Портрет Трикси Луламун
Глава 2. Собственно глава
— Не крутись, — попросил он Трикси, — ты мешаешь работать.
— Ты думаешь, так просто быть несколько часов неподвижной?
— Непросто, — согласился Озз, — но у меня было множество натурщиц, и они как-то терпели.
Трикси тут же надулась, и независимо откинула чёлку назад.
— О. А теперь отлично. Надо почаще тебя злить. У тебя сердитой очень необычное выражение лица…
Эшш быстро заработал кистью. Трикси с некоторым недоумением взирала на него: она не привыкла, чтоб единороги совершали мелкие движения при помощи копытокинеза.
— Тебе так удобно? — наконец спросила она.
— Да, ты не поверишь… Хотя большинство художников рисуют иначе. Однако, я ведь не учу тебя, как делать цирковые номера…
— Но ты всё же скажи своё мнение о них, — попросила единорожка.
— Ты хорошая фокусница и талантливая магесса. — Сказал Эшш. — Но никакая актриса. У тебя наигранные и гипертрофированные интонации. Много пафоса. Это скорей вредит… Хотя я ведь из подвида «искушённой публики». Другим это, может, не так бросается в глаза.
Она несколько минут молчала. Потом спросила:
— Ты со всеми так убийственно честен?
— Практически, да, — погружённый в работу, Эшш ответил на автомате, — даже с принцессой Луной. Так что ты в хорошей компании.
— И какая она? Страшная?
— Ну что тебе сказать… Я плохой наблюдатель — слишком чувствителен к мелочам. Внешне — она очень любезная. Но находится в одной комнате с ней — смертельно опасно. Точнее объяснить не могу…
Единорожка задумчиво поправила амулет на шее. Он был ей к лицу, подходя цветом к шёрстке.
Вообще-то Эшш сжульничал, и предварительно отнёс серебряную цацку знакомому артефактору провериться, но тот не нашёл в ней колдовства. Не то, чтобы единорог ожидал от принцессы какого-то злодейства, но проверить всё же не мешало… Впрочем в предмете, созданном Луной, обычный маг мог ничего и не распознать.
С Трикси они познакомились на второй день пребывания Эшша в Понивиле. Художнику с одной стороны повезло, а с другой — нет. Поезд из-за «подтекающего» котла пришёл в город поздно вечером, и, кроме того, лил дождь. Поэтому он заселился сходу в привокзальную гостиницу, заказал ужин и сидра, а потом завалился спать.
Утром выяснилось, что другой гостиницы в городе просто нет, а яблочный сидр — единственный приличный напиток, производимый здесь. Так что вчера был сделал правильный выбор, пусть и случайно. Заселился он под чужим именем. И этим же именем, по своему обыкновению, представлялся всем встречным-поперечным. Кан, начинающий художник. Всё-таки Озза Эшша знали, наверно, все мало-мальски образованные пони в Эквестрии, а он любил приватность.
Кроме того, приятно завести дружеские отношения в качестве никому не известного единорога, а не столичной знаменитости.
Трикси он встретил в коридоре гостиницы, и она, нимало не смущаясь, тотчас пригласила его приходить на представление. А он её — в гости на чай, поскольку типаж внешности был весьма необычным.
Представление же показалось ему с одной стороны пресным, но с другой…
Он никогда не был сильным магом, но неплохо разбирался в силе и искусстве других. И если при взгляде на Луну, он понимал, что видит лишь подошву горы, то при взгляде на Трикси… Алмаз, но увы, неогранённый, и который уже никогда не будет огранён, ибо по мнению любого учителя она уже слишком стара, хотя и была моложе Эшша лет на десять, а ему ведь только тридцать шесть… И кроме того, интересный типаж. Он положительно был заинтригован.
Столь же интересную, и увы, необученую единорожку с белоснежной шёрсткой он увидел в толпе, но увы, при попытке познакомится ближе, когда кобылка услышала, что он — начинающий художник (Эшш не выглядел на свой возраст, но и двадцатилетним мальчиком счесть его было бы трудновато), то резко отчалила.
С грустью посмотрев на симпатичные формы, Эш вздохнул: «вот сказать бы тебе, что я всемирно известная звезда-миллионер...» Но это будет не совсем то, чего я хочу. В смысле — нормальных отношений.
После выступления, Трикси в самом деле зашла к нему на чай. И во второй день. А в третий — осталась на ночь.
И так как у неё в самом деле была весьма примечательная внешность, Эшш предложил ей попозировать. А там, в процессе, уже признался, кто он такой. Кобылка, конечно, была впечатлена, но не слишком. Было понятно, что она рассчитывает добиться не менее звонкой славы…
В дверь неожиданно постучались, прервав его раздумья. Трикси давно ушла готовиться к выступлению. Может, она решила зайти ещё на час? Художник открыл и непроизвольно отшатнулся: на пороге стояла страшноватого вида зебра с бельмом на глазу.
— Вы к кому?
— Это я, — сказала гостья знакомым голосом, который Эшш, правда, не сразу распознал.
— Кто «я»?
— Принцесса Луна, — ответила она, и двинулась внутрь номера.
— Но почему в таком виде?
— Не люблю шумихи… Согласись, ассоциировать двухметрового аликорна с полуслепой зеброй трудновато. Даже сами зебры ни разу меня не опознали, когда я училась среди них во время оно. — Пояснила Луна.
— А зачем? — переспросил обалдевший Эшш.
— Ну, когда я была молодой, в Эквестрии с наукой было туговато. А в Зебрике оставались еще обломки старой империи. В частности, последний не почивший университет. Силушкой я уже тогда была не обиженна, а со знаниями было хуже. У Селестии, помимо обучения, хватало дел, а другие маги, да и не маги, меня сильно боялись: я не отличалась кротким характером, тогда все феодалы им не отличались… Это душераздирающее зрелище, когда учитель боится ученика, — задумчиво сказала Луна. — Если такой ученик в одном экземпляре, ещё ладно, но если это тенденция — то сливайте воду, вашей цивилизации конец. И вот, на несколько лет я превратилась в уродливую зебру, чтобы приставания не отвлекали от учёбы, и отправилась в бывшую столицу второго континента… Но это я отвлеклась. Показывай работу.
Луна обозрела холст и кивнула:
— Хорошо. Я бы сказала, очень хорошо. Кто она?
— Её зовут Трикси. Бродячая фокусница, — ответил Эшш. — И талантливая магесса. Но увы, не получившая классического образования.
— Да. Я почувствовала, — медленно сказала принцесса.
— Можно спросить: а как вы меня нашли? — поинтересовался единорог.
— О, это пара пустяков. У меня же несколько твоих картин висит, а по вещи я всегда могу найти её создателя, если он жив.
«Вон оно как, — подумал Эшш, — хорошо что я тогда не попытался сбежать, у меня ведь была такая идея.»
Вслух же сказал:
— А что мне делать с этим портретом?
— Подари ей, — предложила Луна, но заметив, как по лицу Эшша пробежала тень, удивилась. — Что? Я же тебе заплатила.
— Да нет, дело не в этом… Мне просто кажется, что эта картина — самое лучшее, что я когда-либо написал. Мне просто жалко расставаться… Но вы, конечно, правы.
— Ну так не расставайся, — посоветовала принцесса. — У тебя ведь творческая командировка. Вот и продолжи отношения, пока никуда не спешишь, а там видно будет.
— И всё вы знаете, — несколько смущённо буркнул Эшш. Луна только скупо улыбнулась в ответ… Кстати, — вспомнил он, — с кого надо написать второй портрет? Время ведь уходит…
— А ты не спеши, — посоветовала аликорн, — я потом тебе скажу…
В одно из своих тайных убержищ в горах Луна пришла уже ночью.
Вобще-то у неё и в Кантерлоте было несколько хорошо защищённых бункеров, но всё же она предпочитала работать с серьёзной магией здесь (или вовсе на луне), а бронебоксы отдала «на растерзание» ученикам — всё же столица это густонаселённый город. Один промышленник-сталелитейщик недавно похвалялся ей, что строит завод, дабы катать особо прочные листы, неравномерно науглероженные. Это было не здорово, и сулило новый виток гонки вооружений, потому что зебры сопрут технологию, едва первый лист остынет, но и деваться Эквестрии было некуда.
Хотя в данном случае толщина и качество защиты убержища не имели большого значения — некромантия не требует большой силы. Но она хотела быть подальше от сестры, Селестия могла бы что-то заметить.
Луна создала в воздухе довольно схематичные копии амулета, который сейчас носила Трикси, и собственно портрета-филактерии. По хорошему, портрет, как и субъекта «переписывания» следовало бы иметь при себе, в прямой видимости, но у принцессы хватало квалификации работать с образами.
За пару тысяч километров серебряный кулон, лежащий на тумбочке, зажёгся красным цветом, словно на секунду стал рубиновым, но тут же погас. Трикси промычала что-то во сне, и перевернулась на другой бок.
— Вставай, лежебока! — Гаркнула она прямо в ухо художнику, так что тот аж подскочил на кровати.
— Блин, Трикси, сколько времени?
— Восемь часов. Завтрак скоро.
— Ну и рань. Буду весь день разбитым… Ладно, я шучу. Я сам в такое время обычно уже не сплю, а в Кантерлоте, в обществе , раньше десяти-одиннадцати вставать не принято.
— В обществе бездельников, надо понимать — да, — буркнула Трикси. — А в городах вроде Понивиля уже первую десятину земли вспахали… А я, ты знаешь, наоборот сегодня с утра бодра и весела. Даже жаль, что не надо готовится к выступлению.
— А почему не надо-то? — спросил Эшш.
— Городок маленький, — пояснила фокусница. — И так уже, считай все, кто мог и хотел, по два-три раза перебывали на представлении. А новую программу подготовить — не раз чихнуть. Проще пару лет гастролировать с этой. Хотя сегодня я чувствую себя прямо в ударе, может даже и попытаюсь что новое соорудить…
Эшш привык, что в провинции постоянно выспрашивали его о столичной жизни, если узнавали что он из Кантерлота. В этом плане Трикси приятно порадовала: ей было в общем плевать на столицу, она говорила о себе и своём искусстве. Поэтому единорог сильно удивился, когда за завтраком она первым делом спросила:
— Так что, ты говоришь, нужно, чтоб поступить в кантерлотскую школу волшебства?
— Я не говорил… Что нужно? Я так понимаю, ты про себя? Ну, талант у тебя есть, но ещё, увы, нужны большие деньги. И на саму учёбу, и на покупку книг, и на жизнь, что немаловажно. Так как времени работать у тебя не будет, а на стипендию и бесплатное проживание за счёт принцесс, надеяться не приходится…
— Почему?
— Только не кидайся чашками… Потому что ты уже для этого старая. Я слышал об одном-единственном студенте, которого зачислили в четырнадцать лет. Но тебе же не четырнадцать. А за деньги не возбраняется учится кому угодно.
— Несправедливо.
Эшш пожал плечами.
— Толкового мага учат лет пятнадцать. И по выпуску государство рассчитывает на некоторую отдачу в течении ряда десятилетий.
— Понимаю, — кивнула Трикси. И в шутку добавила, — вот будь я бессмертной, нестареющей, могла бы сейчас выучится, проработать потом лет тридцать, или как там положено, а потом уже жить в своё удовольствие. А сколько стоит обучение?
Эшш назвал примерную цифру.
— Но это в хорошей школе «аффилированной», так сказать, со дворцом. То есть на некоторые занятия они ходят туда. А так можно найти и дешевле.
Единорожка шумно выдохнула.
— Да, мне столько не заработать.
— Ну, не расстраивайся. У тебя и так отличные представления, — Эшш хотел было потрепать её по гриве, но почувствовал, что нога на секунду оказалась как будто в телекинетических тисках. А она в самом деле сильна! Эшш покрутил головой. Он на миг испугался её глаз, но тут же прогнал эту глупую мысль.
— Великая Трикси не нуждается в жалости! — Кобылка улыбнулась, давая понять, что пошутила. — У меня есть идея. Раз уж сегодня нам обоим решительно нечего делать, давай сходим на прогулку в Вечнодикий лес. Я тут немало о нём слышала, но всё было некогда сходить. То представления, то тебе позировала, то…
Она чуть смутилась.
— Но ты, наверно, слышала, что местные сами не очень-то туда ходят? — Перевёл разговор Эшш.
— Да. Там ужасные монстры, как они говорят… А мне что-то не страшно. Я как-то раз одолела Урсу Старшего.
— А кто это? — удивился Эшш.
— Выдуманное мной чудовище. Но на зрителей действует… Знаешь, мне почему-то очень хочется туда сходить, не знаю почему. Так ты со мной?
Художник вздохнул. В его возрасте на «слабо» не покупаются, но и не помочь тоже было бы скверно. С логической точки зрения — если б в том лесу в самом деле жило нечто ужасное, оно давно было бы уничтожено принцессами. Либо вылезло, и сожрало всех в Понивиле. Либо сначала сожрало, а потом было бы уничтожено.
— Там, говорят, стоит древняя крепость аликорнов. Очень хочется на неё взглянуть… Богатые у нас принцессы, — завистливо вздохнула Трикси. — Если б она была в моей собственности, я бы экскурсии туда пускала за хорошие деньги.
Эшш кивнул. Он пока не рассказывал этого, но за портрет Луна заплатила ему десять тысяч. Совершенно невероятную по меркам Трикси сумму. А продать картину в Кантерлоте или Мейнхеттене можно было за пять тысяч прямо сегодня, и за семь — если немного подождать. Эшш собирался сказать это Трикси при расставании: что сумма, нужная на обучение, уже у неё есть. Ему конечно было бы неприятно, если б она продала портрет какому-то толстосуму, но судьба живой пони была несравнимо важнее.
А то, что расставание будет, Эшш не сомневался. Он никогда не задерживал привязанности дольше нескольких месяцев. И по тому, как она обсуждала свои гастроли без малейшей привязки к его мнению — понимал, что и она такая же…
Остов замка Двух сестёр подавлял всякого случайного гостя своей мощью.
«Не зря, — подумал Озз Эшш, путая причину и следствие, — его запихали вглубь Вечнодикого леса.»
Могучие стены, в которые вплетено заклинание упрочнения… Более слабые маги всё время совершенствовали защиту своих твердынь — от поколения к поколению. Здесь же изначально было применено что-то невероятно могучее, что не требовало постоянных доработок, вроде «модификация один, блок три, эквивалентная снарядостойкость — метр семьдесят».
И конечно, войти сюда простым смертным было совершенно невозможно, даже если они преодолели бы все, действительные или мнимые, опасности леса. Об этом Эшш и напомнил спутнице.
— Все аликорны — некроманты. — Сообщила Трикси. — Я думаю, защита настроена на это.
Эшш поёжился.
— Откуда ты знаешь?
Единорожка на миг утратила самоуверенность.
— Гм… Ну вот просто знаю. Не смогу объяснить, но я почему-то чётко вижу здесь линии смерти в колдовстве. Однако, могу тебя утешить — нам туда не надо.
Трикси покрутилась на месте.
— Я чувствую где-то здесь источник магии огромной мощности. Нет, не в крепости, — ответила она на невысказанный вопрос. — Я не могу понять, что это.
— Трикси, — позвал он, — то есть мы за этим сюда на самом деле шли, да?
— Вот, — она разочарованно остановилось, — оно ушло. Дискорд, а я ведь не смогу здесь остаться. Ну, на случай, если это вернётся.
— Знаешь, — сказал Эшш, — я когда-то тоже учился магии. Всего три года, на большее не хватило таланта. И первое, что вбивали нам в голову: никогда не пытайтесь ухватить больше, чем сможете унести. То, что ты почувствовала, это скорей всего отголоски какой-то магии Сестёр. А они, как я тебе докладывал, весьма ужасные. Не лицом, понятное дело… И возможно, не зря лес не рекомендован к посещению.
Трикси холодно сверкнула глазами:
— Это не магия аликорнов. И вообще, жеребцу, особенно единорогу, не следует быть столь осторожным.
«Ну и характер, — подумал он, — словно ёж. Ну да это тебя и привлекло, верно?»
Когда они уже подходили к Понивилю, в чаще послышалось подозрительное шуршание, и оттуда вылез крупный медведь.
— Твою ж бабушку, — тихо пробормотал Эшш, — кого ты там, говоришь, побеждала?
Впрочем, Трикси не сплоховала, и без лишних разговоров шарахнула по зверю магической кувалдой. Заревев от боли и обиды, медведь улетел обратно в чащу, а из леса, но совсем с другой стороны, донёсся болезненный вскрик.
— Эт-то что? — удивилась Трикси, — я же в ту сторону не стреляла…
На поляну выбралась розовогривая пегаска.
— Зачем ты? Он же домашний!
— Ну извини, блин. Спрашивать было некогда… Совсем сбрендила: медведя приручать.
Пегаска, однако, не слушая её, полезла осматривать лежащего на земле медведя. Трикси и Озз Эшш приблизились к ней.
— У него сломана лапа, и лёгкая контузия, — неожиданно для самой себя сказала Трикси. Хотя она раньше никогда не занималась медицинской магией, но теперь почему-то видела повреждения животного.
— Его надо отнести к ветеринару!
— Тебе надо, ты и неси, — отрезала Трикси.
Пегаска огромными полными слёз глазами посмотрела сначала на фокусницу, потом на Эшша, так, что он не выдержал.
— Он точно нас не сожрёт?.. Ну, давай тогда поможем, что ли… Телегу надо прикатить.
Трикси вздохнула, подняла медведя телекинезом и понесла перед собой. Озз Эшш уважительно крякнул. Сам он едва смог бы поднять единорожку комплекции своей подруги, а о том, чтобы нести здоровенного зверя не приходилось и мечтать…
Вобщем, день был испорчен этим приключением. Когда они вернулись в номер, госпитализировав загипсованного медведя в дом пегаски, то через час примчалась белая единорожка, которую звали Рарити, и которая была подругой хозяйки медведя, и устроила скандал из-за покалеченного зверя. Трикси, как выяснилось, тоже умела и любила скандалить. Так что у Эшша разболелись от этого зубы и голова…
— И какие дальнейшие планы? — Поинтересовался он, когда белая единорожка, кипя возмущением, наконец ушла.
— Думаю, завтра надо ехать в другой город. Тут я уже собрала всё что можно… Да и конфликты с местными — не совсем то, что мне надо. Кажется, что я смогу теперь несколько увеличить свой заработок… Я чувствую себя сильнее, чем неделю назад. Кстати, — она хитро посмотрела на собеседника, — ты не планируешь небольшое путешествие?
— Если это займёт недели две-три, — ответил он, — хотя меня в полуприказном порядке отослали из Кантерлота, но придётся тайно вернуться — в академии начинаются экзамены, а я обещал посмотреть работы некоторых учеников. Потом договоримся о месте встречи… А как ты обычно путешествуешь?
— Ну, если есть деньги, и железная дорога идёт туда, куда мне надо — арендую платформу. Если же нет, впрягаюсь в фургон сама, или нанимаю какого-нибудь земнопони, если путь далёк или тяжёл. — И заметив, как испугался Эшш, рассмеялась. — Нет, в этот раз, конечно, воспользуемся транспортом. Давай ка будем собирать вещи. Положи-ка, наверно, портрет в коробку. Жаль будет, если повредим.
Он кивнул, снял с картины лёгкий экран, и замер на минуту. Портрет изменился. «Проклятые новые краски, — подумал Эшш, — и зачем Луна на них настояла?» Художник всмотрелся в лицо нарисованной Трикси. Краска частично «просела», и углы губ единорожки «уехали» вниз, придав ей хмурый вид, но хоть не испортив работы окончательно.
Несколько месяцев спустя, когда до сезона осенних дождей оставалось всего ничего, грузопассажирский (других в Эквестрии в ту пору ещё не было) поезд подкатил к Понивильскому вокзалу с утра пораньше. К хвосту его была прицеплена платформа на которой, закреплённый цепями, стоял цирковой фургончик. С прошлого раза его перекрасили в более строгий тёмный цвет, во второй стене, напротив рампы, появился ещё один лючок примерно полметра на метр, но в целом он не изменился.
А из пассажирского вагона, последней, когда схлынула гомонящая толпа, на перрон вышла голубого цвета единорожка с парой чемоданов. Встречающий её, и уже слегка поникший Озз Эшш, встрепенулся.
— Привет. Я получил твоё письмо… Но почему здесь? Ты же говорила — Мейнхеттен. Ты ведь давала тут представление недавно…
— Привет. Да выдался денёк свободный и маршрут удобный. Хотела ещё раз заскочить в Вечнодикий, посмотреть что там да как. Возможно, в этот раз мне повезёт больше. Найти ту штуку, что я тогда почувствовала… Потом на день — в Кантерлот, схожу в пару школ, поговорю, как бы учёбу оформить… Так что не велела даже фургон с платформы снимать.
— А зачем ты его вообще притащила? — удивился Эшш, — отправила бы вперёд в Мейнхеттен, всего и делов.
— Была причина, — ответила Трикси, и зажгла рог.
Упоминавшийся люк на её фургоне открылся и оттуда появился здоровенный плоский ящик, немного похожий на гроб, но выполненный из стали. Художник мысленно охнул, прикинув, сколько это должно весить. А Трикси, казалось, даже не замечала, что держит пару центнеров железа и чемоданы.
— В купе это внести, сам понимаешь, никак нельзя. А нанимать отдельно второй вагон — глупо.
— Там реквизит для фокусов? — предположил Эшш.
— Портрет там твой, — пояснила она, — неужели так трудно догадаться? Реквизит в фургоне.
Трикси двинулась к гостинице, неся перед собой ящик.
«Блин, — подумал жеребец, — слухи теперь пойдут о гробах и вампирах.»
— И сколько ж с тебя содрали за этот сейф?
— Пятьдесят монет.
— Много.
— Мои заработки несколько выросли. В последний раз даже позволила себе арендовать стадион. Привокзальные площади и их аналоги становятся тесноваты…
Они вошли в номер, Трикси бросила в угол чемоданы, а сейф с портретом поставила вертикально.
— Неужели он так тебе нравится, — спросил Эшш, — что не можешь даже на минуту расстаться? Нет, мне, конечно, приятно…
— Ты хочешь взглянуть?
— Что?
— Говорю, хочешь взглянуть на него?
— Не откажусь.
Трикси сотворила какое-то сложное заклинание, от которого в номере температура явственно упала на несколько градусов, и дверца ящика открылась.
Единорог шарахнулся от увиденного: да, это несомненно была его работа, и изображена на ней была Трикси, но кто б её узнал! Фон и поза с независимо закинутой назад гривой остались прежними, но сама грива поседела, шёрстка поблекла, свалялась и отчасти выпала, оставив серые залысины. Глаза потухли и ввалились. Губы потрескались, и кривились в сардонической усмешке, чуть приоткрывая зубы. Их нельзя было толком рассмотреть, но Оззу Эшшу на миг показалось, что они острые, как у хищного зверя…
— Что это такое?
— Я думала, ты мне скажешь. Решила сначала, что в краске идет какая-то химическая реакция, или — она грозно сверкнула глазами — это такая твоя шутка. Знаешь, как подложить на стул надувную подушку. Я даже всерьёз гневалась…
Эшшу стало не по себе. Показалось, за её плечами развернулось что-то чёрное, опасное.
— …но по размышлении поняла, что ты просто не в состоянии такое устроить…
«Блин, что-же Луна сотворила с этим портретом?»
— … или, может быть, ты что-то скрываешь? Ну да ладно, — Трикси улыбнулась, — я не обижаюсь.
— Слушай, — предложил художник, — я мог бы нарисовать портрет заново, в другой манере, другими красками. Этот позорит тебя и меня, и его, пожалуй, стоит уничтожить…
— Нет! — рявкнула Трикси, так что звякнули чашки. — Разве ты не понял? Эта штука придаёт мне сил. Разве я смогла бы раньше поднять того медведя или этот сейф?
Железный ящик тем временем в самом деле приподнялся над полом, и Эшш почувствовал, что она с трудом сдерживается, чтоб не швырнуть сейфом в него.
— Это полотно, я, и вот этот амулет, — Трикси оттянула на шее цепочку с серебряным кулоном, подаренным художником, — составляют как бы одно целое. Не знаю, как это вышло, но теперь портрет будет стареть вместо меня, получать мои раны и болезни. Есть ли хоть одна пони, что в здравом уме от такого откажется?..
— Вобще-то есть, — Эшш понемногу отступал к двери, — и таких, думаю, немало. Разве ты не видишь, как это тебя изуродовало?
— Что-о? — протянула она, довернувшись к зеркалу. Но там отражалась, конечно, молодая, симпатичная единорожка. — Это такая шутка? — прошипела Трикси.
— Я не в том смысле, — поспешно выкрикнул он, подкрадываясь к двери, — а в смысле души.
— Нет никакой души! — Чуть тише сказала Трикси.
Эшш толкнул входную дверь задней ногой.
— Смелое заявление для той, чья душа оказалась в холсте…
Что бы произошло после этого, к счастью, осталось неизвестным, поскольку из коридора в номер заглянула та самая белая единорожка, и по милому провинциальному обычаю совать нос в чужие дела, спросила:
— А вы тут ссоритесь, да? Ой, а это твой портрет? Ты нарисовал? Видно, что художник ты начинающий. А почему грива облезлая?
— Тебе не нравится моя грива? — ласково спросила Трикси…
Лавандовая единорожка, недавно приехавшая в Понивиль, сидела на летней веранде кафе, когда мимо с воплями пробежала группа пони. Потом в стороне вокзала что-то громыхнуло.
— Спайк! — сказала она. — Ну-ка, ступай домой.
— Но я…
— Без разговоров!
— Ладно, — дракончик нехотя подчинился…
На привокзальной площади, помимо гостиницы и почты, находился еще и пункт охраны правопорядка. И когда от глухого взрыва внутри отеля у половины этих зданий треснули стёкла, все полицейские выскочили наружу.
Помахивая хвостом, Трикси вышла из парадных дверей гостиницы.
— Итак, все семь полицейских Понивиля…
— Что здесь происходит? — спросил старший, — будьте любезны пройти с нами в околоток для выяснения.
Кобылка на секунду зажгла рог, и часть полицейского участка обрушилась.
— Как же я могу пройти в околоток, у которого нету четвёртой стены? — насмешливо поинтересовалась Трикси, потом развернулась, собираясь вернуться назад в отель. Делать здесь ей было теперь особо нечего, но портрет, разумеется, надо было забрать. В Вечнодикий лес придётся зайти с другой стороны.
И тут позади раздался голос:
— Стой!
Незнакомая ей фиолетовая единорожка вышла из переулка.
— Я Твайлайт Спаркл, старший библиотекарь Понивиля. Это моя территория.
— Что может сделать простая библиотекарша? — Скривилась Трикси, но внимательно следила за каждым её движением, с первого взгляда оценив ауру.
— Ты тут нарушила уже два десятка законов. И я выгоню тебя из этого города.
— А вот это видела?
Трикси подняла копыто, и Твайлайт подумала, что ей сейчас покажут неприличный жест, но перед фокусницей возник в воздухе тонкий чёрный клинок.
Такой же магический меч возник и перед Твайлайт.
— У меня не хуже.
Они стояли напротив неподвижно. Полицейские и случайные зеваки сочли за благо разбежаться по углам.
Как потом написала Твайлайт принцессе Селестии:
«Хотя музыка и искусство боя — разные вещи, в основе их лежит одно и то же — достижение гармонии между собой и магическим потоком, между собой и оружием; и как высшая степень — между собой и противником. Если такая гармония достигнута, то неприятелям больше незачем сражаться… Мы стояли не шевелясь, обдумывая грядущий поединок. И когда мне показалось, что я нашла для Трикси нужные слова, появилась Пинкамина Диана Пай. На неё были навьючены: барабан, труба, аккордеон, что-то ещё, и она умудрялась на всём этом играть. Разумеется уже через несколько секунд Трикси не выдержала, и заорала громче, чем орёт обычно принцесса Луна на нерадивых офицеров. Но в отличии от неё, была лаконичной, прокричав одно только, зато приличное слово: «Ти-ха!!»… И всё же я попыталась высказать те аргументы, которые пришли мне в голову, но момент был безнадёжно упущен.»
Трикси ударила первой — по счастью, узконаправленным заклинанием. Твайлайт приняла его на опасно задрожавший щит, но полностью погасить не смогла. Часть энергии, отрикошетировала в сторону, снеся второй этаж какого-то дома.
— Послушай, — сказала фиолетовая единорожка, — если мы продолжим, то могут погибнуть непричастные. Я не думаю, что ты хочешь становиться ещё и убийцей.
— В таком случае, убирайся. — ответила Трикси. — Ты мне тут не нужна… Впрочем, нет. Ты ведь тут же понесёшься жаловаться в Кантерлот… — Она сосредоточилась, и сверху на Понивиль опустился защитный купол.
Твайлайт на секунду онемела. Дело было даже не в том, что такое заклинание чудовищно прожорливо, или что его может применить далеко не каждый…
— Ты что, с моего дуба рухнула? — спросила она у Трикси, — ты же все силы вгрохала в этот щит…
— Не недооценивай меня, — презрительно бросила фокусница.
— Ну, как знаешь, — пожала плечами Твайлайт, — я поддаваться не буду.
Однако, чем бы это всё кончилось, Понивиль так и не узнал: защитный полог разодрался, и во всём королевском великолепии в город вступила Луна.
— Довольно. — Голос был не громче обычного, но с лёгкостью заглушил все посторонние звуки, высадил пару ближайших стёкол, и вынудил нескольких не спрятавшихся ещё пони, спешно искать укрытие. — Мы можем поговорить спокойно? Ты пока не сделала ничего необратимого…
Трикси криво улыбнулась:
— И вернуться к прежней убогости? Знаешь, есть такая поговорка: лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
Перед ней опять возник клинок, похожий на чёрную шпагу. Луна мимолётно усмехнулась: у великих магов меч обычно имел размерности заточенной рессоры от поезда; или хопеша, а то и вовсе — двухлезвийной секиры. Но и эта зубочистка уже выводит Трикси в совсем иную лигу, давая теоретический шанс на победу даже над аликорном. Один-два единорога из тысячи могли призывать такой клинок.
— В давние времена, — заметила принцесса, — личи считались очень сложными противниками. Их почти невозможно было убить. Ну как, в самом деле, убить того, кого по сути здесь нет? А некоторое количество тел они держали про запас… Но мой талант — один из — отслеживать информационные потоки. Поэтому, я всегда видела, где сердце спрута. И уж совсем глупо с твоей стороны рассчитывать одолеть того, кто тебя создал.
Принцесса зажгла рог, и стена гостиницы разлетелась по кирпичам. Портрет, бывший в номере Трикси, вылетел наружу, зависнув в воздухе.
Даже не видя этого, но почувствовав, кобылка с неединорожьей силой копытами швырнула себя вперёд, целясь клинком в горло Луны, верно расставив приоритеты опасности.
«Ради чего мы живём? — подумала принцесса, отклоняясь и позволяя клинку плашмя скользнуть по шерсти, — ради таких смертоносных моментов. Я ведь знала это лет с десяти: что нет в жизни смысла, и не ночевало. Например, совершила ты что-то небывало полезное для всей Вселенной. А заслуживает ли та Вселенная твоих усилий? Для чего существует она сама? В чём смысл её, чтоб прикладывать усилия?… И сестра развела тут заповедник, что даже подраться не с кем. Ну вот, кроме Великой и Могущественной.»
Запястьем она толкнула пролетающую мимо Трикси в корпус, отбросив на кучу строительного мусора. Портрет находился в заветных десяти шагах, и пока единорожка осознавала повреждения, Луна метнула свой всеуничтожающий клинок прямо в центр холста, и всё сразу кончилось.
Меч Трикси растаял в воздухе, как и наколдованный ею барьер вокруг Понивиля. Сама единорожка ткнулась лицом в битые кирпичи, потеряв сознание.
«Уйти бы сейчас не прощаясь, только забрать контуженную в госпиталь, — подумала Луна, — но увы, придётся давать объяснения и успокаивать народ. Кто бы со мной так возился.»