Осколки Эквестрии
52. Twist in my Sobriety
— Мне скучно, — громко объявил я в потолок, оторвавшись от изучения очередной страницы славных подвигов и похождений некоего капитана Дреда. — Бешено скучно. Заберите меня.
Ответом мне было краткое эхо, тихое позвякивание "крыльев" за спиной и тишина — не давящая, какая-то... спокойная. Самое то, чтобы поразмыслить. Поразмыслить о том, как моя личность, созданная из Бездны и обязанная в Бездну же уйти, крепнет, растёт и развивается. Как на костяк, наскоро слепленный из Эйджа, Карнейджа и Мальстрома, постепенно налепляется плоть от многих иных запертых во мне сознаний. Как она плавно начинает думать об иных целях, нежели перерождение. Как у неё появляются к самой себе и своему создателю нехорошие вопросы. И это, что самое обидное, крайне разумные вопросы. Например, "почему я должен умереть?".
Мне очень мало нравился этот вопрос. Чем дальше, тем меньше он мне нравился.
— Спаркл! — я повысил голос. — Мне надоело! Давай, лошадка, иди ко мне, иди, я тебе сахара дам! Цыпа-цыпа-цыпа! У меня тут кни-и-ижечки! Хочешь, я тебе ещё напишу? Давай, давай, конина гуманитарная, вылазь!
Оттенок молчания после эха стал ощутимо ехидным, но присутствия самой Спаркл я не ощутил. Ну и ладно.
Книги, свитки, кипы листов. Полки, уходящие вдаль, вдаль и вдаль. Бесконечный множащийся лабиринт коридоров, заполненных бесценной информацией. Библиотека, диз бы её побрал... Самая большая Библиотека во всей Эквестрии. Море текста. Столь восхитительно интересного и столь же восхитительно бесполезного лично для меня, что даже я уже начал уставать.
Ну ладно, шучу. Честно сказать, я не умею уставать. Не могу даже зевнуть, не вижу нужды протирать глаза — они не слезятся от непрерывного чтения. Хоть я и пробрёл по этой дивной подземной крепости уже многие километры, пусть мой взгляд пробежал по миллионам строк — я не желаю ни отдохнуть, ни поспать. Я пробовал бежать — и даже не запыхался. Моё новое тело, как можно заметить, крутое. Очень крутое.
Даже... слишком крутое, я бы сказал. Идеальное в той степени, когда доведение до идеала превращает саму идею в фарс. Как если бы какой-то безумно гениальный и безнадёжно инфантильный генетик долго и старательно творил из себя супергероя, позабыв, что в определённый момент лучше остановиться. Как вообще любое обладающее разумом создание могло взять и лишить себя такого прекрасного времяпрепровождения, как отдых после тяжёлой работы? Как можно перестать хотеть уронить голову на подушку окунуться в сладостный мир грёз? Нет, я в бытиё своё Карнейджем знатно соскучился по сну, который заменили бесконечные беседы по кругу с самим собой в клетке собственного разума. Отсутствие такового как естественной потребности — разочарование года. Лично для меня.
Мать моя Селестия, да этому телу даже есть и испражняться не требуется! По крайней мере, я всё ещё не чувствовал ни грамма голода. А ведь даже мне-Карнейджу требовалось хоть иногда пожрать и отойти в кустики по естественной надобности! Не в прямом смысле, правда. Тогда я, как конченый магоман, тратил силы на удаление из организма отходов магическим способом... Но, так или иначе, они были. Часы, выдернутые из мозгов некоей Старлайт Глиммер — спасибо за бесполезные сведения одному из прочитанных здесь томов, дневнику Первого Ожидающего Искру, — давали телу бессмертие, однако вот есть, пить и справлять нужду по-прежнему требовалось. Техническая возможность избежать самих процессов, конечно же, была, магия может очень многое, но никто не способен обмануть биологию.
Нет, вру, чисто технически я могу обманывать биологию и делал это неоднократно. Но вот чтобы взять да и объявить её неважной... Это надо быть или идиотом, или психом, или Богом. Ну, или иметь внутри весьма альтернативный генератор.
Диз бы побрал, хоть я сейчас явно в большей степени жук, чем млекопитающее — оборотням тоже надо кушать, пусть и не физически! Как существа магии, они могли старательно делать вид, что законов сохранения энергии не существует, а слово "энтропия" выдумали злые учёные, чтоб пугать непослушных детишек — но в каком-то смысле "еда" им требовалась. Каким образом можно "выпить" чьи-то чувства? Каким образом их организм перерабатывает выпитую энергию в питательные вещества? Этого я точно не знал, хоть и пролистал здесь бегло парочку конспектов о биологии псевдоперевёртышей, созданных из самых разных разумных в рамках экспериментов научного отдела Архива Анмара или по случайности — как, например, ненароком сотворённый нашей группой и ненароком же поглощённый мною Твист...
При мысли о Твисте всё моё тело передёрнулось. Часть меня почувствовала отчаянную тоску по чему-то потерянному... Сильнейшее желание, способное разорвать слабый разум в клочья, стереть в порошок и целиком заместить его, не оставив даже воспоминаний. Только страсть, страсть, страсть.
Ещё один раз. Последний. Хотя бы один.
А ведь и Твист стал куда большей частью меня, чем другие поглощённые. Он попал в нас, когда Карнейдж Абисс только рождался. Следовательно, значительным куском моей по-прежнему развивающейся в удручающую сторону личности является столетний мудак-оборотень. С плохим чувством юмора, хочу заметить. "Конина гуманитарная", блин, тоже мне комик...
И, что немаловажно, этот упырь ещё и наркоман. А на этом теле даже вен нет! И что-то — вероятно, здравый смысл, — подсказывало мне, что большую часть наркотиков, кроме лазури и рубина, это тело моментально вывело бы, глазом не моргнув, даже потреби я их через слизистые. По крайней мере, будь я на месте создателя тела, хотя технически я на таковом месте и нахожусь, но неважно... В общем, проектируй я такое тело, я бы добавил в него функцию вывода токсинов. Правда, моя самоуверенность посоветовала бы мне сделать функцию опциональной, но будь создатель параноиком — а он, полагаю, таковым являлся, — он бы точно оставил её неотключаемой на уровне прошивки.
Интересно, автор этого тела хоть на минуту задумывался о том, насколько скучно ему будет жить?
Безжалостно рванув из книги страничку, на которой повествовалось о поимке моего старого приятеля Ариса Мордрейна — кстати, жив ли он? — я закинул её в рот и задумчиво прожевал. Ну да, вкус чувствуется... Спасибо создателю тела за то, что не удалил вкусовые рецепторы за ненадобностью. Не хотелось бы мне, конечно, чтоб последним вкусом, который я почувствую в своей жизни, будет вкус жёваной бумаги, но на безрыбье, как говорится... Глотнув, я подождал хоть какого-то ощущения в желудке. Если там вообще есть желудок. Собственно, зачем этот орган нужен?
Не-а. Ничего. Такое ощущение, что бумага растворилась где-то в пищеводе. А был ли вообще пищевод?.. Да, я и вправду сверх всякой разумной меры крут.
Тут, пока я любезно выдвинувшимся из пальца длинным когтем выковыривал из зубов застрявший кусочек бумаги, меня посетила смутная мысль. Постепенно оформившись в мозгу, она заставила меня замереть. Судорожно дёрнув рукой и чуть не располовинив себе спешно убравшимся обратно когтем лицо, я дотянулся до интересующей меня области и принялся тщательно её ощупывать. С каждой новой секундой мои глаза расширялись от ужаса.
Бля-а-а-а-а-а-а-адь.
Спасибо тебе, мать твою, Эйдж, что ещё с обучения в УИ интересовался своими тупыми исследованиями, а не кобылами. Спасибо, ебучий ты Карнейдж, мразота, что если кого-то и трахал, то ножом. Спасибо, блин, вам обоим.
— Спаркл! — завопил я. — Иди сюда! Тут трагедия!
Тишина после вновь заглохшего эха стала оглушительной.
— Отведи меня к Брайту! Пусть он снова сделает меня пони, мне наплевать, как именно! Можно даже без крыльев! И без рога! Только пусть всё остальное будет! Абсолютно всё!
В нынешнем варианте пост-эховой тишины мне почудилось беззвучное издевательское фырканье, как будто кто-то пытается удержать смех.
— Брайт, пожалуйста! — с надеждой продолжал я, обратившись к воспоминаниям себя-Эйджа. Пусть даже он вряд ли меня слышал. — Мы же были друзьями, да? Были ведь когда-то?
Мда. Учитывая, что Брайт тоже больше интересовался учёбой, нежели кобылами...
— Спа-а-аркл! — взвыл я, врезав кулаком по стене. По камню разошлись глубокие трещины, а стеллаж рядом, покачнувшись, грохнулся на пол. В воздух взлетели кипы листов, осыпавших меня печальным бумажным снегом. Крылья за спиной встопорщились тысячей лезвий — но мне было некого резать, и они, не получая от меня чёткой команды, яростно шинковали в мелкую крошку кружащиеся в воздухе пожелтевшие от времени листы. — Это ты во всём виновата! Это из-за тебя я превратился в эту поебень! Верни мне моё тело! Верни мне мой хе-е-е-ер!
Если тишина умела истерично, всхлипывая и задыхаясь, ржать, размазывая по лицу слёзы, катаясь по полу, неуёмно хохотать до икоты — именно это она сейчас и делала.
Присев на корточки и обхватив голову руками, я принялся мерно раскачиваться вперёд и назад.
— Успокойся, Эйджик, успокойся, — принялся ласково увещевать себя я. — Осознай, насколько это бредово. Ты потенциально являешься самым могущественным существом на всём Эквусе, а возможно даже, во всей Вселенной. Ты гениальный хирург. Ты — ходячая Бездна. Ты способен заставить любую разумную тварь этого мира ненавидеть и способен отобрать у неё ненависть, став ещё сильнее. Твоё тело бессмертно. Ты прожил овердохренища лет, и у тебя есть доступ к множеству чужих воспоминаний, включая весьма пикантные, раз уж они тебя интересуют. И после этого, хочешь сказать, ты закатываешь тут безобразную истерику из-за того, что тебе ни разу в жизни не перепало и больше не перепадёт?
"Да, — безапелляционно заявил себе сам же я, мысленно топнув ногой. — Я хочу ебаться. Я ни разу в жизни не трахался! Я хочу поцеловаться! Хочу полапать грудь! Хочу вылизать каждый миллиметр кобыльего тела! Ты вообще осознаёшь, что Эйджу на момент превращения в Карнейджа было девятнадцать лет?! Пусть он хоть сто раз гений, но у него были потребности! Он за время пребывания собачкой Мальстрома умственно разве что деградировал!"
Наконец абсурдность ситуации тихонько, плавными шажочками дошла до моего затуманенного паникой мозга. Наружу из глотки вырвалось странное сипение, мгновения спустя превратившееся в неудержимое хихиканье, а затем — в бешеный ржач, в котором я недавно обвинял тишину.
Великолепно! Юный Карнейдж Абисс растёт не по дням, а по часам! Совсем недавно он задумался о смысле своего существования, а теперь ему захотелось секса! Я, созданный исключительно ради того, чтобы запустить процесс возрождения кого-то, кому это тело принадлежит на самом деле, сижу на полу и скандалю из-за того, что давным-давно кто-то не додумался присобачить к своему совершенному телу пиструн! О Богини, заберите меня из этого дурдома... Желательно в рай. Желательно — с членом. Желательно — чтоб там были симпатичные кобылки.
Нет, всё-таки я слишком сильно Твист. Эйдж первым делом восхитился бы таким триумфом синергии магии и биологии, как обретённое тело. Карнейдж воспользовался бы когтями и крыльями. Мальстром, игнорируя неудобства, продолжал бы двигаться к выполнению задачи. Интерес, Безумие и Целеустремлённость — вот что осталось от них, и вот что я чувствовал по-прежнему. Но вот желание кого-нибудь трахнуть — не моё. Абсолютно точно не моё. Совершенно точно не моё. Никоим. Образом. Не. Мо. Ё.
— Г... господин... Абисс?..
Я резко обернулся. Как я не услышал шагов? Видимо, был слишком увлечён мыслями о своих нежданных требованиях к себе же.
Нет, всего лишь какой-то рогатый из Библиотеки, стоит, нервно перебирая копытами. Бледный, как смерть, совсем молодой, лет шестнадцать — таких вьюношей сектанты обычно и вербуют, подросткам легко промыть мозги. Дышит тяжело, того и гляди свесит язык, но это ясно — ему точно приказали догнать меня как можно скорее. В глазах — отчаянная тоска. Но я его более чем понимаю, мало кто захотел бы по собственной воле лицом к лицу встретиться с ожившим ночным кошмаром. А я мало того что выгляжу как кошмар по меркам любого разумного на Эквусе, так ещё и являюсь одновременно двумя их самыми худшими врагами. Немудрено напугаться.
Вот только ABySS почему-то не чувствует в нём ни капли ненависти. Можно разве что чуточку подпитаться страхом, и даже его что-то перебивает.
— Слушай, а что я только что делал? — неожиданно спросил я. Не то чтобы меня так уж интересовало Хотелось подбодрить парня, зачем бы он ни пришёл.
— Эм-м-м... — жеребец замялся.
— Давай, давай, — подбодрил его я. — Я не кусаюсь.
— Вы... ну... сидели на полу, так же, как сейчас, уткнув лицо в копы... в ладони, — пони потупился, — и... бормотали.
— Что я бормотал? — озадачился я. Обвисшие крылья растерянно трепыхались за спиной с тихим перезвоном.
— Вы, — он вдруг моментально, контрастом с прежней бледностью, покраснел и отвёл глаза, — повторяли и повторяли фразу "я не хочу ебаться".
Я достойно сдержал желание немедленно уронить лицо обратно в ладони. Понадеемся, что я, в отличие от юного любителя книжек, краснеть не умею. О Богини. Какой же сюрреализм.
— Простите, — краска тут же сбежала с лица подростка.
— Да всё в норме, — вероятно, кривое зубастое нечто, которое я выдавил вместо улыбки, сделало бы честь и самому Филлессу Мордрейну. Ничего получше я сейчас изобразить не мог. — Я просто задумался. Спасибо, что сообщил. Зачем пришёл? Тут пока ничего интересного, так и скажи вашей завбиблиотеке.
Коленки парня затряслись сильнее. Диз, да у него зуб на зуб не попадает! Нет, я, конечно, не образец понячьей красоты и доброты, но можно хоть немного менее откровенно меня бояться?! Я ему ещё даже ничего не сделал, а он уже вот-вот обоссытся! По крайней мере, ему хоть есть чем...
Так. Неважно. Последнюю мысль можно смело игнорировать.
Открыв рот, пони некоторое время молчал, глядя на меня очень жалобными глазами. А потом пролепетал:
— Я п-п-пришёл отдать вам память из грифоньей библиотеки. Там есть всё. История происхождения Бездны. История Абиссов... Войд...
Войд?
Что-то...
...внутри меня буквально рванулось к нему, готовое прыгнуть в объятия, которые окажутся последними для...
— Не знаю, о чём ты, — я озадаченно почесал затылок. — Но, наверное, пригодится. Как вы там память пересаживаете, не подскажешь? А то я, знаешь ли, не специалист, я могу только...
Я прервался на полуслове с открытым ртом, увидев, как с на дрожащих ресницах парня набухают слёзы.
— Мы не м-можем использовать это с в-вами, — выдавил он. — П-поэтому... вы... заберёте их... сами... как делаете всегда-а-а...
На последних словах он бухнулся на пол и разрыдался. Под дикие, отчаянные всхлипы я ошарашенно переваривал услышанное. Сам заберу? Как делаю всегда?
Ах да, конечно. Как делаю всегда. Как заставил меня сделать Мальстром в первый раз — в тот день, когда в мой мозг впервые попала Бездна, и по чистым до того венам души поползла чёрная ненавидящая Грязь. Как делал по его же указке всю свою жизнь, пока был Карнейджем, ручной мясорубкой Абисса и Бездны на поводке, поводке более прочном, нежели любые цепи — поводке, сотканном из яда в моём и его теле, поводке, прочно обвивавшем и шею хозяина. Как сделал это с ним самим в тот день, когда я стал...
"Карнейдж Абисс, не обманывай себя. Ты знаешь, кто ты."
...Бездной.
— Ох, Спаркл, ну ты и мразь, — выдохнул я наконец, покачав головой. — Самого высшего сорта мразь.
"Но ты — куда большее. Если она мразь, то ты — грязь. Тебе тоже должно быть место в этом мире, верно? Когда тает лёд — неизбежно появляется грязь. Это первый признак весны, он приходит куда раньше, чем цветочки, пчёлки, бабочки и прочая красивая мура. Первый и главный спутник оттепели — грязь! Пусть даже грязь уйдёт, пусть её уберут, чтоб приличные пони не морщились, брезгливо переступая через лужи, но всё же сперва она должна прийти. Дай весне случиться. Дай миру МЕНЯ. Дай миру ГРЯЗЬ."
— Я г-готов... ради биб-блио... теки... — прорыдал пони.
Я протянул руку, осторожно коснувшись его гривы. Он даже не отреагировал, продолжая трястись в плаче. О Богини, Спаркл, Святая ты Искра, покровительница дружбы, до чего ты его довела? До чего дошла ты сама? Я не знал, что ты станешь такой, когда вонзал в тебя нож, навеки убивая твою душу, твою связь с паутиной, твою связь даже с Бездной. Знай я, что теперь нож будет проворачиваться в моей — а может, Твистовой? — проснувшейся совести, кромсая рану, я бы никогда не сделал этого. Ты мешала мне... ты мешала Бездне... Но знай я, вот что ты превратишься...
"Ты бы всё равно это сделал. Ты был не в себе, у тебя было оправдание, никто тебя не обвинит. Давай. Ты можешь это забрать. Ты же хочешь. Ты делал это так часто, и что же, теперь откажешься?"
— Мальчик, уходи, — прошептал я. — Уходи и не возвращайся.
Он не отвечал. Всхлипы становились всё тише и, наконец, замолкли.
"Давай же. Он не сопротивляется. Вперёд. Вперёд. Вперёд. Вскрой ему череп, выдерни его душу, забери её себе. Тебе же не впервой, давай, давай, давай!"
И вправду... не впервой. Это будет действие не просто рефлекторное, но инстинктивное. Бездна хочет его. Она хочет жить.
Войд...
Хочет жить...
Я вцепился зубами в собственную руку, клыки с лёгкостью пробили хитиновый покров, в рот прыснула вязкая жижа. Вспышка боли — нет, не настоящей боли, но сигнала о повреждении, — привела меня в чувство.
— Парень, ты слышал? — повысил голос я. — Поднимайся с пола и пошёл вон! И передай вашей суке-заведующей, что ебал бы я в рот, если б было чем, её саму и её методы помощи!
Пони не отвечал. Что-то заставило меня насторожиться. Приподняв его голову, я откинул с лица волосы.
Грязь внутри меня удовлетворённо улыбалась, пока я во все глаза смотрел на его пустой взгляд, чувствуя под пальцами угасающее биение пульса. Из приоткрытого рта не вырывалось ни вздоха.
— Да ну нет же, — произнёс я непонятно кому, убеждая непонятно кого же. — Пони не умирают от страха. Я ещё могу его спасти.
"О, да-да-да. Ты так долго убеждал себя, что ты — личность, что ты у нас не Карнейдж и не хочешь никого убивать, что успел забыть, как превратил всё население Кантера в толпу бешеных маньяков? Как насчёт того, чтобы сделать уже то, что должен, и довести начатое до конца? Набить морду Спаркл ты успеешь позже."
Плавно потянувшись рукой за спину, я вытащил из крыла одно из острых-острых блестящих перьев. С моей нынешней силой хватит, чтобы сломать кости черепа.
Оказывается, на грязно-сером хитине кровь выглядит такой... яркой. Красиво.
А и верно, Карнейдж Абисс, думал я, орудуя ножом. Что ты паришься? Вперёд, вперёд. Ты его даже не убил — он умер сам. Ты должен сделать то, что необходимо. Должен оживить Войда или как его там, кем бы он ни был. Твои моральные терзания не интересуют никого, кроме тебя же. Твоя совесть давным-давно настолько запачкана, что единственное белое пятнышко на ней будет чужеродным. Просто выполни уже свою работу и отправься в небытие следом за Санбёрстом, Мальстромом, Эйджем. Просто выполни.
— Ладно, — пробормотал я, прислоняя пальцы к тому месту, где часть моего черепа когда-то давно была спилена. Несмотря на перерождение, участок кости — нет, теперь это был явный хитин, — так же легко, как раньше, прыгнул мне в руку. — Забьём на внутричерепное давление. Поехали.
Nucleus Anima. Самая интересная и слабо изученная часть мозга разумных... а может быть, она вовсе не является частью мозга. Какие-то жалкие миллилитры объёма содержат в себе всю личность — однако при её извлечении личность также остаётся и в остальном мозгу. Резкое уничтожение NA может убить. NA может регенерировать, если носитель жив. NA при пересадке может подавить личность реципиента, слиться с ней или же отторгнуться — и это абсолютно не зависит от размера пересаживаемого...
И, главное, пересадка очень простая. Для меня. Всего лишь парочка надрезов... мозг не чувствует боли, но даже если б и чувствовал — не пострадает, надо просто подавить страх... и новый NA помещается в созданную будто ровно под него выемку. Дальнейшее сращение занимает секунды.
— Теперь точно поехали, — выдохнул я и закрыл глаза.
Поглощение чужой личности — это всегда очень-очень ярко.
Страх. Очень страшно. Я не хочу. Я боюсь умирать.
Но я должен. Он... наш враг. Наш враг! Враг Библиотеки. Враг Искры.
Я всё равно умру. Я уже умираю. Страшно. Так страшно. Так... теп... ло...
Последние чувства и смутные мысли — только то, что он чувствовал за мгновения до смерти... или до извлечения NA, проделай я с ним это, когда он был жив. Конечно, он боялся. Безумно меня боялся, до судорог, но всё равно пришёл и отдал свою жизнь. Так обидно... ему было всего... семнадцать лет. Жить бы и жить, если бы не столкнулся с Библиотекой.
Я привык чувствовать жалость к тем, кого поглощаю. В конце концов, им самим почти всегда себя жаль.
Продвинемся немного назад... К моменту, когда ему отдали жестокий приказ, обрекающий на смерть. Ну, что же я там увижу? Это много интереснее, чем информация от грифонов. На неё я посмотрю позже.
— Искра, господин Эон... я готов.
Против воли я распахнул глаза, недоумённо уставясь на лежащий передо мной труп.
Эти слова не были словами трясущегося, готового рухнуть в обморок мальчика, отважно выполняющего свой долг, невзирая на страх. Они звучали так, словно ему было наплевать, что ему осталось жить несколько минут. Обмануть напускной бравадой Спаркл и Эона он мог, но меня — нет, не теперь. Он стал частью меня. Диз бы побрал, почему в этом воспоминании нет страха?
— Ты истинно храбр, друг мой, — мягкая улыбочка Эона вызывает прилив чувства превосходства. Я так важен! — Друг Пайк, спасибо, что привёл Брайта. Постой в сторонке, ты нам понадобишься.
— Да, господин Эон.
Я не смотрю в сторону Пайка, хоть мне и слышны его удаляющиеся шаги. Что-то в нём... неправильно. Он всегда так выглядел? Или... нет, я просто устал. Всё-таки анестезия уже действует...
Анестезия?..
— Тыпонимаешьчтоястобойделаю? Тыуверен, чтонепередумаешь?
Тараторящая, захлёбывающаяся речь Брайта Винга вгрызается в барабанные перепонки — и я не буду открывать глаза, я пощажу свои чувства. О Богини, как Искра и Эон выдерживают его присутствие? Я знаю, это с ним сделал Карнейдж... Неужели можно быть настолько безмерно жестоким?
— Я готов. Ради Искры.
— Я благодарна тебе, друг мой. И тебе, Эон. Отличная идея. На мой взгляд. Он не удержится.
Я вскочил на ноги... попытался вскочить. Тело повело в сторону. Зацепившись за ещё один стоявший рядом стеллаж, я грохнулся на пол вместе с ним мордой в пол, подняв в воздух новый ворох бумаг.
— Ах вы ж суки, — восхищённо сказал я, пока на меня вновь сыпался бумажный дождь. Язык заплетался так, что вряд ли меня понял бы хоть кто-то, если б меня было кому слушать. По затылку врезал тяжёлый том, но я не почувствовал боли. Теперь я не могу её чувствовать. — Умные... суки.
— Капсуларастворится...
— Брайт.
— Простите, Искра, — голос Брайта немедленно опустился, сам он замедлился. Я глотал слёзы, чувствуя подступающий ужас. Не знаю, каким составом он добился такого результата, но я чувствовал себя погружающимся в кошмар. Всё ради правдоподобия... Мне должно быть страшно. — Капсула растворится в течение десяти минут, и вещество поступит в кровеносную систему, немедленно впитавшись в NA. Таким образом мы введём аниморфин в количестве достаточном, чтоб убить любого, напрямую, использовав нашего юного друга как одноразовый инъектор. Если честно, это не самый благородный поступок даже по моим меркам.
— Мы говорим о Карнейдже, — бросила Искра. — Какое благородство?
Теперь её голос, резкая, отрывистая манера разговора пробуждала к жизни худшие воспоминания. Я был в Библиотеке, когда пришёл Мальстром. Я выжил. Я помню его... я... не хочу... мне страшно... мне... я... должен...
— Да, Пайк. Если Абисс не сдохнет — добей. Только без ненависти. Боюсь, иначе он встанет.
— Паскуды, — хихикнул я и перекатился на спину. Потолок надо мной плыл и раскачивался. Подняв руки, я уставился на десяток размытых линий, оставшихся за ними на сетчатке, и рассмеялся. — Паску-у-уды... умненькие-разумненькие паскуды...
В таком состоянии я ничего не смогу сделать. Остаётся только ждать, пока NA пожертвовавшего собой героя окончательно сольётся с моим, и я получу свою последнюю дозу.
— Твист, — пробормотал я, — ты точно там доволен. Но это нена... дол...
"Control Disaster"
— Поди нахуй, — радостно пожелал я всплывшим в голове буковкам. — Поди нахуй, Войд.
"Disaster Void". Система приветствует оболочку.
"Осуществлён несанкционированный оболочкой доступ к дополнительному ядру. Перенести ABySS в основное ядро?"
— Да делай... чё хочешь... — самое время расслабиться, раз уж улечься поудобнее уже не получится. — Пиздец... меня наебали три инвалида и пиздюк... да ещё и дырка в башке "оболочкой" обзывает...
"Не распознано".
— И ещё я так и не потрахался, — добавил я, зевнув. — Это... катастрофа...
"Disaster"
"Принято. Перенос начат. Внимание: после переноса у оболочки не будет доступа к системе ABySS."
— Ну и славно... Клал я на систему, она мне всю жизнь испоганила, — я зевнул опять. — А теперь дай поспать. Твист, оставляю всё на тебя... Может, мне хоть... во сне...
И стало темно.
— Твист! Твист, твою мать!
Твист?.. Какой твист? Сюжетный? Сюжет... сюжет — хорошо. Всё ради сюжета. А что за книга? Комикс? Спектакль? Не знаю, зато могу гара... ганти... тьфу! В общем, отвечаю — автор мудак, а креатив говно.
— ха ха хаааааа.
— Ваще ни хуя не смешно! Карнейдж, свалил в сторону, ты вообще от такой дозы должен был сдохнуть! Твист, ёб твою мать! А ну очнулся быстро!
— ...даду-у-ут, — промямлил я с дебильной улыбкой, не открывая глаз.
— Да какая разница?! Тебе нечем, идиот!
Два хлёстких удара по щекам пробились сквозь окутавший мозг и тело приятный туман, и я разлепил веки. Это с какой же силой мне врезали?..
— Давай, вдыхай уже! — рявкнул чей-то смутный силуэт, размахивая зажатым в руке предметом. Прозрачным... Как стекло... микроскопа... микромир. Макромир. Целый огромный мир, и весь так прекрасен. — Мы почти всё сделали!
А что мы... сделали? А... мы хотели отравить... меня. Зачем меня травить? Я же не таракан. Я — оборотень! Кошмар в ночи, кровопийца, жук ебучий. Не надо меня травить, не каждая дезинсекция одинаково полезна. Не каждая дез... инфекция? В мозгах? Я туда что-то занёс? Кому нёс? Кого? Куда. Да. Нет?
— Блядь, он отключается, — услышал я. — Ни хрена он не сможет! У него лёгкие отказали, а кровеносной системы вообще нет! Какого хрена?! Если он просто так помрёт, то мы все тут навсегда останемся!
— Эм-м-м, Торн, по-моему, он уже, э-э-э, отравлен, как вы видите, на данный момент именно Твист отражает Карнейджа Абисса, у него даже, ну, крылышки из ножиков появились, и, возможно, с задачей, ну, как бы, справились до нас...
— Срала я на задачу! Не сдохнет он от такого количества, просто поваляется в счастливом отрубе! И как мы теперь всё сделаем?!
Сделаем. Что?
А. Мир. Неправильный. Надо его сломать. Как стекло. При чём тут стекло? Куда стекло? И, главное, откуда? С меня ничего не стекало... и из меня. Мне нечем. Обидно. Как же хочется кобылку.
— Да пошёл ты, торчок долбаный, — услышал я. Следом за этой фразой как сквозь вату донеслось какое-то шипение — будто что-то спускало пар. А после чья-то лапа бесцеремонно оттянула мне подбородок, и мои губы накрыли чьи-то чужие.
Ого, подумал я. Я ж говорил, во сне мне дадут...
Потом чьи-то лёгкие резко выдохнули в мои, уже толком не работающие, слишком уж густой для простого воздуха пар.
Всё тело будто током прошибло. Его по-прежнему окутывал приятный туман, но с мозга его словно бы сдуло — и я вспомнил. Диз бы побрал! Я же мёртв! Меня убили в тот день, там были Керн, и Дейзи, и Коди, и Визл... Я так и не сказал ей свою последнюю мысль, в конце концов, мне же за сотню лет, а ей и двадцати нет, но, раз уж теперь мы разрушим этот мир и я исчезну, можно проорать это во весь голос, и неважно, что она не услышит.
Я распахнул рот, готовый прокричать это в пустое нарисованное небо над головой...
И стало светло.
Твайлайт подошла к обезглавленному телу, лежавшему посреди обломков полок и груд бумаг. Подошла, только убедившись, что конвульсии затихли окончательно и были лишь предсмертной агонией. Приподняла первое попавшееся лезвие, остро заточенное, одно из тех, что недавно составляли "крылья" Абисса, а теперь были разбросаны по всему полу. Отбросив лезвие подальше, она убедилась, что оно не пытается подползти, примагнититься, телепортироваться или ещё каким-то способом вернуться ближе к владельцу.
Похоже, Абисс действительно мёртв, подумала она. И наконец сделала то, о чём давно мечтала. Отвесила кажущемуся теперь нелепым огромному телу здоровенный, тяжёлый, с замахом пинок. Такой, что по всему длиннейшему коридору разнёсся неприятный хруст, а в копыте что-то ощутимо заныло.
— Наконец-то! Ты сдох! Сволочь! — орала она, нанося и нанося удары, снова и снова, пока из-под её копыт летела мутно-зелёная жижа и осколки хитина. — Ты! Всё! Испоганил! Ты сломал Эквестрию! Ты сломал Санбёрста! Ты сломал МЕНЯ! Ненавижу!
О Богини, думала Твайлайт где-то очень глубоко внутри, пока её тело продолжало бить и выкрикивать бессвязные оскорбления ещё остывающему — если мёртвым перевёртышам вообще нужно остывать, — телу. Она замечала боль, чувствовала, как её постепенно покидают силы, но не могла остановиться. Как до этого дошло? Как? Она же... не такая. Она была аликорном, созданием мудрым и величественным. Она была покровительницей Дружбы. Она была... она просто была хорошей пони. Хорошей.
Теперь же на её лице оскал безумной ненависти, копыта перемазаны ихором, и она всё ещё не чувствует удовлетворения. Как будто хочет продолжать бить, бить и бить, пока тело Карнейджа Абисса не превратится в лужу. В груду хитина и внутренностей, если они там есть.
— Искра...
Ощутив прикосновение к плечу, она машинально обернулась и рявкнула:
— Я занята!
— Хорошо, — Эон убрал ногу. Он уж точно понимал её лучше многих других, раз уж когда-то он был частью неё, а она частью него. — Но я не хотел бы, чтоб вы тратили ваше время на избиение трупа. И я заметил кое-что...
Твайлайт остановило копыто, что потребовало от неё сильнейшего волевого усилия за всю её жизнь. Вдохнула и выдохнула. Так, надо успокоиться...
— Перед тем, как Пайк оторвал Абиссу голову...
— Я ее отрезал, — поправил Пайк ровным голосом. — Я ни за что не стал бы портить его тело после того, как вы попросили оставить его для изучения.
— Да, прости, отрезал, — торопливо согласился Эон прежде, чем у Твайлайт вырвалось нечто вроде "ты на что намекаешь, уродище двуногое". — Так или иначе, перед тем, как это случилось, Абисс открыл глаза. И, кажется, пытался что-то сказать. Я не уверен, что мои навыки чтения по губам идеальны, но, кажется, он говорил что-то про, э-э-э, половой акт...
— Размножаться он хотел, — тем же бесцветным голосом уточнил Пайк. — Долбиться. Сношаться. Сексом трахаться. Он сказал, цитирую дословно: "Визл, давай переспим".
— Спасибо, это была очень ценная информация, — Твайлайт искренне надеялась, что вложила в голос достаточно сарказма. — Меня ни капли не интересуют желания этой мрази. Он даже не личность, просто сгусток ненависти!
Конечно, Твайлайт, он не личность. И тот паренёк, которого ты отправила на убой, не был личностью, он был всего лишь ещё одним винтиком, ещё одной шестерёнкой в отлаженной системе Библиотеки. Ты имела полное право приказать ему умереть. В конце концов, он бы даже не боялся, если бы Брайт не вколол ему какую-то гадость. Он исполнял свой долг и умер с честью. Твоя совесть чиста. Тебе же не впервой убеждать себя в безупречной чистоте своей совести?
Неважно. Она убила эту тварь. ABySS больше нет.
Нет той дряни, что когда-то заставила её сотворить весь тот ужас. Дряни, из-за которой Эквестрия покрылась льдом, из-за которой она, Твайлайт, потеряла абсолютно всех буквально за один день. Она давным-давно заставила себя поверить, что тогда ничего не могла делать, только смотреть, смотреть глазами, полными слёз, на то, что творит распахнувшаяся внутри неё Бездна, желающая власти, желающая силы...
— Это тело... Старлайт, оно ЖИВОЕ? Что это вообще такое? Перевёртыш?
— Он, конечно, весь хитиновый, но я понятия не имею, перевёртыш ли это... Чем бы оно ни было, его замуровали в саркофаг десятки, если не сотни тысяч лет назад. Но — да, отвечая на твой вопрос, говорю: оно живое. Я чувствую в нём разум. Я пыталась с ним поговорить... Но что-то мешает. Какой-то блок... Очень знакомый блок. Я бы сказала, что это работа Кризалис.
— Кризалис? Ты смеёшься?
— Ни капельки. Помнишь, как вы, кхм, гостили у неё в плену? Тогда я так же не могла пробиться к тебе магией. Но здесь блок... во много раз мощнее. Возможно, в сотни раз. Ни мне, ни тебе его не пробить.
— Кто-то настолько не любил это... существо?
— Я бы сказала, что кто-то его до смерти боялся. Ты же чувствуешь?
Да, она чувствовала. Всё тело до кончиков копыт зудело, переполненное энергией, было трудно даже устоять на месте, а не поскакать бешеным галопом. Казалось, что даже грива вот-вот встанет дыбом.
— Да уж. Не знаю, как он может вырабатывать такое чудовищное количество энергии. Он мог бы быть полезен. Если бы не блок...
— Твайлайт.
— Что?
— Ты вообще поняла, что я только что сказала? Это создание, кем бы оно ни было, смогло напугать кого-то, способного наложить блок подобной силы. Ты не думаешь, что было бы правильно оставить его здесь?
— И зачем тогда было мне его показывать?
— Не кипятись, Твай, ты же аликорн. С такой недовольной мордашкой ты смотришься не могущественной правительницей Эквестрии, а обиженной десятилетней кобылкой, которой не купили мороженку. Я гарантирую тебе: мы разберёмся с тем, что это такое. Разберёмся вместе. Ак-ку-рат-но. Ты меня поняла?
Она понимала. Отлично понимала. Ей были прекрасно известны истории о чём-то или ком-то запечатанном, выпущенном по неосторожности или глупости, более того — в нескольких таких историях она участвовала. Иногда они заканчивались хорошо буквально чудом... если Дружба — это Чудо, а не просто Магия, конечно же.
Но приятный зуд в теле несколько мешал в очередной раз осознавать простые истины. Эта сила могла бы стать такой полезной... в надёжных копытах.
— Отлично поняла. Не волнуйся, я не предприму ничего в одиночку.
...но она лгала себе. Было проще укутаться в тёплый плед самообмана, чем признать: это была она сама. Абисс лишь направлял её собственные желания. Придавал им сил. Пожалуй, теперь, когда она прикончила то, что сама выпустила на свободу, ей должно было стать легче. Но почему-то постепенно вытекающая из разума ненависть оставляла на своём месте только пустоту.
Что ж, Твайлайт, ты сделала всё, что должна была сделать. Как ты будешь жить теперь?
— Ладно, — она глубоко вздохнула и развернулась к Эону. — Теперь нам надо чинить Эквестрию. Нужно найти способ. Возможно, это тело нам поможет. Надо связаться с Анмаром...
Заметив медленно расширяющиеся глаза Эона, Твай осеклась. Попытавшись сделать ещё шаг, она поняла, что её заднюю ногу словно удерживает капкан. Когтистый шестипалый капкан.
— Пайк, — сказала она спокойным, совершенно, ни капельки не срывающимся голосом, — это дурацкая шутка. Не надо так де...
Тот же шестипалый капкан резко дёрнул её назад. Вторая рука тела Абисса опустилась ей на спину с силой заводского пресса. Внутри что-то треснуло, по хребту до самого черепа прокатилась вспышка боли, и Твайлайт, не чувствуя задних ног, врезалась в тело Абисса, которое недавно так самозабвенно избивала. Врезалась с такой силой, что ощутила — так, словно время почти остановилось, — как из её нижней челюсти мучительно медленно вылетают зубы, как они вместе с осколками костей вонзаются в нёбо и взрезают язык. В животе как будто бы что-то порвалось — её вырвало красным.
Тут же позабыв о боли, во все глаза уставилась на совсем недавно ровный срез шеи Абисса, теперь жадно тянувший к её лицу какие-то бледные отростки. Щупальца? Нервы?..
О Селестия, Твайлайт, как же низко ты пала. Ты не смогла даже убить одну разнесчастную Бездну. И ведь здесь нет ни одного пони, кроме Эона и Пайка, и Эон не может полноценно использовать магию, а Пайк...
— Пайк! — выкрикнул Эон. — Помоги!
Твайлайт через боль повернула голову в сторону Пайка. Тот стоял, скрестив руки на груди... руки? Почему руки? С каких пор он таким стал?.. и изучал открывшуюся картину с таким видом, будто увиденное вдохновило его на некую крайне интересную мысль.
— Пайк, убей его! — крикнул Эон.
— А и не хочу, — будничным тоном ответил Пайк.
Эон, судя по невразумительному ответному бульканью, лишился дара речи. Присев на корточки, Пайк поднял голову Абисса за рог, поглядел в её полные недоумения глаза и впервые за всё время пребывания в Библиотеке усмехнулся.
— А я тебя помню, — сказал он. — Я наконец-то тебя поймал, Твист. Расскажешь мне, где Мордрейн?
— Пайк, твою мать! — Твайлайт впервые слышала, чтоб Эон выражался. Хотя и сейчас не особо слышала — в ушах появился какой-то странный стук, заслоняющий звуки. — Пайк! Сделай что-нибудь! Пайк... Талли, диз бы тебя побрал! Я верну тебе память, Талли, только прикончи его!
— Память, — Пайк кивнул. — Я помню, я должен поймать Мордрейна... старшего... и младшего тоже можно. Я теперь могу. Знаешь, у меня в башке кто-то стучится... и стучится... Надо было его убить. Тогда всех этих проблем бы не было.
Вскочив обратно на ноги, Пайк — или Талли, кто бы он ни был, — щёлкнул пальцами. На том месте, где недавно стоял очередной шкаф с очередными книгами, раскрылся тёмный, как ночь, и при этом яркий, словно солнце, провал пустоты.
— Пока, Эон, — Пайк дружелюбно махнул головой Абисса. — Пока, Твайлайт. Я набью кое-кому морды, запихну Мордрейнов в тюрьму и сразу вернусь.
После этих слов он сделал шаг вперёд, и портал закрылся.
— Пиздец, — сказал Эон. Твай его уже почти не слышала — к стуку в ушах добавился какой-то неприятный звон, а глаза заволокла пелена. Интересно, Абисс чувствовал то же самое? — Пиздец!
В этот момент рука тела Абисса, до того жадно загребавшая воздух, наконец нашла, что искала. Твайлайт почувствовала, как её голову цепко обхватили все шесть пальцев, обхватили так, что хрустнул череп, ощутила, как в шее что-то растягивается и ломается, услышала выходящий из собственных голосовых связок хрип... А потом она почувствовала очень сильный рывок.
И стало ничего.