Ложное Божество

Время Слушать

 

Против своего желания Оливия Минт следила за лезвием в полной уверенности, что этот удар наверняка оборвет жизнь Сильвер Винда. Но, как и всегда, с невероятной для такого массивного пегаса скоростью рыцарь уклонился от смертоносного выпада и поднял свой меч, успев блокировать очередной удар. Лезвие длинного меча взметнулось над его головой, а он, словно предвидя его движение, нагнулся, и оружие просвистело сверху.

Тренировочная камера наполнилась грохотом и лязгом, аппонентка Сильвера, младший сержант третьего отделения Немо Бриз с не мыслимой скоростью наседала на Сильвера. Пегас сердито ворчал, парируя удары, крепкое мускулистое тело блестело от пота, и вот лезвие коснулось его предплечья, и Оливия поморщилась, увидев на бицепсе тонкую струйку крови.

Насколько ей было известно, это был первый случай, когда Сильвер получил рану в тренировочной камере.

Веселая сестра-близнец младшего сержанта Немо, Неро Бриз и приятель Сильвера сержант Лаймон Шилд уже давно покинули тренировочный зал, оставив Оливию в одиночестве наблюдать за затянувшимся поединком ветерана и молодой воительницы. Польщенная его приглашением посмотреть на учебный бой, сейчас она желала, чтобы Сильвер закончил этот изматывающий ритуал и они смогли бы поговорить об обстановке в Пять Шестнадцать и тех событиях, которые предопределили грядущую войну в этом мире. Сидя на деревянной скамье рядом с тренировочной камерой, она уже успела записать посредством магии себе в  память гораздо больше эпических моментов этого поединка, чем ей могло пригодиться.

Более того, если говорить откровенно, явная одержимость, сквозившая в каждом движении сражающегося Сильвера, и не меньшая жажда насилия на вид совсем юной Немо вызывала некоторое смущение. Ей и прежде приходилось наблюдать за тренировками рыцарей, но тогда учебные бои были прелюдией к их обычным разговорам, а не главным предметом встречи. Сейчас происходило нечто иное. Как будто капитан Ордена…

Нет, теперь не просто Ордена, напомнила себе Оливия. Теперь они назывались Детьми Сумерек.

Сильвер отразил еще один стремительный удар, а она, сверившись с большими часами, висевшими на стене у нее над головой поняла, что вскоре должна будет уйти. Блу Пайпер не станет ее дожидаться, его непомерный аппетит сильнее вежливости, и синий пегас наверняка отправится на обед без нее. Вино там будет подаваться в изобилии, и, несмотря на недавно обретенное Пайпером профессиональное рвение, Оливия не испытывала радости при мысли о неограниченных запасах алкоголя, поджидающих ее друга.

Но вот решетка тренировочной камеры с грохотом ушла в сторону, и все мысли о Пайпере мгновенно испарились. Сильвер сошел с помоста, его отросшая грива прилипла к черепу, веснушчатое лицо разгорелось.

– Ты ранен, – сказала она, протягивая ему полотенце, лежавшее на скамье.

– Пустяки,– ответил Сильвер, стирая уже свернувшуюся кровь, и украдкой бросая взгляд на Немо, которая улеглась отдохнуть прямо на полу.

Дыхание вырывалось из его груди короткими толчками, и она постаралась скрыть свое удивление. Слишком непривычно было видеть запыхавшегося Сильвера. Сколько же времени провел он в тренировочной камере до того, как она пришла?

По пути в свою персональную оружейную Сильвер вытер пот с лица и туловища. Оливия шла за ним следом и, как и всегда, не могла не восхищаться совершенством его тренированного тела. В истории есть много сюжетов, в которых такие прекрасные образцы крылатого арода называли Гоплитами, и это слово подходило Сильверу так же хорошо, как искусно изготовленные доспехи рыцаря Эквестрии. Почти не задумываясь, Оливия Минт снова использовала свое заклинание вечной памяти, чтобы запечатлеть в памяти его величественную фигуру.

– Ты опять сверлишь меня взглядом? – не оборачиваясь, спросил Сильвер.

Она моментально вспыхнула:

– Извини, я не хотела…

Он рассмеялся:

– Я не всерьез. Не обращай внимания. Если уж мне суждено остаться в чьей-то памяти, пусть это будет на пике моей формы, а не тогда, когда я стану беззубым стариком, пускающим слюни в тарелку с кашей.

– Я не могу себе представить тебя в таком виде,– удивилась Оливия, быстро оправившись от смущения.

Сильвер пожал плечами, взял щетку с резной ручкой и лоскут ткани для полировки.

– Я и сам не знаю доживу ли до того возраста, когда смогу сказать, что я стар. Никто из моих друзей еще не прожил достаточно долго, чтобы проверить какими мы будем стариками.

Ее внутреннее чутье тотчас подсказало, что затронутый вопрос можно использовать для целой главы летописи, если только Сильвер немного разговорится. Меланхолия обреченных, психология существа не озабоченного завтрашним днем, затянутого водоворотом изменчивого времени…

Оливия поняла, что немного увлеклась.

– Скажи, а тебя не огорчает, что ты, из-за гормонального изменения и особой терапии травами и эликсирами во время твоего Посвящения не стареешь в привычном всем понимании? Может, в душе тебе этого хочется?

– Почему я должен хотеть состариться? – удивился Сильвер, открывая банку с порошком для чистки и окуная в него щетку. Новый цвет доспехов – бледно-зеленый, с металлическим блеском – был все еще непривычен Оливии.– А ты стремишься к старости?

– Нет, – призналась она и непроизвольно провела копытом по уложенной в строгую прическу бирюзовой гриве. – Нет, совсем не стремлюсь. Честно говоря, она пугает меня. А ты не боишься старости?

– Нет. Я уже тебе говорил, во мне не заложено подобных чувств. Сейчас я силен и ловок. Зачем мне желать, чтобы что-то изменилось?

– Не знаю. Я думала, что, состарившись, ты, может, смог бы удалиться на покой. Ну, когда завершится Великий Поход.

– Завершится?

– Да, когда войны закончатся и царство пони на земле будет восстановлено.

Сильвер долго не отвечал, продолжая полировать доспехи. Она уже собиралась повторить вопрос, как вдруг он заговорил:

– Оливия, мне кажется, он никогда не завершится. С тех пор как я вступил в Братство Сумерек, мне пришлось разговаривать со многими пони, которые считают, что мы никогда не закончим Великий Поход. Вечный Поход. А если и закончим, то оно не долго продлится.

Она рассмеялась:

– Похоже, ты слишком много времени проводишь в обществе Пайпера. Неужели его поэзия снова обратилась к слезливой сентиментальности?

– Нет, – покачал головой Сильвер.

– Тогда в чем же дело? Что заставляет тебя так думать? Те книги, которые ты берешь у господина Коллора?

– Нет, – повторил Сильвер.

При упоминании об уважаемом верховном ораторе изумрудные глаза Сильвера потемнели, и она поняла, что не стоит развивать эту тему. Оливия решила подождать другого раза, когда Сильвер будет более расположен говорить о столь мрачных материях.

Она решила перевести беседу в более привычное русло, но в этот момент на них упала огромная тень. Обернувшись, Оливия увидела возвышающуюся над ней фигуру капитана Панч Хува.

Как обычно, его длинные волосы были подняты в хвост на макушке и застегнуты серебряной муфточкой, а нижняя часть затылка была коротко острижена. Первый капитан Детей Сумерек был одет в тренировочный костюм, а на его плече блестел устрашающий меч с кривым лезвием.

Хув окинул единорожку неодобрительным взглядом.

– Господин Первый капитан Панч Хув, – заговорила она, склоняя голову, но он не дал ей продолжить.

– Ты ранен? – заметил Хув и могучей передней ногой схватил Сильвера за предплечье. Его зычный голос соответствовал массивной фигуре. – Неужто какая-то не стрелянная птичка пустила кровь ветерану?

Сильвер скосил глаза на свое предплечье , где лезвие слегка надрезало его шкуру.

– Да, Хув, схватка затянулась, и я начал уставать, а Немо на оборот словно становилась только сильнее. Это пустяки.

Хув сердито фыркнул:

– Сильвер, ты слишком размяк. Возможно, тебе стоит проводить больше времени в компании солдат, а не беспокойных поэтов и чрезмерно любопытных писак, тогда ты не будешь так быстро уставать.

– Возможно, – согласился Сильвер, и Оливия ощутила возникшую между двумя воинами напряженность.

Хув коротко кивнул Сильверу, бросил в сторону Оливии еще один неприязненный взгляд и, повернувшись, направился к тренировочной камере. Его меч кровожадно блеснул на свету в предвкушении нового сражения.

Оливия перехватила взгляд Сильвера, проследившего за Хувом, и заметила в его глазах то, чего никогда не ожидала увидеть: беспокойство.

– Что это было? – спросила она. – Это имеет какое-то отношение к происходящему в Пять Шестнадцать?

– Я не могу сказать, – пожимая плечами, ответил Сильвер.

Пять Шестнадцать. Унылые развалины, напоминание о недавней войне, свидетельствуют о существовавшей когда-то цивилизации, но не желание местной правительницы принять Эквейстрийские Истины сокрушило города и сравняло их с землей. Теперь Пять Шестнадцать выглядело совершенно нецивилизованным местом, которое овевают холодные сухие ветры и слабо светит безразличное желтое солнце. С тех пор как Сильвер в последний раз ступал по Пять Шестнадцать, прошло шесть месяцев, и тогда это место было известно как Новый Кантерлот, а после завоевания провинция сменила свое имя на номерное обозначение, до тех пор пока у королевских чиновников не родиться более подходящее заново освоенному региону.

Согласие, по мнению Сильвера, не пошло этому месту на пользу.

Выгоревшие в пожарах войны лесные массивы, полуразрушенные и на половину сгоревшие города, заброшенные деревушки и не ухоженные поля поросшие высоким бурьяном. Население сосредоточилось в уцелевших районах городов вдоль плодородных речных долин, не особо стремясь хоть что-то восстанавливать из руин. А местный наместник от королевства, явно не спешил содействовать скорейшему возвращению провинции к прежнему процветанию

Сильвер хорошо помнил все сражения, которые произошли, прежде чем Новый Кантрелот был приведен к Согласию. Это были короткие яростные схватки с армиями местного лже-пророка Гармонии. Несмотря на численное меньшинство и отсталые технологии, местные жители проявляли чудеса храбрости и, до того как сдаться, выполнили все, чего требовала их честь пролив не мало эквейстрийской крови.

То была хорошая война; победа была одержана стремительно и без потерь (по крайней мере, так говорили официальные источники). Побежденный народ быстро и успешно был приведен к Согласию, что позволило командующей оставить Трикси Луламун и ее научный отряд без прикрытия серьзных сил за их "особой" работой.

Да, это была хорошая война, и Сильвер был уверен в этом.

Струйка пота стекла с затылка под доспехи; их пурпурный с золотом блеск все еще казался ему странным, хотя Сильвер собственноручно их перекрасил несколько месяцев назад. Он мог поручить эту работу подмастерьям Ордена, но Сильвер всегда считал, что должен сам ухаживать за своей броней, а потому старательно перекрашивал каждый сегмент доспехов собственными копытами. Он скучал по девственно-белому блеску прежних доспехов, но Защитница объявила, что наряду с новым именем Детей Сумерек они получают и новый цвет брони.

Сильвер хорошо помнил копытоплескания и одобрительные крики, когда прозвучало заявление Защитницы после Однодневной Войны против общин оленей. Копыта в триумфальном жесте без устали взлетали вверх, а глотки охрипли от ликующих возгласов. Сильвер радовался вместе со своими друзьями, но, услышав новое имя своего любимого Ордена, ощутил смутную неловкость. Ведь среди рыцарских орденов Эквестрии уже были ордена со схожими названиями.

Вечный насмешник Дефолт не оставил без внимания легкую тень на его лице.

– Что случилось? – спросил он. – Или ты хотел, чтобы это были Дети Сильвера?

– Нет, – улыбнулся Сильвер. – Просто…

– Просто – что? Неужели мы этого не заслуживаем? Или наша госпожа не достойна такой чести?

– Что ты, Деф! – громко воскликнул Сильвер, чтобы быть услышанным в ликующем реве рыцарей Ордена. – Защитница, как никто другой, достоина этого, но не считаешь ли ты, что имя несколько отдает стремлением к величию? Да и не первый мы теперь орден с таким названием.

– Стремлением к величию? – рассмеялся Дефолт. – Наверно, эти архиваторы, что ходят за тобой по пятам, словно побитые собаки, научили тебя новым словам. Ну же, порадуйся вместе со всеми и не будь таким спесивым!

Энтузиазм Дефолта оказался таким заразительным, что Сильвер, незаметно для себя, стал громко кричать, пока не запершило в горле.

Он понял, что и сейчас чувствует боль в горле. Сильвер сделал глубокий вдох, и глотку действительно обожгло, но на этот раз причиной был сухой ветер Нового кантерлота, дующий с юга. В этот момент Сильвер хотел оказаться где угодно, только не здесь. Этому месту нельзя было отказать в красоте, но Пять Шестнадцать не нравился ему, хотя Сильвер и не мог сказать, что именно его сейчас тревожило. Неприятное ощущение возникло в его душе еще во время перелета от Серых Гор обратно к не так давно захваченной стране, но он решительно отогнал беспокойные мысли и впереди своего командира шагнул по трапу корабля на ружу.

Тому, кто, как Сильвер, вырос среди бескрайних облаков небесного города крылатого народа, просторы Пять Шестнадцать не могли показаться опьяняюще красивыми. К западу от места высадки возвышались горные вершины, пронзающие небеса, а дальше к северу, как было известно Силверу, простирались долины, хранящие удивительные памятники зодчества местного населения, чудом уцелевшие в прошлой войне.

Да, они выиграли хорошую войну.

Но почему же их тогда снова позвали сюда?

Несколькими часами раньше на капитанском мостике Син Харстрингс озвучил донесение выведенное на пергаменте, который он держал все еще искалеченной ногой.  Несмотря на все усилия медиков Ордена, новая кожа плохо приросла и осталась ярко-розовой. Он еще раз прочитал послание, и употребляемые просителем выражения снова вызвали у него гнев.

Перспектива показывать это письмо Защитнице совсем не радовала его, и на мгновение Син задумался, нельзя ли проигнорировать послание и сделать вид, что оно никогда не попадало в его поле зрения. Но он не дослужился бы до высокого положения советника Защитницы, если бы осмелился ограждать свою потронессу от неприятных известий. Син вздохнул; слова любого льстивого чиновника в эти дни несут в себе частицу могущества Диархов, и, как ни хотелось бы, послание невозможно оставить без внимания.

Защитница наверняка не согласится на это предложение, но Син обязан показать ей донесение. Преодолев момент слабости, он повернулся и захромал по стратегической палубе к личным покоям Твайлайт. Он решил оставить послание на столе, где Защитница сама найдет его, когда придет время.

Дверь личных покоев плавно скользнула в сторону и открыла вход в уютное полутемное помещение.

Син любил бывать в этих уединенных апартаментах, их прохладный воздух облегчал зуд воспаленной кожи и боль в искривленном позвоночнике. Тишину покоев нарушало лишь хриплое дыхание, вырывавшееся из его собственной груди, – исковерканный позвоночник выгнулся вперед и давил на легкие.

Шаркающей походкой он обошел большой гладкий овальный стол, направляясь к креслу, где обычно сидела Твайлайт.

«Давненько здесь не собирались члены Братства», – подумал Син.

– Добрый вечер, Син, – раздался из полумрака печальный и усталый голос.

Выронив пергамент, Син изумленно повернулся на голос, готовый сделать выговор любому, кто посмел вторгнуться в личные покои Защитницы. Через мгновение он всмотрелся в тень, узнал знакомые черты юной аликорны, освещенные слабым красноватым сиянием ее длинного витого рога, и расслабился.

Защитница в полном боевом облачении сидела в темной части комнаты, упершись локтями в колени и опустив подбородок на сведенные вместе передние копыта. Поза явно не очень удобная для раздумий, но защитница похоже не испытывала ни каких неудобств

– Моя госпожа, – произнес Син. – Что-то случилось?

Твайлайт, глядя в мозаичный пол, потерла копытом лоб. Ее благородное лицо с широко расставленными глазами оставалось в тени, и Син терпеливо дожидался ответа Защитницы.

– Я уже и сама не знаю, Син, – сказала Твайлайт. При этих словах Син ощутил, как по его изувеченному позвоночнику пробежала дрожь. Невозможно было даже вообразить, чтобы Защитница чего-то не знала.

– Ты мне доверяешь? – неожиданно спросила Твайлайт.

– Конечно, госпожа,– незамедлительно ответил Син.

– В таком случае, что ты собирался оставить на столе, не осмеливаясь отдать лично? – спросила Твайлайт, подходя к столу и поднимая упавший на пол свиток пергамента.

Син смутился.

– Еще одна совершенно бесполезная для вас обуза, моя госпожа. Послание от архиватора из столицы, по-видимому обладающей связями в высшем обществе. За нее ходатайствует Совет Лордов.

– Лидера Голд из рода Сервиториев, – вслух прочитала Твайлайт. – Я знакома с этим семейством. Ее предки вели хроники возвышения моей наставницы и ее венценосной сестры еще до Первого Объединения.

– Но то, что она требует, – заметил Син, – это просто до безобразия смешно.

– Разве, Син? Неужели я настолько незначительная фигура, что не заслуживаю личного биографа?

Син был потрясен.

– Госпожа, о чем вы говорите? Вы – Защитница, избранная Диархами, возлюбленными всеми, их заместитель в этом предприятии. Архиваторы этой флотилии запечатлевают каждый факт, свидетелями которого они являются, но без вас они ничего собой не представляют. Без вас все это не имеет смысла. Вы вознеслись выше всех нас.

– Выше всех, – с усмешкой повторила Твайлайт. – Мне это нравится. Больше всего я хотела возглавить Великий Объединительный Поход и выполнить работу, порученную мне моей наставницей.

– Вы являетесь примером для всех нас, – не без гордости продолжал Син.

– Мне кажется, это большее, чего пони может достичь в своей жизни, – кивнула Твайлайт. – Стать примером, а после смерти послужить вдохновителем для историков. Возможно, она поможет мне справиться с этой задачей.

– После смерти? Госпожа, вы – богиня среди смертных, бессмертная и возлюбленная всеми нами…

– Я знаю! – вскричала Твайлайт, и Син невольно отшатнулся, увидев, как мгновенно вскипел неудержимый гнев. – Конечно, Селестия не стала бы создавать такую, как я, обладающую бесчисленными способностями, но ограниченного сроком одной жизни! Ты прав, Син, и лизоблюдка Трикси тоже права! Моя наставница, моя вторая мать создала меня для бессмертия, и Вселенная должна запомнить мое имя на вечно. Я хочу, чтобы оно еще десять тысяч лет звучало на устах у смертных!

Син кивнул; яростная решимость Защитницы передалась и ему, советник неловко опустился на  колени.

– Моя госпожа, что я могу для вас сделать?

– Передай Литере Голд, что она может получить аудиенцию, но это должно произойти как можно скорее, – произнесла Твайлайт совершенно спокойно, словно и не она только что клокотала яростью. – Если она хорошо проявит себя, я позволю ей стать моим личным архиватором до тех пор, пока она этого желает.

– Госпожа, вы уверены в своем выборе?

– Уверена, мой друг, – улыбнулась Твайлайт. – А теперь поднимись с коленей, я знаю, что такая поза для тебя слишком болезненна.

Твайлайт помогла единорогу выпрямиться и осторожно положила закованную в латный накопытник ногу на плечо своего советника:

– Син, ты пойдешь за мной? – спросила Защитница. – Что бы ни случилось?

– Вы – моя госпожа и повелительница, – поклялся Син. – Я буду следовать за вами, пока весь мир не сгорит в огне и не исчезнут солнце и луна с небосвода.

– Это все, о чем я прошу, мой друг, – с улыбкой произнесла Твайлайт. – А теперь подготовься, надо послушать, что скажет нам Трикси. Пять Шестнадцать… Кто бы мог подумать, что мы сюда вернемся…

В сообщении от главы особого научного отряда Трикси Луламун, которое заставило Шестнадцатую экспедицию прибыть вновь на землю Пять Шестнадцать, говорилось о старой договоренности, о предмете спора, но ничего не говорилось о причине или участниках спора.

После побоища в Убийце и поспешной эвакуации из Барад Тирит Сильвер ожидал оказаться в такой же напряженной зоне военных действий, но это место едва ли можно было даже назвать зоной конфликта. Здесь было абсолютно тихо, холодно и… спокойно.

Он не знал, разочарован этим или обрадован.

Почти сразу после приземления и Твайлайт пришла к такому же выводу, стоило ейпонюхать воздух и окинуть взглядом узнаваемые пейзажи.

– Здесь нет никакой войны, – сказала она тогда.

– Нет войны? – удивился Хув. – Как вы узнали?

– Ты и сам мог догадаться, Панч, – ответила Твайлайт. – Война пахнет кровью и гарью, отчаянием и страхом. В здешнем воздухе нет этих запахов.

– Тогда зачем мы здесь? – спросила Твинкл, поднимая ногу, чтобы снять с головы увенчанный гребнем шлем.

– Наверно, только потому, что нас сюда вызвали, – помрачнев, сказала Твайлайт, и Сильверу не понравился тон, каким было произнесено слово «вызвали».

Кто может осмелиться вызывать куда-то Защитницу?

Ответ стал ясен, когда на горизонте показался столб пыли, а затем к ним по степи покатились восемь колесных наземных транспортов пехоты.

– Трикси, – сердито бросил Сильвер.

– Придержи язык, – предупредила его Твайлайт, не отводя глаз от приближающихся «Броненосцев». – Оставь все разговоры мне.

Как ни странно, в шатре пахло яблоками, хотя ни на одном из резных деревянных подносов Блу Пайпер не видел никаких фруктов, а только жареные о вареные овощи, что на его вкус выглядело несколько грубовато. Но он мог поклясться, что чуял запах яблок. Он огляделся по сторонам, решив, что так пахнет какой-нибудь местный напиток наподобие сидра. Хозяева шатра, с заросшими бородами лицами и непроницаемыми черными глазами, уже предложили ему широкий кубок местной выпивки, которая пахла прокисшим молоком, но, поймав предостерегающий взгляд Скай Киллер, он вежливо отказался.

Как и напиток, шатер не мог претендовать на изысканность, но обладала своеобразной примитивной красотой, взывавшей к романтической стороне его натуры. Однако Пайпер был достаточно сообразителен, чтобы понять: примитивное жилье хорошо лишь тогда, когда не приходится в нем жить. В огромном шатре собралось около сотни гостей – армейские офицеры; адепты магии и астропатии, стратеги, несколько ораторов, писцы и военные консультанты.

Все пришли на объявленный главнокомандующей Военный Совет.

Блуждая взглядом по изрядно прокопченному помещению, Пайпер обнаружил, что попал в поистине блестящую компанию: Гектор Варрион, лорд-командир королевской армии, стоял рядом с горбатым единорогом, в котором легко было узнать советника Защитницы, Сина.

Закутанная в алый плащ фигура, отдаленно напоминающая пони, видимо, принадлежала советнику Диархов и первому представителю Стальноградской Технократии в Эквестрии почтенному Регулусу.

На мундирах присутствующих сияло столько регалий и наград, что Пайпер испытал даже легкое головокружение.

Он, да и все остальные едва сдерживали зевоту, пока  мастер депутат от народа, Ред Хамонд, монотонно произносил тщательно подготовленную речь на местном языке. Как ни интересно было посмотреть на местных аборигенов, Пайпер знал, что не поэтому капитан Сильвер настоял на присутствии поэта на Военном Совете, который предваряла бесконечная церемония приветствия.

Приятного вида оратор по имени Базворд переводил выступление на общий хорник, и его прекрасно поставленный голос доносил слова до самых дальних уголков шатра.

«Что бы там ни говорили об ораторах, – подумал Пайпер, – они не пренебрегают задними рядами слушателей».

– Сколько еще это будет продолжаться? – спросила Скай Киллер, нагнувшись к его уху. В своей повседневной армейской одежде, в грубых военных накопытниках и облегающей футболке без рукавов Киллер выглядела настоящей армейской служащей.– Когда придет сама Защитница?

– Не имею понятия, – ответил Пайпер, обводя взглядом изгиб ее шеи.

Тонкая серебряная цепочка сбегала с нее, но то, что на ней висело, скрывалось под тканью.

– Пайпер, мое лицо находится чуть выше, – заметила фистралка.

– Знаю, но я смертельно скучаю, моя дорогая Киллер, а вид твоей прекрасной шейки намного приятнее.

– Откажись от своей затеи, она никогда не осуществится.

– И это я знаю, – пожал плечами Пайпер. – Но всегда приятно помечтать, а невозможность получить желаемое еще не повод, чтобы отказаться от попыток.

Киллер улыбнулась. Пайпер сознавал, что немного влюблен в нее, хотя нападение чудовища в пещерах Шепчущих Вершин не прошло для Скай Киллер бесследно. И он был удивлен, увидев ее в многочисленной толпе. После того случая Киллер немного похудела, а свои синие волосы стала закалывать в тугой пучок, но это не делало ее менее женственной и красивой. Однажды Пайпер написал эпическую поэму для маркизы Помпадур, признанной первой красавицы Кантерлотта (пошел на сомнительный компромисс, зато получил неплохой гонорар), так по сравнению с энергичной живостью словно заново родившейся Киллер красота аристократки казалась пустой и ненатуральной.

Что с того, что они играют в разных лигах? Он понимал, что не имеет никаких шансов при своей излишне дородной фигуре и бегающих глазах на плоском, округлом лице. Но собственная невыразительная внешность никогда не удерживала Пайпер от попыток соблазнить красивую кобылку, так было даже интереснее.

Несколько побед он одержал при помощи откровенно льстивых «Восхвалений» и «Од», обеспечивших ему немало плотских утех. Другим, более впечатлительным особам противоположного пола было достаточно остроумных комплиментов и шуточек.

Но Скай Киллер, как понял Пайпер, была слишком умна, чтобы поддаться на откровенную лесть, и тогда он убедил себя относиться к ней как к другу. Раньше мысль о дружеских отношениях с какой-то кобылой никогда не приходила ему в голову, да и теперь всякий раз вызывала усмешку.

– Если отнестись к твоему вопросу серьезно,– заговорил Пайпер, – то я могу лишь надеяться на скорый приход Защитницы. Мой рот пересох, как колодец в Седельной Арвии, и я чертовски хочу выпить.

– Па-ай-Пер… – протянула Скай Киллер.

– Только не надо читать лекции о моральной устойчивости, – вздохнул земнопони. – Я не имел в виду алкоголь, хотя с радостью выпил бы целую бутылку любого пойла, которое нам предлагали на Пять Шестнадцать ранее.

– А мне казалось, что тебе не нравится то вино, – заметила Киллер. – Ты говорил, что оно пахнет трагедией.

– Да, конечно, но после нескольких месяцев вынужденного однообразия сам удивляешься, какие нелепые желания приходят в голову.

Скай Киллер улыбнулась и подняла копытце к тому месту, где на груди под тканью футболки заканчивалась серебряная цепочка.

– Я помолюсь за тебя, Пайпер.

Выбор слов поразил Пайпера, и он хотел было спросить, что это значит, но Киллер с выражением откровенного восхищения уставилась на кого-то за его спиной и подняла фотоаппарат. Обернувшись, Пайпер увидел, что полотнище, заменяющее в шатре дверь, отлетело в сторону и внутрь, нагнувшись, входит голубая единорожка. Присмотревшись внимательнее, он с изумлением понял, что вошедшая одета не в пурпурно-золотые доспехи Детей Сумерек а в гранитно-серую броню без опознавательных знаков, кроме цифры ноль на левом наплечнике. Перед собой новая гостья несла в алом сиянии магии посох, увенчанны хрустальным шаром. Необычная единорожка несла свой шлем на застежке ремня, а на голове носила пурпурную шляпу украшенную звездами и бубенцами, и, казалось, она была очень удивлена присутствием в шатре архиваторов.

Насколько мог видеть Пайпер, лицо волшебницы было серьезным и честным, а ее белая с синевой грива была уложена в сложную прическу. На одном из его наплечников был приколот толстый пергамент с особой клятвой, украшенный множеством ярких цветных буквиц, а на груди виднелась серая эмблема в виде раскрытой книги и бьющих с ее страниц языков пламени. Пайпер прекрасно знал, что это символ просвещения через слово, но все же эмблема внушала ему инстинктивное отвращение.

Его поэтической душе подобное изображение напоминало об эпохе Разрушения, ужасном времени в истории старой Эквестрии, когда безумные демагоги из страха перед вредными идеями жгли книги, разрушали библиотеки и печатные дворы. По мнению Пайпера, символ больше подходил язычникам и варварам, а не тем пони, которые поклялись нести народам знания, прогресс и просвещение.

Он усмехнулся своим забавным еретическим мыслям и на мгновение задумался, нельзя ли изложить их в стихах так, чтобы этого не обнаружил капитан Сильвер. Но едва мятежная идея оформилась, Пайпер тотчас ее прогнал. Ему было известно, что его покровитель имеет привычку показывать работы поэта оратору-отшельнику Зэду Коллору. А того, несмотря на явное затмение рассудка, никак нельзя было обвинить в отсутствии проницательности. Зэд быстро обнаружил бы любые рискованные ссылки и сравнения.

В таком случае, невзирая на покровительство капитана Ордена, Пайпер быстро оказался бы на ближайшем грузовом корабле, идущем в столицу с не самой хорошей рекомендацией.

– И кто же это такая? – спросил он у Киллер, переключая свое внимание на вошедшую кобылицу, которая что-то, или кого-то поискав глазами быстрым шагом устремилась к центральному столбу шатра.

Тем временем представитель народа Пять Шестнадцать прекратил бормотание и поклонился вновь прибывшему гостю. Прибывшая волшебница в знак приветствия приподняла выше свой посох.

– Ты серьезно? – прошептала Киллер.

– Я серьезен, как никогда, моя дорогая. Так кто это?

– Это, – торжественно произнесла Киллер, снова щелкая затвором направленного на волшебницу фотоаппарата,– Трикси Луламун, Звездный Свет, командующая особым научным отрядом, подчинающимся только Диархам и Защитнице.

Внезапно Блу Пайпер с поразительной ясностью понял, почему капитан Сильвер настаивал на его присутствии.

Вновь вступив на землю пять Шестнадцать, Пайпер мгновенно вспомнил о негостеприимном приеме местных жителях и армейских накопытниках бьющих его под ребра. Стараясь как можно быстрее уйти подальше от все еще работающих двигателей десантного катера, он, спотыкаясь, побежал, едва не запутавшись в длинных полах своего изысканного одеяния.

Поджидавший его капитан Сильвер выглядел великолепно в блестящих доспехах пурпурного цвета и, похоже, ничуть не страдал ни от ветра, ни от вьющихся вокруг пыльных вихрей.

– Благодарю за скорый ответ на мою просьбу, Пайпер.

– Не за что, сэр! – прокричал Пайпер, стараясь перекричать рев двигателей взлетающего небесного катера.– Я польщен и, если говорить начистоту, ничуть не удивлен!

– Удивляться нечему. Я ведь уже говорил, что мне нужен пони, хорошо знающий, что такое правда.

– Да, сэр, вы действительно об этом говорили,– просиял Пайпер.– И я оказался здесь именно потому?

– Можно сказать и так,– согласился Сильвер.– Ты заядлый оратор, Пайпер, но сегодня мне необходимо, чтобы ты прислушался. Ты меня понимаешь?

– Думаю, да. И что вы хотите, чтобы я слушал?

– Не что, а кого.

– Прекрасно. Так кого же я должен слушать?

– Кое-кого, кому я не доверяю, – сказал Сильвер.