Мир Сио: Отдельные рассказы
Выходной (старая версия)
Действо этого рассказа происходит спустя немало десятилетий после окончания событий "Записок веселого аликорна". Земля Нерожденных теперь индустриально развитый, но все еще не полностью самодостаточный мир спектра миров Эквестрии, а неодемикорны более не являются чем-то экзотическим. Трагедия демикорнов уже давно отгремела, но кое-кто из племени Алой все еще жив… как и их "фирменные" бзики. Легко ли ужиться среди "нерожденных" тому, кто создавался безответственными магами как оружие?
P.S. Так как изначально "Выходной" писался задолго до "Дневника глупой пони", то ни Хартплеер, ни ее табунок в рассказе не прорабатывались. А потому пришлось все переписать под более позднюю писанину) Собственно, ниже следует ранняя версия рассказа.
Земля Нерожденных, Стольный Град.
Жаркий летний день — на небе ни облачка. Поднятое аликорнами рыжее солнце весело палит раскинувшиеся под ним землю и небо. Жарко.
Но сегодня рыжий жар не раздражает, а радует обитателей этого мира. Да и как не радоваться солнечной погоде в выходной денек? Сегодня центр Стольного Града и Нимба полны "нерожденных", тратящих время своих нескончаемых жизней на простые развлечения, столь милые смертным сердцам. Кинотеатры, парки и кафе города нынче просто гудят от понячьего гомона, театры и прочие "серьезные заведения" готовятся к вечернему наплыву отдыхающих четвероногих, а Вокзал Номер Один под завязку забит бескрылыми туристами, под тяжестью навьюченного на них походного скарба с предвкушением ждущих своего поезда, чтобы на пару дней умчатся от городской суматохи и пожить "дикой жизнью". В жарком воздухе Стольного Града можно увидеть немногих крылатых, что еще не успели присоединиться к ватагам небесного племени, по-своему развлекающегося в голубой выси и на доступных лишь этой быстрокрылой братии просторах. И даже аликорны тут! Недовольно ворчащие о том, что их оторвали от важных дел, бессмертные были бесцеремонно выставлены с рабочих мест "аликорньими няньками", и, получив напутствие "отдыхайте и веселитесь", с обиженным видом отираются у входа на Заячий пруд. Но это ненадолго: пытающиеся незаметно вернуться к своим бесконечным делам четвероногие божества уже были замечены стайкой "нерожденных" и вскоре будут увлечены в общее понячье веселье, в окружении своих смертных подопечных на время забыв о делах. Но герои этого повествования сейчас совсем не тут, среди этой веселой понячьей толчеи.
Пока большая часть "нерожденных" проводит свое свободное время в большой и веселой компании, кое-кто предпочитает более спокойный и неторопливый отдых.
Утопающая в зелени жилая зона Стольного Града это, по большому счету, один гигантский ухоженный парк, в чьих тенистых глубинах вольготно расположились небольшие двух- и трехэтажные домики-общежития этого необычного, по эквестрийским меркам, племени. И глупо бы было этим не воспользоваться тем "нерожденным", что хотят тишины и покоя. Тем более, что в эти жаркие дни жилая зона свободна от непоседливых жеребят, весело ускакавших к развлечениям центра города или, под предводительством воспитателей, укативших в загородные экскурсии и походы.
На берегу небольшого искусственного пруда, расстелив по земле свои драконьи крылья и шипованные хвосты, сладко дремлют два жеребца-неодемикорна, пригревшиеся в этот солнечный денек у воды. Рядом аккуратными кучками сложено разнообразное оборудование, которое лезвиерогие пони имеют обыкновение постоянно таскать на себе словно одежду. Подле одного из спящих устроилась кобылица того же понитипа, с хитрой мордочкой рисующая тонкой кисточкой на крыльях жеребца золотые молнии. Чуть в стороне, на краю огибающей прудик песчаной дорожки, виднеется разложенный мольберт, видимо, только что оставленный светящей манипулятором драконокрылой художницей.
Если взглянуть на пруд с той точки, где еще недавно окружающую красоту переносила на бумагу лезвиерогая художница, то вам откроется премилая картина троицы полосатых купальщиц, веселящихся у входа в одетый гранитом канал, что соединяет этот прудик с сетью точно таких же, раскинувшейся по всему юго-западу жилой зоны. Четвертая же зебра, расположившись на полотенце размером с легендарную Бескрайнюю Саванну, с любопытством наблюдает поверх положенной на переносной пюпитр книги за проказой неодемикорны.
Чуть в стороне от пруда и отдыхающих на его берегу обнаруживается еще одна группка пони. Заняв пару скамеек, расположенных под тенистым кленом, четверка единорожек и кобылка-перевертыш играют в "Принцессы и приключения". Длинный хвост одной из играющих (создававший ее генетик, явно, использовал материал кисточковых единорогов) дергается в такт тому, как его владелица что-то красочно и эмоционально расписывает перед своими компаньонками. Похоже, это ведущая. На что указывает и зажатый извивами ее хвоста стакан с кубиками. Разложившие перед собой какие-то карточки и фигурки, винторогие кобылки слушают говорящую с вниманием. Перевертыш же кажется немного сонной. Похоже, бледногривая пони все время до восхода солнца провела на облаках, лакомясь эмоциями выходной ночи. Теперь же ей хочется спать, но и пропускать игру с подругами она не желает.
— Пирит! Скачи к нам! — жаркую тишину прерывает радостный возглас зебры-читательницы, приподнявшейся над своим нехитрым ложем и приветственно машущей ногой кому-то, кто только что показался на одной из тенистых дорожек.
Вышедшая на дорожку пони отвечает зебре неразборчивым приветственным вскриком и взмахом большого кожистого крыла. Но это не "нерожденная": мощное угловатое тело, украшенная нескладным массивным рогом и перепончатыми ушками голова, покрытая вперемешку с шерстью грубой чешуей и беспорядочно разбросанными шипами кожа, длинный мускулистый хвост, оканчивающийся костяными лезвиями и волосяной кисточкой. Это демикорна — одна из немногих, пожелавших остаться в живых, когда ее оживленные сородичи заставили сопротивляющегося этому монарха Земли Нерожденных убить их.
Движения представительницы древнего племени, несмотря на ее кажущуюся нескладность, плавны и величественны. Такое ощущение, что лезвиерогая кобылица не идет к позвавшей ее зебре, а быстро течет по земле подобно ожившей ртути. Отвлекшаяся от проказы неодемикорна не без зависти смотрит на одну из прародительниц своего рода. Демикорна же одаривает кузину насмешливым взглядом: сама шипохвостая была бы не против обменять свои угловатые формы на тонкое и изящное тело "молодой крови". Неодемикорна смешивается и краснеет, отводит глаза, только мгновение назад с завистью смотревшие на красивую походку прародительницы. Отвлекаются на лезвиерогую гостью и плещущиеся в воде зебры. Полосатые начинают шушукаться между собой, примеряясь как бы им половчее затянуть купаться крылатую гостью и собственную, оставшуюся на берегу, товарку. Но не все довольны появлением оживленной древней пони.
— Опять эта психованная! И зачем Дискорд ее сюда принес?!! — вид демикорны развеивает сонливость перевертыша лучше, чем ведро ледяной воды, вылитой на голову. При появлении лезвиерогой изменчивая кобылка стрелой взлетает и прячется в кроне дерева, под которым только что мирно сидели играющие единорожки. Недовольно посверкивая глазами из листвы, крылорогая любительница чужих эмоций принимается внимательно следить за пришелицей. Появление крылатой гостьи заставляет всполошиться и рогатых подружек мухокрылой поняши — единорожки встают стеной на подступах к дереву, где укрылась бледногривая летунья. Но демикорна игнорирует панику в рядах рогатых, и продолжает свой путь к ждущей ее зебре.
— Славный день, Ниси, — лезвиерогая пони приобнимает поднявшуюся зебру крылом и передней ногой.
— И тебе счастья, Пирит, — зебра улыбается подошедшей, — Присоединяйся к нам: поваляемся на солнышке, поболтаем.
Демикорна отвечает улыбкой, и только открывает рот, чтобы сказать что-то, но ее прерывает истошный крик со стороны населенного перевертышем клена.
— Ты кого приглашаешь, Ниси?!! Эту психованную?!! Пусть убирается к Дискорду и всем вендиго!!! — разоряется выглядывающая из кроны изменчивая "нерожденная".
— Я попросила бы выбирать слова, муха, — под холодным взглядом демикорны перевертыш с писком снова прячется в листве, — Ты оскорбила меня. Но на этот раз я тебя прощаю. И обещаю, что если ты не подойдешь ко мне ближе, чем на десять прыжков, я тебя сегодня не трону.
— Пирит, прости, пожалуйста, Хартплейер. Ты же знаешь, она тебя боится, — одна из единорожек, обладательница длинного хвоста, пытается замять скандал.
— И правильно делает, что боится, — сверкает глазами в сторону сжавшейся чейнджлинга демикорна, — В мое время с этим племенем разговор был недолгий — только черепа под копытами хрустели.
— Вот и возвращайся в свое время, дикарка! Никто тебя здесь не держит! — слышится из кроны облюбованного перевертышем дерева, — Напрасно вас Создатель к жизни вернул! Монстры психованные!
Демикорна злобно фыркает и наклоняет голову, недвусмысленно показывая обитательнице клена зловеще поблескивающий рог. Внезапно для древней пони ее накрывает перепончатое крыло неодемикорны, а подоспевшие зебры, мягко подталкивая мокрыми боками, отводят крылорогую кобылицу подальше от назревающего скандала.
Несмело спустившуюся с дерева перевертыша бьет нервная дрожь. Единорожки, не скупясь на объятия, принимаются утешать изменчивую подругу. Но та все время со страхом смотрит в сторону окруженной зебрами лезвиерогой. Последней же что-то настойчиво втолковывают полосатые и ее сородич-"нерожденная".
Игра между рогатыми возобновляется. Хотя, более былой безмятежной атмосферы в ней нет: перевертыш поминутно озирается на стоящую в отдалении демикорну, а ушки единорожек чуть подрагивают, выдавая их напряжение.
Спустя несколько минут изменчивая кобылка снова ракетой взлетает на дерево — к компании рогатых подходит древняя пони в сопровождении неодемикорны. Демикорна выглядит сконфуженной: похоже, ей одновременно и стыдно, и очень противно. Лезвиерогая задирает голову к кроне дерева и произносит: — Хартплеер, не бойся. Я тебе ничего не сделаю.
— Не верю! — раздается из листвы, и на нос демикорне падает случайно сбитый перевертышем листок.
— Ладно, сиди там, муха. Не больно-то и нужно! — насупливается демикорна, но, слыша намекающее покашливание стройнокрылой потомка, вздыхает и с убитым видом продолжает разговор, — Я пришла извиниться перед тобой. Извини, Хартплеер, что я тебя била.
— Это чем ты ее так припугнула, Силика? — из листвы сверкают полные любопытства глаза перевертыша, — Или подкупила? Это за какие же коврижки демикорна перед перевертышем извиняться стала?
— Меня никто не подкупал! — стоящая под кленом демикорна злится, — Мне, и правда, очень стыдно, что я так себя веду с тобой! И я еще раз прошу у тебя прощения!
— Чего так орать, не глухая, — из листвы высовывается голова изменчивый кобылицы, — Больше бить не будешь?
— Не обещаю. Это моя природа, — вздыхает лезвиерогая, — Просто, держись от меня подальше.
— Легче сказать, — ворчит перевертыш, — Мы же через улицу живем!
— Ладно, обещаю тебя избегать, муха, — демикорна наклоняет голову, и вопросительно смотрит на мнущуюся на ветке изменчивую пони, — Так ты меня прощаешь?
— Даю испытательный срок... месяц, — уклончиво отвечает перевертыш, и тут с надеждой спрашивает у стоящей под деревом древней кобылицы, — А ты, правда, меня трогать не будешь?
— Постараюсь, — серьезно отвечает последняя.
— Ну, и на том спасибо, монстр, — бледногривая примеряется к тому, как бы ей половчее спуститься с клена, — А теперь, пожалуйста, отойди подальше. Не все же выходные мне на дереве сидеть?
— Трусиха, — хмыкает демикорна, но поворачивается и уходит.
Изменчивая кобылица несмело слетает с дерева и подбирает брошенные ею в спешке игровые принадлежности. Демикорна же останавливается на полпути к зебрам, и поворачивается к мухокрылой пони, заставляя ее испуганно икнуть.
— Вот еще что: можешь без страха отдыхать. Мы с Ниси собираемся провести день на Заячьем пруду. Так что, до завтра ты меня даже краем глаза не увидишь, — информирует перевертыша демикорна. После чего напутствует словами "Доброго дня", и удаляется в сторону ждущей ее зебры.
Перевертыш с неприязнью смотрит ей вслед.
— Хартплеер, с сегодняшнего дня все изменится. Я тебе обещаю, — прерывает ее мрачные мысли неодемикорна, — Мы уже давно говорим с Пирит о тебе. Даю слово: больше она тебя и копытом не тронет.
— Это все равно, что договариваться с волком.., — нервно передергивает ушами изменчивая кобылица.
— Харт, я знаю, что тебе доставалось от Пирит. Но, пожалуйста, не суди ее строго. Просто, такова ее природа. Сама же она честно жалеет, что вела себя с тобой так, — лезвиерогая пытается приобнять перевертыша когтистым крылом, но та выворачивается из нежеланных обнимашек и насупившись смотрит на перепончатокрылую.
— Хартплеер, я серьезно. Пирит поклялась памятью Алой, что приложит все усилия к тому, чтобы больше не обижать тебя. А мы проследим за выполнением ею клятвы, — неодемикорна уже сама чувствует себя неуютно, и с какой-то щенячьей мольбой в глазах смотрит на чейнджлинга.
— Ладно, только под твою ответственность. Я дала ей испытательный срок — через месяц посмотрю, — бледногривая расслабляется при виде того, как крупы неспешно идущих зебры и демикорны исчезают за поворотом, — Но если она меня покалечит, то моей сиделкой будешь ты!
— Идет! — веселеет неодемикорна, — Приятной игры!
— Приятной еды? Кто-то без нас поесть приготовил? — слышится с берега сонный голос жеребца.
Все присутствующие поворачивают головы в сторону говорящего, и дружно прыскают со смеха при виде солового ото сна неодемикорна, на развернутых крыльях которого красуются гигантские золотые молнии. Отсмеявшись пони возвращаются к своим делам: рогатые возобновляют игру, зебры растягиваются загорать на широких мягких полотенцах, неодемикорна подбирает кисточки и продолжает прерванный пленер, а проснувшиеся жеребцы, ничуть не стесняясь молний на крыльях одного из них, извлекают из наваленной неподалеку кучи различных вещей какие-то кулинарные приспособления и корзины с продуктами и приступают к готовке. Результатов последней кобылицу ждут с явным нетерпением, втихомолку глотая слюнки и похихикивая, обсуждая предстоящую трапезу и стати поваров.