Вещи, что Тави говорит
Спланированные вещи (Planning Things)
Как долго я так жила?
Этот безмолвный фарс в темноте, между душем и сном...
Не зная, когда умирает день и зарождается ночь.
Возможно, я так жила всегда. Я просто не помню, чтобы всё было таким тусклым. Шторы задёрнуты, и лампы собирают пыль. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что этот дом нуждался в свете только ради Тави. Я всегда могла ощущать формы и контуры предметов в темноте... ориентируясь своими собственными алыми шагами сквозь зелёный гул мира и безумные цвета посередине.
Теперь всё по-другому. Всё тусклое... однообразное... Бежевая монетка, примёрзшая ко дну чёрного колодца. Единственная вибрация – это мурлыканье Скриблер. Она мерцает в темноте, невинная, любящая. Мы сблизились за эти последние... дни? Недели? Я прижимаю её к себе, изо всех сил стараясь удержаться от размышлений о том, как далеко уехала Тави. Интересно, нашла ли она покой... или, по крайней мере, какое-нибудь приличное место. Я могу себе позволить жить как бродяга, по крайней мере, на время. Но она? Её ситуация другая. Я всегда заправляла бюджетом этого дома; я просто никогда не объясняла ей, каким образом.
Интересно, сколько времени ей потребуется, чтобы осознать, как отчаянно она во мне нуждается? И ещё интересно, как скоро она преодолеет свои угрызения совести от этого осознания.
И именно так я понимаю... что ждать нечего.
Октавия никогда не вернется.
Я сама по себе.
Я... и этот восхитительный маленький шарик оранжевой радости. Скриблер слишком драгоценна, чтобы знать, как по этой планете ходят эти абсурдные существа. Существа, способные растрачивать невинность... разрушать всё лучшее, что только может предложить жизнь, просто потому что цепляются за эгоистичную мечту о чём-то бо́льшем.
Наши отношения. За последние несколько дней я думала о них так много раз и с такой интенсивностью, что даже у пыли от моих слёз больше нет сил рассеиваться. Я должна была сделать больше для Октавии. Но не думаю, что у меня бы получилось, даже если бы я выложилась полностью. Что бы изменилось для нас, если бы я больше соответствовала образу DJ-P0N3? Понравилось бы ей жить в более шикарной квартире? В более шикарном городе? С более шикарными друзьями?
Если бы я действительно отдалась своей славе и богатству... если бы я по-настоящему отдалась, то наверняка утащила бы свою соседку по комнате с собой, подальше отсюда. Все друзья, которых мы завели в Понивиле, все воспоминания, которыми мы наслаждались, никогда бы не существовали. Да, возможно, у нас была бы более утончённая жизнь где-нибудь, в Кантерлоте или Мэйнхэттене... но, не смотря на всю эксцентричность Октавии, была бы это та жизнь, которую она хотела бы? Особенно учитывая тот факт, что она не добилась её сама?
Чёрт побери, если бы я правильно разыграла свои карты, я могла бы даже замолвить словечко у некоторых руководителей звукозаписывающих студий, чтобы имя Октавии промелькнуло перед носом представителей симфонического оркестра Кантерлота. Но, насколько я знаю Тави, она не хотела бы, чтобы её вели под копыто... особенно когда речь идёт о её судьбе, её мечтах... её устремлениях.
Ей так много нужно доказать... а мне так много нужно было отдать. И всё же, по прошествии семи долгих лет, ни одна из нас не сделала ничего из этого. У Тави были её вино и мои уши. У меня были мой Dr. Pony и её голос. День за днём мы жили в комфорте комфорта друг друга. Боясь вносить хоть какие-то изменения, которые могли бы... изменить нас. Даже то, как мы стали королевскими менестрелями, было всего лишь притворством. Потому что, если бы я действительно хотела жить простой жизнью... и если бы Тави действительно хотела подняться на высоты, о которых она мечтала...
…тогда нашим единственным выбором было бы разойтись разными путями... и отправиться в отважный крестовый поход под бесцветными знамёнами одиночества и вероломства. Мы стали бы едиными с нашими талантами. Не было бы места для дружеского общения. В лучшем случае это была бы тонкая ниточка, еле соединяющая нас через огромную пустоту между нашими различными школами.
В конце концов, единственное, что связывало нас так крепко... это наши страхи. Две взрослые кобылы, слишком боявшиеся сделать решительный прыжок, чтобы забраться куда-то повыше... получше... здоровее.
Семь долгих лет...
...и мы не добились ничего.
Я не виню Тави за то, что она разозлилась. Выглядит так, будто было бы гораздо лучше, если бы этих семи лет вообще не было.
И это та мысль, что, наконец, заставляет меня двигаться... нарушая тишину этой затенённой лачуги.
Я осторожно опускаю Скриблер на край дивана, глажу по головке и медленно пересекаю комнату.
Я открываю ящик письменного стола рядом с моей студией и достаю календарь и записную книжку, с данными о моём банковском счёте. Ещё до того, как я начинаю планировать, я знаю, насколько холодной будет дорога, что ждёт меня впереди... вплоть до текстуры зимней стужи.
Но до всего этого...
...мне нужно позаботиться ещё об одном, последнем деле. О последней драгоценной вещи в моём существовании.