Черная Кервидерия
Глава 5
Глава 5
Утро встретило оленей промозглым туманом и общей неуютностью. Но были в нем и хорошие стороны: Джинглбеллс практически сразу же, как проснулся, почувствовал присутствие кабанов в Лесу. Так что, не теряя зря времени, рогатые приключенцы собрали лагерь, и, перекусывая на ходу, двинулись туда, куда указывал золотохвостый маг.
В этот раз путь не оказался долгим: по мере продвижения оленей вглубь незнакомого леса к все усиливающейся сырости присоединились сначала кабаньи голоса, а потом и прибитый к земле туманом запах дыма. Видимо, беглецы считали, что оторвались от витрангов, и теперь расслабились, наплевав на любую осторожность. Ни воины, ни чародеи не заметили и намека на какой-то дальний дозор. Это было и хорошо, и плохо.
Наконец, прикрываясь туманящим разум волшебством Елоулифа, олени подошли к тем, за кем так долго гнались. На заболоченном берегу поросшего зеленью озера разбил лагерь крупный отряд кабанов. Спрятавшись в тени деревьев, рогатые приключенцы принялись наблюдать.
Кабанов было куда больше дюжины. Елоулиф насчитал, как минимум, три десятка пятачкастых воина, разбившихся на несколько групп: одни готовили похлебку на костре, другие что-то собирали, стоя по-полноги в воде, третьи же просто чесали языками с товарищами. Посреди одной из таких групп лежала грязная и изрядно ободранная лань-витранг снежно-белой масти. В ней Лиф с болью узнал Сноубриз — свою, как он считал, невесту.
Вскоре от самой крупной и наиболее шумной кучки свинов отделились два щетинистых воина, и направились к деревьям. Олени напряглись.
Кабаны остановились у самых лесных стволов, и, убедившись, что сородичи их не слышат, принялись эмоционально перехрюкиваться. Елоулиф прислушался. Рядом навострил уши Джинглбеллс (дед учил полукровку языкам разных лесных народов вместе с Лифом).
— Маг, что они там хрюкают? — через какое-то время шепотом поинтересовался у золотохвостого чародея Сильвертэйл.
— Не разберу. Скороговорка какая-то, — как ни странно, в этот раз Джинглбеллс обошёлся без подначек, — Лиф, ты их разбираешь?
— Это вожди свиней. Один ругает другого за глупость. Он должен был украсть из Медянки железо и медь, а вместо этого украл лань, — усилив слух магией, перевел Елоулиф, — Свин оправдывается, что что было, то и украл, и, вообще, сам попробуй у этих рогатых колдунов что-то забрать. Он, и правда, глупый.
— Значит, просто так мою сестру умыкнул, сыть волчья, — мрачно прошипел Сильвертэйл. После чего поинтересовался у Джинглбеллса, — Который из них? Хочу знать, кого в бою колоть.
Джинглбеллс в ответ лишь отрицательно хмыкнул. Вместо него просвещать серебряношкурого воина, не без колебания, взялся Елоулиф.
— Тот, у которого уши с насечками, — желтохвостый маг кивнул в сторону серого свина. Последний в это время что-то эмоционально визжал, обрызгивая слюной куда более спокойного собеседника, — Он не только тупой, но еще и самоуверенный как мракорис.
— Понятно, — зло прошипел Сильвертэйл, — Вайн, лань, этого не трогайте — я ему сам пальму под череп забью.
В это время под деревьями начало происходить нечто.
— Вот это он зря, — прокомментировал нечто Лиф, пропуская мимо ушей тэйлово оскорбление.
До этого спокойно выслушивавший визг серого сородича кабан резко выкинул рыло в ударе, и, подцепив собеседника на клыки, уложил его на землю. После чего прижал передней ногой, и дважды съездил по рылу копытом. А потом спокойно и уверенно заговорил на своем кабаньем языке. Серый при этом униженно повизгивал, а Лиф, единственный из оленей понимая скороговорку свина, заскрежетал зубами. Последнее не прошло незамеченным для его спутников.
— Ну, что он говорит, лань? — не смог справиться с возбуждением и любопытством Сильвертэйл, а потому напрямую обратился к униженному им харту.
— Он велит этому хряку, его зовут Окорок, через луну принести две меры металла, — послушно перевел Лиф, вполне логично считая, что сейчас не лучшее время оскорбляться и начинать выяснять отношения, — Если он этого не сделает, то вождь заставит Окорока взять в жены Сноубриз. Потому, что у бесполезных идиотов не должно быть поросят.
— Он может? — изрядно разозлившийся Тэйл даже забыл обозвать Лифа ланью. Фордир боком прислонился к хозяину, — Да, не брошусь я на него, Вайн!..
— Понятия не имею. Я не кабан, — продолжал слушать Елоулиф, — Свин говорит, что завтра к ним подойдут какие-то Полтиник и Тучка со своими воинами. Они планируют набег на Медвяную Рощу… Я не знаю такого селения.
— Тоже не знаю. Но звучит как что-то фордирское, — поделился знаниями Джинглбеллс.
— Поэтому свин хочет, чтобы Окорок и его неудачники не мозолил глаза уважаемым воинам, и ушли завтра утром… “И забери свою дурацкую лань, сальная башка”... Утром они уведут Сноубриз! — теперь уже к лифову боку прислонилась теплая золотистая шкура.
— Харты, успокойтесь, — прошептал Джинглбеллс, — Сейчас вы отойдете обратно в деревья, а я с Вайном останемся, и посмотрим за свинами. Потом встретимся, все обсудим и выдумаем, как нам спасать Сноубриз.
— Нет, маг, — возразил уже остывший Сильвертэйл, — Мне надо самому посмотреть, что тут и как можно сделать. Да и наша лань, может быть, еще чего-нибудь полезное узнает.
В это время кабаны закончили выяснять свои отношения: серый что-то угрюмо хрюкнул, за что ему было позволено подняться на ноги. После чего он снова попытался что-то сказать своему оппоненту, но лишь получил за это копытом по уху. И, недовольно взвизгнув, потрусил за уверенно возвращающимся обратно в лагерь свином.
— Предлагаю разойтись, — когда кабаны удалились, внес предложение Джинглбеллс, — Я пойду с Сильвертэйлом, Лиф — с Вайном. Я плохо дурю головы оленям, но, боюсь, вы, харты, перецапаетесь друг с другом.
— Вряд ли я Вайну нужен. Но предложение поддерживаю, — согласился с полукровкой Елоулиф, — Попытаюсь навести отвод глаз на всех хряков. Но ничего не обещаю. Так что, поосторожнее.
— Я согласен с чародеем Джинглбеллсом. Мастер Тэйл, ты сможешь без меня? — вопросительно взглянул на хозяина фордир.
— Вайн, теперь и ты? Я держу себя в копытах, — зыркнул в сторону золотохвостого мага Сильвертэйл, — Ладно, расходимся. Встретимся в полдень у того дерева с веткой в виде белки. Вайн, помнишь?
— Помню. Встретимся в полдень, — кивнул фордир.
На этом две пары оленей разошлись в разные стороны, и принялись подглядывать и подслушивать за кабанами.
В полдень вся четверка была уже под условленные деревом.
— Три десятка и ещё два хряка, — поделился своими мыслями Сильвертэйл.
— Столько же, мастер Тэйл, — подтвердил подсчеты хозяина фордир.
— И что нам с ними делать? Такое количество свинот толком и не отвлечь-то, — вздохнул Сильвертэйл. После чего обратился к Джинглбеллсу, — А ты, маг, что заметил, что предложить можешь?
— Ну, я заметил мракориса под старым деревом неподалеку, — весело поделился Джинглбеллс, — Сейчас он не очень голоден, но к ночи, думаю, от пары кабанчиком не откажется.
— Ты можешь его натравить? — удивился серебряношкурый воин.
— Я могу его приманить, — дипломатично поправил Джинглбеллс, — А дальше все будет зависеть только от нас: мракорисы любят оленину не меньше, чем кабанятину.
— А я перед этим могу навести беспокойство на кабанов, чтобы усилить панику, — предложил Елоулиф.
— Так и поступим, — утвердительно кивнул головой Сильвертэйл, — Начинаем как стемнеет. Лань наводит свои чары на хряков. Я с Вайном сидим вместе с ланью в засаде. Маг Джинглбеллс ведёт к хрякам мракориса.
Олени кивнули в знак одобрения.
— Когда мракориса начнет рвать хряков, маг Джинглбеллс прячется в деревьях, а мы втроем выскакивает из засады, и прорывается к Сноубриз, — продолжил излагать план Сильвертэйл, — Когда схватим мою сестру — деру! Встречаемся под этим же деревом, и ждем день. Если через день все не соберемся, то встречаемся там, где мы от падальщиков прятались, и ждем еще два дня. Согласны?
— Согласен, звучит неплохо, — кивнул Елоулиф.
— Согласен, мастер Тэйл, — присоединился фордир.
— А мне-то чего против быть? Мне самое легкое досталось, — весело хихикнул золотохвостый чародей.
Сильвертэйл удивлённо взглянул на Джинглбеллса. После хмыкнул, — Вас, магов, не поймешь.
— Зато, мы запасливые, — составив на землю седельные сумки, золотошкурый чародей принялся что-то в них искать, — Было у меня тут зелье совиного зрения. Я его вам оставлю — примете как стемнеет. По одной капле в каждый глаз. Только днем не вздумайте капать!
— А как же ты, маг? — поинтересовался у Джинглбеллса Сильвертэйл, глядя на то, как Лиф забирает бутылочку с зельем.
— А я привык Лес слушать. Мне это зелье только мешать будет, — все так же весело ответил Джинглбеллс, снова взваливая седельные сумки на спину.
По окончании военного совета Джинглбеллс сразу же скрылся в лесу, мотивируя это тем, что ему нужно хорошенько изучить путь, по которому он поведет ночного монстра. Сильвертэйл, Вайн и Елоулиф проверили свое оружие, немного помахали рогами для разминки и перемотали ноги бинтами, дабы в ответственный момент не подвели сухожилия. Все эти приготовления заняли совсем немного времени. А потому до наступления сумерек троица оленей откровенно изводилась от безделья. Когда же долгожданная тьма наконец опустилась на Кервидерию, приключенцы выдвинулись к лагерю кабанов. Добравшись до места и выбрав такую позицию, чтобы бежать до плененной лани было поближе, рогатые воины залегли в засаду, а Елоулиф принялся за колдовство, исподтишка сея среди клыкастых воинов чувство неопределенного беспокойства.
Тушить костер на ночь кабаны не стали. Так что, скучающие в засаде олени могли свободно наблюдать за ночным бытом военного лагеря: похрюкивающими во сне воинами и жарящими на огне жёлуди дозорными. Внезапно в ночи раздался влажный шлепок. А потом ещё один.
— Мррр!.. — прозвучал из тьмы довольный бас.
— Хрю? Хрю? — растерянно закрутились на месте дозорные.
Но было уже поздно. Гигантская тень с острым рогом на голове выпрыгнула к огню, и одним ударом огромной лапы разметала костер на головешки. Лагерь кабанов погрузился во тьму.
— Ждём. Ждём, — принялся выверять время Сильвертэйл, пользуясь зрением совы, подаренным зельем.
На берегу же происходило страшное. Гигантская рогатая кошка играючи крушила чудовищными передними лапами соловых кабанов. Те же, ещё не придя в себя со сна, визжали и метались без всякого порядка, тем лишь облегчая мракориса охоту.
- Пора! Вперёд! Бей хрюкастых! — скомандовал Сильвертэйл, первым выскакивая из-за деревьев. Вслед за ним молча рванул фордир-оруженосец.
— Хряков на пальму! — присоединился к паре воинов Елоулиф.
— Хрю! {Олени!} — тут же раздался испуганный кабаний визг, и паника усилилась еще больше, — Хрю! Хрю-хрю-хрю! {Болотник! Оленье колдовство!}
Впрочем, это только осложнило рогатым спасателям жизнь: кабанья паника стала совсем безумной и ориентироваться среди мечущихся тел стало крайне непросто даже со зрением ночной птицы.
Лиф перескочил через бросившегося ему под ноги кабана, и, еще будучи в воздухе, подколол его пальмой (впрочем, олень не сомневался, что не доставил плотной шкуре свина больших неудобств). Приземлившись на ноги, харт осмотрелся, и понял, что остался один: Сильвертэйл и фордир пальмами кололи кабанов гораздо правее. Слева, что-то весело помуркивая, когтил очередного кабана мракорис. Белоснежной же шкурки Сноубриз нигде не было видно.
— Хрюююююю! {Брюхо вспорю!} — из раздумий Лифа вывел свинский визг.
Витранг в последний момент успел отскочить с пути несущегося кабана, чьи усиленные медью клыки вот-вот должны были выпустить лифовы кишки на свежий лесной воздух. В ответ олень от души ткнул пальмой под хвост промахнувшемуся противнику, и с удовлетворением услышал преисполненный боли визг. Впрочем, он сюда не ради драки с щетинистыми пришел. Так что, желтохвостый двинулся дальше вглубь превратившегося в безумный балаган лагеря свинов.
В целом, Джинглбеллс не кривил душой, когда сказал Сильвертэйлу, что ему досталась самая легкая часть работы. Мракорис оказался весьма сговорчивым: на предложение оленя показать где водится пятачкастая добыча он не только благодушно согласился, но даже позволил чародею идти рядом с собой, попутно помуркивая о своем чудовищном житье-бытье. Нет, Джингл не сомневался, что будь у гигантского кота поганый характер, то и тогда он смог бы приманить мракориса туда, куда нужно. Но такая счастливая оказия была весьма приятна. Тем более, что теперь можно было пользоваться кошачьим зрением самого мракориса (про свое чувство Леса Джингл чуть-чуть прихвастнул).
Проводив ночного зверя до лагеря кабанов и пожелав ему хорошей охоты (впрочем, вряд ли мракорис обратил внимание на чародейскую вежливость), Джинглбеллс остался под прикрытием деревьев, здраво рассудив, что делать ему в начинающейся битве нечего. Впрочем, просто сидеть без дела было скучно. А потому, чародей принялся собирать найтилюсы, чьими светящимися цветками были просто усыпаны некоторые кусты. За этим занятием Джингл несколько удалился от кабаньего лагеря с его шумом и визгами, так что был весьма удивлен, когда почувствовал, что кто-то приближается как раз с той стороны. “Прислушавшись”, чародей удивился еще больше: по Лесу, спотыкаясь во тьме, шла лань-витранг. Волшебник-полукровка весело ухмыльнулся, представляя себе то, как утром вытянутся рожи хартов, и двинулся навстречу незнакомке.
— Доброй ночи, лань Сноубриз, — шепотом окликнул странницу Джинглбеллс, когда его и молодую олениху отделяла лишь тонкая преграда кустов.
— Кто тут?! — от неожиданности вздрогнула лань, чью снежно-белую шкурку было сложно не заметить в ночи.
— Всего лишь маг Джинглбеллс из Терновника. Скромный спутник твоих брата и жениха, — хихикнул Джинглбеллс, — Они как раз сейчас тебя от свинов спасают.
— Уф! А я уже перепугалась, — выдохнула лань. После чего поинтересовалась, — Я знаю, что мой брат еще тот дурень, но кто жених-то: Графит или Елоулиф?
— Елоулиф. А почему, так сразу он и дурень? — слова лани заинтриговали Джингла. Так что, он решил больше над ней не потешаться, и просто вышел из кустов.
— Да потому, что только дурень пойдет спасать меня от дюжины кабанов с одними только Вайном и оленем, которого на дух не переносит, — хмыкнула лань, кивком приветствуя вышедшую из кустов рогатую тень, — Ну, не-харт, веди.
— Неужели мой зад так хорошо ночью виден? — еще больше удивился Джинглбеллс, делая пару шагов навстречу незнакомке.
— Думаешь, я не-харта не слышу? У тебя голос тонкий, как у лани. Да и говоришь ты как олененок, Первой Весны не знавший, а не как дурень, потерявший “бубенцы” по глупой удали, — теперь лань могла хоть как-то разглядеть Джингла, чем и занялась, — Тебя еще до молодых рогов выхолостили, верно? “Бубенцы” защемились или какой гад покусал?
— Соврать или правду сказать? — вопросом на вопрос ответил Джингл, которому такая проницательная олениха стремительно переставала нравится.
— Правду. Харты ничего не узнают. Мы, лани, друг друга этим не сдаем, — уверенно ответила незнакомка, — Да не бойся ты: я о тебе, все равно, плохо думать не буду. Ты, ведь, меня спасаешь.
— Полукровка, — кратко ответил Джингл, которому вдруг стало очень горько, — Пойдем, что ли, спасаемая?
— Не твоя вина, — снова хмыкнула лань, последовав за начавшим двигаться полувитрангом, — Думаю, и старейшины были не в восторге, когда решили тебя выхолостить. Просто, так получилось.
— Это ты хартам объясни, которые меня всю жизнь с навозом мешают! — зло прошипел Джингл, которому как раз вспомнился самоцветный пруд, — Для витрангов я — фордир, который и не олень вовсе! Для фордиров я — витранг, при котором нужно язык за зубами держать! Я уж не говорю про то, что меня один раз два рогатых болотника, Стронгбад и Рэдблоссом, под хвост просто так выдрали! Больно было жутко…
От вдруг накативших воспоминаний Джинглбеллс шмыгнул носом. При харте он никогда бы так не сделал — скорее уж, едко высмеял оленя. Но то была лань… Впрочем, Джингл и сам не понимал, почему он вдруг решил открыться лани. Никогда такого с ним не было, и вот...
— Неужто все так плохо? В смысле, ни одного нормального сверстника-харта на всю округу? — посочувствовала полукровке белохвостая, перешагивая через очередной еле-еле видный во тьме корень.
— Ну, Лиф был нормальным хартом, пока его Первая Весна не пришла. Теперь он со мной как с оленем только с глазу на глаз общается, а при других так же травит и издевается. А тех двоих старейшины тогда так за мой зад наказали... — оторвался от неприятных мыслей Джинглбеллс, — Почему я все это тебе рассказываю? Я тебя даже не знаю.
— Может быть, потому, что иногда и выговориться нужно. Но, чтобы тебе не обидно было: я, ведь, тебя тоже не знаю... Извини, — извинилась лань, впотьмах налетев на круп Джинглбеллса, — Знаешь, я же тоже не так чтобы очень довольна своей судьбой. Никогда не хотела рождаться ланью. Жаль, что не-ланей не бывает.
— Странно слышать такое, — фыркнул Джинглбеллс, перестраиваясь так, чтобы идти чуть впереди оленихи, — Я, ведь, не харт, чтобы мне голову этим дурить. Я же среди ланей живу.
— Ну, да, а я хотела бы жить среди хартов. У хартов есть свобода. Маги-харты Лес вдоль и поперек исхаживают, много в каких селениях бывают, много с какими оленями видятся, — увернулась от специально отпущенной Джинглом ветви лань, — Я бы за такое свою ланью природу с радостью отдала. Жаль только, что ланей не холостят.
— Дурацкое желание. Я, конечно, не-харт и ничего не понимаю, но не слепой – вижу, как харты за свои “лимоны” дрожат. Так что, не дури мне голову насчет того, что не хочешь быть ланью, — фыркнул Джинглбеллс, запуская в спутницу очередную ветку, — А так, да, я много где бывал. Кое откуда еле ноги целыми унес. Но это мы, маги, так странствуем. Ну, еще торговцы. А другие олени где родились, там и сидят — рогами под круп не выгонишь.
— А я нигде не была. И нигде не буду. Хоть и чародейка, — вернула недовольство лань, перехватывая ветку магией, — Выдадут меня замуж, и буду рожать мужу оленят, пока не состарюсь. Если в первые же роды не помру. А ты, хоть и без “бубенцов”, уже много где побывал и много где еще будешь. Так что, не тебе жаловаться.
— Слушай, а у тебя сейчас какая часть цикла? — нет, Джинглу однозначно перестала нравится эта Сноубриз. Слишком умная — с такими проблем не оберешься. А у него и так два лимоноголовых харта на попечении уже есть.
— Да не бойся, не выдам я твою тайну, — отмахнулась от Джингла лань, — Я же тебе уже сказала, что мы, лани, друг друга этим не сдаем. Да, буду с тобой честной, моему братцу плевать на такое. Они с Вайном с самого детства почти как братья. А Вайн, в отличие от тебя — чистокровый фордир...
— Стой! — внезапно остановился Джингл. Лань, разумеется, опять налетела на его круп, — Вот их тут только не хватало.
— Что случилось? — потирая грудь ногой, спросила у “вслушивающегося” в Лес золотохвостого чародея Сноубриз.
— Волки, — коротко ответил маг, — Много волков. И падальщики тоже. Со всех сторон идут к озеру. Наверное, почуяли, что мракорис богатую добычу нашел. Пора бы нам уносить ноги, пока нам их не обглодали…
— Согласна. Сильвертэйл с Вайном сами выкрутятся. Им, дубоголовым, не впервой, — согласилась с Джинглом лань, — Ну, подруга, веди.
— Смотрю, хорошую невесту присмотрел себе Лиф. Мне его даже чуть-чуть жалко, — усмехнулся золотохвостый маг, и развернувшись в противоположную сторону, снова двинулся в ночную тьму, — Не отставай! А то я тут тоже не очень много вижу.
То, как разворачивалась ночная битва, Елоулифу категорически не нравилось. Кабаны более-менее пришли в себя, и теперь во всю давали отпор, с каждой минутой все сильнее и сильнее наседая на троицу оленей. Мракорис, похоже, удовлетворившись охотой, уже бил хряков как-то лениво, не утруждая себя прежними прыжками в сторону мимопробегающих свинов. А той, за кем рогатые спасатели сюда пришли, найти все так и не удавалось. На лицо был провал всей затеи.
Впрочем, все всегда может стать гораздо хуже.
— Сильвертэйл, Вайн, нам пора уходить. Я чувствую, как из Леса тянутся хищники, — Лиф не был рад собственным словам, но его чувство Леса недвусмысленно говорило: сюда идут любители дармовой поживы, и, если олени немедленно не уберутся куда подальше, быть им волчьей сытью.
— А как же моя сестра, трусливая ты лань?! — зло прокричал Сильвертэйл, в очередной раз подкалывая настырного кабана, что опять пытался схватить зубами ногу Вайна.
— Я ее, по-прежнему, не чувствую, — мрачно просветил серебряношкурого Лиф, — Я хочу спасти Сноубриз не меньше твоего. Но ее тут нет. А нам следует делать ноги, если не хотим, чтобы их нам отгрызли...
На этом желтохвостого чародея прервал волчий вой. Голос лесного хищника был преисполнен предвкушения и нескрываемой радости. Его тут же поддержали ещё десятка с два голосов. Казалось, что воет весь лес. Впрочем, для прижатых к воде кабанов это уже было безразлично: никуда бы они отсюда не убежали.
— Веди, лань, — услышав волчьи голоса, тут же переменил свое мнение Сильвертэйл.
— За мной! — ориентируясь по своему чувству Леса, Елоулиф бросился туда, где, как он ощущал, еще не было ночных хищников.
За ним последовали Вайн и Сильвертэйл, наскоку подколовший ещё одного кабана.
— Мррр… — проводил взглядом рогатую сыть мракорис. Впрочем, этой ночью он и так хорошо поохотится. А потому, преследовать еще и оленятину было лениво. Вместо этого гигантский кот лапами подгреб еще одну свиную тушку, и приготовился приступать к трапезе: ну, волки же пришли! должны же кабаны теперь отстать от него со своими глупыми нападками, и дать спокойно покушать?
— Нет, мое везение, по-прежнему, со мной, — шепотом посетовал Джинглбеллс, ногой заставляя Сноубриз остановиться и замереть в тени кустов.
Мимо, жадно принюхиваясь и нетерпеливо пофыркивая, прошагала троица глорхов. Двуногие ящеры недвусмысленно двигались как раз туда, откуда уходили олень и лань.
— Не думал, что так выйдет, — выждав, пока чешуйчатые хищники отойдут подальше, обратился к спутнице Джинглбеллс, — Ожидал, что мракорис пару-тройку кабанов задерет, ну, может быть, падальщики сбегутся. Но весь Лес я переполошить не хотел!
— А передо мной-то ты зачем оправдываешься? — в ответ поинтересовалась белохвостая, — Ты эти слова потом лучше моему братцу скажи. Только, сама наперед скажу, этот остолоп еще и благодарен тебе будет. Особенно, если после этой ночи у него пара шрамов на ляжках останется.
— Мне Лифа жалко. Он, конечно, тот еще болотник рогатый, но его сожрут — моя вина будет, — чародей-полукровка снова “прислушался” к Лесу, — Да и старейшине Растиливсу я обещал, что за его внуком присмотрю.
— А какой он, вообще, Елоулиф из Кленов? Скажи как лань лани, — тоже попробовала “прислушаться” к Лесу Сноубриз, — Мне вскоре или за него, или за Графита идти. Так хотя бы знать буду, чего от будущего мужа ждать.
— Дурак тот Лиф, — фыркнул Джинглбеллс, вновь продолжая путь по ночному лесу, — Нет, в смысле, мозги у него есть. Этого у него не отнять. Но уж слишком часто они у него “лимонами” вытесняются. Он с твоим братом драться идти хотел в одиночку! Даже не подумал о том, кто его потом выхаживать будет!
— Ну, это обычно для хартов. Я тебе больше скажу, если харт хотя бы раз в луну к мозгам обращается, то это очень хорошо, — лань пыталась не отставать от полувитранга, но чувствовалось, что прогулки по ночному лесу для нее непривычны, — Как я посмотрю, вы с Елоулифом старые друзья?
— Ни разу! Этот болотник рогатый столько раз мне мозги правил и шкуру плетью портил, что я бы ему сам с удовольствием рога поотломал… Стой! — золотохвостый чародей снова остановился, и “прислушался”. Впрочем, уже через минуту облегченно выдохнул, и продолжил путь, — Это не по наши шкуры. Так, рыбу пошел ловить…
— Но ты о нем заботишься, — заметила Сноубриз, догоняя рогатого спутника, — Хотя, поступать так с другим витрангов нехорошо. Или старейшины сказали?
— Ум мне править старейшины решили. Говорят, что я опасен и для себя, и для других. А пороть… "Да Поганка фордир обычный — кнутом ему протянуть, и всех делов-то!" Лимонодумы дискордовы!.. — неприязненно фыркнул золотохвостый чародей, — А насчет Лифа… Ну, в целом, если мои обиды в ум не брать, олень он неплохой. По крайней мере, я много хартов гораздо хуже видел.
— То есть, вы с ним друзья, — подвела черту лань, вслед за провожатым проползая под причудливо приподнятым корнем.
— Ни в каком виде! Просто, росли вместе. Так что, я к нему немного привязан, — снова “прислушавшись”, пояснил Джинглбеллс, — В общем, жалко будет, если его сожрут. А в остальном, я не против, чтобы лифову шкуру поразмяли. С удовольствием посмотрю на то, как его твой брат отмутузит.
— Ну, это-то Тэйл всегда рад стараться. Я с таким братом, вообще, без мужа останусь, — в темноте лукаво взглянула на спутника Сноубриз, — Так что, не-харт, еще посмотришь, как твоего друга по земле валяют.
Джинглбеллс отвечать не стал. Он сам слишком часто так подкалывая Лифа, чтобы купиться на подковырку медянковской оленихи.
Вырваться из лагеря кабанов оказалось гораздо проще, чем опасался Елоулиф. Олени, просто, пробежали все открытое место, перепрыгивая через мало что разбирающих во тьме свинов (зелье совиного зрения по-прежнему было весьма кстати), и, удачно вписавшись между двумя стаями волков, углубились в лес. Серые хищники, видимо, растерявшись от наглости рогатой сыти, преследовать троицу приключенцев не стали. Так что, через какое-то время олени смогли прекратить безумную ночную гонку, отдышаться и прийти в себя.
“Прислушавшись” к Лесу, Елоулиф содрогнулся: на берегу озера, откуда они лишь недавно сбежали, творился настоящий хаос — страх, смерть и пьянящее веселье охоты. Кому что из этого месива принадлежало желтохвостый маг даже разбираться не хотел. Впрочем, расслабляться было еще рано, Лиф “слышал” как к месту ночной пирушки приближаются еще хищники. Троица глорхов, если говорить точно… А вот за ними, на самых пределах чародейского восприятия витранга, маячило нечто неправильное, нечто знакомое.
— Сильвертэйл, нам нужно идти на север. Кажется, я кого-то слышу, — Елоулиф изо всех сил “вслушивался” в Лес, но так толком и не мог разобрать что же его так взволновало. И почему этот язва Джингл с его чародейскими талантами куда-то исчезает, когда он так нужен?
— Моя сестра?! — в надежде вскинул голову серебряношкурый харт.
— Не знаю. Кто-то из оленей, но… Не знаю. Нужно подойти ближе, — не смотря на все усилия Лифа ясности в мутном чародейском образе не прибавилось.
— Тогда, веди, лань, — решительности в тоне Сильвертэйла хватило бы чтобы сдвинуть с места и пень.
Елоулиф поморщился, но проглотил обиду. Он дал слово не выяснять отношения с медянковским переростком до тех пор, пока Сноубриз не окажется в безопасности. И он свое слово сдержит.
Желтохвостый олень снова погрузился в свои ощущения. Постояв так несколько мгновений, он уверенно выбрал направление, и без колебаний зашагал сквозь ночную тьму. За ним последовали и его спутники.