Кобыла, что когда-то жила на луне

Глава 1: Кобыла, что живет на луне

Лакированное дерево. Полированная бронза. Перегретый пар.

Эти три вещи представляли собой апофеоз современной эпохи. Эпохи, что сформировала и создала библиотеку Твайлайт Спаркл. Бывшую библиотеку, так как теперь она была переделана в обсерваторию, в которой по странному стечению обстоятельств было достаточно много книг.

Вам простят, если вы вдруг не приметили все эти книги, что попались по пути.

Возвышающиеся полки из дорогого полированного дерева свидетельствовали об огромном богатстве их владельца. Чудовищные печатные станки пили чернила, словно запойные пьяницы сидр, и жадно пожирали бумагу, чтобы полки и тома на них соответствовали текущему моменту. Другие книги были достаточно стары и сморщены, чтобы их полки могли считаться пребывающими вне времени.

Хотя стоит отметить, что книжные шкафы создавали много пыли. Плохая новость, если у вас есть маленький помощник-дракон с небольшой аллергией. Страховой полис владельца библиотеки не покрывал "огненный чих" или "пиротехническую икоту".

Полки громоздились далеко и высоко, циклически изгибаясь друг вокруг друга. Не было никакого очевидного шаблона, которому они бы следовали, они, скорее, располагались случайно и бессистемно, и попытка интерпретировать увиденное была сродни попыткам понять смысл клякс Роршаха, выполненных из красного дерева. Некоторые лестницы связывали разные уровни, в то время как другие простирались еще дальше ввысь, формируя извращенный трехмерный лабиринт, доступный для понимания только самым выносливым исследователям или самым проницательным библиотекарям.

А вот за крышу вообще-то было обидно.

Когда-то потрясающий купол из вычурного витражного стекла, сквозь который солнечный свет лился на читальный зал внизу, ныне уступил место ряду выпуклых медных пластин, уже покрывшихся зеленой патиной, и резкий запах гальванической коррозии разливался в спертом пыльном воздухе библиотеки. Купол нового медного потолка был целиком установлен на рельсы и имел проем, добавленный для размещения последнего изобретения владелицы библиотеки, обеспечивая беспрепятственный вид на обширные просторы ночного неба под любым углом, который она могла пожелать.

Твайлайт Спаркл действительно изобрела две вещи монументального значения, и, как у нее часто происходило – совершенно непреднамеренно. Первым был телескоп, а теперь и обсерватория, в которой его можно разместить.

Конечно, пони и раньше изобретали грубые подобия этого устройства. Но никогда в таком масштабе и никогда с такой степенью точности. Это было все равно что сравнивать грубую палку со скипетром, украшенным драгоценными камнями, лишь потому что на них можно опереться всем своим весом.

Корпус этой штуковины был в восемь раз длиннее своей создательницы от носа до хвоста, а диаметр на самом толстом конце столь же велик, как еще три Твайлайт. Так и должно было быть, ведь иначе не вышло бы вместить линзы и другие оптические компоненты, по крайней мере четыре из которых были больше, чем сама единорожка. Каждая тонкая отполированная линза стоила даже дороже, чем тщательно отполированные серебряные зеркала между ними. Корпус из литой бронзы должен был иметь толщину не менее пяти сантиметров, чтобы просто выдерживать собственный вес.

А это превращало перемещение телескопа в сущий кошмар.

Его создательница, лиловая единорожка, покрытая подпалинами и налепленными пластырями, с аккуратной полуночной челкой, подстриженной под прямым углом, сидела в красном бархатном кресле у пульта управления телескопа, глядя в окуляр. Следы ожогов были, по крайней мере сейчас, скрыты под комбинезоном из жесткой синтетической кожи, который она носила словно бальное платье, вместе с белой хлопчатобумажной блузкой там, где заканчивался комбинезон и начиналась, собственно, она. Чистить ее было невыносимо больно.

Окуляр позволял заглянуть в самые глубины пространства, прямо в эфир. Интересного мало – по крайней мере, пока. Телескоп должен быть откалиброван для своей истинной цели.

Чем бы она ни была.

Твайлайт позвонила в колокольчик возле латунной переговорной трубы рядом с собой, которая тянулась далеко вниз по монолитной книжной полке и еще глубже, пронзая пол, словно ползучая латунная лоза, спускающаяся по склону утеса, чтобы пустить корни.

– Как там котлы, Спайк?

По трубе донесся негромкий скрежет – ответ из недр котельной в подвале.

– У нас есть две атмосферы, капитан, мой капитан!

– Опять же, достаточно просто “Твайлайт”. Благодарю тебя, мой верный помощник. Ладно, этого должно хватить...

Твайлайт Спаркл, Королевский Философ, проживающий при библиотеке, уставилась на свою коллекцию штурвалов и рычагов. Три длинных бронзовых штыря, отполированных до блеска, заканчивались черными сферическими резиновыми навершиями. Под их чутким управлением перегретый пар в трубах, питающихся от Спайка и котлов, ожидал приказов единорожки.

– Что нам делать с этим прекрасным бронзовым чудовищем, Спайк? Как ты думаешь, куда нам его направить?

– Ты могла бы поискать ту таинственную десятую планету, – предложил ее верный помощник-дракон. – Ну, ту, которая, как ты говорила, влияет на орбиту девятой, но никто еще не смог ее найти.

Твайлайт на мгновение серьезно задумалась над этим, глядя в окуляр и за его пределы, в Солнечную систему. Телескоп для этого был достаточно мощным.

– В следующий раз, – определилась единорожка, ответив как Спайку, так и самой себе. – Я еще не знаю, куда именно направлять телескоп.

– Ты могла бы... а глянь, из чего сделаны Романовские кольца?

– Я могу и без него просто предсказать, что они, со всей очевидностью, состоят из камня и льда, как и все остальное в эфире. Что еще ни один пони не смог бы сделать без такого точного инструмента?

– Нажать не на тот рычаг и раздавить себя?

– Ты не помогаешь, Спайк.

– Извиняюсь.

Вот уж точно не извиняется.

– Ну, сегодня же полнолуние, так что будет достаточно света, да? – тон дракончика был неуверенным. И не без оснований.

Твайлайт Спаркл помассировала копытами виски.

– Спайк, как раз это делает все остальное более трудным для восприятия из-за светового загрязнения. Это все равно что войти в театр с ярким фонарем, чтобы лучше разглядеть целлулоидографию.

– Ой. Подожди, а это не сработает? Так вот почему у них там так темно? А я думал, это просто чтобы мы не видели, что они кладут в попкорн, пытаясь придать ему такой вкус. Или что делают пони на задних рядах.

Ладно, Спайк, может, и ошибается, но она не может винить его в недостатке проницательности.

– Сегодня ночью будет очень трудно увидеть что-либо, кроме луны, Спайк. Я думаю... нет, погоди, Спайк, ты же гений!

– Правда? – переговорная трубка между ними хорошо маскировала замешательство дракончика. Но все же недостаточно.

– Луна, Спайк! – пояснила Твайлайт, копытом нажимая на защелку на ближайшем к ней рычаге и энергично дергая его на себя. Телескоп медленно двинулся по тщательно смазанным рельсам, когда пар заставил его подчиниться простой физике. Кресло Твайлайт медленно вращалось вместе с ним. – Мы могли бы ее картографировать! Бескрайние океаны! Горы, расщелины! Мы могли бы доказать, что Эквус – не единственное небесное тело с рельефом!

– Эм-м-м... Йей?

– Именно “йей”! – Твайлайт взволнованно захихикала, почти так же, как хихикнул бы любой другой пони, если бы он не спал уже много часов подряд, употребив как минимум на четыре чашки кофе больше, чем следовало бы. – С чего нам начать?

Спайк колебался.

– Ох, эм-м, ты спрашиваешь меня всерьез или просто из вежливости? Конечно, я не обижусь в любом случае, но...

Твайлайт закатила глаза, сожалея о том, что ее помощник номер один не сможет оценить все величие этого жеста по переговорной трубе.

– Нет, мой верный помощник, мне нужен ваш честный вклад. С чего нам начать?

– Как насчет... слева? Там же станет темно в первую очередь, верно?

– Блестяще! – с энтузиазмом согласилась Твайлайт, отодвигая рычаг подальше от себя, пока взгляд телескопа не уперся точно в край поверхности спутника.

Единорожка раздраженно заворчала. Недостойно для леди, но не всегда же быть леди?

– С такого угла трудно сказать наверняка. Я и забыла, что луна не плоская, а изгибается, как Эквус. Я смотрю на этот край почти сбоку.

– И все же, что ты видишь? Все так, как ты ожидала?

– Там, наверху, как в пустыне. Кажется, что я смотрю на бесконечную белую пустыню с жемчужным песком.

– Я и не думал, что ты так поэтична, Твайлайт.

– Я вовсе не поэтична. Это действительно похоже на то, как если бы кто-то взял все жемчужины, которые когда-либо были, есть и будут, тщательно размолол в ступке пестиком и бросил всё на орбиту, где все это просто слиплось.

– Значит, песчаные бури, да?

Твайлайт оторвалась от окуляра на достаточно долгое время, чтобы яростно помотать головой, прежде чем поняла, что Спайк снова не видит ее, и почувствовала себя довольно глупо.

– Там, наверху, в эфире нет атмосферы. Воздух просто становится все разреженнее и разреженнее... Ну, ты же был на воздушном шаре, Спайк. Но это означает, что, поскольку гор там на самом деле нет, там также не должно быть и никакой тектонической активности. Наш спутник совершенно мертв, во всех смыслах этого слова.

Как удивительно болезненно. Ее карта внезапно стала путеводителем по географическому некрополю.

– Тогда там, наверное, действительно холодно, а?

– Возможно. Конечно, никто не сможет выжить там, наверху, дольше нескольких секунд.

– Ага. Значит, никаких новых библиотек для тебя на луне, да?

Глаза Твайлайт опасно заблестели. Тем самым блеском, с которым произносят простое утверждение, которое начинается с воодушевления и заканчивается печально известной фразой: "или умри, пытаясь".

– Нет, Твайлайт, – прервал ее ассистент после долгого, задумчивого молчания. Он слишком хорошо ее знал.

– Кобыла может мечтать, Спайк.

– Мечты одной кобылы – это кошмары одного дракона.

– Там точка. Но она... синяя? Спайк! Я вижу что-то синее!

– Это сапфир? Луна сделана из драгоценных камней?

– Нет... нет, этого не может быть... – пробормотала Твайлайт, осторожно нажимая на другой рычаг. Телескоп слегка повернулся, реагируя на нажатие, наводясь и выделяя нечеткое голубое пятно прямо на самом краю луны. Оно было размером с булавочную головку при текущем увеличении, может быть, даже меньше, но оно было так же заметно на этом одеяле белизны, как даже единственная золотая нить выделяется на самом черном войлоке. Твайлайт сфокусировала телескоп прямо на пятне.

– Это определенно не может быть драгоценным камнем. Если луна тектонически мертва, то нет ничего, что могло бы создать их, не говоря уже о том, чтобы вытолкнуть на поверхность. Мне нужно взглянуть поближе.

Гадство. Три рычага: горизонтальное перемещение, вертикальное и тот, которым Твайлайт не хотелось пользоваться. Увеличение. Прямо в центре.

Он сдвинет зеркала в их креплениях, установленных на направляющих внутри корпуса самого телескопа. Эти зеркала были хрупкими и очень деликатными, тогда как сила пара, коей управляла единорожка, таковой... не была.

Легкий толчок, самый легчайший. Робко, как мышка, или, возможно, робко, как мышка, которая заметила сыр на чем-то явно подпружиненном, Твайлайт толкнула средний рычаг вверх.

Ничего не треснуло. Ничего не разбилось. Только мягкий скрип креплений на их смазанных направляющих. Телескоп выполнял свою роль мастерски, и таинственное голубое пятно на бескрайней белизне становилось все больше.

Используя близлежащую дюну для примерной оценки масштаба, Твайлайт прикинула, что голубое пятно было размером по меньшей мере с пони, а возможно, и больше. Хотя не сильно больше. Пятно также двигалось, или, по крайней мере, часть его двигалась. Как будто ее развевал ветерок.

Ветерок, со всей очевидностью несуществующий на луне, если только современная наука и философия не ошибались в своих гипотезах очень уж сильно.

Твайлайт Спаркл снова посмотрела на проклятый средний рычаг.

– Хочешь заставить меня снова использовать тебя, не так ли? – пробормотала она мрачно, отвернувшись от переговорной трубки, где Спайк мог неправильно истолковать ее слова.

– Ну и чего там? – теперь голос дракончика казался легкомысленным или, по крайней мере, возбужденно-любопытным, как несколько мгновений назад и сама Твайлайт.

Сейчас, вот сейчас, она просто почувствовала себя больной. Неужели она непреднамеренно уничтожила результаты десятилетий озарений, сделав небольшое случайное открытие на краю луны?

Есть только один способ выяснить это.

Твайлайт решительно потянулась к бронзовому рычагу. Немного больше уверенности, по мнению единорожки, совершенно незаслуженной, сопровождало этот жест. Она должна была признать, что возможность оказаться неправой придавала ей смелости, но, как ученый, она отказывалась признавать любую необъективность, которая у нее могла быть. Особенно настолько важную необъективность.

Зеркала скользнули дальше и застыли в своих новых положениях. Твайлайт снова осмелилась взглянуть в окуляр.

Что-то было сломано. Она что-то повредила, манипулируя рычагами, это было единственным объяснением.

– Давление только что опустилось ниже двух атмосфер по манометру, Твайлайт. Ты выяснила, что там такое, или нам нужен еще уголь?

– Кажется, я разбила зеркала, Спайк. Вне всякого сомнения, мы каким-то образом видим изображение чьей-то квартиры. Это единственное возможное объяснение, кроме очевидного.

Наступило робкое молчание. Неужели в ее голосе слышалась паника? Истерика? Когда ее дракончик-ассистент ответил, то, конечно же, говорил с неуверенностью существа, идущего по яичной скорлупе.

– Ну, а какое же тогда очевидное объяснение?

– Спайк, единственное другое возможное объяснение заключается в том, что телескоп не сломан и на луне находится какая-то кобыла.

Снова долгое молчание. Она с трепетом ждала ответа Спайка.

– Ну, этого, конечно, быть не может. Как думаешь, что там сломалось?

– Я не знаю! Я точно не видела этой пони раньше. Я бы ее запомнила! Так что я не могу сказать, откуда идет это изображение!

Последовала еще одна долгая пауза. На этот раз это было довольно дипломатичное молчание, одно из тех, что готовы были разродиться тщательно сформулированными фразами, меж строк которых явно слышалось "и, пожалуйста, не откусывай мне голову за то, что я это сказал".

– Почему? Почему ты должна была запомнить именно эту пони? Ну, если не считать того, что она на луне?

Твайлайт постаралась не обижаться по причинам, которые она не совсем понимала, но потерпела неудачу.

– И что же вы хотите этим сказать, мистер?

– Ну, я имею в виду, что ты никогда не была особо хороша в запоминании имен. Или внешнего вида. Или, э-э... голоса.

– Это неправда! Я очень хорошо запоминаю пони.

– Ах так? Как насчет такого: назови мне имена двух твоих школьных учителей.

Твайлайт открыла рот и самодовольно улыбнулась переговорной трубке, но Спайк прервал ее:

– Подожди! Дай мне закончить. Назови мне имена двух твоих школьных учителей, которые никогда не ставили тебе оценки ниже четверки с плюсом.

Твайлайт плотно сжала губы, и приятное тепло самодовольства превратилось в ледяной холод.

– Обиды должны что-то значить.

– Нет. На самом деле не должны, – монотонность, которую переговорная трубка придавала невозмутимому сарказму Спайка, усилила его достаточно, чтобы он точно не ускользнул от единорожки. – Посмотри правде в глаза. Просто социализация – это не про тебя.

– Честно говоря, Спайк, я закончила школу, когда мне было тринадцать. Школа была очень давно.

– Тот же вопрос, но насчет университета.

– Я училась там всего три года!

– Угу. Так почему же ты должна была запомнить эту конкретную пони? – в голосе Спайка звучало вполне понятное сомнение. Твайлайт нравилось представлять его прислонившимся к трубе, со скептическим выражением на его драконьей мордочке и скрещенными на груди лапами.

– Ну, для начала, она, должно быть, самая высокая пони, которую я когда-либо видела, если не считать самой принцессы.

– Да-а-а? А еще чего?

Глаз Твайлайт снова приник к окуляру, наблюдая, как слабейший вздох срывается с губ кобылы на луне. Странный жест, если там действительно не было атмосферы.

– Не думаю, что когда-либо видела настолько одинокую пони.

Даже в зеркале.

Твайлайт Спаркл посмотрела на штурвалы и рычаги перед собой. Рычаг был слишком грубым инструментом... штурвалы давали ей гораздо более точный контроль над движением телескопа. Может быть, если она приблизит еще чуть-чуть...

Она сделала один полный оборот штурвала. Этого должно быть достаточно для...

Не произошло абсолютно ничего.

Ошеломленная бровь единорожки взметнулась вверх. Неужели она действительно сделала тонкую настройку настолько тонкой?

Еще один полный оборот. И еще.

Никаких изменений.

Бровь Твайлайт низко опустилась, сплетясь вместе со своей товаркой в узловатый клубок разочарования. Еще десяток полных оборотов штурвала не привели ни к каким изменениям. Она уже собиралась схватить гаечный ключ – возможно, чтобы что-то починить, а возможно, чтобы лупить по штурвалу, пока все не начнет работать – когда в трубке раздался голос Спайка.

– Ладно, давление в котле снова поднялось выше двух атмосфер. Глянь, получится ли у тебя получить лучший вид! Я открываю клапан!

Спайк отключил подачу пара, чтобы поднять давление в магистрали. Вот почему вращение маленького металлического штурвала не привело ни... Стоп.

– Спайк, нет!

Слишком поздно. Пар шел по пути наименьшего сопротивления, направляясь через клапан, который был полностью открыт пятнадцатью полными оборотами штурвала. Копыта Твайлайт судорожно крутили его назад, отчаянно пытаясь исправить то, что она только что сделала, но она не могла обогнать скачок давления, который сама только что и породила.

Мягкий скрежет направляющих превратился в глухой рев, больше похожий на звук товарного поезда, когда зеркала сфокусировались на аномалии, на которую нацелилась единорожка.

Кровь застыла у нее в жилах, превратившись в лед, когда она с восторженным ужасом смотрела сквозь длинную бронзовую трубу. Кобыла продолжала увеличиваться, становясь все ближе и ближе. Она была немного не по центру, поэтому телескоп вместо этого увеличивал участок поверхности прямо позади кобылы на луне, когда зеркала послушно скользнули вперед.

На лунной поверхности остались отпечатки копыт. В лунной пыли остались следы копыт. Это не было аномальным отражением, и телескоп Твайлайт определенно не был сломан. На луне действительно была кобыла!

Раздался громкий скрежет, как будто кто-то рвал фольгу перед мегафоном. Изображение в телескопе быстро уменьшалось, демонстрируя кобылу, лунные горы и, наконец, всю луну так, как ее было видно и невооруженным взглядом. А затем из длинного бронзового корпуса с грохотом и оглушительным треском вылетела целая сверкающая паутина осколков.

Ее телескоп, конечно, не был сломан. До этого момента.

Внизу, в котельной, Спайк заткнул уши ватными шариками, чтобы не слышать криков кобылы, доносившихся издалека и дополненных эхом из латунной переговорной трубы рядом с ним.

Глава 2: Фермерша, которая строит

Дверной звонок Твайлайт, право слово, был произведением величайшего гения.

Со стороны улицы он представлял собой простую бронзовую кнопку, вставленную в декоративную решетку со множеством изящных изгибов и углов. Нажатие кнопки вдавливало поршень в сеть герметичных труб, заполненных маслом. Это масло, в свою очередь, благодаря передаче давления открывало миниатюрные клапаны по всему жилищу Твайлайт. Клапаны были соединены с главным источником пара – благо зимой и сущее проклятие летом – который пропускал струйки своей не всегда сокрушительной силы через маленькие модифицированные паровые свистки, наполняя каждый из них мелодичными трелями.

Хотя и редко используемое, инженерное чудо – стоившее чудовищно большого количества бит и умственных усилий для своей реализации – предупредило бы Твайлайт Спаркл или ее помощника Спайка о том, что кто-то находится у двери, блаженным перезвоном серебряных колокольчиков, легким, словно весенний бриз.

Теперь вы во всей полноте можете себе представить выражение мордочки Твайлайт, когда она услышала три громких, тяжелых удара в дверь.

Единорожка оттолкнулась копытами и выкатилась на доске из-под телескопа. Ее мордочка и фартук были покрыты масляными пятнами и следами ожогов. Она обреченно вздохнула.

– Спайк! – крик эхом разнесся по похожей на пещеру библиотеке, слегка приглушенный импровизированной звукоизоляцией в исполнении  тысяч книг. – Будь добр, открой дверь.

Голова, присыпанная бронзовой пылью и покрытая шипами, заляпанными черной смолой, высунулась с другой стороны телескопа.

– Что, прости?

– Неважно, – проворчала Твайлайт, – я и забыла, что ты тоже тут. Пойду сама схожу, а ты просто попробуй снять сломавшиеся подшипники.

Спайк коротко отсалютовал грязной лапой, и его голова снова скрылась из виду.

Лестницы, конечно, хорошо исполняли свою роль, но постоянное перетаскивание деталей механизмов и тяжелых инструментов вверх и вниз по шести пролетам быстро стало утомительным – пугающе утомительным. Так что установка лифта была не прихотью, а необходимостью: простая железная клеть на длинном смазанном поршне, заполненном гидравлической жидкостью – очень похоже на систему ее дверного звонка! Просто... чуть больше. Гораздо больше. Пользоваться лифтом было чрезвычайно просто – потяни за рычаг в клети и держи его: жидкость из поршня перетечет в резервуар под полом, туда, где теперь был чрезвычайно тесный подвал.

Подумать только, прежний владелец тратил впустую это пространство, устроив там винный погреб! Твайлайт избавилась от этой гадости так быстро, как только могла, чтобы освободить место для котлов и резервуаров.

Магия окутала рычаг в подъемной клети и со всей силой, на которую была способна, потянула его вниз. Способность магически управлять предметами почти с такой же силой, как и с помощью собственного физического тела, сделала Твайлайт одним из самых могущественных магов, когда-либо живших на свете!

Конечно, было бы проще банально опереться на рычаг, но телекинез тоже требовалось практиковать.

Единорожка все еще находилась на высоте двух книжных полок, когда настойчивый стук повторился. Бедная дверь, вероятно, вот-вот расколется от такого издевательства.

Два роста пони до пола. Твайлайт распахнула простую решетчатую дверцу клети.

Полтора роста. Лифт двигался слишком медленно, единорожка чувствовала, как неосторожное копыто нависло над ее дверью. Она выпрыгнула, приземлившись на резко возмутившиеся таким обращением ноги с не менее резким стуком копыт, ударивших по дереву.

– Используйте звонок! – крикнула Твайлайт в отчаянии, пробираясь через лабиринт беспорядочно расставленных книжных полок и почти галопом двигаясь ко входной двери.

– Ох, прошу прощения?

Так, этот голос она не узнала. Он звучал так... невежественно.

Ну конечно, посетители явно не были обременены эрудицией. Они же постучали.

Твайлайт обогнула последнюю книжную полку, отделявшую ее от прихожей – теплой комнаты, похожей на коробку, что выступала из стены ее цилиндрического дома. Здесь не было книжных полок, только мягкий бархатный диван для гостей и маленькая кофемашина, созданная самой единорожкой. Колонизация зебринских земель явила пони все прелести кофе, а применение пара сделало его еще более чудесным.

Пробегая мимо машины, единорожка повернула клапан. Если и не для гостей, то ей самой кофе точно не помешает.

Твайлайт отодвинула засов, сняла цепочку, сдвинула задвижку, оттолкнула ногой деревянный клин под дверью и отперла замок – весьма непростая задача, если у тебя нет магии или цепких лап дракона – и все это за десять секунд, отчаянно стараясь не допустить, чтобы это ужасное копыто снова коснулось ее бедной двери.

Единорожка распахнула дверь, тяжело дыша и слегка прислонившись к косяку, чтобы не упасть. Не в силах поднять голову, она пристально смотрела в землю, пока все никак не могла перевести дыхание, так что она видела только копыта незнакомого жеребца и то, что оранжевая шерсть на них была до смешного неопрятна.

– Дверной... звонок... Используйте... дверной звонок...

– А-а-а... ладно, уважаемый клиент, я так и сделаю. Все что пожелаете.

Одно из этих неухоженных копыт поднялось над головой Твайлайт и нажало маленькую бронзовую кнопку, утопленную в раме косяка, к которому и прислонилась единорожка.

– Должно быть, сломался, я ничего не слышу.

– Терпение! Дайте ему минуту. Пусть пар накопит давление.

Как только она закончила, звон серебряных колокольчиков, словно подхваченный легким весенним ветерком, донесся из дома позади нее. Твайлайт вздохнула от чистого блаженства.

– Большое вам спасибо, мистер... – единорожка медленно подняла голову, сделав последний глубокий вдох. Она отпрыгнула назад, увидев очень веселое выражение мордочки кобылы, с которой только что поздоровалась.

– Не думала, что у меня такой низкий голос.

– Это ваши копыта. Они очень массивные для кобылы.

Стоп, а это не прозвучало как оскорбление?

– Да и для кого угодно, на самом деле.

Стоп, а вот это разве не оскорбление?

Твайлайт вздохнула с облегчением, когда была вознаграждена коротким смешком, а не захлопнувшейся у нее перед носом дверью. Ну, на самом деле дверь открывалась внутрь и единорожка своим телом ее блокировала... В общем, кобыла не рванула прочь, обнаружив отсутствие двери, которую можно было захлопнуть, и это было самое главное.

– Ну, спасибо вам большое. Я приму это как комплимент, если вы не возражаете.

Твайлайт только кивнула, пару мгновений разглядывая кобылу. Чистая, вымытая, но явно не с мылом. Одна лишь вода справлялась не столь хорошо. А еще от кобылы сильно пахло яблоками – натуральными яблоками, а не парфюмом. Она явно была не из тех, кто им пользуется. На ней также была потрепанная кепка – того самого стиля, который так любили мальчишки-газетчики. Кепка удерживала простую заплетенную в косу золотисто-русую гриву, которая не только была того же цвета, что и свежее сено, но и, по-видимому, имела такую же грубую текстуру.

У единорожки возникло смутное подозрение, что если эту гриву и расчесали, то впервые на этой неделе.

Зеленые глаза. Слегка взволнованные, но за ними чувствовалось что-то еще. Может быть, нервозность? Страх? В этом не было никакого смысла. Конечно, яркая улыбка казалась искренней, растягивая густо покрытые веснушками щеки, что буквально лучились “да, я соль земли” очарованием.

Твайлайт была весьма довольна своим предположением, что эта кобыла, должно быть, выращивала яблоки. Ну, была. Пока не заметила искусно сделанную повозку раза в полтора больше, чем сама кобыла, полную яблок, и почувствовала себя довольно глупо оттого, что не заметила этого раньше. Повозка была украшена, но не как у пони-артистки со всем богатством и цыганской пышностью, а декорирована с серьезностью деловой пони. Серьезная повозка для деловой кобылы.

– Ты здесь, чтобы продавать яблоки, верно? Ну, мне ужасно жаль, но у меня уже есть поставщик...

– Да, это... это я и есть. Ну, была я, хочу сказать. Вы перестали делать заказы, – улыбка оранжевой кобылы стала довольно застенчивой.

Твайлайт провела мысленную инвентаризацию. У нее ведь был еще целый месяц, да? Если она... нет... вот жеж. Она совершенно забыла об этом. Если бы эта кобыла не напомнила ей, то смерть от голода была бы не за горами.

– Ох.

– А я надеялась, что смогу убедить вас остаться верным клиентом семьи Эппл.

Твайлайт облегченно улыбнулась.

– Прости, я просто...

– Нет! Не надо извиняться! – воскликнула кобыла, и ее улыбка чуть заметно дрогнула... – Видите ли, я – Эпплджек из семьи Эппл, и мы одни из последних пони, оставшихся во всей Эквестрийской Империи, которые все еще выращивают продукцию по старинке. Никаких машин, ничего такого, и хотя наша продукция может быть немного дороже, вы действительно можете почувствовать разницу.

Даже несмотря на отчаяние кобылы... в голосе Эпплджек звучала глубокая гордость.

Твайлайт не совсем понимала подобное. На самом деле гордиться тем, что ты технологически отсталая? Однако она не собиралась менять своего поставщика продуктов. Эпплы были самой надежной еженедельной службой доставки, которой она пользовалась, и Твайлайт рассчитывала на них... иначе ей придется выйти из дома и отправиться за покупками.

– Я в курсе, и именно поэтому...

– Нет! Позвольте мне закончить. Тут просто... ладно, значит, у меня тут есть яблоко нашего главного конкурента, – с этими словами Эпплджек вытащила яблоко за стебель из бокового отделения тележки, которую она возила – или это был возок, который она тележила? – и вручила его Твайлайт, словно украдкой. Как будто единорожка сейчас держала жизнь этой кобылы в своих копытах. – За счет заведения. В демонстрационных целях и тому подобное.

Твайлайт откусила кусочек. На вкус это вроде как напоминало яблоко. Больше похоже на призрак или эхо настоящего яблока. Хруст был какой-то неубедительный, а мякоть казалась почти порошкообразной... Неужели именно это всегда ели все остальные пони?

– Ага. А теперь попробуйте одно из ваших старых добрых яблок семейства Эпплов!

Одно из яблок с телеги было поднято и брошено Твайлайт, легко поймавшей его с помощью своей магии.

– Ого! Поймать целое яблоко вот так вот запросто? Вы, должно быть, офигенски могучий единорог.

Твайлайт слегка покраснела от похвалы и попыталась скрыть смущение за хрустом плода.

Сок хлынул наружу, когда зубы погрузились в яблоко с правильной текстурой; твердое, но не сильно. Оно было сладким, но не приторным, с легкой кислинкой, оставшейся от тех дней, когда яблоко еще было зеленым.

Это было именно то, что единорожка привыкла ожидать от семейства Эпплов.

– Видите? Теперь это... Ох ты ж, не торопитесь, а то подавитесь! – Эпплджек хихикнула, снова искренне улыбаясь, и в ее голосе не было и намека на тревогу. Как оказалось, все, что ей нужно было сделать – это предложить Твайлайт Спаркл хорошее яблоко, напомнив единорожке о том, что она забыла позавтракать.

Опять.

– Напомни мне, сколько стоит ваша месячная доставка?

– Для наших постоянных клиентов? Двенадцать бит в месяц.

– Ладно, я чуть не совершила ужасную ошибку. Так за год будет... сто сорок четыре бита, верно? Округлим до ста пятидесяти... Нет. До ста шестидесяти бит, в качестве моих самых искренних извинений и моей самой искренней благодарности за то, что не позволили мне совершить эту ошибку.

Твайлайт проверила шкафчик у входной двери. Открыв его, она увидела мерцающую груду нерастраченных золотых монет, ожидающих начала книжной ярмарки. Жаль, что они будут потрачены в угоду необходимости, но именно поэтому Твайлайт и хранила деньги так близко к входной двери. Кепка, подхваченная магией,  слетела с головы Эпплджек – та нахмурилась и попыталась перехватить ее копытом, прежде чем Твайлайт успела ее утянуть к себе – и полетела к шкафчику. Единорожка отсчитала в нее золотые монеты и отправила кепку обратно к широко распахнувшей глаза кобыле.

– Ого, не думаю, что я когда-либо видела клиента, который был бы так благодарен за то, что его отговорили менять поставщика.

– А с чего бы мне вообще задумываться о смене поставщика? – спросила Твайлайт в искреннем замешательстве, наливая свежую дымящуюся чашку кофе, чтобы предложить его кобыле-курьеру.

– Да вы шутите! – воскликнула Эпплджек, высыпая монеты в маленькое углубление повозки, где они исчезли под грудой яблок. Должно быть, там было двойное дно. – Честно говоря, мисс, мы не можем позволить себе потерять еще хоть одного клиента.

– Да? Это еще почему? – лениво спросила Твайлайт, размешивая сахар в чашке.

– Ну, с тех пор как наши колонии распространились на Зебрику и Седельную Аравию, мы просто не можем конкурировать. Цены на землю взлетели, а мы не можем выращивать ни кофе, ни сахар в наших краях, а это, похоже, единственное, за что пони готовы отсыпать кучу битов.

Твайлайт поспешно выпила кофе одним глотком, стараясь не обращать внимания на обжигающую волну, прокатившуюся по ее внутренностям. Единорожка уставилась в чашку: нет, никаких следов ее неумышленного греха не осталось. Не годится предлагать кобыле горячую, дымящуюся чашу разрушенной жизни.

Чай.

Чай будет куда лучше.

– Извини, я собиралась предложить тебе что-нибудь из напитков, – прохрипела Твайлайт обожженным ртом, – но, похоже, у меня просто кончилось все, что я бы могла предложить.

– Все в порядке, у меня тут целый бак лучшего яблочного сока во всей Империи, – улыбнулась Эпплджек, стукнув задним копытом по повозке. – Само то пить на ходу. У меня еще осталось несколько пони, которые пока не передумали покупать наши товары.

Эпплджек начала впрягаться обратно в повозку, дергая за ремни и пряжки, больше похожие на альпинистское снаряжение, чем на сельскохозяйственный инвентарь.

Твайлайт печально кивнула, посмотрев вверх – туда, где находился телескоп, мертвый и сломанный.

– Возможно, это и к лучшему. Как бы я ни ценила самое необходимое для продолжения жизни – а я ценю – сейчас мне больше всего нужен кузнец.

Упряжь перестала звякать и упала на землю с глухим стуком и лязгом стальных карабинов о камень. Улыбка земной пони стала еще шире, чем раньше.

– Кузнец, да?

Кобыла снова обошла повозку, резко долбанув по задней части копытом. Твайлайт молча наблюдала, как Эпплджек скрылась за ней и залязгала металлом вне поля зрения единорожки. Спустя какое-то время яблочная фермерша показалась обратно, облаченная в обычную выцветшую зеленую сварочную маску и со сложной сварочной горелкой, прицепленной к копыту тем, что, как Твайлайт искренне надеялась, было ремнем из искусственной кожи.

– Даже металл может гореть, если знать, что делаешь, и это чистая правда. Просто укажи мне на проблему, и я все решу прежде, чем ты успеешь сказать "хорошая, тяжелая работа".

– А-а-а... зачем ты таскаешь все это сварочное снаряжение с собой?

– Телега может сломаться, – Эпплджек пожала плечами, ее голос был слегка приглушен маской. – Насколько я понимаю, вы заплатили мне на месяц больше, чем нужно. Думаю, такая помощь выведет нас в ноль. У меня тут газовая смесь, способная расплавить бронзу, вам этого хватит?

– Вообще-то да, но починки требует невероятно хрупкий научный инструмент, с которым я работаю. Ты уверена, что сможешь... Что ты делаешь?

Эпплджек вытащила ком искореженной бронзы из того же отсека, откуда появилась и горелка с маской, подняла его и метнула, как бейсбольный мяч, в Твайлайт. Ком был примерно такого же размера, что и настоящий бейсбольный мяч, так что поймать его для единорога с магической силой Твайлайт было примерно так же легко... Любому другому, вероятно, повезло бы куда меньше.

– Просто хотела убедиться, что то яблоко не было случайностью, – усмехнулась кобыла из-под маски. – А теперь, поскольку вы единорог и все такое, то остальное будет куда как проще. Просто подержите его для меня как можно крепче, будьте так добры.

– Эм-м-м... ладно?

– Ох, и вам, возможно, лучше отвернуться. Агась?

Твайлайт закрыла глаза и отвела взгляд, позволив магии подсказывать ей, где находится бронзовый шар. Ее рог задрожал, когда она почувствовала, как пламя горелки лизнуло ее магическую ауру, словно теплый кошачий язычок.

Единорожка уже начала терять терпение, пропев целиком весь припев последнего сочинения Шейдена Фройде. Твайлайт уже собиралась напеть его себе под нос вслух, когда покалывание в роге прекратилось, сменившись легкой щекоткой от рассеивающегося жара.

– Ладно, теперь можете смотреть. Вот как-то так я и могу.

Твайлайт взглянула на все еще светящуюся от жара бронзовую каплю, висящую в воздухе между ними. То, что раньше было беспорядочным смешением металолома, теперь превратилось в гладкий шар, размером и формой напоминающий маленькое ровное яблочко. Блестящий стебель, отливающий золотом от жара, мягко поднимался и опускался с верхушки, а единственный листик, толщиной не более миллиметра, вырастал из стебля и мягко опирался на само яблоко. Крошечная капелька все еще расплавленного металла стекала по его боку, создавая иллюзию утренней росы.

Эпплджек откинула назад сварочную маску и подула на кончик горелки, как стрелок, который оказался проворнее, чем тот бедняга, которому повезло меньше.

Твайлайт несколько раз медленно открыла и закрыла рот, совершенно не находя слов. Она быстро решила не мелочиться на похвалы.

– Это поразительно! Красиво! Привлекательно! Соблазнительно! Великолепно и эстетически изысканно!

– Думаю, так оно и было бы, если бы я знала, что означает половина из этих слов, – Эпплджек снова пожала плечами, слегка смущенно улыбаясь.

– Лифт в той стороне. Пойдем! Идем-идем-идем, быстрее, ну же!

Твайлайт кружила вокруг оранжевой кобылы, ее прежние колебания были давно забыты, изгнаны из ее сознания, когда она быстро переквалифицировала Эпплджек из "продавец" в "поставщик еды", а теперь, и это самое главное, в "жизненно важный ресурс". Картотечный шкаф в ее голове, отмеченный позолоченной биркой с надписью "друзья", был покрыт ментальной паутиной и нейронной пылью. Тем не менее, “жизненно важный ресурс” был инструментом, который следовало использовать, и Твайлайт относилась к своей новой знакомой именно так. А если быть совсем точной, то, уперевшись рогом в круп кобылы, направляла ее между книжными полками, пока они с ней не достигли кованой железной клети со сдвижными дверцами.

– Так вот что вам нужно исправить, надежно и на века? – спросила Эпплджек, потирая метку, в которую Твайлайт уже неоднократно успела ткнуться рогом. – Ого, а в этой штуке ведь можно целую кучу птиц уместить. Или одну очень большую, как вариант. Думаю, мы бы там даже вдвоем поместились.

– О да, именно это и подразумевалось, – Твайлайт мягко улыбнулась, обошла вокруг и с грохотом открыла складные дверцы. – Лифт полностью безопасен, уверяю тебя, и прекрасно функционирует. То, что мне нужно починить, находится на другом его конце.

– А что он делает?

Твайлайт моргнула, услышав вопрос.

– Это лифт, – довольно резко сказала она.

– И что он делает?

А, ну да. Невежда. Невежда, поразительно талантливая, со сварочной горелкой и пристрастием к тяжелому труду, но тем не менее невежда.

– Он поднимает пони вверх, – устало, но терпеливо объяснила Твайлайт. Ей нужно было починить телескоп. Ей нужно было снова найти кобылу на луне...

– Тогда придержи лошадей, думаю, мне стоит его опробовать, – усмехнулась Эпплджек, запрыгивая в клеть и закрывая за собой дверцу. Твайлайт дернула рычаг и...

– Чет ничего не происходит.

– Нужно подождать, пока не наберется необходимое давление пара. Видишь этот маленький манометр? Когда стрелка дойдет до красной зоны... сейчас.

Клеть дернулась с места, чуть подбросив двух пони вверх. Улыбка Эпплджек стала еще шире, когда она увидела, как книжные полки медленно поплыли вниз – на высоту роста пони, на высоту двух ростов. На высоте трех ростов улыбка кобылы немного померкла. На четырех она начала наклоняться к Твайлайт, как маленький испуганный жеребенок. На высоте пяти ростов она уже откровенно заскулила, а ведь они еще и четверти пути наверх не преодолели!

– Ох, Твайлайт, это весело и все такое, но у этой штуки нету дна.

– Конечно, есть. Тут же решетка, на которой ты непосредственно и стоишь.

– Да, да, знаю, но я сквозь нее смотреть могу.

Твайлайт нахмурилась, ее терпение уже было тоньше, чем страница в одной из бесчисленных книг, мимо которых они проезжали.

– Тогда не смотри вниз, если это так тебя беспокоит.

– Я ничего не могу поделать! Если бы Принцесса Утрат хотела, чтобы я поднималась так высоко, она бы дала мне крылья и сделала меня пегасом. Это неестественно!

– Как и сельскохозяйственная наука, и ты, кажется, вполне счастлива тем, что живешь, занимаясь этим.

Эпплджек наконец оторвала взгляд от далекого пола и ошеломленно уставилась на раздраженную единорожку, к которой прижималась.

– Это означает земледелие.

– Нет, нет, это я знаю, – пробормотала Эпплджек, все еще не в себе и практически в панике, когда их подъем на высоте десяти ростов пони – половина дороги – слегка замедлился, так как вес поднимающего их поршня рос с каждой новой порцией жидкости, закачиваемой в него. – Я просто не могу понять, как ты узнала, что я счастлива заниматься сельским хозяйством. Большинство пони смотрят на Эпплов сверху вниз. Думают, что раз мы не используем машины, мы хуже и с нами что-то не так.

– Ну, честно признаться, отказ от техники я совсем не понимаю, – Твайлайт пожала плечами. – Но этот твой вкусовой тест был крайне убедителен, так что вы, Эпплы, очевидно, знаете, что делаете. И ты также, очевидно, гордишься тем, что делаешь, твоя улыбка сияет ярче, чем лампочки Спаркса, стоит тебе заговорить о своей продукции. Такую страсть невозможно подделать. Ну, возможно, конечно, но не с такой легкостью. И если ты такой хороший сварщик, то проблем с поиском работы у тебя тоже нет. На верфи дирижаблей тебя бы с копытами оторвали. Но ты здесь продаешь яблоки, а не строишь летучие корабли. Легко сделать умозаключение, что ты занимаешься этим, потому что это делает тебя счастливой, что я нахожу благородным.

Пони, предпочитающая деньгам то, что ей нравится, в наши-то дни, в текущий век? Это согревало холодные камеры ледяного сердца Твайлайт. Ну и еще то, что кобыла угостила единорожку сытным яблоком, которое сошло за пропущенный завтрак, так что все прегрешения в технологической отсталости можно простить – по крайней мере до тех пор, пока яблоко переваривается.

– Ха. Ну разве это не поразительно? Высший класс, образование, башня из слоновой кости...

– Вообще-то башня из бронзы и стекла.

– ...высоколобая кобыла, которая не смотрит на меня сверху вниз. Когда все остальные просто счастливы оставить свою еду в копытах зебр и лапах алмазных псов, которые даже не хотят ее выращивать, прямо передо мной стоит кобыла, говорящая мне, что моя работа не является пустой тратой времени. Вот честно, разве это не поразительно?

– Ты это уже говорила. В самом начале своих размышлений.

Эпплджек что-то пробурчала под нос.

Твайлайт посмотрела на кобылу рядом с собой. Неужели так трудно было поверить, что единорожка не станет смотреть на нее свысока лишь за то, что она занимается любимым делом, пусть и... нет, этот хмурый взгляд, эти глаза – ей действительно было трудно в это поверить. Она говорила это не для того, чтобы сохранить Твайлайт в качестве клиента. Это не было ложной лестью.

Осознание подобного ошеломило единорожку.

Твайлайт толкнула Эпплджек в бок, и та смущенно посмотрела на нее в ответ.

– Знаешь, я сама построила этот лифт. И придумала его тоже. Спайк, конечно, помогал.

Эпплджек оглядела ее с ног до головы, словно оценивая. Возможно, так оно и было.

– Ты? Серьезно? Ты, э-э, не похожа на инженера. Больше похожа на слишком много думающую кобылу.

– Ну... Я и правда личный философ Принцессы Утрат, – Твайлайт просияла от гордости, – но я люблю по-настоящему приложить копыто к своим изобретениям. Это просто кажется намного более... бодрящим... когда ты пожинаешь плоды своего собственного труда. Но, полагаю, ты все об этом и так знаешь, верно?

– Ну дык, конечно, это ж буквально плоды и все такое, – ухмыльнулась Эпплджек, делая глубокий вдох и отодвигаясь от Твайлайт. Осталось всего четыре роста пони, и они доберутся до верхней платформы. – Но я никогда не думала, что такая образованная кобыла, как ты, сможет это понять. Думала, им всегда кажется, что они знают лучше.

– О, так ты говоришь, что я должна перестать покупать у тебя продукты и начать выращивать их сама? – Твайлайт удивилась, когда произнесла это. Было ли это... дурачеством? Крайне нехарактерно для нее.

– Такой глупости я б точно не сказанула, – парировала Эпплджек, многозначительно глядя вверх, а не вниз, – но думаю, что если бы все эти вцепившиеся в кошельки светские кобылы взялись за хороший, честный труд, то я бы разорилась быстрее, чем из-за зебринских колоний.

– К счастью, у этих вцепившихся в кошельки светских кобыл, похоже, аллергия на тяжелую работу или на любые попытки думать. Что делает кобыл вроде нас редкостью.

– Кобыл вроде нас, да? – ухмылка Эпплджек потеплела и превратилась в милую, нежную улыбку. Глаза Твайлайт выпучились, словно она проглотила целое яблоко, не прожевав, и оно застряло у нее в горле. Неужели она действительно так сказала? У нее же нет ничего общего с этой кобылой, такой... такой прагматичной, такой необразованной, такой... простой.

И все же... она так и сказала.

Лифт остановился с резким лязгом, который и почувствовали, и услышали пассажиры. Обе пони многозначительно переглянулись, никто из них не решался двинуться первой. Как только они выйдут из лифта, чары могут рассеяться. С таким же успехом этого разговора могло и не быть.

Они могли бы снова стать фермером и философом, с пропастью между ними даже не в мир, а в целую солнечную систему – расстояние, которое Твайлайт не смогла бы преодолеть даже при помощи своего исправного телескопа.

В итоге дверь наконец открыл Спайк, дав выход из тупиковой ситуации.

– О, Твайлайт, ты вернулась! Мне удалось там все почистить для тебя, теперь нам просто нужно снова все это сварить в кучу. Кажется, я даже понял, что пошло не так! 

Дракончик остановился, его нетерпеливый маленький хвостик практически вилял, когда он ошеломленно уставился на кобылу, стоящую рядом с Твайлайт.

– Эй, а это кто?

Эпплджек? Верно, но для Спайка бессмысленно. Помощь? Тоже верно, но не в полной мере описывает, кто она есть на самом деле. Сообщница? Звучит слишком криминально. Кем же она была для Твайлайт?

Эпплджек решила предложить свой вариант, пока единорожка все еще обдумывала все эти возможности.

– Друг, я полагаю, – протянула она, бросив на Твайлайт вопросительный взгляд, – да?

Та кивнула, прежде чем ее мозг сумел отреагировать и перехватить рефлекторный кивок, отчего шея неловко дернулась, как мчащийся экипаж, в котором выжали ручной тормоз. Однако Эпплджек этого было достаточно, и она, надев выцветшую зеленую сварочную маску, вышла из клети.

– Ну вот, а ты дракон, да? Еще и молодой. Надо бы в следующий раз привести Эппл Блум, держу пари, она бы с удовольствием посмотрела на настоящего живого и говорящего дракончика. А теперь покажи мне, что я должна починить, и я мигом с этим управлюсь.

Спайк прыгал рядом с земнопони, рассказывая все о телескопе, и его устройстве, и обо всех технических деталях, о которых должна была бы сказать сама Твайлайт, если бы не была так... отвлечена.

В голове Твайлайт со скрипом открылся пыльный, затянутый паутиной картотечный шкаф. Внутрь она положила оранжевую папку с единственным словом: "Эпплджек".

Рядом с ней не было никаких других папок. И по какой-то странной причине Твайлайт стало от этого грустно.

Глава 3: Кобыла, что бегает по луне

– Мы только что достигли двух целых пяти сотых атмосферы! – голос Спайка гремел в латунной переговорной трубе.

Твайлайт осторожно нажала на средний рычаг.

Телескоп безукоризненно двигался по новым направляющим. Складывалось ощущение, будто он никогда и не ломался.

Верная своему слову Эпплджек – скромная фермерша – значительно улучшила механизм. Телескоп теперь фокусировался практически бесшумно. Были даже установлены специальные демпферы, гарантировавшие, что помощь оранжевой кобылы больше никогда не понадобится, но какая-то часть Твайлайт чувствовала от этого лишь грусть... только усилившуюся, когда земнопони ушла. Было ли ее присутствие необходимым? Нет. Но хотелось ли ее увидеть?

И все же, несмотря на это новое озарение, единорожка была рада, что Спайк не рассказал Эпплджек о кобыле на луне. Он не видел отпечатков копыт, как Твайлайт, и наверняка все еще думал, что это была поломка в телескопе. Да и она сама тоже в это верила, ведь правда?

Пока что кобыла на луне оставалась ее маленькой тайной.

Твайлайт увеличила поле зрения телескопа, осматривая лунную поверхность в поисках синей точки посреди белой пустыни. Вот она, в нескольких... километрах? Да, примерно на таком расстоянии от края тьмы, где луна начинала исчезать.

Почему бы ей не оставаться на дальнем краю, где всегда светло?

Твайлайт добавляла увеличение до тех пор, пока не смогла полностью разглядеть кобылу. Та скакала галопом, оглядываясь через плечо, грива и хвост развевались позади нее – развевались на ветру, которого не могло существовать. Телескопу приходилось сдвигаться на доли миллиметра, чтобы удерживать кобылу в поле зрения единорожки. От чего она бежит? Там темнота, конечно, но...

Твайлайт отодвинулась от окуляра. Эта кобыла была похожа на жеребенка на пляже, играющего с плещущимися волнами; она бежала вслед за водой, когда та отступала, а затем бежала прочь, когда волна накатывала на берег. Каждый цикл длился месяц.

Она была не просто одинока. Ей было скучно.

– Эй, Твайлайт, можно мне глянуть?

Бестелесный голос Спайка вывел ее из задумчивости.

– Глянуть на что, Спайк?

– На кобылу на луне. Я хочу на нее посмотреть!

Твайлайт на мгновение задумалась. Была ли на самом деле причина держать это в секрете? Почему она до сих пор не сообщила принцессе? Мысль о том, чтобы рассказать обо всем Принцессе Утрат, казалась почему-то... неправильной. Очень неправильной.

Но Спайку?

– Конечно, Спайк. Убедись, что котлы не взорвутся без твоего присмотра, и поднимайся сюда. Но иди по лестнице, мы же не хотим тратить давление на лифт?

– Понял. Буду у тебя через несколько минут.

Твайлайт чувствовала бы себя виноватой, отправляя Спайка в путь вверх по лестнице, если бы не знала двух вещей. Во-первых, лифт находится здесь, наверху, и ей придется сначала потратить давление пара на то, чтобы отправить его вниз, а потом обратно наверх, что противоречило холодной рациональной логике. Во-вторых, Спайк любил карабкаться. Может быть, не до такой степени, но так он мог почувствовать хоть что-то близкое к ощущению полета, пока его крылья еще не выросли. Когти на лапах делали Спайка куда лучшим скалолазом, чем любого пони, и дракончик очень гордился этим.

Твайлайт, медленно перемещая телескоп, следила за скачущей по луне кобылой, минуты наблюдения летели словно секунды. Она вздрогнула, когда Спайк похлопал ее по плечу.

– О! Я держала ее в поле зрения для тебя. Телескоп должен двигаться с нужной скоростью, чтобы не отставать от нее, так что тебе остается просто смотреть в окуляр.

Спайк ухмыльнулся, когда Твайлайт освободила свое маленькое бронзово-бархатное сиденье, прикрепленное сбоку от телескопа, позволяя ему плюхнуться на ее место, и вытянул шею, чтобы дотянуться до окуляра.

– Ого, она действительно двигается?

– Она пытается убежать от тьмы. Думаю, для нее это своего рода игра.

– Скучная игра, – проворчал Спайк. – Хотя там, наверное, больше и нечем заняться, да?

– Полагаю, что так.

– Как ты думаешь, сколько она там уже? – спросил Спайк, плотно прижавшись к жесткому металлическому окуляру. Настолько плотно, как Твайлайт никогда не осмеливалась с ее куда более чувствительной понячьей физиологией. Драконья кожа, драконий череп, драконьи глаза – все это делало подобное вдавливание куда менее болезненным.

– Понятия не имею. Хотя следы, кажется, проходят по всей поверхности луны. Если она ходит по кругу раз в месяц... Должно быть, она провела там сотни лет.

– Телескоп ведь в порядке, правда? Там действительно есть кобыла?

Ответом на это было нехарактерное для Твайлайт молчание.

– Эй! – внезапно воскликнул Спайк. – Стой! Останови телескоп! Обратно!

– Что? Что случилось?

– Она остановилась, и телескоп пролетел мимо нее!

Спайк вскочил с сидения, бросив на Твайлайт обеспокоенный взгляд. Единорожка заняла его место, снова взявшись за рычаг и осторожно потянув его назад.

Телескоп сдвинулся менее чем на полмиллиметра на своих направляющих, но его поле зрения сдвинулось примерно на сотню метров, а то и на две. Кобыла на луне стояла неподвижно, глядя в небо...

Прямо на нее.

Твайлайт откинулась на спинку сиденья, оторвавшись от окуляра. Спайк потянул ее за шерстку, словно все еще был маленьким встревоженным дракончиком.

– Что? Что случилось? Почему она остановилась?

– Мне кажется... Мне кажется, она знает, что мы следим за ней.

– Каким образом?! Она злится? – Спайк уставился на луну как жеребенок, ожидающий выговора от родителей за застрявшее в банке из-под печенья копытце. Твайлайт знала, что он чувствует.

Взглянув в окуляр, она увидела, что кобыла все еще смотрит на нее – на нее – через огромное пространство эфира между ними. Кобыла медленно покачала головой – её грива все еще развевалась на ветру, которого не могло быть – и снова побежала. Чары развеялись.

– Она знает, – прошептала Твайлайт.

– Но ты видела ее мордочку? – прошептал Спайк в ответ, как будто кобыла могла услышать их даже сейчас.

– Да. И что?

Маленький дракон долго смотрел на нее, потом на себя, задумчиво царапая когтем пятно сажи, оставшееся после работы в котельной. Наконец он набрался храбрости и сказал то, что думал:

– Она выглядела точно так же, как ты вчера, когда Эпплджек ушла.

Сердце Твайлайт замерло, невыносимая глыба льда сдавила грудь, когда она посмотрела на яркую луну над головой.

Решение было принято.

– Мы должны найти способ поговорить с ней, Спайк.

– Что? Но... но никто никогда раньше не посылал сообщения через эфир! Магия просто не пройдет через него, даже если ты уговоришь принцессу помочь тебе!

Это было правдой. Принцесса Утрат была достаточно сильна, чтобы вращать мир, но даже она утверждала, что невозможно послать магию за пределы Эквуса. Одна-единственная слеза тогда упала из-под черной вуали, которую она никогда не снимала, даже будучи в одиночестве, так что Твайлайт знала – это было правдой.

– Значит, обойдемся без магии, – согласилась Твайлайт, отодвигаясь от телескопа и вглядываясь в лабиринт книжных полок внизу. Решение было принято. – Завтра я еду в университет. Наука преуспеет там, где магия потерпела неудачу.

– Ты говоришь так уверенно. Ты даже не заставила меня ничего перепроверить! Откуда ты знаешь, что все сработает?

Твайлайт вошла в лифт, Спайк тащился за ней, и все в выражении его мордочки и позе умоляло об ответе.

– Потому что так должно быть, Спайк. Я знаю, потому что так и должно быть.

Что бы Спайк ни думал по этому поводу, он молчал всю дорогу, пока они спускались.

Глава 4: Сумасшедшая, которая изобретает

Университет был зданием крайне важным. Его архитекторы и строители могли сами выбрать материалы будущего здания, и было рассмотрено немало вариантов. Поэтому необходимо уточнить, из чего его могли построить, но не построили.

Университет не был создан из мрамора. Мрамор дорог и высокомерен. Мрамор нежен и трудно поддается обработке. Здание из мрамора, таким образом, похоже на напыщенного денди, в чьем гардеробе можно отыскать лишь изысканные фраки и шелковые рубашки: много времени, денег и усилий тратится на то, чтобы явить миру, насколько вы важны, потому что вы можете потратить много времени, денег и усилий на свою внешность. Такой жеребец хорошо выделяется в толпе, но как только он открывает рот, иллюзия рассеивается.

Университет не был и деревянным. Дерево гниет. Дерево стареет. Дерево красиво и дешево – если только это не экзотическая древесина, импортируемая из колоний – и его, конечно же, легко обрабатывать. Но дерево не выдерживает испытания временем – если только оно не покрывается десятилетие за десятилетием ядовитыми и дорогими красками и пропитками.

Его могли построить из железа, бронзы, свинца и стекла, подобно столпам современного дизайна, пронзающим небо над городами Империи. Однако университет не был похож на те небоскребы. Он раскинулся по земле, сгорбившись, словно сидящий на корточках гигант, поглощая парки и дворы, как амеба, пожирающая добычу. Университет не должны были заполнять вызывающие клаустрофобию моря столов с делопроизводителями, тонущими в океанах машинописных лент и смело направляемыми несколькими менеджерами. Здесь были вместительные лекционные залы и шумные лаборатории.

Важно отметить, что университет был построен из песчаника. Песчаник не очень красив. Песчаник не вспыльчив. Песчаник не многообещающ или уважаем, не изыскан и не особенно респектабелен. Однако, и это самое важное, он функционален. Песчаник сравнительно легок в обработке, достаточно дешев и стойко выдерживает испытание временем.

Даже у редких колонн с канелюрами, украшенных гравировками и травлением, основой была функция, а не форма. Их предназначением была поддержка перекрытий верхних этажей, а не демонстрация возможностей тонкой резьбы, которой мог похвастаться камень.

Это было здание, не прилагавшее никаких усилий, чтобы казаться роскошным, грандиозным или величественным. Университет был огромен, обширен и раскинулся на огромной территории, но больше походил на ряды кубов, высеченных непосредственно из скал, чем на роскошный центр высшего образования.

Это было здание, которому вполне хватало знания о том, что оно величественно, и не нужно было прилагать никаких усилий, чтобы это величие продемонстрировать. Пони просто знали это, и все тут.

Это было здание, которое Твайлайт очень уважала. И его обитателей тоже.

Кроме того, это было одно из немногих мест в Империи, где Твайлайт могла носить свой любимый коричневый твидовый пиджак и скромный галстук-бабочку, не чувствуя себя глупо.

Главный двор был окружен с обеих сторон крыльями из песчаника, вырастающими из главного четырехэтажного здания Университета, раскинувшегося над гладкой булыжной мостовой Old Minusculus Equusurbem – буквально "город миниатюрных лошадок" на староэквестрийском. Столица намного превзошла границы того, что Кловер Мудрая и Смарт Куки могли себе вообразить, когда они объединили остатки их территорий в качестве последнего оплота – бастиона цивилизации, противостоящего завоеваниям кочевников-пегасов. Живое сердце столицы – остатки Minusculus Equusurbem – оставалось верным намерениям своих основателей.

Сейчас Твайлайт стояла в главном дворе, изучая список факультетов и их расположение в университетском городке.

Факультет электротехники – относительно новое учреждение, чей возраст измерялся всего лишь десятилетиями, а не столетиями – вероятно, был бы ее оптимальным выбором. Единорожка демонстративно проигнорировала его, рассматривая альтернативы.

Химический факультет? Область, в которой у Твайлайт был значительный опыт, но явно не та, которую можно было бы легко применить для решения текущей проблемы. Попытки связаться с ее кобылой на луне с помощью химии вероятнее всего закончатся несколькими большими кратерами, видимыми даже невооруженным глазом, не говоря уже о телескопе.

Прикладная инженерия? Заманчиво, но даже у Твайлайт не хватит материалов, чтобы построить лифт до луны. Путешествие в один конец осуществить было бы гораздо проще, но оно же было гораздо менее предпочтительным.

Факультет электротехники славился своими революционными коммуникационными технологиями; технологиями, которые соединяли планету невиданными ранее способами. Твайлайт Спаркл демонстративно проигнорировала его. Очевидно, следует избегать разговоров с этим жеребцом, насколько это возможно.

Биология? Ну вот, это уже просто глупо. Если только кто-нибудь там не выведет какого-нибудь дракона, способного пронести единорожку сквозь эфир...

Нет-нет... Нет. Этот путь вел к безумию и невероятно ревнивому Спайку.

Теперь она была в отчаянии, пытаясь ухватиться за соломинку. Психология? Нет, они просто назовут ее сумасшедшей и спросят, почему она считает, что путешествующий в эфире дракон – это хорошая идея, а еще напомнят о ее отношениях с матерью, которой ей, вероятно, следовало бы позвонить – по телефону, изобретенному в этом самом университете на электротехническом факультете, который Твайлайт очень демонстративно игнорировала.

К ее ужасу, только после того как она всерьез задумалась о том, чтобы обратиться за помощью к факультету актерского мастерства, Твайлайт Спаркл, Королевский Философ, изобретатель, инженер и выдающийся эрудит... признала свое поражение. Она низко опустила голову и медленно поплелась в сторону факультета электротехники, чтобы встретиться с единственным пони в Империи, заставлявшим ее чувствовать себя глупо каждый раз, когда они разговаривали.

Пришло время поговорить с профессором Брайтом Спарксом.

---

Ориентирование по университету для непосвященных было сродни подвигу. Кловер Мудрая сама разработала планировку, а это означало, что в планы этажей было заложено чрезвычайно много идеально рационального смысла – если вы, конечно, были очень умны и были способны осознать это, а в противном случае – планировка была абсолютно бессмысленна и запутана.

Самым важным пунктом в списке литературы любого первокурсника была карта университета. Самонадеянные учителя отправлялись бродить по этим священным коридорам в поисках товарища с другого факультета и пропадали навсегда, разве что иногда возникая в качестве нового образца на факультете биологии.

Поэтому было вполне понятным, что когда Твайлайт попала в пустую аудиторию – несмотря на заверения расписания о том, что там все еще должна была быть лекция профессора Брайт Спаркса, – она решила, что просто оказалась не там.

Единорожка уже собиралась уходить, когда услышала пение – неторопливую мелодию, доносящуюся из-за грифельных досок. Твайлайт вошла в зал и направилась к ним. Простой ковер приглушал звук ее копыт, когда она двигалась вниз между крутыми рядами стульев.

Теперь уже можно было разобрать и слова.

Длина волны света в эфире, увы, неизвестна,

Но наука шагает вперед, и это чудесно! 

Я заставляю атомы излучать совместно

Но дифракция в атмосфере... хм-м-м...

Твайлайт уже добралась до передней части аудитории, а если быть точнее, то до самой нижней ее части. Доски, заполненные умопомрачительными, меняющими само представление о мире формулами, свисали с перекрещивающихся полированных рельс, расположенных под потолком, как будто кто-то проектировал миниатюрную железную дорогу, созданную так, чтобы было возможно повторить движение любой из шахматных фигур. Каждую доску можно было вращать, переворачивать, поворачивать, отодвигать назад, выдвигать вперед...

Или использовать для того, чтобы скрыть кобылу в их недрах.

– Эм, привет? – крикнула Твайлайт, раздраженная собственными тревогами. – Я искала лекторий профессора Спаркса.

Две доски раздвинулись, словно театральные занавеси, явив почти оскорбительно-яркую розовую кобылу, грива которой выглядела так, словно ее не причесывали, а сунули в машину продавца сахарной ваты. Кобыла, казалось, не была способна к неподвижности и постоянно переступала с копыта на копыто. На ней был котелок, раздражающе сдвинутый набок, простой жилет, асимметрично застегнутый на все пуговицы, и галстук-бабочка в горошек – насмешка над таковым у Твайлайт.

На лице кобылы играла улыбка, которая выглядела безумной, а возможно, даже заразной. Заразно ли безумие? Твайлайт подозревала, что разговор с этой пони – лучший способ выяснить это наверняка. Прежде чем единорожка успела отпрянуть от розового призрака, стоявшего перед ней, а возможно, даже убежать, кобыла-земнопони ей ответила:

– Это и есть лекторий профессора Брайта Спаркса, глупышка! Ты просто опоздала.

Еще одна вещь в этой кобыле, оскорбляющая каждую клеточку разумного существа единорожки. Это было неправильно. Это не могло быть правдой.

– Опоздала? Мне неприятно поправлять вас, мисс?..

Твайлайт оставила вопрос висеть в воздухе, но жуткая розовая кобыла просто склонила голову набок и явно ждала продолжения.

– Простите, что поправляю вас, но сейчас ровно десять утра. Поймите, я ужасно серьезно отношусь к своей пунктуальности.

Магическая аура нырнула в карман коричневого твидового пиджака и извлекла оттуда карманные часы. Кнопка на них нажалась, механизм щелкнул и открылся, демонстрируя на своем строго оформленном циферблате, что сейчас и правда ровно десять утра.

– Видите?

– О, у тебя очень красивые карманные часики, – проворковало розовое чудовище, стремительно продвигаясь вперед, в пределы личного пространства Твайлайт. Единорожка явно чувствовала, что туда вторглись. – Жаль, что секундная стрелка не движется.

Твайлайт нахмурилась, слабая и слегка виноватая улыбка от удовольствия, что она поправила эту кобылу, развеялась, словно столкнувшись с айсбергом.

– То есть?

Единорожка посмотрела на часы и обнаружила, что они действительно не идут. Как долго на них уже десять утра?

– Я опять забыла их завести, да?

Это была констатация факта, а не вопрос.

– Я и сама могу быть очень рассеянной, – заверило Твайлайт розовое насилие над здравым смыслом. Кобыла обхватила шею единорожки липким, испачканным в масле копытом и повела ее к столу лектора, стоявшему между досками и пустыми местами. Однако, прежде чем она убрала копыто, шея Твайлайт подверглась целой серии ударов и тычков. Это, казалось, по какой-то причине удовлетворило розовое существо. – Вот почему у меня теперь есть часы с батарейкой. Можешь взять одни из моих!

Розовое копытце выдвинуло второй ящик стола, пошарило в нем и вернулось с блестящими карманными часами. Даже с первого взгляда было видно, что они гораздо красивее, чем часы Твайлайт. А ещё они выглядели почти болезненно хрупкими.

Кобыла метнула часы в Твайлайт. Глаза единорожки расширились от страха, когда она подхватила их своей магией.

– Осторожно! Такие вещи очень хрупкие!

– О, я знаю, – кивнула земнопони. – Я просто хотела посмотреть, такой ли ты могучий единорог, каким кажешься. Кстати, ты действительно сильна.

Твайлайт не знала, что и думать по этому поводу, поэтому переключила свое внимание на часы. У них не было заводного ключа; механизм наверху был способен менять время и открывать крышку, но быстро становилось очевидно, что в действие их приводит не пружина.

Значит, они были электрическими. Твайлайт сразу же почувствовала к часам недоверие, почти такое же, как и к кобыле, которая их ей подарила. Магия вновь нырнула глубоко в карман и извлекла оттуда простое приспособление, которое Твайлайт использовала в своих ранних попытках создать телескоп – увеличительное стекло.

Единорожка склонилась над полированным латунным корпусом часов, внимательно изучая его. Хорошая работа, дорогой материал – отличный аксессуар, что тут скажешь. Куда лучше, чем могли принадлежать кобыле перед ней. Гравировка подтвердила ее подозрения.

– Здесь написано имя Брайт Спаркса, – обвинила кобылу Твайлайт, – и вы только что вытащили их из его стола. Это ведь не ваши часы, верно?

– Не, это мои. Видишь? – земнопони подтолкнула увеличительное стекло еще дальше. На задней крышке часов было выгравировано...

– ТЕСЛА? – Твайлайт оторвала взгляд от увеличительного стекла и снова посмотрела на все еще слишком широко улыбающуюся кобылу, теребившую свой галстук-бабочку. – Что это значит?

– Это мое имя, глупышка! – ответила кобыла, которую, по всей видимости, звали Тесла. – Или по крайней мере моя должность. Я всегда их путаю.

– Ну, так что же это, – выдохнула Твайлайт сквозь стиснутые зубы со всем тем немногим терпением, что у нее осталось, – твое имя или должность?

– О! Должность. ТЕхнический Специалист (при) Лекционной Аудитории. Это же акроним!

Рот Твайлайт сложился в маленькое "о" понимания. Теперь все стало ясно: это была психически больная пони, которую Брайт Спаркс нанял из жалости, видимо, в приступе филантропии. Самым безопасным вариантом было соглашаться во всем с этой кобылой, пока она не расскажет, где сейчас находится профессор.

– Значит, профессор Спаркс тоже подарил тебе эти часы?

– Ну, не совсем, – улыбка ТЕСЛЫ немного потускнела, и она снова повернулась к доске с палочкой белого мела во рту, – хотя я помогала ему их сделать.

Что? Очевидно, она оговорилась.

– Фу, – розовая ненормальная пони сплюнула мелок. – Вам, единорогам, везет. Мел на вкус просто ужасен.

– Погоди, ты сказала, что помогла сделать часы? И чем же ты помогала?

– Только разработала элемент питания и электронику. Однако все механизмы и красивый корпус – заслуга Брайт Спаркса! Я не знала, что еще сделать с батарейкой, которую придумала, и он подсказал мне, что для часов она подойдет просто идеально. Брайт Спаркс такой умный, правда?

– Правда, – пробормотала Твайлайт. Конечно, эта кобыла не была способна на что-то столь сложное. Ее батарея, очевидно, была проектом глупого, хотя и инициативного дилетанта. Она точно не могла проработать больше суток. – А если я попрошу тебя заменить батарейку, когда она сядет, где я смогу тебя найти?

Твайлайт задала этот вопрос, надеясь, что кобыла раскроет местонахождение секретной учительской Брайта Спаркса.

– Ох, я не думаю, что проживу так долго, – весело ответила ТЕСЛА. – И мне кажется, что и ты найдешь себе часы получше за ближайшие полторы тысячи лет.

Что?

– Во всяком случае, таков период полураспада радия, который я в ней использовала. Там его еще немного оставалось, так что я покрасила им стрелки. Теперь они светятся в темноте! – ТЕСЛА снова нырнула в ящик стола и вытащила мятый чертеж, покрытый крошками и пятнами от какао. Твайлайт сразу поняла, что это пятна от какао, а не от кофе, поскольку к ним приплавились зефирные крошки.

Схема демонстрировала конструкцию микрореактора, работающего на веществе, которое ученые недавно открыли и назвали "радием", и способ получения электричества, к которому Твайлайт Спаркл – кобыла, заслуженно занимающая высший пост советника самой Принцессы Утрат – опасалась даже подступиться.

– Я использовала смеющиеся мордочки вместо символов "Ом", потому что они примерно похожи и так гораздо веселее, тебе не кажется?

Твайлайт стало предельно ясно, что она сильно недооценила эту кобылу.

– Пинки Пай, – выдохнула она, прочитав имя, выведенное внизу чертежа довольно женственным почерком. – Это ты?

– Точнюсенько! Я не могла бы быть никем другим, потому что они уже заняты. Ясненько?

– Да, – взор Твайлайт по-прежнему был сосредоточен на чертеже, – так действительно веселее. Что еще ты сделала?

– Ну, я выяснила, почему генератор профессора Спаркса не работал, и починила его – я еще пыталась сделать генератор получше, но профессор очень разозлился и сказал мне, что я делаю неправильный вид электричества. Я сказала ему, что оно другое, но лучше. Потом он очень, очень разозлился на меня, я даже подумала, что его голова сейчас взорвется!

Пинки рассмеялась, но то был не счастливый смех. Это был почти маниакальный смех. На самом деле вовсе даже не почти. Наконец, громкий, неистовый голос кобылы затих.

– После этого он некоторое время не позволял мне помогать ему. Но и не выгнал, – при этих словах земнопони заметно оживилась. – О! А это идея!

– Что такое?

– Я тебе покажу! – Пинки подпрыгнула от радости и принялась раздвигать доски одну за другой, как первопроходец, пробирающийся сквозь джунгли с верным мачете. Ряд за рядом формулы и теоремы отбрасывались в сторону, чтобы продемонстрировать то, что можно было с натяжкой назвать небольшим жилым помещением, а если говорить точнее, закутком.

– Ты... ты здесь живешь? – спросила Твайлайт, опасаясь, что ответ может быть утвердительным. Точнее, до ужаса этого боясь. Подобное вовсе не было актом филантропии. – Когда ты сказала, что он тебя не выгнал, ты, естественно, не имела в виду отсюда?

– Конечно, здесь я и живу. Откуда еще он мог меня выгнать? Во имя неба, для единорога, который считает себя таким умным, ты задаешь слишком много глупых вопросов.

На самом деле это было обидно.

– Откуда ты знаешь, что я считаю себя умной?

– Просто знаю и всё. Но, если тебе станет легче, я думаю, что ты, пожалуй, и на самом деле умная, так что, пожалуй, это нормально, что ты сама думаешь так. Просто тебе следует быть аккуратной, потому что умные пони лучше всего умеют доказывать, что они правы, когда они неправы. Так что они могут ошибаться даже чаще, чем неумные пони.

– Выходит, я не единственный философ в этой комнате, – заметила Твайлайт, обходя соломенный тюфяк на полу. Розовая простыня, конечно же. Наверху жужжала мерцающая световая трубка вдвое длиннее самой единорожки. Похоже, эта трубка была источником света для всей комнаты.

И она была холодной на ощупь.

– О, да, это тоже я придумала! – сияние улыбки Пинки вдвое превосходило яркость трубки. – Но Брайт Спаркс сказал, что она слишком долго работает и не перегорает, поэтому никто не будет покупать их снова и снова. А если их не будут покупать, то и делать смысла нет.

Твайлайт изобразила легкую улыбку, какую взрослые обычно используют, когда говорят с маленькими жеребятами о вещах, которые те еще не могут понять. Единорожка же использовала улыбку, чтобы скрыть тошнотворный узел, который начал образовываться у нее в животе.

– Что еще вы создали, мисс Пай?

– Просто Пинки. Или ТЕСЛА. Мне и то, и то нравится. Ну не мило ли со стороны профессора Спаркса дать мне так много лишь за мои глупые идеи?

Узел затянулся еще туже.

– Пожалуйста, Пинки, просто покажи мне, что еще ты придумала.

Земнопони оглядела комнату, ее взгляд блуждал по брошенным металлическим шарикам, моткам медной проволоки, верстакам, чертежным кульманам и всевозможным безделушкам... пока она не высмотрела очень тихо жужжащую маленькую коробочку с чем-то похожим на часть швейной машинки сверху. Она ахнула от восторга и поскакала к ней, перепрыгивая через груды хлама на своем пути, и в конце концов встала рядом с устройством.

– Ладно, ты готова? Следуй за сигналом!

Пинки прикоснулась копытом к металлическому прибору на крышке ящика, похожего на трибуну для выступлений, и Твайлайт услышала короткий, резкий "бип" откуда-то с другого конца комнаты. Ничего другого ей не оставалось, и она решила найти его источник.

Каждые несколько секунд Пинки подавала звуковой сигнал, и с каждым бипом Твайлайт пробиралась сквозь все большие кучи мусора к своей цели. Такой же ящик, почти такой же прибор.

Еще один звуковой сигнал раздался из мягко жужжащего устройства перед единорожкой, на верхней крышке которого находился металлический рычаг на шарнире, почти касающийся металлического основания. Он был нужен, чтобы замкнуть цепь! Цепь через всю комнату.

– Ты изобрела телеграф? Пинки, это потрясающе! Это...

– О, нет-нет, это все профессор Брайт Спаркс, он и правда очень умный.

Твайлайт чувствовала себя почти разочарованной и не могла понять, почему. Она подозревала, что виной тому была сама мысль о том, чтобы воздать должное Брайту Спарксу за его достижения, оставлявшая во рту горький медный привкус. Или, может, это все из-за странного воздуха этой комнаты за классными досками?

– Но я сделала его беспроводным.

И снова простая, небрежно сказанная Пинки фраза лишила Твайлайт дара речи. Она безмолвно сняла заднюю панель с ящика рядом с собой, даже не обращая внимания на Пинки Пай, которая начала выстукивать детские стишки своими маленькими звуковыми сигналами. В ящике были медные катушки и провода, но ни один из них не уходил в пол, как предполагала единорожка. Пинки Пай посылала информацию через само небытие и общалась с Твайлайт посредством...

– Итак, ты же хотела увидеть профессора, верно?

– Вообще-то, – выдохнула Твайлайт, изумленно глядя в ящик, – тебя. Ты же кобыла из песчаника.

– Не-а, я не такая. Я из мяса.

Твайлайт оторвала взгляд от куда более магических, чем сама магия, катушек и уставилась на кобылу в дальнем конце комнаты.

– Нет, я имею в виду... тебе все равно, как ты выглядишь в глазах окружающих. Ты не набиваешь себе цену, а просто работаешь. Ты делаешь свою работу, и делаешь ее так хорошо, потому что знаешь, что внутри ты гениальна, и это единственное, что имеет значение.

Пинки слегка покраснела от похвалы, что было заметно даже сквозь ее розовую шерстку.

– Ты действительно думаешь, что я умная?

– Нет, – поправила ее Твайлайт, оглядывая комнату и видя в грудах хлама, разбросанных по полу то, чем они на самом деле были: зарытые сокровища. – Гениальная.

Большие голубые глаза розовой кобылы наполнились слезами, что было видно даже с другого конца комнаты. Она внезапно отскочила от телеграфной машины, и постоянные подергивания, казавшиеся для нее обычными, прекратились, за исключением нескольких жалких судорог, которые Твайлайт очень быстро распознала как рыдания.

– Что? Я сказала что-то... неправильно? Я же не могу быть первой пони, которая тебе это сказала?

Пинки кивнула, хотя ее щеки стали влажными от полившихся из глаз слез.

– Кроме профессора Спаркса, но он говорит, что я не могу выйти и поговорить с пони, иначе они не сочтут меня умной. Они подумают, что я сумасшедшая, потому что я и есть сумасшедшая, потому что тебя на самом деле нет! Ты просто еще одна... еще одна из них! Я в самом деле, правда думала, что ты настоящая...

Твайлайт была совершенно сбита с толку этим замечанием.

– Я настоящая, Пинки.

Казалось, это только разозлило кобылу. Голубые глаза выпучились, белки налились кровью.

– Нет! Так они всегда говорят! А потом профессор снова прячет меня и просит, чтобы я не разговаривала с пони, потому что они только у меня в голове. Жеребцы в белых халатах обманом заставят меня идти с ними. Жеребцы в белых халатах отвезут меня в сумасшедший дом, как и сказал Брайт Спаркс.

Розовая кобыла буквально вибрировала – сгусток ужаса и нервной энергии.

– Но я же сделала тычковый тест! Ты должна быть настоящей! – теперь земнопони кричала, прикованная к месту, неуверенная, стоит ли броситься на Твайлайт или бежать как можно дальше от нее, и тело кобылы пошло на единственный возможный компромисс, а именно – ничего не делать.

С ужасом Твайлайт призналась себе, что испытывает болезненное удовлетворение от мысли, что ее первая оценка этой ненормальной пони была, скорее всего, правильной.

Кобыла из песчаника перед ней начала крошиться.

Поскольку Твайлайт нужно было добраться до телеграфа, она следовала за проклятыми “бипами”, и теперь Пинки находилась между ней и выходом. Никаких других путей отступления – она попала в ловушку со сбежавшей из дурдома психически больной пони.

Ей следовало бы испугаться или даже прийти в ужас. Низкопробная литература, которой увлекался Спайк, уверяла ее, что это верная смерть, но когда Твайлайт смотрела на дергающееся жалкое существо перед ней, она не чувствовала страха.

Только глубокую, щемящую печаль.

– Он тебя обижал? – прошептала Твайлайт достаточно громко, чтобы ее услышала эта сошедшая с ума кобыла.

– Я это заслужила! И ты знаешь это! – взвыла, дрожа, Пинки, словно потерявшая маму на шумном рынке маленькая кобылка, запертая в теле взрослой пони, ровесницы Твайлайт, а возможно, даже старше. – Переменный ток опасен! И Гамми был опасен!

Твайлайт проследила за взглядом кобылы, когда он метнулся к маленькой черной коробке из-под обуви на опрокинутой ванне, аккуратно выкрашенной в черный цвет. Вокруг них ничего не было. Бастион чистоты и порядка в храме хаоса.

– Если бы ток был безопасен, то не причинил бы вреда Гамми в его ванне. И если бы Гамми был безопасен, профессору не пришлось бы использовать его для демонстрации! И если бы я была безопасна, ему не пришлось бы пытаться исправить меня... И ты здесь! Это не сработало! Это никогда, никогда не срабатывает!

Взгляд кобылы снова метнулся в сторону. Под грудой катушек и проводов Твайлайт не заметила его сразу. Ремни. Кресло, более архаичное, чем у дантиста. Это там конденсаторы? И электроды на уровне головы?

Электроды на уровне головы.

Раньше, когда Твайлайт думала, что разговаривает с кобылой, которая была просто жеребенком в своей наивности, она скрывала растущий дискомфорт в животе доброй улыбкой. Теперь внутри нее словно кипела плазма сверхновой. Единорожка снова полезла в карман пиджака и вытащила часы, которые бросила ей Пинки.

Что Брайт Спаркс творил с такой доброй кобылой, что поделилась с незнакомцем тем немногим, что у нее было?

Твайлайт достала другие часы, те, которые забыла завести. Теперь они казались совсем дешевыми. Безвкусными.

– Пинки "ТЕСЛА" Пай, какую максимально могучую единорожью магию ты можешь себе представить?

– Ты поймала часы, которые я бросила в тебя, а они были довольно тяжелыми. Ну, это как бы и все, да?

Пинки подарила Твайлайт часы, чтобы успокоить ее.

Было бы справедливо, если бы Твайлайт отплатила ей тем же.

Теперь ее старые часы полетели к Пинки Пай. Земнопони зачарованно следила, как они подплывают все ближе и ближе. Она ахнула, когда Твайлайт расколола их своей магией, словно грецкий орех. Единорожка вывернула каждый винт, извлекла каждую заклепку и разбирала часы на части, пока не осталось ничего, кроме деталей, лениво дрейфующих в воздухе перед глазами Пинки – трехмерная модель того, чем они только что были.

Лавандовое сияние магии Твайлайт мигнуло, а затем исчезло. Детали часов с тихим стуком упали на пол. Единорожка согнулась пополам, тяжело дыша, у неё началась мигрень. Она не привыкла к такой сложной магии, ни один единорог такого никогда не творил.

Твайлайт подняла глаза так высоко, как только могла, чтобы держать Пинки в поле зрения, даже несмотря на то, что голова единорожки склонилась к пыльному, покрытому мусором полу закутка.

– Ты можешь себе вообразить единорога, делающего подобное?

– Не-а. Ни один единорог на такое не способен!

– Ну, если ты не могла себе этого вообразить, – объяснила Твайлайт, самодовольно улыбаясь, – а я только что это сделала, значит, ты не могла вообразить и меня, верно?

– Верно, – с кивком согласилась Пинки, после чего спохватилась: – Погоди... Ты действительно не воображаемая?

– Головная боль кажется очень даже настоящей, – проворчала Твайлайт.

– Но ты же еще считаешь меня сумасшедшей? – воскликнула Пинки, указывая дрожащим копытом на единорожку.

Было, конечно, множество способов сыграть на этом. Успокоить опасную сумасшедшую пони ложью и банальностями.

Это было бы достаточно просто.

Это было бы крайне жестоко.

Некоторые вещи мы делаем не потому, что сделать их легко, а как раз потому, что сделать их сложно.

– Немного, – честно призналась Твайлайт, медленно направляясь к розовой пони. Она не могла сказать, что именно толкало её вперед, но она знала, что поступает правильно.

По крайней мере, она надеялась.

– И знаешь что? Я тоже сумасшедшая, – теперь расстояние между ними сократилось наполовину. Рыдающая розовая пони осмелилась поднять глаза.

– П-правда? Правда-правда?

– Правда-правда, – Твайлайт кивнула. Уже три четверти. – И знаешь, что еще? Я настолько сумасшедшая, что думаю, будто на луне есть кобыла. Я ее даже видела.

Пинки фыркнула, слегка хихикнув.

– Ты права, это безумие.

При этих словах Твайлайт и сама улыбнулась. Теперь они были в нескольких сантиметрах друг от друга. Твайлайт коснулась копытом подбородка Пинки и подняла его, встретившись с земнопони взглядом.

– И я была бы благодарна, Пинки Пай, как одна сумасшедшая пони другой... если бы ты помогла мне найти способ поговорить с ней.

Пинки на мгновение растерялась, ее глаза бегали, отказываясь встретиться со взглядом Твайлайт, что беспокоило единорожку, но эти опасения исчезли так же быстро, как и появились, когда земнопони встретилась взглядом с Твайлайт и уверенно улыбнулась в придачу.

– Хорошо, – сказала розовая пони дрожащим и хриплым голосом, – хорошо. Я сейчас же начну. Мой кульман как раз там, я буду...

– Нет! – Твайлайт сама удивилась быстроте своего ответа. – Нет, я... Мне нужно одолжить тебя. Да, у меня хватит места в библиотеке.

Явная ложь, но будь она проклята, если не сможет его найти.

Пинки посмотрела вниз, в сторону, куда угодно, только не в глаза Твайлайт. Однако она не оттолкнула копыто, прижатое к подбородку, что единорожка расценила как добрый знак.

– А профессор не рассердится?

– Я обещаю тебе, что Брайт Спаркс, – отныне Твайлайт перестала признавать его звание, – ни в малейшей степени не рассердится на тебя, Пинки Пай.

А вот на меня...

Ну и пусть.

– Но... мои изобретения?

– Грузчики дешевы! – громко объявила Твайлайт. – Мы все это возьмем с собой. К концу недели все они уже будут в патентном бюро, если я добьюсь своего.

– А как же моя кровать?

– Я куплю тебе что-нибудь получше! – Твайлайт уже почти кричала, в ее глазах светилась необузданная решимость.

– А что насчет Гамми? – заплаканные глаза еще раз посмотрели на оазис чистоты и простую коробку из-под обуви – последнюю память о том, кто был единственным другом этой кобылы.

Твайлайт собиралась ответить еще громче, но спохватилась. Копыто соскользнуло с подбородка Пинки, и единорожка добровольно сделала то, чего никогда в жизни не делала.

Она обняла сломленную розовую пони и крепко прижала ее к себе.

– Достойные похороны, – пообещала она, – в парке Олд Боунс.

Ответ Пинки прозвучал чуть громче шепота, но Твайлайт все равно услышала его, находясь так близко к пони, как только возможно.

– Звучит неплохо.

Но затем Пинки напряглась и оттолкнула единорожку подальше от себя, мотая головой.

– Но я не могу... профессор был так добр ко мне!

Плазма в животе остыла и затвердела. Она кристаллизовалась и замерзла. Это не значило, что ярость Твайлайт стала менее сильной. Огонь сжигает сам себя. Лед? Лед остается.

– Пинки Пай, больше всего на свете мне разбивает сердце то, что ты сама в это веришь.

Профессор Спаркс, который мог разбрасываться битами даже больше, чем Твайлайт, держал эту раздробленную душу на соломенной подстилке позади своей аудитории? И что еще хуже, он зарабатывал на гениальности этой кобылы, хотя ему вполне хватало собственного интеллекта, персонала и ресурсов.

Потом Твайлайт ушла, пообещав Пинки, что вернется меньше чем через час. Кобыла разрыдалась, когда единорожка сдержала свое обещание и принесла с собой только что купленный чемодан.

Скудная одежда, туалетные принадлежности – никакой косметики на эту кобылу никто не тратил – и предметы первой необходимости, с которыми Пинки не могла расстаться, были поспешно сложены вместе, застегнуты и закинуты на спину Твайлайт, когда она вывела розовую пони из лекционного зала.

Ее сердце снова сжалось, после того как Пинки сказала, что не может вспомнить, когда в последний раз покидала эту комнату, но не со злостью, печалью или сожалением, а с чувством удивления и трепета.

Когда Твайлайт вывела земнопони под открытое небо, кобыла крепко прижалась к ее боку, глядя на облака со смесью страха и благоговения, указывая на очертания, которые она видела в проплывающих высоко-высоко над ними белых громадах, пока взгляд в бескрайнее пространство не вызвал у нее то, что единорожка распознала как головокружение.

Вскоре Пинки снова блаженно смотрела вверх, ее дрожащие шаги становились все увереннее рядом с Твайлайт, когда они проходили мимо профессора Брайта Спаркса во дворе. Он разговаривал с несколькими коллегами.

Твайлайт намеренно смотрела ему прямо в глаза, когда они проходили мимо. Профессор посмотрел на нее сначала со страхом, потом с отвращением, потом с чистым и необузданным ужасом. Ужас тоже исчез, и на его месте появился гнев, которого Твайлайт никогда раньше не видела.

Возможно, потому, что в комнате Пинки не было ни одного зеркала.

Сама земнопони так и не заметила, что они прошли мимо ее сторожа и тюремщика. Твайлайт, однако, развила невербальную коммуникацию до такого уровня, что превосходила даже телеграф. Она послала Брайт Спарксу взгляд.

И в этом взгляде Твайлайт сообщила жеребцу, что для того, что она запланировала для него, нужно будет меньше свидетелей... или, возможно, гораздо больше.

Пинки, со своей стороны, молчала, слишком погруженная в чудеса неба над головой.

И только когда обе пони уже сидели на мягком заднем сиденье экипажа извозчика, с грохотом возвращавшегося в библиотеку, Пинки наконец выпалила:

– Увеличит дивергенцию, хоть это нечестно!

Твайлайт моргнула в искреннем замешательстве.

– Прошу прощения?

– Благодаря тебе я придумала, как лучше закончить мою песню! – Пинки закрыла глаза, почти блаженно улыбаясь, и закончила свой стих: – Но дифракция в атмосфере увеличит дивергенцию, хоть это нечестно!

Действительно, кобыла из песчаника, подумала Твайлайт, откидываясь на спинку сиденья. Ярко-розовая папка в ее сознании искала подходящий шкафчик. И он нашелся, позволив той примоститься рядом с единственной папкой в этом же шкафчике. Оранжевой.

Единорожка надеялась, что где-то в этой измученной гениальной голове, покачивающейся рядом с ней, пурпурная папка проникла в похожий шкафчик.

– Я ведь больше не ТЕСЛА? – спросила Пинки, глядя своими яркими глазами на Твайлайт. – Мне очень понравилось это слово.

– Ну, тогда можешь его и оставить, – единорожка на мгновение задумалась. – ТЕхнический Специалист по... О чем ты там пела?

– Большой лазер, – объяснила Пинки. – Я хочу выстрелить в луну из большого лазера, чтобы, когда его луч от нее отразится, я могла доказать, что она действительно там, высоко-высоко наверху, а не просто является плодом воображения пони или нарисована на небе.

– Ну, тогда вот как расшифровываются две последние буквы: Лазерной Аппаратуре. ТЕхнический Спе... погоди, ты сказала, отразить свет от луны?

Глава 5: Кобыла, что пишет на луне

Лакированное дерево. Полированная бронза. Перегретый пар.

Вещи, которые теперь, казалось, представляли собой эпоху, стремительно приближающуюся к античности.

Медные катушки. Железные генераторы. Неумолимый поток невидимых электронов. Это было будущее, будущее, которого Твайлайт боялась и не совсем понимала. Однако вечно восторженное розовое копытце ТЕСЛЫ – Пинки Пай, если у нее было нужное настроение – втащило ее в совершенно новый мир современной науки, с которым единорожке придется примириться.

И все же, когда Пинки сказала ей, что огромные паровые котлы в подвале станут фантастическим источником энергии для генераторов, она почувствовала некоторое облегчение. Это помогало Твайлайт думать о котлах, как об источнике силы, а об электричестве – просто как о проводнике паровой энергии, подобно тому, как лифт использует гидравлическую жидкость.

Было сделано немало за неделю, прошедшую с тех пор, как единорожка откопала Пинки Пай в самых темных глубинах университета, словно какое-то забытое сокровище, зарытое туземцами. Или, точнее, Брайт Спарксом. Двуколка прогрохотала ко входу того, что теперь было их домом, по крайней мере, до тех пор, пока патенты Пинки – концепция, которую Твайлайт пока что так и не удалось ей разъяснить – не принесут достаточно денег, чтобы позволить земной пони жить в собственном доме.

До этого радостного дня груды медной проволоки, накрученной вокруг деревянных сердечников, были бесцеремонно свалены в подвал, который превратился в импровизированное жилище или, возможно, в логово начинающего безумного ученого. Соломенная подстилка была заменена на матрас с набивкой из гусиного пера, мягкий и удобный. Даже слишком мягкий для той, кто так долго жила в настолько спартанских условиях. Твайлайт предложила купить деревянную кровать, но Пинки отказалась: ей было неудобно спать так высоко в воздухе, вдали от своих друзей-грызунов.

Твайлайт искренне надеялась, что грызуны – еще один плод ее сверхактивного разума, а не настоящая проблема, о которой Спайк забыл предупредить.

В тот первый день они без устали работали над чертежами: Твайлайт, с ее беспрецедентными и непревзойденными познаниями в оптике и астрофизике, и Пинки с кое-какими электрическими средствами усиления света,, достаточными, чтобы тот смог покинуть атмосферу и путешествовать по просторам эфира в целости и сохранности.

Радио было немедленно отброшено как потенциальное средство связи. Хотя Пинки была уверена, что легко может послать сигнал на луну – жутковатая мысль – но только если у кобылы на луне был бы соответственно настроенный приемник... В чем Твайлайт сильно сомневалась.

Использование лазера, в свою очередь, было достаточно иронично. Апофеоз современной науки, совместный проект двух почти совершенно новых областей знаний... но способ использования тот же, что и у пони-моряков с фонарем и заслонкой тысячу лет назад.

На следующий день после того, как чертежи были закончены – Пинки уже сделала большую часть работы, а опыт Твайлайт значительно ускорил завершение оставшейся – как по заказу наступил день доставки, когда Эпплджек лично осуществляла поставку продовольствия на рассвете. Твайлайт поставила будильник и проснулась гораздо раньше, чем, по ее мнению, следовало бы вставать любому пони, и теперь ждала у двери, потягивая кофе – рядом с удобным растением в кадке, куда напиток можно было бы быстро выплеснуть, – с нетерпением ожидая звука повозки, совершающей объезд клиентов.

Единорожка буквально набросилась на Эпплджек на улице, словно чрезмерно возбужденный котенок – подпитываемая той извращенной смесью недосыпа и кофеина, которая приводит пони к самым иррациональным и необычным действиям, – и принялась почти умолять фермершу о помощи.

Очевидно, что куда больше покупателей, чем предполагала Твайлайт,  отдали предпочтение более дешевым колониальным или фабричным товарам. Эпплджек милостиво согласилась отработать неполный рабочий день, если единорожка сможет ей заплатить.

А она могла.

Паническая мысль о том, что, возможно, фермерша была добра к ней только из-за денег, быстро улетучилась, как только Твайлайт сказала, что ей придется спуститься в подвал и что Эпплджек должна подняться на лифте и подождать ее наверху.

Разочарованное выражение мордочки Эпплджек, когда единорожка предложила ей подняться наверх одной, доставило Твайлайт слишком много радости, хотя вообще-то должно было заставить ее грустить. Она постаралась не задерживаться мыслями на этом слишком долго.

Разумеется, она отправилась в котельную, чтобы забрать чертежи, сделанные вчера и на ночь оставшиеся у Пинки. Розовая пони, похоже, не воспользовалась своей новой постелью, а уснула прямо на верстаке, что ей выделила Твайлайт, храпя так, что было слышно даже сквозь шум и шипение паровых котлов. Одна из задних ног Пинки время от времени дрыгалась в воздухе, как у собаки, когда ее животик почесывают в нужном месте. По крайней мере, от котлов было тепло, ведь одеяла у земнопони не было.

Твайлайт взяла его с кровати и накинула на холку глупенькой пони, а потом взяла и подушку и подложила ей под голову. Но тут единорожка заметила маленькую серебряную пишущую ручку под гривой Пинки; ручку, которую Твайлайт ей не давала, да и в вещах розовой земнопони она не попадалась. Подняв ручку, Твайлайт заметила, что у нее не было ни пера, ни шарика для чернил, а вместо них была крошечная линза.

Любопытство взяло верх, как это почти всегда и происходило, и Твайлайт нажала на кнопку, которая обычно выдвигала стержень. Вместо этого ручка испустила яркий красный луч света, узкий, как грифель карандаша, и прямее любой линейки, украсивший пол перед единорожкой яркой точкой.

Лазер, достаточно маленький, чтобы поместиться в кармане? Какая поразительная новинка.

Когда Твайлайт уже хотела положить ручку обратно на стол, она заметила гравировку на боковой поверхности. Надпись.

“Для Твайлайт от ТЕСЛЫ”.

Значит, это подарок?

Единорожка ткнулась носом в спящего гения и была вознаграждена за этот жест особенно громким всхрапом. Твайлайт подавила смешок – не стоило будить Пинки.

Эпплджек нетерпеливо ждала наверху – или, точнее, в лифте. Спайк еще не проснулся и потому не мог составить ей компанию. Дракончик любил поспать почти так же, как сама Твайлайт, но с той разницей, что Спайк сжигал будильник, полностью его плавя, вместо того, чтобы нажать на кнопку.

Твайлайт не хотелось выступать в роли такого будильника.

Большинство из деталей, что им понадобятся, уже были созданы Пинки Пай в университете, как компоненты для более простого варианта устройства, которое они в конечном итоге разработали вместе.

Единственной доработкой, которая требовалась этим деталям, было удаление гравировки Брайта Спаркса, к чему Твайлайт отнеслась с удовольствием. Между ней и фермершей-земнопони состоялся бессловесный разговор: Эпплджек бросила на нее вопросительный взгляд, Твайлайт ответила суровым; Эпплджек подняла брови, Твайлайт кивком головы сказала: "Да, настолько плохо"; Эпплджек закончила обсуждение, тихонько присвистнув.

Твайлайт все еще не могла решить, нужно ли ей больше или меньше свидетелей того возмездия, что она задумала.

Оставшуюся работу Эпплджек, однако, проделала с впечатляющим изяществом. Собственный вклад Твайлайт в проект тоже не остался незамеченным.

– Никогда раньше не видела, чтобы единорог делал работу земных пони, – наконец призналась Эпплджек, когда Твайлайт в третий раз встретилась с ней взглядом, делая измерения на расходных материалах.

– Я вообще-то не уверена, комплимент это или нет.

– Комплимент. Определенно. Нужен рог, чтобы делать все эти причудливые записи или пользоваться пишущей машинкой. Хотя почти каждый может использовать клепальный молоток, – раздалось еще одно громкое шипение пара и металлический “кланг”, когда Эпплджек продемонстрировала свою точку зрения с суровой эффективностью. – Угадай, кому платят больше?

– Спрос и предложение, – горько вздохнула Твайлайт, размечая на стали контуры обрезки деталей.

Отмерить дважды, а потом еще раз для верности, чисто на всякий случай.

– Если только треть населения обладает способностями к подобной работе, то меньше чем у половины из них хватает для нее мозгов или магической выносливости. Далее предположим, что по крайней мере половина этих пони довольствуется тем, что живет на унаследованные деньги, которые, конечно, у них есть, – пробурчала Твайлайт. – После всех этих предположений, те, кто остались – единственные пони, пригодные для этой работы. Поэтому они могут просто назвать цену, и кому-то придется ее заплатить. Это не значит, что существует нехватка в делопроизводителях. Это смазка, что позволяет Империи работать.

Эпплджек немного подождала, видимо, искренне прислушиваясь к разглагольствованиям Твайлайт.

– И?

– Что “и”?

– Говори уж. Ты же знаешь, что хочешь это сказать, – настаивала Эпплджек.

Твайлайт была искренне озадачена.

– Что сказать?

– Каждый единорог, который когда-либо объяснял мне это, заканчивал свою речь словами: “и вот поэтому единороги лучше других" или что-то в этом роде. Продолжай, я не буду на тебя злиться.

Твайлайт поразила честность кобылы. Эпплджек, по-видимому, действительно не будет на нее злиться. Неужели она и вправду слышала это настолько часто, что теперь просто ожидает этого от любого единорога?

Кого она обманывает? Любой пони, пробывший в столице больше пяти минут, не просто слышал какую-то вариацию этого "факта"; он видел предполагаемые доказательства.

– И вот поэтому единороги ошибаются.

– Держу пари, теперь ты чувствуешь себя намного лучше... Погодь. Еще раз?

– Я сказала: "и вот поэтому единороги ошибаются".

Эпплджек ошарашенно уставилась на нее, всем своим видом прося объяснений. С таким же успехом Твайлайт могла бы расправить крылья и сказать ей, что она и есть сама Принцесса Утрат во плоти.

– Спрос и предложение. Спрос – это не только то, что пони коллективно хотят, это то, что пони коллективно могут себе позволить. И только аристократия может позволить себе все в наши дни. До Империи аристократия формировалась за счет того, что поместья направляли вырученные деньги нескольким рыцарям – старому эквиваленту стражей-миротворцев – чтобы они могли позволить себе снаряжение, обучение, крепости... В основном, военные крепости.

Твайлайт внимательно следила за выражением мордочки Эпплджек. По крайней мере пока ее слушательница следила за развитием мысли.

– Но сейчас все не так. Что толку в замке, когда есть пушки? Что толку в тренировках, когда можно за то же время натренировать сотню пони с мушкетами? Снаряжение тоже производится массово, так что и оно уже не особенно дорогое. И армия не может больше поддерживать себя грабежом и экспансией; теперь, когда мы завоевали Седельную Аравию, уже действительно ничего не осталось.

– Кузен Брейберн был капралом во времена Аравийской компании, – пробурчала Эпплджек. – Деньги, которые он посылал домой, нам сильно помогали, до того как он погиб.

– Вот именно! – торжествующе объявила Твайлайт, прежде чем поняла, что именно сказала земнопони. – Ох. Я сожалею о твоей потере.

Эпплджек пожала плечами.

– У меня много родственников. Подумаешь, одним меньше, тем более что я его и видела-то всего пару раз.

– Ты ведь не думаешь так на самом деле?

– Нет, – тихо пробормотала земнопони, – это просто помогает притворяться.

– Ладно... хорошо. Аристократия – всего лишь пережиток прошлого. Но их семьи – в основном единороги и пегасы – сохранили всю власть, и поэтому, поскольку она у них уже есть, они могут контролировать свою степень влияния. Ты следишь за мыслью?

Несколько удивленное фырканье.

– Эт я на своей шкуре чую.

– Ладно, – неуверенно повторила Твайлайт, – извини, я не привыкла объяснять это пони по ту сторону экономической пропасти. В любом случае... Прямо сейчас у этих семей есть фабрики, производящие товары, которые каждый хочет, но не каждый может себе позволить. 

Эпплджек кивнула, продолжая вбивать заклепки в момент естественных пауз в речи Твайлайт.

– Так что скоро им придется платить пони достаточно, чтобы они могли позволить себе товары, которые они производят.

– Ладно, допустим. Но что из этого следует для единорожьей знати?

– Ну, если простые пони смогут позволить себе то же, что и знатные единороги, – объяснила Твайлайт с довольно хитрым видом, – не кажется ли тебе, что они также смогут позволить себе иметь собственное мнение о том, как все должно быть устроено?

Улыбка Эпплджек не сходила с ее мордочки до тех пор, пока они не закончили работу. И стала только шире, когда Твайлайт заплатила ей обещанные деньги.

Единорожка тоже улыбнулась, когда земнопони пообещала заглянуть на следующей неделе, чтобы узнать, как идут дела.

– Кто это был? – спросил любопытствующий голос у Твайлайт за спиной.

– А, ты проснулась, Пинки? Это Эпплджек. Она моя подруга, помогает построить то, что мы с тобой придумали.

– О. Это очень мило, – Пинки мягко улыбнулась, потирая усталые глаза. – Кстати, спасибо за подушку. Я подключила генератор к котлам, так что у тебя, скорее всего, не будет достаточного давления пара, пока конденсатор не зарядится.

– Прекрасно, – улыбнулась в ответ Твайлайт. – В ближайшие несколько часов лифт мне все равно не понадобится.

Пинки моргнула, и улыбка исчезла.

– Несколько часов?

– Ну да, – улыбка Твайлайт тоже растворилась. – Сейчас главный котел работает на максимуме автоматического режима. Если Спайк будет следить за ним, мы сможем получить еще процентов тридцать дополнительной мощности без риска взлететь на воздух. Если предположить, что потерь в конденсаторах нет, а я уж на это надеюсь, с учетом того количества бит, что я потратила на золотую проволоку, то нескольких часов для зарядки будет достаточно, верно? Нам нужно, чтобы лазер был виден только одной пони, и я не думаю, что можно сделать луч еще более узким.

Пинки нахмурилась и развернулась к книжным полкам, за которыми и исчезла. Через пару минут она вернулась с записями Твайлайт о мощности ее котельной. Выходная мощность была чуть больше, чем у стандартного грузового локомотива, чем единорожка гордилась.

Держа ручку во рту, розовая кобыла нацарапала на листе какие-то цифры, а потом молча показала лист Твайлайт.

– Двенадцать часов... на импульс? – мордочка Твайлайт сморщилась от смеси замешательства и беспокойства.

– Да.

– Так что, если мы хотим выдать хотя бы десяток...

– Самое меньшее через пять дней.

– Пять дней без лифта. И дверного звонка. И кофе-машины. И сотен других разнообразных применений для пара, – глухо пробормотала Твайлайт.

Пять дней лестниц... без кофе. Было бы милосерднее просто пристрелить ее прямо сейчас.

– Ну, вроде как, именно так, – согласилась Пинки, пробегаясь взглядом по своим вычислениям. К ужасу Твайлайт, они были безупречно точны.

– А есть какие-нибудь варианты? – это, конечно, соломинка. Для хватания самое то.

– Ну, если бы ты могла достать мне ведро радия...

Ответ Твайлайт был мягким, но твердым, как скала.

– Нет.

– Ах. Но он так красив! – тревожно-обезоруживающе надутые губки. Твайлайт почти передумала. Почти.

– У меня нет такого количества свинца.

– Но... – начала розовая пони, с надеждой поднимая копыто в универсальном жесте "кошмарная идея, которая кажется неплохой в данный момент".

– И я не буду покупать столько свинца.

– Ох. Ну... Брайт Спаркс использует молнии.

Твайлайт поежилась при мысли о том, чтобы идти на поклон к этому жеребцу, особенно сейчас.

– Давай просто посмотрим, что мы сможем сделать за пять дней.

Ей просто придется использовать Спайка для кофе-машины. И еще немного потренироваться, лазая по лестницам. И мириться с пони, стучащими в дверь.

– О. И надо будет убедиться в том, что птицы не летают в створе луча. Эта штука может прорезать три сантиметра стали за секунду! Представь себе, что произойдет с маленьким пернатым другом там, наверху?

Твайлайт подумала, а не подождать ли ей двенадцать часов и не сунуть ли голову в луч? Так было бы гораздо милосерднее.

С другой стороны, если она так серьезно относится к ломке от отсутствия кофеина, то, может, следует поуменьшить его потребление?

Не-е-е-е.

---

Пять дней лестниц. Пять дней Твайлайт помогала Пинки Пай оформлять ее изобретения для патентного бюро и отправляла их туда в одном экипаже за другим. Пять дней нагретого Спайком кофе без восхитительно пенистого молока. Пять дней ожидания, пока батареи конденсаторов заряжались все больше и больше.

Пять дней без возможности сдвинуть телескоп и понаблюдать за кобылой на луне.

Самые тяжелые пять дней за все время жизни Твайлайт Спаркл наконец-то прошли. Генератор был отключен, трижды изолированные золотые провода от батареи конденсаторов убегали наверх, к ЛУЧ-у – Лунному Усовершенствованному излуЧателю – который был закреплен на телескопе, направленном на кобылу на луне.

Набор линз длиной с переднюю ногу Твайлайт обеспечивал настройку ЛУЧ-а с точностью до микрона; на что бы ни нацеливался телескоп, ЛУЧ указывал туда же, предполагая, что фокусное расстояние до цели примерно равно расстоянию до луны.

Это было наиболее благоразумное предположение, учитывая все обстоятельства.

Десять минут перемещения телескопа по залитым лунным светом пустошам в поисках голубого пятнышка. Две минуты точной подстройки, пока оно не стало прекрасно различимо. Еще минута, и кобыла на луне необъяснимым образом почувствовала, что за ней снова наблюдают, и повернулась посмотреть.

Рядом с рычагами и штурвалами была установлена большая красная кнопка. Кнопка с большой буквы.

И сейчас Твайлайт нажала на нее.

Освещение лунной поверхности не изменилось, но единорожка заметила, как вспышка света отразилась в глазах кобылы. Впервые с тех пор, как она увидела ее, кобыла на луне улыбнулась – невероятно мягко.

Колени Твайлайт задрожали. Желудок сжался. Она заставила древнюю мудрую пони впервые улыбнуться... бог знает за какой период времени! Довольно обаятельная улыбка.

Единорожка бы все отдала, чтобы увидеть ее еще раз.

К сожалению, у нее осталось всего девять импульсов. Точнее, уже восемь, так как еще один был потрачен на то, чтобы убедить кобылу, что первый не был случайностью. Чтобы и самой себе доказать, что это не случайность. Что все действительно сработало.

Первая межпланетная связь была установлена, и именно Твайлайт сумела этого добиться с небольшой помощью своих подруг. С большой помощью, если уж по-честному.

Однако кобыла не могла этого видеть даже сейчас, когда казалось, что она смотрит прямо в телескоп. Конечно же, это обман зрения. Она просто смотрела на источник света; сама она никак не могла видеть Твайлайт. И все же эффект был жуткий. Сюрреалистический.

Кобыла, казалось, что-то обдумывала. Она подняла копыто и кивнула. Затем подняла второе копыто, покачав головой.

Значит, шарады через безбрежный эфир! Один импульс – "да", два – "нет"!

Твайлайт нажала на большую красную кнопку. Одна вспышка, и двенадцать часов горящего угля исчезли за долю секунды.

Стоило того, чтобы увидеть, как улыбка засветилась ярче, чем сам ЛУЧ.

Кобыла указала на телескоп, потом на свои глаза, после чего прижала копыто к груди. Нетрудно расшифровать:

“Ты видишь меня?”

Один импульс. Да. Осталось шесть.

Копыто к груди, копыто к глазам, копыто к телескопу, покачивание головой. Копыто к груди, копыто к глазам, а потом... затем ее рог сверкнул.

Ах!

“Я не вижу тебя, но вижу твой свет”.

Твайлайт ждала.

Кобыла нахмурилась. Сказала что-то, шевеля губами. Насмешливый наклон головы.

Она спросила:

"Ты меня слышишь?”  – однако звук не проходил через эфир.

Два импульса. Нет. Осталось четыре.

Кобыла кивнула сама себе, казалось, удовлетворенная ответом. Она начала взрывать копытом пыль, достаточно глубоко, чтобы оставить борозду. Образовалась линия, затем буква, и постепенно появилось слово.

“Читаешь?”

Вопросительный знак был выполнен вращением на месте с вытянутой ногой, а затем небольшим прыжком и резким ударом, чтобы сформировать точку. Кобыла оглянулась, ожидая ответа.

Один импульс. Осталось три.

Кобыла засмеялась, радостно стуча копытами, и немного поплясала по кругу, совершенно забывшись.

Казалось, она наконец вспомнила о себе или по крайней мере о том, что у нее есть зрители. Она резко остановилась, довольно бесцеремонно упала на круп и так сильно покраснела, что даже через триста восемьдесят четыре тысячи четыреста три километра Твайлайт видела ее так же ясно, как полуденное солнце. Этот румянец светил почти так же ярко.

Это было довольно мило, на самом деле. Очаровательно.

Во всяком случае, это доказало Твайлайт, что кобыла на луне была именно что кобылой. Такой же пони, как и она сама.

Ну, за исключением того, что у нее, кажется, были еще и крылья и ей не нужно было дышать, но помимо этого? Различия были пустяковыми, их можно было не учитывать.

Кобыла, казалось, долго и напряженно обдумывала свой следующий вопрос. У нее была возможность написать на поверхности луны все что угодно, но Твайлайт могла ответить только “да” или “нет”. Проблема.

Еще одна фраза, мучительно долго выводимая в лунной пыли.

“Ты не можешь сказать больше?”

Довольно мучительные два импульса. Теперь остался лишь один.

Твайлайт не могла расслышать слов кобылы, но слышала стук ее сердца, бьющегося в пустоте эфира. Он эхом отдавался в груди единорожки, и этот звук вызывал отчаяние.

“Тебе обязательно уходить?”

Насколько же тяжелым стало копыто, когда Твайлайт нажала на кнопку и отправила последний импульс в его скорбное путешествие.

Импульс, обремененный мрачным и простым сообщением.

“Да”.

Глава 6: Исследователь, которая мечтает

Это последнее отчаянное нажатие кнопки сделало болезненно очевидным тот факт, что силы пара недостаточно для решения проблемы. Выражение полнейшего отчаяния в глазах кобылы, когда Твайлайт оторвалась от окуляра, было еще хуже.

Проблема, которая не может быть решена с помощью силы пара? От такой мысли по и так несчастным венам единорожки словно разлился жидкий азот. Ее вера в современную науку оставалась столь же непоколебимой, как и вера в Принцессу Утрат.

Пока солнце восходит на востоке и заходит на западе, современная наука найдет решение. Просто стало ясно, что в этой ситуации проблема была в определении термина “современная”.

Сейчас Твайлайт сидела в подвале – Пинки была достаточно любезна, чтобы проводить их встречи в своей комнате – чашка свежего экзотического кофе на столе перед ней исходила паром. Было очевидно, что силы, достаточной для работы машины по приготовлению экзотического напитка не хватало, чтобы запитывать генераторы ЛУЧ-а.

Их встреча должна была прояснить – чего бы хватило. Пинки старалась помочь.

– Я имею в виду, если тебе не нравится радий, то полоний гораздо радиоактивнее, так что...

– Нет-нет, Пинки. Дальше мы продолжать это не будем. И почему меня должна меньше беспокоить повышенная радиоактивность?

Земнопони улыбалась чрезмерно широко, но крайне заразительно.

– Ну, в прошлый раз у меня был всего лишь грамм, но он разогрелся до пятисот градусов по Цельсию, прежде чем начал плавиться тигель!

– Пятьсот градусов от одного грамма? – потрясенно вздохнула Твайлайт. – Если бы у нас был килограмм этого вещества, только представь себе... Нет. Нет, дорога эта ведет лишь к опасности и облысению. Ты действительно хочешь, чтобы у нас обоих выпали гривы?

Пинки задумалась.

– Ну, парики мне бы наверное пошли...

– О ядерном реакторе не может быть и речи. И я не думаю, что зонирование моего дома позволяет это. Даже представить себе не могу, какие документы мне нужно заполнить, чтобы добиться подобного.

– Ох, – разочарованно протянула Пинки.

Строгий, задумчивый кивок единорожки.

– Итак, чем еще мы располагаем?

Пинки задумчиво посмотрела на стол.

– Ну, у нас есть твой экзотический чай, мое копытце и откуда-то взявшийся белый голубь, – Пинки захихикала.

Твайлайт посмотрела на стол. Розовое копытце, белая фарфоровая кружка с экзотическим “чаем” и голубь, примечательный только своим полным отсутствием.

– Ткните в него, ТЕхнический Специалист по Лазерной Аппаратуре Пинки, – приказала единорожка, внимательно наблюдая. Она надеялась, что розовая земнопони будет слишком сосредоточена на обращении к себе по новой должности, чтобы понять странность просьбы. Она как-то уже упоминала “тыкательный” тест.

Розовое копытце поднялось со своего места и со свистом рассекло воздух в центре стола. Веселье на мордочке Пинки слегка поугасло.

– Ну вот, он улетел прежде, чем я успела прикоснуться к нему. Зачем ты заставила меня напугать его, Твайлайт?

– Может быть, если мы возьмем с собой немного хлебных крошек, когда пойдем в парк, то он вернется, – мягко улыбнулась единорожка, слегка коснувшись ноги Пинки. Невероятно заразительная улыбка вернулась. Кому-то придется зарисовать ее и отправить в “Имперский каталог заболеваний”.

– Ладно, значит, пар — это не вариант. Как и ядерная энергия. Ветра будет недостаточно, и у меня нет гидроэлектростанции под боком. Даже те, которые буквально есть под боком, мне никто взаймы не даст.

– Ага, да и переноска их к нам была бы сплошным мучением. Подумай только, сколько нам понадобится извозчиков! Было бы намного проще попросить профессора...

И снова Твайлайт была вынуждена перебить Пинки.

– Мы ничего не будем у него просить. Даже если все пегасы, способные управлять молниями, уже работают у него. Варианты?

– Ну-у-у-у... мы могли бы привязать целую кучу кошек к целой куче воздушных шариков и использовать статическое электричество? Или э-э-э... Не-а, думаю, либо так, либо ведро урана.

---

Твайлайт обнаружила, что стоит перед "Меллоу Парк Индастриз" — сердцем всех промышленных инноваций Брайта. Ради собственного достоинства она добралась сюда на извозчике, а не приползла ползком. Не в буквальном смысле.

Электростанции могут вырабатывать огромное количество энергии: из падающей воды, например, как плотина Хуффера, или от сжигания угля или природного газа. Ни одна установка в подвале Твайлайт и близко не могла с ними сравниться. Однако существовал и другой источник, который превосходил все остальные.

Он был чистым. Он был возобновляемым. Его не нужно было добывать или очищать. И он был даже относительно распространен в Империи.

Пегасы, те — кто владел искусством управления погодой, были способны вызывать молнии из облаков. Одна-единственная молния несла в себе столько же энергии, сколько четверть тонны угля, а талантливый пегас мог генерировать их по несколько раз в час. Если Твайлайт удастся наложить свои грязные маленькие копытца на кого-нибудь из вышеупомянутых талантливых пегасов и какие-нибудь чертежи оборудования, что ж... тогда десять импульсов за пять дней станут ничтожным, смехотворно малым числом, как и должно было быть изначально.

Грива Твайлайт была стянута в аккуратный конский хвост, и она определенно приоделась для такого случая: ее самое респектабельное серое платье было подчеркнуто одинокой красной розой, приколотой к воротнику. Плотное и простое вокруг груди, платье лишь слегка нарочито разделялось у бедер, распадаясь на бесцветные волны дорогой – но не возмутительно дорогой – ткани.

Если бы кто-нибудь обратил на Твайлайт внимание, то заметил бы, какой образованной и утонченной она в нём выглядит. Однако в первую очередь оно как раз и не привлекло бы ничьего внимания. В этом платье она могла без особых усилий смешаться с более многочисленной толпой клерков, адвокатов и других пони в костюмах.

Это был тщательно продуманный выбор. Платье одновременно позволяло Твайлайт избежать конфронтации с Брайтом Спарксом, если ей удастся остаться незамеченной, а если эта встреча все же произойдет, позволяло выглядеть наилучшим образом.

Как бы она ни любила свои жилеты, костюмы и твидовые пиджаки, все они были слишком жеребцовыми, что совсем не подходило к текущей ситуации. И такой наряд не вызовет должного уважения, которого единорожка заслуживает. Нет, Твайлайт старалась вести себя здесь как леди.

Надо признать, что леди, как правило, не занимались промышленным шпионажем, но это было, вероятно, только оттого, что им не хватало честолюбия.

Твайлайт вздохнула и подошла ко входу в здание.

Оно было типичным для новой промышленности Империи, такое же, как и другие фабрики, что росли как грибы на зловонном трупе. Красный обожженный кирпич, покрытый самым дешевым цементом, извергающие черный дым трубы, высотой в десятиэтажный дом или выше. Время от времени вспыхивала маленькая молния.

Двойные двери из дешевой фанеры, выкрашенные в тошнотворный бледно-зеленый цвет, стояли между Королевским Философом Империи и ее добычей. На самом деле, это хлипкие двери должны были пугаться ее, однако именно нерешительное копыто Твайлайт неуверенно зависло над ручкой. Сделав глубокий вдох, загоняя страх поглубже в свою тоненькую глотку, она нажала на ручку и распахнула дверь.

Тусклая и грязная лампа накаливания собственной конструкции Брайта Спаркса свисала с потолка приемной, лениво раскачиваясь туда-сюда на истертом и проржавевшем проводе. Скучающего вида секретарша сидела за металлическим столом на складном стуле из фанеры, которая каким-то образом смотрелась даже дешевле, чем таковая у входной двери. Единственным предметом на столе был маленький колокольчик, прямо посередине. Жесткие скамейки стояли по обе стороны от дверей, а по бокам от них находились увядшие растения в горшках.

Брайт Спаркс, возможно, и украл у Пинки Пай ужасно много всего, но он точно не смог заполучить ее веселость.

Твайлайт приблизилась к столу. Секретарша – кобыла-единорог с пепельно блондинистой гривой, собранной в аккуратный пучок, и одетая в серый костюм цвета грозовых облаков с небольшими вставками желтого, – смотрела на нее поверх очков. 

– Да, – протянула она, – могу я вам помочь?

Ни разу в жизни Твайлайт не слышала, чтобы этот вопрос произносился настолько неискренне.

– Я бы хотела поговорить с пегасом из отдела выработки электричества, – твердо произнесла Твайлайт, ни в малейшей степени не намеренная дать этой преграде задержать себя; никак и никоим образом. Секретарша закатила глаза, явно скучая, и единорожка даже не знала, как на это реагировать. Во имя магии, до нее только что дошло, что ли? Почему эта кобыла так груба? – Желательно с менеджером.

– Если у вас есть вопросы или жалобы по поводу выставленного счета, – вздохнула секретарша, говоря так же монотонно, как запись на восковом цилиндре, – то связаться с бухгалтерией можно письменно по адресу...

– Нет! – в отчаянии перебила ее Твайлайт. – Нет, я... Я из Университета. Я пытаюсь найти пони, способного провести практическую демонстрацию нашим студентам-метеорологам, и я слышала, что в вашей компании работают только лучшие пегасы в Империи!

Секретарша вытащила из ящика стола жвачку и принялась громко ею чавкать. Ужасная привычка, завезенная из зебринских земель, которую Твайлайт никогда не понимала.

– Ладно. Пройдите через те двери позади меня и налево, еще раз налево, поднимитесь по металлической лестнице – если увидите деревянную, то вы прошли слишком далеко – затем следуйте по синей линии.

– Ага. И куда она приведет?

Наконец секретарша улыбнулась, и Твайлайт увидела в этой улыбке кобылку, которая любила отрывать мухам крылья.

– Это офис Рэйнбоу Дэш. Вот с кем вам следует поговорить.

– Отлично. Большое спасибо! Я очень ценю вашу помощь, – без малейших усилий солгала Твайлайт.

Проходя через двери в глубине помещения, она услышала, как секретарша насмешливо фыркнула и хихикнула себе под нос.

Не совсем удачное начало.

---

Твайлайт кое-что узнала на пути от приемной до конца синей линии. Следуя по зеленой линии, она попадет в научно-исследовательскую лабораторию ламп накаливания. Красная линия приведет ее на производство. Если пойти по желтой линии, то попадешь на этаж, где находится основное оборудование по производству электричества и где уж точно будут дежурить всевозможные полезные пегасы, готовые ответить на ее вопросы.

Над всем этим Твайлайт размышляла, стоя перед ползучими цветочными усиками, растущими из-под двери на конце синей линии.

Единорожка шагнула вперед. Отростки не набросились на нее в попытках удушить и даже не обвили ноги, утягивая к неизбежной гибели. Они просто лежали на фабричном полу, на удивление зеленые и пышные. Яркие цветы на них приятно пахли, даже если их благоухание и было до неприятного неуместно. Нет нужды говорить, что так и было, и Твайлайт искренне сомневалась, что, скажи она это вслух, растения перестанут существовать.

Дикие джунгли, растущие посреди завода из красного кирпича, почему-то вызывали сильное беспокойство. Это было то, чего не должно было существовать. В голове Твайлайт надрывались тревожные колокольчики.

Она постучала в дверь.

Нет ответа! Замечательно. Если никого там нет, тогда она сможет уйти, не считая саму себя трусихой, и все будет хорошо. Это вовсе не ее вина.

Твайлайт постучала еще раз, просто чтобы доказать себе, что так просто она не сдается.

От ее прикосновения дверь со скрипом открылась, слишком самопроизвольно и зловеще для приглашающего жеста.

– П-привет? – единорожка постаралась не обращать внимания на нервную дрожь в собственном голосе. – Есть тут кто?

Ладно, это уже становится просто нелепым. Это просто растения. Это просто дверь. Логика и здравый смысл должны единолично господствовать в ее сознании, а иррациональные страхи не смеют пускать там корни.

Пускать корни. Твайлайт мысленно отругала себя за неумышленный каламбур, что придало ей достаточно смелости, чтобы открыть дверь до конца.

Комната была похожа на кусок джунглей, переместившийся во времени и пространстве. Ползучие лианы свисали с потолка, стены были полностью заплетены растениями, что скрывали под собой их изначальный материал. Пол в помещении был покрыт перегноем и листьями, которые захрустели под ногами, когда Твайлайт сделала свой первый осторожный шаг внутрь. Воздух был горячим, влажным и липким, но не таким, каким должен быть в центре фабрики. Больше похоже на духоту тропического леса, где жили минотавры-отшельники.

Письменный стол был сверкающим золотом жертвенным алтарем, и это даже не было метафорой. Это в прямом смысле слова был золотой жертвенный алтарь, на котором валялись ручки с бумагами, а на углу стояли два лотка для входящей и исходящей корреспонденции. В лотке с надписью "Входящие" угрожающе вздымалась стопка бумаг, раскачиваясь под собственным весом, а в лотке "Исходящие" лежал лишь один маленький листик.

Твайлайт осторожно приблизилась к нему, наклонившись поближе. Судя по всему, это была квитанция за оплату этих самых лотков. Единорожка взглянула на возвышающуюся стопку входящей корреспонденции и приподняла бровь.

К горлу кобылы прижалось лезвие. Она застыла неподвижно, как камень, надеясь, что это хоть как-то защитит ее от острой кромки, прижатой в крайне уязвимом месте. Глаза метались туда сюда, пытаясь высмотреть нападавшего.

– Ага! Охотник за головами! – торжествующе провозгласил скрипучий жеребцовый голос. – Наконец-то поймала одного, хо-хо! О, будет, что показать дома, хо-хо!

Твайлайт не осмелилась даже нервно сглотнуть, как бы отчаянно ей этого ни хотелось. 

– Я не охотник за головами! Я... – хотя ведь шпион звучит не намного лучше, не так ли? – ...кобылка в беде?

Нож мгновенно исчез, и Твайлайт довольно быстро развернули на месте, от чего та оказалась лицом к лицу с голубой пони, одетой в форму для сафари. Взъерошенная радужная грива – не амбициозная работа по окрашиванию, а натуральный цвет – торчала из-под плотно натянутого пробкового шлема. Кобыла, казалось, оценивала единорожку.

– Приключенцы всегда помогают кобылкам в беде! Это кодекс поведения исследователя! – довольно напыщенно заявила пони, говоря буквально от диафрагмы и подчеркивая свои слова чрезмерной громкостью. Лезвие, как заметила Твайлайт, оказалось приклеенным к концу крикетной биты довольно острым золотым ножом для вскрытия писем, зловеще изогнутым, как жертвенный кинжал.

Пони заметила, что она это заметила.

– Я не очень люблю бумажную работу и канцелярщину, тут ты права! – объявила она, крадучись обходя свой алтарь и усаживаясь на постамент, который, вроде как, был ее стулом. – Копье – мое перо, а щит Оолу – мой планшет! Конечно, мистер Спаркс говорит, что желательно, чтобы я использовала настоящий планшет и ручку – вот ведь шутник, да? Ха! Ха-ха! Ха!

– Так. Вы, должно быть, Рэйнбоу Дэш? – рискнула предположить Твайлайт. Это та самая кобыла, про которую говорила секретарша... вот ведь, надо будет вправить ей мозги за такие шуточки! – Я искала менеджера...

– Я – это она и есть, совершенно верно! – гордо заявила кобыла. Ее глаза на мгновение сузились, и она закашлялась, постукивая себя по груди. – Мои извинения, за эти “хо-хо”, я, кажется, ненадолго вернулась во времена, когда была пиратом! Это было очень давно, и теперь это дело прошлое. Исследовательница Дэш – вот на чем надо сосредоточится, да, да, именно так!

– У вас, э-э-э... довольно впечатляющий офис, – искренне призналась Твайлайт, снова оглядываясь вокруг. Если не считать двери, в которую она вошла, все выглядело так, будто кусок джунглей поместили прямо в центр фабрики. Эффект был донельзя жуткий. В центре комнаты висела лампочка размером с голову единорожки, излучавшая тепло, как полуденное солнце.

– Благодарю вас, прекрасная леди! – пегаска ухмыльнулась, энергично потряся копыто Твайлайт через стол. – Влажность поддерживается за счет отвода избыточного пара из облачных камер! Солнце я лично заряжаю одним ударом молнии каждые три дня, чтобы оно было таким же жарким, как в сердце джунглей! Растительность в таких условиях растет сама по себе! После каждых выходных я должна совершать опасное путешествие от двери до стола с помощью моего верного мачете!

Дэш потянулась под алтарь, чтобы продемонстрировать его.

Твайлайт ожидала увидеть хлебный нож или, возможно, несколько ножей для масла, скрепленных вместе. Чего она никак не ожидала, так это того, что пегаска покажется с крепко зажатым в зубах самым настоящим здоровенным кукри.

Ладно, нож для вскрытия писем еще можно понять, но как, во имя неба, она протащила в офис это? Почему у нее никто его не отобрал? Кто-нибудь вообще пытался?

Голова пегаски дернулась, и на землю упала лиана, из которой сочился ядовитый белый сок. Нож тоже упал за алтарь.

– Только не говорите мистеру Спарксу! Это только между нами, ага?! – взмолилась Рэйнбоу, широко улыбаясь. – Ладненько! Чем может вам помочь бесстрашная исследовательница?!

Клянусь Принцессой, эта кобыла даже еще безумнее, чем Пинки Пай.

Твайлайт вытащила карманные часы. Стрелки светились в полумраке джунглей, заставив глаза Дэш светиться вместе с ними.

– Что ж, уже поздно, мисс Дэш, и мне не хотелось бы прерывать вашу напряженную работу...

– Стрелки на этих часах светятся в темноте! Это потрясающе!

– Ну да, радий...

– А что еще у вас есть, мисс... Я не расслышала вашего имени! Как ужасно грубо с моей стороны! Не хотите ли немного ройбуша и какао в качестве извинения?

Пегаска начала рубить кукри ползучую флору, быстро управившись и найдя электрическую плиту, на которую сразу взгромоздила чайник.

Шоколадный чай, если она останется в компании этой сумасшедшей кобылы? Только слабый, глупый пони мог бы... о боже, какой запах.

– Меня зовут Твайлайт Спаркл. Я надеялась, что вы сможете выделить пегаса для моего научного проекта.

– Научного?! Значит, вы технарь!  – воскликнула Рэйнбоу, доставая из-за стола флягу. Конечно, она не была похожа на пони, любящую горячие напитки, иначе чайник так лианами бы не зарос. Вероятно, это также означало, что тут не так часто бывают гости.

Твайлайт съежилась.

– Я не технарь...

– Да щас! – пегаска обошла вокруг алтаря и углубилась в самое сердце личного пространства Твайлайт, слишком крепко обхватив одну из ее передних ног. – Копыта не лгут, а ваши буквально кричат о технике!

– Мои копыта ничего не кричат! – единорожка сделала шаг назад, чувствуя себя очень неловко, когда дико ухмыляющаяся Рэйнбоу сделала еще больший шаг вперед.

– Ха, но я-то вижу! Вы можете носить это платье как леди, но у вас копыта ученой пони! Следы смазочного масла на шерстке, линия загара там, где обычно кончается спецовка, угольная пыль въелась так, что ее не отмыть, как сильно ни скреби с мылом... Но платье слишком дорогое для рабочей пони! Так что, я думаю, вы изобретатель!

Твайлайт чувствовала себя так, словно кто-то сказал ей, что у нее ширинка расстегнута. С другого конца переполненной комнаты.

– Как... ужасно проницательно, – посетовала единорожка с легкой досадой. Эта кобыла должна была идти в Стражу. Главный инспектор отдала бы за кобылу с такими дедуктивными способностями ногу. Возможно, даже одну из своих собственных.

– Естественно! Настоящий исследователь должен быть проницательным, иначе дикие туземцы могут напасть на него! Или тигр! Или даже Немейский Лев! Или даже дикие туземцы верхом на Немейском Льве с ручным тигром, до кучи!

– Настоящий исследователь иногда совершает экспедиции за пределами своего офиса, – подчеркнула Твайлайт, слегка удивленная и сильно раздраженная.

Крылья пегаски поникли. Чайник засвистел, и Дэш отчаянно попыталась скрыть свою реакцию за попыткой приготовить экзотический зебринский чай для своей гостьи.

– Да? А с чего вы взяли, что это не так?

– Настоящий исследователь не стал бы воссоздавать джунгли в своем кабинете. Они вешают трофеи как воспоминания о своих победах. Они не говорят о том, что могло бы произойти, в будущем времени, но говорят о нелегких уроках, в прошедшем времени. У вас нет никаких боевых шрамов, о которых можно поговорить, ваше копье – это нож для вскрытия писем, прицепленный к крикетной бите, на языческом алтаре все еще видна печать производителя, и, возможно, самое показательное, что вы просто проигнорировали входящие документы, а не спалили их, – Твайлайт заметила, как напряглось тело Дэш. – Нет, не надо.

– Это правда так очевидно, да? – пегаска вздохнула, доказывая то, о чем единорожка только догадывалась: очевидно, у этой кобылы действительно был "внутренний" голос. – Ну, я хочу им стать. Я просто работаю тут, пока не смогу собрать деньги на свою собственную экспедицию...

Дэш вздохнула, передавая Твайлайт чашку чая, который, как та определила с первого глотка, был слишком крепким, слишком сладким и слишком молочным. Но тем не менее она с жадностью прильнула к чашке. Даже плохой шоколадный чай оставался шоколадным чаем.

– Никогда не хотела быть менеджером.

Твайлайт посмотрела на лоток входящей корреспонденции со слабой улыбкой, граничащей с заговорщицкой.

– Неужели? Никогда бы не подумала.

Рэйнбоу слегка улыбнулась.

– Да, я правда хорошо управлялась с погодой, – грудь пегаски выпятилась, доказывая, что ее эго обладает способностью к регенерации куда большей, чем современная медицина считала возможным. – Лучше всех! Никто не способен вызывать молнии лучше, чем Рэйнбоу “Опасность” Дэш!

Уши Твайлайт дернулись, а ее улыбка стала ярче. Хотя “ярче” – это, наверное, неправильное слово. Точнее было бы сказать, что улыбка Твайлайт превратилась в самую что ни на есть меркантильную.

– Серьезно? – единорожка произнесла это так, будто ей было скучно. – Докажите.

Глаза Дэш сузились. Тон голоса, когда она заговорила был ниже, но сам голос громче. 

– Возможно, вам следует чуть-чуть отойти. Спрячьтесь за алтарем. И держите свой напиток покрепче, если не хотите его лишиться.

Твайлайт прикрыла копытом свой драгоценный экзотический чай и сделала, как было велено. Из-под полей пробкового шлема Рэйнбоу появилась пара летных очков. Крылья встопорщились и напряглись.

А потом? Потом Рэйнбоу Дэш взлетела.

Радужное пятно возникло в центре комнаты, когда пегаска начала летать по кругу, диаметр которого был чуть больше, чем хула-хуп. Влажность со всего помещения мгновенно стянулась к его центру, образуя темное и злое облако. Возможно, всего через пятнадцать секунд, если верить карманным часам, или спустя лишь десятую часть этого времени, если Твайлайт будет исходить только из своих чувств, пегаска затормозила, запутавшись в лианах, как в сетке, чтобы замедлить свой полет.

Самодовольно и гордо ухмыльнувшись единорожке, Дэш нанесла удар задней ногой, пронзая облако. Оно изрыгнуло молнию растворившуюся в металлической облицовке алтаря. Еще один пинок развеял облако, и гнетущая влажность вновь наполнила помещение.

Кусочки начали собираться воедино. Твайлайт чуяла здесь запах возможностей даже сквозь едкий цветочный аромат джунглей.

– В теории менеджмента существует принцип, – произнесла единорожка, улыбаясь и возвращаясь к Дэш, стоящей в центре комнаты, – что пони повышают до уровня их некомпетентности.

– Эй! Это грубо! – пегаска вздрогнула и взглянула на экзотический чай Твайлайт так, словно собиралась отобрать его обратно. Ага, пусть только попытается.

– Я имею в виду, что менеджмент – это не та работа, которой вы хотите заниматься. Вы здесь потому, что были слишком хороши на своей старой работе, а не потому, что подходите для этой, – Твайлайт многозначительно посмотрела на потенциальную лавину в лотке “Входящие”. Даже грозовая туча в комнате каким-то образом не смогла сдвинуть ее с места, та стояла непоколебимо и решительно. Если бы Твайлайт захотелось взобраться на гору, одна была прямо перед ней.

Пегаска проследила за взглядом Твайлайт и сглотнула.

– Да, я знаю, что вы правы, – пробормотала Дэш, лениво пиная копытом особенно толстую лиану, – просто тут платят побольше. Моя прежняя работа не могла позволить купить даже билет на пароход после оплаты аренды и еды, не говоря уже о целой экспедиции!

Удары стали сильнее, а разочарование стало очевидным, когда копыто раздавило лиану.

– Даже при том, что я работала за десятерых пони!

– Хорошо... а что, если я скажу, что ты сможешь заниматься своей старой работой для меня, и я буду платить тебе столько же, сколько ты получаешь на нынешней? Возможно больше, если захочешь.

Рэйнбоу ухмыльнулась.

– Насколько больше?

– Не жадничай, – предупредила Твайлайт, – я могу нанять вместо тебя десять пони.

– Ха! Можешь попробовать!

Рэйнбоу ухмыльнулась. Глаза пегаски на мгновение остекленели, а язык высунулся изо рта. Твайлайт навсегда запомнила это выражение, как "думающую" мордочку Дэш. Когда к пегаске вернулось сознание, это уже было умоляющее выражение.

– Ну, вообще-то не надо пробовать, – Рэйнбоу даже не пыталась скрыть отчаяние в своем голосе, – я согласна.

– Сначала вы украли моего ассистента, – раздался с порога довольно высокий и эрудированный голос с той безупречной дикцией и произношением, которые могли быть получены только в очень дорогом частном учебном заведении.

– А теперь вы крадете моего, по общему признанию, ужасно некомпетентного менеджера по управлению погодой? Осмелюсь заметить, мисс Спаркл, я ожидал от вас всякого... – то, что большинство из этого “всякого” было явно совсем нелестным, осталось невысказанным, – ...но охоты за головами даже не мог предположить.

– Но она же мне сказала, что не охотница за головами! И, по-моему, она для этого слишком брезглива! – заверила Брайта Спаркса пегаска, когда тот вошел в комнату. Полы его черного фрака волочились по грязным лианам, а слишком высокая шляпа цепляла те, что свисали с потолка. Судя по свечению рога, жеребец удерживал ее на голове телекинезом.

Брайт Спаркс закатил глаза, и даже Твайлайт слегка улыбнулась.

– Охотники за головами, мисс Рэш, – это пони, которые крадут талантливых работников у других компаний. Низменная накипь современного мира, не способная привлечь таланты другим способом, – жеребец посмотрел на будущую исследовательницу стальным взглядом. – Хотя, честно говоря, мне кажется, я должен ей это позволить. Будь проблемой кого-то другого, верно? Ты уволена.

Крылья Дэш встопорщились, а зрачки расширились. В конце концов, в джунглях ей пришлось бы вступать в конфронтации. 

– Вы не можете меня уволить, я сама ухожу!

– Не думаю, что от тебя ей вообще будет какая-то польза. Наши молниевые генераторы – это тщательно охраняемая коммерческая тайна. Та, которую, я знаю наверняка, она не в состоянии воспроизвести.

Обвинение уязвляло, но это была чистая правда, так что Твайлайт оставалось только сжать зубы.

Был и другой способ разобраться с этим.

Твайлайт вытащила несколько листов бумаги из лотка “Входящие” и с шумом постучала ими по столу. Единорожка начала делать пометки на них, чувствуя на себе недобрый взгляд жеребца. Итак, это была конфронтация, которую Спаркс хотел? Она сделала бы все возможное, чтобы избежать подобного, но раз уж это произошло, то надо нанести максимально возможный вред.

Его кошелек. Его эго. Единственные вещи, которые были ему по настоящему дороги.

– На самом деле, мистер Спаркс, – Твайлайт тоном подчеркнула, что не собирается использовать его научное звание, и была вознаграждена за это доставляющим удовольствие подергиванием глаза, – я не могу не заметить, что, когда вы предложили моей новой компаньонке эту должность, к ней кроме обязанностей прилагались и определенные привилегии.

Это было лишь предположение, но договор о найме, скорее всего, был шаблонным. Твайлайт знала условия при найме на подобную должность как свое копыто.

– Таким образом, увольнение без предварительного уведомления – а тут как раз именно оно – должно комплектоваться солидным выходным пособием, а также компенсацией за неизрасходованные отпускные.

Выстрел втемную, но ярость, вспыхнувшая в глазах Брайта после этой фразы, развеяла мрак.

– Поскольку моя компаньонка, судя по всему, не брала отпусков и отгулов, по той причине, что она откладывала их все, чтобы использовать разом, в качестве самого необыкновенного из праздников, то сумма должна получиться достаточно существенная.

Вполне обоснованная догадка, но улыбка Дэш подтвердила, что и это правда.

Брайт Спаркс зарычал, и на мгновение его плечи сгорбились, как будто он собирался прыгнуть на Твайлайт. Единорожка продолжала стоять с холодной уверенностью, не двигаясь, если не считать единственного, совершенно безразличного поднятия брови. Предприниматель, изобретатель, гений, ученый и вообще невыносимый мудак сумел восстановить свое самообладание с леденящей душу сдержанной усмешкой.

Бровь Твайлайт просто поднялась еще чуть выше, предлагая жеребцу продолжать.

– Ну, в таком случае мне повезло, что она просто уволилась сама, не так ли?

– Нет, я не увольнялась, – помотала головой Рэйнбоу.

Брайт Спаркс странно посмотрел на нее.

– Нет, уволились. Буквально только что. Я слышал вас, мисс Рэш. Вы сказали, что я не могу вас уволить, потому что вы сами увольняетесь.

– Ну, мой официальный технарь меня в этом поддержит, – произнесла пегаска, ласково обнимая Твайлайт за шею и ероша ей копытом шерстку вокруг рога, по причинам, понятным только будущим исследователям, – и ты не можешь ничего доказать. А значит, ничего такого не было, хей-хо!

Твайлайт вытащила еще одну пачку бумаги, которую нужно было внимательно изучить. Бланки проверок техники безопасности, которые Дэш абсолютно точно не проводила. Она и правда приносила больше вреда, чем пользы.

Когда стопка бумаг была выровнена, единорожка кое-что заметила: странный маленький лазурный номер, и целая куча замысловатых линий и символов. Твайлайт бегло проглядела лист... и ее глаза расширились, когда она поняла, что чуть позже он может сыграть огромную роль.

И эй, он был даже пустой на обратной стороне. Как удачно.

Твайлайт вытащила лист из стопки, перевернула, достала ручку и нацарапала на нем: "Твайлайт Спаркл – мой официальный технарь (хей-хо и т.д и т.п.), с окладом в один (1) бит".

Единорожка сунула лист в мордочку Дэш, которая колебалась лишь мгновение, прежде чем выхватить ручку из воздуха и расписаться. По какой-то причине ее роспись включала в себя рисунок взрыва с исходящими из него молниями. По каким-то другим причинам Твайлайт это ничуть не удивило.

– Бремя доказательств. Моя клиентка, мисс Дэш, говорит, что она этого не делала, и как ее законный представитель я не могу свидетельствовать против нее.  У вас нет письменных доказательств. Тем временем у меня есть документальные доказательства того, что вы ее собирались уволить.

Магия Твайлайт внезапно нырнула в карман фрака очень удивленного мистера Спаркса и появилась с розовым листком бумаги, который несколько мгновений назад был едва виден.

Глаза пегаски опасно сузились.

– Ты все равно собирался меня уволить!

– Ну да, – пробормотал Брайт сухо, как остроумие бармена, – вы чудовищно некомпетентны. Это просто было последней каплей. На самом деле, ваш новый... технарь заступается за вас только для того, чтобы отомстить мне за инцидент, смысл которого она на самом деле даже не понимает.

Дэш посмотрела на Твайлайт. Та пожала плечами, но беззлобно. В сказанном было зерно истины – она делала это только для того, чтобы отомстить этому отвратительному мерзавцу. Ну и, по какой-то причине, ей не могла не нравится эта пони. Работа, которую пегаска проделала в своем кабинете в одиночку, была свидетельством того, насколько страстной она была, а Твайлайт ценила это в окружающих. Дэш была птицей, запертой в клетке, которую сама и создала, поющей о том дне, когда сможет улететь.

Мелочная часть единорожки также одобряла, как много вреда Рэйнбоу причинила производству Брайта Спаркса.

– Вы забрали из под моей опеки тяжелобольную пони, мисс Спаркл. Вы забрали у нее дом, работу, карьеру. Она опасна.

– Это не так...

– Так, так, – твердо заявил Брайт Спаркс, свирепо глядя на нее и делая еще один шаг в комнату. – Она невероятно опасна, даже если сама не знает об этом, даже если кажется, что это не так. У нее бывают приступы психоза. Она срывается. Кое-какие заметки, что она нацарапала на полях чертежа тостера или на схеме фена... Если она когда-нибудь это создаст, то сможет в мгновение ока смести целый город. Вы знали об этом?

Пинки действительно казалась той самой ужасающей смесью “чудесного энтузиазма по поводу радиоактивных материалов” и “блаженного безразличия к последствиям”.

Тик.

Твайлайт уже собиралась что-то нервно сказать в свою защиту, но Брайт Спаркс продолжал давить.

– А вы знаете, что делают с ненормальными пони в Столице, мисс Спаркл?

Тик. Снова.

– Они бросают их в дурку для развлечения жеребят, у которых слишком много денег и слишком мало сочувствия.

Тик. Откуда это раздается?

– Они обращаются с ними как с цирковыми животными или еще хуже, мисс Спаркл! Они продают зрителям палочки, чтобы ими можно было тыкать до тех пор, пока не будет достигнута желаемая реакция!

Тик. Ее платье. В кармане ее платья.

Теперь Рэйнбоу Дэш выглядела неуверенно, глядя на Твайлайт... с болью? Нет, дело была не в ней. Она выглядела так, словно ее предали. Она поверила жеребцу.

Тик. Теперь Твайлайт потянулась к этому звуку с помощью магии. Он был слишком громким, отдаваясь звоном у нее в ушах.

– И вы осмеливаетесь забрать одного из моих ценных сотрудников вот прямо сейчас, просто назло? – выражение в глазах Рэйнбоу, казалось, превратилось в замешательство. Теперь она обращала больше внимания на Брайта Спаркса, на его слова. Семена сомнения были посеяны. Он не должен был рисковать сейчас враньем. – Я объявил эти изобретения своими собственными не потому что я злой пони, мисс Спаркл, я сделал это, потому что они должны были быть разделены с миром! То, чего эта пони добилась, она не смогла бы сделать сама!

Теперь он кричал, даже орал, но Твайлайт не обращала на него внимания. Она была слишком занята. Единорожка отвела взгляд от жеребца, обратив свой взор на другое.

– Сумасшедшая пони не смогла бы разобраться с патентным бюро! Сумасшедшая пони не  смогла бы довести идею до конца! Сумасшедшую пони нельзя принимать всерьез! Это был единственный выход...

Тик. Вот и оно. Она нашла его.

Твайлайт покачала головой, ее магия сжала челюсти Брайта Спаркса. Глаза Рэйнбоу широко распахнулись, но Твайлайт ничего не заметила и не увидела. Она смотрела на часы, подаренные ей Пинки, что безмятежно парили в ее магическом захвате.

– Нет, Брайт Спаркс. Нет, этого я не стерплю. Вы высказались, а теперь позвольте высказаться и мне.

Единорожка сказала это так, как будто у жеребца был выбор, но учитывая, что ее магия сместилась, чтобы крепко схватить его за язык, на самом деле вариантов не было. Если он попытается сбежать от ее зловещего взгляда, ему придется оставить тут свой язык.

– Эти часы были подарены мне по доброте душевной кобылой, которую, как вы утверждаете, я несправедливо отняла у вас.

Тик. Тик. Тик. В течение полутора тысяч лет этот звук не утихнет из-за вклада Пинки в создание этих часов.

– Я многое могу стерпеть, мистер Спаркс, но только не это.

Теперь она повторяла за жеребцом его постоянное использование имени, ибо была не в состоянии преодолеть собственную злобу. Только не сейчас.

– Я могу смириться с тем, что вы лишаете ее свободы во имя ее собственной безопасности, мистер Спаркс, поскольку у меня есть основания полагать, что она и правда так опасна, как вы говорите. Я могу смириться с тем, что вы забираете у нее деньги, которые по праву принадлежат ей, поскольку она уверяет меня, что ей не грозила нужда под вашей – и я буду чрезвычайно щедра с этим словом, мистер Спаркс – опекой.

Часы открылись с тихим щелчком. Не имело значения, который сейчас час, важно было то, что на их корпусе был выгравирован знак создателей.

– Чего я не могу стерпеть, так это того, что вы украли даже ее имя.

Брайт Спаркс выглядел так, словно ему дали пощечину. Твайлайт не упивалась этим, как ей хотелось бы. Этого было недостаточно. Это только подпитывало растущий клубок ненависти, зреющей в ее животе, потому что это выражение означало, что он точно знал, что она имела в виду. Что она была права.

О, как она ненавидела то, что оказалась права.

– Вы заставили Пинки подписывать ее изобретения своей должностью, так что спустя каких-то сто лет никто и не вспомнит ее имени.

Твайлайт подняла часы с гравировкой ТЕСЛА к глазами жеребца, как проклятое доказательство своей правоты. Рэйнбоу взяла часы из магической ауры, чтобы посмотреть самой, и стала выглядеть еще более нерешительной, чем раньше.

– Осталось только ваше имя и должность, которую вы ей дали. С чем я не могу смириться, мистер Спаркс, так это с тем, что вы отнимаете у этой кобылы ее законное место в истории, которое могло повредить вам. Не ей. Боль, которую вы не почувствуете сейчас, в настоящем, а лишь только в анналах истории. Мысль о том, что вам придется делить свою репутацию с ненормальной по имени Пинки Пай, – вот что вы считаете по-настоящему опасным, верно?

Твайлайт отпустила язык жеребца. Теперь она предоставила ему возможность защищаться. Даже предложила ему это.

Рэйнбоу Дэш вернула единорожке часы, удовлетворенно кивнув про себя.

Брайт Спаркс потрогал свою челюсть копытом, затянутом в тонкий белый шелковый носок.

– Я...

Это было все, что он успел сказать, прежде чем Рэйнбоу Дэш лягнула жеребца настолько сильно, что он влетел в стену аккурат над чайником. Задние ноги пегаски работали как прекрасно смазанные поршни, полностью передав инерцию удара так, что единорог даже перевернулся в воздухе, а его шляпа улетела в дальний угол. Твайлайт в шоке, хотя и с немалым удовлетворением наблюдала за происходящим, когда пегаска схватила ее за серое платье и потащила к выходу.

– Мой официальный технарь говорит, что свидетелей не было, и вы фиг чего докажите! – крикнула Рэйнбоу Дэш через плечо, что прозвучало слегка маниакально, волоча за собой ошеломленную единорожку.

– Что ты творишь?! – прошипела Твайлайт, когда они бежали по синей линии к выходу из здания. Пегаска громко смеялась всю дорогу.

– Я спасаю кобылку, попавшую в беду! – торжественно провозгласила Дэш.

– Кроме того, похоже, этот мерзкий негодяй сам напросился. Любой хороший исследователь знает, что он хорош только тогда, когда попадает в учебник истории! – продолжила Рэйнбоу, не обращая внимания на шокированный взгляд пегаса, бредущего в кафетерий со своей коробкой для завтрака, когда они сбили его с ног. – Значит, украсть чье-то место в нем – это самое худшее, что он мог сделать! Худшее! Как будто кто-то ушел и оставил след, а потом он приперся и замел его! Следы должны оставаться!

– Я рада, что ты со мной согласна! – ответила Твайлайт сквозь прерывистое дыхание, стук сердца и головокружение, смешанное с паникой. – Значит, ты не возражаешь работать с технарями, если они тебя поддерживают?

– Ты что, шутишь?! – пегаска маниакально ухмыльнулась, когда они пронеслись мимо секретарши. Дэш, даже не обратила внимания на фанерные двери, вынеся их плечом, пока Твайлайт прикрывала глаза от обломков. – Я их обожаю! Как ты думаешь, где мы, исследователи, берем все свои самые крутые штуки, хей-хо? Ладно, дык что тебе от меня нужно?

Они остановились в полуквартале от фабрики, тяжело дыша. Ни одна из них не могла сдержать улыбки.

Твайлайт забрала чертеж, на котором Дэш подписала импровизированный "юридический контракт". Брайт Спаркс никогда и не заметит, что чертеж нового молниевого генератора отсутствует в куче рабочих документов Дэш. Твайлайт и сама не заметила бы его, если бы Пинки в подробностях не описала ту специальную бумагу, которую Спаркс использовал для чертежей.

– Ох, – Твайлайт тяжело дышала, изучая документ с надменной улыбкой, – мне просто нужно, чтобы ты зарядила луч смерти, которым мы будем стрелять по луне.

Улыбка Рэйнбоу Дэш стала еще шире.

– Потрясающе.

Глава 7: Кобыла, что подарила Твайлайт луну

Превращение молний в полезное электричество оказалось на удивление простым делом. Все компоненты были легко доступны; интересно было то, что ни Пинки, ни Твайлайт никогда и не задумывались об их комбинации именно в такой особой последовательности.

Это было похоже на слова исключительно вдохновляющей цитаты. Каждое отдельное слово произносилось и раньше, и большинство из них даже каким-то образом использовалось вместе. Но кто-то, однако, нашел единственную правильную комбинацию, которая делала полученный вариант большим, чем просто суммой отдельных частей.

Например: "Мы все способны путешествовать во времени, но только в одном направлении".

Или, возможно, что-то получше. Эта как-то не особо хороша.

Твайлайт приписывала свою неспособность придумать или вспомнить что-нибудь глубокомысленное необходимости отдать должное Брайту Спарксу за что-то по праву гениальное. Для разума единорожки это было довольно утомительно.

Рэйнбоу Дэш тем временем развлекалась, играясь с лазерной указкой, которую Пинки сделала для Твайлайт. Пегаска выяснила, что если двигать ею достаточно быстро, то можно нарисовать с помощью луча достаточно устойчивые иллюзорные образы. Дэш нравилось рисовать временные пылающие красным усы на любимых и почитаемых семейных портретах семьи Спаркл.

Твайлайт отобрала у пегаски похожее на ручку устройство. Это несколько разочаровало Дэш, но единорожка поступила так ради собственной безопасности летучей пони. А конкретно – из-за того, что Твайлайт с ней сотворит, если Дэш невзначай ее ослепит. В ответ Пинки, которая, похоже, прониклась симпатией к их новой гостье, изготовила новую модель специально для Рэйнбоу, которую хозяйка дома не имела права конфисковать. К большому огорчению Твайлайт, в новом устройстве даже была кнопка смены цвета.

Так что усатые портреты никуда не делись.

Пять дней ушли на зарядку ЛУЧ-а. Один – на то, чтобы вытащить Рэйнбоу Дэш с фабрики Брайта Спаркса. Завтра Эпплджек приедет с очередной доставкой и...

Подождите-ка, секундочку.

Что Дэш вообще тут делает, раз она им пока не нужна?

Твайлайт просто считала само собой разумеющимся, что кобыла последовала за ней домой после того, как ее уволили. О том, что она до сих пор была тут, спустя уже столь много часов, единорожка, честно говоря, даже не думала.

Она спустилась на лифте на первый этаж и обнаружила Пинки Пай и Рэйнбоу Дэш вместе в одном из достаточно широких проходов между книжными полками. Они нашли стол и стулья, хотя ни одна из них нормально на стуле не сидела. Между ними громоздились стопки книг, в основном художественная литература на стороне Дэш и техническая на стороне Пинки, хотя они вроде как сравнивали стопки и обменивались теми книгами, что их интересовали.

У них было много общего: обе кобылы были шумными, неугомонными, легковозбудимыми, влюбленными в то, чем занимаются, и – что, пожалуй, важнее всего – обе были абсолютно сумасшедшими, хоть каждая и по-своему. Они очень быстро подружились друг с другом, что заставило Твайлайт почувствовать легкую зависть.

Она уже собиралась разрушить эту идиллию, когда почувствовала, как маленькая лапа прикоснулась к ее задней ноге. Она оглянулась и увидела довольно нервничающего Спайка.

– Эй, Твайлайт, ну... это... твоя новая подруга классная и все такое. В смысле, реально классная, – признался дракончик, глядя на пробковый шлем, который Дэш отказалась снимать, – но она ведь не собирается оставаться здесь насовсем, да? Я вроде как привык, что это место мое, и все было прекрасно, когда Пинки поселилась тут, в подвале, потому что это стало ее местом, понимаешь?

– Но теперь они, можно сказать, повсюду? – Твайлайт высказала свое мнение с задумчивым выражением мордочки.

– Угу, – пробормотал Спайк, уставившись на свои ноги, которыми он, казалось, пинал невидимую консервную банку.

Единорожка задумчиво хмыкнула, развернулась и направилась к столу со Спайком на буксире. Маленький дракон изо всех сил старался спрятаться за ней. Наверное, он думал, что это его вина.

Пинки и Дэш были слишком заняты хихиканьем над какой-то фразой пегаски, чтобы заметить приближение хозяйки библиотеки. Твайлайт прочистила горло, привлекая их внимание.

– Ну, Рэйнбоу Дэш. Чем ты обычно занималась в это время дня? – не прозвучавшим окончаним фразы было: "если бы из-за меня тебя не уволили". Лучше не произносить это вслух.

Перед тем как ответить, Дэш бросила нервный взгляд на Пинки Пай и лишь с некоторым сомнением посмотрела на Твайлайт.

– Честно? Пряталась в своем кабинете, пока остальные пони не разойдутся по домам, чтоб никто на меня не орал. Иногда я даже спала там, ну, чисто на всякий случай, – наступила пауза, и пегаска, казалось, значительно повеселела. – Это было офигенски, потому что у меня там было все, что мне могло понадобиться! Исследователь всегда должен быть готов к любой ситуации, которая с ним может приключиться!

Пинки ахнула.

– Я тоже так делала! У нас так много общего!

Ни один из этих ответов особо не обнадеживал. Просить Рэйнбоу Дэш уйти прямо сейчас... Твайлайт скорее пнет щенка. Щенок, по крайней мере, сможет насладиться кратким мгновением полета.

– Ладно... предположим, что сейчас выходной, – продолжила Твайлайт, выдавив слабую улыбку. – Чем бы ты занялась в воскресенье?

Мордочка Рэйнбоу на мгновение осветилось радостью, а потом погасла.

– Наверное, я бы искала новые растения для своего офиса, – окончание фразы “которого больше нет” тяжелым грузом повисло в воздухе между ними. Пегаска подумала еще немного и снова улыбнулась, совсем чуть-чуть. – Или читала бы книги о приключениях!

Дэш махнула копытом на свою стопку. Твайлайт подозревала, что Спайк хотел, чтобы пегаска ушла еще и потому, что она свистнула все его любимые книги.

Пинки Пай ухмыльнулась.

– А тебе нравится, когда книга настолько хороша, что ты видишь ее в своей голове, как картинку?

– Ага! Лишь самое крутое для Рэйнбоу “Опасность” Дэш! – согласилась пегаска.

– Ну, у меня есть идея, – почти прошептала Твайлайт, подходя прямо к их столику для чтения и наклоняясь ближе, прямо между кобылами, как будто собиралась сказать нечто совершенно секретное, только для их ушей. 

Пинки с Дэш ухмыльнулись и тоже наклонились поближе.

– Как насчет того, чтобы сходить в Олд Боунс и устроить послеобеденный пикник? Если захотите, можете покормить птиц. Я думаю, Пинки наверняка захочет.

Улыбка земнопони озарила всю комнату, и она повернулась к пегаске с самым излучающим надежду выражением мордочки, какое Твайлайт когда-либо видела у пони.

– Я познакомлю тебя с Гамми! – заявила Пинки. – Правда, он теперь совсем мало разговаривает. Он был моим лучшайшим другом на всем белом свете до тебя и Твайлайт!

Рэйнбоу в замешательстве посмотрела на земнопони.

– А разве Олд Боунс – это не клад... – пегаска замолчала, заметив многозначительный взгляд Твайлайт. Глаза Дэш расширились от осознания: – О, я имею в виду, кла... ссное место для пикника! Значит, мы должны принести птицам особенный корм! Самую лучшую буханку хлеба, которую можно купить за деньги! В пекарню!

Да уж, неплохо выкрутилась. Твайлайт одобрительно кивнула.

Дэш нужно было понимать, с чем она имеет дело, общаясь с Пинки. Но Твайлайт не считала себя вправе ей об этом говорить. Пусть земнопони покажет ей, на своей собственной территории и на своих собственных условиях. Даже если сама не будет понимать, что делает.

Пинки удивленно моргнула.

– А что такое пекарня?

– Тебе там понравится, – заверила ее Твайлайт. – Там делают пирожные, печенье и эклеры...

– А еще кексы и пироги! – решительно добавила Рэйнбоу.

Пинки вскочила со своего места, опрокинув стопку книг. Твайлайт морщилась, пока книги падали, вздрагивала от каждой согнутой страницы и помятой обложки... Если бы это был какой-то другой пони, его бы за ухо выволокли из библиотеки. И все же, поскольку Пинки буквально трепетала от счастья, злиться на нее было просто невозможно.

– Так. Нам понадобятся биты! Деньги! Твайлайт, мой экстраординарный технарь и самый надежный из друзей! Не могла бы ты финансировать нашу экспедицию в дикие, неухоженные земли парка Олд Боунс?

Самый надежный из друзей?

Твайлайт проверила свой картотечный шкаф. За последние две недели здесь стало значительно меньше пыли. Там она обнаружила радужную папку, счастливо втиснувшуюся между оранжевой и розовой.

Хитрая пегаска засунула ее туда, пока она отвернулась. Фигурально выражаясь.

– Вот, можете идти! – произнес Спайк, вырвав Твайлайт из ее задумчивости и поставив большую плетеную корзину на стол между тремя пони. – Большая корзина для пикника, с достаточным количеством битов для всего, что вы пожелаете!

Дракончик быстро повернулся к Твайлайт.

– Но в пределах разумного, – поспешно добавил он, заслужив довольно одобрительный взгляд своей приемной старшей сестры.

– Молодец, Спайк. Отличная инициатива.

– Дракон и правда является величайшим помощником, о котором только может мечтать исследователь! – воскликнула Дэш, величественно подхватывая корзинку для пикника. – Идем, Пинки! Нас ждут приключения!

Крылья пегаски дернулись в предвкушении.

– Я покажу тебе свои лучшие маневры уклонения!

Пинки вскочила, готовая отправиться с ней, когда внезапно замерла на месте – очень впечатляюще, если учесть ее постоянные тики и подергивания – и повернулась к единорожке, обратив на нее свои голубые глаза.

– Твайлайт, – спросила земнопони почти испуганно, – ничего, если я переночую у Дэши?

Это было крайне неожиданно, но Пинки боялась, что заденет чувства Твайлайт этим вопросом. Это было глупо, тем более что она никогда не смогла бы обидеть единорожку только тем, что хотела провести время с новой подругой.

Но вот о чем ей следовало бы беспокоиться, так это о вполне реальной возможности того, что сам этот вопрос разобьет сердце Твайлайт. Впрочем, сложно было винить в этом Пинки. Даже сама Твайлайт не думала о такой возможности, пока всё не случилось.

– Я не "Дэши", – буркнула Рэйнбоу, не обращая внимания на замешательство Твайлайт, когда единорожка схватилась за грудь. – Я Рэйнбоу “Опасность” Дэш!

– Ты можешь зваться и так и так! Так же, как я – Пинки Пай и ТЕСЛА, – объяснила земнопони. – Так что ты еще и Дэши.

Рэйнбоу Дэш слегка покраснела, на её мордочке отразилось немного неловкости и целая куча смущения. Сердце Твайлайт слегка потеплело от этих слов и наконец застучало. Конечно, Пинки захочет – и должна будет – уйти, отправиться познавать новый мир.

– Почему ты хочешь остаться в доме нашей отважной исследовательницы, Пинки? – Твайлайт улыбнулась, стараясь не показать боль на мордочке. Однако она не могла спрятать её в своем взгляде, а Пинки была довольно проницательна.

– Дело не в том, что я не считаю это место самым лучшим или что ты не очень хорошо ко мне относишься, потому что всё с точностью до наоборот, – объяснила Пинки, – но Дэш говорит, что ее квартира почти такая же классная, как и ее офис, а его описание звучало очень-очень круто, и я очень хочу сходить и посмотреть!

Поскольку Твайлайт сама видела кабинет Рэйнбоу, это любопытство она прекрасно понимала. Значит, в нем действительно не было ничего личного.

– Ну, тогда, думаю, увидимся завтра, – вдруг в голову единорожки пришла еще одна мысль, что заставила ее почувствовать себя еще лучше. – Тогда мы с Эпплджек все подготовим для тебя, Рэйнбоу.

Пегаска сверкнула Твайлайт победной улыбкой, коснувшись копытом края пробкового шлема и склонив голову в крошечном почтительном поклоне, когда проходила мимо.

– Не волнуйся, прекрасная Твайлайт! Я сохраню эту прелестную деву в целости и сохранности и завтра же верну ее домой.

Твайлайт приподняла бровь, и ее губы растянулись в усмешке.

– Прелестную деву?

Пинки Пай догнала Дэш и изобразила обморок, или по крайней мере что-то похожее, чуть-чуть повиснув на пегаске и кокетливо хлопая ресницами.

– Так вот кто я теперь, да?

– Ты знаешь, что я имела в виду! – подхватив корзинку, Рэйнбоу засмеялась и утащила розовую кобылу с этой маленькой поляны в лесу книжных полок.

А потом Твайлайт осталась одна, если не считать Спайка, который виновато заламывал руки. Он не занимал так много... пространства, назовем это так, как Пинки Пай. Единорожка уже привыкла к этой энергии, и присутствие Рэйнбоу только усугубляло ситуацию. Так что теперь, когда тут остались только она сама и ее верный помощник, все выглядело довольно странно... пустым. Полым. Как будто библиотека была просто слишком велика для двух ее обитателей, независимо от того, насколько на самом деле она была заполнена книгами. Теперь даже они больше не приносили Твайлайт утешения.

Да, ночь будет одинокой. Твайлайт только сейчас начала привыкать к этому феномену "дружбы" и вот внезапно словно опору выдернули у нее из под копыт...

Можно не понимать, насколько пусто пространство на самом деле, пока какая-то мелочь не появляется и не заполняет его.

---

Твайлайт разбудили три громких удара прямо над ухом. Возможно, это потому, что она решила лечь спать прямо у входной двери. Единорожка с тоской посмотрела на кофеварку рядом с собой.

Нет времени.

Она зачерпнула горсть молотых бобов и бесцеремонно забросила их в рот, лишь немного пожевав, прежде чем проглотить сухое горькое месиво.

У Твайлайт, возможно, все еще была ужасная прическа после сна. Возможно, она еще не приняла душ и не ела. Но она "выпила" свой утренний кофе и решила, что готова встретиться с тем, что несет ей новый день.

Или, по крайней мере, дверь.

– Ты не воспользовалась дверным звонком, – обвиняюще заявила Твайлайт, не сумев скрыть нетерпеливой улыбки.

– Да, я знаю, – Эпплджек легко пожала плечами, не потрудившись скрыть свою собственную улыбку, которая была такой же нетерпеливой, как и та, которую пыталась подавить единорожка. – Просто хотела убедиться, что ты знаешь, что это я.

Твайлайт рассмеялась. И даже не пыталась этого скрыть. С чего бы ей это делать?

Она была в компании подруги.

Эпплджек посмотрела на матрас на полу, на состояние Твайлайт, а потом и на саму Твайлайт. Или, по крайней мере, на ее заднюю часть, если судить по тому, как она наклонилась – слегка потеряв равновесие – и как начала ухмыляться. Словно что-то заметив. Что именно – было совершенно понятно.

Твайлайт покраснела и смущенно накинула на себя одеяло.

– Что? – спросила она несколько раздраженно.

– О, ничего-ничего, – промурлыкала Эпплджек, вытирая копыто о коврик у двери. – Просто у тебя там есть симпатичная искорка.

– Ты пялилась на мою метку! – Твайлайт попыталась огрызнуться или зарычать, но на самом деле скорее получился смущенный визг. – Это очень личное!

– Вот почему ты спала голой, – заметила Эй-Джей, приподняв бровь в дополнение к ухмылке, – у своей входной двери. На виду у всей улицы. Там, куда мог заглянуть абсолютно любой пони.

Твайлайт взвизгнула, отбросила одеяло, чтобы схватить Эпплджек и почти затащить ее внутрь, захлопнув за собой дверь. Единорожка прислонилась к ней, тяжело дыша.

Эпплджек посмотрела на ее непокрытые бока, шевеля бровями.

– Красивые звезды. Очень мило.

– Может, ты прекратишь пялиться? – прошипела Твайлайт, красная, как яблоко. – Почему ты опоздала?

– Потому что я впервые решила заехать к тебе последней. Не хотела, чтобы клиенты снова пытались откусить мне голову. Я ужасно к ним опаздывала, со всеми этими твоими подработками.

Твайлайт метнулась вверх по лабиринту лестниц, отчаянно спасаясь от насмешливого взгляда Эпплджек. Ее спальня была в одном из альковов, спрятанная позади – и это не должно было сильно удивить кого-либо – огромных стопок книг.

Спецовка и блузка – вот и все, что ей надо. И щетка для гривы. Может быть, еще немного подводки для глаз, но совсем немного...

Ой. Точно. Эпплджек же ее ждет. В компании с воспоминаниями об ее обнаженной заднице. Ар-р-р!

Твайлайт поспешно выпустила косметичку из своего магического захвата и выскочила из маленькой ниши за книгами, чтобы обнаружить Эпплджек, едущую на лифте в гордом одиночестве и машущую ей с довольно дерзкой улыбкой.

Единорожка помчалась вверх по лестницам, перепрыгивая с полки на полку, пытаясь опередить лифт. Вначале лидировал подъемник, но вес гидравлической жидкости в поршне постепенно замедлял его, а Твайлайт еще ускорилась. Несколько книг с грохотом упали с полок на пол далеко внизу – случайно зацепила копытами – но это не имело значения.

Она опередила лифт на самом верху, но совсем ненамного.

– Молодец, напарник, – похвалила ее Эпплджек, когда лифт добрался до верхней площадки и она с грохотом открыла сдвижную дверь. – Но это у нас была совсем не гонка, смекаешь?

– Чего?

– Ага. Интересно, зачем ты это сделала. Однако ты быстрая. Что неудивительно, с такими-то ногами.

– Я... ты... – начала заикаться Твайлайт, пытаясь вдохнуть и наконец произнести то, что ей никак не удавалось.

– Ты совершенно не представляешь, зачем ты это сделала, а, сахарок? – Эпплджек снова усмехнулась.

– Ты же видела мою метку! – наконец выпалила Твайлайт. – Это очень личное! Она говорит все о том, кто пони есть!

– Ну, понячьи перья, я это знаю. Давай я тебе покажу свою, и будем квиты.

– Мы не в старшей школе! – Твайлайт топнула копытом, даже зажмурившись от негодования.

– В старшей школе? Большинство пони занимаются подобным, когда они еще мелкие кобылки. Ну, знаешь, когда они метки и получают, пока они все такие сияющие и новые.

– У меня это было в старшей школе! Я закончила школу очень рано, и мне было неловко! – голос Твайлайт стал опасно высоким, даже несмотря на то, что слова Эпплджек прозвучали тепло. Сейчас единорожка все больше и больше напоминала чайник. – Это не аргумент!

Земнопони пожала плечами и стянула комбинезон, Твайлайт протестовала все время, пока джинсовая ткань сползала вниз...

– Ха. Яблоки. Это... как-то разочаровывает.

– Ага, – хихикнула Эпплджек, натягивая комбинезон обратно и пару раз слегка подпрыгнув, чтобы все нормально расправилось. – Теперь это уже не кажется таким особенным, правда?

– Может, для тебя это и не важно, но для...

– У тебя на заднице яркая цветная картинка. Хорошенькая, конечно, но и только, – Эпплджек закатила глаза, проходя мимо Твайлайт к телескопу, на котором лежали чертежи нового генератора. 

А ведь Твайлайт не говорила Эпплджек, что ей нужна ее помощь или что она может понадобиться. Фермерша (и кузнец по совместительству) просто это знала. И она даже внесла изменения в важный и явно напряженный график доставок, чтобы суметь помочь Твайлайт.

И единорожка кое-что поняла; ну и что такого, если эта кобыла знает что-то столь личное, как ее метка?

В конце концов... что за секреты между друзьями?

---

Генератор было относительно просто собрать из – по общему признанию достаточно дорогих – компонентов, которые были у Эпплджек и Твайлайт. Понадобилось всего несколько часов работы, прежде чем эта принцессой проклятая груда металла была готова к полевым испытаниям.

Генератор напоминал результат изнасилования стиральной машинки устройством по изготовлению сладкой ваты, в результате чего болезненно тучный плод этого союза мог спрятать в своих глубинах пони целиком.

Провода от него в толстых черных трубках – вулканизированная резина стоила почти столько же, сколько сам провод, – тянулись вниз, к батарее конденсаторов, которую построила Пинки. Возможно, было бы более эффективно строить генератор внизу, но на самом деле в подвале для него просто не хватало места. Однако большое открытое пространство под куполом таких ограничений не имело.

Эпплджек сняла зеленую сварочную маску и вытерла пот, масло и металлическую пыль со лба тыльной стороной переднего копыта, которое затем вытерла о комбинезон.

– Фух. Изнурительная работенка. Может, пойдем, возьмем немного сидра из тележки и покончим с этим? – земнопони склонилась над генератором, навалившись на него всем своим весом.

– Ну, пока не вернутся Рэйнбоу Дэш и Пинки Пай, мы все равно больше ничего сделать не сможем, – согласилась Твайлайт с другой стороны металлической штуковины, которую они построили. Она попыталась скопировать непринужденную позу Эй-Джей, откинулась на генератор, но соскользнула с него и упала на пол.

К счастью, Эпплджек в этот момент отвернулась и потому посмотрела на Твайлайт только тогда, когда та уже отчаянно пыталась встать на ноги.

Земнопони искоса взглянула на единорожку.

– Кто такие Рэйнбоу и Пинки?

– Ох. Ну, Пинки ты знаешь. Вроде. В прошлый раз она спала, – объяснила Твайлайт. – И она... она мой друг. И, в обозримом будущем, арендует у меня подвал.

– Ага, – скептически пробормотала Эпплджек, а потом громче добавила: – Так почему мы должны ждать твою арендаторшу?

– Ну, Пинки – та, кто сумела все это собрать в кучу. Она знает об электричестве гораздо больше, чем я, и, скорее всего, больше, чем я когда-нибудь узнаю.

Скептическая полуулыбка Эпплджек превратилась в игривую полуулыбку всего лишь легким движением уголков рта.

– А я-то думала, что самой умной тут бывала ты.

– Не бывала, а была, – рассеянно поправила Твайлайт.

– Ага, я знаю, – полуулыбка Эй-Джей превратилась в нормальную широкую улыбку, – я просто подумала, что смогу заставить тебя сказать, что ты самая умная, в прошедшем времени. Что, кстати, ты только что и сделала.

Твайлайт слегка поморщилась, но не удержалась и фыркнула. Ее разыграли! И не кто-то там, а простая земнопони-фермерша! Теперь она никогда не сможет по-настоящему быть частью высшей расы владык-единорогов. Они заберут ее членскую карточку, точно заберут.

– А что насчет Рэйнбоу Дэш? – задумчиво произнесла Эпплджек, перестав улыбаться. – Она нам зачем?

– О, она пегаска, и крайне искусна в обращении с молниями, – объяснила Твайлайт и уже собиралась продолжить, когда земнопони прервала ее, подняв копыто.

– Дальше можешь не объяснять. Короче, она батарейка. Ясненько.

Твайлайт слегка вздрогнула. Считать пони простым инструментом чувствовалось... неправильным. Даже оскорбительным.

– Ну, она больше, чем просто батарейка, – резко возразила единорожка, раздраженно сдувая челку.

Еще один косой взгляд, и обе брови земнопони взлетели вверх.

– Значит, и подруга тоже? Ну разве это не мило? Не думаю, что у тебя был хоть один друг, когда я сюда первый раз пришла. Не обижайся, но этот твой дверной звонок был слишком пыльным для той, к кому часто ходят гости.

Твайлайт уже готова была возмутиться, разозлиться еще больше, когда внезапно поняла, что у нее нет для этого основания. Насколько бы ни было это ошибочно в данный момент, в то время это, безусловно, было правдой. Единорожка опустила голову, размышляя об этом.

– Да не забивай голову. Никогда не бывает слишком много друзей. Просто мне казалось, что ты была занята.

Слабая улыбка. Но она ведь была занята, не так ли? Похищение, нападение на одного из ведущих промышленников, первый межпланетный контакт... это был беспокойный месяц.

– А что насчет тебя? – спросила Твайлайт.

– Ну, у меня не так уж много друзей, – призналась Эпплджек, садясь на пол рядом. – У меня есть клиенты, и у меня есть родственники, но друзья – это как-то... ну, они слишком дорого стоят. Я просто пытаюсь удержать ферму от разорения, и у меня нет ни на что времени.

Должно быть, она заметила виноватое выражение мордочки Твайлайт.

– Эй, я сказала "не так уж много", а вовсе не "ни одного", и ты определенно одна из моих друзей. Самое хорошее, что ты и я можем просто сидеть и дышать свежим воздухом, и я все еще принесу домой за это пару бит. Мне не о чем беспокоиться.

– Я рада, – произнесла Твайлайт, стараясь придать своему голосу как можно больше участия.

Ну и, естественно, именно в этот момент кто-то забарабанил в дверь. А потом две пони закричали: "За приключениями!” и хором разразились хихиканием. Твайлайт дернулась, достаточно сильно, чтобы это заметила даже Эй-Джей.

– Значит, гости у тебя все же есть, но звонком никто не пользуется?

– Похоже на то, – вздохнула единорожка. – Пойдем, я вас познакомлю.

---

Они встретились в дверях: Эпплджек стояла рядом с Твайлайт, Пинки рядом с Рэйнбоу.

Почти толпа, но в хорошем смысле. Как за обеденным столом в Канун согревающего очага. Уютно.

Единорожка уже собиралась всех представить, когда Эпплджек и Рэйнбоу Дэш оценивающе уставились друг на друга. Земнопони больше не была рядом с Твайлайт, а пегаска больше не была рядом с Пинки. Розовая кобыла и Твайлайт с удивлением смотрели, как Эпплджек и Рэйнбоу нашли достаточно широкое пространство между полок, где начали кружить друг вокруг друга, как две кошки, готовые сражаться за территорию, выгнув спины и угрожающе взмахивая хвостами.

– Я тя узнала, вредительница садовая, – обвиняюще начала Эпплджек, все время держась на одном расстоянии от пегаски. – Думаю, теперь самое время свести старые счеты.

– Да ты ненормальная! – тут же парировала Дэш. – Типа, как Пинки – не обижайся, Пинки – только ваще ненормальная!

– Э-э-э, да ничего? – ответила розовая земнопони, бросив на Твайлайт довольно растерянный взгляд. Собственный взгляд Твайлайт был ничем не лучше.

Рэйнбоу поднялась на задние ноги, согнув передние как боксер, и начала время от времени тыкать ими в воздух.

– Я требую возмездия! Сатисфакции! Спарринг, копытный бой и все такое прочее!

– Подождите, подождите, – заговорила Твайлайт, массируя висок. – Из-за чего?

– Она гналась за мной с лассо и кнутом! И это было больно! – взвизгнула Рэйнбоу, и ее хриплый голос сорвался от негодования. – Это у исследователей должны быть кнуты, а не чтоб их ими хлестали!

– Ты вторглась на чужую территорию! – рявкнула Эпплджек, роя пол копытом, словно бык, готовый броситься вперед.

– И что?! – огрызнулась Рэйнбоу в ответ.

– То, что ты рубила своим мачете мои деревья и крала хорошие плоды! – прорычала земнопони.

– Вообще-то это было кукри, – Твайлайт подняла копыто, чтобы прервать их.

Рэйнбоу и Эпплджек посмотрели на нее в замешательстве, хотя Пинки, казалось, почувствовала себя лучше от того, что ссора вроде как пока затихла. Земнопони выглядела очень обеспокоенной происходящим.

– Именно такой нож был у нее в кабинете. Ладно, – вздохнула Твайлайт, – продолжайте.

Пегаска восприняла это как намек.

– Я выживала в диких землях, хей хо! Я исследовала дикую природу!

– Какая еще дикая природа? – Эпплджек фыркнула с неподдельной смесью гнева и замешательства. – Это была ферма. Там все настолько окультурено, что дальше некуда! И вовсе это не дикие земли, это была моя земля! Есть разница!

– Нет, нету! – прорычала Рэйнбоу. – Ты не можешь просто владеть землей!

– Не могу? – взревела Эпплджек. – Это называется владение собственностью! У меня есть официальный договор и все дела! Это значит, что я владею этой землей!

– Ну ладно... Но ты все равно была не очень приветливой хозяйкой!

– Ты воровала у меня средства к существованию!

– Яблоки, яб-ло-ки!

– И жрала их!

Твайлайт вздохнула. 

– Пинки, пожалуйста... останься здесь. Убедись, что тут все не станет еще глупее, чем уже есть.

Единорожка подождала, пока не получила довольно робкий кивок, прежде чем отправилась за маленьким столиком из читального уголка. Незажженные свечи она осторожно поставила на пол, и, закинув стол на спину, отправилась обратно к двум пони, которые, казалось, готовы были перегрызть друг другу глотки.

Надеюсь, не в буквальном смысле. Раны на шее, как правило, сильно кровоточат, а пятна крови было очень трудно удалить с сухих страниц.

Твайлайт с грохотом опустила стол в центре невидимого круга, образованного двумя враждующими пони.

– Вы обе. Хуффрестлинг. Прямо сейчас.

– Я к ней даже не подойду, пока не отлягаю так, чтоб вся дурь вышла! Знаешь, сколько она съела, прежде чем мы ее поймали?

– Я пробыла там всего неделю! И никто не пострадал, я просто отправилась на поиски приключений! Ты бы не признала приключение, даже если бы оно подошло к тебе сзади и...

В этот момент Твайлайт ухватила каждую из спорщиц за ухо своей магией.  Чтобы оторвать ухо, необходимо усилие всего в два с половиной килограмма, если приложить его в нужном месте. Куда меньшее усилие необходимо, чтобы убедить пони, что в их же интересах следовать туда, куда их тянут, прежде чем дело дойдет до потери ушей.

Рэйнбоу и Эпплджек свалились на пол по обе стороны от маленького столика. Твайлайт достала из кармана блузки платок и обернула им передние копыта обоих пони, поставив их локти на стол.

– Хуффрестлинг. Немедленно. Я хочу, чтобы вы решили этот вопрос прежде, чем превратите мою библиотеку в поле битвы, – взгляд единорожки был серьезен, как смертельный диагноз, и одинаково сурово прошелся по обоим спорщицам. – Что меня, возможно, и не так бы сильно огорчило, но вы сейчас в разделе художественной литературы, а для войны есть раздел документалистики, вон там. Это вопрос каталогизации.

Теперь Пинки подошла поближе. Ситуация стала менее опасной, и ее естественное любопытство снова взяло верх.

Две пони за столом изо всех сил пытались справится друг с другом, хорошо заметные капли пота стекали со лбов, попадая в глаза. Вытирать их было бы тактическим просчетом, тем более что смотреть куда-либо в хуффрестлинге не особо и нужно.

– А ты сильнее, чем кажешься, мелкая ковбойша, – проворчала Эпплджек, наклоняясь вперед. Передавить она не смогла, но их копыта опасно вибрировали от напряжения.

– И, как я погляжу, ты тоже неплоха, – фыркнула Рэйнбоу. – Наконец-то враг, достойный моих могучих мускулов! Тот, кто наконец-то может бросить мне вызов!

– Ты всегда так говоришь? – Эпплджек хмыкнула, потихоньку начиная брать преимущество.

– Да, – ответили за пегаску Твайлайт с Пинки одновременно, с разной степенью энтузиазма.

– Эй! Кстати, а вы на чьей стороне? – прорычала Дэш, с трудом возвращаясь к положению неустойчивой ничьей.

– На той стороне, что позволяет мне стрелять ЛУЧ-ом по луне и не допускать того, чтобы кто-то из моих друзей причинил вред другим моим друзьям, – ответила Твайлайт настолько сухо, насколько океан был влажен. – Кто-нибудь из вас уже готов прекратить?

– Неа! – обе кобылы закричали одновременно, наклонившись друг к другу. 

Твайлайт закатила глаза.

– Ладно, Пинки. Пойдем, я покажу тебе, чем мы с Эпплджек занимались, а ты расскажешь мне, как прошел твой день с Дэш. Похоже, что эти двое будут заняты какое-то время.

На мордочке Пинки отразилось сомнение. Она посмотрела на двух пони за столом с явным беспокойством, отчего на миг показалось, будто розовая пони постарела сразу на несколько лет, прежде чем окончательно довериться суждению Твайлайт. Они поднялись на лифте, не обращая внимания на ворчание, доносившееся снизу.

На самом деле не имело значения, кто из них был прав, даже если, скорее всего, это была Эпплджек, важно было то, что они прекратили драться. Они же могли повредить книги!

Ну, еще Твайлайт нравилась их компания, и было бы здорово, если бы она могла поместить их в одну комнату в одно и то же время.

Но в основном, конечно, из-за книг.

---

Пинки Пай опробовала подарок Твайлайт: складной телескоп размером с ухо пони, заключенный в довольно красивую серию латунных трубок. Земнопони использовала его, чтобы проверить, как там Дэш и Эпплджек, с верхней площадки.

Судя по всему, победитель пока не был определен.

– Прошло полчаса, – пробормотала Пинки дрожащим от волнения голосом. – С ними все будет в порядке?

– Ты ведь хочешь пойти и проверить, как они там, правда? – Твайлайт вздохнула. Пинки кивнула, в ее шее, казалось, была пружина, а вовсе не кости и плоть. Единорожка снова вздохнула, чуть громче и утомленнее. Она уже почти нашла, где лунная кобыла была сегодня ночью, и в тот момент, когда она так близка...

Но она вроде как нуждалась в Рэйнбоу Дэш, чтобы зарядить ЛУЧ. И чтобы Эпплджек тоже не держала зла.

Твайлайт с Пинки долго спускались на лифте: единорожка стоически молчала, а земнопони рядом с ней дергалась, выдумывая все самые абсурдные возможности и самые дикие предположения о том, что могло бы произойти.

Было бы гораздо забавнее, если бы каждое новое предположение не несло в своей основе вероятность сбыться.

Сдвижные двери с грохотом распахнулись, и пассажиры покинули лифт. А теперь поглядим, как далеко все зашло за время их отсутствия.

Двое ученых с легкостью преодолели лабиринт полок с книгами и наконец добрались до вестибюля, где оставили Дэш и Эпплджек. Там они их и нашли...

Обе пони улыбались и смеялись. Копыта, правда, все еще были связаны, но борьбы не было.

– Даже не знаю, что взбрело в ее дурную голову, – смеялась Эпплджек.

Рэйнбоу Дэш колотила свободным копытом по столу, хрипя и задыхаясь, мордочка ее была красной, а из глаз текли слезы.

– Звезды и камни! Как она вообще умудрилась наложить копыта на такое количество фейерверков?

– Никто так и не узнал! Я даже не уверена, что она сама это знала!

– Эх, подруга, жаль, что у меня нет сестры, – смех Рэйнбоу потихоньку затих, пока она пыталась отдышаться. – Звучит как приключение само по себе!

– И, безусловно, так оно и есть. Но мы с тобой еще поговорим об этом через пару лет, тогда и узнаешь, жалеть об этом или нет.

Твайлайт кашлянула. Обе пони удивленно посмотрели на нее.

– Ну, здравствуйте, мисс Спаркл, – Эпплджек опустила козырек своей кепки свободной передней ногой, изобразив салют.

– Вы к нам подкрались, да? – просияла Дэш, глядя на Пинки.

– Кто победил? – взволнованно спросила розовая земнопони. Никто больше не злился, так что пора было возвращаться к играм. Иногда Твайлайт хотелось, чтобы и ей мир казался таким же простым.

Рэйнбоу хитро посмотрела на нее и внезапно изо всех сил дернула своим связанным копытом.

– Ха! Исследователи всегда играют грязно!

Копыто успело пройти примерно половину пути до поверхности стола, прежде чем копыто Эпплджек провернулось, перенаправив весь набранный импульс, что вложила в него пегаска. Голубое копыто взлетело обратно и ударилось о стол. Земнопони кивнула.

– А на ферме мы выигрываем по-честному.

– Эй, какого сена! Нечестно! Ты жульничала!

Эпплджек приподняла одну бровь, позволив ей на мгновение многозначительно зависнуть. Рэйнбоу сглотнула.

– Э-э, я имею в виду... хорошая игра? Великолепная, – затем пегаска прошептала, как ей показалось, достаточно тихо, чтобы ее не услышала Твайлайт: – Завтра матч-реванш?

– В любое время.

Твайлайт мягко улыбнулась, но все же шумно откашлялась, привлекая внимание собравшихся пони.

– Я сделала кое-какие вычисления, и если мы начнем зарядку батарей прямо сейчас, то сможем послать... несколько сотен импульсов. Точки и даже тире. Будем надеяться, что кобыла на луне понимает азбуку Морзе.

---

Рэйнбоу Дэш была "подключена" – как выразилась Пинки – к генератору молний. После того как пегаска в течении часа бросалась на него, как разъяренный бык, Твайлайт больше не была ограничена количеством импульсов, а только лишь временем видимости луны.

Единственным, что могло остановить ее разговор с кобылой на луне, был унылый рассвет, любезно предоставленный Принцессой Утрат.

Твайлайт уже почти нашла кобылу, прежде чем пошла за своей “батарейкой”, так что теперь осталась лишь тонкая подстройка. И снова она увидела кобылу, убегающую от тьмы, наступающей на луну, словно биток на бильярдном столе, убегающий от черной восьмерки. Только сейчас единорожка заметила, что кобыла поглядывала наверх и назад.

Кобыла искала ее.

Сердце Твайлайт затрепетало, и довольно решительная улыбка тронула ее губы. Она ее не разочарует.

Большую красную кнопку убрали, заменив ее устройством, которое пару недель назад стояло на беспроводном телеграфе Пинки. Копыто единорожки дрогнуло в предвкушении.

Луч света рванул вперед, пронзая эфирную бездну, проделал свой долгий путь через промежуток между двумя небесными телами и, точно нацелившись, попал в глаз кобылы.

Была ли это искорка в глазах кобылы от того, что она уловила луч света, или что-то совсем другое? Скорее всего, лишь первое, подумала Твайлайт, когда кобыла остановилась.

Телескоп тоже перестал двигаться вместе с ней. Единорожка сдвинула его назад, считанные микроны тут были сотнями метров там.

Кобыла начала писать первой, рисуя борозду на лунной поверхности. И снова, чтобы сделать вопросительный знак, она отошла в сторону, слегка крутанулась и прыгнула, тяжело приземлившись на все четыре копыта, чтобы поставить точку.

“Ты можешь говорить?”

Твайлайт улыбнулась, когда нажала на маленький металлический рычажок кончиком копыта, посылая единственную вспышку.

Да.

Целая стая бабочек вылупилась из давно спящих куколок в животе единорожки, когда мордочка кобылы осветилась. Темно-синяя кобыла теперь казалась ярче. Светлее. Менее мрачной. Было унизительно думать, что Твайлайт сама добилась этого.

Затем кобыла на луне стерла вопросительный знак, просто махнув хвостом по лунной пыли, снова превратив ее в готовое полотно. На нем было написано новое слово, и его снова завершил ритуал рисования вопросительного знака.

“Ты можешь говорить дольше?”

Теперь выражение мордочки Твайлайт стало слегка безумным. Если бы она так плотно не прижималась глазом к окуляру, подобное выражение могло вызвать серьезное беспокойство у любого из ее новых друзей. Просто потому, что единорожка точно знала, что будет дальше.

Длинный, короткий, короткий и пауза. Короткий, длинный и пауза.

Твайлайт наблюдала, как кобыла сделала то, чего никогда не удавалось пони, находящемуся на Эквусе. Темная кобыла так разволновалась, что наклонилась вперед, словно для отжимания, а потом подпрыгнула! При этом крутанулась так, что сделала переворот, превратившийся в обратное сальто!

Похоже, она понимала всю серьезность ситуации.

Кобыла моргнула и сделала отчаянный вращательный жест копытом против часовой стрелки.

“Назад! Повтори!”

Кобыла напряженно всматривалась в ночное небо, в Твайлайт, ожидая следующего сообщения или по крайней мере повтора предыдущего.

Копыто единорожки заплясало по ключу. Длинный, короткий, короткий и пауза.

Теперь кобыла вскинула копыта.

“Стой!”

Длинная линия в лунной пыли, короткая линия и еще одна короткая. Рядом была дорисована единственная буква: Д.

Очень умная кобыла. И тут Твайлайт подумала, что научить пони азбуке Морзе через бездну эфира будет довольно трудно.

Одна точка. Кобыла что-то обдумала, а потом нарисовала на песке сетку. Одиннадцать строк из шести столбцов, причем Д находится в пятой сверху строке, в самой левой ячейке. Код находился в прямоугольнике рядом с ней. Затем кобыла начала заполнять все буквы алфавита, пока Твайлайт зачарованно наблюдала за происходящим.

Никто не пытался прогнать единорожку от телескопа, чтобы посмотреть самому. Пинки отсыпалась от своей чрезмерной нервозности, очевидно, не выспавшись накануне вечером у Дэш. Сама пегаска отправилась домой – усталая, но гордая. У Эпплджек была целая ферма и своя жизнь за пределами библиотеки. А Спайк уже лег спать, так как за котельной присматривать не было необходимости.

Так что тут была только Твайлайт. Если не считать кобылы на луне, которая так очаровала ее. С таким же успехом они в тот момент могли быть единственными пони в своих мирах. И вообще-то одна из них и была.

Когда кобыла наконец закончила, то подняла глаза на Твайлайт и встала рядом с первой буквой в сетке.

“А?”

Короткий, потом длинный.

Кобыла кивнула, нарисовала точку и черточку в пыли мертвого мира и перешла к следующей.

“Б?”

Длинный, короткий, короткий, короткий.

Они перебрали все буквы алфавита, одну за другой. Кобыла сделала пару ошибок, и всякий раз, когда она это делала, Твайлайт посылала две короткие точки, обозначая "нет". К счастью, первая ошибка была в букве "М“, которую кобыла прочитала как ”длинный, короткий". Буква “И” была двумя точками, и так как две буквы двумя точками обозначаться не могли, то...

Метод проб и ошибок, пантомима сквозь безбрежный эфир между мирами.

Правда немалую часть этих ошибок можно было бы списать на трясущееся копыто Твайлайт.

Кобыла тоже стала более изобретательной в написании каждого нового кода. Пируэт – старинное танцевальное движение, которое Твайлайт никогда раньше не видела, кроме как на картинах – стал ее методом создания точек в конце линий.

Твайлайт даже начала потакать этому, передавая каждую новую букву медленнее, чтобы дать кобыле больше времени на рисование очередного символа.

Возможно, некоторые из ее ошибок под конец были допущены специально чтобы  поглядеть, как много новых способов кобыла сможет придумать, чтобы рисовать в лунной пыли... Это лишь вероятность, но правда, скорее всего, будет унесена единорожкой в могилу.

Впервые с того момента, как увидела ее, Твайлайт осознала, по-настоящему осознала, что кобыла всегда была полностью и абсолютно обнаженной. До сих пор единорожка была настолько поглощена самим фактом присутствия кобылы на луне, что не обращала внимания на постоянно выставленную напоказ метку с луной.

Метка в виде лунного серпа. Твайлайт хихикнула, когда они добрались до последнего символа.

“Я?”

Короткий, длинный, короткий, длинный.

Похоже, кобыла тоже хотела извлечь максимум из этого последнего символа. Она вытянулась, как кошка, почти прижав живот к земле. Затем она напряглась, постепенно выгибая спину сантиметр за сантиметром, сдвигая пары ног все ближе и ближе, одновременно рисуя две длинных линии. Колени согнулись, удерживая эту балерину на цыпочках, а затем резко разогнулись, позволив прыжком поставить сразу две точки.

Твайлайт даже почувствовала, как накатывает жар. Это было... впечатляюще. Значит, такая старая кобыла все еще может быть настолько гибкой? Очень, очень гибкой... и за все эти годы у нее наверняка накопился некоторый опыт, прежде чем она оказалась в ловушке на этом холодном безжизненном камне...

По крайней мере, сотни лет сдерживаемых желаний и неудовлетворенности...

Этот ход мыслей быстро сошел на нет, когда Твайлайт поймала себя на том, что чуть не пускает слюни на практически стерильно чистый телескоп. Не годится пачкать такой удивительно точный, современный, продвинутый инструмент из-за отсталых, дегенеративных мыслей.

Но это не означало, что их нельзя было обдумать позже.

Кобыла посмотрела на одиннадцать строк по шесть ячеек и удовлетворенно кивнула. Теперь она снова повернулась к телескопу, и выражение детского восторга и удивления на мордочке пони было достаточным, чтобы полностью изгнать из головы Твайлайт остатки грязных мыслей. Она чувствовала себя почти виноватой за то, что они у нее вообще возникли.

Рог кобылы засветился: короткий, длинный. Не так ярко, как импульс ЛУЧ-а, но это и не было обязательным, потому что Твайлайт через телескоп видела сигнал так же ясно, как если бы она была рядом с кобылой. Та была очень аккуратна и не торопилась, ее голова двигалась от буквы к букве в таблице.

Длинный, длинный, пауза, длинный, длинный, длинный, пауза, короткий.

“Мое”

Дальше пошло медленнее, но не потому, что послание было зашифровано. Просто некоторые буквы, естественно, были сложнее, чем другие.

Короткий, короткий, пауза, длинный, длинный, пауза, короткий, длинный, короткий, длинный.

“Имя”

Твайлайт откинулась бы на спинку кресла, если бы не риск пропустить хотя бы одну букву. Ее имя! У кобылы на луне было имя!

Сгорая от нетерпения, единорожка наблюдала, практически вжимая свой глаз в окуляр, как будто это могло приблизить их к следующему мгновению, к последнему откровению.

Короткий, длинный, короткий, короткий.

"Л”  – буква!

Короткий, короткий, длинный.

"У” – гласная!

Длинный, короткий.

"Н” – целый слог!

Короткий, длинный.

“А”

Затем наступила тишина.

Но не молчание. Это было неподходящее слово. Это было окончание. Завершение.

Она ожидала, что имя будет заключать в себе широту безмолвия, завершенности. Цезуру.

Или, возможно, имя должно было суммировать весь мрак ее настроения, как, например, Стигиан, хотя за последнее время оно вроде как изменилось. Одиночество, которое Твайлайт впервые увидела в ней, теперь было далеким прошлым.

Чего она никак не ожидала, так это того, что кобылу зовут Луна. Ее назвали в честь ее собственной тюрьмы.

Луна – Твайлайт придется привыкнуть к этому имени, а ведь она уже привыкла думать о ней как о “кобыле на луне” – начала писать последнее сообщение под сеткой с кодом.

“До завтрашнего вечера. Прощай”.

Подожди, что?

Нет!

Только не так! Не так скоро! У нее было так много вопросов и так мало ответов...

Забрезжил рассвет. Солнце осветило небо и стерло с его поверхности пятно, бывшее мрачным ликом луны.

---

Следующий день прошел для Твайлайт как в тумане. Упав в свою постель в шесть утра, она забыла выключить будильник, заведенный на девять... Ну, не самый дальновидный поступок.

Как минимум он обошелся Твайлайт в стоимость будильника, а стоил он недешево. По крайней мере, она могла гордиться тем, насколько тщательно стерла его из реальности. С великой силой приходит великая безответственность, если ты достаточно мелочен.

Она упивалась этой маленькой победой в течение нескольких мгновений, прежде чем перевернулась на другой бок и снова заснула.

Ведь странно, что чаще всего осознанные сновидения происходят именно в состоянии такого беспокойного сна? Например, когда вас разбудили от глубокого сна, но все же позволили провалиться обратно в омут дремоты.

Именно там Твайлайт услышала ее пение. Это была она, единорожка точно знала. И это не было совпадением.

Именно в этом сновидении песня и пространство стали едины. Было невозможно различить, где кончалось видимое и начинался звук, или наоборот.

Луна пела для нее, но ее голос не был подобен гладкому бархату, а был соответственно звучным, наперекор всему. Голос был похож на жидкий лед, отличающийся от своего родственника, воды, тем, как преломлял свет, тьму и все, что между ними, скручивая и изменяя внутри себя.
Изгнана любимой сестрой
Обречена бродить по луне.
Тысяча лет  подходит к концу
Пророчество скоро свершится.
Белых лунных песков бесконечность, 
Дарую тебе безвозмездно.
Если пророчество все же свершится
Предсказанное, в жизнь воплотится,
То звезды помогут ей сбежать.

Томный, долгий вздох, и пение Луны закончилось. Глубокий, хотя и очень женственный голос пронзил пространство сна. Туман, мгла и тьма гудели от слов, произносимых очень усталыми губами.

Я не знаю, что это все значит, если тебя это утешит. Это совокупность общих воспоминаний от наиболее глубоко спящих пони, выхваченных и собранных вместе моей ночью. Я не посвящена во все тайны. Больше всего меня беспокоит то, что звезды уже почти тысячелетие несут свое холодное бдение, и я не предвижу каких-либо изменений.

Но теперь я вижу тебя, Твайлайт Спаркл. Благодарю за то, что ты вернула мне силу, которую я считала навсегда утраченной.

Твайлайт резко села в постели, обливаясь холодным потом, что было особенно неприятно, если ты существо, покрытое шерстью.

Это было реально? Галлюцинация? Ломка от отсутствия кофе?

Возможно, улыбки Пинки и правда были в какой-то мере заразными.

В ванной был принят быстрый душ с ужасно большим количеством мыла. После тщательной сушки Твайлайт почувствовала себя намного лучше. Она все еще не будет чувствовать себя нормальной пони, пока не выпьет свой утренний кофе, но... решаем проблемы по мере их поступления.

Спайк встретил ее в вестибюле, привлеченный звуком кофемашины. Кофе являл собой множество вещей: дистиллированная жизненная сила, сконденсированная в горькой коричневой форме, дополнительные два часа в день, обычно ограниченный лишь двадцатью четырьмя часами, единственная причина, по которой несколько выдающихся студентов университета (и преподавателей) не вырубались к середине лекции...

А вот чем он похвастаться не мог, так это скрытностью. Тем более что установка парового котла, большего, чем на грузовом локомотиве, этому тоже не помогала.

– Добрый день, спящая красавица, – усмехнулся Спайк.

Твайлайт посмотрела на него с любопытством и недоумением.

– Сейчас только полдень, не так ли?

– Сейчас шесть вечера, – хохотнул Спайк, как будто это была самая смешная вещь в мире. – Пинки снова гостит у Рэйнбоу Дэш и только потому, что ты отказалась просыпаться!

Дракончик попытался успокоить Твайлайт, но выражение мордочки единорожки посуровело.

– А Дэш не забыла сначала зарядить конденсаторы?

– Что? Нет, конечно. Она сделала это еще до того, как они ушли. Я не могу поверить, что ты не проснулась в тот момент. Это же было громко, как гроза. Вообще-то это и была буквально гроза, прямо внутри твоего дома, и ты ее продрыхла.

– Мне нужно воспользоваться телескопом, – потребовала Твайлайт. – Прямо сейчас. Луна еще не взошла?

– Ну, с каждым днем приближается зима... так что, может быть? Я, вообще-то, сквозь крышу смотреть не умею.

Единорожка промчалась мимо своего помощника почти галопом. Дракончик окликнул ее тоном, который мог быть обиженным, а мог быть озабоченным, но это было неважно.

Телескоп. Было уже достаточно темно, и луна виднелась сквозь тусклый свет, отбрасываемый атмосферой.

Поверхность спутника использовалась как записная книжка поэта. Вилланеллы, поющие Твайлайт дифирамбы. Четверостишье, испрашивающее ее копыто и сердце. Несколько хайку, все просто ужасные, если честно. Одно из них заканчивалось даже не словом, а сердитым следом копыт. Канцона, которая выглядела так, как будто под конец стала слишком фривольной, и сейчас сама Луна яростно уничтожала доказательства с раскрасневшимися щеками.

В общем, почти квадратный километр лунной поверхности был превращен в крупнейшее поэтическое издание за всю долгую историю пони.

Копыто Твайлайт непроизвольно потянулось к ключу. Секунду спустя искра блеснула в глазах Луны.

Кобыла на луне удвоила свои усилия в попытках скрыть улики.

Еще одна вспышка. Луна, казалось, обреченно вздохнула, несмотря на полное отсутствие атмосферы, признавая свое поражение и смирение.

Твайлайт медленно отправила сообщение, убедившись, что Луна может свериться со своей тщательно составленной таблицей.

“Что все это значит?”

Луна начала писать на поверхности луны, но, казалось, не смогла найти ни одного пустого места в пределах видимости ее таблицы с кодами, что еще не была заполнена поэзией в той или иной форме. Рог начал светиться. Медленно, с паузами, но функционально.

“Я никак не могла придумать, что бы такое сказать. Так что, наверное, я старалась сказать сразу все, в надежде, что хотя бы некоторые из слов сих окажутся полезными. Одна мягкотелая дурочка слишком давно отвыкла обсуждать свои чувства”.

Если раньше у нее и не было практики, то теперь она определенно получила ее достаточно.

“Но почему?”

Луна, казалось, долго думала над ответом. Она нацарапала что-то в пыли перед собой, слишком маленькое, чтобы Твайлайт могла бы прочесть, и ее рог несколько раз мигнул в попытках начать слово.

“Почти тысячу лет я была потеряна и забыта, – вместо того чтобы написать "тысяча", Луна нарисовала "1" и "0", постучав по первому один раз, а по второму – три раза. – Потом меня коснулся твой взгляд, и я больше не чувствовала себя забытой. Я больше не потеряна”.

Значит, она знала о ее мыслях! Твайлайт почувствовала... подступающее смущение. Луна все-таки была обнаженной. Но она, похоже, не обиделась. На самом деле, казалось, ее чувства имели совершенно противоположное направление.

“А потом ты заговорила со мной, и я больше не чувствовала себя одинокой, каким бы мимолетным ни был тот разговор”.

Наступил долгий момент молчания, когда они обе вспоминали боль того последнего импульса.

“И ты дала мне силы снова путешествовать по снам, не боясь Найтмэр, –  последнее слово было непонятным. Ошибка в кодировании? Твайлайт так не думала, но не могла объяснить, почему. – И я потянулась к тебе и...”

Луна просто замерла, терзаемая противоречивыми чувствами. Прошло много, слишком много времени, прежде чем она закончила фразу.

“И если у меня и были слова для того, что я видела во сне, Твайлайт Спаркл, – единорожка никогда не говорила ей своего имени, но тем не менее вот оно, тут, – то они, несомненно, похоронены среди всех этих попыток. Забудь про канцону, там их точно нет”.

Кобыла очень мило покраснела.

“Возможно, я слишком увлеклась этой попыткой”.

Ну и что тут скажешь?

Твайлайт была в полной растерянности.

Это было выше ее сил. Ей нужна была помощь.

“Мне нужно время, чтобы сформулировать ответ. Знайте, что я покину вас лишь до того момента, как я его составлю, и ни секундой дольше”.

“Я понимаю”, – ответила Луна, свечение ее рога сейчас было куда тусклее, чем яркие вспышки, следовавшие ранее. Твайлайт беспомощно наблюдала в телескоп, как лунная кобыла нашла пустой участок поверхности и попыталась сделать то же самое, что и сама Твайлайт.

Обе пытались найти нужные слова.

Глава 8: Светская львица, которая интригует

Твайлайт взирала вниз на горы книг под ногами.

Примерно по шестьсот шестьдесят слов на страницу, где-то четыреста страниц в каждой книге... но сколько книг поместится в кубометр? Сложный вопрос. И все же ей не нужно было заниматься всеми этими подсчетами, чтобы понять, что в этих книгах слов и информации больше, чем можно прочесть за целую жизнь.

Они говорили, что знание – сила. Если это было правдой, то сейчас она стояла на спине настоящего спящего дракона.

Ну, вообще-то это было правдой только в том случае, когда она использовала Спайка в качестве приступочки, чтобы достать книгу, которая была слишком высоко. На памяти Твайлайт такое было всего один раз.

И Спайк все равно тогда спал так, что его было почти невозможно разбудить.

И все же, со всеми тысячами книг, со всеми напечатанными словами, ни одна из них не могла сказать Твайлайт как следует поступать с романтикой. С ухаживаниями. Сейчас лишь в одной книге могло бы найтись что-то полезное: "Как завоевывать друзей и влиять на пони", но в свое время она так разозлила единорожку, что была использована для растопки камина.

Твайлайт была уверена, без тени сомнения, что ни в одной книге не было информации о том, как ухаживать за своей возлюбленной, если она живет на луне.

На самом деле, если кто-то уже написал об этом книгу, то он определенно давно спятил.

Если только Луна ей не изменяет.

Было бы это изменой, если это всего лишь кажущаяся взаимная влюбленность, и их ухаживания еще совсем не официальные? Даже если так... флиртовать с другими пони?

Нет, это невозможно. Никто не был достаточно умен, чтобы связаться с ней раньше. Только Твайлайт. Только она имела доступ к технологиям и интеллект, чтобы использовать их, так что Луна не могла бы изменить ей, даже если бы захотела.

Но зачем ей обманывать Твайлайт, если единорожка такая умная? Это нелепо.

...

Твайлайт становилось все более и более очевидно, что она паникует. Это было плохо. Твайлайт с телескопом была умной Твайлайт. Паникующая Твайлайт была глупой Твайлайт. А глупая Твайлайт была бесполезна не только в текущей ситуации, но и в любой другой.

Но особенно в этой ситуации.

Значит, книги ей не помогут. Единорожка чувствовала себя грязной, признавшись самой себе в этом, может быть, даже немного испуганной – что определенно не помогло справиться с паникой – но это было правдой. Кофе, в свою очередь, лишь позволит ей паниковать с более ясным и возбужденным разумом.

Тогда Твайлайт решила, что может попробовать свои силы в поэзии. Это же просто – берешь и пишешь, не так ли? Конечно, подобное не может быть трудным.

Бросив последний тоскливый взгляд в телескоп, Твайлайт с горьким вздохом оторвалась от него и направилась вниз, к лестнице, а затем к небольшому пику на вершине горы книжных полок, где стоял письменный стол и лежали перья.

Наконец первая проба пера была завершена.

Черновик. Неудача. Значит, нужно что-то более длинное. Увы, просто больше места для ошибок. Снова покороче; теперь ее неудача выделялась еще ярче и сочнее. Наконец триумф! Ее лучшая попытка. Этого, пожалуй, будет достаточно.

Но нужен корректор, чтобы убедиться, что она действительно превратила солому в золото.

– Спайк.

Спящий дракончик не шелохнулся.

– Спайк! – прошипела Твайлайт более настойчиво, встряхивая его своей магией – вне досягаемости его огненного дыхания.

Наконец дракончик перевернулся и устало потер глаза.

– Чего?

– Мне нужно, чтобы ты прочел это! – настаивала Твайлайт, протягивая ему свою последнюю и, честно говоря, лучшую попытку написать стихотворение.

– Это просто омерзительный лимерик, – неуверенно пробормотал Спайк.

Твайлайт помолчала, раздумывая о том, что там могло быть не так.

– ...это не лимерик, Спайк.

– Ох.

Тогда, вероятно, все не так.

– Это ты написала? – дракончик со стоном сел в своей мягкой корзине.

– Нет! Нет, конечно, нет. Давай, спи. Мне просто нужно было убедиться, прежде чем идти завтра ко двору.

– Ладно, – проворчал Спайк, снова сворачиваясь калачиком. – Это было просто ужасно. Например, кто вообще пытается рифмовать слово "пуританский" в любовной поэзии?

Наступила тишина, которую нарушал только скрежет зубов единорожки. Через несколько мгновений дракончик снова зашевелился, его сонный мозг постепенно обрабатывал поступающую информацию.

– Подожди, ко двору? Но ты же ненавидишь двор.

– Ох. Ну да, – не смогла не согласиться Твайлайт.

Маленький сонный дракончик хмыкнул.

– Тогда почему...

– Спи уже. И пусть тебе приснятся драгоценные камни, Спайк.

– О, ладненько, – дракончик опустил голову, снова обхватил себя лапами. Не прошло и нескольких секунд, как храп возобновился.

После этого Твайлайт направилась в постель. Ей нужно быть при дворе до полудня, и желательно в хорошем настроении.

Скандал после ее предыдущего посещения двора до сих пор до конца не утих. В тот раз при встрече с этими напыщенными, чопорными, невоспитанными, пустоголовыми, манерными, чересчур богатыми, чересчур формальными вырожде... 

Точно. В прошлый раз она случайно все это высказала вслух, да?

Спать, спать, спать. Обо всем этом можно будет думать и разбираться только после ночного отдыха.

---

В самом центре столицы находился Пустой дворец.

Дворец не был пустым в традиционном смысле этого слова. Конечно, там было полно пони.

Так вот, были ли сами пони, населявшие его пустые залы, пустыми или нет? Это была хорошая тема для дебатов. Дебатов, в которых Твайлайт страстно и аргументированно отстаивала свою позицию. К сожалению, это не мешало вышеупомянутым пони хотеть ее общества.

Пустой дворец получил свое название потому, что он постоянно находился в незавершенном состоянии. Внешняя отделка была закончена, мраморные стены цвета слоновой кости были покрыты хрустальными водопадами. Витражи тоже были на месте, но лишь треть из них изображала реальные события или пони. Остальные были заполнены калейдоскопом разных цветов, лишь для того, чтобы не оставлять пустые рамы.

Внутри дворца были установлены несущие колонны. Некоторые из них даже были украшены резьбой. Лестницы тоже были, но без перил.

Похоже, Принцессе Утрат это нравилось. Хотя, возможно, "нравилось" – слишком сильное слово. Твайлайт, хотя она была рядом с принцессой всю свою жизнь, никогда не видела ее улыбки. Даже в те редкие моменты, когда черная вуаль, которую она носила, приподнималась для еды или чая, принцесса была слишком мрачна, чтобы по-настоящему радоваться чему-либо.

Может быть, тогда она чувствовала себя спокойнее – или, может, даже находила утешение – в доме, который был таким же пустым, как и она сама.

Это была жалкая мысль. Но и принцесса была жалкой пони.

Хотя она и была жалкой, но в то же время принцесса являлась средоточием могущества Империи, так что ее Фонтанный Трон был не просто источником свежей горной воды. Что также делало его центром притяжения для всех паразитов, пиявок и прочих существ, пытающихся влезть повыше в Империи.

Это были те самые пони, с которыми Твайлайт придется встретиться, как только она пересечет подъемный мост. Под полуденным солнцем она будет окружена этими паразитами, одетыми в тончайшие шелка. Самые модные из кровососов.

Все они узнавали Твайлайт. Они улыбались ей. Они здоровались с ней. Они дарили ей небольшие подарки и комплименты, как будто стараясь задобрить какое-то второстепенное божество. Улыбка единорожки превратилась в гримасу, когда она пыталась быть милой со всеми ними, даже если они вызывали у нее отвращение.

Духи́ этой кобылы невыносимо сильны – похвали ее за вкус, она явно стесняется этого. Жеребец считает себя великим остроумцем – маскируй свои колкие замечания тонко завуалированным сарказмом – он его не раскусит, но те, кто поумнее, явно увидят презрение. Пара пони – брак по расчету – сделать приятное замечание о том, как прекрасно сочетаются их наряды. Воспротивься желанию указать на помаду на его воротничке, цвет которой не соответствует помаде невесты. Последствия подобного ввергнут две могущественные семьи в жестокую войну.

Хотя Твайлайт было плевать на сами семьи аристократов, она не хотела подвергать рабочие места работников полдюжины фабрик опасности своими небрежными замечаниями, независимо от того, насколько небрежен и неосторожен был сам жеребец.

Политика. Если назвать это наукой, то можно сделать ее чуть менее невыносимой. Просто в уравнения нужно добавить ложь.

Однако Твайлайт искала одну конкретную кобылу. С которой, как она подозревала, будет просто невозможно иметь дело. Пони, которая будет считать себя куда более остроумной и интеллигентной, чем та, которая явлена в жестокой реальности, и с таким богатством, которое гарантирует, что никто не сообщит ей об обратном.

Тем не менее Твайлайт знала, что однажды эта пони уже добилась успеха.

Ее брат, капитан Шайнинг Армор, в молодости был отъявленным, не вписывающимся ни в какие рамки задротом. По правде говоря, он таковым и остался. Он получал огромное удовольствие, играя с оловянными солдатиками, раскрашивая их с почти маниакальным вниманием к деталям. Даже шевроны и эполеты были тщательно прорисованы тонкими мазками кисти.

Твайлайт вспоминала об этом с нежной ностальгией. Однако ей много раз объясняли, что это явный и вопиющий недостаток ее брата, который не пойдет на пользу его карьере.

С самого начала этим холеным жеребцам было ясно, что Шайнинг не годится для военной службы. Он просто был слишком заботливым. Из этого не могло выйти ничего хорошего.

То, что будет благословением для солдат под началом Шайнинга Армора в последующие десятилетия, – и что рассматривалось как эксцентричная слабость завсегдатаями эксклюзивных офицерских клубов, – было то, что в юности он давал имена всем своим оловянным солдатикам и помнил их всех и каждого. Эта привычка распространилась и на пони из плоти и крови.

Это, по-видимому, привело к странному поведению ее брата, которого другие не понимали. Шайнинг, казалось, искренне заботился о жизни своих солдат и шел на просто абсурдные меры, чтобы сохранить их, к большому ужасу тех вояк, что сообщали Твайлайт об этом. Он не принимал никаких опрометчивых решений ради славы, искреннее придерживался идеи тактического отступления и был маниакально одержим стратегией.

В глазах Империи, в действиях Шайнинга не было ни славы, ни чести. Просто забота о жизни своих солдат маскировалась им под холодный прагматизм. Именно это вы получаете от призванного в ряды армии пони, который поднялся по служебной лестнице, а не родился и вырос для этой должности.

Какая кобыла может польстится на жеребца, настолько ослепленного жизнью солдат, что он готов пожертвовать славой и доблестью?

Юная Рэрити, новенькая при дворе – в то время всего лишь подросток – сочла нужным помочь старшему брату Твайлайт, ее придурковатому, долговязому, погрязшему в военных скандалах брату, и завоевала для него копыто самой прекрасной девы-пегаски во всем мире – Mi Amore Cadenza.

Каденс была редким созданием. Она была умна, остра на язык, обладала естественной красотой – Твайлайт еще ни разу не видела ее накрашенной, и все же Каденс затмевала каждую наштукатуренную морду, что окружали ее – и была болезненно добра и терпелива.

В таком случае справедливо будет сказать, что Рэрити сотворила чудо, заставив великолепную Каденс упасть в объятия брата Твайлайт, тогда еще лейтенанта. Лейтенанта, который все еще хранил своих детских оловянных солдатиков в верхнем ящике стола и помнил каждого из них поименно.

Чудо – это именно то, что сейчас Твайлайт и требовалось.

Полдень был пиком дворцовых приемов. В результате жужжание этих кровососущих насекомых оглушительным эхом звучало в ушах единорожки. Собираясь вокруг остова империи, они роились, обжигаясь на жарком солнце. Принцесса Утрат никогда не делала ничего, кроме завоеваний: больше славы для Империи, больше земель для Империи, чтобы заполнить вакуум в своей пустой груди. Это вызывало у Твайлайт отвращение, и она не боялась высказывать свое мнение.

Для нее было чудом, что после такого ее назначили Королевским Философом, а не просто обезглавили. Все эти ползучие насекомые слепо отдавали дань своей чумной королеве, вымаливая ее одобрение. И это одобрение было тем, что отталкивало Твайлайт, заставляло ее кожу покрываться мурашками, а саму душу рыдать.

И все же Принцесса Утрат принимала отвращение Твайлайт. Одобряла его. Поощряла. Это привело единорожку к самой высокой должности при дворе, в Империи, во всем мире, что лежал у подножья трона. К должности, единственной обязанностью которой было как можно громче и чаще не соглашаться с принцессой. К должности, которой Твайлайт очень гордилась. И эта должность давала власть.

И вот комары учуяли запах крови.

Зуд. Это место вызывало у Твайлайт зуд. Эти существа вызывали у нее зуд.

Она вежливо улыбнулась и завела мимолетную беседу, выглядящую интеллектуальной. Конечно, лишь выглядящую. Жеребец думал, что одно лишь прочтение "Утопии" Скиннерса Бокса поведало ему, насколько прекрасно общество могло бы функционировать, если бы простой народ был умиротворен предложенными средствами.

Твайлайт с трудом подавила желание пережать магией один из жизненно важных сосудов в его лобной доле, оборвав жизнь несчастного прежде, чем он успеет поделиться своими размышлениями с другими пони, обладающими слишком большой властью и слишком малым количеством здравого смысла. К тому же, если сделать подобное, то носовое кровотечение могло бы запачкать ее платье, а Твайлайт, к сожалению, его очень любила.

Возможно, это были не комары. Они были осами, строящими свой улей из бумаги, с жестокой эффективностью жалящими и уничтожающими все, что они воспринимали как угрозу. В отличие от пчел, у них не хватило вежливости умереть во время такой попытки.

А Рэрити, очевидно, была одним из воинов улья. На одном из верхних эшелонов колонии.

Она должна была что-то сделать, чтобы попасть туда. Что-то. Ее труды объединяли скучных любовников и позволяли заключать браки по расчету. Она всегда была в моде, какой бы тщеславной, глупой или безумной мода в тот момент ни была. Она была пульсирующей опухолью, подпитывающей раковую гниль.

Но ведь она помогла брату, напомнила себе Твайлайт. Она не могла быть такой уж плохой.

Единорожка оглядела толпу. Она не видела ни одной молодой кобылы, привлекающей внимание толпы. Она видела группки и скопления, парочки и шляющихся молодых пони, обменивающихся неосторожными словами... инициированными ее целью? Маловероятно, ведь ее цель была сосредоточена на романтике, а не на слепой похоти.

Вот кобыла, что засовывает сиреневое, надушенное – но, по иронии судьбы, надушенное не сиренью – письмо в карман своего кавалера, не могла бы быть менее утонченной, если бы вместо этого намочила письмо собственной мочой.

Возможно, даже в присутствии всех этих пони.

И это было бы даже забавно.

Вместо этого Твайлайт пришлось протискиваться мимо пары, которая не продержится дольше, чем капризы юности утратят новизну. Духи выедали ей глаза.

Почему она так нарядилась? Почему не в лабораторном халате с защитными очками или не в коричневом твидовом пиджаке и галстуке-бабочке?

Не то чтобы ей не нравился ее наряд. Это была она, исключительная Твайлайт Спаркл, и будь проклят пони, который посмеет смотреть на нее сверху вниз. Ну и что с того, что у нее нет одной из тех хрупких кружевных шляпок, которые в моде у леди в наши дни? Более жеребцовая шляпа извозчика подходила ей гораздо больше.

Опять же, ну и что с того, что она отказалась от корсетов, которые заставляли прекрасных дам падать в обморок, чтобы удовлетворить их тщеславие. И кринолин... чья это вообще была идея – прикрепить целую ветряную мельницу к талии кобылы и назвать это модным?

Нет. Она встретится с придворными кровососами на своих условиях.

Платье того же цвета, что и сама Твайлайт, из гладкого бархата. Осиная талия подчеркивала ее женственные формы, так как ничто другое в ее одежде не делало этого. Это было платье, все так, но оно плотно облегало ноги, как брюки от костюма, которые просто не были разрезаны.

Жакет в тон, возможно, тоже был застегнут на пуговицы на дамскую сторону – с разрезами до ребер, а не ниже талии, как у жеребцов, – но он подчеркивал широту плеч и самоуверенную осанку, а не уязвимость, которую Твайлайт еще не подавила в себе.

Потом она услышала шепот. И тут же вспомнила, почему прилагает такие усилия, чтобы выглядеть прилично.

– Это Королевский Философ?

После этого единорожка ловила обрывки разговоров, начала и окончания фраз, изо всех сил стараясь сделать вид, что ничего не замечает. Все, что ей нужно было сделать, – это притвориться, что она делает то, что действительно хотела бы сделать.

Неверие:

– Нет, этого не может быть. Она затворница. Даже отшельница. Социальные навыки как у...

Осуждение:

– ...заперлась от мира в своей библиотеке, поговаривают, старая дева...

От кобылы в два раза старше ее, беспричинно жестоко. Ухо Твайлайт едва заметно дернулось, но она все равно отругала себя за то, что допустила этот промах. Никто, казалось, ничего не заметил.

Скандал:

– ...девственница! Клянусь это так, и точно не из-за отсутствия желающих...

Первое было правдой, хотя какое их собачье дело? Это касается лишь ее самой. Последняя часть, между тем, была лишь предположением. Вероятно, молодой повеса, пытающийся произвести впечатление, утверждая, что отверг ухаживания знаменитой отшельницы. Надо будет выяснить, кто это, и позаботится о том, чтобы соблазнять кобыл ему стало куда сложнее.

Предостережение:

– ... язык у нее острее шпаги. Не вступай с ней в словесную дуэль, иначе...

Презрение:

– ...воровка, мошенница, с крайне дурной репутацией. Вот, если бы профессор Брайт Спаркс обладал такой властью, то промышленный бум в одночасье...

И нечто неожиданное:

– ...потрясающее платье. Просто великолепное. Записи, записи, я должна все записать...

Удивительно, но говорили о ней.

Твайлайт обернулась и увидела, что белая пони не смотрит на нее и не замечает, что ее застали врасплох, слишком занятая пером, пляшущим по маленькому красному блокноту, который пони сжимала копытом. Впечатляющая концентрация.

Твайлайт потратила немного времени, рассматривая ее. Аккуратно уложенная фиолетовая грива, можно даже сказать, дотошно уложенная. Твайлайт ухмыльнулась. Она знала этот стиль и эту технику. Она знала и причину: долгие часы подготовки к тому, чтобы никто не смог тебя застукать смотрящейся в зеркальце. То, что такая укладка свидетельствовала о тщеславии этой леди, вытеснялось тем, что она также свидетельствовала о ее гордости и одержимости, не говоря уже о терпении.

– Мне тоже понравилось ваше платье, – громко и открыто заявила Твайлайт, заставив замолчать тех, кто ее слышал, ну или понизить голос до шепота. Она это сделала специально. Платье леди с маленькой красной записной книжкой представляло собой волны красного атласа, ниспадающего вниз, и это выглядело так, словно кобыла превратилась в стебель для полностью распустившейся розы. Роза, однако, кончалась на уровне колена, и ткань, что касалась пола, была черной, как уголь, и, казалось, поглощала свет.

– Хм? – кобыла задумчиво вздохнула, удивленно оторвавшись от блокнота. Ее глаза распахнулись, когда она увидела, что Твайлайт не только заметила ее, но и уже успела подойти к ней. – О боже, кажется, вы меня подслушали. Мне ужасно жаль.

– Не говорите глупостей. Я тут всех подслушиваю, – Твайлайт произнесла это довольно многозначительно, совершенно не впечатленная тем, как быстро тишина вокруг них сменилась обычной болтовней, – и ваши слова, возможно, были единственными добрыми.

– Ах, – сухо проворчала леди, – я бы не была в этом так уверена.

Твайлайт поморщилась.

– Я только что стала прообразом еще одного театрального злодея, не так ли? Клянусь, что после выхода пьесы “Предательство майора Брасбаунда"...

Глаза кобылы распахнулись еще больше.

– С вас списали образ майора Брасбаунда? Ну, теперь, когда вы упомянули об этом, действительно что-то похожее прослеживается. С вашего разрешения, конечно?

– Я считаю, что драматург был последователем парадигмы: "лучше просить прощения, чем разрешения". Он даже предложил мне очень удобное место в ложе на премьере. Как мне кажется, чтобы лучше видеть мою реакцию.

Брови леди взлетели вверх, а глаза остались широко распахнутыми. Она поняла, что совершила довольно неловкую ошибку. Хотя при других обстоятельствах она могла бы быть права.

Однако она решила не осуждать чувство вкуса Твайлайт. Поэтому единорожка улыбнулась. Эта улыбка казалась совершенно невинной для тех, кто стоял под любым другим углом, но непосредственному собеседнику являла радостную злобу.

– Хотя я думаю, что моя реакция его немного разочаровала. Жаль, что я не смогла видеть морду этого жеребца, когда на следующее утро в газетах был опубликован настолько сокрушительно-язвительный отзыв. У меня есть веские основания полагать, что, кем бы ни был анонимный автор, он обладал значительным влиянием. Это единственный раз, когда я видела обзор театральной постановки на передовице газеты. Хм, вообще-то на передовицах всех газет – "Дейли", "Бигль”, "Газетт"...

Белое копыто взметнулось ко рту леди, чтобы скрыть слишком веселую улыбку, но недостаточно быстро.

– Как ужасно, – соврала она, – я это помню. Было похоже на работу талантливого и очень способного автора. 

Последовало задумчивое молчание и слегка тревожное продолжение: 

– Я очень надеюсь, что никто другой не пострадал из-за ошибки драматурга.

Искреннее сочувствие. Твайлайт казалось, что она нашла драгоценный камень в канализации.

– О, она очень положительно отзывалась об актерской игре. Очень зрелищной. Все они нашли себе новую работу. Жаль, что они попали в такую ситуацию.

– А, значит, анонимный автор была все же “она”? – леди ухмыльнулась, обратив внимание единорожки на это. – Откуда вы это знаете?

– Я Твайлайт Спаркл, – объявила она, наслаждаясь шоком, который эти слова произвели на ее новую собеседницу, отчего белая кобыла стала еще бледнее. – Я считаю своим долгом знать все это. Кстати говоря, я ищу одну пони – мисс Рэрити.

Это имя, как ни странно, не произвело никакого впечатления на леди, что поразило Твайлайт. Неужели ее собственное имя так сильно ее шокировало?

– Вы ее не знаете?

– О да, знаю. Довольно хорошо, если честно, – леди медленно кивнула. – Впрочем, все зависит от того, о чем вы хотели бы с ней поговорить. Я ее... секретарь, в некотором роде. Скарлет Леттер, рада познакомиться с вами, Философ Спаркл.

Какое интересное имя¹. Твайлайт собиралась что-нибудь сказать по этому поводу, и взгляд, который бросила на нее Скарлет, определенно приглашал задать вопрос, но единорожка решила отложить его на потом. Когда бы это “потом” ни наступило.

Когда она ничего не спросила, в глазах кобылы вспыхнуло острое любопытство, любопытство, которое глупым пони никогда в жизни не испытать.

– Скажите мне, чего вы хотели от леди Рэрити? Вы произнесли ее имя так, словно оно кислое, и вам не терпелось выплюнуть его, дорогуша.

Ухо Твайлайт дернулось при слове "дорогуша". Это было знакомое слово, но здесь оно звучало довольно неуместно. Она присмотрелась к тонкому кринолину платья-розы. Оно легко сливалось с другими придворными, но его крой и фасон? В нем было что-то явно деревенское. Будь оно белым, то почти в точности повторяло бы свадебное платье наследницы латифундии.

Значит, эта пони так же неуместна среди этих тварей, как и сама Твайлайт, и изо всех сил старается замаскироваться. Видимо, с большим успехом.

Но ведь ей задали вопрос, не так ли?

– Ну... Я слышала, что она одна из самых видных представителей... этой толпы, – Твайлайт нахмурилась. Она изнывала от желания высказать все, что она думает об этих омерзительных бактериях-переростках, но последствия подобного не стоили того. – Так что, думаю, что мне придется искать здесь самую прилично одетую пони, в окружении скучных и безмозглых, словно большую рыбу в маленьком пруду.

– О? Так вот что вы думаете о мисс Рэрити? – спросила Скарлет Леттер без малейшего намека на веселье.

– Ну, вы же знаете этих... пони, – последнее слово Твайлайт с трудом выговорила. – Вы знаете, что нужно, чтобы тут преуспеть. Остроумие и интеллект, конечно, в этом помогут, но если вы продемонстрируете хоть малейший намек на оригинальное мышление, толпа ополчится против вас. Вы взлетели слишком высоко и теперь уже не далекая точка для этих стервятников, а свежая падаль, которую они готовы сожрать.

Твайлайт кивнула в подтверждение своих слов, пока не заметила, что на самом деле произнесла последнюю часть вслух.

Но Скарлет Леттер лишь печально кивнула.

– Мне кажется, что леди Рэрити вынуждена идти по очень тонкой грани. Биты, которые она получает с этого, вполне достаточны для ее нужд, но если она попытается действовать вопреки, то потеряет все свои связи. Тщательно выстроенная сеть социальных взаимодействий в столице разлетится вдребезги. Она говорит мне, что именно поэтому так упорно занимается романтикой. Это инвестиции, которые приносят дивиденды, – в этот момент печальное выражение мордочки кобылы сменилось тем, что Твайлайт совсем не нравилось: выражением хитрого понимания. – Так вот зачем вы искали мою работодательницу, да?

Твайлайт печально вздохнула.

– Может, найдется более уединенное место, где мы могли бы это обсудить? – многозначительный взгляд вокруг. Она уже успела уловить несколько раз повторенное слово “стервятники”. Дерзкая ухмылка Скарлет сделалась немного кривой.

– Конечно, дорогуша. Предлагаю отправится к фонтанам и там все решить к обоюдному удовольствию?

Твайлайт поморщилась, услышав эту фразу, но то, как сверкнули глаза Скарлет – целеустремленно, страстно, почти пугающе... – она просто не могла сказать "нет".

В буквальном смысле слова. Те части мозга, которые позволили бы единорожке сказать "нет", каким-то образом отключились.

Это, вероятно, должно было волновать Твайлайт куда больше, но тем не менее она направилась через двойные стеклянные двери – некрашеные – в сад, где ухаживали только за живой изгородью.

Они пошли мимо высохших фонтанов, демонстративно удаляясь от зоопарка.

– Существа из последних завоеванных Империей земель могут быть просто дивными, – заметила Скарлет, – но условия их жизни далеко не такие чудесные.

– Принцесса считает, что звери не заслуживают ничего лучшего. Они всего лишь трофеи, а тут их лишь выставляют.

– Для устрашения.

Твайлайт фыркнула.

– Я уверена, что ваша работодательница считает это вполне разумным.

Скарлет в ужасе прижала копыто к груди.

– Ох, вовсе нет! Я могу гарантировать вам, что леди Рэрити презирает такое ужасное обращение с животными. И пони, если уж на то пошло.

– Она известна как дизайнер. Я уверена, что сама она не шьет.

– Ну, нет, – призналась Скарлет с некоторым чувством вины, – но она гарантирует, что ее ассистентам платят справедливое жалованье.

– Вы очень хорошо о ней отзываетесь. Это необычно. Она хорошо к вам относится? – теперь Твайлайт была искренне удивлена, может быть, даже испытывала немного любопытства. Ладно, не “немного”.

– Ох, конечно, нет. Она относится ко мне строже, чем к любому другому пони, – кобыла с улыбкой фыркнула. Теперь она присела на край большого и пустого мраморного фонтана – такого, в котором вам никогда не кормить уток – и жестом пригласила Твайлайт присесть рядом с ней. Единорожка так и сделала.

– Если это так, то вы, конечно, могли бы найти работу в другом месте?

Снова громкое фырканье, за которым последовало хриплое хихиканье.

– Дорогуша, если бы у леди Рэрити не нашлось для меня хорошей работы, ни у кого другого бы не нашлось. Она единственная кобыла, на которую я когда-либо буду работать.

Теперь уже Твайлайт приподняла бровь и тоже слегка улыбнулась. У нее было смутное подозрение, что Скарлет вовсе не секретарь, за которого себя выдает.

Единорожка решила забросить наживку.

– Мне необходимы ее услуги в области романтики. Если она готова сотворить чудо для скучных прихлебателей при дворе, я уверена, что она согласится помочь Королевскому Философу, не так ли?

Скарлет задумчиво промурлыкала:

– Ох, дорогуша, но ее услуги стоят непомерно дорого. Королевский Философ – это должность, обладающая властью и уважением, по правде говоря огромной властью и уважением, но там явно не хватает чего-то большего, чем обычное жалованье ученого. А я слышала, что вы все его тратите на книги, – довольно раздражающе заметила белая кобыла.

Мда. Но ее подозрения подтвердились. Надо посмотреть, насколько сильно можно затянуть этот корсет, прежде чем он сломается, и истинная сущность кобылы раскроется.

– О, я знаю. Хоть кто-то в столице должен этим заниматься. Впрочем, я оставляю всех этих дрянных "потрошителей лифов" для кобыл, вроде вашего работодателя. Я уверена, что она поглощает их быстрее, чем паровозная топка уголь.

Скарлет покраснела, практически сравнявшись с цветом своего платья.

– Не больше, чем обычная кобыла, уверяю вас! Держу пари, что вы западаете на анатомические атласы!

Ах. Тот самый чудесный звук, с которым корсет застегнулся, и внутренности кобылы готовы полезть наружу. Прекрасно. Даже попытка остроумно возразить рассыпалась в прах, как и спокойствие кобылы.

– О, готова поспорить, что она даже пишет подобные книги, – продолжила Твайлайт, как будто кобылу рядом с ней практически не трясло от негодования, – под со вкусом подобранным псевдонимом, конечно. Знаете, если бы мне надо было взять со вкусом подобранный псевдоним для подобных похабных произведений, я бы, наверное, выбрала "Скарлет Леттер". Стильно, с легким намеком на табу. Я уверена, что вы согласны, леди Рэрити.

Леди Рэрити, а это была именно она, вздохнула рядом с Твайлайт.

– Что меня выдало?

– У вас было несколько интересных мыслей о том, чтобы быть более суровой к себе, чем кто-либо другой. Я сомневаюсь, что ассистентка так же гордилась бы этим заявлением, как и вы.

– Как правило, я должна была бы разозлиться за то, что вы так откровенно надо мной издевались, – начала Рэрити, откинувшись назад, небрежно перенеся свой вес на передние ноги, поставленные позади на край фонтана, полулежа в лучах полуденного солнца. – Но леди никогда не должна врать как я. И уж конечно, леди не должна была выбирать такое имя. Отлично сработано. Вы меня обыграли.

Кобыла, к великому изумлению Твайлайт, вытащила маленький кисет с табаком, свернутые в трубочку бумажки и принялась сворачивать аккуратную маленькую сигаретку. Она, конечно, предложила одну из них собеседнице, но Твайлайт довольно категорично отказалась.

Рэрити пожала плечами – довольно небрежный и неподобающий леди жест – и закурила, делая маленькие изящные затяжки.

– Я нахожу, что это позволяет снять стресс от пребывания рядом с этими надоедливыми вредителями. Вы, конечно, придумали очень хороший вариант: занять должность, дающую власть, а затем удерживаться на ней, общаясь с кем-либо из них как можно реже. Идеально.

– К сожалению, на вершине достаточно одиноко, – призналась Твайлайт.

Рэрити фыркнула, отчего тонкая струйка дыма вырвалась у нее из носа.

– О, дорогуша, вы даже не представляете, как одиноко, когда тебя окружают все эти пони, соперничающие друг с другом за любовь. Пони может быть самой одинокой, когда стоит среди толпы, в которой она чужая.

Если кратко, то Твайлайт была поражена тем, что это именно та кобыла, которую она искала. И все же есть еще один верный способ проверить.

– Вы не могли бы глянуть мои стихи? Просто чтобы у нас была исходная точка и вы знали, с чем имеете дело?

– Конечно. Это не может быть худшим из того, что я когда-либо видела, уверяю вас. А теперь, будьте добры, дайте их оценить мастеру.

Твайлайт послушно пролевитировала клочок бумаги, который Спайк уже видел, и с вымученной улыбкой отправила его к Рэрити. Та затушила сигарету о фонтан, сняла почти невидимый белый нейлоновый чулок и спрятала его обратно в карман платья.

– Пятна, которые эти ужасные штуки оставляют на копытах, просто омерзительны, – пояснила она.

Из другого кармана вынырнуло красное пенсне и опустилось на задумчиво сморщенную мордочку леди. На несколько секунд воцарилась тишина, пока Рэрити критически вглядывалась сквозь линзы в красной оправе.

– Какой омерзительный лимерик, – сухо заметила белая единорожка.

– Это не лимерик.

– О. Ох, дорогуша. Вы и правда очень нуждаетесь в моей помощи, не так ли? Я имею в виду, что это почти так же плохо, как... Подождите-ка... Нет, мне знаком этот специфический привкус отвратительной поэзии. У вас случайно нет брата?

– Есть. Служит в армии.

Мордочка Рэрити просветлела.

– Ах! Очаровательный жеребец, просто замечательный, но со словами он обращался с грацией блюющей жабы. Возможно, он был самым большим моим достижением. Таким образом, в этом вы не просто похожи – это у вас семейное.

– Да, пожалуй, можно и так сказать.

– Честно говоря, дорогуша, тогда мои услуги стоили куда дешевле, – Рэрити изобразила обморок, и Твайлайт попыталась сдержаться, чтобы не закатить глаза. Белая кобыла бросила на нее свирепый взгляд, который единорожка восприняла как поощрение и закатила глаза до невероятной саркастической степени. Леди одобрительно кивнула.

– Ну, как насчет того, чтобы заключить со мной пари?

– Пари? О, дорогуша, мне действительно нравится, к чему вы клоните. В последнее время при дворе стало ужасно скучно.

Прежде чем Твайлайт сумела прервать ее, Рэрити предвидя это, опередила ее, сама закатив глаза.

– И да, прежде чем вы это скажете, скучнее, чем обычно, что и так является ужасно низкой планкой. Каким-то образом эти пони умудряются превосходить мои самые низкие ожидания. В любом случае, что это за пари вы предлагаете?

– Вы ведь понимаете, что случится, если кто-нибудь услышит одно из ваших неосторожных замечаний?

– Не беспокойтесь об этом. Видите ли, когда я нахожусь в вашей компании, все, что я скажу, будет воспринято как необоснованный слух. Так что, даже если бы это услышали какие-нибудь пони, никто бы им не поверил. Я позабочусь об этом. А теперь, дорогуша, вы увиливаете от ответа.

– А! Точно. Что ж. Ладно, вот оно, – Твайлайт глубоко вздохнула. Все или ничего. Пан или пропал. Все эти замечательные высказывания, которые проносятся у вас в голове, когда вы медлите на пороге потенциально ужасного решения. – Если то, что я вам скажу, на самом деле окажется самым романтичным из того, что вы когда-либо слышали, вы согласитесь предоставить мне свои уникальные услуги бесплатно.

Рэрити задумчиво улыбнулась, глядя куда-то вдаль.

– О, такого я уже давно не слышала. Значит, вы знакомы со старыми слухами?

– Да, мой брат рассказал мне суть дела.

– Конечно, именно так он и должен был сделать. Он был первым, кто выиграл это пари, чтоб вы знали. Кажется уместным, что другой член семьи должен воспользоваться им, как потенциально последний.

Твайлайт внимательно посмотрела на выжженную отметину на краю фонтана – остатки неподобающей леди привычки.

– Последний?

– О да, прошедшие годы меня пресытили. А нефрит уже десять лет как не в моде. Теперь шиком считается аметист. Хотя я слышала, что розовый кварц прекрасно оттеняет очки, – добавила кобыла с многозначительным видом, – так что давайте посмотрим, хватит ли розовых очков, которые вы мне предоставили, чтобы сделать это пари значимым.

– Итак, все, что мне нужно сделать, это доказать вам, что моя ситуация самая романтичная из всех, что вы когда-либо слышали, и вы будете работать над моим делом бесплатно?

– Да, в этом-то все и дело. Но за эти годы я занималась буквально бесчисленными романами. Трагически разлученные враждующими семьями, резкая разница в социальных классах – это, надо признать, мои любимые, низшие классы просто дышат воздухом романтизма – отвергнутые любовники, банальные любовные треугольники, войны за наследство... По правде говоря, дорогуша, было бы гораздо быстрее написать книгу о том, чего я не видела.

Твайлайт кивнула, удовлетворенная ответом.

– Моя... – и она замолчала.

Именно в этот момент Твайлайт поняла, что для объяснения того, что было между ней и Луной, ей придется все это классифицировать и каталогизировать. Разложить чувства по полочкам, придать им значение и вес, которые могли быть неправильными. Катастрофически неверными.

Рэрити снова надела чулок и закурила новую сигарету, бросив на Твайлайт довольно раздраженный взгляд, который очень сильно разозлил единорожку. Этот взгляд, полностью принижал ее душевные муки.

– Право же, дорогуша, вы уже целых три секунды пребываете в нерешительности. Просто назовите его "моя любовь". Если бы это было что-то меньшее, вы бы не пришли ко мне, я надеюсь.

Твайлайт задумалась, но Рэрити продолжила с едва скрываемым презрением:

– Вы ведь в первый раз это говорите, да? По крайней мере, вслух? Что ж, простите меня за то, что я зажигаю еще одну из этих кошмарных сигарет, но у вас скоро будет ваш первый медовый месяц, и он будет настолько тошнотворно сладок, что мне нужно что-то горькое, чтобы уравновесить это.

– Прекрасно!

Твайлайт говорила с вызовом, возражая этой кобыле – леди или нет!  – чтоб она провалилась!

– Моя любовь... – и это было все, что Твайлайт успела сказать.

Она улыбнулась, в основном самой себе, и окружающий мир померк.

Она видела это маленькое сальто назад. Таблица для кода, чтобы они могли общаться.

Довольно фривольная поэзия, поспешно стираемая, но недостаточно поспешно.

Ее любовь – Луна. Или, возможно, лучше будет, Луна – ее любовь. Любовь Твайлайт – Луна. Луна – возлюбленная...

Твайлайт вернул в реальность звон в голове от удара по затылку.

– Ай!

Рэрити махнула копытом в воздухе, встряхивая его.

– Мои извинения, дорогуша, но вы буквально были на седьмом небе от счастья, – копыто снова опустилось на фонтан позади кобылы, поддерживая ее, когда она затянулась сигаретой. – Это было до тошноты сладко. Слишком сладко, на самом деле, это как пропитанный жидким шоколадом шоколадный торт. Одна ложечка – это нормально, но вы явно пытались навязать мне его весь.

Твайлайт смущенно улыбнулась.

– Так плохо?

– Да что не так с вашей семьей и безнадежными романтиками? – Рэрити закатила глаза. – Да, все было именно так плохо. Прошу прощения, что ударила вас, но это я узнала из общения с вашим братом. Если бы не быстрый и точный удар по голове, он просидел бы с дурацкой ухмылкой на морде, бормоча себе под нос "Кэдичка" не меньше часа.

Твайлайт хихикнула. Да уж, это точно был Шайнинг Армор.

– Ох, не смей хихикать! Пока что ты выглядишь так же плохо. Я пока очень сомневаюсь в твоих шансах на победу в этом пари, дорогуша; ты могла бы влюбиться в кого угодно и верить, что это самая романтичная вещь в мире. Сейчас ты определенно влюблена.

Твайлайт снова задумалась...

– Ой!

– Ты опять собиралась меня покинуть, после моей фразы, что ты влюблена. Я не потерплю ничего подобного, – упрекнула Рэрити. – А теперь, пожалуйста, проиграй по быстрому это пари, чтобы я могла вернуться к вымогательству у тебя смехотворно огромной суммы денег для моей личной выгоды.

Твайлайт пристально смотрела на кобылу, медленно придумывая самый деликатный способ сформулировать свой следующий вопрос.

– Ты и в самом деле уже очень давно не можешь разговаривать ни с кем без этого своего ментального фильтра, выкрученного на максимум, да?

Рэрити улыбнулась, взгляд слегка затуманился.

– Клянусь, каждое слово в разговоре с тобой почти как еще один долгий, накатывающий оргазм, – кобыла моргнула, взгляд прояснился, вместе с дымом. – О боже, я только что сказала это вслух, да? Ну, полагаю, что это вполне отвечает на твой вопрос. Так! Хватит тянуть время! Давай же, отвечай на мой вопрос.

– Моя... л-любовь, – сглотнула Твайлайт. Копыто Рэрити застыло в готовности, но единорожка хоть и с запинкой сумела произнести это слово, не отвлекаясь мыслями ни на потягушки, которые устроила Луна, ни на грацию, с которой она танцевала... – Прости, прости!

Почти не отвлекаясь.

– Она мне писала стихи на расстоянии. Мы можем видеть друг друга, но не можем встретиться. Пропасть между нами слишком велика.

Рэрити даже не попыталась скрыть зевок.

– Прости, дорогуша, но тебе придется выдумать что-нибудь получше. Обреченная любовь на расстоянии настолько типична, что давным-давно стала клише.

Твайлайт потребовалось огромное усилие, чтобы не показать, как екнуло у нее сердце при слове “обреченная”.

– Ладно, – единорожка глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Она еще раз повторила в голове все те так хорошо звучащие фразы, к которым она уже прибегала, чтоб потянуть время. От Рэрити это не укрылось и она бросила на нее довольно нетерпеливый взгляд. Наконец Твайлайт поняла, что это подобно ситуации с бинтом, присохшим к ране: она пытается медленно снять его, хотя на самом деле лучше сорвать его одним рывком и надеяться на лучшее.

– Моя любовь на луне. Она пишет мне стихи в лунной пыли, где нет ни воздуха, ни ветра, которые могли бы их стереть. Ее любовные послания, адресованные мне, пребудут там вечно, еще долго после того, как последнее существо на Эквусе испустит свой последний вздох. Насколько я могу судить, она исписала целый квадратный километр – не пропустив ни сантиметра! – в отчаянных попытках подобрать нужные слова. Теперь мне нужно ответить, но... Ну, ты же видела.

Единорожка тяжело вздохнула откидываясь в сторону пустого фонтана.

Она не учла, насколько чаша фонтана может оказаться скользкой, несмотря на отсутствие воды, поэтому Твайлайт рухнула спиной  вперед, взмахнув ногами в воздухе. Рэрити не обратила на произошедшее никакого внимания, уставившись в пространство с серьезным выражением мордочки.

– Да, с твоим ответом могут возникнуть проблемы, – пробормотала белая единорожка. – А что насчет нее? Вот это уже интересно.

– Твое внимание только это привлекло? – крикнула Твайлайт, все так же лежа на спине, раздраженно размахивая передними ногами. – А вовсе не факт, что на луне есть пони и она пишет мне стихи?

– Ну да, что-то вроде этого я и ожидала. Не такой уж и большой сюрприз, надо заметить, – Рэрити медленно, глубоко затянулась сигаретой, выпуская удушливое облако в воздух вокруг них. Твайлайт была рада, что находится с подветренной стороны. – Твой брат был молод, наивен и, честно говоря, глуп. Замечательный во многих отношениях, конечно, но он был... ну, твой брат был настоящим занудой, не так ли?

– Был? – Твайлайт фыркнула, выкарабкиваясь из фонтана и снова принимая позу, похожую на позу белой единорожки.

Рэрити многозначительно выгнула бровь, переводя взгляд с Твайлайт на то место, где она свалилась в фонтан, но решила это не комментировать.

– Да, – продолжила белая единорожка с каменной невозмутимостью, – Но даже тогда он ухлестывал за самой желанной кобылицей в Империи и преуспел в этом. Поэтому вполне логично, что тебе – более умной, мудрой, циничной и гораздо более взрослой – пришлось бы пойти на многое, чтобы превзойти масштаб романтических амбиций твоего брата.

Еще один пышный клуб дыма, как бы подчеркивающий это замечание испорченным воздухом.

– Что, собственно, ты и сделала. Отлично сработано, – невозможно было сказать, был ли это сарказм или искреннее признание достижения. – На луне? На самом деле, на луне? Кто мог бы это предвидеть?

На это Твайлайт лишь снова фыркнула. Пинки Пай и Дэш смешили ее, но эта кобыла... эта кобыла обладала манерой речи, которая заставляла ее постоянно улыбаться, с редкими приступами менее сдержанного веселья.

– Ладно...

– Еще и любовь в стиле Сапфо, – продолжила Рэрити, докуривая сигарету. – Ну, это ведь исключительно для того, чтобы добавить остроты? У тебя и так настолько великая любовь, что целой планеты мало, чтобы вместить ее, и ты еще хочешь добавить сюда толику восхитительной скандальности? Прекрасно сыграно, мисс Спаркл.

Сигарета рассыпалась пеплом о ту же опалину, что и ее предшественница.

– А как к этому отнеслась твоя семья?

– Ну, я же не могу выбирать свои предпочтения...

– Ох, вот только не надо... Послушай, ты хоть представляешь, сколько из этих леди экспериментировали друг с другом? Или со служанками? Или друг с другом, пока их служанки наблюдали? Или, в самых редких случаях, просто все разом с привлечением... экспериментов? – Рэрити фыркнула. – По крайней мере, ты не подходишь к этому ханжески.

Твайлайт внимательно осмотрела двор, вокруг мертвых фонтанов... Никого.

– А ты... – неуверенно начала единорожка.

Глаза Рэрити угрожающе сузились.

– Леди никогда не спрашивают о подобном!

– Ну да, но как мы уже выяснили, я не очень-то и леди, – возразила Твайлайт с пренебрежительным смешком.

– Да, но леди на такой вопрос никогда и не отвечают, – закончила Рэрити с лукавой улыбкой.

Твайлайт фыркнула.

– Итак, леди Рэрити, я выиграла пари?

– У тебя есть любовница на луне. Предполагаю, что она должна быть живой богиней, чтобы выдержать настолько суровые условия окружающей среды?

Твайлайт разинула рот. Возможно, так оно на самом деле и было, но если она слишком много думала об этом, у нее начинала кружиться голова. А потом еще этот случай во сне...

– Понятно, – хмыкнула белая единорожка. – Итак, у нас тут обреченная любовь на расстоянии меж разделенными силами, находящимися вне их контроля, сравнительно обычной – но гениальной – ученой и богиней, пребывающей среди звезд... Тут собраны буквально все романтические клише разом. Это до омерзения слащаво и до смешного романтично, но честно говоря, это самая фантастическая вещь, которую я когда-либо слышала.

Вот это была искренность, чистая и правдивая.

– Мои немалые силы в твоем распоряжении.

– Правда? – Твайлайт просияла, вскакивая на все четыре копыта. – Ты серьезно?

– Именно так, – кивнула Рэрити, поднимаясь с фонтана и отряхиваясь. Хотя в этом не было необходимости. Даже после того, как она посидела на этой ужасно грязной штуковине, на красном платье не появилось даже следа пыли или грязи. Единорожка заметила, что Твайлайт это заметила, и одарила ее лукавой ухмылкой. – Коммерческая тайна. Моя другая, более уважаемая профессия, я бы сказала. А теперь, куда мы отправимся?

Твайлайт задумалась. Кое-какие мысли до сих пор не покидали ее разум.

– Прежде чем мы куда-нибудь отправимся, мне необходимо поговорить с принцессой, – она вздрогнула, хотя глаза Рэрити буквально засияли от радости. Твайлайт это заметила, так как белая единорожка даже не пыталась этого скрыть. – Ты ведь хочешь пойти со мной, верно?

– Ну, если это тебя не слишком затруднит...

– Затруднит, – слово упало, словно наковальня.

– ...но даже если это доставит тебе много хлопот, ведь я буду так много для тебя делать, – закончила Рэрити, сменив тему с грацией балерины.

– ...ладно, – буркнула Твайлайт. – Только не говори потом, что я тебя не предупреждала.

– Но... ты меня ни о чем и не предупреждала?

– Я понадеялась, что здравый смысл сделает эту работу за меня, – эти слова были горьки, как цикута, добровольно выпитая жертвой.

Этот вкус сожжет дотла. Рэрити же, казалось, считала это не ожогом, а теплом от хорошего виски. Она еще научится.

---

Широкие двери тронного зала распахнулись, и перед ними предстал высший эшелон льстецов, подхалимов, жополизов, ублюдков из трастовых фондов, восходящих звезд, падших гигантов... все собрались в одной комнате, просто чтобы раздуть и разжечь угасающие угольки, которые были эго Принцессы Утрат.

Ходили слухи, что когда-то в незапамятные времена второй буквы “т” в ее титуле не было. Она была Принцессой Утра – яркой, белой и мудрой фигурой наставника, которая возвещала наступление дня.

Но сейчас все было не так.

Она была скучна и вечно облачена в траурный наряд. Черная вуаль. Черное платье. Грива, туго стянутая и неяркая. Бледная. Редкие проблески эмоций из под вуали с грацией голубя, умирающего от сердечной недостаточности прямо в полете.

Это была фигура, сидящая на Фонтанном Троне, золотом сиденье с бархатными подушками, единственном предмете интерьера во всей этой гробнице, доделанным до конца. По обе стороны от трона находились простые каскады с водой, которые текли вокруг него, а затем стекали обратно к породившим их горным источникам.

Некоторые пони утверждали, что то был источник молодости, секрет бессмертия принцессы.

Твайлайт знала, что это абсурд.

Если бы это действительно был легендарный источник, то принцесса давно бы перестала пользоваться им и просто позволила бы себе умереть и сгнить, как и следовало.

Сарказм? Твайлайт? Никогда.

Двери, через которые вошли Твайлайт с Рэрити, были высотой с трехэтажный дом и драматически изогнуты. Резьба на них, конечно, не была закончена или хотя бы симметрична, но, по крайней мере, обе створки были на месте.

К несчастью, это делало невозможным попасть в тронный зал незаметно – фактор, на достижение которого ни одна из них теперь и не надеялась.

К счастью, это сделало их появление достаточно эффектным. Две кобылы не просто вторглись на королевский прием. Они сделали это очень громко!

– Мы приносим извинения за этот шум, – извинилась Рэрити. – Похоже, петли нужно смазать.

Твайлайт помассировала переносицу.

– Пожалуйста, Рэрити, – буркнула она себе под нос. – В данный момент нам не нужно прилагать усилий, чтобы заботиться о том, что эти пони думают о нас.

– Тебе, может быть, и не нужно, – прошипела Рэрити сквозь маску блаженной улыбки, – но я-то работаю при помощи общения.

И с этими словами платье-роза исчезло в толпе, в вихре пожатий копыт и деловых улыбок. Белая единорожка послала Твайлайт благодарный взгляд за то, что та приняла на себя основную тяжесть их появления.

С внутренним тяжелым вздохом белая папка с пурпурной каймой была помещена в картотечный шкаф “деловые контакты”. Какая жалость.

– Мой философ! – прогремел голос Принцессы с тем, что можно было бы почти назвать весельем. – Чему мой двор обязан столь приятным сюрпризом?

– Я обнаружила очень древний текст, – соврала Твайлайт, – и надеялась получить совет у кобылы, которая, возможно, жила до его создания.

Принцесса слегка вздрогнула, но для Твайлайт этот сигнал был столь же очевиден, как сигнал маяка. Она старалась прямо не оскорблять ее, маскируя свои язвительные замечания под комплименты, но знала, что ранит принцессу больше всего. Ее возраст. Ее наряд. Ее одиночество.

Или как она одевалась из-за вечного одиночества... Последнюю фразу Твайлайт сплела, как голодный паук, готовящийся к появлению мотылька, которого он заметил, но никогда не использовала, как тот же самый паук, вовремя осознавший, что приближающийся мотылек на самом деле летучая мышь.

– Тогда расскажи мне об этих словах, что так озадачили тебя, мой философ.

Ни единой секунды колебания. Восхитительно, что тут еще скажешь.

“Тебе нравится, когда я делаю тебе больно, – закричала Твайлайт в своей голове, – потому что тогда ты хоть что-то чувствуешь, не так ли, больная, сломанная...”

Вместо этого единорожка произнесла:

– Звезды помогут ей сбежать. Судя по всему, этому тексту почти тысяча лет...

Все придворные, как один, вздрогнули и погрузились в жуткое молчание, когда Принцесса сорвала с себя вуаль. Не отодвинула в сторону, не отбросила назад, а с громким треском разорвала тонкое черное кружево, явив миру дикие, широко распахнутые глаза кобылы за ней. Они светились, и это была совсем не метафора. Позади них пылало яростное солнце, а белки глаз горели плазмой.

– Где ты слышала эти слова? – прошипела принцесса. На улице, конечно, уже было прохладно, хотя и не так холодно, как зимой, но Твайлайт могла видеть дыхание кобылы на троне. Странно.

– Старая книга. Невероятно старая. Я...

– Это ложь. Я сожгла их все без исключения! – зловеще гудел голос Селестии. Она едва повысила его, но он стал куда ниже, так что он разносился куда дальше. Казалось, что от него дрожат даже кости единорожки.

Тем не менее, она могла видеть дыхание принцессы, поднимающееся, как струйка пара от чайника, слишком долго стоящего на плите.

– Но зачем? – услышала Твайлайт свой вопрос. Она сделала бы шаг назад, но ее круп только что уперся в дверь.

– Где ты слышала эти слова? – прогремел голос Принцессы. На этот раз громкость была значительно увеличена, демонстрируя силу ее ярости. Два ближайших к ней стража, стоявшие по бокам от трона, сорвали шлемы и упали на пол, зажимая кровоточащие уши. Их барабанные перепонки были разорваны.

Даже на том расстоянии, где стояла Твайлайт, когда их разделяли уши сотен придворных, готовые принять на себя всю тяжесть происходящего, она все еще чувствовала, как трещит ее череп и стучат зубы.

– Вы, должно быть, пропустили одну из них! – закричала единорожка в ответ, просто чтобы услышать свой собственный голос сквозь звон в ушах. Пар...

Это и был пар!

О звезды и камни, у принцессы изо рта шла пена. Ее слюна просто кипела и быстро испарялась, а не падала, как у бешеной собаки.

– Невозможно! – пронзительно завизжала Принцесса – это был вой куда более дикий, чем могло издать любое создание в ее обширном зоопарке.

Затем Принцесса быстро успокоилась. Она резко выпрямилась. Разорванная вуаль была подобрана с пола, как брошенный носовой платок. Ослепительный свет спаял две части в единое целое. Принцесса неподвижно и спокойно сидела на своем Фонтанном Троне.

Но все равно пар поднимался все выше и выше.

– Твайлайт Спаркл, вы лишаетесь жалованья, – заявила принцесса всем присутствующим, холодная и твердая, как айсберг, потопивший огромный корабль, – пока не извинитесь за то, что произнесли эти слова в моем присутствии.

Нет. Нет, этого не должно было случиться.

Принцесса обладала лишь той властью, которую могла навязать. Должность Твайлайт подразумевала много существенных гарантий. Да, это была бешеная собака, но за крепким забором.

– Я не собираюсь извиняться, потому что вы требуете от меня не делать мою работу. Большинство пони понимают, что им не заплатят за работу, которую они не сделали, ваше высочество. С моей стороны было бы большим преувеличением думать, что вы тоже можете это понять, но, принимая во внимание очевидные доказательства, полагаю, что тут я была не права. За это я приношу вам свои извинения.

Принцесса не дрожала и не тряслась, как раньше. Это беспокоило Твайлайт. Обычно едкое замечание пронзало всеохватывающее, хрупкое эго Принцессы, как туземное копье пронзает воздушный шар.

Вместо этого она обнаружила, что копье беспомощно отскочило от стальной обшивки дирижабля.

– А кто эта пони, с которой вы пришли? Леди Рэрити, судя по репутации, я полагаю? – теперь голос был спокоен и глух. Зверь в клетке лежал мертвый. Теперь там скрывалось то, что пряталось в тени и мучило зверя.

Оно было готово проскользнуть сквозь прутья решетки.

– Она важна для тебя? – спросил тот же мертвый голос.

Твайлайт на мгновение заколебалась. Это было все, что требовалось.

Придворные порскнули в разные стороны от платья-розы. Рэрити стояла отверженная в центре, ее сеть социальных связей рушилась вокруг нее в гробовой тишине. Нужно было представить себе звук разбивающегося хрусталя.

– Леди Рэрити изгнана из дворца. До тех пор, пока Твайлайт Спаркл не извинится за слова, которые не будут повторены под угрозой изгнания, – ледяным тоном произнес мертвый голос, – и не откроет нам свой источник.

Отлично. Тварь из тени только что приволокла болторез к забору бешеной собаки, и они объединились против нее.

У Селестии могут быть правила и законы, которые не позволяют ей ничего сделать с Твайлайт. Правила и законы, которые она не могла нарушить, поскольку они были тем единственным, что мешало Селестии видеть в зеркале чудовище, каким, как знала Твайлайт, принцесса и являлась.

Но у нее не было таких ограничений против тех, кто был близок к Твайлайт.

Ей было больно признавать, что это был первый раз, когда она позволила Селестии получить доступ к этому козырю. Она даже не подумала об этом, когда вошла в эти двойные двери вместе с леди Рэрити.

Твайлайт в отчаянии повернулась к белой кобыле. К ее чести, та пожала плечами и закурила сигарету. Посреди тронного зала.

Несколько придворных запаниковали, отступая еще дальше, но что еще могла сделать Селестия с кобылой, чьим единственным преступлением было знакомство с Твайлайт?

Когда Рэрити с достоинством и негодованием подошла к единорожке, она сделала длинную и глубокую затяжку горящими табачными листьями. Затем, словно спохватившись, она небрежно бросила зажженную сигарету за спину. Ну, намеренно небрежно.

Когда они выходили из дверей, Твайлайт почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, когда улыбка Рэрити стала постепенно расти из-за панических криков позади, где пони безумно метались взад и вперед, пытаясь погасить гобелен, который белая единорожка "непреднамеренно" подожгла.

Ее единственным преступлением было знакомство. А теперь поджог?

– Как только эти двери закроются за нами, – прошептала Рэрити, убедившись, что никто не обратит внимания на ее слова, отвлеченные огнем и соблазнительным покачиванием бедер, – беги. К черту достоинство, ты бежишь впереди.

– Я могу извиниться, ты же знаешь?

Рэрити выгнула бровь.

– Ладно, не могу, ты права, но могу попробовать...

– Только для того, чтобы меня держали в качестве заложника для следующих переговоров? Нет. Так что сейчас мы бежим, а потом перегруппируемся. И решим, что делать с пеплом, оставшимся от моей жизни и карьеры.

– Судя по всему, ты восприняла это все достаточно спокойно.

– Ну, может быть, потому, что они не заметили, что я сделала с зажигалкой, пока все были заняты сигаретой, — заметила Рэрити.

Огромные двойные двери закрылись за ними, черный дым клубился под потолком.

Они, не останавливаясь, пробежали восемь кварталов, разделяющие дворец и обсерваторию Твайлайт. Ни одна из кобыл ни разу не оглянулась.

Глава 9: Кобыла, что сбежит с луны

Твайлайт и Рэрити сидели рядом на крыльце библиотеки, переводя дух. Твайлайт была... ну... не в форме, это уж точно. Маленькие облачка замерзшей влаги формировались с каждым ее выдохом.

– Ну, это было ужасно, – заявила Рэрити, поднимая в воздух очередную сигарету. Она зажала ее губами, многозначительно глянув на рог второй единорожки.

Твайлайт зажгла сигарету магической искрой и насладилась благодарным взглядом Рэрити. У нее возникло такое чувство, что подобным взглядом та пользуется нечасто.

– Ты про какую часть, – лавандовая единорожка тяжело дышала, пока белая кобыла затягивалась, – про ту, где принцесса изгнала тебя из дворца, или про ту, где ты его сожгла?

– Ох, не надо так драматизировать, дорогуша, я его не сжигала. Я просто отвлекла их, чтобы мы могли уйти с некоторым запоминающимся шармом, – она глубоко затянулась. – Я имела в виду весь этот бег. Это прекрасное платье не рассчитано на то, чтобы в нем – фе – потели.

– Отсюда все еще видны клубы дыма, – сумела произнести Твайлайт между тяжелыми вздохами. – И почему ты не так запыхалась, как я? Ты же практически ешь эти сигареты!

– Может и так, но знаешь ли ты, сколько нужно тренироваться, чтобы поддерживать такую роскошную фигуру? Нет, нет, конечно, ты не знаешь, ты только посмотри на себя, ты как маленький паровозик, который не может, – Рэрити бросила взгляд на дворец через плечо. На ее мордочке появилась легкая довольная улыбка. – О боже, дым и правда виден даже отсюда. Какой ужас!

– Надеюсь, никто не пострадал...

Леди фыркнула.

– Единственное, что и правда было воспламенимым в тронном зале – это гобелены. Как мне кажется. Все должны быть в порядке.

– Ну, если ты уверена...

– Кроме того, – глаза белой кобылы сияли, – это будет очень хорошо для бизнеса.

Твайлайт сделала последний глубокий вдох. Она сомневалась, что ее заполошно бьющееся сердце сможет успокоиться в ближайшее время.

– Это каким образом? Как это будет очень хорошо для бизнеса?

– Теперь я табу, моя наивная маленькая беспризорница! Мое имя все будут произносить шепотом и приглушенно! Мой дизайн станут рассматривать как предмет роскоши, которым он всегда и был. Мне больше не придется жить при дворе, чтобы поддерживать свою репутацию! Теперь она взращена моим отсутствием, – величественно провозгласила белая пони, ее глаза почти светились. Она оперлась на крыльцо одним копытом, балансируя сигаретой на кончике другого, легкие пятна никотина виднелись на перчатках, которые появились специально по этому случаю.

– А что будет, если принцесса запретит твои работы? – вслух спросила Твайлайт, внимательно наблюдая за реакцией леди.

Рэрити моргнула.

– Прошу прощения?

– Ну, если твой дизайн имеет характерные черты, Селестия его опознает и может запретить. Она совсем не глупа.

– Да, но...

– На самом деле, я была бы удивлена, если она этого еще не сделала. Думаю, ты могла бы продавать свои проекты под псевдонимом, но...

– Но мне придется строить свою репутацию с нуля, – глухо закончила за нее Рэрити. – С чистого листа, так сказать.

– Я думала, что ты все это очень хорошо восприняла... – неуверенно призналась Твайлайт.

– О боже. Моя жизнь загублена, не так ли? – спросила белая единорожка таким тоном, каким обычно говорят о погоде или спрашивают время. О настоящих чувствах говорили только ее глаза и легкая дрожь, охватившая копыто, державшее сигарету.

Твайлайт посмотрела на дверь позади них. Кофе-машина была как раз с другой стороны. Она могла бы сделать для нее довольно неплохой горячий шоколад. С горячим шоколадом все становится лучше.

– Не хотите ли зайти в дом и выпить чего-нибудь горячего, леди Рэрити?

Та просто кивнула в оцепенении. Она чуть сильнее откинулась на опорное копыто, затяжки сигаретой выдавали боль и отчаяние.

– Но сначала тебе... тебе придется потушить сигарету. Это немного пожароопасно.

Затравленный взгляд Рэрити был достаточно красноречив.

“Нет. Нет, я не буду делать этого. Не сейчас. Нет.”

– Хочешь, я принесу тебе кружку сюда?

Бушующий шторм и хлещущие волны позади глаз леди несколько утихли. Однако предупреждение для малых судов все еще действовало.

– Это было бы чудесно, дорогуша. Спасибо.

Твайлайт кивнула. Она открыла дверь, почувствовав облегчение, когда горячий воздух изнутри выплеснулся наружу. Если бы все было наоборот, то поток мог бы затянуть тлеющий уголек от сигареты внутрь, и... Крайне маловероятное развитие событий, но тем не менее жутко пугающее. Твайлайт нажала на рычаг кофейного агрегата. Скоро будет горячий шоколад, только что из колоний.

Извини, Эпплджек.

– Ну, ты только посмотри, – произнесла Рэрити. Твайлайт удивленно обернулась и увидела, что леди пристально всматривается в лабиринт книжных полок. – Я полагаю, что если у кого-то в Эквестрии и есть книга, которой не должно быть, то она вполне могла бы оказаться именно здесь.

– О нет, это была откровенная ложь, – призналась Твайлайт. Кофе-машина засвистела; пришло время подставить кружку под нужное сопло.

– Еще раз, прошу прощения?

– Кобыла на луне лично сказала мне их во сне.

Рэрити уставилась на Твайлайт. Ее левый глаз заметно дернулся.

– Что?

– Я и не собиралась говорить ей правду! Ты же видела, как она отреагировала! Насколько я знаю, это именно принцесса могла отправить ее туда! – Твайлайт почувствовала, как напряглись мускулы на ее шее, и пристально уставилась на кофе-машину. Кап, кап, кап. Приятно, успокаивающе, монотонно и однообразно.

Рэрити внезапно встала. Ее трясло, как в лихорадке.

– Ты разрушила мою жизнь из-за какого-то сна?

Мордочка Твайлайт онемела. Она что, хмурится? Все, что она чувствовала, это стянутость.

– Единственное, что я сделала, – задала вопрос! Я понятия не имела, что она так отреагирует!

Почему ее голос был таким громким?

– Конечно, ты поверила в произошедшее во сне, ты, глупая маленькая влюбленная кобылка!

Твайлайт застыла. О нет, это не значит, что она вдруг замерла. На самом деле скорость, с которой она отвернулась от кофе-машины и уставилась на Рэрити, была просто сверхъестественной. Нет, она именно застыла, ее сердце качало жидкий азот, и у нее внезапно появилась ужасная мигрень, как от мороженого. И мордочка все еще казалось слишком стянутой.

– Влюбленность?! Это не влюбленность, это...

Бледные щеки Рэрити теперь стали ярко-красными.

– Ты буквально втюрилась в нее до безумия! Это неопровержимо. Насколько я понимаю, это может быть даже взаимно! Но это всего лишь влюбленность, из-за которой ты разрушила мою жизнь!

– Ты заставила меня сказать, что я люблю ее!

Отлично, теперь ее мордочке горячо и мокро. Должно быть, начался дождь. Рэрити должна... должна войти внутрь... надо продолжить разговор внутри...

– Потому что ты хотела в это поверить! – закричала белая единорожка. – Однако, просто сказав что-то, ты не сделаешь это истиной! Например, небо пурпурное! Рабочий класс заслуживает того, чтобы им управляло дворянство! Моя жизнь не разорвана в клочья!

Рэрити швырнула сигарету на землю и растоптала ее, вдавив в цемент крыльца, едва не попав на коврик с надписью "Добро пожаловать".

Горячий шоколад был готов, теперь Твайлайт это видела. Она подхватила кружку своей магией. Та лишь слегка покачнулась, когда она протянула ее Рэрити. Леди выглядела так, как будто какую-то секунду собиралась в ярости пнуть кружку, но остановилась. Замерла. Она, казалось, с беспокойством переводила взгляд с кружки на мордочку Твайлайт.

Могла ли она понять, почему все так онемело? Капля дождя упала на краешек губ Твайлайт. Она слизнула ее, щелкнув языком от досады. На вкус капля почему-то была солоноватой. Загрязнение воздуха от фабрик, вероятно.

Рэрити как-то странно смотрела на нее. Это определенно был взгляд, который Твайлайт видела и раньше, но он никогда не был направлен на нее.

Это была жалость. Именно так. Ошибки быть не может.

– Мне очень жаль, мисс Спаркл. Я не это имела в виду.

– Именно это.

Конечно, именно это и имелось в виду. Некоторые слова нельзя взять назад. Как, например, правду.

Леди вздохнула и взяла кружку из воздуха, прежде чем из той успела пролиться хоть капля драгоценной жидкости на суровый и неумолимый пол, где она бы была растрачена впустую.

– Полагаю, что все же да, – деликатный глоток позволил сделать деликатную паузу, чтобы обдумать, как можно деликатнее сформулировать ее следующий вопрос. Еще более странным было то, что его задала столь суровая пони, какой казалась Рэрити. – Скажи мне, что ты о ней знаешь?

Твайлайт сглотнула сухую и тяжелую пустоту, заполнившую ее горло.

– Ну...

Рэрити подняла копыто, прерывая ее.

– Кроме того, что она невероятно красива, это я знаю, что она на луне, это очевидно, и что она заинтересована в тебе. Боюсь, что последнее – настоящий удар под дых.

Ответы, которые должны были легко литься, умерли в горле Твайлайт, задушенные небытием и поглощенные им.

– Я знаю, что она любит стихи.

– Любит или умеет их писать? Это не одно и то же, ты же понимаешь?

Тишина.

– Какое ее полное имя?

– Луна.

– Ты уверена, что это не фамилия?

Тишина.

– Сколько ей лет?

– Она древняя.

– Столетия, тысячелетия или эоны?

Тишина.

– Какой у нее любимый цвет?

Тишина.

– Какая у нее любимая еда?

Тишина.

– А как она ведет себя с другими?

Тишина.

– Какая она, когда одна? Какая...

– Одинокая, – просто заявила Твайлайт. Ну, она попыталась. По какой-то странной причине это прозвучало как хриплый шепот. Дождь начинал ее раздражать.

– Прошу прощения?

– Ты спросила, какая она, когда одна. Она одинока. До боли. Боль, которую я даже не могу себе вообразить.

Ложь. Ей не нужно было ничего воображать.

Рэрити открыла рот. И снова закрыла. Потом снова открыла. И простояла с открытым какое-то время. Всем, что она произнесла, была...

Тишина.

– Ох, – наконец выдавила белая единорожка. – Дорогуша.

– Что ты хочешь этим сказать?

Это было не обвинение, а вопрос. Жалобный крик утопающего о спасательном круге.

– Тогда, быть может, она заинтересована не в тебе, а в компании? Кто ты – не имеет значения, пока ты есть?

Рэрити, казалось, решила бросить утопающему якорь.

– Нет. Нет, это я...

– А что, если бы это был кто-то другой?

– Но никого не было, – снова прохрипела Твайлайт сквозь пустоту в горле, злясь на... не на Рэрити, а на собственную несдержанность. Она была чрезвычайно умна. Ей нельзя было чувствовать себя такой глупой. Пустота казалась тесной.

Она чувствовала себя такой глупой.

– Но что, если бы кто-то был?

– Никого не было, – настаивала Твайлайт чуть громче. Пустота напряглась. Потрескалась. Стала горячей.

Рэрити подняла бровь.

– Но все же, что если?

– Все же, что если? – не выдержала Твайлайт; пустота лопнула, как плотина. – Что если кто первый пришел, тот и получает все? Я была первой, и я этого хотела! Никто больше не озаботился тем, чтобы найти ее, а я нашла. Никто больше не пытался связаться с ней, а я это сделала. Я потратила месяцы и бесконечное количество битов, пытаясь... я не знаю! Поговорить с ней!

– Из-за влюбленности? – недоверчиво переспросила Рэрити.

– Пусть так! Возможно, – Твайлайт кипела от злости, но тут остановилась. Это было неправильно. – Подожди, нет. Не из-за влюбленности. По крайней мере, не сразу.

В глазах леди мелькнуло узнавание, и раздражение сменилось восхищением. О том, что она увидела в Твайлайт, можно было только догадываться, но сейчас она думала о гораздо более важных вещах. Дождь прекратился, и Твайлайт ощутила вместе с тем новую ясность. Рэрити буквально ткнула в нее копытом.

– Тогда почему?

– Потому что она была одна. Потому что ей нужен был кто-то, и этим кем-то была я. Никто другой во всем мире не мог помочь, так что это не мог быть кто-то другой. Потому что никогда и не мог быть кто-то другой. Это была всего лишь я. Это могла быть только я.

Твайлайт жестом пригласила Рэрити следовать за ней внутрь. Со скрытым напряжением кружка с горячим шоколадом поднялась, а за ней последовало и платье-роза, на котором не было видно ни следа ни шоколада, ни пепла. Как только единорожка вошла, дверь за ней плотно закрылась. Замок, засов, цепочка и защелка – все встало на свои места. Твайлайт не могла позволить кому-либо еще увидеть то, что произойдет дальше.

Она начала снимать свое собственное платье. Рэрити с любопытством наблюдала за ней, прежде чем ее румянец стал практически ослепительным, и она отвела взгляд.

– Дорогуша, прошу прощения за мои слова, но сейчас не время для такого бесстыдства.

Твайлайт уставилась на свою метку.

– Нет, Рэрити, смотри!

Леди, верная своему титулу, выставила переднюю ногу перед глазами.

– Пожалуй, я воздержусь, спасибо.

– Это не то, что ты думаешь!

– Это твоя обнаженная, ничем не прикрытая метка, которую ты с гордостью демонстрируешь?

Твайлайт закатила глаза, достаточно сильно, чтобы ей стало больно.

– Да, но...

– Тогда это именно то, что я думаю, а леди не подглядывают.

– Леди также не поджигают тронный зал правительницы своей страны, но тем не менее мы тут, – Твайлайт настойчиво помахала крупом.

– Нет! Я не буду смотреть!

– О-о-о-о! – пропищала Пинки с лестницы над ними. Обе единорожки обернулись и увидели, что земнопони смотрит на них сверху, откинув клапан ярко-красной пижамы, в которую она была одета, позволяя им обоим взглянуть на ее собственную метку. – Мы хвастаемся попометками? А у меня шарики! Как для статики! Ззап! Твоя метка тоже очень хорошая, Твайлайт. Супер красивая! Я слышала крики, это все из-за крупов?

Теперь Твайлайт покраснела почти так же сильно, как Рэрити. Она обернулась и увидела, что леди, по-видимому, может подглядывать, если Пинки ее должным образом удивит.

– Звезды, – пробормотала Рэрити. – Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Да! – гордо объявила Твайлайт, поправляя платье. – Это значит, что мне суждено было стать ею. Звезды помогут ей сбежать!

Рэрити вздохнула.

– Ну, может и так. Что еще важнее, это означает, что ваша любовь была предопределена. Официально заявляю, что это был последний пункт в очень-очень длинном списке, так что теперь ваш роман для меня – самый клишированный из всех, с которыми я когда-либо имела дело, – Рэрити сделала многозначительную паузу. – Если, конечно, предположить, что тебе это не приснилось. Или ты это себе просто вообразила.

– Я большой специалист по воображению! – объявила сверху Пинки. Она ухватилась за край ближайшей лестницы и соскользнула вниз, игнорируя законы трения, которые могли ей помешать. – А что Твайлайт вообразила?

– Фразу "звезды помогут ей сбежать", как мне кажется.

Земнопони моргнула.

– Разве она не прочла это на луне? Не вижу тут ничего нового, Твайлайт, и я почти уверена, что это плагиат. Так вот почему синяя пони такая грустная? Неужели ты огорчила ее плагиатом? – Пинки выглядела обиженной, преданной и безумной. – Я думала, ты хорошая пони!

Ах. Она считала Твайлайт хорошей пони. Подождите...

– Твайлайт не занималась плагиатом. Она цитировала. Думаю...

– Когда ты смотрела в телескоп? – выпалила лавандовая единорожка.

– ...да. Именно. Ну, не совсем так, но этого будет достаточно, – запинаясь, закончила Рэрити, глядя на земнопони с... примерно так Твайлайт представляла себе свой первый взгляд на Пинки.

– Прошлой ночью. Когда ты пошла спать. И выглядела очень грустной, так что я решила посмотреть. Я в том смысле, что помогла построить его, мне же можно смотреть, верно? – со стороны любого другого пони это было бы настойчивостью. Со стороны Пинки это было извинение. Прощение там, где не было разрешения. – И она тоже выглядела супер грустной! И там везде были стихи, просто ух! Но не думаю, что она заметила мой взгляд. Она была слишком занята, пытаясь стереть один из стихов. Какие-то глупости про язык и что-то в этом роде. Зачем кобыле совать туда язык? Это не...

Твайлайт густо покраснела. Итак, Пинки видела канцону. Это... эхм.

Заметила ли это Рэрити?

Заметила. Недоверие, да, но и немалая доля веселья тоже.

Твайлайт покраснела еще сильнее.

За их спинами раздался громкий стук в дверь.

– Я смотрю, ты становишься довольно популярной в обществе.

Непроизвольное отрицание возникло на языке Твайлайт, но умерло прежде, чем достигло губ. В этом легкомысленном замечании была своя доля правды. На самом деле оно, наоборот, заставило ее улыбнуться.

– Это, должно быть, Эпплджек. Моя подруга-фермер.

– Ты уверена, что это не Рэйнбоу? – в голосе Пинки послышалось разочарование.

Твайлайт фыркнула, почти весело. Почти.

– Рэйнбоу вломилась бы в окно или пробила бы новое. Спайк воспользуется дверным звонком.

Рэрити с любопытством посмотрела на единорожку. В данный момент эти имена ничего для нее не значили. Твайлайт пожала плечами, поскольку не могла придумать объяснений получше. Проще просто показать ей.

Единорожка начала кропотливый процесс открывания двери, и все меры безопасности поочередно щелкали, лязгали и брякали. Параллельно она допила остатки горячего шоколада, слегка обжегшись, в спешке уничтожая шоколадные улики.

Твайлайт оказалась права и неправа одновременно. По другую сторону двери Эпплджек наличествовала, это да. Но и Спайк тоже, что было неожиданно. Его отвлекла – еще более неожиданно – чумазая маленькая желтая кобылка с выцветшим и потертым красным бантом в гриве.

Наверное, поэтому Эпплджек успела постучать прежде, чем дракончик успел ее остановить.

– Привет, надеюсь, ты не против, шо я взяла с собой Спайка. Или привела Эппл Блум. Кажись, им полезно завести друзей своего возраста, но я-то не хотела бы вам навязываться.

Твайлайт уже собиралась прокомментировать употребление слова ”вам" во множественном числе, но быстро вспомнила о пони позади нее. Это была не та ситуация, к которой она привыкла. По правде говоря, до появления Пинки ей было достаточно некомфортно, когда кто-то, помимо Спайка, находился в ее святилище. Как бы то ни было, она была лишь слегка смущена, по крайней мере, ещё не утратив способность замечать ошибки в грамматике применительно к сложившейся ситуации.

Наверное, сейчас ей следует что-нибудь сказать. Твайлайт уже несколько секунд ошарашенно смотрела на Эпплджек, размышляя о грамматике.

– Вовсе нет. Я уверена, что Спайк был бы рад показать... Эппл Блум, да? – маленькая кобылка нетерпеливо кивнула, и Твайлайт почувствовала тепло в груди от гордости за это незначительное социальное достижение. – Я уверена, что он с удовольствием устроит ей грандиозную экскурсию по библиотеке.

Дракончик протиснулся мимо единорожки и взволнованно заковылял прочь, таща за собой кобылку.

– Я покажу тебе, где стоят книги по химии, они научат тебя, как сделать взрывчатку из банки с мочой!

– Спайк! – воскликнула Твайлайт.

– Мерзость! – с восторгом закричала кобылка.

– Эппл Блум! – рявкнула Эпплджек.

Но они оба уже сбежали, оставив своих опекунов в пыли, которой в библиотеке было ужасно много.

– Они ведь не смогут этого сделать, правда? – Эпплджек искоса взглянула на Твайлайт, входя в дом.

Утомленный вздох был достаточным ответом, но Твайлайт все еще чувствовала себя обязанной внести ясность.

– В моче есть вещество, которое может стать одним из основных компонентов пороха.

Готово.

– Полезно иметь друзей своего возраста, а?

– Твой-то, по крайней мере, огнеупорный.

Именно в этот момент Твайлайт услышала пронзительный визг, постепенно усиливающийся. Беглый взгляд, брошенный на кофе-машину, подтвердил, что источником была не она. Единорожка повернулась, чтобы спросить остальных...

Рэрити довольно резко оттолкнула ее и довольно пугающе резко остановилась перед Эпплджек, практически пуская слюни. Подождите, нет, переписать предыдущую фразу. "Практически" больше не нужно. Эпплджек выглядела совершенно безразличной.

– Ох, посмотрите на себя! Честное слово, деревенская кобылица – соль земли. О, посмотрите на эти мускулы... Настоящая рабочая лошадка...

– Э-э-э...

– И такая красивая дочь! О, я бы подумала, что вы слегка молоды, конечно, но...

Глаза Эпплджек испуганно распахнулись. Твайлайт почти слышала, как гудит клаксон у нее в голове.

– Стоять, подруга, нет! Я не... Эппл Блум – моя сестра! Я еще не нашла подходящего пони.

– Неужели? – пропела Рэрити, растягивая вторую “е” так долго, как только могла, наслаждаясь ощущением, высасывая каждую каплю вкуса из того, что в противном случае было бы совершенно невинным словом. В ее устах это стало намеком. – Значит, пони? Не жеребец, осмелюсь сказать, а пони?

– Э-э-э...

– А как насчет прекрасной белой леди, которая сметет вас с ваших копыт и покажет вам жизнь, полную величия и великолепия? Леди и фермерша, о-о-о, это будет история на века... И эти ноги, созданные лягать яблони... – последние слова Рэрити произнесла с интонацией голодного грифона, который мог бы сказать "прекрасный бифштекс".

Твайлайт взглянула на Пинки, словно прикидывая, что бы такое сделать, и обнаружила, что та достала откуда-то пакетик жареного арахиса и с наслаждением хрустит им, словно зачарованная. Ну, тогда ладно.

– Хэй, Казанова, мы немного забегаем вперед, не так ли? Ты гонишь быстрее, чем смазанная жиром гремучая змея.

– Ох-х-х... такие восхитительно-причудливые сельские просторечия, – Твайлайт показалось, или леди в этот момент облизнула губы? Так и было? Ну хорошо, это было не просто ее воображение.

– Послушай, даже если бы дверь моего амбара открывалась и в ту сторону – а она не открывается – как бы ты справилась с фермерской жизнью? – Эпплджек подняла бровь так высоко, что Твайлайт удивилась, как той вообще удалось удержаться на голове. Ей даже удалось слегка приподнять край ее вездесущей кепки.

Пинки продолжала радостно похрустывать над ними.

– Что? О, нет-нет, я спасу тебя от всего этого! Увезу в высшее общество...

– А-а-а, не-а, со мной это не сработает. Будь тут, делай это, – погодите, чего? По крайней мере, Рэрити выглядела такой же удивленной, как и Твайлайт. – Я люблю свою ферму. Люблю фермерскую жизнь в целом. Это не изменить. Да и брат, в конце концов, нуждается во мне. Думаю, мне нужен жеребец – пони, неважно – что сможет помочь во время сбора урожая. Не могу представить тебя пачкающей копыта. Или просыпающейся на рассвете.

Рэрити блаженно вздохнула, и ее ресницы затрепетали. Как она вообще это делает?

– О, такая принципиальная и трудолюбивая, – белая единорожка сделала вид, что падает в обморок так бесстыдно, как только может упасть в обморок кобыла, которая, по-видимому, была абсолютно бесстыдна. Эпплджек явно чувствовала себя неловко, хотя и была немного польщена. Твайлайт понятия не имела, что делать. – Я должна заполучить тебя! Я должна... подожди, ты сказала "брат"? Он такой же внушительный и мускулистый, как и ты?

– Биг Макинтош? Он примерно вдвое больше меня, если это... – Эпплджек замолчала, когда ее настигло осознание. Или, скорее, “ударило” будет более подходящим словом. Выглядела земнопони так, словно получила пощечину. Оттенок того, что она польщена, из ее голоса исчез. Вместо этого в нем появились нотки возмущенного ужаса, что было довольно необычным сочетанием. – Не-а! Не бывать этому. Ты и на километр не подойдешь к моему старшему брату, чего бы мне это не стоило!

Эпплджек бросила Твайлайт беспомощный взгляд. Она даже S.O.S. морганием выдала.

Помощь пришла откуда не ждали.

– А почему она не говорит о своей младшей сестренке? – спросила Пинки, изобразив взрыв из крошек, вылетающих изо рта. – Может быть, у них есть что-то общее.

Это замечание, казалось, глубоко встревожило Рэрити.

– Откуда...

– Ну, если вопрос “Откуда ты знаешь, что у меня есть младшая сестра”, то ответ в том, что ты, очевидно, привыкла быть единственным ребенком в семье. У меня была целая куча сестер, так что я не знаю, каково это – быть одной, но ты, очевидно, знаешь. Если вопрос был: ”Откуда ты знаешь, что у меня именно сестра", то это потому, что ты слишком женствен-нен-на, чтобы у тебя был брат.

Рэрити на мгновение задумалась, хотя она явно была в смятении.

– Но откуда ты вообще узнала, что у меня есть брат или сестра? Их отсутствие тоже прекрасно объясняет, почему я привыкла быть единственным ребенком в семье.

– Просто угадала!

Леди вновь повернулась к Твайлайт с изящной маской невозмутимости на мордочке.

– Кто она такая?

– Это Пинки Пай. Ты к ней привыкнешь.

– Правда?

Твайлайт вздохнула.

– Нет. Но все станет куда проще, если ты хотя бы попытаешься в это поверить.

– Ах, – белая единорожка повернулась, чтобы обнаружить пустое место там, где только что была Эпплджек. – Ну и куда же делась эта восхитительная фермерша? Мне с ней надо перекинуться еще парой слов...

– Ой, она улизнула, пока я отвлекала тебя, – снова вмешалась Пинки, очевидно, этим обрадованная. – Думаю, что она поднялась к телескопу.

– Да провались оно.

Твайлайт удивленно подняла бровь, глядя на леди.

– Знаешь, она на самом деле не выглядела заинтересованной? Если ты и дальше будешь... Я не знаю, в общем, если ты будешь продолжать это, то, думаю, она и правда может заставить тебя работать на ферме.

– Я знаю, что ей это неинтересно. Она отвергла меня. Все мои знаки внимания пропали втуне, – лукавая улыбка тронула прекрасные губы, и сердце Твайлайт слегка затрепетало. – Но знаешь, как редко это бывает? Это так волнующе! Это настоящий вызов! Она могла бы стать всем, чем должен был быть этот идиот принц...

– Не слишком ли это... опять же, я не знаю, высокомерно? Не может же быть так, что тобой интересуется каждый встречный?

– Ты уже во второй фразе подряд не можешь подобрать верное слово. Подобное у такой начитанной кобылы? Вряд ли это совпадение. Это же был намек на ревность? – проворковала Рэрити. – То есть ты ревнуешь меня? Или переживаешь, что тебе придется поделиться со мной?

– Ты... но?! Я! Чего?!

– Ну, Твайлайт, я понятия не имела, что ты можешь такое подумать... – вздохнула единорожка. – Хотя я должна признать, что ты и сама довольно привлекательная молодая леди, и очень умненькая, к тому же. Красивая сама по себе.

Рэрити наклонилась ближе, слишком близко, Твайлайт почти чувствовала ее дыхание на своей шее, но не отодвинулась. Почему она не отодвинулась? Хотела ли она этого? Ладно, хотела, но хотела ли она этого хотеть?

– О, Твайлайт Спаркл.

Да.

Веки Твайлайт затрепетали и закрылись. Поджав губы, она слегка наклонилась вперед, готовясь к сопротивлению, которого не последовало.

Она начала падать вперед.

Глаза единорожки снова распахнулись, когда она отшатнулась, потеряв равновесие, и упала на круп, выглядя, возможно, такой же озадаченной, как и чувствовала себя.

– Что только что произошло? Что ты сделала?

Идеально уложенная и свернутая спиралью пурпурная грива Рэрити была отброшена назад, больше для эффекта, чем по реальной необходимости. Это бы подразумевало, что из прически леди выбился волосок, а это казалось маловероятным и даже невозможным.

– Магия, дорогуша. Она есть не только у тебя.

Паника.

– Контроль сознания? Гипноз?

Подобный вопрос, казалось, оскорбил Рэрити больше всего. Она сделала вид, что не выглядит оскорбленной, но убедилась, что Твайлайт поняла, каких усилий это ей стоило.

– Ничего такого грубого, дорогуша, это просто такое выражение. Я слишком великолепна, чтобы нуждаться в чем-то настолько потаенном.

Облегчение. И снова паника.

– Это нечестно! Я должна чувствовать подобное к Луне! В том смысле, что уже чувствую, но только к ней! Ты же должна была помочь мне с этим!

Белая единорожка усмехнулась искренней, честной ухмылкой, повернулась так кокетливо, как только возможно, мазнув кончиком хвоста прямо по носу Твайлайт.

– Иначе зачем бы я остановила себя, а? Я хочу оставаться строго профессиональной, пока я все еще цепляюсь за ту профессию, что у меня еще есть. В противном случае, думаю, ты совершила бы восхитительное маленькое завоевание. Нетерпеливая маленькая ученица, истекающая неопытностью, умоляющая научить ее? Уверена, что вместе мы могли бы быть просто... волшебными.

Твайлайт почти растаяла на полу, то ли от жара ее щек, то ли от дрожи в коленях, то ли от того и другого, а Рэрити даже не смотрела на нее. Она, несмотря ни на что, продолжала:

– Боюсь, однако, что я должна удовлетвориться радостью погони за этой восхитительной фермерской пони, которую ты наняла. Интересно, как она будет выглядеть, если ее приодеть? Представь ее в подвязках, например... – Твайлайт не могла этого видеть, так как Рэрити смотрела в другую сторону, но слышала, как она снова облизывает губы. – Такая сочная. Или, может быть, ее брат? Ох, оба сразу, как восхитительно скандально…

Твайлайт довольно неожиданно осталась одна у входной двери, вся красная и буквально прилипшая к месту. Нет, не “буквально”, особенно с учетом того, почему она могла бы прилипнуть в таких обстоятельствах. Ох, божечки. От этой мысли стало только хуже!

Из задумчивости ее вывел орех, отскочивший от головы. Единорожка подняла голову, немного ошеломленная.

– Она мне нравится! – торжественно провозгласила Пинки. – Она очень дружелюбная, правда?

Твайлайт не ответила. Она просто тупо смотрела на Пинки, ожидая, когда избыток крови отхлынет от ее мордочки и снова попадет в мозг. Розовая пони, казалось, наслаждалась зрелищем. Единорожка потратила немного времени, удивляясь, как это у Пинки еще не кончились орешки из такого сравнительно маленького пакетика.

Ладно, похоже, придется идти спасать Эпплджек.

– Эй, Твайлайт, а почему ты плакала?

Теперь уже розовая пони заработала очень смущенный взгляд.

– Это когда? Не думаю, что я плакала. Более того, я совершенно уверена, что этого не было.

– Хах. Должно быть, это было мое воображение. Иногда оно бывает слишком буйным. И достаточно часто, если уж на то пошло.

Конечно, все так и было.

Чье-то чужое воображение.

---

Твайлайт на мгновение задумалась о событиях, которые привели к текущей ситуации. Этого было явно недостаточно. Вместо этого она задержалась на мгновение, чтобы поразмыслить о том, что же именно представляла собой нынешняя ситуация, и, возможно, извлечь из нее какой-то более глубокий смысл.

С полок исчезло несколько книг. На их месте стояли растения в горшках с названиями пропавших книг, напечатанными густыми черными чернилами. Младшая сестра Рэрити кричала, стоя на ненадежной куче книг высотой не менее четырех метров. Спайк держал в когтях пожарный топор, оседлав Эппл Блум – младшую сестру Эпплджек – как странствующий рыцарь, а сама Эппл Блум кричала Свити Белль, что все в порядке и у нее есть план.

Теперь, когда она подробно описала происходящее, ей, возможно, будет легче разобраться с событиями, которые привели к этому.

Эпплджек была загнана Рэрити в угол наверху и в буквальном, и в переносном смысле. Единорожка отчаянно флиртовала и, казалось, находилась в своей фигуральной зоне комфорта. Твайлайт вмешалась в происходящее, продолжив обоснованную гипотезу Пинки, высказанную ранее, и тихо предположив, что если их младшие сестры подружаться, то это могло бы сделать Эпплджек более сговорчивой.

Это была явная ложь, ну или по крайней мере жест отчаяния. Это был безобидный способ услать Рэрити подальше от Эпплджек на достаточно долгое время, чтобы Твайлайт могла извиниться и объяснить ситуацию.

Эпплджек, в свою очередь, казалась скорее смущенной, чем раздраженной. Пока ее брата в это не втягивают, сказала она, все будет нормально.

Это было облегчением.

После чего возник вопрос о том, насколько плохи были стихи Твайлайт, что ей даже требовалась помощь. Единорожка показала пример своей работы. Эпплджек ограничилась тихим “ага” в знак понимания.

Это было не слишком приятно.

К сожалению, у плана оказались нежелательные последствия. Природа этих последствий следовала из самого плана: Рэрити вернется со своей младшей сестрой.

Это была настоящая катастрофа.

А потом... А потом был провал. Твайлайт не имела ни малейшего представления ни о том, что произошло между появлением Свити Белль и тем, что заставило кобылку оказаться на высоченной качающейся башне из книг, ни о том, что побудило Спайка и Эппл Блум попытаться скрыть – по крайней мере, единорожка чувствовала себя чуть лучше, предполагая, что дело было именно так – исчезновение книг, заменив их растениями в горшках.

Кстати говоря, природа возникновения комнатных растений была еще одной загадкой, и скорее всего одной из тех, что сильно заинтересуют местные правоохранительные органы.

Твайлайт совсем не хотела, чтобы стражи арестовали ее из-за каких-то папоротников, которые ей даже не нужны.

– Пинки Пай, что там с расчетами?

– Готово! Просто отрежь вот тут, пожалуйста.

Земнопони направляла ножницы Твайлайт лазерной указкой. Промасленный холст, предоставленный Рэрити – остатки с тех времен, когда дождевики были в моде, но вновь оказались вытеснены, как только зонтики вернулись в строй – представлял собой аккуратную почти-сферу. Белая единорожка шила почти так же быстро, как Твайлайт успевала раскраивать, и продевала какую-то несгораемую веревку через ее нижнюю часть.

Пинки, будучи самой легкой из них троих и менее всего подверженной законам здравого смысла, начала ей обвязываться. Твайлайт закрепила топливный бак и горелку на спине земнопони. Толстый слой изолирующего материала между горелкой и спиной розовой кобылы гарантировал, что горелка не сожжет и ее.

– Готова?

– Точнюсенько! Просто жги эту детку, жги!

– Если под "деткой" ты подразумеваешь "водород", то да, именно таков план у нас и есть. Мы не будем сжигать настоящих детей.

Пинки хихикнула. Все было готово, кроме поджига.

Твайлайт покосилась на Рэрити.

– Как там дела у Эпплджек?

Пожарный топор тяжело стукнул по столу перед ними, к счастью, плашмя, а не лезвием вниз. Твайлайт оглянулась и увидела Эпплджек с двумя виноватыми помощниками по бокам.

Земнопони хмыкнула.

– Рубить книги Твайлайт – это не план. Он бы не сработал. По крайней мере не с ее книгами.

Единорожке потребовалось время, чтобы вспомнить, что она имеет дело с детьми, и те ужасные и невообразимые вещи, о которых она подумала во имя защиты литературы, были тут слегка неуместны.

Вместо этого она вздохнула и заговорила своим взрослым голосом, каким всегда говорила ее мать, когда Твайлайт чуть было не сделала что-то катастрофически плохое. Как, например, когда она решила прочесть ее письмо принцессе, которое было слегка излишне грубоватым. Такой голос.

– Ваш план состоял в том, чтобы порубить мои книги?

– Ну, мы должны были как-то ее спустить! Если бы мы подняли туда лестницу, то все равно бы ее опрокинули!

Твайлайт посмотрела на Спайка. По-настоящему посмотрела. Это не был радостный взгляд. Дракончик вздохнул.

– Мы запаниковали, – признался он.

Ну, по крайней мере, он был честен. Даже если это не объясняет, как Свити вообще туда попала. Наверное, лучше и не спрашивать.

– Не мог бы ты зажечь эту горелку, Спайк? У нас тоже есть план, – ей не нужно было говорить дракончику, что он был куда лучше. Это подразумевалось хотя бы тем, что в их план не входило разрубание книг топором.

Спайк взглянул на Пинки, буквально дрожавшую от возбуждения. Пожав плечами, дракончик зажег горелку на спине земнопони.

Импровизированный метеозонд начал медленно надуваться. Медленно, но не бесшумно. Казалось, кто-то разжег потрескивающий костер с помощью порохового фитиля.

Пинки в последний раз просмотрела нацарапанные уравнения.

– А что, если вес будет слишком велик? Ты ведь меня поймаешь, правда?

Твайлайт кивнула.

– Конечно, Пинки. Это совершенно безопасно.

Последовала пауза, которая была агрессивно заполнена молчанием Эпплджек. Непроизнесенные слова исходили от нее волнами, и каждая из них несла свой собственный уникальный оттенок фразы: ”я не злюсь на тебя, но хочу, чтобы ты знала, что я очень разочарована".

Рэрити первой потеряла терпение.

– Ну что, дорогуша, что? Клянусь, если ты еще хоть мгновение будешь молчать, то лопнешь от укола булавкой.

– Ну, я к тому, что если мы сможем поймать Пинки в случае ее падения, разве не проще заставить Свити прыгнуть и просто поймать ее?

Твайлайт посмотрела сначала на надувающийся шар, потом на кобылку и, наконец, снова на шар. После чего перевела взгляд на Эпплджек.

– Но мы же уже сделали воздушный шар.

Земнопони фыркнула и побрела прочь, забрав с собой довольно удрученного Спайка и Эппл Блум.

– Только поведись с этими учеными, клянусь, они...

– Куда это вы...

– Перерыв.

– Ах, – остановилась Твайлайт. Вполне разумно.

Воздушный шар Пинки продолжал надуваться с ревом горящего газа, несмотря на здравый смысл и практичность. Газу на это было наплевать. Газ просто горел. Твайлайт это тоже не очень волновало. У кобылы, посвятившей себя стрельбе лучами смерти прямо в луну, не было в жизни места для подобных вещей. Пинки, по крайней мере, казалось, ободрили заверения в безопасности, и теперь она выглядела искренне взволнованной.

А потом это произошло.

Копыта Пинки наконец оторвались от пола. Она слегка поболтала ими под собой, как будто пытаясь ухватиться за последний шанс остаться тут, но пол уже ушел вниз. С легким нервным смешком земнопони пролетела мимо первых книг. К тому времени, когда она была на полпути вверх по стопке, она уже открыто хихикала, как маленькая кобылка, что, казалось, успокаивало настоящую кобылку, ожидающую ее наверху.

Внизу Рэрити разглядывала чертежи.

– Прошу прощения, о великая и мудрая ученая, – произнесла она нараспев, не отрывая глаз от листа, – но что это за цифры?

– Это? Постоянная Эврики для плавучести, хотя мы тут и пересчитали ее для атмосферного давления вместо воды.

– Понятно. А это?

– Вес Пинки вместе с горелкой и топливом.

– Вполне разумно. А вот тут, подписанное как "балласт"?

– Ну, это предположительный вес Свити – предположительный, это технический термин, – так что, когда Пинки достигнет этой высоты и схватит ее, добавочный вес будет противодействовать плавучести и медленно вернет их обоих вниз, если расчеты верны.

– Вижу, вижу, – кивнула Рэрити. – Я так и предполагала. А скажи мне, откуда ты взяла это число?

– Ну, я подумала, что кобылка не может весить намного больше, чем большая собака, ведь правильно?

– Ага... Я тут подумала, что у вас обеих, возможно, есть некоторая неопытность с таким понятием как “жеребята”. Итак, если бы вместо этого числа было, предположим, – единорожка зачеркнула одно из чисел и написала другое, куда бóльшее, – вот это. То ведь беспокоится нам не о чем, верно?

– Это ведь гипотетический вопрос, не так ли? – пробормотала Твайлайт, быстро подсчитывая, насколько ей стоит беспокоится. Полученная величина была куда больше, чем беспокойство, которое она чувствовала минуту назад.

– К сожалению, нет, дорогуша, к сожалению, нет, – Рэрити слегка пожевала пустоту, и на ее мордочке появилось отстраненное и задумчивое выражение, как у шахматного гроссмейстера, изучающего доску, которая существует у него в голове. – Стоит ли нам паниковать уже сейчас?

– Не думаю, что это сильно поможет. Но ведь и не повредит?

– Мхм... однако это может привести к тому, что Пинки уронит мою дорогую сестренку. Давай мы предупредим ее, а потом будем паниковать.

– Похоже на план, – согласилась Твайлайт, внутренне паникуя. – В конце концов, Пинки может захотеть паниковать вместе с нами.

– Но при этом не уронить мою сестру, – поправила ее Рэрити.

– О да, – согласилась Твайлайт, – это может вызвать еще большую панику.

– Не хотелось бы этого.

Твайлайт прижала копыта ко рту и закричала в сторону Пинки, которая и так ее прекрасно слышала, находясь всего на высоте четырех ростов пони, но, опять же, это уже была достаточная высота, чтобы падение с нее для любого пони не оказалось веселым. И меньше всего для самой земнопони.

– Пинки, Свити Белль весит значительно больше, чем ожидалось. Балласт получается вдвое тяжелее.

Глаза земнопони на мгновение остекленели, язык прижался к уголку рта, в то время как губы беззвучно шевелились произнося новые цифры и... О! Вот и оно.

– Мне паниковать? – весело крикнула земнопони вниз.

– Пока нет, сначала ты должна схватить Свити Белль и не уронить ее. Потом можно и паниковать.

– Оки-доки-локи!

Теперь Пинки поравнялась со Свити Белль, и замешательство кобылки явно перевесило ее страх. По крайней мере на данный момент. Розовые копыта протянулись к ней и...

– Попалась! – воскликнула Пинки.

Шар перестал подниматься, когда Свити, как якорь, потянула его вниз, розовую земнопони крутило над ней. Стопка книг под ней, лишившись значительной части давящего сверху веса, казалось, решила, что законы физики могут быть достаточно забавны, так почему бы их не попробовать? А для полноты картины, почему бы не попробовать их все сразу?

Инерция, гравитация, эффект маятника и многие другие силы выбили стопку из-под Пинки и Свити. Они начали падать с несильно, но тем не менее достаточно высокой скоростью, восходящий поток трепал их гривы и хвосты вверх по направлению к воздушному шару.

– Рэрити, лови меня! – крикнула земнопони.

Единорожка... поймала Пинки Пай. Однако это не значило, что она намеренно поймала ее, как бейсболист ловит мяч, нет. Она поймала Пинки, примерно так же, как ловит мяч бейсбольная перчатка.

– Уф-ф-ф.

К счастью для всех участников, корсет Рэрити сработал одновременно как пружина, поглотив удар от приземления, и как защита, сохранив неповрежденными внутренние органы леди. Но это было все еще далеко не идеальное приземление, за исключением Свити, конечно.

– Это было так весело! – пискнула она. – Можно я сделаю это еще раз? Но со стопкой книг повыше и воздушным шаром побольше?

– Если мы когда-нибудь будем делать воздушный шар, чтобы долететь до луны, – задыхаясь, проговорила Пинки, – вес надо будет рассчитать до взлета.

– Воздушные шары с горячим воздухом не работают в эфире, – Твайлайт обратила свой взор на шевелящуюся кучу, розовые конечности переплелись с белыми, и те и те время от времени подергивались, – так что нам не нужно беспокоиться об этом.

– Так как же ты собираешься спасти Луну?

Твайлайт уставилась на груду пони, вернее, смотрела сквозь нее. Замерла. Это был очень хороший вопрос.

Единорожка вздрогнула, когда кто-то похлопал ее по плечу.

– Наука потом. Сейчас дружба, – объявила Эпплджек.

Верно.

– Думаю, я бы с удовольствием, – простонала Рэрити, когда Твайлайт помогла ей освободиться от Пинки, – выпила бы чашечку очень приятного, успокаивающего чая.

За земнопони отвечала Эпплджек. Судя по тому, что Твайлайт услышала, они придумывали лучший способ поджаривать зефир при помощи горелки на спине.

Да уж, будет приятно отвлечься от уборки. Нужно будет собрать достаточно много книг, даже для четверых пони, а дети вряд ли смогут помочь. В любом случае их на время отправили в подвал.

Вздох.

Твайлайт только что закончила переставлять толстые и тяжелые тома, написанные Айверивеллом Кантом, когда услышала звонок в дверь.

Она просияла от радости. Рэйнбоу Дэш наконец-то сдалась! Она приняла ее просьбы близко к сердцу! Пегаска все же думала о чем-то, а не просто бросалась вперед, надеясь на лучшее и...

Ладно, значит, за дверью была вовсе не Рэйнбоу.

Радостное возбуждение превратилось в холодный и тяжелый ком в животе. Беглый взгляд на Пинки подтвердил сделанный вывод. Земнопони была сбита с толку, а не взволнована. Если бы это была Дэш, она бы знала об этом лучше всех остальных.

Значит, это точно была не она.

– Всем спрятаться. Или, по крайней мере, не маячить на виду в прихожей.

Они повиновались, Эпплджек немедленно, а Рэрити почти вплотную к ней. Но не слишком близко, “чтобы не испортить вид”, – прошептала белая единорожка. Пинки долго стояла, внимательно изучая Твайлайт, прежде чем наконец сдвинуться и скрыться в недрах подвала. По крайней мере, молодняк был внизу; Эпплджек заставила их перекладывать уголь из одной кучи в другую. Пинки сможет присмотреть за ними и проследить, чтобы они не высовывались.

Глубокий вдох.

Входная дверь.

Скорее всего, ничего такого.

Конечно, тут были украденные горшки, но ведь не она их крала.

Ну, она была своего рода ответственной за детей, которые их украли, и украденное имущество все еще находилось в ее доме, и они могли оказаться чрезвычайно ценными растениями...

О боже, ей придется отправиться в тюрьму, да?

Вначале дверь.

Глубокий вдох.

Открыть дверь с обнадеживающей улыбкой.

Стража.

Стража. Королевская стража, если точнее.

О боже, о боже, о боже, о...

Их было трое. Два сержанта и капитан. Все в алых мундирах и сверкающих белых шлемах войск Ее Императорского Величества. На капитане была отполированная парадная кираса, такая же блестящая, как и пуговицы сержантов. Все давно уже держали наготове оружие, правда, непосредственно в Твайлайт не целились, но это могло измениться в мгновение ока.

– В чем проблема, офицеры? – желание сотрудничать буквально сочилось из каждой поры. – Я сожалею о комнатных растениях и обещаю, что верну их и подобное больше никогда не повторится.

Капитан снял шлем и вопросительно посмотрел на нее сквозь копну ярко-синей гривы.

– У нас есть сведения, что некие кобылки в вашем доме украли несколько растений в горшках, да, но вы также снова повздорили с принцессой и укрываете изгнанницу, которая пыталась сжечь дворец дотла. И почему моя младшая сестренка, самая умная кобылка в округе, думает, что я здесь из-за комнатных растений?

– Шайнинг! – воскликнула Твайлайт – потому что визжать от восторга было бы очень неприлично, и она точно это только что не сделала – и, бросившись вперед, с лязгом впечаталась в бронированную грудь брата. Она посмотрела вверх, чтобы увидеть две казнозарядных винтовки, направленные на нее. Профессионалы.

Жеребец оттолкнул ее. Было бы избито сказать, что он сделал это мягко-но-твердо, но это было не точно; он мог бы использовать строго отмеренное количество силы для этого, но нет нежного способа оттолкнуть вашу любимую сестру под угрозой смерти.

Он выглядел таким же несчастным, как и она.

– Твайли... на этот раз ты очень сильно вывела принцессу из себя, – жеребец сделал паузу на мгновение, чтобы его слова дошли до адресата, и продолжил: – Очень сильно.

– Но я делаю это постоянно.

Когда единорожка сделала шаг вперед, чтобы потереться носом о брата, он сделал шаг назад, прижав копыто к морде и проведя им вниз в... раздражении? Мушкеты сержантов продолжали непрерывно целится чуть ниже основания рога Твайлайт.

– На этот раз все... иначе, – пробормотал Шайнинг Армор. – Я не знаю, что ты натворила, но они вытащили меня с другого континента и вернули в Столицу для этого. Мои подчиненные тоже были не в лучшей форме, когда я покинул их.

Значит, все было серьезно, иначе они использовали бы кого-нибудь другого.

– Ты под домашним арестом, Твайли, и он вступает в силу немедля.

Единорожка нырнула в глубины своего мозга, пытаясь найти подходящий ответ в одном из множества картотечных шкафов: семейные проблемы, юридические проблемы, проблемы с дальними родственниками? Нет, сейчас все было по-другому.

Ответ пришел из наименее вероятного места.

– А как же мои друзья?

Шайнинг просиял, как полуденное солнце.

– Теперь у тебя есть друзья? Ух ты, сестренка, ты молодец! Это просто фантастика! – и тут он бросился к своей младшей сестре, заключив ее в крепкие, сокрушительные объятия. На этот раз Твайлайт не ответила ему, уперев копыто между ними и отталкивая брата, по крайней мере, немного. Сил у нее хватало только на это, тем более что вы и так не то чтобы много можете противопоставить бронированной нагрудной пластине.

– Что насчет них, Шайни? – выдохнула она в ухо жеребца, не в силах сделать большего, пока копыта сдавливали ее ребра.

Шайнинг Армор отпустил ее, отступив назад. Остальные стражи не дрогнули, не шевельнулись, и выражение их морд было абсолютно непроницаемо под низко надвинутыми пробковыми шлемами.

– Ну, у принцессы сложилось впечатление, что у тебя нет друзей. Так что у меня нет никаких конкретных инструкций на этот счет. И поскольку никаких приказов насчет них нет, то они могут приходить и уходить, когда им заблагорассудится, – жеребец бросил взгляд на сержантов, словно ожидая, что они поправят его. Ни один из них этого не сделал.

Даже сейчас ее брат присматривал за ней. Ну, особенно сейчас, надо заметить.

– Ты не хочешь войти? Я думаю, что вам пришлось проделать долгий путь, чтобы добраться сюда...

Капитан посмотрел на сержантов. Те наконец-то расслабились. Очевидно, между ними состоялся бессловесный разговор, по результатам которого Шайнинг последовал за ней внутрь.

– Итак, когда ты ожидаешь своих друзей? Домашний арест может быть достаточно трудно объяснить.

– О, они уже здесь. Просто прячутся. Кроме Рэйнбоу Дэш, но и она в конце концов появится. Думаю, ты ей очень понравишься.

Шайнинг Армор казался немного смущенным.

– О. Ну, это... мило?

– Да. Именно, – искренне согласилась с ним Твайлайт и крикнула погромче: – Девочки! Выходите и познакомьтесь с моим братом. Он не собирается ни в кого стрелять!

– Ну-у-у...

– Он обещает!

Жеребец закрыл рот.

Они уже миновали прихожую и очутились среди леса книжных полок, вздымающихся вокруг и поверх них. Ну и еще непонятно откуда свистнутые растения в горшках. Здесь стоял длинный стол для чтения, тот самый, который Пинки и Рэйнбоу частенько оккупировали, и Твайлайт предложила брату присесть. Он любезно согласился подождать, пока ее друзья наберутся смелости выйти... а то мало ли.

Шайнинг даже снял свою кирасу, демонстрируя добрую волю и уязвимость. Броня стояла на книжной полке позади него, рядом со шлемом, так что новоиспеченный капитан Папоротник начал блестящую карьеру стража литературы.

Первой появилась Пинки Пай. Ну, естественно. Она была самой доверчивой. Ее розовая грива появилась над входом в подвал, как пена, вздымаемая волной – такая же пушистая, только с глазами. Когда никто не стал стрелять в нее, бить током или орать, остальная часть пони потянулась следом, осторожно, как жеребенок, который не уверен, что сделал что-то не так или еще не успел.

Шайнинг Армор улыбнулся кобыле, и все вроде бы снова стало хорошо. Одобрение, казалось, превратило Пинки Пай из встревоженного жеребенка в нетерпеливого щенка, если не по позе, то по крайней мере по выражению мордочки. Легкое покачивание хвоста было, очевидно, всего лишь игрой света и тени.

– Приветствую вас, маленькая леди. Вы, должно быть, одна из... – взгляд на Твайлайт для подтверждения множественного числа, кивок “все верно, продолжай”, – ...подруг Твайлайт? Что ж, для меня большая честь познакомиться с вами. Меня зовут Шайнинг Армор.

Жеребец улыбнулся, и хотя тон его голоса был абсолютно серьезен, создавалось впечатление, что говорит он не всерьез. Как будто соблюдая формальный стиль общения, он добавил шутку, понятную только им двоим.

Как пони, у которого счет убитых за последние несколько лет приближался к трехзначному числу – а вероятнее всего измерялся как минимум трехзначным числом – мог казаться таким полностью неопасным, оставалось загадкой, но Шайнинг все же справлялся с этим со своей обычной аурой внутреннего мира и спокойствия.

Для Пинки этого было достаточно. Она пошла немного быстрее, с каждым шагом ускоряясь от волнения, так что к тому времени, когда добралась до стола, она уже неслась вприпрыжку, делая глубокие вдохи. Земнопони превратилась в бурлящий котел.

– Привет, меня зовут Пинки Пай! А тебя как? Ах да, ты же уже сказал. Так каково это – иметь старшего брата? Нет, погоди, каково это – иметь младшую сестренку? Так ты, значит, солдат, ты когда-нибудь стрелял в кого-нибудь? Нет, погоди, в тебя когда-нибудь стрелял кто-нибудь? Ты капитан? Потому что у тебя есть эти капитанские штуковины на плечах! Кстати, как они называются? Как там в колониях зебр? Какой твой любимый цвет? Ну, пока все, я думаю.

Пинки шумно вздохнула, рухнула в кресло рядом с Шайнингом и наклонилась к нему с трепещущими ресницами.

Глаза жеребца, однако, были закрыты, губы несколько секунд беззвучно шевелились. Затем он ответил:

– По порядку: спроси у Твайлайт; это тяжелая ответственность, но оно того стоит; к сожалению, я застрелил много лошадей и зебр, и я также руководил расстрельным взводом, если пони в полку совершал достаточно серьезное преступление; я никогда не получал огнестрельных ранений, но я простил нескольких пони по... причинам, о которых, я уверен, мне вообще нельзя говорить, если это имеет значение; я капитан; они называются шевронами; в колониях жарко и совсем не цивилизованно, но водится много действительно потрясающих животных, и мой любимый цвет – розовый. На самом деле ты – единственная пони, которую я видел в своей жизни, более розовая, чем моя суженая, что впечатляет.

Пинки одобрительно охнула, потом захихикала, ткнув копытцем в шеврон Шайнинга, тем более что теперь она знала, как он называется. Жеребец только тепло улыбнулся в ответ.

Предназначенная им с братом память целиком досталась Шайнингу. Твайлайт компенсировала это составлением списков по любому поводу, потому что жизнь — это не экзамен, к которому нужно все зубрить, черт возьми, но она все равно завидовала его...

– Суженая? Ты говоришь...

Зрачки жеребца быстро сузились, и когда он повернулся, чтобы посмотреть на Твайлайт, то это лишь привлекло внимание.

– Потом.

– Тут я тебя поддерживаю. Каденс тоже ничего не говорила.

– Что? Неужели? Я никогда не упоминал... Потом.

Рэрити, казалось, соткалась из своей собственной тени, как призрак. Это многое говорило о том, что настоящая леди могла даже прятаться с неземной грацией.

– Ах. Конечно, как я могла забыть? Годы были добры к вам, сэр Армор. А вашу поэзию, по правде говоря, забыть невозможно.

Белая единорожка начала обходить стол, чтобы сесть напротив уже сидящей пары.

Шайнинг повернулся в кресле, когда Рэрити скользнула мимо них, гибкая, словно кошка, и даже не попытался подавить радостно сияющую, глупую ухмылку.

– Леди Рэрити! Мои стихи стали куда лучше, если вам это поможет!

– Нет, не стали, – упрекнула его кобыла, качая головой.

– Да, не стали, – согласился жеребец, кивая.

– Каденс не возражает?

– Каденс не возражает.

Рэрити опустилась на стул напротив Шайнинг Армора и Пинки, рядом с Твайлайт.

– Прекрасно. Вы двое до тошноты очаровательны. Как бальзам на мое больное сердце.

Точно. Эти двое уже встречались. Значит, осталась лишь Эпплджек.

– Не-а, – послышался деревенский говор откуда-то сверху, – я этого не сделаю. Я не буду говорить с каким-то расфуфыреным офицеришкой, сидящим на кабинетной работе. Просто не могу этого сделать. Мне все равно, брат он тебе или нет.

Пинки выглядела смущенной. Рэрити, в свою очередь, изобразила обморок, и поскольку Твайлайт сидела совсем рядом, то услышала ее шепот: “Ах, какая принципиальная”. Сам жеребец выглядел задумчивым.

Голос Шайнинга сменился на профессиональный, отработанный и спокойный тон.

– Кого-то из ваших близких призвали в армию?

– Завербовался добровольно, уж простите за мои слова.

– Ясно. Родич?

“Родич” определенно не было словом, которое Шайнинг стал бы обычно использовать. Он определенно пытался говорить с Эпплджек на ее языке. Тот факт, что он делал это, крича в направлении потолка, поскольку невозможно было точно определить, откуда исходит голос кобылы в той странной комбинации безэховой камеры со звукопоглотителями, которой являлась библиотека, никоем образом не умалял этого.

– Агась.

– Зебринские колонии или Аравийская компания?

– Прошел всю Седельную Аравию, пока его не отправили в страну зебр, где он и погиб. Как пить дать из-за решения, принятого каким-нибудь высокопоставленным фальшивым офицеришкой, типа тебя, живущим в безопасности здесь, в Столице, никогда ни в кого не стрелявшим и никогда не подставлявшимся под пули.

– Эпплджек! – воскликнула Рэрити. Даже розовые очки тут были бессильны.

Шайнинг лишь взглянул на нее, но таким взглядом, что единорожка прикусила язык. В буквальном смысле. Пинки хихикнула, не совсем понимая, что происходит, но вполне наслаждаясь глупым и расстроенным выражением мордочки леди.

– Это неправда. Меня только что вытащили с линии зебринского фронта, чтобы держать Твайли здесь... под охраной.

Эпплджек наконец показалась, высунув голову из-за книжной полки почти точно там, куда смотрел жеребец. Хотя он вроде смотрел в случайную сторону... Твайлайт вздрогнула. Это было просто жутко.

– Так значит? Это почему же? Ты, значится, использовал... как это называется, непотизм, чтоб тебя отправили домой?

Шайнинг поморщился. Несколько мгновений он внимательно наблюдал за Твайлайт, а Эпплджек смотрела на него сверху испепеляющим взглядом.

– Типа того. Принцесса считает, что я единственный пони, на которого Твайлайт не осмелится напасть. Принцесса знает, насколько опасна Твайлайт.

Ох.

Ох.

Это было... неприятно осознавать.

Но Шайни ведь никогда не причинит ей вреда, не так ли? Он все еще смотрел на нее слишком внимательно, чтобы единорожка могла принять это как должное.

Однако Эпплджек, похоже, задумалась.

– Агась, хорошо, я бы на это купилась. Ставлю на то, что принцесса пообещала казнить эту твою суженую и, может быть, твоих родителей, если они все еще живы, так?

– В общем, да, – вздохнул жеребец.

Ох.

Ох.

Пинки выглядела такой же потрясенной, как и сама Твайлайт, но Рэрити, похоже, восприняла эту информацию спокойно, почти как должное, как и сама Эпплджек. В результате Твайлайт почувствовала себя безнадежно наивной.

Шайнинг Армор протянул через стол копыто, сдвинув его по поверхности, глядя в глаза сестре.

Взгляд словно говорил: "Прости, Твайлайт".

Ответный расшифровать было просто: “Прощаю”.

Они помолчали несколько секунд, соприкасаясь копытами.

Эпплджек направилась к ближайшей лестнице, чтобы спуститься с высокой книжной полки к столу.

– Ладно. Значит, ты не просто штабная крыса, играющаяся со своими оловянными солдатиками.

– О, я как раз играю в оловянных солдатиков, – непринужденно ответил жеребец, отпуская копыто Твайлайт и скрещивая ноги на груди, продолжая осторожно наблюдать за Эпплджек, спускающейся по лестнице, – но я даю им имена и всех их помню.

Это прозвучало как невысказанный вызов, за который Эпплджек ухватилась, оставив Твайлайт с Пинки в пресловутой пыли. Рэрити, однако, выглядела слегка заинтересованной. Даже если она и не понимала, о чем идет речь, единорожка, казалось, догадывалась к чему все идет. И снова Твайлайт почувствовала себя совсем не в своей тарелке.

– Вот как? И где ты бывал? Битва при Исандлване?

– Возглавлял сто двадцать четвертый пехотный полк, – коротко ответил Шайнинг.

Это была именно та часть жизни брата, о которой Твайлайт никогда не спрашивала. И никогда не думала. Старалась выкинуть из головы. Она почувствовала, как внутри все холодеет и замирает, готовясь к тому, о чем сейчас пойдет речь. У Пинки было такое выражение мордочки, словно она вот-вот услышит великую историю об отчаянной храбрости, но именно выражения Рэрити и Эпплджек – только что спустившейся по лестнице – говорили о том, что же случилось в тот день.

– Ох, – просто сказала Эпплджек. Последовала неловкая пауза, или, по крайней мере, Твайлайт сочла ее неловкой. – Ты случайно не знаешь капрала по имени Брейберн?

– Ха! – Шайнинг рассмеялся, действительно рассмеялся, что, казалось, не впечатлило земнопони ни в малейшей степени. – Я склонен предположить, что он был тебе кузеном, верно? У вас довольно похожий акцент, но мне кажется, что он был немного дальше по фамильному древу, чем брат.

Эпплджек, в свою очередь, не знала, должна ли она быть оскорблена, впечатлена или просто удивлена. Все возможные выражения боролись за первенство на ее мордочке, а в глазах мелькали тени эмоций.

– Ох, э-э, да, эт так. Сын сестры матери.

– Как я и думал. Он был хорошим парнем. Не только хороший солдат, но и хороший жеребец. Хотя его бакенбарды были просто нелепы. И он никогда не проваливал проверку внешнего вида. Я никогда не понимал, как ему удается содержать все в такой чистоте.

Эпплджек фыркнула. Выглядело так, словно тут-то она знает, что сказать.

– Агась. Это все тетя Ханикрисп. Эта кобыла была буквально помешана на том, чтоб все было безупречно. И богиня упаси, если бы ее сын не был бы так же идеален. Думаю, что эти его бакенбарды были просто способом бунта.

– О, это все объясняет. Я был бы польщен... подожди, одну секунду. Твайлайт, в тот день на нашей стороне было тысяча восемьсот тридцать семь солдат. В моем полку было четыреста два пони. Какова вероятность, что Брейберн мог оказаться в моем полку? С точностью до ближайшего целого, каковы шансы, что ее кузен служил в том же полку, что и я?

– Четыре ноль два делим на один восемь три семь, ноль целых два два округленно, умножаем на сто, двадцать два процента, округляем до ближайшей целой дроби, равной одной пятой, – машинально ответила Твайлайт, не моргая. Она старалась тщательно разложить по полочкам все происходящее, и то, что ее так грубо вернули к реальности, было, мягко говоря, неприятно.

Рэрити и Эпплджек в уставились на нее в жадном ожидании.

“Жадное ожидание”, неплохое выражение, – пронеслось в голове Твайлайт, – надо использовать его почаще”.

Пинки тем временем каким-то образом проверила расчеты, используя только свои копыта, и кивнула в знак согласия.

Шайнинг Армор с извиняющимся видом повернулась к Эпплджек, которая предпочла не садиться, а облокотиться на стол, перенеся весь вес на передние ноги.

– Извини, ей не очень нравится слушать о моей военной карьере. Нужно время от времени давать ей какие-нибудь уравнения или спрашивать что-то, иначе она полностью отключится.

Теперь земнопони внимательно смотрела на Твайлайт, но та почти ничего не замечала. Рэрити тоже уставилась на нее, но единорожка сейчас совершенно не замечала ничего за пределами своего суженного поля зрения.

Она видела фотографии того сражения, и красные пятна – не только ткань солдатской формы – полыхали у нее перед глазами. Из пятидесяти семи офицеров, сражавшихся в тот день, только пятеро погибли. Шанс того, что один из них окажется ее братом, был меньше одного к двенадцати.

– Ты их всех помнишь?

– Они всегда со мной, – торжественно ответил Шайнинг Армор. Все присутствующие в комнате знали, что это не просто фигура речи.

Жеребец давал имена всем своим оловянным солдатикам. За это другие офицеры всегда насмехались над ним. Только некоторые из них все еще помещались в ящик стола. Остальные были тщательно упакованы в прочные сундуки. Та битва дорого обошлась для Шайнинга лично, и некоторые производители игрушек заработали на нем неплохой куш, но жеребец сам вкопытную раскрашивал каждую из своих новых фигурок.

И на основании каждого из этих маленьких оловянных солдатиков было имя и метка.

– Как бы то ни было, я был бы рад, если бы твой кузен был со мной в бою при Рок-Дрифт.

Глаза Эпплджек распахнулись. Пинки просто наклонилась ближе при упоминании прозвучавшего забавно названия.

– А что было в Рок-Дрифт?

– Сто пятьдесят красных мундиров против трех с лишним тысяч зебр. Каково соотношение, сестренка?

– Двадцать к одному.

– Ну примерно так и было.

Снова Пинки.

– А у тебя остались какие-нибудь классные шрамы?

Жеребец усмехнулся, по-настоящему весело усмехнулся.

– Боюсь, что нет. К сожалению, у меня нет ничего, чем я мог бы похвастаться. Каденс, хоть никогда подобного и не скажет, как мне кажется, не отказалась бы сама снабдить меня парочкой суровых шрамов.

"Это шутка, – подумала Твайлайт, – и к тому же не смешная”.

Каденс ненавидела саму мысль о том, что Шайнинг Армор может оказаться в опасности, так же сильно, как и сама единорожка. Но он редко бывал в настоящей опасности: самым пугающим было то, что сам Шайнинг – ее любимый брат – и был по настоящему опасен.

Однако жеребец продолжал копаться в нагрудном кармане своего красного мундира. Наконец он закончил, и “Селестианский Крест” гордо повис у него на груди.

– Но я все-таки заработал вот это. Ну, в том смысле, что и другие награды у меня есть, – Шайнинг смущенно потер затылок, – но если я надену их все, то они мундир вниз оттягивают, а это просто неимоверно бесит.

– Ой! – воскликнула Пинки. – Блестяшка!

– Да-да, так меня и зовут, – хмыкнул жеребец. Пинки потребовалась секунда, чтобы понять шутку, но после этого она буквально рухнула со стула и, фыркая и хихикая, начала кататься по полу, ухахатываясь намного дольше, чем любой уважающий себя пони, услышавший плохой каламбур.

Эпплджек и Рэрити, однако, уставились на отполированную до блеска медаль диаметром примерно с копыто. Единорожка сглотнула. Земнопони только медленно кивнула.

– Пожалуй, я беру свои слова назад. Вы хороший пони, сэр. Думаю, шо если уж какой-то пони должен держать меня тут, угрожая смертью, то меня радует, что это тот, кто прикрывал Брейберна.

– Не-а, я тут только чтобы держать под арестом Твайлайт. Остальные вольны приходить и уходить, когда вам заблагорассудится, если только вы не придаете этому большого значения. Я здесь на случай, если кто-нибудь поймает Твайлайт при попытке побега.

При этих словах единорожка навострила уши.

Он же... Шайнинг Армор был пони, тщательно формулирующим свои фразы, даже если и использовал отдельные слова небрежно. Есть старая шахматная шутка, что мастер анализирует доску в течение получаса, прежде чем переместить нужную фигуру в нужную клетку, а гроссмейстер просто подбрасывает фигуру в воздух, и она оказывается там, где и нужно. То, как выражался Шайнинг, было слегка на это похоже.

Так что он только что сказал ей: "Не попадайся".

Твайлайт пристально уставилась на брата. Он подмигнул ей в ответ, улыбаясь, но улыбка эта была холодная.

Она могла прочесть эту улыбку. Она могла прочесть и то, что он хотел сказать. “Если ты попадешься, то либо ты убьешь меня, либо я убью тебя, либо все наши близкие будут казнены вместе с нами. Так что не попадайся”.

Ей придется смириться с этим. Ей придется это сделать...

Шайнинг Армор резко вскинул голову. Он выдернул из кобуры револьвер, и над ним возник электрически-синий магический щит.

Но Рэйнбоу Дэш скорости не сбавила.

Молоток летел к револьверу, но Твайлайт прикрыла его своим щитом. Меньше сантиметра в диаметре, но достаточно, чтобы не позволить молотку попасть по оружию.

Жеребец на мгновение бросил на оружие удивленный взгляд, а потом все понял. Он не стал убирать револьвер, но перехватил его, удерживая за ствол, как дубинку. Это было все, что требовалось Рэйнбоу Дэш, чтобы сократить дистанцию и броситься на щит, издавая леденящий кровь боевой клич.

Пинки Пай, в свою очередь, выглядела абсолютно удовлетворенной происходящим, вскочив со своего места и подняв обе ноги в воздух, как чирлидерша.

Эпплджек с Рэрити нырнули под стол, как нормальные и рассудительные пони. Естественно, белая единорожка не переминула воспользовалась шансом и пофлиртовать в темном замкнутом пространстве с не могущей скрыться земнопони, так что, скорее всего, она только прикидывалась нормальной и рассудительной пони.

Рэйнбоу Дэш... как бы это сказать... Она отскочила. Щит Шайнинга пошел волной, оставшись на месте, предоставив достаточно гибкости, чтобы пегаска не слишком сильно пострадала, но при этом отбросив ее прочь с очень удивленным и возмущенным визгом.

– Я постарался, чтобы она не попала по книгам, – произнес жеребец, наконец-то бросив взгляд на Твайлайт. – Думаю, ты это оценишь.

– Это было очень предусмотрительно.

– Прости, что чуть не застрелил ее. Рефлекс.

– Все нормально. Она, наверное, чуть-чуть это заслужила.

– Ты же не всерьез, сестренка?

– Нет, не всерьез, но мой мозг все еще пытается осознать абсурдность моей жизни. Я просто рада, что у нее не было с собой кукри.

– Кукри?

– Даже не спрашивай.

Рэйнбоу Дэш со сбитым набок пробковым шлемом и кучей взъерошенных перьев высунулась из-за книжной полки, совсем как Эпплджек ранее.

– Эй, что за дела? Мерзкий злодей, вот ты где! Давай, я тя одолею, ты и я, копытный бой, хей хо!

– Рэйнбоу Дэш, это мой брат, Шайнинг Армор. Шайнинг Армор, это моя подруга Рэйнбоу Дэш.

– Очень приятно с вами познакомиться! – жеребец убрал щит и отсалютовал голубой голове, торчащей высоко над ними. Это было сказано без тени сарказма или иронии.

– Ох. Значит, он здесь не для того, чтобы расстрелять нас всех за преступления против принцессы и за то, что мы отпинали Брайта Спаркса?

Голова Шайнинга в шоке обернулась назад, к Твайлайт.

– Вы побили ведущего промышленника?

– Это все она, я просто помогла ей выйти сухой из воды.

Жеребец расплылся в глупой улыбке.

– Это моя Твайли!

Рэрити и Эпплджек начали выползать из-под стола, причем земнопони заметно опередила леди, которая, казалось, колебалась. И все же не стоит задерживаться, это было бы... неприлично.

Восхитительно неприлично, как отметит она в строго конфиденциальном разговоре с Твайлайт.

– Погодь, это что, медаль? – крикнула вниз Рэйнбоу.

– Ага! Хочешь глянуть?

– Ну, дык! Она такая блестящая!

– Как и он! – рассмеялась Пинки, снова падая на спину.

И пока пегаска медленно планировала, чтобы присоединиться к ним, Твайлайт думала...

Так вот с чего начинается мой домашний арест. Не с выстрелов или угроз, а со смеха и улыбок.

И она знала, что именно поэтому Принцесса послала ее собственного брата организовать его. Сержанты были здесь не для того, чтобы следить за ней; они должны были следить за Шайнингом.

И не потому, что Твайлайт не могла с ним сражаться. А потому что он был единственным солдатом, с которым она не хотела сражаться.

Принцесса использовала грязные трюки, и теперь она объявила войну.

– Эй, Шайни, если кто-нибудь из твоих подчиненных, патрулирующих тут, принадлежит к крылатой разновидности, скажи им, чтобы они не летали прямо над крышей.

– А? Если ты планируешь улизнуть через крышу...

– Не-не-не. Мы просто собираемся стрелять лучом смерти по луне, а он не сильно разборчив с тем, что может оказаться у него на пути.

Жеребец смотрел на единорожку несколько долгих, бесконечно долгих секунд.

– Ладно, я посмотрю, что можно сделать.

– Спасибо, братец.

Затем, повернувшись к Рэрити, Шайнинг спросил:

– Ладно, а если серьезно, из нас двоих, как я могу быть менее ужасающе опасным? Или это опасно ужасающ?

– И то и другое, дорогуша, потому что ты живешь ради любви. Но, боюсь, твоя сестра готова умереть за нее.

Шайнинг кивнул, как будто в этом был смысл. А потом исчез.

– Погоди, у моей сестры есть... И кто этот счастливый пони? – спросил он, почему-то глядя прямо на Эпплджек.

– Ну... – Рэрити закашлялась, а Твайлайт яростно покраснела, зажмурив глаза так крепко, как только могла, а это было действительно очень крепко. – Тут потребуются некоторые объяснения. И, как мне кажется кажется, очень мощный телескоп.

– ...чего?

Глава 10: Защитница, которая любит

Твайлайт без сна смотрела в потолок своей спальни или, по крайней мере, в его направлении. Было так темно, что она не могла разглядеть даже собственное копыто перед мордочкой.

“Сегодня редкая ночь”, – подумала она.

Луна была полной и слишком яркой, чтобы послать сообщение. Без медленного перекидывания с Луной словами туда-сюда Твайлайт наполнили ее обычные тревоги. Вот только теперь у нее было гораздо больше причин для тревог.

Вдобавок к предыдущему: нет ничего более неловкого, чем наблюдать за тем, как предполагаемый адресат получает ваши стихи слово за словом, буква за буквой. Такие сугубо личные слова и чувства. Знать, что ты можешь остановиться в любой момент... если, конечно, сможешь потом жить, совершив такую трусость.

Ох, это было просто мучительно.

И все же, что есть поэзия, если не самый эффективный способ сжать как можно больше мыслей и чувств в как можно меньшее количество слов?

Факт: она решила, что это ее судьба – спасти с луны кобылу, в которую она безумно влюбилась, хотя до сего года никто даже не мог толком разглядеть эту долбаную луну, не говоря уже о том, чтобы слетать туда в гости и забрать сувенир размером с принцессу.

Факт: никто не придумал, как слетать на луну и забрать оттуда сувенир размером с принцессу.

Факт: я нахожусь под домашним арестом, и мое точно оговоренное жалованье крайне ограничено. У меня мало ресурсов и еще меньше средств, чтобы приобрести больше.

Факт: какой-то пегас – сержант Сентри – очевидно, влетел в створ ЛУЧ-а в начале недели, когда Твайлайт передавала свои стихи – разумеется, сильно отредактированные Рэрити – и оставшиеся в живых стражи-пегасы из того патруля все еще были крайне недовольны.

Факт: решение Шайнинг Армора пойти в библиотеку, взять книгу под названием "Естественный отбор" и читать ее вслух личному составу было не очень хорошим.

Факт: я все еще не могу заснуть, поэтому составление списков – это все, что я действительно могу сделать, если только я не зажгу свет и не попытаюсь немного почитать, но это не поможет, хотя все эти мысли только заставляют меня больше переживать...

Факт: воздушные шары не работают в эфире, потому что там нет атмосферы. Однако как только вы выйдете за пределы определенного радиуса, гравитации тоже не будет. Это сразу же сделает все намного проще и намного сложнее.

Факт: все еще очень темно, и я не могу найти спички, и я могла бы использовать свой рог, но он у меня прямо над глазами, так что, похоже, ни чтения, ни сна в любом случае.

Факт: был достигнут значительный прогресс в разработке пилотируемых самолетов, хотя до успешного полета еще осталось по меньшей мере десятилетие. Принципы их создания вполне разумны, но совершенно неэффективны в эфире по той же причине, что и воздушные шары.

Факт: если меня увидят выходящей на улицу, кто-нибудь меня застрелит.

Факт: винтовка движет твердую массу с помощью сил, не зависящих от аэродинамики, относительной плотности среды или силы тяжести.

Факт: пушки – это большие винтовки, которые стреляют гораздо большими массами...

Факт: очень большая пушка может, следовательно, запустить значительно большую массу...

Твайлайт резко выпрямилась, сбрасывая с себя одеяло.

Факт: фейерверк. Фейерверки также использовали порох, чтобы двигаться по небу.

Твайлайт уже была за пределами своей спальни. Ей не нужно было видеть лестницу, чтобы понять, где она находится, привычки было более чем достаточно, чтобы найти путь вниз.

Факт: теоретически тот же принцип может быть реализован с помощью более управляемого двигателя на жидком топливе.

Твайлайт остановилась на лестнице как раз в тот момент, когда ее копыто почти коснулось пола библиотеки. Она открыла глаза, не осознавая, что они были закрыты, и обнаружила, что библиотека купается в лунном свете. Знак? Она надеялась, что нет: пол оказался значительно ближе, чем она ожидала. Она не привыкла спускаться совсем уж вслепую.

Факт: для горения упомянутого топлива требовался кислород, которого не было в эфире. Без него топливо было бы просто мертвым грузом.

Твайлайт почти заставила себя начать подниматься обратно по лестнице. Она начала делать глубокие вдохи и выдохи, готовясь разогнуть ноги, чтобы поднять мертвый груз своего туловища. Ее легкие раздувались словно...

Легкие раздувались...

Вопрос: почему бы не взять с собой и кислород?

Она спрыгнула вниз по лестнице.

Гипотеза: корабль, запущенный из достаточно большой пушки, будет иметь необходимую скорость, чтобы преодолеть могучие узы гравитации [1], в таком случае указанный корабль мог бы быть снабжен достаточным количеством топлива, чтобы долететь до луны, и двигателем, предназначенным для окисления и выпуска вышеупомянутого топлива в эфир без катастрофических инцидентов. Затем корабль мог бы приземлиться на луне, забрать груз и вернуться на Эквус.

[1] модифицированная батисфера, если быть точной. Рассчитанная всего на одну атмосферу, что намного проще, чем их морские аналоги. Эфирная капсула. Сноски! Ей нужно больше вложенных сносок в ее собственных мыслях.

Метод: Во-первых, спросить Пинки Пай. Во-вторых, сделать как скажет Пинки.

Твайлайт направилась к подвалу, где должны были спать Пинки и Спайк. Мысль о том, что это может подождать до утра, просто не приходила ей в голову.

Однако единорожка остановилась, услышав шорох в кладовке. Тут же Твайлайт сделала поворот и вместо этого направилась к кухне.

Ночной перекус естественно это Пинки решила устроить ночной перекус гениально стакан молока может даже помочь мне заснуть да надо избегать сахара сахар со сном точно не поможет идеи! слишком много идей бурлит сейчас у нее в голове и что здесь делает Эппл Блум?

Именно в этот момент Твайлайт рассеянно проковыляла через кухню – где готовил в основном Спайк и не часто пускал сюда единорожку, чтобы она снова не попыталась экспериментировать с рецептами – в кладовую. Туда проникало очень мало света с кухни, отражаясь от белого кафеля, и Твайлайт ориентировалась в основном по запаху. Консервы стояли ближе всего ко входу, так что ничто ее нос не забивало, десертные специи, такие как корица и мускатный орех, в самом конце кладовки в торце, хлеб и мука примерно в метре справа, запах замороженной ржавчины слева, там где находился ледник...

Маленькая Эппл Блум прямо перед ней рядом с центральной полкой, где хранились овощи.

– Эппл Блум? Что ты делаешь? Я думала, ты уехала домой с сестрой.

– А-а-а?

– Что случилось с твоим голосом?

– А?

– ...ты ведь не Эппл Блум, правда?

– А-а-а-а?

Мысли Твайлайт наконец сосредоточились, навалившаяся на нее сонливость была унесена как паутина, попавшая в ураган. Она засветила рог, слегка поморщившись.

Оранжевый – не желтый! – жеребенок перед ней смущенно ухмылялся из-за мешка с мукой. Мешка с мукой Твайлайт.

– Ты же не поверишь, что я здесь лишь затем, чтобы одолжить стакан муки для торта?

– Нет, – невозмутимо ответила единорожка.

– Ох, – пробормотал жеребенок. Это вообще кобылка или жеребчик? Трудно сказать. Грубый скрипучий голос указывал на жеребчика, достигшего половой зрелости, но стройная фигура, казалось, указывала на кобылку. – Э-э, так, если я положу это, можно мне будет идти?

– Я даже не знаю, как ты сюда попал. Разве стражи тебя не заметили?

Даже в тусклом свете от рога Твайлайт было заметно, что жеребенок сильно побледнел.

– С-стражи? Лемон Дропс сказала, что ты живешь одна! – жеребенок зажал копытами рот. – Не было никаких имен! И ты не сможешь сказать, что было. Ты ничё не докажешь!

Кобылка-пацанка или женственный жеребчик? Твайлайт все еще не могла определится.

– Ты ведь знаешь, кто я? – единорожка насмешливо наклонила голову, наблюдая за реакцией жеребенка. – Твайлайт Спаркл, королевский советник самой Принцессы? Теперь, когда я представилась, думаю, что было бы вежливо, представиться и тебе.

О, а вот это его зацепило. Жеребенок побелел как простыня, и в свете заклинания Твайлайт его мордочка стала похожа на луну далеко наверху.

– А-а-а... Эм-м-м... – запинаясь, пробормотал жеребенок. – Скуталу, мэм.

Он даже почтительно поклонился.

Твайлайт направила больше энергии в заклинание света. Теперь она видела, во что он одет: потрепанная темная кожаная куртка цвета и, по-видимому, даже фактуры соуса, который забыли на ночь на плите, и тяжелые парусиновые штаны, которые, вероятно, давным-давно были оливкового оттенка. Ни в коем случае не удобная одежда, но практичная, хоть и потрепанная.

Интересно. Уличных оборванцев часто использовали в качестве "форточников" чтобы пробираться в дома. Жеребенка можно было затолкать в высокое окно или в крошечный лаз или водосточную трубу, через которые взрослый никогда не пролез бы, чтобы жеребенок потом отпер дом изнутри и позволил соответствующим образом экипированным взрослым упереть все, что не прибито гвоздями. Если только кто-нибудь из взрослых не захватит с собой гвоздодер, в таком случае они не только упрут и все прибитое, но и сами гвозди тоже. Они как-никак тоже хороших денег стоят, даже в виде металлолома.

Скуталу явно не был одним из таких жеребят. Во-первых, ни одна банда не станет нападать на дом, окруженный стражей.

Во-вторых, он направился прямиком в кладовую. За едой. Большинство книг можно было бы продать за приличную сумму, а у входной двери лежала целая куча битов, к которым, вероятно, никто не прикасался. Прибыль стояла на втором месте после выживания.

Все это молнией пронеслось в голове Твайлайт, побуждая ее сделать то, чего Скуталу никак не ожидал. Для начала она повернулась к жеребенку спиной – то, что большинство воров считает невозможным, если уж они попались.

– Если ты собираешься печь торт, тебе понадобятся и яйца. Не думаю, что ты сможешь отложить их сам... если только ты не цыпленок?

Это остановило Скуталу, который пытался пробраться ко входу в кладовую. Твайлайт не нужно было оборачиваться, чтобы видеть это, она знала, что он будет делать.

– Я не цыпленок, мэм! У меня храбрости как и у любого из жеребчиков, не сомневайтесь!

“Жеребчиков”, а не "других жеребчиков”. О, слава звездам, а то эта гендерная неопределенность начала уже утомлять. Скуталу, значит “она”. Кобылка с очень мужским, скрипучим голосом.

Твайлайт открыла ледник, заглянула внутрь и выудила коробку яиц, бросив сверху бутыль молока, потому как, почему бы и нет? Нельзя испечь торт без хорошего булька молока.

“Бульк”. Крайне научная мера измерения.

– Audentes Fortuna Adiuvat, – продекламировала Твайлайт, показывая любопытной кобылке свою добычу.

Скуталу внимательно смотрела на нее, как мышь, которая точно знает, что сыр – это, очевидно, приманка, единственный вопрос теперь – с какой стороны захлопнется ловушка.

– Что это значит?

– Это староэквестрийский. Судьба помогает смелым. Так говорит мой брат. Он капитан гвардии Ее Величества, чтоб ты знала, и прямо сейчас дежурит на улице с большой винтовкой. Прям огроменной. Даже мне голову начисто снесет, точно тебе говорю, – пауза для драматического эффекта, два, три. – Ты уверена, что все еще достаточно смелая?

Скуталу яростно закивала.

– Ладно. С этим не поспоришь, – согласилась Твайлайт, в голове у нее уже сформировался план. – Тогда тебе, возможно, захочется пройти испытание... нет, скорее вызов.

Что-то в этой кобылке напомнило ей Рэйнбоу Дэш. К счастью, за последние несколько недель она достаточно разобралась как работают мозги этой пегаски. По крайней мере достаточно, чтобы овладеть формой Дэшлексии, если угодно.

Похоже, она была права насчет денег. Кобылка либо перестала искать причины для беспокойства, либо, что гораздо более вероятно, просто перестала переживать. Теперь она просто выглядела решительной.

– Вы странная особа, мисс, но вы поймали меня и не пытались спрятать или бросить волкам, – согласилась кобылка, – так что, думаю, я готова рискнуть. Каковы ставки?

– Шоколад. Целая плитка этой штуки.

Ага. Похоже, еще одно точное попадание. Скуталу чуть ли не дрожала от нетерпения. С другой стороны, какой жеребенок[2] не любит шоколад?

[2] и Пинки Пай в любом возрасте, конечно.

– Хорошо... ладно, чего мне делать?

– То, что ты должна будешь сделать, – поправила ее Твайлайт, прежде чем поправить свою поправку, – если ты конечно не передумаешь, я имею в виду. Нужно будет просто прокрасться сюда снова завтра. В то же самое время, в то же самое место. И если ты сможешь сделать это так, чтобы тебя не поймали, шоколад будет твой.

Кобылка выглядела удивленной.

– Что, и это все?

– Да.

– В чем подвох?

– Никакого подвоха. Я просто хочу посмотреть, сможешь ли ты.

Эта фраза, казалось, насторожила кобылку, и она бессознательно сделала пару шагов назад к выходу из кладовки, что было бы незаметно, если бы от этого из под заплатки на штанах не вылетела крупная моль.

– Ты же не собираешься просто вызвать стражу, да?

Твайлайт улыбнулась и даже рассмеялась.

– Тебе не стоит беспокоиться об этом, – Скуталу это не убедило, и единорожка устало вздохнула. – Если я все равно собиралась натравить на тебя стражей, зачем мне было устраивать такие сложности, а не позвать их прямо сейчас?

– Я не знаю! Взрослые такие странные!

Туше.

Но у Твайлайт, конечно, был еще один туз в рукаве...

– Хорошо. Поднимем ставку. Если только ты не цыпленок?

– Да хватит уже! – задохнулась Скуталу, – но ты ждешь прямо тут, без обмана, хорошо? Тебе лучше поверить, что я вернусь завтра.

Она повернулась, готовая бежать...

– Подожди! – Твайлайт переложила яйца и молоко в коричневый мешок, перекинула его через плечо кобылки и кивнула. – Теперь беги.

Кобылка уставилась на сумку, подавив смех пони, который только что услышал пятый "щелчок" револьвера в игре в русскую рулетку и передал его обратно своему противнику, а затем покинула дом, одни звезды знают как.

Но завтра Твайлайт узнает.

Она, конечно, могла бы просто спросить кобылку прямо и не ждать или тратить драгоценный шоколад, но таким образом она могла получить две вещи:

1) Доказательство того, что это было не просто случайностью, шансом, который Твайлайт не могла себе позволить и

2) Доверие. Что-то, что стоит значительно больше, чем просто блок порошка из какао-бобов.

Результаты этого маленького “вызова” были бы действительно очень интересны...

Твайлайт вернулась в постель, рассеянно отыскав нужные повороты и лестницы. Она никак не могла вспомнить, зачем вообще отправилась вниз...

---

В ту ночь Твайлайт приснился бронзовый тоннель. Там было темно, освещение почти отсутствовало, но, тем не менее, характерный промышленный блеск металла был заметен, словно внутри тромбона в оркестровой яме.

Он шел вертикально вверх.

Но, в отличие от музыкального инструмента, сверху он сужался, а не расширялся. А еще было слишком жарко, сыро и влажно. Не как в пещере, нет, скорее, как во рту. Или кишечнике. В пищеварительном тракте какого-то огромного механического монстра.

Это не кошмар.

Это не кошмар.

Твайлайт чувствовала, как всепоглощающее чувство цели поднимается из ее собственного сердца. Во сне она слегка повернула голову – она находилась у основания какого-то огромного двигателя, внутри грудной клетки этого бронзового зверя. Рядом находилось окно из толстого герметичного стекла. Вокруг было полно ручек, рычагов и переключателей настолько сложного вида, что ее телескоп точно бы заработал себе комплекс неполноценности, провода и всякие схемы, в которых единорожка ничего не могла понять, кроме их приблизительного назначения. Они отправят ее наверх.

– Готова заполучить себе крылья? – крикнула ей в ухо Рэйнбоу Дэш.

Кто-то вел обратный отсчет. Эпплджек? Тон не допускал другого толкования.

“10”

“9”

На Рэйнбоу был костюм из фольги с аквариумом вместо шлема. Зачем?

Теперь был голос Пинки с удивительным придыханием, так похожим на недоверие, но в то же время настолько далеким от него, насколько это вообще возможно.

"8"

"7"

Потому что в эфире был вакуум, и именно туда они направлялись. Она знала это.

Голос Рэйнбоу Дэш, но не той, что рядом с ней. Эта последует за тобой прямо в ад без всяких вопросов.

"6"

"5"

– Ты же знаешь, что если напутала в математике, то они будут нас со стен соскребать? – пегаска рассмеялась.

Голос Рэрити, но эфирно спокойный и умиротворяющий.

"4"

"3"

Дэш перестала смеяться.

– Ты же не напутала в математике, да?

Новый голос, который она не узнала. Он звучал печально, но по-доброму.

"2"

"1"

– Твайлайт?

Далеко впереди, наверху, она чувствовала тяжесть взгляда полуночных глаз, смотревших на нее с невероятной высоты. Нет... просто с невероятного расстояния. Она могла чувствовать их, она могла чувствовать печаль и одиночество, тоску и грусть, и могла чувствовать, как они взирают на нее. И единорожка с абсолютной ясностью поняла, что это не просто плод ее воображения – она тоже была здесь. Это случалось очень редко, но иногда они могли быть вместе во сне.

Твайлайт была рада, что увидела именно этот сон.

Сама Твайлайт закончила обратный отсчет словом, которое пришло к ней с неопровержимой конкретностью логики сна:

– Зажигание.

Все вокруг нее взорвалось, и это было великолепно.

---

Твайлайт резко выпрямилась в постели, спрыгнула с нее, полная энергии. До этого она шла к лестнице в каком-то оцепенении, блуждая в потемках. Теперь она неслась туда, словно опаздывая.

– Я вспомнила! – воскликнула единорожка, хватаясь за края лестницы и даже не попытавшись коснуться перекладин, не смея препятствовать гравитации, которая ускоряла ее в движении вниз.

Твайлайт почувствовала удар об пол и, не обращая внимания, самортизировала его коленями, бросившись в сторону подвала Пинки.

– Я вспомнила, я вспомнила, я вспомнила...

В подвале было пустовато, и все что можно было сдвинуто в сторону. В центре стоял верстак, заваленный скомканными чертежами. С торца к нему притулился кульман, из-за которого выглядывала ярко розовая грива, лихорадочно дергающаяся туда-сюда, когда в кучу неоконченных чертежей добавлялся еще один. Гибкая трубка тянулась от паропровода на потолке к чему-то, скрытому под чертежами, и дергалась почти так же зловеще, как и сама Пинки Пай.

При последнем "я" земнопони вскинула голову, ее глаза были широко распахнуты, а зрачки занимали почти всю радужку. Маниакальная стадия!

Вообще-то единорожке это понравилось. По крайней мере, сейчас они обе на одной волне.

– Твайлайт! Твайлайт! Твайлайт! – воскликнула Пинки. – Ты вернулась! Отличная идея!

Волна то, может, и одна, но амплитуды, похоже, разные.

– Какая идея, Пинки?

– Та, которая про ракетный корабль! Как ты могла забыть? Ты же мне только что об этом сказала... э-э-э... некоторое время назад? – земнопони взглянула себе на запястье и кивнула. – Да, именно так: некоторое время и тридцать три секунды назад.

– Я уже говорила об этом?

– Да, ты была очень взволнована! Сначала ты говорила о пушке, чтобы закинуть его в эфир, а потом мы говорили о том, как защитить корабль от эфира, а дальше мы говорили о том, как привести его в движение, когда он будет там, и как вернуть его домой! Но именно тогда ты начала говорить о шоколадных кобылко-жеребчиках, и Спайк настоял на том, чтобы отвести тебя в постель.

Пинки указала на дремлющего и похрапывающего дракончика рядом с топкой, и обе кобылы слегка улыбнулись.

– Я ничего такого не помню. Особенно о шоколадных кобылко-жеребчиках. Это... определенно звучит как что-то, чего бы я не забыла.

– Не знаю! Ты была просто не в себе от всего этого! В общем я подумала: "Ух ты, это гораздо лучше, чем воздушный шар", и, кажется, у меня уже есть прототип пушки.

Пинки Пай соскочила назад с маленькой деревянной скамейки перед кульманом, стараясь при этом выгнуть и потянуть все суставы, какие только могла. Твайлайт невольно поморщилась. Как долго она так просидела?

Вероятно, не меньше, чем некоторое время и тридцать три секунды.

Не желая сдерживаться и, скорее всего, не понимая значения этого слова, Пинки смела с верстака чертежи, скомканные бумаги и прочий мусор, продемонстрировав радостно урчащий почти расплавленный металлический вулкан, что питался от зловеще подергивающейся паровой трубки.

– Думаю, что это давление уже достаточное, – объявила земнопони, вытаскивая то, что определенно было мушкетным шомполом.

– Ты взяла это у одного из солдат, да?

– Удивительно, что пони готовы сделать для тебя, если попросить их очень вежливо! – кивнула Пинки. – Я ему пообещала, что, если ему вдруг понадобится застрелить кого-нибудь, то я эту штуку верну.

– Конечно. Это честно.

В копытах земнопони появилось что-то похожее на большую винтовочную пулю. Твайлайт на мгновение задумалась, зачем в мушкет заряжать винтовочную пулю, но тут же вспомнила, что это не мушкет и не винтовка.

Быстро закончив зарядку несколькими ударами шомпола, Пинки повернулась к большой красной кнопке рядом с вулканной пушкой. И конечно же, она незамедлительно вдарила по ней копытом.

БАБАХ!!!

Комната превратилась в сауну. Щепки и штукатурка посыпалась дождем на головы двух кобыл, задравших головы вверх настолько, насколько позволяли их позвоночники, пытаясь проморгаться от мусора. Тонкий луч утреннего солнечного света просачивался сквозь пар над головой.

– Потолок – это метафора пространства! – радостно объявила Пинки.

– Я бы хотела, чтобы их было побольше, – с горечью пробормотала Твайлайт.

– Потолка или пространства?

– Да, именно.

Пинки хихикнула. Единорожка тоже слегка улыбнулась. Ее сердце бешено колотилось.

– Но разве оно безопасно?

– Что? Нет, конечно нет! – земнопони фыркнула. – Прототипы и не должны быть безопасными. Если твой прототип безопасен, это только из-за того, что он не работает.

– Ох.

– Но, честно говоря, я понятия не имею! Я не очень хорошо разбираюсь в биологии, – призналась Пинки. – Если бы мы сделали эту штуку достаточно большой, чтобы вместить пони, то, скорее всего, нам бы пришлось соскребать джем с переборок.

– Великолепно.

– Не совсем так. Джем – это метафора останков пони.

В висках Твайлайт вдруг застучало.

– Я... да. Я в курсе, Пинки. Это был сарказм. Как ты думаешь, есть ли способ уменьшить начальное ускорение, чтобы обеспечить выживаемость?

– Конечно! Именно над этим я сейчас и работаю! Только один вопрос.

– М-м-м?

– Определи, что такое “выживаемость”?

Твайлайт открыла рот, собираясь отругать земнопони или сделать еще одно саркастическое замечание. Однако ей пришлось закрыла его, когда она поняла, что на самом деле и сама не знает.

– Это... вообще-то это очень хороший вопрос, Пинки, – возможно, это был просто луч утреннего солнца, просочившийся сквозь пар и попавший в глаз Твайлайт, но именно в этот момент они ярко заблестели. – На который у меня сейчас нет ответа. Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Наука?

– Да, Пинки. Нам нужно заняться наукой.

Но это будет позже.

Сегодня вечером у Твайлайт уже было назначено свидание с молодым андрогинным жеребенком.

Что... прозвучало гораздо жутче, чем она предполагала.

---

– Я не понимаю, – пробормотала Рэйнбоу, когда они сидели в кладовке с керосиновой лампой. И играли в “рыбу”.

Да, они обе понимали, что это детская игра, но были и... смягчающие обстоятельства.

Твайлайт пыталась научить Рэйнбоу Дэш “Омаха холдему”, но это был неудачный эксперимент. Или слишком успешный. В то время как единорожка могла рассчитывать шансы, как никто другой, она не могла справиться с покерфэйсом пегаски. Та, лишь минимально понимая правила, одинаково сильно возбуждалась как от флеша со стритом, так и от пары двоек. И сдержать свое волнение у нее тоже не получалось.

Переломным моментом стал тот, когда пегаска наконец-то помрачнела. Твайлайт продолжала повышать ставки, Рэйнбоу продолжала подстраиваться под это, настаивая, что "пасовать – это для трусов". И все же она выглядела очень несчастной из-за своих карт. Наконец-то Твайлайт вышла на финишную прямую. Она уже собиралась забрать все фишки, когда пегаска с несчастным видом бросила свои карты вниз.

– ...Рэйнбоу.

– Да, я знаю, ты победила, верно?

– Рэйнбоу. Это флеш.

– Да-да, эти карты только в туалет и можно смыть. Ты права.

– Это значит, что ты победила, Рэйнбоу. Твое копыто лучше моего.

– Что, правда? Но я тут даже никаких красивых узоров не составила. Они же все одного цвета! Что вообще с этим можно сделать?

– Выиграть. Ты победила. Вот что получается, когда у тебя флеш. И он именно так и называется.

– Что? Правда?

– Правда.

– Ого.

– ...

И вот теперь они играли в “рыбу”, или же Твайлайт превратила бы Рэйнбоу Дэш в джем, и будет ли это метафорой, Пинки Пай решит позже.

Конечно, единорожка все еще проигрывала. У Дэш была память как у слона (хей-хо!), а Твайлайт приходилось все записывать не просто так, но это было нормально. Она не возражала против проигрышей. Ей просто хотелось проигрывать по достойным причинам.

Полагаю, это многое говорит о том, что я делаю для Луны, не так ли?

Твайлайт прогнала эту странную мысль прочь. Она не собиралась проигрывать. Все, что ей нужно было сделать, это тайно привлечь команду мастеров...

На какие деньги?

Хорошо. Строительные материалы для...

На какие деньги?

Хорошо. Она могла бы выйти и...

Заставив Шайнинга делать ужасный выбор.

А теперь надо сосредоточиться на вопросе Дэш.

– Чего ты не понимаешь?

– Я имею в виду, – ответила пегаска, – что ты... погодь, у тебя есть двойки?

Твайлайт молча передала карту, к немалому удовольствию Рэйнбоу.

– Ты взяла меня, чтобы я разбиралась с жеребёнкой.

– По правде говоря я подозреваю, что ты с ней прекрасно поладишь.

При этих словах Дэш практически начала светиться от радости.

– Я же просто крутецкий образец для подражания, да?

– ...ага. Так что тут у нас... У тебя есть восьмерки?

До сих пор ей везло с восьмерками, так что почему бы не попробовать еще раз?

– Нет. Ты же сама их все уже вывела из игры.

Ладно, это была веская причина не пробовать, но тем не менее! Твайлайт вытащила еще одну карту. Шестерка.

– Не, я в том смысле, что у тебя же есть Эпплджек и мисс Жеманные Штанишки...

– Рэрити?

– Так я и сказала, мисс Жеманные Штанишки. Она. У них обеих есть младшие сестры. Значит, у них побольше опыта, чем у меня, согласна? Кстати, шестерки у тебя есть?

Твайлайт неохотно отдала карту.

– Рэйнбоу, я подозреваю, что ты хорошо ладишь с жеребятами, а я точно знаю, что они сделали с моей библиотекой. Давай... давай просто оставим это на минуту.

– Так плохо, да?

– Они собирались повредить моим книгам. Моим прелестным книгам!

– Ух. Ладно.

– Ты можешь в это поверить?

– Ну, я вроде как уже сказала “ух”, но, конечно, я с тобой согласна.

– А если серьезно, то это меня уже достало. Как ты узнала, что я взяла шестерку?

– В колоде и у тебя осталось всего двенадцать карт: два короля, дама, три шестерки, семерка, восьмерка, две девятки и туз. Я знаю, что есть у меня, и почти уверена, что ты вытянула короля и девятку из-за твоих вопросов. Я в том смысле, что это всего лишь простейший подсчет, верно?

Твайлайт, не мигая, уставилась на пегаску. Та лишь пристально смотрела в свои карты, задумчиво высунув язык.

Единорожка проверила колоду.

– Эй, это жульничество! – запротестовала Рэйнбоу.

Она была права. По обоим пунктам.

– Ладно, – выдохнула Твайлайт, опуская колоду, – значит, ты можешь все это делать, но не можешь понять, что флеш лучше стрита?

– Погоди, – пробормотала Рэйнбоу, прянув ушами. – Я что-то слышу.

– Что? Ты уверена?

– Да, – пегаска откинулась на спинку стула, ухмыльнулась и скрестила копыта на груди. – Я слышу голос обиженной неудачницы.

Твайлайт уже собиралась магией спихнуть с высокой полки что-нибудь тяжелое на голову Рэйнбоу, когда ухмылка исчезла, и пегаска лишь покачала головой.

– Нет, если серьезно, то кто-то пытается к нам подкрасться.

И действительно, дверь кладовки чуть приоткрылась, за ней показался дрожащий глаз.

– Только мы, дитя, – объявила Дэш. – Честная сделка есть честная сделка.

Дверь открылась шире, Скуталу возмущенно надула губы.

– Сделка была в том, чтобы ты была тут одна. Ничего насчет привести с собой друзей не было, – кобылка тоже посмотрела в карты, а потом медленно подняла голову от них и встретила усталый взгляд Твайлайт. – Ну в общем... ты тут. Вы ведь тут на самом деле играли в “рыбку”, да?

– Поправка, – фыркнула Рэйнбоу, собирая колоду и начиная ее тасовать, – я ее просто раскатала.

Твайлайт с трудом подавила желание ударить себя копытом в лоб.

– Ох. Ну, тогда все в порядке.

– Мне вроде как обещали шоколад, так?

Твайлайт достала обещанную плитку с полки, держа ее вне досягаемости кобылки.

Скуталу один раз подпрыгнула, упала, фыркнула и свирепо уставилась на единорожку.

К несчастью, Рэйнбоу тут же присоединилась к кобылке со своим суровым взглядом.

– Вообще не круто, – сказали они в унисон.

О, звезды, теперь их стало две.

Твайлайт закатила глаза.

– Я все равно отдам тебе шоколад. Я же обещала. Просто хотела спросить, как ты сюда попала? Как проникла?

Дэш на мгновение прищурилась, а потом взлетела в воздух и вырвала шоколадку из магической хватки Твайлайт. С совершенно излишним действием, которое, безусловно, было только для показухи, прижимая шоколад к груди, как будто она защищала жеребенка, пегаска остановилась рядом со Скуталу и протянула ей плитку, все еще глядя на Твайлайт.

– Рэйнбоу!

– Ваще не круто, Твайлайт. Ты не можешь просто нарушить сделку и сказать: "О, и еще кое-что”, – именно в этот момент Скуталу с благоговением взяла шоколадку из хватки пегаски, как будто она стала чем-то большим, более важным за время, проведенное в голубых копытах. Дэш по-прежнему не обращала на это внимания. – И ты еще надеялась, что она тебе будет доверять?

– Ну-у-у. Да. У меня же был шоколад, вот, прямо тут.

– Ага! И ты не собиралась отдавать его ей...

– Конечно собиралась!

– ...как обещала. Ты должна доверять, чтобы получить доверие, понимаешь?

– Ага, – согласилась Скуталу, широко раскрыв глаза и совсем не смущаясь.

Пегаска ничего не замечала.

– Так что ты должна сказать Скуталу?

– Что правда? Мы действительно делаем это?

– Скажи!

Твайлайт вздохнула и медленно провела копытом по мордочке.

– Хорошо. Ладно, Скуталу, прости, что предала твое доверие. Я просто очень хочу узнать, как ты сюда попала, и я хотела тебя достойно вознаградить, если ты меня научишь.

– Ну-у-у... Хорошо, наверное? Я думаю, что смогу это сделать. В том смысле, если мисс Рэйнбоу не возражает...

Пегаска фыркнула.

– "Мисс" – это перебор. Просто Дэш, мелкая.

– Дэш, – прошептала Скуталу с благоговейным трепетом, которого пегаска не замечала, хотя он был также очевиден, как наличие носа на ее собственной мордочке.

Хотя, по общему признанию, нам гораздо легче сосредоточиться на носах, которые находятся на мордочках других пони. Довольно трудно увидеть свой собственный. Возможно, аналогия была даже более подходящей, чем предполагалось.

– И да, я не возражаю.

– Я имею в виду, что ты мне шоколад отдала. Типа того, – неохотно признала Скуталу. – И в прошлый раз была очень мила со мной. И ты не сдала меня стражам или еще что-то в этом роде...

Кобылка закусила губу в явной нерешительности.

– А что мне будет, если я тебе покажу? Не думаю, что другие сиро... жеребята, другие жеребята обрадуются этому.

– Я... это хороший вопрос. Дэш? Какие идеи?

– Ну, у меня есть реально очень большой нож, – кивнула пегаска. – Хочешь поиграть с ним? Хотя мне кажется, он больше похож на изогнутый меч.

– Рэйнбоу!

– Чего? Он определенно больше похож на изогнутый меч, чем на нож! – запротестовала Рэйнбоу, не отводя взгляда от кобылки, уставившейся на ее копыта.

Широко раскрытые глаза Скуталу блестели в тусклом свете. Затем послышался тихий голос, наполненным благоговейным трепетом:

– Ты такая классная.

Рэйнбоу посмотрела на Твайлайт, слегка шевельнув бровями.

– Ты была абсолютно права, я и правда лучше всех лажу с жеребятами.

Что она наделала?

Что за монстра она сотворила?

---

– Канализация.

– Да.

– Это канализация.

– И большая.

– Это и есть твой секретный тоннель?

– Я никогда не говорила, что он "секретный"! – заметила Скуталу, идя впереди. У нее на голове была шахтерская каска, слишком большая для нее и туго притянутая ремешком. Очевидно, она оставила ее тут, иначе она бы ей мешалась в доме. – Весь фокус в том, чтобы знать, как войти и выйти. А мы как раз знаем. Да и вообще лазание по канализации – это как раз для жеребят.

То, что беспризорники шарятся по канализации, было похоже на сифилис; все о нем знали, но обсуждать в приличной компании это было не принято. Канализационная охота – искусство поиска в канализационных трубах блестящей добычи – было достаточно прибыльным занятием для тех, кто был склонен к подобному, но достаточно опасным в непогоду. Наводнения смыли многих, кто искал пропитание за счет монет, часов и колец, что в какой-то момент покинули своих владельцев и отправились в небольшое путешествие.

Попасть в ее дом отсюда? Кобылка была права, с горечью призналась себе Твайлайт. В ее ванной было нечто вроде люка для техобслуживания, который должен был быть заперт, когда им не пользуются.

Замок, правда, был не сильно хороший.

Во многих домах не было хороших замков в ванной, сообщила Твайлайт Скуталу. Уж она-то знает, уверила она единорожку. У нее даже есть список, где какой, продолжила делиться информацией кобылка.

Это была информация, которую, однажды услышав, забыть невозможно.

Если бы это была пранцузская канализация, то ей можно было бы посвятить четырнадцать страниц любовной прозы. Однако они были в кантерлотской канализации, так что можно было ограничится двумя словами.

Тут воняло.

Если бы требовалось более развернутое описание, то Твайлайт могла бы уточнить:

Тут ужасно воняло.

Рэйнбоу Дэш парила рядом с ними.

Скуталу посмотрела на нее.

– Должно быть, хорошо, что тебе не надо пробираться с нами через всю эту грязь. Хотела бы я уметь летать...

Пегаска недоуменно уставилась на кобылку. Крылья замерли, и Дэш медленно спланировала, погрузившись в воду по щиколотку – к счастью, более чистую, чем ожидала от канализации Твайлайт – и пошла рядом со Скуталу. Она на мгновение поморщилась, мокрые ноги вряд ли были желанными хоть для кого-нибудь, но так же быстро пожала плечами.

– Прости, малышка, это было невежливо с моей стороны. Не надо было это так выпячивать.

Скуталу решительно покачала головой.

– Ты не должна делать это, если не хочешь! Я не возражаю.

“Должна!” – пронеслось в голове Твайлайт.

– Не волнуйся об этом. В любом случае, болота в Зебрике будут куда хуже, чем это. Так что это просто хорошая тренировка, – беззаботно солгала Рэйнбоу.

– Ты хочешь отправиться в Зебрику? Зачем?

– Я собираюсь стать исследователем! Приключенцем! Штурмовать дикие заросли и все такое! – воскликнула пегаска, четко выговаривая каждый восклицательный знак. – Твайлайт собирается финансировать для меня большую экспедицию, потому что она у нас большая шишка, да и вообще пони что надо!

Твайлайт почувствовала, как обе пары глаз уставились на нее. Очевидно, похвала от Рэйнбоу значила гораздо больше, чем даже шоколад. Фигурально выражаясь.

– Сколько еще осталось?

Пегаска задумчиво кивнула.

– Отличный вопрос. И вообще, куда мы идем? Я готова к приключениям, но думаю, что надо определиться с целью.

– Это... ну-у-у... в одно место. Прямо вперед. Примерно пятьсот шагов прямо, потом двести налево, – оглянувшись на Твайлайт, Скуталу слегка пожала плечами. – Для вас поменьше, потому что у вас ноги больше.

Значит, недалеко.

И все же это было не так и тяжело. На самом деле Твайлайт была не так уж и не в форме, особенно после тренировки, которую ей недавно устроила Рэрити.

Здесь, в темноте, в ужасной и вонючей канализации, она никогда не видела Дэш такой расслабленной. И единорожка подозревала, что Скуталу тоже давно столько не улыбалась.

У нее не хватало духу желать, чтобы этот путь был покороче, ради любой из них, независимо от того, сколько всякой гадости ей придется обойти.

---

Они выбрались на довольно невзрачную улицу. Тяжелая крышка канализации сдвинулась в сторону, когда три мокрых пони выбрались из зловонного подземелья.

– Ну, вот мы и пришли. Думаю, теперь вы можете идти.

– Чего? Да ни за что, – запротестовала Рэйнбоу. – Я хочу увидеть твоих родных. И сказать им, какая у них потрясающая маленькая кобылка выросла.

Твайлайт открыла рот, чтобы возразить, но тут же захлопнула. Они уже получили от Скуталу все, что им было нужно, но, похоже, Дэш хотелось большего.

И какого сена, разве это может повредить?

За несколько секунд на лице Скуталу промелькнуло множество эмоций. Гордость, стыд, смущение, гнев и боль, прежде чем остановится на угрюмом поражении.

– У меня вообще-то нет никаких родных, ясно?

Дэш выглядела смущенной такими словами. Хотя Твайлайт уже успела сложить все кусочки головоломки, пегаска же была... слово “хранительной”, может, и не совсем подходящее, но тем не менее оно было удачным.

– Как это у тебя нет никаких родных, мелкая? Я в том смысле, что куда ты идешь на ночь? Где ты спишь? Кто о тебе заботится?

А может быть, “хранительная” – самое подходящее слово.

Скуталу могла бы сделать многое. Убежать, разозлиться, обматерить их, пнуть Рэйнбоу Дэш в голень, расплакаться. Из всего этого, пожалуй, наименее вероятным был бы честный ответ.

Но именно это кобылка и выбрала.

– Я вроде как сирота, понимаешь? Ну, в том смысле, что мои родители все еще живы где-то, но прямо сейчас я просто... – она указала копытом на один из приземистых кирпичных домов, выстроившихся вдоль улицы. – Я вроде как тут тусуюсь.

– Ого, – пробормотала Рэйнбоу. – Сурово.

– Угу.

Дэш инстинктивно потянулась к пробковому шлему, которого на ней не было, чтобы опустить на глаза короткие поля, которых тоже не было. Вместо этого пегаска просто почесала копытом в затылке.

– Ну, тогда я же все еще могу встретиться с твоими родными?

– Я же только что сказала тебе, – пробурчала Скуталу, мельком взглянув на Твайлайт, – я не знаю, где они.

– Нет, я не про них, – Рэйнбоу махнула головой, указывая на тот же самый дом, на который указывала и сама кобылка, – я имею в виду твою настоящую семью. Ты же говорила о других, верно? И тебя волнует, что они подумают? Значит, они вроде и есть твоя настоящая семья, правильно?

Твайлайт со Скуталу пристально уставились на пегаску, к ее большому неудовольствию.

– Чего?

При этих словах кобылка крепко обхватила ногу Дэш и, судя по всему, что бы ни происходило в мире, отцепляться она не собиралась. Твайлайт продолжала смотреть на Рэйнбоу, даже когда пегаска уставилась на нее в явном замешательстве.

– Чего? – беспомощно повторила она. – Что я такого сказала?

Единорожка даже не знала, что на это ответить.

“Ты или самая гениальная идиотка, которую я когда-либо встречала, или самый тупой гений”, – пронеслось в голове Твайлайт, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не произнести этого вслух.

Дверь "сиротского приюта" распахнулась, и в проеме арки, появился очень сердитый маленький жеребчик с шерсткой медного цвета. Кепка газетчика была низко надвинута на глаза, так что дым от его – ну, он же был слишком юн, чтобы курить, не так ли? – сигареты угрожающе растекался вокруг лба. Изодранная жилетка только сильнее подчеркивала образ “беспризорника”.

Который совсем не соответствовал мелодичной, грустной и задумчивой скрипичной музыке, лившейся из-за его спины.

– Че за пургу вы тут несете? Скуталу, оборванка ты рыжая, а ну отвалила от этой хреновой кобылы или...

– Заткнись, Брасс. Она классная.

– Что? Правда?

Жеребчик, теперь известный как Брасс, прищурившись, выглянул из дверного проема.

– Она такая же манерная, как сутенер, если б я когда-нибудь их видал, – кивок в сторону Твайлайт. – А эта выглядит как вылитый крахмальный воротничок.

Была ли колониальная форма манерной? По-видимому, да. И что плохого в накрахмаленных воротничках? Придает им хрусткость. Хруст — это хорошо!

Скуталу наконец оторвалась от ноги Дэш, и Твайлайт была уверена, что треск ей просто померещился.

– Да? Ну, это она принесла нам еду прошлой ночью, и...

Все, что Скуталу собиралась сказать, было прервано, когда Дэш зубами вытащила кукри из ножен на поясе. Полированный металл угрожающе поблескивал на свету. Все замолчали. Пегаска молча передала нож, больше похожий на изогнутый меч, Скуталу, которая приняла его с благоговением религиозного артефакта. Однако под его тяжестью голова кобылки опустилась совсем низко.

– У меня есть меч, – объявила Рэйнбоу. – А у тебя есть меч? Потому что у меня он есть.

Брасс помолчал и вздохнул.

– Ладно, принято. Она классная, – жеребчик вышел из двери, пару раз кивнул головой. – Ну ладно, тогда пошли, Медоуграс испекла торт, и Виола беспокоилась о тебе.

Нежная музыка скрипки задрожала в предвкушении.

Рэйнбоу Дэш забрала обратно "меч" у Скуталу, которая подпрыгнула, как пробка, когда вес исчез, и с шелестом вернула его в ножны. Они потрусили к двери, с очень смущенной Твайлайт позади.

– А ну-ка погодь. Это все конечно круто для этой вояки, – Брасс махнул головой в сторону пегаски, когда она проходила мимо него в вестибюль, – но как насчет богатейки?

– Она дала нам еду.

– Которую ты бы и так сперла. Короче, так себе заслуга. Я ей не доверяю.

Скуталу на мгновение задумалась. Задумчивый взгляд пропал, когда кобылка прошла мимо жеребчика, а тот не сводил глаз с рога Твайлайт.

– Ладно, помнишь, как недавно над библиотекой запекли цыпленка-гриль, прям в доспехах?

– Ну дык.

– Она.

– Че, без дураков? – глаза Брасса загорелись вновь обретенным уважением. – Так чего она тут делает?

– Красномундирники извинились перед ней за это. Хотя сейчас она должна находиться под домашним арестом, вроде как.

Глаза Твайлайт в шоке распахнулись.

– Я тебе этого не говорила! – крикнула она мимо жеребчика в коридор.

– Ты что, думала, что я полезу очертя голову, не проведя предварительно разведку? Тупые кобылки здесь долго не живут.

Туше.

Брасс медленно кивнул.

– Хорошо, тоже сойдет. Лучи смерти – это круто. Заходи. Пойду найду Матрону и скажу ей, что у нас гости.

Обаятельная струнная музыка теперь уже почти достигла “аллегро” от возбуждения. Твайлайт переступила порог, и Брасс снял кепку перед проходившей мимо дамой.

Дверь захлопнулась за ней, и задвижки, защелки и засовы скользнули на свои привычные места. Дом, милый дом.

Это жилище и правда было... милым.

Действительно милым.

Деревянные панели на стенах были старыми, а лак весь облупился. Зеленые обои местами были покрыты плесенью. Воздух был душным и недвижимо висел по углам. Мебель, очевидно, была подержанной уже при трех предыдущих владельцах.

Но, тем не менее, это все было мило. Возраст не уродовал, а... Тут было такое же чувство, как от посещения чьего-то эксцентричного пра-прадедушки. Время не было к нему благосклонно, но оно оставило его личность в полном порядке.

И Твайлайт точно знала, что беспризорники в Столице могли жить – и очень часто жили – намного хуже.

Слева от нее лестница из орехового дерева исчезала на верхних этажах. Справа были распахнуты двойные двери в гостиную, где виднелся горящий камин, книжные полки, на которых всяких диковинок и безделушек было куда больше, чем книг, и светло-голубая кобылка, примерно того же возраста, что и Скуталу, стоявшая в углу и игравшая на великолепной отполированной скрипке.

Вокруг маленького кофейного столика из красного дерева не было недостатка в мягких местах, чтобы присесть – включая даже старое кресло-качалку – но кобылка, казалось, вполне довольствовалась тем, что стояла.

Скуталу уже подбежала к ней, оставив Дэш любоваться блестящими сокровищами, заполняющими комнату.

Твайлайт проследовала туда же, оставив пегаску там, где она была.

Скуталу сидела рядом с кобылкой, которая, как догадалась единорожка, была Виолой – хотя играла она определенно на скрипке, – и шуршала, копаясь в карманах своей куртки.

– Привет, Виола, – догадка Твайлайт была верной, – я принесла тебе шоколад, так что...

– Нет! – взвизгнула другая кобылка, даже моложе Скуталу. – Нет, нет и нет! Ты обещала!

Голос принадлежал очень разозленной маленькой желто-зеленой кобылке, шерстка которой напоминала луг после сильной засухи. Кобылка неслась по комнате так быстро, как только позволяли ее короткие ножки. Белую выцветшую ночную рубашку на ней спереди прикрывал на редкость драный и потертый фартук, испачканным тысячами соусов от, судя по всему, тысячи разных блюд.

– Ой, Медоуграс, позволь мне...

– Нет! Там и так мало, да и торт почти готов, – продолжала настаивать кобылка. Она выхватила плитку шоколада у Скуталу. – Ох! Ты его даже согрела для меня! Так будет гораздо быстрее, спасибо.

Маленькая кобылка даже подпрыгивала от возбуждения.

Твайлайт решила, что ей следует вмешаться.

– Ну вообще-то, я отдала шоколад Скуталу, так что...

Медоуграс ахнула от волнения. Она, должно быть, была пегасом, потому что ее ночная рубашка трепыхнулась у нее по бокам.

– Ах, это вы! – воскликнула кобылка, прижавшись к ноге смутившейся Твайлайт и внезапно закашлявшись в попытке перевести дыхание. – Спасибо, спасибо, спасибо...

– За...

– Ох! Если вы уже тут... Ох! – Медоуграс повернулась и убежала, прихватив с собой шоколад.

Твайлайт в замешательстве посмотрела на Скуталу, надеясь услышать объяснение и узнать, действительно ли она так обеспокоена потерей своего выигрыша, как следовало бы. Вместо этого оранжевая кобылка, явно встревоженная, достала из другого грязного кармана носовой платок и без единого слова вытерла им то место на ноге единорожки, куда кашлянула Медоуграс.

– Не беспокойся обо мне. А как насчет шоколада? Я в том смысле, что могу просто пойти и взять еще...

– Все нормально, – Скуталу поморщилась, пряча платок обратно в карман. – Это не то, о чем я беспокоюсь.

Твайлайт взглянула на свою ногу. Там все еще осталось несколько красных пятнышек.

...ох.

Виола захихикала, скрипичная мелодия не умолкала и даже не замедлилась ни на секунду.

– Медоуграс такая глупышка, правда?

Выражение мордочки Скуталу не изменилось, но ее голос был полон тепла и доброты:

– Да, так и есть.

Твайлайт решила сменить тему.

– Ты очень хорошо играешь, Виола. Кто тебя научил?

– Ох, э-э-э, никто, – пробормотала кобылка, и на бледно-голубых щеках появился румянец, – я вроде как сама научилась.

– Значит, ты просто читаешь ноты и разбираешься в них или...

Ой! Скуталу сильно лягнула Твайлайт прямо по голени и бросила на нее на редкость суровый взгляд.

Виола просто открыла глаза и печально посмотрела сквозь единорожку. Та вздрогнула от вида этих глаз. Они были... ладно. Было бы проще сказать, что их не было.

Радужка и зрачки были почти такими же белыми, как и белки, и покрыты тонким молочным глянцем, голубоватым как лед зимой. Они едва отражали рассеянный свет комнаты. Судорожный вздох застрял в горле Твайлайт и умер там своей собственной жалкой смертью.

– Все в порядке, Скуталу, – пробормотала кобылка. – Она не знала.

Оранжевая кобылка решительно топнула копытом.

– И все-таки спрашивать о таком не следовало...

– Но почему? – Виола прервала ее слабой улыбкой, прижав уши, чтобы не встречаться с ней взглядом. – Она не думала, что я слепая. По-моему, это очень мило.

– Ого! – воскликнула Рэйнбоу Дэш, проносясь через комнату от снежного шара, который она трясла, и рухнув на колени прямо перед Виолой. – У тебя такие крутые глаза. Как ты этого добилась?

Кобылка слегка сглотнула, музыка наконец замерла, когда скрипка опустилась.

– Р-разлив химикатов. На фабрике, где я работала. Мне было очень больно, и теперь я ничего не вижу.

– Мда. Вообще отстойно, – пробормотала пегаска, приближаясь очень близко к кобылке, к ужасу Твайлайт и Скуталу. Это было все равно что смотреть, как грузовой локомотив приближается к остановившемуся на путях пассажирскому вагону. Оранжевая кобылка особенно сильно испугалась и начала тыкать Дэш в бок. Та, казалось, ничего не замечала. – Значит, ты не видишь, как потрясающе выглядят твои глаза?

– Н-нет. Большинство пони просто думают, что я, ну, странная. Или говорят мне, что они жуткие.

– Пф-ф-ф. Только потому, что ты не видишь? Я в том смысле, что не умею играть на скрипке, а ты умеешь, и думаешь, что я странная из-за этого?

– Н-нет?

– Ну, вот и все, – просто закончила Рэйнбоу. – Все очень просто. И я отмудохаю любого пони, кто скажет обратное.

Виола искренне хихикнула, услышав это.

– Брасс вообще-то уже так и делает.

Рэйнбоу кивнула, потом заколебалась:

– Ну, я сейчас просто кивнула. И звучит так, что Брасс хороший пони.

Виола снова хихикнула.

– Ну, да. Он может быть таким. Но я предпочитаю следить за своими карманами, когда он рядом.

Предупреждение было произнесено настолько серьезно, насколько такая маленькая кобылка могла, но Твайлайт подумала, что сохранить серьезной выражение мордочки кобылке было трудно.

Ох, а теперь это привлекло внимание Дэш.

– Ого, он умеет лазать по карманам? Ух ты, я всегда хотела научиться... Ладно, ждите здесь, я должна по-быстрому спросить его кое о чем!

И с этими словами пегаска вылетела из комнаты быстрее пули. Даже Скуталу выглядела такой же растерянной, как и Твайлайт.

– Что только что произошло?

Виола снова захихикала, ее голос был похож на колокольчики.

– Странная она, правда? – вслух размышляла слепая скрипачка. Иронию Твайлайт не могла не заметить. – Но мне кажется, думает она в правильную сторону.

– Мне тоже так кажется, – согласилась единорожка.

Медоуграс влетела в комнату так быстро, как только могли нести ее маленькие ножки. Она попыталась остановиться примерно на полпути через не такую уж и маленькую, но и не сильно большую комнату и заскользила по деревянному полу навстречу проблемам, крутясь вокруг собственной оси, пока наконец не уперлась крупом прямо в Скуталу, Виолу и копыта Твайлайт.

Кобылка уставилась на единорожку большими выпученными глазами, но потом прошептала что-то на ухо Скуталу. Нахальная маленькая кобылка тяжело вздохнула.

– Правда? Все?

Медоуграсс быстро закивала, вверх-вниз-вверх-вниз-вверх-вниз...

– Но там же не хватит! – пожаловалась Скуталу высоким, гнусавым голосом. Это напомнило Твайлайт, чуть ли не в первый раз, насколько юными могут быть эти жеребята. Тяжелая жизнь, возможно, заставила их быстро повзрослеть, но они все еще были жеребятами, ведь так?

– Все там хватит, – прошептала Мэдоуграс, прежде чем снова выскочить из комнаты. Скуталу с несчастным видом смотрела ей вслед.

– Ладно. Я все сделаю... Подожди тут, Яйцеголовая, – Твайлайт бросила на нее строгий, недовольный взгляд. – Э-э, извините, мисс Яйцеголовая.

– Твайлайт Спаркл.

– Ой. Да, извини, я забыла. Рэйнбоу Дэш просто постоянно продолжает называть тебя так. Я забыла, что это не твое имя.

Стиснуть зубы. Не огрызайся. Не ругаться. В этом никто не виноват... Ну, вообще-то Дэш виновата, но если я начну винить ее за это, то ведь есть вещи и похуже, которые я пропускала мимо ушей.

– Просто “Твайлайт” будет нормально, Скуталу.

– Прости, – снова серьезно произнесла кобылка.

Знак уважения? Не может быть. Так или иначе, Скуталу тоже вышла через боковую дверь, расположенную напротив двойных дверей, через которые они сюда вошли.

Твайлайт даже не заметила дверь с той стороны. В самом начале она скрывалась за книжной полкой, а потом... странно, как самые очевидные вещи могут прятаться, просто находясь в местах, где вам и в голову не придет искать.

Виола казалась очень смущенной.

– Ты знаешь, о чем они сейчас говорили?

– Нет.

– Ох, – долгое молчание. – Э-э, Твайлайт, да? Ты ведь та кобыла, которая владеет библиотекой, верно?

– Ну да, наверное. У меня есть библиотека, но она не публичная. Я не выдаю книги почитать.

Виола заметно побледнела.

– Ох божечки.

– Хм-м?

– Н-ничего, – кобылка немного встряхнулась, но не осознано... ну, она встряхнулась, как Пинки Пай. Виола снова закрыла глаза и крепко зажмурилась. – Значит, ты умеешь читать?

Твайлайт фыркнула.

– Да, можно сказать и так.

Улыбка кобылки вспыхнула, как восходящее солнце.

– О! О! Тогда не могла бы ты, пожалуйста, почитать мне? – Виола покраснела, и смычок снова задел струны. Кобылка, казалось, даже не осознавала, что делает, но яркий мажорный аккорд вырвался из инструмента, как воплощение самой радости. Несколько быстрых, возбужденных нот бурлили и пенились, образуя одну музыкальную фразу. – Я люблю книги, но...

Виола замолчала. Подразумеваемый смысл тяжко давил, несмотря на отсутствие слов.

– Брасс иногда читает мне, но у него это не очень хорошо получается. Он сильно расстраивается, и это совсем не весело. Слайд Рул может читать очень хорошо, но он не хочет этого делать.

– Не хочет читать? – растерянно повторила Твайлайт. Как такое... как такое вообще может быть возможным?

– Он думает, что когда читает, выглядит слишком манерным, – Виола печально кивнула, тон музыки сменился чем-то печальным и мрачным.

Хм. Гхм. Грхм. Стиснуть зубы.

– А что насчет Скуталу? Или кого-то еще?

Кобылка немного подумала, минорная нота заиграла еще энергичнее. Озвучивает свои мысли?

– Ну, вот Капитан, он очень хорошо читает и даже по ролям! Но... это причиняет ему боль, – одна длинная, пронзительная, жалкая нота. – Но он думает, что я этого не знаю, и он очень храбрый. Но он постоянно занят... А Скуталу...

Уши кобылки высоко поднялись и слегка повернулись. Эквивалент оглядывания вокруг для слепых?

– Она не умеет читать. Как и Медоуграс или Флаткап.

Хм. Гхм. Грхм.

Твайлайт обдумала услышанное очень, очень быстро. И пришла к стремительному, очевидному и неизбежному выводу.

– Конечно, я могу тебе почитать, – сказала единорожка, добавив в голос тепло и улыбку. – И даже по ролям, если захочешь.

– Я была бы благодарна, – Виола медленно кивнула, но тем не менее решительно. – Даже если это только до тех пор, пока не вернутся остальные.

Твайлайт тоже на мгновение задумалась.

– Ну, тогда надо брать чего-нибудь короткое и милое, не так ли?

– Вы сами выберете? Я думаю, у нас много книг.

Конечно, это было не так, но для таких бедных жеребят это была настоящая сокровищница. Книги стоили недешево, а зимой они горели жарко и быстро, если вам удавалось наложить на них копыта. Достаточно, чтобы разжечь огонь побольше. Ересь, конечно.

– Ну, а как насчет поэзии? Ты знаешь какие-нибудь стихи?

Виола покачала головой.

Твайлайт мягко улыбнулась.

– До недавнего времени мне поэзия давалась просто ужасно. Но вот этим я очень горжусь... Это стихотворение написала очень одинокая кобылка, которая влюбилась в луну.

– Это звучит совершенно абсурдно, – фыркнула Виола.

Твайлайт продолжала улыбаться:

– Ну, может быть, чуть-чуть.

Единорожка начала декламировать, и параллельно с этим музыка маленькой скрипки стала громче, подобрав нужные аккорды. Казалось, что мелодия извлекалась непосредственно из слов. Это ощущалось... ощущалось более полно, чем просто слова. Если бы только существовал способ посылать музыку через эфир, через эту бесконечную пустоту...

Возможно, на ракетном корабле нашлось бы местечко для маленького заводного проигрывателя...

Твайлайт закончила, и в этот же момент последняя нота Виолы задрожала и замерла в неподвижном воздухе – умирая медленно и драматично, словно в классической трагедии.

Маленькая светло-голубая кобылка выглядела задумчивой. Она уже открыла рот...

Слишком поздно. Двойные двери вновь распахнулись, и торжествующая Медоуграс решительно шагнула внутрь со свежеиспеченным тортом. Он был покрыт толстым слоем шоколадной глазури и был водружен на кофейный столик красного дерева. За кобылкой следовали Рэйнбоу Дэш, Скуталу, Брасс и еще трое жеребят с которыми Твайлайт еще не встречалась.

Один, маленький, коричневый, с шерсткой цвета мешковины в тех местах, где он не был покрыт сажей и маслом. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что он носил спецовку почти того же оттенка, что и шерстка, так что было трудно сказать, где кончается жеребенок и начинается комбинезон. Однако его кепка была безупречно чистой.

Другой был “скользким” совершенно в другом смысле. Более крупный, даже выше Брасса, но куда менее коренастый, он носил толстую безрукавку и двигался в ней так, словно гордился дешевой лоскутной кожей. Его грива была аккуратно зачесана и уложена в прическу, которую словно украли из десятилетия, что еще не наступило. Смышленые глаза, однако, поблескивали сталью.

Но больше всего единорожку поразил третий жеребенок. Она догадалась, что это тот самый Капитан, о котором Виола упоминала ранее, потому что кем еще он мог быть? Деревянная нога и повязка на глаз у такого молодого жеребчика... Но он двигался с большей уверенностью, чем Брасс, а ума во взгляде его глаза было больше, чем у “скользкого” пони в обоих разом – и кто знает, сколько еще скрывала повязка? – но, в конечном счете, его добрая и теплая улыбка говорила, что все будет хорошо.

Значит, опытный обманщик.

Все собрались на роскошный пир. Как только торт опустился на стол, жеребята начали кружить вокруг него, словно акулы. Ну-у-у, если бы акулы могли выглядеть такими голодными и злобными.

– Эй, погодите, – заговорила Рэйнбоу своим “серьезным голосом взрослой пони”, тем самым, которым она пыталась успокоить Пинки после того, как ту что-то расстроило. – Мы должны его вначале порезать, верно? Чтоб все было честно и справедливо.

– Мисс Твайлайт получает первый кусок! – решительно заявила Медоуграс. Брасс застонал, но Скуталу с Капитаном одновременно хлопнули его по плечам с обеих сторон. Медоуграс приблизилась к единорожке, глядя на нее с тем же благоговением, что и раньше. – Большое спасибо, мисс Твайлайт.

– За что?

– За ингредиенты! Я не думала, что нам удастся раздобыть хотя бы муку, но вы дали нам молоко, яйца и все остальное! Я уже целую вечность не могла испечь настоящий торт!

– Они все очень благодарны вам, – раздался очень мягкий голос. – Им бывает очень трудно доверять пони. Всегда приятно, когда это доверие окупается.

– О, я, кстати, нашел Матрону, – неуверенно пробормотал Брасс.

Матрона оказалась намного моложе, чем ожидала Твайлайт. Судя по всему, она была чуть старше самой единорожки, возможно, самое большее на год. Правда это впечатление продлилось лишь до того момента, как она заглянула в темно-зеленые глаза пегаски и увидела там существо, которое постарело намного раньше сосуда, в который было заключено.

Но сам сосуд был прекрасен. Грива ниспадала каскадом шелковых розовых прядей, обрамлявших нежную мордочку и бесконечно добрые глаза, а ресницы заставили бы Рэрити рыдать от зависти. Платье, казалось, состояло из кусочков и лоскутков ткани, у каждого из которых была своя собственная родословная и генеалогическое древо, но сшитых так, чтобы сформировать какое-то новое, единое целое.

Однако в голове у пегаски что-то щелкнуло, и Матрона на мгновение вздрогнула.

– Как невежливо с моей стороны. Простите, гости у нас бывают редко. Я должна представиться должным образом. Для жеребят я Матрона, но вы можете называть меня Флаттершай. Если вы конечно не возражаете, я имею в виду.

Медоуграс все еще улыбалась Твайлайт, протягивая кусочек торта – кажется, ванильного под шоколадной глазурью – который единорожка любезно взяла у нее. Кобылка чуть не взорвалась от восторга, когда Твайлайт исполнила самый настоящий реверанс.

– Благодарю вас за гостеприимство, леди Медоуграс, – произнесла Королевский Философ официальным придворным тоном, – и вас тоже, Матрона Флаттершай.

Пегаска покраснела, спрятавшись за гривой.

– С превеликим удовольствием, леди Твайлайт.

Скуталу изобразила рвотные позывы. Рэйнбоу фыркнула и пояснила:

– Нет ничего плохого в модных девчачьих штучках время от времени, мелкая. Самая жеманная и “ледистая” пони из тех, кого я когда-либо встречала, может отпинать мой круп в честном поединке.

В этом не было никакой ложной скромности. Рэйнбоу Дэш, возможно, и была мастером эквестрийского бокса, но Рэрити была более чем счастлива показать ей эффективность восточного бокса – боевого искусства, как настаивала белая единорожка – в обмен на... бросила ли Рэйнбоу ей вызов в порыве хвастовства, попросила ли Рэрити пегаску посидеть спокойно на примерке, или же она просто спровоцировала Дэш, чтобы заставить ее надеть платье?

Все варианты были удручающе вероятны.

Капитан, однако, внимательно наблюдал за Медоуграс. Он прошептал что-то на ухо Брассу Тэку, что заставило этого бандита внимательно выпрямиться. Жеребенок обошел стол, без слов прогарцевав мимо Твайлайт, на мгновение зацепив ее, когда направлялся к кобылке.

Вместо него заговорил Капитан:

– Эй, Медоуграс, почему бы тебе не позволить леди Твайлайт порезать и сервировать торт? В конце концов, ты так старалась, пока пекла его.

Кобылка, казалось, испугалась.

– Ох. Нет, я могу сама... я могу сама... – что-то застряло у нее в горле. Прежде чем она успела откашляться, копыто Брасса с носовым платком нежно, как бабочка, оказалось перед мордочкой кобылки. После платок оказался забрызган красным.

И кроме того, это определенно был носовой платок Твайлайт. Единорожка на мгновение встретилась взглядом с Флаттершай. Та побледнела, но ничего не сказала.

Она все видела, но ничего не сказала.

Твайлайт улыбнулась кобылке, мысленно стиснув зубы.

– Все в порядке, мисс Медоуграс. Вы очень любезная хозяйка. Позвольте мне быть почтительным гостем.

И с этими словами магия единорожки аккуратно разделила торт на равные части. По одному для Медоуграс, Матроны, Брасса – даже если он задолжал ей новый носовой платок – Капитана, жеребчика в кепке, “скользкого”, Виолы, Скуталу и Рэйнбоу Дэш. Всего десять кусочков, включая ее собственный.

Это был довольно большой торт, но не слишком большой для десяти голодных пони. Тем не менее, каждый из них взял свой кусок с благодарностью и любезностью, насколько это было возможно. Брасс и пони в кепке выглядели наиболее впечатленными демонстрацией магической силы. Хорошо, потому что Твайлайт подобное далось непросто.

Единорожка спокойно посмотрела на желтую пегаску.

– Могу ли я поговорить с вами наедине, Матрона Флаттершай? Пусть жеребята насладятся своим тортом.

Рэйнбоу уставилась на Твайлайт с набитым ртом.

– Эй! – запротестовала она, рассыпая вокруг крошки.

Единорожка не стала поправляться.

Флаттершай сглотнула, глядя с ужасом на окружающий мир.

– Конечно, леди Твайлайт. Дети, пожалуйста, ведите себя хорошо, пока я разговариваю с нашей гостьей. И никаких подслушиваний. Капитан, я доверяю тебе присмотреть за Брассом и Слайдом, хорошо?

Брасс и “скользкий” пони – очевидно Слайд Рул – захихикали, даже когда пони-подросток отсалютовал с серьезным видом. Дэш внимательно оглядела его с ног до головы.

– Эй, так ты вроде как пират, да?

Твайлайт стиснула зубы, готовая вмешаться. Не стоит... не стоит акцентировать внимание на инвалидности жеребенка. Даже если ты об этом думаешь, но говорить об этом не стоит. Разве трудно это понять?

– В значительной степени, да, – невозмутимо согласился Капитан. Очень ровным тоном, он, казалось, решал, как себя вести, основываясь на том, что будет дальше.

Рэйнбоу кивнула.

– Это довольно круто. Повязка на глазу, деревянная нога. Но знаешь, чего тебе не хватает? – в этот момент пегаска обнажила свой кукри. – Настоящей абордажной сабли.

Глаза жеребенка расширились, но он принял меч, которым его одарила Дэш, так небрежно, как только мог. Тут Брасс и “скользкий” пони хихикать перестали.

Пони-пират с искренней улыбкой покрутил "меч". На мгновение спрятав его под здоровой передней ногой, он взглянул на Скуталу.

– А она довольно крутая, да?

Скуталу просияла лучезарной улыбкой жеребенка, получившего одобрение от своего "потрясающего" брата, когда Твайлайт увела Флаттершай в соседнюю комнату.

– Я думаю, твои... воспитанники подворовывают у меня, – просто сказала единорожка, как только за ними закрылась дверь.

– Ох, да. И уже довольно давно. Мы очень ценим вашу щедрость, – искренне произнесла Флаттершай.

Твайлайт удивленно моргнула.

– Я... Это не щедрость, если я об этом не знаю.

– Ладно. Тем не менее мы это ценим.

– Когда Брасс украл у меня носовой платок прямо у тебя под носом, ты ничего не сказала.

– Похоже, ему он был нужен куда больше, чем вам. Но я уверена, что он очень сожалеет о произошедшем.

Простой ответ, честный, как у Эпплджек.

Эта кобыла сбила Твайлайт с толку.

– Но зачем? Разве принцесса не выделяет вам средства? У тебя, конечно же, зарегистрированный сиротский приют?

Флаттершай кивнула.

– Конечно. Благодаря этому я могу позволить себе это здание. Еда, одежда и прочие мелочи... – пегаска слегка пожала плечами. – Пользуемся тем, что есть.

Твайлайт снова стиснула зубы. Мир был не так прост. Цель не оправдывает средства. Значит, это не сиротский приют, а настоящий воровской притон с милой невинной кобылой, которую просто водят за нос.

– Тогда почему они не займутся честным трудом? Для жеребят работы хоть отбавляй...

– Именно поэтому они здесь, леди Твайлайт, – мягко, но с ледяной ноткой в голосе произнесла Флаттершай. – Это приют для жеребят, пострадавших в результате несчастных случаев на производстве.

– Их родители?

– Они, вероятно, вполне себе живы и здоровы, насколько я знаю, – покачала головой Флаттершай. – Нет, сами жеребята и есть пострадавшие. И хотя в случае Капитана и Виолы все очевидно, каждый жеребенок здесь был тяжело травмирован, занимаясь "честным" трудом.

...

Что?

– Скуталу показалась мне достаточно здоровой кобылкой для земнопони...

– Возможно, вас это шокирует, но она на самом деле пегас, – с упреком сказала Флаттершай. – Когда она потеряла работу на текстильной фабрике, родители решили, что ее содержание им не по карману. Маленькие крылышки очень хороши, когда надо поправить застрявшие бобины, но только пока они достаточно быстры. Как думаете, по какой причине жеребенок может потерять такую работу?

...

Ох.

Флаттершай моргнула, холод в ее глазах и в ее позе мгновенно растаял. Она снова спряталась за своей гривой.

– Ох, мне ужасно жаль, что я на вас так набросилась, – вообще никакой паузы... – Это не ваша вина. Вы же не знали. Я уверена, что Скуталу очень расстроилась бы, узнай она, что я во всем обвинила вас. Это не мое дело, рассуждать о таком.

Так оно и есть...

– Мне... Мне очень жаль.

Флаттершай криво улыбнулась. В этой улыбке не было никакого счастья. Это была та самая гримаса, которая появляется, когда удивляешься тому, как мало причин улыбаться, но все равно надо держаться.

– Пожалуйста, прекратите. Вы были очень милосердны, когда представилась такая возможность. У Скуталу тут, возможно, и не самая лучшая жизнь, но она намного лучше, чем была бы, окажись она в тюрьме.

Щедрость, сказала она. Не совсем.

Пока что.

– Что, если жеребята будут работать на меня?

Флаттершай моргнула.

– Прошу прощения?

– Они не могут – не должны – возвращаться к тому, что привело их сюда. Но им также не следует шляться по улицам.

– Да, – согласилась Флаттершай. – Это не место для нас. Но мы делаем то, что должны.

Мы? Она тоже воровка? Разберемся с этим позже.

– Я собираюсь приступить к беспрецедентным научным исследованиям. И мне нужны умелые помощники. И мне необходимо вести все это в полной тайне, поэтому нужен кто-то незаметный. Кто-то, на кого никто не обратит внимания. И у меня такое чувство, что вы подходите по обоим критериям.

– И даже слишком хорошо, – согласилась Флаттершай. – Но я не позволю этим пони пострадать...

– Все они. Мне понадобятся все они. Что означает постоянный надзор с твоей стороны.

Пегаска поморщилась.

– Ясно. Я так понимаю, вы будете платить по стандартным расценкам? Это не так уж и много. Может быть, этого и хватит, но...

Твайлайт покачала головой.

– Нет. Боюсь, что мое собственное жалованье очень сильно урезали. Каждый бит, что у меня есть, пойдет на сам проект.

Гримаса на мордочке Флаттершай не изменилась, но теперь в ней чувствовалось любопытство.

– Я думаю, что вы не пытаетесь заставить меня согласиться на работу по доброте душевной, мисс Спаркл? Кое-какие пони пытались завербовать моих младших воспитанников, обещая, что они получат прощение через “хорошую тяжелую работу”, и что праздные копыта – верный путь в Тартар. Но вы кажетесь куда более практичной для подобного.

Если для Твайлайт что-то и было важным, так это практичность.

– У меня достаточно еды, если это так важно. И с одеждой тоже можно решить вопрос, так как у меня есть отличная швея, которая в настоящее время раздумывает, чем бы заняться.

– А это случайно не та, что...

– Да, это она подожгла дворец.

– Ох, – Флаттершай позволила себе слабо улыбнуться. – Хорошо. Мне бы очень хотелось с ней познакомиться.

– Да, я подозреваю, что вы с ней поладите.

– И?

– И?

– Это же еще не все, верно? – добавила Флаттершай. – Я не хочу показаться бесцеремонной, но у вас был такой тон, словно вы что-то еще задумали.

– Правильно. Да. Я бы также хотела заняться их образованием. Чтение, письмо и арифметика. Судя по всему, они уже довольно давно берут книги из моей библиотеки.

– Еще раз благодарю вас за вашу щедрость.

Искренне и честно. Странно.

– Задним числом, всегда пожалуйста. Но Виола рассказала мне, как обстоят дела в настоящий момент. Я бы хотела помочь. Ваши жеребята, очевидно, имеют большой опыт в различных занятиях – и я подозреваю, что они также многому научились на чужих ошибках, – так что я хотела бы убедиться, что у них есть и будущее, а не только прошлое.

Флаттершай как-то странно посмотрела на единорожку.

– Вы довольно наивны, не так ли, мисс Спаркл?

Что?

– Что?

– На словах все это звучит очень хорошо. Но им придется пойти на ужасный риск. А может быть, они не хотят получать образование?

Что? Как они могут... Невозможно! Образование это...

– Именно. Я вижу это в вашем взгляде. Вы мне не верите. Мне очень жаль, мисс Спаркл, но не всех привлекает, – тут пегаска усмехнулась, – неопровержимая красота истины. Я так понимаю, вы искренне верите, что ваши исследования помогут всем пони без исключения?

– Ну конечно! Знания...

– Не положишь на стол голодающим жеребятам. Один только ваш телескоп и прочие инструменты для него... Сколько битов вы потратили на этот проект?

Да, разрядов в означенной сумме было не три и даже не шесть. Но...

– Вот именно. Достаточно, чтобы прокормить этих жеребят с младенчества и до совершеннолетия, да еще и останется. Как им может помочь телескоп?

Но наука...

Флаттершай покачала головой.

– Я рассмотрю ваше предложение, мисс Спаркл, – больше никаких "леди", – но мне кажется, что и вам нужно очень много подумать. Правда в том, что именно вы нуждаетесь в нас гораздо больше, чем мы в вас, не так ли?

Ну-у-у...

– Но ваша подруга, кажется, очень милая. Она может приходить, когда захочет. Она просто душа компании, и жеребятам она очень понравилась. Было бы неплохо, чтобы они имели положительный пример перед глазами.

Очень едкие слова, вообще-то. Подтекст был кристально ясен: это было приглашение на одного.

В данный момент Твайлайт была в ярости. Что эта кобыла знает о наивности? Что она понимает, пребывая в своем замкнутом мирке? Она мыслит в слишком малом масштабе! Неужели она не видит? Как она может не замечать? То, что Твайлайт предлагала...

Внезапно очень холодная мысль вспыхнула у нее в голове.

Так вот о чем думал Брайт Спаркс, когда засунул Пинки в ее каморку за досками? Вот как он думал? Так вот почему он так думал?

Это было слишком сильно похоже на правду.

Внезапно Твайлайт стало очень плохо.

– Простите, – произнесла она слабым голосом.

Взгляд Матроны слегка дрогнул.

– Я понимаю. Тоже прошу прощения, – прошептала пегаска. – Но... Я подумаю над вашим предложением. Оно было сделано от чистого сердца и, по правде говоря, могло бы быть для них очень полезным. Для нас. Но...

Флаттершай сглотнула.

– Хорошо. Я подумаю об этом. Но прямо сейчас вам нужно пойти со мной. У Медоуграс только что подкосились ноги, и жеребенок, которого вы знаете как Капитана, собирается сказать нам, что они уложили ее в постель. Думаю, ей понадобится колыбельная, чтобы заснуть. Пойдемте со мной, мисс Спаркл, и подумайте о том, что вы предлагаете.

Что? Что?

Что?

Дверь открылась, и очень обеспокоенный "пират" заглянул внутрь, тяжело дыша.

– Матрона...

– Тише, я знаю. Давай, Мирт, отведи нас к ней.

---

Твайлайт стояла рядом с кроватью Медоуграс. Кобылка бросила на нее то, что в данных обстоятельствах могло сойти за благодарный взгляд.

Еще один приступ кашля сотряс ее хрупкое тело, и дрожащие копытца больше не в силах были цепляться за край одеяла. Твайлайт стерла слюну с мордочки кобылки и быстро спрятала копыто, окрасившееся алым.

Флаттершай стояла рядом с единорожкой, мягко и ласково улыбаясь. Она наклонилась, чтобы потереться носом о щеку кобылки за несколько долгих секунд до начала приступа кашля, и отодвинулась на периферию. Это было точно рассчитанное движение, чтобы Медоуграс не заметила, как пегаска вздрогнула. Теперь Флаттершай была любящим защитником, бдительным стражем, что проведет кобылку в безопасность царства снов.

Невероятно нежный хрустальный голос звучал из самого сердца пегаски, одновременно напоминая хор Дня согревающего очага и почему-то похоронные песнопения.

– Тише, ночь пришла, пора тебе скорей в кровать, тише, ночь пришла, пора ложиться спать.

Медоуграс, всего за пару часов до этого взволнованно ухватившаяся за возможность угостить Твайлайт кусочком торта, начала медленно закрывать налитые кровью глаза. Она была уже слишком усталой, чтобы бояться.

– Засыпай, оставь этот день позади; засыпай, скажи свету – веди.

Это были не правильные слова. Это были совсем не правильные слова. Сердце Твайлайт дрогнуло и застучало, ей казалось, что она того гляди выпрыгнет из собственной шкурки, даже когда она чувствовала себя приросшей к месту. Холод закупорил поры, как будто даже сам холодный пот съежился от этой сцены.

Маленькая зеленая кобылка испустила последний вздох, ее легкие были слишком измучены, чтобы вновь наполниться воздухом. Глаза до конца не закрылись, но свет, что горел в них, погас вместе с ней. Твайлайт ошеломленно наблюдала за происходящим.

Флаттершай встала между кроватью и другими ее подопечными – они не видели, потому что не могли видеть.

– Пусть Медоуграс отдохнет, – произнесла Флаттершай, мягко кивая остальным жеребятам. – Скоро придет доктор.

Последовали мимолетные взгляды, слезы, дрожь среди толпящихся жеребчиков... но они последовали указаниям желтой кобылы с розовой гривой, потому что это было все, что им оставалось.

– Медоуграс... она не дышит, – прошептала Твайлайт, когда комната опустела.

– Да. Я знаю, – Флаттершай вздохнула, и этот простой вздох был настолько наполнен концентрированной грустью, что от него, казалось, потемнело в комнате.

Единорожка вздрогнула. Она это подозревала и даже знала, но услышать такой прямой ответ...

– Знаешь? Но ты сказала...

– Доктор? Гробовщик. Я знала о том что произойдет за несколько часов и договорилась с ним. Он уже все должен был подготовить.

– За несколько часов? Тогда почему ты не отвезла ее в больницу?

Флаттершай хихикнула, но это был глухой, невеселый смех, похожий на горький перезвон отвращения к себе и взаимных упреков тяжелого свинцового колокола.

– Вы знаете, сколько стоят услуги врача? Гораздо больше, чем мы можем себе позволить.

Твайлайт почувствовала отчаяние, словно животное, выпущенное из клетки, что набрасывается на единственную кобылу, которая позволила этому случиться, которая наблюдала за происходящим, которая стала причиной смерти Медоуграс. Флаттершай, которая не вмешивалась, которая убила кобылку, пренебрегая ею, ничего не делая, только напевая колыбельную, зная заранее, что она умрет, и все еще ничего не делая, никаких докторов, лечения или лекарств, просто убаюкивая ее в кровати перед ее друзьями, чтобы они видели, как она умирает, чтобы...

Флаттершай со спокойствием внимательно наблюдала за Твайлайт.

– Если бы это принесло Медоуграс хоть какую-то пользу, если бы был хоть какой-то шанс на выздоровление, я бы приложила все силы, чтобы ее вылечить. Я бы голодала месяц, чтобы обеспечить ей всю необходимую заботу. Никакой новой одежды, даже если мне придется ходить в обносках, если бы это помогло Медоуграс. Я бы работала ночи напролет, как бы мне ни было от этого плохо.

Глаза Флаттершай сверкнули сталью. Она покачала головой, но не с грустью, а с решимостью.

– У тебя вырабатывается чутье. Для каждого жеребенка – свои шансы, свои перспективы... и сколько времени им осталось. Ты не можешь долго заниматься содержанием приюта и не научится этому, если, конечно, ты не слепа. А слепая забота для этих жеребят так же бесполезна, как и ее отсутствие, – тон Флаттершай был тверд и решителен. Она не кричала, не повышала голос громче шепота, но ее позиция была ясна и непреклонна, несмотря на любые обстоятельства.

Твайлайт чувствовала... дурноту. Отвращение. Ужас. Она знала, это неправильно, но все эти чувства были направлены на эту кобылу, на призрака, на упырицу, пособницу Мрачного Жнеца, что будет смотреть, как умирают жеребята и ничего не делать!

– Как ты могла?! – закричала Твайлайт, теперь уже с отвращением услышав истерику в собственном голосе. – Как ты могла ничего не делать... ничего, лишь...

– Я поняла, что она мертва, как только Медоуграс вошла в мою дверь, и все, что я могла сделать – это чтобы ее последние дни прошли в уюте, счастье и в окружении тех, кто ее любил. И за это вам тоже спасибо.

Ничего, только смотреть. Ничего не мочь поделать, только смотреть. Просто смотреть, и ждать, и улыбаться, и петь, и улыбаться, и скрывать, и заботиться, и лгать, и любить, и улыбаться, и любить, и смотреть, и... и... и...

Флаттершай обняла единорожку, когда та издала долгий протяжный скулящий стон, больше подходящий какому-нибудь зверю, чем взрослой кобыле. Пегаска крепко прижала Твайлайт к себе, позволив слезам впитаться в великолепную розовую гриву, единственное, что оставалось чистым и сияющим у желтой кобылы. Даже глаза, эти прекрасные глаза, были теперь слишком изможденными и усталыми.

Твайлайт только что видела, как умирает жеребенок. Видела, как умирает жеребенок, которому она пару часов назад сделала реверанс.

Твайлайт только что видела, как умирает маленький невинный жеребенок. Она только что видела, как прямо на ее глазах умирает жеребенок, и была не в силах предотвратить это. Неужели Флаттершай все время так себя чувствует? Конечно же, было невозможно привыкнуть к этому, продолжать видеть это и просто... терпеть.

Пегаска не была кобылой из песчаника, как Пинки. Со временем песчаник крошился под воздействием капель обычной воды. Гигантские каньоны были проточены в камне медленным, спокойным и бесконечным потоком.

Пока та часть сознания Твайлайт, что отвечала за сопереживание и эмпатию, просто беспомощно плакала, из глаз струились слезы прямо на холку пегаски, а рыдания рвали грудь, спокойное желтое копыто просто похлопывало ее по спине в мягком и терпеливом ритме... как отражение той части разума единорожки, что оставалась таким же холодным, решительным и стерильным, как тигель алхимика.

Эта кобыла была сталагмитом, подумала эта расчетливая часть. Каждая капля, которая должна была подтачивать ее, просто добавлялась к основанию, наращивая его, позволяя расти все выше и выше.

Не случайно химический состав воды, из которой растут сталагмиты, был настолько близок по составу к слезам.

Эта ясная часть сознания играла роль бесстрастного наблюдателя, так что остальные части разума могли окунуться в пучину чувств. Эта ясная часть ощущалась такой же мертвой, как остывающее тело кобылки под одеялом рядом с ней.

– Младшие не знают, — тихо прошептала Флаттершай. – Так будет лучше. Те, кто постарше, как Брасс и Мирт, знают. Они думают, что я не знаю, что они знают, но я знаю.

Твайлайт скорее почувствовала это, чем увидела, как пегаска обаятельно, хоть и криво улыбнулась.

– Они просто стараются не говорить об этом младшим. Это их подарок малышам, точно так же, как тот кусочек мира и спокойствия, что я могу предложить – мой дар им. Если это единственное утешение, которое я могу им дать, то чего стоят еще несколько бессонных ночей?

Твайлайт жалобно всхлипывала на плече поддерживающей ее кобылы, из носа единорожки текло ручьем, но пегаска, казалось, не замечала этого и не возражала.

– Ночь так темна, морозный рассвет, – успокаивающе пропела Флаттершай в ухо Твайлайт. Меланхолия тяжело, буквально физически давила на единорожку, сдавливая сердце, внутренности, голову и грудь. – Я все еще здесь, но все пропа-а-ало-о-о.

Каждая следующая слеза падала медленнее, и каждый раз веки закрывались на секунду дольше.

Флаттершай вздохнула, прижавшись к единорожке.

– Теперь вы понимаете, почему я назвала вас наивной, когда вы предложили мне инвестиции в их будущее?

Твайлайт лишь жалобно шмыгнула носом.

– Но я подумаю о том, что вы говорили. Вам, наверное, пора домой, леди Спаркл.

Это было предложение, которому Твайлайт последовала без колебаний, бесшумно покинув комнату на дрожащих ногах.

Она направилась вниз, чтобы найти Дэш. И нашла пегаску, слушающую игру Виолы. Кобылка не сказала Рэйнбоу, что произошло. Твайлайт тоже ничего не говорила.

В отличии от пегаски.

– Ого. Ты в порядке, босс? Выглядишь так, что краше в гроб кладут.

Дэш подперла Твайлайт боком, когда та чуть не рухнула, всхлипывая.

– Эй! Я что-то не то сказала? Понячьи перья. Извини, Виола, думаю, что должна отвести нашу яйцеголовую обратно на базу. Мы продолжим работать над моей фирменной песней в другой раз, хорошо? Но тебе лучше поверить, что мы еще вернемся.

– Ох. Это было бы здорово. Спасибо, мисс Дэш.

– С превеликим удовольствием, мелкая. Ну же, давай, Твай, помоги мне, ты вроде как тяжелая. Мне ведь не придется тащить тебя на себе всю дорогу, верно?

---

Нести ее всю дорогу и не пришлось. Но за время долгого пути домой через канализацию было не так уж и много моментов, когда Твайлайт не опиралась на пегаску для поддержки.

Если у Рэйнбоу и были с этим проблемы, если даже она устала или обижалась на единорожку, она не сказала ни единого слова об этом за всю обратную дорогу.

Прогулка проходила в тишине, если не считать плеска воды под их копытами.

Наконец они добрались до библиотеки, хотя и приблизились к ней, так сказать, понизу. До храма знаний оставалось преодолеть короткую лесенку поверх каких-то труб. Дэш шла замыкающей, поддерживая и подталкивая единорожку все выше и выше к люку в мир книг.

Твайлайт преодолела его и оказалась прямо перед дулом заряженной винтовки, из которой ее брат целился ей прямо между глаз.

Шайнинг Армор выглядел так же ужасно, как единорожка себя чувствовала. Разница была в том, что только у одного из них была винтовка.

– Как ты могла, Твайлайт? – прошептал жеребец. – Почему ты заставляешь меня выбирать между тобой и моей семьей?

Глава 11: Кобыла, что полюбит луну

Обстановка:

Мне в голову целятся из винтовки.

Мой брат целится мне в голову из винтовки.

Мой брат целится мне в голову из винтовки и собирается застрелить меня.

Если мой брат не застрелит меня из винтовки, которой он целится мне в голову, наши друзья и семья будут казнены вместо меня.

Это третий худший момент в моей жизни.

Да, и еще один солдат рядом с ним. Ну, на всякий случай.

Сценарий разрешения конфликта, вариант 1: Молить о пощаде.

Оценка дальнейшего развития:

• Шайнинг Армор колеблется. Варианты развития:

  • Вместо этого его солдат стреляет в меня, что приводит к моей смерти. Вероятная смерть (в дальнейшем: Результат А).

  • Шайнинг Армор все равно стреляет в меня. Результат А.

  • Шайнинг Армор приказывает оставить меня в покое. Все, кого мы любим казнены. (в дальнейшем: Результат Б)

• Шайнинг Армор не колеблется. Результат А.

Вариант отклонен.

Вариант 2: Дать отпор.

Оценка:

• Я заявляю о своем намерении сражаться:

  • Шайнинг Армор отказывается сражаться с собственной сестрой. Результат Б.

  • Шайнинг Армор стреляет в меня. Результат А.

  • ...

• Я заявляю о намерении сражаться после обезвреживания винтовки магией:

  • Как и ранее, но вместо Шайнинга в меня стреляет солдат.

  • ...

• Я заявляю о намерении сражаться после обезвреживания винтовки магией и установки щита:

  • Шайнинг Армор отказывается сражаться. Результат Б.

  • Шайнинг Армор использует свой тактический гений и боевые способности, чтобы уничтожить меня, хотя и не хочет этого. Результат А.

  • Благодаря чистой случайности и силе воли я побеждаю:

    • У Шайнинг Армора находится правдоподобное объяснение, что он не знал о моих планах, и я живу остаток своей жизни в изгнании. (в дальнейшем: Результат В).

    • У Шайнинг Армора находится правдоподобное объяснение, что он не знал о моих планах, я живу остаток своей жизни в изгнании а Селестия выполняет свою угрозу, несмотря ни на что. (в дальнейшем: Результат Б.1)

• Я не заявляю о своем намерении, нападаю внезапно и с максимальной эффективностью, полагаясь на фактор неожиданности:

  • Я побеждаю. Результат В... или Б.1

  • Я проигрываю. Результат А.

Вариант 2 решено переквалифицировать в “План А”.

Вариант 3: последние слова.

• Я говорю свои последние слова. С достоинством. Результат А.

Вариант 3 решено переквалифицировать в “План Б”.

Я позволяю себе еще долю секунды подумать об этом варианте. Прошло уже целых семьдесят миллисекунд, что в данных обстоятельствах слишком много. Каждая потраченная мною миллисекунда уменьшает фактор неожиданности.

– Эй-эй, погоди-ка, – внезапно влезла Рэйнбоу, – ты собираешься пристрелить нас за то, что мы попытались починить этот долбаный туалет? Это просто неспортивно!

Что?

– Что? – повторил Шайнинг, слегка опуская винтовку, как и солдат рядом с ним.

– Ну дык, а на кой бы нам было лезть туда в сапогах до колен? – пегаска фыркает. – Пикник там получится совсем отстойный, это уж точно.

– Так почему вы там оказались, мисс?..

– Ох! Точно, приятно познакомиться. Я бесстрашная исследовательница Рэйнбоу “Лихая” Дэш! Твайлайт финансирует мою следующую экспедицию, разве ты не в курсе?

Шайнинг невольно приподнимает бровь.

– Следующий вопрос, мисс Дэш. Почему такая “бесстрашная исследовательница” решила на ночь глядя прочистить трубы моей сестры?

Этим должна заниматься Луна!

Нет! Плохие мысли! Вернемся к оценке вариантов выхода из этой ситуации.

– Ну, когда Твайлайт, хей-хо, вытащила меня с моей подсчетной, или как там ее, канцелярской работы на фабрике Спаркса, она видела, что я превратила весь свой хренов офис в настоящие джунгли – ну, понимаешь, чтоб держать себя в тонусе, мистер Армор...

– Я капитан, мисс.

– Не-е-е, я уже знаю одного Капитана, а ты явно не он. Так что, как я уже говорила, Шайнинг, мне для этого пришлось немного, э-э, повозиться с трубами в здании. И чтоб никто не заметил. Сантехник-ниндзя, ну ты понял, да? И я в этом деле поднаторела, – пегаска хлопает меня по холке ласково, но сильно, разом выбив из головы разветвленные модификации планов с А по Г включительно и оценку вариантов с пятого по шестнадцатый – тут правда было очевидно, что только восьмой и одиннадцатый имели шансы на успех. – По какой-то причине твоя сестра решила, что кто-то может заявиться и пристрелить ее, коли ее спалят за починкой туалета. Полная дурь, верно ведь?

Дэш говорила одновременно шутливо и серьезно. Как будто играя на публику.

Нет, это же очевидная попытка взять на слабо. Хотя даже если Шайнинг не купится на это, то у него теперь есть достойное оправдание. Теперь у жеребца появился выход.

Шайнинг начал колебаться.

– Сержант?

– Да, капитан?

– Иди проверь рассказ мисс “Лихой” Дэш. В течении часа мне нужен полный отчет от Брайта Спаркса относительно правдивости ее заявлений.

Шайнинг Армор никогда не был тем, кто струсит и не примет вызов. Даже в тот единственный раз, когда ему пришлось явиться в штаб покрытым заварным кремом, винить надо было Каденс.

Сержант отдает честь и убегает. Рэйнбоу Дэш скандирует: "хоп, хоп, хоп!”,  все время, пока он находится в пределах видимости, к большому огорчению моего брата.

– Чинили трубы, да? – он обращается к нам обеим.

– Ага, их там ужасно много. Ты не поверишь, сколько труб мне пришлось проложить для одного только дверного звонка, – умудряюсь простонать я.

Шайнинг выглядит смущенным.

– У тебя есть дверной звонок? Я просто постучал. Вот почему, наверно, никто не открывал?

Внутренний крик. Громкий внутренний крик.

Дэш улыбается.

– Чувак, ты тоже слышишь, как она скрипит зубами?

Жеребец вздохнул.

– Честно говоря, к концу разговора я занимался тем же самым. Обычно я бы пристрелил тебя еще за замечание по поводу "капитана", но однажды ты уже отговорила меня от этого. Поскольку дважды за одно и тоже не наказывают, то тут тебе свезло на этот раз.

Стоп, а где Пинки?

Почему она ничего не говорит?

И я думала, что Рэрити тоже может быть здесь, когда я вернусь...

– Итак! – вместо этого громко заявила я.

Дэш с Шайнингом глянули на меня с подозрением.

– Чаю?

Жеребец осторожно улыбается, чувствуя облегчение. Напряжение покидает его буквально на глазах. Даже можно было видеть, как затвердевшие канаты мышц практически испаряются, и Шайнинг расслабляется.

– Чай звучит просто чудесно.

– И офигенски правильно! – соглашается пегаска. – У тебя случайно никакого Ассама не завалялось?

– У меня есть целая коробка с улуном в лагере снаружи, я отдам приказ свернуть дополнительные патрули, пока буду ее забирать.

– Улун? – Рэйнбоу фыркает. – Да он на вкус так же слаб, как и твой внешний вид.

– Хуффрестлинг? – с интересом интересуется Шайнинг.

– Вот! Сразу видно настоящего жеребца, кровь с молоком! – радостно заорала Дэш. – Если выиграю, ты отдашь мне одну из своих медалей.

Жеребец лишь пожал плечами.

– Если ты выиграешь, то думаю, что смогу подобрать для тебя трофей. Так тебя устроит?

Рот Рэйнбоу беззвучно распахнулся. Я уже начала недоумевать, зачем, когда визг наконец перешел из ультразвука в диапазон слышимых частот и продолжил становиться все ниже и ниже.

Никаких планов что делать в таком случае у меня не было.

Пройдя еще несколько шагов в сторону кухни, Армор оглянулся через плечо.

– Как думаешь, что ответит Брайт Спаркс? Я в том смысле, что вы, ненормальные, его избили, верно?

– Якобы избили! – весело объявила Дэш, как я ее и учила.

– А я-то думал, что сегодня будет плохой день...

---

Сержанту потребовался час, чтобы вернуться с докладом, и он даже послал вперед пегаса-посыльного. Бумажная работа отняла просто уйму времени.

То, что было прислано, выглядело как стопка описаний патентов, чертежей здания, рисунков фабрики в разрезе, дополненных диаграммами... одна только пересылка по почте, должно быть, обошлась короне в кругленькую сумму.

Последний документ был прямо со стола самого профессора Брайта Спаркса, который сержант зачитал собравшимся за чайным столом пони:

С точки зрения архитектуры, масштабы достижений мисс Рэйнбоу Дэш непостижимы, непоправимы и гениальны. Единственная причина, по которой ей не предъявили иск о возмещении причиненного ущерба, заключается в том, что я взял на себя смелость включить ее разработки и схемы в проект принудительного выращивания ревеня с дальнейшим широким применением в области, простите за каламбур, внутреннего земледелия.

Я взял на себя смелость отказаться от судебного разбирательства в обмен на то, что она уступит мне право на эти разработки. Мисс Дэш может в любое время обратиться в суд, хотя я считаю, что ее "адвокат" не сможет появиться в здании суда.

Таким образом, способности Рэйнбоу Дэш продолжают побеждать ее немалые недостатки и эксцентричность. А теперь, пожалуйста, больше не беспокойте меня по таким пустякам.

Надиктовано, но не прочитано

Офис профессора Спаркса.

– Похоже, ее история подтвердилась, капитан.

Шайнинг вздохнул с огромным облегчением.

– Принято. Хорошо. Сержант, вы свободны.

В итоге Армор, Дэш и Твайлайт остались сидеть вокруг стола. Жеребец впился взглядом в сестру. Кобыла сглотнула.

– В следующий раз, когда у тебя возникнут проблемы с какими-нибудь коммунальными услугами, то обращайся, у нас тут есть пара жеребцов из инженерного взвода, которым заняться вообще нечем.

– А разве сейчас не идет какая-нибудь дурацкая война? – спросила пегаска.

Шайнинг снова вздохнул, на этот раз массируя переносицу.

– На войне не так уж и хорошо.

Твайлайт восприняла это как намек на то, что пора заваривать чай. Чай всегда помогал. Ассам, никакого молока, два кусочка сахара.

– Но разве эти туземцы не бесхребетные трусы, что мигом отступают при виде эквестрийской стали? – спросила Рэйнбоу. – Мерзкие, злобные паразиты, которые не знают, что значит цивилизация?

Глаза жеребца смягчились, а голос стал как у родителей. Таким голосом обычно объясняют, что Санта не настоящий, а плита горячая.

– Ну, начнем с того, что надо разобраться: эти дикари, они мерзкие и злобные или бесхребетные трусы?

Шестеренки в маленькой пернатой голове начали вращаться.

– И то, и другое?

– Значит, они злобные трусы?

– Ага, как чванливые задиры, которые больше ничего не знают! – заверила его Дэш. – Я не вижу проблемы в нашем образе жизни, так почему они должны поступать иначе?

Шайнинг откровенно фыркнул на это, с легкой грустью.

– Я уверен, что они сами сказали то же самое, когда я только появился на их границах.

Твайлайт вернулась с чашкой чая, и жеребец с благодарностью поднес ее к губам. Даже не собираясь пить, а просто вдыхая аромат. Прочищает голову просто великолепно. Приводит твои мысли в порядок.

– Послушай, Дэш, я понимаю, что ты хочешь стать исследователем. Но поверь тому, кто там побывал, местные жители не любят, когда их исследуют. Это совсем не неизведанные земли, если они там уже живут.

"За подобные неосторожные речи офицера запросто расстреляют как изменника", – подумала Твайлайт. Особенно учитывая теперешние обстоятельства. Ее брат был либо очень смелым, либо очень глупым, а может быть, и то и другое разом.

Рэйнбоу, однако, выглядела просто потрясенной.

– Как там Каденс? – вмешалась в разговор Твайлайт, усаживаясь рядом со сдувшейся “исследовательницей”.

Шайнинг наконец сделал глоток чая и с наслаждением выдохнул. Пар смешался с дыханием.

– Она очень, очень беспокоится обо всем этом. Хотя старается не казаться слишком счастливой, что мне дадут длительный отпуск как все завершится. Принцесса, по крайней мере, оказывает маленькие милости там, где считает нужным.

– Ну, скажи ей, что я хочу когда-нибудь стать тетей, ладно? Мне нужен маленький жеребенок, которого я смогу баловать глупыми книжками.

Ее брат слегка закашлялся от чая, несколько раз ударив себя копытом в грудь, задыхаясь и хрипя гораздо дольше, чем мог вызвать простой глоток. Жеребец также сильно покраснел.

– Твайлайт!

– Что?

– Просто... Я не знаю!

– Ну, ты, наверное, думал же об этом?

– Я имею в виду... да, но это совсем другое дело!

Рэйнбоу толкнула Твайлайт в бок, и хотя пегаска все еще выглядела немного потрясенной, но тем не менее достаточно восстановила присутствие духа чтобы сказать:

– Я думаю, он просто не хочет, чтобы его сестра знала, что он исследует ее влажные пещерки удовольствия.

Шайнинг покраснел, как помидор.

– Это был худший способ сказать это.

– Копаться во влажных ямах плотского наслаждения?

– Это из-за слова "влажный", да? – с невозмутимым видом спросила Твайлайт, внимательно наблюдая за братом. Казалось, он съежился внутри себя. Это было так невинно.

– Пожалуйста, заставь ее перестать.

Но теперь Рэйнбоу уже понесло.

– Засылать лазутчика в ее цитадель? Забить страйк своим шаром? Поцеловать пони-пигмея в каноэ? Засадить по самые помидоры?

Единорожка заметно побледнела, отобрав чай у брата – несмотря на его протесты – чтобы сделать глоток самой.

– Ладно, последнее было уже чересчур.

– Да что ты говоришь! – Шайнинг запротестовал на три октавы выше своего обычного голоса.

Твайлайт очень старалась не захихикать, если говорить по правде. Ее спасла только брезгливость, вызванная последним эвфемизмом Рэйнбоу.

– А как это называет Каденс? Похоже, она не из тех, кто будет стесняется этого.

– Я не хочу говорить.

Твайлайт решила стрелять вслепую.

– Настало время обнимашек?

– ...

И похоже попала!

– О боже, она действительно так это называет!

– ...! – красноречиво ответил Шайнинг, подавившись собственным языком.

– Ладно, – добавила Дэш, – это даже мило. Тошнотворно, конечно, но и очаровательно мило.

Пегасака старалась сохранить серьезное выражение мордочки, но каждый вдох превращался в фырканье, вырывающееся из ее носа и затихающее в глотке.

– З-заткнись! – теперь жеребец покраснел аж до самой шеи и ерзал на сиденье, обе передних ноги пытались зажать уши.

– О боже, – прохрипела Рэйнбоу, – теперь он заикается! Это еще хуже.

Шайнинг внезапно встал, указывая копытом на Дэш, все еще яростно красный, но эта ярость была и в его взгляде.

– Клянусь своим званием, мисс Дэш, я выясню, в кого вы влюблены, и ткну вас в это носом.

– Я? Что я такого сделала?

– Я уже знаю, в кого влюблена Твайлайт, и это уже смешно.

Единорожка моргнула и возмущенно постучала копытом по столу.

– Эй!

Но жеребец не желал слышать никаких возражений.

– Твое представление о романтике включает в себя гигантские лазеры.

– Это потому, что мое представление о романтике объективно лучше твоего!

Шайнинг потряс головой, пытаясь избавиться от прилившей крови, ну или как минимум чуть-чуть прояснить мысли.

– Не имеет значения! Дэш! Ты пожалеешь об этом дне! И все в таком духе!

И когда жеребец повернулся и выбежал из комнаты, то он уже почти забыл, что около часа назад был близок к тому чтобы застрелить Рэйнбоу и Твайлайт.

Почти забыл.

---

Когда Рэйнбоу улетела домой, чтобы поговорить с хозяйкой дома о... своих карьерных перспективах, Твайлайт бродила по подвалу, который она отдала Пинки Пай. Потолок все еще не починили... или пол? Перекрытие. Единорожка поймала себя на том, что снова просматривает чертежи.

Твайлайт хотелось, чтобы эта смешливая пони была здесь и объяснила ей некоторые из записей. Где же она? Это было не похоже на Пинки – уйти, ничего не сказав Твайлайт. Или вообще исчезнуть на несколько дней. По правде говоря, единорожка не могла припомнить, когда в последний раз Пинки уходила без сопровождения хотя бы Рэйнбоу Дэш.

Для некоторых из этих устройств требовались детали, компоненты и материалы, которые просто не будут существовать в течение ближайших десятилетий, а может, даже столетий, и все же у нее были описания для них. Там, где у самой Твайлайт были бы целые кипы заметок только по одной из этих деталей, земнопони просто нацарапала номер. Что вообще такое, чип 555? Что именно делает триггерная схема?

Тем не менее, то, что единорожка могла понять, и цифры, которые были в заметках – даже если Твайлайт не знала, как эти цифры были получены – все это сходилось каждый раз, когда она их вычисляла. Правда, на это уходило много времени, но все же.

Снова и снова она возвращалась к понятию “скорость убегания”.

Сначала Пинки подумывала о воздушных шарах, как в том случае со спасением кобылки со стопки книг. Но недавние расчеты, проведенные самой Твайлайт, показали, что гравитация была... ну, гравитация была странной.

Если вы поднимаетесь достаточно высоко, но делаете это недостаточно быстро, то, в конечном итоге, вы движетесь вбок. Вы просто продолжаете двигаться вбок быстрее. Это происходило оттого, как обнаружили ученые, что понятие "низ" достаточно относительно, и довольно быстро становится “сбоку”.

Если двигаться достаточно быстро, то можно выйти на орбиту, как луна вокруг Эквуса. Вечное падение.

Вместе с Пинки она вывела несколько уравнений.

Скорость убегания была первой и, возможно, самой важной. Это была скорость, с которой должен был двигаться корабль, чтобы покинуть орбиту Эквуса. Вычислить ее в теории было достаточно просто: это было значение, где скорость превосходила бы потенциальную энергию гравитации.

В теории все было достаточно легко. За это Твайлайт готова была расцеловать пони, который изобрел дифференциальное исчисление.

Тот, кто сказал, что чистая математика не имеет практического применения, был дураком, как и удручающее большинство пони!

В подвале была одна грифельная доска – Пинки настояла, хотя Твайлайт почему-то чувствовала себя неловко, учитывая прежние условия жизни земнопони. То, что она делила комнату с грифельной доской, почему-то казалось аморальным, но ведь была разница между жить "с" и "позади" доски, верно?

Ведь верно?

И все же уравнение было достаточно простым. Квадратный корень из гравитационной постоянной, умноженной на массу Эквуса и деленной на его радиус.

Самая тяжелая работа была проделана еще сотню лет назад дальней родственницей семьи Эппл – Латундой, которая вычислила массу Эквуса. Так что результат был довольно простым – пять километров в секунду.

Это число напугало Твайлайт, когда она впервые его увидела. Это число ее очень напугало. Начальная скорость винтовочной пули была в пять раз меньше! Сама идея, чтобы разогнать пони до пяти тысяч метров в секунду, была немыслима!

Тем не менее. Это было вполне возможно. Требуемая сила была просто массой, умноженной на ускорение. Если приложить почти мгновенное ускорение – ну, это будет пять тысяч метров в секунду за секунду. Красивые и простые цифры. Пушки для подобных задач подходили идеально. Правда они имели большую склонность взрываться осложнениями. Или осложнения заставляли их взорваться, тут как посмотреть.

Предположим, что вес батисферы с пони, помещенной внутрь – вес корпуса заменяется оборудованием, предназначенным для перемещения пассажира через эфир – будет равен двум тысячам килограмм, тогда сила, необходимая для приведения ее в движение будет равна...

Десять миллионов ньютонов. Так, считаем дальше...

Вообще-то... учитывая достаточно большой резерв, это было вполне осуществимо. Порох сможет обеспечить и больше силы!

Твайлайт сделала еще несколько быстрых расчетов.

Предполагая, что ее сооружение не может быть длиннее высоты всей горы Кантерлот, то получается около пяти с половиной тысячи метров пространства для равномерного ускорения.

Таким образом, чтобы достичь скорости убегания, необходимо разгоняться в течение трех секунд со скоростью около тысячи семисот метров в секунду за секунду, чтобы использовать всю длину ствола.

Это будет сила, примерно в четыреста пятьдесят раз превышающая силу гравитации Эквуса. Сколько может выдержать пони? Этого Твайлайт не знала.

Но кроме фейерверков и пороховых ракет не было никакого другого способа взять с собой пушку для обеспечения тяги, в которой она нуждалась. Чем больше топлива она захочет взять с собой, тем больше топлива ей придется потратить.

Но даже тогда это имело бы значение только в том случае, если бы Твайлайт могла обеспечить финансирование.

Возможно, у нее раньше и были серьезные сбережения, но их было недостаточно, чтобы финансировать то, что могло бы стать величайшим промышленным и научным проектом за всю историю пони.

Твайлайт снова посмотрела на дыру в потолке. На блестящую бронзовую пушку. На все расчеты, разбросанные вокруг. Свет, просачивающийся вниз. И отблеск света наверху на корпусе телескопа и ЛУЧ-а, что тоже были невозможны и немыслимы до этого года.

ЛУЧ, который она будет использовать, чтобы снова поговорить с Луной сегодня ночью.

То, что Твайлайт доберется до луны и спасет принцессу, было не просто возможным. Это было неизбежно.

И где все-таки Пинки Пай?

Твайлайт выбралась из пыльного подвала и побрела к кофемашине, стоявшей в вестибюле. Большой агрегат с дробилками, кипятильниками, генераторами пара и каплесборниками гремел и шипел, когда единорожка наливала себе четвертый кофе за час.

Она отпила глоток. Нужно больше сахара.

Жестянка из-под сахара оказалась пустой, даже после нескольких встряхиваний с открытой крышкой. Потребление сахара в этом доме резко возросло с тех пор, как Пинки Пай переехала сюда, и это было прекрасно, но сейчас ничем помочь не могло.

И куда подевалась Пинки? Она ничего не говорила. Обычно Твайлайт заподозрила бы, что она пошла с Дэш, но она сама была с пегаской, когда земнопони исчезла. Может быть, стоит спросить Эпплджек, когда та появится. Доставка еды оставалась постоянной, даже несмотря на то, что сбережения единорожки сокращались.

Надо будет поговорить и с Рэрити... о всяком. И об Эпплджек в том числе. В животе Твайлайт нарастала тревога, что, возможно, она принимает Пинки как должное или, что еще хуже, использует ее, как использовал Брайт Спаркс. Чем она теперь отличалась от профессора, который держал земнопони взаперти? В самом деле, какая разница между жизнью в подвале и жизнью в каморке за досками? Он творил ужасные вещи с Пинки во имя лечения, но разве это было хуже, чем вообще ничего не делать, что Твайлайт считала наиболее оптимальным решением?

Пинки, казалось, была счастлива в своем подвале со своими изобретениями.

Но она тоже казалась счастливой, когда Твайлайт впервые нашла ее.

Ох, понячьи перья!

И вот теперь Твайлайт осталась наедине со своими мыслями и перспективой того, что, возможно, Пинки Пай...

...да, определенно нужно было положить больше сахара...

...что Пинки Пай видела, к чему все шло, чего не понимала Твайлайт. Что, возможно, Твайлайт уважала Пинки Пай только за ее гениальность и за то, что она могла для нее сделать. Как средство для достижения цели.

Было ужасно так думать о подруге. Одной из первых. Одной из самых близких ей пони.

Твайлайт должна была вернуть ее.

Ей нужно было спрятаться от брата.

Она должна была извиниться перед Эпплджек за то, что видела в ней только курьера по доставке еды в течение стольких лет, и даже тогда...

Твайлайт должна была поговорить с кем-то, кто был экспертом по чувству одиночества и замкнутости.

Ночь приближалась. Скоро она сможет поговорить с Луной.

---

Стражи знали, что нужно держаться подальше. Твайлайт, возможно, и была ограничена территорией своего дома, но фотоны, которые она посылала сквозь эфир, мало заботились о соблюдении юридических требований или благополучии всяких летающих мимо пегасов. Хотя это не значит, что единорожка их честно не предупреждала.

Сигнал азбуки Морзе, достаточно мощный, чтобы зажарить стража целиком, рванул вверх в эфир, рассеиваясь и растворяясь по мере того, как он преодолевал бездну в четыре сотни тысяч километров на пути к своей цели – одинокой голубой принцессе, которая видела лишь мельчайшие вспышки света, словно сигналы с проходящего корабля, скрытого тяжелым густым туманом.

Сегодняшнее послание, переданное точками и тире, начиналось просто:

"Как там наверху, на самом деле?"

Луна думала не больше секунды, прежде чем использовать свои длинные, тонкие ноги, чтобы написать в космической пыли:

"Красиво и безмятежно в первое время, но потом очень одиноко".

“Чего тебе больше всего не хватает?"

“В Эквестрии?"

"Да".

"Трудно сказать. Должно быть, так много изменилось. Мы даже не узнаем ее. Она даже не узнает нас".

Здесь Луна сэкономила время, написав последние два предложения параллельно друг другу, написав "даже не узнает” между ними.

Это были совсем простые вопросы и ответы, которым придавали гораздо больший вес долгие минуты, необходимые чтобы отправить, получить и перевести их. Время передачи тоже было ограничено. Каждое слово имело значение, и поэтому любая мелочь делалась бесконечно важной из-за этого.

“Ты была счастлива?"

Луна надолго замолчала, словно на самом деле глядя в телескоп. Твайлайт не могла разглядеть ее мордочки, но судя по наклону головы... ну, на самом деле это имело смысл, принцесса просто смотрела в то же самое место, откуда светил лазер. Тем не менее, единорожку нервировало то, что Луна смотрит на нее, но не видит. К этому она так и не смогла привыкнуть, даже после всех этих долгих месяцев.

"Нет".

Еще одна долгая пауза. Еще больше слов дописано в лунной пыли.

“Я всегда была совершенно одна. Но теперь стало еще хуже".

Может ли пони написать на луне что-то саркастичное? Очевидно может.

“Но почему?"

“Из тени Селестии было крайне трудно выйти. Я взрастила горечь и зависть, к стыду своему”.

Никаких купюр, никакого срезания острых углов. Мысль была написана целиком. Очевидно, что эту мысль долго обдумывали, пробовали на вкус так и эдак, но только сейчас смогли выплеснуть. Не было ни секундной паузы, прежде чем последовало продолжение.

“Глупая пони. Простила ли она нас?"

Селестия... простила ее?

Но в этом не было никакого смысла.

Селестия изгнала Луну, с чего бы это Луне чувствовать...

“Что случилось?"

“Ты не знаешь???”

Три вопросительных знака подчеркнуты на пыльной поверхности.

"Нет".

"Длинная история. Я напишу ее днем. У нас еще есть эта ночь".

Твайлайт так много хотела обсудить с Луной, но ночь была так коротка, а планета вращалась слишком быстро. Очень скоро луна снова исчезнет.

Она рассказывала ей о Флаттершай? Говорила ли она о том, что случилось с братом? Говорила ли она о... нет. Ничего не стоит говорить о планах спасения. По крайней мере до тех пор, пока гипотетические возможности не станут четким планом действий. Тем не менее, была одна вещь, обсуждение которой делало Луну уникальным собеседником.

“Я тоже одинока”, – призналась Твайлайт.

“А? Моей компании уже не достаточно?"

“Она чудесна", – передала Твайлайт, снизив мощность сигнала передачи, чтобы показать, что время не было единственным ограничивающим фактором. Рэйнбоу Дэш тоже не могла зарядить конденсаторные батареи полностью за один день. – “Но я нахожусь под домашним арестом. Слишком опасно навещать меня".

"Досадно. Дружба очень могущественна. Часто это инструмент судьбы".

“Судьбы?"

“Магия вообще странная штука. Особенно судьба. Это та сила, с которой приходится считаться. Я, конечно же, уверена, что наша встреча предначертана судьбой”.

Луна остановилась, чтобы пояснить сказанное. Она нашла большой чистый участок лунной поверхности и написала на нем слово "МАГИЯ". Вокруг него была изображена пятиконечная звезда. Возле каждой вершины было написано свое слово.

ВДОХНОВЕНИЕ

САМООТВЕРЖЕННОСТЬ

ВООБРАЖЕНИЕ

ДОБЛЕСТЬ

МИЛОСЕРДИЕ

Затем Луна продолжила писать в стороне, как и прежде. Магическая пентаграмма, написанная специально для нее на поверхности иного мира. Все, о чем Твайлайт мечтала с четырнадцати лет.

“Там, где ты находишь это в своей жизни, судьба сочла нужным вмешаться, и это также верно, как и наличие метки. Все те черты характера, что ты проявила, помогли мне справиться с моим одиночеством. Я хотела бы встретиться с тобой, чтобы познать твое тело так же хорошо, как твой разум".

Последовала долгая пауза, пока Твайлайт осознавала написанное. Затем очень испуганная Луна стерла "познать твое тело" взмахом хвоста, нарисовала длинную линию от этих слов к более свободному месту, где можно было написать взамен:

"Внешность? Прости мой ненамеренный эвфемизм".

Иногда она так быстро переходила от прямолинейности к застенчивости. По какой-то причине Твайлайт не нашла это таким милым, как обычно; в этот раз она просто забеспокоилась.

“Ты меня не испугаешь”, – ответила Твайлайт. – “Не волнуйся".

Луна просто сидела, уставившись на нее в течение длительного времени. Ее обычно безупречный почерк стал торопливым и неряшливым.

“Мне страшно. Я так долго была одна. Я не хочу потерять тебя из-за неосторожных слов".

У Твайлайт не нашлось что ответить на это. Однако Рэрити научила ее кое-чему.

“Как тяжело луну любить

Как трудно с ней поговорить

Ее достигнуть невозможно

Но я все сделаю как до́лжно".

Молчание длилось еще дольше, чем прежде, Луна неподвижно смотрела в небо, и несуществующий ветерок шевелил ее гриву. Наконец она заставила себя написать последнее за тот вечер:

“Несмотря на все мои опасения, что ты больше не заговоришь со мной, я не могу подобрать слов”.

Затем эти последние четыре слова были вычеркнуты и заменены на "безмолвна".

Снова зачеркнуто.

"Благодарна".

Снова зачеркнуто.

“Вновь не могу подобрать слова”.

Затем принцесса стерла все предложение, чтобы создать новое:

“Ты больше не найдешь меня потерянной".

Затем даже это было сокращено.

“Ты найдешь меня".

Даже если бы Твайлайт могла сказать больше, ей хватило лишь одной вспышки.

"Да".

---

Когда в полдень Твайлайт выбралась из постели, у нее было достаточно времени, чтобы осознать минусы своего домашнего ареста. С уходом Пинки Пай у нее вообще тут никого не осталось... кроме Спайка.

Единорожка попыталась вспомнить, как ей удавалось жить раньше. Как она могла мириться с этим так долго?

Ответа, за который она могла бы ухватиться, не было.

У Рэйнбоу Дэш все еще были проблемы с ее арендодателем. В то время как у Твайлайт все еще было достаточно средств, чтобы платить пегаске зарплату, новости о том, что Селестия больше не платит своему Королевскому Философу, разошлась по городу, и казалось, что "отсутствие стабильной работы" было достаточно удобным предлогом, чтобы выселить Дэш.

Рэрити была бы приятной компанией, но у Твайлайт не было возможности связаться с ней. И единорожка не имела права просить Эпплджек, учитывая, как занята была фермерша, просто удерживая свою семейную ферму на плаву.

Пинки все еще... Твайлайт не знала. Ушла. Возможно, Флаттершай была права.

Так что все, что Твайлайт могла делать, это читать.

И все же, несмотря на то, что библиотека была огромна, не было ни одной книги, которую Твайлайт могла бы позволить себе прочесть. Это казалось... неэффективным, вот правильное слово.

У Луны была тысяча лет подобной практики. Будет ли с каждым днем становится лучше или хуже? Станет ли Твайлайт безразличной или наоборот, более чувствительной к течению времени? Была ли мысль о побеге светом в конце туннеля или пустой насмешкой?

Что же ощущала Луна, получив то первое послание?

Когда у Твайлайт в первый раз кончилась энергия...

Это воспоминание было как удар в живот. Снова.

И вот Твайлайт только что узнала, каково это – иметь друзей, поняла, как она была одинока, а теперь Принцесса Утрат отняла у нее это, как ранее отняла у Луны.

Конечно, лазер был большим. Он должен был перемещаться вместе с крышей всей обсерватории...

Что, если спасение Луны – всего лишь несбыточная мечта, недостижимая глупая затея? Твайлайт еще не верила в это, но знала, что это возможно, так же, как знала, что ее система связи может быть перенацелена на гораздо более близкую цель. Пустой дворец возвышался на вершине горы – одинокая мишень и легкая добыча.

Твайлайт знала, что ЛУЧ может сотворить с пегасом, пренебрегшим ее предупреждением. А что он сможет сделать с аликорном, возникни у единорожки такое намерение?

Может быть, именно так ей суждено помочь Луне. Она поможет ей бежать, уничтожив тюремщика.

---

Пинки Пай не знала, что такое патентное бюро, но Рэйнбоу Дэш, похоже, знала, что делает, так что все было в порядке.

Брайт Спаркс знал, что такое патенты. Он говорил о них все время, и давал Пинки много разных патентованных лекарств за все эти годы, но из-за большинства из них земнопони просто чувствовала себя на самом деле больной, или у нее кружилась голова, или она чувствовала счастье-в-плохом-смысле, или просто сонливость. Чувствовала себя апатично сонной, а не засыпающей от скуки.

Вот как раз в патентном бюро впору было уснуть от скуки.

Все было бежевым и забито деревянными столами, где деревянные пони сидели, штампуя все резиновыми штампами и занимаясь вычислениями, и хотя вычисления сами по себе это хорошо, но тут была довольно скучная арифметика. Все они были одеты в одинаковые костюмы скучных цветов, и все они казались намного умнее Пинки. Они вели себя так же, как университетские профессора, когда Брайт Спаркс знакомил земнопони с ними, и все они знали так много вещей, которых она не знала. Но и тогда они не очень-то хотели с ней разговаривать.

Не сильно помогало, что все было освещено богато украшенными бронзовыми канделябрами на стенах, которые выглядели очень круто, но не были настолько хороши, чтобы осветить все супер хорошо. По крайней мере, у всех клерков на столах были дополнительно лампы для работы.

Рэйнбоу Дэш выглядела так, будто чувствовала все то же самое, и это было круто. После того, как их завернули у стойки регистрации, аргументируя тем, что у них было слишком много патентов для подачи, их отправили в эту комнату, полную пони с пишущими машинками, чтобы дождаться, пока для них будет назначен персональный менеджер. Прошло всего несколько секунд, прежде чем обе пони начали ерзать и вертеться, и благодаря впечатляющей сдержанности со стороны Дэш, пегаска смогла молчать целую минуту.

– Кучка долбаных тормознутых яйцеголовых, вот они кто, – проворчала Рэйнбоу. – Я сейчас все решу за десять секунд, Пинкс.

С этими словами отважная исследовательница взлетела и понеслась над столами, заставляя клерков тянуться за пресс-папье и зажимами для бумаг, поскольку часть листов разметало потоком воздуха от крыльев.

– Коричневый костюм, серый костюм, коричневый, серый, серый, серый, серый... ох, ботэ, я буду избегать вас, как чумы, сэр, – Рэйнбоу почтительно приподняла свой шлем в сторону очень невеселого жеребца. – Ну же! Неужели здесь нет ни одного пони, который не был бы затянут в крахмальный воротничок?

В глубине темной комнаты сидела изящная пони в блестящем красном платье. Она, должно быть, копила на него в течение нескольких месяцев. И каким бы ярким ни было платье, оно почти полностью скрывалось за грудами бумаг. Эту пони впихнули на самые задворки помещения, окружив битком набитыми картотечными шкафами и совокупным весом подавленности, материализовавшейся в бумажном виде.

Повсюду в этой комнате были бежевые ковры и будто скопированные "антикварные" деревянные столы, но здесь была темно-оливковая зелень шкафов, желтый цвет старой бумаги и карточек и ярко-красный цвет достаточно откровенного платья пони.

Дэш мысленно прошлась по списку:

“Не скучная? Есть. Поможет нам с бумагами? Возможно. Похоже на то, что ей не помешает с кем-то поговорить? Однозначно!”

Пегаска вернулась к простой мягкой скамье у входа в комнату, где сидела Пинки. Та достала несколько цветных карандашей, скорее всего из своего котелка, и начала делать новые наброски, используя оборотную сторону чертежа с демонстрацией работы какой-то колеблющейся килограммовой штуковины, которая, по-видимому, должна была разрушать здания. Земнопони лежала поперек скамьи, закинув ноги на стену и уткнувшись головой в свои чертежи, разложенные на полу.

Карандашные наброски выглядели достаточно сложными.

Рэйнбоу, конечно же, отвлеклась на них.

– Ого. А это что такое?

Пинки улыбнулась.

– Ну, луна ведь очень далеко, верно? И тащить туда кабель не получится. В общем, я пыталась понять, как сделать действительно большую радиоантенну. И тут я такая думаю, божечки, а ведь телескоп Твайлайт так умно сделан со всеми этими скользящими движущимися частями для его фокусировки, а ведь свет и радио – это просто разные механические волны, движущиеся сквозь эфир, да? Так что вполне логично, что я могла бы сделать действительно большую радиоантенну, используя те же самые принципы!

Карандашный рисунок был с гордостью предъявлен пегаске. Изображенное на нем было похоже на поперечное сечение колеса обозрения, пытающегося сожрать водонапорную башню, встроенную в его бок, и все это, конечно же, в ярких пастельных тонах.

 – Синяя штука – вспомогательный отражатель параболической формы, который, конечно же, отражает сигнал от большего фиолетового отражателя параболической формы, а розовые точки – их геометрические фокусы. Твайлайт сказала мне, что красные штучки называются алидада! Разве это не забавное слово! Алидада. Если его произносить по буквам, то тоже получается очень забавно, – Пинки дополнила чертеж маленькой цифрой.

Рэйнбоу фыркнула.

– Ладненько, кидай его тоже на тележку, это мы тоже запатентуем.

Земнопони явно заколебалась.

– Я в том смысле, что они его вернут. Так что, ты его сможешь закончить. Это просто нужно для доказательства, что именно ты это придумала, понимаешь?

– Ах точно! Моя подпись. Брайт Спаркс научил меня, что очень важно, чтобы я ставила свою подпись супер правильно на всем.

Для супер важной подписи был припасен самый красивый желтый карандаш. Исключительно для этого. Желтый и розовый просто подходили друг к другу. Это было очень, очень красиво, решила земнопони.

Рэйнбоу уже тащила караван тележек мимо столов выглядящих раздраженными пони. Маленькая кобыла в красном платье, казалось, искренне удивилась, когда они остановились перед ней.

– А? – пробормотала она слегка неуверенно через нескольких секунд, пока Дэш и Пинки буквально сияли, уставившись на нее. Очки в золотой оправе сползли на кончик носа, когда пони посмотрела на них. Кобыла копытом пододвинула очки назад. – Я могу вам помочь?

– Я очень на это надеюсь! – радостно заявила Рэйнбоу. – Или я совершила ужасную, просто кошмарную ошибку.

---

Две пони шли по длинной проселочной грунтовке с простой белой оградой с обеих сторон. У каждой из них с собой была кружка свежего яблочного сидра. Обе были настоящими деловыми кобылами, и обе были преданными старшими сестрами, но на этом сходство между ними заканчивалось.

– Тебе свезло, что Эппл Блум нравится эта твоя сестра, иначе я бы тя дальше границы фермы и не пустила бы. И к брату моему ты в любом случае даже приближаться не будешь.

Рэрити лукаво улыбнулась.

– Я научила Свити Белль делиться своими игрушками.

– Дело не в этом. Маки слишком романтичен, хотя, глядя на него, так не скажешь. Такая пони, как ты, разобьет ему сердце, как только он те наскучит. Ты кажешься достаточно милой, Рэрс, но ты не похожа на пони, готовую заниматься фермой, а это именно то, что нужно Эпплам.

Леди горько вздохнула.

– Я полагаю, ты права. Думаю, ни один жеребец не заслуживает того, чтобы портить ему жизнь. Даже если он очаровательный, романтичный фермер из семьи, которая гордится своей честностью. Очень сильный, наверное. Восхитительный акцент. Почти наверняка слишком хорош для меня. Большой, сильный, но нежный и невинный, такой непривычный к обычаям мира за пределами своей маленькой фермы...

– Рэрс, не хочу тебя огорчать, но у тебя слюни текут...

– Эпплджек, пожалуйста, дай мне минутку. Я фантазирую.

– Да, и это чертовски близко к тому, чего я и боялась.

Белая единорожка тяжело вздохнула и немного выпрямилась.

– Тогда, наверное, нам лучше не встречаться, хотя бы потому, что я почти уверена, что он не сможет соответствовать тому идеалу, который я для него придумала.

Наступило долгое молчание, не нарушаемое царившей деревенской тишиной, даже несмотря на близость города. Городская копоть никак не притупляла яркую зелень и красный цвет яблонь, вместо этого оседая на землю в качестве удобрения. Леди не сразу оценила эту простую, спокойную красоту.

Кстати, говоря о простой красоте, единорожка не могла не заметить, что глаза Эпплджек метались туда-сюда, глядя куда угодно, только не на нее.

– Ох, дорогуша, он точно такой, каким я его описала, да?

– Аг... не-а! – соврала Эпплджек. Неудачно.

– Предпочту поверить. Хочу, чтобы ты знала об этом, потому что я ценю нашу дружбу.

– Большое тебе спасибо. Это был бы просто позор. Как хорошо, что у Эппл Блум есть подруга ее возраста. Школа сейчас немного дороговата.

– Вообще-то я как раз собиралась спросить тебя об этом. Или, скорее, о кое-чем с этим связанным. Ты в последнее время проводишь много времени вне фермы, хотя постоянно говоришь о своих долгах.

Эпплджек фыркнула, низко надвинув кепку на глаза, чтобы скрыть ухмылку от единорожки передней ногой.

– Ты хочешь сказать, что я сама виновата в том, что недостаточно усердно работаю, да, Рэрс?

– Что?! Нет, конечно нет, я просто... Я удивилась...

– Полегче, – земнопони убрала ногу, демонстрируя свою широкую улыбку, – это все потому, что я теряю клиентов. Неважно, сколько мы вырастим, если никто ничего не покупает. И кузнечным ремеслом я зарабатываю недостаточно, чтобы покрыть расходы. Так что, думаю, чутка времени, чтоб провести его в хорошей компании с умными пони, у меня есть. Мы справимся.

– С умными пони! У тебя самой такой огромный потенциал, mon cher! Да еще и с учетом свободного времени, если бы ты захотела получить образование...

При этих словах Эпплджек закатила глаза, задрав нос и полуприкрыв веки. Выражение ее мордочки просто кричало: “Чернь! Да как ты смеешь пачкать своей кровью колеса моей кареты!”

– Vous n'êtes pas aussi intelligent que vous pensez que vous étes, – добродушная улыбка вернулась обратно, и Эпплджек подкрепила ее большим глотком сидра, после чего у нее остались шикарные пенные усы. – Ты не так умна, как думаешь, сахарок.

Рэрити даже опешила от подобного.

– Ты говоришь на языке культуры?

Эпплджек фыркнула.

– N'importe quoi. Как скажешь, mon cher. Для меня это язык чопорных подготовительных школ.

– То есть ты намекаешь, что была там и даже училась? – задумчиво пробормотала Рэрити, потягивая из большой деревянной кружки свежий яблочный сидр.

– Ага. Родичи думали, что лучший способ спасти ферму – это выдать меня замуж за богатого пони, что уведет меня в роскошную жизнь, а я буду посылать немного битов домой из сентиментальности перед моими драгоценными деревенскими истоками, – земнопони посмотрела на единорожку настолько многозначительным взглядом, что, казалось, время повернулось вспять, и все для Леди вдруг стало медленным и тяжелым. – Звучит знакомо, да?

– Ох. Слегка, – Рэрити кашлянула в белую перчатку. Сидр был допит, и она достала из своей маленькой сумочки пачку сигарет и закурила. Единорожка протянула пачку Эпплджек, но та, фыркнув, отказалась.

– Нет, спасибо. Предпочту деревенский воздух, то немногое, что тут еще осталось. Думаю, если бы я могла разлить его по бутылкам и продавать, то дела бы точно пошли в гору.

Снова долгое молчание. Созерцательное.

– Знаешь, для пони, что так хорошо разбирается в технике, твоя ферма выглядит несколько... устаревшей. Это миленько, но ты не думала о модернизации?

– А вот с этой фразой я знакома. Ты хочешь, чтобы я все механизировала? Я же тебе только что сказала: дело не в том, что мы мало выращиваем, просто урожай не продать. В наши дни никто не хочет свежих местных продуктов, всем подавай этот самый экзотический импорт.

– Тебе просто нужна товарная марка! Чтобы сделать себе имя. Твоим товарам, конечно, не хватает экзотики, но это искусственное качество. Я более чем уверена, что мне не нужно тебе указывать, что дальние земли для местных жителей вовсе не дальние, а вполне себе местные.

– Значит, ты хочешь сказать, чтоб я сделала как-ты-там-это-обозвала... продала доброе имя семьи, чтобы сохранить ферму на плаву? Звучит ужасно близко к плевку на него, если хочешь знать мое мнение.

– Вовсе нет, "сахарок"! Это возможность сделать вашу фамилию притчей во языцех среди домов богатой элиты! – с энтузиазмом воскликнула Рэрити, глубоко затягиваясь сигаретой, глаза ее сверкали от новых идей. – Об одном только сидре можно много что сказать, раз я до сих пор чувствую его вкус, несмотря на сигарету.

Эпплджек на это лишь фыркнула.

– Ты там притормози, Рэрс. А то начинаешь говорить как тигр, заметивший мой хвост.

Копыто в белой перчатке торжествующе возделось в воздух. Единорожка улыбнулась так, что, казалось, у улыбки выросли клыки, и эти клыки сдали адвокатский экзамен и приобрели дорогой костюм, чтобы стать чем-то гораздо худшим.

– Но когда тигр хватает тебя за хвост, ты с достоинством сдаешься или лягаешь его прямо в висящие “биты”?

– Мне кажется, что это я позволяю тигру отлягать мои биты, если уж по правде.

– Ну, сдается мне, наличие битов для лягания кажется тут необходимым.

– Ты сейчас говоришь о деньгах или об своей анатомической метафоре?

Еще одна слишком широкая улыбка.

– Кажется, у тебя нет ни того, ни другого.

– Тогда почему бы тебе просто не выкинуть эту свою идейку из головы, пока я сама кое-кого тут не отлягала?

---

– Где же мои манеры? Как нехарактерно грубо с моей стороны, моя прекрасная леди, я прошу у вас прощения! – Рэйнбоу Дэш сняла свой пробковый шлем и почтительно прижала его к груди. – Мое имя совершенно неважно, так что давайте перейдем сразу к делу, хорошо?

Кобыла в красном платье моргнула.

– Подожди, но что...

– Вот это понимаю, тяга поработать! – пегаска рванулась вперед, храбро, по-рыцарски галантно и совсем не жестоко по отношению к бедному клерку, попавшейся ей на глаза. – Как вы можете видеть, у моей подруги, Пинки Пай, есть целая куча изобретений. Настоящий гений, если вы понимаете, к чему я клоню. Поздоровайся с милой леди, Пинки.

– Здрасти!

– Какая умненькая кобылка. Скажите же мне, как вас зовут?

Бедная поставленная в тупик пони растерянно огляделась по сторонам. Как она и подозревала, чудесного выхода из создавшегося положения не появилось. Тем не менее, она не полностью была готова признать происходящий вокруг абсурд, поэтому она постаралась привнести логику туда, куда могла.

– Подождите, если ваше имя не важно, то почему важно мое?

– Очень хороший вопрос! – Дэш буквально лучилась энтузиазмом.  – Вы, должно быть, очень умная пони, если додумались задать его, хей хо!

Пегаска повернулась к своей напарнице с красной тележкой.

– Пинки, я думаю, что мы нашли подходящую пони, что нам поможет. Ее разум острее гвоздя.

– Она кажется милой, – согласилась земнопони, улыбаясь пока еще безымянной кобыле.

– Кроме того, у вас на столе стоит табличка с именем, но я не хочу трогать бумаги, прикрывающие последнюю половину. Так что разрешите мне пока называть вас просто “мисс Голден”?

– Ох, ну конечно, я полагаю.

– Великолепно! – Дэш снова пришла в восторг. – Похоже, вы тут погрязли в канцелярской работе. Если я вам помогу, не окажете ли вы нам услугу, на которую иначе не согласились бы?

Голден оглядела возвышающиеся и угрожающие обвалом груды бумаги и пергамента, ненадежно примостившиеся вокруг ее рабочего места. Не было бы преувеличением сказать, что она опасалась как бы нижние слои не начали образовывать осадочные породы под давлением верхних.

Клерки за ближайшими к ним столами уже начали открыто пялиться на двух стоящих перед ней пони. Кобыла в красном платье нервно пожала плечами.

– Я ни на что не могу согласиться, – призналась она. – И я даже не знаю, как бы я могла вам помочь. Поскольку вы проделали весь этот путь сюда, я предполагаю, что это, вероятно, не совсем законно.

– Я предпочитаю термин "экстралегально"! Куда менее осуждающе, и, честно говоря, это звучит просто потрясно.

Позади нее Пинки заговорила, демонстрируя свои тележки с потенциальными патентами.

– Пожалуйста, мисс Голден. Моя подруга говорит, что очень важно, чтобы я все это запатентовала. Моя другая подруга, Твайлайт Спаркл, была очень, очень мила со мной уже целую вечность, и я взаправду хочу отплатить ей тем же, – земнопони улыбнулась, хотя ее правая передняя нога уже тревожно задрожала. Она не привыкла так долго находиться в публичном месте. – У меня много хороших друзей.

Брови кобылы нахмурились, пока она долго изучала дергающуюся розовую пони в котелке.

– Твайлайт Спаркл... это та, что с большим телескопом?

Пинки кивнула.

– Я знаю ее работы, мне всегда приятно иметь с ними дело, – улыбнулась Голден. – Я изучала ее чертежи, и некоторые из ее работ просто совершенны. Как произведения искусства с очень жестким набором правил, как мне кажется. Думаю, именно она показала мне, что математика тоже может быть красивой, вы понимаете, что я имею в виду?

Дэш понимающе улыбнулась и медленно кивнула.

– Не-а!

Кобыла горько вздохнула.

– Никто не понимает.

Пинки дернулась, улыбаясь. Или улыбнулась, подергиваясь?

– Я понимаю!

– Не сомневаюсь, – Голден снова вздохнула. Было очевидно, что розовая пони просто пытается успокоить ее. – Простите, но я действительно очень занята. Если у вас есть патенты для подачи, я уверена, что на стойке регистрации...

И снова Рэйнбоу пренебрежительно махнула копытом и даже высунула язык.

– Пф-ф-ф... Полагаю, они послали нас сюда, чтобы мы подождали, пока нам не назначат персонального менеджера. Но я не хотела, чтобы Пинки заскучала, потому что она заслуживает лучшего из лучших, а вы, похоже, тут самая интересная пони!

Лесть, кажется, может помочь везде. Как только Голден собралась возразить, что на самом деле она была не намного интереснее, чем любой другой пони в этом помещении, о чем свидетельствовало хотя бы то, что она находила математику красивой, но очевидно, она слишком сосредоточилась на предложении в целом, пытаясь опровергнуть его и...

– Подождите, они послали вас сюда ждать? Это крайне необычно. Как правило, у вас просто все забирают и назначают его от вашего имени.

– Может, это потому, что мы привезли слишком много? – обеспокоено спросила Пинки; ее нервный тик становился все более заметным по мере того, как беспокойство прокрадывалось в ее голос. Все эти подергивания пока что были не сильно заметны, но иногда небольшое движение, просто вышедшее из-под контроля земнопони, дергало конечность в каком-то направлении, куда она двигаться была не должна. – Мне супер жаль, но я не думала, что буду тратить впустую чье-то время.

Голден поправила на носу свои золотые очки – идеальные круги, соединенные изогнутой линией, которые, казалось, никак не хотели сидеть на мордочке правильно.

– Ну, это, конечно, не самый обычный для обработки объем, тут я согласна. Это все ваши патенты?

– Только те, что поместились в тележки. Некоторые из них сдуло ветром прежде, чем мы додумались перевязать их бечевкой.

– Извиняюсь, – пробормотала Рэйнбоу, виновато оглядываясь через плечо на клерков, которые все еще подбирали разлетевшиеся бумаги на всем пути от двери до этого стола.

Голден медленно покачала головой, на ее мордочке отразилось сомнение.

– Тем не менее. Если вы подруга Королевского советника, то я буду счастлива помочь. Я просто не думаю, что у меня есть время...

Рэйнбоу с Пинки вытянули шеи, глядя на ее рабочий стол. Пегаска фыркнула.

– О, кстати, с этим я могу помочь.

– Правда? – невозмутимо переспросила Голден.

– Абсолютная! Вот... позвольте мне предположить, что восемьдесят процентов всех этих бумаг вы просто должны прочитать и подписать в конце, чтобы заверить.

Кобыла в красном платье подозрительно уставилась на Дэш.

– Все немного сложнее, чем кажется.

– В самом деле?

Очень страдальческий вздох.

– Ну... Нет.

– Великолепно! – заявила Рэйнбоу, обходя вокруг стола Голден, к ее большому неудовольствию. Кобыла даже немного свернулась калачиком в своем офисном кресле, чтобы сохранить то незначительное личное пространство, которое уцелело от подавляющей силы присутствия Дэш, вторгшейся в него. – Тогда у меня есть для вас одно слово: перестань читать, просто подписывайте. Ну, вообще-то их тут четыре, но то которое имеет значение всего одно.

Клерк в красивом красном платье выглядела явно шокированной.

– Я просто не могу этого сделать! Я же их заверяю. Это юридический документ!

– Да-да, именно так, – пожала плечами пегаска, указывая на пунктирную линию внизу страницы. – Вот об этом я и говорю. Обладаете ли вы властью изменить что-то в этих документах или исправить, если найдете тут что-то неправильное?

– Ну-у-у... Я нахожусь в конце длинной цепочки различных пони, так что...

Дэш прервала ее:

– Замечательно! Итак, если вдруг обнаружится какая-нибудь неточность, всплывшая позже, именно вам первой будет объявлен выговор?

– Я имела в виду, нет, скорее всего виноват будет составитель документа или редактор...

– Значит, я не ошибусь, если скажу, что вы существуете лишь для того, чтобы быть юридическим барьером, прикрывающим крупы других пони?

– То что вы говорите просто ужасно!

– Но точно!

Очень неловкая пауза, прерываемая долгим взглядом на горы и кипы ненужных бумаг в трех экземплярах.

– Это не является невозможным, – был окончательный вывод пони, внезапно впервые осознавшей ужасную незначительность своей жизни и карьеры.

– Круто. Так что просто подписываете там, где пунктирная линия, и ничего не читайте. Я примерно на восемьдесят или девяносто процентов  уверена, что именно этого от вас и ожидают. И вот вам совет: то, что вам нужно прочесть – это те документы, о которых пони очень небрежно советуют вам не беспокоиться. Да я поклясться готова, что они, вероятно, заваливают вас такой кучей напряженной работы только для того, чтобы нужные документы проскользнули мимо.

Голден молчала. Затем произнесла после глубокого, удивленного вздоха:

– Я была нанята исключительно для того, чтобы кому-то можно было отрицать причастность к приказу о каких-либо махинациях, верно?

– Почти наверняка.

– Мой мир просто перевернулся.

– Фантастика, – это было сказано с величайшей серьезностью.

– Откуда вы все это знаете? – в этом вопросе прозвучало отчаянное любопытство.

– Потому что я избавилась от трех своих помощников, делающих то же самое, так что у меня всегда было чье-то имя в документах, когда возникала нужда в козле отпущения.

– Дэш! – воскликнула Пинки, и в ее голосе послышались нотки неподдельного ужаса. Пегаска от души  рассмеялась.

– Не волнуйся, Пинкс, я вовсе не выкидывала их на улицу. Я не чудовище! Я просто договорилась с пони из отдела R&D. Я как-то пошла туда, потому что думала, что у нас есть целый отдел, посвященный мне, ну и в итоге подружилась с тамошним начальством. Мы меняли своих ассистентов туда и обратно. Они никогда не оставались без работы больше, чем на час. Высшее руководство так ничего и не поняло.

– Может быть, вы рассмотрите вариант, мисс Дэш, – раздался глубокий и довольно удивленный голос, от которого у пегаски встал дыбом каждый волосок на шее, – что мы вообще-то знали, и именно вы были моим отрицанием причастности.

– Мистер Спаркс! – радостно заголосила Пинки, бросаясь к бархатному фраку изумленного предпринимателя, который только-только успел подать знак двум крупным, нервным на вид жеребцам, что все в порядке.

---

Твайлайт уже поставила копыто на рычаги, начала наводить прицел, когда услышала то, чего не слышала уже очень давно.

– Sol invictus? – торжественно произнесла единорожка, ни к кому конкретно не обращаясь, с угрожающей решимостью, когда другой рычаг с клацанием встал на место. – Sic Semper Tyrannis.

Звон серебряных колокольчиков разнесся по всей библиотеке.

Кто-то нажал на кнопку дверного звонка. Часть пара пошла на его активацию, из-за чего давление в обсерватории упало и на мгновение вращение замерло. Намеренно или нет, но кто-то остановил единорожку.

Ну что же.

Твайлайт глубоко вздохнула. Голос Спайка раздался из переговорной трубы:

– Ты слышала это за шумом механизмов? Кто-то ждет тебя у двери.

– Д-да, Спайк. Конечно. Я поняла.

– Ух. Твой голос... Твой голос какой-то странный. Хочешь, чтобы в этот раз я сходил открыл?

– Мне потребуется немного времени, чтобы добраться до двери, так что да, будь добр. Кроме того, не мог бы ты приготовить мне чашку чая, пока я спускаюсь вниз? Я думаю, что он может помочь.

– Ах да, конечно. Молоко, два кусочка сахара?

Спайк знал, что Твайлайт кладет сахар в чай, когда ей плохо.

Неужели она чуть не совершила ужасную ошибку?

–  Да, пожалуйста.

Она долго шла к лифту, ожидая приговора за действия, которые еще не совершила.

---

Две кобылки сидели в самодельном домике на дереве, а их сестры о чем-то ругались друг с другом. Жеребята наблюдали за происходящим из-за кучи свежих яблок, сложенных в углу, на случай, если события станут достаточно интересными, чтобы, наблюдая за ними, захотелось перекусить.

Эппл Блум и Свити, каждая взяла по яблоку, когда Эпплджек стала достаточно шумной, чтобы снять кепку и начать экспрессивно махать ей, в то время как Рэрити корчила смешные мордочки и странно жестикулировала.

– Твоя сестра очень странная, – высказала свое мнение Эппл Блум.

Свити на это лишь фыркнула, откусывая кусочек своего яблока. Оно было настолько сладким и сочным, что от давления зубов по подбородку единорожки потекли струйки сока.

– Пони в стеклянных домах.

– Это называется теплица, и это совершенно обычная фермерская практика.

– Что? Нет, я имею в виду... Наверное, это похоже на библейскую аллегорию, да?

Эппл Блум, казалось, на мгновение серьезно задумалась над этим вопросом.

– А что такое “библейское”?

– Рэрити говорит, что это опиум для народа.

Земнопони задумчиво откусила кусочек яблока, а ее сестра замахнулась на сестру подруги. Однако сестра ее подруги легко уклонилась от удара. Это было на самом деле довольно круто.

– Эпплджек и Биг Мак не выращивают опиатов. Говорят, что у них слишком крепкие морально-нравственные устои для такого. А поскольку устои это хорошо, то мы выращиваем яблоки.

Это звучало разумно для Свити, которая задумчиво кивнула.

– Рэрити однажды дала мне немного лоу... лау... лауданума, когда у меня был очень сильный кашель, и мне стало лучше, но в тоже время я чувствовала себя очень больной.

– О том и речь, – подвела итог Эппл Блум. – Подожди, о чем мы вообще говорили?

– Почему наши сестры такие странные и дерутся.

– А-а-а, точно, – земнопони снова вгрызлась в яблоко, наблюдая из окна клуба, как Рэрити превратила плоскую кепку Эпплджек в цилиндр, к большому ужасу ее сестры. Кобыла-фермерша набросилась на белую леди. – Интересно, из-за чего они устроили драку?

Свити решила покрасоваться, небрежно поднеся яблоко ко рту левитацией, но затея с треском провалилась, так как магии хватило только на то, чтобы просто опрокинуть плод. Эппл Блум не засмеялась, но, казалось, понимающе улыбнулась, отчего единорожка покраснела, чуть не умерев со смущения на месте. Кобылка решила сменить тему разговора, чтобы отвлечь земнопони от своего фиаско.

– А что так разозлило твою сестру?

– Обычно Эпплджек так бесится только тогда, когда кто-нибудь рассказывает ей о чудесах индустриализации. Она с этим не ладит.

– Ох. А с чего это вдруг?

– Гордость, наверное. Семейное наследие. По ее мнению, это все остальные пони виноваты в том, что не хотят лучших продуктов в Эквестрии.

Свити откусила еще кусочек яблока, убедившись, что на этот раз использует копыта.

– Но это и правда очень хорошие яблоки.

– Лучшие в Эквестрии, – повторила Эппл Блум.

Теперь их сестры вновь перешли к крикам. Эпплджек пригрозила взять лассо и хорошенько связать единорожку. Рэрити пригрозила, что ей это понравится.

– Наши сестры странные, – сказала Свити.

– Эй, ты не хочешь спросить у них, можем ли мы снова навестить Спайка? Он классный.

– Может быть, мы и с Пинки там встретимся!

– Но вот она точно странная, – проворчала Эппл Блум. – Милая. Но странная.

Свити Белль просто указала за окно домика. Рэрити вскочила на спину Эпплджек, а земнопони бегала кругами, пытаясь ее сбросить. Цилиндр, казалось, каким-то образом приклеился к голове фермерши.

– Ладно, замечание насчет странностей принято.

– Интересно, не одолжит ли нам Твайлайт несколько книг?

Эпплблум фыркнула.

– Только не думаю, что у нее есть что-то с картинками.

Свити хихикнула, но замолчала, когда земнопони вздрогнула. Это заставило маленькие шестеренки закрутиться у нее в голове.

– Ты не умеешь читать?

Эпплблум покраснела точно так же, как Свити, когда не смогла взять яблоко магией.

– Ну-у-у... как бы да. Я могу читать отдельные слова, если их произносить вслух, и я прекрасно справляюсь с расчетами – Эпплджек позволяет мне помогать ей  вести учет, просто чтобы держать мой разум острым, как топор – но если наставить слишком много слов слишком близко друг к другу, у меня просто начинает кружиться голова.

– Да. Тогда мы со Спайком могли бы тебе помочь с чтением, а ты научишь меня считать.

– Ты не знаешь математики?

Свити улыбнулась с легким оттенком горечи, что резко контрастировало со смущением Эппл Блум.

– Рэрити говорит, что таким хорошеньким леди, как нам, не обязательно знать математику, потому что мы найдем либо хороших мужей, либо хороших помощников. Поэтому я так и не научилась.

– Ух.

– По крайней мере, она считает меня хорошенькой. Поэтому я не злюсь или типа того.

– Ну... ладно, хорошо. Итак, если мы заставим наших сестер прекратить ссориться и отвести нас в библиотеку, то я помогу тебе с умножением, а ты поможешь мне со словами?

– Ага! – пискнула единорожка, ее голос сорвался от волнения. – Мы просто должны заставить наших тупых сестер перестать быть такими...

– Тупыми?

– Да.

Эппл Блум откусила еще кусочек яблока, прежде чем подбросить его в копыте, оценивая вес.

– Я предлагаю кидать в них яблоки, чтобы они разозлились на нас больше, чем друг на друга.

– Пойдет!

Кобылки подготовили целую кучу яблок в домике на дереве, вооружившись во имя дружбы и знаний.

---

Пинки высвободилась из объятий своего бывшего-и-возможно-все-еще-отца. Казалось, жеребец испытал облегчение, но не от того, что Пинки отпустила его, а от того, что ее объятия оказались такими крепкими.

– Меня удивляет, малышка, что... Твайлайт Спаркл, – это колебание было вызвано не выпавшим из памяти именем, а тем что Брайт Спаркс словно готовился откусить кусок особенно неприятного вареного шпината – не настроила тебя против меня.

Дэш молча наблюдала за происходящим, все время следя за “наемными мускулами” краем глаза. Пинки решительно помотала головой.

– Нет! Твайлайт никогда не говорит о тебе гадостей. Вообще-то она очень милая.

Дэш прикусила язык. Но как выяснилось недостаточно.

– Надиктовано, но не прочитано, да?

Флагман промышленности фыркнул и даже улыбнулся.

– Я вижу, вы получили мое письмо. Я на самом деле придерживаюсь о вас определенно высокого мнения, мисс Дэш. Большая тяга к приключениям, способности, далеко превосходящие ваших сверстников, и довольно неплохой хук справа. Совершенно непонятно, почему вы заставили себя заниматься бумажной работой.

– Моя новая нанимательница тоже много болтает, как и ты, но она, в отличии от тебя, позволяет мне играться с большими игрушками, – пегаска пошевелила бровями и намекающе подмигнула. Внутри у нее все обливалось потом. Пинки... Пинки была...

Ситуация была сложной, и Дэш просто ненавидела происходящее, ей просто хотелось лягнуть старого хрыча еще раз и покончить с этим, но Спаркс на самом деле вел себя круто, и Пинки смотрела на него так, как смотрела, и пегаске не хотелось потерять подругу из-за какого-то тупого мачистского куска бычьего навоза, уж простите за выражение.

Поэтому Рэйнбоу терпела. Она тоже могла быть дружелюбной. Черт возьми, она победит его в его же собственной игре.

– Как я рада тебя видеть! – Пинки была вся в подпрыгиваниях, объятиях, волнении и энергии, а Брайт Спаркс казался скорее благодарным, чем раздраженным. – Что ты вообще здесь делаешь?

– Подозреваю, то же, что и ты, моя дорогая. Подача патентов, подача патентов.

На мордочке Голден появилось очень странное выражение, которое Дэш никак не могла понять. Кобыла очень старалась, чтобы все так и оставалось.

Рэйнбоу Дэш слабо улыбнулась.

– Вы сами оформляете патенты? Я думала, что у вас есть помощник, который будет делать за вас всю скучную бумажную работу.

– Да, но именно так я и поступаю! – с энтузиазмом согласился Брайт Спаркс. – Однако я бы никогда не назвал патенты скучными. Просто никогда не знаешь, с кем можешь встретиться.

Пинки Пай ахнула, снова крепко обнимая жеребца.

– На этот раз это была я!

– Да, дорогая, именно так. И это очень хорошо, что мы встретились.

Вся эта сцена казалась Дэш очень неправильной, как на это ни посмотри. Просто она никак не могла сообразить, почему.

Голден вела себя по-деловому.

– Вас тоже прислали сюда от стойки регистрации, мистер Спаркс, сэр?

– О нет, конечно нет. Я просто зашел поздороваться со своими друзьями, коли уж я здесь. Возможно, даже завести парочку новых, из тех, кто попадется мне на глаза.

Это звучало... разумно.

Голден, не переставая улыбаться, продолжила достаточно легкомысленным тоном.

– В таком случае, какое удивительное совпадение, что вы пришли в течение часа как появилась другая пони с патентами, столь похожими на ваши. Просто поразительно.

Это явно немного задело жеребца за живое.

– Э-э, да. Ну да, так и есть. Очень счастливое совпадение, должен заметить. Что я слышу, Пинки, ты решила зарегистрировать свои собственные патенты?

– Ох! Рэйнбоу сказала, что у меня должны быть свои деньги, хотя Твайлайт и очень мила со мной. Дэш говорит, что я должна попробовать быть сильной, независимой кобылой, как она.

– Это правда, я довольно сильная и кобыла, – согласилась пегаска.

Ответ Спаркса был быстрым.

– Да. Ну, это очень зрелый шаг для тебя, Пинки. Но подача всех этих патентов самостоятельно может быть очень дорогой! Ты уверена, что можешь позволить себе все эти траты?

– Я просто уверена, что не могу! Но Рэйнбоу была очень мила и сказала, что возьмет на себя административные расходы. Однако мы надеялись получить скидку при оптовой подаче патентов.

Это было несложно. Пегаска просто не будет платить за квартиру в этом месяце. И это прекрасно. Ее домовладелица пыталась выселить Дэш с тех пор, как она потеряла работу в компании Спаркса.

Пинки с пегаской выжидающе посмотрели на Голден.

– Ах, извините, но это так не работает.

– Ох...

– Ох...

У Брайта Спаркса, по крайней мере, хватило совести выглядеть разочарованным.

– Я уверен, что у вас, по крайней мере, хватит денег, чтобы запатентовать те проекты, которые не посягают на мои патенты, – произнес жеребец. “Наемные мускулы” позади него слегка напряглись в неровных рассеянных тенях плохо освещенного помещения, что делало их еще более уродливыми и зловещими.

– Погодите-ка, – Дэш почувствовала слабину в аргументах, и, как всякий по-настоящему пытливый ум, решила разобраться. – Откуда ты знаешь, что они посягают на твои патенты?

– Я могу видеть некоторые из них отсюда, мисс Дэш. Рэйнбоу, почему вы с таким подозрением ко мне относитесь?

– Хм-м-м, – пробормотала Голден, но ее все в основном проигнорировали.

– Полагаю, это правда. Простите, что я такая нервная. Очевидно, что я веду себя несправедливо и очень неспортивно. Совсем недавно мне в голову целились из винтовки, и я, несомненно, пребывала в довольно дурном расположении духа, – заявила пегаска с гордостью.

– Все в порядке, Дэши, мистер Спаркс все время что-то патентовал за меня. Тогда я еще толком не знала, что это такое. Так что он просто помнит, с чем он мне помогал раньше, как мне кажется. Некоторые из тех чертежей и правда были очень старыми, верно, мистер Спаркс?

Улыбка жеребца стала слабой и хрупкой, хотя и не уменьшилась, но тем не менее казалось, что она стала меньше.

– Ты права.

Шерсть на загривке Дэш встала дыбом, но она все еще не могла понять почему.

– О, замечательно, – вмешалась Голден, вклиниваясь в разговор, как будто пробуждая участников от сна, в котором офис вокруг них просто исчез, – тогда мисс Пай уже должна быть в наших документах, и мы можем значительно ускорить процесс. Я уверена, что такой уважаемый жеребец, как вы, подавал патенты на ее имя?

Брайт Спаркс вытащил из кармана фрака платок и вытер рот, уделяя особое внимание тому, чтобы скрыть выражение свой морды.

– Мисс Пай в то время была моей иждивенкой, и мне поручили вести ее финансовые дела. Гораздо целесообразнее было просто подать ее патенты вместе с моими под одним именем.

Голден выглядела очень серьезной.

– Вы отдаете себе отчет, мистер Спаркс, что то, что вы говорите, может быть признанием в совершении тяжкого преступления?

Хрупкая улыбка жеребца стала жестче. Он замел след, оставленный Пинки!

– Да нет же, глупышка, – рассмеялась Пинки, к немалому удивлению Дэш, – мистер Спаркс просто был милым.

Голден пристально посмотрела на мордочку Дэш... какие бы противоречивые эмоции она ни выражала. Они обменялись понимающими взглядами. Правда, что понимающими, пегаска не совсем поняла.

– Ну, Пинки, если это так, то вот мой ключ от архива. Видишь вон того пони в твидовом пиджаке и зеленом галстуке-бабочке? Да, он там, куда я показываю. Почему бы тебе не пойти и хорошенько не попросить его просмотреть патенты, которые мистер Спаркс подал для тебя, и ты принесешь их сюда, а мы посмотрим, сможем ли мы тебе помочь. Мне бы очень хотелось их увидеть! Не волнуйся, Даст Джакет хороший пони.

Маленький медный ключик на льняном шнурке был передан в копыта земнопони из небольшого поддона на столе, и Пинки помчалась как ракета, чтобы поговорить с предположительно Даст Джакетом. Брайт Спаркс улыбнулся и помахал ей копытом, сохраняя самообладание до той самой секунды, пока Пинки не скрылась из виду. В этот самый момент маска спала, обнажив выражение чистого гнева и ярости вместо добродушного счастья.

– Чего вы хотите, мисс Дэш?! Почему вы так хотите настроить ее против меня?

– Ну, ты тут играешь чертовски грязно. С чего ты решил...

Голден перебила пегаску, но не повышая голос, а наоборот, говоря тихо, так что нужно было напрягаться, чтобы услышать ее.

– Как давно у вас в этом офисе есть крот, мистер Спаркс?

Гневное негодование только росло.

– Простите, мисс? Я вас знаю?

– Нет, но вы, очевидно, стали причиной значительного количества лишних бумаг, заваливших мой стол, и это меня несколько раздражает. Поэтому я спрошу еще раз: как давно у вас в этом офисе есть крот, мистер Спаркс? Потому что у вас явно есть какой-то пони, который сообщает вам, когда кто-то подает патенты, похожие на ваши, так что вы можете тут появиться и лично со всем разобраться. Я полагаю, путем устрашающего присутствия.

– Это беспочвенные обвинения.

У Рэйнбоу было идеальное опровержение.

– Нет, не беспочвенные. Ты полный придурок. Это факт.

На этот раз жеребец даже не удостоил ее взглядом.

– Мисс Дэш, тут взрослые разговаривают.

Спокойный голос, как у дипломата в зале суда, донесся со стороны Голден.

– Она пытается помочь своей подруге. Она так же заинтересована в этом разговоре, как и все остальные.

– Ее подруге? – вспылил Спаркс. – Ее подруге? Я посвятил больше десяти лет воспитанию гения в этой измученной душе, и лишь для того, чтобы ее забрали с самыми низменными целями.

– Например, претендовать на ее патенты, как на свои собственные?

Жеребец демонстративно проигнорировал это.

– Это же возмутительно незаконно, не так ли?

– Только если ты сможешь это доказать, – тихо прорычал Спарк, и внезапно его “наемные мускулы” оказались между ним и Дэш с Голден. Они что-то настойчиво шептали ему, но жеребец не обращал на них внимания. – А до тех пор эти патенты нарушают мои. И до тех пор, пока моя помощница добровольно не будет возвращена мне, ты никогда не увидишь ни бита прибыли от ее работ, ты, вороватая меркантильная сука.

---

Чашка сладкого чая и кружка горячего шоколада стояли на подставках, рядом с которыми лежали канцелярские принадлежности и стопка бумаги. Кобылка склонилась над одной из страниц с пером в копыте, выводя последние три пары букв: Э э, Ю ю, Я я.

Страница взлетела в воздух и находящаяся позади кобылки Твайлайт начала изучать ее, задумчиво бормоча что-то под нос.

– У тебя очень красивый почерк. Ты никогда раньше не занималась письмом?

Скуталу обуревали противоречивые эмоции. Жизнь на улицах быстро учит искать скрытое везде, где только можно, будь то скрытое под плащом или просто среди слов. И конечно, за этой фразой могло много что скрываться, но прежде чем кобылка успела разозлиться, она подняла глаза от листа на искреннюю яркую и счастливую улыбку на мордочке Твайлайт, и закипающий гнев сменился холодным стыдом.

Поэтому Скуталу просто ответила:

– Нет, никогда.

– Ну, я бы никогда не догадалась, просто взглянув на написанное. Ты знаешь, что означают эти буквы, или просто запомнила их форму?

И снова Скуталу пришлось бороться с желанием нагрубить в ответ, рассматривая сказанное как оскорбление.

– Только форму. Иногда я вижу вывески и афиши, а рисование мне всегда давалось легко. Я думала, что если буду достаточно практиковаться в рисовании букв, то они начнут обретать для меня смысл.

Перед кобылкой снова оказался лист с алфавитом. Твайлайт села на стул справа от нее и выражение ее мордочки было явно любопытным.

– И как, сработало?

– Совсем чуть, – призналась Скуталу, пытаясь выкинуть эту мысль из головы. – Оказывается, ты не всегда можешь понять что-то, просто наблюдая за этим достаточно пристально, даже если тебе и кажется, что так должно произойти.

Твайлайт долго ничего не говорила на это, лишь сглатывая, пытаясь смочить внезапно пересохшее горло.

– Мудрые слова.

– Для жеребенка, да? – буркнула Скуталу.

– Думаю, мне было бы очень легко забыть о твоем возрасте.

Скуталу пришлось приложить значительные усилия, чтобы не огрызнуться, но, к счастью, взрослая пони, которая была настолько честна с ней, сбивала с толку, а замешательство было не сильно хорошим топливом для злости.

– Ну, так ты мне скажешь, что они означают, или нет?

– Ох! – и снова Твайлайт была вырвана из глубин самоанализа и возвращена в ее "учительское" состояние. – Кое-кто волнуется. Как насчёт... Я даже не знаю. Никогда раньше не учила жеребят читать. Мне кажется, что было бы проще всего начать с коротких слов и потом двигаться дальше?

Мордочка Скуталу сморщилась.

– А ты не можешь просто сказать мне, как звучат буквы, и я со всем и так разберусь?

Твайлайт задумчиво улыбнулась.

– Боюсь, что нет. Язык, он... достаточно сложен. Например, давай просто начнем с буквы "А"...

– Значит, она просто звучит как "А", верно? – перебила ее кобылка. – Давай следующую букву!

– ...Ну, давай соединим ее со следующей буквой, "Б", которая обычно произносится как звук "б". Вместе они могут звучать как "б" и "а", но возможны и другие варианты, – Твайлайт записала несколько слов, где сочетание букв “а” и “б” читалась по разному в зависимости от положения в слове.

Скуталу следила за происходящим, как за самым злобным колдовством.

– Это жульничество! – запротестовала кобылка. – Ты не можешь просто поставить рядом две одинаковые буквы и заставить их издавать совершенно разные звуки!

– Все ещё хуже, – серьезно произнесла Твайлайт, просто чтоб слегка нагнать драматизма, – некоторые слова даже пишутся одинаково, но обозначают разные вещи, в зависимости от того как их произнести, например "за́мок" или "замо́к".

Единорожка записала и эти слова, одновременно произнося их.

Скуталу с подозрением уставилась на написанное, произнося его одними губами.

– Ну, наверное, в этом есть смысл. Ведь букв для использования не так уж и много, да?

– Но! – добавила Твайлайт, почти угрожающе помахивая ручкой, а ее восторженная улыбка делала все происходящее еще хуже. – Слова могут произноситься одинаково, а писаться по-разному, например "везти́" и "вести́" пишется вот так.

Когда единорожка их писала, кобылка выглядела так, словно ее, того гляди, удар хватит, и один только вид слов вызывал у нее приступ ярости.

Скуталу стукнулась мордочкой об стол, а потом еще несколько раз для пущей убедительности. Наконец она снова взглянула на Твайлайт.

– Подожди... может, ты еще скажешь, что есть слова, которые пишутся одинаково, звучат одинаково, но при этом означают ваще разные вещи? Так ведь... Да, не-е-е, быть такого не может, – заявила кобылка, хотя она явно просто пыталась себя успокоить, чем действительно верила в то, что сказала.

– Это называется омонимами! – Твайлайт буквально светилась от восторга, после чего написала еще пару слов. – Например “лук” это и оружие со стрелами и растение, которое растет в огороде. Или “ключ” – инструмент для открывания дверей и исток ручья.

Скуталу была прямо-таки поражена.

– И они пишутся одинаково?

– Боюсь, что да.

Голова кобылки в последний раз ударилась о стол и больше не поднималась. Тем не менее даже сквозь дерево стола Твайлайт смогла разобрать, как Скуталу пробормотала:

– Это будет намного сложнее, чем я думала.

Но кое-кто еще слышал их вполне отчетливо.

– Я не уверена, что давала согласие на это, мисс Спаркл. Скуталу? Поблагодари мисс Спаркл за потраченное время, нам пора идти.

Кобылка так и не подняла головы от стола, но голос ее звучал холодно, как лед, который арктическим потоком пронесся по венам Твайлайт:

– Привет, Матрона.

---

Рэйнбоу на мгновение замерла как вкопанная. Как будто вспомнив, что всего секунду назад этот жеребец назвал ее очень... грубым словом. Желание вымыть Спарксу рот с мылом было непреодолимым, но внезапно в ее распоряжении оказался мощный инструмент – зрители.

Вспышка Брайта Спаркса, возможно, и ошеломила новую подругу-клерка, заставляя подчиниться, но Дэш видела, что пристальные взгляды остальных пони в помещении прикованы к происходящему – к ним.

Великолепно.

– А что, если в таком случае мы подадим на вас в суд, сэр, по поводу авторских прав и использования интеллектуальной собственности нашей общей подруги?

– Тогда вы проиграете, и я буду отбирать у вас каждый бит ближайшие десять лет.

Холодно. Это было холодно. И это было прекрасно, Рэйнбоу могла быть теплой и достаточно веселой за них обоих! Ответный удар!

– Я не говорила, что мы собираемся победить, сэр, просто привлечь вас к суду.

Вот теперь, теперь понимание засветилось в глазах Голден. Она тоже стала замечать взгляды вокруг себя и даже если они пугали ее... то тем не менее она начала понимать.

Кобыла в красном платье что-то прошептала себе под нос.

– На каком основании? И с какими доказательствами? – охранники все еще пытались оттащить Спаркса, и один из них предложил послать за адвокатом. Это потом. – Ты готова погубить себя ни за что!

– Ну да, – пожала плечами пегаска, – я просто вернусь к тому, с чего начала. Но как ни крути, это будет куча обвинений в уголовных преступлениях, ведь так? И даже если мы не сможем вернуть Пинки права на ее изобретения...

– Наши изобретения!

– От которых всю прибыль вы получали единолично, – многозначительно добавила Голден.

– ...тебя ведь все равно арестуют, правда?

– И у газетчиков будет настоящий праздник. Так и вижу все эти обвинения на первых полосах газет. Даже если из судебного разбирательства ничего не выйдет, общественное мнение тебя просто распнет.

– Это была бы отличная история.

– Довольно! – копыто Брайта Спаркса ударило по деревянному полу, и Голден с Дэш замолчали. – У вас нет никаких доказательств. И улик нет. И связей, как у меня. Я бы мог добиться вашего увольнения, мисс Голден, и, возможно, так и сделаю, а поднять против меня бучу в прессе тоже не получится, так как именно я являюсь ведущим поставщиком запчастей для их печатных прессов. Все, что вы говорите, лишь блеф и пустые угрозы. Эти патенты нарушают мои, и что бы вы ни говорили по этому поводу, они зарегистрированы и действуют. Но вы – похитители Пинки – все еще думаете, что имеете моральное превосходство надо мной и имеете на это право? Ну что же, значит, вы заслуживаете все, что я сделаю. Мое следующее письмо в Стражу насчет вас, мисс Дэш, уже не будет столь любезным.

Ох.

Пегаска посмотрела на Голден. А та даже не... Нет, тут от нее уже помощи не дождешься. Ни у кого не было сомнений, что она только что потеряла работу из-за происходящего.

И Рэйнбоу выпрут из дома по той же причине.

И именно в эту секунду, в этот момент горького осознания и Голден и Дэш, казалось, побледнели и выцвели, потеряв свой прежний цвет. Пока обе кобылы молчали, Брайт Спаркс не улыбался, не ухмылялся и не делал ничего столь отвратительного. Он просто оставался непреклонным, гнев покинул его.

Казалось, в глазах пегаски все потемнело. И тьма была... мягкой?

– Угадай, кто! – крикнул ей в ухо очень бодрый голос.

– Пинки?

– Агась! Я принесла кое-какие бумаги, которые вы просили, – она вручила толстую пачку подписанных и заверенных патентов болезненно выглядевшим Голден и Дэш.

– Это было очень быстро, Пинки, – Спаркс улыбнулся, и улыбка казалась искренней и теплой. – У тебя довольно хорошая память, раз ты так быстро нашла так много и так быстро!

– Не-е-е, все было гораздо проще, мистер Спаркс, – Пинки смущенно покраснела от похвалы и скромно махнула копытом, – я лишь нашла те, на которых была моя подпись.

Все замерли. Голос жеребца был ровен и очень спокоен, когда он спросил:

– Что?

– Да, я знаю, что не должна была, но вы говорили, что я должна все подписать, верно? Поэтому я прятала “ТЕСЛА” на всех чертежах, которые делала. На тех, которыми я очень гордилась! Например, вот тут я поместила его в верхний правый угол, видите? А тут добавила в систему координатных осей... Ох, вот, если вы посмотрите очень внимательно, то заметите, что я использовала буквы ТЕСЛА в качестве компонентов формулы, так как я все равно использовала нестандартные обозначения.

Ошеломленная Голден рылась в куче патентов, пока Дэш передавала их ей. Как только кобыла положила один из них на стол, Спаркс молча взял его и взглянул лично.

Существует определенная стадия излечения синяка, когда цвета настолько уникальны и смешаны, что образуют совершенно новые оттенки, которые не получается описать конкретным названиями. Сейчас же на морде Брайта Спаркса отразилась такая сокрушительная смесь противоречивых и взаимодополняющих отрицательных эмоций, что их простое перечисление было бы медвежьей услугой по отношению к получившейся сумме.

– Был... рад повидаться с тобой, Пинки, – наконец выдавил из себя жеребец. – Не стесняйся заходить в любое время. Мисс Дэш, мои юристы свяжутся с вами. Так что Пинки не придется иметь дело со скучными деталями... всего этого. Такая умная кобылка, как она, не должна беспокоиться о таких вещах.

– Э-э-э, да. Конечно.

Пинки помахала копытцем, когда предприниматель, ссутулившись, вышел из помещения. Жеребец даже не оглянулся.

---

– Откуда ты узнала, что я не просто пошла следить за кем-то?

– Потому что, – терпеливо объяснила Флаттершай, – ты не испытываешь такого смущения, когда идешь обворовывать пони. В чем, надо заметить, вы хороши, юная леди.

– Простите, Матрона, – пробормотала Скуталу, болтая копытами под столом, все еще не уверенная, должна ли она встать или продолжать сидеть. В конце концов кобылка решила оставаться на месте, пока ей не скажут обратного.

Ее новая наставница решила встать на защиту ученицы.

– Я и правда не возражаю, мисс Флаттершай. Скуталу действительно очень быстро учится.

Желтая пегаска, казалось, не обратила на это внимания, продолжая буравить взглядом Скуталу.

– А что ты пообещала мисс Твайлайт взамен?

– Н-ничего! Я просто очень вежливо попросила и сказала "пожалуйста", как ты и говорила.

Флаттершай рефлекторно вздернула бровь и опустила ее в ту же секунду, когда поняла, что Твайлайт наблюдает за ней. Периферийное зрение привыкшего присматривать за жеребятами и все такое.

– Это правда, мисс Твайлайт?

– Да, она сказала "пожалуйста". Очень настойчиво, должна добавить.

Медленное покачивание желтой головы, такое медленное, что не потревожило ни одного розового волоса в гриве.

– Очень приятно это слышать, но, боюсь, я имела в виду совсем другое.

Твайлайт с каждой секундой все меньше понимала происходящее. Все это начинало походить на допрос родителями.

– Ох. Нет, Скуталу проделала весь этот путь только для того, чтобы попросить научить ее читать, и я ни о чем ее не просила.

– И вы не возьмете с нее плату за, скажем, книгу для начинающих? Или, например, за использование места в библиотеке?

– Ну, у меня нет никаких книг для начинающих, так что я собиралась написать несколько простых уроков сама. А уж места-то в библиотеке как раз в избытке, так что проблем с этим нет.

Матрона выглядела разочарованной и даже очень. В ее глазах было так много недоверия, и Скуталу попалась, когда участвовала во всем этом.

– Эй, а ты чья сестра? – раздался от порога голос с деревенским акцентом.

К вопросу присоединился еще один голос:

– По-моему, она похожа на Рэйнбоу. Я и не знала, что у нее есть сестра...

– Эппл Блум! Свити Белль! Что вы тут делаете? Как вы сюда попали?

Кобылки медленно потрусили к столику для чтения, за которым сидели другие пони, слишком поглощенные общением друг другом, чтобы обращать внимание на кого-то еще, кроме Твайлайт.

– Дверь была открыта.

– Мы бы постучали, но пони-стражи выглядели сильно жутко, и мы решили не задерживаться.

Тычок в бок Свити был скорее раздражающим, чем болезненным.

– Эй, хватит уже выставлять напоказ, что ты умеешь читать, а я нет. Не используй такие длинные слова.

– Тут всего пять слогов.

– Все равно.

Наконец Свити уселась на стул напротив Скуталу и Твайлайт, а Эппл Блум выдвинула стул рядом со Свити.

– Ой, точно! Привет, Твайлайт. Эппл Блум совсем плохо умеет читать, а Рэрити не позволяет мне учиться математике, так что мы надеялись, что...

– Если ты простила нас за прошлый раз!

– ...что ты поможешь нам научиться?

Твайлайт на секунду замолчала. Она до сих пор так и не выяснила, откуда взялись эти комнатные растения. И книг по-прежнему не хватало. Но ведь тогда эти две кобылки смогут научится чему-то новому, и вот они сидят за столом напротив Скуталу, глядя на Твайлайт с таким нетерпением. У Свити был такой вид, будто она вот-вот расплачется, если услышит "нет"...

– Меня это вполне устраивает, девочки. Но на этот раз вы должны пообещать вести себя хорошо, договорились? И в следующий раз спрашивать, прежде чем приходить.

– Нам очень жаль, – ответили кобылки в унисон. Только теперь, когда задание было выполнено, они наконец решили осмотреть других пони в комнате. Наступил немного неловкий момент, когда все присутствующие внезапно обнаружили, что вообще-то они тут не одни.

Во время всего этого разговора Матрона просто молча наблюдала, позволяя происходящему течь мимо. Наконец она сделала едва заметный жест Твайлайт, и они тихо отошли в сторону, оставив жеребят наедине. Те уже были слишком возбуждены общением друг с другом, чтобы заметить исчезновение взрослых.

– Что вы думаете по этому поводу, мисс Спаркл?

– Ты имеешь в виду мой учебный план? Я просто хотела познакомить Скуталу с алфавитом и...

– Нет! – Флаттершай ткнула единорожку в грудь кончиком копыта. Яростный жест, который все еще был легким, словно перышко. – Я отклонила ваше предложение. Что вы надеетесь получить, обучая Скуталу, несмотря на это?

– Надеюсь, что в мире будет на одного неграмотного жеребенка меньше, – коротко ответила Твайлайт. – Мне не нравится твой тон, Флаттершай.

Единорожка отбросила формальности и вежливость. Это было похоже на удар.

– Я не знаю твоего положения. И не могу его понять. Я охотно признаю это. Но лишать пони помощи лишь потому, что они не находятся на одном и том же уровне бедности, просто смешно!

– Каждый из этих жеребят пострадал от того, что богатые пони эксплуатировали их, говоря, что это было для их же блага, потому что им платили справедливое жалованье. Уж простите меня за подозрительность!

– Нет, не прощу! – возразила Твайлайт, уже кипя от злости. – Потому что здесь нет богатых и бедных, а есть немедленное получение прибыли и инвестиции. Если ты так сосредоточена на том, чтобы они просто пережили сегодняшний день, не планируя, что будет дальше, тогда именно ты здесь проблема. Ты обрекаешь этих жеребят на нищенскую жизнь, подобно большинству неотесанных фабричных рабочих.

Флаттершай застыла неподвижно как статуя, с застывшим выражением мордочки и слегка приоткрытым ртом, словно собираясь что-то возразить.

И именно тогда Твайлайт почувствовала, как хук правой попал ей в голову.

---

Жеребята тем временем не обращали внимания на разговор взрослых, происходивший всего в нескольких метрах от них, потому что какой толк в библиотеке, которая не может глушить лишние звуки?

Скуталу была в восторге от своих новых друзей.

– Ты знаешь Рэйнбоу Дэш?

Эппл Блум фыркнула.

– Да, она довольно крутая. Жаль, что она не держится подальше от наших деревьев, это очень злит мою сестру.

– Я тоже думаю, что она крутая! Но она мне не сестра...

Свити начала перебирать записи, оставленные Твайлайт на столе.

– А кто тогда твоя сестра?

– У меня ее нет. Или родителей, прежде чем вы спросите. Я, э-э, в некотором роде сирота...

– Эй, я тоже! – воскликнула Эппл Блум со слегка чрезмерным энтузиазмом. – Но у меня все еще есть сестра и брат. Я могу поделиться, если хочешь!

– Да, я тоже могу поделиться своей, – добавила Свити. – Иногда ее слишком много.

Эппл Блум прищурившись уставилась на единорожку.

– Погоди, а почему ты делишься своей сестрой, разве у тебя нет родителей?

– Ну есть, но как раз сестры у меня слишком много, – сухо ответила Свити, когда ей наконец удалось разобраться с импровизированным планом урока Твайлайт. На самом деле он был достаточно разумен. С этим можно было работать.

– Ах.

– Ладно, может, тогда начнем с чтения? – белая единорожка выбрала то, что, по ее мнению, было хорошим местом, чтобы начать урок, и положила записи обратно на стол, чтобы их могли видеть две другие пони. – Потому как я думаю, что если Твайлайт будет гордится нами, то скорее простит нас за предыдущий... инцидент.

Эппл Блум серьезно кивнула, а брови Скуталу поползли вверх.

– Погоди, какой инцидент?

Свити вздохнула и снова дважды постучала копытом по странице.

– Длинная история. Там были комнатные растения и воздушный шар, а потом дракон нашел топор, но потом его наказали, и я была очень высоко... Зачем мы вообще это сделали?

– Не хочу об этом говорить.

Скуталу все еще не имела ни малейшего понятия, кто такие эти пони, но она чувствовала необходимость стать с ними лучшими друзьями.

---

Улицы научили Флаттершай драться, и она дралась грязно. Твайлайт учил драться Шайнинг Армор, и поэтому она не пользовалась подлыми приемами. У Твайлайт было кое-что получше. Тренировки.

Флаттершай явно научилась хорошо защищаться, будучи хорошенькой кобылкой, которая ходила по множеству темных переулков, но настоящий спарринг, похоже, был за гранью ее возможностей. Оглушенная первым ударом, Твайлайт оказалась довольно сложным противником.

Иными словами, удар, хотя и ошеломляющий, наполнил Твайлайт ясностью, адреналином и заставил ее разум быстро войти в “боевой” режим. Если бы Флаттершай и воспользовалась преимуществом внезапности, то оно было бы очень быстро потеряно, тем более что вместо этого пегаска замерла и начала колебаться. Удивление при нанесении первого удара.

Поэтому Твайлайт ткнула ее в глаз своей магией.

Удивление сменилось яростью, и с беззвучным криком – вероятно, слишком высоким для восприятия ушами млекопитающих – Флаттершай, с ее нежными глазами и красивым залатаным платьем, бросилась на свою противницу, осыпая дикими ударами и тычками, наступая вперед, тесня библиотекаршу.

Нет, не библиотекаршу, сейчас это была сестра офицера имперской армии. Твайлайт отступала назад с бесстрастным выражением мордочки, соблюдая предельную осторожность. Копыта аккуратно вели ее мимо полок, не натыкаясь ни на какие препятствия, позволяя полностью сосредоточиться на защите. Отступление вовсе не было проблемой. Расстояние было ресурсом, который можно было без малейшего стеснения тратить. Каждый шаг назад отмечался еще одним магическим ударом в нужные точки, почти случайным, но с анатомической точностью хирурга или, по крайней мере, въедливого читателя медицинских журналов.

Флаттершай становилась все неосмотрительнее и злее, даже когда слабые как комариные укусы удары били в суставы и нервные узлы, и пегаска обнаружила, что замедляется все больше и больше, поскольку ее конечности отказывались сгибаться так быстро или в те стороны, как ей хотелось бы. В отчаянии крылатая пони развернулась, сжавшись как пружина, чтобы лягнуть Твайлайт в голову сразу двумя задними ногами.

И они рванулись к своей цели.

Твайлайт поднырнула под ноги, подталкивая их все выше и выше своей магией – почти подвиг, но единорожке нужен был как можно более длинный рычаг – а затем уперлась в живот Флаттершай, подталкивая ее вверх и еще дальше, вначале поставив вертикально, после чего вообще перевернув на спину с громким “бум” и паническим писком в тот момент, когда пегаска поняла, что происходит.

Твайлайт стояла над ней, обе кобылы тяжело дышали.

– Извини, – пробормотала желтая пегаска.

– Нет, нет, я... Я тебя спровоцировала. Была немного резковата, – тяжело дыша, ответила единорожка. – Не возражаешь, если я сяду тут рядом с тобой? Кажется, у меня сотрясение.

Она снова прикоснулась копытцем к голове, медленно поворачивая ее из стороны в сторону.

– У меня определенно сотрясение мозга.

– Ох. Еще раз прошу прощения. Ах, – Флаттершай слабо постучала по полу возле головы, слева от себя. От Твайлайт справа. – Здесь нормально?

– Пойдет, – пробормотала единорожка, плюхнувшись на пол. – Знаешь, я действительно просто хочу помочь.

– Я начинаю это понимать...

– Эй, – Твайлайт ткнула пегаску в бок, улыбаясь, – мы можем быть друзьями? Ты кажешься очень милой.

– Ох, ничего себе. Я ударила тебя немного сильнее, чем думала, да?

Твайлайт тихонько хихикнула.

– Да, есть немного, наверное. Ты гордишься этим?

– Нет! – ахнула Флаттершай между попытками отдышаться, еще слишком слабая, чтобы поднять копыта ко рту, чтобы сделать жест, приличествующий моменту, и ноги просто плюхнулись обратно. – Я сгораю от стыда.

– Ох. Ну, ты вообще-то немного можешь гордиться, – Твайлайт медленно кивнула, оценивающе потирая челюсть. – Это был очень хороший удар.

– С-спасибо.

Они посидели так еще какое-то время, восстанавливая дыхание.

– Прости, – повторила Флаттершай.

– Да все круто. Ты просто... делаешь то, что считаешь правильным, да? Я просто не думаю, что это самое правильное, правильно? Но, эй!

Твайлайт улыбнулась пьяной, жизнерадостной улыбкой.

– Если бы мы были друзьями, ты бы не возражала, если бы я все делала правильно? Потому что у меня есть несколько действительно потрясающих планов, и я могла бы использовать помощь некоторых очень талантливых жеребят, и я могла бы научить их, – тут единорожка свела копыта вместе и медленно развела их максимально широко, как будто показывая, насколько большой была пойманная рыба, – та-а-а-а-ак многому.

– Ох. Э-э-э... А что за потрясающие планы?

Твайлайт улыбнулась и, наконец, сама упала на пол, положив голову рядом с Флаттершай, но глядя в другую сторону.

– Я хочу превратить кантерлотский вулкан в пушку.

Флаттершай моргнула, поворачивая голову – медленно, медленно! – чтобы посмотреть на обезумевшую единорожку рядом с ней.

– Правда? Я не думала, что ударила тебя так сильно.

– Нет, это вовсе не от сотрясения. Я давным-давно сделала расчеты для этого. У меня даже есть работающая модель в подвале, но возникли проблемы с потолком... Или полом? Я так и не определилась...

– Вы действительно замечательная кобыла, не так ли, мисс Спаркл?

– Замечательная мисс Спарклчательная!

Твайлайт улыбнулась и счастливо уснула. К счастью, слухи о том, что засыпать с сотрясением мозга опасно – это миф от начала и до конца.

Флаттершай долго смотрела на нее, не в силах сделать ничего другого, и тщательно обдумывала услышанное.

В конце концов, к тому времени, когда она снова смогла встать на копыта, пегаска приняла решение.

Глава 12: Тавматургия

Твайлайт разложила чертежи на столе перед братом. У каждого была чашка с крепким кофе, много сахара, капелька молока. Ароматный пар поднялся между ними, приятно пощипывая в носовых пазухах.

– У меня есть идея, – начал Шайнинг, глядя на упрощенные схемы, – хотя тебе она не понравится. Но, возможно, это единственный способ прийти к более постоянному соглашению с принцессой.

– А нам нужно что-то более постоянное. Этот домашний арест становится все строже и строже.

– Так и должно быть, – вздохнул жеребец, – и ты знаешь, что я ненавижу принуждать тебя к подобному. Я просто хочу вернуться к Каденс, взять длительный отпуск и умыть копыта от всего этого.

Твайлайт сочувственно улыбнулась ему, протянула ногу и нежно погладила растрепанную шерсть на ноге брата. Всего лишь простое прикосновение. Он улыбнулся в ответ. Они все еще были друг у друга, даже сейчас.

– Тогда расскажи мне, что ты придумал. Это нелегко для нас обоих, и я сделаю все, что смогу.

Шайнинг осушил свой горячий кофе четырьмя большими глотками, что было не так сложно с учетом сахара. Жеребец указал на чертежи, стерев кофейные пятнышки со своей морды пока говорил:

– Ты должна сказать Селестии, что разрабатываешь для нее оружие. Что-то, что позволит выстрелить снарядом прямо из Кантерлота по любому пограничному конфликту, где бы он на этой неделе ни был.

Твайлайт ахнула, и весь воздух разом вылетел из легких. Она снова посмотрела на свои чертежи, словно видела их в первый раз.

– Это же не... Оно же не для этого. Это не может быть оружием, верно? – единорожка умоляюще посмотрела на брата, но тот просто сидел спокойно и терпеливо. – Шайнинг, я не создаю оружие.

Жеребец склонился над столом, кофейная чашка была пуста и забыта, взгляд был полностью серьезен.

– Я видел, куда ты на днях поворачивала свою крышу. И даже не думай, что не видел. Ты собиралась стрелять в Принцессу из этой своей штуки, да?

Твайлайт молчала, не в силах отвести взгляд. Даже опустить его от стыда. Холод, словно вся ее кровь отлила от конечностей в сердце, которое, казалось, остановилось. Молчание.

– По крайней мере, я так решил. Звезды небесные, Твайли, если ты собираешься сделать что-то подобное, ты должна пообещать мне, даже поклясться, – жеребец наклонился ближе, так близко, что все, что единорожка могла видеть, были эти холодные и серьезные глаза, – что ты не промахнешься. Никаких сожалений, никаких вторых шансов. У тебя будет один выстрел, и все. Так что, не промахнись.

Она просто смотрела на своего брата, кивнув, прежде чем она полностью осознала, что он сказал и что сказал это именно он. Шайнинг нахмурился, совсем чуть-чуть, и задумался.

Твайлайт повторила свою фразу еще раз, хоть и менее уверенно.

– Я не создаю оружие, Шайнинг.

– Я понятия не имею, сможешь ли ты это провернуть, но я уверен, что если у кого-то и есть шанс... Но да. Ты создала оружие, и я это видел. Даже если ты этого не хочешь, но, Твайлайт, существуют вещи, которые могут изменить мир, и для многих пони, лошадей и зебр это не будут перемены к лучшему. Возьми эти цифры полезной нагрузки, которые у тебя есть, расчеты скорости и преврати их в прогнозы мощности боеприпасов и дальности полета. Твайли, когда я говорил сказать Принцессе, что ты делаешь пушку, способную дострелить до колоний прямо из Кантерлота, я смотрел на чертежи, что ты мне сейчас показываешь.

Единорожка вскочила, опрокинув свой кофе, так и не успев допить его. Чашка упала со стола, подальше от чертежей, и Твайлайт почувствовала себя ужасно, что не уничтожила их.

– Она никогда их не увидит. Она никогда не узнает.

– Твайли, рассказать ей – это единственный способ построить все это. Тебе нужны деньги, тебе нужны ресурсы, и я не хочу и дальше держать тебя в заложниках, – взмолился Шайнинг Армор.

– Не надо меня обманывать, мистер! – прорычала единорожка, свирепо глядя на брата. – Ни один пони не умрет от моего копыта или от моих изобретений.

Шайнинг Армор в течении какого-то времени просто молчал. Просто смотрел в пространство над головой сестры, словно споря сам с собой.

– За исключением... э-э-э... пегаса из моего отделения.

– Несчастные случаи на производстве не в счет!

– Я уверен, что он бы с тобой не согласился, если бы мог! – запротестовал жеребец.

Твайлайт снова села, низко опустив голову, и ее голос стал очень тихим.

– Просто... второй пони не умрет от моего копыта, разве не звучит так же, как признание себя убийцей?

Шайнинг обошел вокруг стола и обнял сестру. Голова единорожки упала жеребцу на грудь, Твайлайт прижалась к нему и всхлипнула. Армор просто обнял ее крепче.

– Все просто. Больше ни один пони не умрет от твоего копыта.

– Хорошо, это подходит, – фыркнула Твайлайт. – Будем считать, что я выбрала этот вариант.

– И что же ты теперь будешь делать? – прошептал Шайнинг. В то время как его сестра продолжала прижиматься к его груди, жеребец лениво поглаживал копытом ее гриву. Она все еще была его младшей сестрой, даже сейчас. Может быть, даже особенно сейчас.

– Я должна как-то помириться с Принцессой, – единорожка потерлась о него носом, не поднимая головы. – Теперь все надо делать тайно. Собственные деньги, подпольные. Все в секрете. Без оружия.

– Никакого оружия, – согласился Шайнинг, все еще поглаживая гриву единорожки. У той была отвратительная привычка растрепываться, когда ее хозяйка слишком нервничала. – Я сказал, что тебе не понравится мой план, но я не думал, что до такой степени.

Твайлайт молчала, удерживаемая в этом настроении телесным контактом, поглаживаниями и нежными прикосновениями. Она не думала о своих изобретениях как об оружии, даже когда собиралась использовать их как оружие. Даже когда они наносили вред кому-нибудь.

Она не думала, что Принцесса может сделать с этими изобретениями.

Но теперь... Линкоры, движимые силой молний с лазерами на носу. Поезда с артиллерией, способные вести огонь по городам через целые страны. Перед ней были возможности воплотить все это в реальность.

– Даже если мы помиримся, – фыркнула Твайлайт, наконец-то отодвигаясь от брата и пытаясь восстановить самообладание, – она не должна знать об этом.

Шайнинг слабо улыбнулся, наблюдая, как его сестра выпрямляется.

– Значит, вместо этого ты собираешься совершить величайший инженерный подвиг, за всю историю пони, без каких-либо ресурсов, в полной тайне и в гордом одиночестве?

– Конечно нет, – Твайлайт покачала головой, пытаясь уверенно улыбнуться и вытирая нос тыльной стороной копыта. – Мои друзья мне помогут.

– Так, то есть если в произвольном порядке, – жеребец вытянул копыто и ударял по столу с каждым “именем”: – Поджигательница, сумасшедшая пони, та, что устроила тебе сотрясение мозга, разорившаяся фермерша и Рэйнбоу Дэш.

Последнее удивило единорожку.

– Ты не собираешься как-то подытожить ее недостатки?

– Я назвал ее по имени, не так ли?

Что ж, замечание принято.

– Да.

Шайнинг еще раз глубоко вздохнул, снова крепко обнял сестру, после чего направился к выходу, но через пару шагов на мгновение обернулся.

– Только не промахнись, ладно, Твайли? Это все, о чем я прошу, – жеребец говорил печально, но решительно. Возможно, он смирился.

– Я обещаю.

– Хорошо. Тогда я попробую придумать что-нибудь еще.

И с этими словами он ушел.

И с этими словами Твайлайт осталась наедине со своими расчетами, чертежами и планами спасения Луны, и все, чего она видела в них, было стволом винтовки, который не так давно был направлен на нее, но только размером с целый континент.

Такова была цена неудачи.

---

Первое, что Пинки купила на свои новые деньги, были конфеты на неделю вперед.

Второе, что Пинки купила на свои новые деньги, был набор из семи одинаковых банок, в которых обычно хранили чай или сахар, по одной на каждый день недели. Она поделила свои конфеты между ними на разумные порции, потому что была очень взрослой и сознательной пони.

Третье, что купила Пинки, были маленькие жестянки с керамической краской – из тех, что превращаются в керамику, когда ее нагреваешь. Сначала она выглядела совершенно не того цвета, но продавец заверил ее и Рэрити, что после обжига цвет будет правильным. Твайлайт также позволила ей использовать свой котел в подвале в качестве печи для обжига.

Но сначала она достала из них конфеты.

Теперь, когда у Пинки появились деньги, в ее жизни мало что изменилось. Твайлайт почему-то даже выглядела несчастной, когда земнопони предложила заплатить за аренду подвала, но Пинки уговорила единорожку хотя бы оплачивать часть коммунальных услуг и еду, поскольку Спайк все еще готовил для них – и, надо заметить, был в этом хорош.

Свидетельством новообретенного богатства Пинки служили лишь семь вкопытную расписанных банок. Одна фиолетовая с зеленым верхом для Спайка, более темно-фиолетовая с темно-розовой полосатой крышкой для Твайлайт, белая с фиолетовым для Рэрити (на этой банке фиолетовая краска закончилась), розовая с розовой крышкой для нее самой, желтая с  оранжевым для Эпплджек, розовая с желтым для Флаттершай (она была прекрасна!) и, наконец, ее любимая.

Банка Рэйнбоу была голубой со спиральным радужным узором на крышке. Ее было очень весело рисовать, и это была самая любимая банка Пинки. Она положила туда свои лучшие конфеты.

Рэрити посоветовала ей быть осторожной, потому что за деньги счастья не купишь. Но Пинки Пай уже и так была счастлива, так что она чувствовала себя хорошо, просто покупая себе кое-какие сладости время от времени.

И почти все, что она проверяла “тыкательным тестом” за эти дни, тоже было настоящим, так что земнопони перестала часто ощущать металлические цвета, как случалось только тогда, когда ей становилось очень плохо.

И иногда, когда она была с Рэйнбоу Дэш и покупала ей мороженое, потому что теперь она могла это делать, и это было здорово, у Пинки выпадало из памяти немного времени, и когда она просыпалась, у нее болело горло, и Рэйнбоу выглядела очень обеспокоенной за нее, и Пинки никогда не знала, что случилось, и Дэш просто говорила, что отходила на минутку, но уже вернулась.

Это было тревожно, но Рэйнбоу была очень милой. В основном она просто чувствовала себя неловко, потому что Дэш была действительно классной и, возможно, тусоваться с Пинки было не лучшим вариантом для нее...

Но потом они все равно покупали мороженое, и все забывалось.

Да.

Да, Пинки была счастлива.

Пинки была так счастлива, что чувствовала себя обязанной подарить Твайлайт несколько очень, очень, очень особенных воздушных шаров. Ей просто нужно было ненадолго одолжить Эпплджек...

---

Под пологом книжного леса была поляна, высоко над поверхностью земли, но все же пониже уровня телескопа. Конечно, здесь было гораздо больше места, чем в обсерватории, но все же достаточно близко к крыше и лифту – идеальное место или по крайней мере достаточно близко к таковому, – чтобы собрать детали для специального проекта.

К счастью, у Пинки и Эпплджек была отличная команда экспертов, чтобы помочь им с сюрпризом для Твайлайт.

Эпплджек снова прошлась по жеребчикам.

– Ладно, давай пройдемся еще раз, и никаких подсказок или намеков, я просто хочу убедиться, что все запомнила. Вроде как. Значит, этот рослый единорог медного цвета – Брасс Такс?

Жеребчик, о котором шла речь, весело фыркнул.

– Не знаю, мэм, я бы сказал, что у меня скорее цвет бронзы, чем меди, чё думаете?

– В целом верно, но это было бы, как бы это сказать, излишне. Тавтология? Есть такое твайлайтовское слово, если бы я хотела так выразится. Но тем не менее, я права, да?

– Не буду спорить, – согласился Брасс Такс.

– Ладно. А тихий земной пони в великолепной кепке, стало быть, Флаткап, я права?

Самый маленький из жеребят слегка поморщился, но в конце концов улыбнулся и кивнул.

Следующий жеребенок в очереди, зеленый с рыжей гривой, на которой было слишком много дешевого средства для волос, при этом раздраженно фыркнул, явно не впечатленный.

– Ты так сказала только потому, что она похожа на твою, да?

Эпплджек в шутливой обиде прижала копыто к груди. Рэрити явно оказывала на нее просто ужасное влияние.

– Ах, Слайд Рул, какая незаслуженная критика. Тем паче, думаю, ты просто завидуешь, потому что, если бы мы попробовали надеть такую кепку на тебя, то она либо прилипнет, либо соскользнет, не могу точно сказать.

Жеребчик только пробурчал что-то себе под нос, пока Брасс хихикал над ним. Флаткап только улыбнулся.

– Ладно, хорошо. Вы все здесь, пока Твайлайт занимается с остальными вместе с Матроной, учит их читать и тому подобное. И почему вы тут наверху, а не вместе со всеми?

Брасс снова фыркнул, и его улыбка стала более саркастичной, но казалось, что она была направлена больше на него самого, чем на кого-то еще. Усмешка обращенная внутрь.

– Полагаю, я совсем пропащий, мэм. Думаю, если бы вы позволили старому доброму мне заниматься со всеми, я бы уже к концу недели упер все канцелярские принадлежности и пару столов в придачу. Так что, по чесноку, мисс, но лучше я буду приглядывать за этим хулиганьем.

Слайд Рул прекрасно продемонстрировал, насколько он оскорблен подобным, но Флаткап не мог не ухмыльнуться, когда его обвинили в хулиганстве.

– Да? Ну, у нас есть хорошая честная работа, и я тебя смогу ей обеспечить. А что насчет вас двоих?

“Скользкий” пони многозначительно уставился в потолок, позволяя Флаткапу ответить первым.

Тот только улыбнулся. Когда он наконец заговорил, Эпплджек поймала себя на том, что наклоняется к нему, просто чтобы его расслышать.

– Мне просто нравятся эти штуки, мисс. Хочется когда-нибудь построить собственную паровую лопату.

Это была... необычно специфическая мечта для жеребенка.

– Не могу винить тебя за это. Хорошая честная жизнь в шахтах, для тех, кто хочет работать. А как насчет тебя, “скользкий”? Не навсегда же ты прилип взглядом к этому великолепному куполу.

– Мне нравится... Мне нравится математика, – наконец огрызнулся жеребчик. – Хочу быть архитектором. Так устраивает, мисс?

– Эй, я тоже люблю математику. Математика имеет смысл и логична даже когда все остальное не имеет. И давай не наезжай на меня, пацан. Но если ты сам хочешь тут помочь, то почему бы тебе не глянуть пока эти чертежи, которые выдала нам Пинки, пока я соображу, как это все надо собирать в кучу... Ты же разбираешься в технической документации?

– Ну да, я...

Брасс снова фыркнул.

– Хотелось бы верить. Скуталу для него книжки уже который год тырит.

– Заткнись!

Эпплджек вздернула бровь так резко, что она чуть не слетела с головы.

– Эй, в наше время читать не позорно.

Жеребчик пожал плечами и изобразил самую мерзкую ухмылку, какую Эпплджек когда-либо видела не у благородных пони.

– Вообще-то, я уверен, что наоборот.

Слайд Рул как-бы... немного сдулся и мрачно что-то буркнул.

А вот так совсем не годится.

Эпплджек написала “Считает чтение позорным” на листке бумаги самым красивым, самым витиеватым почерком, который ей когда-либо преподавали, и протянула его Брассу. Тот покосился на листок, но не смог разобраться в мешанине  завитков и закорючек.

– Вот, Брасс, отнеси это мисс Спаркл, скажешь, что она ответила, если это не помешает ее уроку. Не хотелось бы утомлять тебя этой технической ерундой. Не волнуйся, ты успеешь вернуться, чтобы научиться сварке.

Жеребчик подозрительно посмотрел на бумагу, но все равно взял лист. Остальные жеребята молча наблюдали, как он спускается по лестнице... Ну, лучше не думать о том, что будет дальше.

– Хорошо, я считаю, что ему там все разъяснят. Так все же, почему вы так раздражены тем, что находитесь здесь, мистер Рул?

Жеребчик сидел так же тихо, как Флаткап. Но Эпплджек была терпелива, как вода, медленно прорезающая целые каньоны. Правда на то, чтобы жеребенок сдался, времени потребовалось не настолько много.

– Учась по книгам, не получится далеко продвинуться в том, чем мы занимаемся, мисс. Другие любят мне напоминать время от времени.

– И что, эти “другие” действительно доставляют тебе столько проблем? Кажется, Скуталу готова заступится за тебя, учитывая обстоятельства и все такое.

Слайд Рул слегка улыбнулся себе под нос, подняв глаза и затерявшись в воспоминаниях. Он даже не заметил дерзкой ухмылки Флаткапа.

– Ну я, может, и не самый лучший учитель, да и она не самая лучшая ученица... Но нет, мисс, Брасс вообще-то часто заступается за меня. Я говорил не о других воспитанниках Матроны.

Ах.

Видя, о скольких жеребятах заботилась Флаттершай, было легко забыть, что это была лишь капля в море.

Оставалось надеяться, что Твайлайт будет не слишком сурова к бедному Брассу.

– Ну да, тут нам не там, если ты меня понимаешь. И лишняя пара глаз со всеми этими чертежами точно не помешает, особенно учитывая их... запутанность. Пинки, конечно, милая пони, но немного эксцентричная.

Слайд понимающе кивнул и некоторое время изучал диаграммы. Казалось, он в уме складывает цифры в скобках, а потом снова на чистом клочке бумаги, делая какие-то пометки. Как там это называется, сноски? Звучит вроде верно.

Что позволило Эпплджек сосредоточиться на Флаткапе и материалах. Кобыла была поражена тем, как быстро жеребчик все схватывал.

– Раньше я работал в сухих доках, мисс, – наконец тихо признался он. – Меня ставили заваривать котлы изнутри, потому что места там мало, а я тоже был совсем мелким.

– Ох. Мне очень жаль это слышать.

– Но почему? – переспросил жеребенок со странной, но счастливой улыбкой. – Мне очень нравилось, мисс, правда, для освещения нужен рог, из-за требований техники безопасности, а я больше светить им не могу.

Кое-что неприятно щелкнуло в голове Эпплджек. Та улыбнулась, чтобы скрыть отвратительное смущение, растущее внутри.

– Ну, твоя кепка просто великолепна, парень.

И она очень плотно сидела на голове жеребчика. Он был земным пони не больше, чем Скуталу, да?

– Будет здорово снова поработать с котлами, мисс, – в голосе Флаткапа послышались нотки грусти, которые не могли не восхитить Эпплджек. Он точно знал, чем хочет заниматься. Как бы.

– Ты же знаешь, что это не котел, верно? Это... ну-у-у...

– Нет, это именно котел, – возразил жеребчик, впервые от волнения повысив голос громче шепота, – просто вместо того, чтобы увеличивать давление изнутри, вы уменьшаете его снаружи. Но это все равно одно и то же.

И он был прав...

– Ну, мне не часто приходилось работать с герметичными уплотнениями, так что я рассчитываю на твой опыт в этом деле. Корпус в форме цилиндра это достаточно простая форма, так что сделать его будет...

– Оно должно быть треугольным, – уверенно заявил Слайд Рул из-за стола, делая быстрые наброски, не отрываясь от чертежей. – Ну, конус, если в трех измерениях.

– Да, это позволит сэкономить на материалах, – осторожно признала Эпплджек, – но я не уверена, что это лучшая идея.

– Вы же собираетесь подвесить это под воздушным шаром? При такой форме он будет самостоятельно занимать нужное положение, если сделать дно потяжелее. И максимальную прочность надо будет обеспечить только в точке крепления. Самое главное, что у него нет резких краев или швов, потому что Флаткап прав, эта штука сильно похожа на проект котла, который будут использовать в качестве поплавка.

– Ты гляди-ка, до чего умная у тебя голова на плечах. Ладно, я с этим тоже могу разобраться, если ты перестанешь на меня наезжать. Хорошо, разберись с формой, определи размеры, которые нам нужно будет вырезать, и мы все так и сделаем. Но со стеклом, как мне кажется, все будет немного сложнее...

Возможно, его придется отдельно заказать. Ну и черт с ними, они, конечно, пытаются максимально сэкономить, но это было то немногое, с чем Эпплджек точно бы не справилась.

Хорошо, значит, они могли бы начать с каркаса, по крайней мере с нижней части. Крепление строп тоже можно было продумать, пока Слайд Рул занимался чертежами, но это могло разочаровать Флаткапа. Придется для начала дождаться Брасса.

А вот и он, легок на помине.

Флаткап хихикнул. Голова Слайда не поднималась от столбцов цифр и чертежей, которыми он был занят, пока он не услышал, как Эпплджек буквально рухнула на пол от смеха. Однако жеребчик сумел подавить улыбку.

Вся мордочка Брасса была испещрена темными буквами: цепочками слов, слегка светящимися по краям. Они тянулась вниз и вокруг шеи жеребчика, каждая фраза была прекрасно различима: “Мои уста да не изрекут ереси”.

Через пару секунд Эпплджек встала с пола, отряхнулась, громко откашлялась и постаралась взять себя в копыта. Совершенно невозмутимо, кобыла спросила:

– Так ты передал ей мое сообщение, да?

– Она меня заколдовала.

Голос Брасса был чересчур бодрым, он улыбался, стиснув зубы и глядя на свои копыта.

– Но убрать это все достаточно легко. Все, что мне нужно сделать, это написать “Мои уста да не изрекут ереси” сто раз, и как только я буду заканчивать фразу, одна из этих мелких хреней, – все еще глядя в пол, жеребчик махнул копытом в сторону своей мордочки, –  исчезнет.

ЭйДжей старалась быть дипломатичной, на самом деле старалась, но она просто не могла скрыть веселья в своем голосе.

– Ну, может, тогда ты хочешь вначале покончить с этой проблемой, прежде чем мы начнем? У нас есть немного времени, пока мы тут разберемся с некоторыми мелочами.

– Не могу, мисс.

– Почему? Мисс Твайлайт не разрешила тебе воспользоваться пером и бумагой?

– Нет, э-э-э... Я уже пытался, но... заклинание не может разобрать мой почерк.

И Эпплджек снова рухнула на пол от смеха.

---

Твайлайт уже приготовила четверостишие – ее первая попытка без корректуры со стороны Рэрити.

“Сегодня вечером мы ближе.

Хотя все так же далеки.

Хоть, может, ты и не заметишь,

Но вместе в сердце мы моем”

Луна на мгновение замерла, словно в раздумьях. Ее ответ был достаточно коротким, чтобы она могла ответить кодом Морзе, а не писать на поверхности луны:

“Это ми-ми-ми”.

Твайлайт резко покраснела и несколько раз стукнула головой по телескопу. Однажды она уже чинила куда худшие повреждения...

“Извини”.

“Мне нравится ми-ми-ми, – заверила единорожку Луна. – Просто будь осторожна. Не торопись ради меня.”

“Но я ничего не могу с этим поделать! Не тогда, когда мы так близки друг к другу”.

Луна, казалось, улыбнулась в ответ. Потом она начала что-то писать в лунной пыли.

“Нас разделяют время и пространство.

Их надо оба пересечь.

Но у меня достаточно терпения, а у тебя намерения”.

Некоторое время после этого они "разговаривали". Всю ночь Луна рассказывала Твайлайт о старых названиях звезд и рисовала старые созвездия.

И каждый раз Принцесса устраивала грандиозное шоу, рисуя их. И каждый раз Твайлайт чувствовала глубокую признательность за то, что просто могла наблюдать это.

---

Ночь на крыше библиотеки была достаточно прохладной. Звезды ярко сияли над головой, а облака далеко унесло тем же сильным бризом, что заставлял зубы Пинки громко стучать всякий раз, когда она не использовала их, чтобы помочь Твайлайт с ремнями. Несколько масляных фонарей, расположенных в вершинах невидимого треугольника вокруг них, помогали как с освещением, так и с холодом, но их было недостаточно, чтобы побороть то или другое.

А рядом с ними темнел конус, похожий на металлический праздничный колпак, достаточно большой, чтобы в нем с трудом, но поместилась пони вместе со всем научным оборудованием, которое смогли впихнуть внутрь. С достаточно толстыми стенками, чтобы поддерживать внутри приемлемую атмосферу и давление, но при этом достаточно легкий, чтобы он мог взлететь вверх как пробка в воде, после того как отцепят балласт.

Пинки с Рэйнбоу помогали Твайлайт с последними приготовлениями, прежде чем она отправится в путешествие до нижних границ эфира.

Пегаска затягивала кожаные ремни, пока земнопони проверяла давление. Дэш возилась с летным шлемом Твайлайт, пока Пинки четырежды проверяла парашют и запасной парашют тоже. Ни одна из них не мешала другой, когда они суетились, проверяя все важные части.

– Ты уверена, что именно ты хочешь быть той, кто туда отправится? – в пятый раз спросила Рэйнбоу, и в ее голосе прозвучало все то же беспокойство, смешанное с недоверием. – Ты вообще-то сама летать не умеешь.

– Но ты не справишься с приборами, – возразила Твайлайт, – а у Пинки нет нашей чувствительности к магии. Из нас троих я смогу извлечь максимум из этого путешествия.

– А ты разве не боишься?

– Я просто в ужасе, – призналась Твайлайт с ободряющей, как она надеялась, улыбкой. – Наш прототип для этой концепции позволил Пинки подняться на башню из книг, а не закинуть пони к нижней границе эфира. Но ведь это всего лишь воздушный корабль, верно? Мы все знаем, что они довольно безопасны.

– Верно, вроде как... – пробормотала пегаска, потирая затылок, как делала всегда, когда была в чем-то не уверена. – А как насчет нас обеих? Мы же обе могли бы поместиться в капсуле, верно?

Твайлайт уже начала потеть в своей тяжелой флисовой куртке. Какой бы красивой ни была толстая, водонепроницаемая оранжевая кожа, и какой бы стройной она в ней ни выглядела, единорожка не могла дождаться момента, когда она либо снимет ее, либо поднимется достаточно высоко, чтобы не тонуть в собственном поту. – У нас для этого недостаточно водорода, у нас недостаточно места, и сейчас уже слишком поздно что-либо менять. Но ты можешь лететь со мной, пока получится.

– Верно... – неуверенно добавила пегаска, но потом, чуть подумав, продолжила, и куда увереннее: – Верно. Мы с Пинки будем тут, чтобы поймать тебя, если что-то пойдет ужасающе, феерично не так.

– Я навалила там кучу матрасов, – подтвердила земнопони чересчур восторженно, по мнению Твайлайт. – Ты просто должна стараться на них попасть, хорошо?

– Я постараюсь... Но в основном я буду стараться не допустить, чтобы что-то пошло ужасно, феерично не так, поэтому, надеюсь, мне они не пригодятся.

Глаза Пинки распахнулись от разочарования, как у щенка.

– Но я хотела посмотреть, как высоко ты на них подпрыгнешь.

Вообще-то, это звучало забавно. Родители Твайлайт никогда не позволяли ей прыгать на кровати, и такое развитие событий выглядело вполне логичным доведением до крайности безобидной жеребячьей забавы, если, конечно, его удастся пережить.

Пинки продолжила говорить, ведя единорожку к капсуле.

– Кроме того, я принесла тебе огнетушитель, на случай, если с водородом произойдет небольшая утечка. Но с тобой все должно быть в порядке!

Твайлайт снова попыталась ободряюще улыбнуться, но на этот раз почти исключительно для собственного успокоения.

– Спасибо, Пинки.

– Я в том смысле, что у тебя, вероятно, не будет и шанса им воспользоваться. Потому что если водород загорится, то он взорвется. БА-БАХ! Потому что у тебя его полно. Или это может случиться, когда ты уже будешь так высоко, что там не будет воздуха. Так что все будет хорошо, если не считать падения. Но на всякий случай я принесла тебе огнетушитель.

И Рэйнбоу, и Твайлайт долго смотрели на земнопони, но ее искренняя довольная улыбка не дрогнула ни капельки. Ни одна из них не испытывала особого желания зацикливаться на этом, поэтому они обе продолжили подготовку.

– Я также положила тут достаточно натронной извести и хлористого кальция, чтобы ты могла спокойно дышать в течение нескольких часов, ладно? Есть еще чистый кислород, на всякий случай. Вот в этой блестящая металлической трубке, которая закреплена на кресле пилота, а не та красная. Просто уточняю, чтобы ты не пыталась дышать из огнетушителя. Точно... это могло бы стать проблемой. Хех.

Твайлайт посмотрела на Рэйнбоу с Пинки совершенно неподвижным взглядом, застывшим в апатии, граничащей с недоверием.

– Я более чем уверена, что мы уже говорили об этом несколько минут назад.

– Эй, с тобой все будет в порядке!

Дэш тоже переключилась с беспокойства на попытки сделать все возможное, чтобы быть уверенной.

– Мы уже обсудили все по крайней мере три раза, особенно связанное с безопасностью, и ты лично наблюдала, как Эпплджек собрала все это вместе. Все будет хорошо. А если нет, то мы тебя спасем. Ты можешь доверять нам, даже если сейчас мы слегка сдулись.

– Но воздушные шары уже надуты, и вовсе не сдуваются...

– Фигура речи, Пинки.

– Ох. Понятно.

– Короче, Твайлайт, ты отправляешься туда и сделаешь столько науки, сколько сможешь, а когда вернешься, то мы зажарим здесь зефирки или что-нибудь еще, чтобы отпраздновать.

При этих словах Пинки радостно подпрыгнула, начав подталкивать единорожку к с-каждой-секундой-все-более-пугающей капсуле, которую тянула в небо гроздь воздушных шаров.

– Я испеку тортик! Скорее всего, он будет готов к тому времени, как ты вернешься.

Рэйнбоу тоже улыбалась, подталкивая Твайлайт с другой стороны.

– Ага-ага, чур я оближу сбивалку!

Пинки запихнула единорожку в летное кресло.

– Хорошо, оставлю ее тебе. Но ты ведь собиралась лететь с Твайлайт, помнишь?

Синие копыта помогли крепко затянуть ремни.

– Ох, точно. Конечно же, я лечу.

Кудрявая грива Пинки упала на мордочку Твайлайт, пока земнопони в последний раз проверила приборы вокруг нее.

– Но потом ты должна будешь ее помыть.

Пегаска в последний раз проверила крепления.

– Эх-х-х... А может, этим Спайк займется?

– Только если он вместо тебя сбивалку и оближет.

Обе подруги отошли от стартовой площадки.

– Фиг с ним, помою.

И это было последнее, что услышала Твайлайт, прежде чем дверь капсулы была закрыта и запечатана. У единорожки был маленький вентилятор, который надо было крутить с помощью магии, чтобы поддерживать циркуляцию воздуха над химическими веществами для очистки воздуха, множество мигающих датчиков, рулонов миллиметровой бумаги с дергающимися иглами самописцев, и большой красный рычаг, который должен был расцепить захваты на крыше.

Копыта Твайлайт были привязаны к подлокотникам кресла в целях безопасности при запуске, так что действовать придется телекинезом.

Рычаг с клацаньем опустился и...

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А...

Твайлайт рвануло вверх со скоростью не пробки, всплывающей из под воды, а скорее той же пробки, вылетевшей из бутылки с шампанским; ремни удержали ее на месте в момент взлета. Рэйнбоу изо всех сил старалась не отставать, Твайлайт ясно видела ее через стеклянные окна капсулы – вначале через боковое, а потом через нижнее, сделанное так, чтобы можно было смотреть во все стороны.

Еще один всплеск магии, и ремни, стягивающие ее конечности, были расстегнуты – они предназначались только для ускорения, а теперь скорость капсулы была постоянной.

Рэйнбоу Дэш стоически следовала за капсулой, в ее позе читалось явное беспокойство, хотя ее мордочка была скрыта маской и летными очками. Пегаска продолжала держаться недалеко от корабля, нервно оглядывая Твайлайт с ног до головы всякий раз, когда не махала ей копытом каждые несколько секунд.

Впрочем махать пегаска перестала, когда они миновали самые высокие здания. Она сопровождала Твайлайт мимо дворцовых шпилей, а столица лежала далеко внизу.

Единорожка сначала почувствовала дурноту от головокружения. Стеклянный пол совсем не помогал справится с этим, но было просто чудесно, когда она поднималась все выше и выше, чтобы видеть... все.

Все казалось таким маленьким. Пони выглядели такими ничтожными.

Может быть, именно так Селестия постоянно видела всех окружающих, благодаря дистанции, предоставленной ей временем, а не высотой?

Мысль была пугающая, но слишком правдоподобная.

Пинки ушла в дом. И хотя Твайлайт уже не могла разглядеть детали, было трудно не заметить настолько ярко-розовую пони, даже с такой высоты, на фоне голой каменно-стальной крыши библиотеки.

Капсула поднималась со скоростью около шести метров в секунду. Ровная, размеренная рысца, но прямо вверх. Куда быстрее и дольше, чем Твайлайт могла бы подниматься по любой лестнице. Тем не менее, Дэш держалась рядом, расправляя крылья и паря на невидимых восходящих потоках везде, где могла их найти.

Прошло всего пять минут, прежде чем капсула преодолела облачный слой. Вокруг ничего не было, но Твайлайт видела, что облака тянутся до самого горизонта. Стекло начало потрескивать, сжимаясь от перепада температур, но ничего особо опасного. Просто подчеркивая изморозь, образующуюся на любых краях и соединениях, которые только могли найтись в капсуле.

Пока что...

Единорожка выбрала достаточно ясную ночь, но все еще могла видеть облака, простирающиеся вдоль искривившегося горизонта. От дымовых труб и костров всегда поднималась дымка, но здесь она сконденсировалась и повисла в воздухе под ней. До них было неблизко, но капсула все равно поднималась из огромной дыры в пушистом белом поле, которое выглядело таким твердым, но было не более чем дымкой и туманом. Лунный свет отражался от поверхности облаков, и все вокруг становилось похожим на странный сон.

Твайлайт так сильно хотелось пробежаться по ним копытами. Просто посмотреть, на что будут похожи облака.

Но даже для Дэш, которая изо всех сил старалась не отставать от капсулы, подобное было невозможным. Вскоре пегаске пришлось последний раз махнуть единорожке копытом и, слабо улыбнувшись напоследок, начать снижение, закручивая долгую и медленную спираль далеко под капсулой. Твайлайт наблюдала, как ее подруга вначале из хорошо различимой пони превратилась в синее пятнышко, а потом и вообще растворилась далеко внизу.

А единорожка поднималась все выше и выше.

Теперь она могла видеть, как свет преломляется в атмосфере из-за ее искривления. Как же быстро планета стала такой маленькой.

В какой-то момент Твайлайт пожалела, что с ней нет Рэрити. Тут был нужен поэт.

Однако в таком случае ей бы понадобилось больше очистителей воздуха, а крутить вентилятор магией и так было достаточно утомительно. Твайлайт внезапно осознала, что крутит вентилятор с самого взлета. Она чувствовала легкое головокружение. Да, отчасти это могло быть связано с высотой, но, скорее всего, химические очистители воздуха удаляли из него слишком много углекислого газа. Да и отдохнуть от вращения лопастей тоже стоит.

Теперь капсула была высоко над пухлыми кучевыми облаками и поднималась к тонким перистым. Так высоко от поверхности земли уже даже не пар, а, казалось, сам воздух начал замерзать.

Трескучий мороз и изморозь все больше затуманивали иллюминаторы. Но поскольку сейчас тратить магию на вентилятор не надо... Твайлайт сконцентрировалась и очень аккуратно протерла внешнюю поверхность стекла. Это немного помогло, но почти сразу же иней сконденсировался обратно.

Хех.

Может, у нее и не было поэта, но инея у нее было предостаточно¹.

И почему рядом нет никого, кто мог бы это услышать? Каламбур был просто великолепен.

Но никого не было не только поблизости, вообще никто никогда тут не бывал раньше. Не на такой высоте. Или, по крайней мере, никто после такого подъема не выжил.

Тут было очень одиноко.

А Луна была еще выше...

Луна уже очень давно была куда выше.

Как бы ни мрачна была эта мысль, но сейчас у Твайлайт захватило дух от красоты... Весь мир под ней.

Ох, ничего себе.

Теперь она могла видеть континенты. Их очертания. И с такого расстояния, куда большего, чем можно было представить, они проявились так же как и облака над капсулой, а океан стал небом.

Твайлайт больше никогда не сможет пользоваться плоскими картами на пергаменте. Только глобусы, чтобы по-настоящему видеть эту кривизну... карты! Ох, а как много это может значить для картографии! Не идти вдоль побережья, следуя его изгибам, а просто увидеть все и сразу!

А что, если сюда взять телескоп? Или фотоаппарат! Надо будет выбрать такой, который не будет испускать в капсуле всякие ядовитые пары.

Но у нее были листы для записей, которые можно заполнить. Наброски облаков сверху, заметки о подъеме, упрощенные очертания континентов, которые она видела – к сожалению, лишь карандашные наброски, – изменение цвета неба от синего вверху до черного сверху и синего внизу, где оттенок неба был виден сбоку и снизу...

Шар замедлял скорость. Показания высотомера перестали увеличиваться. Твайлайт почти покинула атмосферу и практически попала в эфир. Никаких эффектно пробитых дырок, как в случае с экспериментом Пинки в подвале...

Впервые с тех пор, как она преодолела перистые облака, единорожка решила посмотреть вверх.

– Ох. Ох, ничего себе.

Она попала в ночь. Она была там, где всегда царила ночь, и казалось, что солнце могло лишь коснуться ее, но не развеять. Нет, не совсем так.

Аналогия с единственной свечой в огромной темной пещере, пытающейся осветить все вокруг была неверной... Все было куда хуже, поняла Твайлайт, глядя в сверкающую бездну. Это была бесконечность, настоящая бесконечность, наполненная звездами. И какие же яркие были некоторые из них! Были ли они ближе или просто больше? И то, и другое?

Солнце было свечой – да, но не в одиночестве и не в пещере. Это была свеча, зажженная верующим в равнодушном соборе, наполненном другими свечами, других верующих. Но все будут видеть только огоньки в этой тьме, никогда самого собора, никаких служек, а может быть, даже и других верующих.

И за какими из этих свечей присматривали? А за сколькими нет? А за какими присматривали, но не долго? А за какими лишь будут?

Твайлайт понадобится телескоп побольше и лазер поздоровее. И либо воздушные шары покрупнее, либо большая пушка, чтобы их сюда доставить.

А кое-какие очень трудолюбивые пони, как знала Твайлайт, недавно доказали, что свет не распространяется мгновенно – случайно, пытаясь доказать обратное, – используя хитроумный набор призм и знание о том, что Эквус вращается вокруг солнца по эллиптической орбите... Как далеко были эти звезды? Кто может сказать?

Насколько велик собор?

Стоп... как много из этих свечей погасло, но из-за ограниченной скорости распространения света Твайлайт просто не знает об этом ввиду огромного расстояния? Пони, конечно, знали из старых картин и астрономических атласов, что подобное происходило. Звезды иногда вспыхивали и гасли...

Затем единорожка снова посмотрела вниз и увидела, что весь ее мир висит в бездне, в пустоте и черном ничто, не обращая на все это внимания. Ни на что. И на далекую луну, которая была так мала по сравнению с Эквусом, что была видна все время. У нее не было атмосферы которой она могла бы укрыться от... всего.

От чего еще атмосфера нас защищает?

Приборы были, конечно же, поразительны. По какой-то причине тут был достаточно заметный радиационный фон – Твайлайт решила взять этот счетчик с собой только для безопасности, а не из-за каких-то реальных подозрений – температура была промораживающей до костей снаружи и вполне приемлемая внутри... тем не менее, ее зимняя одежда пригодилась, и единорожка больше не потела. Капсула была настолько близка к покиданию атмосферы, насколько позволяли законы плавучести, и коническая форма, вероятно, значительно помогала предотвратить ее разрыв из-за перепада давления...

Никаких аномальных электрических токов. Компас отказывался работать, так что магнитное поле здесь было определенно именно таким странным, как Твайлайт и предсказывала. Никакого ветра, потому что не было воздуха, чтобы двигаться...

Тогда осталось проверить последнее.

Твайлайт потянулась к пустоте своей магией и...

– Ого!

Единорожка откинулась на спинку кресла, вжалась в него, тяжело дыша. Она чувствовала себя так, словно пыталась лизнуть провод под напряжением.

Эфир был полон магии! Он был наполнен...

Эфир не был пустотой! Но это был не газ и не электричество... это была магия! Магические потоки исходили от этих свечей, как волны тепла, и по какой-то причине разбивались и обтекали вокруг планеты!

Но только не вокруг луны! У нее не было атмосферы, чтобы "защитить” ее! Вот как Луна чувствовала, что Твайлайт наблюдает за ней!

Сквозь Твайлайт текли потоки силы. Она не замечала этого, пока не использовала магию, но теперь явно ощущала... Ее было так много. Стоит лишь только представить, что она могла бы сделать...

Нет. Думай. Планируй. Изобретай.

Она может это использовать.

Это был прорыв, в котором Твайлайт так нуждалась.

Нет необходимости стрелять из пушки так, чтобы снаряд долетел до самой луны! Расчетную величину импульса можно будет снизить до такой, чтобы просто оказаться здесь, за пределами атмосферы, в эфире... Тогда Твайлайт сможет использовать всю эту энергию, всю эту неиспользованную силу, чтобы отправиться туда, куда хочет! Ей нужно будет провести еще несколько тестов, проверить кое-какие цифры и проверить вентилятор.

Очистители воздуха работали и без него, но с ним их эффективность вырастет.

Для начала Твайлайт полностью пристегнулась, готовая отцепить один из воздушных шаров и начать спуск. Она узнала все, что ей было нужно, и полученные данные были бесценны. Радиация никогда не была проблемой, которую единорожка раньше учитывала...

Ладно. Она протянулась магией к вентилятору и крутанула его...

---

Твайлайт падала.

И падала уже какое-то время.

Ее левая передняя нога была определенно сломана. Наверное, именно из-за адреналина она сейчас и очнулась. Единорожка все еще не чувствовала ногу полностью, но она все равно была сломана.

Капсула исчезла. Последнее, что Твайлайт помнила, был скрежет металла, звон разбитого стекла, а потом она очнулась, падая.

Воздушные шары все еще были высоко над ней. Она все еще могла видеть их. Но они становились все меньше и меньше слишком быстро.

Твайлайт падала слишком быстро. Никакого сопротивления воздуха, поняла она.

Ее спасло то, что единорожка сначала пристегнулась к креслу. Судя по резаным ранам на задних ногах, ее швырнуло вниз через иллюминатор. Вроде как ничего жизненно важного не пострадало, и благодаря обжигающему морозу там, где кровь пробилась сквозь одежду, конечности уже онемели.

Порезы, должно быть, были очень серьезными, раз были получены сквозь все эти слои меха и кожи, но без этих слоев все точно было бы намного хуже.

Почему поле зрения стало таким... узким? Как будто смотришь в тоннель...

Кислород. Твайлайт задыхалась.

Кислородный баллон для экстренных случаев все еще был прицеплен к креслу. Твайлайт потянулась к нему с помощью своей магии – колебание – все равно потянулась, так слабо, как только могла. Все еще слишком сильно, но не настолько, чтобы раздавить баллон. Эфир уже начал отступать. Прижать маску к мордочке, повернуть ручку, глубоко вздохнуть.

Судорожный вдох.

Все становится как должно быть. Тоннель исчез, и теперь Твайлайт прекрасно ощущает пронзительную боль в ноге, в легких, в теле, ох, вообще везде и боль не прекращается, как собственно и падение.

Она падает с поразительной скоростью без сопротивления воздуха.

Парашют закреплен на спине, зажатый между ней и спинкой кресла. Не предполагалось, что Твайлайт покинет капсулу вместе с креслом. Если уж она должна была воспользоваться парашютом, то необходимо было открыть герметичный люк и выпрыгнуть...

Они не ожидали проблем на такой высоте. Хоть об этом и не говорили вслух, но никто из них не думал, что в случае катастрофической неудачи на такой высоте будет вообще шанс выжить, чтобы беспокоиться о разнице давлений. Особенно об этом не говорили, когда Спайк был рядом.

Ох, звезды, неужели она никогда больше не увидит Спайка?

Не паникуй. Паника – это смерть. Чему учил ее Шайнинг?

Сосредоточься на себе. Сосредоточься на боли. Еще один глоток кислорода.

Не забывай ОВД.

Определение, Вывод, Действие.

Определение:

1) Я падаю – угроза

2) У меня сломана нога и серьезные резаные раны – осложнение

3) Я движусь с чрезвычайно высокой скоростью – угроза

3а) Но у меня есть парашют – решение

4) Я привязана к этому креслу – осложнение

Определение завершено.

Вывод:

Мне нужно отстегнуться от кресла, используя только одну ногу и раскрыть парашют.

Вывод завершен.

Теперь переходим к самой сложной букве.

Действие.

Твайлайт боролась с ремнем. Она кувыркалась и быстро, а воздух вокруг нее начал нагреваться. Трение или сжатие – а может, и то, и другое – начинало нагревать его тем быстрее, чем быстрее она двигалась. Судя по тому, как быстро она падала относительно того, с какой скоростью поднималась, то скорее всего единорожка действительно уже превысила равновесную скорость, возможно, даже на порядок.

А еще у нее до сих пор болталась сломанная нога. Боль начала пробиваться даже сквозь адреналин. Конечность свисала, как тряпичная, и если Твайлайт освободится от ремней, то все станет еще хуже.

Она стиснула зубы и попыталась ударить по защелке своим здоровым копытом. Ей потребовалось несколько попыток или, скорее, несколько переворотов, пока силы гравитации не помогли ее копыту упасть под нужным углом.

Переломанная, избитая и порезанная пони выпала из кресла, оттолкнувшись от него, и заставила себя развернуться мордочкой вниз, что прижало сломанную ногу набегающим потоком к груди, словно на перевязи. Мучительно болезненной перевязи, но, по крайней мере, теперь нога была неподвижна.

К сожалению, такое положение тела уменьшило сопротивление воздуха и значительно увеличило скорость. Щеки единорожки оттянуло от зубов потоком несущегося на нее воздуха, Твайлайт зажмурилась. Возможно, она и кричала, но сама не могла расслышать крик за завыванием ветра, а боль в сорванном горле просто терялась на фоне всех остальных неприятных ощущений, что распространялись далеко за пределы породивших их органов и частей тела.

И все же она не решалась дернуть за шнур парашюта. Когда он раскроется, большая часть рывка будет распределена в районе талии, но на плечи тоже придется значительная нагрузка. Если расстегнуть ремень на сломанной ноге, то усилие будет распределено неравномерно и на неповрежденное плечо придется куда более сильный рывок.

Проще говоря, если она вытащит свою правую ногу из под ремня, чтобы спасти ее, все, что она добьется – это вырвет левую переднюю ногу из сустава. Но если ничего не делать, на сломанную конечность тоже придется рывок и не сказать чтоб совсем незначительный.

И каждая секунда колебания была еще одной секундой ускорения, увеличивающего конечную скорость.

Сложная ситуация.

Прошло еще несколько томительных секунд. И все же она была благодарна за то, что закачанный в баллоны кислород позволил ей пережить аварию и продержаться так долго. Но что же будет дальше?

“Это будет больно это будет больно это будет больно...”

Твайлайт потянула за шнур и главный парашют раскрылся.

Раздалось "ВУШ", когда воздух подхватил его и потянул в сторону, резкий "ТВАНГ", когда стропы натянулись и замедлили спуск, а затем, вместо того, чтобы замедлить падение еще больше, произошел резкий и сильный рывок слева и Твайлайт закружилась, закружилась, закружилась слишком быстро, тошнотворно быстро.

Ей было больно, у нее болела голова, она чувствовала себя отвратительно и у нее все болело.

Единорожка снова закричала, но по-прежнему не слышала собственного крика. Она подцепила копытом зеленый шнур и дернула за него – основной парашют отцепился и улетел наверх, больше не связанный с Твайлайт.

Когда она снова стабилизировала свой полет, на этот раз спиной вперед, прижав сломанную конечность к груди – о звезды, как же больно, как много боли – Твайлайт увидела, в чем была проблема.

Порезами на ногах все не ограничилось. Некоторые осколки, должно быть, повредили веревки, удерживающие парашют на спине, и в результате сам парашют открылся не полностью, часть его запуталась и он начал вращаться.

Твайлайт внезапно обнаружила, что уже с криком пронеслась сквозь слой перистых облаков со скоростью выше звуковой; поток воздуха мучительно терзал ее.

“Проблема проблема проблема...”

Запасной парашют был аварийным парашютом. Основные парашюты предназначены для раскрытия на высоте сотен метров, а аварийные на высоте менее ста, что означало очень резкое торможение.

Больше боли.

“Еще больше боли, очень много боли, больно больно больно больно...”

Последний глубокий вдох из кислородного баллона и Твайлайт потянула за шнур запасного парашюта.

Со звуком, похожим на щелчок хлыста, парашют выстрелил из мешка и так же быстро распахнулся. В тот самый момент, когда это произошло, в то самое мгновение, когда весь набранный импульс рванул единорожку вверх, она провалилась в небытие.

---

Самый прекрасный рассвет приветствовал первый день будущего фермы “Сладкое яблочко”, и это будущее длилось уже почти два часа.

Эпплджек и Рэрити смотрели на блестящие металлические котлы, покрытые датчиками и циферблатами, "позаимствованными" у Твайлайт, и кое-какими техническими описаниями, "позаимствованными" у Пинки Пай, и в настоящий момент набитые яблоками, собранными Биг Маком.

Яблоки дробились целыми десятками, сок собирался в огромные чаны. Всякий раз, когда чан наполнялся, он запечатывался и нагревался на медленном огне – не совсем до кипения, но достаточно, чтобы уничтожить все микроорганизмы. По сути, чтобы очистить сок. Пастеризация прочно обосновалась на ферме.

– Я не могу в это поверить.

– Потрясающе, не правда ли?

– Нет, я в том смысле, что не могу поверить, что ты смогла меня уговорить на это.

– Ну, ты превратилась из трудолюбивой фермерши в настоящего фермера-промышленника. И я поговорила с этим галантным братцем мисс МунАйз –  и позволь добавить, что если бы он не был моим первым клиентом, я бы плюнула на все договоренности, украла его для себя, плюнув на свою репутацию, сколько бы потом ни пришлось ее восстанавливать, дорогуша, ведь он такой удивительно вкусный жеребец – о поставке пайков вооруженным силам Эквестрии. Консервированные продукты, подобные этому соку, идеально подходят для отправки в качестве пайков. Ты сможешь послать вкус дома всем своим воюющим родственникам на линии фронта.

Это вызвало у Эпплджек долгий, утомленный вздох.

– Да уж, не похоже, чтобы армия в ближайшее время прекратит закупать товары, в отличии от мирных пони...

– Какая досада, что ты окончательно подвела черту, когда дело дошло до жестяных банок. Было бы намного проще...

– Нет.

– ...выполнить нашу часть сделки...

– Не стоит, Рэрс, мы это уже обсуждали.

– ...если бы ты не настояла на стекле.

Эпплджек сняла свою кепку и отряхнула с нее пыль, прежде чем снова надеть. Ни одна из пони не смотрела на другую, они просто наслаждались гипнотическим ритмом большой машины, которую они вместе собрали, потратив на это последние финансовые накопления, что еще были на ферме. Даже та куча денег, что давным-давно Твайлайт заплатила за годовую поставку еды – переплатив – не до конца смогла покрыть расходы.

Хотя и лишней точно не была.

– Послушай, Рэрс, я не собираюсь идти на компромисс с качеством. Жестянки? Весь этот металл влияет на вкус и оседает во рту. Эт полный отстой. Со стеклом такого не происходит. Конечно, в стеклянной таре сок труднее доставлять, стоимость одной бутылки выше, но я ни на йоту не поступлюсь качеством нашей продукции. В соке и так не было ничего плохого, до всех этих штук с кипячением и прочего, и вкус был бы лучше, если бы пони прекратили быть такими мнительными.

– Я знаю, дорогуша, но...

– Но вкус слабее – это факт!

– ...существует риск для здоровья...

– И еще чуть-чуть гуще, так как часть воды упаривается!

– ...и пастеризация позволяет соку хранится гораздо дольше.

Тем не менее они просто наблюдали за гипнотическим процессом розлива, когда пастеризованный сок наполнял бутылки – получаемые в промышленных объемах с местного завода, с которым Рэрити заключила достаточно хитрую сделку. Владельцы завода сказали Эпплджек, что им придется взять с нее гораздо больше битов за первую партию бутылок, чтобы покрыть расходы на запуск, и объяснили это таким образом, что все казалось разумным и справедливым. Рэрити не согласилась. Она каким-то образом вывернула их собственные слова наизнанку и все закончилась тем, что на первую партию наоборот сделали большую скидку, когда единорожка указала, что это было бы инвестицией в долгосрочное деловое партнерство, а не попыткой подорвать отношения с самого начала.

Так что первый станок наполнял по бутылке каждые несколько секунд, затем другая машина плотно закрывала ее крышкой, а затем бутылка отправлялась в ящик.

После продажи этой партии им придется нанять еще рабочих. Теперь это будет не просто семейная ферма, а процветающий бизнес.

Так ведь было лучше, верно?

Эпплджек не была в этом уверена. Ее голос слегка дрогнул, когда она спросила:

– Рэрс, можешь мне ответить на один вопрос?

– Я очень постараюсь.

– Почему пони не любят старые добрые штуки? Почему я должна была пойти и испортить хороший сок, прежде чем они захотят купить его? Черт возьми, чем больше я с ним вожусь, типа закатывания жестянки, тем хуже я его делаю, но тем большему количеству пони я могу его продать. Что, черт возьми, с этим делать?

– Они не хотят ничего лучшего, дорогая Эпплджек. Пони хотят новизны и хотят нового, потому что живут в заблуждении, что новое и есть лучше. И однажды – может быть раньше, может быть позже – пони обнаружат, что "новое" стало старым, и то, что было старым, снова станет новым. Тогда, возможно, они вновь вспомнят дорогу к твоей двери ради традиций и качества...

Между подругами воцарилась задумчивая тишина, нарушаемая лишь бульканьем, шумом машин и звоном стекла.

– Знаешь, я как-то раз продала дизайн своего платья, – с несчастным видом произнесла Рэрити.

Эта фраза вывела Эпплджек из задумчивости. Наконец она взглянула на единорожку и увидела пони, который выглядела куда старше своего возраста.

– Что, какой-то другой модельерше?

Насмешливое фырканье.

– Нет, боже мой, нет! Конечно я позволяю другим пони изучать их, но нет. Ты готова была бы продать свои лучшие семена конкурирующей ферме?

Эпплджек уже знала, что Рэрити заботится о своей моде так же, как земнопони о своей ферме. Она этого не понимала, но не могла не уважать. Иногда она забывала об этом, но после подобных фраз не могла не вспомнить снова.

Все это пронеслось в голове у земнопони и она в ответ просто покачала головой.

Рэрити, должно быть, заметила это краем глаза или просто ждала подходящего момента, потому что она продолжила, не отрывая взгляда от разливочных машин.

– На фабрику. Я была так польщена! Они хотели, чтобы мой самый простой, элегантный дизайн стал массовым, и они платили мне процент с продаж. С таким гениальным дизайном, что я им послала, я была уверена, что стану миллионершей.

– Значит, ничего не вышло, да? Никто не хотел их покупать?

Единорожка печально покачала головой, в ее глазах появилось затравленное выражение.

– Нет, дорогуша. Нет. С этим я бы могла жить. Это было бы ударом по моему эго, но я бы просто успокоила мое бедное эго, сказав себе, что это просто слишком нишевое изделие. Наоборот, каждая пони хотела заполучить его.

– Ага, понятно, – произнесла Эпплджек, как будто и правда все поняла. Хотя на самом деле этого не случилось.

– Нет, ты не понимаешь, дорогуша, и я тоже не понимала, пока не увидела. Эпплджек, мои платья должны быть уникальными работами и не существует двух совершенно одинаковых. Каждый предмет гардероба – это произведение искусства, скроенный для одного конкретного пони, который больше всего именно его и хотел. Через месяц после сделки я увидела на углу улицы трех молодых кобылок, одетых в платья по моему эскизу. Абсолютно идентичные, точные копии друг друга. Я видела все то, что было особенным или замечательным в этом моем произведении, высмеянным и испорченным. И это не только те три... Вся партия была распродана. Я превзошла саму себя, – последнее предложение она выплюнула с ядом, который, казалось, полностью противоречил содержанию.

Эпплджек молчала, все еще обдумывая услышанное.

– Тогда почему ты не миллиардерша? Раз все так хорошо продавалось?

– Ох, Эпплджек, пожалуйста, никогда не произноси этих слов в моем присутствии. То что я создала стало... гротеском, – единорожка на самом деле заметно вздрогнула. – Я потратила все до последнего заработанного бита, чтобы выкупить модель с фабрики, и больше никогда не повторяла этой ошибки.

Эпплджек пришла к очень горькому выводу.

– Значит, ты знала, о чем просишь меня, когда говорила сделать... все это!

– Боюсь, что да.

– Почему ты ничего не сказала и даже не подала виду?

– Потому что мне нужно было сохранять позитивное отношение к задуманному. Сама ты бы никогда не довела дело до конца, особенно если бы я сказала тебе правду, о том, что это будет именно так больно, как ты себе и представляла, не так ли?

Эпплджек фыркнула, снова снимая кепку и прижимая ее к груди. Это успокаивало.

– Нет! И это было бы к лучшему, верно? Ты только что сказала, что ты несчастна!

– Я вернулась к успешному бизнесу, продавая невоспроизводимый предмет роскоши. А если бы ты не сделала все это, Эпплджек, ты бы потеряла свою ферму. Устроив все это, мы запятнали нечто красивое, прекрасное и личное. Эта машина перед нами варит что-то очень особенное для этого мира.

Машина пыхтела, не обращая внимания на слова. В конце концов, это был бесчувственный механизм.

– Я так понимаю, есть одно "но"?” – прошипела Эпплджек сквозь стиснутые зубы.

– И притом весьма значительное, – Рэрити либо не замечала гнева земнопони, либо была слишком мрачна, чтобы позволить ему сильно повлиять на нее. – Если бы мы этого не сделали, Эпплджек, ты бы все потеряла. Абсолютно все. А с помощью этих машин ты все еще можешь производить лучшую продукцию. Никто другой, кроме немногих близких родственников, не сможет оценить ее совершенство, которое тут было, а все остальное – лишь отражение изначального совершенства, но по крайней мере ферма у вас все еще есть.

– Агась, – мрачно согласился брат Эпплджек с подмостков над машиной, взваливая на плечи еще одну бочку яблок.

Приятная легкая дрожь пробежала по телу Рэрити.

– Ах, а еще тут есть восхитительные старшие братья, к которым мне запрещено приближаться. Яблоки всегда изображались как запретный плод...

Эпплджек ударила дурную единорожку кепкой по затылку.

– Знаешь, ты только что была такой душещипательной, Рэрс, а потом взяла и брякнула это.

– Я прошу прощения, я очень старалась не пялиться на него, но этот голос...

– Все хорошо, Рэрити. Я ценю твои усилия.

Долгое молчание. Биг Мак продолжал двигать бочки, наполненные яблоками, пот блестел на его мускулах, когда они напрягались. Эпплджек заметила, что единорожка очень тщательно не отводит взгляд от работающей машины.

– Я и не подозревала, что тебе так тяжело.

– Ох, это было ужасно! Зная, как сильно это тебя ранит...

– Но ты спасла ферму. Думаю, что в конечном итоге все было бы еще хуже. Мы бы продали ее по частям. Потребовались бы годы отчаянной борьбы, и в конце концов мы бы проиграли соседу, который в конечном итоге все равно устроил бы тут то же самое... Ты оказала нам хорошую услугу, Рэрити, даже если мы обе и  ненавидим это.

Снова долгое и задумчивое молчание.

Единорожка кашлянула в копыто.

– Знаешь, я подозреваю, что если мы перехватим чутка сока сразу после соковыжималки до того как он попадет в чан, то у нас будет самый свежий сок, до того “как он весь будет испорчен”.

– Думаю, я бы от него не отказалась.

– А что насчет тебя, Макинтош? Хочешь сока? – Рэрити повысила голос, чтобы ей не пришлось смотреть на жеребца.

– Агась!

Единорожка снова вздрогнула. Эпплджек снова ударила ее кепкой.

Они вышли из свежевозведенного сарая, где стояла машина, и обошли его сбоку, чтобы взять по бутылке, и тут увидели пыхтящую и задыхающуюся маленькую фигурку, бегущую к ним.

– Это же...

– Спайки?

Дракончик продолжал бежать и пыхтеть. Похоже, он не останавливался, чтобы перевести дух, всю дорогу от библиотеки до фермы, бедненький. Добравшись до кобыл, Спайк согнулся пополам.

Ему удалось выдавить три панических слова между прерывистыми вздохами.

– Твайлайт! Пострадала! Сильно!

Потом он упал.

Эпплджек и Рэрити обменялись быстрыми взглядами, после чего фермерша забросила Спайка на спину и рванула к городу. Рэрити даже не задумалась о том, как сильно она вспотеет. Даже она просто бежала.

---

Солнце еще не взошло.

Пинки совсем не была счастлива.

Твайлайт тяжело приземлилась на кучу “аварийных” матрасов, и не двигалась, и не открывала глаз, и Пинки даже не была уверена, что единорожка дышит. Рэйнбоу направила туда изломанную и порезанную пони, опасаясь по-настоящему прикоснуться к ней.

Какими бы мягкими ни были матрасы, приземление все равно было очень-очень жестким. Дэш выглядела крайне обеспокоенной, даже сильнее, чем когда у Пинки пропадало время. Пегаска накричала на Пинки – она никогда не кричала на Пинки, – чтобы та бежала за Флаттершай. Дэш так же велела земнопони не смотреть, и ей стало любопытно, так что хотя она и не хотела смотреть, но посмотрела.

Твайлайт истекала кровью. Рэйнбоу вытащила из кармана своей одежды нож.

– Пинки, возьми чайник, вскипяти воды. И принеси что-нибудь из постельного белья. Например, простыню.

– Чай и отдых в постели? Твайлайт простудилась?

Рэйнбоу зарычала, и нож сверкнул в лунном свете, срезая куски плотной одежды Твайлайт. Без нее кровотечение выглядело еще хуже.

– Это будет позже, потому что я почти уверена, что у нее сильная гипоксия. Но сначала надо прокипятить бинты.

– Ох.

Пинки побежала, чтобы выполнить порученное. Однако, добравшись до телескопа, она на мгновение остановилась. Да. Земнопони бросилась к переговорной трубе, стоявшей рядом с телескопом.

– Спайк?

– Да?

– Не мог бы ты быстренько принести простыню к телескопу? Да, и захвати еще немного угля, пока ты у котлов, – голос Пинки дрожал, как бы она ни старалась скрыть свое беспокойство. Земнопони надеялась, что оно потеряется в трубах по пути... – А потом, может быть, сходишь за Флаттершай?

– Ну конечно, наверное? А зачем...

– Ладно, спасибо, пока!

На этот раз Пинки просто побежала за чайником. Она сможет встретится со Спайком, когда он будет подниматься, взять все и передать Рэйнбоу, и Твайлайт будет в порядке, даже если ее нога совсем-совсем не должна выглядеть так, как будто у нее три противопоставленных сустава.

Чайник был в самом низу, а лифт был очень медленным, настолько медленным, что пока он спускался Пинки плакала, потому что, возможно, Твайлайт уже умерла, и если бы земнопони вместо этого слетела вниз по лестнице, то возможно, Пинки спасла бы ей жизнь, так что, возможно, она случайно убила Твайлайт, но потом земнопони взяла пару металлических ведер оттуда, где были ведра, и лифт был быстрее, чем подъем по лестнице, так что по пути наверх это выглядело как верное решение.

Спайк ждал ее наверху, держа в руках простыню, полную угля.

– Зачем тебе это понадобилось?

– Большое спасибо, Спайк! – Пинки заключила дракончика в крепкие объятия. – А теперь, э-э, не мог бы ты сходить за Флаттершай, пожалуйста? Ты ведь помнишь, как до нее добраться?

– Ну... да. Что случилось? Я думал, все в порядке, Рэйнбоу сказала...

Пинки оборвала его, дергаясь всю дорогу пока длилась эта медленная фраза, которая никак не могла помочь Твайлайт прямо сейчас.

– Да, все так, – судорога пронзила шею земнопони и ее голова слегка дернулась. Это плохо. – Но Твайлайт сейчас очень пострадала, понятно? И я не думаю, что было бы хорошей идеей рассказать ее брату, что тут произошло...

– Но у них может быть полевой медик, или... или... да, – Спайк сглотнул. – Я сбегаю за Флаттершай. Я, эм-м-м... Боже, жаль, что у меня такие короткие лапки!

Дракончик вразвалку подошел к лестнице и спрыгнул вниз, с лапы с боков лестницы и когти замедляли его спуск. Как только эта лестница закончилась, он перескочил на следующую, бросаясь с лестницы на лестницу.

Это было намного быстрее, чем лифт.

И все же у нее были уголь, чайник и тряпки. Пинки сгребла все это в один большой ком и поднялась на крышу.

Все выглядело очень, очень плохо. Одежда Твайлайт была срезана почти полностью, и ее шерстка была вся перепачкана кровью, и Рэйнбоу положила единорожку на спину, повернув голову набок. Твайлайт дышала с хрипом, прерывисто и влажно, и ее дыхание казалось странным образом застревало в горле, но это было нормально, потому что она дышала.

Пинки ничего не сказала. Просто поставила ведро на угли, вытащила из гривы коробок спичек, зажгла огонь, и вода начала медленно закипать. Нет, даже не близко к кипению, но это было начало и огонь горел хорошо.

Земнопони не хотела смотреть, но все равно смотрела, и задние ноги Твайлайт тоже выглядели... странно, не так плохо, как передняя нога, но она никогда раньше не видела такой крови... отвратительной. Действительно отвратительной. Пинки снова почувствовала вкус ланча, и если и в первый раз он был не очень, то во второй уж точно не лучше.

Рэйнбоу заметила, что она это заметила, и ободряюще поморщилась, что, по-видимому, было единственным, что она могла сделать.

– Это гипоксия, – сказала пегаска, как будто это все объясняло. Потом она все-таки объяснила, когда заметила, что Пинки выглядит сбитой с толку. – Это случалось только с несколькими пегасами, которые дошли до абсолютного предела. Это когда атмосферное давление сильно меньше чем... Я не знаю. Чем выше поднимаешься, тем при меньшей температуре все кипит.

Дэш указала на Твайлайт... и всю ситуацию в целом.

– Ее кровь буквально кипела вне ее тела, и, вероятно, внутри него немного тоже. Слюна, слезы, глаза, как бы это назвать... выпаривались.

Фу, фу, фу, гадко, гадко, фу, нет-нет-нет... Это из-за этого все выглядело так отвратительно мерзко!

Рэйнбоу покачала головой и передала нож Пинки. Он был весь в крови. Земнопони немного помешала им кипящую воду, прежде чем начала разрезать простыню на толстые полосы.

– Да, и похоже она задела несколько очень крупных и жизненно важных артерий, – продолжила говорить Дэш, – но кровь сворачивалась необычайно быстро, как только попадала на воздух. Это спасло ей жизнь. Если бы подобное произошло на меньшей высоте... Как бы то ни было, ей, вероятно, сильно повезет, если она сможет чувствовать свои ноги в ближайшее время.

– Но ведь она поправится, правда? Она моя лучшая подруга! Она должна быть в порядке!

Вспышка боли, словно отраженный свет, промелькнула в глазах пегаски.

– Я думала, что я твоя... Нет, послушай, с ней все будет в порядке, нам просто нужно ...

Ее прервали пушистые розовые объятия.

– Ты моя лучшая подруга тоже, ясно? Самая лучшайшая из лучших друзей! Пожалуйста, не сердись, я не выдержу, если ты разозлишься на меня прямо сейчас...

Рэйнбоу крепко обняла Пинки в ответ и мордочка земнопони уперлась ей в плечо. 

– Эй, я просто глупо приревновала, ну, буквально на секунду. Я сейчас тоже немного в раздрае, понимаешь? Мы позаботимся, чтобы с Твайлайт тоже все было в порядке. Мы приведем Флаттершай и все тут перебинтуем, чтоб никакого заражения не случилось, а потом она просто будет отдыхать в постели и читать... целый месяц, может быть?

– Д-да? – Пинки шмыгнула носом и возненавидела себя за это, потому что Дэш была такой храброй.

– Ты знаешь, как ей это понравится, если мы будем о ней заботится целый месяц, приносить ей каждый день завтрак в постель, а она просто будет читать? Она будет в раю, Пинки, мы просто должны помочь ей попасть туда, вот и все.

Пинки вытерла нос о куртку Рэйнбоу и, к чести искательницы приключений, она даже не вздрогнула.

– Но ведь она не попадет в настоящий рай, верно?

– Что за... Ох, черт возьми, нет. Не-не-не, просто... она будет счастлива, вот и все, Пинкс. Ей станет лучше.

– Х-хорошо, – земнопони снова шмыгнула носом и снова возненавидела себя за то, что сделала это, потому что оно не помогало. – По-моему, вода закипела. Я... давай все сделаем.

Она попыталась вывернуться из захвата, но Рэйнбоу лишь крепче сжала ее на мгновение.

– Все будет хорошо, Пинки. Ты не сделала ничего плохого, ясно?

Пинки прекрасно понимала, что это не так, но ей не хотелось расстраивать Рэйнбоу своим несогласием.

– Хорошо...

Поэтому земнопони кипятила простыни, пока Рэйнбоу не сказала, что уже хватит, и постаралась выжать как можно больше воды, чтобы им не пришлось кипятить много новой воды, потому что чтобы поднять ее сюда, требовалось время, так как трубы водопровода заканчивались внизу.

Рэйнбоу брала разрезанные простыни, каждую по очереди, нежно и аккуратно, и никогда не выхватывала их. Потом она обертывала их вокруг самого плохого из пятен крови, плотно и туго, и на всех из них проступали маленькие красные пятнышки, но так и должно было быть.

– Если этого не происходит, то повязка тебе вовсе не нужна, – заверила Пинки Дэш.

Они успели закончить со всеми ногами и использовать большую часть простыней, когда два жеребенка безмолвно прошли мимо земнопони к Твайлайт, неся носилки. Потом Флаттершай обняла Пинки.

– Ты хорошо справилась, малышка, – прошептала она нежно ей на ухо, и земнопони теперь знала, точно знала, что все будет хорошо. – Поможете мне перенести ее? Нужно как можно больше копыт, чтобы распределить вес.

Жеребятами были Капитан и Брасс, она знала их, они были хорошими ребятами и намного сильнее ее, поэтому они с Дэш в основном помогли осторожно перекатить Твайлайт на носилки, в то время как Флаттершай вместе с Пинки старались, чтобы ее голова и сломанная нога как можно меньше двигались.

Флаттершай не скрывала, какое впечатление произвела на нее их работа.

– Это просто отличное оказание первой помощи, Рэйнбоу. Вы проделали хорошую работу, – Матрона несколько секунд смотрела на пегаску с теплотой, прежде чем заметила что-то, чего земнопони не могла разглядеть, даже если бы прищурилась. – Пинки, принеси, пожалуйста, Рэйнбоу пустое ведро. И не могла бы ты расстелить один из этих матрасов?

Дэш казалась благодарной, поэтому Пинки просто сделала, как ее попросили. Она развернула матрас, достала ведро, и как только она это сделала, пегаска опорожнила в ведро свой желудок, дважды моргнула и крепко уснула, рухнув на матрас.

– Я должна принести ей одеяло... и подушку, – прошептала Пинки. Флаттершай кивнула и улыбнулась ей, и все снова стало хорошо, даже если это было не так.

– А где Спайк?

– Он пошел за остальными. Они, вероятно, захотят узнать о произошедшем, и я не хочу, чтобы он слишком волновался. Бедняга просто хочет быть полезным...

Пинки знала подобное чувство. Это было плохо, и она чувствовала себя плохо.

Потом Флаттершай в последний раз крепко, по-матерински обняла ее и понесла с жеребятами носилки вниз, чтобы уложить Твайлайт в настоящую постель. А потом вернулся Брасс Такс с озабоченным видом, подушкой и одеялом, так что Пинки могла просто остаться здесь и присматривать за Дэш, а потом жеребчик тоже ушел, и прошло уже несколько часов после того, как все началось.

Пинки свернулась калачиком рядом с Рэйнбоу, когда земнопони увидела самый прекрасный восход солнца, который она когда-либо видела в своей жизни.

Принцесса насмехалась над ними, она знала это.

Какой подлый, жестокий, ужасный, кошмарный... грэргх!!!

Глава 13: За милых дам

Твайлайт очнулась и тут же пожалела об этом.

Все болело так сильно, и она была настолько слаба и измучена, что единственным, на что единорожка была способна, оказался долгий, глухой стон.

А потом стало еще больнее, потому что целых две пони набросились на нее с обнимашками.

У Твайлайт определенно были сломаны ребра с обеих сторон, прямо там, где к ней наклонились голубой всполох и розовое пятно. Пять пони и маленький дракон выкрикивали ее имя, радовались и ликовали. Наверное, им было очень приятно, что она жива, но единорожка не чувствовала благодарности.

Надо заметить, что ей не то чтобы хотелось и дальше оставаться мертвой. Лишь до тех пор, пока все не перестанет болеть.

Кома! Кома – вот то самое слово, потому как прямо сейчас на ее сломанные ребра давила пара счастливых, плачущих пони.

К счастью, их отогнали от нее два голоса – один спокойный, а другой с деревенским акцентом. Потом под нос Твайлайт сунули какой-то вонючий напиток, и спокойный голос велел ей открыть рот. Единорожка упорно держала губы сомкнутыми. Стакан убрали в сторону.

– Лекарство? – проскрипела Твайлайт, взбешенная слабостью собственного голоса.

– Вроде того, – ответил спокойный голос... Флаттершай! Так ее зовут – Виски, неразбавленный.

– Я вообще не пью, – недовольно скривила губы единорожка.

В комнате воцарилась тишина, которую нарушил только вздох Флаттершай.

– Ну, я не врач, так что это лучшая анестезия, которую ты можешь получить. Тебе будет не так больно.

– Ох, – Твайлайт проглотила виски. Она не любила напиваться и даже ненавидела это, но боль она ненавидела еще больше.

Теперь она узнала и характерный голос Рэрити.

– Так ты не врач? А мне показалось... – белая единорожка замолчала, и Твайлайт почувствовала нежную и застенчивую улыбку Флаттершай, хотя и не могла ее видеть. Просто возникло отчетливое впечатление, что улыбка в комнате присутствует.

– Все знают, что именно медсестры делают всю работу. У нас просто нет ничего лучше, – пегаска на мгновение задумалась. – Хотя это очень хороший виски, спасибо.

Рэрити, казалось, сразу воспряла духом.

– Ах. Всегда пожалуйста. Все, что угодно, лишь бы помочь другу.

– Вообще-то, это была очень долгая ночь... вы не возражаете, если я... – Флаттершай многозначительно посмотрела на бутылку.

– Хм? О, да, конечно-конечно. Плесни и мне двойную порцию, если мы сможем раздобыть стаканы. Не хотелось бы, чтобы Твайлайт пришлось пить в одиночестве, бедняжке. Как мне кажется, ей и так уже достаточно тяжело.

Твайлайт и так пыталась думать о виски как о лекарстве, что есть, то есть, но если назвать это посиделками с друзьями, то все становилось еще чуть менее неприятным.

– Видишь? У нее задумчивое выражение мордочки. Пинки, Эпплджек, Дэш, присоединитесь к нам? У меня в запасе есть еще одна бутылка виски. И довольно неплохого, уверяю вас.

Дэш еще раз быстро обняла Твайлайт.

– Пожалуй, откажусь, спасибо, – единорожка явно слышала усталость в голосе пегаски, глухом и измученном. – Я и правда не в настроении. Теперь, когда я знаю, что Твайлайт из “умирающей” перешла в состояние “сильно больной”, я могу пойти и подремать минут сорок, а может, четыреста или пятьсот. Приятно видеть, босс, что ты очнулась. Ты меня напугала просто до усрачки.

После чего послышались шаркающие шаги... удаляющиеся.

Ответ Пинки был намного проще, после того, как она сама еще раз обняла Твайлайт.

– Нет, спасибо, леди Рэрити. От алкоголя мне плохо.

Белая единорожка покровительственно улыбнулась.

– Уверяю тебя, если ты не будешь гнать и пить достаточно много воды...

– Я не про похмелье. Мне становится плохо с головой.

– Ох. Понятно. Тогда я ужасно сожалею, что пыталась надавить на тебя, дорогуша. Молодец, что смогла мне отказать.

Пинки на секунду слабо улыбнулась, прежде чем посмотреть на что-то за дверью, слегка расфокусированным взглядом.

– Вообще-то я могу пойти присмотреть за Рэйнбоу. Не думаю, что она спала с тех пор как... она чувствовала себя очень, очень, очень виноватой из-за того, что вырубилась, не убедившись, что с тобой все в порядке. Мне кажется, с тех пор Дэш от тебя вообще не отходила! И она научила меня играть в шашки.

Твайлайт подавилась и выплюнула остатки виски из стакана, который Флаттершай молча наполнила, пока единорожка не обращала на это внимания.

– Как долго я была без сознания?

– Ну, ты приземлилась примерно за два часа до восхода солнца в субботу, а сейчас понедельник, около трех часов пополудни.

Твайлайт поперхнулась остатками обжигающей жидкости, попавшей ей не в то горло. Она рефлекторно попыталась ударить себя в грудь правым копытом, отчего ногу пронзил импульс невыносимой боли. Когда единорожка наконец отдышалась, Флаттершай бросилась к ней, чтобы поднять ее голову под более удобным углом.

– Так долго?

Рэрити подтвердила.

– И Пинки права, Дэш от тебя вообще не отлучалась. Мы все, конечно, тебя навещали – твой брат тоже сильно за тебя переживал, но мы его к тебе пока не пускали. Принцесса с большим подозрением отнеслась к твоим травмам, по-видимому, считая, что они – лишь способ что-то скрыть. Поэтому посещать тебя было запрещено. Не нам, заметь, а только пони, которых Принцесса считает достаточно опасными, чтобы злоумышлять против тебя, – белая пони взболтала свое виски и сурово уставилась в стакан, как будто именно он был в ответе за такое пренебрежение. – А мы тут что? Чучелки соломенные?

Отлично, теперь Твайлайт трясло от ослепительной боли и ярости. По крайней мере, адреналин уменьшил боль, даже с учетом того, что от дрожи снова разболелась нога.

– Очаровательно.

– Твой брат очень обрадуется, – заверила единорожку Флаттершай.

– А что насчет тебя, Эпплджек? Ты не хочешь с нами выпить? Я чувствую, что мы все слишком трезвые, чтоб должным образом обсуждать такие депрессивные темы.

– О, с вами я, конечно, посижу, большое спасибо, но пить не буду. Как бы ни было весело опрокинуть бутылочку крепкого сидра, но думаю, что вам понадобится присутствие трезвой пони, чтоб не дать вам сотворить что-то, о чем можете потом пожалеть.

– Ты опасаешься, что если мы обе будем пьяны, я могу соблазнить тебя, не так ли?

Эпплджек даже не вздрогнула и ни секунды не колебалась.

– Это был бы не самый дурной поступок пьяной Эпплджек. Возможно, она как-то раз подралась с амбаром. И возможно, даже выиграла.

– Как можно выиграть в драке с амбаром? – спросила Флаттершай, так что Твайлайт самой спрашивать не пришлось.

– Ответ на этот вопрос прост: выдержка, решительность, настойчивость и хороший удар задними ногами. Куда сложнее было объяснить произошедшее Биг Маку утром, когда он обратил мое внимание, что термиты, как правило, следов копыт не оставляют...

– Ах, – хором произнесли Твайлайт с Флаттершай.

Единорожка обвиняюще указала дрожащим копытом на Эпплджек.

– Буйна во хмелю?

– Только от виски. Вот поэтому я и сказала, что предпочитаю крепкий сидр. От него я становлюсь веселой и счастливой.

– И ты все равно пить не будешь, верно? – теперь обвиняющее копыто указывало на Рэрити, или туда, где, как Твайлайт думала, Рэрити находилась, так как полностью повернуть голову единорожка не могла. – Буянишь?

– Заигрываю.

Кто бы сомневался. Теперь Флаттершай.

– Буянишь?

– Нет, не думаю. Просто становлюсь смешливой, как мне кажется.

Теперь копыто Твайлайт ткнулось в нее саму.

– Пьяной я начинаю ныть, тут буду честна. Но я единственная, у кого нет выбора... Ладно, давайте приступим. У меня слишком много боли в организме и не так много алкоголя, и мне хотелось бы сделать все наоборот. 

Поначалу это казалось плохой идеей, но спустя несколько минут и еще два стакана на пустой желудок, по здравому размышлению, идея начинала казаться все лучше и лучше.

---

– Гей, – торжествующе провозгласила Рэрити, со звоном гоняя лед в своем стакане. Твайлайт уже потеряла счет, сколько единорожка успела выпить.

– Правда? – Флаттершай ахнула чересчур громко, слегка покачиваясь. – Принц Блюблад?

– Ох, целиком и полностью, дорогуша. Его голос куда более женственный, чем мой, и он тратит вдвое больше времени на свою гриву. Блюблад фигляр и жиголо, но совершенно очарователен, уверяю тебя.

– А что насчет Вандерболтов?

– Кого именно?

Флаттершай перешла от хихиканья к какой-то головокружительно серьезной сосредоточенности, глаза даже слегка закатились, пока она, отстукивая копытом по столу, старалась вспомнить всех.

– Спитфайр, Флитфут, Соарин, Рапидфайр, Хайвингс, Айсимист, Лайтинг Страйк, Сильвер Зум и Вэйв Чил.

– Лесба, лесба, натурал, натурал, но изменяет своей жене с ней, которая тоже изменяет ему с ним, с ним, с ней, и она хочет меня. Именно в таком порядке.

– Подожди, так значит...

– Рапидфайр спит с Хайвингс, Айсимист, Лайтинг Страйк, Сильвер Зум и Вэйв Чил – да. Хайвингс с Флитфут и Сильвер, Айсимист с Сильвер и Вэйв, а Вэйв с Лайтинг. Правда все они считают друг друга моногамными, за исключением Рапидфайра, который находит всю ситуацию просто восхитительной, как собственно и я. Извиняюсь, это обычно намного легче объяснить с помощью грифельной доски или булавок с цветными нитками...

Флаттершай несколько раз прошептала фразу себе под нос, пока не успокоилась, но Эпплджек не могла не вмешаться.

– Погодь, ты хочешь сказать, что эта дамочка заставила целую спортивную команду запрыгнуть к ней в постель, и все равно пыталась гоняться за твоим хвостом?

– Ну конечно, дорогуша. Я же лучше.

Твайлайт фыркнула, делая глоток своего напитка, и почувствовала, как жар пошел по носоглотке, а глаза наполнились слезами. Это было хуже всего. Единорожка закашлялась и постаралась отфыркаться, Флаттершай тут же заворковала и прижала голову Твайлайт к своей груди, успокаивающе поглаживая ее гриву. Вообще-то это было довольно приятно.

Эпплджек, в свою очередь, была более полезной, убрав стакан из пределов досягаемости копыт единорожки и внимательно оглядев ее.

– Не в то горло попало?

Твайлайт ошеломленно кивнула.

– Выпей это, тебе станет лучше, – земнопони протянула ей стакан с чем-то, что держала в копытах.

Твайлайт не стала отказываться, жадно выхлебала содержимое стакана и действительно почувствовала себя лучше.

Голова Флаттершай исчезла спустя несколько мгновений, и Твайлайт сразу почувствовала, что ей не хватает ее тепла, но напиток внутри согревал достаточно. Рэрити снова продолжила потчевать их сплетнями.

– Конечно, это всего лишь капля в море. Джет Сет и Аппер Краст растрачивали средства из своего маленького благотворительного фонда на свои собственные нужды. Что формально не является незаконным, так как одной из статей расходов фонда и является поддержка его организаторов. Эдакая вечная вечеринка во имя нуждающихся. Правда, когда они последние несколько раз пытались провернуть этот трюк, оказалось, что поставщикам провизии был дан не тот адрес... и все продукты в конечном итоге ушли в благотворительную столовые где-то в Вест Энде. Я подозреваю, кто этот коварный вандал. Такая великолепная и изящная...

– Это была ты, не так ли? – Эпплджек ухмыльнулась.

– Виновна по всем пунктам, – Рэрити хихикнула. – Ну, в том смысле, если меня когда-нибудь поймают.

Флаттершай плюхнулась на пол рядом с белой единорожкой, глядя на нее снизу вверх. Рэрити слегка наклонилась в красном мягком кресле, чтобы лучше видеть сие любопытное зрелище. Пегаска перекатилась на спину, чтобы взглянуть на нее, и слегка пошевелила ногами.

– Ты такая храбрая! – изумленно прошептала Флаттершай. – Как Робин Гуд, только без стрел... и более кокетливый?

Рэрити снова осушила свой стакан.

– Да бросьте. Модистки веками использовались в качестве шпионов, и не без причины. Вы удивитесь, насколько мало надо принуждения, чтобы услышать, чем эти дворяне хвастаются во время примерки. Немного притворного сочувствия, и они обрушат на тебя самые скандальные новости, как, смею заметить, манну с небес. Самые сочные грязные секреты, уверяю вас.

– Сочнее, чем Вандерболты? – Флаттершай ахнула, широко раскрыв глаза.

– О, конечно. Например, я знаю, кто из преподавателей в “Школе для одаренных единорогов принцессы Селестии” дополнительно обучает своих учеников...

Твайлайт взволнованно закричала:

– Ох! Я тоже так делала! – единорожка была просто счастлива снова принять участие в разговоре.

– Да? Занятия повышенной близости?

“Чего? Какой ещё близости... ой. Ох!”

Твайлайт покраснела как маков цвет.

– Нет! Нет, просто... э-э-э... Я просто знаю об этом.

– Какое разочарование. Это была бы крайне непристойная сплетня. Но я отвлеклась, я могла бы рассказать вам, зачем дворяне отправляются в трущобы...

Флаттершай перевернулась на живот, ее мордочка снова стала серьезной.

– Я это знаю.

– Ох? – голос Рэрити взметнулся вверх вместе с ее бровью. – Знаешь?

– Да.

– Понятно, – пробормотала белая единорожка, и по ее тону было ясно, что ничего ей не понятно. – А что насчет тебя, Эпплджек? Ты в курсе каких-нибудь сплетен, пока я не выставила себя еще большей дурой из-за легкого подпития?

Эпплджек, единственная пони в комнате, которая к этому моменту могла стоять не шатаясь, фыркнула.

– Нет, ничего такого. Вообще. Все, что я могу вам рассказать, это в каком районе живут самые большие скряги.

– Хм. Было бы полезно сравнить наши с тобой данные. Надо не забыть поговорить об этом, когда я смогу все записать в свой маленький черный блокнотик.

Твайлайт задумчиво нахмурилась. Выражение ее мордочки было слегка перекошено по сравнению с ее обычным “задумчивым” выражением. Создавалось впечатление, что правая часть ее физиономии казалась более восторженной по поводу всего происходящего, но тем не менее она была задумчивой.

– Разве маленький черный блокнотик не предназначен для... э-э-э... неподобающих связей?

Рэрити хихикнула, и ее смех прозвучал так, словно по стеклу разбежались трещины.

– Ох, дорогуша, все возможно. Но нет, мой используется исключительно для сплетен. Хотя, возможно, при случае они могут пересекаться... Как бы то ни было, как тебе напиток?

Твайлайт рефлекторно поморщилась. Она хотела что-то сказать, но белая единорожка прервала ее взмахом копыта и очень понимающим взглядом.

– Ни слова больше. Все ясно без слов. Вот, выпей это, чтобы смыть привкус изо рта. Кошмар для новичка.

Стакан рядом с Твайлайт поплыл в сторону и, с точки зрения единорожки, поменялся со стаканом Рэрити. Эпплджек, которая сидела сбоку, прекрасно видела, как два одинаковых стакана со звяканьем столкнулись на полдороге в поле левитации и разлетелись обратно к своим владельцам.

Твайлайт отпила глоток и издала благодарное “ах!”.

– Спасибо, Рэрити, так действительно гораздо лучше.

– Мне лучше думается, когда я пью, мой восхитительный яблочный пирожок, – объяснила белая единорожка.

Эпплджек лишь фыркнула.

Флаттершай лежала на спине на полу, раскинув конечности, удовлетворенно вздыхая и похихикивая.

– Ты очень... очень хорошо справляешься... ты очень хорошо справляешься с виски... Я думаю, что, возможно, немно-о-о-о-о-о-о-ожко пьянее тебя, но ты выпила... – пегаска с энтузиазмом кивнула и изобразила над головой жест “вот столько” с трудом сумев удержать копыта в неподвижности достаточно долго, – намно-о-о-о-о-ого больше меня.

– Есть несколько секретов в том, как надо пить, дорогуша. Эти сакральные знания лишь для тех, кто готов нырнуть на дно бутылки и проникнуть во все ее тайны. Например, на светском рауте, если ты попросишь этих милых жеребчиков в галстуках-бабочках наполнять твой бокал, когда он не опустел и наполовину, никто не сможет точно сказать, сколько ты выпила. Видишь ли, там идет игра на считанные сантиметры. Я даже не могу сказать точно, сколько Гранд Галопинг Гала мне удалось пережить лишь благодаря тому, что я незаметно для всех напивалась в хлам.

Рэрити с трудом закончила эту тираду. Твайлайт разразились короткими аплодисментами. Вскоре к ней присоединилась Флаттершай, с чуть большим энтузиазмом. Эпплджек, с другой стороны, воздержалась от проявления чувств и лишь передала белой единорожке ведро, которое та с благодарностью приняла.

– Уверяю вас, это все потому, что я практически не двигаюсь, – Рэрити слабо улыбнулась. – Если бы я попыталась встать, то упала бы мордой в пол, обблевалась и тут же потеряла сознание. Практика, дорогуша, во всем нужна практика.

Глаза Флаттершай распахнулись, став размером с луну.

– Ох! Бедняжка!

– Нет, дорогуша, все в порядке. Правда, – Рэрити с улыбкой покачала головой.

– Нет, – решительно возразила Флаттершай, поднимаясь с пола и потягиваясь, как кошка. – Не-е-е-е-ет! Тебе нужны обнимашки. Много обнимашек. Да.

Флаттершай выглядела такой серьезной, что единорожка никак не могла придумать, как сказать "нет" этому умоляющему взгляду. Эпплджек и Твайлайт с интересом наблюдали за происходящим. Наконец Рэрити смягчилась.

– Ну, думаю, немного физической близости мне сейчас не помешает.

Пегаска неторопливо направилась к ней, качающаяся и дрожащая, но тем не менее сохраняющая определенную грацию. Объятие, которое последовало далее, было удивительно нежным и тронуло сердца всех находящихся в комнате.

А потом Флаттершай навалилась на Рэрити всем своим весом и сжала ее слишком сильно.

Хотя удобное кресло единорожки находилось в противоположном углу спальни, несколько капель рвоты, перелетев голову пегаски, забрызгали простынь и даже попали на щеку очень удивленной Твайлайт.

Эпплджек получила изрядную порцию на затылок, потому что слишком медленно двигалась с ведром.

Твайлайт была единственной, кого это рассмешило, но она восполнила качеством смеха недостаток количества.

---

Похмелья не было. В пересохшем рту Твайлайт стоял отвратительный привкус из-за обеззараживающей природы того возмутительного количества алкоголя, которое ее обманом заставили выпить, но похмелья не было.

Это удивило Твайлайт, но игла, воткнутая в ногу, ее ужаснула.

Она посмотрела на пакет, висящий над ней, и проследила за трубкой, идущей к шприцу, примотанному к ее передней ноге.

В течение последних нескольких десятилетий внутривенная терапия использовалась для лечения пациентов, умирающих от обезвоживания из-за холеры. По-видимому, аналогичное лечение просто замечательно подходило и для лечения похмелья.

Кроме того, было очевидно, что тот, кто ставил иглу, сам подобным способом исцеления не воспользовался. Вокруг вены было настораживающе большое количество "промахов", залепленных разноцветными пластырями.

Значит, Флаттершай.

Снова все начало болеть, ныла буквально каждая косточка. Твайлайт чувствовала ноющую, тянущую боль во всем теле, за исключением сломанной ноги, которая ощущалась объятой зудящим пламенем. Это была невыносимая тупая боль, пронзающая плечо, и единорожка могла чувствовать ее оттенки, там где алкоголь, оставшийся в организме, слегка ее размывал.

Казалось, проще было сказать, где ничего не болело.

Твайлайт собиралась обдумать свою непоколебимую позицию против любой выпивки, прежде чем воспоминания о прошлой ночи не вернулись к ней сначала в тумане, а затем как вспышка.

Похоже, она столкнулась со странной дилеммой.

Она не могла... думать в таком состоянии. Все было расплывчато, и Твайлайт не могла сосредоточится на своих мыслях. Она могла бы избавиться от проблемной боли, которая мешала ей мыслить – проблему с мышлением, вызванную болью, – напившись, но в таком случае она будет пьяной.

В любом случае, это влечет значительные когнитивные нарушения.

И Твайлайт до сих пор не знала, насколько серьезными были ее раны.

Шансы на то, что сломанная нога когда-нибудь заживет, также были удивительно скромными, учитывая то, что она знала о травме. Нехорошо. Если начнется гангрена, скорее всего ногу придется ампутировать.

Твайлайт посмотрела сверху вниз на травмированную конечность.

Конечно, она будет скучать по ней, но в данный момент ампутация звучала привлекательно, ведь это означало, что чувствовать боль в ноге она больше не будет. Это было бы здорово.

Было очень больно, и, возможно, Твайлайт немного поплакала.

Единорожка повернула голову в сторону – по крайней мере, с шеей дела обстояли получше – и головокружение при этом было не настолько сильное, чтобы потерять сознание больше чем на пару секунд, и увидела Флаттершай с Дэш, спящих за карточным столом. Пустая бутылка из-под яблочного сока каталась по столу туда-сюда, гоняемая дыханием спящих пони.

Твайлайт также слышала, как Эпплджек и Пинки Пай разговаривают о чем-то за ближайшим углом.

Эпплджек что-то говорила... Твайлайт напрягла слух, чувствуя, как колющая боль прокатилась вдоль ее черепа от затылка до основания челюсти.

– ...сообщить ей, что нам, возможно, придется ампутировать ногу.

– Возможно, нам и не придется этого делать.

– Есть и такая вероятность, но нам, возможно, придется это сделать, и не стоит вываливать на нее все сразу, верно?

Твайлайт понюхала свою ногу. Гангренозного запаха не ощущалось, но в воздухе все еще сильно пахло выпивкой и рвотой, так что это был не такой обнадеживающий знак, как единорожка надеялась.

– Нет...

– Да.

Слух Твайлайт напрягся в тишине, компенсируя естественную паузу в разговоре. А потом все стало различимо.

– А что, если мы сделаем это хорошо?

– В каком смысле? 

– Мы исправим это.

– Конечности просто так не отрастают, Пинки.

– Значит, мы заменим ее чем-нибудь получше.

– Лучше?

– Ага!

Ох боже. О нет.

– В смысле, типа, меч?

– Не думаю, что Твайлайт очень любит мечи.

– Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Такую хреновину в качестве хитрого протеза, а не просто костыль или что-то в этом роде.

– Ага!

– Думаю, трость прекрасно подошла бы к ее ученому виду.

– Ну, ведь с чего-то надо начинать, верно?

Твайлайт должна была признать, что трость и пара седых прядок в гриве, возможно, шрам или два, действительно придадут ей вид ученого-ветерана, к которому она стремилась. Конечно, единорожка думала, что это займет у нее еще несколько десятилетий, но, с другой стороны, именно пробег, а не возраст, придает машине вид хорошо послужившей вещи...

– А что было бы супер ученым?

– Не думаю, что мы сможем заменить ее ногу книгой...

– Нет. Она бы ей все равно быстро наскучила. Сменные части с книгами?

– Это будет книжная полка.

– Точно. Но цилиндрическая!

Раздался грохот множества падающих предметов, сметаемых со стола, чтобы на нем можно было быстро развернуть чертеж. Довольно знакомый звук.

– Значит, у нас есть твердый металлический сердечник, который выдержит вес Твайлайт. Толщиной в два сантиметра. Вот тут немного фосфоресцентной краски, а тут линза, и она сможет использовать это для подсветки при чтении!

– Остальная часть окружности будет просто пустой. Тут можно разместить две деревянные подставки и скомпоновать их так, чтобы на каждой можно было разместить по шесть свитков.

– Ох! Как в зарядной части револьвера, верно?

– Барабан? Да. 

– Правда? Оно так называется?

– Да.

– Хм. Я думала, что оно будет называться более... оружейно?

– Сожалею, что разочаровала тебя.

– Это мило, спасибо!

На самом деле это звучало не так уж плохо. Твайлайт посмотрела на свою мучительно болящую ногу. Если она будет сделана из книг, это было бы не так уж плохо, ведь верно?

– И у нас ведь теперь есть хлороформ, да? – взволнованно спросила Пинки.

– Угу. Я немного сомневаюсь в нем. Делает тебя совсем заторможенной и все такое?

– Ага! Чего мы, собственно, и хотим добиться, верно?

– Предположим, он не повредит. По определению.

– И, насколько я знаю, хороший хирург может отрезать ногу, зашить рану и перевязать все менее чем за тридцать секунд!

– Это достоверный факт? Слышала, в полевых госпиталях у них было много практики...

Это было достаточно необычная вещь, чтобы быть уверенной, но... Твайлайт могла задерживать дыхание на срок куда дольше! И ей больше не будет больно! И вместо сломанной ноги у нее всегда при себе будут книги! Переносная книжная полка с ночником станет частью ее жизни!

Больше никогда не придется спотыкаться в потемках или биться голенью о кофейный столик.

– Флаттерс говорила, что она будет в полном порядке, если мы сумеем удачно наложить шину. До тех пор, пока Твайлайт будет смирно лежать в постели и не шевелить ногой, все будет в порядке, и, скорее всего, все обойдется обычной фиксацией.

– Да... Наверное, ты права.

– Но для нее это будут трудные несколько месяцев, верно?

– Наихудшайшие...

О чем они говорили дальше, Твайлайт не слышала. Она была слишком занята, пытаясь отгрызть себе ногу.

---

Под шиной все зудело. Неделя постельного режима и постоянное состояние опьянения сотворили чудо сосредоточения и вдохновения. У Твайлайт кружилась голова, но она была в приподнятом настроении, и в голове ее роилось множество мыслей.

Она заставила Пинки просмотреть некоторые из ее более поздних записей и формул, но, как бы гениальна ни была земнопони, была одна область, в которой Твайлайт безоговорочно превосходила ее.

Магия!

То, что Твайлайт временно не могла пользоваться своим телом, сделало ее разум намного более отточенным. А малая чувствительность к боли, вызванная алкоголем, позволяла выдержать куда больше, чем раньше. Теперь единорожка могла использовать магию для всего, что ей требовалось, и она так и делала, потому что... потому что с последними данными все стало куда проще.

Ранее рассчитанная скорость для выхода на орбиту была пять километров в секунду. Но эта скорость была нужна для выхода на орбиту! Им же была нужна куда меньшая, чтобы просто вырваться за границы магнитосферы.

Оказавшись там, она сможет прикоснуться к бесконечной мощи эфира.

Твайлайт сделала еще глоток виски. Она уже привыкла к нему, и коктейль с тремя кубиками льда и капелькой вишневого сиропа стал ее любимым напитком. Рэрити называла его “старомодным”. Твайлайт называла этот напиток “эйфория”.

Единорожка исписала свой гипс стенограммами и набросками формул. Флаттершай из-за этого сильно рассердилась, но это было ожидаемо. Пусть себе ворчит. Ей бы не пришлось писать на гипсе, если бы у нее был футляр для свитков вместо ноги, ведь верно?

Не то чтобы она не была благодарна своим подругам!

Еще глоток виски.

Магия!

Магия.

Она разорвала напополам металлическую капсулу магией, просто пытаясь крутануть вентилятор, задача, которая требовала лишь одной только выносливости. И она порвала стальную обшивку, как мокрую папиросную бумагу! Можно только представить возможности, если бы эту энергию можно было бы преобразовать в скорость!

Именно. Твайлайт и должна была представить. Здесь, внизу, у нее не было возможности проверить свою гипотезу. Но она знала достаточно, чтобы делать обоснованные предположения и прогнозы!

Расчеты, расчеты, еще глоток виски, расчеты, пустой стакан, налейте мне еще один стаканчик расчетов.

Тем не менее это было возможно.

Луна была в пределах досягаемости.

Все, что нужно было сделать, это разработать пушку, которая могла бы запустить большой, пока еще не сконструированный аппарат по крайней мере на четыре километра вверх, не убив в процессе его пассажиров. Аппарат с возможностью посадки на луну, способный забрать пассажира, а затем благополучно вернуться на Эквус, не взорвавшись и не разбившись!

Еще глоток виски, и вишенка на закуску. Твайлайт нравилось использовать вишню в качестве закуски, на прикроватной тумбочке стояла маленькая баночка с вишенками и еще одна с зубочистками, чтобы все было как надо.

После всего, через что она прошла... это казалось почти легким.

Твайлайт уставилась на пустую зубочистку, гадая, куда делась ее вишенка.

Алкоголь явно влиял на ее мысли, и она была не в том состоянии, чтобы трезветь или вставать с постели. Тут было лучшее место, чтобы выяснить, как преобразовать всю эту сырую, могучую магическую энергию в скорость...

Нет, ей придется поручить это более трезвомыслящим пони.

Придется подождать до следующего разговора с Эпплджек.

---

– Вы знаете, что я люблю нашу дорогую Твайлайт, но в своем ли она уме? – спросила Рэрити всех столпившихся вокруг чертежей, которые, по правде говоря, больше походили на номер телефона, нацарапанный на залитой пивом салфетке и оставшийся после дешевого свидания.

Маленький подвал Пинки, конечно, не предназначался для вечеринок, но она наслаждалась компанией. Спайк даже принес для всех небольшое блюдо с фруктами и сыром, стоявшее на отдельном столике сбоку. Оно осталось практически нетронутым, хотя и выглядело достаточно привлекательно.

– Нет. Пьяна в стельку, да еще и не первый день. Вот почему, как мне кажется, она не пытается все сделать сама, и в кои-то веки дала часть работы другим.

– Да уж, у нее есть способ взять все на себя, верно? – Дэш улыбнулась. – Биться до последней капли крови и все такое.

Рэрити, напротив, смотрела на чертежи и записи, сдвинув брови. У нее для описания подобного были другие слова. Возможно, саморазрушение. Или помешательство, как вариант. Однако...

– И для всего этого ей нужно место?

– Агась, и дюже много. У нас тут есть расчеты для сил, которые требуются, и я вам заявляю со всей ответственностью, пушка, которая нам понадобится, коротенькой не будет. Одни только подпорки для нее сами по себе...

– А ты у нас теперь эксперт по изготовлению пушек? – Рэйнбоу удалось заставить свой голос балансировать между недоверием и уважением, ожидая любого ответа.

Покачав головой, Эпплджек сняла кепку и прижала ее к груди, не сводя глаз с лежащих перед ней расчетов.

– Неа, просто... Вы можете рассчитать все эти числа, что вам нужны, и прочее. Понадобится достаточно много металла, чтобы выдержать такую большую силу, – земнопони махнула носом в сторону чертежей, – и ствол достаточно длинный, чтобы ускорение было равномерным. То же самое с котлами, форсунками и всем прочим.

– И чем больше нам нужно, тем больше нам нужно подпорок и еще больше подпорок для подпорок... – задумчиво добавила Пинки.

– И нам понадобится много энергии...

– Огроменная куча, – согласилась розовая земнопони.

– И все это должно делаться в тайне, – подчеркнула Рэрити, обвиняюще ткнув копытом в чертеж, бумага зашевелилась под тяжестью ее презрения. – Все это.

– Ну... – пробормотала Флаттершай как бы себе под нос, но достаточно громко, чтобы все услышали, – мне очень повезло с подземельями. Может ли это помочь?

– Подземелья... А это идея, – согласилась Эпплджек, снова надевая кепку на голову, чтобы освободить копыто для задумчивого потирания челюсти. – Тогда мы могли бы сосредоточиться на изготовлении только ствола.

Рэрити воспользовалась паузой, чтобы подойти к блюду с сыром. Немного камамбера на ломтике свежего яблока было бы сейчас очень кстати... единорожка пребывала в глубокой задумчивости.

Но Рэйнбоу это предложение не убедило.

– И как же нам столько выкопать, да еще и тайно? “Ой, здравствуйте, офицер, премилый денек, не правда ли? Что? Ох эта гора, она всегда была здесь...”  Копы, может быть, и тупые, но...

Она не успела закончить фразу. Пинки крепко стиснула копытами челюсть пегаски и пристально посмотрела ей в глаза.

– Повтори еще раз.

Копыта исчезли.

Дэш покрутила челюстью, морщась.

– Копы, может быть, тупые?

– Нет, немного раньше.

– Ой, здравствуйте, офицер, премилый...

– После этого!

– Эта гора всегда была здесь?

Эпплджек все поняла, это было очевидно. Если глаза Флаттершай и Рэйнбоу выглядели тусклыми, то позади глаз фермерши словно ярко вспыхнули лампочки.

– Гора Кантерлот.

– Именно. Только это не гора... Это вулкан! Спящий...

– ...но с достаточным количеством магмы для постройки действительно большого парового котла... Ох, звезды в небесах...

– Именно!

Рэрити тут же прервала их, с хрустом откусив кусочек яблока, достаточно громко, чтобы привлечь внимание всех в комнате самым случайным образом, на какой она только была способна. Дипломатия, всегда дипломатия.

– А теперь, пока мы не слишком увлеклись, девочки, давайте обсудим то, к чему мы уже пришли, ага? Итак, вы хотите использовать землю под королевским дворцом... в качестве пушки... что потребует месяцев на строительство и кучи ресурсов... и хотите сделать это в полной тайне?

– Ну, если совсем коротко, то да.

Леди покачала головой, медленно откусывая еще один кусок яблока. Ей отчаянно хотелось закурить...

– Вы хоть понимаете, скольким стражам надо будет задурить голову? С каким количеством блефа и дезинформации нужно будет справляться, чтобы сделать подобную задачу осуществимой? Тут необходимо привлечь самый гениальный и изворотливый ум в Столице, просто чтобы появился хоть шанс на подобное!

Рэйнбоу фыркнула.

– Ты, типа, добровольцем вызваться хочешь?

– О да, дорогуша, я просто хотела, чтобы вы это понимали. Скромность мне никогда не шла.

Эпплджек многозначительно откашлялась, одарив Рэрити веселым взглядом.

– Ну ладненько. Поэтому нам нужно действовать быстро, и битов нам нужно много. Мы будем... Я поговорю об этом с Твайлайт. В полдень она ведь еще не сильно пьяна, но и от похмелья уже не страдает, верно?

– Я позабочусь об этом, – кивнула Флаттершай.

– Большое тебе спасибо. Это займет много времени. Но... Будь я проклята. Похоже, мы действительно сможем это сделать. Пинки...

– Я показывала Твайлайт свой прототип, но... Мы все еще не знаем, как быстро можно безопасно ускорять пони. Мне нужны точные данные, иначе кто-то может очень, очень сильно пострадать.

Флаттершай выразительно закивала, то есть несколько раз слегка опустила и приподняла подбородок.

– Все это звучит очень опасно. Если что-то снова случится... – уши Пинки поникли при слове "снова", но Эпплджек ободряюще улыбнулась ей, а Рэйнбоу обхватила розовую пони крылом, чтобы та не чувствовала себя так плохо. – Я не уверена, что смогу все исправить.

– А как насчет меня? – спросила Дэш.

Все как-то странно посмотрели на нее, даже Пинки выбралась из-под ее крыла.

– Нет... я не имела в виду исправление, – призналась пегаска. – С этим я точно не справлюсь. Я же не фигов доктор, как Флатти. Я просто хотела сказать... Использовать меня в качестве подопытного кролика? Типа того? Если надо, чтоб кто-то тут дошел до самого предела, чтобы увидеть, что будет, то что это, как не работа исследователя? Я просто... ну буду исследовать вещи, а не местность.

Все немного помолчали. Каждый был погружен в свои собственные мысли:

Рэрити о том, что храбрость и глупость часто идут бок о бок. Затем, конечно, о том, как провернуть весь этот безумный план, что они задумали. Вообще-то все это выглядело как достаточно забавный способ потратить ее время.

Флаттершай во всех отношениях была прискорбно неподготовлена к происходящему. В любом случае, она сделает все, что в ее силах.

Эпплджек и Пинки размышляли о том, как это все осуществить. Согласно записям основными проблемами были недостаток кислорода, перепад давлений и способность выдерживать перегрузки.

И о том, что Пинки должна удостовериться, что Дэш не причинит себе вреда, как бы сильно она ни хотела дойти до предела.

– А теперь, – объявила Рэрити, – прежде чем у кого-нибудь еще появятся хитрые идеи и причудливые мысли, я полагаю, нам следует распределить роли. Под этим я подразумеваю, что я должна распределить роли.

Дэш тут же вся взъерошилась.

– А кто там в лесу помер, что тебя назначили принцессой?

И снова улыбка с демонстрацией белых, царственных зубов.

– Пока никто.

Эта фраза на мгновение повисла в воздухе, но тишина была прервана хрустом еще одного ломтика яблока с кусочком камамбера. Блаженство, что ни говори.

– Как бы то ни было, желает ли еще кто-нибудь из присутствующих в этой комнате взвалить на себя обязанности лидера?

– Думаю, нам следует провести голосование, чтобы все было понятно и демократично.

– Фу. Где ты выучила такое мерзкое слово?

Эпплджек заговорила удвоив свой акцент:

– Нахваталась эт’го у вас, мэм. Расширяю свой словарный запас и усё такое.

Каждый слог звучал как ударный.

– Прекрасно, просто прекрасно. Поднимите копыта, пожалуйста. Кто тут думает, что Эпплджек должна быть лидером нашей веселой маленькой банды, нашей пестрой команды, в отсутствие мисс Т. Спаркл?

Пинки хихикнула про себя, когда все пони, кроме самой Эпплджек, подняли копыта.

– Гадство...

Только Флаттершай не удивилась, когда к ним присоединилась и сама Рэрити. Леди вскинула бровь, глядя на всех остальных.

– Что? Я все равно собиралась назначить на эту должность Эпплджек. Она самая подходящая кобыла для этой работы, просто она слишком скромна, чтобы выдвинуться по своей инициативе.

Флаттершай энергично кивнула. Кобылы в этом подвале, обступив чертежи на металлическом столе, выжидающе смотрели на Эпплджек. В тусклом, мрачном свете пылающих угольных топок земнопони казалось, что ее посвящают в верховные жрицы какого-то трижды проклятого культа. Возможно, это было не так уж и далеко от истины.

– Ладно. Я поняла. Думаю, что Пинки лучше всего справится с созданием прототипов и расчетами. На себя я возьму обязанности бригадира, делегирую эти полномочия туда, куда мы посчитаем нужным. Флаттершай, этот твой жеребчик, Слайд Рул, как думаешь, он все еще хочет быть архитектором?

Пегаска снова кивнула. Нахмурилась.

– Все это ужасно незаконно, ведь так?

– Ах, mon petite chou-fleur, – протянула Рэрити, – разве так не со всеми лучшими вещами в жизни?

Голос Флаттершай был ровным, как мраморная плита, и в два раза тверже.

– Нет.

– Боюсь, что мы не сможем привести сюда нормальных рабочих. Я сама и жеребята, больше доверять никому нельзя. И у них умелые копыта. Мы тут не будем делать ничего рискового, можешь на это рассчитывать. Но прямо сейчас у нас полно времени и почти ничего больше нет.

– Они так гордились той штукой для ваших шаров... которую они сделали. Малыш Флаткап целыми днями улыбался.

– Да, но я не собираюсь выкручивать тебе ноги. Мы знаем Твайлайт куда дольше, и мы точно останемся тут. То, что она перекорежила наши жизни во имя дружбы, не значит, что она должна сделать это с твоей.

– Я все время забываю, что подожгла тронный зал из-за нее... – Рэрити мечтательно улыбнулась. – Я, между прочим, все же настаиваю, что все лучшие в жизни вещи являются незаконными.

– Подпишусь, – буркнула Эпплджек.

Флаттершай... нахмурилась. Задумчиво нахмурилась.

– Я спрошу у детей. Не буду принимать решение от их имени, как бы то ни было. Я надеюсь, что вы все сможете принять это.

– Ну, я имею в виду, что поняла-поняла и все дела и все пучком, пока ты не побежишь докладывать в стражу, верно?

– Ага! – Пинки согласилась, будучи первой, кто действительно поняла, что только что сказала Рэйнбоу.

– Ладно. Рэрити, я назначаю тебя на полную ставку в отдел шпионажа. Вы только гляньте, я сегодня просто в ударе со всеми этими словарными выкрутасами. Так или иначе, ты также управляешь финансами, какие только найдутся, и убедись, что никто не сможет понять, чем мы занимаемся. Ты справишься.

– Ты не сформулировала это как вопрос.

– Я знала, что ты обидишься, если я так сделаю.

– Ты флиртуешь.

– Куси меня за круп.

– О-хо-хо, так вот как...

– Это не приглашение.

Флаттершай кашлянула в копыто, а Рэйнбоу сумела громко ухмыльнуться – впечатляющее достижение надо заметить.

– Мы все еще тут, если вы не заметили.

Эпплджек сверкнула глазами в сторону Рэрити, которая упорно отказывалась выглядеть хоть немного смущенной.

– Остается только Рэйнбоу. Боюсь, у меня для тебя плохие новости, сахарок.

– Вот бандитка! Что бы ты ни приготовила для меня, я смогу это принять!

Грудь пегаски раздувалась от гордости и горячего воздуха, хотя точное соотношение было не совсем ясно.

– Тебе нужно будет учиться. Если мы собираемся что-то делать, нам нужно, чтобы ты знала, как управлять этой проклятой штуковиной. Как все это работает.

Глаза Дэш выпучились от ужаса.

– А я не могу быть просто манекеном для крэш-тестов?

– Ну, у меня есть для тебя и хорошие новости, сахарок, – Эпплджек выдала обаятельную улыбку. – Ты будешь совмещать и то и другое!

---

Пустые бутылки из-под спиртного отмечали дни лучше, чем оторванные листочки календаря, потому что Твайлайт, возможно, и правда забывала каждый день отрывать их. А вот с забывчивостью по поводу новой бутылки никаких проблем не возникало.

Креозот, втираемый в ее раны, творил чудеса, предохраняя их от загнивания. Чудеса современной химии и медицины! Всего двадцать, а может быть, даже десять лет назад ампутация была бы гарантирована.

Еще один глоток из все еще не пустой бутылки, пока единорожка размышляла о том, что могла бы обзавестись книжной ногой. Библиотекарь, которая могла бы сделать часть своей библиотеки буквальной осязаемой частью себя... и, возможно, еще и со спрятанной фляжкой. Или парой.

Твайлайт не просто пристрастилась к алкоголю, а скорее уже не могла без него.

Сначала это было просто из-за боли, но сейчас? Теперь с ней всегда была эта жизнерадостность. Ей стало легче. Единорожка перестала паниковать по любому поводу и перестала волноваться. Она просто чувствовала... тепло.

Обычно ее счастье было теплом, которое никогда не проникало сквозь кожу. Даже в лучшие свои дни Твайлайт ощущала странную пустоту, словно отголосок чего-то большего. Теперь она могла по-настоящему почувствовать это лишь из-за ее отсутствия.

Так много. Она уже так много написала. Перед единорожкой лежал чертеж первого маготехнологического двигателя Эквестрии. На самом деле это скорее был ускоритель. Эфир был этакой сырой силой, что струилась полосами и потоками от солнца или, по крайней мере, со стороны солнца. Вырабатывало всю эту магию солнце или это просто был каприз гравитации? Нужно было больше исследований, их всегда нужно больше.

Твайлайт сделала еще один глоток виски. Причмокнула губами.

Этот дикий поток силы был не просто потоком энергии, но и газом он не являлся. Он не был чем-то, но и ничем не являлся. Сила эфира была огромна, но невозможно получить скорость просто от силы. Ее нужно к чему-то приложить. В идеале без разрушения аппарата, в котором двигатель установлен. Ускоритель. Арканный фокус. Штука.

Она думала о судне как о подводной лодке, так почему бы тогда не назвать его движителем?

Он мог бы тянуть... он мог бы фокусировать магию в виде сети, отправлять ее наружу, захватывать столько эфира, сколько получится и отталкивать его назад. Примерно как медуза под водой, но с гораздо большей площадью поверхности.

Чем быстрее они будут двигаться, тем больше эфира можно будет оттолкнуть за секунду и тем быстрее они смогут двигаться. Трением можно будет пренебречь, но и тяга будет мизерной. Нет, нужно использовать этот движитель, чтобы сконцентрировать свою силу, чтобы захватить каждую пылинку энергии в эфире, какую получится, и оттолкнуться, как будто она взбирается по веревке изнутри, но с магнитами. Подождите, нет, это сравнение было просто ужасным...

Уточнить аналогию? Это не поможет.

И не было абсолютно никакого способа проверить эту теорию. Она, конечно, выглядела логичной, но Твайлайт сама ее придумала, и, вероятно, ни один пони на всем Эквусе не был достаточно квалифицирован, чтобы помочь ей. А если и был, то не имел права об этом знать.

Ох, все это было так волнительно. Обычно подобные мысли уже вызвали бы у Твайлайт такое беспокойство, что у нее бы уже живот скрутило, но сейчас, сквозь пьянящий туман виски, единорожка чувствовала себя неуязвимой, и все, что она чувствовала, – это гордость, волнение, удивление и радость.

Множество вкусов одного и того же бесконечного счастья.

Может быть, именно это она и должна сделать, чтобы доставить Луне удовольствие. Взять с собой букет цветов и бутылку выпивки с собой на луну и...

Твайлайт подскочила в постели, чуть не расплескав свой напиток.

– Луна!

Единорожка не посылала ей сообщений – она пересчитала бутылки – уже по меньшей мере десять дней. Так много ее мыслей было посвящено спасению Луны, но свет ведь можно было использовать, чтобы передать ей сообщение! Она, наверное, так волнуется!

Твайлайт замахала ногами в поисках костыля у кровати, но не нашла его. Копыто ударило по костылю, он скользнул по стене и с грохотом упал на пол. Единорожка смотрела прямо на него, но с ее восприятием глубины было что-то не так. Она слышала какое-то движение за пределами комнаты, но одна ее нога уже свесилась с кровати, потом следующая, и вот Твайлайт встала на копыта, а потом оказалась на полу, отчего ее зубы громко щелкнули.

Три ноги дрожали. Алкогольная эйфория сменилась болезненной пульсацией в животе и голове. Сейчас вообще ночь? Ребра будто объяло пламя, и Твайлайт почувствовала, как к горлу подступает желчь. Почему она так торопится...

Луна.

Теперь Флаттершай помогала ей встать, бормоча что-то под нос. Единорожка попыталась ухватиться за костыль, но ее просто толкнули обратно в кровать. Спайк помог с этим, беспокойство на его физиономии было менее привычным и более резким.

– Даже если бы ты сейчас не была пьяна, Твайлайт, – проворчала Флаттершай, взбивая подушку за несколько секунд до того, как опустила на нее единорожку, – у тебя все еще есть целая куча травм. Как думаешь, насколько быстро срастаются ребра? Недостаточно быстро, хочу тебя заверить, и уж точно они не успели зажить. Глупая-глупая кобылка.

– Луна... – прохрипела Твайлайт, кашляя от жгучей желчи, которую она проглотила, хотя жгло от нее не так сильно, как ребра. – ...надо...

– Она в порядке, – снова упрекнула ее Флаттершай. – Мы присматривали за ней ради тебя. Эпплджек все контролировала, и Рэрити отправила сообщение, где все про тебя объяснила. Как можешь догадаться, она очень беспокоилась о тебе. Рэрити была в слезах, могу тебя заверить, от бессилия, пытаясь утешить ее азбукой Морзе. Но Луна вовсе не винила тебя, Твайлайт. Рэрити предложила составить ей компанию, пока ты не поправишься, и знаешь, что ответила Луна?

Спайк слегка рыгнул, вытер рот и вытащил из него свиток, такой-же как бумага, которую Твайлайт хранила у телескопа, чтобы записывать ответы Луны. Почерк на нем был Рэрити.

“Спасибо, но я подожду ее”.

– А вы не догадались мне сказать? – простонала единорожка, лежа в постели.

Флаттершай со Спайком многозначительно переглянулись. Дракончик заговорил первым, его беспокойство ничуть не уменьшилось.

– Мы подумали, что это сделал кто-то другой, раз уж ты об этом не спрашивала.

– Нет, я просто... забыла.

Успокаивающее воркование Флаттершай заставило расслабиться те мышцы, которые Твайлайт даже не заметила, как напрягла.

– Ты сосредоточилась на том, чтобы тебе стало лучше, вот и все.

– И на том, как вернуть ее. Ты не забыла, – добавил Спайк, постучав когтем по свиткам. – Ты просто сильно сосредотачиваешься, когда работаешь над такой большой проблемой. Ты делаешь очень много.

– Ты не плохая пони, Твайлайт. Мы тоже были здесь ради тебя. И мне нужно очень строго поговорить с кое-кем еще... Спайк, присмотри немного за Твайлайт, пожалуйста. Убедись, что вставая, она не сломала себе что-нибудь еще.

– И как я...

– Просто ткни ее когтем.

– А-а-а.

Флаттершай спокойно вышла из комнаты, а Спайк все тыкал и тыкал Твайлайт в разные точки, пока они оба не убедились, что, запаниковав, единорожка ничего не сломала.

На следующий день библиотека наполнилась звуками спора Эпплджек и Рэрити по поводу того, кто должен был рассказать Твайлайт о ситуации, и обе считали, что это должна была делать не она. На самом деле, было приятно услышать, что другие пони тоже облажались.

Луна будет ждать ее...

Да. Но ведь это не значит, что Твайлайт не может написать несколько сообщений для Рэрити, чтобы та отправила их от ее имени, не так ли? Теперь, когда она знала, что должно произойти.

Сюда ответы будут поступать медленно, и Флаттершай следила за тем, чтобы по ночам единорожка спала все положенные часы, но...

Твайлайт достала новый свиток и начала писать на нем. Было неприятно не иметь возможности самой послать их, но Флаттершай была права, единорожке не следовало подниматься на крышу... да и посылать сообщения Луне, будучи пьяной, казалось очень неудачной идеей.

Твайлайт посмотрела на коллекцию бутылок у кровати. Она долго и напряженно думала об этом, прежде чем смешать себе еще один стаканчик.

Прямо сейчас ей тоже будет мешать мыслить боль. Но она все еще могла заниматься расчетами, все еще могла проектировать этот движитель. Рассмотреть теорию со всех возможных точек зрения. Выпивка, конечно же, помогала ей мыслить творчески.

Твайлайт снова сможет поговорить с Луной лично, как только перестанет страдать. Или как только отсутствие возможности поговорить с ней не начнет причинять большие страдания. В зависимости от того, что наступит раньше.

---

"Все сходится", – подумала Эпплджек, кивая.

Гора Кантерлот действительно была спящим вулканом. Весь город был построен вокруг пещер и камер, уходящих в магму глубоко под поверхностью, но не так глубоко, как могли бы думать жители наверху. Куда-то, куда не докопаться лопатой? Но с буром это будет проще простого.

Канализация была идеальным вариантом. Выбив стену позади туалета Твайлайт, – для технического обслуживания, конечно же, – они получили доступ к тоннелям внизу. Уровень воды был слишком низким, а содержимое неприятным, чтобы использовать плоты, но можно было использовать пешеходный дорожки, тянущиеся по обеим сторонам тоннеля, причем везде расстояние между ними было одинаковым. Как каменная железная дорога.

Такое решение и было реализовано.

После этого последовало много раскопок. Текущий план состоял в том, чтобы использовать по максимуму естественные пещеры, чтобы пришлось как можно меньше рыть и не использовать дополнительные подпорки. Следующим этапом была сборка всех составляющих прямо здесь, доставив их через канализацию. Строя в библиотеке то, что нельзя было сделать на месте.

Вырытый грунт смывался в канализацию, и будь прокляты те, кто в ней побираются. Они и не с таким справлялись. Грунт будет распределяться по основным коллекторам, так, чтобы содержимое канализации не сильно отличалось от обычного “ночного золота”. Рэрити особо продумала эту конкретную деталь после того, как указала, что любой риск засорения канализации приведет к расследованию.

Жеребята тщательно обследовали участок. Эпплджек и Пинки принесли инструменты, а Рэйнбоу специально зарядила молниями батареи для освещения рабочей площадки. Много острых углов, но на удивление мало необходимости в рытье. Твайлайт называла гору спящим стратовулканом с большой разрушенной кальдерой, увенчанной криптодомовой пробкой.

Эпплджек просто назвала вулкан пустым.

Что не отменяло необходимости в использовании инструментов и материалов, а также необходимости в деньгах.

Эпплджек нахмурилась. Пониже надвинула свою кепку.

Завтра она поговорит об этом с девочками. Сегодня она будет лягать яблони и дышать свежим фермерским воздухом. В последнее время она и так слишком долго пробыла в этих пещерах и уже заработала легкую клаустрофобию.

Тем не менее, это будет прекрасно.

До тех пор, пока можно будет игнорировать грохот дизельного двигателя и шум разливочной машины, нарушающих спокойствие фермы. ЭйДжей полагала, что это просто еще один навык, который придет к ней со временем.

Завтра. Сегодняшний день она потратит на себя.

---

Пинки и Флаттершай очень серьезно посмотрели на Дэш через стол. Все они проводили в библиотеке все больше и больше времени, особенно желтая пегаска. Ранее Твайлайт вложила столько сил в создание своих планов уроков, что теперь, даже когда для Флаттершай нашлось новое занятие, новоиспеченные ученики могли какое-то время обучаться без присмотра единорожки, хотя, по-видимому, ее им не хватало. Несмотря на все свое неприятие взрослых пони, Твайлайт испытывала непонятную нежность к детям всех возрастов.

Может быть, именно поэтому Пинки в последнее время была такой сосредоточенной, пронеслось в голове Рэйнбоу. Или грустной. Или... что-то еще. Было трудно понять розовую земнопони, но было ясно, что без Твайлайт она казалась такой потерянной. Пинки не придавала этому особого значения, но она не хотела видеться с единорожкой, когда та пила, а Твай в последнее время пила непрерывно.

С тех пор у Пинки случались приступы и похуже. Хотя умненькая маленькая печенька, казалось, никогда их не запоминала, но иногда Рэйнбоу слышала хныканье и знала, что следующие полчаса она проведет рядом с Пинки, просто поглаживая ее по гриве.

После этого, однако, земнопони просто долго дремала, а затем сразу же возвращалась к работе как ни в чем не бывало.

Это было отстойно.

Теперь ей нужно было прийти и поговорить с Флаттершай о чем-то, и они пришли к ней очень серьезные и сели в главной комнате... Флаттершай приготовила им чай, и теперь они просто... ждали.

Это тоже было отстойно.

– Ну и чего же мы ждем? – нетерпеливо и раздраженно спросила Дэш.

– Меня вы ждете, сахарок, – протянула Эпплджек из-за спины пегаски. Оранжевое копыто потянулось мимо нее с одним из многочисленных чертежей, которые во множестве валялось в библиотеке в последнее время, и бросило его на стол. – Когда вы обе будете готовы. Рэрити опять будет орать на меня из-за нюансов или еще чего-нибудь в этом роде.

– С каких это пор она стала говорить с тобой о таком?

– Я тож самое спросила, когда услышала, – фыркнула ЭйДжей. – Но, по-видимому, нам больше не разрешается использовать взрывчатку.

Еще один презрительный фырк, и земнопони ушла, продолжение ее фразы Дэш расслышала только потому, что специально прислушивалась.

– Мы посеяли всего-то пару седельных сумок, а она сразу же развела тут паранойю...

Погодите...

– Итак, вот это, – Пинки указала на бумаги, постукивая копытом по двум отчетливым рисункам, – то, что нам нужно сделать, прежде чем мы сможем приступить к чему-то еще. Раскрутим тебя очень, очень быстро.

– А разве все эти биологические науки... не больше по части Твайлайт?

– Ну да, – призналась розовая земнопони, сделав круг копытом, – но это все еще элементарная математика. Теперь, если бы мы стали жидкими, то у меня были бы проблемы. Если, конечно... Отставить! Мы сейчас тестируем ускорение, и самый простой способ провести такой тест – это вращение. Если мы сделаем плечо достаточной длины, мы сможем поглядеть, насколько быстро сможем разогнать тебя, прежде чем случится что-то плохое. Найти предел возможного! Гораздо безопаснее, чем стрелять из пушки кучу раз, да и дает более достоверные данные.

– А это значит, – торжественно произнесла Флаттершай, – что я буду все записывать, все контролировать и следить, чтобы вы не слишком напрягались, юная леди, как бы вы ни старались выпендриться.

– Ну да. Это будет опасно, если мы хотим, чтобы Твайлайт смогла угнаться за мной, – согласилась Рэйнбоу.

– Это не то, что я имела в виду, – проворчала вторая пегаска, не то с грустью, не то с раздражением. – Но об этом мы тоже подумали...

– Только не говори это Твайлайт, пожалуйста. Это может ранить ее чувства, – глаза Пинки слегка затуманились от волнения.

– Пф-ф-ф, я не о том, но даю вам честное слово не говорить ей. Так вот, эта... крутящаяся хреновина. Зачем вы вообще принесли мне эти чертежи? Почему бы вам просто не привязать меня к стулу и не смотреть на меня, держа планшетки и кивать головами, переключая рычаг, чтоб оно крутилось быстрее или что-то типа того?

– Странно детальный мысленный образ, – Флаттершай подняла бровь, и Рэйнбоу на мгновение подумала об Эпплджек.

– А я нахожу его полезным! – весело согласилась Пинки. – Ну, это потому, что мы эту штуку еще не построили. И еще какое-то время не построим. Я потратила большую часть своих новых битов на стратостат, который... ну-у-у...

– Значит... вам нужны деньги?

– Я и так откладываю! – заверила пегаску розовая пони. – Мы просто хотели как можно скорее сообщить тебе о нашем плане, так что...

– Если ты прямо сейчас получишь деньги, как быстро вы сможете это построить?

– Намного быстрее. По сути это просто большой мотор и куча металла, так что мы с Эпплджек сможем...

Дэш с резким скрежетом отодвинула стул от стола. Пинки с Флаттершай невольно поморщились.

– Просто погодите минутку.

– Рэйнбоу, подожди...

Но пегаска уже сильно взмахнула крыльями и устремилась вверх вдоль полок к комнате Твайлайт.

Два стука, и, не дожидаясь ответа, Дэш распахнула дверь.

– Ох, привет, Рэйнбоу, как мило...

– Я помогу финансировать все это, хорошо? Я знаю, что ты бы никогда не попросила, потому что ты типа выше этого, но и остановить ты меня не можешь.

Твайлайт резко села на кровати, даже не пошатнувшись. Должно быть, она стала меньше пить. Впечатляет, учитывая, как медленно заживали некоторые ее травмы. 

– Рэйнбоу! Ты не можешь этого сделать! Я имею в виду... ты ведь и так почти перестала платить за квартиру?

– Вообще-то у меня много сбережений. Это все вложения в мой экспедиционный фонд. За все эти годы я накопила прилично битов, но теперь я хочу, чтобы ты получила их прямо сейчас. Впрочем, у меня есть условие, – копыто взметнулось в воздух, чтобы прервать неизбежное возражение. Но не сработало.

– Рэйнбоу! Ты не можешь все мне отдавать! Это же твоя мечта, это все, к чему ты стремишься.

– Верно, именно поэтому ты должна услышать мое условие. Я хочу быть первой пони, поднявшейся в эфир. Твой брат много рассказывал мне о том, что значит быть исследователем здесь, внизу, так что я тут подумала... почему бы не стать первым исследователем там, наверху? Первая пони, что увидит Эквестрию, да что там, весь Эквус, снаружи. Это и есть исследования. Вот уж след так след. Это просто впечатает меня на страницы истории.

Дэш казалась спокойной и уверенной в себе. Непринужденной. Она, очевидно, думала об этом в течение долгого времени, и просто искала предлог, чтобы сказать все это.

– Это то, чего ты на самом деле хочешь?

– Ага. Каждый пегас умеет летать, Твайлайт, но... сколько из них увидят звезды? Я хочу этого, и если смогу получить это от тебя, то откажусь от экспедиции в неизведанные зебринские земли. Я увижу их все сразу. И все остальное тоже. Ох! Точно, еще одно условие: вы сделаете окно в той штуке, которую отправите туда. Иначе я буду чувствовать себя обманутой.

Окно. Ага.

Это можно сделать.

Твайлайт просто смотрела на пегаску несколько долгих секунд. Наконец кивнула один раз.

– Ладно. Если ты так решила, я и правда не могу тебя остановить. Но...

Дэш не стала дожидаться продолжения. Она была уверена, что это было бы что-то милое, сентиментальное и успокаивающе, но у нее не было на все это времени. Она уже планировала вниз к очень удивленной и смущенной парочке пони, все еще ждавших ее.

У нее был еще один важный вопрос, прежде чем она отправится снимать крупную, возможно, опрометчиво крупную сумму наличными. Или менять старую мечту на новую.

– Ладно, если мы сделаем это, я же попаду в кучу медицинских учебников, верно? Особенно в те, что для умных заучек?

---

Дверь в комнату Твайлайт с грохотом распахнулась. Рэрити нырнула внутрь, точь в точь, как убегающий кролик, пока не заметила, что Твайлайт наблюдает за ней. Леди выпрямила спину, отряхнулась, хотя в ее глазах остался маниакальный блеск, и незажженная сигарета свисала с губы. И тем не менее ни один волосок не выбился из гривы.

– Твайлайт, дорогуша, я знаю, что ты очень занята и прикована к постели, и это просто трагедия, – проговорила Рэрити, пытаясь между словами втянуть в себя табак из сигареты, – но солдаты, кажется, уходят. Все до единого. Они пакуют свои вещи и переезжают из соседних зданий. Я думаю, что твой брат тоже может уехать вместе с ними. Поэтому я подумала, что ты, возможно, захочешь попрощаться с ним до того, как они...

Твайлайт уже вцепилась в костыль и выбралась из постели, ковыляя мимо Рэрити к лестнице... нет, лифту. Определенно, к мучительно медленному лифту.

Тот бесконечно медленно поднимался снизу, сантиметр за сантиметром. Твайлайт с тревогой наблюдала за ним. Ее брат уезжал.

– Скорее, скорее, скорее...

Лифт с лязгом остановился, и из поршней внизу с шипением вырвался избыточный пар. Твайлайт заскочила в него и...

Подъемник медленно начал свой путь вниз. Единорожка почти плакала. Она спроектировала его для максимальной грузоподъемности, а не скорости!

Пол медленно приближался, когда Твайлайт услышала свист и крики убирающихся солдат.

Новый лязг, когда лифт наконец добрался. Единорожка сдвинула дверцу и заковыляла к двери так быстро, как только позволяли ее здоровые ноги, где немедленно попала в крепкие всеохватывающие объятия. Шайнинг слегка развернул ее, и Твайлайт улыбнулась, хотя ее переднюю ногу пронзила острая боль, потому что он все еще был здесь.

– Я не знаю, что ты сделала, сестренка, – улыбнулся жеребец, заключая ее в последнее, особенно крепкое объятие. Твайлайт постаралась не жаловаться на плечо, это было бы лицемерием. – Но теперь я должен вернуться домой, к Каденс.

– Ты будешь писать, хорошо?

– Когда смогу. Мне чуть не пришлось уехать не попрощавшись, ты же знаешь.

– Мне очень жаль, что мой лифт так медленно перемещается...

– Что?

– Не важно.

Они разошлись, встав друг напротив друга. Шайнинг стоял гораздо прямее. Твайлайт могла видеть, как шторы на окнах раздвигаются впервые за много месяцев. Это позволяло точно выяснить, где квартировались военные, просто по отсутствию маскировки. Здесь довольно много солдат. Хотя без брата Принцессе понадобилось бы их куда больше.

Твайлайт была ошеломлена.

– Ты послал ей письмо или что?

– Я бы не осмелился, за исключением стандартного отчета, – жеребец покачал головой. – Я не хотел рисковать.

Морда Шайнинга странно сморщилась.

– Ты что, пила?

Твайлайт выпрямилась, прежде чем гордо ответить:

– Меньше чем обычно.

– ...чем обычно? Я бы сказал, что ты трезва, как судья¹, но я-то с судьями встречался.

– Это началось совсем недавно. Мне становится лучше. Все нормально.

Возбужденное выражение на морде Шайнинга превратилось во что-то более твердое, как мед, кристаллизующийся на открытом воздухе.

– Хотелось бы мне знать об этом чуть пораньше, а не когда мне надо уезжать. Твайли, мне нужно успеть на поезд... и ты держись, ведь...

Единорожка обняла брата еще раз.

– Это по медицинским показаниям, я в порядке. И с тобой все хорошо. Иди, передай Каденс всю мою любовь.

Жеребец было напрягся, пока снова не растаял в объятиях.

– Хорошо. Хорошо, черт возьми, хорошо. Я тебе верю. Просто... будь осторожна, ладно? И не делай ничего... Даже не знаю. Просто что бы ты ни делала...

– Не промахнись?

– Именно.

– Тогда я обещаю быть лучшей в алкоголизме.

Шайнинг явно не оценил шутку. Твайлайт судорожно сглотнула. Жеребец снова весь напрягся.

– И лучшей в реабилитации тоже?

– ...ну, тогда ладно, – кивнул жеребец.

Позади них трое солдат в штатском вынесли из соседнего здания два деревянных ящика, сверху донизу покрытых предупреждающими знаками. Похоже, их там было достаточно много. Очевидно, что библиотека была бы приемлемой потерей, чтобы уничтожить Твайлайт одним сокрушительным ударом.

Единорожка не знала, то ли ужаснуться этому, то ли возгордиться.

– Кстати, о “не промахнись”, – улыбнулась Твайлайт. – Твой поезд, братец.

– Ох. Точно. Застрелиться.

Солдаты чуть не уронили ящики, и то, как они смотрели на предупреждающие знаки, вероятно, спасло Твайлайт жизнь. Иначе они могли бы выхватить оружие.

– Фигура речи, парни! – крикнул Шайнинг через плечо, ругаясь себе под нос. – На самом деле надо быть осторожнее и не забывать ругаться как надо в присутствии подчиненных... ты слишком хорошо на меня влияешь.

Твайлайт покачала головой, чувствуя прилив адреналина. Потом, с этим она разберется потом.

– Поезд.

– Верно.

– Каденс, – они оба одновременно неловко улыбнулись.

Последовало еще несколько любезностей, но после этого брат ушел.

Они все ушли.

И вот, впервые за долгое время Твайлайт стояла перед своим домом... и никто за это не целился в нее из оружия.

Понимая, что ей все равно сейчас некуда идти, Твайлайт с тоской собиралась вернуться в библиотеку. Тем не менее, она все еще стояла на пороге своего дома и медлила.

Она так давно не была по эту сторону двери.

Перед тем как войти она нажала на кнопку дверного звонка и насладилась серебряным перезвоном. Удивительная сюрреалистичность момента и вновь обретенное чувство безопасности заставили ее отвлечься от мыслей об отъезде брата.

Теперь Твайлайт чувствовала себя в безопасности.

Как же ее злило то, что именно Селестия заставила Твайлайт чувствовать себя в безопасности вдали от собственной семьи. Это ошибка со стороны Принцессы.

Она не промахнется.

---

Долгая прогулка Флаттершай началась на стройплощадке или, по крайней мере, на той части горы, которую они уже успели расчистить. Она шагнула в дыру, которую они пробили в стене канализации, и полюбовалась каменной пещерой, освещенной тусклыми, но ровно горящими газовыми лампами. Комната была равномерно освещена мутным светом, но всякий раз, когда пламя вздрагивало, ах, как же начинали плясать тени!

Пинки теперь поселилась именно здесь, раз уж она так привязалась к жеребятам. Их отношения, казалось, были взаимными. В ней была такая невинность, какой жеребята никогда не видели у взрослых. Не наивность, нет, это было не то, чем можно было воспользоваться как слабостью. Подлинная доброта.

То, чему учила их Пинки, было больше, чем наукой: сколько мотков медной проволоки нужно, чтобы получить вот такое сопротивление, какое напряжение нужно, чтобы получить вот эдакую силу тока, все те вещи, которые могли дать этим жеребятам работу. Она учила их, по-своему, например, почему им надо хотеть сохранить работу, когда воровать намного легче. Честность по отношению к тем, кто был не просто проходимцами, но проходимцами с гордостью.

Также, хотя это и было немного цинично, Пинки напоминала подопечным Флаттершай, что может чувствовать жертва после того, как афера закончится. Особенно та, которая все равно отказывается из-за этого злиться. Из-за этих напоминаний они злились на нее. Даже приходили в ярость. Буквально раскалялись добела.

Глубокий вдох.

Пинки была хорошей пони и хорошо на них влияла.

Именно здесь Флаттершай нашла Флаткапа, такого счастливого, каким она его никогда не видела, делающего разметку на балках из пудлингового железа, которые Эпплджек научила его сваривать. Все еще не доверяя электричеству, жеребчик относился к нему с подозрением. Со сварочной горелкой однако, он чувствовал себя как рыба в воде.

Вокруг него вился как курица-наседка Брасс. Вот глупыш. Он постоянно заставлял всех надевать защитные очки, как только пони проходил через прорубленный в канализацию вход. Он также взял несколько шляп, окунул их в смолу и дал затвердеть. Никто теперь не должен был носить каску, но Брасс часто делал очень строгие замечания о падающих камнях и тому подобном. Очевидно, всего этого он понабрался в доках.

Сейчас жеребчик тащил к центру пещеры длинные мотки медной проволоки, которые, как и весь металл, находящийся здесь, были щедро оплачены из Экспедиционного фонда Рэйнбоу Дэш.

Пинки и Слайд Рул сидели за складным столом, выходящим на площадку, где был расчищен круг примерно двадцати метров в диаметре, и обсуждали какую-то продвинутую математику. Очевидно, электричество было просто способом превратить знания в импульс. Мир двигали лишь те немногие умники, которые это понимали, и сердитый маленький жеребенок в кожаной куртке выглядел... серьезным и задумчивым. Это был вызов. Он выглядел расслабленным, а не как будто просто готовился к следующей драке.

Именно здесь, в темноте, Флаттершай наконец смогла увидеть их будущее.

Назад к тоннелям. Она уже могла видеть канавки в каменной кладке, где на нее постоянно давили колеса. Двое из старших жеребят были заняты тем, что доставляли Брассу необходимые грузы, и получили, в свою очередь, лекцию о том, как правильно поднимать тяжести, используя ноги, а не спину.

Пегаска улыбнулась.

Вверх, к свету.

Мирт – “Капитан” – сидел за столом и читал Виоле, и в последнее время у него это получалось все лучше и лучше. Рядом с кобылкой лежала стопка нот, которые Спайк продублировал царапинами своих когтей, так что Виола могла прочесть запись несколькими касаниями копыта.

Бледный Мирт, однако, был, как казалось Флаттершай, куда интереснее. Стопка книг, которые прежде всех пони отобрала для него Рэрити, были посвящены ораторскому искусству и ведению дебатов. Жеребчика очень интересовала политика. Он сказал, что перемены, которые Флаттершай может обеспечить, не так уж велики. То, чего он мог достичь с правильным образованием, просто ужасало – когда Мирт улыбался и смотрел так, как он мог делать, то был опасно харизматичен.

Скуталу тем временем была где-то на ферме с Эппл Блум и сестрой Рэрити. Земнопони учила их плотничать, надеясь построить домик на дереве. Скуталу несомненно пойдет на пользу пребывание на свежем воздухе.

Все шло... хорошо. Они были всем обеспечены, и Твайлайт понимала, что с теми ресурсами, которые у нее были, она не могла сделать большего. Мир в целом, возможно, был равнодушен, и было так трудно помнить, что в нем были и хорошие пони.

Бам. Бам. Бам.

Входную дверь в библиотеку выбило третьим могучим ударом, отчего древесная пыль посыпалась со стропил. Мирт замолчал на полуслове, и Виола резко подняла голову. Улыбки жеребят растаяли и рассеялись в воздухе, как и пыль.

– Королевские драгуны. Всем лечь на землю, немедленно. Неподчинение...

– Я уверена, что они и так это знают, капитан, – холодный и властный голос прервал жеребца. – Скорее, скорее позовите мне мисс Спаркл, пока она не придумала что-нибудь особенно умное.

Принцесса была здесь. Прямо здесь.

Мирт с ужасом посмотрел на гвардейцев. Флаттершай распознала этот взгляд как “выигрыш времени № 3”.

– Но офицеры, мисс Твайлайт сказала, что мне нельзя прекращать читать, несмотря ни на что!

Гвардеец был слишком взрослым, чтобы подобная уловка сработала. А пробовать провернуть что-то такое с принцессой было полнейшим безрассудством.

Однако Принцесса Утрат казалась заинтересованной. Она прошла между книжными полками к столу, за которым сидел Мирт. Он выглядел смущенным, потому что именно так и должен был выглядеть невинный жеребенок.

– Странное дитя, что ты делаешь?

“Тянет время”, – подумала Флаттершай.

Жеребчик в свою очередь честно ответил:

– Учусь, мисс.

– После того, как вы урезали ей жалованье, Принцесса, Твайлайт предложила мне свою помощь в обучении обездоленных сирот, мэм, – Флаттершай не знала, как правильно обращаться к принцессе, поэтому поклонилась так низко, как только могла.

Принцесса, казалось, была удивлена этим.

– Вы говорите, что сокращение ассигнований заставило ее заняться филантропией? Это кажется нелогичным, разве нет?

– Странно и то, что это может напомнить нам о тех, кому повезло меньше, Ваше Высочество, но я благодарна вам за это.

Твайлайт наверняка слышала. По крайней мере, Рэрити должна была найти, где спрятаться. У Мирта была правильная идея, тянуть время было... хорошо. До тех пор, пока это не привлечет к себе слишком много внимания. У некоторых жеребят уже были встречи с хорошими офицерами. Да и у самой Флаттершай, вообще-то, если подумать об этом. Ох, божечки.

А принцесса смотрела так подозрительно... Она стояла, глядя на книгу Мирта, и резко подергивала головой из стороны в сторону. Два гвардейца-пегаса вошли внутрь, обошли ее и направились наверх.

Сердце Флаттершай замерло. Идея была хорошая, но они выиграли самое большее десяток секунд.

– Скажи мне, дитя, что ты изучаешь?

Принцесса не обратила на Виолу никакого внимания. С закрытыми глазами и отвернутой головой слепая кобылка казалась еще одной ученицей. Ее вклад в разговор, казалось, заключался в том, что она прижималась к Мирту и ждала.

И жеребчик улыбнулся, теперь уже открыто и вежливо.

– Ах это, Ваше Высочество? Ну, это очень неловко для меня... политика, Ваше Высочество, и немного законов. Однажды я... – и тут Флаттершай сильно засомневалась, притворяется ли он или говорит искренне. Но ведь в этом-то все и дело, ведь верно? – ...я был бы горд представлять эту страну и помочь ее исправить.

Флаттершай стиснула зубы, и ее улыбка скривилась. Опасные слова...

– Исправить. Интересно. Значит, ты считаешь, что страна сломана? 

Вопрос принцессы для неопытных пони выглядел, как искренняя заинтересованность. Для опытного наблюдателя это была наживка на крючке.

Но ведь Мирт учился, ведь верно?

– О да, Ваше Высочество, я подозреваю, что она прогнила сверху донизу. Слава звездам, что у нас есть вы, Принцесса! Без вас все бы рухнуло давным-давно!

Улыбка Селестии была искренней, но в ее глазах появилось хищное выражение.

– Какими же умными мы себя считаем. Неужели ты думал, юный жеребчик, что я не замечу подразумеваемого значения? Все держится лишь на гнили, я так понимаю, и рухнет без меня. И было сказано так, словно ты хотел сделать мне комплимент. Мило.

И тут Мирт подмигнул, и Флаттершай поняла, что они все умрут. Их всех казнят: поставят к стенке перед расстрельным взводом. Всех, включая жеребят. Но прежде чем пегаска успела открыть рот, жеребчик снова заговорил.

– Ах, так вы все-таки заметили, – он указал на книгу. – Как видите, я все еще учусь, Ваше Высочество!

А принцесса улыбалась. Она обернулась с этой улыбкой к Флаттершай и все тепло в теле пегаски потекло вниз через копыта и дальше сквозь пол, оставляя замерзшую статую.

– Простите мне мои подозрения, мои маленькие пони, я просто должна была удовлетворить свое любопытство. Это не притворство, Твайлайт Спаркл и правда стала давать советы жеребятам, а не мне, – промурлыкала аликорн. – Без сомнения, она сделает какое-нибудь остроумное замечание о том, что ситуация улучшается. Скажи мне, дитя, как тебя зовут?

– Пони зовут меня просто Капитан, Ваше Высочество, но, учитывая всех этих гвардейцев вокруг, вам лучше называть меня Мирт.

– Тогда, Мирт, скажи мне, каким был бы мой язвительный ответ, если бы я поставила на него два бита?

– Пять бит, и я умышленно не буду открываться для ответного выпада, – жеребчик учился по книгам, так что его формулировки были немного нечеткими, но смысл был ясен. Селестия кивнула, соглашаясь. – Я бы сделал замечание, что это действительно больше соответствует уровню ее способностей.

– Два бита. Очевидно, что она ответит, что жеребята на самом деле задают вопросы получше или что-то в этом роде. Но у тебя впереди блестящее будущее, юный Мирт. Торговаться, чтобы развеять мои подозрения, а потом все равно заниматься вредительством? Хитро. С достаточным запасом ошибок, чтобы оправдаться своей искренней некомпетентностью. На самом деле большое будущее. Тем более, как я полагаю, в скором времени может открыться вакансия королевского советника, которую надо будет заполнить.

Флаттершай словно приросла к полу. Теперь она заметила, что не Мирт сжимал копыто Виолы, чтобы успокоить ее, а наоборот.

---

Рэрити была в отделе романтики, разыскивая книги о политике, когда услышала, как гвардия вломилась в библиотеку. В этом безумии был смысл: действительно, интересные книги по многим предметам Твайлайт предпочитала носить с собой, но у нее была очень плохая привычка отвлекаться в этой части библиотеки. И здесь, если она о них не вспоминала, книги и оставались.

Рэрити как раз читала “О свободе”, когда...

“Королевские драгуны. Всем лечь на землю, немедленно. Неподчинение...”

Ох, боже. Значит, они ее наконец поймали. Весь этот пожар, настоящий несчастный случай, а она просто была слишком смущена, чтобы говорить об этом. Принцесса знала, как Рэрити относится к своему курению, так что...

“Я уверена, что они и так это знают, капитан. Скорее, скорее позовите мне мисс Спаркл, пока она не придумала что-нибудь особенно умное”.

Все куда хуже. Вдвое хуже.

Рэрити была достаточно далеко от них, рядом с комнатой Твайлайт. Можно было бы постараться добраться туда раньше гвардейцев и посмотреть, услышала ли она. Как только единорожка подумала об этом, то обнаружила, что ноги уже несли ее куда надо, причем стараясь пригибаться пониже, чтобы не привлекать ненужного внимания.

– Твайлайт!

– Я слышала, Рэрити.

Белая единорожка запаниковала. Твайлайт выглядела... ужасно решительной. Это не внушало особого доверия, учитывая их нынешнее положение.

– Я готовилась к такому повороту событий,  – быстро произнесла Рэрити. – Флаттершай уже старается выиграть нам немного времени там внизу, или Капитан, я его там видела, но не знаю, сколько его у нас. Окно – да, вот это – там есть карниз. После того, как выберешься наружу, то, обойдя примерно четверть здания, найдешь веревку для белья. Она выдержит твой вес. Веревка ведет в квартиру через дорогу, где дежурили солдаты твоего брата, и там есть кое-какие припасы и одежда для маскировки. Ты можешь использовать ролик на веревке, ты должна быть в состоянии... Короче, разберешься! Я выиграю тебе немного времени! А теперь, иди!

Когда Твайлайт выбралась из постели, Рэрити захлопнула дверь и обернулась. Сама принцесса все еще смотрела на жеребенка почти жадно, но несколько стражей-пегасов уже летели вверх, разыскивая... хорошо, лучше здесь, чем там.

Единорожка выбежала на открытое место, подальше от комнаты Твайлайт, и бросилась на пол, громко рыдая, так жалобно, как только смогла, убедившись, что пегасы оказались в пределах слышимости.

– Ох! Ох, стражи, вы нашли меня! А я думала, что мои преступления так совершенны, так безупречны! Я не оставила никаких улик! Как, о как же вы нашли меня?

Они выглядели смущенными. Хорошо, путаница ведет к вопросам, а вопросы выигрывали время.

Один из них, левый, потому что они выглядели идентично, спросил:

– Какие преступления?

Тот, что справа, казалось, хотел просто пролететь мимо. Рэрити повернулась к нему с трепещущими ресницами, хлопая ими так сильно, как только могла. Внезапно страж передумал идти дальше. Единорожка внутренне улыбнулась. Не каждый день кобылка может сказать, что ее женские хитрости превзошли военные тренировки.

– Ох, ужасающие преступления, офицер! Это я, да, я, леди Рэрити, действовавшая в одиночку, посмела поджечь королевский дворец в припадке ярости! Да, это правда! – единорожка выставила вперед копыта. – Делайте что хотите! Я уже слишком долго бегала от вас!

Стражи выпрямились и опустились на пол перед ней бок о бок друг с другом, и, ох, теперь они выглядели такими смущенными. Поджог не был мелким преступлением, и, конечно, о нем было известно – нет, для гордости сейчас не самое подходящее время, – так что это было хорошим отвлекающим маневром.

Вздох.

И пытаться отвертеться от всего этого было бы так весело.

Рэрити начала плести эпичную историю сожаления и раскаяния в своих действиях, отдавая себя на милость таких сильных, добрых офицеров, которые, как она была уверена, абсолютно уверена, будут обращаться с ней как должно. Они, казалось, купились на все это до тех пор, пока Селестия лично не появилась рядом с ними, и не хлопая крыльями, как ожидала единорожка, а...

Телепортировавшись. Она действительно телепортировалась.

И желудок единорожки провалился прямо к ядру планеты, хотя она отдала все силы, стараясь не показать это. Рэрити лишь пожалела, что у нее нет зеркала, чтобы быстро проверить свою работу. Какая жалость.

– Это не Твайлайт Спаркл, – просто сказала Селестия.

– Нет, – согласился гвардеец справа, – но, похоже, это известная беглянка, которую укрывала мисс Спаркл.

Принцесса улыбнулась, и желудок единорожки ухитрился упасть еще глубже. Это была улыбка кошки, которая держит лапой мышиный хвост и наслаждается моментом, когда можно будет выпустить когти.

– Ты прав, страж, но я была бы искренне удивлена, если бы это не описывало почти всех обитателей этого здания в той или иной мере. Кроме нас самих, конечно.

Ну, о военных преступлениях Империи можно было много чего сказать, но приютить у себя в библиотеке Принцессу Утрат Твайлайт никогда даже не пыталась.

Затем дверь позади Рэрити открылась. Твайлайт, должно быть, поймали, но... нет, быстрый поворот головы, и белая единорожка  увидела, что там стоит сама библиотекарша. Рэрити постаралась не выдать своего удивления слишком явно, до сих пор она все же хорошо справлялась со своим выступлением. Возможно.

Улыбка Селестии не изменилась, как будто она знала, что Твайлайт была здесь все это время. А возможно и без всяких “как будто”.

– Не соблаговолите ли вы объяснить признание леди, моя дорогая Твайлайт?

Та стояла за дверью, бросая на Принцессу вызывающие взгляды.

– Рэрити просто хороший друг и пытается выиграть мне немного времени для смелого и драматичного побега. Вы же знакомы с этой леди, она склонна к приступам драматического героизма и другим формам романтизма.

– Да. Нам было очень приятно видеть ее при дворе.

– Но если бы это был роман, давайте предположим: я драматически сбегаю, используя свой острый как бритва ум...

– Я не ожидала от тебя меньшего, моя дорогая маленькая пони.

– ...и вы этого ожидали. И больше не доверяете Шайнингу, после того, как он так долго пребывал под моим развращающим влиянием...

– Верно.

– ...то есть, на самом деле его не отправили домой. Особенно после того, как вы сделали свой ход. Я так понимаю, он в заложниках?

– Опять верно.

– И вы бы заманили меня обратно, угрожая расправой.

– Над Шайнингом – именно. Не волнуйся, он еще не пострадал. Это твоя награда за сотрудничество, дорогая Твайлайт.

Единорожка вздохнула с облегчением. Она ожидала... худшего. Преждевременной демонстрации силы. Но нет, Селестия знала, что Твайлайт поймет, что это не блеф, и при всей жестокости принцессы, злоба была ниже ее достоинства. Безжалостно эффективная апатия, конечно, но не злоба.

– Итак, давайте пропустим ту часть истории, где я возвращаюсь, чтобы защитить своих друзей и близких, прежде чем они пострадают.

Воцарилось молчание. Рэрити таращила глаза то на Твайлайт, то на Селестию... в ее книгах все было не так. В любой из историй. И... у этих историй был счастливый конец.

– Нет, давай не будем тратить зря время. Я надеюсь, в таком случае, что гипс вокруг твоей передней ноги настоящий?

– Мне бы не хотелось лишний раз вас раздражать. Это не уловка. И это не тот вопрос, который вы бы задали, если бы собирались казнить меня прямо сейчас. Как и метод. Явиться лично, чтобы посмотреть мне в глаза? Я прекрасно знаю о вашей любви к снайперам и отравителям. Так что это значит, что вы здесь для того... чтобы посадить меня в тюрьму и злорадствовать? И за что же? Кроме обычной измены. Подобное вас из себя никогда так не выводило, как сейчас.

– Да, но это необычная степень измены, Твайлайт, даже для тебя. Я недавно обнаружила, что твою полезность значительно перевесили риски, которые ты представляешь, понимаешь? Яркий свет, бьющий с крыши, ремонт в подвале, странные гости, воздушные шары... все это я могла принять. Потому что это означало, что ты не пытаешься скрыть от меня свою деятельность. Ты была беспечна, безрассудна, и это приносило успокоение. Вот я и подумала, что смогу извлечь из тебя хоть какую-то пользу, моя дорогая Твайлайт, прежде чем ты станешь проблемой. Знаешь, что изменилось?

Твайлайт стиснула зубы. Ее ответ был лишь формальностью, поскольку она согласилась лишь сыграть свою роль в этом разговоре. Может быть, это поможет остальным, судя по тому, что подслушала Рэрити.

– И что же?

– Я перестала получать сообщения о странных действиях. Больше никаких огней на крыше. Вообще ничего подозрительного. И знаешь, что я думаю, моя дорогая Твайлайт?

Селестия опускала взгляд, пока ее глаза не оказались на одном уровне с Твайлайт и холод, ох, это пробирало Рэрити до костей, когда она увидела холод той бездны, что лежала между полнейшим безумием и безжалостным здравомыслием позади этих глаз.

– Я думаю, это потому, что ты стала осторожной. Это значит, что ты близка к чему-то действительно опасному. Но теперь, теперь я больше не могу позволить тебе действовать дальше. Мне больше нечего выудить из тебя, Твайлайт, прежде чем ты освободишь Найтмэр из ее заточения и обречешь нас всех. Я не знаю, что ты хочешь получить от освобождения моей сестры, Твайлайт... но со временем я узнаю.

Селестия сама левитировала кандалы на задние ноги Твайлайт, и гвардеец-пегас был послан за инвалидной коляской. Верхняя губа единорожки напряглась, и Рэрити видела, что библиотекарша отказывается плакать. Не здесь и не сейчас.

– Значит подземелья? – Твайлайт громко вздохнула, и теперь одарила белую единорожку самым интересным взглядом, поскольку слезы упрямо отказывались идти с ней на компромисс, – под Кантерлотом? Глубоко под землей, где я, возможно, никогда больше не увижу ночного неба?

– Я их предупредила заранее. Довольно необычно для тюремщиков разместить гостя твоего статуса. На самом деле это большая честь для них.

– Будет ли подозрительно, если я пообещаю отправиться туда без сопротивления?

Инвалидное кресло медленно поднималось на лифте. Когда он прибудет, Твайлайт исчезнет, и Рэрити упорно пыталась придумать, что она может сказать, чтобы улучшить ситуацию. Исправить все это.

Но сейчас она, казалось, была слишком занята, чтобы не думать об отсутствии улик, которые сами по себе изобличали бы ее. Возникшая в результате спираль раскаяния не располагала к коварным мыслям.

Селестия фыркнула.

– Это было бы невероятно подозрительно.

– Хорошо. Тогда мне нужны письменные принадлежности, письменный стол, хорошее освещение и доступ к записям. Если я получу все это в своей камере, я уйду спокойно. Без суеты. – Твайлайт фыркнула.

– Уже сделано. Кажется, в наших общих интересах, чтобы ты не скучала.

Даже постоянно шмыгая носом, Твайлайт ухитрилась улыбнуться. Старая шутка, понятная лишь двоим? Любопытно. И весь этот разговор был таким... почти дружеским.

Но тут доставили инвалидную коляску. Твайлайт спокойно села в нее и поехала тихо, как и обещала, двигаясь только для того, чтобы вытереть глаза и мордочку тыльной стороной ноги.

Она собиралась уйти, ее собирались забрать отсюда, Рэрити, у тебя есть только один шанс хоть что-то сказать...

– Мисс Спаркл! – крикнула Рэрити так профессионально, как только могла, с трудом сдерживая слезы от шокирующей ситуации и от неудачи. – Не забывайте писать! Мы должны оставаться на связи!

Затем дружелюбная улыбка Селестии исчезла. Она отвернулась от Твайлайт, чтобы посмотреть на Рэрити, и снова эти глаза заставили леди почувствовать себя очень маленькой...

– Нет. Не должны.

И именно тогда Твайлайт расплакалась по-настоящему.

Глава 14: Ученица, которая перечит

Они пришли и выволокли ее из дома, а потом протащили ее тело по улице. Солнце так припекало, что Твайлайт казалось, будто она вот-вот вспыхнет и сгорит в весеннем воздухе. Кровь прилила к мордочке от стыда, но она держалась в инвалидном кресле со спокойным достоинством. Они не объявляли об ее аресте; все выглядело так, словно единорожку просто сопровождали из-за ее физической немощи.

Единственное, что Твайлайт позволила себе, был брошенный на Селестию короткий взгляд, полный искренней и страстной ненависти. Многие говорили о радости победы над невзгодами, но мало кто упоминал о мрачной радости победы над врагом.

– Знаешь, Твайлайт, – небрежно заметила Селестия, даже не глядя на единорожку, ее сияющая грива развевалась на невидимом солнечном ветру, – я могла бы и, вполне вероятно, даже должна была сделать это в любой момент после нашего разговора во дворце.

– Я знаю.

– Разве ты не благодарна мне за то, что я позволила тебе так долго цепляться за несбыточную надежду?

Твайлайт улыбнулась, может, и через силу, а может, и нет. На самом деле это была старая игра между ними, и у единорожки остались горько-сладкие воспоминания о ней. Иногда она выигрывала.

– Вы не хотите извиниться за то, что обманули эту надежду?

– Разве было бы добрее раздавить тебя с самого начала?

– Вы меняете правила игры на ходу. Было ли вообще необходимым “давить” меня?

– Несомненно. Почему ты сделала это необходимым, Твайлайт?

– Возможно, потому, что, пытаясь застать меня врасплох и наказать своей властью, вы не предупредили меня о том, что я перехожу черту. Откуда мне было знать, что я подталкиваю вас под копыто, Принцесса, если вы упорно пытались скрыть это от меня?

Селестия на мгновение задумалась, после чего кивнула в знак согласия, признавая свое поражение. Хотя это могла быть и уловка.

– Туше. Тогда я признаю, что это моя вина, – Твайлайт, сидевшая в кресле, слегка улыбнулась. Игра в вину. Иногда ей удавалось выиграть. А иногда, когда казалось, что она уже почти выиграла партию в шашки, выяснялось, что Селестия играла в шахматы. – Этот жеребенок не мог выбрать себе лучшего учителя, хотя я подозреваю, что ты сделала этот выбор за него. Я очень горжусь тобой, Твайлайт. Ты так многому у меня научилась.

И самое худшее в этом, из-за чего желудок Твайлайт скрутило спазмом, было то, что принцесса говорила искренне, с неприкрытой гордостью. Она действительно думала, что Твайлайт подражает ей, используя Мирта.

Но ведь это не так. Точнее, так, но не поэтому. Ну вообще-то и поэтому тоже, но целью ставилось помочь и самому Мирту.

Звезды в небесах, вот как принцесса видит себя, да?

От этой мысли кровь отхлынула от кожи единорожки.

– Я не хотела причинять вред твоим друзьям, Твайлайт, хочу, чтобы ты это знала, – просто сказала принцесса.

Кровь рванула обратно, и Твайлайт чуть не выпала из кресла от внезапного гнева и шока.

– Что ты с ними сделала?!

Селестия посмотрела на единорожку с таким же удивлением, подняв брови, и шестеренки в ее голове наконец-то щелкнули.

– О! Ничего. Я не хотела причинять вред твоим друзьям, поэтому и не стала этого делать.

– И вы просто так сказали это самым зловещим и ужасным способом, который только возможен? – Твайлайт укоризненно зарычала, опустив глаза и стараясь не встречаться взглядом с уставившимися на нее пони.

Селестия, казалось, сама нахмурилась, даже в голосе звучало искреннее извинение.

– Ты права, мой советник, мне следовало бы сформулировать это более тщательно. Признаюсь, я привыкла быть неосторожной в разговоре с тобой. Я всегда ценила нашу взаимную честность, но даже с нашими напряженными отношениями это никогда не доходило... никогда не доходило до такого.

– До тех пор, пока вы не причинили вреда моим друзьям.

– Я надеялась, что ты именно так это и воспримешь. Тогда ты понимаешь, почему я приказала стражам уничтожить твой телескоп? И дополнение к нему, которое ни один пони до конца не понимает, но которое заставляет каждый маяк в Эквестрии чувствовать себя неполноценным.

Это было странно, но...

– Потому что вы могли бы позволить мне оставить или друзей или мое оборудование, но не друзей вместе с оборудованием?

Селестия кивнула.

Это было странно, но Твайлайт понимала эту логику и догадывалась, что сделанное Селестией было большим личным одолжением, и возможно, даже нехарактерным милосердием. Единорожка была опасна для нее. Что еще хуже, принцесса Селестия не могла осознать, чем опасна, по крайней мере сейчас. И устранить лишь половину угрозы, ту часть, за которую сама Твайлайт возненавидит ее меньше всего?

По мере приближения к недостроенному дворцу толпа становилась все плотнее. Зрелище есть зрелище, да и сама Принцесса достаточно редко показывалась подданным, даже если пони не замечали кандалов на ногах Твайлайт. К счастью, ее платье скрывало их достаточно хорошо.

И когда единорожку везли сквозь публичное унижение – на самом деле это было не так уж унизительно – в подземелья, она чувствовала, что ее хмурый взгляд смягчается. У нее все еще были друзья. И подземелья, вообще-то подземелья были не совсем тем местом, где Твайлайт хотела бы быть, но она будет довольно близко к подругам.

---

Эпплджек видела у стражей много чего: здоровые кувалды, гаечные ключи, ломы и всякие другие инструменты для слома. Лишь две вещи у них отсутствовали: добровольцы и хоть кто-то с яйцами.

– Ну, не я его построила. И уж точно не я придумала, – сказала земнопони собравшимся стражам, что толпились вокруг прекрасного, великолепного достижения инженерной мысли и смотрели на него так, словно оно могло укусить их или внезапно взорваться. – Но я могу заверить вас, что это просто кусок металла и стекла, как и все остальные.

Не такой, как все остальные. Единственный в своем роде, воплощенный в металле подвиг современного мира, самое сложное инженерное изобретение, которое Эпплджек когда-либо видела, но этих тупиц подобное ни капельки не волновало.

Один из пони, судя по его шевронам, сержант, вышел вперед и отвел Эпплджек в сторону балкона. Та воспользовалась случаем, чтобы взглянуть на пони, собравшихся внизу, далеко под высокими книжными полками. Рэйнбоу держала плачущую Пинки в объятиях, а Флаттершай разыгрывала роль свидетельницы для Рэрити, в процессе допроса единорожки по поводу ее маленькой вспышки гнева. Где были жеребята, можно было только догадываться.

– Ладно, – сказал жеребец, поморщившись, – мы слышали, что эта штука мгновенно поджарила пегаса. Прям в доспехах запекла. Слухи ходят.

– Ну, – призналась Эпплджек, нервно потирая затылок, – мы их честно предупреждали, если уж на то пошло. Оно это делает только когда включено, и встать надо прямо в створе луча. Надо быть очень тупым, чтобы сделать это.

Сержант хмыкнул, повернул голову в сторону, как будто собирался плюнуть, но передумал. И хорошо, потому что если бы он это сделал, Эпплджек, скорее всего, могла лягнуть жеребца в челюсть за подобное. Сержант он или нет, но это место достойно уважения.

– А что, если его сломать? Расхреначить кувалдами? Будет ли это все еще безопасно?

– Ну, точно не знаю. Никто не был настолько глуп, чтобы попробовать.

– И не ты придумала его, – неуверенно продолжил жеребец.

– Н-н-не-а.

– Потрясающе. И ни один из единорогов не желает подходить сюда ближе чем на сто метров, потому что все они боятся ловушек, которые могла расставить бывшая советница. И правильно делают.

Эпплджек хмыкнула, не совсем понимая, к чему все это идет.

– Так что же вы собираетесь делать? Типа, не буди лихо, пока спит тихо или чего?

Сержант, пожилой пони с пятнистой коричневой шкурой, которая, казалось, должна была контрастировать с красной формой, которую он носил, вздохнул и покачал головой.

– Нет, не могу. Принцесса хочет, чтобы эту штуку уничтожили.

Они оба, казалось, поняли, хотя бы на мгновение, что обращаются друг к другу как равные или, быть может, даже как коллеги. Но нет, похоже, настало время им снова стать стражами и преступниками.

– Мы собираемся закидать его взрывчаткой и подорвать с безопасного расстояния.

– Для начала разобрав на части и вынеся на улицу?

– Нет, – просто ответил сержант как там его звали. – Сожалею за сопутствующий ущерб.

И что-то в груди Эпплджек оборвалось, она почувствовала резкую боль. Все эти книги, полки, вообще все внизу... куполообразная крыша, история этого места... все это исчезнет, потому что у некоторых гвардейцев не хватает смелости.

– Да какого сена, – проворчала земнопони, – у вас, стражей, кишка тонка? Тогда давай мне кувалду. Покажу вам, как это делается на ферме.

Сержант повел ее обратно к солдатам, и внезапно Эпплджек ощутила новое чувство отвращения к этим пони, из-за трусости которых, вероятно, и был убит Брейберн. Она практически вырвала кувалду у одного из жеребцов, надеясь на его комментарий. Когда же никто не стал в нее стрелять за это, земнопони подошла к телескопу, ЛУЧ-у, конденсаторам и остановилась.

Просто остановилась.

Этот телескоп был лучшим из когда-либо созданных оптических приборов, и Эпплджек починила его, когда он сломался. Собственно, так она и познакомилась с Твайлайт. Именно из-за этого лазера Пинки вытащили из настоящего ада, дав прекрасный новый дом. Эти конденсаторы? Во имя неба, если бы не они, Эпплджек так всегда бы и считала Дэш не более чем вредительницей, вторгшейся на ферму.

Она построила его, а то, что не строила, чинила по крайней мере раз или два.

Эпплджек сглотнула, на мгновение опустила молот и низко надвинула кепку на глаза. На это у нее тоже не хватило духу. Но так или иначе, телескоп будет разрушен, и лучше сделать это ей самой.

Земнопони снова подняла молот и замахнулась.

“Эту часть сделала Твайлайт. Эту я построила с нуля. Эту я сделала потом. Вот эта сломалась, и я починила ее своими собственными копытами. А сейчас это все единое целое, и я замахиваюсь на него этим здоровым старым молотом”.

Металл жутко захрустел, и скрип гнущихся пластин звучал для Эпплджек как скулеж собаки, которую ей пришлось усыпить. Она постарается сделать все быстро.

Еще один удар кувалды разбил рычаги и шестерни, которые управляли линзами, раскидав точные органы управления дождем разбитой латуни. Следующий удар расплющил коробку передач для движения телескопа по рельсам, а затем Эпплджек схватила лом и вырвала сиденье, в котором сидела, чтобы самой увидеть поэзию Луны и убедиться, что все это было так же реально, как нос на мордочке.

Лазер Пинки трещал и скрипел, когда осколки тончайших стекол гремели словно градины в покореженном металлическом корпусе. Конденсаторы мялись и гнулись, но не ломались, так как были слишком прочными. В конце концов, они должны были выдерживать удары молний.

Эпплджек это знала. Их она тоже помогала делать.

Результаты долгих месяцев тяжелого труда, который изначально был только ради денег, земнопони рушила собственными копытами, потому что слизняки позади нее были слишком трусливы, чтобы честно выполнить свою работу.

Эпплджек никогда не осознавала, как же гордится тем что она построила, до этого самого момента, и разве подобное не было самой жестокой шуткой?

Земнопони крушила все уже добрых три часа, а солдаты все еще были слишком трусливы, чтобы сделать хоть что-то, кроме как таращить глаза.

– Думаю, это все, что я могла сделать, – выдохнула Эпплджек охрипшим голосом. Для себя она объясняла это тем что устала и вспотела, а вовсе не тем, что плакала. – Сойдет, чтобы не взрывать тут все к чертям?

Сержант уставился на нее, и ЭйДжей заерзала под его взглядом. Она снова попыталась опустить кепку, чтобы жеребец не видел, какие у нее опухшие глаза.

“Не тупи, ковбойша. Это всего лишь вещи. Это все чушь. Не дай им увидеть, как ты плачешь над грудой металла”.

– Мы заберем самые большие куски, но этого должно быть достаточно, – казалось, он больше уговаривал себя, чем соглашался с ней. – Благодарю вас за помощь короне, мэм.

Отличный способ посыпать рану солью.

Эпплджек не стала смотреть что будет дальше. Просто тихонько отправилась обратно на ферму, ненадолго. Она вернется завтра, а может быть, и послезавтра, если никто не будет ее искать. Находиться здесь было больно.

---

Глубоко в подземельях под Кантерлотом Твайлайт осталась одна в своей камере. Сама Селестия покинула ее перед большими вратами, направившись обратно в тронный зал. В личном сопровождении пленницы больше не было никакой необходимости, не тогда, когда Твайлайт буквально находилась в сосредоточии могущества Принцессы Утрат.

Единорожка была удивлена предоставленными ей условиями. Она ожидала чего-то достаточно спартанского, но, похоже, принцесса и правда испытывала к ней некоторое уважение, либо в честь их прежних отношений, либо за нынешнюю угрозу.

Камера была размером с два железнодорожных вагона, прижатых друг к другу боковыми сторонами. На каменном полу, вырубленном прямо в скале, стояла огромная кровать из дорогого дерева с мягким пурпурно-бархатным балдахином для уединения. В дальнем правом углу, рядом с туалетом и ширмочкой для создания приватности находился душ с краном горячей воды и еще парой занавесочек, хотя и из совсем дешевой марли. Все необходимое для жизни сделано таким образом, чтобы стражи могли видеть ее в любое время, но одновременно с этим чтобы Твайлайт не чувствовала, что в ее личное пространство вторгаются.

Но не это было самым большим сюрпризом.

Гантели и тренажеры располагались на правой стене между кроватью и “ванной”. Книжные шкафы напротив были забиты книгами, которые Твайлайт еще не читала. Большой письменный стол был поставлен у входа в камеру, где стражи могли заглядывать ей через плечо. Все для того, чтобы единорожка оставалась в здравом уме и не скучала в замкнутом пространстве.

Впрочем, и это было не самым большим сюрпризом.

Нет, эта честь принадлежала тому, что расположилось в дальнем левом углу камеры и находилось в единственном непросматриваемом стражами месте. Полностью заполненный и дорогой на вид винный шкаф, битком набитый хрустальными графинами с очень крепкими напитками.

Твайлайт направилась к нему с удивлением, проходя не оглядываясь даже мимо книг. Она не могла отвести от шкафа взгляд. Единорожка налила себе напиток в низкий стакан и попробовала. Жаль, что у нее нет здесь льда.

На вкус вроде не отравлено. Нет, Селестия уже давно убила бы Твайлайт с подругами, если бы это было ее целью. Может быть, принцесса и питала слабость к ядам, но еще больше она не любила оставлять незаконченные дела. Раз уж она приняла решение оставить их в живых...

Если только все это заключение не было фарсом, чтобы заставить Твайлайт уйти без сопротивления, и принцесса солгала по дороге сюда, и все ее друзья были мертвы, теперь, когда единорожка не могла им помочь.

Твайлайт снова посмотрела на стакан в копыте, и вновь обретенный ужас подступил к горлу, как желчь.

Если этот стакан и не был отравлен, то только потому, что Селестия солгала о том что ее друзья в безопасности, и они почти наверняка уже убиты. Все это было лишь для того, чтобы заставить Твайлайт войти в камеру с минимальным сопротивлением и ослабить ее бдительность, думая, что она уже проиграла. Или же принцесса была нехарактерно снисходительна к единорожке по сентиментальным причинам, с ее друзьями все было в порядке, и это был просто хороший виски, который Селестия дала ей... почему?

Потому что, если она выпьет, ей станет легче?

Если ее друзья живы, то и она выживет. Если это не так, то и ей жить не имеет смысла.

Твайлайт осушила стакан, не раздумывая ни секунды.

Когда она не умерла, то налила еще один и тоже выпила.

---

Они все еще собирались у Твайлайт. Рэрити предложила встречаться у нее, но... Пинки отказывалась покидать библиотеку, Рэйнбоу отказывалась заставлять ее, а Эпплджек просто искала любой предлог, чтобы не иметь дела с потенциальным намеком, которым и было приглашение к Рэрити. Флаттершай просто сидела там, где лежали книги.

И все же они встретились в кругу книжных полок возле кофемашины, в то время как очень мрачная когорта подопечных Флаттершай, а также младшие сестры Эпплджек и Рэрити спокойно учились в секциях поблизости.

На круглом столе стояло пять кружек. Эпплджек стояла, положив копыта на стол, а между ними был стакан яблочного сока; она принесла с собой целый ящик. Перед Флаттершай и Рэрити стояли чашки чая, Спайк испек свежие булочки со взбитыми сливками и джемом, которые покоились на серебряном блюде между ними. Рэйнбоу предпочла горячий кофе, крепкий и сладкий, а Пинки – кофе со льдом, еще крепче и слаще.

Флаттершай наслаждалась подбором напитков, которые пили пони. Это была всего лишь мелочь, но именно мелочи она ценила больше всего.

– Это была хорошая мечта, – громко объявила Эпплджек, наклоняясь вперед и упираясь копытами в пол, – но я думаю, нам пора поговорить. Мне не кажется, что...

– Мы сдаемся? – хором запротестовали Пинки с Рэйнбоу.

– Твайлайт арестована. Стражи уничтожили оборудование. Луне мы не интересны, и на наших крупах пророчество не вытатуировано. Я думаю, мы придумаем себе новый план.

Рэрити задумчиво потягивала чай, серебряным ножом разрезав булочку пополам и аккуратно намазывая джем и сливки. Задумчивый взгляд в сторону Флаттершай, – та кивнула и улыбнулась. Половинки приземлились на их тарелки, и единорожка откусила свой кусочек не задумываясь. Это был всего лишь небольшой жест для привлечения внимания:

– Селестия, очевидно, не знает о тоннелях. У Пинки Пай и Флаттершай есть законные причины тут оставаться, и я уверена, что смогу заставить принцессу думать, что мы просто пользуемся этим местом исключительно из эгоистических соображений.

Рэрити снова усмехнулась, одарив каждую пони вокруг стола очень язвительным взглядом, пока она почти агрессивно потягивала чай.

– Поверьте мне, Принцесса перестает следить только тогда, когда находит эгоистические мотивы за чьими-то действиями. У нас есть все чертежи. У нас есть ресурсы. У нас есть изгнанный монарх, до которой мы можем добраться, и которая, возможно, может просто спасти Эквестрию. И я никогда, никогда, Эпплджек, не упускала возможности довести до конца роман. Это клише. Сейчас еще не конец повествования, и нам всем еще предстоит сыграть свои роли.

Похоже, весь ритуал с булочкой был проделан именно для того, чтобы Рэрити было чем задумчиво похрустеть, когда ей надо будет сделать следующее замечание. Она часто так делала, заметила Флаттершай.

– Это не какая-то ляганая мелодрама, Рэрити.

– Ох, ну пусть в твоем сердце будет хоть немного поэзии, я говорю метафорически.

– Ага, ты еще скажи что это у нас тут сказка, – заявила Дэш, и Флаттершай улыбнулась. Она заметила, что и Пинки тоже. – Это сделало бы нас хорошими пони – прям героями! – а злая Принцесса – это наша злодейка, верно? Значит, мы должны победить, верно?

Единорожка поморщилась.

– В жеребячьих книжках, конечно. Современная литература, на мой вкус, сделала поворот к цинизму, и боюсь...

– Но это не сказки, – Эпплджек фыркнула. – Правда в том, что Твайлайт так и не закончила магический двигатель. Думаю, она была близка к завершению, но у нас все же не хватает ряда важных деталей. Мы не сможем доделать его без нее, и у нас нет причин вообще доделывать его без нее.

– А я все еще хочу исследовать эфир, – усмехнулась Рэйнбоу.

– А я все равно хочу послать кого-нибудь в эфир, – согласилась Пинки.

– Послушайте... – Эпплджек вздохнула. – Мне неприятно это говорить, но Твайлайт в подземельях...

Глаза Рэрити распахнулись. Булочка выпала из телекинетического захвата, когда единорожка тихо охнула. Она даже не обратила внимания на крошки, попавшие на ее шерстку, настолько потерялась в мыслях.

– Ох. Вот же умненькая кобылка...

– Ну, теперь-то чего?

Рэрити продолжала размышлять, она чувствовала, как мысли соединяются вместе в ее голове, словно кусочки головоломки, и каждый щелчок посылал волны эйфории, прокатывающиеся по ее телу.

– Эпплджек, а где эти подземелья? Твайлайт упоминала их очень конкретно, и я только сейчас поняла, почему.

– Вырублены в скале под дворцом, верно?

– Правильно. Эпплджек... где мы планировали построить пушку?

– В пещерах под...

Земнопони замерла. У Пинки Пай перехватило дыхание. Рэйнбоу выглядела такой же растерянной, как Флаттершай себя чувствовала, поэтому желтой пегаске стало легче оттого, что она скрывала свои чувства чуть лучше.

Пинки взволнованно повернулась к Дэш, и слова хлынули из нее потоком.

– Рэйнбоу,  Твайлайтсовсемрядомстемместомгдемыкопаем! Мывозможномоглибывытащитьее!

Кепка надвинулась на глаза фермерши.

– Ты же не думаешь, что она...

Но Пинки уже рванула к тоннелям, а Рэйнбоу Дэш летела за ней. Потом Рэрити вздохнула и встала со стула, тогда как Эпплджек практически перелезла через стол, чтобы последовать за ними, и все они бросились к месту раскопок, как будто... что-то. Как будто что-то должно было случиться, и если они не побегут, то вполне могут пропустить это.

Однако Флаттершай и Рэрити по большей части держались в хвосте, поскольку у них отсутствовали постоянные физические тренировки или безграничная энергия, как у оставшихся троих.

Флаттершай рискнула задать вопрос.

– Так ты думаешь...

– Что я достаточно задолжала Твайлайт, чтобы попробовать это. Было бы смешно надеяться на подобное, но я тем не менее надеюсь, потому что это было бы не самое идиотское, что я видела от семьи Спаркл. Что меня всерьез удивляет, так это то, что ты все еще с нами.

– Здесь более чем достаточно хорошей еды для нас. Книги тоже чрезвычайно полезны. Худшее, что могло произойти, уже произошло, и хотя Мирт до сих пор чувствует себя не в своей тарелке, в основном все... неплохо. Мы в порядке.

Единорожка что-то промычала и кивнула.

– Все очень разумно и рационально, дорогуша. Но никто не просил тебя снова следовать за нами сюда, ты просто молча опять присоединилась к нашему противостоянию. Если бы это было лишь по тем причинам, о которых ты упомянула, ma petite, ты бы осталась там, а не спускалась сюда, не так ли?

Флаттершай почувствовала, как ее брови в раздумье нахмурились.

– Ну, вы мои друзья, я полагаю, и... – пегаска замолчала.

Улыбка Рэрити была достаточно яркой, чтобы осветить дорогу.

– Полагаю, что так оно и есть, ведь верно? И разве это не удивительно странно.

Флаттершай не сразу сообразила, что единорожка произнесла это как утверждение, а не как риторический вопрос. Рэрити продолжала говорить, выплескивая свои мысли в воздух между ними, как будто, рассказывая их пегаске, она могла сама лучше понять их.

– Разве не странно, что помимо всего прочего, что мисс Спаркл могла бы совершить – а это очень много, могу тебя заверить – возможно, ее величайший подвиг был собрать всех нас вместе? Даже не знаю, почему я так думаю, но после того, как присоединилась к этой развеселой Les Six... трудно представить себе, что жизнь просто вернется к тому, что было раньше, правда? И хотя это значительно упростило бы мою жизнь, я не уверена, что могу представить свою жизнь после всего этого. Это очень интересно. Эпплджек была тут с самого начала, так что я не уверена, что она вообще заметила, но мы две...

– Когда ты говоришь об этом, все звучит ужасно глупо, – согласилась Флаттершай. – Через несколько часов после встречи с Эпплджек она купила ее с потрохами, помогла Пинки отринуть единственную жизнь, которую та знала, каким-то образом убедила Рэйнбоу напасть на ее босса и вбила тебе в голову мысль, что сжечь дворец – хорошая идея...

– А что насчет тебя? – спросила Рэрити, явно забавляясь такими выводами. – Твой самый большой страх, твоя самая главная мотивация – это безопасность подопечных. Тем не менее, после того, как появилась Твайлайт, выясняется, что лучшее для них место – это здание, окруженное стражами, готовыми в любой момент казнить всех в нем находящихся по первому приказу. И довольно скоро все эти жеребята помогают глупой кобылке нарушить условия ее ареста, потому что на тот момент это казалось просто великолепной идеей. Как думаешь, из-за чего так?

Флаттершай нахмурилась. Тогда пегаска об этом даже не задумывалась, но ведь не только Твайлайт подвергалась опасности из-за ее небольшой экспедиции на воздушном шаре. Она должна была побеспокоиться об этом... но Брасс Тэкс и Флаткап в особенности так гордились проделанной работой.

– Я не знаю, – задумчиво пробормотала Флаттершай, так тихо, что Рэрити расслышала ответ только из-за того, как звук разносился по узким каменным канализационным тоннелям. – Но тогда это действительно казалось хорошей идеей.

– И это самое странное, не правда ли? Я думаю, что мы должны были быть вместе, все мы, именно в это время и в этом месте.

Глаза Рэрити блеснули, и Флаттершай хотела бы принять это за отсвет безумия, но во всем этом было слишком много смысла.

– Вот почему я знаю, что, в центре всего этого, в месте, где мы построим эту проклятую пушку для полета на луну – как же смешно это звучит, когда произносишь это вслух – мы найдем Твайлайт, запертую в подземельях Кантерлота, из которых ни один пони никогда не сбегал, и все еще способную каким-то образом быть с нами.

Что действительно было странным, что даже заставило Флаттершай слегка поежиться, так это то, что теперь, когда ей на это указали, она и сама обнаружила, что чувствует то же самое.

– А что будет, если ты ошибаешься?

– Я думаю, что настоящий вопрос, который мы должны задавать, моя дорогая Флаттершай, заключается в том, что будет, если я права?

---

Твайлайт выяснила, что в пьяном виде даже самые скучные вещи становятся удивительно забавными.

Она обнаружила, что в туалете легко дотянуться до свинцовой трубы, которая вела наружу, в стену и дальше в канализацию. И если единорожка была права насчет того, куда она ведет, и если Рэрити окажется такой умной, как считала Твайлайт...

Единорожка сидела в углу своей почти королевской камеры, прислонившись спиной к стене, и пинала копытом трубу там, где она скрывалась в полу, в голове ее крутились достаточно забавные мысли, чтобы лягать в ритме точек и тире.

Последние пятнадцать минут она хихикала про себя, размышляя о том, что узнала от Виолы и Спайка, а именно способ записи нот при помощи букв. Твайлайт сильно забавлялась, выстукивая кодом Морзе ритм простых детских песенок.

В данный момент единорожка придумывала, как настучать “Трех слепых мышек” с помощью одних только нот. Если ей станет достаточно скучно, она придумает способ обозначить длину каждой ноты, но без предварительного согласования с принимающей стороной ей, возможно, придется просто передавать “одна восьмая” или “одна шестнадцатая” для каждой однобуквенной ноты.

На самом деле, самым трудным в этом было не стучать по трубе в такт музыки, которая крутилась в голове Твайлайт. Передача информации, основанной на ритме, с использованием системы кодирования, тоже основанной на ритме, была странно нелогичной задачей. Достаточно интересный ментальный вызов, нечто похожее на следующий уровень сложности после одновременного почесывания живота и поглаживания головы.

Может быть, это была и не самая забавная вещь в мире для большинства пони, но для Твайлайт в ее хихикающем состоянии опьянения – она жива! Жива! И ее друзья тоже должны быть живы! – подобное времяпрепровождение было самым веселым занятием на свете.

“Три слепые мышки, три слепые мышки, видишь, как они бегут?”

Превращалось в:

Клац, клац, клац, клац...

Может быть, в следующий раз стоит выстукивать текст песенки по буквам?

---

Эпплджек внимательно изучала планы. Рэрити заранее позаботилась о том, чтобы предоставить сведения, как близко они находятся ко дворцу, чтобы наверняка знать вероятность быть услышанными, но в текущей ситуации...

– Рэйнбоу! – земнопони подбросила вверх кусочек мела, и пегаска поймала его в пикировании своим пробковым шлемом, удерживая его только за ремешок. – Туда, куда я показываю. Выше. Правее. Вот прямо тут, отметь это место. Пинки, принеси нам что-нибудь, чтоб туда добраться. Я помогу. Дэш, бери зубило. Я хочу, чтобы тот кусок стены, который ты только что отметила, был абсолютно гладким, чтобы дать нам наилучший шанс услышать хоть что-нибудь.

Конечно, это было высоко, но все же не выше телеграфного столба. У Твайлайт в библиотеке были лестницы даже повыше, и за последние пару недель в процессе расчистки сюда уже натащили достаточно различных досок. Пинки не имела навыка в постройке лесов, но Эпплджек умело руководила и давала крайне четкие инструкции. Рэйнбоу звякала над ними, вбивая в стену крюк, а потом зацепила за него привязные ремни, чтобы ей не приходилось все время работать крыльями, пока она будет ровнять стену.

Эпплджек подозрительно взглянула на это.

– Чего ты там такого накрутила, Дэш? Разве это безопасно?

– Эпплджек?

– Чего?

– У меня все еще есть крылья.

– О. Точно. Тогда так держать.

Леса понемногу росли, а сверху посыпались камешки. Рэйнбоу использовала свои копыта в качестве молотка, направив зубило вверх и вдоль стены. К тому времени, как Флаттершай и Рэрити наконец пришли, оранжевая земнопони уже кричала им, чтобы те возвращались за лестницей и не забыли прихватить высокий стакан с водой. Пони развернулись и направились назад в библиотеку.

– А можно мне тоже попить, пожалуйста? – спросила Пинки, тяжело дыша и отфыркиваясь. Они только что собрали еще один уровень. Эпплджек бросила ей бурдюк с водой из кучи, которую она держала под столом "архитектора".

– А зачем тогда ты попросила стакан?

– Ну, а ты можешь придумать что-нибудь более высокотехнологичное, что можно прилепить к стене и слушать?

Розовая земнопони покачала головой.

– Я просто попросила воды, чтобы они поторопились.

– А-а-а.

Пинки сделала большой жадный глоток из бурдюка, когда Эпплджек закинула наверх еще несколько досок. Ее глазомер был точен, и доски легли четко на уровне Рэйнбоу, ударив пегаску по задним копытам, что ту несколько рассердило.

– Предупреждать было бы неплохо. У меня вообще-то тут некуда зубило положить, чтоб ты знала!

– Ха.

– Просто радуйся, что я не уронила его тебе на голову!

Бурдюки с водой и работа закончились примерно через час. Лестницы доставлены, стена выровнена, Эпплджек с Пинки отцепили Рэйнбоу от ее ремней, и теперь они стояли рядом прямо напротив квадрата сглаженного камня.

Фермерша осушила стакан, который принесли Рэрити с Флаттершай, приложила его к стене и прижалась ухом, пока две безумные пони смотрели на нее.

– Я слышу какой-то шум в трубах, но, боюсь, это и все.

Дэш нахмурилась.

– Чего? Мы все это сделали лишь для... Дай-ка мне послушать.

Эпплджек была почти отброшена в сторону, когда пегаска прижалась ухом к стакану и услышала примерно то же самое.

– Звучит, будто крысы шныряют в трубах... Быть такого не может.

– Дайте и мне послушать, – взмолилась Пинки. 

Рэйнбоу передала ей стакан, а Эпплджек лишь пожала плечами. Глаза розовой пони распахнулись.

– Это канализационная труба! – взволнованно воскликнула она. – Дэши, где мел?

Рэйнбоу передала Пинки кусочек мела, который ранее в нее бросила Эпплджек. Все еще прижимаясь ухом к стене, Пинки начала записывать точки и тире с небольшими паузами.

– Это просто случайные звуки, Пинки. Трубы постоянно делают такое. Металл расширяется и сжимается от нагрева, да и городская канализация прямо там. Не знаю, почему мы так возбудились, но ведь они не поместили бы Твайлайт прямо рядом с нами, ведь верно?

– Рэрити! – завопила Пинки. – Мне нужна твоя помощь прямо тут!

– Здесь не так уж много места...

Розовая пони толкнула Рэйнбоу с платформы. Пегаска сразу ощетинилась, перья грозно вздыбились.

– Эй! Ты че творишь? Тут уже край!

– Пф-ф-ф! У тебя же крылья. А у Рэрити – нет. Так что, кыш! Кыш!

Пегаска сошла с платформы, удерживая свой вес в воздухе.

– А. Точно.

Дэш бросила на Эпплджек свирепый взгляд, когда услышала смешок с ее стороны.

Когда единорожка поднялась наверх, Пинки все еще писала точки и тире. Рэрити с удивлением посмотрела на меловые отметки.

– Хм-м-м, и что тут у нас? На первый взгляд все выглядит случайным, но... Тут, конечно, есть повторения, Пинки, ты же не думаешь...

– Ага! Но у тебя это получается лучше, чем у меня. Все эти языковые штуки. Так что же это означает?

– Не возражаешь, если я возьму мел?

– Но я тогда могу что-то пропустить...

Рэрити ловко выхватила мел из копыта Пинки, разломила его пополам и часть поплыла обратно к земнопони в поле левитации.

– Продолжай, дорогуша, я начну с самого начала и догоню тебя.

Розовая земнопони продолжала записывать точки и тире, прислушиваясь к ним, в то время как белая единорожка начала записывать их буквенные значения.

Эпплджек хмуро смотрела на появляющиеся буквы.

– Это просто тарабарщина! Даже не похоже на шифр.

– Ну, – медленно произнесла Рэйнбоу, с прищуром глядя на явно случайные буквы, – это вовсе не значит, что это не он. Самый лучший шифр и не должен быть похож на шифр, как мне кажется, потому что это первая линия обороны от врага! Военная хитрость и все такое.

– Могу я взглянуть?

Все вздрогнули, услышав голос Флаттершай. Она подлетела к ним сзади очень, очень тихо. Эпплджек чуть не выронила кепку, но, недовольно фыркнув, снова водрузила ее на голову.

Желтая пегаска внимательно посмотрела на буквы, прежде чем улыбнуться. Буквально просияв.

– Три слепые мышки...

– Эй! – Эпплджек, Пинки и Рэйнбоу дружно вскинулись.

Флаттершай тряхнула головой и побледнела как полотно, осознав, что произошло...

– Нет! Нет, вот что это значит! Это музыкальные ноты! – пегаска с удивительной силой схватила Рэрити за копыто и постучала им по стене. Единорожка выпустила мел и промурлыкала первые три ноты.

– Ла, ла, ла.

Понячьи перья, так оно и было.

– Мы должны придумать, как отправить ответное сообщение!

Эпплджек не очень хорошо разбиралась в акустике, но зато прекрасно разбиралась в грубой силе.

– Рэйнбоу! Тащи сюда самый здоровый крюк, что у нас есть. Флаттершай, будь добра, самый большой молоток, который ты можешь поднять. Пинки Пай, Рэрити, вы... в общем, дайте мне что-нибудь, чем можно будет вдарить по крюку. Давайте глянем, не получится ли у нас долбануть так, что вся эта чертова стена задрожит.

Рэрити просияла и бросила на Флаттершай многозначительный взгляд, который Эпплджек просто не поняла. Казалось, что пегаска была напугана, но ведь Рэрити могла же произвести такой эффект на пони, да?

– Мне в голову приходит лишь одно послание, дорогая Эпплджек. Что ты об этом думаешь?

Мел поплыл обратно к стене по другую сторону от записи стуков и начал рисовать большие широкие буквы, чтобы под ними поместились точки и тире кода Морзе:

“Слышим. Все тут”.

– Идеально, – Эпплджек кивнула

---

Так и было.

Копыто Твайлайт отдернулось от трубы. Ее подруги успели добраться до "и", прежде чем единорожка сумела найти ручку и бумагу, чтобы записать остальное, но окончание сообщения давало достаточно контекста, чтобы догадаться о содержании оставшейся части.

Радость по обе стороны стены была неописуемой.

Эпплджек с Рэйнбоу рубили камень, как одержимые, пока не добрались до трубы. К счастью, она была достаточно близко к стене пещеры, иначе они никогда бы не услышали стука. Рэрити лишь ухмылялась всякий раз, когда в ее присутствии кто-нибудь, вообще кто угодно, осмеливался назвать это совпадением.

– Совпадений не бывает ни в пророчествах, ни в любви. А тут у нас и то и другое, так что, боюсь, что мы имеем дело с судьбой и предназначением.

Реакция на это заявление была неоднозначной.

Пока Рэйнбоу с Эпплджек рубили камень, Пинки копала все глубже и глубже, пока пол не стал горячим под ее копытами. Спящий вулкан вовсе не означает холодный. Рэрити при помощи кода Морзе передала Твайлайт план с очень конкретными инструкциями, не пользоваться туалетом в определенные часы, несмотря ни на что.

Были спешно сконструированы клапаны, в надежде, что труба не только водонепроницаемая, но и воздухонепроницаемая, а также специальная сфера с пружинами для простого обеспечения герметичности. Внутри нее могли быть запечатаны сообщения, чертежи или копытописные письма, которые можно было легко посылать туда и обратно.

Менее чем за неделю доработки были завершены. Если Эпплджек устанавливала клапан на главной трубе вниз, то она работала как и было задумано. Но если бы ярко-красная ручка была повернута вверх, сфера могла быть зафиксирована в центре Y-образного пересечения свинцовых труб, и дополнительного ответвления к клапану Пинки. Если розовая земнопони достаточно быстро потянет свой собственный рычаг...

Было несколько осечек, и если бы не постоянные напоминания Брасса о внимательности, для Эпплджек, все могло закончится не очень хорошо. Но если ваш прототип безопасен, это означает, что он не работает. Тем не менее к концу недели шар можно было доставить до Твайлайт, а затем отправить обратно обычным способом.

Каждый день в шесть вечера Твайлайт и ее друзья могли обмениваться письмами.

А на луне принцесса Луна высматривала вспышки света, которых все не было, наматывая бесконечные круги и ожидая, пока они не появятся снова.

---

Брасс недовольно бурчал себе под нос, снова запихивая Рэйнбоу в смертельную ловушку. Эта штуковина вращалась быстрее, чем мог выдержать любой пони, а пегаска лезла туда просто чтобы доказать, что может это сделать. Глупое проявление самонадеянности, если кто-то хотел узнать мнение жеребчика. Но никто особо не выказывал такого желания, поэтому он использовал любую возможность, чтобы озвучить свою позицию, пока Скуталу не хлопнула его по голове.

При первом запуске Рэйнбоу отрубилась, и Матроне пришлось искать нюхательную соль. Но все решили, что никакого серьезного вреда не было, и теперь хотели все повторить снова и посмотреть, как все пройдет на этот раз.

Долбанутые идиотки, вот кто они!

Для большинства пони Рэйнбоу совсем не выглядела испуганной. Пегаска изображала самое храброе выражение на морде, когда знала, что Скутс наблюдает за ней, и это выглядело полнейшим идиотизмом. Но здесь в кабине “крутилки”, где были только они двое, жеребчик мог видеть ее истинное состояние, и оно было понятно.

Брасс как раз собирался сказать что-то умное, когда Дэш, пристегнутая ремнями, подняла на него взгляд и сверкнула глазами из-под противоударного шлема:

– Перестань нервничать больше, чем я, малой. У нас тут есть границы, которые нужно преодолеть.

Жеребчик почувствовал, как напряжение отпускает его, хоть услышанное и было полной чушью.

– Вы тоже неплохо справляетесь для пожилой пони, мисс.

Это вызвало у пегаски настоящий смешок.

– Не списывай меня со счетов, пацан. Помни, что мы делаем это для того, чтобы выяснить, где “опасно” переходит в “слишком опасно” и не доводить до этого. Ведь это все подготовка к тому, чтоб безопасно пальнуть из пушки мною с нашей яйцеголовой, так что тут есть чего бояться. Но если ты скажешь, что со мной все будет в порядке, то я в это поверю.

– А что сказала Пинки?

Еще один смешок со стороны Дэш, на этот раз слабее.

– Она пожала плечами. Сказала, что если бы она знала, что произойдет, то нам не нужно было бы проводить все эти испытания.

– А-а-а.

Все эти пони сумасшедшие. На улице в трущобах и то безопаснее. Большую часть дня, во всяком случае.

– Ну, тогда просто знайте, что с вами все будет в порядке, – солгал жеребчик.

На этот раз пегаска даже не хихикнула, а лишь слабо улыбнулась, прежде чем закрыть люк в ветрозащитном шитке капсулы центрифуги.

– Знаешь, Капитан врет куда лучше тебя. Некоторые могут даже обвинить тебя в том, что ты честный пони.

Ох, это ранило его прямо в его маленькое бесчестное сердечко.

Услышав, как снова включаются моторы, Брасс побежал к обзорной галерее. Провалиться ему в Тартар, но если что-то пойдет не так, нет ни единого шанса, что все эти пони пустят его потом сюда вниз.

С обзорной галереи механизм выглядел как... на самом деле не было с чем сравнить находящиеся там. Здоровые медные катушки находились в центре, металлические штанги тянулись от них в двух противоположных направлениях. Одна завершалась противовесом, больше всего похожим на оголовок кувалды, а на другой находилась капсула, в которой сидела Дэш. Капсула была неприятно похожа на ту, которую взорвала Твайлайт, хотя там обстоятельства были другие. Похоже, эти капсулы прокляты.

Все спустились посмотреть на второе испытание. Никто не был слишком привередлив, чтобы проигнорировать возможную необходимость в паре дополнительных копыт на месте, если все задуманное пойдет феерически не так. Даже чопорная мисс Рэрити и та была тут.

Все они были хорошими пони и, возможно, даже оказывали на него хорошее влияние. Брасс чувствовал, как его корыстолюбивая натура меняется! А ведь он так усердно работал, чтобы взрастить ее...

Ну и ладно.

Слайд Рул показал Брассу все расчеты, которые он проделал с Пинки. Он говорил, что все сходится, и что, мол, центрифуге не надо будет двигаться со скоростью пули из-за центростремительной силы. Той же самой, что вызывала головокружение, когда крутишься на месте.

Услышав это, Брасс позаботился о том, чтобы в капсуле было несколько пакетов из вощенной бумаги.

Но как бы то ни было, в конечном счете это все было достаточно весело, если, конечно, не торопиться, и, вероятно, не так уж и опасно, если быть осторожным с управлением. А поскольку рулила сегодня Эпплджек, все выглядело нормально.

Установка пришла в движение, и воздух наполнился электричеством и чем-то еще... Вот, значит, как себя чувствуешь, когда вокруг тебя творятся исторические события? Один в один будто кто-то прошел по твоей могиле.

– Ладно, Рэйнбоу, – голос Эпплджек скрежетал через электрические громкоговорители в пещере, – мы собираемся разогнать тебя почти до той же скорости, что и в прошлый раз, и поглядеть, сможешь ли ты ее выдержать. Если ты протянешь пять минут, мы тебя останавливаем. Потом сделаем перерыв на обед.

Два громких удара копытом по металлическому полу кабины означали “да”.

Эпплджек усмехнулась, медленно поворачивая регулятор на панели управления. Жужжание и пронзительное гудение, наполнявшие воздух, которые больше ощущались зубам, чем ушами, становились все громче.

Все пони следили, как центрифуга ускорила ход, крутясь все быстрее. В пять раз больше силы тяжести, потом в десять. Дальнейшее ускорение не могло идти так же быстро, рост показателей замедлился. Вот они доползли до одиннадцати раз больше силы тяжести и все еще росли, в двенадцать раз... Когда было достигнуто тринадцать, Эпплджек убрала копыто с регулятора и все продолжили смотреть.

В прошлый раз они раскрутили Дэш до пятнадцати, прежде чем она потеряла сознание. Сейчас было лишь немногим меньше...

У Матроны в копыте был секундомер. Прошло всего тридцать секунд, а Брасс уже думал, что это длится слишком долго.

Да едрическое коромысло, если эта штука не похожа на что-то, что может убить пони. Типа, как пыточное устройство сумасшедшего ученого, только без “типа”.

Однако Скуталу выглядела впечатленной, благослови ее звезды. Надо отдать ей должное, Брассу приходилось работать в два раза больше, чтобы быть таким же полезным, и все же происходящее не должно было впечатлять пони. Скорее пугать до усрачки.

Жеребчик проверил каждую гайку, винт, болт и заклепку лично и наблюдал, как Эпплджек дважды делала то же самое. Единственный способ, как центрифуга может убить эту ненормальную голубую пегаску – это сработать так, как и задумано.

Прошло две минуты, и никто не произнес ни слова.

Две минуты тридцать секунд, и Брасс услышал долгий, тяжелый вздох. Он догадался, что Пинки забыла дышать все это время. А легкие у нее очень даже.

Прошло уже три минуты тридцать секунд, а никто так и не произнес ни слова. Даже не спросил, все ли с ней будет в порядке, ничего подобного. Единственное, что нужно было делать, это ждать. Как жеребчик мог видеть в мелькающей мимо него капсуле, глаза Рэйнбоу все еще были открыты. В любом случае, пегаска на тревожную кнопку не нажимала.

В четыре минуты сорок секунд Эпплджек медленно отключила питание и дала всему этому испытанию закончиться.

Меньше чем через минуту центрифуга полностью остановилась. Виола спросила, все ли в порядке с Дэш, но Брасс пока не знал, что ответить. Матрона кивнула и нажала кнопку на секундомере. Пинки и Эпплджек заторопились к капсуле, которая, к сожалению, остановилась максимально далеко от их наблюдательного пункта.

Голубое копыто Дэш пинком распахнуло стеклянный люк, словно она собиралась пафосно и героически выскочить наружу, но пегаска выпорхнула оттуда скорее как пьяная бабочка. Пафос это немного поуменьшило, но Брасс все равно радовался так же, как и все остальные пони вокруг него.

Рэйнбоу помахала жеребчику, а Эпплджек с Пинки бросились к ней, чтобы не дать пегаске упасть. То, чего не хватало розовой земнопони в плане силы по сравнению с ЭйДжей, она компенсировала энтузиазмом, и верхняя половина головы Пинки точно могла бы отвалиться, улыбнись она еще хоть чуть-чуть шире. Сама Эпплджек только вздохнула с облегчением, когда Брасс подбежал к ним.

Дэш что-то невнятно бормотала, как капитан после целой бутылки рома, и улыбалась почти так же широко, как Пинки, сверкая белыми зубами.

– Видали? Я в пр-рядке.

– Нет, ты просто в безопасности. С тобой все еще что-то не так, старушка.

Рэйнбоу посмотрела на Пинки более серьезно, хотя и все еще покачиваясь между двумя пони.

– Эт все рвно, что сделать бочку в вздухе, или типа того. Прост пришлось напрячь кой-ккие мышцы и стало намнго плгче. Сомневаюсь, шо Твайлт тож смогет эт сделать.

– Но именно такое ускорение нам и нужно... мы были так близко, – мордочка Пинки вытянулась от огорчения. Ведь если Твайлайт не сможет оставаться в сознании, тогда она не сможет делать магические штуки, и вы с ней просто упадете обратно...

– Пока не могет. Но у нас есть врмя. Хтя ей точно не пнравится то, что нужно делть...

Теперь это уже заставило заинтересоваться Эпплджек. Брасс даже сзади, когда они проходили мимо, видел, как взлетела бровь яблочной фермерши.

– И что же, сахарок, ты хочешь заставить делать нашу бедную маленькую заключенную пони?

– Отжимания.

---

Теперь, когда Твайлайт знала, что с ее друзьями все в порядке, ее дни превратились в привычную рутину.

Подъем в семь утра, чтобы получить горячий завтрак от стражей. Не так вкусно, как готовка Спайка, но выбирать не приходится. Потом взять бутылку скотча, но не открывать ее. Просто внимательно посмотреть на нее, а затем поставить обратно на полку.

А еще Рэйнбоу Дэш написала ей план тренировок. Сначала он выглядел пугающе, и Твайлайт могла бы отложить его на потом, будь она в другом месте. Но будучи там, где она сейчас была, смысла в этом не было. Сегодня она будет наращивать мышечную массу, а завтра займется тренировками для сердечно-сосудистой системы, а затем продолжит их чередовать до тех пор, пока... Пока.

Обычно тренировки занимали три часа. После них единорожка принимала душ, подходила к “винному шкафу” и наливала себе маленький стаканчик бренди в награду за то, что так ответственно подходила к физическим упражнениям. Потом наступало время обеда.

Обед съедался за рабочим столом, где Твайлайт яростно измывалась над чертежами при помощи пера и угольника, параллельно отщипывая кусочки от “завтрака пахаря” – бутербродов с сыром, луком и маринованными огурчиками. Дворцовые повара были достаточно аккуратны, чтобы подавать единорожке еду, которую можно было потреблять при комнатной температуре. Все блюда, что были вкусными только в горячем виде, к большому разочарованию кухонного персонала пару раз клевались и потом благополучно забывались.

Каждый день в шесть часов вечера, когда Твайлайт заканчивала чертеж какого-нибудь компонента – иногда три за день, иногда лишь один за неделю, – единорожка отсоединяла S-образный патрубок позади унитаза и отправляла запечатанную сферу вниз, ожидая, пока она снова поднимется давлением пара.

После этого наступало время почитать до ужина. Дрянные любовные романы, которые так ценила Рэрити, и низкопробная псевдохудожественная литература пополам с приключениями от Дэш. Каким бы ни был ужин, он как правило оставался без внимания, так как Твайлайт отказывалась отложить книгу перед сном, стараясь по максимуму использовать время, пока не прогорят свечи.

С каждым днем единорожка чувствовала себя немного сильнее. Она чувствовала, что мало-помалу приближается к своему максимуму. Твайлайт чувствовала, что все ближе и ближе к тому моменту, когда она снова сможет поговорить с Луной.

---

На луне, вдали от обычной поэзии, новое послание осталось незамеченным.

“Пожалуйста, будь осторожна”.

---

Пока Пинки Пай с Эпплджек строили казенную часть пушки, Слайд Рул и Рэрити пытались интерпретировать чертежи и схемы, присланные Твайлайт. Честно говоря, никто из них даже близко не обладал достаточной квалификацией, чтобы свободно читать заметки Твайлайт, но жеребчик был достаточно дотошным, чтобы точно скопировать все рисунки, а белая единорожка не позволяла гордости вставать на пути вопросов и просьб разъяснить что-либо всякий раз, когда даже малейшая деталь оказывалась двусмысленной.

С магическим двигателем следовало обращаться еще осторожнее, чем со взрывчаткой. Хотя если учесть, что седельные сумки со взрывчаткой, которые по словам Эпплджек “куды-то делись, стоило лишь отвернуться”, до сих пор так и не нашли, то подобное сравнение не отвечало высоким требованиям техники безопасности, о которых мечтала Рэрити, но тем не менее это было правдой.

Электрические схемы и арканные диаграммы перетекали друг в друга и обратно на строительной площадке, и пони нельзя было винить за то, что они не могли различить их. И то и другое было настоящей неразрешимой загадкой для непосвященных. А для тех, кто мог их понять? Все изображенное на этих чертежах было истинной магией для тех, кто мог в них разобраться.

Благодаря Рэрити у Эпплджек появилась еще одна дополнительная работа – привлечение денежных средств. Семья Эппл протянула дольше, чем почти все остальные фермы в округе, и они годами скупали их земли по дешевке, пытаясь обрабатывать все больше, просто чтобы удержаться на плаву. Теперь, однако, Эпплы были поставщиками натуральных продуктов питания для эквестрийской армии, крупных торговых компаний и любого пони, который хотел по-настоящему почувствовать вкус дома. Яблоки на чужбине выращивать не получалось, да и вообще хоть что-нибудь съедобное, так что экспортный яблочный сок был настоящей роскошью, как кофе на родине.

Это требовало создания большого количества сельскохозяйственной техники и очень быстро, чтобы не отставать от потока заказов. Быть центром этого экономического пузыря, состоящего из одной пони, означало, что почти все заказы в конечном итоге проходили через Эпплджек. А чудо унификации состояло в том, что запчасти что для трактора, что для эфирного корабля по большей части были очень похожи.

Однажды вечером Рэрити провожала Эпплджек до фермы, сопровождая Свити Белль и Скуталу на ночевку.

– Все не так, как должно быть, – пожаловалась Эпплджек. Рэрити чуть не подскочила от неожиданности; они долго молчали, и земнопони только что вырвала ее из глубокой задумчивости.

– Нет. Не думаю, что это так.

– Знаешь, хотя меня это и не очень волновало, – проворчала Эпплджек, искоса бросив взгляд на кобылок, бредущих за ними, – но и раньше мне не сильно нравилось, как все идет. Просто... цеплялась за то, как все должно быть, хотя оно никогда таким и не было, да?

Рэрити промолчала. 

"Иногда хорошо знать, что сказать, а иногда, что лучше не говорить ничего", – подумала Эпплджек. Это побудило ее снова прервать тишину.

– Но теперь у нас есть шанс сделать все... лучше. Может быть, не сейчас, может быть, даже не скоро, но... – земнопони мотнула головой в сторону кобылок, которые были погружены в спор о том, что лучше: жевать конфеты или сосать, – по крайней мере для них. Думаю, ты была права, Рэрити.

– Ты должна быть более конкретной, дорогуша.

– Ха! Наверное, так и есть. Я не думаю, что речь идет о спасении прошлого. Я думаю, в конце концов, речь идет о строительстве будущего. Никогда не была особенно хороша в накоплениях, но провалиться мне в Тартар, если я не умею строить.

Тяжелая казенная часть была сконструирована и встроена в вулканический камень. Огромный кусок металла, созданный из различных сплавов, чтобы противостоять жару и давлению, вскоре должен стать зарядной камерой для двух пони. Следующим по списку шел сам корабль, когда ствол будет достроен достаточно, чтобы вместить его.

Каркас для ствола начал строиться прямо из этого прочного основания, пони постоянно занимались кузницами и инструментами, пока Пинки зарывалась все глубже, постоянно пересчитывая тепло, с которым им приходилось работать внизу. Котлы и клапаны строились и совершенствовались по мере того, как молодые пони брались за работу с мастерством и гордостью, которых от них никто и не ожидал.

Пинки была напряжена и встревожена. Она скучала по Твайлайт, хотя и могла обмениваться с ней сообщениями. Однажды земнопони даже нарисовала портрет единорожки с отсутствующим ртом и послала ей его. Твайлайт отослала его обратно, дорисовав улыбку, и написав на обороте: “Очень красиво. Но думаю, что в нем чего-то не хватало, не так ли?”

Пинки улыбнулась в ответ. Она лишь надеялась, что и на настоящей мордочке Твайлайт тоже была улыбка. Они все были тут ради нее, и Твайлайт была там ради Пинки, и все такое... Земнопони лишь надеялась, что та не чувствует себя так, как за классными досками, без настоящих друзей, с которыми можно поговорить. Зная, что пони так близко и что она не может быть с ними. Это было не очень приятное чувство. Пинки не чувствовала подобного уже давно, и точно знала, что заставляло ее чувствовать себя хорошо, в безопасности и счастливой. Каково это – жить без всего этого? Было трудно вспомнить, потому что земнопони не хотела вспоминать.

Пинки написала письмо, никому не сказав об этом – особенно Дэш – и даже придумала, как купить марки и отправить все это самой! Земнопони очень гордилась этим. Потом она купила еще несколько марок просто для себя, потому что они были красивые, и она даже могла наклеить их на вещи, которые не хотела отправлять, просто чтобы они тоже были красивыми.

Мистер Спаркс,

Это Пинки! Привет! Спасибо за деньги и электронику. Я получаю огромное удовольствие, собирая их вместе! Я чувствовала себя плохо из-за того, что больше не рисовала разные штуки для вас, так что сегодня я сделала новый вид переключателя – думаю, что он довольно простой, но сомневаюсь, что его делал кто-нибудь раньше – так что на всякий случай, если это вам поможет, я положила сюда его чертеж.

Я просто хотела спросить... Когда у меня случается происшествие на улице или перед другими пони, мои друзья не извиняются за меня. Или не заставляют меня извиняться перед другими пони за то, что я их расстроила. На самом деле, Рэйнбоу Дэш очень сердится, если пони говорят мне, что я их расстроила, когда я ничего не могу с этим поделать. Друзья говорят мне, что это не моя вина, и просто обнимают меня и я чувствую себя лучше.

Почему вы всегда просили меня извиниться? Разве это моя вина? Неужели мои друзья ошибаются на мой счет? Я не спрашивала их об этом, потому что, даже если они не правы, не думаю, что они сказали бы мне.

Вот и все, как мне кажется

Обнимаю,

Пинки Пай

Т. Е. С. Л. А.

Какое-то время Пинки не получала ответа, и это было нормально, потому что она не знала, сколько времени обычно тратит почта на пересылку писем.

Дорогая Пинкамина,

Возвращайся домой. Ты очень больна, и тебе нужна помощь. Рядом с тобой небезопасно находиться.

Твои новые друзья именно такие и есть – новые. Они не знают тебя так долго, как я. Они не знают, насколько ты опасна, и что я просто пытаюсь тебе помочь. Если ты останешься там, то причинишь кому-нибудь вред. Наверное, очень серьезный. Вот чего они в тебе не понимают.

Я уважал твои желания, Пинкамина, потому что думал, что ты уже пришла в себя. Я снова настаиваю: возвращайся домой.

Брайт Спаркс

После этого Пинки ничего ему не писала. Рэйнбоу увидела письмо, бросила его в камин и очень разозлилась.

Розовая земнопони подумала, что Дэш злится на нее, поэтому пообещала, что будет очень, очень, очень стараться не навредить никому. И Дэши сказала, что это абсолютно точно не ее вина, пока она старается изо всех сил и не хочет никому навредить, потому что только это действительно важно.

Рэрити спросила, о чем они спорят и почему Рэйнбоу кричит, и Рэйнбоу сказала: “прочитай письмо”, а Рэрити сказала: “я не могу, оно горит”, и Рэйнбоу сказала: “ой, точно” и все объяснила.

А потом белая единорожка очень тихо приготовила Пинки горячий шоколад и попросила Дэш не оставлять земнопони одну на ночь, так что Пинки всю ночь спала с пегаской в обнимку и чувствовала себя намного лучше, а на следующее утро Рэрити не разрешила земнопони читать утреннюю газету, как обычно, но денежные отчисления Пинки стали немного больше, и мистер Спаркс тоже больше не пытался писать ей.

Затем Пинки вернулась к созданию антенны, чтобы можно было говорить с Твайлайт, даже когда она будет находиться в эфире.

Так много датчиков и прочих электрических компонентов нужно было создать и смонтировать, чтобы пони внутри корабля оставались живыми, поэтому Рэйнбоу Дэш использовала все свои способности пегаса и умения снова и снова. В команде, где не было недостатка в пони с харизмой, Дэш показала лидерские качества куда выше, чем когда этого требовал служебный долг.

Прошли месяцы с тех пор, когда она пряталась за своим столом, когда кто-нибудь пытался найти ее, ухаживала за растениями и мечтала о чем-нибудь получше. Трудно было вспомнить об этом, когда она порхала над строительной площадкой, выкрикивая приказы, или заряжая конденсаторы сырым электричеством.

Но ее главная роль была еще впереди.

---

Твайлайт проснулась от того, что ее щупали, и в панике скатилась с кровати, подальше от нападавшего, в конце концов стянув на себя все покрывало и запутавшись в нем. То, что единорожка попалась в ловушку и ничего не видела, преодолеть панику не помогало, поэтому она еще немного помахала копытами.

– Успокойся, Твайлайт, – ласково пропела Селестия с кровати. – Я просто хотела пощупать твои новые мускулы. Стражи рассказывали мне очень интересные истории. И, судя по отчетам интенданта, ты перестала пить? Даже повара говорят, что ты стала есть больше.

– Теперь мне уже не так больно как раньше, – физически, –  а алкоголь способствует обезвоживанию, и после тренировки я чувствую себя просто ужасно.

Твайлайт не просто так сократила потребление горячительных напитков до одной рюмочки бренди в награду.

– М-м-м. Теперь ты опьяняешь упражнениями мышцы?

– Не знаю как насчет мышц, но себя — да.

Селестия начала распутывать Твайлайт и аккуратно заправлять кровать, как будто они были друзьями. Это был не просто голос Принцессы, теперь единорожка могла видеть, что аликорн действительно осмелилась войти в камеру Твайлайт лично. Без охраны, ни больше ни меньше. Что делало Селестию еще более опасной.

– Значит, вы пришли меня прощупать?

– Ох, твою переднюю ногу, конечно. Я пыталась понять, смогу ли я почувствовать, где была трещина в кости, но представь мое удивление, когда я не смогла обнаружить ничего, кроме новых сильных мускулов? Ты всегда была такой мягкой, моя маленькая пони. Зачем же ты с собой делаешь... все это?

– А что такое? – попыталась ухмыльнуться Твайлайт, но эффект был несколько испорчен тем, что она все еще лежала на полу, закутавшись в покрывало, на которое упала. – Вы больше не находите меня милой?

– Совсем наоборот. Сейчас ты еще красивее, чем когда-либо. Закаленная, изящная.

Когда единорожка отшатнулась от комплимента, на морде принцессы появилась мягкая, почти грустная улыбка.

– Не смотри так потрясенно, Твайлайт, ты же знаешь, что нельзя задавать вопросы, на которые не хочешь получить ответы. Или, по крайней мере, должна была бы уже научиться. Но мы отвлеклись, так что, пожалуйста, – Селестия сделала жест, как бы указывая на пустую камеру вокруг них в качестве свидетеля, – ответь на мой вопрос.

Лучшая ложь всегда наполовину правда.

– Я хочу быть в отличной физической форме, когда выберусь отсюда.

И Принцесса Утрат улыбнулась, как будто Твайлайт только что рассказала чудесную шутку или... нет, бросила интересный вызов. Это была та же самая улыбка, которую Селестия использовала, когда другая нация требовала мира.

– Правда? Ну, я не та, кто будет тебя останавливать. Это работа стражей, для этого я их и нанимаю. Мне будет очень интересно посмотреть, что ты придумаешь.

Твайлайт ждала следующего далее "но”. Или “если”. Но нет, Селестия просто сидела на кровати, с любопытством глядя на нее.

– Это все?

– Это все.

– И никаких угроз моей семье? Никаких предупреждений? Никаких ультиматумов?

Принцесса выглядела почти оскорбленной. Определенно разочарованной, как будто Твайлайт только что провалила какой-то неизвестный тест.

– Нет, ничего подобного. Мне действительно интересно посмотреть, что ты придумаешь. Твайлайт, ты всегда была такой умненькой кобылкой. До сих пор ни один из заключенных не сбегал из подземелий, а я позаботилась о том, чтобы у них была долгая жизнь, чтобы дать время попытаться. Если кто-то и может совершить подобное, то это вполне можешь быть ты.

– Тогда я постараюсь вас не разочаровать, – прорычала единорожка.

– Пожалуйста, Твайлайт, – гораздо более искренняя улыбка Селестии, – если мне вообще позволено ставить условия, я попрошу тебя не делать это скучным.

– Мой дерзкий побег не будет вам достаточно интересен сам по себе?

– Дело не в том, чтобы быть достаточным для меня, моя маленькая пони, а в том, чтобы быть достаточным для тебя. Ты всегда находишь способ превзойти мои ожидания.

Наконец Селестия встала с кровати и потянулась, чувствуя себя в камере как дома. Тем не менее, она была в гостях и пришло время покинуть это жилище. Направляясь к двери, принцесса бросила через плечо последнюю фразу:

– Так что поставь планку повыше, пожалуйста. Чтобы когда стражи найдут тебя и снова схватят, я буду знать, что твой второй побег будет еще более изобретательным. И я буду с нетерпением его ждать.

Дверь со щелчком открылась, поскольку Твайлайт ничего не сказала, затем захлопнулась и была закрыта, пока единорожка пыталась подобрать хоть что-нибудь остроумное. Ничего не пришло в голову, даже когда шум копыт эхом отдалялся все дальше и дальше по коридорам подземелья. Сегодня последнее слово останется за Селестией.

---

Придворные интриги были забыты: интриги магии и дизайна тянули Рэрити вперед, когда она со Слайд Рулом руководила строительством эфирного движителя, устройства, приводимого в движение силами чистой магии. То, что сейчас происходило, обещало стать самым большим романтическим успехом единорожки, да еще и дополненным удовольствием от разработки кое-какой действительно очень особенной одежды.

Комментарии Рэйнбоу о том, как она выдерживала невероятное ускорение, вдохновили Рэрити на создание костюма, который сжимал конечности и грудь, позволяя пони оставаться в сознании при еще более высоких перегрузках! Казалось, что вся проблема была в том, чтобы кровь не сильно отливала от головы. А просто добавив герметичные уплотнения к шее и съемный шлем, этот костюм позволял пони дышать в вакууме! Это было начало целой новой эпохи экспериментального шика, далеко опередившего свое время, и, ох божечки, Дэш выглядела в нем такой... лихой! К счастью, Рэрити уже успела снять мерки с Твайлайт до всего произошедшего. Она могла лишь надеяться, что ее новая фигура не слишком сильно испортит разработанный дизайн...

Когда-то единорожка надеялась превратить связь с Твайлайт в материальную выгоду при дворе, культивируя бунтарский образ. Контркультура, в конце концов, была самой модной культурой из всех. Но здесь Рэрити обнаружила, что творческая реализация значила для нее гораздо больше, чем статус.

Учитывая, как сильно она ненавидела всех остальных пони при дворе, единорожка даже удивилась, почему эта идея не пришла ей в голову раньше. Вероятно, потому, что раньше это было финансово разорительно. Хм-м-м.

Преимуществами ее новой карьеры подпольного дизайнера-инженера можно было считать следующую тройку:

1. работа в окружении пони, которые ей действительно нравились, а некоторые даже очень;

2. можно было использовать свой творческий талант новыми и весьма захватывающими способами, к тому же искусство создания магических артефактов требовало использования так любимых ею кристаллов и драгоценных камней;

3. это позволяло досадить этой королевской суке.

И правда, чего еще может хотеть пони в своей жизни?

– Знаете, мисс Матрона, – призналась однажды Рэрити, вся покрытая пеплом и сажей, нисколько не заботясь о том, как ее вид может шокировать, – я помогала многим романам, которые могли случиться, и обычно хватало лишь легкого толчка. На ум сразу приходят капитан Шайнинг и принцесса Каденс. Но должна сказать, что это первый случай, когда отношениям суждено было случиться. Разве это не чудесно?

Остальных подобные речи не убеждали, но Флаттершай вынуждена была признать... было что-то странно подозрительное в том, как накапливались совпадения, помогающие им. Теперь, когда Твайлайт отсутствовала, дни, казалось, расплывались перед глазами, как будто весь мир был вне фокуса.

– Я не совсем о нас, нет. Это как вдох перед прыжком, дорогуша, и ах, мы в самом центре шторма. Но сейчас я смешиваю метафоры. Просто кошмарно. Надо винить за это Твайлайт, благослови ее звезды.

– Ее плохие стихи заразительны?

– Я имела в виду ощущение пружины, которая сжимается все туже и туже, но и это тоже. Видишь? Теперь уже три разных метафоры. Это ужасающе.

– Глоток  свежего воздуха, – с улыбкой произнесла Флаттершай.

Рэрити вздрогнула и вскинула голову.

– О, а вот это прекрасный вариант связать их вместе. Может быть, ты хочешь почитать со мной позже? Я ужасно устала от работы копытами.

Пегаска собиралась сказать "нет", и что ей необходимо присматривать за жеребятами, но это уже давно было не совсем верно. Она все еще находилась здесь, потому что ее хотели видеть, а не потому, что она была нужна. К этому тоже нужно было привыкнуть.

– С удовольствием, – улыбнулась Флаттершай.

Кислородные баллоны были заполнены и запечатаны. Туалетные системы разработаны для работы в вакууме. Банки с супами и другими продуктами, которые могли пережить запуск, были сложены повыше и закреплены ремнями. Тонкие стены укреплены переборками. Установлены толстые окна и камеры. Весь аппарат накачали до давления в три атмосферы, он скрипел, но нигде не травил воздух. По настоянию Слайд Рула аппарат был не в форме пули или снаряда, а в виде сигары с плавниками.

За несколько коротких месяцев эфирный корабль был построен.

Флаттершай и Спайк вместе упаковывали ланчи на кухне в библиотеке, подальше от шума сверл и молотков.

Мирт ушел пораньше с упакованным сэндвичем и бутылкой сока. Сегодня в Университете были дебаты, куда ему хотелось проникнуть, вместе с книгой, о которой будет идти речь. Завтра должен был состояться суд, который очень интересовал жеребчика, и если от него будет пахнуть едой, это только уменьшит возможность прокрасться в галерею Верховного суда.

Это сильно отличалось от его обычной заботы о Виоле, которая практиковалась на стройплощадке со своим инструментом у микрофона, используя пещеры как свой личный концертный зал. Там ее ценили куда больше, чем на улицах.

Брасс присматривал за всеми, в каске и со стальным взглядом, ругая любого – жеребенка или взрослого – за небрежность, лень или что-то еще, что могло подвергнуть пони даже теоретическому риску. Никто не жаловался – здесь все жеребята без исключения были жертвами подобных происшествий как минимум раз. Новички, кого они смогли подобрать на улице обычным способом, проходили у него вводные курсы и отправлялись туда, где их таланты проявлялись наилучшим образом.

Недостатка в сиротах с опытом работы на производстве в Кантерлоте не было, наблюдался недостаток пони, готовых о них позаботиться.

Для них Флаттершай готовила сытный бульон, гораздо более густой, чем тот, к которому она привыкла, и для гораздо большего количества пони, чем пегаска когда-либо могла справиться раньше. Теперь у нее было достаточно ресурсов, работа для жеребят и безопасность. Образование и будущее. И все это было лишь немного незаконно, что заставляло Флаттершай чувствовать себя намного лучше. Будь все еще хоть капельку идеальнее, то тут можно было бы заподозрить неладное.

Флаткап и Скуталу терпеливо ждали на кухне, когда будет готова следующая кастрюля, чтобы отнести ее в пещеру. Целая армия нищих, голодных и усталых жеребят годами собиралась у порога Флаттершай, и теперь у нее было для них место.

Спайк показал ей большой палец, и пегаска загрузила большую кастрюлю с готовым рагу между Скуталу и Флаткапом, которые потрусили к тоннелям, оранжевая кобылка стучала по стенке раздаточным ковшом, чтобы сигнал к обеду разносился по канализации.

А потом Флаттершай начала спрашивать Спайка, что там на ужин, и дракончик просто показал ей, потому что там было достаточно еды, чтобы накормить целую армию.

Так что, сдерживая слезы, которые она сдерживала уже слишком много лет, Флаттершай занималась именно этим – кормила армию.

---

Ствол был построен вокруг корабля и вздымался в вышину...

Жар вулкана довел давление пара в резервуарах далеко за пределы обычных возможностей...

Пещера была заполнена клапанами и трубами, которые позволяли равномерно ускорять корабль по всей длине пушки...

Электронные пульты управления, станции контроля и радиостанции были установлены...

Пинки наконец-то попробовала построить свою параболическую радиоантенну, которую она давным-давно нарисовала в патентном бюро...

Деньги улетали словно в яму...

Твайлайт день и ночь готовилась к суровому испытанию...

Как только последняя заклепка наконец встала на место...

Луна глубоко вдохнула вакуум и посмотрела на что-то, чего она никак не могла видеть, но могла чувствовать, далеко наверху.

---

Твайлайт, как обычно, получила почту в шесть вечера. Маленькая сфера в туалете была вскрыта и единорожка прочитала сообщение внутри.

Привет, Твайлайт.

Помнишь те седельные сумки со взрывчаткой, которые я потеряла?

Ну, если коротко, они нашлись.

Скорее всего, тебе стоит заткнуть уши и укрыться. Бойся!

С любовью, Эпплджек

PS: Очень скоро увидимся, сахарок.

Твайлайт прочла письмо, а потом перечитала его еще три раза. Да, тут определенно имелось в виду именно то, что и было написано.

В четвертый раз все осталось по-прежнему.

– О боже.

Единорожка нырнула под кровать, и ее охватило ужасное чувство разочарования.

Ничего не происходило, поэтому она аккуратно выглянула посмотреть в сторону туалета. От двери раздался стук.

– Заключенная! Что вы...

Чтобы страж ни собирался сказать, это было прервано грохотом взрыва, проделавшего приличную дыру в стене камеры. Твайлайт рванула туда. Грубое отверстие сменилось коротким тоннелем, пробитым в стене пещеры. Чуть дальше были какие-то леса, и больше ничего видно не было.

Единорожка чуть не упала, когда пробежала по углублению в полу – аккуратной линии, вырезанной в камне. Когда она пересекла ее, металлические прутья рухнули позади нее на место, перекрыв проход. За то время, что понадобилось повернуться и посмотреть, стражник успел догнать ее и врезался прямо в прутья.

Твайлайт больше не смотрела на него; жеребец уже потянулся за своим оружием. Она рванулась вперед, обнаружив строительные леса с винтовой лестницей, ведущей вниз, и стены, покрытые тряпками. Единорожка опиралась на центральный столб, едва касалась ступенек при спуске, воспринимая сами ступени как нежелательную помеху, пока позади нее раздавались выстрелы, и толстая ткань шла волнами от попадания пуль.

Копыта ударились о камень, и Твайлайт ринулась вперед, пока страж наверху кричал, чтобы позвали Принцессу. Единорожка нырнула в отверстие между лесами и увидела пушку.

Огромное чудовище из бронзы и стали, вздымающееся от подножия вулкана к его жерлу, коническое и сужающееся, как на модели Пинки. Пар шипел в пещере и длинная винтовая лестница поднималась к переборке где-то над казенной частью орудия.

Рэрити стояла рядом с ней с таким видом, словно ничего необычного не происходило, приветствуя Твайлайт как старую подругу, а не как заключенную, совершающую дерзкий побег.

– Ах! Так приятно видеть тебя! Прошло слишком много времени, верно? А теперь обними меня, хорошая кобылка! – единорожка обняла Твайлайт, пока та не могла протестовать, будучи слишком шокированной увиденным и всем происходящим. – О боже, ты действительно набрала массу, да? Тебе это идет, правда идет. Тюрьма сказалась на тебе очень неплохо. Так вот, у меня есть для тебя новый наряд, ты можешь воспользоваться местом, откуда только что вышла, и переодеться там, а затем проследуй... ты уже увидела куда, да? Да-да, наверх и прямо туда, а остальное тебе расскажет Рэйнбоу.

Твайлайт просто ошарашенно смотрела, как ей протягивают скафандр. Теплая улыбка Рэрити превратилась в раздраженную гримасу.

– Скорее, скорее, дорогуша, твоя beau ждет тебя. Разве вежливо было бы заставлять ее ждать и дальше? А! И кроме того, мы не уверены, как долго сможем сдерживать стражей. Так что, будь добра, это тоже учитывай.

Твайлайт метнулась обратно под леса, ощупывая плотную, резиновую одежду. Она чуть не вскрикнула, когда Рэрити нырнула вслед за ней, чтобы помочь облачиться, но белая единорожка с неодобрительным ворчанием отмахнулась от любых реальных возражений, которые могли быть.

В общей сложности потребовалось пять минут, чтобы полностью надеть скафандр. С каждой секундой сверху слышались крики все большего и большего количества стражей, и Твайлайт слышала, что они ищут взрывчатку и рассылают поисковые группы в места, где она могла бы подняться на поверхность.

Каждую секунду в голове единорожки проносилось: "здесь мы все и умрем".

Но, по крайней мере, она умрет вместе со своими друзьями, а это лучше, чем жить одной в позолоченной клетке.

– Есть. Сделано. Ты выглядишь просто потрясающе, Твайлайт, я уверена, что Луна будет просто сражена. Все такое дерзкое. Ты знаешь, некоторые жеребцы покупают шикарные кареты, чтобы похвастаться, когда они подъезжают к воротам леди, но я совершенно уверена, что ты переплюнешь их всех разом, так что давай приступай, – Рэрити начала настойчиво тыкать рогом в круп Твайлайт: – Хоп-хоп-хоп!

Твайлайт снова побежала, сосредоточившись на лестнице. Она услышала взрыв, испугалась, что что-то пошло феерически не так, поняла, что это, вероятно, просто стражи подорвали решетку, решила, что это был допустимый уровень неприятностей, и продолжила бежать.

Переборка открылась, и она проползла по длинной темной трубе. В ее конце мерцал огонек и что-то жужжало. Она попала в тесную комнату с мягким креслом, перетянутым ремнями, с иллюминаторами, выходящими в тоннель со светом в конце, с приборами, циферблатами и кучами датчиков...

Рэйнбоу сидела рядом, пристегнутая к креслу, в своем собственном скафандре, улыбаясь так широко, как Твайлайт никогда еще не видела.

– Рэйнбоу?!

– О-о-о, наша кобылка в беде, хей-хо! Не бойся, Твайлайт Спаркл, кавалерия уже здесь! Мы собираемся сопроводить тебя в безопасное место.

– Что-то это все не кажется мне безопасным.

– О да, это будет чертовски опасно. Ты, скорее всего, потеряешь сознание, все будет болеть, мы не взяли с собой алкоголь, меня вырвало на тренировке, а ты даже не успела потренироваться, и мы собираемся прокатиться на целой цепочке взрывов прямо в эфир, – Дэш дико ухмылялась, Твайлайт ее никогда такой возбужденной не видела. – Это, наверное, самая идиотская и тупая вещь, которую мы когда-либо делали.

– Но?

– Но это будет весело, и я здесь с тобой, и все пони мысленно с нами. Мы берем их надежды и мечты с собой, и я не думаю, что ты собираешься их подвести, не так ли?

– Нет! – ответила Твайлайт, прежде чем успела подумать о последствиях или о том, что она не может запретить себе взрываться просто силой воли.

– Офигенски верно! Кроме того, Пинки просила передать тебе, что единственный безопасный прототип – это тот, который не работает. О! Точно, чуть не забыла... – пегаска нажала кнопку на золотой консоли перед ними. Твайлайт ожидала увидеть больше дерева, но в кабине его совсем не было, только золотисто-серые отсветы металла, мерцающие в тусклом электрическом свете. – Пинки, ЭйДжей, начинайте обратный отсчет!

Послышалось шипение и треск помех, и динамики в кабине наполнились шумом.

– Приветик, Твайлайт! Десять! Жаль, что мы не смогли прийти и поздороваться лично! Девять! – единорожка почувствовала, как по ее животу прокатилась вибрация, почувствовала, как задребезжала кабина. Дэш выглядела невозмутимой. – Или сказать до свидания! Восемь!

– Извини, сахарок, мы планировали поддерживать радиосвязь, семь, но не смогли придумать, как это сделать и скрыться от стражей, шесть, так что, скорее всего, долго мы здесь не задержимся.

Ее сон.

Это было так похоже на ее сон.

Твайлайт попыталась вспомнить, что произошло дальше.

Из радио летели помехи, словно град бил по раскаленной жестяной крыше, непрерывный и нерегулярный звук ударов и пронзительного треска.

– Но Дэши прекрасно все знает! Пять. И мы, наверное, будем в порядке, четыре! У Рэрити есть план и все такое, три. И мы пять раз проверили все расчеты, так что с тобой все будет в порядке! Два. Скорее всего, абсолютно точно. Один. Все системы работают. Флаттершай, ты не хочешь нажать для меня эту большую красную кнопку?

– Но они в нас стреляют...

– Ой, просто оставайся внизу и протяни копыто вверх.

– Ах... Ладно.

Что? Стреляют в...

Твайлайт вспомнила, что произошло в конце ее сна:

Все взорвалось, а потом она проснулась.

Глава 15: Кобыла, что когда-то жила на луне

Пинки точно рассчитала предельные перерузки, которые может выдержать пони и отняла от них примерно пятнадцать процентов. После запуска кости Твайлайт навсегда останутся чуть шире, чем были, а связки буквально вопили от напряжения, требуя внимания к себе.

Единорожка стиснула бедра, как учила ее Рэйнбоу, и держалась. Ее техника борьбы с перегрузками была несовершенна и неточна, как результат обучения с помощью записей, а не тренировок, но тем не менее зрение хоть и стало туннельным, но не провалилось в полную черноту, когда Твайлайт все же смогла перенаправить часть крови к мозгу.

Ускорение падало с тех пор, как корабль покинул ствол, и перегрузки становились все меньше и меньше, но и вершина их траектории становилась все ближе и ближе.

Они были уже высоко над облаками. То, что в первый раз было медленным и неторопливым полетом на стратостате, теперь превратилось в пьяно дергающиеся размазанное пятно, как наркотический сон, даже не о полете, а о смерти, и о том, как душу вырывает из тела и бросает в небеса.

Теперь Твайлайт чувствовала эфир. Еще недостаточно сильный, но она знала, что искать, несмотря на пульсирующую боль в висках и слезы, текущие из налитых кровью глаз.

Что еще волновало единорожку в настоящий момент, это Дэш, вопящая от восторга. Твайлайт не стала поворачивать голову, просто скосила взгляд как можно дальше влево, пока не увидела эту ненормальную пони, мордочка пегаски была оттянута назад так же, как, Твайлайт подозревала, и ее собственная, рот Дэш широко открыт, а глаза сверкают безумной радостью.

Это было заразительно. Несмотря на все неудобства, всю панику, всю неизбежность смерти... они все еще были первыми двумя пони за всю историю, которые когда-либо придумали подобное, воплотили в жизнь и пережили это. Возможно, они же будут и последними.

Адреналин помогал Твайлайт оставаться в сознании, пока силы гравитации не прекратили давить на нее, а инерция не исчезла. Они все еще двигались быстро – настолько стремительно, что воздух перед капсулой нагревался не из-за трения, а из-за сжатия, так как был не способен убраться с дороги аппарата достаточно быстро – но ускоряться они перестали.

Мир позади падал все дальше и дальше, становясь все меньше, и радостные крики Рэйнбоу сменились ошеломленным благоговением.

Они все еще двигаясь вверх, удаляясь от своего мира все выше и выше, но сейчас было затишье между критическими ситуациями. Красота замерзшего озера, прежде чем вы будете вынуждены испытать прочность льда своим весом, момент между удивлением и страхом.

Рэйнбоу нарушила молчание, в то время как Твайлайт начала собираться с силами для того, что должно было произойти дальше.

– Все отсюда выглядит таким маленьким. Даже когда я летаю, то вижу только Кантерлот, да пару ближайших деревень... А отсюда видно вон там зебринские земли, вон там мы, а там грифоны... – голос пегаски дрожал, может, из-за криков раньше, а может и нет. – Все это так глупо.

– Что глупо?

– Война. И все это. Сколько пони погибло из-за вон того кусочка земли, который примерно такой же, как и тот там? И ты даже не можешь сказать, что кому принадлежит. Типа, когда ты смотришь на карту, они специально для тебя рисуют красивую и аккуратную границу.

– Ты думала, что увидишь отсюда границы?

– Нет, не думала, –  Дэш попыталась покачать головой, шея пегаски захрустела от этого. Рэйнбоу поморщилась и потянулась копытом помассировать ее. – Я просто... просто не представляла, на что это будет похоже.

Радио с треском ожило прежде, чем Твайлайт успела ответить, прервав ход мыслей пегаски.

– Привет, Твайлайт, дорогуша, все хорошо.

– Рэрити?

---

В пещере спящего вулкана далеко от капсулы Твайлайт Рэрити улыбнулась в микрофон так ободряюще, как только могла. Хорошая актерская игра требовала усилий всего тела, даже если они могли только слышать ее.

– У нас тут все хорошо, дорогуша.

Еще одна винтовочная пуля отскочила от панели управления над головой единорожки. Подняв полем телекинеза небольшое зеркальце над консолью, Рэрити увидела множество солдат, собравшихся у лесов и использующие их как импровизированный частокол, но не продвигавшихся дальше.

Они, казалось, пришли в ужас от того, что они тут настроили. И не без причины, однако страх был единственным, что удерживало их от наступления прямо сейчас. Когда гвардейцы наконец пойдут в атаку, их будет уже не остановить, а отступать Рэрити с подругами было некуда.

Эта часть плана была просто обозначена как “переговоры о заложниках” большими жирными буквами. То, что именно они были заложниками, о которых велись переговоры, и у них не было никаких рычагов воздействия на противную сторону, было просто еще одним небольшим препятствием с которым Рэрити надо было разобраться.

Они атакуют в любой момент. Было бы намного проще, если бы она подумала спросить Твайлайт заранее, но в то время казалось плохой идеей, положиться на какой-нибудь план, когда все шло настолько... хаотично. Планы по своей сути не гибкие. Дуб сломается под тяжестью снега там, где тис лишь согнется, а Рэрити предпочитала быть гибкой во всех отношениях.

Тупик. Все эти мысли просто тратят время. В них все еще стреляли, еще одна пуля просвистела над головой единорожки, рассекая воздух примерно с той же легкостью, с какой она пробьет грудь...

Думай, думай, думай.

– Твайлайт, у тебя есть что-нибудь, что мы могли бы – и я не хочу тебя пугать, не волнуйся, если ответ будет “нет” – предложить Принцессе в обмен на наши жизни?

Ответом была долгая пауза. Может быть, она была не такой уж и долгой, но Рэрити просто нервничала из-за всех этих пуль. В основном из-за пуль.

– Это ведь не гипотетический вопрос, правда?

– Ох, давай просто предположим, что это довольно срочный гипотетический вопрос. Что бы ты предложила?

– Отдайте ей чертежи пушки, – радио затрещало. Пинки так и не удосужилась доделать антенну целиком; первоначальный план состоял в том, чтобы действовать как наземный контроль, если что-то пойдет не так, но когда никто так и не смог придумать, как они смогут оставаться тут после побега Твайлайт... этот проект был законсервирован. – Скажите ей, что вы запустили меня в дальние колонии, где я буду в безопасности, и что это оружие.

– Но твой брат сказал мне...

– Я сказала, что никакой другой пони не умрет из-за меня, включая вас! Особенно вас! – рявкнула Твайлайт. Прямо рявкнула! Боже, Рэрити могла сохранять самообладание, даже когда в нее стреляли. Ну с другой стороны они выстрелили самой Твайлайт, так что возможно, небольшой нервный срыв был бы уместен.

– Поняла. Что ж, было приятно снова поговорить с вами, мисс Спаркл. Помни все, чему я тебя учила. Флаттершай передает привет. Постарайся не взорвать себя, мы построили движитель строго по твоим чертежам, но он все-таки не тестировался. Будет жаль, если все закончится такой фальшивой нотой. Флаттершай передает привет! Я сейчас переключу связь на громкоговорители, если никто не возражает. Счастливого пути!

– Удачи вам! – крикнула Рэйнбоу в ответ, когда Рэрити щелкнула выключателем – магией, конечно, она никак не могла поднять голову – чтобы переключить вход микрофона с радио на громкоговорители.

– Внимание, королевские гвардейцы... – это было все, что единорожка успела сказать, прежде чем испуганный солдат метким выстрелом уничтожил громкоговоритель в ливне – Рэрити заглянула в зеркало – да, определенно искр.

Флаттершай выглянула из под закрывающих мордочку копыт.

– Этот пони очень быстро отреагировал, – пегаска выглядела такой же беспомощной, как и Рэрити.

– Да. И он не промахнулся. Не очень хорошо с точки зрения наших шансов.

Раздалось громкое шипение, скорее вспышка, чем треск электрических искр, и глаза Рарити распахнулись. Флаттершай лишь смутилась. Гранаты были довольно недавним дополнением к вооружению гвардии, но единорожке посчастливилось увидеть несколько довольно лихих офицеров, обученных обращению с этими хитроумными устройствами. И теперь один из этих красивых, смелых жеребцов поджигал фитиль одного из них...

Металлическая сфера, похожая на пушечное ядро со свечным фитилем, подпрыгнула над панелью управления. Рэрити схватила его своей магией и толкнула назад изо всех сил, что однако было не так и далеко. Даже при всей ее силе, подобное было похоже на попытку остановить шарик для пинг-понга просто подув на него.

Как только фитиль скрылся в гранате, единорожка попыталась накрыть своим телом Флаттершай, чего бы это ей не стоило.

Рэрити вздрогнула. Даже несмотря на то, что она зажимала уши, ее зубы клацнули, а челюсти болезненно сжались, когда взрыв прозвучал так близко. Она почувствовала, как ударная волна толкнулась в мягкую плоть ее живота, а затем сотрясла кости, как будто ее ударили сразу везде боксерской перчаткой. Флаттершай всхлипнула, хотя Рэрити едва расслышала ее из-за звона в ушах.

У нее не осталось достаточно магии, чтобы повторить подобное еще раз.

Единорожка лишь надеялась, что остальные в безопасности. Пинки должна была помогать жеребятам, а Эпплджек следить, чтобы ничего не взорвалось... Флаттершай и она сама были просто расходным материалом, все, что они должны были сделать, это вести переговоры об условиях капитуляции, и на данный момент они шли не очень успешно.

– Не хочу тебя пугать, mon petite, – прошептала Рэрити, хотя на самом деле это прозвучало скорее как шипение, – но сейчас нам повезло. Если у тебя есть какие-нибудь блестящие идеи, то, боюсь, их больше чем моих.

– Будем надеяться, что у них кончились патроны?

– Маловероятно. Но, похоже, это наш единственный шанс, да.

---

– Удачи вам! – крикнула Рэйнбоу в микрофон, прежде чем Твайлайт успела ответить. Затем пегаска нажала кнопку, и радио замолчало.

– Рэрити!

– Радио выключено. Мы не должны отвлекать ее.

Твайлайт повернула голову насколько позволяли ремни сиденья.

– Мы должны вернуться и помочь им! Я могу... Я могу спасти их!

Дэш не выглядела убежденной. Если уж на то пошло, она выглядела сердитой, разъяренной и глубокие морщины разочарования залегли на ее лбу. Пегаска смотрела прямо в глаза Твайлайт, постукивая по циферблату на приборной панели.

– Ты видишь это?

Единорожка прервала зрительный контакт, чтобы посмотреть. Это был высотомер, показания которого все еще увеличивались. Хотя уже и не так быстро...

– Примерно через тридцать секунд тебе придется сделать выбор. Это будет последняя зафиксированная высота, на которую ты поднялась на воздушном шаре прежде чем он превратился в металлолом. Думаю, мы уже почти в эфире. Через двадцать пять секунд ты должна включить свой двигатель, иначе мы начнем падать. Наша скорость постепенно уменьшается. Двадцать секунд, и ты выкинешь на помойку абсолютно все, чем мы рисковали ради тебя, потому что ты просто боишься.

– Но они в опасности!

– Нами только что выстрелили из пушки! Уж не хочешь ли ты сказать, – Рэйнбоу снова стукнула копытом по высотомеру, дважды для пущей убедительности, – что быть выстреленными на такую высоту из долбаной пушки в консервной банке это безопасно?

– Конечно, нет!

– Но ты все равно это сделала! Как и все мы! Всего десять секунд, Твайлайт.

Это было бы так просто. Все, что ей нужно было сделать, – это ничего не делать.

Все, что ей нужно было сделать – это выстрелить и промахнуться.

Через пять секунд, пока корабль еще поднимался, рог Твайлайт засветился, и ее магия просканировала корабль в поисках устройств, которые она так хорошо знала, хотя никогда их не видела. Она создала их целиком, деталь за деталью, уравнение за уравнением.

У нее было целых пять секунд, чтобы подумать, и мозг единорожки работал так же быстро, как когда Шайнинг целился ей в лоб из винтовки. Можно было перебирать варианты, таблицы и блок-схемы, и все это было напрасно, потому что Рэйнбоу была быстрее и умнее в настоящий момент.

Вот почему она сидела здесь рядом с ней, а не где-то еще.

Еще раз все обдумывать было бы пустой тратой ценных пяти секунд.

Твайлайт сосредоточилась и спроецировала снаружи корабля сложную мембрану, толщиной с фотон. Все больше и больше магии изливалось из нее, растекаясь по диску, как тесто для блинов. Центр вокруг корабля уплотнялся до тех пор, пока сочетание света и энергии не достигло толщины молекулы, а сама мембрана растянулась во все стороны на расстояние, равное совокупной длине локомотива вместе с угольным тендером.

Диск – аура пурпурно-белого цвета, излучаемая им, сияла в пространстве вокруг – сместился, как тело медузы, сжавшись в параболу и выталкивая эфир вместе с собой, прежде чем втянуться обратно в утолщенное ядро и снова сформироваться рядом с кораблем.

Само по себе подобное не было великим магическим достижением. Точность необходимую для создания чего-то столь тонкого, чтобы не тратить впустую ни капли силы, в принципе могли достичь с полсотни лучших единорогов Империи, имея достаточно времени и возможность сконцентрироваться. Сила, чтобы оттолкнуться от того, что было по существу вакуумом? Любой жеребенок мог сдвинуть куда больше, чем эту статистическую погрешность на границе “ничто”.

Но что делало эфирный двигатель таким уникальным, так это то, что Твайлайт не пришлось творить заклинание снова. Теперь, когда оно было сотворено, ей ничего не надо было повторять, кристаллы подавали магию в руны так же, как конденсаторы в электрическую цепь. После начальной инициации заклинательной матрицы, как только энергия была подана в устройство, оно будет продолжать повторять чары до тех пор, пока Твайлайт продолжит подпитывать кристаллы маной из эфира. Это был важный момент; в конце концов, ей же нужно было спать.

И настоящая хитрость, почему конструкция двигателя была так важна, заключалась в том, что он будет повторять полный цикл: развернуть мембрану, оттолкнуться, свернуть ее и начать со стартовой позиции, десятки раз в секунду на максимальной скорости.

Теория, как ее понимала Твайлайт, выглядела верной. Однако она так же четко осознавала, что это сродни попытке изобрести двигатель внутреннего сгорания, всю жизнь проведя в окружении спичек и однажды увидев, как взорвалась бочка нитроглицерина, после чего предположив, что два этих процесса в теории схожи.

Все это было невероятно многословным способом сказать:

Не взрывайся, не взрывайся, пожалуйста, пусть рассчеты будут правильными, и мы не взорвемся.

Капсулу слегка потянуло вперед, когда лучи света закружились и заколебались вокруг нее. Еще не быстро, всего две-три итерации в секунду, но и взрыва не было. Никакого катастрофического отказа. Только легкое давление ускорения, как в первые секунды в поезде, когда он покидает станцию.

В течение следующих тридцати минут Твайлайт не думала ни о Луне впереди, ни о своих друзьях позади. Она собрала максимальное количество сырой маны из эфира, силу, которую теперь она научилась распознавать, когда знала, что она тут есть, и закачивала ее в кристаллические батареи корабля.

Твайлайт воззвала к Вселенной, и та дала ей силу.

Корабль мчался сквозь пространство, как пуля, выбивающая рябь в воздухе. Или рябь, толкающая пулю сквозь воздух.

Твайлайт вышла из глубокой медитации, когда наконец была удовлетворена количеством собранной энергии. Планета оставалась далеко позади, луна становилась все больше, а Дэш... ее не было на месте.

– Рэйнбоу?

– Да? – голос раздался у нее за спиной. Твайлайт повернулась на сиденье, отстегивая ремни.

– Что ты делаешь?

– Распаковываю вещи! – весело заявила пегаска.

– Распаковываешь вещи? Какие еще вещи?

Рэйнбоу бросила на Твайлайт многозначительный взгляд с другого конца капсулы, как будто такой вопрос сам по себе был странным. Они находились в эфирной капсуле, которой пальнули из пушки, и пегаска чувствовала себя здесь гораздо уютнее, чем когда-либо в библиотеке.

Вопрос только в том, почему это вообще так удивило Твайлайт?

– Мы пробудем здесь целую неделю. Три дня туда, три дня обратно, плюс еще чутка, чтобы обогнуть саму луну. Ну точнее, я обогну луну. Ты будешь тусить со своей единственной настоящей любовью или заниматься еще какой скукотой. Серьезно, я тут со всех сторон в выигрыше. Я же увижу, как выглядит темная сторона луны. Единственная пони за всю историю.

На краткий миг Твайлайт всерьез позавидовала ей. Рэйнбоу заметила это и слегка улыбнулась. А потом чуть-чуть подумала и улыбнулась шире.

– В общем, одна из вещей, которую я распаковываю, – это фотоаппарат. Также у нас тут есть... давай посмотрим... 

Со всех сторон, где только можно было найти свободное место, были прикреплены металлические ящики. Все предметы как-то странно подпрыгивали и перемещались, будто это были просто очень детализированные воздушные шарики, сделанные, чтобы повторять настоящие вещи. Просто, так далеко от планеты, вещи имели свой способ стать... легче. Вот Рэйнбоу бросила ей колоду карт, и та, пьяно колыхаясь, поплыла по воздуху.

Твайлайт озадаченно поймала колоду. Окружающая среда с низкой гравитацией была чем-то, что она теоретически рассматривала, но испытать подобное было совсем другое дело. Она даже не заметила происходящего, пока медитировала пристегнутая к креслу, но сейчас... Единорожка подавила хихиканье, пытающееся вырваться из ее горла. Это было крайне важное научное достижение, даже великое, и хихикать над ним было бы глупо...

Твайлайт хихикнула.

Рэйнбоу в ответ фыркнула, глубоко забравшись копытом в один из ящиков. Затем единорожка заметила, что Дэш закрыла один глаз, чтобы сосредоточиться, и даже высунула язык из уголка рта, поэтому она захихикала еще громче от нелепости этой картины.

– Ладно! Итак, здесь у нас есть шахматная доска, потому что, по-видимому, бесстрашным исследователям нужно иметь при себе интеллектуальные игры во время их приключений. Так мне сказали. Во всяком случае, Пинки научила меня играть.

– Правда? Она удивительно умная кобылка.

Пегаска счастливо улыбнулась себе под нос.

– Да, она у нас всезнайка. Типа тебя, хотя ты у нас и цельных полтора гения и не ошибаешься никогда, но ты мыслишь как бы прямо. А то как думает Пинки... это скорее похоже на... штопор с постоянными отклонениями в разные стороны.

– Скучаешь по ней?

– Ага. Но с ней все будет в порядке. Нас не будет всего неделю. Кроме того... – Рэйнбоу выудила из ящика коричневый бумажный сверток и перекусила бечевку, которой он был перевязан. Подплыв к ней и заглянув через плечо пегаски, Твайлайт увидела, что сверток был полон...

– Письма?

– Угу. Предполагалось что мы будем читать их последовательно во время путешествия, чтобы нам не было слишком одиноко. Часть для меня, часть для тебя. О! Вот это можешь прочесть прямо сейчас.

Твайлайт взглянула на конверт, протянутый ей. Взяла его. Имя на конверте гласило, что оно от кого-то по имени “Мельес”.

– Причудливое имя.

– С легким акцентом, верно? Просто сочится чужой культурой. Читай давай!

Леди Твайлайт Спаркл

Первоначально это письмо было адресовано леди Рэрити, но она настаивала, что большая часть заслуг принадлежит именно вам, так что я решил сделать ей одолжение. Буду краток, мне также сказали, что вы чрезвычайно занятая пони. Вы помогли приструнить Брайта Спаркса, чем возможно спасли скромного режиссера синематографических развлечений.

Спасибо вам также и за то, что вдохновили меня на создание фильма, который вы, возможно, когда-нибудь увидите. Я обращусь к вам для уточнения кое-каких моментов.

С благодарностью и уважением,

Месье Мельес

– Очевидно, Пинки Пай была не единственной пони, кому вредил Брайт Спаркс... Кто это такой?

– Он же режиссер! Он делает удивительные штуки! Ты что, никогда не была в грошовых синематографах?

– Это просто дурь, – Твайлайт фыркнула. – Их новостные ленты лишены нормального содержания как в газетах, и ничто не способно соперничать с силой воображения и хорошей книгой!

Рэйнбоу закатила глаза и продолжила копаться в ящиках.

– Знаешь, я подумывала стать актрисой. Исследовать новые дикие рубежи синематографа!

– Правда?

– Но думаю, я недостаточно театральна, – Твайлайт сильно прикусила внутреннюю сторону щеки, потому что мрачное выражение мордочки пегаски намекало, что было бы очень плохой идеей смеяться над этим. – Но у нас с собой есть и книги!

Прикусить щеку достаточно сильно, чтобы сдержать восторженный визг, единорожка не смогла. Какая-то научная фантастика, подводные лодки на дне океана и дыры, просверленные до центра планеты.

– Интересненько.

– А? Не-е-е-е, эти для меня.

– Что, правда? – йей, книжные приятели!

– Агась! А вот эти твои.

Книги по этикету, по ухаживанию, по ведению непринужденной беседы. В отличие от тех, что Твайлайт уже читала, эти были куда менее формальными. Она левитировала поближе одну из них и прочла оглавление. Правая бровь взметнулась вверх, резко изогнувшись. Единорожка пролистала несколько наиболее интересных глав. Текст был изложен неофициальным языком, и в нем не делалось никаких предположений о читателе и не упоминались никакие предметы, которые могли бы означать богатство или статус... Теперь уже вздернуты были обе брови.

– Эти книги Рэрити отбирала?

– Неа. Вообще-то их для тебя  Капитан паковал.

– Ага. Значит, их, говоришь, Мирт выбирал? Это... многое объясняет.

– Он хороший жеребчик. Как оказалось, то что собиралась отобрать для тебя наша леди было слишком напыщенно и все такое. Поэтому наша мисс Чопорность сказала: “Поглядим, сможешь ли ты лучше!” и Мирт смог. Так что ему это и поручили.

Все в книге было такое... простонародное! Методы ухаживаний гораздо больше фокусировались на остроумии и сообразительности, чем на отрепетированных жестах и отточенных манерах. Спасибо, Мирт.

Твайлайт лишь надеялась, что жеребчик в безопасности.

---

Рэрити крепко прижимала к себе Флаттершай, пока выстрелы из оглушительной канонады сменились легким беспокоящим огнем. А через несколько секунд лишь эхо звенело в пещере и в их ушах.

Единорожка снова подняла зеркало. Флаттершай попыталась выглянуть лично. Стражи подняли винтовки и стояли по стойке "смирно". О нет. Нет, нет, нет.

– Что думаешь, дорогуша? – спросила пегаску Рэрити, наморщив нос.

– Принцесса.

Ответ единорожки последовал не сразу и не на словах. Ее тело напряглось, и она смущенно поморщилась. Затем это замешательство перешло в осознание, и она замерла словно замороженная, как будто принцесса могла заметить движение.

– Может, попробуем сбежать?

– Они просто снова начнут стрелять в нас, – прятаться тоже было бесполезно. – Поднимаем копыта?

Мордочка Рэрити сморщилась от отвращения.

– Честно говоря, я бы предпочла бежать. Даже если меня застрелят в спину, то хоть хоронить будут в открытом гробу.

Флаттершай встала из-за их укрытия, подняв копыта. Но даже тогда Рэрити колебалась. Резкого взгляда пегаски было достаточно, чтобы единорожка вздохнула и тоже присоединилась.

Взгляд Флаттершай сменился ободряющей улыбкой, как это часто бывало с непослушными жеребятами.

– Ну, ты же все равно собиралась вести переговоры.

Леди ничего не ответила, просто глядела с осуждением.

Еще несколько минут они стояли, так и не дождавшись выстрелов, держа копыта в воздухе.

А потом сама Принцесса Утрат появилась из-за лесов, молча шагая к центру пещеры, и направилась к огромной пушке в безмолвном изумлении. Аликорн стукнула по стволу копытом и он зазвенел, как колокол. Затем принцесса повернулась и встретилась взглядом не с Рэрити, а с самой Флаттершай. Пегаска этого не ожидала... Холодная дрожь пробежала по ее спине, и она не могла отвести взгляд, как ни старалась. Как будто глаза Принцессы физически зафиксировали ее шею в одном положении.

Аликорн поманила их взмахом копыта. Флаттершай двинулась вперед, крепко стиснув зубы, чтобы не закричать, и услышала, как Рэрити последовала за ней. Смотри смерти в глаза и не смей моргать первой.

– Вы работали не одни. Где остальные? Я помню, что вас было больше.

Флаттершай печально вздохнула. В данный момент она была так напугана, что даже перестала бояться.

– Ты убьешь их, как только мы тебе скажем.

При этих словах Принцесса немного выпрямилась, чтобы лучше видеть Матрону сверху вниз.

– Нет. Я убью их, если они будут раздражать меня понапрасну. Убить вас было бы глупо. Хотя должна признать, что оставлять вас в живых ранее было еще глупее... – по морде Селестии пробежала тень. Безумие в ее глазах смягчилось, и аликорн выглядела... испуганной? Флаттершай достаточно часто видела страх, чтобы узнать его, но этот страх был почти жеребячьим. – Зачем я это сделала?

Отвечать на этот вопрос показалось достаточно плохой идеей.

Затем это мгновение миновало, и темное пламя, горевшее за этими жестокими глазами, снова вспыхнуло, как огонек свечи, загорающийся ярче, когда дуновение воздуха исчезает.

– Нет. Так что ты мне расскажешь.

Флаттершай захотелось нагрубить в ответ, быть дерзкой. Или, может, вообще ничего не говорить. Но она не приняла в расчет Рэрити.

– Эпплджек сейчас находится под нами, не давая всей этой пещере взорваться. Пинки пытается спрятать жеребят, поскольку они почти невиновны во всем происходящем, и было бы обидно, если бы кого-нибудь из них застрелили.

Селестия даже не дрогнула от высказанного упрека, но стражи, стоявшие по бокам от нее, определенно вздрогнули. Одного из них явно мутило. Значит, пони, которые стреляли в них всего несколько минут назад, не были монстрами. Это было очень мило.

– Понимаю. А ты осталась здесь... почему, леди Рэрити? И, я бы сказала, ваша сообщница.

– Чтобы обсудить условия нашей капитуляции. Мы расскажем вам, в какую из колоний отправилась Твайлайт, а также предоставим подробные чертежи и схемы работы устройства. В случае, что очевидно, если нам пообещают жизнь.

– Вижу, – пылающий взор Принцессы впервые оторвались от глаз Флаттершай, и той показалось, что стальной стержень, пронзивший ее позвоночник и удерживающий ее прямо, выдернули, и пегаска осела, задержав дыхание. – Что мешает мне поручить инженерам изучить все это над вашими хладными трупами? Почему бы не вытянуть из вас информацию с помощью пыток? Скажите мне, что у вас есть такого, ради чего вы нужны мне живыми?

Флаттершай ждала остроумного ответа Рэрити. Когда ответа не последовало, она обернулась и увидела единорожку, напуганную так, как никогда раньше. Принцесса Утрат прищелкнула языком.

– У вас слишком мало рычагов давления, чтобы лгать, леди Рэрити. Я получу чертежи и так. У вас один единственный шанс выжить, для вас обеих. За попытку выдумать что-то хитрое, вы получите очень изобретательного палача, настоящего гения в своем деле. Так что, если вы не собираетесь рассказать мне что-то, о чем я не могла бы догадаться иначе, то вам лучше сразу попросить расстрельный взвод, ибо это будет единственная милость, которую я вам окажу.

Флаттершай не знала, на кого смотреть – на Рэрити или на Принцессу. Единственное, почему единорожка медлила, было то, что она предпочла бы не видеть приближающуюся пулю. Леди выглядела такой решительной, готовой плюнуть Принцессе Утрат в морду и покончить со всем этим, пока не заметила, что Флаттершай тоже смотрит на нее, и стальной прут, удерживающий белоснежную пони прямо, казалось, рывком выдернули из нее. Рэрити поникла и поплелась к шкафу. Стрелки не спускали с нее глаз, хотя она не обращала на них особого внимания. Фальшивое дно шкафа было вырвано магией, и из потайного отсека была извлечена пачка заметок и чертежей. Единорожка пошла назад, высоко подняв голову, с мольбой удерживая перед собой бумаги в поле левитации.

– Мы послали Твайлайт на луну. Вот чертежи магического двигателя, который позволит ей добраться туда. Я их, конечно, почти не понимаю, но это все что есть в моем распоряжении. Все, чему меня научила Твайлайт.

И снова в глазах аликорна вспыхнул страх! Сейчас он длился дольше.

Селестия вырвала бумаги с помощью своей собственной магии, и Рэрити отскочила назад, как будто ей поднесли раскаленную сковородку к мордочке. Ее визг был проигнорирован Принцессой, которая углубилась в кипы заметок, чертежей и расчетов, с каждой секундой выражение ее морды становилось все более спокойным.

– И эти расчеты точно соответствуют тому что вы построили? У Твайлайт не было времени исправить их самой?

– В подземельях почта работает очень плохо, – Рэрити фыркнула со всей надменностью, на которую была способна, учитывая нацеленные на нее винтовки.

– Ты не ответила на мой вопрос, пытаясь улепетнуть. Не думай, что я этого не заметила, и не пытайся больше испытывать мое терпение. Однако. Однако вы были достаточно глупы, чтобы вытащить Твайлайт из камеры при помощи взрывчатки и... падающие тюремные решетки? Нет. Этот план полностью лишен той элегантности, которую я ожидала от Твайлайт. Судя по всему, она об этом не знала...

Магия Селестии обвела несколько ключевых цифр на нескольких схемах.

Когда она закончила, страх и ярость полностью сменились чем-то, что было не совсем сожалением и не совсем облегчением, но сохраняло некий баланс между этими двумя чувствами.

– Стражи, мы закончили. Удалите этих пони из помещения и пригласите инженерную бригаду, чтобы они изучили проделанную здесь работу. Твайлайт Спаркл больше не представляет для нас никакой угрозы и не будет представлять.

Рэрити и Флаттершай уставились на нее. Пегаска почувствовала онемение от головы до копыт. Никто из них не спросил почему, и Селестия посмотрела в пространство между ними, вздернув бровь. Когда ее так никто и не спросил, аликорн вздохнула и произнесла скучающим и ровным тоном:

– Нет? Ну, я думаю, что могу просто сказать вам это. Ваши уравнения неверны. Ошибка в расстановке скобок, что существенно меняет само уравнение. Кроме того, похоже, что существует некоторое не совсем корректное обращение с нормальным распределением. Такого рода алгебраические ошибки я ожидала бы от пони, которая была хорошо обучена, но лишилась своего наставника перед экзаменом. С этой информацией я знаю, что Твайлайт Спаркл мертва.

Флаттершай вздрогнула. Но они были так осторожны! Должен же быть хоть какой-то способ предупредить Твайлайт, чтобы...

– Я даже не собираюсь казнить вас, мои маленькие пони, – Селестия тепло улыбнулась. – Вы оказали большую услугу короне. Я и сама не могла бы придумать более подходящего способа казни. Ох, какими мучительными были ее последние минуты... Хм, может, даже стоит изготовить медали и доставить их в ваши камеры в подземелье. Разве это будет не мило?

Стражи окружили Рэрити и Флаттершай, подталкивая их обратно к дыре, пробитой в стене, пока капитан выкрикивал приказ найти остальных.

---

Похоже, у Дэш остался еще один ящик, чтобы продемонстрировать Твайлайт. Коробка с пластинками, прессованными виниловыми дисками с музыкой, записанной на них. Новейшая технология, которая делала эту коробку одним из самых дорогих предметов на корабле, но она была куда легче, чем пианино, так что проблема была решена.

“Clair de Lune” лежало на вершине стопки, что сделало это произведение очевидным выбором. Рэйнбоу принялась заводить граммофон, а Твайлайт взволнованно установила иглу в бороздку на пластинке, желая посмотреть, как все это работает. Возбужденная яйцеголовая слишком долго сидела взаперти, пока прогресс двигался вперед без нее.

Дэш вынуждена была признать, что, хотя музыка и не была ее первым выбором, было что-то подходящее в том, чтобы смотреть в иллюминатор космического корабля, слушая классическую музыку. Что-то правильное. Твайлайт велела ей поставить “Полет Валькирий”, если Рэйнбоу захочет что-нибудь потяжелее. Откуда она вообще знает, что это произведение тоже тут есть?

В коробке был и еще один сюрприз, о котором знала Рэйнбоу. Секретная пластинка лежала третьей снизу. Будь она последней, ее можно было обнаружить перевернув стопку, вторая снизу могла быть обнаружена, если бы кто-нибудь решил посмотреть самую нижнюю пластинку. В общем, третья снизу было самым безопасным местом...

Виола и Свити Белль – младшая сестра Рэрити – долго практиковались вместе, и хотя это влетело в копеечку, им удалось записать целый альбом.

Но Дэш берегла эту пластинку для обратной дороги. Сейчас у нее было слишком мрачное настроение, особенно если вспомнить об их оставшихся на Эквусе подругах. Но с ними все будет в порядке. Просто... ужасно не знать точно. Ладно, будем прикидываться. Ведь Твайлайт будет переживать, если Рэйнбоу выкажет хоть малейшее сомнение, так что никаких сомнений. Их подруги были  самыми дерзкими и умными негодяйками, когда-либо ходившими по земле, так что они прекрасно справятся с чем угодно.

Они просто чертовски в порядке.

Дэш посмотрела на звезды... пегаска могла бы часами просто смотреть на них. Чувствовать себя такой отстраненной, невесомой и маленькой в необъятности Вселенной – осознавать, насколько ничтожны пони – было очень необычным опытом. Конечно, Твайлайт изо всех сил пыталась выразить это фразами, вроде “внушающее благоговейный трепет” и “мгновение непревзойденного прозрения”, но...

Слова могут лишь вызвать понимание или образ в голове, который относится к тем, с которыми связаны ранее испытанные чувства. Или новый образ, достаточно похожий, чтоб его можно было наложить на уже существующий. Истина заключалась в том, что просто не было способа описать ощущения от открывающегося вида. Подобный опыт был слишком далек от того, что когда-либо испытывал любой пони.

Дэш могла бы часами просто переживать эти чувства, выжигая их в своей памяти, чтобы она могла вспомнить и пережить их снова в любой момент оставшейся жизни. Однако в их распоряжении были дни, которые тянулись еле-еле. Твайлайт тоже начинала сходить с ума от скуки, и похоже, даже была не в настроении читать. Шокирующе!

Твайлайт осторожно засвечивала свой рог каждые несколько минут, и они обе играли в различные игры, пока Дэш рассказывала обо всем произошедшем в мире, пока единорожка несправедливо томилась в заточении. Каждый раз, когда Твайлайт выигрывала партию в шахматы, Рэйнбоу побеждала ее в карты, чтобы никто не задирал нос.

Спать без естественного восхода солнца тоже было странно. Твайлайт настояла, чтобы они ложились спать в десять и вставали в семь, чтобы сохранить естественный режим сна. Хотя спать было трудно, потому как Дэш просто не уставала так, как обычно.

Жизнь в эфире была странной.

Даже еда была странной. На вкус все было не так. И во рту все чувствовалось не так как должно. Если бы Дэш не знала точно, что это именно ЭйДжей приготовила большую часть всего этого, она бы решила, что это Рэрити чего-то нахимичила с кастрюльками и сковородками. На вкус все было какое-то незавершенное. Пресное. Скучное. Как лихое приключение без любовной линии и злодея. Какой тогда вообще в нем смысл?

На исходе второго дня Твайлайт за шахматной партией задала достаточно сложный вопрос:

– Так как же мы собираемся садиться на луну?

Ой. Точно. Дэш же должна была уже объяснить все яйцеголовой.

– Вообще-то мы не собираемся. Я помогу тебе надеть скафандр, выпихну тебя через шлюз, облечу луну, подберу вас после этого, и мы отправимся обратно в Эквестрию, все четко и просто.

– Подберешь нас на обратном пути, – задумчиво проворчала Твайлайт, сдвигая пешку, чтобы атаковать коня Рэйнбоу. Но пешка была открыта, и пегаска двинула коня, чтобы атаковать ее. Ха! – Как?

– Что как?

– Как ты подберешь нас? Как мы с Луной вернемся обратно в капсулу?

Дэш забыла, что ее конь был единственной защитой ее слона, которого Твайлайт съела своим ферзем. Вот блин. Пегаска двинула свою пешку, ставя ферзя под удар.

– Мы, эм-м-м, эту часть как-то никогда не прорабатывали. Прям как затмение на всех нашло. Мы вроде как надеялись, что ты сможешь замагичить себя обратно.

– Замагичить себя обратно, – глухо отозвалась Твайлайт. – Рэйнбоу, это все равно что пытаться взлететь, встав в ведро и поднимая его телекинезом.

– А ты не могла бы... ну не знаю... толкать луну вниз?

Твайлайт была так потрясена услышанным, что вместо ферзя передвинула свою пешку. И даже не вздрогнула, когда пегаска торжествующе воспользовалась преимуществом, ха!

– Дэш, это, наверное, самая умная глупость, которую ты когда-либо говорила.

– Спасибо?

И так же быстро, как пришло вдохновение, Твайлайт снова помрачнела.

– А как я возьму с собой Луну?

– Разве у нее нет крыльев?

– Если бы она могла летать в эфире, то думаю, она бы уже давно улетела с луны.

– Ну, соглашусь.

– Так каков же был первоначальный план?

– А. Ну, Пинки сказала: "Твайлайт что-нибудь придумает, она очень умная", и Эпплджек пожала плечами.

Единорожка перевернула доску. Черт возьми, Дэш наконец-то почти победила! Никто не может принимать поражения достойно.

– Почему вы мне этого не сказали? Или не спросили?

– Мы думали, что у тебя и так много забот: и двигатель, и тюрьма, и все такое! – запротестовала Дэш, подхватывая разлетевшиеся фигуры. А когда они уже были тут, могла же она об этом вспомнить? Но не вспомнила. Гадство.

– Значит, у меня есть день, чтобы все продумать?

– Именно. День и восемь часов, пока я буду облетать луну.

– Если я вообще туда отправлюсь! Зачем мне попадать в ловушку на луне, если я не знаю, как вернуться обратно?! 

Теперь Твайлайт отчаянно размахивала копытами, тяжело дыша. Дэш лениво подумала, насколько это повлияет на расход воздуха. Однако угольные фильтры пока работали достаточно хорошо, так что, скорее всего, все будет в порядке.

– Ну что ж, – озвучила свои мысли пегаска, решив, что доигрывать они не будут, и начав складывать плавающие в воздухе фигуры в коробку, – если ты туда не отправишься, то и попросить Луну о помощи не сможешь, верно?

Твайлайт ничего не ответила, но Дэш поняла, что опять сказала что-то глупое и важное.

По крайней мере, намеки она понимала. Какое-то время, проведенное наедине с книгами, пойдет им обеим на пользу. Тем более, что Рэйнбоу как раз дошла до очень интересного места в истории...

---

Четыре кобылы хоть и сидели в подземелье, но были невредимы, потому как Рэрити додумалась отдать Селестии вариант копытописных заметок до внесения в них правок Твайлайт.

Математика никогда не была ее любимым предметом в школе. Единорожке всегда больше нравились уроки сценического искусства.

---

Первое, что сделала Твайлайт, – это вычислила орбитальную скорость и скорость, необходимую для возвращения на Эквус. Они оказались не так высоки, как предполагала единорожка.

Второе, что она сделала, – это перенастроила движитель, чтобы максимально замедлить корабль с учетом ранее вычисленных величин. Это давало Твайлайт больше времени на луне с Луной, но и могло превратиться в проблему, если способность скафандра поддерживать жизнь вне капсулы окажется несколько ниже расчетной.

Третье, что она сделала, – это попыталась выяснить, что могут выдержать скафандры Рэрити. По сути это была стирка, так как у Твайлайт не было белой единорожки в пределах досягаемости, чтобы спросить, или безопасного способа протестировать, или запасного, если что-то пойдет не так с тестированием, или хотя бы письменной документации...

О боже...

Она что-нибудь придумает. Во всяком случае, так говорили все остальные.

Но Рэйнбоу точно знала, какое ускорение безопасно для пони. Это было очень важно.

А еще с ней будет Луна...

Твайлайт не придется поднимать саму себя. Все, что ей нужно будет сделать, это оттолкнуть луну вниз.

Вооружившись этим знанием и полностью исчерпав список рекомендуемой литературы, который подготовил для нее Мирт, Твайлайт стояла у шлюза. В скафандре, который, как она полагала, не подведет в течении ближайших нескольких часов. Готовая к тому, что Дэш вот вот выпустит ее в эфир и к...

Падению.

Падению на луну.

Несмотря на то, что спутник был намного меньше Эквуса, луна прямо сейчас выглядела просто чертовски большой. Достаточно большой, чтобы расплющить пони. Всмятку. В лепешку. И никто никогда не узнает, что случилось, и не найдет искалеченное тело.

Ну.

Кроме Луны.

Наверное, это было бы еще хуже.

Но парашюты тут все равно не сработают. Так что оставалось только предполагать, что гораздо меньшая гравитация луны сделает посадку намного безопаснее. И надеяться.

То что Твайлайт придумала было просто ужасно. Она все еще не знала наверняка, как она вернется, просто у нее была идея, очень глупая идея, которая математически должна сработать, но то, что она работала математически, не делало ее менее глупой. Это было просто смешно. Это было жеребячеством. Именно до чего-то такого и могла додуматься Дэш.

У Твайлайт появились сомнения.

– Рэйнбоу! Кажется, я передумала! – крикнула единорожка в шлюз.

Дэш не слышала ее, потому что это был воздушный шлюз. Пегаска только улыбнулась, подняла копыто и нажала кнопку, которая выкинула Твайлайт в эфир.

Так Твайлайт усвоила очень важный урок о вакууме: в эфире никто не услышит, как ты кричишь, так что это глупая затея.

Снаружи корабль выглядел очень красиво.

Бронзовая сигарообразная конструкция с плавниками неестественно ярко блестела в лучах солнца, в отсветах фиолетовой магической ряби. Как пуля, летящая сквозь тихие воды самого неба. Твайлайт казалось почти неправильным, что за ней не остается светящегося следа...

Луна тоже была прекрасна, когда единорожка повернулась к ней мордочкой. Она падала быстрее, чем надеялась, но не так быстро, как опасалась, что, по крайней мере, давало достаточно времени и присутствия духа, чтобы оценить белый песок. Открывшаяся ей картина действительно была похоже на то, как пони мог описать идеальную ночь.

Это было похоже на то, словно бы жить внутри песочных часов бога, отсчитывающих время жизни вселенной.

Далеко внизу Твайлайт увидела голубое пятнышко, бегущее к ней. Мчащееся к ней.

“Я и правда падаю ей в объятия”.

Ноги Твайлайт задрожали еще сильнее, когда она не смогла сдержать хихикание.

Все было не как в прошлый раз, когда она падала с большой высоты. Она не была в шоке. Нога не была сломана. Осколки стекла из нее не торчали. Твайлайт не думала, что умрет. И она не возвращалась под домашний арест.

Она падала на луну. Чтобы встретиться с любимой. Было ли это бесцеремонно? Твайлайт больше боялась быть бесцеремонной, чем падения.

Подождите.

Теперь, когда она была ближе, Твайлайт смогла прикинуть масштаб, ориентируясь по Луне. Принцесса бежала быстро, намного быстрее, чем любой пони, которого единорожка когда-либо видела, но и она падала намного быстрее, чем думала.

Сохранение импульса, вот в чем проблема. Она выпрыгнула не из неподвижной капсулы, хотя и не ощущала с какой скоростью летит. Здесь было трудно оценивать собственную скорость. Твайлайт, по сути, швырнули вниз. И, в отличие от Эквуса, тут нет атмосферы, способной замедлить ее.

Хорошо.

Вот теперь можно паниковать.

Как ни странно, именно паника в конце концов успокоила ее. Она уже проходила через подобное раньше и выжила. Не совсем такое, но тем не менее. Это было намного лучше, чем ждать неизбежного и надеяться на лучшее.

Думай, думай, думай.

Твайлайт развернула поле своей магии, используя могучую силу эфира, и попыталась охватить как можно больше небытия. Если это работает для эфирного двигателя...

Это работало для эфирного двигателя, потому что он был специально сконструирован для такого, быстро поняла единорожка. Хотя в принципе это работало, но на практике этот трюк был похож на попытку связать парашют из веревки прямо на лету. Если бы Твайлайт так не торопилась и не падала с неба.

Луна приближалась, но поверхность еще быстрее. Если Твайлайт сейчас не сделает что-нибудь, чтобы замедлить свое падение, принцесса не доберется до нее достаточно быстро, чтобы помочь.

Ну, она уже представляла себе поверхность луны похожей на песочные часы. За исключением падающего песка, отсчитывающего время... какая изящная последняя мысль.

Подождите.

Глупая, ужасно дурацкая идея.

Идея Дэш.

Твайлайт снова сконцентрировала свою магию, но на этот раз направив далеко вниз, а не вокруг себя. Она схватила самый большой кусок поверхности, какой только была способна, и толкнула его.

Каждое действие имеет противодействие, и поэтому Твайлайт, к своему удовлетворению, почувствовала, что толчок луны вниз немного толкнул ее вверх. Единорожка надавила сильнее и закрутилась вокруг основания собственного рога, так как центр масс сместился туда, где ему было совсем не место. И вообще-то это было довольно болезненно. Но чем больше боли Твайлайт сможет вынести, тем безопаснее будет, поэтому, стиснув зубы, она свернулась в клубок и приготовилась врезаться в луну.

Единорожка попыталась понять, где именно ее жизнь пошла настолько не так, что именно здесь она и должна была закончится. Трудно было указать на какой-то конкретный момент, который привел ее к тому, что она готовилась обрушиться на спутник Эквуса крупом вперед со скоростью мясного метеорита. Вероятно, когда она впервые увидела Луну в телескоп, это уже было предопределено.

Раздался глухой удар, и Твайлайт ощутила сильное давление на свой бок. Она все еще падала, и направление было неправильным для поверхности луны, но это казалось твердым. Единорожка открыла глаза – оказывается она зажмурилась от сосредоточенности и страха – и увидела синь. Темно-синяя грива, цвета ночи, струилась по ее плечу, а пушистая, более светлая, как лазурит, синяя шерсть, окружала Твайлайт, когда она прижималась к груди Луны.

Она рассмеялась, дико, маниакально и счастливо, и все остальные чудесные и волнительные прилагательные. Луна бросила на нее странный взгляд и спросила... что-то. Что-то, что Твайлайт не могла услышать, но она видела, как шевелятся губы принцессы при артикуляции слов.

А сердце единорожки продолжало бешено колотиться. Она проделала весь этот путь, весь этот путь, и все еще не могла услышать голос Луны.

Все, что она могла сейчас делать, – это позволить спасти себя и сжимать свою спасительницу в объятиях.

К тому времени, как они приземлились, Твайлайт чувствовала гораздо больше, чем слышала. Они с силой врезались в мягкую лунную пыль, разметав белое облако вверх и в сторону. Луна крепко обняла единорожку и не отпускала ее несколько долгих секунд. Затем принцесса наконец отпустила ее, и в первый раз Твайлайт увидела ее мордочку, переполненную волнением, счастьем и робкой улыбкой, глаза Луны блестели не только от слез, но и от радости.

Она едва успела сделать шаг назад, как Твайлайт прыгнула вперед и снова обняла ее.

– Я проделала долгий путь ради этого, – прошептала она в скафандр, – и  я еще не закончила с тобой.

Твайлайт не чувствовала тепла объятий сквозь скафандр. Хотя это расстояние фигурально убивало ее, но убрать его означало бы смерть буквально. На данный момент достаточно и таких объятий, но она постарается получить максимум.

Пока Луна в ужасе не отпрыгнула от нее. Твайлайт оглянулась, пытаясь понять, чего вдруг принцесса так испугалась, но ничего не увидела. Когда она обернулась, Луна сидела несчастная и неподвижная метрах в десяти от нее.

Я опасна, – написала она на песке. – Внутри меня Найтмэр.

Найтмэр?

Луна кивнула.

Луна должна быть моей тюрьмой до тех пор, пока Найтмэр не исчезнет. Боюсь...

Что это?

Порождение темной магии, что разлагает разум. Она заставляет пони завидовать и ненавидеть. Она действует очень тонко, настолько аккуратно, что ты даже не замечаешь ее поначалу, но она делает тебя озлобленной и причиняет боль тем, кого ты любишь.

Ох.

О, нет.

И ты не чувствуешь ее сейчас?

В этом ее коварство. Боюсь...

Селестия изгнала тебя?

Я пыталась сотворить ужасные вещи, как с ней, так и с нашим королевством...

Селестия изгнала тебя?

Пожалуйста, прости ее, я...

Единственный плюс в общении строго путем переписки в пыли заключался в том, что было намного, намного легче прервать собеседника. А для драматического повторения фразы просто требовалось подчеркнуть ее в пыли.

Кажется, теперь я понимаю.

Луна в замешательстве склонила голову набок, а Твайлайт стерла все остальное, чтобы дать себе больше места.

Селестия безумна.

Я не ожидала, что она простит меня, как бы добра она ни была...

Она не добра. Она безумна. Больна. Параноидальна. Разжигает войны. Это та сестра, которую ты помнишь?

Нет! – Луна яростно замотала головой, пока писала. – Я была одержима Найтмэр, но сестра бы...

Затем принцесса все поняла и упала на круп под тяжестью осознания.

Я не взяла Найтмэр с собой.

Селестия когда-то была доброй?

Даже сквозь вакуум Твайлайт могла слышать, как сердце Луны разрывается от этого вопроса, просто наблюдая, как спина сгорбилась, а плечи поникли.

Но этой Найтмэр тут не было. Луна была не опасна. Поэтому Твайлайт снова приблизились к ней, и принцесса на мгновение вздрогнула, когда единорожка наклонились ближе. Но это было до того, как она поняла и осознала, что больше нет причин бояться. Что их не было уже очень давно.

Так что какое-то время Твайлайт просто обнимала ее.

Это было очень мило.

---

Они провели вместе несколько часов. Больше всего Твайлайт боялась, что ей будет неловко и что Рэрити окажется права. Они ведь совсем не знали друг друга! Как могут письма, пусть даже и в таком количестве, позволить узнать кого-то? А уж любовь...

Они писали друг другу напрямую.

Я рада, что дождалась тебя.

Прости, что не прилетела раньше.

Главное, ты добралась.

Мне не терпится выбраться из этого скафандра и быть рядом с тобой. Говорить с тобой.

Луна начала писать и замерла. Потом лукаво усмехнулась и все-таки закончила:

Мне тоже не терпится вытащить тебя из этого скафандра.

Щеки Твайлайт вспыхнули, несмотря на холод. Затем Луна решила усилить эффект и с дурацкой улыбкой на мордочке пошевелила бровями. Дважды. Выразительно.

Вот и все. Неловкость, изумление, но прежде всего сюрреалистичность всего происходящего сбили Твайлайт с ног, она смеясь закружилась в воздухе.

На самом деле Луна казалась немного обескураженной.

Разве это не было нежно?

Лежа на земле, Твайлайт написала:

Как шелк.

Тогда почему такая реакция?

Ну не так же быстро!

Луна искренне улыбнулась. В улыбке чувствовалась ностальгическая, грустная нотка.

Я – Принцесса Ночи. Повелительница искусств и страсти. Хотя я давно не практиковалась.

Ну, у нас есть еще несколько часов. Потренируйся на мне! 

Взгляд Твайлайт сиял сквозь забрало шлема.

Луна дважды шевельнула бровями, что снова вызвало яркий румянец. Теперь настала очередь принцессы падать со смеху, в то время как Твайлайт яростно стирала свое последнее сообщение...

Ты же знаешь, что я имела в виду!

Единорожка подчеркнула фразу негодующим движением копыта, что заставило Луну смеяться еще сильнее.

Честность за честность. По правде говоря, я давно обожаю тебя за твой ум, Твайлайт Спаркл. Я не ожидала, что у моей любимой будет телосложение воина!

Тюрьма была добра ко мне, – согласилась единорожка.

Тюрьма? Так вот почему я так долго не получала от тебя вестей? Ох, Твайлайт.

Ну, да. Селестия арестовала меня за измену.

Луна на мгновение задумалась. 

Она всегда была самой сильной из нас. И все же я боюсь того, что Найтмэр могла бы сотворить с ее разумом за тысячу лет.

Мы спасем ее.

Вместе?

Я бы не стала тренироваться, если бы не собиралась использовать эту силу. Вместе.

Мы будем пользоваться твоим телосложением война вместе? У меня нет никаких возражений.

Твайлайт уже собиралась сделать принцессе выговор за это, но та никаких движений бровями не делала. Луна просто смотрела на свою надпись и выглядела меланхоличной и задумчивой. Она тоже просто флиртовала... В чем причина?

Беспокоишься о своей сестре?

Мысли не дают мне покоя. Я надеялась, что мое спасение будет более радостным событием. Я так давно не вспоминала о Найтмэр, пока не подумала, что она может навредить тебе здесь. Не зная, что она уже навредила тебе. И не только тебе но и столь многим пони в мое отсутствие.

Ее раньше уже побеждали.

Не до конца.

Теперь ты знаешь больше.

Этого недостаточно...

Меня одной было недостаточно, чтобы добраться сюда. Мне помогли. У тебя тоже есть помощники.

У меня есть ты.

Твайлайт снова прыгнула вперед в условиях низкой гравитации и заключила Луну в еще одно сокрушительное объятие, как будто одной силы ее объятий было достаточно, чтобы вбить в принцессу немного уверенности. И как ни странно, это казалось работало.

А как мы...

Точно. У меня есть корабль.

Разве он не улетел?

Облетает луну вокруг.

Твайлайт нарисовали на лунной поверхности схему с кораблем, траекторией, и уравнением орбиты. Она не думала, что Луна поймет, но это должно было помочь ей объяснить проблему возвращения наверх.

Единорожка совершенно не ожидала, что Луна начнет переписывать ее уравнения, переставлять числа, изменять расчеты, пока не дошла до орбитальной скорости.

Вот как быстро мы должны двигаться?

Да.

Луна прочертила линию в пыли там, где стояла, а затем начала удаляться от Твайлайт. Та лишь с любопытством наблюдала, как Луна все дальше и дальше отходит от нее, делая строго одинаковые шаги.

Затем, так же внезапно, Луна повернулась и побежала, все быстрее и быстрее, пока не превратилась в ту же размытую полосу, что Твайлайт видела, когда падала. Принцесса сделала прыжок, но не вверх, а вперед, и пронеслась над ранее отмеченной линией вытянув вперед голову.

Затормозив, Луна повернулась и побежала к Твайлайт легким галопом в низкой лунной гравитации, пока не достигла единорожки слегка запыхавшись. Дышать эфиром?

Я не...

Вдох, выдох.

...достаточно быстрая.

Я тоже.

Проблема.

Решение есть, но глупое.

Ничего не имею против глупости.

Запомни, что именно ты это сказала.

Твайлайт начала рисовать еще одну схему, на этот раз с луной и двумя пони... бросающими друг друга. Решение Рэйнбоу Дэш. Хотя, как бы единорожка не пыталась себя в этом уверить, это скорее было то решение, которое она придумала, когда была еще маленькой кобылкой. Дэш лишь напомнила ей об этом.

Когда Твайлайт еще училась в школе, одна из ее учительниц, противная кобыла по имени мисс Персиммон, предложила ей интересную задачку. Она спросила:

– Могут ли единороги летать, стоя в ведре и поднимая его?

– Нет, – ответила Твайлайт.

– А почему?

– Потому что они недостаточно сильны, чтобы сделать это правильно! – гордо ответила единорожка.

КРАК! Учительница стукнула по парте линейкой!

– Нет, Твайлайт, глупая ты кобылка. Попробуй еще раз.

– Но единорог может летать с ведром, если он достаточно силен! – настаивала единорожка, и в ее глазах появились первые слезы.

– Нет, Твайлайт. Еще раз.

– Но ведь это правда!

В качестве судьи была приглашена Селестия. Мисс Персиммон была полна решимости доказать, что принцесса ошибалась насчет нового юного дарования. Принцесса Утрат холодно посмотрела на Твайлайт, приподняв бровь.

– Очень хорошо. Тот из вас, кто ошибается, будет выпорот и изгнан из моей школы, а потом ему будет найдена более подходящая замена, – провозгласила аликорн. – Вы согласны, мисс Персиммон?

– Конечно, – учитель не колебалась и секунды.

– Хорошо. Твайлайт, опиши свою точку зрения.

И тогда единорожка показала решение, которое она считала столь очевидным. Единорогу, который был бы достаточно силен, не нужно было стоять в ведре. Ему просто надо бросить его очень, очень сильно, а потом поймать. До тех пор, пока он прикладывает к ведру больше энергии, чем было бы потеряно на ускорение пони – а Твайлайт была умненькой маленькой кобылкой и показала все свои расчеты – пони будет лететь туда, куда он бросил ведро.

Конечно, ни один пони не смог бы сделать это так как надо. Ни один из них не был достаточно силен. Так что было бы более разумно попробовать сделать это так, как предложила ее учитель.

Мисс Персиммон была крайне самодовольна в начале этого спора. Теперь же ее светло-желтая шерсть выцвела до бледно-белой.

– Это не стоять в ведре и поднимать его. Это...

– Я сказала, что это неправильно! – крикнула Твайлайт, устав от того, что мисс Персиммон игнорирует ее слова. – Я сказала, что единорог может летать с ведром, если он достаточно силен, чтобы делать это правильно! И вот как это надо делать правильно!

– Я склонна согласиться с ней, Персиммон, – Селестия больше не называла учительницу “мисс”, что делало все еще страшнее. – Твайлайт, это гениальное решение. Ты по-настоящему посвятила себя учебе. Уверена, что твои учителя в будущем не будут отставать от тебя. Персиммон? Полагаю, у нас была заключена сделка?

Мисс Персиммон не успела далеко убежать, до того как ее поймали. Как бы сильно это кобыла не досаждала Твайлайт, но на порку единорожка не пошла. Переживать по этому поводу она тоже не стала, но и наслаждаться не хотела.

Она просто была счастлива, что принцесса так гордилась ею.

Это было горько-сладкое воспоминание. В то время она была счастлива, но взрослые воспоминания портили счастливые мгновения, отравляя их.

И все же уравнение, которое она сейчас писала, было очень похоже на то, что она писала, будучи кобылкой, много лет назад.

Луну, конечно, можно было считать “достаточно сильным единорогом”. Но вот чего Твайлайт не учла в первоначальном уравнении, так это того, что будет, если ведро окажется достаточно сильным, чтобы поймать единорога?

С математической точки зрения из нее должно было получиться неплохое ведро.

Конечно, уравнение было немного сложнее. Берем скорость, с которой они должны были встретиться с капсулой. Умножаем это на их общую массу – не на вес! здесь на луне, он был другим – тем самым найдя суммарную энергию. Затем посчитать эту энергию только для массы Твайлайт, и вычислить скорость, которая будет куда как выше.

Затем нужно закинуть единорожку вверх именно с такой скоростью, и она притянет Луну к себе, тем самым снизив собственную скорость! Суммарная скорость будет уменьшаться по мере перераспределения энергии между ними.

На бумаге все это было логично и имело смысл. Хотя они ведь пишут в лунной пыли? Без разницы. Как бы Твайлайт ни старалась, она не могла найти причин, почему это не сработает. А учитывая гораздо меньшую гравитацию луны, это будет даже легче, чем она предполагала.

Твайлайт пристально смотрела в свои расчеты, а Луна читала через плечо. Аликорн быстро провела свои собственные расчеты, пришла к тому же выводу и рухнула на спину со смехом, размахивая ногами в воздухе.

Единорожка явно не рассчитывала на такой ответ, но, по крайней мере, это, скорее всего, означало, что Луна все поняла, и расчеты тоже сошлись. Смех вызвал именно сам факт, что это должно было сработать.

Если ты упадешь, я тебя поймаю.

А если не упаду, то это я поймаю тебя.

Луна улыбнулась и кивнула.

Оставалось еще некоторое время до того момента, как им придется приступить к реализации этого плана, и Твайлайт начала замерзать, даже не смотря на обогрев и теплоизоляцию скафандра. Единорожка начала дрожать, пока два больших крыла не обернулись вокруг нее и снова не прижали к груди аликорна.

Когда Твайлайт прижимала копыто к груди Луны, то чувствовала нежное, нервное сердцебиение сквозь скафандр. Она сосредоточилась на нем, позволила этому чувству унести себя в тот вневременной момент, что одновременно был секундами и часами.

Это продолжалось до тех пор, пока принцесса не вскинула голову и не посмотрела в сторону горизонта.

Сейчас самое время.

Ты ее видишь?

Чувствую. Я чувствую ее разум.

Правда?

Когда-то я ходила по снам всех пони, – Луна улыбнулась. – Для меня это не проблема.

Ты всегда знала, когда я смотрю на тебя.

Да.

Значит, ты знала, что я видела канцону до того, как ты ее стерла?

До настоящего момента – нет. 

Невозмутимое выражение Луны можно было бы принять за правдивое, если бы не румянец от которого вся мордочка принцессы стала красной.

 Готова?

Твайлайт кивнула.

Будет всего одна попытка.

Если только мы не придумаем, как делать это весь путь до Эквуса...

Вход в атмосферу был бы проблемой...

Крылья?

Тогда это будет план Б.

Луна дважды кивнула, резко и коротко, и ее рог засветился синим. Твайлайт поднялась, чувствуя себя невесомой, а затем снова тяжелой, когда она ускорилась, как будто ей снова пальнули из пушки, но на этот раз без безопасной капсулы вокруг. Однако отсутствие атмосферы означало отсутствие воздуха, способного повредить ей, поэтому единорожка мысленно потянулась, чтобы подхватить Луну.

Магический захват дернулся раз, другой, соскользнул и развеялся в пустоте. Тем не менее, этих попыток было достаточно, чтобы передать Луне некоторый импульс, и Твайлайт снова потянулась к ней.

Единорожка чувствовала, что тянет к себе принцессу так же сильно, как та притягивала ее к себе, боль в голове и шее становилась невыносимой. Анатомия пони не была создана для такого использования, а тем более злоупотребления! Под ногами не было поверхности, куда можно было опереться копытами.

Луна врезалась в Твайлайт с распростертыми крыльями, и они вместе полетели в пустоту. Единорожка прижимались к груди принцессы, словно та была парашютом, а ее ноги – ремнями. Они медленно стабилизировались, вращаясь, когда бронзовое пятнышко блеснуло на свету, пурпурное мерцание было похоже на рябь от камешка, расходящуюся по эфиру во всех направлениях.

Капсула двигалась быстро, но не чрезмерно. Ее скорость была выше чем их, но в пределах достижимого.

Рог Луны вспыхивал снова и снова в течении нескольких минут, изменив траекторию корабля достаточно, чтобы они оказались рядом с ним. Уже Твайлайт направила их к воздушному шлюзу.

Казалось, что они движутся совсем неторопливо, словно двое жеребят, плывущих по медленной реке, хотя они неслись со скоростью, которая размазала бы пони в двумерный объект, если бы они столкнулись с чем-то действительно неподвижным.

После того как они прилипли к борту корабля как ракушки к днищу морского судна  – Твайлайт была немного разочарована, когда их суммарная масса даже не заставила капсулу покачнуться, а покалывающая пленка магической ряби, пролетевшая над ними, быстро погасила излишний импульс – добраться до шлюза, пробираясь вдоль бронзовой обшивки, стало простой и в высшей степени элементарной задачей.

Было странно не слышать звона металла под копытцами, но звук, казалось, глухо отдавался в костях. Твайлайт улавливала только низкие звуки, похожие на отдаленный гул барабана.

Единорожка осторожно открыла шлюз своей магией. Ей совсем не нужно было повторение инцидента с воздушным шаром. На этот раз внизу матрасы ее ждать не будут. Усиленная переборка распахнулась в помещение, которое казалось просторным, когда Твайлайт покидала капсулу. Теперь, когда Луна следовала за ней, тут было до интимного тесно.

Луна подпрыгнула, выгнув спину, когда включился свет. Должно быть, она услышала внезапное шипение воздуха, когда в шлюзе восстановилось давление. Принцесса чуть не прыгнула в объятия единорожки от шока.

Больше не было лунной пыли, чтобы что-то писать. Твайлайт просто держала копыто принцессы и успокаивающе сжимала его.

Глаза Луны были широко раскрыты, а дыхание неглубоким и частым. Язык двигался во рту так, как будто небо было покрыто арахисовым маслом. Твайлайт достаточно насмотрелась на панические атаки Пинки, чтобы сразу распознать признаки.

Тысячу лет в этом огромном и пустом океане эфира. Клаустрофобия? Когда они заключены в таком ограниченном пространстве? Проблема. Похоже, даже привыкнуть к чему-то столь простому, как снова дышать воздухом, было для Луны непривычно.

Настала очередь Твайлайт крепко обнять Луну, чтобы успокоить ее. Глаза принцессы были крепко зажмурены, а ее голова так сильно прижалась к макушке единорожки, как будто она пыталась слиться с ней разумами, и будь проклят любой череп или шлем, который встанет на пути.

Скафандр Твайлайт начал медленно сдуваться, когда давление выровнялось. Медленно она начала слышать, как в шлюз врывается воздух.

Как только красный индикатор вспыхнул зеленым, единорожка дважды постучала Луну по груди. Принцесса задержала дыхание ровно настолько, чтобы откинуться назад и посмотреть, что хочет Твайлайт. Достаточно надолго, чтобы та успела отвинтить шлем, сорвать его и швырнуть на пол.

Шерстка Твайлайт была мокрой от пота. Грива спутана и не расчесана. Дыхание, несомненно, пахло спиртовым раствором, который она использовала в качестве ополаскивателя для рта – не глотая!

Но тем не менее это была первая мордочка, которую Луна увидела за тысячу лет. Этого было достаточно, чтобы дыхание принцессы замедлилось, а глаза снова сфокусировались, сморгнув слезы, которых Твайлайт до сих пор не замечала.

– Все в порядке, Луна. Я здесь. Ты в безопасности.

И именно в этот момент Твайлайт была благословлена своим первым поцелуем.

Она понятия не имела, что делать с зубами, языком, губами или чем-то еще. Но Луна была полна решимости показать, и Твайлайт не собиралась протестовать. Обычно она гордилась тем, что быстро учится, но принцесса не собиралась учить. Это был не столько разговор, сколько монолог.

И это было прекрасно. Все высшие функции разума Твайлайт отключились в волне электролизующей радости, к чему недавняя попытка стать закоренелой алкоголичкой ее не подготовила.

Но в отличие от Луны, единорожке все же был необходим воздух для дыхания. Она прервала поцелуй долгим, прерывистым вздохом.

Твайлайт отстранилась, сонно моргая. Ее веки на мгновение отяжелели, а бабочки в животе забились с новой силой. Она чувствовала себя наэлектризованной. Луна, ее Принцесса, несколько секунд выглядела самодовольной... затем извиняющейся. Потом снова почти паникующей.

Она думает, что сделала что-то не так.

Луна уже открыла рот, чтобы извиниться, черт бы ее побрал!

И именно поэтому Твайлайт решилась на второй поцелуй, и на этот раз она решительно атаковала. Хотя она была куда менее опытна, но не менее свирепа. На этот раз сама единорожка прервала поцелуй с резкими, почти хриплыми вздохами и небольшим синяком на нижней губе, что почти заставило ее разразиться хихиканьем.

– Эй, – довольно веселый голос чуть не заставил парочку выскочить из собственной кожи. – Похоже, вы поладили? Принцесса спасена и все такое.

Напуганная Твайлайт зарылась головой в ближайшую поверхность, что могла спрятать ее, а именно в шерстку на груди Луны. Но этого не помогло... решить проблему. Она чувствовала себя словно жеребенок, пойманный с копытом в банке с печеньем, за исключением того, что копыта обхватывали шею Луны. Рэйнбоу не застала ее ни за чем предосудительным.

К несчастью.

Смех Луны вырвался из груди, заставив Твайлайт вздрогнуть.

– КАЖЕТСЯ, ВСЕ В ПОРЯДКЕ, – крикнула принцесса. Электрическое покалывание исчезло. Если у Твайлайт и не лопнули барабанные перепонки от перепада давления, то теперь им точно конец. – ТЫ РЭЙНБОУ ДЭШ, Я ПОЛАГАЮ?

Сила голоса Луны заставила пегаску отступить на шаг, а потом еще на один. А потом и еще дальше, так как в условиях микрогравитации быстро остановится ей не удавалось.

– Ого! Луна, верно?

– ОЧЕНЬ ПРИЯТНО С ТОБОЙ ПОЗНАКОМИТЬСЯ.

О небеса!

Она же была глухой целую тысячу лет.

Твайлайт похлопала принцессу по груди, и та насмешливо опустила голову.

– ДА, ЛЮБОВЬ МОЯ?

– Эм-м-м, Луна... Не могла бы ты слегка понизить голос?

Вместо этого принцесса опустила голову на уровень уха Твайлайт.

– ТАК ЛУЧШЕ?

Ох, это было ужасно.

– Я имела в виду, тише. Не так громко.

– ТИШЕ... Тише. Так лучше?

– Немного! – ободряюще крикнула Рэйнбоу, прижатая к спинке пилотского кресла на противоположной стороне корабля силой криков Луны.

– А КАК НАСЧЕТ ЭТОГО? ТЕПЕРЬ Я СЕБЯ ПОЧТИ НЕ СЛЫШУ!

Хорошо, теперь это было все еще болезненно, но уже не вызывало опасений в необратимой потере слуха. Это шаг в правильном направлении!

– Может, попробуешь шепотом?

– Я И ТАК ШЕПЧУ.

О боже.

– Попробуй шептать потише.

Луна на мгновение сосредоточенно зажмурилась.

– Как... насчет... этого?

Ого.

Голос Луны был прекрасен и величествен, особенно когда не бил по ушам с силой парового молота.

– Просто замечательно. Надо будет попрактиковаться.

– Боюсь... я... не ожидала... подобной... проблемы...

– Как и я! – заверила ее Твайлайт, снова притягивая Луну к себе. Высокую, темногривую и великолепную. Конечно, ей придется привыкнуть к тому, насколько аликорн выше нее. Единорожка сама понизила голос. Последнюю фразу она проорала, перекрикивая звон в ушах. Лучше не начинать все сначала. – Есть много вещей, к которым нужно привыкнуть.

Луна многозначительно осматривала уютный интерьер космического корабля, пока Твайлайт пополняла запасы маны. Ускорение потихоньку увеличивалось по мере того, как луна удалялась от них все дальше и дальше.

Принцесса задумчиво нахмурилась.

– Что это было?

– О! Это был двигатель. Давай, я покажу тебе, как это работает, – Твайлайт оттолкнулась от задней стены капсулы и полетела к центральной части, где громоздились кристаллы, опутанные светящимися проводами и рунами. – Видишь, это мана-батареи, и через эти кристаллы они питают матрицу заклинаний. Если ты знакома с традиционной гексагональной сеткой, то легко заметишь, это зацикленная сеть, которая фокусирует левитационные чары в своего рода...

Рог Луны засветился, как и магический двигатель. Корабль снова тряхнуло, и глаза принцессы расширились от понимания.

– Это ты придумала?

Твайлайт ответила лишь после того, как силой голоса ее прижало к противоположной стене, и она убедилась, что ее копыта не задели ничего слишком хрупкого.

– Да?

Взмахнув крыльями, Луна снова оказалась рядом с ней, прикусив ушко единорожки так, что та просто растаяла.

– У тебя... прекрасный ум, малышка... Я бы с удовольствием его исследовала. Узнать, насколько креативной ты могла бы быть, если...

– Не хочу вас перебивать! – прервала их Дэш. – Но я все еще здесь. И, боюсь, что пойти прогуляться я не могу. У нас тут не так уж много вариантов с точки зрения того, чтобы дать вам двум немного времени наедине.

Принцесса Ночи моргнула, покраснев, как уголь в печи. О, да, у них тут были зрители, верно? И, оглядываясь в поисках уединения, Луна снова почувствовала нарастающую клаустрофобию. Твайлайт заметила накатывающую панику по подергиванию крыльев и напряженной шее.

– Все... маленькое. Я совсем забыла... на что это похоже... быть внутри...

Твайлайт извиняюще улыбнулась, ободряюще, как она надеялась.

– Это было самое большое, что мы смогли запустить.

– ЗАПУСТИТЬ? – Луна заставила себя снова говорить тише. – Извините. Я удивлена. Вы не строили его в эфире?

– Мы не могли.

– Тогда как?

Твайлайт задумалась, как много нужно будет объяснить. Пушки были довольно недавним изобретением. Как и порох. И паровой двигатель. К черту.

– Много огня.

– ПРАВДА? Удивительно... Полагаю, я могу... простить... столь тесное пространство. Могу я... высказать просьбу... чтобы успокоить нервы?

Твайлайт улыбнулась принцессе так тепло и ободряюще, как только могла.

– Ты можешь просить меня о чем угодно.

– Можно мне высунуть голову в окно?

– ...что?

– Это может... помочь мне почувствовать себя лучше, – еще одна пауза, на этот раз для раздумий. – Мне не нужно дышать.

– Ну... Да. Но нам нужно.

– Ох.

– Извините, что подслушала, но мне все равно некуда деваться, верно? – крикнула Дэш со своего пилотского кресла. – Почему бы ей просто не вернуться в шлюз? Она же не выпадет оттуда.

Луна просияла.

– О, это было бы замечательно. Разве подобное не звучит весело?

– И будет потише, как мне кажется, – радостно добавила пегаска.

Луна уже сидела в шлюзе, и была похожа на взволнованного щенка, уже держащего поводок и готового к прогулке. Это были не те глаза, которым Твайлайт могла отказать.

– Ты должна пойти с ней, – добавила Дэш. – Романтика. Разве созерцание звезд – это не отличная идея для настоящего первого свидания? А какие у нас тут виды!

Послышалось тихое всхлипывание.

– Дэш, ты... плачешь?

– Нет, – соврала пегаска, вытирая глаза тыльной стороной копыта. – Может быть, немного.

– Да так и есть! Но почему?

– Да глупости.

Твайлайт посмотрела на Рэйнбоу, сидящую в кресле пилота космического корабля, движимого магией, которым они выстрелили из пушки, чтобы найти пони, которой не нужно было дышать и которая жила на луне, и для того чтобы вернуться с ней они кидали друг друга в космос, и постаралась взглядом заставить Дэш указать хоть на что-нибудь, что можно было бы счесть глупостями.

Пегаска откашлялась, поняв невысказанный намек.

– Звезды выглядят иначе в тени луны, Твайлайт. Ты можешь видеть их все. Это совсем не то, как... Когда обычно смотришь в небо, то думаешь, что, может быть, мы просто жемчужина в большом океане? Но там это как... мы – песчинки в мире, который не более чем песчинка для солнца, которое лишь песчинка на пляже, который простирается в бесконечность.

– Да, они прекрасны, – согласилась Луна, и в ее голосе послышалось придыхание, скорее от грусти, чем от вынужденного требования говорить тише, – я думаю, что потратила по меньшей мере сотню лет, пытаясь сосчитать их все, прежде чем сдалась и сочла это глупой затеей. Но подобное зрелище меняет тебя.

– Учит смирению, – подтвердила Рэйнбоу, снова вытирая глаза. – Это как будто ты чувствуешь себя таким маленьким против всего этого, но одновременно ты как гигант, потому что ты там, и ты совсем один в том смысле, который заставляет тебя чувствовать себя...

– Особенным?

– Невероятным, – согласилась Дэш.

И Твайлайт почувствовала, как ее сердце сжалось, когда она поняла, что Рэйнбоу и Луну связывает нечто такое, чего она никогда не испытает, если однажды не вернется сюда. Что казалось маловероятным. Но видеть звезды в тени луны, без светового загрязнения от солнца?

Они разделили то, что она не могла. Твайлайт поняла, что завидует.

– Ты должна пойти с ней! – внезапно воскликнула Дэш, оттолкнувшись от сиденья и весело подплывая к Твайлайт. – Высуньте головы в люк! Ты уже один раз из него выпадала, и все прошло отлично!

– Именно.

– И это отличный шанс уединиться! Ты ведь можешь говорить, мигая рогом, верно?

– Ладно... – Луна продолжала изображать щенка, почти царапая люк шлюза. Твайлайт нахмурилась. – Но почему бы тебе не выйти и не оставить нас здесь наедине? Чтобы мне не пришлось опять натягивать скафандр?

Веселое выражение на мордочке Рэйнбоу быстро, почти мгновенно, исчезло.

– Нет. Пока мы не вернемся на планету.

– Но почему? – единорожка едва не заскулила. Щенячье поведение Луны было заразительно.

– У нас нет душа. И, как ты сама сказала, мы не можем открыть окно.

– Но ... Ой. Да. Я не имела в виду... – запротестовала Твайлайт.

– Уверена, что не имела. Так ты говоришь сейчас, но появись у тебя такая возможность?

– Ну... я имею в виду... это очень... я не могу...

Рэйнбоу улыбнулась Луне, подталкивая заикающуюся Твайлайт к воздушному шлюзу и запасному шлему.

– Было очень приятно встретиться с вами во плоти, Принцесса. Мир сильно изменился, что есть то есть, и мы обязательно покажем вам все, как только окажемся там. Но сейчас, я уверена, у вас обеих есть на что посмотреть.

Всю оставшуюся часть долгого пути обратно на планету Рэйнбоу выгоняла эту парочку из шлюза, когда они становились слишком... счастливыми от общества друг друга.

Хотя по правде говоря пегаска считала это милым. Она даже немного завидовала. Иногда она видела парочку из иллюминатора, крепко держащихся за гладкий бронзовый корпус, и как Луна указывала копытом на разные созвездия, быстрыми вспышками переговариваясь с Твайлайт как они привыкли... Но Дэш не ведала жалости, когда они слишком распалялись внутри корабля, как правило после того, как Твайлайт заканчивала есть или спать, или занималась чем-то еще, что отвлекало ее от любимой. Никакой пощады! Рэйнбоу была капитаном этого корабля полного кобыл, и она обеспечит порядок! Никаких шпили-вили пока она тут командует!

...

Интересно, как там Пинки?

---

Пинки снова начинала видеть всякое. Ей показалось, что она только что видела Гамми в ящике с инструментами, но потом она вспомнила.

И Рэйнбоу здесь не было, чтобы помочь. Сейчас у нее была только бригада рабочих, и начальник, который кричал на нее, если она слишком отвлекалась.

Он был хорошим пони, лейтенант, темно-синяя шерсть с серебристой гривой, но если он не кричал на Пинки, то Селестия кричала на него, и это было действительно плохо. Земнопони не держала на него зла. Лейтенант был достаточно мил, когда Пинки делала все правильно, но все равно он не был... Дэш.

Он не улыбался так, как она. Он не носил такой же веселой одежды – его форма была слишком правильной. И никаких потрясных обнимашек, как впрочим и любых других обнимашек.

Остальные ее подруги все еще были в подземельях, хотя Пинки говорила, что Эпплджек будет удивительно полезна. Слишком большой риск, говорили они. Они даже не позволили Рэрити сшить для нее одежду!

Хотя они говорили, что черно-белые полоски очень стройнят. Но Пинки терпеть не могла выглядеть как зебра.

А еще земнопони ненавидела то, что ее попросили переделать лазер в оружие.

Установленный на крыше дворца, он был бы абсолютным сдерживающим фактором для любых воздушных кораблей из дальних стран. Все было в порядке, если так подумать. Они же не брали его в другие земли, и лазер можно было использовать только для самообороны. Но потом Пинки подслушала, как некоторые сержанты говорили о том, чтобы установить такой же на повозку...

Маленькие вспышки света возникли перед глазами земнопони, а края поля зрения поглотила тьма. Она собиралась – нет, нет! Глубокие, спокойные вдохи.

Кто-то кричал. Не на нее, на этот раз, а на небо.

– Воздух!!!

Высоко-высоко в небе виднелась полоска огня и света. Белый пони – сержант-артиллерист – запрыгнул на металлическое сиденье лазера и начал вращать его, направляя на полосу света.

– Принцесса оборони, – выдохнул он, – эта хрень движется быстрее, чем любой снаряд, который я когда-либо видел.

Лейтенант бросил Пинки подзорную трубу, которую она поймала чуть не упустив. Она была большой и громоздкой, а лейтенант почему-то все время забывал, что она не единорог.

– Я сообщу Принцессе. Сержант, держите это на прицеле, но лазер еще не испытан. Не стреляйте без крайней необходимости.

– Да, сэр.

– Пинки, оставайся при нем. Отслеживай другие залпы.

– Агашеньки, – земнопони гордо отсалютовала.

Жеребец поморщился, как будто собирался отругать ее, но передумал. Вместо этого он повернулся и побежал.

Глубокий вдох. Если она не будет обращать внимания на ползущую черноту на краю зрения, пока все не станет в порядке, то все будет в порядке.

– Извините, я плохо себя чувствую, – призналась Пинки. – Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы сказать вам, является ли это абсолютно реальным или нет.

У сержанта было такое же выражение морды, как и у лейтенанта перед тем, как он убежал, но жеребец быстро повернулся обратно к прицелу.

– У вас глаза получше, чем у меня, специалист Пай, что там такое?

Пинки прищурилась, глядя в подзорную трубу. Конечно, оно было большим. И длинным, и в форме маленькой пули. Оно было бронзовым и...

Ох!

– Да! – закричала Пинки, обнимая сержанта так крепко, что тот чуть не выпал с сиденья. – Они в безопасности, они в безопасности, они... 

Жеребец с ворчанием оттолкнул ее.

– Кто в безопасности? Что это?

– Это Твайлайт и Рэйнбоу Дэш! Они вернулись! И... Нет! Стой!

Сержант-артиллерист торопливо включал лазер, наводя его на корабль и готовясь открыть огонь.

– Провалиться мне в Тартар, такого быть не может.

Пинки воткнула подзорную трубу, как лом, в незакрытые шестерни и нажала на рычаг – ровно настолько, чтобы лазер отклонился в сторону. Смертоносный луч безвредно унесся в эфир. Подзорная труба была испорчена.

Сержант попытался сделать еще один выстрел, но без такого пегаса, как Рэйнбоу Дэш, приписанного к орудию – боевое маневрирование для гвардейцев было куда приоритетнее управления погодой – им приходилось заряжать его по старинке.

Второй выстрел попал в цель, но он был далеко не таким мощным, как первый. Огромное орудие отключилось.

– Нет! Нет-нет-нет...

Сержант схватил Пинки, заломив копыта за спину. Теперь совсем все потемнело, и лишь в глазах вспыхивали искорки, когда он менял нажим.

– Ты гребаная предательница! Какого... Что ты пыталась сделать?!

– Они мои друзья!

– Хрен там! Одна из них снесла всю вершину горы, когда они улетали!

Ну. Пинки помогала в этом, но сейчас не время об этом напоминать.

Большие золотые подковы появились перед глазами земнопони, и с лязганьем по камню парапета остановились.

– Ты сказала, что там Твайлайт Спаркл? – тепло спросила Принцесса. – Ты хочешь сказать, что она в безопасности?

Звучало ли это... с надеждой?

– Да, – кивнула Пинки, потому что это было все, что она могла сделать, прижатая к полу. Фух, больше искр в глазах. – Она дома!

Принцесса взвыла, как бешеная собака, взметнув копыта. Пинки поморщилась, готовая к тому, что сейчас ее голову раздавят как виноградину этими большими металлическими накопытниками.

Потом раздался хлопок, и она снова оказалась в своей камере, совсем одна.

Ее голова точно не была раздавлена. Просто очень болела.

Пинки забралась в свою койку, плотно завернувшись в одеяло, чтобы не сильно навредить себе, когда ее поглотит тьма.

Может быть, когда она проснется, ее друзья уже будут здесь! Они вернулись домой!

---

“Падать, – подумала Твайлайт, – становится скучновато.“

Это был бы уже третий раз, когда она падала навстречу своей почти верной смерти.

В первый раз было чувство новизны. Падение из верхних слоев атмосферы. Но у нее был парашют, так что все было нормально, если не обращать внимания на все сопутствующие травмы.

Во второй раз ситуация была сложнее. Падала она куда быстрее и безо всякого парашюта, да даже воздуха никакого не было, чтобы замедлить ее.

Так что просто падать, как в первый раз, в огромной металлической капсуле со специальными воздушными тормозами и парашютами, чтобы остановить падение, с одним из самых верных друзей и с... возлюбленной?.. рядом? Это было почти банально. Даже переживать не стоило.

Очевидно, именно поэтому в них должны были попасть и теперь они падали. В противном случае возникал серьезный риск, что все станет слишком скучным.

Кто бы говорил.

При этом Твайлайт очень хотелось, чтобы Рэйнбоу перестала орать ей в ухо.

– Дэш?

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А....

– Дэш.

– ...А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А...

– Дэш, пожалуйста.

– ...A-A-A-A-A-A-A-A-A-A-A-A-A-A-A-A-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА...

Ох.

Она смеется.

Ну тогда другое дело.

Твайлайт очень хотелось, чтобы Рэйнбоу перестала смеяться ей в ухо.

– Скажи на милость, она сошла с ума?

– Дамы и... дамы! – заорала Рэйнбоу со слезами на глазах, когда воздух перед ними загорелся, как будто корабль был спичечной головкой, летящей по туннелю, – Если бы вы все могли приготовиться к посадке, это было бы здорово!

– Мы уже пристегнуты, Дэш.

– В грузовом отсеке на удивление удобно, если вам любопытно.

– Я имею в виду, сделать что-нибудь магическое. Щит был бы очень кстати.

– Рэйнбоу, мы не можем. Мы уже модифицировали двигатель для... в общем мы не можем использовать его для этого. У нас не останется достаточно эфира.

– Ох.

– Пожалуйста, не ор...

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А...

– Черт возьми, Дэш.

– А-А-А... – Рэйнбоу поперхнулась собственной слюной, закашлявшись. Земля приближалась все быстрее и быстрее. Пегаска вытерла слюну тыльной стороной ноги. – Ладно. Значит, воздушные тормоза сломаны. Если мы попытаемся использовать их сейчас, то нас раскрутит так быстро, что у нас кишки наружу повыдавливает.

– Тогда давай не будем их использовать, – согласилась Твайлайт. Ее голова была в настоящий момент полна формулами и расчетами контроля повреждений.

– Но если мы откроем парашют на такой скорости, его просто оторвет.

– Мхм.

– Значит, нам нужно как-то притормозить, а я выйти наружу и толкать нас в нос не могу.

– Не можешь.

– Ты ужасно спокойна.

– Просто думаю.

– Хорошо. У тебя есть план?

– Да.

– Она так прекрасна, когда думает, верно?

– Луна, ты пристегнута позади моего кресла. Ты меня даже не видишь.

– А мне и не нужно.

– Ах, ты заигрываешь.

Рэйнбоу снова кашлянула, скорее из вежливости, чем откашлявшись.

– Мы все еще, знаете ли...

– Точно! План. Скорее, идея. Самый быстрый способ замедлиться – это врезаться во что-то, так?

– Мы не хотим врезаться, Твайлайт.

– Где твоя смекалка, исследовательница? – радостно спросила Твайлайт, в то время как деревья уже стали размером с булавочные головки. – Мы просто должны врезаться во что-то правильное.  Во что-то, что замедлит нас.

– Посадка на воду никуда не годится. Мы слишком тяжелые и утонем, да и удар убьет нас...

– Именно. Это была моя первая мысль, я ее отбросила. Не могла бы ты сделать так, чтобы мы пролетели чуть дальше?

– У нас аэродинамика как у кирпича!

– Я слышала, что кирпичи летают довольно хорошо, ох, в пятнадцать раз быстрее звука, – на самом деле, скорость сейчас была чуть ниже восьми звуковых, но этого было все еще достаточно, чтобы расплавить корпус в некоторых местах. Интересно, что именно сила сжатия воздуха, а не трение, заставляла его становиться таким горячим. Мысли Твайлайт неслись со скоростью километров в минуту, тогда как корабль летел километры в секунду. – Нет, сначала нам нужно немного врезаться во что-то, а потом мы сможем открыть парашют.

– Врезаться... и все еще быть достаточно высоко, чтобы открыть парашют?

– Ага. Но нам нужен очень хороший пилот. Готова ли ты к тому, чтобы продеть нитку в игольное ушко быстрее, чем способен уследить глаз?

– Она действительно кажется способной на это! – одобрительно воскликнула Луна, тепло улыбаясь из грузового отсека, привязанная к переборке. Надо было заранее подумать о дополнительном кресле для нее.

– В общем, так и сделаем. Мы обе верим, что ты можешь это сделать.

– Что? Что сделать-то?

Теперь они могли различить цвета отдельных пони. Вибрация сотрясала все: зубы, кости, заклепки, обшивку корпуса...

– Недостроенный Дворец, Дэш.

– А что с ним?

– Они так и не удосужились укрепить его как следует. И он все еще очень высоко.

Рэйнбоу молчала. Во всяком случае, земля приближалась пугающе быстро...

– Луна? Поможешь мне удержать корабль одним целым?

– Конечно, любовь моя!

– Ну, Дэш. Летим сквозь дворец!

Хватит бояться упасть и разбиться насмерть, решила Твайлайт, как только лазер попал в них. Сейчас? Сейчас пусть Селестия пугается.

Гора приближалась. Корабль почти незаметно повернул – Кантерлот всегда был плоским, но не совсем. Они умудрились выйти почти на горизонтальный полет. Подъемная сила была ужасающе маленькой, но если вы летите достаточно быстро, то требуется много времени, чтобы гравитация догнала вас.

Не было ни радостных возгласов, ни криков, ни улюлюканья, как у героев боевиков, когда Дворец появился в поле зрения. Два мага делали все возможное, чтобы удержать корабль. Шайнинг многому научил свою младшую сестру насчет щитов, но она никогда не практиковалась. Умный маг сделал бы несколько хрупких слоев, чтобы ломать один за другим, постепенно наращивая мощь и замедляя корабль таким образом.

Отчаявшийся маг сделал бы один максимально мощный слой, относясь ко всему происходящему как к копыту, надеясь, что удар сломает как можно меньше костей.

Твайлайт была где-то посередине между ними: были и умные способы нанести удар.

Недостроенный Дворец, памятник всему, что представляла собой Принцесса Утрат, был пронзен насквозь пылающим шаром добродетели. Обломки рушились в облако пыли, оставшееся после него. Строительные леса, возведенные для восстановления обгоревшего тронного зала, гремели, как спички под ударами кувалды.

Маленькая полоска ткани затрепетала в кильватере огненного шара, и он замедлился.

Затем последовали еще три больших полосы ткани, и огненный шар, падающий на поля внизу, превратился в огромный расплавленный снаряд похожий на ядро из мортиры.

Последний, кусок брезента, шире, чем любой воздушный шар, разрезанный по диаметру, вылетел наружу, расправился и огромный снаряд начал планировать вниз.

И Принцесса Утрат – Sol Invictus, Солнце Непокоренное – распахнула свои вселяющие страх крылья, чтобы встретить его.

Глава 16: Звезды помогут ей сбежать

Sol Invictus нисходила с небес, облака пыли от ее разрушенного дворца затмевали свет.

Лучи заходящего солнца освещали ее крылья и отбрасывали тень на кратер далеко внизу.

Она была гневом, судом, законом и очищающим пламенем.

Она была светлой, праведной, мудрой и вечной.

Она была Солнцем Непокоренным.

Под ней была ересь. Под ней был вызов ее правлению. Под ней была истинная измена.

Ее сестра, Найтмэр Мун. Ее ученица, Лжепророк. И сообщница, преданная их злому делу.

Она сокрушит их, во имя Добра и Справедливости.

Лжепророк облачилась в драгоценные камни и золото, с ожерельем на груди и тиарой, обвивающей рог. Насмешка над регалиями Солнца.

Ее сестра, ее любимая сестра, что предала ее из мелкой зависти, стояла рядом с ней, обнаженная и гордая. Прямо и решительно.

Сообщница тоже была решительна. Тем самым она лишила себя шанса на милосердие.

– Сестра! – крикнула Луна Предательница: – Ты должна нас выслушать!

– Мы знаем правду о Найтмэр, – спокойно заявила Твайлайт Спаркл, ее любимая ученица Лжепророк, что ее презирала.

– Луна вылечилась, – сказала солгала она.

– Найтмэр коварна. Она не была запечатана внутри меня, как мы думали, – заявила ее сестра соврала Найтмэр Мун. – Она осталась здесь.

– Когда-то ты тоже была хорошей пони! – отчаянно взмолилась Твайлайт, ее верная ученица, что когда-то пыталась показать ей так много доброты, и которую она когда-то любила как дочь издевалась Предательница, как будто и не подозревая, что именно она была здесь настоящим Злом.

Регалии оружие Твайлайт засветилось, заряжаемое мощной магией, магией, которая могла очистить убить ее.

Как магия Элементов, что была использована тысячу лет назад, чтобы изгнать ее сестру победить великое Зло.

Что теперь?

Что сделает эта магия?

Уничтожит нас!

Но мы невиновны.

Они – Зло.

– Мы уничтожили Элементы! – прорычала спокойно произнесла Селестия. – Что может быть у вас, что способно сравниться с ними?

– Вот этого я никогда не понимала в магических артефактах. Кто-то же должен был сделать их изначально. И сейчас у нас различных инструментов меньше не стало, – Твайлайт постучала по своей золотой тиаре и улыбнулась ехидно оскалилась. –  Кроме того, я считаю, что мои, скорее всего, будут работать даже лучше.

– Мне так жаль, сестра, – сказала Луна вранье, все вранье, – что мы не поняли этого раньше. Мы ждали, что ты простишь нас. Мы не должны были...

– Мы никогда не простим тебе того, что ты сделала. Кем ты стала!

Луна кивнула печально со слезами на глазах соглашаясь.

Селестия собралась с силами в угасающем свете заката. Она должна закончить все сейчас, до наступления ночи. Солнце питало ее силу, и то, что она накопила за день, быстро исчезнет вместе со светом.

Принцесса Утрат выстрелила ярким лучом праведности в самую большую угрозу: Твайлайт – ее верную ученицу. Она так гордилась ей недооценивала ее снова и снова. Но этот раз будет последним.

Луна взлетела перед ней, рог засветился синим, и стена жидкой ночи растеклась в воздухе, размазанная невидимой кистью. Селестия выстрелила еще раз, и снова сестра бросила ей вызов, и снова кисть нанесла мазок тьмы, поглотивший луч света.

– Если это не сработает, – закричала Твайлайт, фиолетовые молнии скользили по ее плечам и рогу, ударяя в опустошенное поле вокруг них, – Дэш, мне нужно, чтобы ты ударила меня молнией, так сильно, как только сможешь.

– Звучит опасно. Поняла!

Под напускной бравадой сообщница была напугана. И это правильно. Значит, именно она была для них источником энергии?

Селестия взмыла в небо и выпустила в мятежницу с радужной гривой потрескивающий разряд плазмы, словно взятый прямо с поверхности Солнца, что даровало принцессе свою силу.

Луна воздвигла еще один щит, неровный и слабый, но только вокруг себя и Твайлайт. Не та цель.

Селестия разобралась с этой угрозой с легкостью.

Было нечестно, когда Рэйнбоу уклонилась и сама взлетела в небо.

Принцесса на мгновение заколебалась бросилась вслед за пегаской. Она выстрелила еще несколько раз, на этот раз более слабыми лучами, экономя силы.

Они были не менее смертоносны, но вообще-то эту задачу должны были решать стражи, если бы они последовали за Принцессой Утрат достаточно быстро. Это была работа для винтовки, а не для Солнца Непокоренного, но если ей придется испачкать копыта кровью, то так тому и быть. Все что угодно, чтобы остановить Твайлайт.

Селестия вскрикнула от боли удивления, когда заряд вонзился ей в шею сзади, и рана похолодела.

– Знай, что я сражаюсь не с тобой, сестра – холодно проговорила Луна, белки ее глаз почернели и подернулись туманными тенями. – Я борюсь с Найтмэр внутри.

Неужели Найтмэр внутри нас?

Конечно, Луна боролась с Найтмэр. И проиграла, как проигрывала и раньше. Вот почему она нападала на собственную сестру. Найтмэр Мун все еще была в ней.

Рог Селестии снова выпустил луч пульсирующей плазмы, но резкий удар прилетел по ребрам аликорна. Рэйнбоу, считая себя самой умной, подлетела к ней вне поля зрения принцессы. Подобный удар, конечно, причинил небольшие неудобства, но на самом деле...

Селестия легко поймала Дэш телекинезом, раз она приблизилась в пределы ее досягаемости, и швырнула ее в сторону холмов, как тряпичную куклу.

...это была ошибка со стороны пегаски.

– Остановись, Найтмэр Мун! Я больше не позволю тебе вредить моим пони.

Потом все стало фиолетовым и белым, белым и фиолетовым. Холод тепло, которое принцесса чувствовала глубоко внутри, дергалось, царапалось, кричало и рвалось к ее рту, казалось, пытаясь выползти из него.

Селестия закричала.

Селестия закричала своим собственным голосом.

Свет выжигал трещины в ее сознании, вырывая из него какого-то огромного паразита... Больше в мыслях не было никакой спутанности, не было ощущения, словно ластик стирает написанное, не было пропусков. Это был паразит. Огромный паразит был мучительно вырван из ее сознания, и к лучшему.

А вместе с ним и ее сила.

Крылья больше не могли поддерживать принцессу.

Она упала.

---

Значительный кусок магического двигателя из золота и кристаллов обвивался вокруг шеи Твайлайт, спины и рога. Как только Луна рассказала ей, что такое Элементы, что они делают, она смогла воссоздать их из запчастей и того, что было в наличии. К счастью, двигатель изначально и так был самым сложным магическим устройством, когда-либо созданным пони, иначе весь этот план мог бы не сработать.

Кварцевые батареи, первоначально предназначенные для поддержания заклинаний, пока Твайлайт отсутствовала или спала, способные поддерживать движение капсулы в течении многих часов, были исчерпаны за считанные секунды, и единорожка переживала, что этого не хватило. От избыточного жара ее грива все еще местами тлела, рог закоптился, а под правым ухом остался большой пульсирующий рубец, там где кожи коснулась медная проволока.

Не было ничего героического в том, чтобы упасть и начать кататься по земле. Драматично стоять посреди поля, слегка дымясь, возможно, было поступком достойным настоящего исследователя, но также и большой глупостью.

Твайлайт каталась по земле, пока наконец все не погасло.

Даже если план не сработал, Селестия наверняка была без сознания, и она упала с большой высоты, прежде чем Луна смогла поймать ее. Твайлайт почувствовала себя в безопасности, повернувшись к ней спиной.

Если только она еще жива.

Тогда она все равно будет представлять угрозу.

Принцесса Утрат пыталась убить ее и Луну. Совершала великие злодеяния. Если бы у Твайлайт осталась еще хоть капля магии, то ее моральный долг – закончить начатое.

Не промахнуться.

Но Селестия без сознания. Это было бы хладнокровным убийством. Она не сможет защитить себя прямо сейчас.

Она должна подумать что-то предпринять.

Несколько моментов сразу возникли в сознании единорожки.

Твайлайт прожила большую часть своей жизни наедине с собственными мыслями. Она была очень хорошо знакома с навязчивыми идеями, о которых ей не особенно хотелось думать, но сейчас они чувствовались странно. Вряд ли это было из-за того, что она выстрелила так много магии в Селестию.

Ей надо тщательнее все обдумать.

Что также остановило Твайлайт, так это вид Луны, которая, возможно, больше всего пострадала от действий Селестии за последнюю тысячу лет. Она прижимала внезапно ставшую намного меньше принцессу к груди и плакала.

Это зрелище наполнило единорожку печалью гневом.

Твайлайт попыталась собраться с мыслями.

Что-то было не так.

Все было в порядке.

И это было третье осознание, что остановило ее.

Ее мысли не были ее собственными, проталкиваясь через новое, похожее на дуршлаг существо, что поселилось в разуме Твайлайт. Луна говорила ей, что Найтмэр Мун была неуловима, она меняла твои мысли так аккуратно, что она не понимала, где заканчивались ее собственные и начинались внушенные. Но тут была безрассудная наглость. Тут не было ни незаметности, ни аккуратности.

Твайлайт знала, что Найтмэр напугана полностью ее контролирует.

Она больше не пыталась спрятаться от ее мыслей, теперь она довлела над ее сознанием как огромная тень.

Голодная.

Могучая.

Доминирующая.

Побеждающая.

Твайлайт чувствовала ее боль, что Найтмэр ослабела от взрыва.

Твайлайт чувствовала ее боль, что Найтмэр ослабела от взрыва.

Твайлайт чувствовала ее боль, что Найтмэр ослабела от взрыва.

Это было неправильно, но единорожка начала понимать. Если она думала о чем-то достаточно настойчиво, достаточно долго – Луна что-то говорила Селестии, та что-то отвечала, Твайлайт не могла расслышать, приближались стражи – она могла чувствовать очертания щупалец, очертания магии, движущейся сквозь ее мысли.

Теперь она пыталась вырвать это понимание из ее головы. Твайлайт чувствовала, как что-то ускользало от ее внимания. И все же Найтмэр позволила ей сохранить эту мысль. Почему?

Чтобы продемонстрировать свою силу. Чтобы показать, что она полностью контролирует ситуацию.

Играя на ее страхах, но не на реальном понимании.

Эфирный двигатель все еще был на ней. Твайлайт улыбнулась.

Если она направит магию двигателя внутрь себя, то уничтожит Найтмэр себя Найтмэр Мун навсегда.

Твайлайт уже побеждала ее или, по крайней мере, училась побеждать, но с каждым разом это становилось все труднее и труднее. Потому что Найтмэр питалась ее силой и росла. И если единорожка будет сопротивляться ей, и чем больше силы воли Найтмэр оставит себе, тем легче она будет каждый раз побеждать.

Это были не ее собственные мысли, но выводы сделанные на основе косвенных фактов, в истинности которых Твайлайт не сомневалась.

– Приближается целый взвод пегасов-гвардейцев. Похоже, это драгуны. И мне кажется, что Селестия без сознания. Это будет трудно объяснить.

И Твайлайт так сосредоточилась, что не заметила, как Рэйнбоу дохромала до нее.

– Дэш, – спокойно сказала единорожка, – мне нужно, чтобы ты...

– Чтобы я что?

Рот Твайлайт оставался закрытым. Она в отчаянии подумала: “ударь меня молнией!”. Единорожка могла фокусировать магическую мощь двигателя внутри себя и нацелить на Найтмэр, или же она могла бороться с этим порождением темной магии, но не одновременно. Она уже проигрывала эту битву проиграла и должна была сдаться.

– Если ты хочешь, чтобы я молчала, то должна сказать это прямо, – поморщилась Рэйнбоу, устало наблюдая за приближающимися стражами. Они определенно были уже в пределах досягаемости винтовок, но пока недостаточно для точного выстрела. Не с Принцессой Утрат, все еще находящейся так близко к ним.

– Значит, Селестия меня не узнала, верно? Потому что я не была одной из тех пони, что остались. У меня есть план... – продолжала говорить Дэш. – Но ты должна мне довериться. Помнишь, как мы “чинили” твой туалет?

Сможет ли Твайлайт кивнуть? Да смогла.

– Думаю, если мы инсценируем драку...

Голова Твайлайт наполнилась гневом, яростью и злостью на эту летающую кобылу, что остановила ее раньше, и которую она уже отбросила, как сломанную тряпичную куклу, но теперь она вернулась, и единорожка не сопротивлялась.

Найтмэр было любопытно, почему Твайлайт с такой готовностью пнула Дэш в голень, сильно, но, тем не менее, с радостью.

Когда Твайлайт пригнулась и с легкостью избежала неуклюжих, притворных ударов пегаски, Найтмэр захихикала от восторга. Когда еще один удар пришелся Рэйнбоу в живот, темная сущность торжествующе взревела.

Поэтому, когда Твайлайт пришла в голову мысль подразнить испуганную и удивленную маленькую пегаску, Найтмэр позволила этой мысли пройти беспрепятственно.

– Ты недостаточно сильна, чтобы победить меня, Дэш.

И тут же трусливая пегаска сбежала, взлетев в небо. Найтмэр попыталась поймать ее своей магией, чтобы низвергнуть ее обратно, но оказалась заблокирована. Твайлайт все еще яростно сражалась с ней, не обращая внимания ни на что другое.

Неважно. Это было просто вопрос...

Молния с треском сорвалась с крыльев Рэйнбоу и вонзилась в магический артефакт, обвившийся вокруг головы Найтмэр, словно терновый венец.

Обжигающий свет снова опалил ее, но, когда Найтмэр попыталась сбежать снова, чтобы овладеть разумом этой невыносимой, раздражающей пегаски... ее удержали на месте.

“Нет, думаю, хватит на сегодня  побегов”, – подумала Твайлайт, чувствуя как щупальца монстра выжигает из ее мыслей.

Найтмэр Мун взвыла, потом заскулила, потом зашипела и заскворчала, как капля масла на чугунной сковороде, а потом исчезла. Твайлайт открыла зажмуренные глаза и улыбнулась Дэш, несмотря на то, что драгуны кружились у нее над головой.

К несчастью, в нее только что ударила молния. Вернее, сбила с ног.

Обморок казался очень правильным решением.

Последним, что она заметила перед тем, как потерять сознание, была Дэш, орущая:

– Гражданский арест!

А затем...

---

---

---

Твайлайт стояла у открытого бара в старом дворцовом саду, наблюдая за толпой. Позволяя толпе наблюдать за ней. Музыка, в исполнении очень талантливого квартета, была довольно приятной, но это мало успокаивало нервы.

Недостроенный Дворец был разрушен. Это было прекрасно. Новый дворец будет куда меньше и менее амбициозным. Посвященный своей новой функции – улучшению Империи.

Шайнинг и Каденс стояли на балконе наверху – одной из немногих комнат, которые уже успели достроить, – охраняя Твайлайт, как и полагалось капитану Королевской гвардии. За последний год или около того у него был в этом большой опыт. Твайлайт то и дело поглядывала на них, и Шайнинг всегда махал в ответ и улыбался. Это помогало.

Все, хватит чувствовать себя неловко в баре. Твайлайт допила остатки своего безалкогольного сидра – хотя сейчас ей больше всего на свете хотелось чего-нибудь покрепче – и расправила плечи.

Снова на амбразуру.

Одни группы пони расступались перед единорожкой, когда она проходила сквозь них, другие следовали за ней. Она кивала им, трясла копыта, когда это было уместно, одаривала искренними улыбками, где могла, и практиковалась в их изображении, где не могла, пока не нашла среди толпы единственную настоящую светскую львицу. Все, что ей нужно было делать, – это определить, как стоят пони; кольца образовывались вокруг Рэрити, как рябь в пруду от упавшего камня.

Когда Твайлайт приближалась к ней, то заметила, что там, где она останавливалась, образуются ее собственные маленькие кольца. Это было... ново.

– К сожалению, маркиз не был склонен к подобному, иначе мне бы никогда не удалось смыть пятна от его... ох, простите, я отвлекусь на минутку, – Рэрити замолчала, как только увидела Твайлайт и улыбнулась так же искренне. Напряжение сразу покинуло лавандовую единорожку. Шайнинг мог охранять ее на вечеринке, но от вечеринки ее защищала именно Рэрити. – Твайлайт Спаркл во плоти, живая и здоровая. Наконец-то решила чмокнуть меня в щечку?

– Если не возражаешь, я предпочту пожать твое копыто, – улыбнулась Твайлайт и услышала несколько смешков от пони, стоявших достаточно близко, чтобы их расслышать. – Еще раз спасибо, что все устроила.

И снова белая единорожка улыбнулась, но на этот раз продемонстрировав все свои зубы и дикий блеск в глазах, хотя вроде бы свет так падать ниоткуда не мог.

– Ох, дорогуша, это самое меньшее, что я могла сделать. Воистину, самое меньшее. Спасибо, что пришла к нам сегодня, дорогуша! Я знаю, что это совсем не то, что провести вечер с хорошей книгой.

– По крайней мере, ты избавила меня от кучи бумажной работы. – Это была полуправда. Правда, была в том, что у Твайлайт и правда была целая гора бумажной работы, но если быть честной, то сейчас она предпочла бы заниматься ей, а не быть тут. – И все же я рада попрактиковаться в социализации.

Это было куда честнее.

Рэрити кивнула и, казалось, о чем-то задумалась, задумчиво вертя в копытах бокал с красным вином. Цвет напитка прекрасно гармонировал с губной помадой. Твайлайт задалась вопросом, было ли это намеренно...

Затем белая единорожка, казалось, пришла к какому-то выводу, кивнула и заговорила так тихо, что только Твайлайт могла расслышать, несмотря на окружавших их пони. Еще один трюк, которому надо будет научиться.

– Не волнуйся, никто не подумает, что ты делаешь что-то не так. Ничего подобного раньше не случалось ни с кем из нас. Они не знают, как правильно поступить со всей этой неразберихой, и правильность зависит от тебя и только от тебя. Поэтому независимо от того, считаешь ли ты то, что делаешь, верным или нет, это будет правильным.

Затем, Рэрити провозгласила более громко, аккуратно магией позвякивая своим бокалом:

– Тост! Я хочу произнести тост! За новую принцессу! Да царствует она долго!

– Да царствует она долго! – согласилась толпа. Некоторые из страха, некоторые просто потому, что это была Рэрити, провозгласившая тост, а некоторые просто потому, что искренне верили в это. Но несмотря на разные причины, все они согласились, и это было важно.

– А теперь, – продолжила Рэрити, – как тебе твое сегодняшнее платье?

– Оно прекрасно, это самое изысканное, что я когда-либо носила. – Это была правда. Платье было идеально розового цвета, чтобы гармонировать с шерсткой Твайлайт, с тонким корсетом вокруг талии, чтобы сделать ее фигуру "как часики" – по словам Рэрити – со скромным белым шлейфом и небольшими желтыми акцентами.

– Прекрасно. У меня остались все твои мерки. Значит, ты не возражаешь, если я сошью твое свадебное платье?

Твайлайт резко покраснела.

– Рэрити! Это должен был быть секрет!

– Твайлайт, половина Кантерлота слышала, как Луна кричала "Да". Если ты хотела, чтобы это оставалось тайной, то у тебя было ровно два варианта: либо не делать предложение на воздушном шаре, либо выбрать более спокойную особенную пони.

– Рэрити!

– Кроме того, я на всех приглашениях написала, что эта вечеринка по случаю помолвки. Так что теперь, пожалуй, уже поздновато стесняться по этому поводу.

– Что ты сделала?!

– Ох, не надо так драматизировать. Тебе и правда стоит поработать над невозмутимым выражением мордочки, Твайлайт, а то в один прекрасный день это приведет тебя к ужасным неприятностям. Я просто вижу ужасающий "дипломатический инцидент". А теперь давай попробуем еще раз; я написала “помолвка” на всех приглашениях, так что уже слишком поздно стесняться.

Твайлайт тупо уставилась на нее. Рэрити в ответ просияла.

– Гораздо лучше! Мы еще сделаем из тебя настоящего посла.

– Рэрити... – Твайлайт начала тихим, предупреждающим тоном, который белая единорожка весело проигнорировала.

– О! И я поговорила с архитектором по поводу нового дворца. Поскольку, как ты видишь, эти маленькие вечеринки в саду и званые вечера, которые я устраиваю, стоят того, я решила, что было бы справедливо, если бы я тоже получила право голоса.

– Если бы ты только попросила...

– Но это же было бы совсем не весело, Твайлайт, дорогуша. И я посмотрела, что ты там пытаешься сделать. Что-то страшно скучное и функциональное. Просто невыносимо. Если я и дальше буду проводить столько времени в таком кошмарном месте, – хотя я уверена, что при новой администрации атмосфера улучшится! – оно должно быть великолепным. Поэтому я внесла пару маленьких правок.

– Насколько маленьких?

– Мне сделали эскиз. Вот, я тебе сейчас покажу.

Рэрити развернула целый рулон чертежей, который хранила... где-то в своем платье.

Обе кобылы были настолько сосредоточены на разговоре, что полностью игнорировали собравшуюся вокруг толпу дворян и светских дам, которые ловили каждое их слово. Ну, по крайней мере, Рэрити выглядела так, будто она их не замечала.

Твайлайт просмотрела чертежи и небрежным тоном высказала свое мнение:

– Я могла бы приказать тебя казнить, ты же понимаешь?

– Но тогда тебе придется искать кого-нибудь другого, чтобы сшить свадебное платье, верно? И я не думаю, что у тебя есть хоть кто-то на примете.

– Выглядит так, словно ты воткнула прямо в середину дворца свадебный торт.

– Ну, без него он просто выглядел как большая заглавная буква Е.

– Я люблю буквы.

– А я люблю свадебные торты. Кстати, твой будет ванильным. Фруктовые торты – это традиция, но их никто не любит, так что я надеюсь, что мы сможем начать новую традицию.

– Хм-м-м. Соглашусь. Но, что вот это вот... все.

– О, это означает, что тут все будет прикрыто колоннадой, с большим красивым портиком у главного входа!

Твайлайт помассировала виски магией. Ее сияющие золотые накопытники были просто прекрасны, но абсолютно не подходили для подобного.

– А что такое портик?

– Внутренний дворик с колоннадой.

– Что такое колоннада?

– Красивый длинный ряд колонн, соединенных антаблементом. Ах, да! Портик будет иметь самый красивый треугольный мраморный фронтон, расположенный над его антаблементом.

Впервые в жизни Твайлайт решила, что лучше перестать задавать вопросы. И снова улыбка, демонстрирующая все зубы.

– Ах, как же мы грубы. Это же вечеринка, и какая вечеринка! Не волнуйся, не волнуйся, – и снова голос белой единорожки понизился до шепота. Кобыла рядом с ними, которая была достаточно неаккуратна, чтобы наклониться к ним для подслушивания, внезапно обнаружила, что бокал красного вина Рэрити случайно пролился на спину ее прекрасного белого платья. – Мы устроим что-нибудь гораздо более... интимное для твоей настоящей помолвки. Хотя устраивать ее надо поскорее, иначе мы будем скучать на ней по Пинки и Рэйнбоу.

– Но мы ведь все равно будем скучать по ним, верно? – Твайлайт понимающе улыбнулась.

Игривый удар по плечу, хотя Твайлайт могла поклясться, что услышала сдавленный вздох жеребца. Она снова начала замечать пони вокруг них и снова начала нервничать.

– Конечно. Их трудно назвать утонченными, но они обе по-своему великолепны. Ладно, хватит! У меня есть кое-какие дела. Парочка пони, из которых следует выжать немного денег! – Рэрити произнесла это громко и гордо, получив несколько восторженных смешков из толпы, потому что только Твайлайт могла видеть оскаленные зубы. – Почему бы тебе не пойти и не спасти Флаттершай от всего этого? Уверена, что она где-то здесь.

– Она пришла?

– Конечно, конечно. Как ты думаешь, для кого еще я устраиваю все эти благотворительные мероприятия? Для себя? Боже мой, нет, слишком много мороки, и все пони, которые на них ходят... не считая присутствующих, – добавила Рэрити, словно обращаясь к окружающим, но глядя только в глаза Твайлайт, – становятся довольно тоскливыми спустя некоторое время. Но все это ради благого дела, верно?

– Тогда я оставлю тебя наедине с шантажом, вымогательством и модными тенденциями, – Твайлайт кивнула, снова раздвигая толпу. Рэрити хихикнула.

– И, занимаясь этим, я буду выглядеть просто потрясающе, могу тебя заверить. Иди, иди, получай удовольствие от вечеринки и позволь мне развлечься самой. Встретимся позже, когда все закончится?

Твайлайт кивнула и пошла сквозь толпу. Теперь она нашла нужный ритм, тем более что наблюдение за Рэрити напомнило ей, как Селестия делала подобное раньше. Смотреть вперед, показывать что видишь всех, но кивать так, чтобы все двигались в сторону от тебя. Делать вид, что у тебя есть цель и ты чем-то занята.

Подобное требует большой практики. Тем более что Твайлайт не знала, где сейчас Флаттершай. Вероятно, прячется от толпы...

Ага. А-а-ага.

Чтобы найти Флаттершай в толпе, необходимо посмотреть туда, где толпы нет.

Единорожка в последний раз помахала Шайнингу и жестом указала внутрь дворца. На этот раз Каденс тоже смотрела на нее, и буквально подпрыгивала, махая в ответ и посылая воздушные поцелуи, пока ее любящий муж не заметил, что она переигрывает.

После чего Каденс начала рассыпать еще больше поцелуев и хихикать громче, потому что ей было наплевать.

Твайлайт хихикала всю обратную дорогу.

Дворец все еще строился – на этот раз всерьез! – но в основном все еще представлял собой множество арок и колонн, образующих множество закутков и альковов, где можно было спрятаться.

Большая часть пони была в саду. Бесплатные напитки тоже были в саду. Здесь же все еще было спокойно и тихо.

Твайлайт стояла в центре тихого зала, вдали от парочек, ищущих уединения, и ждала. Если Флаттершай не хочет, чтобы ее заметили, значит, ее не заметят.

– Привет.

Единорожка чуть не выпрыгнула из собственной кожи и полностью из накопытников. Даже ожидая произошедшего...

– Ой. Извини. Я не хотела тебя пугать. Я просто подумала, что было бы невежливо...

– Нет, все в порядке, Флаттершай. Вообще-то я как раз искала тебя, так что спасибо, что помогла мне с этим.

Пегаска тоже улыбнулась, и это была редкая улыбка, коснувшаяся не только ее губ.

– Тебе эта вечеринка тоже не сильно нравится?

– Мне придется к ним привыкнуть. Кстати, Рэрити показывала тебе приглашения, которые рассылала?

– О да. Поздравляю. Я была на Флиндерс-стрит, когда услышала эту новость.

– Кто тебе сказал?

– Ну, твой шар был над Сомерсби... – Флаттершай замолчала, улыбаясь еще шире.

– Понятно.

– Принцесса Луна очень милая. Теперь я понимаю, почему ты рухнула в ее объятия.

– Ты даже не представляешь насколько буквально.

– Прости?

– Просто... шутка для двоих, – закашлялась Твайлайт. Она оглянулась через плечо, почти ожидая, что кто-то из придворных, которые тихо следовали за ней по пятам, тоже последуют за ней сюда, но в арке материализовались два стража. Надо будет не забыть поблагодарить брата в конце вечера, он действительно прекрасно справлялся со своей работой, когда хотел. – Я просто решила составить тебе компанию, посмотреть, как у тебя дела.

И теперь Флаттершай, казалось, вот-вот лопнет от радости. Это выглядело странно... но неплохо. И даже очень хорошо на самом деле, просто Твайлайт не привыкла видеть пегаску такой.

– Ох, это замечательно. Рэрити помогла нам собрать столько денег для приюта. И... Твайлайт, ты знала, насколько опасны были эти книги, когда отдавала их детям?

– Да. Целиком и полностью, – единорожка кивнула. – Почему ты спрашиваешь?

– Ладно... У нас было достаточно битов, чтобы платить за работу, и мы заботились о том, чтобы хорошо обращаться с жеребятами, которые к нам приходили, и честно им платили. Брасс очень разозлился, услышав все их истории о том, что было на их старых работах, потому что жеребят легко заменить, верно?

– Ну, нет, но, да, я понимаю, что ты имеешь в виду.

Флаттершай кивнула так сильно, что ее голова чуть не оторвалась от шеи.

– Да, ну... эм-м-м... ты знаешь, что такое профсоюз?

– Ты шутишь.

– В общем, Мирт читал книги по коллективным договорам и кое-что об экономике, а Брасс в основном просто очень хорошо мог объяснить всем, почему в их интересах обратить на это внимание именно сейчас... Ну, теперь стало гораздо сложнее заставить жеребят работать в опасных условиях.

Твайлайт смеялась, смеялась и смеялась, а Флаттершай продолжала вежливо улыбаться, тихонько хихикая про себя.

– Конечно, до тех пор, пока я буду продолжать выплачивать им жалование или хотя бы предоставлять ночлег тем, кому тяжелее всего... Но сейчас в приюте стало гораздо лучше чем раньше! До сих пор мне удавалось обеспечивать многих из них работой с перестройкой приюта...

– Ну, если вам когда-нибудь понадобится помощь...

– Мы очень гордимся своей независимостью, спасибо, – улыбка Флаттершай стала чуть менее искренней и чуть более натянутой. – Большое тебе спасибо за... за все. Но я хотела бы сохранить хотя бы это немногое.

– Я просто имела в виду, что нам понадобится много умелых копыт для работы над новым дворцом.

– Ох! Ну... это может быть просто идеально...

Поднос с закусками появился на краю периферийного зрения Твайлайт. Официант только что подкрался к ней сзади, и она вообще не слышала его шагов, даже по каменному полу.

– Нет, спасибо, Мирт, я уже сыта, – Флаттершай кивнула.

Ну вы только посмотрите.

Жеребчик был выше, чем Твайлайт помнила, и выглядел старше. Он даже умудрился отрастить приличные бакенбарды, которыми, единорожка была уверена, он глупо гордился. Надо будет подарить ему бритвенный набор на День Согревающего Очага... Повязка исчезла, и длинный шрам теперь проходил через белый стеклянный глаз, похожий на бильярдный шар. Дешевый деревянный протез, который когда-то был частью барного стула, был заменен на – вы только гляньте – футляр для свитков, совсем как тот, о котором говорили Эпплджек и Пинки, когда Твайлайт сломала ногу.

Жеребчик был одет в жилет, белую рубашку на пуговицах и узкий красный галстук-бабочку, с которым ему, вероятно, кто-то помог. Здоровым копытом он нес поднос.

– Ты выглядишь как настоящий щеголь!

– Большое вам спасибо, В’ше Высочество, – Мирт кивнул. – Я сказал мисс Рэрити, что хочу посмотреть, как она стала настолько хороша в... Даже не знаю, как это назвать. Политиканство? И она сказала, что надо быть незаметным. Ну, это у меня уже неплохо получалось, но она сказала, что я должен уметь не быть замеченным, даже когда пони смотрят прямо на меня. Смотрят, но не видят.

Жеребчик протянул Твайлайт поднос. Она взяла несколько фаршированных виноградных листьев и пирожок с кремом, сделав короткий реверанс в знак благодарности. Мирт ответил ей еще более глубоким поклоном и озорной улыбкой.

– Рэрити еще сказала, что есть два вида пони, которые действительно хороши в подобном. Слуги и швеи. А шить я не очень люблю. И вот я тут. Вы не поверите, что говорят пони вокруг тебя, когда ты предлагаешь им тарелку с закусками. А уж те, что собираются вокруг бара...

– Дай угадаю. Рэрити также поручила тебе наполнять ее бокал сегодня вечером?

– Совершенно верно. Не знаю, почему она так настаивала на этом. Никогда не видел, чтобы мениск опускался ниже половины.

– Согласна. Где ты выучил такое слово, как “мениск”?

– Флаткап читал кое-какие научные книги. И нам рассказывал. Зашибенное слово, ага?

– Базаришь, – ответила Твайлайт, прежде чем спохватилась. Похоже их словарные запасы взаимно влияли друг на друга. Ох, боже. Флаттершай тоже хихикнула. Мирт приподнял бровь, и, очевидно, Рэрити давала кое-кому уроки шепота или, что гораздо опаснее, у него просто был природный талант к подобному.

– Матрона, похоже, уже допивает свою третью порцию шампанского, если вы понимаете, о чем я.

– Ах.

– Как думаете, сколько еще понадобится порций, чтобы она попыталась вас поцеловать?

– Мирт! – прошипела Твайлайт, сдерживая хихиканье.

– Потому что, по-моему мнению, пять – счастливое число.

– Мирт!

– Ей понадобилось всего четыре, прежде чем она попыталась поцеловать мисс Рэрити, так что будьте внимательнее. Или брата Эпплджек, когда он был рядом, по словам Эппл Блум.

– Малыш, – спокойно произнесла Флаттершай, любые намеки на улыбку исчезли, если не заглядывать пегаске в глаза очень внимательно. – Может быть, тебе стоит спросить, что хочет выпить мисс Спаркл и пойти попрактиковаться в подслушивании где-нибудь в другом месте?

– Ну, думаю, так и стоит поступить, – жеребчик развернул чистый пергамент из своей деревянной ноги и со щелчком достал перо из футляра там же. Мирт откашлялся, и вдруг его голос стал громче... ну, как у настоящего франта: – Вам только сок, да, Ваше Высочество?

Твайлайт снова испытала приступ зависти.

– Ничего не надо, благодарю. Думаю, я снова схожу в подземелье, перед сном. Увидимся позже, хорошо?

Жеребчик с пегаской понимающе кивнули. Флаттершай отступила за колонну и вдруг исчезла, а Мирт молча поплыл обратно в толпу, совершенно бесстрастно оглядываясь вокруг.

Оставалось взять с собой стражу. Твайлайт позаимствовала пару жеребцов у входа и попросила их отвести ее в единственную часть дворца, оставшуюся нетронутой.

По сравнению с душной и влажной ночью наверху, да еще и с целой кучей пони, источающих тепло на таком малом пространстве, в подземельях царила прохлада. Прохлада успокаивала.

Конечно, у Твайлайт остались не самые приятные воспоминания о времени, проведенном в подземельях, но и совсем плохими они тоже не были. Время, проведенное тут, прошло продуктивно! Продуктивность – это хорошо. Самое замечательное в книгах то, что читать их одинаково приятно независимо от того, где вы находитесь, до тех пор, пока у вас есть хороший источник света.

Селестия была достаточно добра, чтобы обеспечить Твайлайт всеми удобствами, разместив ее здесь. Самое меньшее, что Твайлайт могла сделать, это отплатить ей тем же.

Единорожка увидела Луну, сидящую возле бывшей камеры Твайлайт. Повернувшись, чтобы отпустить своих охранников, она обнаружила, что они уже ушли. Шайнинг действительно хорошо их обучил.

– Еще раз здравствуй. Пришла составить нам компанию? – Луна мягко улыбнулась. Время, проведенное в узких каменных коридорах в беседах с Селестией, превратилось в эффективный ускоренный курс с “внутренним голосом".

– Как у нее дела?

– Спит, – тихо вздохнула аликорн. – Ей уже лучше. Хуже, чем было мне, но...

– Найтмэр не была с тобой так долго, – закончила за нее Твайлайт. Они много говорили об этом после возвращения.

– Как ты думаешь, она знала, тогда, в конце? Пыталась ли с ней бороться?

Раньше Луна об этом не спрашивала. Сама Твайлайт тоже не задумывалась об этом.

Проще всего было сказать, что она не знает и не имеет представления о том, какой была Селестия раньше. Куда труднее было бы сказать, что Твайлайт думала, что Селестия не пыталась. Но трудный ответ не обязательно был верным; она так думала, но никогда не пыталась разобраться, почему она думала именно так.

Время замедлилось по мере того, как разум Твайлайт изучал улики, весь ее картотечный шкаф на Селестию был вывален на ментальный ковер и разложен, для демонстрации новых связей. Были времена, когда Принцесса Утрат была жестокой и были, когда доброй. Когда она смотрела на Твайлайт благосклонно. Тошнотворное удовольствие, которое Селестия испытывала, когда единорожка отчитывала ее за то, как она ошибалась.

То, что Твайлайт всегда возмущало, теперь приобрело странный новый смысл. Теперь она знала, как действует эта Найтмэр. Или, по крайней мере, она знала, как та ведет себя, пребывая в отчаянии. Найтмэр меняла мысли, подвергала их цензуре и формировала новые. Подталкивала и подначивала.

Что, если Селестия так ценила Твайлайт, потому что она была тем моральным стержнем, который Найтмэр не позволяла иметь ей самой?

Что, если Твайлайт – это способ Селестии бороться?

Единорожка резко сквозь зубы вдохнула, когда ее осенила эта мысль.

– Звезды помогут ей сбежать...

Это был не тот ответ, которого ожидала ее суженая, но Луна давно научилась быть терпеливой. Она подождала, пока Твайлайт закончит свои размышления. Единорожка, по крайней мере, оказала Принцессе Ночи услугу, озвучив их вслух.

– Я до сих пор не знаю, насколько это была Селестия и насколько Найтмэр. И думаю, что по прошествии тысячи лет разница там была уже невелика. Вот почему эти встречи были для меня так трудны, – объяснила Твайлайт. Луне всегда было больно слышать подобное, но Селестия вредила единорожке не меньше, чем кому-либо еще. В каком-то смысле даже больше. – Но я думаю, она боролась с ней. И как мне кажется, Селестия делала это так, что Найтмэр даже не понимала, что с ней борются. Возможно, я даже была орудием, что использовалось против Найтмэр Мун...

– Она все еще многого не помнит, – вздохнула Луна. – А я не буду ее заставлять.

Это было одной из причин, по которой против Селестии не было выдвинуто никаких официальных обвинений. Луна настаивала на том, что, лишенная влияния Найтмэр, белая аликорн будет считать себя ответственной за все, что она сделала, и было бы лучше помочь ей пройти через это, а не усугублять еще больше.

– Мне кажется... Можно мне с ней поговорить?

Луна улыбнулась, потом нахмурилась, а затем подняла бровь с нейтральным выражением мордочки.

– Она уже много раз просила о встрече.

– Я знаю.

– Но ты всегда отказывалась.

– Я знаю.

– Но теперь я задаю тебе вопрос, и ты... – понимание промелькнуло в глазах принцессы. – Тебе любопытно, верно?

– Да.

– Будь с ней помягче. Я не знаю... Пожалуйста, будь с ней помягче, – повторила Луна, открывая дверь.

Ее никогда не запирали. В этом не было необходимости.

Селестия подняла голову. Занавеси задребезжали, когда она отодвинула их в сторону. Было почти извращением видеть Принцессу такой уязвимой. Переливы ее гривы померкли до розового цвета вечернего неба, и теперь аликорн была едва ли выше, чем сама Твайлайт. Селестия встала с кровати, слегка потянулась, сделала шаг вперед, но остановилась и замерла. Твайлайт могла бы и сама подойти к ней, но сейчас она сама была слишком неуверенна.

– Добрый вечер, Селестия, – сказала единорожка с легким поклоном, не совсем понимая, что еще можно сделать.

– И тебе, принцесса, – аликорн застенчиво и нервно улыбнулась, ее глаза смотрели то в пол у ног Твайлайт, то на стену прямо над головой единорожки, но не на нее саму. Селестия была в ужасе.

– Приятно наконец-то впервые встретиться, – спокойно произнесла Твайлайт. Аликорн взвесила последствия этой фразы, позволив многослойному значению развернуться, как будто читала свиток так быстро, как только могла, но стараясь не порвать его. – Хотите, я вам что-нибудь принесу?

Селестия молчала, все еще раздумывая, все еще читая Твайлайт. Легкая дрожь. Единорожка приняла решение.

– Если мы все же собираемся сделать это, то делать все надо как следует, – заявила Твайлайт, обращаясь скорее к себе, чем к Селестии. Уверенности ей все еще недоставало, как и прежде, но видя состояние пони перед собой...  единорожка должна быть сильной, в первый раз. Она должна взять инициативу в свои копыта. – Пойду принесу нам торт. “Красный бархат”, может быть, или “Черный лес”. Что-нибудь с большим количеством шоколада и взбитого крема. Ваш любимый, да?

Селестия лишилась дара речи и могла только кивнуть с удивленным согласием. Твайлайт выдавила из себя улыбку и вышла.

Единорожка чмокнула Луну в щеку, как только за ней закрылась дверь камеры.

– Ты уже рассказала ей о нас?

– Нет.

– Значит, она единственная пони во всем Кантерлоте, которая еще ничего не знает. Буду иметь это в виду.

– Ох! – тон Луны стал удивленным: – Ты прочла утренние газеты? Я думала, что хорошо их спрятала...

– Подожди, это было в...

– Ты хотела нас о чем-то спросить, моя невеста?

– Точно. Да. Будет ли считаться проблемой с алкоголем, если я съем пропитанным им торт?

– Я... Что?

– Сколько алкоголя я могу употребить в виде торта, чтобы это не считалось рецидивом?

Луна серьезно посмотрела на Твайлайт, балансируя между материнской заботой, раздражением и отчаянно скрываемым весельем.

–- То, что ты спрашиваешь, означает, что ты либо хочешь, чтобы я тебя поддержала, либо чтобы отговорила. Или чтобы я выбрала за тебя.

– Да, будь добра.

– Можешь съесть хоть весь, но если ты испортишь его слишком большим количеством хереса, то это будет твоим наказанием.

– Как всегда твоя мудрость и честность превыше всего, любовь моя, – произнесла Твайлайт с предельной торжественностью.

– И не думай, что я не заметила твоих попыток испортить это восхитительное тело, над которым ты так усердно трудилась, – сурово добавила Луна. – Хотя мы также ценим немного мягкости, так что одного торта будет достаточно, независимо от содержания алкоголя.

– Ну, теперь мои тренажеры у твоей сестры, так что... – Твайлайт высунула язык и, уходя, пренебрежительно фыркнула через плечо, потому что Луна уже сказала “да”. Ей больше не нужно было пытаться произвести на нее впечатление. Алкоголичка.

Звезды над головой, как же она ее любит.

---

Кухни были отстроены довольно быстро. Со всеми строительными работами это был практический первый шаг, сразу после туалетов. Новая кухня представляла собой длинную комнату, разделенную на три части, в каждой из которых с потолка свисала стальная посуда и стояли печи, там где не было всяких выдвижных ящиков, не теснились шкафы или ледники.

Пол был выложен белой плиткой, всегда блестящей, так что даже крошечное пятнышко чего-нибудь выделялось как бельмо на глазу. Пол был безупречно чист.

И повсюду сновали десятки поваров, официантов, мойщиков и прочих резчиков, превращающих продукты в блюда.

Им удалось быстро найти местного поставщика, у которого как раз закрылось несколько крупных военных контрактов, и который подумывал о расширении перечня клиентов. Такого притока великолепных местных продуктов на дворцовых кухнях не было десятилетиями.

– Да будет тебе известно, что принцесса Твайлайт заказала доставку очень срочно. Ты просто подпишешь это, и потом она откусит голову мне, а не тебе.

Ну и конечно, поскольку этим поставщиком была Эпплджек, она все еще торговалась о цене доставки продуктов на вечеринку, когда Твайлайт пришла попросить торт.

Кладовщик, с которым торговалась Эпплджек, кашлянул в копыто и многозначительно посмотрел на Твайлайт, а сама земнопони развернулась с самой широкой улыбкой, которая чуть не слетела с ее мордочки.

– Ну, легка на помине. Как дела, подруга? Была слишком занята управлением страной, чтоб отвлекаться на такую “соль земли” фермершу, как я, да?

– Соль в том, что, как я слышала, все кантерлотские кухни у тебя под копытом, особенно с учетом офицеров, возвращающихся домой и только и разглагольствующих о твоем соке, – заметила Твайлайт. – А теперь и мой дворец, как я погляжу.

– Ну, простите меня, принцесса. Не моя вина, что тяжелая работа окупается, – шляпа земнопони слетела с ее головы и прижалась к груди с самым наигранным жестом сожаления, который Твайлайт когда-либо видела. – И вообще, что ты здесь делаешь? Ты мешаешь завершить хорошую сделку.

– Я пришла... Постой, – Твайлайт повернулась к одному из поваров, покрытому мукой, он казался тем, к кому можно обратиться: – Торт? Для меня и гостьи. Сойдет все что угодно, с шоколадом и кремом.

Повар кивнул, захлопнул духовку на своем месте, включил таймер и поспешил в водоворот кипучей деятельности, где Твайлайт попыталась отследить его как в игре в наперстки, но с высокими белыми колпаками.

– Надеюсь, это не свадебный торт, – Эпплджек фыркнула. – Тебе не позволено сбегать, сахарок, и оставить нас всех тут болтаться.

– Я... Как ты узнала?

– Работники на ферме нанимают пацана, чтобы он читал газеты, пока мы собираем урожай. Ты себе захомутала выгодную партию, прям сразу с короной.

Вот жеж. Ладно, проехали.

– Сколько она накрутила? – Твайлайт обратилась к жертве торговли Эпплджек. Даже с новообретенной властью единорожки, кухня не сбилась с ритма и не остановилась. Игнорировать Принцессу, возможно, было изменой, но переварить  tourin d'ail doux было ересью.

– Накрутила? Да будет вам известно, что это вполне разумная 20-процентная надбавка за срочность. Пришлось нанять дополнительных работников и все такое, чтобы выполнить такой большой заказ.

Твайлайт вздохнула и двинулась вглубь кухни, пока официанты крутились вокруг. Она могла поклясться, что у одного из них была деревянная нога, и теперь она пыталась высмотреть его... Да какого сена, она все равно точно знала, что это был Мирт.

– Десять процентов, и я позволю тебе быть подружкой невесты.

Эпплджек ухмыльнулась, и они стукнулись копытами

– Ха! Я бы до пяти ужалась, – осажденный кладовщик закатил глаза и вернулся к подсчету тары, вероятно, чтобы убедиться, что Эпплджек ничего не забыла. У земнопони никогда такого не случалось, но проверить не мешало.

– Мадам! Ваш торт.

“Черный лес”. Идеально.

– Надеюсь, продукты качественные? Ничего вываренного, засоленного, обезвоженного, консервированного или замороженного?

– Нет. Я знаю, как ты любишь, Принцесса Твайлайт. Я бы не посмела травить тебя чем-нибудь столь недостойным.

– О? Но травить ими знать и армию ты не брезгуешь?

– Ну дык.

– Просто фантастика, – Твайлайт не улыбнулась, потому что за ними наблюдали другие пони. Она старалась, чтобы это прозвучало как сарказм, и у нее была достаточно хорошая репутация, чтобы подобное звучало правдоподобно. Но когда Эпплджек в ответ улыбнулась, единорожка задумалась, не забыла ли она одолжить вышеупомянутый сарказм у Рэрити.

После этого Эпплджек развернулась, чтобы поорать на еще одного пони с большим деревянным ящиком, полным свежих продуктов.

Твайлайт несла торт с помощью своей магии всю дорогу до подземелий, предварительно прихватив напитки с ледника...

---

Они лежали на кровати, каждый со своей тарелкой торта и стаканом шоколадного молока, которое Твайлайт стащила. Селестия проглотила свой кусок практически не жуя. Твайлайт удивленно уставилась на нее и получила в ответ несколько робких взглядов.

– Что? Я всегда любила торт.

– Ну, да. Это правда, – призналась Твайлайт, неловко почесав затылок. – Это просто странно. Мы не делали ничего подобного с тех пор, как я была намного моложе, и даже тогда подобное никогда не было похоже... на это.

Селестия кивнула.

– Я не всегда была собой.

В ее голосе звучала нотка веселости, как будто они просто говорили об особенно сильной простуде и не более того, пока никто из них не обращал на это внимания и не думал об этом слишком долго.

Ложка Твайлайт звякнула о тарелку, и она выпрямилась.

– И это странно! Это странно, и даже очень, и мне требуется некоторое время, чтобы разобраться. Потому что ты делала отвратительные и ужасные вещи, но это была не ты, поэтому мне кажется неправильным злиться на тебя или вообще злиться, хотя я злюсь! Но ту тварь, на которую я злилась, я уже убила. Точнее стерла, если по правде. Так что ту часть тебя, на которую я и правда злюсь, я исправила. Так почему же я не могу просто не злиться на тебя?

– По тем же причинам, по которым я не могу простить себя, Твайлайт, – Селестия кивнула, в ее голосе не было печали, просто констатация факта и еще один кусочек торта. – Это не так работает. Пока мои поступки причиняют боль в этом мире, я не могу быть освобождена от своих преступлений. Вот почему я так горжусь тем, что ты заняла мое место на троне.

Твайлайт сглотнула, во рту внезапно пересохло. Хотя еще один глоток шоколадного молока помог.

– Я думала о переходе к монархической демократии...

Селестия отрицательно помотала головой.

– Потом. И тебе придется бороться против тысяч, тысяч и тысяч препон, которые я приняла, чтобы убедиться, что такая система правления потерпит неудачу. А миру сейчас нужен сильный лидер. Луне все это в новинку, и ей еще так много предстоит узнать о мире. Но ты, мой самый доверенный советник, знаешь все прекрасно. Ты знаешь, как все устроено и как все могло бы быть устроено. Ты знаешь пони, которые держат власть в своих копытах, и они уважают тебя, даже те, кому ты не нравишься, а ты никогда не старалась кому-то понравиться, малышка. Только у тебя есть опыт, положение, талант и способность исправить... – Селестия словно поперхнулась собственными словами, которые никак не могли покинуть ее горло. Еще одна ложка торта, казалось, помогла с этим. – ...то, что я сотворила.

Твайлайт наблюдала, как принцесса отрезала себе еще кусочек. Торт расплывался. Да и все вокруг расплывалось. И щека стала мокрой.

– Все... все действительно звучит так, как будто ты много думала об этом.

– Ну конечно же! – воскликнула Селестия с легким смешком. – Как ты думаешь, почему еще Найтмэр Мун так боялась тебя?

Потребовалось некоторое время, чтобы осознать.

Затем Селестия снова улыбнулась, откровенно хихикнула над собственной шуткой и вернулась к торту. Твайлайт вздернула бровь.

Селестия молчала, поджав губы.

Твайлайт подняла бровь еще выше.

– Ну хорошо, – Селестия смахнула крошки с губ и закатила глаза, как капризный подросток. – Я просто хотела подразнить тебя насчет Луны. Сыграть роль старшей сестры. Я просто подумала, что лучше тебе это сказать.

Твайлайт покраснела и вздрогнула. Собиралась заговорить, но поперхнулась собственным языком. Застопорилась, пытаясь подобрать слова.

– Луна сказала, что не говорила тебе!

– Да, скорее всего так и есть. Она не говорила. Но я не слепая и не тупая, это тоже верно, – Селестия серьезно посмотрела на Твайлайт, наклонив голову, и эффект был лишь немного испорчен тем фактом, что она так и не перестала лакомиться тортом. – Управляешь моей Империей? Что же, я доверяю тебе ее, ни мгновения не думая, Принцесса. Но сердце моей сестры? Возможно, мне понадобится еще что-то для убеждения.

Из носа единорожки брызнуло шоколадное молоко, и в этот момент Твайлайт умерла. Ее сердце буквально остановилось в груди, как и дыхание. Был всплеск нейронной активности, но и он утих.

К ее огромному сожалению все это было временно. Все встало на свои места.

– Грк, – произнесла Твайлайт. – Арк.

Более или менее.

– Боже милостивый. А мы еще собирались обсудить, насколько ты поэтична.

– Грырг?

– Воистину, баллада на все времена, – произнесла Селестия без намека на сарказм, что почему-то звучало еще более саркастично. Не сильно помогло.

– Как?

– Откуда я знаю? Она не перестает петь тебе дифирамбы, очевидно, что у нее есть к тебе чувства. Кроме того, очевидно, ты кусаешься, а Луне даже не пришло в голову прикрыть шею шарфом.

Твайлайт выбрала неподходящий момент, чтобы сделать глоток молока, чтобы приободриться. Молоко снова брызнуло у нее через нос. Единорожка снова зашипела. Селестия строго посмотрела на нее.

– Вообще-то, Твайлайт, это очень хороший способ заболеть.

– Ты не... злишься?

– Ну, ты выглядишь глупо, и это могло бы показаться невежливым в обществе, но нет. Надеюсь, у тебя есть с собой платок, чтобы вытереться?

Твайлайт прислушалась к совету. Она встала с кровати, чтобы вытереть мордочку платком, который достала из кармана платья, – Рэрити не позволяла ей выходить из комнаты без определенной подготовки.

– Я имела в виду, из-за того, что я встречаюсь с Луной.

Селестия тоже встала, и хотя она уже не казалась такой высокой, как раньше, было так легко забыть, что она все еще выше Твайлайт. Аликорн наклонила голову, глаза ее сузились, губы слегка сжались... Единорожка была в ужасе и изо всех сил старалась этого не показывать.

– Ты серьезно спрашиваешь, Твайлайт, имею ли я право злиться на тебя? Нет. У меня нет ничего, кроме благодарности. Сейчас же мне было приятно познакомиться с тобой, но, полагаю, мы должны отложить это на другой раз. Уже достаточно поздно.

В другой раз. Твайлайт была в ужасе. За вежливостью скрывалась мольба.

– В другой раз. Когда я не буду спасать мир, – согласилась единорожка.

– Или встречаться с подружкой, – лукаво добавила Селестия, лишь с намеком на приподнятую бровь, но Твайлайт прекрасно могла читать ее выражения. Самодовольство! Вот что это было.

Что ж, похоже, этот разговор превратился в несколько односторонний. И ей надо было уходить...

К черту все это.

– Я буду встречаться со своей невестой столько, сколько захочу, большое спасибо, – заявила Твайлайт, разворачиваясь, чтобы покинуть комнату. Быстрый взгляд через плечо... у Селестии было удивительно ошарашенное выражение морды, отвисшая челюсть и глупое моргание.

Когда Твайлайт вошла в дверь, на нее обрушились сразу два факта.

Селестия станет ее золовкой, и она забыла забрать торт. Ах, черт. Там еще оставалась примерно четверть, а Твайлайт съела только два маленьких кусочка...

Черт.

...

Стоп, что там было первое?

---

Платформа была набита пони, которые толпились и переговаривались. Все любили зрелища. Солнце светило ярко, небо было безоблачным – Рэйнбоу Дэш позаботилась об этом для своего особого дня – и деревянный настил королевской верфи скрипел и прогибался под тяжестью такой толпы.

Дэш стояла у руля “Духа приключений”, полученного за услуги, оказанные новым Принцессам. Твайлайт настойчиво требовала принять его в зачет старых долгов. Промасленный холст отражал свет вокруг изгибов большого, похожего на ракету воздушного шара, размером с трех безногих слонов, стоящих друг за другом. Очень крупных слонов.

Гондола, висевшая под воздушным шаром, представляла собой гладкую вытянутую каплю с длинными рулями. Она была окрашена в небесно-голубой цвет, корпус, незаметный на фоне ясного неба. В передней части находилось два огромных электромотора с винтами, гудящими и грохочущими, как грозовая туча. В задней части два двигателя были куда меньше и проще, едва ли размером с большие басовые барабаны, опрокинутые на бок, их звук больше походил на вой.

Ни те, ни другие не могли сравниться с необузданной энергией возбужденной Пинки Пай, которая прыгала от левого борта к правому, от кормы к носу, занимаясь всем, чем только возможно, в качестве последней проверки. Когда земнопони наконец-то дала Твайлайт сигнал вскинутым копытом, статические помехи на мгновение заглушили шум толпы, и стало тихо, за исключением двигателей.

Луна предложила Твайлайт пойти с ней, тоже имея немалую привязанность к Дэш, но это было тем, что единорожка хотела сделать в одиночку. И не в последнюю очередь потому, что в таком случае она не сможет использовать свою невесту в качестве предлога уйти, если та и так будет здесь. А Твайлайт явно понадобится сбежать, когда она будет полностью эмоционально истощена всем происходящим.

– Граждане Эквестрии, – провозгласила Твайлайт со своей трибуны высоко наверху, ее голос гремел над толпой через динамики, стратегически расположенные вокруг дока. – Мы собрались здесь, чтобы отпраздновать начало путешествия, которое собираются совершить эти две очень особенные пони. Они несут надежды своей новой Империи и желание распространять ее добродетели. Я не могу представить кого-либо другого, более подходящего для этой роли. Я знаю, с какими бы трудностями эти двое не столкнулись, они смогут преодолеть их в своей миссии распространять любовь и доброту туда, где раньше была лишь ненависть.

– Ну, сдается мне, ты немного сгущаешь краски, не? – крикнула в ответ Дэш, лениво прислонившись к большому штурвалу. Хотя, насколько помнила Твайлайт, пегаска любила трудности. Скорее всего, просто подыгрывала толпе.

Что ж, в эту игру можно играть и вдвоем.

– Я верю, что вы распространите весть об этом новом веке мира и вернете нам знания, которые в противном случае могли бы быть утеряны. Пусть вы найдете новые земли с пониманием и состраданием, и пусть они тоже последуют вашему примеру. И знайте, что вам всегда будут рады дома.

– Все это глупости, Принцесса, – снова крикнула Рэйнбоу, сложив копыта рупором вокруг рта, шевеля бровями и напуская на себя самый плутоватый вид, на который только была способна, – ведь мы уже побывали на луне. По сравнению с этим, то что нам предстоит – всего лишь небольшое приключение.

Смех захлестнул всех. Все пони слышали эту историю, но все еще оставался вопрос, кто из них в нее верил. Но шутка в любом случае была неплохая.

– Ну, это ты была, – заметила Пинки, когда смех снова стих.

– Ах, точно...

– Эй, погодите! – сквозь плотную толпу зрителей мчался пони. – Стойте!

– Мирт!

– Капитан!

Рэйнбоу и Пинки воскликнули одновременно, и земнопони скинула трап обратно. Жеребчик пробежал мимо нее, подмигнув по пути – в чем он очевидно последнее время практиковался – и направился к пегаске за штурвалом.

Было понятно, почему он так легко пробрался сквозь толпу, теперь, когда он из нее вышел. При себе у него был здоровенный изогнутый меч.

– Я слышал, что без него вы не можете быть настоящим капитаном, мисс, – объяснил Мирт, опускаясь на колени и поднимая оружие над собой. Дэш любезно приняла его.

Пегаска расплакалась, как маленькая кобылка, и заключила жеребчика в крепкие объятия. Еще один рев поднялся из толпы, и Мирта приветствовали как героя, доставив над толпой к трибуне принцессы в центре.

Мирт тихо стоял рядом с Твайлайт, которая, возможно, тоже немного рыдала, когда “Дух приключений” стартовал, Пинки посылала воздушные поцелуи через задние перила, пока корабль лениво дрейфовал от горы Кантерлот, набирая скорость к своим пока неопределенным местам назначения.

– Это было здорово, – радостно вздохнул Мирт. Когда Твайлайт посмотрела на него, то оказалось что жеребчик медленно пятился. – Значит, никто не заметил, как Скуталу сбежала? Не могу поверить, что это сработало. Если Матрона спросит, я тут ни при делах. Кстати о ней...

Он исчез в размытом пятне, его деревянная нога четко обозначала галопирующего жеребчика на каждом шаге, и теперь, когда она прислушивалась, Твайлайт также могла слышать панические крики Флаттершай...

Принцесса Эквестрии задалась вопросом, станет ли это проблемой и можно ли будет отложить ее решение хотя бы до окончания свадьбы.