принцессы Луны я могу станцевать кан-кан на столе, как на своём первом Гала — никто даже не заметит!
— Вот поэтому я отдельно попросила тебя вести себя подобающе.
Вдох, выдох.
— Все готовы?
— Агась.
— Уи-и!
— Открывай уже, перестраховщица.
— Помните: ведите себя спокойно и сдержанно. На нас набросятся, как мантикоры — не поддавайтесь на провокации, оставайтесь нейтральными и придерживайтесь позиции «мы не одобряем такое поведение, но уверены, что на то были уважительные причины, о которых мы непременно узнаем позднее».
Мунлайт Рэйвен отошла в сторону, чтобы на неё не наступили. Двери целиком объяло тёмно-малиновым полем, они резко распахнулись, выдавая всю готовность Твайлайт Спаркл к словесному бою — и выстроившиеся в шеренгу героини Эквестрии, только один раз в ногу шагнув вперёд, замерли на пороге, не ожидавшие, что на их эффектное появление никто даже не повернёт головы.
— Да, я тоже была удивлена, — бесцветно согласилась Мунлайт Рэйвен, смерив взглядами одинаковое удивление на лицах шести подруг.
— Пхе, — первой расслабилась Пинки Пай, пожав плечами. Ярко-бордовые ленты, красиво обвитые вокруг её запястий и тянущиеся к талии, пошли шёлковыми волнами от движения. — Я же говорила, что могу хоть кан-кан на столе танцевать — никто и ухом не шевельнёт. О, пунш! — и она со звуком пружинки направилась к ближайшему столику своей фирменной припрыжкой.
Твайлайт проследила за ней взглядом и быстро соскочила на брата и невестку, беззвучно прошептав их имена, но решила всё же сперва поздороваться с встретившей их бетой:
— Как ты, Мунлайт?
— Готовлюсь сражаться. Образно говоря.
— Как и мы, — лихо сжала копыто в кулак Рэйнбоу, и Эпплджек тут же пихнула её локтем. Омега закатила глаза, поставила переднюю ногу на пол и беспорядочно присела в пародии на реверанс: — Для нас будет честью помочь Вам в защите чести Вашей госпожи, мисс Рэйвен.
— И я уже вижу потенциального союзника, — почти мурлыкнула Рэрити, кивая в сторону Фэнси Пэнтса.
Он обеспокоенно беседовал с Флёр де Лис, скрывавшей своё положение под пышным кринолином, посаженным слишком высоко. Даже в таком нелепом фасоне находящаяся в близком родстве с принцессами омега смотрелась изумительно. Рэрити подумала, что беременность, напротив, наверняка только красит её.
— Хорошо, — кивнула Твайлайт, и единорожка, не удержавшись от того, чтобы кокетливо вильнуть хвостом, элегантной рысью отправилась к своему деловому партнёру. — Все остальные держатся либо меня, либо Рэрити. Нас не должны видеть поодиночке.
— Иль кто-нить должен следить, шоб мы чаво лишнего не ляпнули, да?
— И это тоже, Эпплджек, — вздохнула бета. — Видя, что ты уже нацелилась пойти за Рэрити, рискну напомнить, что мы здесь не для выяснения отношений. Наша задача — защитить принцессу Луну.
— Кстать, — сдвинув извечную шляпу, на которую всегда приходилось ориентировать каждый наряд, почесала макушку она, — от чего именно мы её защищаем? Вродь как, она не самое хорошее дело сделала. За такое, по-хорошему, надо к позорному столбу привязывать.
— Она — принцесса, какой позорный столб?! — ужаснулась Твайлайт.
— Самый высокий и грязный, раз принцесса, — невозмутимо и наставительно прозвучал ответ. — Где эт видано, шоб принцесса на собственную свадьбу с генералом другой страны в таком виде являлась, шо сказать стыдно? Видит Селестия, я со всякими вольными взглядами Пинки Пай и Рэрити мириться привыкла, но это ж ни в какие ворота. Даж они бы не осмелились такое сотворить — прям после кувыркания с другим альфой к своему законному под венец явиться, даж не сполоснувшись. Я надеюсь, конеш. А коль дальше так пойдёт, эт шо будет-то? Шо о нас приличные создания-то подумают?
Твайлайт так долго не находилась, что ответить, что Эпплджек грустно вздохнула и ушла со словами:
— Видит Селестия, хотела б я, шоб ты меня переубедила, но, видать, не судьба.
Бета пристыженно прижала уши, закусив губу. Рэйнбоу коротко укрыла её спину крылом, поддерживая:
— Не боись, Твай. Пойду за ней, прослежу, чтобы она ещё больше дров не наломала.
Бета благодарно кивнула ей вслед. Не то, чтобы Рэйнбоу Дэш была лучшим предохранителем в делах ломания дров, но её надзор — лучше, чем никакого. Бета в смятении подошла к королевской троице, неподалёку от которой Пинки Пай увлечённо и от души хлебала пунш пиала за пиалой, не забывая сладко жмуриться и облизываться. Не поднимавшая всё это время глаз Флаттершай семенила следом за бетой: рядом с Шайнинг Армором и его женой она могла чувствовать себя защищённой.
Соблюдя все присущие рангу формальности, Кейденс крыльями притянула свою бывшую воспитанницу к себе и обняла. Блюблад, не очень хорошо относившийся к Твайлайт, но нашедший в себе достаточно благоразумия, чтобы не выказывать это в кругу её могущественной семьи, сразу после приветствия отошёл в сторону. Но знать по привычке следила глазами за самыми именитыми, поэтому одиночное перемещение Блюблада сначала привлекло внимание каждого пони, а затем перетянуло его на ещё более интересную цель: две принцессы-аликорна из четырёх в одном месте.
— Фэнси Пэнтс, — вежливым кивком привлекла внимание Рэрити, когда в разговоре с Флёр де Лис — ожидаемо о случившемся, но уже в слишком размытых и окончательных выражениях — возникла пауза.
Они уже здоровались сегодня утром, поэтому бета лишь тепло улыбнулся, кивнул и поцеловал протянутое изящное копытце ради собственного удовольствия, а не из приличий. И губами на нём задержался дольше, чем приличия того требовали. Омега слабо зарделась от удовольствия сквозь пудру. Удерживать подобающее выражение обеспокоенности и культурного шока на расцветшем лице стало сложно, но она всё же отчеканила заготовленное:
— Беспрецедентное происшествие, Вы согласны со мной?
— Бедняжка Флёр не может оправиться от шока, я беспокоюсь за её хрупкое здоровье, — покровительственно похлопал ту по копыту Фэнси Пэнтс. — Принцессе Луне следовало лучше обдумать своё решение, на торжество были приглашены и пожилые пони с жеребятами.
— Ах, не заставляйте меня думать, будто этот инцидент был запланирован, это разбивает мне сердце, — взмолилась Рэрити. — Я предпочитаю верить, что принцесса не может быть такой чёрствой и… эпатирующей. Напротив, ей копытоводили эмоции слишком сильные, чтобы мы могли понять их и прописать в протоколах.
— Из ненадёжных источников — в виде моего родства с принцессой Селестией и знакомства со старыми традициями — мне известно, что свадьба была назначена на пик цикла принцессы Луны, — произнесла с загадочной расстановкой Флёр де Лис. — Не стоит забывать об этом.
— Здравия всем, — звучно заявила о себе подошедшая Эпплджек. — Звиняйте, в словесных пируэтах я не смыслю, говорить буду как знаю, зато по делу и чистую правду.
Фэнси охотно протянул ей копыто для пожатия и стоически выдержал его исполинскую силу, даже не сбившись с чистосердечного:
— Вам не за что извиняться, почтенная Эпплджек. Я всегда предпочту честное мнение простой пони стремлению очередного аристократа понравиться окружению.
— И ведь не льстишь, — одобрительно прищурилась альфа.
Рэрити смущённо кашлянула, забегав глазами по сторонам в поисках кого-нибудь, кто может затмить её простоватую подругу и заставить ту слушать, а не говорить. Но единственные, кто направлялся к ним, были лидерским составом Вандерболтс из Спитфайр, Флитфут и Соарина, на мгновение окаменевшего при виде как раз догнавшей Эпплджек Рэйнбоу. Та перехватила его взгляд и тоже резко затормозила копытами в пол, вскинув распушившиеся крылья и густо залившись краской, а затем панически спрятав взор где-то у себя за плечом.
— Прошу прощения, что влезаю в беседу, — заговорила Флитфут со смущённой улыбкой, — но вы трое… или четверо… выглядите единственными, кто хоть немного уверен в том, что только что произошло.
— Трое, — подсказала Эпплджек. — Я тож хотела бы знать.
Мимо лениво пробрёл официант. Рэйнбоу незамедлительно схватила с его подноса бокал шампанского, залпом осушила и сразу схватила следующий взамен опустошённого. Напиваться прямо перед всеми было не лучшим вариантом, но сбежать она не могла, а на трезвую голову говорить с Соарином после своей выходки виделось нереальным. Благодарение небу, Рэрити тоже левитировала себе бокальчик, хотя отпивать из него стала не в пример культурнее.
— Дорогая, не хочешь пить? Принести тебе сок? — осведомилась она у Флёр де Лис.
— Благодарю, — мягко отказалась та, покачав головой, но тут же передумала. — Может, позже. Мне понадобится увлажнить горло, когда я закончу рассказ.
Разношёрстная компания жадно придвинулась ближе к ней. Ничуть не польщённая вниманием, к которому и так привыкла, Флёр хорошо поставленным негромким голосом вещала:
— У чейнджлингов в дополнение ко всем требованиям к браку есть одно достаточно романтичное: жених и невеста должны любить друг друга. В случае с династическими союзами редко приходится говорить об искренней любви, поэтому для них достаточно лишь страсти. Это — в чём-то общая с нашими традиция, гарантирующая, что брак даст плоды, которые укрепят его.
— Простите, — подняла брови Эпплджек. — Чейнджлинги, шо, и это умеют чуять?
Флёр де Лис, до этого всерьёз не задававшаяся таким вопросом, долго вопросительно помычала. Ожидая ответа, Соарин перевёл взгляд на Рэйнбоу и подарил ей приступ нервной чесотки. Она буквально ужом вертелась на месте, и не находя комфортного положения, и не имея права никуда уйти. Наконец Флёр вернула внимание Соарина к себе, с ложной, небрежной уверенностью ответив:
— Вполне. Итак, именно поэтому свадьба принцессы Луны была назначена на столь… специфичную для неё дату. Вполне возможно, что, м, тот зов, что она ощущала, стал слишком силён, чтобы было реально сдержать его или взять под контроль.
— В таком случае, — подозрительно спросил Соарин, — почему принцесса не явилась с этой проблемой к генералу Фаринксу до того, как начала её решать?
— Как я уже сказала, — со вздохом безошибочно нашла Блюблада взглядом Флёр, — в династических браках любовь — счастливое, но редкое явление. А охота гонит нас, омег, к тем, в кого мы влюблены. Скорее всего, у принцессы Луны есть тайный возлюбленный, с которым она не может быть по крови.
Рэйнбоу окаменела окончательно, чувствуя, как пульсируют от прилившей крови кончики её ушей. Соарин смотрел на неё, не отрываясь, и в его взгляде читалось: «Это правда?».
Не выдержав, Дэш опрометью бросилась вон, а Соарин, ни о ком не думая, рванулся за ней. Все от Эпплджек до Фэнси Пэнтса инстинктивно отшатнулись и ахнули от смертоносной молниеносности их движений, но, когда они опомнились, за обоими пегасами лишь хлопнула дверь.
— Посмотрите, какое собрание вокруг принцессы Твайлайт, — усмехнулась Спитфайр, быстро найдя, на что переключить ошарашенных пони. — Мы явно упускаем что-то интересное.
— Вряд ли там скажут нечто правдоподобнее, чем мы уже услышали, но я считаю, что нам следует присоединиться, — поддержал Фэнси Пэнтс.
На глазах изумлённых постовых Рэйнбоу Дэш на лету распахнула окно, чудом его не разбив, и пулей вылетела в ночное небо, а следом за ней наскипидаренной молнией метнулся Соарин.
— Рэйнбоу Дэш, немедленно остановись!
— Прости, Рэр, — пропыхтела пегаска, прямо в воздухе расшнуровывая неаэродинамичное платье и ловко швыряя его в лицо только-только нагнавшему её альфе. Это дало ей пару секунд для впечатляющего рывка, оставившего на месте неё лишь небольшое расходящееся в стороны радужное кольцо.
Но Соарина в Вандерболтс тоже не просто так взяли, поэтому, виртуозно огибая вязкие кучевые облачка на выбивающей слёзы из глаз скорости, скоро хитростью нагнал её, схватил копытами поперёк талии и под испуганный визг повалил на сплошную завесу плотных облаков. Над ними, на мгновение скрывая друг от друга, взвился быстро растаявший в воздухе гриб из капель воды и дымки.
— Это правда? — уже вслух сурово потребовал ответа пегас.
— Тебе какое дело, придурок? — буркнула отчаянно краснеющая Рэйнбоу, возясь под его захватом. Таким же крепким, как когда они… она… — Сказал же, что знать меня не желаешь — так и не узнавал бы!
— Я такого не говорил, — слишком довольно ухмыльнулся Соарин, сбив омегу с толку. — А ты только что выдала, что очень много об этом думала — настолько, что в твоей голове всё обросло подробностями намного ярче, чем они были на самом деле.
Краснеть дальше было некуда, поэтому Рэйнбоу свирепо, оскорблённо завизжала сквозь зубы, как разъярённая ледяная пума, и заколотила по облаку задними ногами, тщетно пытаясь лягнуть:
— Идиот! Придурок! Болван! Ненавижу тебя, гад, видеть не хочу!
Соарин с умилением наблюдал за её припадком, истинную природу которого с головой выдавали пылающие щёки, и вдруг чмокнул одну из них, едва не опалив себе губы. Рэйнбоу шокированно замерла, перестав брыкаться, и тем самым позволила поцеловать себя по-настоящему. Альфа даже рискнул углубить поцелуй, обвить её пересохший после криков и гонки язык своим, тёплым и влажным. Дэш не укусила, не выдрала передние ноги: лишь звонко пискнула и распушилась ещё больше от смущения. Соарин, нацеловавшись, неторопливо, с медлительным влажным звуком отстранился от неё. Когда расстояние стало достаточным, чтобы лихорадочно сияющие вишнёвые глаза, на время поцелуя слившиеся в его зрении в один, снова восхищённо и растерянно смотрели парно, он тихо проворковал, как самое нежное и романтичное на планете:
— Неуравновешенная, психованная, тупоголовая истеричка-цундере.
Они долго молчали, глядя друг на друга с разными, но неизменными выражениями, прежде чем Дэш ляпнула в сияющей подзвёздной тишине:
— Ты что, мангой увлекаешься?
— Спитфайр ни слова.
— Ты увлекаешься мангой! — протянула ехидно омега, вскинув уши и самоуверенно забив радужным хвостом. — Суровый, непреклонный и принципиальный капитан Вандерболтс зачитывается дорамами для омежек-подростков?
— А ты-то чего так в терминологии разбираешься? — буркнул чуть порозовевший Соарин, отведя взгляд.
— У Флаттершай ими весь дом завален, она даже мерч делает, хоть и тупо для себя, а зря — некоторые поделки на фандомных ярмарках за мешки битов бы уходили, — беззаботно ответила Рэйнбоу. — Так чё, ты меня отпустишь?
— А тебе разве так хочется, чтобы я тебя отпустил?
Дэш, к его удовольствию, громко хлопнула ртом и зарделась снова. Её залихватский контроль над ситуацией испарился, как и нахальство из глаз. Совладав с собой и снова изо всех сил нахмурившись, она снова забилась под альфой:
— Отпусти, тебе сказали, насильник хренов!
— О, да кто бы мне об этом говорил! — радостно захохотал Соарин, но с взмахом крыльев отпрыгнул от омеги.
Она, как и ожидалось, не спешила вскакивать на ноги, а лишь перевернулась на живот лицом к нему и ждала, наклонив голову набок и надувшись.
— Так и будем смотреть, как баран — на новые ворота? — едко поинтересовался альфа.
— Чур, я — новые ворота.
— Ах, ты.
— Да, я такая.
— И я узнал бы об этом немного раньше, если бы ты дала мне такую возможность, а не прыгала ко мне в койку, как куртизанка, — внезапно серьёзно отрезал Соарин, заставив Рэйнбоу резко сбледнуть и испуганно распушить крылья.
— Чё? — скривилась Дэш. — Нахера? Тебе что, нужны эти сопли с первыми свиданиями, глупым хихиканьем и тупыми разговорами?
— Они всем нужны, Рэйнбоу Дэш.
В первую секунду она расхохоталась, колотя копытом по облакам, но на лице альфы не дрогнула ни одна мышца, и пегаска сконфуженно смолкла.
— Ты серьёзно рассчитывала, что я захочу сблизиться с тобой после того, как ты мной воспользовалась, чтобы не мучиться с охотой в одиночку?
— Воспользовалась?! — всё-таки рывком поднялась на ноги Дэш, воинственно забив крыльями. — Ты разве не слышал ту единорожку, что она говорила, что омеги идут к тем, в кого влюбл… — она разом перестала рисоваться, обоими крыльевыми сгибами заткнув себе рот с выражением чистой паники на лице.
Но Соарин не смеялся снова. И на сей раз это радовало.
— А как я должен был об этом узнать? — прищурился он, склонив голову на высоту её роста. — Почему я не должен был подумать о том, что ты действительно просто меня использовала?
— Я-я сдел-ла-ла гнездо!
— И подкрасила перья ещё ярче, чем они у тебя есть — типичное брачное поведение, — безразлично пожал плечами Соарин. — Меня тоже петь тянет перед гоном. И что?
— И что? — тупо повторила Дэш с другой интонацией.
— И то, что ухаживания не так работают, АрДи.
— Ухаж… блуэ! Ты думаешь, что говоришь? — изобразила рвотный позыв Рэйнбоу. — Мерзость какая!
Альфа лязгнул зубами:
— Щедростью солнца, я как будто разговариваю с упрямым подростком на пике пубертата и отрицалова! Неужели я всерьёз тебе должен объяснять, что без всего того, что ты считаешь розовым и сопливым, такие отношения, какие ты хочешь, не выстраиваются? Каждому пони необходимо долго ждать своего… свою омегу на свидание, неловко молчать, лихорадочно подбирать темы для разговора и глупо шутить от нервов! Именно так выстраивается эмоциональная связь, чтобы потом не возникло ощущения, что тебя использовали, как дилдо, и никак иначе! Тебе, мать твою седлать, тоже следовало пробежаться одним глазком по манге Флаттершай, чтобы не быть такой тупицей. А с твоим подходом из сплошного насилия тебе не в отношения, тебе в байкерский клуб!
Рэйнбоу Дэш с полминуты стояла перед угрюмо нахохлившимся Соарином, не менее воинственно вздыбив шерсть на загривке и спине. Но, не найдя никаких аргументов, смущённо пригладилась:
— Типа… по чесноку?
— Ты всё это время только и делала, что огрызалась на меня, смотрела, как на навоз, и жёстко подкалывала. Я должен был сделать какой-нибудь вывод, кроме того, что ты ненавидишь меня?
— Но за мной ухлёстывал один… пегас! — уклончиво парировала Рэйнбоу. — Он делал всё то же самое, что ты сказал — звал на свидания, шутил, как последний олигофрен, говорил всякую чушь, чтобы не молчать, доставал меня так, что хотелось ему челюсть сломать, лишь бы заткнулся. Как это вообще может нравиться?
Соарин перебрал перьями под подбородком, анализируя сказанное.
— Что ж, ладно, тебя можно понять, и наверняка ты тогда была ещё моложе и поэтому сделала неверные выводы. Но, лягать, как я должен был об этом догадаться, если ты со мной даже не заговаривала по-нормальному?
— Я пыталась, — пробурчала Дэш, насупившись. — И каждый раз, когда я собиралась сказать что-нибудь по типу «Хэй, привет, красавчик», случалось что-то мешающее, как в тех тупых комедиях.
Ответа не было. Рэйнбоу осмелилась посмотреть на Соарина и увидела, что он мелко трясётся от сдерживаемого смеха. Наконец его прорвало так, что он согнулся пополам, рухнув грудью во взбитый облачный покров.
— Это не наследие тупых комедий, это тебя провидение берегло. «Хэй, привет, красавчик», — повторил он, кое-как выжив. — Если бы я пил кофе в тот момент, новобранцы пять лет стену бы не смогли отчистить, причём не самую близкую от меня.
Дэш неуверенно усмехнулась, и только открыла рот, как между ними рухнула Флаттершай с такой силой, что чуть не провалилась насквозь, несмотря на свой малый вес. Её крылья, мокрые и дрожащие от перегрузок, моментально обмякли безвольными, выжатыми тряпками; она тяжело дышала и шаталась от того, как наплывами темнело в глазах. Пегаска стояла спиной к Рэйнбоу, но та была готова поставить все свои сбережения: судя по характеру дыхания, у бедняжки ещё и язык изо рта вывалился. Похоже, то расстояние, которое, не моргнув глазом, проделали быстрейшие пони в Эквестрии, она тоже со всем пылом пыталась преодолеть на максимальных скоростях. Безо всякой подготовки.
— О… отойди от неё, — с надрывом прохрипела Соарину Флаттершай.
Она угрожающе махнула передней ногой в общем его направлении, как львица — лапой, но из-за проблем с координацией и дыханием жест вышел таким, будто она была скорее коалой, отмахивающейся от москитов. Рэйнбоу всерьёз испугалась, что у подруги сейчас откажет сердце, и нырнула ей под крыло, чтобы поддержать на ногах. Однако, к её удивлению — и к ещё большему недоумению Соарина, вздёрнувшему его прерванную каким-то шрамом бровь ещё выше, — Флаттершай изо всех оставшихся сил толкнула омегу себе за спину и просипела на последнем издыхании:
— Я-я его задержу… Ты сделал что-то с ней… монстр?!
Соарин секунд десять переваривал услышанное, а затем перевёл взгляд на столь же обескураженную Рэйнбоу и пару раз соединил по три пера, уголком рта шепнув:
— А вы вдвоём разве…?
— Не, ты чё, мы друзья, — почти испугалась Дэш, вскинув над спиной полусогнутые крылья. — …Правда, обычно это я её защищаю, а не наоборот.
— Я всё видела, — слабым голосом выпалила Флаттершай, сильно шатаясь, когда набрала воздуха в бешено сокращающуюся грудь. — Рэйнбоу вылетела из зала, а ты бросился за ней следом, как ястреб! Отвечай! Ты… ты… ох, извините, дайте мне ещё минуту, пожалуйста…
Она плюхнулась крупом на облако, в ожидающем жесте подняв одно перемятое перо, и действительно принялась дышать, как собака. Дэш подавила смех и, аккуратно обойдя второе распластанное по облаку пастельно-жёлтое крыло, встала рядом с Соарином:
— Шай, всё в порядке, мы не собирались драться.
Альфа резко закрыла рот, оставив снаружи кончик не успевшего втянуться языка.
— Нам просто надо было… поговорить? — неверяще закончила Дэш и посмотрела на пегаса широко раскрытыми глазами.
— С озарением! — всплеснул крыльями он, но, несмотря на досаду в голосе, в зелёных радужках искрилось веселье. — Нам надо было просто поговорить!
— О, — неровно выдохнула Флаттершай. — Правда?
— Угу, — смущённо качнула огненной чёлкой Рэйнбоу.
— Э-это замечательно, — подытожила альфа, копытом придерживая паникующее в груди сердце. — Я тогда тут пока полежу…
И растянулась на облаке без единого звука. Соарин переглянулся с Дэш, пожал плечами и водрузил лёгкое, как пушинка, раздувающееся и опадающее в грудной клетке тело себе на спину.
— Ого! Вы что, убили её? — уронила сигарету изо рта Спитфайр, когда сбежавшие с афтепати пегасы приземлились на балкон с бесславно выдохшимся грузом на спине одного из них.
— Ого, ты что, куришь? — не растерялся Соарин, и пегаска непринуждённо, глазом не моргнув, пнула бычок в декоративные кусты. Он аккуратно стряхнул Флаттершай, прислонив её к балюстраде, и альфа с тихим благодарным стоном прислонилась пылающей щекой к прохладному камню. — Что мы пропустили?
— У-у-у, — отмахнулась Спитфайр с интригующим видом и на кончиках крыльев упорхала искать более свободное место, где можно было бы перекурить.
Рэйнбоу Дэш прислушалась. С полупрозрачной дверью расплывались беспокойно мечущейся массой силуэты пони и наперебой звучали их голоса.
— Как думаешь, туда безопасно соваться? — театрально поёжилась омега.
— Это как при грозе, — философски рассудил Соарин, столь же драматично занося копыто, чтобы толкнуть двери. — Ты либо прижимаешься к земле, либо летишь намного выше туч.
— Каждый пегас знает, что второе безопаснее.
— Но мы с тобой — знатные сорвиголовы, не так ли? — лучезарно улыбнулся альфа и распахнул зал.
Кейденс, Твайлайт и Шайнинг Армор теснились на одной небольшой полукруглой сцене, и на них с пола напирала требовательная, осуждающая и растерянная толпа.
— Я сказала, что не буду комментировать эту ситуацию, — отмечая каждое слово ударом копыта, настаивала Кейденс. Судя по напористой манере речи и поведения, она находилась в личном цикле альфы прямо сейчас. — Это не вопрос, а самая настоящая провокация. Я не хочу лгать и идти против своих убеждений, а к моему истинному взгляду на вещи наше общество ещё не готово. Озвучить его я рискну только лет через двести!
— Но, принцесса, не все из нас будут жить ещё двести лет!
— А надо было в школе нормально учиться, — не удержалась от шутки, правда, себе под нос, Твайлайт. Пинки Пай, тем не менее, услышала и засмеялась громче всей толпы, откуда-то выуживая и шлёпая бете на голову гибрид двух шапок — академической и шутовской.
Серьёзно, Пинки, откуда?
— Хорошо, я скажу, — сдалась Кейденс сквозь зубы, понизив голос, и тем самым заставила толпу наконец притихнуть — только так её слова могли быть расслышаны. — При небольших условиях. Никакой записи, никаких публикаций и никаких скандалов. Это — моё мнение, которое я никому не навязываю… и никаких вопросов после! Я отдаю это на ваш мысленный — я повторю: мысленный — суд. Каждый волен понимать моё мировоззрение, как он хочет.
Журналисты отложили блокноты с карандашами на пол, а некоторые даже лёгким пинком отправили их от себя в сторону, как при переговорах с террористами. Кейденс вздохнула и, прикрыв для спокойствия глаза, начала:
— Вы назвали действия принцессы Луны изменой. Я так не считаю. Я не считаю, что понятие измены существует. Не измена, а понятие измены. Я его не приемлю.
Пони удивлённо открыли рты, но, помня о запрете на вопросы, вовремя догадались оставить их при себе. Принцесса продолжила:
— Пони нравятся друг другу. Они смеются, держатся за копыта, обнимаются, летают вместе — даже если не пегасы. Им хорошо, они влюблены. Занимаются любовью. И при этом виноваты. Потому что на одного из пони кто-то другой предъявляет права собственности. Как если бы пони был вещью, и у этой вещи был бы хозяин. Так быть не должно. А если так и есть, то речь уже не о любви — речь о владении, о жажде иметь власть над свободой живого альфы или омеги. Особенно — если они не истинные. А о какой истинности шла речь в случае с принцессой Луной и генералом Фаринксом? Никакой, естественно. И любви между ними тоже не было. Где же измена? Где её грех в том, что она занялась любовью с тем, кого, скорее всего, любила?
— Она нарушила договор! — выкрикнул Хойти-Тойти. — Речь шла о заключении союза между двумя государствами, брак был скреплением и гарантией. Принцесса Луна просто обманула своего партнёра.
— Ох, посмотрите, пожалуйста, пони, сбежавший из пещер алмазных псов, тоже очень вероломно обманул своих хозяев, — скептически парировала Кейденс, подняв копыто подковой вверх, — однако с высоты наших моральных устоев мы понимаем, что он прав. Никто не обязан терпеть рабство.
— Но секс…
— Ничем не отличается, — железно отрезала она. — Как гамма, я могу гарантировать вам, что знаю каждую сторону этого вопроса. И знаю, что ни один брак на самом деле не держится на одном только сексе. Я всё сказала. Теперь мне нужно вернуться к дочери.
— Мне нечего к этому добавить, поэтому я ухожу со своей женой, — елейно улыбнулся Шайнинг Армор и, ни словом не возражая, поравнялся с аликорночкой. — Приятного вечера.
Всё время, пока они удалялись к дверям, каждый пони мог заметить, насколько весело и вместе с тем нежно они смотрели друг на друга.
Но каждому из пони было запрещено задавать вопросы.
— Да не, — протянула Рэйнбоу в тишине, когда дверь за ними закрылась. — Они истинные, они точно друг другу не… эм…
— Значит ли это, что у принцессы Луны есть истинный? Почему она никому и никогда о нём не рассказывала? — и все взгляды устремились на Мунлайт Рэйвен, находящуюся в полной боевой готовности. Она не стала медлить с хлёстким ответом:
— Может быть, потому же, почему не может выйти за него замуж, господа? Потому что это не ваше дискордово дело?
— Принцесса Луна подвергла наши глаза и носы шокирующему испытанию, — небрежно отвесила Сапфир Шорс. — Учитывая, что ей после такого остаётся только позвать нас всех на свою следующую консуммацию, как зрителей, «не наших дискордовых дел» в отношении её личной жизни уже просто быть не может.
— Но это не значит, — тяжело обронила Твайлайт сквозь зубы, — что мы имеем право сейчас её судить.
— Твай, ты извини, шо повторяюсь, но шо ещё нам делать? — взмахнула шляпой над головой Эпплджек, привлекая внимание. — Я у тя ещё в самом начале этого мероприятия спросила, с чаво эт мы должны защищать принцессу Луну, коль она настоящее бесстыдство вытворила? Эт шо будет значить: беспредельничать так негоже можно всем аль ток у принцесс особые привилегии?
— А как вообще связан с тем, что сделала принцесса Луна, тот факт, что она — принцесса? — резко спросила Твайлайт. — Разве так не могла сделать простая омега, совсем не знаменитая? Или даже альфа? Просто предположите, представьте себе такую ситуацию, вы, каждый из вас, — бета взмахнула крылом над толпой, обращаясь к толпе. — Альфа с опозданием является на собственную свадьбу, и от него на всю, не знаю, ратушу пахнет совершенно другим омегой. Разве такого не может быть?
— Допустим, может, — вычленилось из недовольного гудения пони. — Но какое отношение это имеет к принцессе Луне?
— Вот именно: это не имеет отношения к принцессе Луне, — почти свирепо ответила Твайлайт. — Для проступка личность пони совершенно не важна. И мы должны осуждать именно эти проступки, а не конкретных пони! Но всё, что вы занимаетесь весь вечер — это копаетесь в грязной сбруе принцессы Луны, разгадываете, кто может быть её истинным, и разбираете на составляющие её характер, пытаясь найти, что именно заставило её так поступить. И всё это — вместо того, чтобы осудить сам поступок и разобрать, почему именно плох он, а не пони, которая его совершила! Какие выводы вы бы сейчас ни сделали относительно того, зачем принцесса так сделала и связано ли это с её личностью — найдутся сотни пони, похожие на неё в этих чертах! И что тогда? Вы сделаете выводы, что их тоже нужно осуждать, поливать грязью, лезть им в души? А если они ничего подобного не совершали — что вы будете делать со своим психоанализом?
Аристократы, медийные пони и пробившиеся к ним журналисты спрятали глаза, слабо хмурясь.
— Селестия милосердная, — криво, горько усмехнулась Твайлайт, — вы даже не полицейские, чтобы заниматься чем-то подобным. Им, может быть, и помог бы психологический портрет преступника… но принцесса Кейденс уже доказала, что состава преступления в мотивах принцессы Луны попросту не существует.
Она легко сошла со сцены, глядя собравшимся в глаза почти на одном уровне с ними. Несмотря на то, что несколько минут назад каждый из них стремился едва ли не забраться наверх, чтобы быть услышанным, теперь все сделали шаг назад от пронизывающего тёмного взгляда.
— Всё это время вы пытались осудить принцессу Луну как можно конкретнее. Вы, пусть и не в лицо, оскорбляли её чувства и обесценивали прожитую ей жизнь, о которой толком ничего не знаете. Может быть, на фоне её ошибки у вас и есть такое право… но на самом деле такого права у вас нет. Вы не правы. Да, принцесса Луна не права тоже! Но и вы сами от этого, перемывая ей кости, правыми не становитесь. Вы не стремитесь дойти до истины. Вы довольствуетесь тем, чтобы чувствовать себя порядочными, по отношению к пони, которая оступилась. Вы не становитесь судьями в этом обсуждении. Вы просто прощаете друг другу свои собственные преступления.
Она прошила взглядом сжимающую блокнот копытами журналистку, оказавшуюся к ней ближе всего и ставшую похожей на кролика перед лицом удава:
— Поэтому да: поступку принцессы Луны нет прощения. Он ужасный, разочаровывающий и шокирующий. Но самой принцессе Луне прощение есть. Запишите это.
Расправив перья эффектным взмахом крыльев, Твайлайт сложила их и с крепко поджатыми губами пошагала к выходу, звонко и вызывающе цокая копытами. Никто не осмелился остановить её жестом или словом, и она вышла в благоговейной тишине, не опустив гордо поднятой головы.
Кто-то тихо кашлянул, прочищая горло; зашуршали пряди приглаживаемой гривы; первые робкие диалоги зазвучали разрозненными тихими голосами; скрипнули грифели журналистских карандашей, выполняя последний приказ удалившейся принцессы. Пятеро друзей, обменом улыбок разделив её триумф, пошли по её следам, всё ещё бесплотно звучавшим в праздничном зале. Разве что Пинки Пай приостановилась, быстро огляделась по сторонам и опрокинула в себя остатки ежевичного пунша прямо из огромной стеклянной чаши. А затем Соарин крылом остановил Рэйнбоу Дэш:
— Подожди.
— А?
Он смотрел на неё так неприязненно, словно не было разговора на облаках, и они откатились в общении обратно к пустой раздевалке. Пегаска стушевалась.
— Ты наплевала на мои чувства в тот раз, — словно прочитав мысли, выплюнул Соарин. — Не спросила моего мнения, не узнала меня получше, не поинтересовалась, хочу ли я этого в принципе. Ты просто воспользовалась своим телом и его особенностями, а также моей слабостью к нему, и взяла то, что хотела, навалив кучу на тот факт, что я — такой же живой пони, как ты, что у меня тоже могут быть потребности, и что они, внезапно, не ограничиваются твоим обслуживанием в течку. Я очень разозлён твоим поступком.
Сердце Рэйнбоу Дэш колотилось так, что резонировало в горле. Соарин несколько долгих, дегтярных секунд смотрел в её сузившиеся от ужаса зрачки, а затем улыбнулся краем рта:
— Но при этом на тебя саму мне злиться всегда было сложно. Поэтому жду тебя через неделю после тренировки, чтобы дать попробовать поступить по-другому. Не умри от сердечного приступа до тех пор, — небрежно похлопав остолбеневшую омегу копытом по крепкому плечу, он взлетел, чтобы догнать Флитфут и Спитфайр.
— Это… что… свидание? — с трудом выдавила Рэйнбоу, всё ещё глядя не на альфу, а на место, где он стоял, пока её отчитывал.
— Да, — непринуждённо упало сверху.
— Ну и днище. Договорились.