По ту сторону блицкрига
Neuer Tag
Я открыл влажные глаза.
Под моим подбородком – влага, но сам я не чувствую себя мокрым, а тепло, исходящее от чего-то, видимо, высушило меня полностью.
Луна светит с неба и освещает лишь небольшую часть зала, в котором нахожусь я.
И что-то ещё.
Я накрыт чем-то тёплым и пушистым. Кажется, чёрное крыло. Оно лежит параллельно мне и не смотрит мне в глаза.
Винтовка. Она лежала настолько близко, что, вытянув руку, я смогу дотронуться до рукоятки всей ладонью. Главное – осторожно.
Я медленно тянул руку к винтовке и уже чувствовал курок указательным пальцем, но винтовка резко выскользнула из рук и поднялась в воздух.
– Ты проснулся? – я резко подпрыгнул и выбил крыло, накрывавшее меня. Взяв винтовку, я попытался выстрелить в силуэт, но… заклинило, скотина!
Ну давай, давай!
Готов!
Очередь.
Я один. Здесь нет никого.
Пули врезались в каменную плиту, разодрав её на куски. Я начал водить стволом по залу.
Я встал в центр зала, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому звуку.
Нет, мне точно не показалось.
Слева было какое-то движение.
Резко направив оружие налево, я начал медленно подходить к развалившемуся трону, но, выглянув из-за спинки, я обернулся.
– Поиграем? – я резко отпрыгнул назад и, потеряв равновесие, упал на спину.
Чёрт возьми, что же это за кошмар здесь творится!
Я попытался выхватить пистолет, но руки прижаты к земле каким-то бирюзовым сиянием. Я попытался высвободиться, но с каждой новой попыткой давление на мои руки увеличивалось.
Я взглянул на того, кто меня приковал.
– Луна, что за шутки, немедля освободи меня! – я попытался двинуть ногой, но тщетно. Будто приварено, скотина.
Я взглянул ей в лицо.
Нет, это точно не Луна.
– Я с удовольствием оторву плоть от твоих костей. – острые, как ножовка зубы пробежались по моей шее. Сердце билось, будто стараясь вырваться из клетки. Я слышал всё, я видел всё, я чувствовал каждой клеткой своего тела, но я ничего не могу сделать.
Она поднесла клыки к моей шее и взглянула в мои глаза своими, будто обезумевшими от запаха свежей крови, тонкими, вертикальными кошачьими зрачками.
Господи.
Она засмеялась. Прямо над моей шеей. Она смеялась так громко, что звук заставлял уши скрутиться от громкости.
– Вы до сих пор боитесь меня, но как же это иногда смешно! – она встала в полный рост.
Этот смех… он был натуральным, даже местами детский.
Будто в первый раз.
Я снова был свободен и быстро встал на ноги, потирая заболевшие запястья.
– Давай знакомиться. – она улыбнулась и снова продемонстрировала мне свою пасть.
Я ударил её прямо под челюсть со всей силы, которая у меня была в теле, чуть не ломая кости в пальцах.
– Arschloch. – я подобрал свою винтовку с пола и отсоединил магазин.
Примерно половина, сойдёт.
Громко вставив магазин в винтовку, я повесил её на плечо и обернулся обратно к той, которая получила то, что заслужила.
– Знаешь, оказаться вновь в живом мире и получить такое – не каждый сможет пережить. – она опустила взгляд и… плакала?
Я подошел к ней.
– Не закатывай драму. Нервный солдат никому не нравится.
Она чуть ли не запрыгнула на меня и закричала:
– Ты хоть знаешь, кто я? – да, это слёзы.
– Нет. – сухо ответил я.
Её выражение лица сменилось от отчаянности до непонимания и подозрения.
– Откуда ты? – удивлённо спросила она. – Из другого мира? Я слышала, что такое возможно.
– Да.
Она удивилась второй раз из-за моей сухости.
– Как ты можешь говорить об этом так скомкано? Это ведь путешествие в другие миры, в другие реальности, в другие истории. – она выделали последние слова.
Да-а, было бы неплохо на самом деле.
– Замнём вопрос для ясности, у нас есть проблемы и поважнее.
Она улыбнулась в какой-то своей, превосходящей и страшной манере.
– Боишься страшных, тёмных и полных смертельных ловушек замков?
– Нет! Я просто…
– Не смей врать мне. – от количества стали в её голосе по спине прошлись мурашки.
Я что-то пробормотал про себя и услышал усмешку из её уст.
– Знаешь, подначивать своего спасителя – неблагодарно и некрасиво, но это моя первая попытка подначить кого-либо за такое долгое время. Я так давно не испытывала этих чувств…
– Что ты имеешь в виду?
– Ты когда-нибудь оставался наедине с собой неделю, месяц, год?
– Нет, но я имел в виду…
– А я была одна больше, чем несколько столетий. – она прошептала эти слова и начала скользить взглядом по полу.
Мы стояли в неуютной тишине, лишь луна в самом верху неба освещала центр зала, как бы следя за нами.
Она глубоко вздохнула, легла около разрушенной стены и стала разглядывать звёзды на небосводе.
Лишь сейчас у меня получилось полностью осмотреть её.
Тёмная шерстка, сильные крылья по бокам, под которыми лежал я, рог, длина которого могла сопоставляться только с Селестией, силуэт полумесяца на фиолетовом облаке на фланке. Но самое завораживающее было другое.
Тёмно-синяя, развевающаяся будто на невидимом ветру грива, в которой виднелись серебряные звёзды, появляющиеся и пропадающие где-то вдали галактики. Всё это зрелище было на фоне неяркого света луны. Да, это Луна, но… больше и… красивее? Как бы Майка не зацепила…
Спустя минуту моего осмотра, она наконец-то ответила, взглянув мне в лицо:
– Куда идти? Меня ненавидят, моё существование никому не интересно. – она снова глубоко вздохнула. – Я попробую отреставрировать замок и жить одна, никому не нужная, никому не мешающая. Снова.
Я переминулся с ноги на ногу.
Холодно. Очень холодно.
Что мне делать?
Гнойные топи Беларуси. Прекрасное прикрытие для местных партизанских отрядов, которых пугают любыми страшилками, пугают массовыми рейдами на деревни, но дубина народной войны так и не сломается. Несломленная военная машина. Зверь, ждущий лишь увидеть твою неприкрытую спину.
Мы разделились на отряды, в каждом по два человека.
Необходимо найти и уничтожить тайник. Задание, на котором можно умереть совсем не по-геройски.
– Бинго! – сказал Людвиг, проверяя куст позади меня.
– Нашел что-то?
– Какой-то люк.
Я быстро подошел к Людвигу.
Действительно, люк, прикрытый хворостом и листвой от дерева, под которым и находился.
Я попытался открыть его, но Людвиг ударил меня по рукам.
– За что?
– За фальшь в карты. – он показал пальцем на проволоку.
Растяжка.
Он отследил весь путь от начала люка до конца, остановившись посередине двух веток над люком.
Осколочная граната была припрятана листьями и положена на бок ради максимального эффекта при открытии люка. В случае детонации наши тела бы незамедлительно превратились бы в решето.
– Умные ублюдки. Но на каждого умного найдётся двое находчивых. Правильно, герр лейтенант? – спросил он, перерезая проволоку.
– Нас не взорви, горе-сапёр. – я легко усмехнулся, а Людвиг надул щёки.
– Знаешь, таких, как я, во всём мире не сыщешь.
– Полезай давай, нарцисс.
Мы залезли внутрь небольшого проёма и обнаружили простой склад продуктов. Хлеб, зерно, фрукты, где-то даже кусочки мяса. Кажется, свинина.
– Вот тебе и бинго. – я откусил яблоко, подобрав его с небольшого ящика.
– Не могли они целой гранатой оградить простой склад с едой! – сетовал Людвиг.
– Еда – главный фактор боеспособности. Странно, что они ещё караульного не поставили.
Я сел на ящик около свинины. Она была накрыта газетой, но её кусочек торчал из-под куска бумаги и выдавал её.
Странно, но она даже не пахнет. Даже мухи над ней не летают.
Я присел на корточки перед ней.
– Ну должно же здесь что-то быть! – Людвиг беглым взглядом осматривал погреб.
– Подойди-ка сюда и помоги мне сдвинуть эту коробку.
Он подошел и вместе мы передвинули ящик. Ну и тяжесть!
– Земля. Отличная находка, герр лейтенант.
– Не торопись с выводами, мой юный ученик. – Людвиг усмехнулся, а я ударил по грязи ладонью.
Мы оба переглянулись.
Металлический звук. Там что-то есть.
– Смотри, тут отверстие какое-то. – он указал на вырез в земле.
– Нужен ключ.
– Может он в ящике? – мы оба взглянули на свинину в газете.
– Ну-ка…
Я раскрыл газету и взглянул на кусок мяса. Небольшой вырез для пальца отбрасывал половину «свинины» и выдал нашему взору крюк. С подходящим диаметром.
– День сегодня на нашей стороне.
Я вставил ключ в вырез и открыл со скрипом тяжёлый и ржавый люк.
Ещё один спуск вниз.
Мы переглянулись.
– После Вас, герр лейтенант.
Я полез вниз и оказался в небольшой комнатке с картой нашего района с отметками важных точек, рацией и доской.
Всё было освещено газовыми горелками и свечами, сжигавшие последний воск.
– Ну что там? – спросил сверху Людвиг.
– Слезай вниз, сам посмотри.
Я посмотрел на карту. Тут обозначен наш аэродром истребительной авиации, тут наше горючее, а здесь танки…
Дерьмо, придётся это докладывать в компетентные органы, пусть прочешут ближайшие пять километров как собаки.
– Я проверю следующую комнату.
– Угу.
Я услышал треск рации и решил подойти к ней.
Выстрел. Ещё один.
– Людвиг, твою мать! – я быстро подбежал к двери и оттянул его к стене, попутно чуть не получив пулю прямо в висок. Но сильнее пуль слышно крики самого Людвига. Куда же тебя?
В ногу и живот. Как же сильно он кровоточит, господи.
Что я должен делать? Что?
Я взял винтовку в руки и попытался высунуться, и посмотреть, какой ублюдок сделал это.
Очередь пролетела мимо меня, оглушая чуть ли не полностью, но нет.
Этот звук я ни с чем не перепутаю.
– Что, урод, пустой? – я забежал в комнату и прицельным выстрелом убил старика на инвалидной каске в шею. Он упал и умирал, захлёбываясь в собственной крови.
Бегло осмотрев комнату, я нашел ещё одну дверь. Выбив её ногой, я обнаружил себя в госпитале. Тут были все, кто не мог постоять за себя: дети, старики, больные, тяжелораненые.
Я зацепился взглядом за девушку в белой, испачканной кровью одежде с красным крестом и переметной сумкой.
Я откинул винтовку за плечо.
– Ты! Со мной, быстро! – я грубо взял её за плечо, но какой-то раненый с перевязками на всё лицо и, по-видимому, полностью ослепший, удерживал её руками. Он что-то бубнил, но плевать мне на его уговоры.
Я ещё раз попытался вырвать медсестру, но его хватка до сих пор не ослабла.
Взяв винтовку в руки, я чуть не оглушил его, прислонив ствол к голове.
– Отпусти её, урод! – не знаю, понял он меня или нет, но его хватка лишь усилилась. Он лишь повернулся ко мне своим уже отсутствующим лицом и стал кричать. Кричать лишь одно слово.
Я выстрелил и быстро спрятал винтовку за плечо. Кричащая медсестра даже не могла сопротивляться.
Приведя её к Людвигу, я увидел, насколько сильно он побледнел.
Я отпустил медсестру и прислонил ствол винтовки к её голове.
– Помоги ему, быстро! – я сдерживал себя от слёз. Мой товарищ погибает у меня на глазах, а я даже помочь ему не в силах. Но вот он, ключ к его спасению, сидит и рыдает!
– Быстро! – я кричал изо всех сил и уже не мог сдерживать слёзы.
– Всё, Эрих… я… отбегался.
Я присел слева от Людвига и взял его за плечи.
– Держись, сейчас тебе помогут, помогут.
Я взглянул на медсестру.
– Пожалуйста, пожалуйста! Сделайте же что-нибудь!
Она вытащила жгут и начала перевязывать ногу моего товарища.
Я сделал то, что должен был. Я сделал то, что нужно было.
– Хватит строить сказки, пошли. – я решительно подошел к ней.
– Что бы меня тут же отправили в ссылку опять? Уж лучше жить одной здесь, в своём родном доме, чем там. – она кивнула в сторону светящей луны.
Я глубоко вздохнул.
– Даю тебе обещание, что никто тебя туда не отправит. – она взглянула на меня с подозрением.
– Чего стоит твоё обещание?
– Моей жизни. – и это было правдой. Она запросто может меня убить.
– Убью я тебя, и что с этого? Перережу глотку, сорву шкуру, переломаю кости… — она уставилась в небеса и замечталась.
– Пошли.
Она встала и посмотрела мне в глаза.
– Ты ведь не врёшь, так ведь?
– Не вру, пошли отсюда. У меня и так мурашки по коже.
Она хихикнула.
– Что я говорила про страшные и пугающие замки?
Я проверил винтовку на плече.
– Вперёд. Меня ждут с отчётом.
Мы пошли вместе по лестнице и начали выходить из замка. Найтмер всё время сетовала на то, как же сильно всё разрушено, как пропадают предметы искусства, книги и всё прочее в пыли столетий. Рассказала про то, как она попала в ссылку, какие события предшествовали этому и к чему привело.
Да уж, судьба у неё выдалась нелёгкая, это точно. Где-то даже она делала паузы, чтобы собраться с духом.
Даже слишком нелёгкая.
Мы вышли к чёртовому мосту. Я замялся и пропустил Найтмер вперёд.
– Что с тобой?
– Я… иди вперёд, мне нужно кое-что сделать.
– Ты боишься высоты? – вопрос был риторическим.
– Можно сказать, что… да, боюсь.
Она лишь хмыкнула.
– Сломал ногу в детстве и теперь боишься высоты?
– Просто с детства не люблю высоту. Особенно пропасти, в которых не видно дна. Страшно, знаешь ли.
Она лишь устало выдохнула.
– Тебя перенести или телепортировать?
– Я предпочту дезориентацию на пару секунд, чем…
Я не успел договорить, как уже оказался на другой стороне. Встав на ноги, я быстро пришел в себя. Привыкаю к этой бесовщине, но да ладно. Только в плюс.
– Веди. – сказала она, кивая в темноту леса.
Я взял винтовку в руки.
– Пошли.
Лес оказался на этот раз светлее и гораздо безопаснее. Возможно, что вид моей спутницы отпугивал уже на подходе. Даже я её немного побаиваюсь, не буду врать.
Она остановила меня передней левой ногой.
– Ты не видишь? – спросила она, глядя мне в лицо.
– Что я должен видеть? – я сконцентрировал взгляд вперёд. Пустота и темнота.
– Взгляни под ноги.
Я присел на колено и попытался увидеть хоть что-то, но я не преуспел.
– Это какая-то очень древняя шутка?
Она указала копытом на землю.
– Земля.
Она фыркнула.
– Леска.
Я приблизился к земле настолько, что чуть ли не испачкал нос в грязи. И вправду, леска.
– Это лес или партизанский полигон? – столько ловушек, что действительно начинает казаться, что партизаны здесь чувствуют себя как дома. – Как я только не задел её?
– Тебе очень сильно повезло, мой друг. В пылу побега ты проскочил её.
Я встал в полный рост.
– Спасибо.
– Это – самое меньшее, чем я могу отплатить тебе свой долг.
Я перешагнул через леску, пытаясь не поскользнуться на размытой тропе.
– Чем ты мне обязана? – я сделал пару шагов вперёд, дабы дать ей встать на все четыре ноги.
– По крайней мере, своим телом. – она расправила крылья для большей эффектности. – Но самое важное – это свобода. Я была в том замке несколько лет, смотря на те же стены, на тот же зал, где я была и поражена. Я даже не могла чувствовать то, как мои мышцы заполняются кровью, как хрустят мои кости. – она хрустнула шеей, наклонив голову направо.
– Не понял, как я тебе помог с этим, но всё равно приятно.
– Твой кошмар.
Я остановился и вопросительно уставился на неё.
– Такое количество боли, страданий, ярости и других отрицательных эмоций. В один момент я чувствовала себя владычицей мира сего.
Я угрюмо пошел дальше. Вот надо было ей вспоминать это видение. Это был мой самый худший кошмар.
– Но я смогла вернуть себе самообладание и увидела тебя. Ты был в позе эмбриона и, как бы ты не хотел этого отрицать, но ты плакал и трясся от холода. И я прикрыла тебя крылом, чтобы ты не замёрз.
– И очистила форму, ибо на ней даже пылинки нет. Спасибо за это.
– Опять же, не за что. Это наименьшее, что я могу сделать для тебя.
– Забудь про долг. Это дружеское спасибо.
Найтмер улыбнулась. По-настоящему улыбнулась. Криво, косо, но попытка достойна уважения, учитывая её внешность, которая способна свести с ума.
Мы шли в беспокойной тишине. Идя по минному полю, ты никогда не будешь спокоен, даже если ночь шепчет свою тихую, но такую прекрасную арию.
Моментами я замечал, как моя спутница переводила на меня взгляд, а лишь заметив то, что я тоже могу смотреть на неё – отводила взгляд. Спустя пару минут мне стало тошно от такой ситуации.
– Колись. – она растерянно обвела всю округу взглядом, но быстро вернула себе ориентацию.
– Я… — вой голодного живота. И это был даже не я, удивительно.
Я вздохнул и скинул с себя рюкзак.
Выручай, мой старый друг.
Первым же делом на мои глаза показалась фотография моего отряда, пришитая в левой части внутри рюкзака.
Как вы там, ребята?
Достав консервы с макаронами, доставшиеся от Майка, я оголил лезвие. Я не носил с собой консервного ножа, приходиться довольствоваться тем, что есть.
Увидев мои потуги для открытия консервы, Найтмер взяла её в телекинез и открыла в мгновение ока.
Я убрал лезвие в ножны и закинул рюкзак обратно на спину.
Заглянув внутрь, Найтмер вопросительно уставилась на меня.
– Что?
– Это…
-Макароны с морковью. Никогда что ли не видела?
Найтмер лишь подняла бровь.
Точно.
– Ешь уже.
Разинув рот, тёмная кобылица закинула всё в рот и, пережевав, была в экстазе. Жестяная банка, которую она держала в поле телекинеза, попросту выпала из него. Такой эйфории я не видел, наверно, со времён падения Веймара. Будто тяжелый наркотик, который даёт самый большой эффект наслаждения в первый раз.
Звуки шагов спереди. Найтмер резко толкнула меня в кусты и прижала меня всем телом.
– Что ты… — она прижала мой рот своей щекой. Твою же…
Звуки шагов переросли в разговоры.
– Знаешь, я предпочитаю… — этот голос. Это же Майк! – Это я дал ему это перед отправкой в лес. Мне это совершенно не нравится, ибо открыто даже не ножом, а будто вырвано с силой зверя.
– Зверь может быть здесь до сих пор. Ради твоего друга – пойдём быстрее, всем зверям наперекор. – женский, довольно низкий голос. Кто это?
– Выдвигаемся. – быстрый, барабанный звук тяжелых сапог и ещё более тяжелых копыт по дождевой грязи. Звук отдалялся, но теперь его совсем не слышно.
Найтмер осторожно, будто все ещё находясь на стороже, подняла голову и взглянула мне в глаза. Её зрачки были широко раскрыты, напоминая кошку в ночи.
– Я понимаю, что такие моменты для тебя… в новинку… но… воздух. – она мотнула головой и зрачки вновь сузились.
Она быстро встала с меня, и мы вместе вышли на тропу.
Откашлявшись, я чуть не упал от недостатка кислорода, но Найтмер, пребывавшая в горящем смущении, поддержала меня.
– Зачем ты это сделала? – вопрос был задан без обвинительных нот.
– Представь их реакцию на моё появление. Они бы наверняка убежали, а ещё и тебя бы прославили как моего пособника. Я не хотела подставлять тебя под удар.
– Майк – солдат. Так же, как и я. Да, страшно. Да, хочется убежать отсюда и больше никогда не возвращаться. Но бежать некуда. Нужно лишь атаковать, атаковать и ещё раз атаковать.
– Там был твой приятель? – спросила Найтмер с удивлением.
– Так, знакомый. Кто с ним был – загадка даже для меня.
Я попытался очистить форму от грязи, но Найтмер даже не напряглась.
– Спасибо.
Найтмер улыбнулась, а я взглянул за спину.
– Нужно идти к ним, иначе они за меня спохватятся.
– А что делать мне? – я снова смотрел на тёмную кобылицу.
– Иногда приходит время, что приходиться показаться миру. Die Zeit ist gekommen. Время пришло.
Найтмер замялась.
– Мне нужно сделать кое-что перед моим появлением в свет. Время ещё не пришло.
Я устало выдохнул.
– Хорошо. Но как ты собираешься спрятать себя. Я, конечно, ни на что не намекаю, но твоя форма крайне заметна.
Найтмер фыркнула, а её рог засветился.
Теперь на её место в воздухе замаячил еле заметное облако газа. Спустя секунду, Найтмер вернула себе форму.
– Я тебе завидую.
Найтмер самоудовлетворено хмыкнула.
– Многие завидуют мощи аликорнов, многие хотели бы её иметь. – сказала она, вглядываясь в пустоту позади меня.
Пора идти.
– Даже в форме облака тебя хоть и сложно, но можно заметить.
– Что же ты предлагаешь?
Я снял рюкзак и приоткрыл его.
– Ты предлагаешь мне прятаться, подобно крысе в сумке?
– Мне стоит говорить о том, кто это всё начал? – я присел на одно колено и положил рюкзак на землю.
Найтмер уже хотела превратиться в облако, но остановилась и взглянула на меня.
– Я не узнала твоего имени. – я удивился, но постарался скрыть это.
– Эрих.
Она кивнула и, превратившись в облако, спряталась в рюкзаке.
Оставлю приоткрытым. Кислород нужен всем живым существам.
Повесив рюкзак обратно на спину, я взглянул на тропу, ведущую к замку.
Теперь нужно ускоренным маршем идти до крепости. Объяснение придумаю на ходу.
Бегом добежав до моста, я увидел Майка и его спутницу на другой стороне. Зебра? Я в Африке не был, для меня они в новинку.
– Майк! Давай назад, там пусто! – британец обернулся и вместе со спутницей бодро зашагал назад по мосту.
– Как ты оказался у нас за спиной? Тут ведь одна тропа. – британец взглянул на меня с подозрением.
– Ну-у… я через лес побежал. Да, через лес. – Майк осмотрел меня с ног до головы. Чёрт.
– Больно уж ты чистый.
– Дождь смыл наверно. – я попытался придать голосу убедительности, но попытка с крахом провалилась.
– Ладно, пошли отсюда. Задача выполнена.
Я усмехнулся.
– Трупами или так, напуганными?
– Они были у неё – он кивнул в сторону зебры. – Знакомьтесь. Зекора – Эрих, Эрих – Зекора.
– Schön, Sie zu treffen.
– Вот и закончилось твоё задание, постигнет дезертиров жестокое наказание.
– Она всегда говорит рифмами? – удивлённо спросил я.
– Да ещё какими! – ответил Майк. Настолько быстро слагать стихи – это надо уметь.
– Солдаты скитались по лесу, в итоге наткнувшись на её дом. Некоторые ранены, кто-то даже серьёзно. Она оказала им первую помощь и проводила до города. – объяснил положение Майк.
Новая знакомая смотрела на меня с опаской.
– Темнота в твоём сердце залегла, да такая, что чувствую её даже я.
Мы с Майком переглянулись.
– Не знаю о чём ты.
– Пойдёмте уже отсюда, я устал как собака.
Мы начали двигаться по той же тропе, по которой я и пришел сюда.
Зекора смотрела с опаской на меня всю дорогу. Мне это не нравится.
Совершенно не нравится.
Дойдя до конца леса, Зекора попрощалась с нами и пошла обратно в лес.
– Она там живёт? – удивлённо спросил я.
– Удивительно, не так ли? – Майк смотрел ей вслед с уважением, а я с непониманием. – Мы уезжаем, фриц. Наше приключение подошло к концу. – он устало вздохнул.
Луна собиралась уступить своё место горящему диску.
Оно ещё только начинается, мой друг. Только начинается.
– Когда уезжаем обратно?
– Можем уехать сейчас, а можем остаться тут хотя бы на пару дней и хоть как-то начать осваиваться, наладить контакт с местными? – я повернул голову в сторону Майка.
– Ты хочешь влиться в их общество?
Майк кивнул.
– А ты? Разве у нас есть другой выход? Золотая клетка – это красиво, но очень быстро надоедает. Хочется наконец-то стать обычным человеком. Разве ты не хочешь уже попрощаться с оружием и стать обычным крестьянином, рабочим? Почувствовать вкус жизни, а не металла во рту?
Я призадумался.
– Не о том разговор. Мне надо поговорить с Селестией. Срочно.
Майк хитро защурился на меня.
– Даже не смей. – превентивно сказал я.
Британец засмеялся.
– Ладно, любитель солнца.
Вот скотина-то, а.
– Когда обратно?
Майк осмотрел город, маячащий на горизонте.
– Можем прямо сейчас. Так-то, тот поезд, на котором мы приехали, вёз припасы в здешний гарнизон. Сейчас он полностью опустошен, так что, возможно, что доедем обратно побыстрее. Если сядем прямо сейчас, то, наверно, к следующей полночи приедем.
– Что? – я резко мотнул головой и обернулся.
– Я говорю…
– Я видел что-то. – я взял винтовку в руки.
– Где? – сказал британец шепотом, доставая револьвер.
– На границе зрения, около вон того одинокого дерева. – в метрах пятидесяти от нас стоял одинокий дуб. В его тени явно что-то проскочило.
Мы подошли и осмотрели дерево, но ничего не нашли.
Майк убрал револьвер в кобуру.
– Усталость сказывается на нас. Давай быстрее по вагонам, тоже спать хочется.
Я повесил винтовку на плечо и мы пошли в сторону перрона.
Шепот.
Я повернул голову, но там никого не было. Майк же не обратил на это даже ни капли внимания.
Я просто устал. Я просто…
Мы сидели в купе и уже ехали обратно. Как объяснил нам машинист, тот же дед, на этот раз будет только локомотив и купе, которое он отцепит и возьмёт столько вагонов, сколько сможет его «детка унести». На вопрос – куда делись прошлые эшелоны, он ответил, что их конфисковали для экстренной помощи сельскохозяйственному сектору. Настолько сильных дождей не было, как он сказал, со времён «моего отпуска в Балтимэйре, как же тогда я был молод…».
Майк широко зевнул.
– Не знаю, как ты, но я устал как собака, гоняясь по этому лесу.
Я ничего не ответил и продолжил смотреть в потолок.
Британец лишь хмыкнул в ответ и лёг спать.
Шепот не прекращается. Он будто и нигде, и везде. Я не понимаю, что голос пытается мне сказать. Но я знаю, что этому не придёт конца. Он будет в моей голове до скончания моих дней. Но, может, пистолет закончит всё это?
Я достал «Вальтер» и повертел его в руках.
Я вложил его обратно в кобуру.
Ты. Просто. Хочешь. Спать. Эрих, ты просто хочешь спать. Поспи – и всё пройдёт.
«Услышь».
Что?
Я вскочил и чуть не ударился о вторую койку.
Услышать. Услышать что?
Я открыл дверь купе и осмотрел коридор. Пусто.
Я вернулся и лёг на кровать. Кровь кипит внутри меня, но я не горю. Усталость давит на меня тяжелой наковальней. В глазах мутнеет. Я не понимаю, где я.
Я закрыл глаза и попытался уснуть.
Оно стоит надо мной. Я чувствую его холодное дыхание. Оно смотрит на меня и улыбается. Как-то по наивному, по-детски. Словно ребёнок, увидевший свою давно потерянную игрушку.
Я боюсь открыть глаза. Я не хочу видеть в последний раз. Я не хочу слышать стук колёс в последний раз.
Я хочу спать.
Я повернулся лицом к стене. Так хотя бы теплее, его дыхание не холодит меня.
Оно улыбнулось ещё шире. Я могу чувствовать, как его пасть раскрывается, подобно страшной машине. Моё сердце бьётся быстрее, разгоняя кровь. Оно веселится этим. Потешается надо мной.
Остановите это безумие, остановите! Остановите!
– Эрих? – я открыл глаза. – Ты в порядке?
Я повернулся и зашипел от света. Почему так ярко?
– Почему так ярко? Глаза сжигает.
Британец лишь удивился.
– Так ведь это керосиновая лампа самая обычная. Мы ведь при ней засыпали.
Я попытался спрятать рукой глаза от испепеляющего света, но глаза всё равно сгорали, будто от жара.
– Ты бормотал что-то невнятное, а иногда да… — британец остановился на полуслове, увидя моё лицо, когда глаза хоть немного привыкли к свету и я опустил руку. – Мужик, ты спал последние десять дней?
Я вопросительно посмотрел на него.
– Просто… просто взгляни в зеркало. Ты явно не в лучшей форме.
Он поставил на столик небольшое зеркальце. Там отражался я и второй ярус кровати.
На нём лежало оно.
Я шлепком опустил зеркало вниз. Характерное битьё стекла раздалось по комнате эхом.
– Что ты делаешь? – спросил британец, смотря на разбитое зеркало.
Я пробормотал что-то в ответ. Майк же лишь удивлённо взглянул на меня.
– Пошли отсюда. – сказал он, выходя из купе. – Идиот…
Я начал чувствовать, как свет внутри этой комнаты пожирает меня. Я резко схватил винтовку и рюкзак. Показалось, что на секунду всё прекратилось. Не было шепота сзади меня. Оно не следило за мной. Свет не казался таким ярким.
Я прибавил шагу. Шепот усиливается.
Выйдя на перрон, я удивился, насколько же светло вокруг.
– Ты же сказал, что мы ночью приедем?
– А сейчас что, не ночь?
Я взглянул на небо и увидел светящую луну. Как же красиво!
– Тебе явно не помешает поспать вновь, обер-лейтенант.
Я обернулся. Увидев крест рядом с вокзалом, я стал смотреть на тело. Он погиб в какой-то своей, лишь подобной себе позе. Левая нога подогнута, правая вытянута. Левая рука была загнута на спину. Правая рука… её не было. Он истекал кровью в районе шеи.
– Да-а… Я тогда расстрелял в него половину магазина, добив штыком в горло. Тяжелый гад был.
Я взглянул на Майка со страхом.
Он лишь покачал головой и направился в город. Мертвец стал поднимать свою голову.
Я обернулся и пошел вслед за британцем. Я не готов видеть собственное изувеченное лицо. Если оно вообще есть.
Город встретил нас мёртвым молчанием. Никого не было на улицах, кроме него. Оно было в каждом переулке. На каждой крыше. Оно было везде.
– Как же прекрасен Кантерлот в ночи. Серебряные крыши блестят в свете луны. Красота…
– Д-да. Н-нав-верно? – я подошел ближе к Майку.
Мы зашли в замок.
– Иди спать, Эрих. Тебе действительно нужен отдых.
Я кивнул и быстро поднялся к себе в башню. Я бросил винтовку на пол, а рюкзак оставил в спальне. Занавесив все окна, я сел на кровать и схватился за голову.
Я чувствую, как они пожирают меня изнутри. Черви, что вырвались из могил. Они едят меня заживо.
Господи.
– Хватит, хватит, ХВАТИТ! – я закричал во всё горло.
Передо мной появилась тёмная фигура с клыками. Я взглянул на неё со слезами на глазах.
– Эрих, прости меня. Прости-прости-прости! – она обняла меня. Её голос звучал как самая лучшая мелодия, что я слышал в своей жизни. Больше не было шепота. Больше не было страшной твари. Больше не было обжигающего света.
Был лишь я и она.
– Я лишь пыталась наладить связь с тобой, но… ты не выдержал. – она говорила это через слёзы. Я лишь обнял её в ответ.
Тепло объело моё тело. Размякшие ноги не позволяли двинутся.
Сердце билось в бешеном ритме. Мысли не могли выстроиться. Руки не разжимались. Лёгкие горели и отчаянно просили воздуха.
Я лёг на кровать и утянул её за собой. Я обнял её изо всех сил, оставшихся у меня. Её дыхание было горячее и быстрее, чем моё. Я уткнулся головой в грудь.
– Ты… ты прощаешь меня? – спросила она, укрыв меня крылом.
– Я и не сердился на тебя.
Я заснул в тепле её тела, чувствуя, как страхи улетучиваются в небытие. На их смену приходит нега во всём теле.
Это была лучшая ночь.