От судьбы уйдёшь
Неясное будущее
Даже как-то не верится, что прошло уже три месяца.
Целое время года, наполненное на удивление неудивительной рутиной. Череда восхитительно скучных, едва ли чем-то отличающихся друг от друга дней, что медленно перетекали один в другой. Приятное времечко, когда я беспокоилась максимум о том, какой хлеб выбрать к яичнице — ржаной или пшеничный, а не о том, какое именно древнее зло попытается убить меня в следующий раз.
При мыслях о еде я открыла глаза и села на кровати. До рассвета оставался ещё час, но, хоть и легла спать три часа назад, я чувствовала себя совершенно бодрой и вдобавок зверски голодной. Последние дни на сон у меня уходило совсем мало времени, однако, по словам Азалии, когда я всё же засыпала, то спала как убитая. Я наклонилась и нежно поцеловал её в лоб. Она проснётся ещё нескоро, я же собиралась начать день пораньше.
Кромешная тьма нисколько мне не мешала, когда я прокралась вниз по лестнице на кухню библиотеки, где принялась шарить по шкафчикам и буфетам в поисках съестного. Несколько кусочков фруктов, полбатона, баночка джема к нему, миска хлопьев и слоёная булочка — вполне подходящий завтрак. Открыв холодильник, я немножко вздрогнула, впервые после пробуждения увидев свет от зажёгшейся лампочки. Я налила себе немного сока и на секунду задумалась, не стоит ли налить заодно чашечку кофе по старой памяти. Кажется, уже недель шесть прошло с тех пор, как я последний раз пила его. И дело даже не в том, что я хотела избавиться от этой привычки — у меня попросту не было желания. Всё-таки хорошо, что я встала раньше Азалии: дико голодная, я поглощала еду так быстро, что со стороны это наверняка выглядело ужасающе. Через двенадцать минут, когда в окно начали пробиваться первые лучи восходящего солнца, от моего завтрака остались четыре пустые тарелки, грязный стакан и одна наевшаяся единорожка.
Чувствуя приятную тяжесть в животе, я удовлетворённо застонала, немного стыдясь своего обжорства. Скорее всего, именно из-за этого я больше не влезала в свою одежду. В библиотеке стало чуть поярче, я зашла в ванную и остановилась у зеркала, даже в полутьме различая всё чётко и ясно. Хе, а ведь когда-то принцесса Селестия частенько говорила, будто чтение при свете свечи посадит мне зрение.
Я как следует изучила собственное отражение. Даже несмотря на очень плотный завтрак, едва ли бывший для меня чем-то необычным последнее время, я выглядела более стройной, чем несколько месяцев назад. Также более мускулистой и сильной, чем когда-то была, но при этом и более подтянутой. Видимо, благодарить стоило мою новую программу упражнений.
Пока я чистила зубы и умывалась, пища в моём животе наконец улеглась, и спустя пять минут я была готова к утренней пробежке. Ей я просто из прихоти начала заниматься где-то полтора месяца назад и, скажу честно, совершенно не ожидала, что мне настолько понравится. Теперь, если я дольше пары дней не пробегала стремительным галопом минимум три километра, у меня начинали зудеть копыта. Надев обувь для бега, я на цыпочках пробралась мимо комнаты Спайка и вышла за дверь, медленно закрыв её с наитишайшим щелчком.
В столь ранний час большинство пони ещё спало, так что в окру́ге не было ни души. Но это меня вполне устраивало: мне нравилось и просто гулять по пустым улицам. Парой кварталов южнее пискнул птенец, я ощутила запах свежевыпеченного хлеба со стороны «Сахарного уголка» на другом конце города. Как-то раз я решила отправиться на пробежку до завтрака, и всё закончилось тем, что спустя четверть часа я сидела там и уплетала за обе щёки их выпечку. За один присест потратила недельный бюджет на еду. Звуки, виды, запахи — всё это казалось мне более реальным, чем раньше, как если бы я ощущала их совершенно новыми органами чувств, которые мой разум ещё не до конца научился истолковывать. Разогревая мышцы, я с улыбкой быстро шагала по улице. До границы города оставалось ещё три здания... два... Я наклонила голову, мои ноги уже дрожали от нетерпения.
Я пересекла условную, невидимую черту на краю города и, сорвавшись в полный галоп, практически полетела по полям и дорогам к тропинке в Белохвостом лесу, где обычно бегала по удлинённому маршруту Забега листьев. Время от времени я чувствовала, будто мои копыта вовсе не касаются земли. Жаль, правда, что я двигалась слишком быстро, чтобы насладиться живописными пейзажами, но мне требовалось заставить сердце биться сильнее, иначе толку от этой пробежки не будет. Несколько километров спустя, когда меня наконец прошиб лёгкий пот, я услышала, как меня кто-то окликнул, попросив притормозить.
Немного раздражённая, я замедлилась до шага и с сожалением ощутила, как стук в груди почти сразу утих. С каждым днём мне приходилось всё сильнее увеличивать нагрузку, лишь чтобы снова добиться этого ощущения. Рэйнбоу Дэш пронеслась надо мной и, развернувшись спиной вперёд, полетела рядом.
— Ну ты даёшь, Твайлайт. Знаю, ты говорила нам, что начала бегать, но я и не думала, что ты будешь такой быстрой! Впечатляет, надо сказать.
— Спасибо, Рэйнбоу Дэш. Я перечитала кучу книг о тренировках на выносливость, и, кажется, они работают. — Год назад увидеть Рэйнбоу Дэш до полудня было редкостью. Однако привычки, приобретённые ею через воспоминания о десяти годах работы на ферме, сделали нечто такое, чего, на мой взгляд, не смогли бы добиться даже Элементы гармонии — превратили её в раннюю пташку. — Что ты здесь, в лесу, делаешь? Тренируешься?
— Не, я подумывала сперва разобраться с погодой, а потом слетать на Грозо... «Сладкое яблоко».
— Как дела у вас с Эпплджек? — нарочито обыденно спросила я. Разговоров на эту тему мы с девочками старались избегать вот уже несколько недель. Первый месяц после нашего возвращения Рэйнбоу и Эпплджек не могли даже пять минут находиться вдвоём в одной комнате, сбегая под каким-то совершенно нелепым предлогом. Однако по прошествии некоторого времени они, видимо, преодолели-таки неловкость, потому что теперь проводили вместе больше времени, чем когда-либо. Что именно у них были за отношения, они не говорили, даже если вообще знали сами, а мы не хотели выпрашивать, пока они не будут готовы рассказать.
— Да нормально вроде, — отозвалась Дэш фразой, которая могла значить что угодно, а следовательно, ничего конкретного. — Я просто хотела собрать немного воды с пруда на случай, если влажность в городе слишком понизилась.
— Ну, когда я проходила там полчаса назад, влажность, кажется, была около двадцати восьми процентов, — сказала я.
Рэйнбоу Дэш зависла в воздухе.
— Ты остановилась и измерила, пока занималась пробежкой? Это чересчур ботански даже по твоим меркам, Твай.
— Я не останавливалась, а просто, ну, была рядом и почувствовала... — Я замолчала. Отчего-то я точно знала, что права, причём до процента. В тот момент я вообще ни о чём не задумывалась — только глядела по сторонам. Крыша того дома синяя, улица пыльная, влажность двадцать восемь процентов — всё это я просто знала.
— Спасибо, конечно, за помощь, но тебе б лучше оставить такое нам, пегасам. Погода — это вроде как наша фишка, — проговорила Рэйнбоу Дэш, уже начиная отвлекаться от нашего разговора. — Ну, увидимся позже. Продолжай бегать так же крутецки быстро!
Она улетела. Я попыталась вернуть ощущение свободы от стремительного бега, что было мгновение назад, но теперь никак не могла избавиться от навязчивых мыслей об окружающей меня атмосфере. Кончиком языка я чувствовала на вкус что-то... что-то вроде дождя с градом? В воздухе витало нечто странное. Удовольствие от пробежки было окончательно испорчено назойливым ощущением того, будто я что-то упускаю.
Чуть погодя, пока я возвращалась в город, у меня почти получилось пройти мимо «Сахарного уголка». Почти. Мой недавно появившийся вкус к жизни, что усиливал все остальные чувства, сводил на нет любые попытки противиться сладостям. Почему-то особенно сильно этот эффект проявлялся по отношению к тортам.
Открыв дверь в кондитерскую, я на мгновение задумалась, не набрела ли случайно на зверинец. По помещению тут и там сновали разнообразные животные, ещё несколько окружало столик, за которым сидели три посетителя. Один из них дрожащим копытом медленно поднёс ко рту печенье, при этом ни на секунду не сводя взгляда с нависшего над ним огромного чёрного медведя. Другой одним глотком осушил полстакана воды, вслед за чем, пронзительно крича, с потолка спустился крупный кондор, который завис над столом, заново наполнил стакан из графина, что держал в когтях, после чего взлетел обратно, расплескав воду со льдом на третьего посетителя.
— Э-э, Пинки? — зайдя внутрь, позвала я и осторожно прошла к прилавку, стараясь не наступить на бегающих под ногами маленьких зверюшек. Я позвонила в звоночек на прилавке — и тут же пожалела об этом. Раздавшийся оглушительный птичий и звериный гвалт заставил меня зажать уши копытами.
Привлечённая шумом, Пинки высунула голову из кухни в задней части комнаты:
— О, приветик, Твайлайт. Заказать чего хочешь? Просто попроси козла.
Я глянула на стоящего возле меня козла, он невозмутимо глянул на меня в ответ. Мы секунду смотрели друг на друга, пока он не нагнулся над прилавком и не схватил салфетку из раздатчика, принявшись её медленно жевать.
— ...Может, позже. Что тут происходит?
Пинки ухмыльнулась ещё шире:
— Кейки на несколько дней уехали из города, а в одиночку управляться с целой кондитерской мне трудновато, поэтому я подумала: раз у меня так хорошо получалось обучать животных трюкам в другой жизни и так хорошо получается готовить в этой, то почему бы не совместить эти мои хорошести? — Из кухни донёсся жуткий грохот. — Недочёты, правда, ещё остались. Секундочку. — Она повернулась вглубь кухни. — Нет-нет-нет, амфибиям и рептилиям нельзя в холодильную камеру, иначе вы действительно станете хладнокровными! Если вам что нужно оттуда, попросите пингвинов.
— Ла-адно, значит, они, эм, и на кухне тебе помогают? — Я огляделась. Быть может, идея Пинки была не так уж и плоха. Понятия не имею, как она сумела нацепить смокинг на ягуара и уговорить его работать официантом. — А что медведь делает?
— Посетитель захотел поесть с ним! — радостно заявила Пинки. — Ну, вообще-то, он попросил одну «медвежью лапку», но здесь, в «Сахарном уголке», мы верим, что чем больше усилий прилагать к обслуживанию клиентов, тем довольнее они будут!
— Наверное, я захвачу чего-нибудь из хлебницы и пойду, — предложила я. — Запиши на мой счёт.
— Ладненько! Если нужно что-то конкретное, просто спроси королевскую кобру, которая там спит.
Я застыла. Это наверняка шутка. Даже она не...
— Пинки, в хлебнице что, правда сидит королевская кобра?
— Не-а, — отозвалась она. Я облегчённо выдохнула. — Я спросила, чем она правит, но она толком не ответила, так что, по-моему, она — кобра в отставке. А про этих я никогда не слышала, чтобы они были ядовитыми!
Я стала медленно пятиться к двери.
— Ну, я просто зашла поздороваться. Привет! Вот, поздоровалась, поэтому, пожалуй...
— Слушай, пока ты не ушла, можешь объяснить кое-что насчёт сказанного в письме, которое мне дал пони в костюме?
— Конечно.
— Что такое «нарушение санитарных норм»?
Час спустя я вернулась в библиотеку совершенно вымотанная, но отнюдь не из-за пробежки. Прошла уже половина утра, а толком позаниматься я так и не смогла. Ну, всё же одиннадцать километров я пробежала, пускай особенно утомительным мне это не показалось. Переступив порог, я несколько раз энергично потянулась и вскрикнула, когда одну особенно беспокоящую меня группу мышц вдруг свело спазмом. Я заворчала. Вот почему именно это единственное место на моей спине никак не переставало ныть? Я уже прочла всё, что только возможно, по унгульной терапии и поддержанию правильной осанки, но ничего почему-то не помогало. Ну, благо, у Азалии всё лучше получалось делать массаж спины.
— Есть кто дома? — позвала я. Обычно я возвращалась в библиотеку незадолго до того, как Азалия уходила на рынок торговать цветам, однако сегодня припозднилась, задержавшись в «Сахарном уголке».
Через минуту из своей комнаты вышел зевающий Спайк.
— Доброе утро, Твайлайт. Завтракать будешь?
— Я ела несколько часов назад, Спайк. В холодильнике со вчера, кажется, ещё остались вафли с турмалиновой посыпкой, если хочешь по-быстрому перекусить. Я иду в душ.
После горячего душа надоедливая боль в спине наконец прошла, и я вышла из ванной чистой, посвежевшей и готовой к продолжению дня. Вернувшись в зал с завёрнутой в полотенце головой, я первым делом заметила Спайка, ждущего меня с кислой миной на лице.
— Твайлайт, я ходил за продуктами два дня назад. Почему в кладовой опять пусто?
— Э-э... я проголодалась?
— Я купил еды на неделю! Мы... — Его губы слегка задрожали. — Мы вообще можем себе позволить столько, сколько ты ешь последнее время? Если нужно, я могу пойти поискать самоцветы на продажу.
Слышать такое от него для меня оказалось потрясением. Как-то, когда он спросил меня, как работают деньги, я немножко увлеклась и рассказала ему основы финансов домашнего хозяйства, приёмы управления личными деньгами и заодно лекцию по экономике уровня нескольких семестров университета. Не знаю, сколько он тогда уяснил, но мне вовсе не хотелось, чтобы он чувствовал, будто должен волноваться по поводу денег.
— Насчёт этого не беспокойся, Спайк. В прошлом месяце Луна выслала мне приличную сумму битов вдобавок к обычной стипендии.
— Правда? Она что, вот так запросто отдала тебе все эти деньги? Почему? — поинтересовался он.
Хороший вопрос.
— Ну, когда я спросила, она ответила, что это, мол, аванс к будущему изменению жалованья, чтобы уравнять его относительно действительного масштаба моих достижений и будущих обязанностей. — Спайк тупо уставился на меня. — Нет, я тоже не поняла, что она имела в виду, и объяснять она не захотела, сказав только, что хочет избавить меня от финансовых трудностей. Как бы то ни было, у нас полно денег. А вообще... — я открыла ящик стола и вытащила с полдюжины монет, — как только приберёшься у себя в комнате и кухне, почему бы тебе на сегодня не забыть об обязанностях и сделать себе выходной? Только, пожалуйста, вернись часикам к четырём и помоги мне приготовить ужин к приезду Шайнинг Армора и Кейденс.
Услышав две хороших новости — неожиданное увеличение карманных денег и внезапный выходной, — Спайк разинул рот:
— Ты серьёзно?
— А то! Ты заслужил.
— Спасибо, Твайлайт. — Он подпрыгнул и крепко обнял меня за шею. — Кстати, пока ты была в душе, пришло письмо от принцессы Селестии. Я как раз жевал, так что прости, если оно немного липкое.
Глянув на письмо, лежащее на ближайшем столе, я открыла его и, прочитав, расплылась в широкой улыбке. Затем сбегала в свою комнату и схватила охапку нарядов. Я хотела отнести их Рарити на переделку завтра, однако эти планы только что поменялись. Я сбежала с лестницы, магией таща за собой одежду.
— Спайк! Запри библиотеку, если будешь уходить. Мне нужно срочно бежать в бутик.
— Прямо сейчас? К чему такая спешка?
— А к тому, — улыбнулась я ещё шире, — что поезд на десять ноль семь из Кантерлота прибыл две минуты назад.
Одним из неоспоримых преимуществ ежедневных пробежек было то, что теперь, если куда торопилась, я могла добраться до нужного места гораздо быстрее, чем раньше. Я остановилась перед бутиком Рарити и глубоко вздохнула, чтобы казаться спокойной. Похоже, у меня-таки получилось прийти сюда раньше него.
— Рарити? Флаттершай? Вы здесь? — открыв дверь и переступив порог, позвала я. По помещению разносился ставший знакомым стук двух работающих швейных машинок.
Услышав своё имя, Флаттершай оторвалась от работы и подняла голову:
— Привет, Твайлайт. Ты меня искала? Я помогаю Рарити: у неё крупный заказ, а мне лишние деньги не помешают.
— Я так и подумала, когда увидела, что Пинки присматривает за твоими животными. А ты знала, что они помогают ей в «Сахарном уголке»?
— Ой-ой, — вздрогнула Флаттершай. — Надеюсь, они хорошо справляются. У них там всё нормально?
— Вроде бы. Если не считать королевской кобры в хлебнице, — вздохнула я. Это же Пинки. Хоть как-нибудь, но всё образуется — так я себе твердила.
— Где-где мисс Королевская Кобра?! — вдруг воскликнула она. Я даже отшагнула.
— В хлебнице. Пинки сказала, что она там спит.
— У неё непереносимость глютена! — прокричала Флаттершай. — Рарити, мне нужно...
— Иди, дорогая, — отозвалась Рарити из соседней комнаты.
— Прости. Если не захочешь платить мне за этот час...
Рарити вышла в примерочную, увешанная мерными лентами и тканью и со слегка перекосившимися очками на носу.
— Глупости, Флаттершай. Разумеется, я заплачу тебе. Право слово, ты заслужила даже вдвое больше обычного. А если ты откажешься, то просто обязана принять от меня хотя бы несколько нарядов. Ну же, беги. — Когда Флаттершай вылетела за дверь, Рарити искоса глянула на меня: — Серьёзно, Твайлайт? Опять перешивать?
— Я никуда не тороплю — сделаешь, когда сможешь. Цена обычная?
— Обычная, полагаю, — вздохнула она. — Что ж, наверное, затягивать с этим не стоит: на следующей неделе твои размеры наверняка опять поменяются, если судить по последним двум месяцам. Что на этот раз?
— Воротнички слишком тугие.
Рарити обернула мою шею сантиметром и сжала чуточку сильнее, чем, по-моему, следовало бы.
— У меня нет слов, Твайлайт, — сняв мерку, проговорила она. — Я в жизни не видела, чтобы кобыла твоего возраста вдруг начала так резко расти.
— Ну, я упражнялась. Это, скорее всего, мышечная масса увеличивается, — предположила я. Несмотря на показное равнодушие, меня это всё же беспокоило. Но не сильно, потому что ощущались эти изменения приятно и естественно — как если бы моя кожа была на размер меньше, но я не замечала этого, пока она вдруг не стала впору. На самом же деле я пришла сюда совсем не ради одежды. Ждать оставалось ещё са-амую малость...
Дверь открылась, и в бутик зашёл Монин Глоу.
— Госпожа Рарити! — чуть смущённо произнёс он. — Вы, как и всегда, выглядите просто замечательно. Как ваши дела?
Прежнее раздражение Рарити как копытом сняло.
— О, принц Монин Глоу! Весьма неплохо, а ваши?
— Рарити, я же вам уже говорил: пусть принцесса Селестия и моя мать, я на самом деле не настоящий принц.
Рарити улыбнулась и подошла к Монин Глоу, остановившись несколько ближе, чем диктовала обычная вежливость. Да уж, эта кобыла полумер не признаёт.
— Принц Монин Глоу, существуют вещи гораздо важнее титулов. Я прекращу называть вас принцем только тогда, когда вы перестанете быть достойным этого почётного звания. — Вот теперь он совсем засмущался. — Но вам совсем необязательно было ехать сюда из Кантерлота лишь затем, чтобы забрать костюм. Для этого есть почта.
Монин Глоу дрожащей ногой пригладил гриву.
— Может и так, я просто приехал сам на случай, если понадоблюсь вам. — Он несколько раз моргнул. — То есть если понадоблюсь вам для снятия мерок и последней примерки. Надо ведь убедиться, что в костюме будет удобно, правильно же?
— М-м-м, да, разумеется, — отозвалась Рарити. — В моде важна не только внешняя красота. Я также изо всех сил постараюсь, чтобы доставить вам удовольствие.
И это говорит кобыла, в гардеробе которой целая куча корсетов. Я закатила глаза, твёрдо уверенная, что никто из них на меня и не смотрит.
Рарити ушла за костюмом, а Монин Глоу вдруг вскинул голову, впервые заметив меня.
— Твайлайт! Э-э, привет, прости, не заметил тебя. — Ну да, я ведь так «тщательно пряталась», стоя прямо посреди комнаты в пяти шагах от него. Ну, наверное, его внимание было сосредоточено кое на ком другом. — Мама, как обычно, передаёт привет. Ну и ну, что-то мы всегда натыкаемся друг на друга, когда я прихожу повидаться с Рарити, а? То есть когда я прихожу в бутик за одеждой.
— Ага, на редкость странное совпадение. — Прямо такое же, как и то, что я являюсь ученицей некой принцессы, которая крайне заинтересована его личной жизнью, но не хочет показаться излишне опекающей. Я ошибалась: из меня на самом деле может получиться неплохая шпионка. — На какой случай этот костюм?
— На следующих выходных тётя Луна устраивает ночной фестиваль уличной музыки. Мама прийти не сможет, так что попросила сходить меня. По-моему, будет весело.
— Вон оно как? — изобразила удивление я. О фестивале я уже знала из письма Шутин Стар. Как оказалось, дружить с ней по переписке гораздо приятнее, нежели лицом к лицу. — Долгая ночка будет. Ты один идёшь?
— Я... я... — пролепетал Монин Глоу, когда Рарити вернулась с его костюмом.
— Рарити, что ты думаешь насчёт фестивалей уличной музыки? — спросила я. Да, стыда у меня нет. Нет, мне плевать.
— Весьма приятное мероприятие, на мой взгляд! Как бы и мне хотелось сходить, но, уверена, я и в бутике проведу недурную ночь. Одна. Не делая ничего. Желая, чтобы и меня кто-нибудь туда пригласил.
Монин Глоу кашлянул. Слава принцессам, я уж начинала волноваться, что придётся влепить ему подзатыльник, чтобы он наконец понял.
— Госпожа Рарити, для меня будет честью... То есть не согласитесь ли вы сходить со мной...
Пока они были заняты друг другом, я выскользнула на улицу. Судя по тому, как сверкали глаза Рарити, я уже знала, что в ответном письме для принцессы будут хорошие новости. У меня в животе опять заурчало. Хорошо, что мы с Азалией договорились вместе пораньше пообедать. Я отправилась на рынок и нашла её на обычном месте возле Эпплджек. Завидев меня, Азалия чуть насупилась:
— Так-так, блудная пони вернулась. Вчера ночью я тебя прождала почти до полуночи, ты хоть спишь вообще? — но всё равно меня поцеловала. Вот уже несколько недель она казалась немного обеспокоенной насчёт меня.
— Прости, совсем зачиталась и не заметила, как засиделась до двух ночи. Как у тебя дела, Эпплджек? Я чуть раньше виделась с Дэш, она сказала, что вы собираетесь встретиться позже.
— Так и сказала? Ну, хоть кому-то. Чесслово, этой кобыле стоит поучиться общаться, — отозвалась Эпплджек. — Хотя, правда, она здорово помогает на ферме, особенно сейчас, когда близится урожай.
Я подавила желание схватить её и потрясти, потребовав, чтобы она рассказала-таки, сошлись они или нет. Пытливые умы обязаны знать!
— Вы не проверяли, сможет ли звуковой радужный удар изменить яблоки?
— Не-а, я когда спросила бабулю, она ответила, что даже если и изменит — сделанные по старому методу всё равно будут вкуснее. И мне тоже кажется, что наш джем намного лучше того, который я пробовала в другой жизни, пусть даже мы не можем делать его в больших количествах. Вдобавок ещё мэр прознала, что в таком случае над фермой каждую неделю будет бахать радужный удар, и настрого запретила. Но несмотря на это Рэйнбоу помогать не перестала.
— Эпплджек, ты не присмотришь за моим лотком, пока мы с Твайлайт сходим пообедать? — спросила Азалия. — Можешь перекусить цветком-другим, если захочешь.
— Не вопрос, сахарок. Доброго вам дня.
Азалия повесила табличку «Закрыто» и помахала Эпплджек. По обоюдному молчаливому согласию мы направились к ресторану Рубена; парочка бутербродов и тарелочка супа сейчас очень не помешают. Однако по пути мы наткнулись на Дитзи Ду. Хотя, вернее будет сказать, она влетела в меня на весьма немаленькой скорости.
— Ой, прости, Твайлайт! — извинилась она, пока я поднималась и отряхивалась. — Тебе письмо.
Приняв конверт магией, я поблагодарила Дитзи, которая полетела дальше разносить почту. Выбрав столик снаружи ресторанчика, мы сделали заказы подошедшему официанту. Мы бывали здесь так часто, что меню уже не требовалось. Я тем временем изучила письмо, где обратным адресом значился Сталлионград, что уже давало понять, кто был отправителем.
— От кого оно? — спросила Азалия, ущипнув лепесток с цветка, стоящего в вазе посреди столика.
— От Стар Гейзер. Она возвращается из сталлионградской обсерватории и пишет, что хотела бы остановиться в Понивилле и повидаться со мной.
Азалия перестала улыбаться.
— А, это та гомофобка, на которой ты была жената. Уже представляю, как «здорово» всё пройдёт.
Я не стала скрывать ничего, что было между мной и Стар Гейзер в другой линии времени, и, пусть Азалия сказала, что смирилась, это по-прежнему оставалось для нас больной темой.
— Азалия, это было много лет назад, — бросила я на неё выразительный взгляд. — Она говорила, что сожалеет о своём поступке, и я хочу дать ей возможность постараться восстановить нашу дружбу. Я уверена, что она с мужем не станет пытаться украсть меня у тебя.
Она вздохнула:
— Да знаю я, Твайлайт, знаю. Я просто волнуюсь, что встреча с ней разбередит твои старые раны. По-моему, из-за её выходки ты очень долго страдала. К тому ж если мне покажется, что она строит тебе глазки, я оставляю за собой право начать целоваться с тобой прямо у неё на глазах.
Я чуть водой не поперхнулась, но сумела просто прокашляться.
— Только, пожалуйста, не делай этого, когда встретишься с Кейденс и моим братом сегодня вечером.
— Не буду, не бойся. Особенно после того, как ты нисколько не жаловалась, что тебе пришлось терпеть нашу семейную встречу на прошлой неделе. Но не уходи от темы. Ты точно уверена, что хочешь увидеться с ней? Что, если ей не понравится, когда ты расскажешь ей о случившемся?
Я замолчала и задумалась. Последние несколько недель меня тоже много раз посещали подобные мысли. Я, наверное, вряд ли смогу с уверенностью заявить, что готова к этой встрече, пока она не состоится.
— Мне кажется... я должна это сделать. Должна примириться с этим. Я... я не хочу больше держать в себе нечто настолько отвратительное. Я уже видела, во что превращусь в противном случае, и мне этого вовсе не хочется.
Прибыл официант с нашими заказами, поставив передо мной две тарелки, а перед Азалией — одну. Как только он ушёл, Азалия потянулась и мягко убрала с моего лица прядку гриву.
— Твайлайт, ты такая невообразимо замечательная пони, что порой это даже раздражает. Если тебе вдруг станет слишком тяжело, я непременно помогу, поняла?
— Знаю, — тихо отозвалась я и посмотрела на неё, на миг позабыв про голод. Ничто не могло испортить этот момент.
Ну вот зачем я так подумала?
На нас внезапно обрушился порыв ветра и гулкий, всепроникающий звук, от которого затрясся стол. Мы с Азалией повернулись к центру улицы, где воздух затрещал разрядами раскалённой энергии. Я ошарашенно открыла рот при виде того, как пространство зарябило, искажая образ зданий позади него. Ослепительная вспышка заставила нас на секунду отвернуться, а когда мы повернулись обратно, посреди улицы стояла пони.
Пони, которая была мной. Чуть больше морщинок вокруг глаз и на несколько лет старше, но определённо я.
— Но... что...
— Твайлайт! Азалия! — прокричала эта пони, затем подбежала к нашему столу и остановилась, переводя дух. — Слава принцессам, я нашла вас! Вы должны пойти со мной!
— А? Что... чего... — лепетала я, лишившись дара речи. Только не снова. Всё что угодно, только не это. — Почему именно мы? С нами что-то случилось в будущем?
— Нет, нет, с вами всё нормально. Дело в наших детях, девочки! Нам нужно что-то сделать с нашими детьми!
Что? С детьми? Нет, невозможно. Этого просто не может быть. Я глянула на Азалию проверить, как она это восприняла...
...Однако обнаружила, что она катается по земле и хохочет, держась за бока.
— Ха-ха-ха, ох, давно так не смеялась, — успокоившись, сказала она. — Привет, Дискорд.
— Дискорд? — Я повернулась к нему. Он вернул себе прежний облик.
— Ну-у, я был уверен, что вы купитесь, — сказал он. — Что не так было с моей Твайлайт? Недостаточно психованная? Стоило надеть очки? Так и знал, что стоило надеть очки.
Я немного расслабилась и даже усмехнулась:
— Что ж, признаюсь, меня ты подловил. Я прямо поверила.
— Ну, ты хоть научилась-таки понимать шутки. А вот ты, — он ткнул когтем на Азалию. — Над тобой придётся попозже приколоться вдвойне за то, что испортила мой маленький розыгрыш ещё до его начала.
— Жду с нетерпением, — хихикнула Азалия.
Дискорд щёлкнул когтями и исчез, оставив ресторанчик в первоначальном виде. Кажется, теперь я точно знала, какой именно Дискорд победил в той их битве. Я снова повернулась к Азалии:
— Как ты догадалась, что это была не я из будущего? Я вот не смогла понять.
Она ни с того ни с сего вдруг занервничала и начала ёрзать, избегая смотреть мне в глаза.
— Я кое о чём умолчала насчёт твоей стычки с Регалиями. Когда я возвращалась через окно в тронный зал, а ты как раз била по ним Элементами, я, кажется, кое-что увидела. Кое-что касающееся тебя, чего пока ещё не случилось. Всего лишь на одно мгновение ты выглядела иначе. То, что Дискорд не был на самом деле тобой из будущего, я поняла потому, что... ну, он упустил одну довольно-таки крупную деталь. Точнее, две детали.
— Ты видела мою судьбу? — потрясённо спросила я. — Почему не рассказала?
— Потому что не знала точно, значит ли это вообще что-либо, и не могла утверждать, что это мне не померещилось. Вдобавок я не хотела беспокоить тебя чем-то, что может оказаться полной ерундой.
— А это... — сглотнула я, — стоит беспокойства?
— Ни в коем случае — даже если сбудется. Послушай, Твайлайт... — Она закусила губу и ненадолго призадумалась. Я не торопила. — Скажу тебе так: перемены очень пугают — а особенно большие перемены. Иногда они кажутся даже больше, чем есть на самом деле, и ты понятия не имеешь, сможет ли жизнь вернуться в прежнее русло. Я знаю это, потому что испытала на собственной шкуре. Ты своим примером помогла мне понять одну простую вещь: я могу сама решать, что случится дальше. Что-то в моей жизни изменилось, что-то нет, а многое вообще обернулось к лучшему. Мне казалось, я просто плыву по течению, и поэтому я совсем забыла, что тоже могу влиять на происходящее. Я не хотела тебе говорить отчасти из-за того, что ты сразу же начала бы строить теории, основываясь только на сомнительных предположениях. Если что-то действительно случится — просто знай, что это необязательно должно изменить то, кто ты есть внутри, и что я непременно буду рядом и всеми силами помогу тебе.
Я отклонилась на спинку стула, позабыв про еду. Если в будущем меня ждёт нечто великое, я хочу об этом знать.
— Расскажешь?
Азалия призадумалась, затем ухмыльнулась:
— Подобные знания даются страшной ценой, Твайлайт. Дабы узнать столь сокровенные тайны, ты должна умилостивить сильных мира сего подходящей жертвой. У-у-у-у-у, — она поводила в воздухе копытами. Я вздохнула и магией поднесла ей со своей тарелки маринованный огурец, который она с довольной улыбкой быстро схрумкала. — Твоя жертва принята. Что ж, так тому и быть. Тебе предназначено судьбой...
Она выдержала театральную паузу, настолько долгую, что я даже привстала.
— ...Угостить меня мороженым после обеда.
— Азалия! Я же серьёзно! — воскликнула я.
— И я серьёзно — причём не насчёт мороженого. Ну, насчёт него, конечно, тоже, но в основном насчёт того, что не скажу тебе, что видела. — Она откусила от своего бутерброда, я последовала её примеру; какое-то время мы ели в тишине. Я прикончила первый заказанный мною бутерброд, уверенная, что Азалия понимает, что я злюсь на неё. Она сглотнула. — Хочешь знать, почему я отказываюсь рассказывать о том, что, по-моему, уготовано тебе судьбой?
— Хотелось бы, — буркнула я.
— Потому что я не верю в судьбу.
Я опешила.
— Не веришь?
— Не-а. На мой взгляд, если зацикливаться на каком-то грандиозном плане или предназначении — упустишь то, что действительно важно в жизни. Я вот просто живу день за днём, и знаешь что? Мне это нравится. Всё самое лучшее, что случалось со мной, происходило вопреки моим планам или ожиданиям. Превратиться в пони, влюбиться в тебя — ничего этого не должно было произойти, однако же произошло. И как мне кажется, это-то и делает подобные мгновения по-настоящему особенными. Я не стану говорить, что уготовила тебе судьба, потому что это решать только тебе. Ну, не считая мороженого. Оно-то будет точно.
Азалия продолжила жевать бутерброд, не мешая мне размышлять.
— Но... Элементы, и Регалии. Судьба просто обязана существовать. Ведь именно поэтому мы и сражались с ними.
— А знаешь, что, как я думаю, гораздо важнее того, что ты с ними сражалась? — спросила она.
— Что?
— То, что ты победила.
Я отложила половинку бутерброда и оттолкнула тарелку с жареным сеном. Что-то мне расхотелось есть.
— Мне, значит, решать? — Доевшая свою еду Азалия кивнула. Мы несколько минут смотрели друг на друга, пока я не ощутила, как мои губы медленно растягиваются в неодолимой улыбке. — Думаю, к такому можно привыкнуть.
Я стояла на пороге чего-то невероятного. Чего-то, что изменит мою жизнь — и это я знала точно. В будущем меня непременно ждут как хорошие дни, так и плохие, я обязательно буду совершать ошибки, и немало планов, на которые я хотела бы полагаться, пойдут прахом по совершенно не зависящим от меня причинам. Я же ведь не героиня какой-нибудь сказки, где в финале «и жили они долго и счастливо».
В жизни всё совсем не так — жизнь гораздо сложнее. Так что не стоит даже и думать об этом.
Оставив на столе деньги за еду, мы отправились за мороженым. А куда потом? Кто знает.
Но что бы ни случилось, мы все просто будем жить дальше полной жизнью.