Найтмер и я

XV – Ложь

Лунный свет, проникающий через окно. Рабочий стол, заваленный бумагами. Кровать, на которой я сижу. Грань между реальностью и воспоминаниями, как всегда, была размыта. Потребовалось несколько секунд, дабы осознать, что прошлое — в прошлом. Стало ли мне легче от этого? Нет, я чувствовала себя по-прежнему паршиво. Надеюсь, оно того стоило — ковырять старые раны.

До ушей донесся всхлип, и я повернулась на звук. Селестия, ссутулившись, тихонько плакала. У меня сжалось сердце.

— Прости, Луна, — промолвила она надломанным голосом, заметив мой взгляд, и стала вытирать слезы копытом, — хлынули сами собой…

Просто смотреть на это я не могла.

— Тия, — позвала я так ласково, как могла, и слегка развела передние ноги. — Знаю, видок у меня не тот, но… какая разница, как я выгляжу, верно?

Шмыгнув носом, Селестия подвинулась ближе и опустилась в мои объятия. Я прижала ее к себе покрепче и укрыла крыльями.

— Поплачь, — сказала я тихо. — Не сдерживайся. Здесь не нужны маски. Создадим еще одно хорошее воспоминание взамен старым.

С дрожащим теплым комочком на груди я невольно задумалась о событиях той далекой ночи. Единственной жертвой я всегда считала одну лишь себя. Изгнанная, преданная (как мне казалось), против воли погруженная в сон. Воображение, подпитываемое злобой и обидой, рисовало мне гротескные и пугающие картины. Но если подумать… все было не настолько ужасно. Временами, невзирая на огромное расстояние, до меня как будто доходила любовь Селестии, и кошмары сменялись чем-то мирным, спокойным. Это действовало как бальзам на душу. И, конечно же, время для меня текло иначе, быстрее — во сне ты как бы выпадаешь из жизни и, проснувшись, не чувствуешь прошедшего времени. Тысячелетие изгнания не ощущалось тысячелетием.

…Но не для Тии. Каждую минуту на протяжении долгих веков ее мучала мысль о предательстве. Об узах, что она разорвала. О свете жизни, что ей пришлось спрятать от мира далеко-далеко в темном небе. Мои печали об одиночестве… ничтожны по сравнению с тем, на что она обрекла себя. О звезды, как только сестра смогла столько вынести и не сойти с ума? А может, и сошла, просто я не знаю… Подобное не могло не оставить отпечаток.

Найтмер сидела к нам спиной на другой стороне кровати. Я позвала ее мысленно, однако услышала она лишь с третьего раза. Она бросила на Селестию встревоженный взгляд, затем смятенно посмотрела на меня и исчезла, растворившись в иссиня-черном дыму. Похоже, воспоминания Селестии не оставили равнодушной даже холодную Королеву Ночи.

Сестра больше не плакала, только пошмыгивала носом да вздыхала.

— Сделай себе выходной, — сказала я. — Не иди никуда завтра. Забудь обо всех. Я настаиваю.

— …В Тартар работу. Хочу побыть с тобой.

Меня слегка поразило, как быстро она согласилась. Но затем на губах возникла улыбка. Долго она, однако, не продержалась, и на сердце снова как будто лег тяжелый камень:

— Прости, Тия. За все, что тебе пришлось из-за меня пережить.

— Луна, хватит. Нам нужно перестать постоянно извиняться. Мы наделали страшных глупостей в прошлом и вдоволь настрадались из-за них. Знаю, это невозможно забыть, но пора уже перелистнуть страницу. В наших новых воспоминаниях, которые мы хотим создать, не должно быть места извинениям за старые ошибки.

— …Да. Ты абсолютно права.

Я попыталась немного поменять позу, однако Селестия, видимо, подумав, что я собираюсь разомкнуть объятия, сильнее вцепилась в меня, не позволяя пошевелиться.

— Когда ты вернешь себе прежний облик, — шептала она, — ты не сможешь обнимать меня так, как сейчас.

Стану коротковата, иными словами.

— И потом, — продолжала Селестия, — тысячу лет я не могла обнять тебя как следует. Поэтому… я побуду эгоисткой и никуда тебя не пущу. Прости.

В сердце кольнула вина:

— Хотела бы я сказать, что скучала по тебе так же сильно… Но я не скучала. Совсем. Я думала, ты предала меня. Даже, похоже, Найтмер не ожидала, что ты отправишь меня в изгнание. Первые мгновения я отказывалась верить в предательство, однако глаза не могли врать: ты использовала против меня Элементы Гармонии. Моя вера была разрушена.

— Что видели твои глаза, Луна? Можешь описать?

— Нет. Я уже говорила тебе. Все как в тумане. Я точно помню, как спешила к тебе с извинениями — а затем какой-то пробел, и вот меня уже уносит из Эквестрии прочь.

— Но я не услышала никаких извинений. Только обвинения. Как в саду незадолго до этого. В тебе случилась какая-то резкая перемена, словно ты была и не ты вовсе. Мне кажется… тебя обманули.

— Найтмер, хочешь сказать?

— А эмоции, про которые она говорила? Как думаешь, они могли?.. Спроси ее. Может, она что-нибудь скажет.

— Вряд ли. Память-то у нас одна на двоих. Но я все равно попробую.

— Кстати, где она?

— Притихла. Наверно, пытается осмыслить увиденное.

— Надеюсь, Найтмер прислушается к голосу разума. В том, что я показала, нет ни капли лжи. Если же не поможет и это, тогда я не знаю…

— Давай не будем загадывать наперед. Дождемся ее реакции.

Все-таки странно, что мы вот так разговариваем о том, кто существует в моей голове.

— …Луна, — Селестия подняла глаза, немного красные от недавних слез, — ты правда на меня больше не злишься?

Несколько мгновений я смотрела на нее не в силах ничего сказать, но затем все же промолвила:

— Тия, как у тебя могла возникнуть такая мысль? Мы с тобой сидим в обнимку и плачемся друг другу. Какое еще подтверждение тебе нужно?

— Нет, я просто… глупый вопрос. — Немного помолчав, она спросила: — Луна, каково это, видеть долгий сон?

— Почти так же, как обычный. С той лишь разницей, что он не кончается, а плавно перетекает в другой или начинается заново. Нередко плохой, временами хороший, но чаще всего просто непонятный, запутанный, какой-то неестественный — и оттого пугающий. Таким долгое время был мой мир… дом, если угодно. Поэтому, когда я проснулась, реальность показалась мне насквозь… иллюзорной. Большую часть своей жизни я видела сны, и, в конце концов, даже стала сомневаться, а была ли у меня раньше жизнь, можно ли доверять воспоминаниям — или они выдумка и ложь? Мгновения, когда мы были детьми… Они были слишком хорошими, чтобы в них верить. И я ухватилась за ненависть. Она ощущалась реальной, в отличие от всего остального. Однако теперь, когда ненависти не осталось, мне по-прежнему иногда кажется, будто я сплю. Все хорошо, и у меня не получается к этому привыкнуть.

— Меня преследует похожее чувство, Луна. Представь… Ты видишь, как одно столетие сменяется другим, а воспоминания, что тебе дороги, все удаляются, обесцвечиваются и заменяются новыми. В какой-то момент они начинаются казаться лишь приятным сном, как будто их… и не было. Врагу не пожелаешь испытать подобное… в одиночку наблюдать за маршем времени.

— Но теперь нас двое.

— Да… Знаешь, Луна, мне до сих пор страшно заходить в твои покои. Разумом я понимаю, что ты вернулась, ты со мной, но сердцем все равно боюсь увидеть пустоту. Боюсь браться за готовку, ведь какой смысл готовить, если нет тебя, чтобы снять пробу. Боюсь… — она осеклась. — Я привыкла так думать. Эти мысли преследуют меня, как призраки.

Значит, сестра все-таки немного сумасшедшая. Ну, зато это у нас общее. Полагаю, можно сказать, даже семейное.

— Тия, единственный призрак здесь — это тот, который у меня в голове. Давай вместе учиться жить по-новому.

— Да, Луна. Конечно. Я всей душой за, — она ослабила объятия и отстранилась.

— Уже все? А как же твое «никуда не пущу»?

— Я подразумевала немного другой смысл, — слабо улыбнулась Селестия. — Хочу подышать свежим воздухом. Пойдем?

Далеко она меня не повела — мы вышли на балкон. Вид отсюда открывался просторный, весь Кантерлот был как на копыте. Горели огни, луна серебрила крыши и дороги.

Сестра сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Должно быть, она все еще не до конца успокоилась.

— Когда-то здесь была голая скала, — промолвила она. — В Кантерлоте живет столько пони, и никто даже не представляет, что город вырос из желания их принцессы сбежать от воспоминаний.

Я не знала, что на это сказать, поэтому молчала.

— Смотри, — указала она куда-то вдаль, за город, где тоже горели огни, но меньше и реже. Приглядевшись, я поняла, что она указывает на Понивилль.

— Что там?

— Там живет Твайлайт.

— Я знаю, — мне было решительно непонятно, к чему она клонит. После небольшой паузы Селестия продолжила:

— Помнишь, о чем я мечтаю?

— Что однажды мы сложим полномочия и будем жить, как жили детьми?

— Да. Меня беспокоит Твайлайт. Дело в ней.

— Я не совсем понимаю.

— Она займет наше место. Я выбрала ее. Определила ее судьбу. Я ничем не лучше тех пони, которые много веков назад сделали это за нас.

— Насколько я помню, она прекрасно знает об уготованной ей судьбе. И она ни разу не выказывала неприятия.

— Вдруг Твайлайт сама еще не поняла? Что если потом она обвинит меня…

— Тия, ну ты чего? Неужели ты сомневаешься в своей ученице?

— Нет. Но я за нее волнуюсь.

— Твайлайт умная пони. Она прекрасно осознает, какой ей предстоит путь. И раз тебя это беспокоит, почему бы тебе не поговорить с нею?

Селестия задумалась. Затем, спустя где-то минуту, рог ее засветился, и перед ней возникли перо и лист бумаги. Она успела написать «Твайлайт, моя верная ученица и дорогой друг!», прежде чем остановилась и слегка понурила голову. Она резко скомкала листок, и в следующий миг он исчез вместе с пером.

— Нет, — легонько покачала сестра головой, — нужно поговорить нормально.

— Я могу соединить ваши сны.

— Это… хорошая мысль на самом деле. Давай так и поступим.

— Если только Твайлайт спит. Твайлайт любит зачитываться допоздна.

— Будем надеяться, что сегодня сон оказался сильнее книг, — усмехнулась Селестия.

Мы постояли на балконе еще некоторое время, после чего вернулись в покои.

— Отдыхай, — сказала я сестре, уложив ее в постель, — и ни о чем больше не волнуйся.

— Я постараюсь, Луна.

Когда я поправляла одеяло, меня вдруг переполнила нежность к сестре, и я, недолго думая, легонько чмокнула ее в лоб.

— Вот, — сказала я, — чтобы тебе снились только хорошие сны. Доброй ночи, Тия.

— И тебе спокойной ночи, Луна.

Вернувшись к себе, я увидела Найтмер. Сидя на окне и скрестив на груди ноги, она делала вид, что как бы дожидалась меня. Не знаю, к чему была сия актерская игра, но да неважно.

— Наговорились? — спросила она сухо.

— Наговорились. А ты куда пропала?

— Размышляла.

— Как успехи?

Она неопределенно покрутила копытом. Я подошла к ней поближе.

— Так… что ты думаешь обо всем увиденном?

— Не знаю, — отмахнулась Найтмер.

— Может, ты нашла какие-то зацепки?

— Нет. Хотя я очень старалась.

Она как будто была чем-то недовольна, но чем именно — было непонятно.

— Все выглядит правдоподобно. Слишком правдоподобно: одно идеально ложится на другое. Селестия умеет врать, ничего не скажешь, — фыркнула Найтмер.

— Значит, тебя ничего не убедило?

Она не ответила.

— Печально, — вздохнула я. — Слушай, Найтмер, ты помнишь, что на самом деле произошло в ночь моего изгнания?

— Нет, не помню, — отрезала она. — Откуда мне?..

— Просто понадеялась. Мало ли вдруг. — Я вздохнула еще раз. — Ладно. Гляжу, ты не горишь желанием говорить, а у меня есть небольшое дело, которое надо обязательно сделать.

— Ага. Вперед, — безразлично ответила она.

В моем царстве сегодня было тихо. Что Селестия, что Твайлайт снов сейчас не видели, поэтому я создала один на двоих, благо уже делала подобное десятки раз, после чего решила пронаблюдать, как у них пойдут дела. Все-таки сей разговор касался и меня тоже.

Они уже сидели на втором этаже понивилльской библиотеки. Я посчитала, что дом Твайлайт станет подходящей обстановкой.

— О, Луна, и ты тоже здесь! — с восторгом встретила меня Твайлайт, однако мгновение спустя ее восторг сменился волнением: — Случилось что-то плохое? Эквестрии угрожает опасность? Или вы хотите поручить мне какую-то важную миссию?

Селестия не сдержала смешка.

— Нет, Твайлайт. Понимаю, как необычно наше появление, но все гораздо прозаичнее. Не волнуйся, это не тест и не экзамен. Я просто хочу поговорить с тобой.

— Ну а я здесь, чтобы сестре говорилось проще. Моральная поддержка, в общем.

На лице Твайлайт отразился вопрос, и Селестия поведала ей о своих беспокойствах. Когда она закончила, Твайлайт молчала, наверно, добрую минуту — не иначе как тщательно подбирала слова, — пока, наконец, не сказала:

— Разве не поэтому вы… ты выбрала меня? Увидела во мне задатки, чтобы стать принцессой? Я знаю, что быть ей нелегко, и поэтому я буду трудиться, чтобы доказать, что ты не ошиблась! К тому же, вы — мои подруги, и я очень хочу помочь вам. Это, наверно, мотивирует меня больше всего.

— Пускай так, но меня все равно гложет сомнение…

— Вы с Луной всегда можете вернуться. Но вам определенно необходим длительный отпуск, чтобы пожить вместе и наверстать упущенное. А пока вас не будет, за Эквестрией пригляжу… Ой, что я говорю! Я ведь даже еще не принцесса! Глупая, глупая я!

Селестия, обдумав услышанное, улыбнулась:

— Спасибо, Твайлайт. Я рада, что ты у меня есть, — и она приобняла Твайлайт, мгновенно ее успокоив.

То, что мне хотелось увидеть — я увидела, потому тихонько ушла, оставив их наедине.

Я опасалась, что ночью мне опять будут сниться кошмары, но ничего такого, к счастью, не было. Тем не менее, мне привиделся предельно странный сон, с которым, считаю, обязана с вами поделиться.

Это были мои покои. Надо мной нависал привычный потолок и, должно быть, я лежала в кровати. Однако я этого как бы не чувствовала: ни тепла одеяла, ни свежести утреннего ветерка, доносящегося из приоткрытого окна, ни запаха постельного белья, ни мягкости матраса под спиной. Поначалу я, естественно, испугалась, однако потом вспомнила, что это просто сон, и решила, что не буду его прерывать — стало любопытно, что произойдет дальше.

Я потянулась, но мышцы не отозвались истомой. Знаете, что было дальше? Что я увидела, когда повернулась на бок? Ни за что не угадаете. Я увидела, что с другого краю кровати лежит Найтмер. Это было… еще более странно, чем все остальное. Конечно, в душе она мягкая и добрая, но чтобы залезть ко мне в кровать? Это не в ее духе… Видимо, ей стало одиноко?.. Не знаю.

Найтмер, по всей видимости, спала, что тоже было необычно. Разве она не говорила, что сие ей не нужно? Как бы там ни было, я не стала ее будить и поднялась с кровати. Снова странное ощущение — будто парю в воздухе, а не стою на полу. Прямо один сюрприз за другим.

Часы показывали девять. Снаружи ярко светило солнце. Кажется, будто и не сон вовсе. Я подошла к окну, однако, опять же, не почувствовала никакого тепла, словно лучи не достигали меня, отражаясь от стекла. По крайней мере, ничто не помешало мне окинуть взглядом пейзаж. Он был спокойным, как и всегда, и ничего на нем не происходило — застыло, как на картине.

Когда я приблизилась к зеркалу, меня словно ледяной водой окатило. Там была я — в смысле, я, а не Найтмер! Не знаю, почему меня это так изумило. Видимо, совсем отвыкла от настоящей своей внешности. Я покрутилась у зеркала, не в силах отвести от самой себя глаза.

Краем зрения я заметила движение и, повернувшись, увидела копошащуюся Найтмер. Она как-то неуверенно поднялась с кровати и заметила меня. Если она и удивилась, то никак это не выказала — ни голосом, ни мимикой.

— Давно не видела тебя такой, — сказала она.

— Странный сон, скажи?

Найтмер как будто не услышала моего вопроса. Похоже, ее мысли сейчас были заняты чем-то другим. Она неспешно прошлась по покоям, словно что-то проверяя. Она даже не поморщилась, когда ненадолго задержалась на солнце. Мы как будто поменялись с ней местами, пронеслось в голове. Однажды мне, кстати, уже снилось нечто подобное, однако это было очень давно.

— Найтмер, насчет вчерашнего… если сегодня, конечно, уже наступило, ведь я не знаю, сколько сейчас на самом деле времени… — проговорила я. — В общем, почему бы вам с Селестией не поговорить? Мне кажется, это хорошая идея. Я выскажу ей все твои претензии…

— Поговорить с Селестией? — переспросила она, резко замерев на месте и посмотрев на меня. Выглядела она какой-то нервной. — Да, этим я и собираюсь заняться.

— Правда? Замечательно! Мне так радостно это слышать, Найтмер! Наконец-то ты перестала упрямиться.

— Да… пожалуй, — как-то неуверенно ответила она, похоже, смущенная моими словами. — Мне было о чем подумать этой ночью, и, в конце концов, я пришла к одному выводу… — она замолчала, не договорив, будто застеснялась еще больше.

— К какому?

Странным был не только сон, но и Найтмер. Сначала она почему-то усмехнулась, однако затем ее лицо приобрело виноватое выражение.

— Прости, Луна, но так нужно поступить. По-другому нельзя.

— Что? О чем ты?

Когда Найтмер подошла к двери — я все еще недоумевала. Когда она самостоятельно открыла дверь — в мысли закралось смутное сомнение. Когда она, перед тем, как исчезнуть в коридоре, сказала: «Это не сон, Луна», — в живот разом впилась тысяча иголок.

Я застыла в шоке, пытаясь осмыслить произошедшее. Первая мысль была — это шутка? Нет, она не шутит! Странные совпадения, будь то мои необычные ощущения или Найтмер, которой не страшен свет, мгновенно приобрели совершенно иной смысл, отчего у меня гулко забилось сердце. Сердце… Есть ли оно у меня сейчас?.. Я же, получается… призрак? А она… О звезды, ничего не понимаю! Она что, врала мне?

«Этим я и собираюсь заняться», — эхом прозвучало в голове, и сии слова вогнали меня в ледяной ужас. Найтмер направлялась к Селестии. Она… она ведь с сестрой не просто поговорить собирается! Нужно что-то предпринять! Нельзя позволить ей разрушить все то, что мы с Тией с таким трудом восстановили!

Я бросилась в погоню. Меня даже не смутила стена на пути — раз у меня нет тела, значит и никакие преграды не страшны.

— Найтмер! — крикнула я изо всех сил, оказавшись в коридоре. Она была в нескольких метрах впереди. Ее ухо дернулось в мою сторону — слышит! — однако она не остановилась. Догнав ее, я воскликнула: — Пожалуйста, постой!

Она бросила на меня короткий взгляд, словно я была какой-то незначительной помехой, и продолжила идти.

— Не делай этого, прошу тебя! Почему… почему мы не можем быть друзьями? Я хотела, чтобы вы с Селестией сблизились! Зачем начинать все заново? Зачем, Найтмер, ответь? Разве тебе не надоела эта бессмысленная вражда?

— Помолчи, Луна. Я делаю это ради нас.

— Нет! — вскипела внутри злоба. — Не верю! Все это время ты врала мне! Лгунья! И при этом ты еще смела постоянно наговаривать на сестру!

— Да что ты понимаешь! — оскорбленно рявкнула она. — Умолкни!

Я опешила. Она никогда не говорила так со мною. Так вот, значит, какова ее истинная натура? Боюсь представить, как долго она водила меня вокруг копыта… И у меня ведь даже мысли не возникало, что она может обманывать! Какой же наивной я была…

Мой голос упал:

— Найтмер, послушай… Я не вынесу, если с Селестией что-нибудь случится. Ты ведь прекрасно понимаешь это!.. Неужели ты разобьешь мое сердце снова? Остановись! Умоляю! — в отчаянии воскликнула я, но и это не подействовало.

Я догадывалась, что она собирается сделать. Она притворится мной, после чего дождется момента и нанесет Селестии подлый удар, когда та будет ожидать его меньше всего.

— Не разводи драму, — пренебрежительно сказала Найтмер.

— Да ты издеваешься надо мной!

В поле зрения возникла служанка. Я попыталась дозваться до нее, но быстро осознала, что она меня не слышит. Зато она прекрасно слышала Найтмер:

— Я ищу Селестию. Ты не видела ее? — произнесла она дружелюбно, явно подражая мне.

Молю, скажи, что нет!

— Конечно, Ваше Высочество. Я видела ее в тронном зале. Надеюсь, принцесса все еще там.

Найтмер кивнула в знак благодарности и пошла дальше, а служанка — моя единственная надежда — вскоре исчезла за углом. Меня била дрожь. Страх и отчаяние смешались во мне каким-то отвратительным коктейлем, отчего на несколько мучительно долгих мгновений я оказалась в глубоком ступоре.

Понимая, что криками и мольбами ничего не добиться, я попыталась, наконец, хотя бы на несколько секунд унять эмоции и взглянуть на происходящее с холодной головой. Не знаю, есть ли у меня время на раздумья, но… неважно!

Прежде всего, это действительно не сон. Я потеряла бдительность и поплатилась. Но даже если бы я сразу все поняла, ничего бы не изменилось. Найтмер скрывала от меня свою истинную сущность. Столько времени уверяла меня, что она иллюзия, но на деле она оказалась чем-то большим… призраком? или, вернее сказать, душой без физической оболочки? Я ведь чувствовала что-то такое… но верила ей! А она взяла и отобрала мое тело! Как долго она вынашивала сей план? Терпеливо ждала тысячелетие, дабы отомстить Селестии?

То, что она собирается мстить сестре, я вообще не ставила под сомнение. Это было ясно как день. Иначе бы она не вела себя так грубо. Не превращала бы меня в призрака. Не извинялась бы, в конце концов, за то, что так нужно. Ненависть ее к Селестии настолько крепка, что она готова наплевать на меня, лишь бы довести задуманное до конца! Видимо, искренне верит, что я потом спасибо скажу. Нет, не нужна мне такая помощь!

Что важнее, как остановить Найтмер? Какие слова я должна сказать, чтобы она прислушалась ко мне? Не знаю… Даже мольбы не подействовали. Она твердо уверена, что поступает правильно; я не смогла убедить ее, что Селестия нам не враг, за целый месяц — с чего бы у меня должно это получиться сейчас, когда времени осталось в лучшем случае минута?

Я ничего не могу сделать. Мне никак не повлиять на нее. Все, что мне остается, — это наблюдать и надеяться на лучшее. Что поможет какая-нибудь случайность. Или Найтмер сделает промашку. Или сестра раскусит ее раньше, чем та успеет нанести удар…

Встретившись лицом к лицу с собственным бессилием, я почувствовала себя ничтожной. Единственное мое оружие — слова; меня никто не видит, никто не слышит. Никто кроме Найтмер. И в этот самый момент на меня свалилось осознание: вот, значит, каково быть ею.  

— …Ты мстишь мне? — пролепетала я. — За то, что я никогда тебя не слушала? Ведь так?

Найтмер не ответила. Я пробыла призраком всего несколько минут и уже чуть не сошла с ума. Она же жила так годами… да можно ли подобное существование назвать жизнью?

Впереди показались высокие двери тронного зала. Что сразу бросилось мне в глаза — никто не охранял их. Стражников не было! Они всегда стоят там, но сегодня — именно сегодня и именно сейчас — их не было! Небо и звезды, почему мир настроен против меня?!

— Найтмер, не надо, — слабо попросила я, преграждая ей дорогу.

Никак не отреагировав, она открыла дверь и прошла сквозь меня. С тяжелым сердцем я двинулась следом. От меня ничего не зависело. Я была не больше, чем наблюдателем, отгороженным от мира невидимой стеной. Прямо как вы. Подумать только, оказалась с вами в одном ряду…

Сестра смотрела на витраж и, похоже, не замечала, что Найтмер зашла в зал. Я хотела кричать, но понимая, что это бессмысленно, оставалась безмолвна.

— Селестия! — окликнула ее Найтмер.

Что? Она не будет притворяться? Настолько уверена в себе? Или дело в чести? Пока я гадала, сестра совершенно спокойно посмотрела на Найтмер.

— Где Луна? — ровным голосом спросила она, поразив меня своей выдержкой.

— Здесь она, рядом. Не волнуйся, я верну ей тело сразу, как мы закончим.

Они сблизились и стали ходить кругом, не спуская друг с друга глаз.

— Я не хочу драться, Найтмер.

— Конечно не хочешь. Иначе ты навредишь сестре.

— Мы наконец-то можем поговорить лицом к лицу, — осторожно говорила Тия. — Неужели ты не воспользуешься этой возможностью?

— Возможность, значит… Для кого? Для тебя? Думаешь, что сможешь запудрить мне мозги, как запудрила их Луне? Нет, нам не о чем говорить. Я не собираюсь слушать оправдания. Уже по горло ими сыта.

Селестия не дрогнула лицом:

— Тогда зачем ты пришла, Найтмер? Зачем завладела Луниным телом? Чего ты добиваешься? Не поверю, что ты сделала это ради того, чтобы позлорадствовать и показать превосходство.

— Что ж, тут ты права. Я пришла сюда за тем, чтобы решить все раз и навсегда.

— Я не хочу драться, Найтмер.

— Конечно не хочешь. Иначе ты навредишь сестре. Нет, я не собираюсь с тобой драться.

— Тогда что…

— Я выдвину обвинения. А затем выберу тебе подходящее наказание.

Тия прижала уши к голове — то была единственная деталь, что выдала ее эмоциональное состояние.

— Хорошо, Найтмер, — промолвила она тихо. — Я выслушаю все твои претензии до последней.

— Что, и даже не позовешь никого себе на помощь? — недоверчиво сощурилась Найтмер. — Стражу, например? Кстати, где они?

— Я отпустила их.

— Как неудачно для тебя.

— Напротив, так даже лучше. Разрешим наши противоречия без лишних свидетелей. Да и к тому же — разве смогут они тебе помешать?

— Хм, — фыркнула Найтмер. Похоже, так она выразила согласие. Затем ее взгляд помрачнел, и она перешла в наступление: — Все началось из-за тебя, Селестия. Луна тоже хороша, — ухватилась за свою идею, — но будь ты рядом, ей бы никогда не пришлось  ничего себе доказывать. Знаю: ты возразишь, что не подозревала. Это не оправдание! Она твоя родня, гром тебя разрази, как ты могла настолько легкомысленно относиться к сестринскому долгу? Неужели у тебя ни разу не возникала мысль, что ты слишком много времени уделяешь стране?

— Я… ты права. Это не оправдание. Но я действительно не подозревала о том, как на самом деле чувствует себя Луна. По собственной глупости, слепоте… и наивности. Я искренне верила, что дистанция, возникшая из-за наших обязанностей, никак не повлияет на нас. Мы же сестры все-таки! Близки, как никто на свете. И молчание Луны только подтверждало эту ложную мысль.

— Виновна, — холодно сказала Найтмер.

— Ты была для Луны сестрой, — негромко сказала Селестия, виновато отведя взгляд. — Лучшей сестрой, чем та, настоящая, в которой она так нуждалась, но которой никогда не было рядом. Спасибо, Найтмер.

— Твоя благодарность ничего не значит, — презрительно фыркнула Найтмер. — Из твоих уст она звучит как насмешка — и только! Не сестрой я ей была. Заменой. Суррогатом.

— Ты скрасила одиночество Луны. Не принижай себя.

Губы Найтмер едва заметно дернулись, она шумно выдохнула и бросила:

— Что за дешевые трюки, Селестия? Думаешь, я на такое куплюсь?

— Если простая честность для тебя дешевый трюк, тогда, боюсь, мы никогда не сможем найти общего языка.

— До тебя еще не дошло? Я здесь не для того, чтобы мириться.

— Тогда к чему это представление? К чему обвинения, если ты и так все решила для себя?

— Хочу показать Луне, какая ты есть. Жду не дождусь, когда из тебя полезет грязь.

— Найтмер, ты так сильно зациклилась на ненависти ко мне, что отрицаешь очевидное.

— Молчать! — гаркнула она, отчего Селестия слегка дернулась. — Почему ты продолжаешь что-то говорить? Как ты не поймешь, что я не верю ни одному твоему слову? Все они для меня — пустой звук.

— Пускай так. Но я не брошу попыток достучаться до тебя. У тебя доброе сердце, я знаю.

— А ты настойчива, да? — взглянула Найтмер исподлобья. Она фыркнула презрительно и продолжила: — Тартар с ним, с прошлым. Его уже не изменить. Хуже всего то, что в настоящем ничего не изменилось. Ты опять вся в делах, а Луна — сама по себе.

— Это не так, — возразили мы с Селестией одновременно.

Найтмер бросила на меня укоризненный взгляд, как бы говоря: «Помолчи лучше». Но я не собиралась молчать:

— Хотя бы то, что Тия отложила все дела на потом, чтобы сегодня побыть со мной, — вот доказательство, что ты не права.

Найтмер раздраженно цокнула языком. Не похоже, что мои слова ее убедили. Она впилась в Селестию взглядом:

— Знаешь, что самое смешное? — она становилась эмоциональней с каждым словом, голос ее дрожал. — Что невыносимее всего? Что вызывает во мне глубочайшее отвращение? К тебе… и к себе самой?

Скрипнув зубами, Найтмер замерла на месте. Селестия тоже остановилась и посмотрела на нее.

— Ты создала меня! — выпалила она. — А потом бросила Луну… и бросила меня! Ты предала нас обеих!

На лице Селестии отразилось непонимание, смешанное со смятением.

— Удивлена, да? Я тоже долгое время не ведала… Но твои воспоминания — они открыли мне глаза. Если не ты, то кто? Иначе быть не может. Тогда… ночью, когда Луна учила тебя управлять звездами!..

— Мое желание?.. — прошептала Тия, изумленно вскинув брови.

Повисла звонкая тишина. Не знаю, как вас, но меня это поразило до глубины души. Селестии тоже потребовалось время, чтобы осмыслить открывшуюся правду.

— Я не знала… Может ли такое быть… — пролепетала она.

— Ты омерзительна, как ни посмотри, — прошипела Найтмер. — Заканчивай со своим театром. Все ты прекрасно знала: и что с Луной у вас не будет времени, и что она станет мучаться от одиночества, и поэтому ты создала меня — свою замену! Виновна!

Вместо оправданий Селестия неожиданно сделала выпад:

— Значит, ты все же поверила моим воспоминаниям? Или ты увидела в них лишь то, что хотела увидеть, а на остальное предпочла закрыть глаза?

Найтмер бросила на Тию испепеляющий взгляд. По всей видимости, сестра попала в самое яблочко.

— То, в чем ты меня обвиняешь так же омерзительно и для меня. Не знаю, каким нужно быть чудовищем, чтобы сотворить подобное.

— Я смотрю на него.

— Если ты поверила чему-то одному, — продолжала сестра, не обратив внимания на оскорбление, — значит, тебе придется поверить и всему остальному. Ты просто не можешь делать вид, что другой части моих воспоминаний не существует.

— Хватит оправданий! Меня уже тошнит. Виновна, виновна по всем статьям! Услышь свой приговор: сейчас ты отправишься в солнечную темницу — туда, где тебе самое место. Только так ты искупишь то, что сотворила с Луной.

Селестия понурила голову, как будто сдавшись. В глазах ее заблестела печаль:

— Мне так грустно за тебя, Найтмер. Даже не знаю, что в тебе сильнее: ненависть ко мне или желание защитить Луну. Сделаешь ли ты ее счастливее, изгнав меня? Нет, и ты прекрасно знаешь это. Убедила себя в том, что делаешь это ради нее, но в реальности — только ради себя. Ты обижена и хочешь мне отомстить.

— Слишком много лишних слов, — презрительно процедила Найтмер.

— Да, и правда… Ты позволишь мне попрощаться с Луной?

Во взгляде Найтмер промелькнуло удивление — она словно не ожидала, что сестра согласится, — но затем ответила коротким кивком и показала на меня копытом.

— Прости, Луна, — тихо сказала Селестия. — Похоже, наше счастье закончилось, не успев толком начаться. Хотела бы я обнять тебя напоследок, но вряд ли Найтмер пустит тебя… Прости, что опять нарушаю обещание. Что опять оставляю тебя одну.

У меня не было слов. Я не могла поверить, что все это по-настоящему.

По щекам Селестии побежали слезы, но несмотря на это она держалась стойко. Она посмотрела Найтмер в глаза:

— Я знаю, что сделала, и за это злодеяние никогда себя не прощу. Только об одном тебя прошу, Найтмер… Пожалуйста, присмотри за Луной. Я знаю, как ты любишь ее.

Селестия потупила взгляд и не шевелилась, смиренно ожидая своей участи. Прошла секунда, две, три, однако Найтмер не спешила исполнять приговор. Миновала напряженная минута, и на лице Найтмер неожиданно отразилась мука. В ней как будто что-то надломилось, и вся решимость испарилась разом:

— Почему?.. — растерянно вымолвила она. — Почему ты не нападаешь? Неужели ты вот так просто примешь то, что я собираюсь с тобой сделать? Тебя совсем не страшит твоя судьба?

— Куда страшнее осознавать, что история повторяется вновь, — сжалась Селестия. — Но я не сбегу от возмездия. Ты имеешь полное на него право. И только так я искуплю перед тобой вину.

— Н-нет, — вдруг сказала Найтмер. — Ты расплатилась сполна. Хватит…

Она обессиленно осела на пол и расплакалась. Ну, не прямо вот расплакалась — то были весьма скупые и угрюмые слезы, — но лучшего слова, чтобы описать ее внезапное проявление чувств, мне подобрать не удалось. Селестия сначала взирала на Найтмер обескураженно (к слову, как и я тоже, не знавшая, радоваться ли тому, что самое страшное позади, или удивляться, к чему все пришло), однако затем она подошла к ней, села рядышком и осторожно приобняла крылом.

— Не тронь меня, — дернула локтем Найтмер.

Тия не убрала крыла, и Найтмер больше не сопротивлялась — то ли смирилась, то ли ей было сейчас просто все равно. Прошло полминуты, прежде чем она резким движением вытерла глаза и заговорила, стараясь придать голосу уверенности:

— Это был блеф. Не собиралась я тебя изгонять, да и все равно бы не смогла. Ни во мне, ни в Луне нет больше той злобы, тех эмоций, что подпитывали нашу магию раньше.

— Тогда зачем ты?.. — начала было возмущаться я, как Найтмер тут же прервала меня:

— Затем, чтобы ты почувствовала, каково это — быть мной. Хотя бы раз.

— Я так и поняла, но я хотела спросить другое: чего ради ты устроила это все?

Найтмер тяжело вздохнула:

— Разве не очевидно? Только так можно было убедиться наверняка: что Селестия совсем не та, какой я привыкла ее считать. Воспоминания заставили меня задуматься…

— Так ты все-таки поверила? Ты же доказывала мне, что их легко подделать!

— То было лишь нежелание уступать тебе в споре. Да, поначалу я с пессимизмом относилась к вашей затее, но… лучшего способа разрешить наши разногласия просто не было. Селестия, после нашего изгнания тебе не перед кем было устраивать актерство — ты скучала по Луне по-настоящему. Нет ничего искреннее, чем память. В эмоциях, что я прочувствовала, не было ни капли лжи. Теперь я понимаю. Теперь верю.

— Знаешь, могла бы и посвятить меня в свой план, — сказала я.

— Тогда бы он потерял часть своего смысла. Ты бы так и не поняла, как я жила с тобою столько лет.

— По крайней мере, реагировала бы гораздо спокойней, — проворчала я, чувствуя себя полной дурой.

— При желании, Луна, ты могла просто прочитать мои мысли. Однако ты так увлеклась криками и руганью, что, видно, совсем забыла об этой возможности. Знаю, моя вина.

— Я совсем не подумала…

Найтмер продолжала:

— Главной моей целью была Селестия. Я хотела узнать, как она поведет себя. Идя сюда, я отказывалась верить тому, что показали ее воспоминания. Я злилась. Как же злилась! Но теперь просто не могу. Вся злоба куда-то исчезла!.. Я увидела то, что Луна всегда мне доказывала. Увидела раскаяние. И осознала, что единственная злодейка во всей нашей истории — только я.

— Но как ты отобрала мое тело? — продолжала я допрос. — Ты могла сделать это в любой момент?

— Нет. Ты заново пережила свое изгнание, и это сделало тебя уязвимой. Те эмоции, что вновь прилипли к твоей душе, ослабили тебя. Весь предыдущий месяц у меня такой возможности не было. Не то чтобы я искала ее.

Мы помолчали. Найтмер сначала смущенно поглядела на меня, затем — еще более смущенно — на Селестию:

— Можешь уже убрать крыло, — промолвила она, стараясь придать голосу дерзости.

Сестра послушалась и сказала:

— У нас столько вопросов к тебе, Найтмер.

— А мне давно нужно выговориться. Думаю, это будет проще показать. Скажи, Луна, ты когда-нибудь задавалась вопросом, каким образом ты так долго сдерживала в себе эмоции?