Маска

Вступление

Летняя ночь в Кантерлоте. Казалось, что это должно быть лёгкое и тихое время суток, но из правил бывают исключения.

Бил ужасно сильный ливень, будто пытающийся пробить насквозь каменные дорожки города. Луна скрылась где-то за грозовыми облаками, было темно и сыро, но именно так и все должно быть. По крайней мере, так думал единорог, скрывавшийся под плотным плащом, гуляющий по тёмным улочкам столицы вот уже битый час.

Блоссен, думающий о чём-то своём, всё шел и шел вперёд, смотря себе под ноги. Ноги уже просто вели его туда, куда он сам того не хотел. Вокруг были лишь звуки дождя да его собственных уставших ног, которые шли уже который час. Он присел на мокрую лавку и немного задремал. Ему снилась поляна, что покрыта ромашками, в которых он валялся в ясный летний вечер. Солнце заходило за горизонт, меняясь на блёклый полумесяц. Темнота везде, тишина и покой. Всё именно так, как он любит.

Но недоставало ещё одного момента. Он встал из поля и обернулся.

Прямо на столе лежала скрипка, сделанная из клёна, а рядом с ней смычок. Взяв их, Блоссен начал играть. Тихо и спокойно, словно ночной прибрежный ветерок. Он стал играть агрессивнее, всё чаще мешая мягкую и звонкую Ми с твёрдой суровой Соль, держа скрипку старым стилем. Как звали в народе такой стиль?

Его грубо подхватили за передние ноги. Будто он был чьей-то игрушкой, которую захотели побить и выплеснуть весь гнев на ней. Полностью очнувшись, он всё-таки смог осмотреться.

С него сняли плащ и кинули куда-то вдаль комнаты, в которой он находился.

– Знаешь, для своего вида и роста ты весишь даже меньше, чем я предполагал.

Блосс встал на все четыре ноги.

– Где я? – спросил он, осматриваясь.

– Ты спал под открытым небом в дождь, замёрз бы насмерть. Что, дома нет? – спросил незнакомец, которого Блосс мог описать лишь сейчас.

Сильный, средних лет и… уставший?

– Он есть, но туда я не вернусь. Не примут попросту, – сказал Блосс, подмечая для себя помещение, в котором он находится.

Это мастерская, которая, по-видимому, была для ремонта любой техники, что ты мог встретить в этом мире. Вот валяется колесо от тележки, вот маленькая шестерёнка от часов, а вот длинная цепь, чьё предназначение он и не мог понять.

Незнакомец усмехнулся.

– Молодёжь нынче мечтательная. Тоже ринулся на мечту в столице?

Блосс рассматривал верстак в углу комнаты и не расслышал вопроса.

– Э-эй, ты как?

– А… Да-да, я в порядке. Извините, отвлёкся.

Жеребец усмехнулся.

– Я уже готовился к тому, что ты будешь брыкаться, пытаться как-то меня в чём-то обвинить, да нет, вроде как всё в порядке. Как зовут-то хоть, а?

– Блоссен.

– Рад познакомиться, Блоссен. Зови меня просто Видж, так будет легче. Как тебя зовут короче?

– Блосс.

Лишь ответив на вопрос, Блоссен стал рассматривать комнату ещё раз. Да, определённо мастерская, но вон там есть ещё что-то. Вроде фотографий.

– Так как я вижу, что вариантов у тебя не очень много, то вот что я тебе предлагаю: будешь у меня в подмастерье, будешь всем обеспечен, всем доволен, а взамен будешь работать, прибирать в мастерской и прочее.

Он протянул ногу в знак вопроса.

Блосс даже и не думал и протянул свою вперёд.

– Всё так легко? – как-то подозрительно сказал Видж.

– Да, а что?

– Мне казалось, что…

– Как насчёт мы просто ляжем спать? Я уже хочу посмотреть на свой чердак!

– Но ведь…

– Вперёд!

Блосс был вне себя от счастья. У себя дома и не мог подумать о собственной комнате, о собственном пространстве, о хоть чём-либо собственном, а теперь у него был собственный чердак!

– Ну и чудак… — сказал где-то за спиной Видж, но Блосс уже поднимался по деревянной лестнице наверх. Было две двери, вправо и вперёд, из которой Блосс выбрал вторую.

Небольшой чердак представлял из себя довольно маленькую комнату, но Блоссу она представлялась огромной.

В левом углу была кровать, тумбочка и окно над ней. Слева в упор от двери был шкаф, сделанный с особой любовью. Будто от отца для сына. Справа – письменный стол, хотя и для небольших операций для того же склеивания частей от маленького паровоза тоже сойдёт, почему нет?

Потолок был маленьким, да, но Блоссену хватало сполна.

Если бы не усталость в ногах, то потолок был бы пробит прыжком от эйфории.

– Завтра будешь работать, понятно? – как-то нейтрально-строго сказал Видж.

– Хорошо, Видж. Спокойной ночи! – расстояние от Блосса до его нового компаньона было метра три, но он всё равно помахал своей ногой на прощание, перед тем как дверь была закрыта снаружи. После небольшого слушанья тихого ворчанья, Блосс стал осматривать комнату получше.

Она была очень пыльной, будто в неё не заходили вот уже какой год. Открыв шкаф, Блосс увидел игрушки, чистую, но пыльную одежду, мяч и какую-то фотографию. Сдунув пыль, он увидел какого-то жеребёнка в окружении Виджа и какой-то молодой кобылы. Фотография была сделана явно в прошлом, слишком уж молодой Видж. Там была подпись:

«Балтимэйр, 28 июля, последний день перед отъездом отца в армию. Обещал привести подарок».

Блосс взял фотографию и вложил её в стол, а сам стал готовиться ко сну. Он не был голодным, нет. Он не хотел пить.

Он хотел бы бегать среди полей, быть свободным, помогать другим, быть в мире и жить. Жить так, как полагается в правдивом и счастливом обществе, в которое он попал, не так ли?

С этими мыслями он лёг на кровать, прикрывшись тёплым одеялом. Луна пробивалась сквозь тёмные облака, дождь стал стихать.

Блосс заснул с улыбкой на лице, которая была искренней.

---

Солнце било ему в лицо, отчего он поморщился, но всё ещё не хотел просыпаться. Слишком уж ему нравилась его новая постель. Но работа не ждёт, не так ли?

Ещё раз проводив свою новенькую комнату взглядом, он пошел вниз. Он почувствовал запах какой-то еды, но он в ней не разбирался. Это было что-то горькое.

– Садись, будем завтракать, – сказал Блоссу Видж, сидя за небольшим столом в углу мастерской.

– Я не голодный, спасибо, – искренне сказал Блосс, но, видимо, ему не поверили.

– Сказано – должно быть сделано. Садись, – с нажимом повторил Видж, будто показывая свой командирский тон.

Блосс не стал перечить. В конце концов, это не в его характере.

Сев за стол, он стал медленно ковырять телекинезом в тарелке с супом, который состоял из каких-то овощей и бешеных специй. Видимо, жена не успела научить его готовить, хотя Блосс вообще не разбирался в еде.

– Хоть расскажи о себе чего-нибудь, а то сидишь тенью гнетущей, – сказал Видж, даже не щурясь от своего «мастерства» приготовления.

– Я не хочу об этом рассказать, ибо даже не о чем.

– Что, скрываешь что-то? – даже без подозрения спросил Видж.

– Просто не о чем рассказывать. Лучше уж расскажите о себе, раз уж зашел разговор.

– А может, я тоже не хочу говорить о себе? – Видж сложил ноги у себя на груди и вопросительно посмотрел на своего собеседника.

– Действительно, ваше прошлое куда страшней моего, – сказал нейтрально Блосс, водя ложкой по дну так и не опустевшей тарелки.

– Да что ты знаешь о моём прошлом…

– Солдат, что провоевал пять лет у чёрта на куличиках, потерял тринадцать товарищей в боях, одного без вести, пришел домой лишь ради того, чтобы увидеть, что жена и сын уходят от него, а теперь свою моральную боль он глушит тяжелым алкоголем, скрывая её под маской уверенности в завтрашнем дне и хладнокровности.

Видж не удивился, он не стал кричать, орать или хоть что-то делать. Он уставил взгляд вниз и глубоко вздохнул.

– Ты откуда? СВР, армейская разведка, спецназ? – спросил он, не поднимая головы.

Он даже не представлял о том, о чём он говорил. Блосс был из куда более высокой тёмной лиги.

– Ниоткуда, я просто догадался, – сказал он искренне и безо лжи.

Какое-то неудобное молчание повисло в комнате, которое Блоссу никогда не нравилось.

– Хей, я ничего не имею против или не осуждаю Вас, у всех у нас есть тёмные пятна в истории, тем более у военных.

– Знаешь, а ведь многие бывшие сослуживцы говорили так мне, – сказал Видж, наконец подняв голову.

Глубоко вздохнув, Видж встал из-за стола и понёс тарелки куда-то в другую дверь прямо под лестницей. Видимо, там было что-то вроде очень тесной, но уютной кухоньки.

– Я могу помочь вам в уборке или работе! – сказал Блосс, все ещё сидя за столом.

– И после этого ты ещё не потерял уважения ко мне?

– А с чего мне его терять? – Блосс спрыгнул со своего стула и подметил метлу в самом дальнем конце мастерской, которая, мягко говоря, была сборищем чего угодно, всё валялось, как попало, и всё это требовало уборки.

– Вперёд, к чистоте и армейскому порядку! – Блосс начал запевать какую-то строевую песню, а Видж лишь грустно улыбнулся. Ему не хватало своих товарищей, но, видимо, именно этот незнакомец заменит ему их.

Скорей всего.

Основы механики

Блосс вылез из-под повозки, которую Видж показал ему. Он спрятал её где-то в закромах, как он сказал, склада, который представлял из себя буквально сборище чего только угодно, что требовалось для починки, ремонта или полного уничтожения на металлолом.

– Апчхи! – чихнул Блосс, вытирая пол на этом самом складу.

– Да уж, пора заканчивать отдыхать, а то совсем не разгребу это всё, – посетовал Видж, сидя за столом и чиня колесо велосипеда.

– Я могу вам помочь! – отозвался Блосс, весь в пыли, что его жёлтая шерстка казалось серой, а тёмная грива выглядела ещё темнее.

– Есть опыт? Хоть какой-то?              

– Я читал мануалы, которые мне очень нечасто попадались на родине.

– Ну и ну… – очень многозначно отозвался Видж. – Заканчивай с уборкой там, подойдёшь, попробуешь.

– Так точно! – как-то неуклюже козырнул Блосс, вызвав у Виджа грустную усмешку.

Блосс осмотрелся: всё было чисто и блистало, паутина была убрана, пауки ненавидели его, а пыль была собрана лично им.

Буквально.

– Иди хоть умойся, солдат, – приказал Видж Блоссу, который, быстро кивнув, поднялся по лестнице и открыл правую дверь.

Небольшая уборочная, сделанная кафелем. Удобно, практично, но холодно.

Помыв из крана лицо и тело, набрав воды в ванну, Блосс взглянул в запотевшее стекло. Его облик был чист, его зелёные глаза выглядели хищными, если бы он выключил свет. Тело сияло, ноги держались плавно, а самое главное – он насытился от работы с ним. Вперёд.

Вернувшись в мастерскую, Блосс увидел Виджа, работающего над часами.

– Твоя задача – засунуть эту вот мелкую фиговину в во-от этот слот. Ты единорог, у тебя легче это получается.

Блосс взглянул внутрь часов. Ему нужно было вставить центральную шестерёнку в часы, которая крутила три стрелки: секундную, минутную и часовую. Подхватив её со стола, он осторожно просунул её в вал или что-то подобное.

– Молодец, боец, – Видж сложил часы в сумку, перетянул её и направился к выходу.

– А вы куда? – спросил Блосс будто ребёнок, которого собираются оставить одного в темноте.

– Нужно отнести эти часы товарищу одному, он их доделает, ибо там керамика нужна, – Видж уже открыл дверь, но Блосс дёрнул его за хвост.

Буквально.

– А что мне делать? – спросил он, успев присесть перед своим уже будто отцом.

Видж устало вздохнул.

– Видишь ту телегу, что ты чистил от пыли? Нужно ей новые валы сделать, а то владелец сломал их, но не колёса. Как – не знаю. Может быть ударился.

– Будет сделано, – Блосс встал и пошел в сторону склада.

– И это… не разломай тут ничего, хорошо? – спросил Видж уже в проёме двери.

– Будет сделано! – повторил Блосс и козырнул.

Видж, усмехнувшись, хлопнул дверью.

Блосс вытащил телегу со склада, ибо делать ремонт при единственной лампе – дело трудное.

Сделав кроткий взгляд на телегу, Блосс решил, что его неплохо бы и обработать чем-нибудь, ибо сидеть на таком дереве – сидеть на гвоздях. Обыскав всю мастерскую, Блосс нашел кусок древесины, на который намотана наждачка.

«Работа долгая, но ничего, где наша не пропадала», – подумав про себя, Блосс принялся за работу, которая закончилась, на самом деле, быстро, ибо древесина была не обработана лишь внутри повозки.

Сдунув всю пыль, Блосс принялся искать что-нибудь для того, чтобы сделать из них два вала.

«Фанера тоже подойдёт», – подумал Блосс и принялся искать ножовку. Нашел быстро, ибо она была брошена около лестницы. Видимо, у кого-то задался не очень удачный день.

Верстак, опилки, работа и пот. Хоть и на кажущуюся примитивность, повозка – это вам не гвоздь забить. Её строение состоит из больших частей, но самое важное, как подумал Блосс, это вал. Слишком большой или маленький диаметр – не влезет, переделывать. Поэтому он отнёсся к заданию со всей серьёзностью, и сделал замеры по нескольку раз.

Семь раз отмерь, один раз…

– Отрежь! – валы отлично вошли в колёса, и повозка поехала немного вперёд. Блосс подпрыгнул от радости.

Оставив её прямо посередине комнаты, он стал искать что-нибудь, что ещё можно починить. На глаза ему попался будильник. Старенький, уже отслуживший своё, и чья судьба – быть разобранным на запчасти, хотя вряд ли у него хоть что-то осталось в хорошем виде.

Взяв его телекинезом, Блосс положил его на стол и стал смотреть на него. На нём был нанесён рисунок, символизирующий красивый закат на маленьком лугу.

Он хотел быть таким же. Бегать по траве, делать снеговика, радоваться жизни. Но нет, нужно ведь отдать всю, всю свою чертову жизнь на «служение». Да к чёрту оно всё, зачем ему это? Он не хотел служить никому, он лишь хотел жить.

Как сказал один умный персонаж из тех редких книг, что читал Блосс:

«Патриотично – это выключить свою голову и идти тупо на штыки, как последний баран, а я уже слишком стар, чтобы верить в этот весь бред».

М-да уж, что-что, а книги в родном «городе» Блосса были редкостью. Уж слишком сильно они заставляют думать, задумываться и проявлять инакомыслие. Он хранил их у себя под кроватью, но когда уходил, не взял их собой. Почему – даже он не знает. Может, из-за того, что он хотел забыть о том месте навсегда? Или просто лень, он не знает.

Он просто забыл книги.

Как его там называли? Будущая «Железная» молодёжь? Ну-ну. За ширмой славы и похвалы выглядывает грязный труп, ибо именно так ты завоюешь и то и это, другого там не дано.

«Занесло меня куда-то», — подумал он про себя.

И вправду, философствовать можно было ещё долго, но факт остаётся фактом: дороги назад уже не будет и все мосты сожжены.

«Ха, прямо как в каком-то романе, не так ли?».

Блосс отстранил от себя будильник и поднялся наверх в свою комнату. Он хоть как-то хотел скоротать время. Может, тут есть какие-нибудь игры или книги?

Заглянув под уже свою кровать, Блосс чихнул.

«Здесь давно не были, очень давно», – заключил он, смотря на количество паутины вокруг.

Немного осветив себе своим рогом, он увидел небольшой деревянный меч и лук. Блосс сам баловался луком из дерева, когда был маленьким. Отец делал ему такие чуть ли не каждый день, и ему нравилось видеть лицо своего сына счастливым.

Больше он ничего не сделает.

Блосс со вздохом поднял голову и взглянул в окно. Там слышно чей-то смех на фоне закатного солнца. Он ушел обратно вниз и сел вновь за стол, всё так же смотря на будильник и иногда двигая его стрелки. Вот уже девять утра, а сейчас – три ночи. Три дня – девять ночи. А теперь полночь!

«Вот бы иметь силу, чтоб менять времена суток. Так удобно!», – подумал он, вспоминая, что, на самом деле, две пони в этом мире имеют такую силу.

Он мало что знает про принцесс, их прошлое, будущее и настоящее.

«У них метки разные, вот и всё их отличие».

Его окружение думало по-другому. Считало по-другому. Верило по-другому.

Для них, сёстры – враги, чьи тела должны быть подвешены задними ногами вверх ради развлечения толпы, потому что они совершили преступления, которые не совершил ни один тиран во всём белом свете.

Он не верил им. Ему нужно лично убедиться в этом. Он требовал доказательств, он требовал действия, их причины и их следствия.

Но всё, что он получал – гневный взгляд.

«Да и чёрт с ними, как и с сёстрами, так и с моими товарищами», – решил он, пытаясь хоть как-то отодвинуть негативные мысли вдаль разума.

– Всё равно не увижу хотя бы одну из них…

– Кого не увидишь?

Блосс подпрыгнул на месте.

– Что, напугал тебя? – с улыбкой сказал Видж.

– Моё сердце, наверно, не выдержит такого удара снова! – сказал Блосс, уже обернувшись к своему собеседнику на стуле.

– Дверь-то смазана, – сказал Видж, опуская на пол около входа сумки, полные, кажется, продуктов. Или что-то тяжелее.

Видж подошел к столу и заметил будильник.

– Ха, балуешься с будильником? Могу предложить дело, связанное с ними.

Блосс усмехнулся.

– Собрать будильник?

– Интереснее! – сказал Видж, и дотянул одну из сумок до стола, вытягивая из них какие-то деревянные настольные часы. – Продавать их!

У Блосса мелькнул огонёк в глазах.

– Когда? – спросил он, рассматривая часы.

– Завтра, примерно на рассвете. Займёшь кой-какую стойку на рынке, а у меня будет свободное время заняться вот этим хламом, – он кивнул за свою спину.

Блосс бросил взгляд на потрёпанные часы с лугом.

С красивейшим зелёным лугом.

– Мистер Видж…

– Я тебе не мистер, никогда и не был. Чего?

– Видж… я могу выйти?

Собеседник Блосса моргнул два раза.

– Прогуляться? Почему ты меня спрашиваешь?

– Я… я не знаю.

– Главное – допоздна не гуляй, тебе вставать на рассвете.

Блосс встал и пошел к выходу.

– Плащ одевать будешь?

Блосс уже был за дверью, когда вопрос был задан.

– Нет, спасибо.

– Как знаешь, мужик, как знаешь…

Блосс оказался на улице, а именно – в узком переулке, где его дверь была концом. Выйдя из него, он очутился будто в другом мире. Из-за шума он иногда не слышал своих мыслей, от количества окружающих он начинал чувствовать себя подавленным муравьём, а блики золота так и норовили ослепить его глаза.

Закат уже заканчивался, ночь начинала свою смену, но, на удивление Блосса, город живёт, будто и не существует светила на небе.

Бесконечные магазины, вывески, витрины, богатые бутики с одеждой. Этого не было на его родине, хотя он и не сильно хотел этого. Он думал, что такие богатства развратят пони, что они превратятся в меркантильных созданий, жаждущие лишь денег. Но, стоило ему лишь задеть кого-либо в бесконечном потоке по его же причине, на него обрушивались тысячи извинений, хотя он знал, что это именно он витает в своих мыслях и не следит за дорогой.

Ему начинает нравиться столица. Да, хоть и золото буквально выжигает глаза, но при свете луны оно и не так сильно заметно.

Только как-то страшно тут…

Пройдя мимо какой-то статуи, Блосс услышал музыку, лучше которой он ничего не слышал.

Какая-то пони играла на скрипке. Не за деньги, нет. Она играла ради того, чтобы выплеснуть чувства.

Блосс сел перед ней и вслушивался в её музыку, хватал её, как кислород. Он смотрел на неё немигающим взглядом, будто ученик смотрит на учителя, птица на ориентир.

Сын на собственную мать.
– Beauté qui ne se voit pas, – сказал Блосс, когда пони клала скрипку в футляр.

– La beauté doit être ressentie, – ответила ему она с улыбкой.

Он ещё долго смотрел ей вслед, даже когда она полностью пропала из его поля зрения. Мысли путались одна за другой, голова гудела от какого-то чувства эйфории, наполненности, желанием сделать что угодно, но Блосс лишь смотрел, слегка улыбнувшись.

Он почувствовал, как холод захватывает его. Он наконец-то вернулся в мир, отряхнулся и встал.

Была глубокая ночь, тихая и спокойная, но пони до сих пор жили, как при дневном свете. Они не хотели его беспокоить, нарушать момент его прозрения.

«Что ж, спасибо».

Блосс тихонько побрёл путём назад, смотря себе под ноги. Ему было о чём подумать, о чём поразмышлять. У него было прошлое, которое он отбросил прямо в мусор, где ему, на самом деле, и место. У него есть настоящее, которое даёт возможность начать будущее. Будущее, где он сможет жить в нормальном обществе без приукрашиваний и лжи. В обществе свободы и жизни.

В обществе без масок.

Блосс тихо вошел в мастерскую, где стоял полнейший мрак.

Его зрение никогда не подводило в такие моменты.

Тихонько пройдя мимо стола, Блосс чуть не наступил на сумку около стола, которая была оставлена вечером. Будильник куда-то пропал.

– Уф-ф…

– А ты поздно.

Блосс вскрикнул и чуть не бросился под стол.

– У Вас… тебя всегда такая манера встречать гостей? Пугать их до остановки сердца? – Блосс обернулся на звук собеседника.

Он стоял слева от него, на складе, разбирал какой-то старый диван.

– Так я не специально, – сказал он, смотря куда-то в стену. – Хоть бы свет включил для приличия.

– Я думал, ты спишь, – Блосс стал искать переключатель, – ночь всё-таки на дворе.

Включив свет, Блосс немного прищурился. Он увидел Виджа, который вытер со лба пот.

– Почему ты вообще работаешь без света?

Видж повернулся к собеседнику и постучал по своей каске с налобным фонариком.

– Знаешь, когда я слышу шаги позади себя, а свет даже и не задумываются включать, то у меня срабатывают рефлексы, которые я точил в армии.

– Это какие? Пугать мимо проходящих пони?

– Это тоже.

Видж вернул свой взор к дивану.

– Ладно, этот дохлый, разве что червей кормить.

– Без шансов на восстановление?

– Мертвее мёртвого, даже в тяжелораненых не запишешь.

Блосс дотронулся до дивана, и оттуда вылезла целая стая муравьёв.

– Лучше вынести его отсюда, пока они в другие вещи не залезли.

– Завтра этим займёмся, сегодня достаточно отработали.

Блосс впервые в своей жизни удостоил собеседника немым вопросом.

– Что? Я сходил к часовщику, починил свой собственный шкаф и кран, который очень сильно тёк, да вот, с мебелью разобрался.

Собеседник бывшего военного усмехнулся.

– А как же планы по продаже парочки часов?

– Ты будешь продавать, а я буду тут свою бедную спину гнуть, – военный отошел немного влево и отодвинул шкаф, открывая какую-то фотографию.

Блосс дунул на неё.

– Твой взвод? – спросил Блосс, смотря на примерно дюжину солдат.

– Отделение второго взвода пятой роты двадцать четвёртого батальона, семнадцать солдат личного состава в общем, четырнадцать из которых – трупы.

– Но ведь один из них – пропавший без вести. Может, он сбежал и ведёт какое-нибудь хозяйство где-нибудь на окраине Эквестрии?

Видж как-то очень сильно потемнел и опустил взгляд.

– Я не хочу вспоминать об этом.

– Прости, я не знал.

Блосс все ещё смотрел на фотографию. Семнадцать пони, четырнадцать из которых – либо трупы, либо пропавшие без вести, но скорей всего, трупы.

Один из них – сам Видж. Какой же счастливый он тут…

Он был, видимо, командиром. Остальные выглядели кто как: счастливые, надутые от лёгкой обиды, улыбающиеся, а кто-то просто спокойным и радостным за то, что выжил ещё один день на войне.

– Жалеешь об этом?

– Лишь о том, что я не смог их уберечь.

– То есть война была справедливой?

– Ты о чём?

– Ну… война была за защиту твоей Родины, твоей страны, твоей семьи.

Видж горько усмехнулся.

– Знаешь, чем мне заплатили за всю ту кровь, что я пролил на фронте? – он наконец-то поднял голову. – Славой, да парой подачек.

Блосс не удивился.

– Военные всегда в почёте, особенно после войны.

– Вот только через месяц нас забыли. Два моих оставшихся товарища остались в армии, а я один ушел из неё, не перенёс потерь. И ты знаешь, чем это закончилось?

– Ты хотя бы сражался за свою…

– Забудь. Ни о каком патриотизме и речи идти не может. Я уже сам не понимаю, почему мы сражались в той пустыне.

– Что тогда патриотично для тебя? – спросил Блосс, отвернувшись наконец-то от фотографии и взглянув Виджу в лицо.

– Патриотично – это выключить свою голову и идти тупо на штыки, как последний баран, а я уже слишком стар, чтобы верить в этот весь бред о «великих» и «благородных» войнах, – ответил без запинки Видж.

– Но ты пошел на них…

Он глубоко вздохнул.

– Знаешь это чувство, когда ты перевозбуждён, хочешь что-то сделать и что-то доказать кому-то, будто бы ты жеребёнок несмышлёный?

– Я знаю это чувство, но без охоты доказать кому что-либо. Я просто хочу сделать… что-то полезное для мира.

Видж подошел к Блоссу и положил свою ногу на его плечо.

– Самое полезное, что ты можешь сделать для мира – не стать пушечным мясом.

– Спасибо за совет, конечно… — Блосс снял конечность друга с плеча. – Но я никогда и не хотел.

– Молодец. А теперь давай спать, а то нас занесло куда-то…

– Спокойной ночи.

– Тебе того же.

Блосс поднялся наверх и прилёг в кровать.

«Надеюсь, Видж разбудит меня».

Торговля и музыка

Блосс мало спал этой ночью, но, несмотря на это, он чувствовал себя даже более-менее выспавшимся. Или нет, он не знает.

Было самое начало рассвета, и Блосс увидел смену дня и ночи воочию. Это было довольно быстро, но мягко.

– Встал уже? Давай вниз, объясню всё, – Видж ушел снова вниз, а Блосс встал с кровати и пошел в ванную, чистить зубы и приводить своё лицо хоть в какое-то подобие порядка. Видимо, ему снился кошмар, но он уже его забыл.

Проведя минут семь в ванной, Блосс наконец-то спустился вниз и увидел разные виды часов: от небольших будильников до довольно крупных деревянных часов, которые обычно вешают на стену.

– Всё просто: я дам тебе двадцать часов, цены на них я сам наклею, а твоя задача – простоять до заката.

Блосс окинул взглядом стол, на котором стояли его будущие товары.

– Будет сделано, – сказал он уверенно.

– Если тебе прям уж совсем захочется чего-нибудь перекусить или выпить – купишь себе чего-нибудь, хотя у меня на этот счёт большие сомнения.

– Извини, а можно вопрос?

– Попробуй.

– Сколько стоит скрипка?

Видж моргнул.

– Скрипка? – повторил он. Блосс положительно кивнул. – Ну ты даёшь, мужик. Я не знаю, но, как видишь, лесов тут днём с огнём не сыщешь, поэтому вряд ли дорого.

Блосс вскинул голову в немом вопросе.

– Очень дорого.

Блосс немного понурил голову.

– Не волнуйся, можно съездить куда-нибудь, если захочешь, – попытался подбодрить его Видж.

Блосс стал собирать часы в сумку и перевесил её за плечо, затем вторую.

– Помочь? – спросил Видж, стоя уже на выходе.

– Всё нормально, пошли.

Они вышли из мастерской, и пошли вдоль по небольшой улице, где Блосс опять почувствовал себя муравьём, хотя с ним и был Видж, чувствовавший себя как дома.

– Не зажимайся ты так, парень. Да, город большой, но и ты не пальцем делан, – Видж слегка толкнул уже идущего в половину роста Блосса.

– Вы военный, а я так… – сказал Блосс, вставший в полную высоту. – Здесь всё такое… хаотичное. Всё двигается будто бы не по расписанию и не по приказам, а просто куда кто хочет.

– А что ты хотел? Гражданские – они такие, – сказал бывший военный. – Привыкнешь.

Спустя пять минут они дошли до ярмарки. Блосс вряд ли смог бы охарактеризовать её, всё равно доселе такого явления не видел.

Они зашли в небольшой тент и стали раскладывать часы, а Видж ещё и прикрепил ценники к каждому товару. Пока он это делал, Блосс стал осматриваться. Единственное, что зацепило его внимание именно на этой ярмарке – слишком уж большое количество Гвардии.

Королевской Гвардии.

«Что-то недоброе намечается», – подумал про себя он.

– Ладно, я пошел, удачи, – сказал Видж и поспешно удалился.

– Тебе того же.

Блосс опёрся на прилавок и стал выжидать. Он хоть никогда и не лез в чужие дела, но сейчас ему просто интересен один вопрос: зачем столько гвардейцев?

Но пока он просто пытался найти в своём тенте хоть что-то, с чем можно как-то провести время. Газеты, газеты, газеты, «Как стать торговцем для чайников», какой-то потёртый журнал про поп-звёзд и книга об устройстве артиллерийского орудия с 6-ти дюймовым стволом.

«Выбор невысок».

Порывшись ещё дольше, он стал замечать, что жизнь на рынке как-то сильно уменьшает звук, становится тише, причём будто бы поочерёдно: сначала дальние тенты, потом на середине.

Выглянув из-за прилавка, Блосс увидел из-за угла тента синюю кобылу, около которой было лишь два-три охранника.

– Принцесса Луна! – все пони в поле зрения Блосса пали ниц, этому примеру последовал и он.

Блосс наблюдал за Луной. На её лице была… неразбериха. Многие пони буквально тряслись от страха, но имели хоть какое-то уважение к своей правительнице, и лишь благодаря этому, наверно, они не бросались в галоп. Блосс не понимал причину этого страха, и видел, что Луна – тоже. Она пыталась улыбаться, но это не помогало.

Только Блосс оказался за спиной правительницы, он встал, как ни в чём не бывало, что привлекло внимание всех в округе.

Принцессы в том числе.

– Здравствуйте, принцесса Луна, – решил поздороваться Блосс, видя… разочарование?

– Приветствуем, подданный. Чем занимаешься? – спросила Луна, подойдя к прилавку.

– Продаю часы, – Блосс обернулся назад и жестом показал свои товары, – Самые разные, можете взять одну штуку, вашей платой будет ваша природная красота, принцесса.

Кажется, половина рынка только что тревожно вздохнула, а другие – похоронили.

Блосс взглянул в лицо принцессы Луны.

«Она что, смущается?», – Блосс был удивлён такой реакции и уже почти откинул её, но аликорн прикрыл своё лицо крылом.

– Спасибо, но мы откажемся.

Принцесса сделала пару шагов задом, развернулась и пошла дальше по небольшой улочке, сложив крыло на бок.

Блосс переминался с ноги на ногу, ведь у него была возможность, которой, скорей всего, больше и не будет, но спросить о такой маленькой вещи саму Принцессу? В голову эта идея никогда не приходила, но…

«Что я, в конце концов, теряю?».

– Принцесса Луна! – спросил на бегу Блосс, подбегая к синей кобылице.

Его резко остановили копьями, будто намекая, что ещё шаг – тебе несдобровать.

Принцесса Луна сама опустила копья и подошла к собеседнику.

– Что такое?

– Можно вас… попросить кое о чём?

Лицо Луны стало подобно стальному листу. Строгое, готовое чуть ли не закопать тебя. В глазах же вновь пробежало разочарование, от того, что тебе сделали комплимент лишь ради того, чтобы потом чего-нибудь попросить.

И Луна знала, что он собирался сказать.

Это было…

– О скрипке.

Луна моргнула.

Ещё раз.

– Повтори.

Блосс перемнулся с ноги на ногу

– Я хочу попросить вас о скрипке. Она очень дорога и непозволительна для меня, но я решил попросить вас об этом.

Луна удивлённо смотрела на пони перед собой.

Он обратился к высшему лицу государства не для получения власти, её дружбы или покровительства, а… скрипки?

Просто скрипки?

Её лицо теперь выражало удивление, невозможное передать словами.

– Ты решил попросить нас о… скрипке? – удивлённым голосом спросила Луна.

– Да, извините за это, если это разозлило вас, – сказал виноватым голосом Блосс.

Луна тряхнула головой.

– Скажи лишь место и имя, – сказала заинтересованно Луна.

– Вы серьёзно?

– С одним условием: ты лично придёшь и сыграешь нам во дворце.

Блосса кинуло в жар.

– Блосс.

– Хорошо. Будь завтра на этом же месте, и ты получишь письмо от нас. Ступай с миром.

Луна обернулась и всё дальше уходила с рынка, а Блосс так и стоял ошеломлённый, смотря ей вслед.

– Ты чего тут стоишь? – Блосс тряхнул головой и обернулся. Позади него стоит Видж, положивший ногу на его плечо.

– Да так… Завтра у меня будет важный день, – он взглянул наверх и увидел, что солнце почти в зените.

Блосс повернулся к Виджу полностью.

– На тебя так странно смотрят прохожие. Что натворил? – спросил Видж.

– Ты знаешь принцессу Луну?

Бывший военный подозрительно посмотрел на своего друга.

– Ты общался с ней?

– А чего такого?! – вспылил Блосс.

Видж нахмурился и позвал за собой в тент.

– Слушай, может, ты и не знаешь, но про принцессу эту ходит столько слухов. И все из них отрицательные.

– Это слухи.

Видж прижал ногу к лицу и глубоко вздохнул.

– Она предала собственную сестру и чуть не убила её, как ты можешь ей даже в лицо смотреть?

Блосс был ошеломлён. Она, чьё лицо было чуть ли не в слезах, предала собственную сестру? Ради чего?

– Только не говори мне, что родители не пугали тебя детскими сказками про Найтмер Мун и про то, что она съест тебя, если ты не уснёшь.

– Нет?

Видж глубоко вздохнул.

– Ладно, иди домой, я постою тут, а то всех покупателей разгонишь. Потом поговорим насчёт этого.

Блосс медленно направился к мастерской, чувствуя тяжелейшие взгляды у себя за спиной. Кто-то осуждал его, кто-то сочувствовал, а кто-то просто интересовался. Он не понимал ни их, ни Луну.

Она действительно предала свою сестру? Ради власти?

Он слышал, что когда-то у Селестии появился соперник, и он попытался сбросить её с трона. Но подумать, что это была её единственная сестра? Это уже ума лишиться надо!

Блосс зашел внутрь и сел за стол, где всё ещё были те самые часы с закатом на луге. Он представлял теперь Селестию и Луну, стоящих по обе стороны поляны, готовых перерезать друг другу глотки из-за власти, забывая о своём родстве.

«Ну не может такого быть, ну не может!», – говорил он себе в мыслях.

Да, ему вдалбливали, что сёстры – это тираны, уроды, не имеющие ни капли сочувствия к кому-либо. Но чтобы вот так…

Блосс взглянул на дверь.

«А стоит ли вообще идти туда?»

Попытка ценою в жизнь

Блосс не смог заснуть этой ночью. История с Найтмер Мун поразила его в самое сердце.

История лишь о простой обиде, вылившейся в тысячелетнее ожидание, результаты которого видны на лице Луны.

Страх.

Её никто не любит, её никто не уважает, её попросту боятся. Но боятся не только её, но и она сама, что ей придётся жить в этом новом мире страха, где под каждой очень не убедительной маской прячется животный страх Лунной Пони, которая хочет убить тебя и обглодать до костей.

«Надави ещё сильнее – даже Селестия не остановит Луну от простого самоубийства», – подумал про себя Блосс, лежа в кровати и считая часы до рассвета.

Но, возможно, что дух остался в теле Луны, но она скрывает его, чего никто не знает. Возможно…

«Ты веришь слухам. Пойми, дырявая ты голова, что им верить нельзя!», – пытался вразумить сам себя Блосс.

Но кто знает правду? В конце концов, слухи не берутся из ниоткуда.

Разве что от страха.

«Вот и все ассоциации у меня, связанные с Луной – страх. Ты ведь сам сделал ей комплимент, чего бояться?»

Блосс всё равно немного вздрагивал от мысли, что ему придётся сегодня идти в замок. Он не знал, где он находится или как к нему пройти, так что придётся попросить Виджа провести его к нему, чтобы потом сыграть той самой, которая предала свою сестру.

«Предатель предаёт больше, чем один раз, не так ли?», – подумал он, переворачиваясь на другой бок, уходя от лучей восходящего солнца. – «Но какое мне до этого дело? Плевать, я сыграю и уйду, получив свою скрипку. Может, написать хоть что-нибудь? Ай, к чёрту»

Перевернувшись на другой бок, Блосс взглянул в окно.

Солнце мягко восходило, будто бы получив разрешение от своей ночной подруги.

«Может, всё это бред?»

---

Блосс стоял за прилавком и клевал носом, хотелось спать. Давно он не чувствовал себя настолько убитым. Будто бежал десять километров без остановки.

Принцесса Луна сказала, что она пришлёт письмо, в котором, наверно, было время его приёма. Но вот уже было далеко за полдень, а письма так и не было.

Блосс взял себе салат из каких-то овощей, стараясь попросту не заснуть из-за их очень странного запаха, незнакомого ему.

«Будто бы ты вообще знал, как пахнет еда», – усмехнулся он про себя и продолжил наблюдать за жизнью на рынке, которая после вчерашних событий… немножко изменилась.

Повсюду бегали пони с блокнотами и спрашивали о вчерашних событиях, в которых очень часто любили упоминать Блосса, как чуть ли не самоубийцу, который флиртовал с убийцей. Его это немного забавляло, но называть Луну убийцей, хоть и прятать это в завуалированных определениях, было глупо.

Наверное.

Наконец-то из-за угла появился стражник в золотой броне с сумкой наперевес, который шел прямо к палатке.

– Вы Блосс? – сказал страж, доставая письмо из сумки.

Коротко кивнув, он стал распечатывать довольно хорошо сложенное письмо, с какой-то почтовой маркой.

«Блосс, так как наше время очень ограниченно и практически отсутствует, мы попросим вас прийти вечером сего дня, в восемь часов.

Принцесса Луна».

– Удачи, мужик, – сказал стражник, смотря на Блосса каким-то удручающим взглядом.

– Что?

– Ты читал письмо вслух. Даже среди наших о ней ходят не самые добрые слухи, а если она вызывает тебя лично – вряд ли ты ей понравился.

– Она могла просто забыть обо мне, разве нет?

– Хищник любит играть со своей жертвой.

Блосс сложил письмо в небольшой кораблик. Всё равно больше с ним ничего не сделаешь.

– К чёрту. Я не верю всему этому, слухи должны быть чем-то подтверждены.

Стражник тяжело вздохнул.

– Ты здесь новенький? Знаешь хоть, где замок, где войти?

Блосс отрицательно покачал головой и зевнул.

– Я подойду сюда в шесть вечера, проведу тебя, а потом ты дальше сам, мне ещё нужно к жене успеть на годовщину.

– Тебе выделили целый отпуск? Поздравляю с годовщиной.

– Спасибо. Я пошел, скоро буду.

Блосс помахал ему на прощание и стал дальше читать свой приключенческий роман.

---

День проходил медленно, будто тянулся специально, как тягучая жвачка, дабы Блосс подумал о чём угодно, делал что угодно, но не шел в замок. Но через минут пятнадцать должен прийти тот самый стражник и отвести его к принцессе ночи.

Честно сказать, его чувства сейчас не очень ясны. Что ему делать? Радоваться, бояться или насторожиться?

Он идёт к самой принцессе, что можно сказать, высшая почесть, которая заставляет радоваться.

Он идёт к принцессе, которая предала собственную сестру ради власти, что заставляет бояться.

Он идёт к принцессе, слухи о которой ходят даже в королевской гвардии, и их содержание очень неутешительно, и это заставляет насторожиться.

Но у него уже нет пути назад. По крайней мере, он так думал.

– Готов? – сказал подошедший к стойке солдат, которого не заметил замечтавшийся Блосс.

– Ну, пошли, – Блосс поставил табличку «Закрыто» и потянулся, сгоняя сонливость.

Солдат хмыкнул.

– Даже никого на караул не поставишь?

– Мой друг договорился об этом, не волнуйся.

– За мной.

Блосс последовал приказу и шел по пятам за стражником, попутно снова озираясь по сторонам и смотря на высокие шпили зданий, бликующие окна и орлов наверху. Один из них был будто из огня, парил в небе с королевской грацией, хищно всматриваясь в прищуренные глаза молодого единорога.

Но вскоре он скрылся в облаках, оставляя Блосса одного посреди огромного города, в котором всё двигается хаотично, будто в трансе.

Он нервно сглотнул.

– Давно тут? – спросил стражник, видя страх на глазах Блосса.

– Ну… да?

– Привыкнешь, я тоже когда в часть попал из своего захолустья боялся до чёртиков. Дело времени.

– Наверное.

Солдат лишь усмехнулся и вел Блосса дальше по столице, но вскоре они пришли к мосту, ведущий в огромный замок.

Он ещё больше, чем у него на родине.

– Спросишь у…

Солдат нахмурился.

– У «пони», которые здесь обитают, дорогу к тронному залу.

– Не нравится аристократия?

Стражник фыркнул.

– Покажи мне хоть пони-будь, кто будет их хотя бы уважать.

– Но ведь в большинстве своём это промышленники, политики и прочие, которые зубами выгрызают лучшие условия для твоей страны.

Его собеседник засмеялся настолько громко, что с той стороны моста он заслужил пару гневных взглядов.

– Они?! Да они кровь из нас пьют, как собаки последние! Если они и выгрызают лучшие условия, то для себя и только для себя. Я никогда не поверю в их доброту, веру в страну и патриотизм. Им главное, где денег побольше, а то, как они это получат, геноцидом или сжиганием деревень, их не волнует. А ведь приходиться надевать перед ними маску уважения…

Блосс… мог понять его. Солдаты видят, как смотрят на них, и им это важно, от этого зависит их мораль.

А когда тебя воспринимают, как животных, как каких-то дикарей с оружием, а не за солдат, то и отношение будет соответствующее.

Но ведь они защищают их, несмотря ни на что, не так ли?

– Но ты до сих пор в армии…

– Что?

– Я говорю, что ты до сих пор в армии.

– Только лишь потому, что там все мои друзья, ну и ещё мне не плевать на страну. Мне плевать на политиков, государство и прочий бред. Если я буду видеть, что мой собственный народ будут убивать мои собственные правители – я спрыгну с крыши.

– Не самые позитивные мысли.

– Только лишь на этот счёт. В остальном же, я доволен всем и всеми, мир цветёт, пахнет и развивается. Ладно, мне нужно идти, удачи.

– С праздником!

Солдат кротко кивнул и пошел в сторону закатного солнца, а Блосс начал переходить небольшую речку.

Зайдя внутрь замка, Блосс увидел большое количество разных групп пони с богато украшенными мундирами, пернатыми шляпами и блистательными глазами.

Только вот доброты он не увидел.

Видя обычного пони в замке, аристократия уничтожала его взглядом, полным ненависти, ибо в их сознании они хозяева, а ты – раб, и большего не заслуживаешь.

И ведь они двигают прогресс вперёд, заставляют машину государства работать на полную катушку. А ведь государство создавалось с целью защиты населения, а не его презрения.

Хотя, с другой стороны, почему ему не должно быть наплевать на это? Он тут даже не родился, а все его знания до его ухода ограничивались рассказами о кровавом режиме и его правителях.

– Здравствуйте, не подскажите ль дорогу к тронному залу? – спросил у первой прохожей Блосс. Она была белого цвета и с какой-то очень странной гривой, которую он никогда не видел, и с очень странной панамкой, сочетающей красоту богато украшенных шляп с деревенской простотой ковбойки набекрень. Всё на свете не увидишь.

– Ох, здравствуйте, я очень спешу, но вас проведу, – ответила она в довольно лёгкой манере, не родственной аристократии. – Впервые в замке, не так ли?

Блосс легко кивнул в ответ.

– Тогда приветствуем вас в самом красивом и популярном здании в Эквестрии, где бродят самые не искушенные и уродливые наряды, – они вошли внутрь замка, где был просторный холл, свет в котором был будто ещё белее.

Блосс удивился подобному описанию.

– Разве самый центр столицы не равно самые лучшие наряды?

– Я вас уверяю, что самые лучшие наряды делаются вдали от этой аристократии, которая может пользоваться лишь красивыми словами, но похвастаться фантазией они не могут.

– Я, как видите, в данной теме не эксперт, – сказал Блосс.

– Нельзя разбираться во всём, это невозможно. Но выставлять себя напоказ мастером, но не быть им – это уже простое неуважение к таким, как я.

– Разрешите поинтересоваться…

– Я работаю над коллекциями одежды, это моя работа, – с гордостью заявила она.

Они повернули налево.

– Вот и тронный зал. Вам нужна ещё помощь?

– Нет, вы же спешили?

– Работа может и подождать, ибо не каждый день увидишь интеллигентного пони в этих краях.

Блосс почувствовал горение на щеках.

– Спасибо уж…

– Bonne chance! – единорожка попрощалась и скрылась за поворотом, гулко отбивая свой шаг.

Блосс развернулся и вновь увидел тяжелые двери тронного зала.

Он почувствовал, как кто-то большой и великий подошел сзади, будто титан, собирающийся толковать с маленьким котёнком.

– Здравствуй, мой маленький пони, – сказала Селестия, когда Блосс повернулся на её материнскую теплоту.

Он попытался поклониться ей, но она остановила его, подставив копыто ему под подбородок.

– Давай обойдёмся без формальностей, пожалуйста.

Блосс встал в полный рост и увидел Селестию воочию.

Он обомлел.

Да, ему рассказывали, что она довольно высока и стройна, но чтоб настолько… Блосс чувствует себя слишком мелкой, чтобы стоять с ней.

– Каково твоё имя? – спросила его Селестия.

– А…Что? – Блосс слишком сильно отвлёкся рассмотрением тела Селестии, – Я просто… чувствую себя таким… маленьким по сравнению с вами, принцесса.

Селестия горько усмехнулась и по её лицу пробежала тень, которая не смогла остаться незамеченной у Блосса. Она будто устала слышать подобные слова, ей хочется наконец-то стать такой, как все, но она не может сделать этого.

Не позволяет тот образ, который пони сформировали за неё саму. Высокая, стройная, непокорная и невинная, как ангел, сотканный из чистейшего золота.

Она вновь улыбнулась, будто по шаблону надев маску, которая должна быть у принцессы, как у высшего лица государства.

– Так зачем же ты здесь и каково твоё имя?

– Моё имя Блосс, и меня сюда пригласила принцесса Луна. Ну, она наверно вам сказала, не так ли?

Она очень многозначно промычала.

– Она рассказывала о тебе очень… эмоционально.

– Пра… – Блосс очень сильно зевнул, – Правда?

Селестия хихикнула и немножко толкнула своего собеседника в бок.

– Ты, наверное, первый, кто сказал ей хоть какой-то комплимент за несчётное количество времени. Скажи, что тобой двигало?

– Желание подбодрить её? Я видел лицо принцессы Луны, и оно мне не понравилось от слова совсем.

– Да, её адаптация происходит тяжело, столько всего изменилось, но отношение к ней – нет, и я виню себя за это.

– Принцесса, а это правда, что она предала вас?

Лицо Селестии вновь помрачнело, но на этот раз как-то… яростнее, что ли. Будто спросили вопрос, который она пыталась закопать, но его задают вновь.

– Мы обе виноваты в этом. Я забыла о сестринских узах, можно сказать, забыла об её существовании. Мы обе заварили эту кашу, мы её расхлёбываем и по сей день, но уже как сёстры, как близкие друг к другу существа.

– Извините за это, – извинился Блосс, чувствуя, что Селестия даже не злиться на него, а скорей очень грустна за это.

Но, естественно, всё это скрывала непоколебимая улыбка.

– Ничего, мой маленький пони, – Селестия взглянула на часы и кивнула в сторону дверей.

– Спасибо вам за всё, принцесса, – Блосс попытался поклониться, но принцесса опять остановила его.

Увидев её улыбку, он был обворожен, но Селестия отвернулась и пошла по коридорам замка, гулко отбивая свой шаг.

Блосс будто бы остался один.

Он обернулся и вновь увидел тяжелые двери замка, по обе стороны которых стояли два стража.

Подойдя к ним, он решил не пробиваться внутрь.

– Я могу пройти?

– Имя.

– Блосс.

– Проходите.

Они отошли немного в разные стороны, и двери тронного зала открылись. Блосс зашел внутрь.

Ещё при входе замок он почувствовал какой-то странный запах, но теперь он понял, что это.

Лаванда заполонила весь зал, усыпляя и помогая засыпать всем обитателям замка, и Блоссу в том числе.

Его ноги подкосило, но он устоял.

Подойдя к трону, Блосс пал ниц перед смотрящей на него с интересом принцессой Луной.

– Здравствуйте, принцесса Луна, – сказал Блосс, не отрывая головы от земли.

– Встань, – строго скомандовала Луна, спускаясь с трона, – стража, выйдите.

Блосс резко вскинул голову и увидел сияющие звёзды в своих глазах, из-за чего он не сразу заметил Луну, стоящую перед ним.

Блосс старался отвести взгляд от её голубых глаз, но не смог, ибо они прошивали его насквозь, будто пытаясь найти что-то.

– Есть ли в твоих мыслях ненависть к нам?

– Нет.

– Неприязнь, страх?

– Нет.

– Считаешь ли ты нас своей принцессой, готов ли ты сложить голову ради нас, ради нашей сестры и государства?

– Да, – на этом моменте голос Блосса сломался, и он выдал его смертельную усталость от беспокойной ночи.

Но Луна либо не хотела обращать на это внимание, либо не заметила.

– Докажи.

Откуда-то сзади послышался стук колёс, после чего Луна обошла Блосса и продемонстрировала ему тележку с футляром для скрипки, которую она, видимо, спрятала где-то в углу зала.

Подкатив небольшим толчком прямо к молодому единорогу, она взглянула на него со всей серьёзностью.

– Докажи, что уважаешь нас, сыграв лучшее, на что ты способен.

Блосс поёрзал на месте, но стал доставать инструмент из футляра, попутно вспоминая хоть какие-то советы из тех книг, что ему удавалось читать на родине.

Он сел прямо перед троном, на котором снова восседала принцесса Луна.

Силы начинали покидать его, как только он взял скрипку, но что ему делать? Нельзя же упасть в дрёму прямо перед принцессой, не так ли?

Блосс помнил, что ему стоит опираться на образы, воспоминания, чувства, вкусы, запахи.

И это всё, что он помнил.

Лишь закрыв глаза, дабы воображение проложило свой путь на струны инструмента, Блосс провалился в сон, забывшись в грёзах.

Война, что прошла давно

Блосс очнулся от жгучей боли в рёбрах. Кислород был золотом, которого так не хватало в такой момент. В момент, когда он может быть хоть когда-то полезен.

Его мундир был испачкан в крови, которую он выхаркивал нескончаемыми потоками. Помутневшее сознание даже и не пыталось проясниться, оно просило лишь закончить всё это. Закончить и просто провалиться от усталости под землю, забывая обо всём.

Где-то вдалеке виднелась опушка леса, за которой было огромное поле, усеянное дымом, кровью и телами, неспособными двигаться. Блосс уже и не помнил, как он дошел сюда, как был ранен и насколько ужасным трусом он был, но сейчас он хотел просто умереть.

Но где-то среди выстрелов картечью и стонами умирающих затерялись крики, молящие о помощи. Ту самую «Железную молодёжь» превращали в пушечное мясо, которое теперь понимало свою участь.

Попытавшись встать, Блосс нашел свою саблю, лежащую прямо под ним. Она была окровавлена, но не его кровью.

Отшатнувшись от неё, он чуть не потерял сознание, и так находящееся на грани безумия. Прихрамывая одной ногой, он вышел на то самое поле, на котором две армии уничтожали друг друга до последнего вздоха, последней капли крови или залпа картечи.

Блосс не мог выбрать сторону.           

Он родился там, да, но хотелось ли ему за это воевать? Хотелось ли ему видеть, как его друзья стонут от ран, а родственники плачут? Как всё новые и новые волны молодых и образованных превращаются в однородный компост, неспособный ни на что.

Он заплакал.

Ему казалось, что так делают только слабые, неспособные быть тем самым «железом», той самой гордостью нации.

Но сейчас ему было глубоко плевать на это. Ком в горле невозможно держать, когда твои друзья гибнут за…

А за что? За интересы одной? За интересы её приближенных? За что?

Вопросы вылились ручейками слёз из его намокших глаз.

Но битва однажды должна кончиться, раны зажить, а вражда забыться.

Блосс не верил в это. Слишком долго эта война убивала ни в чём неповинных, слишком долго он терпел всё это.

Он устал. Его терзал иссушающий глад, его тело тряслось от холода, но…

Нет, он больше неспособен на это. Пора выступать.

Он пошел вперёд, чувствуя, как слёзы начинают течь из него рекой.

Трусость нужно искупить, по крайней мере, перед своими товарищами, погибающими на поле боя.

«И цена этого искупления – твоя собственная кровь, Блосс».

---

Блосс не сразу заметил, как проснулся в том же зале, в котором и заснул. Луна светила сквозь стёкла окон, освещая лишь половину зала.

Он проснулся в той же позе, в которой и заснул. Со скрипкой, со смычком и с идеей в голове, которая теперь уже рассеялась.

Посмотрев вперёд, он увидел пустой трон, на который лишь светил блёклый месяц.

Он встал и уже хотел пойти назад, но, обернувшись, столкнулся взглядом с голубыми глазами, стоявшими буквально в метре от него.

– Вы сыграли прекрасно, – сказала Луна, улыбнувшись, забирая инструмент.

Блосс не знал, что ответить, поэтому просто завёл ногу за шею и что-то промямлил.

– Спасибо вам, принцесса.

– Вы плакали, пока спали.

Блосса бросило в жар. Она заметила?

– Простой пони бы этого и не заметил, но что вы можете противопоставить принцессе снов?

– Вы видели его?

Принцесса Луна обвела взглядом Блосса, будто объект будущих изысканий.

– Мы не смогли проникнуть в ваш сон, будто что-то мешало этому.

Блосса бросило в жар. Она могла узнать.

– Я не знаю насчёт этого, честно…

– Вы и не можете знать, у вас нет такого таланта, – сказала принцесса, вкладывая скрипку и смычок в футляр.

– А как же наш уговор? – спросил с небольшим нажимом Блосс.

Луна прижала переднюю ногу к груди и как-то игриво улыбнулись.

– Вы привлекли наше внимание. Мы хотим пригласить вас на завтра, на тоже время.

Блосс отлично почувствовал фальшь. Даже жеребёнок смог бы его различить, но что ему ещё делать?

Блосс сделал вид, что не заметил этого.

– А если я откажусь?

Луна стала откатывать тележку с футляром к себе.

Блосс поклонился.

– До свидания, принцесса.

---

Блосс шел по ночному городу, где всё было тихо. Это заставило его немного понервничать, ибо город представился ему огромным муравейником, где всё работа кипела день и ночь, а теперь всё так тихо.

Он брёл, смотря себе под ноги, вспоминая прошедший сон с неохотой. Сколько тогда погибло? Официальный рапорт сообщал о потере трёх дивизий.

Неофициально – пара километров была усеяна трупами без конца, среди которых была добрая половина его школьных товарищей и друзей, которые сложили свои головы за пустое слово.

И ведь ему награду выдали. За то, что выжил.

«Я ведь её продал сразу же, купив себе… три? бутылки дешевого вина», – Блосс вспоминал это через боль, но что делать? Выбросить из головы это уже невозможно, пора уже давно смириться, да ком в горле всё мешает.

«Когда мы были на войне, когда мы были на войне…», – начал петь себе под нос Блосс, – «Там каждый думал о своей любимой или о жене…»

Так и не заметил Блосс, что он уже подходит к двери мастерской в поздний час.

Оглядевшись несколько раз, и, не заметив никого, он тихонько поднялся наверх, почистил зубы и лёг спать, надеясь поспать хотя бы ещё пару часов перед рассветом.

Три товарища

– Твою же!...

– Что опять?

– Неси сюда молоток, будем работать грубой силой.

Блосс начал рыскать по мастерской, ища заветный инструмент, но услышал стук в дверь.

– Я проверю.

– А я всё равно уже нашел молоток, так что можешь не волноваться.

Открыв дверь, Блосс увидел…

– Здравствуйте? – спросил он фестрала, стоящего перед ним.

– Здравия желаю, вы новый владелец этой мастерской?

– Нет, но могу позвать его.

– Если вам несложно.

Блосс прикрыл дверь и подошел к Виджу.

– Там пришли к тебе.

Промямлив что-то себе под нос, Видж отстранился от работы и пошел к двери.

– Кого там опять…

Запнувшись на полуслове, он обнял фестрала.

– Вот ведь скотина, живой!

– Живой, живой, – отвечал фестрал сдавленно, жадно хватая кислород из-за слишком крепких объятий.

– Заходи быстрее! – Видж отпустил своего друга и пропустил его, закрывая за ним дверь.

– Знакомься, мой бывший товарищ по роте – Бош.

Блосс прыснул со смеху.

– Смешное слово это, Бош.

– Это моя кличка, а так можешь звать меня Адлер.

– Блосс, приятно познакомиться.

Пока они знакомились, Видж уже успел накрыть на стол небольшой завтрак.

Или обед, время летело как-то даже слишком быстро за работой.

– Что же ты даже не написал, что придёшь? Я бы хоть подготовился!

– Да я сам даже не знал, что загляну к тебе, – Адлер стал осматривать мастерскую, будто оценивая изменения, – что, наконец-то решил почистить всё это помещение от пыли, а то задохнулся бы?

– Это вот, товарищу нужно говорить спасибо, – Видж кивнул в сторону Блосса.

Адлер усмехнулся и начал подходить к столу вместе с Блоссом, увидевший бутылку чего-то очень крепкого.

– Садись, рассказывай.

– Да что рассказывать-то?! Будто хоть что-то изменилось…

Блосс решился хоть как-то вклиниться в разговор.

– Можно вопрос? – спросил Блосс, отказавшись от выпивки, – А как вы познакомились?

Два приятеля переглянулись, будто продумывая стратегию.

– На войне нам пришлось проходить мимо деревни фестралов, которые, как ты знаешь, не особо хотели высовываться после изгнания Луны.

– А это было ещё до её возвращения, – добавил Адлер, выпивая целый стакан.

– У нас за спиной был вагон и маленькая тележка раненых, которых тащить было – мама моя!

Фестрал засмеялся.

– Ты сам был там.

– Тихо! – несильно ударил с улыбкой Видж.

– Ты решился помочь войскам Селестии до возвращения Луны? – спросил Блосс Адлера.

Он положительно кивнул, заливая внутрь себя ещё одну стопку.

– Как-то было плевать – за них, за тех. Я увидел раненых – и мне просто стало их жалко.

– А как же там ваши клятвы, что помощь Селестии – предательство своего народа?

Адлер взглянул на своего товарища унылым взглядом.

– Предпочёл бы истечь кровью? – Блосс отрицательно кивнул, – Вопрос закрыт.

– То есть вас потом записали в санитаров?

– Сначала в санитаров, потом в пехотную роту, а потом и её командующим.

Блосс удивлённо посмотрел на фестрала.

– Фестрал? Командир роты?! В войсках Се…

– Не удивляйся, парень. Всё встаёт на свои места, если немного пораскинуть мозгами.

– Селестия, видимо, знала, когда Луна вернётся с заключения, и решила вновь интегрировать фестралов в общество.

– А теперь представь картину: обычный фестрал из села получил командира роты за практически просто так за два месяца службы.

– Такого не было даже у меня, а я служил гораздо дольше. Его повысила лично Селестия, прибывшая к нему и толкнувшая очень интересную и бла-бла-бла речь.

– И как к этому отнёсся личный состав? – спросил Блосс с насмешкой.

– Половину из которого я лично вытаскивал с того берега реки? Не думаю, что ответ требуется.

– Хм. Интересная ситуация получилась…

– Война закончилась через год, поэтому я особо покомандовать-то и не успел, а вот друзей завести – вот, – он провёл своим копытом над своей головой.

– Да каких друзей? Собутыльников, не иначе! – вскрикнул Видж.

– Кто бы говорил, – Адлер взглянул на своего собеседника, а он лишь глупо улыбнулся, подтягивая стакан ко рту, – а ты, собственно, откуда?

Блосс тяжело вздохнул.

– Я не хочу об этом говорить, всё равно скучно, да и больно это вспоминать, если честно. Могу лишь сказать, что Видж меня буквально втащил сюда.

– Правда? – Адлер повернулся в сторону своего бывшего соратника, который лишь кротко кивнул.

– Я решил заснуть на скамейке, а он меня раз – и всё. И так я оказался у него в подчинении.

– В армии не накомандовался, горе-командир?

– Да пошел ты… – сказал Видж, заливая последний стакан алкоголя, морщась от него.

– Сколько время? – спросил Блосс, надеясь, что ещё осталось пара часиков перед его выходом.

– Где-то половина пятого, а что? – спросил Адлер, всё ещё смотря на свои часы.

– Да мне в замок нужно, меня сама принцесса Луна пригласила.

– За какие такие заслуги? – спросил Адлер, подняв бровь.

– За никакие, просто так, по доброте душевной своей, – ответил Блосс.

Фестрал презрительно фыркнул.

– Наша принцесса должна уже управлять государством, а она каким-то бредом занимается, по улицам расхаживает.

– Твою мать, Адлер, дай ей хоть привыкнуть! Не каждый же день пропускаешь тысячу лет развития прогресса!

– Она уже привыкла, вон, с таким лицом ходит, что аж светится от счастья, – фыркнул фестрал.

– Хочешь сказать, что она уже реабилитировалась? – спросил вставший со стула Видж, выкидывая бутылку из-под алкоголя в мусорное ведро.

– Если она улыбается, то вряд ли у неё проблемы, не так ли? – Блосс хотел возразить, но решил, что это предположение имеет своё право на существование.

По крайней мере, до тех пор, пока он не видел её лица, фальшь на котором выдавался уж слишком легко.

– На лице улыбка, а на душе хрен знает что, – сказал Видж, снова садясь за стол.

– Поверь мне: лучше нас её никто не знает, это ты-то уж должен понимать, – сказал Адлер с гордостью.

– Даже кто с ней в кровати барахтается? – насмешливо спросил Видж.

– Да пошел ты, – сказал на серьёзном тоне Адлер.

– Видж, прекрати уже, у них это сакральная тема.

– Ты-то откуда знаешь?

– По его лицу видно, – Блосс кивнул в сторону фестрала.

– Серьёзно, хватит, – добавил он.

– Ладно, ладно, извиняй, лады?

– Будешь должен в следующий раз, а пока, – сказал Адлер, вставая из-за стола и направляясь к выходу, – мне нужно доложить о своём прибытии в часть, удачи.

– Заглядывай.

– Попробую, но не обещаю.

– Удачи, Адлер, – сказал напоследок Блосс.

– Тебе тоже, пацан.

Хлопнув дверью, фестрал зашагал по брусчатке в казармы, оставляя бывшего военного и Блосса одних.

– Вот ведь урод-то, а?

---

Блосс шел по уже знакомой дороге, не обращая внимания на весь гламур города, который уже, если честно, стал немного обыденным.

«Делаешь успехи!», – подбодрил сам себя Блосс, чувствуя себя если не в своей тарелке, то рядом с ней уж точно, и скоро он станет «своим» в этом городе.

Пройдя уже значительное расстояние, Блосс увидел сияющие шпили замка, которые светили прямо ему в глаза своим золотым обликом.

«Ты так глаза выколешь самому себе, если будешь вот так засматриваться на ту башню», – подумал сам про себя Блосс, находясь уже в паре десятков шагов от входа в замок.

Закатное солнце уже было за горизонтом, и скоро на его место должна встать луна вместе со звёздами, усеяв небо чернотой далёкого космоса.

Пройдя внутрь замка, Блосс уже не стал вопрошать о пути до тронного зала.

«Надо было хоть подарок прихватить, а то приходить к принцессе с пустыми копытами – очень не красивый поступок».

Дойдя до тяжелых ворот, он назвался, после чего он вошел внутрь, где недалеко от витража стояла синяя кобыла, на лице которой играл свет последних лучей дня.

– Принцесса Луна, – Блосс пал ниц, но она не отреагировала, продолжая смотреть на догорающее солнце.

– Вы всё-таки осмелились прийти к нам, ещё и немного раньше.

– А почему я должен был не прийти?

– У вас был страх в очах, когда вы вошли, – сказала Луна, наконец, поворачиваясь к своему собеседнику.

– Не каждый день тебя вызывают к первому лицу государства, уж извините за это, принцесса, – вставая, сказал Блосс.

Луна мягко улыбнулась, будто была польщена комплиментом.

– Как прошел ваш путь сюда?

– Столица выглядит очень хорошо, так что мой путь прошел очень незаметно, ибо я постоянно смотрел то на это, то на другое.

– Это хорошо, что вам нравится столица, но что вы скажете о других городах? О своём родном к примеру? – Луна спросила это с довольно большим любопытством, но по лицу Блосса пробежала тень, которую принцесса распознала моментально.

– Я не хочу об этом разговаривать, это слишком для меня тяжело, простите об этом.

Луна понимающе кивнула.

– Не у всех нас хорошее прошлое, а у нас сие тема уже слишком хорошо всем известна, – горько усмехнулась Луна.

Повисла немного неудобная тишина, во время которой каждый думал о своём.

Но Блосс мог только подозревать о мыслях Луны, как и она о его думах.

Но вряд ли они были положительными.

– Следуйте за нами, – приказала принцесса ночи, чему последовал молодой единорог.

Они прошли весь зал и оказались в покоях принцессы, где Блосс перестал верить своим глазам.

Они не представляли собой какое-то насмехательство над словом «скромность», но являлись его полным синонимом. Хоть и комната была довольно хорошо обставлена, но чем?

Вон стол, на котором валяется пара бумаг и перо. Два кресла, камин. Ничего, что выделялось бы из общей картины, будто бы комнаты скромного монаха.

– Удивлены? – спросила Луна, переходя из одной комнаты в другую.

– Я думал, что ваши покои выглядят… – Блосс не мог подобрать слова, чтобы не обидеть принцессу.

– Омерзительно золотыми? Уж простите, но золото не хорошо подходит к домашнему уюту, – сказала Луна, выходя на балкон.

– И всё-таки, разрешите поинтересоваться: зачем мы тут? – спросил Блосс, находясь уже в спальне, где всё было примерно так же, как и в гостиной, только со шкафом и довольно крупной кроватью.

Аликорн, что тут ещё добавить?

– Взгляните.

Блосс вышел на балкон и увидел закатное солнце, уходящее за горизонт. Рог Луны загорелся, и луна начала медленно появляться на небе.

– … и появились звёзды, что были как океан бусин среди темноты, как маяки среди моря, фонари в ночи, – принцесса начала рисовать на полотне небосвода звёзды, будто произведение искусства только начинало свою красивую жизнь.

Она делала всё это закрытыми глазами, будто концентрируясь только на этом. Блосс перестал дышать, дабы не мешать процессу.

Внезапно открыв глаза, она обернулась к нему.

– Вам нравится? – спросила Луна, кивнув в сторону горизонта.

Блосс всё ещё не мог оторвать глаз от неба, начавшего сиять звёздами.

– Это прекрасно, – это всё, что он мог сказать.

Принцесса опять улыбнулась.

– Это очень приятно – иметь тех, кто ценит нашу работу.

– Нет, вы не понимаете, это невозможно высказать словами, – Блосс так и не оторвал взгляда от неба, радовавшее его глаз и сердце.

Спустя пару минут он стал дрожать от холода, так и не пошевельнувшись, но резко дрогнул, когда тёплое крыло коснулось его спины.

– Вы замерзаете, может, пройдём внутрь? – сказала Луна, будто беспокоясь за Блосса.

– Да, хорошо… – смог промолвить ошеломлённый единорог, которому показалась данная близость слишком… запретной, что ли?

Он встал и прошел в спальню Луны, где та уже доставала что-то из шкафа.

– Выпейте, вам поможет, – она протянула телекинезом бокал вина.

– Извините, но я не пью.

Луна хмыкнула.

– А если я вас… «попрошу»? – последнее слова Луна проворковала с хищной улыбкой на лице.

Блосс глубоко вздохнул. Он проиграл.

– Только лишь потому, что вы попросили.

Он взял телекинезом бокал, рассматривая его со всех сторон.

– Ну, за встречу, – Луна подняла бокал немного выше и пригубила вина.

Блосс кивнул и выпил половину бокала, щурясь от алкоголя.

Луна засмеялась.

– Вы что, никогда не пили?

– Пытались меня подсадить на эту дрянь, но не получилось, – немного покашляв, сказал Блосс.

– Да ну, не скажите, – Луна потрясла свой бокал перед глазами, – вино – это целая наука.

– Уж извините, принцесса, но я таким не увлекаюсь.

– А чем же? – принцесса взглянула на Блосса своими голубыми глазами.

Блосс немного покраснел.

– Музыкой, литературой, иногда сам писал, иногда чужое читал, но больше сам писал. Книги у меня на родине были редкостью.

Луна села на свою кровать, заставив Блосса почувствовать себя немного не комфортно.

– А можете описать свои вкусы?

– Мне нравятся биографии самых разных деятелей, от искусства до политики и военных. Как они жили, как решали проблемы, как погибали.

– И вы придумывали новые? – спросила Луна, отпив вина.

Блосс опять покраснел, но попробовал скрыть это за глотком.

– Скорей придумывал новых персонажей в свою коллекцию, а потом составить из этого рассказ. Но в голову мне никогда не приходила идея о том, что я однажды окажусь здесь, у вас в покоях.

Луна легко усмехнулась.

– Жизнь иногда делает такие фортели, что и сам не заметишь, а уже и не понимаешь, что происходит, – вздохнула Луна, выпив бокал полностью и налив новый. – Вам налить?

– Давайте, чего уж.

Заполнив чаши, Блосс почувствовал себя немного не в себе, ноги подкашивали из-за выпитого алкоголя.

«Не умеешь ты пить, Блосс», – сказал он сам себе.

– А вы чем занимаетесь? – спросил Блосс отвлёкшуюся Луну, рассматривающая картину прямо над своей кроватью.

– Волочу бессмысленное существование, – горько усмехнулась Луна, будто бы попытавшись запить горечь вином, но потом положив бокал на прикроватный столик. Естественно, помочь это не может.

– Не надо так говорить, Луна! – не заметив пропуска её титула, выкрикнул Блосс.

– А что прикажете делать? Меня все бояться, я ничего не делаю, сестра не допускает меня к управлению государством, – по щеке Луны пробежала слеза, – знает, что только приду к власти – убью её, ибо не изменилась я ни черта.

Блосс убрал свой бокал подальше от себя.

Настала тишина, которую лишь единожды перебил всхлип Луны. Собравшись с духом, Блосс сделал шаг.

– Не стоит так оценивать себя, принцесса, – Блосс уже в упор приблизился к кровати Луны, и его глаза совпали с глазами синей кобылы.

Правда та прятала их в своих передних ногах, зарывшись в них.

Блосс осторожно забрался на кровать, вздрагивая при каждом всхлипе принцессы.

Он не знал, как её успокоить, как это сделать и какими словами, но сердце подсказывало ему, что если это не будет сделано сейчас – произойдёт непоправимое.

Единственное, что пришло ему в голову – погладить Луну по голове. Ему пришлось переступить через себя несколько раз, но наконец-то его копыто тронуло гриву плачущей принцессы.

Всхлипы прекратились спустя пару минут, и Блосс так и поглаживал её головку, негромко напевая колыбельную, которую пела ему мать.

Луна резко прыгнула на зазевавшегося Блосса, завалив его на перины спиной, пытаясь впиться своими губами в его.

– Хватит, хватит! – закричал Блосс, вставая на все четыре ноги на полу и отойдя в проход, оставляя Луну одну на кровати, которая начала рыдать навзрыд.

– Ты ненавидишь меня! – кричала она сквозь слёзы. – Все ненавидят меня!

Блосс не отвечал, но и его ответа не требовалось. Принцесса свернулась калачиком, и слёзы хлынули нескончаемым потоком.

– Никому я не н-нужна, я-я бесполезна-а… – бубнила про себя принцесса. – Даже ты не осмелился лечь со мной в одно ложе, даже несмотря на мой титул, несмотря на мою власть, несмотря ни на что.

Она в последний раз взглянула на Блосса своими заплаканными глазами.

– Насколько нужно бояться меня, чтобы делать так? – но она резко отвела глаза, закрыв лицо мерцающей гривой. – Я думала, что могу стать на шажок ближе к подданным, на шажок ближе к нормальной жизни.

Луна истерически засмеялась на пару секунд, после чего это переросло в настолько глубокий и грустный вой, что даже у Блосса наворачивалась слеза.

– Уходи, не возвращайся больше никогда, скрипка в угле прихожей, – выговорила Луна быстро, не поднимая головы.

У молодого единорога заскрипело сердце.

Нет, он не любил её, но простая мораль не давала ему бросить её, не сейчас. Ему было действительно плевать на то, какой у неё титул, чья корона у неё на голове и сколько можно было бы на этом заработать.

Сейчас перед ним лежала калачиком маленькая кобылка, разрывающая свою душу на куски, не оставляя ничего на её месте.

Он снова подошел к ней и легонько дотронулся до её крыла, но принцесса резко дёрнулась.

– Уходи, уходи, иначе я убью тебя! – рявкнула Луна в слезах, но она так и не изменила свою позу эмбриона.

– Т-ш-ш… – начал успокаивать Блосс синий клубок шерсти, гладя её по крылу.

– УЙДИ! – он прижал копыто к ушам, боясь, что сейчас откроется кровотечение, но господи, это не сравнится с залпом пушки, что слышал Блосс слишком много раз.

Он лишь продолжил шептать ей что-то неразборчиво, что и сам не слышал, но представлял у себя в мыслях.

– Nachts steht Hunger starr in unser’m Traum, – Блосс увидел, что принцесса больше не двигается. – Tags die Schüsse knallen her vom Waldessaum.

Он решил вспомнить ту песню, которую пел ему его отец когда-то, когда тот вернулся с армии.

– Elend hält mit den Kolonnen Schritt. Und in Frost und Nebel zieh’n die Wölfe mit.

Дальше он и не помнил: засыпал крепким сном уже на этой строчке.

Дыхание Луны, ранее сбивчивое и неспокойное, пришло в хоть какое-то подобие нормы.

– Я приношу одни проблемы, за которые потом расплачиваются другие. Тварь, тварь, ТВАРЬ! – Луна забилась в каких-то странных конвульсиях, будто одержимая чем-то.

Блосс ничего не мог сказать, он лишь продолжал поглаживать кобылу, которая так и хотела вырваться из этого, будто думая, что не заслуживает этого.

Луна резко прекратила брыкаться, будто мышцы перестали получать кровь.

– Просто уйди отсюда, прошу тебя, – сказала она, всё ещё свернувшись калачиком, – не как правитель, но как друг, я хочу побыть одна.

Блосс спрыгнул с кровати и направился на выход, кинув кроткий взгляд через спину на неё. Она перевернулась на другой бок, и Блосс мог видеть теперь только плотно прижатые крылья, сжатые до боли от волнения.

Пройдя в гостиную, он увидел скрипку, которая лежала в футляре в левом углу.

Он ушел, так и не взяв её.

Размышления

Блосс и не заметил, насколько быстро он дошел до дому. Он всё время держал в уме картину великой принцессы, которая олицетворяет силу государства, мощь армии, а в итоге?

А в итоге она чуть ли не сошла с ума от самобичевания, которое она и не хочет прекращать.

И хоть Блосса должно было задеть, что Луна хотела его использовать, чтобы стать хоть как-то ближе со своим же народом, он не винил её. Это, наверно, наименьшее зло, к которому она могла прибегнуть, чтоб добиться этой цели.

«А ведь такой хороший брак получился бы…», – подумал про себя Блосс. Ей – уважение со стороны простого народа, ему – безграничные возможности, деньги, да и формальный брак с монаршей особой давал довольно много преимуществ. Но любви бы там не было, это точно.

«Хотя над этим ещё нужно подумать».

Блосс приоткрыл дверь и увидел спину Адлера, который сидел за столом, а напротив него, в позе «ему больше не наливать», лежал Видж.

Тут давай его пытать я
"Опасаюсь — маху дам!
Как проверить — лезть под платье?
Так схлопочешь по мордам..."

Но инструктор — парень дока
Деловой — попробуй срежь!
И опять пошла морока
Про коварный зарубеж

– Я популярно объясняю… – Адлер запнулся, услышав, как закрылась дверь. – О, привет, Блосс.

– Привет, – ответил Блосс, подходя к столу, где были разложены закуски, половину из которых он не знал и никогда не видел, а добрую половину стола занимали бутылки.

– Он всё? – он кивнул в сторону Виджа, уже посапывающего за столом.

– Алкоголь сразил его, как муху, – сказал без запинок Адлер. – Гражданка делает слабее.

– Немногие выдержат… столько, – сказал Блосс, окинув жестом весь стол.

– Он был одним из тех, кто выдерживал, а щас… – сказал фестрал, откладывая гитару. – Будешь чего?

– Я не хочу есть.

– Точно, ты же из замка. Как всё прошло?

– Ну… неплохо, – решил соврать Блосс, – очень даже неплохо.

– А как принцесса? С ней всё хорошо?

«Вот ведь…».

– С ней всё нормально.

– А о чём вы с ней беседовали?

– Вопрос останется открытым: не могу сказать, честно.

Адлер усмехнулся.

– Ладно, иди спать, пацан, а то уже сколько?

– Полночь ровно.

– Вот ведь как. На улице же пасмурно, ни звёздочки не видно.

– Просто чувство, ничего более.

– И когда это ты научился определять время суток?

– Просто угадал, ничего более, – пожал плечами Блосс.

Адлер обернулся обратно к бывшему товарищу.

– Ладно, давай-ка закругляться, уберу тут всё.

– А его куда? – Блосс кивнул на уже храпящего Виджа.

– Не волнуйся, на войне спят на чём угодно, вряд ли его спина это забыла.

«Моя тоже, брат, моя тоже».

Блосс пожелал спокойной ночи и поднялся наверх, почистил зубы и лёг в кровать в безуспешных попытках заснуть. Слишком уж сильно впивалась ему картина плачущей принцессы, этого странного противоречия силы и слабости в одном теле.

«Опять бессонная ночь, ну твою же…».

Он слышал какие-то шорохи внизу: это Адлер прибирал тот бардак, что они вместе с Виджем устроили. Надо будет хоть их расспросить номер подразделения, как воевали, где. Может, встречались когда на поле боя? Хотя шанс этого слишком мал, и Блосс даже не особо-то и верил в это.

Спустя несколько десятков минут шум стих, закончившись хлопком двери, и Блосс остался наедине со своими мыслями и планами. Хотя, какие у него могут быть планы?

«Пойти завтра к Луне».

Эта мысль возникла у него спонтанно, будто бы из ниоткуда. Блосс… Блосс хоть раз хотел выйти из течения и сделать хоть одно решение самостоятельно. Может, оно и было глупым, неоправданным, взятым с потолка, но он хотел прийти к Луне.

«Меня начинает тянуть к ней?», – Блосс усмехнулся и перевернулся на другой бок. – «Смех, не больше».

Тишина начинала давить на разум Блосса, который так и не выкинул ту картину. Что же такое с ним?

Зарывшись в тёплую подушку, он выдохнул весь воздух, чтобы затем вдохнуть полной грудью, но это не помогло ему избавиться от навязчивых мыслей.

Прийти к Луне.

Это второе его решение за всю жизнь. Первое было покинуть дом.

«Сбежать ото всех, подумав, что я хоть что-то смогу».

Блосс стал задумываться о тех, кого оставил позади, но он не смог вспомнить никого. Что тогда связывает его с прошлой жизнью? Зачем он вообще вспоминает её, если начал с чистого листа?

«Как же я устал…»

---

Блосс так и не смог заснуть. Он наблюдал за тем, как медленно текла луна по небу, очень медленно, будто настораживаясь. А потом она также неторопливо ушла за горизонт, уступив место солнцу, которое ослепляло его глаза.

С первыми лучами солнца Блосс спустился вниз, где все ещё на столе спал Видж. Тихонько проверив весь склад, он всё-таки нашел тот самый будильник с прекрасным лугом. Хоть и Блосс не был хоть каким-то мастером, но хоть с какими-то банальными механизмами он мог работать.

Он уселся за стол напротив Виджа, надеясь, что тот проснётся нескоро.

– Ох-х, моя голова…

– С добрым утром тебя тоже, – сказал Блосс, открывая внутренний механизм часов.

– А где Адлер? – спросил Видж, окинув взглядом всю комнату.

– Ушел, громко хлопнув дверью.

Видж громко хрустнул шеей, наконец, полностью придя в себя.

– А ты чего делаешь?

Блосс осторожно стал высовывать части механизма часов, боясь, что одно неловкое движение – конец его идее.

– Подарок.

– Для кого.

Блосс взглянул на Виджа, пытаясь скорчить недовольную морду.

– А-а… – смог выдавить из себя солдат, – когда свадьба?

– У тебя все шутки сведены к кровати?

Блосс засмеялся, немного тряся стол, на что Блосс смог только фыркнуть.

– Уж извини, но у солдата три четверти слов – это настолько красивые слова, что даже у подзаборной свиньи выворачивается желудок.

– Ты уже на пенсии, можно хоть и немного постараться над собой.

– Ай, к чёрту…

Блосс смог только тяжело вздохнуть и продолжить искать неисправность в будильнике.

– Я уже его разбирал, – сказал Видж, поднимаясь со стула и разминая конечности, – он будто по воле черта не работает.

– Дам проблеме свежий взгляд, может, решу чего, – сказал Блосс, даже не поворачиваясь к своему собеседнику.

– Я пойду прогуляюсь, захвачу чего к ужину. Тебе нужно чего? – вопрос был задан скорей из уважения.

– Тесто, клубнику, яйца, сахар и молочный коктейль.

Видж не на шутку удивился.

– Ты, братец, чего задумал?

– Рецепт кой-какой в книге увидал.

– А коктейль тебе зачем?

– Чтоб… Твою же…!

Блосс осторожно вытянул какую-то тонкую металлическую проволоку из будильника, которая просачивалась до непонятно каких глубин. Видимо, она и стала причиной клина.

– Откуда она здесь? – спросил он, показывая её Виджу, а потом и вовсе положив ему на копыто.

– Вот ведь гад-то, а! – фыркнул старый солдат. – Это мой сын ради смеха засунул мою проволоку. Я, видимо, её не увидел из-за схожести материалов.

– Но как ты её не увидел? Она хоть и довольно скрытная, но заметить можно.

– Я тогда на производстве работал, связанное с газом, да и глаза на время повредил. Вот и последствия.

– Это аж когда было… И ты до сих пор не выкинул этот будильник? – Блосс покрутил его перед глазами.

– Ещё одно напоминание о сыне, – вздохнул Видж, – ладно, не о грустном сегодня.

Видж взял сумку, какой-то небольшой мешочек с деньгами и, попрощавшись, пошел в магазин, а Блосс тем временем пошел наверх и стал искать принадлежности для письма. Нашел маленький блокнотик да ручку.

Спустившись обратно, он стал записывать из памяти, какие ингредиенты, в какой последовательности и в каких пропорциях.

«Надеюсь, что если я никогда не ел, то это ещё не значит, что я – плохой повар».

---

– М-м, нефлохо, – говорил Видж, едя уже третий по счёту пирожок.

– Да я и сам вижу, крошки с себя хоть убери, – отсмеялся Блосс, глядя на своего друга.

Да, процесс готовки был долгим, трудным и затратным, но зато результат был довольно хорошим, несмотря на довольно крохотную кухню Виджа.

Блосс не особо и гордился собой. Напротив, даже похвала от единственно друга как-то смущала его. Обычно он привык слышать крики в свой адрес, и это были далеко не лучшие моменты его жизни, короткой и, в большинстве своём, грустной.

Но теперь у него было спокойно на душе. Похвала умеет делать свои задачи.

– Сколько времени уже?

– Да уже за шесть вечера перевалило. Да уж, подвёл я тебя, – потёр шею немного порозовевший Видж.

– А что случилось-то? Почему ты так сильно задержался?

Видж пропал на несколько часов, несмотря на то, что рынок был в пяти минутах ходьбы медленным шагом.

– Встретил знакомого, опять разговорились, потом в кафе зашли, и всё покатилось…

– Ладно уж, не виню, мне всё равно выходить через час примерно.

– Как же ты так соблазняешь принцессу Луну, что получаешь приглашения к ней на постоянной основе? – Видж резко ударил себя по лбу. – Точно, ты у неё единственный.

– В этот раз его нет.

Старый военный подозрительно посмотрел на Блосса.

– Ваша последняя встреча закончилось?...

– Нормально. Не без казусов, но я бы не назвал её провальной.

– Ты чего-то добиваешься? Скажи только честно.

Блосс усмехнулся.

– Я уже и сам не знаю, зачем я туда хожу, кроме скрипки, которую она мне не даёт.

– Она же просто играется тобой, как кот с клубком.

– Пусть, мне как-то это и не особо мешает.

Видж не то усмехнулся, не то фыркнул.

– Течёшь по течению?

– Ну именно это решение было моим, а не её, но так – да, – Блосс взял пирожок, надкусил и поставил обратно на блюдце.

– Однажды это плохо закончится, мужик, ой как плохо, – сказал бывший военный с опаской.

– Ничего, где наша не пропадала? – сказал единорог, ещё раз укусив своё творение.

Вкусно? Наверно, он в этом даже и не любитель.

– Ты мне так ничего про своё прошлое и не рассказал, я уже начинаю подозревать, что ты шпион.

Блосс вздохнул, остановив кусок в воздухе.

– Всему своё время, друг, всему своё время…

– Скажи хоть частичку! – выпалил военный, надеясь таким образом хоть чего-то добиться.

Единорог лишь усмехнулся.

– Детство было тяжелым, а юность – того хуже. Многих… хотя нет, всех потерял, кто мне был дорог. Это всё, что я могу тебе сказать.

Лицо Виджа вряд ли можно было назвать хотя бы весёлым.

– Да уж, не повезло тебе там, на родине.

– К чёрту её.

Блосс забросил последний кусок лакомства в рот и, взяв коктейль и оставшиеся пирожки в сумку, перевалил её за плечо.

– Чуть не забыл! – он схватил будильник и закинул туда же.

– Удачи тебе, солдат, – сказал с какой-то грустью Видж.

– Ничего, мы всё переживём! – Блосс вызвал улыбку у Виджа, который всё удивлялся оптимизму паренька, несмотря на его прошлое.

Хлопнув дверью, единорог направился в сторону замка, а если будет нужно, то он и сможет подождать перед воротами в замке, ему не привыкать.

---

Блосс ожидал, что его несанкционированное «вторжение» будет сложным, но… всё шло слишком хорошо, будто по маслу.

«Точно, сегодня же воскресенье», – именно поэтому, как подумал Блосс, в замке не было много служащих или чиновников: все были дома.

И, честно говоря, ему стало немножко страшно ходить по чуть ли не пустым коридорам замка.

Повернув за угол, Блосс почувствовал удар прямо в рог, отчего прикрыл глаза и отошел на два шага назад, слыша едва слышимый голос кобылы. Его сумка немного подпрыгнуло, но содержимое так и осталось внутри.

– Извини, мой маленький пони, твоя правительница уже спит на ходу, – сказала Селестия, яростно сдерживая попытки закрыть свои уставшие глаза, под которыми были видны серые пятна, но её материнская улыбка все ещё была на её лице.

– Простите, я не заметил вас, принцесса.

– Понимаю прекрасно.

Принцесса поправила корону, которая скатилась при ударе.

– Куда же ты держишь путь таким поздним вечером, ещё и в воскресенье?

– Я… – Блосс хотел выбрать максимально нейтральные слова, но не смог, – хотел бы встретиться с принцессой Луной.

Селестия хихикнула, но Блосс сделал вид, что не заметил этого.

– Принцесса Луна очень экспрессивно отзывалась о тебе, Блосс. Не буду раскрывать карты: не вправе. Она сейчас в тронном зале, я тебя проведу.

Селестия смотрела на своего подданного с интересом, будто подмечая в нём какие-то особые приметы.

– Блосс, ты выглядишь каким-то… странным, подавленным, – сказала Селестия, подходя к воротам зала.

– Я волнуюсь, – сказал Блосс, смотря в глаза Селестии, где он пытался найти поддержку.

– Не волнуйся, ты же с ней уже встречался, – она остановилась перед воротами и положила ему копыто на плечо, – всё пройдёт отлично, я в это верю.

Блосс неуверенно улыбнулся и поблагодарил принцессу.

– Стража, пропустите его.

Селестия поставила ногу на пол и проводила своего подданного улыбкой.

Двери распахнулись, и Блосс увидел принцессу Луну на троне, пишущую на каком-то свитке. Будто поставив подпись, принцесса удовлетворённо хмыкнула и уже расслабилась, выдохнув грудью, но лишь он испарился в заклинании, её мышцы напряглись.

– Вы пришли даже без приглашения, – сказала она суровым голосом, когда Блосс довольно быстро поклонился.

Блосс заметил на её лице уж слишком много марафета, который будто бы пытался скрыть что-то. Но почему же сердце забилось быстрее?

– Я хотел извиниться перед вами.

С этими словами он снял сумку и вытащил из неё коктейль, пирожки и будильник, который показывал время позднего вечера.

«Кормить богиню. Я смотрю ты у нас шутник, Блосс».

– Это самое меньшее, что я могу сделать для вас. Я больше не могу вас беспокоить, – Блосс опять поклонился и пошел в сторону выхода.

– Стой, – он услышал какой-то звук, и принцесса спустилась с трона и прошла мимо него, а все его дары мигом куда-то испарились, – следуй за мной.

Дверь отворило синие сияние, и увидевшие принцессу стражники мгновенно вытянулись будто струны, готовые броситься к ней по первому же зову.

Но сама Луна приказала им этого не делать.

– За мной не следовать, – сказала она строгим голосом и проследовала на улицу, где повернула в сторону Королевского сада.

Блосс, если честно, побывал много где, пришлось уж по «просьбе» родины, но никакое место не могло сравниться с красотой этого сада. Тут было всё: и высокие зелёные деревья, будто оберегающие тебя, когда ты идёшь по каменной дорожке, и тихое журчание, успокаивающее тебя, и маленькие озёрца, в которых отражается будто весь мир – такой необъятный и такой большой, в котором никогда не должно было быть войны, отчаяния и грусти. Но, видимо, сама жизнь не хотела этого. Или правители.

Устроившись около небольшого обрыва, принцесса Луна встала на самый его конец, начав смену горящего солнца на холодный полумесяц. Её грива развевалась быстрее, чем когда они были в зале, но Блосса интересовали глаза, её синеватые глаза, в которых он читал скорей… грусть? А на её устах была написана смертельная усталость, будто бы не прошедшая за тысячу лет изгнания. Словно его и не было.

– Что тебе нужно? – сказала Луна, повернувшись к Блоссу, стоявшему сбоку от неё.

Вопрос поставил его в тупик. А действительно – что ему нужно? Скрипка? Он уже и забыл про неё. Слава? С ней он добьётся разве что очень дурного имени.

– Я… я не знаю, честно. Я увидел ваше…

– Прекращай, слишком уж многое ты обо мне знаешь, зови меня только по имени, – резко перебила его Луна стальным голосом.

– Я увидел, что… – Блосс не знал, как точно выразить мысль, наиболее точно и… цельно, что ли? – Я увидел, что ты страдаешь, и моё сердце начало болеть. Я просто хочу тебе помочь, ибо я сам, можно сказать, такой.

– Заправду?

– Я тоже, можно сказать, один в этом мире. Чужак, которого здесь и быть не должно было. Может, ты мне… понравилась этим сходством?

Лицо Луны стало более мягким, и она, улыбнувшись, присела и стала смотреть на звёзды. Блосс последовал её примеру.

– Знаешь, а ведь я думала, что у меня получится.

– Что?

– Ну… ты понял, – её лицо наполнилось румянцем, что стало какой-то диковинкой для Блосса.

«Какая же ты у нас удивительная всё-таки, Луна».

– Я… я не знаю, что тогда на меня нашло.

– Здравый смысл, наверное, – сказала она, – ибо прыгать в кровать к неизвестной кобыле грехом было ещё при мне, осталось до сих пор и всегда будет.

– Даже если она – принцесса ночи?

Луна усмехнулась.

– Много ты про меня слышал, если извлечь слова по типу «предательница», «монстр» и прочее?

Блосс тоже издал небольшой смешок.

– А ты даже очень в курсе своих прозвищ в народе, – не смог не заметить Блосс.

– Иногда ты просто слышишь шепот за спиной, тут и не нужно быть принцессой или очень умным – всё равно догадаешься, что тебя не любят. А когда ещё и при твоём виде твои же подданные бросаются куда угодно – тем более.

– Но ведь кто-то и не бежит?

Луна повернулась к Блоссу и улыбнулась так же тепло, как это делает Селестия, если и не лучше.

– Ты первый, если не считать мою сестру.

– Почему ты не расскажешь всё это сестре? Почему ты не можешь выплакаться ей?

Луна глубоко вздохнула и стала смотреть на свои копыта, попутно ковыряя землю.

– Она уже слишком много меня слушала, слишком много приняла от меня. Её отпуск закончился уже давно – я не хочу мешать ей работать, да и…

Луна не смогла закончить мысль, ибо не знала, что сказать.

– Не хочешь её разочаровать?

Луна кротко кивнула, все ещё грустно смотря вниз.

– Да, страх разочаровать своих близких силён, не спорю, но это самобичевание приведёт ещё к большему аду, – Блосс попытался заглянуть ей в глаза. – Поговори с ней.

Луна отвела взгляд вправо, подальше от Блосса, который увидел там глубокую горечь.

– Нет, я не хочу подводить её вновь и потерять своего единственного друга.

– Она не единственный твой друг, – он положил своё копыто на копыто Луны, отчего так немного вздрогнула, но всё-таки она повернула голову к нему и улыбнулась.

– Спасибо, – она громко выдохнула и снова обернулась на месяц в небе, – спасибо тебе.

Внезапно в воздухе появился будильник, который Блосс принёс ей.

– Магический карман, – ответила на немой вопрос единорога Луна, отчего он лишь кротко кивнул.

Луна осматривала принесённый ей подарок со всех сторон. Начищенный металл сверкал в отблеске небесного светила, будто холодная сталь какой-то мощнейшей машины.

Или штыка.

По телу Блосса пробежались мурашки.

– Это самый лучший подарок, что я получала когда-то ещё даже до своего заточения на луне, – сказала Луна с улыбкой на лице, настраивая стрелки. Видимо, Блосс ошибся на пару минут.

– Извини, что не в золоте, – как-то горько усмехнулся единорог.

– Лучше получить хоть какой-то подарок от души, чем тонны золота, – сказала Луна, кладя его около себя и, немного подправив, увидела своё отражение. – Знаешь, я впервые могу улыбнуться собственному отражению, потому что не боюсь увидеть там себя, но со звериным оскалом.

– Ты до сих пор боишься убить сестру…

Радость принцессы пропала, давая место лишь какой-то лёгкой грусти.

– Возможно, что ты не дашь мне сделать этого, – она повернулась и мягко улыбнулась Блоссу, на что тот смог лишь засиять румянцем, а в его животе будто что-то начало щебетать.

Повисла неудобная тишина, которую никто не мог разрушить, хотя и нужно было сказать хоть какое-то слово, хоть что-то. Первой сдалась Луна.

Точнее – её желудок, проворчавший настолько громко, что она, смущённо улыбаясь, увела голову от единорога.

– Я так и не успела поесть после сна, извини, – попыталась оправдаться Луна.

– Я видел твоё лицо, полностью закрашенное косметикой, я не возражаю, – ответил Блосс.

– Да? Хоть кто-то заметил…

Внезапный звук появился из ниоткуда, и перед Луной возникли те самые съедобные приношения, которые Блосс ей принёс.

– Ты сам их сделал? – он кротко кивнул. – Спасибо, выглядит чудесно, если честно.

– Не знаю, никогда таких не видел.

– Как же ты их тогда сделал?

– Книга с рецептами из забытого прошлого, которую я читал ой как давно, даже слишком давно.

Луна понимающе кивнула и закусила выпечку, пробуя её на вкус.

– Знаешь, хотя я и не любительница клубники в принципе, но сделано неплохо, – она откусила ещё один кусок, тихо пережевывая его, – очень неплохо.

– Спасибо, Луна.

Они недолго посидели в абсолютной тишине, нарушаемой только тихими звуками поедания сластей Луной, и даже те были настолько тихими, что если вслушаться в звуки природы за спиной, то звуки от принцессы и вообще не слышны.

«Их учат этому, чему удивляться?».

Последний глоток коктейля заставил Луну немного поперхнуться, но, кашлянув лишь пару раз, она пришла в нормальное состояние.

– Спасибо тебе за всё, Блосс, – Луна встала в полный рост, чему спустя несколько секунд последовал и единорог, – но мне нужно идти.

– Служба, понимаю, – сказал он с небольшим сожалением.

– Ты можешь остаться у меня, если уже слишком поздно, я не возражаю! – поспешила хоть как-то понизить его тоску Луна.

– Прости, но мне тоже нужно объясниться перед своим единственным другом.

Луна улыбнулась своему собеседнику.

– Он не единственный, – она подмигнула ему, уходя в сторону замка, оставляя Блосса наедине.

«Пора идти домой, солдат».

Грёзы

Казалось, что нет в Кантерлоте такого местечка, где не было бы жизни. Город буквально жил бешеным темпом, будто белка в колесе, не останавливаясь ни на секунду. Город рвался вперёд, он буквально зубами вытащил всё то великолепие и золотистость, за которую его и любят.

Но, видимо, сегодня ночью Блоссу повезло.

Улица, по которой он шел, была полностью пуста. Да, звуки большого города все ещё звучали где-то там, но они были слишком приглушенными, будто ты находился за несколько километров от них.

Будто ты слышал разрывы артиллерии позади линии фронта.

Блосс махнул головой и увидел веранду, которая показывала отличный пейзаж, который находился у подножья горы. Зайдя в неё и опершись на перила, он почувствовал лёгкий ночной ветерок, освежающий голову, дающий мыслить вновь.

Но голова напоминала чугун с вязким содержимым, а сердце так и норовило вылететь из груди, словно ошпаренное. Блосс не знал, что делать с этим, но созерцание природы успокаивало его. Обычно он забывал обо всех проблемах, лишь взглянув на ночной небосвод, но что делать, если причина всех твоих волнений и есть те звёзды, что горят так ярко, так горячо, но так далеко. Ты хочешь прикоснуться к ним, но ты будто бы боишься.

Боишься, что если ты прикоснёшься к ним, то всё обратится в прах и пыль. Будто всё это – мираж, иллюзия и ложь. Да, его учили жить во лжи, принимать её как обыденность, любить её, но ему всё равно было плохо на душе от всего этого.

Что им приходилось прятаться, словно крысам, боясь показать даже свой уродливый хвост. Он не был исключением.

Но что, если он попытается сбросить ту самую маску, которую носит? Что станет с его настоящим, с его будущим, что станет с ним самим? Он не мог предугадать, наверно, из-за страха, который обматывает тебя, словно паутина. А выбраться из неё?

«К чёрту всё это».

Блосс не хотел спать, он не хотел есть или пить. Он хотел лишь того момента, когда его отношения с Луной будут ясны. Какими они должны быть, какими они могут быть, и во что они выльются в итоге. Возможно, что всё это негативно скажется на нём, но видеть её глаза, полные слёз?

Он не может позволить себе такого. Никогда бы не смог.

Может, он и родился в обществе, где у каждого нет своей души, но Блосс хотя бы попытался создать её сам, прочувствовать другие и воспрепятствовать её уничтожению. Мать говорила ему, что он – особенный. Хотя кому он врёт, каждая мать говорит это собственному ребёнку, вне зависимости от чего-либо. Это просто значит, что она тебя любит и лелеет. Он ценил это, даже когда она погибла так…

«Скотина…».

Он не хотел вспоминать это. Никто бы не хотел. Там было столько крови, боже…

Блосс начал чувствовать влагу на глазах. Хоть кто-нибудь выслушал его? Нет. Они плевать хотели на его личную трагедию. Плевать они хотели на всё, кроме его возраста, который очень хорошо подошел под формулировку «годен для службы в регулярных войсках». Уроды.

Блосс не стал плакать, хотя сердце просило. Он выплакался уже давно, ещё тогда, на войне. Хватит с него.

---

Блосс пришел домой лишь к середине ночи, но он успел поспать пару часов перед рассветом солнца. Встав, умывшись, проверив всё в ванной комнате, он спустился вниз, где ему надо было поговорить с Виджем.

– Привет, покоритель дамских сердец, – сказал он, доедая какой-то овощной суп. Запах, конечно, на большого любителя, ибо нюх отбивает очень быстро.

– Да, доброе утро, Видж, – сказал Блосс, подходя к столу и садясь за него, – я хотел переговорить с тобой.

– Выкладывай.

– Ты сам понимаешь, что мои встречи с Луной убивают слишком много сил и времени, и я хочу спросить тебя: когда мне их расписывать?

Старый военный усмехнулся.

– Типа ты хочешь, чтобы и туда успеть, и мне помочь? – сказал он.

– Ну, наверно? – Блосс закинул ногу за голову.

– Мужик, честное слово, моя жизнь не стала хуже в финансовом плане ни разу, я всё равно зарабатываю торговлей раз в год, если повезёт. Можешь хоть каждый день туда ходить.

– Тогда зачем я тебе вообще нужен?

Видж вздохнул.

– Не хочу, чтоб повторилась моя история с моей семьёй. Плюс всегда должно быть место, куда ты можешь вернуться.

– Спасибо, Видж.

– Не за что, мужик.

Блосс повертел головой, будто осматривая, чем бы ему ответить на это.

– Не волнуйся, дел по дому хватит с лихвой так уж точно, могу тебя в этом уверить, – сказал военный, заканчивая с едой, – нам нужно помыть посуду, плюс видишь те четыре стенки?

Видж кивнул в сторону склада, где они и стояли.

– Что нужно сделать?

– Разобрать их. До самого маленького болтика.

Блосс хрустнул шеей.

– Ну, за дело.

---

Да, работа в пыльном, шумном и просто не очень убранном помещении не была тем, что нравилось Блоссу, ибо глотать пыль лёгкими – дело не очень-то и приятное, но раз уж надо – значит надо, приказы не обсуждаются.

– М-да уж, как же можно настолько ободрать дерево? – спросил Видж, укладывая столы штабелями.

– Не знаю, может быть, они уже очень старые, – предположил Блосс, заворачивая части стенок в указанные Виджем пакеты.

– Ладно, закругляемся.

Блосс положил телекинезом последние столы и выдохнул. Они работали довольно долго, вымотались, а Блосс ещё и успел поспать лишь пару часов, так что он был мертвее мёртвого, но мысль о том, что он может увидеть Луну ещё раз заставляла его сердце биться быстрее и чаще.

«Нашел себе головную боль, идиот», – усмехнулся Блосс.

– Чего смеёшься? – спросил Видж, заметив улыбку на лице Блосса.

– Да вот, всё Луну вспоминаю, никак из головы выкинуть не могу.

– Я когда на войне был так тоже всё свою вспоминал да вспоминал. Сам знаешь, чем закончилось, хотя я так и не понял, откуда ты это узнал.

Блосс, немного помешкав, ответил:

– Давай закроем эту тему?

– Ладно, жук проклятый, закрыли тему, – сердце Блосса пропустило удар, – ты во сколько пойдёшь к Луне?

Блосс посмотрел на часы.

– Уже восемь вечера, я должен быть там.

– Ладно, иди, я сам всё отдам заказчику. Удачи.

– Спасибо.

Блосс быстро вышел из мастерской и направился в замок, попутно поглядывая на небо и замечая, что наступают белые ночи. Он очень любил их, когда был на войне. Может, потому что из-за них было легче находить раненых ночью? Он не знает, но они определённо греют ему сердце: их приятный и нежный свет, лёгкость, какая-то магия, которую он ценил и оберегал как мог. Даже звёзды сегодня были расставлены с особой аккуратностью, будто сегодня какой-то специальный день, будто звёзды ждут чего-то.

Или кого-то.

Пройдя очередной поворот за домом, Блосс вышел на прямую дорогу, ведущую к замку. С каждым шагом его желание перейти на быстрый галоп всё росло и росло, но он держался, чтобы не привлечь к себе внимания. Так бы и сделала Луна, правда?

Он повторил это слово вслух, но осознал это лишь спустя пару секунд спустя, что заставило его идти быстрее по каменной брусчатке. Несколько минут спустя он уже был в замке, но Луна, по словам её стражи, не было в замке, а про посетителей она ни слова не сказала.

Блосс огорчённо вздохнул.

«Наигралась со мной, отправилась наверно постигать сердце другого».

Отвернувшись от массивных дверей зала, он с горестью побрёл на выход. Повернув голову направо, где был расположен Королевский сад, он невольно вспомнил вчерашнюю ночь. Он был открыт для посетителей, поэтому Блосс решил туда заглянуть.

Лишь зайдя внутрь сада, он почувствовал, что кто-то схватил его за шею, а рот плотно прикрыт телекинезом, что превращало крик в мычание.

Однако лишь увидев синие глаза и улыбку на лице Луны, когда его голова оказалась на мягкой траве, он замолчал.

– Извини, я немного переборщила, не так ли?

С этими словами Луна развеяла свою магию, но Блосс так и не смог выразить свои мысли, предпочитая просто кротко кивнуть.

– Я всё объясню тебе, но сначала – следуй за мной, – она помогла ему подняться, – но рысью, чтобы никто не узнал.

Тихо кивнув, они от тени к тени последовали на место под высоким дубом, где Луна поставила телескоп, вдалеке от входа в сад, но…

В чём секретность?

– Опять же, я прилагаю все свои королевские извинения за этот казус, – Луна приложила копыто к своей груди, но это не самое главное.

Она без каких-либо королевских атрибутов: корона, накопытники, всё. Его не было. Она была абсолютно нагой.

– Просто… я соврала сестре, что я заболела, чтобы проводить больше времени с тобой.

– Луна, зачем ты…

– Тебе это не нравится? – её взгляд не был настолько грозным, сколько усталым. Будто она устала от какого-то действа, но Блосс не мог и предположить что это.

– Просто… это чувствуется неправильно: ты жертвуешь собой ради какого-то единорога, пришедшего неизвестно откуда.

– Он того стоил, – она сделала шаг вперёд к нему, оказавшись очень близко, но спустя лишь секунды отошла на два назад, заливаясь краской. – Я сделала тебе подарок.

Блосс взглянул на телескоп.

– Ты думаешь, что у меня хватит сил взять этот огромный предмет?

Луна по-детски нахмурилась, но спустя момент рассмеялась.

– Загляни внутрь него, и ты увидишь то, над чем я работала.

Блосс уселся поудобнее около телескопа, а рядом пригревая его своим боком.

Он увидел, что все те звёзды, что раньше были одиноки, теперь имеют пару. А пары организовали созвездия, которые напоминали каких-то древних существ из древних легенд, будто смотрящих за тобой и готовых в любой момент навести на верный путь.

– И это то, над чем ты работала? – спросил Блосс, не отводя глаз.

– На самом деле, оно немного правее от твоего взгляда, – она положила своё копыто на его шею, направляя его на правильное созвездие.

– Да, я вижу что-то, – сказал Блосс, начав видеть звёзды, образовавшие какую-то фигуру.

– И что же ты видишь? – Луна мягко положило крыло на спину Блосса, который всё более увлекался поиском ответа на вопрос.

– Я вижу… сердце?

Луна резко схватила Блосса и поцеловала его в губы, отчего тот чуть не отпрыгнул, но…

Ему стало так хорошо, так тепло. Он прикрыл веки, позволив Луне действовать самостоятельно, позволив ей дать те чувства, которые она хранила. Поцелуй был долгим и горячим, но Луна сдалась и подалась назад, открывая глаза, отводя крыло и смотря на Блосса, чьё сердце было готово выпрыгнуть из груди.

– Я сделала это для тебя, Блосс.

Она продолжала смотреть на него, а он даже и не думал двигаться. Луне показалось, что он даже не дышал, отчего она начала нервничать и ёрзать.

– Тебе не понравилось? – спросила она неуверенным голосом, отводя взгляд.

Она не представляла, какая буря из эмоций, мыслей и воспоминаний летала в голове у Блосса. Он не мог ничего делать, кроме как смотреть на Луну.

На его прекрасную Луну.

– Спасибо тебе за всё, Луна, – он резко поддался на неё, обнимая её изо всех сил, что оставались у него.

Её удивление быстро спало, сменившись мягкой улыбкой, которую Блосс не видел, прижавшись к ней и зарывшись в её шёрстку.

– Не за что, Блосс.

Хоть и он хотел обнимать её бесконечно, но это невозможно.

У него есть идея лучше.

Он отстранился от Луны и взглянул на небо, которое она создала для него. Он даже и не успел толком разобраться в нём: оно бесконечное. И так можно с радостью привести время.

– Луна, давай смотреть на звёзды, – сказал он, обернувшись к ней.

– Последний раз я занималась таким ещё до своего заточения, – сказала она задумчиво, отведя взгляд в небо, – но ощущения я помню до сих пор.

Блосс лёг на мягкую траву, а Луна присоединилась к нему, грея его своим телом.

Они долго вглядывались в небо, просто слушая равномерное биение своих сердец, однако Луна стала рассказывать легенды, мифы и просто истории, которые творили по её же звёздам ещё до её заключения. Блосс же просто вслушивался в голос Луны и нежился её теплом, наблюдая за звёздами. Блосс же поделился короткой историей о том, как наблюдение за звёздами привело его к мысли о том, что они – живые существа, которые прямо как мы: они рождаются, живут и умирают. Они сияют, они дают надежду на жизнь, они дают веру на то, что всё однажды пройдёт, что всё будет хорошо.

– Видимо, в этот раз звёзды не соврали, – он поцеловал в щёку Луну, отчего та немного покраснела.

– Они никогда не врут.

Они вновь стали вглядываться в небо, наблюдая за тем, как Луна медленно плывёт по небосклону.

– Блосс, пошли спать, уже поздно.

– Но ты ведь не спишь ночью? – сказал Блосс, смотря ей в лицо.

– Я не на службе, я могу спать когда мне угодно, – сказала она с улыбкой.

– А ты не боишься, что Селестия накажет тебя за моё присутствие в замке?

Луна насмешливо фыркнула.

– Поверь, она будет только рада этому, ибо хочет, чтобы я реинтегрировалась в общество.

Блосс хмыкнул.

– Ладно, веди путь, принцесса.

– Хватит меня так называть, – она нахмурилась будто ребёнок, за что Блосс бупнул её по носу.

– Пошли.

Встав и отряхнувшись от травы, они рысцой прошли до балкона башни, где Блоссу пришлось закрыть глаза.

– Не волнуйся, это не больно.

Звук. Потеря ориентации. Удар. Звон в ушах.

Блосс прохрипел, призакрыл один глаз и, кашлянув, сказал:

– Я умер?

Луна осуждающе и в тоже время насмешливо покачала головой, помогая ему встать.

– Извини, я очень давно не практиковалась переносить кого-то вместе со мной.

Блосс поднялся и прошел внутрь башни, в покои Луны.

Бокалы от вина так и стояли на своих местах.

– Знаешь, они мне напоминают о слишком плохих событиях, – с этими словами они испарились, как и бутылка вина, стоявшая рядом.

– Скажи мне, что ты делала после того, как я ушел?

Луна тяжело вздохнула.

– Тебе обязательно это знать?

Блосс подошел к ней и обнял одной передней ногой.

– Я хочу помочь тебе.

Луна слабо улыбнулась.

– Я начала думать, что повела себя как дура, что в попытке погони за модой потеряла собственную голову и не думала ни о чём.

– Ты попыталась…

– Нет, эту попытку я хотела бы закопать и больше не вспоминать, – они прошли к огромной для Блосса кровати. – Прости, если я тебя чем-то в тот вечер оскорбила.

Луна легла на кровать, чему последовал и Блосс, но он между ними все ещё было расстояние, которое он не мог преодолеть. Она всё-таки принцесса Эквестрии, а он кто?

Всего лишь солдат, воевавший на стороне…

– Блосс, просто…

– Извини, я все ещё не полностью привык к такому. Всё так быстро меняется, я не…

– Блосс! – нахмурилась Луна.

– Луна, ты прости меня, просто…

Она силой схватила его и подарила ему поцелуй настолько горячий, настолько сильный, насколько это способно для аликорна.

Ей было глубоко плевать на различия между ними. Для неё Блосс стал единственным другом, на которого можно положиться. Которому можно доверять.

С которым можно разделить ложе.

Блосс закрыл глаза и практически провалился в сон, но он успел почувствовать, как Луна разорвала поцелуй и просто прижалась к нему всем телом, обнимая его крылом. Он чувствовал её запах лаванды, он чувствовал её биение сердца, он слышал её неровное дыхание. И это успокаивало его, вводило его в сон и дальше, ведь теперь он знал, что есть та, к которой можно вернуться. Которая любит его и поймёт, не смотря ни на что. Которая девственна и прекрасна настолько, насколько это можно себе представить. И она думала так же.

Новый день

Блосс не сразу понял, что проснулся, но даже после этого он и не хотел открывать глаза. Нежиться в такой кровати, с такой пони – одно удовольствие. Но даже оно не могло продолжаться вечно, и Блосс открыл глаза.

– С добрым утром, – сказала Луна, увидев, что Блосс приоткрыл веки. – Знаешь, наблюдать за тобой было одно удовольствие.

– Когда ты проснулась?

– Пару часов назад.

Блосс удивился, но знаку не подал, хотя Луна всё равно это заметила с первого взгляда.

– А сколько время, если не секрет?

Луна опёрлась на плечо Блосса, смотря ему за спину.

– Согласно твоим часам – половина третьего.

– Ух ты ж, я сплю всё больше и больше.

– Неудивительно, учитывая, сколько я убила в тебе нервов, – сказала она, прильнув к его щеке своей, что невольно вызвало улыбку.

– Чем бы нам заняться сегодня? – спросил Блосс

Луна озорливо промычала.

– Что твоей душе угодно, но сначала…

Она встала с кровати и открыла небольшую тумбочку, в которой лежал её набор одежды, причёска и небольшое зеркальце.

– Я должен отвернуться? – наивно спросил Блосс.

– Ты можешь, но потом ты будешь выть волком, – сказала она также озорливо, – так что смотри и наслаждайся тем, как твоя возлюбленная, принцесса Эквестрии Луна, ухаживает за собой после сна.

Блосс прыснул со смеху, видя, как Луна еле-еле приводит колышущуюся, будто на невидимом ветру, гриву.

– Давай я тебе помогу.

Он телекинезом взял расчёску, сел позади неё и стал поправлять общий вид, который Луна успешно ухудшила.

– Ай!

– Извини, у меня такого опыта нет.

– У тебя что, никогда другой кобылки не было?

– Нет, не было.

– Ещё одна наша общая черта.

Блосс улыбнулся, продолжая расчёсывать её.

– Так ты у нас на кобылок засматриваешься, оказывается…

 Луна покраснела, словно дикий мак.

– Я… я имела в виду… вот ты какой противный! – сказала она с надувшимся красным лицом, проведя хвостом по его лицу, отчего Блосс непроизвольно чихнул. – Так тебе и надо!

Вместе посмеявшись, они довольно быстро закончили с гривами, но теперь нужно умыть лицо. Зайдя внутрь, Блосс обомлел от того, насколько же большая была у Луны уборная: высокие потолки, чистейшая керамика, красивейшие узоры на ней же.

– А что это? – сказал Блосс, указывая на будто змею, повешенную на каком-то креплении.

– Ты не знаешь, что это такое тоже? – удивилась Луна, смотря на Блосса. – Сестра научила меня этим пользоваться. Смотри.

Луна залезла внутрь огромной ванны, которая бы вместила трёх обычных пони.

– Залезай, помоемся вместе, – сказала Луна, протягивая копыто, от чего Блосс немного поёрзал на месте, – давай, дороги назад уже нет.

Забравшись внутрь, они оба сели на крупы, но Луна так же стала объяснять принцип работы, как она сказала, «душа».

– На самом деле довольно удобная вещь, – сказала она, смотря на него, – много разных… как там? Режимов, вот!

Она прокрутила головку душа, от чего она щёлкнула.

– А как его включать? – спросил Блосс.

Луна указала взглядом на рычажок между раковиной и ванной, указывающий в сторону первой.

– Тянешь в сторону душа – вода начинает течь в него. Всё кажется довольно просто.

Блосс решил, что раз уж и улучшать их дружбу, а даже скорей и любовь, то нужно это делать очень… весёлым путём.

– Скажи, а зачем эти отверстия на лицевой стороне? – спросил Блосс, смотря на Луну круглыми глазами.

Луна хоть и удивилась, но знаку не подала. Она взяла душ в своё поле телекинеза и направила передней стороной к своему лицу.

– Они нужны, чтобы…

Блосс немедленно включил устройство, от чего в Луну направился целый поток воды. Хоть она и держала душ телекинезом, но она очень быстро оправилась от внезапной атаки и отвела чудо-устройство от себя, глядя на Блосса взглядом, полным ненависти.

И озорства.

– Я тебя убью.

В последующие минут… двадцать происходило всё, что только тем двум было угодно, но всё закончилось тем, что аликорн всё же победил несчастного единорога, который хотел просто пошутить.

– Мы триумфальны! – сказала Луна восторженным голосом, прижав Блосса своим телом. – Теперь ты будешь потакать нашим желаниям!

Блосс, и так не имевший воздуха в лёгких, желал только одного.

– Х-хорошо, только… слезь.

Луна с широкой улыбкой рассмеялась и села напротив Блосса, наблюдая за его потугами схватить побольше воздуха, хотя влажная и горячая атмосфера комнаты не позволяли ему этого сделать.

– Чего же вы пожелаете, принцесса луны и водных стихий? – в полусерьёзном-полушутливом тоне спросил Блосс.

Луна повернулась к нему спиной и немного развела крылья.

– Помойте нам спину и крылья, – сказала она с величественным тоном.

Блосс взял губку с мылом. По мере того, как он всё ближе подбирался к плечам Луны, она стала облегчённо вздыхать всё чаще и чаще, а сама она стала расслабляться, мышцы стали менее напряженными, её дыхание становилось всё спокойнее.

– Знаешь, именно в такие моменты ты чувствуешь себя живым и мыслящим существом, что не волочит своё существование просто потому что. Спасибо тебе огромное, Блосс.

Блосс нагнулся и поцеловал её в щёку, нашептав слова:

– Не за что.

Дальше Блосс и Луна помогали друг другу отмыться от грязи, что копилась будто бы неделями. Закончив с этим, они быстро вытерлись, а принцесса начала одевать свои королевские регалии, но к удивлению Блосса, она одела кое-что ещё.

– Как я выгляжу? – сказала она, выйдя со спальни в гостиную, где Блосс дожидался её.

Луна оделась полностью в свою ежедневную одежду, однако вместе с тиарой был ещё один уникальный аспект её облика.

Красный красивый бант, находящийся на правой части её лица.

– Великолепно, – не соврал Блосс, что вызвало улыбку у Луны.

– Спасибо, но что ты хочешь делать? – спросила она.

Блосс задумался. Они могли делать очень большое количество вещей, очень много. Но от этого только хуже.

– Давай… я не знаю… ты познакомишь меня с замком и садом? А то я всё ещё теряюсь в нём, – сознался он.

– Понимаю, я сама долго в этом разбиралась.

Луна вышла на балкон, куда и последовал Блосс.

– Только давай не пойдём если что в город, – после этих слов голос принцессы перешел на шепот, – мне до сих пор страшно там находится, даже с тобой.

Блосс понимающе кивнул.

– Ты готов? – сказала она, зажегши рог.

– Всегда готов.

Крепко зажмурив глаза, он всё равно не смог нормально приземлится после телепортации, хотя и с меньшими повреждениями.

– Где это мы? – спросил он, вставая на ноги.

– Это лабиринт, который построила моя сестра после моего заточения, – сказала она, помогая ему встать и идя дальше, – как и в принципе весь Кантерлот. Но он сам не стоит и взгляда, интересно другое.

– Что же?

– Вот эта каменная статуя.

Блосс увидел в экспозиции… нечто. Это было существо с чертами многих животных, где-то даже проскальзывали драконы и пони, но он и понятия не имел кто это.

– Это – дух хаоса, который был заточён в этом камне мной и моей сестрой, – она тяжело вздохнула, – давно, очень давно.

– Никогда о нём не слышал, – сказал Блосс, прикасаясь к камню.

– Он терроризировал наш народ, но наше терпение вышло. Мы победили его при помощи Элементов гармонии. И знаешь самую лучшую иронию всей этой ситуации? Я была сослана при помощи них.

Из уст Луны выбежал горький смешок.

– У нас с сестрой было много приключений в наши юные дни, но всё прошло, – она взглянула в небо, – всё давным-давно прошло…

– Ты жалеешь об этом?

Луна повернулась лицом к Блоссу.

– О чём?

– О тех днях, когда ты была… боевой, что ли?

Луна призадумалась, но лишь на секунду.

– Я могу жалеть о них, но я понимаю, что мой народ пережил далеко не хорошо. А мнение монарха должно совпадать с мнением народа, не так ли?

– Вопрос, ответ на который дан не будет.

Луна усмехнулась и позвала Блосса идти дальше.

– Было ещё много моментов, которые я могу вспомнить: борьба с разной нечистью из Вечнодикого леса, первое поднятие светил, война с королём Сомброй.

– Вы были той ещё парочкой

– И не говори. Селестия и Стар Свирл тогда открыли портал, и скажу честно: я понятия не имею, что Селестия там делала, с кем встречалась, но она всегда будто хотела жить там. Будто что-то или кто-то ждал её там.

– Портал? Что ты имеешь в виду?

– Другие миры реальны, Блосс.

Блосс остановился, чтобы переварить информацию.

Другие миры? Другие возможности? Другие мы?

– Я не знаю, что с ними сейчас, но мне почему-то кажется, что Селестия решила забаррикадировать их как можно дальше от глаза своего.

– Надеюсь, что так.

Луна тяжело вздохнула и продолжила путь.

– Ты не представляешь, как я надеюсь. Потерять сестру из-за её же увлечения ходить по неизведанным мирам – дело очень тяжкое.

– Ты боишься её, но в тоже время боишься и потери.

Луна повернула голову к Блоссу.

– Блосс, я могу быть злой на свою сестру, я могу её бояться, я могу ей не доверять, но одно я знаю точно – я не брошу её. Никогда.

Блосс не знал, как на это реагировать, поэтому он просто молча кивнул.

– Скажи, а тебя не осудят, если поймают за тем, как ты ходишь со мной? Ты ведь вроде больна, – спросил он через пару десятков минут, когда тишина стала давить на уши. Даже птицы не щебетали.

– О моей «болезни» знает только Селестия, а всем остальным, как мне кажется, спокойней, когда меня нет. Предлог им не важен, – сказала она настолько холодным, что у Блосса пробежали мурашки по спине. – Кстати, всё хотела спросить: откуда ты?

Пришло время Блосса тяжело вздыхать.

– Я не хочу об этом говорить, не сейчас. Давай не портить вечер.

Лицо Луны изменилось. Она хотела пожалеть его, поддержать хоть кого-то, кто не побоялся подойти к ней.

– От этого не убежать, Блосс, – она позволила себе немного усмехнуться, – в конце концов, ты не попытался убить собственную сестру ради власти и не провёл тысячелетие в заключении.

Блосс помотал головой.

– Нет, Луна, нет… Я…

– Расскажи, – она подошла к нему и смотрела прямо в глаза своими, не требуя как правитель, но прося как самый верный друг, – тебе станет легче, поверь.

Блосс сделал шаг назад, наклонил голову и закрыл глаза, чтобы она не видела этого.

– Луна… – она шагнула вперёд, догоняя его.

– Я… хорошо, хорошо, – он наконец-то открыл глаза и увидел, что лицо Луны в сантиметрах от него, – завтра. Завтра.

Луна отступила, осматривая Блосса.

– Извини, если это было слишком резко. Я… это мой первый раз в подобном.

– Нет, нет, всё нормально… просто… Аргх!

Впервые Блосс показал злость на глазах у других. И у него это получилось, ибо Луна немного поёжилась.

– Извини, вырвалось. Мысли мешаются, даже не могу сформулировать это.

Луна расслабилась и понимающе кивнула.

– Давай поедим? За это время я так проголодалась, – попыталась сменить настроение Луна.

– Ох… если тебе так угодно.

Блосс уже скорей хотел просто подумать. За столом довольно просто это получается.

Проходя мимо очередных густых кустов, Блосс и Луна встретили Селестию, напевающую что-то себе под нос, но быстро прекратившую, лишь она заметила пару.

– Лу! – удивлённо сказала она, чуть не падая, упираясь в свою же сестру, – что ты здесь…

Она замолчала, когда увидела бант на голове Луны и Блосса, стоящего рядом.

– А, у вас… – она покраснела, чему последовала и Луна, – извини, что нарушила ваш покой.

Она закрыла своё лицо крылом, а Луна завела ногу за шею.

– Да, извини нас за это, сестра.

– Всё в порядке, правда, всё в порядке.

Наступила неудобная тишина. И если Луна и Селестия не могли её нарушить потому, что не знали, что сказать, то Блосс попросту не хотел ввязываться в разговор буквально богов.

И тут у Луны пробурчал живот.

– Ох, точно…

Блосс только мог и мечтать о таком, что у него был бы такой замечательный помощник в трудных ситуациях. Хотя, может и не очень замечательный.

– Мы предлагаем пойти  и поесть, – она повернулась к Блоссу, будто прося поддержки.

– Да, я был бы не против, – сказал Блосс, после чего Луна ему улыбнулась в благодарность.

– Я тоже планировала закончить прогулку, – сказала Селестия, сложив крыло.

Устранив все неудобства, группка из двух аликорнов и одного единорога двинулась в сторону замка.

– Сестра, разреши нам поинтересоваться, – сказала Луна.

– Да? – Селестия повернула и немного наклонила голову, чтобы видеть сестру. Если даже Луна не могла говорить с Селестией на равных, то каким маленьким ей кажется Блосс?

– Что ты делала в саду?

Старшая мягко улыбнулась.

– Знаешь, хоть я и правитель государства, но даже у меня должны быть перерывы. Вот я и решила потратить лишние пятнадцать минут на прогулку под солнцем.

«Место под солнцем, хм, интересная получается фраза».

– Хорошо, мы поняли, что нужно морально развиваться, да, – надувшись, сказала Луна, будто ей прочитали лекцию.

– Ты так мило дуешься, особенно с этим бантом! – сказала с ещё более веселящей улыбкой Селестия.

– Мы не милы, – отвернула лицо младшая.

– Блосс, подтверди мои слова, ну не прекрасна ли моя сестра? – сказала старшая, повернув голову к нему.

– Воистину, ваше высочество.

Луна наконец улыбнулась.

– Ладно, вы победили.

Прогулка прошла довольно быстро в приятном молчании, где каждый думал о своём. Блоссу это было очень кстати, учитывая, что Луна попросила его наконец раскрыть свою историю.

«Как же паршиво на душе».

– Луна, проведёшь Блосса в большую столовую? Мне нужно быстро забежать в свой кабинет, – сказала Селестия, когда они заходили в замок, полный служащих. Рабочий день всё-таки, ещё и его практически середина.

– Да, конечно.

Селестия быстро удалилась, пообещав встречу в столовой.

– Пошли?

– А? Да-да, извини, следуй за мной…

Он подошел ближе к Луне.

– Что-то случилось? – спросил он шепотом её.

– Я слышала шепот позади нас. Обо мне и тебе. И я не думаю, что ты хочешь знать контекст.

Блосс обернулся и ничего не увидел, ибо все бегают, будто муравьи.

– Уж извини, но у аликорна слух может услышать то, чего не может услышать обычный пони.

– Уйдём отсюда.

– Да побыстрее.

Они быстрым шагом прошли до большой столовой, открываемой так же огромными дверьми, как и тронный зал. Сев за огромный стол рядом друг с другом, слуги принесли им разнообразных супов, салатов, закусок и прочего. Луна потерялась среди всего этого и не знала, с чего начать.

– Звёзды мои, что же тут такое, – сказала она, окидывая взглядом всё то, что принесли, – как же тут не растеряться?

Блосс присвистнул.

– Да уж.

Глаза принцессы начали бегать от одного края стола до другого, пока она не сдалась и стала обречённо смотреть на Блосса.

– Помоги, пожалуйста, – умоляла она, не в состоянии сделать выбор, – я сейчас на луну завою.

– Я в этом деле должен быть самый последний, кого нужно спрашивать.

– Но те пирожки, что ты мне принёс, были великолепны, – эти слова с улыбкой кобылы заставили Блосса покраснеть.

– Может быть, но это не делает меня мастером в этой сфере.

– Ну хоть чем-то помоги! – вымолила Луна.

Блосс вздохнул и закрыл глаза.

– Перемешай блюда, на которое укажу, то есть и будешь.

Спустя несколько секунд Блосс услышал, что тарелки начали двигаться.

– Твой выход, Блосс.

Он указал в случайную точку на столе и открыл глаза. Теперь Луна будет есть самый обычный салат из помидоров и огурцов со сметаной и укропом.

Она с неохотой протянула тарелку и взяла ложку.

– Как говорила моя сестра: «Нам надо следить за фигурой».

– Это правда.

Голос Селестии раздался из тех самых дверей, через которые входили Блосс с Луной. Она закрыла их за собой телекинезом.

– Ведь никто не хочет выглядеть полно.

– По тебе такого не скажешь, – сказала Луна с насмешкой, как и у Селестии.

Она устроилась напротив Блосса и выбрала самое ближайшее блюдо – суп из каких-то овощей.

– Блосс, я надеюсь, что это не секрет о ваших с Луной… отношениях?

– Об этом уже весь замок знает.

– Уже убедились, – сказала с холодом Луна.

– Можешь сказать о том, как вы познакомились со своей точки зрения? Очень уж интересно о том, что двигало тобой, – сказала Селестия, взяв столовую ложку в поле телекинеза.

– Я даже и не знаю, если честно. Я просто увидел её… как-бы покорректнее выразиться…

– Испуганное, – сказала Луна, всё охотнее принимаясь за еду.

– Наверное. И у меня сердце не позволило не прийти и не помочь ей.

– А как же вся история со скрипкой?

– Если честно, то это был подлог.

Луна усмехнулась.

– Если честно, то это было само совершенство – попросить бессмертную принцессу, которая правит одним из самых больших государств и имеющую господствующую власть, о скрипке.

– Это тебя и заставило пригласить его в замок? – спросила уже у Луны Селестия.

– Скорей его смелость подойти к самому страшному монстру в Эквестрии.

Селестия нахмурилась.

– Луна, мы уже говорили об этом: ты – не монстр, и, как ты видишь, я не одна такая, – она взглянула на Блосса.

– Просто некоторые видят красоту в темноте, но таких сущие единицы, – сказала Луна, доедая своё первое блюдо.

– Луна, тебе пора перестать думать так, – сказал Блосс, от чего получил одобрительный кивок Селестии.

– Однажды я перестану, но пока что факты говорят о другом. Совершенно о другом.

– Кто это? Кучки политиканов, которые только и умеют болтать за спиной в плохом свете совершенно обо всём и всех? Не воспринимай их всерьёз, Луна, – немного агрессивно сказал Блосс, – Я могу тебя заверить, что они ничего не смыслят в пони.

– А как же те пони на площади? Помнишь их взгляды? – сказала Луна.

– Тебе нужно просто выйти в свет один раз и побыть среди них, поразговаривать с ними, а ты и сама боишься. Страх порождает страх, разве не так? – парировал Блосс.

– Наверное, ты прав…

– Я точно прав.

Последние минуты обеда прошли в тишине, где каждый думал о своём, но принцесса Селестия не сводила с Блосса глаз ни на секунду, от чего тот поёжился пару раз, но она подавала вида, что видела его нервные ёрзанья.

– Блосс, пойдёшь со мной? Или у тебя есть какие-то дела? – сказала Луна, доедая ананас.

– Можно я поговорю с ним с глазу на глаз? – спросила Селестия.

Луна пожала плечами.

– Хорошо, я скоро буду, Луна.

– Я буду ждать тебя на выходе, – она встала и обняла его крылом на пару секунд, – не заставляй меня ждать.

Она вышла из столовой, последний раз взглянув на Блосса своими глазами, будто на секунду забыв о том, что она хотела выйти.

Но двери захлопнулись, и Селестия и Блосс остались наедине.

– Блосс, извини, что заставила тебя нервничать, я и сама на нервах.

– Что такое?

Селестия убрала всю еду со стола одним заклинанием, которая мешала ей.

– Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты пытаешься вывести Луну в свет. Я хоть и ожидала подобного, но ты стал приятной переменной в моём уравнении.

– Спасибо, принцесса.

– Нет, это я должна сказать тебе спасибо за это. Я этого никогда не забуду и теперь, если у тебя возникнут проблемы – я попытаюсь тебе помочь.

Селестия встала из-за стола.

– Пойдём, она ждёт тебя.

Они прошли вплоть до дверей, но тут Селестия нашептала Блоссу:

– Будь нежнее с ней.

Блосс кротко кивнул, и массивные двери отворились.

Принцесса Луна стояла поодаль от двери около стены, смотря в сторону выхода из замка.

– Вот вы где, – сказала Луна, подходя к ним.

– Вы уж извините, но я должна покинуть вас, ибо дела не ждут, – сказала Селестия с толикой досады, – надеюсь, что вы отлично проведёте время.

– Спасибо за это, принцесса, – ответил Блосс, – мы прекрасно понимаем.

– Удачи тебе, сестра, – сказала Луна.

Старшая сестра благодарственно улыбнулась и ушла из поля зрения пары довольно быстро.

– Мне… стоит знать? – спросила полушепотом Луна, когда Селестия скрылась за поворотом.

– Она сказала, что я должен быть с тобой нежнее.

Луна озорливо улыбнулась.

– Что же она имела в виду? – сказала она задорно.

– Понятия не имею, – улыбнулся подруге Блосс, начав идти в тронный зал. Синяя кобыла пошла за ним, – любые планы?

Луна широко зевнула.

– Я очень плотно поела, а сейчас день. Я бы с удовольствием завалилась на бочок, – сказала она, ещё раз зевнув.

– Что же, ваш выбор, принцесса, – сказал в шутливом тоне Блосс.

– Вперёд, мой герой, – сказала она с такой же озорной улыбкой.

Они дошли до тронного зала, где до покоев Луны оставалось несколько шагов.

– Ты чего такой молчаливый? – Луна немного толкнула его бедром, от чего Блосс чуть не упал, если бы не помощь Луны телекинезом. Она звонко засмеялась, а Блосс залился краской.

– Задумался просто… – попытался оправдаться он.

– Уже продумываешь наше время вместе?

– Ты какая-то чересчур активная для пони, которая спит днём, – сказал он, заходя внутрь гостиной.

Луна стала шептать ему на ухо:

– Потому что ты рядом со мной, и у нас много… захватывающего впереди.

Блосс опять залился краской, Луна опять засмеялась.

«Вот ведь гадина-то, а!».

Войдя внутрь покоев принцессы, синяя кобыла мгновенно скинула с себя весь тот королевский набор, что она должна носить, только выйдя за двери своей обители. Но она не сняла банта.

Но сейчас она в своём личном пространстве, она может делать всё, что взбредёт ей в голову.

Она взглянула на Блосса, который разглядывал звёздный потолок её комнаты.

– Ты ляжешь вместе со мной? – спросила Луна через плечо, заходя в спальню.

– Луна, мне надо многое обдумать. Я…

Она понимающе кивнула и удалилась, оставляя Блосса наедине, а сама залезла под одеяло.

Он сел за письменный стол, который был у Луны в гостиной. Небольшой, да, но пока что сойдёт. Он взял перо и лист бумаги, на котором он хотел выложить свои мысли.

Да вот голова была пустая.

Какие у него есть воспоминания, которые можно выдать Луне так, чтобы она не посчитала его последней скотиной? Он столько наделал, что передать даже самыми грязными словами будет слишком мягко.

Война делает из разумных существ солдат и машин, неспособных на сострадание, горечь или мысль. Они способны только убивать.

В мусорном ведре уже оказался двенадцатый лист. Тринадцатый. Двадцать пятый.

Он устал. И морально, и физически. Он больше не может терпеть это. Сегодня ночью он либо расстанется с этим навсегда, либо он так и останется ничтожеством, способным лишь притворяться.

Способным лишь жить под маской.

Он с силой скомкал последний лист и хотел бы сжечь его, да не может: сил не хватит. Отправив его туда же, куда и предыдущие сорок листов, он прошел в спальню. Там, мирным сном, под тёмно-синим лоскутным одеялом, спала Луна. Он присел напротив её и стал гладить её по голубой щеке, от чего у принцессы снов появилась на лице улыбка.

Блосс залез под одеяло, поцеловал Луну в щеку и повернулся к ней спиной, заставляя её передние ноги обнять его.

Он довольно быстро заснул, несмотря на творившийся в голове хаос. Всё-таки когда есть возможность того, что это ваш последний сон, то почему бы и нет?

---

Блосс проснулся, видя то, как блестит его же подаренный Луне будильник на ночном свету от блёклого полумесяца. Он не сразу захотел вставать: ноги Луны все ещё обхватывали его, и приятная нега попросту не хотела уходить от него.

От бывшего солдата, который потерял всё, а теперь заимел хоть кого-то.

«Что получится, то и получится», – решил он, все ещё не двигаясь в кровати.

Время было… половина двенадцати. Почти полночь.

«И всё это время я спал? Ну и долго же».

– Я знаю, что ты не спишь, – сказал Блосс, не сдвинувшись ни на сантиметр.

– Откуда? – спросила удивлённым голосом Луна, прижимаясь к Блоссу сильнее.

– На этой планете только две кобылы могут контролировать движение светил. И одна из них лежит вместе со мной в одном ложе.

– Ладно, ты поймал меня, – сказала Луна, вылезая из-под одеяла.

Блосс обернулся и заметил, что на ней нет прежнего банта. Но красоты от этого она не потеряла.

– Пошли погуляем под звёздами, сегодня такая прекрасная погода.

– Сама сделала? – спросил Блосс, вставая с кровати.

Луна немного замешкалась.

– Возможно? – неуверенно сказала она, заливаясь краской.

– Ладно, пошли, – сказал он, идя к входной двери.

Он даже не успел оглянуться, как уже оказался в каких-то кустах Королевского сада, которые находились в довольно сильных потёмках.

– Ну, хотя бы под дерево, никто не видел моего прекрасного пируэта, – сказал Блосс, вылезая из кустов, – спасибо, что предупреждаешь.

– Ой, ну извини, не рассчитала немножко, – сказала она издевательским голосом, мотая хвостиком.

Они вышли на большую поляну как раз с тем самым лабиринтом, где они и закончили в прошлый раз свою небольшую прогулку. Пройдя немного дальше, Луна сказала:

– Я тут одно интересное место нашла, пошли! – она провела Блосса на обрыв горы, на которой очень удобно устроился дуб, под тенью которого ничего не было видно, но лежать под ним и наблюдать за звёздами, наверное, очень хорошо.

– И давно ты его нашла? – спросил Блосс, заходя под дерево.

– Как только вернулась домой, – ответила она, поудобнее устраиваясь на голой земле, – мне это место посоветовала сестра. Сказала, что именно отсюда лучше всего видно луну.

– И ведь не соврала…

Блосс устроился рядом с Луной под её боком, отчего та улыбнулась и обняла его крылом.

– Если я так и продолжу стараться ради тебя каждую ночь, то это скоро станет обыденностью, – сказала она полушепотом.

– Такие красоты обыденностью не станут и через сто лет.

Блосс глядел на бесконечные звёзды, что уже не были выстроены в созвездия, но были разбросаны по всему небу, как бусины. Некоторые из них сияли ярче, чем другие, от чего Блосс вспомнил историю, которую рассказал ему отец.

– Я слышал легенду, что звёзды – это души павших солдат, которые храбро пали в бою, и теперь заслужили вечное признание среди всех остальных.

– Да уж… – только и смогла выговорить Луна, – когда-то я считала, что звёзды – это глаза нашей Вселенной, что они смотрят за нами и наблюдают, ведут нас по пути, – она глубоко и грустно выдохнула, опустив взгляд – но я ошибалась.

– И что же такое это для тебя – звёзды?

– Подруги моего одиночества, которые молча наблюдают за мной и сами не знают, куда им идти. Они простые наблюдатели, которые и сами не знают решения всех моих проблем. Но я их не виню.

– Что же двигало тобой до того, как тебя изгнали?

– Злоба, отчаяние и самое главное – одиночество.

Блосс почувствовал дрожь на спине. Она боится, нервничает?

Луна подняла взгляд вверх.

– Ты любишь дождь?

Блосс последовал её примеру и увидел грозовые облака, потихоньку собирающиеся в большие и тёмные тучи.

«Ливень. Скоро будет ливень».

Он ничего не ответил Луне, а лишь продолжил смотреть наверх, но теперь чувствуя, как крыло на его спине начинает тихо дрожать.

– Блосс, я рассказала тебе много о чём, но ты так и не поделился историей о себе, – Луна взглянула в глаза Блосса.

– Давай я просто покажу тебе одну вещь, и ты, скорей всего, всё поймёшь.

Луна кивнула и стала ждать, однако она удивилась тому, что Блосс вылез из-под крыла и стал в полный рост.

Он втянул весь воздух в свои лёгкие, и его рог зажегся.

Тот вид, к которому привыкла Луна, стал исчезать, будто мираж, который никогда и не был правдой. Теперь на неё смотрел пони с хитиновыми крыльями, плотным панцирем и клыками, которые он пытался спрятать за улыбкой.

Чейнджлинг.

– Извини, что раньше не сделал так: боялся, – он закинул ногу за шею, отвёл взгляд, а его улыбка стала немного нервной.

Эмоции Луны менялись каждую секунду, пока не остановились на самом лучшем дуэте: страхе и чувстве того, что пора бежать.

– Стража! – начала вставать и кричать Луна, уходя от чейнджлинга назад, смотря на него взглядом, полный страха.

Блосс опешил. Его сердце пропустило удар.

– Луна, что ты делаешь? – спросил шепотом Блосс.

– Стража! – ответила ему Луна, ставя синий защитный барьер, светящийся в темноте.

«Да что же это такое?!».

– Луна!

Последнее, что Блосс увидел перед тем, как упасть в темноту от удара по голове сзади, это страх Луны за барьером.

Летняя ночь в Кантерлоте. Казалось, что это должно быть лёгкое и тихое время суток, но из правил бывают исключения.

Бил ужасно сильный ливень, будто пытающийся пробить насквозь каменные дорожки города. Луна скрылась где-то за грозовыми облаками, было темно и сыро, но именно так и все должно быть. Всё было тихо и безопасно.

Всё было прекрасно.

"Жизнь не прощает слабости"

С этого момента (если это конечно вообще кому-то важно) главы станут, по-моему мнению, гораздо жестче. Не знаю, даст ли вам это что-то или нет, но я выдал предупреждение.

Блосс проснулся от боли в голове, в затылке. Ударили его очень сильно, череп будто бы был раздроблен, но раз уж он живой, то заживёт когда-нибудь.

Он проснулся, видя чёрный потолок, по которому стекала вода и капала ему на живот. Немного подняв голову, он со сдавленным стоном вернул её обратно. Единственное, что он успел увидеть – это то, что его комната представляет собой маленький квадрат, где есть стол, два стула и лампочка на проводе.

Ну и жесткая кровать, которая уничтожает спину лежащего.

Голова хотела прямо сейчас умереть и забыть обо всех своих обязанностях, которые ей выдал её хозяин, пребывавший не в лучшем состоянии. Даже когда его чуть не убило дробью, он чувствовал себя лучше. А в сей момент, даже ноги отказывались слушаться, похожие скорей на вату, чем на что-то ещё.

«Луна… скотина, уродина, сука, как ты могла?!».

Он ей доверился, он её полюбил, он поверил в её сказку о «обречённой и никому не нужной принцессе», чтобы в итоге получить глухой удар в голову сзади. Такого предательства он не видел даже у себя в улье. Даже если к нему иногда и относились, как к слабаку, но делать такое?

Настолько подлое предательство?

«Как же теперь жаль, что я не раздробил ей череп!», – сказал Блосс, ударяя металлическую кровать, – «Ладно, некогда думать об этой мрази, пора выбираться отсюда».

Блосс попробовал поднять голову. Резкая боль и звёзды в глазах попытались застелить ему зрение, но он осмотрелся полностью: лампочка, стол, два стула, но был ещё один элемент его комнаты – огромные железные прутья на расстоянии около трёх-пяти шагов от него.

«Я теперь ещё и военнопленный, ну просто зашибись!».

Чему его учили в разведке? На расспросы не отвечать, на пытки не поддаваться?

«Ха, да они там походу в своих кабинетах зарылись и даже формы не надевали, а такие фразы кидают! Чёртовы асфальтовые солдатики».

Он попытался встать, но лишь упал на пол плашмя, чуть не потеряв сознание от нахлынувшей на него слабости. Ничего, он и не такое проходил. Собравшись с оставшимися силами, он встал на четыре ноги, чуть покачнулся и снова упал, но на этот раз он повалился на стену, что снизило боль.

Он тяжело дышал, вдыхая воздух настолько быстро, насколько он может. Не из-за слабости или чего-то ещё, но из-за просто злости. Его предали впервые в жизни, но так больно, так грязно и так быстро. Он чувствовал сильнейшую обиду в душе, которую не залечить ничем. Он знает ответственную, он знает её вдоль и поперёк, и он сыграет на этом.

Кое-как наконец-то поднявшись на ноги, он подошел к железным прутьям и оглянулся по длинному коридору, слева от конца которого виднелась дверь, а всего было 8 камер, где не было никого, кроме разве что крыс и пауков. Абсолютная тишина не останавливалась даже падением капли ядовитой воды на каменный и холодный пол темницы. Блосс слышал собственное дыхание настолько громко, что казалось, что он сейчас оглохнет.

Он обернулся и только сейчас увидел, что на столе лежит перо, чернила и какая-то бумага. Мельком пробежавшись взглядом по ней, он увидел, что это протокол допроса.

Имя – неизвестно

Возраст – неизвестно

Род войск – неизвестно

Краткая биография – неизвестно

Внизу стояла надпись, которую Блосс не сразу смог прочитать из-за рези в глазах.

«Заполни этот листок, дабы укоротить время на твоё здесь пребывание.

Селестия.»

– Вот сука, меня, похоже, чуть не оставили без головы, а теперь она просит написать меня рапорт о себе! – чуть ли не закричав, сказал Блосс, от чего его уши чуть не начали течь кровью.

«Ладно, скотина. Я всё равно никаких секретов не знаю и не имею».

Быстро заполнив бланки, он лёг на кровать и попытался заснуть, но как же ты заснёшь, когда душа так и просит кого-то придушить? Перерезать глотку? То-то же.

Он начал петь. Петь тихо, нервно, сбиваясь со строчек, но каждая песня напоминала ему хоть о чём-то, кроме Луны и возможности зарезать её. Он даже стал понемногу успокаиваться, теряясь во времени, которое, скорей всего, даже и не имело власти здесь. Здесь нет ни окон, ни отверстий, ничего. Только пара факелов, огонь которых еле-еле отсвечивал от каменного пола.

Он мгновенно затих и поднялся с кровати, как услышал открытие двери и шаги, которые приближались к нему. Статная фигура приближалась всё ближе, от чего сердце Блосса начало пытаться вырваться из сердца.

Селестия остановилась прямо перед клеткой, показывая себя во всей красе: статная поза, широко распахнутые крылья, стальной взгляд.

Но самое важное, что ценил Блосс в ней, испарилось.

Её улыбка. Её попросту не было. Её губы были сложены в плотную линию.

– Чего ты хочешь, – сказал с угрозой Блосс, хотя он и понимал, что сделать аликорну он ничего не сможет: сил не хватит.

Она открыла дверь камеры при помощи магического ключа, вошла внутрь и села за стол на стул. Блосс с опаской сделал тоже самое

– Что же тут у нас: Имя – Блосс, двадцать девять лет, армейская разведка, призван в армию в восемнадцать, демобилизован в двадцать пять лет, – Селестия начала сильнее всматриваться в бумагу, – родители погибли: отец на фронте, мать…

Селестия напряженно взглянула на чейнджлинга, а он – на неё.

– Убита по приказу военно-полевого суда. За попытку скрыть меня, – сказал за неё Блосс.

– Скрыть от чего?

– Призыва. Отца убили – она днями не спала, плакала целыми часами. Не захотела ещё один гроб, а в итоге сама в него и залезла.

– Не повезло тебе.

– Заткнись, мне не нужны твои сожаления, – злобно ответил Блосс.

– Я пришла сюда не ради показа твоего отношения ко мне. Я знаю, что они дерьмовые. Отвечай по делу, ясно? – начальственным тоном сказала Селестия.

Блосс чуть не закричал на Селестию.

– Что ты будешь чувствовать, когда тебя будут заставлять вспоминать, как твоя мать была четвертована перед тобой, скотина?

– Что ты делал на протяжении двух лет после демобилизации? Жил среди нас?

Блосс зарычал, но он был в состоянии слабости, поэтому нет на крик больше никаких сил, придётся подчиниться.

«Жизнь не прощает слабости, не так ли?».

– Пытался приспособиться к мирной жизни у себя дома.

– Что получилось?

– Ты спрашиваешь это у солдата. Не у разумного существа.

– Отвечай на вопрос.

Блоссом снова овладела ярость. Он не сдержался, злость стала превращаться в силу, он с грохотом поставил ноги на стол и стал орать:

– Как ты думаешь, что будет с тем, кто пришел на фронт с мозгами, а вернулся без чувств, с уничтоженной душой и убитыми друзьями?! Как ты думаешь, я способен на адаптацию?

Селестия не повела и бровью.

– Сядь нормально, я хочу быстро провести этот допрос, – она добавила ещё более жестким голосом, – без крови.

Блосс уселся, но ярость заполонила его, как яд.

– Отвечай на вопрос.

– Вырыл три гроба от продажи медали, сойдёт?

– Два для родителей, третий для кого?

– Для себя, – с каким-то странным оттенком сказал Блосс, будто пытаясь совместить шепот и огромное желание заорать, – я пришел солдатом, а не существом, у которого есть разум. Я не мог жить среди гражданских. Я не мог жить в принципе.

Селестия насупилась, будто услышала то, что она не хотела.

– Когда ты прибыл в Эквестрию?

– Пару дней назад.

– Каково твоё задание? – спросила Селестия.

– Ты читать не умеешь? Там написано, что я демобилизован.

– Ты думаешь, что я поверю тебе? Что ты просто так рассказываешь всё? Я не видела такого за всё время своего правления.

Блосс фыркнул.

– Потому что ты сука, у которой нет души.

– Ты не лучше, – сказала с угрозой Селестия, – говори.

– Я сказал тебе всё, что знаю.

Селестия встала из-за стола.

– Говори, тупая ты скотина.

– Что, будешь заставлять подписывать признание под пытками?

Селестия стала смотреть в стену позади Блосса. Тяжело вздохнув, она прикрыла глаза и начала петь самым отчаянным и в тоже время страшным голосом.

– In a dream I saw the future, in a dream I saw the world.

There were sinful lies

Devil’s point of view

In a world of hate and anger

In a world of fear and pain

There is no time for pride

No time to stand aside

Она подошла к Блоссу в упор, смотря на него уставшими глазами.

– Call me a dreamer, call me insane.

Она ударила его прямо в живот, от чего тот свалился на пол, воя от боли.

– I’ll survive the storm, I’ll take the pain.

---

Блосс лежал, плюя собственную кровь на пол. Лишь он попробовал вдохнуть, Селестия ударила его со всей своей силы. Его рёбра, скорей всего, сломаны, а воздух вылетел из лёгких с невообразимой скоростью. Он попытался вдохнуть ещё раз – удар, ещё раз – удар в разы сильнее.

Лишь он стал терять сознание, Селестия дала ему возможность сделать неполный вдох, после чего всё начало повторятся.

---

…нога истекала кровью, но Селестия продолжала сжимать её до тех пор, пока она не услышит хруст кости.

Звук сломанной ноги разлетелся по всему помещению, но больше всего был слышен невыносимый крик боли, который издал Блосс, но она не останавливалась.

Он укусил себя за другую конечность, чтобы звук крика стал тише, ибо его уши не могли вынести этого.

Пусть она течёт кровью, пусть она болит, но он не может кричать. Не может себе позволить этого.

Он почувствовал терпкий запах крови ещё сильнее, а вкус металла во рту так и не ушел.

Она ударила его в живот – Блосс не смог удержаться и попытался закричать, но весь крик перешел в дикий кашель с кровью, а сознание стало покидать его.

Как и рассудок.

---

Блосс лежал на боку, чувствуя холодный и влажный от его же крови каменный пол. Хрипло дыша, он смотрел на возвышающего палача, который был блистательно чист. На ней не было и капли крови, она буквально сияла и испускала свет, который будто бы обволакивал её и говорил, что она – ангел воплоти, что она не может навредить никому, что её милосердие не знает границ.

Но как же болят рёбра…

– Что, всё? – сказал Блосс с хриплой улыбкой, чувствуя, что ещё немного – он умрёт от кровопотери.

Селестия не подала и знаку, но Блосс знал и чувствовал, что что-то колит её сердце. Может, у пони всё-таки есть совесть? Может, они не такие и скотины, которыми могут показаться.

Селестия наклонилась над ним и зажгла рог. Спустя несколько секунд Блосс провалился в бесконечную бездну темноты, чувствуя, что силы покидают его.

"Война ведётся до победы и точка"

Блосс проснулся с ужасной головной болью, чувствуя, что он сейчас не сдержится и его вырвет. Сдержав позыв, он начал глубоко дышать, чувствуя, как тошнота уходит. Помотав быстро головой, он осмотрелся.

Тот же вид, та же камера, тот же стол.

И то же одиночество.

«Ну да, кто же ещё такой на свете идиот, чтобы поверить Луне?»

Но в глубине души Блосс понимал, что он одинок с тех самых пор, как его последний школьный товарищ погиб в бою. После демобилизации у него не было друзей, не было родителей, не было никого. Лишь он один в этом мире, он не нужен никому, и плевать все хотели на твоё мнение. Два года он пытался хоть что-то придумать о своём новом предназначении в мире после того, как этот самый мир взял и убил в нём все лучшие начинания, все мысли и все порывы, от которых хотелось петь. От них думалось, что ты живой, что война закончилась, пришла эпоха мира и процветания.

Но быстро ли ты забудешь то, как убивать? Девять лет убийств, потерь и жертв нельзя сбросить, как сбрасывают грязное бельё.

Именно в эти моменты у Блосса случались случаи сильнейшего отчаяния и апатии что-то делать. Он неспособен на что-либо, он никому не нужен и все его самопожертвование во имя родины, патриотизма и каких-то абстрактных, никому не понятных и нужным лишь политикам, идей, было зря.

Всё, ради чего он жил, старался и воевал.

Зря.

Он убивал других и себя, душа в себе зачатки морали и каких-то ценностей.

Зря.

И тут появилась Луна, дала ему луч во тьме, чтобы потом с огромным удовольствием сломать его, сломать все его желания и надежды.

И все его слова, что он произнёс, все поступки, что он совершил, чтобы успокоить её.

Зря.

– Какая же ты сука, Луна.

Блосс осмотрел себя и заметил, что все его раны были закрыты, а кости чувствовались целыми и не болели. Встав с постели, его опять взяло напором чувство тошноты, но, опять сдержавшись, он медленно подошел к решеткам. Ничего не изменилось, равно как и стол, так и остался с рапортом о допросе, который лишь немного запачкан кровью.

Опять вернувшись на кровать, Блосс стал смотреть на потолок. Это место навевает ему тоску, которая была у него на фронте по дому. Да, его дом был пуст, его никто не ждал, но что такое увидеть родную комнату, где ты провёл все свои лучшие дни?

Но, вернувшись, уже три дня спустя он стал плакать по ночам после кошмаров, которые снились ему. Он грезил о своих погибших товарищах, о боях и трупах, что он видел, и самое главное – о родителях.

Мать, оказывается, оставила ему записку под его кроватью, когда её увели на место казни. У Блосса не было времени на то, чтобы её читать, да и не знал он о ней. Вернувшись из армии, он увидел пыльный кусок бумаги, на котором сквозь силу он смог прочитать лишь три слова:

«Пожалуйста, вернись живым».

И ведь ирония судьбы в том, что тело вернулось целым, но внутри он чувствовал, что сгнил окончательно, и вряд ли бы его приняли таким, каким он вернулся обратно домой.

Блосс опять вскочил с кровати, услышав открывающуюся дверь и шаги в его сторону. Очень знакомые шаги.

Сердце заполнилось просто звериной яростью.

– Сестра сказала мне, что ты так и не признался, – сказала ему Луна стальным голосом.

– Уйди отсюда, скотина, иначе я тебе глотку перегрызу, – ответил Блосс.

– То есть ты хотел ввязаться мне в окружение?

Блосс подошел ещё ближе.

Луна подняла бровь, ожидая ответа на вопрос.

– Ты не понимаешь прямых слов? Уберись с глаз моих, сука, – повышенным голосом сказал чейнджлинг.

– Я жду…

Блосс набросился на прутья и обнажил свою пасть с огромными клыками, шипя на Луну.

Она отступила на шаг, и Блосс видел, что хоть она и пыталась это скрыть, но она испугалась.

– Что, боишься? Если я выйду отсюда живым, то тебе больше не придётся.

Луна устало вздохнула и отвернула взгляд в сторону выхода.

– Ты не тот Блосс, которого я знала. Ты подменил его.

– Блосс стоит перед тобой, миленькая! Он никуда и не уходил!

Она мотнула головой.

– Он бы никогда такого себе не позволил.

– Он бы никогда не предавал тех, кто ему поверил.

– Ты считаешь меня предателем, хотя ты сам убил моего подданного и заменил его?

– Я никого не заменял. А война закончилась ещё до твоего возвращения, все убийства списаны со счетов, не так ли, предательница?

– Я никогда…

– Знаешь, что я подумал о тебе, когда впервые услышал твою историю? – сказал ей Блосс, начиная говорить увереннее. – Что предатель предаёт больше, чем один раз.

– Я…

– Селестия не даст соврать, что ты – последняя скотина. Я не знаю, зачем она держит тебя. Наверное, чтоб посмеяться.

– Да что ты себе позволяешь по отношению к лицу государства?! – закричала Луна, от чего Блосс оглох, не слыша её следующих слов ещё минуты две.

–… и ты считаешь, что ты лучше меня? Убийца!

Блосс опять оскалился, но не стал срываться на крик.

– Если я и убивал кого-то, то я делал это быстро и в лицо, не скрывая этого. А ты убиваешь медленно, мучительно, как какой-то яд.

Луна ошарашенно посмотрела на Блосса, который с язвительной улыбкой насмехался над ней, высоко задрав голову.

Он смеялся настолько долго, что почувствовал боль в горле и челюсти, но когда он перестал это делать, то увидел, что он один здесь.

Луна исчезла, видимо, сделав быструю телепортацию отсюда. Блосс издал последний смешок и отправился вновь на кровать, ибо делать было больше нечего.

---

Прошла неделя с тех пор, как Блосс был заточен в тюрьме. И всю эту неделю его сопровождало лишь одно – тишина. Настолько сильная, что к концу третьего дня Блосс старался даже дышать тише, иначе он бы оглох. Настолько тягучая, что часы превращались в недели.

И никто к нему не приходил с визитом. Никто, даже Луна не посчитала своим долгом хотя бы проверить состояние пленного.

«Ну, жрать ему не надо, значит, зачем его вообще проверять?», – ответил за неё Блосс. – «В конце концов, ты ведь ей не нужен».

Всеми этими днями Блосс подводили итоги своей почти тридцатилетней жизни, и что он смог достигнуть за то время что он жил.

Ничего.

Его буквально распирало чувство несправедливости, что за все свои года он так и не смог ничего сделать. Ни завести семью, ни вырастить детей, ни даже начать хоть какую-то взрослую жизнь. За него всегда всё решали, вся его судьба была предопределена ещё с рождения. А когда его забрали в армию, то единственная вещь, что принадлежала ему – это его душа.

И что же теперь он такое? Кому он нужен? Куда он пойдёт?

«Ха, вот тебе цель жизни – ответить на три грёбаных вопроса».

Опять шаги. Опять статная фигура. Опять Селестия.

– Я удивлена, что ты ещё не сошел с ума, – сказала Селестия, смотря на Блосса.

– Знаешь, после почти десяти лет войны, тишина – это то, в чём бы ты хотел раствориться, да и у меня были вопросы, над которыми можно порассуждать, – ответил Блосс, все ещё смотря в потолок и лежа на кровати.

– Например?

– Как сильно нужно нажать на артерию на шее Луны, чтобы кровь лилась оттуда с избытком эмоций?

– Не смей трогать мою сестру, – стальным голосом сказала Селестия.

– Она предала меня, – он повернул голову к принцессе, – понимаешь, всего лишь предала. Бросила в темницу, приказала своей сестре пытать меня, – Блосс усмехнулся и махнул ногой куда-то в сторону, – каждодневное.

– Я не виновата, что ты – чейнджлинг.

Блосс встал с кровати и подошел к прутьям.

– Война закончилась, что за психоз у тебя по отношению к нам?

– Я не могу вам доверять, – ответила Селестия. – Никто не хочет иметь чейнджлинга под боком, способным зарезать тебя из-за спины.

– Я мог зарезать её ещё тогда, когда она ныла мне о своих проблемах, о которых даже ты, – он протиснул ногу сквозь прутья и коснулся нагрудника Селестии, – ты, её родная сестра, не знаешь.

Селестия устало вздохнула.

– Просто убирайся отсюда.

Она открыла дверь при помощи магического ключа, и Блосс вышел из камеры, которая уже стала даже немного родной.

– Выход найдёшь сам, нетрудно.

Блосс подозрительно поднял бровь.

– Мы не нашли улик о том, что ты действительно шпион с заданием. Можешь идти, – сказала Селестия.

– В качестве извинений я хочу спросить кое-что.

– Попробуй.

– Я хочу узнать судьбу кой-какого отделения в двадцать четвёртом батальоне.

Селестия растворилась во вспышке телепортации лишь на секунду.

– Не знаю, зачем тебе отчёт о практически убитом батальоне, но вот, держи, – она протянула ему пыльную папку, на которой был написан номер дивизии – девять.

– Уходи отсюда, не порть мне последние моральные устои, – приказала Селестия.

– У тебя их нет.

Громко хлопнув дверью, Блосс принял маскировку. Всё-таки если его схватят ещё раз, то вряд ли он останется живым.

Вход в темницу был в неизвестном ему крыле замка. Побродив по коридорам, он не смог найти даже стражников. Никого.

Увидев большие двери и отворив их, Блосс чуть не ослеп от ярчайшего света солнца. Зашипев, он ещё несколько минут пытался выйти на свет, но всё не мог никак привыкнуть. Лишь спустя десяток минут он наконец-то смог увидеть парк, а немного поодаль виднелся замок.

«Видимо, это отдельное здание».

Пройдя немного по парку, он нашел какое-то дерево, где было место устроиться под тенью дерева, чтобы глаза не напрягались от солнечного света. Проведя копытом по главной странице папки, он увидел год формирования дивизии, командиров и численность, прочую информацию, но она его не интересовала.

Его интересовал двадцать четвёртый батальон.

– Двадцать второй, третий… четвёртый!

Остановившись на нужной странице, Блосс увидел, что этот батальон был переформирован четыре раза.

На пятый раз весь батальон был практически уничтожен.

– Вторая, седьмая… пятая рота, третье отделение, командир – Виджил Сентри.

«Командир был вовлечён в дело о пропаже подчинённого, смотреть приложение 2-А».

Взглянув на самый низ страницы, Блосс увидел довольно короткий и свежий лист.

«Во время битвы за Капоретто, третье отделение было практически уничтожено: из 17 членов личного состава выжило лишь трое, тринадцать были признаны убитыми, один пропал без вести, однако командир утверждал о том, что его подчинённый был убит, но тело не было найдено. Разные допросы предоставляли разные данные, однако всё было списано на шок. Последующая эксгумация поле боя так и не дала ясного результата. Последний раз его видели вместе с командиром, заходящим в лес. Спустя пять часов тридцать пять минут командир вышел оттуда в крови, которая впоследствии была признана не его, однако он утверждал, что пытался перевязать раны своего подчинённого.

Дело закрыто за неимением доказательной базы, а также высшим приказом 428-А/№56.

Старший сержант военной полиции Ст. А, номер части – 72568.»

Блосс бегал по строчкам и думал лишь о том, что Видж сделал правильное дело. Он убил своего товарища, чтобы тот не мучился от ран.

Он сам видел такое на войне, причём не раз и не два. Как ты будешь жить без обеих ног? Без половины тела?

Война – это дело грязное и больное. Войны начинаются политиками, а сражаются ни в чём неповинные, впоследствии умирающие в такой агонии, которую даже врагу не пожелаешь. Блосс вспомнил случай, когда он с товарищами три дня искал одного раненого, однако так и не смогли найти. На первый день он кричал и звал на помощь, однако он орал в землю, из-за чего найти источник звука было попросту невозможно. На следующий день он бредил: звал свою мать и вспоминал дочь, попутно молясь Богу о том, чтобы он вернулся живым. Снова не нашли.

На третий день он мог лишь стонать, а товарищи Блосса, уже потерявшие всякую надежду, попросту стали петь панихиду. Ночью, в абсолютной темноте, при минимуме движений, за три дня он прошел путь от хоть какой-то надежды до абсолютного отчаяния. Он звал Блосса по имени, но что он мог сделать? Он уходил ночью вновь и вновь, но никого!

Ничего, пусто!

«Какие же ночи тогда были тёмные, ужасно представить».

Прочитав ещё пару строчек о других подразделениях и не удивившись, что большинство было переформировано несколько раз, он взял папку и пошел в сторону замка. Там он передал эту папку какой-то служанке, которая, естественно, спросила его о том, что она должна сделать.

– Передай принцессе Селестии

Быстро уйдя под странные взгляды окружающих, думающих, что если есть Блосс, то должна быть и Луна. Вот ведь идиоты.

Блосс уходил под чей-то пытливый взгляд, который очень хотел, чтоб он обернулся, но он так и не повернул голову. Пусть её пожирает совесть.

Пройдя быстрым шагом до дома, Блосс чуть ли не выбил дверь с петель, сбросил маскировку и стал рыться в шкафах, ища чего покрепче. Быстро найдя три бутылки виски, он сел за стол и стал пить прямо из бутылок. Ничего не хотелось сейчас делать, кроме как пить, пить и пить.

Когда он начал выпивать из второй, в двери показался земной пони с сумками.

– О, привет, Видж, – сказал Блосс обычным голосом, – заходи, выпьем вместе.

Он осторожно положил сумки около двери.

– Блосс, ты что ли?

– А кто ещё, мать твою?

Видж как-то подозрительно посмотрел на чейнджлинга, однако потом как-то выдохнул и расслабился.

– Ты меня так не пугай, а то могу и забить до смерти за такие шутки.

Блосс остановил горлышко прямо у своего рта.

– И ты даже не удивлён?

– Я подозревал, что ты не тот, за кого себя выдаёшь, но я как-то и не лез, – он стал зубами подносить сумки к столу, – не каждый день видишь неизвестно откуда-то взявшегося пацана.

– И ты даже не будешь злиться на меня из-за войны?

Видж взглянул на Блосса, как на идиота.

– Она уже закончилась, да и мне как-то даже жаль вас.

– С хрена ли?

– Вас до сих пор презирают, – сказал он, вытаскивая масло из сумки, – ненавидят, поэтому вы и прячетесь и не едете к нам. Ты, кстати, чего так долго был там, почему сейчас решил признаться?

Блосс выпил половину бутылки за один заход.

– Садись, это будет долгая история.

Блосс рассказал Виджу обо всём: о его любви к Луне, о её моральном состоянии, об их совместных прогулках, о разговорах, о её предательстве и о том, как его пытали. То количество мата, которым обругивал Луну Блосс, не пересчитать.

На лице Виджа это выразилось огромным удивлением. Он немного перебил Блосса, сказав, что и он тоже принимал участие в этом деле, но настолько сильное… Ещё и главой государства?! Принцесса Селестия?

– Ну и мрази. И я им ещё служил? – сетовал Видж.

– Они все такие, политики – на публике добренькие и с улыбочкой, обернёшься – след из трупов, наших это тоже касается, – сказал Блосс, запивая горе выпивкой, всё больше походя на Виджа.

– А нам, простым солдатам, что с того? – сказал земнопони, вытаскивая из сумки сок, – Будешь?

– Нет, к чёрту.

– Как знаешь, – сказал он, открывая коробку, – что теперь?

Блосс думал об этом по пути, но, на самом деле, не в этом направлении.

– Всё останется так же, как и было, но без этой синей скотины. Ты не против?

– Лишние копыта нам никогда не помешают, – сказал Видж, – даже если они и немного дырявые.

– Ха-ха, – издевательски посмеялся Блосс, – очень смешно.

А вот Видж уже залился смехом.

– Вот жуки, как остались хмурыми, так и ходят тёмной тучей.

Блосс улыбнулся. Именно улыбнулся по-доброму впервые со дня своего заточения.

– Ладно, поймал меня, гад.

Возвращение

Приближался вечер. Небо становилось всё алее и алее, чтобы потом погаснуть, словно свечка, у которой кончился парафин. Засыпали плотным сном жители городов и деревень, просыпались ночные звери лесов и равнин.

А Блосс? Блосс работал в мастерской до пота лица, чтобы завтра снова пойти на рынок. Он попытается войти в ритм жизни до Луны, хотя, если честно сказать, он не знал того, насколько долго это продлиться. Может, завтра объявят охоту на чейнджлингов и его арестуют? Может, Видж передумает? Да всё возможно в этой чёртовой жизни!

Оттряхнув от себя опилки, Блосс присел, переводя дыхание. Воздух был наполнен пылью, потом и жарой. Дышать было тяжело, но приятно: он видел своё творение. Это была небольшая статуэтка дерева, которая будто бы наклонилось и смотрела прямо на того, кто держит её. Осталось только раскрасить, но это уже дело лёгкое.

Встав и немного отпив сока, он достал краски и маленькую кисточку, взял это всё в поле телекинеза вместе со статуэткой и положил на стол. Осторожно начав раскрашивать листву дуба, он стал аккуратно наносить красно-желтые цвета на верхушку, потихоньку идя вниз, видя, что статуэтка начинает становится ещё лучше.

– Ну как там дела? – спросил Видж, громко хлопая дверью.

У Блосса упала капелька на основание статуэтки. Работа испорчена!

– Видж, ты скотина, ты не можешь… – Блосс по-другому взглянул на эту картину, – а хотя…

Вдруг это можно символизировать как слёзы умирающего дерева перед зимой?

– Ладно, ты подал мне идею, спасибо, а слова я беру обратно.

Видж, ничего не понявший, но сделавший вид, что он благодарен, прошел внутрь.

– Завтра встаём так же, с рассветом. Я тебя разбужу.

– Хорошо.

Видж ушел на кухню, а Блосс так и остался докрашивать статуэтку, добавляя новые цвета осени. Закончив со своей работой, он долго не мог ею налюбоваться: красивое дерево, которое плакало цветами осени, глядело на зрителя немым взглядом, будто что-то вопрошая, но не способное на то, чтобы сказать это.

– Красиво сделано, – сказал Видж, проходя мимо.

– Спасибо, даже жаль такое продавать.

– Я и не прошу, можешь себе в комнату поставить красоваться.

Блосс с лёгкой грустью вздохнул.

– Да пусть уж высохнет у меня, завтра выставлю.

– Спать? – спросил сонным голосом Видж.

– Спокойной ночи, – пожелал Блосс, наступая на ступеньку лестницы на чердак.

– Спокойной ночи, жук, – с ухмылкой сказал Видж, но чейнджлинг только улыбнулся и осуждающе покивал головой.

Аккуратно положив на прикроватную тумбочку статуэтку, он быстро умылся и почистил зубы.

Ложась на кровать, он так и не смог отвернуть взгляд от статуэтки. Что-то его умиляло в ней, а он даже и не понимал что. Она просто успокаивала его, как-то уносила все тревоги куда-то вдаль.

Заснув с улыбкой, он видел самый лучший сон в его жизни, который он никогда не забудет.

И всё благодаря какому-то неживому предмету, который, оказывается, может плакать так же, как и все живые.

---

Проснувшись в сумерках, Блосс зевнул и лёг на другой бок. Лунный свет уходил, заменяясь солнечным. Он чувствовал какую-то тяжесть в ногах, будто кто-то привязал его к кровати. Как же не хочется вставать…

– Рота, подъём! – мгновенно взлетев с кровати, Блосс чуть не упал на пол, запутавшись в одеяле.

– Ну ты и г-а-а-д, – зевнув, сказал Блосс.

– Давай, собирайся.

Блоссу ничего другого и не оставалось, кроме как быстро убрать кровать, взглянуть на неё в последний раз с завистью и уйти в ванную, где он быстро промыл лицо холоднейшей водой.

«Никогда не помогало».

Спустившись вниз, Блосс увидел готового к походу Виджа.

– Ну, раз жрать тебе не надо – напяливай наряд и выдвигаемся.

Блосс еле-еле смог применить магию, чтоб выглядеть хоть как-то убедительно.

– Я нормально выгляжу?

– Отлично, пойдём.

Взглянув на стол, Блосс увидел капли краски на столе, которые уже высохли.

– Я сейчас буду! – сказал чейнджлинг, быстро поднимаясь в свою комнату и хватая свою драгоценную статуэтку.

«Дырявая же ты башка, ну!».

Вернувшись, Блосс увидел лишь недовольное кивание Виджа с улыбкой на лице.

– Пошли, художник хренов.

Выйдя на улицу и застав быстрый рассвет, сделанный будто не из желания, а из обязанности, два бывших военных пошли на тот же рынок, на котором Блосс и начал свою историю.

– Надеюсь, что ты опять во что-нибудь не влипнешь, – сказал Видж, обустраивая палатку.

– Ты не представляешь, как я надеюсь.

Расставив всё по местам, Блосс высунул из сумки статуэтку и поставил её на прилавок, но цены так и не назначил.

Видж ушел, сославшись на необходимость сходить по делам к Адлеру, а Блосс остался, осматривая сонных пони, еле-еле передвигающих конечности. На самом деле это довольно забавно: наблюдать за расой, которая их победила, и видеть их неаккуратность, какую-то смешную торопливость и нежелание что-либо делать. Пару пони даже подошли к нему, прося лук или даже яблоки, хотя за его спиной даже такого не было. Однако они быстро осознавали, что ошибались, и сразу же извинялись, ища дальше.

«Да уж. Понедельник – день тяжелый. Понедельник же сегодня?».

Мимо него прошла фиолетовая единорожка, которая бросила на него быстрый взгляд. Но лишь заметив статуэтку, она почти галопом добежала до прилавка, и только лишь благодаря тому, что она двинулась, он увидел, что с ней плёлся усталый и еле живой дракончик с огромным списком.

«Не повезло тебе, парень».

– Сэр, разрешите спросить, – сказала она, всё-таки обращая внимание глазами на Блосса, – сколько стоит эта прелесть?

Она указала прямиком на плачущее дерево. Единорог тяжело вздохнул.

– Честно? Она бесценна, тем более, что это моя первая работа.

– Она прекрасна… – будто не заметив, сказала кобыла.

– Твайлайт, разве сегодня не моё день рождение и ты не должна мне дать хотя бы выспаться? – сказал дракон с закатанными глазами. – Честное слово, однажды я засну и впаду в спячку.

– Но как же можно проводить твой праздник без какой-либо подготовки? – спросила она, удивившись настолько, что даже странно. – Нужно сделать всё по плану, чтобы всё прошло прекрасно.

Она встала в горделивую позу, высоко задрав голову и закрыв глаза, но весь пафос сорвал дракончик, тянущий её за ногу.

– Может, мы всё-таки прислушаемся к моему голосу? – он указал когтем большого пальца на себя. – Не каждый день в году у тебя день рождения.

– Но и у меня сегодня важный день! – попыталась оправдаться его… сестра? – Сегодня меня…

– Да-да, я уже это слышал с самого рассвета, очень интересно, ни разу не заклинившая пластинка, – единорожка насупилась, – ты идёшь или как?

Блосс наблюдал за этой парочкой с улыбкой. Им не пришлось пережить того, что пережил он, и он всем сердцем радовался за них. Даже если их правители – полнейшие скотины, то почему он должен винить народ за это?

Твайлайт металась между драконом и статуэткой.

– Ладно, с днём рождения, – он вручил посредством телекинеза статуэтку прямо в лапы дракона, надеясь, что конфликт исчерпает себя.

– С-спасибо? – сказал дракон, рассматривая деревянную поделку.

– Спасибо вам большое, – единорожка начала копаться в сумке, но Блосс отрицательно закивал головой.

– Будет ему подарок на день рождения, а то так и умрёт, стоя здесь.

– Большое спасибо! – сказал он, уходя вместе со своей… подругой? Да и радовался он скорей тому, что они наконец-то выдвигались вперёд, будто их день расписан поминутно. Хотя, учитывая тот пергамент на лапах у дракона – всё возможно.

Но самое главное, что волновало Блосса – это улыбка на их лицах.

«Может, я и не настолько загнил».

Постояв ещё пару часов, рынок всё оживлялся и оживлялся, наполнялся новыми посетителями, и даже Блосс смог что-то продать!

Считая монеты на столе, Блосс даже как-то заигрался с ними. Они так ярко сияли на свету солнца! Он их перекатывал, подбрасывал, делал что угодно с ними, будто ребёнок, нашедший новую игрушку. У них ведь такого даже никогда и не было, а на войне денег как-то особо и не найдёшь.

Вдруг рынок стал потихоньку умирать. Не буквально, но в том плане, что пони становились все реже в очередь, их звук уменьшился, а некоторые и вообще уходили с него, будто боясь чего-то.

Блосс напрягся. Ему не нужны какие-то проблемы с кем-то.

«Не зря же в разведке служил? Разберёмся!».

Вдруг из-за угла вышла знакомая фигура, от которой у Блосса зубы начали скрипеть, а сердце стало биться настолько быстро, что ещё немного – он не сдержит свою злость.

Луна была совершенно одна и выглядела она растерянно. Лишь увидев Блосса, она потопталась на месте и с огромной силой заставила себя идти вперёд, будто боясь чего-то.

Подойдя к прилавку, Блосс безразлично смотрел на неё, хотя он был готов прибить её к земле и разорвать на куски хоть сейчас. Луна же неуверенно металась взглядом, будто не зная, с чего начать.

– Вам чего-то нужно? – спросил он холодно.

Она достала из магического кармана будильник, который ей когда-то подарил Блосс.

Тот Блосс, которого она считает «настоящим».

– Можете, пожалуйста, починить его? Что-то стрелки заклинили, я, наверно, ошиблась в настройке – сказала она неуверенным голосом.

Как же это смешно – видеть принцессу, которую боится собственное же население, как неуверенную в себе юную кобылку.

Блосс мелким взглядом прошелся по будильнику и спрятал их под стол.

Они ни разу не сломаны, часы все ещё идут и показывают правильное время.

А тем временем пар глаз, которые наблюдали за ними, всё увеличивалось.

– Я посмотрю, что можно сделать.

Луна неуверенно кивнула.

– А когда это будет сделано? Или можно прямо сейчас?

Блосс отрицательно покивал головой.

– Сейчас я занят, – ответил он жестоким голосом.

– А когда примерно…

– Я вас уведомлю, – отрезал диалог Блосс. Луна грустно вздохнула и поплелась назад, поглядывая через плечо на единорога.

«Что, сука, совесть замучала? Пусть она грызёт тебя, пока ты не сдохнешь».

Всё вернулось на круги своя лишь через пару десятков минут, ибо пони, как заметил Блосс – существа пугливые.

Но и, чёрт возьми, любящие совать свой нос куда не просят.

Сначала всё ограничивалось простыми вопросами о его состоянии, ибо так вести себя с принцессой – дело не очень-то и хорошее.

А потом начались полноценные расспросы, к которым ещё подключились и журналисты. Честное слово, он не любил их со времён войны, ибо делать пропаганду – это врать. Врать о жизнях, измеряемых в тысячах, десятках тысяч, поэтому нелюбовь к журналистам осталась в крови, которую просто так не выведешь.

– А что, если…

– Простите, а вы можете…

– Объясните, пожалуйста…

– Можно, пожалуйста, хоть немного отдыха?! – закричал Блосс, но публике было всё равно.

Вопросы всё задавались, а его голова медленно, но верно, перестала работать, дав волю эмоциям.

– Уйдите, прошу вас!

Толпа все ещё не слушала.

«Нет, я больше не выдержу, не выдержу!».

Блосс встал на дыбы и яростно ударил о землю передними ногами, обнажая свои клыки и шипя на всех вокруг, будто змея, которую разозлили самым непотребным образом.

Толпа в ужасе стала отходить от него, пока чейнджлинг переводил дыхание и осматривался вокруг себя, будто ища жертву, которую он утащит вместе с собой.

Но гвардия пришла слишком быстро.

Блосс бежал сломя голову, попутно пытаясь оторваться от преследующих его солдат. И, если честно, то это несопоставимо: солдат, прошедший ад, и два новобранца, нацепившие броню, по-видимому, вчера. Погоня быстро закончилась в пользу чейнджлинга, который слился с толпой, выбрав себе новую маскировку.

Правда теперь он оказался в неизвестной части города, выбраться из которой ещё предстоит, но ориентир – огромный замок Кантерлота – поможет ему в этом. Но помощь эта, как оказалось, не особо и проявила себя, ибо Блосс слонялся по городу вплоть до вечера, пытаясь найти хоть какие-то знакомые места, пока не вышел на знакомую площадь, где он когда-то встретил ту скрипачку, которой здесь уже нет.

Отвернув взгляд, он обратной дорогой пошел домой, придумывая оправдание, которое ему придётся выдать Виджу.

«Что-то мне кажется, что я навлёк на него беду».

Дойдя до дома, он приоткрыл дверь и услышал звуки пиления древесины слева от себя.

Скинув маскировку, он закрыл дверь.

– Вот ты где, – сказал он, убирая ножовку от себя, – а я тебя уже потерял.

Видж вышел из мастерской и вытер пот со лба.

– Слышал я, что что-то там произошло, на рынке.

– Да, насчёт этого…

Блосс рассказал ему историю от самого начала до его побега и способа нахождения пути домой.

Видж покивал головой.

– Башка ты дурная, вас разве не учили в разведке не высовываться?

– Извини, я на нервах, – попытался оправдаться Блосс.

– Ладно, чёрт с этим. С палаткой как-нибудь разберусь, – сказал Видж, услышав стук в дверь. – Это ещё кого занесло?

Видж подошел к двери и открыл её, видя на пороге своего знакомого.

– Чего такое, Адлер?

– Да вот, решил зайти к тебе… Здрасьте.

– Да, привет, Адлер.

Лицо фестрала успело поменяться от большого удивления до практически нескрываемой ненависти.

– Ты ведь знаешь, что…

– Да-да, знаю, но война уже закончилась, забудь об этом.

– О чём это вы? – спросил Блосс, сидя за столом.

– Не влезай в разговор, – резко отрезал Адлер, – тебя сюда не приглашали.

– Заткни пасть, – ответил в том же тоне Блосс, – тебя никто не просил сюда заходить.

– Кто это вообще? – спросил Адлер, бросив лишь кроткий взгляд на слова в свой адрес.

– Это Блосс.

Удивление опять выразилось на лице фестрала.

– Ты скрывал дома чейнджлинга?

– Я тоже не знал, что он жук, уж простите, нету чуйки.

– То есть мало того, что ты его не сразу выдал, так ты ещё его и укрываешь. Ты хоть слышал, что он сделал на рынке?

– Защищал себя от назойливых пони, которые лезут своим носом в чужие дела?

Адлер повернул голову в сторону Блосса.

– Ещё один комментарий от тебя – поедешь домой в свинцовом гробу.

– Так, тихо, оба, – решил как-то понизить накал страстей Видж, – я вас щас обоих к стенке поставлю.

– Нам нужно сдать его властям!

Адлер думал, что это даст ему свободу манёвра над чейнджлингом, но он засмеялся во всё горло, даже немного потеряв равновесие на секунду.

– Ты не представляешь, насколько же власти твои осведомлены обо мне. Твоя Луна в том числе, которая с улыбкой смотрела на мои пытки.

– Да что ты говорить смеешь! – Адлер попытался пройти вперёд, но Видж остановил его.

– Я вам щас обоим по морде пропишу, если не успокоитесь! Взрослые же, сука, мужики, а орут из-за какого-то пустяка!

– Надеюсь, что тебя отправят к матери в цинке.

Этого Блосс уже не смог стерпеть.

Быстро рванув вперёд, он прижал фестрала к стене, давя на его глотку.

Он зашипел на него, языком задевая свои клыки.

– Заткни пасть, скотина. Я и так пытаюсь забыть про войну, а всё равно найдутся идиоты, которые в смерти ищут что-то хорошее.

– Уж не ли вы орали о… нравственности? – сказал через силу фестрал, чувствуя ещё более сильную давку на шею.

– Мне всё равно о том, что орали политики. Я и так всё и всех потерял.

– Заслуженно.

Блосс ещё сильнее вдавил фестрала в стену, лицо которого стало заполняться кровью.

– Помнишь Капоретто? Я знаю, что помнишь, я видел дело вашего батальона. Знаешь сколько мы потеряли младших офицеров? Пятьдесят три из-за того, что нам не выдали две пушки, две! И все два батальона были попросту обезглавлены! Пятьдесят три трупа! Слышишь меня, урод?

Он отпустил фестрала, который стал охотно хватать воздух опустевшими лёгкими, теперь лежа на полу.

– Три друга погибли у меня на глазах, три! Они в гробах уехали домой, а я живой, живой, понимаешь? Почему я не погиб вместе с ними?

Слова остались звучать в голове у Блосса, пока он видел, как фестрал трясущимися ногами поднимается во весь рост.

– Адлер, он прав, – сказал наконец-то вступивший в разговор Видж, усаживая бывшего сослуживца на стул, дабы тот отдохнул, – парень и так через ад прошел, не нужно вспоминать это.

– Ладно, ты оказался не промах, жук, – сказал Адлер, бросив на Блосса уже более-менее спокойный взгляд, – не буду сообщать о тебе.

– Спасибо, – еле-еле выдавил из себя чейнджлинг, – за верно подмеченное.

– Тоже садись, а то выглядишь ужасно даже для себя, – сказал Видж, кивая на стул. Чейнджлинг повиновался.

Адлер резко откинул от себя бывшего сослуживца.

– В какой дивизии ты служил?

– Одиннадцатая пехотная, второй батальон.

Оба бывших солдата эквестрийской армии удивлённо посмотрели на Блосса.

– Та самая штурмовая?

– Та самая штурмовая, и как же я не любил это.

– У нас это было бы счастьем! Двойной паёк, лучшее снаряжение, офицеры не пристают с муштрой! – резко заиграл новыми красками фестрал.

– Угу. У нас всё ровно да наоборот, особенно с офицерами. Однажды мне пришлось ползать в грязи в полном снаряжении из-за плохо вычищенной пуговки на мундире.

– По грязевому полю? – спросил Видж, отойдя куда-то в сторону кухни.

Блосс тяжело вздохнул.

– По грязевому полю.

Видж принёс какой-то торт, который успел купить по дороге домой, и Блосс не стал отказываться: делать всё равно нечего, а так хоть немного почувствует вкуса сладостей.

– Помню, какие образы нам рисовали власти о вас, – сказал Адлер, притрагиваясь к своей тарелке, – ужас – это лишь одно слово.

– Ваши власти и принцессы в частности – уроды.

– Не смей так говорить о них!

– Я посмею так говорить о них! – стукнул о стол Блосс. – Луна предала меня, Селестия пытала, а все вместе они создали для меня образ самых обычных политиков.

– Луна приняла тебя, ты же сам говорил!

– Я врал, понимаешь? И тебе, и ей, и Виджу, всем! Я держал маску до тех пор, пока не решил сам её снять, – Блосс обвёл себя жестом, – результат!

Он рассказал ему всю свою историю, без вранья, без прикрас. Просто и чётко, словно рапорт офицеру.

– Естественно она хотела защитить себя, ты испугал её!

– Уж простите, не знал, что тысячелетний аликорн испугается одного чейнджлинга!

Видж скорей выступал в роли третьей стороны, которая хотела, чтобы всё окончилось мирно.

– Представился бы перед ней другим образом – ничего бы не случилось.

– Давай проверим, – сказал Блосс, отодвигая свою тарелку, – я стану проникну к ней под другим именем, дабы у неё не было времени отреагировать и придумать план. Вот увидишь – эта скотина меня даст с потрохами!

– Ты ставишь под сомнение мою верность принцессе? Что я подпущу к ней потенциального убийцу?

– Но ты ведь хочешь убедиться в своей верности, не так ли? – Блосс протянул конечность к собеседнику за другим краем стола. – У меня была куча возможностей убить её. Как видишь – жива, скотина.

– Какие у меня гарантии, что ты не убьёшь её из-за обычной мести?

– Я мог убить её тогда, на рынке, она жива, не так ли?

Адлер метался из стороны в сторону. С одной стороны, его идеал был подвержен сомнению, что просто разрывало его. С другой, он не мог подвести принцессу и её безопасность. Он не мог сделать выбор.

– Уж будет лучше, если вы решите спор так, чем как-то ещё и кровью, – наконец-то сказал хоть что-то Видж, – я ручаюсь за него.

Адлер тяжело вздохнул.

Хранитель мечты

Честно? Блосс даже и не старался при подготовке к инфильтрации. Он пробыл столько лет в разведке, его подготовка не подведёт его никогда.

План, на самом деле, был прост, даже слишком, но Блосс был уверен, что он сработает.

Другого пути попросту не было.                     

Блосс смотрел на комплект снаряжения для ночных стражей, который ему выдали вчера. Адлер представил его как Найт Вардера – прекрасного бойца во время войны, который сражался с ним бок о бок, и благодаря связям с младшим офицерским составом они закрыли глаза и записали его в охрану даже без предварительной тренировки, попросту погоняв новоиспечённого «рядового» по ряду вопросов и муштре.

Всё это действо происходило без принцессы Луны, которая, как заметил Блосс, стала все реже и реже появляться на публике. И чейнджлингу кто-то подсказывал, будто шептал в голове, что это неспроста, и их диалог вряд ли может вообще состояться, но попытка не пытка, не так ли?

Блосс усмехнулся.

«Вторая попытка уже не пытка, это точно».

Усмехнувшись ещё раз, он положил одежду под кровать.

– Готов, солдат? – спросил Видж, открыв сзади дверь?

– Скажи честно, Видж, зачем ты мне помогаешь?

Это застало его врасплох.

– Слишком уж ты на нас похож, Блосс, – сказал он, – мы сняли форму – вы нам можете быть лучшими друзьями, хоть братьями! А друзья должны что делать?

– Помогать.

– Спокойной ночи.

Видж ушел так же неожиданно, как и пришел, оставив Блосса наедине с собой.

А это ему нужно было сейчас меньше всего.

Он опять волновался, будто опять шел не на подтверждение своих слов, а вновь к той Луне, которая любит его и знает, которая пригреет своим крылом во время леденящего дождя.

«Учили же – не привязываться к своей жертве».

Лёгши на кровать, он стал закрывать глаза, но сон никак не приходил. Всё-таки не каждый день ты пытаешься вывести на воду принцессу, но он не мог спать из-за чего-то другого. Он не знал из-за чего. Он не понимал.

Видимо, какая-то его часть все ещё думала, что это всё было огромной ошибкой, непониманием. Что Луна ждёт его, что она жалеет и хотела бы извиниться за всё, что она сделала.

Но она не пришла.

Эта скотина знала, что он сидит там, в подземелье, не имея даже собеседника, с которым можно поговорить, но она даже не посетила его.

Ни разу.

Ни весточки.

Перевернувшись на другой бок, Блосс увидел луну в окне. Занавесив шторы, комната полностью перешла во власть мрака, в котором даже его глаза не могли увидеть что-либо.

Теперь душу чейнджлинга терзали сомнения. Нет, он не хотел её убивать, он слишком много видел мёртвых тел. Он хотел знать правды.

А правда может оказаться слишком горькой, чтобы её принять.

Почему-то Блосс вспомнил тот самый день ноября, когда объявили перемирие. Какая радость захлестнула все фронта, все армии, от солдата до генерала, от самого юного младенца до старика, что всё, это конец, война окончена! Будет мир, за который они сражались.

Но что было потеряно за это слово? Сколько убито, сколько ранено, сколько вдов лишились своих мужей за все те года, когда громыхали пушки и кровь лилась рекой по окопам? Сколько было ментально втоптано в землю, даже если спасся от снарядов? Чем встретили тыловики пребывающих огромным толпами бывших солдат в рваных мундирах и убитыми сердцами? Чем встретило их государство, за которое они воевали?

Блосс боялся, что это повторится.

Он представляет, как Луна говорит, что она не ошиблась, что она действительно ненавидит его и видеть не желает. Да, его слова о Луне верны, но и что с того? Он никому не нужен, он один в мире, который выбросил его, чему радоваться?

Блосс нервно сглотнул.

---

Он смотрел на ровный потолок своей комнаты, в то время как солнце за окном стало потихоньку ложиться на свой курс. На свой неизменяющийся долгими годами курс. Он помнил то утро двенадцатого ноября, когда война закончилась. Радость прошла и осталась какая-то апатия, пустота. Он ехал в поезде назад в свой родной дом, в котором его ждала лишь пыль да книги, которые перестали давать ему то самое желание узнавать мир, когда он возвращался с фронта домой во время отпусков. Хоть война и кончилась, но он знал, что впереди должна быть жизнь, но как же сложно было покидать то место, где ты видел смерть каждый день. Почему? Ведь его дом был вдалеке от битв и окопов той войны, он был там, где он родился, где он вырос. Но его родная комната встретила его холодом и неприязнью, она будто желала избавиться от него как можно быстрее.

Тогда Блосс окончательно понял, что пути назад не будет.

Солнечный заяц попал в глаз Блосса. Он встал с кровати, захватил одежду с собой и направился вниз, где уже сидел Видж, который ел какой-то суп, клюя носом.

– Снова не спал?

Блосс кротко кивнул.

– Ладно, давай закончим с этим.

Если честно, то теперь использовать маскировку было настолько легко, что Блосс даже и не задумывается, когда меняет всё, словно маску на лице, которую он держал слишком долго.

Теперь перед Виджем стоял Найт Вардер в полном обмундировании.

Земной пони быстро доел и отправился вместе с Найт Вардером, ибо у них был хоть и не самый умный, но план, однако для того, чтоб он сработал, Найт должен быть на страже тронного зала этой ночью, которая будет лишь через несколько долгих часов.

– Пошли поиграем в скат в казармах? – предложил стражник Виджу.

– Давай.

Адлер показал казармы ночной стражи, так что они довольно быстро сориентировались и оказались в бараках, где только начинался отбой, время было около восьми утра.

На появление новичка и неизвестного гостя у жителей казармы сначала был лишь один гнев, однако после предложения Найта сыграть в скат они успокоились, а потом и вовсе погрузились в процесс.

Новичок показывал неимоверно высокие результаты, от чего ставка всё росла и росла, а пары уставших после службы глаз так и не закрывались, наблюдая за противостоянием пятилетнего ветерана и вчерашнего новобранца.

Найт выиграл.

– Да как так?! – сетовал его соперник.

– Не знаю, само получается, – невинно сказал Найт, пряча заработанные в сумку Виджа.

– Эй, а ты чего не играешь? – спросил один из фестралов, смотря на Виджа.

– Так ведь запретили же! – ответил Видж.

– Ничего, мы своих не сдаём! – с усмешкой сказал фестрал. – Присоединяйся, коли уж к нам зашел.

– Ладно уж, подпольные игроки, буду вас учить, не зря я в этом вертелся с самого начала войны, – сказал бывший военный, садясь за стол, – раздавайте.

Найт, Видж и ещё пара солдат играли в скат долго и упорно, пока один из фестралов не сказал им, что идёт офицер.

Быстро убрав колоду, они уселись за столом, будто что-то недавно ели.

– Опять в скат играли? – сказал Адлер, заходя внутрь казармы. – Живо спать!

– Так точно! – хором ответили солдаты, разбредаясь в спешке по кроватям.

Лишь Найт и Видж остались сидеть за столом.

– Видж, как ты прошел сюда, ты же штатский? – спросил Адлер, подходя к столу.

– Подумали, что я – отец паренька, – он похлопал Найта по плечу и посмеялся.

– Серьёзно?

– Ну идиоты, серьёзно!

Адлер и Видж посмеялись от души, но приказ есть приказ.

– Рядовой, спать. В скат потом будете играть.

Найт кротко кивнул и подошел к выделенной ему кровати. Раздевшись, он резко упал на неё, и кровать заскрипела так, будто это был предсмертный стон.

Видж ушел, ни сказав ни слова, но рядовой знал, что он придёт ровно в семь.

Ровно в семь.

Хоть и перина была очень мягкой, будто только что взбитой, Найт так и не смог заснуть, поэтому он провёл весь оставшийся день в мыслях и планах о том, как он будет разговаривать с Луной.

Это шанс на миллион, нельзя его упустить.

– Подъём!

Какая же это волшебная команда. Благодаря ей ты можешь получить из пятидесяти сонных бродяг пятьдесят бойцов, готовых идти в бой.

Адлер приказал Найту выдвигаться в замок для охраны тронного зала и принцессы.

Было шесть часов пятьдесят семь минут.

Найт увидел Луну, выходящую из своих покоев. Она была в спокойном состоянии, но на её лице читалась какая-то то ли скука, то ли грусть о чём-то. И Найт не знал, что же гложет её – совесть или тоска. Он уже ни в чём не был уверен.

– Принцесса Луна, к вам посетитель! – сказал какой-то фестрал, приоткрыв ворота.

Луна мгновенно ожила, её глаза заиграли жизнью, а голос нервно спросил имя.

– Виджил Сентри, бывший военный.

Глаза Луны вновь опустели, а голос удручённо сказал:

– Впускайте.

Видж вошел и поклонился.

– Приветствую вас, принцесса Луна.

– Что привело тебя к нам, солдат?

– Вы уже несколько дней не выпускаете моего друга, Блосса, который ушел к вам и не вернулся. Что с ним стало?

Найт прекрасно слышал, как сердце Луны пропустило удар, но она сделала удивлённое лицо.

– Мы не знаем, о чём ты слагаешь. Мы отпустили его.

– Вы прекрасно знаете, – сказал он, давя Луну голосом, – где он?

– Он был отпущен, – повторила Луна, – дальше его судьба нам неизвестна.

– Вы врёте. Вы всегда врали! – сказал Видж, отворачиваясь от Луны. – До свидания.

Он вышел из помещения, а стража закрыла за ним дверь, оставляя Луну, можно сказать, наедине со своими мыслями.

И, как правильно предположил Найт, они стали душить её, он видел это по её глазам.

– Принцесса, там…

– Хватит, – сказала она, сходя с трона, – я прекращаю приёмы на сегодня.

Стражник кивнул и закрыл дверь, а Луна ушла в свои покои.

Вместе с Найтом был ещё один напарник, но тот тоже был новеньким, поэтому максимум, что он знал – это стоять на месте, пока не попросят другого.

Поэтому с ним будет трудно.

– Постой тут, у меня есть сообщение для принцессы, – сказал он, думая, что рядовой не будет приставать с вопросами.

– А ты раньше не мог их задать? Она же в своих покоях, нельзя к ней!

– Не пустит – значит нельзя. А раньше у неё был приём.

Он отошел от своего поста и направился к двери, которая вела к местечку принцессы.

Оглянувшись и заметив, что рядовой не смотрит, он зашел в комнату без стука и услышал сдавленные стоны, переходящие в плач.

Тихонько пройдя внутрь, Найт увидел, что луна была поднята, но звёзд так и не было на ночном небе. Видимо, ночная принцесса не хотела этого делать.

Пройдя в спальню, Найт увидел принцессу, которая плачет, сидя на полу и положа голову на кровать.

Лишь только он сделал шаг вперёд, Луна резко встала во весь рост и обернулась.

– Страж, что ты здесь делаешь?! Вон отсюда! – закричала она в слезах. – Мы сказали…

Найт резко навалился на неё, заставляя принцессу отойти до угла своей комнаты и встать на дыбы, когда Найт зажал ей рот ногой.

Скинув маскировку, Блосс начал кивать головой:

– Т-ш-ш-ш, – Луна резко замолчала и перестала пытаться докричаться до кого-то, увидев чейнджлинга, – что, собираешься сдать меня во второй раз?

Слёзы Луны хлынули ещё сильнее, превращаясь в самый бурный поток, что видел Блосс.

Он отпустил её, но принцесса ночи попыталась обнять его, из-за чего чейнджлинг не смог удержать равновесия и упал на круп, чувствуя, как Луна плачется ему в плечо.

– Блосс, прости меня за всё!

Блосс чувствовал, как его мир перевернулся полностью. Теперь он не думал ни о чём и просто гладил синеватую гриву Луны, приговаривая слова, которые он считал что-то значат, что-то могут.

Но Луна продолжала плакать. Она плакала столько, сколько Блосс и не видел за их первые встречи. И ему стало жалко её снова.

Блосс не знал, как ему поступать. Он вновь был тем восемнадцатилетним мальчиком, который не знал мира и хотел его изучать, хотел жить, хотел чувствовать, хотел любить. Но война превратила его в чёрствого солдата, неспособного на это.

Но прямо сейчас он чувствовал любовь. То самое чувство, которое он утратил столько лет назад. Оно возвращается. Оно возвращается с новой силой.

Так кто же он? Юнец, который хочет узнать новое, или солдат, прошедший через ад? Или он кто-то новый? Кого он никогда не знал и не пытался, но кем он стал?

Луна теперь знала о нём всё. Но она всё равно любит его. Он знает это, он чувствует это.

Но кто же он тогда? Вопросы, на которые Блосс не мог ответить, стали улетучиваться, как только он стал всматриваться в ночное небо через открытое окно спальни.

Он видел луну, одинокую и молчаливую, терпящую своё одиночество целую вечность.

Вдруг около неё загорелась звезда. Маленькая, тусклая, но дающая надежду. Надежда всегда есть. Надежда всегда рядом. Надежда всегда дарит жизнь даже после смерти.

Блосс слабо улыбнулся. Луна заснула на его плече.

– Я только верной пули жду, – сказал он, глядя на свою Луну, – я только верной пули жду, чтоб утолить печаль свою и чтоб пресечь нашу вражду.

«Чтоб утолить печаль свою и чтоб пресечь нашу вражду».

Кантерлот был погружен в тихую и спокойную летнюю ночь. Лёгкий ветерок обдувал сверчков, поющих свою мелодию той самой, которая была для них постоянной слушательницей.

Луне.

Она сияла в ночном небе, давая всем живущим существам покой и умиротворение, которое претворялось в грёзы о доме и о любви, что давало жизнь. Давало счастье, давало судьбу, которая закончится на счастливом конце.

Блосс прикрыл глаза, обняв любимую с улыбкой на лице. Он был счастлив. Он любил.

Он был любим.

И он заснул, видя спокойные грёзы, которые снились ему в молодости, которая теперь вновь началась.