Если б желания были понями...

89. Размышления

Кастор был впечатлён и даже несколько подавлен величием бального зала посольства. Помещение представляло собой настоящее произведение зодческого искусства — с мраморными стенами и полом из светлого дерева, с которым контрастировала отделка и мебель из тёмных сортов древесины. Источников освещения не было видно — казалось, будто светится сам потолок: не слишком ярко, но, куда ни глянь, тени можно было углядеть лишь под столами и стульями. Огромные окна, занимавшие одну из стен, выходили на хорошо освещённый двор, ограниченный с одной стороны стеной здания, а с другой куполом, прикрывавшим портал, и теми постройками, что расположились за ним дальше.

Сейчас Кастора в основном беспокоило только то, что зал явно был больше, чем ему полагалось быть. Потолок однозначно находился выше, чем это в принципе возможно в двухэтажной пристройке к основному зданию. Мало того что вдоль стен зала имелся балкон, расположившийся где-то на уровне третьего этажа, так ещё и потолок возвышался над этим балконом ещё этажа на три как минимум!

Навскидку штаб-сержант прикинул, что только танцевальный пол был не меньше чем тридцать на тридцать метров, а ведь там ещё была фуршетная зона, да и стены хоть какую-то толщину должны иметь! В общем это никак не сочеталось с теми тремястами квадратными метрами, что, по сведениям Кастора, здание занимало на плане. Ему оставалось лишь надеяться, что никто другой не знает размеров здания достаточно хорошо, чтобы обнаружить такое вопиющее несовпадение.

В углу комнаты, окружённый плотной толпой гостей, скромно пристроился один из «гвоздей» сегодняшнего приёма — аппарат для лечения рака. Этим устройством была горизонтальная пластиковая труба, очень похожая на старые «железные лёгкие» пятидесятых годов, когда полиомиелит был бедствием для всей страны. Ложе, на которое должен был укладываться пациент, выдвигалось, но полупрозрачный пластик был достаточно мутным, чтобы мешать разглядеть, что находилось внутри.

Кнопка «Питание» на деле не замыкала никакого реле подачи напряжения на электронную «начинку» машины — она просто проверяла заряд кристаллов, замаскированных среди мешанины электроники батарейного отсека. Если они были достаточно заряжены, то после нажатия кнопка, располагавшаяся под внушительной шкалой уровня мощности со множеством стрелок на ней, загоралась, сигнализируя о готовности аппарата. Рычаг, словно пришедший из второсортного фильма ужасов про монстра Франкенштейна, имел несколько положений: в положении «ПЕРВЫЙ ЭТАП» он активировал набор успокаивающих рун; следующее положение — «ВТОРОЙ ЭТАП» — активировало комплект рун сна; затем после короткой паузы в пять минут, отсчитываемой на дисплее таймера, рычаг сам опускался в положение «ТРЕТИЙ ЭТАП», и возникшее кольцо света медленно перекатывалось от головы пациента к его ногам. На самом деле рычаг был прикреплён к выглядящему чрезвычайно сложным устройству, единственной целью которого было скрывать заклинания-руны среди множества печатных плат, плотно забитых электронными компонентами. Самое удивительное, что начни кто разбираться в этой мешанине электроники, он бы убедился, что она работает, правда, вряд ли бы смог понять, что же именно она при этом выполняет.

Если же отбросить всю эту электронную шелуху, принцип работы машины оказывался довольно прост (ну, по крайней мере на словах): после активации руны приказывали раковым клеткам, оказавшимся внутри трубы, остановить деление, а затем и прекратить свою жизнедеятельность, в результате чего опухолевые образования умирали меньше чем за секунду. Следующее заклинание удаляло отмершие раковые ткани. Всё, что оставалось — дать команду соответствующим клеткам крови «отремонтировать» повреждения и удалить оставшийся мусор, отправив его соответствующим выделительным органам.

Собственно, на всю операцию уходило всего десять минут. Однако столь быстрое исцеление выглядело бы подозрительным — нужно было поддерживать иллюзию работы технологии, то есть некой сверхсложной, но всё же техники, а не мгновенного излечения как по волшебству. Для этой цели пациент оставался внутри трубы, в которой световое кольцо курсировало туда-сюда по его телу, ещё пятьдесят минут. Помимо прочего, это свободное от фактической работы время, сопровождаемое позаимствованной из фантастических фильмов иллюминацией, давало время для адекватной перезарядки кристаллов. Рядом стоял небольшой генератор, в теории способный питать установку где-то в чистом поле, но сегодня она была подключена к обычной электрической розетке на стене.

Последнее заклинание, срабатывавшее спустя час после начала лечения и перевода рычага в положение «ПЕРВЫЙ ЭТАП», будило пациента и накладывало на него лёгкое ободряющее воздействие, после чего моторчики с натужным гудением выдвигали ложемент с пациентом из трубы.

Пони-учёные были одновременно и разочарованы, и заинтригованы процессом создания «лечебной машины»: разочарованы потому, что приходилось изобретать сложные технические средства для того, чтобы сделать незаметными несколько простых заклинаний, заинтригованы — тем, насколько удачно у британцев это в конце концов получилось. В результате даже если разобрать машину до последнего винтика, внутри обнаруживались вполне рабочие механические части и электроника, которая ими управляла. Тем не менее если абсолютно точно, вплоть до логотипа, не скопировать исходный дизайн, то подобная копия никогда не заработает.

Рядом с установкой для лечения находилось диагностическое устройство, представлявшее собой простую с вида платформу с широким горизонтальным металлическим кольцом, которое, стоило кому-то зайти в середину, поднималось вдоль вертикальной рейки и затем опускалось, имитируя сканирование пациента. Единственная лампочка светилась зелёным, но только до тех пор, пока устройство не обнаруживало живые раковые клетки. Эта установка могла питаться от того же небольшого генератора, но также была подключена к розетке.

Диагностическое устройство стало довольно популярным аттракционом. Более того, установка успела обнаружить трёх человек, которые и не догадывались, что у них ранняя стадия рака. Всем троим сообщили, что после того, как они подтвердят диагноз у своих врачей, посольство будет радо предоставить им бесплатное лечение в любое удобное время. Это чудесное совпадение наглядно доказывало, что предлагаемая эквестрийцами технология и правда работает. Ну, или то, что они, как минимум, действительно могут легко диагностировать рак.

Также тут висел небольшой плакат, извещавший о том, что у пришельцев есть эффективные решения и для других болезней, таких как боковой амиотрофический склероз и мышечная дистрофия, но они пока ещё не готовы к массовому применению.

Эквестрийцы и британцы поначалу подумывали было о том, чтобы гостей во время бала обслуживали несколько бывших пациентов с восстановленными утерянными конечностями, но в итоге отказались от этой затеи, посчитав, что для них это может показаться унизительным. Вместо этого публике была лишь представлена брошюра с фотографиями некоторых добровольцев до и после.

Но истинным соблазном для политиков, конечно же, были сами эквестрийцы. Все превращённые женщины носили платья с открытой спиной, позволяя пегаскам открыто демонстрировать свои татуировки крыльев. Единороги тоже время от времени демонстрировали заинтересованным сторонам татуировки концентрических кругов, пусть и спрятанные у них под волосами.

Принц Блюблад оказался в своей стихии и прикладывал все силы, чтобы, налаживая выгодные контакты с акулами бизнеса и мировыми политиками, не отдать «за так» свои секреты. Наблюдать за тем, как янки пытаются монополизировать всё его время, было довольно забавно, поскольку они по старой привычке продолжали принижать и унижать всех, кого считали своими соперниками. Главными противниками тут были Советский Союз, Китай, Япония и Германия. Но Индия, Канада и Австралия, как члены Содружества, оказались в привилегированном положении благодаря своим тесным связям с Великобританией. Они потратили немало времени, обсуждая с британским послом и его помощниками, когда образцы инопланетных технологий окажутся у них в руках… и во сколько им это обойдётся. И на какие экономические и политические уступки придётся пойти, дабы получить разрешение перенести производство с британских островов на свою территорию.

Бал имел грандиозный успех. На мероприятии присутствовали представители 180 стран, имеющих посольство или дипмиссию в Лондоне. И Кастор был уверен, что следующие несколько недель во время совместных чаепитий подруги жены станут устраивать ей допрос с пристрастием, дабы та во всех подробностях описала сам приём, а также с кем из политиков и звёзд ей удалось пообщаться. Прямо сейчас глаза дочери и жены светились счастьем от личной встречи с принцем Чарльзом и принцессой Дианой, удостоившими их краткой беседы, не говоря уже о знакомстве с премьер-министром и его супругой.

Жена Кастора не была какой-то там «светской львицей», интересующейся людьми, исходя исключительно из их социального статуса, — напротив, её интересы были весьма приземлёнными. Тем не менее мало кто из простых людей мог когда-либо надеяться на встречу с членами королевской семьи. И уж тем более услышать переданное главе семьи выражение монаршей благодарности за помощь эквестрийцам. Блюблад даже пригласил их побывать после рождества — или Дня Согревающего очага, кому как нравится — в Эквестрии с краткосрочной экскурсией.

Несколько десятков высокопоставленных дипломатов смогли лично совершить короткую экскурсию сквозь портал, дабы развеять любые слухи о том, что всё это — мистификация. После бала фотографии, сделанные на другой стороне, были немедленно переданы соответствующим правительствам для внимательнейшего изучения.

Все посетители обратили внимание на массивные стены и солдат вокруг портала по ту сторону. Некоторые заметили дозорных и на самих стенах, и то, что они внимательно наблюдают во все стороны, а не только за порталом. И хотя Кастор, по вполне понятным причинам, остался на земной стороне портала, он был уверен: многие из них заметили, что земная сторона была ориентирована на то, чтобы удержать любого, кто попытается вырваться из портала. Эквестрийская же сторона, напротив, была в первую очередь предназначена противостоять любой попытке кого-либо прорваться к порталу.

Особый интерес у американских, российских и китайских послов вызвало оружие, которым были вооружены солдаты эквестрийской армии. И было понятно, что вид охранников, вооружённых копьями и мечами, определённо сбивал их с толку. Матёрые дипломаты явно не могли уразуметь, как существа с таким примитивным оружием были способны создать столь передовые медицинские технологии. И по факту являться доминирующим видом на планете.

Но больше всего они не понимали, почему именно Великобритания заслужила благосклонность пришельцев и не кроется ли за этим какой-нибудь коварный план.

И долго ещё после бала, политики и дипломаты приглашённых стран на своих сугубо секретных совещаниях разбирали каждый чих, каждое слово, прозвучавшее во время данного мероприятия, пытаясь отыскать скрытые смыслы и угадать тайные замыслы.

–=W=–

Гарри и жеребёнки несказанно радовались тому, что Бон-Бон и Лира держались от них на расстоянии. Время от времени дети замечали их в коридорах и на занятиях, а иногда и во время всеобщей трапезы, но последнее случалось довольно редко. Кроме того, четверо учеников ни разу не видели, чтобы старшие эквестрийки пользовались имевшимися у них палочками. Но несколько прогулок по портретам помогли выяснить, что на самом деле взрослые пони действительно приглядывают за своими подопечными, предпринимая усилия, чтобы не попадаться на глаза, а в свободное время постоянно тренируются в обращении с палочками.

И ещё для них оказалось полной неожиданностью увидеть, как старшие кобылы используют заклинание «хождение сквозь стену». Честно говоря, взбудораженные сначала поисками Тайной Комнаты, а затем и битвой с василиском, что Гарри с жеребёнками, что Гермиона попросту забыли об этом заклинании.

Естественно, Гермиона немедленно начала перелопачивать все имеющиеся у них книги и учебники в поисках этого заклятья — объяснения Гарри оказались не особо полезными. К сожалению, даже в школьной библиотеке не нашлось ничего, что могло бы дать ответ на интересующий вопрос. И вряд ли кого-то удивило, что когда Гарри, как уже ранее пробовавший это заклинание, под взглядами пристально наблюдавшей за ним толпы попробовал по памяти воспроизвести нужные действия, эта попытка предсказуемо закончилась неудачей. Но разобралась с заклинанием первой всё же Гермиона, когда Гарри наложил его сразу на них двоих и вместе с девочкой смело пошёл на стену. Только вот Гермиона прошла, а Гарри ударился носом. Снова.

В конечном итоге им всё же удалось пройти вдвоём. Гермиона просто потребовала от Гарри закрыть глаза и провела его за собой, не сказав, где именно их будет ждать стена.

— Закрой глаза! — Гарри повиновался. Потом девочка несколько раз крутанула его.

— Это-то зачем? — спросил он, слегка покачиваясь от головокружения.

— Надо. А теперь возьми меня за руку и иди за мной!

Гермиона настойчиво потянула его за руку, не позволяя ему тормозить.

— А теперь открывай глаза! — внезапно потребовала каштанововолосая.

Раскрыв глаза, Гарри неожиданно для себя обнаружил, что уже почти преодолел стену. У него получилось! Пусть и с посильной помощью подруги, но он добился успеха! Этот прорыв словно прорвал плотину — уже вскоре все они могли проходить сквозь стены.

То, что Бон-Бон и Лира учились пользоваться палочками, не было неожиданностью — юные эквестрийцы этого вполне ожидали. В конце концов, чем ещё двое взрослых могут заниматься целый день? Особенно, если брать в расчёт то, что палочки сделали магию доступной для не-единорогов. А вот что их действительно удивило, так это что взрослые учились намного быстрее их самих. Впрочем, у двух эквестриек было серьёзное преимущество: им не нужно было посещать историю магии, астрономию и другие «лишние» предметы, благодаря чему не просто освобождалось время для изучения того, ради чего они здесь, собственно, и оставались, так ещё и не нужно было на эти «лишние» предметы отвлекаться, теряя концентрацию.

Объявление об открытии посольства, как знали Гарри и жеребёнки, в мире магглов произвело настоящий фурор, но в магическом мире оказалось удивительно малозаметным, почти не привлёкшим внимания событием. Бон-Бон и Лира заранее предупредили их о приближающемся открытии, чтобы Гарри с жеребёнками не особо удивлялись, если к ним будут приставать с вопросами другие ученики, но единственными, кто обратил на это хоть какое-то внимание, стали несколько полукровок из смешанных семей, которым сообщили об этом родители. У магглорожденных же просто не было возможности свободно общаться со своими родителями, и они, вероятно, узнают о ситуации только когда вернутся домой на Рождество.

Естественно, что противоположная сторона — чистокровные волшебники и ведьмы — просто игнорировали всё, что делали магглы, как несущественное для мира волшебников.

Глядя на реакцию, вернее, отсутствие оной у чистокровных, Гарри невольно задался вопросом, что же о сложившейся ситуации думает Министерство.

–=W=–

По прошествии квиддичного матча Малфой понемногу вернулся к своим старым привычкам и стал таким же говнюк… э-э-э, неприятным, как и прежде. Затаив злобу из-за проигрыша, он как-то заявил, что ловца Гриффиндора, Гарри, вполне может заменить древесная лягушка, главное, чтоб рот у неё открывался пошире. Правда, никому кроме него самого эти слова не показались смешными — все были впечатлены тем, как Гарри держался на своей взбесившейся метле.

Тогда взревновавший злой Малфой принялся насмехаться над Гарри из-за того, что у того нет настоящей семьи. Однако три жеребёнки быстро обломали надежды слизеринца, что это хоть в какой-то степени проблема для Гарри. Они во всех красках расписали, насколько огромный и красивый замок у принцессы Твайлайт, да ещё и намекнули, что Гарри имел право обращаться к диархам королевства просто по имени — как подопечный королевской семьи. И что они пятеро и были его семьёй, в которой он так нуждался. К тому же, если посчитать ещё и других анимагов, то тогда уж точно можно было с уверенностью заявить, что у него было множество близких пон… э-э-э, друзей и родственников — куда больше, чем жалкая пара везде сопровождавших Драко «его бойфрендов» — о Панси они тактично не стали упоминать.

Правда, жеребёнки так и не поняли, почему, когда они произнесли эти слова вслух, Драко внезапно разъярился. Он что, недоволен своими с ними отношениями?

А ещё Меткоискательницы были до крайности поражены, лично убедившись, что природе здесь, на Земле, никто не помогает. О, они, конечно, видели грозы, гремевшие сами по себе, и тому подобное, когда гостили у Уизли, да и здесь, в Хогвартсе, однако они и не догадывались, что зима в Шотландии возьмёт и наступит просто так: нипони не проводил осеннего забега листьев, не прокладывал птицам путь на юг… Просто на улице каждый день становилось всё холоднее и холоднее, пока однажды утром они, проснувшись, не обнаружили на улице слой снега по колено. Не меньше жеребёнок поразило, что в коридорах Хогвартса оказалось ничуть не теплее, чем на улице. И это у людей, владеющих магией! Они что, не могли использовать её, чтобы законопатить многочисленные щели и трещины, через которое высвистывало всё тепло из замка? Или таким образом профессора ненавязчиво заставляли учеников колдовать, пытаясь хоть немного согреться? Как бы то ни было, но вскоре согревающие чары стали любимыми заклинаниями первоклашек.

Профессор Макгонагалл обошла всех учеников, узнавая, кто останется на рождественские каникулы. Как оказалось, только семья Уизли — Рон, Джинни, Перси и близнецы — останется в башне Гриффиндора — мистер и миссис Уизли собирались на праздники навестить Чарли в Румынии. Все остальные собирались домой.

Даже Миртл.

По словам профессора Макгонагалл, её родители умерли не так уж и давно. Им было за восемьдесят, и они думали, что их дочь ещё ребёнком погибла в автомобильной катастрофе. Ещё у Миртл были брат и сестра, которые родились, когда она уже поступила в Хогвартс, так что бывшая призрак мало что о них знала, а те знали о ней ещё меньше. И даже если их внуки и смогут принять её как часть семьи, для всех остальных праздник из-за этого станет довольно тягостным, поскольку она среди этих магглов будет практически чужим человеком. Проблему усугубляло и то, что ни в одном из следующих поколений её семьи не появилось ребёнка-волшебника, что могло бы облегчить ей возвращение.

И если этого покажется мало, не стоит забывать о проблемах, связанных с необходимостью восстановления её в семье на правах старшей сестры — сестры, которая выглядела чуть ли не впятеро младше родных брата и сестры. Тут даже магглы заметили бы, что что-то здесь не сходится.

Фактически, отправить в такой ситуации девочку к её младшим родственникам — всё равно что взять и отдать её на воспитание в случайную маггловскую семью просто потому, что у них совпадают фамилии. Так что превращённые кобылки всей компанией заявились к Макгонагалл и огорошили ту утверждением, что Миртл, разумеется, отправится с ними в Эквестрию. И они, само собой, как следует там о ней позаботятся. Ну, поскольку пообещали ей это, когда возвращали в мир живых.

То, что рождественские каникулы практически совпадали с Днём Согревающего очага в Эквестрии, казалось Гарри каким-то сверхъестественным совпадением. Но после того, как он рассказал про Рождество, уже жеребёнки впали в недоумение из-за столь странной схожести как самих праздников, так и дней, в которые они проводятся. После недолгих размышлений и довольно бурных обсуждений все четверо отправились к Лире с Бон-Бон.

На той же неделе Меткоискатели с Гарри собрали всех пятерых Уизли в гостиной.

— Мы позвали вас, — сказал Гарри, быстро оглядываясь на жеребёнок, — чтобы спросить, не хотите ли поехать на эти каникулы домой к нам? В замке полно места, и это вообще не проблема.

И все четверо с надеждой воззрились на семью Уизли.

— Замок? — сказал Джордж.

— В Эквестрии? — вторил Фред.

— Рождество с вами? — едва не запрыгала от восторга Джинни.

Перси с Роном, правда, промолчали: если первый смотрел с недоумением и скепсисом, то второй ошарашенно таращился на них.

— Заодно мы сможем познакомить вас с нашими семьями и друзьями, — кивнул Гарри.

— Это будет очень весело, — добавила Скуталу.

— Особенно, если нам удастся попасть на спектакль Дня Согревающего очага в Кантерлоте, — сказала Свити, и её подруги с Гарри кивнули. — В позапрошлом году наши сёстры играли в нём, так это было очень круто. Да и посещение Кантерлота в любом случае будет в расписании!

— И кстать, вы ведь разрешили нам п’гостить у вас дома целый месяц перед школой, так шо бу’т токмо справедливым п’звать вас на каникулы к нам, — сказала Эппл Блум.

Что ж, заставить Уизли (в первую очередь Перси) согласиться не стало большой проблемой и особых усилий не потребовало. Они хотели пригласить и Гермиону, но та уже до того успела, едва не подпрыгивая от восторга, сообщить им, что вместе с родителями собирается на лыжный курорт в Швейцарии. А учитывая, что идея жеребят оказалась довольно запоздалой, Грейнджерам было уже поздно менять свои планы. Может, они смогут что-то придумать на пасхальные каникулы?

Тем временем Меткоискатели с Гарри рассказали Уизли и Миртл о «Сладком яблочке», Понивилле, Замке, Кантерлоте и Вечнодиком лесе. И о всех своих друзьях, которых намеревались посетить — жеребёнки втихушку договорились проверить, не получат ли они при этом кьютимарки гидов.

–=W=–

Всю жизнь Элли прожила в улье, расположенном глубоко под поверхностью пустыни, и потому снег для неё стал событием, впечатлившим её по самое «не могу». О да, инструкторы упоминали об этой напасти, но скорее как о мелком неудобстве, поскольку они могли с лёгкостью просто перелететь сугробы, мешающие большинству пони. Однако теперь Элли обнаружила, что в новых условиях снег, наметённый вокруг замка, вполне может стать проблемой, да ещё какой, когда крыльев у тебя нет. Особенно в ситуации, когда любой прохожий может заметить, если у тебя вдруг эти крылья появятся! Что ж, значит, она оказалась, так сказать, прикованной к земле.

Чейнджлинг искренне не понимала, как вообще мог хоть кто-то выжить в таком глубоком снегу — которого было столько, что прошлую её скрыло бы с головой, даже вместе с рогом! А в новом облике она с каждым шагом проваливалась в сугробы по пояс, а то и глубже. Слава Матери, что хоть старшеклассники проторили дорожки в снегу!

Только истории о Великом Замёрзшем Севере, что она некогда слышала и считала откровенными байками, могли сравниться с развернувшимся перед ней зрелищем и теми трудностями, что она сейчас испытывала на собственном хитине. Зато теперь Элли наконец-то поняла, почему некоторые существа предпочитают зимой впадать в спячку.

Зрелище, как близнецы Уизли заколдовывают снежки, и те сами выбирают целью конкретного профессора, её просто потрясло. В родном Улье она бы никогда не осмелилась разыграть подобным образом кого-то из своих инструкторов — это стало бы билетом в один конец до хранилища запасов любви. Да и, собственно, как линг, она всё равно не была способна наложить подобное заклинание. Отрезать, взорвать, поднять и переместить — это да. Но заколдовать что-то, чтобы оно само последовало за кем-нибудь? Увы. Ни у кого из них не было подобной магической силы. Ну, разве что кроме Королевы-Матери, да упокоится она в мире со своим ульем, как подобает великому вождю.

Но теперь, с палочкой… теперь всё было иначе — она могла делать всё, на что были способны все вокруг. Единственное, что ей для этого нужно было делать — учиться. От этой мысли превращённая чейнджлинг захихикала.

Во всяком случае, здесь за подобное нападение её в худшем случае лишь отправили бы на отработки.

Её товарищам по Хаффлпаффу потребовалось долго уговаривать Элли, прежде чем они сумели-таки убедить присоединиться к их снежной битве. Увы, её меткость при бросании снежков оказалась просто отвратительной — брошенный ею снежок с примерно одинаковым шансом поражал что товарища по команде, что их «противника». Видимо, это всё из-за того, что она пыталась кидать снег руками. В результате умение запускать снежки магией оказалось быстро освоено что ею, что остальными хаффлпаффцами. К сожалению, создание новых снежных снарядов требовало серьёзных усилий. Уже через несколько минут у Элли начали ныть от холода пальцы, а согревающие чары немедля топили снег в руках. Хаффлпаффцы быстро разработали стратегию — две трети команды лепили снежки, а остальные при помощи отбрасывающего заклинания запускали их во врага, периодически меняясь ролями, чтобы хоть чуть-чуть отогреть руки.

Когда к сражению присоединились гриффиндорцы, инфильтратор не знала, что и подумать. Фактически, они хоть и не взаправду, но дрались, и чейнджлинг терялась в догадках, каким образом это могло способствовать возникновению потока энергии любви между участниками. Тем не менее эквестрийцы, казалось, были тут вполне к месту, а уж наблюдать за тем, как они закидывают снежками своих бестолковых противников, было просто интересно. Более того, к моменту, когда они вымотались и отправились обратно в здание выпить горячего шоколада, они хорошенько её подкормили.

К своему немалому удивлению, Элли получила множество предложений провести каникулы с друзьями у них дома. Больше всего её поразило то, как много предложений были искренними — зазывавшие к себе домой дети действительно не хотели, чтобы она оставалась в одиночестве в замке. Первой заговорила об этом Сьюзен Боунс, почти сразу за ней последовали Ханна Эббот, Салли-Энн Перкс и многие другие.

И теперь Элли просто не знала, что со всеми этими приглашениями делать. Она ведь не так давно была простым лингом-рабочим и сейчас даже не маскировалась под кого-то, кого они знали и любили. Сначала Элли испугалась, что это какая-то хитрая ловушка, но потом, прислушавшись к эмоциям детей, осознала, что их предложения искренни. Ну, если не считать нескольких приглашений, сделанных только потому, что приглашавшие считали это хорошим политическим манёвром или в расчёте на то, что она каким-то образом теперь будет им признательна за оказанную услугу — их выдавали холодные эмоции, инфильтратор вежливо им отказала, даже не пообещав, что подумает.

После долгих прикидок она решила, что Ханна Эббот окажется лучшим вариантом. У Ханны была большая, многочисленная семья, следовательно, у Элли будет больше возможностей для питания. А также она получит массу информации «изнутри» о человеческих семьях и о том, как они взаимодействуют между собой — неизведанная территория, данных о которой ей сейчас крайне не хватало.

Кроме того, даже если она, находясь в гостях, сказала или сделала бы что-то не так, характер Ханны значительно упростил бы исправление любой ошибки Элли — достаточно было сказать, что Ханна просто что-то там неправильно поняла или запомнила. Судя по тому, что она заметила, наблюдая за ведьмами Хаффлпаффа, Ханна нервничала по любому поводу, частенько говорила о том, насколько же она глупая, да и в целом всё время выглядела неуверенной. А в напряженной ситуации и вовсе была склонна совершать ошибку за ошибкой — то есть была идеальным инструментом и целью для проникновения. Любые ошибки, допущенные Элли, если она заменит ведьму или просто будет рядом, пройдут незамеченными или от них можно будет элементарно отбрехаться. Не то чтобы она планировала подменять девочку, но ситуация вечно норовит пойти множеством совершенно непредвиденных тропок, а не запланированным путём, а иногда и вовсе, как пару раз говорил один из магглорожденных магов постарше, планам приходит белый северный лис. Правда, инфильтратор так и не поняла, при чём тут этот «пьесец» и что в нём особенного — тем более, что, к её изумлению, собеседник того мага рассмеялся и добавил, что планы, бывает, принимают форму груши — чем окончательно лишил ситуацию смысла¹.

Решившись на поездку домой к юной ведьмочке, Элли взялась за культивацию их дружбы, помогая той в учёбе, впрочем, не слишком активно — чтобы не привлекать лишнее внимание.

Поздним субботним днём, когда солнце понемногу клонилось к закату, Элли исследовала замок в поисках потайных проходов, альковов и комнат. Лазутчиков с малого возраста приучили всегда выискивать укрытия на случай, если в будущем что-то пойдёт не так. А в замке, который просто обожал случайным образом перемешивать и переставлять местами своё содержимое, это и вовсе стало непрекращающейся работой. Что уж сказать, если Элли приходилось еженедельно перепроверять уже найденные безопасные убежища, дабы просто убедиться, что они на тех же самых местах или если куда и сместились, то она способна найти их новое местоположение.

В этот раз она побывала в астрономической башне, и теперь, идя обратно и внимательно изучая стены и потолок в поисках скрытых ниш и проходов, в какой-то момент заметила, что едва не прошла мимо закрытой двери. Конечно, это был лишь заброшенный класс, но что-то заставило её заглянуть внутрь. Быстрая «аллохомора» — такое простое заклинание, когда пользуешься палочкой, намного лучше, чем буквально выжирающий любовь из запасов всплеск сырой магии, который линги использовали для взлома замков — и она оказалась внутри.

Яркий свет, лившийся из окон, освещал пыльные столы и стулья, груды которых лежали у стен, и перевёрнутую корзину для бумаг в углу. Но что привлекло внимание Элли, так это предмет, задвинутый к противоположной стене, выглядевший абсолютно чужеродным в этой комнате. Казалось, его поставили сюда просто для того, чтобы он не мешался в другом месте. А оставленные в пыли следы, безусловно, лишь усиливали это впечатление.

Это было красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «Еиналеж еечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя».

С любопытством Элли подошла поближе, обошла этот странный предмет — и чуть не вскрикнула, когда наконец всё же посмотрела на своё отражение. В нём она увидела не только себя, но и целую толпу лингов, окружающую её со всех сторон. Это были друзья из её улья. Рабочие, инфильтраторы и даже Королева-Мать.

Но ведь это невозможно — Элли прекрасно знала, что все они мертвы.

Она резко обернулась, но комната по-прежнему была пуста. Элли медленно повернулась и снова посмотрела в зеркало. На этот раз она видела только себя, но постепенно стали появляться и другие линги, пока вокруг неё вновь не собралась толпа. Пока Элли смотрела, её отражение стало медленно превращаться из человека в настоящего линга. Только линг в зеркале был выше, крупнее, а на её голове появилась костяная тиара королевы. И все линги вокруг имели некоторое сходство — их панцири и ноги были не сплошь чёрными, а слегка отливали синим, как её собственный хитин — что означало, что это были её рабочие, добытчики и инфильтраторы. Они гордо смотрели на свою королеву, а та с тем же выражением смотрела на них, нежно прижимаясь носом то к одному, то к другому.

Элли снова оглянулась, но комната так и оставалась пуста.

Когда она вновь посмотрела на это удивительное зрелище, то увидела возле своих ног десятки личинок, которые карабкались по её ногам с той милой настойчивостью и сосредоточенностью на мордашке, какую могут демонстрировать только самые маленькие линги. Становилось понятно, что зеркало не отражало реальной обстановки в классе. И не просто добавляло к отображению что-то своё, иначе её всё так же показывало бы человеческим ребёнком.

— Это действительно я? — удивлённо спросила Элли в пространство и подошла поближе.

Неужели зеркало — это окно, портал в другой мир? Чейнджлинг медленно прижала руку к прохладной поверхности и почувствовала слабое покалывание магии в холодном стекле, но ничего больше. Тогда Элли отступила назад и более внимательно рассмотрела раму. Когтистые лапы вполне устойчиво держали зеркало в вертикальном положении, но, похоже, никаких других функций не выполняли. Рама вокруг стекла была прочной, более чем подходящей для сохранения зеркала в целостности и сохранности. Однако больше всего её озадачили слова на незнакомом языке, вырезанные поверху.

Были ли то картины из будущего? Нет, вряд ли — сначала ей показали друзей, а Элли знала, что все они мертвы. Все они остались в прошлом. Инфильтратор почувствовала, как к сердцу подкатила волна боли, из глаз закапали слёзы. Зеркало помутнело, замерцало, и девочка снова увидела своих друзей. Не в силах больше сдерживаться, она упала на пол и горько разрыдалась.

Постепенно придя в себя, юная разведчица села и зло потёрла глаза, но это не помогало. Судорожно вздохнув и ещё раз посмотрев в зеркало, она вновь увидела себя в толпе лингов рядом с королевой.

Итак, зеркало не показало истинного прошлого. Она никогда не стояла вот так рядом с лингами и уж тем более даже близко не была с Королевой-Матерью, да и руками точно никогда никому не махала. Картина также не могла быть образом будущего, поскольку линги, казалось, видели её здесь и сейчас и даже отвечали. Более того, сначала отражение показало её в её новом облике, полученном при переходе, а только потом — как истинного линга.

— Картина вероятного будущего? — пробормотала она. — Или ловушка?

Подозрительно прищурившись, Элли присмотрелась внимательнее. Фигуры в зеркале, однако, не ответили ей — они просто улыбались и что-то беззвучно шептали. Чем дольше Элли наблюдала, тем больше деталей проявлялось. Постепенно на заднем плане стали возникать и люди. Они улыбались и подталкивали лингов вперёд. Некоторые держали на руках молодых лингов, едва перешедших из стадии личинок в нимф. Несколько лингов время от времени меняли облик на пони и обратно, не прекращая обнимать людей, стоявших рядом с ними. Тут были даже дети.

И посреди стояла она сама, гордо улыбаясь всем остальным.

Элли еле успела добраться до общежития до наступления отбоя. Хоть она и торопилась, вбитые инструкторами рефлексы сделали своё дело, и она не забыла запереть за собой дверь, когда уходила. И аккуратно сдуть пыль на полу, чтобы замести следы.

Она не знала, что ей готовит грядущий день — только то, что на каждом факультете запланирована своя вечеринка. А поскольку в понедельник из всех дел была только посадка в поезд, студенты рассчитывали, что вечеринки продлятся как минимум до отбоя, а то и чуть дольше. И стоило ожидать, что в поезде, везущем их домой, будет полно невыспавшихся детей.

Элли задумалась, а не стоит ли ей попробовать ещё раз попасть на вечеринку Гриффиндора — несколько парочек, образовавшихся между разными Домами, планировали посетить вечеринку в Доме своей половинки — и поднакопить немного любви. Если понадобится предлог — она может сказать, что просто хочет погладить пони. Но стоит ли так рисковать?

И, возможно, стоит ещё раз посетить зеркало.