Поколение Хе. Про Зебрику. Часть вторая.

Глава 6. Долгосрочные планы

Если сделать всё, что надо, и не вспоминать,

Если спрятаться в подушку, и не вспоминать.

— Да вы присаживайтесь, — сказала Алое, — не стойте столбом.

Заинструктированные Денкейн досмерти, два молодых жеребца, её соученика, молча опустились на стулья. Сама кобылка коротко поклонилась, передала мачехе свиток и тоже села.

Королева дотронулась копытом до папируса, и он на миг засветился жёлтым светом. Жеребцы удивлённо переглянулись, но Денкейн и ухом не повела. Она знала, что зеброкорн так читает. Наступила пауза на пару минут.

— Ну что я могу сказать… Прежде чем приходить ко мне, вы бы отправили этот проект Фиалке на рецензию. Срочная почта до Запустынья доходит всего за десять дней, — с ноткой гордости заметила Алое. — Твоя сестра училась управлять государством, и уже имеет практический опыт.

Заметив, что Денкейн заёрзала, королева пояснила:

— Нет, ты не глупее её. Просто у тебя другая область профессиональных интересов. А она бы смогла указать на очевидные дыры в вашем проекте. Некоторые службы вы просто не включили, например, ту же почту. Или, что меня особенно удивило, санитарную службу… Нет, я понимаю, что вы просто забыли, а не хотели уморить как можно больше зебр. Потом, с чего вы решили выкупать на рынке рабов — за мои, между прочим, деньги — и отпускать их на свободу? Мысль, конечно, благородная, но с чего они будут вам подчиняться? А если будут, то им придётся платить. Вам разве мало свободных малоземельных крестьян? И отсюда вытекает следующая ошибка — ваша продукция, которую вы планируете продавать, будет дороже, чем у других. Вы можете реализовывать её в крупных городах, упирая на то, что она произведена исключительно свободными, тогда её купят. Но у вас вырастут издержки на доставку… По вашим лицам я вижу, что об этом вы не думали, а зря. Потом, этот ваш коллегиальный орган управления. Во-первых, к нему в пару нужен оперативный орган по военному образцу. Во-вторых, не прописан регламент. Как быть, если кто-то заболел, уехал или умер?.. Вобщем, если не хотите дёргать Фиалку, поймайте третьего помощника четвёртого заместителя канцлера, поставьте ему ящик вина, и пусть он вас проконсультирует. А ко мне больше не приходите с такими бумагами, не позорьтесь.

— Отец мне советовал, — сказала Денкейн, — минимизировать участие старой бюрократии.

— Есть некоторая разница, — жёлчно ответила Алое, — между «минимизировать» и «совсем игнорировать». Или тогда пишите Фиалке… Но в целом, — королева попыталась тепло улыбнуться, но с непривычки не очень получилось, — вижу, что вы в самом деле работали, и это для вас не пустой звук. Вы можете идти. А ты, — она указала на падчерицу, — пока останься.

Когда гости вышли, королева спросила:

— Скажи, а почему ты пришла с этим ко мне, а не к отцу? Ты же знала, что я могу и наорать, и выгнать, и кое-что похуже.

— Ну, — кобылка вздохнула, — я переоценила наш проект. Думала, он очень хороший, и решила подвергнуть его сразу суровой проверке. Отец-то мог мне подыграть…

— Это правильно, — задумчиво сказала Алое. — Поэтому, в качестве награды за смелость, я укажу на самую главную твою ошибку. В этом свитке не расписано, как вы, управляющий состав, планируете делить доходы — а я думаю, что они у вас всё-таки будут, хотя и небольшие… Да, я знаю, что сейчас ты мысленно фыркнула. Можешь не признаваться в этом… Вы неминуемо перегрызётесь, когда дело дойдёт до денег. Не ты, разумеется. Ты просто не знаешь цены деньгам, у тебя никогда не было с этим проблем… Вас в этой республике золотого копытца в совете будет два десятка. А нас с Фессоном всего двое, но две трети наших размолвок происходит из-за денег. Это при том, что мы на многое смотрим одинаково, бюджет у нас общий, и мы состоим в интимной связи. Ничего этого у вас нет, а в таком большом коллективе, по-любому возникнут группки… Короче, бросай ты эту демократию, и переписывай документы под себя…

— И всё-же я рискну, — вздохнула Денкейн. Поклонилась и вышла.

— Удивительно, — сказала в пустоту Алое, — что из всего нашего потомства, больше всех похожа на меня та, которой я не мать.

---

Фессон, сидя у стола, сочинял какую-то бумагу.

— Что пишешь?

— А… Правлю примерный устав для «вольного города». Чиновники наши, как обычно, вместо дома спроектировали большой шалаш.

— Зато уж дочь твоя расписала целый воздушный замок, — хмыкнула Алое. — Если найти среднее, будет то, что надо…

— Да? А ты копию не сняла?

Королева тряхнула копытом, и на стол брякнулась копия свитка.

— Наслаждайся. Что ещё у нас нового?

— Оказывается, уже пару недель аудиенции ждёт посол одного из Эквестрийских царств. Ну как, царств — по нашим меркам, это даже не княжество… Они там почему-то уверенны, что мы с тобой мечтаем всеми четырьмя ногами влезть в их внутреннюю политику, а до сих пор не сделали этого потому, что… Ну, не знаю: не нашли на кого опереться на континенте. И это племя согласно представлять наши интересы, а взамен… Вобщем, если не кривляться, то — ярлык на управление всем, до чего смогут дотянуться, и еще пару корпусов, и флот…

— И шерстяную попону им на круп, чтоб ничего не отморозить, — подхватила Алое, — думаю, не надо говорить, что этого не будет никогда.

Жеребец покивал:

— Всё-таки какой-то культурный обмен можно устроить. Вот, например, если мы собираемся дать какие-то послабления народу, то можно часть наших преступников, в основном, политических, туда высылать навсегда.

— Ага, эти висельники там их всех научат, кого надо ненавидеть, и почему… И потом, при первом обострении — а эти ж все царьки, у них настроение меняется, как летний ветер — при первом обострении их всех продадут там в рабство. Гуманнее будет их тут убить, и не мучить.

— Да, наверно, ты права, — согласился Фессон, — но в процессе этих раздумий, мне вот что пришло в голову: а почему нас восемь?

— Что?

— Говорю, почему нас изначально было восемь?

— Ну, это вопрос, ответ на который: «потому что». Отчего на Эквусе три континента, почему в Зебрике два основных горных массива, а пустыня только одна?

— То есть, нас могло с таким же успехом быть и девять, и больше?

— Разумеется. Кто-то мог погибнуть в детстве. Но если это и было так, то их закопали без малого тысячу лет назад, и на современность данный факт никак не влияет.

— А если не закопали? — Предположил Фессон, — а просто некто захотел жить подальше от нас? Мы — довольно беспокойные соседи, если подумать.

— Ну, это скорей гимнастика для ума, — пожала плечами Алое, — я могла бы «закрыться» от тебя, как, надо полагать, и ты от меня, если б я только точно не знала, где тебя искать… Если эти отшельники сознательно «ушли в затвор», то с военной точки зрения, выйдя из такового, будут сами выбирать время и место удара. С другой стороны, развернув масштабные поиски, мы сами спровоцируем их на драку, вынудив защищаться… Белые начинают и проигрывают. Разумно поэтому ничего не делать, тем более, что нет никаких доказательств вообще наличия предмета поиска… Или всё-таки есть?

— Есть одно, хотя косвенное… Ты помнишь своего предшественника, чьё имя ты высочайше запретила к упоминанию?

— Разумеется, — Алое повела плечами, — мы, увы, не были представлены. Вдруг бы принц влюбился в дочь горшечника, и жил бы долго и счастливо… В кладовке для швабр. Также, на его счастье, мы ни разу не виделись во взрослом возрасте — он сбежал из столицы за неделю до моего прихода — бросив войска и лояльную часть Гильдии. Но я была хорошо информирована.

— А что ж не попыталась его взять? — подколол муж.

Королева отбросила гриву назад.

— Я могла, конечно… Телепортироваться прямо во дворец, устроить махач с половиной Гильдии в густонаселённом городе. Маги — это, конечно, не религиозно обработанная пехота, они сильно себе на уме, и не стали бы переть на меня толпой, и всё равно… Я импульсивная, да, но не больная на голову. Подумала, пусть бежит, хрен с ним.

— А куда, как думаешь, он делся?

— Прости, милый, но всю жизнь думала, что к тебе… Ибо за неделю, которую я потратила, чтоб добраться до его личных вещей, взять след, и послать по нему смерть, он мог успеть в три места: самостоятельно повеситься на мачте, пересечь пролив и укрыться у Моарея, или каботажным путём добраться до тебя. Первый и второй пути не очень отличаются, ибо, хотя в ту пору Моарей ещё не был настолько двинутым, но на любую дерзость, которую неизбежно спорол бы принц, способен был ответить лёгким, однако, летальным движением копыта. И беглец не мог этого не знать… А вот ты не в пример более дальновидный политик.

— Ну, вобщем так оно и было, — не стал отпираться Фессон, — я, конечно, внимательно наблюдал за всем этим бедламом. И думал, как бы выманить к себе принца. В случае серьёзной войны с тобой, я смог бы консолидировать вокруг него лоялистов, прежнюю знать, просто всякую сволочь, придав войне видимость законности… И вот — было это за пару недель до бегства принца — сижу я в ванне, отдыхаю. Красивые кобылки носят мне вино, а я размышляю, с какого бы вида массажа начать…

— Старый развратник, — пробормотала Алое.

— Ага, я такой… И тут со мной выходит на телепатическую связь некто магистр Обрей. Наверно, помнишь такого.

Королева поморщилась.

— Да, я училась у него.

-Угу… Из любопытства, что некто не из бессмертных сумел это сделать, без моего явно выраженного согласия, я ответил. Обрей попросил дать убержище принцу, и нескольким его приближённым. Мы договорились о способе эвакуации. Думал, что он тоже присоединится к своему господину, и даже предвкушал умные беседы, но… Ты потом убила его.

— Поверь, я сожалела об этой потере, — буркнула Алое. — И дала бы ему капитулировать на почётных условиях, но полагаю, что предчувствуя приближающуюся дряхлость, он просто предпочёл погибнуть в бою… Так что там с принцем-королём?

— Как было договорено, он прибыл в ближайший к столице порт, где его ожидала флагманская бирема «Жемчужина запада». Я выслал два корабля для эскортирования, но утром был туман, и эти болваны заблудились, опоздав на несколько часов. «Жемчужина» не стала ждать, выйдя в море, как только видимость нормализовалась. Больше её никто никогда не встречал. Хотя бирему искали сначала два корабля, а потом ещё десяток.

— Да, я тоже искала, — кивнула Алое, — даже не столько принца, сколько свой флагман. Очень хорошая и дорогая была посудина.

Фессон кивнул:

— Давай же подумаем, что могло случится с одним из сильнейших военных кораблей с лояльной, хорошо оплаченной командой, которой, в отличии от других, никогда не задерживали жалование. В тихую погоду, в проливе, который известен всем капитанам, как свои четыре копыта; притом, что идти можно было просто ввиду берега, и ребёнок бы не ошибся… С кораблём, на котором находились полдесятка ведущих магов, сверх штатной команды. Где было довольно шлюпок. Притом ни в одном матросском кабаке, как мне докладывали, не болтали о крушении «Жемчужины запада», что неминуемо бы имело место, если б спасся хоть кто-то… То есть в море, разумеется, бывают любые чудеса, но если задаться целью описать самый безопасный вояж из возможных, то он был бы похож на последний рейс «Жемчужины».

— Анекдот такой есть. Один купец говорит другому: «у меня сундук с товаром украли.» Другой спрашивает: «к страже не обращался?» «Обращался, говорят — не они.» То есть, если ни ты, ни я тут ни при чём, остаётся Моарей. Видно, как-то пронюхал про эту операцию.

— Я предупреждал Обрея, что знать должны только он, я и принц. Даже экипаж «Жемчужины» до последнего момента был не в курсе, кого повезут и куда… И если фантазировать, то судно, ведомое запаниковавшим беглецом — ведь эскортные корабли не пришли — могло направится куда глаза глядят. И найти там неизведанную землю…

— Нет, это ненаучная фантазия, — перебила Алое. — Неизвестная земля в двух-трёх днях пути от Зебрики? Не может быть… Чтоб не громоздить сущности, самый простой вариант такой: он в самом деле запаниковал, и повёл корабль в стороне от обычных путей. Ну и нарвался на риф, ни на одной карте не отмеченный. А почему об этом не болтали… В конце-концов, могли все и потопнуть. Да и вообще, у тебя что, в каждом кабаке по соглядатаю было? Ведь нет?

Фессон покивал, но всё равно остался задумчив.