Конфетти на снегу
Глава 10: Сны
Литлпип проснулась, когда за окном уже вовсю было темно. В комнату с улицы не проникало ни единого лучика света из окон дома напротив или фонарей – видимо, все уже видят десятый сон. Кобылка чуть пошевелилась на постели и попыталась встать, однако вспышка боли, точно пулемётная очередь, заставила её упасть обратно и ещё несколько минут, свернувшись калачиком на постели, содрогаться от режущего ощущения. На серой шёрстке под глазами выступили слёзы от столь мучительно сводящей боли.
— С-сука… — простонала она на русском, всё не решаясь даже пошевелиться. Боль сковывала её хладной цепью, хотя, казалось бы, всё самое жуткое позади и момент опасности далёк.
Наконец, немного совладав с собой, пони осторожно открыла глаза, на сей раз даже не пытаясь хоть сколь угодно пошевелиться. Да, бинты неплохо справлялись со своей задачей, но действие их уже давно прошло, и теперь они лишь стягивали её тело мёртвым грузом, никак не помогая. А снять их сейчас самой не представлялось никакой возможности. Кобылке сразу бросилась в глаза ярко блистающая на фоне полумрака комнаты полоска жёлтого света, бьющая из-под закрытой двери точно факел. С той стороны слышались голоса, причём сразу на двух языках. Литлпип постаралась проморгаться и стряхнуть с глаз полусонную муть.
Всё ещё подрагивая, пони медленно и предельно аккуратно перевернулась на спину, раскинув все четыре ноги в стороны и чуть огляделась. Огляделась только для того, чтобы в следующую секунду резко подскочить, несмотря на вновь пронзившую всё её тело боль, и скатиться с постели на пол, попутно тяжело дыша. Кажется, она вновь увидела это. Пару блестящих глаз, широкую зубастую пасть и всклокоченную шерсть, местами выдранную кем-то или чем-то.
Её сердце, кажется, ушло в полный отрыв, кровь стучала в висках, а лёгкие сжимались точно в судороге. Как оно здесь очутилось?! Неужто залезло через окно?! Литлпип оглянулась. Окно было целым и невредимым.
Разум кобылки медленно начал отходить от шока. Если окно цело, значит мутант пролез каким-то иным путём. Но ведь за дверью минимум два человека и синтет. Как он мог…
Единорожка выглянула из-за своего укрытия и осторожно покосилась на то, что она изначально приняла за мутанта.
Пригляделась и тут же выдохнула с облегчением. Нечто, что она спросонья приняла за упыря, оказалось лишь её туникой, а столь испугавшие, блестящие глаза – двумя бляшками пояса, где располагалось крепление для эспады, сделанное Никитой. Пони встала и, про себя вознося проклятия на обоих языках, подошла к столу на котором лежала её одежда и включила свет.
Вмиг комнату заполонило мягкое жёлтое свечение и слабо доносящийся звук работы лампы. Впрочем, кобылка всё равно зажмурилась – внезапная яркость повсюду несколько резала по глазам. Аккуратно сняв со стула сделанную из бывшей рубашки тунику и пояс, пони медленно надела их и перетянула. Ну-с, теперь и не стыдно показаться на людях. Даже боль постепенно начала отступать – видимо, организм отошёл от сна и теперь мог нормально функционировать. Или это всё адреналин виноват?..
Распахнув дверь и чуть проморгавшись, пони прошла сразу в ванную, не заглядывая на кухню – всё равно никто не убежит. Тем более, судя по непрекращающемуся диалогу, что доносился оттуда, никто не услышал её. Она была благодарна Никите, и одновременно стыдилась того, что тот потратил часть своих сбережений, из без того немногочисленных и рассчитанных лишь на еду, ей на средства для умывания и расчёску. Впрочем, парень на это лишь отшучивался, мол, негоже девушке постигать язык в неподобающем виде.
Приведя себя в порядок и победив в нелёгкой схватке ставшую уже достаточно длинной, каштановую гриву, пони наконец прошла на кухню, да так и застыла в дверном проёме, удивлённо вытаращив глаза на собравшуюся кампанию.
На неё тут же уставилась пятерка пар глаз. Три пары карих, пара серых и пара зелёных, явно косящих под робо-глаза.
— Доброго… — слова так и застряли у Литлпип в горле.
— Скорее уж вечера, — усмехнулся Вадим, оглядев вошедшую.
В достаточно небольшой кухне расположились четверо людей и один вороной пегас. Фестус, Вадим и Анастасия Андреевна сидели за столом, Никита стоял, опершись на фурнитуру, а Карбо застыл около двери. Вот уж что-что, а Фестуса тут встретить, тем более сейчас, Литлпип совсем не ожидала. Глаза кобылки заметили, что одна из рук Никиты, до этого бывшая с рваной раной, ныне была полностью забинтована. Видимо, его мама постаралась. Впрочем, не мудрено – она достаточно ответственная женщина. Пони знала это на личном опыте.
— Как ты? – поинтересовался у неё Карбо. – Мне кажется, с тобой не всё в порядке.
— Ну… — замялась кобылка, бросив взгляд сперва на вороного пони, а после – на Фестуса и Анастасию Андреевну. Очередная, пусть и уже не идущая ни в какое сравнение с предыдущими, вспышка боли отдалась ей в бок, заставив вновь едва ль не осесть на пол.
— Никит… — по-русски произнесла она. – У тебя есть… обезболивающее? – последнее слово за неимением перевода пришлось выговорить по-английски. Впрочем, парень мигом понял её.
— Конечно. – Он отпрянул от дверц, после чего распахнул их, принявшись искать на полке упаковку.
— Так, — подал голос Фестус. – Всё настолько плохо?
Он подошёл к сейчас держащейся ногою за стену кобылке, присел подле неё и внимательно осмотрел.
— Ты же говорил, что всё будет нормально. – Он выжидающе поглядел на сейчас сидящего за столом Вадю.
— Да, и не отрицаю, – вмиг ответил тот. – С ней всё будет в порядке. Раны уже затянулись, болевое состояние также должно пройти. Впрочем, врачу показаться ей бы не помешало.
— Хм… — протянул мистер Роннал, встав и вернувшись к столу. – Что ж, допустим. Но оставаться я ей тут больше не позволю. Ты вроде говорил, что согласен её приютить?
— Ну, скажем так… это была его идея. – Вадим показал на сейчас так же подошедшего к кобылке пегаса. – Но я, пораскинув умом, принял её.
— Ладно. Так будет даже проще. А теперь, прошу всех удалиться. У меня есть личный разговор к одному товарищу. – Фестус поглядел на сейчас предлагавшего Литлпип обезболивающее Никиту. – Вы позволите?
— Да. – Кивнула Анастасия Андреевна, подталкивая Вадима в сторону двери. Тот слабо сопротивлялся, но в конце концов вышел.
— Вас это тоже касается, молодые пони, — окликнула хозяйка дома Карбо и Литлпип. Пегас предложил последней помощь и та, уже будучи в куда лучшем расположении духа, не отказалась.
— Что ж… — протянул богатей, едва на кухне кроме них с Никитой не осталось ни единой души.
— Н-да… Я, кажется, знаю, о чём будет этот разговор. – Никита присел за стол, понуро опустив забинтованную голову и подперев её менее пострадавшей рукою. – Я понимаю вас, я подвёл, не сберёг, не оправдал ожиданий. Я готов понести наказание.
— Что ты мне тут говоришь, юноша? – Фестус аж брови вскинул, услышав подобное. – Какое наказание? Какие неоправданные ожидания? Я вообще хотел с тобой поговорить о другом.
Никита так и продолжал молчать. Хоть он и не был знаком с большим числом богатых людей, да и не считал их всех поголовно мерзкими и гнусными личностями, что видят жизнь через очки, сделанные из десятков тысяч кредитов, некоторая боязнь их у него, как у всякого жителя бедных районов Серого города, присутствовала. Парень прекрасно понимал, что там, где балом правят деньги, нету места искренности, как и всякой чести и достоинству. Но ей-богу, он не считал это чем-то проблемным. Скорее воспринимал нечто подобное, как отдельный, свой мир.
— О чем тогда? – наконец спросил он.
— О твоём образовании, — медленно проговорил мистер Роннал. – Я быть может и дуралей, но не настолько чтобы не замечать очевидного. Ты, Никита, прекрасный человек, и я знаю и помню, как ты переживаешь за Литлпип. Я хочу спросить тебя лишь об одном – где ты хочешь учиться?
Никита поднял взгляд и посмотрел на Фестуса одним здоровым глазом. Конечно, богатей не мог этого видеть, но сейчас внутри парня будто сияла радуга. У Никиты отлегло от сердца. Он некоторое время колебался с ответом, после чего спросил.
— Любое место в Люблянской котловине.
Анастасия Андреевна не была огорчена отъездом сына. За те три дня, что их квартира была похожа на генеральный штаб, она лишь единожды была в некотором замешательстве, узнав о том, что некий богатей-филантроп из далёкой Португалии внезапно оказался хозяином этой, уже ставшей ей хорошей знакомой, пони. Однако, она была рада за сына, благодарила судьбу за то что та оказалась милостива к нему, пусть и… изрядно искоробив. Бинты уже давно были сняты и выброшены, а потому Никита и Литлпип наконец перестали выглядеть как раненые фронтовики. У парня почти восстановился глаз, пусть и чуть потерял в зрении, а кобылка избавилась от саднящих и часто мешавших ей жить болей на спине и боках, как от последствий встречи с когтями.
— Ну-с, мы готовы отправляться. – Фестус оповестил всех о прибытии аэротакси. – Спасибо вам за гостеприимство.
Вадим перевёл слова мистера Роннала хозяйке квартиры, после чего, уже напротив, перевёл Фестусу её благодарности.
— Что ж, давайте присядем на дорожку. – Никита закончил обуваться и присел на полати, куда рядом так же запрыгнула одетая в свой комбинезон Литлпип. Вадя последовал его примеру, присев и показав глазами Карбо сделать то же самое. Рядом сели Анастасия Андреевна и мистер Роннал. Последнему был любопытен этот жест неизвестно чего, однако нарушать его он всё же посчитал кощунством.
— Ну, дай Бог вам добраться без проблем, — произнесла Анастасия Андреевна, после чего встала. За ней встали двое парней и Фестус. Карбо в полушуточной манере подал Литлпип копыто, на что получил смешок, но всё же не оказался отвергнутым.
Все пятеро покинули квартиру и, собравшись каждый со своими мыслями, взяли курс к флаеру.
Полёт предстоял долгий, но никто из четвёрки не спешил начинать диалога. Атмосфера постепенно начала накаляться, пока Карбо наконец не выдержал, и тихо, скорее для себя, нежели для всех, начал напевать недавно услышанную у Вади песню.
— Огнями реклам… охо-хо-хо… Неоновых ламп… охо-хо-хо… — напевал про себя пегас.
Никита перестал изучать глазами свои кирпичные ботинки и поднял взгляд на вороного пони.
— Бьёт город мне в спину… торопит меня… — отозвался парень, улыбнувшись и глядя сейчас на смешно оттопыренную рыжую прядь в гриве сидящего напротив Карбо.
— Ты тоже знаешь эту песню?
— А как же? – Никита не убавил улыбки. – У меня переслушана почти вся отцовская библиотека. И “Пикник” – не исключение.
— Кстати, а твой отец… — Карбо вовремя осёкся, едва поймал полный паники взгляд сейчас переставшей глядеть в окно Литлпип.
Повисла неловкая пауза. Пегасу было стыдно за свою опрометчивость, а Никиту вновь кольнуло неприятное шило воспоминаний. Нет, они не были чем-то болезненным, напротив – были сродни тёплым уголькам прошедшего детства, закончившегося для тогда ещё маленького Никиты слишком рано. Впрочем, для ребёнка, который вырос в таком месте как Петербургский квартал, видеть разбой, драки, кровь и даже смерть не было чем-то уникальным. Но сейчас глядящий в окно и напевающий давнюю песню парень не был одним из таких. Он не привык к смерти. Не привык к жестокости. Не привык к страданиям и не желал привыкать.
Флаер домчал их в считанные часы. Выйдя со станции, группа разделилась. Никита с Фестусом направились в центр Котловины, а Литлпип с Карбо и Вадимом – домой к последнему. Уж теперь никакого переезда не планировалось. Впрочем, кобылка ещё не знала, что на уме у этого вороного пони, сейчас бросающего несколько безрассудный взгляд то на чистую мостовую, почти свободную от автомобилей, то на шедшего чуть впереди и копающегося в коммуникаторе Вадима… то на неё.
— Ну ёперный театр! – вдруг воскликнул парень, держась одной рукой за голову.
— Что случилось? – спросил приятеля Карбо.
— “Насяльника”. Опять. – Вадим сжал губы и недовольно помотал головою. – Очень рад, блин!
— Да поясни уже, что случилось! – не выдержал пегас, взлетев и зависнув на уровне лица Вади. Человек бросил на пони хмурый взгляд.
— Вызвали на работу. Срочно. Коллега из ночной смены забухал. Впрочем, я не удивлён.
— Ты сейчас уедешь? – Литлпип не то чтобы радовал такой расклад. Никита далеко, Вадя – так же. А Карбо не то чтобы её близкий знакомый, чтобы оставаться с ним наедине. Она поглядела на свою эспаду и, помня, что документы на оружие при ней, выдохнула с облегчением.
Впрочем, может это просто самообман? Наверное, после того случая с упырём, ей начало мерещиться всякое. Да и потом, вряд ли Вадя стал бы заводить синтета с больной головою.
— Да. Увы, но придётся. – Вадим пожал плечами. Хмурое выражение, кажется, застыло на его лице и упорно отказывалось уходить. – Карыч, — он обратился к пегасу. – Еда на тебе, как и академия. Как утварью пользоваться, не забыл?
— Не-а. – Пони мотнул головой. – А если и забыл, кастрюль много, а я такой у тебя один. – Он рассмеялся в голос.
Вадя пожурил приятеля взглядом, но колкостью отвечать не стал и, попрощавшись, направился в сторону от улицы, оставив двоих пони наедине друг с другом.
— Что ж, ряды редеют. Пошли. – Карбо чуть помрачнел и направился дальше по улочке. Литлпип шла с ним вместе, стараясь невольно примечать все детали. Что-то ей определённо не нравилось в этом вороном пони с двухцветной гривой. Может, дело в глазах? Да, они были тем ещё подарком – ярко-зелёные, с будто бы сложенной из трёх сегментов радужкой, как у робота. Или в том, что она знает его… четвёртый день.
— Эх… — Пегас вдруг выдохнул, став ещё мрачнее. – Говори уж, проницательная ты наша. Не томи.
— Прости, что?.. – Не поняла Литлпип. Из всей фразы по-русски она поняла только “говори”.
— Говори, что ты думаешь, — повторил проще и чуть медленнее Карбо. – Я же вижу, что тебе неприятно.
— Нет, я в порядке. – Литлпип так и продолжала смотреть на пегаса. Тот лишь хмыкнул.
— Я всё вижу. Тебя что-то беспокоит. – Он ответил на взгляд. Две пары зелёных глаз впились друг в дружку. – Говори.
— Ну… хорошо.
Литлпип начала. Сначала пыталась что-то сказать по-русски, но дальше пары фраз дело не пошло. И только кобылка заговорила на родном, таком понятном языке, как Карбо остановил её жестом, подняв копыто вверх.
— Нет. – Он помотал головою. Они уже подошли к дому Вадима. – Ты не будешь говорить по-английски. Либо по-русски, либо никак.
Это был удар под дых. Литлпип поглядела на пегаса взглядом, полным изумления и даже возмущения.
— Да это беспредел! – воскликнула она на чистом русском языке, чем заслужила улыбку на мордочке Карбо. Она внезапно поймала себя на мысли, что пегас выглядит далеко не так страшно и даже мило… когда не хмурится.
— Уже хорошо. – Он так и продолжал улыбаться, глядя на сейчас выказывающую некоторое смущение единорожку. – Дальше будем ещё практиковаться.
Едва они подошли к дверям, Карбо открыл их через чип и, пропустив Литлпип вперёд, вошёл следом. Вадим ещё в первые дни посчитал нужным научить пегаса некоторым хорошим манерам, пускай и ставшим такими непопулярными даже в Европейском Гигаполисе.
— Итак, что ты будешь? – спросил кобылку Карбо, едва они зашли в квартиру.
Литлпип поглядела на пегаса как на идиота.
— В каком плане?
— Ну, что будешь есть на ужин? – повторил он.
— А… есть, — Кобылка хлопнула себя по мордочке. – А что есть?
Карбо рассмеялся, услыхав этот маленький языковой каламбур.
— Ну, еду так и так надо будет заказывать. Зависит всё от тебя.
Литлпип посмотрела на пегаса с недоумением. Предложение полностью она не поняла, а потому в спешке пыталась сообразить ответ. Но голова будто назло не спешила давать варианты, а время на помолчать вышло ещё пару секунд назад.
— Эм… — Она решила измерить шагами холл. – Я тебя не поняла.
— Ничего, — успокоил её Карбо, пытаясь говорить проще и медленней. – Времени ещё много. Что ты хочешь на ужин, то я и буду готовить.
— А, — до Литлпип, кажется, дошло. – Я помню… Никита говорить про какой-то странный салат. Он иметь… — пони запнулась, банально забыв слово “свёлка”. Впрочем, она быстро сориентировалась, полагая, что пегас поймёт по остальным ингредиентам, о чём идёт речь. — …как же она называлась… селёдка, кажется.
Карбо взметнул одну бровь вверх, после чего спросил Литлпип осторожно:
— Селёдка под шубой, что ли?
— Да! Оно самое! – воскликнула кобылка.
Пегас пришёл в некоторое замешательство, но возражать не стал.
— Что ж, если расщедриться на соль, то это будет даже съедобно, — заключил он. – Хорошо. Её будем готовить завтра. А сегодня, полагаю, нам обоим не помешает что-то мучное. Выпечку можешь положить на меня.
— Э-эм… что значит… положить? – не поняла его единорожка.
— Ай… извини. Я сказал, что ты можешь поручить это мне, — объяснил Карбо.
— Спасибо. – Литлпип выдохнула с облегчением. – Это, полагать, и есть твоя… — она забыла слово. — …твоя спосо… твой способ обучения.
— Именно! – улыбнулся вороной пони, достав из шкафчика на кухне сахар. – Ты никогда не заговоришь по-русски, если не будешь говорить на нём регулярно. Просто, дёшево и сердито.
Он бы ещё высказал пару фраз, но по непонимающему взгляду зелёных глаз понял, что Литлпип потеряла нить его монолога, кажется, на пятом слове, если не раньше. Так что Карбо просто отошёл к холодильнику и, открыв его, достал пару яиц.
— Что ты… будешь готовить? – запинаясь, по-русски спросила сейчас достающего бутылку молока пегаса Литлпип.
— Увидишь. – Вновь, улыбнувшись, уклонился тот от ответа. – Быть может, Никита или его мама готовили нечто подобное, но я обещаю – тебе понравится.
Литлпип только и оставалось что смотреть, как и что сейчас будет делать этот вороной пегас. Впрочем, Карбо вовсе не испытывал дискомфорта, ощущая на себе чужой взгляд. Достав всё необходимое, поставив чайник, а также выудив из другого сегмента удивительно маленькую и низкую сковородку, пегас принялся за готовку. Конечно, единорожка не раз видела, как готовит Никита или Анастасия Андреевна. Да что там – она сама помогала последней в этом деле, но именно готовящего всё с нуля пони ей видеть пока что не доводилось.
— Я всё хотел спросить, как ты оказалась у Никиты? – Карбо закончил взбивать смесь из яиц, соли и сахара, после чего добавил туда заранее приготовленные ингредиенты и принялся перемешивать.
Литлпип мысленно простонала. Он будто специально разговор заводит. Зачем?! Видно же, что ей дай Бог половина слов понятна! Куда ещё?!
— Ну, тут лучше спросить самого Ники… та, – чуть запнулась кобылка. – Он, я думаю, помнить это сейчас.
— Что ж, сейчас с ним побеседовать не удастся, так что… — протянул Карбо, проверяя ложкой смесь на отсутствие комочков. – Спрошу об этом тебя. С чего всё началось?
— Это долго. – Отмахнулась Литлпип.
— Ха, — пегас усмехнулся, поставив смесь в нагреватель и повернувшись к кобылке. – Тесто будет готово не скоро. Время есть.
— Да что б тебя! – ругнулась кобылка, на что Карбо лишь рассмеялся.
— Трави уже, — проговорил он, умиляясь насупившимся выражением на серой мордочке.
Литлпип казалось, что дня труднее нынешнего быть физически просто не может. Этот чёрный мучитель буквально довёл её до изнеможения. На все мольбы хотя бы иногда позволить ей говорить на родном языке, Карбо лишь качал головой и говорил ставшее уже противным ей слово “Нет”. Кажется, кобылка уже была в шаге от того, чтобы приставить к горлу этого изверга эспаду и таки выбить право на родной язык. И полоснуть пару раз, если откажет. Но что-то её удерживало от того, чтобы сорваться на этого вороного пони. И не ясно до конца, что. То ли его в какой-то мере заразительная открытость, то ли просто чувство прагматизма – кроме него учить Литлпип языку никто не мог столь шустро и… действенно.
Кажется, ей ещё не было настолько стыдно, как за те сорок минут ожидания, во время которого пегас буквально сгорал от любопытства, слушая её попытки выговорить ту или иную фразу. Ей казалось, что он будет смеяться или поправлять, но ничего такого не было. Карбо просто… слушал. Слушал её рассказ, её запинки, паузы, протяжные “Э-э…” когда она не могла вспомнить нужное слово, или то, как его необходимо склонять. Он слушал и внимал, ни разу её не прервав.
— Что ж, должен сказать, Никита более чем молодец. Зря я его так недооценил, — заключил Карбо, едва Литлпип окончила историю. – Он сделал то, чего б я никогда не смог.
— Что он сделал? – не поняла его единорожка.
— Он заставил тебя учить правила и зубрить их до блеска, — медленно объяснил пегас, достав готовое тесто и предварительно разогрев уже смазанную маслом маленькую сковородку. – Я бы никогда в жизни не смог пойти на подобное.
— Почему?
— Я сам по природе не больно-то и хороший ученик. Мне становится скучно и сонно за книгами и нотациями. Вадя не даст соврать, — усмехнулся Карбо, аккуратно выливая первую порцию теста на сковородку. – Так что учить тебя тому, что сам ненавижу – наглость сверх всякой совести.
— И ты решить… сделать иначе? – риторически спросила пегаса Литлпип.
— Агась, — кивнул он, сняв первую порцию и принявшись за вторую. – Могу, конечно, дать тебе одну тему для зубрёжки.
— Для чего?
— Для зу-брёж-ки, — произнёс Карбо по слогам. – Чтобы ты запомнила. В разговоре, когда просишь неофициально, всегда говори действия в повелительной форме.
— Не поняла.
— Эх… Сделай, купи, пойди, напиши и так далее. – Очередной блин отправился на тарелку, а сковородка вновь наполнилась следующей порцией теста.
— Мм… сложно. Надо учить.
— Учить не надо. Надо применять, и всё пойдёт как по маслу. – Покачал головою Карбо.
Как только тесто кончилось, и последний блин оказался на тарелке, пегас аккуратно взял её и понёс к столу. Однако, часть растаявшего масла оказалась на кончиках и тарелка, доверху заполненная блинчиками, выскользнула из его хватки. Он не успел даже ругнуться, как вдруг тарелку и блины на полпути до пола окутало зелёное сияние и аккуратно поставило на стол.
— Сердечно вас благодарю. – Карбо поклонился сейчас улыбающейся от ситуации Литлпип.
Она не стала отвечать и просто наградила пегаса ещё одним смешком. Тем более, сейчас настало время для ужина, а аккуратно сложенные в стопочку на тарелке блины смотрелись для обоих пони уж больно аппетитно, чтобы отвлекаться на слова.
Разобраться с лакомством даже вдвоём оказалось непосильной задачей. Карбо шуточно заметил, что, видимо, готовил на троих. Литлпип не совсем поняла смысла шутки, но вороной пони не обиделся.
— Чаю? – предложил он.
— Конечно. – Кобылка кивнула. – Думаю, его ты не… — Ай, как не вовремя! Такой удачный момент подколоть, и она забыла слово. Пропасть!
— Что не? – переспросил Карбо.
— … Не уронишь, — нашлась с ответом Литлпип.
— Ха, — усмехнулся пегас. – Ну, будет тебе ещё одна тренировка телекинеза.
Разобравшись и с чаем так же, оба почувствовали внезапно накатившую на них дремоту.
— Не завидую я Ваде… — протянул с зевком Карбо. – Ох… не завидую.
— Я не понял, что ты сказал, — предупредила того Литлпип.
— Не важно. Пора уже ложиться. Времени много. И про то, что ты не жеребец тоже помни, — предупредил её Карбо.
— Я опять сказал… а слово не в том роде?
— Именно.
— Кстати, насчёт сна. Где я буду спать? – по-английски спросила пегаса единорожка, зевнув.
— Ну, вариантов немного. Я сомневаюсь, что Вадя даст добро на сон у себя в комнате. Придётся спать вместе в гостиной. – Он даже не обратил внимания на сказанную не тем наречием фразу. То ли не заметил, то ли просто решил хватку ослабить – не ясно.
— А ты… — попыталась протестовать Литлпип.
— Нет. – Карбо покачал головой. – Нет, нет и ещё раз нет. Я уже пытался, честно пытался.
Кобылка выдохнула. Что ж, коль вариантов нету, придётся иметь дело с тем, что Бог дал. А пока надо подготовиться ко сну. С этой мыслью кобылка удалилась в ванную.
Пегас принялся готовить постель, не проронив ни слова. Это удивило Литлпип. Час назад от диалога не оторвать было, а сейчас – как воды в рот набрал. Впрочем, на его мордашке была видна лишь сводящая усталость и никакого намёка на хмурость, так что у неё немного отлегло от сердца. Она ещё не забыла, сколь жутким Карбо может казаться, если того захочет.
— Ну-с, прошу, — сказал сам себе пегас, закончив с постелью, после чего направился к выключателю, где как раз столкнулся с вышедшей из ванной кобылкой. От комбинезона она уже избавилась, а потому несколько стеснялась находиться без одежды рядом с ним. Впрочем, никаких косых взглядов от него не последовало, и, погасив свет, оба провалились в сон. Точней, в сон провалился один только Карбо, а вот Литлпип уснуть так просто не смогла. Атмосфера тёмной, пусть и уже знакомой по прошлому визиту комнаты неслабо давила на нервы. Кобылка постоянно прядала ушками, прислушиваясь к каждому, даже самому тихому, звуку или шороху.
“Неужели это всё от той встречи?” — думалось ей.
Она ещё не забыла события того вечера когда, казалось бы, такая по-своему хорошая прогулка превратилась в сплошной ночной кошмар…
Она вскидывает рапиру в очередной раз. Тело уже сводит от натуги и пары встреч с когтями, но адреналин не даёт ей упасть. Монстр бросается вперёд. Длинные когти приближаются к мордочке, как вдруг…
Вспышка. Треск и запах озона.
Тварь взвыла, развернувшись на уже так же искорёженного ей парня в чёрной куртке и сейчас мокрых, кирпичного цвета, ботинках. Раздался рык, и монстр ринулся на едва стоящего на ногах человека. На лице того была кровь, один глаз, кажется, вообще перестал видеть.
— Коли! – проорал он, пятясь назад. Мутант был ниже его ростом, но куда тучнее.
Взмах рапирой. Очередной рык и молниеносный выпад от мутанта.
Боль. Адская боль пронзила её бок, разорвав водолазку. Она почувствовала, как рану, вмиг ставшую влажной от сочащейся крови, обдаёт прохладный февральский воздух. Как он щемит и в то же время придаёт ей бодрости.
Она поздно осознала, что лежит на земле. Телекинез рассеялся, и эспада, выпав, так и осталась лежать в проталине. Монстр подошёл уже близко, она могла даже разглядеть его залитую слюной пасть.
Очередной треск. Упырь снова бросил свою жертву недобитой, переключившись на человека. Тот снова выпустил заряд молнии в мутанта, заставив того взвыть от боли, но не помереть.
Взмах когтистой лапы. Человек пригнулся, сумев сохранить второй глаз. Но упырь выбил у того из руки разрядник и повалил наземь.
— Пип! – Парень закрылся рукой, которую тут же полоснула часть зубов.
В серой головке что-то щёлкнуло. Она не поняла, о чём он – интуиция подсказала.
Тело уже ныло, отказывалось подчиняться. Но телекинез ещё подавал признаки жизни.
Вот рапира осветилась зеленоватым сиянием и поднялась из смеси лужи и мокрого снега. На клинке, на пару с кровью мутанта, остались так и не убранные месяц назад кусочки конфетти…
Взмах. Полоснуть по шее.
Послышался рык, но теперь упырь уже не старался прикончить своих жертв, не старался даже отбиться. Он лишь хрипел, после чего упал на сейчас лежащего в мокром снегу Никиту, дёргаясь в предсмертных конвульсиях.
Она тяжело дышала. Телекинез, израсходовавший на себя последние силы, рассеялся, а зелёные глаза уже начали мутнеть. Было холодно и мокро, хотелось встать, но у неё не получалось. Просто… не… получалось…
Перед глазами уже всё плыло. Образ двора, проталин, серых, обветшалых зданий пропал, оставив лишь неясную, бело-серую дымку. А потом наступила темнота. Ей слышались чьи-то шаги, как кто-то зовёт её по имени, кричит о чём-то.
— Вадя! Ради Бога, приезжай!.. – слышится ей. Вдруг кто-то поднимает её с земли, прижимает к себе. Она чувствует тепло, слышит как быстро, громко бьётся человеческое сердце, как чья-то рука гладит её каштановую гриву, слипающуюся от начинающей медленно засыхать на руке крови, а далёкий, но знакомый голос шепчет ей что-то успокаивающее, едва ли не срываясь в плач.
А потом и он пропал, оставив пони одну в кромешной пустоте и тишине…
Литлпип резко вскочила, открыв глаза. Кобылка тяжело дышала, стараясь как-то унять бешено колотящееся сердце. Голова была на пределе ясности, сна более не было ни в одном глазу. Она огляделась. Тёмная комната, из-за штор пробивается белёсый лунный свет. Вокруг тихо, лишь её сбивчивое дыхание, да чьё-то едва слышное сопение нарушают покой. Она покосилась вбок, наткнувшись на почти неразличимую в темноте комнаты чёрную фигуру.
Будто почувствовав на себе взгляд, Карбо пошевелился и медленно открыл глаза. На счастье Литлпип, они всё же были не роботизированными и в темноте не светились.
— Ах… — зевнул пегас. – Что случилось?
Кобылка, вовремя вспомнив наказ, попыталась вспомнить нужное слово, и в этот раз голова её не подвела.
— Кошмар приснился, — с акцентом произнесла она. – Про то, что случилось недавно.
— Понимаю тебя, — мрачно отозвался пегас. – Я слышал, что́ Никита рассказывал про случившееся.
Литлпип откинулась на подушку.
— Мне… очень страшно, — призналась она. – Вчера, сегодня… всегда.
— Ну-ну-ну… — пегас, чуть придвинулся. Единорожка не ответила, лишь закрыла мордочку передними ногами.
- Позволишь? – спросил Карбо. Литлпип кивнула, и он приобнял её.
— Ты боишься, что это вновь произойдёт? – Пегас позабыл о своём уговоре и сейчас говорил с единорожкой на понятном ей языке. Всё равно обучение можно отложить на завтрашний день. – Или что ты чуть не погибла?
— Я… я не знаю. Мне просто страшно, — Она качнула головой. – Каждый раз, когда я вспоминаю тот вечер…
— Ч-ч-ч… — попытался успокоить её Карбо. – Самое главное – И ты, и Никита здоровы, никогда больше такого не случится. Не в мою смену! – последнюю фразу он произнёс по-русски, но Литлпип, уже заучившая эту полушуточную реплику у Никиты, слабо улыбнулась.
Они и заметить не успели, как сон вновь взял своё, и оба потеряли связь с реальностью. На сей раз, без всяких кошмаров.
Едва в противоположном окне небо начало светлеть, дверь в квартиру медленно открылась, пропустив человека вперёд. Вадим устало, но достаточно тихо бросил сумку на пол, и так же тихо прошёл к себе, бросив взгляд на двоих пони, сейчас вместе спящих в обнимку, после чего, улыбнувшись, ушёл отсыпаться после внеочередной смены.