Погасшая свечка
26. Разбей моё сердце, разобью и твоё
— Неплохое место нашёл, — отдышалась Чант. — Присесть не хочешь?
— Спасибо, я тут постою, — пробормотал Тар, прилипнув к стене. К краю железной площадки пожарной лестницы? На третьем этаже? Ни за какие коврижки!
Бэлл высота не смущала, и она сидела около перил, свернувшись булочкой.
— Но вот просить леди подсобить, чтобы взобраться — верх неприличия!
— Зато никто не подслушает.
Пожарная лестница, на которой Тар и Коузи некогда познакомились — о, ирония! — теперь служила местом разговоров с их бывшим главным врагом. Сценту не было страшно быть обнаруженным. С семи до девяти, в «свободное время», жеребятам разрешалось выходить на улицу, но Глоу уделяла эти часы книжкам по ритуалистике или тренировкам таланта.
Тар, как и обещал по дороге, начал рассказ о Коузи и всех её секретах. У Мэдоу глаза на лоб полезли на второй минуте, а по окончанию единорожка бродила вверх-вниз по лестнице, надувая щёки от гнева.
— И ты никому не рассказал?!
— Она моя подруга!
— Бывшая, — подчеркнула Бэлл, на что Тар сморщился и покачал головой. Жеребята исподлобья глядели друг на друга, пока Мэдоу не пришлось признать: — Ладно. Я бы так же поступила. Одного только не понимаю: зачем ей вообще нужно было рассказывать тебе о смысле метки? Только ради ваших тренировок?
— Может, ей было одиноко, — Сценту было жаль Коузи, несмотря на совершённые ею злодеяния.
— Как бы то ни было, теперь, когда все узнают об этом…
— Нет! Нельзя рассказывать! Я обещал ей хранить молчание!
— Мне-то ты рассказал!
— Здесь не было выбора! Я не предам Коузи, я просто хочу вернуть её прежнюю!
Бэлл напряглась, потянула копыта к вискам.
— Ой, тяжело же с тобой… Тогда нарой на неё что-нибудь. В чём нежелательном замешана Коузи?
Сцент вдруг вспомнил, как Новэл подходила к нему с этим же вопросом месяц назад.
— Не знаю, мы с ней давно близко не общались…
— Ну так что думать! Иди, вотрись к ней в доверие! Тебе легче всего будет, вы же голубки наши…
— А ты змея гремучая! — Сцент позабыл про третий этаж и тотчас же поднялся, выпячивая грудь перед выставившей рог Мэдоу.
— Страус!
— Павлиниха!
— Дурак!
— Воображала!
Тар решил прекратить обмен любезностями, оставив последнее слово за собой. Уже спускаясь, он услышал:
— Без результатов заговаривать даже не вздумай!
— Больно надо!
«Эх», — думал Тар, нелепо повиснув на нижней площадке. — «Если бы Бэлл не была такой врединой…»
Увы, Коузи больше не втягивала Сцента в передряги. Похоже, больше не желала выслушивать моральные упрёки. Поэтому Тар решил сменить тактику — пойти у Глоу на поводу. Так любит за ниточки дëргать? Пусть попробует на вкус собственные средства!
И подобный случай вскоре представился.
В один из вечеров Тар заметил признаки того, что Коузи затеяла пакость. Она не читала книжку, не пыталась разговорить пока ещё не «завербованную» Глэйз. Лишь с мрачным выражением лица перебирала кусочки конструктора, даже не пытаясь что-нибудь из них построить. В лучших традициях Глоу, Сцент выпрямился, чуть не задев головой горшок с геранью, и начал сверлить взглядом пегасëнку.
Но, к разочарованию Сцента, Коузи и ухом не повела, продолжив своё бесцельное рытьё. Уши единорога свесились, но давить Глоу он не перестал.
Не успели перетаскивающие коробки с игрушками Соло с Вренчем сделать ещё один заход, как Коузи, хлопнув копытами по столу, вдруг выскочила со своего места. Однако, она не направилась к Тару — вместо этого пошла в противоположном направлении, к выходу из общего зала. Совершенно безбоязненно распахнула входную дверь — разве Ардент не увидит еë?!
Единорожка сидела за своим столом, погружëнная в какие-то бумаги. Звук открывающегося замка заставил еë только сморщиться — после короткого мотка головой Новэл сидела так угрюмо, словно бы не могла справиться с надоевшей ей головной болью.
Сцент всё ещё сомневался, но мелькнувшее в проëме розовое копыто расставил все точки — Коузи приглашала его следовать за собой.
— А как же Новэл? — обеспокоенно спросил Тар. Глоу только хихикнула:
— Вот уж теперь она нам точно никаких проблем не доставит. У каждого пони в шкафу есть своё сено, если ты понимаешь, о чëм я.
Тар зло вздохнул. Снова Коузи вела; она всё это продумала ещё до первого произнесëнного слова, в тот момент, когда Тар «незаметно» начал глядеть на неë.
— Я думал, ты роешь только под тех пони, что на копыто нечисты, — попробовал отыграться Сцент. — Как во Фрости Фоллз, когда ты… изменилась?
Гордо шагающая вниз по лестнице Коузи кивнула головой.
— Оно так и было, до последнего момента. Я кое-что поняла, благодаря своей метке, — пегаска встала на задние ноги и спиной толкнула металлическую дверь, за которую Тар никогда не заходил. — У каждого пони есть несколько рычажков, за которые можно дëргать. И чем больше рычажков тебе известны, тем легче их будет контролировать.
— Зачем?!
— Затем, что так устроен мой талант, — Коузи затопала вниз по лестнице. — Так я получаю свою выгоду. Мы говорили об этом. Нет ничего плохого, что пекарь печëт булки, так?
— А я не говорил, что ты делала что-то плохое.
Перед второй металлической дверью Коузи явно вздрогнула. Запнулась и хлопнулась лбом о покрашеную зелëным поверхность. Тар испытал злорадство — наконец-то, и ему удалось пронять свою давнюю подругу.
— Зачем ты привела меня сюда? — мысль о том, что Глоу вела его только затем, чтобы заманить в ловушку хулиганов, Сцент решительно отмëл. Коузи ценила его больше любого другого пони, она бы не пошла на такую подлость.
А если бы и пошла, то не стала бы марать свои копыта лично.
— Хочу кое-что показать, — из одной из школьных сумок показалась старая связка ключей, и Коузи начала подбирать нужный к громоздкому, с пятнами ржавчины навесному замку.
— Разве это не ключи нашей уборщицы?
— Не совсем. Запасная связка, — сквозь занятые связкой зубы отвечала пегаска. — Вытащила еë из кладовки.
— Но…
— Я не собираюсь ничего красть! И ключи я только на время утащила, обязательно верну их на место! И, всё равно, никто ими не пользуется!
— …но ты не боишься, что тебя поймают?
Замок щëлкнул, дверь распахнулась, и Коузи снова залилась краской.
— Я дурочка, чтобы попадаться кому-то на глаза? Нет, конечно! Да и у миссис Тэйлор я на хорошем счету, разве что пожурит меня немного…
Глоу довольно вспорхнула на стопку белых мешков, и теперь смотрела на Сцента сверху вниз.
— Это — наш склад. Ты не видишь здесь новых парт?
Тар осмотрелся. Довольно большой подвал был заставлен самыми разными, совершенно не связанными друг с другом предметами. На стеллажи с инструментами и банками краски падал солнечный свет, пробивающийся из подпотолочных окон. Рядом с садовыми тачками стояли сложенные одна на другую кровати. Парты были, но не больше десятка, и смотреть на них было жалко: пошарпанные, с выцарапанными перьями надписями. Приглядевшись повнимательнее, Тар увидел знакомый стол — за которым он сидел во время внеклассных занятий. Однажды, в понедельник, старый пропал, а на его месте появился новый, чистый, из светлой древесины. Узнал Тар его очень просто: по списку городов, представлявших из себя места, откуда сироты попадали в столичный приют. Тар бы и свой город добавил, но место, где он родился, для него так и осталось тайной.
— Только старые, — Сцент закончил поглаживать деревянного друга и вернулся к Коузи. — И что с того?
Та победно свесилась и протянула какие-то листки. Беглый осмотр ничего не дал: Тар понял, что это документы, но сухой язык мешал мысли в кашу, стоило только прочитать пару строк.
— Итого… Здесь говорится…
— Что наш читальный зал должен быть переоснащëн новыми партами. Есть ещё несколько вещей, но их заметить куда сложнее.
— Я не помню, чтобы в читальном зале производился ремонт, — перед глазами Тара возникла картина настолько же унылая, что и склад-подвал.
— Вот! И если в библиотеке ничего не поменялось, и на складе новых парт нет, было ли переоснащение вообще?
Тар непонимающе уставился на подругу, так что Коузи пришлось снисходительно добавить:
— Растащили эти деньги, Тар. Я с чем-то подобным сталкивалась раньше.
— Как ты до этого додумалась?!
— Не сразу! Месяц выслеживала. Надо ведь было и нужный документ подобрать…
— Ты что, пробралась в кабинет директора?! — схватился за голову Тар. Коузи лишь смущëнно пожала плечами:
— Связка ключей оказалась довольно большой.
— А ты уверена, что, ну, столы действительно не купили? Может, почтальоны их по ошибке не на тот поезд загрузили? Или в комнату искусств поставили? Я две недели назад туда зашëл, обомлел, думал, столы для рисования специально в кляксах от красок делают!
— Вообще-то, нет.
— И ты собираешься сдать директора стражам?!
— Нет! Ты что, а вдруг он невиновен! У меня есть идея намного лучше… Я лишь только скажу директору, что сдам его стражам, что у меня есть все доказательства — тогда он будет в моих копытах! Потом попрошу его отправить меня на семинар по ритуалистике, а то Новел упирается, говорит, «прав у неë нет…» Я столько всего придумала! Но надо потренироваться. Поэтому, смотри, ты, — совершенно ошарашенного Тара Коузи вытолкнула в центр комнаты, — будешь играть напуганного директора. Отпирайся, как сможешь, ясно?
— Это незаконно, — выдохнул подавленный Тар. Солнце начало светить прямо на его нос, и, сквозь взметнувшуюся в воздух пыль Коузи была едва видна ему.
— То, что вы делаете — это незаконно мистер! А мы ещё не играем? Ты про меня? Но я же не собираюсь действительно сдавать его. Обдирать до нитки тоже. Просто получить немного личной выгоды, понимаешь?
— Ты ведь талантом в последнее время всё делала для выгоды, так?
Фигурка затаившейся в тени шкафа Коузи была едва видна Тару.
— Ты не представляешь, как это приятно, — сладко протянула пегасёнка. Столь неожиданная перемена тона напугала Сцента не на шутку. — Вот они, безграничные возможности моей метки. Во Фрости Фоллз мне они лишь виделись, маячили миражом в будущем, а сейчас я могу ощутить их, распробовать. Разве… разве ты не был бы доволен, если бы знал, что одно твоё слово может изменить других пони?
Тар быстро-быстро закачал головой. Хищная улыбка Глоу расплывалась в пыли.
— Хотя, у тебя ещё нет таланта… Знаешь, когда у тебя появится кьютимарка, ты тоже начнёшь ощущать что-то подобное. Разве что тебе будет не так приятно. Вряд ли твоя метка будет настолько же сильной, как моя. Получается, ты не в настроении сегодня помогать? Пошли тогда наверх. Здесь лучше не задерживаться.
Тар воспарил по лестнице на невидимых крыльях, и лишь в коридоре перевёл дух. Он был твёрдо уверен, что в пристрастии Коузи была виновата вовсе не метка, но говорить об этом было совершенно бессмысленно.
Показалась довольно необычная картина: зелëная, клокочущая от ярости единорожка шла по коридору напролом, в то время как рядом с ней трусцой бежал единорог:
— Ты куда это собралась?
— Жаловаться стражникам, — процедила сквозь зубы Бэлл, не сбавляя шага.
— Без доказательств? Ты не можешь просто взять и пойти к стражникам…
— Знаешь, твоя драгоценная Коузи будет последнее яблочко у жеребëнка забирать, и ты всё равно еë защищать будешь!
— Не буду я…
— А ещё ты еë любишь!
— Это неправда! — вспылил Тар.
— Правда, правда, на вас взгляни только…
— Придëшь ты к стражникам, без доказательств, — перебил пылающую Мэдоу Сцент, — а дальше что? Скажешь, что Коузи задумала угрожать? Она же этого ещё не сделала!
— Я буду говорить не одна!
— Это не важно. Простым словам они не поверят, а Коузи сама кого хочешь переубедит. Ещё и повернëт всё так, будто бы мы еë подставить и захотели!
Тар прыгнул вперёд и встал перед дышащей злостью Медоу. Единорожка упëрлась и пыталась пройти продвинуться дальше, но Сцент был непоколебим. В конце концов Бэллфлауэр прекратила возню и прошипела:
— И что тогда предлагаешь?
— Мы будем бороться с Коузи еë методами.
— Хитростью? — сощурила глаза Бэлл.
— Скрытностью и подготовкой. Пошли в библиотеку!
— Кто бы мог подумать, что в библиотеке приюта ничего не найдëтся! — Бэллфлауэр не могла удержаться от восклицаний, даже если кричать можно было только шëпотом.
— Ну, кодекс преступлений — это не учебник, и не книга приключений…
— Ужас какой! «Неумеренный и вредительский сбор растений, также известный, как браконьерство»! Неужели у нас до сих пор остались такие варвары? Это насколько злобным пони надо быть, чтобы намеренно уничтожать природу? Меня… меня аж тошнит от такого!
Тар только нехотя кивнул. Он зашёл намного дальше, нежели останавливающаяся на всех подряд пунктиках Бэлл, и устаревающие с каждой страницей слова и выражения складывались в куда более жуткие преступления, нежели сорванные цветочки.
— Я нашёл.
Мэдоу выхватила книгу из копыт Тара, но нужную статью нашла только после шикания и пары чувствительных тычков.
— Шантаж… вымогательство… угроза распространения сведений… Карается арестом на срок до двух лет, либо принудительными работами на срок до двух лет с ограничением свободы на год! Ха-ха! Мы еë посадим!
Бэлл подпрыгнула, не выпуская книжку из магического хвата, и станцевала чечëтку. На ковре. И ещё повезло, что библиотекарь смотрела в совершено противоположную сторону, общаясь с несколько удивившимся пони почтенного возраста.
Тар радости новообретëнной подруги не разделил. Слово «арест», попадавшееся во всех вариациях приговора, не выходило из его головы.
— Только вот она жеребëнок ещё, вряд ли еë посадят… Дискорд! Но, может, хотя бы в другой детский дом переведут? А ты чего скис, Тар?
— Я не хочу еë садить, — опечаленно, но твëрдо ответил Сцент. Приготовился — к приступам вздохов и агрессивных ответов он привык ещё со времён тесного общения с Коузи.
— А что ты с ней хочешь сделать? Поговорить? По головке погладить? Попросить Новэл, чтобы еë на стул позора посадили?
Сцент крепко зажмурился.
— Я сказал — мы будем играть по еë правилам. Пусть делает, что хочет. Когда мы соберëм улики, тогда решим, что делать — говорить или сдавать.
— Но до этого — попробуй только разочек…
Чего именно попробовать, Тару услышать так и не довелось. Грозно нависшая Бэллфлауэр вдруг ойкнула и поехала к выходу — бескомпромиссная библиотекарь всë-таки услышала нарушительницу и потащила еë за собой. Сцент бросился к блокноту и, размазывая чернила, наскоро принялся переписывать статью из кодекса. Чувство подсказывало, что вслед за брыкающейся и громко ругающейся единорожкой придётся последовать и ему самому.
— Но я хочу на горки! — выла Аш, упав на землю и отказываясь идти дальше. Новел только огрызнулась:
— Мы на всё пойдëм, просто сначала покатаемся на уточках! Горки будут позже! А если ныть будешь, можешь о горках и не… Куда полезли! — Ардент гаркнула на Соло, который под причитания Вренча полез перелезать через забор, отгораживающий бассейн с плавательными утками. Но, несмотря на отвлëкшуюся Новел, Аш послушалась: мгновенно утëрла слëзы и успокоилась — ничуть не хуже Коузи с талантом.
Идея пойти в парк аттракционов витала в головах жеребят приюта ещё с вечеринки по случаю нахождения новой семьи Болта. Зимой, во время учёбы, она заваливалась холодным снегом и домашней работой. Но в июле, вкупе с надвигающимися каникулами, только и разговоров было, что о каруселях и кривых зеркалах. Новел была категорически против такой идеи. Однажды разговор перерос в настоящую перепалку, и группа в полном составе отправилась на исправительную прополку цветочных клумб (стоит ли говорить, что после такой прополки в клумбах ни сорняков, ни цветов не осталось). А тем же вечером часть жеребят с Коузи во главе тайком отправилась к кабинету директора и начала стучаться лбом о двери, прося о вылазке. После ещё одной недели горячих конфликтов было решено: поход состоится, но оплачивать билеты жеребята будут должны только за счëт собственных карманных денег.
Коузи этот факт невероятно забавлял.
— Вот видишь? — задрав нос, говорила она Тару, — Какие ещë доказательства нужны, что директор все денежки себе загребает?
Тут же все воспитанники спохватились и начали стряхивать друг с друга давние долги. Кто-то пошëл клянчить битсы у других групп, даже у старших — но из-за того, что в парк решили сводить всех жеребят по очереди, желающих поделиться накоплениями не находилось. Коузи и Тар даже возродили старую идею с игрой в шахматы на деньги (так как с Коузи, памятуя прошлую шахматную авантюру, играть мягко, но настойчиво отказывались, за доску сел Тар, а Коузи за спинами игравших выразительно подсказывала). Что удивительно, большую часть денег своей доли Глоу отдавала в долг обратно проигравшим.
— Ещё один крючок, — объясняла она. — На иных пони легче подействовать деньгами, нежели упрëками. К тому же мы их не совсем честно получили, так? А я долг и не буду стряхивать! Пусть себя просто виноватыми будут чувствовать, а там уже мой талант возьмëтся. И все будут довольны!
В такие моменты Сцент старался не думать, сколько таких «крючков» Коузи успела забросить. Даже сейчас, в парке аттракционов, Тар и Бэлл не могли исполнить свой план.
— Коузи? Замешана в чём-то? — Лилия прекратила рыть землю копытом и смущëнно посмотрела на Тара. — Коузи — золотая пони! Если бы не она, я бы никогда не смогла пойти в комнату смеха!
Сцент в ответ только фыркнул. Конечно. Дала деньги — и всё, вот тебе и «золотая пони»…
— Она не только помогла мне с мелочью, — словно бы услышав ответ Тара, продолжила пегаска. — Она мне и домашнюю работу решать помогает. Ты кого хочешь спроси: добрее пони не найти!
— А она не использует тебя? Не заставляет тебя заниматься чем-нибудь неприятным?
— Я подменяла еë пару раз на уборке. Но она столько всего для нас делает! Как мне не отблагодарить еë, хотя бы таким способом! А почему ты спрашивал?
— Да так, поговаривают про неë всякое, — хмурый Тар побрëл прочь. — Хотел произвести разведку.
— Тогда удачи!
Поймать Коузи на шантаже директора у новоиспечëнных друзей никак не удавалось. Это Глоу могла выходить наружу, когда ей вздумается — для остальных жеребят раздражительная Новел поблажки не делала. К тому же, после случая с подвалом Коузи Тара на вылазки не приглашала. Поэтому, изначальный план Сцента и Мэдоу состоял в том, чтобы расспросить одногруппников во время похода в парк аттракционов — когда Коузи была бы отвлечена развлечениями и не могла бы подслушать разговор. Да и сами жеребята были бы расслаблены. Авось проговорятся? Тогда можно было бы уличить Коузи в иных злодеяниях.
Но, увы, воспитанники были горой на стороне хитрой пегаски.
— Коузи Глоу? Подружка твоя, что ли? — спрашивал Соло. — Не знаю. Я с ней мало зависал.
— О, я знаю! Я! — отозвался неразлучный спутник Соло, Вренч. Наконец-то!
Удача улыбнулась Тару. Но, после того, как пегас поправил очки, вместо страшного секрета он только прошептал:
— Но ведь рассказывать такие вещи нехорошо?
— Вренч, ты что, не знаешь меня? Я что, Новэл? Или Бэллфла… Эм… В общем, когда я в последний раз кому-то вредил?
— Тоже верно. Ну, слушай.
Вренч очень долго не мог собраться. Он снова поправил очки, затем оглянулся («Коузи на гигантских качелях, не тяни!» — поторопил друга Тар), попереминался с ноги на ногу и, наконец, начал рассказ:
— Однажды я увидел, как Коузи встала посреди ночи.
— Отлично!
— Она пошла в главную комнату. Мне стало интересно, и я приподнял голову, чтобы лучше еë видеть…
— Давай без мелочей! Главное!
— Главное? О, хорошо. Коузи забралась на стол Новэл и съела все еë яблоки.
— И?
— И всё.
— Эх ты, — Тар расстроенно махнул копытом. — Это всё не то. Я-то думал, что-нибудь похуже будет, чем яблоки.
— А почему ты так думал?
Тар исподлобья зыркнул на Соло.
— Понимаешь, про Коузи распускают неприятные слухи. Вот я и решил порасспрашивать народ.
— Ааа. Слу-у-хи, — протянул земнопони, словно бы задумываясь о чём-то. — Хочешь, поможем тебе?
— Попрошу без энтузиазма! — Сцент поднял вверх правую переднюю ногу, а потом ею же чуть себя по лбу и не стукнул. Нахватался манер от Бэлл. Не хватало ещё с напыщенным видом везде разгуливать. — Просто не шумите об этом на каждом углу, ладно? Это всего лишь слухи. А Коузи, если узнает, очень расстроится.
— Да не вопрос! — Соло и Вренч хлопнули копытами и понеслись к остальным жеребятам, чуть не сбив охнувшую Бэлл.
— Совсем уже с ума посходили, — поморщилась единорожка. — Как у тебя?
— Девятерых спросил. Пусто, — ответил Тар. Мэдоу можно было даже не спрашивать: удалось бы ей что узнать, тут же бы своими победными возгласами оповестила всех посетителей парка.
— Так мы еë никогда не поймаем! И что нам теперь делать?
Сходившая с качелей Коузи оперлась на перила и счастливо замахала Тару.
— Да ничего. Развлекаться.
— Просто оставить это так? — обескураженно спросила Бэлл.
— Мы всё равно сделали, что могли. Поищем счастья в другой раз. Ну не дуйся ты так! Я же слово давал! Из-за одной неудачи целый день киснуть? Мы обязательно справимся! Пошли!
Протянутое копыто единорожка не приняла: небольно ударила Тара и гордо выпрямилась, взметнув пыль хвостом:
— Ну пошли, чего уж там.
Чего только в парке не было! Бережно составленный план со списком лучших аттракционов (ради которого Тар опросил целую кучу пони!) вылетел из головы, как только неровная процессия воспитанников повернула на главную аллею. Тут тебе и холодные сок с газировкой, и попкорн, и три ларька с сенбургерами из экзотических цветов! Новел не переставала бурчать под нос: то и дело какой-нибудь из жеребят новорил ускользнуть из-под еë надзора. Но самая большая толпа образовалась у ларька с мороженым: как утверждал продавец, оно было необычным и шипело на языке.
Коузи изводилась от негодования:
— Вот Дискорд! И зачем я им деньги заранее одолжила? Тут-то у них эмоции просто через край плещут, крючки бы ушли намного глубже… Тар? Есть мелочь? Верну в двойном размере.
Но единорог рассеяно покачал головой, не отводя взгляда от волшебных синих шариков в рожках. Похоже, о карусели с чашками можно будет забыть.
Из аллеи жеребята вышли довольные, но изрядно победневшие.
— Тарзанка!!! — закричала Бэлл, позабыв про привычные манеризмы. Но контролëр остановил прыткую единорожку и ткнул в табличку с правилами:
— С мороженым нельзя!
Мэдоу словно бы оскорбилась и прошипела вдогонку пару слов под нос, но отошла и принялась вгрызаться в мороженое.
— Так же никакого удовольствия не будет, — заметил Тар. — Давай я подержу.
— А ты что, не пойдëшь?
Тара чуть ли не накрыли воспоминания о неудачном подарке Коузи и падении с высоты облаков. Уняв дрожь, он нетвëрдым голосом ответил:
— Я высоты боюсь.
Бэллфлаэур как-то странно дëрнулась, но не издала ни звука. Только кивнула, всучила ему мороженое и побежала покупать билет, пока группа не двинулась дальше.
— Вот же поганка, а? — к Тару подсела Коузи. — Видел? Она чуть не рассмеялась над твоим страхом!
Сцента это, впрочем, только восхитило. Чтобы Бэлл не засмеялась над чьей-то слабостью? И — зачем ходить за примерами, мороженое! Когда это Бэлл доверяла свои драгоценности другому пони без долгих уговоров?! И это при том, что всю свою жизнь Тар и Мэдоу только и делали, что спорили и бодались?
— А ты чего не идëшь?
Коузи расхохоталась:
— Ты чего?! Я же пегас, зачем мне с тарзанки прыгать?
Сцент зафырчал, чуть не подавившись своим мороженым.
Когда Бэлл наконец-то показалась на платформе, она была зелёной… зеленее, чем обычно. Пока сотрудница парка застëгивала ремни, единорожка нервно переминалась с ноги на ногу и смотрела вниз, на землю, до которой было шагов тридцать.
— Не бойся ты так! — завопила Аш. Прокатился неровный гул одобрения; и Коузи, сморщившись, начала презрительно улюлюкать:
— Уууу! Трусиха!
Общий тон восклицаний тут же переменился. Одобрительные возгласы сменили насмешки. Бэлл заметалась и, не зная к кому обратиться, зацепилась взглядом за Тара. Несчастный Сцент не мог смотреть без дрожи не то, чтобы на вершину — даже на саму тарзанку; но поднявшийся гул заставил его открыть глаза. Жеребята нашли друг друга.
— Прыгай! — выкрикнул Сцент, вложив в голос всю свою невеликую храбрость.
Это, будто бы, всё, что было нужно единорожке. Подошедшую сотрудницу Бэлл отстранила, гордо ответив: «Я сама!» А потом, пискнув, прыгнула с помоста!
Жеребята ахнули. А Мэдоу молча, не кричав, устремилась к земле, повисла в шагах семи над ней и спружинила обратно в воздух!
Дальше Тар смотреть не мог. Вид падающей, испуганной пони заставил его оцепенеть. Он не то что бы не понимал, что происходило вокруг — но и конечностей своих не ощущал. Свет, звуки, тëплый летний ветер — всё это хлынуло обратно намного позже, когда Бэлл уже вытаскивали из ремешков снизу:
— Ну и как это? — вопрошала Глэйз.
— Ну ты и безбашенная! С тарзанки не побоялась, спрыгнула! — хлопал еë по спине Сайкл.
Но Мэдоу не сильно обращала внимание на сыпавшиеся со всех сторон похвалы. Единорожка, конечно, раскланивалась налево и направо, но как только еë освободили от ремней, так тут же она направилась к Тару.
— Ты видел… Ты чего? Что это с тобой?
Тар встряхнулся, прогоняя оцепенение окончательно.
— Всё в порядке. Ты такая смелая…
— Мороженое!!!
Мэдоу показывала куда-то вниз.
Сцент опустил взгляд и похолодел во второй раз. Оба рожка — и его, и его подруги — валялись на земле; подтаявшее мороженое вытекло и измазалось в грязи.
— Святая Селестия… — у Тара горели щëки. Падал полгода назад, а от, страха до сих пор немеют ноги… — Бэлл, хочешь, я куплю тебе новое-
— Пфф, — фыркнула единорожка. Задрав копыто, она с силой раздавила оставшиеся рожки и размазала остатки по траве. — Всё равно невкусное было. Только язык щиплет. А вот у миссис Мастард клубничное просто объедение! Пошли уже.
Ухмылка Мэдоу расставила всё на свои места. Тар, прогоняя остатки стыда, поднялся и потрусил вслед за обсуждающей храбрый поступок Мэдоу группой.
Какими бы развлечениями ни пытался искусить парк, последние битсы воспитанники берегли до самого конца. Как же не пойти на главный аттракцион — Кантерлотское колесо обозрения?!
Это было не обычное колесо. Во-первых, самое большое колесо обозрения в мире! Во-вторых — в каждой кабинке по два бинокля, чтобы высматривать всë вплоть до мельчайших деталей! Даже многие пегасы взяли билет, так как на полëты жеребят водили редко, да и разглядеть окрестности легче, когда удобно сидишь с биноклем в копытах, а не борешься против дующего в нос ветра.
В кабинки садились по трое и по четверо. Так вышло, что с Бэлл никто садиться не хотел; так что Тар вежливо отпросился у Вренча с Соло и присоединился к задравшей нос единорожке в конце колонны. На колесе подниматься Сцент не боялся. Кабинка крепкая, можно за поручни вцепиться, а снаружи дежурят сотрудники-пегасы.
Поднималась кабинка очень неохотно. Пока кроме верхушек деревьев и роликовых горок ничего не было видно, Тар решил завести разговор:
— Почему ты всегда ходишь с таким напыщенным видом?
Мэдоу смерила его презрительным взглядом.
— Вот и сразу видно, что ты, Тар, сельский болван. Нашли, называется, в помойке.
— В лесу!
— Испачканного в смоле.
— Я хотя бы потерялся! А тебя и вовсе к дверям приюта принесли, с письмом! Потому что от тебя родители отказались, и никому ты не нужна!
Бэлл широко ахнула. Не успел Сцент и моргнуть, как единорожка прыгнула и вцепилась зубами в его бок.
Завязалась драка. Жеребята обменивались ударами, не, жалея сил. Бэлл норовила ткнуть рогом, в то время как Тар лягался и пытался укусить взбесившуюся единорожку в ответ.
Вдруг рядом прозвучал оглушительный свисток. Друзья оглянулись и увидели повисшего рядом сотрудника безопасности. Он продолжал свистеть и жестикулировать, но жеребята поняли его без слов: ещё одна такая выходка, и их досрочно снимут с колеса.
— Не напыщенность это, — пробубнила из угла надувшаяся Мэдоу. — А утончëнность. Привычки светского общества.
— Мм? — Тар примерно понимал, о каком-таком светском обществе идёт речь, но не мог осознать, зачем Бэлл, будучи сиротой, ведёт себя подобным образом. К счастью, Мэдоу не стала грубить и снизошла до уровня Тара:
— Вот, выслушай моë имя. Энчантед Бэллфлаэур Мэдоу. Ты же понимаешь, что простой фермер или мастер так свою дочь не назовëт? Нет, это должны быть пони тонкого помола… И письмо моë написано именно таким языком — высоким, грамотным. Значит, когда-нибудь я получу наследство, или меня заберут мои настоящие родственники, и мне придëтся влиться в высшее общество. А я к нему буду уже готова! Манеры есть, этикет учу… Знаешь, Тар, кем я хочу стать в будущем?
— И кем же?
— Когда я вырасту, я выйду замуж за богатого и красивого принца, — начала рассказывать Бэлл. — Я буду сопровождать его на всех публичных мероприятиях и оказывать ему поддержку, как и подобает истинной леди. Я не буду транжирить его деньги или деньги моего наследства, вместе этого буду ездить на благотворительные балы, а ещё лучше — снесу нашу дыру, чтоб камня на камне не осталось, и построю на её месте новый детский дом, и воспитателей буду отбирать лично… Ты чего, смеëшься?
Сцент не просто смеялся. Он валялся на полу, хрипя и задыхаясь от хохота:
— Это… Это (ха-ха)… Самая глупая мечта, о которой я слышал! Глупее придумать ничего нельзя!
— Да? И кем же ты хочешь стать, когда вырастешь?
Тар отдышался и ненадолго призадумался.
— Я бы защищал слабых пони от сильных. Как стражник или частный детектив, знаешь?
— Сказал пони, который от одной маленькой пегасочки никого защитить не может, — ехидно возразила Бэлл. — Тогда от каких же злыдней ты собрался защищать слабых, а?
— Ой, даже не знаю. Может, от пони, которая пытается сесть прекрасному принцу на шею и купаться в его роскоши?
Только-только Тар и Бэлл смотрели друг на друга с прищуром — а теперь смеялись, сгибаясь пополам.
— Ладно. Хорошая у тебя мечта. Но без тренировки никуда! Я вот этикет учу, и ты тоже!
— Этикет? — еле сдерживая смех, спросил Тар. Однако Бэлл не ответила колкостью. Моментально забыв про разговор, она с широко открытыми глазами уставилась за пределы кабинки.
— Тар, ты только посмотри!
Тар выглянул наружу и ахнул.
Оказалось, что пока жеребята вздорили, колесо успело повернуться почти на треть. Деревья остались далеко позади, и теперь ничто не загораживало открывшегося вида. Кантерлот предстал перед спорщиками во всей красе.
Сцент вцепился в перила, дабы унять свой страх высоты. К счастью, это помогло, хоть и смотреть на город приходилось неудобно извернув шею. Всё же, намного лучше, нежели нелепо повиснув на связке шаров. Теперь-то, когда паника не застилала глаза, Тар понял, о какой красоте твердила ему Коузи.
Домики — бело-серые, то с соломенной, то с каменной крышей раскинулись вблизи. Сцент с удовольствием увидел и парк с деревьями, в который их выводили гулять раз в две недели — святая Селестия, до чего же крошечный! — и городскую библиотеку с синими вертикальными полосами, и ярмарочную улицу… А это что, приют? Красная крыша едва виднелась за плотно сидящими, как опята, домами. Тар с младенчества знал, что Кантерлот — большой город, но именно теперь он по-настоящему смог ощутить его масштабы. Домов было — не сосчитать, и в каждом жило по нескольку семей пони, в каждом находились лавки! У Тара вдруг стало тепло в груди. Он испытал невероятный прилив нежности к пони, что общими усилиями за тысячу лет смогли возвести это чудо на пустом участке скалы.
Бэлл с не меньшим восхищением оглядывала богатый район, что находился выше и ближе к замку. Дома там были несравненно белее, и каждый норовил выделиться по-своему. Тар знал об этом из энциклопедии. Издалека можно было рассмотреть только изящные формы домов. Зато Бэлл, не отрывавшаяся от линз бинокля, могла осмотреть столь желанные детали во всей красе.
— Что? Тоже хочешь посмотреть? — спросила Бэлл.
— Нет. С другой стороны тоже пейзаж отпадный!
И действительно: на обратной стороне открывался вид на безграничные долины, окружающие одинокую гору Кантерлота. Луга перемежались лесами; зелени не было конца — и никаких следов хозяйства. Кантерлот словно бы вобрал в себя всю жизнь с округи; это было неспроста. Самая большая гуща деревьев, тëмная и неприступная, раскинувшаяся от края до края, от которой веяло древностью и тëмной магией — то был Вечнодикий Лес, который не уступил пони ни одного клочка своей земли за всё время своего существования. Не удивительно, что за белокаменными стенами не увидеть бесконечных полей, садов и деревнь — этого леса боялись, как живого существа. Никто не хотел селиться рядом с таким своенравным соседом, за исключением лишь одной деревни… или города — Тар не знал его названия. У самой кромки Вечнодикого леса через бинокль едва виднелись жëлтые домики с соломенными крышами. И не страшно им жить, когда из леса в любой момент может выйти жуткое чудовище? Что-то подсказывало Тару, что в этой безумной деревушке без приключений не обходится ни одну неделю.
— Ты что, думаешь, я совсем чëрствая? Я могу уступить, только не корчи из себя героя!
Сцент вскинул бровь. Бэлл обижено отстранилась от бинокля и скрестила копыта на груди.
— Мне правда не нужен бинокль. Что я через него смотреть буду?
— Нет, это ты мне скажи! Чтобы я разобралась!
— Чант, вокруг такой прекрасный пейзаж! Как можно выглядывать что-то в бинокль и не наслаждаться им?
Оскал Бэллфлаэур медленно сходил на нет.
— Тебе правда он не нужен?
— Нет. Я бы просто попросил.
Мэдоу порозовела и поворошила солнечную гриву.
— Я бы и не подумала. Понимаешь, когда я дружила с Аш и Корн, всё было не так… Если бы кто-то из нас так заговорил такими словами, то обязательно бы заговорил с сар… саказ…
— С кислотой?
Бэлл кивнула.
— И очень бы обиделся, если бы бинокль не дали. Но ты говорил по-настоящему?!
— Я всегда так делаю.
— Всегда?!
Сцент кивнул в ответ.
Колесо достигло своего пика, но Бэлл не интересовали красоты Кантерлота. Она чуть отстранëнно смотрела на Тара, словно бы не могла поверить своим глазам.
— Тар, я думала, такие друзья только в сказках бывают. Ты… замечательный, Тар.
— А ведь если бы Коузи не сошла с ума, мы бы и не познакомились, — прошептал Сцент. Бэллфлаэур кивнула и робко протянула копыто вперëд. Единорог ответил тем же. Уже соприкасаясь, Бэлл выдохнула:
— Спасибо тебе большое.
— И что это тут у вас происходит?
Чант и Сцент вскинулись и отстранились друг от друга, как ошпаренные. Повернулись на голос, где их уже дожидалась хлопающая крыльями, упëршая копыта в бока кобылка.
— К-Коузи? Но разве тебе можно? — только и смогла пролепетать Мэдоу.
— Мне разрешили сотрудники, — пожала плечами Глоу. — Но я должна сразу забраться, так что…
Не открывая дверей, Коузи довольно-таки бесцеремонно полезла в кабинку через проëм, по пути распихав жеребят по разные стороны скамейки. Холод повис моментально. Мэдоу ëрзала на месте и всë время оглядывалась то на занявшую центральное место Коузи, то на дверь кабинки. Выйти единорожка, конечно не могла, но, должно быть, очень этого хотела. Коузи на потуги Чант не обращала внимания и сидела слишком уж спокойно. Тар давно разучился понимать эмоции подруги за масками, но стиль выдавал пегаску с головой: сидит смирно — значит, что-то скрывает.
— Можно посмотреть? — вдруг довольно тепло произнесла Коузи. Мэдоу ощутимо вздрогнула, но быстро спохватилась и закивала головой, отодвигаясь ещё ближе к краю. Глоу повернула бинокль так, чтобы он был нацелен на замок принцесс, и прильнула к нему. Ничего, кроме дворца, еë, казалось бы, не интересовало, но замок кобылка осматривала жадно, ненасытно, поворачивая прибор лишь на ноготок в сторону.
Кабинка начала опускаться.
— Я почему к вам забраться решила? — сказала Коузи, не отрываясь от линз. — Увидела, как к вам подлетел охранник. Узнала от него, что вы драку устроили. Стыдоба! Потому и отпросилась прилететь. Со мной-то драки не будет.
Глоу посидела ещё немного, и только после этого недовольно отцепилась от бинокля.
— Что сидите, как рыбы? Из-за чего поругались-то?
— Сцент моих родителей оскорбил, — выпалила Бэлл. Коузи вывернула шею, сморщившись — ойкнувшая единорожка вжалась в край кабинки.
— Неужели? А не ты, случаем, первой начала?
— Нет, — пробормотала Мэдоу… Но куда ей было до таланта Коузи?
— Конечно же, не ты, — сморщилась Глоу. — Всегда врëшь, ничто тебя не исправит.
Весь оставшийся спуск Коузи, прикрыв глаза, тяжело дышала. Едва контролëр распахнул оградку, как Бэлл зайцем выпрыгнула наружу, и дала дëру в направлении живо обсуждающих увиденный город одногруппников. Сцент встал более неспешно, но перед самым выходом, за своей спиной он услышал тихое:
— В приюте поговорим.
Тар никогда не слышал столько злобы в голосе Коузи. Съëжившись, он побрëл по помосту, словно Фэйр Винд, которого пираты заставили прогуляться по доске.
До приюта Сцент шёл бок о бок с Коузи, надеясь, что это её успокоит… Куда там! Глоу теряла терпение с каждым пройденным булыжником мостовой. Дело кончилось тем, что после пересчёта Новел у ворот приюта пегаска даже не дала Тару зайти в группу и сразу же потащила того в кусты.
— Тар, ты в последнее время очень мало стал со мной общаться, — Коузи уселась на каменную плиту, скрестив копыта. Тар отметил, что следы мелков от тайных ритуалов Глоу стали намного узорчатее.
— Я же не могу только с тобой общаться.
— Раньше тебе это не мешало. Что-то изменилось?
— Нет, всё в порядке…
— Врëшь же мне, Тар. Врëшь. И талант не нужен, чтобы понять. И что же случилось? Может, со мной что-то не так стало? Я думала, мы обсудили все волнующие тебя детали?
На последних словах Коузи яростно тыкала в свою кьютимарку.
— Обсудили, — односложно ответил Сцент. Неправды в таком ответе не было; пусть Коузи хоть до посинения тужится — не поймëт.
— Ты всё время говоришь мне, что я изменилась. В худшую сторону. Что я постоянно творю какие-то пакости. А знаешь что, Тар? Ты тоже изменился, и изменился далеко не к лучшему! И я даже знаю, почему!
По спине единорога пробежал холодок.
— Во всём Бэлл виновата, — процедила сквозь зубы Коузи. — Она ужасно влияет на тебя, Тар. С тех пор, как вы начали общаться, ты от меня закрылся. А удаëтся выцепить с тобой минуту-другую — порой становишься просто невыносимым. Если бы вы не подружились, ничего бы этого не было!
— Ложь! — вскинулся Тар.
— Я не слепая, Тар! Думаешь, я не замечаю, как вы шушукаетесь в углу? Как сбегаете за пределы группы? Я проявила достаточно такта, не подслушивала ваши разговоры, но ты, ты не оправдал моего доверия. Ты вляпался в грязь по уши.
Единорог молчал. Возразить было нечем — Тар и Бэлл дружили, скрывать это больше не получится.
— И чего это ты нашëл такого в ней, чего нет во мне? — Коузи встала. Еë хвост метался из стороны в сторону. При своём маленьком росте она умудрялась нависать над Таром, заставляла его отступать. — Или, может быть, она подлизалась к тебе? Уж не думала, что ты такой наивный, Сцент! Мог бы и понять, что от мерзавки ничего хорошего ждать не следует!
— Бэллфлаэур — такая же пони, как и все!
— Бэллфлаэур она теперь у нас, а?! Сцент, она неисправима! Даже на колесе обозрения она пыталась втоптать тебя в грязь, а ты повëл себя прямо как Корн, лëг к еë ногам и протянул копыта! Стерпел!
— Я еë спровоцировал!
— После того, как она на тебя набросилась!
— Бэлл быстро остыла!
— И извинилась? Нет, что вы, это же невозможно — пасть до уровня обычных пони, просить у них прощения! Она использует тебя, Тар, видишь ты этого или нет! И я запрещаю тебе общаться с ней!
На секунду Сцент оторопел.
— Ты не имеешь права приказывать мне, с кем дружить, а с кем нет!
— Ты просто не понимаешь, — отмахнулась Коузи. — Так будет лучше для тебя. Вот увидишь: побудешь месяц в нормальной компании, и думать про неë забудешь!
Тар не нашëл слов для возражения. Гнев затмил шок. Видимо, из-за этого, Коузи подошла к нему и нежно прошептала на ушко:
— Ты самый близкий пони, что у меня есть. Я просто не хочу потерять тебя. Ты же… ты же помнишь моих родителей, да? Они тоже связались не с теми пони. И умерли совсем глупо. Я что угодно сделаю, чтобы ты не свернул на такую же дорожку. Поэтому я использую метку. Так что… не бойся, хорошо?
Напоследок Глоу погладила Тара по гриве и ушла, перелетев через заросли кустов.
Тар не думал, что от площадки до группы он добежит в более растерянном состоянии. За ручку он взялся, тяжело дыша и дрожа с ног до головы. Планы — разрушены, а Коузи взялась за него всерьëз.
Что делать?!
Новэл за отсутствие отчитала совершенно формально — то ли Коузи надоумила, то ли у единорожки были свои проблемы на уме. Получив минуту нотации, Тар высвободился и побежал в спальню — в главной комнате Бэлл не оказалось. Но и там Сценту не удалось обнаружить подругу.
«Уборная?» — подумалось Тару. С Глоу сталось бы накричать на Мэдоу, чтобы отвадить еë от «вредного» общения. Бывшая задира не из плаксивых, конечно, но речь идёт о Коузи. Так что Сцент пересëк комнату в обратном направлении и толкнул дверь кабинки.
Его сразу же затащили внутрь и захлопнули вход.
— Херби?! — у Тара округлились глаза. Заметно поправившийся Херби Игл, земнопони из Драконьих земель, бесцеремонно начал открывать одну кабинку за другой. Зачем-то ещё и душевые раздëрнул — Тару это показалось странным, воды-то слышно не было.
— Отлично. Я тебя давно ждал.
— В туалете? — сощурился Сцент. Херби на этот вопрос предпочëл не отвечать:
— Я слышал, ты пытался узнать тайны о Коузи, — продолжил он шëпотом.
— Да, расспросил одногруппников…
— Ой! Знаешь, что бы Талон про такой план сказал? «Опрометчиво и глупо!» Теперь все об этом только и говорят, а Коузи про всё знает. Слухи, понимаешь?
— А ты откуда знаешь, что Коузи знает?!
— Я думаю, у Коузи есть особый талант манипулировать пони.
— Ты что, использовал на ней свою метку???! — каждая фраза, доносившаяся из уст Херби, повергала Сцента во всë большую растерянность.
— Нет, конечно! Я никогда не использую кьютимарку, не попросив разрешения пони… Меня Талон научил различать подобных. Он в пустошах занимается тем, что добытые самоцветы раздаëт — каждому по заслугам. А ты же знаешь, драконы жуть какие хитрые! Среди них есть и задиры, и лентяи, и такие же, как Коузи, манипуляторы. Каждый норовит сочинить историю поплаксивее и забрать камней побольше… Вот и думай, кого по затылку огреть, а кому камушков дать. Я на таких собраниях часто бывал, Талон не любил меня одного оставлять.
Помолчав немного, Игл добавил:
— А про подругу твою страшный секрет знаю.
Сцент ударил себя по лбу. Список всех одногруппников с Бэлл составили, а новенького, неприметного, щуплого Херби включить забыли!
— Игл, прости! Забыли про тебя…
— Оно и хорошо! А то тут такое творится! Думал, после тех таинственных банановых кожурок совсем плохо житьë будет — будто не к жеребятам, а к злюкам-драконам попал — но хватило ума вовремя прикинуться ветошью.
— Ветошью?
Земнопони кивнул и рухнул на кафельный пол, распластав ноги-палочки. На ветошь, правда, даже в таком состоянии он не походил.
— Залëг на дно — и всё, пакости как копытом сняло… Так вот, Коузи. Возвращаюсь я вчера с клуба рисования — очень поздно было, задержался, учился облака закрашивать — и вдруг слышу: крики! И голос-то знакомый! Заглядываю в актовый зал, а там Коузи с директором спорят!
— О чëм?
— Не расслышал, — почесал затылок Херби. — Разве что, директор всё твердил не совать нос куда не следует. А Коузи тараторила что-то, быстро-быстро… И потом выкрикнула: «Всё! Я пошла! Сами напросились!» Ну, и, распахнула дверь.
Тар ахнул:
— Так ты же подслушивал?!
— Ага.
— И как выкрутился?
— Коузи хитра, а я хитрее, — подбоченился Игл. — Ответил ей, что просто возвращался с клуба рисования. Ещё и спросил: «А что ты репетировала?»
— И ни слова лжи, — подметил Сцент.
— Что?
— Продолжай, продолжай!
— Да… Ну, и мне интересно стало — куда она теперь пойдëт? После того, как с директором поссорилась? Начал следить за ней. А Глоу спустилась к чëрному ходу, открыла замок — и на улицу! А отправилась она прямо к…
— Полицейскому участку! — от волнения Тар сказал эти слова вполголоса.
— Так и есть! Ну, в полицейском участке меня бы точно нашли.
— А до этого Коузи не оборачивалась?
— Конечно! И не один раз! — увидев немой вопрос в глазах Сцента, Херби торопливо добавил: — Прикидывался ветошью.
— А… м. То есть, дальше ты ничего не знаешь?
— Нет. Просто ушëл, пока чëрный вход не закрыли.
— Эх, Игл, если б мы с тебя начали! — обхватил голову Тар. — Всё случится со дня на день! Но Коузи может выйти из группы в любой момент, а вот мне и Мэдоу такое Новэл никогда не позволит!
— Это не беда! — Игл похлопал по плечу приунывшего Тара. — Нам на рисование можно с собой брать любых гостей, всё равно класс только наполовину полный! Вы как увидите, что Коузи куда-то ушла, только скажите! Я вас выведу, а дальше что хотите делайте! А перед Новэл что-нибудь придумаю.
— Спасибо, Херби! — Сцент вскочил и обнял ойкнувшего жеребëнка. — Надо Бэлл обо всём рассказать! Ты, к слову, не видел еë?
— Чего не видел — того не видел, — почесал затылок Игл.
Тар вышел и решительно направился к столу наставницы. Конечно, не хотелось прибегать к помощи Новел, но в такие чëрные дни союзников надо искать где угодно.
— Миссис Ардент? Бэллфлаэур нигде нет.
— Я пересчитывала всех жеребят после захода в здание, — возразила измученная единорожка.
— Но…
— Убежала — из приюта всё равно не выйти. Как вернëтся, будет наказана. А ещё, мне кажется, ты плохо еë смотрел.
Тар задумался. Как бы поступила Коузи? Прежняя, не теперешняя?
— А вдруг еë найдут уборщики или другие наставники? Вам за это ничего не будет?
— Ну уж ты-то с наставлениями не лезь! — вскинулась Новел. — Каждый считает себя умнее взрослых! Пойду я Мэдоу твою искать.
— Можно помочь вам?
— Ни в коем случае. Сам потеряешься.
Ардент захлопнула входную дверь. Ровно это и нужно было Тару. Отсчитав до двадцати, жеребëнок выскользнул в совершенно пустой вечерний коридор, устремляясь на собственные поиски подруги.
Тар не хотел идти к кабинету литературы. Один раз ему не повезло найти Бэлл там, побитую и униженную. Яблоко на одно место два раза не падает, да?
Но ни снаружи (Тар выглядывал из окон коридоров, осматривая каждый уголок двора), ни в тёмных уголках коридоров, ни среди других жеребят, играющих на площадках перед группами, зелёной единорожки не находилось. Надо было ещё и избегать напряжённо курсирующей по проходам Новел. На третий этаж Сцент поднимался с неприятным, сжимающим чувством в груди.
Закатное солнце слепило сквозь пыльный воздух. На цыпочках Тар зашёл на площадку и стал осматриваться. С момента последних тренировок добавилась пара шкафов с книгами (мебель вытаскивали и постепенно лакировали заново — кажущиеся новенькими шкафы отдавали запахом смолы). Бэлл не было.
С облегчением Тар выдохнул и вышел в середину комнаты.
— Ты!
Послышался скрип двери и грохот падающих книг, вслед за которым последовало нечто более тяжёлое.
— Бэлл?! — Тар аж подпрыгнул. На единорожку, подскользнувшуюся на тяжеленных книгах, было страшно смотреть. Не только под глазом красовался новый синяк, но и сама Мэдоу источала такое отвращение, какого Сцент не видывал с момента их вражды.
— Ты не ушиблась?
— Он ещё и спрашивает, — просипела Мэдоу, пытаясь опереться на дрожащие ноги. Тар подал ногу — и тут же получил по ней хлëсткий удар наотмашь.
— Ты что творишь?!
— Объясниться не хочешь?!
Тара охватило ужаснейшее предчувствие. Витало что-то очень неправильное. Несмотря на это, он решил действовать, как поступал в таких ситуациях всегда — говорить начистоту, без утаек, с открытым сердцем.
— После того, как мы вернулись с парка, я нашёл Херби, — торопливо заговорил Тар (успокоиться у него никак не получалось). — Он мне всё рассказал. Коузи поссорилась с директором, она пошла за стражниками, она сорвалась! Она больше не сможет отпираться! Мы пойдём все вместе, втроём, и зажмём еë в углу!
— Как вы меня? — Чант выглядывала из-за копыт, приложенных к лицу. — Ты меня за дуру держишь?
— Коузи первой нашла тебя, да?
— Если не заметил, — съязвила Бэлл. — И такого от неё про тебя наслушалась!
— Бэлл, мы говорим про Коузи!
— Да, я знаю.
Вдруг Мэдоу распласталась на книгах и разрыдалась. Сцент стоял, как вкопанный, не в силах помочь. Жгучие непонимание и беспомощность наводнили его бурной горной рекой.
— Не нужно нам ничего делать, Тар, — сотрясалась Мэдоу. — Я всё заслужила.
— Не говори такое…
— Она говорила мне, что ты… ты был первым, кто предложил меня проучить-
Тар почувствовал, как у него подкосились задние ноги.
— -и то, что по-настоящему дружить ты мог только с ней, а не со мной. И, и… и что, если бы не ты, она бы никогда не узнала, куда я ушла после парка-
И Тар почувствовал это.
Внутри у него что-то сломалось.
Из груди начал вырываться крик, перерастающий в громкий, протяжный, полный ярости и ненависти вой. Секунда, две, три, пять — Тар и не думал останавливаться, отдавая волю своим чувствам. Звуки эхом отражались от стен коридоров вечернего приюта, из дверей вывалили испуганные воспитанники и наставники, а Сценту всё было мало. Крик, исторгаемый из его горла, казался слишком малым и незначительным по сравнению с жаром, что буйствовал в его груди.
Содрав глотку и заискрив рог, Тар уставился на окно. Стекло лопнуло, вызвав неприятные, саднящие ощущения на лбу. Но сегодня магичить, думал Тар, больше и не понадобится. Лишь работать ногами.
Сцент разбежался и прыгнул с высоты третьего этажа, вцепляясь в ветки растущего во дворе дерева.
Никакого плана не было. Тару хотелось только одного — увидеть эту мерзкую, розовую мордашку, наброситься и вымесить еë копытами. Жаль, только — взрослые этого сделать не дадут. Значит, нужно дождаться момента. А где лучше переждать, чем на крыше приюта?
Легче всего было забраться через пожарную лестницу. Тар, невзирая на головокружение от страха, взмахнул на первый проём. С верхней площадки до выступов, служивших опорой для выдвижной лестницы — запрыгнул точно также, чудом встав задними ногами на перила. Как именно после такой акробатики удалось ещё и подтянуться, Сцент не помнил. Но лужа рвоты неподалёку от лестничной площадки говорила о том, что всё это единорог проделал в действительности и самостоятельно.
Солнце уже ушло за горизонт. Кантерлот зажёг вечерние лампы. Столица не ложится спать с заходом солнца, и возвращающиеся с работы пони собираются в очереди перед лавочками, отдыхают, поют песни. Тар видел прохожих, как на копыте, но все они казались ему бесконечно далёкими, а смех и задорные песни — чуждыми и глупыми. Только отряд стражников, сверкающих на всю мостовую синей лампой, на немного вывел Сцента из транса.
В двери, ведущей на крышу, заскрежетал замок.
«Уже?» — с ленивым хладнокровием подумал Тар. Нет, находиться взрослыми так рано не входило в его планы.
Подбежав к краю крыши, единорог вцепился в водосточную трубу и съехал до второго этажа, где окно было открыто. Устанет — сможет заскочить в тёмный коридор или сползти до самого низа и продолжить караулить Коузи.
— Тар? Тар, солнышко, ну куда же ты запропастился?
Глоув, уборщица… Тару стало жалко мягкую, старую пони — но чувство это раздалось в нём далеко-далеко, будто бы он наблюдал за собой со стороны. А вот злость всколыхнулась с новой силой, и снова жилка забилась на шее.
Из-за угла в окне показался свет фонаря. Тар выгнулся, тратя последние силы, чтобы остаться незамеченным. К счастью, искатель прошёл коридор очень быстро. Но едва Сцент захотел заскочить внутрь приюта и перевести дух, как сквозь причитания Глоув его ухо уловило тихие, аккуратные шаги.
Некто шёл без лампы, явно не желая, чтобы его услышали. По направлению от группы к подвалу… Даже видеть не надо, чтобы понять: Коузи коварно кралась вслед за участником поискового отряда, чтобы выйти к своей цели.
Сцент с трудом удержался, чтобы не наброситься на Глоу прямо сейчас. Промахнётся в гневе — упадёт наружу, костей не соберёшь. Да и Коузи при малейшей опасности даст дёру. Нет уж, если и зажать — то на месте преступления, откуда нет выхода, кроме как через него, Тара.
Сцент, выждав время, мягко запрыгнул в коридор — как раз для того, чтобы увидеть мелькнувший за углом объёмный голубой хвост.
Зная дурную привычку Коузи перелетать через ступеньки, Тар держал большую дистанцию — и до самого конца остался незамеченным. В подвал он зашёл свободно сквозь распахнутую настежь дверь. В центре помещения сопела Коузи, возившаяся с зажиганием фонаря.
Со злорадным удовольствием Сцент дождался, пока Коузи не зажжёт свет, и положил ей копыто на плечо. Пегасёнка взвизгнула и подпрыгнула.
— Ой, напугал меня! Тар?! Что ты здесь делаешь? Тебе надо уходить отсюда!
Сцент не шевельнулся. Теперь, когда Коузи находилась прямо перед его глазами, держать себя в копытах стало почему-то легче. Может, из-за желания оттянуть сладкий момент мести?
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Сейчас не время для разборок, Тар, это может подождать до завтрашнего утра. И, вообще, ты не должен здесь оставаться, если не хочешь попасть в переплёт!
— Я никуда не уйду, пока ты не расскажешь.
Коузи сморщилась.
— Хорошо. Но не думай, что я тебя по головке буду гладить. Сегодня вечером я поговорила с Бэлл…
«Поговорила?» — чуть не сорвалось с языка Тара. Гнев снова подкатил, единорог прикладывал все свои усилия, чтобы не сорваться.
— …и я узнала о том, кто начал распускать все эти «слухи» обо мне. Бэлл, конечно, тебя подговорила — но организовали эту ложь вы вместе. Про Чант можно не беспокоиться, я на неё хорошенечко надавила…
«Тебя бы кто надавил! Сволочь!»
— …но ситуация оказалась намного хуже, чем я думала. Бэлл поняла, что меня ей больше не пронять, так взялась совращать тебя! Моего лучшего друга! Еë срочно нужно ликвидировать. Я ещё не пыталась подставлять одногруппников, но после сегодняшней ночи на моей стороне будет огромное преимущество. И я рассчитываю на твою помощь, Тар. Если и проворачивать такое, то только вместе.
Глоу обеспокоенно наклонилась.
— Всё в порядке, Тар? Вид у тебя злой какой-то.
— Она даже сейчас его использует, — крепко зажмурив глаза, просипел сквозь зубы Сцент.
— Да у тебя на лице написано! Никакой талант не нужен! Мы же договаривались: я не использую метку…
Это было последней каплей.
— Да ты всё время используешь метку! — распрямляясь, заорал Сцент. Коузи встретилась взглядом с Таром и испуганно отшатнулась, упёршись в ряд старых парт. — Из-за неё все проблемы и начались!
— Вот уж не думала, что ты станешь завидовать моему таланту…
— Завидовать? Ха-ха-ха! Больно надо! Ты со своим талантом ничего хорошего не сделала!
Глоу заметно смутилась.
— Тар… Это непохоже на тебя, — робко рассмеялась она, пока Сцент кругами ходил напротив, отрезая доступ к лестнице. — Разве не ты говорил, что плохих талантов не бывает?
— Может. Но теперь я не настолько в этом уверен. А если кьютимарка хорошая, то ты сама плохая!
— Но чего я плохого сделала?
— ЧЕГО ПЛОХОГО?! Кто унижал Мэдоу? Кто делал из Игла посмешище? А «крючки забрасывать»? Это, по-твоему, не обман? То, что ты делаешь с одногруппниками? Пользуешься их мечтами и желаниями! Ты хоть представляешь, как это подло — играться сокровенными тайнами других пони?!
— Но ведь… в этом и заключается мой талант, — оправдывалась Коузи. Такой робкой, растерянной пегасëнка не выглядела с момента их знакомства. — Это же не делает меня злой?
— Значит, ты сама по себе такая. Гнилая изнутри.
— Я не такая! Ты же знаешь!
— Я уже ничего не знаю! — процедил Тар, кружа вокруг сгорбившейся Глоу. — Прилизываешься передо мной, давишь на других — что мне про тебя думать?
Коузи мелко затряслась; крылья раскрылись и потянулись к лицу. Еë опущенные глаза блестели. Но Сцент и не собирался останавливаться:
— Вынуждаешь одногруппников выполнять за себя работу. Подговариваешь жеребят в ларьке работать. Пользуешься доверием взрослых и не оправдываешь его; подставляешь своими необдуманными, глупыми действиями…
— Прекрати… пож-п-п-пожалуйста… — голос Коузи странно надломился.
— …и ты называешь их своими друзьями? Это, по-твоему, дружба?! Бескорыстная помощь? Сострадание? Ты и слов-то таких не знаешь, тебе от отношений только и нужно, что выгода!
Внезапно Коузи вытянула шею назад и расхохоталась.
Сцента пробил холодный пот. Смех Глоу не был похож на здоровый; пегаска всхрипывала, хватала губами воздух. Исторгавшийся из еë груди звук не был звонким, как обычно, а грубым, протяжным… издевательским. Талантом она помочь себе либо не хотела, либо не могла. Скудный свет лампы освещал дрожащую, завывающую пегасëнку, создавая искажëнную тень на стене позади. В груди Тара разлилось чувство тревоги и жалости; он не хотел, чтобы это продолжалось; не хотел находиться в этом подвале.
Смех оборвался также резко, как и начался. Коузи припала на передние копыта, дыша часто и мелко.
— Это не была я, — испуганно, на выдохе прошептала она. — Тар, это не моё, я, я… не…
Сцента застил сумрак. Он видел, как Коузи с ужасом не отрывает от него взгляда — конечно же, потому что использует метку. Ну скажет он, что прощает еë и отпускает. И что? Тогда ничего не изменится. Получится очередной пустой разговор, из которого Глоу выйдет неизменившейся, только уверившейся в своей правоте. Она так и дальше будет потакать собственным прихотям, ублажая его, Тара, и унижая других — как Игла или Бэлл…
Воспоминание об обессиленной, сдавшейся Мэдоу дало единорогу сил. Это сурово, но он должен был не отступать.
— Вот оно. Теперь-то я тебя настоящую увидел.
Коузи замолкла и замерла, но еë напряжëнная поза напоминала безоблачный, душный день, готовый в любой момент разразиться бурей.
— Это, по-твоему, я? — задыхалась раскрасневшаяся Глоу, — Два года вместе, и ты считаешь меня поехавшей дурочкой? Друг, называется!
— Я тебя насквозь вижу! Ты такая, какая есть, можешь сколько угодно другое говорить, но сама себе не соврëшь! Ты прекрасно это знаешь!
Коузи впала в настоящую истерику:
— Ну а если так, то ты ничего обо мне не знаешь! Понял! Не нужен ты мне! Всегда тошнило от тебя и твоих упрëков! Наконец-то, не нужно будет выслушивать твоë нытьë! Нет, знаешь что? Мне вообще друзья не нужны! И без них обойдусь!
— Правильно, потому что друзей у тебя никогда и не было! — Тар также перешëл на крик и сблизился с Коузи, у которой на виске играла жилка. — Ты всегда будешь одна, потому что доброты в тебе — шаром покати!
— А какая разница? Меня все любят и будут любить, и важные пони, и принцессы, и кто я захочу! А вот ты… Ты ничтожество, неудачник, я тебя… Знаешь, что я с тобой сделаю?
— Что?
— Ты у меня в ногах будешь валяться… Ты никогда не будешь счастлив, тебя все будут ненавидеть! Или… нет, нет, ты же и так всю жизнь терпишь, тебе ведь ничего с этого не станется… Да, я возьмусь за Бэлл, за твою драгоценненькую-любименькую единорожечку… Я еë заставлю мусор есть из корзины, я… я еë за решëтку посажу, и знаешь, что? Ты будешь за всем этим смотреть, и она будет думать, что во всём виноват ты! Рассказывай, плачь, говори правду — тебе ничто не поможет! Или нет, ещё лучше, я сделаю так, чтобы ты действительно еë подставил, хоть и не желая этого, и тогда бы ты винил себя за это до конца своих дней! Или… нет, нет! Ты её не просто подставишь, ты-
И тут произошло сразу несколько вещей.
Дверь подвала распахнулась, и за порогом показалась растрëпанная, обезумевшая Энчантед Мэдоу с парой старшеклассников позади. Тар не помнил их по именам, но внешность у них была самая бандитская. А Коузи, вместо того, чтобы испугаться, выровнялась, и самым издевательским образом выплюнула:
— Пришли за тебя грязное дело делать? Трус.
Приглашение Тару и не требовалось. Два бугая испугали его лишь потому, что Коузи меньше бы досталось от него лично. Выпрямив задние ноги, единорог прыгнул вперëд, нацелив копыта прямо на грудь Глоу.
Пегаска не шелохнулась, словно бы и не хотела защищаться. Полновесный толчок отбросил еë в шкаф, и с глухим стуком Коузи обмякла у его подножия.
Взревевший Тар подбежал к шкафу, и затряс его, пытаясь свалить его на бывшую подругу. Мебель держалась слишком крепко, была очень уж тяжела.
— Тар? Ты что тут дела…
— ЗАТКНИСЬ! НЕ ТВОË ДЕЛО!
Свирипея, Сцент запрыгнул на полку шкафа и принялся вышвыривать книги вниз, почему-то думая, что Коузи сможет задавить тяжëлыми томами. Глоу было больно разве что от падения книг (жеребëнок ойкала и плакала), но Тару этого было слишком мало. Единорог с силой прыгнул вниз, не спускаясь со шкафа, но из-за того, что вложил в прыжок слишком много сил, приземлился не на Коузи, а на деревянный пол рядом (от удара что-то хрустнуло). В мгновение ока Сцент вскочил, занеся передние копыта для новых ударов по стонущей, заваленной книгами Коузи, но его кто-то обхватил за живот.
— НЕТ! Пустите меня! Я ещё не закончил! Не ваша очередь! — сипел Тар, пытаясь вырваться из хватки, как он думал, старшеклассника. Но топот кучи копыт и ойкающая рядом Бэлл говорили — появилась третья сторона. И под ухо сказали — отрывисто и грубо:
— Лежи не дëргайся, дерюга!
Тар назло начал вырываться — но его сдавили так, что слëзы из глаз потекли. Оставалось только бросать полные ненависти взгляды на уцелевшую, извлекаемую из рассыпанных томов стражниками Коузи.
— Вовремя пришли, — проворчал один из них, с блестящей серебрянной звëздочкой на форме. — Говорили тебе: не делай ничего! А ты…
— Но я должна была помочь, — Коузи скрылась за талантом, говорила тихо и устало. — Вы арестовали директора?
— В первую очередь. А это те хулиганы, о которых ты рассказывала?
Несмотря на слёзы, застрявшие в горле ненависть и бессилие, затёкшую шею, Тар видел еле держащуюся на ногах Коузи чрезвычайно чётко.
— Да. Это они.
Сцент ещё раз попытался вырваться.
— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — приподняв голову, орал единорог. Коузи поспешно оторвала взгляд от Тара и уткнулась в жилетку стражника, плача — без сомнения, чтобы вызвать их жалость, не дать опомниться и разобраться в правде. — НЕНАВИЖУ!
В шею очень больно ткнули, и Сцент поспешно повернул голову набок. Больше Коузи он не видел — только горестные рыдания подруги продолжали терзать его уши.
Тара продержали в отделении добрых четыре дня. Судьба его решалась иными пони. Сцента лишь единожды вызывали на допрос, и то речь там шла в основном о денежных манипуляциях директора, о которых несчастный жеребёнок не мог ничего поведать. Почувствовав, что допрашивающий его стражник собрался уходить, Сцент подскочил:
— Постойте! Я должен рассказать вам один секрет.
Тар сбивчиво поведал об истории Коузи — о тайне еë метки, проказах и преступлениях, о шантаже директора. К удивлению Сцента, следователь внимательно слушал, и даже записывал некоторые из слов в блокнот.
— Кто-то ещё может подтвердить твои слова? — спокойно спросил единорог в синей форме, после того, как Сцент перевëл дух.
— В том-то и дело! Об этом знали только мы, она и я…
— Извини, Тар, но таких талантов не бывает. Метка — это умение, не набор сверхъестественных способностей. К тому же, и это было неоднократно подтверждено — Коузи отличная шахматистка. Играет лучше всех на вашей параллели.
— А директор?
— Коузи пришла к нам рано и рассказала о случившейся истории. Конечно, она повела себя глупо — затевать собственное расследование, ещё и сталкиваться с директором лично… С другой стороны, опять-таки — еë прошлое в Фрости Фоллз. Откуда знаем? Коузи — воспитанница приюта, поэтому документы, связанные с обстоятельствами еë попадания и осиротения, хранятся здесь, под копытом. И доказательства, которые она привела, объективны, и не зависят от того, с какой мордашкой она их преподносила.
— Но ведь… Может, вы меня не так поняли? Коузи, как только мы подружились, рассказала мне-
Стражник покачал головой и ушёл из комнаты, не попрощавшись.
Наконец-то момент освобождения настал. Яркий солнечный свет ослепил отвыкшего от улицы Тара. Прослезившись, впрочем, он узнал дребезжащую повозку — ту же самую, что забрала его в отделение.
Молчаливый стражник открыл дверь, и Сцент увидел, что ехать он будет не один.
— Мэдоу!
Зелёная единорожка с солнечной гривой смотрела вдаль пусто и безжизненно. На приветствие Сцента она не обратила внимание, только поплотнее обхватила свои задние ноги.
Повозка тронулась, и от нечего делать Тар начал считать, кого наберётся больше — зазывал или разносчиков газет. Однако, вскоре он заметил, что улица и дома вокруг стали совсем незнакомыми.
— Мы не едем в приют?
— Вы едете на вокзал.
— Почему? Мы не вернёмся обратно?
— Правильно, нужно же сберечь детские уши от такой ужасной правды! — вдруг взорвалась Бэлл. Стражник зашипел, но Чант, махнув на него копытом, обратилась к Сценту. — Приют собираются закрывать. Жеребят переводят в другие дома.
— Но это ведь не настолько плохо? Наконец-то выберемся из этой дыры! Может, с кем-то останемся вместе…
— Тар, мы же с тобой теперь — хулиганы. Это Коузи и других отправят в нормальные приюты, а нас с тобой к преступникам отдадут! В Филлидельфию!
— Это не тюрьма! — раздражённо вмешался молчаливый взрослый. — Это особый дом её Величеств, где таким, как вы, пытаются помочь…
Бэлл расхохоталась.
— Нам и здесь-то продыху не давали! А там всё по-другому будет, ой…
Тара, однако, волновало совсем другое.
— А как же Коузи?! — Жеребёнок выглянул наружу, словно бы пытаясь найти в толпе знакомую голубую гриву с вплетëнными белыми бантами.
— Что, ещё добавить ей захотел? Поздно уже. Мы последние. Всех уже развезли. Для нас с тобой, Тар, всё кончено. У нас ничего не будет.
— Держи нос выше, — Мэдоу требовалась в утешении, хоть и пыталась строить из себя крутую, непробиваемую кобылку. Беда была лишь в том, что и сам Тар не видел никаких плюсов в положении. — У тебя всё ещё есть мечта…
— Мечта? Пфф. Никакого высокого общества мне теперь не светит. Туда преступников не берут.
— Да они там все преступники! — хлопнул копытом по полу Сцент. — Ну, в смысле, обманывают друг друга. Мошенничают.
— И у тебя тоже ничего не получится. С тем, чтобы других защищать…
— С чего бы это не получится?
— Думаешь, тебя просто забросят в Филлидельфию и забудут? Тебя на учёт ставят! Карточку заведут! Думаешь, в академии стражников бывшие хулиганы нужны?
— Так ведь к нам стражника приставят, получается? Да это же отличная возможность! Я перед ним себя зарекомендую, порасспрашиваю о былых делах. Так что, может, оно было всё и к лучшему!
— Оптимист, нашёлся. Ты так и не смог никого защитить.
Сцент презрительно посмотрел на Бэлл.
— Тебе ещё бы такт подправить. Перед вхождением в высшее общество.
— Не войду я никуда…
— Войдёшь! Ещё как войдёшь, я… Знаешь, что? У тебя же письмо осталось, от родителей? Где это такое видано, чтобы родители бросали жеребят на мороз!
— В детский дом…
— Всё равно! Уверен — это незаконно! Я… Я разыщу твоих маму и папу, ясно! И я больше никого не дам в обиду! Даже если обижала моя лучшая подруга!
Вдохновение, охватившее Тара, вдруг вылилось в ощутимое дуновение. Какая-то сила подхватила Сцента, взъерошила гриву на его голове. И прежде, чем жеребёнок мог к этому подготовиться, всё застил ослепительный свет.
Несмотря на целую бурю ярких, радостных, волнительных чувств, Тара не покидала одна едкая мысль. В тело словно бы вернулся вес, и копыта Сцента ощутили твёрдую поверхность — хотя сам пол в этой бесконечной белизне было не различить.
— Почему? — спросил некто, коротко и чётко. Тар прекрасно понимал, почему голос задал ему вопрос, знал даже ответ — хотя природа самого голоса оставалась для него загадкой. Источник скрывался в тумане света, находясь и спереди, и сбоку, и внутри самого Сцента; голос был мягкий и нежный, но не похожий ни на что, что Тар слышал до этого. Разве что так жеребёнок представлял себе голос мамы. Но этот не был ни женским, ни мужским.
— Я хочу, но… я не уверен, готов ли, — Тар не выговорил эти слова, воздух вокруг напоминал кисель. Но, стоило ему подумать об этом — как внутри него слова раздались громко и чётко. Таинственный голос их тоже, без сомнения, слышал. — И разве я это заслужил? Чант была права! У меня ничего не вышло…
— Тебе не нужно заслужить право быть счастливым.
— Но…
— Ошибки — важная часть жизни. Не вини себя, Тар, за то, что произошло. Минувшего не воротить.
— Я знаю, — у Тара навернулись слёзы на глаза. Он лёг и свернулся калачиком, прикрывая глаза копытом.
— Я не стану продолжать, пока ты не будешь готов.
Сцент кивнул. К его сожалению, горечь потери Коузи всё никак не желала уходить из его сердца. И, всё же, ему стало полегче.
— Готов, — Тара подхватило во второй раз. Но теперь, помимо заливающего всё вокруг белого света, его бока обожгла яркая радужная вспышка. И Сцент принял этот дар со всей достойностью и серьёзностью, на какую он только был способен.
— Бэлл… Бэлл, — бормотал Тар. Он что, на ровном месте заснул? — Хватит трясти меня… Ты… Ты чего это?
Единорожка, разинув рот, не переставала указывать на бок Тара. Сцент соображал туго — пережитое видение отпускало медленно, но верно; воспоминания о чудном разговоре утекали, подобно морской волне. Он кое-как выставил дрожащее копыто и стукнулся о протянутую ногу Бэлл.
— Да метка у тебя, болван! — зашипела единорожка, поворачивая голову Тара силой.
Сцент не мог поверить своим глазам. На зелёной шёрстке теперь красовался щит, состоящий из двух половинок — чёрной и белой. А позади него лежал развёрнутый, пустой и отдающий лёгкой желтизной свиток… Прямо как в рассказах Агат!
Тар не слишком увлекался детективами — приключения Фэйр Винда и ПаверПони его интересовали побольше — но после событий последней пары лет он о лучшей метке и мечтать не мог. Больше всего на свете Тар ненавидел видеть несправедливость — и разве быть детективом не лучший способ еë исправить? Или штатным следователем? Или просто стражником, что следит за порядком в родном квартале? Сцент не переживал — ещё будет время определиться.
— Я так рад, — только и успел охнуть Сцент, поскольку Бэлл бросилась к нему в объятия. Снаружи доносились удивлённые возгласы. Даже тянущий повозку стражник удивлённо обернулся. Не каждый день увидишь, как жеребёнок получает метку.
— Что ж, теперь ты обязан взяться за моë дело. Во-первых, попрактикуешься. Во-вторых, так как именно я помогла тебе определиться с будущей профессией, с твоей стороны было бы по-свински не оказать мне ответную услугу… Тар, ты… Ты чего плачешь? Ладно, не надо! Если хочешь, могу денег заплатить… когда дело выиграем!
— Если бы Коузи это видела, — всхлипывал Тар, принимая робкие похлопывания по плечу.
Мысль о предстоящем переезде пугала жеребёнка, но она ни в какое сравнение не стояла рядом с горькой разлукой.
С Коузи было окончательно покончено. Глоу уехала в неведомые края. С ней ему больше не встретиться. А та самая Коузи — скромная, добрая, неиспорченная открывшейся ей властью — была потеряна ещё раньше. И, всë-таки, Сцент никак не мог смириться с тем, что его лучшая подруга, самая близкая пони в жизни больше не поговорит с ним, не порадуется его успеху, подпрыгнув и вспорхнув крыльями. Несмотря на обретëнную метку и Бэллфлаэур, он чувствовал себя потерянным и одиноким, как никогда прежде.
***---***---***
Я и не помню, как взлетела на верхнюю полку… С неë и не слезала, даже сумки с одеждой и монетами со спины не сбросила. Пейзаж за окном сменялся, зелёные леса с огромнейшими, лиственными деревьями уступили место сначала травянистой равнине с радугой цветков, а затем — каменистой земле, на которой растения торчали местами: островок колючей травы, кустики-ёжики, кактусы, походившие на деревья… А вот деревьев здесь не было. Из уроков географии помнила, что Роквилль находится на самой границе пустыни. Совсем не похоже ни на Кантерлот, ни на Фрости Фоллз с горами, бурными реками и зимой по восемь месяцев в году. Впрочем, новая жизнь на старую тоже совсем не будет похожа.
После… событий я вновь погрузилась в размышления о своём таланте. Робкие мысли, казавшиеся мне неправильными, только сильнее укрепились после предательства этого придурка. В частности, о дружбе.
Пони не равны по своей природе. Разные характеры, разные метки. В каждой паре найдётся сильный, помыкающий слабым. Я говорю не только о друзьях; этим можно объяснить, например, отношения подчинённого и начальника. При этом «вышестоящий» пони далеко не всегда является сильным. Жеребёнок может помыкать своим воспитателем — чем не я с Новел? Сильный сможет оказывать влияние на слабого, прививать собственные идеи, пользоваться его доверием. Примеров — не перечесть. Мои родители и их коварный друг-контрабандист, убивший их ради спасения собственной шкуры. Бэллфлауэр и Корн, которую единорожка силой заставляла участвовать в запугиваниях. А когда Корн спаслась из-под влияния Чант, она взялась за Тара…
Какая же дружба может существовать при таком раскладе? Ответ простой: никакой. «Дружба», кою так любят величать обычные пони — это всего-навсего такое же отношение сильного и слабого, сплетённое не работой, а, скажем, схожими интересами и возрастом. Навязанное одной стороной, выгодное одной. Можете говорить, что это не так, но мне-то виднее (спасибо, метка!). Что там Тар говорил? Что я не умею дружить? Спасибо, такой «дружбы» мне не надо. Обойдусь и без неё.
Теперь-то раскрылся смысл моей метки, её предназначение! Мои родители попались в эту ловушку «дружбы», и я, клуша, вляпалась по уши, хотя инструмент всегда был при мне… Благодаря своему таланту я всегда смогу быть «сильной», кто бы передо мной ни стоял — ровесник или принцессы. Я никому не позволю себя использовать! Надо будет — сама потрепаю, а затем брошу! Благо, опыт в подобных делах у меня уже есть.
А ведь, прежде чем я стану взрослой, познаю магию и вернусь в столицу, у меня будет ещё больше времени для практики. И теперь мои тайные эксперименты не будет сдерживать Тар. «Это плохо! Тебе нельзя обманывать, Коузи!» Все друг друга обманывают, даже ты, такой хорошенький, такой светленький Тар! Главное, чтобы тебя с обманом не поймали; а если не поймали, был ли обман?
Я пробовала сводить пони; а что насчёт того, чтобы сеять между ними вражду? Не с отъявленными хулиганами, вроде Бэлл, а простыми жеребятами? Как повезло, что в этот приют из одногруппников определили лишь меня одну! Я получаю в свои копыта настоящую исследовательскую площадку, где я каждого пони разберу по деталькам, как в конструкторе! И никто из них не будет знать о моей истинной сущности, никто не сможет мне противостоять! Всё это настолько хорошо складывается, что… Я действительно была избрана судьбой в тот день, когда получила метку!
Я захихикала. Возможности, которые давала мне моя способность, кружили мне голову ещё давно; а теперь, когда через жалкие двадцать четыре часа я смогу раскрутить их на полную катушку, радость попросту переполняла.
Роквилль, жди меня.