Если б желания были понями...

67. Новые обстоятельства

— Первый раз я увидел Гарри, когда Поппи осматривала его после того, как Хагрид вытащил малыша Поттера из-под завала, что остался от их дома, — вздохнул Дамблдор. — Уже тогда я понял, что в его шраме что-то есть, но что именно это было, я определить не смог — любые попытки удалить это или залечить шрам причиняли мальчику сильную боль. Поппи и я перепробовали всё, что смогли придумать, но потерпели неудачу. А времени у нас было мало, что ещё больше ограничивало наши возможности. К счастью, любовь его матери защищала его и с лёгкостью сдерживала то, что скрывалось в шраме. И я решил оставить эту странность в покое, а тем временем поискать дополнительную информацию. Именно этим я и был занят последние десять лет. Северус, пожалуйста, покажи им, — сказал Альбус, обернувшись к своему профессору зельеварения.

Нахмурившись, Северус стал закатывать левый рукав на своей мантии.

— В те времена Северус был членом «Пожирателей смерти» Волан-де-Морта, но осознал свою ошибку вскоре после рождения Гарри, — продолжил объяснять директор, пока атланты во все глаза смотрели на профессора.

— Вот, — сказал Северус, — это она, Тёмная метка. Тёмный лорд всегда отмечал этим знаком своих ближайших последователей.

На его предплечье красовалась серая татуировка в виде человеческого черепа со змеёй, выползающей меж челюстей. Тело змеи свернулось восьмёркой, а находившаяся внизу пасть была угрожающе распахнута, словно змея что-то злобно шипела.

— Когда десять лет назад Тёмный лорд исчез, то и его печать тоже исчезла, — поведал профессор Снейп. — Почти. На её месте осталось лишь лёгкое потемнение кожи, и я надеялся, что со временем этот след и вовсе пропадёт. Но это так и не случилось, — угрюмо добавил он.

— Именно поэтому я всё это время говорил всем, что Волан-де-Морт вовсе не мёртв, а просто куда-то ушёл, — сказал Дамблдор Филиусу и Минерве.

Те ответили ему мрачными взглядами.

— Метка постепенно становилась всё темнее и темнее, а этим летом внезапно стала почти чёрной, — продолжил профессор зельеварения.

Все атланты сбились поближе, чтобы взглянуть на Тёмную метку. Вид у них при этом был весьма озадаченный.

— Эт’ благод’ря ему ты её заполучил? — с подозрением спросила Эпплджек.

— Так это не твой особый талант? — спросила Рэрити.

— Ха, это был бы очень забавный талант, знаешь ли, — хохотнула Рэйнбоу Дэш. — Ну, в смысле уметь пускать змей изо рта.

— Может, он жеребец-затейник? — хихикнула Пинки Пай.

Видя, как остальные веселятся кто во что горазд, принцесса прикрыла лицо ладонью и вздохнула.

— Тёмный лорд не из тех, над кем можно потешаться и остаться безнаказанным! — нахмурился Северус. — Лучше следите за языком.

Пинки Пай беспечно пожала плечами и недолго думая ткнула пальцем в Метку, на что Северус отдёрнул руку, нахмурившись ещё больше.

— Опачки, а он всё ещё там! — удивлённо выкрикнула Пинки. — Довольно беспечно с его стороны, если честно. Он что, не знает, что через эти метки можно отследить и его, и всех его последователей?

Все присутствующие ошарашенно уставились на розововолосую атлантку.

— Что ж, это вполне возможно! — сказала Пинки, явно и сама удивившись удивлению остальных, а затем захихикала, подвинулась поближе к Северусу и внезапно прижала ладонь к метке Злого Лорда.

Северус буквально взвизгнул и, отдёрнув руку, прижал её к груди.

— Ты что творишь, глупая девчонка?! — буквально взвыл он, баюкая руку.

— Ну, он был слегка встревожен сегодняшними событиями, — заявила она, снова хихикая, — поэтому я послала ему привет и немно-о-ожечко счастья и радости, чтобы скрасить этот день. Я передала их ему напрямую. Думаю, он был очень расстроен, потеряв своего друга-змея.

И чего это все так на неё таращились?

–=W=–

Изучая последние фотографии, полученные с камер наблюдения в Литтл Уингинге, генеральный директор МИ5 вздохнул. На фото была запечатлена принцесса Луна, окружённая кажущимися низкорослыми, по сравнению с ней, стражниками, возвращающаяся в лес и, как он подозревал, державшая путь к порталу. То, что она была счастлива, было прекрасно видно по её широкой улыбке и по её упругому шагу. Чем бы эта принцесса сегодня ни занималась, абсолютно очевидно, что всё прошло более чем успешно. Охранники же, как им это и положено, не демонстрировали никаких эмоций, только настороженно наблюдали за окружающей обстановкой.

Но вот что реально привлекло внимание директора МИ5, так это слегка светящийся шар, парящий сбоку от Её Высочества. На снимках этого шара крупным планом была видна свернувшаяся внутри змея. И по всей видимости, змея была в ярости, если судить по тому, как она разевала пасть и билась о внутреннюю поверхность своего сферического узилища.

Сэр Уокер уронил фотографии на стол и поднял трубку телефона внутренней связи.

— Джеймс, передайте военным отбой — похоже, что всё вернулось к обычному состоянию. Хотя нет, пусть попридержат «Харриеры» на пару часов на точке. Если больше ничего не произойдёт, то после они могут возвращаться на базу. И ещё попроси зайти Кастора — у меня тут для него несколько новых фотографий.

Глава департамента откинулся на спинку кресла. Что за змея потребовала для своего отлова привлечь аж правителя нации? Или это была лишь предосторожность? А может, только она могла изловить её? Почему змея сидит в таком странном контейнере? И вообще, что это за шар такой и как он создан? Не говоря уже о том, как принцесса вообще его перемещала, если вокруг шара не наблюдалось абсолютно ничего, что могло бы его удерживать?

Очевидно, для решения этой головоломки ему не хватало каких-то важных деталей. Эквестрийцы явно затеяли нечто большее, чем просто установление дипломатических отношений с Англией. И похоже, что те несколько «технологий», что эквестрийцы столь охотно им предоставили, пусть и были новаторскими во многих отношениях, окажутся сущей мелочью на этом пути.

Что же у эквестрийцев на уме? И насколько им можно доверять?

–=W=–

По мнению Гарри, обед оказался на удивление хорош. В том, что дело не обошлось без хозяйничавшего на кухне домового эльфа, сомнений не было, поскольку бармен ни разу за это время не вышел из-за стойки бара и только раз отвлёкся, чтобы взмахом палочки подать им еду, а так он всё время болтал и выпивал с другими посетителями, которых, кстати, несколько смущало присутствие такой толпы детей. Дело дошло даже до того, что некоторые из новоприбывших посетителей останавливались в дверях и делали пару шагов назад, чтобы взглянуть на вывеску над дверью, словно опасаясь, что зашли не в то заведение.

Когда последний из учеников завершил свой обед, один из близнецов замахал палочкой, возвращая столы и стулья в их изначальный, грязный и заляпанный вид. Бармен со своего места за стойкой неприязненно зыркал на него во время всего процесса. Впрочем, учитывая, что выражение его вечно злобной физиономии в тот момент, когда Гермиона очищала столы, было всё же более рассерженным — может, он просто вёл себя как обычно?

— А вот теперь, — сказал второй из близнецов столпившимся у дверей паба и обсуждавшим дальнейшие планы на послеобеденное время младшеклассникам, — самое время посетить «Сладкое королевство» — остальные-то сейчас или обедают, или торчат в очередях! Пошли сейчас же!

И дети последовали за ними, как стайка гусят за гусаком.

Гарри отметил, что очереди у заведения мадам Паддифут и «Трёх мётел» были намного длиннее, чем раньше, а некоторые домовладельцы, норовя урвать своё, поставили перед дверями своих домов столы и подавали голодным студентам нехитрый перекус.

В противоположность вышеупомянутым местам, в «Сладком королевстве» хоть и было довольно многолюдно, но и для гриффиндорцев там оказалось вполне достаточно места, чему немало способствовало то, что внутри магазин оказался намного больше, чем снаружи. Если и прочие заведения были устроены аналогично, то получалось что сейчас в ресторанах действительно сидели толпы народа¹.

Выяснилось, что некоторые ученики решили, что «Сладкое королевство» вполне можно считать заведением общественного питания, и, сделав соответствующие заказы, сидели снаружи на наколдованных стульях за наколдованными же столами и набивали себе живот сладостями. В итоге гриффиндорцам, пробираясь внутрь, пришлось меж них полавировать.

Что ж, магазин их ничуть не разочаровал. Аппетитные лакомства покрывали буквально все поверхности. Многие Гарри узнал по своей жизни в Понивилле: сливочная нуга, поделённая на кусочки, залитые сахарной глазурью сочные кусочки кокоса, порезанного пластинками, пухлые ириски цвета гречишного мёда, бесчисленные пирамиды и ряды самого разнообразного шоколада… Тут были и вкусности, которые он видел в поезде: банки всевкусных драже, пакетики летучих шипучек и шоколадные лягушки. Одна стена магазина была полностью отведена под зачарованные лакомства с разнообразными эффектами: там была жевательная резинка «Друбблс», способная заполнить комнату разноцветными пузырями, которые потом не лопались несколько дней, мятные нитки для чистки зубов для особо привередливых — Гермиона купила коробку таких, «Перечные чёртики», слоган которых гласил: «Дыхните огнём на глазах изумлённых друзей!», сахарные «Мышки-ледышки», заставлявшие зубы пищать и стучать, помадки перечной мяты, выполненные в форме всякой земноводной нечисти, к примеру, в форме тех же лягушек, только эти ещё и продолжали прыгать у вас в животе, ажурные перья, сплетённые из сахарных нитей, и взрывающиеся конфеты. С первого же взгляда на всё это многообразие Гарри понял, где Рон потратит почти все оставшиеся у него кнаты!

Гарри и жеребёнки были впечатлены. Хоть эта кондитерская и напоминала магазин сладостей Бон-Бон в Понивилле, но тут разнообразие конфет и вкусов явно было побольше. Впрочем, зато выбор тянучек у Бон-Бон был явно побогаче.

А ещё Гарри удивило то, что даже после того наплыва учеников, что обрушился на магазин сегодня утром, полки всё ещё были заполнены. Но чуть позже он услышал, как мистер Флюм сказал своей жене, которая, как и он, выглядела довольно измученной: «Дай несколько галлеонов эльфу, и пусть он принесёт нам по коробке всего, что есть в этом списке» и отдал ей список, а она передала ему коробку «Перечных чёртиков», чтобы мистер Флюм мог заменить почти пустую на полке, и поспешила в подсобку.

Позже Гарри невольно задумался о том, сколько в какой-то там кондитерской можно потратить времени — и денег!

Близнецы, как ни странно, на этот раз решили побыть голосом разума.

— Не тратьте здесь все кнаты до последнего, — сказали они. — Вам стоит приберечь хоть несколько для магазина розыгрышей «Зонко», иначе потом обязательно пожалеете! А сюда мы можем вернуться и на обратном пути в замок.

Когда дети закончили набивать карманы конфетами, чтобы позже полакомиться ими в стенах замка, они направились к предложенному близнецами заведению.

Магазинчик «Зонко» оказался раем для шутников. В нём продавались взрыв-перья («БАБАХ!» после написания третьего слова), стопки взрыв-карт, фальшивые мыши (выглядят и пищат как настоящие и даже какают шоколадными катышками!), крылатые рогатки, клыкастые фрисби, бумеранги, всегда бьющие по пальцам того, кто их ловит, вопящие йо-йо, навозные бомбы, драже-вонючки, кровавые перья, пишущие поддельной кровью, оскорбляющие зеркала, снотворное мгновенного действия (со вкусом крепкого кофе!) и многое-многое другое. Один только стеллаж под фейерверки занимал почти всю стену магазина.

В общем, это было то место, где можно было легко провести час-другой, просто разглядывая выставленное на продажу. Гарри даже пришлось приложить немало усилий, чтобы успеть завладеть одним из совозаказных каталогов, да и то ему это удалось только после того, как он сделал несколько покупок. Пипсквик будет просто в восторге от предлагаемых салютов, а ещё Гарри был уверен, что зеркало, оскорбляющее всякого, кто в него посмотрит, станет хитом на школьном дворе.

–=W=–

Директор закрыл глаза и задумался.

— Когда я оставил Гарри с его родственниками… — наконец почти минуту спустя сказал он — и все атланты внезапно застыли. — В тот момент это было единственное безопасное место для него, — поспешил объясниться Дамблдор, взглянув на внезапно ставшее враждебным выражение лица принцессы Твайлайт и почувствовав, что его сейчас будут бить, возможно, даже ногами. — Сестра его матери могла послужить якорем для защиты, которую обеспечивала мальчику материнская любовь. Я смог распространить её на всю семью. Пока Гарри жил там, и он сам, и его родственники были в безопасности от последователей Волан-де-Морта — «Пожирателей смерти», как они сами себя называли — они не могли причинить ему вреда. Благодаря этому Гарри мог расти в нормальной семье, не опасаясь, что в любой момент на них могут напасть. И да, у Волан-де-Морта были последователи, которые, как я знал, попытаются найти мальчика, — тихо пояснил директор и печально покачал головой. — По сути, они всё ещё пытаются сделать это. Не поступи я подобным образом, в дело обязательно вмешался бы Визенгамот, превратив мальчика в политический квоффл — разные фракции устроили бы из-за него свару в попытках решить, в чей дом ему следует отправиться. И, соответственно, чей род получит доступ к состоянию его семьи. И вполне могло выйти так, что его бы поместили в семью, которая тайно поддерживала Волан-де-Морта, тогда, возможно, однажды с мальчиком случился бы «прискорбный несчастный случай»… или, что не менее опасно, он превратился бы в одного из сторонников Тёмного лорда.

На этих словах Дамблдор покачал головой, как бы подчёркивая неприемлемость подобного исхода.

— И даже окажись он в семье нейтралов или моих сторонников, — продолжил директор, — эта семья стала бы целью атак со стороны нераскаявшихся Пожирателей смерти. И в конце концов кому-нибудь из Пожирателей смерти обязательно удалось бы добраться до Гарри.

Дамблдор сделал паузу, обдумывая свои следующие слова.

— Попытка поместить его в семью за пределами Англии вызвала бы не меньше проблем. Сторонникам Волан-де-Морта было бы несложно разыскать моих друзей и знакомых за границей, а затем отследить уже их друзей, ища приёмного малыша с растрёпанными чёрными волосами, который внезапно возник в семье. И заклинания, изменяющие внешность, им бы не помешали. Сестра его матери была единственным реалистичным вариантом. Вдобавок, будучи магглами, они не могли получить доступ к сейфу в Гринготтсе и разграбить состояние его семьи. Я наложил заклинания, чтобы следить за физическим и психическим здоровьем мальчика, и Минерва может вам это подтвердить, но, — на этих словах директор устало вздохнул, — к сожалению, я допустил при этом одну очень серьёзную ошибку, и заклинания не сработали так, как я планировал. Минерва всегда говорила, что мне следовало лично проверить его благополучие, но я безмерно доверял своим заклинаниям, которые должны были держать меня в курсе. Это и стало моей ошибкой, о которой я теперь глубоко сожалею. Заклинания, которые я так тщательно выстроил, чтобы защитить Гарри, на самом деле не давали мне возможности заметить какие-либо признаки или негативные изменения, способные заставить меня присмотреться повнимательнее и попытаться разобраться лично. Я никогда не прощу себе этого промаха и того, чем это обернулось для Гарри Поттера. Я не знаю, как мне исправить ту фатальную ошибку, которую я совершил, но я всё равно до конца жизни буду пытаться это сделать, — сказал Дамблдор, глядя в глаза принцессе Твайлайт.

Принцесса медленно кивнула, она явно всё ещё была недовольна сложившейся ситуацией, но, как он надеялся, признала его искренность.

— Я знал, что Волан-де-Морт исследовал очень тёмные разделы магии, — тяжко вздохнув, продолжил директор. — Он не раз заявлял своим последователям, что сделал себя бессмертным, что теперь он не может умереть. Но я не знал, каким именно образом он достиг этого. Есть много способов продлить жизнь, стать бессмертным в разных смыслах этого слова. К примеру, Фламели получили бессмертие с помощью Философского камня. Но что сделал Волан-де-Морт? После долгих лет исследований и благодаря неоценимой помощи профессора Снейпа, — Дамблдор кивнул в сторону упомянутого мага, — я стал всё больше подозревать, по какому именно пути он решил пойти, но доказательств этого было недостаточно, да и надёжность их оставалась в лучшем случае сомнительной. А попытка посетить Гарри, пока он проживал у Дурслей, чтобы ещё раз попытаться исследовать его шрам, вполне могла подвергнуть его и приёмную семью опасности. Поэтому я решил подождать. И вот это, — директор перевёл взгляд на диадему Равенкло, — ясно показывает мне путь, который он выбрал на самом деле. Был ли шрам Гарри создан случайно или преднамеренно, мы, вероятно, никогда достоверно не узнаем. Впрочем, я всё же полагаю, что это была случайность, поскольку в детской, где нашли Гарри и его покойную мать, не было никаких следов готовящегося ритуала. Такие предметы, содержащие часть души человека, мы называем крестражами, — пояснил директор, покачивая головой, пока Северус, тряхнув рукой, разворачивал рукав мантии. — Герпий Злостный был первым европейцем, который испробовал этот ритуал — по крайней мере первый, о ком мы знаем, — Дамблдор снова покачал головой. — Пока хотя бы кусочек души остаётся в этом мире, она не может начать своё следующее великое приключение. Таким образом можно вечно сдерживать Смерть, — он посмотрел на профессора Снейпа, который потирал свою руку. — Вот почему Тёмная метка никогда не исчезла, и вот почему она становилась темнее — Волан-де-Морт набирался сил.

Директор снова посмотрел на принцессу Твайлайт.

— Оторвать часть своей души — великое зло, осмелившийся на это практически перестаёт по-настоящему быть человеком, его уже нельзя назвать действительно вменяемым. А уж сделать это более одного раза и вовсе немыслимо. Неужели он настолько раздробил свою душу, бездумно убивая невинных людей — а это, как известно, он делал постоянно, что этот осколок его души откололся и прилип к Гарри совершенно случайно? Или же он сделал это намеренно, просто ритуал не в полной мере удался? — Альбус несколько секунд помолчал. — Что ж, полагаю, это не имеет особого значения, — продолжил Дамблдор, поглаживая бороду, а затем глубоко вздохнул. — Теперь мы знаем, что два осколка его души были высвобождены из удерживавшей их магии. И какая-то часть души должна была остаться у него самого. Таким образом, один раз он расколол душу намеренно. Как минимум один раз, — директор поджал губы и, глядя на Твайлайт, снова погладил бороду. — И тут у нас возникает вопрос: сколько же раз он это делал? Был ли осколок в шраме Гарри случайным? Или же, уже создав один, он захотел сделать Гарри вторым вместилищем, обеспечив существование трёх частей? Или же Гарри должен был стать пятым? А может седьмым? Или одиннадцатым? Это всё — магические числа, но которое из них он выбрал?

— О, тут всё просто, — перебила его размышления вслух Твайлайт, — специально он сделал это как минимум трижды. Если считать его самого и Гарри, то получается пять фрагментов.

Все присутствующие ошарашено уставились на принцессу атлантов.

— Но это же очевидно, здесь простейшая геометрическая прогрессия, — видя их недоумение, заявила она, закатывая глаза.

Остальные по-прежнему продолжали таращиться на неё.

— Гарри был последним, кого он… создал, — вздохнула Твайлайт. — Намеренно или нет — значения не имеет. Гарри стал последним. Точка. Тот осколок, который я исследовала, был совсем крошечным. Но только один этот факт ничего нам не даёт. Если предположить, что в начале процесса душа у него была абсолютно целой, и фрагмент в Гарри — это конечная точка, то и две точки не позволяют сделать никаких конкретных выводов. Однако диадема даёт нам третью опорную точку. К сожалению, у нас нет как-либо измеренных параметров размера души, но мы можем взять за исходную величину, что одной единице будет равна величина души неповреждённой, — принялась рассуждать Твайлайт, вышагивая туда-сюда. — У меня нет опыта расщепления душ, и я не читала ни одной книги, посвящённой этой теме — собственно, мне не попадалось даже упоминания о подобном. Тем не менее я видела эти два осколка души и могу оценить их относительные размеры.

Принцесса кинула на директора быстрый взгляд.

— Можно предположить, что средний размер образующегося фрагмента души по размеру равен тому, что был в диадеме. Однако у Гарри он явно был меньше, поэтому размер в диадеме не может быть принят как размер по умолчанию.

Маги и ведьма обменялись озадаченными взглядами, при этом Северус понимающе кивнул.

— Вдобавок осколок души в шраме Гарри также не может считаться размером по умолчанию, поскольку тогда потребуется объяснение того, что осколок в диадеме оказался настолько больше. Таким образом, простой график в виде наклонной прямой, описывающий размер оставшейся души Волан-де-Морта, тут не подойдёт. Ну, если только он не проделал эту операцию специально более тридцати раз кряду и если фрагмент, содержащийся в диадеме, был его первым крестражем.

Подобный вывод привёл магов в немалое замешательство.

— По слухам, создание крестража чрезвычайно болезненно, — откашлявшись, медленно произнёс Дамблдор. — Сомневаюсь, что, пережив такую боль, можно оставаться в здравом уме.

— Что лишний раз подтверждает ошибочность подобного предположения, — кивнула ему принцесса. — Если, конечно, это правда. Следующая наиболее вероятная прогрессия — это геометрическая, — продолжила расхаживать по комнате Твайлайт, — в которой каждая точка данных представляет собой оставшийся как размер души Волан-де-Морта, так и осколка внутри конкретного крестража. То есть, каждый раз, когда он проводил этот ритуал, тот раскалывал его душу пополам. Опять же, предполагая, что исходник представляет собой неповреждённую душу, то, основываясь на разнице в размерах между осколками души в диадеме и Гарри, мы можем поместить фрагмент Гарри на последнее место и посмотреть, сочетается ли размер осколка в диадеме с одним из возможных положений на графике. Если мы начнём с трёх точек, то не сможем поместить диадему на вторую позицию — величина слишком мала, но вот если мы перейдём к варианту с пятью точками, то это отлично сходится, но только если предположить, что диадема была самым первым крестражем. Это означает, что после создания случайного четвёртого крестража в Гарри у Волан-де-Морта осталась только одна шестнадцатая часть души. В таком случае нам необходимо найти только два крестража.

Маги ошарашенно таращились на Твайлайт, отчего она даже на секунду сбилась с мысли и остановилась, дабы посмотреть на них.

— Но это работает только в том случае, если при разделении размер осколков не получается случайным. В таком случае я могу ожидать что ритуал захватывает меньший из доступных осколков. Такой подход предотвратил бы случайное запечатывание в крестраж основной части души и в результате — превращение мага в овощ. Но если размеры осколков случайны, то предсказать, в какой точке на графике может оказаться диадема, попросту невозможно, как невозможно определить и количество крестражей, которые могут существовать. Как и определить, насколько велик размер оставшейся у Волан-де-Морта души. Если следующий крестраж, который мы обнаружим, не будет соответствовать ни одной из предполагаемых точек в геометрической прогрессии, тогда стоит признать, что ритуал создаёт осколки произвольного размера, и это не оставит нам возможности определить, сколько крестражей он создал или в каком порядке они были сделаны. Однако, если мы найдём осколок больше того, что содержался в диадеме, но всё ещё вписывающийся в геометрическую прогрессию, лишь сдвинув все остальные на несколько позиций ниже, то мы точно так же не сможем определить, сколько раз он это сделал, потому что не знаем размера самого первого крестража. В любом из этих случаев наша задача значительно усложняется.

Тем не менее, учитывая относительные размеры двух крестражей, шансы на то, что два осколка души, которые я видела, будут соответствовать геометрической прогрессии из, возможно, бесконечного числа вариантов случайных расщеплений настолько малы, что исключают это как разумное предположение. Особенно, если учесть предположение, что ритуал не может быть выполнен множество раз без полной потери создателем рассудка, что автоматически означало бы, что он неспособен продолжать разделение.

Сейчас нам нужно найти ещё один осколок души и сравнить его с уже обнаруженными, — Твайлайт пожала плечами. — Если он подойдёт к любой свободной точке на графике, то геометрическая прогрессия будет подтверждена как наиболее вероятное решение. И в этом случае мы будем считать, что Волан-де-Морт намеренно трижды разделил свою душу, сделав четыре крестража. Если же следующий осколок души окажется больше уже известных нам, но всё же будет соответствовать геометрической прогрессии, тогда нам придётся решить, сколько раз он хотел разделить свою душу, или определить, какого размера часть души стала его самым первым крестражем.

Был ли Гарри предназначен стать его четвёртым крестражем, оставив его душу разделённой на пять частей, доподлинно неизвестно, но вряд ли это так, если учесть отсутствие у этого осколка хоть каких-то защитных заклинаний. Ну и отсутствие признаков проведения ритуала в доме Поттеров, — кивнула Твайлайт Дамблдору под конец своей речи, после чего слегка наклонила голову в ожидании реакции окружающих.

Несколько секунд Дамблдор неотрывно смотрел на принцессу атлантов, затем вздохнул и пожал плечами.

— Потребуется время, чтобы найти сведения о том, куда мог податься Том Реддл, покинув Хогвартс, и чем он занимался всё это время. О да, — сказал директор, оглянувшись на сдавленный вздох, раздавшийся со стороны Минервы, — это его имя, его настоящее имя до того, как он взял себе это прозвище — Волан-де-Морт. В переводе с французского оно означает «Укравший у смерти». Том Реддл был таким многообещающим учеником, — покачал головой Дамблдор. — Он впитывал знания словно губка и был не по годам могущественен. Всё, что он делал, практически всегда можно было считать идеальным. Том был лучшим в каждом классе. Его назначили сначала старостой класса, а затем и старостой всего факультета. Он закончил учёбу с отличием, и у него были друзья на всех факультетах — впрочем, подозреваю, что он считал их не более чем инструментами и использовал соответствующе. Он даже получил награду за особые заслуги перед школой после того, как указал на организатора серии нападений, виновного в смерти ученицы, — директор посмотрел в окно на тонкую струйку дыма, всё ещё видневшуюся в небе. — Что ж, теперь мы знаем про василиска, что всё это было ложью и что студент, которого он обвинял, был невиновен. Вполне вероятно, что именно Том Реддл и выпустил василиска много лет назад.

Я подозревал, что Том не был тем пай-мальчиком, которого изображал в школе, — вздохнув, продолжил директор, — но некоторые учителя были просто очарованы его талантом и бойким языком. — Директор снова пожал плечами. — Но в его душе была тьма. Я чувствовал это. И его действия в приюте, в котором он жил, говорили об этом. К сожалению, я тогда был всего лишь профессором трансфигурации, не более. Директор Диппет и многие другие профессора ничего не знали о моих подозрениях. Поэтому я мог только смотреть и надеяться, что ошибался. — Дамблдор откинулся на спинку стула. — После того, как Том закончил учёбу, я потерял его из виду. До меня доходили разные слухи, что он работал то тут, то там, а потом даже слухи о нём пропали.

В 1971-м Том подал заявку на вакантную должность профессора защиты от тёмных искусств, через пять лет после того, как я стал директором школы. — Дамблдор долгим взглядом посмотрел в окно. — Но он ушёл буквально сразу после того, как не смог объяснить, почему захотел именно эту должность, притом, что сам явно не был заинтересован в преподавании. Именно после этого собеседования профессора в Хогвартсе и перестали задерживаться на должности Защиты от тёмных искусств больше года. Подозреваю, что он и наложил проклятие на должность сразу после нашего собеседования, после которого Том был вынужден покинуть замок, однако мне до сих пор не удалось обнаружить, на чём проклятье закрепилось, его якорь, — на этих словах директор тряхнул головой. — Я неоднократно проверял класс, кабинет и жилые помещения, выделенные профессору Защиты, на предмет скрытых рун или любых тёмных артефактов, но безрезультатно. За эти годы я сменил название курса, и три года подряд в Хогвартсе преподавали «Оборону от губительной магии». Я даже менял кабинеты и классы, в которых проходили занятия, но это ничего не дало.

Директор перевёл взгляд на восстановленную диадему в руках Филиуса.

— Возможно, эта диадема и была якорем. Мы узнаем, так ли это, уже в этом или в следующем году. Но как бы то ни было, боюсь, этот вопрос нам придётся пока отложить и не объявлять о нашей находке, — вздохнув и пригладив бороду, директор посмотрел на враз похмурневшего профессора чар. — Мы ведь не хотим предупредить последователей Волан-де-Морта о том, что мы раскрыли его секрет? Или даже его самого, когда он вернётся.

Старый маг протянул руку, и Филиус неохотно отдал ему диадему, которую Дамблдор положил в открытый ящик стола. Задвинув ящик, директор постучал по нему палочкой.

— Теперь только я могу открыть этот ящик, и его невозможно взломать, не разрушив то, что в нём содержится, — сказал Альбус и с улыбкой посмотрел на собравшихся. — Пусть это останется нашим секретом, пока вопрос с Томом не будет решен окончательно. Позже я дополнительно наложу на него чары фиделиуса, и никто не узнает, где находится диадема Ровены Равенкло.

Все присутствующие кивнули.

— Кроме того я немедля начну просматривать свои воспоминания и, возможно, смогу найти в них ещё какие-то подсказки, — пояснил директор, кинув взгляд на свой омут памяти, затем посмотрел на профессора трансфигурации и добавил: — Я знаю, сколько у тебя сейчас важных дел, Минерва, но мне придётся ещё больше положиться на тебя, пока я буду этим занят.

— Я понимаю, Альбус, — ответила Минерва поморщившись.

— Возможно, вы могли бы попросить троих ваших учеников с седьмого класса проводить по одному уроку в неделю для учеников первого, второго и третьего классов? — тут же предложила Твайлайт. — Или попросите их хотя бы проверять домашние задания, которые сдают дети. Вы можете назвать их помощниками профессора. Именно так мы поступаем в Школе Селестии.

В ответ на её предложение профессора удивлённо воззрились на принцессу, а затем переглянулись.

— Отличная идея, — сказал директор. — Минерва, как думаешь, сможешь подобрать трёх лучших учеников со своего курса? Мы даже можем предложить им небольшой гонорар в качестве стимула.

— Да, полагаю, это сработает, — медленно кивнула хмурившаяся до этого Минерва после минутного размышления, а потом, сделав паузу, добавила: — И мы могли бы таким же образом поступить с теми вещами, которые найдут домашние эльфы. Добавим им немного внеклассной работы, сложность которой будет хорошо смотреться в их резюме. А с чем не справятся сами, пусть обращаются ко мне, будем разбираться вместе.

— О да! — воскликнул Филиус, воодушевлённый этой идеей. — Это станет превосходной практикой для седьмого курса.

— А что насчёт чар Хогвартса? — спросила Твайлайт. — И поиска прочих предметов, которых здесь быть не должно?

— Что для вас важнее? — поинтересовался Дамблдор, взглянув на принцессу. — Я не могу одновременно и пытаться узнать, что сделал Том, и разбираться с чарами Хогвартса. А если привлекать к делу министерских, то потребуется рассказать им то, что мы стремимся сохранить в секрете. К тому же, — со вздохом добавил директор, — участие Министерства в переработке чар Хогвартса откроет возможность сторонникам Тома устроить дыры в защите или саботировать то, что делают другие.

— А вы будете возражать, если несколько профессоров из Школы для одарённых… учеников принцессы Селестии прибудут сюда, дабы исследовать чары? — после недолгого молчания поинтересовалась Твайлайт.