Звезда по имени Солнце

Город в дорожной петле

Сырая погода стояла уже несколько дней подряд. Вечная морось и мелкий противный дождь оседали на всём, что было под открытым небом. Вечерний город неспешно пульсировал уставшими жителями, спешившими по домам, после трудового дня. Рыжеволосая девушка в старом тёмном пальто неторопливо шла по мокрому тротуару, безразличным взглядом окидывая улицу. Редкие машины с тарахтением проносились по проезжей части и окатывали мрачную девушку вонючим выхлопом.

Когда очередной Москвич промчался мимо, и чуть не окатил её водой, она поморщилась. И запах, и сами машины были тем, к чему она до сих пор не могла привыкнуть, они были настолько чуждыми и непонятными, что, порой, просто выпадали из восприятия. Девушка потёрла руку, невольно вздрогнув, да, близкое знакомство с этими механизмами было крайне неприятным.

Увидев знакомый универмаг на углу, она с удовольствием и облегчением юркнула внутрь. Здесь всё было как обычно, тусклые лампочки скупо освещали внутренности магазина, оставляя глубокие тени, на полках стояли редкие товары, продавщица сидела за стойкой и читала какой-то модный журнал, а очередной алкаш молча стоял в углу, видимо грелся. Подойдя к стойке, девушка тихо произнесла:

— Здравствуйте, можно, пожалуйста, булку хлеба и сыра, грамм триста, — громко говорить она не хотела. Вообще, ей казалось, что тишина была, своего рода, вечным спутником этого места. Да, она видела его полным жизни и шума, но в такие моменты оно было ненатуральным, неестественным. Тишина ему шла больше.

Продавщица неспеша отложила журнал в сторону и посмотрела на посетительницу. В её глазах промелькнуло узнавание, и тучная женщина, лет сорока, улыбнулась.

— Саша! Привет дорогая. Что-то ты сегодня поздно, обычно утром приходишь, со смены то.

— Я выходная сегодня, Галина Петровна, — почти прошептала девушка в ответ. Она тоже узнала собеседницу, эта продавщица одна из немногих с кем она разговаривала. Потому что промолчать было себе дороже, эта въедливая тётка, наверное, разговорила бы и чайник.

— Ой, как хорошо, правильно, отдохни Сашенька, а то всё время в ночь выходить — никакого здоровья не хватит. Ты ж там, на заводе, поди, всю ночь спину гнёшь. А сыр какой? Сегодня нам мягкий, адыгейский привезли, возьмёшь на пробу? Он вкусный, но подороже обычного, — продавщица начала хлопотать у кассы, впрочем, разговаривая негромко, видимо тоже стараясь поддерживать тишину.

— Да, давайте, попробую, — сказала та, что называли Сашей. Сыр был тем единственным излишеством, которое она себе позволяла.

Галина Петровна быстрым движение руки достала из прилавка маленькую головку белого сыра и взвесила.

— На 350 грамм, пойдёт?

Девушка кивнула.

Пощёлкав деревянными счётами и выудив откуда-то из-за спины хлеб, она бодро произнесла.

— С тебя рубль пятьдесят три.

Саша выложила на прилавок мятую бумажку и горстку монет.

— Слушай, Сашенька, ты всё время такая смурная ходишь, как сюда переехала. Может, случилось чего? Я тебя, улыбающуюся, ни разу не видела то.

— Нет, Галина Петровна. Ничего не случилось, — она на мгновение задумалось о том, что же в её жизни пошло не так. С того момента как она сюда «переехала», пожалуй, что всё. Но обычная продавщица её точно не поймёт. — Все нормально.

— Ну ладно, я вызнавать не буду, но так тоже нельзя, сгоришь ведь, сопьёшься как вон тот, — она махнула рукой в сторону алкаша, что, видимо, уснул стоя. — Береги себя, девочка, хорошо?

— Хорошо, — ответила Саша, бросив пустой взгляд на спящего бродягу.

Выйдя из магазина, она снова вернулась к мысли о своей жизни. С тех пор как она оказалась тут… многое она поняла, многое, но уже ничего не исправить. Сейчас, по серым улицам советского города Воронеж, неторопливо тащится усталая и отчаявшаяся девушка — Александра Шимова. А чуть больше года назад, она ходила по светлым и тёплым коридорам кантерлотского замка, как единорог, личная ученица принцессы Селестии — Сансет Шиммер. Из-за нахлынувших воспоминаний она чуть не пропустила нужный поворот во дворы. Как же быстро может измениться мнение. Тогда она была высокомерна, считала, что её не ценят и не дают раскрыть свой талант в полной мере. Сансет думала, что, прознав секрет Селестии, она обретёт новые знания и силу. Ну что? И как, обрела? Знания? Конечно, полно. Такие необходимые как «где достать свежего молока в Воронеже,» или, «как правильно стоять в очереди за конфетами.» Сила? Ещё бы. Теперь Сансет обладает силой воли, способной поднимать её каждый вечер, после дневного сна, и идти на противную, ночную работу, куда уж там магии.

Сансет сжалась, физически пытаясь подавить слёзы. Всего того уже не вернуть. Она пыталась. После того, как первый шок прошел и ей помогли устроиться на новом месте, Сансет каждый день ходила на тот пустырь, где её нашли. Бесполезно. Безнадёжно. Всё, что она чувствовала, так это… ничего. Пустоту. Магия не может существовать тут. Её нет. Законами мира не предусмотрена. Тогда это был шок, сейчас же это вызывает лишь фантомную боль в груди.

Сансет очнулась только когда дошла до дверей своего дома. Приземистое, двухэтажное здание, стоявшее в отдалении от оживлённой дороги. Старое и обшарпанное, на первый взгляд оно могло показаться заброшенным. Но нет, в некоторых окнах горел тусклый свет. Она встряхнулась и вошла внутрь, поднявшись на второй этаж.

Девушку встретила привычная захламлённость коридора коммуналки, в которой она жила, с кухни доносился приглушённый разговор, видимо, Гавриловы готовили ужин. Неприятно, она не любила эту семью, склочные и жадные, пару раз они подворовывали продукты с её полки в холодильнике. Придётся подождать у себя, пока они уйдут, и только тогда Сансет сможет перекусить.

Когда девушка уже была готова юркнуть в свою комнату, дверь напротив приоткрылась, и из неё высунулось любопытное лицо бабы Насти. Она подслеповато посмотрела в свои очки и улыбнулась, разглядев Сансет.

— Санечка! Привет, как выходной провела? Ты заходи, заходи ко мне, я конфеток раздобыла, чай попьём хоть. А то ты последнее время вся в работе, — скрипучим, но доброжелательным голосом произнесла бабуля.

Девушка расслабилась и спокойно посмотрела в ответ. Баба Настя, в комнате которой, за очень скромную плату, Сансет и жила, была добрым и даже слегка наивным человеком. С ней всегда было спокойно, и разговоры со старой женщиной приносили бывшей единорожке умиротворение. Так что Сансет не стала отказываться от предложения.

— Да, баб Насть, сейчас, только к себе на минутку заскочу, — тихо произнесла Саша.

— Давай, родная, я пока за кипяточком пойду, — сказала бабушка и, пошаркивая, отправилась на кухню, откуда доносился, по-видимому, очередной спор на повышенных тонах.

Заскочив в свою коморку и сбросив сумку на тумбочку, Сансет взяла сыр с хлебом и прошла в комнату Анастасии Викторовны. Комната бывшей ударницы соцтруда была островком уюта, посреди серости и плесени коммунальной квартиры. Большой ковёр на стене, стеклянные серванты, заставленные разнообразной посудой, в том числе и хрусталём, дубовый письменный стол, расположившийся у окна. Но самым главным — были два мягких кресла, между которыми стоял красивый югославский кофейный столик. Баба Настя любила рассказывать о том, как собирала всё это на протяжении своей жизни, чтобы, как она выражалась, «Дом был полон души».

Сансет села на одно из кресел и положила принесённую снедь на столик. Расслабилась, откинувшись на кресле. Мысли её снова устремились в привычное русло. Люди. Как только она сюда попала, Сансет возненавидела людей. Мелочные, жадные, злые, плотоядные хищники, которые были столь не развиты, что не могли даже чувствовать великий поток магии. Единорожка была в ярости, что стала такой же, как эти мешки с мясом. Это продолжалось меньше месяца, то, что Семён не выставил её тогда на улицу — было чудом. А потом… когда она поняла, что вернуться не получится — ярость ушла, растворилась в апатии. Со временем она начала их понимать, а потом и завидовать. Они никогда не видели и не слышали об Эквестрии, они всю свою жизнь проживали от рождения до смерти, не испытав даже лёгкого прикосновения магии. Люди жили и радовались жизни в условиях, в которых пони даже не смогли бы выжить, ведь магия была неотъемлемой их, пони, частью, необходимой для жизни. Человечество процветало там, где Эквестрия бы не смогла даже закрепиться. Когда Сансет осознала это впервые — она раз и навсегда зареклась осуждать этих существ, одной из которых она, теперь, и являлась.

Размышление прервал звук открывшейся двери, Анастасия Викторовна прошла в комнату и поставила на столик две большие кружки с чаем. Глянув на принесённый Сансет хлеб и сыр — она воскликнула:

— Ох, и ты гостинцы принесла, что ж ты не сказала, я бы сразу порезала. Давай, я нам немного нарежу, а остаток в холодильник уберу.

— Не нужно, баб Настя, я сама…

— Сиди! Сиди, Саша. Ты у меня в гостях, я сама всё сделаю, — Сансет потупила взгляд, только сейчас она поняла, насколько глупо поступила. Надо было пересилить себя и, всё же, сходить на кухню. А сейчас эта старая женщина будет хлопотать за неё.

Но ничего уже не поделаешь, следующие несколько минут Сансет провела, пялясь в пространство без единой мысли в голове, пока в комнату опять не зашла бабушка.

— Ну, Саша, рассказывай, где была, как выходной? У меня то все как обычно, сегодня, правда, сын из Мирного звонил, рассказал, что внучка моего в пионеры приняли, так что у меня сегодня праздник, — с теплотой в голосе сказала баба Настя, улыбаясь и искренне радуясь этой новости.

— Это отлично, баб Насть, я за вас очень рада. А я сегодня у Семёна была, он меня к себе пригласил на новоселье, — ответила на вопрос Сансет, попробовав слегка горький чай, и заела его конфетой из хрустальной розетки, стоявшей на столике.

— Сёмочка переехал? И правильно, с того района бандитского, где он раньше квартировался, давно надо было съезжать. А кто ж ему там квартиру дал то?

— Ему управление шинного завода выдало, он как раз на повышение пошел, — ответила девушка, вспомнив ту просторную квартиру, в которой она сегодня побывала. На самом деле, Семён много за неё заплатил, деньги у старого фарцовщика водились, но Анастасии Викторовне этого лучше было не знать. Старая идейная коммунистка не поняла бы, она знала Семёна Никулова с самого детства и всегда считала его честным мальчиком.

— Как хорошо то! Молодец, Сёма, он мальчик способный, высоко пойдёт, может даже в партии добьётся чего.

Сансет подумала, что это было бы забавно, она очень плохо понимала местную политику, но за год, проведённый здесь, уже начала ориентироваться. Поэтому представить фарцовщика Семёна Никулова, по прозвищу «Сёма Галстук» в горкомовских кабинетах, у неё не получалось при всём желании. Хотя, в тот раз, когда он помогал сделать Сансет паспорт — ей пришлось познакомиться с местными бюрократами. Тогда, гражданка Эквкстрии ещё мало что понимала, но те люди, что сидели за большими письменными столами, показались ей ещё большими жуликами, чем сам Сёма.

Через полчаса неторопливого разговора со старушкой — та внезапно задала вопрос:

— Саша, может, ты все же расскажешь, почему ты с каждым месяцем всё мрачнеешь, да смурнеешь? Я к тебе в душу лезть не буду, но с тех пор, как Сёма попросил тебя приютить — ты не улыбалась даже. А в последнее время вообще перестала на что-либо реагировать. Случилось что? Может, я могу помочь? Я то уже пожила, но ты ещё совсем молодая. Тебе жить да жить, радоваться, веселиться, молодого человека встретить, а там уж и семья, и дети недалеко. Что же ты ходишь как призрак самой себя?

Вопрос был неожиданным. Анастасия Викторовна никогда не расспрашивала её на темы прошлого, и уж тем более по поводу её чувств. Видимо, по просьбе Семёна, тот её в первые месяцы считал сумасшедшей и не отправил её в городскую психиатрию, только потому что чувствовал, что с ней не всё так просто. Вот и предупредил бабулю не ковыряться в прошлом странной рыжеволосой девушки.

Старушка молчала, ожидая ответа. Или не ожидая, порой было сложно понять, что чувствуют люди, это как раз был тот случай. И всё же Сансет решила поделиться тем, что её гложет, пусть и срезав всю конкретику.

— Я… я просто не знаю, что мне делать дальше, баб Настя. Я нашла жильё, устроилась на работу, начала жизнь заново, но… чего-то не хватает. Всё кажется пустым, полым, лишённым контекста и наполнения, — конечно, Сансет имела ввиду магию, любую магию, в этом месте не было никакой, и она чувствовала фантомную боль от своей магической системы, которая у неё теперь отсутствовала. Но это было не всё. Она была, буквально, раздавлена той жизнью, которой сейчас жила, СССР так сильно контрастировал с Эквестрией, что порой она сама сомневалась в своём психическом здоровье. Вдруг, всё её прошлое — просто вымысел её больного мозга? Воспоминания прошлого в стране пони сейчас, в контрасте с нынешней реальностью, казались нереальными и расплывчатыми, нынешняя действительность будто пожирала их.

— Ой, девочка, я, кажется, понимаю, что тебя гложет, — сказала старушка. — Ты заработалась и ничего, кроме этого не замечаешь. Тебе нужно что-то, какая-то отдушина. Любое увлечение, в которое ты сможешь вкладывать душу. Спорт, искусство, музыка, что угодно. Вот что я тебе скажу, как возьмёшь следующий выходной — обязательно сходи куда-нибудь. В кинотеатр, галерею, филармонию. В любое место, где можно ознакомится с творчеством других людей, может, тебя что и вдохновит-то. Рисовать начнёшь, или на гитаре играть.

— Я не умею…

— Научиться — дело не хитрое, особенно для вас, молодёжи, — перебила распалившаяся бабушка Сансет. — А как начнёшь вкладывать свою душу во что-то, так и смысл жизни обретёшь, и улыбаться станешь. Про молодого человека не говорю, а то уж мой сынок на это остро реагировал, думаю, ты тоже не оценишь. Но ввиду имей.

— Да, спасибо за совет, баб Насть, действительно, может мне так и стоит сделать, — тихо сказала Сансет. Она очень сомневалась, что это поможет. То, чего ей не хватает, лежало за пределами этого мира, и вряд ли она это найдёт в картинах и другом искусстве. Но старушке этого тоже знать не обязательно. — Я пойду, наверное, у меня смена через несколько часов.

— Давай, моя дорогая, и помни, что я тебе посоветовала, старушка тебя обманывать не будет.

— Спасибо за чай, было вкусно, — с этими словами Сансет вышла за дверь комнаты.

Да, выходной у неё был только один, скоро опять нужно собираться на работу. В задумчивости, бывшая пони зашла к себе в комнату и посмотрела на часы.

Лекарство против морщин

— Эй, рыженькая, принеси ещё пивка, а? Мы с мужиками сегодня празднуем…

Что эта компашка праздновала сегодня, Сансет не знала, они бывали тут регулярно и всегда находили повод напиться в сопли. Окинув их группу взглядом и посмотрев на часы, она наполнила две кружки пивом и понесла к столику. Трое из пяти уже проиграли в борьбе с алкоголем и в разных позах разлеглись на стульях. Через полчаса её смена закончится, и она пойдёт отсыпаться, всё же сутки на ногах сказывались, глаза закрывались, а поднос норовил выскользнуть из рук.

Вернувшись за стойку она окинула взглядом кабак. Подвальное помещение без окон, в воздухе витает дым сигарет даже сейчас, когда большинство посетителей, тем или иным образом отправились домой, ушедших на своих двоих было не так много, больше было тех, кто передвигался более естественным Сансет способом, на четвереньках. Тусклое освещение не способствовало осмотру помещения, углы скрывались в плотных тенях, и даже освещённые участки казались какими-то тусклыми. Маленькая сцена сейчас пустовала, музыканты, даже уличные, захаживали сюда не часто, так что вовсю хрипел кассетный проигрыватель с большими, приделанными кое-как, самодельными колонками.

Иногда Сансет задавалась вопросом, зачем она тут находится, но тут же вспоминала, что ей как-то нужно существовать, а без денег это становится затруднительно. Так что этот нелегальный кабак, куда её устроил по протекции Семён, был единственным местом, где она могла заработать. А как иначе? Ни образования, ни даже нормальных документов, сейчас Сансет не строила иллюзий, что тот паспорт, выписанный ей, опять же, не без помощи Семёна, выдержит тщательную проверку.

Сначала было тяжело и сложно. Она ещё не совсем понимала, как общаться с местным контингентом, так что долго терпела издевательства и попытки познакомится поближе. Но после очередного ощупывания её задницы и сальных фраз — она просто разбила нос лысеющему мужичку, что, вопреки её опасениям, не вызвало никаких проблем. Владелец кабака даже похвалил её потом, сказав, что у них тут не бордель, а приличное заведение. С последним заявление Сансет бы поспорила, но не стала грубить, в общем-то, неплохому человеку. Силовая тактика оказалась эффективной, так что уже через неделю и ещё три разбитых носа, завсегдатаи прекратили попытки «близкого знакомства», и удерживали от таких попыток всех новеньких. Называть её начали не иначе как Сашка Огненная Коса, и даже иногда предлагали выпить с ними. Сансет даже усмехнулась от этих воспоминаний, проведя рукой по длинным волосам, сейчас заплетённым в толстую косу.

— Эй, здорова Саш! — Махнул рукой, подходя к стойке, молодой человек с длинными тёмными волосами. Он был одет в чёрную кожанку и импортные джинсы. Сансет сразу узнала его, Мишка Прохоров, местный меломан, который приходил в кабак послушать музыку и даже иногда сыграть самому, правда его песни популярностью тут не пользовались, он играл современную музыку, а местные были, в основном, мужиками лет за сорок.

— Привет, Миша, тебе что-нибудь налить? — Тут же спросила девушка. Если позволить ему разглагольствовать — он присядет на уши где-то на час.

— А? Да не, ну только если совсем чутка. Я просто тут это, новую кассету раздобыл, полный альбом Цоя! Группа Крови, прошлого года, зато качество, во! — Показал он большой палец. — Включишь, а? Всё равно все старики уже разошлись, тот отстой, что сейчас играет можно и вырубить. А я тебе убраться после смены помогу. Ну как?

Сансет не секунду задумалась, в общем-то ей было все равно, а помощь в уборке была бы кстати. Прохоров понял её промедление по-своему и начал увещевать.

— Да ладно тебя, Огненная, ну что тебе стоит! У меня дома мой Протон погорел, отнёс другу, но он обещал его только к концу недели починить. А у вас импортный, Тошиба 913, зверь-машина! Ну, поставь, а? Тебе самой понравится, обещаю!

— Ладно, ладно! Только не части, давай кассету, — для Сансет всё это не имело смысла, но раз он не собирается уходить — то тут лучше уступить и принять помощь.

— Спасибо тебе, солнце, — на этих словах девушка едва вздрогнула. — век не забуду!

Взяв кассету и заменив ею ту, что сейчас крутилась в проигрывателе -Сансет нажала на кнопку и вернулась за стойку. Прохоров выглядел счастливым, когда первые звуки мелодии разнеслись по прокуренному помещению. Девушка просто пожала плечами и начала протирать стойку, уже можно начать уборку и закрываться.

Её начальник ушел парой часов ранее. В последние несколько месяцев он доверял Александре самой пересчитывать кассу и закрывать заведение, чему, впрочем, сама Сансет была не слишком рада, так как это добавляло работы. С другой стороны, за это он доплачивал, так что все было честно.

Взяв тряпку и выгнав с помощью неё последних посетителей Сансет начала протирать столы.

— О, — спохватился заслушавшийся Михаил. — Давай, говори что делать, я помогу!

Девушка молча указала на ведро и швабру, которые уже вытащила из подсобки. Прохоров тут же погрустнел, но взялся за инвентарь.

Очередной рабочий день, а вернее рабочая ночь, подошла к концу. Сколько Сансет уже здесь работает? Полгода? Год? Такое ощущение, что Сансет подаёт пиво опустившимся алкашам уже всю жизнь. Что же делать? Она задалась этим вопросом, как только оказалась в этом мире, с тех пор все её попытки вернуться разбивались о бетонную реальность панельных домов этого города. Сансет совершенно не знала что делать, будто это был сон, из которого нет выхода…

Вдруг она ощутила что-то странное, то, что не ощущала уже больше года. Слабый, едва различимый, магический резонанс зародился у неё в груди. От неожиданности она замерла, а её сердце забилось быстрее. Она попыталась прислушаться к себе, она была в шоке, поэтому не сразу поняла, что доносящаяся из динамиков музыка, будто ветер в ночи, раздувает угли её магического источника. Она прислушалась.

Крыши домов дрожат под тяжестью дней,

Небесный пастух пасет облака,

Город стреляет в ночь дробью огней,

Но ночь сильней, ее власть велика.

— Что это? — задала она вопрос скорее себе.

— А? — отвлёкся от уборки Миша. — А, ты про музыку, я ж говорил, что тебе понравится. Цой же, Спокойная ночь. Ну как, до мурашек, да? То-то же, и наши что-то могут, хотя я всё же больше люблю металл, Слеярс там, Металлика, они да, они жгут. А Цой это так, для души. Музыка у него…

Сансет, впрочем, его почти не слушала, она ловила давно забытое ощущение, то, ради чего она жила, и то, что она потеряла год назад. Это была даже не магия, а просто её след, искры. Но и этого было достаточно изголодавшейся по магии единорожке. Она, на этот короткий срок, как будто бы вернулась, хоть и душой, домой. И тут музыка прекратилась, резонанс тут же потух и оставил шокированную Сансет стоять с открытым ртом.

— …а в прошлом году в Лужниках вообще цирк был. Сорвали ему концерт. Не любит его партия, ну и не мудрено…

— Слушай, а ты можешь дать мне эту кассету? — прервала Прохорова Сансет.

— Эту… ну, ладно. Бери, только с возвратом! Но где ж ты её слушать будешь? Или свой магнитофон есть? А какой?

— Нет, своего нет, — прикусила губу девушка. Действительно, раньше она не интересовалась местной музыкой и видимо очень зря. Была ли Анастасия Викторовна права в своём совете, пусть даже она и не понимала всей ситуации? Надо было это узнать. — Я к Семёну схожу, у него точно есть.

— К Галстуку? Ах да, вы ж с ним родственники. Повезло. У него точно есть, и скорее всего хороший. Слушай, не в службу, а в дружбу. Можешь спросить у Галстука, есть ли у него кассеты TDK, со вторым, или лучше с третьим типом ленты. Если мне принесёшь таких парочку — я тебе все альбомы Цоя подарю, обещаю!

— Хорошо, я спрошу, — немного растерялась Сансет. — Давай, нам надо ещё убраться.

Тяжело вздохнув Миша вернулся к швабре. Тем временем Сансет с трепетом и нетерпением достала кассету из проигрывателя и убрала в сумку. Она очень надеялась, что это была не случайность. Она бы просто этого не выдержала бы.

Этим утром она возвращалась домой с робкой улыбкой на лице.

Сансет шла по улице левобережья Воронежа и смотрела по сторонам. Погода была солнечная и уже по-летнему тёплая, так что она решила не укутываться в своё излюбленное пальто. Девушка осматривалась по сторонам, будто впервые видя этот город. По тротуару шли улыбающиеся люди, а по сторонам, за распустившимися деревьями, высились громады новостроек. Именно сейчас Сансет начала понимать, что сознательно не обращала внимания на светлые стороны этого места. Закрывшись в себе и не пропуская ничего внутрь, она отгородилась не только от городской тоски, но и от дышащей энергии окружающих. Неужели чтобы это понять ей нужно было вновь, пусть и ненадолго, почувствовать магию. Она не знала, но собиралась выяснить.

Свернув во двор и пройдя мимо детской площадки, заполненной детьми, гуляющими после уроков, она нырнула в прохладный подъезд. Поднявшись на лифте на шестой этаж, она позвонила в ни чем не примечательную дверь. Через полминуты её распахнул уже не молодой, но подтянутый мужчина с сединой, начинающей проявляться в чёрных волосах. Он оглядел вечернего визитёра и улыбнулся.

— Проходи, проходи. У меня как раз щи остались. Все как ты любишь, без мяса, — по-доброму пробасил хозяин квартиры и пропустил Сансет в прихожую. — Разувайся, мой руки и дуй на кухню, там все и расскажешь.

Девушка выполнила всё указанное и прошла на кухню, где мужчина уже хлопотал, разливая суп по тарелкам.

— Ну, Сань, рассказывай, по какому поводу мне звонила? А то ты так частила, что я ничего и не понял. Только то, что это опять с твоими тараканами в голове связано.

— Семён, я же просила, хоть ты относись к этому серьёзно, ты единственный, кому я это могу рассказать, — немного обиженно посмотрела на него Сансет.

— Эхе, нет уж, коза, я тебе год назад чуть ли не сопли вытирал, всему учил как маленького ребёнка, и уж прости, но в твои сказки не верю ни на грамм, волшебница из белокаменного города, — усмехнулся Семён скорее, по-доброму, нежели с издёвкой. — Но выслушать тебя просто обязан, ты же мне почти как дочь. Так что давай, не томи.

— Охх… хорошо, извини, я знаю, ты мне не веришь, а доказательств у меня просто нет, я уже смирилась. Сегодня, на работе, я услышала песню… и она… что-то откликнулось в моей магии. Я её почувствовала!

— Да неужели? — усмехнувшись, вскинул бровь фарцовщик. — И почему же ты не улетела на этой волшбе домой?

— Это была не магия, а просто отклик, резонанс, той энергии бы не хватило ни на что. Но она была! Это в первый раз, когда я почувствовала магию в этом мире! — воскликнула Сансет, взмахнув руками, и горящими глазами смотря на своего, по сути, приёмного отца.

— Ого-го, а ты, я смотрю, очень этим возбуждена. Я бы даже сказал, рада, — улыбнулся Семён и в притворном удивлении воскликнул. — Куда-же делась та угрюмая злюка Сансет, не улыбавшаяся порой месяцами? Что, музыка принесла тебе смысл жизни?

Сансет в нерешительности пожала плечами:

— Может быть. Я это почувствовала один раз и только с одной песней.

— А что за песни, вообще, я хоть и не спец, но многих исполнителей слушал.

Девушка молча вытащила из сумки кассету и протянула её Семёну. Тот с интересом её оглядел и хмыкнул.

— Цой, надо же. Группа Крови. Вроде хорошие песни, но я бы не сказал, что в них есть что-то… волшебное, — усмехнулся он.

— И, тем не менее, Семён, я почувствовала! Может не только в этих. Я на музыку раньше не обращала внимания.

— Зря, я тебе уже давно говорил, все в твоём возрасте музыку слушают, причём все разную, не только нашу, но и зарубежную, так что выбор большой. Это я уже постарел, но раньше тоже на дискотеках зажигал! — Семён сделал несколько энергичных движений руками. — А то знаешь, от работы дохнут кони, ну а ты то, вроде, пони.

И тут же мужчина расхохотался от своей шутки. Смеялся тепло и по-доброму, Сансет даже сама немного улыбнулась. Но, для приличия, все же ударила весельчака локтем в бок.

— Не дерись, ха-ха… ох… ну, не обижайся, я не со зла. Будь хоть пони, хоть кони, хоть Саней. Ну, а если серьёзно — я рад, что ты хоть чем-то заинтересовалась. Но я вижу, что это не всё, — с хитрецой прищурился Семён и принял расслабленную позу. — Что ты хочешь от старого фарцовщика, выкладывай.

— Магнитофон, — без обиняков утвердила Сансет, приподняв одну бровь, и глядя прямо мужчине в глаза, — ну, и возможность сейчас послушать эту кассету.

— Хех, ну что ты, дай вредному старику поиздеваться, — отмахнулся Семён.

— Ты ещё далеко не старик.

— В нашей стране уже к тридцати стареют!

— Что-то я не замечала, чтобы ты работал в шахте, или, хотя бы, на заводе.

— Детали, детали, Сань, у нас везде вредно. Ну ладно, ладно, не нуди. У меня можешь слушать кассеты, сколько влезет, магнитофон в зале. А по поводу чего-нибудь лично для тебя… найдём, найдём что-нибудь. Не импортный, конечно, те космических денег стоит, но добротный советский, у нас тоже хорошую аудиотехнику делают.

— Мне неважно какой, главное, чтобы музыку слушать можно было.

Семён пожал плечами и задумался. Такое частенько бывало, когда он размышлял, где и как достать очередной дефицит или импорт, так что Сансет не стала его отвлекать и прошла в зал. Найти магнитофон оказалось не сложно, он стоял на тумбе рядом с телевизором, девушка ещё раз посмотрела на кассету и вставила её в кассетник, включив перемотку на начало. Подождав несколько минут, и услышав звук завершения перемотки, девушка нажала на другую кнопку, и из динамиков раздался звук гитары. Сансет замерла в нетерпении.

На первых словах песни ничего не происходило, но когда она вслушалась в строчки, то снова ощутила это. Будто что-то прикоснулось к её магическим каналам и начало медленно обволакивать их. Сансет была поражена, она не пыталась этим как-либо управлять, не было смысла, настолько ничтожные энергии ей никак не помогут. Но само ощущение, само понимание, что она всё ещё способна на магию её завораживало… и воодушевляло. Волшебница прислушалась к словам. Раньше она и не обращала на это внимания, но песни людей сильно отличались от песен пони. Люди пели образами, метафорами, напрямую не высказывая свои мысли, а обернув их в свои чувства, музыка была сложнее и комплекснее, а вот человеческие голоса казались ей грубыми и немелодичными. И так было не только у этого певца, Сансет вспомнила все те песни, что играли в её кабаке, пока она не обращала на них внимания.

— Ого, да ты была серьёзнее некуда, — удивлённо воскликнул Семён, зайдя в комнату и, обнаружив свою гостью с открытым ртом слушавшую тихую музыку. — Ты прям… не знаю, как это сказать, светишься изнутри, образно выражаясь, хех. Ты хоть погромче сделай.

Он подошёл поближе и повернул рычажок громкости по часовой стрелке. Так они и сидели весь следующий час. Когда одна кассета закончилась, Семён поставил другую, в этот раз группу Наутилус Помпилиус, Сансет и в этот раз почувствовала резонанс, она заметила, что у каждого исполнителя он разный, немного отличается и от песни к песне. Как бы она не хотела остаться, но скоро начиналась её смена, и в этот раз, она постарается больше обращать внимания на окружающий мир. Ведь, как оказалось, он ярче, чем она думала.

И согрета лучами звезды по имени Солнце

Вечерело. Закатное солнце ярко освещало реку Воронеж, отбрасывая от воды яркие блики. Сансет стояла на набережной, прислонившись к перилам, и наблюдала за этим явлением. Сегодня она оделась в кожаную куртку и узкие джинсы, купленные по каналам Семёна, но за свои деньги. Волосы она решила распустить, они периодически лезли в глаза на ветру, но для сегодняшнего дня можно было и потерпеть.

— Здорова, Сань, — раздался голос из-за спины, и девушка развернулась. Позади неё стоял Миха Прохоров и щурился от солнца. Он был одет также, как Сансет, за исключением того, что у него на ногах красовались тяжёлые, до блеска начищенные берцы. — Ну что, готова?

— Ты так и не сказал, куда хочешь меня отвести. «Крутой рокерский движ» — это хреновое описание, — сказала Сансет, приподняв бровь.

— Ну, тебе, как новенькой в нашей тусовке, точно понравится, — он предвкушающе улыбнулся и потёр ладони. — Юра сегодня даёт концерт в ДК ТЭЦ. Он мужик забивной, жарит как надо. Ты же не против чего потяжелее?

— Совсем даже нет, но что за Юра? И, ДК ТЭЦ? Это тот, что на левобережье? — Сансет поморщилась. Прошло два месяца с тех пор, как она впервые почувствовала «магию музыки», так она решила называть это явление про себя. С тех пор она сильно преобразилась, как внешне, так и внутренне. Она перестала ощущать себя абсолютно чужой здесь. Она открылась этому миру и мир открылся ей.

— Да не кривись ты так, подумаешь, запашок, зато Юра играет. Это же будет твой первый концерт, так?

— Ну, я в детстве уже бывала в филармонии, — пробормотала Сансет, имея в виду её жизнь в Эквестрии. Впрочем, Прохоров об этом знать не мог, поэтому понял по-своему.

— Не, это совсем другое! Это рок-концерт! Увидишь, тебе понравится, пойдем на остановку, — тут же потянул он девушку за собой.

Миша стал для Сансет проводником в мир современной музыки. Это он рассказывал ей обо всех группах, что знал, и их альбомах, у него была большая аудиотека, которой он охотно делился. Сансет видела, что он рассматривает её не только как друга, но и с более… романтичной стороны, но для неё и нынешний уровень общения был в новинку, так что она пресекала все потуги Прохорова перейти границу дружбы.

Быстро дойдя до остановки и дождавшись автобуса до левого берега, они отправились на встречу с неизвестным для Сансет Юрой и его музыкой. В автобусе на них изредка бросали косые взгляды, наверняка, из-за одежды. Девушка заметила, что когда она не выделялась — то на неё никто и внимания не обращал, сейчас же вокруг них с Михой образовалась зона отчуждения, которую мало кто решался пересекать. Это было интересное наблюдение, но подумать над ним она не успела, автобус добрался до нужной остановки.

ДК ТЭЦ представлял из себя двухэтажное, но достаточное большое здание, разбитое на несколько корпусов. Сейчас у входа толпились с десяток человек, в тёмных одеждах. Сансет тут же опознала в них посетителей грядущего концерта, никто другой в подобной одежде не стал бы тереться возле входа в дом культуры. Миха, видимо, кого-то из толпы узнав, помахал ему и улыбнулся. Быстро дошёл до людей, ведя Сансет за собой.

— Проход, какие люди! Хотя, тебя-то я ожидал, — всплеснул руками двухметровый детина с явно бандитской рожей, Сансет таких много повидала на работе. — А вот прекрасная дама с тобой… не изволишь ли представить?

— Гриня, ну что ты так сразу, — улыбнулся в ответ Миха, — спросил бы сначала, как дела, как жизнь.

— Да как жизнь твоя, я и так знаю, заперся у себя в хате, и трясёшься над своими записями, как комиссар над партбилетом. Ты с девушкой то познакомь!

— О, конечно, Гриня — это Саня, Александра Шимова, Саша — это Гриня, он же, Антон Гриняев.

Двухметровый гигант внимательно осмотрел Сансет, хмыкнул, и протянул ей здоровенную ладонь.

— Ну, будем знакомы, — Сансет без колебаний протянула свою руку и попыталась пожать эту лопату. Безуспешно, но Гриня усилие оценил, хмыкнул и расхохотался, хлопнув девушку по плечу, весомо утвердив. — Подружимся!

Сансет, ещё не привыкшая к таким проявлениям чувств, просто кивнула.

Ещё минут пять поболтав со своим другом, который, как оказалось, был не таким уж и бандитом, а мастером-электриком, работавшим на той самой ТЭЦ, которой и принадлежал этот дом культуры. Миша потянул их внутрь. Гриня постоянно называл его «Проходом», видимо, это тоже прозвище, хотя Сансет сам Миша его не говорил.

Внутри было полно народу, люди громко общались друг с другом, стоял гвалт, в котором едва ли можно было что-то различить.

— Жаль стулья не разрешили убрать, — прокричал своим могучим голосом Гриня, — а то совсем места мало.

Тут на сцену вышло несколько человек, все тут же притихли и стали ждать. Люди на сцене начали проверять микрофоны, играть простые переборы на гитарах, вышедший из-за кулис барабанщик тут же начал исполнять какой-то ритм. Сансет с интересом наблюдала за этим, почти не слушая перешёптываний Михи и Грини, она и не знала, что для подготовки к концерту нужно столько всего. В прошлом, ещё в Кантерлоте, все подготовительные действия проводились за занавесом и, в большинстве случаев, задолго до начала концерта, так что она их видеть не могла. Тут же все было открыто и, что с удивлением отметила девушка, интересно.

— Сань, вон, посмотри, — ткнул её локтем Миха, — вон он, Юра Хой.

На сцену действительно вышел молодой мужчина, совершенно простецкой внешности и начал, как и остальные, настраивать свою гитару.

Спустя ещё несколько минут все музыканты затихли и остановились, публика тоже замерла.

— Ну шо, погнали, — сказал тот, на которого указывал Прохоров, — привет, пацаны!

Из зала раздалось несколько приветственных криков и тут со сцены начали играть.

Вам здесь не дебри-джунгли: вытряхай скорее зоб,

Здесь ядовитый воздух, каждый здесь живой труп,

У всех здесь в легких мусор, наше дело здесь труба,

Здесь воздух углекислый забивается в зубах.

Сансет уже привычно почувствовала резонанс, но в этот раз он был намного ярче. Она догадывалась, что эффект на живом выступлении будет сильнее, но, в первый момент, все равно замерла, поражаясь своим ощущениям. Они исходили не только от музыкантов, но и от людей вокруг неё, они подпевали, качались в такт музыке, некоторые трясли головой. Слова песни и сама мелодия были простыми, но это только добавляло шарма и энергии в музыку, и только Сансет понимала, что это действительно энергия, магия. Магия этого мира.

Концерт длился около часа, за это время девушка приняла решение, теперь она точно знала, что ей нужно делать.

Сансет проводила время в попытках подобрать одну из песен Цоя на гитаре, когда в её комнату постучались. Она отложила старенькую акустику в сторону и прошла к двери.

В последние несколько недель она усиленно осваивала гитару. Занятием это было непростым, но первые успехи уже были, тем более на слух девушка никогда не жаловалась. Гитару взяла у Михи, была у него старая, ещё от бати доставшаяся, а большего Сансет и не нужно было… пока не нужно.

Открыв дверь, девушка тут же отступила и пропустила гостью. Анастасия Викторовна благодарно кивнула и вошла в комнатку начинающей гитаристки.

— Я ненадолго, Сашенька, просто проведать пришла, в последнее время ты ко мне на чай не заходишь.

— Извините, баб Насть, времени мало, да и повода не было, — стушевалась Сансет. Действительно, последние несколько месяцев были полны открытий и новых впечатлений для вновь постигающей мир девушки, поэтому про старушку она немного позабыла. Нет, конечно, они здоровались и виделись регулярно, как же иначе в коммуналке, но вот посидеть за чашечкой чая не выпадало.

— Я понимаю, девочка, я даже рада, что ты наконец-то нашла занятие, которое радует твоё сердце, и теперь не закрываешься в себе. Я уже старая, на меня тратить время не стоит, лучше собой займись и своими мечтами. Я просто волновалась, что ты к каким-нибудь бандитам пойдёшь, но ты вроде за гитару взялась, так что я спокойна.

— Да, я нашла в музыке… свою магию, можно сказать, — улыбнулась Сансет и, взяв гитару, сыграла несколько аккордов.

— Ну вот, видишь, я тебе и говорила, что тебе просто поискать надо было. Поискать дело, а главное, себя в этом деле. Так что, мешать не буду, пойду. И на чай приходи в любое время, ты же знаешь.

— Да, конечно знаю, спасибо вам, и за приглашение, и за совет, — Сансет с благодарностью посмотрела на старушку. Всё же бабушка права была, даже не смотря на то, что совсем не знает её. Удивительно порой, насколько проницательны люди. Среди пони бывшая единорожка такого не замечала.

Анастасия Викторовна вышла за дверь, а Сансет вернулась к гитаре, магнитофону и кривым записям аккордов в тетради, которыми её снабдил Миха, как подсказкой.

— Воу, Саня, ну ты чего так сразу. Нет, я не против, но… — Сансет, прижавшая Миху к стене, несильно ударила его локтем в живот.

— Даже не надейся. Ты вообще слышал, что я у тебя спросила? Я у тебя спрашиваю, на каком инструменте играешь, Прохоров? — девушка, приподняв брови, посмотрела на Прохода.

— Да слышал я, слышал. Что ж ты шуток то не понимаешь… — потер он свой живот, — на гитаре, как обычно, ну еще на басухе могу, у Грини в гараже есть старенький Урал, я на нём тренировался.

— Так, хорошо, а сам Гриня?

— Ну, он тоже, хотя он особо не играет, но если надо… Кстати, а зачем тебе это надо то?

— Мы создаём свою группу, — безапелляционно заявила Сансет.

— Что?! Это же… это же столько всего надо!

— Ну и что же, например, — приподняла бровь и усмехнулась девушка.

— Ну… ну, как минимум, люди.

— Я этим как раз сейчас и занимаюсь.

— Инструменты?

— Уже договорилась с Семёном.

— Репертуар?

— Начнём с чужих песен, со временем сочиним свои. Я тексты могу писать, музыку подберём.

— Место для репетиций?

— Договорилась со своим начальником. Если будем играть раз в неделю, днём кабак наш.

Прохоров открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, подумал и закрыл. Посмотрел на Сансет шокированным взглядом и помотал головой.

— Ничего себе, а у тебя все схвачено, да? И с чего бы ты решила организовать свою группу?

— Так надо, — кивнула девушка и пристально посмотрела на Миху, — ты ведь не откажешься присоединиться?

— Эххх… нет, конечно, я с тобой, — обречённо сказал парень, — нам, в таком случае, ещё понадобится барабанщик. Есть у меня на примете паренёк, он странный, молчун ещё тот, но лабает что надо.

— Отлично, тащи его в субботу к двум в кабак, и Гриню прихвати. Рассчитываю на тебя, а мне ещё нужно сходить к Галстуку, — Сансет хлопнула своего собеседника по плечу и направилась в сторону остановки.

— Вот это да, — пробормотал Миха, — что ей так в голову стукнуло то?

На этот вопрос у парня не было ответа.

— Всё, хватит, перекур, — объявила Сансет, и отставила гитару в сторону.

— Наконец-то, — ухнул Гриня, — у меня от этого Урала уже пальцы болят. Плохо, конечно, что Галстук ничего поприличнее не нашёл.

— Мы и так у него в долгу, без него бы мало что у нас вышло, — задумчиво пробормотала девушка, откинувшись на стуле.

Сегодня вся их группа, в составе: неё, Прохода, Грини и барабанщика Серёги — собрались на очередную репетицию. Прошедший месяц для Сансет промелькнул как день, наверное, даже в бытность единорогом она никогда так усердно не трудилась. Учится игре на гитаре, собирать людей, договариваться с Семёном, работать, в конце концов. А с недавнего времени добавились ещё и репетиции. Всё это дико выматывало, но для девушки это была здоровая, даже в своём роде, злая усталость. Сансет налегала на всё это с остервенением, она отдавала этому всю себя. Да и парни не подводили. Миха старался впечатлить её, так что тоже выкладывался по полной, Гриня давно мечтал играть в группе, как оказалось, и тоже не тупил, да и роль басиста не такая сложная, ему нравилась. Серёга, которого привёл Миха, оказался парнем флегматичным, но с барабанной установкой обращался мастерски, студент последнего курса не желал после окончания работать по специальности, коей было химическое производство, так что уделял больше времени новой группе, а не учёбе.

Сансет ещё раз огляделась и удовлетворённо кивнула. Миха стал спорить с Гриней на счёт какой-то записывающей техники, а Серёга просто сел на стул и прикрыл глаза.

Первые успехи у них уже были. Они разучили несколько песен и отлично их исполняли: Алиса, Ария, Гражданская Оборона, Цой, конечно же. Своих песен у них пока не было, но Сансет уже написала несколько текстов. На этой неделе они уже во второй раз выступили на маленькой сценке кабака, в котором сейчас и репетировали, люди были довольны, всё же живое выступление. И да, предположения юной рокерши подтвердились. Когда она играла на сцене, магия, такая родная и близкая, протекала по ней с небывалой силой. Она уже и забыла, зачем охотилась за ней изначально, всё равно вернуться в Эквестрию не получится, так что Сансет просто решила наслаждаться этим чувством и играть, для неё это было как наркотик.

— А знаете, ребят, — внезапно, громко заявил Проход, — по-моему, нам уже пора играть свои песни. Инструменты есть, навык тоже постепенно приходит, Саня наша поёт отлично, да и тексты пишет тоже. Тот, про двух сестер, вообще огонь, если музыка будет хорошая, точно зал порвём.

Да, Сансет решила черпать вдохновение из своего прошлого, а легенда о двух сёстрах, даже адаптированная под реалии Земли, получилась впечатляющей.

— Но нам одного не хватает. Названия! Нужно как-то назвать нашу группу.

— Сансет Шиммер, — спокойно произнесла глава группы. Все уставились на неё с непониманием.

— Что? — тупо спросил сбитый с толку Миха.

— Я хочу назвать группу «Сансет Шиммер», — пожала плечами девушка. Она давно думала над этим, ей было больно отказываться от своего настоящего имени. Оно, конечно, было неуместно в этом мире, а тем более в этой стране, так что Сансет не могла пользоваться им, во избежание проблем. Но ей бы хотелось, чтобы его узнали, пускай и так, как название рок-группы.

— Это же по-английски? — Спросил Гриня, — Я этот язык неплохо знаю, у меня мама учителем работала. Мерцающий Закат, а?

— А что… звучит, — поддержал Миха, — тем более, ты нас собрала, так что тебе и выбирать название. В любом случае, я не против. А по поводу своих песен… надо выбрать стиль. Наверное, стоит играть потяжелее, как Металлика, но есть такая группа…

Обсуждение продолжалось ещё около часа, а потом они начали играть. На следующем выступлении в кабаке — они презентовали черновик их собственной песни.

Холодный ноябрьский ветер пробирал до костей, и Сансет плотнее закуталась в своё пальто. Сегодня волнительный день, их первое выступление на более-менее приличной сцене. Уже практически родной ДК ТЭЦ высился у неё за спиной, а она переминалась на пороге одного из запасных выходов. Всё проходило нормально, до их выступления был ещё час, сейчас там играла другая группа, а сразу после них шёл Сектор Газа. Девушка разволновалась и на минутку выскочила подышать свежим воздухом. Парни из группы уже всё проверили, им осталось только выйти и отыграть.

За спиной скрипнула деревянная дверь и раздался чуть хрипловатый голос:

— Ага, вот ты где. А я тебя всё поймать не мог, — Сансет удивлённо обернулась и увидела улыбающегося Семёна, тоже вышедшего на воздух. — Не удивляйся так. Ты думала, что твой старый друг не придёт на твоё первое выступление, а? Эх, не веришь ты в меня, не веришь…

Сансет подошла и обняла немолодого мужчину, искренне радуясь, что он здесь.

— Спасибо, что пришел, — тихо отозвалась она.

— Ну, а как же иначе. Я ж вам со всем помогал, хотелось бы взглянуть на результат, — улыбнулся Семён и похлопал девушку по спине, после чего отстранился. — Сансет Шиммер, а? Над названием долго не думала.

— Ну, — Сансет задумчиво наклонила голову. — Ты меня так отказываешься называть, теперь так меня будет звать весь Воронеж.

— Ого, ты уже, оказывается, замахнулась на целый город? Нос не дорос. Сначала выступи в первый раз, чума, — потрепал её по голове фарцовщик.

— Если и ставить цели, то сразу высокие. Это всегда было моим девизом по жизни, — задрала нос девушка.

— Ага, и если верить твоим рассказам, именно из-за него ты оказалась в нашей волшебной стране СССРии, — как обычно съехидничал Семён, — но ладно, не буду сбивать твой боевой настрой. Я с предложением. После концерта собирай своих ребят, отвезу вас в приличное заведение. Сядем, выпьем, отметим ваш успех, ну или ваш провал, — снова за зубоскалил он.

— Принято, Сёма, ты угощаешь.

— Разумеется, — развёл руками он, — ты за кого меня принимаешь?!

— За старого жулика и барыгу, — ответно уколола его Сансет.

— Тс, не без этого, не без этого, — покачал головой Семён, улыбаясь. — В общем, пойду в зал, жду вас на выходе по завершению концерта.

И надёжная опора, и просто хороший друг Сансет скрылся за дверью. Она тоже уже промерзла, так что через минуту последовала за ним.

Пройдя по подсобке и выйдя к гримёрным — она нашла ту, что выделили их группе. Там было накурено и душно, Гриня пыхтел как паровоз. В этом его поддерживал Серёга, а вот Миха не курил. Сансет вообще не понимала смысл этой привычки, но уже смирилась. Пройдя вовнутрь и скинув пальто, она уселась на раскладной стул.

— Тебя там Галстук искал, нашёл? — повернулся к ней Прохоров, обнимая свою гитару.

— Да, пересеклись. Позвал всех после концерта отметить, так что не расходимся.

— Да мы ж и не собирались, — ухнул Гриня, затушив сигарету в стакане. — Хотели ж у меня на квартире. Но если Сёма зовёт — то тогда вообще огонь.

Серёга просто кивнул в знак согласия.

— Ну как, всё готово? — переспросила волнующаяся Сансет в очередной раз.

— Всё ровно, товарищ начальник. По 10 раз перепроверили, — улыбнулся Миха.

— Тогда остаётся только ждать, — тяжело вздохнула лидер группы.

Время тянулось невыносимо медленно. Казалось бы, всего полчаса, а Сансет уже вся извелась. Остальные члены группы даже не пытались успокоить её, после того как она чуть не растерзала Миху за забытый кабель. Но, всё когда-то заканчивается и наконец на сцене объявили:

— А сейчас на сцену выйдет молодая группа, только недавно вкатившаяся на городскую сцену. Встречайте, Сансет Шиммер, с их первым появлением у нас! Приветствуем!

В зале раздались крики и хлопки, под аккомпанемент которых группа и вышла на сцену.

Сансет увидела зал со сцены, он был небольшой, но для неё даже сотня людей была огромной аудиторией. Она знала, что нужно делать, они репетировали это не один раз и, всё же, на секунду она замерла. Только сейчас, перед огромной толпой людей, чувствуя разлитую вокруг энергию, она готова была признаться. В первую, да и в последнюю очередь самой себе. Это не магия. Этот мир лишён её, и это никак не изменить. Раньше она обманывала себя, зацепившись за привычный образ, чтобы просто жить дальше. Сейчас этот обман стал не нужен. Он слетел, и Сансет, наконец, успокоилась. Первые ноты зазвучали из её гитары.

Это не магия, нет. Лучше. Это — музыка.