Вещи, что Тави говорит
Прозрачные вещи (Transparent Things)
– У меня только один вопрос, – говорит Бон-Бон. Она отпивает из своего бокала и ставит его на ресторанный столик. – Кто именно приглашен на это "Торжество дружбы"?
Октавия отвечает, и воздух насыщается сладким-пресладким пурпурным.
– Ну... предположительно... абсолютно все пони.
– Все пони? – Бон-Бон моргает в лучах дневного света.
– Ты имеешь в виду, что даже такие пони, как Би-в-квадрате и я, смогут отхватить свой кусок праздника? – голос Лиры трещит.
– Эм... эхе... – Октавия зачёсывает назад свои бордовые пряди. – Я не могу обещать, что там будет много того, чего можно отхватить.
Бон-Бон закатывает глаза и толкает Лиру локтем.
– Это фигура речи, Тави.
– Ммм. Разумеется, – Тави деликатно соприкасается двумя копытами. – По правде говоря, я не думаю, что принцесса Твайлайт знает какие именно правила будут иметь место на "Торжестве дружбы".
– Ты серьёзно?
– Предполагается, что это мероприятие будет гораздо менее официальным, чем Гранд Галопинг Гала в Кантерлоте. Это всё, что нам сказали. У меня... эм... не было возможности расспросить её величество подробнее. Принцесса Твайлайт была... недоступна... последние несколько дней.
– Без сомнений, она занята всей сопутствующей бумажной волокитой, – Бон-Бон подавляет смешок. – Бьюсь об заклад, она проводит с эти бумагами лучшее время в своей жизни.
– Хммм... вполне верно, – улыбается Октавия. – И всё же я так взволнована подобной перспективой! Другие члены Совета Дружбы заявили, что приглашения будут разосланы всем пони без исключения. И высокопоставленным, и нет. Так что... кто знает? – она пожимает плечами. – Вполне вероятно, что вы с Лирой сможете быть там, в бальном зале, и слушать наше выступление!
– Значит, вы будете менестрелить на этом мероприятии, да? – Лира сияет.
– О, можете поставить свои последние ржавые подковы на это! – Октавия взбалтывает бокал и, улыбаясь, делает глоток. – Если вы... простите моё грубое выражение.
– Хе-хе-хе...
– Хи-хи-хи...
– Ну и ну... наш собственный Гала, – размышляет Бон-Бон. – Странно подумать, что всего несколько лет назад это место было просто пятном на карте. А сейчас? У нас своё собственное престижное мероприятие!
– Даже если его пытаются выставить как антипрестижное, – говорит Лира с ухмылкой. – Мне это нравится. Это ново... свежо... и дерзко. Очень жаль, что, лет через десять-двадцать, оно превратится в какую-нибудь элитарную помойку, которую будет обожать высокая культура, и ненавидеть здравомыслящие пони.
– Уууу... Лира... – Бон-Бон закатывает глаза с ухмылкой. – Вот нужно тебе было всё испортить?
– Да ладно тебе, Бон-Бон! Ты знаешь, как всё устроено!
– Нет, – Бон-Бон подмигивает, наклоняясь, чтобы потереться носом о кобылку, – Зато я знаю как устроены очаровательные пессимисты.
– Уургх!
– Ммммм... хи-хи... ты выглядишь как загорелый лайм, когда краснеешь.
– Я не краснею!
– Хи-хи-хи!
Примерно в это же время я начинаю дрожать. Тошнотворная волна поднимается из моего нутра, и близость хихиканья Октавии ничуть не помогает.
Я допиваю полстакана Dr. Pony, затем левитирую перо. Нацарапав что-то на салфетке, я поднимаю эту штуку перед тремя другими кобылками.
Бон-Бон моргает.
– Тебе нужно идти?
– У-у-у-у... – надувает губы Лира. – Но мы только собрались!
– В чём дело, Вайн? – Октавия поднимает голову. – Ты нехорошо себя чувствуешь, любимая?
Это слово... Это проклятое слово.
Я пытаюсь улыбнуться. Это выглядит как гримаса. Поднимаясь со стула, я нечаянно задеваю ногой стол, отчего столовое серебро звенит с силой, что привлекает внимание ближайших посетителей. Я кланяюсь извиняющимся образом, бросаю несколько битсов на сторону стола, где сидит Октавия, и машу ногой.
– Хммм... что ж... – Октавия медленно кивает. – Если тебе действительно нужно...
Я едва могу смотреть на неё. Узел в моём животе усиливается, приближаясь к малиновой точке разрыва с каждом отзвуком её фиолетового голоса.
Её это не останавливает.
– В таком случае, не могла бы ты захватить что-нибудь вкусненькое для Скриблер по дороге домой? – мягкая, бархатистая улыбка. Даже затылком я чувствую, как она прожигает меня насквозь. Я вся дрожу. – У нас заканчивались запасы, и я не хочу, чтобы маленький комочек шерсти думал, что мы стали его меньше любить.
Я машу... потом машу ещё раз.
Наконец-то я ухожу... отступаю бодрым шагом.
Недостаточно быстро. Едва я выхожу за дверь, как слышу издалека писклявый голос Лиры:
– Интересно, что её гложет...
Я пересекаю улицы Понивиля почти галопом. Я потею и задыхаюсь. Я едва могу стоять прямо. Фиолетовый слишком тяжёлый. Он выворачивает мои кости, кипит в мясе между ними.
Я не могу прогнать это прочь. Ни музыкой. Ни вздохами. Ни даже злостью.
Мне нужна смена обстановки. Может быть, Бо сможет спасти меня. Бо всегда спасает меня. Но у меня уже целую вечность не было гастролей. Какой предлог можно было бы использовать?
У меня заканчиваются предлоги для отступлений, и всё вытекает наружу, погружая меня в голос, который я когда-то любила любить, но теперь он меня душит.
Я не могу с этим справиться. Просто не могу.
Октавия. Это всегда было ничем. Так почему же я не могу с этим смириться? Смогла бы ты мне вообще помочь?
Нет, я не должна взваливать это на неё...
Не должна ни на кого это перекладывать...
Я спотыкающаяся развалюха. Любому это видно. Я закипаю при мысли о том, о чём они, должно быть, думают... и говорят...
Миллионы голосов, коричневых, золотых, розовых и голубых, и я просто не в состоянии их интерпретировать.
Это что-то, что я ненавижу больше всего в жизни, быть прозрачной. Я не должна находиться на улице в таком состоянии. Я разваливаюсь на части с каждой секундой этого обнажения.
И всё же...
Я ковыляю в магазин, думая о кошачьих лакомствах.
В конце концов... это поступок хорошего друга.