Погасшая свечка
19. Кольтфренд, часть 1
Он жив!
Ну, в действительности я никогда не умирал. Но проведённое лето едва ли можно было назвать приятным… Вроде бы я вошёл в привычную колею, дела уладились и проблемы по большей части решены. Ничего критичного, так что знать вам о них не нужно. Просто наслаждайтесь следующей главой сполна!
И, нет: уходить в подполье в ближайшее время я не собираюсь, так что, надеюсь, вернёмся к привычному графику написания-выкладки. Просто обещать не буду.
Как и в 15 главе, часть повествования выполнена от третьего лица. Напоминаю, что Коузи этого знать и помнить не может, и вводятся они исключительно для сцен с участием Тара Сцента. Но, мне кажется, они позволяют раскрыть историю чуть глубже.
Вперёд!
* Все мои имена имеют смысл на английском. Обычно нет никакого смысла пояснять, как они переводятся (хотя имена говорящие); но именно эта предыстория будет понятней, если знать, что имя Тар Сцент означает «смоляной запах».
** Плечевые перья, в данном случае, конечно же не находятся на плече, но всё ещё находятся к нему довольно близко. Так что названий я менять не стал.
*** Маска Материи – одна из ПаверПони (в ипостаси Твайлайт).
**** Шахматный конь не был переименован по той же причине, что и перья – путаницы будет больше, чем смысла.
*(5) Я знаю об ошибках в этом предложении, но я так и не смог отказаться от эксперимента с лапслоком в отдельно взятой строке. Не бойтесь: массовых преступлений против правил русского языка совершать не буду!
Самоцветная улица, несмотря на своё название, находилась очень далеко от центральных и роскошных улиц Кантерлота. Пони здесь жили просто и небогато. Если бы не маячившая неподалёку белая крепостная стена, можно было бы подумать, что находится она вовсе и не в столице, а где-нибудь на окраине Мэйнхеттена. Каждый сантиметр земли был заложен камнями и булыжниками. Казалось бы, может ли здесь что-то расти?
А здесь были деревья. Но случайно забредшие сюда туристы могли увидеть лишь их верхушку. Они даже не догадывались, что же находится за очередной белокаменной стеной.
Задний двор приюта был настоящим живым уголком среди мощёных улиц. Целый ряд осин, берёз и лип рос вдоль южной стены и ограждал игровую площадку, радуя глаза воспитанников. Многие пони, увидев по-настоящему радостных, валяющихся на траве или просто глазеющих на листву жеребят, совершенно бы их не поняли. Неужели пони может так сильно скучать по обыкновенным деревьям, до которых – как всегда – копытом подать?
Такова жизнь жеребят в большом городе, что уж поделать. Нельзя иметь всё и сразу. А эти жеребята имеют куда меньше тех, что по ту сторону забора беззаботно возвращаются со школы, таща в сумке твёрдую «B» за правописание.
Так и на этот раз: высыпавшие из хлипких деревянных дверей воспитанники разбежались по дворику. Первые направились под сень деревьев; другие облюбовали облезшую игровую площадку, повидавшую не одно поколение жеребят. Но один из них, не обращая внимания на визжащих одногруппников и ворчащую Ардент Новэл, сразу же направился вдоль приютской стены, направо.
Дойдя до высоко начинавшейся железной лестницы, жеребёнок остановился. Закрыл глаза, вздохнул. А затем… разбежался и прыгнул ввысь!
Ловко подтянувшись передними копытами, голубой единорог оказался на площадке. Гремя копытами по железным ступенькам, он взмыл на третий этаж и, поджав под себя ноги, устроился на своём секретном, излюбленном месте.
И лишь тогда Тар Сцент услышал доносившийся снизу возмущённый писк.
— Что такое? – с тихой усмешкой спросил он смешно смотрящую сверху вниз новенькую. Та забавно надула губки, со страхом огляделась и зашипела:
— Ты что делаешь? Упадёшь же! А если она тебя увидит?!
— Пфф, — махнул копытом Тар. – Она никогда сюда не смотрит. Всегда занята. К тому же, пегасам можно летать в пределах двора.
— Ты же не пегас! – розовая кобылка взлетела и, нахмурившись, ткнула его в грудь. – Заметит, и…
— Она не будет вглядываться, кто там летает, — Сцент успокоил пегасёнку. – Садись сюда.
Теперь новенькая сморщила не только губы, но и носик. Но Тар, в очередной раз усмехнувшись, попросту прижался к стене и освободил место для пегасёнки. Та недоумённо хлопнула глазами и повисла в воздухе, монотонно хлопая крыльями. Так они и смотрели друг на друга – покуда не раздался приглушённый металлический стук, и к голубому боку не прижался розовый.
Аварийный выход был со всех сторон окружен стенами приюта и находился достаточно высоко, чтобы ни один любопытный пони не подслушал разговор снизу. А ещё отсюда было видно пол-двора вместе с Самоцветной улицей. Именно за возможность поглазеть на всё сверху Тар и полюбил это место.
— Ты вчера помог мне, — нахмурилась новенькая, следя за играющими в салочки одногруппниками, — но мы ведь даже не были знакомы. А ведь я такую глупость сделала. Мне показалось, что здесь все такие же, как эта Чант, и будут меня только поддразнивать. Спасибо тебе большое.
— Пустяки, — отмахнулся Тар. – Я всегда готов помочь другим пони. Мне-то за оплошность ничего не станется. Ну вымою посуду пару раз, видали вещи и похуже! А вот тебе в первый раз попадаться ну никак нельзя было. Миссис Ардент Новэл бы тебя запомнила и просто бы не отлипала. Как с Дартом… Кстати, цветок Новэл вкусный оказался?
— Лучше любой конфеты.
Вздохнув, Сцент устремил взгляд ввысь, за тяжёлые осенние облака.
— Как тебя зовут? – осторожно поинтересовалась новенькая.
— Тар Сцент. Глупое имя, — сморщился единорог.
— Почему глупое? По-моему, короткое и симпатичное.
— Меня нашли посреди леса, с хвоста до головы измазанного в смоле. Я тогда был совсем маленьким, даже года не исполнилось. Никто не знал, откуда я там взялся, и моих родителей никто не нашёл. Вот и назвали меня – Тар Сцент*. А ведь это не моё настоящее имя! Я даже не знаю, когда у меня день рождения! Надеюсь, когда-нибудь я найду своих родителей и узнаю всё… Тебе с именем повезло, конечно.
— Мои родители мертвы, — глухо ответила пегаска.
— Прости, я не это имел в виду! – Тар торопливо вытянул копыто и провёл им по шее с короткой, голубой гривой. Новенькая хлопнула глазами и печально посмотрела на него. – Мы здесь все в одной лодке, в этом плане. Но у тебя хотя бы настоящее имя есть. Коузи...?
— Глоу, — нахмуренно, но улыбаясь помогла Коузи. Сцент, подбадривающе улыбаясь в ответ, смело протянул ногу:
— Будем дружить?
Мгновение, и тёмно-зелёного копыта коснулось розовое:
— Ты куда лучше Бэлл. Я это вижу, — Глоу наконец-то расслабилась. – Почему бы и нет?
Листья вовсю слетали с деревьев, собираясь на земле в один огромный золотой ковёр. Впрочем, до гор, что появятся после Осеннего забега, им было совсем далеко. Это были последние тёплые деньки перед тем, как задует ветер с севера и принесёт с собой весточку зимы. И Тар Сцент наслаждался этим теплом – сидя на своём излюбленном месте.
Послышался знакомый трепет крыльев. Сцент лениво приоткрыл глаза и подвинулся вбок, освобождая место новообретённой подруге:
— Привет, Коузи. Я думал, ты пойдёшь играть с Аш в жмурки?
— Передумала, — поёрзала Коузи, пытаясь устроиться поудобнее.
Какое-то время они провели в молчании, наблюдая за то и дело срывающимися с веток новыми листьями.
— Ещё… Я тут кое-что заметила, — покраснела Коузи. Тар, испугавшись, начал осматривать свою шёрстку – не замарал ли чего, но пегасёнка, хихикнув, промямлила, — Ты ведь единорог.
— А… Ну да, — улыбнулся Сцент. – Только увидела?
— Нет, — Коузи смутилась ещё больше. – Просто… Если ты единорог, то ты, наверное, можешь колдовать?
— Я не знаю заклинаний! – воскликнул Тар, но Глоу перебила его:
— Мне они не нужны! Понимаешь… я…
— Что? – участливо спросил единорог. Покраснев до основания гривы, Коузи спрятала лицо в копытах:
— Я хочу посмотреть на магию. Вблизи. У меня мама с папой были пегасами, а к друзьям в школе было подходить страшно, вот я и подумала…
Коузи прервалась на полуслове. В робко выглядывающих из-за копыт алых глазах отразился парящий в воздухе, окутанный тёмно-зелёной аурой резиновый мячик.
— Можно… потрогать?!!!
Сцент кивнул, не без улыбки наблюдая за тем, как Коузи, махая крыльями и хвостом от нетерпения, ногами схватилась за мячик. Аура поддалась копытам и обогнула их, как речка камень.
— А попробуй поднять! А теперь опусти! – Коузи разошлась не на шутку. Но и Тару эта игра доставляла удовольствие. Он ещё никогда не видел, чтобы пони так сильно удивлялась самому обыкновенному телекинезу. — Отбери-ка, а? Отбери! Эй, я ещё не была готова! А можешь меня поднять? А если только ногу? А если только копыто? Да, расслаблюсь… Ого! Это та-а-а-ак круто!
— Ничего особенного, если честно, — Сцент, вздыхая, отпустил ногу Коузи. – Мне всегда было проще хватать вещи копытами или ртом. А ведь мы ещё не начали изучать магию по-настоящему, и это, должно быть, совсем непросто. А вот крылья… Я всегда хотел улететь отсюда. Куда угодно, лишь бы подальше и никогда сюда не возвращаться. Иногда мне снится, что я брожу где-то… и вдруг чувствую за своей спиной что-то необычное. Дёргаюсь, оглядываюсь – а там распахнулись крылья! И я улетаю в небо, на облака…
— Это легко сделать! – воскликнула Коузи. – Просто, когда вырастешь, закажи себе билет на повозку с пегасами или воздушный шар, и…
— Не, это всё не то. Понимаешь, я хочу полететь именно сам.
Глоу ойкнула и опустила взгляд. После пары неудачных попыток промямлить утешение она встряхнулась и твёрдо произнесла:
— Мы обязательно что-нибудь придумаем! В благодарность за моё спасение! Обещаю!
— Спасибо, — улыбнулся Тар. — Слушай, Коузи, а можно… твои крылья…
И Коузи Глоу, улыбаясь, распахнула своё правое крыло.
— А они не такие уж и мягкие, как я думал, — расстроенно протянул Сцент, перебирая перья. Коузи дёрнулась и ойкнула:
— Эй-эй-эй-эй-эй! Поаккуратнее, ты же мне все перья повыдёргиваешь!
— Я же осторожно! – Тар побеждённо вскинул копыта. В левом торчало маленькое, пушистое, нежно-розовое пёрышко.
Единорог не сразу понял, из-за чего лицо его подруги приобрело свекольный оттенок. Совершенно недоумевая, он перевёл взгляд туда же, куда приковалась Коузи. Тар осмотрел перо и хотел было пожать плечами, как вдруг его осенило, и уставился он на свою ногу, как на медвежука:
— Во имя Селестии! Коузи, прости, пожалуйста, я не хотел!..
— Да, да, эту сказку мы уже знаем, — поморщилась Глоу, перебивая Сцента и выдёргивая из его копыта перо. – Лучше я сама всё покажу. Смотри. Перья делятся на три типа: маховые, кроющие и плечевые**. Самых больших всего одиннадцать.
— Коузи, — осторожно поднял копыто Тар. – Я понимаю, тебе было бы больно, но ты не можешь дать мне одно из этих больших перьев? На память?
— С ума сошёл? – ужаснулась пегаска, отдёргивая крыло. – Да оно месяц отрастать будет! Это кошмарно больно! А если я потеряю хоть одно маховое перо, мне сразу же станет сложнее летать! Даже не думай!
— Я просто спросил, — тут же замахал ногой Сцент. – Я ведь ничего про крылья не знаю!
Коузи нервно улыбнулась:
— Ну, не надо. Пожалуйста. Я однажды пять главных перьев на левом крыле выдрала. Родители отругали меня и запретили летать на две недели! А потом ещё две еле-еле парила. Ни за что в жизни бы не согласилась повторить это… Вот. Так, значит, эти одиннадцать перьев – маховые… первого порядка, по-моему. Есть ещё второго, они поменьше.
Тар крайне осторожно, под зорким взглядом Коузи, прикоснулся к нижней, ближней к туловищу части крыла. То сразу же начало подёргиваться и подрагивать, хотя Глоу явно пыталась его успокоить. Похоже, что пегаска всё равно нервничала. Ну ещё бы. А вдруг этому единорогу в голову невесть что взбредёт? Вырвет и скажет: «Ну, это же не главные! Хуже тебе не станет!»
Но потом произошло то, чего Коузи никак не ожидала.
Дойдя до четвёртого пера, Сцент машинально отодвинул его копытом… и с криком отдёрнулся назад.
— А-а-а-а! Что это?!
— Это? – Коузи нежно схватилась за крыло. Между третьим и четвёртым пером, в месте, где, по идее, должно было крепиться ещё одно – промежуточное – виднелся лишь очень странно выглядящий бугорок. – А, это новое перо лезет! Вместо старого. То выпало, прямо как молочный зуб! Ну-ка, может ещё какое-нибудь неплотно сидит…
Глоу с головой залезла внутрь крыла. Сцент лишь сморщился и с отвращением отодвинулся, хотя пегаске, казалось, ухаживать за крыльями было только в радость!
— Осенью больше всего сменяется… Мм! – счастливая Коузи подняла голову. В зубах у неё торчало среднее по размерам, нежно-розовое перо. Не дожидаясь ответа от ошеломлённого Тара, она попросту всучила его в полупротянутую ногу единорога:
— Вот тебе и подарок! Что, уже не так сильно хочешь быть пегасом, а?
Сцент уже собирался возражать, спорить, доказывать… но увидел, как Коузи задорно захихикала над ним. Она легонько толкнула его в плечо – дескать, чего ты? Не понял шутки? И – робко и неловко – он улыбнулся в ответ, понимая, что его в кой-то веки не допрашивают, не пытаются выведать тайну и не хотят опозорить.
Такого с ним не было очень давно.
***---***---***
— …вы же знаете: проказы до добра не доводят!
Место в кругу допроса мне досталось как раз около разбившегося ботинком окна. Да, ботинком. Аш рассказала, как на последней прогулке пегас-пятиклассник запустил в неё ботинком и поставил фингал под глазом. Соло не поверил, заявив, что этим, как он выразился, «тапком», нельзя и окна разбить (да, ботинок пегаса в отместку мы забрали себе. А нечего разбрасываться обувью!). Вот они и проверили…
Ух, холодно.
— Я жду объяснений, жеребята.
У нас было негласное правило. Если пони что-то сделал нечаянно – не выдавать: никто ничего не видел, никто ничего не знает. Если пони что-то сделал намеренно – не выдавать, но после поговорить с глазу на глаз. Не выдавать. Никогда. Потому что Ардент сделает всё в сто раз хуже.
— Что же это, никто не знает? Никто не видел?
Я поспешила отвести от разъярённой Новэл взгляд.
Честно говоря, даже если бы я не знала про уговор, рассказывать про Соло я бы всё равно не стала. Из принципа, чтобы этой злюке ничего не досталось!
— Окно само разбилось, наверное? Или, когда вы пришли сюда, оно уже было разбито?
Мама, как страшно!
Я только сейчас осознала, что трясусь как зайчик перед пастью волка.
Коузи, спокойно…
— Коузи Глоу!
Коузи, используй талант!..
***---***---***
Тар кое-как сдерживал позывы застонать и схватиться за голову. Глоу была готова вот-вот бухнуться в обморок! И Новэл, разумеется, за неё и схватилась! Потому, что Коузи новенькая, и потому, что раз боится – значит, знает!
— Коузи Глоу, я знаю, что ты хочешь что-то нам рассказать, — «ласково» начала наставница. Пегаска резко вздохнула и закрыла глаза, не прекращая покачиваться. – Ну же, смелее! Это же не ты была? Говори, как всё произошло! Только не вздумай лгать, не то работать будешь вместе с провинившимся!
От угрозы в конце поёжился даже Сцент. Он не представлял, как Коузи без всякого опыта сможет противостоять Новэл, которая нападала не только на своих воспитанников, но и на других взрослых! Это было жутко!
— Или всё-таки ты? Только не говори мне, что первая зашла в коридор, Коузи Глоу!
Вдруг пегаска замерла. Тар вгляделся и замер как вкопанный. По Коузи снова прошлась еле заметная волна, скрывая… что-то. Он вновь не мог сказать, что именно. И опять он бы не заметил изменения, если бы не вглядывался в упор. Прямо как на самой первой встрече, когда Глоу держала приветственное слово перед всей группой.
— Видите ли, миссис Новэл, — дрожащим, но неожиданно спокойным голосом заговорила Коузи. – Я как раз-таки пришла сюда первой.
Наставница окинула Глоу крайне недоверчивым взглядом. Но Коузи, не обращая внимания на мрачный вид Ардент, говорила всё чётче и увереннее:
— Вслед за мной пришёл Соло, и тогда мы обратили внимание на разбитое окно, — Коузи смело подняла глаза. – Решили, что взрослые о нём уже знают. А ещё его совсем недавно разбили, вот этот осколок, когда я пришла, висел на раме…
— Да при чём тут осколок?! – раздражённо перебила Новэл. Она выхватила стёклышко из протянутого копыта Коузи и отбросила его в сторону. – Что ты от ответа увиливаешь-то? Я тебя спросила: кто разбил окно! Как всё было! Что ты мне про Соло стелешь-то? Кто, по-твоему, его разбил тогда, а? Другие жеребята, которые сюда даже не заходят, да?
— Вполне возможно, — неуверенно пожала плечами Коузи. Но неуверенность эта касалась лишь предположения о «хулиганах-жеребятах». Сцент никогда не видел, чтобы пони держались перед Ардент так спокойно и бесстрашно… разве что они не говорили чистую правду. И за эту правду им бы не грозило мытьё посуды в среду вечером. – Кажется, когда я заходила в коридор, я слышала стук копыт…
— Подожди! Стук копыт… Ты его слышала слева, не так ли? – Новэл резко сменила тон на задумчивый. Но это была ложь, уловка, о которой Коузи, конечно же, не знала! Тар чуть ли не бросился вперёд, крича: «Это ловушка!…»
— Слева? – Глоу смущённо покраснела. – Как слева… Слева же у нас ничего нет, только окна? Стук доносился справа… по-моему.
Кобылы не отрывали глаз друг от друга. Пронизывающая Ардент, на которую старался не смотреть каждый пони в коридоре – и честно-наивная Коузи, спокойно усевшаяся на пол и поднявшая голову беззаботно, почти что безбоязненно.
— Хорошо, — наконец недоверчиво сказала Новэл. Тар выдохнул: в этот раз наставница на ложь купилась. – Я поищу этих хулиганов. А вы пока заходите внутрь: не дай Селестия, на сквозняке простынете. Через двадцать минут дополнительные по магии, всем единорогам приготовиться!
Новэл неспешно направилась прочь. Жеребята, перешёптываясь, по парам заходили в группу. А Сцент всё никак не отрывался от Коузи. Она продолжала сидеть в той же беззаботно-доброй позе, словно оцепенев. Вдруг снова произошла та резкая перемена. Тар не смог уловить момента, когда это случилось. Но секунда – и Коузи уже сидела обхватив голову копытами, дыша часто и глубоко.
— С тобой всё в порядке? – Сцент осторожно подошёл к новенькой. Та, вздрогнув и пискнув, ответила:
— Д-думаю д-да.
— Пойдём, нальём тебе водчики. А не расскажешь, что это было?
— Что ты имеешь в виду?
— Эту… кхм. Как бы описать-то, — замялся Сцент. Ему очень не хотелось говорить «ненормальность» или «странность». – Когда ты врала про окно, ты на время стала непрошибаемо-спокойной. Или с тем случаем про съеденный цветок: пока я врал, ты сидела как будто ни при чём… Хэй! Да если так подумать – то и на первой встрече ты что-то такое вытворила, так?
Поозиравшись по сторонам, Глоу шепнула:
— Это так заметно? Что, теперь все знают об этом, да?
— Что? Нет! Я никому ничего не рассказывал! И все три раза мне просто повезло в тебя вглядываться, вот и всё!
Коузи задумалась.
— Вообще-то я хотела рассказать и так… Понимаешь, это – тайна. В такое даже поверить трудно! Я сама-то не свыклась! Но ты… хороший пони. Так что если мне поверишь…
Вдруг Коузи замерла.
— Поверишь…
— Коузи? Я готов поверить тебе, правда-
— Нет! Давай как-нибудь в другой раз, хорошо?
Тар проводил взглядом странно покрасневшую, галопом унёсшуюся в спальню Коузи. «Видимо, дошло», — решил единорог. Сам он после пары особенно тяжёлых «расследований» Новэл тоже плакался в подушку. Ну, ничего, привыкнет, успокоится и расскажет. Главное в этом деле – не торопить.
***---***---***
Наконец-то Глэйз бросила конструктор и откликнулась на предложение Бэлл поиграть в салочки. Я стремглав бросилась к столу с рассыпанными деревянными домиками, башенками и магазинчиками. Может, строительство города хоть как-то отвлечёт меня от дурных мыслей?
…
Но как бы я ни пыталась занять себя планировкой главной улицы Мэйнхеттена (как было написано на картонной коробке из-под конструктора), я волей-неволей возвращалась к разбитому окну.
Я думала, что смогу рассказать о своей метке хоть кому-то. Пони, который смог бы сохранить мой секрет в тайне. Тару, например.
Но теперь, когда я всё поняла… вряд ли после такого он стал бы мне верить, не так ли?
Вот и остаётся мне обманывать, потому что рассказать правду – всё равно, что самой оттолкнуть копытами нового друга!
Селестия, Селестия, он идёт!
— Привет, Коузи, — сразу же шёпотом заговорил Тар Сцент.
Я на мгновение опустила голову. Вот и оно! А я даже не придумала, что говорить!
— Привет, — ответила сухо и монотонно, скрывая неистовую дрожь. Я не отрывала глаз от лица Тара, всем сердцем страшась увидеть неприязнь. Там было лишь смятение – но мои уши уже опустились.
Коузи, какая же ты растяпа!
Я внутренне дала себе по лбу и тут же привела их в норму, но было слишком поздно. Смятение Сцента сменилось на недопонимание, а потом – и вовсе на испуг.
Так и есть, он боится меня!
— Коузи, я всего лишь хотел поговорить о тех случаях! – от протянутого копыта я шарахнулась, как от огня, не прекращая выглядеть серо и понуро. – Хватит бояться и убегать, пожалуйста! Я ещё раз всё вспомнил – и знаешь, как круто это со стороны выглядело?..
— Неужели?! – полукрик прорвался сквозь маску невозмутимости. Ах, было круто, Тар? Ну же, покажи мне свои настоящие чувства! Трепет? Наслаждение? А может, лучше…
Сцент невольно отпрянул от меня. Я почти почувствовала, как резко забилось его сердце – по напрягшимся ногам и завертевшимся ушам; увидела, как взгляд дёрнулся в сторону. Страх сменился лёгкой паникой…
Пожалуйста, не надо! Я так больше не могу!
— Коузи! – всё тем же шёпотом окликнул бегущую меня Тар. Обернуться я не смогла. Если меня остановит хоть один пони, у меня не хватит сил скрыть свои слёзы до ванной. А я не должна плакать у всех на виду. Особенно перед Чант.
***---***---***
— Э-э-эй, Сценти!
— За Сценти получи… А, это ты, Соло, — расслабился Тар. Земнопони, прекратив махать копытом, принялся за коробку:
— Будешь в «Змей и лестниц играть», а?
— Спрашиваешь! – единорог бросил зачитанный до дыр номер «Паверпони» и бросился к столу. – А кто ещё будет? Вдвоём-то не интересно!
— Да я, в общем-то, никого ещё не пригласил. Хм, — Соло поправил свисающую чёлку и откинулся на спинку стула. — Вренчи занят, Корни ушла куда-то, наверняка с Чанти соседей дразнит… у-у-у-х, не. Может, у тебя на примете пони есть?
Тар призадумался. Никто из его друзей настольные игры не любил. Хоть Дарта, хоть Бенда пришлось бы затаскивать силой. Но разве весело играть со скучающими друзьями? Так что придётся бросать кубик вдвоём...
Сцент замер.
Конечно! Неудивительно, что он чуть ли не забыл про Коузи – всё-таки они дружат чуть больше одной недели!
— Я мигом! – Тар вскочил и галопом отправился в спальню.
Глоу нашлась там же, где и час назад – на собственной кровати. Рядом с ней стояла потрёпанная, безымянная кукла пони в изодранной мантии. Коузи тихонько подталкивала её копытом, молчаливо устремив взгляд сквозь куклу в пол.
— Коузи! – пегаска испуганно дёрнулась и хлопнула глазами. – Пойдём играть с нами в «Змей и лестницы»!
— Извини… я… — вдруг Коузи прекратила всхлипывать и совершенно сухо ответила. – Прости. Я не могу.
— Почему не можешь? – Сцент, хмурясь, попытался отодвинуть резко схваченную и выставленную перед ним «Магию для жеребят»; но Коузи лишь сильнее уткнулась в страницы:
— Я читаю интересную книгу, — голос Тару показался совсем не заинтересованным. Он был настолько пресным, сухим, лишённым всяких эмоций, что… Да он просто не мог существовать! Даже Вренч в роли пони-робота на спектакле не звучал настолько безжизненно! А у него, между прочим, есть настоящая кьютимарка актёра! – И, знаешь, что? По-моему, Корн собирала пони для салочек? Я лучше пойду.
Бросив книгу, Коузи галопом выскочила из спальни. Сцент растерянно подобрал учебник, по которому когда-то учился сам и посмотрел вслед пегаске. И – когда он клал книгу обратно на подушку – под своим копытом он ощутил что-то мокрое.
Коузи ходила как в воду опущенная уже второй день. Другие пони могли подумать, что всё в порядке. Новенькая молчала больше, чем говорила, и частенько находилась в тени. Все к этому привыкли. Даже Тар по первости обманулся – ведь после небольшого срыва Коузи вела себя совершенно спокойно. Чересчур спокойно. Сцент был железно уверен: Глоу что-то скрывает. И на том же месте он дал себе слово – разобраться и помочь.
Как Маска Материи*** всегда поступала.
Из спальни выскользнул силуэт кобылки и, тихо цокая по холодному, деревянному полу, направился в сторону тёмной кухни. Вставая на задние копыта, пегасёнка ненароком прошелестела крыльями. И, всё же, действовала она на удивление бесшумно. Не раздалось ни стука кружки, ни звона кувшина, ни шума разворачиваемой конфеты. Можно было представить, как громко застучало её сердце, когда развернувшаяся к выходу кобылка нос к носу столкнулась с другим полуночником!
— Тебя здесь быть не должно! – шикнула Коузи, раскрывая крылья. Те громко хлопнули. Жеребята замерли, испуганно прислушиваясь в тишину – но не услышали ничего подозрительного, за исключением одного особенно громкого всхрапа Новэл. Глоу, побагровев, осторожно закрыла крылья и попыталась обогнуть Сцента.
— Тебя тоже, — единорог остановил пегаску копытом. – Зато теперь ты не сможешь отпереться.
Взгляд Коузи тотчас же заметался из стороны в сторону.
— Ты же понимаешь, о чём я хочу спросить? – Тар начал осторожно приближаться к съёжившейся Глоу. – Я знаю, что-то в тот день тебя потревожило! Всё, что я хочу – помочь тебе, как тогда! Мы же друзья! А ты даже рассказать мне не хочешь!
Коузи, всхлипнув, собрала разъехавшиеся ноги и сухо ответила:
— Мне нечего рассказывать.
— Что?! В третий раз?! – не выдержал Тар. Это снова произошло – без всякого предупреждения, за мгновение с лица Коузи сдуло все эмоции. На него снова смотрела серая, ни в чём не заинтересованная пони. – Ты знаешь, что это не так!
Коузи отвернулась к шкафу с книгами. Тару почему-то захотелось успокоить её – хоть на вид Коузи испытывала чувств не больше, чем булыжник – и нежно положил копыто на её плечо.
— Пожалуйста. Я не смогу помочь тебе, если ты будешь и дальше молчать.
— Откуда… — Коузи медленно повернулась к Сценту. Её лицо по-прежнему ничего не выражало. – Откуда ты знаешь, что мне нужна помощь?
Тар и сам не мог сказать наверняка. И только он хотел в этом признаться – как под своим протянутым копытом он ощутил какую-то капельку.
Нахмурившись, единорог провёл им выше – и нащупал вторую, и третью каплю. Они появлялись словно бы из ниоткуда, скатывались по шерсти и падали к ногам пегаски. Но что это за влага?
«Неужели…», — осенило Сцента, — «…она плакала всё это время?»
Вдруг уши Тара уловили тихий всхлип. Единорог поднял глаза и яснее ясного увидел – Коузи действительно плакала. Она почти беззвучно рыдала, содрогаясь в собственных копытах и пытаясь прикрыться крылом.
— Ох, — всхлипнула Глоу, принимая единорога в свои объятия. – Я не могу больше молчать, даже если это значит, ч-что… п-пожалуйста… Дай слово, что никому не расскажешь?! И что ты меня не бросишь!!!
— Рот на замок, ключ – за ворота: мышь не услышит, орёл не увидит, никто не узнает, — Сцент провёл копытом по закрытым губам и взмахнул им. Заплаканными глазами Коузи проследила за ногой, но говорить ничего не собиралась. Впрочем, и Тар не торопил её. Он дал клятву и должен был терпеливо дождаться, пока Коузи добровольно не поделится своей тайной.
Прошло немало горестных вздохов, прежде чем Глоу всё-таки начала говорить:
— Я врала всем вам насчёт своей метки с самого начала…
— Это невероятно!
Пегаска и единорог перебрались в более укромное место – общий коридор. Миссис Новэл, как обычно, забыла закрыть дверь на замок; а глубокой ночью их никто не мог подслушать. Коузи, обхватив передними ногами задние, прижалась к ледяной крашеной стене, а Тар не переставал восторгаться её способностью:
— Твоя метка… Твой талант… Это что-то… Ух! Можешь ещё раз изобразить радость? Пожалуйста!
— Оно тебе так надо? – не поднимая носа, прошептала Глоу. Сцент радостно кивнул. Мгновение – и на месте Коузи как будто другая пони очутилась. Радости и предвкушения в её глазах было не меньше, чем у Тара:
— И никакой наигранности, вау! Почему ты тогда расстроена? – Сцент тряхнул вновь поникшую Глоу за плечи. – Я бы от счастья скакал!
— Ты всё ещё не понял? – из-под бровей буркнула Коузи. – Ну, хотя, и я не сразу поняла… Вот теперь, когда ты знаешь мой секрет – разве ты всё ещё можешь доверять мне?
- В смысле? – нахмурился Тар, и тут же получил копытом в грудь:
— В прямом! Вот, смотри. Я могу безупречно разыграть любую эмоцию. Я могу соврать и не повести глазом, обмануть кого угодно. И, — Коузи вновь шмыгнула, — как ты можешь быть уверен, что я тебе не вру? Что я не пытаюсь обмануть тебя? Что, когда я подбадриваю тебя в чём-то, на самом деле желаю твоего провала! Или прямо сейчас, хоть я и плачу, внутри смеюсь над твоей наивностью…
Сцент заткнул разошедшейся Коузи рот. Порозовев, пегасёнка отодвинула копыто и закончила уже шёпотом:
— Ты ведь никогда не узнаешь, говорю ли я правду или нет. Даже если я сама, всем сердцем, захочу сказать её – нельзя быть уверенным наверняка. И как ты после такого сможешь верить мне как раньше?
И ответ Тара был настолько быстрым и искренним, что застал Коузи врасплох:
— А зачем тебе всё это делать? (-Ч-что?! – пискнула Коузи.) Ты же хорошая пони!
Хлопнув глазами и так и не сумев возразить на такой ответ, Глоу бросилась в объятия единорога.
— А ещё, — продолжил Тар, принимая благодарности пегасёнки, — сегодня я всё-таки смог понять, что тебе плохо! Так что даже талант нам не помешает!
— И ты… сможешь понимать меня, даже если я буду скрывать эмоции? – шепнула на ушко Коузи.
— Буду тренироваться, – совершенно серьёзно ответил Тар. – А ещё – раз уж ты так волнуешься – давай пообещаешь мне кое-что.
— Что угодно. Я готова.
— Хочешь, чтобы пони точно верили тебе? Поклянись, что будешь использовать талант только во благо. Не ради себя; не для того, чтобы уходить с печеньем из-под носа Новэл…
— Может, это всё-таки можно? – робко улыбнулась Глоу. Жеребята хихикнули – но тихо, чтобы никто не услышал – и Тар закивал:
— Хорошо, для этого можно. Но ты никому не станешь вредить своей игрой чувствами, поняла? Обещаешь?
— Хочешь, тоже клятву дам? Как ты?
— А ты клятвы знаешь?
Коузи кивнула. Её глаза в потёмках сверкнули.
— Клянусь горой и облаками,
Ручьями, скалами, снегами,
А если слово не сдержу –
Быть мне закованной камнями.
Навеки!
— Мне её мама рассказала, — подняла нос Коузи. – Говорила, что это – древняя клятва пони, что жили в Северных горах. Крутая, правда?
Тар восхищённо кивнул. Может, со стороны всё это и выглядело глупым – два шепчущихся жеребёнка ведают друг другу «страшные» секреты и приносят «страшные» клятвы – но Сценту так ничуть не казалось. Так торжественно он не чувствовал себя даже на первой школьной линейке, когда в новенькой (но немножко широковатой) форме стоял и изо всех сил пытался вытянуться перед произносящим приветственную речь директором. А клятва почудилась даже жуткой. Тар живо представил себе, как когда-то суровые, бородатые, седые пони клялись ею посреди огромных и мрачных гор. Камни точно смогли бы отомстить обманщику! А Коузи произнесла её без тени страха… С другой стороны, чего ей бояться? Она же не собирается нарушать клятву! Да и гор вокруг – одна, на которой сам Кантерлот стоит!
…Уже накрываясь тонким одеялом, Сцент подумал, что дар новенькой можно использовать не только для театральных постановок. Закрыв глаза, он представил разъярённую зелёную единорожку и, не удержавшись, прыснул в подушку.
«Ну, Чант, держись! А Коузи эта идея точно понравится!..»
***---***---***
— Мне эта идея не очень нравится.
— Что?! – разочарованно возопил Тар. Вренч с Корн подняли головы от конструктора – и я, шипя, поспешила заткнуть Сценту рот.
— Извини, — прошептал земнопони после недолгой борьбы. – Но неужели ты не хочешь?!
— Проучить Бэлл? Хочу, очень сильно! Но мне не очень нравится, что для этого придётся использовать мой талант!
— Ты боишься напортачить?
— Нет! Я… Аргх! Как бы это объяснить… — я начала нарезать круги вокруг напряжённого Сцента, пытаясь ухватиться за улетающую мысль. – Конечно же, Чант этого заслужила (- Да!). И, конечно же, если мы это всё так оставим, она будет и дальше задирать жеребят (- Да!). А ещё, кроме нас, никто не сможет поставить её на место!
— Вот именно!..
— Да помолчи ты! – перебила я Тара. Резко остановившись, я приблизилась к лицу единорога и твёрдо закончила, — Но разве мы не обещали не использовать талант во вред другим пони? Не использовать его ради себя?
— Мы и не будем, — столь же твёрдо отрезал Сцент. – Но Бэлл! Если ты её разыграешь, ты всем пони сделаешь лучше! Даже для миссис Новэл! Для Новэл, Коузи, понимаешь?!
Я хотела возразить… но вспомнила, как получила свой талант. Расследуя сеть контрабандистов. Моё дело ведь помогло многим пони, не так ли? А бандиты получили по заслугам? Значит, теперь Чант – такая же бандитка, и пострадать должна она?
«Я верю тебе, Коузи. Ты ведь у меня добрая малышка».
Нет! Я бы так никогда не поступила!
— И всё-таки… — я подступила настолько близко к Тару, что коснулась кончика его рога. Сцент взглотнул и попытался отодвинуться назад. Но закончить тираду я так и не смогла.
— Так, а что это у нас тут за секретики? – сбоку раздался красивый, но противный голос. Мы одновременно повернулись и сквозь зубы выдавили:
— Бэлл!..
— Энчантед Бэллфлауэр Медоу, — с нажимом произнесла зелёная единорожка. – Ну, так и о чём вы говорили?
— Тебя это не касается, Бэлл! – фыркнул Тар. – Не суй нос в чужие дела!
— Да, да, да. Уж и не знаю, что такого секретного бы вы могли обсуждать между собой. Наверное, как здорово возюкаться в земле голыми копытами! Или, вздыхая, пялиться на облака!
Пара жеребят в комнате. Сцент тотчас же отступил и сдулся.
Ты, Чант!!!
Сердце внутри взбушевалось. Я дёрнулась вперёд, чтобы закрыть собой Тара и защитить его, а потом высказать этой мерзопакостной единорожке всё, что о ней все вокруг думают…
И вдруг меня словно подстегнуло.
На полушаге я замерла, вслушиваясь в это по-прежнему новое ощущение. Как в такой момент можно было забыть о таланте?! И в ответ на эту мысль, словно бы радуясь, что о ней вспомнили, метка послала тёплую волну по всему моему телу. Встрепенувшись, я обернулась и уставилась на собственный бок. Она что, мерцает? Или это всего лишь игра неровного света лампы?
— Коузи, у тебя что, живот прихватил? Не можешь и слова из себя выдавить? – ядовито поинтересовалась Бэлл.
Секунда мне потребовалась на то, чтобы полностью расслабить мышцы лица. Ещё одна – чтобы почувствовать, какой ответ бы щёлкнул по носу Чант сильнее всего.
— А раз ты знаешь, о чём мы разговариваем, зачем спрашиваешь? – учтиво произнесла я. – Или, может, тоже в копании земли интересуешься?
Бэлл не вспыхнула, как я предполагала, но оскалилась. Ха! Похоже, я её знатно задела! Да и Сцент поднял нос!
— Нет. Мне просто интересно. Да и что за тайна у вас может быть от меня? Я же не Новэл, в конце-то концов! У вас… От меня… Ха! Ха-ха-ха-ха!
У Чант вылезла ужасная, мерзкая улыбка. Никогда не видела её такой счастливой.
— Что смешного?
— Вы. Двое. Шушукаетесь и скрываетесь. Да вы влюбились друг в друга! – торжествующим шёпотом припечатала Бэлл.
— Нет! – хором выкрикнули мы.
— Влюбились, влюби-и-ились! – Чант начала противно хихикать и скакать вокруг нас. Красный Тар яростно прошептал:
— Это всё неправда!
— Да неужели? А по вам не скажешь! Думаю, мне стоит рассказать об этом остальным, не так ли? Эй! Все сюда…
— Не смей! – Сцент бросился на Бэлл. Единороги кубарем рухнули на ковёр и, после недолгой борьбы, схватили друг друга за горла.
— Только попробуй мне что-нибудь сделать, — зашипела Бэлл. – Я всем расскажу!
Разъярённый Сцент отпустил хватку. Чант же, не расслабляясь, приперла Сцента к стенке и выдвинула ультиматум:
— Так. Вы расскажете мне ваш секрет, а я никому не расскажу про вашу любовь! Идёт?
Тар растерянно взглянул на меня. Я сделала успокаивающий знак ногой – дескать, не вмешивайся. Всё под контролем!
— Идёт, — безразлично ответила я. Бэлл нахмурилась… неужели я снова с талантом переборщила?! – Но легче будет не рассказать, а показать. Миссис Новэл! Миссис Новэл!
— Что ты делаешь?! – Чант вдруг ощутила на своей спине копыто. Моё копыто. Я прижала её к совершенно растерянному Тару, не давая вырваться. Бэлл лишь успела отпустить Сцента и грохнуться на пол. По внезапно утихшему залу уже раздавались тяжёлые, звонкие шаги:
— Что у вас происходит? – раздражённо спросила Новэл, не отрывая глаз от рукописи. С висящего в воздухе пера срывались капли чернил.
— Чант спровоцировала Сцента на драку, — начала рассказывать я. У единорожки от моей наглости отвисла челюсть.
— Ложь! Он сам на меня набросился!
— Всё началось из-за того, что Чант решила выпытать наш секрет…
— Какой секрет?
— Это секрет, — краснея, ответила я. Новэл это, похоже, убедило, так как она микроскопическим кивком позволила говорить дальше. – Сначала она просто приставала, а потом начала у-у-угрожать!
— Это неправда! – у Чант заметались глаза. Самое забавное, что так всё и было – хотя без деталей всё звучало гораздо страшнее, чем на самом деле… В конце концов, Бэлл уставилась на меня, чтобы морально раздавить – и в ужасе отшатнулась.
Я плакала.
Новэл переводила взгляд то на меня, то на задыхающуюся Чант. Хорошо, что она не догадалась посмотреть на Тара. Бедный, хлопающий глазами единорог выдал бы меня с головой.
— Ты врёшь! – Бэлл начала неистово паниковать (мне тоже было бы не по себе, если бы мой злейший враг ни с того ни с сего начал плакать!). В ответ я взвыла ещё сильнее, отворачиваясь и закрываясь копытом. Чант подскочила и бесцеремонно вцепилась в него:
— Хватит закрываться! Я знаю, ты это всё разыгрываешь! Потому что я ничего не делала!
— И ты ни в чём не виновата? – хлюпнула я, подняв голову.
На мгновение Бэлл вновь заглянула мне в глаза. Не знаю, что она увидела в моих. Но в её плескались страх, непонимание, ужас… вина. Вина не за то, что Чант «угрожала» — за то, что пыталась выведать наш секрет. Просто так Бэлл никогда бы не почувствовала себя плохо из-за попытки лезть не в своё дело. Слишком уж она эгоистическая пони. Но в подобные моменты, когда всё валится из копыт, пони начинают искать вину там, где её нет. Я знаю это. Я страдала от этого много раз. Как перенервничала из-за пятна на банте в хвосте (которое оставила проезжающая мимо тележка); как плакала после первой попытки вымыть полы (маме с папой пришлось потом долго меня успокаивать – научишься, дескать, какие твои годы); как…
Как…
я безжалостно растоптала сайдстепа (*5)
Я же не была виновата в этом, нет?
— В чём? – завизжала Бэлл. – В чём виновата? Я! Не виновна!
Ведь нет?
— Миссис Новэл, но… это же неправда! Я ничего не успела сделать, я…
— А, по-моему, Бэллфлауэр, ты довела малышку до слёз.
— Когда?! Я даже сделать ничего не успела! Я не виновата в том, что эта дура плачет после обычного разговора…
— Энчантед Бэллфлауэр Медоу! Я не потерплю оскорблений в своей группе! За ведром, живо!
— Но…
— И чтобы все игрушки с нижней полки к вечеру были чистые!
После секундного молчания раздался громкий и сердитый топот Бэлл. Новэл, цокнув и ворча под нос, тоже удалилась. Я почувствовала, как меня кто-то подхватил под ногу и потащил в сторону.
— Ты же «выдумала» эти слёзы, да?!
Перед моим с трудом поднятым взглядом предстал сияющий Тар. Мне, конечно, стало плохо в конце… но расстраивать друга не хотелось.
— Конечно же! – утеревшись, ответила я. Судя по радостному вскрику «Есть!» все следы плача пропали. Хоть и пытается предательская слеза скатиться по щеке. – Это… Это было здорово, да?
— Потрясающе! – Сцент обнял меня. И, несмотря на перенесённую тревогу, я почувствовала себя как никогда спокойной и счастливой.
Неужели мой талант всё-таки может делать других пони счастливыми?
После ночного признания я вновь начала думать о метке. Именно думать, а не паниковать и плакать, как в последние несколько дней! Но мысли мои были прикованы не к таланту, а к символу. К картинке. И один вопрос не давал мне покоя.
Почему именно ладья?
То, что меткой стала именно шахматная фигура, ясно и понятно. Я ведь не просто вижу чужие эмоции, но ещё и могу изменять свои! Благодаря этому могу играться чужими чувствами; двигать пони туда, куда захочу – прямо как в шахматах!
Разумеется, там не могла быть изображена пешка. С такой меткой пони пешкой просто быть не может: наоборот, она сама будет пешечки двигать! Король – тоже нет: я не главная. Да и не сильная, ферзь отправляется в коробку вслед за владыкой. И тут любой пони, кто хоть краем уха слышал про шахматы, воскликнет: почему не конь****? Нет фигуры на доске хитрее, коварнее и изворотливее! Ну, слон на худой конец, он может по диагонали проскочить, в слабое место ударить. А что ладья? Знаете, какой стих жеребятам рассказывают, когда с ней знакомят?
До чего ладья упряма!
Ходит только вбок да прямо!
Неповоротлива, не способна устраивать хитрые ловушки, постоянно спотыкается о пешки! И это символ моего таланта?!
Так и маялась я этой загадкой, пока не познакомилась с одним пегасом-шахматистом из группы…
— Роза, — поправляя очки, увеличивающие и без того огромные глаза, прошептал Вренч, — а ты, получается, здорово играешь в шахматы? Сыграешь потом со мной?
Бросила быстрый взгляд в сторону Новэл. Единорожка, как и всегда, сидела в уголке и не отрывала глаз от рукописи. В воздухе рядом с ней повисло мерцающее красным перо. Лишь убедившись в безопасности я быстро прожевала капустный лист и ответила:
— Да, — легенду свою я соблюдала без ошибок. Но уверенность Вренча меня смутила. – А почему сразу шахматы?
Пегас недоумённо хлопнул глазами:
— А что ещё может быть? Рассуди логически! Если на метке фигура шахматная, то и талант должен быть связан…
— У-у-у-у, нет, Вренчи, — через полстола, сбив ногой тарелку и стакан с компотом, к нам протянулся Соло (земнопони со свисающей чёлкой). Я в ужасе оглянулась на восптительницу – но ту, похоже, чересчур волновала собственная писанина, и на шум она не обратила никакого внимания. Соло же засипел, заговорщически зыркая то на меня, то на Вренча. – Вспомни Фокстрота, а? Нашего директора? Когда он ещё пришёл отчитывать Дарта? Знаешь, какая у него метка? Шахматный король! А в шахматах Фокстрот вообще не разбирается! Что он сказал на собрании, на котором час талдычили, «как важно найти свой знак отличия»? Не помнишь, да? А я скажу: «Вот, у меня корона красивая! Символизирует лидерские навыки!» Во!
— Это логично. А! То есть, ты хочешь сказать, — Вренч, задумавшись, поднял взгляд в потолок; а Соло начал яростно кивать. – Что шахматная фигура может означать не только навыки игры, но и кое-что другое?
— В точку, — улыбаясь, Соло отвесил хороший хлопок по плечу Вренчу.
У меня будто сердце остановилось.
Морщась и потирая ушибленное место, пегас ещё раз поправил очки и наклонился, чтобы рассмотреть мою метку повнимательнее. Я прикладывала все силы, чтобы не сорваться с места и не убежать прочь.
— Извини, Роза, — наконец пожал плечами Вренч. – Ладья – совсем дурацкая фигура. Она ничего не означает, кроме шахмат!
— М-да. Ну ты, это, не расстраивайся, — Соло катнул яблоко в мою сторону. — По-моему, ладья – классная фигура! Я её всегда первой вывожу. Ну, а потом проигрываю. Да это просто у меня умения нету! А сама фигура – полный улёт!..
Ну разумеется.
Да, ладья всегда вступает в игру позже остальных фигур. Да, она отлично поддерживает других в атаке и защите. Но это всё совершенно не важно.
Важно лишь одно.
Никто никогда ни в чём не будет подозревать ладью.
Дескать, на что способна эта глупая, прямолинейная фигура? Ходит только вбок да прямо! А потом эта самая безобидная, такая простая и понятная ладья делает ход конём, разрушая все планы, как карточный домик. И предугадать этот ход не сможет никто, потому что никто его не ожидает.
Вот он, истинный смысл моей метки.
***---***---***
Тар Сцент сидел в излюбленном углу. Свет, проходивший сквозь окно с недавно политыми геранями, падал на него и на книгу, которую жеребёнок столь внимательно читал.
Лишь на первый взгляд.
На самом деле, укрывшись за страницами «Телекинеза в быту», Тар не отрываясь наблюдал за Коузи. Глоу, потупив голову, что-то выпрашивала у Баттон. Не раздумывая слишком долго, жёлтая пегаска пожала плечами и передала Коузи колоду карт. В конце концов, Коузи (получив что-то подбадривающее вдогонку) поплелась обратно и плюхнулась на скамейку поближе к Сценту.
— И? Что я на самом деле чувствую?
— Радость, — не задумываясь, ответил Тар. Он увидел, как по лицу Коузи словно бы пробежалась волна. От печальных глаз и поникшей головы в миг не осталось и следа. Глоу сияла от счастья.
— И ты всё-таки научился меня узнавать! – запищала пегаска.
— Ну, это не так сложно, — махнул Сцент. – Незнакомых пони ты обмануть сможешь запросто, а вот мне странности за километр видны!
— Какие странности?
— Ну, несоответствия, — шёпотом пояснил Тар, тасуя колоду. – Хоть ты и была печальной, при ходьбе чуть ли не подпрыгивала от восторга! И хвост туда-сюда вертелся, как бешенный! И жесты, которыми ты выпрашивала у Баттон карты – так грустный пони никогда себя не поведёт, ему не до того! Ну, и в конце, когда ты сказала это. «И? Что я на самом деле чувствую?» Хоть сквозь слёзы это скажи, за ними радость так и плещет!
— Ходьба… Хвост… Жесты… — задумалась Коузи. Нет, не просто задумалась – все её мысли об этом завертелись! Настолько напряжённой и задумчивой пегасёнка вмиг стала. – Наверное, я могла бы поправить это талантом. Ты же знаешь: пони, даже если получают метку, не в миг становятся мастерами своего дела, ведь так? Им ещё надо учиться, тренироваться. Я от них не отличаюсь. Если эмоции на лице я могу изменять сразу же, думаю, мне ещё есть куда расти? Я… попробую. Может, и это получится?
— Не пробуй! Делай! – заверил Тар. – Я в тебя верю! У тебя это запросто выйдет!
— Спасибо. Может, ты поможешь мне в этом? Аш играет в «заморозки» в коридоре, мы запросто сбежим к литературному кабинету! Там сегодня никого не будет, на площадке потренируемся! Будешь говорить, что я делаю не так!
— Идёт!
Жеребята сорвались с места и (чуть ли не опрокинув столик) устремились вперёд.
— Тар?
Единорог остановился. Аш с жеребятами уже осталась позади, и, кроме задумавшейся Коузи и зелёных крашенных стен, в коридоре не было ничего.
— А ты не боишься, что я дотренируюсь до того, что ты перестанешь понимать, где я вру, а где говорю правду?
— Нет, — чуть помедлил Сцент. – Ведь не только ты будешь становиться лучше! У меня тоже глаз заострится! Буду замечать то, чего не замечал сейчас! К тому же, вспомни, о чём я говорил тебе тогда! Я всегда буду тебе верить, Коузи!
Глоу отвела взгляд и что-то прошептала. Тару показалось, что пегаска на секунду вспомнила нечто неприятное. То, о чём она бы не захотела ему рассказывать. Но секундой позже она подняла голову и радостно ответила:
— Раз веришь – побежали!
И Сцент знал. Был уверен на все сто процентов.
Эта радость была самой что ни на есть настоящей.