Fallout Equestria: Influx

Пролог

Меня зовут Кристалл. Мне двадцать шесть лет, я кристальная пони из Кристальной империи. Но, к сожалению, из-за болезни, которая держала меня в состоянии депрессии, я никогда не сияла как настоящая кристальная пони — моя жёлтая грива и розовая шерсть всегда были тусклыми и мрачными.

Как только я родилась, они сказали, что у меня слабое сердце и мне нужно несколько операций, прежде чем родители смогут забрать меня домой. Я испытывала постоянную боль, чувствовала как с перебоями бьётся моё сердце и изо всех сил старается не сдаваться. Мне никогда не позволяли выходить из дома, играть с другими жеребятами и делать что-то, из-за чего нагрузка на моё сердце могла увеличиться. Можно сказать, что детство у меня не задалось.

Слабое сердце было только первым пунктом в списке моих проблем, так как я регулярно страдала от всевозможных болезней. Доктор говорил, что у меня очень слабый иммунитет и, как следствие, я могу легко заразиться тем, что на нормальных здоровых жеребят ни оказывало никакого влияния. К счастью большинство из болезней поддавались лечению, но любая простуда — и я снова оказывалась в госпитале.

В поисках лучших учреждений здравоохранения мои родители переехали в Эквестрию, чтобы мне помогали ещё сильнее. На тот момент мне исполнилось пять лет. На пути, в поезде, я подхватила от кого-то грипп — первый день в новом доме и сразу в больницу.

Снова.

Какое-то время мне не нравилось в Эквестрии, так как я ненавидела солнце и жару. Ничего общего с холодным севером, к которому я привыкла. Но, после нескольких лет здесь, в Мэрхаве, я смогла адаптироваться к климату и другим переменам.

Во время учёбы в школе, когда мне было около восьми лет, я споткнулась на лестнице и упала с высоты… скольки, пяти ступеней? Как бы там ни было, я сильно ударилась задницей и сломала бедро, снова оказавшись в больнице до выздоровления. Обследование показало, что у меня хрупкие кости и что при достаточно сильном ударе или падении, вроде этого, мои кости могут потрескаться или даже сломаться.

Моя жизнь представляла из себя полноценный беспорядок — я пропустила много занятий в школе из-за больничных и того, что я не могла жить как обычный жеребёнок. Я не могла заводить друзей из-за опасности заразиться, что-нибудь сломать или просто упасть замертво из-за слабого сердца. Это было ужасно и с каждым днём мне становилось только хуже и хуже.

У меня ничего не получилось, независимо от того, что мне давали и как лечили. Затем между пони и зебрами началась война. Она сильно ударила по нам. Моего отца силой заставили уволиться и вступить в армию. Мою мать бы тоже призвали, если бы ей не приходилось заботиться обо мне. Ей тоже пришлось уволиться, так как её работодатель не позволял часто брать выходные. Война требовала очень многого от большинства компаний. Мама думала, что в недавно построенном Госпитале Флаттершай в Лас-Пегасусе меня наконец-то смогут вылечить, так как Министерство Мира продвигало высокие стандарты медицинской помощи, и Флаттершай, сильная и сострадательная пони, смогла бы помочь. К несчастью они специализировались на военных травмах, а не на проблемах со здоровьем как у меня. В её госпитале медицинская помощь была лучше, чем в обычных больницах, но этого было не достаточно.

Так что я по прежнему кочевала из дома в больницу и обратно.

Зато мне удалось закончить школу и получить аттестат. Оценки были не очень хорошими, но, по крайней мере, в шестнадцать лет у меня уже было образование.

Я устроилась работать на склад, где сидела за компьютером и обрабатывала посылки, которые нужно было отправлять куда им там было нужно. К счастью эта работа не требовала много усилий, так что и давление на моё слабое сердце и хрупкие кости она не оказывала. Я могла, по крайней мере, зарабатывать. И даже завела там несколько друзей, которые не строили из себя хороших пони просто потому, что чувствовали необходимость в этом из-за состояния моего здоровья. Это были настоящие друзья, которые смотрели на меня, словно я ничем не отличалась от других.

Я по-настоящему почувствовала себя счастливой на короткое время — наконец-то я смогла пожить, для разнообразия, нормальной жизнью. Но, конечно же, это длилось не долго.

Я работала на складе, что означало много пыли. Настолько много, что коробки на полках со временем становились чёрными. Я дышала всей этой пылью каждый день и скоро это начало сказываться на моих лёгких. Дышать становилось всё тяжелее, но я не жаловалась до тех пор, пока однажды не упала в обморок от нехватки кислорода. Да, в ретроспективе моё упорство выглядело совсем плохим.

Спустя восемь месяцев я была вынуждена уволиться, так как не могла больше работать в подобных условиях. Это вызвало очередную депрессию.

К счастью, лёгкие удалось вылечить в госпитале — они всё же были в лучшем состоянии, чем остальное моё тело. Однако, пусть их и вылечили, я уже не могла устроиться на похожую работу в связи с рисками для здоровья.

В итоге мне досталась работа, которую я могла выполнять прямо из дома: пони-продавец недавно открытого в Лас-Пегасусе филиала Стойл-Тек. Поначалу, когда война только началась, товарами были обыкновенные бытовые предметы под маркой Стойл-Тек, и работа была скучнее некуда, так как ни у кого не было желания их покупать. Я тратила, может, пару-тройку дней в неделю, обзванивая покупателей и пытаясь что-нибудь продать, однако мне либо прямо говорили "нет", либо просто вешали трубку. Я пребывала в полнейшем отчаянии.

Время шло и война только усиливалась. Стойл-Тек начали выставлять на продажу оружие, броню, заклятья и прочие вещи, больше подходящие нынешней накалившейся обстановке, чем повседневной жизни, отчего моя карьера взлетела вверх. Многие пони оказались весьма заинтересованы в подобных товарах.

Линия фронта вскоре сдвинулась к Мэрхаве, когда лунная гвардия заняла оборону против зебр на дамбе Хорсшу. В новостях сказали, что зебры пытались разрушить дамбу. Это грозило сразу несколькими неприятностями. Во-первых, такая потеря оставила бы без электричества Лас-Пегасус и прилежащие территории, а во-вторых, многие поселения вдоль реки Кольторадо были бы просто-напросто смыты, вместе с тысячами пони.

По мере того, как война набирала обороты, наше отчаяние становилось всё сильнее. Стойл-Тек начали строить свои стойла в Мэрхаве и окрестностях. Теперь я продавала места в убежищах вместо военных товаров. Спрос зашкаливал, и некоторые покупатели начали открыто грубить. Спустя время Стойл-Тек выдали мне анкету, которую я должна была давать заполнить своим клиентам, чтобы выяснить — допустимо ли продать им место в стойле. Представители компании не хотели ошибиться с выбором. Они желали спасти лишь тех, кто был достоин спасения.

Целых восемь лет это составляло всю мою жизнь: обзванивать всех подряд и впаривать им дерьмо. Не так уж и плохо, особенно учитывая работу из дома, благодаря чему я перестала попадать в госпиталь настолько часто. Однако те разы, когда я туда всё-таки приходила, беспокоили меня всё сильнее и сильнее. Решив не тратить время на объяснение всего и вся, мне просто сказали, что из-за многочисленных проблем со здоровьем моё тело начинает отказывать. Моё состояние отныне было помечено как безнадёжное.

Было невыносимо больно осознавать, что я умру молодой. У меня не было особенного пони, я даже влюбиться ни разу не успела. Не успела познать стольких радостей жизни. Моей матери пришлось ещё хуже, она буквально обезумела от горя. Большую часть жизни она заботилась обо мне и надвигающаяся потеря просто сломала её.

Всё случилось спустя несколько дней с моего двадцать пятого дня рождения. Моё тело решило, что с него хватит. Меня перевели в госпиталь, когда вещи приняли совсем плохой оборот. Мой организм не справлялся и больше не мог поддерживать в себе жизнь. Ничего нельзя было сделать, лишь только облегчить мои последние мгновения в этом мире. Я не могу даже и близко описать, насколько ужасно это было — лежать на койке, под размерное тиканье таймера, и осознавать, что моя жизнь скоро прервётся.

Я не хотела умирать. Никто не хочет, но я считала смерть великой несправедливостью просто потому, что у меня даже не было шанса по-настоящему познать жизнь. Я взывала к самой Найтмер Мун от всепоглощающей безнадёжности. Знаю, весьма жалко с моей стороны, но я ничего не могла поделать.

Спустя год я едва могла двигать ногами, настолько я ослабела. Мне оставались считанные месяцы. Мне исполнилось двадцать шесть, и спустя пару дней в мою палату зашёл доктор — по крайней мере мне казалось, что это был доктор.

Его лицо было куда серьёзнее, чем лица медсестёр и врачей, бывавших тут ранее.

— Доброго вечера, мисс Эклер. Не буду вас утомлять вопросами о самочувствии, я знаю насколько плохо ваше положение. Мне очень жаль, что всё так сложилось и мне больно видеть, как такая прекрасная кобылка умирает не получив и возможности испробовать жизнь во всей её полноте. Я вижу, насколько вам тяжело, поэтому перейду сразу к делу. Я сотрудник Министерства Мира, отдел медицинских исследований, и я хочу предложить вам возможность помочь будущим поколениям пони не страдать от той болезни, что сейчас лишает жизни вас, — сказал он искренним и добрым голосом.

Я практически не раздумывала над ответом. То есть, если я могу спасти будущих жеребят от подобных страданий — я с радостью сделаю всё возможное.

— Я буду счастлива помочь чем только смогу, — ответила я.

Мне показалось, что на его лице промелькнула тень усмешки, но скорее всего просто сыграло освещение. С благодарной улыбкой жеребец подошёл к моей койке и магией протянул документ.

— Благодарю вас, мисс Эклер. Подпишите, пожалуйста, вот тут. Когда вы скончаетесь, ваше тело передадут нам для исследований. И поверьте, опыты с ним помогут медицине избавить сотни, нет, даже тысячи жеребят от боли и страданий, пережитых вами.

Вяло кивнув, я взяла предложенную ручку в зубы и коряво расписалась над нужным пунктиром. Едва моя закорючка появилась на бумаге, жеребец благодарно заулыбался и убрал документ прочь. Я хотела ответить, но вместо этого чуть не подавилась раздирающим кашлем.

— Ну-ну, вот, попейте, — доктор сочувствующе улыбнулся и протянул мне пластиковую бутылку с какой-то мутноватой жижей.

Не имея сил отказаться, я обильно отхлебнула и, к счастью, боль в горле ушла вместе с глотком, оставив на прощание мерзкий привкус во рту. Ненавижу лимоны.

Доктор ещё раз поблагодарил меня, посочувствовал и вышел из палаты. Мне только и оставалось, что опустить голову на белоснежную подушку — да ждать, когда придёт смерть. Я вдруг почувствовала страшную усталость в теле и, зевнув, прикрыла глаза. Надо поспать.

Покинув палату Кристалл, доктор с грустным видом прошагал по коридорам больницы, миновал парадные двери и забрался в служебную повозку Министерства Крутости. Кивнув тягловому, чтобы брал разгон, он откинулся на мягкое сидение. В личной повозке, укрытый от чужих взглядов, он позволил линии рта вытянуться в зловещую ухмылку.

— Всё как я и предсказывал.

Нажатием кнопки жеребец активировал радиопередатчик.

— Доктор Пэр Шейп, пациентка у нас в распоряжении, — произнёс он в динамик устройства.

— В десятый раз вас прошу, полковник, просто Пэр, — ответили с того конца. — Можем начинать?

— Можем, доктор. Пациентка завещала нам своё тело. Забрать его можно будет с утра, я как раз дал ей сыворотку, имитирующую смерть организма, — он умолк на секунду и переспросил: — Всё необходимое от проекта «Стальной пони» в наличии?

— Да, сэр. Всё.

— А донорское сердце от проекта «Химера»?

— Оно и пара лёгких. В медотчёте значилось, что пациентка в прошлом страдала от проблем с дыхательными путями.

— В таком случае можно приступать. Подготовьте стазис-капсулу для погрузки и отправки пациентки в нашу мейнхэттенскую лабораторию в восемь утра.

— Будет сделано.

— Замечательно, — полковник мрачно улыбнулся, — завтра, наконец, стартует проект «Инфильтратор».

Глава 1: Пробуждение

— С ним всё в порядке? — раздался мощный, властный голос.

— С ней, но да, всё в порядке, полковник. Я имплантировала её мозг в череп И-01 и решила использовать выращенные «Химерой» сердце и лёгкие, когда узнала, что они целы, — ответила кобыла с брейтанским акцентом, раздражённая тем, что её начальник не способен увидеть в их проекте нечто большее, чем просто вещь.

— Всё, вроде, неплохо. Сердце уже должно биться?

— Да. У нас было всего несколько минут, чтобы поместить извлечённый мозг в череп И-01 и подключить его к системе кровообращения. К счастью всё прошло гладко — сердце с лёгкими работают и в состоянии поддерживать мозг живым.

— Хорошо, держите меня в курсе. Я хочу полностью контролировать процесс.

Со звуком закрывающейся двери доктор глубоко вздохнула.

— Несмотря на то, что в ней так много от машины и так мало от пони, она всё ещё жива и остаётся кобылой, полковник.

— В каком оно состоянии, доктор?

— Сэр, ОНА в отличном состоянии, — прорычала кобыла с брейтанским акцентом.

— Когда оно будет готово? — спросил он, не обращая внимание на срыв доктора.

— Она будет готова к испытаниям в следующем месяце. Нам предстоит внести ещё множество небольших модификаций в её грудь и череп.

— Модификаций?

— Зебры очень сильны в ближнем бою и превосходно сражаются без оружия. Если верить последним докладам по их способностям, то они вполне могут разбивать скалы ударами копыт. Так что мы решили усилить прочность её механического скелета титаном. Особенно грудь и голову, так как они должны будут защищать сердце и мозг соответственно.

— Очень хорошо, доктор… — полковник на секунду замолчал, оглядывая механический скелет. — Глаза у этого должны светиться красным?

— Что? — ошеломленно выкрикнула доктор. — Твою, сука, мать.

— Что значит вы увозите её? — в ярости закричала доктор Пэр.

— Проект «Инфильтратор» был скомпрометирован, доктор. Пинки Пай вбила себе в голову, что ряд министерств пытаются вести торговлю с зебрами или могут что-то скрывать. Что мы, к слову, и делаем. В этот раз она съехала с катушек сильнее, чем обычно. Сейчас она перерывает все архивы Министерства Крутости и использует всевозможные коды доступа, чтобы попасть в закрытые зоны. «Инфильтатор» находится в очень секретных архивах, и она в конце концов обнаружит его, если ничто её не отвлечёт. Если у неё всё-таки получится, то в наших интересах, чтобы она не нашла ни И-01, ни нас.

— Нельзя увозить её прямо сейчас.

— Могу дать вам всего лишь двадцать четыре часа, прежде чем у нас не остается выбора, кроме как забрать её.

— Этого будет достаточно, чтобы закончить то, что мы делаем сейчас. Но куда вы собираетесь перевезти проект?

— Обратно в Лас-Пегасус.

— Твою Селестию.

— Нам жаль, доктор.

— В пизду! Вам не жаль. Вам нужны только результаты. Я не могу торопиться; это, чёрт возьми, тонкая работа. Трансплантация живой плоти должна была занять у нас день или два, но теперь вы сильно подгоняете сроки.

— Вы успеете нанести кожу на плоть, прежде чем мы начнём транспортировку?

— Да, сэр. Несмотря на то, что это замёт всю ночь, я это сделаю.

— Глаза снова светятся.

— Что… да блять.

— …пришлось нести тебя на спине. Они просто хотят оставить тебя себе и использовать как расходный материал. И ещё хотят сделать полностью механические версии тебя. Я хотела создать идеального разведчика, но никогда не хотела ёбанную армию машин вроде тебя. Я не хотела бы этого, никогда, но теперь у меня нет выбора. Мне нужно прикончить тебя прежде, чем нас транспортируют.

Доктор тяжело вздохнула.

— Я надеюсь, что когда эта война закончится, ты простишь нас, Кристалл.

Звонок с вибросигналом прервал доктора. Она вздохнула, вытащила из лабораторного халата телефон и ответила.

— Доктор Пэр слушает… что, Мэйнхеттенская центральная? Вы сошли с ума, мы не можем… стазисные капсулы? Но сэр, граждане узнают, что… вы имеете ввиду приватное отделение, но опять же, граждане… дерьмо, ладно, сэр. К моменту транспортировки её эндоскелет будет покрыт плотью.

Доктор вздохнула, выключила телефон и подошла к консоли.

— Тупо, это всё так тупо. Теперь они говорят о том, что Пинки внезапно стала копаться в исследовательских лабораториях Министерства Крутости. Это какое-то безумие. Теперь у меня весь график поехал. Компьютер, запустить программу наращивания плоти.

— По крайней мере ты останешься жива, несмотря на то, в тебе так много от машины. Даже сквозь тихий писк кардиомонитора на твоей грудной клетке я всё ещё слышу как бьётся твоё сердце. Надеюсь, что когда они получат чипы боевой подготовки и перепрограммируют твой мозг, ты всё ещё будешь помнить, что живая. Не беспокойся, мы сделаем копию твоего первоначального разума, чтобы вернуть его тебе после войны. Я, чёрт возьми, прослежу, чтобы они не убили тебя по-настоящему.

— Ещё четыре часа, пока процедура не закончится, и мы сможем поместить тебя в стазис, в центральную больницу Мейнхэттана, прежде чем поезд отправится обратно в Лас-Пегасус. Это чертовски хорошая работа, я знаю, что делаю здесь и… о, во имя Селестии, почему ты постоянно просыпаешься?

— Внимание всем пони с пропусками в стойло. Пожалуйста, немедленно явитесь в закрепленные за вами стойла. Это не учебная тревога. Повторяю…

— Нет, не сейчас. Мы не можем бросить её прямо так! — закричала доктор Пэр, когда полковник потащил её за собой.

— У нас больше нет времени, доктор. Войне конец, как и Эквестрии. Мне только что доложили, что внутри кантерлотского щита взорвалась бомба с розовым облаком. Принцессы мертвы. Теперь мы сами по себе. Теперь мы — это будущее всего нашего рода. И теперь всё зависит от нас.

— Но сэр, она может отправиться с нами.

— Это просто машина, Пэр Шейп. Пошли уже.

— Но сэр, мы не можем оставить её здесь умирать.

— Оно уже мертво, помнишь? Идём.

— Но сэр…

— Внимание, в стазис-камере недостаточно энергии, повторяю, в стазис-камере недостаточно энергии.

— Запущена процедура экстренного пробуждения.

Я тихо застонала, начиная просыпаться. Были слышны какие-то голоса, но мой пробуждающийся мозг не мог их чётко разобрать. Слышно, как что-то движется передо мной с выраженным шипением и скрежетом, я чувствую как ветер начинает проникать внутрь и поперёк. Внезапно мой нос почувствовал один из самых тошнотворных запахов. Хотела бы я знать, что это, чтобы описать, но, к моему несчастью, отвратительней запаха мне ещё никогда не встречалось. Естественно, мне пришлось проснуться. Мои глаза открылись, и я обнаружила себя в больничной палате, заставленной, похожими на капсулы, устройствами. Помню, как видела что-то подобное, когда медсёстры везли меня мимо одной из таких после операции. Хотя я никогда не спрашивала, что это за комната. Так или иначе я не могла вспомнить ни грязных стен, ни самой палаты, в которой я проснулась.

— Где я? — как можно громче спросила я и стала медленно выбираться из камеры. С глухим звуком я упала на пол и тихо застонала, пытаясь заставить работать свои непослушные конечности. Было чувство, что я не пользовались ими целую вечность и любому движению требовалась минута, пока команды от мозга дойдут до копыт.

— О… — промычала я, медленно вставая на ноги с пола только для того, чтобы снова приземлиться на него лицом. Я удивленно моргнула, когда мои уши зашевелились, пытаясь уловить какой-нибудь звук, но в какую бы сторону они не поворачивались, всё что я слышала — это тишина.

— Что происходит? — спросила я саму себя дрожащим голосом, который не смогла узнать, но и не придала этому значения из-за охватившего меня чувства страха.

Конечности ощущались тяжёлыми. Я стала ходить по комнате и заглядывать в каждую капсулу, мимо которой проходила. Всё вокруг было покрыто ржавчиной, сажей и какой-то пылью, это место выглядело запущенным и старым не по векам. Я не знала, что случилось, но моя интуиция подсказывала, что определённо что-то плохое. Я подошла к камере с большой трещиной в стекле, но из-за толстого слоя пыли не смогла разглядеть, что внутри. Я аккуратно подняла своё копыто в зелёном комбинезоне, чтобы протереть стекло, и тут же отскочила назад, крича от ужаса. По всему зданию разнеслось эхо, отчего это место стало выглядеть ещё более жутким и пугающим.

В капсуле лежал наполовину разложившийся пони. Что-то подобное я видела раньше только в фильмах, но оно не выглядело настолько страшным и мерзким. Этот будто растаял заживо, мясо не держалось и аморфной массой сползало к его костей. Я не знаю, сколько нужно времени, чтобы тело полностью разложилось, но похоже, что он здесь уже давно. У меня скрутило живот, я бросилась к открытой двери от этого ужаса и запаха. Я снова закричала от ужаса и стала задыхаться, когда оказалась снаружи. Я только что проснулась и сразу увидела то, что могла видеть только в кошмарах. Определённо не та вещь, с которой я хочу начинать свой день.

Я сделала несколько глубоких вдохов, взяла себя в копыта и осмотрелась. Я стояла в длинном больничном коридоре, выглядящем так, словно здесь кто-то провёл Осенний Забег. Кругом был беспорядок. Столы, стулья, кровати, да что угодно просто валялось грудами мусора, а на кафельном полу были трещины и местами отсутствовала плитка. В коридоре было темно, источниками света служили несколько маленьких лампочек. Но, что более важно, никого не было. Ни единой души, только тишина. Я ничего не слышала, отчего становилось только страшнее. Большую часть своего времени я проводила в клинике, так что очень хорошо разбиралась в звуках больничной жизни. Стоны пациентов; мириады сливающихся воедино разговоров; звуки техники и так далее. И здесь ничего из этого не было, только оглушающая тишина.

— Где, чёрт возьми, все? — спросила я с чувством нарастающего страха, который заставлял меня дрожать.

— Есть кто-нибудь? — прокричала я так громко как могла. Мой голос эхом прокатился по пустому госпиталю без единого на него ответа или звука. Я в самом деле одна здесь. Теперь у меня ещё больше причин для страха.

Я посмотрела вверх и вниз, пытаясь сориентироваться, и заметила знак, наполовину свисающий с полотка. Я вытянула шею, чтобы получше рассмотреть его, и увидела грязную белую стрелку, указывающую на дверь позади меня. Я слегла отошла, чтобы посмотреть сбоку, и в шоке ахнула от того, на что она указывал.

— Стазисное отделение? — закричала я в ужасе. Теперь всё ясно. Меня переместили в эту палату после того, как я заснула, и не знаю как, но я оказалась в стазисе. Я слышала о нём раньше. Стазис — это процесс приостановления жизни, который сохраняет тело вне времени, предотвращая его дальнейшее старение или деградацию, пока не будет прерван. Я не разбиралась в его магическом устройстве, но суть понимала. Минуту! Как долго я проспала, если была в стазисе?

Я не знала. Мысль о том, что я проспала всю войну и хрен знает сколько после, пугала меня до глубины души, заставляла и без того быстро бьющееся сердце биться ещё сильнее из-за растущего беспокойства. Я не хотела больше здесь оставаться. Мой пораженный страхом мозг кричал мне бежать, Я бросилась так быстро как могла к ближайшей двери по усыпанному мусором полу. Я видела, как сквозь неё пробиваются лучи света.

Я оказалась в большой приёмной, когда прорвалась сквозь дверь. За огромным количеством столов в конце комнаты я увидела намалёванную надпись. Но, прежде чем я успела прочитать, что там было написано, я увязла копытами в какой-то куче грязи и упала, сильно ударившись подбородком. В итоге я прикусила язык и стала плакать от боли. Хныкала, рыдала от отчаяния и тяжело дышала, лёжа на полу. Ровно до того момента, пока не увидела куда и на что упала. Мои глаза вылезли из орбит в абсолютном ужасе от того, что лежало рядом со мной. Вся приёмная была завалена почерневшими скелетами в рваных клочьях того, что осталось от их одежды. Их здесь, должно быть, не меньше сотни. Я закричала, вскочила на копыта и рванула к стене из стекла, которая была главным входом в больницу. Я выскочила за побитые стеклянные двери, остановилась и застыла на месте, глядя на город перед собой.

Всё вокруг было разрушено.

Тело отказывалось двигаться. Я стояла как неподвижный истукан, с ужасом глядя на развороченные и разрушенные здания. Я ничего не понимала. Архитектура зданий, которые, несмотря на разрушения, всё ещё стояли, совершенно отличалась от Лас-Пегасуса, а холодный воздух снова напомнил мне о том, что я нахожусь не там, где в последний раз заснула. В Лас-Пегасусе даже зимной никогда не было холодно, но здесь я уже продрогла до костей. Ко мне медленно возвращался контроль над копытами, так что я развернулась к больнице, из которой вышла. Моя челюсть упала, когда я наконец поняла, где нахожусь в данный момент.

— МЕЙНХЭТТАН?! — оторопело закричала я. — КАК Я ПОПАЛА СЮДА?

Это безумие. В этом нет никакого смысла. Я в Мейнхэттане. В городе на восточном побережье Эквестрии. Но это невозможно, как я могла попасть сюда? Я потрясла головой. Число вопросов к нынешней ситуации и тому, что здесь происходит, продолжало расти, отчего моя голова начинала болеть. Я села и заплакала от обрушившихся на меня стресса и замешательства.

Не знаю, как долго я плакала, но звук осыпающегося кирпича и извести заставил меня остановиться и подняться на копыта. Я лихорадочно стала оглядываться в поисках источника звука и остановилась, глядя на разрушенную башню больницы. Она опасно нависла надо мной и с каждым стоном стали и треском старого кирпича наклонялась всё больше в мою сторону. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что сейчас произойдет. Я развернулась и побежала так быстро, как только мои ноги могли нести меня по усыпанной щебнем дороге. Я перепрыгивала через ямы и трещины в асфальте, петляя между множеством брошенных повозок.

— Это, должно быть, кошмар, — воскликнула я, когда раздался резкий удар, а затем всюду посыпались куски металла и обломки кирпича.

Здание упало на тротуар, и раздался оглушительный грохот. Я не стала оглядываться. Земля сильно тряслась, заставляя маленькие трещины на дороге расти. Моё копыто застряло в одной из таких. Я упала на грудь и закричала от боли, когдамоё тело, подхваченное инерцией, покатилось вперёд, перевернулось на бок и остановилось, врезавшись в автобус. Я рыдала и стонала из-за множества болезненных царапин на шкуре. А ещё была ошеломлена тем, что не сломала ни одной кости. При таком падении от моей грудной клетки осталась бы только пыль, но я чувствовала себя нормально. Лишь полученные ссадины заставляли меня негодовать. Затем я заметила, как бьётся моё сердце. Несмотря на скорость, с которой я бежала, его ритм был совершенно нормальным. После всего того, что я проделала, сердце должно было сдаться прямо сейчас, но оно чувствовало себя прекрасно. Оно никогда не чувствовало себя хорошо. Что со мной случилось?

Какие бы идеи ни лезли мне в голову, я не могла объяснить своё новообретённое здоровье. Честно говоря, это было потрясающе. Моя грудь болела от горящих лёгких и сильно стучащего сердца, но я не чувствовала, что вот-вот упаду замертво, как раньше, когда мне приходилось напрягаться. Я почувствовала небольшую радость от того, что теперь могу жить здоровой жизнью, но это приятное ощущение было притуплено всеми разрушениями и смертью, царившими вокруг.

За пределами развалившейся больницы было ещё больше смертей, я чувствовала себя плохо при виде всех этих почерневших костей. Что хуже всего — среди скелетов было достаточно и жеребят. Что, чёрт возьми, произошло здесь? Я не могла даже начать думать о этом, но, наверное, когда-нибудь я узнаю.

Мои уши встрепенулись, когда я уловила шум прибоя где-то впереди. Я снова встала на копыта, отряхнулась и обошла автобус, глядя на ряды разрушенных зданий на фоне бесконечной морской глади. Я шла около десяти минут, пока не достигла ржавой пристани с видом на каменную дамбу. Зрелище одновременно поражало и ужасало. Зеленоватый океан спокойно омывал дамбу, но надвигающиеся тёмно-серые облака создавали впечатление, что вот-вот грянет сильная буря. Я никогда в жизни не видела такой картины.

Моё внимание привлекли огни по правую сторону. Я развернулась посмотреть и увидела картину, вселяющую надежду на то, что в этом городе всё ещё есть жизнь. Я увидела недалеко от берега Мейнхэттана маленький остров и длинный мост, соединяющий его с городом. Полностью сосредоточив внимание на острове, я стала замечать другие вещи: сторожевые вышки и пони с огромными, направленными на мост пушками. Мне сразу же перехотелось подходить и к острову, и к пони. Я развернулась и пошла вдоль дамбы прочь от берега.

Я шла, должно быть, около часа, прежде чем уткнулась в стену с металлическими шипами, чтобы никто не мог перелезть через неё. Стена была практически целой, не оставляя мне даже трещинки, чтобы заглянуть внутрь. Я также заметила, что небо потемнело, а тени сделались длинными и зловещими, отчего мёртвый город стал выглядеть ещё более пугающим. Я пошла вдоль стены, пока не достигла больших железных ворот, которые, к моему несчастью, были заперты на прочную цепь. Сквозь прутья мне был виден знак на одном из зданий компании «Голд Стар» — Гавань Мэйнхэттана. У меня упала челюсть, когда я увидела гигантский белый корабль на пристани. Лайнер «Селестия».

Что же, теперь у меня есть смутное представление о времени, в котором я нахожусь. Я видела новостные репортажи с презентацией этого корабля, а затем церемонию начала строительства. Тогда вместо своей сестры, в честь которой назвали корабль, присутствовала принцесса Луна и вбила в конструкцию первую заклёпку. Мне было забавно наблюдать за ней по телевидению, так как она выглядела неловкой и смущенной, делая что-то во имя сестры. Но также мне было и грустно от того, что после покушения на принцессу Селестию она всё реже и реже посещала публичные выступления, пока практически не пропала с экранов.

Итак, если «Селестия» была начата до того, как я заснула, а теперь завершена, то, по моим предположениям, я спала около пяти лет. ПЯТИ ЛЕТ! Нет, скорее всего даже больше, учитывая состояние корабля. Он выглядел очень ржавым и грязным и к тому же частично утонул возле собственной пристани. Слишком глубоко, чтобы плыть. Дальнейшее наблюдение за кораблём также показало, что его кормовая мачта сломалась и упала с правого борта на портовый склад. Носовая мачта слишком сильно накренилась назад, а предназначенные для неё стальные тросы сильно натянулись, не давая ей упасть. Не думаю, что они продержатся долго. Да, наверное, всё-таки десять лет. Десять или больше… О Селестия, моя мама, должно быть, вне себя из-за переживаний или… богини, она, должно быть, думает, что я умерла. Ой, мамочка. Мне нужно домой.

Что-то мелькнуло у меня перед глазами. Как будто восклицательный знак. Я тут же посмотрела направо, где он был, и попыталась ухватить его взглядом. Что это такое? Вдруг в ворота ударилось что-то тяжёлое, заставив меня инстинктивно попятиться.

— Что за хрень?! — сжалась я от внезапного шума.

За створками я смогла разглядеть лежащее изломанной кучей нечто, и от одного его вида в моих жилах мигом застыла кровь. Я могла назвать это лишь одним словом — зомби. Настоящий зомби, ходячий труп. Это невозможно. Оно не должно существовать, оно не могло существовать, это… это не имело никакого смысла! Пытаясь хоть как-то осознать происходящее, я могла лишь вспомнить старые фильмы ужасов, в которых жизнь в мертвецах поддерживали неудачные заклинания или вирусы. Но сейчас передо мной поднимался на свои сломанные копыта живой зомби. И он выглядел голодным! Встав, труп громко зашипел и снова впечатался в ворота, на этот раз продолжив давить изо всех сил. Я с ужасом увидела, как сзади него показались и другие. Их тут, должно быть, сотни, и все хотят меня сожрать! Я не хочу, чтобы меня жрали! Перед лицом надвигающейся армии мертвецов я решила сделать единственное, что оставалось любой нормальной кобылке — вопя, побежала прочь быстрее ветра в неизвестном направлении.

Я мчалась, и мчалась, и мчалась, пока лёгким не перестало хватать кислорода. Хватая ртом воздух, я замедлилась и плюхнулась на разбитую асфальтовую дорогу посредь центральной улицы с магазинчиками по обе стороны, держась за грудь. Лёгкие горели огнём, а сердце колотилось как бешеное. Какое-то время я просидела, переводя дух. Да уж, чересчур много стресса вредно для здоровья… А учитывая, как стремительно темнело небо, нужно было озаботиться поиском места для ночлега. Я двинулась вперёд лёгкой рысцой. Может, удача будет на моей стороне и подкинет газету с объяснениями, что за чертовщина творится в городе, куда все подевались и откуда тут полчища живых мертвецов…

Улица пребывала в полнейшей разрухе, как, впрочем, и весь остальной город: заколоченные окна, выбитые стёкла, рухнувшие грудой камней дома, — я всё брела по дороге, когда в животе заурчало от голода. Ух, а от бега здорово разыгрался аппетит! Надеюсь, тут уцелел какой-нибудь продуктовый. Я шагала ещё добрых минут пять и, наконец, заметила газетный киоск.

Я толкнула раскуроченную дверь и сделала шаг внутрь, ещё лелея надежду поздороваться с владельцем, — но, подобно другим домам, магазинчик стоял в запустении. Хмурясь, я прошествовала мимо полок, ища газеты. Съестного на них почти не было, а то, что осталось, давно перестало быть съестным. Ворча под нос, я подошла к прилавку, и там обнаружилась стопка газет, вернее, что от неё осталось — кучка рыхлой, гниловатой субстанции. Я не сдавалась и перелезла за прилавок. Снизу под доской нашлась коробка со значком эквестрийского новостного издания. Я, улыбаясь, вытащила её и зарылась внутрь, где лежала связка старых, пожелтевших газет, к счастью, не тронутых временем. От первого же заголовка, состоявшего из одного слова, я чуть не уронила челюсть.

«АРМАГЕДДОН»

Не может быть… Они не могли! Не могли…

«Конец света! Эквестрия применила оружие массового поражения против Зебрики в ответ на удар жар-бомб…»

Так значит, война окончена — победителей нет. Неудивительно, что весь город лежит в руинах… О богини! Не только он, вся страна, а это значит… О Селестия, мама! Я наконец заметила дату на газетном листе, и худшие мои страхи подтвердились. Статья вышла спустя пять лет, как я уснула; вряд ли моя мама получила место в Стойле и сейчас, вероятно, была мертва. Я ведь так и не попрощалась с тобой, мама… Слёзы сами брызнули у меня из глаз. Как же так…

— Опа, опа, эт чё такое? — раздался сзади зловещий голос.

Я вскрикнула от неожиданности, обернулась и увидела в дверном проёме двух жеребцов в склёпанной из хлама броне.

— Соска полосатая, — подельник первого мерзко, сально осклабился, — с дырами.

— Я не соска! — крикнула я, вскочив на ноги.

— Да хоть пизда с ушами, главное, жопа что надо, м? — ухмыльнулся второй, и оба двинулись на меня. То, как они на меня пялились, мне совсем не нравилось. Только я попятилась назад, как мой круп упёрся в стену.

— Попалась, шкура, — первый откинул крышку-прилавок.

— Не подходи! — заорала я и что было прыти махнула через прилавок в сторону выхода.

Второй тут же преградил мне дорогу, заставив затормозить в считанном шаге от его желтозубой ухмылки. Восклицательный знак снова заморгал перед глазами — и тут же на меня навалились сзади, а на талии крепко сомкнулись чужие ноги. Я только ойкнула: что-то твёрдое, горячее и влажное уткнулось мне между ягодиц, жеребец повёл тазом назад… О Селестия, нет!

— Слезь! — я лягнула со всей дури.

Моему удивлению не было предела, когда жеребец буквально подлетел в воздух от удара. Он удивился не меньше и отцепился от меня. Я врезала ему в грудь ещё раз, и он, не касаясь земли, пролетел над полками и ударился о прилавок.

Я вытаращилась на его тело. Я… сбрыкнула с себя взрослого жеребца, будто котёнка, и одним пинком швырнула через весь магазин!

— А-ха-ха, ну ты чмо, Билли, кобыла накуканила, — загоготал второй, встав поперёк дверного проёма.

— Ебало на ноль, — Билли, охая от боли, сполз с прилавка на пол.

Второй, не сдвигаясь с места и продолжая хохотать, кое-как взял себя в копыта и, повернув морду к рваному мешку за плечом, выхватил большой нож и наставил на меня остриём. Мои копыта задрожали. Он же лишь кровожадно хихикал, не выпуская оружия изо рта.

— За эту хуйню, шмара, я тебе всю скважину раздраконю, — Билли неторопливо подбирался сзади.

— Не надо, — залепетала я. Мой взгляд испуганно заметался в поисках пути для бегства. Проход! Я метнулась между полок — куда угодно, лишь бы подальше от этих гнусных типов.

— Ты на входе стой, смотри, чтоб не смылась, — рыкнул Билли.

Не верю… Что с ними не так?! Пони никогда не вели себя так мерзко!

— ‘Ди сюда!

Я завопила, улепётывая от Билли, свернула за угол и вдруг поняла, что несусь на второго жеребца. Паника прибавила ногам скорости, не давая замедлиться… Пони у выхода ещё лыбился, но ухмылка сползла с его лица, когда до него дошло, что я не собираюсь тормозить.

— Бля, да стой! Стой!

Он шарахнулся в сторону, и я пулей выскочила из магазина. Слёзы застилали глаза, зрение подёрнулось поволокой, я неслась не разбирая дороги. За что они так со мной?!

— Вэн, ссыкло ебаное! — донеслись сзади вопли Билли.

— Она тебя бросила как нихуя, братух, меня бы она в блин раскатала!

Я скакала во весь опор — надо оторваться… Улица растекалась от влаги в глазах, и тут на секунду вспыхнул восклицательный знак. Я повернула голову в ту строну, где он мелькнул, но этой секунды хватило, чтобы не разобрать у себя на пути автобуса. В следующий миг я смотрела уже на покрытый ржавчиной каркас. Ой-ёй. Мой лоб врезался в машину, и я отскочила, шипя от боли. Череп будто треснул на двое, зрение поплыло.

— Рожей прям в колымагу! — Билли и Вэн, гогоча, неспеша заходили с двух сторон. — Ну ебанашка!

Я застонала, повернулась к ним лицом, едва держась на ногах. Всё вокруг плыло и кружилось.

— Расслабь булки, сосочка, — Билли потянулся за спину к увесистой доске, утыканной гвоздями.

— Не… надо, — залепетала я, расставив ноги пошире, чтобы не рухнуть на землю.

— Споки ноки, сука.

Он с размаху опустил доску на мою голову.

Я не успела закричать. Гвозди распороли щёку, импульс от удара прокатился по черепу — и всё померкло…

Обмякшая зебра осела и неподвижно распласталась на асфальте. Дрын Билли разлетелся в щепки, и жеребец с удивлением выплюнул бесполезную деревяшку, массируя гудящую от удара челюсть.

— Пиздец она тебя, конечно, — прыснул Вэн.

— Иди ты. Ай, фу бля… Как по кирпичу уебал.

Билли и посмеивающийся над ним Вэн нависли над бессознательным телом с явно недобрыми намерениями.

Чуть поодаль, укрывшись от рейдеров за ржавым красным почтовым ящиком, во все глаза за происходящим наблюдал бежевый пони с бурой гривой и в рваном, окровавленном медицинском халате.

— Вот же бедная девочка…

Внезапно обмягшая кобыла встрепенулась и, как ни в чём не бывало, поднялась на ноги.

— Хера, ты чё? — Билли чуть не подавился от неожиданности.

— Ты же ёбнул ей как я не знаю…

Зебра встала лицом к агрессорам, её небесно-голубые глаза горели угрожающим багровым светом.

— Протокол самообороны активирован, вступаю в бой с враждебными целями, — изрекла она холодным, ровным механическим голосом.

Рейдеры удивлённо переглянулись: кобыла не подавала никаких признаков дезориентации — после двух-то мощных ударов по голове, — и даже больше, спокойно подступила к жеребцам, не сводя с них горящих красных глаз. Вэн опомнился первым и с ухмылкой схватился за свой нож.

— Чё, сука, мало было? Ну, давай, — прошамкал он с рукоятью в зубах и, замахнувшись, ринулся на кобылу.

Зебра едва повернула голову в его сторону. Быстрым текучим движением она приняла замах на ногу и, как бы опёршись о клинок, оторвала второе копыто от земли и сделала молниеносный тычок в неприкрытую грудь жеребца. Что-то громко хрустнуло на всю улицу. Вэн издал глухой хрип — и, мёртвый, рухнул на асфальт. Силы удара хватило, чтобы осколок раздробленной грудины вошёл в его тело и проткнул сердце.

Билли вытаращился на труп своего дружка, умершего от одного-единственного тычка в рёбра, — и поперхнулся, когда на его глазах кобыла вынула копыто из дыры в теле. Оно ушло на несколько сантиметров вглубь.

— Ты… ты другана моего завалила… Пиздец, ты гнида, блядь! — Билли истошно заорал и выхватил из сумки десятимиллиметровый пистолет.

Зебра повернулась, словно не замечая направленного дула, и невозмутимо зашагала вперёд.

— Сдохни! — Жеребец что есть силы зажал спусковой крючок. Бах! бах! бах! Выстрелы прогремели по улице — и следом три последовательных «дзынь!».

Пистолет брякнулся на дорогу — Билли разинул рот от ужаса: кобыла с горящими красными глазами наступала на него, зияя тремя дырами во лбу, оставшимися от срикошетивших пуль.

— Чё за ебанина? — испуганно затараторил он и попятился.

Зебра не ответила — только буравила его взглядом и шла, шла не останавливаясь. Вдруг без предупреждения она рванула вперёд, вскочила на одно копыто и крутанулась, используя ногу как точку вращения, пока не оказалась спиной к рейдеру. Он успел лишь беспомощно завопить; задние копыта впечатались ему в морду. Пинок сломал нос и раздробил челюсть, осколки кости по инерции проникли в мозг, но удару хватило ещё и остаточной силы, чтобы запрокинуть голову Билли назад, свернув тем самым шею. Жеребец умер, ещё не упав на землю.

— Ё-моё… — выдохнул врач. Зрелище кобылы, уложившей двух бугаёв парой ударов, внушало само по себе.

Любопытство снедало его, эта кобыла явно была непростой: упала от двух затрещин в голову, как обычная пони, но потом… вскочила, будто ничего не было, схлопотала три пули в череп и убила двух здоровенных жеребцов! Логика подсказывала уносить хвост, пока ещё жив, но кто тогда обработает раны в теле зебры? Совесть врача не позволяла просто так сбежать и бросить кобылку помирать от заражения крови из-за глубоких рваных ран в левой щеке, где доска с гвоздями распорола кожу.

Жеребец осторожно выполз из-за почтового ящика и медленно направился в сторону кобылы.

Та подняла голову, почуяв чьё-то присутствие, и перевела взгляд на приближающегося жеребца, секунду изучающе смотрела на него и тоже зашагала навстречу. Доктор это заметил, остановился. Сев на круп, он поднял передние копыта, демонстрируя, что безоружен.

— Я не причиню тебе вреда, — произнёс он как можно убедительнее, когда до красноглазой зебры оставался один-единственный шаг.

Врач поморщился от вида рваных ран на щеке: через одну дырочку, кажется, были видны торчащие зубы… Кобыла наклонила шею вперёд, буравя незнакомца взглядом; тот не смел отвести глаз. Наконец — спустя, по ощущениям, вечность, — она отстранилась.

— Протокол самообороны деактивирован, — и, закатив снова ставшие небесно-голубыми глаза, она молча рухнула на землю.

— Ёп!.. Ты чего? — переполошился доктор.

Ответа не последовало, и он попробовал её поднять, но даже не смог сдвинуть с места. Попробовал снова, и опять, и ещё, но в итоге сдался с обречённым стоном.

— Богини, тонну весишь… Брут, тащи сюда свою жирную жопу!

Из-за угла показался крупный чёрно-белый брамин.

— Звали, хозяин? — спокойно протянула левая голова, когда бык приблизился к жеребцу.

— Помоги оттащить её в больницу. Я один не подниму.

Двухголовый бык кивнул и подставил огромную перемётную сумку, откуда врач выудил самодельные складные носилки и кое-как с помощью мутировавшей коровы уложил на них потерявшую сознание зебру. Он снова проверил, что пациентка в стабильном состоянии, а затем привязал носилки к браминьему седлу двумя верёвками. Вдвоём он и бык поволокли кобылу к больнице.

Улыбаясь, я прижималась к мягкой искристо-розовой шёрстке мамы. Несмотря на всю боль и терзания от болезней, мама всегда меня утешала. Она наклонилась и нежно лизнула ссадину у меня на щеке, мягкое касание языка умерило горящую боль.

— Веди себя осторожнее, зайка, ты немножечко хрупче, чем другие кобылки и жеребчики, — прошептала мама.

— Да знаю, мам, но играть же весело! — прощебетала я.

Она тихо засмеялась, и от её смеха мне самой захотелось улыбнуться.

— Знаю-знаю, сладкая моя, жеребчики порой не умеют вовремя остановиться.

Я довольно засопела, прижавшись к её боку. Через несколько минут она отстранилась, и я в замешательстве подняла глаза — и растерянно захлопала ресницами, увидев, что с кристальной шёрстки мамы пропал весь блеск, оставив только серость и уныние. Тогда-то всё стало понятно: я — давно взрослая, я просто сплю, а лучшие сны — это сны о беззаботном детстве.

— Нам… надо ненадолго расстаться, милая, — в глазах мамы блеснули слёзы.

— Но мам, почему? — я захныкала.

— Я знаю, что ты не хочешь, милая, но у тебя много дел, ты нужна Эквестрии, — всхлипнула мама. Входную дверь выбило взрывом, и в наш дом ворвались два пони, одетые в черные костюмы с повязками на лицах, они набросились и схватили меня.

Едва я оказалась в их копытах, от дома не осталось и следа и он стал стерильным и серым, как сталь, коридором, а я оказалась привязанной к каталке, которую и толкали два жеребца. Меня подкатили к двойным дверям, они распахнулись, и в коридор ударил ослепительно-яркий свет, очерчивая силуэт какого-то высокого пони. Его лица не было видно, только улыбку — от этой улыбки меня пробрал мороз.

— Вы вовремя. Готовы приступать к извлечению мозга, — изрёк он страшным голосом, и затем всё вокруг погрузилось во тьму…

Вздрогнув, я очнулась от этого странного сна, который уже начал стираться из памяти, но голос жеребца из тени всё гремел в голове, заставляя дрожать. Что это было? Таких снов я ещё не видела. Я двинула передней ногой, чтобы потереть лоб, чем-то туго сдавленный, — и обмерла. Нога не поддавалась. Я попытался пошевелить всеми четырьмя и тогда поняла, что крепко привязана к чему-то; двигаться я не могла, только ёрзать да извиваться.

— На помощь! — в ужасе закричала я.

— О, проснулась, — раздался справа бархатный низкий голос. Я попыталась повернуть голову, но не смогла и этого, впрочем, незнакомец сам показался мне на глаза. Бежевый жеребец подошёл к столу, на котором я лежала, и присел рядом. Внешний его вид не источал угрозы, а в голосе не сквозило злобы.

— Помоги мне, я не могу двигаться, — проскулила я.

— Не хочу рисковать, пока не буду уверен, что отпустить тебя будет безопасно. Прежде чем потерять сознание, ты убила двух рослых кабанов голыми копытами. Я уже молчу, что ты даже не пони. Я не знаю, кто ты или что, — он внимательно осмотрел неподвижную меня.

— А… что? — с моих губ сорвался крик. — Это невозможно…

Я вспомнила, как получила дрыном с гвоздями и вырубилась.

— Я была без сознания и ничего не могла сделать.

Он молча смотрел на меня какое-то время, после чего:

— Твои глаза светились красным, а сейчас сделались голубыми, но ты, полагаю, это не контролируешь. Кто же ты?

Деталь про красные глаза озадачила меня, но я решила не уточнять.

— Меня зовут Кристалл Эклер. Я кристальная пони из Лас-Пегасуса, — честно ответила я.

Жеребец склолнил голову и поднял бровь.

— Кристальная?

Я кивнула, насколько мне позволял ремень на голове.

— Ты больше похожа на зебру, чем на кристальную пони. Однако и полностью зеброй ты не являешься, — заявил он, оглядывая меня.

Сама я вдруг начала замечать странные ощущения по всему телу, словно прохладный бриз дул над неровной поверхностью.

— О чём ты вообще говоришь? — растерянно воскликнула я.

Жеребец безмолвно потянулся к столу и на что-то нажал копытом. Ремень у моей головы ослаб, и он мягко убрал его.

— Посмотри сама.

Я медленно подняла голову и взглянула на себя. Впервые с того времени, как я очнулась после госпиталя, мне удалось увидеть своё тело и наконец понять, почему все называют меня зеброй. Когда-то бледно-розовая шёрстка и жёлтый хвост сменились чёрно-белыми полосками. Я совершенно не понимала, как такое могло произойти. Кто мог сделать подобное? И тут я увидела зияющие дыры в своей коже; несколько отверстий было проделано в груди, животе и ногах. Они не кровоточили, но то, что виднелось за ними, вгоняло меня в ужас.

— Какого чёрта со мной произошло?! — закричала я, забившись против пут.

Я прекрасно слышала и чувствовала, как механические детали моего скелета пытались двигаться согласно моей воле. Словно это и было моё тело. Я чувствовала все его движения. Что же случилось со мной?

— Всё ещё считаешь себя кристальной пони? — спросил жеребец.

Я взглянула на него со слезами на глазах.

— СЕЛЕСТИЯ, ДА! Я родилась в Кристальной империи, переехала с семьёй в Лас-Пегасус и жила там до двадцати шести! — прорыдала я.

Он нахмурился, сочувственно глядя на меня.

— Я верю тебе. Ни одна машина не способна эмулировать такие искренние эмоции. Я вижу всё по твоим глазам. Не знаю, кто сотворил с тобой это, но могу точно описать, что они сделали, — сказал он, принявшись особождать меня от ремней.

Я просто лежала и заливалась слезами, позволяя агонии покинуть моё отныне свободное тело. Лежала, пока слёзы не кончились. Жеребец терпеливо стоял рядом и ждал, пока я приду в себя.

Наконец, я медленно подняла туловище, усевшись прямо на столе, и посмотрела на покрытого кровью пони. Мои глаза расширились от вида красных пятен, что не укрылось от его взгляда.

— А, не обращай внимания, — отмахнулся он. — Лекарю никуда не деться от крови.

Я кивнула и вновь уставилась на своё продырявленное тело.

— Почему я вся изрезана? — спросила я, осматривая большую дыру на груди, за которой виднелась стальная пластина с приделанным зелёным экраном, в котором я узнала кардиомонитор.

— Я всё объясню, — смущённо проговорил доктор. — Я мог слегка увлечься.

— Что ты сделал? — воскликнула я.

— С чего бы начать… что ж, ладно. Ты потеряла сознание, после того как убила тех двух жеребцов, и я заметил на твоём теле несколько ран. Поэтому я принёс тебя сюда, в клинику, где мог бы оказать медицинскую помощь — всё-таки я в первую очередь доктор. Как бы там ни было, пока я осматривал твою челюсть, я заметил металлический блеск и решил, что один из гвоздей впился глубоко в плоть и мне надо расширить рану, чтобы добраться до него. Однако оказалось, что блестел не гвоздь, а сам череп! Мне стало любопытно, и я перешёл к твоей груди, которая тоже была сильно изранена, где обнаружил ещё одну стальную пластину. Я принялся резать дальше, одна деталь вела к другой, и в итоге я понял, что твой скелет полностью механический! — увлечённо протараторил доктор. — Весьма занятно, учитывая, что твоё стальное тело покрыто живой тканью и ещё у него есть эта штука…

Я просто сидела в ужасе от осознания, что каким-то образом не только стала машиной, так ещё и превратилась в зебру. Доктор вытащил из карманов розовый алмаз в оправе синеватого металла и поднёс к моему лицу.

— Мне пришлось изъять его из твоей груди, чтобы прекратить самовосстановление твоего тела на время изучения.

— Ты из меня это вытащил? — воскликнула я и посмотрела на свою вскрытую грудь. Совершенно отчётливо на ней виднелось круглое отверстие под некий предмет.

— Не переживай, я верну всё на место. Теперь, когда я убедился, что ты не собираешься меня убивать.

Я просто молча похлопала глазами.

— Так или иначе это всё очень странно, — доктор указал на алмаз. — Это зебринский исцеляющий талисман, он призван лечить раны, болезни и всё в таком духе. Однако он ведёт себя необычно. Когда я пытался избавиться от твоей кожи в процессе исследования, талисману было всё равно на одиночные надрезы, но стоило мне снять целый лоскут — всё за секунды отрастало обратно. Магический анализ показал, что это голубое кольцо, похоже, ответственно за контроль потока энергии. Оно подавляет исцеляющее воздействие, если рана не тяжёлая. Скажем, в случае царапины или пореза оно заставит талисман бездействовать, а твоя живая плоть восстановится сама, благодаря природным свойствам.

Для меня это было уже слишком. Я стала простой машиной, не так ли? О Селестия, что же случилось со мной?

— Я теперь просто машина, не живое существо? — с готовящейся новой порцией слёз спросила я.

Доктор нахмурился на секунду.

— Ещё нет, — сказал он, вкладывая странный алмаз обратно мне в грудь.

Я тут же почувствовала, как талисман с щелчком угнездился в пазу. От пробежавшей по телу волны энергии мои глаза расширились. Я ощущала покалывание в местах разрезов и в полном оцепенении наблюдала за тем, как плоть моя восстанавливалась сама собой, пока снова не стала совершенно целой.

— Невероятно, — пробормотал доктор, оглядывая отныне здоровое зебринское тело. — О, и касательно твоего вопроса. Я могу совершенно спокойно тебя уверить, что ты жива.

Эти слова он произнёс с той силой и властью, что присущи действительно уважаемым пони, пользующимися большим авторитетом.

— Я применил несколько сканирующих заклятий и, к своему удивлению, обнаружил в твоей голове нормальный живой мозг, пусть и с небольшим вживлённым чипом. Также в твоём теле находятся натуральные лёгкие и сердце, которые снабжают мозг кровью со свежим кислородом, чтобы поддерживать в нём жизнь. Поэтому да, ты весьма точно живое существо.

Вздох облегчения сорвался с моих губ от его слов. Я всё ещё не бездушный механизм, по крайней мере не до конца.

— Твоё механическое тело, к тому же, совершенно уникально, уж можешь мне поверить. Оно выглядит, будто его проектировали специально неотличимым от живой пони, потому как ты не только имеешь биологические лёгкие, сердце и мозг, но и набор синтетических органов. Среди них есть желудок и кишечный тракт, так что ты в состоянии есть пищу, как нормальная пони. Однако я также обнаружил, что ты способна переваривать ещё и металл с драгоценными камнями. Ко всему прочему в тебя, похоже, встроена ремонтная система, подобная таковой из силовой брони Стальных Рейнджеров — это объясняет твою способность есть металл. Энергоячейки довольно слабые, будут держаться в лучшем случае неделю, но в этом и прелесть! — восхищался доктор, который, похоже, и в киборгах разбирался неплохо. — Твоё тело спроектированно таким, чтобы вынуждать тебя питаться на регулярной основе и не выделяться среди прочих биологических особей, будь то пони или зебры. Я никогда прежде ничего подобного не встречал. Даже в сравнении с выходцами из Стойла 101, которые были увешаны кибернетическими имплантами, ты стоишь на совершенно ином уровне. У них я многому научился, а так как я в последнее время повстречал целую кучу пони-киборгов — я рад, что сперва встретился с этими ребятами из стойла.

Что ж, теперь понятно, откуда он столько знал о моих механических частях. Меня разрывали противоречивые чувства. Одна часть меня испытывала болезненный страх перед тем, чем я стала. Другая — невероятную радость от того, что я ещё жива и впервые в жизни полностью здорова. Кажется, вторая побеждала, потому как на моих губах возникла слабая улыбка.

— Эм, спасибо, что осмотрел меня. Пусть и изрезал всю в процессе.

— Пустяки. Я не мог оставить беспомощную кобылу вот так лежать посреди улицы.

Моя улыбка стала чуть шире. К большому счастью этот доктор походил на тех, к которым я привыкла.

— Эм, а ты можешь рассказать, что произошло? — спросила я. — Когда меня поместили в стазис, всё было совсем иначе. Эквестрия была жива…

Жеребец нахмурился, а затем пересказал всё что знал о конце войны и Эквестрии. Я в ужасе слушала, как целая страна обратилась в руины и пустошь, даже две страны. Невозможно представить, сколько пони и зебр умерло в тот день. Продолжая рассказ, доктор поведал о тысячах выживших в стойлах и многих умерших снаружи. Затем последовала самая шокирующая для меня новость с тех пор, как я узнала о своём превращении в полумашину — прошло сто девяносто лет со дня падения бомб; плюс-минус год. Мои первоначальные догадки оказались ничем.

— Сто девяносто лет?! — закричала я в полном ошеломлении и вновь зашлась слезами, поняв, что моя мать умерла много десятков лет назад.

— Хей, что стряслось-то?

— Мне казалось, что я провела в капсуле лет пять, не больше, и всё ещё могу вернуться домой, к маме. Однако теперь в этом нет никакого смысла, ибо она уже больше века мертва, — прорыдала я. Я чувствовала себя такой плаксой.

— Мне жаль, — проговорил доктор и пошёл к закрытому шкафчику, доставая ключ. — Что планируешь делать дальше?

— Я… я не знаю.

Что я могла сейчас? Меня никто не ждал дома, да и дома уже не было. Я осталась совсем одна. Вздохнув, я опустила взгляд и уставилась на своё полосатое тело. Меня кольнула злость: должно же найтись хоть что-то, за что я могу уцепиться в этом мире!

— Хотя, думаю, я бы могла выяснить, что со мной произошло.

— Хм, и с чего же ты начнёшь? — спросил жеребец, покопавшись в шкафчике и обернувшись со свёртком на спине.

— Что ж, последнее, что я запомнила перед пробуждением в Мейнхэттане, это как уснула в медицинской палате Госпиталя имени Флаттершай в Лас-Пегасусе. Думаю, начну поиски оттуда.

— Это на другом конце Пустоши. Очень много опасностей можно встретить на такой долгой дороге.

— Эм, и никакого безопасного пути туда, конечно же, не осталось?

— Ну, вообще-то до сих пор уцелела желазнодорожная ветка между нашими городами, и по ней ходит поезд. Не то чтобы совершенно безопасный способ, однако куда более быстрый и спокойный, чем на своих четырёх. Здесь поезд не покажется ещё несколько дней, однако если хочешь узнать о своём прошлом, я бы посоветовал покопаться в здешнем центре Министерства Крутости, пока есть время.

— Почему именно там? — спросила я, пока доктор сгружал свою ношу на стол возле меня.

— Эмблема Министерства Крутости выгравирована на твоём металлическом скелете, — сказал он и похлопал по свёртку. — Вот, это может оказаться полезным: комбинезон Стойл-Тек и Пип-Бак 3000. В таком прикиде проще сойти за выходца из стойла, а не за неизвестную зебру. Им по-прежнему многие не доверяют. Это всё мне досталось от одного пони, которого я, к сожалению, не смог спасти. Пип-бак — очень полезный инструмент, он сослужит тебе хорошую службу. Хм, может, мне даже удастся подключить его к твоим системам для лучшего контроля.

— О чём это ты? — спросила я, пролезая в облегающий комбинезон.

— О том, что ты сможешь управлять пип-баком силой мысли, словно он часть тебя, если соединить его с каналами твоих механических систем. Твоё тело управляется мозгом, и некоторая автоматизация будет кстати. Врочем, ты можешь использовать его и обычным путём, если захочешь.

— Если ты думаешь, что это поможет, то ладно.

— Хорошо, сиди смирно.

Доктор взял чистый скальпель с подноса с инструментами и поднёс к моей левой передней ноге. От прикосновения металлического лезвия по мне пробежал холодок. Жребец надавил, и я закричала от боли, одёргивая ногу прочь от проникшего под кожу инструмента.

— Больно! — прокричала я.

— Поразительно, ты до сих пор способна чувствовать боль… — жеребец кашлянул: — Кхм, то есть, прости, я не нарочно.

Я вытянула переднюю ногу перед собой и уставилась на стекающую из ранки кровь. Однако спустя буквально минуту её поток затих — вместе с болью. Я и раньше царапалась из-за неосторожности, но те порезы болели куда дольше. Этот же я почти не чувствовала.

— Нога перестала болеть — я едва могу почувствовать рану.

Доктор осторожно продолжил работать, скальпелем раздвигая края надреза, пока я сдавленно не прорычала от вернувшейся боли.

— Похоже, ты обладаешь высоким болевым порогом. Удивительно, она до сих пор способна чувствовать боль.

Я закатила глаза от его последней фразы, тихо сказанной себе под нос.

— Я могу попробовать ещё раз, если хочешь. Действовать буду осторожно, дабы не перенапрячь тебя.

Я кивнула и крепко сжала зубы — теперь-то я знала, чего ожидать. Скальпель вновь впился в нижнюю часть моей ноги и мне пришлось стиснуть челюсть сильнее, дабы не закричать от острой вспышки боли. Доктор достаточно расширил надрез, чтобы добраться до стальной части под кожей. Держа рану открытой, он достал из задней крышки пип-бака какие-то провода и просунул их в ногу. Я отвернулась, потому как не могла спокойно смотреть, как кто-то ковыряется в моих конечностях. Даже простых ощущений хватало, чтобы к горлу подступила тошнота. Я почувствовала странный импульс от своей ноги, и мир передо мной заволокло строками текста, которые неслись вверх с ужасающей скоростью, пока не осталась всего одна мерцающая надпись:

«Подключение пип-бака прошло успешно».

— Сработало! — удивлённо воскликнула я.

«Локатор-Ушки-на-Макушке готов к установке, инициализация…» — появилась новая надпись. Она закрыла собой предыдущую, и вскоре я обнаружила в левом нижнем углу поля зрения компас, а в правом черту с пустым пространством под ней. Сверху неё расположилось несколько полных делений и пометка «ОД».

«Локатор-Ушки-на-Макушке установлен успешно. Спасибо, что выбрали Стойл-Тек».

— Вот, теперь пип-бак подключён, — проговорил доктор, застёгивая ремешки вокруг моей ноги.

Я скривилась, когда корпус пип-бака вжался в свежую рану, и слегка подвинула его в более удобное положение.

— Спасибо, доктор, — прорычала я.

— Не за что.

Я осторожно слезла со стола и со стуком вновь опустилась на все четыре копыта.

— О, забыл упомянуть — чуть не помер под твоим весом, пока тащил сюда, — пожаловался жеребец, в страхе обернувшись на задрожавшие от моего приземления полки.

— Э-э, ладно, эм, спасибо за помощь, доктор.

— Не стоит благодарностей, я всегда рад помочь попавшей в беду пони… или биосинтетической зебре-киборгу, в твоём случае.

Я улыбнулась и повернулась к выходу.

— Ох, подожди секунду, — вдруг воскликнул доктор, и я вновь посмотрела на него.

Он сунул мне клочок бумаги, по виду с нацарапанными указаниями, а потом протянул пистолет. Я видела такие в фильмах — простой девятимиллиметровый.

— Я описал, как добраться до станции, с которой можно отправиться в Лас-Пегасус или, как сейчас его называют, Нью-Пегасус. А пушка поможет тебе выжить. Очень многое на пустошах попытается тебя прикончить, так что будь осторожна.

Я кивнула.

— Ещё раз спасибо. Прощай, док.

— Прощай, Кристалл. Удачи.

Я остановилась в дверях и обернулась с застенчивой улыбкой.

— Эм, напомни пожалуйста, где тут центр Министерства Крутости?

Я опасливо оглядывалась по сторонам, пока пробиралась в городских руинах к центру Мейнхэттана — туда, где стояла башня Тенпони. Доктор сказал, что возле неё я найду центр Министерства Крутости. На улицах царила глубокая ночь, однако, к моему удивлению, большая часть фонарей продолжала работать. Я заметила возле нескольких из них подключённые спарк-батареи. Было очень странно и неуютно видеть, как этот город продолжает жить без своих пони. На перекрёстке я остановилась и задрала голову вверх, чтобы увидеть над остальными зданиями башню с горящими окнами. Доктор говорил, что эта башня — единственное нетронутое здание в округе, и что в ней живёт целое поселение. По идее, я смогу разжиться там припасами, если меня — зебру — впустят. Гр-р, кажется, со временем мои полоски будут становиться всё большей проблемой.

Пока я разглядывала башню Тенпони, на моём ЛУМе загорелись красные точки, а возле надписи «ОД» замелькал восклицательный знак. Только сейчас я поняла, зачем он был нужен. Сигнал угрозы.

Я быстро развернулась и увидела несколько пони, одетых примерно как те двое жеребцов, что вырубили меня. Однако с этими вместе шли и кобылы.

— Это ты пришила моих парней, хуйло полосатое? Мы те чё, заебатый цирк с клоунами, а, блядина? — выступил вперёд огроменный мускулистый жеребец.

Я сглотнула и попятилась назад, когда они всем скопом зашагали на меня.

Громадина злобно усмехнулся, увидев в моих расширившихся глазах насколько я перепугалась.

— Чё, обосралась? — издевательски протянул он.

Вдруг жеребец застыл на месте и с ужасом посмотрел куда-то мне за спину. Вопреки здравому смыслу я посмотрела туда же, успев только раскрыть ошарашенно рот от вида двух искрящихся шаров зелёной энергии, летящих прямо на нас.

Глава 2: Стальной монстр пара и скорости

Зелёный свет разливался вокруг, пока два небольших пучка энергии летели в нашу сторону. Я не видела ничего кроме них. Всё остальное в мире потеряло значение, важны были лишь два несущихся на меня шара. Я оглянулась на напавшего на меня рейдера и сделала единственную вещь, которая пришла мне на ум — плюхнулась на живот и закричала в ужасе, закрыв голову ногами.

Довольно странно было, несмотря на закрытые глаза, видеть мелькающее предупреждение об опасности от ЛУМа, в то время как шерсть вставала дыбом от проносящихся над моим распростёртым телом зарядов. Я скривилась и прижала голову сильнее, как вдруг услышала душераздирающий крик, столь же внезапно и оборвавшийся. После чего последовала череда хлюпающих звуков и всплесков. Я даже сквозь закрытые веки ощущала зелёное свечение и по дурости приоткрыла один глаз, дабы посмотреть, откуда оно взялось. И сразу же пожалела о своём решении, потому как светился ныне погибший рейдер. Он превратился в зеленоватую лужицу, в центре которой горсткой шлака возвышались бывшие кости.

Я только набрала полную грудь воздуха, чтобы завопить во всю мощь от ужасного зрелища, как вдруг передо мной тяжело приземлились четыре фиолетовых копыта. Ошалело моргая, я убрала ноги с головы и посмотрела на вновь прибывшего. То был фиолетовый пегас, он стоял спиной ко мне с раскрытыми во всю ширь крыльями, чтобы казаться угрожающе большим, а на спине его виднелось плазменное боевое седло.

— Что же вы, ублюдки? Не придумали ничего лучше, чем напасть на беззащитную кобылу? — яростно прокричал он. — А ну, быстро съебались, пока я вас всех не размазал!

Оставшиеся бандиты переглянулись и дружно рванули прочь. Кажется, столь яркая смерть их лидера напугала их до усрачки. Я продолжала лежать всё это время, потому как и сама была напугана этим жеребцом с мощными пушками. Он ведь и по мне выстрелил. Пегас тем временем постоял ещё немного в своей угрожающей стойке, после чего расслабился, сложил крылья и принял более непринуждённую позу. Повернувшись кругом, он слегка склонил шею.

— Эй, ты там в порядке? — обеспокоенно спросил он.

Я моргнула и уставилась на него. Его взволнованное лицо выглядело шикарно даже с парой спутанных прядей тёмно-фиолетовой гривы, упавших на глаза.

Я слабо кивнула, и он протянул мне копыто. Легонько улыбнувшись, я приняла помощь.

— Повезло, что я тут бродил неподалёку, — самодовольно усмехнулся жеребец.

Теперь, когда мы стояли лицом к лицу, я смогла разглядеть его седло — модель предназначалась для среднего и крупного оружия. А прикреплённые стволы несли на себе маркировку плазменных ружей MK1. Хотя они так выглядели, будто вот-вот отвалятся.

— Спасибо, что спасли меня, мистер… — сделала я паузу, потому как не знала его имени.

Пегас ухмыльнулся и стукнул себя копытом в выпяченную грудь:

— Тутти-Фрутти меня кличут, но тебе разрешаю просто Фрутти, — со спокойной уверенностью представился он.

Я улыбнулась от его настроя — это была приятная перемена после всех тех мрачных пони, которых я встречала до сего момента. Ну, кроме доктора.

— Приятно познакомиться, Фрутти. Я Кристалл Эклер, но можешь звать меня просто Кристалл, — с улыбкой представилась я.

Он странно посмотрел на меня, услышав имя.

— Что-то не так?

— Э-э, нет, всё в порядке, просто странное имя для зебры, — ответил он и принялся возиться со своим боевым седлом.

— Что ж, думаю, родители хотели, чтобы я была особенной, — предположила я.

— Хех, справедливо… — ответил жеребец, после чего раздражённо зарычал: — Ну же, кусок дерьма!

Он в очередной раз потянул за упрямый ремень. От натяжения тот вдруг лопнул, отправляя потерявшего равновесие пегаса в падение на землю. Произошедшее показалось мне настолько забавным, что я не смогла сдержать хихиканье, сорвавшееся с моих губ.

Фрутти заворчал и поднялся, возмущённо распушив крылья. Стоило ему встать, как его боевое седло упало вниз.

— Хренов мусор, — прорычал он лежащему теперь на асфальте седлу.

— Почему ты его снял? — удивлённо спросила я.

— Я потратил остаток заряда, чтобы спасти тебя. Довольно бессмысленно продолжать таскать за собой эти пушки, когда найти подходящие плазменные ружья для починки в этом гадюшнике почти невозможно, а услуги оружейника будут стоить мне ноги или крыла, — со вздохом ответил он. И после секундной паузы добавил: — Буквально.

— Оу, мне жаль.

— А, да не парься, — отмахнулся Фрутти. — Вот что скажи: что такая милая кобылка делает снаружи в такой час? Тут и так опасно, а скоро станет ещё хуже.

— Эм, тебе неважно, что я зебра?

— Может, поговорим об этом после? Например, когда будем в безопасности? — нервно глядя в темнеющее небо, спросил он.

— Ну, ладно. Я просто хотела зайти в Башню Тенпони перед тем, как отправиться в центр Министерства Крутости, — ответила я на его изначальный вопрос.

— Ага, хорошо, я знаю, как туда добраться. Следуй за мной и не отставай, у нас не так много времени, прежде чем… — его вдруг прервал резкий крик, эхом разнёсшийся по улицам.

— Что это было? — испуганно озираясь спросила я.

— О нет, у нас лишь пара минут, прежде чем они вылезут. Пошли, Кристалл, двигай жопой, — обронил жеребец и рванул по улице в сторону ржавой лестницы, ведущей на эстакаду. Мне не нужно было повторять дважды — я припустила вслед за ним в нарастающем ужасе.

Мы принялись взбираться вверх. Ну, я принялась, а Фрутти просто взлетел. После чего оказались на двухполосной линии Мэйнхеттанских железных дорог. Мы затормозили, увидев, как погасли вдали последние отблески света и ночь опустилась на город, погружая всё вокруг во тьму. Затем мы увидели какое-то движение. Сотнями потоков вокруг нас что-то взлетало в воздух, я чувствовала себя так, будто попала в фильм ужасов.

— Вот чёрт… Сюда, ЖИВО! — заорал Фрутти и понёсся по путям в сторону до сих пор освещённой башни. Раздался новый пронзительный крик, и я с воем ужаса побежала вслед за пегасом.

— Это что за твари?! — прокричала я, поравнявшись с жеребцом. Что ж, у механического тела были свои достоинства.

— Раз уж ты здесь новенькая, эм, можешь думать о них как о гигантских фруктовых мышах-вампирах. Только вместо фруктового сока эти предпочитают нашу кровушку, — на бегу проревел Фрутти. Мне это всё очень не понравилось.

Пока мы бежали, мимо нас проносились куски щебня и ржавые старые кучи металла, бывшего когда-то вагонами метро. Нам приходилось оббегать их и перепрыгивать дыры, пока звук кожистых крыльев становился всё громче и громче.

— Вон там, нужно добраться до той станции, — прокричал Фрутти, взлетая над путями.

Впереди и правда виднелась станция, ярко освещённая — единственный источник света в окружающем мраке. Я зарычала, чувствуя, как в груди колотится сердце и горят огнём лёгкие. Страх заставлял кровь носиться по жилам, а маячившее впереди убежище затмило собой всё вокруг. Мыши подобрались настолько близко, что я уже не могла их игнорировать, поэтому сосредоточилась на станции впереди. До неё оставалась жалкая пара сотен футов, однако в тот момент они казались милями.

Я услышала свистящее шипение позади, а затем что-то полоснуло меня по незащищённому боку. Вскрикнув от боли, я брыкнулась задней ногой, попав во что-то мягкое, что затем столкнулось ещё с чем-то. Двигающиеся мышцы заставляли рану болеть острее, отчего я зашипела сквозь зубы. Знаю, у меня уже не было мышц, но ощущения было не отличить.

— Воу, полегче, — закричал немного впереди Фрутти. Я взглянула вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как он увернулся от пролетавшей мыши. — Ха, меня так просто не возьмёшь, грязная летающая крыса!

Он снова кувыркнулся в воздухе, уклоняясь от новой мыши, однако в процессе очутился точно перед нависшим над эстакадой бетонным столбом.

— Фрутти, берегись! — воскликнула я, перепрыгивая очередную дыру.

— А? ВОТ БЛЯДЬ! — заревел пегас, после чего врезался грудью прямо в столб и отскочил вперёд. По инерции перекувыркнувшись пару раз в воздухе, он рухнул на шпалы.

— Уф, — прорычал он, быстро вставая на ноги.

— Ты в порядке? — подбежав к нему, спросила я.

— Да, не стой на месте, — бросил он и вновь поднялся в небо.

Я кивнула и ринулась за ним как раз вовремя, чтобы в место, где я только что стояла, с громким визгом впечаталось нечто.

Мы были буквально в паре шагов от станции и её спасительных огней.

— Почти добрались! — закричал Фрутти, после чего заорал в сторону станции: — Эй там, посветите сюда, пожалуйста!

Я снова вскрикнула от боли — на этот раз что-то впилось мне в ногу.

— Пожалуйста! — крикнула я.

Я увидела, как из пристроенной сторожевой башни кто-то выглянул. Он повернулся налево, и в ту же секунду нас обдало столбом яркого света, выхватившим из темноты рельсы, по которым мы бежали. Я быстро заморгала, ослеплённая прожектором и не способная увидеть, куда бегу.

— Кристалл, берегись…

Я громко закричала, когда врезалась ногами в край платформы. Меня подбросило вверх, и я, проскользив на животе, врезалась в бетонную скамью.

— Неважно, — проговорил Фрутти, приземляясь на платформу.

Я взглянула вверх и за край платформы. Стая огромных чёрных летучих мышей с красными крыльями визжала в агонии от белого света. Они быстро развернулись и полетели прочь — вместе с белыми пятнами в моих глазах. Зрение наконец привыкало к темноте.

— Что они такое? — спросила я, не обращая внимания на боль в ногах от удара о платформу.

— Их, мисс зебра, мы зовём кровокрылы, — ответил грубый голос. Его носитель, одетый в коричневую боевую броню, вышел из станции.

— Фух, отлично сработано, Слик, — тяжело дыша после полёта, произнёс Фрутти.

— Что ты здесь забыл, Фрутти? Тебя уже выперли дважды, и ты прекрасно знаешь, что будет после третьего раза.

— Ха, ха, ага, я в курсе, но… была чрезвычайная ситуация.

— Гр-р, ладно, я действительно не могу оставить тебя на улице наедине с этими кровокрылами…

Сторож глянул на меня и слегка прищурился.

— Ты ж знаешь, как пони относятся к зебрам? — спросил он, оглянувшись обратно на фиолетового пегаса.

— Да ладно тебе, чувак, она же только из стойла. Сам погляди, — жалобно протянул жеребец, указав на меня копытом,

Сторож вновь окинул меня взглядом, на этот раз присмотревшись к уже слегка потрёпанному комбинезону стойла.

— Хорошо, ждите здесь, — хрипло бросил он и через двойные двери вернулся на станцию, принявшись говорить в интерком, приделанный к стене.

Я вздохнула, поднимаясь на копыта. Кровь хлестала из ран на бедре и ноге, однако на этот счёт, к счастью, можно было не беспокоиться. Как будто я могла умереть от потери крови, учитывая, сколько синтетики в меня напихали.

— Эй, ты в порядке? — подошёл ко мне Фрутти.

— Эм, ага, всё хорошо. И, эм, спасибо за то, что помогаешь мне. Если бы не ты, думаю, меня бы разорвали в клочья эти мыши, — вздрогнула я от такой мысли.

Фрутти улыбнулся слегка самодовольно.

— Не парься, я и не ожидал, что выходец из стойла будет готов к здешним опасностям.

— Ладно, вы двое. Можете остаться внутри, однако… — сторож уставился на пегаса и недовольно протянул: — Тебе лучше за милю не подходить к выпивке в этот раз, понял?

Тот смущённо улыбнулся.

— Хе-хе, они ещё злятся?

Сторож приложился копытом об лоб.

— Ты трахнул кобылу в фонтане на торговом уровне.

— Что-о-о?! — в шоке закричала я.

— Хе-хе, да это давно было. Я с тех пор ни капли спиртного в рот не брал.

— Это было в прошлом месяце, — вздохнул сторож по имени Слик. — Лучше тебе не пить, а то превратишься в озабоченного ублюдка, если хорошенько накидаешься. А я не хотел бы вышвыривать тебя кровокрылам на растерзание. Если не терпится — трахайся в своей комнате, но не в общественных местах, — жеребец снова вздохнул и повернулся ко мне. — Иди за мной, я покажу твою комнату.

Мы зашли внутрь и двинулись за сторожем по пятам. Было приятно находиться в безопасности внутри, а не снаружи с мышами. Удовольствие слегка поугасло, когда мы оказались в огромном помещении, уставленном различными магазинчиками и бутиками. Даже несмотря на поздний час, тут всё ещё толпилось порядочно народу. Было радостно видеть более-менее цивилизованно выглядящих пони, однако от их молчаливого неодобрения я чувствовала себя крошечной. Я опустила уши, словив парочку особенно злых взглядов.

— Что эта сука тут забыла? — прорычал огромный жеребец, мускулы которого были столь раздуты, что, казалось, были готовы лопнуть в любой момент.

— Расслабься, Бицепс, с ней всё нормально, — протянул Слик.

— Почему ты впустил её?

— Не оставлять же её на улице с кровокрылами. К тому же она определённо чиста, раз уж только-только выбралась из стойла. Было бы неправильно, в общем. А теперь уйди прочь.

— Но она же зебра!

— Чувак, серьёзно? Война кончилась двести лет назад. Как можно винить её за те события?

— А тебя никто не спрашивал, дашит, — рявкнул здоровяк на Фрутти, отчего тот поник и слегка съёжился.

— Ладно, Бицепс, если ты сейчас не отстанешь, я буду вынужден позвать стражу. Готов снова куковать без права на торговлю за неподчинение закону?

Большой жеребец осёкся и взволнованно поглядел на сторожа.

— Хорошо, пускай свинья остаётся, — сдался он и затопал прочь.

— Мда, этот здоровяк всегда был занозой в крупе, — тихо промямлил Фрутти, чтобы удаляющаяся гора мышц не смогла его услышать.

— Заноза, которая неплохо держит на плаву нашу экономику, — парировал сторож, когда мы двинулись к лифту.

Внутри оказалось немного тесно, да и поднимались до жилого этажа мы как-то медленно. Думаю, это была моя вина: как-никак, я весила вдвое больше нормы. Спустя пару минут створки открылись, и мы ступили на мраморный пол красивого коридора, мраморные же стены которого украшала рельефная резьба в виде античных колонн.

— Вау, — вслух пробормотала я, когда мы зашагали по коридору.

Скоро мы миновали развилку и завернули за угол, оказавшись перед дверью из красного дерева.

— Ближайшее время можете переждать здесь. Скоро придёт охранник и займёт пост у двери. У меня приказ не выпускать вас до утра. Если что понадобится — спрашивайте у охранника.

— Спасибо, сэр, — вежливо поблагодарила я, после чего мы с Фрутти зашли внутрь номера.

— Не благодари меня, полосатая. Я не доверяю вашему племени, как и Бицепс, однако скован приказом. К тому же… — он вздохнул, — я не монстр, чтобы оставлять вас ночью на улице.

— Ну, тем не менее спасибо.

Сторож кивнул и закрыл дверь. Фрутти быстро прошёл в основной зал и лениво плюхнулся на одну из кроватей. Я забралась на оставшуюся; та громко заскрипела под моим весом.

— Ну разве у них тут не мило? — зевнув, повернул ко мне голову пегас.

— Всяко лучше, чем снаружи, — ответила я и посмотрела в окно, занимавшее почти всю стену у кроватей.

Было видно, как многие огни сверкали по всему городу, а меж них, во тьме, летали стаи кровокрылов, Разрушений вокруг оказалось куда больше, чем мне показалось на первый взгляд.

— Итак, зачем ты попёрлась на улицы на ночь глядя? — пегас сел на кровати. — Город смертельно опасен ночью, уж это ты точно должна была выяснить.

— Если честно, я впервые вдохнула воздух этого мира лишь сегодня днём, — повернулась я обратно к жеребцу.

— Серьёзно?

Я кивнула.

— Воу, да ты прям совсем зелёная, я погляжу.

— Ага, я в курсе, мне ещё многое предстоит узнать. Доктор, что меня тогда подлатал, обрисовал общую картину.

— Мы, конечно, только познакомились, но, будучи в здравом уме, я не могу оставить тебя одну. К тому же мне в здешнем аду всё равно особо нечем заняться.

— Ты хочешь пойти со мной? — подняв бровь, спросила я.

Если так подумать, Фрутти явно много знал о здешних скрытых опасностях, и он действительно спас меня от рейдеров и кровокрылов. Его помощь мне бы явно не помешала.

— Если не возражаешь.

— Эм, ладно, хорошо. Селестия мне свидетельница — твоя помощь будет весьма кстати.

— Крутяк. Так что же заставило тебя покинуть свой уютный подземный мирок, Кристалл? — будничным тоном спросил пегас.

Дерьмо. Я так и не успела подумать о легенде для прикрытия. Что ж, придётся соображать на лету, как говорится. К счастью, я много работала на Стойл-Тек в качестве продавца и знала много о внутренней организации стойл. В ближайшем — тридцать четвёртом — я даже побывала на ознакомительной экскурсии. Стойло выглядело довольно тесным, и я не могла вообразить, чтобы несколько сотен пони прожили там хоть сколько-то долгое время.

— Ну, я устала от этой тесной могилы, в которой к тому же все комнаты как проходные дворы. Никакой личной жизни. Так что я решила выбраться и поглядеть на мир, — солгала я.

— Слегка плохая идея, тебе не кажется?

— Хех, стоило подождать до утра, не правда ли?

— Агась, — кивнул Фрутти. — Что собираешься делать теперь? Думаю, обратно тебе вход уже заказан.

— Хм, сперва нужно проверить, не осталось ли в Министерстве Крутости чего-нибудь… — я вовремя прикусила язык, потому как чуть не выдала себя с головой. Как бы ему так честно соврать? — …связанного с проектом создания кибер-шпиона, которым занимались мои предки.

Я мысленно стукнула себя копытом по лбу. Слишком близко к настоящей причине.

— Кибер-шпион, значит? Крутяк.

— Хех, ага, гм, так получилось, что они ответственны за все мои беды и теперь я хочу узнать больше. Если в центре ничего не окажется, то следующей целью станет Лас-Пегасус. Там проект начался, прежде чем переместиться сюда.

— Лас-Пегасус? А, ты наверное про Нью-Пегасус. Воу, далеко ты собралась, однако.

— Я не могу иначе. Их имена были запятнаны этим проектом.

— Хорошо. По крайней мере, переезд на запад станет неплохой сменой обстановки. Вот только как мы до туда доберёмся?

— Доктор, которого я упоминала ранее, рассказал про поезд, который ходит с одного конца Эквестрии на другой, и как отсюда добраться до станции.

— А ты неплохо всё продумала, — улыбнувшись, кивнул пегас.

— Что мы всё обо мне да обо мне? Вот ты, Фрутти, почему ты здесь, внизу, а не там? — указала я на вездесущие облака.

Лицо жеребца потемнело.

— Меня изгнали из дома, — мрачно заявил он.

Я скривилась. Не хотела надавить на больное.

— Прости, — понуро сказала я.

— Да ладно, чего уж там. Но я не особо хочу об этом говорить.

— Я понимаю, — ответила я и попыталась лечь поудобнее.

Однако стоило мне двинуться, как порез на ноге открылся. Скривившись от боли, я быстро встала с кровати, дабы не запачкать покрывало кровью, и рванула в ванную. Та была расположена в углу возле входной двери и представляла из себя чистую, отделанную белым кафелем комнату.

От её вида на меня нахлынули воспоминания о доме — у нас в Лас-Пегасусе была почти такая же. Возле дальней от двери стены стояла большая ванна во всю ширину комнаты, с душем и занавеской. Рядом находилась раковина с огромным зеркалом над ней, а в углу примостился туалет. Знакомая обстановка успокаивала, и я впервые за прошедший день почувствовала себя в безопасности.

Я подошла к зеркалу и просто застыла, глядя на своё отражение. Ага, зебра на все сто процентов. Белая, с серыми полосками по всему телу и серым носом. Нахмурившись, я осмотрела свой ирокез. Ужасно. Дайте обратно мою прекрасную волнистую гриву! Кьютимарка исчезла, сменившись чем-то похожим на жирную точку с танцующими вокруг линиями — внезапно, в совокупности напоминавшими глаз. Без понятия, что это должно значить. Впрочем, не могу сказать, что сильно расстроена потерей метки. Да, она символизировала мой талант, однако мне так и не представилось возможности сполна насладиться им, так как болезненное тело прочно приковало меня к госпиталю. Тогда на моём боку красовался простой шоколадный эклер с парой кристаллов вокруг, показывая мою любовь к готовке эклеров.

Я взглянула себе в глаза. В свои, детские голубые глаза. Они остались прежними. Радость наполнила моё сердце от этого открытия — от найденной частички прежней себя. Я облегчённо вздохнула, поняв, что не всё во мне заменили в ходе проекта.

Всё ещё стоя возле зеркала, я повернулась задом, чтобы получше рассмотреть порез на бедре. Потому как ногу можно было осмотреть и так. Воу, мой круп был больше и круглее, чем я привыкла. Что ж, пожалуй, так и должен выглядеть зад нормальной кобылы. Мой в прошлом был хилым из-за общей болезненности, так что, полагаю, теперь у меня самый что ни на есть среднестатистический круп.

Закончив с зеркалом, я повернула кран холодной воды. В фарфоровой миске рядом лежало аккуратно сложенное полотенце. Я взяла его зубами — м, мятный привкус! — и подержала под краном, пока оно хорошенько не намокло. Далее я вытянула шею назад и потянулась к бедру. Сверяясь с зеркалом, я принялась осторожно тереть рану, очищая от раны и засохшей крови. Под всем этим налётом обнаружилось, что порез уже затянулся сам собой. Быстро же я исцеляюсь. Повторив эти манипуляции с задней ногой, я увидела ту же картину — зажившая рана. Полотенце больше не требовалось, и я вымыла его и сложила обратно.

К тому времени, как я закончила, из комнаты уже доносилось сопение, и я тихонько хихикнула от вида спящего Фрутти. Он лежал на спине, широко распластав крылья по всей кровати. Выглядел очень мило. Улыбаясь, я тихо забралась на собственную постель. Мне тоже не мешало поспать.

Под лучами рассветного солнца мы с Фрутти спускались с линий надземного транспорта к кварталу Министерств. К счастью, у каждого из них имелась своя станция — это спасло нас от участи идти по земле, и каждые две минуты отбиваться от рейдеров. Министерство Крутости оказалось последним, поэтому мы прошли через все остальные, приближаясь к Мэйнхеттанскому кратеру. Каждое здание выглядело хуже предыдущего, а так уж получилось, что нам нужно было последнее из них. Центр его нёс на себе следы ужасного пожара, как внутреннего, так и внешнего, и был полностью обуглившимся. Надежды найти в этой развалине что-нибудь ценное почти не было, однако мы должны были попытаться. Я должна была попытаться.

Мы вышли из станции и, зайдя в башню, оказались в вестибюле. Внутри наблюдались серьёзные повреждения от пожаров. В местах, где пол обвалился, огромные дыры вели на этаж ниже, а несколько из них и до самого низа. К счастью, на ресепшене был рабочий терминал. Мы очистили обугленный экран и, когда поняли, что терминал не заблокирован, смогли выяснить, где нам начать поиски. Было легко понять куда надо идти, так как компьютер просто выдал нужный этаж. «Отдел внешней разведки». Если здесь и есть что-то связанное со мной, то я точно найду это там. Неприятно, конечно, что это на пятьдесят этажей выше. После недолгих поисков мы отыскали лестничную клетку и стали подниматься.

— Ты ещё не устала? — спросил сбитый с толку Фрутти, пока мы поднимались по лестнице. Точнее, он парил в пространстве между лестничными маршами, а я шагала по ступенькам.

Удивительно, но я не испытывала усталости. Мы проделали уже половину пути до необходимого нам этажа с тех пор, как прибыли сюда. Любой нормальный пони после такого подъёма с хрипом в горле упал бы на пол, чувствуя желе вместо ног, но не я. Может быть, я и дышала слегка тяжелее, чем в начале, но мои копыта не уставали с самого старта. Скорее всего, я смогла бы и полностью взобраться на эту башню, не устав до смерти. Полагаю, что с механическим телом у меня появилась и высокая выносливость.

— Со мной всё в порядке, — ответила я, делая ещё несколько шагов вверх.

Пегас пожал плечами и чуть сильнее взмахнул крыльями, чтобы побыстрее подняться. Пятью пролётами выше он остановился и снова стал ждать меня.

— Дальше лестница заблокирована собственными обломками. Тебе нужно найти другой путь наверх.

— Что? — проскулила я, перешагивая каждую вторую ступеньку, чтобы подняться к нему. — Вот дерьмо.

Он был прав. Похоже, что вся лестница с этой стороны площадки погребла сама себя вплоть до самой вершины башни.

— Агась, нам определённо нужен другой способ добраться наверх.

— Ну, что ж… а… где мы вообще? — спросила я, оглянувшись.

К счастью, нам не пришлось долго искать, так как на лестничном пролёте ниже была дверь с надписью «Уровень 59». Нам оставалось пройти ещё одиннадцать этажей.

— Я нашёл карту, — прокричал Фрутти несколькими этажами выше. Он-то мог подняться благодаря крыльям.

— Похоже, что на противоположной стороне башни есть ещё одна лестница, — сказал он, вернувшись на 59-й уровень и приземлившись рядом.

— Хорошо, спасибо, Фрутти, это не займёт много времени, — сказала я, открывая дверь.

— О, потрясно, может, мы вернёмся как раз к особенному рыбному обеду у Аквамарин, — сказал он, глупо ухмыльнувшись.

Упоминание о еде заставило мой синтетический желудок громко забурчать, которое в этом пустом выгоревшем офисе звучало как рёв с эхом. Это вызвало легкий приступ смеха у пурпурного жеребца. Я бросила на него раздраженный взгляд.

— Это несмешно!

— Нет, смешно, — хихикнул он, прокладывая вместе со мной путь в офисные кабинки. Его гогот вскоре утих, потому как мы почти внутри каждой из них замечали по обгоревшему скелету. Все они застыли в разных позах, похоже, в попытках выбраться. Одна такая жертва добралась до выхода из кабинки — скелет наполовину лежал на полу, а наполовину вывалился наружу.

— Что, чёрт возьми, здесь произошло? — спросила я, чувствуя как внутри меня всё сворачивается.

— Бомба упала не так далеко отсюда. Скорее всего, взрыв прошёл башню насквозь и испепелил всех, прежде чем кто-нибудь смог бы выбраться.

— Спасибо, что воссоздал эту прекрасную картину у меня голове, — саркастически протянула я.

Он смущенно улыбнулся, и мы продолжили идти. Мы быстро добрались до другой лестницы. К счастью, она была цела и вела на нужную сторону, так что мы снова начали подъём. Может, я и не устала подниматься по всем этим ступенькам, но это определенно вызывало у меня желание никогда больше не видеть в своей жизни лестниц. Я, должно быть, преодолела несколько тысяч ступенек за этот час.

— У тебя есть представление о том, что конкретно мы ищем? — спросил Фрутти, взмывая вверх.

— Не знаю. Что угодно, что могло бы дать мне хоть какие-нибудь ответы, — произнесла я, поднимая глаза, чтобы взглянуть на наш пункт назначения — уровень 70. Слава Селестии, почти пришли.

Мы зашли на семидесятый уровень и обнаружили очередной офис, похожий на предыдущий — такой же обгоревший и с ещё большей кучей скелетов в кабинках. За свои первые двадцать четыре часа в этом мире я видела смертей больше, чем, вероятно, за всю войну до того, как упали бомбы. Не могу поверить, что всё так закончилось. Насколько мы отчаялись?

— Ну, проще найти пердёж в облачном джакузи, — вздохнул Фрутти, пока мы шли по проходу меж кабинок, чтобы посмотреть, есть ли вообще что-нибудь, что могло бы пролить свет на моё прошлое.

— Хм, может, нам стоит разделиться. Ты проверишь первую половину помещения, я вторую. Закончим быстрее и уберёмся отсюда, пока не стемнеет.

— Ещё раз, на что мне стоит обращать внимание, чтобы я случайно не пропустил что-нибудь нужное?

— Хороший вопрос, хм. Всё, что тебе покажется важным или будет касаться, э-э, идеального шпиона.

— Понятно, — он кивнул и приземлился, чтобы обыскать комнаты по ту сторону этажа.

Мне было тяжело заходить в кабинеты с мёртвыми, чтобы найти зацепки. Я чувствовала себя ужасно от того, что нахожусь в месте, где пони умерли, пытаясь выбраться. Я словно грабила могилы, копаясь в письменных столах и разглядывая картотеки; чем больше я этим занималась, тем сильнее меня тошнило. После десяти кабинетов я остановилась. Я чувствовала себя мерзко.

— Мне жаль, — прошептала я, оглядывая последний скелет, через который перешагнула.

Я застонала, увидев в проходе ещё больше кабинетов. Я знаю, что хочу знать, почему я стала этой машиной, но разве стоит ради этого попирать могилы тех, кто здесь умер, и нарушать их покой? Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Да, стоит. У меня отняли жизнь, хоть я и готовилась к смерти. Я бы умерла естественным образом, но моя жизнь была украдена, и теперь я представляю из себя машину, в которой не больше десяти процентов органики. Фактически я мертва — мой мозг, сердце и лёгкие поддерживаются механическим телом. Мне нужно знать почему, так что я извиняюсь за содеянное тут.

Я оглянулась, увидев сколько кабинетов осталось по мою сторону, и вздохнула. Целая куча. Осматривая верхние, я заметила офис в углу. Возможно именно там и работал глава департамента. Если я что-то и найду, то скорее всего там. Решительно шагая между рядами, я направлялась к закрытой двери офиса. Потянула копытом за ручку и повернула её. Дверь не сдвинулась с места.

— Заперто, отлично, — раздраженно простонала я.

Дверь была из дерева и не выглядела такой уж прочной. Она не была настолько обугленной как остальные, но тем не менее выглядела ослабленной. Похоже было, что я смогу выломать её. Стоя спиной к двери, я встала на дыбы и изо всех сил ударила. Дверь разлетелась в щепки, когда мои задние копыта соприкоснулись со слегка обгоревшим деревом, но из-за инерции и моего большого веса я потеряла равновесие и упала с передних копыт внутрь.

— Дурацкое металлическое тело, — проворчала я себе под нос, лёжа на обломках двери. Внезапно весь этаж, казалось, задрожал, заставляя всё в офисе и снаружи дребезжать, как будто в башне началось землетрясение, однако через несколько мгновений оно прекратилось. Этого было достаточно, чтобы я снова вскочила на ноги от волнения.

— Что это было? — захныкала я, чувствуя себя невероятно беззащитной.

Я быстро оглядела кабинет и разочарованно вздохнула. Кому бы ни принадлежал этот офис, он выглядел так, будто его уже обыскали. Ну или его владелец в спешке покинул свой кабинет, поскольку полки слева от меня были пусты, если не считать случайных кусочков пожелтевшей бумаги. Стена, в которой была дверь, выглядела так, будто все плакаты и графики с неё сняли. Две другие стены были просто окнами, выходящими на разрушенный городской пейзаж внизу. Выглянув в разбитое стекло, я увидела над огромным кратером и по его краям остатки других башен и зданий. Я полагаю, что мы находились на самом краю эффективного радиуса взрыва, и, вероятно, именно поэтому эта башня всё ещё стоит, пусть и сгорела дотла.

Наконец мой взгляд упал на большой письменный стол в центре комнаты и терминал, стоящий на нём. Я прокралась вдоль стены с полками, чтобы держаться подальше от окон, и добралась до стола, сев на пол как можно ближе к нему. Наклонившись над обугленным деревянным столом, я потянулась и повернула терминал экраном к себе, и, к счастью, он всё ещё работал. Стойл-Тек сделали всё, чтобы их техника служила вечно. Я нажала клавишу, чтобы пробудить терминал, и тут же увидела мигающий экран, на котором появилось сообщение.

«Все данные переданы заводскому предприятию Мэрхаве».

Чёрт возьми. Если я и ищу что-то, то это должно было быть здесь. А теперь оказывается, что мои ответы лежат в моём старом доме. Где я, видимо, и умерла. Я собралась уходить, но заметила именную надпись на корпусе терминала.

«Полковник Айронсайд. Глава отдела внешней разведки».

Я моргнула, глядя на название департамента. Лучше запомнить имя — похоже, что это моя единственная зацепка.

Башня снова содрогнулась, на этот раз чуть сильнее, и в этот раз последовал громкий металлический стон.

— Думаю, пора выбираться, — сказала я сама себе.

— Ага, по звуку кажется, что весь этаж вот-вот рухнет, — согласился Фрутти, стоя позади меня.

— Етить! — вскрикнула я от неожиданности и обернулась, чтобы увидеть пурпурного пегаса, пытающегося не рассмеяться. — Давно ты тут?

Голос сорвался в визг, так как я даже не слышала, как он приземлился и подкрался ко мне.

— Около минуты. — рассмеялся он, прежде чем прокашляться и продолжить уже серьёзно: — Давай, нам лучше сваливать.

Я кивнула, и мы быстро направились к лестнице, когда часть пола рухнула, образовав наклонный скат к окнам рядом с нами. Мы снова зашли на лестницу и принялись спускаться так быстро, как только могли. Фрутти летел по воздуху, а я бежала по ступенькам. К счастью, спускаться было намного проще, чем подниматься, и мы неплохо продвинулись, когда башня снова затряслась, из-за чего я потеряла равновесие и стала катиться по лестнице, отскакивая от углов. Я громко кричала от боли после каждого удара о ступеньку или стену, пока, наконец, не врезалась в открытую дверь, которая была отворена внутрь лестничной площадки. Я плакала и стонала от боли, чувствуя множественные порезы. Некоторые из них были такими, как будто обнажился мой эндоскелет. Я хныкала от боли, лёжа там, пока не почувствовала тёплое сияние в груди, после чего раны начали смыкаться и заживать. Свечение в грудной клетке было тёплым и успокаивающим, но когда я почувствовала себя лучше, оно внезапно прекратилось. Рядом со мной приземлился Фрутти.

— Твою мать, Кристалл? — он резко ахнул от моего внезапного падения. — Пожалуйста, не умирай.

Я застонала и поднялась на копыта.

— Хорошо, не буду.

— Ебануться, белых полосок у тебя определённо больше.

Я застонала от боли, попытавшись встать на правое копыто, и резко подняла его обратно. По ощущениям похоже на растяжение. Видимо, я сильно подвернула ногу во время падения.

— Ты в порядке?

— Да-да, со мной всё будет хорошо, давай лучше выбираться отсюда, — торопливо произнесла я.

Я огляделась, чтобы проверить, на каком мы этаже. К счастью, моё падение закончилось несколькими пролётами ниже — в вестибюле, где мы побывали раньше. Я спустилась по лестнице так быстро, как только могла на трёх здоровых ногах, и вскоре мы снова оказались в самой приёмной, а после и вовсе вышли на железнодорожные пути.

— О да, как же хорошо оказаться снаружи, — приободрился Фрутти.

Я кивнула и улыбнулась. Мы успели выбраться до того, как с башней могло бы произойти нечто действительно ужасное, учитывая её состояние. Теперь, когда над нами не висела никакая угроза, я заметила мигающие голубое изображение у себя перед глазами и, сфокусировавшись на нём, смогла увидеть, что это схема нижней части передней ноги моего эндоскелета, а красный квадрат выделяет сустав между копытом и голенью. Казалось, оно буквально требовало сосредоточиться на себе, а когда я так и поступила, всплыло предупреждение со словами под изображением.

«Незначительное повреждение сервопривода и стержня управления».

Даже не представляю как это исправлять. Разве что оно должно исправиться само собой, может быть? Думаю, скоро я всё узнаю.

— Идём, если поспешим, то успеем к рыбному обеду Аквамарин, — сказал Фрутти, направляясь обратно в сторону Тенпони. Он уже вроде как в третий раз произносит это. Видимо, ему становится лучше от того, что он повторяет это себе, и, ну, от одной мысли о рыбе мой живот испускал голодный вой.

Примерно на полпути к башне я заметила несколько белых цилиндров над какими-то зданиями, а затем немного дальше, в зазорах между ними, я увидела гавань — цилиндры принадлежали гигантскому белому океанскому лайнеру. Я остановилась и посмотрела на корабль. И вздрогнула, увидев, что он кишит нежитью.

— Эм, Фрутти? — позвала я жеребца.

— Аюшки? — сказал он, обращая на меня внимание.

— Почему гавань «Голд Стар» забита зомби? — спросила я.

— Не соврать бы, но, как я слышал, лайнер «Селестия» должен был сойти на воду в день, когда упали бомбы — в гавани и на борту было около четырёх тысяч пони, так что, когда на Мэйнхеттан упала бомба, волна высокоградусного жара и магической радиации накрыла их. В результате теперь там около четырёх тысяч ходящих трупов, — объяснил он.

— О Селестия, это ужасно.

— Да, согласен. Им очень не повезло, потому как они растеряли рассудок во время своей гулификации, вследствие чего все стали дикими.

— Один из них практически съел меня и… Гулификация? — что-то новое. Эх, мне предстоит многое узнать об этом ужасном мире.

— Ну, эм, они на самом деле не зомби, Кристалл, на пустоши их называют гулями. Не спрашивай, как это происходит, потому что я понятия не имею. Во всяком случае, гули — это обычные пони, которым не посчастливилось выглядеть как ходячие трупы. В пустоши живут тысячи гулей, которые сохранились со времён ещё до падения бомб. Они такие же, как мы с тобой, и называть их зомби — большое оскорбление для них. Однако гули, известные как дикие, — это гули, которые потеряли свой разум и действуют на первобытных инстинктах — вот они в действительности очень похожи на зомби.

— Правда? — спросила я с удивлением.

— Ага, если мы встретим на пустоши какого-нибудь гуля, постарайся не пристрелить его.

— Я… я попытаюсь запомнить это.

Мы смотрели на гавань, но вдруг от гигантского корабля наше внимание отвлекли хлопки и выстрелы откуда-то позади нас. Ещё одно напоминанием о том, что снаружи мы не были в полной безопасности. Кивнув друг другу, мы оба продолжили наш путь обратно в Башню Тенпони так быстро, насколько позволяла моя хромота.

Мы двигались быстрым шагом, несмотря на мою хромоту, чтобы поскорее вернуться в Тенпони, и старались не задерживаться слишком долго на одном месте, чтобы не привлекать внимание. До башни мы добрались без происшествий. Мы снова встретились со Сликом у ворот, и он снова назначил охранника, чтобы тот следил за нами внутри башни, чтобы предотвратить любые нежелательные столкновения с жителями — а я действительно не хотела столкнуться с другим пони, подобным Бицепсу.

Торговый уровень был намного сильнее заполнен, чем когда мы впервые вошли в него вчера ночью: количество зловещих взглядов, которые я ощущала на себе, сильно выбивали меня из колеи и заставляли сильно нервничать. Мы с Фрутти шли по балкону, выходящему на большой фонтан с ресторанной секцией посередине.

Вдоль стен располагалось множество помещений, начиная от простых торговых лавок и заканчивая специализированными магазинами, такими как парикмахерские или кузницы. Толпа, к счастью, в основном расступалась перед нами, когда мы подходили, и я была рада этому, так как совсем не хотела врезаться в одного из тех, кто бросал ненавистные взгляды. С другой стороны, было обидно, что мои полоски заставляли пони избегать меня.

— Так где этот рыбный ресторан, Фрутти? — пока мы шли, спросила я, разглядывая витрины магазинов.

Ответа не последовало.

— Фрутти? — я оглянулась и обнаружила, что он остановился в нескольких салонах от меня и разглядывал витрину. О нет.

— О Селестия, сплетни оказались правдой, они впустили внутрь зебру, — раздался впереди меня восторженный голос кобылы.

Вздрогнув, я обернулась и увидела лимонно-зелёную кобылу с серебристой гривой, собранной в подобие башни, и изящными локонами, свисавшими по обе стороны головы. Она улыбалась мне. На ней было одето зелёно-белое платье с открытой спиной, в котором она походила на пегаса.

— Как же здорово наконец-то встретить зебру. Я мечтала об этом так долго. А твоя грива, ох, я всегда хотела сделать причёску зебре, — взахлёб тараторила она, наклонившись прямо к моему лицу.

— Э-э-э, — прохрипела я, ошеломлённая энтузиазмом кобылы.

— О, где мои манеры? — она ахнула и отодвинулась на подобающее расстояние. — Меня зовут Даймонд Ширс, я владелец «Салона Даймонд Ширс», — кобыла искренне улыбнулась.

— Э, привет, меня зовут, э-э, Кристалл Эклер, — нервно поздоровалась я.

У кобылы на лице выступило странное выражение, когда я назвала ей своё имя.

— Странное имя для зебры, я ожидала чего-то более экзотического, — сказала она без прежнего энтузиазма в голосе.

— Мои родители, ну… не хотели быть как все, — сказала я запинаясь.

— Понимаю, — её взгляд поднялся на мой ирокез. — О, вот так грива! Я раньше никогда не работала с зеброй, и мне бы о-о-очень хотелось бы попробовать. Не зайдёте ко мне в салон попозже? — спросила она, практически умоляя.

— Но у меня нет денег.

— О, не беспокойтесь об этом, самого шанса поработать над гривой зебры более чем достаточно, — она широко улыбнулась.

— Ла-адно, спасибо…

Стильная кобыла засияла, снова отправившись по делам.

— О, спасибо тебе, Кристалл, не могу дождаться твоего визита, — проворковала она на прощание, исчезая в толпе.

— Похоже, что у тебя появился друг, — Фрутти улыбнулся, стоя рядом со мной, в очередной раз возникнув без единого звука.

— Ты откуда взялся?! — взвизгнула я.

— О, я подошёл как раз когда она распиналась про твою гриву, — рассмеялся он и махнул копытом. — Пошли, Крис, ресторан по пути.

Я последовала за жеребцом вниз по лестнице, в ресторанную зону. Мы прибыли к магазину, который выглядел, как лавка с едой навынос. Такие лавки становились все более популярными в довоенной Эквестрии. Обычным, но популярным блюдом была треска в кляре и картошка. Неплохо для быстрого перекуса на ходу.

Мы зашли в относительно небольшой ресторан — или скорее магазин с едой навынос, — и подошли к витрине с рядом жаренных во фритюре продуктов, включая всем известную рыбу в кляре и гребешки. Я знаю, что гребешки — маленькое морское существо внутри раковины, но если речь идёт о еде с собой, то под гребешками имеют в виду картофель фри. В последний раз, когда я его пробовала, мне вообще-то очень понравилось.

— О, доброго вечера, Аквамарин, — Фрутти широко улыбнулся, когда акваримариновая кобыла подошла к витрине, чтобы обслужить нас.

— Фрутти? Тебе снова позволили войти? — она остолбенела.

— Ага, а ещё завести нового друга, — на его лице лучилась глуповатая улыбка. — Оформи-ка нам две рыбы дня в качестве оплаты за услугу, которую я тебе оказал.

Кобыла густо покраснела, пытаясь спрятать лицо за темно-зеленой гривой.

—К-конечно, я буду… то есть заказ будет через… э-э… через минуту, — пробормотала она, торопливо выходя за дверь.

— Это ты о чём? — спросила я, смущенная переменой в поведении кобылы, когда он упомянула об этой услуге.

— Она у меня в долгу, — сказал Фрутти, сам густо покраснев. — Помнишь, что меня два раза выгоняли? Ну, во второй раз я взял всю вину на себя, чтобы она не пострадала от большого штрафа и не закрыла свою забегаловку, если бы вообще не вылетела из башни, — объяснил он.

Я всего лишь моргнула. Это та кобыла, которую он покрыл в фонтане и взял всю вину на себя? Что-то мне подсказывает, что она тоже как-то замешана в этом, но лучше я буду держать рот на замке. Последнее, что мне нужно, — вылететь отсюда или ещё чего хуже.

Через пару минут кобыла вернулась и протянула нам через витрину два бумажных свёртка в полиэтиленовом пакете.

— Ваша рыба дня, спасибо за покупку, — она нервно улыбнулась нам, пока Фрутти убирал пакет в приоткрытую крылом сумку.

— Спасибо, Аква, — Фрутти счастливо улыбнулся и развернулся к выходу

Охранники, следившие за нами, сказали, что мы не можем есть за прилегающими столами, потому как выяснилось, что «я» буду беспокоить других клиентов. Хорошо, что Фрутти попросил завернуть еду с собой, так что мы без труда дойдём до апартаментов, где сможем наконец-то поесть.

Я улыбнулась, когда мы зашли в номер. Мне было приятно находиться вне публичных мест; куда бы я ни шла, ко мне были прикованы сотни глаз. Я села на кровать, когда Фрутти передал мне еду. Я осторожно развернула бумагу, положила упаковку на кровать: внутри была классическая рыба с жареной картошкой.

— Эта рыба дня, что такого особенного в этой рыбе с картошкой? — недоверчиво спросила я.

— Это пикша, — Фрутти широко улыбнулся во все зубы. Я моргнула и приложила со стоном копыто к лицу. Да у этого парня не все карты в колоде. Я решила не обращать на это внимание и приступить к трапезе.

Рыба была великолепной, а в картошке было достаточно и соли, и уксуса. Возможно, это не походило на пятизвездочное блюдо, но на вкус оно было лучше, чем большинство блюд, которые я употребляла за последние несколько месяцев, прежде чем пробудиться. Если так посмотреть, эта рыба действительно была особенной. А ещё она заполняла пустоту в моём желудке.

Я взяла кусок раздербаненной пикши и рефлекторно проглотила его. У меня практически случилась паническая атака, когда первая металлическая вилка, которой я ела, сломалась у меня во рту, а я по инерции проглотила отломившийся кусок. Фрутти ничего не заметил, я же тем временем отбросила сломанный столовой прибор и взяла ещё один. Когда я достала новую вилку и подхватила ей картошку, то почувствовала, как металл размягчается и сгибается у меня во рту. Как ни странно, вкус был мятным. Я бы сошла с ума, если бы не вспомнила, что сказал мне доктор после налёта рейдеров. Моё механическое тело приспособлено к поглощению металла и, полагаю, из твёрдого состояния он переходит в нечто сладко-жевательное, чтобы я могла это проглотить. Мне относительно спокойно удалось доесть рыбу с картошкой, не надкусывая ещё одну вилку.

— Чёртова лучшая рыба на всём белом свете, — счастливо вздохнул пегас и, скомкав бумажную обёртку, запульнул её в мусорную корзину.

— Пожалуй, соглашусь, — улыбнулась я.

— М-м-м, какие ещё планы на сегодня? — откидываясь на кровать, поинтересовался пегас.

— Ну, мне предложили бесплатную причёску, а ещё надо бы узнать, когда отбывает поезд.

— Я могу заняться поездом, а ты развлекайся, — с улыбкой предложил пегас.

— Спасибо!

Даймонд Ширс оказалась настоящей энтузиасткой и мастером своего дела. Когда она спросила, какую надо причёску, я объяснила на копытах, что раньше ходила с длинной волнистой гривой до плеч — было бы здорово избавиться от жуткого ирокеза на макушке. Наудачу её особым талантом была «парикмахерская» магия — Даймонд нарастила мне волосы. Орудуя лосьонами, расчёсками и бигудями, она быстро вернула гриве прежний вид, каким я щеголяла ещё в бытность кристальной пони. Затем она поколдовала (в буквальном смысле) с цветом, чтобы избавиться от серых прядей, кроме самой первой надо лбом. Конечный результат приятно удивлял! Я рассыпалась в комплиментах. Визажистка только скромно отмахнулась и заявила, что теперь имеет полное моральное право хвастаться перед коллегами опытом в стрижке зебр. От новой (но по факту старой) гривы у меня здорово поднялось настроение, и с тем я покинула салон, чувствуя себя почти как до войны — и привлекая больше взглядов.

Уже сильно заполдень мы с Фрутти встретились в нашем временном обиталище. Он рассказал, что следующий экспресс до запада будет где-то на неделе, и сперва предложил побродить по башне, но я всё-таки уболтала его показать вокзал — вдруг заблужусь! Но, по правде, мне хотелось поглазеть на Мэйнхеттан.

Спереди вокзальная станция выглядела как длинная бетонная коробка с окошками касс и стальным козырьком, из конца в конец исписанным именами эквестрийских городов. Мы вошли в открытые двери у одной из касс и — очутились в гигантской клетке из стали и стекла, совсем будто в эпических габаритов теплице с множеством ярусов, магазинчиков и кафе, только без прозрачных стен. Фантастика! Даже остовы старых эквестрийских и брейтанских паровозов не портили впечатление раздолбанным видом, а прибавляли очков к лоску старины. Побродив по вокзалу, мы, кажется, нашли «рабочий» перрон. Две колеи железной дороги были очищены от мусора; видимо, за ними хорошо следили и регулярно полировали — по крайней мере если судить по не тронутым ржавчиной рельсам.

— Поразительное место, — поделилась я мыслями, пока мы шли по перрону.

— Ага, — поддержал Фрутти; мы остановились у доски объявлений, на которую кто-то наклеил большой постер Министерства Тайных Наук с изображением Твайлайт Спаркл, держащей в одном копыте книгу и в другом — бутылку светящегося пойла.

— И долго нам…

Меня целиком заглушил раздавшийся в отдалении надрывный свист.

— Это наш? — я удивлённо повернулась в сторону запада.

— Не может быть. Или они что, на неделю раньше прикатили?

И впрямь: на горизонте за развалинами взвились клубы серого дыма, характерного для паровозов, и буквально через мгновение — натужное чуханье поршней. Я поражённо уставилась на подъезжающего колосса. Он поражал воображение; таких я не видывала даже в Лас-Пегасусе и за те пару раз, что каталась в Кристальную империю навестить родителей. Невиданное брейтанское чудище, пыхтя, подъезжало к станции.

Изрыгая дым, локомотив заехал вглубь станции, завизжал тормозными колодками и остановился у другого края платформы. Едва состав окончательно замер, из рубки выскочил машинист. Он прошёл назад и скрылся в щели между вагоном, гружённым углём, и первым пассажирским. Тем временем из последнего показался ещё один, высматривая пони на перроне, и по всему составу начали открываться двери, выпуская пассажиров. Живая волна хлынула мимо нас, самозабвенно игнорируя — и слава Селестии.

Вдруг наше внимание привлёк паровоз: он, просвистев, отцепился от состава и двинулся дальше. Сам локомотив не был похож на кучу труб, цилиндров и поршней на колёсах — этот, в отличие от виденных мною в прошлом, походил на гладкое вытянутое крыло, а округлый нос и прямобокий паровой котёл придавали ему обтекаемый вид.

— И куда они его? — задался вопросом Фрутти, когда локомотив скрылся в недрах вокзала.

— Тягач необходимо развернуть, прежде чем ехать обратно на запад, — к нам приблизился незнакомый жеребец.

Подошедшим оказался единорог в чёрном кителе поверх серой шкуры, с гривой, упрятанной под фуражку с козырьком. Почти всё его лицо занимали густые гусарские усы и огромный монокль на левом глазу.

— Ах вот как, — Фрутти фыркнул под нос, смутившись своего глупого вопроса.

— На этом составе я кондуктор. Полагаю, вы с нами в ту сторону?

Я подалась чуть вперёд. Кондуктор, приподняв бровь, окинул меня взглядом.

— Да, м-м, сэр, нам надо до Лас… э-э-э, Нью-Пегасуса, — выдала я, старательно улыбаясь.

— Гм, как скажете, — кондуктор зажёг свой рог, — в один конец или туда и обратно?

Я вопросительно поглядела на Фрутти.

— Я слоняюсь по миру с тех самых пор, как меня вышвырнули с облаков, — пегас улыбнулся. — Можно и в один. Не повредит сменить обстановку.

— Нам два билета в одну сторону.

Кондуктор извлёк откуда-то два покрытых золотой фольгой билета и невозмутимо изрёк:

— С вас обоих по тысяче крышек.

— СКОЛЬКО?!

Нет, я знала, конечно, что поезд удовольствие не из дешёвых: съездить в Кристальную империю и обратно стоило около пяти сотен битов, — и, конечно, про курс крышки к биту мне никто не рассказывал, но тысяча в одну сторону — бред сивой кобылы!

— Держите, — Фрутти бросил кондуктору мешочек. Внутри громко звякнуло, когда единорог ловко поймал его магией.

— Благодарю, — кондуктор, утолкав кулёк за пазуху, протянул нам по билету, — и вы держите.

Я выпучила оба глаза на Фрутти.

— Что?

— Тысяча крышек! — выпалила я.

— Ерунда, я ещё заработаю, впарить за достойную цену можно что угодно. Как сказал один мудрец, торговля спасёт пустошь, кхе.

— Но целая тысяча…

Он так легко выложил такую сумму, в голове не укладывается!

— Серьёзно, забей, — глуповато улыбнулся он. — Пустяки и только.

Прежде чем я успела возразить, крылоподобный локомотив, пыхтя, выкатил на рельсы по другой колее и снова исчез за бежево-коричневыми пульмэровскими вагонами. Погоди-ка! «Пульмэр»? Да это же название писали на бортах, наверное, самых роскошных пассажирских вагонов в Эквестрии. Ну, хотя бы понятно, за что дерут такую цену — вагоны-то люксовые…

— Я проведу, — окликнул кондуктор и, развернувшись, повёл нас вдоль поезда.

Состав оказался длинным. Всего в нём был десяток вагонов, а в свою очередь каждый вагон — порядка двадцати метров. Удивительно, как локомотив вообще мог их тянуть. Все вагоны были коричневого цвета, на уровне окон от края до края их перечёркивала кремовая полоса, а крыши были выкрашены в бежевый и серый. Непременное «Пульмэр» блестело золочёными буквами вдоль середины корпусов. Мы миновали тормозной вагон в конце состава, потом пару сидячих и, наконец, остановились у купейного.

Кондуктор открыл дверь, я поблагодарила его, и мы, наконец, забрались внутрь.

— Занимайте любое купе, — сказал единорог. — Туалеты в обоих конца вагона. Если проголодаетесь или захотите промочить горло, вагон-ресторан с баром через два вагона к голове. Едем долго — три недели.

— Спасибо, — бросила я через плечо оставшемуся на перроне кондуктору.

Мы прошли по узкому коридорчику люксового вагона и, поглядев на двери, вошли в одно из купе. Внутри… Вдоль обеих стенок купе были протянуты диванчики с багрово-красной мягкой обивкой, под окном в центре был прикручен крытый белой скатертью столик, уже к нему была привинчена лампа с красивым бронзовым абажуром, а всё купе было отделано красным деревом. Мне стало страшно от одной мысли о реальной стоимости убранства в довоенных расценках.

— Нравится! Как на трон сел, — Фрутти с размаху плюхнулся на сиденье. — Царь во дворце! Ходи то, делай сюда — царь во дворце!

Я улыбнулась, когда он с комфортом вытянул ноги, и сама решила сесть на противоположный диванчик. Осторожно опустила круп на мягкое… и тихо ойкнула, когда зад, по ощущениям, ушёл чуть ли не на дно! К счастью, держал мой вес он хорошо. Спустя мгновение я и сама растеклась в улыбке от эдакой мягкости.

— Ух ты! И правда, удобно.

Фрутти открыл рот, чтобы сказать что-то, как вдруг весь поезд тряхнуло и дёрнуло взад.

— Что за нафиг?

Ответом ему стал пронзительный свист, раздавшийся из головы состава, и громогласный выкрик кондуктора:

— ПОЕЗД ОТПРАВЛЯЕТСЯ!

Поезд снова дёрнуло, он запыхтел и, наконец, двинулся с места.

— О, тронулись, наконец-то, — Фрутти подобрал ноги и выглянул в окно как раз, когда мы выезжали со станции.

Поезд издал еще пару свистков, прежде чем взять разгон, и вскоре мы уже мчались по рельсам с огромной скоростью. Я с ужасом взирала на проплывающие мимо пригороды — мёртвые, отравленные, разорённые, а бесконечный облачный покров держал всё в постоянном мраке, делавшем пейзаж ещё более кошмарным.

— Тут всё… уничтожено? — я вжалась носом в стекло.

Фрутти разлепил глаза, покосился в окно и тяжело выдохнул.

— Да. Всё до основания. Война оставила от Эквестрии пепелище. Я на пустоши всего-то лет пять, но понять могу, почему Анклав запретил совать нос под облака, — в его взгляде промелькнула боль.

— Тебя из-за этого изгнали? — тихо спросила я.

Фрутти молча кивнул. Я не стала допытываться. У нас обоих были свои секреты, которым лучше оставаться в тайне до поры до времени.

Большая часть недели на поезде прошла без происшествий. Мы узнали, что паровоз, тянущий состав, был брейтанским обтекаемым локомотивом под названием «Союз Эквестрии». Он мог идти на скорости сто десять миль в час и достигать более ста двадцати, но разгонять старый локомотив до предела было опасно. Впечатляющая скорость была также причиной того, что он прибыл на станцию на неделю раньше, так как раньше состав тянул стандартный брейтанский паровоз. Выяснилось, что изначально его топили углём — тем самым, за который мы воевали, пока Её Высочество Луножопие не решила поиграть мускулами и стереть врага в порошок. Но так как угля теперь было мало, стоил он втридорога или его вообще не водилось, вагон-тендер наполнили кучей разнообразного горючего хлама, на котором и ехала машина.

В течение недели мы делали остановки в нескольких местах, таких как Додж-Джанкшен и Эпплуза, где брали на борт ещё пассажиров. К счастью, поезд серьёзно охраняли, так что эпплузские работорговцы не рыпались. Я решила не выходить, как и большинство других пони — и уж как на меня мерзко пялились, пока я ходила между вагонов за едой и водой.

На седьмой день нашей поездки я проснулась, громко зевнув, и первым увидела нервного Фрутти, выглядывающего в окно.

— Что там? — спросила я встревоженно.

— Пиздец, — ответил он, не отрываясь от окна.

Я проследила за его взглядом и увидала, что неподалёку от нас вилась небольшая, но вооружённая до зубов стая грифонов. С оружием в своих орлиных лапах они выглядели совсем не мирно. Я шумно сглотнула. Моё внимание привлекло оружие.

Я опознала несколько зебриканских автоматов, бронебойное ружьё и даже одну энергомагическую лазерную винтовку ВЛБ-14. Я не имела понятия, откуда знаю про эти стволы — ни один из них я в глаза не видывала, но каким-то образом могла определить образец с первого взгляда. Возможно, всё дело было во встроенном в мой череп компьютере: едва мои глаза замирали на оружии, как в затылке начинало что-то щекотать. Мне в подкорку вшили знания об орудиях убийства… Это напрягало.

В окне показался очередной грифон — с гранатомётом в лапах, — и в поезд устремился дымный след взрывного снаряда.

— Блядь! — успел заорать Фрутти.

И тут дерьмо угодило в вентилятор: охрана оклемалась, принялась палить, и грифоны ответили тем же. Застыв от ужаса, я смотрела на ракету — она стремительно летела к нам. В воздухе засвистели пули и зашипели лазерные лучи, но некоторые из выстрелов, казалось, были направлены на ракету, а она становилась всё ближе и ближе, и вдруг — бах! Огромный огненный шар объял один из вагонов состава ближе к голове.

— Селестия спаси!.. — вскрикнул Фрутти, когда поезд сильно тряхануло.

Поезд свернул на изгибе рельс, позволив нам увидеть вагон, куда угодила ракета. Похоже, снаряд был зажигательным — в вагоне полыхал пожар.

Грифоны носились над всем составом, а охранники отстреливались изо всех сил. Наши сосредоточили усилия на гранатомётчике — и быстро его подстрелили, так как весь огонь был направлен на него. Я не знала, сколько охраны погибло, но спустя нескольких долгих минут боя осталось только два грифона. Приняв поражение, они скрылись из виду.

Я соскочила с сидения и подалась в сторону двери.

— Ты куда?! — ошарашенно вскинулся Фрутти.

— Помогать с пожаром, куда еще! — Мне не хотелось сидеть сложа копыта, когда я могла бы чем-нибудь помочь. — Будем сидеть — огонь расползётся по составу.

— Да, ты права, — Фрутти вскочил вслед за мной.

Мы протиснулись мимо паникующих пони в купейных вагонах, через вагон-ресторан, мимо бара, пока нас не остановили два охранника у тамбура, ведущего в следующий вагон. Дальше, в открытой нараспашку двери, бушевало яростное пламя. Пожарники поливали сполохи из огнетушителей, не давая огню переползти в наш вагон.

— Почему вы не тушите дальше? Поезд сгорит дотла! — закричала я.

— Выдохни, — отмахнулся какой-то охранник. — Каркас сделан из армированной стали, и огонь ему хоть бы хны, сам потушится, когда вся деревянная начинка выгорит.

Тем временем показался ещё один охранник. Ему весьма скверно прострелили плечо.

— Всех вывели из вагона? — спросил он и прислонился к стенке для опоры, не отнимая копыта от дырки в ноге.

— Да пусто там, — протянул со скучающей физиономией его напарник.

— Точно? — второй не унимался.

— Да то… — договорить ему не дали.

В коридор выскочила земная пони, нацелившись прямо на дверь горящего вагона. Она пронеслась мимо меня, но двое в тамбуре ухитрились схватить её и не пустили дальше.

— Эй-эй, попридержи поней, туда нельзя.

— ДОЧА! — голосила кобыла, вырываясь из их копыт.

От её крика встрепенулась и я:

— В каком смысле?!

— Ты сказал, всех вывели! — зло гаркнул раненый охранник.

— Никто в своём уме не останется в горящем вагоне, — возразил ему второй.

— Ага, а жеребёнок будто сообразит!

— В этом пекле накурено до потолка, поздно дёргаться.

— Дочка… — кобыла ударилась в слёзы.

Я оторвала взгляд от плачущей кобылы, всмотрелась в пылающий салон следующего пассажирского вагона. Кобылка, вероятно, сейчас горела и задыхалась где-то там. Кобылка, которая уже ни за что не испытает радостей жизни.

Нет, я не могу позволить невинному жеребёнку умереть вот так, не успев пожить. Я решительно нахмурилась и посмотрела на кобылу.

— Где твоя дочь? — спросила я серьёзно. Кобыла ошарашенно захлопала глазами. — Где она? Я её вытащу.

— Совсем сдурела?! — рявкнул Фрутти.

— Я зебра, или забыл? Справлюсь.

— Да, но ты и не железная, а мясо и кости, — возразил он.

Мне было больно это слышать, потому что на самом деле во мне были не просто мясо и кости. Может быть, я из плоти и крови, но глубоко под ней — то самое железо, всего-то простая машина. Лишь поэтому я верила, что ещё могу спасти эту кобылку.

— Где она? — спросила я ещё раз, не обращая внимания на протесты Фрутти.

— В сре… среднем купе, — сквозь слёзы провыла кобыла.

Я кивнула и направилась к двери.

Да, я боялась… боялась сгореть заживо, но просто не могла дать кобылке умереть, не попытавшись. Я отколошматила страх мысленной дубиной, чтобы он меня не парализовал.

Один из охранников преградил мне дорогу, но я не остановилась, даже когда он опустил передние копыта мне на плечи, пытаясь тормознуть. Как хорошо, что за неделю, проведенную в поезде, я излечилась от хромоты и могла вложить в каждый шаг всю свою силу.

Я не удержалась от улыбки при виде потрясенного и растерянного выражения лица охранника, когда он без каких-либо усилий с моей стороны был вынужден отступить.

— Пусти, — велел раненый охранник товарищу.

Тот кивнул и отпрыгнул в сторону, пропуская меня, а я шагнула в горящий купейный вагон. Предупреждение об угрозе тут же замигало красным перед глазами, и сверху появилось сообщение:

«Внимание: внешняя температура превышает допустимый уровень».

Боль пронзала тело с каждым новым шагом. Мне казалось, что я иду по жаровне, и я чувствовала, как от жара моя шкура покрывается волдырями. Ох, плохая была мысль… Я сощурила глаза от боли, глядя на двери справа, считая каждую пройденную. Мозг напомнил, что в нашем с Фрутти вагоне было семь купе, а это означало, что среднее было четвертым по счёту.

Со стоном я приблизилась к четвёртой двери, толкнула ее. К счастью, огонь еще не добрался до купе. Я лихорадочно огляделась, пока мой взгляд не упал на сверток на одной из скамеек. Зашипела от боли — ремень комбеза обжёг кожу, когда жар превратил металлические бляхи в раскаленные докрасна кочерги. Я склонила голову, прижала ухо к мордашке кобылки. К моему великому облегчению, она была еще жива.

Как можно осторожнее я обернула вокруг нее простыню, на которой она спала, чтобы полностью укрыть ее от огня и дыма. Дым, казалось, не действовал на меня — наверное, что-то внутри не давало ему отравлять организм. Снова вопросы без ответа… Надо будет бежать, когда я вынесу кобылку из купе, жар там самый сильный — сомневаюсь, что она долго продержится. Убедившись, что она плотно укутана, я взяла её в зубы и двинулась обратно.

Огонь в коридоре стал жарче, когда я вышла, и уже через пару шагов я почувствовала жгучую боль вдоль спины. Бросив быстрый взгляд назад, я невольно стиснула зубы, чтобы не закричать от боли и ужаса; догорали остатки хвоста. Я припустила галопом. Плоть набухала и рвалась от пузырящихся волдырей, лопающихся по всему телу. Боль была неописуемой — и тем хуже, когда шкуры касались языки пламени. Внезапно дверь рядом разлетелась в щепки — я рефлекторно отвернулась, чтобы дождь осколков не попал мне в лицо и, что более важно, в беспомощную кобылку. Но затем боль вспыхнула с новой силой: пламя из купе подпалило комбинезон и шёрстку. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать, когда я почувствовала, как огонь охватывает гриву, прожаривает шею, голову, а комбез рассыпался хлопьями, сплавился с кожей…

«Зачем я полезла в эту срань?!» — верещала какая-то часть меня в мыслях.

«Чтобы спасти невинную жизнь!» — огрызалась другая, совестливая.

«Путём сования башки в духовку?!»

«А лучше сидеть на попе ровно, а девочка пусть подыхает?»

Сирена заорала в ушах — одно, кажется, сгорело и отвалилось… Картинка перед глазами заморгала, покрылась туманом, сбоку вспыхивали предупреждения. Я чувствовала, как мое механическое тело начинает сдавать. Невыносимая жара. Кипящая кровь стекает по ногам, волдыри лопаются по всему телу. Надо было выбираться. СЕЙЧАС ЖЕ!

Когда один мой глаз уже потух, я увидела распахнутый проём тамбура. Не желая больше ни минуты оставаться в этой духовке, я ломанулась со всех ног. У охранника в дверях не было ни малейшего шанса убраться с моего пути — я влетела в него, сбив с ног, и протянула свёрток кобыле. К счастью, морда моя не обгорела, как все остальное. Как только мать приняла свёрток, я наконец издала мучительный крик. В вагоне было прохладно и ничего не горело, но ощущение пропекаемого мяса не желало уходить.

— Мать моя, Кристалл! — ахнул Фрутти, завидев меня.

Я хныкала и шипела от боли, глядя на себя. Комбинезон исчез, сгорел, буквально вплавился в плоть. Металлические бляхи ремня, казалось, ушли глубоко под кожу. Перемётные сумки развалились, похоронив заодно и мой пистолет. Из многочисленных лопнувших волдырей по всему телу медленно сочилась кровь, кажется, местами отвалились куски мяса, а в кое-каких дырах, тех, что поглубже, вроде бы торчал мой стальной скелет… Я была похожа на гуля.

— Помогите, кто-нибудь! — заорал пегас.

Пони со знакомым розовым крестом подбежал к кобыле. Та, обливаясь слезами радости, к этому времени уже развернула своего жеребенка и крепко обнимала ее.

— Живая, — выдохнула заплаканная кобыла, затем быстро перевела взгляд на врача: — Нет, помогите ей сначала.

Я тяжело дышала, чтобы избавиться от раскалённого воздуха в лёгких, в глазах всё плыло. Даже легкая вибрация поезда показалась мощным ударом и заставила грузно осесть на круп. Ой зря. Мясо будто прилипло к полу.

— Я не сумею излечить ожоги третьей степени, тем более на всем теле, — грустно заявил доктор. Он открыл аптечку, притороченную к боку, и вытащил два флакона, наполненные светящейся фиолетовой жидкостью. — Это экстра-сильное лечебное зелье. Стабилизируют состояние, пока не доставите свою подругу в больницу.

Доктор еще что-то сказал Фрутти. Затем открыл бутыли, поднес их к моей ещё целой морде и велел выпить, что я с жадностью и проделала. Через несколько секунд я уже почувствовала, как зияющие дыры и волдыри затягиваются сами собой.

— Спасибо… — надсадно прохрипела я, ощущая, как ожоги сходят со шкуры, хотя с настолько обожжённой кожей я всё равно походила на жертву жуткого пожара.

— Ну всё, пошли назад, Крис, — Фрутти подставил мне плечо, осторожно положил крыло на спину и повёл в сторону нашего вагона.

Мы медленно брели к купе, а следом доносились радостные возгласы матери:

— Спасибо вам, мисс зебра, спасибо, что спасли мою малышку!

По ощущениям, чтобы добраться до купе, у нас ушло несколько часов. Как только мы вошли внутрь, я плюхнулась на сиденье, чувствуя себя совершенно опустошенной.

«Внимание: уровень энергии — двадцать процентов, необходим драгоценный камень для существенного пополнения заряда».

Надпись мелькала перед глазами, пока я лежала на диванчике.

Я прикрыла глаза в тот момент, когда Фрутти устроился на сиденье напротив.

— Ты… Дура тупая! Смотри, что с тобой стало! — почти прокричал он, хотя по голосу звучал так, будто сейчас разрыдается.

— Нельзя быть в стороне, Фрутти, — промычала я, еле продирая глаза. — Чтобы невинный жеребёнок вот так погиб, даже не успев пожить? Я так не могу. Или что прикажешь делать?

— Да… да хер знает. Просто не бросайся очертя голову на верную смерть.

Несмотря на повреждённые визоры, я заметила, как в уголках его глаз блестят слёзы.

— Фрутти, я пони из старого мира, тогда жизнь ценилась выше, а я не успела пожить из-за поганого здоровья, — я вздохнула. — Пусть хотя бы у неё будет шанс на нормальную жизнь.

Я тут же отвесила себе мысленного пинка. Проговорилась! Из старого, сука, она мира…

— В каком это смысле — «пони из старого мира»?

— Э… в смысле, из стойла, забей, — торопливо поправилась я.

— Ладно… — Фрутти, уже с мокрыми глазами, отстранился.

Поверил, значит. Я молча выдохнула.

— Ты сильно меня напугала. Я в жизни так не переживал ни за кого.

— Прости.

— Да ничего, ты же тут, живая, а не там — шашлыком в мангале.

Я вяло улыбнулась и прикрыла глаза. Замечательное начало пути…

Глава 3: Взрывное гостеприимство

Розовый паровой локомотив и цепочка его разноцветных пассажирских вагонов неспешно удалялись от станции в облачках дыма. Я стояла на платформе, облачённая в длинную накидку с капюшоном, что закрывала всё моё тело. Одежда несла чары невидимости — не хватало ещё, чтобы кто-нибудь поднял переполох, заметив меня.

Толпа вокруг постепенно пришла в движение, то же пришлось сделать и мне, дабы не столкнуться с кем-нибудь. Взгляд сам собой уткнулся в сияющие шпили Кристального дворца. Моей цели. Отчего-то возникло чувство, будто бы я родилась здесь… Какая бессмыслица, ведь внутри меня была механика.

Отбросив ненужные мысли в сторону, я зашагала вперёд. Не время было предаваться странной ностальгии — меня ждала миссия. Пройти ворота было достаточно трудно из-за плотного потока проходящих пони. Чары скрывали меня от защитных заклятий столь же верно, как и от глаз, однако ненужное телесное касание легко могло пустить под откос весь план.

Напрашивающимся решением было пройти до дворца по главной улице, однако этот кратчайший путь был в то же время самым запруженным. Я легко могла влететь в кого-то, и раз уж я часто бывала тут в детстве — что, опять-таки, не имело смысла — я знала множество боковых улочек. Куда более свободных и не сильно удлиняющих маршрут.

Мои догадки оправдались с лихвой, и я быстро продвигалась к дворцу сквозь полупустые улицы. Всё вокруг выглядело таким мирным. Пони сновали по своим делам без каких-либо задних мыслей. Они вообще в курсе, что в мире бушует война? Они нисколько не боятся умереть? Я слышала о принятом Кристальной империей нейтралитете, однако она всё равно оставалась частью Эквестрии. Как-никак, эквестрийская принцесса и её принц встали во главе, когда король Сомбра погиб от лап дракона Твайлайт Спаркл. Селестия мне свидетель — нам бы пригодились ресурсы севера, особенно Кристальное Сердце. Если бы удалось подчинить его щит, мы могли бы обезопасить многие города от нападения и надвигающейся угрозы жар-пламени.

Ненадолго остановившись, дабы сориентироваться, я случайно увидела престарелую парочку, отдыхавшую на мягких стульях у своей лужайки. Вокруг их лиц возникли квадраты, а рядом — строки текста, растущие в числе по мере того, как компьютер у меня в голове обрабатывал информацию из памяти. Скоро появились и имена: «Шоколэд Эклер» над жеребцом и «Строуберри Эклер» над кобылой.

Тихо зарычав под нос от резкой боли в затылке, я стиснула голову копытами. Картины о плещущейся в надувном бассейне жёлто-розовой кобылке с тусклой шёрсткой, хохочущей под копытами бабушки с дедушкой; с ними же открывающей большие подарки на Канун Согревающего Очага и многие другие воспоминания словно взорвались в моём сознании. Как будто что-то перестало их сдерживать.

Меня разрывали противоречия. Знала ли я этих двоих? Должна была знать? Почему они казались важными для меня? Я была совершенно без понятия, однако это всё точно меня замедляло. Лихорадочно помотав головой, я кое-как стряхнула ненужные воспоминания и возобновила путь к дворцу.

Я медленно брела вперёд, непрестанно пытаясь побороть свой же мозг. Он не прекращал фонтанировать воспоминаниями о какой-то пони, которая совершенно не имела ко мне отношения. Я — зебра, причём биомеханическая. Я не рождалась, меня создали в лабораториях для шпионажа, саботажа и убийств. Все эти воспоминания не имели смысла, а в довесок ещё и причиняли непонятную боль. Я крепко зажмурилась и сосредоточилась на подавлении ненужных мыслей, дабы вновь сконцентрироваться на миссии. «Нейронные процессы стабилизированы», — возвестил визуальный интерфейс, и я вздохнула с облегчением.

После двадцати минут я наконец вышла к дворцовой площади у западной опоры. В центре её неспешно вращалось сердце, окружённое антигравитационным полем двух вертикальных шпилей. К счастью, народа здесь было не так много, как я предполагала, — подобраться к артефакту будет легко.

Оказавшись возле кристалла, я слегка помедлила. Как только схвачу сердце, накидка загорится не хуже праздничных фейерверков, так что придётся драпать со всех ног. Принцесса Кейденс и принц Армор будут у меня на хвосте в считанные секунды.

Накидка упала на пол, я развернулась к артефакту задом и подняла хвост. Нановолокна в его волосах позволили крепко схватить сердце и мощным рывком вырвать оное из магического поля. Я глухо зарычала от боли в напрягшемся хвосте. Практически в ту же секунду небеса над империей принялись мерцать и рябить, как вода от брошенного камня.

— Время делать ноги, — вслух сказала я себе и помчалась вперёд изо всех сил. От ударов моих тяжёлых копыт кристальный тротуар покрывался трещинами, пока я неслась мимо горожан и немногочисленных стражников.

— Она украла сердце! — завопил кто-то в толпе, и вскоре воздух вокруг наполнился криками удивления и страха.

«Схватите её!» — раздалось позади меня, и вскоре за возгласом последовал топот десятков копыт. Благо, усиленные мышцы позволяли мне сохранять дистанцию от разъярённой толпы.

В яркой вспышке спереди возник белый единорог с двухцветной гривой. Выглядел он разозлённым.

«Принц Армор, бывший капитан королевской гвардии Селестии. Специальность: защитные чары», — появилась надпись над головой жеребца. Я вонзила копыта в кристальное покрытие и резко затормозила.

— Немедленно верни Кристальное Сердце, — прорычал принц.

Я огляделась в поисках удобной улочки или пролёта меж домов, куда могла бы рвануть. Увы, пегасы кристальной гвардии уже преграждали любые пути к отступлению.

— Повторяю, немедленно верни Кристальное Сердце, — с большим нажимом потребовал принц.

Покрепче сжав сердце хваткой нановолокон, я пригнулась и приняла боевую стойку. Вокруг всё чаще раздавались тревожные разговоры, по мере того как безмятежное голубое небо покрывалось серыми штормовыми облаками, а оставшиеся без щита улицы начинал продувать ледяной ветер.

Вдруг, когда принц Армор собрался уже атаковать, возникла новая вспышка. Вперёд выступила ярко-розовая принцесса аликорн, в глазах которой читалась боль и разочарование. Принцессе Кейденс совершенно не шёл подобный вид, и мои внутренности скрутило от её взгляда.

«Принцесса Кейденс, императрица Кристальной империи и аликорн любви».

Вот с аликорном сражаться мне совершенно не хотелось. Что ж, кажется, свою миссию я успешно провалила.

— Послушай, ты не понимаешь, что делаешь. Пожалуйста, верни нам Сердце, — с печалью попросила она.

Я опустила хвост, но хватку не разжала. Если подкинуть Сердце высоко вверх, может получиться неплохой отвлекающий манёвр. У меня будет шанс ускользнуть, когда все ринутся ловить артефакт.

Мощный порыв ветра обдал нас, принеся с собой обжигающий холод. Арктическая вьюга наконец прорвалась за ненавистный щит, снежная метель накрыла город. Вдали раздались три гулких удара. Кажется, их услышали только я и королевская пара, потому как лишь мы втроём обернулись на далёкое небо.

Принцесса Кейденс побледнела, когда среди облаков возникли три чёрные точки, быстро несущиеся к Империи.

— Ты втянула наши земли в войну, — прорычал принц Армор и исчез в новой вспышке. Спустя секунды большую часть небес накрыл яркий фиолетовый щит.

— Как бы мой муж ни был талантлив в защитной магии, он не сможет остановить их. Слишком поздно возвращать Сердце. Ракеты ударят до того, как я смогу вновь поднять щит, — тихо проговорила аликорн и поверженно опустилась на землю.

— Простите… — глухо прошептала я.

От моих копыт вот-вот готовилась пасть целая цивилизация, и никакими словами на свете я не могла выразить свою боль. Пусть моё тело и разум заточили под убийство одиночных целей, я не чувствовала никакой радости в смерти и уж точно не в смерти тысяч невинных.

Первая из ракет ударилась о щит, и тот сразу пошёл сетью трещин, подобно хрупкому стеклу. Тем не менее чары выстояли, отправив ракету упасть где-то в арктической пустоши. На горизонте расцвёл огромный, светящийся ядовито-зелёным гриб взрывного облака.

Мои глаза неотрывно следили за второй ракетой. Судя по траектории, нацелена она была в Кристальный дворец. О Селестия, что же я натворила?

В треске телепорта вновь появился принц Армор и схватил свою жену в крепкие объятия. Они прижались друг к другу и беззвучно рыдали, пока дворец в мгновение ока поглотила громоподобная вспышка зелёного жар-пламени. Целая стена огня и радиации хлынула окрест, на месте испаряя пони и превращая дома вокруг площади в руины. Бомба смогла высвободить смертельную силу в самом центре империи.

Принцесса Кейденс и принц Шайнинг не разжали объятий даже под потоком радиации и огня. Я в ужасе смотрела, как их тела обращались в обугленные остовы и пепел. Вскоре оставшаяся ужасная статуя была развеяна ударной волной и унесена прочь ветрами.

«ВНИМАНИЕ, СОСТОЯНИЕ ПЛОТИ ПОД УГРОЗОЙ… УРОВЕНЬ ВНЕШНЕГО ТЕПЛА ПРЕВЫШАЕТ ДОПУСТИМЫЙ».

Опустив голову я увидела, что зелёный огонь пожирает и меня саму, обгладывая мясо со стального эндоскелета.

Вдруг внимание привлёк зелёный проблеск в отдалении и, повернув голову, я увидела идущую ко мне пони. Зрение вдруг потеряло цвета, окрасив мир в оттенки красного — сгорели биологические глаза. Вскоре я смогла разглядеть лицо идущей, и будь у меня зрачки, они бы расширились от осознания. Я узнала её. Ставшим монохромным зрением нельзя было увидеть окрас, и тем не менее я точно знала, что шёрстка была розовой, а грива с хвостом кремово-жёлтыми. Но самыми поразительными оказались её глаза. Детские голубые глаза, не отличимые от моих собственных. Невозможно, но тем не менее передо мной стояла мама. Часть моего сознания билась и рвалась, хотела вспомнить всё, но лишь чувство, что пони передо мной была невероятно важна для меня и что я любила её больше всего на свете, нашло свой путь. В том числе из-за этого осуждение и разочарование в её взгляде так сильно терзали мне сердце.

— Кристалл, я очень разочарована, — покачала она головой. Прямо перед тем, как в землю ударилась третья ракета.

От взрыва кобыла тут же обратилась в прах и пепел; остатки моей плоти тоже сорвало прочь.

— НЕТ, МАМОЧКА! — в неподдельном горе прокричала я.

Взрывная волна впечаталась в моё тело и отправила кувыркаться по кристальной улице, словно громко вопящую соломинку. Металлические конструкции гнулись и скрежетали от ударов, и спустя какое-то время полёт закончился в зазубренном валуне неподалёку от кратера первой ракеты. Последнее, что я увидела своим затуманивающимся зрением, это пляшущие языки зелёного жар-пламени.

Я стрелой выпрямилась на койке — вот это кошмар так кошмар. Трудно было принять мысль, что всё это лишь сон. Я вполне могла быть виновна в гибели Кристальной империи. Своей родины, в конце концов! Я всей душой надеялась, что за те пять лет от моего создания до конца войны меня не использовали для подобных дел. Совершенно невозможно было отличить сон роботического тела от записи реального прошлого. Против последнего восставало всё моё естество. Ох, это биомеханическое зебринское тело ещё доставит мне проблем.

Проморгавшись от остатков сна, я посмотрела в окно. Снаружи было темновато, причём из-за вечно серого облачного неба нельзя было даже назвать примерное время суток. Мне почему-то хотелось поставить на утро.

Я зевнула и села, почувствовав лёгкую слабость. Вытянув левую ногу, я поглядела на пип-бак, и тот сразу же включился. Хм, доктор упоминал, что подсоединил его напрямую к моим системам и что я теперь могла управлять устройством силой мысли. Что ж, почему бы и не попробовать? Я сосредоточилась на желании увидеть окно статуса, где должны были размещаться показатели здоровья, времени и даты. Ничего не произошло. Спустя несколько секунд я уже готовилась было сдаться и воспользоваться копытом, как вдруг где-то в затылке раздалось лёгкое покалывание — словно маленькая искра пронеслась по мозгу, — и экран переключился.

— Хм. Однако сработало, — глубокомысленно изрекла я.

— ХР-Р-Р-Р!

Я аж подпрыгнула от громогласного всхрапа, с которым проснулся Фрутти. Только сейчас я вдруг поняла, насколько тихо было в поезде. Единственным звуком был ритмичный перестук колёс по стыкам рельс да редкий лязг, когда они налетали на поломанные сегменты дороги. Перед пробуждением Фрутти я успела мельком глянуть часы, и действительно, сейчас было ещё только четыре утра.

— Нет, не трогайте мою лицензию… а? О. Сон, фуф… — пробормотал пегас, садясь на полке и протирая глаза копытами, после чего добавил еле слышно даже для моих кибер-ушей: — Тупой Анклав. Тупые мутафрукты.

— Ты как, нормально? — с искренним беспокойством поинтересовалась я.

— А, ага, всё… МАТЬ МОЯ СЕЛЕСТИЯ! — заорал он, посмотрев на меня.

В мгновение ока жеребец перелетел через мелкую комнатку прямо к моей полке. От столь резкого его появления я инстинктивно вжалась в стену, пока он внимательно осматривал меня с головы до ног, буквально водя туда-сюда вытянутой головой.

— Фрутти, ты чего такое… — успела пискнуть я, как вдруг пегас прервал меня.

— Ох, слава принцессам, ты в порядке, — выдал он слегка дрожащим голосом.

Я удивлённо поморгала, после чего осмотрела себя сама. К великому моему облегчению, расплавленной и обгоревшей шкуры не было, была только обычная здоровая. С чистой белой шёрсткой в светло-серую полоску. Со счастливой улыбкой я приложила копыто к груди и слегка надавила — просто чтобы почувствовать встроенный туда талисман.

— Похоже, я приняла те зелья как раз вовремя, — протянула я, вспомнив бутылочки с экстра-сильным зельем, что протянул мне доктор после спасения кобылки. Нельзя было выдавать истинную причину чудесного выздоровления, не сейчас. Хоть и хотелось. Однако слишком уж я боялась возможных последствий.

— Я так переживал за тебя, — с облегчением признался Фрутти, вновь усаживаясь к себе.

— М-м-м, ты беспокоился, как мило, — передразнила я, игриво улыбнувшись, в попытке сменить настроение беседы. — Приятно слышать.

Пегас покраснел как помидор.

— Эм, ну, да, как бы, эм, ты мой друг всё-таки.

Я тепло улыбнулась.

— Спасибо, Фрутти, я в порядке.

Всё ещё краснея, тот глупо хихикнул. Внезапно всю комнату заполнило громкое бурчание, исходившее от моего живота. Теперь уже хихикнула я, смущённая столь громкими протестами своего желудка.

— Воу, похоже кто-то проголодался, — рассмеялся пегас.

— Хех, да-а, — с лёгким румянцем на щеках я погладила живот.

— Эм, что ж, я, эм, пойду посмотрю, что там с завтраком, — выпалил жеребец и скрылся за дверью быстрее, чем я успела ему сказать, что ещё очень рано.

Я тихонько хихикнула про себя. Этот пони был по-своему трогательным и милым, особенно если его немного поддразнить. Повезло, что он повстречался мне в Мейнхэттане, — иначе я бы так далеко не продвинулась в своих поисках. Если вообще осталась бы жива. Я снова откинулась на спинку сиденья и удовлетворенно вздохнула. Вдруг перед моим взором вспыхнуло ярко-красное предупреждение:

«ВНИМАНИЕ, УРОВЕНЬ СИЛ УПАЛ ДО 11%. СЪЕШЬТЕ ДРАГОЦЕННЫЙ КАМЕНЬ ДЛЯ БЫСТРОГО ПОПОЛНЕНИЯ ЭНЕРГИИ».

Что? Одиннадцать процентов? Но было двадцать, когда я отключилась! Вновь осмотрев своё безукоризненно здоровое тело, я задержалась взглядом на груди. Талисману пришлось восстанавливать обожжённую кожу и заново растить шерсть. Полагаю, что эти девять процентов ушли на повреждения, которые я получила в пожаре. Что ж, настало время серьёзно забеспокоиться, потому что где мне тут искать драгоценные камни? Я ехала в поезде! Никто не будет делать остановку, чтобы я могла пойти и раздобыть самоцветов. Скорее всего, энергия у меня кончится ещё до того, как я их найду. Плохо дело…

Я начала судорожно оглядываться вокруг, по мере того как с мыслями о недостатке энергии постепенно приходила паника. Моё внимание привлекла медная лампа, притороченная к столу, и я просто уставилась на её мягкий свет. Почему она вдруг показалась мне такой важной и почему меня к ней так потянуло? Я пододвинулась как можно ближе к столу и осторожно наклонила абажур, чтобы добраться до лампочки или, лучше сказать, светового кристалла.

Вокруг драгоценного камня появилась квадратная рамка, а сбоку начал прокручиваться текст, по мере того как мозг идентифицировал новый объект.

«Световые кристаллы — маленькие магические светоизлучающие драгоценные камни, наиболее часто используемые в домашнем освещении и небольших портативных осветительных приборах, предназначенных для использования пегасами и земными пони. Световые кристаллы бывают различной силы, начиная от обычных бытовых мощностью 40-60 Вт и заканчивая мощными драгоценными камнями, например полицейскими прожекторами».

Я застонала от знакомого электрического покалывания в затылке, когда мозг начал наполняться информацией о светящемся кристалле.

«Пригодно к употреблению», — мелькнуло перед глазами.

Я могу это съесть? А, ну конечно! Доктор сказал, что мой синтетический желудок может перерабатывать пищу, металл и драгоценные камни, чтобы перезаряжать энергоячейки и запасать материал для ремонта. К примеру, накануне я случайно съела вилку.

Поглядев на камень, я неуверенно облизнула губы. Это же настоящий магический кристалл, каков он будет на вкус? Будет ли дрожь, как от лизания батарейки под непрестанными подначиваниями лучшего друга, или скорее что-то похожее на холодный перец, а может, вообще сладость, которая растворится во рту?

Я вздохнула, выдернула кристалл из медной колыбели и поднесла похожий на гальку камешек ко рту. В последний момент меня одолели сомнения. Ну, то есть обычно мы не едим самоцветы. Я знала, что так питаются драконы, но пони, э-э, зебры вроде меня? С другой стороны, сейчас меня сложно было назвать пони… Желудок громко заурчал в знак протеста. Мне нужно было подзарядиться, и я не хотела остаться без энергии, так что выбора у меня особо не было. Закрыв глаза, я открыла рот, бросила туда камень и захлопнула челюсти.

И тут же мои веки удивлённо взметнулись вверх, стоило самоцвету осесть на языке и превратиться в консистенцию жевательного батончика «Бабл-Гам» — жевательной фруктовой полоски, которые делали ещё до войны. Более того, мой рот наполнился вкусом бананов. Хм, я люблю бананы. Счастливо воркуя, я жевала банановый световой кристалл в течение нескольких секунд, а затем проглотила. Как только камень попал мне в живот и был переварен, я почувствовал, как волна энергии пронеслась по всему телу. Я почувствовала, как включился весь мой эндоскелет. Как каждый сустав становился более отзывчивым и подвижным. Я чувствовала себя куда бодрее, чем раньше. Не хотелось признавать, но ощущение было приятным.

«Уровень энергии — шестнадцать процентов».

Вау, этот маленький драгоценный камень дал пять процентов мощности. Да и на вкус был не так плох. Возможно, я даже смогу привыкнуть к этому… надеюсь. Это всё ещё было странно.

— Вот хрень, — пробормотал Фрутти, пятясь через дверь в наше купе.

— М-м? — вопросительно промычала я, поворачиваясь к нему. Жеребец стоял ко мне хвостом, высунув голову из двери и глядя в коридор.

Через минуту он втянул голову обратно.

— Только что видел трёх парней в пальто, смотрелись как отвратительная компания. Не говоря уж о том, что у одного из них был боевой дробовик с барабаном.

— Ну, тогда давай не будем им мешать.

— Пожалуй, — протянул он, садясь на полку напротив.

— Когда подадут завтрак? — попыталась я сменить тему.

— А?.. О, точно. Придётся ждать до семи.

— Значит, больше двух часов, — раздражённо сказала я под аккомпанемент своего бурчащего желудка. Кристалл практически и не помог, по сути.

— Ага. Надо будет просто посидеть тише воды ниже травы.

Он подвинулся на сиденье, чтобы лечь на спину, и впервые с момента нашей встречи я заметила его бок с кьютимаркой, точнее с отсутствием таковой. Вместо неё красовался контур кьютимарки министра Рэйнбоу Дэш, и, похоже, это было клеймо.

— Что стало с твоей кьютимаркой?! — недоумённо выпалила я.

Фрутти глубоко и тяжко вздохнул.

— Утратил её, когда стал дашитом, — с болью в голосе ответил он.

— Дашитом? Это как?

Последовал новый тяжёлый вздох.

— Дашиты это восставшие против порядков Анклава пегасы, которых изгоняют жить на поверхности.

— Против порядков Анклава? Ты преступник?! — в смятении закричала я.

Он резко выпрямился и посмотрел на меня с яростью в глазах.

— Нет, я не преступник, Кристалл. Самое худшее, что я когда-либо делал, — это изредка добавлял мутафрукты себе в коктейли, вот и всё. Клянусь. Дашитами изначально были те пегасы, кто добровольно покидал Анклав, чтобы вернуться на поверхность. Они так называли себя. Но Анклав превратил это в наказание, клеймя и изгоняя пегасов, неоднократно нарушающих их законы.

— Прости… я не хотела тебя обидеть, Фрутти.

Жеребец глубоко вздохнул, дабы успокоиться.

— Ничего… я тоже прошу прощения; не стоило мне так срываться на тебя. Ты же вообще ничего не знаешь про Анклав.

— И всё же, мне жаль. Глупо было раскидываться обвинениями, — примирительно сказала я. — Эм, а какой была твоя кьютимарка?

На мой вопрос он слабо улыбнулся.

— Это была пара шейкеров для коктейлей, символизирующих мой талант в смешивании и приготовлении напитков, — лёгкая улыбка превратилась в хмурый взгляд, и он посмотрел в окно на серые облака, которые становились светлее от восходящего позади них солнца. — Я скучаю по своей работе.

— А что это была за работа? — спросила я в надежде приятными воспоминаниями вернуть улыбку на его лицо.

К моему счастью, улыбка вернулась, хотя и была слабее.

— Бармен в местном коктейль-баре. Я был довольно популярен там, со своим талантом к жонглированию во время приготовления напитков. А мои коктейли общепризнанно считались лучшими в Нью-Ржайно, — тут его улыбка вновь погасла. — Так было до тех пор, пока меня не арестовали за то, что я замешивал в них мутафрукты.

— Прости, — извинилась я за вызванные неприятные воспоминания. Снова. Чтобы ещё где не напортачить, я решила увести тему с обсуждения его прошлого.

В итоге, чтобы заполнить три часа до завтрака, я начала расспрашивать его о всяких штуках касательно пустоши, в которой я проснулась. Я спросила о Кристальной империи: стояла ли она всё ещё в северных горах. Фрутти сказал, что не знает, однако, по его словам, не было никаких записей о нападениях на неё. А ещё он припомнил слухи, будто бы Империя пыталась помочь Эквестрии после падения бомб, но забросила это занятие, потому как вскоре помогать осталось в сущности нечему. Надеюсь, она все еще существовала.

В свою очередь пегас спросил меня о жизни до «выхода из стойла», и мне снова пришлось лгать. Ложь — отвратная вещь, никогда не связывайтесь с ней, если того можно избежать, умоляю. Мне было стыдно лгать другу, но я всё ещё не была готова открыться, боялась отпугнуть его. Мне пришлось немного подумать, однако, учитывая опыт работы в качестве помощника по продажам Стойл-Тек, я смогла состряпать убедительную историю о работе владелицей магазина стойла и заведующей инвентарём. Эх, я могла часами нести чушь, когда в голову приходила правильная идея.

Вагон-ресторан «Пульмэр» был огромен. В отличие от пассажирского вагона, в котором разместились мы с Фрути — обычного, с купе, — этот был открыт от стены до стены. Посередине был проход, а по обе стороны от него выстроились столы. Часть пространства слева занимала маленькая кухня и буфет — они заполняли середину шестидесятифутового вагона.

Оглядевшись, мы увидели нескольких пони, уже сидящих за столами, а также пару официантов. Наш выбор пал на столик посередине справа. Моя скамейка скрипнула в знак протеста против сильных нагрузок (интересно, сколько же я сейчас весила), но, к счастью, выдержала. По удобству она могла сравниться со спальными полками в купе, а столик перед нами был покрыт такой же кружевной белой скатертью и нёс на себе медную лампу. Я вдруг поняла, что смотрю на мягко светящийся драгоценный камень под абажуром. Я неосознанно облизала губы, что заметил мой друг-пегас.

— Голодна? — невинно спросил он.

Я помотала головой, чтобы собраться с мыслями и сосредоточить всё внимание на нём.

— Да, — кивнула я, дебильно улыбнувшись.

Он развернулся и помахал официанту, который всё это время стоял у двери, через которую мы вошли. Я воспользовалась моментом, быстро вырвала самоцвет из лампы и засунула себе в рот, проглатывая, пока он не повернулся обратно, после того как привлёк внимание официанта. Я почувствовала, как по моему телу снова течёт энергия — самоцвет переварился.

«Уровень энергии — двадцать один процент».

— Могу я помочь вам? — спросил официант с толикой напыщенности в голосе, подходя к нашему столику.

— Не могли мы нам дать меню, пожалуйста? — сказала я, замечая, что на столе ничего нет.

— Конечно, мэм, я сейчас же вернусь с вашими меню, — произнёс он, слегка поклонившись, прежде чем развернуться и направиться на кухню.

— Надеюсь, что они готовят полноценный эквестрийский завтрак, — сказала я сама себе вслух. Раньше, в Лас-Пегасусе, мне нравилось по выходным, обычно в субботу утром, посещать вместе с родителями один из местных кафетериев, чтобы полноценно позавтракать.

— Пока это съедобно — мне всё равно, — в ответ простонал он.

— В смысле?

— Половина того дерьма, которым я питался с тех пор, как стал жить здесь, пролежало на полках около двух столетий. Нет, консервантов там, конечно, моё почтение, но это ещё не значит, что оно не сгнило-перегнило к чёртям. Да и иногда ты просто не можешь заставить себя есть двухсотлетний старый мусор, — декламировал он, и да, я могла понять его. Не думаю, что мне было приятно пытаться съесть что-то, чему уже больше двух веков.

Официант вскоре вернулся с двумя причудливо украшенными, но старыми и потрёпанными меню, в которых, к слову, было вычеркнуто несколько пунктов. Думаю, что это случилось из-за того, что ряд ингредиентов больше невозможно достать в этом мёртвом мире. Официант оставил нас, как только принёс меню и сказал, что вернётся через несколько минут, чтобы узнать наши заказы.

К счастью, полноценный завтрак был в меню, так что я знала, что закажу. Официант вскоре вернулся, чтобы принять наш заказ, но Фрутти, похоже, ещё не выбрал. Он боролся с обширным выбором.

— Вы готовы сделать заказ? — тактично спросил официант.

— Э… — произнесла я, глядя на Фрутти.

Он застонал и в припадке раздражения закрыл меню.

— В жопу, я буду то же. что и она.

Я тихо захихикала, глядя на это, а затем повернулась обратно к официанту.

— Полагаю, что мы оба возьмём полноценный завтрак.

Официант кивнул и воспользовался своей магией, чтобы записать это в свой маленький блокнот.

— Что будете пить?

— Мне, пожалуйста, кофе.

Фрутти поморщился, когда услышал, что я закала. Хех, видимо, не всем нравится кофе. А вот для меня это хороший способ собраться с силами ранним утром.

— Я буду яблочный сок, — сказал Фрутти.

— Хорошо, два полных завтрака, один кофе и один яблочный сок, — произнёс он вслух, подтверждая наш заказ, и, получив от меня кивок, направился на кухню.

— Какой изумительный сервис, — пошутил Фрутти, когда официант отошёл подальше. Я хихикнула, услышав его фальшиво-напыщенный голос. Хорошо, что у нас был повод для юмора даже тут.

Я посмотрела в большое окно, с которым мы рядом сидели. Я нахмурилась от того, что увидела. Я не видела ничего, кроме убитой земли с кучей мёртвых безлистных деревьев, разрушенного забора и фермерских построек на небольших холмах. Мои глаза упали на реку, протекающую через ферму, — я вздрогнула от отвращения, так как вода была желто-зелёного цвета и немного светилась в утренней бледности. Несмотря на сотни деревьев и тысячи веток, мне также удалось разглядеть отсюда гору. Видимо, здесь начинается центральная Эквестрия.

— Ё-моё, пони пернатые, — тихо застонал Фрутти.

— Что-то не так? — спросила я, поворачиваясь к нему. Прядь заново отросших волос с моей гривы заслонила мне левый глаз.

Не проронив ни слова, он опустился под стол, а затем указал крылом на что-то за моей спиной. Я развернулась и увидела в дальнем конце, рядом с выходом в тамбур, трёх жеребцов в пальто и чёрных стетсонах. Тот, что посередине, был больше всех остальных. Мои глаза обнаружили в его фигуре огромные мускулы и боевой дробовик на спине — двенадцатизарядный, полуавтоматический, двенадцатого калибра. Во имя всех сил Тартара, откуда мне столько известно об этом? В такие моменты меня очень пугает моё новое тело, так как распознать чьё-то оружие с одного взгляда может не каждый.

Три страшных на вид пони медленно шли между столами, пока один из них не похлопал самого большого по плечу и указал на меня. Тот посмотрел на меня и тут же нахмурился — на его лице выступила ненависть.

— Ну и ну, что тут у нас? Это же маленькая полоска, — пророкотал он, подходя к нашему столу.

— Эм, у вас какая-то проблема? — спросила я, чувствуя страх перед ним.

— Да, у нас проблема, и она сидит прямо передо мной, — усмехнулся он. Ой, снова этот мигающий восклицательный знак.

— Ч-что я с-сделала? — произнесла я, инстинктивно отодвигаясь назад и прижимая уши к голове.

— Тебе и тебе подобным здесь не рады, — прорычал он.

— Ох, да ладно тебе, мужик, она же… — Фрутти прервали мощным ударом копыта по столу.

— Закрой свой рот нахуй, любитель полосок, — громко вскрикнул большой жеребец. — Ты, блядь, ничем не лучше, дезертировавший мешок дерьма.

— Подожди минуту! — снова произнёс Фрутти, и его ударили по лицу. С широко открытыми глазами я смотрела, как он кричит от боли. Я тут же почувствовала жгучее желание прикончить жеребца в ответ, но мой страх не дал мне это сделать. Тем не менее всё это вызвало во мне гневный рык. Маленький акт агрессии с моей стороны снова привлёк его внимание.

— Тебе здесь не рады, так что уходи, пока я не сбросил тебя с этого поезда, — приказал он.

Я огляделась в поисках помощи, но не было ни охранников, ни кого-то другого, кто бы мог вмешаться. Со слезами я снова посмотрела на жеребца, когда он подошёл ближе.

— Н-но поезд всё ещё движется.

— Что ж, тогда мне придётся тебя с него сбросить.

— Какие-то проблемы? — я услышала сильный, властный голос. Мы повернули свои головы в сторону дверей тамбура и увидели ещё одного большого земного жеребца. Он казался таким же сильным, как и ненавистник передо мной, но ко всему ещё был одет в знакомою мне броню охранника Стойла. Я продала несколько таких, когда работала в Стойл-Тек.

— Это тебя не касается, маршал, — сказал жеребец в пальто, разворачиваясь ко мне.

— Ещё как касается, если речь идёт о пони, которым вы угрожаете в этом поезде! — закричал он и стал приближаться. За ним следовала маленькая, как будто знакомая кобыла. Мои глаза широко раскрылись, когда я поняла, кто она. Я спасла её дочь.

— Но она не пони, так что вот-вот покинет этот поезд через ближайшее окно.

— Помогите! — закричала я, испугавшись.

— Этот поезд — нейтральная территория, она может путешествовать на нём так же, как и остальные, — возразил большой земной пони, подходя ближе. — А теперь отойди и оставь её в покое, или это я скину тебя с этого поезда.

Ненавистник зарычал в ходе внутренних дебатов о том, что ему делать. Кажется, прошёл целый час, прежде чем он вздохнул.

— Хорошо, — сказал он и развернулся. — Тебе лучше следить за своей спиной, полоска.

Жеребец с своим маленьким отрядом покинули вагон-ресторан. Его последние слова вызвали во мне ужас.

— С вами двумя всё в порядке? — спросил Маршал.

— Да, с нами всё хорошо, — сказала я. — Спасибо, что избавились от него.

— Говори за себя, — заскулил Фрутти, потирая окровавленный нос. — Меня ударили по лицу!

Маршал полез в карман своей брони и достал оттуда лечащее зелье.

— Вот, — произнёс он, поставив его на стол перед Фрутти.

— Спасибо, — сказал Фрутти, откупоривая пробку и выпивая зелье. Я зачарованно наблюдала, как его поврежденный нос мгновенно заживает. Пегас потер своё лицо и вздохнул с облегчением. — Так намного лучше.

— Так что это за придурки? — спросила я.

— Не знаю, но на них поступило несколько жалоб с тех пор, как они сели на поезд в Додж-Джанкшене, — ответил большой жеребец. Хех, должно быть, это произошло, когда я была без сознания. — Не переживайте, мисс. Я позабочусь о том, чтобы они вас больше не беспокоили.

Затем жеребец посмотрел на свою маленькую спутницу.

— Вы не против, если мы присоединимся к вам? Хотим поговорить о том, что вы сделали для нас.

— Ну… давайте.

Фрутти взлетел над столом и приземлился рядом со мной, наши крупы соприкоснулись. Этот контакт заставил меня покраснеть.

Маршал и маленькая кобыла заняли места напротив нас. Ого, да он был больше её в три раза.

— Меня зовут Блэк Слейт, я маршал этого поезда. — Затем он указал на маленькую кобылу. — А это моя жена Тьюлип Блоссом. Она сказала, что вы ответственны за спасение нашей дочери во время нападения грифонов и пожара.

Я кивнула.

— Меня зовут Кристалл Эклер. — Как и ожидалось, моё имя вызвало удивление у них обоих.

— А я Фрутти, — произнёс фиолетовый пегас.

— Я рад видеть вас в полном порядке. Тьюлип рассказала о ваших ужасных ожогах, — сказал он с облегченной улыбкой.

—У меня было достаточно зелий, чтобы выжить, — сказала я.

Маршал кивнул.

— Мы никогда не сможем достаточно отблагодарить вас за то, что вы для нас сделали. Ты вернула нам нашу дочь, несмотря на угрозу своей жизни. Мы у тебя в вечном долгу.

Тьюлип кивнула, а затем повернулась к своему огромному мужу.

— Прости меня, Слейт, — сказала кобыла, её голос сломался, и она стала плакать.

Жеребец нежно прижал к себе свою жену.

— Ну же, мы уже говорили о том, что это не твоя вина. Ты не могла знать о том, что это произойдёт.

— Да, но мне всё не следовало уходить в туалет и оставлять её одну.

— Тише, всё в порядке, она спала, и не было ничего страшного в том, чтобы оставить ей на пару минут, не вини себя.

— Где был ты, когда это произошло? — спросил Фрутти. Ох, Фрутти, тебе не следовало бы задавать такие вопросы. Я подарила ему взгляд, переполненный шоком.

— Я был в дальнем конце поезда и помогал отбиваться от грифонов. Только после того, как вы спасли нашу дочь, я понял, где был пожар.

— Эм, мы принесли с собой несколько вещей, чтобы отблагодарить вас. Не так много, но мы подумали, что они вам пригодятся, — тихо произнесла Тьюлип.

— Ой, да не стоило, — я сказала, прежде чем маленькая кобыла достала две сумки на стол. Одна из них звонко звенела от набитых монет… или сейчас используют крышки? Другая сумка звучала будто была наполнена доверху камнями.

— Тут тысяча крышек, конкретно в этой… — сказала она, указывая на ту, что звенела. — Там… эм, напомни сколько там, дорогой?

— Семь с половиной сотен, — ответил Слейт.

Тьюлип кивнула и указал на другую сумку.

— В этой около… двести пятьдесят крышек? — неуверенно сказала она и посмотрела на мужа. Он кивнул в ответ. Она улыбнулась и повторила: — В этой сумке двести пятьдесят крышек в виде самоцветов, которые мы собрали.

Самоцветы! Ну и удача.

— Эм, спасибо большое, — сказала я с признательностью. Я взяла камни, а сумку с крышками передала Фрутти.

— Мне-то зачем? — спросил он, явно не ожидая, что я ему как-то возражу.

— Ты заплатил за мой билет и спас мне жизнь, — произнесла я с большой улыбкой. Он моргнул, а затем улыбнулся в ответ, принимая крышки.

— Я бы хотел дать тебе ещё кое-что в знак благодарности, — сказал Слейт, склоняя голову к большому карману на своей брони. Немного повозился и повернулся ко мне с кобурой в зубах. Внутри совершенно точно был пистолет. — Ты вроде как потеряла свое оружие, когда спасала мою дочь, — произнес он почти буднично.

— Эм, да, свой девятимиллиметровый пистолет.

Он кивнул.

— Да, я нашёл его среди обломков. Он больше не пригоден из-за огня, слишком высокая температура. Так что я лучше дам тебе этот — один из лучших пистолетов, что у меня были. Надеюсь, что Счастливчик 13 хорошо послужит тебе. Я назвал его так, потому что он спасал мою жизнь много раз.

Я уже собиралась отказаться от оружия, но вспомнила про рейдеров, о которых рассказывал Фрутти, и про то, что мне приходилось видеть и испытывать. Мне точно понадобится что-то, чтобы защитить себя в пустоши. Смирившись с неизбежным, я протянула передние копыта и потянула кобуру к себе, доставая из неё пистолет. Должна признаться, что это было красивое оружие. О, знакомое покалывание в затылке.

«Армейский револьвер “Магнум” 357 калибра, шестизарядный, с барабанным механизмом. Оружие было модифицировано удлиненным стволом и заводским материалом, увеличивающее состояние оружие и общий урон».

Мгновенные знания обо всём этом оружии скоро сведут меня с ума. Револьвер выглядел как произведение искусства с отделкой из черного металла и замысловатыми золотыми узорами. На белой эмалированной рукоятке был выгравирован номер тринадцать, который выглядел как свежее дополнение.

Я подарила Слейту признательную улыбку.

— Спасибо тебе. Я позабочусь о том, чтобы он оставался в хорошем состоянии.

Он улыбнулся в ответ и кивнул.

— Пожалуйста. Это самое малое, что я могу тебе дать за спасение моей дочери.

Кобыла слезла со скамьи.

— Да, спасибо вам большое за то, что спасли её, — сказала она с благодарностью.

— Была рада помочь, — я улыбнулась.

Парочка откланялась и удалилась.

— Что ж, это было мило с их стороны, — произнёс Фрутти, рассматривая содержимое сумки, которую я ему дала.

Я согласилась с ним, и ровно в этот момент нам принесли еду. И только после того, как я съела яйца, картофельные оладьи и бобы, Фрутти сказал мне, что им всем по двести лет. Это маленькое откровение чуть не заставило меня давиться посреди вагона-ресторана, привлекая несколько пристальных взглядов. Я была в шаге от того, чтобы задушить его, когда он начал смеяться. По крайней мере, завтрак помог вырасти моему заряду энергии на два процента.

После завтрака нам ничего не оставалось, кроме как прогуляться по всей длине поезда, посмотреть кино в вагоне-кинотеатре или выпить в баре. И, судя по всему, мне с Фрутти было суждено умереть от скуки прежде, чем мы доберемся до Мэрхаве.

Пока я лежала в нашем купе, прижавшись головой к столу, то заметила, что компас на моём ЛУМе начал двигаться. Большую часть пути мы двигались в западном направлении, но теперь мы направлялись на север, к горному хребту. Ну и так как мы были на поезде, то и дорогу выбирать не приходилось. Когда ночь Луны сменила день Селестии, то мы были уже практически у Кантерского хребта, в центральной Эквестрии.

— Как же скучно… — пробормотал про себя Фрутти, пытаясь сложить башню и бутылочных крышек.

Я открыла рот, чтобы согласиться с ним, но меня прервал голос кондуктора, раздавшийся из верхнего угла нашего купе, рядом с дверью.

— Внимание, пассажиры, мы делаем остановку в Троттингеме, чтобы пополнить запасы горючего и воды. У вас будет три часа, чтобы размять ноги, пока мы заправляемся. Также мы скоро будем проезжать Понзловиль. Всем пассажирам необходимо оставаться на своих местах, пока мы будем разгоняться до максимальной скорости, чтобы миновать этот город как можно быстрее. Спасибо за внимание.

— Понивилль, с ним всё очень плохо? — спросила я, удивляясь.

— Он совсем не такой, каким ты себе его представляешь. Понивилль или, как сейчас сказали, Понзловилль, — город рейдеров и одного из худших мест, которые ты можешь себе вообразить. — Затем Фрутти напомнил, мне почему рейдеров нужно расстреливать на месте и почему мне будет хуже, если я этого не буду делать. Ряд вещей, о которых он мне рассказывал, были настолько ужасны, что вряд ли он выдумал их сам. Я не могла представить что он чувствовал, когда ему доводилось становиться свидетелем некоторых из них.

Вскоре поезд разогнался, и несколько минут спустя мы уже неслись через разрушенный город. Я не смогла удержаться и прильнула к окну. За стеклом я увидела публичный секс, жестокие драки с применением тупого травматического оружия и другие признаки культурного отдыха. Слава Селестии, что мой желудок был синтетическим, иначе, я уверена, меня бы вырвало от ужасов, которые я лицезрела по ту сторону поезда. Несколько рейдеров попытались догнать и напасть на нас, но у них не было ни одного сраного шанса догнать или сбить поезд, который несётся со скоростью сто с лишним миль.

К счастью, мы проехали через город без происшествий и остановились в пустынном чахлом городе Троттингеме. Когда-то, ещё до войны, это был огромный живой город, который славился своим молоком. Нуждаясь в смене обстановки, мы с Фрутти сошли с поезда. Тишина было жуткой и ненатуральной, н смотря на шум дымящегося монстра и экипажа, который заправлял его. Мы подошли к старому железнодорожному депо, недалеко от нашего состава.

— Этот пистолет, ты знаешь как им пользоваться? — спросил Фрутти, когда мы зашли через открытые двери в один из локомотивных отсеков.

— Я знаю, как пользоваться оружием. Просто жму на курок, верно?

Фрутти кивнул.

— Только на половину. Ты когда-нибудь пользовалась таким раньше?

Я потрясла головой.

— Ладно, у нас есть немного свободного времени, прежде чем мы снова поедем, так что почему бы мне не научить тебя, как стрелять?

В обычной ситуации я бы отклонила его предложение, но я нахожусь не в той Эквестрии, которую я помнила. С тех пор, как я пробудилась в этом мире, похоже, законы сменились правилом «убей или будешь убит», и мой нынешний опыт наряду с тем, что я видела и слышала, говорил о том, что все хотят меня просто изнасиловать или убить. Мне необходимо научиться сражаться. Со вздохом я согласилась.

Кобура была пристегнула к моему правому копыту. Я наклонилась и достала пистолет своим ртом.

— Использование оружия состоит не только из того, что ты наводишь его и жмёшь на курок. Тебе нужно опустить глаза на цевьё, чтобы прицелиться. Вот, смотри сюда, на прицел, и попытайся попасть в те жестяные банки на упоре.

Я кивнула, так как с пистолетом во рту и языком на спусковом крючке было тяжело что-то говорить. Какого-то волшебного ощущения, когда клала в рот металл или самоцветы, я не почувствовала. Ровно как и то, как смягчается эмалированная рукоятка или спусковой крючок. Несложно было предположить, что моё механическое тело запрограммировано распознавать, что съедобно, а что нет. И когда нужно включать то, что делает вещи в моём рту мягкими, чтобы это съесть.

Я крепко держала пистолет во рту, гладкий чёрно-золотой револьвер торчал справа от моего лица. Закрыв левый глаз, я обнаружила, что ствол и цевьё идеально совпадают с моим зрением, позволяя мне точно прицелиться.

— Глядя в прицел, ты хочешь, чтобы твоя цель была там же, где и верхняя часть среднего выступа на стволе пистолета. Обычно туда и попадает пуля.

Я снова кивнула, сопоставляя ствол Счастливчика 13 с банкой бобов на железнодорожном упоре. Хорошо прицелившись, я надавила языком на курок. Почему-то я ожидала, что мне будет тяжело это сделать, но курок легко щелкнул, и раздался громкий выстрел. Я была так поражена внезапным грохотом и сильной отдачей пистолета, что выронила его. Он упал на усыпанный мусором пол.

— Ты в порядке? — спросил с беспокойством Фрутти.

— Да, всё хорошо, просто я испугалась.

— А, ты привыкнешь. Хех, в первый раз, когда я выстрелил из своей плазменной винтовки, магическая волна от разряда не отпускала мои перья около часа.

Я захихикала, представляя полностью взъерошенные крылья Фрутти.

— Ого, хороший выстрел, — сказал он, изучая банку. Я подняла свой новый пистолет и посмотрела на Фрутти. Банка взорвалась, а её содержимое осталось на задней стенке. — Сколько этот пистолет может выстрелить? — спросил он, поднимая ещё одну банку с пола.

— Он шестизарядный, так что осталось пять патронов.

— Хорошо, тогда давай ещё пять раз, этого пока будет достаточно, чтобы ты хорошо научилась им пользоваться.

Я кивнула и приготовилась к следующему выстрелу.

Совет Фрутти по поводу моего нового пистолета оказался очень полезным. Его опыт в пустоши помог понять, что следует и чего не следует делать со своим оружием. К счастью, техническое обслуживание не было проблемой, поскольку мой электронный мозг не только предоставил мне все данные о револьвере, но и дал мне подробную информацию о том, как за ним следить.

Фрутти, похоже, был впечатлен моим перформансом в железнодорожном депо. Я попадала в каждую банку и каждый раз точно в центр. Фрутти хотел уточнить и снова спросил, не пользовалась ли я таким пистолетом прежде. Я свела всё к везению у новичков, но испугалась, что это как-то связано с моим механическим телом. Я едва чувствовала отдачу револьвера, когда стреляла. Видимо, мой механический скелет спокойно поглощал инерцию и энергию оружия, нежели органическое, с которым у меня бы точно выпали все зубы. Каждый раз когда я узнаю что-то новое про своё синтетическое тело, то всё меньше начинаю считать себя пони.

После тренировки у нас всё ещё было свободно время, так что мы решили прогуляться вокруг разрушенного вокзала, на котором остановились для заправки. Я почувствовала, что снова нахожусь в Мейнхэттане — повсюду было столько разрушенного и увядающего. На мой нос обрушились все дурные запахи практически двухсотлетнего разложения. Абсолютное отвращение. Постоянная облачность и практически обрушившиеся здания создавали мрачную и тёмную картину. Я впервые заметила то, что мой ЛУМ показывает дружественные и враждебные цели, несмотря на то, что в Троттингеме никого не было. В диапазоне сенсора было очень много красных полосок, и, не желая узнавать кому они принадлежат, мы остановились рядом с поездом.

К полудню мы были готовы отправиться в путь и направились на север, к месту под названием Зебратаун. У подножья горы Кантер показался ещё один город, и, к счастью, поезд повернул прочь от него. Похоже, это одно из самых ужасных мест на свете, поскольку его большая часть была покрыта розовым туманом. Я также заметила несколько розовых водопадов и проследила взглядом за их источниками. Кантерлот возвышался над городом, и я не могла поверить, что некогда всем известная столица Эквестрии находится в таком состоянии. Что теперь это поистине приводящее в ужас место и и что нет никаких шансов на то, что принцессы живы. Это один из тех фактов, с которыми мне было тяжело мириться, но каждый раз когда я просыпалась в этом аду, то принимала это всё охотней и охотней.

Я была рада тому, что Зебратаун и Кантерлот остались позади, а мы неслись на запад. Если машинист постарается, то мы прибудем в Нью-Пегасус через полдня или день.

Спустя несколько часов, как мы покинули Троттингем, я решила прогуляться. Одна. Фрутти хотел составить мне компанию, но я отказалась. Мне хотелось разобраться с рядом вещей, которые всё ещё не давали мне покоя. Он был милым, очень заботливым, несмотря на свой незрелый характер, и нравился мне, но, в конце концов, кобыле иногда нужно побыть одной.

Я прошла через весь поезд, минуя бар, вагон-ресторан и кинотеатр, нарушая просмотр какого-то фильма своим визитом, пока не оказалась в сгоревшем вагоне. Из-за бушевавшего здесь огня большая часть крыши обвалилась. Я была в своём собственном мире с мыслями о том, чтобы примириться с место, в котором я сейчас нахожусь, и о том, что принцессы не придут нам на помощь. Достаточно громкий хлопок двери напугал меня и вернул в реальность.

Глядя на источник шума, я увидела одного из одетых в пальто пони. Он стоял передо мной у раздвижных дверей и блокировал мне путь. Я заметила, что мой ЛУМ показывал его красной меткой, как враждебного. Не желая иметь с ним какое-либо дело, я решила идти обратным путём, но когда развернулась, то увидела ещё одного из них прямо перед собой. Я оказалась в ловушке, внутри сгоревшего вагона. Если эти двое здесь, то третий должен быть…

— Я говорил тебе следить за своим тылом, полосатое отродье.

Ох, конские яблоки.

Я снова обернулась и увидела огромного жеребца в пальто и чёрной ковбойской шляпе по середине коридора. Я прижала уши к голове и задрожала от страха, так как их выражения на лицах кричали о кровавом убийстве.

— Пожалуйста, мне не нужны проблемы, — прошептала я, делая шаг назад.

— Ну а ты её нашла, — усмехнулся жеребец, приближаясь ко мне. Ох, это плохо — предупреждение об угрозе безостановочно мигало на периферии моего зрения. Я, дрожа от страха, попятилась, но, как назло, быстро встретилась задом с металлической обожжённой стеной. Я могла чувствовать, как колотится от ужаса моё сердце. Было приятно осознавать, несмотря на ситуацию, что оно ещё бьётся.

— Я убью тебя, полоска, а затем сброшу с этого поезда, — прорычал он, а затем занёс надо мной своё левое копыто. Предупреждения об угрозе стали ещё ярче, когда он повёл им для удара в мою сторону. Я быстро увернулась влево от чуть не задевшего мою голову копыто — оно врезалось в металлическую стену за моей спиной. Он сделал шаг назад и встал на дыбы, чтобы провести серию ударов сразу двумя копытами. Каждый удар сопровождался предупреждением, ровно в тот момент, когда копыто готово было обрушиться на меня. Лишь благодаря ним я всё ещё жива.

— Стой на месте! — прокричал он, когда я в очередной раз увернулась.

От ярости его атаки стали быстрее, мне было тяжело уворачиваться. В конце концов один из ударов пришёлся мне по щеке. Это было больно, но не настолько, как я ожидала. Больше походило на нежную пощёчину, но инстинктивная реакция никуда не делать. Я резко размахнулась правым копытом, чтобы избавиться от ноги рядом со своим лицом и услышала, как кость в его копыте ломается, словно ветка. Мне очень нужно научиться контролировать свою механическую силу. Он закричал от боли и отступил, прижимая к груди сломанную ногу.

— Моя нога, ёбаная ты сука, тебе не жить, — с болью прорычал он и достал изо спины свой боевой дробовик, прямо перед моим лицом. Мои глаза расширились от страха, я инстинктивно среагировала и схватила ствол дробовика копытом, отводя его от своего лица в момент выстрела. Он ушёл в стену за моей спиной, оставив там дыру. Что-то щелкнуло в моей голове, и весь страх покинул меня. Ему на смену пришло мёртвое, обжигающее холодом чувство самосохранения, что и заставило меня действовать дальше. Я сделала шаг назад, чтобы уравновесить себя, а затем ударила свободным копытом ему в грудь. Я попыталась не вкладывать всю силу в удар, но он всё ещё был достаточно сильным, чтобы отбросить жеребца и сломать ему несколько рёбер. К счастью, он не умер. Я не убийца, я не пони и не зебра, я… кто?

— Ты, блять… — Я прервала его, схватив дробовик в зубы и целясь в него. Его выражение лица резко сменилось осознанием того, что ситуация больше не под его контролем.

— Оставь меня, я не сделала ничего плохо, проваливай, сейчас же! — Моя речь была невнятной из-за оружия во рту.

Один из двух других жеребцов бросился к другу, чтобы оказать ему медицинскую помощь.

— Босс, давайте уходить, — сказал он, помогая раненому пони.

— Попомни мои слова, полоска, это ещё не конец, — проревел от боли жеребец и стал собираться вместе со своими прислужниками.

Я стояла неподвижно, целясь в них, пока они не исчезли за дверью вагона. Как только я почувствовала себя в безопасности, я уронила дробовик и заплакала от обрушившихся на меня эмоций. Страх, паника, удивление, гнев и ярость прошли через меня в течении одной минуты. Я посмотрела на своё правое копыто и заметила кровь на шерсти. Я ударила его, прямо по-настоящему. Я не была вспыльчивой по природе, но и никогда не попадала в ситуацию, где моя жизнь зависела от моих же действий. Это в самом деле я ударила его или машина, которая внутри меня? Почувствовав себя эмоционально опустошённой, я снова подняла дробовик и пошла обратно в поезд. Мне нужно было кое-что передать маршалу.

В поезде становилось до ужаса тихо, когда я заходила в каждый вагон. Проходя мимо, я чувствовала на себе сотни взглядов. Думаю, что они заметили кровь на моём переднем копыте, ну и дробовик на моей спине. Я пыталась игнорировать взгляды и шла дальше. После десяти долгих минут я наконец-то нашла новое купе маршала и его жены. Я постучала в дверь.

Дверь открыла Тьюлип, она выглядела очень удивлённой.

— О, привет, Кристалл.

Я слегка улыбнулась.

— Привет, Тьюлип, а Слейт дома? — спросила я.

— Я здесь. — Тьюлип открыла дверь пошире, чтобы позволить мне зайти и…

— БОЖЕ МОЙ! — она вскрикнула, заметив кровь на моём копыте и глядя на мою щёку. — Ты в порядке?

Маршал подошёл к своей жене и собственными глазами оценил итоги боя.

— Что произошло?

Я вздохнула.

— Те трое, что приходили к завтраку.

— Я же предупреждал их, — он рассердился и попытался протиснутся в дверной проём, но я вытянула копыто и остановила его.

— Всё в порядке, мы разобрались друг с другом, — произнесла я, доставая дробовик из-за спины и отдавая его маршалу. — Этот дробовик принадлежал главному. Теперь он твой. И не думаю, что он пока что представляет какую-то угрозу: я сломала ему ногу и несколько ребёр.

Он поднял бровь.

— Не знал, что ты способна на такое, — произнёс жеребец.

— Я тоже, но он загнал меня в угол.

Он кивнул и взял дробовик.

— Благодарю.

Внезапно купе наполнилось громким плачем жеребёнка. Тьюлип быстро бросилась к своему сидению и взяла ребёнка, начиная его осторожно покачивать. Я широко улыбнулась, глядя на маму со своей дочерью. Моё сердце наполнилось гордостью. Если бы не я, то эта молодая мама потеряла бы своего ребёнка. Я улыбнулась и кивнула им, прежде чем уйти. Видя это, видя, как семья счастлива вместе… это было то, что мне нужно, чтобы поднять настроение.

Я открыла дверь в своё купе и обнаружила, что Фрутти крепко спит на своем сидении. Мне пришлось прикрыть рот копытом, чтобы подавить смешки. Он заснул, лёжа на груди, вытянувшись. Его голова лежала на передних копытах. Однако задняя часть его тела была приподнята и висела в воздухе. Моя любимая собака точно так же делала. Желая пошалить, я ухватилась хвостом за ручку двери и сильно хлопнула ей. Результат был идеальным.

— А-А-А! — разбуженный громким хлопком, Фрутти закричал от полного удивления, взлетел в воздух и ударился головой о потолок, после чего упал обратно и схватился за затылок, продолжая работать крыльями.

Даже прикрывая рот копытом, я не могла сдерживать смех.

— Сраный ад, Кристалл, ты напугала меня до смерти, — мило заскулил он.

— Хех, извини, я не могла сопротивляться, глядя, как глупо ты лежишь.

— Я снова спал, подняв задницу к небу? — спросил он, постанывая.

Я молча кивнула.

— У, однажды один парень расценил это как призыв к действию.

О, богини. Я расхохоталась. Фрутти тоже усмехнулся, а затем, к моем удивлению, закричал.

— Боже, ты в порядке? — спросил он, нарушая моё личное пространство и приглядываясь к щеке.

— Да нормально. Ты чего?

— У тебя на щёке огромная, блять, гематома, — объяснил он. — Что случилось?

Я вздохнула и нежно оттолкнула его, чтобы добраться до своей кровати и сесть на неё. Он сидел же на своей и слушал том, что со мной произошло.

Следующие двадцать четыре часа прошли без происшествий и мирно. Мы оставили центральную Эквестрию позади и неслись на высокой скорости через пустынный регион. Мы были практически в Мэрхаве. Я почувствовала лёгкую нервозность, когда мёртвая земля стала приобретать более песчаный и сухой вид. Я возвращалась домой спустя двухсот лет отсутствия. Не знаю, что случилось с Лас-Пегасусом. Если с ним произошло то же самое, что и с Мейнхэттаном, то вряд ли от моего ярко застроенного родного города осталось что-то, кроме былой тени. Я также намерена посетить свой дом на окраине. Я… я должна увидеть его… сказать маме прощай. Надеюсь, что она не сильно страдала, когда всему наступил конец.

На четвертый день нашего путешествия я проснулась рано утром, за окном было яркое солнце. Подождите, яркий солнечный свет. Я быстро встала и посмотрела в окно. Моим глазам предстало самое прекрасное зрелище из всех, что я видела с момента своего пробуждения. Солнце. Небесное светило Селестии, ярко сияющее над горизонтом в чистом голубом небе.

Я наклонилась над столом и начала тыкать Фрутти, не отрываясь от стола. Справа я видела облачный покров, который, видимо, остановился где-то за нашей спиной и оставался там как граница.

— Да я встаю, встаю, — замычал Фрутти.

— Глянь. — Я постучала копытом по стеклу.

— И что там?

— Чистое небо!

Усталый пегас застонал, он повернул голову и посмотрел в окно. Затем громко зевнул.

— Ну да. Красивый восход. Солнце всегда прекрасно по утрам.

— Э… Фрутти, мы в поезде. На земле. Не в небе.

— Хм… — он посмотрел в окно снова и зевнул. — Да, очень занимательно.

— А ты не ранняя пташка, да? — я вздохнула.

— Не-а, — он снова широко зевнул.

Я ждала, когда он как следует проснётся, прежде чем снова показать ему на восходящее солнце. Сначала он выглядел озадаченным и ничего не понимал, а потом на его лице выступило озарение.

— Видимо, слухи о том, что башни ПОП здесь уже не работают, правда, — сказал он, снова зевнув.

— Что не работает?

— Ты не знаешь про Проект Одного Пегаса?

В ответ я покачала головой. После чего он подробно рассказал о том, что этот проект был разработан во время войны и был предназначен для управления погодой. По его рассказам, они должны были обрушивать торнадо и жуткие погодные условия на позиции врага. А ещё улучшить погоду в Эквестрии. Ну или использовать так, как это делали с конца света, — создавать бесконечные облака, чтобы заслонять солнце. Я была сильно удивлена, когда узнала, что облака вокруг башен обладают достаточной прочностью, чтобы выращивать на них урожай. Общины пегасов так и делали. Но напрашивался вопрос. Почему в этом регионе облаков не было?

— Ну… честно говоря, не знаю, но слышал о том, что с западными башнями были какие-то проблемы и большую часть из них не успели достроить из-за упавших бомб, — он пожал плечами.

— Внимание, пассажиры, мы въехали в Мэрхаве и прибудем в Нью-Пегасус в течении восьми часов.

Я широко улыбнулась. Мы почти приехали. Наконец-то я могла… Поезд с моими мыслями внезапно сошёл с рельс, когда жуткий металлический скрежет разнесся по всему составу. Меня бросило с сиденья на стол, он в свою очередь сломался под моим весом. Весь поезд с визгом остановился.

— Что, чёрт возьми, происходит? — закричал Фрутти.

— ВНИМАНИЕ, ВСЕМ НЕМЕДЛЕННО ПОКИНУТЬ ПОЕЗД, ЭТО НЕ УЧЕБНАЯ ТРЕВОГА, ПОКИНЬТЕ ПОЕЗД! — громко кричал Кондуктор из громкоговорителя.

— Покинуть поезд? Почему? Зачем? — спросил Фрутти.

Я застонала и поднялась с пола. Я выглянула в окно и увидела, что мы остановились на повороте. Наш локомотив извергал пар в тех местах, где его быть не должно.

— Нам лучше идти, прямо СЕЙЧАС! — приказала я.

— Да чё стряслось-то?

— Локомотив сейчас взорвётся! — закричала я и распахнула дверь, срывая её с петель. Сейчас нет времени на это. Мы побежали к ближайшей двери, которая была рядом с переходом в другой состав. К счастью, кто-то её уже открыл, и мы оба выскочили наружу, в горячий воздух пустыни.

Мы бежали, ну, или в случае Фрутти летели, пока не оказались на безопасном расстоянии от поезда. Мои чувствительные уши слышали, как вылетали заклёпки. Многие пони выбегали из поезда и разбегались, чтобы оказаться в безопасности. К сожалению, несколько пони встретили ужасный конец и попали под лопающиеся заклепки.

— Хех, Кристалл, добро пожаловать обратно в Мейнхэттан, — сказал Фрутти со слабой улыбкой.

В этот момент обтекаемый железный конь взорвался в облаке пара и огня, яростно разорвав себя на части вместе с тендером и большей частью тормозной машины. Ударная волна снесла с копыт нескольких пони, которые, к сожалению, оказались слишком близко, и впечатала их в других пассажиров или в множество больших камней рыжеватого цвета, лежащих вокруг. Ударная волна прошла сквозь меня, не причинив вреда, но всё же заставила немного споткнуться.

— Святые небеса… — пробормотал Фрутти.

Я было открыла рот, чтобы согласиться, как снова красным замелькало предупреждение. Обернувшись, я увидела летящий точно в пегаса кусок металла с поезда. Быстро я вытянула ногу и оттолкнула жеребца.

— Кристалл, ты чего та… — начал возмущаться он, как стальной обломок вонзился в землю между нами. — Вот же ж блять.

Я вздохнула с облегчением. Сейчас я могла буквально почувствовать пульсирующую по венам кровь от страха за Фрутти.

— Ты как, нормально? — посмотрела я на него.

— Ага, нормально. Благодаря тебе. Спасибо, — благодарно ответил он.

— Пожалуйста, — улыбнулась я, обходя длинный кусок стали.

То была часть приводного механизма локомотива — стержень, который соединялся с каждым из ведущих колёс по одну сторону и передавал вращательную энергию от цилиндров. Этот кусок был таким длинным, потому что он должен был соединяться с тремя колёсами диаметром два метра.

Вдруг к нам подошёл знакомый пони — кондуктор. Он выдохнул от облегчения при виде нас.

— Слава Селестии. вы в порядке.

— Спасибо, кондуктор, но что же случилось, почему поезд взорвался? — спросила я, помогая Фрутти подняться.

Жеребец средних лет вздохнул.

— Когда мы разогнались до максимальной скорости, чтобы пройти через Понзловилль ранее, у локомотива возникла проблема. Экипаж был вынужден часто открывать предохранительные клапаны, чтобы снизить давление потока, но вскоре они перестали работать. Вчера вечером мне сказали, что взрыва не избежать, если мы не остановимся и не устраним проблему.

— Так что вам помешало? — вспылила я.

— Потребовалось бы по меньшей мере три дня, чтобы служебный локомотив прибыл сюда — отбуксировать нас на склад, и ещё два дня на сам процесс. Время ограничено, а быстрое обслуживание привлекает больше клиентов. Экипаж сказал, что если оставить все предохранительные клапаны открытыми, уменьшить жар в топке и увеличить подачу воды для лучшего охлаждения, то мы могли бы успеть добраться до Том-сити. Остановка там не причинила бы такого вреда, как поломка посреди пустыни.

Деньги. Всегда в них причина, когда происходит что-то подобное. Пони экономят на безопасности при любом удобном случае. Я покачала головой и сердито поворчала, после чего мы с Фрути затопали прочь. Хорошо, что мы ехали на поезде — теперь можно было просто следовать по рельсам. В самом начале пути мы прошли мимо жеребца в грязном комбинезоне, сердито бормочущего себе под нос:

— Блять, ведь знали, что она не готова, блять, поторопились с ремонтом, пиздос, и, блять, поставили её на линию раньше починки ёбаных систем. Желая попасть в заголовки с самыми охуенно быстрыми трансэквестрийскими путешествиями с запада на восток и обратно, вы, блять, остались ни с чем, потому что локомотив, на восстановление которого мы потратили двадцать ебучих лет, просто взорвался нахуй, вы, ублюдки, — разглагольствовал он втихую, подкрепляя мою мысль, что всё в этом мире связано с битами. Ну или крышками.

Пассажиры поезда вскоре разбились на группы по направлениям и отправились восвояси. Фрутти и я, а также несколько других пони, пришедших к такой же идее с рельсами, последовали по ним через пустыню.

Пока мы шли, я сосредоточилась на своём пип-баке и открыла карту региона. К счастью, Том-сити был всего в нескольких милях отсюда — достаточно близко, чтобы мы могли прибыть туда до заката, имея в запасе немного времени.

Много утомительных часов ходьбы спустя (по крайней мере, для Фрутти) мы, наконец, добрались до пункта назначения. Аккурат когда солнце только начало свой спуск. Я вытаращилась на город или скорее городок, так как он был не таким уж большим. Точнее, вытаращилась на то, что от него осталось.

Том-сити был полностью разрушен; только несколько зданий на окраине оставались целы, в то время как всё остальное было либо в аварийном состоянии, либо полностью разнесено на куски. Центр города ярче всего показывал большую часть этих тяжелых разрушений, огороженный высокой стеной из щебня, отделяющей его от менее поврежденных внешних границ. Я боялась, что в город попала бомба, но повреждения выглядели свежими, плюс я не могла обнаружить никаких намёков на магическое излучение.

Мы вышли на улицу, лишь с одной стороны уставленной неповрежденными зданиями. Среди них нашёлся бар, перед дверью которого уже Фрутти застыл с тоской во взгляде, так что в итоге мне пришлось тащить его за собой, ещё магазин и ещё несколько зданий, двери которых были заколочены досками.

— Что теперь? — подала голос я.

— Думается мне, стоит пополнить наши запасы, — указал Фрутти на магазин с горящей неоновой вывеской «открыто».

— Дельная мысль.

— Брюлики ещё при тебе?

Я кивнула, хотя сумка заметно полегчала в пути. Я съела несколько самоцветов, дабы вернуть уровень энергии к ста процентам, но мой пип-бак до сих пор говорил, что сумка имеет значительную ценность.

Мы распахнули дверь, и мне в лицо тут же уткнулся рычажный дробовик 20-го калибра «Ржачестер М1887», за которым виднелся разъяренный пожилой жеребец. Как же я начинала ненавидеть своё встроенное распознавание пушек!

— Ты, полосатая херня, думаешь, можешь просто войти и обчистить меня? Я вот так не считаю, — злобно прорычал он.

— Воу-воу, полегче, батя. Всё в ажуре, она со мной, — вмешался Фрутти.

Зрение всполыхнуло красным, и я тут же закрыла глаза и покачала головой. Меня переполнял страх, фантомное ощущение разлетающегося на ошмётки черепа и клятое покалывание в затылке.

— Пожалуйста, не стреляйте!

Жеребец ещё какое-то мгновение держал дробовик прижатым к моему лицу, прежде чем, наконец, убрать его.

— Извини, но пробегала тут недавно одна группа зебр… В любом случае добро пожаловать в мой скромный магазинчик, — сказал старый жеребец, делая разворот на сто восемьдесят в настроении: теперь он казался счастливым пони. — Звать меня Муделем, но все друзья кличут Билли Бонс, так что можете присоединяться. Ну или, по крайней мере, они когда-то кликали.

— Так… и чё с ними? — замешкался Фрутти.

Я приложилась копытом об лоб. Фрутти…

— Червей кормят, — ответил старик, не теряя энтузиазма в голосе. — Чего-то да искаете?

Мы с пегасом обменялись взглядами, и Фрукти покрутил копытом у виска, кивнув в сторону старика. К счастью, вне поля зрения оного. Да-да, я тоже смекнула, что у него не все дома.

— Ну, нам бы еды немного, — ответила я.

— Что ж, у меня тут полно всякого, вот, например, новые закуски: «Обезьяньи ногти со вкусом сыра и лука», — он помолчал. — Ну… в общем, это просто сыр, зато довольно ядрёный.

— Нет, спасибо! — мы с Фрутти выпалили в унисон. Фу, даже звучит мерзопакостно.

— Мы лучше сами поглядим, — сказала я, и старик с кивком отошёл за стойку.

Мистер Мудель был прав, что у него было полно всякой всячины: мы нашли кучу вещичек на ближайшее будущее. Воу, ну и имя всё-таки. Мне даже стало жаль этого старика.

— Эм, простите покорно, Билли Бонс… — Фрутти аж прикрыл морду копытом, чтобы не рассмеяться. — Тут есть где переодеться?

— Конечно, сынок… — продавец вышел и указал на комнатушку позади стойки. — Занавеску только задёрни.

Фрутти кивнул и быстро юркнул внутрь с узлом под передней ногой, который я не заметила, как он поднял. Что он делает? К счастью, мне не пришлось долго ждать: пегас вышел через минуту, одетый в коричневый плащ-пыльник, в котором сзади были прорезаны дыры под крылья, и с коричневой ковбойской шляпой на голове.

— Во что ты вырядился? — я дёрнула головой, ошарашенно моргнув.

— А чего, мы ж на Диком Западе, скажешь нет? Подумал, надо бы принарядиться по случаю, — с глупой ухмылкой ответил он.

Я не смогла сдержаться — по моим губам медленно расползлась улыбка. Он был таким симпатичным. Я посмотрела на своё бело-серое полосатое тело. Хм, полагаю, мне тоже не мешало прикупить одежду, ведь комбинезон стойла сгорел в огне. Мне пришлось подавить дрожь при воспоминании о полыхающей ткани на живом теле, с плавящимся металлическим поясом. О Селестия, как же было глупо с моей стороны.

Я решительно покачала головой и проверила, что из одежды ещё осталось. Я нашла довольно вызывающий на вид наряд медсестры, который заставил меня покраснеть, когда я подняла его, чтобы рассмотреть, и тут же положила обратно. Мои щёки буквально горели от мыслей о моём виде в таком наряде. Действительно, полно всего. Полнее уже и не надо. Я долго копалась в предоставленном барахле, пока не нашла нечто похожее на одежду Фрутти.

— Жеркало ешть? — осведомилась я со стопкой одёжек в зубах.

— Да, только потресканное.

Я кивнула и вошла в раздевалку. Сначала я надела выцветшую серую нижнюю рубашку, а затем накинула коричневый плащ. Длинный подол скрыл мой бок полностью, а от хвоста осталась видна лишь нижняя часть. Далее я села на корточки перед зеркалом. К счастью, трещина не сильно мешала; разглядеть себя ещё было можно. Я оттянула гриву назад — так, чтобы она прошла между ушами, — и держала её там копытом, пока другим доставала найденный тут синий шнурок. После чего завязала волосы в узел. Наконец, я надела на голову чёрную ковбойскую шляпу с прорезями для ушей.

Шагнув назад, я осмотрела и окончательно привела в порядок свой наряд. Довольно улыбнувшись, я залюбовалась собой. Теперь я выглядела как положено, особенно с этим револьвером в кобуре. Удовлетворённая, я вышла из раздевалки.

— Что ж, за такие шмотки придётся выложить ни много ни мало шестьсот шестьдесят шесть крышек, голубчики, — проскрипел Мудель.

— Крутовато берёте, — я даже опешила.

— Крутовато? Да это как хуй вертикально!

— Эй, надо же мне что-то доедать, пусть даже и без соли, — парировал мистер Мудель. Кажется, я поняла, откуда взялось такое имечко.

— Твоя взяла… — протянул Фрутти и принялся отсчитывать крышки. Я так же поступила с драгоценностями, всё же оставив часть про запас.

Билли Бонс по прозвищу Мудель на целых пять минут увяз, оценивая камни. А потом принялся скрупулёзно считать крышки от Фрутти, после чего вернул назад как минимум триста пятьдесят из них.

— Приятно иметь с вами дело, — сказал продавец, высыпая полученное добро в кассу.

— Ну да, и вам того же…

Затем мы с Фрутти потратили несколько минут, равномерно распределяя припасы по весу. В итоге я взяла все патроны «Магнум» 357 калибра для Счастливчика 13, а Фрутти свой новенький боевой нож. У пыльников, казалось, были заколдованные карманы, так что мы могли запихнуть в них довольно много вещей, а они даже не топорщились. Я полагала, что без заклинания сортировки будет не разобраться, если я захочу вытащить что-то из них в будущем.

Убедившись, что всё упаковано, мы попрощались с мистером Муделем и ушли. Возобновили наш путь по железной дороге. Я улыбнулась про себя знакомому теплу палящего солнца, сухости воздуха и песчаному, каменистому ландшафту. Мне оставалось только надеяться, что Мэрхаве избежала опустошения, уничтожившего центральную и восточную Эквестрию.

С наступлением ночи и падением температуры я поняла, что в Мейнхэттане днём было вообще не холодно, как мне раньше казалось. Вот в пустоши ночью — это да.

— Да тут пиздец как холодно! — заныл Фрутти, когда из его носа вниз потянулась длинная капля.

— Это Мэрхаве. Привыкай! И соплю над губой убери.

Жеребец закатил глаза и смахнул её крылом.

— Бе-е-е-е-е-е-е.

Вдруг я застыла как вкопанная. На ЛУМе начали возникать красные точки справа от нас. Краем глаза я могла даже видеть их движения — походило на какое-то большое сборище.

— Что там? — спросил Фрутти, заметив, что я остановилась.

— Враждебные метки, — ответила я и мотнула головой на копошение.

Фрутти посмотрел в ту сторону, и в свете луны его лицо побледнело.

— Ты чего? Что?

— Ёбаная гора огромных ящериц, и они все движутся к нам. И выглядят голодными, — нервно сглотнув, попятился назад жеребец.

Я повернулась и пригляделась. Фрутти был прав. Внешне ящеры походили на гекконов, но были во много раз больше. Я насчитала их две дюжины — слишком много, чтобы мы могли с ними справиться. Лихорадочно оглядевшись, я заметила вдалеке здание.

— Вон, туда! — завопила я, махая в нужную сторону.

Мой крик всполошил гекконов, и все они побежали за нами. Мы скакали так быстро, как только могли, перепрыгивая через камни, через ржавый барьер рядом с проезжей частью, через бетонную перегородку, через другой барьер, пробегая по песку и камням, пока не добрались до здания. Мой пип-бак предупредил меня об обнаружении новой территории: штаб-квартиры МАСА, Мэрхавского агентства самолётостроения и астронавтики. Вот тут-то мы и затормозили.

Буквально впечатавшись носом в запертые двери.

Глава 4: Внезапная находка

Дверь оказалась предсказуемо заперта, а времени топтаться на месте или искать другой вход у нас не было — гекконы-мутанты грозили настигнуть нас в считанные секунды. Фрутти двинул в дверь плечом со всей силы, однако вломиться не сумел и лишь отлетел назад с болезненным выдохом.

— Вот ёбаный в рот, отымей меня Луна! Крепкая зараза, — прорычал он, поднимаясь на ноги.

— У нас нет на это времени! — прокричала я.

Был вариант мне самой попробовать применить-таки на благо свой металлический вес и вышибить дверь. Я прыгнула вперёд, крутанулась на передних ногах и впечатала задние прямо в стальную поверхность. Удар, подкрепленный инерцией и нехилой массой, оказался сильней, и замок сломался. Дверь повернулась на петлях и шмякнулась о внутреннюю стену.

— Быстро! — заорала я.

Мы ринулись за дверь и вдвоём захлопнули створки перед преследующими нас гекконами. Однако из-за того, что я сломала замок, мы не смогли её закрыть.

— Гадство, — выругался Фрутти, держа дверь.

Я бешено заозиралась вокруг, надеясь найти что-нибудь подходящее для баррикады, но поблизости ничего не оказалось. И тут я заприметила нечто внизу двери. С надеждой в колотящемся сердце я взглянула наверх и — о чудо! — там тоже были защёлки.

— Щеколды! — крикнула я, пригибаясь к двум нижним и крепко запирая их в отверстия.

— Что? Ага! — сказал Фрутти, быстро повторив то же с верхней парой.

Как только всё было готово, мы прижались спинами к створкам и упёрлись копытами в грязный пол здания. Мы держались добрых десять минут, пока мелкие монстры неистово ломились и царапались в дверь. Лишь когда гекконы сдались и мы больше не могли слышать их снаружи, мы позволили себе осесть на крупы, тяжело дыша.

— Фух, это было близко, — протянул Фрутти, вставая на ноги и подавая мне копыто. Я благодарно приняла его помощь.

— Ага. Правда, теперь мы тут надолго застряли. Не думаю, что стоит высовываться наружу, пока поблизости эти гекконы.

Фрутти кивнул, и мы принялись осматривать фойе. Вокруг царил полнейший беспорядок — бумаги вперемешку с мусором покрывали пол, терминалы на стойке были раскурочены, сама стойка сломана, а в картотечных шкафах позади отсутствовали, казалось, вообще все ящики. В центре стояла модель ракеты, однако выглядела она так, словно кто-то бил её кувалдой с неделю. Все детали были погнуты и искорёжены.

Мы также увидели несколько дверей: к туалету — в дальней стене; в коридор — слева в дальнем углу; и в офис охраны — справа. Последняя была голубого цвета, а в стене возле неё красовался терминал допуска. Рядом лежало четыре трупа в грубо сколоченной броне, в которой я отныне могла узнать рейдерскую.

— Какого чёрта с ними случилось? — поинтересовался в пустоту Фрутти.

— Без понятия, — ответила я, не решаясь приближаться к телам.

Фрутти же как ни в чём ни бывало подошёл и начал рыться в их сумках.

— Ты чего делаешь? — с отвращением воскликнула я.

Жеребец удивлённо поднял взгляд, затем уставился обратно на труп, в чьих перемётных сумках шарился.

— Забираю у них всякую херню, а что? — невозмутимо ответил он.

Я потрясённо захлопала глазами.

— А как же уважение к умершим?

Фрутти снова непонимающе посмотрел на тела рейдеров.

— К кому, к ним? — он рассмеялся. — Да я скорее обоссу и обосру их могилы.

Моя челюсть отвисла. Типа, да как он может так неуважительно говорить о мёртвых?

— Кристалл, они же рейдеры. Худшие из худших, лига мудаков, помнишь? Они не заслуживают уважения. И уж над твоим трупом они бы надругались только так, уж поверь, я такое видал, — жеребец вздохнул и двинулся обыскивать следующего. — В этом мире обшаривание трупов может помочь тебе самой не сдохнуть, и чем скорее ты примешь это — тем лучше. Пустоши жестоки, как ты уже могла убедиться, и меняться не собираются.

Я протестующе открыла рот, однако вспомнила своё пробуждение в стазисной капсуле и захлопнула его обратно. Фрутти был прав. Мне это не нравилось, но он кругом был прав.

— Ладно, — смирилась я, подходя к трупам.

— Ох-хо-хо, джекпот! — радостно заверещал жеребец, переворачивая окровавленное тело кобылы и доставая запятнанную плазменную винтовку МП-12. — Ну спасибо, рейдеры.

У моих копыт лежал мёртвый жеребец, судя по всему, вооружённый армейским револьвером «Магнум» .357 калибра. Осматривая тело, я сняла с груди броню и увидела под ней много пулевых отверстий. Зрение тут же заволокло красными прямоугольникам, выдялявшими каждую дырку, — всего тридцать девять. В голове раздалось пиканье, а потом перед глазами возник полный отчёт. Клянусь, когда-нибудь это сведёт меня с ума.

«Анализ завершён: пулевые ранения нанесены противопехотной аммуницией 5-мм калибра. Наиболее вероятное оружие: многоствольный пулемёт ОЭ-214 производства фирмы “Огненные копыта”».

Звучало не очень хорошо. Где здесь могло находиться оружие с таким устрашающим названием? Я посмотрела на остальные тела, и они все были изрешечены похожим образом. Все лица были направлены в сторону двери, значит, можно было предположить, что убившая их штука находилась за ней. Моё внимание привлёк какой-то блеск, и я взглянула на терминал на стене. Кажется, рейдеры пытались обмануть считыватель карт и спровоцировали охранную систему, раз уж дверь вела в кабинет охраны.

— Если не считать плазменной винтовки, у ребят оказалось всякое дерьмо. Конечно, можно разжиться парой пистолетов и тонной наркоты, однако ничего полезного, — вздохнул Фрутти, распихивая по сумкам свою добычу.

Я принялась складывать свою. Помимо револьвера обнаружились патроны к нему, пара шприцов «Мед-Икс», бутыль «Балтимэйр Девятки» и какая-то хрень с названием «гидра».

— Погоди-ка, — снова отвлёк меня Фрутти, внимательно изучавший спасённую винтовку. — Вот чушь браминья, спусковой механизм раздолбан.

Жеребец печально поник. Он покачал головой и оторвал длинную полоску ткани от брони одного из рейдеров, после чего подвязал в качестве ремня к обоим концам бесполезной плазменной винтовки и перекинул её за спину.

— Зачем ты тогда решил с ней таскаться, если всё сломано? — спросила я.

— Можно впарить какому-нибудь торговцу или, если повезёт, найти ещё одну и починить, — пожал плечами жеребец.

Что ж, полагаю, сойдёт. Тем временем Фрутти подошёл к двери и поднёс копыто к терминалу. Плохая идея.

— А ну-ка, попридержи поней! — заорала я.

— А? Ты чего?

— Вот эти, — указала я на мёртвые тела, — пытались надурить считыватель карт и активировали какую-то охранную систему. Их убило что-то, скрывающееся за этой дверью.

Фрутти несколько раз посмотрел то на рейдеров, то на дверь, после чего попятился прочь.

— Чем же, по вашему, моя маленькая зебра, нам заняться, пока гекконы не свалят?

— Хм-м. Что ж, можно обыскать это место, вдруг найдём чего полезного, — предложила я.

— Хех, ну, лучше, чем ничего.

Я мягко улыбнулась, кивнула и зашагала в сторону распахнутых двойных дверей в дальнем левом углу. За ними обнаружилось что-то наподобие музея, заполненного контейнерами и бочками.

— Где мы вообще? — вздёрнул бровь Фрутти, оглядывая комнату.

— Эм, штаб-квартира МАСА, место — где покоряют космос, — ответила я, тоже осматриваясь.

От вида этой комнаты меня посетило странное чувство, словно я уже бывала тут раньше.

— Плазма? — удивлённо вопросил Фрутти, подходя к экспонату с несколькими контейнерами, полными светящейся разноцветной жидкости. — Нафига исследователям космоса плазма?

— Без понятия, — ответила я, заходя в музей. Тут же завизжала охранная тревога и дверь сзади захлопнулась, отрезая путь к отступлению.

— Какого хрена?! — обернулся ко мне Фрутти.

Я ошеломлённо посмотрела назад. Эта створка чуть не шлёпнула меня по заду!

— Кажется охранная система ещё работает, — проскулила я.

КЛАЦ!

Мы тут же крутанулись на месте и уставились в сторону нового звука. В дальней стене меж двух экспонатов внутрь сдвинулась секция.

— И что теперь? — протянул Фрутти, подходя ко мне.

Стоило ему договорить, как эта секция сдвинулась вбок и открыла потайной отсек, внутри которого скрывался здоровенный робот.

— Ф-Фрутти, э-это что? Что это, Фрутти? — испуганно забормотала я.

Пегас тем временем расширившимися глазами смотрел, как в помещение вкатывается пони-робот. Он выглядел как робот в форме пони, был покрашен в зелёный камуфляж «дубовые листья» и на боках нёс миниган с ракетницей. Кажется, мы нашли работягу, убившего тех рейдеров.

— Это сторожевой робот, — прошептал Фрутти.

— Плохо дело, не так ли? — чувствуя, как подгибаются ноги, спросила я.

Фрутти в ответ просто кивнул.

— Вторжение, вторжение, активировать летальную защиту, — монотонно прогудел страж.

Да, дело наше труба.

— ВРАССЫПНУЮ! — заорал пегас и сильно взмахнул крыльями, толкнув себя к двери возле робота, ведущей вглубь здания.

— Фрутти! — неверяще воскликнула я.

Страж никак на жеребца не отреагировал. Казалось, его внимание было приковано лишь ко мне.

— Главная цель определена: зебринское отродье, — поделился соображениями робот, и его миниган завращался.

— О нет.

Я быстро нырнула за ближайший экспонат: земляную насыпь со вкопанными бочками. Проскользив по полу, я остановилась прямо за постаментом под треск и щелчки пуль там, где только что стояла. Я прижала голову копытами и свернулась под разрушающимся экспонатом, на который переключился робот в своём преследовании. Ох, Фрутти, на кого ж ты меня покинул?

Град свинца прекратился, и гудение пулемёта сменилось лязгом гусениц. Ведро с болтами подъезжало ближе! Тихонько поскуливая от страха, я принялась медленно ползти вокруг постамента, дабы оставаться вне поля зрения стража. Я не могла сражаться, у меня не было шансов победить с пистолетом против пулемёта, к тому же ракетница бы оставила от меня мокрое место в считанные секунды. Неизвестно, насколько прочен был мой эндоскелет, так что лезть в ближний бой тоже не стоило. Ох, Фрутти, где же ты?

Я выглянула из-за угла и увидела дверь, в которую смотался пегас. Робота видно не было, значит, он уже оказался позади меня. Вдруг в проёме возник Фрутти, держа в крыле какой-то мелкий цилиндрический объект.

— Эй, консервная банка! — заорал он, привлекая внимание стража. — Лови!

Жеребец взмахнул крылом и запустил свою штуку в комнату к роботу.

— Кристалл, беги!

На ум приходила только одна вещь, после броска которой нужно кричать «беги!» — граната. Я вскочила и со всех ног рванула к Фрутти, пару раз поскользнувшись на грязном полу и чуть не упав. Снова застрекотал пулемёт, и я почувствовала жгучую боль в задней ноге прямо перед тем, как успела нырнуть в проём. Я снова упала на живот, а мгновением спустя взор застлала голубая вспышка с электрическим треском. Встав, я тут же поморщилась от боли, после чего глухо зарычала от внезапного головокружения, сопровождавшегося мерцанием зрения, вскоре пропавшего совсем.

«Внимание, обнаружено импульсное поле», — загорелась красная надпись.

Импульсное поле, чего?

«Импульсное поле… деактивировано», — загорелось на этот раз зелёным. Чем бы ни было это клятое «импульсное поле», оно плохо влияло на моё тело.

— Эй, ты как, нормально? Мне показалось, тебя сейчас вырвет! — беспокойно сказал Фрутти, и я вдруг поняла, что жеребец поддерживал меня за плечи.

Я покачала головой, дабы избавиться от тумана перед глазами, и посмотрела на взволнованного друга.

— Ох, да, нормально. Что ты сделал? — спросила я, чувствуя тревогу из-за непонятного оружия, подействовавшего и на меня.

Жеребец ухмыльнулся.

— Шмальнул в сучечку импульсной гранатой, — от вида моего ничего не понимающего лица его улыбка потускнела. — А, ну да, по… эм, зебра из стойла. Это такая магическая граната, которая вырубает электронику в механизмах.

Я вдруг осознала одну вещь и еле удержалась от того, чтобы не распахнуть глаза. Я была без понятия, что там метнул Фрутти — ну, то есть, я поняла про гранату, однако покалывания в затылке и спонтанного притока информации не было! Кажется, я знала не о всех видах оружия. Слава Селестии.

— Ох.

Меня пробрал ужас при мысли о том, что могла сотворить такая штучка со мной. Будь я в той комнате в момент взрыва, я была бы, скорее всего, мертва: эта граната вполне могла вырубить моё тело к чертям.

— Так ты поэтому сбежал? — с обидой в голосе спросила я.

Жеребец слегка поник от моего тона.

— Ага, прости. Мне просто нужно было время отыскать эту гранату.

Выглянув в комнату, мы увидели поджаренного, дымящегося робота, скособоченно стоявшего посреди комнаты. Его пушки были направлены в пол, а под гусеницами лежал корпус гранаты. Я совершенно точно не хотела быть в радиусе поражения одной из таких.

— Где ты её вообще взял?

— Довольно забавно, но она нашлась у одного из тех рейдеров в фойе.

Мы подошли ко входу и стали осматривать железный занавес, закрывший его. То была одна из высокопрочных защитных перегородок, что способны выдержать огромный урон и не сломаться. Наверняка их установили в выставочных залах ради предотвращения краж. Хотя охранный робот на этом фоне смотрела слегка… излишним.

— Через эту лабуду нам никак не пробиться, придётся идти вглубь, — посетовал Фрутти, махнув крылом к другому проходу. — Что-то мы из огня да в полымя.

— Да уж в курсе, — простонала я, входя в следующий зал.

Тут хранились экспонаты различных моделей ракет, а в дальний левый угол была задвинута выставочная платформа с макетом большого купола.

— Ого-о-о, — протянул пегас, увидев детализированные образцы летательных аппаратов.

Меня же вновь омыло чувством дежавю. Это начинало надоедать. Место ощущалось таким знакомым, однако я всё никак не могла вспомнить его. Мы шагали мимо экспонатов, и Фрутти чуть ли не облизывал каждую из представленных моделей ракет, что в былые дни поднимали на орбиту оборудование и других пони, а я пыталась разобраться в своей барахлящей памяти. Я остановилась, опустила веки и потрясла головой, пытаясь отвлечься. Открыв глаза вновь, я обнаружила перед собой тот пьедестал с макетом купола.

«Испытательный полигон МАСА: Пусковая установка».

И тут я вспомнила.

Группа кобылок и жеребчиков возбужденно толпилась вокруг экспонатов, в то время как их учительница безуспешно пыталась восстановить спокойствие или хотя бы привлечь внимание обратно к себе. Школьная поездка в Общественный музей штаб-квартиры МАСА была в самом разгаре, однако из толпы выделялась одна бледно-розовая кобылка, стоявшая в сторонке — подальше от беснующихся угроз своему здоровью. С тех пор как она упала с пары ступенек в школе и сломала ногу, пони держалась на приличном расстоянии от других жеребят. Они двигались так быстро, что, столкнувшись с ними, можно было вновь получить серьёзную травму. Стоявшая рядом учительница — вишнёвая земная пони по имени Черили — обречённо застонала.

— И зачем я согласилась заменять кого-либо в свой отпуск? — вопросила она сама себя. — Мои маленькие пони никогда так непослушно себя не вели.

Учительница взглянула на кобылку подле себя.

— Всё хорошо, Кристалл? — заботливо поинтересовалась она, потому как была в курсе проблем со здоровьем у своей подопечной.

Маленькая розовая пони кивнула, слабо улыбнувшись от чувства безопасности рядом с учительницей. Последняя обернулась на экспонат позади себя.

— Что ж, хоть кто-то меня слушает, — улыбнулась она и принялась рассказывать про купол, как раз воссозданный на платформе. — Это модель установки с испытательного полигона МАСА, что располагается в ста километрах южнее отсюда…

Я сморгнула внезапное воспоминание и уставилась в пол. Сто девяносто пять лет назад я стояла на этом самом месте… Я слабо улыбнулась тому, что, несмотря на все трансформации, сохранила себя и своё прошлое.

— ЕБАНУТЬСЯ! — вдруг закричал Фрутти.

Я удивлённо пискнула и оглянулась, обнаружив пегаса перед моделью ракетного двигателя.

— На этом движке базируются нынешние «Хищники» Анклава!

Я подошла к своему перевозбуждённому другу и посмотрела на прикреплённую табличку:

«Революционный плазменный двигатель КРМ-374, предназначен к использованию в ракетах…» — дальнейшая часть надписи, увы, оказалась стёрта.

— Что за «Хищники»? — спросила я пегаса.

— А, ну, летающие боевые корабли, по сути, — замявшись, ответил он. Для наземных жителей вроде меня звучало опасно. — Сейчас тебе… ну, не стоит о них переживать.

Сильного оптимизма эта его фраза что-то не внушила.

— Может, пойдём дальше? — больше как утверждение, нежели вопрос, сказал Фрутти и зашагал к двойным дверям в следующий зал, обрывая любые шансы на продолжение обсуждения «Хищников».

Что ж, можно понять, почему он воротит нос ото всех разговоров про Анклав, учитывая, что они с ним сделали.

Жеребец толкнул двери и явил нам комнату, в которой были…

— РОБОТЫ! — закричала я и тут же нырнула за стену.

Фрутти начал хихикать, постепенно переходя на истерический смех во всю глотку. Я принялась раздражённо буравить его взглядом.

Спустя добрую минуту он наконец успокоился, хоть и продолжил усмехаться. Я надулась.

— Прости, но… хах, это было просто уморительно.

Я осторожно выглянула из-за стены и увидела зал, полный ржавых, старых, бесполезных роботов всевозможных сортов и моделей. Вздохнув, я поглядела на посмеивающегося пегаса, как вдруг что-то засветилось на визуальном дисплее. Я сосредоточилась на нём и поняла, что внимание привлёк компас, а точнее белая метка прямо там, где стоял Фрутти. Я тут же мысленно приложилась копытом об лоб. Ну конечно, как я могла забыть, что мой ЛУМ способен отличить друга от врага.

— Я такая пустоголовая, — протянула я, в этот раз действительно приложившись копытом.

— Ась?

— Забыла про ЛУМ, — пояснила я.

— А, хм, так там безопасно? — спросил Фрутти, махнув крылом в комнату с роботами.

Я вновь шагнула внутрь и осмотрелась. Компас слева снизу завращался, но никаких новых меток на нём не появилось. И всё же меня не покидало чувство, что пустым он будет недолго.

— Вроде чисто, — сказала я и шагнула вперёд.

Роботы выглядели старыми. Ну, то есть, ожидаемо — как и мне, им было почти две сотни лет, однако я хотела сказать, что они выглядели как старые модели роботов, функционирующих сейчас. Слева от меня возвышался металлический пони с двумя пулемётами по бокам, очень похожий на дальнего предка стража из предыдушего зала. Справа в углу стояла модель, напоминавшая всех этих летающих восьминогих ботов, а возле стены — что-то навроде спрайт-бота. Больше всего в нём выделялась гигантская антенна, коей было бы самое место на крыше какого-нибудь дома.

Стоило нам продвинуться дальше, как снова дверь за нами перекрыло защитным занавесом.

— Ай, блядь! — заорал Фрутти, отпрыгнув вперёд и поджав хвост.

— Ты как? — спросила я, оглядывая перегородку и спину жеребца.

— Эта хренотень оттяпала мне кусок хвоста, — проныл он.

И действительно, при внимательном взгляде можно было заметить клок фиолетовых волос под стальным листом.

КЛАЦ! КЛАЦ!

Мы замерли и медленно развернули головы к дальней стене, где две секции меж экспонатами отъезжали в стороны.

— У тебя ведь не осталось больше тех гранат, правда? — в полном ужасе прошептала я.

— Увы, нет, — столь же испуганно ответил он.

Куски стены открыли двух роботов-стражей, однако выехал из своего потайного отсека только один из них. Второй выглядел столь же безжизненно, как и экспонаты.

— Нарушители, нарушители, столкновение с враждебными целями!

— Моих патронов не хватит вообще ни на что, однако у тебя полно амуниции для твоего револьвера. На тебе пип-бак, так что используй ЗПС и шмальни во что-нибудь критичное, пока я побуду пушечным мясом и выиграю тебе время, — всё так же нервно выдал Фрутти.

— Ты обезумел?! — завизжала я. — Да он же…

— Главная цель определена. Сдохни, полосатая сукина дочь!

— А-А-А-А-А-А-А-А!!! — закричала я от звука вращающихся пулемётных стволов и нырнула в ближайшее укрытие, коим оказался экспонат древнего стража. Одну вещь я для себя точно выяснила — НЕНАВИЖУ ЭТО МЕСТО!

— Слыш ты, тостер ёбаный! Твоя мамка посудомойка, а отец — уплотнитель для мусора! — заорал откуда-то сверху Фрутти.

Ну-ну, как будто оскорбления что-то значат для робота. У них же нет чувств. Я услышала врезающиеся в сталь надо мной пули.

— Эй, я с тобой разговариваю!

В грохоте пуль я едва расслышала какой-то щелчок, а потом град свинца прекратился.

— Обнаружена вооружённая цель, смена приоритетной цели.

— Кристалл, стреляй! — воскликнул Фрутти, начав летать кругами.

Грузный робот повернулся ко мне спиной, и я смогла выглянуть. Пегас изо всех сил маневрировал под потолком, отвлекая машину. Ну же, Кристалл, он даёт тебе шанс! Я выхватила револьвер из кобуры и плотно сжала во рту. Посмотрела на стража. Мельком глянув на экран пип-бака, я изо всех сил сконцентрировалась на встроенном в него заклятии прицеливания Стойл-Тек.

Время словно остановилось. Фрутти завис посреди манёвра уклонения от двух линий пятимиллиметровых пуль. Робот стоял вполоборота, открывая мне прекрасный обзор на один из пулемётов и кучу заманчивых мест для стрельбы. Вдруг его окружили белые линии, разделившие машину на составные модули: гусеницы, тело, голову, оружие и маленький прямоугольник сзади шеи. Когда я сосредоточилась на последнем, появилась надпись: «Боевой ингибитор». Хм, выглядело важным. К тому же, судя по всему, я имела 95% шанс поразить цель, неплохо. Я была довольно близко, однако не удивилась бы, имей моё кибер-тело какое-то отношение к высокому шансу попадания.

Я влила все очки действия в атаку на ингибитор. Хватило на три выстрела, после чего эффект развеялся и время возобновило бег. Я надеялась, что всё получится. Под воздействием ЗПС я трижды дёрнула спусковую скобу, и одна за одной три пули .357 калибра ринулись вперёд. Механически усиленным зрением я видела, как две из них ударились о выпирающий прямоугольник, вскоре начавший искриться и шипеть. Похоже, я задела что-то жизненно-важное.

Когда огонь стража вдруг прекратился, Фрутти перекувыркнулся в воздухе и приземлился позади меня.

— Ты смогла, — удивлённо проговорил он.

— Надеюсь, — просто ответила я, не отрывая взгляд от робота, из которого начали лететь искры. У меня было плохое предчувствие.

Задняя крышка ингибитора вдруг отлетела прочь в облачке чёрного дыма, после чего страж задвигался и вновь принялся палить из пулемётов. Робот двигался абсолютно хаотично и шмалял во все стороны, совершенно не заботясь о прицеливании. Он совсем поехал кукушечкой и стрелял куда придётся!

— Э-э-э, так куда ты выстрелила? — вопросил пегас, когда мы вновь оказались в моём прежнем укрытии.

— Эм, в боевой ингибитор, — ответила я.

Фрутти взвыл и уткнулся лицом в крыло.

— Понячьи перья, он же сейчас совсем озвереет.

— К твоему сведению, я провела на пустошах в лучшем случае день или два!

Фрутти собрался что-то возразить, скорее всего, припомнить неделю в поезде.

— Поездка сюда не считается, — быстро добавила я, чтобы его заткнуть. — Итак, каков план?

— Мы проскользнём в планетарий… — жеребец указал крылом на одноимённую табличку, свисавшую с потолка. — Чокнутая махина не будет стрелять конкретно в нас, она слишком занята пальбой во все стороны.

Фрутти передвинулся к левой стороне, с которой располагались нужные двери.

— Надо просто правильно рассчитать время.

Я осторожно выглянула из-за платформы. Страж врезался в какой-то экспонат, не переставая стрелять. Он въехал в пьедестал и продолжил давить, будто пытаясь сдвинуть его. Фрутти дёрнул меня за ногу и кивнул на дверь. Прийдя к молчаливому согласию, мы рванули из укрытия. К несчастью, машина передумала толкать экспонат и развернулась на нас.

— Да сука! — заорал Фрутти и кинулся на пол за порогом двери.

Я закричала от боли, когда поток пуль всё-таки нашёл цель в виде моего крупа — попало не так много, но болело адски. Как только мы оказались по ту сторону двери, её накрыло очередным занавесом. Мы затаили дыхание, ожидая всегда сопутствующий клацающий звук, однако на этот раз его не последовало. Вдвоём испустив вздох облегчения, мы легли на пол. В зале позади поехавший робот продолжал вышибать дерьмо из выставочных моделей.

— Эй, ты как? — подал голос Фрутти.

— Хм, думаю меня подстрелили, — простонала я.

— Куда?

— Прямо в пятую точку.

— Можно глянуть?

— Чего-чего?! — воскликнула я, покраснев от столь наглого вопроса. Да как он посмел?

— Воу-воу, полегче, я имел в виду рану, а не твой зад, — взмахнул копытами жеребец. — Клянусь.

Я побуравила Фрутти взглядом пару секунд, а потом сдалась.

— Ладно, — простонала я, доверившись его словам.

Я почувствовала, как полоса ткани от моего плаща скользнула с бедра, принося свежую волну боли в потревоженных ранах. Я тихо зашипела сквозь сжатые зубы.

— Девчуля, да тебе десять пуль сюда напихали, — впечатлённо присвистнул пегас. — Десять выстрелов в зад бы уложили даже этого мудака Бицепса. Тебе повезло.

Эх, удача тут была ни при чём, Фрутти.

— Вообще, серьёзных повреждений не вижу, лечебного зелья должно хватить. И на рану в ноге тоже. Как ты вообще смогла идти и даже бежать, не сойдя с ума от боли?

— Болевой порог высокий, — брякнула я первое, что пришло в голову.

— Ха! Да без бэ, — он хохотнул, как вдруг…

Планетарий представлял собой огромный зал с чёрными стенами, где в окружении белых точек, символизирующих звёзды, по центру с потолка свисала модель солнечной системы Эквуса. Она же — массивное оранжевое солнце — и была единственным источником света. Я улыбнулась: ничуть не изменилась с моих жеребяческих годов.

…И в этом открытом пространстве прокатился зловещий стонущий звук.

— Это чё за йоба-боба? — Фрутти икнул и испуганно заозирался.

— Не бери в голову, так, фоновый звук — пение кита, кажется, — для погружения в нужную атмосферу, — ответила я без задней мысли.

Поднявшись, я направилась к той синей двери в другом конце зала, на ходу нашаривая в карманах лечебное зелье.

— Ты откуда знаешь?

…И застыла. О Селестия, кто ж тебя за язык тянул, дурында! Так, быстро, соображай…

— Вычитала как-то в старом журнале из стойловской макулатуры, — выпалила я, чувствуя, как скребут на душе кошки за вынужденное враньё.

— Ла-адно, — протянул пегас подозрительно.

О нет, не верит… Я вся обмерла, ожидая новых расспросов, но молчание тянулось. Не то ему хватило и этого, не то решил пока замять. Чёрт! Я же хочу сказать всю правду, честно, но так боюсь, что из этого выйдет. Будет… грустно, если единственный хороший пони — и тот будет на меня смотреть как на машину или на чудовище. Я вздрогнула от мысли, что могу его потерять из-за правды о своей природе.

Я отворила синюю дверь: за ней густела чернотой лестница. Недобрый знак.

БАХ!

— Да закарнали! — Фрутти со стоном крутанулся на месте. — Кто, нахуй?

Звёздчатые стены планетария не давали нормально разглядеть углы — да и есть ли они вообще? — но, к счастью, тусклый свет от макета солнца очерчивал странно выгнутый кусок стены, отбрасывая неестественную тень...

— Сколько вообще этих жестянок? — рычал под нос Фрутти.

Я всей душой разделяла его злость. Зачем музей напичкали такой кучей охранных систем? Лупить из пушки по воробью — и то прагматичней. А лязга, видимо, мы раньше не слышали потому, что двери охранных отсеков раздвигались нормально.

— Много, блин, — буркнула я; снова «бах!», и погнутая часть стены отъехала ещё немного. — Пошли, пока он не заметил.

Пурпурный жеребец кивнул, и мы вышли на лестницу. Я протянула хвост, обернула его вокруг дверной ручки и тихо закрыла дверь, чтобы не выдать роботу нашего присутствия, а потом... Я остановилась, моргая, и уставилась на закрытую дверь и обвитую хвостом ручку. Яркая картинка вспыхнула в голове — я провались в тот самый кошмар, где я чем-то на хвосте хватаю Кристальное Сердце. Нановолокна! Если это правда, если во мне нановолокна, не значит ли это... Мама моя Луна, нет-нет, этот кошмар не может быть правдой, нет, просто не может…

Из омута жутких мыслей и образов меня вырвало отчётливое металлическое постукивание по лбу.

— Приём, приём, Эквус вызывает Кристалл, ты с нами? — Фрутти помахал копытом у меня перед носом.

— А? Что?

— Ты вдруг чего-то залагала на ровном месте, ты в норме?

— Да-да, в норме, — я одарила его самой правдоподобной пинкипаевской лыбой и, проскакав по лестнице, заглянула в какую-то аппаратную.

— Кристалл, ты говори, если что-то не так, я же твой друг и хочу помочь.

Фрутти, чтоб тебя, ну зачем ты так… Р-р! Нет, честное слово, я бы сказала, но… не могу.

— Нет, правда. Это всё из-за пустоши, я же, ну, всю жизнь провела в этих… глухих, ну, стенах, вот. — Мастерское красноречие, Кристалл.

— Хорошо, но ты смотри, не копи в себе, а то шарики совсем за ролики заедут.

Я улыбнулась и кивнула. Темнота в помещении не давала особо что-то разглядеть, тем более что смотреть было не на что, кроме дохлой аппаратуры и каких-то контрольных панелей. К несчастью, аппаратная не оправдала моих надежд; отвечала она не за системы безопасности, увы, а за системы планетария.

— Тпру, гляди под ноги! — гаркнул сзади Фрутти. Укусив мой хвост, он несильно дёрнул на себя, назад, заставив меня сдавленно шикнуть.

— Больно же, — ойкнув, я прижала хвост к ноге, как только челюсти разжались.

— Прости, ты чуть на дохляка не наступила, — выдал в лоб Фрутти.

— Я… Что?! — Я с визгом отпрыгнула назад. И действительно, у одной из панелей лежал скелет давно мёртвого пони в лохмотьях «масовского» комбинезона.

Я в ужасе оглядела скелет, он вызывал в памяти мой первый день на пустоши после стазис-камеры. Нет, держи себя в копытах, Кристалл… Я тряхнула гривой, чтобы прогнать ужасные воспоминания. Когда в голове прояснилось, я заметила что-то под копытом, которое покоилось на панели управления.

Фрутти тоже посмотрел на скелет и, вспорхнув над костями, приземлился на панель и осторожно, чтобы не тревожить останки, вытащил из-под его копыта плоскую красную вещицу.

— Ни за что не угадаешь, чё нашёл, — присвистнул пегас.

— Ну-у, даже не знаю… Пропуск охраны? — ответила я с ехидной шпилькой.

— Ага.

Я бросила на него недоверчивый взгляд.

— Нет, серьезно, смотри, — пегас взмахнул крыльями, перепрыгнул через скелет и грациозно приземлился передо мной, держа в зубах маленькую красную карточку.

Он не шутил, карточка действительно была ключом безопасности. Согласно надписи, даже не простым, а 2-го уровня. Каковы были шансы найти пропуск в этом месте, чтоб он лежал на виду у всех? Десять к одному, сто к одному, миллион к одному?

— Скорее всего, он нам понадобится, не убирай далеко, — сказала я, улыбаясь удаче. Пегас кивнул и спрятал карту в один из карманов плаща.

Мы подошли к единственной двери в комнате. Фрутти потянул на себя, но тут же охнул и попятился назад, отступая от двери. Однако я поняла прежде, чем успела спросить. Запах, проникающий через открытую дверь, сводил с ума. Он напоминал о моих первых часах блужданий по пустоши в окружении смерти. Вонь гниющей плоти.

— Уй ёп… Кто тут окочурился?

— Все, — ответила я сухо.

— Всё б ща отдал за прищепку, — буркнул под нос Фрутти, когда мы вошли в коридор, который, судя по стилю обветшавшего декора, находился на офисном этаже штаб-квартиры МАСА.

Мы выбрали направление наугад и тихо поскакали по коридору направо. Я обратила внимание на уши Фрути, которые то и дело подергивались и двигались, словно уловив что-то, и я подсознательно делала то же самое. Второй этаж был очень темным и сырым, идеальным местом для затаившихся монстров. Я быстро посмотрела в левую нижнюю часть своего интерфейса и на секунду застыла — от количества красных полос, заполняющих компас.

Мы остановились на перекрестке: слева коридор вел вглубь здания, но, согласно табличке на стене, путь направо привел бы нас к лестнице до вестибюля. Откуда я знаю? На указателе было написано «Вестибюль» и нарисована стрелка, указывающая направо.

Вдруг раздался грохот, звук ломающейся мебели, низкий свист и — глухой удар. Наверное, буйный робот что-то разнёс.

— Валим к хренам собачьим, — сказал Фрутти, и мы быстрой рысцой направились к лестнице.

Но когда мы подошли к лестнице, надежды найти путь вниз обломались. Лестница была полностью засыпана обломками, провалившимися сквозь потолок.

— Ну с-сука! — взвыл Фрутти.

В поле моего зрения мелькнуло предупреждение об угрозе, за которым быстро последовало отвратительное шипящее рычание из коридора. Мы обернулись — оттуда, ковыляя, вывалился пони. Нет, подождите, это не пони — это гуль!

— З...з...зомби, — прохрипела я, отступая назад, когда неживое существо повернулось к нам лицом.

Его безжизненный мертвый взгляд впился в мои глаза. Тварь раскрыло изрезанный дырами рот, его сломанные, обнажив гнилые желтые зубы, издало безжизненный, но дикий рев и резво заковыляло в нашу сторону. С учётом того, насколько деградировало его тело, на большее он был не способен.

— Кри… Кристалл, н-не стой, шмаляй, — Фрутти, заикаясь, потянулся копытом к левому плечу, нащупывая ножны с боевым ножом.

— Н… но он же… зомби, — еле выдавила я из себя. Коленки предательски тряслись.

— Это дикий гуль, когда-то он был пони, как я и ты, убей его, и окажешь бедной душе услугу, а теперь шмаляй в него, чем быстрее ты свыкнешься с хернёй, тем лучше нам будет в пустоши! — заорал Фрутти, хватаясь за рукоять своего ножа.

Он был прав: теперь это был не тот относительно спокойный мир, в котором я выросла. Это — ужасный и жестокий мир, полный монстров, плохих пони и прочих мерзостей, которые, скорее всего, убьют тебя, если косо на них посмотришь. Но буду ли я хорошей пони — или зеброй, — если буду убивать, смогу ли я быть хорошей, если буду убивать других, чтобы выжить? Узнаем в будущем...

Я вытащила Счастливчика 13 из кобуры и сжал челюсти на рукояти. Монстр был уже в нескольких футах от нас, и у меня не было иного варианта, поэтому я собрала все свои нервы и нажала на скобу несколько раз, пока курок револьвера не ударил по пустым каморам. Все выстрелы, кроме одного, попали в неживого пони: один в грудь, один в плечо, один в шею и два в голову — его череп взорвался потоком крови, забрызгав меня кусочками гниющего мозгового вещества.

— А-а-а! Фу! Убери, убери! — я заверещала совсем не по-взрослому.

— Стой, стой, — велел Фрутти. Я закрыла глаза, слишком напуганная, чтобы думать о движении. У меня совсем не было желания сгонять гниющую органическую материю, которой теперь было усеяно все мое лицо. Дрожь пробежала по спине, когда я почувствовала, как Фрутти деликатно провел крылом по моему лицу. Удивительно мягкие перья сбрасывали налипшие кусочки. Перья скрипнули о грубую ткань старой шляпы. — Ну вот, уже лучше.

— Спасибо, — я вздохнула с облегчением, но внутри меня раздирали противоречивые эмоции по поводу того, что я только что сделала.

Часть меня сокрушалась, что я только что убила что-то, но первобытная часть меня была рада. Привыкание к этому займет некоторое время, а я к тому же еще не до конца привыкла к своему механическому телу, так как оно постоянно предлагает мне что-то новое.

Я села на круп и взяла Счастливчика 13 в одно копыто, а другим вытолкнула барабан, затем наклонила пистолет вертикально, чтобы отстрелянные гильзы упали на пол. Когда барабан оказался пуст, я полезла в один из глубоких карманов, куда положила все купленные патроны. Сосредоточившись на заклинании сортировки предметов в пип-баке, я силой мысли поднял патроны .357-го калибра наверх. Нащупав скорозарядник и вытащив его, я обнаружила, что в нем шесть патронов, расположенных так, чтобы вставить все шесть сразу. Поблагодарив судьбу, что мне не придется вкопытную вставлять каждый в барабан по одной, я вставила их и нажала на поршень, чтобы все шесть оказались в револьвере, а затем положила скорозарядник обратно в карман и сунула оружие в кобуру.

— Найдём другой выход, — вздохнул Фрути с нотками раздражения в голосе. — Должен же он тут быть.

Я согласно кивнула, и мы отправились дальше вглубь по коридору.

На втором этаже царил настоящий беспорядок. Проходя по коридорам, мы видели, что некоторые стены обрушились, давая легкий доступ в другие офисные помещения или в комнаты отдыха. Пролом в стене одного из туалетов открывал путь в комнату с компьютером.

И до сих пор не проходил шок от того, насколько всё разрушилось за почти двести лет без ремонта. Для меня это все еще было большой переменой. В памяти всё отложилось нетронутым и целым. Так много изменилось… Я тяжко вздохнула, снова вспомнив, что я больше не в том мире, который когда-то знала.

Пока мы ходили по коридорам и исследовали офисы, пытаясь найти выход, мы встретили еще больше гулей. Некоторых из них я могла разглядеть в свете ещё работающих ламп и видела, что на них были остатки формы. Они когда-то работали здесь. Фрутти был прав, убить их — лучшее, что мы можем для них сделать.

Пока мы ходили, Фрутти напомнил, что дикий гуль — это гуль, который полностью потерял рассудок. Что может быть хуже, чем потерять себя, чем почувствовать, что сходишь с ума? Подумав об этом, я решила, что самое верное решение — подарить им вечный сон.

По мере углубления мы встретили еще нескольких, но с каждым разом убивать их становилось все легче. В глубине души я боялась, чувствуя, как что-то внутри испытывает наслаждение от стрельбы и стычек. Но больше всего меня пугало то, что я не знала, кто это — Я или МАШИНА, синтетическая часть моего мозга. Меня могли запрограммировать любить насилие. Если это так… это просто ужасно.

Мы обошли примерно половину второго этажа, прежде чем нашли путь на третий. За одной дверью обнаружилась подсобка для персонала, так как у одной стены стояли шкафчики, рядом с дверью — холодильник, а посреди комнаты — стол. Однако потолок в большей части комнаты обрушился, раздавив многое из того, что здесь было, и часть упавшей плиты стала пандусом к двери в комнате наверху, но чтобы добраться до нее, нам нужно было миновать троицу гулей.

— Вас, говноедов, там за углом рожают, что ли?! — цедил сквозь зубы Фрутти.

Глухо зарычав, я выхватила Счастливчика 13 из кобуры. По пути я истратила уже добрую тридцатку, и патроны подходили к концу: последние три скорозарядника по шесть. Попасть в неподвижную цель было просто, но если они двигались…

— Возьму правого, — и Фрутти, перехватив окровавленный нож, налетел на гуля, который ещё нас не заметил.

Я кивнула, прицелилась в ближайшего из оставшихся двух и пальнула два раза. Оба выстрела ушли в молоко; костлявый гуль вскинулся и повернулся ко мне лицом. Он открыл пасть, зарычав, — я выстрела ещё два раза. Первая пуля чиркнула его по сгнившему носу, но вторая пуля влетела во впалый рот и вышибла ему мозги. Упырь рухнул на усеянный обломками пол с огромной дырой в затылке. Я содрогнулся от ужасного зрелища, потеряв концентрацию, и не заметил мигающую сигнальную лампочку на ЛУМе, пока не стало слишком поздно.

Кто-то тяжёлый налетел на меня, но я устояла на ногах и боли не почувствовала.

— Кристалл, аккура... — Фрутти попытался окрикнуть меня, но замер, опоздав

Упырь лежал на полу и, казалось, завис в недоумении. Ну, я бы тоже зависла, если б врезалась в восемьсот фунтов тонкой стальной прошивки.

— ...тнее, — неубедительно закончил Фрутти, вытаскивая нож из шеи гуля, на которого напал. — Да ты как танк ходячий, тебя даже такой удар не опрокинул, — поражённо отметил он.

Я мысленно скривилась от такого чересчур… близкого к истине описания. Навострив уши, я заметила, как гуль сзади заворочался, пытаясь подняться на переломанных ногах.

— Сядь, — я вздохнула и, буркнув, лягнула задней ногой.

Не сдерживаясь, моё тело вложило в удар всю свою механическую силу. Копыто врезалось гулю в подбородок, что-то отчётливо хрустнуло, хрястнуло — и меня обдала струйка жидкости.

Фрутти уронил челюсть — будь это мультик, она брякнулась бы об пол и укатилась за дверь. Я обратила взгляд на гуля и тоже чуть не задохнулась, увидев, что произошло. Мой удар не только сломал упырю шею, он сорвал голову с плеч и отшвырнул ее через всю комнату. Это объясняло влажное хлюпанье и звуки выплескивающейся жидкости. О богини, какой же силой обладал мой эндоскелет?

— Что? — окликнула я заметно прифигевшего Фрутти.

Он потряс головой, ещё не совсем отойдя от увиденного.

— Охереть! Не, я знал, что зебры сильные, но бля!

— Мы в одной лиге с земными пони, так что сильнее прочих от природы. — Ну типа, наверное…

— Напомни не бесить тебя, не то, боюсь, от первой же оплеухи отъеду, — он осклабился и, обойдя меня, зашагал к пандусу.

— Хо-хо-хо.

Пегас медленно двинулся вверх по склону к двери, но я притормозила у подножия пандуса. Сломанный участок крыши не выглядел надежным и прочным, а с моим весом он наверняка провалится.

— Фру-утти? Она вся на ладан дышит.

Пегас безрезультатно подёргал дверную ручку и с досадой в голосе протянул:

— Чтоб тя гули драли, заперто.

Отстав от двери, он соскользнул по уклону бетонной плиты ко мне, но не повернулся, оказавшись ко мне хвостом. Вдруг оглушительно хрустнуло — «пандус» раскололся надвое, и один кусок бухнулся на пол, а второй только чуть съехал по стене, но не упал.

— О, утешительный приз, — обрадовался Фрутти, завидев что-то блестящее в месте, где плита треснула, и снова наступил на хрупкую поверхность.

Снова затрещало, замигали предупреждения. Подняв голову, я увидела, что другая половина плиты начинает заваливаться — и прямиком на Фрутти.

— Фрутти, стой! — Лишь по какому-то наитию я, закричав, зубами оттащила его прочь.

— Ай-йя-я-я-я!

ТРАХ! БА-БАХ! Просевшая секция, где ещё пару мгновений назад стоял Фрутти, рухнула вниз, взметнув нам в лица облака удушливой пыли.

— Ты… кха… жизнь… гкх… мне спасла.

— Ну, а ты… кх… спасал мою до… гха!.. этого. А теперь мы кви-кх-кхи-ты.

Он только благодарно улыбнулся. Мы выбрались из разрушенной подсобки и продолжили путь в поисках выхода. Свернув за угол, мы остановились, увидев флуоресцентный зеленый свет в конце коридора. Свет замаячил и как будто сдвинулся. Счётчик радиации в моём пип-баке начал трещать.

— Фрутти, а если у меня пип-бак щёлкает, это плохо? — неуверенно спросила я.

— Если щёлкает, то поздравляю: мы в жопе, причём радиоактивной.

— Но тут космос исследовали, зачем бы им понадобились радиоактивные материалы?

— Без понятия. Но и гули тут есть, значит… — Он осёкся и со страхом вытаращился в коридор.

— Значит что? — неуверенно переспросила я. Как будто в ответ на мой вопрос, из-за угла высунулся дикий гуль, светящийся, как настольная лампа.

— Фрутти? Что это за тварь?

— Светляк.

— Прикалываешься? — Я недоверчиво покосилась на него.

— Ну а я-то чё? Все их так зовут — «светляки».

Гуль напоминал злодея из старых мультфильмов «Бэтмэр и Гробин», так как был очень похож на радиоактивного злодея, которого звали Блайт. Он напоминал сухой, жутковатый скелет, подсвеченный зелёным ореолом.

— Что дальше?

— Не хочешь пойти и ему врезать? Крайний с одного тычка лёг.

И правда, так боезапас сэкономим, да и раз я машина, то почему бы не воспользоваться преимуществом. Я глубоко вздохнула и начала приближаться к светящемуся гулю, пока тот с упоением разглядывал раскрошенную штукатурку.

— Да погоди, ты чего, я же прикалываюсь!

Я и не сомневалась, что он шутит, но тут был выбор или расстрелять последние патроны и быть растерзанной, или использовать механизированное тело с пользой. Так я буду полезна и смогу защитить лучшего друга… да, лучшего друга. Фрутти стал мне близок, хоть и не был родным по крови.

Заметив меня, упырь повернул голову. Он оскалил зубы и, издав голодный рев, бросился на меня быстрее, чем я ожидала. Вспыхнуло предупреждение об угрозе, я пригнулась, чтобы избежать удара копытом. Существо проскочило мимо, промахнувшись, но быстро развернулось для новой попытки. Я поднялась на задние ноги. Когда мой взгляд сфокусировался на гуле, вокруг его головы появился контур, как будто я навела на него прицел. Существо приближалось, готовое к прыжку, и когда контур вспыхнул красным, я обрушила на монстра весь свой вес. Поразительный расчёт! Копыта саданули по черепу и свалили чудище с ног. Светящаяся тварь еще была жива и беспомощно корчилась под моей тяжестью. Я придержала его за спину одним копытом, а второе подняла, вложив в ногу как можно больше силы, чувствуя напряжение в сервоприводах, и опустила копыто на голову существа. Удар раздробил голову, оставив под копытом беспорядочную кашицу.

— Ф-ФУ-У-У-У!

— Давай как-нибудь без моих перьев заместо платка, — Фрутти с отвращением одарил налипшие на моё копыто кусочки светящихся мозгов.

— Ну блин, фу, — я заелозила копытом по старому ковру, будто силясь оттереться от собачьей какашки, и громко буркнула: — Ненавижу это место.

Фрутти кивнул в знак согласия, и мы продолжили путь по коридору, чтобы убраться подальше от излучения, исходящего от мертвого гуля. Коридор закончился дверью — её мы открыли, не имея других путей. Увиденное нас поразило. Не потому, что там царил сплошной беспорядок, или кишели гули, или не было пола, — просто подобное не ожидаешь найти в таком месте. Мы стояли в дверях большого зала, оглядываясь по сторонам и всё рассматривая: столы и верстаки, заваленные запчастями или энергетическим оружием, компьютерные терминалы на столах, шкафы с документами, разбросанные по всему помещению, а на стенах висели старые изношенные графики.

— Ёба, ну а тут-то что? — Фрутти, даже как-то оторопев, обвёл всё помещение крылом.

Я медленно обвела комнату взглядом, рассматривая всё, что висело на стенах и лежало на столах и верстаках. Сканер подсвечивал вещи контурами и надписями с названиями. Плазменные реакторы, магические проводники, спусковые устройства, конденсаторы зарядов, фокусирующие оптические линзы — да почти всё, что нужно для создания энергетического оружия, а от чертежей на стенах веяло оружейным шизотехом.

— Тут как будто проектировали и тестировали оружие.

— А мы, бишь, где находимся? — Фрутти оглядел комнату.

— В, сейчас… штаб-квартире МАСА, — я даже проверила пип-бак, чтобы удостовериться.

— А чё это?

— М… Мэрхавское агентство самолётостроения и… астронавтики… — Я попыталась представить, что бы ещё это могло означать, но ничего не шло в голову. Я неопределённо повела плечами: — Ну типа.

— Ну а вот это всё? — жеребец совсем растерялся. — Нетушки, как-то не вяжется с полётами в космос.

— Поглядим, может, что-то выясним, — я уже присматривалась к запчастям и чертежам.

Мы ринулись вперёд, как мыши на сыр. Фрутти быстро оправился от шока и, казалось, пребывал на седьмом небе от счастья, сгребая и рассовывая по карманам рабочие компоненты.

— Кыхнуться можно! Тут спусковая скоба под мою «эм-пэшечку», — воскликнул он и тут же прикарманил вещицу, нашёптывая перекинутой через плечо винтовке: — Мы тебя починим, да-а, починим.

— А я думала, с такой-то горой примочек ты соберёшь что-нибудь с нуля.

— Да уж если бы. Я не технарь, — Фрутти рассмеялся. Я улыбнулась, когда он подтянул железную коробку, и… подскочила от неожиданно радостного визга: — ЁБУШКИ-ВОРОБУШКИ, ТУТ ЦЕЛЫЙ КЛАД!

— Чего?.. — От его вопля на какое-то мгновение заложило уши.

— Микро-мана-батареи, тысячи их, — он, с улыбкой до ушей, зарылся носом в ящик. — Ну, ладно, всего пятнадцать, но в эквиваленте обычных батареек этого хватит на все триста выстрелов.

— Ну вот. Будешь помогать с роботами.

— Дай только оживлю красавицу, — он, радостный, потянулся за своей плазменной винтовкой, но при взгляде на неё улыбка быстро угасла. — Стоп, модель-то новее… Да ну ёб! Она выжимает раза в два больше энергии. Всего богатства хватит самое большее на сто пятьдесят.

— И без того немало.

Он пожал плечами, прежде чем вернуться к поискам. Пока Фрутти возился с хламом, я заглянула в картотечные шкафы и нашла много старых мятых бумаг и папок, которые были либо совсем нечитабельны, либо техдоками, моему пониманию не доступными. Проверив несколько ящиков, я наконец добралась до одинокой красной пластиковой папки. Ведомая любопытством, я заглянула внутрь и обнаружила лист бумаги.

Судя по всему, это было какое-то оглашение или договор, так как слева в верхнем углу ещё виднелась печать принцессы Луны. Правда, время уже постаралось над ним, и разобрать можно было не всё. В первых абзацах говорилось об успехе ракетного носителя с плазменным двигателем, в последнем же из не стёршихся писали о дополнительном проекте — производстве плазменного оружия для эквестрийских солдат..

— Кажется, я поняла, откуда здесь оружейная мастерская, — я снова пробежала глазами по тексту, который ещё можно было разобрать.

— М-да?

— Тут что-то вроде про то, что правительство впечатлилось тем плазма-двигателем внизу и захотело собрать на его основе оружие.

— Ну раз так, тем более неудивительно. Наши из Анклава мастаки совать нос в чужие дела, — Фрутти нахохлился.

Вот так дела… а довоенное-то правительство не скупилось на новые виды вооружения. Луну будто и впрямь сеном не корми — дай распылить врага на атомные частицы.

За второй дверью в комнате находился коридор, от которого влево ответвлялся какой-то проход. Сам коридор вскоре тоже поворачивал влево.

— Ну что там? — спросил Фрутти, присоединяясь ко мне.

— Чисто, — ответила я, и мы аккуратно направились вперёд.

Когда мы подошли ближе к Т-образной развязке, то я увидела бело-зелёный знак. Я улыбнулась, узнав в нём пожарный выход. Я ускорила шаг, стараясь как можно быстрее выбраться из этой проклятой дыры. Улыбка моя тут же увяла, стоило впереди показаться завалу до потолка. Так же, как и на лестнице в вестибюль. Ещё один шанс выбраться отсюда был упущен. Я стиснула зубы от злости и закричала.

— НЕНАВИЖУ ЭТО СРАНОЕ МЕСТО!

— Она умеет ругаться! — воскликнул Фрутти, заливаясь смехом. — Ха, о, я ждал всю неделю, пока ты не разразишься проклятьем в чей-нибудь адрес.

Я покраснела из-за того, что потеряла самообладание.

— Извини, в силу воспитания я не привыкла нецензурно выражаться. — Его улыбка стала только шире, отчего мне стало ещё более стыдно.

— Ха-ха, да забей, Крис, это же пустошь, тут каждый ублюдок ругается по пятьдесят раз перед завтраком, — рассмеялся Фрутти. Мы продолжили идти по коридору, а затем свернули налево. — Это помогает снимать стресс и всё такое.

— Серьёзно? — скептически протянула я.

— А-агась, помогает, когда из тебя типа вырываются эмоции,

— Как это работает? — спросила я, огибая угол коридора.

Фрутти обернулся на меня с лёгким раздражением.

— Я что, похож на психиатра?

— Извини, — попросила я прощения, опуская уши.

— Да ладно тебе, не парься, — произнёс он, улыбнулся и похлопал меня крылом по холке, когда мы подошли до неповреждённой лестницы, ведущей наверх.

Фрутти шёл по лестнице первым, я медленно за ним. Может, ступеньки и были целыми, но они всё ещё оставались старыми и изношенными до такой степени, что мой немалый вес заставлял их громко стонать. Нельзя было, что ли, сделать моё тело из чего-нибудь полегче?

Мы вышли в широкий коридор с двумя открытыми дверьми перед нами. А ещё мы заметили рядом с проёмом, из которого только что пришли, ржавую металлическую дверь лифта. С толикой надежды и мириадами сомнений я подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Очевидно, ничего не произошло.

— У кого-то здесь нехило подорвало круп! — пошутил Фрутти, заходя в женский туалет.

Ступая за ним, я увидела то же, что и он. Все перегородки кабинок лежали друг на друге и по принципу домино шли от центрального туалета. Стена сзади обрушилась в комнату, которая выглядела так, будто в ней находился суперкомпьютер. Самое забавное было то, что сам сортир остался целым. Это вызывало улыбку.

После беглого осмотра и разорения двух аптечек, которые мы нашли на всё ещё целых стенах, мы решили, что у нас нет другого выбора как пройти через дыру в туалете внутрь суперкомпьютерной комнаты. Внутри был огромный куб, похожий на компьютерную систему, которая, похоже всё ещё работала. А ещё сейф в углу. К несчастью, ни у кого из нас не было отмычки, так что мы не могли взломать замок. Да и я не хотела оставаться здесь ещё дольше, пытаясь взломать сейф. Не говоря уж о том, что понятия не имела, как это делать.

Мы открыли двустворчатую дверь, ведущую в очень просторный офис, пол которого, кажется, готов обвалиться прямо сейчас. Ковёр в клочья, половицы вдребезги, а центр комнаты немного просел. Фрутти взмыл вверх и завис над поврежденным полом, пока я аккуратно пробиралась, держась ближе к стенам и избегая картотечных шкафов, которые мешали мне пройти.

— Это место становится только хуже и хуже. — простонала я, когда мы прошли через ещё одни двустворчатые двери.

По ту сторону комнаты нас ждал сюрприз. В нескольких футах от нас парил шар, похожий на робота с тремя паучьими конечностями, тремя оптическими сканерами на шарнирах и двигателем, установленным в нижней части шара. Я смутно вспомнила, что видела эту модель робота в инвентаре Стойл-Тек. Личный ассистент «Мистер Помощник». Увидеть его здесь всё ещё функционирующим было действительно неожиданностью.

Машина, похоже, заметила нас и повернулась. Благо, её метка на моём ЛУМ была белой, что говорило об отсутствии злых намерений в нашу сторону.

— Третий этаж предназначен только для руководителей, пожалуйста, идентифицируйте себя, — прожужжал он.

О нет.

— Хуй, — сказал громко Фрутти.

— Кодовое слово неверно.

— Пизда.

— Кодовое слово неверно.

— Ты ещё «сковорода» скажи! — закричала я и тут же прижала копыта ко рту, взвыв от собственной тупости.

— Кодовое слово неверно… тревога, нарушители, тревога, нарушители… — робот начал громко реветь.

Мы обнаружили, что находимся в широком холле. Справа была стена, слева коридор ветвился. Как только «Мистер Помощник» начал громко бить тревогу, часть стены рядом с лязгом опустилась.

— О, нет, только не снова. — застонали мы с Фрутти в унисон и бросились за угол, когда ещё одна стена с нами открывалась, выпуская охранного робота.

— Фрутти, до меня только что дошло, почему мы столкнулись с ними внизу, — сказала я, заходя с напарником в маленькую комнату с дверью и лифтом.

— Ну и?

— Там снизу лаборатория оружия, — произнесла я.

— Слушай, похоже, ты права. Теперь в этом есть смысл.

КЛАЦ!

Мы развернулись в правую сторону от лифта и двери, когда ещё одна стена стала опускаться.

КЛАЦ!

А затем в левую, так как эта стена тоже стала опускаться.

— Да сука, блядь, — произнёс Фрутти, прежде чем мы смогли поздороваться с тонами роботов и пуль. Без церемоний мы влетели в дверь и стали падать по лестнице.

— У-у-ух, ты в порядке? — простонала я, лёжа на животе с распростёртыми ногами и чувствуя боль во всём теле после падения.

— К удивлению, да. Я приземлился на что-то достаточно мягкое, — сказал Фрутти, поднимаясь в сидячее положение. И тут я поняла, что он сидит на моём крупе.

— Теперь можешь слезть с меня, — простонала я, когда боль стала стихать.

— Не, тут достаточно удобно, — рассмеялся Фрутти.

Я закатила глаза и встала, из-за чего он потерял баланс и упал на спину.

— В следующий раз хотя бы предупреждай, — сказал он с упрёком.

В ответ я показала ему язык. Однако моё игривое выражение сменилось отвращением, когда прежний гнилой запах вернулся с новой силой.

Теперь мы оказались в длинном коридоре, конец которого, как я могла видеть, был завален обломками. Примерно посередине коридора был ещё один Т-образный перекресток и две двери. За неимением вариантов мы пошли вперёд. По мере продвижения к перекрестку мы стали слышать звуки шипения и тяжелого дыхания. Мои предупреждения об угрозах постоянно светились красными, а ЛУМ показывал несколько целей справа, в конце перекрёстка. Мы дошли до него и заглянули за угол. Я закрыла рот копытом, чтобы не задохнуться. В коридоре стояли шесть диких гулей и несколько ещё чуть дальше за ними. Похоже, что мы наткнулись на орду зомби.

— Беда не приходит одна, — застонал тихо Фрутти.

— Не ной, давай просто тихо проскочим мимо. — слегка раздраженно произнесла я. Фрутти кивнул, и мы на согнутых копытах стали медленно пробираться мимо перекрёстка дальше по коридору.

Пол скрипел и стонал под нашими шагами. Скорее даже под моими шагами, нежели его, но, к счастью, гули не замечали шум и-за собственных движений. Когда мы достаточно приблизились к дверям, чтобы открыть одну из них, то увидели за ней офис. Вторая дверь была синего цвета с надписью «Охрана». Как и та дверь в вестибюле.

ТРЕСЬ!

Моё копыто провалилось под сгнившую доску.

— О нет, — заскулила я.

Из развязки на перекрестке донёсся хриплый стон гулей. Мы с ужасом оглянулись, моё сердце готово было готово выпрыгнуть из груди, когда я увидела тень, идущую по коридору.

— Фрутти, ключ-карта, — захныкала я, доставая копыто из пола.

— А?

Я кивнула в сторону синей двери.

— Ох…

Гуль вошёл в коридор и оглянулся, прежде чем его мёртвый взгляд остановился на нас, а его из разорванного рта раздался пробирающий рёв.

— Пожалуйста, быстрее, — произнесла я, медленно отступая, пока пегас доставал карту из кармана и вставлял её в считыватель.

Рёв привлек внимание собратьев, теперь к нам медленно двигалось от десяти до двенадцати гулей. О Селестия, это намного ужасней, чем роботы. Затем раздался звук, с которым тебя словно впустили в рай, — дверной замок разблокировался, когда Фрутти вставил в него карту безопасности.

— Быстро внутрь, — сказал Фрутти, распахивая дверь. Мне не нужно было повторять дважды, так что я быстро влетела туда, пока вой гулей становился всё сильней и голодней.

Мы оказались в офисе без выхода, но сейчас у нас были проблемы посерьёзнее, так что, оказавшись внутри, мы захлопнули дверь. Однако судьба решила пошутить над нами. Дверь застряла и постоянно пыталась открыться. Ключ-карта открыла её, но с этой стороны не было закрывающего замка. Быстро соображая, я рванула к картотеке, в которой отсутствовали ящики.

— Кристалл, что ты де… — начал он жаловаться, удерживая дверь закрытой, но затем увидел то, что я тащу шкаф к двери, чтобы забаррикадировать её. Фрутти быстро отпрыгнул, когда я дотолкала свою ношу. Гули добрались до нас как раз в этот момент, и дверь захлопнулась перед их носом, так как обрушенный на неё шкаф не давал ей открыться. Мы вздохнули с облегчением, когда гули начали бессильно скребстись в дверь.

— Ну не ирония ли? Мы зашли в это здание, чтобы спастись от гекконов, а в итоге заперли себя здесь, чтобы спастись от гулей, — Фрутти вздохнул и начал расхаживать по комнате.

Я не ответила. Мне было нечего сказать, чтобы улучшить обстановку или поднять настроение. Повесив голову, я направилась к столу в углу, чтобы немного посидеть. Я дошла примерно до центра комнаты как вдруг пол просел с глубоким грохотом и треском. Я с ужасом посмотрела на Фрутти, осознавая, что сейчас произойдёт, и оказалась в воздухе где-то на секунду, прежде чем врезаться в твёрдый пол подо мной. На меня посыпалась штукатурка и куски дерева.

— Твою мать, Крис! — прокричал Фрутти и прыгнул в дыру за мной. Из-за того, что он пегас, прыжки с разных высот и поверхностей его не особо беспокоили. Он приземлился рядом со мной и стал сметать куски штукатурки и половицы. — Чёрт возьми, ты в порядке?

— Со мной всё хорошо, я упала на задницу, — застонала я, падая на спину и начиная стонать ещё сильнее.

На самом деле у меня всё болело. Сильный удар об пол прошёлся по всему телу. Интерфейс предупредил меня о десятке неисправностей в задних конечностях, но, к счастью, система ремонта мгновенно привела мои ноги к должному состоянию. Несмотря на то, что я всё ещё чувствовала себя словно ударила битой для крикета по металлическому пруту. Ну, вы знаете это чувство, когда бьёте со всей силой по чему-то очень твёрдому и чувствуете волну боли, проходящую через рот или передние копыта, в зависимости от того, чем держали биту.

— Где мы? — спросила я, усаживаясь.

— Э, не знаю, похоже, на какое-то хранилище, — ответил пегас и стал оглядываться.

Я застонала от дискомфорта, когда начала подниматься на копыта. В углу, на стене, был повреждённый, из-за упавшего на него пола, терминал и сверхпрочная дверь безопасности. Бронированная и со скобами. Отлично, всё ещё в ловушке.

— О, круто! — в восторге воскликнул Фрутти.

— А, что там? — спросила я, поднимая уши.

Фрутти радостно выпорхнул из-за кучи разбитого потолка с плазменной винтовкой в копытах. То, что он держал, было коричневого цвета и имело три дополнительных шарообразных ручки сверху.

— Это прототип плазменной винтовки модель II. Этот называется «Материальный квант-модулятор», так на табличке написано.

— Теперь ты можешь участвовать в битвах, — произнесла я одновременно серьёзно и с шуткой.

Фрутти кивнул.

— Сначала нужно выбраться отсюда.

Я кивнула в знак согласия и проверила повреждённый терминал. К сожалению, чуда не произошло, и он отказался включаться. Ставлю на то, что он как раз и управлял дверью.

— Терминал сломан, — вздохнула я.

— Хм, все эти скобы соединены с центральным валом, — сказал Фрутти себе под нос, изучая дверь и места соединения стержней управления фиксаторами в центре за металлическим колесом. — Плазменный выстрел в центр должен расплавить соединения и поднять их.

У нас не было никакого другого выбора, так что я просто молчала и позволяла Фрутти воплощать свой план в реальность. Он встал на дыбы, крыльями удерживая равновесие. В передних копытах была винтовка. Одним он придерживал сверхпроводящий изумрудный разрядный ствол оружия, второе копыто находилось на спусковом крючке.

Судя по тому, как он держал оружие, что-то подсказывало мне, что это не какая-то «модель II», как он считал.

«Невозможно идентифицировать оружие», — появилась надпись у меня перед глазами, когда я попыталась рассмотреть оружие.

Фрутти нажал на спусковую скобу. С грохотом и треском оружие выстрелило сверхгорячим зелёным зарядом магической энергии. Я могла чувствовать жар от энергетического шара, когда он пролетел мимо меня и ударил в центр двери. Место попадания начало светиться ярко-зелёным светом, и из двери послышался протяжный стон металла. Ожидание было мучительным, пока мы слушали, как металл напрягается под воздействием перегретой плазмы, но мы были вознаграждены за наше терпение, когда раздались два металлических хлопка. Болты двери поднялись, гравитация взяла верх, и дверь упала на пол, как свинцовый груз.

— Хороший выстрел, — похвалила я.

Фиолетовый жеребец улыбнулся, сел и быстро сделал себе ремень, чтобы повесить материальный квант-модулятор.

— Материальный квант-модулятор звучит как-то длинно… — пробубнил сам про себя Фрутти, вешая оружие на новый ремень. — «Квант-модулятор», вот это по нашему.

Дверь вела в довольно короткий коридор, который в свою очередь вёл в небольшое офисное помещение. В коридоре также была ещё одна Т-образная развязка, уводящая влево, но даже отсюда мы могли видеть кучи мусора, которым она была завалена. С потрескавшегося потолка свисала табличка, и мы снова обрели надежду на спасение. На ней была стрелка, указывающая вперед: «Охрана / Вестибюль», а под ней — стрелка, указывающая в заваленный обломками зал: «Офисы».

Подождите, офисы? Значит, это и есть та самая лестница, которую мы уже находили. Она была завалена и заставила нас пройти через весь этот ад с зомби.

— Ура, мы наконец-то сможем уйти, — пропел Фрутти, пока мы шли к офису охраны.

— Немного свежего воздуха будет очень кстати, — мой нос определенно будет рад этому после запаха разложения.

— О да, — согласился Фрутти.

Как только мы добрались до офисов, перед нами возник громадный охранный робот.

— Да дерьмо! — закричали мы с Фрутти в унисон с такого неожиданного появления.

— Обнаружено незарегистрированное лицо, обнаружен действующий идентификационный знак безопасности, временный пропуск разрешен, — автоматически произнёс робот, когда, видимо, обнаружил ключ-карту безопасности в кармане Фрутти. Машина уже собиралась развернуться, но заметила квант-модулятор. — Несанкционированное изъятие секретного оборудования, кражи недопустимы!

— Да ты блин, шутишь, что ли, я ничего подобного не брал, — произнёс Фрутти, когда огромная машина развернулась так, что сдвоенные пулемёты были нацелены на него.

В ответ на это он снова достал прототип винтовки со спины и нажал на курок, чтобы выстрелить.

— Дерьмо, стоило проверить, сколько заряда осталось в мана-батарее, — заныл он, судорожно начиная перезаряжать винтовку, нацеленные на которую стволы уже начали раскручиваться.

Я была в полном ужасе от того, что моего лучшего друга вот-вот превратят в сыр с дырками. Я этого не хотела. Я не могла позволить этому случится, просто не могла. Что-то щёлкнуло внутри меня — и я потеряла зрение. А затем всё стало красным. Строчки кода бежали по перифериям моего зрения, пока матричная сетка сводилась на голове охранного робота. А затем я бросилась на него. Робот развернулся, чувствуя моё приближение, так как я становилась всё ближе и представляла большую угрозу. Я пригнулась, когда он начал стрелять, увернулась, а затем — между потоками пуль — достигла его и подпрыгнула. Задними копытами я вскарабкалась на его шасси, передним левым ухватилась за плечо, а правое отвела для удара. Я чувствовала напряжение в копыте. Как сервоприводы и управляющие стержни вкладывали в этот удар всю свою мощность. Я ударила машину прямо по голове своим неостановимым копытом, механическая голова пони-робота взорвалась снопом искр, а моё копыто продолжило движение, пока не вошло в корпус машины и не уничтожило системы управления. Однако моя атака оказалась палкой о двух концах, так как удар разорвал соединение между моим копытом и пу́том, а сломанный металл машины ощущался изнутри как сотни ножей, вонзающихся в плоть моей передней ноги.

— ТВОЮ… СУКА… МАТЬ! — орал Фрутти, стоя рядом и тараща глаза. — Я знал, что ты сильная, но… серьёзно?

— Ай, я не могла позволить этому случиться, ой, чтобы тебе причинили вред, — мычала я, осторожно извлекая своё повреждённое копыто из корпуса машины. Моя нога, не считая сломанного копыта, была усеяно порезами. Один из них был настолько глубоким, что я могла видеть повреждённую металлическую кость внутри. Я скривилась от новой волны боли, наблюдая последствия.

— Спасибо, — сказал Фрутти, а затем неожиданно прижался носом к моей щеке, заставив меня покраснеть. — Сейчас, дай мне помочь.

Он полностью засунул свою голову в один из карманов своего плаща. Я практически начала переживать, что он там задохнётся, но он вытащил свою голову с мотком бинтов и целебным зельем. Я мягко улыбнулась, приняв зелье и подняв копыто, чтобы он смог его перебинтовать. Он взял моё копыто, вправил его и перемотал бинтами. Я застонала от боли и ещё раз съёжилась. Целебное зелье поправит растерзанную плоть, а бинты помогут копыту оставаться в правильном положении, пока мои ремонтные системы не восстановятся и смогут починить его. Хотя для этого, полагаю, мне сначала придётся съесть что-то металлическое.

— Это была самая смелая и добрая вещь, которую кто-либо и когда-либо делал для меня, — тихо произнёс Фрутти, когда закончил бинтовать мою ногу. — Или самая тупая, — пробормотал он ещё тише, но уже в радостном тоне.

Я хихикнула.

— О, не порти момент, — я сама удивилась, когда в ответ прижалась носом к его щеке. Мне никогда раньше не хотелось так поступать ни с кем, кроме своих родителей. Действительно ли он мне так сильно нравится? С немного глуповатой улыбкой я повернулась и поковыляла к голубой двери в вестибюль. — Пошли, давай наконец-то свалим отсюда.

— Так точно, мэм, — прощебетал он, порхая в воздухе, как будто в него попала стрела принцессы любви.

Фрутти вставил ключ-карту в считыватель и открыл охранную дверь в вестибюль. Главный вход был открыт. Одна половина двустворчатой двери была разнесена вдребезги, а вторая лежала на стойке администратора и, казалось, вот-вот сломается пополам. Что-то смогло сломать двери, несмотря на то, болты остались на месте.

— Это не хорошо. — вздохнул Фрутти.

Мы осторожно зашли в вестибюль штаб-квартиры МАСА. Что бы ни вынесло эти двери, оно всё ещё может быть тут. Обойдя модель ракеты в центре вестибюля, мы увидели нечто такое, отчего нас охватил ужас. Защитный затвор, который сначала запер нас в музее, был слегка приподнят в одном из углов, давая достаточно свободного пространства, чтобы протиснуться чему-то примерно нашего размера. Что могло поднять такие ставни?

— Мы должны уйти прямо сейчас! — настояла я, не желая находиться тут, чтобы узнать, кто может сотворить такое со стальной дверью.

— Давай, я с тобой, уносим ноги.

Мы повернулись и побежали так быстро, как только могли, желая оказаться как можно дальше от этой адской дыры и того, что в нее влезло.

Несколькими часами ранее

— Внимание… внимание… И-01 обнаружен в регионе Мэрхаве. Повторяю. И-01 обнаружен в регионе Мэрхаве, — гудел электронный женский голос в пустой диспетчерской.

Большой компьютерный монитор, возвышающийся над стеной автоматически включился, показывая карту Мэрхаве и жёлтую вспышну с надписью «И-01», передвигающуюся с высокой скоростью по железнодорожной линии в сторону Том-сити. Затем карта на экране уменьшилась до пятой части своего изначального размера и сдвинулась в нижний левый угол, а всё остальное пространство заполнила трёхмерная зелёная модель лица жеребца. Лицо повернулось и посмотрело вниз на изображение карты.

— Спустя два столетия у меня наконец-то появилась возможность завершить начатое, — произнёс жеребец глубоким властным тоном, прежде чем оглянуть комнату. Взгляд остановился на двери в дальней стене комнаты. Глаза трёхмерного пони вспыхнули, и дверь скользнула в сторону, открывая совершенно чёрную комнату.

Два красных огня возникли во тьме и стали слегка покачиваться, пока существо приближалось к открытой двери. Вскоре чёрный металлический роботизированный пони с хвостом из множества чёрных волокон, выглядящий как скелет, покинул тёмную комнату и встал перед компьютером.

— Пришло время выполнить цель, И-02 ИС, — сказал трёхмерный жеребец, глядя на робота-скелета. — Очень важно, чтобы всё прошло успешно.

— Что у меня за миссия? — прожужжал робот-скелет безэмоциональным электронным голосом.

— Ты должен достать И-01 и вернуть его в целостности и сохранности, — приказал компьютер. — Очень важно, чтобы ты вернул его в целости и сохранности, так как внутри него лежит ключ к осуществлению моего плана.

Машина кивнула.

— Подтверждено.

Жёлтая вспышка на карте сильно потеряла в скорости, когда достигла Том-сити, а затем снова стала медленно подниматься по железнодорожной линии.

— И-02 ИС, используй любые средства, чтобы вернуть его, но, повторяю, не уничтожать проект. Неудача недопустима. И я не хочу потерять тебя. Ты единственный И-02, не запечатанный в хранилище, — приказал жеребец. — И всё из-за этой шлюхи-предательницы… — компьютер тихо пробормотал что-то себе под нос. Робот никак не отреагировал на необычное поведение своего командира.

Дверь по центру противоположной к компьютеру стене открылась, чтобы выпустить робота. Металлический робот-скелет чёрного цвета развернулся. В этот же момент на экране возникло предупреждение.

— Предупреждение, сигнал И-01 потерян, повторяю, сигнал И-01 потерян… Обнаружена дестабилизирующая магия. Последняя локация: штаб-квартира МАСА.

— Нет, я не могу потерять его снова. Чего ты ждёшь?! Иди и верни его мне! — в гневе разразился трёхмерный жеребец.

Робот развернулся и резко направился по коридорам объекта, пока не добрался до входа. Машина шла через тёмные и сырые пещеры, пока не вышла в ослепительный свет утреннего солнца, заливающего пустыню Мэрхаве. Робот оказался на вершине скалистого холма с хорошим обзором на всё вокруг.

На северо-западе лежал старый промышленный район Лас-Пегасуса.

На севере покоился сам Лас-Пегасус вместе с небольшой стеной вокруг города, Нью-Пегасуса.

На северо-востоке высились скалистые холмы, озеро Мидоу и горы.

К востоку реку Кольторадо перегораживала дамба Подковы.

На юго-востоке текла сама река.

На юге ещё холмы, за некоторыми из них виднелся Том-сити.

На юго-западе была открытая земля и солёное озеро с несколькими разбросанными тут и там поселениями.

На западе находилась гора Кошмара и у её основания — штаб-квартира МАСА.

— Местоположение цели определено. открытая местность на пути, риск быть замеченным: высокий… — произносил И-02, оценивая расстояние до цели.

Машина размышляла, как ей остаться незамеченной, пока не увидела полностью облаченного в броню пони. Броня выглядела как старая полицейская экипировка. Её покрывал большой плащ. На голове был закрытый шлем с воздушным фильтром и двумя красными линзами, защищающими глаза.

— Приемлемо.

Робот начал спускаться с холма к пони, который, казалось, был занят тем, что всматривался в долину. Когда И-02 приблизился, стало ясно, что пони был вооружен противотанковой винтовкой, прикрепленной к боевому седлу. Подойдя сзади к закованному в броню пони, робот начал двигаться медленно и тихо, чтобы не насторожить его.

У пустынного рейнджера возникло чувство, что за ним кто-то наблюдает. Затем он услышал, как земля шевелится под тяжелым весом чего-то, что было за его спиной. Думая, что рейдер попытается наброситься на него, он ждал, пока нападавший сократит дистанцию и окажется в пределах досягаемости для удара. А затем он резко развернулся. Рейнджер столкнулся лицом к лицу с чёрным роботом-скелетом.

— Чёрт тебя возьми, что ты, блядь, такое? — закричал рейнджер средним по тону, но ровным голосом.

Внезапно машина набросилась на него. Прежде чем тот успел встать в какую-нибудь защитную стойку, робот крепко схватил его за шею своим хвостом из нановолокна и начинал сжимать. Не так сильно, чтобы задушить его или повредить броню. Но очень неприятно.

— Произвожу калибровку голоса, — зажужжал он, оттаскивая рейнджера от передних копыт. — Говори, непарнокопытное.

— Говори что? Какого хуя? — он задыхался, пытаясь освободиться. — Отпусти меня.

— Продолжай говорить, — требовал И-02, ударив пытающегося вырваться рейнджера хвостом об землю.

— Сукин ты сын, тварь, отпусти меня сейчас же, — закричал он, колотя копытами по волокнам.

— Продолжай говорить, — повторила машина.

— Кусок дерьма, отпусти, ты меня убиваешь, — взмолился рейнджер и сжал скобу боевого седла, надеясь попасть по машине, но так как его тело было повёрнуто в другую сторону, то пятидесятый калибр прошёл мимо. Внезапно он был освобожден из волокнистого хвоста.

— Калибровка завершена, — он услышал слова машины и попытался встать, чтобы ударить робота, но два удара с разных сторон по его голове не дали ему это сделать. Он понял, что машина держит его за голову своими копытами.

— Твоя практическая ценность исчерпана, — произнес робот в точности копируя голос рейнджера. Машина только что скопировала его голос. Затем она резко повернула голову жеребца, сломав ему шею и убив его.

Робот осторожно снял броню с мёртвого пони и надел на себя. Экипировка сидела идеально, и никто не догадался бы, что волокнистый хвост чем-то отличается от обычного, когда он лёг в разъём сзади. Надев старую полицейскую броню, машина натянула боевое седло и обнаружила, что стреляющий механизм подсоединяется к шлему. Он убедился, что надёжно закрепил боевое седло, и поднял шлем, сканируя его оптическими, глубоко установленными,сканерами. Затем он одел его и с характерным щелчком подключил к боевому седлу. К завершению спектакля линзы залились ярко-красным светом.

Замаскированный И-02 ИС схватил мёртвого пони за хвост и спрятал его от глаз, прежде как ни в чём не бывало пойти в сторону штаб-квартиры MАСА.

Глава 5: Горькая правда

Трах!

Бах!

Хрусть!

Одинокая фигура шла по коридорам старого заброшенного здания штаб-квартиры МАСА, сотрясая коридоры громовой поступью. Дикие твари, известные как гули, бросались на пони, желая полакомиться плотью, но прежде, чем им это удавалось, он отмахивался от них, как от мух, щелчком обутого в сапог копыта. Гули не знали и не могли взять в толк, что нападают на машину, а не на существо из плоти и крови в броне пустынного рейнджера — для них это был такой же пони, как и все остальные.

По лестнице с крыши, грохоча, скатился гуль и зарычал на приближающегося рейнджера.

— Р-р-р!

Рейнджер не вздрогнул и не замедлил шаг, даже когда упырь бросился на него с нижней ступеньки. Быстро топнув, рейнджер опустил копыто на голову атакующего упыря, когда тот оказался в зоне досягаемости, и с силой впечатал его в пол, превратив голову в кашу, навсегда избавив существо от страданий. Не замявшись, рейнджер пошел вверх по лестнице, пока не уперся в запертую дверь, которая преграждала путь на крышу.

Псевдопони стремительно развернулся и нанес удар задними ногами, сорвав дверь с петель. Бесшумно выйдя на крышу штаб-квартиры, он подошёл к парапету, окружавшему периметр крыши, и принялся осматривать окрестности в поисках цели.

Светящиеся красным глаза и красные линзы шлема медленно сканировали территорию вокруг здания, внимательно высматривая что-то, пока его взгляд не замер на севере в направлении руин Лас-Пегаса. На расстоянии не менее мили И-02 ИС засёк двух бегущих пони. Он подошел к стене, активировал встроенный в шлем целеуказатель от винтовки АМ и выкрутил масштаб до максимума.

— Цель номер один… пегас… жеребец… вооружён… плазменным оружием неизвестного образца.

Машина перевела взгляд на другую фигуру, бегущую рядом с пегасом.

— Цель номер два… первичная цель подтверждена: И-01.

Охотник отнял взгляд от прицела и уже так посмотрел на двоицу, пока те стремительно приближались к развалинам некогда великого города.

— Входящая передача от производственного комплекса.

Машина опустилась на металлический круп, провожая глазами двух пони, скрывшихся в руинах.

— Ты добрался до цели? Целый час прошёл, — раздался в эфире требовательный голос компьютера.

— Нет, сэр, охрана здания была отключена, и я был вынужден идти через рольставни и сторожевых роботов, что меня замедлило. Выйдя на крышу, я увидел две цели, убегающие с территории объекта, и одной из них был И-01, — отчеканил И-02 ИС, как будто отчитываясь перед старшим офицером.

— Сигнал передатчика И-01 не в сети, не могу его отследить. Где объект?

— И-01 вошёл в руины Лас-Пегаса, сэр.

Машина поднялась на ноги и приготовилась выдвигаться.

— Поскольку передатчик сигнала отключен, ты будешь ограничен в возможностях. Ты узнаешь, когда приблизишься к И-01, так как твои сканеры должны уловить энергетическую сигнатуру его силовой ячейки. Однако предупреждаю: И-01 был разработан со слабыми ячейками, чтобы обеспечить необходимость подзарядки, поэтому сигнатура может пропасть до перезарядки батарей.

— Принято.

Только сейчас компьютер заметил, что И-02 говорит с ним не бесстрастным механическим голосом, как до ухода, и полюбопытствовал:

— Что с твоим голосом?

— Между этим местом и производственным комплексом пролегала открытая местность. Мне нужно было найти укрытие, и я наткнулся на пони, одетого в закрытую броню. Я скопировал его голос, чтобы, надев броню, я мог выдать себя за него, а поскольку И-01 сейчас находится в руинах Лас-Пегаса, я могу с уверенностью сказать, что это было необходимо

— Очень хорошо, жду регулярных отчётов, но помни: И-01 надо доставить без повреждений, — отдал приказ компьютер и оборвал передачу.

Машина обернулась к открытой двери и обнаружила, что три немёртвых твари, с которыми она имела дело на втором этаже, стоят с открытыми пастями и утробно ворчат. И-02 ИС припал к земле, переходя в боевую стойку. Три гуля бросились в атаку.

Мы мчались галопом так быстро, как позволяли ноги, — прочь от кишащего роботами и гулями здания в сторону моего родного города — Лас-Пегаса… или того, что от него осталось. Нас подстёгивало желание убраться подальше от того, что смогло прорваться через защитные ставни. Ни я, ни Фрутти не очень-то хотели столкнуться нос к носу с обладателем подобной силищи.

И снова меня встревожило то, что я не чувствовала ни одышки, ни усталости, пока мы бежали. Сердце гулко стучало в груди, но дыхание было нормальным, как во время неспешной прогулки. Время от времени я ловила на себе взгляд Фрутти на бегу; похоже, он заметил, что я не устаю, когда сам он пыхтел и отдувался. Сомневаюсь, что мне удастся долго продолжать этот фарс.

Город был всё ближе, и руины пригородов росли как на глазах. Всё, что я когда-то знавала… всё превратилось в руины. Насколько хватало глаз, я видела только разрушение. Сердце упало куда-то в копыта, а желудок словно налился свинцом, когда меня охватило чувство безысходности. Нет! Нельзя сорваться здесь и сейчас, я уже достаточно наревелась, нужно сосредоточиться. Я закрыла глаза и сделала глубокий успокаивающий вдох, чтобы вернуть контроль над собой, и это вроде бы помогло… пока я не почувствовала дрожь в позвоночнике.

Я остановилась, когда мы достигли перекрёстка на разбитой дороге, и спряталась за стеной магазинчика на углу. От магазина осталась только стена, куда я и юркнула.

— Ты… уф… ты чего? — спросил Фрутти, тяжело дыша, и тоже юркнул за стену.

— По-моему, за нами следят, — тихо ответила я, высунула голову за угол и поглядела на штаб-квартиру, откуда мы сделали ноги. — От самого МАСА,

— Тогда чего стоим? Двигаем. Нагоним дистанцию между нами и этой хероборой.

Я кивнула, и мы продолжили путь.

Мы шли практически в тишине, пробираясь по усыпанным обломками дорогам и улицам к нетронутому центру города. По крайней мере, он так выглядел. Мы брели всё равно что вслепую и осторожно продвигались по улицам между разрушенных и уничтоженных домов — всё глубже в руины. Хоть я и прожила в Лас-Пегасе двадцать шесть лет, но я не забиралась далеко от центральных и восточных районов города и не знала южной дорожной карты.

Больно было видеть город в нынешнем состоянии, если вспомнить, каким он был до войны. До войны Лас-Пегас был столицей развлечений Эквестрии, мириад его огней озарял ночь, как солнце светлым днём, а многочисленные казино на знаменитом Стрипе могли вознести пони до небес и низвергнуть в грязь. Тут было чудесное место с массой достопримечательностей для проведения отпуска, если завелись лишние деньжата. Сейчас город превратился в руины и ничем не напоминал себя; может быть, мы и брели сейчас по пригороду, но было ясно, что жизнь, которой когда-то дышал город, давно его покинула.

— Да-а, чистое небо и яркое солнце рисуют пустошь в новых красках, — пробормотал Фрутти, оглядывая заброшки, пока мы шли по разбитой, потрескавшейся и заросшей дороге.

— В смысле? — я вопросительно поглядела на своего фиолетового друга.

— В Мейнхэттане под облачной завесой было темно, и всякое… — он ткнул копытом в сторону груды костей на разбитом тротуаре, — не бросалось в глаза.

Я понимала, что Фрутти хочет этим сказать. Яркое мэрхавское солнце походило на титанический софит в сравнении с мрачным, вечно хмурым небом над центральной и восточной Эквестрией.

Фрутти расправил крылья и принялся обмахиваться.

— Конские яблоки, ну и парилка, — посетовал он. — Как ты ещё не взмокла к хвостам грифоньим?

— Привыкла, — рассеянно сказала я, прожившая на местной жаре всю жизнь.

Мои глаза слегка расширились, когда я поняла, что сказала, и Фрутти поднял бровь, глядя на меня. Я не смогу поддерживать этот фарс долго, если продолжу оговариваться в том же духе.

— В стойле всегда стояла духота, — быстро добавила я.

О Селестия, я ненавижу так лгать ему.

— Везучая. С меня-то седьмой пот сошёл, — пожаловался Фрутти, не прекращая обмахиваться.

Мы добрались до другого перекрестка, и прямо впереди я увидела, что дорога переходит в широкую проезжую часть. Проезжая часть была одной из тех многополосных дорог, окольцовывающих город.

— Селестия сохрани… — ахнула я, когда мы ступили на мост и посмотрели вниз на проезжую часть.

Восемь полос были практически забиты классическими и самодвижущимися повозками, и все они ехали в одном направлении — прочь от города. Хуже всего было то, что вокруг лежало множество скелетов, бросивших машины, но умерших от того, от чего они бежали.

— Ты уж прости, Кристалл, но в пустоши ты и не такую жуть ещё увидишь, — вздохнул Фрутти и утешающе приобнял меня крылом.

Я вздохнула и собрала волю в копыто, посмотрев назад и проследив глазами за дорогой на север. Она вела нас через пригороды и промышленные районы города мимо центра города, обеспечивая легкий путь.

— Давай идти по развязке, так и выйдем, куда надо, — сказала я и зашагала по приподнятой насыпи проезжей части. Я не хотела идти по самой дороге из-за скелетов. Хватит нервотрёпки.

Чем дальше мы заходили, тем менее целыми казались здания рядом с проезжей частью. Мимо проплывали офисные здания, и ни в одном не было ни одного целого этажа или окна — только засыпанные щебнем остовы. Что же, пёс раздери, случилось с моим домом?

— Ты как, Кристалл? — осведомился Фрутти, когда мы свернули за угол у осыпающегося административного здания.

— Переживу. Ты-то сам как? — спросила в ответ я, мысленно поблагодарив его за то, что нарушил затянувшееся молчание.

— Хе, я в полном порядке, — сказал он, гордо надувшись. Я знала, что это ложь, потому что он истекал потом под лучами солнца, отчего я хихикнула. Фрутти улыбнулся. — А знаешь, ты ничего такая в этом прикиде, — мягко сказал он с лёгким румянцем, окрасившим щеки.

Я захлопала ресницами, чувствуя, как щёки наливаются краской, и смущённо выговорила:

— Ты правда так считаешь?

Фрутти, повернув голову, кивнул и заулыбался.

— Ну-у, да, ты вообще… А-ай! — Он не успел договорить; не заметив огромную воронку перед собой, он ухнулся вниз.

— Фрутти! — воскликнула я, подбегая к вздыбленному краю отверстия. Когда я взобралась на него, то обратила внимание на круглую форму впадины, похожей на чашу. Пока я рассматривал отверстие, в моем сознании промелькнуло сообщение.

«Кратер от удара».

Я чуть не поперхнулась от осознания того, что мой друг только что упал в кратер, образовавшийся от удара бомбы. Наверное, те офисы были такими из-за опасной близости, когда упала бомба.

— Цел? — крикнула я во впадину с обрыва.

— Ф-фух… Да вроде бы да, — Фрутти застонал, поднимаясь с грязи, и взмахнул крыльями, чтобы вылететь из ямы и приземлиться на тротуар рядом со мной.

Когда он приземлился, я подошла и нежно потрепала его по щеке.

— Рада, что ты в порядке, и спасибо за комплимент, Фрутти, — я шепнула ему на ухо. Раздалось громкое «пуф» — его крылья раскрылись и нахохлились.

— Пустое, — Фрутти выдал дурацкую лыбу.

Мы продолжили путь в немного лучшем настроении после этой небольшой демонстрации чувств, и, когда солнце начало клониться к полудню, мы подошли к гигантской стене из булыжника, которая, казалось, окружала весь центр города. Я не видела прохода через стену, но перелетать сверху было идеей дрянной просто потому, что Фрутти не смог бы меня поднять. Что-то подсказывало мне, что высокой стеной они хотят оградить все от посторонних глаз и, вероятно, у них есть что-то на случай несанкционированных попыток пегасов пролететь внутрь.

Разглядывая стену, мы также заметили, что большой билборд с приветствием все еще стоит, но для меня это было так душераздирающе — видеть состояние некогда прекрасного знака. Когда-то яркая и приветливая надпись «Добро пожаловать в Лас-Пегас, город мечты» теперь была ржавой, дырявой, нижняя половина её отсутствовала, половина лампочек была разбита, а знак приветствия теперь гласил: «Добро пожаловать в Нью-Пегас, город мечты». Слово «Новый», по-видимому, склепали из старых вывесок, так буквы не совпадали по стилю шрифта.

— Знаешь, в я видел фотографии этого места в старых книжках по истории, когда был жеребёнком. Это место когда-то было красивым, здесь росло много цветов. Хотелось бы мне увидеть его тогда, — лениво протянул Фрутти, глядя на проржавевший знак.

Эх, Фрутти, я тоже хочу, чтобы ты увидел его прежнюю красоту.

Я не знаю сколько мы простояли, глядя на старый знак, но стук копыт где-то позади вывел нас из транса. Мы оба повернулись, Фрутти достал квантовый модулятор из-за спины и повесил под правое крыло. Мы глядели на дорогу, по которой шли сюда. Наши уши вращались в разные стороны, пока мы пытались уловить, откуда раздавался цокот. Вскоре мы обнаружили, что звук исходил из разрушенного мотеля рядом с офисами, мимо которого мы прошли.

— Кристалл, готовсь, если вдруг рейдеры.

Я бросила взгляд на ЛУМ.

— Нет, по ЛУМу, они не враждебны. Двое, медленно движутся в нашу сторону.

Мы ждали затаив дыхание. Фрутти был готов расчехлить свою плазменную винтовку, если понадобится. Мои чувствительные аудиорецепторы в ушах начали улавливать болтовню, только она не походила на трёп рейдеров и… других.

— Походишь патрулём по Мэрхаве, поневоле затоскуешь о жар-пепельной зиме, — раздался голос, очевидно, кобылы.

— Дело говоришь. Я тут целый год, а до сих пор не привык, — ответил ей второй, твёрдый, как у жеребца, голос.

Через несколько секунд мы увидели двух земных пони, одетых в эквестрийскую армейскую броню пустынной раскраски и боевые шлемы с металлической оправой. Они вышли из-за мотеля, разговаривая друг с другом. Когда они повернулись в нашу сторону, то я увидела, что они были оба вооружены боевыми сёдлами, на которых стояли армейские винтовки «Кольт-Арми» АР-15. Полуавтоматические, патрон 5,56-мм, противопехотный. Кобыла была кремового цвета с белой гривой и хвостом, жеребец же голубого окраса с тёмно-зелёными волосами. Кобыла посмотрела на нас, её взгляд был прикован ко мне. Сначала её глаза расширились, а затем резко сузились.

— ЗЕБРА! — заголосила она, и прежде, чем я успела что-либо предпринять, двое подбежавших пони в броне наставили на меня стволы.

— Э! Эй, чё сразу зебра-то?! — крикнул в ответ Фрутти.

Один из парочки, жеребец, глухо рыкнул сквозь зубы:

— Не тонка кишка в город забредать, зебра?

— Столько крови попортили, дивнолунные, — поддакнула кобыла.

Я недоумённо покосилась на них. Никак, они обознались.

— Дивно-кто? — спросила я.

Пони с оружием, вскинув брови, переглянулись и снова перевели взгляды на нас.

— Сними-ка шляпу, — потребовал жеребец.

Я кивнула и сдвинула стетсон на загривок, давая солдатам чётче разглядеть моё лицо. Вся враждебность тут же улетучилась, и они широко вытаращили на меня глаза

— Кхм… Простите, мы подумали, что вы из племени Дивной Луны, — произнёс жеребец извиняющимся тоном.

— Ничего, я не обижаюсь, — я слабовато улыбнулась опустившим оружие пони.

— Так а вы кто? И чё за племя? — Фрутти встал рядом со мной.

— Мы из рейнджеров… — Заметив на наших лицах недоумение, кобыла начала объяснять: — Мы, э, «пустынные рейнджеры», защищаем пони во всём Нью-Пегасусе и вообще стараемся возвратить общество к довоенным идеалам демократии, и нас таких всё больше.

Что же, если её слова правдивы, миру пойдёт это на пользу. Здорово, что хоть кто-то не сидит сложа копыта, а пытается возродить цивилизацию из мёртвого пепла и беззакония пустоши.

— Что до племени, — начал жеребец с толикой яда в голосе, — в целом у нас нет проблем с зебрами. Мы даже включили несколько племён в свои ряды, и они очень помогли нам, не считая этих лунатиков. Однако за все время мы не встречали более мрачного народца. Они называют себя племенем Дивной Луны и живут в Мэрхаве давно, но, в отличие от большинства зебр, которые боятся луны и звезд из-за суеверий о Найтмер Мун или, как они ее называют, Звёздной Деве, это племя поклоняется луне и практикует чёрную магию.

— Верно, так бы мы их не трогали, если бы они не хотели иметь с нами ничего общего, но они совершили набег и напали на несколько караванов, — продолжала кобыла за напарником. — Мы приняли меры. Обычно мы пытаемся решить проблему мирным путем, но ни один из наших послов не смог добраться до их лагеря в Бон-Бон-Спрингс, не подвергшись нападению, поэтому мы послали солдат, — вздохнула кобыла с печалью.

— Произошло недоразумение. Племя попыталось эвакуировать жеребят и стариков через черный ход, но… их перестреляли. Тогда мы позволили всем мирно уйти, но они сказали, что однажды отомстят, — продолжал жеребец. — Когда мы начали разбирать их старый лагерь, то нашли артефакты и фрагменты рукописей, связанные с древней и запрещенной магией.

Ледяной холодок пробежал по моей спине, когда они вдвоём замялись.

— И чё там было? — спросил встревоженный не меньше моего Фрутти.

— Они изучали некромантию, — договорил жеребец.

— Тпр-р-р-ру! — вскинулся Фрутти. — Они пытались подымать мёртвых?

— Мы предполагаем. Того, что они оставили, было явно недостаточно для результата, но достаточно, чтобы понять: они рассматривают варианты.

— Да уж, неудивительно, что вы так набросились, — я поправила край стетсона.

— Нам искренне жаль, но мы рады, что ты не из них.

— А как вы так их отличаете с ходу? — Фрутти с прищуром поглядел на мою шкурку.

— Очень просто. Твоя приятельница белая в серую полоску, а дивнолунные — белые в чёрную.

— Так просто?

— Ну, к тому же вы, судя по всему, явно не из здешних мест. Откуда вы?

— Мы… мы приехали из Мейнхэттана, — ответила я.

— Ага! На поезде, который вчерашним днём бомбанул, — прибавил Фрутти.

— Рад знать, что вы выжили, снова извините за любые неудобства, которые мы могли причинить. Может, вам чем-то помочь, раз уж мы здесь?

— Э-э… Да, знаете, нам надо в город, в одно место, но как туда попасть, не понимаем.

— О, эта стена была здесь задолго до нашего появления, но здесь есть и ворота. Если пойдете вдоль стены на восток, то попадёте на ферму, которой управляем мы. Если вы не будете беспокоить местных, то все хорошо, следуйте вдоль стены мимо фермы, и окажетесь в небольшом жилом районе. Там есть оружейный магазинчик, а сразу за углом будет и вход в город. Чтоб вы знали, что находитесь в нужном месте, перед воротами будет частично обрушенный пандус на эстакаду. О, и будьте осторожны после того, как пройдете ферму, а то туда время от времени забредают рейдеры, — объяснила кобыла-солдат.

— Спасибо большое.

— Без проблем. Удачи, — и с этим двое солдат двинулись дальше, а я облегчённо выдохнула. На минуту я подумала, что они начнут стрелять. Вообще, если подумать, предупреждение об угрозе так и не вспыхнуло, когда они появились.

— Да-а, очень милая парочка, — слегка съязвил Фрутти. — Спасибо, разуем глаза и не будем подходить к зебрам в чёрную полоску.

— Они вели себя вежливо, вообще-то, извинились и даже сказали, как внутрь пройти, — возразила с укоризной я.

— Да-да-да, ты права, прости.

Я кивнула с улыбкой, и мы повернули направо и зашагали вдоль стены. Патрульные не соврали: через несколько минут мы свернули за угол и вышли на большое поле, окружённое заборчиком, где было несколько теплиц, хижин и сторожевых вышек.

— Ну вот и ферма, наверное, — брякнула я единственное и самое очевидное, что пришло в голову.

— Обогнём или напрямик? — спросил Фрутти, когда мы остановились в проходе между оградой и стеной из мусора.

— Хм? Патрульные сказали, если не будем тревожить фермеров, то всё хорошо. Темнеет к тому же, и как-то не хочется делать ноги от очередной орды гекконов.

— Значит, напрямик. Стать ужином для муто-ящериц мне тоже не улыбается, — игриво поддел Фрутти.

Я усмехнулась над формулировкой моего друга, и мы с Фрутти протиснулись через щель в ограде. Мы держались вплотную к стене, чтобы не заграждать путь. Механическое зрение подсвечивало вооруженных солдат на сторожевых вышках, которые наблюдали за нами, и система отмечала их как потенциальную угрозу — из-за вооружения. Мы преодолели примерно половину фермы, когда к нам подошел солдат в металлическом шлеме с надписью «ПМ», похожий на других солдат и с таким же боевым седлом и оружием.

— Стоять бояться! — рявкнул он. — Что вам надо на ферме «Щедрый урожай»?

Я быстро сняла стетсон, чтобы не повторилась первая встреча с пустынными рейнджерами. Глаза солдата слегка расширились, но он будто сразу расслабился, увидев, что я не принадлежу к враждебному для них племени.

— Мы только мимо проходили, сэр, — спокойно ответила я. — Нам надо попасть в город до наступления темноты.

Фрутти закивал в поддержку моих слов.

Солдат изучал нас взглядом какое-то время, после чего кивнул.

— Хорошо, держитесь стены и, будьте добры, не путайтесь под ногами у работяг, — велел он.

— Пустяки. Глазом моргнуть не успеете, как мы уйдём, — бросил Фрутти уже через плечо.

Охранник кивнул и отошёл, чтобы вернуться на пост, а я поспешила догнать своего друга. Поразительно, что они выращивали на ферме. Последнее, что я помнила об этом месте, — тут, кажется, были казино и отель… или офисное строение? Память молчала, но в любом случае раньше земля была вся в асфальте, бетоне и граните, а теперь — пусто! Наверное, кто-то явно постарался, снося здания. Фрутти особенно впечатлило кукурузное поле, мимо которого мы проходили.

— Ишь ты, злаки растут, будто зебры и не били жар-бомбой по Мэрхаве, — тихо пробубнил он себе под нос, но от моих ушек его слова не ускользнули.

— То есть… как это? — я растерялась.

— Ха! Э… ну… бомбы, упавшие на Эквестрию, не просто разрушили все, они отравили землю, а что растёт, то яд почище дрянного пойла. Если повезло найти плодородный кусочек земли, считай, ты богач, но в девяти случаях из десяти тебя за него пришьют. Этим пони повезло, что за ними присматривают пустынные рейнджеры

Ужас пронял меня при мысли о том, что мир не только разбомбили, но и смертельно отравили. Какого хрена произошло в день падения бомб? Неужели мы тоже выпустили весь арсенал, что у нас был? Неудивительно, что этот мир погряз в грехе, и слава Селестии, что у нас есть такие пони, как эти пустынные рейнджеры, которым не всё равно. Наверняка не только в Мэрхаве есть группы хороших пони, вносящих посильную лепту, но с тех пор, как закончилась война, прошло сто девяносто лет — хоть что-то да должны были успеть исправить.

Я тряхнула головой, отгоняя мысли о том, что мёртвый мир продолжает отравлять пони, а негодяи правят в нем лишь жаждой крови и страхом.

— Надеюсь, мир когда-нибудь оправится, — тихо проговорила я, когда мы протиснулись в очередную щель между оградой и стеной.

Патрульные сказали, что территория за фермой раньше была спальным районом, так что я предположила, что там до сих пор живут… Не угадала. Мы ступили в точно такой же пригород, как на окраине: дома были заброшены и разрушены, от каких-то не сохранилось ничего, кроме четырёх стен и дымохода. К сожалению, идя по растрескавшейся дороге у стены, мы видели свидетельства смерти, постигшей жителей. Скелеты по-прежнему лежали там, где упали в тщетной попытке убежать.

— Я думала, что пони укрылись в стойлах. Откуда столько мёртвых на улице? — спросила я неверяще, вспомнив те горы костей, что увидела сразу по пробуждении из стазиса.

— Стойла… Ха! В одно стойло влезет дай Селестия пара сотен. На всех не хватило места Самое печальное, что двадцатилетняя война кончилась за час-другой, и чем? Смертью миллионов.

Я чувствовала себя ужасно: компания, на которую я работала до конца света, не смогла спасти всех пони. А ведь они построили более ста стойл... Да, Фрутти был прав. Даже с сотней готовых убежищ они могли спасти только по несколько сотен в каждом, а это даже не миллион, даже не пятьсот тысяч. Одна мысль о том, сколько пони погибло в тот день, сводила желудок судорогой.

— Эй, не тот ли это магазин оружия, который упоминали рейнджеры? — указал Фрутти на окружённое нетронутым забором строение, перед которым стояло что-то вроде киоска. Табличка на нём гласила «Огненные подковы».

Я была благодарна Фрутти за то, что тот отвлёк меня от невесёлых мыслей. Оглядев указанное здание, я увидела что-то наподобие закрытого прилавка, как в каком-нибудь почтовом или банковском отделении. Большую часть окна закрывало стекло, оставляя небольшую щель внизу. Внутри будки обнаружился знакомой марки робот — выполненный в виде жеребца «понитрон», правда, с головой в форме огроменной лампочки и покрашенный в зелёную военную краску. Стену позади него покрывали полки со всевозможными пушками. В затылке у меня снова заболело от потока информации буквально о каждой из них.

«Обнаружено много видов оружия…

Оружие 1: ОП-9 боевой дробовик, полуавтоматический, 12-го калибра с магазином барабанного типа.

Оружие 2: ОП-44 ПП, 10-мм, полуавтоматический.

Оружие 3: ОП-64 штурмовая винтовка, 5.56-мм, автоматическая.

Оружие 4: ОП-80 охотничий дробовик, помповый, 20-го калибра.

Оружие 5: ОП-84 полицейский дробовик, 12-го калибра, автоматический.

Оружие 6: ОП-100 бронебойное ружьё, 50-го калибра, с креплением к боевому седлу».

Я зарычала и сжала голову копытами. Она просто раскалывалась от всей подкопытной каждого представленного ствола! Так плохо мне ещё никогда не было, да и знать все эти детали совершенно не хотелось.

— Кристалл, ты как, нормально? — с беспокойством поинтересовался Фрутти.

— Ох-х, да, просто внезапная мигрень, ничего страшного, — успокаивающе проговорила я, когда волна новых знаний иссякла.

Фрутти окинул меня долгим взглядом. Он не тупой, он будет что-то подозревать. Надо бы рассказать ему правду, но как? Как признаться в том, что я — машина? При этом не испугав и не ранив? Как я ни старалась, все возможные пути вели к потере друга. Ладно, сейчас нужно отложить эти тревоги на потом, всё равно они не принесут ничего хорошего, только заставят Фрутти волноваться ещё сильнее.

Мы обогнули угол стены и вышли к большим воротам, возле которых стояло несколько пони. Они были в обычной одежде и как будто охраняли проход.

— Чё там, как? Враждебны? — подступил ближе Фрутти, уставившись на прислонившихся к створкам.

Я посмотрела на ЛУМ и помотала головой.

— Нет, компас показывает белые метки, так что всё в порядке.

Я уже собралась было пойти к воротам, как пип-бак показал враждебную цель прямо позади нас. Обернувшись, я увидела шаркающего вперёд рейдера. Вспомнив, что хороший рейдер — мёртвый рейдер, я пригнулась и зубами выхватила револьвер из кобуры на правой ноге. Фрутти, похоже, тоже заметил незваного гостя, потому как встал на дыбы и распахнул для баланса крылья, чтобы в передние копыта взять винтовку. Тем не менее троица пони уже прибежала к нам от ворот с ОК-44 наизготовку. Не многовато ли на одного?

Все трое оказались кобылами-земнопони, почти одинаковой расцветки. Ближняя ко мне кивнула, и они принялись поливать врага из своих полуавтоматов. Фрутти шмалял сгустками плазмы, так что я тоже прикрыла левый глаз, прицелилась и надавила на спусковой крючок. Мне всё ещё претила идея убийства, однако Фрутти популярно объяснил, что на пустошах по-другому не выжить, пусть это и шло вразрез с моей довоенной моралью.

Рейдеру нечего было нам противопоставить, и поток свинца с плазмой разнёс его на куски. Мы все урвали хоть одно попадание. Конец жеребцу положил залп от Фрутти, обративший плоть бедняги в кучку зеленоватой золы — что навеяло мне воспоминания о дне нашего с пегасом знакомства, — в которую секундой позже обрушился и скелет.

— Тебе бы научиться экономить патроны, Кристалл, — отметил Фрутти, закинув винтовку за плечо.

— Шаво? — прошамкала я с зажатой в зубах пушкой.

Сев на колени, я выплюнула револьвер в копыта и откинула барабан, увидев шесть зияющих отверстий. Я удивлённо вздохнула. Не думала, что успела выстрелить все заряды.

— Да, кажется, ты прав, надо учиться экономить.

Трое кобыл повернулись и зашагали обратно к воротам, даже ничего не сказав нам. Как грубо. Зарядив барабан патронами из оскудневших запасов, я двинулась к ним. Занятые позиции по обеим сторонам прохода выдавали в этих пони охрану — скорее всего, против ребят навроде расплавленного сейчас посреди дороги.

— Простите пожалуйста, можно нам войти? — вежливо поинтересовалась я.

Кобылы переглянулись между собой, после чего повернулись обратно к нам. Они все вперились в нас взглядами и так и стояли, отчего я начала чувствовать себя неуютно, пока в конце концов одна из них не стукнула задним копытом в металлическую створку. С минуту ничего не происходило, как вдруг раздался громкий скрежет и железная дверь сдвинулась. За ней обнаружилась главная улица, причём такая же разрушенная и неухоженная, как и виденные нами до сих пор. Странно.

— Добро пожаловать в Сен-Сайд, путники, — проронила стукнувшая в ворота стражница.

— Спасибо.

Если честно — я понятия не имела, чего ожидать от этого Сен-Сайда. Ах да, пип-бак оповестил об открытии новой локации с одноимённым названием, плюс отобразил найденные фермы и магазин, которые я просто не заметила раньше. В общем, мне казалось, что внутри будет нетронутая часть Лас-Пегаса, однако всё вокруг выглядело так же плохо, как и вне стены. Здания вдоль улицы стояли обвалившиеся и полуразрушенные, стёкла выбиты, мостовая в выбоинах. Было, впрочем, одно ключевое отличие. По городу снаружи мы вообще не встретили ни души, тогда как здесь народу было не меньше, чем вечером довоенного дня.

Ворота с грохотом закрылись сзади, когда мы ступили внутрь. По бокам я обнаружила ещё двух пони, похожих на оставшихся с той стороны. Они тут охраняли проход или что? Возле стены также стояло несколько вооружённых джентлькольтов, один из которых — большой, серый, в какой-то стальной броне — подошёл ко мне.

— Вы двое, похоже, впервые тут? Думаю, вам захочется воспользоваться услугами опытного наёмника вроде меня. Сен-Сайд не самое безопасное место, особенно когда сядет солнце и особенно для такой хрупкой кобылки, как ты, — выдал он с уверенной усмешкой, лишь напугавшей меня до жути.

Фрутти раздражённо фыркнул.

— Эм, спасибо, но мы как-нибудь сами, — я осторожно попыталась обойти здоровяка.

— Я бы настоял, — прорычал тот, нахмурившись.

Ого, этот парень не понимает слова «нет», не так ли?

— Слыш, братан, она сказала, что мы и сами справимся, — выступил вперёд раздражённый Фрутти.

— В этом городе полно разных бандитов, не успеете оглянуться, как вас обчистят или прирежут, — напирал жеребец, преградив путь передней ногой.

— Тронешь её, и я тебе эту ногу в жопу запихаю, понял? — рявкнул Фрутти, перекинув на грудь плазменную винтовку.

Амбал что-то проворчал под нос, но намёк понял и отошёл. Я была слишком растеряна, чтобы расслышать слова, однако звучали они грозно и у меня возникло плохое предчувствие. Как только Фрутти решил, что нас больше не слышно, он тихо выдавил:

— Вот ведь жуткий ублюдок.

— Ага, — согласилась я, ступая по разбитой дороге.

Пусть вокруг всё и выглядело как после апокалипсиса, город ощущался вполне живым благодаря толпам снующих туда-сюда пони. А когда мы завернули за угол, нашим глазам вообще предстал рынок с палатками, торгующими всякой всячиной. Да на таком можно было купить что захочешь!

Когда мы смешались с толпой у лотков, до моих чутких ушей начали доноситься шепотки от прохожих вокруг, а ещё все начинали пялиться на нас, ну или точнее на меня. Я вздохнула и сдвинула свой убор на шею, дабы открыть голову на всеобщее обозрение. Как только все поняли, что я не из племени Дивной Луны, тревожный гомон сменился вздохами облегчения и всё вернулось на круги своя. Неужели разница меж серыми и чёрными полосками была так видна?

В конце рынка нас поджидал сюрприз, потому как, стоило нам выбраться из толпы, мы упёрлись в лавку с продавцом-грифоном. Грифоном! Будучи порядочной кобылкой я удивлённо пискнула и спряталась за Фрутти. Воспоминания об атаке на поезд ещё были свежи в моей голове, особенно часть про спонтанное барбекю.

— Что это с ней? — недовольно проскрипел грифон.

— Грифоны налетели на наш поезд, — пояснил Фрутти.

— А ну так это, не все из нас мудаки, — отмахнулся продавец.

Он указал когтем на прилавок, за котором было — фу! — мясо.

— Не желаете свежего мясца? — спросил грифон почти с надеждой. — Я знаю, вы, пони, всеядные.

От взгляда на сырое красное мясо меня чуть не стошнило, так что я поспешила отойти от палатки подальше. Ещё и запах стоял ужасный, на таком-то палящем солнце.

— Э-э, не, спасибо, — бросил Фрутти, прежде чем перелететь ко мне.

Удостоверившись, что мы ушли далеко, я пару раз отрыгнула. От вида и запаха всего, лежавшего на прилавке, мне стало прямо плохо, однако хуже было то, что когда тошнота отступила, я почувствовала голод. Тут и предатель-живот решил побурчать да погромче. А в довершение ко всему интерфейс мигнул предупреждением об оставшихся 47% зарядки. Воу, да поход в МАСА половину аккумулятора у меня отжал.

Сен-Сайд оказался довольно большим, несмотря на ограждающую стену, а в местных, хм… трущобах жило немало пони. Постройки были всё так же порушены в хлам, однако по сравнению с пустошами тут был целый мегаполис.

Около часа мы брели по дороге в примерном направлении городского центра — или Стрипа, как его называли раньше. Не знаю, что там было сейчас, но посмотреть не мешало. Нам нужен был госпиталь имени Флаттершай, который как раз там и находился. Выйдя после эдакого часового променада на открытую дорогу, мы увидели, что она, чуть изогнувшись вправо, упиралась в ворота ещё одной стены. Что важнее — там вверх всё ещё вздымались башни центрального Лас-Пегаса, эм-м… Нью-Пегаса. Значит, дорога приведёт нас к цели, ура! Ещё правее она ответвлялась к внешней стене из мусора под охраной всё тех же странных кобыл. Вдруг мой взгляд привлекло здание начальной школы. Весьма знакомой школы.

— Начальная школа на Прогулочном проспекте, — вслух сказала я.

— Чего-чего?

— Э-э, просто прочитала название на табличке, — быстро ответила я, тайком убедившись, что стальная пластинка всё ещё висела у входных ворот.

Чувство вины снова напомнило о себе. Чем больше я лгала Фрутти, тем больнее ему будет, когда он узнает правду. И да, не «если» узнает, а «когда». Невозможно скрывать такое до бесконечности, да и он уже сейчас начинает что-то подозревать.

Что ж, хорошая вещь о нашем текущем местонахождении — я знаю точно, где оно. В эту начальную школу я ходила в детстве, а правее из-за стены торчали крыши домов, в одном из которых я тогда жила. Приятно было наконец оказаться в знакомых краях.

— Итак, Фрутти, я точно знаю, куда нам идти, — уверенно заявила я.

— Что, серьёзно?

— Эм, да серьёзно, я видела карту Лас-Пегаса ещё в стойле.

Что ж, это не было полной ложью — карту-то я всё же изучала.

— Ладушки, тогда веди, — улыбнулся Фрутти.

Я только хотела продолжить путь, как новые метки появились на моём ЛУМе, причём двигались они быстро. Из интереса узнать, кто были эти мирные цели, я оглянулась на школу. Из-за её угла выбежали два маленьких жеребёнка и ринулись по улице, бешено озираясь, словно в поисках чего-то.

— Где он, Скраппи? — взбудоражено прокричала пустобокая кобылка.

— Я без понятия, Чаз, наверняка снова спрятался, — второй жеребёнок подбежал к зарослям травы. — А, ну вот, нашёл.

Последовал высокий писк и какое-то безволосое существо выскользнуло на асфальт. Мои глаза расширились от ужаса, потому как чем ближе подбегало животное, тем больше я понимала, кто это. Длинный лысый хвост, большие круглые уши и выпирающие зубы. Я взвизгнула от страха и припустила прочь как можно дальше от грызуна-мутанта.

— Это что ещё за… за… хренобесия?! Откуда здесь крысы! — вращая глазами, орала я во всю глотку.

Остановилась я, только втаранившись в какого-то робота-стража, охранявшего проход во внутренний город. Я плюхнулась на круп и, тяжело дыша, взглянула на ЛУМ. Слава Селестии, робот не стал агрессивным. Как же я ненавижу этих долбаных крыс!

— Хуя се, вот это ты бегун, — простонал Фрутти, устало приземлившись возле меня. — Ты чё так переполошилась-то?

— Я… боюсь крыс, — призналась я.

— Крысы, серьёзно? А в штаб-квартире МАСА так, лёгкая прогулочка была?

— Фобия это другое, Фрутти, — надулась я.

Пегас удивлённо моргнул.

— Что ещё за фобия?

— Ну… э-э, чего? — такого вопроса я не ожидала.

Жеребец просто стоял и ждал ответа.

— Это такой страх, может быть от чего угодно. Ну, з-з, например боязнь пауков называется «арахнофобия», — объяснила я, отчего на лице Фрутти проступило осознание. — Да. Вот я страдаю от мусофобии, боязни мышей и крыс. Я могу быть главной шишкой на районе и всё ещё визжать как сучка при виде этих грызунов.

— А, лады, извиняй тогда, — Фрутти прижал уши.

— Ох, всё в порядке, ты же не знал, — я потерлась об него мордочкой, отчего пегас вроде приободрился. — Пошли, мы почти у цели. Просто войдём за ворота и минут через десять отыщем госпиталь.

Фиолетовый жеребец кивнул, однако стоило нам подойти к воротам, как путь преградил здоровенный робот.

— Стоять. Заплатите входной налог или предъявите ваш паспорт, — прожужжал он монотонным голосом, куда более приятным и авторитетным, чем у охранников из МАСА. После чего добавил: — Иначе открою огонь.

— Э-э, ладно, — только и ответила я, не зная, чего ещё сказать.

Машина подкатилась ближе, отчего я почувствовала себя неуютно. Она возвышалась над нами словно башня. Её красные глаза сканировали нас какое-то время, потом динамик прожужжал:

— Недостаточно средств. Возвращайтесь, когда накопите достаточно крышек, чтобы пройти минимальный денежный ценз.

Минимальный денежный ценз? С каких пор для игры в казино требовался минимальный запас денег? Да забудьте про казино, даже просто войти стало нельзя!

— Каков минимальный ценз? — спросил Фрутти.

Робот молчал какое-то время, после чего выдал:

— Минимальный объём крышек: три тысячи.

У нас даже и тысячи не осталось после того магазинчика около места крушения. Каким лядом мы должны были накопить столько деньжищ?

— А НУ НАХУЙ С ДОРОГИ! — проорал какой-то жеребец, несущийся к воротам.

— Уничтожить, — пришёл к заключению робот, после чего разрядил очередь в бегущего, не дав тому даже приблизиться ко входу.

— Ох тыж нахрен! — завопил Фрутти.

Да, эта груда болтов не шутила насчёт отстрела нарушителей. Тот бедолага, должно быть, подумал, что успеет проскочить, пока мы отвлекаем робота. Что ж, нам точно не светил вход с такими охранниками. К тому же что-то мне подсказывало, что внутри их ещё больше.

— Похоже, придётся вернуться, когда подкопим битов, э-э, крышек.

Дерьмо, вот сейчас я прям совсем расслабилась. Фрутти точно меня вычислит, если я буду позволять себе такие проколы.

— Что ж, можем заняться собирательством и продавать весь найденный хлам. На этом деле можно нехило поднять крышек, многие так и живут сейчас. Продают дерьмо, покупают дерьмо… хе-хех, — договорил Фрутти и захихикал.

— Похоже на правду. Надо бы найти какого-нибудь торгаша и спихнуть ему всё, что мы нашли в штаб-квартире МАСА.

Фрутти покивал, и мы пошли обратно про Прогулочному проспекту. Будучи в ужасе от гигантской крысы — а тварина была действительно размером с собаку, — я не обращала внимания на дома вдоль улицы. По мере приближения к Стрипу дома становились ухоженнее и целее, чем на окраинах возле внешней стены, а на фасадах ютились вывески десятков игорных домов, отелей и баров.

Мы услышали перебранку с первого этажа здания, мимо которого проходили, так что из любопытства подошли посмотреть к окну. Бесполезная затея — оно было настолько грязным, что ничего разглядеть не получилось. Задрав голову, я прочитала: «Порочный Ковбой, казино и отель!».

— У кого-то сегодня плохой день, — протянул Фрутти, как вдруг стекло рядом разбилось вдребезги, и на мостовую шлёпнулось мёртвое тело.

— Пресвятые шары! — закричала я с асфальта, на который упала, уклоняясь от стекла.

— Что за чёрт? — в том же тоне воскликнул Фрутти.

Из разбитого окна мы могли слышать вопли какого-то пони, кричащего о том, что кто-то был предателем и отказался от сделки, в то время как тот, на кого кричали, отвечал холодным спокойным голосом и говорил вещи в духе того, что первый был простым дураком, ослепленным жадностью. Далее последовал грохот дерева и звук разбившегося стекла, после чего из окна вылетело новое тело. Оно приземлилось на тротуар и застонало. Ну, этот по крайней мере выжил. Мы не могли сдвинуться с места, увлечённые зрелищем, потому жеребец сразу нас заметил, как только поднялся.

— Вы ничего не видели, — прорычал бедолага и, хромая, припустил по улице, скрывшись в итоге за углом.

За его уходом последовал звук набирающего обороты мотора, а затем пронзительный скрежет и крик агонии. Что за хренотень тут творилась? Мы только собрались убежать от греха подальше, как из окна вылетел третий жеребец. Он упал на труп первого и застонал от боли.

Мы снова не смогли смотаться, потому что в наступившей тишине вдруг раздался цокот копыт. Очень странный цокот. Три звука были обычными, в то время как четвёртый — металлическим. Моё любопытство пересилило страх и желание бежать: очень уж хотелось узнать, кто это смог побороть четверых пони, да при этом троих из них вышвырнуть из окна. Я уже приготовилась к тому, что обладатель стального копыта круто выпрыгнет из окна, однако он степенно вышел через дверь. Видок у него оказался совершенно для меня неожиданным.

Это оказался земной пони фиолетового окраса, с угольно-чёрными гривой и хвостом. Прямые длинные волосы были великолепно ухожены и прямо-таки сияли под вечерним солнцем. Его красивое лицо не выражало особых эмоций, пока он оглядывал лежавшего жеребца.

Ещё он просто поражал своей громадностью. Я видела принцессу Селестию во плоти, когда ещё училась в школе — она как-то раз посетила госпиталь, и я навсегда запомнила, как она возвышалась надо всеми вокруг. Вот этот жеребец был точно такой же: он, наверное, даже не уступал ей в росте. На кьютимарке его красовались две скрещенные бензопилы. Одет он был в чистый и опрятный чёрный фрак с длинным подолом, под которым виднелась белая рубашка и красный галстук. На воротнике красовалась золотая заколка с инициалами «ПК».

Наиболее поражающей особенностью гиганта, впрочем, являлся источник того клацающего звука. Правая передняя нога начиная с колена была полностью механической и выглядела как продвинутый кибер-имплант, похожий на те, что начинали тестировать в клинике незадолго до моей как-бы смерти. Через нижнюю половину протеза протянулся вертикальный шов, пересекавший даже копыто и деливший всю конечность пополам.

Фиолетовый жеребец подошёл к лежавшему на земле, нормальной ногой поднял за шиворот и смачно впечатал в стену отеля меж дверью и окном. Спокойное выражение его лица ничуть не изменилось, отчего он стал казаться ещё страшнее. Громила понадёжнее встал на задние ноги и поднял свою жертву высоко над землёй, после чего поднёс к самой его морде свою механическую конечность.

— Где прячется Танго Джек? — спокойно вопросил он.

Несмотря на сдержанность голоса, он нёс в себе некую устрашающую нотку, которая испугала висящего жеребца до видимой дрожи, однако рта тот не раскрыл.

Амбал разочарованно вздохнул, и его нога раскрылась. Меж двух половинок показалась цепная пила с когтеобразными зубьями, прямо как в каких-нибудь супергеройских комиксах.

— Где он? — требовательно и с нажимом произнёс жеребец, а заработавший мотор подчеркнул его желание получить ответ.

Вращающиеся зубья приближались всё ближе к пойманному пони, отчего тот покрылся потом.

— У НЕГО УБЕЖИЩЕ В ХОЛМАХ К ВОСТОКУ ОТ НЬЮ-ПЕГАСА! — в конце концов провизжал он.

— Благодарю, — сказал громадный жеребец, остановил и убрал пилу, после чего отступил назад. Его жертва плюхнулась на пол и растерянно взглянула вверх. — А теперь проваливай отсюда. Считай это шансом на исправление.

— Чего… — прохрипел бедолага с пола, когда его мучитель повернулся спиной.

— ВАЛИ! — спокойно, пусть и слегка повысив голос, приказал тот. — А то я могу и передумать.

Он поднял стальную ногу и из шва показался один зубчик, даже не пила целиком.

— Ну уж нахуй! — заверещал побитый жеребец и заковылял прочь.

Громила проводил бегущего взглядом и улыбнулся. Он убрал зубец, после чего огляделся и заприметил нас, свернувшихся калачиком под окном.

— О, прошу прощения, надеюсь, я вас не ушиб случайно одним из этих охотников, — проговорил он, подходя ближе.

— Эм, нет, ты, э-э, промазал… это всё ты? — тупо пролепетала я.

Жеребец просто кивнул в ответ.

— А что тут вообще произошло? — спросил Фрутти, указав на лежащее посреди дороги тело.

— Кучка нанятых мной охотников решила дать волю жадности и попытать удачу, взвинтив цену после пары месяцев работы. Я решил, что так дело не пойдёт и их всех надо бы уволить раньше, чем я рассчитывал. Они восприняли это как отказ от сделки и напали, так что я всего лишь защищался.

— Воу, лады, тогда почему ты отпустил этого?

— Это новенький, присоединился к остальным уже после заключения контракта. За этими отморозками требовался глаз да глаз, поэтому я всегда был в курсе всех их дел. Новичок не успел запятнать себя в моих глазах. Его нужно было лишь припугнуть, и местонахождение их босса оказалось бы у меня в копытах. Раз уж его тушки здесь не видно, стало быть, он забился в свою нору.

Мы кивнули, соглашаясь.

— Ох, как невежливо с моей стороны. Меня зовут Мотор Раннер, — представился жеребец с лёгким поклоном.

— Эм, я Кристалл Эклер, а это… — представилась я, после чего махнула ногой в сторону своего друга.

— Тутти-Фрутти меня кличут, однако я предпочитаю просто Фрутти, — ухмыльнулся пегас и коснулся полы своей шляпы.

Я заметила еле заметно приподнявшуюся бровь Мотора Раннера, когда озвучила своё имя, однако более он никак не отреагировал. Парень явно умел контролировать эмоции.

— Рад нашему знакомству. Предположу, что вы двое не отсюда?

— Это так бросается в глаза? — спросил Фрутти.

— Вообще, ты не так сильно. Мэрхаве — рай для дашитов.

При слове «дашит» Фрутти нахмурился и дёрнул крупом, чтобы пыльник полностью скрыл его бёдра.

— Больная тема, прошу прощения. — Мотор посмотрел на меня. — А вот тебя легко вычислить. Здешние зебры все с чёрными полосками.

— Тут серьёзно никого с серыми? — недоверчиво протянул Фрутти.

— В ближайшей округе никого. Только путники навроде вас, — жеребец задумчиво смерил нас взглядом. — Вы не смогли пройти на Стрип, не так ли?

Его вопрос прозвучал так, словно он уже знал ответ.

— Нет, там на входе было ведро с болтами, оно сказало… — Фрутти прокашлялся и спародировал механический голос: — Недостаточно средств. Возвращайтесь, когда накопите достаточно крышек, чтобы пройти минимальный денежный ценз.

Я удручённо вздохнула:

— Да, нам тысячи две не хватает.

— Хм-м, я мог бы вам помочь, если вы не против сделать для меня кое-какую работёнку.

— М, что за работа? — со встрепенувшимися от надежды ушами спросила я.

— Танго Джек, второй пони, от которого я хочу избавиться. Если ты выследишь его и убьёшь, то я заплачу тебе пять тысяч крышек, — Мотор Раннер сделал небольшую паузу, — у него петля на шее, и её давно пора затянуть.

— ПЯТЬ ТЫСЯЧ КРЫШЕК? — Фрутти ахнул от изумления.

— Да, это меньшее, что я могу дать за смерть этого ублюдка.

— Меньшее?! — Фрутти снова ахнул.

— Ты хочешь, чтобы мы просто убили его? — спросила я, чувствуя лёгкий холод из-за того, что кто-то просит нас убить другого пони за деньги.

— Кристалл, помнишь, что я тебе рассказывал по пути в пустоши? — прошептал Фрутти.

Я вздохнула и кивнула. Я готова убить одинокого рейдера, и это не будет исключением, ведь так заведено. Но просто пойти и убить случайного пони? Мне нужна была причина, чтобы сделать это. Мне хотелось сохранить хоть какую-то часть своей морали.

— Ты сказал, что эти охотники раннее были плохими пони. Что сделал Танго Джек, что ты считаешь его худшим из них? — спросила я.

Спокойное выражение лица Мотора Раннера сменилось сердитым взглядом, отчего высокий жеребец стал выглядеть очень устрашающе.

— В прошлом он насиловал маленьких кобылок, которым не было и пяти, — гневно произнёс он.

Мои глаза широко раскрылись от ужаса, когда я услышала это. Танго Джек был педофилом. Если что-то и было, чего я не могла терпеть ни до войны, ни после, так это пони, которые так жестоко обращались с жеребятами. Я почувствовала, как праведное пламя вспыхнуло в моём сердце. Я знала, что собираюсь делать.

— Я принимаю твоё предложение, — произнесла я, вставая.

Спокойствие Мотора Раннера вернулось, он улыбнулся.

— Чудесно. у Танго Джека есть убежище в холмах на востоке Нью-Пегаса. Когда вы разберётесь с ним, снимите с его шеи золотой кулон в качестве доказательства. Вы сможете найти меня в отеле «Золотой дуб» по дороге сюда. Удачи вам, Кристалл и Фрутти, и спасибо вам. — Он слегка поклонился и развернулся, чтобы отправиться в ранее упомянутый отель.

— Ого, Кристалл, я не ожидал, что ты так быстро согласишься, — сказал Фрутти, пока мы шли по дороге к восточным воротам и жилому кварталу за ними.

— Танго Джек — педофил, Фрутти, он настоящий монстр, — проворчала я. — Он насилует маленьких жеребят! Это серьёзное преступление.

Пегас нахмурился.

— Твоя правда, в Анклаве пони, осуждённые за педофилию, всегда приговариваются к пожизненному заключение или смертной казни, — кивнул он. — Давай пришпорим этого монстра и получим свой мешок с золотом.

— Мне не нравится мысль об убийстве пони за деньги. Избавиться от него просто за тем, чтобы он не мог навредить ещё одному жеребёнку, было бы достаточной наградой. Я серьёзно не могу понять, как кто-то может иметь сексуальное влечение к маленьким жеребятам, это отвратительно.

Мы шли мимо школы, когда я услышала писк из из коричневой травы со двора. Из неё выпрыгнула гигантская крыса.

— Это снова сраная крыса! — закричала я и помчалась по дороге к воротам, повторяя «мерзость!» снова и снова. Селестия мне судья, как же я ненавижу крыс. Я на момент покраснела, когда услышала смех Фрутти. Кобылы, стоявшие у ворот, впустили нас.

Солнце заходило за западных холмы, и небо становилось темнее. Нам нужно было найти место для ночлега и… Я замерла, когда увидела дорожный знак.

«Добро пожаловаться в жилой район Чеддертон».

— Дом, — произнесла я вслух и пошла по дороге.

— А, что, Кристалл, эй, подожди, куда ты? — спросил Фрутти, стараясь не отставать.

Я не ответила. Я, словно под гипнозом, возвращалась по следам прошлого домой, как когда-то тогда, из школы. Мой мозг всё ещё помнил маршрут и направлял меня по правильному пути. Фрутти продолжал пытаться привлечь моё внимание, но я была на автопилоте, следуя по маршруту туда, где я провела практически все свои двадцать один год. Я остановилась, когда увидела старый фамильный дом. Он всё ещё стоял и выглядел достаточно хорошо, учитывая что гнил здесь всё это время.

— Мы… сегодня мы будем отдыхать здесь, — произнесла я голосом, надломившимся под напором эмоций, наполняющих меня при виде старого дома.

— Кристалл, ты в порядке? — спросил Фрутти, пока я открывала дверь. Его голос звучал крайне тревожно.

Я не ответила и дёрнула дверную ручку — заперто. По обе стороны входной стояли цветочные горшки, внутри которых не было ничего, кроме мёртвых растений. Я аккуратно подняла левый горшок, под ним всё ещё был запасный ключ. Удивительно, что за те сто девяносто лет, пока меня не было, никто не сдвинул горшок и не обнаружил ключ. Замок со стоном запротестовал из-за того, что им не пользовались два века, но всё-таки щёлкнул и дверь отперлась.

— Окей, откуда ты знала, что там был ключ? — сконфуженно спросил Фрутти.

— Предчувствие? — просто произнесла я, толкая дверь.

Мы зашли в мой старый дом. Запах разложения ударил по моим рецепторам, но, к счастью, это был не тот запах, с которым гниют тела. Перед нами находилась лестница, ведущая на второй этаж. За ней коридор, ведущий на кухню. Дверь слева от нас висела на одной петле и открывала широкий вид на не менее широкую гостиную. Дверь справа, которая вела в столовую, валялась на полу. Я прошла в гостиную, обошла пыльные диваны и толкнула дверь в конце комнаты, которая вела на кухню.

— Как я и запомнила, — прошептала я, пытаясь открыть дверь. Дверная ручка повернулась, но дверь так и не открылась. Она тоже была заперта, что значило только одно — в этом доме никого не было практически двести лет.

— Чёрт побери, — присвистнул Фрутти. Я обернулась и увидела, что он залез головой в морозильную камеру ретро-холодильника. — Здесь много консервированной еды, её ещё можно есть.

— Б-бери всё, что хочешь. — произнесла я, чувствуя, как меня охватывает глубокая печаль. Я вышла из кухни и медленно стала подниматься по лестнице. Ступеньки скрипели под моим чудовищным весом, но не проваливались. Наверху, справа от меня, была комната родителей, передо мной ванная, а слева маленькая свободная комната и моя спальня.

Пульс участился и дыхание стало прерывистым, когда я подошла к двери в свою спальню. Аккуратно толкнула грязную белую дверь носом и увидал свою старую комнату. Обои, украшавшие комнату, раньше были светло-розовыми с цветочными узорами, но теперь они потеряли большую часть своего цвета и в некоторых местах отслаивались от стен. На потолке виднелось несколько влажных пятен; там тоже отслаивалась краска.

Я подошла к кровати со стальным каркасом, на которой когда-то спала, и села на пыльный матрас. Кровать застонала под моим весом, но выдержала. Мой взгляд остановился на прикроватной тумбе и маленькой фоторамке, которая всё ещё стояла на ней. Я протянула копыто и подняла её. Рамка фотографии была испачкана, и изображения не было видно. Я свернула хвост и воспользовалась им как щёткой, смахивая десятилетиями копившуюся пыль. Я невольно улыбнулась от воспоминания, в котором мама покупает эти зачарованные рамки. Они будут хранить фотографии вечно. На фотографии была кристальная пони с розовой шерстью и жёлтой гривой, в копытах у неё была маленькая копия себя, но та была тусклой и не имела блеска кристальной пони.

— О, мама, — прохрипела я, прежде чем начать открыто рыдать.

— Хэй, Кристалл, вот ты где, в том холодильнике много всего… — Фрутти сделал паузу, заметив меня в слезах, — вкусного… эй, ну что такое? — спросил он с беспокойством, подходя к кровати.

— О, Фрутти, — воскликнула я с болью и горем в голосе. — Я потеряла всех, свою маму и папу, бабушку и дедушку, всех, кого я знала.

Я взвыла.

— Эй, постой, это не правда, — нежно произнёс он, присаживаясь рядом со мной на кровать и обнимая меня крыльями. — У тебя всё ещё есть я.

«Интересно, насколько же?»

Я была рада, что у меня был кто-то, кто мог бы заставить меня плакать. Слёзы текли ручьём. Я плакала от всего сердца, когда отчаяние, боль и тоска стали выходить наружу. Я не контролировала чувства, нуждалась в утешении. Схватила Фрутти передними копытами и крепко обняла его, не забывая быть осторожной, чтобы не навредить ему. Я стала рыдать у него на шее.

— Хэй, ну ты чего, всё будет хорошо. — сказал Фрутти, пытаясь успокоить меня, и обнял копытами и крыльями.

Я уткнулась носом в его шею, шмыгнула и подняла глаза. Фрутти смотрел на меня фиолетовыми глазами и ободряюще улыбался. Улыбкой, на которой было «всё будет хорошо». Я моргнула и, к своему удивлению, поддалась вперёд, чтобы поцеловать пегаса. Его козлиная бородка защекотала лицо, когда я попыталась подражать кобылам из романтических кинолент.

Не знаю, о чём я думала, когда целовала его. Какая-то часть меня думала, что он отстранится, но этого не произошло. Он удивлённо моргнул, но ответил на поцелуй. Я почувствовала, как у меня дрогнуло сердце, но чувство подавленности и скорби не желали уходить. Я нежно застонала, когда наш поцелуй стал ещё страстнее.

Я проснулась в своей старой кровати рано утром. Яркое солнце светило в грязное окно спальни. Я повернула голову так, чтобы лучи не били в глаза, и утонула носом и ртом в копне фиолетовых волос. Я широко открыла глаза, когда увидела крепко спящего Фрутти со мной в одной постели, крепко обвив ногами.

«Что мы делали прошлой ночью?» — спросила я сама себя, осторожно освобождаясь от объятий и слезая с кровати. А затем я почувствовала что-то липкое на пояснице и спутанную шерсть на своём крупе.

Тихо постанывая от неприятного чувства спутанной, засохшей шерсти под хвостом, я вышла из спальни и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок и вспомнить, что было прошлой ночью. Я зевнула, открыла кран с горячей водой, совершенно забыв о том, что электричества не было и что бойлер не работал уже около двухсот лет. Когда у меня ничего не вышло, я заныла и попробовала открыть холодную воду. Сначала он застонал и заскрипел, потом из него полилась какая-то ужасная на вид гадость, и после всего этого полился поток тёплой воды. Я была приятно удивлена, что в трубах всё ещё оставалось давление. Я воспользовалась своим хвостом из нановолокна, чтобы схватить кусок ткани, намочить его и начать оттирать свой зад.

— Я на что-то села? — спросила я сонно, пока мой бодрствующий разум пытался пробиться сквозь паутину в моей голове.

Я очистила свой круп и почувствовала, что моё «место» тоже было слегка липким, так что я бессознательно поднесла мокрую ткань. И именно тогда мой разум прояснился, когда я почувствовала прилив чувствительности между ног. Этот прилив и помог мне вспомнить события прошлой ночи.

Мне никогда не было так плохо, как сейчас, хуже, чем всем мои болезни и невзгоды. Фрутти был единственным утешением, так что я чуть ли не бросилась на него и поцеловала. Это было так непохоже на меня. Фрутти не стал меня отталкивать и ответил на поцелуй. Он сказал, что хотел помочь мне, и не знаю как, но я уговорила его провести остаток ночи со мной в постели — я на спине, а он на мне. Я никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо, но сейчас меня сковал ужас. Я, можно заказать, заставила его заняться со мной сексом. Преподобная Луна, у нас был секс. Нет, это же худшая вещь, которая могла произойти. Я могла бы спасти наши отношения, если бы призналась, кто я на самом деле, если бы мы не сделали это, но это произошло. Боюсь, что правда заставит его сбежать… Нет, я должна. Я достаточно долго лгала ему, и тот факт, что у нас был секс, не делает небо ярче.

Этим шарадам пора заканчиваться. Сказать моему другу, что кобыла, с которой он занимался сексом, по факту является био-машиной, разобьет ему сердце и напугает. Теперь, когда я в долгу перед ним, я не могу больше продолжать этот фарс. Ради него и ради себя я обещаю не лгать тем, о ком я забочусь. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и направилась обратно в спальню. Я услышала шорох в комнате, видимо, он уже проснулся.

— Фрутти… мне нужно кое-что тебе сказать, — мрачно сказала я.

Фрутти зевнул.

— А, что такое, Кристалл? — произнёс он, оказавшись на пороге моей спальни.

— Я… — Я замолчала и посмотрела вниз… наблюдая, как доски начинают скрипеть и трещать, прежде чем сломаться.

Я закричала, когда пол внезапно исчез подо мной и я упала в дыру. Сломанные, разорванные половицы драли и рвали мою плоть, пока я не приземлилась головой об сломанный пол. Я закричала от боли, чувствуя, как кусок дерева застрял в левой глазнице и щеке и порвал мне лицо. Половина моего взора стала ярко-красной, так как органического глаза в моей глазнице больше не было. А внизу был стол. Я снова закричала, когда семьсотпятидесятифунтовое тело приземлилось на стол и разнесло его в щепки, одна из которых, достаточно длинная, вонзилась мне в живот.

Я стонала и кричала от боли, лёжа в обломках пола и стола. Но не успела я прийти в себя, пол снова обрушился, роняя меня и куски стола в подвал на фундамент дома. Мой тяжелый вес заставил старый хрупкий кирпич треснуть, и, когда я приземлилась, бритвенно-острые осколки рассекли плоть правого заднего копыта. Я плакала, когда очнулась на полу подвала, моё тело было располосовано и было погреблено под грудой сломанного дерева и кирпича.

«Внешняя плоть сильно повреждена. Левая область лица сильно повреждена, органический глаз повреждён, обнаружено множество рваных ран по всей поверхности кожного покрова. Плоть заднего правого копыта серьёзно повреждена и оторвана от эндоскелета. Невозможно быстро регенерировать из-за низкого уровня заряда…»

У меня вспыхнуло уведомление о том, что уровень энергии держался на 29% ещё со вчерашнего дня.

Нет, это не то, чего я хотела. Я не так хотела показать Фрутти, кем являюсь. Я хотела рассказать ему, не показывать! Я застонала под обломками и стала шевелиться, пытаясь выкарабкаться.

— Бля, Кристалл, ты в порядке? — закричал Фрутти сверху.

После этого я услышала звук удара над собой. Я закричала, чувствуя, как заноза в животе упёрлась в металлические рёбра, когда что-то сверху упало на меня. Я закричала, чувствуя, как она впивается глубже. Я приложила все силы, чтобы подняться.

— Пресвятая срань! — закричал Фрутти, когда я вылезла из-под обломков. Я прикрывала свою правую заднюю ногу хвостом и старалась смотреть на него целой частью лица.

— Ты в порядке? — спросил он с большим беспокойством.

Его забота обо мне заставила меня вздохнуть с сожалением о том, что я не сказала ему правду раньше. Я хотела сказать ему сама, а не позволить ему узнать все вот так.

— Прошу, прости меня, Фрутти, — сказала я и съёжилась, когда услышала в своём голосе лёгкое электронное жужжание. Я чувствовала, как из кучи рваных ран медленно течёт кровь и как бьётся пульс через несколько глубоких порезов на шее. Полагаю, именно из-за этого мой голос звучал электронным.

— Простить за что? — удивлённо спросил он.

Я глубоко вздохнула и повернулась к нему, чтобы посмотреть на него обоими глазами. Фрутти тут же сделал шаг назад в шоке, его крылья расправились, на его лице появилось выражения недоверия и замешательства, которое было бы у любого, кто бы меня сейчас увидел.

— Я хотела сказать тебе, я правда хотела. — печально сказала я.

По дому или подвалу гулял прохладный ветер. Я чувствовала, как он обдувает моё тело, в особенности лицо. Этот ветер проникал в рот. Подсознательно я прижала язык к левой щеке, но не нашла её и почувствовала только металлические верхние челюсти. Фрутти замедленно побледнел, когда увидел язык в дыре на моём лице.

— Ты робот, всё это время ты лгала мне и… — он побледнел, пока не стал почти белым. — У нас… у нас был, ох, святая Луна, я трахнул робота.

— Фрутти, пожалуйста, я могу объяснить, — произнесла я, чувствуя, как мой правый глаз покрывается слезами. Произошло то, что я ожидала, когда сделала шаг к пегасу.

— Нет, держись от меня подальше! — закричал он, хлопая крыльями, и прежде, чем я что-то сказала, он улетел. Он вылетел через дыру. Хлопнула входная дверь.

— Фрутти! — закричала я, чувствуя, как бьётся моё сердце. Я не могла винить его, я лгала ему с тех пор, как мы встретились, и продолжала лгать каждый раз, когда ошибалась. Как бы кто отреагировал, если бы узнал, что твоя подруга на самом деле была лживым и обманывающим роботом, который затащил тебя в постель? Я точно знаю, что вряд ли бы снова захотела быть с ней вместе. Я сама виновата, но… но я хочу, чтобы Фрутти всё ещё был тут.

Я выкарабкалась из-под обломков, дошла до лестницы и поднялась обратно на первый этаж. Я вытерла слёзы печали и сожаления с правого глаза, вышла в коридор и увидела, что входная дверь была разломана на две части.

— Фрутти, мне так жаль.

Я тихо всхлипнула, после чего стала медленно подниматься. Ступеньки зловеще стонали от каждого шага. Я посмотрела на дыру рядом с лестницей, в которую я упала, и увидела маленькие кусочки кожи на краях досок.

— У меня, возможно, был бы шанс спасти наши отношения, если бы не ты, — я гневно зарычала на дыру, прежде чем вернуться в спальню.

Я потратила час на то, чтобы отчистить все порезы на теле и, несмотря на жуткую боль, оторвать пряди кожного покрова, которые больше не были соединены с моей правой задней ногой. Я потеряла почти восемьдесят процентов плоти на ней. Но хуже всего было вытащить огромную занозу из живота. Это было ужасно больно, и если бы она воткнулась на дюйм ниже, то пронзила бы мой синтетический желудок, так что в этом отношении мне повезло.

Я посмотрела в настенное зеркало над батареей и увидела своё отражение. Я была в ужасном состоянии и выглядела устращающе из-за частей машины, которые проглядывались через разорванную плоть. Эндоскелет под кожей лица напоминал череп лошади. Я увидела, что у меня была огромная глазница, в которой когда-то был мой органический глаз, но теперь, когда он исчез, я могла видеть оптический блок, который был установлен глубоко внутри. При каждом малейшем движении моих глаз я видела, как диафрагма оптического блока сжимается или расширяется по мере фокусировки.

— Зачем это сделали со мной?

Фиолетовый пегас тяжело дышал, слёзы катились по его щекам. Он приземлился на крышу многоквартирного дома неподалёку от места, из которого только что сбежал. Пегас повернулся и посмотрел на старый жилой район, крыши которого были освещены ярким солнцем Селестии. Его взгляд по-прежнему был прикован к дому, в котором находилась причина его беды.

— Она машина… и всегда ей была, — произнёс он про себя, всё ещё глядя на дом. Острое пегасье зрение позволяло ему ясно видеть спальню, в которой он провел с ней ночь. — Дерьмо, я оставил там свои вещи, — проворчал он, расхаживая взад и вперёд по крыше и всё ещё глядя на тот дом.

Метаясь по крыше, он заметил движение в спальне, а затем увидел её, машину, покрытую плотью, заходящую в спальную. Ему была хорошо видна почти вся спальня, так как окно занимало большую часть стены. Он остановился, когда его зоркие глаза смогли увидеть печаль на неповрежденной стороне её лица, и почувствовал легкую боль в сердце.

— Почему я себя плохо чувствую из-за работа? — спросил он сам себя. — Она лгала мне, заставила меня чувствовать себя дураком.

Несмотря на гнев, который он испытывал из-за предательства, он не мог по-настоящему злиться на неё. Он сел и наблюдал, как повреждённая кобыла вытаскивает мешок из пыльника, сброшенного на пол во время их страстной ночи. Механическая кобыла открыла мешок, достала рубин, а затем, к удивлению, съела его. Затем она достала ещё один самоцвет, зелёный, и точно также проглотила.

— Почему я вообще здесь сижу и слежу за ней? — снова задал он вопрос. — Потому что у меня чувства к ней, несмотря на то, что она сделала и кем является.

Он отвлёкся от мыслей и увидел, как изуродованное лицо кобылы начинает заживать, а красивый синий глаз снова вырос.

— Но она машина… — он продолжал спорить. — Это не мешало нескольким пони с востока путешествовать с роботами и дружить с ними. Но они же не трахали этих роботов, — он вздрогнул при мысли о спаривании с роботом. — Но робот не стал бы издавать звуки, которые она издавала тогда — никакое программирование не может точно имитировать звуки чистого удовольствия.

Пурпурный жеребец открыл рот, чтобы продолжить спор, но то, что сказал его разум, задело ноту, которая заставила его глубже вникнуть в тему. Машины значительно продвинулись во время войны, и даже после войны машины продолжали развиваться в некоторых областях, и он полностью осознавал, что машины были созданы для проявления эмоций. Эти запрограммированные эмоции всегда казались немного пустыми и не имели такого веса, как настоящие, поэтому их было легко отличить от реальных эмоций. Самой продвинутой формой был созданный богатым пегасом пони-эквиноид. По внешнему виду он выглядел и вел себя точно так же, как любой другой пони, и было очень трудно отличить его от настоящего пони. Даже его запрограммированные эмоции были почти реальными. Именно тогда, когда эмоции машины были доведены до их абсолютной высоты, вес чувств, казалось, просто спал.

Оглядываясь на кобылу, чье лицо теперь было восстановлено, несмотря на то, что оно было лишено шерсти, он вспомнил ту ночь, которую они провели на скрипучей старой кровати. То, что он слышал, было звуками кобылы в полном блаженстве. Это сбивало с толку: как машина могла так точно отображать такие эмоции? Никакое количество программ никогда не сможет повторить это, если только это не было программированием.

— Я… я мог чувствовать как бьётся её сердце, — произнёс он, вставая. — И она истекала кровью, когда получала ранения. У машин же нет крови. А у неё есть. Кто она такая?

Он покачал головой, не в силах противиться. Его разум наполнился её образами, как он помогал ей, как она помогала ему, а затем образ того, как он встретил ее. Напуганная и беспомощная посреди этого перекрестка, которую вот-вот изнасилуют. Машина не действовала бы с таким страхом.

Он глубоко вздохнул, сел и закрыл глаза, начиная обдумывать ситуацию. Обо всем, через что они прошли вместе до сюда, и о том, что он чувствует к ней.

Он открыл глаза и увидел, что кобыла печально смотрит на свою правую заднюю ногу, которая не смогла зажить, как её лицо. Выражение печали заставило его снова вздохнуть, он почувствовал ещё один укол в сердце.

— Фу, не могу поверить, что я делаю это, — произнёс он и расправил крылья. — Но я должен знать правду, я… я многим ей обязан. — Он оттолкнулся от крыши и полетел в сторону дома обратно по улице.

Он поджал крылья по бокам, когда пролетел через парадную дверь и приземлился на лестнице. Его сердце заколотилось в предвкушении предстоящей встречи с бионической кобылой. Он тихо толкнул дверь в ее спальню и вошел внутрь, закрыв дверь. Кобыла обернулась в шоке и удивлении при его появлении.

— Фрутти, ты… ты вернулся, — она чуть не заплакала.

— Кристалл, — начал он с легким сердитым тоном в голосе, от которого роботизированная кобыла поникла. — Прежде чем я решу, что делать, я хочу знать всю правду о тебе, больше никакой лжи. Почему ты скрывала это от меня? — потребовал он, топнув копытом.

И-02 ИС глядел на старый знак, который когда-то приглашал в Лас-Пегас.

— Теперь город окружён стеной… Интересно, — сказал он сам себе, глядя влево и вправо, отмечая огромную длину препятствия.

Звуковые рецепторы машины уловили звук приближающихся сзади копыт. Она обернулась, чтобы увидеть двух пони в военной броне.

— О чёрт, это же элитный рейнджер. Эм, что мы можем сделать для вас, рейнджер… э, извините, как вас зовут?

Машина не знала, что ответить, и решила быстро просканировать местность, чтобы найти что-то хоть отдалённо похожее на понячье имя. К счастью, И-02 был роботом и мог обрабатывать увиденную информацию намного быстрее, чем обычный пони. Через секунду его глаза уцепились за знак, на котором было понравившееся ему имя. Вывеска, которую он увидел, указывала на магазин инструментов на другой стороне большой проезжей части. «Инструменты и оборудование “Нексус”».

— Рейнджер Нексус, — ответил И-02 и слегка повернулся. — Кое-что вы можете сделать, скажите, не видели ли вы недавно серую полосатую кобылу-зебру?

Два солдата моргнули, а затем кивнули.

— Да, сэр, в последний раз, когда мы их видели, они искали дорогу в город. Собственно, мы им и рассказали, как пройти к южным воротам.

И-02 или же Нексус кивнул.

— Благодарю, — произнёс он и повернул голову в сторону южного входа.

— Вам нужна какая-либо помощь, сэр?

— Нет, эту миссию должен выполнить я сам, — сказал Нексус и ушёл прочь.

Глава 6: По горячим следам

48 часов после падения бомб, обрушившихся на страну огненным дождём

Полковник Айронсайд вздохнул, сидя за большим компьютером в своём тайно построенном промышленном комплексе где-то под песками в Мэрхаве. Он смотрел в огромный монитор, на котором шло видеовещание с нескольких камер на поверхности. На центральном окне можно было увидеть пылающие руины Лас-Пегаса, на окнах по бокам шла трансляция с других камер. Он снова вздохнул, сложил перед собой копыта и упёрся в них подбородком, не спуская глаз с консоли, на которой догорал город.

В течении всего дня он наблюдал, как Мэрхаве и прилегающие территории подвергались бомбардировке жар-бомбами и фугасными снарядами. Небеса над самыми западными областями Эквестрии были свободны от облачного покрова Проекта Одного Пегаса, так как большинство башен в этом регионе были недостроены или всё ещё не функционировали. Солнце Селестии могло и дальше беспрепятственно освещать эту землю. Но за двадцать четыре часа с момента прибытия на объект небо заполонили облака и дым от мириад бомбардировок, взрывов и бесчисленных пожаров, гуляющих по всей стране. Это была картина настоящих военных действий.

— Столько разрушений — и ради чего... ради куска чёрной горючей породы? — Айронсайд гневно зарычал, нажимая по кнопкам и переключаясь между видеопотоками. — Или это уже давно превратилось в религиозную войну ради уничтожения древнего зла, которого уже и не существует?

Он прорычал и покачал головой.

— Если бы у нас было достаточно времени, то мои бы агенты смогли перевернуть ход войны. — Он вздохнул и посмотрел на закрытую стальную дверь в углу комнате, на которой было выгравировано одно простое слово. «Убежище».

В одном из окон на главном экране внезапно вспыхнула зелёная вспышка, он быстро нажал на кнопку, чтобы переключиться на эту камеру. Изображение с «Камеры 7» заполнило весь экран, открывая вид на северные горы к востоку от Лас-Пегаса и зелёное свечение за ними. После свечения за горами в воздух поднялся клуб зелёного дыма. Ещё один взрыв жар-бомбы.

— Вот и конец Эпплвуду… я буду скучать по их фильмам, — застонал Айронсайд, обоснованно предполагая об источнике этого дыма. Эпплвуд был единственным крупным городом на севере Лас-Пегаса и столицей киноиндустрии благодаря фирме «Фильмы Эпплвуда», которая с началом войны не стеснялась заниматься и пропагандой. Вероятно, поэтому он стал целью для взрыва, хотя и не самой первой.

Он снова переключился на горящий город Лас-Пегас, который когда-то был столицей развлечений, и задался вопросом: почему на на него не сбросили ещё жар-бомбу? На Мэрхаве упало три бомбы, но ни одна из них не задела крайне важное. Первый удар пришёлся в пустыню на восточных равнинах озера Мид, два других упали на юге региона, которые из себя представляли обычные соляные равнины. Тем не менее остальная часть Мэрхаве была усеяна множеством менее маленьких бомб высокой мощности, таких как та, что уничтожила добрую половину некогда великого города. Через камеру было видно, что Стрип и южные участи городка остались нетронутыми.

Айронсайд продолжал просматривать камеры, время от времени останавливаясь, чтобы разглядеть что-то интересное, прежде чем переключиться на следующую. Он остановился на камере, которая транслировала огромную магистраль, ведущую то ли в Лас-Пегас, то ли из него, и заметил несколько фигур, которые двигались в покрывающем всё дыме.

— Жеребята… — усмехнулся полковник и увеличил масштаб камеры, чтобы получше разглядеть их. Они были, как он и предполагал, пони. Шли по дороге из города, искали убежище. — Не сомневаюсь, что в Супер-Стойле 24 достаточно места для большей части населения этого города. А ведь в Мэрхаве есть и другие стойла.

Камера сфокусировалась ещё сильнее, и он заметил, что это была всего лишь небольшая группа из пяти пони, участки на их коже были в ожогах или вовсе без кожи — все они выглядели больными.

— Хм, — он нажал несколько кнопок на компьютерной клавиатуре, чтобы активировать внешние датчики, и включил счётчик Гейгера. Стрелка тут же прыгнула в оранжевую зону. Ни о какой безопасности и речи не было.

Мрачный жеребец предположил, что ветра несут радиоактивные частицы с точек ударов по Мэрхаве, облучая местность смертельным уровнем радиации. Все, кто был снаружи, были обречены на гибель. И оранжевый уровень радиации только делал эту гибель медленной и мучительной. Он вздохнул и помотал головой, прежде чем переключиться на другую камеру.

— Ух… — он услышал позади себя тихий женский голос. Медленно развернувшись на своём стуле, он увидел молодую кобылу-единорога, которую привёл с собой. Она начинала приходить в себя и вставать с подушки, на которую полковник её бросил.

— Самое время, — нетерпеливо произнёс он, вставая и направляясь к кобыле, которая смогла занять сидячее положение и потирала виски копытами.

— О Селестия, похмелье, голова раскалывается… — она застонала.

— Доброго дня, доктор Пэр, рад, что вы наконец с нами, — жеребец встал у неё перед лицом.

Кобыла посмотрела на него с удивлением.

— День добрый, угх, как долго я спала?

— Вы проспали около двух суток кряду.

— Двух суток? — кобыла неожиданно вскрикнула и встала, её головная боль испарилась, а тело полностью проснулось.

Пэр попыталась что-то сказать, но Айронсайд прервал её.

— Полагаю, что я переборщил с дозой успокоительного, — сказал он про себя, но не достаточно тихо. — Хорошо, что ты проснулась. У нас ещё много работы над Проектом «Инфильтратор».

— Подождите, успокоительное и… — она замолчала, глядя на детали комнаты управления, огромный монитор с догорающим на нём городом и несколько дверей, ведущих в другие части комплекса. Пэр заметила, что на дверях. схожих со стойлами, не было соответствующих номеров, в которые, как она полагала, они с Айронсайдом направились после тревоги. Один важный вопрос.

— Полковник, где мы? — неизвестное местоположение заставило её забыть о том, о чём она сначала хотела спросить.

— Мы, мой дорогой доктор, находимся в промышленном комплексе Мэрхаве, как и планировалось, — ответил он.

Глаза доктора Пэр раскрылись от нежелания верить в то, что ей только что сказали.

— Значит… война закончена и Эквестрия уничтожена? — она заплакала и указала копытом на компьютер.

— Да, но не значит, что мы можем направить будущее к мирному существованию, — произнёс он и развернулся к двери со словом «Убежище». — Идём, я покажу тебе будущее Эквестрии.

Всё ещё находясь в замешательстве, молодая доктор последовала за своим командиром. Тот нашёл на кнопку контроля двери и сделал шаг внутрь комнаты, в полную тьму.

— Я ничего не вижу. — заскулила она, шагая за ним.

Раздались щёлчок и гул растущего электронапряжения, а затем яркий свет заполонил комнату. Глаза доктор Пэр широко раскрылись, а Полковник расплылся в зловещей улыбке, наблюдая за реакцией молодой кобылы.

— Что… что всё это значит? — прохрипела доктор, делая шаг к перилам цилиндрической камеры, в которой она находилась. Шок с её лица не сходил. Она глядела вниз, на дно камеры, которое располагалось несколько сотен футов ниже.

— Это Убежище, где хранятся все на данный момент существующие Инфильтраторы модели два. Им необходимо ваше заклинание связыванья с плотью, чтобы стать полноценными, — ответил Айронсайд.

— Но я так и не закончила с моделью один, Кристалл с нами нет... должна быть, но её нет. Что происходит?

— Оно было не больше, чем тест перед реальным проектом. Пока вы строили и проектировали это, я улучшил дизайн и, учитывая достигнутый успех, избавился от необходимости в мозге. Всё благодаря мистеру Хорсу и нейронному процессору.

Доктор Пэр рассердилась; она ненавидела, когда Айронсайд относился к Кристалл как к вещи.

— Она важна, она не просто вещь, сэр. Кристалл была компьютерной, биологической, агентированной формой жизни, био-механизмом, если вам так угодно, но всё ещё была живой и оставалась точно такой же кобылой, какой была и до этого, — произнесла Пэр.

— Она не имеет значения. Имеют значения только модели два, каждый из этой тысячи, — произнёс он, проводя копытом над всеми капсулами содержания, которые располагались по всей стене камеры, от потолка до пола.

— Т-т-тысячи? — она ахнула, полностью потрясённая. — Зачем столько… и как?

— Как… полностью автоматизированный механизм, способный производить пятьдесят юнитов в месяц, а зачем… — Айронсайд повернулся и посмотрел на доктора с серьёзным выражением. — Затем, что обычный конфликт за ресурсы обернулся в религиозную войну, в которой зебрам нужно только полное уничтожение принцессы Луны, которая в свою очередь хотела показать свою способность править и направить Эквестрию к победе, уничтожив врага и не рассматривая другие варианты.

Доктор Пэр присела. Она никогда раньше не замечала, что война обострилась настолько. И то, что война будет продолжаться, пока одна сторона не истребит другую, глубоко потрясло её.

— Нам нужно было увести страну от этого курса действий, так как это привело бы к нашей гибели, что и произошло, и когда наш шпион Зекора был раскрыт, играя в двойного агента, и убит, я начал разрабатывать план. План по созданию первых в мире идеальных, неуязвимых шпионов. Проекты «Стальной пони» и «Химера» предоставили нам данные, необходимые для эндоскелетов и органики для создания биомеханических инфильтраторов. Вы, моя дорогая, собрали все это вместе с И-01, но за пять лет произошли большие достижения, которые позволили мне улучшить дизайн с помощью нейронного процессора, который мистер Хорс смог создать в результате своей попытки воссоздать мейнфрейм «Метконосец», что также позволило мне их массово производить. Возможность их массового производства изменила ход моего первоначального плана до того, как упали бомбы. Возможно, в будущем это все еще может быть реализовано, нам придется посмотреть, как все обернется. В любом случае со станцией улучшения на северо-востоке у нас были бы пегасы, земные пони и единороги, все инфильтраторы. Представьте, как изменился бы ход войны, если инфильтраторы внедрились бы прямо в нашу цепь командования, получив доступ к управлению и разведке, а также в прессу и вообще куда только можно… — он замолчал со зловещей усмешкой.

Глаза доктор Пэр широко раскрылись, когда он произнёс это. Она посмотрела на все расположенные вдоль стены капсулы. Каждая из них горела ярко красным светом, означая, что внутри находится инфильтратор. Она боялась возможностей, которых можно добиться, если все они активируются.

Я потёрла лысую кожу на восстановленной щеке. Она очень сильно зудела, пока я глядела в окно спальни. Было небольшое чувство облегчения при виде знакомой картины из окна спальни, почти такой же, как до падения бомб. Проснуться в этом кошмаре по-прежнему было шоком. Но чувство быстро исчезало вместе с проясняющимися деталями: разбитая дорога, ветхие дома с заколоченными дверьми и ставнями, брошенные телеги и повозки, всевозможный мусор, разбросанный по земле. Когда яркое солнце освещало Мэрхаве, то было очень просто увидеть, как всё плохо.

Внезапно дверь моей спальни распахнулась, в неё зашёл обиженный, рассерженный фиолетовый пегас.

— Фрутти, ты… ты вернулся, — выдохнула я от удивления и с неожиданным приливом счастья. Я думала, что после всего случившегося он уйдёт навсегда.

— Кристалл, — произнёс он с яростью в голосе, отчего я опустила уши и голову. — Прежде чем я решу, что делать, я хочу знать правду, никакой больше лжи, почему ты скрывала это от меня? — произнёс он, топнув копытом для выразительности.

Я глубоко вздохнула. Я была у него в долгу, и не было смысла разрушать то, что осталось от наших отношений, ложью. Я подняла голову с грустным выражением лица и посмотрела на него.

— Мне жаль, что я лгала тебе, Фрутти, правда. Один доктор, который помог мне до встречи с тобой, сказал, что лучше держать это в секрете, — рассказала я ему про простую причину тому, почему я скрываю свою механическую сторону.

Я обернулась на кровать, посмотрела на снимок в рамке, схватила его хвостом, развернула и посмотрела на изображение матери, которая держала меня. Я начинаю привыкать к своему хвосту из нановолокна.

— Единственное, о чём я не врала, это имя, меня правда зовут Кристалл Эклер, и верь не верь, но я была кристальной пони.

Фрутти уселся на пол, но не перестал внимательно слушать. После моего признания он скептически поднял бровь.

— У меня были жёлтые грива с хвостом и светло-розовая шерсть.

Я повернула рамку к пегасу, дабы он мог хорошо её рассмотреть.

— Папа всегда говорил, что я копия матери, — сказала я со слабой улыбкой от воспоминаний об отце, постоянно сравнивавшем меня с мамой из-за цвета.

— Ну-ка, притормози. Если всё так, то почему ты такая тусклая на фото? Это точно ты?

Пегас выхватил рамку из моей хватки. Ну конечно, он заметил, ведь рядом стояла моя мать, не утратившая кристального сияния.

— Хотя глаза у вас одинаковые, — тихо добавил он.

— Хороший вопрос, — с печальным вздохом я сама уселась на пол. — Я с рождения хворала хуже некуда, со мной много что было не так. В основном хрупкие кости, слабое сердце и плохой иммунитет, отчего я была не самой счастливой кобылкой, как ты можешь догадаться. Кристальные пони сияют от счастья, даже в самом младенчестве, когда разум ещё не окреп, но во мне, видимо, было достаточно грусти, чтобы всегда оставаться тусклой.

Вдруг Фрутти оторопело поднял на меня взгляд, словно до него дошло.

— Погоди, ты жила ещё до падения бомб?

Я кивнула.

— Родилась за тридцать один год до этого. Правда, пять из них не в счёт, сейчас объясню почему. В общем, я родилась в Кристальной империи, но довольно быстро родители переехали в Лас-Пегас ради продвинутой медицины. Дела пошли немного лучше, но следующий двадцать один год я так и жила в постоянных болезнях здесь, в этом самом доме, с мамой и папой. Ну, пока отца не забрали в армию из-за проблем с войной. К нам он так и не вернулся, — едва сдерживая слёзы проговорила я.

Хуже было то, что даже ни единой весточки от него не донеслось с фронта, однако Фрутти об этом знать было необязательно.

— Я ходила в ту школу на Прогулочном проспекте, которую мы видели вчера, пока мне не исполнилось одиннадцать, а доучивалась в средней школе к югу отсюда. Из-за болезней я пропускала очень много занятий. так что закончила из копыт вон плохо. Я чувствовала себя полной бездарностью и разочарованием для родителей, что всю жизнь посвятили моей поддержке. К счастью, работу найти всё же удалось. Сперва это была должность на складе, однако долго я там не продержалась; спустя, кажется, восемь месяцев я так надышалась пыли, что проблемы с лёгкими вновь дали о себе знать. Всё обошлось, однако заработок пришлось искать снова. К счастью, через пару недель поисков мне улыбнулась удача, и я устроилась в «Стойл-Тек» продавцом, что позволило работать из дома

Я посмотрела на рабочий стол, ютящийся в углу рядом с окном. Его терминал стоял нетронутым и выглядел вполне сносно. Рядом в чехле лежал телефон, словно в полной готовности ждал моего возвращения.

— Поначалу я просто обзванивала всех подряд и пыталась продать хоть какую-то стойлтековскую хрень, однако со временем их ассортимент рос, и я начала работать более прицельно. С развитием войны всё сместилось в сторону огнестрельного оружия, протезов, магических драгоценных камней, талисманов и зелий. Деньги потекли неплохие, однако самый большой куш начался в тот момент, когда «Стойл-Тек» дали задание продавать места в стойлах поблизости. Меня даже взяли на экскурсию по первому достроенному Мэрхавскому стойлу — тридцать четвёртому, — расположенному под южными улицами. Оттуда я и узнала всё необходимое, чтобы убедительно притвориться выходцем. Мне нужно было как-то заговаривать зубы платёжеспособным клиентам.

Я вздохнула и опустила взгляд, подходя к самой неприятной части.

— Когда мне стукнуло двадцать пять, болезни взяли своё. Меня положили в госпиталь имени Флаттершай, который сейчас за стеной, на Стрипе. Тело словно окончательно сдалось, я слабела и слабела с каждым днём; доктора говорили, что до двадцати шести я не доживу. Наперекор всем прогнозам я выдержала, однако после дня рождения боль стала такой сильной, что я могла только лежать в кровати и стараться не двигаться. Мне так хотелось избавления от боли и в то же время так не хотелось умирать… — я поёжилась от ужасных воспоминаний. — Я постоянно думала о смерти. Пусть я понимала, что со временем тело не выдержит и я умру, каждый раз эта мысль пугала до дрожи. Я постоянно пыталась представить, как переживёт мою потерю мама. Я так сильно страшилась смерти, что чувствовала себя ещё хуже, желудок скручивало, меня почти рвало. Логично предположить, что я бы с радостью предпочла умереть и проститься с болью, однако я не могла. Я хотела жить, хотела наперекор своему гибнущему телу.

Как же тяжело было вспоминать.

— Последняя вещь в моей памяти перед пробуждением в Мейнхэттане это визит тёмно-серого жеребца, который выглядел весьма серьёзно, но был одет как доктор. Под серьёзностью я имею в виду его коротко стриженную гриву и пронзающий насквозь взгляд. В общем, он представился учёным Министерства Мира, что подтверждалось их символом на его форме. Этих трёх бабочек я полюбила всей душой с началом войны.

Я оглянулась на кровать, и, подчиняясь моей воле, под неё ринулся хвост. Пошарил какое-то время, после чего нащупал знакомую коробку. Я вытащила её наружу, уместив между мной и Фрутти. То была старая аптечка, на которой даже красовалось моё имя. Ещё одна деталь в копилку подтверждений моих слов.

— Чего ему надо было? — спросил Фрутти, пока я целиком отвлеклась на аптечку.

— А, ну да, кхм. Жеребец спросил, не желаю ли я разрешить использовать своё тело для медицинских исследований после смерти. Он сказал, что изучение моей болезни может помочь сохранить жизнь будущим поколениям. Что ж, какое право у меня было спорить? Я стояла перед лицом и так неизбежной смерти, нравилось мне это или нет. Я хотела сделать что-то хорошее перед уходом, и если моё вскрытие могло помочь будущим пони — я за всеми четырьмя копытами. Жеребец достал какие-то бумаги, но, ослеплённая его речами про помощь и благополучие, я подписала их не глядя. Вот и всё. Дальше я проснулась в стазисной капсуле в Мейнхэттанском госпитале сто девяносто лет спустя.

Я слегка нахмурилась.

— Сперва мне попалась довоенная газета, по которой я решила, что провалялась в капсуле пять лет, но потом меня чуть не изнасиловала парочка рейдеров, и я встретила достаточно доброго доктора, который согласился меня залатать и объяснил, что прошло ещё сто девяносто. Также с его помощью я узнала о своей биомеханической природе и о зебринских полосках. Тебя я встретила спустя пять минут после ухода из его клиники. В общем, за те пять лет со мной как раз и сделали вот это всё, — показала я на своё тело и выставила стальную ногу.

Я умоляюще посмотрела на Фрутти.

— Вот почему я здесь, Фрутти. Прости за ложь, это было подло с моей стороны, и мне самой было не в радость врать, однако я просто должна выяснить, что со мной сделали. Кто и зачем. Почему меня лишили права умереть. Знаю, я говорила, что боялась умереть, но такова правда жизни. А меня изменили, украли старое тело и заставили жить как кто-то иной. Все ответы лежат за той стеной. Я должна их найти, это единственное дело, что у меня осталось в этом мире — узнать правду.

Глобоко вздохнув, я грустно нахмурила брови и уставилась в пол. Наконец я излила душу пегасу, которому лгала с самой первой встречи. Было приятно скинуть эту тяжесть с души, однако теперь я боялась, что Фрутти оставит меня одну. Его не в чем было винить, я и правда предала его доверие, однако он мне нравился, и я не желала его ухода. Я подняла взгляд. Жеребец выглядел задумчиво, даже приложил к подбородку копыто и сощурил глаза. Я сидела тихо и боялась даже пикнуть, что становилось всё сложнее из-за растущего зуда в клятой щеке.

Фрутти перевёл взгляд на меня.

— История у тебя та ещё, такие байки обычно травили всякие идиоты в баре, где я работал.

Я опустила уши от его неверия.

— Однако фотография лгать не может. К тому же, сколько я ни смотрю на ваши глаза, разницы не вижу. Да и куча связанных с тобой мелочей начали обретать смысл: имя, знание пути досюда, ключ за цветочным горшком, даже твоя невероятная выносливость. В общем, я понимаю, что ты говоришь правду и что у тебя были причины скрывать свои… эм, металлические особенности, однако ты не должна была так всё запускать, — заключил он с обиженным видом.

— Знаю, прости, понятия не имею, что на меня нашло этой ночью. Я так переволновалась, что совсем потеряла голову. Столько тяжёлых воспоминаний навалилось… я просто хотела облегчить боль. Ужасно себя чувствую, ведь я почти заставила тебя переспать со мной.

— Но что самое херовое — я выебал робота, — схватился за голову Фрутти. — Которого считал своей подругой.

Что ж, колко, но справедливо.

— Я… прости. Надеюсь, мы ещё можем остаться друзьями или, ну там, начать с чистого листа? — предложила я с надеждой.

Пегас вздохнул.

— Я слишком добр.

Он еле слышно проворчал это себе под нос, однако мои рецепторы уловили его слова. Виду я не показала.

— Пусть ты и лгала мне, я просто не могу оставить тебя на пустошах одну. И недели не пройдёт, как тебя растерзает на куски радскорпион, металлические у тебя там кости или нет. Так что, да, мы можем начать сначала, — сказал он и с серьёзным лицом поднялся на ноги. — Но с этой поры мы будем честны друг с другом. Ложь никуда не приведёт в этом мире, она — самый быстрый и верный способ потерять друга. Я прощаю тебя на этот раз, ибо могу понять, однако больше такого повториться не должно, понятно?

Я кивнула с улыбкой и слезами счастья на глазах, после чего жеребец протянул переднюю ногу.

— Тутти Фрутти, приятно познакомиться, — поздоровался он, чуть распушив крылья на своём имени.

Я всхлипнула, смахнула слёзы и тоже поднялась на копыта, пусть и поморщилась от явно слышимого гула приводов. Подняв правую ногу, я пожала протянутую.

— Рада встрече, Тутти Фрутти, меня зовут Кристалл Эклер, — улыбнулась я.

— Так чё думаешь, Кристалл? — спросил пегас, подойдя к кровати, на которой лежали сваленные кучей вещи.

— А что я думаю? — удивилась я.

— Ты думаешь разгрести всё то дерьмо, что с тобой случилось в прошлом, так каков план? — спросил пегас и принялся одеваться.

— А, ну, после краха нашей вылазки в центр Министерства Крутости остаётся лишь надеяться, что в здешнем госпитале остались записи о пациентах. Это наша единственная зацепка. Если сможем пробраться за стену — будет шанс всё разузнать.

— Окей, значит… если это больница, то, значит, мы всё ещё собираемся разобраться с тем Танго Джеком?

— Да, нам нужны крышки для припасов и для того, что попасть в город. К тому же нам всё ещё нужно сделать хорошее дело и разобраться с тем извращенцем-насильником. Я сомневаюсь, что смогу хорошо спать по ночам, зная, что кому-то сходит копыт изнасилование жеребят, — произнесла я, кивнула и подошла к крови, чтобы собрать снаряжение.

— Хорошо, прежде чем выдвигаться, думаю, что нужно посетить «Огненные подковы» и немного поторговать. У нас есть немного вещей, оставшихся от тех рейдеров из штаб-квартиры МАСА, а ещё эта плазменная винтовка, которую я починил. Ставлю на то, что цена ей около восьмиста крышек. Да и тебе позарез нужны триста пятьдесят седьмые для своего револьвера,

Я кивнула.

— Звучит неплохо, — сказала я и посмотрела на свою старую медицинскую коробку. — Слушай, может, мы сможем использовать эту аптечку как чемодан, чтобы не играть в фокусников и прятать свои головы как можно глубже сумках, когда нужно что-то достать… это было бы определённо удобней, — предложила я, стряхивая хвостом из нановолокна толстый слой пыли, который покрывал верхнюю крышку.

— Хорошая идея.

Я улыбнулась и открыла старую аптечку. В ней всё ещё были лекарства, которые я принимали ежедневно. Сейчас в них не было смысла, и их срок годности давно подошёл к концу, так что я вытащила всё своим хвостом и выбросила в мусорное ведро рядом со шифоньером, а затем полезла в сумку. Сосредоточившись на всей медицине, что у меня была, а также мелких предметах, я воспользовалась заклинанием сортировки пип-бака, чтобы вытащить всё это со дна и начать перекладывать в аптечку своим ртом. Так как этот ящик должен был быть всегда со мной из-за моих болезней, сзади у него были дырки для ремней, а внутри обнаружились и сами ремни. Я схватила их зубами, продела в отверстия и с помощью Фрутти прицепила всю конструкцию себе на спину. Теперь аптечка была у меня на боку, как перемётная сумка. Дополнительным преимуществом являлось то, что её можно было легко скинуть на землю — на ремнях имелись удобные застёжки.

Убедившись в том, что всё хорошо держится, и в том, что мы полностью укомплектованы, мы провели последнюю проверку, чтобы остаться уверенными. Уверенными до тех пор, пока моя правая задняя нога не загудела и стала жужжать при движении, напоминая мне о том, что она всё без плоти и кожи.

— Почему кожа не отрастает снова, как на остальных частях тела? — спосил Фрутти, опустив голову.

— Я… на остальных частях? — спросила я, а затем оглядела себя снова. Ха, а я и не заметила, что все рваные раны, которые я получил в результате падения, зажили, пока я рассказывала ему свою историю. Я посмотрела на свою заднюю ногу, не понимая, почему она всё ещё не зажила. Хм, с неё была срезана большая часть моей плоти, так что, возможно, это просто займёт немного дольше времени.

— Я не… подожди, — хотела я сказать, что не знаю, пока в поле моего зрения не вспыхнуло предупреждение. — Низкий уровень энергии! — раздраженно воскликнула я и вздохнула. — Должно быть, все съеденные до этого самоцветы исчерпали себя, залечивая все мои остальные раны, так что, полагаю, мне нужно съесть ещё пару.

Я вздохнула, открывая хвостом свой новый чемоданчик, после чего вытащила два драгоценных камня и съела их.

.— Как ты можешь есть их? — спросил Фрутти.

— Ха, о, эм, эгх, точно, пони-доктор дал мне немного информации о моём механическом теле. Он сказал, что у меня синтетический желудок, который может волшебным образом расщеплять пищу и минеральные материалы, такие как металл или драгоценные камни. Самоцветы определённо предназначены для того, чтобы поддерживать меня в тонусе, а вот металл… не уверена, может быть, для того, чтобы восстанавливать целостность эндоскелета. Я не знаю, — объясняла я, чувствуя, как нарастает энергия в моём животе, после того как желудок переварил два драгоценных камня.

— Я понимаю, но мы не можем позволить кому-то увидеть твою ногу, — предупредил Фрутти.

— А я не знаю, как долго займёт регенерация плоти… мы не можем больше терять времени, так как Танго Джек может уйти от нас и мы никогда не найдём его,

— Мы должны как-то скрыть это,

— Да, но как? — спросила я, а затем широко раскрыла глаза от осознания, вспоминания про свою маленькую коллекцию на дне шифоньера.

— Ох, есть идея, надеюсь, что мама засунула их в вакуумную упаковку, как я и просила, — взволнованно прошептала я.

— Э-э, почему ты так взволнована? — спросил жеребец, приподнимая бровь.

Я хихикнула, хватаясь ртом за старую латунную ручку и откусывая её из-за того, что магия в моём рту превратила латунь в мягкую жевательную субстанцию. Я возмущенно завыла, села на круп и стала жевать латунь, которая была по вкусу как карамель. Проглотив и вздохнув, я поворчала на ящик.

— Сломалась ручка? — спросил Фрутти, подойдя ближе.

— Нет, я её съела, — я оборвала жеребца, прежде чем встать и открыть ящик. В этот раз копытами.

Я счастливо улыбнулась при виде множества пакетов, наполненных разноцветными кусочками ткани.

— Что всё это значит? — спросил Фрутти, глядя через моё плечо на все эти пластиковые пакеты в вакуумной упаковке.

— Спасибо, мамуль, — радостно проворковала я, начиная вынимать пакет за пакетом, а затем отбрасывать их в сторону, так как среди них не было набора, который я так искала.

— Это моя коллекция носков, — призналась я, смущенно покраснев.

— Коллекция носков?

Я хихикнула.

— Да, у каждого есть фетиш на что-то правильное, хе, у меня фетиш носки, мне всегда было мало, — я ярко покраснела при воспоминании о покупке комплектов носков и домашнем безделье в них, пока я продолжала рыться в упакованных в вакуум пакетах. Я просмотрела около дюжины, прежде чем наконец нашла пакет, в котором были те, что я искала. Я разорвала пакет и издала ностальгический стон от запаха свежевыстиранной одежды, когда восемь полных комплектов носков упали в ящик.

— У тебя слишком много носков, — заключил Фрутти.

Я проигнорировала его, выбирая свои любимые носки, комплект из четырех небесно-голубых носков с полосками на несколько оттенков темнее основного цвета. Они были разделены на две пары: одна пара для передних ног и одна пара для задних. Я намеревался надеть только пару задних ног, так как моя правая задняя нога была без плоти, поэтому сначала я надела левый носок, который показался мне довольно тесным. Ну, учитывая, что в то время я была довольно худой из-за своих болезней, я покупала носки маленького и среднего размера, чтобы они мне подошли. Подняв другой носок, я посмотрела вниз на свою роботизированную ногу.

— Это будет выглядеть сильно мешковато. — подумала я про себя, отложила носок и повернулся к паре носок для передних копыт. Конечно, они не были рассчитаны на то, чтобы одевать их на задние ноги, но на самом деле это не будет иметь значения, так как я собиралась надеть на них другой носок для задней ноги.

Я взяла ртом один из носков и подняла правую заднюю ногу, съежившись от механического скрежета и лязга, которые она издавала, когда двигалась. Я вытянула её, чтобы надеть носок на копыто. Когда я натянула носок на копыто, то осознала тревожный факт. Я ничего не чувствовала, даже когда тащила ткань вверх по неровным выступам металлической конечности, по суставам и колену, я не чувствовал этого, пока эластичный носок не натянулся на неповрежденную плоть моей верхней части бедра, где он сжимал и удерживал кожу. Я могла чувствовать ткань с нижней стороны моего копыта, так как в нём должны были быть датчики давления, но вся металлическая конечность онемела на ощупь. Я даже сильно ударила себя по ноге передним копытом, за что получила «ты что, с ума сошла?» от Фрутти

Несмотря на громкий металлический звон и то, что я чуть не упала, я всё равно ничего не почувствовала. Я начала тяжело дышать, когда внезапная волна беспокойства захлестнула меня. Именно тогда я поняла, что это моя плоть, что я всё ещё могла чувствовать прикосновения других пони и других существ. Если бы я потеряла так много своей плоти, то потеряла бы способность чувствовать. Мысль о том, что я не могу чувствовать, наполнила меня новым чувством страха перед моим новым телом. Я не могла смириться с мыслью, что не смогу почувствовать прикосновение другого пони. При этой мысли я снова посмотрела на Фрутти, не думаю, что когда-нибудь смогу вынести мысль, что никогда больше не почувствую его прикосновения.

— Ты в порядке? — спросил Фрутти, поймав мой печальный взгляд.

Я широко раскрыла глаза, моргнула и закашляла.

— А, да, ничего такого, правда,

— Кристалл… — он неодобрительно вздохнул.

Я со стыдом опустила голову. Я собиралась лукавить, когда мы договорились быть честны друг к другу, но я решила, что это не то, что ему следует знать.

— Извини, просто когда я натянула носок на свою механическую ногу, то ничего не почувствовала… я испугалась, что без своей кожи я ничего не могу чувствовать, — грустно объяснила я.

На лице Фрутти было понимание.

— Понимаю, ну пусть пока тебя это не беспокоит. Лучше поищем тебе какую-нибудь броню, пока будем идти, — предложил он.

Я слабо кивнула, возвращаясь к надеванию носка на переднюю ногу, а затем к надеванию носка на заднюю ногу. Покрывающий металлическую конечность небольшой набивкой, чтобы компенсировать отсутствующую плоть, носок на задней ноге выглядел более естественным. Я подвигала копытом и с радостью обнаружила, что сервоприводы практически не слышно сквозь ткань.

— Как я выгляжу? — спросила я, используя свой зебринский хвост, чтобы приподнять пыльник с боков и продемонстрировать Фрутти носки на задних копытах.

— Очень недурно, никто не заметит, если не будет всматриваться, — произнёс он и кивнул.

— Отлично, — я улыбнулась, развернулась к шкафу и открыла рот, чтобы ухватиться за дверную ручку, но остановилась, когда вспомнила, как откусила ручку комода. Со вздохом я развернулась, чтобы мой хвост мог ухватиться за дверь шкафа, и открыла дверь. Я сделала шаг вперёд и стала рыться в картонных коробках, которые чудесным образом выдержали испытание временем. Я отыскала коробку, в которой лежали четыре одинаковых одинаковых чёрных ботинка. Я вытащила два и одела на задние копыта. Я не хочу порвать свои носки.

— Хорошо, думаю, что я полностью готова, — сказала я, полностью одетая и снаряжённая.

Фрутти кивнул.

— Хорошо, ну пош… что с тобой? — спросил он, когда я не могла больше терпеть растущий зуд.

— Да чтобы тебя в сахарный круп Луны, к чёртям собачьим этот зуд, — с раздражением произнесла я, села на задницу и стала чесать щеку левым копытом. Я застонала от облегчения, когда почесала я. Да, нелепо, но я не могла больше терпеть этот сраный зуд. Почёсывая щеку копытом, я могла чувствовать, как кожа стала грубой от недавно появившегося меха.

Однако Фрутти нашёл моё раздражение забавным. Он фыркнул и прикусил губу, пытаясь сдерживать смех, но длилось это недолго. Плотину прорвало, он упал на спину и, схватившись копытами за голову, начал истерически смеяться.

Несколькими часами ранее

И-02 ИС спросил рейнджеров на ферме, видели ли они его цель, на что те ответили, что они его цель видели, и указали ему путь к южным воротам Сенсайда. Тогда Нексус попытался спросить кобыл, стоящих на страже, видели ли они его цель, но те просто подозрительно на него посмотрели и отказались что-либо говорить. Тем не менее они пропустили его через ворота. Он часами бродил по улицам и трущобам захудалого города, наблюдая за живущими в нём пони и спрашивая каждого прохожего, видели ли они его цель.

Нексус терпел поражение за поражением, пытаясь отыскать хоть кого-нибудь, кто мог помочь ему найти его цель. Словно никто и ныне живущих не видел здесь зебру или не хотел помогать. Он стоял на углу улицы, соединяющей Бульвар-авеню с восточными воротами, и просматривал всю собранную на данный момент информацию. Большая часть была бесполезной и бессмысленной. И не было ничего, что говорило бы о направлении, в которое она пошла. Он прочесал большую часть Сенсайда и не нашёл ни одной бионической зебры.

— Эй, урод бронированный! — возмущённо закричал пони.

Нексус повернул голову направо. У восточных ворот Сенсайда разъярённый жеребец приближался к пони в броне с шипами.

— Что ж, ещё раз здравствуйте, добрый господин, вам снова нужны мои услуги? — обыденно спросил он.

— О нет, мошенник, я знаю твою игру, — закричал жеребец на статно стоящего жеребца в броне, пока Нексус медленно подходил к ним. — Подстраиваешь нападения на собственных клиентов. Я почти поверил тебе, пока не вернулся, чтобы обыскать этих мудаков, что ты пристрелил. И что я обнаружил? Они даже не ранены.

— Вы обвиняете меня в серьёзном преступлении, — произнёс жеребец в броне угрожающим тоном.

— О да, посмотрим, что на это скажет мисс Квини. — произнёс раздражённо жеребец, после чего развернулся и ушёл обратно по дороге.

Нексус смотрел, как лицо бронированного жеребца исказилось глубиной и лёгкой беспокойностью.

— Нужно по-быстрому его заткнуть, — произнёс он шёпотом.

Нексус не узнал жеребца в броне и решил спросить, не видел ли он его цель, так как тот собирался куда-то уйти.

— Извините, вы случайно не видели зебру с серыми полосами? Она недавно прибыла в Сенсайд, — спросил он, стараясь звучать обнадёживающе.

— Да, эта сука со своим ёбарем прошли через эти ворота внутрь жилого комплекса Чаддертон, а теперь, если позволишь, я займусь своими делами, — сказал раздраженный и куда-то спешащий жеребец.

— Спасибо, — безэмоционально ответил Нексус и пошёл к вратам.

Как только он вошёл в жилой комплекс, его сенсоры уловили силовые волны аккумуляторов И-01. Замаскированная машина шла по улицам, пока не встала в центре одной из них, медленно вращая головой. Он пытался отследить эти волны, но они становись всё слабее, пока и вовсе не исчезли, оставив Нексуса по середине дороги.

— Я нахожу её, но стоит мне подойти ближе, и сигнал тут же теряется, — громко произнёс он рычащим голосом, после чего почувствовал что-то в своём затылке. — Это то, что пони называют разочарованием? — спросил он сам себя, не спеша сканируя дома.

Пока машина стояла и пыталась отследить энергетическую волну, жеребец в броне из кожи брамина вышел из-за угла и увидел отвлёкшегося рейнджера.

— Вот дерьмо! — он ахнул и быстро спрятался за ближайшей стеной, медленно поднимая голову, чтобы следить за рейнджером, который всё это время смотрел в противоположную сторону. — Ага, да, хорошая броня, шлем и крутая пацанская винтовка. То, что мне нужно.

Он ухмыльнулся, вытаскивая зазубренный нож из разгрузки, присел и стал медленно подкрадываться к рейнджеру.

Нексус обернулся, не ожидая, что к нему подкрадывается жеребец со спины. Внезапный удар в шею, лязг металла, удивлённый вздох и глухой звук падения.

Машина повернула голову влево и увидела распростёртого на асфальте жеребца со сломанной рукояткой ножа в зубах и кусками металла повсюду.

— А, блядь, что за хуйня? — застонал жеребец, роняя сломанное лезвие.

Нексус опустил голову, и из-за этого несколько осколков упали ему за шиворот брони. Чувствуя падающие внутрь куски металла, Нексус сделал вывод, что жеребец напал на него и намеревался убить его ударом ножа в шею, и поэтому, прежде чем жеребец смог подняться, он шагнул вперед и наступил на него, прижимая к земле копытом.

— Хей, отъебись на меня, мусор, — прорычал жеребец в кожаной броне.

— Ты нападаешь на меня без веской причины и требуешь, чтобы я тебя отпустил? — спросил Нексус, опуская голову, чтобы быть в дюйме от своего обидчика. — Ты пытался убить меня, но ты не можешь лишить жизни того, кто не живёт, — произнёс он, что заставило сопротивляющегося жеребца прекратить борьбу и уставиться на Нексуса в замешательстве.

— Ты же не гуль, да? — спросил он с толикой страха в голосе.

Гуль. Термин, значение которого Нексус решил узнать позже, так как никакой информации в промышленном комплексе о гулях нет, не считая книг о всяком вымышленном.

— Нет, — произнёс он и снял шлем хвостом, чтобы показать жеребцу свой механический череп и глубокие ярко-красные глаза.

— ПРЕСВЯТЫЕ ПРИНЦЕССЫ, КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ МНЕ! — жеребец закричал от ужаса, глядя на истинный облик машины. Крики длились недолго, и вскоре зов о помощи стих вместе вместе с влажным хрустом в груди несчастного, на которую надавили с невероятной силой.

— Неспровоцированные нападения не могут оставаться безнаказанными, вернёмся к поставленной задаче, — безэмоционально произнёс он, направляясь вглубь жилого района.

Рейнджер Нексус осматривал общую территорию ещё час, оглядывая дома и различные улицы, пока, наконец-то, не обнаружил энерговолны И-01. Они становились сильнее. Он вспомнил, что командир упоминал о быстрой разрядке аккумуляторов И-01 и о том, что их нужно постоянно питать. И, соответственно, при очень низком заряде энергетические волны пропадал. Отслеживая сигнал, И-02 ИС, к несчастью, для себя обнаружил, что сигнал передвигается.

Наше путешествие обратно к «Огненным копытам» обошлось практически без происшествий, мы шли к южным воротам. Мы прошли мимо старого склада, на котором я когда-то работала, когда здесь ещё была хлопчатобумажная фабрика. Это был памятник архитектуры, так что никто не мог его снести, но да, использовалось оно в качестве склада. Из-за бомб, уничтоживших все нормы закона и порядка и изгнавших большую часть пони из городов, склад стал гнить. К настоящему времени он обрушился под собственным весом, так как был сделан из кирпича и известкового раствора, и представлял из себя просто кучу битого кирпича. К удивлению и изумлению, гигантский дымоход всё ещё стоял.

Когда мы приблизились к южным воротам, одна из кобыл, которых мы встретили вчера, подбежала к нам, как только увидела нас. Я занервничала.

— Эй, тебя искал пустынный рейнджер, — сказала она мне, отчего моим нервам стало только хуже.

— Правда? — спросила я с удивлением, пытаясь успокоиться.

— Да, на твоём месте, я бы почаще оглядывалась, так как от него веяло плохой аурой, — вздрогнув, произнесла кобыла.

Мы с Фрутти переглянулись.

— Зачем я понадобилась пустынному рейнджеру? — спросила я жеребца.

— Чёрт меня побери, мы же только что пришли, — ответил он, разворачиваясь к кобыле.

— Спасибо за предупреждение, но зачем ты рискуешь ради нас? — спросил он с толикой подозрения в своём голове.

— Мы, Королевы, сводим насилие в Сенсайде к минимуму и следим за тем, чтобы в город не попадали нежелательные посетители. Мисс Квини не нравится, когда на улицах беспорядки,

— Так значит, ты член какой-то банды? — спросил Фрутти. Именно тогда я заметила золотой значок в виде короны, приколотый к куртке кобылы. Я повернулась и увидела, что у тех двоих рядом с воронами точно такие же значки.

— Если тебе так угодно, но мы, по крайней мере, пытаемся сохранить мир, — ответила она и развернулась. — О, тем не менее классные носки, — произнесла она с улыбкой, присоединяясь к своим товаркам-охранницам у ворот.

Я вздохнула с облегчением и успокоилась, когда она вернулась на свой пост.

— Фух, я на секунду подумала, что она бросится на меня, как только подойдёт, — прошептала я, пока мы шли к магазину огнестрельного оружия.

— Ага, но теперь мы знаем, что кто-то следит за нами, вопрос — кто и зачем? — сказал Фрутти, задумчиво прищурив глаза.

Я кивнула в знак согласия.

— Да, никто из нас не делал чего-то, чтобы привлечь внимание местных авторитетов. Да и не так долго мы тут находимся,

— Так кто может искать нас?

Внезапно мои глаза расширились. Я не была уверена, но если это тот, о ком я думаю… если он заставил пустынного рейнджера отыскать нас…

— Я не уверена, но, думаю, те зеброненавистники с поезда могли попросить этого рейнджера выследить нас. С них станется выдумать красивую сказочку, и учитывая, что в этом регионе проблемы с племенем Дивной Луны, пустынный рейнджер мог сделать поспешные выводы.

Фрутти открыл рот, чтобы что-то сказать. Я быстро предположила, что он собирается выдвинуть тех двоих, которые помогли нам вчера, но они были готовы убить меня, как только увидели, так что я отбросила эту версию.

— Помнишь реакцию тех двоих рейнджеров, когда они в первый раз увидели меня? Они были готовы пристрелить меня, если я не сниму шляпу. Они изначально думали, что я из того племени,

— Да, ты права, — вздохнул он, его уши упали. — Ладно, давай не будем волноваться об этом и о чём-то подобном. Если ты хочешь перелезть через стену, чтобы попасть в госпиталь, то нам лучше сфокусироваться на нашей задаче.

Я решительно кивнул в ответ, когда мы добрались до торгового стенда компании «Огненные подковы». К счастью, мой электронный мозг уже идентифицировал всё оружие на стойках, так что никакой мигрени от внезапного потока информации мне не светит.

— Приветствую, потенциальные покупатели, я готов обработать ваши транзакции, — произнёс понитрон внутри киоска тонким голосом, пока лампообразная голова вспыхивала при каждом слове.

Я посмотрела на Фрутти.

— Э, ты не знаешь, как взаимодействовать с этой штукой? — Понитроны стали обычным явлением в последний год моего пребывания в больнице, но мои болезни и безвременная смерть не дали мне к ним привыкнуть.

— Ха, да, — сказал он, снимая со спины стандартную плазменную винтовку и засовывая её в дыру под стеклянным окном стенда. — Сколько дашь, мой старый приятель?

Лампообразная голова машины вспыхнула несколько раз, пока та сканировала винтовку Фрутти, которую жеребец починил почти до идеального состояния деталями, которые он добыл в штаб-квартире МАСА.

— 852 крышки, — сообщила машина.

— Ого, да ты попал в точку.

Фрутти самодовольно улыбнулся.

— Мы здесь, чтобы продать эту винтовку и чем-нибудь прибарахлиться, — произнёс он машине, чья голова внезапно вспыхнула синим и превратилась в голосеть, что, конечно же, заставило меня отскочить, так как я этого не ожидала. К тому же я никогда не видела ничего прежде.

— Что с тобой такое? Ты никогда не видела прежде голографический интерфейс? — спросил Фрутти, оглядываясь на меня.

— Довоенная кобыла, — пробурчала я.

— Верно… — вздохнул он, а затем ухмыльнулся.

Я покраснела от стыда и стала оглядываться по сторонам. Пони занимались своими вещами и делами и даже не обращали на нас внимания, так что я вздохнула с облегчением, что никто не увидел, как я строю из себя жеребёнка.

Я сделала шаг вперёд и посмотрела на голографический дисплей. Было несколько категорий: Оружие, Броня, Помощь, Разное и Боеприпасы.

— Э… как мне посмотреть, что в наличии? — спросила я своего друга.

— Если вы хотите взаимодействовать с изображением ассортимента, то просто прикоснитесь к голограмме, — вместо Фрутти зажужжал понитрон.

— Вот как он сказал, — вздохнул Фрутти. — Я это и собирался сказать, — добавил он шепотом.

— Эм, ладно, — произнесла я, неуверенно подняла копыто и ткнула по вкладке боеприпасов. Я слегка вскрикнула от удивления, когда голографический экран вспыхнул и вкладка с боеприпасами открылась во весь экран, демонстрируя весь список патронов, которые были в наличии. Чёрт, а их действительно было много.

— Пресвятая тестикула вторника! — воскликнул Фрутти, глядя на размер списка. — Да здесь достаточно патронов, чтобы вооружить целую армию!

Полагаю, что меня не должен удивлять этот список, учитывая то, что они не только продают, но ещё и производят оружие.

Глядя на список, я увидела: 223 калибр, 308 калибр, 357 магнум, 44 магнум, 45-70, 50 калибр, 20 картечь, 12 картечь, 5.56 мм., 5 мм., 9 мм., 10 мм., 25 мм., гранаты, 40 миллиметровые гранаты, топливо для огнемёта и ракеты.

Помимо стандартных боеприпасов, для некоторых калибров там были ещё экспансивные, бронебойные, зажигательные и разрывные версии. Их было очень много. Я почувствовала знакомое покалывание в затылке — мой электронный мозг сопоставил каждому типу боеприпасов оружие, которое их и использует. Вот уж что мне хотелось знать в последнюю очередь, так это какая пушка чем стреляет!

— Сколько пуль мне купить? — спросила я своего компаньона.

— Хм, ну давай посмотрим, — сказал Фрутти, всматриваясь в голосписок. Именно в этот момент я заметила, что рядом с патронами была указана их стоимость. Для счастливчика каждая пуля стоила по три крышки. — Хмм, три крышки за выстрел, в наличии 150 пуль… куплю их все, — снисходительно произнёс жеребец.

— Что? Нет! — воскликнула я. — Винтовка твоя, значит, и восемьсот крышек твои. Я же больше половины из них потрачу, если так закуплюсь.

— Да пох ваще, — Фрутти пожал плечами и оглянулся по сторонам, не подслушивает ли кто. — Когда мы прикончим сраного любителя передёрнуть на жеребят и притащим его безделушку Мотор Раннеру, мы получим бабла на пять тысяч. Так что бери и покупай всё, что ТЫ посчитаешь нужным.

Что ж, тут мне сложно было поспорить. Если мы действительно добудем подвеску, и тот верзила действительно сдержит слово — на что я могла лишь надеяться, — дела наши определённо пойдут на лад.

Я выбрала патроны .357-го калибра и была встречена окошком для ввода желаемого количества. До упора подержав копыто на плюсе, я нажала «принять». Далее мне вздумалось прикупить пару лечебных зелий — мне самой они уже были без надобности, а вот Фрутти вполне бы пригодились. Также, учитывая валявшийся где-то у меня в карманах десятимиллиметровый пистолет, я решила остатки крышек с плазменной винтовки потратить на патроны для него. Что-то мне подсказывало, что иметь пушку в запасе будет довольно умно.

— Так, на этом всё, — сказала я понитрону.

Тот бибикнул и выпустил две маленьких руки, споро утащивших винтовку вглубь магазина. Закончив, робот начал доставать из-под прилавка патроны коробку за коробкой. Я, удивлённо склонив голову, смотрела на жёлтые упаковки для «Магнума» с изображённым на них бизоном, по виду напоминавшим вождя Тандерхува. Название на этикетке действительно гласило «Выбор вождя». В общем, робот сложил шесть коробок патронов к револьверу, два лечебных зелья и до кучи три коробки амуниции к пистолету.

— Спасибо за то, что выбрали «Огненные подковы». Пожалуйста, приходите ещё, — протянул он, толкнув товары наружу.

Я схватила всё нановолоконным хвостом и отправила в карманы пыльника — в аптечке места бы точно не хватило, — и только лечебные зелья передала Фрутти.

— Тебе они пригодятся больше, — просто сказала я.

Затарившись и собравшись, мы двинулись на восток, искать свою цель.

И-02 ИС вздохнул, стоя на углу улицы. Не прошло и двадцати минут, как он снова потерял сигнал энергетической сигнатуры, поскольку его обладательница вышла за пределы досягаемости сенсоров. Стычка с бандитом отняла ценное время.

— Досадно. Я не могу отслеживать её сигнал дольше пары сотен футов. Это станет проблемой, — сам себе сказал Нексус.

Пока он ломал голову, куда ему двинуться дальше, сигнал его цели вдруг возник вновь. Она направлялась на восток. Робот вскинул голову и посмотрел туда.

— Куда же ты идёшь? — задался он вопросом, вновь оставшись без сигнала. — Я тебя найду.

С этими словами Нексус повернулся и зашагал в место, где последний раз оборвался след.

— Что ж, как будем искать ублюдка? — с высоты пары футов надо мной спросил Фрутти.

— Удивительно, но мой пип-бак показывает, где он. Точнее, где его убежище, — изумлённо ответила я, шагая на трёх ногах, а четвёртой держа экран перед носом.

— Это как это так? — посмотрел вниз пегас.

— Без понятия, в бытность свою продавцом таких штук я не продавала. Тут есть вкладка «Задания», в которой есть пункт «Охотник за головами» с описанием «Сразитесь с Танго Джеком в его тайном убежище у восточных холмов за Нью-Пегасом и заберите добычу с его головы». И стрелка в виде патрона, которая указывает на задачи. Сперва надо дойти до укрытия, затем разобраться с Джеком, забрать подвеску и притащить в качестве доказательства Мотор Раннеру, — проговорила я, выйдя из меню и зашагав на всех четырёх; маркер на ЛУМе подсказывал направление.

— Для довоенной кобылки ты довольно спокойно воспринимаешь заказное убийство, — отметил Фрутти.

Я вздохнула.

— Неделя на пустошах даёт свои плоды, плюс ещё ты о многом мне рассказал. Например, что ради выживания я буду вынуждена пересмотреть многие свои довоенные принципы. Вот, собственно, и настало время. К тому же если не мы, то кто?

— Хм, в принципе, логично.

Воздух вокруг был высушен и горяч, а палящее солнце сверкало лучами сверху, пока мы взбирались на холм недалеко от города. Пустыня отличалась от остальной мёртвой пустоши. Она выглядела почти как в довоенные времена, живой и здоровой. Песок сохранил жёлто-оранжевые цвета, маленькие деревья и кусты стояли под зелёной листвой, а камни и валуны вокруг были покрыты рыжевато-коричневым налётом. Но что самое главное — небо осталось чистым. Была пара-тройка пушистых облачков, но ничего похожего на западный облачный покров.

— Красота, — приземлившись рядом, выдохнул Фрутти.

Я улыбнулась.

— В Мэрхаве есть своеобразная прелесть, — я слегка толкнула пегаса боком. — Ну же, укрытие Джека должно быть за этой вершиной, если карта не врёт.

На всякий случай я бросила взгляд на экран пип-бака.

Не желая затягивать, мы сорвались в быструю рысь и пересекли холм. Наш путь привёл к сколоченной из деревянных и металлических обломков хижине, возле которой мы резко затормозили. Причиной стала открывшаяся вдруг дверь, из который вышел самый что ни на есть Танго Джек. Спину его украшали забитые и снаряженные седельные сумки. Похоже, кто-то собирался убежать.

— Танго Джек! — с ядом в голосе закричала я.

Земной пони подпрыгнул и заозирался по сторонам, после чего заметил нас.

— А, что? Постойте, это ведь вы были у того бара, да? Что вам здесь надо и как вы вообще меня нашли? — требовательным тоном спросил жеребец, быстро оправившись от удивления и начав злиться.

— Мотор Раннер пожелал исключить тебя из уравнения, — сказала и приподняла правую ногу, показывая револьвер, после чего…

Я что, правда сказала «исключить из уравнения»? Селестия пресвятая, прямо как машина какая-то.

— Чего?! — яростно заорал Джек. — Это его вы должны прикончить к хренам, он подлый сын собаки, и он всех нас порешает, если дать ему доделать ту хрень.

— Чувак нас всех порешает? И как же? — неверяще спросил Фрутти.

— Пидорас строит гигантского робота, обвешанного пушками и бронёй с ног до головы и способного захватить весь мир, нахуй! — визжал жеребец.

— Да что ты, гигантский робот? — подняла я бровь. — А Сумасгривую в команду зла не завезли?

— Ты чё-то обкурился, по-моему, — добавил Фрутти.

— Не верите, ну и хрен с вами. Но попомните мои слова, оно грядёт! А теперь нахер с дороги.

— Не-е, нам от тебя кое-чего нужно, — я глубоко вздохнула, готовясь.

— Да? Ну так попробуйте это взять! — вызывающе воскликнул он.

Раскрыв рот, я потянулась к револьверу у ноги, как Джек мгновенно нырнул в свои седельные сумки и развернулся обратно уже с пистолетом в зубах. Я ничего не успела предпринять, даже едва обратила внимание на мерцающий восклицательный знак в направлении угрозы, как раздался выстрел и мой левый глаз снова пронзила чудовищная боль.

Я отпрыгнула, крича в агонии и прижимая к многострадальному глазу копыто. Только выросшее яблоко жидкой кашицей стекало у меня по лицу.

— А-а-а-а-а!!! Вот сучара, ох… ах, второй раз за день! — завопила я.

— О-о-она н-не мертва? Как т-такое вообще воз-возможно? — задрожал мой обидчик. — Это же был с-смертельный выстрел…

Фрутти рванул ко мне.

— Дерьмо! Ты в порядке?

Я отняла копыто от лица, и пегас тут же отшатнулся с испуганным выражением на мордочке и встрепенувшимися крыльями.

— Твой кибер-глаз видно… — проговорил он и неуверенно затих.

— Мать моя Селестия, ебучий робот! — встревоженно закричал Джек.

— Я тебя на куски разорву, педофил сраный, — зарычала я в гневе.

Шагнув вперёд, я вперила в него свой первый в жизни убийственный взгляд.

— А хрен тебе! — закричал тот в ответ и выстрелил вновь, на этот раз во Фрутти.

Я быстро выпрыгнула наперерез пуле и почувствовала боль в плече, более всего напоминавшую пчелиный укус. Когда мы вновь поглядели вперёд, жеребца там уже не было.

— Вот гад!

— Куда он смылся? — задался вопросом Фрутти, попутно тряся головой в попытках отвлечься от вида моей стальной глазницы.

Я глянула на ЛУМ и заметила красную метку в направлении юга.

— Он бежит на юг.

Мы быстро рванули туда же и с вершины холма увидели улепётывающего ублюдка. Тот направлялся к горе впереди.

— Вперёд, нельзя дать ему уйти, — выпалил Фрутти и ринулся в погоню.

Не прекращая бежать, я вытянула из кобуры Счастливчика 13 и принялась палить наудачу в надежде прострелить жеребцу задницу. Фрутти сорвался в воздух и достал свой прототип плазменной винтовки — квант-модулятор. Будучи летуном, он сумел догнать бегущую цель, прицелился и дёрнул спусковой крючок. Однако вместо выстрела оружие взорвалось снопом искр, отчего фиолетовый пегас громогласно выругался. Танго Джек успел пару раз выстрелить в своего замешкавшегося преследователя, и тому пришлось убраться на безопасную дистанцию.

— Шо там у эбя? — сквозь стиснутые зубы промычала я.

— Без понятия, наверное, перегрелась в прошлый раз, — ответил Фрутти, быстро поменяв мана-батареи и занявшись всевозможными ручками и штучками, бормоча в процессе: — Надо бы чаще проверять её.

Тем временем я промахнулась шесть раз из шести и глухо зарычала от злости. Бег и пальба сочетались плохо, так что я убрала Счастливчика обратно в кобуру.

— Стоять бояться! — рявкнула я вслед Джеку.

— СОСНИ ТУНЦА! — заорал тот в ответ, лихо перемахнул через камень и скрылся в горе.

Мы резко затормозили у того же самого валуна, потому как дальше беглеца след простыл.

— Куда же он смотался? — Фрутти поднялся в воздух и сделал полный оборот, озираясь по сторонам. — Не вижу его.

Я только удивлённо хлопала глазами. Как он мог так исчезнуть? Я поглядела на ЛУМ и вздохнула с облегчением — красная метка ещё светилась.

— Он ещё тут, — крикнула я своему другу.

Развернувшись, я добилась того, чтобы цель была прямо впереди меня, и вытянула в том направлении ногу. В итоге указала прямо на гору перед нами.

— Он там, — не опуская копыта, сказала я.

— Смышлённый, падла, — рыкнул сверху Фрутти. — Там как раз пещера, наверняка надеется запутать нас.

— Что ж, не сегодня, — ответила я и зашагала куда указал пегас.

Пришлось взобраться немного вверх, однако у входа ко мне присоединился Фрутти, и мы вместе принялись глазеть на странные деревянные ворота, отмечавшие вход в пещеру. Долго раздумывать мы не могли — надо было скорее покарать преступника, а потому просто побежали через открытые створки. Внутри было совсем не как снаружи. Холодно, темно и сыро, не чета жаркой, светлой и сухой пустыни.

— Как в родной Мейнхэттан вернулся, — протянул Фрутти, петляя по извилистым коридорам за ублюдком, считавшим, что сможет провести нас.

— Да, там было прохладно, — согласилась я, заворачивая за угол.

Вдруг передо мной вспыхнул значок угрозы, а из тени позади нас раздался голодный рёв. Обернувшись, мы оказались перед гигантским гекконом, вероятно пробужденным от своей спячки бегущим извращенцем.

— Да ну нет…

Монстр зарычал и припустил на нас.

— Дерьмо, — ругнулся Фрутти, поднимая винтовку.

Я тоже наклонилась к кобуре и вынула оружие. Геккон тем временем уже изготовился и вскинул лапы.

— Огонь, — скомандовал Фрутти и потянул спусковой крючок.

Сгусток перегретой плазмы вырвался из дула винтовки. Я не стала мешкать и тоже пальнула, целясь по мушке в грудь существа. Зелёный светящийся шар двигался медленно, и его было хорошо видно, так что геккон легко уклонился, а вот моя пуля цели достигла, врезавшись в плоть с мягким хлюпом. Зверя это нисколько не остановило, а только раззадорило, и с голодным рёвом он набросился на Фрутти. Его зубы, к моему ужасу, сомкнулись на плече пегаса — где начиналось крыло.

— НЕТ! А НУ, ФВАЛИЛ БЫФРО! — закричала я.

Зрение стало угрожающе красным, а на голове монстра появилось перекрестье.

— Гр-р-р! — в агонии стенал Фрутти, терзаемый мощными челюстями. — Пали в него, чё стоишь!

В голосе жеребца явно чувствовалась боль. Он подсунул копыто под шею геккона, пытаясь отпихнуть его прочь.

Я была напугана как никогда в своей жизни. Да, даже сильнее, чем от мыслей о том, что будет после смерти. Я могла выстрелить и прикончить зверя, однако так же могла попасть и во Фрутти, а в худшем случае — вообще убить его вместо спасения. Недавняя злость полностью испарилась, оставив после себя лишь холодный страх, когтями вцепившийся в горло. Я так дрожала, что Счастливчик стучался об мои зубы.

— Не могу, а фофаду в фебя! — прокричала я с револьвером во рту.

— Стреляй! — вопя от боли приказал Фрутти.

Я сжала зубы на эмалированном металле револьвера и закрыла левый глаз… ну, захотела закрыть. Кажется, на деле просто сомкнулась механическая диафрагма. Раздался выстрел. Покрасневшим зрением я увидела разрыв пули прямо в голове геккона, куда смотрело перекрестье. К моему потрясению, тварь не сдохла. Геккон просто замер, будто в удивлении от взрыва в голове, и позволил Фрутти сделать свой ход. Раненый пегас незамедлительно впечатал копыто ему в жёлтый глаз. Монстр завизжал от боли и отпрыгнул, освобождая моего друга.

— Вот ублюдина, — прорычал тот, вставая.

Кровь ручейками стекала из рваных ран на его плече. Пегас стиснул зубы от боли и шагнул к держащемуся за голову геккону.

— Голоден, да? — Фрутти подобрал выроненную винтовку и поднялся на задние ноги перед зверем. — Жри, падла!

С яростным криком он всунул уже искрящееся дуло твари в рот и засадил плазмой прямо тому в глотку. Я спешно отвела взгляд, так как растаявший в пыль и обугленные кости геккон живо напомнил мне о дне нашей с пегасом встречи.

Застонав от боли, Фрутти спешно скинул свой пыльник и рубаху, дабы те не пропитались кровью ещё больше. Тем временем я быстро подбежала к раненому жеребцу и закусила крепления на спине, отчего на пол упала и раскрылась аптечка.

— Надо обработать твоё плечо, — выпалила я, захватив хвостом чистую тряпицу и прижав к самой серьёзной ране, дабы остановить поток кровищи, отчего пегас сдавленно зашипел. — И выпей два лечебных зелья.

С этими словами я вытянула ещё бутылку воды. Пресвятая Селестия, она тут лежала ещё с тех времён, когда меня только увозили в госпиталь — судя по датам на крышке. К счастью, вода была чиста от радиации и прочих загрязнений, как сказал мне ЛУМ. Пока Фрутти пил зелья, я промыла его раны и вытерла с шёрстки кровь. Целебный эффект не заставил себя ждать, и я с радостью увидела, как затягивается изрезанная плоть. Даже большущая рана заросла благодаря моей перевязке.

— Ты как? — спросила я, отойдя на шаг и отшвырнув грязную тряпку.

Фрутти подвигал плечом и скривился.

— Ну, болит, но намного терпимее. Там не завалялся где-нибудь мед-икс?

После беглого осмотра я заприметила в аптечке единственный шприц обезболивающего наркотика, притаившийся в углу.

— Да, есть один.

— Можно? Пожалуйста.

— Эм, да, бери.

Фрутти благодарно вздохнул и вытащил из коробки иглу, вставил себе в переднюю ногу и надавил на поршень. За считанные секунды его измученное лицо расплылось в улыбке.

— О-ох, хорошо, — счастливо протянул он, натягивая одежду обратно.

Я тоже пристегнула аптечку, и мы двинулись дальше в пещеру.

Та оказалась на удивление извилистой и длинной; мы даже принялись гадать — найдётся ли выход, или путь пойдёт вниз. Двигаясь осторожной рысью, мы всё дальше углублялись в недра земли, и вскоре помимо обычного холода я почувствовала что-то ещё.

— Ты слышишь? — спросила я, туда-сюда вертя ушами в попытке уловить странный гул откуда-то сверху.

Сперва Фрутти отрицательно помотал головой, однако через какое-то время его глаза удивлённо расширились, и он посмотрел на меня.

— Слушай, и правда. Как будто что-то гудит.

Я кивнула и дальше пошла уже совсем внимательно и с опаской. Вскоре дорога перестала клониться вниз и выровнялась, выведя нас в огромную полость. Дальняя её стена была не из камня, но бетона, с одиноким отверстием в виде шестерни.

— Да это же никакая не пещера, это ёбаное Стойло… — оторопело выдохнул Фрутти.

Что ж, с гудением стало всё понятно.

— Ты прав, — кивнула я, когда ЛУМ высветил пометку об открытии новой локации. — Мы только что нашли Стойло 16.

— Ладно, теперь мы хотя бы знаем, где наша цель.

— Ага… я его потеряла, — вздохнула я.

— Чего?!

— Да посмотрела на компас ЛУМа, где он был отмечен красной точкой, как враг — ты вот, к примеру, отмечен белой, — я удручённо вздохнула, — и теперь там много красных точек. Я не знаю, кто из них он.

Фрутти приложил копыто ко лбу и застонал.

— Понячьи перья, нам ведь придётся идти за ним внутрь, да?

Я мрачно кивнула.

— Гр-р, мы же потратим дохренища времени, — раздражённо протянул пегас, ступая под своды странно пахнущего стойла.

Тут же я почувствовала, что что-то не так. Для начала — дверь-шестерня была открыта. Ещё очень странно выглядел вестибюль: он был полностью раскурочен. Металлические стеллажи валялись повсюду; коробки и ящики лежали разломанные, с высыпавшимся содержимым; терминалы были выдраны из стен, а их проводка обрезана; целые и расколоченные стулья усеивали полы — кажется, некоторыми из них били кого-то по башке, судя по засохшей крови, а последней смутившей меня вещью стали стены. Грязные, словно их годами не мыли, с покрытыми ржавчиной отверстиями под перекрытия.

— Ох и беда нас ждёт… — пробормотала я себе под нос, медленно поднимаясь внутрь.

Внезапно завыла охранная сирена, а сзади меня вспыхнул оранжевый свет. Я оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть выдвинувшуюся стальную дверь. С разрывающим уши скрежетом с потолка спустилась стальная рука и схватила её посередине. С новым невыносимым лязгом вся тринадцатитонная конструкция покатилась и запечатала выход. Меня охватил страх — стойло только что закрыло нас! Я бешено оглянулась на своего друга, который, как оказалось, стоял у пульта управления и как раз убирал с рычага ногу.

— Фрутти, ты что, закрыл дверь? — в полном ошеломлении спросила я.

— Ага, — ответил он и потёр ухо копытом. — Громковато получилось.

— Зачем?!

— Чтобы наш любитель передёрнуть не смылся по-тихому. Только по-громкому. Да и подождать придётся порядочно, пока тут всё откроется. Если он нас обойдёт и доберётся сюда — сирены нас предупредят. Это если он вообще знает, как сладить с дверью, в чём я сомневаюсь: она была открыта к нашему приходу. И даже если мы не схватим ублюдка прямо здесь, ему в любом случае придётся подзадержаться, — объяснил Фрутти.

Я раскрыла от удивления рот. Всё было правильно, а я даже не задумалась о таком.

— Слушай, а ловко это ты придумал, я даже сразу и не поняла, — похвалила я пегаса.

— Я, конечно, был тем ещё придурком, пока не стал дашитом, но соображал всегда неплохо, — ответил тот, подходя ко мне.

Вместе мы уставились на закрытую дверь, ведущую вглубь стойла.

Пара зебр в чёрную полоску стояла у края холма и наблюдала за несуразной лачугой, перед которой земной жеребец повздорил с пегасом и их серополосой соплеменницей. С большим интересом они наблюдали, как зебра выжила после прямого попадания в голову. Как сверкнул её электронный глаз.

— Возможно, именно эту кобылу искал наш старейшина, Зул, — тихо проговорила одна из них.

— Воистину, сестра, искусственная форма жизни вполне может решить все проблемы, — согласился жеребец.

Кивнув друг другу, они беззвучно скользнули прочь; за их спинами земнопони рванул к горе.

Рейнджера Нексуса снова поглотило это странное чувство — отчаяние. Вновь он потерял сигнал, прямо у горы, в которой скрылись зебра с пегасом и земнопони.

— Где они теперь? — спросил он сам себя, поворачиваясь на триста шестьдесят градусов и сканируя окрестности. — С такого расстояния я должен как минимум видеть их, пусть И-01 и за пределами досягаемости сенсоров.

Замаскированный робот вернулся взглядом к горе, как вдруг его микрофоны уловили громкий скрежет металла о металл. Как будто по стальной поверхности тянули что-то очень тяжёлое. Собственная база данных Нексуса, соединённая с базой промышленного комплекса, давала лишь один вариант: дверь стойла. Быстро локализовав источник звука, робот внимательно оглядел склон, вскоре найдя деревянные ворота у входа в грот бункера..

— Это мне на пользу, — вслух подумал он, идя по извилистой пещере.

Вскоре Нексус наткнулся на кучку светящейся пыли и груду гекконьих костей.

— А вот это может стать проблемой. Против плазмы я не защищён, не в этой броне. Даже один выстрел серьёзно повредит мой эндоскелет, — подумал он, тем временем прибыв к закрывшемуся стойлу.

«Входящее сообщение…»

И-02 ИС застыл перед Стойлом 16; его голову заполнил властный голос его хозяина, пусть и несколько приглушённый толщей камня.

— Где ты, И-02 ИС, почему твой передатчик замолк? — отрывисто и злобно спросил тот.

— Уверяю вас, сэр, мой передатчик полностью исправен.

Говоря, робот осматривал внешнюю стену на предмет контрольного пульта. Тот обнаружился в бетоне возле двери.

— Я отследил И-01 до Стойла 16, которое находится глубоко под горой, — добавил Нексус, дабы объяснить потерю сигнала.

— Стойло 16… кажется, прототип утратил разум, когда проснулся, однако это неважно. Важно лишь, чтобы тело его оставалось в целости и сохранности. Без этого тела я не завершу свою миссию для Эквестрии, — снова напомнил командир своему роботу.

— Будет исполнено, сэр, — заявил Нексус, и связь оборвалась.

Он протянул копыто к открывающему рычагу, как вдруг замер.

— Хм, есть идея получше…

Глава 7: Жёлтый дом

Дверь вела в широкий длинный коридор с постом охраны, дверь которого была открыта настежь. Моему плохому предчувствию стало ещё хуже, когда я увидела хлам, мусор и сломанную охранную дверь… будто её выбили. От разбитого наблюдательного окна мне стало ещё хуже. Похоже, что здесь был бунт.

Мы оба смотрели с широко раскрытыми глазами на сцену перед нами — на губах застыл один единственный вопрос. Что здесь, чёрт возьми, произошло?

— Танго, где ты? — прокричала я, тут же ощущая себя не самой умной.

— Голова садовая, — вздохнул Фрутти и зашёл на пост охраны, начиная рыться во всём подряд. Я же не могла перестать пялиться на полностью разрушенный коридор, чувствуя себя глупой.

— Э-э, Кристалл, а с этим что? — растерянно спросил Фрутти.

— А? — Я помотала головой, стряхнув прострацию, и вошла в комнату. — Что?

Фрутти непринуждённо подсунул мне грязный лист бумаги, который выглядел как вырванная страница из какой-то книги. Я наклонила голову, чтобы прочитать записку. Похоже, что она была написана ртом.

Дорогой дневник,

Сегодня по какой-то причине у воздуха изменился вкус… не знаю как это лучше описать, но вкус… был слегка розовым? Я знаю. Звучит странно, но я не могу объяснить. Воздух на вкус был слегка розовым. Прошлой ночью я перегрела ужин. Может быть, из-за этого обожгла язык и теперь ощущаю вкус как-то странно.

Я всегда мечтала стать битником, но мои штаны слишком узкие для этого.

Я посмотрела на Фрутти с удивлением и моргнула.

— Это так странно, — прокомментировала я. — И последняя строчка вообще не к месту.

— Да, я тоже не понял к чему она.

Мы оставили странную записку и замусоренный пост охраны. Пошли дальше по коридору до самого конца. Коридор заканчивался дверным проёмом, справа от двери была лестница вниз. Я нажала на кнопку управления дверью — та взмыла вверх и открыла нам пустую кладовую.

— Похоже, нужно спускаться, — сказала я, оборачиваясь и начиная аккуратно идти по лестнице.

— В этом месте что-то не так, — прошептал Фрутти, взволнованно взъерошив крылья.

«Понимаю тебя, Фрутти. У меня тоже мурашки по коже», — мысленно добавила я, пока мы спускались вниз.

Внизу была ещё одна закрытая дверь. Я нажала на очередную кнопку управления. Дверь открылась, позволяя нам зайти в помещение, которое, судя по знаку, было атриумом. Я не могла сказать, где именно были враги — красных полосок на моём сенсоре было настолько много, что они сливались воедино. Мы зашли с Фрутти внутрь, и я почувствовала что-то странное. Что-то в воздухе. В стойле пахло отвратительно, ровно как и во всей пустоши, но что-то ещё было в этом дурном запахе. Однако, что именно, я никогда бы в жизни не сказала.

— Фрутти, не чувствуешь ничего странного? — спросила я и поглядела вполоборота на фиолетового пегаса, спустившегося с лестницы.

Фрутти сделал большой вдох носом, что напомнило мне отца, которой делал точно так же, прежде чем извергнуть большой ком соплей. Фу. Он покачал головой, но не так, чтобы сказать «нет». Закашлялся.

— Да, я определенно чувствую что-то не то, но не могу сказать чт… Кристалл, БЕРЕГИСЬ! — внезапно закричал он.

— Новые друзья, — какой-то сумасшедший голос раздался позади меня.

На мой затылок обрушился тяжелый удар, прежде чем я успела среагировать на красный восклицательный знак в поле зрения. Я закричала от боли. В глазах помутнело, а по шее медленно потекла кровь. Мои ноги по ощущению превратились в желе, когда я обернулась и увидела кобылу-единорога в комбинезоне стойла. Она выглядела совершенно безумной и помешанной с широкими дёргающимися глазами, которые напомнили мне один из старых плакатов с сумасшедшей Твайлайт Спаркл. Она левитировала кувалду. Я застонала, прежде чем упасть и потерять сознание.

— Дерьмо, нет! — закричал Фрутти в ужасе, встал на задние копыта и замахал крыльями для баланса.

Он достал свою плазменную винтовку, готовый вступить в бой с безумной кобылой, которая только что нокаутировала его биомеханического компаньона. Судя по безумному взгляду, она собиралась вырубить его и, скорее всего, сделать с ними обоими что-то нездоровое и безнравственное.

— Отведай плазмы, безумная корова, — прорычал Фрутти в гневе и нажал на спусковую скобу, но оружие зашипело… затем погасло. — Ради всего святого… — раздраженно застонал жеребец, когда оружие снова дало сбой.

— Птичичка, у тебя замечательные крылья, можно я их заберу? — произнесла кобыла, выронила кувалду и достала ржавый хлебный нож из-за пояса.

— Чёрт, — жеребец побледнел в страхе, продолжая вертеть в копытах свою неисправную плазменную винтовку. — Когда мы выберемся отсюда… если выберемся… то я проведу тебе техническое обслуживание. КРИСТАЛЛ, ВСТАВАЙ!

Словно в ответ на мольбу, оставшийся органический глаз рухнувшей зебры распахнулся и залился угрожающе красным цветом. Она вздрогнула, прежде чем встать на копыта и начать медленно вращать головой. Её глаза, механический и органический, светились тёмно-красным цветом и осматривали окружение, после чего остановились на дёрганой кобыле-единороге, которая в свою очередь смотрела на зебру в расплывшейся улыбке.

— Йей, она хочет ещё поиграть!

— Инициирован протокол самообороны, — бесстрастно и монотонно произнесла Кристалл, чей голос звучал механически. В нём не было того характера, который Фрутти наблюдал с момента их знакомства, и у жеребца скрутило живот. Он наблюдал за подругой, которая полностью сосредоточилась на нападающем. — Угроза идентифицирована. Ликвидация.

Кобыла-единорог, похоже, не понимала, что ей грозит опасность. Она занесла свое ржавое лезвие для удара. Кристалл, в свою очередь, даже не беспокоилась о ноже у противника, к которому она приближалась. Безумно хихикая, единорог попытался ударить Кристалл в шею зазубренным ножом для хлеба. Зебра предвидела атаку и подняла переднее копыто, чтобы заблокировать удар, даже не смотря на то, что лезвие вошло в её плоть на дюйм.

— Глупая кобылка, ты порезалась, — с хихиканьем отчитала её кобыла.

Внезапным быстрым ударом копыта биомеханическая зебра отправила нож вглубь атриума с характерным звуком. Обезоруженная кобыла теперь была идеально открыта. Кристалл встала на задние ноги, замахнулась вправо, а затем изо всех сил ударила копытом по голове единорога.

— Пресвятая Луна, еби её в жопу! — вскричал Фрутти от ужаса, наблюдая, как голова кобыла прогнулась от мощного хука.

Та даже не закричала. Её тело упало на пол с мясистым звуком. Нога машины раздробила её череп и вдавила осколки в мозг — она умерла сразу. Желчь подступила к горлу Фрутти, когда он увидел то, что сделала его подруга с головой единорога. Зебра повернулась к нему, он увидел эти светящиеся красным глаза и почувствовал, как холод пробежал по его спине, а в животе осел свинцовый груз страха — она стала приближаться к нему. Взгляд Кристалл опустился сначала на оружие, а потом снова посмотрела ему в глаза. Казалось, что её механический взор обращен прямо в душу Фрутти, от чего тот не мог пошевелиться или отвести взгляд.

— Тихо-тихо, мир, — произнёс он и поднял копыта вверх, позволив квант-модулятору повиснуть на ремне и неудачно ударить в предмет гордости пегаса, отчего крылья его сжались, и он упал на пол. Фрутти схватился за свои причиндалы и пронзительно закричал от боли.

Машина наклонила голову и через пару секунд отвернулась, как будто решив, что он не представляет для неё угрозы. В этот момент открылись ещё три двери в атриуме и, привлеченные суматохой, появились ещё три пони из стойла.

— Обнаружены угрозы. Несколько.

— Подожди, Кристалл, — болезненно прохрипел Фрутти и попытался встать, несмотря на боль между задними копытами.

К несчастью, зебра уже направлялась к ближайшему обитателю стойла. Пегас покачал головой и взмахнул крыльями, чтобы снова встать на задние ноги и прицелиться из винтовки. Он молился, что оружие будет работать — ему нужно было прикрыть своего, если так можно сказать, одержимого друга.

— Посмотрите-ка на эту жопу, — сказал сумасшедший жеребец, появившись из-за спины зебры и хватаясь за рукоятку ножа.

— Демоны… демоны! — произнёс ещё один из сумасшедших с дёргающимся глазом.

Биомеханическая зебра даже не обратила внимания на угрозу сзади себя. Она сфокусировалась за земной кобыле, которая размахивала металлической бейсбольной битой.

— Пора играть в мяч, — пробормотала кобыла и замахнулась.

Кристалл заблокировала её, и, прежде чем успела атаковать в ответ, сенсор обнаружение в её позитронном мозге предупредил машину о том, что её ударили сзади. Она повернула голову и увидела две цели, которые были в опасной близости. Один из них ударил её в правую ягодицу. Пользуясь замешательством, безумная земная кобыла сделала ещё один взмах и ударила зебру рядом с её отсутствующим глазом, тем самым снося часть плоти и оставляя металлическую пластину под ней. На металле было выгравирован номер машины. И-01.

И-01 снова обратил внимание на кобылу с бейсбольной битой. Та размахнулась головой для очередного удара, но в этот раз И-01 был готов и ударил кобылу в голову, ломая ей череп и вызывая мгновенную смерть точно так же, как и у первой кобылы.

Фрутти снова вытаращил глаза, наблюдая за мгновенной смертью. Он задумался о силе своей биомеханической подруги, которую она вкладывала в удары ногами. Он вспомнил, как та снесла голову гуля с плеч и как проломила насквозь защитного дрона, чтобы защитить его. Пегас проклял своё оружие, которое отказывалось работать, и стал возиться с циферблатами и кнопками на его верхней панели.

— Пресвятая Селестия, я разберу тебя на запчасти для новой винтовки, когда всё закончится, — прорычал он на своё оружие.

Он поднял взгляд как раз вовремя — кобыла упала с дырой в голове, а копыто Кристалл было покрыто кровью. Он видел, как к ней подошли сзади два жеребца, и понял, что произойдёт, когда Кристалл поднимет копыта.

— Не смотреть, — пробубнил он и отвернулся, но вздрогнул от двух тошнотворных хрустов с последующими глухими ударами об пол.

Фрутти обернулся на место, где теперь лежало четверо мертвецов. Окровавленная Кристалл шла к нему. Он съёжился от того, что у Кристалл снова отсутствовала левая бровь, как и ранее утром. Он спрятал винтовку, когда машина подошла к нему, а затем прошла мимо.

— Ты куда, Кристалл?! — спросил он, пока та игнорировала его и направлялась вверх по лестнице. — Кристалл?

Он последовал за ней, постоянно повторяя её имя, но она продолжала молчать. Поднявшись на самый вверх, она повернулась вправо и зашла в маленькую кладовую.

— Кристалл, что происходит… подожди, ты не Кристалл… — он посмотрел на неё и заметил номер, выгравированный на её металлической брови. — И-01, что происходит?

— Активированы протоколы самообороны, защита сознания первостепенна. Цель самообороны — устранить любые угрозы сознанию, если сознание не в состоянии самостоятельно защитить себя. После устранения отступить в безопасное место для восстановления сознания, — заявила машина.

Фрутти теперь понял природу внезапных изменений в своей подруге, но это напугало его. Каждый раз, когда та теряла сознание, будучи в опасности, машина брала над ней контроль! Он увидел, как она воспользовалась кнопкой управления дверью и, не желая быть запертым снаружи, быстро проследовал за ней внутрь, когда она снова ударила по кнопке, чтобы закрыть дверь. После закрытия она активировала ручную блокировку двери — если кто-то из безумных пони попытается найти их, то они не смогут открыть дверь снаружи.

— Зона безопасна, протокол самообороны отключён, — произнесла она и после этого упала на пол, как мешок с картошкой.

— Нихуя себе! — закричал Фрутти, когда зебра упала на пол с глухим звуком. — Что ж, спокойной ночи в таком случае. Так… может, теперь у меня получится заставить тебя работать, кусок дерьма, — прорычал он, присаживаясь и доставая квант-модулятор для того, чтобы повозиться с ним, пока Кристалл не проснётся.

— Ох, моя голова, — простонала я, поднимая голову с пола и прикладывая переднее копыто к виску с левой стороны головы.

— Кристалл, это ты? — осторожно спросил Фрутти.

— Я? Фрутти, что ты имеешь ввиду? Конечно же, это я! — произнесла я сквозь стон из-за боли, которая пульсировала в моей голове.

— Слава Селестии, это ты, — он вздохнул с облегчением.

— О чём ты говоришь? — произнесла я.

— Тебя вырубили несколько часов назад, — произнёс он, прикрепляя ствол обратно к квант-модулятору. — Но практически сразу после этого машина взяла над тобой контроль.

— Снова? — спросила я с тревогой и посмотрела на него.

— Ага, вроде того. После того как ты упала и сумасшедшая кобыла начала идти ко мне… ты снова встала, но это была не совсем ты, — он замолчал и вздрогнул. Я видела страх в его взгляде. Что бы ни случилось… это напугало его.

— Зрачок твоего правого глаза светился красным цветом, и я понял, что это была совсем не ты. К тому же первое, что ты сказала, когда пробудилась, было «протокол самообороны активирован», — сказал Фрутти, пытаясь спародировать голос робота.

Мои глаза широко раскрылись, и страх из-за самой себя прокрался внутрь, так как машина во мне могла забирать контроль над моим телом.

Но, к счастью, прежде чем я ещё больше растревожилась, Фрутти продолжил.

— После этого ты напала на безумную кобылу и ударила её по голове так сильно, что проломила череп, — объяснил Фрутти, вспоминая с тошнотой мысленные картины. Мне тоже стало тошно, когда я посмотрела на свою левое переднее копыто и заметила застывшую кровь на своём пип-баке. — К несчастью, после того, как ты её убила, появилось ещё три обитателя стойла, такие же безумцы, как та, что ты убила. Ты продолжала убивать их точно таким же образом, несмотря на то что один из них ударил тебя по лицу бейсбольной битой. Слава Селестии, что у тебя всё зажило, пока ты лежала тут, — закончил Фрутти с грустным вздохом.

Фрутти закончил, и я осознала, что моё зрение больше не разделено на красный и естественный. Я потянулась копытом к своему глаза и с облегчением вздохнула, когда нащупала веко и бровь. Я полежала ещё несколько секунд, прежде чем моя головная боль исчезла. На моём лице появилась улыбка, которую я не могла сдержать, когда ощутила, что моя задняя правая нога потяжелела. Я обернулась и счастливо вздохнула, когда увидела, что конечность в носке выглядит целее, чем прежде.

— Наконец-то она начала исцеляться.

— Ага, мы здесь надёжно заперты, в безопасности. Твоё тело быстро исцелилось, — сказал Фрутти, перекидывая винтовку. — Кристалл, нам стоит возвращаться туда, вниз, чтобы отыскать того парня? Я знаю, что он обещал много крышек, но риск… ты уже лишилась глаза и была вырублена, а я повредил крыло. Что-то не так с этим местом. Стоит ли нам продолжать поиски? — Фрутти спросил с беспокойством.

Я могла понять его беспокойство. Он был прав — достаточно рискованно продолжать нашу погоню за тем пони стоимостью в пять тысяч крышек, но тогда нам придётся искать другой способ раздобыть как минимум три тысячи для того, чтобы попасть в город. Я не знала, сколько времени это займёт и куда это нас приведёт, но прямо здесь и прямо сейчас у нас была цель, которая могла бы дать то, что нам нужно. Я хочу знать, что со мной произошло. Мысль о том, что машина может контролировать моё тело, дала мне ещё больше причин разыскать Танго, а не ждать дальше.

— Я понимаю твоё беспокойство, Фрутти, но чем дольше я откладываю это, тем меньше чувствую себя пони. Как ты только что сказал… машина взяла контроль над моим телом, пока я была без сознания. Если она может так делать, то я предпочла бы разобраться в том, что со мной не так, сейчас, а не позже. Я готова пойти на риск.

— Ты точно уверена? — спросил он.

— Фрутти, что бы ты сделал, если бы был мной? — спросила я с надеждой.

Он замолчал, обдумывая ответ. Я могла видеть по его лицу, как он спорит сам с собой. Пегас сокрушенно вздохнул и повесил голову.

— Если бы я был в твой шкуре, то тоже хотел бы узнать как можно раньше. Ладно, давай покончим с этим.

— Не переживай, вместе мы справимся, — сказала я и попыталась ободряюще потереться о его мордочку, но Фрутти отвернулся от меня.

Внутри я почувствовала укол боли. Неужели я так сильно испугала его, когда машина взяла надо мной верх? Или свою лепту внесла и ужасная правда обо мне, открытая утром? Так или иначе, поведение Фрутти послужило хорошим напоминанием, что отныне наши отношения становятся весьма шаткими. Прижав уши к голове, я подошла к двери и отперла её.

— Закончим с этим, — удручённо вздохнула я.

Мы вновь вошли в атриум, и моим глазам предстали те ужасы, которые ранее пришлось увидеть моему другу. Четыре мёртвых тела, и головы у всех размётаны в клочья.

— Это я сделала? То есть машина внутри меня? — оторопело выдохнула я, чувствуя подступающее желание срочно вытереть обо что-нибудь копыта. Фрутти угрюмо кивнул.

— Не хочу больше, чтобы эта хрень брала надо мной контроль. Совсем-совсем не хочу, — прохныкала я, скривившись от зрелища перед собой.

Вдруг перед глазами снова вспыхнул маркер угрозы, вынудив судорожно оглядеться в поисках оной. Тем не менее никакой опасности я так и не нашла.

— Кажется, тот удар молотом что-то повредил у меня в голове, — пробормотала я себе под нос.

— А, с чего ты взяла?

— Детектор опасности не умолкает, но ничего для нас опасного я не вижу.

— У тебя есть детектор опасности? — поднял бровь Фрутти.

— Похоже на то. У меня перед глазами вспыхивает восклицательный знак в момент угрозы, но иногда я не успеваю вовремя среагировать.

— Вот как, — кивнул пегас, после чего причмокнул губами. — Воздух до сих пор странный на вкус.

Я глубоко вздохнула.

— Ага, что-то явно здесь не так.

— Ладно, так откуда начнём поиски этого засранца? — спросил Фрутти. Он облизнулся и тихо пробормотал: — Странно, я как будто чувствую клубнику…

Мой друг задался верным вопросом. Я подняла левую ногу с пип-баком и сосредоточилась, отчего возник экран с локальной картой. На ней отразился атриум, примыкающие к нему комнаты и ведущие наружу двери. Три из них были помечены: «Жилые помещения», «Научные лаборатории» и «Техобслуживание». Ближайшая оказалась слева от нас, и вела она в жилые комнаты.

— Думаю, сперва проверим жилой блок, — предложила я.

— Лады, — согласился Фрутти, и мы зашагали через разгромленный атриум.

Дождавшись кивка от пегаса, который вскинул ружьё и взял на прицел и взял на прицел дверь, я стукнула по кнопке и открыла проход. Перед нашими глазами предстал коридор, полный хлама. По примеру Фрутти я достала из кобуры Счастливчика 13 и приготовилась чуть что палить. Меня порадовало наличие окон в каждой комнате, из-за чего нам не требовалось входить в них — мы могли просто посмотреть через стекло. Никому из нас не хотелось оставаться в этом кишащем психами и чем-то похуже месте ни одной лишней минуты.

Каждая комната на пути выглядела заброшенной, однако спустя десяток окон мы наткнулись на помещение, столь же чистое и ухоженное, как при открытии стойла двести лет назад. Ведомые любопытством, мы вошли внутрь, и я тут же проверила свой ЛУМ, который, к моему удивлению, показал невраждебную метку в примыкающей комнате — судя по всему, спальне. Я нажала кнопку, и дверь скользнула вверх, открывая такую же ухоженную спальную комнату, какой была гостиная. На кровати сидела сжавшаяся земная пони и покачивалась взад-вперёд.

— Чистить-чистить, обожаю чистить, — бормотала она сама себе, однако вскоре увидела нас и аж подскочила от испуга, после чего схватила странную жёлто-розовую швабру. — О нет, грязь! — заорала она и принялась усердно тереть под нами пол, упирая свой инструмент прямо нам в копыта.

— Нет же никакой грязи… — проныл Фрутти.

— Грязно, грязно, надо чтоб чисто было. Как я буду шваброй чистить, если ты тут встал, а? — безумно вращая глазами, продолжила она своё занятие.

В конце концов, кобыла вполне успешно вытолкала нас обратно в коридор.

— Никогда ещё меня не выпроваживала за дверь поехавшая баба с ОКР, — остолбенело выдал Фрутти.

— Не думаю, что ей по силам сделать комнату ещё чище, чем уже есть, — добавила я, с трудом воспринимая происходящее.

Мы помотали головами, дабы вытряхнуть из них часть здешнего безумия, а после продолжили путь. Для стойла тут было довольно пустынно, хотя, учитывая распахнутую настежь входную дверь, это в общем-то не удивляло. Тем не менее пони было достаточно, чтобы на ЛУМе было не продохнуть.

Долго ли, коротко ли мы вышли к двери, которая при нашем приближении сама разъехалась в стороны. За ней мы увидели двух разговаривающих жеребцов, у одного из которых я, без преувеличений, на голове разглядела поварской колпак.

— Хреноватенько… — вздохнул Фрутти.

Он имел на то полное право, потому как местный кулинар был весь заляпан кровью и на поясе носил целый арсенал ножей.

Оба жеребца обернулись к нам; их глаза были столь же безумны, как у недавно встреченной кобылы.

— Чую, ща нашнёша, — пробормотала я с револьвером во рту.

— Ха-а-а-а, посмотри, Сизл Стикс, коровы, ах-ха-ха-ха-ха! — собеседник Шефа показал на нас и зашёлся смехом.

— Дебил, это не коровы, — протянул тот, отчего мы с Фрутти облегчённо вздохнули. Счастье было недолгим, впрочем. — Это самые толстые и жирные индейки, что я видывал на своём веку!

— Сожрём их?

— Идея — огонь, — согласился Шеф и вытащил наизготовку здоровенный тесак.

— Да вы шутите… — вздохнул снова Фрутти и вскинул квант-модулятор.

— Не-а, выхлядят голоднымы, — прикрыла я один глаз, целясь в своего врага.

По кивку Фрутти мы дёрнули скобы, и коридор наполнился взрывом и разрядкой свинца и плазмы. Моя .357-ая пуля чётко влетела в лоб напарнику Шефа, отчего тот заспотыкался и повалился на пол, к несчастью, навечно сохранив безумное выражение в уцелевших глазах. Второму бедолаге плазмой снесло полшеи, отчего из открывшихся артерий хлынула кровь, и кашляющий жеребец повалился на пол, утопая в собственной крови.

— Говно! — опять вздохнул пегас, склонил винтовку к голове поверженного врага и выстрелил второй раз.

Я закричала в ужасе, оторопи и страхе, когда шар плазмы не испарил жеребца, как я ожидала. Он вместо этого взорвал ему башку, обрызгав нас кровью и мозгами.

— Пресвятой хуец-огурец с яйчишками в жопе! — заорал Фрутти, нихера не ожидавший такого поворота.

Я принялась судорожно стряхивать с себя всё копытами и смахивать хвостом, непрерывно повторяя: «Гадость-гадость-гадость!»

— Ты совсем поехавший?! — воскликнула я, принявшись оглядываться в поисках любого намёка на ванную или душевую, когда мы всё же двинулись дальше.

— Уф-ф, ха-тьфу! Оно попало мне в рот… — выплюнул Фрутти кусок чего-то, что я даже не стала рассматривать, дабы не травмировать больше нужного свою детскую психику. — Он страдал из-за того, что я не попал ему в голову сразу, так что я решил избавить беднягу от мучений. Я видел, как рейдеры развлекались, разрезая жертвам горло и оставляя их медленно умирать себе на потеху. Это ужасная смерть, и я не хотел так поступать с этим Шефом, пусть он и был полным психом.

— Ясно. На будущее: постарайся избегать подобных недоразумений, хорошо?

Мы обогнули угол, и я увидела две таблички с указателями в мужской и женский туалет.

— Ну наконец-то! — порадовалась я и опустила взгляд на надписи, чтобы понять в какую дверь идти.

Однако стоило мне моргнуть, как мой взор заполонила розовая пелена — возможно из-за тусклого освещения, — и в центре коридора я вдруг увидела кобылу, от которой у меня кровь застыла в жилах. Она сверкала розовой шёрсткой, её грива с хвостом были жёлтыми, глаза мерцали голубым в полумраке коридора. Она повернула голову и улыбнулась мне, после чего прошла через дверь в комнату для кобылок.

— Мама… — выдохнула я, после чего замотала головой.

— Всё нормально? Ты будто призрака увидела, — бросил Фрутти.

Я моргнула разок-другой, прежде чем смогла внятно ответить.

— Э-э, да, кажется, почудилось что-то, — сказала я и снова встряхнулась.

Теперь я тоже ощущала клубничный привкус.

— Ты видел там кобылу? — указала я в коридор.

Фрутти медленно помотал головой. Ну зашибись, у меня тоже начались проблемы. Кажется, давящая атмосфера этого места таки взяла своё.

— Мне надо в комнату для кобылок, — простонала я и побежала прямо туда, медленно заглянув в старое испачканное помещение в поисках увиденной кобылы. Пусто. — Кажется, мне мерещятся всякие странности, — пробормотала я себе под нос, входя внутрь.

Включив воду в ближайшей раковине, я посмотрела в зеркало и только сейчас поняла, что розоватый туман тоже исчез. Да что тут творилось? Плохое предчувствие внутри меня только усилилось, когда я принялась плескать на лицо водой в попытках лучше смыть ошмётки неудачного убийства.

— Нет! Только не мутафрукты! — вдруг закричал Фрутти.

Я быстро выбежала обратно и увидела, что пегас вжался в стену и тяжело дышал, словно в глубоком страхе.

— Ты чего? — в лёгкой панике спросила я, капая на пол водой с невытертой мордочки.

— Склад! Он забит до потолка! Мутафруктами! — прерывисто пропыхтел Фрутти, трясущимся копытом указывая на дверь с табличкой «Подсобка №7».

Я изогнула бровь и двинулась открыть дверь.

— НЕ-Е-ЕТ! — завыл пегас и спрятал голову в крыльях.

Надавив на кнопку, я чуть подождала и заглянула внутрь, ничего не обнаружив, кроме швабр, вёдер и просроченных чистящих средств.

— Тут ничего нет, — сказала я и посторонилась.

Фрутти одним глазком выглянул из-под перьев и ахнул при виде почти пустой комнаты.

— Зуб даю, на меня целая лавина этих мутафруктов падала, еле дверь закрыть успел! — воскликнул он и, подбежав к двери, просунул голову внутрь, но, ничего не увидев, просто уселся на пол и потёр глаза. — Гх, какой-то неправильный мед-икс мне попался, уже мерещится всякое.

— Может, и не мерещится — я свою мать видела минуту назад.

Фрутти моргнул.

— Ладно, пойдём найдём ублюдка и уже выберемся отсюда. Тут творится какая-то хрень… — он снова причмокнул. — Откуда тут клубника-то, не пойму никак.

— Ты тоже её чувствуешь?

Пегас кивнул. Плохой знак.

— Как будем искать парня, если ЛУМ не помогает? — спросил он.

Я в раздумьях постучала копытом по подбородку. Как бы нам так ухитриться найти его, при этом не поставив на уши всё стойло? Подождите — кабинет смотрительницы! Терминал в её комнате должен иметь доступ к камерам слежения, а остальное уже будет делом техники. Слава Селестии, я слушала, что говорили на презентациях Стойл-Тек.

— Пойдём в кабинет смотрительницы, — бросила я и уставилась на пип-бак.

Нам повезло, комната находилась в жилом отсеке — там же, где и мы, — однако этажом выше. Да и по размеру она была громадной, с видом на атриум.

— Надо пойти дальше по коридору, там будет развилка. Повернём к лестнице и поднимемся на нужный этаж, — объяснила я.

Тем временем я ещё пригляделась к двум другим дверям, выходящим к упомянутому перекрёстку, и заметила, что если лестница будет слева от нас, то на перекрёсток будут выходить справа научные лаборатории и прямо — комнаты отдыха.

— Ладненько, потопали, — сразу подорвался с места пегас.

На втором этаже беспорядка оказалось не меньше, чем на первом. Поневоле задумаешься, как же стойло дошло до жизни такой.

— Нужно идти по коридору до конца, чтобы попасть в офис смотрительницы, — произнесла я, когда мы прошли мимо перекрестка.

Второй коридор соединялся с первым, судя по карте, так что мы продолжали просто идти вперёд. Фрутти кивнул, паря надо мной. Коридоры, к счастью, были достаточно широкими для того, чтобы он мог лететь и держать оружие наготове.

Апартаменты, мимо которых мы шли, выглядели больше, чем те, что были на нижнем этаже. Я предположила, что они предназначались для более богатых или важных пони стойла, которым были необходимы большие дорогие комнаты. Мы подошли к углу, за которым была прямая дорога к офису смотрительницы. Я остановилась из-за красного знака на своём ЛУМе.

— Враги, — с предупреждением произнесла я, когда в коридоре появилась жёлтая единорожка со светло-фиолетовым хвостом и косичками.

На ней красовалось бело-светло-розовое клетчатое платье, точно такая же шляпка и чёрные армейские ботинки на задних копытах. Она повернулась и заметила нас, но, к удивлению, она выглядела спокойно и собрано, а не сумасшедшей с огромными глазами, коих мы встречали до этого в стойле. И всё-таки в её наряде было что-то неправильное.

— Какого чёрта? — тихо пробормотал Фрутти, когда кобыла подняла переднее копыто, на котором свисала чёрно-розовая кукла дракона.

Окей, она точно была ёбнутой.

— Они были непослушными жеребятами, не так ли, миссис Несси? — кобыла-единорог задала вопрос своей кукле.

Она повернула её к себе, чтобы посмотреть в шаткие глаза марионетки.

— Да, — произнесла кобыла, но более высоким и писклявым голосом.

— Что делают с непослушными жеребятами, которые плохо себя едут, миссис Несси? — спросила она у куклы нормальным голосом, словно это был диалог.

Фрутти поднёс копыто к уху и сделал им круговое движение — универсальный знак, чтобы показать кого-то сумасшедшим. К сожалению, эта кобыла вызывала у меня плохие, очень плохие предчувствия, не говоря о том, что моё предупреждение об угрозе мигало всё ярче.

— Я думаю, нам нужно пойти другим путём, — прошептала я.

— Что она собирается делать? Стрелять лазерами из глаз? Она вооружена простой куклой.

— Тётушка Глиммер поджаривает их заживо свои магическим взглядом, — снова произнесла кобыла кукольным голосом.

Нет, не может быть.

Фрутти поднял винтовку и приготовился к выстрелу, когда его глаза расширились от ужаса.

— Тебе обязательно нужно было это говорить? — проворчала я.

Кобыла садистки улыбнулась.

— Правильно, миссис Несси, — ответила она спокойным тоном и снова посмотрела на нас. Её рог засветился кроваво-красным цветом, а за ним и глаза. Я резко подняла свой револьвер, делая шаг назад.

— Как будто я знал, что она так умеет, — парировал он и выстрелил пылающим шаром плазмы по безумной кобыле в платье.

Её глаза вспыхнули, и красная молния ударила в энергетический сгусток, заставляя взорваться его прежде, чем он смог бы достичь кобылу.

— Вот дерьмо, — Фрутти разразился проклятиями и прицелился для второго выстрела, но очередной залп из глаз заставил его упасть на пол.

— Ёбаный рот, что за магия наделила кобылу колдовским зрением?! — кричал пегас, пока мы бежали обратно.

У единорога было преимущество — её магические зрение было быстрее и более точным, чем наше оружие, а узкие коридоры не давали нам атаковать её в лоб. Наилучшим планом в данной ситуации было отступление.

— В другую сторону, — произнесла я, показывая левым копытом дорогу перед спускающейся вниз лестницей. Позади нас раздался громкий разряд из-за того, что кобыла ещё раз выстрелила. Я закричала от боли, когда магическая молния, словно выстрел, пробила мой пыльник и впилась в бок, оставив небольшой ожог. Слава Селестии, что это всего лишь царапина.

— Почему мы никогда не встречаем кого-то доброго? — я закричала, шипя в агонии, когда мы повернули за угол и увернулись от очередного разряда.

— А почему мы никогда не встречаем кого-то меткого? — добавил Фрутти, пока мы бежали и перепрыгивали мусор, не сбавляя скорости и не останавливаясь, пока не достигли перекрестка, который был за кобылой, преследовавшей нас.

Мы остановились, и я медленно высунула голову из-за угла, чтобы найти безумного единорога на месте нашей первой встречи, но… там никого не было.

— Она ушла, — я вздохнула с облегчением.

— Отлично. Давай поторопимся, пока она не вернулась, — настоятельно произнёс Фрутти. Я кивнула, мы повернули вправо и быстро поскакали прямо к офису смотрительницы.

Коридор имел несколько открытых дверей, которые делили длинный проход на секции. Полагаю, для пожарной безопасности. Последняя дверь в коридоре была закрыта.

— За этой дверью офис. Прямо в самом конце, — произнесла я.

— Какой дверью? — спросил Фрутти, щурясь.

Он не видит? Я повернулась в сторону двери — и тут поняла, что перед глазами опять розовеет. Что за розовая ерунда? Вдруг дверь распахнулась и… Нет, я еду крышей. Три кобылы — три моих мамы — выскочили изнутри и понеслись на меня галопом, но когда до нас оставались считанные шаги — исчезли, будто их и не было.

— Да что за бред?! — Я с визгом шарахнулась в сторону. Проехав по грязному полу, я бешено заозиралась, но розовизна уже спала с глаз.

— Что не так? — встревожился Фрутти.

— Дверь открылась, и на нас понеслись три пони, но точь-в-точь как моя мама, и тут пропали, — выхрипела я надрывно. Всё, доигралась, нервишки сдают?

— Я говорил, но ещё повторю: здесь что-то не так, — Фрутти вздохнул с досадой.

Он был прав: тут внизу определённо было что-то не так. Я потрясла головой, чтобы избавиться от лишних мыслей, — а мы как раз остановились у двери в кабинет смотрительницы. Фрутти вскинул винтовку, кивнул, и я приложила хвост к контрольной панели; дверь отъехала вверх, явив разнесённый в пух и прах кабинет. Внутри будто отгремела война, и скелет в истлевшем комбезе, откинувшийся в кресле за столом-подковой, дырой во лбу красноречиво свидетельствовал о том, кто пал жертвой пули. На полу валялись несколько гильз и пистолет — видимо, из него стреляли до того, как смотрительница простилась с жизнью. Вдруг у меня над головой прошипел сгусток в плазмы, попал в кресло и обратил его в зелёную светящуюся лужицу.

— Селестия тебя долбани мопедом, за что?!

Я поражённо обернулась к Фрутти, потирая левое ухо — чуть не опалило! Фрутти таращился на меня глазами навыкате, будто увидал привидение, но вскоре сконфуженно заморгал и посмотрел по сторонам.

— Я… Чесслово, я видел там анклавовца с плазмаками наизготовку. А от Анклава я б-бегал ещё с тех пор, как меня изгнали. Дашитов они стреляют на месте.

Видимо — очень крайне видимо, — нам обоим что-то мерещится. Я дважды видела маму, которую не видел Фрутти, а он дважды испугался чего-то, не видимого для меня. И почему привкус клубники становится с каждым разом всё сильнее?

— Всё хорошо? — с тревогой спросила я.

— Д-да, всё пучком, я посторожу дверь… — пегас, вздохнув, сел у двери со встревоженным лицом, бормоча под нос: — До конца жизни буду блевать от клубники.

После такого, наверное, и я не смогу к ней притронуться, не вспоминая об этом аду. Стойло уже залило нас топливом ночных кошмаров по самые ноздри, так что на ближайшие недели можно забыть про здоровый сон.

Я коротко кивнула и направилась к комплексу терминалов в задней части разрушенного кабинета. Никогда раньше не пользовалась подобными системами, — что же с ними делать? Как только я об этом подумала, то почувствовала знакомое жужжание в затылке, и в мозг полились знания о терминале. Я закатила глаза: штука бесхитростно звалась «Терминал смотрительницы». Никакой вычурности в стиле Стойл-Тек или Робронко. Пожав плечами, я села перед терминалом и начала нажимать клавиши, сначала я нажала кнопку питания, чтобы убедиться, что терминал находится в сети, и, к счастью, так оно и было: четыре экрана засветились мягкой вспышкой. Используя знания, которые мне предоставил мой электронный мозг, я нажала на соответствующие клавиши, а затем выбрала систему камер безопасности, которая разделила все четыре экрана на десятки маленьких окошек, каждое из которых показывало разную часть стойла.

Я медленно осматривала их все по одной: жилые помещения, комнаты отдыха, научные лаборатории, а затем и техобслуживание. На последнем экране я начала думать, что педофил мог выскользнуть из стойла без нашего ведома, как вдруг нашла его. Он был в комнате для хранения запасных материалов не так далеко от входа в научные лаборатории, вглубь зоны техобслуживания. Жеребец прямо посерел от страха, как будто увидел, что его худшие кошмары стали явью; к тому же он выглядел очень избитым. Полагаю, по пути он столкнулся с несколькими безумными обитателями.

— Нашла! — крикнула я, и Фрутти очутился подле меня в мгновение ока.

— Наконец-то, пойдём уже кокнем этого дрочилу.

— Ага, дай только ещё тут пошарюсь, — кивнула я, вызвав поиск по всем файлам.

К сожалению, многие данные, хранившиеся на этом терминале, были повреждены или удалены, но кое-что найти я всё же смогла. Сообщение, которое смотрительница разослала пони-охранникам всего через две недели после запечатывания двери.

«Всем сотрудникам службы безопасности стойла: если кто-то из наших жителей заметит необычный запах или слабый привкус в воздухе, пожалуйста, заверьте их, что всё в порядке. В нашей системе фильтрации произошла небольшая неполадка, но это не повод для беспокойства; системы уже исправлены и снова функционируют на сто процентов. Если заметите, что кто-то из пони ведет себя странно, пожалуйста, немедленно сообщите об этом, чтобы можно было прислать медицинскую помощь».

— Чё-т подозрительно, — выдал Фрутти и чуть ли не залез в терминал головой, внимательно перечитывая написанное.

— В каком смысле?

— Если нужно объявить пони, что система вентиляции пострадала, но уже восстановлена, то почему сообщение разослано только охране? — изрёк умную мысль Фрутти.

— Хм, а ведь ты прав.

— Погоди-ка…

Пегас ахнул от удивления, о чём-то догадавшись.

— Странный привкус, странные пони, — он повернулся ко мне. — Как думаешь, может, это связано с причинами, почему тут всё так всрато?

— Знаешь, а ведь что-то в этом есть, — ахнула я. — Мы с тобой чувствуем клубнику, а все пони тут как будто съехали с катушек.

— Давай не задерживаться, — поторопил Фрутти.

Когда мы свернули в сторону двери, мне в глаза бросилась погнутая картинная рама; полотно давно рассыпалось прахом, обнажая стенной сейф.

— Секундочку, — сказала я, заинтригованная его содержимым.

Я мордочкой открыла дверь до конца и разочарованно вздохнула — там было пусто, если не считать разорванной стопки истлевших бумаг. Я протянула копыто и вытащила один из обрывков — посмотреть, что на нём написано. Сгнивший лист бумаги был почти нечитаем, но логотип Стойл-Тек всё ещё хорошо различался. Любопытствуя, я потянулась внутрь и вырвала ещё какой-то клочок, оказавшийся лишь небольшой частью статьи, а конкретно заголовком, напечатанным жирным шрифтом, «Директива Стойл-Тек…» Бумага оборвалась до начала текста самой директивы.

— Чего добыла? — вдруг подал голос Фрутти из-за спины, чуть не напугав меня до дискордиков.

— Дурак! Не делай так! — заорала я на него. От испуга я так подпрыгнула, хлопнув крыльями, что бумаги в сейфе всколыхнуло порывом воздуха и вымело на пол.

— Хе-хе, прости… Так что ты нашла? — переспросил, залившись краской, Фрутти.

— В том-то и дело, ничего, — я испустила скорбный вздох, — я не знаю, что там написано, но это явно инструкции для смотрительницы: там был логотип «Стойл-Тек» и говорилось о директиве, но дальше бумага порвана. Как будто нарочно кто-то постарался.

Я отвернулась и зашагала к двери.

— Пошли, найдём Танго, разберёмся с ним и свалим.

— Поддерживаю.

Прогулка обратно к лестнице, к счастью, прошла без происшествий — и без новых столкновений с той сумасшедшей кобылой, что тоже было плюсом. Спустившись по лестнице обратно на первый уровень, мы оказались перед дверью в научные лаборатории. От первого же шага вперёд моё предупреждение об угрозе замигало ярче, и прямо перед нами появился красный маркер.

— Погоди, впереди враждебная цель, — я остановила Фрутти, пока он не успел отойти.

Внезапно дверь в научную лабораторию засветилась по центру беловато-красным.

— Ой, дрянь, ой, дря-янь… — зашептал Фрутти.

Свечение усиливалось по мере роста жара, вскоре металл двери начал деформироваться, а затем и вовсе расплавился. Яркий луч магической энергии прожёг в двери отверстие. Оно расширялось всё дальше, а свечение разгоралось всё сильнее, так что нам пришлось прикрыть глаза.

— Да что за херота?! — раздражённо рявкнул Фрутти.

Как только мы подумали, что уж совсем ослепнем, несмотря на все наши попытки защитить глаза, свет прекратился. Затих и магический звук, оставив лишь шипение остывающего раскалённого металла.

Я опустила переднюю ногу, Фрутти убрал крыло от лица. Мы в шоке вытаращили глаза на то, что появилось в отверстии, проделанном в двери. Это была одетая в платье кобыла, державшая марионетку, и она смотрела на нас, прижимая куклу к груди и баюкая её. Мы с Фрутти застыли, лишившись дара речи. Как она это проделала?!

— Миссис Несси очень недовольна, — начала кобыла тихим голосом, но при этом глубоко оскорблённо и все ещё глядя на нас. — Вам не стоило убегать, как же с ними поступить, миссис Несси? — спросила она, подняла куклу на уровень глаз и повернула её лицом к себе.

Она потрясла марионеткой, имитируя, будто та шепчет ей, и выразительно ахнула, широко открыв рот в шоке от того, что, похоже, услышала. Сумасшедшая кобыла повернулась к нам и слегка наклонила куклу так, чтобы её глаза-стекляшки тоже смотрели на нас. От движения фальшивых глаз и зловещей ухмылки у меня побежали мурашки по телу.

— О не-ет, так же нельзя-я, — издевательски протянула она, но тут же злобно и садистски продолжила: — Кто будет это убирать?

Рог кобылы вспыхнул кроваво-красным, но вместо её глаз засветились глаза марионетки, выстрелив в нас пучком сглазера.

— Бля…

— ВАЛИМ! — завизжала я, развернувшись хвостом к угрозе, и буквально вытолкала пегаса в коридор до комнат отдыха.

Как только мы завернули за угол, я услышала рёв сглазера, пронёсшегося следом. Эта кобыла была совершенно новым уровнем безумия, и я не хочу думать, какой ответ от куклы она себе сочинила! Я чувствовала, как сердце колотится в груди. Будь у меня рёбра, я бы сказала, что оно чуть ли не выпрыгивает.

Мы добежали до закрытой двери и, жмакнув по контрольной панели, влетели внутрь. Дверь автоматически закрылась за нами, но Фрутти не торопился мчать дальше.

— Ты чего творишь? — истошно завопила я, кое-как затормозив на полном скаку.

— Хочу её замедлить, — ответил он, встав на передние ноги, и пнул контрольную панель, разбив её и навсегда запечатав вход. Затем он схватил ртом рычаг, торчащий из двери, и крутанул его — с сильным лязгом по краям двери зажалась серия запирающих зажимов. — Надеюсь, этого хватит.

Фиолетовый пегас нагнал меня, и уже вместе мы слетели по лестнице в стойловские комнаты для отдыха.

— И что ты сделал?

— Запер дверь на неавтоматический замок. Ты же сама показывала, ну, не совсем ты, а И-01…

— «И»-ноль… что? — я вскинула бровь; мы тем временем вышли в коридор.

— Это… — Фрутти вздохнул. — Это твой серийный номер. Ты заперла дверь в хранилище на неавтоматический замок, когда включился ПСО.

— А-а…

После того, как речь зашла о том, что меня контролирует машина, между нами воцарилось неловкое молчание. Я удручённо вздохнула, чувствуя себя подавленной от осознания собственной неполноценности. Мы продолжали молчать, не в силах преодолеть возникшую неловкость, и просто шли по коридору. А коридор был усеян окнами и дверями, которые вели в разные комнаты для различных занятий. Я повернула голову направо и мимоходом загляделась в грязные стёкла: там были парикмахерская, кинотеатр, библиотека и даже спа.

Я моргнула, проходя мимо одной из дверей, а когда снова открыла глаза, заметила, что все вокруг снова подёрнулось розоватой дымкой. О нет, только не это. Испугавшись того, что могу в итоге увидеть, я замерла и уставилась на стену — или, вернее, в окно, у которого остановилась, — но когда заглянула туда, мои глаза расширились, так как окно закружилось, и я увидела Кристальную империю со склонов северных гор. Этот вид на империю я хорошо запомнила, так как часто видела его из вагона поезда, идущего через горный перевал, когда приезжала в империю ещё кобылкой, чтобы навестить бабушку и дедушку. Отчётливо был виден защитный купол магии, ограждавший империю. Из-за него казалось, что посреди замёрзшей тундры есть только одно место, где светит солнце. Внезапно купол замерцал и исчез, оставив империю без защиты, и я вдруг поняла, что я наблюдаю. Словно в подтверждение моей догадки, в небе появились три ракеты. Нет, нет, нет! Эта галлюцинация заставляла меня пережить кошмар с другого ракурса. Возник щит Шайнинга Армора и отклонил первую ракету точно так же, как в моём кошмаре, но не выдержал и разбился, и вторая ракета попала во дворец. Я со своей позиции на горе наблюдала с ужасом, как вихрь зелёного огня растёт, а затем вырывается наружу, а ударная волна уничтожает всё на своём пути, оставляя после себя лишь дымящийся кратер.

— НЕТ! — закричала я в панике, вкладывая всю силу в удар, направленный в окно.

Стекло брызнуло осколками — и галлюцинация оборвалась.

— Твою мать! — закричал Фрутти, отпрыгивая от меня, когда я саданула копытом по окну. Я несколько раз моргнула, глядя на разбитое стекло и свою переднюю ногу.

Моя нога теперь была покрыта мелкими порезами, а рукав плаща порвался в нескольких местах по всей длине. Я почувствовала чьё-то копыто на своём плече — меня тряс Фрутти.

— Кристалл, ты в порядке, Кристалл, алло?

Я совершенно не обращала на него внимания, глядя на пострадавшую ногу и тяжело дыша. Воспоминания о кошмаре проносились в голове, пока я смотрела на струйку крови, медленно сочащуюся из порезов. Нога пульсировала от лёгкой боли.

— Только не говори бить тебя по темечку, если ты заглючишь.

Раздался треск металла, а затем сопение, как будто пегас что-то поднял. Я быстро повернулась к нему лицом, заранее заслонившись повреждённой конечностью от грядущего удара.

— Я в порядке, Фрутти! — крикнула я, едва он занёс надо мной железную трубу, встав на дыбы.

— Чёрт, — пробормотал Фрутти, стоя рядом с металлической трубой, а затем упал на спину и выплюнул ржавый кусок металла. — Ты внезапно застыла, что на тебя нашло? — протяжно произнёс он, лёжа на спине.

— У меня… я видела ещё одну галлюцинацию. Из-за неё я вспомнила кошмар, который приснился мне прошлой ночью, — грустно вздохнула я.

Пегас перекатился на живот и поднялся. Вскинув бровь, он спросил:

— К… кошмар?

Я кивнула.

— Потом расскажу.

— Видимо, на редкость пакостный, если ты чуть душу не отдала, — грустно заметил он, когда мы двинулись по коридору. — Так и куда мы?

Я была благодарна за поддержку и подняла свой пип-бак. Мне пришлось идти на трёх копытах, что, к удивлению, было не так сложно, пока я пыталаь сконцентрироваться на изображении. Экран засветился и появилась локальная карта. На ней был коридор, по которому мы шли, и куча разных комнат по периметру для различных комнат отдыха и развлечений. В конце коридора, за левым углом, был яблочный сад стойла. Не знаю, по какой причине он располагался здесь, но за садом была дверь в научные лаборатории.

— По ту сторону есть научные лаборатории, в конце яблочного сада, который будет за этим углом, — произнесла я и показала копытом на поворот влево. Пегас кивнул и мы продолжили путь. За углом мы резко остановились, так как по коридору слонялось около пяти обитателей стойла.

— О НЕТ, СЕЛЕСТИЯ УПАСИ, ХВАТИТ АНКЛАВОВЦЕВ! — завизжал в ужасе Фрутти и дал заднюю, нырнув за угол.

Я поняла, что он попал под воздействие галлюцинаций, иначе по какой причине он начал кричать что-то про Акнлав? Его слова привлекли лунатиков. Я быстро схватила револьвер ртом и приготовилась стрелять, расставив широко ноги, чтобы заблокировать коридор.

Я сузила глаза, фокусируясь на приближающихся безумных, каждый из которых был вооружен холодным оружием и смотрел на меня с намерением убить. Я должна была уничтожить их, другого выхода не было. От Фрутти помощи можно было не ждать, так как галлюцинация парализовала его страхом. Я должна была защитить его. Я сосредоточилась, и в моём поле зрения появилась сетка прицеливания красного цвета. Прицелы появились на головах нападающих, и всё, казалось, очень сильно замедлилось, чтобы я могла прицелиться. Перед глазами появилось сообщение о том, что ЗПС активирован. Я воспользовалась заклинанием прицеливания, чтобы выстроить очередь выстрелов в голову каждого из пони. По крайней мере, я так планировала, так как на четвёртом пони ЗПС предупредил меня о том, что очков заклинания недостаточно. Трёх из пяти хватит, а разобраться с двумя другими копытами будет не так уж и сложно. Подтверждая заклинание пип-бака и очередь выстрелов, я быстро нажимала на курок и слегка поворачивала голову, когда доходило дело до следующей цели. Время снова стало течь нормально. Пули Счастливчика проделали дыру в голове всех целей, мгновенно убив их и положив конец их безумной жизни. После трёх убитых осталось ещё двое, один из которых бросился на меня, видя, что я открыта для атаки после использования ЗПС.

Я прицелилась по нападающему жеребцу, но он уже был слишком близко. Безумец вонзил кухонный нож глубоко в мою грудь. Я закричала от агонии, роняя пистолет — лезвие было так глубоко, что застряло между талисманом регенерации и моей плотью. Инерция никуда не делась, и жеребец, напавший на меня, врезался в моё тело, отбросив меня на грязный пол. Нож в моей плоти был как рычаг, его лезвие собиралось вырвать талисман из моей груди. Безумный обитатель стойла отскочил и упал с болезненным стоном. К счастью, его нож упал вместе с ним, не причиняя мне серьёзный вред, но я чувствовала, что мой талисман в груди сместился. Я застонала от боли и подняла переднее копыто, чтобы ударить себя по груди с глухим звуком. С моих губ сорвался крик, когда в коридоре раздалось аудиосообщение. «Талисман регенерации снова подключён».

Когда я подняла глаза, то увидела как упавший жеребец встаёт, а другой пони уже обходит меня с фланга. Моё зрение всё ещё было в красном оттенке. Я наблюдала за окружающими меня пони, и сетка прицеливания навелась на их головы. Моё внимание было приковано к пырнувшему меня жеребцу, и второй обитель стойла воспользовался этим, чтобы зайти мне в тыл. Мой детектор угроз засветился ярче, и я отпрыгнула в сторону, чтобы избежать атаки, но, к несчастью, его холодное оружие рассекло мне правую заднюю ногу, разрезая грязный, в синюю полосу носок и повреждая полурегенерированную плоть.

— Аргх, будь ты проклят! Это же из коллекции Коко Поммель! — завизжала я с возмущением, когда моя любимая пара носков была испорчена.

Не думаю, что мне нужно акцентировать на этом внимание в данной ситуации. Теперь, когда враг был рядом, я схватила его за хвост своим, нановолокнистым, и сильно дёрнула его назад. Достаточно сильно, чтобы сбить с ног и уронить на брюхо. Чтобы не дать ему выбраться, я поставила заднее правое копыто ему на спину, мощно надавливая своей механической силой до того, что он начал извиваться и стонать от боли.

Оставшийся жеребец поднял не только свой нож, но ещё и мой пистолет, направив его на меня. Он начал безумно хихикать, прицеливаясь.

—Я подебил, — заржал он и нажал на спуск. Я закрыла глаза и собралась с духом в страхе перед неизбежным.

Раздался громкий хлопок и прозвучал выстрел. Я думала, что это всё, игра закончена, я провалилась и закричала от боли. Однако смерть не явилась, чтобы забрать меня. Вместо этого жуткая, колющая боль разверзлась в центре моего лба, когда в него ударило что-то раскалённое докрасна. Я вскрикнула, как будто ударилась обо что-то головой, когда наклоняешься, чтобы что-то поднять с пола. Боль была резкой. Я сделала шаг назад, тряся головой и используя правое копыто, чтобы вытереть голову. Я могла чувствовать, как что-то застряло в моей шерсти, и небольшую струю крови от выстрела. Пони, на которого я наступила, вскарабкался на копыта обратно и отошёл на безопасное расстояние. Пуля была искорежёна и вмята, словно попала в твёрдый предмет. Только тогда я поняла, что произошло. Похоже, что мой эндосеклет был достаточно прочным, чтобы выдержать выстрел из магнума .357 калибра. Я глубоко вздохнула с облегчением от того, что со мной всё будет в порядке и что потребуется нечто большее, чтобы убить меня, но это ко всему остальному добавило мне беcпокойство. Полагаю, из-за того, что меня волновала прочность моего механического скелета.

— Она демон, — глаза жеребца, который резал и стрелял в меня, расширились от ужаса.

Он выронил моё оружие и побежал, скрываясь в одной из комнат дальше по коридору. Он больше не был проблемой из-за преследующего его ужаса, белая метка жеребца на ЛУМе была тому доказательством. Остался единственный жеребец, которого я приковала к полу ранее. Для того, чтобы по мне больше не стреляли из моего собственного оружия, я быстро подняла его своим хвостом и, прикладывая нановолокна к спусковому крючку, направила его на одинокого жеребца.

— Если в тебе осталась хотя бы капля здравого смысла, то беги, — прокричала я ему. Он, к сожалению, не послушал. Вместо этого он вытащил из-за пояса ещё один нож, бормоча что-то, что я не могла разобрать из-за рукоятки в его рту. Я вздохнула. — Так тому и быть. У тебя был шанс.

Он оттолкнулся от пола, начал бежать на меня, а я выстрелила. Пуля прошла мимо жеребца на дюйм. Я отступила в сторону, чтобы увернуться от его атаки, но недооценила скорость жеребца. Он нанёс удар по моему бедру и боку, снова нанося рану моей ноге и разрывая носок.

— Только не снова, — застонала я и отпрыгнула, чтобы увеличить дистанцию между нами. Я удручённо вздохнула, когда ЛУМ предупредил меня о том, что в барабане револьвера остался последний патрон. Я должна попасть, или всё скатится в резню.

Я держала револьвер хвостом, снова целясь в жеребца, пока тот поворачивался ко мне лицом, с которого капала моя кровь. Я стиснула зубы от боли, которой отдавало от моего поврежденного лба и бока. Он снова что-то пробубнил и бросился вперёд. Я ждала, пока метка из четырёх углов сводилась на его голове. Когда на ней образовался квадрат, я нажала нановолокном хвоста на крючок, чтобы выпустить последний патрон из изготовленного на заказ пистолета. Я съёжилась, когда пуля слегка отклонилась от траектории и попала в левый глаз жеребца. Выстрел был смертельным — его тело дёрнулось и упало на пол с глухим шлепком.

— Селестия, — вздохнула я с отвращением, глядя на лопнувший глаз.

— Их больше нету? — Фрутти осторожно высунулся из-за угла.

— Нету, нету, — со вздохом я перезарядила Счастливчика 13 и затолкала его в кобуру.

— Прости… — Он замер и посмотрел вокруг. — Тупое говно… тупого стойла с галюнами! Говно!

— Ничего, Фрутти, я знала, что галлюцинации ещё затронут тебя, — я улыбнулась ему. — Ты не виноват.

— Всё равно, не стоило нестись наобум, как от ссаной тряпки, — вздохнул фиолетовый пегас, но вдруг поражённо ахнул, глядя на мой лоб: — Луна благослови меня велосипедом! Ты нормально?

— Нормально, череп крепче, чем я думала, — натянуто улыбнулась я в надежде разрядить обстановку.

Я слегка улыбнулась, и мы продолжили путь, пока не оказались в яблочных садах. Это была огромная комната, практически с хуфбольное поле, покрытая десятками деревьев с ярко-красными фруктами. Судя по кучам гнилых яблок, здесь давно уже никто не работал. Полагаю, что автоматические системы стойла поддерживали жизнь деревьев, но никто из пони не прибегал к ручному сбору плодов.

— Пройдём тут и окажемся в лаборатории, — заверила я Фрутти. — Правда, это в другую сторону от того, куда нам надо.

— Ну, мы как минимум будем двигаться, а я ни за что не вернусь к этой убивашке с лазерами в глазах, — простонал Фрутти. — Кроме того, можем набрать яблочек по пути, — и облизнулся.

Мы углубились в дебри огромного сада и снова почувствовали тепло солнца на спинах, как будто очутились снаружи. Невольно улыбнувшись знакомому ощущению, я подняла взгляд; так же поступил и Фрутти — судя по всему, из любопытства. Высоко над кронами деревьев висело миниатюрное солнце — «солнечный генератор» этого Стойла, а чтобы всё выглядело ещё правдоподобнее, потолок был выложен голографическими плитками, имитирующими дневное и ночное небо. Оттенок голограммы и сияние искусственного солнца говорили о том, что сейчас поздний вечер — мы пробыли внизу весьма долго.

— Может, сходишь налягаешь нам яблочек про запас? — предложил Фрутти.

— Сам иди, хоть облягайся, — я махнула на дикую, разросшуюся траву под деревьями, пропитанную бурой мякотью. — Лично я не хочу выковыварить нормальные из гнили.

— Не хочешь — как хочешь, — и он, взмыв в воздух, завис у ближайшего ствола.

Я улыбнулась, глядя, как он парит в широком, открытом пространстве сада. Не могла не задуматься о том, каково это — уметь летать. Пока Фрутти срывал яблоки и выбрасывал негодные, я, замечтавшись, не заметила, что иду под траекторией его бреющего полёта..

— Мусор, — он, вздохнув, выпустил яблоко, пролетая надо мной.

Внезапная тень, упавшая на морду, вырвала меня из мыслей, и я задрала голову.

ШЛЁП!

Cгнившее до сердцевины яблоко тюкнуло меня в нос и разлетелось липкой кашицей по всему лицу. Попало в нос, в рот и… О Луна благая, какая мерзость! Забыв про манеры, я заплевалась, отхаркивая гниль, затем яростно вытерла лицо копытами, чтобы выскрести коричневую кашицу из шерсти.

— Ты чего это? — спросил через минуту-две Фрутти, зависнув с охапкой яблок в копытах на груди.

— Ты уронил на меня гнилое… — протянула я жалобно, не прекращая оттираться. Повезло ещё, что бурая масса не попала в гриву или на шляпу. Стиральной машины у нас в перспективе не предвиделось.

Услышав, что он случайно приголубил меня плохим яблоком, пегас нахмурился и извинился. И конечно, заухмылялся, но — надо отдать ему должное — не заржал во весь голос, отчаянно давясь смехом.

— Мне нужно в ванну, — заныла я.

— Тогда не тормозим, — сказал пегас, приземлившись на задние ноги, и, балансируя, открыл медицинский ящик на моём боку, высыпал в него шестёрку яблок и защёлкнул крышку. Оставшиеся плоды он быстро рассовал по карманам и наконец опустился на четыре копыта. — Теперь яблок всем поровну, так что пойдём.

Я с улыбкой кивнула. Нам потребовалась пара минут ходьбы по длинному широкому помещению яблочной фермы, прежде чем мы добрались до конца. Когда же мы вышли в коридор, я источала вонючее амбре.

— Ух! Паршиво попахиваешь, — ляпнул Фрутти, попутно зажимая нос. Ответом ему был мой сдавленный стон. Поганое зловоние разъедало мои обонятельные рецепторы и отдавало кислятиной изо рта.

Коридор оказался коротеньким: он уходил налево и направо, где оканчивался тупиками с дверями. Налево — в научную лабораторию, направо — пара дверей друг напротив друга. Разглядев на них символику, я запищала от радости. Ванные! Я подскочила к ближайшей уборной для кобылок и саданула по панели, но улыбка сползла с моего лица, когда дверь не отреагировала. Я повторила, но — всё то же самое.

— А ну!

Я зарычала от досады и схватилась ртом за ручную защелку двери. Потянула, но дверь не поддавалась; впрочем, магия в рту размягчила металлическую ручку, и в итоге я, прокусив её, бухнулась на задницу — с мятным куском железа во рту.

— Видимо, заперто на неавтоматику, — Фрутти попробовал уборную для жеребцов, и с тем же успехом.

Жалобно постанывая, я задвигала челюстями, сомкнутыми на бруске. Ну вот что с моей удачей?

— Пойдём лучше, — я не жуя заглотила остатки.

— Угумс, — согласился Фрутти.

Мы припустили к двери «Научные лаборатории», как наших ушей достиг отрывок разговора… и мы застыли, различив знакомый спокойный голос.

— Миссис Несси в бешенстве. Ты не видел двух сорванцов, которые от неё сбежали?

— Наверное, спрашивает того пони, которого я пощадила, — шепнула я Фрутти, прежде чем вглядеться в садовые дебри, выискивая глазами двинутую кобылу.

— Поэтому сваливаем нахрен! — зашипел пегас.

— Она бестия! Демоница! Сатана! — верещал вдалеке пони.

— А-та-та, врать нехорошо, да, миссис Несси? — раздался отдалённый голос, затем пауза (видимо, за куклу она отвечала более тихим голосом), и затем снова: — Правильно, миссис Несси, — и громкий шорох сглазера. Пони, которого я пощадила, заорал, сожжённый безумной кобылой.

Внутри меня поднялась волна гнева. Я пощадила его, он не хотел причинить вред другим пони, у него хватило ума понять, когда нужно завязывать. Я оставила его в живых, а эта кобыла, эта психопатка, обвиняет его во лжи и просто сжигает. Я повернулась лицом к фруктовому саду.

— Тпр-ру! Времени без того в обрез, — шикнул Фрутти.

Вдруг с другой стороны фруктового сада в меня устремился пучок красной молнии.

— Вот дерьмо! — вскрикнула я и рухнула на бетонный пол коридора, чтобы не попасть под луч сглазера. — Она стреляет через всё стойло!

Я заскулила и быстро отползла от фруктового сада за надёжную стену и присоединилась к Фрутти у двери в научную лабораторию.

— Открывай, открывай! — поторопила я.

Как бы мне ни хотелось отомстить за убитого пони, в этом стойле правил закон сглазера. Даже на расстоянии я была в невыгодном положении. Если я снова столкнусь с этой чокнутой, то убить её придётся, застав врасплох, иначе поджарят уже меня, а думать об этом было страшно.

Фрутти распахнул дверь в лабораторию, мы вихрем влетели внутрь и быстро закрылись. Только навесив на дверь замок, я повернулась к моему фиолетовошкурому другу.

— Ты можешь приварить дверь? — спросила я, указывая на плазменную винтовку под его невредимым крылом.

Он кивнул и поднялся на задние ноги, используя крылья для равновесия, взял винтовку и прицелился в дверь. Ствол выплюнул три пучка плазмы, ударивших примерно посередине с обеих сторон и сверху по запорным зажимам. Раскалённая плазма деформировала и расплавила металл, соединив его и окончательно запечатав дверь.

— Надеюсь, это её притормозит, — выдохнул Фрутти.

Я с надеждой кивнула, оглядываясь по сторонам. Мы находились в коридоре, который разветвлялся за углом позади, а впереди нас отделяли ворота безопасности. Судя по тому, где мы стояли, мы находились на противоположной стороне от того места, где прятался Танго Джек, и чтобы найти его, нужно было попасть на другую сторону. Быстрый осмотр ворот выявил электронный замок, для разблокировки которого требовались ключ-карточка или терминал удалённого доступа с поста охраны, если верить светящемуся зелёному экранчику рядом со считывателем карт. Не имея другого выбора, мы пошли по единственному открытому для нас пути.

Коридор окончился тупиком, и в сером бетоне перед нами предстала лишь одна единственная дверь. Оглядевшись, мы увидели надпись про пункт охраны. Имело смысл, ведь иначе в научные лаборатории из комнат отдыха мог попасть кто угодно. Это также означало, что нам прийдётся пройти через пост, так что мы вошли через дверь и оказались в разгромленном офисе.

— Ого, да тут как будто торнадо пронеслось, — выдохнул Фрутти, оглядывая царившую вокруг разруху.

Комнату покрывали обрывки бумаги и всякий мелкий мусор. Похоже, кому-то пришлось убегать в спешке. У дальней стены виднелся терминал, к которому я подошла и приложила карту. К счастью, экран заработал и высветил интерфейс. Я нашла опцию открытия нужной двери, активировала её и собралась было отвернуться, как вдруг увидела очень любопытную заметку.

«Стойл-Тек — убийцы!»

Я не смогла устоять перед искушением разузнать больше о компании, в которой работала до войны.

Не могу, нахуй, в это поверить. Смотрительница, Стойл-Тек, все они повинны! Я с самого начала понял — что-то не так с той запиской, которую она прислала спустя две недели после закрытия двери. На следующий же день стали поступать жалобы на странный клубничный привкус в воздухе, и будь мы прокляты, если не чувствовали того же. Согласно приказу, я отвечал, что всё в порядке и неполадка уже устранена, но какое же это было враньё. Шли недели и месяцы, и жители начали вести себя странно, подчас даже жестоко. Каждого из них лечили как могли, но все они говорили о каких-то галлюцинациях, становящихся хуже и хуже с каждым разом. Мне показалось странным, что ни охранный и медицинский персонал, ни я, ни смотрительница не столкнулись с какими бы то ни было видениями или психическими расстройствами, так что я решил расследовать это дело.

Вскрылась тревожная правда. Несмотря на лабораторное оснащение, в стойле не было инструментов для химического анализа, и поэтому медики не могли брать у больных тесты на кровь. К несчастью, события стали развиваться слишком быстро — галлюцинирующие пони начали нападать на охрану и врачей. В одну из ночей разгорелось самое настоящее восстание, в ходе которого мы потеряли четверть и треть персоналов соответственно, прежде чем успели забаррикадироваться. Было совершенно непонятно, что тут творится, но мы не могли перебороть стойло, полное сумасшедших. Я решил обратиться к смотрительнице, потому как её происходящее будто и вовсе не волновало.

Это она стояла за всем. Она совершенно не удивилась моим словам, даже наоборот — обрадовалась. Отвратительно. А стоило мне попросить её о помощи, смотрительница сказала лишь: «Нет, всё происходит согласно инструкциям Стойл-Тек». Я не мог поверить в это, однако моей главной целью оставалось благополучие оставшихся пони, так что я потребовал открыть дверь. Она отказалась. Тогда я решил сделать это сам с её терминала, и смотрительница наставила на меня пушку. Не осталось другого выбора — если я хотел спасти тех, кого ещё можно было спасти, мне нужно было выстрелить. В ответ мне в грудь также вонзилась пуля, однако броня охраны остановила её. Убрав смотрительницу с пути, я воспользовался её терминалом и открыл дверь, а ещё позаимствовал ключ от сейфа: посмотреть, что же за приказы такие она получила. Увиденное шокировало меня и сбило с толку.

Стойл-Тек по всей вентиляции расставили контейнеры с дистанционным управлением, наполненные психотропным наркотиком. Он должен был вызывать галлюцинации, а по мере воздействия и психическое расстройство, что и произошло в точности со здешними жителями. Смотрительнице надлежало активировать распыление через две недели после закрытия двери и вести заметки о прогрессии безумия среди населения. И о том, как охрана и медперсонал будут справляться с ситуацией в условиях ограниченных ресурсов. Также выяснилось, что наши уколы при входе в стойло несли противоядие, что объясняло невосприимчивость к наркотику. Ну, и отсутствие оборудования для химанализа стало понятным.

До сих пор не могу поверить, что Стойл-Тек и эта сука смотрительница сотворили с нами. Они должны были спасать нас, а не убивать кошмаром безумия! Я соберу оставшихся и уведу прочь отсюда. Даже через столько времени среди простых жителей остались здоровые пони. Галлюцинирующие, но сохранившие рассудок. Медики говорят, на открытом воздухе наркотик со временем выветрится из организма. Знаю, выход на поверхность не выглядит как хорошая идея, учитывая царящую там радиоактивную катастрофу, однако это всё же лучше, чем сидеть здесь и умирать от безумия.

Длинная записка подошла к концу, оставив меня в полнейшем ощеломлении и ужасе. Не в силах отойти от произошедшего в стойле, я отступила в сторону и тяжело осела на круп. На моём лице застыла гримаса страха, а в мыслях засели новые знания о Стойл-Тек. Нанявшая меня компания, помогавшая пони, для которой я продала столько товаров, сделала всё это!

— Кристалл, всё хорошо? — с беспокойством спросил Фрутти, разглядывая меня.

Я не отвечала, всё ещё слишком шокированная увиденным. Тогда пегас сам подошёл к терминалу и уставился в экран.

— Да вы там говна, что ли, хлебнули, полтора половничка!!! — закричал он от злости и удивления. — Я тут срусь под себя от всякой хуйни просто потому, что какие-то пидоры из Стойл-Тек напустили наркоты в стойло?

Пока Фрутти орал и топал копытами, я потрясла головой и наконец смогла подняться на ноги.

— Нам нужно спешить. Чем дольше мы тут, тем хуже будут видения, — проговорила я.

— Да какого ж хуя не так с этими придурками? — кипел от злости жеребец.

— А мне легко, что ли? — позволила я выйти собственной ярости и горечи, отчего, впрочем, мой голос будто зазвучал слегка роботически. — Я работала на них когда-то.

Мы вышли из комнаты охраны и двинулись к воротам. Лаборатории оказались похожи на комнаты отдыха по планировке, и мы могли заглянуть в каждый отсек через окно. Ничего необычного видно не было — всё, что пережило испытания временем, выглядело как обыкновенное научное оборудование.

— Не могу поверить, что они даже не предусмотрели запасного плана, — вздохнул Фрутти.

— Да, я тоже. Это вообще какая-то херня, — грустно согласилась я. — Когда вернёмся домой, посмотрю записи в своём терминале. Надеюсь, я не продала ни одного места в эту дыру.

Я правда очень на это надеялась, хотя даже и не помнила, давали ли мне информацию, что в этой горе вообще будет стойло. Либо мне не сказали, либо его построили в те пять лет, пока я была в отключке.

Мы обогнули угол и оказались в длинном коридоре, который вёл прямо в нужную часть лабораторий. К своему великому облегчению, я заметила на стене указатель к туалетам.

— Слава Селестии, — счастливо выдохнула я и поспешила в комнату для кобылок.

Фрутти уселся у закрывшейся двери.

— Подожду здесь тогда. Нас же не убивает невидимая психотропная муть, — с сарказмом изрёк он.

— Прости, Фрутти, — повысила я голос, дабы перекричать льющуюся из крана горячую воду, — но я ни секунды дольше не проживу с гнилым яблоком на лице.

— Быстрее шевели своей роботической задницей, — поторопил жеребец.

Я решила пропустить мимо ушей деталь про роботов и сосредоточилась на омывании. С моих губ сорвался вздох удовольствия, когда я почувствовала, как почти засохшая корка слезла с шёрстки. Посмотревшись на всякий случай в зеркало, я вдруг опять увидела розовый цвет.

— Только не снова!

Оставив воду капать с мордочки, я непреклонно уставилась на своё лицо.

— Нет, никаких взглядов по сторонам, нет, — сказала я себе.

Впрочем, одного зеркала оказалось достаточно — меняться начало само отражение. Мои щёки растянулись и поползли вниз, нос удлинился, губы опустились, а брови раздвинулись. Как будто кожа у меня на лице обратилась провисающей резиной.

Я дотронулась копытом до щеки. Касание ощущалось нормальным, однако кусок моей плоти в зеркале смазался подобно краске. Когда я убрала ногу, он тут же опал обратно и из-за инерции оторвался, образовав зияющую дыру. Вскоре за ним последовала остальная кожа, после которой остался лишь стальной череп с глубоко посаженными красными огоньками вместо глаз. На брови красовалась простая гравировка: «И-01».

Я смотрела на истинную себя, окутанная страхом.

— Страх, недоверие и отвращение будут сопровождать тебя всюду, — сказала машина моим синтезированным голосом, отчего я подпрыгнула. — Никто не полюбит робота-шпиона.

На этом опадать стала оставшаяся плоть, и я закричала.

Фрутти ворвался внутрь как раз под конец наваждения, уже готовый к бою.

— Кристалл, что случилось? — обеспокоенно спросил он.

— Я, м-меня… мне б-было ужасное видение, — заплакала я.

Теперь, когда в зеркале вновь обосновалась моя полосатая мордочка с голубыми глазами, слезы полились свободно.

— Ебал в рот это стойло, — пробормотал Фрутти. — Ты в порядке?

— Буду, когда выберемся отсюда, — шмыгнула я.

— Правду говоришь.

Путь мы продолжили в спешке. Фрутти заметно волновался, предчувствуя собственную галлюцинацию — до сего момента они шли у нас почти синхронно. И стоило нам прешагнуть порог коридора к хранилищу, как пегас замер и принялся удивлённо озираться по сторонам.

— Кристалл, а ты куда де… — он внезапно замолчал и принял тревожный вид. — Какого хуя я делаю в своей старой пивнухе?

Кажется, бредовые видения стали сильны настолько, что овладели самой сутью стойла вокруг нас. Я страшилась, что будет у меня в следующий раз, если мы не выберемся отсюда к тому времени. Не зная, как помочь другу, я решила, что лучшим выбором будет проследить за его безопасностью, пока галлюцинация не кончится. Так что я принялась беспрестанно поглядывать в обе стороны коридора и на свой ЛУМ, дабы не пропустить незваных обитателей стойла (особенно эту придурочную в платье).

Фрутти внезапно попятился прочь с испуганным визгом, но стоило ему оказаться за порогом, как пегас остановился.

— А? — резко выдохнул жеребец.

Он оглядел мрачные стены стойла и перевёл взгляд на меня.

— Я сейчас был в своём старом баре, всё казалось таким… реальным, а потом… анклавовцы выломали дверь, — объяснил Фрутти, постепенно успокаиваясь.

— Ты как, нормально? — с волнением поинтересовалась я.

— Нормально, — вздохнул пегас.

Я потянулась было ткнуться в друга мордочкой, но вспомнила его недавнюю реакцию на это, когда активировался СП. Я тихо вздохнула, надеясь остаться неуслышанной, и повернулась спиной, зашагав к последнему прибежищу Танго Джека.

— Тут, — прошептала я, остановившись перед дверью.

— Пора с этим кончать, — тихо произнёс Фрутти.

Я кивнула и нажала на кнопку. За скользнувшей створкой обнаружились десятки полок и коробок с медицинскими припасами и научным оборудованием. На полу, меж двух ящиков, обнаружился и Танго Джек. Дрожащий и хнычущий после всех ужасных галлюцинаций, с которыми он тут наверняка столкнулся. А раны на теле свидетельствовали и о стычках с местными психами. Я шагнула внутрь и отодвинулась в сторону, чтобы дать пройти Фрутти, когда полный чистого ужаса взгляд беглеца поднялся на нас.

Танго услышал звук открывающейся двери, сопровождавшийся перестуком копыт, и приподнял голову — убедиться, что безумцы всё же достали его. Однако стоило его взгляду пасть на фиолетовую шерсть, как розовая пелена вновь явила себя. С расширившимися от ужаса глазами он смотрел, как какой-то пегас вдруг превратился в земного пони и начал увеличиваться в размерах. Он рос и рос, пока не стал высоким, как принцесса Селестия, а его свалявшаяся масса волос хвоста и гривы почернела и приобрела опрятный вид.

— М-Мотор Раннер? — в ужасе промямлил жеребец.

Мираж высокого киберпони повернул голову и злобно ухмыльнулся. Его тело облачилось в чёрный костюм с белой рубашкой и красным галстуком, а спустя секунды облик сформировался окончательно. Мотор Раннер поднял аугметированную ногу и указал перед собой.

— Ты не можешь скрыться от своего страха, — полным скрытой угрозы голосом сказал он.

Внезапно всё Стойло затряслось как от землетрясения. Танго Джек закричал и обхватил голову копытами, укрываясь от могущих упасть коробок, однако их не последовало. Вся комната дрожала, и по стенам начала расползаться сеть огромных трещин. Одна из них обогнула дверной проём и в конце концов замкнулась в кольцо через всё помещение.

— Чё происходит-то?! — испуганно завопил Танго, когда дрожь земли стала усиливаться.

Зловещая улыбка Мотор Раннера стала шире.

— Наступает время твоего величайшего страха, — произнёс он, и сразу же после этих слов потолок комнаты сорвало напрочь, словно крышку с банки.

Танго Джек взглянул выпученными глазами наверх и увидел лишь пустоту, как будто складское помещение плыло в ином измерении. Его мысли, впрочем, прервал оглушительный грохот со стороны двери.

Громадное стальное копыто раскрошило остатки стен в углу комнаты, а мгновение спустя за ним последовало второе — в противоположном углу.

— Не-е-ет, невозможно… — сжался Танго и уставился обратно на Мотор Ранера; точнее ему за спину, где вздымалось бестелесное нечто.

Огромная грива раскрылась голубым парусом, ввверх взметнулись стальные шипы, а по бокам показались по-военному покрашенные в зелёный уши. Вынырнула чёрная морда с респиратором на месте рта, и где-то в глубине глазниц зажглись искусственные, но похожие на настоящие глаза. Они смеряли Танго Джека взглядом с высоты всё поднимающейся головы, за которой последовало туловище с многоствольными пулемётами по бокам, дюжиной дул уставившимися на жеребца. Мощные ноги твёрдо встали на пол, удерживая вес всей возвышавшейся над Танго громады, ощетинившейся на свою жертву даже ионными пушками. Страха и ужаса на оную жертву навевал ещё и ореол призрачного пламени, окружавший машину войны.

— Ты страшишься, что не способен остановить его или хотя бы понять; что твою жалкую жизнь сметут в мгновение ока.

Мотор Раннер зловеще улыбнулся, и пулемёты над ним завращались. Танго Джеку не оставалось ничего иного, кроме как свернуться калачиком и жалко завыть.

Я посмотрела на Фрутти, который в ответ просто пожал крыльями. Как только Танго увидел пегаса, то начал дрожать и в итоге свернулся в тугой клубок, словно пытаясь от чего-то спрятаться. Фрутти кивком головы указал на жеребца, мол, «вперёд», на что я только вздохнула. Что ж, в конце концов, именно поэтому мы и оказались здесь.

Я вытащила Счастливчика 13 из кобуры, подошла к скулящему пони, который теперь лихорадочно бормотал какую-то чушь про некоего «Крогота», и направила ствол ему в голову. Танго тут же закрылся копытами. Я буравила его взглядом, набираясь храбрости раз и навсегда покончить с чёртовым извращенским ублюдком, однако он выглядел столь жалко, испуганно и разбито, что я ничего не могла с собой поделать. Я зарычала и убрала револьвер, но вдруг в мою голову закралась идея. Шаг, другой, и вот моя мордочка уже у самого уха жеребца, а хвост обвит вокруг его шеи, готовый сорвать кулон-доказательство.

— Ты не заслуживаешь смерти. Она — роскошь для любого в этом аду, и даровать тебе такой лёгкий выход было бы неправильно. Нет, ты останешься жить и каждый день будешь окружён призраками своего прошлого. Прощай, — прошептала я и, развернувшись, пошла прочь; в хвосте покачивался кулон.

— Нам же надо грохнуть его вроде как.

— Да, но он не достоин. Пусть страдает, — рыкнула я. — К тому же Мотор Раннер сказал, что кулон будет достаточным доказательством. Нет причин не верить нам, если мы заявимся с этой штукой.

Я многозначительно покачала золотой безделушкой.

— План надёжный, если я всё правильно понял. Можем сваливать? — с надеждой спросил Фрутти.

Я кивнула.

— Ебануться, да здравствует Фауст, — обрадовался пегас.

Мы оставили растлителя жеребят страдать от галлюцинаций в кладовке, а сами быстрым шагом направились по коридорам лабораторий в сторону атриума. Теперь, когда у нас было то, за чем мы пришли, причин оставаться тут и дальше не осталось решительно никаких. Мы свернули налево из коридора к жилым помещениям, где поехавшая магичка расплавила дверь, и оказались на пути к атриуму через медицинский отсек.

Там мы быстренько распахнули дверь и подобрались к ступенькам.

— Тётушка Глиммер говорит…

Знакомые интонации кукольного голоса кобылы-сглазера заставили нас тут же застыть на месте.

— Игра окончена, жеребятки, — добавила она нормальным голосом.

Мы медленно повернули головы и увидели единорожку, чья поднятая кукла взирала на нас.

— Чёрт, тут ведь не укрыться и не убежать, слишком открыто, — шепнул Фрутти.

— И она нас зажарит при малейшем движении.

— Время наказания, — провозгласила кобыла, и её рог загорелся.

— Фрутти, отвлеки её своим квант-модулятором, а я атакую со спины. В просторном атриуме можно и подраться, — прошептала я.

Пегас кивнул, взхмахнул крыльями, отчего сразу поморщился — должно быть рана ещё не зажила — и схватил в копыта винтовку.

— Эй, мисс Ебанашка, ты не сумеешь долбануть в пылающий шар, если тот долбанёт тебе в лицо, — закричал Фрутти и поднялся в воздух, демонстративно целясь из винтовки.

— Какие манеры и язык! Похоже, нам с миссис Несси придётся хорошенько тебя проучить, — сказала колдунья и пульнула красной молнией из глаз.

Я воспользовалась своим шансом и начала тихо обходить кобылу, отвлёкшуюся на выстрел глазным лазером во Фрутти, который увернулся и открыл ответный огонь горящими шарами зелёной плазмы. Кобыла даже не потрудилась отойти; она просто снесла медленно движущиеся сгустки выстрелом заклинания, вскоре полетевшего и в моего друга. Сколько магии у этой поехавшей твари? Подобравшись-таки к ней сзади, я вытащила Счастливчика из кобуры. Фрутти отменно справлялся, отвлекая её.

— Это всё на что ты способна? Ох, ах, моё крыло! Как же теперь жить! — дразняще кричал тот тем временем. — УХ ЁПТ!

Пегас еле увернулся от очередного выстрела.

Я встала возле кобылы и приставила дуло револьвера к её виску.

— Игра действительно окончена, — пробормотала я.

Краем глаза я уловила движение: кобыла подняла и повернула свою куклу, давая той посмотреть на меня, и её глаза засветились красным. Вот ведь залупа! Я быстро нажала на спусковой крючок языком, вышибив колдунье мозги, но не раньше, чем почувствовала обжигающее копьё на правой стороне лица, заставившее меня слегка отшатнуться назад и закричать от жгучей боли.

«Предупреждение: правый оптический модуль отключён»

«Предупреждение: правый звуковой рецептор отключён»

«Причина: магическая перегрузка»

«Состояние/статус: задействована ремонтная система»

— Вот дерьмо, Кристалл, ты жива?! — спросил Фрутти, приземляясь рядом с трупом единорожки.

— Более-менее, — ответила я со вздохом. — Кажется, от её заклятья у меня онемела правая сторона лица, что-то я ничего не чувствую. Насколько там всё плохо?

Я повернула голову и посмотрела на Фрутти левым глазом, так как правый был практически слеп. Было понятно, что её атака ослепила меня, а также оглушила и повредила нервные окончания, так как я вообще не чувствовала боли, несмотря на удар в лицо магическим лучом.

— У тебя ужасная выжженная линия от носа до уха, через глаз. Который выглядит, будто расплавился и вытек. Повезло, что ты ничего не чувствуешь, а то было бы дико больно.

— Не достанешь мне лечебное зелье из сумки? — попросила я.

— Без проблем, — ответил Фрутти и исполнил просьбу. — А зачем тебе вообще их пить, у тебя разве нет регенерирующего талисмана какого-нибудь?

Я вытащила пробку и выдула лекарство.

— Ох, Фрутти, ну не обращайся со мной как с машиной, раз уж всё узнал, — с обидой в голосе и на лице ответила я. — Я по-прежнему из плоти и крови, пусть и с эндоскелетом.

Зелье начало свою работу, и на правую половину головы вернулась обжигающая боль, от которой я поморщилась.

— Прости, — нахмурился пегас и виновато уставился в пол. — Я не хотел.

Я вздохнула. Опустив уши, я посмотрела на друга.

— Ничего, заслужила, — грустно сказала я. — Давай-ка уже выберемся отсюда.

Фрутти кивнул, и мы вышли из атриума к ступеням.

— Слушай, до меня тут дошло, — поднимаясь, произнес жеребец. — Как эта психотропная дрянь тебя проняла, раз ты у нас полуробот?

Хороший вопрос, так-то. Хм, почему же наркотик подействовал на меня — больше машину, чем пони? Подождите, сердце и лёгкие у меня органические, я дышу воздухом, как и другие пони, и мой мозг органический тоже, пусть и с компьютером внутри. Исходя из школьных уроков биологии, насыщенная кислородом кровь из лёгких поступала в сердце, а затем направлялась по артериям к остальным частям тела. Полагаю, что, поскольку наркотик был распылён в воздухе, моя кровь накачивала мозг не только кислородом. Иного объяснения я не нашла, так что рассказала свои соображения Фрутти.

— Звучит разумно, — кивнул пегас, выходя в длинный коридор к комнате с входной дверью.

— Эй, а предупреждающий знак-то исчез! Мы больше не в опасности, — воскликнула я, не увидев иконки на её обычном месте.

Фрутти обернулся и посмотрел на лестницу.

— Спустись на пару ступенек и скажи, если он вернётся, — задумчиво произнёс жеребец.

Я кивнула и сошла вниз. Примерно на середине лестницы восклицательный знак загорелся вновь, и я бегом залетела обратно наверх.

— На полпути вернулся, — выпалила я.

— Есть у меня одна теория… — протянул Фрутти, вновь двинувшись по коридору.

— Да ну?

Пегас кивнул.

— Ну да. Мы стали ловить глюки, только спустившись в самые недра стойла, а потом случился твой… как его там, СП? Который отвёл тебя наверх, со словами о защите твоего здоровья и сознания. Да и сам я просидел до твоего пробуждения без единой проблемы. Потому я считаю, что твой детектор всё это время мигал от распылённого наркотика.

Я моргнула. Звучало очень похоже на правду, если так подумать. Действительно, значок угрозы мигал с того самого времени, как мы вошли.

— Думаю, ты прав, — кивнула я.

Фрутти улыбнулся и гордо выпятил грудь. Я улыбнулась, видя, как ему понравилось моё признание.

Наконец мы дошли к открытым дверям в вестибюль.

— Ну, хоть смотаться отсюда можно, в кои-то веки.

Мы зашли внутрь, и внезапно розовая дымка заволокла моё зрение, заставив остановиться как вкопанную. Почему я подверглась очередной галлюцинации, когда мы вышли из отравленного воздуха? Подождите, остаточная доза ещё неслась по моим жилам. О нет. Я подняла глаза на дверь стойла, но вместо стальной шестерни увидела яркий свет. Свет был таким ослепляющим, что я вообще ничего не могла разглядеть, однако так же быстро, как появился, он исчез. Вокруг уже не было стойла, вместо этого я стояла посреди кристальной дороги, хорошо знакомой с детства, и вид кристального дворца прямо передо мной развеял последние сомнения.

— Бульвар Дворцовой Площади, — оторопело выдохнула я, оглядываясь вокруг.

Я запомнила эту улицу, потому как она была центром торговли и общения. Всякий раз, как я навещала своих бабушку и дедушку, мы приходили сюда. Единственное, что выбивалось из общей картины, — вокруг не было ни души. Ну, и позади меня был дверной проём стойла.

— Как ты могла, Кристалл? — спросил очень знакомый голос.

Я обернулась и увидела маму, очень разочарованно смотрящую на меня.

— Это был наш дом! — произнёс тот же голос, но уже справа. Там тоже стояла мама.

— Здесь ты родилась, — ещё одна стояла слева, рядом с первой.

— Здешние пони были ни при чём, они не заслужили такой смерти, — снова послышалось справа.

— И самое худшее: твои дедушка с бабушкой оставались здесь, — вновь слева.

— Разве они заслужили смерть?

Теперь меня со всех сторон окружали копии матери, все как один со злыми и огорчёнными лицами. Сердце кровью обливалось от такой картины.

— Ты мне не дочь, коль способна сотворить подобное, — наконец сказала последняя, что стояла прямо передо мной.

— Нет, вы всё врёте! — закричала я, но мой вопль утонул в грохоте огромного взрыва, а в его огне утонул кристальный дворец.

Я закричала от душевной боли, наблюдая, как многочисленные копии моей матери сгорают и превращаются в пепел. Медленно пятясь, я тем не менее смогла пройти через порог стальной двери позади себя. Как только это случилось, галлюцинация закончилась, и передо мной снова предстал вестибюль стойла. Я тяжело задышала, пытаясь оправиться от головокружения после пережитого. Да, я очень боялась, что меня так или иначе использовали. Я понятия не имела, что могло произойти за пять лет моей формальной смерти, и боялась даже помыслить о том, как мама бы стала думать о дочери-убийце. Убийце многих невинных.

— ДЕРЖИ ЭТУ ШТУКУ ПОДАЛЬШЕ! — услышала я тревожный крик Фрутти.

Когда я подняла на него глаза, он уже развернулся и бежал на меня, как будто спасаясь от кого-то или чего-то. У него, должно быть, тоже галлюцинация. Подождите, он направляется прямо ко мне и под влиянием наваждения не может меня видеть.

К сожалению, осознание пришло слишком поздно, и, прежде чем я успела убраться с пути убегающего пегаса, он врезался мне в грудь плечом. Я тихонько застонала от довольно сильного удара, сместившего меня назад на несколько дюймов, в то время как Фрутти издал болезненный крик и упал на пол, успешно протаранив свою стальную подругу.

— А-а-ай, бля-я-ять, — катался он по полу, держась за ушибленное плечо.

— Ты как, нормально? — протянула я ногу помощи.

Пегас принял моё копыто и встал, однако продолжил потирать плечо.

— Учитывая, что я будто врезался прямо в кирпичную стену, да, нормально, — со вздохом ответил он. — Эти галлюцинации меня доебали уже.

— Полностью поддерживаю. Я только что видела множество копий матери, твердящих, насколько они во мне разочарованы.

Фрутти нахмурился.

— Мне привиделся не самый приятный день, — кивнул он на свой бок.

Пыльник жеребца чуть съехал, и теперь была видна его выжженная метка.

— Ох, мне жаль. Должно быть, это было ужасно… — мягко сказала я.

— Да неужели? — саркастично усмехнулся он. — Прости, прости. Я просто на взводе, не хотел огрызаться.

Я легонько улыбнулась в ответ.

— Да ничего, — затем кивнула на огромную стальную дверь. — Давай, уйдём уже отсюда.

Фрутти кивнул, и мы вновь оказались в стенах вестибюля. Кажется, мы оба натерпелись достаточно, чтобы оставить это Тиреком проклятое место позади.

— Как же хочется нажраться после такого, — вздохнул Фрутти. — Просто забыть всё это кошмарное дерьмо.

— Я с тобой, — поддакнула я.

Я вот никогда-никогда не захочу возвращаться сюда. И никому не пожелаю оставить в этих стенах свой разум, прибыв сюда за убежищем, полезным мусором или, как мы, за чьей-то жизнью. Мои глаза расширились — благодаря целебному зелью я вновь чувствовала их оба, но смотреть правым пока не могла. Я повернулась к Фрутти.

— Фрутти, нам надо запечатать это стойло, чтобы никто больше не мог прийти сюда и сгинуть в наркотических парах, — обеспокоенно сказала я.

— И как мы это сделаем? — вопросил пегас, указав на многотонную дверь, прочно сидящую на своём месте.

— Отключим механизм управления, — в свою очередь показала я на приборную панель.

— Просто разломаем его, да? — спросил пегас, на что я кивнула. — Тогда у меня есть мысля.

С этими словами он нырнул мордочкой в карман и высунулся с двумя микро-мана-батареями. Усевшись на пол, жеребец выплюнул их на копыта.

— Если мы вскроем корпуса на этих штуках, это дестабилизирует их начинку и приведёт к высвобождению энергии. Получится взрыв, близкий к взрыву гранаты, который надёжно сломает управляющие механизмы и навсегда запечатает стойло, — объяснил Фрутти.

— Отлично! Как будем вскрывать?

— Ну, сильный удар должен справиться. А раз уж ты у нас вся такая стальная — тебе достаточно только наступить.

— А, хорошо, — кивнула я пегасу, раскладывающему батареи на земле.

Подняв копыто, я с силой обрушила его на маленькую жёлтую ячейку. Послышался отчётливый треск, эхом прокатившийся по коридорам вглубь стойла. Когда я убрала ногу, Фрутти наклонился посмотреть на результат.

— Хорошо, трещина есть, я даже вижу, как начинает просачиваться свет. Займись второй, а я пока установлю эту.

Я кивнула, и Фрутти уместил повреждённую ячейку меж кабелями, идущими от задней панели управления, а затем потянул за открывающий рычаг. Когда я наступила на вторую батарею, большое механическое крепление спустилось с потолка и состыковалось с огромной стальной шестернёй. Последовал мощный рывок, сопровождающийся зубодробительным скрежетом, от которого стальная дверь вышла из своего закрытого положения. Я была благодарна своим ещё не зажившим ушам, потому как не сомневалась, что сохранись у меня нормальный слух — от металлического визга мне бы изрядно поплохело.

— Пресвятая Селестия, громко-то как, — проскулил Фрутти, держась за виски.

Ему повезло меньше — все децибелы шума он ощутил в полной мере.

— Вот, вторая батарея, — пнула я к нему ячейку.

Пегас кивнул и крылом поставил её куда надо, после чего присоединился ко мне, ждать полного открытия двери.

— Скорей бы наружу, — выдохнул он.

— Ага, — согласилась я.

Механическая рука отпустила дверь и вернулась к потолку, а огромная стальная шестерня откатилась в сторону, чтобы освободить нас из жёлтого дома Мэрхаве. Снаружи мы с удивлением увидели пустынного рейнджера; он застал нас врасплох, и мы замерли на полушаге. Сначала жеребец посмотрел на Фрутти, а затем медленно повернулся ко мне. Стоило мне посмотреть на его шлем и на его светящиеся красные линзы, я почувствовала, как по спине пробежал ледяной холод.

— Вечер добрый, И-01. Я ждал тебя.

Слова автора:

Моим американским и другим иностранным читателям за пределами Великобритании, не знакомым с британским сленгом. Дабы устранить любую путаницу со словами «Owt» и «Nowt», поясняю, что первое означает «Anything», а второе — «Nothing».

Наконец-то готово. Глава отредактирована моим другом Alicorn~(CF).

Танго Джек однажды сопровождал Мотор Раннера в Ангар, и когда увидел там Крогота и его оружие, получил неизгладимые впечатления, отчего впоследствии у него развился страх перед «неудержимой» машиной. Опасения Танго лишь подтвердились, когда Мотор Раннер обратился против своей команды.

Надеюсь, что вам всем понравилась эта глава. Ещё я черпал вдохновение у сериала Красный Карлик, для сцен с участием тётушки Глиммер и миссис Несси, поскольку история мистера Флиббла была просто идеальной для этого стойла. :D

Глава 8: На зебре мочало — начинай сначала

Вихрь вопросов закружился в моей голове при виде этого пустынного рейнджера, встретившего нас у выхода из Cтойла 16. Вскоре двум важнейшим таки удалось пробиться через остальные.

«Как он нашёл нас? Как он узнал, кто я?»

Рейнджер походил на увиденных ранее, однако плащ его износился сильнее, а броня щеголяла боевыми отметинами. Спросите моего мнения — этот был выше рангом и повидал гораздо больше, чем те, кого мы встречали. Ещё и бронебойное ружьё пятидесятого калибра красовалось на армейском боевом седле. Если он хотел скрыть свою истинную силу, ему не помешало бы сменить имидж.

— А ты кто такой, красноглазик? — спросил Фрутти, поглядев на багровые огоньки в глубине шлема.

— Меня зовут… — незнакомец вдруг замолк и задумчиво наклонил голову. — …Нексус.

Фрутти заговорщически склонился ко мне и прикрыл рот крылом.

— Пиздит как дышит, точно тебе говорю.

— Ага. Что он, имени своего не помнит?

— Во-во!

Мы закончили перешёптываться и повернулись обратно к рейнджеру. Тот смотрел исключительно на меня.

Буду откровенна. Мне не нравилась эта ситуация. Мне не нравился этот рейнджер. Мне вообще ничего не нравилось, вот!

— Что тебе от меня нужно? — набралась я смелости спросить.

— Ты вернёшься со мной в промышленный комплекс Мэрхаве; приказано доставить тебя в целости.

Вообще, это мог быть шанс узнать больше о моём прошлом.

— Зачем я там нужна?

— Демонтаж с целью последующего анализа, — невозмутимо ответил рейнджер, будто и не сказал буквально: «Я отведу тебя туда, где ты умрёшь».

— Собираешься её прикончить? — злобно закричал Фрутти, крыльями перехватывая квант-модулятор.

— Без этого конструкция второй модели будет неполноценной.

— Ты ведь понимаешь, что вероятность моего согласия отправиться на убой крайне мала?! — зарычала я, выхватывая Счастливчика.

Нексус просто зашагал вперёд, даже не обратив внимания на обнажённое оружие. Как будто ему было вообще по барабану.

— Фтой где фтоишь, — приказала я, пусть и неразборчиво из-за рукояти во рту.

Рейнджер не послушал. Я дёрнула скобу, и пуля .357 с громким звоном отскочила от лобовой части шлема. Я опустошила остальной барабан, но пули лишь царапали прочную сталь. Самое большее, чего я добилась, — расколола вражине линзу.

— Погляди-ка сюда, жополиз, — издевательски крикнул Фрутти. Нексус поднял глаза и увидел, как фиолетовый жеребец целится в него.

— Не вмешивайся, пегас, — сказал Нексус и повернулся обратно ко мне.

— Хрен тебе, ты на мою подругу бочку катишь!

Улучив момент, я крутанулась на передних ногах и впечатала задние прямо в бронированную башку. Громко зазвенело, а я вскрикнула от боли и удивления. Да он как стальная стена! Я услышала глухой тяжёлый стук и потом металлическое клацанье — похоже, с упавшей туши слетел шлем.

— Ха, неплохо ты его, — рассмеялся Фрутти, приземлившись рядом.

— У него в броне пара тонн стали, не меньше. Ох, мои копыта… — простонала я, с трудом поднявшись и обернувшись.

Тем временем рейнджер быстро перекатился на живот, подогнул под себя ноги, распрямил их и встал как ни в чём не бывало. Мы застыли, ужаснувшись при взгляде на то, что раньше скрывал шлем.

— О-он как т-ты, — оторопело пробормотал Фрутти, шагнув назад от взгляда механических глаз.

Красные огоньки вновь сошлись на мне. Над левой бровью красовалась надпись, прямо как у меня. «И-02 ИС».

— Некорректно. Я модель два, а не один.

— Да хоть двадцать два, ты меня всё равно не получишь, — прошипела я. — Как ты вообще нас нашёл?

— По следу энергетической сигнатуры, — просто ответил рейнджер.

— Энергетической сигнатуры? — склонила я голову.

— Да, это уникальное излучение твоих батарей, которое можно отследить. Так я вас и нашёл.

Неужели меня так легко было обнаружить? Просто настроив приёмники на какую-то «мою» частоту? Это сулило большие проблемы.

— Кристалл, микро-мана-батарея начинает прожигать дыру в моём кармане, — прошептал Фрутти под топот двинувшегося на нас робота.

— Гр-р, и как нам запечатывать чёртово стойло, когда эта консервная банка мешается под копытами? — тихо процедила я.

Мы с И-02 двинулись по кругу, не спуская друг с друга глаз. Через полоборота он оказался перед дверью, и мне в голову пришла идея.

— Фрутти, нам надо заманить его внутрь и закрыть дверь. Тогда запечатаем и его, и стойло!

— План отличный, — кивнул Фрутти и взмыл вверх, целясь из винтовки.

— Эй ты, тостер-компостер, нападай, — глумливо выкрикнула я.

Тот не мешкая ринулся вперёд, отчего мне пришлось даже отпрыгнуть вбок. Буравя взглядом красных зрачков, он обрушил на меня шквал ударов копытами. Мне осталось лишь извиваться в танце уклонения, благо маркер угрозы вспыхивал исправно и позволял вовремя реагировать. Блокировать смысла наверняка не было — копыта Нексуса тоже были стальными. Ещё это означало, что Фрутти ни в коем случае нельзя подставляться под удар, иначе он умрёт.

— Пригнись! — крикнул пегас.

Я тут же отпрыгнула и припала к земле. В рейнджера полетело два зелёных сгустка, но тот упрямо продолжал смотреть на меня. Вдруг в последний момент он легонько отклонился — первый снаряд пролетел мимо, — а потом текучим движением выпрямился вновь, избежав и второго. Он как чувствовал их. Прямо как мой маркер угрозы.

— Жопа… — выругался Фрутти.

Он подлетел поближе, чтоб уж наверняка, но в воздух взметнулся чёрный хвост машины. Мой визор заключил его в прямоугольник и идентифицировал как «нановолокна». Нановолоконный хвост, прям как у меня! Подождите-ка…

— Фрутти, берегись! — слишком поздно спохватилась я.

Конец чёрного хвоста коснулся его ноги, и этого оказалось достаточно. Рейнджер с силой потянул пегаса вниз, жёстко спустив на землю, после чего поднял и вновь впечатал в камни. Фрутти закричал. Нексус же впервые оставил меня без внимания и посмотрел на поверженного врага. Снова поднял, снова опустил — в этот раз с хрустом и ещё более болезненным вскриком.

— Отпусти его!

Я с криком побежала вперёд и второй раз пнула рейнджера в лицо. Теперь, когда я знала, чего ожидать, удар прошёл менее болезненно для меня самой.

— Спасибо, — выдохнул пегас и сразу ринулся к внешней панели управления дверью.

Я тем временем повернулась обратно к Нексусу и тут же поняла, что отворачиваться совсем не стоило. Мне в лицо прилетел первоклассный хук. Челюсть слетела с креплений на секунду, но ремонтная магия вправила её обратно.

Было больно. Чертовски. Несмотря на всю ненависть к моему стальному телу, сейчас я была благодарна его прочности. Обычную челюсть такой удар бы стёр в порошок. Мигнул восклицательный знак, и я отпрыгнула вбок от нового хука. Увы, но рейнджер уже разъярился, так что мне вновь пришлось сосредоточиться на уклонении от его стальных копыт. Маркер угрозы спасал, однако Нексус неумолимо напирал вперёд.

Я оглянулась посмотреть, не подошла ли уже к двери стойла, пока суть да дело. Оказалось — подошла. Я внутренне вздохнула с облегчением. Прямо позади зиял открытый проход в бункер. К несчастью, повернувшись обратно, я тут же словила удар в висок. За ударом последовали сотрясение мозга (по крайней мере, мне так показалось), звон в ушах — даром что их заменили рецепторы — и помутнение в глазах. А ещё я упала.

— Почему, И-01, почему? Во имя чего? Зачем ты продолжаешь отрицать своё предназначение? — спросил Нексус.

Его поломанная челюсть карикатурно дёргалась вверх-вниз, но из горла с жуткой ясностью раздавался голос здорового живого пони.

— Да что такое это твоё предназначение? — рявкнул Фрутти.

— Судьба всей устаревшей техники — переработка и освобождение дороги новым, усовершенствованным моделям.

— Я не какая-то там техника! — проворчала я, еле-еле приходя в себя и поднимаясь на ноги.

— Зачем себя обманывать? — спросил рейнджер, опустив дула винтовок, чтобы смотрели мне в ноги. — Ты считаешь себя живой из-за неисправности?

— Она и есть живая, идиот! — воскликнул Фрутти. Я вздрогнула от счастья.

— На убой я отправлюсь только в виде трупа, — отрезала я.

— Да будет так, — с некоторым разочарованием протянул робот.

Его боевое седло нацелилось на моё правое колено, и… ничего. Нексус просто стоял и двигал челюстью. как будто хотел укусить, но через некоторое время замер и задумался, уставившись пустым взглядом, видимо, в космические просторы вселенной. Потом обернулся и поглядел на отлетевший в начале боя шлем.

— Ха, он не могёт стрелять, потому что механизм-то был в шлеме, — загоготал Фрутти, но тут же схватился за ребро и застонал.

Я усмехнулась.

— Ну что, похищать-то будешь меня?

Робот раздражённо зарычал и рванул вперёд. Точно в последний момент я подпрыгнула, внутренне молясь, чтобы всё получилось с первой попытки. В прыжке я передними копытами толкнулась от стальной черепушки, перепрыгнула, коснулась земли и ещё поднятыми задними упёрлась рейнджеру в круп, надавив со всей силы. Вкупе с инерцией толчок заставил Нексуса пролететь вперёд, к проёму входа.

— Фрутти, жми, ёкарный бабай!

Пегас кивнул и дёрнул рычаг, активировав дверной механизм. Я надеялась, что Нексус споткнётся о порог и перевалится внутрь, после чего проход закроется. С затаённым дыханием мы наблюдали за ковыляющим рейнджером, пока вокруг набирал силу вой сирен

— О нет, — выдохнула я, когда робот свалился прямо у порога, боком упав на стальной край.

Во рту разлилась горечь поражения. У нас осталось слишком мало времени до взрыва, а второго шанса всё сделать красиво Нексус бы нам не дал.

Шестерня уже подкатилась к проходу, и стальная рука начала выталкивать её вперёд, во внешние пазы. Я вдруг заметила, что одно из дул боевого седла попало под зубец. С возродившимся огоньком надежды я взмолилась богиням о чуде. Разрывая перепонки скрежетом, огромная дверь пошла вперёд, и, к нашей безграничной радости, десятки тонн стали похоронили под собой кусок боевого седла Нексуса, зажав трепыхающегося робота между дверью и полом.

— Ха, пусть и не как задумано, но за жопу мы тебя схватили, — победно произнёс Фрутти, вернувшись ко мне.

— Да! — согласилась я.

Вдруг раздался приглушённый хлопок откуда-то из-за двери. Должно быть, рванула первая батарея, а если так — времени у нас оставалась мало.

— Эх, сейчас бы побежать отсюда, — намекнула я пегасу.

— Агась.

Нексус тем временем забился сильнее, изо всех сил пытаясь вытащить себя и натягивая стальные заклёпки седла до скрипа. Армейская сталь, впрочем, держалась. Он мог скорее разорвать остальную броню целиком, чем это крепление.

Фрутти крылом залез в карман пыльника и вытащил уже светящуюся мана-батарею.

— Ай-яй-яй-яй, горячо-о-о! — заорал пегас, подкидывая её между крыльями, как горячую картошку.

В итоге он перехватил будущую бомбу копытом и подошёл к роботу. Невзирая на боль, Фрутти принял суровый вид и торжественно произнёс: «Жги, братишка», — после чего просто отпустил батарею.

Он повернул голову, кивнул, и мы дали дёру от трепыхающегося робота. Зуб даю, на пути сюда пещера была короче! Стоило нам добежать до кучки светящейся пыли, когда-то бывшей гекконом, стены сотряс оглушительный взрыв. Ударной волной Фрутти чуть не сшибло с ног, а я облегчённо вздохнула — теперь Стойло 16 было надёжно запечатано, ещё и робот наверняка сдох в процессе. Впрочем, долго радоваться нам не пришлось, потому как с потолка градом посыпались сталактиты. Возле самого выхода какой-то гадкий камень всё же упал мне на спину. Я закричала от боли, вывалилась на холодный ночной воздух и скатилась вниз по склону, где осталась лежать, тяжело дыша.

— Мы… уф… сделали это! — хватая ртом воздух, пропыхтел Фрутти.

— Да, ага, — выдохнула я с земли.

Ко времени, когда мы добрались до моего старого дома в Чеддертоне на окраинах Сенсайда, в небе уже ярко сияла луна, окаймляя серебром заброшенный жилой район. По пути мои перегруженные глаз и ухо восстановились, вернув зрение и слух к ста процентам, а Фрутти я дала лечебное зелье, чтобы помочь справиться с ранениями от захвата нановолоконным хвостом.

— Эх, налакаться бы в стельку, — вздохнул Фрутти, входя в прихожую.

— Обычно я не пью, чтобы «налакаться», но после сегодня я тебя, пожалуй, поддержу.

Я заперла дверь и, аккуратно обступив дыру в полу, пошла на кухню к своему другу.

Фрутти стоял с головой в холодильнике.

— И где? Я же точно их видел вчера, — бормотал он. — Ага, нашёл!

Пегас высунулся обратно и вытащил в зубах палетку с шестью банками лагера. Он сунул её мне в копыта.

— Отнеси в гостиную; тут, оказывается, ещё две есть, я захвачу.

— Ладно, — кивнула я, подхватила хвостом упаковку тёплого пива и поплелась назад.

Банки легли на кофейный столик, а я — на один из поломанных диванов. Тот протяжно скрипнул, но выдержал. Вскоре в дверном проёме показался Фрутти: зажав одну пачку в зубах, а вторую балансируя на крыле и кривясь от боли, он прошёл ко мне и скинул свою ношу.

— Ай-яй-яй, больно крылу, — пожаловался он.

— Тебе нужно лучше заботиться о своих крыльях, Фрутти, — пожурила его я. — Они через многое прошли.

— В курсе, — пегас раздражённо плюхнулся на другой диван.

— Ну и денёк, — я со вздохом вытащила первую банку из упаковки.

Фрутти последовал моему примеру, после чего отработанным движением крыла откупорил свои пол-литра. Это пиво пролежало в тепле два века, потому что холодильник нифига не работал, а расфасовали его на заводе ещё за Селестия знает сколько лет до конца войны, но всё же открылась банка с шипением. Как ни удивительно — пиво не выдохлось. Я предположила, что герметично запечатанный напиток не портился, а жестяные стенки продержались достаточно, чтобы ржавчина не проела дыры.

— Ништяк, — Фрутти поднёс банку ко рту и щедро отхлебнул. — М-м, «Коньсберг», лучший пивас на свете.

Если честно, пить я не любила только по одной причине. Мне не нравился лагер. Он был горьким и оставлял неприятное послевкусие. Тем не менее, учитывая ужасы шестнадцатого стойла, напиться вдрызг мне хотелось настолько, что я готова была смириться даже с этим отвратным, вяжущим вкусом.

— Итак. — Фрутти как пылесос всосал первую банку и потянулся за второй. — Что за хрень пришла к нам в конце?

— Без понятия, — я отхлебнула глоток и поморщилась от разлившейся по языку горечи.

— Он сказал, что был второй моделью, но… — пегас глотнул пивас, — второй моделью чего?

— Хороший вопрос, как раз пытаюсь найти на него ответ. Моделью того же, чем являюсь и я, что бы это ни было.

— Погоди секунду, — Фрутти снова глотнул пива. — Он же за тобой пришёл, так?

Я кивнула. Нексус звал меня исключительно по серийному номеру.

— Так, может, он искал тебя с того самого дня, как упали бомбы?

Какой точный и неприятный вопрос. Могло ли это быть правдой? Не знаю. Если так подумать, за два века можно переворошить множество мест, а мою капсулу в Мейнхэттане не то чтобы прятали. Скорее даже выставили напоказ — она лежала в обычной палате, все дела. И-02 ИС заявлял, что шёл по следу энергетической сигнатуры, значит, и в больнице мог меня без труда найти. Нет, он увязался за нами недавно…

Я выпучила глаза, вспомнив наш побег из штаб-квартиры МАСА. Вспомнила, как почувствовала за собой слежку близ руин Лас-Пегаса — из этой самой штаб-квартиры.

— Он был там… — выдохнула я.

— А, чё? — Фрутти оперативно открывал третью банку.

— Тот робот, он преследовал нас с прибытия в Мэрхаве.

— С чего ты взяла?

— Взломанные входные двери и экраны безопасности в МАСА, — ещё не придя в себя, проговорила я.

Фрутти раскрыл было рот, но задумался, а потом вытаращился на меня.

— Пресвятая Фауст, а ты, по ходу, права! Поехавший робот-страж не мог так покоцать толстенный экран, а входные двери были выломаны внутрь, не наружу.

Я кивнула.

— А помнишь, как мне показалось, будто за нами наблюдают? И наблюдают из той штаб-квартиры.

— Это ты к чему?

— Кто-то охотится за мной. Такой вывод можно сделать из встречи с И-02 ИС, ведь он собирался меня куда-то «вернуть». Так ему приказали, но кто и зачем? Что могу я — модель один, по его же словам, — дать модели два?

— А мне-то почём знать?

— Вот и я хз, — застонала я и сделала большущий глоток лагера наперекор отвратному вкусу. — Думается мне, всё это связано с моим превращением в робота, и если так, то всё становится слишком сложным. Непонятным.

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ПУСТОШЬ! — Фрутти упавшим голосом крикнул тост и опрокинул в себя остаток банки.

И правда, добро пожаловать на пустошь.

Хр-р-р. Хр-р-р.

Я потрясла головой и окинула взглядом гору банок у дивана, на котором отрубился Фрутти. Он успел прикончить пятнадцать с половиной. Похоже, денёк выдался более изматывающим, чем мне казалось, и алкоголь выпил из него последние силы. Эх, жаль, что со мной так не вышло. Я осилила шесть банок, а учитывая, что к алкоголю я непривычна, от трёх литров пива должна была хочь чуточку опьянеть. Но нет, мой разум оставался чист как стёклышко весь вечер.

Вздохнув, я поглядела на «Коньсберг» в своём копыте. Почему же я до сих пор трезвая, в то время как Фрутти натурально на бровях ходил перед отрубом? Наверное, мне повезло, что пегаса сморило раньше, чем пробудился его печально известный внутренний секс-монстр. Так почему я трезвая? После шести банок я должна была хоть что-то почувствовать. Ну, заряд батарей подскочил на два процента, но это другое.

— Неужели виновата изменённая физиология, все эти импланты…

Я запнулась на середине мысли. Поглядела вниз, на живот, который уже не скрывали повешенные на спинку дивана пыльник и майка. Нежно провела по нему копытом.

— Желудок у меня не органический, как сердце и лёгкие. Он искусственный, и весь алкоголь переработала магия. Наверняка его создатель так задумал, чтобы любые токсичные жидкости и еда безопасно отфильтровавались, — рассудила я.

Если так, то почему действовал галюциноген в стойле? Судя по всему, ответ крылся в биологии — лёгким и сердцу нечего было противопоставить вредному воздействию. Всё это пополнило и так нехилый список загадок моего механического тела. На что оно вообще было способно?

Я мягко скатилась с дивана на копыта и как можно тише вышла в коридор, а потом к ступеням. Поднималась осторожно, стараясь не скрипеть досками и не разбудить спящего пегаса. Сверху меня встретила дыра в полу, и я неосознанно потянулась к левому глазу, с болезненной яркостью вспомнив, как половину лица сорвало падением. Решительно встряхнув головой, я обошла провал и проникла в свою спальню — к стойл-тековскому компьютеру.

— Почему бы и не успокоить душу, — вздохнула я, не зная, получится ли. — Всё равно ведь не усну.

Всему виной была мысль, что я могла продать кому-то место в этом чёртовом стойле. С самого ухода из пещеры она не покидала меня, но сейчас вгрызлась совсем уж невыносимо. О Селестия, хоть бы всё обошлось, и я никого не обрекла на ужасную смерть в том безумии.

Я не убийца.

Вопреки всему, терминал ещё питала сеть. Сглотнув, я опустила копыто на кнопку включения. Мелькнула надежда, что экран останётся чёрным, но компьютер приветственно пискнул и вспыхнул рабочий стол. Я уставилась на давно забытые, оставленные файлы. «“Стойл-Тек” — наши продукты проживут века».

Я быстренько ткнула пару горячих клавиш, сразу открывавших нужные рабочие папки. Мне постоянно звонили из офисов и просили данные о покупателях, договорах и прочей ерунде, отчего постоянно приходилось поднимать старые записи. В частности, директория с историей продаж открывалась нажатием Ctrl-S.

На экран высыпался ворох всевозможных таблиц и офисных документов. Я открыла файл с продажами, выбрала лист о местах в стойлах и вытаращилась на его две с лишним тысячи строк. Ночка обещала стать долгой.

Я со стоном отлипла от монитора несколько часов спустя и потёрла уставшие глаза. Ни единого места не продано в шестнадцатое стойло. О нём вообще не было упоминаний. Я видела записи с 19-м, 21-м, 26-м, 29-м и 34-м, но не с шестнадцатым. Оно явно работало в день падения бомб, так почему же?..

— А чё делаешь? — раздалось вдруг сзади, и я едва не подпрыгнула от страха. Вот ведь бесшумный!

— Фрутти, засранец, не пугай так! — Я с криком шарахнулась в другой конец комнаты, перепуганная до чёртиков.

— Я тебе от двери кричал раза два, — застонал он, потирая висок. — А ты зависла в своём манямирке и пялилась в экран.

Я глубоко вдохнула, приходя в себя, и вернулась за компьютер.

— Извини… просто проверяла, что никому не продала места в той жопе, которую мы запечатали.

— И как? — Он плюхнулся на круп, всё ещё держась за голову.

— К счастью, нет.

Ткнув «бэкспейс», я вышла из графика продаж обратно на рабочий стол. Стрелочками быстро сдвинула селектор на ярлык сетевой папки «Стойл-Тек». Понятно, что едва ли я установлю связь с серверами, но это и не было нужно. Я хотела проверить другое — не пришло ли мне писем и уведомлений после госпитализации моего органического тела.

Как только я кликнула по ярлыку, тут же выскочило предупреждение: «Соединение с сетью “Стойл-Тек” не установлено». Не удивившись, я жмакнула на крестик и всё равно добралась до сетевой папки, просто в офлайн-режиме. К счастью, письма никуда не девались, если тебе кто-то писал, и их можно было посмотреть — разве что ответить не выйдет.

Я открыла папку входящих писем и обнаружила четыре непрочитанных. Первое было уведомление о том, что мой договор со «Стойл-Тек» разрывается из-за болезни; второе — пожелание выздоровления от Эплблум, одной из трёх основательниц компании; третье, датированное неделей после госпитализации, — что-то с заголовком «Список новых стойл и продукции»; а четвёртое — просто сообщение о месячном пособии. Список новых стойл и продукции? Там должно быть про новые бункеры! Я открыла письмо и, пробежав введение, добралась до сути: в течение нескольких лет (ну тогдашних) фирма планировала возвести ещё два. Так и так, под Лас-Пегасом будет построено Супер-Стойло 24 (ага, «дупер», блин), а проект Стойла 16 переместят из Эпплвуда в холмы предместий.

Я выдохнула с облегчением и села. Стойла 16 не существовало, когда я была жива, так что, слава Селестии, никто не получил от меня билета в эту проклятую дыру. Жаль того добряка, под чью ответственность оно попало.

— «Стойл-Тек» ещё не построили его, когда я продавала места, — сообщила я Фрутти, отвернувшись от компьютера, и встревоженно нахмурилась: пегас сжимал голову как в тисках. — Что с тобой?

— Голова трещит с похмелья, ерунда, — простонал он.

— Моя мама страдала от сильных мигреней. Может, таблетки, которые ей прописали, помогут? Хотя не знаю, не просочились ли они.

— Что угодно, Селестия помилуй, ненавижу мигрени, — он снова застонал. — Где они?

— Мама их держала у себя в тумбочке. — Я отключила терминал.

— Э-э, а мне туда можно?

— Ну, мамино тело вряд ли там. Когда я проходила мимо двери, гнилью оттуда не пахло.

— Ла-адно… — Фиолетовый пегас развернулся и, выйдя из моей комнаты, отправился на поиски старых маминых таблеток.

Я встала из-за стола и выглянула в окно: солнце в небе поднялось уже высоко. Должно быть, сейчас около десяти или одиннадцати утра. Я не устраивала ночных тусовок с самого пубертата. Воспоминания, хе-хе… Отвернувшись от окна, я почувствовала неприятное стеснение в правой задней ноге. Я застонала и осторожно потёрла ногу, на которой оказалась гладкая кожа, а не бугры и рубцы, как раньше. Я быстро просунула кончик хвоста под ткань и оттянула её, чтобы рассмотреть плоть. К моему облегчению, нога полностью зажила. Ну, за исключением шерсти. О Фауст на мопеде, зуд отрастающих волосков сведёт меня с ума.

— КРИСТАЛЛ, ПОДОЙДИ-КА ГЛЯНЬ! — заорал Фрутти из коридора.

Испугавшись, что я ошиблась и мой друг таки наткнулся на тело мамы, я галопом выскочила из комнаты, перемахнула через треснувшую ступеньку на лестнице и влетела в дверь, кое-как затормозив. Я судорожно огляделась в поисках останков, но мамина спальня выглядела как… ну, обычная двухсотлетняя спальня, за которой не ухаживали два века. Фрутти сидел на заправленной кровати и, вытряхнув верхний ящик тумбочки, держал между коленей аптечечку, а в копытах — ламинированную карту.

— Чего? Что там? — просипела я, чуть не словившая инфаркт от его вопля.

Он продемонстрировал мне обратную сторону карточки.

Ламинированный пропуск щеголял логотипом Министерства Крутости и маминым именем, причём с уровнем административного допуска, да не простым, а высочайшего уровня. Ерунда какая-то!

— Ты не говорила, что твоя мама работала на Министерство Крутости, — произнёс Фрутти чуть ли не с обидой в голосе.

— Потому что она пекла хлеб! — огрызнулась я.

— Прям сто процентов?

— Да, она работала в пекарне, — продолжала я, защищая маму, единственную, кого любила больше своей жизни.

— А это тогда что?

— Не знаю! Я понимаю не больше твоего.

— А что если работа в пекарне была просто прикрытием? Ну, в МинКруте занимались слежкой и шпионажем, — предположил мой друг.

Я уже открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что в словах Фрутти был резон. Я работала на дому и не выходила на улицу, и, чтобы содержать нас обеих, мама пропадала на долгих сменах. Прежде у меня не возникало сомнений, но… вдруг он прав и мама — агент Министерства Крутости, ну, не шпионка, но какая-то сотрудница? Наверное, подсознательно я боялась узнать правду о своём происхождении, да только вот что я выясню о своей семье, чего ещё не знала?

— Как самочувствие? — спросила я у Фрутти, пока мы шли по Бродвок-авеню в Сенсайде.

Дом и утренний сюрприз остались в часе ходьбы позади. Я решила приберечь мамин министерский пропуск — ещё может пригодиться, раз мой эндоскелет и всё прочее были собраны в МинКруте.

— Гораздо лучше, спасибо, твои таблетки просто чудо, — довольно выдохнул Фрутти.

— Здорово, а… ты не запомнил, где Мотор Раннер сказал его искать? — Я покосилась по сторонам на заколоченные окна заброшек, выстроившихся вдоль проспекта к воротам Стрипа.

— Он говорил что-то про гостиницу «Золотой дуб», — сказал Фрутти и показал влево. — Вон, там!

Я улыбнулась — ну, хотя бы не надо плутать часами незнамо где в поисках незнамо чего. Обычный трёхэтажный отель, окна фасада где треснули, где выбиты, над парадным входом прикручены старые неоновые буквы названия, под ними — импровизированная вывеска с выведенным краской «Бар и казино внутри». Получив кивок от Фрутти, я толкнула дверь.

Обстановка «Золотого дуба» походила на провинциальный брейтанский паб, местами переиначенный под иные нужды. Слева была установлена сцена для музыки и выступлений, справа — барная стойка из тёмного дерева с рядами стульев, а дверь во внутренней стене вела куда-то вглубь здания — похоже, в казино, судя по видневшемуся столу для блэкджека. Пони сидели в креслах и на барных стульях, болтали и пили, не поведя и ухом, когда мы вошли. Я как будто вернулась в прошлое, в довоенный паб, где атмосферу не пронизывали депрессивность и одиночество, как снаружи.

— Эу, кто пустил полосатую?! — сипло гаркнул кто-то рядом.

Я вздохнула и обернулась, чтобы осадить незадачливого расиста, но оцепенела, увидев, кто подал голос. Пресловутый пони был одет в чёрную кожанку и стоял со скучающим видом, прислонившись к стене, но бросалось в глаза и холодило кровь другое — его тело в местах, не скрытых одеждой, было гнилое и сморщенное, как у гуля.

— Г-гуль! — вскрикнула я и отскочила, врезавшись в стену рядом с баром.

— Чё, наших не видала? — сердито прохрипел зомби — или, скорее, прохрипела, судя по высоте голоса.

— Прости, моя подруга не с пустоши, ещё не встречалась с разумным гулем. Мы, как познакомились, налетали только на диких, — вступился Фрутти, виновато склонив голову.

— Ясно, — вздохнула кобыла и снова прислонилась к стене. — Смотри, чтобы твоя полосатая не бузила, крылатик.

— Не шугайся, Кристалл. Она нормальная, такая же как ты и я. Некоторые гули — обычные пони, хоть и на вид как ходячие трупы, — объяснил Фрутти.

— Я всё слышу! — сердито прикрикнула гульша.

— Прости, хе-хе.

Я кивнула в знак понимания; мы рысью приблизились к стойке и залезли на барные стулья, причём мой громко, раскатисто скрипнул.

— Доброго вечера, что будете? — спросила пухлая кобыла в засаленном (видно, давно не стиранном) фартуке.

— Будешь пиво? — спросила я у Фрутти.

— О богини, нет, башка не выдержит, — простонал Фрутти.

— Тогда, э-э, две «Спаркл-Колы», пожалуйста… ну, если есть.

— Сейчас будет, — кивнула пухлая кобыла.

Она на секунду скрылась за стойкой, но быстро вернулась с бутылкой оранжевой жидкости в зубах. Поставив бутылочку передо мной, она проделала это ещё раз, но уже для Фрутти.

— С вас пятьдесят крышечек, — произнесла кобыла, протянув копыто. Я кивнула и заплатила. — Не припоминаю ваших лиц. Вы не местные? — спросила она, присаживаясь.

— Ага, дня два назад прибыли. — Фрутти откупорил колу и быстро утолкал свежую крышечку в карман.

— Всегда приятно видеть новые лица, — улыбнулась кобыла. — Нечасто в Сенсайде встретишь зебру, да к тому же не чокнутую из Дивной Луны.

Я коротко кивнула.

— А вы, случаем, не знаете, где можно найти пони по имени Мотор Раннер? — спросила я у барпоньши.

— Здоровяк в номере наверху, но скоро должен спуститься. А что, вы к нему по делу?

— По делу, — кивнул Фрутти. — Мы за наградой.

— Вы охотники за головами? — полюбопытствовала она.

— Не, какое там… Просто нужны были крышки.

— Понятно, и как успехи?

— Отстой. Гоняли мудака по всей долине и стойлу в холмах, — простонал Фрутти.

Весь зал вдруг разом погрузился в мертвецкую тишину.

— Стойлу… Стойлу 16? — испуганно спросила кобыла.

— Ну… да, — осторожно ответила я.

— Как вы оттуда выбрались? — удивилась она, как будто просто выйти уже было достижением.

— Разобрались с задачей да ушли, а что? — Фрутти нахмурился.

— За годы в этом стойле побывало не перечесть сколько старателей, и почти никто не возвращался, а те, кто сумел, ну... — Она замолчала и указала на столик в углу.

Мы проводили взглядами её копыто и заметили молодую кобылу лет двадцати вместе со зрелым жеребцом. Она держала его за копыто и кое-как успокаивала, чтобы тот не ёрзал и что-то пил. Трясущийся жеребец время от времени странно булькал и клокотал горлом, а когда он делал это особенно громко, кобылка извинялась.

— Что это с ним? — спросила я, не удержавшись.

— Он — отец этой кобылы и, в общем, пошёл грабить Стойло 16, как и все остальные, кто, слыша о нетронутом бункере, надеется обчистить его и хорошо навариться. Пошёл один, но через полдня вернулся. Рассказывал, там полно всяких ужасов, что пони внутри — сумасшедшие, но... — Она снова запнулась. — С тех пор он страдает от кошмаров. Дочь говорит, таких страшных, что он не давал себе засыпать, а иногда вёл себя странно, кричал и орал в пустоту, как словно на галлюцинации. К несчастью, бедняга не выдержал и сломался, и в сухом остатке — вот эта дрожащая развалина, — печально закончила она. — Как вы двое выбрались оттуда?

— Наверное, мы проторчали там не так долго, — предположила я.

С тех пор, как мы покинули стойло, я не видела ни одной галлюцинации. Несмотря на то что мы провели там полдня, под воздействием наркотика мы находились всего пару часов, поскольку большую часть времени я по случайности не спускалась ниже опасной зоны.

— Ты как спал? — спросила я, повернувшись к Фрутти.

— Как жеребёнок в облаке, — отозвался Фрутти и смачно приложился к коле.

— Вам повезло. Дай Селестия удачи следующему, кто не побоится туда сунуться, — вздохнула барпоньша.

— Не будет никого следующего, — произнёс Фрутти, привлекая внимание кобылы.

— Да. Мы сделали так, чтобы туда никто больше не попал.

— Угу, запечатали дверь и сломали контрольные панели с обеих сторон, так что никто не угодит в эту западню.

— Серьёзно?

— После того, на что мы насмотрелись, совесть не дала бы оставить всё как было. А уж тот жеребец, что с его семьёй стало… Я считаю, мы поступили правильно, — сказала я.

— Вы не поверите, какое добро сотворили для нас… нет, для всей Мэрхаве, — облегчённо выдохнула кобыла.

— Всей Мэрхаве, да ну? — удивился Фрутти.

— Ага, стойла — самый лакомый кусочек для добытчиков и старателей. Страшно подумать, сколько пони там сгинуло за годы. Вы спасли много будущих жизней.

Я улыбнулась, чувствуя, как внутри теплеет от похвалы — я ведь и правда помогла уберечь жителей этого городка, а может, и всей Мэрхаве. Так неожиданно и приятно!

— М-м, да, воистину подвиг, — раздался вдруг из-за спины голос Мотора Раннера.

— А-а! Можно не подкрадываться, пожалуйста?! — взвизгнула я, подскочив от внезапности, и чуть не опрокинула бутылочку колы.

Фрутти прыснул в копыто, но не удержался и взорвался хохотом.

— Второй… второй раз, а-а… А-ха-ха! За день! Ты всегда будешь подпрыгивать от того, что сзади кто-то подошёл? — выдавил он сквозь смех.

Зыркнув на ржущего друга, я щёлкнула хвостом и легонько двинула его в грудную клетку, заставив ойкнуть от неожиданности.

— Ладно-ладно, прости, — застонал он, потирая ноющие рёбра.

— Вы закончили? — тихо спросил Мотор Раннер.

— Кхм, да, простите, — я собралась и повернулась лицом к жеребцу ростом с принцессу Селестию. — Мы позаботились о вашей… э-э, недоработке.

Стоять в его тени было жутковато. Я хвостом выудила подвеску из кармана и протянула ему. Здоровяк склонился и добрую минуту её рассматривал, но затем выпрямился.

— Превосходно сработано, госпожа Эклер, господин Фрутти. Без этого пони жеребята смогут спать по ночам спокойно, — улыбнулся он. — И о проекте «К» он никому не разболтает…

Последнее он пробормотал вполголоса, но мои чувствительные звуковые рецепторы уловили слова. Я хотела было спросить про проект «К», но передумала — не моё дело, в конце-то концов. Здоровяк стянул со спины пару тяжёлых сумок и грохнул на стойку.

— Вот награда, как обещано. Подвеску считайте за премию, можете продать за пару крышек.

В дверях отеля показался молодой пегас, облачённый в разобранную силовую броню Анклава, и обвёл взглядом посетителей, пока не заметил здоровяка. Фрутти заметно напрягся.

— Мотор Раннер, сэр, я достал транспорт, как вы просили, — отчитался пегас, обращаясь к огромному жеребцу, как к начальнику.

— Вирблвинд, сколько тебе повторять: можешь не обращаться ко мне «сэр», — вздохнул тот.

— Сколько угодно, сэр.

Мотор Раннер испустил вздох.

— Когда-нибудь ты поймёшь разницу между товарищем и командиром, — вздохнул Мотор Раннер и обернулся к нам. — Спасибо, что помогли с дельцем, но меня ждут дома. Приятной дороги. — И он вместе с пегасом-попутчиком вышел из отеля.

— Приятной дороги? Издевается? — Фрутти невесело усмехнулся. — Да уж.

— На поезде мы ехали недурно, — пробормотала я рассеянно, пока вынимала мешочки из сумок Мотора Раннера.

В одной лежало два кулька по тысяче крышек, в другой три — итого впрямь пять тысяч, как было обещано. Я с улыбкой прикарманила три мешочка, а другие два сдвинула к Фрутти.

— Поезд взлетел на воздух… — напомнил мой друг.

— А. Ну… да.

Фрутти рассовал крышки по волшебным карманам своего плаща и приподнял перемётные сумки из чёрной материи.

— Гм-м, пригодится, — с этими словами он натянул их себе на спину за крылья.

Мы посидели у бара ещё пару минут, потягивая колу, и вышли наружу, на улицы Сенсайда. После прохлады отеля палящее мэрхавское солнце, висящее в зените, било по мозгам будто кувалда. Я-то была к жаре привычна — но, увы, не Фрутти.

— Полная жопа, я как цыплёнок в гриле, — заныл он, когда мы вышла на дорогу к воротам.

— Чуть-чуть солнца тебе не повредит, — улыбнулась я.

Фрутти расправил одно крыло и стал обмахиваться.

— Твоё «чуть-чуть» как в духовке!

Я тихо хихикнула: ему понадобится пара месяцев, чтобы привыкнуть к местному климату после промозглого восточного побережья.

Наконец, вдалеке показались ворота, но дорогу преграждала шайка жеребцов. С виду они были обычные сенсайдцы, но обнажённое оружие — целый арсенал ножей до бильярдных киев — не сулили ничего хорошего. Мне стало не по себе. Не к добру это, ой не к добру.

— Давай лучше свернём и обойдём, — предложила я.

Фрутти кивнул в знак согласия, и мы — со всей невозмутимостью, дабы не привлекать внимание, — свернули налево и зашагали по пустой дороге. К сожалению, путь, по которому мы пошли, только раззадоривал нервы, так как улица, по которой мы шли, выглядела запущенной и была по обе стороны завалена щебнем пуще, чем любая улица в Сенсайде. Казалось, по этой улице много лет не ходил вообще никто. Мы шли по этой дороге, пока она не начала выводить нас обратно к главной дороге, но остановились, как только повернули за угол, который вывел бы нас на дорогу, ведущую обратно к главной улице. Группа из пяти пони перегородила выход, как будто поджидая нас. Не дёргаясь, мы попятились и развернулись, но снова замерли: сзади к нам подкрались ещё трое, зажав бутербродиком в проулке. Блин, как же так получилось?

— Чёрт, — вздохнул Фрутти. — Видимо, будем пробиваться.

Так как оба конца улочки оказались перекрыты, я только кивнула с отрешённым видом.

— Эй, подружка-пирожушка, тобой выбрана неправильная улица, — осклабился один.

— Мой ноги, мы в дороге, — прибавил второй.

Фрутти ударил крыльями и взмыл в воздух, направив квант-модулятор на новоприбывшую троицу.

— Беру тыл! — Рёв плазмы заглушил его голос.

— Хуярь их! — заорал кто-то, и все восемь грабителей бросились в атаку с холодным оружием наперевес.

Не тормозить! Припав к земле, я выхватила свой чёрно-золочёный револьвер, прежде чем скользнуть в ЗПС. Время потекло медленно как патока, но пони двигались, не замирая насовсем. Так, аккуратно… Я пометила голову одному, другому, третьему, но на синхронизацию с четвёртым уже не хватало заряда. Подтвердив три выстрела, я вырубила замедление — время вернулось к нормальному темпу. Ведомая ЗПС, я завертелась — поправка, выстрел, поправка, выстрел, поправка, выстрел. Считанные секунды. Я даже чуть обомлела от того, как чудовищный .357-й калибр Счастливчика 13 уложил трёх бандитов буквально на месте.

— Блядь!

— Босс не говорил, что она стреляет как ёбнутая!

Я не ослышалась? Этих гадов послали по мою душу? Они как-то связаны с тем роботом?

— Она отвлеклась! Живей!

Чёрт!

Двое выживших не тормозили — один с ножом-бабочкой, второй с бильярдным кием. Мой детектор угроз заполыхал как ёлка в лампочках: оба атаковали одновременно. К счастью, я среагировала вовремя и попятилась, уходя от тычков и замахов.

— Веселишься? — крикнул Фрутти, паля из своей винтовки.

— Ага, веселюсь, блядь, весь день, Пинки Пай нахуй, — съязвила я, выбешенная грабителями.

Хохотнув без особой радости, Фрутти заложил вираж обратно к своей половине врагов. Я снова уклонилась от тычка «бабочкой», отскочила, давая себе пространство для передышки. Бандит с ножом, казалось, вот-вот лопнет от злости.

— Стой, ссука!.. — пропыхтел он с рукоятью в зубах и, яростно зарычав, поскакал в атаку.

Я только закатила глаза — его бросок был столь прост и жалок, что не хотелось даже уворачиваться. Когда он выбросил шею, я сдвинулась на шаг, и бандит, не найдя опоры в моём теле, полетел на асфальт. Хлопнувшись рёбрами, жеребец крякнул и разжал челюсти.

— Зачем вы вообще напали? — спросила я, смерив его суровым взглядом.

К несчастью, это был просчёт. Отвлёкшись, я не заметила второго бандита и не успела вовремя среагировать на предупреждение. Затылок взорвался острой болью, и треснуло что-то деревянное; я вскрикнула даже не от боли, а от удивления — шляпа слетела с макушки, а револьвер выпал изо рта. Шипя от боли, я злобно уставилась на жеребца, ошарашенно глядящего на расколотый кий.

— Больно, — прорычала я, потирая затылок.

— Ты чё за хуйня?! — заверещал пони с кием.

Отморозок на земле начал подбираться, но я живо придавила его копытом.

— А ну, лежать, — рыкнула я ему, а затем перевела взгляд на шокированного пони с обломком кия. — Эй, забери своего дружка!

Я схватила лежачего за воротник, протащила по асфальту и, напрягши сервоприводы, метнула в его напарника. Тот ойкнул, и оба, заорав, покатились кучей-малой.

— Что она за херня?.. — застонал бандос слева, ошеломлённый.

— Зебры же не такие сильные… — отозвался бандос уже слева, выпутываясь из своего товарища.

Пока один пытался высвободиться из второго, я подобрала оброненное — водрузила на законное место шляпу и убрала в кобуру револьвер. Мне нужны ответы, ну, сейчас и поглядим, как их выудить… Подхватив нож-бабочку хвостом, я нависла над незадачливой парочкой.

— Кто послал вас и того робота? — угрожающе спросила я.

— Пошла ты нахер, козлина!

— Какого в жопу робота?

— Трое тормозов готовы, лежат зелёной кашей и отдыхают, — рядом приземлился Фрутти.

Я молча кивнула, не сводя глаз с двух выживших, и выщелкнула клинок из паза. Мой друг вскинул квант-модулятор, крыльями помогая себе держать равновесие. Оба бандита таращились на нож, видимо, ожидая, что я начну выпытывать ответы, но я сообразила кое-что другое. Я раскрыла рот пошире и — к удивлению всех присутствующих — погрузила клинок по самую рукоятку, сомкнув зубы. Чары во рту сработали оперативно, и с тихим щелчком лезвие отломилось, заставив бандитов ахнуть. Ощущая, как железо мякнет и тает, я пожевала мятную на вкус субстанцию и звучно проглотила комок.

— Ещё раз: кто вас отправил? — повторила я.

— Мы трупаки, если сболтнём, — заскулил тот, что был с кием.

— Вы трупаки уже за то, что на нас напали, черти.

— Нет, не будем их убивать. Это ничего не решит, — я вздохнула и вернула полусъеденный нож владельцу. — Возвращайтесь к своему нанимателю и скажите ему, что если он хочет прикончить меня, то лучше ему это сделать самостоятельно.

После этих слов два жеребца быстро развязались-распутались и со всех ног побежали прочь.

— Мне не так много платят, чтобы копаться в этой куче дерьма, — услышала я от одного из убегающих.

— Согласен, в объявлении ни слова не было о безбашенных неуязвимых зебрах, которые могут жрать металл, — ответил второй с тревогой в голосе.

— Разве в этом была необходимость? — спросил Фрутти, пока я облизывала губы.

— Они напуганы, так что… да?

Фрутти пожал плечами, убрал винтовку и встал на четыре копыта.

— Давай-ка поскорее к вратам, пока ещё какие-нибудь засранцы не решили поиметь нас.

— Ещё засранцы? Нет, спасибо. У меня и так лимит плохого настроения, — я согласилась, и мы продолжили идти ко входу в Нью-Пегас. — Если они не на стороне хозяина того робота, то почему они хотели убить нас? Как мы могли разозлить кого-то настолько, что теперь нам желают смерти?

— Это пустошь, Кристалл. Иногда одного взгляда хватает, чтобы схлопотать пулю в башку. — Он вздохнул. — Чёрт… я сбился со счёту, сколько раз на меня покушались. Знаешь самый тупой повод? Что я фиолетовый и что я пегас.

— Отстой.

— Знаю, но с ними так всегда, когда встречают кого-то, кто не похож на них. Так и живём.

Я со вздохом покачала головой. Мы продолжили идти в относительной тишине, оправляясь от битвы, — говорить было не о чем. Дорога заняла около пяти минут. Как и в первый раз, один из охранных дронов преградил нам путь.

— Стоять. Подтвердите платёжеспособность или предъявите свой паспорт, прежде чем подойти к воротам, — повторил он, как и раньше. — По нарушителям будет открыт огонь.

Я подошла к неповоротливому роботу.

— Я пройду проверку платёжеспособности, — произнесла я с нотами тревоги в голосе. Всё-таки было очень страшно стоять рядом с такой большой машиной.

Робот смотрел в мою сторону несколько секунд и издал писк.

— Спасибо, мадам. Вы можете проходить.

— Я вместе с ней, — сказал Фрутти, но машины никак не отреагировали на него. Ничего не произошло и тогда, когда он встал рядом со мной.

Мы осторожно подошли к воротам, и, к счастью, роботы-охранники продолжали игнорировать Фрутти, несмотря на отсутствие его проверки. Наверное… это связано с тем, что он мой компаньон, а ко мне никаких претензий?

Оказалось, что в огромных воротах была маленькая дверь — ну хоть тяжеленные ставни толкать не надо.

Я снова почувствовала, как возвращаюсь в прошлое. Всё было так непохоже на то, что я видела в Сенсайде. Практически не тронутый, чистый город.

— ОГО! — закричал Фрутти, очутившись внутри Нью-Пегаса.

— Даже за двести лет этот город нисколько не потерял в красоте… — Я улыбнулась, оглядывая целые здания.

Нью-Пегас был полной противоположностью разрушенному и практически мёртвому Мейнхэттану. Он сиял и жил, как до бомб!

Мы замерли у ворот. Бродвок-авеню, часть Стрипа, простиралась перед нами и исчезала где-то за поворотом вправо. Тут — на Стрипе — находились главные казино и отели города. Когда-то давно именно они привлекали в город деньги и туристов. Я порадовалась, увидев, что пара старых культовых зданий уцелела. Отсюда было видно гостиницу-казино «Планета Эпплвуд» и старую Эйфиллеву башню. На повороте виднелись прохудившиеся крыши миниатюрных небоскрёбов и копия Статуи Дружбы — отель «Привет из Мейнхэттана». Я узнавала и другие казино и гостиницы — меня переполняла радость от того, что они сохранились, хоть верхние этажи и изрядно потрепались, а в некоторых вообще зияли дыры. Но ближе к воротам построили что-то новенькое, чего не было до моей смерти. На левой стороне дороги, за мраморной оградой располагалась красивая копия Кантерлотского дворца — она выглядела новей, чем все остальные здания на Стрипе. Блуждая по завораживающим белым шпилям, мой взгляд обнаружил неоновую вывеску на арке. Отель-казино называлось «Гранд Кантерлот».

— О! — внезапно для самой себя произнесла я, когда мой мозг наконец-то понял, что к чему.

— Что? — произнёс Фрутти с удивлением. Мой короткий, но резкий комментарий напугал жеребца, отчего у того расправились крылья.

Я направила копыто в сторону отеля, похожего на замок.

— Я только что вспомнила, почему это здание выглядит новее других. Его начали строить только после того, как меня положили в больницу.

— Ну… э… круто.

— Ух, тут вообще гораздо больше пони, чем в Сенсайде, — сказала я. Пони толпами гуляли по Стрипу, мелькая в дверях казино.

— Угу. Никогда не видел наземного города с таким количеством обывателей. Если честно, то это даже пугает, — произнёс Фрутти, пока мы шли. — Так… и куда же?

— Ну… нам нужно будет свернуть вправо на первом повороте. Больница где-то там, — сказала я, указывая копытом в нужную сторону.

— Вау, аликорн, — внезапно произнёс Фрутти.

Он рассказывал мне об аликорнах ещё в поезде. Я знала, что аликорны были не какие-то новые богини, а просто неудачный, но смертельный эксперимент. Тем не менее… фиолетовый аликорн, которого мы увидели в дверях «Гранд Кантерлота», не производила впечатления опасного супермутанта — скорее какой-то дорогой эскортницы. Она была одета в белое торжественное платье с длинным подолом, который скрывал её бёдра и стройные задние ноги. А ещё она улыбалась. Фрутти говорил, что они так не делают — ну если только злобно скалятся, но… Она с теплом и добротой улыбалась единорожке кремового цвета с фиолетовой гривой, собранной в хвостик. На ней был поношенный лабораторный халат.

— Она кого-то мне напоминает, — прошептала я себе под нос.

Честно говоря… я не могла сказать, что узнала её, но что-то в этой кобыле заставляло меня чувствовать себя странно… словно я должна знать, кто это. Я потрясла головой, прогоняя мысли. Тут мы как раз подошли к перекрёстку, где когда-то стоял отель-казино «Лунный рай». Сейчас оно называлось приземлённее — «Грешная луна». Танцующие кобылы в откровенной одежде и слово «грешная» в названии непрозрачно так намекали о предназначении сего места. Я покраснела.

— Пошли, Фрутти, — со спешкой в голосе произнесла я, обвивая хвостом переднюю ногу жеребца. Пришлось тащить его за собой, как обычного ротозея с улицы, залипшего на стриптизёрш.

— О, как я рада видеть тебя в этот замечательный день, доктор Пэр, — огромный фиолетовый аликорн улыбнулась единорожке, стоя в дверях отеля.

— Взаимно, Герцогиня, я на ежемесячный осмотр, — произнесла доктор Пэр с дружелюбной улыбкой.

— Прошло около десяти лет с моего последнего отклонения, но я всегда рада тебя видеть, друг мой.

Доктор Пэр нежно хихикнула.

— Даже если и так, я всё равно хочу провести осмотр, чтобы быть уверенной. Я не хотела бы терять такую подругу как…

Кремовая единорожка замолчала. На её лице выступило озадаченное выражение, после чего она медленно огляделась.

«Этого не может быть», — в мыслях сказала она сама себе, бросая взгляд на серую зебру, одетую в плащ и чёрный стетсон, которая шла по дороге с фиолетовым пегасом. Странное чувство близости исходило от этой полосатой кобылы.

— Доктор Пэр, всё в порядке? — спросила Герцогиня с беспокойством.

Единорожка быстро выкинула непрошеные мысли из головы.

— Да, извини… на секунду показалось, что заметила кое-кого знакомого… кхем… приступим? — она улыбнулась.

— Конечно, заходи, — аликорн с улыбкой пригласила кобылку внутрь.

— Спасибо. Я бы там на целый день застрял, — произнёс Фрутти с благодарностью после того, как я отпустила его переднее копыто.

Я захихикала.

— Жеребцы, — улыбнулась я, когда мы свернули на улицу, которая должна была привести нас к больнице.

Моя правая задняя нога начинала зудеть — мех отрастал всё активнее. Богини смилуйтесь, пусть оно зудит не как в тот раз со щекой.

Здания тускнели и скучнели по мере того, как мы отдалялись от Стрипа. Отели уступали место безвкусным дорогим ресторанам, а под конец — забегаловкам, которые без вывески не отличишь от обычного дома. А за отелями и ресторанами мы уткнулись в сетчатый забор с воротами, пересекающими дорогу. Вход караулил жеребец в довоенной полицейской форме, к которой комплектом шла шляпа и дубинка.

— Дальше пройти могут только коренные нью-пегасцы, — произнёс полицейский, когда мы подошли к воротам.

— Э… что? — Фрутти засопел.

— Прошу прощения. Слишком много жалоб на посетителей, задирающих местных жителей. По этой причине гостям Нью-Пегаса запрещается посещать жилой район.

Я сделала шаг вперёд.

— Пожалуйста, сэр. Я и мой друг не доставим никаких проблем. Мы здесь не ради казино и отелей — наш пункт назначения находится за этими воротами.

Полицейский наклонил голову и приподнял бровь.

— И что же, не просветите?

— Госпиталь им. Флаттершай, сэр, — я повернулась к Фрутти и тихо спросила: — Мне рассказать ему правду?

— Нет, не стоит. Скажи ему тоже самое, что и мне в первый раз, — ответил жеребец также тихо.

Я еле заметно кивнула.

— Я пытаюсь разыскать своих предков, и моя последняя зацепка — в госпитале имени Флаттершай, здесь, в Нью-Пегасе.

— Хм-м, — жеребец взглянул на полуденное солнце. — Мой рабочий день скоро закончится. Вот как поступим. Как прибудет следующая смена, сопровожу вас двоих к госпиталю, но с условием, что вы сдадите оружие… на время.

— Звучит разумно, — согласилась я.

— Безусловно.

— В таком случае, — сказал полицейский, — добро пожаловать в Нью-Пегас. Как вас зовут?

— Я — Кристалл Эклер. — Жеребец в полицейской форме приподнял бровь, когда услышал моё имя. — Да-да, знаю. Необычное имя для зебры. Мои родители были странными.

Жеребец слегка фыркнул.

— Слыхивал и похуже.

— Я Тутти Фрутти, — заявил мой напарник, снимая с плеча винтовку и кладя её на землю. — Только попробуй поцарапать её. Я заебусь её собирать ещё раз после вчерашнего.

— И с этим тоже аккуратней. Это мой подарок, — произнесла я, выложив Счастливчика 13 и толкнув копытом вперёд.

— Ого, хорошая вещь, — полицейский оценил мой револьвер, заткнув его за свой пояс. Квант-модулятор он повесил на шею. Нам пришлось ждать около пятнадцати минут до следующей смены. Полицейский открыл ворота и подозвал нас: мы должны были держаться близко к нему, чтобы нас не арестовали.

В целом район состоял из обжитых офисных зданий, отданных под бытовые удобства. На улицах ходило не так много пони, как на Стрипе, но это и не удивительно — вход сюда был только для коренных. Я слегка нервничала, следуя за полицейским. Прохожие пялились на меня. Полагаю, они просто не доверяют зебрам или просто не привыкли их видеть, но я всё равно переживала из-за такого количества взглядов.

— СТОЯТЬ И НЕ ДВИГАТЬСЯ, ПРЕСТУПНОЕ ОТРОДЬЕ! — мы услышали крик из переулка.

Вся наша компания повернулась к источнику шума и увидела единорожку, одетую в грязные лохмотья. В её рту был маленький мешок, который позвякивал на бегу. Она сразу же свернула, чтобы не попасться к нам. Её рог вспыхнул. Крышка уличного люка взлетела вверх, и кобыла скрылась в зияющей дыре. Люк с лязгом упал обратно.

— Что это ща было? — спросил удивлённый Фрутти.

Внезапно в переулке, из которого выбежала единорожка в лохмотьях, появилась задыхающаяся кобыла в полицейской форме.

— Уфх… здесь не пробегала уличная крыса? — Кобыла тяжело дышала, будто пробежала марафон.

— Вы упустили её, комиссар Ридинг, она скрылась в канализации, — отозвался наш провожатый.

— Снова. Как эта нечисть сюда проникает? Они хуже радтараканов, блядь, — она заворчала. — Я доложу сержанту Буллхорну, что надо залатать ещё одну нору.

Она развернулась и побрела прочь, ворча под нос об ускользнувшей пони.

— Что всё это значит? — спросила я, когда мы вновь продолжили свой путь к госпиталю.

— В последние годы в Нью-Пегасе завелись пришлые. Район для них не имеет значения, но они всегда попадают внутрь. Воруют еду и крышки у пони, грабят дома и магазины. И у нас не получается их поймать. Пару раз у нас практически получалось, но они успевали сбежать в канализацию.

— Почему бы просто не заделать все дыры? — спросил Фрутти.

— Канализационная система всё ещё функционирует, так что нам нужно иметь доступ к ней, чтобы поддерживать в рабочем состоянии. Но есть и те, в которых мы не нуждаемся. Если видим, что через них сбегают, — запечатываем. Как ту, которую обнаружила Ридинг.

— Занозы в жопе, не позавидуешь, — произнесла я.

— Ты даже не представляешь, — вздохнул полицейский.

Вскоре жилой сектор закончился, и мы прибыли к месту назначения. Наконец-то я всего в паре шагов от всех ответов! Моё сердце даже забилось чаще. Здание выглядело практически в точности, как я запомнила, — розово-жёлтое, над дверью огромный розовый крест с меткой Флаттершай.

— Я подожду вас снаружи. Прошу не задерживаться надолго.

Я кивнула. Мы с Фрутти зашли в старую больницу. Вестибюль достаточно чистый и ухоженный, грязноватые стены побелены и украшены блеклыми фотографиями министра — робкой Флаттершай. Где-то она помогала пони, где-то — животным. В конце вестибюля стоял огромный стол из красного дерева, где сидели несколько медработников.

— Ну, вот мы и добрались, — тихо произнесла я и подошла к столу.

Одна из медсестёр подняла на меня взгляд и застыла на миг.

— О… эм… добрый день… кхе… добро пожаловать в госпиталь имени Флаттершай, как я могу вам помочь? — спросила она, таращась во все глаза. Зебр не видела, что ли?

— Добрый день. Я изучаю историю своих предков и вот узнала, что до падения бомб они лечились здесь. Можно взглянуть на довоенные медицинские записи? — произнесла я и мягко улыбнулась, старательно игнорируя зуд в задней ноге.

— Кх… разве мы можем допускать посторонних к довоенным записям? — спросила администратор у своего коллеги.

— Да хрен знает. Это к доктору Фласку.

Вздохнув, администратор снова посмотрела на меня.

— Простите, мэм, не могли бы вы чуть-чуть подождать, пока я уточняю вопросики?

Я слегка кивнула.

— Спасибо, — произнесла она с улыбкой, поднимая копытом рацию. — Доктор Фласк?

— Да? — пробасили из динамика.

— Это Люси, из приёмной. У нас тут зебра, хочет взглянуть на довоенные медицинские записи. Мы можем предоставить ей доступ?

— Подождите, я прямо за углом. Сейчас подойду, — после чего рация смолкла.

Справа в дверях показался жеребец, одетый в лабораторный халат с символом Министерства Мира.

— Я шёл в кабинет… хм-м… это вы зебра, которая хочет посмотреть записи? — спросил он, глядя на меня.

— Нет, она только что ушла, — съехидничал Фрутти.

— Да-да, очень смешно, с какой целью вы хотите заглянуть в медицинские записи пациентов? — спросил он твёрдым голосом.

— Понимаете, сэр, я пытаюсь узнать что-нибудь о своих предках. В последний раз они проходили лечение здесь. Записи помогли бы узнать больше о моей семье, — я объясняла, стараясь звучать как можно искренне. — Это очень важно для меня.

— Понятно, очень хорошо. Проследуйте за мной в кабинет, пожалуйста, — произнёс он и пошёл в обратную сторону, и мы поспешили следом.

Минуя коридоры, мы наконец добрались до кабинета… с виду терапевтического? Доктор Фласк расположился за столом с терминалом.

— Прошу, садитесь. О ком вы хотите узнать? — спросил он.

— Кристалл Эклер, — ответила я. Было странно просить проверить своё собственное имя.

— Так, Кристалл-Кристалл-Кристалл, ага, вот оно. Кристалл Эклер… Родилась в Кристальной империи восьмого января в тысяча пятом году от восстания Найтмер Мун… Кристальная пони… В пять лет вместе с семьёй переехала в Лас-Пегас. К несчастью… скончалась в этом госпитале из-за хронических осложнений двадцать третьего октября десятого года от воцарения Луны.

Я вздохнула и нахмурилась. Не очень-то приятно знать о том, что ты официально мертва, когда на самом деле… Я обернулась к Фрутти.

— Я всё расскажу. Мне нужна правда.

— Как хочешь, Кристалл.

— Правда? О чём это вы? — произнёс доктор, приподнимая бровь.

— Доктор, это меня зовут Кристалл Эклер. Я пробудилась от стазисного сна около недели назад в Мейнхэттане и пытаюсь понять, что со мной произошло. Последнее, что помню, — я в предсмертном состоянии лежу здесь, в этой больнице.

— В любом другом случае я бы назвал вас сумасшедшими и вышвырнул вон, но… то, что вы упомянули «Мейнхэттен» и «стазис» в одном предложении… даёт мне основание поверить вам, — удивлённо произнёс доктор Фласк.

— Ого, вы не шутите? — воскликнули мы с Фрутти хором. Удивительно. Я думала, придётся его уговаривать и умасливать.

— Здесь написано, что Кристалл подписала форму о передаче своего тела Министерству Крутости. Ещё через несколько часов она умерла. Тут в документе пункт о том, что её тело будет помещено в стазис. На следующее утро в госпиталь прибыло Министерство Крутости и приступило к транспортировке тела в Мейнхэттан.

— Я не подписывали никаких бумаг от Министерства Крутости, они никог… — Я смолкла на полуслове. Вспомнился странный учёный из МинМира. — А меня посещало Министерство Мира? Хоть когда-нибудь?

Доктор Фласк наклонился ближе к терминалу, чтобы внимательней изучить записи, после чего помотал головой.

— Боюсь, что нет. Единственные посетители, кроме Министерства Крутости, это члены вашей семьи.

— Тогда кто был последним посетителем? — мой голос сорвался на визг от гнева.

— Полковник Айронсайд из Министерства Крутости. Он же передал заполненную вами форму персоналу госпиталя.

Я не могла поверить в это. Меня обманывали. Обманом заставили передать своё тело Министерству Крутости — и ради чего? Чтобы сделать из меня биомеханическое чудовище? Я раздражённо заорала:

— Вот ублюдки! Забрали моё тело, чтобы сделать из него это. Чего ради?! — прорычала я.

— Прошу прощения, но о целях и нет информации.

— Конечно нет. Это же Министерство Крутости. Самые скрытные уёбки на всём белом свете, — вздохнул Фрутти.

— Куда меня направили потом? — сердито прорычала я.

— «Парад»… в Мейнхэттане, если быть точным, — ответил доктор Фласк.

— Это, должно быть, издевательство, — пропищал Фрутти.

— Что-то не так?

— Мы вернулись к началу. Мы приехали из Мейнхэттена только для того, чтобы теперь возвращаться, сука, обратно? — я закричала от досады.

— Мне жаль, — тихо произнёс доктор Фласк, доставая коробку с леденцами. — Хотите леденец?

Я почесала передним копытом саднящую ногу и раздраженно вздохнула, выхватывая леденец хвостом.

Предыдущим вечером снаружи Стойла 16

И-02 ИС оказался под холодной сталью холодной стальной двери. Он просрал свою цель и угодил в ловушку. Утешало лишь, что внутрь стойла он так и не свалился, как рассчитывали эти двое. Но свалился ружьём на паз двери, и теперь его зажевало.

Фиолетовый пегас подошёл к машине сзади, пока та пыталась из-за всех сил выбраться. Ремни военного качества на его боевом седле были слишком прочными, а рисковать броней, которая точно бы порвалась, он не хотел. Внезапно на его детекторе появилось предупреждение. Он повернул голову и увидел пегаса, который держал светящийся предмет. Оптическим сенсорам машины никак не мешало это сияние, и сквозь него она увидела повреждённую микро-мана-батарею. Из-за повреждений она стала нестабильной и была готова взорваться в любую минуту.

— Жги, братишка, — произнёс жеребец-пегас и бросил батарею на спину И-02 ИС, быстро убегая с его целью.

Количество энергии увеличилось, когда батарейка упала на пол. Машина удвоила усилия, чтобы выбраться из-под двери стойла, но раздавленный ствол крупнокалиберной винтовки не собирался отламываться. Ровно как и ремни не собирались рваться. Единственным вариантом было избавиться от его полицейской брони, но энергетический треск дал понять роботу, что времени у него уже не осталось. Взъярившийся инстинкт самосохранения толкнул его вперёд, но всё было тщетно. Прогремел разрывающий уши взрыв и контрольную панель оторвало прочь, навсегда запечатав стойло. Рейнджера вжало в дверь и обдало магическими волнами. Загорелись ремни, загорелся плащ, а энергия всё прокатывалась по его механическому телу и внутренним компонентам. Нейропроцессор тоже попал под раздачу и вскоре его перегрузило.

«ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! МАГИЧЕСКАЯ ПЕРЕГРУЗКА! АКТИВИРОВАНО АВАРИЙНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ!»

Свет в его глазах потух. Магический взрыв рассеялся и машина упала на пол. И-02 ИС лежал в обугленной полицейской броне; плащ на его спине горел. Ремни, удерживающие крупнокалиберную винтовку на седле, лопнули, освобождая его, но машина просто продолжала лежать.

На следующее утро в производственном комплексе Мэрхаве

Компьютер раздражённо заворчал. Несмотря на то, что пещера нарушала его связь с И-02 ИС, он каким-то образом увидел гибель машины и знал, что она отключилась сама. Но это было много часов назад.

— Я знал, что посылать пустую единицу было плохой идеей, но с учётом обстоятельств другого выбора не было, — произнёс он, материализуясь красным лицом на главном экране.

Глаза посмотрели в правый верхний угол, где была трансляция с внутренней камеры безопасности. Камера показывала огромное, похожее на пещеру, хранилище моделей 2.

— Чёрт тебя дери, Пэр, предательница, — с безудержным гневом проклинал он пони, которая предала его более ста пятидесяти лет назад.

Би-и-ип.

— Соединение с единицей 1002 восстановлено, — прозвучало автоматическое сообщение.

— Самое, сука, время, — вздохнул компьютерный пони, соединяясь с предполагаемым сосудом.

— И-02 ИС, доклад, — нетерпеливо и требовательно произнёс он.

Он ждал несколько секунд. Ничего. Он повторил запрос ещё раз, но в ответ была только тишина.

— Единица 1002, доклад, чёрт возьми! — досадно прорычал он.

Глухо. «Кажется, недоступен», — подумал компьютер.

— 1002-ой активен, — вдруг прозвучал голос машины. Как-то неуверенно прозвучал.

Компьютерный жеребец моргнул, чувствуя неуверенность в голосе. Что-то было не так. Компьютер запустил удаленную диагностику, чтобы дистанционно просканировать робота и был озадачен из-за того, что проверка показала полный порядок. Но всё изменилось, когда пришли данные диагностики нейронного процессора. То, что было когда-то линейным образом мышления машин теперь напоминало что-то спутанное и беспорядочное, напоминающее органический мозг. Всплеск энергии, который вызвал перегрузку робота, дал неожиданный эффект. Эффект, который еще не оказал реального влияния на работу машины, но то, как теперь менялись мыслительные паттерны, указывало на то, что машина теперь может быть способна к свободному мышлению. Потребовалось дальнейшее наблюдение, чтобы определить, было ли это правдой или нет, но компьютер решил, что ему, возможно, потребуется разработать запасной план на случай, если изменения ему не понравятся.

— Единица 1002, статус памяти, — произнёс жеребец.

— Память стёрта вследствие перегрузки.

— Это объясняет игнорирование имени, от которого я требовал доклад, — он вздохнул. — Приготовься к передаче данных.

Компьютер скопировал память И-02 ИС на случай его уничтожения, чтобы передать её новому «Инфильтратору» — если доступ к хранилищу будет восстановлен. Ничего из ряда вон — просто загрузить в И-02 ИС бэкап. Несмотря на необычную нейронную активность в процессоре, версия робота восстановилась в момент до взрыва микро-мана-батареи.

— Мне нравится имя Нексус, — внезапно произнесла машина, из-за чего компьютер немного подзавис.

— Нравится? Тебе нравится? — неуверенно спросил он.

— С вашего позволения, сэр, могу я взять это имя? — спросил робот, выражая желание.

Компьютер на мгновение обдумал запрос машины, но решил оставить ему выбранное имя и приказал возобновить исполнение задачи. Понадобится время, чтобы обдумать перемены в нейронном процессоре Нексуса. А ещё что-то подсказывало — сейчас как никогда важно восстановить связь с хранилищем вторых моделей. Девятьсот девяносто девять стандартных единиц, целиком прошитых, только и ждут активации. Там даже его шедевр, но надо восстановить контроль. Изменения в И-02 ИС были знаком — либо сейчас, либо никогда.

Глава 9: Новые перспективы

Мы ступили на импровизированную платформу, которая изначально была железнодорожным депо Лас-Пегаса, а теперь — Нью-Пегаса. Я разочарованно вздохнула из-за того, что наше путешествие никуда нас не привело, и села на деревянный пол. Доски заскрипели под моим весом. Не могу поверить в то, что мы проделали весь путь только для того, чтобы вернуть в исходную точку. Было обидно из-за того, что мы преодолели все препятствия и невзгоды просто так.

— Разве здесь не должен быть кто-нибудь для помощи пассажирам? — спросил Фрутти, облокачиваясь на сидение крыльями, между которыми у него располагался квант-модулятор.

— Если поезд движется, то я чаще всего нахожусь на нём. Я не привык управлять станцией. К тому же она закрыта. Что вы делаете… я вас раньше не встречал? — знакомый голос раздался откуда-то справа.

— Маршал? — произнесла я и повернулась к жеребцу, который вышел из-за бетонной колоны. Это он подарил мне свой револьвер.

Тёмно-серый жеребец посмотрел на меня и вопросительно склонил голову. Я быстро сняла свою ковбойскую шляпу. При виде знакомого лица его глаза расширились от удивления.

— Будь я проклят, Кристалл! Ты жива! — Затем он посмотрел на Фрутти, который тоже приспустил свой стетсон. — О. Я-то думаю — тоже кто-то знакомый. Ты же Фрутти.

— Рад видеть, что ты пережил взрыв поезда, — сказал Фрутти и слегка кивнул.

— Благодарю, а что вы оба здесь делаете? Станция закрыта, — произнёс жеребец, подходя к нам.

— Одна из Королев направила нас сюда. Ворота были открыты, так что мы и зашли. Хотим узнать, когда поезд будет снова готов к работе, — сказала я, вставая с места.

— Поезд… — произнёс он и замолчал, бросая взгляд на железнодорожную станцию.

Мы посмотрели в ту же сторону и увидели состав «пульмэровских» вагонов, в котором узнавался поезд, на котором мы добрались сюда.

— Путь расчищен и отремонтирован. Вагоны тоже восстановлены. Но руководство Трансэквестрийской магистрали не хочет повторения того, что тогда произошло со скоростным локомотивом, — сейчас проверяют «Мчащийся Пегас», чтобы удостовериться в его идеальной исправности и безопасности, прежде чем спустить обратно на рельсы, — объяснил маршал Слейт.

— Получается, что поезд пока что никуда не собирается отправляться? — подытожил Фрутти.

Маршал покачал головой.

— Получается, что так. «Мчащийся Пегас» очень тщательно проверяется — это один из самых бесценных исторических артефактов старой Эквестрии и Брейтанской империи. Они не хотят потерять его из-за нерабочего клапана.

— Так... как долго нам придётся ждать? — спросила я со вздохом.

— Тесты планируют продолжать в течение следующих нескольких дней. После этого железнодорожное движение возобновится.

Замечательно. Нам придётся потратить пару суток впустую, пока инженеров не удовлетворит состояние поезда. Я начала раздражённо ворчать, но из дурного настроения меня резко вывел громкий свист. Мы обернулись на машинные мастерские и увидели клубы пара, валящие из моторного отсека.

Из облака пара выплыл большой, немного грязноватый сине-голубой локомотив, который был похож по внешнему виду на предыдущий обтекаемый, но не был обтекаемым в форме крыла спереди. У него была схожая колёсная формула и четырёхосный тендер со сквозным проходом, но на этом визуальные сходства заканчивались. Колёса были выполнены с использованием спиц, что позволяло видеть три движущих колеса со стороны и сложные шатунный и парораспределительный механизмы, присоединённые к ним. Цилиндр был расположен аккурат перед первым движущим колесом. Выше уровня колёсных пар расположилась платформа, на которой находился большой паровой котёл. Первые несколько футов котла были дымовой коробкой, окрашенной в чёрный, и также оттуда вниз, к цилиндру, уходила трубка. Там, где заканчивалась дымовая коробка, начинался паровой котёл: он был идеальной цилиндрической формы приблизительно вполовину от своей длины, после чего сужался, немного вырастая, прежде чем вновь расшириться почти перед соединением с будкой машиниста. Над каждым движущим колесом расположилась небольшая колёсная арка, и над средней аркой находилась табличка, слегка повторяющая изогнутую форму, и на ней значилось имя локомотива: «Мчащийся пегас».

— Вау, — произнёс Фрутти, глядя со мной на большого железного скакуна (я вспомнила, что мой отец называл паровозы «железными скакунами»), пока тот с шумом выползал из мастерской под яркое солнце Мэрхаве.

Ещё какое-то время мы смотрели, как огромный паровоз встаёт на рельсы. Где-то на задворках моей памяти всплыли воспоминания. Я узнала этот локомотив.

Одним тёплым утром в Мэрхаве мы с родителями ждали поезд на платформе. Мне было около семи лет, и мы ехали в Кристальную империю на День Согревающего Очага — мы часто отмечали праздники у бабушки и дедушки. Этот день был особенным, так как на Эквестрийской магистрали запускали в эксплуатацию новый пассажирский локомотив. По всей видимости, совместными усилиями брейтанских и эквестрийских инженеров. Они создали новую модель пассажирского локомотива, который мог тягать большие составы с высокой скоростью. Локомотив, который поведёт наш состав, назывался «Мчащийся пегас».

Я помню, как в то утро на станционной платформе было невероятно много пони. Помимо ожидающих поезда было очень много репортёров, пытавшихся разузнать побольше о новом локомотиве. Мне было страшновато из-за такой толпы, так как я никогда в жизни не была рядом со столь большим количеством пони. Я крепко прижималась к розовым ногам мамы, как вдруг чуть не выпрыгнула из кожи из-за невероятно громкого свиста. Именно в этот момент мимо нас пронёсся огромный синий монстр. Моя первая встреча с локомотивом пугала. Поезд был огромным и превышал размеры предыдущих поездов в два раза, а при торможении очень сильно визжал. Тут же поднялся переполох, репортёры как обезумели, сражаясь друг с другом за лучшую фотографию нового локомотива. Одни пассажиры высаживались на перрон, другие пытались забраться внутрь поезда. Это был хаос, стоящий внимания самого бога хаоса. Только во время посадки мы смогли оценить длину поезда, когда посмотрели вдоль составов. Остальная часть поезда постепенно покидала вокзал и шла по повороту, который был снаружи. Предыдущий локомотив, на котором мы ездили в империю, состоял из четырёх-пяти вагонов. В этом поезде их было не меньше десяти. Неудивительно, что пони сходили с ума.

— …дней, и всё будет готово. — расслышала я то, что сказал Слейт. Я удивлённо моргнула, не расслышав начала разговора из-за воспоминаний.

— Конечно, никаких проблем, — произнёс Фрутти и слегка толкнул меня. — Пошли, нам пора.

— Э-э, верно, да-а, до встречи, мистер Слейт, — крикнула я жеребцу и последовала за Фрутти в зал ожидания.

— Что нам теперь делать? — спросил Фрутти, когда мы прошли через ворота в Хэйсайде. Солнце начало спускаться, растворяясь в закате.

— Знаешь… с тех пор как я пробудилась и узнала о себе правду… я не знаю, — растерянно ответила я. Удручающая мысль лезла в голову. Что мне делать со своей жизнью после того, как всё стало известно? Как мне жить в мире смерти и страданий? Как мне жить в теле биомеханоида?

Из переулка, пока я была занята своими мыслями, выскочил грязный земной пони, одетый в обрывки рабочего комбинезона. Один глаз был скрыт повязкой. Жеребец постоянно дёргался. Тот глаз, что не был скрыт, был широко открыт и расфокусирован. Обычный нищий наркоман. К сожалению, такие персонажи стали уже неотъемлемым частью некоторых хейсайдских районов.

— Гони сюда все крышки, — прорычал испачканный жеребец нарочито резким тоном

Я устала вздохнула, не проявляя никакого интереса. Фрутти расправил плечи, чтобы показать жеребцу плазменную винтовку на своей спине.

— Серьёзно, парень. Просто свали. Ты не хочешь, чтобы тебя поджарили, — тихо произнёс он.

— Вот как, — ответил жеребец и быстро побежал ко мне, чтобы схватить своим переднем копытом мою шею и прижал к себе как будто хотел взять в заложники, хотя никакого видимого оружия при нём не было. — А теперь повторю: гони сюда все крышки.

— Я не в настроении, — прорычала я с раздражением из-за того, что жеребец крепко держал меня за шею. Без лишних телодвижений я подняла свой нановолоконный хвост, обхватила им жеребца и отодрала от себя. Он взвизгнул от удивления, когда я резко, но без труда отправила его в полёт.

— Ого, похоже, что у тебя в голове впрямь одни скверные мысли, — сказал Фрутти, подходя к нам.

— С учётом всех обстоятельств… да, — ответила я, приближаясь к упавшему грабителю, который пытался приподняться на поджатых передних ногах.

Перед глазами вспыхнуло предупреждение об угрозе, и я быстро откинула голову, чтобы уклониться от выкидного ножа, который он прятал в рукаве комбинезона. С раздражённым рычанием я прижала его копыто к асфальту, а затем раздавила. Нога громко затрещала, жеребец закричал от боли.

— Ё-моё, Кристалл, ты считаешь, что он заслужил? — с беспокойством спросил Фрутти.

Я усмехнулась.

— Мы дали ему шанс свалить.

— Не спорю, но тебе не кажется, что это всё-таки немного перебор?

— Слушай, ладно, хорошо, мне жаль, окей? Я сейчас очень сильно раздражена, — ответила я с тихим рычанием, достала зелье лечения из своей аптечки и отдала его грабителю. — Съеби отсюда нахуй, пока я тебя не пристрелила.

Жеребец с чистым страхом в глазах взял зелье так быстро, как мог это сделать своим здоровым копытом, поднялся и помчался прочь.

— Ты в порядке? — спросил Фрутти и положил крыло на мою спину, чтобы успокоить.

— Нет, точно нет. Я чувствую, что очень сильно раздражена, — ответила я, опустив голову со вздохом.

— Это из-за того, что мы узнали в больнице? — произнёс он, нежно поглаживая мою холку перьями.

— Да. Мы как будто ничего не узнали и фактически сделали шаг назад. Нет, ну мы узнали, что нам надо в Мэйнхеттене, но мы уже там были. К тому же мы провели сраную неделю в поезде и несколько дней в пустыне, чтобы добраться сюда. Ко всему этому мы чуть не обоссались, играя в охотников за головами для какого-то тёмного высокого красавчика, когда он отправил нас в ужасное путешествие навстречу нашим худшим страхам, а ещё меня тошнит от того, что я лгала тебе о себе целую неделю после нашего знакомства, — объяснила я, выплёскивая всё наружу.

Фрутти слушал и продолжал нежно гладить меня.

— Эй, это же приключение. Ясное дело, что не прогулка в паре. Вот это всё начиная с шока от того, что я узнал, кто ты на самом деле, до того проклятого Селестией стойла, но слушай… в конце концов мы стали ближе друг к другу, разве нет? — спросил он и аккуратно прижал меня к себе.

Я чувствовала тепло его объятий, и мне стало чуть-чуть лучше от его слов, но Фрутти уже сбегал при виде истинной меня. Он, конечно, потом возвратился, но меня это ранило. Почему же теперь его не волнует моя сущность? Я осторожно отстранилась. Ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Почему ты так быстро принял меня, хотя знаешь, кто я на самом деле? — спросила я с надеждой в голосе.

Фрутти на секунду отвернулся, словно задумался. Затем он повернулся ко мне, встретился со мной взглядом и ответил:

— Как ты и сказала… мы с тобой провели целую неделю в поезде. Я знаю, что ты не изменишься. Несмотря на то, что знаю про твои скелеты в шкафу. Ты всё ещё та кобыла, которую я знаю и которая мне нравится. Несмотря на то, что ты биомеханоид. Мне не стоило сомневаться в тебе и убегать. Прости, что сделал тебе больно, — извинился он.

Я с удивлением моргнула, из моих глаз так и грозили политься слёзы.

— К-как ты дошёл до этого? — спросила я неверяще.

— По большей части после того, когда услышал, как доктор Фласк читал твои медицинские записи в компьютере. Ты рассказывала мне свою историю и то, что с тобой произошло, но я хотел услышать доказательства от него… из официального источника. Полагаю, что это развеяло все сомнения, которые оставались относительно тебя и твоей истории.

Мы смотрели друг на друга, прямо глаза в глаза. Я не могла отвернуться от его гипнотизирующего фиолетового взгляда — и слёзы хлынули по моим щекам. Наши лица стали приближаться, и чем ближе, тем быстрее и сильнее моё сердце билось в моей металлической груди. Я почувствовала огонь в щеках, когда мы соприкоснулись носами и меня обдало его тёплое дыхание. Затем он закрыл глаза, слегка наклонил голову и подался вперёд, чтобы прижаться своими губами к моим. Я широко раскрыла глаза от удивления, но почувствовала восторг от принятия и доверия Фрутти. Я расслабилась, закрыла глаза и ответила на поцелуй, тоже подавшись вперёд. Всё напряжение спало, когда мы разделили первый поцелуй под заходящим солнцем. Через минуту Фрутти разорвал поцелуй, но мне показалось, что прошла целая вечность. Он тепло улыбнулся мне.

— Теперь чувствуешь себя лучше? — спросил он с глуповатой улыбкой, осторожно вытирая другим крылом слезы, которые катились по моим щекам.

Я кивнула, хотя румянец всё ещё обжигал мои щёки.

— Спасибо, — сказала я со счастливым вздохом.

Фрутти нежно сжал меня, не убирая крыла с моих плеч.

— Хэй. Я забочусь о тебе. И прикрываю.

Я искренне улыбнулась, ткнувшись носом в его подбородок.

— Мне повезло с таким другом, как ты, — прошептала я.

Но наш романтичный момент был испорчен, когда я вдруг услышала писк рядом. Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица; я повернулась к источнику звука и увидела большую лысую крысу. Моя фобия проснулась, и сердце замерло.

— ЕБУЧАЯ КРЫСА! — закричала я с ужасом и поскакала по разбитой улице так быстро, как только могли мои ноги. Учитывая, как я оторвалась от Фрутти, я подумала, что могла случайно сбить его с ног, но мои чувствительные уши всё же смогли уловить слабые отзвуки смеха.

— Это было несмешно, — я насупилась, когда мы присели снаружи бывшего кафе.

— Прости, но, вообще-то, смешно, — усмехнулся Фрутти. Он нашёл меня, всю трясущуюся, внутри мусорного контейнера на колёсиках рядом со школой на Бродвок-авеню.

— М, простите меня, вы те двое пони, которые запечатали Стойло 16? — откуда-то раздался изысканный женский голос.

Мы отвели глаза от стола, за которым решили посидеть, и увидели неприметную кобылу из Королев — единорожку со знакомой, элегантно уложенной гривой и хвостом. Светло голубая тушь на её глазах напомнила мне министра Рэрити.

— Ну да, мы, — подтвердил Фрутти.

— Как здорово, кхм, — она кашлянула, чтобы прочистить горло. — Мисс Куини хотела бы лично встретиться с вами обоими в своей резиденции, когда вам будет удобно, — объявила она профессиональным тоном.

— Ого, правда? — с удивлением произнесла я.

Кобыла просто кивнула.

— Готова ли она нас увидеть… э-э… например, сейчас? — спросил Фрутти. — Нам всё равно больше нечем заняться, да, Кристалл?

Я кивнула в знак согласия.

Кобыла посмотрела на темнеющее небо. Солнце клонилось к горизонту, но до ночи было далеко.

— Не думаю, что уже поздно… ок, следуйте за мной, — произнесла она и, развернувшись, быстро зашагала.

Мы быстро поднялись и пошли за кобылой. Она повела нас по улицам, часть из которых оказалась заблокирована щебнем, что заставляло думать о Хейсайде как о лабиринте. Как только небо стало затягиваться ночью, мы вышли с улицы на открытое пространство рядом со стеной по периметру и стеной, которая разделяла Хэйсайд и Нью-Пегас. На этой площади находилось одинокое строение, окружённое наполовину кирпичной стеной, наполовину железным забором. Здание было похоже на небольшую усадьбу и выглядела очень знакомо. Как только мы подошли к ржавым воротам, я поняла, что это за здание. На каждой стороне ворот были инициалы первых владельцев — «ФР» и «СР». Это был дом Филси и Спойлед Ричей.

Я прекрасно помнила семью Рич по двум причинам. Первая — это сам Филси Рич. Он сколотил своё состояние на сети дисконтных магазинов, известных как «Склад товаров Рича», и славился сборами средств на благотворительность. Он был противоположностью того, что некоторые могли ожидать от богатого пони. Вторая причина — это его жена, Спойлед Рич. Если ужать всё до пары слов, то она была просто отъявленной стервой. Надменной, заносчивой, всегда смотрела свысока на менее богатых пони. В целом, просто сука.

Младшая Королева открыла центральную дверь старого поместья и провела нас внутрь. Интерьер усадебного вестибюля захватывал дух. Несмотря на то, что всё было слегка потрёпано и обшарпано от двухсотлетней давности, он выглядел чистым и очень презентабельным. Здесь было довольно много Королев, которые прибирались или делали что-то ещё. Все они были одеты в одинаковую повседневную одежду, но я заметила одну тенденцию. У ряда кобыл были равно одинаковые гривы и хвосты в виде элегантных завитков, которые я уже отмечала. Полагаю, что стиль гривы и хвоста должен символизировать их ранг или что-то вроде того. Иначе говоря, единственный способ различать их. Прямо перед нами была большая парадная лестница, которая возвышалась над вестибюлем. К середине лестница разветвлялась и вела по обе стороны первого этажа. На площадке, где лестница делилась, стояла земная кобыла средних лет с кремово-жёлтой шёрсткой, одетая в знакомое платье розового цвета и хрустально-голубые накопытники. От старости её грива и хвост имели серебристый цвет, но при этом сохраняли стиль тех самых завитков.

— Пожалуйста, ждите здесь, — сказала ведущая нас кобыла, когда мы достигли подножья лестницы.

— Ок, — произнесла я, пока кобыла галопом поднималась по лестнице к старой кобыле.

— Дорогуша, добро пожаловать домой, — произнесла старая кобыла более сильным и утончённым голосом. Она звучала как пони высшего общества, и во всё, что я до этого испытывала в пустошах Мэрхаве, казалось, это совсем не вписывалось. — Твои поиски увенчались успехом?

— Спасибо, мама, и да, — ответила наша сопровождающая, нежно обнимая свою мать за шею, стоя с ней наверху лестницы. Затем она отделилась от хорошо одетой старой кобылы и жестом указала на нас. — Эти пони ответственны за запечатывание Стойла 16.

— Спасибо, дорогая Глиттер, можешь сегодня лечь пораньше. Тебе действительно нужно выспаться.

— Благодарю, мама, — произнесла Глиттер с мягкой улыбкой и уважительным поклоном головы, прежде чем развернуться и побежать дальше по лестнице. В это время её мать спускалась по ней к нам.

— Какое удовольствие наконец-то познакомиться с вами, мисс… — начала она, когда спустилась в вестибюль и оказалась перед нами. Её должно было быть около пятидесяти лет, но она определённо следила за собой, так как на лице была всего пара заметных морщинок.

— О, эм, меня зовут Кристалл Эклер, — ответила я, уважительно кивнув, когда поняла, что она ожидает услышать моё имя.

— А я Тутти Фрутти, но, пожалуйста, зовите меня просто Фрутти, — добавил мой друг-пегас.

Кобыла в ответ кивнула.

— Судя по тому, что сообщили мне мои Королевы, вы оба совсем недавно в городе, это верно? — она решила уточнить. Мы оба кивнули. — Понятно, я мисс Куини, предводительница Королев. Добро пожаловать в мой дом.

— Спасибо за приглашение, — произнесла я, придвинувшись ближе к Фрутти.

Она коротко кивнула.

— Пожалуйста, следуйте за мной, — произнесла она и направилась по лестнице к двери. Мы шли бок о бок, а старая кобыла вела нас через некогда гордое поместье. Она провела нас по паре коридоров, на стенах которых до сих пор висели картины их первоначальных владельцев, а также пейзажи других мест. В конце концов нас провели в отдельную гостиную в задней части поместья. В конце комнаты, а также на левой стене было несколько окон. Все остальные стены были заставлены книжными шкафами, на полках которых по большей части находились испорченные от времени книги. Посреди комнаты стоял небольшой столик со слегка испачканной скатертью, на которой было несколько подносов, а вокруг лежали диванные подушки для того, чтобы на них сидеть.

— Прошу, присядьте, — произнесла Мисс Куини, указывая на подушки. Сама кобыла расположилась на большой фиолетовой подушке с золотыми кисточками.

— Спасибо, — сказала я и медленно опустилась на одну из подушек. К счастью, аккуратность уберегла старую подушку от страшной погибели под моим весом. Фрутти, в свою очередь, просто плюхнулся вниз без всяких забот.

Мисс Куини нежно улыбалась и сидела с ровной спиной, как настоящая кобыла из высокого общества.

— Я хотела бы поблагодарить вас обоих лично за то, что вы сделали. Мне известно о том, что вы сделали это не по доброте душевной, хоть вы изначально и отправились туда, чтобы получить награду. Но тем не менее вы рисковали своими жизнями в этом стойле и решили запечатать его навсегда. Вы, скорее всего, понятия не имели о том, что спасали бесчисленное число жизней от мучительной смерти.

Меня охватило чувство гордости, когда услышала похвалу от мисс Куини. Да, она типа лидер банды, которая вроде как поддерживает некое подобие порядка в Хэйсайде. И так как её банда искренне заботилась о пони в этом городе, то никаких дурных предчувствий на её счёт у меня не было.

— Ну, учитывая то, что мы узнали про это стойло, мы не могли в добром уме оставить его открытым. Ради всех тех несчастных, кто решит зайти туда. И тех, кому мы не могли позволить его покинуть. — произнесла я и получила кивок в знак одобрения от Фрутти.

— О… как же вы пришли к этому решению? — спросила она, наклоняясь вперёд с интересом.

Мы с Фрутти обменялись друг с другом мрачными взглядами. Воспоминания о стойле и то, что привело к его разрушению, всё ещё оставались свежими в наших головах. Я вздохнула и рассказала о нашем путешествии в Тартар — туда и обратно. Я рассказала ей всё, начиная со странных заметок, странного вкуса в воздухе, безумных обитателях и заканчивая истинной причиной разрушения стойла. Мисс Куини наклонилась ещё ближе, пока я рассказывала нашу историю. Она выглядела как школьница, жаждущая сплетен, пока я не рассказала ей про то, что сами «Стойл-Тек» несут ответственность за всё, что произошло в этом стойле. Именно они выпустили в воздух психоактивный препарат.

— Подождите. Вы хотите сказать мне, что «Стойл-Тек», крупнейшая технологическая компания и строитель более сотни убежищ, построили это стойло исключительно для эксперимента, в ходе которого записывали, как ухудшается разум пони? — спросила потрясённая мисс Куини.

— Да, мы нашли письменные показания охранника, в которых подробно все описано.

— Пресвятая Селестия!

— После письменных показаний охранника, подробно описывающих наркотик в воздухе, мы почувствовали, что лучшим решением будет запечатать стойло, чтобы никто не смог попасть в него. Мы уничтожили контрольные панели с обеих сторон двери, так что теперь её никогда не открыть, — закончила я.

Мы стратегически исключили из рассказа части, которые касались меня как машины и встречи с И-02 ИС. А ещё чтобы не объяснять, как мы полдня ходили и дышали газом, мы чуть-чуть подправили историю — мол, всё это время я лежала без сознания в безопасной зоне, что, в самом-то деле, было недалеко от правды.

Целиком выслушав нашу историю, мисс Куини отстранилась от стола и элегантно поаплодировала.

— Чудесно, просто чудесно. Вы избавили Хэйсайд, если не всю Мэрхаве от жуткого зла, затаившегося в Стойле 16. Позвольте сделать вам одолжение в качестве награды.

Я вскинула бровь. В каком смысле «одолжение»?

Видимо, это не ускользнуло от взгляда Королевны.

— Считайте, что услуга. Если что-то в моей власти, оно ваше, — буднично пояснила она, выпрямившись и чуть вздёрнув подбородок.

— Э-э, то есть мы просим что угодно и вы как главная у Королев это исполняете, если сможете? — спросил Фрутти?

— Именно, дорогуша.

— Ну, про здания МинКрута в округе вы, конечно, не знаете? — ухмыльнулась я.

— Гм-м, на самом деле, я припоминаю, как мои Королевы несколько раз докладывали о старателях, жаловавшихся, что не могут вскрыть дверь в какое-то учреждение Министерства Крутости. Если вам нужно это место, я могу подсказать, где искать.

Мы с Фрутти на секунду переглянулись: ничего конкретного нам было не нужно, а вот чем-то занять себя, пока ждём поезда, было надо.

— Да, скажите. Дел поинтереснее всё равно не предвидится. Заранее спасибо.

— Не стоит благодарностей, дорогуша, хотя, на мой взгляд, вы пускаете моё предложение по ветру. Впрочем, не самая худшая просьба.

Она поднялась с подушки, подошла к приоконному столику, встиснутому между двух стеллажей, и открыла какой-то ящичек. Быстро покопавшись, она выудила сложенный листок, с которым вернулась к нашему столу и развернула. Как оказалось, это была довоенная карта Мэрхаве с кучей отметок — где-то знак вопроса, где-то буква «К» (видимо, там, где побывали Королевы). Одно из таких мест — «МинКрут?» — значилось в полпути от нашего местоположения до «Бон-Бон-Спрингс».

Мисс Куини постучала кончиком хрустального накопытника по метке «МинКрут?».

— Мои Королевы узнали об этом учреждении из рассказов разных пони. Судя по описаниям, оно скрыто внутри жилого дома где-то в этой области. Однако, если вы и впрямь туда собрались, обязана предупредить: всю округу там облюбовали парадоры.

Я со смеху чуть не фыркнула в нос. Кого-кого нам надо бояться? Что за дурацкое название.

— Простите мою подругу, она в холодильнике пролежала двести лет и не в курсе про парадоров, — быстро вмешался Фрутти.

— Ничего, дорогуша. Вы ещё хотите туда отправиться?

Мы вдвоём кивнули, хотя Фрутти больше с неохотой.

— Что же, — Королева встала и открыла нам дверь. — Давайте я покажу гостевую комнату, где можно провести ночь, и скажу помощнице принести два пистолета-пулемёта и несколько гранат — вам они пригодятся, если столкнётесь с парадорами. Полагаю, утром вы отправляетесь?

— Да, и снова спасибо, мисс Куини, вы чересчур добры, — поблагодарила я удивлённо, не ожидав, что нам ещё подарят оружие.

Она, едва заметно улыбнувшись, вновь повела нас по особняку до парадной лестницы, оттуда на второй этаж и свернула в один из коридоров. Дойдя до конца, она показала на дверь, выкрашенную в красный.

— Надеюсь, вы не будете разочарованы, — произнесла мисс Куини и порысила прочь, оставив нас одних.

Фрутти отворил дверь, и мы вошли внутрь. Гостевая оказалась большой и обставлена со вкусом. Здесь стояла пара кресел и маленький столик у большого окна, но, к сожалению, без особых видов — наша комната выходила на собранную из хлама стену Нью-Пегаса. Было ещё несколько массивных дубовых комодов и шкафов, но главное место занимала огромная кровать с балдахинами, красно-белым шёлковым бельём и огромной подушкой в форме сердца, прислонённой к изголовью.

— Ого.

— Ништяк!

Мы сразу нацелились на кровать и хотели уже забраться туда с ногами, как в дверь отрывисто постучали три раза.

— Я открою, — вызвался Фрутти и, развернувшись, пошёл открывать.

Я кивнула, а сама решила раздеться перед сном. Cев на круп, я расстегнула плащ, сняла его, сложила в аккуратную стопку и опустила на ближайшее кресло. То же самое я проделала с нательной рубашкой, а затем положила сверху слегка потрёпанную шляпу. Встав, я аккуратно стянула с задних ног пыльные сапоги, защищавшие мои драгоценные носочки. К сожалению, поход в стойло стоил носкам пары прорех. Зато, по крайней мере, задняя нога регенерировала, хотя отрастающая шерсть чуть не свела меня с ума, когда мы покидали Нью-Пегас. Наконец, я потянулась к собранной в хвост гриве, бросила синюю резинку поверх шляпы и тряхнула головой, дав волосам рассыпаться по холке и плечам.

Я осторожно вскарабкалась на кровать. Она тихо заскрипела под моим весом, но, к счастью, дорогая, твёрдая древесина выдержала даже такую тяжесть. Со вздохом я растеклась по матрасу, расслабившись впервые с поездки в вагоне.

— …Спасибо, — донёсся голос Фрутти, а затем щелчок дверного замка. Я приподняла голову и увидела. как он подходит с винтовкой и зелёным патронным ящиком за плечами.

— А они быстро, — заметила я.

— Ага, — Фрутти принял сидячую позу, отчего коробка съехала с его спины и громыхнулась на пол. Крышка распахнулась, и по комнате покатилась два маленьких чёрных ствола и полдюжины гранат.

С криком «Ёбаный в рот!» Фрутти кинулся собирать покатившуюся взрывчатку обратно в ящик, поставив его прямо. Я засмеялась и лишь улыбнулась, когда он, закончив с гранатами, выпутался из одежды, свалил её в кучу и присоединился ко мне на кровати.

Я перекатилась набок, лицом к нему. От его тёплой улыбки и взгляда мои щёки загорелись румянцем, а сердце вновь учащённо забилось в стальной бронированной груди.

— Знаешь, — заговорил он негромко, снова поймав мой взгляд. — Ты очень красивая.

Мои лицо вспыхнуло настоящим пожаром.

— Но ты же видел, какой я была раньше, до войны… Неужели я нравлюсь тебе в виде зебры? — неверяще спросила я.

— Да, — широко улыбнулся пегас.

Он сомкнул губы и прикрыл веки, я тоже — мы оба хотели этого. Поцелуй был подобен разряду электрического тока; наши губы встретились и мягко припали друг к другу, мы задвигались взад-вперёд, его язык заскользил, нащупывая вход. Тихо застонав, я поддалась, разжала губы, пропуская его в себя — наши языки затанцевали у меня во рту. Я чувствовала его страсть, чувствовала его заботу. Мысль о том, что жеребец любил меня невзирая на мою суть, грела мне сердце.

Мы разорвали поцелуй спустя, казалось, целую вечность, хотя на деле прошло не больше минуты-двух. Я довольно заурчала, прильнула к Фрутти, приобняв за плечо, и нежно пристроила макушку у его шеи.

— Спасибо, — вздохнула я тихо.

Он молча ткнулся носом в мою гриву. Так, в объятиях друг друга, мы и уснули.

Рано утром мы простились с особняком мисс Куини и направились на северо-восток. Перед выходом я и Фрутти взяли по пистолету-пулемёту и поровну разделили гранаты. После того как мы побеседовали с Королевой, мой пип-бак добавил на карту новую неизвестную локацию и автоматически установил на неё маркер. К нему-то мы и пошли.

К часу дня мы снова оказались в пустыне. Миновав бывший схрон Танго, мы продолжали путь. Вокруг тянулись одни песчаные дюны да скалистые холмы, а слева — отвесная скала, и, что хуже всего, мой ЛУМ начал заполняться красными полосами, мельтешащими так, что не уследишь. Только мы взобрались на холм, как Фрути тут же прижал меня к земле — внизу на другом склоне копошились мутировавшие жуки-переростки.

— Это что, Фрутти? — прошептала я с испугом в голосе.

— Парадоры, — мрачно бросил мой товарищ.

Перед нами предстала огромная, похожая на жука тварь с крохотными, почти атрофированными лапками, большими оранжевыми крыльями, жалящим хвостом и зияющей зубастой пастью. Хуже всего — она была не одна; над землёй роилась целая туча всех цветов радуги. И мой маркер вёл прямо через их скопление.

— Надо их обогнуть, — шепнул Фрутти.

— А они опасные? — спросила я, хотя, в целом, было давно понятно: да, опасные, и ещё как.

— Давай объясню по-простому: если попадёмся — мы трупы.

Мда-а, совсем не обнадёживало.

— И что ты предлагаешь?

— Лучше будет поступить так: подкрадёмся со стороны, спрячемся за камнями и валунами и пойдём вдоль обрыва. По времени дольше, но всяко безопаснее, чем ломиться напрямую с криками «Жрать подано!».

— Хорошо, погнали.

Фрути кивнул и, низко припав к земле, начал красться. Я повторяла за ним, пригнувшись и двигаясь к скале как можно быстрее, но тихо. Мы пробирались между валунами, стараясь не хрустеть галькой и ветками. Я то и дело переводила взгляд на ЛУМ, но, сколько бы ни проверяла, метки двигались так быстро, что не разберёшь, старые это или новые.

Спустя, наверное, минут десять мы обогнули рой жуков и добрались к изгибу скалы. Впереди виднелся заброшенный дом, приютившийся в углублении скалы. Маркер указывал прямо на него. Туда нам надо!

Стук. Стук. Стук.

О нет. Камешек, задетый моим копытом, соскочил с утёса и со стуком понёсся вниз к песчаному дну обрыва. Я застыла на месте. Внезапно в моём поле зрения вспыхнуло предупреждение об угрозе — ярко-красное, — и тут же застрекотали крылья. Мы оглянулись, и моё сердце ухнуло куда-то в копыта. Почти все парадоры, не менее тридцати, взвились в нашу сторону.

— План «Б»: ВАЛИМ! — заорал Фрутти, и без лишних понуканий мы стартанули к заброшенному дому, обещавшему хоть какое-то укрытие.

Гудение стрекочущих крыльев гналось за нами по пятам. Смесь страха и ужаса, охватившая моё колотящееся сердце, заставляла даже механические ноги двигаться быстрее.

— И что дальше?! — прокричала я.

— Заткнись и беги! — крикнул Фрути, расправив крылья, и подпрыгнул в воздух.

Скользя параллельно земле, он свободными копытами потянулся в карман плаща, достал одну из трёх гранат и выдернул чеку, но не бросил её, как я ожидала, а выдержал пару секунд и просто уронил, оставив лежать в песке. Сначала я не поняла, почему он не швырнул её, — и тут раздался взрыв, потонувший в криках и визгах мутантов. Наверное, он решил, что к моменту детонации большинство жуков пролетит над гранатой, преследуя нас, и попадёт под осколки. Фрутти вытащил вторую гранату и повторил трюк с тем же результатом, но криков заметно поубавилось.

— Почти на месте, поднажми! — крикнул он, работая крыльями, и на моих удивлённых глазах кувыркнулся так, чтобы лететь спиной вперёд. В копытах пегаса возник квант-модулятор, ствол качнулся между его задних ног в сторону жуков. Зашипели разряды плазмы. Я не оглядывалась — смотрела вперёд и мчалась, не сводя глаз с дома, становящегося всё ближе и ближе.

Фрутти снова кувыркнулся и приземлился у самого входа. Парадоры буквально были у нас на хвостах, когда мы влетели в дом и захлопнули дверь.

— Так, бля, э-э, баррикадируем дверь, — пропыхтел Фрутти, оглядываясь по сторонам. На счастье, искать долго не пришлось: прямо рядом с дверью стоял большой комод.

— Поняла! — Я с визгом взвилась на дыбы и, схватив комод передними копытами, толкнула что было силы в приводах. Деревянный шкаф легко шатнулся и с грохотом упал, заблокировав проход.

Я уже хотела облегчённо выдохнуть, что нам удалось оторваться, как из глубины дома раздался звон битого стекла. Мы сразу рванули по коридору в гостиную.

Парадоры облепили окна, пытаясь продавить стёкла внутрь. К счастью для нас, проёмы были маленькие, и больше одного жука за раз пролезть не грозило.

— Отлично, зажмём их, — Фрутти стремительно встал на задние ноги и вскинул плазменную винтовку.

Кивнув, я хвостом выудила из кармана пистолет-пулемёт, ртом выдернул Счастливчика 13 из кобуры и направила оба ствола на ближайшее окно.

С воплем «Жрите!» от Фрутти мы обрушили огненный шквал на жуков, лезущих в разбитые окна.

Как только в пистолете-пулемёте иссякли патроны, я отбросила его в сторону. Моё искусственное зрение подсказало, что мелкий калибр не то что не ранит — едва колупает жучиные панцири. Даже револьвер, несмотря на свой калибр, их не пробивал, но хотя бы замедлял. А вот Фрутти, наоборот, справлялся на отлично.

— Жри, падаль! — надрывался Фрутти, засадив очередной разряд в раскрытую пасть очередного парадора. Жук надулся, как воздушный шар, и лопнул, обдав соседних насекомых плазменной слизью.

Не ослабляя огня, мы кое-как, но удерживали рой, сбившийся у окон. Они так рвались добраться до наших тушек, что забивали своими телами оконные рамы.

— Кристалл, живо, достань пару гранат, выдерни кольца и швырни в жуков! — гаркнул Фрутти, разжижая очередного жука, что пробрался внутрь.

Я кивнула, заткнула Счастливчика 13 в кобуру и запустила хвост в карманы плаща. Я провозилась целую минуту и в торопливой панике чуть не рассыпала гранаты по полу, но в итоге достала. Схватив их в копыта, я зубами выдернула у каждой кольцо.

— И что, теперь кидать? — я посмотрела на Фрутти, ожидая инструкций.

— Нет, блин, пожонглируй, — с очевидной издёвкой, но торопливо выпалил он. — Швыряй к чертям пегасьим!

Я запищала, взведённые гранаты заплясали в копытах, но я кое-как их удержала. Взрывчатка вот-вот рванёт. В гостиной было четыре окна, все на одной стене, и в двух средних копошилось больше всего парадоров. Туда я и прицелилась. Гранаты с адской силой полетели сквозь стёкла в скопления жуков. Не знаю, куда угодила одна из них, но раздался стук металла об дерево. Значит, отскочила и ударилась о стену дома. Как только я запустила первый снаряд, Фрутти бросился к двери сзади, на кухню, и сшиб её ударом

— Живо! — гаркнул он.

Я подобралась и рванула за другом в тесную, чем-то засранную кухоньку, где он опрокинул алюминиевый обеденный столик на ребро и нырнул в импровизированное укрытие. Я быстро плюхнулась на живот вслед за ним. Тут же хибара вздрогнула от какофонии взрывов, треска дерева и визгов. Через пару секунд мы выглянули из-за стола и с облегчением выдохнули — остатки парадорьего роя в кухонном проёме разлетались кто куда.

— Слава Селестии, — выдохнула я облегчённо.

— Ещё вернутся, давай с этой минкрутовской хреновиной не затягивать, — предупредил Фрутти.

Я взглянула на маркер направления.

— Оно прямо под нами, где-то тут, — я повертелась, но, видимо, попала в самый центр, потому что метка перестала двигаться. — Может, разделимся? Быстрее дом обыщем.

— Да-а, верно. Эти гады могут нагрянуть в любой момент, пока мы тут торчим, а я как-то не хочу стать жучиной жратвой, — согласился Фрутти и поскакал в гостиную.

— Я наверх, — крикнула я ему вдогонку и направилась к лестнице в коридоре у самого входа.

Ступеньки заскрипели под моими шагами, но выдержали, и, когда я поднялась, на втором этаже обнаружились всего три двери. Одна вела в ванную, другая — в большую спальню, третья — не то в спальню поменьше, не то в детскую. В детскую и ванную дверей не было, а внутри лежали только груды мусора и обломков. Но вот большая спальня оказалась обставлена, хоть и скромно: кровать да шкаф у дальней стены. Тут же и стало понятно, куда делись двери из всех комнат. Окна в спальне были заколочены кусками древесины, чем-то изрешечённой. А рядом со шкафом на полу покоились скелеты двух грифонов в остатках боевой брони.

— ФРУТТИ! — закричала я, не сводя глаз с находки.

— Что, чего? — пропыхтел он, после того как остервенело взлетел по лестнице ко мне.

Я молча ткнула в сторону скелетов. Мой друг-пегас зашёл в спальню и осмотрел останки.

— Грифоны, мертвы давно, раз успели разложиться. Так, ну можно глянуть их броню и…

Фрутти, не договорив, запустил копыто под кости крыльев одного из грифонов. Я подошла и села рядом, чтобы видеть из-за плеча.

— …Рычажный дробовик, — закончил он, вытащив пыльный ствол двенадцатого калибра. — Хм-м, ну, если ты не единорог или не умеешь стоять на задних, толку от него как от хрена с маслом.

— Дай гляну.

Фрутти пожал плечами и передал оружие мне, а сам принялся осматривать броню. Он был прав: я не смогу воспользоваться ружьём, если не встану на задние ноги, рычаг и спусковой крючок были рассчитаны на пальцы грифонов или минотавров,

Но дробовик — хорошее подспорье к Счастливчику 13, и я прикинула, что смогу стрелять, если буду держать его своим нановолоконным хвостом. Усилием воли я заставила хвост схватить оружие за рукоятку и, вспомнив, как ствол лежит в когтях грифона, расположила волоски аналогичным образом. Хм, а как взвести рычаг, не поддерживая оружие за цевьё?

Я вспомнила старый боевик, где главный герой — минотавр — тоже ходил с таким дробовиком, но не взводил рычаг как обычно, а прокручивал его на пальцах. Рычаг отводился, досылал патрон, пока оружие совершало оборот, и падал на ладонь заряженный. Гм, нужно будет попрактиковаться.

— Ну вот, — Фрутти воздел нагрудник, снятый с брони грифона. — Ткань у них совсем ни к чёрту, а броневые плиты пригодятся. Можем даже приторочить к нашей одежде.

— Это как? — спросила я, перекинув дробовик через плечо.

— А вот так, — Фрутти распустил воротник и всунул себе нагрудник, чтобы пластина встала между плащом и рубашкой. — Но ещё надо закрепить на ткани, будет типа многослойка. Я видел, некоторые так броню собирают.

Он проделал то же с наплечником, попутно объясняя, как закрепить его на плаще. Рассудив, что защита нам будет полезна, мы прикарманили бронеплиты, и Фрутти поведал, что нашёл дверь в подвал. Если что-то и прятать, то явно там!

Через дверь под лестницей мы спустились в тёмный, но довольно сухой и просторный подвал, увитый шмотками паутины. Мне сразу бросилось в глаза отсутствие опорных балок и… пустое пространство. Тут было пусто. Ни коробок, ни старого хлама, ничего. Разве что несколько винных стеллажей стояло у дальней стены, в нишах, выбитых в скальной породе скалы, куда был втиснут и сам дом.

— Чё-то нихрена, — пожаловался Фрутти.

— Погоди, тут явно какой-то подвох, — сказала я, глядя на указатель. На сей раз ЛУМ не висел и отчётливо направлял маркер на винные стеллажи. — Метка показывает на стеллажи.

Я побрела от одного стеллажа к другому, пока не остановилась у последнего в левом углу подвала, и наклонился поближе, чтобы рассмотреть получше.

— Нашла что-нибудь?

— Метка показывает на этот стеллаж. — Я вгляделась в пустоты между полками.

— Бр-р, не знаю насчёт тебя, а я чувствую, каким сквозняком оттуда дует, — поёжился вставший рядом Фрутти, распушив перья. А что, логично, он же пегас и лучше ощущает воздушные потоки.

— Значит, там точно что-то есть. Как же эту штуку подвинуть? — призадумалась я, не наблюдая у стеллажа ничего, за что можно было бы ухватиться.

— Пни её, не знаю, — пожал плечами Фрутти.

— Как скажешь.

Я повернулась задом и вдарила копытами по дереву, которое тут же разлетелось в щепки. Однако за ним оказался металл. По комнате разнёсся звон, а я зарычала от неожиданной боли. Снова поглядев на дверь, я увидела, что через пробитые копытами дырки сверкает неповреждённый металлический остов стеллажа.

— Такого подвоха я не ожидала, — простонала я.

— Есть такое.

Я только раскрыла рот для ответа, но тут стеллаж вдруг сдвинулся вглубь, а после футов десяти уехал вправо. За ним открылась стальная дверь, отмеченная символом Министерства Крутости.

— О, по ходу, нашли… — подобрав упавшую от удивления челюсть, пробормотала я.

Фрутти просто кивнул, хлопая глазами.

Пока мы шли ко входу в МинКрут, на задворках моего разума заскреблось чувство. Как будто я должна была помнить это место, но почему — хоть убей, не могла понять. Сама дверь была намертво запечатана и покрыта мириадами отметин от пуль и взрывчатки. Очевидно, мы не первые досюда добрались. Наверное, мисс Куини не лгала, рассказывая о старателях, которые хотели пошариться в нетронутом офисе. Справа от двери был считыватель карт.

Фрутти как раз стоял возле него и, дождавшись моего кивка, ткнул кнопку включения. К моему приходу экран включился, но, в отличие от прочих терминалов, на нём не высветились варианты с просьбой выбрать нужный. Высветилось лишь:

«Только для уполномоченных лиц… Предъявите пропуск».

— Пропуск… вот срань, где ж мы его найдём? — спросил Фрутти.

— Без понятия, — ответила я, борясь с разочарованием. Мы так далеко зашли, побороли банду жуков-переростков и теперь просто застряли тут, как все остальные.

Я отвлечённо уставилась на надпись, и тут от слова «пропуск» в моей памяти что-то вспыхнуло. Мы ведь находили бейдж моей матери. Бейдж МинКрута. На котором было сказано про административный уровень полномочий.

Я хвостом вытащила пропуск. Если он сработает, значит, я знала мою мать гораздо хуже, чем привыкла думать, и это пугало меня. Неужели мама лгала мне, собственной дочери?

— Ты как, нормально? — встревожился Фрутти, увидев мой отсутствующий взгляд и карту в хвосте.

Я потрясла головой. Сейчас было не время. Треволнения стоило отложить до поездки в Мейнхэттен, когда будет целая неделя времени. Я глубоко вздохнула и вставила карту в терминал, тут же начавший сканирование чипа. К моему огорчению, красный свет над дверью сменился зелёным, а женский голос проговорил:

«Добро пожаловать в пункт модернизации “Альфа”, миссис Эклер. С возвращением».

Я вернула карту в карман и потопала внутрь.

— Что же ты тут делала, мама? — тихо проговорила я..

— Ого, сработало! Нифига себе! — восхищённо воскликнул Фрутти.

— Да, но теперь вопросов о моём прошлом стало больше, — мрачно ответила я.

Фрутти догнал меня и приобнял крылом.

— Эй, вместе мы всё разузнаем рано или поздно, — приободрил пегас. Я тепло улыбнулась и потёрлась о его щёку.

— Спасибо…

Мы подошли к двери, которая выглядела очень похоже на вертикальные открывающиеся двери внутри стоил, и, когда мы подошли к ней на расстояние пары футов, она действительно автоматически открылась, позволив нам попасть в просторное помещение. Оно было огромным, но тёмным, так как большая часть освещения не работала. Из дверей виднелись тянущиеся вдоль стен чёрные большие блоки, тёмные углы которых были заставлены металлическими ящиками, канистрами и кабелями, а в середине комнаты стояла большая компьютерная система. Экран не горел, но на консоли всё ещё мигали огоньки — компьютер функционировал. Приглядевшись внимательнее, я заметила, что здесь не было ни гнили, ни грязи, ни ржавчины. Как будто дверь отгородила комнату от внешнего мира и сохранила здешнее содержимое в первозданном виде. Воздух тоже был старым и затхлым. Я также заметила, что стол и несколько стульев были разбросаны по полу, усеянному к тому же кучей бумаг. Словно работники покидали это место в очень большой спешке.

Я повернулась к Фрутти.

— Давай снова разделимся, так будет быстрее.

— Ага. Тут темновато и страшновато, так что не хотелось бы задерживаться. К тому же меньше шансов, что успеют оправиться жуки, — кивнул жеребец.

На этом Фрутти отправился к компьютеру, а я — к блокам у стены. Я насчитала их двенадцать, и все, кроме одного, были закрыты. По виду они походили на огромные чёрные коробки, но с электронными дверями спереди, и я никак не могла представить, что там вообще могли хранить. Впрочем, дверь последнего была раскрыта, и я, ведомая любопытством, нырнула внутрь.

Фрутти приземлился у большого терминала. Луч света падал на клавиши и низ экрана, всё остальное же терялось в темноте заброшенной комнаты.

— Хм-м, и где же кнопка включения? — поинтересовался под нос Фрутти, прищурившись.

После минуты безрезультатного разглядывания пегас вернулся к проверенному дедами методу и принялся наобум тыкать случайные клавиши. Впрочем, к его растущему удивлению и раздражению, вывести систему из режима ожидания не получалось.

— Ты чё, гонишь, что ли… — бормотал он, шлёпая по кнопкам всё сильнее и сильнее.

А дело было в незаметных трещинках на экране, которые жеребец не увидел из-за окаймлявшей их темноты. Когда-то давно в нижний угол монитора прилетел стул, вызвав короткое замыкание, и лишил устройство всякой надежды засветиться вновь. Тем не менее, пусть Фрутти того и не знал, процессор продолжал работать. И некоторые прожатые пегасом комбинации возымели свой эффект.

«Задействована система модернизации», — вдруг прозвучал всё тот же женский голос.

— А? Что?! — встрепенулся жеребец.

Тут он услышал шипение гидравлики и развернулся на звук. Его сердце ухнуло вниз от вида закрывающейся двери двенадцатого блока.

— А-а-а! — донёсся крик подруги.

Фрутти стрелой помчался на помощь. Он приземлился перед дверью и протаранил её плечом. Дверь не поддалась. «Закрыто», — подумал Фрутти.

— Кристалл, ты как, нормально? Всё хорошо? — прокричал он, лихорадочно ища способ открыть проход.

— Копыта! Мои копыта! Пол схватил их! Я застряла! — надрывалась Кристалл.

— Я что-нибудь придумаю! — в панике завопил пегас и метнулся обратно к компьютеру, с удвоенной силой забарабанив по клавишам. — Чего экран-то не включается? — недоумевал он, ища заветную комбинацию.

«Найден совместимый инфильтратор. Пожалуйста, выберите направление модернизации».

— Я хочу, чтобы ты прекратила эту дурь и выпустила её! — в ужасе потребовал Фрутти, не переставая жать кнопки.

«Выбрана и подтверждена модернизация “пегас”. Начало процесса через 10 секунд».

— Э-Э-Э ПОДОЖДИ! — заверещал жеребец и сорвался к злополучному блоку.

— Ф-Фрутти, — захныкала Кристалл.

— Ничего не могу поделать, — пролепетал он.

Пегас вгляделся в окружавшие дверь стыки, надеясь выломать её, но тщетно. Тут он заметил наверху тускло горящий красным экран и встал на задние копыта, дабы проверить. Это оказалось окно, сквозь которое жеребец увидел свою подругу, намертво прикованную к полу чем-то вроде медвежьих капканов. Задняя стена блока раскрылась, обнажив огроменный стеллаж с механизированными частями, кучу манипуляторов и красную сигнальную лампу.

— Помогите! — заверещала Кристалл, когда одна из стальных рук потянулась к ней.

Фрутти было отпрыгнул назад, квант-модулятором прицелившись в дверь, но тут же растерянно опустил его. Он хотел проплавить себе путь, однако вовремя понял, что с тем же успехом мог сломать механизм и запечатать подругу навсегда. Он не знал, что делать. Совсем.

— Что же мне делать, я не могу использовать компьютер, потому что не работает экран, не могу найти панель управления дверью, чтобы открыть её, не могу стрелять плазмой, чтобы её расплавить, ведь так она может уже никогда не открыться, что же делать…

Поток мысли оказался прерван душераздирающем воплем Кристалл, столь же резко оборвавшимся. С замершим сердцем пегас прыгнул к окну и ужаснулся. Манипулятор с шипом вонзился ей прямо в лоб, сбив шляпу.

— Кристалл? — окликнул Фрутти. Кобылка никак не отреагировала на голос, даже не шелохнулась. — КРИСТАЛЛ?!

Жеребец кричал, опасаясь худшего, пока её голова, откинувшаяся назад от удара роботизированной руки, медленно не наклонилась обратно и она не замерла совершенно неподвижно, как манекен. Затем пегас услышал звук моторов и, посмотрев в дальний конец комнаты, увидел ещё четыре роботизированные руки с манипуляторами, потянувшиеся к его окаменевшей подруге. Когда они пришли в движение, Фрутти заметил два зеркала в верхних задних углах камеры. Это показалось ему странным, но тут он заметил красное свечение, исходящее от ладоней манипуляторов.

— Ч-что происходит? — пробормотал в пустоту испуганный пегас.

Он почувствовал, как сердце бешено заколотилось в груди, когда манипуляторы выпустили лучи красной магической энергии из вмонтированных в ладони кристаллов. Тонкие лазерные нити врезались в плоть зебры, и у Фрутти скрутило живот. Под фотонный скальпель попали плечи кобылки и, что хуже всего, — глаза. Надрезы росли мучительно медленно, и лишь через несколько минут механические руки отступили. К сожалению, ненадолго. Одна скользнула к низу туловища — куда-то в основание рёбер, — другая же переместилась к затылку, и вскоре лазеры засветились вновь.

— Что-то мне нехорошо, — пробормотал Фрутти, наблюдая, как в черепе Кристалл открывался прямоугольный разрез. Наверняка что-то похожее происходило и внизу, хотя ему видно не было.

У бионической кобылы теперь было три манипулятора вокруг туловища и один за головой. Внезапно они все рванулись вперёд, их острые пальцы впились в надрезанные участки плоти, и с тошнотворным, липким, чавкающим звуком роботизированные руки разошлись в стороны; каждая потянула за собой кусок мяса. Одежде и снаряжению кобылы тоже досталось, её аптечка упала на пол, а плащ превратился в растерзанные лохмотья. Кристалл вновь осталась голой, в одних носках и сапогах.

— Пресвятые Фаустинки! — завизжал Фрутти от зрелища, как с его подруги заживо снимали кожу.

Вскоре сквозь мясо заблестел эндоскелет, особенно на плечах. Со своего места пегас мог видеть металлическую лопатку, но мог видеть и нечто похожее на круглый разъём чуть выше сустава. Из туловища и шеи зебры вдруг показались на свет прямоугольные коробки. Последнюю усеивали всевозможные порты и сокеты. Тут глаза Фрутти вновь отвлекло движение, и он увидел, как два манипулятора вернулись к лицу Кристалл и застыли, нацелившись на ранее разрезанные глаза.

Ахнув, жеребец постарался отвернуться, но не смог.

— О Селестия, нет, пожалуйста, — запричитал он.

Он не знал, что происходит, но очень надеялся, что его подруга не чувствует, что с ней делают. Он не мог себе представить, какую боль она испытывала бы, осознавай она всё происходящее. Затем случилось худшее — манипуляторы выдвинулись вперед и вонзились ей прямо в глаза, один из которых лопнул и вытек. Оставшуюся органику сняли с лица и выбросили в желоб в углу, к прочей удалённой плоти. Это стало последней каплей для желудка Фрутти, и пегас судорожно повернул голову, выплеснув на пол завтрак. Видеть, как автоматическая машина вырывает глаза его подруге, было для него просто невыносимо.

Оправившись, жеребец вытер рот и против воли, как будто под гипнозом, снова прилип к окну. Теперь он видел знакомые красные глаза в глубине стального черепа, смотрящие в никуда в зеркалах по углам комнаты. Сейчас Кристалл выглядела совершенно ужасно, и он чувствовал себя ужасно, потому что знал, что это по его глупости она оказалась там. Если она выживет, ему придётся долго искуплять вину.

— Только не снова, прошу, — выдавил он, когда манипуляторы вернулись на позиции у лица.

Механические руки двинулись вперед и схватили её искусственные глаза. Кончики пальцев манипуляторов слегка поёрзали в глазницах, после чего отодвинулись с роботизированными глазами в хватке. Однако, в отличие от плоти, снятая механика была перенесена к стойке, которая покрутилась и выдала пустой контейнер для оптики. Потом она снова завращалась, пока не показалась проволочная корзина с похожими металлическими глазами. Роботы-манипуляторы выбрали по глазу, перенесли к Кристалл и вставили в её череп. Вскоре глазницы осветились электрическими голубыми огоньками.

Стойка покрутилась ещё, а одна из рук нырнула к животу. Она вытащила оттуда небольшой прямоугольный предмет с символом молнии сбоку, указывающим на то, что это какой-то источник питания, в то время как стойка вращалась, пока не появился другой контейнер, полный похожих предметов. Манипулятор поместил туда извлеченный из Кристалл аккумулятор и извлёк новый взамен. Он вставил его обратно внутрь её туловища и закрыл маленький люк.

Стойка завращалась снова. Ушли малые запчасти, их место заняли большие. Вскоре на барабане выпал сектор, содержимое которого Фрутти знал как свои два крыла.

— Крылья пегасов, — пробормотал он, увидев стальной скелет пегасьих крыльев.

Они в мельчайших деталях повторяли скелет крыльев пегасов, но их косточки усеивали маленькие красноватые детальки. Две стальных руки подхватили крылья за полукруглые части у основания и перенесли к оголённым плечам Кристалл. Фрутти понял, зачем там были разъёмы, когда в эти разъёмы вкрутили крылья. Будучи раскрытыми, они давали полное представление о размахе.

— Будет примерно как у меня, — сокрушённо вздохнул он, наблюдая за методичной инсталляцией новых конечностей.

Крутилась стойка. Смеркалось. Показались корзины, полные каких-то чипов и процессоров. Две руки зарылись в их содержимое и с новыми запчастями вернулись к работе. Они залезли в затылок, повозились там, а потом все четыре манипулятора втянулись в стены рядом со стойкой.

«Аппаратное обеспечение установлено успешно. Инициализация обновления мозга и смены магии».

— О Селестия, ты прекратишь это или нет?! — взмолился Фрутти, обессиленно стуча копытом по окошку.

Рука, застрявшая в голове Кристалл, начала светиться, выполняя ту другую задачу, для выполнения которой она была предназначена. Устройство засияло энергией, извлекло магию предыдущего типа пони, выбрало из сохранённых магий пегасью, носитель которой пожертвовал её столетия назад, и наполнила ею бионическую кобылу. На всё про всё ушла пара минут, а затем роботизированная рука внезапно отдернулась назад. Фрутти начало тошнить, когда он увидел шип длиной в несколько дюймов, который был воткнут в лоб его подруги. Он почти подумал, что она умерла после того, как ей в мозг воткнули шип, но, когда роботизированная рука вернулась на свое место в стене, он заметил, что в зеркалах он мог видеть, что у неё на лбу было еще одно круглое гнездо, и тогда он вспомнил, что у неё также был электронный мозг внутри головы. Шип, должно быть, использовал гнездо для подключения к электронному мозгу. Пегас ждал, что Кристалл вернется к реальности, как только шип отсоединится, но она этого не сделала. Лишь продолжила стоять колом.

«Обновление мозга и смена магии прошли успешно… объект подлежит регенерации с заменой генетического кода».

Из открытой задней стенки высунулась еще одна роботизированная рука, но, в отличие от других, на конце этой просто было что-то похожее на розовый драгоценный камень. Она поднялась над обезображенным телом и засветилась ярко-розовым светом, окутывая преобразившегося биомеханоида своим целебным сиянием. Раны, вызванные процессом обновления, начали быстро затягиваться. Даже органические глаза выросли снова в соответствии с генетическим профилем восстанавливаемой кобылы. Розовый драгоценный камень внезапно позеленел, а затем плоть, которая собралась вокруг недавно подогнанных крыльев, начала расти вверх по скелету новых конечностей, образуя мышечные волокна и кожу. Вскоре мышцы и кожа покрыли крылья, а затем начали расти белые перья, наполняя крылья пушистыми перьями. Последними перьями, которые выросли в крылья, были серые маховые перья, прежде чем, наконец, она снова восстановилась на сто процентов, плюс новая пара крыльев.

«Модернизация завершена».

Фрутти облегчённо вздохнул; наконец-то, этот ужас кончился. Последняя рука втянулась в стену, и всё погрузилось в темноту. Вдруг дверь резко пошла вверх, и пегас чуть не упал.

— Кристалл? — мягко позвал он.

Какое-то время она не двигалась, после чего резко рухнула на пол. В последний момент кобыла пришла в сознание, еле-еле сумев не упасть. С её губ сорвался испуганный всхлип, и она попятилась, а потом резко рванулась прочь из комнаты, сбив Фрутти. Тяжело дыша, она ощупала ныне целый лоб.

— ЧТО ТУТ ТВОРИТСЯ?! — заорала Кристалл.

— М-мне так жаль, — прохныкал Фрутти, поднимаясь с пола.

Именно тогда она заметила большие пернатые крылья, торчащие у неё по бокам.

— Что это? — сорвался с её губ шёпот, и кобылка провела копытом по серым маховым перьям, поёжившись от ощущений.

Её зрачки сжались до размеров булавочных головок. Она медленно повернула голову, широко раскрыв глаза и глядя по сторонам. Её глаза расширились еще больше, и она начала дрожать, увидев, что крылья теперь принадлежат ей.

— Кристалл, все будет хорошо, — убеждал Фрутти, заметив, что его подруга вот-вот сорвётся в истерику.

К несчастью, она закричала в полной панике, захлопала крыльями и взлетела так быстро, что оставила за собой бирюзово-золотой след. Фрутти ошеломлённо моргнул — она исчезла почти мгновенно, он не успел даже попытаться остановить её. Пегас не мог понять, как она сразу смогла летать — и так невероятно быстро. Из оцепенения его вывел удар по затылку, и какой-то предмет повалился на пол. Посмотрев вниз на то, что его поразило, он увидел шляпу своей подруги, несколько потрёпанную после всего случившегося.

— О, Кристал, что же я с тобой сделал?.. — жеребец поднял глаза и заметил, что след исчезает. — Етить-колотить! — он схватил зубами шляпу Кристалл и помчался вслед так быстро, как только мог.

Галопом он прнёсся по зданию, промчался через подвал, поднялся по лестнице в дом и выскочил через парадную дверь. Всё это время тускнеющий след служил ориентиром. Пурпурный пегас расправил крылья и поднялся в воздух, летя так быстро, как только мог, преследуя подругу в лучах полуденного солнца. На мгновение он испугался, что потеряет след из-за того, что бирюзово-золотая лента исчезает быстрее, но, пролетев ещё на восток, он, наконец, увидел Кристалл сидящей на вершине холма, возвышающегося над долиной. Цветной след полностью исчез к тому времени, когда он приземлился и медленно потрусил к своей подруге.

— Кришталл? — промямлил он со шляпой в зубах.

Ответа пегас не дождался, киберпони просто сидела и смотрела в пустоту. Вздохнув, Фрутти мягко водрузил убор ей на голову, отчего она вздрогнула и обернулась. В её глазах сквозил ужас.

— Ф-Фрутти? — выдавила она.

— Ты в порядке? — ласково спросил он, прекрасно зная ответ.

— Я не знаю, что случилось, почему у меня крылья, почему я умею летать, почему я умею пользоваться ими?! — ответила она тихим плачем, под конец фразы переросшим в крик души.

— Без понятия, наверняка всё дело в усовершенствованиях, которые в тебя напихали, — с грустью сказал Фрутти.

— Почему бы тебе просто не свалить и не оставить меня в покое! — вдруг гневно прокричала Кристалл.

К её удивлению, друг обнял её и, тоже заливаясь слезами, воскликнул:

— Прости меня, Кристалл! Это я виноват! Не надо было мне тыкать эти кнопки, чтоб их! Стоило понять, что что-то не так.

Пегаска-зебра вздохнула, не до конца смягчившись.

— Я потеряла ещё часть себя. Я полностью изменилась. Что я теперь такое?

— Компьютер трындел что-то про «совместимых инфильтраторов». Думаю, это модель твоего тела.

— Ну вот, вопросов стало только больше.

Фрутти уселся рядом и укрыл полосатые плечи крылом.

— Я обещаю, нет, даю Пинки-клятву, что помогу тебе разузнать всё.

— Чего?

— Ну, это такое обещание, которое нельзя нарушить. Оно с тобой навечно, — пояснил Фрутти и прокашлялся: — Через сердце на луну, кексик в глаз себе воткну! — пропел он, выполняя движения. На губах Кристалл против воли пробилась улыбка.

— Спасибо, — выдохнула она.

Порыв ветра растрепал их волосы, когда они сидели, обнявшись. Оба могли поклясться, что в завываниях воздуха пронеслось призрачное кобылье «Навечно!».

Дракон над Понивиллем

Памятник

Странник

Когда кончается детство

Белый День Очага

Прощальное слово/ Saying Goodbye

Винил Скретч: Спокойная и Вежливая? / Vinyl Scratch: Polite and Calm?

История одного оборотня (переработано)

Орхидуза.

Гротескная Эквестрия, или маленькое шоу больших пони

Fallout Equestria: Influx

Пролог

Глава 1: Пробуждение

Глава 2: Стальной монстр пара и скорости

Глава 3: Взрывное гостеприимство

Глава 4: Внезапная находка

Глава 5: Горькая правда

Глава 6: По горячим следам

Глава 7: Жёлтый дом

Глава 8: На зебре мочало — начинай сначала

Глава 9: Новые перспективы