Осколки пламени
Глава 5. Горячий приём
При первых же звуках знакомого голоса понимаю, что жить мне осталось считанные мгновения. От солнечной твари бессмысленно ждать пощады.
И надеяться не на что. Баклажанка? Даже не смешно. Она может обещать что угодно, но против сестры не пойдёт. И сколько бы с нею ни ругалась, сколько бы ни отстаивала своё мнение, но в итоге всё будет так и только так, как хочет Лести. Так что на выживание можно даже не рассчитывать.
Единственное, что я сейчас могу сделать — и сделаю! — оставить по себе как можно более долгую память. Чтоб не забывала, скотина, что была такая пони — Дэйбрейкер.
Стиснув зубы, я резко вздёргиваю себя на ноги, рывком спрыгивая с кровати. Копыта скользят по полу, едва не разъехавшись, но до двери тут ногой подать, так что навернуться попросту не успеваю, занимая позицию чуть справа от створки.
Возникшую было мысль ударить на опережение тут же отбрасываю: уж кому как не мне знать, какие мощные заклинания наложены на её белую шёрстку на случай внезапного нападения. Не будь у меня проблем с магией, ещё можно было бы попытаться, всё же слабые места в той защите мне хорошо известны. Но в моём текущем состоянии… без шансов. Просто без шансов.
Дверь распахивается…
— Сюрприсс, Лессти! — выплёвываю я прямо в ошарашенную белую морду, выдав свой лучший оскал.
О! Вот это реакция! Аж глаза радуются.
«Что, проняло? Проняло, сука?!» — злорадно думаю я.
Лести сейчас здорово смахивает на перепуганную кошку. Вздыбленная шёрстка, плотно прижатые уши, грива трепещет, словно флаг на сильном ветру, спина выгнута дугою, сама припала к полу, медленно пятится, почти отползает. Даже шипит почти по-кошачьему, разве что шипение это издаёт не сама аликорна, а выставленный ею морозный щит.
— Снова сбегаешшь, Лессти?! — делаю шаг вперёд, угрожающе наклонив рог и напряжённо вглядываясь в выражение её мордочки. Ну же! Получилось? Сработало или нет?! Блин, ни сена ж не видно…
— Я никогда не бегала от тебя, Дэйбрейкер! — холодно отвечает аликорна.
— Да неужели? — цежу я, а по моей физиономии расплывается злорадный оскал: у меня получилось! Выражение её мордочки и неестественно спокойный тон её голоса не оставляют сомнений. Столкнувшись с внезапной опасностью, когда биться предстоит насмерть, а любая ошибка станет последней, Лести поспешила ограничить свои эмоции тем же самым заклинанием!
Которое ей нельзя было использовать ещё как минимум год! Моя провокация достигла цели. Да, сейчас Лести разберётся в обстановке и меня прикончит, но последствия будут сказываться многие месяцы, и ещё не один раз она помянет Дэйбрейкер.
— Тия, стой! — наконец отмирает баклажанка. Ага, наивная… Вот так она взяла и остановилась, как же…
— Луна! — повышает голос Лести, заметив сестру. — Собирай Элементы и объявляй эвакуацию Кантерлота! Я её задержу!..
И осекается, только теперь осознав, в каком я состоянии.
— А, заметила наконец! — скалюсь я. — Заметила, да?! Какое счастье, никого задерживать не нужно, а можно сразу взять и избавиться! Кажется, так в твоей Эквестрии принято поступать с никчёмным мусором?
— Успокойтесь, обе! — выкрикивает Луна.
О да, успокоиться. Желательно навеки. Ты же это имела в виду?
Лести же переводит сосредоточенный взгляд с сестры на меня, а потом обратно.
— Луна! — требовательно произносит аликорна. — Объясни мне, что тут происходит! Откуда у нас во дворце Дэйбрейкер?
— Так вот и я думаю! — возмущённо повышает голос баклажанка. — Откуда у нас в Кантерлоте взялась Дэйбрейкер?! А, Тия? Я хочу знать все подробности ритуала и того, что было после! Я желаю понять, что ты вообще сделала и с ней, и с собою!
— Значит, не знаешь, — задумчиво кивает своим мыслям Лести. — И спрашивать придётся её, — она указывает рогом в мою сторону, и с его кончика срывается что-то из связывающих чар.
Облезешь, сука! Допрашивать она меня собралась…
Делаю резкое движение, росчерком рога разрывая заклинание. В голове словно петарда взрывается, во рту мгновенно пересыхает, а ноги становятся ватными, и я тихо начинаю заваливаться на пол.
Не отрубаться! Не отрубаться, на хрен, я ещё не закончил!
Из последних сил удерживая вертикальное положение, веду рогом вверх и в сторону, его кончик оставляет за собою светящийся след остаточной лестиной магии. Затем дёргаю резко вниз, завершая зебриканский символ власти. А теперь всё зависит от того, насколько убедительно я смогу сыграть. Ну же, голос, не подведи!
— Желаю тебе облезть, Лести! — ровно произношу я. — А потом вновь обрасти, но уже неравномерно!
Хорошо получилось, сильно. Аж сам не ожидал. Глубокий властный голос заполняет все уголки комнаты, отозвавшись красивым эхом.
На этом мои силы окончательно иссякают, и пол жадно набрасывается на меня, выбивая воздух из лёгких. Хуже того, я ещё и стоял так неудачно, что, упав, долбанулся башкой об порог! Сильно, млять, долбанулся, аж в носу что-то хрустнуло.
Да что ж мне не везёт-то так, а? Мало того, что подыхать никчёмным отбросом, так теперь ещё и криворылым кошмарищем!
И вот перед глазами пляшут ярко-белые искры, в ушах — противный звон, рог ломит так, что и сравнить-то не с чем, а дышать теперь получается только ртом.
— …после того, как полностью восстановишься, и не раньше, Тия! — возмущённый голос баклажанки доносится словно сквозь вату, а потом меня окутывает сияние телекинеза, и пол медленно уплывает куда-то вниз.
С морды начинают срываться тяжёлые липкие капли, перед глазами всё вращается — либо комната раскрутилась, либо это меня так вертят. «Словно мешок с навозом», — приходит на ум сравнение.
— О тебе же беспокоюсь, неужели так трудно это понять?! — вновь ловлю обрывки их разговора. А судя по ощущениям, меня наконец положили на твёрдую поверхность. Ох, как же паршиво-то… Ну давайте уже, заканчивайте со мной. Сколько ещё терпеть-то?
— Я давно не жеребёнок, Луна, — слышится абсолютно спокойный голос Лести. — И вполне способна попросить помощи, когда она действительно нужна. Но сейчас ты лезешь туда, где ничего не понимаешь.
— Так объясни! — блин, потише бы, а? Аж потроха переворачиваются от твоих воплей… — Вот хотя бы раз объясни мне свои поступки! Хоть раз скажи что-то посущественнее, чем «мне лучше знать»!
— Да, признаю, я почти ничего не рассказывала тебе про Дэйбрейкер, — винится Лести. — Но это было для твоего же блага! Поверь, есть вещи настолько мерзкие, что о них лучше даже не знать. Особенно такой чувствительной пони как ты.
— А тебе не кажется, что я сама могу решить, что для меня лучше?!
— Безусловно, — подтверждает Лести. — Но не тогда, когда дело касается Дэйбрейкер. Пойми, Луна, она долгое время была частью меня. Я знаю её лучше, чем кто бы то ни было. Кому как не мне решать, что с нею делать? Я же не указываю тебе, как поступать с твоей собственной гривой или копытами?
— Но я не пытаюсь отрезать себе ни то, ни другое! Посмотри на себя! Тия, посмотри, во что ты превратилась!
— И это целиком и полностью её вина. Это из-за неё я сейчас в таком состоянии. Мало того, прямо сейчас она нас старательно ссорит. Луна, неужели ты не замечаешь этого?
Вот ведь лживая тварь! Ага блин, лежу полудохлый и ссорю. Прямо изо всех сил. Намеренно, да.
И вот то ли злость придала мне сил, то ли баклажанкины вопли так взбодрили, однако туман перед глазами неожиданно начинает рассеиваться, и я даже чувствую в себе силы пошевелиться. Упираюсь в пол… Локтями? Коленями? Как эти странные суставы назвать-то? В общем, кое-как переворачиваюсь на живот. Голова словно чугунная, от пола оторвать не выходит, однако, просунув передние ноги под мордочку, удаётся улечься чуток поудобнее, и становится не так больно. И ведь даже понимаю, что смысла в этом особого нет, потому как вот они сейчас доругаются — и всё. Но чувствую себя настолько паршиво, что даже небольшое увеличение комфортности очень в тему.
Аликорны тем временем продолжают самозабвенно выяснять отношения, но я даже не вслушиваюсь: Дэйбрейкер наблюдала подобные пикировки столь часто, что уже на первых минутах очередной словесной баталии могла предсказать, чем она закончится. Сейчас вот, к примеру, всё движется к закономерному финалу под названием «Луна, заткнись».
Ну вы там это, про меня не забывайте-то, а?
— Вижу, что дальнейший разговор попросту не имеет смысла. Ты не готова обсуждать эту тему, Луна, — наконец подводит итог Лести, старательно изображая из себя возвышенное «я», беседующее с истеричным «ты». — Продолжим, когда возьмёшь себя в копыта.
После чего спокойно поворачивается ко мне хвостом и неторопливо, словно так и надо, выходит из комнаты, громче обычного цокая копытами. Или это у меня в голове стучит так?
— Тия, стой! — аж подскакивает баклажанка. — Тия, вернись, я тебя не отпускала!
Но поздно, дверь закрывается буквально перед самой её мордочкой.
— Тия! — на несчастную дверь обрушивается такой удар, что вздрагивает вся комната, а у меня пуще прежнего начинает ломить рог. — ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАК ОБРАЩАТЬСЯ СО МНОЮ?!
У-у-оххх, с-сука… Да чтоб тебя пополам сложило — голова к хвосту, ноги враскоряку! Долбанный кантерлотский глас… Хуже, чем кувалдой по голове! Да, хуже! От кувалды-то хоть сразу сдохнешь, без мучений, не то что от гласа этого! Светошумовая граната и то как-то легче зашла, помнится…
К тому времени, как я вновь начинаю воспринимать окружающую реальность, Луна уже успевает оставить на двери пару изрядных вмятин.
— Тия, открой! Я же всё равно вырвусь! Тия!
Клиника, блин… Дверь в другую сторону открывается!
Но вот взвинченная аликорна отскакивает назад, набирает побольше воздуха… И я понимаю, что сейчас она опять будет орать, и разум, подстёгнутый паникой, мгновенно рождает идею отвлечь Луну на себя. Я достаточно хорошо знаю Лести, чтобы изобразить манеру её речи и скопировать интонации. Это должно сбить Луну с толку, просто обязано! Только бы голоса хватило… И вот я поспешно раскрываю рот, и мой голос гулко разносится по комнате:
— Принцесса Луна! Ваше поведение… — получилось настолько похоже, что я даже сам на мгновение оторопел.
Она рывком оборачивается.
— ТИЯ! Если ты сейчас же!..
— …Полностью соответствует ситуации, — хрипло заканчиваю уже своим собственным голосом. — Завидую твоему умению держать себя в копытах. Я бы на твоём месте уже давно вынесла дверь и побежала стучать этой твердолобой пони о стены. И уж, конечно, наговорила бы ей гадостей, да так, чтоб все окружающие слышали, какое тут происходит безобразие.
Последние слова приходится из себя буквально выталкивать, горло словно наждачкой дерёт, а из повреждённого носа кажись опять кровь пошла, но мне слишком уж хочется высказаться напоследок. Да и всё, что планировал, успешно выполнил, так что силы уже можно и не беречь.
— Я… — она делает шаг назад, как-то потерянно прижимая ушки. — Прости, — тихо произносит аликорна. — Прости, что не уследила. Меня саму застали врасплох, Тия должна была вернуться гораздо позже, вот и…
От всего происходящего у меня натурально отвисает челюсть. Передо мной извинились? Передо мною вот так взяли и извинились?! Да что здесь вообще такое творится?! Это что, уже предсмертные глюки?
— Ты как? — негромко спрашивает она, заглядывая мне в мордочку.
С трудом подняв голову, тупо пялюсь на синюю аликорну, пытаясь понять, в чём заключается суть вопроса. Ну не самочувствием же моим она интересуется, в самом-то деле.
— Тебе стоит выспаться, — вновь подаёт голос Луна, так и не дождавшись ответа. — Я наложила исцеляющие заклинания. Да, я знаю, как плохо это отражается на восстановлении магии, но твоё состояние… По правде говоря, я удивляюсь, что ты всё ещё на ногах.
Она ждёт моей реакции, а я лишь беззвучно открываю и закрываю рот. Потому как даже не знаю, что сказать! И как себя вести теперь — тоже не знаю. К Дэйбрейкер нипони никогда не относился вот так! Не беспокоился о её самочувствии. Не пытался хоть чем-то помочь. Не интересовался её мнением. И вот теперь несчастная кобылка растерялась, растерялась целиком и полностью. Настолько, что даже моя человеческая часть не способна в полной мере компенсировать эту растерянность.
— Я… — блин, вот почему слова не находятся именно тогда, когда они больше всего нужны?! — Спасибо. Не думала, что пони-будь вообще решит мне помочь, — хриплым шёпотом произношу я, облизнув губы.
— Я понимаю, — сосредоточенно кивает аликорна. — Тия пыталась тебя убить…
— Убить? — горько усмехаюсь я. — Ты думаешь, она пыталась меня всего лишь убить? О нет, принцесса, ведь убивают только живых, а я-то с её точки зрения никогда и не была живой пони. Даже вещью и то не была! Простое убийство тут уже за счастье считать можно: хоть какое-то… признание, — последнее слово я буквально выплёвываю.
— Я поговорю с ней, — хмуро сдвигает брови Луна.
Я еле слышно фыркаю. Тут не помогла и тысяча лет разговоров. Лишние несколько минут ничего не изменят.
— Не бойся. Больше такого не повторится, — в голосе аликорны слышатся металлические нотки. — Я позабочусь, чтобы в ближайшие дни Тия держалась от тебя подальше.
— Правда? — недоверчиво переспрашиваю я, чуть наклоняя голову набок.
— Что бы она там ни думала, у меня достаточно возможностей, чтобы оградить тебя от неё, — повышает голос аликорна. Видно, насколько неприятна ей эта тема. — Ты не пленница и даже не преступница, Дэйбрейкер. А если кто-то думает иначе, пусть скажет мне это прямо в глаза!
— Сп… асибо, — тихо говорю я, проглатывая ком в горле.
Поверить не могу, что она и правда за меня заступается. Это противоречит всему моему опыту! Почему-то мне даже не хочется сейчас, чтобы он у меня был.
— Так что… — Луна делает паузу, и я чувствую, как её голос становится глубже. — Отдыхай. Набирайся сил. Сейчас на тебя навалится усталость — так и должно быть, это побочный эффект от исцеляющих заклинаний. Ты проспишь несколько часов, возможно даже около суток. Но когда проснёшься, почувствуешь себя намного лучше, и мы обязательно поговорим.
Она неожиданно тепло мне улыбается и идёт к выходу из комнаты, а я настолько выбит из колеи, что только и могу смотреть ей вслед.
В себя прихожу далеко не сразу, с трудом отрывая взгляд от давно закрытой двери. «Кажется, именно такое состояние и называется когнитивным диссонансом», — всплывает отстранённая мысль, и я наконец чувствую, насколько же сильно устал.
Что ж, как минимум в этом Луна не соврала: мне действительно нужно выспаться. Работа исцеляющих заклинаний также ощущалась отчётливо, ведь я чувствовал, как медленно, но верно возвращается ко мне контроль над телом, да и боль заметно уменьшилась. Думаю, теперь я вполне способен доползти до кровати.
Аккуратно поднимаюсь на ноги. Стоять получается на удивление неплохо, а вот при первых же шагах меня заметно ведёт, и приходится сделать передышку. Да что ж эти пони такие неустойчивые?! У них же четыре копыта, это вдвое больше, чем у людей!
Немного постояв и переведя дух, наконец добираюсь до кровати, и даже ставлю на неё оба передних копыта — по очереди. На этом мои успехи и заканчиваются: слабость такая, что забросить наверх собственный тяжёлый круп мне поможет разве что чудо.
Медленно сползаю обратно на холодный пол, ощущая приступ раздражения. Баклажанка, блин! Ну ведь видела же, в каком я состоянии! Неужели не могла до кровати подбросить? Но нет, выдала инструкции и свалила. Ну да, у неё сейчас куда более важная задача — пойти поругаться с Лести. Тут уж не до какой-то там Дэйбрейкер.
Но не успеваю даже додумать эту мысль, как злость неожиданно уходит, и мне вдруг становится стыдно. Ведь Луна, несмотря на то, что ей самой было довольно паршиво с такой-то «замечательной» сестричкой, и без того уделила Дэйбрейкер невероятно много внимания. Всего за несколько минут Луна дала мне больше, чем Лести за целое тысячелетие! Тут нужно быть полной скотиной, чтоб при этом ещё и жаловаться.
Ничего. Ничего, перекантуюсь как-нибудь и на полу. Жизнь студенческая такова, что ещё и не в таких условиях спать приходилось. С этими мыслями я ложусь на живот, аккуратно поджимая под себя ноги, и практически сразу проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь я от холода. В комнате сквозит, а одеяло опять куда-то подевалось. Мало того, к холоду добавляется неприятное чувство покалывания в конечностях, а следом начинают всплывать воспоминания о вчерашнем дне.
Ну да, я теперь в теле пони. Которому совсем недавно изрядно досталось.
С трудом открываю глаза, и первое, что я вижу — это яркое пятно лунного света. И это не окно, это лунное свечение на полу. А ещё я чувствую запах влажной земли и свежей зелени и вспоминаю, что окно распахнуто настежь, а там, за окном, должен располагаться дворцовый сад.
«А Эквестрия, оказывается, довольно холодная страна», — резюмирую я, поёжившись от очередного дуновения ветра. — «Даже летом такой дубняк…»
Также понимаю, что ухитрился отлежать себе ноги, которые во время сна поджал под себя. Все четыре, блин… А ведь такого быть не должно. По крайней мере, та высокомерная и неблагодарная пони, от одной лишь мысли о которой у меня портится настроение, дрыхла на животе вполне себе нормально. Именно поджимая ноги, и никаких проблем никогда не было. Но я, видать, что-то не так делаю. Ладно, спишем на то, что это была скорее отключка, чем сон.
Перевернувшись на бок, начинаю двигать пострадавшими конечностями, морщась от неприятных ощущений. Копыта цепляются за ткань простыни, собирая её в складки, и я с удивлением понимаю, что лежу-то оказывается на кровати.
Так, постойте… Я ж на полу засыпал! И вот каким таким чудом оказался наверху? Сам сюда взлететь точно не мог, даже во сне, значит кто-то из пони обо мне позаботился. И вот двойственное чувство: с одной стороны, приятно, что про меня вспомнили и не бросили возле кровати валяться. С другой же — незнакомый пони посмел без моего разрешения ко мне прикасаться, а я даже не проснулся! Это возмутительно!
В целом же, надо сказать, чувствую себя на удивление неплохо. Даже рог не болит, хотя после той жести, что я недавно устроил… Это ж надо было додуматься — разряжать заклинания о собственное тело! Неудивительно, что Лести даже на мгновение растерялась, ведь так нипони не делает! Да, рог позволяет проводить чужую магию, но использовать его в качестве магоотвода означает калечить себя. Да блин, будь там заряд побольше, так рог даже и треснуть мог бы! Не рассчитан он на такое. А я ещё и с магическим истощением был, это совсем атас. Магия теперь будет восстанавливаться долго и вдумчиво, на ближайшую неделю мне абсолютно точно даже про телекинез можно забыть, да и потом последствия сказываться будут.
Хотя мотивы Дэйбрейкер вполне понятны, она-то и не рассчитывала выжить, но вот подгадила всем знатно. И не только другим аликорнам, но и собственному телу. И ведь даже придраться не к чему. Вот очень хотелось бы сейчас пафосно заявить, что безумная кобыла всё только портит, из всех вариантов действий всегда выбирая худший, но увы… Стоило только представить, как бы действовала на её месте моя человеческая составляющая, и так сразу стыдно становится… Ведь сам я попросту скулил бы, умоляя о пощаде, и поспешно выплёвывал все свои секреты. Что я никакая не Дэйбрейкер, что я из другого мира… Естественно, что лучше бы мне от этого не стало.
Вот и выходит, что откровенно неадекватная кобыла с искалеченной психикой действовала настолько рационально, насколько это вообще было возможно в той ситуации. Да, она исходила из полностью неверных предпосылок, но сами-то действия оказались весьма эффективными. Против неё вышло два аликорна! Целых две, мать их, полностью здоровых кобылы! А она, даже не имея возможности колдовать, сумела так им напакостить, что аж диву даёшься.
Идея напугать Лести до потери соображения сработала как часы. В отличие от Луны, которая способна неплохо действовать в быстро меняющейся обстановке, Лести очень легко выбить из колеи. Любая неожиданность — и она сразу же теряется. Вот и теперь она с готовностью повелась на провокацию, основательно себя искалечив, так что в ближайшие недели создаст немало проблем и себе, и сестре. Уже создаёт.
Мало того, я под влиянием Дэйбрейкер ещё и закосил под зебриканскую шаманку, да так удачно… Нет, конечно же, никакого проклятья я не наложил и наложить не мог, без магии-то. Да и с нею не смог бы, ведь зебриканской магией не владею ни я, ни Лести — зебры очень хорошо умеют хранить свои секреты. Вот только Луна-то этого не знает! А весь этот спектакль рассчитывался именно на неё.
Дэйбрейкер хорошо знала, насколько младшая аликорна может быть мнительной, когда дело касается здоровья сестры, и воспользовалась этим. Теперь каждый раз, находя на коврах или на мебели очередную белую шерстинку или, того хуже, белое пёрышко, Луна будет дёргаться, подозревая работу проклятья. Ну и вконец задолбает Лести всякими проверками и очищающими ритуалами. Не говоря уж о том, как увлечённо сёстры будут ругаться, когда Лести начнёт доказывать, что всё это чушь и проклясть я никого не мог, а Луна ей не поверит.
Вот только сейчас, по зрелому размышлению, я понимаю, что есть в этом «гениальном» плане ма-аленький такой недостаток: подразумевалось, что в живых меня не оставят, а значит спросить будет не с кого.
Однако совершенно неожиданно меня пощадили. И теперь, ежели вдруг что, как я доказывать буду, что никакого проклятья на самом деле не существует? Луна просто решит, что я отпираюсь, потому как снимать не хочу. Кстати, и не хотел бы, сумей я проклясть Лести взаправду.
Ладно, что толку заранее себя накручивать? Может, и не случится ещё ничего. Пока, вроде, мне удивительно везёт, если подумать. Самые невероятные события происходят одно за другим. Начать вот хоть с самого возрождения. Как там говорилось в пословице-то? За двух убитых одного неубитого дают? Вот у нас с Дэйбрейкер так и вышло. Чудо из тех, что случаются раз в тысячелетие, если не реже.
Затем младшая принцесса совершенно неожиданно и без видимых причин упёрлась рогом и ради меня даже пытается переупрямить сестру. Пока получается…
Глядишь, если такое везение ещё хотя бы месяц продлится, так и прижиться в Эквестрии удастся. По крайней мере расправиться со мною станет намного сложнее, и без действительно веского повода, который я, понятно, давать не собираюсь, полезть на меня рискнёт одна только Лести. Увы, эта белая проблема не из тех, что имеют простое решение, так что пока даже думать не буду в этом направлении. Только расстраиваться зря.
Вздохнув, задумчиво тру нос копытом… И ноющая боль сразу же даёт понять, что делать этого не стоило. Блин, моя мордочка! Да ведь из неё же отбивную сделали!
Аж подскочив от этой мысли, начинаю лихорадочно щупать нос двумя копытами сразу. Получается плохо, потому как копыта громадные, а чувствительность у них сейчас никакая. Но даже и так становится очевидно, что разнесло меня знатно.
Блин, зеркало! Мне срочно нужно зеркало! Я же тут видел трюмо… Да, вон оно!
С кровати слезаю решительно, но аккуратно, хвостом вперёд. А то спускать вниз сперва передние ноги, зависая кверху крупом, как-то боязно: вот кувыркнусь ненароком, да как ударюсь носом, и морда вообще узлом завяжется.
Ступать тоже приходится осторожно: копыта совершенно не желают липнуть к полу, как у всех нормальных пони, а пол-то скользкий, каменный. Тут чуть ускоришься — так сразу на шпагат сядешь всеми четырьмя ногами.
Но в итоге до зеркала я всё же добрался, и оно злорадно отразило…
— Да ведь это же полный хвостец! — горестно взвыл я, глядя на тот кошмар, что из меня сделали.
Нос, понятно, распух, гематома на полморды сияет синим под аккомпанемент лунного света, льющегося из окна. Вся мордочка засусланная, в потёках каких-то засохших, шёрстка слиплась. Даже грива — и та ухитрилась сваляться, потеряв и объём, и форму. Тут уже не расчёсывать, а мыть надо.
Мрачно пялюсь в зеркало, а отражение смотрит в ответ, и его настроение как бы даже не хуже моего. Вон, прям как будто угольки в глазах тлеют. Очень такое, знаете, недоброе свечение.
«На что я похож, а?» — уныло думаю я. — «Ну ведь это же надо было довести красивую кобылку до столь плачевного состояния… Не прощу! Никогда не прощу, это уж слишком!»
В общем, настроение падает ниже плинтуса. И ведь я же прекрасно понимаю, что всеобщее восхищение моей красотой мне нафиг не сдалось. Умом понимаю. Но блин, всё равно обидно почему-то.
«Умыться бы мне, а?» — растерянно думаю я. И мысль вроде даже вполне дельная, особенно если учесть, что Дэйбрейкер этот замок знает как свои четыре копыта, так что до ванной добраться будет несложно.
Вот только разрешено ли мне вообще выходить из этой комнаты? А даже если и разрешено, то не факт, что я по пути не нарвусь на Лести. Да, Луна вроде как обещала меня прикрыть, но одно дело закрыть для посещения башню дворца, и совсем другое — предотвратить такие вот случайные встречи.
Так, ну а делать-то что? Не могу ж я вот так и ходить? Да и пить вдруг захотелось чего-то, во рту пересохло. От шока, видать, что я тут сейчас такая красивая… Стоп!
В этой последней мысли что-то было определённо не так, и я прокручиваю её в голове ещё раз, прежде чем осознать, что подумал о себе как о кобыле! Мало того, я вдобавок понимаю, что при общении с Луной тоже говорил о себе исключительно в женском роде! А всё потому, что беседа шла на эквестрийском, так что фразы произносились исключительно на рефлексах Дэйбрейкер. Вот она и строила их привычным образом. С одной стороны, это очень даже правильно, ведь если бы кобыла вдруг заговорила о себе в мужском роде, то это палево. Как минимум, повод для той же Луны усомниться в моём рассудке. С другой же, вот такие взбрыки напрягают изрядно. Кто его знает, какие ещё рефлексы вылезут в самый неподходящий момент. Нужно быть внимательнее!
Стоило только об этом подумать, как в комнате вдруг резко потемнело. Это ещё что за?.. А, луну убрали, понятно. Ну да, тут в Эквестрии светила могут исчезать с небосклона очень и очень быстро, и практически в любое время. Прикольно, блин! А главное, ну очень вовремя! У меня ж вообще нет ночного зрения, без магии-то! И я сейчас ни сена не вижу. А тело всё ещё непривычно. Ну, баклажанка… Ну удружила! Не могла хоть, не знаю, предупредить как-то… А теперь вот не факт, что смогу хотя бы обратно до кровати дойти, не влетев во что-нибудь и не навернувшись.
Вообще, вся эта ситуация с копытами мне очень не нравится. Ведь способностью притягивать к ним предметы (которая называется копытокинезом) обладают даже жеребята. И никакое магическое истощение тут не помеха, потому как если магии не хватает даже на это, то её нет и просто на то, чтобы оставаться в сознании. Так что должен копытокинез работать, просто обязан!
Топчусь на месте, сосредоточенно сопя в попытках примагнититься к полу, но никаких успехов так и не добиваюсь. Может, на меня какую-то блокировку набросили? Ну так, на всякий случай, как иногда с особо буйными пони поступают? Паршиво, если так.
В этот момент в комнате неожиданно начинает светлеть, и я, повернув голову, вижу, как из-за горизонта вылетает солнце. И понимаю, что луну опустили не просто так, чтоб мне подгадить, а потому что утро.
Хм, а быстро оно взлетело. Я аж зажмуриваюсь ненадолго, очень уж резкий переход от полной темноты к ясному дню. Вот сразу видно, что это баклажанка им правит: подъём «на отвяжись» исполнен, лишь бы на небо вытолкнуть. То ли дело Лести! Вот у неё всё происходило плавно и величественно, с красивыми рассветами, да каждый день ещё и оттенки неба менялись. А тут… аж удивительно, что столь тонко чувствующая и романтичная кобылка, как Луна, совершенно не способна ценить красоту рассветов, равно как и закатов.
Хм, а солнце-то тут не только яркое, но и жаркое. Я довольно жмурюсь, подставляя мордочку под его лучи. Ммм, блаженство! Тёплые прикосновения лучей к моей шкурке ощущаются просто восхитительно. Да, Дэйбрейкер всегда любила солнечные ванны. Жаль, такое удовольствие перепадало ей не так уж и часто, да и кратковременным оказывалось.
А ведь теперь я могу нежиться под солнцем столько, сколько я пожелаю! Эта простая мысль на мгновение даже вгоняет меня в ступор, а потом я ощущаю, как моя мордочка растягивается в глупой улыбке. Да! Теперь никакая Лести мне не указ! Прямо сейчас она не может запретить мне греться! Я даже могу повернуть мордочку так, как считаю нужным, подставляя её под тёплые лучи, и могу смотреть прямо на солнце, смотреть сколько захочу!
— Луч солнца золотого, — нараспев произношу я, от души наслаждаясь столь неожиданно доставшейся мне маленькой радостью.
Слова, произнесённые на языке иного мира, мира людей, звучат дико непривычно для этого тела, и приходится прикладывать некоторые усилия для артикуляции. И даже так акцент очень сильный. Но радует, что родной для человека язык я всё ещё помню и даже могу на нём говорить. Правда, вряд ли мне здесь, в Эквестрии, пригодится это умение.
А ещё я понимаю, что у Дэйбрейкер замечательный голос — богатый оттенками и певучий как пламя. Лести, к слову, тоже весьма неплохо владеет своим голосом, и оратор из неё великолепный, правда вот выносливость подкачала: её чувствительному горлышку могло изрядно поплохеть даже после банального кантерлотского гласа. Как наорётся во время учений, так потом пару суток разговаривает исключительно шёпотом, отпаиваясь тёплым молоком с мёдом.
Впрочем, я-то орать не собираюсь, но вот проверить доставшийся мне голос в деле действительно интересно. Например, что-нибудь спев. Да вот хоть ту песню, строчку из которой я только что проговорил. А то, что она на чужом для пони языке, станет дополнительным испытанием.
Вот только почти сразу выясняется, что из всей песни я твёрдо помню только эту самую строчку. Остальное приходится вспоминать дополнительно, и это оказывается неожиданно сложно, лишний раз подтверждая, что с памятью у меня теперь не всё ладно, и что полагаться на неё нужно с изрядной осторожностью. Часть слов я, кажется, вообще скорее додумываю, чем вспоминаю.
Ну-с, приступим! Довольно оскалившись, я поднимаю мордочку к солнечному диску.
— Луч солнца золотого
Сквозь космос пролетит.
И жареным запахнет,
Всё сразу погорит,
— старательно вывожу я, наслаждаясь глубоким звучанием собственного голоса.
И тут, разумеется, меня грубо прерывают.
— Помогите! — доносится сдавленный возглас откуда-то из-за двери.
Твою мать, ну ведь только ж петь начал. И обязательно нужно было кому-то влезть! Ну что за мир, а?
— П-пони-будь, прошу, помогите! — вновь доносится испуганный голос какой-то кобылки.
Издаю раздражённое шипение. Мне бы кто помог, блин! И хоть здравый смысл подсказывает, что лезть никуда не стоит, потому что моё состояние откровенно аховое, но возмущение кипит и требует выхода. Очень уж хочется высказать наглой кобыле, посмевшей меня прервать, всё, что я о ней думаю.
Добравшись до двери, решительно толкаю её… С-сено, я так и знал! Меня заперли! У-у, баклажанище! Хотя стоп… чуть не забыл, оно ж в другую сторону открывается.
Кладу копыто на ручку двери. Блин, и как? Как мне за эту ручку зацепиться?! Беру двумя копытами, но это ни сена не помогает: ручка круглая, гладкая, повернуть вообще невозможно, соскальзывают конечности. Да что ж у этих пони настолько убогая анатомия?! Ну ничего ж не могут без магии!
В изрядном раздражении хватаюсь за ручку зубами, вскинув морду кверху так, чтобы рог не сильно мешался.
О, вот это куда лучше! Клыки держат, фиксируют надёжно, а челюсти сильные. Попробовал бы я человеком так прикусить да повернуть, сразу без зубов бы остался. А тут — нормально, хоть и напрягает, что я в рот тащу то, что другие пони копытили.
Дверь наконец открывается, и я аккуратно высовываю наружу кончик мордочки.
Ну что, с местонахождением угадал: я сейчас и вправду на верхнем этаже башни. Тут вот вниз лестница идёт. А на ней… Опа! Да это ж та самая синенькая единорожка, которая в том захламлённом помещении меня о защите просила. Хорошо так просила, душевно. С уважением.
Но вот сейчас она стоит враскоряку посреди пролёта в странной напряжённой позе, крупом ко мне, и выглядит так, словно готова вот-вот навернуться. Это что-то странное, ведь лестница хоть и крутовата, однако ж даже я вполне могу спуститься, ежели аккуратно, а уж с копытокинезом это и вовсе не проблема — всего-то и нужно, что за ступеньки цепляться покрепче.
— П-пони-будь, — вновь подаёт голос единорожка. — Прошу, помогите Трикси спуститься! И-или подняться. Иначе Трикси сейчас свалится и свернёт себе ещё и шею!
Она проглотила еду, даже не почувствовав вкуса. Сейчас Луна даже не смогла бы с уверенностью сказать, что же именно ела. Завтрак был. И это всё, что получалось вспомнить.
Вдобавок она умудрилась проспать — небывалое дело для владычицы снов. При том, что этой ночью спать не собиралась вовсе! Она и прилегла-то буквально на пару минут, чтобы перевести дух после напряжённого и крайне нервного вечера. И стоило ей только прикрыть глаза, мысленно прокручивая в голове варианты грядущего разговора с сестрой, и Луна сама не заметила, как провалилась в сон, причём сон без сновидений, что полностью исключало возможность осознать себя спящей.
И только когда подъём солнца оказался просрочен на целых два часа, слуги наконец рискнули её разбудить. Когда она продрала глаза и осознала случившееся, Луну прошиб холодный пот при мысли о том, что всю ночь Дэйбрейкер оставалась вообще без присмотра. Что, если за это время Тия уже успела до неё добраться?! Что, если самой Дэйбрейкер вдруг стало совсем плохо?! Множество панических предположений, одно хуже другого, роились в голове ночной аликорны, которая уже со всех копыт неслась наверх, помогая себе крыльями.
Ворвавшись в комнату и увидев, что Дэйбрейкер жива, что она всё ещё спит и что с нею вообще не произошло ничего ужасного, Луна облегчённо выдохнула.
Повезло. Как же повезло, что её безответственность не привела к непоправимым последствиям! Но не успела она обрадоваться, как заметила, что Дэйбрейкер лежит не на кровати, как положено, а на полу рядом с нею, и вновь ужаснулась.
«Как же я могла об этом не подумать!» — пронеслось в голове аликорны. — «Конечно же, ей не хватило сил, чтобы нормально лечь! Я должна, просто обязана была учесть это!»
И вот теперь из-за её небрежности Дэйбрейкер вынуждена спать на холодном полу. А ведь Луна на собственной мохнатой шкурке испытала, насколько уязвимы аликорны с магическим истощением! Ведь она в первый же день, празднуя вместе с жителями Понивилля своё возвращение с луны, ухитрилась простудиться, и болезнь навалилась так, что она потом выкарабкивалась несколько месяцев.
«Только бы Дэйбрейкер не простыла…» — испуганно подумала ночная аликорна.
И, обняв спящую кобылу телекинезом, очень аккуратно, чтобы не разбудить, переместила её на кровать.
«Вот, так-то лучше».
Затем Луна вернулась в свой рабочий кабинет и потратила час, разбираясь с теми делами, которые требовалось сделать ещё вчера. Слухи о Дэйбрейкер уже широко разошлись, и нужно было направить их в нужное русло, заодно придумав хоть какие-то правдоподобные объяснения по поводу вчерашнего.
Ну да, кантерлотский глас разносится дальше, чем хотелось бы. Так что не только весь дворец, но и значительная часть города слышала, как она орала вчера на Тию. Ладно хоть ничего непоправимого наговорить не успела, спасибо Дэйбрейкер…
Луна печально вздохнула. Приходилось признать, что если бы огненногривая кобыла не остановила её, то всё могло закончиться куда хуже.
«Завидую твоему умению держать себя в копытах», — вспомнила Луна на удивление спокойный голос Дэйбрейкер. При одном этом воспоминании ночная аликорна почувствовала, как у неё начинают гореть щёки.
«Стыдно-то как…»
Да, приходилось признать, что самоконтроля у неё, Луны, как не было тогда, тысячу лет назад, так нет его и сейчас. И что с этим делать — непонятно. Она такая, какая есть, и не видела способа быстро научиться сдержанности, тем более в столь нервной обстановке.
«Наговорила бы ей гадостей…» — пробормотала Луна.
Да, именно это она и собиралась сделать. Как же повезло, что её столь вовремя отвлекли! По всему выходило, что Дэйбрейкер сделала именно то, чем обычно всегда занималась Найтмер: помогла быстро взять себя в копыта, когда это было особенно необходимо. И сделала это на удивление мягко: сейчас ей всего лишь стыдно, тогда как после похожих диалогов с собственной тёмной стороной Луна всегда чувствовала себя полным ничтожеством и вообще тряпкой.
«Повезло же Тие с её спутницей…» — подумала Луна, чувствуя, как сердце кольнуло завистью. — «Почему, ну почему сестре всегда так невероятно, просто бессовестно везёт?! Она ведь даже не ценит этого!»
Разобравшись с первоочередными делами, аликорна запоздало подняла солнце, а потом наконец наступило время для завтрака. В течение которого она напряжённо обдумывала грядущий разговор с Тией, что обещал быть крайне неприятным и выматывающим.
«Ещё даже ничего не началось, а я уже так устала», — тоскливо подумала Луна, поднимаясь на ноги и медленно двигаясь в сторону покоев сестры.
Чем ближе она подходила, тем медленнее делались её шаги, а сердце уже стучало где-то у горла.
«Соберись, Луна!» — подбодрила она себя, нервно облизнув губы. — «Ты идёшь не на битву с врагом! Тебя ждёт всего лишь короткий разговор с собственной сестрой, вот и всё. С той, кто любит и ценит тебя, и никогда не причинит вреда. Нужно просто самой не сорваться, и она даже кричать на меня не будет.»
Помогало слабо, однако в конце концов очередной коридор всё же закончился, и Луна аккуратно постучала подрагивающим копытцем в белую дверь.
— Луна? — донёсся из-за двери неожиданно мягкий голос сестры. — Заходи, пожалуйста. Тебе даже не нужно стучать, я всегда рада тебя видеть.
«Ра… что?» — удивлённо моргнула Луна, заходя в комнату.
— Луна, я… я должна извиниться, — сбивчиво произнесла Селестия, вскакивая на ноги. — То, как я себя повела… это настолько ужасно, что я сама не пойму, как такое могло случиться!
— Т-тия?! — ночная аликорна аж попятилась, неверяще глядя на сестру широко раскрытыми глазами. Когда Луна прикидывала варианты грядущего разговора, такого среди них точно не было. Не могло быть!
— Луна, хорошая моя, прошу, скажи, что я должна сделать, чтобы загладить свою вину?! — взмолилась Селестия, которая выглядела так, словно вот-вот расплачется. — Я… ты же сама видишь, в каком я состоянии! Ты видишь, что происходит с моими чувствами. Они сейчас просто не работают как надо! Очень тебя прошу, не оставляй меня. Ты нужна мне, сестрёнка, нужна как никогда в жизни! Хочешь оставить Дэйбрейкер? Оставляй, только… — судорожный всхлип. — Только не отталкивай меня…
От всего происходящего Луна лишилась дара речи. Да она просто глазам своим не верила! Такие искренние эмоции… которых сейчас просто не должно быть! Тия же сейчас не может чувствовать настолько сильно, никак не может! Она же сама лишила себя этого!
Нахмурившись, Луна перешла на магическое зрение — и потрясённо ахнула, чувствуя, как от увиденного дыбом встаёт грива.
— Тия… — испуганно прошептала она. — Что ты с собою сделала?!