Темные души. Край почившей магии дружбы
Глава 1, Часть 1. Город пропащих душ.
— А-а-ах! Б-больно!
— Тише, дорогая, тише. Скоро боль уйдет. Обещаю, скоро все пройдет…
— Я ничего не могу найти, чтобы перевязать эту рану! Проклятье! Если я сожму ее, ты сможешь прижечь ее своей магией?
— Что? Это…
— Она потеряла много крови, уже совсем бледная! Определяйся скорее! А ты… хватит стоять там и помоги нам!
— Нет… Почему не срабатывает? Они должны сработать? Они должны искоренить тьму! Что… что мы сделали не так? Что мы… Аргх!
— Довольно! Мы проиграли, ясно? Нам всем больно признавать свою беспомощность, но сейчас, вместо того, чтобы лить слезы у чахнущего дерева, ты должна помочь нам, своим подругам! Слышишь меня?
— А какой смысл? Если не мы, то кто? Что станет с миром без нас?
— Не знаю, что будет с миром, но наша команда уже потеряла одного члена и большего я допускать не собираюсь. Больше никто не умрет и мы выберемся из этой ситуации живыми, с тобою или без тебя.
— С каких пор… ты стала такой жестокой?
— С тех самых, как ты перестала быть нашей путеводной звездой…
Опасливо озираясь на незнакомца, божественный наследник подходил к нему все ближе и ближе. Тихо хохотнув, воин в кольчужной броне покачал опущенной головой и продолжил заниматься бездельем, время от времени поправляя копье на плече. Не отрывая глаз от жеребца, наследник прошел мимо него и уже быстрым шагом направлялся в глубь храма, откуда доносился запах благовоний, дыма и старости, как вдруг незнакомец неожиданно подал голос.
— Твоя метка. Уникальный знак, показывающий сильные стороны пони, — хриплым голосом протянул воин, не поворачивая головы, — Ты когда-нибудь задумывался о своей метке? Посмотри на нее повнимательнее.
Немного подумав, пони обернулся к своему крупу и посмотрел на бок. На грязной бежевой шерсти красовалось черное кольцо с темно-оранжевой прерывистой обводкой, от которого расходились изогнутые лучи. Эта кьютимарка всегда напоминала скорее выжженное на коже клеймо, чем рисунок, описывающий таланты пони и жеребец даже не помнил, когда именно оно у него появилось и при каких обстоятельствах, что, впрочем, не сильно его волновало и до сей поры.
— У меня почти такая же, — грустно улыбнувшись, воин посмотрел на собеседника, пригласив его присесть рядом, но это предложение осталось проигнорированным, — Мы с тобой божественные наследники. Будущее Эквестрии, ха-ха-ха. Когда-то этот титул действительно что-то значил, а простые пони воспринимали нас, как мессий, но времена славы давно прошли. Теперь наши разлагающиеся трупы лишь удобрения для всей той гнили, что обитает за стенами храма.
Все еще сохраняя молчание, пони встал перед удрученным воином и внимательно посмотрел на него, словно ожидая продолжения истории. Такой собеседник вполне устраивал жеребца, а потому, в очередной раз усмехнувшись, он продолжил.
— Когда Эквестрия пала, солнцеликая богиня отделила от себя свою бессмертную душу, отдав поданным, которых поклялась защищать. Священный купол закрыл собой всю Эквестрию, а пони было даровано истинное бессмертие, которое они так мало ценили, за что жестоко поплатились. Но душа богини не растворилась окончательно. Ее осколки разнеслись по всему миру и породили в чревах кобылиц божественных наследников, что устремились к столице. Славные времена расцветшей королевской династии. Говорят, первые наследники еще живы и они находятся где-то среди нас, но это всего-лишь слухи, как и то, что сужающийся купол когда-нибудь снова защитит нас своими священными стенами. Наивные, наивные глупцы, ха-ха-ха-ха!
Послушав эту любопытную историю, жеребец повернулся к древу и указал копытом на медленно удаляющуюся даму в черных одеяниях, которая явно была слишком хороша и по внешнему виду и по манерам для подобного угрюмого места.
— Хранительница огня? Хотел бы я и сам знать, чье лицо прячется под этой вуалью, — воин хихикнул, заигрывающе глядя вслед кобыле, — Кого бы я не спрашивал, все говорят, что нашли ее здесь, когда достигли храма и она принимала всех, вне зависимости от их намерений. Она спасла много пропащих душ, в том числе и твою. И мою. И до тех пор, пока она помогает страждущим, мне не интересно, кто она такая. В этом мире осталось так мало добра. Не требуй от нее слишком многого.
Внезапно из глубины строения послышался глухой удар, эхом пронесшийся по пещере, а затем и шипящий восклик, который заставил жеребца дернуться на месте, в отличие от воина в доспехах. Он лишь вновь начал смеятся, забавляясь от каждой мелочи, происходящей вокруг.
— О, старина Кэппер снова решил размять свои старые кости. Как бы он не доломал их окончательно, — прыснул от смеха жеребец, в ожидании того, что собеседник разделить его хорошее настроение, но мимика божественного наследника оставалась непоколебимой, — Ты не сможешь находиться в храме, не встретившись с этим старым плутом. Иди, познакомься с ним. Проверь, чтобы этот дурак не раскроил себе череп. По его словам, он застал еще старые времена, до тьмы и разрухи. Уверен, правды в этом столько же, сколько и в пьяных бреднях постояльцев трактиров, но порой его байки бывает забавно послушать. Все, иди, меня начинает утомлять твоя компания…
Так бесцеремонно попрощавшись, воин вернулся к своей прокрастинации и раздумьям, а юный жеребец все же вошел в храм, окунувшись в его тягучую атмосферу с головой.
Солнцеликая богиня, святая всематерь, старшая сестра. Принцесса Селестия. Она была известна под множеством имен и для каждого пони в Эквестрии она значила столь много, что они были готовы отдавать за принцессу свои тела и души. Давным давно ей поклонялись, любили и уважали. Сейчас же славные герои забылись, а про богинь стали слагать легенды, как о чем-то давно ушедшем, минувшем и угасшем. Искусно вырезанная статуя аликорна посреди огромного круглого зала наилучшим образом охарактеризовывала эти слова, ведь сейчас от скульптуры остался лишь отклик былого великолепия. Черты лица стерлись, одно из раскинутых в стороны крыльев отвалилось и разбилось вдребезги, тонкие ноги покрылись мхом, а в многочисленных трещинах копошились насекомые. Раскиданные в стороны бронзовые подсвечники, посеревшие молельные коврики у подножья статуи, подвешенные на стенах курильницы, все это было печальным отголоском некогда священного места, где собирались поломничающие клирики и получали благословение свой богини, где нуждающиеся и одинокие могли найти приют и приобрести смысл жизни в помощи таким же беднякам, место, в стенах которого творилась история и витал дух добра. Сейчас же — лишь серая каменная кладка, плавящиеся восковые свечи, затхлость и уныние, которое скрашивали лишь звуки последних обитателей храма гармонии.
Один из них сейчас притаился в тени под животом статуи, держась левой лапой за заднюю ногу монумента и глядя куда-то вглубь зала. Тихо и осторожно, жеребец начал приближаться к незнакомцу, которым, при ближайшем рассмотрении, оказался старый облезлый кот, остатки шерсти которого седели и склеивались в клоки из-за грязи. Сверху на него был надет смердящий коричневый кафтан, заплатанный со всех сторон бессчетное количество раз, а при еще более детальном осмотре можно было заметить и десятки неумело пришитых карманов, забитых разным мусором. Пока левая лапа кота держалась за статую, заместо правой торчал собранный из хлама протез, крепко зафиксированный на костыле, на который старик и опирался. Это было и не удивительно, ведь вместо правой левой ноги у него была деревянная культя, перемотанная ремнями и бинтами, фиксировавшими и прятавшими протезы, пусть и без особого успеха. Осматривая столь причудливого жителя храма, пони и не обратил внимания, что подошел к нему почти вплотную, о чем вспомнил лишь тогда, когда кот резко обернулся к единорогу, зыркнув на него своими мутными зелеными глазами.
— Тш-ш-ш! — дрожащей рукой старик приставил указательный палец ко рту, после чего указал им же в ту сторону, куда пристально смотрел, — Смотри. Смотри!
Удерживая дистанцию от дурно пахнущего кота, наследник пригляделся в указанную сторону и поначалу не понял, на что ему смотреть. Стены с потрескавшимися барельефами, осыпающаяся с потолка грязь и песок с мелкими камешками, витающая в воздухе пыль, видимая в бледных лучах солнца. Пони собирался было недоуменно посмотреть на своего нового знакомого, как вдруг из под груды камней на полу выползло небольшое любопытное создание. Сплюснутая, словно камбала, тяжестью своей ноши, по полу аккуратно шла темная ящерица, регулярно прощупывавшая своим длинным языком путь впереди. Жеребец видел много ящериц, ловил их и разводил для питания и какой-никакой компании, но на спине этой ящерки буквально росли несколько ярких бирюзовых камней, отблескивающих в лучах света.
— Кристальная ящерка, столь же прекрасная, сколь и неуловимая, — с нескрываемым восторгом шептал старик, которого назвали Кэппером, дрожа при этом всем телом, — Стоит к ней подойти, как она прытко бросается наутек. Исчезает, словно испаряется в воздухе, но всегда возвращается обратно. Всегда. Иногда мне везет и они упираются в стены, таких не сложно поймать. Но эта… хе-хе-хе. Добрый пони, хороший пони, молю, помоги мне. Излови эту ящерку, умоляю! Ее ноша очень ценна. Ты не пожалеешь!
Выслушав собеседника, единорог оценил ситуацию. Собственная выгода интересовала его куда больше, чем помощь убогому искалеченному старику, который, судя по блистающим бегающим глазам и глупой улыбке, давно сошел с ума. Благо их цели пересекались и жеребец начал осторожно подкрадываться к ящерке сзади, внимательно наблюдая за ее движениями. Поначалу все шло неплохо и пони остановился в десятке метров от существа, которое начинало что-то подозревать. Левитационное поле осторожно окутывало ящерицу, как вдруг та разрушила его, резко устремившись вперед, к темному проходу в стене. Кот боязливо взвизгнул, а удивленный жеребец помчался следом за своей жертвой, на ходу подхватив пару увесистых камней. Со второго броска единорог попал по напуганной ящерке, которая от удара перевернулась, завалившись на спину, а божественный наследник успешно поймал ее копытами, так и не дав ускользнуть в укрытие.
Эхом по залу пронесся довольный смех Кэппера, который с удивительной прытью прихромал к единорогу, грубо отобрав у него животное, после чего сразу же вцепился зубами в мягкое брюшко. Скривившись, жеребец продолжал терпеливо наблюдать за стариком, который будто бы в один миг превратился в дикого кота, поймавшего мышь. С упоением чавкая и разрывая плоть, старик попутно вытащил из нагрудного кармана самодельный нож, которым, как казалось поначалу, начал разделывать маленькую тушку. Единорог уже собирался было продолжить исследование храма, как вдруг ему прямо в нос протянули окровавленной лапой самый большой сияющий камень из спины ящерки, который даже при беглом изучении казался невероятно ценным.
— Сияющий. Драгоценный! — хихикая, бормотал кот, скалясь кровавой улыбкой, — Это тебе. Тебе, мой друг! Твоя награда. Отдай кузнецу. Она любит камни, очень любит. Она будет рада, ха-ха-ха!
Добравшись до столь желанной добычи, гротескный кот начал медленно ковылять к одному из узких коридоров, который уводил куда-то во тьму. Жеребец же продолжал стоять, как вкопанный, на одном месте и равнодушно смотрел ему вслед. За свою жизнь пони повидал немало странных и жутких личностей, а потому жалкий вид практически дикого создания его не впечатлил, но поселил в сердце толику горести. Добравшись до Эквестрии, жеребец рассчитывал оказаться в кругу тех, кому можно довериться, на кого можно положиться, но вновь его соратниками становились слабые и убогие, к которым было страшно поворачиваться спиной.
Когда стук деревянного костыля по холодному камню стих, до ушей пони донесся новый звук. Лязг железа, звон которого эхом отражался по помещениям. Благо, звук шел не из дыры, в которую уполз алчный кот со своей едой, а из широкого прохода позади статуи аликорна. Еще раз поглядев на достаточно увесистый и прочный камень в копыте, жеребец окутал его левитационным облаком и рысцой направился знакомиться со следующим обитателем храма гармонии.
Спустившись по разветвляющейся надвое лестнице, наследник оказался в просторном холле, колонны которого возвышались далеко вверх, пока не исчезали в темноте, до которой не доставали свечи и факелы. Направляясь к усиливавшемуся лязгу, жеребец буквально ощущал, как каждая плитка на полу, каждый кирпич в кладке, каждый сантиметр храма был пропитан историей и это осознание наполняло его решимостью. Эквестрия еще не умерла, не сдалась и даже ее бледная тень могла напомнить о том прекрасном доме тем, кто в нем никогда не был. Но вот просторная зала сменилась тесным коридором с крутой лестницей вниз. Из прохода сквозил теплый ветер, смешанный с миазмами. Склеп. Божественный наследник сразу узнал этот зловещий дух. Мертвецы его не пугали. Опасаться следовало тех, в ком бурлит кровь, а не тех, кто рассыпается в прах. А потому жеребец смело начал опускаться вниз.
Склеп представлял собой прямоугольную, не слишком большую комнатку с низким потолком. В стенах были выщерблены углубления для живописных каменных саркофагов, к которым время отнеслось куда благосклоннее, чем ко всему остальному храму. Это место действительно строили на века. Никому не хотелось оскорблять память мертвых. Сейчас же никакого святого духа в этом помещении не осталось и в помине, ведь оно было переоборудовано в небольшую кузницу. В одном из пустых углублений горело пламя, из которого торчало несколько металлических заготовок, рядом расположились наковальня, ведро с водой, точильный круг, верстак и прочие инструменты, необходимые для кузнечества, а также стены вокруг рабочего места украшали приставленные к ним мечи, топоры, молоты, копья, щиты и прочий боевой инвентарь, выкованный за время существования этой импровизированной мастерской. Хозяйкой же всего этого являлась темно-серая земная кобыла с длинной, опускающейся до самых плечей пурпурной гривой, за которой уже давно никто не следил. Небрежная челка закрывала глаза, но, казалось, кузнецу это не мешало работать и она продолжала методично выпрямлять сияющее лезвие меча своим тяжелым молотом. Она не обратила никакого внимания на подошедшего жеребца, который поначалу стоял в проходе, изучая обстановку, а затем приблизился к наковальне с другой стороны, протянув кобыле свою находку. Кузнец сделала еще пару ударов, после чего отложила молот в сторону, приподняв голову.
— Хм… — пони взяла камень обоими копытами и начала вертеть его, разглядывая со всех сторон, — Мерцающий. Редчайший из всех. В Кантерлоте его пыльцой покрывали мечи всех рыцарей и они были острее магических лучей. Жаль, что у меня нет ничего, что было бы достойно такого покрытия…
С излишней бережностью кобыла отложила бирюзовый камень в сторону и поднялась со своего табурета на ноги. Позади нее была еще одна пустая ячейка для гроба, в которую, судя по всему, складывались самые удачный экземпляры брони и оружия. Там же жеребец заметил и доспехи, которые надел в замке. По окончанию битвы, которую пони не пережил, эта броня была в ужасном состоянии и рассыпалась на глазах. Сейчас же все вмятины были выпрямлены, разрывы залатаны, а недостающие элементы заменены на наиболее подходящие аналоги. Кобыла достала кирасу так, будто это было вечернее платье и поставила ее на рабочем столе, осторожно проведя по ее спине копытом, словно по любимой собаке.
— Это парадный доспех капитана кантерлотской стражи. Копия. Оригинальные давно рассыпались в пыль. Их не использовали в бою, слишком тяжелые, неповоротливые. Но, все же, это лучше того мусора, что носят большинство наемников и странников, — начала объяснять земная пони, попутно раскладывая остальные части доспехов, седельные сумки, а также щит с мечом, — Я изменила некоторые элементы брони и починила ее. В ней теперь больше уязвимых мест, но ты сможешь свободно двигаться всеми конечностями и не выдыхаться после прогулочного шага. Щит с мечом я выковала сама. Это далеко не самое лучшее снаряжение и вряд ли оно прослужит тебе долго, так что я советовала бы тебе найти что-нибудь получше. Считай, что ты расплатился за это мерцающим титанитом, однако, если принесешь мне еще, я смогу укрепить твое оружие и доспехи. Что ж, вроде бы, это все, что я хотела тебе сказать. Тебе есть, что спросить?
Молчание жеребца и его пристальный взгляд не смутили кобылу и, в отличие от удрученного воина с копьем, даже не заставили улыбнуться.
— Тогда иди, — коротко отрезала пони, после чего вернулась к своей работе, — Я буду здесь. Всегда здесь…
Поднявшись по лестнице, божественный наследник был уже в своем полном обмундировании. Доспехи сидели на жеребце, как влитые, не сильно стесняли движения, не натирали и были относительно легкими. Броня была продумана до такой степени, что даже на левом копыте вместо латной перчатки была кожаная, дабы сохранить баланс между свободным копытом и тем, на котором всегда висел металлический щит. И пусть стежки и заклепки мозолили глаз, пони эти доспехи вполне устраивали и он уже смело направлялся к монструозному дереву, по которому медленно протекали струйки жизненной силы. Хранительница пламени стояла у его корней, как и обещала, терпеливо ожидая того пони, которого так желала наречь избранным.
— Значит, ты желаешь продолжить свой поход? — почуяв приближение постороннего, произнесла кобылка, не поворачивая головы, — Это будет долгий и тернистый путь. Уверен ли ты в том, что готов к такому?
Сравнявшись с собеседницей, жеребец молчаливо сделал кивок, даже не задумываясь о слепости хранительницы. Впрочем, она ощущала даже то, что, казалось, ощутить невозможно.
— Древо гармонии, — горестно прошептала кобылка, потерев темно-серый корень, пробивающийся из-под земли, — Когда-то оно было сердцем всей магии в Эквестрии, прародителем элементов, что были дарованы сначала богиням, а потом и их приемницам. Когда наш час пробил, элементы вернули обратно туда, где они появились, но было уже слишком поздно. В самом естестве магии Эквестрии поселилась тьма. Древо начало увядать.
Убрав ногу от дерева, хранительница оставила на нем голубоватый след, от которого начали расползаться нити, тянувшиеся вверх, к самым большим ветвям. К янтарным коконам, которые давно затвердели, став крепче камня. Однако, стоило светящимся нитям достигнуть свои цели, как коконы с треском раскрылись и к ногам кобылки плавно опустилось шесть украшений. Черные камни разной формы в тусклых золотых оправах, которые слабо резонировали откуда-то из глубины. И, окутав эти артефакты прошлой эпохи бирюзовым облаком левитации, пони протянула их жеребцу, который не рисковал брать настолько ценные вещи, предназначения которых даже не знал.
— “Удостоившийся олицетворять величайшие из добродетелей да пройдет в священную столицу”, так гласит легенда, — коротко произнесла единорожка, — Сейчас они пусты. Полая оболочка, лишенная последних капель силы. Добродетели угасли и лишь сила могущественных душ может пробудить силу элементов. О, божественный наследник, я вручаю тебе самое ценное сокровище, которое у нас осталось и поручаю великую миссию. Добудь великие души, пробуди силу элементов, пройди через барьер и… избавь мир от проклятья бессмертия. Как бы тяжело тебе это не далось. Эквестрия достаточно страдала. Пришло время покончить с этим…
Многое для жеребца все еще оставалось непонятным и чуждым, однако у него, наконец, появилась задача. В жизни снова появился смысл и пусть не благодаря божественному зову, но он мог продолжить путь к сердцу Эквестрии, к последнему оплоту здравомыслия и святости. Пусть и попасть туда оказалось не так то просто. Наследник даже не знал, с чего ему следует начинать, в какую сторону идти и где искать те самые великие души, чем бы они ни были. Но тут на помощь подоспел новый знакомый, который даже на старости лет норовил сунуть свой нос в чужие дела.
— О, милостивая госпожа, о, великодушный господин, — из темноты проковыляла кривая фигура кота в рваном пальто, который тащил на спине непомерно огромный рюкзак со всем нажитым добром, — Простите старого прохвоста, я подслушал вашу беседу и я… я готов загладить свою вину, хе-хе-хе. Я знаю, где искать велики души! То есть… то есть знаю, где можно узнать их расположение, ха-ха-ха! Господин был добр ко мне, помог мне и я помогу ему! Я проведу его туда! Я стану его маяком в этом темном мире, хе-хе. Хе-хе…
— Благодарю тебя, мой друг. Я не забуду твоей помощи, — поклонившись, ответила хранительница, после чего повернулась к жеребцу, — Готов ли ты начать свой путь?
Немного подумав, жеребец принял протянутые ему элементы, которые отправились в седельные сумки к остальным вещам, после чего встал рядом с Кэппером, который был буквально в восторге от того, что его считали полезным. Напоследок божественный наследник посмотрел на хрупкую кобылку, которая на прощание махала ему копытом и даже улыбалась, пусть улыбка эта и была скорее полна отчаяния и печали, чем радости. Единорог не стал махать в ответ или как либо прощаться. Он лишь развернулся и пошел вслед за активно перебирающего костылем и ногой котом, к выходу из храма гармонии, которым уже давно никто не пользовался. Путешествие начиналось.
Осколок витого клинка.
Рукоять необычного меча с витым лезвием, выкованный из неизвестного металла. Дарует истинное бессмертие.
Когда прощальные дары богини солнца оказались осквернены тьмой и пони начали превращаться в диких монстров, лучшие умы Церкви божественной обители объединили свои силы, дабы предотвратить эпидемию. В результате научных и магических изысканий был создан витой меч, чья сила была способна спасать еще разумных пони, но высший понтифик прекратил создание мечей из-за сложности их изготовления. По ее мнению, выжигать заразу было эффективнее, чем пытаться ее лечить.
“Как потерянная кошка, что инстинктивно идет к дому, так и светлая, незамутненная душа стремиться к греющему очагу. Связав себя с огнем узами клинка, мы можем вернуться телом и душой обратно к нему. Но бойтесь смотреть смерти в лицо. За столь великий дар судьба обязательно возьмет свою плату” — выдержка из трактата Селефастии великодушной.
Стоило путешественникам выйти за пределы храма, как они оказались в лесу. Такой расклад не сильно воодушевил божественного наследника, но старый кот хорошо разбирался в этих местах. Он знал различные тайные тропы, сквозные пещеры и безопасные от тварей и разбойников зоны, которыми охотно делился со своим спутником. Благодаря этому дорога продвигалась без осложнений, самыми страшными врагами на пути были насекомые и вьющиеся растения, а все подозрительные звуки и тени проходили стороной. В минуты затишья Кэппер предавался тем самым разговорам о былом, о которых предупреждал удрученный воин. Рассказывал о старом укладе, когда все были счастливы, а о войнах и насилии не знало большинство пони. Поверить в правдивость этих историй для жеребца было сложно, но он терпеливо слушал их всех, подмечая для себя наиболее важные детали. По словам старика, после того, как пони перестали управлять погодой, Вечнодикий лес начал разрастаться, пожирая собою все, до чего можно было добраться, а потому те бедолаги, которые остались без защиты сужающегося купола, начали укрываться в пустынях, горах, пещерах и снежных пустошах. Везде, куда не могли добраться чудовища исказившегося леса. Такая жизнь была тяжела, практически невыносима, но выбор у пони был невелик. К одному из таких новых городков спутники и держали свой путь, как к ближайшему цивилизованному пункту.
— Туда… нам туда! — Кэппер дрожащей лапой указал на возвышающуюся скалу, по которой, словно змея, расположилась тонкая тропа, — Будьте начеку! Здесь скользко. Иногда камни валятся с вершины. Почаще поднимайте голову.
Подъем в горы был не так весел, как путь по пологому лесу. Скалы постоянно сыпались, от них откалывались куски, которые с гулом падали на землю, где-то постоянно кружили ненасытные стервятники, следя за новыми путниками, а в расщелинах и оврагах зачастую лежали трупы разной степени свежести. И чаще всего без вещей и зубов.
Жеребец с большой опаской ступал по узкой тропинке, прижавшись к холодному камню, ветер злобно пытался столкнуть его вниз, на острые скалы, а края тропы предательски рассыпались под ногами. А вот Кэппер, даже со всеми травмами, спокойно преодолевал этот путь, груженый гигантским тюком. Впрочем, удача подвела и кота. Взбираясь на метровый утес впереди, костыль скользнул по влажному камню и старик бы упал прямиком в бездну, если бы наследник не подхватил его сзади, затолкав обратно наверх. Нервно хихикнув, кот поднялся на ноги и хотел было протянуть спасителю лапу, но пони и сам умело запрыгнул к нему.
— Хе-хе-хе. Старые кости подводят меня все чаще, — без капли горести произнес старик, — Ну, те, что у меня еще остались, ха-ха-ха-ха!
В ответ жеребец с интересом посмотрел на протез с зажатым костылем. Кот заметил этот немой вопрос и, в очередной раз посмеявшись, начал рассказывать.
— У меня были друзья, которые нужны были Церкви и о которых я не хотел рассказывать. Воистину, яро верующие пони самые жестокие из существ. Хе-хе, покажись я вам без своих обносков на горбу, то понравился бы вам еще меньше, ха-ха-ха! — не теряя оптимизма, рассказал проводник, — Я благодарен богиням за то, что смог выбраться живым. Если бы не распоряжение понтифика, меня бы сгноили в темнице, хе-хе-хе. Уж не знаю, за какие заслуги я заслужил помилование, но что-то у меня не возникало желания вернуться и узнать, хе-хе-хе.
Жеребец ничему не верил и даже не столько от невероятности истории, сколько от своего воспитания суровой жизнью. Он был реалистом и верил только тому, что мог увидеть сам. Прошлое оставалось в прошлом и больше не имело значения.
Кэппер же в это время продолжал все глубже погружаться в свою молодость, а слабость его памяти становилась с каждым словом все очевиднее. Его небылицы начинали противоречить сами себе и быть совсем уж сказочными, отчего наследнику подобные байки стали докучать, однако, стоило спутникам дойти до вершины склона, как внизу перед ними открылся прекрасный вид.
Черепичные крыши одинаковых серых домиков расстилались в несколько длинных рядов, разделяемые мощеными дорогами. Лишь некоторые двухэтажные здания выглядывали из-под этих зигзагообразных волн, да сторожевые башни на окраинах, откуда стражники осматривали немногочисленные подходы к городу среди возвышающихся гор. Жемчужиной же городка можно было считать впечатляющее высокое готическое здание с тусклыми витражами, овальной крышей и колокольней, от которой то и дело доносился звон.
— Церковь, — протянул подошедший кот, взглянув на монструозный собор вдали, — Когда богини сошли с престола, вся власть перешла избранному Селестией понтифику, а та принялась распространять влияние Церкви на весь мир. Эквестрию наводнили епископы со своей одержимой паствой и пусть священная столица давно уже отрезана от остального мира, церковники не собираются сдавать насиженных постов. Не встревайте в неприятности, продолжайте держать язык за зубами и, уверен, все будет хорошо, ха-ха-ха!
Под жутковатые смешки безумного старика, парочка начала спускаться вниз, ближе к городу. С каждым шагом его защитные стены становились все ближе, атмосфера напряженнее, появлялось некое беспокойство. Даже воздух в низине словно становился жарче, душнее, зловоннее. Не столько от разложения и отходов, сколько от самого духа этого послекризисного места. Несмотря на весь дискомфорт, божественный наследник сохранял бодрое расположение духа и, когда, наконец, приблизился к тяжелым деревянным воротам с двумя башнями по бокам, старался смотреть себе под ноги.
— Кто там? — грубо рявкнул один из стражников на башне, стараясь разглядеть путников в тени ворот.
— Это я, господин Коральд! Пришел продать свое барахлишко! — оптимистично крикнул в ответ Кэппер.
— А кто там с тобой? — не унимался охранник, ткнув пикой в сторону жеребца в доспехах.
— О, не беспокойтесь о нем! Это добрый господин, хороший господин! Он не доставит нам проблем, — попытался разрядить обстановку облезлый кот.
— Да ну? Если он добропорядочный пони, пусть докажет это, — с усмешкой произнес Коральд и улыбка медленно сползла с лица старика.
— Он хочет… подарок… чтобы вы вошли. От вас, — осторожно прошептал Кэппер, словно стесняясь каждого своего слова.
Опешивший единорог немного подумал, после чего полез в свои седельные сумки, которые, судя по весу, не были пусты. Внутри он обнаружил наполненную живительным соком фляжку, судьбоносные украшения, дарованные Хранительницей, половину батона белого хлеба, завернутую в ткань, кожаную флягу с водой и, что самое удивительное, тот самый обломок меча, который каким-то образом мог вырасти в полноценный клинок. Ничего из этого жеребец не собирался никому отдавать, а потому, разведя копытами, покачал головой.
— Аргх! Черт побери, — тихо прошептал старик, выудив из кармашка пальто сверкающую подвеску из серебра, — Возможно, это вас убедит!
— Ого! Красивая безделушка. Со чьего тела ты сорвал такую прелесть? — присвистнув, произнес жеребец, — Ладно, пустите их обоих. И цацку забрать не забудьте!
Ворота заскрипели и с треском начали раскрываться, пуская новых гостей. Стоило лишь переступить порог, как на спутников обрушились колющие взгляды городской стражи, одетых в старые потертые доспехи и вооруженные чем попало. Один их них бесцеремонно выхватил подвеску из лапы кота, тут же начав рассматривать ее в свете солнца, другой же плюнул прямо под ноги наследника, то ли из-за зависти к его броне, то ли из-за нелюбви к чужакам. В любом случае, Кэппер с единорогом дошли, куда хотели, но легче от этого не становилось.
Внутри городок выглядел куда угрюмее чем снаружи, издалека. Вместо изгибистых гор вокруг возвышались одинаковые светло-серые дома с грязными зашторенными окнами. По улицам ходили бедные взъерошенные пони, что недобро косились на новоприбывших. Одни лишь патрулирующие стражники то и дело смеялись, обмениваясь историями и байками, зачастую похабными или жестокими. Старого кота это нисколько не волновало, он привык к чужому презрению. Для жеребца же такое отношение от совершенно незнакомых пони было в новинку.
— Да. Да. Я добываю свои вещи на полях сражений и из разоренных селений, но что с того? — оправдываясь то ли перед собой, то ли перед своим спутником, заладил Кэппер, — Мертвецам вещи уже не нужны, не так ли? Вещи должны служить живым. Особенно в наши непростые времена.
Кот продолжал что-то бубнить себе под нос, но жеребец уже не слушал его. Единорогу было куда интереснее изучать город, который был не слишком то живописен. Прохожие сторонились парочки, как огня, а потому о диалоге с кем-либо не шло и речи. Впрочем, любопытные вещи все же происходили.
Когда пони и кот зашли за угол, их взгляду предстала телега с железной клеткой, в которой сидели хныкающие напуганные до смерти дети. Один из извозчиков, который являлся стражником, стоял, запряженный в повозку, второй же разбирался с делами в жилом доме, у которого нараспашку была открыта дверь. Вдруг, с криками и плачем, из-за двери вынырнул второй страж, удерживая подмышкой маленького жеребенка. Следом бежала и убитая горем мать, стараясь вернуть свое дитя.
— Отвали, сука! — тявкнул рассерженный жеребец, ударив кобылу по лицу так, что та свалилась на землю без сил, — Вас дважды предупреждали, так что не надо ныть!
— У нас нет денег! Нам негде работать! — взмолилась кобыла, цепляясь за задние ноги стражника, — Прошу вас, пощадите!
— Не трогай меня! — вырвавшись из копыт матери, стражник закинул ребенка к остальным и впрягся обратно в телегу, — Ненавижу эту работу. От этих ноющих куриц блевать тянет.
— И не говори…
— Идемте! Идемте! — повторял Кэппер, подтягивая жеребца за собой, — Не берите в голову. Это нормально! Те, кто не платят налогов, расплачиваются своими детьми. Брать то больше нечего, хе-хе.
Извозчики не обратили внимания на приезжих, а медленно продолжали свой путь к церкви, обхаживая по пути дома должников. Жеребец хотел знать, что потом делают с жеребятами, но спросить не мог, да и тратить время на преследование телеги было не с копыта, а потому он послушно последовал за Кэппером. В неспешном темпе они добрались до центральной площади — круглой, красиво вымощенной площадки с фонтаном посередине, в котором вода не текла настолько давно, что от нее остались лишь зеленые вонючие лужи. Вокруг площади располагались различные магазины, лавки, кузнец с портным и даже трактир со спальными местами. Все, что было необходимо забредшему путешественнику, которыми, в основном, являлись бродячие торговцы, вроде Кэппера.
— Что ж, вот и все, — вдруг выпалил кот, — Думаю, здесь наши пути расходятся, добрый господин. Я продам свои пожитки и вернусь в храм, а вы продолжите путь дальше. О, нет, не печальтесь, не думайте, что я вас обманул, ха-ха-ха! Я действительно знаю, куда вам идти, но низачто не сунусь туда, будь там хоть все сокровища Эквестрии. Местные не любят говорить об этом, но под этим городом, ниже по скалам, есть деревня. Раньше она была частью этого города, пока однажды тьма не пожрала ее полностью. Простых пони убили, принесли в жертву старейшему узурпатору, другие же стали частью чудовищного культа, который заправляет там до сих пор. Некоторые смельчаки пытались попасть туда в поисках легкой наживы, но мало кто возвращался. В этой таверне всегда много постояльцев и кто-то из них является проводником, что знает путь в деревню. Найдите его, пройдите в деревню, спуститесь с горы и идите на север. Там стоят останки древнего города и кристальная усыпальница, рожденная древом гармонии. Думаю, там вы найдете интересующие вас ответы. А теперь прощайте. Надеюсь, нам еще суждено будет встретиться, ха-ха-ха!
Едва ли не с торжествующим криком Кэппер начал ковылять от жеребца куда-то в темные закоулки. Туда, где можно будет избежать лишнего внимания стражи и найти своего покупателя. Божественный наследник остался один, на холодной пустынной улице. Сердце отяготило мерзкое чувство одиночества, но пони сразу же отогнал мрачные мысли. У него были указания к действию и глобальная цель, а больше он ни в чем не нуждался. Оглядевшись вокруг, жеребец зашагал к небольшой таверне, в которую входило и выходило больше всего народу. Теперь пони никто не замедлял. Все зависело только от него.
Как только жеребец прошел через дверь, в нос ударил терпкий запах крепкого алкоголя, а до ушей начало разноситься вездесущее бухтение постояльцев. Обычно таверны и трактиры были местом отдыха, развлечений, веселья, но в этом городке, кажется, никто не был по настоящему счастлив. Местные жители группками сидели за своими столами, тихо что-то обсуждая, одна единственная официантка молча доливала постояльцам брагу в кружки, кто-то бросался метательными ножами в вырезанную на стене мишень, а хозяин понуро протирал стойку, на которую постоянно что-то проливали. Здешняя таверна была не тем местом, куда ходили развеяться. Скорее, это была тихая гавань, где никто тебя не тронет и ты сможешь остаться наедине со своими мыслями, в тишине и спокойствии.
Разумеется, нагрянувший издалека рыцарь не мог не привлечь всеобщее внимание. Стоило входной двери захлопнуться, как на наследника уставилось множество глаз. Никто ничего не предпринимал и не говорил, но также и не прекращал нагло таращиться на гостя. Пони это не особо волновало. Поглядывая вокруг, тот осторожно подсел за барную стойку. У жеребца не было ни гроша в кармане, однако хозяин до краев наполнил глиняную кружку мутным алкоголем и поставил перед жеребцом, не думая говорить об оплате. Первый добрый жест, с которым единорог столкнулся в этом месте, что не могло не радовать.
Понимая, что опасность ему не грозит, жеребец снял с головы шлем и поставил рядом с собой, дав окружающим посмотреть на себя. Его короткая, розово-синяя грива была грязной и смешалась в месиво из цветов, но все же заставила некоторых о чем-то обеспокоено перешептываться. Даже невозмутимый бармен не удержался от задумчивого хмыканья, поглядев в блекло-желтые глаза жеребца. Пони опасливо понюхал выпивку, после чего сделал небольшой глоток, едва не задохнувшись от такого резкого наплыва, но все же смог сдержаться.
— И чего ты тут забыл? — вдруг произнес подсевший рядом незнакомец, от которого пахло ничуть не лучше, чем от содержимого кружки.
Жеребец посмотрел на беззубого пьянчугу и отвернулся обратно.
— Язык проглотил? Я к тебе обращаюсь! — еще более грубым тоном сказал пьяница, взявшись за плечо единорога, — Видал я таких, как ты. С шилом в одном месте, которым постоянно надо куда-то идти и таскать за собой неприятности. Сгноить нас всех хочешь, паскуда?
В ответ пони залпом выпил свою выпивку и громко выдохнул. Он явно не был настроен на беседу.
— Хватит молчать! — вдруг взревел пьянчуга и, вскочив на ноги, замахнулся было на жеребца, как вдруг его волосы схватило левитационное поле и голова влетела прямо в стойку, разбив глиняный стакан вдребезги.
Закричав от боли, жеребец отшатнулся назад и начал щупать лицо, в которое впились осколки, но божественный наследник не отступал и с размаху ударил копытом в истерзанную запекшийся глиной часть лица, окончательно отправив противника в нокаут. Тишина резко закончилась, ведь из-за другого столика выпрыгнуло трое стражников, которые единовременно обнажили мечи. Единорог ни у кого не собирался идти на поводу и вытащил свой меч в ответ.
— Если убьешь стражника, тебе отрубят голову на этой самой площади, тварь! — писклявым голосом прокричал один из стражей закона, осторожно подбираясь к противнику, — Бросай оружие и сдавайся!
Жеребец стоял на своем. Поворачиваясь то к одному стражнику, то к другому, пони держал всех врагов на расстоянии. Отступать толком было некуда и если бы единорогу пришлось принять бой, то он был к этому готов. Напрягшись, стража обступала с трех сторон, напряжение росло, все понимали, что начнется резня, как вдруг на спину наследника набросился собутыльник вырубленного пьяницы, который обхватил шею передними копытами.
— Я схватил его! Схватил его! Вяжите этого ублюдка! — заревел пони.
Приняв пару безуспешных попыток скинуть нападающего, единорог подался назад и ударил его всем своим весом о деревянную балку. Ушибив голову, пьяница отпустил жертву и схватился за затылок, как вдруг тут же ему прямо по лбу прошелся свистящий клинок, срубивший верхушку черепа подчистую. Таверна наполнилась испуганными криками и все поспешили отбежать как можно дальше от хладнокровного убийцы. Стражники были на пределе и от решительных действий их удерживал лишь страх перед пони, который мог так безжалостно оборвать их жизни. Оскалившийся единорог тоже не спешил нападать, ведь перевес на стороне врага был значительным. Он ждал вражеской атаки. Было понятно, что отпускать его теперь никто не станет. Но внезапно…
— Все, довольно! — раздался молодой звонкий голос и из дальнего конца таверны вышел русый жеребец с оранжевой шерсткой, облаченный в длинную кожаную куртку.
На поясе у него виднелся золотой колокольчик, а с шеи свисал медальон в виде пятиконечной золотой звезды, поверх которой был серебряный крест с конусовидными лучами. Каждый пони современности хорошо знал этот символ, уважал его и вместе с тем боялся, как огня. Опешившие стражники тут же отступили и сложили оружие во избежание неприятностей. Лишь наследник оставался на стреме.
— О, славный пилигрим света, мы склоняемся пред твоим словом, но… этот пони… он же убийца! — вступил в диалог самый адекватный стражник из троицы, — Он покалечил одного гражданина и так жестоко убил другого! Это недопустимо!
— Сколько трупов вы сжигаете каждый день в выгребных ямах? — с ходу спросил русый жеребец, проходя мимо зачинщиков скандала, — Десятки? Порой и сотни? Откуда они беруться? Сомневаюсь, что епископ Фабуло настолько великодушен, что поднимает трупы с нижнего города, дабы достойно от них избавиться.
— Я… я не понимаю, к чему вы…
— Одним трупом больше, одним меньше, вот что я хочу сказать, — такая пренебрежительность к чужой жизни от пони церкви заставляла немало удивиться, — Бросьте его к остальным, ототрите мозги от пола и живите себе дальше, и тогда я, возможно, не стану писать рапорт о вашем городе в Кантерлот.
— Э-э-э, — стражник хотел было сказать что-то еще, но лишь смиренно кивнул, — Как скажете, господин.
— А что касается тебя, — пилигрим бросил единорогу его шлем и быстрым шагом направился к выходу из таверны, — Иди за мной.
— Твое счастье, что пони в этих краях ничегошеньки не знают об остальной Эквестрии, — с ходу начал говорить оранжевый жеребец, проводя своего подопечного по темным переулкам города, заваленным мусором и грязью, — Жрецы, паломники, пилигримы, инквизиторы, все выходцы Церкви, оказавшиеся за барьером, более к ней не принадлежат. Все что у нас осталось — это тряпки и побрякушки, которыми можно обводить дураков вокруг копыта. Ты божественный наследник, не так ли?
Как и всегда, единорог ничего не ответил, а лишь слегка кивнул головой, заставив собеседника насупиться.
— Дар речи потерял? — скептично спросил пилигрим, однако быстро отмахнулся от этого, — Ах, неважно. У каждого свои тараканы в голове. Меня зовут Касеус. Как ты уже понял, я пилигрим Церкви. Нас отправляли на разведку не изученных районов и, при необходимости, борьбу с тьмой, но эти времена давно ушли. Теперь я работаю с Кэппером. Он приводит сюда подобных тебе, а я направляю их туда, куда им нужно…
Жеребец вдруг резко остановился и посмотрел на канализационный люк перед ногами. Достав с пояса небольшой инкрустированный церковной символикой кинжал, видавший лучшие времена, Касеус поддел крышку и сдвинул ее в сторону. В лица пони сразу же ударил зловонный жар, от которого сразу же хотелось отвернуться и уйти подальше. Впрочем, пилигрима такие запахи особо не смущали и он лишь прикрыл нос рукавом.
— Если хочешь попасть в нижний город, придется идти через канализацию. Не волнуйся, отмываться от дерьма тебе не придется, канализация забилась уже с десяток лет назад и ею никто не пользуется, все сливают свои испражнения в пересохший канал, — немного подумав, пони добавил, — Хотя я бы лучше помесил дерьмо, чем сталкивался бы с обитателями этого места.
Недолго думая, пилигрим начал спускаться вниз. Наследник же, чуть попривыкнув к запаху, полез следом. Горный холодный ветер резко сменился сопрелой душнотой, глазам стоило начать привыкать к темноте. Каждая новая локация становилась все хуже и хуже.
Священные догматы солнечной столицы.
Сборник фолиантов, объединяющий все накопленные Церковью знания о магии чудес. Содержат все учения и знания школы чудес.
Считается, что создателем и первым пользователем магии чудес является сама Принцесса Селестия. Поиски эффективного оружия против темной скверны привели ее к написанию заклинаний, черпавших силу из древа гармонии и небесного согревающего света. Чудеса высоко почитаются служителями короны, а их пользователи должны быть честолюбивы и добродушны, дабы получить благословение небес.
В современное время адепты школы чудес стали редкостью и в основном находятся за стенами солнечной столицы. Лишь в редких случаях удается встретить блуждающих паломников, что могут стать как верными союзниками, так и ужасающими врагами.
Зажигая по пути все встречные факелы, Касеус шел впереди, на ходу вспоминая правильную дорогу. Божественный наследник плелся за ним следом, то и дело вляпываясь в липкую грязь и гниющий мусор, которыми был завален весь пол. Канализация представляла собой самый настоящий лабиринт со множеством уровней, проходов, тупиковых комнат, решетчатых стен, дыр в полах и потолках, и множеством других западней. Это место строили не только для сливания отходов, но и для обороны от монстров и бандитов, что могли попытаться проникнуть в город через низ, а потому столь запутанная архитектура была вполне оправдана. Если бы у единорога не было надежного проводника, то он бы плутал по темным коридорам этого места, пока не обессилел окончательно, однако пилигрим, к счастью, весьма неплохо здесь ориентировался и на него можно было положиться.
Не говоря ни слова, земной пони подошел к крутому спуску вниз и скатился по нему, умело удерживаясь на ногах. Наследник поступил более осторожно, и спустился на своем крупе. Достигнув низа, тот собирался было двинуться дальше, если бы не копыто пилигрима, упершееся ему в грудь. Касеус молчал и внимательно слушал. Впереди бы типичный тоннель с низким потолком и кучкой узких проходов на стенах. Они то и смущали жеребца, ведь из них эхом раздавалось подозрительное шуршание, которого не было раньше. Медленным движением пони взял с пояса колокольчик, специально адаптированный под копыто пони, и стал с определенным ритмом звонить им, нашептывая что-то под нос. Тут-то на шум и сползлись те, кто был виновником шума.
Из нескольких проходов выползли отвратительные жирные крысы размером со среднего пони. Их серые мертвые глаза поблескивали в свете факелов и твари начинали осторожно приближаться к пони, скаля свои мерзкие клыки. Единорог тут же достал свой меч, приготовившись к схватке, а вот пилигрим сохранял спокойствие и, закончив нашептывать заклинание, высвободил его из копыта с колокольчиком. Ослепительная и громкая вспышка света заставила крыс болезненно запищать и скрыться обратно во тьме, а Касеус облегченно выдохнул, опустив голову.
— Эти твари с рождения живут здесь. Питаются мусором, падалью, иногда друг другом. Световые чудеса — простейшие заклинания, но они крайне эффективны против этих слепых кротов, — съязвил жеребец, но при этом даже не усмехнулся, — Вот, возьми. На всякий случай.
Пилигрим протянул своему спутнику несколько стеклянных шаров, внутри которых поблескивал золотистый огонек.
— Если они нападут на тебя, брось одну из них тварям под ноги и у тебя будет достаточно времени, чтобы отступить, — объяснил пони и единорог без вопросов принял этот дар.
Путь продолжился.
Проходя бесчисленные повороты, лазы и дыры в полу, пони спускались все ниже и ниже. Следов цивилизации становилось все меньше, строения постепенно меняли свою архитектуру на более древнюю и забытую, и начинали соединяться со старыми шахтами по добыче железной руды. Жеребцы не стали спускаться в них, ибо старые деревянные опоры давно прогнили и были готовы сломаться от каждого дуновения ветра. Благо, это не требовалось и пройти к старому городу можно было и через канализацию. Вот только путь все настойчивее начинала преграждать черная густая жижа, обволакивающая собой стены и потолки. На полах же она наслаивалась друг на друга, образуя омерзительные пульсирующие мешки, в которых будто бы была жизнь. Касеус сразу предупредил о том, чтобы не трогать ее. По его словам это была дьявольская смесь из тьмы, паразитов и различных нечистот, смешанные воедино. Эта дрянь двигалась медленно, но не отпускала ничего, что в нее попадало. Множество иссушенных трупов пони и животных, чьи конечности торчали из смоляных язв, не давали соврать.
— Думаю, ты не обременен жизненным опытом, и понимаешь, что я помогаю тебе не просто так, — вдруг начал Касеус, огибая слизистые бугорки на полу, — Я знаю, что вы, божественные наследники, постоянно находитесь в странствиях, лезете туда, куда никто не рискует сунуться. И потому у меня есть к тебе просьба.
Единорог с интересом посмотрел в лицо своему спутнику, ожидая его дальнейших слов.
— Я разыскиваю убийцу, — не придумав, как лучше начать, произнес пилигрим, — Она… мы были с ней знакомы… в каком-то роде… За ее душой множество невинных жизней и она ищет того, кто мне очень дорог. Я не могу этого допустить… Я не знаю, как она сейчас выглядит и как себя называет, однако если ты увидишь пони с серповидными клинками, не думай, а сразу бей. Поверь, если ты избавишь мир от этого чудовища, он станет чуточку добрее. И я буду перед тобой в неоплатном долгу.
Наследник толком никого не знал в этом мире и ни к кому не привязывался, а потому, не задумываясь, утвердительно кивнул в ответ на эту просьбу. Лицо жеребца на секунду окрасила улыбка, но она сползла так же неожиданно, как и появилась. Пилигрим пустил взгляд вперед и, сверившись со своими мысленными ориентирами, сказал:
— Идем, осталось совсем недалеко, — с этими словами пони зашел за следующий поворот и встал на месте, как вкопанный.
Довольно просторный тоннель, ведущий вперед, был полностью залеплен мерзкой жижей. Микроорганизмы внутри словно объединяли свои примитивные разумы и развивались, придумывая все новые сети для незадачливых путешественников. Сейчас они додумались образовать целую стену, к которой сползалась вся остальная дрянь, делая преграду еще толще и прочнее. Казалось, пробить каменную стену в обход было легче, чем продраться через живую и агрессивную к чужакам преграду.
— Черт! — пшикнул земной пони, топнув копытом, — Придется идти в обход. Как же это…
Потирая голову, пони молча достал из своей сумки самодельную карту, которую постоянно дополнял и изменял, и начал разыскивать обходную дорогу к выходу. Божественный наследник за это время успел расслабиться и чувствовал себя в безопасности, что и сыграло с ним злую шутку. Пытаясь вслушиваться в бухтение церковника, единорог вдруг ощутил, как на плечо свалилось нечто увесистое. Вздрогнув, пони осмотрел себя и увидел на плече большое черное пятно, которое медленно растекалось по доспеху. Недолго думая, наследник отошел в сторону и задрал голову вверх, с ужасом увидев, что на потолке над ним рос огромный ком слизи, готовый сорваться.
— Так, нам надо идти на восток отсюда и тогда… — начал пилигрим, убрав карту, но его прервал свалившийся сверху ком живой слизи, звучно расплескавший грязную воду вокруг, — Проклятье, нужно убираться отсюда, пока…
Тут же с потолка соскользнул и второй ком, который приземлился на спину Касеусу, свалив того с ног. Существо вмиг забыло о своей медлительности и начало проворно обволакивать попавшуюся жертву. Вскрикнув, пилигрим попытался вырваться, но жижа была слишком упругой для того, чтобы ее разорвать. Завидев это, единорог бросился на выручку своему товарищу, на ходу доставая меч. Клинок вошел в смолянистую субстанцию, как в плоть недавно поверженного монстра из замка сестер, только оно чувствовалось еще менее материальным. Впрочем, ему удалось сделать достаточно большой разрез, чтобы Касеус вытащил копыто с колокольчиком из-под жижи перед тем, как та снова срастется.
— Будет больно! — только и сказал церковник перед тем, как прозвонить новое заклинание.
Из груди жеребца начал бить ослепительно яркий белый свет, который просвечивал даже сквозь жижу, и вдруг от его тела распространилась мощная силовая волна, которая разорвала жижу на куски, а единорога отбросила в ближайшую стену. В голове мерзко запищало, а в глазах потемнело. Пони сильно ударился головой и даже чувствовал, как по шее течет кровь. Если бы не подбежавший земной пони, который принялся поднимать соратника на ноги, единорог так бы и остался лежать здесь, съедаемый тварями.
— Скорее, идем! — перекричал писк пилигрим, подтягивая воина за собой, — Это их охотничьи угодья! Нужно убираться, немедленно!
Находясь в коматозном бреду, жеребец все же побежал за расплывчатым силуэтом чародея, стараясь держаться как можно дальше от плотоядной жижи, что принялась тянуться к свежему мясу. Комья разной величины падали с потолка, словно начинающийся дождь и им будто бы не было числа. Благо, Касеус знал, что делал и, следуя за ним, пони смогли выбраться из коварной ловушки. Отбежав подальше от черной жижи, пилигрим развернулся и вновь начал колдовать. Копыто с колокольчиком начали обволакивать золотистые искры, которые концентрировались в длинное искрящееся копье. Завершив заклинание, жеребец бросил молнию в сосредоточение мерзких тварей. Жижа проводила молнию не хуже, чем вода, а потому от такого урона чудовища принялись трястись, пузыриться и лопаться, растекаясь в воде на составные части. Благо, молния утратила свою силу на подходе к двум пони. Опасность была успешно нейтрализована.
— Ух. Раньше они не были такими агрессивными, — облегченно выдохнул пилигрим, однако тут же насторожился и осмотрелся по сторонам, — Здешние обитатели не терпят шума. Нужно убираться отсюда, быстро!
Не медля ни секунды, Касеус рванул наутек в один из узких темных тоннелей. Единорог же пропустил его слова мимо ушей и вместо этого прикладывался к целебной фляге, которая вернула ему здравые чувства. Впрочем, радоваться было нечему, ведь вместе с облегчением пришло и чувство дрожи в земле, а отовсюду эхом раздавался топот множества лап. Долго ждать виновников шума не пришлось, из дальнего угла, откуда пришли двое пони, вдруг выскочила одна из омерзительных крыс. При виде рыцаря существо застряслось и злобно прошипело, раззинув пасть, полную кривых заточенных зубов. Следом за ней появилось еще три, а свет факела отбрасывал тени множества других приближающихся крыс. Еще раз взвизгнув, первая тварь рванула в атаку и наследник уже приготовился защищаться, как вдруг в морду существа влетела другая молния, меньше предыдущей, но ее оказалось вполне достаточно, чтобы крыса пару раз перевернулась и упала замертво.
— Хватит стоять, как истукан! Бежим! — раздраженно крикнул земной пони, потащив спутника следом за собой и тот не стал сопротивляться.
Стоило жеребцам забежать обратно в узкий тоннель, как они оказались в целом лабиринте из тесных проходов, лестниц и решеток, в которых не было ни капли логики. Заплутать в подобном месте было легче легкого, а потому божественный наследник старался не отставать от церковника. Очередным своим заклинанием Касеус призвал яркий огонек над головой, который освещал путь, а потому заплутать во тьме пони не грозило. Впрочем, внимательности не хватило даже жеребцу, который долгое время изучал это место. Пробегая по новому коридорчику, пилигрим вовремя не заметил ямы под слоем грязной воды и прыгнул в самый последний момент, угодив задними копытами в пропасть. Единорог резко остановился, едва не попав в ту же ловушку, но все таки смог удержаться на ногах, помогая жеребцу поскорее выбраться наверх, не столько из жажды помощи, сколько из понимания, что проход слишком тесный, чтобы перепрыгнуть или обойти земного пони.
— Благодарю, — кивнул Касеус, выбравшись из ямы, но стоило ему обернуться, как лицо резко исказила испуганная гримаса, — Сзади!
Но было слишком поздно. Одна из мелких крыс, что обогнала более старших товарищей, наскочила на единорога и ей хватило веса, чтобы столкнуть его прямиком в темный водосток. Благо, высота оказалась не слишком большой и в воздухе пони умудрился оказаться сверху крысы, благодаря чему та приняла большую часть урона на себя, умерев от падения. Наследник отделался лишь парой синяков и полным выбиванием воздуха из груди, что было далеко не худшим исходом.
— Черт! Я не могу тебе помочь отсюда! — крикнул откуда-то сверху Касеус, — Просто… просто продолжай двигаться в ту сторону, куда мы бежали! Я постараюсь найти тебя позже!
Слушая удаляющийся топот копыт, жеребец вскочил на ноги и огляделся. Его занесло в некий вертикальный сток со множеством проходов и труб на стенах, из которых медленно струилась вода прямиком в пропасть посередине комнаты. Все проходы были похожи друг на друга и в каждом из них царила кромешная тьма, но злобный крысиный визг становился все ближе и ближе. Озираясь то в одну сторону, то в другую, наследник начал медленно пятиться назад, отчего едва не провалился в бездонный сток. Нападения можно было ждать откуда угодно, а угроза становилась все ближе и ближе. Вдруг из тьмы выскочила жирная грязная тварь, которая в рывке вцепилась клыками в правое переднее копыто пони. Доспехи выдержали большую часть урона, но пара зубов все же попали в зазоры между железными пластинами, больно впившись в копыто. Недолго думая, пони пронзил череп монстра мечом и тут же выдернул его, как только хватка зверя ослабла и тот повалился на пол. Следующая крыса не заставила себя долго ждать, выбежав из другого прохода перед жеребцом. Ее попытка нападения не увенчалась успехом. Прыгнув на свою жертву, крыса вцепилась лапами в щит и наследник тут же отпихнул ее прямиком в пропасть. Под испуганные крики собрата, из проходов показались морды еще трех существ, а на подходе было еще больше. Подоспевшие крысы оказались умнее товарищей, и принялись обходить жеребца с двух сторон. Принимать бой на таких условиях было чересчур опасно и наследник быстро принял решение отступить, как и сделал Касеус. За пару секунд до того, как крысы набросились бы на свежее мясо всей гурьбой, пони вытянул из сумки один из стеклянных шаров с магическим огоньком и бросил в крыс, вместе с этим устремившись назад. Вспышка света озарила всю комнату и наполнила ее болезненными воплями тварей, дав жеребцу немного времени на отступление. Бежать пришлось в ближайший темный проход. На счету была каждая секунда, а потому приходилось сначала действовать, а потом думать.
Выбравшись из узкого тоннеля, пони выбежал прямиком к очередному просторному коллектору, который тянулся в обе стороны, однако единорогу показалось, что в одной из сторон виден серый понурый, но столь желанный солнечный свет. И действительно, подойдя чуть ближе, пони понял, что свет исходит сверху, из некого колодца или же выгребной ямы, у которой была даже старая деревянная лестница. К сожалению, внизу она была варварски обломана и достать ее было не так просто. Тем временем крысы уже пришли в себя и теперь с еще большим рвением гнались за нарушителем, намереваясь задавить его толпой. Но даже это было не самой большей проблемой. Жеребец вмиг забыл о погоне, почувствовав, как пол под ногами начал дрожать еще сильнее, сотрясаться в определенном темпе и дрожь эта становилась все сильнее. Наконец, тусклый свет осветил огромную бочкообразную фигуру и из проход вылезла непомерно огромная крысиная морда. Ее буквально распирало изнутри из-за всей съеденной падали и многочисленных мутаций, кожа рвалась, а зубы начинали расти в несколько рядов, превращая пасть в дьявольские жернова. Поглядев на незваного гостя своими мертвыми серыми глазами, монстр издал утробный рев и, несмотря на внушительные размеры, резво бросился в атаку.
Вовремя отскочив, единорог смог избежать попадания в перемалывающую пасть зверя и даже предпринял попытку атаковать. Меч скользнул по боку твари, оставив глубокий порез, но это лишь сильнее разозлило монстра. Оттолкнувшись передними лапами, крыса сделала резкий разворот в сторону врага и сильно ударила наследника корпусом, оттолкнув его в стену. В этот раз воин не успел подняться на ноги и, если бы не каменная стена за спиной, то оказался бы в пасти чудовища, которое вновь предприняло попытку проглотить жертву. Торчащие изо рта зубы вонзились в камень и не дали челюстям сомкнуться до конца и в ответ пони несколько раз всадил клинок в верхнюю десну твари, после чего отскочил в сторону. Помотав головой, крыса освободилась и была вновь готова атаковать. Было очевидно, что завалить подобного монстра будет непросто, если не невозможно и необходимо было придумать что-то более хитрое. Однако, времени на размышления не оставалось, ведь одна из мелких крыс вероломно ударила сзади, вцепившись клыками в заднее копыто. Пошатнувшись, единорог воскликнул и, выдернув ногу из зубов, топнул по голове зверя, раскроив ему череп. Огромная тварь же уловила потерю концентрации противника и бросилась в наступление, как вдруг у жеребца появилась дерзкая идея. Пони и крысу разделяло всего пару метров, но единорогу хватило времени, чтобы достать вторую световую бомбу и кинуть в морду твари. От внезапной вспышки света, та резко остановилась, по инерции проехавшись вперед и жалобно запищав. Наследник воспользовался этим и ловко запрыгнул на макушку головы зверя, а затем и на спину. Ослепленная крыса принялась дико метаться из стороны в сторону и биться о стены, тем самым убивая и своих более мелких сородичей. Божественный наследник же не стал задерживаться и спрыгнул с другой стороны крысы, попутно отдавив ей хвост, после чего побежал к лестнице, на бегу думая, как он будет забираться наверх. Просто так допрыгнуть до нее было невозможно, как и подтянуть левитацией к себе. Остановившись над проходом, пони поглядел наверх, убедившись, что действительно видит серое свинцовое небо и принялся обыскивать окрестности в поисках какой-либо подпорки, на которую можно залезть повыше, как вдруг взбешенная гигантская тварь тараном влетела в единорога, словно дикий бык.
Не сбавляя ходу, существо на всей скорости влетело в кирпичную кладку, которая разлетелась от удара и двое противников оказались в соседнем коллекторе. Коллекторе, который также был охвачен плотоядной жижей, что стекала со стен и скапливалась коконами на потолке. Удар был такой силы, что вся канализация в паре километров вокруг сотряслась, потревожив местную живность, а огромная тварь завалилась на бок с торчащим по самую рукоятку мечом в голове. Жеребцу тоже крепко досталось. Туловище горело огнем, на языке стоял кислый железный привкус. Стоило ему открыть рот, как из него вывалился сгусток крови. Ребра были переломаны, внутренние органы разорваны осколками костей и раздавлены крысой. Не желая отдаваться черному туману, что лез в глаза, единорог из последних сил поднял забрало шлема и приложился к золотистой фляге. Потребовалось осушить ее едва ли не до дна, чтобы хоть немного унять боль и вернуть часть выбитых из хрупкого тела сил. Лечебный сок не мог восстановить организм от столь тяжких ранений, но давал шанс дотянуть до безопасного места. Оперевшись о стену, пони медленно поднялся на ноги. Черная жижа быстро почувствовала свежую плоть и начала скапливаться вокруг нарушителей. Барахтающаяся в агонии крыса была явно более предпочтительной жертвой в силу своих размеров, а потому у жеребца появилась призрачная возможность сбежать. Глаза застилала красная пелена, со рта все еще стекала горячая струйка крови, но единорог медленно ковылял вперед, рискуя с каждым шагом свалиться на пол и больше не встать. Тем временем жижа уже начала падать на огромную крысу и разъедать ее плоть, о чем та оповестила оглушительным визгом. Наследнику было плевать, он просто шел вперед, не разбирая дороги. Единственное, что он действительно хорошо умел. Черные густые капли начали стекать с потолка и на доспехи пони, сползать со стены на его копыта, которыми он опирался, дабы не упасть. Жиже потребовалось время, дабы найти прореху в броне и добраться до плоти, а потому жеребец старался не обращать на опасность внимания. Впрочем, несмотря на свою густоту, жижа была достаточно скользкой и, в конце концов, копыто соскочило со стены и тело с грохотом обрушилось в черную, медленно текущую вдаль воду. Очередной удар по сломанным ребрам дал о себе знать разгоревшимся пожаром в легких. Жеребец начал бессильно кашлять, захлебываясь в грязной воде. На него постепенно накатывало смирение с неизбежным. Он медленно закрыл глаза и принялся ждать окончания боли.
Черный смолянистый купол окружил омертвевшую тушу, разъедая ее до самых костей. Микроорганизмы не имели большого аппетита, этого мяса им хватило бы надолго, а потому и на одиноком теле полумертвого пони оставались лишь незначительные черные пятна, бесцельно катавшиеся по рельефам доспехов. Впрочем, удачей это было нельзя назвать, ведь заместо одних хищников пришли другие. Свора из пяти мелких крыс окружили тело, начали осторожно обнюхивать его, изучать. Поняв, что опасности нет, твари принялись покусывать броню в попытках добраться до сладкого запаха крови из под нее, скрести доспехи когтями, злобно визжать, драться друг с другом за каждый укус в еще свежее мясо. Вдруг из темноты тоннеля вылетело коричневое жужжащее облако, словно бы взявшееся из ниоткуда. Рой насекомых с мощными челюстями налетел разом на трех крыс, повалив их с ног и закусывая до смерти. Пока одних крыс обгладывали до самого нутра, две другие в страхе сбежали к своим старшим собратьям, облако насекомых рассеялось и из тьмы вышли трое пони. Одного взгляда на них хватало, чтобы понять — от них надо держаться подальше. Во главе троицы шел непомерно толстый жеребец в черно-пурпурной рясе священника, страшно грязной и изношенной. От его гривы мало что осталось, а с раздутого лица со множеством складок на слезала довольная улыбка. Справа от него шла кобыла, облаченная в простое плотное платье, такая же толстая, но которая была не голову выше своего предводителя. Лицо пони скрывала широкополая коричневая шляпа, на поясе виднелась книга заклинаний, а левитационное облако удерживало длинную булаву с шипами, которой она пользовалась, как посохом для опоры. Последним из троицы был самый высокий пони неизвестного пола. Все его тело скрывал грубо сшитый красный балахон, из под которого виднелись лишь бледные мускулистые ноги, а на спину было водружено несколько больших холщовых мешков, которые пропитались грязью и кровью. Глава троицы первым подошел к телу рыцаря и копытами осторожно стянул шлем, после чего принялся ощупывать окровавленную голову.
— Хе-хе-хе, — неестественно низким голосом прохихикал толстяк, повернувшись к своим коллегам, — Какая удача! Этот еще живой. Такой теплый, такой ароматный, ха-ха-ха! Отцу-всепожирателю понравиться такое подношение, очень понравиться. Бери же его скорее, слуга, и поспешим назад, в деревню. Пиру пора начинаться…