Непрощённый

Пегас летит мстить.

Другие пони

Мои маленькие принцессы: Операция "печеньки"

Существует лишь одна вещь, которую Селестия любит больше соразмерно с тортиком, это печенье! И все это прекрасно знают, но Селестия думает, что они не знают о её тайном тайнике с тайными припасами печенья. Но есть одна пони, которая знает об этой тайне… и она очень хочет распробовать эту загадку.

Принцесса Селестия Принцесса Луна

Fallout Equestria: Twenty Minutes

Сможете ли вы рискнуть своей жизнью, чтобы спасти жизнь незнакомцу? Что если на спасение вам будет отведено лишь двадцать минут?

Другие пони

Поменяться...

Твайлайт так привыкла к тому, что Спайк все делает за нее и служит ей помощником номер один, что нагружает его работой все больше и больше. Ей невдомек, как может быть сложна жизнь маленького дракончика в мире огромной библиотеки, где нужно переделать целую кучу дел. Но вдруг однажды произойдет чудо и она поменяется с ним местами?

Твайлайт Спаркл Спайк

Консервированная морковь

Нервозность и раздражённость подавляется с помощью консервированной моркови, затерявшейся среди морепродуктов.

Рэрити Человеки

Бессмертные

Прошли столетия. Твайлайт успешно построила своё государство из одних аликорнов; пони во множестве покидают Эквестрию, чтобы никогда не вернуться. Но однажды оттуда приходит юная, ей и пятидесяти нет, аликорна, желающая жить на земле предков... Продолжение фанфика "Смертные" , написанного в апреле 2013-го года, переведённого на русский язык в середине 2014-го. Данный текст был написан в сентябре 2013-го, на русский язык не переводился. Я это исправил. Беты, которые очень помогли мне: taur00\root, GORynytch

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Рэрити Принцесса Селестия ОС - пони Принцесса Миаморе Каденца

Кнопка и я

Я была прекрасно наслышана об этом мультсериале, вот только к его фанатам себя не причисляла и о госте из Эквестрии никогда не мечтала, а тут – здравствуйте! Как говорится, получите и распишитесь… А может быть, все не так уж и страшно?...

Другие пони Человеки

Ящичек с фантазиями

Здесь живут одиночные мини-фики, дабы не засорять ленту. Эдакий сборник.

Тёмный кирин

Ударом Кристального Сердца Сомбру забрасывает в земли существ, рог которых подобен в росте и развитии ветке дерева. Неоднозначность предоставленной возможности становится понятна сверженному королю, когда он узнаёт, что для восстановления рога ему придётся освоить философию, так не похожую на его собственные взгляды на мир. Ситуацию осложняет и понимание того, что его милитаризм способен помочь киринам больше их миролюбия, ведь их земли терроризирует существо, не ведущее осмысленных переговоров.

Король Сомбра

Рассказ одной модницы

Самовлюбленная пони приходит на конкурс лучших дизайнеров с надеждой победить известного модельера Рэрити и доказать, что она лучше. Но в этот вечер в жизни пони все изменится и появится потерянная дружбомагия.

Флаттершай Рэрити ОС - пони

Автор рисунка: Siansaar

По ту сторону блицкрига

Nicht ein Schlacht, ein Rettungsaktion

Я открыл глаза и проморгал пару раз. Те же стены, те же цвета, тот же мир.

Я глубоко вздохнул и присел на кровать, замечая в окне огромную тучу, что застелила небо своим свинцовым цветом.

Стук в дверь.

Он отличается от стуков Селестии. Небрежный, настырный.

Я поднялся с кровати и открыл входную дверь. В проходе я увидел Майка, с руками за спиной.

– Приветствую. Я могу войти? – вопрос был скорее риторическим.

– Заходи.

Он вошел в прихожую и положил на стол из своих рук газету.

– Ты теперь местная знаменитость. – сказал он, садясь в кресло. Я взял газету и присел на второе.

«Бравый стражник или убийца в законе?»

Откуда у них моё фото?

А, точно…

Это я иду по улице после посещения бара. Вся правая рука в крови.

Стоп! Я же левую не обрезал о стекло! Да и ножа в руках у меня не было.

– Знаешь, за что я люблю тоталитарные режимы?

– За что?

– За возможность взять автора этой статьи и скрутить ему шею, а тело сжечь в печи. – сказал я, сжав кусок бумаги у меня в руках.

– Воу, это было… неожиданно? – сказал он с удивлением.

– У меня не было ножа в руке! Вот он, на бедре! – я похлопал по левой ноге, подтверждая свои слова. – Да и нож тут нарисован кухонный. Я пришел в замок с ножом?

Майк подумал секунду-другую.

– Нет. – ответил он коротко и сухо.

– Враньё портит честь офицера. Я должен найти его и сломать ему рёбра. – сказал я с агрессией в голосе.

– Ты будешь думать сейчас не об этом. Для нас нашлась работа.

Я вскочил с кресла, выкидывая газету на пол.

– Krieg? – спросил я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

– Сядь. – стальным голосом сказал Майк. Я повиновался.

– В лесу затерялся отряд стражников, их необходимо найти.

Сердце начало возвращаться к прежнему ритму работы.

– А как же их боевые товарищи, полиция? Что, солдатам делать нечего, кроме как пьяных рядовых искать? – моему недовольству не было предела.

– Местные считают тот лес особенным. Там всё идет не по их обычным законам, и это их пугает.

– Что значит «не по их законам»?

– По нашим.

Я взглянул на Майка, как на полного идиота.

– Если ты не заметил, то время суток, погода, и, даже, вроде как, время года тут контролируется местными. А вот лес, или как его называют местные, Вечнозелёный лес, этим законам не подчиняется. – я развёл руками.

– Вау, какой-то там лес может сам сбрасывать листву, это ведь так опасно. – я закрыл лицо руками.

– Дело в том, что там можно встретить тварей, каких мир не видывал. – теперь это звучит более разумно, но всё равно глупо.

– Армия?

– Знаешь… — он спрятал ладонь за затылком. – Технически, здесь нет солдат, в Эквестрии есть только стражники.

– Твою мать… — я глубоко вздохнул.

– А как же обеспечение безопасности границ, обороноспособности и независимости страны?

Майк лишь пожал плечами.

– Ты разговаривал об этом с принцессами?

– Селестия отказывается создавать армию, ибо войн не было давно, даже слишком давно.

– Si vis pacem, para bellum. Я не верю, что в мире не найдётся какой-нибудь кровавый диктатор, который с охотой прибьёт тебя носком с дерьмом.

Майк встал с кресла.

– Ты идёшь или нет? – спросил он, стоя уже у двери.

– А у меня есть выбор? – я тоже пошел на выход, ибо кое-кто кое-что обещал мне.

– Сегодня на выходе из замка, вечером.

– Понял. – сказал я, закрывая дверь и идя вниз по лестнице.

Майк же пошел в свою башню. Видимо, хочет выспаться, ибо, скорей всего, будем работать ночью.

Зайдя на кухню, я обнаружил лишь небольшую записку.

«Эрих, нужная тебе еда справа от тебя. И, как бы противно мне не было писать это, но приятного аппетита.

Луна.»

Справа был лишь шкаф. Открыв его, я увидел контейнер, от которого шел пар. Взяв ближайшее полотенце, я аккуратно положил его на стол.

Внутри… Твою мать.

Бекон с яичницей. Прямо как в мечтах.

Мой рот уже захлёбывался от количества слюны в нём.

Быстро схватив ближайшую вилку, я начал очень быстро уплетать данное мне чудо кулинарно-бытовой мысли. Не успевал я доедать одно, как другой кусок уже улетал в рот.

Как же вкусно…

Блаженство захлебнуло меня, как волна в Северном море, и я чуть было не упал с табуретки.

Восстановив равновесие, я увидел перед собой Селестию. И апельсиновый сок в чашке.

– Утоли жажду, хищник. – сказала она с какой-то неизвестной мне эмоцией.

Я выпил всю чашку за один глоток.

Господи, как же хорошо.

– Так хорошо я себя не чувствовал годов этак четыре. Спасибо.

– Что ты имеешь в виду? – сказала она, роясь в шкафу.

– Последний раз я ел нормальное мясо в сороковом. Потом пошло одно дерьмо.

– Да? И что же ты ел? – спросила она, выглянув из шкафа.

Я немного замялся.

– Ты не хочешь этого знать. – сказал я, стараясь увильнуть от вопроса.

– С одной стороны – да, я не хочу знать, а с другой – тебя необходимо держать в тонусе, необходимо знать твои предпочтения.

– Что, ради меня будут что-то особенное готовить? Звание офицера даёт столько хороших преимуществ! – я улыбнулся.

– Так что тебе не нравится? – спросила она, снова засунув голову в шкаф.

– Конина. – я чувствовал, что эти слова прозвучали громче выстрелов в нынешней обстановке, а их эффект не заставил себя долго ждать.

– Ч-что ты с-сказал? – переспросила она, смотря на меня с ужасом.

-Ваше мясо – самое дерьмовое вещь, что я пробовал. Без обид, хотя я не знаю, можно ли это принять за оскорбление. – сказал я, вставая из-за стола.

Она посмотрела себе на грудь. Попыталась, по крайней мере.

– Ты думаешь, что эта кровь появилась из-за того, что я взял тебя на пробу? – я рассмеялся, чуть ли не падая на спину. – Ну ты даёшь, Тия!

– Шутки подобного рода не смешны и не приемлемы. – сказала она с серьёзным лицом.

– Ладно, серьёзная ты наша. Я пойду, тебе только аппетит порчу. – сказал я, уже направляясь к выходу.

– Эрих.

– Чего?

-Скажи, а какова она на вкус? – она понурила взгляд, но из-под её гривы глаза смотрели прямо на меня.

– Ужасна. Не хочу её ни видеть, ни уж тем более есть.

– Спасибо за отзыв. – сказала она с грустной усмешкой.

– А зачем тебе?

Спустя пару секунд её немного грустное лицо превратилось в маниакальное.

– Мне не нравится это выражение лица. Опять.

– Спи спокойно, мой дорогой друг. – вспышка. Шкаф, в котором она рылась, был пуст, а Селестия пропала. Опять. Что с ней не так? Одни вопросы.


Мы стояли на перроне и ожидали появления поезда, который приедет за нами. Вечер явно собирался уступать место своей тёмной подруге, я начал тихонько зевать.

– Что это? – спросил я у Майка, увидев что-то у него в руках.

– Салфетки, два кекса и плед.

– Мне стоит спрашивать о том, кто это собирал?

– Я не знаю, зачем она это подсунула, но спасибо хотя бы за это.

– У тебя консервы хоть есть? В лесу многое может случится, особенно если это тот же Аргон.

– Суп и макароны с чем-то, штуки четыре. Наверняка с морковью.

– С мясом бы…

– Да-а… — мы оба уставились в небо на секунду, но звук приближающегося поезда вывел нас из сочных мечтаний.

Поезд был покрашен в серый цвет без каких-либо излишеств, имел лишь локомотив да пару вагонов, некоторые были явно предназначены для транспортировки каких-то грузов.

Армейская строгость и серость без излишеств.

Из вагона вышла фигура, в ней узнавался старик в фуражке.

– Заходите, сынки. – сказал он хриплым голосом и с кашлем зашел обратно внутрь.

Мы с Майком переглянулись.

– Старик.

– Старик.

Мы зашли внутрь и увидели пять дверей и проход в локомотив.

– Ваше – последнее. – неожиданно со спины сказал дед.

– Не пугай нас так, отец. – сказал Майк обернувшись. «Отец» просто ушел в локомотив.

– Пошли уж. – мы прошли в указанную дверь и взору предстало купе. Самое обычное купе, ничем не отличающееся от нашего. В поездах я ездил разве что на Восток, да и то в общих, чуть-ли не для скота вагонах.

Закинув винтовку наверх, я положил на стол бутылку сока и кусок торта из рюкзака, который оставил под столом.

– На фронте по сахару соскучился? – спросил Майк, кладя на верхнюю кровать каску.

– Она заставила меня его взять. Её глаза были слишком широко раскрыты, чтобы сказать нет. Говорит, что это даже вкуснее мяса, что это заменит тебе всю еду в этой жизни.

Майк усмехнулся.

– Кажется, у кого-то появился покровитель.

– Да пошел ты, иппофил[1]. – сказал я обиженно.

– Да ладно тебе. – ответил он непринуждённо.

Звук свистка. Поезд тронулся и стал набирать скорость, начиная набивать свою песню.

– Помню, как на поезде ехал на фронт в первый раз. Никогда такого не забуду.

– С чего так? – спросил я, закидывая уже свой шлем наверх.

– Мы пели громче, чем рвались снаряды. Невпопад, с разными акцентами, путая текст, но смеясь, ехали на фронт.

– На большое приключение, которое сделает из вас мужчин?

Он мрачно взглянул на меня.

– Я скажу тебе так: никакое это не приключение.

– Мы все думали иначе. Война на первых парах амбициозна и красочна. А попав в окопы, ты лишь думаешь о том, как бы выжить, и весь запал улетучивается сполна.

– И правильно. – сказал Майк, ложась на кушетку.

– Подтверждаю.

Я сел на кровать.

– Итак, сколько нам ехать? Час, два, шесть?

– День и пару часов. – Майк словил мой удивлённый взгляд. – It’s a long, long way to Tipperary.

– Надеюсь, что мы едем не зря.

– Мне лично надоело в замке сидеть и ничего не делать. Хоть куда-то выберусь, пусть даже и зря. Сидеть в золотой клетке – не самое лучшее занятие.

– Мне тоже при золоте не особо живётся. Мой дом там, в…

– Окопах? – перебил меня Майк.

– Жрать всякое дерьмо, по типу…

– Конины? – тише произнёс он.

-Откуда ты всё это знаешь? – спросил я с удивлением.

– Ты думаешь, что я просто так в офицеры был пожалован? – с небольшой агрессией сказал британец.

Я открыл бутылку с соком и уже хотел налить во фляжку, но запах предостерёг от этого действия, поэтому пришлось пить прямо из горла.

– Лейтенант.

– М-м?

– Какое самое страшное зрелище у тебя на памяти?

Он посмотрел на меня с мраком, несравнимым даже с ночным.

– Сомма. Я тогда почти всех своих друзей потерял. Да и звук хруста костей под траками только лишь усугублял положение. Это была кровавая баня.

– Понимаю тебя.

– Да ничего ты не понимаешь… — сказал он и отвернулся к стене.

Я глубоко вздохнул.

– Слушай, я не пытаюсь сказать, что ты не бывал в передрягах. Да, ты бывал в дерьме, чаще всего в более глубоком, чем у меня, и я действительно тебя уважаю.

Он резко обернулся ко мне.

– Уважение должно быть заработано через честь и цель сделать человечество лучше, а не за стрельбу по другим юношам, которым от силы семнадцать. – он привстал и стал говорить шепотом. – Мне до сих пор снятся кошмары. Я до сих пор слышу их крики.

Я промолчал.

– Мне даже не с кем было поделиться этим. Все погибли, все! Лишь один я стоял посередине пепла. Прямо посередине поля из трупов. – он вновь лег и снова уставился в стену.

Ветер продул меня до костей.

Холодно. Слишком холодно.

Я открыл фляжку и смешал сок с последними каплями абсента, закусив тортом.

Я взглянул в окно и увидел лишь луну, светящую прямо нам в окно. Я лёг на кровать и закрыл глаза, ожидая завтрашний поход.

Поезд стучал колёсами и медленно покачивался, будто стараясь погрузить нас в транс. У него это получалось.

– Эрих?

– Что?

– А когда ты боялся больше всего?

Я ответил не думая.

– Всегда.


 

Сентябрь 1939 года. Солдатам приказано перейти границу и начать вторжение. Будьте сильными и беспощадными, будьте немцами. Мы – будущее этой планеты, они – наши рабы. За Родину. За фюрера!

 


 

Я пытался вжаться в землю как можно глубже, чуть ли не закапывая себя заживо. Я что-то кричал, но я не слышал. Я молился, но мольбы не будут услышаны. Я звал маму, но она не придёт. Я погибну здесь. Я умру прямо здесь!

– Это безумие! Хватит стрелять! – я кричал во всё горло, надрывая его.

Ко мне ползком подбиралась серя, завязшая в грязи каска. Он поднял голову и взял меня за трясущиеся плечи.

– Ты в безопасности! Скоро он выдохнется! – Генрих тряс меня за плечи. – Ты меня слышишь? Главное – не выс…

Взрыв. Одного из нашего взвода разорвало на куски. Его нога прокатилось прямо до моей ступни.

Я не могу больше! Я… я…

Я попытался встать во весь рост, чтобы убежать. Неважно куда, главное – подальше отсюда. От ада. От смерти.

Генрих попытался прижать меня к земле, но не он остановил меня.

Выстрел из танка я почти не слышал, но тряска земли сказала за него. ДОТ, из которого нас прижали огнём, был уничтожен. Уничтожен.

Да! Это наш путь отсюда. Да, да! Теперь есть только один путь – вперёд.

Пошли, пошли, пошли!

Я встал из окопа и закричал изо всех оставшихся во мне сил:

«ВПЕРЁ-ЕД

Я побежал прямо на вражеский окоп, крича, но этот крик был больше похож на хрип. За мной в яростном порыве побежали мои сослуживцы, на ходу прикрепляя штыки. Я спрыгнул в окоп и ударил прикладом поляка, который хотел выстрелить в меня. Он упал и не смог удержать винтовку в руках, ударяясь головой о кусок бетона.

Прицелившись, я посмотрел в его глаза.

Отчаяние. Страх. Смерть.

Почему не было выстрела?

Почему курок не был спущен?

Я просто не могу его спустить. Он такой же, как и я. Все мы такие же, как и они.

Резкая боль в спине и я сваливаюсь около ботинка поляка, которого я не смог застрелить момент назад. Я не смог спустить курок. Я не смог убить.

Я погиб там, где впервые понял ценность жизни.

Отец, помолись за меня.


 

Дождь барабанил по крыше, словно миллионы снарядов. Гроза то и дело сверкала в небе, будто кто-то пытался увидеть нас во тьме, что была снаружи поезда.

Мы сидели с Майком и играли в «Города». Хотя, правильней будет сказать, что это он играл, ибо моих знаний географии хватило на три десятка, так что лейтенант разрешил мне использовать и другие слова. Ехать ещё было часа три, а вся еда уже была съедена, все напитки выпиты. Мы даже не могли закусить скуку.

– Сейчас.

– Суэц.

– Но ведь это не город, а канал! – хотел было похвастаться я.

– Это ещё и город на южной окраине канала. – парировал британец.

– Просто так и скажи: наша империя контролирует больше одной четверти всей земной суши, лизните мой чайник. – Майк хитро улыбнулся.

– Возможно, возможно. – сказал он неопределённо.

– Засели на своём сраном острове и носа не высовываете. Везучие гады.

– Знаешь, а мы ведь можем быть братьями.

– С чего это? – спросил я с удивлением.

– Ты на уроках не был, не так ли?

– Знаешь, когда тебе дома есть нечего, то ты и не только на школу забьёшь болт. – сказал я со сталью в голосе.

– Понимаю тебя.

– Да ничего ты не понимаешь… — я отвернул взгляд от Майка.

Спустя секунду британец засмеялся. Я присоединился в тот же момент.

– Теперь моя очередь играть обиженную девочку. – сказал я сквозь слёзы.

– Эй! Я не обиженная девочка! – сказал он, толкнув меня в плечо.

– Да ну? – сказал я с улыбкой. – У тебя есть карты?

– Естественно. – сказал он, доставая рюкзак.

– Если я тебя выиграю – ты будешь девчонкой до конца дня. – сказал я с азартом.

– Если ты не прав и выиграю я, то я смогу называть тебя фрицем весь день. – сказал лейтенант, раскладывая карты.

– У тебя нет шансов. – сказал я, вспоминая, как мы устроили целый турнир в нашем взводе. Я занял второе место, уступив первое Генриху. Ну естественно, ему уже за сорок, он уже опытный. А это глупый двадцатилетний британец. У него нет шансов.


Семнадцать раз! Семнадцать раз я проиграл ему! И лишь на восемнадцатую попытку я смог хоть как-то одолеть его. Что в мире-то творится!

– Ладно, фриц. Победил один раз, молодец. Можешь гордиться этим.

– Как ты вообще так научился играть? – удивлённо я взглянул на британца.

– Знаешь, когда в окопе сидишь, то даже тройное сальто уже не выглядит настолько непосильным. – сказал он, убирая карты в рюкзак.

– Из траншеи не вылези, акробат.

На весь коридор кто-то закричал:

– Двадцать минут до готовности, ребята. Пакуйте сумки!

– Pack up your troubles in your old kit-bag, and smile, smile, smile…

– Dort, wo die Sterne stehn am Waldesrand, Blüht die neue Zeit, die neue Zeit!

– Что, уже даже наши песни воруете? – спросил британец, опуская рюкзак на пол поезда.

– А вы наших учёных! – сказал я, пытаясь быть гордым за свою страну.

– Наверняка они убегают из Германии лишь по той причине, что у нас лучше. – сказал он с ехидной улыбкой.

– Нет, у нас лучше!

– У нас больше ресурсов, еды и всего прочего, а культура настолько разнообразна, что иностранец даже в ней не разберётся с третьего раза.

– А у нас – лучшая армия и дисциплина. И все друг другу братья!

– А у нас…


Мы уже вышли из поезда и направились от перрона к небольшому, но довольно плотному городку. Из всех однотипных одно-двухэтажных домиков очень сильно выделялся… нет, прямо светил в глаза и выжигал их, кристальный замок. Или сделанный на подобии.

 Да уж, роскошь здесь – предмет ходовой.

Дождь лил как из трёх ведер, дороги размыло в грязь, по которой даже в сапогах ходить неудобно. Туча заслонила всё небо, из-за чего темнота была чуть-ли не зимней. Как бы винтовка не заклинила...

Мы остановились на перекрёстке главной улицы.

– Значит так: я пойду в замок и разведаю обстановку, ты же иди вон в ту палатку и попытайся тоже что-нибудь узнать. Не влезай в проблемы, я отвечаю за твою голову.

– С каких это пор ты главный?

Он достал из кармана помятую и сыроватую бумажку и прямо всунул мне в глаза. Она состояла из трёх слов:

«Он главный.

Луна.»

Почерк её, не подделка. Но написано явно в спешке, будто у неё были и другие дела.

Дрыхнуть, например.

– Что твоя принцесска сказала меня не волнует. Я старше тебя по званию и по опыту.

– Ну тогда держи вторую. – сказал он, вытягивая из второго кармана штанов такой же лист, но уже крупнее.

Селестия, ну твоё же солнце!

«Эрих, я прошу меня извинить, но я подтверждаю сказанное выше сестрой. Майк более или менее знаком с моей ученицей, живущей в замке.

С наилучшими пожеланиями, Селестия.»

– Что там написано? – сказал британец, наверняка улыбаясь во всю ширь рта. Я даже вижу его зубы.

– Ладно, твоя взяла, окопная крыса. Я буду там в палатке. Не задерживайся особо, я хочу быстрее свалить из этой грязи.

– Выполнять. – сказал он и ушел в сторону замка.

Войдя в палатку, я поймал на себе четыре взгляда. Они сидели на брёвнах и сушились от какой-то маленькой печки. Три были самыми обычными стражниками, ничем не отличавшиеся от своих собратьев из… Кан…берры? Будем пока его так называть.

А четвёртый стражник был совсем другой. Вертикальные зрачки, крылья неизвестно из чего, весь в тёмных тонах.

Луна же не отзывала войска. Или всё-таки парочку да отправила назад?

На меня уставились тупыми взглядами, не понимая, что происходит.

На их лицах было лишь одно – непонимание всего происходящего.

– Может… пойдём? – спросил один из них.

– На улице такой ливень, что за полсекунды промокнешь до нитки! – ответил один из них, словив кивок в мою сторону.

– Расскажите всё, что знаете, ибо у меня такое же задание. – сказал я, словив взгляды уже с подозрением.

– Неизвестное существо с неизвестными целями приходит и начинает расспрашивать нас. Понимаешь, к чему я клоню? – сказал тёмный стражник.

– Уверяю вас, я тут по государственному заданию.

– Все мы тут по государственному заданию. – сказали слева от меня сидящий.

– Хоть какие-то зацепки, ведущие к ним, вы нашли? – спросил я, надеясь получить ответ.

– Сквозь землю провалились. Следы размыты дождём, их запах даже собаки не могут учуять, а разведка с воздуха бесполезна. Как по мне, так надо уже похоронные писать.

– Сильв, не будь таким пессимистом! Может быть они сейчас на границе леса и скоро сами выявятся?

– Почему тогда они ещё не появились? – усмехнулся он в ответ.

В палатку зашел, немного посмеиваясь, Майк.

– На подготовку тебе десять минут. Мы выдвигаемся в лес и полностью его прочешем.

– Навигация?

– Отсутствует.

– Что, никто даже туда не ходил? Откуда они тогда вообще про этот лес столько легенд наделали?

– Ходили, но назад не возвращались.

Теперь дело принимает более интересный оборот.

– Ты бы хоть тогда оружие взял, что ли. – сказал я с досадой. Отстреливаться буду только я, а патроны могут кончиться слишком быстро.

Майк похлопал по кобуре.

– Этого будет достаточно.

– Ладно, самоуверенный британец. Пошли. – я встал и положил гитару на бревно, а Майк лишь ухмыльнулся.

– Тоже мне, Мата Хари[2]

– Удачи вам, мужики. – послышались голоса сзади.

– Нам она не понадобится. – сказал я на прощание.

Выйдя из палатки, я вновь почувствовал ливень, бьющий из всего, что только у него было. Вот ведь сила!

– Говоришь, погода контролируется? – сказал я ведущему меня к окраине леса Майку.

– Так, видимо, нужно. – он лишь пожал плечами.

Путь до леса оказался не столь длинным, сколько трудным. Дороги превратились в грязное месиво, света было очень мало и опасность поскользнуться заставляла нас на некоторых участках замедлять шаг. Но вот мы у цели – вход в лес. Смотря в его бесконечную темноту, тебе кажется, что она пожрёт тебя, уничтожит и не заметит. Нам придётся идти туда.

– Фриц?

– Чего?

– У тебя никогда не бывало ощущения, что вот, это твой последний бой, что к завтрашнему утру ты будешь среди мёртвых, что жить тебе осталось лишь пару мгновений?

Я отвёл затвор винтовки назад.

– Я уже пять лет так живу.


[1] Слияние слов «иппофагия» (употребление конины в пищу) и «ксенофил» (любовь к чуждому).

[2] Мата Хари (настоящее имя – Маргарета Гертруда Зелле) – исполнительница экзотических танцев, куртизанка. Во время Первой мировой была шпионом в пользу Германии, но её эффективность оценивают как «крайне невысокую». Была расстреляна французами в 1917 году.