Неожиданный приказ.
Неожиданный приказ. Глава III: Полковник фон Цапфель.
"На совете города Гриффенхейм, созванного второго дня месяца Июль 1008-го года по общему календарю, постановлено: все висельники, развешанные в южных и восточных районах должны быть сняты и захоронены по церковному обычаю, но с одним условием — за упокоение душ этих справедливо покаранных преступников должны уплатить их родственники, причём в троекратном объёме. Если у повешенного не осталось родни, либо у родни нет денег, либо родня отказывается их предоставить и проч., проч., проч.; то тело усопшего должным образом захоронено не будет, а вместо того будет зарыто в общем захоронении на пустыре Рабенфельд, что лежит на юге от города. Такова милость и окончательная воля городского совета, да будут Боги тому свидетелями и покровителями."
Утро началось с подъёма. В чейнджлингском посольстве просыпались по военному распорядку — в пять утра, это распространялось и на гражданских тоже. Среди членов ВВМ не было строгих организационных отношений — все там были кадровыми офицерами, у каждого из них был заложен прочный внутренний стержень военной муштры, так что все они просыпались в одно и то же время без всяких команд, а после их подъёма неизбежно следовал подъём и всех остальных. Многим это не нравилось, но что поделать?..
Для прилетевших из Везалиполиса офицеров это утро было первым на грифонской земле. Сегодня им должны были зачитать лекцию на тему "правильного поведения" по отношению к местным. Агриас, как и все остальные умылся, оделся в форму и в целом чувствовал себя вполне неплохо — спать на кровати всяко лучше чем сидя или на полу. Ему удалось хорошо запомнить всё, о чём говорилось вчера и он был готов к получению новой информации. Он уже примерно представлял, что им будут рассказывать, офицер решил, что не будет как-то ярко себя показывать перед новым начальством, но внимание, оказанное ему цу Эйсландом, конечно не могло не льстить.
— Герры, вам что-нибудь снилось сегодня? — Подал голос ликтидский офицер, смотря в окно, выходившее на главную площадь Гриффенхейма. Площадь была пустынна, и только тёмные фигуры гвардцейцев вышагивали у стен дворца. До заутренней было ещё два часа, так что величественный собор пока что так же был тих.
— Мне обычно не снится вообще ничего, либо снится что-то плохое. Сегодня вот опять приходил младший брат и просил уволиться из армии. — Ответил ему танкист.
— А что в этом такого? — Спросил Агриас, застёгивая последнюю пуговицу кителя.
— Он умер пять лет назад. — Походя ответил чейнджлинг, поправляя воротник танковой куртки.
Транкс ждал их в аудитории, он выглядел свежим и вполне довольным своей работой. Он подождал, пока все войдут и разойдутся по местам, а потом отдал салют и произнёс:
— Здравия желаю, господа офицеры!
— Здравия желаем, герр генерал-лейтенант! — Хором ответили чейнджлинги. Такой ритуал очень сильно напомнил Агриасу о жизни в юнкерском училище.
— Хорошо, садитесь. Сегодня мы пройдём кое-что интересное, как раз успеем к утренней молитве. — Начал свою речь Транкс, но продолжить ему не дали: в аудиторию зашёл генерал-полковник и грифонский офицер. Все тут же встали и отдали приветствие, включая Транкса. Агриас начал пристально рассматривать грифона: на нём был серо-бурый мундир со стоячим воротником, такого же цвета штаны-галифе с широкими красными лампасами, передние и задние лапы скрывали чёрные замшевые перчатки и такого же цвета "чехлы для ног", ярко блестевшие в электрическом свете своими многочисленными складками и изломами. Головного убора на нём не было, на петлицах воротника у него было три пятиконечных звезды, обозначавших видимо какое-то высокое звание, вроде майора или оберста.
— Герр Синовиал, учебная работа идёт в штатном режиме! — Отрапортовал Транкс. Его начальник едва заметно кивнул, затем долгим взглядом осмотрел всех собравшихся и какое-то время простоял молча, что-то для себя решая.
— Тогда продолжайте. — Тихим с нотами усталости голосом произнёс генерал, делая ещё один кивок. Потом он что-то полушёпотом сказал грифону, тот так же ответил ему и они удалились из аудитории.
— Это наш самый старший начальник, выше него наверное только консул стоит. Бедняга опять не спал ночь, ваша переброска вызвала много бумажной работы. — с сожалением сказал Транкс. — Но не будем отходить от темы. Эта информация пригодится вам буквально через несколько часов, так что слушайте внимательно.
Агриас достал блокнот и ручку, но мысли его на какое-то время были заняты тем таинственным грифоном, что не побрезговал явиться в чейнджлингское посольство, наверняка понимая все особенности местных интерьеров.
— Итак, всем вам известны основные манеры вежливого поведения, а уж военные правила можно и вовсе не спрашивать. Я открою вам секрет — более половины всех этих правил вошло в обиход благодаря грифонам, и действительно, на уровне устава у наших систем немало схожего... — Транкс сделал паузу, заостряя внимания своих слушателей. — Но есть длинный список различных исключений, которые глупо будет перечислять все подряд, так как есть возможность обобщить их в обобщить в одно понятие — деформализация, размытие границы между гражданским этикетом и военной субординацией.
Дело в том, что подавляющее число офицеров в Грифонии всё ещё имеет аристократическое происхождение, либо отчаянно косит под своих благородных коллег. А аристократы, в свою очередь, слабо разделяют военную службу и гражданскую жизнь — у них много денег и они способны позволить себе удобства и увеселения даже непосредственно на войне. Средние грифонские офицеры, то есть майоры и полковники, часто предпочитают свои усадьбы и дома, расположениям подконтрольных им частей. Когда вас распределят, скорее всего вам придётся встречаться со своими оберстами прямо у них на квартире или на дому, даже вполне компетентные боевые офицеры не брезгуют подобной роскошью.
Когда вы будете вести с ними разговор — не стройте из себя оловянного солдатика и не стесняйтесь того, что не понимаете их говор. Как выражался в своё время Гровер II: "Подчинённый перед своим начальством должен иметь решительный и простоватый вид, дабы не смущать начальство своей излишней учёностью." В офицерских кругах Герцланда этому принципу часто следуют до сих пор, так что если от вас хотят, чтобы вы не строили из себя солдата королевской лейб-гвардии — лучше вам этого не делать. Наших они в шутку сравнивают с часами, так как чейнджлингский военный в напряжённой ситуации всегда ведёт себя по уставу, вплоть до печатного шага и повторения слово-в-слово всех приветствий и обращений. Если хотите влиться в их коллектив — попытайтесь от такого избавиться. Грифоны жесточайше относятся к рядовому составу, но к составу командному у них намного более лояльное отношение, даже более лояльное чем следовало бы...
Час прошёл, лекция закончилась. После какого-то количества основной информации опять пошли многочисленные примеры различных эксцессов, демонстрирующих правильное или неправильное поведение в различных ситуациях, которых немало произошло за годы работы Миссии. Из всего сказанного можно было сделать много выводов, но Агриас это понял так: "Уважать религию и поменьше вспоминать уставщину, все остальные понятия в принципе те же самые."
Тем временем, на часах пробило уже семь часов утра: в здании посольства постоянно было много постороннего шума: где-то звенел телефон, ещё где-то кто-то разговаривал, а откуда-то и вовсе доносился патефон. Шорохи, шаги, хлопки дверей звучали тут постоянно, но сейчас в общую какофонию откуда-то извне вливался ещё один звук — это был плавный, мерный звон колоколов, созывающий на утреннюю молитву. В весь этот стрёкот и галдёж будто бы вторглось нечто вечное, нечто совсем иного духа... После лекции у чейнджлингов появилось свободное время — до распределения оставалось ещё около трёх часов. Кто-то ушёл досыпать в кубрики и завтракать, Агриас же вовсе не хотел есть, так как ещё до лекции выпил стакан эссенции. Он решил выйти в город, осмотреться в нём, но идти в одиночку он побаивался.
Ему решил составить компанию тот ликтидец, с которым они уже успели стать приятелями. Больше добровольцев не нашлось, пусть и времени было достаточно. Никто просто не хотел ввязываться в лишние передряги, занимательные рассказы местных старослужащих редко выставляли Гриффенхейм в хорошем ключе. Тем не менее, как это обычно бывает, всё равно нашлись те, кто отважился.
Шлоссплац был вымощен старой брусчаткой, в городе всего несколько главных улиц было покрыто асфальтом, вот и здесь в этом новомодном веществе не видели необходимости. Площадь была просторной, но вовсе не пустой: в соборе шла служба и весь он был под завязку наполнен грифонами, даже на ступенях при его входе собралось много пернатых. Все они были одеты в лучшие одежды и явно были не последними лицами в городе. Из собора доносилось хоровое пение и орган — возвышенные, величественные арии разливались вокруг, видимо для местных всё это имело большое значение.
— Я никогда не понимал религиозности. — вполголоса, как бы стесняясь говорить такие слова, произнёс ликтидец.
— Сомневаюсь, что нам дано это понять. Грифонская вера — очень странная для нас. Она не похожа ни на оленийские суеверия, ни на нашу государственную идеологию — это нечто очень самобытное, в нём есть как поклонение каким-то неведомым сущностям, так и серьёзный философский подтекст. Олень заключает со своими духами сделку, ему от них нужна только поддержка и помощь. Грифон же наоборот — верный слуга своих божеств, следующий данным ими предписаниям вне зависимости от собственной выгоды.
— Интересно, но лучше держаться от такого подальше.
— Согласен, они-то всяко лучше разбираются во всём этом, мы тут полные дилетанты.
Вдоволь наслушавшись песнопений, двое чейнджлингов пошли через площадь к выходу на одну из улиц. По пути им встречались местные обитатели, всё ещё продолжавшие прибывать к ступеням собора. Однако, было видно, что не все являются туда. Мимо них буквально протащилась компания вусмерть пьяных молодых грифонов: они куражились, орали, кто-то из них и вовсе едва переставлял лапы. Дорогая модная одежда в их образе сочеталась с воспалёнными глазами и сильнейшим спиртным духом, один их вид вызывал отвращение.
— Зачем они в таком виде намылились в храм? У них ведь точно так не принято, верно? — Всё ещё вполголоса спросил ликтидец, Агриас же громко фыркнул от резкого запаха, но молодчики его даже не заметили. Компашка шла к собору, громко смеясь и ругаясь.
— Они хотят учинить что-то очень паршивое, но это не наше дело.
— А ведь скорее всего народ не последний, на бедняков не похожи.
— У бедняков обычно нет денег чтобы так надраться, так что вы, герр майор, определённо правы.
Позади них вскоре послышалась какая-то суматоха, но пока двое офицеров уже завернули за угол, всё уже успело стихнуть, видимо буйных всё-таки удалось устыдить. Улицы в центральных кварталах изобиловали витринами различных магазинов — здесь можно было увидеть самые различные вывески, некоторые из них даже были знакомы чейнджлингам. Попадались здесь и жилые дома, банковские и юридические конторы, просто жилые дома, находившиеся целиком в чьей-то собственности.
Завернув за угол, чейнджлинги вскоре оказались на другой площади, которая была в два раза меньше Шлоссплаца, но всё же имела серьёзный размер. Здесь стояло величественное здание Гриффенхеймской Оперы, а так же бил фонтан. Площадь была пустой, театр мог открыться только после конца утренней службы.
— Они теряют столько времени. У нас к семи часам уже все на работе.
— Грифоны всегда отличались своей расточительностью, время они так же не умеют экономить.
Осмотрев вблизи колонны театра, двое пошли дальше. Агриас отчего-то припомнил тот случай, когда в поезде он встретился с эквестрийским фотографом. У того путешественника была с собой карманная фотокамера, сейчас она пришлась бы очень кстати.
— Герр майор. — обратился к Агриасу Ликтидец. — Вы не находите ничего странного?
— Нет, не нахожу. — Спокойно ответил чейнджлинг, разглядывая фасады домов.
— Вам не кажется, что музыка не смолкает?
И действительно, даже отойдя на две улицы от Шлоссплаца отголоски церковных служб всё не смолкали. В городе была вовсе не одна церковь, их было много. Может быть было время, когда все жители Гриффенхейма могли поместиться в стенах того великого собора, что стоял около дворца, но это время давно прошло.
Время шло, чейнджлинги проскитались несколько улиц и уже решили заворачивать вправо — к берегу реки. Набережная должна была наверняка вывести обратно к Шлоссплацу, нужно было успеть вовремя. Центр города был прекрасен в своей пустынности — в это время лишь немногие скитались по нему, тогда как большинство было занято службами. Правда, к половине девятого всё кончилось и улицы снова стали заполняться грифонами. Буквально на глазах открывались магазины, рестораны, банки, конторы; начинали раздаваться первые клики уличных продавцов. Вскоре всё вокруг уже галдело и шумело в полную силу — город ожил, для него начался ещё один день.
— И всё же, какой смысл грифонам тратить целые часы своей жизни на подобные ритуалы?
— Это не наше дело.
— Ну знаете, мне как-то даже и непривычно будет привыкать к тому, что солдаты в полку вместо завтрака будут слушать какие-то песнопения.
— Поверьте, мне тоже, герр. Тем более, у вас разве не бывало, что порой и вы вместо завтрака выслушивали что-то от начальства? В нашем училище подобное изредка случалось.
Ликтидец тихо усмехнулся, им уже было не до разговоров. Время поджимало, а им ещё оставалось пройти немало. Набережная быстро превратилась в довольно густое место, так что двигаться быстро и не навлечь при этом чей-нибудь гнев было трудно. Тем не менее, чейнджлинги намного сильнее боялись недовольства начальства, чем гнева местных. Они оба видели Синовиала всего лишь раз, но этого более чем хватило для понимания того, что этот генерал строг и взыскателен.
Несмотря на все препоны, офицеры прибыли вовремя. Запыхавшиеся, но довольные собой. Почти никто не заметил их ухода, вернулись они так же незаметно. К тому времени уже началось распределение, офицерам вскоре уже должны были раздать назначения, а пока они должны были ждать в своих кубриках.
— Как прошлись? — Спросил их танкист, когда Агриас и его товарищ наконец добрались до своего убежища.
— Хорошо, этот город интересный. — Ответил цу Гардис, садясь на кровать.
— Да, чертовски интересный! — с улыбкой на лице произнёс танкист. — У нас из окна недавно было видно кое-что такое, на что вам точно было бы хорошо посмотреть.
— Что случилось? — Спросил ликтидец.
— Какие-то дебоширы выскочили прямо на площадь и стали приставать к грифонам у собора. Все были пьяные вдрызг, это даже отсюда заметно было.
— А-а... Мы с ними разминулись, чуть на беду не нарвались. — произнёс Агриас, вздрагивая от воспоминания о том запахе, что исходил от пьянчуг. — Ну и что случилось? Вмешалась полиция?
— Не-ет. Всё было интереснее. Когда эти олухи совсем распоясались, на них выскочил какой-то чёрт, мы не поняли уж кто, но форма на нём была на военную похожа.
— До драки дошло?
— Не дошло. Он их то-ли устыдил, то-ли обругал так крепко, что те аж протрезвели. В общем, удалось спокойно уладить дело. Я у местных стариков поспрашивал, так они говорят, что такого они раньше не видели, чтобы кто-то в пьяном виде у местных храмов шарахался. Говорят, для грифонов это большое кощунство.
— Выходит так, что не для всех грифонов. — Печально подвёл итог Агриас.
Потянулось ожидание, но оно было не было долгим. Вскоре в дверь кубрика кто-то постучал. Это был ординарец, на боку у него висела планшетка для документа.
— Через 10 минут доложитесь генералу Транксу о своём отбытии из посольства. Адреса найдёте в приложении. — Спокойно проговорил он, а потом достал из планшетки три документа с прикреплёнными к ним исписанными листками. Агриас принял свой документ, и тут же пошёл его рассматривать.
На бумаге стояло две печати — одна принадлежала ВВМ, а другая — Имперскому военному министерству. В тексте говорилось, что такой-то такой-то офицер Королевской Армии в таком-то таком-то звании переходил под командование такого-то такого-то полка на три года. Агриасу выпал 4-й кронский полк. В приписке к основному положению находилось имя и адрес командира полка — это был некий Пауль фон Цапфель, проживавший по адресу Шнабельштрассе-15. По этому адресу точно не находилось полковое расположение, слова генерала Транкса подтвердились.
— Господа, а у вас? — Спросил чейнджлинг, отрываясь от чтения, складывая и убирая документ за пазуху.
— 12-й пехотный полк. Квартирует в Кроне. — Ответил ликтидец.
— 1-й танковый полк, квартирует в окрестностях Гриффенхейма, видимо. Нужно ехать в какое-то местечко Хабихтсбург.
Третий его сосед по кубрику промолчал, в раздумьях почёсывая затылок и продолжая вчитываться.
— У меня 4-й пехотный, адрес гриффенхеймский. — С некоторым удовольствием произнёс Агриас.
Настала минута прощанья. Четверо чейнджлингов толком не успели познакомиться друг с другом, но уже чувствовали какую-то тягость от расставания. Каждый из них понимал, что видеть и общаться с такими же перевёртышами вскоре станет для них редким и ценным событием.
Время, данное на раздумья, прошло. Краткая встреча с генералом Транксом закончилась. Дальше офицерам предстояло добираться своим ходом. Они вместе покинули здание посольства и двинулись в разные стороны, ловя на себе заинтересованные взгляды прохожих. Агриас пересёк Шлоссплац и оказался на другой его стороне. Он понятия не имел, где находится нужная ему улица, впрочем, времени на её поиск было достаточно. Можно было спросить об этом любого встречного, так он и поступил.
— Прошу прощения, герр, но как пройти на улицу Шнабельштрассе? — Майор вежливо обратился к чете грифонов, прогуливающихся по площади. Они были выше Агриаса почти на полголовы, хотя тот считался достаточно крупным и высоким среди перевёртышей.
— Прошу прощения, что вы спросили? — Обратился к нему господин, незаметно отгораживая от чейнджлинга свою спутницу. Он говорил на вполне понятном языке, но слова были очень сильно искажены, цу Гардис тоже не сразу понял, что ему ответили.
— Как пройти на улицу Шнабельштрассе? — Повторил вопрос чейнджлинг, пытаясь говорить более чётко.
— А-а, Шнабельштрассе… — грифон явно не понимал, как обращаться со своим собеседником: с одной стороны, это был какой-то чейнджлинг, говоривший на своём ужасном щёлкающе-скрежещущем наречии, но с другой стороны, на нём была офицерская форма и держался он вполне достойно и вежливо. Агриас же понял, что грифоны произносят это название совершенно по-другому. — Эта улица далеко отсюда, вам придётся пройти несколько кварталов. Проще нанять рикшу или поймать трамвай.
— Спасибо большое, а где можно поймать трамвай?
Грифон немного сконфузился. Из-за клюва трудно было читать его выражение лица, так что Агриас не сразу понял, что задал вопрос слишком резко, практически перебив его.
— Если вы пройдёте дальше по этой улице — пернатый показал лапой на проспект, у начала которого они стояли. — На первом перекрёстке будет трамвайная остановка. Маршрут №2 должен идти до Шнабельштрассе. Теперь вам всё понятно?
— Да, всё понятно. Спасибо вам. — Ответил Агриас, глупо улыбнувшись и глубоко кивнув. Грифон тоже коротко кивнул, а потом резко отвернулся и быстро повёл свою пассию куда-то в другую сторону. Агриас успел расслышать ворчливое: "Если он военный, так пусть смотрит в карты, а не донимает честных господ!"
Так или иначе, первый встречный вовсе не обманул офицера, и он действительно сумел сесть на трамвай в том самом месте. Трамвай этот выглядел довольно удобным и просторным, но при движении в вагоне раздавался сильный грохот, трясло там тоже довольно-таки серьёзно. Агриас купил билет у кондуктора, расплатившись выданными в посольстве имперскими ассигнациями и получив сдачу в виде нескольких монет, которые на поверку оказались серебряными пфеннигами. Ехал он в полном одиночестве — немногие грифоны оказывались отважными настолько, чтобы эксплуатировать этот дьявольский транспорт. К концу своего маршрута Агриасу казалось, что он уже отбил себе всё что только можно. Тем не менее, вскоре он уже стоял на заветной улице. Этот квартал всё ещё относился к "центральным", но тут уже было больше жилых домов, нежели каких-либо заведений. Одним из таких домов и было вполне приметное здание, покрытое белой штукатуркой и гипсовым орнаментом. Сквозь окна были заметны красиво расшитые занавески, вход в дом преграждала резная дверь тёмного дерева и молчаливый швейцар в тёмно-малиновом костюме.
— Здравствуйте. Мне нужно пройти к полковнику фон Цапфелю, он дома?
Швейцар вытаращил на Агриаса глаза, силясь понять его странный выговор. Чейнджлинг не стал долго разъяснять, просто протянул ему бумагу. Грифон принял документ, по началу его лицо выражало чистое непонимание. Клюв существа едва заметно двигался, когда привратник пытался прочесть написанное по слогам, хмуря брови и всматриваясь своими орлиными глазами в стройные ряды таинственных чёрточек и закорючек, коими ему казались буквы.
— Пе-ре-вод под ко-ман-до-ва-ние… — Пробубнил он под нос, постепенно вникая в суть написанного.
— Посмотрите на печати. — Подсказал ему чейнджлинг, но понять его слова швейцару было даже труднее, чем буквы. Тем не менее, он уже сам понял, что печати действительно важнее, чем всё тут написанное.
— Хорошо, герр-сударь. Проходите в прихожую, господин полковник ждал кого-то навроде вас. — С какой-то странной и неумелой учтивостью произнёс пернатый, отворяя Агриасу дверь. "Чёрт побери, тот грифон что был на площади ведь имел другой выговор. Сколько вообще в этой стране диалектов?" — Подумал чейнджлинг, заходя в помещение.
Прихожая представляла собой комнату, где стояли вешалки и специальные шкафчики под те самые причудливые кожаные "чехлы", что грифоны носили на задних ногах. Отсюда в жилые помещения вела красивая винтовая лестница, около которой дежурил ещё один служка.
— Ганс! К господину фон Цапфелю пожаловали гости! — Крикнул привратник, Ганс тут же побежал по лестнице наверх.
— Подождите немного, скоро за вами придут. — Сказал швейцар Агриасу, отвешивая чрезмерно глубокий поклон и быстро пятясь назад и возвращая чейнджлингу ценный документ.
— Прошу прощения, а где тут можно... — Хлопок двери не дал чейнджлингу договорить. В помещении не было видно места, где можно было бы помыть ноги. Это было очень неприятно, майор так и стоял на месте, пока на лестнице не послышались быстрые шаги.
В прихожую спустился грифон в сером полувоенном кителе и такого же цвета галифе без лампас. На боку у него висела шпага, а грудь украшал аксельбант, несколько медалей и орденская звезда. Он был покрыт светло-коричневым оперением с серыми вкраплениями седины, у него были большие, но уставшие тёмно-зелёные глаза и чёрный орлиный клюв с несколькими едва заметными выщерблинами. "Вот это настоящий военный." — Подумал Агриас, но сейчас ему было совсем не до этого.
— Прошу прощения, у вас не найдётся небольшой лоханки чтобы помыть ноги? — Спросил он с видимым спокойствием, как бы между делом. Грифон несколько обеспокоился, услышав этот вопрос, но постарался не подать виду.
— Есть конечно, сейчас подадут. — Хриплым, но гостеприимным тоном произнёс офицер, затем обернулся к лестнице и громко гаркнул:
— Ганс! Живо сюда!
По лестнице снова забарабанили чьи-то шаги, вскоре незадачливый лакей уже стоял перед своим хозяином.
— Почему лохань не подана, бестолочь!?
— Какая лохань, Вашбродь?! — Пытался защищаться слуга.
— Не твоё батрачье дело! — воскликнул полковник и дал Гансу пощёчину тыльной стороной лапы. — Принеси её, быстро!
Лакей метнулся вверх по лестнице, и спустя считанные минуты перед Агриасом стояла небольшая лоханка, наполненная водой. Так прошло его первое знакомство с полковником фон Цапфелем.
Когда короткая, но важная процедура была закончена, а лохань унесена, офицеры вдвоём стали подниматься наверх, в комнаты.
— Прошу прощения за мою резкость, господин офицер. — как ни в чём не бывало сказал грифон, когда они уже были наверху. — Эти слуги переехали со мной из моего имения в Энгельтхаузене. Они деревенские простачки, да и говор там немного другой. Здесь им хорошо, они грамоте учатся и невест уже присмотрели. Как отработают своё — заживут как подобает. А мне их учить уму-разуму приходится, я им в отцы гожусь, так что право имею. Я так понял, вы ко мне по серьёзному делу. Пройдёмте ко мне в кабинет?
Чейнджлинг утвердительно кивнул. На втором этаже был короткий коридор, от которого отходили двери в жилые помещения. На первом этаже помимо прихожей была так же гостиная, столовая, кухня и помещения для слуг. Кабинет полковника находился в самом конце коридора, чьи стены были обклеены дорогими обоями и обвешаны какими-то невнятными пейзажами и натюрмортами, видимо купленными на аукционе за бесценок. Сам кабинет представлял из себя довольно крупное помещение, всё заставленное различными интересными вещами. Здесь были и пустые доспехи, и витрины со старинным оружием, была здесь так же какая-то батальная картина, исполненная всяко лучше тех, что он видел в коридоре. На полу распласталась шкура убитого на охоте дикого медведя — ужасающее варварство по мнению иных народов, но не по мнению народов грифонских.
Фон Цапфель прошёлся по шкуре и сел в своё застольное кресло, предложив Агриасу такое же, стоявшее напротив. Чейнджлинг обошёл медведя по краю комнаты, кресло было явно было слишком габаритным для маленького чейнджлинга, тем не менее, он не подал виду.
— Мне доводилось бывать в вашем посольстве. — издалека начал полковник. — И я заметил там одну особенность. В кабинетах различного начальства приглашённый обычно сидит на грубой табуретке, пока обитатель кабинета располагается там с полными удобствами. Подобная практика вполне понятна и имеет действенный эффект, особенно если речь идёт о том, чтобы хорошенько распечь несчастного. У нас же, как видите, мы находимся на равных. И вы, может быть, даже не подозреваете что я хочу с вами сделать — похвалить, либо отчитать... Ладно, дайте-ка я прочту ваш документ. Дайте мне его.
Агриас протянул бумагу, полковник осторожно взял её в лапы и прочёл. Читал он довольно долго, видимо о чём-то параллельно раздумывая. Его глаза в этот момент не выражали абсолютно ничего.
— Стало быть, ваше начальство решило сделать вот такой ход. Похвально, очень похвально. — проговорил грифон, откладывая бумагу в сторону. — Я давно выражал подобную идею, но в нашем свете между предложением и реализацией может лежать очень долгий и тернистый путь. Вы — Агриас цу Гардис, а ваше звание, соответственно, майор — так?
— Точно так. — Подтвердил Агриас.
— И вы являетесь ветераном Оленийской кампании?
— Да, являюсь.
— И это ваша первая операция?
— Да, до этого я в боях не участвовал. — Солгал чейнджлинг. Грифон пристально посмотрел на него, затем едва заметно кивнул и продолжил.
— Характеристика у вас... Вполне достойная. Вы боевой офицер, и можете научить исключительно своим примером. Нам не хватало практиков вроде вас. Вы возможно слышали, может даже от своих коллег, что мы не хотим ничего менять. — полковник медленно поднялся из-за стола и плавно подошёл к стеле с доспехами. — Это всё невинная ложь, они не понимают истинного положения вещей. На самом деле — мы вполне не против провести реформы, так как они никак не затрагивают военные традиции нашей армии. Фельдмаршалы Бронзшванц и Эбонфлюгель — очень достойные своих званий, пусть и не имеют благородного происхождения, генералы Моргенклау и Мерунгфлюг так же имеют прогрессивные взгляды и располагают уважением коллег. Но мы не вольны в своей деятельности, мы сильно зависимы от политических дрязг и зависим от постоянно меняющихся прихотей Регентского совета. В обстановке постоянно меняющихся указаний и риска стать жертвой чьих-то интриг нам придётся занимать пассивно-выжидательную позицию, максимально замедляя преобразования. Относитесь к этому как вам угодно, но такова реальность.
— Герр полковник. — Агриас последовал примеру фон Цапфеля и тоже встал. — А что творится за пределами? Что думают в армии тех самых феодалов, что сейчас интригуют друг против друга?
— Там разброд и шатание, многие правители просто не могут позволить себе содержание армии, и в итоге экономят на её содержании, заставляя солдат и офицеров чуть ли не побираться. Изначально все эти вольности были розданы для подавления революционных настроений на местах, так что качество местных армий оставляет желать лучшего. Это положение вещей никому не нравится, но мы, впрочем, уже начали отходить от темы, что недопустимо. Про общую обстановку я вам рассказал — в нашем полку к вам скорее всего хорошо отнесутся. Теперь я расскажу вам о своём подразделении.
Фон Цапфель постучал когтем по стальному воронёному нагруднику. Агриас заметил на нём большое количество царапин, сколов и даже две вмятины от пуль.
— Это доспехи моего предка — Обриста Альбрехта Цаппеля, собравшего кампанию наёмников и поступившего на службу к Гроверу I и позже получившему баронское достоинство. Его портрет висит у вас за спиной.
Агриас обернулся и увидел старинный портрет, изображавший стоявшего на задних лапах грифона. Одну переднюю лапу он клал на стол, а другую упирал в бок. На нём был роскошный воронёный доспех с золотыми окантовками и гравировками, на столе лежал украшенный пышными перьями шлем-армет, талию грифона перетягивал широкий красный кушак, свисающий конец которого был украшен золотым шитьём, а через плечо шла такая же кумачовая перевязь, на ней висела тяжёлая военная шпага. Сходство полковника со своим предком было на лицо — такие же глаза, такие же перья и клюв, только на Альбрехт был запечатлён ещё молодым и сильным воином, а Гельмута (так звали полковника) жизнь уже серьёзно потрепала.
— С него начинается история нашего подразделения. — послышался голос фон Цапфеля. — Наше подразделение имеет очень древнюю историю и отлично её помнит. Наш полк сражался за объединение Империи, участвовал он и в Речной войне. Доспех, что вы видите здесь, принадлежал так же и сыну Альбрехта, который погиб в генеральном сражении с речными пони — в битве на Кольтсовом поле, где помимо него сложил голову наш Кайзер Гровер II и многие другие отважные воины...
Агриас обратил внимание на батальную картину, висевшую на стене рядом с доспехами. На ней был изображён строй солдат, истощённых длительным боем. Вокруг валялись ядра, тела убитых и раненых врагов и товарищей. Сквозь пороховую дымку угадывались силуэты вражеских колонн под пёстрыми знамёнами, в которых угадывались стяги Речной коалиции. Грифоны были полностью окружены и сильно измотаны, но продолжали стоять, ощетинившись частоколом пик, пушек и мушкетов. Многочисленные полковые знамёна вились в центре их колонны, и могучий воин в чёрных измятых латах стоял в первом ряду, сжимая в правой лапе тяжёлый пернач, некогда позолоченный, но ставший багровым от запёкшейся крови. Забрало армета было закрыто, а некогда пышный плюмаж был полностью сорван с него во время отчаянной рубки. Это был Гровер II перед своим последним боем, намеренный погибнуть, сражаясь плечом к плечу со своими солдатами. По правую сторону от него высилась ещё одна фигура — это был грифон в открытом шлеме, закованный в полудоспех. Латный рукав на его правой лапе был снят и там виднелась красная от крови повязка, но лапа продолжала мёртвой хваткой стискивать меч, возвысивший своего владельца. Это был второй барон фон Цапфель, гордый тем, что погибнет бок-о-бок со своим вождём. Гельмут заметил, куда смотрит майор, поэтому тоже уделил картине кое-какое внимание.
— Имейте это ввиду... — Многозначительно проговорил полковник, а потом стал постепенно отходить от героической темы. — Насчёт организации полка вы наверняка имеете представление, так что разберётесь самостоятельно. Знайте — что у меня служит самый высокий процент старослужащих во всём Кайзерхеере. Военные у меня опытные, отлично понимают всю необходимость вашей работы, но при этом они очень честолюбивы. Вы можете учить их воевать, но в иных вопросах они разберутся сами. На вас пока будет лежать исключительно бумажная работа. Все ваши идеи и предложения мы обсудим позже. Я распоряжусь подать вам машину и к вечеру вы уже будете в расположении. Там для вас уже заготовлена комната.
— Понятно, герр полковник. Буду помогать вам по мере своих возможностей и постараюсь не доставить неудобств. К вам уже можно обращаться как к старшему по званию?
— Пока нет, повремените с этим. — Гельмут издал хриплый, каркающий смешок. — Я скоро вернусь в расположение — вот тогда уже можете называть по всему артикулу. А пока мне нужно уладить несколько дел, которые не касаются подразделения. Ну так что, отправитесь сразу же или может быть останетесь у нас до вечера?
— Благодарю за гостеприимство, но мне бы хотелось оказаться в полку поскорее.
— Ох уж эта чейнджлингская пунктуальность! — снова успехнулся фон Цапфель. — Ладно, не могу вас долго томить.
Полковник распорядился, Агриасу подали машину. Они распрощались у спуска в прихожую, полковник потом наблюдал из окна, как чейнджлинг сел в автомобиль и уехал в часть.
— Гельмут, кто это приходил? — В дверях послышался голос пожилой грифины.
— Это мой новый подчинённый, Марта. — Ответил полковник, отворачиваясь от окна.
— Тут будто бы копыта стучали.
— Да, он чейнджлинг. Будет помогать вести полковую канцелярию. Милый мальчик, но не без скелетов в шкафу. Есть у меня предположение, что много он натерпелся за свою короткую жизнь.
— Никогда не видела чейнджлингов.
— Лучше тебе их и не видеть. Видок у них тот ещё. Эти мушиные крылья, клыки, панцирь, говорят они ещё странно. Необычные существа, но порядочные. Надеюсь, его работа в нашем полку сделает ему какую-нибудь выгоду и не причинит неудобств...