Сборник драбблов
-7.3. Будни андрогина
Предупреждение: 18+.
*Соль считается у пони чем-то вроде алкоголя. Что весьма интересно, учитывая, что она является ингредиентом многих блюд. Просто думайте о том, что ни один пони в Эквестрии, скорее всего, никогда не был трезв. Не за что.Возможно, конец главы — отсылка на этот арт, но кто знает.
https://vk.com/wall-128622930_1917
Иногда Твайлайт Спаркл ненавидела быть бетой.
Кэнтерлотская чайная лавка была обставлена так причудливо, что вполне могла торговать и зельями. Ступенчатые полки, шестиугольные прилавки с фасадными панелями, пристенные высокие стеллажи в форме песочных часов и целые закрученные спиралью павильоны составляли в маленьком магазинчике настоящий колдовской ансамбль, обнаруживающий искусство не только чайного мастера, но и дизайнера. Это было настоящее золотое сечение от мира интерьера. Зрительно расширяя пространство, расстановка витрин позволяла узким окнам под потолком, даже оплетённым лохмато-пушистыми побегами каких-то цветов, распределять свет так, будто стен и потолка вообще не было. Чайная озарялась усталым вечерним солнцем совершенно равномерно, будто каждый луч скользил по безупречным контурам мебели, как бегут по лей-линиям потоки магии у умелого единорога. Крошечная черничная кобылка, восхищённо оглядываясь, поначалу даже забыла, зачем шагнула в это упорядоченное царство так решительно и смело.
— Добро пожаловать, — дружелюбно привлекла её внимание земная альфа за центральным низким прилавком в самом конце чайной. — Как настроение?
— Хорошее, благодарю, — улыбнулась Твайлайт и посеменила к продавщице, быстро переставляя коротенькие толстые ножки.
— Ты с отцом или с мамой? — чутко наблюдая, чтобы малышка не споткнулась о край ковров или длинную витую бахрому на них, поинтересовалась кобыла.
— С братом, — просто ответила единорожка, добравшись до прилавка, но тут же отойдя на несколько шагов назад, чтобы её было видно. — Он стоит в очереди снаружи, ждёт меня.
— Сегодня будешь сама покупать для всех чай? — спрятала умиление альфа.
Твайли смутилась.
— Не совсем, — она повернулась к одной из седельных сумок у себя на боках и ярко-розовым телекинезом смущённо достала квадратную банку из чёрной стали с красными выпуклыми цветами. — Боюсь, в этот раз что-то не повезло с чаем, — она беззвучно левитировала её на прилавок и откинула крышку вбок.
Кобыла коротко и даже издали втянула ноздрями чудесный маковый аромат, взяла крохотную ложечку и положила ею пару чаинок себе на язык. Пожевав их с задумчивым видом и взглядом вбок и вверх, она моргнула:
— А что с ним не так?
— Он совсем не пахнет, — подняв брови, внятно объяснила Твайлайт, будто это не она была маленькой. — И почти не имеет вкуса.
— Ты уверена, что правильно его заваривала?
— Ровно по рецепту из книги о цилиньских чайных церемониях, — гордо приосанилась единорожка. — Тем советам больше двух тысяч лет, но они до сих пор считаются классикой, поэтому я более чем уверена, что делала всё правильно.
— Верно, ты умненькая и способная пони. Но я готова поклясться, что это один из самых ароматных и насыщенных чаёв, которые только… ох, Селестия, подожди, — альфа хитро улыбнулась. — Кажется, я догадалась, в чём дело. Подожди меня здесь, хорошо? Только никуда не убегай: я вернусь через минуточку.
— Хорошо, миссис Рован Брю.
Как и обещала, она вернулась через минуту, неся на копыте далеко вытянутой от себя передней ноги банку, сквозь белые полупрозрачные стенки которой серел мелкий чай.
— Вот, понюхай этот, — осторожно позволив ноше соскользнуть на прилавок, альфа тут же отступила, прижимаясь крупом к стене. — Макового чая такого типа не осталось, но, я думаю, ирга тебе понравится тоже.
Твайлайт с видом гурмана — правда, Рован Брю с такого расстояния могла видеть из-за столешницы только кончик её рога и его отблески — левитировала банку к себе и смело отщёлкнула крышку. Чайную тут же наполнил сладковатый терпкий аромат, заставивший Твайлайт воскликнуть:
— О, да, я почти уверена, что этот чай станет новым моим любимым! Он так вкусно пахнет. Можно обменять на этот?
— Конечно, ведь макового ты взяла совсем не много, — пожала плечами Рован Брю. — Только, Твайли, ирга стоит на три бита дороже.
Пауза, едва слышный стук золота друг о друга.
— Оу, мне не хватает одной монетки, — сообщила извиняющимся и смущённым тоном Твайлайт, закрывая белесую банку и ставя её обратно. — А почему так? Ирга реже, чем мак?
— Если честно, скорее наоборот, — ответила земнопони, подбираясь к одному из окон, прибирая резные мягкие листочки цветов и открывая вниз его длинную узкую створку.
В чайную со свежим ветром ворвался обычный фон вечернего Кэнтерлота — звонки таксистских повозок, гулкие басистые разговоры альф, лёгкий стук чашек со стынущим кофе о фарфоровые блюдца. Твайлайт отчётливо удивлённо охнула:
— Но почему он тогда стоит на… почти шестьдесят процентов дороже макового чая?
— Он более… — Рован Брю коротко нахмурилась, прикидывая истинную осведомлённость пятилетней кобылки о чайных терминах, и подобрала более универсальное слово: — насыщенный. Специально, чтобы ты и такие пони, как ты, тоже смогли наслаждаться вкусом и ароматом чая.
— Что значит — такие, как я?
— Беты, Твайли. Я говорю о бетах. Тебе ещё не определяли вторичный пол?
— Нет, но, наверное, в этом виноват факт моего домашнего обучения, — поскребла копытом сбоку от глаза единорожка, словно искала очки, которые можно было деловито поправить.
— Скорее всего, — согласилась Рован Брю. — Но, в общем, есть не альфы, как твой отец, и не омеги, как твоя мама, а беты. Они умны ровно так же, как ты, но им ни к чему такое развитое обоняние, как у всех остальных, и все остальные рецепторы у них тоже работают слабее.
— Это хорошо или плохо?
— Это нормально, Твайли. В этом нет ничего странного или стыдного. Я более чем уверена, что ты бета и, признаться, очень давно так думала.
— Но от чего это зависит? — нахмурила брови единорожка.
— Я думаю, это случайность, — легкомысленно ответила Рован Брю. Маленькие бровки сдвинулись ещё сильнее. — То есть, возможно, какая-то закономерность есть, и её можно просчитать, но этого пока что никто не сделал.
— То есть, по воле случая я бета.
— Да, — вздохнула альфа.
— И, то есть, по воле случая мне придётся остаток жизни платить за чай на шестьдесят процентов дороже, чем остальным.
Рован Брю моргнула и расширила глаза, не ожидая такого прагматизма от крохи.
— Ну, в общем, да. Но, знаешь, беты очень редко мало зарабатывают. Уверена, ты даже не почувствуешь этой разницы. Или, в крайнем случае, можно просто класть больше заварки.
— …но при этом Вы отошли подальше. Зачем?
— Ты вряд ли столкнёшься с необходимостью пить свой специальный чай в одиночестве вне этой лавки, — поспешно уточнила земнопони. — Острое обоняние — обязательное условие моей работы, поэтому чаи для бет конкретно мне кажутся… резковатыми.
Твайлайт заметно насупилась и без былого энтузиазма телекинезом стащила с прилавка свой маковый чай.
— Какая ирония, — доверительно пробурчала она перед выходом, чем удивила альфу ещё больше, — неопределённые коэффициенты решают не только интегралы, но и то, сколько в этой жизни ты будешь платить за настой танинов.
— Твай, — послышался усталый голос Шайнинга, — твоя очередь.
У Твайлайт дёрнулся глаз. Рогатая голова оторвалась от учебника.
— В смысле? — возмутилась единорожка, резко обернувшись на вялого брата в дверях. — Что это за новые правила? Не рановато ли мне такое видеть?
— Ты ещё четыре года назад подошла к маме и отцу со словами «А я знаю, откуда берутся жеребята», и потом отец тебе ещё уточняющие вопросы задавал, ни капли не придуриваясь.
— А ещё я рассчитываю для нас налоги, но это не отменяет того, что мне всего девять лет, и с точки зрения морали ты толкаешь меня к развращению. Цинично.
— Твай, отец не придуривался — и ты не начинай, — простонал Шайнинг Армор, закатив глаза. — Мне удары задними ногами надо отрабатывать, а… ладно, не важно. Что тебе стоит просто на минутку зайти в комнату, обновить воду в кувшине и спокойно вернуться заниматься своими делами? Ты даже запахов не чувствуешь. Пожалуйста, Твай. Ради меня. Я тебе когда-нибудь отказывал?
Твайлайт вздохнула, промычав что-то невнятное.
— Нет, но… Шайнинг, я стесняюсь. Это ненормально как-то.
— А. О. Если ты об этом, то они уже закончили. Если бы они не… ну, им бы не до воды было, смекаешь?
— Смекаю, — кисло протянула Твайлайт и слезла со стула. Шайнинг, просияв, тут же сунул к её рогу опустевший стеклянный кувшин, и она объяла его телекинезом. — У них там одеяло хотя бы поблизости?
…Единорожка проверила положение кувшина в воздухе, чтобы не расплескать налитую аж до эффекта натяжения воду, и, воспринимая это как практику высших техник телекинеза, зажмурила перед дверью глаза.
— Мама! Отец! Я! Захожу! — прокричала Твайлайт с большими паузами и спустя ещё одну такую решительно пнула дверь в родительскую спальню.
Послышался судорожный шорох и неуклюжее глухое перекатывание по кровати. Выждав, когда всё закончится, она ощупью пошла вперёд.
— Т-Твайли, как это мило с твоей стороны! — неровно заметил Найт Лайт, явно не зная, как ещё реагировать.
Пусть у бет и было слабое обоняние, запахи пота и секса Твайлайт всё же почувствовала. Как и ожидалось, никакого сверхъестественного действия это сочетание на бету не оказало, поэтому та внутренне удивилась: как кому-то вообще может нравиться этим заниматься? Чувство неловкости стократно усилилось. Она сосредоточилась на передвижении рядом с собой кувшина и сконцентрировалась на его весе и балансировке так, чтобы создавалось впечатление, будто он неподвижно стоит на столе, а не летит рядом с ней над полом в пути к кровати.
— Милая, а где Шайнинг? — запыхавшимся голосом поинтересовалась Твайлайт Вельвет.
— Ему нужно тренироваться, он занят, — честно ответила Твай. — Эм, мам, говори со мной, чтобы я знала, куда нести воду.
— Можно открыть гла…
— НЕТ, — рявкнула Твайлайт, кашлянула и испуганно замерла. Налитая «с горкой» вода мелко задрожала от неосторожного колыхания рога, но не пролилась. — То есть, нет. Я справлюсь. Да. Вполне справлюсь.
— Шайнингу не стоило сваливать это на тебя, — раздражённо проворчал отец. — О чём он только думал?
— Дорогой, может, обсудим это позже?
— Нет-нет, всё отлично, — слишком высоко заверила их дочь, обильно потея. — Так я лучше понимаю, где вы, так что продолжайте.
— Уверена, что Шайнинга можно понять. К тому же, мы сами могли обеспокоиться этим заранее.
— Назови хотя бы одну пару, которой это удавалось — и следующие полгода на мне будет вся уборка в пределах этого дома.
Голенью Твайлайт мягко стукнулась в тумбочку, проверила копытом, свободна ли поверхность, и спустя секунду уже опускала на неё воду. Кувшин встал одним движением, идеально ровно, без единого плеска. Шкурой бета почувствовала резкую волну воздуха и услышала, как кто-то из её родителей жадно приник губами прямо к краю. Голова немного кружилась от крепко сомкнутых век и долгого напряжения магических каналов.
— Спасибо, искорка, — ласково поблагодарила мама, и Твайлайт передёрнуло.
Ей совсем не хотелось ассоциировать жеребячье прозвище с эпизодом обслуживания ненадолго вынырнувших из гормонального секс-марафона родителей, но что поделать. Наверное, быть бетой она тоже в каком-нибудь метафизическом смысле не выбирала.
— Пож-жал-луй-ста, — передёргиваясь на каждом слоге, отозвалась единорожка. Она развернулась так, чтобы ни в коем случае не врезаться в кровать, и по памяти пошагала к выходу.
— Эм-м, Твай, Твай, Твай, подожди.
Оборачиваясь, Твайлайт едва удержала себя от того, чтобы рефлекторно открыть глаза.
— Пока ты не очень далеко отошла от кухни, не могла бы ты нарезать парочку-другую бутербродов и принести? — почти застенчиво попросил отец под бурчание собственного желудка. — Шагать прямо до нас необязательно, просто оставь рядом с дверью. Спасибо, ежевичка.
…«А могла бы действительно пахнуть ежевикой и просить бутерброды к двери, а не это всё», — заунывно думала Твайлайт, намазывая тут же тающее светлое масло на горячие тосты и морально готовясь ко второму слепому заходу.
— Твайлайт, — подпаливало шерстинки на её шее жаркое дыхание брата. Слишком жаркое. — Ты мне очень-очень нужна.
Сонно замычав, Твайлайт попыталась подтянуть к лицу переднюю ногу, чтобы протереть глаза, но помешала навалившаяся на всё тело тяжесть. Бета недовольно сморщилась и открыла глаза. Её брат, дрожа и чуть слышно поскуливая, обвился вокруг неё, как лоза, и, судя по его состоянию, никуда не собирался сваливать.
— Да нет, ты спи, спи, — горячечно прошептал Шайнинг Армор. Его зрачки были просто огромными и блестели в лунном свете, падающем через закрытое чуть запылённое окно, едва ли не жутко. — Просто можешь, пожалуйста… ну, то заклинание…
— Я не буду отращивать себе пенис, Шайнинг.
— А ты м-можешь?! — он, к её раздражению и ужасу, задрожал так сильно, что начали вибрировать и елозить ножки кровати.
— Нет! — рыкнула Твайлайт, сдирая его с себя телекинезом, как репей, и слабо отшвыривая себе в ноги. — Тут же дети! — она агрессивно кивнула в общем направлении спящего в корзинке Спайка. — Иди спать, не заставляй меня называть тебя больным извращенцем, который хочет побывать под собственной сестрой на глазах у приёмного младшего брата!
— Не издевайся надо мной, — просвистел Шайнинг так, будто силы были готовы вот-вот покинуть его, а сам подтягивался на прежнее место поверх единорожки так, будто сдавал норматив на канате. — К тому же, он спит, и это же дракон. Я про другое заклинание, хотя про то, о котором ты проговорилась, я, возможно, тоже вспомню…
Твайлайт застонала, вытаскивая из-под лохматой сонной головы подушку и перетаскивая её между собой и течным омегой, как щит, под которым ещё и собиралась доспать, пока он бормочет.
— Я про тот фильтр восприятия, ну, ты понимаешь…
Бета вздохнула так глубоко и тяжело, что даже её тяжеленный ака гора мускулов брат плавно приподнялся на ней и опустился обратно. Он мутно белел в серебряной тьме, матово блестя на боках тонким, почти незаметным пока слоем пота, а его пёстрый сине-голубой хвост тяжело, но широко мёл по тёплой постели. С тех пор, как в их дом начала захаживать Кейденс, о вторичном поле которой Твайлайт задумалась дай Селестия пол-раза, течки её брата превратились в какой-то кошмар, и сегодня он явно решил добавить себе ещё один жанр.
Твайлайт села в кровати и критически оглядела ёрзающего брата.
— Ты не будешь делать ничего непристойного? — спросила она, заранее не веря в ответ.
— У-у, — отрицательно потряс головой Шайнинг, в то время как его дыхание участилось, а уши принялись прижиматься и подниматься так часто, что едва ли не хлопали, как у ослов на галопе.
— И нести всякий романтичный бред, как будто соли нализался*, тоже не будешь?
— Клянусь.
— А как насчёт…
— Просто дай мне увидеть её — и я от тебя отстану! — чуть ли не в полный голос взвыл Шайнинг, утыкаясь Твайлайт носом в грудь и пряча нуждающееся хныканье.
Бета установила личный рекорд по закатыванию глаз, прежде чем сосредоточенно закрыть их.
— Кончай скулить, — вызверилась она спустя полторы минуты, — я как раз хотела потребовать полной тишины перед тем, как ты меня перебил, раз уж поднял среди ночи!
Омега заткнул рот обоими копытами, но всё равно не смог удержать прерывистого стона, когда, сосредоточившись, Твайлайт пустила по своей лавандовой шёрстке румяный розовый цвет.
Для пони её возраста это было сложное заклинание, но она была старательной и талантливой, а ещё её брат нуждался в ней. Вместо её строго подстриженной гривы из воздуха проступили крупные цветастые кудри, а открывшиеся глаза обрели гораздо более мягкий разрез и оттенок. Шайнинг расплылся в настолько дебильно-счастливой улыбке, что бете стало сложно удерживать на лице нейтральное выражение.
— Постель мне не заляпай, — с опасными нотками в голосе протянула единорожка.
— Ч, ч, ч, — жестами попросил её замолчать Шайнинг, коротко жмурясь, как смакующий гурман. — Твой голос… я люблю его, Твай, но сейчас он совсем не подходит.
Твайлайт послушно замолкла.
Брат и замаскированная под укравшую его сердечко гамму сестра сидели на кровати, молчали и глазели друг на друга с совершенно разными эмоциями. Гулко спотыкаясь на каждой секунде, стрелка в настенных часах преодолела несколько кругов.
— Долго ещё?
— Тс.
— Понятно: пока я не умру от глупости ситуации. Копыто обратно сбоку от тела поставил быстро, чтобы я его видела.
— Ладно.
— Другого тоже касается. Извращенец.
Возвращаясь из «Перьев и диванов» немного раньше обычного, Твайлайт ожидала застать своего верного помощника или за добросовестной уборкой библиотеки, или за недобросовестным чтением преступно-ярких комиксов. Глухие звуки рыданий с верхнего яруса были для неё сюрпризом.
Она с шорохом скинула перемётные сумки на пол и рысью поднялась по лестнице. С каждой ступенькой и кусочком открывающего зрелища крупно вздрагивающих среди подушек зелёных шипов беспокойство в её глазах росло вместе с трещинами на сердце.
— Спайк, — тихо и ласково позвала она с края лестницы. Дракончик замер, но замер совсем — не пытался ни спрятаться под одеяло, ни бодро заверить, что всё нормально, и ей показалось, сам украдкой вытирая чешуйчатыми кулаками слёзы. — Что случилось? Тебя кто-то обидел? Ты знаешь, что всегда можешь мне всё рассказать.
— Ты не поймёшь, — в нос прогнусавил он.
— Может быть, — не стала отговаривать Твайлайт и попыталась улыбнуться, несмотря на то, что Спайк зарылся лицом в любимую подушку, сжимая её когтями. — Но я всегда могу попытаться разобраться.
— Нет, — надавил Спайк, всё же поднимая голову ради глотка воздуха и оборачиваясь. Его глаза были воспалены так сильно, будто он плакал всё время, пока единорожка отсутствовала, и ещё впрок отсутствий на шесть. — Ты это… типа… биологически не поймёшь.
Единорожка сумела подавить и проглотить рвущийся наружу оскорблённый вид. Она сдержанно выдохнула и, немного обидевшаяся, развернулась со словами:
— Ладно. Передумаешь — я внизу и всегда готова тебя выслушать.
И на середине лестницы, после секунд тяжёлого надрывного молчания, её настиг отчаянный вопль:
— Я умру девственником!
Твайлайт распахнула глаза. Учитывая, насколько медленно взрослеют драконы, Спайк был не просто жеребёнком — жеребёнком в квадрате. Возможно, даже в кубе! И нате вам — боится девственной смерти.
— С чего ты так решил? — как можно спокойнее и лишь слегка удивлённо постаралась поинтересоваться бета, возвращаясь и попутно перебирая в голове всё, что знала о драконьей сексуальности.
Репродуктивная система у них была устроена намного сложнее, чем у пони — взять хотя бы два пениса у самцов и три вагины у самок, которые затем переходили во всего два влагалища и вели, слава звёздам, к привычно одной матке. Вторичных полов у них тоже было больше, и, вернее сказать, именно они, напротив, были первичными: на зависть не существовало бет, но зато встречались дельты, в чём-то родственные альфам, и эпсилоны, близкие к омегам. Или наоборот. Твайлайт этот момент помнила плохо: слишком тонко выражались отличия и для понийского социума особого значения не имели, относясь к драконьей иерархии. А углубляться в это она не видела смысла, ограничившись чётким и уверенным знанием, что Спайк относится к понятным, привычным и родным альфам.
— С того, — шмыгнул разодранным об ткань и лапы носом он, возвращая бету из членорассуждений в реальность, — что к тому моменту, как моё тело вытянется, Рэрити уже, скорее всего… с-скорее всего…
Вытягивание тела. Странный критерий драконьей половой зрелости, как существ, полностью вышедших из магии и не имевших никакого отношения к эволюции. Твайлайт мгновенно вспомнила про инцидент с одержимостью Спайка в прошлый его день рождения и вздрогнула. Стало даже спокойнее, когда он вымахал до размеров целого Понивилля: слишком большой, чтобы кого-либо насиловать, что более чем могло произойти габаритами ранее, не сдерживай его пятеро подруг.
Бета вздохнула и, быстро подойдя к дракончику, обняла его передними ногами. Он тут же уткнулся в её плюшевую грудь, то ли безмолвно благодаря за поддержку, то ли стыдясь своей несдержанности.
— Спайк, но ведь это необязательно должна быть Рэрити. У драконов нет истинных, разве не так?
— Но я хочу, чтобы были, и чтобы у меня это была именно Рэрити, — пробурчал в пушистую фиолетовую шерсть он.
Твайлайт закатила глаза, идентифицировав его расстройство как каприз, и отодвинула от себя обоими копытами:
— Хватит болтать глупости. Тебе рановато об этом думать. Уверена, для тебя всё станет шире и проще, когда ты подрастёшь и когда придёт время, а Рэрити навсегда останется в твоём сердце, как самый лучший ориентир в вопросах выбора партнёра.
— Но это не глупости, — запротестовал Спайк, однако единорожка уже подталкивала его носом по направлению к лестнице:
— Извини, Спайк, но до, кхм, вытягивания твоего тела ещё очень много лет, а нам нужно разобрать перья, отсортировать книги и внести коррективы в чёрный список жертвователей книг.
— Но у нас нет такого, — разом перестав хныкать, удивлённо отреагировал знающий все списки и чек-листы наизусть дракончик.
— Теперь есть. Имя Твист с её, кхм, специфичными материалами, прости богиня, замечательно его откроет. Всё, вытри лицо, — Твайлайт несложным заклинанием материализовала в воздухе платочек, и он спланировал в неохотно подставленную когтистую ладонь, — и отвлекись на что-нибудь полезное.
— Даже думать было глупо, что можно обсуждать это с бетой, — пробурчал Спайк, топая вниз и промокая глаза.
Твайлайт услышала.
Твайлайт сидела у окна, подперев голову обоими копытами, и напряжённо думала, смотря на абсолютно пустую улицу. В будний день.
Конечно, в это время она должна работать. У неё висят четыре недочитанных книги, три исследовательских работы, два научных проекта, одно письмо для принцессы Селестии и капелька тревожного осознания того, что когда-нибудь привычка хвататься за всё и сразу её погубит. А с такими простоями, как сейчас — быстро.
Но Твайлайт не могла взяться за работу, не разгадав, почему не работает никто другой.
Несмотря на середину недели — и бета точно была уверена, что сегодня среда, потому что вчера она забирала из овощной лавки свой постоянный пакет, а завтра поведёт Совелия на традиционный дружеский выгул питомцев — с утра в Понивилле не было ни единого пони. Конечно, они не могли проспать на свои работы разом все до единого, но, если вероятность захвата Эквестрии кроликами — один к ста миллионам, и при этом над ратушей не развевается флаг Ушастого Рейха, почему бы всем будильникам сразу вдруг сегодня не сломаться? Вероятность такого явно выше. А сама Твайлайт с малолетства привыкла вставать по солнцу, и плевать на часы.
Будучи убеждённой, что сегодня среда, Твайлайт уверенно подходила к магазинам, бралась телекинезом за ручки на дверях и по пятнадцать секунд толкала магию туда-сюда тем интенсивнее, чем выше поднимались у неё брови. Каждое здание было закрыто — не хватало только перекрестья приколоченных досок на окна, как не ленится делать Рэрити во время каждой из своих депрессий. Это было жутко странно. С чего бы лавочникам терять прибыль в хороший, погожий день? Кто будет впустую тратить деньги на аренду помещения, которое простаивает?
Это было так нелогично, неразумно и безответственно, что у Твайлайт вскипал мозг, но возмущение в нём стремительно переходило в процессы тревоги.
Что могло заставить всех пони так поступить? Вчера же всё было просто отлично! Понивилль никогда не гудел так, как её родной Кэнтерлот, но то тут, то там слышался топот ног, скрипели колёса телег, Эпплджек приветствовала Пинки Пай через всю улицу, а та ей счастливо отвечала, как через весь город. Цветочные омеги заботливо опрыскивали свои лилии, розы и ромашки, Крэнки Дудл ворчливо торговался со скуповатым, на его взгляд, торговцем, а Метконосцы сопровождали очередную задумку громогласным дружным «ЙЕЙ!». У Твайлайт даже были назначены маленькие милые встречи с каждой из подруг, и она бодро совершила марафон по рынку, значительно опередив график и, должно быть, значительно улучшив начавшую раскисать на книжной сухомятке физическую форму. Все были живы, здоровы и… на улице! А сегодня на улице только меланхолично шумели ветки старого дуба.
Может быть, ей не стоило поддаваться искушению не будить Спайка и попить кофе не дома, а в кофейне, а потом в пекарне, а далее из принципа попытаться зайти хоть куда-нибудь? Она же Элемент Гармонии. Кто знает, может, изменение устоявшегося у неё в жизни порядка вещей сдвинуло некие вселенские процессы, и случился такой страшный пустотный коллапс?
Нет, бред какой-то. Небо же не обрушивалось вместе с гривой Пинки Пай, когда та грустила и переставала быть похожей на себя, а она тоже Элемент Гармонии. К тому же, существуй такое условие, оно пресекло бы любые изменения в жизни Хранительниц и обрекло остаток дней шагать по протоптанной колее, а Магия Дружбы не имеет с этим ничего общего, совсем даже наоборот.
А что, если, пока она спала, на Понивилль напали алмазные псы, похитили всех, кого могли достать, и теперь всё население городка рвёт спины в их шахтах?!
Ну нет, точно нет. Почему тогда не похитили её? Разве что побоялись разбудить и получить хороший отпор магией, но, следуя той же логике (Твайлайт смущённо порозовела), как раз из-за этой самой магии её следовало попытаться нейтрализовать самой первой. К тому же… алмазные псы? Они бы не смогли провернуть всё настолько аккуратно и бесшумно, чтобы нипони не проснулся, а Понивилль стоял совершенно нетронутым, не перепаханным и не разворошенным.
Дальше. Шалость Дискорда? Нет, слишком не в его стиле, слишком… просто преувеличенно жутко. И, пытаясь следовать его извращённой логике, капельку простовато, пусть и не лишено своеобразного изящества.
Но зачем ему это делать, если он перевоспитался и, возможно, следуя той же извращённой логике, даже немного влюблён в Флаттершай? «Стоп, а если и так, то как же они тогда… Ужас какой; не думать об этом дольше полутора секунд — есть». Но что, если это было как бы случайно? Вдруг он чихнул? Никто ведь не видел, как чихают драконикусы и что при этом происходит.
Впрочем, всё-таки нет.
Перебрав возможные варианты катаклизмов, Твайлайт перешла к более обыденным вещам — и тут начала лихорадочно грызть копыта. Что, если все пони обиделись на неё? Что, если последнее заклинание, не сработавшее у неё перед лицом, сработало в другом месте, сделало что-то ужасное или отвратительное, все поняли, что это её рога дело, и настолько возненавидели, что им находиться в одном городе с ней стало противно — не то, чтобы объяснять, насколько она облажалась? Тогда принцесса Селестия откажется от неё и отберёт Спайка для более способной протеже; после такого позора ни одна приличная лаборатория или институт не возьмут её на работу, и ей до конца жизни придётся работать архивариусом, тоннами устаревшей информации латая дыры в одинокой душе?! А не этим ли она занимается уже прямо сейчас в своей жизни?!
— Твой внутренний интроверт наслаждается началом течной недели? — пробормотал Спайк, спускаясь с верхнего яруса, и сладко, с прискуливанием растянул свой зевок на весь путь до ванны.
— Д-да-а, наслажда-а-ается, — от гривы Твайлайт уже начали отскакивать бойкие ломаные завитушки, а прикус зубов разъехался в стороны сообразно тому, как съехались к центру глаза… а в следующий момент до неё дошло, и они снова встали прямо, моргнув. — Стоп, течная неделя?..
С полминуты в библиотеке стояла образцовая тишина, пока бета вспоминала, зачем месяц назад составила именно такое расписание на вчерашний день, чтобы увидеться со всеми друзьями и оставить гору денег у продавцов товаров первой необходимости. И ещё несколько дополнительных секунд, в которые единорожка прокручивала заново своё удивление тому феноменальному факту, что со временем у всех омег и альф, проживающих в одном городе, выравниваются циклы, что требует ухода всех предприятий на неминуемый перерыв дважды в год, она продолжалась. И уже после этого…
— А-а-а-а, течная неделя! — с небывалым облегчением заголосила Твайлайт, падая спиной со счастливо раскинутыми передними ногами и широченной улыбкой прямо на пол. — Благослови богиня ваши гормоны! Течная неделя! Фух!
— Иногда она даже для беты становится слишком чуднóй, — прошамкал сквозь зубную щётку себе под нос Спайк и продолжил умываться под блаженные стоны, которые теоретически не каждая омега сейчас выдавала.
— Чай для бет закончился, я заварил тебе свой, но с тройной заваркой, — бледно-кирпичная магия поставила перед Твайлайт «её» кружку, с узором цифр и знаков, в котором цепкий математический ум сразу расшифровывает ребусы научных формул. Она улыбнулась.
— Спасибо, Ардент. Не знала, что ты держишь у себя дома чай для бет.
Канцлер Нэйсей покраснел, округлив глаза, и запоздало попытался взять себя в копыта, посмотрев в сторону и проворчав:
— Если бы я встречался с грифоном — держал бы чай для грифонов, но я ещё не настолько выжил из ума.
Твайлайт закатила глаза, но не стала вестись на провокацию и просто отпила чай — такой, как она любит, ненавязчивый для её вкусовых рецепторов, с тоненькой, просвечивающей долькой лимона. У неё и так был слишком умиротворённый настрой, чтобы вести очередную — не первую, не последнюю, не сильнее предыдущих, не слабее будущих, очередную, никакую — перепалку насчёт альфьего расизма, а после этого божественного глотка вообще думалось только о мягких, уютных и приятных вещах. О пушистом пледе под ней, интересной — физика плазмы и атмосферы интересна, плевать Твайлайт хотела на несогласных — книге перед её скрещенными у груди ногами, о веющем от кружки, как от миниатюрного камина, тепле.
Наконец, о Нэйсее, который с максимально безразличным видом брякнулся всем телом рядом с ней, а затем медленно и будто случайно, слишком глубоко задумавшись, склонил голову ей на плечо. И тоже начал читать слово в слово за её взглядом.
Щека, греющая ей плавный переход из плеча в шею, мягко двинулась выше, а затем вернулась на место, когда альфа со скупой нежностью потёрся о мягкую лавандовую шерсть. Он обожал её. Телам бет было сложнее удерживать тепло, поэтому они получили плотный подшёрсток — и Ардент был от него без ума в собственном скрытном и вздорном смысле. Альфа перекатил лицо, утыкаясь в Твайлайт носом и тихонько втягивая запах.
— Чем пахну? — как обычно, тихо спросила она, не отрываясь от чтения.
— Как обычно — книжной пылью, слишком крепким чаем и слегка палёным от заклинаний.
Он помолчал и внезапно нарушил устоявшийся ритуал, тихо, неуверенно добавив:
— А ещё — родным. Как запомнилось.
Губы Твайлайт дрогнули в растроганной улыбке. Она телекинезом перевернула страницу за уголочек, и Ардент послушно вспомнил о существовании книги, перестав прокапываться носом к тонкой бледной коже сквозь слои бархатных, как персик, шерстинок. Надолго его не хватило: поначалу, как всегда, державшийся отстранённо и безлично, Нэйсей плотнее прижался к её боку своим, довольно закрыл глаза и принялся исследовать носом и губами всё выступающее сухожилие на шее Твайлайт от груди до скулы. Проведя по изящно очерченной линии края её лица самым кончиком языка, он добрался до ушка и прикусил его основание.
— Ты не против? — выдохнул он, пуская копыто ласкать холку и спину беты.
— Я читаю, вообще-то, — усмехнулась она, но смущение и некий задор в её голосе только воодушевили Нэйсея, и он шёпотом заверил:
— Ум — это сексуально.
Любые касания единорога, даже самые чувственные и откровенные с его точки зрения, воспринимались аликорночкой лишь как формы массажа, временами — особенно приятного. Тогда она позволяла себе выдохнуть громче, охнуть, выгнуть спину, распустить крылья, дрожа рядами тёмных перьев. Сквозь поволоку равномерного удовольствия начинала слышать, как учащается дыхание Нэйсея, как он сглатывает слюну и становится с ней захватывающе-нетерпимым, скользя по её спине, крупу, плечам и груди уже не копытами, а всем телом, пока его губы целуют всё, чего могут достичь. Сейчас это была линия начала роста гривы, пускавшая вдоль по хребту мурашки, и пряди гривы на затылке, которые альфа, поддаваясь инстинктам, слегка оттягивал зубами, предварительным вдохом высушенными от лишней слюны. Нэйсей даже в постели — или на пледе, вообще не суть — оставался Нэйсеем.
Краем расплывшегося от удовольствия зрения Твайлайт заметила плывущий над полом лимитированный тюбик. Хм. Ласки не воспринимались её телом, как сексуально возбуждающие, потому смазку оно не выделяло. Все ласки, оказываемые Ардентом, обретали будоражащее значение: он мог в любой момент просто взять искусственную смазку, но он заботился не о своём удобстве, а о её вовлечении в процесс. С ним бета с удивлением для себя обнаружила, что ей нравится секс — и не просто как часть исследовательского проекта.
Выдавив лепёшку геля себе на копыто, Нэйсей поднёс его в поле зрения Твайлайт, и та заклинанием прогрела смазку до оптимальной температуры. Это было быстрее и эффективнее, чем растирать её, и снова показывало заботу о ней. Прикосновение разогретого геля к вульве было до дрожи приятным само по себе, а затем Нэйсей принялся со знанием дела растирать его, массируя нежную беззащитную плоть.
Твайлайт заурчала, отодвигая книгу и чай в разные стороны, и откинула хвост в сторону. Она чуть повернула голову, чтобы через плечо наблюдать, как бирюзовые глаза наливаются грозовой тяжестью и тьмой, и быть прошитой до благоговейной нутряной дрожи их инфернальным взглядом, когда Нэйсей неторопливым плавным движением войдёт в неё и начнёт размеренно, но со стремительно нарастающей страстью двигаться.
— Скажи, — задумчиво попросила Твайлайт, когда альфа, кончив, исправно вычистил её влажными салфетками и неподвижно лёг отдыхать рядом, скрытно выправляя сбитое дыхание, — как при всей твоей твердолобой традиционности тебе пришло в голову что-то такое?
— Что-то какое?
— Ты и я.
— Ха, — дёрнул ушами Нэйсей. — Какой ответ тебя устроит: честный или нравящийся?
— Давай сначала второй, а затем первый, — наклонила голову набок бета.
— Что ж, — он помедлил. — Самое важное в пони — это мозг, даже когда ты с ним спишь.
— А честный?
— Ой, я перепутал, это он и был, — лукаво улыбнулся Нэйсей. — Ты исчерпала свои попытки, как жаль.
— Ты совершенно не умеешь флиртовать, — хихикнула Твайлайт, пихая его крылом. Он тоже усмехнулся.
— Хорошо, хорошо. Если честно, омеги меня немного бесят. Капризные, слабые, визжат чего-то постоянно. Стонут под тобой, ёрзают, пытаются повторить какую-то порнографию. Совершенно невозможно сосредоточиться.
— Это был честный ответ?
— Разумеется.
— Странно. Он мне больше понравился.
Иногда Твайлайт ненавидела быть бетой. Но только до тех пор, пока не приходила пора играючи примерять на себя мантию верховного канцлера сената.