Конфетти на снегу

Глава 7: Любимая рутина

Началась рутина, бывшая, впрочем, не такой уж и скучной. Никита предполагал, что обучение окажется сущим кошмаром, и он сам, даже раньше Литлпип, уснёт на своём же занятии.

Однако, опасения не подтвердились. Парень решил посвятить два дня сёрфингу в Сети, дабы понять, как учат синтетов новым языкам. Благо, соединение им не оборвали за неуплату, а потому Никита имел доступ в пускай и теперь довольно ограниченное, но всё ещё гигантское хранилище данных.

Литлпип, надо сказать, времени тоже даром старалась не терять, а потому взялась проштудировать записи самого Никиты, что тот хранил в многочисленных тетрадках и учебниках, сохранившихся ещё со школы.

— Н-да… Повезло, что моим любимым предметом помимо химии был русский… — еле слышно проговорил Никита, на секунду оторвав взгляд от монитора и глядя на расположившуюся на постели с книгой единорожку. Та открыла учебник за третий класс и сейчас с двойной силой пыталась вникнуть в сказанное. Понятно, выходило у неё слабо, ведь словарный запас был очень низок.

— Что ж, читать ты умеешь довольно хорошо, – под конец дня сказал парень Литлпип. – Я восхищён.

— Спасибо, – ответила единорожка. – Но текст был совершенно непонятен. Да и не все буквы, как оказывается, я знаю.

— Да, понимаю, – кивнул Никита. – Думаю, со следующего дня начну давать тебе новые слова. Сейчас, полагаю, и я и ты – в хлам. – последнее слово он произнёс по-русски, так как просто не знал перевода этого выражения.

— Как? – не поняла пони.

— В хлам, – повторил Никита. – Это значит: “Очень устал”. – О втором значении этого выражения парень решил деликатно умолчать.

— А, поняла. – Пони чуть задумалась, а после, почти без задоринки, произнесла на русском. – В хлам.

Никита зевнул и улыбнулся, когда внезапный приступ зевоты настиг и Литлпип. – Пошли спать.

— Пошли, – кивнула единорожка.

---

Утро встретило их несколькими резкими возгласами, доносящимися из приоткрытого окна – Никита не мог уснуть при затхлом воздухе, так что Литлпип пришлось привыкнуть к тому, что в комнате парня всегда было несколько прохладно. Впрочем, решением стал сам Никита, предложивший пони свою водолазку. Человеку она была уже мала в рукавах, а вот пони подходила с запасом. Всё же, это было хоть что-то кроме комбинезона.

— «Надо бы найти ей одежду. Не ходить же ей так всё время», – думал про себя Никита. – «Впрочем, я давно не заглядывал к себе в шкаф. Авось там что-нибудь найдётся. А если ещё иглой с ниткой да ножницами пройтись»…

Разбор шкафа на нужное и ненужное занял ещё добрых полдня и сопровождался регулярными наставлениями от мамы, дескать, всё это ещё может пригодиться. Никита на подобное лишь отмахивался – детей заводить он пока не планирует, да и не с кем, честно признаться, а отдавать куда-то смысла не имеет, а так хоть послужат на благое дело.

Оказалось, что почти четверть всех вещей была уже ему либо мала, либо так потёрта, что уже норовила превратиться в труху. Самое поношенное Никита даже резать или сшивать не стал – такой одёжке и развалиться недолго. Остались лишь две футболки, шорты, пара прорванных, но ещё крепких джинсов, две рубашки и джемпер. И вот с этим уже можно было работать.

— Сын. Зачем ты это-то выкинул? – в комнату вошла Анастасия Андреевна, с недовольством смотрящая на сейчас примеряющегося глазами к рубашке Никиту и сжимающая в руке мохеровый свитер. По одному его виду было понятно, что он прошёл огонь, воду, медные, стальные и Бог знает какие ещё трубы. Материал свалялся, сам свитер уж неизвестно когда сел, притом не один раз.

— Эм… — Никита с выгнутой бровью оглядел спасённый мамой свитер. – Ты его собираешься носить?

— Ну… — замялась мама. – Это же бабушкина вещица, в польском квартале купленная. Стоит уйму.

— Сейчас? В таком состоянии? – Никита скрестил руки на груди. – Мы его последние четыре года не то что не носили – не доставали из шкафа. Зачем хранить? Мохер на нём так и так стёрся, на одёжку новую не перешьём. Такое только навыкид.

— Я её сохраню, – твёрдо отозвалась мама. – Негоже память выбрасывать.

— Хорошо. Но не в моём шкафу, – заметил Никита, вернувшись к рубашке. – Если его найду там – выброшу.

Анастасия Андреевна не ответила, лишь ушла к себе, что-то говоря под нос. Никита не был на неё зол – коли память, значит память, но эта память кроме как пылью покрываться, ни для чего негодна. Никита расположился на постели, предварительно приготовив метр, иглу, нитки, ножницы, шило и записи данных Литлпип, которые взял вчера, и принялся за работу.

Честно, шитьё никогда не интересовало парня, однако ввиду ограниченности средств, выбора, кроме как учиться шить, у него не было. Первое время пальцы дико болели и были содраны иглами, но практика постепенно сделала то, что должна была. Впрочем, удовольствия от процесса, как и какого-то внятного умения, она особо не прибавила. Но сейчас всё было иначе. Никита впервые тщательно примерялся с размером, старался сшивать лоскуты аккуратно, даже попытался в некоторое подобие лоскутной мозаики. Конечно, его дизайнерские навыки были куда скромнее, но по итогу часть бесполезной одежды превратилась в подогнанную под размеры пони рубашку, превратившуюся в какой-то аналог туники с воротником, перетянутой таким же малым и узким парню поясом. Так же право на жизнь получила пара коротких джинсов, располагающих несколькими не самыми уродливыми заплатами. Да, в основном парень просто подгонял уже имеющуюся одежду под нужный размер, но тем не менее, он был собой доволен и даже сумел не исколоть пальцы в кровь.

— Ну, теперь, по крайней мере, у Пип будет не только комбинезон да водолазка. – Никита оглядел напоследок плоды своей работы и отправился показывать их сейчас хлопочущей вместе с мамой на кухне пони.

Надо сказать, его мама хоть и позволила единорожке остаться, вечно норовила как-либо привлечь Литлпип к готовке. Никита сперва подумал возмутиться, однако быстро осознал, что никакой беды тут и нет. Да и сама кобылка была только рада возможности помочь. Парень в очередной раз подивился тому, насколько сильно она непохожа на то общество, в котором ей довелось жить. Впрочем, помощь на кухне хоть и была пони в радость, неслабо так выматывала её организм, ввиду того, что Литлпип большую часть дел выполняла телекинезом.

Дни проходили один за другим. Неделя постепенно близилась к концу. Никита полагал, что сна теперь ему будет не видать минимум месяца три, но всё оказалось не столь мрачно – свои стандартные семь часов он получал, просто свободного времени стало меньше. Но вот качество этого сна заметно выросло. И непонятно, то ли наличие пушистой подружки рядом сыграло роль, то ли ощущение того, что дела налаживаются. Парень старался об этом не думать, а лишь смаковать момент, ведь, как говорится, дают – бери, а бьют – беги.

За неделю тренировок, бывших, надо сказать, весьма объёмными по времени, ведь оба старались уложиться в норматив – норматив свободных средств Никиты, Литлпип научилась говорить несколько заученных фраз и слов, что часто употреблялись в лексиконе. “Здравствуйте”, “Привет”, “Спасибо”, “До свидания”, а также варианты пожеланий доброго времени суток и пару фраз, которые часто использовал сам парень, вроде “Не знаю”, “Не берусь судить”, “Ради Бога” и так далее. Ну, и “Пожалуйста” Никита посчитал нужным заучить. Надо сказать, с ним вышло всё несколько забавно. Пони, точно специально, не могла понять, как подобное слово читается. Вроде Никита ничуть тогда не потерял в объяснениях, но что-то будто мешало его подруге запомнить это слово.

— По-жа-луй-ста, – прочитала Литлпип по слогам.

— Верно, – кивнул Никита. Его это треклятое слово начало раздражать не меньше, чем саму кобылку. – Но, как правило, оно говорится как “Пажалста”

— Повтори ещё раз, – попросила пони.

— Па-жал-ста, – произнёс Никита, медленно выдохнув. – Мать честна́я, за что я взялся?..

— Что ты сказал? – сразу спросила пони. Ей совсем не нравилось, когда она не могла понять, что произнёс парень.

— Я спросил себя, почему так сложно.

— И как? Получил ответ? – полушутливо продолжила наседать вопросами единорожка.

— Нет, – ответил Никита по-русски. Впрочем, это слово Литлпип уже знала.

— Зачем спрашивать? – парень чуть встрепенулся и поглядел на сейчас изучающую его пару зелёных глаз.

— Мм… это очень трудно объяснить, – не нашёлся он с ответом. – Скорее, я это делаю, когда хочу чуть расслабиться или успокоиться.

— Поняла… — протянула пони и вернулась к тренировке слова.

Осилить его в итоге получилось, но сам Никита долго не мог отвыкнуть от странного ощущения во рту всякий раз, стоило ему произнести “Пожалуйста”. Будто в момент произношения, в его рот кто-то настороженно глядел.

Неделя пролетела удивительно быстро. Разъяснив ряд слов, Никита взялся научить Литлпип пользованию компьютером. Нет, работать с техникой пони умела ещё давно – всё же у Фестуса дома есть ЭВМ, да причём довольно новая, но такой… древней модели единорожка до своего проживания с Никитой не видела.

Впрочем, факт того, что синтет был обучаемым, сыграл Никите на руку. Правда, пользоваться клавиатурой было не совсем удобно – копыта довольно скверно попадали по клавишам. Впрочем, Никита придумал, а вернее просто надоумил сам себя на решение – нажимать по клавишам, используя телекинез. Насколько ему было известно, модель Литлпип выпускалась с увеличенной мощностью телекинеза, а потому нажимать на клавиши пони приходилось аккуратно, дабы не сломать клавиатуру. Конечно, скорость написания текста поначалу будет ниже некуда, но так она сможет хотя бы печатать, а не только водить мышью по экрану.

Мышь, кстати, тоже не обошлась без трудностей. Она постоянно норовила уехать от пони, поскольку обхватить её копытом не было никакой возможности. Впрочем, этот вопрос решился так же быстро – тоже использовать телекинез для нажатия. Ничего другого для помощи Литлпип, увы, не было.

Последней преградой стал факт, что весь текст на компьютере был сплошь русским, кроме пары программ второстепенного характера. Понятно, что на разбор со всем этим должна уйти не одна неделя, если не месяц. Впрочем, показать пони переводчик Никита сумел, как и способ его открытия в браузере.

В итоге день так и строился – человек с пони большую часть проводили за обучением, ставшим для обоих далеко не самым скучным занятием. Литлпип, пусть и не быстро, но уверенно постигала азы русского языка, а Никита начинал всё лучше понимать английскую речь, ставшую для него более… простой, что ли. И более быстрой. Всё же, чуйка тогда не подвела – Литлпип в первые дни их знакомства действительно говорила медленно и с максимальной отчётливостью, банально чтобы Никита мог её понять. Сейчас её речь сделалась свободнее, начала отдавать действительно разговорным английским.

Даже пререкания с мамой по поводу его новой сожительницы пошли на спад. Конечно, она ещё некоторое время бросала на единорожку косые взгляды, но учитывая, что по ночам никакого двусмысленного шума в комнате не было, да и сама Литлпип вела себя более чем адекватно, долг доверия начал сокращаться.

— Приятного вам аппетита, – произнёс парень, поставив две порции жаренных овощей на стол перед мамой и Литлпип.

— Спасибо, сына.

— Спасибо, Никита, – ответила единорожка на почти идеальном русском.

Анастасия Андреевна поглядела на пони с толикой изумления. Та ответила на взгляд, лишь немного смутившись.

— Это ты её научил? – женщина поглядела на уже снявшего кухонный фартук сына.

— Агась, – ответил тот улыбнувшись. – Такими темпами, думаю, месяца через три-четыре вообще будет "шпрехать" как на родном.

Понедельник же ознаменовался Фестусом, приехавшим с визитом аккурат в два часа. Никита взялся его встретить.

Мистер Роннал был наслышан о том, где живёт парень, а потому его мало удивила серая реальность, убитые дома и грязь на улицах. С другой стороны, доверить укрытие Литлпип некому, а Никита пока что справлялся более чем хорошо, да и вряд ли кто-то будет искать собственность Роннала в такой дыре.

Богатея было просто не узнать. Во-первых он приехал на маглеве, что в какой-то мере было понятно – оставлять флаер в этом районе без всякой охраны всегда чревато риском его более никогда не увидеть. Сам Фестус был одет в простой и даже немного потёртый пиджак, служивший своему хозяину не один десяток лет, простые серые брюки, бывшие аккуратно разглаженными по стрелкам да пару замшевых ботинок, хоть и добротного качества, но явно не отдающих красотой. Любопытно было то, что он держал в руках. Это был длинный тёмно-зелёный футляр, выполненный без всякой претензии на пафос, но явно на совесть.

Никита встретился с хозяином Литлпип на входе в дом, решив поприветствовать того заранее. Пожав руки, оба направились в квартиру. Благо, мама была на работе, так что лишних вопросов возникнуть не должно.

— Здравствуй, – войдя в квартиру, Фестус тут же заметил застывшую в холле прямо с фотографией в хватке пони и окликнул её. Та сперва поглядела на него, затем на Никиту и только после этого направилась к коридору, вернув фото на законное место.

— Привет, Фестус, – смиренно ответила Литлпип. – Как сам?

— Благодарю, здоров. Полагаю, у тебя всё хорошо? – Богатей внимательно оглядел кобылку.

— Более чем, – коротко бросила пони.

— Никто не обижает?

— Не-а, – чуть мотнула головою Литлпип. – Всё хорошо.

— Я, собственно, привёз тебе твою вещицу любимую. – Фестус показал футляр. Глаза пони, бывшие до этого едва ли не мутными, заискрились. Она подошла чуть ближе.

— Да-да… она самая. – Улыбнулся Фестус, и протянул его Литлпип. – Я… хочу перед тобой извиниться. Извиниться за распутство, за то, что никогда не был хорошим другом, не хотел быть чутким к тебе, поступил столь безрассудно. Я пойму, если ты меня не простишь.

— Ох, Фест… — Кобылка посмотрела на сейчас присевшего мужчину с сочувствием. – Такое не прощается сразу. Мне очень приятно, что ты нашёл в себе силы извиниться, но вот так сразу… нет. Мне… нужно немного времени.

Пони приняла футляр и осторожно проверила его на наличие сокровенной вещицы. На мордочке появилась счастливая улыбка.

— И всё же, огромное тебе спасибо, – она поглядела на богатея со всей доступной теплотой, но всё же погасила улыбку, вернув обыкновенное выражение серости.

— Спасибо тебе. Ты… удивительный синтет. – Фестус продолжил искренне улыбаться, после чего обратился к Никите. – Гляжу, ты более чем справляешься. Ничего казусного не произошло?

— Нет, – Никита покачал головою. – Ни болезней, ни капризов, ничего сколь угодно странного.

— Хорошо, рад слышать. Смотри мне, – шуточно погрозил ему Роннал. — Пойдём, новость появилась.

— Что за новость? – тут же вскинула ушки Литлпип. – Это что-то важное?

— Хм… Ну как сказать... – уклончиво ответил Фестус, улыбаясь. – Пошли, – обратился он уже к Никите.

— Я всё тебе расскажу, – шепнул парень пони напоследок и вышел из квартиры вслед за Фестусом. Никита не боялся оставить её одну – за эту неделю она показала, что способна на подобное.

Оказавшись на свежем воздухе, бывшим, впрочем, не таким уж и свежим, оба приступили к диалогу.

— Эта новость тебе, Никита, думаю, понравится, – отозвался Фестус, достав из кармана пачку сигарет, ловко подцепил одну и закурил.

— Что за новость? – Никита подобрал лежащую на снегу пустую стеклянную бутылку и выбросил в урну.

– У меня есть к тебе одно предложение.

— Какое?

— Извини, что я вас подслушал на обратном пути через голосовой переводчик, но тогда ты сказал, помнится, что хочешь отсюда уехать.

От такого Никита мигом встрепенулся. Простое выражение серости на его лице сменилось некоторым любопытством.

— Можешь не отнекиваться, у тебя на лице написан ответ, – усмехнулся Фестус, закащлявшись. – Я подумал, что вполне могу предложить тебе обучение и жильё. Отучишься, получишь образование, а уже с ним тебя средствами обеспечат. Думаю, как всё это дело уляжется, мне будет совсем не в тягость тебе помочь. Как никак, не будь тебя – я бы всю жизнь жил в неведении и постоянной давке, да и Литлпип бы уже, скорее всего, не было. И потом, я почти никогда не делал ничего для улучшения жизни других. А это будет тебе… некоторой благодарностью за всё, что ты для меня и неё сделал. Что скажешь?

Никита молчал, подперев подбородок кулаком и глядел на так до сих пор и не убранные с мостовой, смешанные со снегом и грязью кусочки конфетти. Конечно, предложение Фестуса было предложением, от которого невозможно отказаться, но…

Парню никогда не было сложно куда-то переезжать и вообще бывать вне своего дома. Но само его наличие значило очень многое. Если всё действительно кончится благоприятным исходом – как было до этого, — то Никита вообще выйдет полным победителем. Как говорится, и рыбку съест, и косточкой не подавится.

— …Хорошо. Я более чем согласен, – кивнул наконец Никита.

— Извини, что?

Парень поздно осознал, что произнёс фразу по-русски.

— Извините, я сказал, что согласен, – повторил Никита.

— Хорошо, – улыбнулся Фестус. – И ты получишь себе хорошее будущее, и я смогу видеться с Литлпип. Все будем в плюсе.

Никита глядел будто бы в никуда. Казалось, ещё усилие-другое – и глаза совсем выкатятся из орбит. Парень почувствовал, как быстро колотится сердце. Это победа! Мечта сбудется! Он наконец сбежит отсюдова!

— Будешь? – Фестус протянул Никите сигарету, видя, сколь сильно тот переживает.

— Нет, спасибо, – отмахнулся парень. – Астма.

— Понял тебя. – Роннал убрал пачку в карман пиджака.

— Впервые я не знаю, что мне сказать. – Никита подпёр голову кулаком. – Поразительно.

— Ну, это хороший знак. Значит ты умеешь вовремя вставить слово – без связей и денег в таком случае не останешься, – заметил Роннал.

— Я всё хочу спросить, что вы передали Литлпип?

— А, ты про футляр. Это её эспада. Облегчённая эспада.

Никита лишь изобразил некоторое недоумение.

— Проще, рапира, – объяснил Фестус. – Открою небольшой секрет о её поведенческой программе, но она очень хорошо умеет фехтовать.

— А это, полагаю, средство самообороны, – закончил Никита. – Хотя, очень странно. Не лучше ли было выдать ей тот же лазер?

— Стрельба из лазера для богатых кажется чем-то… неэстетичным, простым. Сейчас, конечно, я бы без раздумий выдал ей подобное. Но ведь им ещё надо научить пользоваться. Да и ловчие, как правило, не убивают синтетов на месте, а сдают нанимателю.

— И всё равно…

— Не забывай, что лазер, как правило, должен прикончить противника, а не ранить.

Парень не нашёлся с ответом. Ему было непонятно, почему столь пекущийся о своей… пони человек выдал ей такое неэффективное оружие.

— Не недооценивай её, – предупредил Никиту Фестус, чуть покачав головою и опустив сигарету в урну. – И главное – береги, как только можешь.

Они ещё какое-то время стояли подле входной двери, пока Фестус докуривал сигарету, после чего, распрощавшись, направились кто куда.

Придя обратно в квартиру, Никита тут же пересказал всю ситуацию Литлпип. Пони от подобного явно была в восторге, учитывая, сколь часто за время их обучения парень упоминал о своей мечте. И серой единорожке было отрадно знать, что мечта её друга осуществится.

— Впрочем, есть риск, что Фестус меня разведёт… — вдруг проговорил по-русски Никита. – Риск есть всегда.

— С кем ты собрался разводиться?

— Ай… — протянул Никита. – Это такое выражение. Его говорят в ситуации, когда кого-то обманули или собираются обмануть. О таких выражениях я тебе ещё расскажу.

— Я не переживаю. Всему своё время, – успокоила парня пони.

Они решили сделать небольшой перерыв в обучении. Никита сразу поставил греться чайник. Надо сказать, Литлпип быстро приобщилась к такому, казалось бы, простому напитку, хоть поначалу и не понимала, как можно пить его в таких количествах.

— Скажи пожалуйста, — Никита отставил уже пустую чашку и поглядел на единорожку. – Ты правда владеешь техникой фехтования?

— Ну, не уровень мастера или хотя бы кандидата, конечно… — чуть замялась Литлпип. – Но да, я училась дестре́зе^[1].

— Покажешь как-нибудь? – улыбнулся парень.

— Думаю да, – ответила на улыбку Литлпип. – Надеюсь, я тебя не покалечу…

А вот такого Никита совершенно не ожидал. У него, кажется, волосы на голове начали шевелиться.

— Ха-ха… шучу, шучу, – проговорила сквозь смех пони, глядя на едва ль не потерявшего лицо парня.

Дни потянулись вновь, продолжая наполнять жизнь спокойствием и даже каким-то новым чувством… тепла? Никита наконец починил одну из задвижек на окне балкона, которую заело года эдак два назад. А оказалось, что в один момент туда попала вода и разрушила низкокачественный металл. Парень наконец сумел разобрать часть такого привычного завала в тумбочках и уже напирал маме приняться за комод. Такой странный всплеск результативности и одновременного спокойствия сына неслабо удивлял, а порою и натурально пугал его маму, но Никита находил в себе решимости её успокоить.

Он и Литлпип также продолжали заниматься как ни в чём не бывало. Вторая неделя ознаменовалась рядом прорывов – причём, как в обучении, так и в понимании языка кобылкой. Пони сумела уяснить то, как строятся слова в предложении, что с чем стыкуется и почему говорить и просто и трудно одновременно – оказалось, никаких внятных правил становления слов в предложении просто не было, и можно легко поменять существительное с глаголом местами, ничего не сломав.

Даже навык обращения с эспадой пони сумела продемонстрировать, пускай и не в полной мере – резать и колоть что-то, а тем более кого-то, не было никакого желания ни у Никиты, ни тем более у Литлпип. Впрочем, сам парень не упустил возможности поглядеть на серую единорожку в белой тунике с чёрным поясом, ловко выполняющую выпады и кружащую вокруг него в танце с рапирой.

Никита также рассказал пони про систему имён и того, как люди друг друга называют.

— В русском языке имя складывается из трёх частей. Собственно имени, фамилии и отчества. – Последнее слово было произнесено по-русски.

— Ага… — протянула пони. – И какое имя у тебя? Именно полное.

— Марсов Никита Владимирович, – произнёс он медленно.

— И что здесь что?

— Марсов – моя фамилия. Она произносится первой, – объяснил парень. – Далее идёт собственно имя, а под конец – отчество.

— Что это вообще такое? – так и не поняла единорожка. – “Очиства”?

— Отчество?

— Ага.

— Это… — Никита полез за переводом. — …производная имени отца. Моего папу звали Владимир, моё отчество – Владимирович. К имени прибавляется часть –ович или –евич. Например, у Вадима папу зовут Виталий, его отчество – Витальевич.

— Кажется, что понятно, но на деле… — Литлпип положила голову на ламинированную поверхность стола. – …как-то уж очень сложно.

— Обычно при вежливом обращении говорят только имя и отчество. Скажем, в моём случае будет: Никита Владимирович.

— А вот со мною такого не получится… — протянула Литлпип.

— Ну… — Никите вдруг пришла в голову странная мысль. Хотя, в его ситуации она была и не лишена смысла. – Можешь взять моё имя для отчества, чисто чтобы поупражняться.

— А давай попробуем. – Литлпип же идея ничуть не отпугнула. – Получается, Роннал Литлпип Никитьевич?

— Да, но конкретно в твоём случае нет, – с улыбкой произнёс Никита. – Произнесла почти правильно, но ты же не жеребец, чтобы такое отчество носить. В русском языке они склоняются в зависимости от того, кому принадлежат. Если принадлежит девушке, вместо части –ович или –евич к имени присоединяется часть –овна или –евна.

— И как тогда правильно? – По мордочке пони было видно, что нить повествования она еле держала в голове и уже была на грани, чтобы её упустить.

— Конкретно у моего имени есть два отчества. Одно умное, другое – красивое. И лично мне больше нравится второй вариант. – Никита припомнил, как оба отчества произносятся и продолжил. – Первое – Никитична. Второе – Никитовна.

— Ну… как ты говоришь: “Поминиали шила на мыла”, – призналась пони.

— Опять же, как хочешь, – отмахнулся Никита, чуть усмехнувшись от произнесённой пони крылатой фразы.

— Получается, Роннал Литлпип Никитовна?

— Да. Именно так. Ты молодец. – Никита почесал пони за ушком.

— …Почему всё так трудно?.. — томно выдохнула уставшая, но довольная единорожка. – Ощущение, будто по шею в воде иду.

— Увы, таков наш язык. Наверное, поэтому никто особо его и не учит. Исключений много, конструкции внятной нету, фонетика… такая себе. Да и распространение его весьма… ограниченное. Восток Гигаполиса, да и то не везде.

— Ну что ты. – Пони поглядела на сейчас поникшего Никиту. – Зато это отлично развивает интеллект. Ты подумай – всё это ведь надо помнить. И помнить не как сухие факты, а применять регулярно – в разговоре, на письме или при чтении. Это очень тяжелый, но развивающий труд.

— Вот за такие вещи я тебя ценю. – Никита чуть улыбнулся. – За умение поддержать.

— Обращайся, – махнула ножкой пони. – Наверное, для этого люди заводят синтетов. Вам нужна какая-то поддержка в таком… неоднозначном мире. Впрочем, сейчас я понимаю, почему.

— Что ж, ты попала в десятку. – Горько усмехнулся Никита. – Надо сказать, я сам этим изрядно грешу. Полагаю, окажись на твоём месте другой человек, я бы, наверное, прошёл мимо. Подумал бы, не знаю, что это просто алкаш, что оказался на морозе от лени.

— Правда? – Литлпип поглядела на парня с некоторым беспокойством. – Неужто…

— Да. Увы, даже я, человек, считающий себя брони, следующий идее того, что нужно помогать другим, порой бываю глух к просьбе о помощи и понимании.

— Поражаюсь… Ты на порядок лучше Фестуса или его компании, но всё равно так копаешься в себе, едва ли не зарывая... – Литлпип приобняла сейчас сидящего подле неё парня. – Просто пойми, что тебе есть чем гордится. Не нужно постоянно лезть наверх, не останавливаясь. Напротив – остановись и погляди, чего ты уже добился, каким стал.

— И каким же?

— Посмотри: ты пригрел брошенную кем-то пони. Не прошёл мимо проблемы, хотя мог бы. Рискнул своим досье, чтобы облегчить мне жизнь, взялся меня учить, пустив на жертву время, силы, деньги, при этом будучи на грани нищеты. Ты даже одежду мне сшил! Ты уже стал одним из лучших, если не лучшим брони. Может и не во всём Гигаполисе, то в своём квартале – точно. Просто… знай это. – Под конец, от воодушевления единорожка так разогналась, что зелёное пламя в её взгляде не заметил бы только слепой на оба глаза.

Парень, лишь недавно поглядев на ситуацию со стороны, понял, что сравнивать эту пони с Литлпип из вселенной Фоллаут бессмысленно. Не то что бессмысленно – глупо. Зачем? Она гораздо лучше.

Эта пони – собственная, неповторимая, не склёпанная на заводе с одинаковой и теперь казавшейся ему абсолютно глупой и жестокой к пони поведенческой программой, заносящей столько отравляющих мыслей в эту невинную серую головку. В ней живёт самая настоящая личность, пускай и несовершенная, пускай являющаяся лишь нарративом представлений бывшего хозяина, но всё же личность. Личность, предугадать действия которой не может, считай, никто – ни мистер Роннал, ни сам Никита, ни даже самый искусный ловчий. Это, считай, полностью самостоятельная пони, словно пришедшая из Эквестрии, пусть и понимающая, что всё это — ложь. И не важно, какая это Эквестрия – мирная и спокойная, или выжженная и осквернённая. “Настоящая”, “заводская” Литлпип этой просто в подмётки не годится. Никто ей в подмётки не годится! Этой, пусть с виду и наивной, но такой чуткой и доброй единорожке.