Портрет Трикси Луламун
Глава 1. Предуготовительная
Старри смотрел на Луну, как она лежала на своём диванчике и читала.
Принцесса всегда была разной: иногда царственная, застывшая как изваяние во время торжественного приёма. Иногда подвижная и игривая как кошка, когда подданные не видят. Иногда загадочная, как взгляд из-под полуприкрытых век, но изящная. Даже было удивительно, как она умудрялась быть изящной при своих габаритах, но при взгляде на аликорна это как-то не ощущалось. Вот Селестия, хотя была выше всего сантиметров на десять, выглядела реально здоровенной. Может, дело было в цвете, а может, в количестве поедаемых тортов.
На пюпитре перед ночной принцессой стояла книга в суперобложке. Пегас мельком подумал, что это может быть как сборник страшных заклинаний на древнем и тайном, не используемом более языке, так и художественная книга романтического содержания. По бесстрастной мордашке аликорна понять это было невозможно.
— Что ты читаешь?
— А? — полуобернулась Луна. — Некромантию для чайников. — И, захлопнув книгу, подняла её в воздух, показывая Старри обложку.
— «Некромантия. — Прочёл он. — Пособие для студентов и слушателей ВУЗов. Под общей редакцией ЕИВ. 330-й год Империи. Центральный скрипторий. Экземпляр номер 115.» А разве некромантия не запрещена? — с удивлением спросил пегас. — Так для каких же это ВУЗов пособие?.. То есть, я в этом не разбираюсь, конечно…
— Да нет, всё верно, — кивнула принцесса. — Это зебринское издание, очень древнее. И год, по современному летоисчислению — шестисотый до Первой эры. В те поры, знаешь ли, не очень заморачивались ценностью единственной и неповторимой жизни всякой отдельной зебры. Считалось, что у каждого должна быть своя голова на плечах, и не дело монарха ходить за всеми, как за несмышлёнышами. Например, если кто-то продул всё золото в карты, то это не государство виновато, что не запретило азартные игры, а он сам — идиот. И это сугубо его, дурака, проблемы. Потому, если у тебя были деньги, ты запросто мог в те поры приобрести такую книгу, да и вообще всё что угодно, в лавке. Поскольку взрослый жеребец отвечал всем своим имуществом, башкой и семьёй за всякое своё решение. Никто не спрашивал степень твоей юридической вовлечённости. Всем было наорать, понимал ли ты. Ты сыграл, и проиграл свою жизнь … И я, что характерно, отвечала, как и все остальные. Только спросить с меня было некому. Это называется монархия. В нашем случае — диархия… А сейчас за обладание такой редкостью, да, можно нажить большие неприятности. Но у нас в библиотеке, в секретной секции, сохранилась пара экземпляров. Я взяла тот, что поновее… — Принцесса задумалась на секунду, — Удивительно, да? Вероятно, это последние два экземпляра, пережившие поступь времён и всевозможные исторические эксцессы, вроде войн или уничтожения «неправильных» знаний… Всё же многое утрачено безвозвратно. Есть специальная служба, — Луна на миг запнулась, но махнула копытом, — ладно, ты — офицер, тебе можно знать… Существует особая служба, которая ищет по всему миру, и изымает подобные «памятники прошлого». Тем же занимаются ваши извечные недруги — Управление спецопераций Зебрики. Притом все они часто работают под прикрытием, изображая авантюристов, чёрных археологов, похитителей… За что получают периодически от твоих коллег по морде, потом от суда — изгнание в подземелье, а потом я их тихонько выпускаю.
Старри пожал плечами — да, такое наверняка бывает. И спросил:
— А кто такой Еив?
— Такая… — Рассеяно пояснила Луна, думая о чём-то своём. — В данном случае это «Её Императорское Величество.» Когда Зебрика стала единым государством, то вместо целой орды монархов у них остался один король и одна, соответственно, королева. Такая реформа всегда экономически выгодна… И вот она, королева, так подписывалась — это считалось круто: мол, кто же не знает Е.И.В… А муж её, не столь честолюбивый, подписывался просто своим именем…
— А зачем ты эту книгу читаешь?
— Да надо кое-что освежить в памяти, — ответила принцесса, и хитро посмотрела на гвардейца. — Мне тут доложили, из источника заслуживающего доверия, что ты в меня влюблён…
— Подумаешь, секрет. — Старри напустил на себя непреклонный вид. — В ваше высочество влюблены все жеребцы, кроме тех, кто влюблён в Селестию. А некоторые — сразу в двоих.
— Но не ты? — Уточнила Луна.
— Не я… А позвольте спросить, чем вы заняты нынче вечером?
— Увы, у меня сегодня дела в Вечнодиком лесу.
— Это хоть не романтическое свидание?
— Нет, вполне себе деловое. И вовсе даже с кобылкой.… Сопровождать меня не нужно — я справлюсь.
Старри тихонько вздохнул:
— Да. Ты — справишься.
Несколькими часами позднее Луна со своей гостьей шли через Вечнодикий лес.
— Слушай, — внезапно спохватилась Каденс, — а тут не опасно бродить в такое время?
— Ты же аликорн. — Удивилась Луна.
— Ну, я, эмм… — она смутилась, — не очень сильна в боевой магии.
— Понятно… Не беспокойся, я три тысячи лет командую армией и обучаю магов. Думаешь, я не совладаю с какими-то местными чудищами?
Каденс кивнула:
— Верю. Совладаешь.
— Скажу больше. В старые времена , пока портал в Лесу еще работал, я пару раз устраивала сюда рейды для вящего спокойствия подданных. Так что в генетической памяти у монстров должно быть записано: учуял этот запах — беги…
Молодая принцесса, которая в силу своего таланта знала о наследовании признаков больше, хотела возразить что всё совсем наоборот: тот кто выжил и дал потомство скорее всего незнаком с запахом ярости ночной аликорны. Тем более — Каденс потянула носом — та почти ничем и не пахнет.
«Впрочем, — спохватилась она, — это, конечно, была мрачная шутка здешней её «тётушки». Каденс помотала головой.
— Знаешь, я удивлена, что ты придумала именно такой план… Мне почему-то казалось, что сейчас для тебя любовь — это признак слабости или, в лучшем случае, игрушка.
— Ты ошибаешься, — спокойно ответила Луна.
— Не сердись, но… я умею, как ты знаешь, искать для пони самую лучшую пару. Для того-то ты меня сюда и притащила. Однако… Для тебя я не вижу «жениха». Такое бывает, но очень редко.
— Мы здесь не для того, чтоб обсуждать мою личность… Тем более, мы почти пришли.
Каденс покосилась на неказистую хижину.
— А кто здесь живёт?
— Зекора. Она зебра. Можно сказать, политэмигрант.
— Кто?
— Ну, беженец… В Зебрике, видишь ли, к немагам отношение нормальное. Как у нас к земнопони — ну, может, слегка покровительственное. Но критически нельзя пытаться обучать их эрзац-волшебству.
— Это как? — Удивилась Каденс.
— С помощью зелий, артефактов, использующих естественный поток, и всякого такого… С военной точки зрения развивать такое направление, наверно, было бы разумно, но на дыбы встанут и наши и их маги, притом единым фронтом. Так что даже мы с сестрой не осмелились бы открыть подобную школу. А вот отец Зекоры посмел, когда понял, что его дочь — не магесса… Не школу, понятно, основал, а вместе с дочерью разрабатывал такие себе «костыли». Зекора оказалась талантливым химиком. Со временем это, конечно, вышло наружу, и они с отцом были вынуждены уехать… И им еще повезло, хотя старик от потрясения вскоре умер, а она после некоторых приключений оказалась в Мейнхеттене. Там мы и встретились… Ты не пугайся, я сейчас превращусь в зебру…
— Почему в зебру? — удивилась Каденс.
— Потому что в нормальном виде не влезу в эту конуру… Я предлагала ей поселиться в Кантерлоте. Но Зекора видимо решила, что страх перед Вечнодиким лесом защитит её лучше гвардии… Может, она и права. Наш с сестрой дворец — тот еще проходной двор… И ты в кого-нибудь превратись. У нас народ, понимаешь, привык, что аликорнов всего двое. Появление ещё одной может вызвать нездоровый ажиотаж.
— А зачем мы вообще к ней идём? — спросила розовая кобылка.
— Мне нужна краска определённого состава, с определёнными магическими свойствами, да еще и так, чтоб Селестия об этом не узнала…
Зекора с некоторым удивлением поглядывала на Каденс, замаскированную под розовую пегаску. Она не привыкла, чтобы Луна водила к ней гостей.
Сама принцесса превратилась в довольно жуткого вида старую зебру, и выглядела теперь гораздо больше похожей на ведьму, чем сама Зекора.
— Могу я спросить, для чего это? — Поинтересовалась хозяйка дома, просматривая список ингридиентов, которые надо добавить в состав краски.
— Для мира во всём мире, — туманно ответила Луна.
Следующим пунктом программы они посетили упоминавшийся портал, ведущий к Дереву Гармонии.
Когда-то в незапамятные времена он разрегулировался, и из него тогда поналезло всякое инопланетное зверьё. Узнав о проблеме, аликорны заблокировали окно, но произошло это — учитывая тогдашние средства связи и плотность населения — даже не через месяц. Так что фауна Эквестрии успела пополниться десятком новых видов. Кроме того, у портала, когда он работал, пони часто сходили с ума. Все полагали это действием ядовитых спор и болотных миазмов Леса, но принцессы, знали истинную причину.
Накрыв окрестности защитным куполом, Луна шагнула в портал пока что одна, оставив Каденс любоваться величественным остовом Замка Двух Сестёр. Когда он строился, считалось очень престижно держать резиденцию около портала, в подражание бывшим владыкам Зебрики. Впрочем с годами само понятие «престижно» — «не престижно» потеряло для принцесс значение. На своём континенте выделываться стало не перед кем, а зебры часть знаний растеряли, а часть засекретили.
Накопытники Луны процокали по холодному каменному полу самого тайного на Эквусе помещения.
«Интересно, сколько пони, да и не пони, приходили сюда, принося к подножию кристального «куста» свои желания», — подумала ночная гостья, оглядев мерцающее таинственным светом Дерево Гармонии. — «И сколько не дошло».
— Что же они у тебя просили? — сказала она Дереву, вспомнив тех, чьи тела видела когда-то давным-давно на подступах к этому месту. — Долгой жизни, силы, или, может быть, любви?.. Впрочем, надеюсь, я буду самой оригинальной… Понимаю, что ты хочешь сказать: в основе моего желания лежит страх. Да, я боюсь остаться одна, если Селестия покинет нас… А ведь это случится, верно? Но если сестра останется, её присутствие пойдёт на пользу не только мне.
Луна прошлась вперёд-назад, не пересекая, однако, невидимую черту.
— В параллельной реальности я познакомилась с одной странной кобылкой, называющей себя принцессой любви. Думаю, что для сестры это будет самый лучший вариант — по-настоящему влюбиться в кого-нибудь, и пришлая аликорна нашла мне этого кого-нибудь. Тут, недалеко, в Понивиле… Да, я сознаю, что если ошибаюсь, Селестия, пожалуй, сильно разозлится… Где я взяла параллельную реальность? А я починила зеркало после того, как его крайний раз угробили ученики.
Принцесса прислушалась к чему-то.
— Ты думаешь: очень отдалённая точка пространства? Ну, может и так. Как по-твоему это можно проверить? Но знаешь, маловероятно, чтобы в рамках одного мира существовали две столь похожих планеты… Впрочем, и я подумала, что сие неважно… Нашу гостью зовут Каденс. Странное имя. Сначала она меня испугалась, никак не могла поверить, что я — версия Луны из другого мира. И это при том, что в их истории между мной и Селестией была гражданская война, чуть не приведшая к уничтожению Эквестрии. Но боится она почему-то меня… Кстати, я слышала как-то теорию о «развилках» реальности, и возможно, миры «разошлись» именно в тот момент, когда у них война произошла, а у нас нет. Это весьма глобальное событие… Кто был виноват? Ну, в войне обычно виноваты все, но в данном случае — скорее моя «заслуга». Ну, той меня, которая там… Вот, притащила я эту Каденс сюда, показала сестру так, чтоб Селестия нас не видела. И «принцесса любви» сказала, что-де, «наша» Селестия жёсткая, а я возразила, что мол, может быть, «их» Селестия — просто лучше притворяется?.. Ты хочешь поговорить с Каденс? Ну, она с тобой — тоже, но обещай мне, что ты ничего не станешь с ней делать.
Луна до половины влезла в портал, и поманила кобылку на той стороне.
Через полминуты из «рамки» появилась розовая аликорн, выглядящая маленькой на фоне ночной принцессы.
— Вот это оно и есть?
— Ага.
— Ой, — молодая аликорн спряталась за крупом Луны.
— Ну я же просила, — устало сказала та.
— А мне совсем и не страшно, только прохладно тут. — Заявила Каденс, — просто я не видела раньше трёхметровую лошадь.
— Нет тут никаких лошадей, кроме нас двоих, — пояснила Луна. — Это проекция в твоей голове. Кстати, обычно, чтобы сюда войти, надо заплатить большую цену. Встретиться лицом к лицу со своими самыми тайными фобиями. Некоторые не выдерживают, и сходят с ума.
— Значит, мне повезло. — Каденс уже вполне оправилась, и подошла вплотную к Дереву.
— И кстати, приближаться к нему тоже нельзя, — запоздало сообщила принцесса, — впрочем, тебя оно почему-то не трогает.
Молодая пони покачала копытом одну из «веток».
— А почему нельзя-то?
— Схватит и съест… Не задавай глупых вопросов.
— А ему можно?
— Что можно? — не поняла ночная аликорн.
— Ему задавать глупые вопросы?
— Знаешь, я поняла, почему тебя назначили управлять Кристальной Империей, — вздохнула Луна. — Можешь задавать любые вопросы. Но не факт, что оно ответит.
Каденс повернулась к Дереву.
— Скажи, а почему здесь Луна не попробовала захватить всю страну себе?
— Потому что мне это даром не надо… — почти неслышно пробурчала себе под нос принцесса.
Молодая аликорн тем временем уже гарцевала по полу, видимо, получив-таки ответ.
— Я так и знала! Я так и знала!..
— Как тебя, однако, много, — поморщилась Луна.
— Оно сказало, что ты была тогда влюблена в капитана Клемана, и не интересовалась всем прочим… Это правда?
Про себя Луна подумала, что подобное объяснение сгодится для юной кобылки, а тысячу лет назад она была уже достаточно стара, чтоб верно расставлять приоритеты. Вслух же ответила:
— Ну, правда… Мы вобще-то были женаты. Это был третий и пока последний и самый удачный мой официальный муж.
— А почему удачный? — продолжая скакать, поинтересовалась розовая аликорн.
— Потому что со вторым мы так побили горшки, что Эквестрия тряслась. В прямом смысле. — Буркнула принцесса. — Будешь спрашивать что-то ещё? А то мне надо с ним договорить, желательно наедине. Это не очень эстетично, а душа у тебя, я вижу, хрупкая и ранимая...
Когда гостья вышла, Луна сбросила непрошибаемую маску, и поинтересовалась у своего невидимого собеседника:
— Это правда? Про меня и Клемана?.. Отчасти? Ну, я так и думала. А в чём другая причина?.. Вот значит как. Ну ладно, это их проблемы. Но ты поняла, что я хочу? Я, увы, в этом бездарна. На эстетическое чувство мне медвежук наступил в раннем детстве. Когда-то писала стихи, помнишь этот позор? Только когда военные их испохабили, я поняла, что поэтесса из меня та ещё… А портрет-филактерия, желательно, чтобы был написан лично мной, но я же не умею. Так что дай мне, пожалуйста, это умение. Да не рубилом по камню, знаю я тебя, а кистью по бумаге.
Несколько дней спустя.
В кабинет Луны Оз Эшш вошёл с некоторой опаской. Конечно, они давно «помирились», и принцесса обещала больше не вспоминать ту историю, но… Она, безусловно, держит своё слово, однако, она кобылка, а они подвержены импульсивным поступкам.
Эшш уже сто раз проклял свой тогдашний приступ вдохновения и злого духа, который «нашептал» ему нарисовать «Утро в стогу.»
Скандал в узких кругах пять лет назад грянул жуткий. Самого Эшша богема моментально записала в любовники Луны, и чем больше он уверял, что это-де не так, тем меньше ему верили. Дошло, наконец, до двора. В гвардии роились идеи, что этого пачкателя холстов надо бы пристрелить, поскольку дуэль для него — слишком почётно. Дворцовая полиция, рассмотрев дело по существу, ничего такого не усмотрела, но поскольку дело касалось репутации правящего Дома, было доложено наверх…
Вскоре Луна вызвала художника с портретом к себе, и долго его, портрет, рассматривала, пока автор стоял ни жив ни мёртв. Потом сказала:
«Значит так. Написано хорошо. Особенно удалось лукавое выражение лица. Но противоречит правде жизни… Я, конечно, когда-то спала на сене, но это было ещё когда твоих пра-пра-пра- не было на свете. Посему, объявим это историческим портретом на тему поздней античности. От греха подальше, я его куплю, пусть у меня повисит. А ты, пока всё не уляжется, съезди-ка на годик в южные города. В творческую командировку…»
Сегодня Луна несколько секунд рассматривала визитёра, а потом начала говорить. Обычно, в частных беседах принцесса не здоровалась, а словно возобновляла прерванный когда-то разговор. Не все быстро привыкали к этой особенности.
— Я хотела, чтоб ты взглянул на пару портретов. Один из них, тот что справа, выполнен с помощью новой краски. — Под невидимым телекинетическим воздействием с вышеупомянутых портретов слетела драпировка. — Как ты их оцениваешь?
В принципе, Эшшу достаточно было беглого взгляда, но он опасался показаться небрежным, поэтому несколько минут преувеличенно внимательно рассматривал полотна.
— Новая краска определённо хуже. Бедная цветовая гамма, и ложится комками. Если вы планируете какой-то заказ для дворца, то старая была лучше.
Луна кивнула.
— А как ты оценишь художника, который это рисовал?
Единорог вздохнул.
— Начинающий. Не хватает опыта.
— Если он будет практиковаться, то сможет стать мастером?
— Всё случается, конечно, — Эшш пожал плечами. — Но почти наверняка нет. Крепким ремесленником — да, безусловно… Художники, бывает, неожиданно входят в моду, но… Тут не тот случай. Тут всё очень академично, и как из полена вырублено. Впрочем, и с голоду этот живописец не умрёт.
Принцесса чуть улыбнулась.
— Да, этот живописец с голоду точно не умрёт… Что ж, спасибо за правду. На неё, как известно, не обижаются.
Смысл фразы дошёл до Оза через несколько секунд, и он ужаснулся:
— Это вы?!
— Ну да… Увы, в этом я оказалась бездарна. Даже Дерево Гармонии не помогло.
— Что не помогло? — переспросил Эшш.
— Неважно… Значит, эту часть работы выполнишь ты… Я хочу заказать у тебя пару портретов. — Сказала Луна, и выслушав с каменным лицом ритуальные благодарности, продолжила, — ты снова поедешь в творческую командировку…
Эшш дёрнул ухом. Не то чтоб ему не понравилась первая, к южным морям. Он много из неё вынес, да и путешествие было точно лучшим вариантом, чем лежать в канаве с пулей в голове после близкого знакомства с каким-нибудь фанатиком-гвардейцем, но… Неприятно, когда за тебя решают. Эшшу вспомнилась старая поговорка: «быть возле власти — быть возле смерти.» И хоть времена сейчас вполне вегетарианские — не чета тем, что были условных полтысячи лет назад — но как раз напротив него сидит сейчас живая свидетельница тех кровавых веков.
— …В Понивиль. — Продолжала тем временем принцесса. — Это городок на южной границе Кантерлотской губернии. Там ты напишешь сначала один портрет. Обязательное условие — этими новыми красками. А вот выбор натурщика или натурщицы оставляю за тобой. Любой пони, чья внешность покажется тебе достойной увековечивания, кроме одного-единственного пони. Его ты напишешь потом, когда мы убедимся, что с этими красками всё в порядке… И разумеется, ты должен хранить в секрете то, что тебя отправила я. Пусть это будет сюрприз. Кстати, — Луна протянула Эшшу кулон в виде головы пони. — Подаришь тому, кого выберешь.
Принцесса тепло улыбнулась, но Эшш всё равно занервничал. Зачем такие тайны на ровном месте? Уж не влюблена ли она в этого загадочного жеребца? Да, в такой ситуации, чем меньше знаешь, тем дольше живёшь.
Вслух же художник заверил аликорну, что несмотря на некоторую недоделанность новых красок, он приложит все старания.
Глава 2. Собственно глава
— Не крутись, — попросил он Трикси, — ты мешаешь работать.
— Ты думаешь, так просто быть несколько часов неподвижной?
— Непросто, — согласился Озз, — но у меня было множество натурщиц, и они как-то терпели.
Трикси тут же надулась, и независимо откинула чёлку назад.
— О. А теперь отлично. Надо почаще тебя злить. У тебя сердитой очень необычное выражение лица…
Эшш быстро заработал кистью. Трикси с некоторым недоумением взирала на него: она не привыкла, чтоб единороги совершали мелкие движения при помощи копытокинеза.
— Тебе так удобно? — наконец спросила она.
— Да, ты не поверишь… Хотя большинство художников рисуют иначе. Однако, я ведь не учу тебя, как делать цирковые номера…
— Но ты всё же скажи своё мнение о них, — попросила единорожка.
— Ты хорошая фокусница и талантливая магесса. — Сказал Эшш. — Но никакая актриса. У тебя наигранные и гипертрофированные интонации. Много пафоса. Это скорей вредит… Хотя я ведь из подвида «искушённой публики». Другим это, может, не так бросается в глаза.
Она несколько минут молчала. Потом спросила:
— Ты со всеми так убийственно честен?
— Практически, да, — погружённый в работу, Эшш ответил на автомате, — даже с принцессой Луной. Так что ты в хорошей компании.
— И какая она? Страшная?
— Ну что тебе сказать… Я плохой наблюдатель — слишком чувствителен к мелочам. Внешне — она очень любезная. Но находится в одной комнате с ней — смертельно опасно. Точнее объяснить не могу…
Единорожка задумчиво поправила амулет на шее. Он был ей к лицу, подходя цветом к шёрстке.
Вообще-то Эшш сжульничал, и предварительно отнёс серебряную цацку знакомому артефактору провериться, но тот не нашёл в ней колдовства. Не то, чтобы единорог ожидал от принцессы какого-то злодейства, но проверить всё же не мешало… Впрочем в предмете, созданном Луной, обычный маг мог ничего и не распознать.
С Трикси они познакомились на второй день пребывания Эшша в Понивиле. Художнику с одной стороны повезло, а с другой — нет. Поезд из-за «подтекающего» котла пришёл в город поздно вечером, и, кроме того, лил дождь. Поэтому он заселился сходу в привокзальную гостиницу, заказал ужин и сидра, а потом завалился спать.
Утром выяснилось, что другой гостиницы в городе просто нет, а яблочный сидр — единственный приличный напиток, производимый здесь. Так что вчера был сделал правильный выбор, пусть и случайно. Заселился он под чужим именем. И этим же именем, по своему обыкновению, представлялся всем встречным-поперечным. Кан, начинающий художник. Всё-таки Озза Эшша знали, наверно, все мало-мальски образованные пони в Эквестрии, а он любил приватность.
Кроме того, приятно завести дружеские отношения в качестве никому не известного единорога, а не столичной знаменитости.
Трикси он встретил в коридоре гостиницы, и она, нимало не смущаясь, тотчас пригласила его приходить на представление. А он её — в гости на чай, поскольку типаж внешности был весьма необычным.
Представление же показалось ему с одной стороны пресным, но с другой…
Он никогда не был сильным магом, но неплохо разбирался в силе и искусстве других. И если при взгляде на Луну, он понимал, что видит лишь подошву горы, то при взгляде на Трикси… Алмаз, но увы, неогранённый, и который уже никогда не будет огранён, ибо по мнению любого учителя она уже слишком стара, хотя и была моложе Эшша лет на десять, а ему ведь только тридцать шесть… И кроме того, интересный типаж. Он положительно был заинтригован.
Столь же интересную, и увы, необученую единорожку с белоснежной шёрсткой он увидел в толпе, но увы, при попытке познакомится ближе, когда кобылка услышала, что он — начинающий художник (Эшш не выглядел на свой возраст, но и двадцатилетним мальчиком счесть его было бы трудновато), то резко отчалила.
С грустью посмотрев на симпатичные формы, Эш вздохнул: «вот сказать бы тебе, что я всемирно известная звезда-миллионер...» Но это будет не совсем то, чего я хочу. В смысле — нормальных отношений.
После выступления, Трикси в самом деле зашла к нему на чай. И во второй день. А в третий — осталась на ночь.
И так как у неё в самом деле была весьма примечательная внешность, Эшш предложил ей попозировать. А там, в процессе, уже признался, кто он такой. Кобылка, конечно, была впечатлена, но не слишком. Было понятно, что она рассчитывает добиться не менее звонкой славы…
В дверь неожиданно постучались, прервав его раздумья. Трикси давно ушла готовиться к выступлению. Может, она решила зайти ещё на час? Художник открыл и непроизвольно отшатнулся: на пороге стояла страшноватого вида зебра с бельмом на глазу.
— Вы к кому?
— Это я, — сказала гостья знакомым голосом, который Эшш, правда, не сразу распознал.
— Кто «я»?
— Принцесса Луна, — ответила она, и двинулась внутрь номера.
— Но почему в таком виде?
— Не люблю шумихи… Согласись, ассоциировать двухметрового аликорна с полуслепой зеброй трудновато. Даже сами зебры ни разу меня не опознали, когда я училась среди них во время оно. — Пояснила Луна.
— А зачем? — переспросил обалдевший Эшш.
— Ну, когда я была молодой, в Эквестрии с наукой было туговато. А в Зебрике оставались еще обломки старой империи. В частности, последний не почивший университет. Силушкой я уже тогда была не обиженна, а со знаниями было хуже. У Селестии, помимо обучения, хватало дел, а другие маги, да и не маги, меня сильно боялись: я не отличалась кротким характером, тогда все феодалы им не отличались… Это душераздирающее зрелище, когда учитель боится ученика, — задумчиво сказала Луна. — Если такой ученик в одном экземпляре, ещё ладно, но если это тенденция — то сливайте воду, вашей цивилизации конец. И вот, на несколько лет я превратилась в уродливую зебру, чтобы приставания не отвлекали от учёбы, и отправилась в бывшую столицу второго континента… Но это я отвлеклась. Показывай работу.
Луна обозрела холст и кивнула:
— Хорошо. Я бы сказала, очень хорошо. Кто она?
— Её зовут Трикси. Бродячая фокусница, — ответил Эшш. — И талантливая магесса. Но увы, не получившая классического образования.
— Да. Я почувствовала, — медленно сказала принцесса.
— Можно спросить: а как вы меня нашли? — поинтересовался единорог.
— О, это пара пустяков. У меня же несколько твоих картин висит, а по вещи я всегда могу найти её создателя, если он жив.
«Вон оно как, — подумал Эшш, — хорошо что я тогда не попытался сбежать, у меня ведь была такая идея.»
Вслух же сказал:
— А что мне делать с этим портретом?
— Подари ей, — предложила Луна, но заметив, как по лицу Эшша пробежала тень, удивилась. — Что? Я же тебе заплатила.
— Да нет, дело не в этом… Мне просто кажется, что эта картина — самое лучшее, что я когда-либо написал. Мне просто жалко расставаться… Но вы, конечно, правы.
— Ну так не расставайся, — посоветовала принцесса. — У тебя ведь творческая командировка. Вот и продолжи отношения, пока никуда не спешишь, а там видно будет.
— И всё вы знаете, — несколько смущённо буркнул Эшш. Луна только скупо улыбнулась в ответ… Кстати, — вспомнил он, — с кого надо написать второй портрет? Время ведь уходит…
— А ты не спеши, — посоветовала аликорн, — я потом тебе скажу…
В одно из своих тайных убержищ в горах Луна пришла уже ночью.
Вобще-то у неё и в Кантерлоте было несколько хорошо защищённых бункеров, но всё же она предпочитала работать с серьёзной магией здесь (или вовсе на луне), а бронебоксы отдала «на растерзание» ученикам — всё же столица это густонаселённый город. Один промышленник-сталелитейщик недавно похвалялся ей, что строит завод, дабы катать особо прочные листы, неравномерно науглероженные. Это было не здорово, и сулило новый виток гонки вооружений, потому что зебры сопрут технологию, едва первый лист остынет, но и деваться Эквестрии было некуда.
Хотя в данном случае толщина и качество защиты убержища не имели большого значения — некромантия не требует большой силы. Но она хотела быть подальше от сестры, Селестия могла бы что-то заметить.
Луна создала в воздухе довольно схематичные копии амулета, который сейчас носила Трикси, и собственно портрета-филактерии. По хорошему, портрет, как и субъекта «переписывания» следовало бы иметь при себе, в прямой видимости, но у принцессы хватало квалификации работать с образами.
За пару тысяч километров серебряный кулон, лежащий на тумбочке, зажёгся красным цветом, словно на секунду стал рубиновым, но тут же погас. Трикси промычала что-то во сне, и перевернулась на другой бок.
— Вставай, лежебока! — Гаркнула она прямо в ухо художнику, так что тот аж подскочил на кровати.
— Блин, Трикси, сколько времени?
— Восемь часов. Завтрак скоро.
— Ну и рань. Буду весь день разбитым… Ладно, я шучу. Я сам в такое время обычно уже не сплю, а в Кантерлоте, в обществе , раньше десяти-одиннадцати вставать не принято.
— В обществе бездельников, надо понимать — да, — буркнула Трикси. — А в городах вроде Понивиля уже первую десятину земли вспахали… А я, ты знаешь, наоборот сегодня с утра бодра и весела. Даже жаль, что не надо готовится к выступлению.
— А почему не надо-то? — спросил Эшш.
— Городок маленький, — пояснила фокусница. — И так уже, считай все, кто мог и хотел, по два-три раза перебывали на представлении. А новую программу подготовить — не раз чихнуть. Проще пару лет гастролировать с этой. Хотя сегодня я чувствую себя прямо в ударе, может даже и попытаюсь что новое соорудить…
Эшш привык, что в провинции постоянно выспрашивали его о столичной жизни, если узнавали что он из Кантерлота. В этом плане Трикси приятно порадовала: ей было в общем плевать на столицу, она говорила о себе и своём искусстве. Поэтому единорог сильно удивился, когда за завтраком она первым делом спросила:
— Так что, ты говоришь, нужно, чтоб поступить в кантерлотскую школу волшебства?
— Я не говорил… Что нужно? Я так понимаю, ты про себя? Ну, талант у тебя есть, но ещё, увы, нужны большие деньги. И на саму учёбу, и на покупку книг, и на жизнь, что немаловажно. Так как времени работать у тебя не будет, а на стипендию и бесплатное проживание за счёт принцесс, надеяться не приходится…
— Почему?
— Только не кидайся чашками… Потому что ты уже для этого старая. Я слышал об одном-единственном студенте, которого зачислили в четырнадцать лет. Но тебе же не четырнадцать. А за деньги не возбраняется учится кому угодно.
— Несправедливо.
Эшш пожал плечами.
— Толкового мага учат лет пятнадцать. И по выпуску государство рассчитывает на некоторую отдачу в течении ряда десятилетий.
— Понимаю, — кивнула Трикси. И в шутку добавила, — вот будь я бессмертной, нестареющей, могла бы сейчас выучится, проработать потом лет тридцать, или как там положено, а потом уже жить в своё удовольствие. А сколько стоит обучение?
Эшш назвал примерную цифру.
— Но это в хорошей школе «аффилированной», так сказать, со дворцом. То есть на некоторые занятия они ходят туда. А так можно найти и дешевле.
Единорожка шумно выдохнула.
— Да, мне столько не заработать.
— Ну, не расстраивайся. У тебя и так отличные представления, — Эшш хотел было потрепать её по гриве, но почувствовал, что нога на секунду оказалась как будто в телекинетических тисках. А она в самом деле сильна! Эшш покрутил головой. Он на миг испугался её глаз, но тут же прогнал эту глупую мысль.
— Великая Трикси не нуждается в жалости! — Кобылка улыбнулась, давая понять, что пошутила. — У меня есть идея. Раз уж сегодня нам обоим решительно нечего делать, давай сходим на прогулку в Вечнодикий лес. Я тут немало о нём слышала, но всё было некогда сходить. То представления, то тебе позировала, то…
Она чуть смутилась.
— Но ты, наверно, слышала, что местные сами не очень-то туда ходят? — Перевёл разговор Эшш.
— Да. Там ужасные монстры, как они говорят… А мне что-то не страшно. Я как-то раз одолела Урсу Старшего.
— А кто это? — удивился Эшш.
— Выдуманное мной чудовище. Но на зрителей действует… Знаешь, мне почему-то очень хочется туда сходить, не знаю почему. Так ты со мной?
Художник вздохнул. В его возрасте на «слабо» не покупаются, но и не помочь тоже было бы скверно. С логической точки зрения — если б в том лесу в самом деле жило нечто ужасное, оно давно было бы уничтожено принцессами. Либо вылезло, и сожрало всех в Понивиле. Либо сначала сожрало, а потом было бы уничтожено.
— Там, говорят, стоит древняя крепость аликорнов. Очень хочется на неё взглянуть… Богатые у нас принцессы, — завистливо вздохнула Трикси. — Если б она была в моей собственности, я бы экскурсии туда пускала за хорошие деньги.
Эшш кивнул. Он пока не рассказывал этого, но за портрет Луна заплатила ему десять тысяч. Совершенно невероятную по меркам Трикси сумму. А продать картину в Кантерлоте или Мейнхеттене можно было за пять тысяч прямо сегодня, и за семь — если немного подождать. Эшш собирался сказать это Трикси при расставании: что сумма, нужная на обучение, уже у неё есть. Ему конечно было бы неприятно, если б она продала портрет какому-то толстосуму, но судьба живой пони была несравнимо важнее.
А то, что расставание будет, Эшш не сомневался. Он никогда не задерживал привязанности дольше нескольких месяцев. И по тому, как она обсуждала свои гастроли без малейшей привязки к его мнению — понимал, что и она такая же…
Остов замка Двух сестёр подавлял всякого случайного гостя своей мощью.
«Не зря, — подумал Озз Эшш, путая причину и следствие, — его запихали вглубь Вечнодикого леса.»
Могучие стены, в которые вплетено заклинание упрочнения… Более слабые маги всё время совершенствовали защиту своих твердынь — от поколения к поколению. Здесь же изначально было применено что-то невероятно могучее, что не требовало постоянных доработок, вроде «модификация один, блок три, эквивалентная снарядостойкость — метр семьдесят».
И конечно, войти сюда простым смертным было совершенно невозможно, даже если они преодолели бы все, действительные или мнимые, опасности леса. Об этом Эшш и напомнил спутнице.
— Все аликорны — некроманты. — Сообщила Трикси. — Я думаю, защита настроена на это.
Эшш поёжился.
— Откуда ты знаешь?
Единорожка на миг утратила самоуверенность.
— Гм… Ну вот просто знаю. Не смогу объяснить, но я почему-то чётко вижу здесь линии смерти в колдовстве. Однако, могу тебя утешить — нам туда не надо.
Трикси покрутилась на месте.
— Я чувствую где-то здесь источник магии огромной мощности. Нет, не в крепости, — ответила она на невысказанный вопрос. — Я не могу понять, что это.
— Трикси, — позвал он, — то есть мы за этим сюда на самом деле шли, да?
— Вот, — она разочарованно остановилось, — оно ушло. Дискорд, а я ведь не смогу здесь остаться. Ну, на случай, если это вернётся.
— Знаешь, — сказал Эшш, — я когда-то тоже учился магии. Всего три года, на большее не хватило таланта. И первое, что вбивали нам в голову: никогда не пытайтесь ухватить больше, чем сможете унести. То, что ты почувствовала, это скорей всего отголоски какой-то магии Сестёр. А они, как я тебе докладывал, весьма ужасные. Не лицом, понятное дело… И возможно, не зря лес не рекомендован к посещению.
Трикси холодно сверкнула глазами:
— Это не магия аликорнов. И вообще, жеребцу, особенно единорогу, не следует быть столь осторожным.
«Ну и характер, — подумал он, — словно ёж. Ну да это тебя и привлекло, верно?»
Когда они уже подходили к Понивилю, в чаще послышалось подозрительное шуршание, и оттуда вылез крупный медведь.
— Твою ж бабушку, — тихо пробормотал Эшш, — кого ты там, говоришь, побеждала?
Впрочем, Трикси не сплоховала, и без лишних разговоров шарахнула по зверю магической кувалдой. Заревев от боли и обиды, медведь улетел обратно в чащу, а из леса, но совсем с другой стороны, донёсся болезненный вскрик.
— Эт-то что? — удивилась Трикси, — я же в ту сторону не стреляла…
На поляну выбралась розовогривая пегаска.
— Зачем ты? Он же домашний!
— Ну извини, блин. Спрашивать было некогда… Совсем сбрендила: медведя приручать.
Пегаска, однако, не слушая её, полезла осматривать лежащего на земле медведя. Трикси и Озз Эшш приблизились к ней.
— У него сломана лапа, и лёгкая контузия, — неожиданно для самой себя сказала Трикси. Хотя она раньше никогда не занималась медицинской магией, но теперь почему-то видела повреждения животного.
— Его надо отнести к ветеринару!
— Тебе надо, ты и неси, — отрезала Трикси.
Пегаска огромными полными слёз глазами посмотрела сначала на фокусницу, потом на Эшша, так, что он не выдержал.
— Он точно нас не сожрёт?.. Ну, давай тогда поможем, что ли… Телегу надо прикатить.
Трикси вздохнула, подняла медведя телекинезом и понесла перед собой. Озз Эшш уважительно крякнул. Сам он едва смог бы поднять единорожку комплекции своей подруги, а о том, чтобы нести здоровенного зверя не приходилось и мечтать…
Вобщем, день был испорчен этим приключением. Когда они вернулись в номер, госпитализировав загипсованного медведя в дом пегаски, то через час примчалась белая единорожка, которую звали Рарити, и которая была подругой хозяйки медведя, и устроила скандал из-за покалеченного зверя. Трикси, как выяснилось, тоже умела и любила скандалить. Так что у Эшша разболелись от этого зубы и голова…
— И какие дальнейшие планы? — Поинтересовался он, когда белая единорожка, кипя возмущением, наконец ушла.
— Думаю, завтра надо ехать в другой город. Тут я уже собрала всё что можно… Да и конфликты с местными — не совсем то, что мне надо. Кажется, что я смогу теперь несколько увеличить свой заработок… Я чувствую себя сильнее, чем неделю назад. Кстати, — она хитро посмотрела на собеседника, — ты не планируешь небольшое путешествие?
— Если это займёт недели две-три, — ответил он, — хотя меня в полуприказном порядке отослали из Кантерлота, но придётся тайно вернуться — в академии начинаются экзамены, а я обещал посмотреть работы некоторых учеников. Потом договоримся о месте встречи… А как ты обычно путешествуешь?
— Ну, если есть деньги, и железная дорога идёт туда, куда мне надо — арендую платформу. Если же нет, впрягаюсь в фургон сама, или нанимаю какого-нибудь земнопони, если путь далёк или тяжёл. — И заметив, как испугался Эшш, рассмеялась. — Нет, в этот раз, конечно, воспользуемся транспортом. Давай ка будем собирать вещи. Положи-ка, наверно, портрет в коробку. Жаль будет, если повредим.
Он кивнул, снял с картины лёгкий экран, и замер на минуту. Портрет изменился. «Проклятые новые краски, — подумал Эшш, — и зачем Луна на них настояла?» Художник всмотрелся в лицо нарисованной Трикси. Краска частично «просела», и углы губ единорожки «уехали» вниз, придав ей хмурый вид, но хоть не испортив работы окончательно.
Несколько месяцев спустя, когда до сезона осенних дождей оставалось всего ничего, грузопассажирский (других в Эквестрии в ту пору ещё не было) поезд подкатил к Понивильскому вокзалу с утра пораньше. К хвосту его была прицеплена платформа на которой, закреплённый цепями, стоял цирковой фургончик. С прошлого раза его перекрасили в более строгий тёмный цвет, во второй стене, напротив рампы, появился ещё один лючок примерно полметра на метр, но в целом он не изменился.
А из пассажирского вагона, последней, когда схлынула гомонящая толпа, на перрон вышла голубого цвета единорожка с парой чемоданов. Встречающий её, и уже слегка поникший Озз Эшш, встрепенулся.
— Привет. Я получил твоё письмо… Но почему здесь? Ты же говорила — Мейнхеттен. Ты ведь давала тут представление недавно…
— Привет. Да выдался денёк свободный и маршрут удобный. Хотела ещё раз заскочить в Вечнодикий, посмотреть что там да как. Возможно, в этот раз мне повезёт больше. Найти ту штуку, что я тогда почувствовала… Потом на день — в Кантерлот, схожу в пару школ, поговорю, как бы учёбу оформить… Так что не велела даже фургон с платформы снимать.
— А зачем ты его вообще притащила? — удивился Эшш, — отправила бы вперёд в Мейнхеттен, всего и делов.
— Была причина, — ответила Трикси, и зажгла рог.
Упоминавшийся люк на её фургоне открылся и оттуда появился здоровенный плоский ящик, немного похожий на гроб, но выполненный из стали. Художник мысленно охнул, прикинув, сколько это должно весить. А Трикси, казалось, даже не замечала, что держит пару центнеров железа и чемоданы.
— В купе это внести, сам понимаешь, никак нельзя. А нанимать отдельно второй вагон — глупо.
— Там реквизит для фокусов? — предположил Эшш.
— Портрет там твой, — пояснила она, — неужели так трудно догадаться? Реквизит в фургоне.
Трикси двинулась к гостинице, неся перед собой ящик.
«Блин, — подумал жеребец, — слухи теперь пойдут о гробах и вампирах.»
— И сколько ж с тебя содрали за этот сейф?
— Пятьдесят монет.
— Много.
— Мои заработки несколько выросли. В последний раз даже позволила себе арендовать стадион. Привокзальные площади и их аналоги становятся тесноваты…
Они вошли в номер, Трикси бросила в угол чемоданы, а сейф с портретом поставила вертикально.
— Неужели он так тебе нравится, — спросил Эшш, — что не можешь даже на минуту расстаться? Нет, мне, конечно, приятно…
— Ты хочешь взглянуть?
— Что?
— Говорю, хочешь взглянуть на него?
— Не откажусь.
Трикси сотворила какое-то сложное заклинание, от которого в номере температура явственно упала на несколько градусов, и дверца ящика открылась.
Единорог шарахнулся от увиденного: да, это несомненно была его работа, и изображена на ней была Трикси, но кто б её узнал! Фон и поза с независимо закинутой назад гривой остались прежними, но сама грива поседела, шёрстка поблекла, свалялась и отчасти выпала, оставив серые залысины. Глаза потухли и ввалились. Губы потрескались, и кривились в сардонической усмешке, чуть приоткрывая зубы. Их нельзя было толком рассмотреть, но Оззу Эшшу на миг показалось, что они острые, как у хищного зверя…
— Что это такое?
— Я думала, ты мне скажешь. Решила сначала, что в краске идет какая-то химическая реакция, или — она грозно сверкнула глазами — это такая твоя шутка. Знаешь, как подложить на стул надувную подушку. Я даже всерьёз гневалась…
Эшшу стало не по себе. Показалось, за её плечами развернулось что-то чёрное, опасное.
— …но по размышлении поняла, что ты просто не в состоянии такое устроить…
«Блин, что-же Луна сотворила с этим портретом?»
— … или, может быть, ты что-то скрываешь? Ну да ладно, — Трикси улыбнулась, — я не обижаюсь.
— Слушай, — предложил художник, — я мог бы нарисовать портрет заново, в другой манере, другими красками. Этот позорит тебя и меня, и его, пожалуй, стоит уничтожить…
— Нет! — рявкнула Трикси, так что звякнули чашки. — Разве ты не понял? Эта штука придаёт мне сил. Разве я смогла бы раньше поднять того медведя или этот сейф?
Железный ящик тем временем в самом деле приподнялся над полом, и Эшш почувствовал, что она с трудом сдерживается, чтоб не швырнуть сейфом в него.
— Это полотно, я, и вот этот амулет, — Трикси оттянула на шее цепочку с серебряным кулоном, подаренным художником, — составляют как бы одно целое. Не знаю, как это вышло, но теперь портрет будет стареть вместо меня, получать мои раны и болезни. Есть ли хоть одна пони, что в здравом уме от такого откажется?..
— Вобще-то есть, — Эшш понемногу отступал к двери, — и таких, думаю, немало. Разве ты не видишь, как это тебя изуродовало?
— Что-о? — протянула она, довернувшись к зеркалу. Но там отражалась, конечно, молодая, симпатичная единорожка. — Это такая шутка? — прошипела Трикси.
— Я не в том смысле, — поспешно выкрикнул он, подкрадываясь к двери, — а в смысле души.
— Нет никакой души! — Чуть тише сказала Трикси.
Эшш толкнул входную дверь задней ногой.
— Смелое заявление для той, чья душа оказалась в холсте…
Что бы произошло после этого, к счастью, осталось неизвестным, поскольку из коридора в номер заглянула та самая белая единорожка, и по милому провинциальному обычаю совать нос в чужие дела, спросила:
— А вы тут ссоритесь, да? Ой, а это твой портрет? Ты нарисовал? Видно, что художник ты начинающий. А почему грива облезлая?
— Тебе не нравится моя грива? — ласково спросила Трикси…
Лавандовая единорожка, недавно приехавшая в Понивиль, сидела на летней веранде кафе, когда мимо с воплями пробежала группа пони. Потом в стороне вокзала что-то громыхнуло.
— Спайк! — сказала она. — Ну-ка, ступай домой.
— Но я…
— Без разговоров!
— Ладно, — дракончик нехотя подчинился…
На привокзальной площади, помимо гостиницы и почты, находился еще и пункт охраны правопорядка. И когда от глухого взрыва внутри отеля у половины этих зданий треснули стёкла, все полицейские выскочили наружу.
Помахивая хвостом, Трикси вышла из парадных дверей гостиницы.
— Итак, все семь полицейских Понивиля…
— Что здесь происходит? — спросил старший, — будьте любезны пройти с нами в околоток для выяснения.
Кобылка на секунду зажгла рог, и часть полицейского участка обрушилась.
— Как же я могу пройти в околоток, у которого нету четвёртой стены? — насмешливо поинтересовалась Трикси, потом развернулась, собираясь вернуться назад в отель. Делать здесь ей было теперь особо нечего, но портрет, разумеется, надо было забрать. В Вечнодикий лес придётся зайти с другой стороны.
И тут позади раздался голос:
— Стой!
Незнакомая ей фиолетовая единорожка вышла из переулка.
— Я Твайлайт Спаркл, старший библиотекарь Понивиля. Это моя территория.
— Что может сделать простая библиотекарша? — Скривилась Трикси, но внимательно следила за каждым её движением, с первого взгляда оценив ауру.
— Ты тут нарушила уже два десятка законов. И я выгоню тебя из этого города.
— А вот это видела?
Трикси подняла копыто, и Твайлайт подумала, что ей сейчас покажут неприличный жест, но перед фокусницей возник в воздухе тонкий чёрный клинок.
Такой же магический меч возник и перед Твайлайт.
— У меня не хуже.
Они стояли напротив неподвижно. Полицейские и случайные зеваки сочли за благо разбежаться по углам.
Как потом написала Твайлайт принцессе Селестии:
«Хотя музыка и искусство боя — разные вещи, в основе их лежит одно и то же — достижение гармонии между собой и магическим потоком, между собой и оружием; и как высшая степень — между собой и противником. Если такая гармония достигнута, то неприятелям больше незачем сражаться… Мы стояли не шевелясь, обдумывая грядущий поединок. И когда мне показалось, что я нашла для Трикси нужные слова, появилась Пинкамина Диана Пай. На неё были навьючены: барабан, труба, аккордеон, что-то ещё, и она умудрялась на всём этом играть. Разумеется уже через несколько секунд Трикси не выдержала, и заорала громче, чем орёт обычно принцесса Луна на нерадивых офицеров. Но в отличии от неё, была лаконичной, прокричав одно только, зато приличное слово: «Ти-ха!!»… И всё же я попыталась высказать те аргументы, которые пришли мне в голову, но момент был безнадёжно упущен.»
Трикси ударила первой — по счастью, узконаправленным заклинанием. Твайлайт приняла его на опасно задрожавший щит, но полностью погасить не смогла. Часть энергии, отрикошетировала в сторону, снеся второй этаж какого-то дома.
— Послушай, — сказала фиолетовая единорожка, — если мы продолжим, то могут погибнуть непричастные. Я не думаю, что ты хочешь становиться ещё и убийцей.
— В таком случае, убирайся. — ответила Трикси. — Ты мне тут не нужна… Впрочем, нет. Ты ведь тут же понесёшься жаловаться в Кантерлот… — Она сосредоточилась, и сверху на Понивиль опустился защитный купол.
Твайлайт на секунду онемела. Дело было даже не в том, что такое заклинание чудовищно прожорливо, или что его может применить далеко не каждый…
— Ты что, с моего дуба рухнула? — спросила она у Трикси, — ты же все силы вгрохала в этот щит…
— Не недооценивай меня, — презрительно бросила фокусница.
— Ну, как знаешь, — пожала плечами Твайлайт, — я поддаваться не буду.
Однако, чем бы это всё кончилось, Понивиль так и не узнал: защитный полог разодрался, и во всём королевском великолепии в город вступила Луна.
— Довольно. — Голос был не громче обычного, но с лёгкостью заглушил все посторонние звуки, высадил пару ближайших стёкол, и вынудил нескольких не спрятавшихся ещё пони, спешно искать укрытие. — Мы можем поговорить спокойно? Ты пока не сделала ничего необратимого…
Трикси криво улыбнулась:
— И вернуться к прежней убогости? Знаешь, есть такая поговорка: лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
Перед ней опять возник клинок, похожий на чёрную шпагу. Луна мимолётно усмехнулась: у великих магов меч обычно имел размерности заточенной рессоры от поезда; или хопеша, а то и вовсе — двухлезвийной секиры. Но и эта зубочистка уже выводит Трикси в совсем иную лигу, давая теоретический шанс на победу даже над аликорном. Один-два единорога из тысячи могли призывать такой клинок.
— В давние времена, — заметила принцесса, — личи считались очень сложными противниками. Их почти невозможно было убить. Ну как, в самом деле, убить того, кого по сути здесь нет? А некоторое количество тел они держали про запас… Но мой талант — один из — отслеживать информационные потоки. Поэтому, я всегда видела, где сердце спрута. И уж совсем глупо с твоей стороны рассчитывать одолеть того, кто тебя создал.
Принцесса зажгла рог, и стена гостиницы разлетелась по кирпичам. Портрет, бывший в номере Трикси, вылетел наружу, зависнув в воздухе.
Даже не видя этого, но почувствовав, кобылка с неединорожьей силой копытами швырнула себя вперёд, целясь клинком в горло Луны, верно расставив приоритеты опасности.
«Ради чего мы живём? — подумала принцесса, отклоняясь и позволяя клинку плашмя скользнуть по шерсти, — ради таких смертоносных моментов. Я ведь знала это лет с десяти: что нет в жизни смысла, и не ночевало. Например, совершила ты что-то небывало полезное для всей Вселенной. А заслуживает ли та Вселенная твоих усилий? Для чего существует она сама? В чём смысл её, чтоб прикладывать усилия?… И сестра развела тут заповедник, что даже подраться не с кем. Ну вот, кроме Великой и Могущественной.»
Запястьем она толкнула пролетающую мимо Трикси в корпус, отбросив на кучу строительного мусора. Портрет находился в заветных десяти шагах, и пока единорожка осознавала повреждения, Луна метнула свой всеуничтожающий клинок прямо в центр холста, и всё сразу кончилось.
Меч Трикси растаял в воздухе, как и наколдованный ею барьер вокруг Понивиля. Сама единорожка ткнулась лицом в битые кирпичи, потеряв сознание.
«Уйти бы сейчас не прощаясь, только забрать контуженную в госпиталь, — подумала Луна, — но увы, придётся давать объяснения и успокаивать народ. Кто бы со мной так возился.»
Глава 3. Эпилог
В Мейнхеттенскую больницу Озз Эшш попал только через несколько дней. Увидев его, Трикси явственно покраснела, но выдавила из себя приветствие.
— Привет, — сказал он, усаживаясь рядом с кроватью, и протянул букет ромашек. — Это тебе.
— Ты не сердишься? — Спросила она.
— Нет. Я виделся с принцессой Луной — откуда я, строго говоря узнал, где ты — и она сказала, что Великая Трикси, — он улыбнулся, — не виновата. Что это была не совсем ты. Амулет сработал нештатно. Он довольно старый, и что-то в нём разладилось…
— Но где ты его взял? — спросила Трикси.
— Купил в лавке по случаю, — не моргнув глазом соврал Эшш, как они условились с Луной. Совершенно незачем (да и опасно) было подставлять принцессу.
Трикси, однако, грустно опустила глаза.
— Да, она мне тоже так сказала. Но это неправда — я откуда-то знаю. Магия, заключённая в амулет, не меняет характер пони… Я на самом деле такая.
— Мне кажется, ты наговариваешь на себя. Я ещё мало тебя знаю, в смысле, тебя настоящую, но…
— Кстати, — поинтересовалась Трикси, — где мой фургончик?
Эшш вздохнул.
— Ну, вобщем, его разломали… Но я говорил с Луной, и она дала мне для тебя чек на приличную сумму. — Единорог протянул Трикси бумажку. — Чтобы ты не осталась совсем без средств. Хотя фургончика всё равно жалко.
Сумма действительно была приличной для фокусницы, хотя для чуть не самого знаменитого художника Эквестрии — не очень. Поэтому Эшш не придал значения: отдала ему принцесса чек, ну и отдала.
— Она так тебе доверяет, — задумчиво протянула единорожка. — Значит, это правда, что вы с ней…
— Нет, — почти прорычал Эшш. - Мы просто друзья… Кстати, я вот придумал хороший маршрут, который мы сможем обойти, когда тебя выпишут.
— Так что же произошло в Понивиле? — Спросила Селестия. — Я почувствовала серьёзное колебание фона. Даже на миг показалось, что это твой второй муж воскрес.
Луна, сидящая на другой стороне стола в кабинете старшей сестры, мрачно посмотрела на неё, и кратко изложила события.
— Что же до Сомбры, — закончила она, — то он лежит где лежал. Воскресать не планирует.
— А скажи, — осторожно поинтересовалась дневная принцесса, — зачем тебе это всё понадобилось?
— Не поверишь: ради тебя… Ну и ради своего спокойствия — тоже. Я не хочу, чтобы ты уходила, я боюсь этого.
Белая аликорн потёрла переносицу.
— Лу, но ведь говоренно тысячу раз: это неизбежность. Я уйду. Через несколько веков ты уйдёшь… Я прямо физически чувствую, как с каждым десятилетием моя связь с этим миром слабеет.
— И поэтому, — сказала Луна, — я решила укрепить эту связь. Подожди, не перебивай, я и так собьюсь… Дерево сказало мне, что это такой вид эгоизма. И печаль об ушедших в том числе на эн процентов состоит из нежелания менять привычный уклад, и понимания, что он уже изменился. Насквозь промёрзшая каменюка, ты понимаешь, будет учить нас чувствам… Ну да я не об этом. Если бы ты сильно полюбила кого-то; не так, как ты любишь весь народ, а как это бывает между супругами, то ты, возможно, не сделала бы этого последнего шага, или сделала его много позже. И я нашла кобылку, чей талант — подбирать любимых для других пони. А она нашла в Понивиле…
— Тсс… — Приложила копыто к губам Селестия. — Я поняла. Да, любовь многих держит здесь. Даже смертельно больные вопреки всему живут, чтобы как можно дольше помогать своим, скажем, детям.
— Но обычные жеребцы, увы, стареют. И в перспективе, по нашим меркам — довольно близкой, это только бы тебя сильнее мотивировало уйти туда, где все совершенны, и никто никогда не умирает.
Старшая сестра покивала:
— И чтоб этого не допустить, ты решила прибегнуть к некромантии… Лу, ведь сколько шишек набито нами и не нами, чтобы осознать: никогда никому такой способ вернуть мёртвых или не допустить их ухода счастья не приносил.
— Ну, я решила попробовать ещё раз, — буркнула ночная принцесса. — Самый-самый последний. Я вспомнила, что на выпускном курсе зебринского института мне попалось раритетное издание «Некромантии» за авторством Алое… Авторитетный источник, согласись. И, бинго, в нашей библиотеке эта книга уцелела. Даже в двух экземплярах. Там сказано, что сила искусства способна преодолеть отчуждение смерти…
В этот момент Селестия совсем неаристократически хрюкнула от подавляемого смеха.
— Ох, Луна, прости… Это вовсе не смешно. Даже наоборот. Просто, когда я училась, об этом анекдоте знали все. То есть при жизни Алое, когда я ещё не родилась, говорить об этом было чревато. Когда же стало можно, студенчество на бывшей «душительнице свобод» оттопталось. А несколько веков спустя, когда училась ты, история, судя по всему, забылась…
Забавно, — задумчиво сказала Селестия. — Столица «добродетельных королей» ещё долго была оазисом спокойствия, после того, как их самих не стало. И как раз когда я получала диплом, полыхнуло впервые. То-то все нахлебались свободы… Но сейчас не о том. У тебя вышел, можно сказать, классический случай прочтения источника вне знания контекста. Видишь ли, Е.И.В. не писала эту книгу. Она, я думаю, даже прочла её так, через пень-колоду. Писал же её совсем другой зеброкорн, и в силу злобного своего характера, впихнул этот абзац про силу искусства. Не один маг-экспериментатор над этой задачей бился, да ничего не добился… А Алое, будучи весьма честолюбивой, хотела слыть корифеем всех наук, великой кормчей, главным пожарным, королевой красоты, ещё и крестиком вышивать. Поэтому, не заморачиваясь ляпала свою подпись на научные работы, как сейчас делают особо одарённые начальники кафедр, полагая, что это придаст им веса, как учёным… Благо, поспорить с её авторитетом никто тогда не мог. А если даже появлялся такой наглец и возражал, она отвечала что-то вроде, — Селестия изобразила на лице вселенскую скуку и откинулась на спинку гигантского кресла. — «Ты либо произведение искусства создал скверно, либо в ритуале ошибся. И вообще, поди прочь, я устала. Ещё не хватало мне тут разъяснения давать… » Сама же императрица заклинание это наверняка не тестировала, потому что все, с кем она в молодости дружила или кого любила, в ту пору уже много веков как лежали в могиле, и попытки воскресить их оказались бы бесполезны. А супруг её был, как и она сама, вечен — хоть в чём-то ей, в её беспощадной, бесконечной и беспросветной жизни, повезло… Вобщем, некого было ей возвращать в мир. — Дневная аликорн сочувственно вздохнула. — Кстати, а вторую книгу ты не брала?
— Зачем? — пожала плечами Луна. — В каталоге написано, что они одинаковы.
— Одинаковы, да не совсем. Во второй книге, более старой, имя автора указано правильно. Прочитай ты её — отнеслась бы к данному знанию весьма недоверчиво…
— Вот же старая кошёлка, — пробормотала Луна. — Научной славы ей хотелось.
— Ну, в некоторых мирах правители на старых статуях свои лица высекать приказывали, — заметила старшая сестра. — А Алое целенаправленно уничтожала память о своём враге. Местами допуская ошибки… Но эта Трикси-то какова! Даже странно, что не погиб никто. Ты говоришь: была посредственной фокусницей; и вдруг такая сила, что я за двести километров почувствовала…
— Нет, это как раз нормально, — Луна махнула копытом, — сила многих учеников не раскрывается до конца, потому что им мешают эмоции. Толком не сознавая того, они хотят сразу и конституцию, и сенобургер с хреном, и ту симпатичную кобылку, а вот тут ещё грядку под петрушку. Кабы не это, по Эквестрии могучие маги взводами и ротами бы бегали. А переписывание сознания на неодушевлённый носитель эту гормональную химию тела отсекает, позволяя сосредоточится на деле… Она всё равно бы проиграла бой любому из наших выпускников — просто за недостатком знаний, но потенциал имеется хороший. Я теперь даже не знаю, что делать: чувствую себя в некотором роде виноватой перед ней. Брать в школу поздно — ей уже четвертак. Вообще не представляю… Пока просто сунула денег, не вдаваясь в подробности, что это с ней на самом деле произошло.
— Давай у неё самой спросим, когда совсем очухается, — закруглила тему Селестия. — И я отвечу на твой главный вопрос, который ты всё хочешь задать, но не знаешь, как подступиться. Ответ: «нет, я не поеду в Понивиль». Вообще никогда. По крайней мере, до превращения. И я не хочу знать имя того, кого вы сватаете мне в мужья.
Ночная аликорн грустно вздохнула:
— Ответ окончательный, и обжалованию не подлежит? Даже если мы с этой новоявленной «принцессой любви» будем тебя слёзно умолять?
Селестия покачала головой.
— Нет. Дело даже не в том, что, как ты правильно сказала, это меня впоследствии ранит… Просто мне пора. А ты должна научится тому, что у тебя очень плохо до сих пор выходит — отпускать тех, кто тебе дорог, когда настаёт время расставаться. Тем более, что мы-то, в отличии от простых пони, встретимся снова… И там, за чертой, мы сможем по-настоящему повелевать жизнью и смертью, если придёт такая странная охота. Ведь что такое некромантия? Ремесленнические потуги уподобиться высшему существу с помощью негодных средств.
— Мы ли это будем? Те, которые встретятся? — невесело поинтересовалась младшая сестра.
Вопрос, повисший в воздухе, остался без ответа, да ответа она и не ждала.
«Впрочем, — про себя подумала Луна, — заклинание нуждается в доработке. Если лич на первых порах, на несколько лет, скажем, будет терять почти все силы, это научит его смирению.»