Осколки Эквестрии
18. Оборотень
Из во всех отношениях прекрасного и яркого забытья меня вырвали очень внезапные неожиданные ощущения где-то в области бедра. Окончательно проснуться же заставил чей-то испуганный вскрик. За которым сразу же последовал гневный окрик... кажется, Визл:
— Не ори! Все идет как надо!
— Он... о-о... — это пролепетал совсем незнакомый мне голос. Хотя, если интуиция меня не обманывает, а остатки памяти об этом дивном побеге — и впрямь, похоже, состоявшемся, как бы я ни сомневался в обратном, — сохранились правильно, то это должен быть тот самый друг Искры, открывший дверь передо мной, Визл и... кстати, я все еще не помнил, кем.
На самом деле болело у меня вообще все тело, но как-то приглушенно. Уже не так, как было под лазурью, когда я просто игнорировал любую боль, а она, похоже, игнорировала меня, но... гораздо мягче, чем можно было бы ожидать после такого сеанса мануальной терапии. И лежал я, по ощущениям, на вполне удобной, если сравнивать с тем, что было до этого, кровати, а сквозь веки пытался пробиться очень яркий свет.
И еще какая-то мысль билась на задворках сознания в надежде достучаться до моего разума...
— Ты упоминал, что помогаешь всем существам, Ривер, — напомнил третий голос. Тот, от которого у меня сами собой распахнулись глаза. Хотя я тут же захлопнул их обратно: тут было слишком уж светло. И вдобавок мне совершенно не хотелось смотреть на того, кто произнес последнюю фразу, пусть даже я и знал, что сам по себе он не значил в той ситуации абсолютно ничего.
Мне не запомнились... не знаю, вероятно, несколько часов. С того момента, как Фил ушел, напоследок введя мне явно ненормальную дозу. Хотя уж его слова о том, что его устроит и моя смерть от передоза, если это устроит он сам, я помнил. В памяти мелькали только невнятные обрывки: Визл в черном комбинезоне, со слезами на глазах; то ли вечерняя, то ли ночная улица, полностью пустая, за исключением меня, взывающей о помощи Визл и еще одного пони в таком же комбинезоне; храм Искры, ровно в дверях которого я и отрубился, пока Визл с трудом втаскивала меня внутрь. Визл и еще один пони.
И кто же мог подумать, что этот пони окажется практиком Аффаром? Уж никак не я.
— Кхак... — я хотел сказать "какого хрена", но язык, остатки зубов и голосовые связки этому отнюдь не содействовали. — Кхакого... кх-х-хена...
— Тихо, — воздух рядом со мной колыхнулся, и по голове мне нежно провели крылом. Визл, очевидно. — Все хорошо. Не бойся. Анестезия уже подействовала?
Отметив, что боли конкретно в той части тела я уже не ощущаю, я собрал все силы и слабо приподнял голову. Все еще не открывая глаз. Надеюсь, Визл поймет, что это кивок...
— И почему теперь мы не можем попросить его просто перекинуться? — поинтересовался Аффар откуда-то с другой стороны кровати.
— Потому что катись к дизу! — рявкнула Визл. Удивительно, как быстро она меняет тон речи от ласкового до злобного. Хотя... нет, все еще удивительно, несмотря на бурное прошлое старших Шиверсов.
— Да он же уже частично...
Вот теперь я распахнул глаза и, не обращая внимания на боль в спине и слабость, выпрямился в кровати. Аффар, смотревший на меня до этого с явно недовольным выражением лица, мгновенно отскочил, по дороге едва не сбив того самого искорку, впустившего нас в храм. Визл же — наконец-то вытащившая свои линзы и даже смывшая краску с хвоста, выглядевшая теперь почти как обыкновенная пегасочка, — напротив, с расширившимися глазами придвинулась ближе и опять успокаивающе забормотала:
— Твист, все в порядке, ты не должен...
Выпутав из простыни, которую на меня явно накинули вот только что, правую верхнюю ногу, я уставился на покрывавший ее аккуратный черный хитин. И мысль, до этого бывшая достаточно тихой, наконец вонзилась в мой мозг с восторженным воем о том, что я должен найти ЕЕ, я обязан помочь ЕЙ, я нужен, чтоб спасти МАТЕРЬ РОЯ, я...
Из моей пересохшей, казалось бы, глотки вырвался такой злобный рык, что отшатнулась уже Визл, а Ривер с Аффаром явно уже собирались свалить в дверь. Нет уж, сегодня ты меня не получишь. Я уже совершил одну глупость в надежде от тебя спастись, и теперь даже не буду пытаться совершать другую. Просто, диз бы побрал, отвали от меня, злобная тварь!
Я не сразу осознал, что сжал оставшиеся зубы так, что один из них хрустнул и явно сломался. Я мог бы исцелить это повреждение всего за минуту. Но нет, я не буду этого делать. Ты уйдешь от меня, ты покинешь мой разум, чего бы мне это ни стоило. Даже если мне придется отрезать себе взбунтовавшуюся конечность к дизовой матери.
Ведь если я проиграю, значит, все, на что пошла Визл ради моего освобождения — а пошла она явно на очень многое, — было впустую. С этой мыслью я сжал зубы еще крепче, до боли, и начал обратный процесс.
Медленно, с очевидной неохотой, хитиновая шкура принялась сползать по ноге вниз. Возвращая на место привычную рыжую шерсть и знакомую шкуру, но уже не покрытую засохшей кровью, не прореженную множеством коротких, но глубоких порезов. Совершенно как новую.
"Ты мог бы сделать это со всем остальным, — шепнул угасающий голос внутри".
"А не катилась бы ты к хуям конячьим, — ответил я. Мысленно передав наиболее самоуверенную ухмылку, на какую был способен".
И тогда голос наконец разочарованно вздохнул и затаился вновь. До очередного удачного момента, когда я буду контролировать себя чуть меньше, чем всегда., и соглашусь на Ее зов. Пока что же я удовлетворенно осмотрел единственную здоровую конечность в своем теле и с облегченным вздохом откинулся на спинку кровати.
— Вы серьезно привели сюда оборотня?.. — О, Ривер наконец отошел от шока. — Вы... вы... Искра, да где вы его взяли?!
— Да так, в Департаменте подобрали, — кисло сказал Аффар. Обернувшись ко мне, он уточнил — не у меня, а у все той же Визл: — И почему же он не может сделать так же со всем своим телом? Мы кучу времени потратили на то, чтоб зашить его как положено. Расскажи мне, почему же мы...
— Визл, — хриплым шепотом произнес я — после того страшного рыка говорить стало еще труднее, — не подашь водички, дорогая? Клянусь Искрой, после этого я все расскажу.
Не задав ни единого вопроса, Визл метнулась к шкафчику, вытащила оттуда небольшой графин, подозрительно понюхала и все же вручила мне. Хотя и поглядывая с явной тревогой. Да уж, Визл, достать меня оттуда явно было делом не из простых... И ты умудрилась-таки это сделать. Совсем уже выросла девочка, однако, и достойно продолжает дела своих родителей...
Осторожно отхлебнув воды, чтоб не поперхнуться, я покатал ее на языке, смочил изнутри губы и щеки и наконец глотнул. Понемногу. Вовсе не хотелось бы умереть от удушья... или инстинктивно перекинуться, когда мне будет грозить совсем уж близкая смерть.
— Итак, — начал я. Визл тут же поспешила отобрать графин и поставить на ближайший столик, на котором, как я обнаружил, уже лежали медицинские инструменты, вызывавшие не самые приятные ассоциации. Нервно кашлянув, я продолжил: — Я, вероятно, должен рассказать тебе обо всем. И ему тоже, — я кивнул в сторону Аффара. — Визл, ты уверена, что ему можно верить? Это, знаешь ли, странно даже для тебя.
— Сомневаюсь, что его примут обратно после двух предательств подряд, — буркнула Визл.
Аж двух? Прямо-таки присвистнуть захотелось, но с таким набором зубов у меня это вряд ли скоро получится. Да парень рекордсмен. Обычно практики дознавателя Фила, умудрившиеся проштрафиться, до второго предательства попросту не доживали, насколько я знал.
— А что насчет искорки? — спросил я. Вот уж кто был мне совсем незнаком, так это друг Ривер.
— Искра просила помогать друзьям, — неожиданно ответил сам Ривер, Визл не успела даже рта раскрыть. — Визл искренне желала вам добра. Она хотела спасти вас. Я не собираюсь сдавать вас ни Страже, ни Департаменту. У меня просто нет повода. И желания, поверьте, тоже.
Надо же. Бледный настолько, что того и гляди — в обморок хлопнется, как побледнел, коленки трясутся, но гривой своей зеленой тряхнул уверенно, и голос твердый. И впрямь, вера в Искру может иногда помочь...
— Что ж, тогда я буду краток.
Я вдохнул побольше воздуха и прикинул, с чего бы начать.
Восемьдесят девять лет назад
Кажется, здесь не осталось совершенно никого.
Прошло целых три дня с момента того, что уже успели назвать "терактом", но почему-то ни Стража, ни даже Департамент не спешили выставлять заграждения и объявлять огромную часть Альвенгарда опасной для жизни зоной. Вероятно, им посоветовали этого не делать, учитывая, кто именно, по слухам, превратил как минимум один район города в непригодные для жизни руины. А уж то, что из близлежащих районов спешно разъезжались бывшие местные жильцы, причем иногда — не на своих четырех и явно уже не к врачу, наводило на совсем невеселые мысли.
Но ему было наплевать. Ему съезжать уж точно было некуда. Так что если он здесь и сдохнет, это будет вполне достойным финалом для его жизни. Интересно, каким же неудачником надо быть, чтобы, вложив все свои — ну, не только свои, но это неважно, — сбережения в покупку одной разнесчастной цивильной комнаты в одном не самом пафосном доме на улице Гарден, буквально через неделю, вернувшись домой, обнаружить на месте всего дома груду кирпичей?
Он, впрочем, нашел там кое-какие вещи. Остатки своих денег, тщательно спрятанные. Остатки чужих денег, которых было намного больше. Останки кого-то, кому на голову обрушился потолок. Ничего интересного. Ничего, что помогло бы ему расплатиться с теми, у кого он взял в долг, надеясь очень быстро все отбить.
Зато, по крайней мере, украденное возвращать никогда не надо было. Уже хоть какой-то плюс. Небольшой.
Пони, бесцельно, казалось бы, шагавший по разрушенному проспекту Альвен, тихонько захихикал. Не прекращая шарить внимательным взглядом по обломкам, выискивая хоть один дом, в который можно войти, не прикладывая к этому особых усилий. Ему не особо хотелось копаться в совсем уже безнадежных развалинах.
Но, кажется, как минимум одна приятная новость на сегодня намечалась. Как минимум один из его кредиторов в ближайшее время вряд ли будет озабочен взиманием долгов. Особенно если ему не повезло остаться внутри, а судя по тому, что все знали о Хейре, изнутри он никак не мог бы выбраться самостоятельно.
А даже если выбрался, то мог оставить мно-о-ого интересного внутри.
— Вот дом, который построил Хейр, — пробормотал пони, рассматривая то, что осталось от аккуратного двухэтажного домика. Осталось от него немало, и, на удивление, второй этаж свалился не на первый, а куда-то в стороны. Впрочем, об этом задумываться не стоило. — А вот и развалины этого дома, поскольку рогатики, чтоб их, гондонов, разрушили дом, что построил Хейр...
С вороватым видом — исключительно по привычке, а отнюдь не опасаясь за себя, поскольку на проспекте Альвен, похоже, он был самым первым посетителем, — пони нырнул в дверной проем. Тоже, как ни странно, не обрушившийся. От потолка и большей части стен осталась груда камней, но какой-то подобие каркаса они образовывали. И о том, как так вышло, тоже не стоило думать.
Зато явно стоило подумать о том, что лежало прямо посреди комнаты.
У пони аж ноги затряслись, а по лицу расползлась такая улыбка, будто потеря дома и большей части накоплений его совсем не волновала.
Поскольку перед ним лежал явный единорожий артефакт. Чем еще это могло быть? Здоровенный, мягко сияющий зеленый камень, переливающийся, как мог заметить пони даже издалека, крупными зелеными искрами. Который явно найдется кому толкнуть. Пока сюда еще не потянулись любители легкой наживы, но как только пройдет слух о единорогах, за такие штучки редкие любители магии будут готовы последнюю тарелку отдать и еще умолять выдать в долг.
Конечно, с артефактами надо обращаться как можно аккуратнее. Все знали. Неизвестно, откуда именно, но точно знали. И сейчас самым главным было — не облажаться, думал пони, осторожно подходя ближе. Кто же знает, что эта штуковина делает? Можно попробовать подхватить его чем-нибудь, например, вкатить прямо в сумку, но только не касаться копы...
— Я ДАМ ТЕБЕ ТО ЧТО ТВОЕ ПО ПРАВУ, — сообщил вдруг совершенно неестественный голос из угла. Пони взвизгнул, отскочил было назад, но поскользнулся. Последнее, что он помнил — как он с размаху влетел носом в тот самый зеленый камень, который так хотел подобрать.
...МАТЕРЬ
ЗОВЕТ
ТЕБЯ...
Еще через неделю
— Ну, — теперь его голос звучал несколько иначе. — И кто же ты?
Пони сидел в том самом углу, из которого тогда прозвучал голос. После того, как он разгреб оттуда навалившиеся обломки, он наконец увидел то, что его так напугало. И даже усмехнулся над собственным страхом.
— ты уничтожишь все и вся, — механически сказало явно женским голосом... нечто. Нечто длинное, змееподобное, с двумя когтистыми лапами вместо передних копыт. С черной шерстью и почти совершенно пустымии и бессмысленными голубыми глазами. Ростом — или длиной? — всего-то в метр. — я верну тебя в мир.
— И кто, интересно, научил тебя этим глупым словам, дорогая моя, — задумчиво пробормотал пони. — И, главное, зачем ты произнесла их настолько невовремя. Я бы просто забрал эту штуку и ушел, а теперь... А теперь что?
Он протянул ногу, покрытую хитином, и нечто вдруг, словно рефлекторно, обмоталось вокруг этой ноги.
— Куда я пойду в таком виде, дорогая? — вопрос был риторическим, но вполне понятным. — И с этим дурацким голосом в башке, который требует найти Королеву, Матерь и кого там еще? А?
— дорогая, — повторило нечто и прикрыло глаза.
— О Искра, — вздохнул оборотень. — Сколько же проблем я заимел из-за одной глупой маленькой змейки...
Энергичным шагом выйдя из дома — на улице, к счастью, не было никого из тех, кто успел увидеть его, пока он метался туда-сюда с жутким воем, — он обернулся и оглядел развалины дома Хейра. Что ж, вполне вариант. Несмотря на нешуточные масштабы работы.
— Я не люблю жить в разрушенных домах, дорогая моя, — сообщил оборотень. — Да и тебе, думаю, тут будет холодно, голодно и скучно. Как насчет того, чтобы слегка оживить это место?
Он не говорил вслух того, что наверняка чувствовало и это маленькое существо. Что теперь всегда чувствовал он.
Теперь его будет тянуть сюда всю жизнь. Что бы тут ни произошло, после его метаморфозы это — его дом. Похоже, навсегда.
Некоторое время все молчали. Визл — ошарашенно. Ривер — обалдело. Аффар — мрачно.
— Ну уж извините, — я постарался изобразить поклон. Получилось, сидя на кровати, не очень. — Может, я вас и разочаровал, но ничего интересного тут нет.
— То есть тот безрогий и вправду... — начала Визл. Подумала и замолчала опять.
— Он что, действительно сбежал из Анмара? — спросил Аффар. Все еще обреченным голосом, как будто прямо сейчас сюда ворвутся практики Департамента и будут его больно убивать.
— А мне-то откуда знать? — не особо дружелюбно ответил я. Трудно проникнуться приязнью к тому, кто совсем недавно тыкал тебя скальпелем. Или даже помогал это делать, все равно. — Ты же у нас работал с Арканом. И Форфейт.
— Мы... и что мы можем сделать? — спросила Визл с недоумением. Да уж, кажется, она еще не совсем уловила суть...
— Как и в прошлый раз, дорогая — ничего. У нас нет ни шансов, ни возможностей. Откуда я знаю, как тот артефакт вообще сработает? Предыдущий когда-то давно превратил меня в долбаного психа почти на неделю и не давал сменить форму еще столько же. При физическом контакте, хочу заметить. А этот заточен явно под другое.
Ривер помотал головой. Для него вся эта информация, похоже, была чрезмерным грузом.
— Почему бы вам не уехать? — предложил он, переминаясь с ноги на ногу. — Ну, знаете... Чем дальше от нее вы будете, тем легче сдерживаться...
Да, конечно. Это было бы великолепной идеей, если бы не моя "точка отсчета". Если бы не Нора. Магический центр Нижнего Города, от которого я могу отойти едва на пару десятков километров. И, боюсь, тянет обратно меня с увеличением расстояния все сильнее, а не наоборот.
— Увы, друг Ривер, — я кивнул, показывая, что прислушался к его идее, — это не сработает. По причинам, которые трудно объяснить.
— Можно было просто указать Филу на эту вашу "матерь", — пробормотал Аффар. Перехватив устремленный на него гневный взгляд, он потупился и признал: — ладно, шутка неудачная. Но что вы, в конце концов, еще предложите?
А и действительно. Что мы вообще можем предложить, учитывая, что стоит мне вернуться в Нижний — и у меня может съехать крыша, а здесь меня рано или поздно найдут? В компании не совсем фестралки, бывшего практика Департамента и перепуганного искорки; меня, не желающего обращаться, напрочь изрезанного и кое-как залатанного?
Прекрасные исходные данные. Как раз как я люблю. Как раз такие, при которых я могу придумать выход.