Триада Лун: Сбор обломков

Глава тридцать пятая: Проецирование

☳☳☳

Больше всего её беспокоила кошка. Пока они шли, Солид Лайн успела вкратце рассказать о своём питомце, но многое осталось неясным. Войдя в убежище, пока розовая была занята чем-то в глубине, Сторм устроилась на кушетке в сортировочной зоне, и Сигнал уселась рядом с ней.

Сторм пыталась говорить с кошкой, и даже получала от неё осмысленные ответы, но пока они сводились к «да» или «нет».

Более длинные серии звуков встроенному переводчику не давались, хотя он и пытался подобрать смысл.

Через несколько реплик, поняв, что эти попытки неудачны и переводчик пытается угадывать по контексту и предположениям, Сторм выключила его и сама договорилась с Сигнал о жестах, которые значили бы «почти да», «не совсем нет» и «не знаю».

После этого разговор пошёл живее, тем более что Сигнал не пыталась задавать собственные вопросы: нет, не сочувствует Лунам, кроме Чёрной Луны. Нет, почти не связана ни с одной из них, и считает, что это хорошо. Связана или нет, если без «почти»? Почти нет.

Это Сторм могла проверить своим контррезонатором, о котором кошке было знать неоткуда — он показывал слабую ориентацию по Чёрной Луне. Так что Сторм предварительно определила собеседницу как закрытую, но честную, и перешла к более важным вопросам.

«Кто главный в вашей паре?» — вопрос был не риторическим. Сторм знала, что существуют высокофункциональные реимпланты, хотя сама их раньше не видела. До встречи с Солид и её кошкой, очевидно. Кошка выбрала оба ответа одновременно, но когда вопрос повторили, остановилась на Солид. Этого было достаточно, чтобы в общих чертах понять настоящий ответ.

«Теперешнее состояние Солид Лайн угрожает ей? Она так спит? Это болезнь?» — здесь слова пришлось подбирать осторожно. Миниатюрная жёлтая единорожка, хотя и могла идти куда толкают или направляют, всё ещё не была в полном сознании, и если Кёсори на кушетке напротив просто спала глубоким и здоровым сном, как и положено по времени цикла, то открытый и пустой взгляд Солид, реагирующий только на общую освещённость, начинал откровенно беспокоить — но Сторм не хотела принимать никаких серьёзных мер, пока не поймёт, что происходит. После нескольких ответов на экране для личных заметок Сторм записала «Не спит. Не болезнь. Повреждение. На данный момент почти безвредно». Уточнив время, по крайней мере Сторм узнала, что ждать придётся не очень долго — доли, а не циклы.

«Почему ты защитила меня от атаки Пинк?» — с этим вопросом они не справились. Появился шестой сигнал, означающий, что вопрос слишком сложен, и даже после серии уточнений и переборов по спискам Сторм не смогла собрать из ответов ничего внятного. Кроме того, что Сигнал считает её временной союзницей. Это не очень-то обнадёживало.

Сторм привыкла полагаться на связь с центром, на поддержку с небес, но умела действовать и автономно. Тем более, сценарии взаимодействия с любой из шести были проработаны не исключая возможного явления Красной.

Вот только эта Пинк… её физическая сила точно не была вписана в её личную карточку. Что-то было не так, хотя и не выходило за рамки сценария «Пинки Пай заражена Красной». В конце концов именно Пинки всегда считалась наиболее уязвимой — безумие к безумию, цвет к цвету, хаос к хаосу.

Когда Пинк вернулась, вкатив перед собой тележку с супом, пончиками и молоком, Сторм не нашла причин отказаться — по всем главным датчикам убежище было безупречно чистым, и даже сама Пинк — почти бесцветна. Не в основном смысле, конечно… и она уже снимала шлем на открытом воздухе…

Рискованно, но стоило того, решила Сторм, дожевывая пончик — сочный, с шестью оттенками сладости, тремя — кислинки, и едва заметно прогорклый в послевкусии, но обещающий всё исправить, если дать ещё один шанс его собрату.

Но этот был последним. К счастью, горечь всё же ушла. Молоко проигрывало пончикам с разгромным счётом, и его сладость была металлически-едкой — но в целом привычной.

Пинк смотрела на неё во все глаза — прозрачные голубые озёра. В детстве Сторм любила искать и считать их на тёмном шаре далеко внизу. Никаких ментальных воздействий, просто ожидание, всё ли понравилось и достойна ли Пинк похвалы — детское, искреннее, хоть с определённой точки зрения Пинк была во много раз старше Сторм, и даже кубическая девятка была бы всё ещё меньше, чем это «много». Совершенно невозможно было не поблагодарить её за обед, что Сторм и сделала. Потом они напоили всё ещё выключённую Солид Лайн из молочника с длинным носиком, и начали беседу.

Точнее, начала Пинк:

— У тебя нет судьбы. Так бы я сама сказала, чего от тебя ждать. Скажи, чего ты хочешь, потом я скажу, чего хочу, и мы это сделаем. В плане чуда для этого мира.

Сторм не удержалась от улыбки — это было очень позитивное начало. Её ответ шёл тоном ниже во всех смыслах.

— Этот мир беднеет. Каждый раз, когда ваши аликорны встречают угрозу, они почти не пытаются вести переговоры. Первое сопротивление, первые жертвы среди пони — и Луны вмешиваются, отменяют и…

Пинк перебила:

— Не отменяют. Высылают на другой материк. Те же кельпи, грифоны, исими… Они вполне счастливы без пони.

Сторм отмахнулась:

— Во-первых, не так важно. Все равно выносят за скобки. Во-вторых, по нашим наблюдениям все же изгоняют из реальности. В-третьих, даже если так, это не меняет проблемы. Они не договариваются.

Пинк ответила не сразу:

— Ходят слухи — ты не поверишь — что Зелёная Луна сможет.

Сторм прищурилась:

— Она сама слух. Или ты знаешь больше, Древняя? Твоя марка — не та, что должна быть у Пинки Пай. Ты сама ведёшь себя не так как должна. В чем-то похоже, но…

Пинк не стала отвечать, только подмигнула.

Сторм продолжила, не затягивая паузу:

— И как мы видим, каждая изъятая сущность тянет за собой другие. Мы просим о чуде — мы просим вас создать звёздный мост, ведущий к нам. Без ракет. Чтобы все, кто мешает Лунам, могли просто уходить к нам. И чтобы Луны этому не мешали. И чтобы у нас было достаточно места для всех, кольцом вокруг планеты. Я знаю, для вас это не слишком много, вы творили и большие чудеса. Сеть, например, или Фонтан-Лабиринт… тогда, когда придёт пустота, у нас останется из чего строить новый мир. И поспешите, времени меньше, чем кажется. Едва ли не любое неосторожное слово Лун…

Пинк обняла её и уткнулась нос к носу; только тогда Сторм поняла, что забыла закрыть шлем.

— Я знаю, — сказала розовая.

Сторм негромко спросила:

— Знаешь, но не согласна? Я слышала, что чудо нужно заказывать прямо и честно, с будущей радостью в сердце, но никто не получает в точности то, о чём просит… и я должна попросить лично. Ты сама разрушаешь мир. То, как ты выбила дверь… так не должно быть и не может быть. Сами правила расходятся по швам… ты можешь… просто пока уйти? — Сторм напряглась, но убежище оставалось чистым, и слабая ориентация по Красной была только направлением возможного канала силы, а не самим каналом.

Пинк помотала головой:

— Нет, это не то, что ты думаешь. Может, не только то. Я обещала, что мы поговорим об этом тоже, но это надо видеть. Словами это слишком долго и слишком печально.

Она встала и потянула Сторм дальше в глубь убежища.

— Мое желание проще. Я хочу, чтобы Красная вернулась на общее небо и взяла себе отнятые у неё аспекты.

Включились рефлексы. Прыжок в сторону и назад, уходя с прямой линии атаки земной пони, начертить образ поникинеза в разуме, «вдох» сырой магии из окружения, заполнить и оживить образ, нацелить сияющий рог… и на этом, с волевым усилием, она всё же смогла остановиться, не разрядив его в Пинк.

Гасить ауру-фон она не стала, и внешняя магия продолжила течь на золотой огонь рога, беззвучно сгорая в нём; тем не менее, Сторм повернула голову чуть в сторону, на всякий случай сбив прицел.

— Тогда нам не по пути, — прошипела Сторм. — И никому из нас. Слишком много зла и слишком много боли. Плюс, Красная обманывает. Мы уже вычищали её культы, полностью уверенные, что всё, что она творила, стоило того. Каждый монстр, созданный её светом, каждый раненый её лучами, все, кто так и не вернулся из похода… всё стоило того и ничто для них не важно всего лишь из-за одной старой обиды. И если ты служишь Красной, я тебя уничтожу, Древняя ты или нет. Я в силах. Я клялась, что не буду её врагом, но беречь её слепых слуг и кровожадных фанатиков я не обещала!

Пинк помотала головой, и взгляд её был печален.

— Я никому не служу. Даже себе. Я просто слушаю всех и стараюсь принести радость. Тем более я не служу ни Красной, ни её злу. Я ее слышу, а это совсем другое. Позволь объяснить? Пожалуйста.

Сторм помолчала, оценивая ситуацию. Прямой конфликт с Древней был… всё же почти недопустим. Он закрывал единственный на каждое третье в среднем поколение шанс. Того, что сказала Древняя — по смыслу — раньше было достаточно, чтобы разрядить в говорящего цепочку боевых заклинаний, занести событие в лог и забыть. Непростительное. Отвратительное. И тем более недопустимое.

Но всё же оставалась возможность, что они не так поняли друг друга. Что в словах Пинк был совершенно другой смысл. В конце концов, это Пинки Пай, и никто никогда её не поймёт...

— Я слушаю, — мрачно сказала Сторм. — Будь лаконичной. И не проси о снисхождении только из-за того что однажды её убили. Мы это уже слышали, услышали и оценили честной ценой.

— Не получится, — покачала головой Пинк. — Или ты настаиваешь? Я не смогу. Есть надежда, но это три кадра в видеозаписи. Пойдем. Пойдем быстрее, пока нас не поглотил океан.

Сторм не сдвинулась с места, и Пинк пришлось принести проектор и кристаллы из темноты дальних комнат убежища. Она так и не разобралась, как включить прибор, а Сторм не стала помогать и подсказывать, и они долго дулись друг на друга, пока драма момента не перешла в иронию; Пинк хихикнула первой, так что гордость Сторм почти не пострадала.

Солид Лайн, очнувшись, задала им множество коротких и точных вопросов о том, что успело случиться, и получила ответы — частью эти ответы её устроили.

Пинк и Сторм уютнее укрыли спящую Кёсори одеялом, а Сигнал уложили поверх; дали Солид немного времени разобраться со старой и хрупкой техникой, и втроём, под тихое жужжание проектора, устроились смотреть на жизнь, которой больше не будет.