The Conversion Bureau: Рекомбинант 63
Глава шестая: Королева Волшебной страны
Гвеннифер Бойк приподнялась на локтях, не вполне понимая, где она оказалась. Она лежала на живой, зелёной траве под раскидистым боярышником. Дерево она опознала по книгам, которые читала про деревья. Гвен оглянулась вокруг — не сказать, чтобы напуганная, но сильно обеспокоенная. Как она здесь оказалась, и где находилось это “здесь”?
Это была не Эквестрия — деревья и вообще сама земля были не те. Это место выглядело как Земля — очень давно, до того, как пал занавес вечного смога, до того, как эпидемии растений и гибель злаков оставили её без травы. Это дерево было земным деревом. Но мир был странно застывшим. Гвен не слышала птиц. Она читала про птиц. Про них писали, что они умели петь.
Гвен окончательно встала. Теперь она чувствовала своё тело. Она ущипнула себя, и стало больно. Гвен по-прежнему знала, кто она, и насколько могла судить, она не спала и была сама собой. А что было до этого? Она вспомнила склад. За ней гнались террористы. Крыша. И... Петрикора! Пегаска спасла её. Да её же подстрелили!
Гвен проверила бок — цел и невредим. На ней больше не было её зелёного комбинезона. Вместо него — старинное платье с длинным зелёным подолом, подпоясанное коричневым кушаком, и накидка. Материал был на ощупь совершенно незнакомый, но очень радовал пальцы касанием.
Внезапно она почувствовала лёгкий ветерок, первый в этом тихом мире. Вместе с ним пришло чувство присутствия чего-то древнего, могущественного, но любящего, и это заставило Гвен отвлечься от одежды.
Она стояла перед Гвен: белоснежная, в полтора человеческих роста, элегантная и величественная, какой и должна была быть. Селестия, принцесса Эквестрийская, одетая в золото и самоцветные каменья, её волшебная грива развевалась на невидимом ветру.
Гвен вгляделась в это невозможно прекрасное существо, и всё встало на свои места. Конечно! Теперь она понимала. В неё стреляли, и единорог прописал ей... она была в Конверсионном сне. Это не могло быть ничем иным. Но всё казалось таким реальным. Как будто взаправду, ей совсем не казалось, что она спит.
Улыбка тронула губы Гвен. Боярышник. Провалиться ей, если это не Эйлдонское дерево! Гвен решила подыграть, ясно же, что это не просто так. Она взглянула в лучащееся добротой и заботой лицо Селестии и заговорила словами древней поэмы.
— Славься, всевеликая Владычица Небес! Истинно, не зрела я на Земле подобных тебе.
Селестия улыбнулась в ответ, и хитро блестя глазами, ответила:
— О, нет, нет, Добрая Гвеннифер, то не мой титул; ибо я — принцесса славной Эквестрии, и Я взыскую встречи с тобой.
Обе они — женщина и пони-принцесса, тихо рассмеялись. Гвен выдохнула и наконец спросила:
— Что теперь? — подумала мгновение и добавила — ...ваше высочество?
Это точно был Конверсионный сон, значит, Гвен проснётся пони, эквестрийкой, а, не человеком. Люди во всём подчинялись Мироправительству, как и должно быть, но все пони были подданными принцесс, что тоже должно быть. Изменение физической формы означало смену гражданства в мультивселенной. Она больше не принадлежала Земле, отныне и навеки она отдала себя Эквестрии — своему новому дому.
— Ступай со мной, моя маленькая пони, пойдём, покажу тебе всё без утайки.
Гвен поднялась с травы под Эйлдонским деревом, и пошла вслед за принцессой по зелёной, казавшейся бархатом, земле. Когда они дошли до большой, странной реки, Селестия остановилась и попросила Гвен залезть к ней на спину. Гвен сомневалась, что так можно, но Селестия настаивала, и Гвен сделала, как приказали.
Вода была густо-фиолетовой, тёмной и загадочной, и как только Гвен оказалась на широкой спине принцессы, они вошли в эту странную широкую реку. Было неглубоко, но снизу пробивался незнакомый свет и волны блестели.
— Принцесса? — Гвен не знала, как правильно держаться на спине Селестии, она вцепилась в неё, как обезьянка, лёжа на животе и обвив конечностями грудь аликорна, держась так, как будто от этого зависела жизнь, плотно прижавшись лицом к белой шёрсти. — Прости, если делаю что-то неправильно... Меня никогда так не носили. Я не умею ездить верхом.
Они почти пересекли фиолетовый поток, когда Селестия остановилась, частично уйдя под воду.
— Отдохни. Жди, и увидишь чудо.
Гвен осторожно взглянула перед собой, насколько это было возможно когда твоя голова прижата к спине Селестии. — Принцесса? — Селестия продолжала цитировать Балладу о Томасе-рифмаче. Она это делает специально для Гвен? Конверсионные сны всегда так работают? Принцесса действительно настолько печется о своих подданных?
На том краю реки от берега расходились три тропы. Здесь Селестия заговорила снова, и говорила иначе, но столь же понятно.
— Зришь ли ты узкую тропу, что пряма и коротка? Ту, что к пропасти ведёт и к смерти, к падению и концу? То путь людей, что страшно вопиют во мраке, но некому услышать, оттого сей путь есть скорбь.
— И видишь ли ту дорогу, что петляя, ведёт в огонь, в войну, — то путь неизменённых людей в Эквестрии? В безумие ведёт она, хотя многие зовут её дорогой в рай.
— И видишь третий путь, среди цветов, что без конца уходит за холмы? То путь в славную Эквестрию, куда мы и отправимся.
Гвен переполнили чувства, она сразу вспомнила дедушкины сказки. То, что принцесса Эквестрийская достучалась до её разума и представила всё так, говорило о её небывалой заботе и внимании к Гвен.
— Это... поэтому ты и превращаешь нас, не так ли? — Гвен снова опустила голову на широкую спину принцессы. Она прикрыла глаза, ощущая мягкое, безопасное и могучее тепло её тела. — Потому что если ты не превратишь нас в пони, мы устроим в твоём мире всё то же, что сотворили в нашем. Конечно, мы так и сделаем. Всё кончится точно так же.
Гвен открыла глаза, и протянула руку, чтобы осторожно погладить мягкую шерсть принцессы — и с изумлением уставилась на копыто цвета слоновой кости на конце её... передней ноги. Гвен уставилась на копыто, затем изогнулась на спине Селестии, пытаясь взглянуть на остальное своё тело. Неожиданный толчок наклонил её, и она начала соскальзывать со спины большой пони, прямо в неглубокий фиолетовый поток.
И сразу же Гвен почувствовала, как её окружает золотое сияние. Оно сверкало, обволакивало её полностью, и Гвен обнаружила, что плывёт в воздухе, не имея веса, и так облетела принцессу, пока не оказалась с ней лицом к лицу, и длинному сияющему рогу.
— Не бойся, моя маленькая пони, до конца твоих дней и дальше, я всегда буду рядом и подхвачу тебя, если ты упадёшь.
Слёзы стояли в сияющих глазах новопони, Гвен хотела что-то сказать, что угодно, но издала только тихий писк. Внутри себя, она отчётливо понимала, что впервые за время своего существования, она в полной безопасности — абсолютно, что бы ни случилось на Земле, или в Эквестрии, Селестия будет рядом, она всегда будет здесь. Началась новая эпоха, и смерти — для неё — больше нет.
Первое, что почувствовала новопони-Гвеннифер — это был её хвост. Он хлестал по сторонам, как будто обладал собственным сознанием, хлопал по мягкому пледу на матрасе. Влево и вправо — или это вверх и вниз,если она лежит на боку? Вверх и вниз относительно позвоночника — да, но влево-вправо с точки зрения гравитации, или на взгляд понибудь ещё.
Ох, и ещё — у неё кружилась голова! Это следующее, что поняла Гвен. Она чувствовала себя так, будто с неё спал груз веков, как будто целую жизнь, полную нужды, страха и неудовлетворенности выдмели и вынесли вон. Она открыла глаза, чтобы увидеть внимательно глядящую на неё Петрикору, лежавшую на полу, почти на уровне матраса. Она увидела чьи-то жёлтые копыта и ноги — наверно, единорога-медика, Эйса.
Всю свою жизнь Гвен никому не доверяла, ни единой живой душе, потому что, в конце концов, полностью можно доверять только семье, и даже им, если честно, не до конца. Выживать — значило быть начеку, всегда готовой к большим и малым предательствам и разочарованиям — от людей, которые никогда по-настоящему не были тем, чем пытались казаться. Или были, но не всегда.
Но Гвен понимала, что теперь она изменилась, она знала, что другие пони тоже изменились, и она наконец-то сможет кому-то доверять. Все пони были одним табуном, табуном Селестии и Луны, одной семьёй, с одним сердцем. Пони могли быть вредными, необщительными, или просто не в настроении. Но пони никогда по-настоящему не предаст, не навредит, только не в значимых вещах, никогда. Это было немыслимо, потому что в мозгу не было такой прошивки.
Всё было настолько иначе! Гвен чувствовала себя новой, и лёгкой, и светлой. Она начала оглядываться и подняла мордочку с матраса. Её уши дёрнулись — ого, какое удивительное ощущение! Гвен ощупала своим новым длинным языком свои идеальные плоские зубы.
— Она проснулась! — Петрикора улыбнулась кому-то прямо поверх Гвен — видимо, Пэйдж, стоявшей с другой стороны. Гвен изогнула длинную шею и обнаружила перед собой человеческие ноги. Пейдж сидела на полу, прислонясь к стене, как и прошлым вечером. Гвен подняла взгляд и увидела что Гвен улыбается — довольно, и… слегка завистливо.
— При...привееет! — Было непривычно говорить новым ртом. Гвен поняла, что её голос стал выше, чище и не таким хриплым. — Привет!
Внезапно Гвен поняла, что хихикает. Она не могла понять, почему, но это не имело значения, на самом деле, потому что хихикать было весело. Для этого у неё не было повода уже несколько лет. Гвен разглядывала свои передние копыта, блестящие, светлые и гладкие. Она сделала пробный тык в матрас правым копытом, и это тоже отчего-то оказалась весело, и она засмеялась.
— Люблю этот момент. Обожаю смотреть, когда они просыпаются! — Петрикоре, казалось, передалось настроение Гвен. — Пост-конверсионная эйфория. Я бы тоже хотела, чтобы она длилась вечно, понимаешь?
Пэйдж коротко хохотнула.
— Она сейчас просто счастлива. Совсем как ты, любимая. Когда ты только проснулась, ты была такая глупенькая сначала." Пэйдж скрестила руки на груди, обхватив себя за плечи. — Это было так забавно. — Её лицо стало немного грустным.
— Почему ты не принёс ещё одну дозу, Эйс? — Петрикора недобро смотрела на стоящего рядом единорога. — Ты знал, как мы пытались попасть в Бюро. Мы даже пытались выйти на контакт с ПВЗ!
Эйс отрицательно покачал головой.
— Это всё, что я смог взять. Ну, не то чтобы взять, раздобыть. Их вообще-то нельзя выносить со склада НЗ. Но я проявил, скажем так, ловкость... рога. Похоже, моей интернатуре по эту сторону конец. — Единорог глядел в сторону, куда-то за окно и нервно хлестал хвостом по ногам.
— Тебе пришлось её УКРАСТЬ? Почему они тебе её просто не дали? — Петрикора рассердилась не на шутку. — Она же умирала! На кой чёрт госпиталь, если он нипони не помогает?
— Делать деньги. — Спокойно отрезал Эйс. — Она не пациент, значит она никто.
— Это бесчеловечно! — Теперь уже рассердилась Пэйдж. У Гвен даже голова кружиться перестала.
— Напротив, это очень по-человечески. — Эйс продолжал пялиться в окно. "Всё, слишком долго я решал, кого выгодно лечить, а кого — нет. Ведь я же — единорог! Пришло время мне начать действовать как подобает единорогу.
— Хватит, ладно? — Прервала его Петрикора. — Сейчас — её очередь. Извини, Гвен. И ты тоже извини! Зря я так сорвалась на тебя. — Петрикора положила переднюю ногу на ногу Гвен, слегка стиснув её суставом. — А знаешь что? Эйс тут теперь не единственный единорог!
Гвен свела глаза и постаралась взглянуть наверх, но вид заслонили локоны вороной гривы. Она мотнула головой, чтобы смахнуть их в сторону, но, если у неё и был рог, он был не настолько длинным, чтобы его увидеть. Петрикору и Пэйжд всё это очень забавляло.
— Вот тут, моя хорошая. — Пэйдж наклонилась вперёд и легонько похлопала Гвен по холке. — Чуть повыше. Давай, я его пошевелю. — Пэйжд ухватила рог Гвен и осторожно, вместе с головой Гвен, помотала им из стороны в сторону. — Чувствуешь? Да, у тебя рог, юная леди! Ты теперь единорог!
Гвен хихикнула. "Ты теперь единорог!" это было как ритуал инициации, когда у тебя начинаются первые месячные, и мама говорит что теперь ты женщина. — О, дивный новый мир, где есть такие пони — Подумала про себя Гвен, и хихикнула удачной цитате. Ну, по крайней мере листать страницы будет просто. Писать тоже. Для библиотекаря — наилучший вариант из возможных.
— Какого цвета мои глаза? — Теперь Гвен играла со своими ушами, вертя и хлопая ими, к огромному удовольствию Петрикоры.
— Весьма необычные, для пони. — Эйс обошёл Пэйдж, и наклонил голову, чтобы коротко осмотреть Гвен. — Я о таких только слышал, но ни разу не видел. У тебя чёрные глаза, Гвен. Чёрные, как твоя грива. Это, наверное, вообще самый редкий цвет. Даже золотые встречаются не так редко. — Эйс вернулся к ногам кровати. Эквестрийцы чаще ярких цветов, как ты могла заметить. — Гвен и Пет засмеялись. — Ну хорошо, ОЧЕНЬ ярких цветов. Чисто-чёрный, как и чисто-белый окрас почти не встречаются, золотой и серебряный — очень редко. Обычно пони всех цветов радуги. Ситуация обратная тому, что на Земле, по сути.
Гвен повернула голову, чтобы поглядеть на Эйса, и удивилась, насколько далеко поворачивается шея у этого нового тела. Она смогла увидеть свой хвост и попу.
— Ого-о... я вижу свою задницу! — Тут уже прыснули смехом все.
— У пони очень гибкие шеи. Так и должно быть, на самом деле. Твой рот теперь отчасти заменяет руки. — Петрикора расправила крылья и теперь зубами поправляла перья.
— В книжках про Оз — вы читали Страну Оз? Фрэнка Баума? — Гвен было интересно, у неё такой же рог как у Эйса Бэндеджа, короткий и витой, или нет.
Эйс отрицательно покачал головой.
— Я читала! — Петрикора продолжала прихорашивать свои перья.
У Баума для каждой части волшебной страны был свой цвет. У Мигунов всё было жёлтое, даже деревья, а у Жевунов всё, даже грязь — фиолетовое! Гвен обожала книжки про Оз. И фильмы, и холо тоже, но уже не так сильно. Никто не понимал правильно сути Оз. — Но цвет Канзаса, и Земли вообще, у Баума был — серый! Тусклость — это цвет Земли. Может, он как-то вдохновлялся... Над этим надо подумать!
— Ты есть, случаем, не хочешь? — Пэйдж встала, держась за подоконник. — Я ещё не слышала чтобы конвертированный не жаждал поскорее дорваться до Первого Завтрака!
Внезапно Гвен поняла, что действительно умирает с голоду. Как она только до сих пор не заметила? Наверно, потому что новые впечатления вытеснили всё, она чувствовала себя лёгкой и счастливой.
— О, да, пожалуйста! Пожалуйста! Я… вообще-то очень-очень голодная! Можно же? Я помогу! — Она очень, очень захотела помочь. Это было так что-то новое. Может, она такая болтливая от эйфории? Гвен попыталась встать, но рухнула обратно на мат.
— Ого. Тише, маленькая пони. Сейчас мы тебе корма зададим, а ты пока побудь в стойле. Пускай эйфория пройдёт. Ничего страшного, мне всё время приходится кормить вон этот летучий желудок. — Пэйдж послала любимой воздушный поцелуй и вышла.
— Мне нужно разобраться с парой моментов в связи с этим. Однако должен сказать, это было познавательно. Посмотреть на конверсию — это всегда интересно. — Эйс обошёл вокруг и опустил голову, чтобы встретиться глазами с Гвен. — Не напрягайся слишком сильно, Гвен. Когда вновь попытаешься ходить, думай, будто ты ползешь, как человеческий ребёнок, и всё само получится. Но сначала съешь что-нибудь. Конверсия сжигает очень много ресурсов, понимаешь?
Эйс поднял голову голову и развернулся. Его копыта издавали приятный цокающий звук по полу. — Да, и поначалу, полегче с рогом. Я в самом начале попытался поднять больше, чем следовало, и потом болела голова. Секрет в том, чтобы вложить в это свою волю, сосредоточившись на одном объекте. Начинай с малого.
Эйс попрощался с Петрикорой и ушёл.
— Ну! Как тебе? Быть пони, в смысле? — Петрикора улыбалась до ушей, уже зная единственный возможный ответ.
По правде говоря, Гвен сейчас было так хорошо, что действительно ничего другого ответить было нельзя.
— Это здорово! — Так оно по правде и было. Ей новое тело было здоровым и крепким и, чего отрицать, она была счастлива. Глаза видели почти пугающе контрастно и чётко, звуки и запахи были резкими и сильными. Как будто до этого она жила наполовину, и наконец-то получила возможность существовать по-настоящему. Плюс, это удивительно, насколько необходим и полезен оказался хвост — теперь, когда он у неё был. Как же она раньше без него жила?
— Тут есть ещё один дополнительный плюс. — ухмыльнулась Петрикора, закончив наконец чистить пёрышки. — Громилы из ФОЧ никогда теперь тебя не узнают. Особенно, если подберёшь себе хорошее пони-имя! О! Нам надо придумать тебе хорошее имя!
Это не слишком обрадовало Гвен. Она гордилась своим именем, необычным, старинным, её нравилось, как дедушка его произносил. Он всегда звал её Гвеннифер, перекатывая во рту звуки, как самоцветы. Она была не уверена, что вообще хочет менять имя. — Но... но мне правда нравится моё имя!
— Я верю, конечно, но подумай… — кивнула Петрикора — ...однажды очень скоро, ты переедешь в Эквестрию — все мы переедем. Человеческое имя станет обузой, потому что ты станешь выделяться и тебе станет сложнее влиться. Плюс, это дополнительная маскировка, чтобы тебя не нашли те, которые тебя ищут! Не говоря уже, что так просто принято делать, и что ты начинаешь новую жизнь — как пони! Ииии… — Петрикора дьявольски коварно сверкнула глазами — ...Я ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ придумывать пони-имена, ты же не хочешь меня расстроить?
— Гвен засмеялась, всё ещё с ватной головой после конверсии. — Не-а, ни в жисть. Расстраивать пегасов — оно ж завсегда к непогоде?
— К засухам, сплошной облачности, удушливым испарениям, проливным дождям и всемирному потопу! — Засмеялась Петрикора. — Дай мне словарь, я все виды непогоды из него буду устраивать, пока ты не сдашься!
— Ладно, ладно... — Сгорел сарай, гори и стойло, решила Гвен. — О, вот это подойдёт — подумала она. — Не хочу отмечать свой первый день в Эквестрии превращением половины города в фригидарий, будь уверена!
— Фри...гидарий? — обалдело переспросила Петрикора. — Так ты и ПРАВДА библиотекарь!
— Гвен ударила по пледу хвостом, как судейским молотком. — Спорим на твои книжки, что да!
Их смех эхом отдавался на кухне, где Пэйдж готовила обед на всепони... 'на всех' поправила она себя. Время для этого слова ещё не пришло. Но придет обязательно.
На складе в другом конце города, у гигантского, подвешенного к потолку холоэкрана, стоял сам Леонард Рузвельт Райх. Он качался с носка на пятку и его лицо излучало гнев.
— Готово. — Аарон, как всегда, присутствовал в виде картинки на активной поверхности.
На экране за Леонардом тридцать членов Эшелона видели вращающийся портрет темноволосой женщины. Ползущие строки данных описывали её как “Гвеннифер Бойк, 31 год, Рост 155 см, вес 96 килограмм. Британо-Шотландское происхождение. Состоит в Королевском Обществе Охраны Неэквестрийских Цивилизационных Ценностей. Предположительно, является членом подпольной организации, возглавляемой Врагом номер два, Луной. Гетеросексуальна, были свидетельства бисексуальной фазы в колледже. Особые приметы: Повреждена роговица на правом глазу. Повреждено сухожилие на безымянном пальце правой руки. Родинка на левой ягодице, шрам от велосипедной аварии на левой руке...
Текст продолжал идти, и кончаться, похоже, не собирался.
Леонард терпел это извержение несколько минут, прежде чем снова заговорить.
— У нас есть все основания думать, что Бойк завладела рукописью. Обстоятельства её побега заставляют предположить тщательно разработанный план, вероятно, включающий в том числе, проникновение в ряды нашей организации. Представляется слишком маловероятным… — Леонард окинул тяжёлым взглядом тридцать человек перед собой, затем продолжил — ...чтобы быть простым совпадением появление пегаса, способного её унести. Ещё менее вероятно… — Теперь его взгляд прямо угрожал — …то, что этот побег случайно совпал с ошибкой доставки самых важных разведданных, когда-либо добытых нами в секретных архивах Мироправительства. Невозможно, чтобы единственный пропавший предмет из груза оказался именно самым ценным и важным по чистой случайности!
Тридцать человек неуютно поёжились. Им было страшно и у них были на то причины.
— По поводу ошибки, допущенной нашим водителем: сейчас принимаются дисциплинарные меры.
Тридцать человек, и Аарон на экране, непроизвольно сглотнули.
— Ошибки, из-за которых вы упустили эту рукопись, будут исправлены. — Глаза Леонарда были холодными, как у змеи, глаза хитрого и опасного хищника. Ни один человек в комнате не усомнился в его словах.
Наши аналитики полагают, что Бойк — агент Селестии и Мирового Правительства, действовавший под прикрытием библиотекаря. Она — несомненно — обучена избегать захвата, и должна считаться опытным бойцом. Пегаска, возможно, может быть бывшим агентом Мироправительства, возможно, это один из генномодифицированных оперативников, основавших П.В.З. Способность поднять мисс Бойк, в сочетании с умением уклоняться от огня заставляет считать пегаску первостепенной угрозой. Мы считаем, что это была спланированная и успешно проведённая операция, включающая в себя шпионаж в наших рядах. Возможное присутствие среди нас... лиц с двойной лояльностью... сейчас расследуется.
Многие поёжились и нервно сглотнули ещё раз.
Леонард вынул из заднего кармана расчёску, и причесал ею светлые тщательно ухоженные волосы. Медленно и без малейшей дрожи в пальцах вложил расчёску назад.
В данный момент нам неизвестно местонахождение мисс Бойк, пегаски и рукописи. Вся доступная информация — здесь, изучайте её, джентльмены. Я ожидаю, что вы найдёте всех троих в кратчайшие сроки.
Леонард Рузвельт Райх посмотрел прямо в глаза тридцати нервницающим людям.
— Позвольте пояснить: если мы получим эту рукопись, то, по заверению людей из научного отдела, мы сможем навсегда остановить конверсию в течение недели. Если ЭТО вас не мотивирует, значит, мы в вас ошиблись. Идите работайте.
И с этими словами, тридцать человек раскрыли собственные активные терминалы и вместе закопались в детали и факты. Они приступили к работе, к очень важной работе, они вышли на охоту.