Найтмер и я

XIV – Тысяча лет одиночества

Секунда. Сердце как будто перестало биться, и в мире застыла глухая тишина. С черного неба на тебя взирает огромный бледный круг. Его лик обезображен. Он вызывает в тебе ужас, однако ты не в силах отвести взгляд. От темницы с одним единственным узником. От темницы, что каждую ночь на протяжении следующей тысячи лет будет напоминать тебе о страшном грехе.

Минута. Ты все-таки отрываешь глаза от дыры в потолке. Рядом лежат Элементы, твои сообщники. Они помогли изгнать чудовище, что совсем недавно ты звала сестрой. Тебе хочется винить их — их, но только не себя, — но какой в том смысл, если выбор сделала ты? Они раскалились, от них идет едва заметный пар. Сейчас лето, но воздух обжигает, как зимой. Ты понимаешь, что никогда больше не сможешь притронуться к ним снова. Не потому, что Элементы пришли в негодность. Потому, что сломалась ты сама. Теперь они — символ самых темных мгновений в твоей жизни.

Вторая минута. Душа разорвана пополам: одна часть все еще здесь, но другая — потеряна навеки. Внутри зияет пустота. Словно ты тряпичная кукла, из которой вырвали всю набивку. Ты спрашиваешь себя, можно ли было поступить иначе? Можно ли было разрешить конфликт мирно? Обойтись без жертвы? Ты спрашиваешь себя снова и снова, но так и не находишь ответа.

Третья минута. Ты пытаешься понять причину. Почему та, кого ты любила, возненавидела тебя настолько, что собиралась… Нет, ты отказываешься верить, что это была она. Ты словно попала в кошмар, пугающе противоестественный и неправдоподобный. Однако сей кошмар — реальность, и жгучая боль в сердце не позволяет в этом усомниться. Равно как и горячие слезы, не перестающие бежать по щекам.

Пятая минута. Тебя посещает надежда, что содеянное можно обратить вспять. Ты забываешь про страх, хватаешь Элементы, не замечая, как они обжигают твою магическую ауру и пытаешься сделать… что-то, самая не понимая, что именно. Пытаешься сделать хоть что-то. Ты сама на себя не похожа. Ведешь себя как глупая и ничего не понимающая кобылка, которой дали незнакомый предмет.

Полчаса. Ничего не выходит, сколько бы ты ни пыталась. Обессилев окончательно, ты выпускаешь Элементы, и они со звоном падают на пол. Элементы абсолютно глухи к твоим мольбам. Они всего лишь инструменты. Они насылают проклятие, но не излечивают от него.

Ты замечаешь движение поблизости, но не придаешь ему значения. Что сейчас происходит вокруг, тебе бесконечно безразлично. Ты не можешь перестать думать об одном. Эквестрия повидала немало врагов, что покушались на ее свободу… но чтобы родная сестра? Встала в один ряд с ними? Какая жестокая ирония судьбы!

Долг перед страной, который повесили на тебя, — скажешь, это он отнял у тебя сестру? Нет, ты позволила ему управлять собою. Во всем виновата только ты. Можно сколько угодно убеждать себя, что это не так, но если бы оно действительно было не так — сестра бы никогда не увидела в тебе злейшего врага. Ты верила, что ваши узы прочны. Ты была слепа. Твое внимание занимали совершенно другие вещи.

— …цесса, — слышится где-то вдалеке, словно из тумана. Поначалу ты не обращаешь внимания, но с каждым разом голос становится громче и настойчивее. В какой-то момент его становится невозможно игнорировать: — Принцесса!

Ты поднимаешь взгляд и видишь чье-то лицо. По какой-то неясной причине ты не сразу узнаешь собственную помощницу.

— Вы слышите меня? — взволнованно спрашивает она.

Ты слабо киваешь — делаешь единственное, на что сейчас способна.

— Вы можете сказать мне, что произошло?

Тебе ясно, что она хочет услышать. Но слова застревают в горле. Ты не можешь их сказать. Дрожа, ты медленно оглядываешься и видишь стражников, что убирают беспорядок, оставшийся после вашей… дуэли, если это можно так назвать. Некоторые украдкой посматривают в твою сторону, другие сосредоточены на деле, третьи угрюмы — но все как один молчат.

— Принцесса?..

Ты вновь оборачиваешься к помощнице.

— Я изгнала ее… — говоришь ты так тихо, что сама едва слышишь.

— Простите?

— Луна… Она там… — шепчешь ты и снова поднимаешь голову к небу. Обезображенный бледный круг давит. Он, кажется, стал больше и занимает почти все небо.

В глазах помощницы отражается понимание. Она тотчас выкрикивает что-то стражам, но твои уши закладывает противоестественный звон, и кроме него, ты ничего не слышишь.

Ты начинаешь думать о том, как преподнесешь страшную весть Эквестрии. Как они встретят ее? Возненавидят ли тебя? Посчитают ли тираном, который не погнушался столь отвратительного предательства? А какая разница? Какое это имеет значение сейчас? Даже сейчас, в самый ужасный миг жизни, ты не перестаешь думать о стране. И ты ненавидишь себя за это.

Тебе помогают подняться. Помощница раздает указания, вокруг все снуют, а ты чувствуешь себя маленькой и бесполезной. Хочется укрыться за спиной Старсвирла, как раньше, но его нет. Никто прежде не видел тебя такой — слабой, разбитой, подавленной… искренней, в конце концов. Ты понимаешь, что должна взять себя в копыта, однако не можешь ничего с собой поделать. Ты трясешься и едва стоишь на ногах; самое заветное твое желание сейчас — удалиться от мира как можно дальше.

И помощница видит это. Она отводит тебя в твои покои — ты бы не смогла самостоятельно отыскать дорогу — и укладывает тебя в кровать, словно, опять же, маленькую кобыленку. Несколько мгновений она смотрит на тебя, будто подбирая слова, а затем говорит:

— Не волнуйтесь ни о чем, принцесса. Просто… отдыхайте сейчас. Мы обо всем позаботимся, пока вы не поправитесь. — Она вздыхает. — Я попрошу, чтобы служанки приглядели за вами. Зовите их, если что-то понадобится, хорошо?

Ты понимаешь, что она говорит, но не можешь даже пошевелить губами.

— Я ушла.

Негромко хлопает дверь. Становится тихо. Тикают часы, неустанно отсчитывая секунды. С каждым мгновением ты все дальше и дальше от нее. Этот неумолимый ход времени ты не в силах остановить.

Час. Одеяло не согревает тебя. Ты по-прежнему дрожишь. И не к кому прижаться, некого обнять и почувствовать тепло, что сотрет все тревоги. Снова начинает жечь глаза, но все слезы уже выплаканы.

Два часа. К тебе приходит осознание, что твоя жизнь никогда не будет прежней. Прежняя ты исчезла из этого мира вместе с сестрой; осталась лишь пустая раковина, внешне напоминающая тебя. Ты продолжаешь спрашивать себя, правильно ли, что ради защиты Эквестрии ты пожертвовала самым дорогим себе на свете? Тебе претила одна только мысль о драке с сестрой, однако долг продиктовал тебе решение, и ты приняла его как самый верный путь. Она назвалась Найтмер Мун и вознамерилась устроить вечную ночь… но ты по-прежнему ее любишь. Даже сильней, чем когда-либо. Лучше бы ты приняла свою участь…

Десять часов. Ты так и не сомкнула глаза. Всю ночь ты провела в кровати, не шевелясь и смотря в одну точку на потолке. Из прострации тебя вырывает звук открывшейся двери. Ты видишь помощницу.

— …Доброе утро, Ваше Величество, — неуверенно говорит она, как будто боясь желать доброго утра. — Как вы себя чувствуете?

Ты опускаешь глаза, не зная, что ответить. Это не выразить в двух словах. И даже в двух предложениях.

— Простите. Мне стоило промолчать, — сокрушается она, а затем переходит к делу: — На самом деле я пришла сюда, потому что нам без вас никак не обойтись. Мне стыдно просить вас, принцесса, но не могли бы вы поднять солнце?

Ты бросаешь короткий взгляд на часы. Утро наступило давным-давно, но за окном все еще ночь. Ты пересиливаешь себя, молча поднимаешься с кровати и идешь на балкон, стараясь не обращать внимания на ватные ноги.

В небе белеет огромная луна. Ты чувствуешь себя так, словно отбираешь у сестры последнее, но теперь это твоя и только твоя обязанность. Никому в мире это больше не под силу. Бледный круг исчезает за холмами — а с ним и напоминание о злодеянии, — и вместо него появляется солнце. Самая долгая и страшная ночь позади. Солнечные лучи щекочут грудь, но ты не чувствуешь тепла.

Даже сейчас мир не желает оставлять тебя в покое. Ты оборачиваешься к помощнице, ожидая, что она попросит что-то еще.

— Спасибо, принцесса. Я снова потревожу вас вечером, а пока…

— Что вы сказали подданным? — негромко спрашиваешь ты. — Как объяснили мое отсутствие?

— Сказали, что на вас напала болезнь.

— …А Луна?

— Пока что нам удается избегать неудобных вопросов. Но мы не знаем, что произошло между вами, и долго скрывать это не получится.

Ты молчишь несколько долгих секунд, не зная, с чего начать, и, когда кобыла уже собирается уходить, ты все-таки говоришь:

— Сестру как будто подменили. Она не была похожа на себя. Словно кто-то проклял ее. Сначала она хотела… разобраться со мной. Потом — устроить вечную ночь…

Кобыле тоже требуется время, чтобы осмыслить услышанное. Затем она кивает.

— Хорошо, я расскажу остальным помощникам, и мы подумаем, как представить случившееся так, чтобы…

Тебе становится невыносимо тошно.

— Скажите правду, — говоришь ты пустым голосом. — Не нужно выставлять меня защитницей. В содеянном мною не было ничего героического — только предательство. Так и скажите: чтобы спасти страну, мне пришлось предать собственную сестру. Пусть все знают.

— Принцесса, я думаю, вам лучше сейчас прилечь, — осторожно говорит кобыла.

Может, она и права. Ты слушаешься ее совета и возвращаешься в кровать. Перед тем, как уйти, она говорит напоследок:

— Знаю, я совсем не та, кто сможет понять вашу печаль, и все-таки, если вам будет нужен кто-то, чтобы выговориться, я… — помощница обрывается на полуслове, видимо, решив, что говорит лишнее.

Какая добрая кобыла, думаешь ты, не в силах изобразить в ответ хотя бы коротенькую улыбку.

День. К тебе медленно возвращаются силы, однако в душе ты по-прежнему слаба. Ты понимаешь, что не можешь позволить себе долго бездействовать, но в то же время боишься возвращаться к обязанностям — к тому, что разделило вас с сестрой. Однако тебе необходимо хоть как-то отвлечься. Иначе мысли сожрут тебя заживо.

И вот ты снова сидишь на троне, как будто ничего не произошло. Ты чувствуешь себя привычно, и мысленно ругаешь себя за это. Ты улыбаешься, выслушиваешь, решаешь, подписываешь, скрывая печаль. Строишь из себя принцессу ради общего блага. Ничего не изменилось. Даже после изгнания собственной сестры ты все та же.

Третий день. Сестринские покои рядом, но тебе боязно даже посмотреть в их сторону, не говоря уже о том, чтобы зайти. Они опустели навсегда, ты это понимаешь, но не можешь принять.

Пятый день. Помощники, которых ты натаскивала, — теперь они прекрасно справляются сами. У тебя наконец-то появилось свободное время. Время, чтобы терзаться о том, что ты опоздала. Почему только сейчас? Почему не чуть раньше? Еще одна злая насмешка судьбы!

Шестой день. Мир вокруг тебя кипит, но ты сама будто застыла, превратившись в статую, мимо которой протекает жизнь. Ты пытаешься делать привычные вещи в надежде, что со временем войдешь в колею.

Неделя. Сегодня о твоей помощи умоляла молодая пони. Бедняжка совсем отчаялась: ее сестру поразила какая-то страшная хворь. Когда ты услышала это, маска пошла трещинами, и ты едва не расплакалась вместе с нею. В тот же момент ты пообещала, что поможешь ее сестре во что то ни стало. И ты сдержала слово. К концу дня лучшие твои лекари доложили, что сестра пошла на поправку.

Вторая неделя. Ты перестаешь себя жалеть. У тебя появляется цель: ты твердо намерена вернуть сестру, и тебе плевать, что это невозможно. Ты будешь искать верный способ денно и нощно, не успокоишься, пока не перепробуешь все варианты, и, если придется, без раздумий пожертвуешь собой.

Месяц. Ты все же решаешься зайти в покои сестры. Здесь чисто, нет ни единой пылинки, и кажется, как будто она по-прежнему где-то здесь, в замке. Но то лишь служанки, исправно выполняющие свою работу. Словно в горячке, ты садишься на ее кровать. Чувствуешь ее запах. Ты берешь в копыта подушку и обнимаешь сестру хотя бы так.

Второй месяц. Твои поиски не дают никаких плодов. Маги качают головами и разводят копытами. Прежняя уверенность пошатывается, но ты отказываешься принимать поражение. Чтобы так быстро сдаться? Ни за что!

Полгода. Ты до сих пор ничего не нашла, но упорно отказываешься опускать копыта.

Год. Сегодня ты освобождаешься раньше, чтобы успеть со всеми приготовлениями. Ты единолично оккупируешь кухню. Сначала ты отбираешь ягоды для начинки и очищаешь их от косточек. Затем готовишь тесто для бисквита, но делаешь его с запасом, дабы хватило на несколько попыток. Как ты и предполагала, первый блин выходит комом, вторая попытка тоже тебе не нравится, и только на третий раз результат удовлетворяет. Постепенно торт приобретает окончательный вид. Ты не помогаешь себе магией, ведь иначе — какой в этом всем смысл?

Наконец, ты моешь копыта, снимаешь фартук и идешь по коридору вместе со сладким творением. За окном виднеются сумерки, и ты радуешься, что успела вовремя. Ты заходишь в сестринские покои и ставишь торт на небольшой столик рядом с окном. Затем открываешь окно нараспашку, прячешь солнце и плавно поднимаешь луну так, чтобы она хорошо видела тебя, а ты — ее.

— Привет, сестренка, — мягко улыбаешься ты. — Помнишь, какой сегодня день?

Ты придвигаешь стул, садишься за стол и смотришь на луну. Тишина. Вряд ли тебя видят, но ты надеешься, что хотя бы слышат.

— Ах, прости мне мою невнимательность, — ты зажигаешь свечки и снова смотришь в небо. — Загадывай желание!

Выждав с полминуты, ты задуваешь свечи.

— С днем рождения, Луна!

Ты не знаешь, почему ты это делаешь. Как будто пытаешься успокоить саму себя, нагнать упущенное.

— Надеюсь, тебе снятся хорошие сны, Луна. И прости. В тысячный раз прости…

Ты так и не притрагиваешься к торту. Ты и не собиралась его есть. Он предназначается только для сестры. Ее подарок.

Третий год. Ты переезжаешь в новый замок, бросая старый на растерзание времени. Тебе стало совершенно невыносимо там находиться; абсолютно все в нем напоминало тебе о сестре, каждая дверь, каждое помещение, каждый уголок — одни лишь болезненные воспоминания и сожаления о том, что потеряно безвозвратно.

Десять лет. Ты выбираешь себе платье для приближающегося королевского бала, изучаешь варианты, что предлагает тебе гардероб, и невольно подмечаешь, что вот это простенькое, но миленькое платьице, идеально бы смотрелось на Луне. Конечно, она бы в нем утонула, если бы примерила, но это всегда можно исправить, нужно лишь попросить портных…

Ты резко закрываешь шкаф и возвращаешься к нему только через три дня, стараясь больше не глядеть на то платье. На Гала ты, как обычно, улыбаешься и поддерживаешь всевозможные беседы. Вокруг тебя всегда много пони, но вопреки этому ты одинока как никто.

Тридцать лет. На носу важный фестиваль и тебе понравилась чья-то идея, которая заключается в том, что принцесса будет готовить лакомства для жеребят. За несколько дней до фестиваля ты стоишь на кухне и раздумываешь, что именно ты будешь готовить. Ты решаешь попробовать что-нибудь новое и результат, откровенно говоря, выглядит отвратительно. «Отрава», — смеешься ты себе и неожиданно вспоминаешь, как в детстве Луна сказала то же самое, едва попробовав кашу, которую ты также сготовила впервые.

Девяносто лет. Ты не можешь вернуть сестру из изгнания и знаешь это, но продолжаешь пустые поиски. Это давно вошло в привычку. Это уже неотрывная часть тебя. Так тебе легче.

Двести лет. Уже никто и не помнит, что у тебя когда-то была сестра. Луну, поддавшуюся злу и превратившуюся в Найтмер Мун, считают выдумкой, сказкой для жеребят. Ты знаешь, что это не сказки. Ты одинока в своем знании.

Пятьсот лет. На сердце зияет огромный рубец, напоминая о себе тупой болью в каждую минуту радости. Она не может разделить эту радость с тобой.

Семьсот лет. Мир постоянно меняется, но только ты наблюдаешь за этим сквозь века.

Девятьсот лет. Жгучая ностальгия заставляет тебя вернуться в старый замок. Он разрушен почти до основания, природа не церемонилась с ним. Всюду растет густой лес. За прошедшие столетия родной пейзаж изменился практически до неузнаваемости, и все равно ты без труда находишь тот самый холм. Здесь вы любили играть детьми, здесь собирались пони, чтобы посмотреть, как она украшает небо, сюда ты продолжаешь приходить каждый год.

Ты ложишься на траву и в тишине смотришь на луну. Когда вы вот так смотрите друг на друга, ты чувствуешь, что расстояние между вами становится немножко меньше. Затем ты достаешь из седельной сумки старую книгу с потрепанной обложкой и начинаешь читать сказку про Фифи. Читаешь ты неспешно, даже медленно, но сказка коротенькая, и ты доходишь до последней точки быстрее, чем надеялась. Вздохнув, ты вновь смотришь в небо и говоришь:

— Знаю, сестра, глупая сказка. И все же мы постоянно перечитывали ее — помнишь?.. Вряд ли ты меня сейчас слышишь, но… Мне не хватает тебя. Тебя нет рядом, и я никогда к этому не привыкну. Даже спустя столетия.

Луна молчит.

— Однажды мы воссоединимся. Сладких снов, сестренка.

Сорок лет до ее возвращения. Ваша разлука скоро закончится, и иногда ты ловишь себя на том, что искренне улыбаешься при мысли о сестре. Сорок лет — для тебя это время пролетит мимолетно.

Десять лет до ее возвращения. Ты находишь ту, что освободит вас от оков долга, и берешь ее под свое крыло. Как однажды Платина взяла вас с Луной под свое.

Год до ее возвращения. Год! Всего мгновение! Тебя распирает радость от грядущего события, но в то же время на сердце тяжелым камнем висит тысячелетняя печаль. И ты все равно думаешь… просто не можешь перестать думать ни на секунду: можно ли было всего избежать, если бы тогда ты повела себя по-другому?..

Сэндвичи с ромашками. Мягкая трава под животом. Непринужденный разговор о том, почему солнце — желтое, а луна — белая. Последний пикник под звездами — ты помнишь его ясно и четко. Таково твое наказание. Наказание, к которому ты возвращаешься снова и снова, потому что это еще и твои драгоценные воспоминания о сестре.

Ты борешься с собственной усталостью, пытаясь не заснуть, и Луна это замечает:

— Не мучай себя. Ложись уже, отдыхай.

Ты зеваешь, фокусируешь на ней сонный взгляд и отвечаешь с улыбкой:

— Нетушки, Луна. Когда еще у нас выдастся свободное мгновение?

Она молчит, видимо, не зная, что ответить.

— Вот и я не знаю, — говоришь ты. — Поэтому нужно использовать возможность по максимуму.

— Я всегда могу явиться к тебе во снах.

— Твоя правда. Но сны не заменят реальность.

— Я могу сделать их достаточно реальными.

— Давай просто наслаждаться видом. Ты же не затем потратила столько сил, чтобы твои звезды глядели на то, как мы тут спорим, правильно?

Спустя несколько секунд сестра ни с того ни с сего начинает снимать с себя регалии. Тебя это приводит в смятение, и ты спрашиваешь:

— Что ты делаешь? 

— Подустала я от них, — отвечает она, положив на траву тиару. — Нагрудник шею натер. Посмотри, сзади нет покраснения? — говорит она, чуть наклонив шею.

— Нет, все нормально… 

То был первый тревожный звоночек. Ты уверена. Иначе быть не может — тебе подсказывает многовековой опыт, и ни одна деталь не скроется от твоего натренированного взгляда. Но тогда… тогда ты была молода и глупа.

Ты не придаешь ее действиям особого значения и спрашиваешь, сама не зная, с чего вдруг:

— Каково это, создавать такие пейзажи? — и взглядом показываешь на небо. 

— Как рисовать песком на стекле.

— О, правда?

— Ага. Хочешь попробовать?

— Я не думаю, что…

— Да брось. Рисовать на песке может и жеребенок. Вот, смотри, ты просто концентрируешь внимание на участке неба и двигаешь копытом…

Однако это гораздо сложнее, чем она говорит. Звезды сыплются из твоих копыт; к счастью, рядом сестра, которая все быстренько исправляет.

— Извини. Я увлеклась и потеряла концентрацию…

— Еще немного потренируешься, и у тебя будет получаться не хуже меня.

— Не будет. Ты мне льстишь, Луна. Я только и умею, что солнце крутить по небосводу, а чтобы управлять звездами, как ты, нужен недюжинный талант. Ты самая настоящая художница.

Луна неожиданно приходит в какой-то детский восторг:

— Видела, сестра? Звезда упала! Скорее загадывай желание!

— О! — спохватываешься ты. — Эм… Я хочу…

— Нет, кто ж так загадывает! Я не должна слышать!

Ты задумываешься. Чего ты хочешь? Что подсказывает сердце? Ты осознаешь, что дальше работы будет только больше, и время для таких моментов, как сейчас, вырвать станет труднее. С легкой печалью… ты начинаешь мечтать о несбыточном. О третьей сестре, такой же, как вы, которая разделит с вами бремя правления. Втроем вы все успеете. Втроем у вас всегда найдется время, чтобы побыть вместе. Как жаль, что все это только мечты…

— Ну? — звучит нетерпеливый голос Луны.

— Загадала, — отвечаешь ты с улыбкой. — Но, к сожалению, это желание не из тех, что сбываются. Слишком оно… мечтательное.

— Но-но! Не говори так. Я тут управляю звездами, забыла? Я знаю, что говорю.

— О, значит, и звезда упала не просто так…

— Нет, чистая случайность!

Сердце подсказывает тебе, что сестра сегодня какая-то… другая. Ты не можешь понять причины этого чувства. Сначала ты хочешь спросить, все ли у нее в порядке, нет ли тягот на душе, но затем ты замечаешь, как одухотворенно она смотрит на звезды, и понимаешь: нет, все нормально. Если бы сестру что-то беспокоило, она бы непременно тебе сказала. С чего бы ей что-то прятать от тебя? Нет никого ближе на свете, чем вы двое.

Ты кладешь голову ей на плечо и шепчешь:

— Вот бы этот пикник длился вечно.