Темные души. Край почившей магии дружбы
Пролог
«Столько времени прошло. Столько поколений родилось и умерло. Столько воды утекло. А неприкаянные, страждущие души продолжают свое вечное паломничество…»
Десятки, сотни тощих, словно скелеты, обтянутые кожей, пони, одетые в убогие лохмотья, медленно плелись вперед по серой пустоши, не глядя вперед и не разбирая дороги. Ноги и посохи, на которые они опирались, утопали в толстом слое грязи и пепла. Каждый шаг давался им, как целое испытание.
Выбившись из сил, один из них споткнулся и упал. Под его телом разлетелось серое облако, под которым были похоронены останки таких же паломников, что не дошли до цели. В разыгравшейся песчаной буре он не нашел свою опору, а потому отчаянно пополз вперед, но уже на втором метре окончательно выбился из сил. Он сник, а по его спине, словно по единственному мостику безопасности, шагали все новые неприкаянные, в которых не осталось ни желания, ни разума.
«Что они ищут? К чему стремятся? Каждый знает ответ на этот вопрос с рождения. Эквестрия. Край солнечного света, чистых вод и плодоносных земель. Последний спокойный островок в океане гибели и отчаяния. По крайней мере, так они думают»
Посмотрев на очередного павшего пилигрима, жеребец сильнее укутался в свой холщовый воротник и продолжил путь. Песок и пепел застилали глаза, жгли и резали столь хрупкую оболочку, которую давно не омывали слезы. Ноги дрожали, не в силах держать иссушенное тело, но он шел вперед, несмотря ни на что. Пусть он и был более бездумной оболочкой, чем живым существом, он знал одно – никто ему здесь не поможет. Как и он не помогал никому, глядя, как смерть раз за разом забирает его невольных спутников.
Новый порыв ветра, втрое сильнее предыдущего, смел всех назад. Кто-то упал, раскроив себе череп и ломая кости, кто-то удержался, стирая кровоточащие копыта в пыль. Ему повезло оказаться не на земле. Поднеся ногу к лицу, он приоткрыл рот и облизнул пропитавшуюся красным ткань. Старые раны раскрылись и он, наконец, мог попить. Набраться сил, дабы продолжать путь. Идти вперед. Всегда вперед.
Свинцовый туман рассеивался. Впереди виднелись демонические изваяния из черных кристаллов, что вздымались до самых небес. Оставалось немного.
«Да, я помню те времена, когда Эквестрия была полна жизни, радости, веселья и добра. Когда каждый проживал свою жизнь, не думая о бедах или тяготах будущих дней. Когда все и всегда заканчивалось хорошо. Но потом темный король освободился из своей ледяной темницы и, объединив силы с другими врагами королевства, погрузил мир во мрак. В тот черный для всех пони день Эквестрия, и весь остальной мир, начали умирать. И даже шесть героинь, что защищали нас ото всех угроз, не смогли совладать со своими врагами.
В отчаянной попытке сохранить свои владения, богиня солнца отдала свою бессмертную душу, дабы огородить Эквестрию непроницаемым щитом, в который нельзя было войти, лишь только выйти, а так же одарила всех своих поданных благословением вечной жизни, что была недоступна ни одному живому существу ранее, в надежде, что с ним пони восстановят Эквестрию. Найдут способ остановить зло. Но она ошибалась. Тьма уже засела в их душах и сердцах. Разъедала идеалы дружбы и морали изнутри. Многие боролись с этим, но все тщетно. Эквестрия пала».
Склон стал для них непреодолимым препятствием, словно отвесная скала. Целые лавины песка и пепла обрушивались на неприкаянных пилигримов, сталкивая их к основанию холма и лишая жизни. Кости трескались и они скатывались вниз, так тихо, не крича и не рыдая, ведь даже с раздробленными ногами они продолжали двигаться вперед, ведомые древним божественным инстинктом. Да, они слышали зов, что был словно дурным наваждением, но что еще было делать тем, у кого нет цели в жизни, кроме как идти на зов. Большая их часть была недостойна ничего, кроме как быть похороненными под пеплом, вместе с прошлыми поколениями паломников. Но были среди них и те, кто удостаивался большего. Чья жажда жизни была сильнее хрупкого тела. Чей долг добраться до сердца Эквестрии был превыше собственных благ. Таковым был один единственный жеребец, который через боль, унижение и страдания полз вперед, к вершине холма. Он задыхался, безалаберно глотая воздух вперемешку с землей, испражнялся под себя, пропитывая нечистотами и без того мерзкие одежды, рвал плоть и хрустел костями, захлебывался в пене и крови, но шел вперед. Шел к свету, что пробивался из-за холма. И он смог. Он добрался. И в награду он получил вид. Вид на простирающееся далеко вперед королевство, вид на покинутые и разоренные города, темно-зеленые ядовитые леса, бесконечные кипящие болота и потрескавшиеся земли. И лишь изредка пробивающиеся из-за тяжелых облаков лучи солнца давали знать, что он на месте. Он добрался до Эквестрии. И, как и говорилось в рассыпавшихся заветах и писаниях, где-то вдалеке виднелась одинокая гора и замок на ней, вокруг которого выстроен золотой город, окруженный непреодолимыми стенами. Последнее пристанище материнского тепла, что так сильно манило пони, заставляло идти вперед.
«Столько времени прошло. Столько поколений родилось и умерло. Столько воды утекло. А неприкаянные, страждущие души продолжают свое вечное паломничество. Паломники, живущие далеким, давно прошедшим прошлым. Эквестрия сильно изменилась. В ней не осталось ничего, к чему стоило бы стремиться. Они не найдут здесь ничего, о чем так страстно мечтают, однако же…»
Вдруг, из непроглядного тумана показалась старуха, что тащила множество сумок с самым разнообразным содержимым, необходимым для жизни, которые защищал тяжелый каменный панцирь, привязанный цепями. Она хорошо знала пограничные земли, а потому внимательно прощупывала землю перед собой своим посохом, дабы не упасть и никуда не провалиться. Недолго думая, она подскочила к обезображенным от долгого пути телам, принявшись внимательно их изучать в поисках чего-либо ценного. Мало когда с пилигримов можно было собрать хоть что-то интересное, но старухе всегда хватало того, что ей удавалось найти. Она была неприхотлива, собирая все, вплоть до сколько-нибудь сохранившихся волос, тряпок или внутренних органов с мясом.
Однако же, ее акт мародерства прервал неожиданно скатившееся с холма тело. По холму никто не полз, а потому она не понимала, откуда оно могло появиться. Добравшись до очередного мученика, кобыла принялась осматривать его и, стянув капюшон с головы, не смогла удержаться от изумленного вздоха.
— А-а-ах. Божественный наследник...
«…легенды говорят, что однажды на эквестрийскую землю ступит избранник. Пони, что преодолеет стены священного города и решит дальнейшую судьбу мира. Единорог, по чьим венам течет кровь божественных сестер, которому не страшна темная скверна. Который станет могущественнейшим существом, что когда-либо рождались. Я уже видела подобных пони много раз, и ни один из них не исполнил этого пророчества. Станешь ли ты тем самым избранником, или Эквестрия будет пожирать тебя раз за разом, пока отчаяние не станет твоим единственным спутником? Ха-ха-ха-ха...»
Благословленная лекарственная фляга
Фляга из высушенного плода благочестивого древа, до краев наполненная золотистым густоватым соком. Лечит физические раны и улучшает самочувствие.
Благочестивые деревья, выращенные под чудотворным светом чистосердечных клириков, стали первым крупным успехом Церкви божественной обители. Они имели золотую листву и плодоносили крупными оранжевыми фруктами, столь же сладкими на вкус, сколь и полезными. Ученые церкви быстро догадались пустить плоды в оборот и вскоре ни один рыцарь священного Кантерлота не ходил без подобной фляги на поясе.
Созданные в божественном свету, лекарственные фляги всегда источают успокаивающее сердце тепло, а чувствуя теплоту от особым образом зажженного костра, они начинают обильно выделять сок, благодаря чему фляга никогда не заканчивается.
Глава 0, Часть 1. Руины двух сестер.
— Мы шли на север, а вышли на юге. Делали зарубки на деревьях, а как только стемнело, двигались по звездному небу. Каким же образом мы вернулись сюда? К этому… памятнику старого мира?
— Ночи стали совсем короткими, а лишайники могут за час поглотить весь лес. Надо двигаться дальше.
— О, нет. Нет, нет, нет. Вы все думаете, что все так же, как прежде. Что богини оберегают нас. Вот только пони боле не властны над миром. Он живет своей жизнью. Разве вы не замечаете? Мир дышит, по его венам течет кровь и он в постоянном движении. Прямо как мы, дураки с полными сумками стащенного оттуда добра, которые теперь никак не могут найти пути обратно.
— Тихо! Вы слышите?
— Твари снова учуяли нас. Скорее, в замок! Там будет проще скрыться!
— Хе-хе-хе. Обратно в пасть гранитного зверя. Интересно, когда же он нас, наконец, проглотит…
Моросившие с неба капли дождя тихо ударялись о ветки и листья деревьев. Со временем капли становились все крупнее и уже нагло расталкивали колыхающиеся листки, громко разбиваясь о натянутую между веток старую шкуру какого-то диковинного животного, по виду которого сложно было понять, чем оно было прежде. Под этот монотонный стук жеребец открыл медленно глаза, не понимая, где он находиться и что происходит. Его разум был чист, как белый лист бумаги. Он больше не слышал зова, ведь он добрался, куда хотел. Именно с этими мыслями он начал медленно вспоминать, что было раньше. Вспоминать тысячи километров серых пустошей с редкими останками бывших цивилизаций, что наслаивались друг на друга, превращаясь в гротескную, устрашающую и неровную архитектуру. Вспомнил всю ту боль и мучения, которые тогда не имели значения. Сейчас же он чувствовал тепло от нагретой им лежанки, дышал на удивление чистым воздухом, освеженным начавшимся дождем. Впервые за долгие месяцы, а может и годы, он чувствовал себя по настоящему живым.
Присев на круп, он протер глаза копытом и огляделся вокруг. Перед его нехитрым укрытием располагались черные отсыревшие поленья, из середины которых шла тонкая струйка дыма. Остатки костра. Земля вокруг была истоптана, а в воздухе до сих пор стоял ускользающий запах ароматного варева. Его выходили и накормили. Жеребец надеялся на подобный прием, пусть и в уютном доме, а не в сердце темной непролазной чащи. Впрочем, жаловаться ему было не на что. После более детального изучения своего маленького лагеря, пони обнаружил, что подушка, на которой он лежал — это аккуратно сложенная одежда. Длинный теплый жилет, сапоги до самых колен, шарф и плотный плащ с капюшоном. Ткань была грубая и пестрила дырами и потертостями, но это была настоящая одежда, в отличие от тех обносок, в которые он был укутан во время паломничества. В одежде же его ждало еще несколько прощальных даров. Это бугристая, бледно-желтая фляжка, в которой булькала жидкость, и самый простой кинжал, видавший лучшие времена. По затупившимся краям пони быстро понял, что кинжал этот использовали не столько, как оружие, сколько повседневный инструмент для грубой работы, но ничего лучше у него не было и выбирать не приходилось.
Одевшись в свои новые пожитки, жеребец, наконец, встал на ноги и немного прошелся вперед. От убивавшей его слабости не осталось и следа. Пара глотков из фляги наполнили его силами и энергией, и он был готов смело идти вперед. Он не знал куда и зачем, ровно как и не видел смысла сидеть на месте в ожидании чуда. Суровая юность научила пони полагаться только на себя, свою интуицию и инстинкты, и сейчас все это толкало его пойти вперед. Так он и сделал. В последний раз окинув взглядом свое первое пристанище в Эквестрии, жеребец вновь отправился вперед, куда ведут ноги. Его новый тернистый путь стартовал.
Прорубаясь сквозь густые заросли, единорог двигался вперед. Шипастые лозы норовили разодрать одежду путника в клочья и покрыть тело зудящими ранами, но кожаный плащ был природе не по силам. Особо назойливые кустарники пони убирал с пути при помощи кинжала, благо, левитация ему это позволяла.
Таким нехитрым образом пони выбрался на хорошо протоптанную тропу. Она была узкой, группы ходили по ней друг за другом. Пусть этот лес и выглядел миролюбивым, в Эквестрии не осталось ни единого места, которое наверняка можно было считать безопасным. Выбрав направление, жеребец двинулся вперед по тропинке, прислушиваясь к каждому звуку, коими полнилось все это место. Где-то в кронах деревьев пищали ночные птицы, в траве трещали сверчки, по бокам что-то постоянно шуршало, и краем глаза единорог замечал чьи-то мелькающие тени. В конце концов, он не вытерпел и встал на месте, как вкопанный. Он чего-то ждал. Не знал, чего, но чувствовал, что что-то должно произойти. Дыша медленно и ровно, дабы звук дыхания не перебивал всего остального, жеребец оглядел землю под ногами и окутал желтым левитационным полем один из увесистых камней, который медленно поднес к себе. Прождав еще немного, он со всей силы ударил острием кинжала по камню, выбив из того сноп искр, которые на долю секунды осветили извилистую тропу перед ним. Сделав несколько шагов, он повторил процедуру, продолжая медленно продвигаться вперед. И вот, ударив по камню в очередной раз, свет искр отразился в двух малюсеньких зеркалах в глубине кустарника. Его опасения подтвердились.
Издав пугающее шипение, из кустов на пони бросилась ядовито-зеленая змея, прекрасно сливавшаяся с деревьями, поросшие мхом. Единорог резко отпрянул назад, и продолговатое тело свалилось на землю, после чего устремилось обратно в укрытие. Но пони успел подбежать и растоптать голову ползучей тварь ногой, тело принялось судорожно дергаться, источая зловонную ядовитую кровь. Прикрыв нос копытом, жеребец устремился дальше, как вдруг, прямо в спину, ему впилась вторая змея, застряв клыками в плаще. Единорог, не придумав ничего лучше, оттолкнулся и прыгнул на спину, оглушив змею и сломав оба клыка, которые, тем не менее, пробили остальную одежду и впились в тело. Лишившись своего оружия, змея поспешила ретироваться, но на сей раз пони не дал ей уйти. Схватив тело змея, единорог дернул его на себя и из кустов вывалилось тело ящерицы размером со среднюю собаку, из которого росло две длинные шеи, одна из которых плелась мертвым грузом. Недолго думая, жеребец приставил лезвие кинжала к шее твари и одним рывком отрезал ей оставшуюся голову, после чего распорол и вырывающееся тело, дабы чудовище точно испустило дух.
Разглядывая выпотрошенное чудовище, подобного которому жеребец раньше не видел, он зашатался назад, переводя дух. На лбу выступил пот, а ноги подкашивались от нахлынувшей усталости. От пережитого шока единорог напрочь забыл о торчащих в спине клыках, на которых оставались капли яда. Их было недостаточно, чтобы убить взрослого жеребца, но и просто так их влияние не могло пройти. Пошатываясь вперед по тропе, пони сделал глоток из своей фляжки. Боль быстро прошла, ровно как и мандраж от первой за долгие годы битвы. Враг пусть и был не опасным, но заставил понервничать жеребца. Он, то и дело, оглядывался назад и еще более подозрительно относился к посторонним шумам.
Где-то впереди, в десятке метров, где темнота была уже непроглядной, он услышал тяжелое дыхание, принадлежавшее чему-то большому, бежавшему куда-то в сторону. Подумав немного, пони бросил идеи идти дальше по тропе и вновь свернул в чащобу. Для него перспектива лазить по непролазным кустам и скрытым листьями оврагам была предпочтительнее, чем встреча с очередным обитателем леса. Прорвавшись через заслон репейника и плюща, обвивавшегося вокруг ног, он двинул дальше практически на ощупь. Деревья росли друг к другу так плотно, что их высокие кроны заслоняли все небо. Было непонятно, день сейчас или ночь. Словно это был и не лес вовсе, а растительная пещера, в которой истории было больше, чем в любом живущем пони. Протиснувшись между влажных стволов, по которым постоянно бегали разнообразные насекомые, единорог сделал пару шагов назад и мысленно укорил себя за невнимательность. Копыто соскользнуло по мокрой земле, жеребец упал и скатился по крутому склону вниз, извалявшись в грязи и сухих листьях. Стирая грязь с лица, он заметил бурую сколопендру на ноге, искавшую щель, в которой можно спрятаться, и брезгливо смахнул насекомое с себя, перевернувшись на спину. В боку жутко кололо, хотя падение было и не сильным, и с каждым новым движением боль нарастала бушующими волнами. Опершись спиной на дерево, жеребец, стараясь не нервничать, пощупал левый бок и ощутил, как оттуда вытекает теплая жидкость. При падении торчащий из склона сук проколол тело пони и теперь тот истекал кровью.
Издав болезненный стон, единорог зажал рану и как можно быстрее припал губами к заветной фляге. Он был не уверен, затянет ли лечебный сок такую тяжелую рану, но уповать мог только лишь на это. Разом опустошив флягу наполовину, пони успокоился и расслабился боль ушла. Вернулось холодное спокойствие. Впрочем, и это минутка тишины длилась недолго. Вдруг, откуда ни возьмись, перед пони показался олень. В голове всплывали туманные воспоминания, рассказывавшие о расе благородных воинов из-за моря, носивших на голове прекрасные короны из рогов. Но в этом существе не было и капли благородства. Источая запахи гнили и мочи, олень издал утробный рык и рысцой подбежал к ослабевшему от потери крови жеребцу. Глаза существа были серыми, словно у давно погибшего мертвеца, с ломанных и искривленных рогов свисали паутина со всяческим мусором, сухие ветки плюща и даже куски плоти, а зубы прорастали в несколько рядов, выходя за пределы челюсти на неба и даже губы. Широко раскрыв рот, олень обнюхивал свою находку. Жеребец же отвернулся в сторону, не в силах терпеть зловонного горячего дыхания. Закончив первичное изучение, существо наклонилось и принялось вылизывать свежую рану, всеми силами желая пролезть языком вглубь тела. Осмелев, тварь стала покусывать единорога, стараясь разодрать одежду и добраться до мяса. Тут то жеребца охватила ярость. Схватившись копытами за рога, он оттолкнул оленя от себя, выхватил кинжал и с размаху вонзил клинок в череп врага. Олень принялся кричать и отбиваться, но пони не сбавлял напора. Он продолжал полосовать голову и шею существа даже после того, как оно упало без дыхания.
Лишь выбившись из сил, единорог рухнул на тушу поверженного существа. Жеребец победил, но победа не принесла с собой ни счастья, ни гордости, ни спокойствия. Лишь отчаяние. Ведь это был всего лишь олень — одичавший и пугливый обитатель этих мест, а у пони уже не хватало сил бороться со всем тем, что на него нашло. Однако, остаться тут же и умереть он тоже не желал. Вытерев клинок о шкуру монстра, жеребец поднялся на ноги, и собирался было идти вперед, как вдруг арбалетный болт наполовину вошел в плечо и повалил единорога обратно на землю.
— Я попал в него! Быстро, быстро! — раздался чей-то крик.
— Какая удача! Удача! — ответил второй голос и из-за дерева выскочил земной пони в легкой кожаной броне и плаще, не сильно отличавшемся от плаща единорога, — Шли за мясом, а наткнулись на золотую жилу!
— Зубы мои! Все зубы мои!
— Перережь сухожилия, пока не сбежал!
— Да куда он сбежит со стрелой в…
Кинжал прошил голову насквозь и охотник свалился на путника мертвым грузом. В этот же момент из-за деревьев выбежал первый говоривший. Он не сильно удивился увиденному, а стал быстро перезаряжать свой арбалет, который достал из-за спины. Откинув плащ врага в сторону, единорог схватил вражеский арбалет, который уже был взведен и, бегло прицелившись, выстрелил, попав противнику в грудь. Кожанка не выдержала арбалетного болта, и пони свалился наземь, захлебываясь кровью.
— Позже добро заберем! Окружайте ублюдка!
Не затрачивая времени на то, чтобы освободить свой кинжал, пони выхватил из ножен на поясе бандитский нож с кривой рукоятью и широким клинком, покрытым запекшейся кровью. Арбалет пони отбросил в сторону, ибо даже не умел его толком перезаряжать. Оттолкнув мертвое тело, жеребец, забыв про боль и усталость, ринулся бежать не разбирая дороги, лишь бы удалиться подальше от голосов, которые, словно шелест листвы, раздавались со всех сторон. Поворачивая то вправо, то влево, единорог постоянно натыкался на своем пути бандитов, вооруженных арбалетами, луками или метательными нажами. Стрелы постоянно свистели над ушами единорога и пара из них даже впилась в круп жеребца, но прилив адреналина не позволял ему останавливаться ни на секунду. Глядя за спину, пони не заметил разбойника впереди. Тот набросился на жеребца, в обнимку с которым прокатился еще пару метров, в итоге оказавшись сверху. Обнажив свой топорик, пони усмехнулся своей беззубой улыбкой, но не успел даже размахнуться. Жеребец впился зубами в горло противника, оторвав кусок кожи, отчего тот завопил и ослабил хватку. Столкнув бандита, единорог вонзил нож в глаз врага и побежал дальше, на сей раз не убирая оружие далеко от себя.
— Дурак!
— Попался!
В последний момент жеребец успел остановиться у самого края утеса, на который умудрился забежать. Разбойники не отставали от своей жертвы ни на шаг и уже медленно обступали ее со всех сторон, нацелив стрелковое оружие на цель. Однако жеребец не смотрел на них. Его заворожило зрелище, открывшееся с этой горы. И это было не удивительно, ведь вдалеке он видел возвышающиеся руины, поросшие лишайниками и деревьями. Словно огромный каменный титан, умерший тысячелетия назад, который теперь медленно гнил и осыпался. Это были руины одного из древнейших замков, что когда-либо существовали. Некогда именитый замок двух сестер.
— Это конец пути! Сдавайся! — хриплым голосом крикнул разбойник, медленно приближаясь к своей цели с заряженным арбалетом.
Еще с десяток его дружков обступали жеребца с разных сторон. Остальные же бросили попытки догнать единорога и принялись делить вещи своих павших товарищей.
Отведя взгляд от древних руин, в которых еще проглядывалось исчезнувшее тысячелетия назад величие, жеребец повернулся к своим преследователем. Лица пони были скрыты шарфами, воротниками и капюшонами, но по одному лишь запаху спирта и гнили становилось понятно, чем они зарабатывают на жизнь в этих пропащих краях. Неровно дыша от жгучей боли во всем теле, пони стал пятиться назад, отчего одна из ног соскочила с края утеса, едва не утащив с собой и все остальное тело. Бандиты вздрогнули от такого, но тут же опомнились и продолжили медленно наступать, в ожидании того, что их жертва попытается выкинуть что-то еще. Единорог не знал, зачем он нужен разбойникам живым, но у него возникало много мерзких и постыдных ассоциаций. Он жадно глотал воздух ртом, не в силах отдышаться, взгляд затуманивался. Он чувствовал, как смерть стоит за его душой, в ожидании того, как она освободиться от бренного тела. А потому единорог не пожелал идти на компромисс. Он ни раз смотрел в лицо смерти и порой даже желал принять ее объятия. А потому, закрыв глаза, он шагнул назад, отправившись в свободный полет.
Посох адепта
Посох из крепкой дубовой древесины, пропитанный благословленными магическими маслами. Выдается каждому последователю школы волшебства вместе с лазурно-голубыми одеждами чародея.
В каждом пони есть магический потенциал. Даже земной пони может стать магом при должном желании и сноровке. Однако, единороги владеют магией с рождения за счет того, что у них имеется врожденный магический катализатор — рог.
Сильнейшие маги могут использовать любые заклинания с помощью рога. Ученики же, что только постигают это древнее и благородное учение, используют различные магические катализаторы для упрощения создания заклинаний, т.к. посохи, талисманы, колокольчики, кольца и некоторые другие катализаторы, находящиеся под запретом Церкви.
Писк в ушах свербил мозг. Тело ныло еще сильнее. От падения стрелы вошли еще глубже в плоть, не говоря о рваных ранах по всему туловищу. Боль не прошла. Пони все еще дышал. Ему еще рано было умирать.
— Идиот! Как же ты все-таки глупец! Предпочел нас Варду, ха-ха-ха, — раздался гулкий крик где-то вдалеке, — Да помилуют богини твою грешную душу.
Он не собирался слушать язвительных слов. Вместо этого пони открыл глаза и осмотрелся. Его взгляду предстал крутой склон, по которому он и скатился вниз, едва не переломав все кости. В тусклом свете солнца, пробивавшегося из громовых туч, можно было разглядеть головы преследователей, которые исчезали одна за другой. Они не собирались продолжать охоту, и на то были веские причины. Затем жеребец обнаружил рядом с собой живительную фляжку, из горлышка которой тонкой струйкой вытекали остатки лекарственного сока. Испуганно схватив флягу, пони парой больших глотков опустошил сосуд до дна и распластался на желтеющей траве, переводя дух. Он знал, что не умрет. Волшебное лекарство еще поддержит в избитом теле жизнь. Однако, лекарства не осталось и теперь жеребец мог полагаться только на себя.
Нащупав за пазухой бандитский нож, жеребец сразу достал его и медленно поднялся на ноги. Позади была густая чащоба, такая же, как и прежде. Впереди же — старый подвесной мост, ведущий к входу в замок. Он не выглядел надежным, да и использовали его в последний раз уже очень давно, но у жеребца не было никакого желания идти обратно в лес, к его чудовищным обитателям. Придерживаясь копытом за канатный поручень, он начал медленно переходить по мосту, минуя самые трухлявые доски. Переправа постоянно трещала, тряслась от ветра и, казалось, вот-вот разорвется на два, но жеребец все же смог преодолеть это препятствие. Оставалось лишь идти по старой заросшей тропе, к руинам, однако этот путь единорогу дался даже тяжелее, чем трухлявый мост. Чем ближе жеребец приближался к замку, тем сильнее его мрачный вид тяготил сердце. И дело было не только в трепете перед столь древним сооружением. Он чувствовал внутри него что-то еще. Нечто жуткое, темное и безгранично зловещее. Впрочем, назад поворачивать было поздно. Сделав глубокий вздох, пони толкнул массивные деревянные двери, которые со стоном поддались и начали медленно раскрываться. Из холодного темного коридора в лицо жеребца ударил затхлый зловонный воздух. Держа оружие наготове, единорог ступил во тьму, готовясь встретиться с самыми ужасными кошмарами новой Эквестрии, что поселились в этих древних руинах.
Даже приглушаемые мягкими сапогами, каждый шаг гулко отражался от высоких сводов замка. Где-то в темных щелях слышался стрекот маленьких паучьих ножек, что спешили убежать от нарушителя их спокойствия. Жеребец двигался практически наощупь, прислонившись к стене и вскоре наткнулся на то, что так надеялся обнаружить — факел, воткнутый в держатель на стене, от которого все еще веяло запахом масла. При помощи ножа пони выбил искру и зажег свой источник света, которому оставалось гореть недолго, а потому жеребец не останавливался на то, чтобы оглядеть еще уцелевшие орнаменты и великолепную архитектуру. К тому же, он был пони приземленным и крайне далеким от прекрасного, его интересовало лишь что-то существенное, что может помочь ему. И не зря, ведь благодаря этому он избежал неминуемого падения в яму, которая резко прерывала дальнейший путь.
Осветив то, что находится внизу, единорог отшатнулся назад. Шипастое дно было усеяно скелетами пони и животных, которые рассыпались и соединились в единую груду костей, в которой свои сети плели невозмутимые пауки. Замок был усеян ловушками и потайными ходами, но, к счастью, все эти механизмы давно не функционировали, либо уже были включены менее удачливыми путниками. Оглядевшись вокруг, единорог обнаружил несколько проходов, что вели в другие комнаты и залы. Выбрав один из них, пони продолжил идти, опасливо озираясь на каждую подозрительную мелочь.
Греющим огнем освещая себе путь, жеребец двигался вперед, поджигая по дороге все встречные факелы, жаровни и свечи, коих было не слишком много. Благо, во многих местах потолок осыпался окончательно и помещения освещал тусклый солнечный свет. изучая каждый встречный проход, которые обычно вели в другие коридоры, единорог поймал себя на мысли, что замок больше походит на некий монструозный лабиринт, чем на дом божественных сестер и начинал волноваться по поводу того, что не сможет найти пути обратно. Где-то постоянно слышался шум осыпающихся стен и потолков, который эхо разносило по всем руинам, а порой и вовсе обваливались целые комнаты и залы, отчего сердце пони замирало от ужаса. Любое неосторожное движение могло привести к обвалу чего-либо. Растерзанные коррозией несущие колонны и стены это лишь подтверждали. И вот, когда жеребца начинало окутывать отчаяние, он, наконец, достиг сердца замка — просторную залу с проросшими сквозь пол дикими растениями, со множеством проходов и лестницей на другой стороне, над которой возвышались едва колышущиеся остатки гобеленов. Даже жеребец, далекий от тонкостей архитектуры, понимал, что впереди должен находиться тронный зал. Единорог толком не понимал, что желает там найти, но ничего другого ему не оставалось.
Зачехлив свое оружие обратно, пони бросил выгоревший факел в сторону и направился к проходу, к которому вели разветвляющиеся ступени. Из прохода с настежь распахнутыми дверями светил необычайно яркий свет и жеребцу было интересно посмотреть на его источник. Не отрывая глаз с лучезарного прохода, жеребец опрометчиво двинулся вперед, как вдруг вокруг задней ноги плотно заплелась толстая веревка, свитая из шипастых лоз и молниеносно утащила жеребца наверх, под потолок, с мерзким хрустом вывихнув ему ногу. Вскрикнув от боли, единорог схватился копытами за ушибленный сустав, однако животный ужас мгновенно переборол чувство боли, ведь под потолком вместе с ним висело еще множество таких же невольных жертв, пойманных в ловушку, Среди них невыносимо несло гнилью и смертью, если бы пони что-то ел в последнее время, то его тут же вывернуло наизнанку. Он был не в силах дышать миазмами гноящихся трупов, глаза слезились от вони, но все же, зажав в зубах воротник рубахи, он нашел в себе силы достать нож и начал резать злосчастные путы, больно впивавшиеся в ногу. Единорог чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но новый звук появившийся звук открыл в нем второе дыхание. Совсем рядом, а может и где-то вдалеке, он услышал тяжелый стук, словно кто-то бил кувалдой по камню. Но ритмичность этих ударов дала понять ужасную истину — это были шаги. Медленные, но приближающиеся. Шаги хозяина этих руин, благодаря которому ни одна из тварей леса не смела тут ошиваться.
Собравшись с силами, пони последним ударом перерезал веревку и упал вниз. Трава и земля смягчили падение, но удар все же был ощутимым. Но единорогу было не до этого. Вскочив на три ноги, он посмотрел на проход из которого и пришел в этот зал. Именно оттуда и раздавались жуткие шаги. Не разбирая дороги, жеребец вломился в ближайший проход и вновь обомлел. Он оказался в некогда роскошной библиотеке, что можно было понять по высоким книжным полкам. Сейчас же вместо книг на них сушились куски мяса и освежеванные тушки мелких животных, а на полу стояло множество тесных и высоких клеток, в которые битком были набиты тела пони, оленей и прочих существ разной степени свежести. От кого-то отваливались куски плоти, обнажая скелет, а на ком-то жеребец умудрился узнать одежду недавно встреченных бандитов из чащи. Откашлявшись, единорог предпринял первое, что пришло ему в голову. Он затесался между плотно стоящих друг к другу клеток и замер, затаив дыхание в надежде на то, что его здесь не найдут. Укрытие было неплохим, но зловонным и грязным. К тому же, из-за трупов толком нельзя было ничего разглядеть и для обзора оставалась одна лишь небольшая щель у пола, к которой жеребец и прильнул.
Спустя минуту обладатель шагов достиг бывшей библиотеки. Теперь жеребец мог слышать сиплое тяжелое дыхание, которое сопровождалось скулящим стоном. Войдя в библиотеку, некто остановился, сводя жеребца с ума своими омерзительными звуками. Но вскоре шаги продолжились в через свою щель пони увидел две пары проходящих мимо ног, облаченных в тяжелый доспех, некогда серебристого цвета, сейчас же он был темно-серым и по ногам обильно стекала непонятная черная жидкость, загрязняя и без того замызганный пол. Следом за монстром в доспехах тянулся труп крылатого тигра с хвостом скорпиона, за который его и тащили, в голове же зверя торчал непомерно огромный клевец, превративший половину морды чудовища в кровавое месиво. Хозяин руин прошел мимо и шаги, казалось бы, начали удаляться, как вдруг в копыто жеребца вцепился один из пони, запертый в клетке. Он был придавлен кучей других тел, страшно исхудал, а от гривы остались только редкие пучки седых волос. Но даже так он крепко держался за жеребца, глядя на него глазами полными ужаса и надежды.
— Помоги мне! прохрипел пленник, еле-еле ворочая сухим языком, — Умоляю тебя, помоги. Спаси меня!
Выдернув копыто из лап изможденного тела, единорог постарался как-то посмотреть вслед огромному рыцарю, но пленник не сдавался. На сей раз он вцепился в одежду жеребца и на порядок крепче.
— Я ни в чем не виноват! Спаси меня! Вытащи меня отсюда! Молю тебя! Пожалуйста! — сорвался на крик жеребец, до ужаса напугав единорога, — Помогите! Помогите мне! Умоляю вас! Умо…
Вонзившийся в горло нож прервал мольбы бедолаги и тот, отхаркнув кровь, свалился на пол, перестав мучиться. Жеребец изо всех сил надеялся на то, что этой тирады никто не заметил, но каждый шепот в этих руинах звучал громогласно. А крик и вовсе не мог остаться неуслышанным, даже настолько слабый и хриплый. Жеребец осознавал это, а потому поспешил выбраться из кучи клеток и, наконец, рассмотрел своего врага во всех деталях. Это был воистину огромный, минимум в три раза выше обычного пони рыцарь, облаченный в толстые, но крайне изношенные доспехи, весь покрытый вмятинами, царапинами, грязью и трещинами, из которых постоянно сочилась густоватая черная жидкость. Его шлем был выполнен в виде головы пони, из глазниц которого таращились два дергающихся, налитых кровью глаза. Издав глубокий вдох, рыцарь окутал оранжевым левитационным полем рукоять своего оружия и одним рывком выдернул его из туши мантикоры, разорвав половину черепа на куски. Наблюдая за этим существом, единорог инстинктивно понял, что перед ним явно не пони. Сейчас он смотрел на то самое пышущее гневом зло, движимое лишь первобытными инстинктами и совершенно не понимал, как ему победить такого врага. Однако же, прятаться было поздно, как и искать выход. Оставалось лишь принять бой, каким бы тяжелым он ни был.
Сокрушая весь замок своим громогласным топотом, монстр стал медленно приближаться к своей жертве, держа наготове свой старый, залитый кровью и грязью молот с клевцом. Жеребец собрался с силами и приготовился. Любой удар таким оружием гарантировано его бы убил, поэтому единорогу требовалось выложиться на полную. Когда между противниками оставалось всего пару метров, монстр издал ужасающий рев и рванул к жеребцу, вместе с этим размахиваясь молотом. Пони прыгнул вперед и кувыркнулся, отчего орудие врага вошло в пол, а жеребец оказался за спиной монстра. Пока тот освобождал свой клевец, единорог ловко запрыгнул на спину склонившегося врага и со всей силы вонзил нож в достаточно крупную брешь в кирасе. Клинок вошел во врага, словно в вязкий деготь и вместе с тем из щели начала сочиться та самая непонятная жидкость, которая окутала рукоять ножа и словно бы стала засасывать оружие внутрь тела. Чудовище злобно закричало и, вырвав молот, попятилось назад, врезавшись спиной в одну из заваленных гнилью полок, которая с грохотом обвалилась. В последний момент единорог успел соскочить со спины врага в сторону, но и тот быстро опомнился, горизонтально размахнувшись своим орудием. И в этот раз пони успел упасть на живот, отчего молот просвистел над головой жеребца и успел отскочить в сторону перед тем, как оружие обрушилось на него сверху вниз. Такой расклад немало гневил монстра и тот, тяжело дыша, начал быстро ускоряться, перейдя с неспешной ходьбы на рысцу. Такого проворства жеребец не ждал от столь неповоротливого существа и уворачиваться от непрекращающегося потока выпадов становилось все сложнее. Каждый новый удар разносил стальные клетки на части, крошил в крошку стены, мебель и колонны. Чудовище не отдавало себе отчета в своих действиях. Ему просто хотелось убить нарушителя, несмотря ни на что. И в итоге это привело к тому, что потолок библиотеки начал трещать, проседать и осыпаться, грозясь вот-вот завалить всю комнату. Понимая это, единорог кинулся к выходу. В его планах все еще была задача добраться до тронного зала и он собирался ее выполнить.
На полпути к дверному проему своды зала не выдержали повреждений и начали обрушаться. Мелкие камешки больно били по телу, падая с большой высоты, но гораздо больше пони боялся огромных каменных плит, что обрушивались сверху одна за другой. Одна из таких свалился на тело монстра, который не выдержал и свалился с ног, но довольно быстро поднялся, продолжив преследование. Впрочем, даже эти несколько секунд отрыва были для единорога огромной форой, которой он воспользовался и, оттолкнувшись от упавшей колонны, что загородила дальнейший путь, прыгнул прямиком в следующий зал, который тоже сокрушался от страшных разрушений, но выдержал натиск чудовища. И как раз вовремя. Стена над проходом тоже обрушилась, завалив его, но монстр все еще был жив и яростно пробивался через завал, что у него успешно получалось. Понимая, что расслабляться рано, пони устремился к лестнице, к сияющему проходу, что так манил его и на этот раз внимательно смотрел под ноги. Добежав до своей цели, он с трудом закрыл за собой массивные ворота и запер их тяжелым засовом. Двери были сделаны добротно, дабы выдержать удары тарана в случае нападения, но и их время не пощадило, а потому защита у жеребца была неважная. Не теряя времени, он прошел вглубь комнаты, которая действительно оказалась тронным залом. И посмотреть здесь было на что.
Через огромный разбитый витраж в помещение попадало достаточно света, чтобы рассмотреть здесь все в мельчайших подробностях. Некогда место для приема гостей пред лицами двух сестер сейчас превратилось в склад мерзкого монстра, в котором он небрежно хранил все то, что казалось его примитивному сознанию любопытным. Медные статуи, рассыпающиеся в прах доспехи, щиты со стершимися гербами, гобелены и полотна, отсыревшие и обесцветившиеся. По большей части это был мусор, но некогда эти вещи действительно считались артефактами минувших эпох. Такая простая картина, но столь ярко описывавшая нынешнее состояние Эквестрии. Великая страна, пристанище богов и королей, от которой осталась только мифическая слава. Впрочем, не это интересовало жеребца больше всего. А столь печальная и необычная картина, что развернулась на единственном уцелевшем троне. В окружении десятка раздробленных и изуродованных скелетов, что лежали у ступеней пьедестала, на троне восседал еще один труп. Скелет с высохшей и опадающей кожей, одетый в остатки бежевого свадебного платья и пронзенный множеством мечей. К животу скелет прижимал нечто сверкающее снежно-белым светом, что так страстно манило жеребца к себе. С трепетом в душе приблизившись к неплохо сохранившемуся телу, единорог протянул копыто к фате на его голове, дабы взглянуть на лицо, как вдруг…
— Кхе-кхе… Твари… Как они смели так с вами поступить…
— Когда церковь признала моего учителя еретиком, я поняла, что подобный исход — лишь вопрос времени…
— Но… но у вас ведь еще есть шанс! Скорее, используйте клинок на себе!
— Нет.
— Что? Миледи, поймите, я вернусь, но вот вы…
— Сколько можно бегать от смерти, Вард? Я так устала. Я больше не могу. Смерть — естественное окончание нашей истории. Единственное, о чем я желаю — так это о том, что не могу даровать спокойного конца тебе… Пусть эта вещь достанется более достойному пони. Тому, кто воспользуется ею правильно…
— Что ж… в любом случае… я буду защищать вас до конца!
— Я знаю, друг мой. Я знаю…
Открыв глаза, жеребец увидел, что копыта тела на троне разомкнуты, а сам он держит перед собой нечто такое, чего никогда раньше не видел. Это была рукоять из теплого, обожженного металла с коротким витым лезвием, которое было грубо сломано на конце. Это явно не было оружием и больше походило на некий ритуальный клинок, однако им невозможно было ни резать, ни колоть. Однако, где-то внутри металла пони чувствовал некую бушующую силу и, обмозговав услышанное в нахлынувшем наваждении, он понял, что эта вещь крайне важна.
Однако же, его размышления прервал оглушительный удар по двери. Второй удар проделал в толстой древесине отверстие, через которое на единорога уставился бешеный глаз монстра. Взревев, он принялся с удвоенной силой бить по воротам, которые проминались под каждым его ударом. Спрятав странный клинок, пони осмотрелся вокруг и увидел, как в куче барахла поблескивает рыцарский шлем. Это был достаточно приличный комплект доспехов, который достойно выдержал удар времени и, более того, рядом с ним лежал щит и меч из того же комплекта. Язык не поворачивался называть это снаряжение новым, но оно было лучше, чем все виденное жеребцом ранее. Опасливо поглядывая на двери, пони принялся надевать свой новый доспех. Теперь то у него было, что противопоставить зверю. Теперь единорог твердо намеревался закончить этот бой.
От следующего удара засов раскололся на два и ворота распахнулись, едва не слетев с петель. Разгоряченный монстр с ненавистью в глазах пялился на своего врага, который держал перед собой небольшой одноручный меч и щит на левом копыте. Закричав что-то нечленораздельное, монстр бросился в атаку, размахивая молотом перед собой. Единорог еще не привык к тяжести доспехов и не был уверен в том, что ему хватит сил уворачивать в нем, а потому он осмелился принять удар на щит. От этого удара жеребца откинуло назад и он обрушился на спину, но не сильно пострадал, щит выполнял свои функции исправно. Не останавливаясь монстр, устремился к врагу на всей скорости и от этого удара жеребец успел перекатиться в сторону, сразу же после этого вонзив меч в колено чудовища. От такого зверь пошатнулся и болезненно взревел, после чего ударил клевцом наотмашь, однако единорог додумался сразу же отойти подальше, вне зоны досягаемости врага. Расверипев еще сильнее, монстр вновь бросился бежать, как вдруг пони устремился ему навстречу и прямо перед ударом прыгнул прямо между ног противника, перевернулся и вонзил меч в живот, провернув его в мягкой плоти противника. Монстр пошатнулся назад и, недолго думая, ударил жеребца копытом, но тот успел закрыться щитом, который распределил вес удара по всему телу, минимизировав урон. Однако, зверь не отступал и хотел просто раздавить своего соперника. И ему бы это действительно удалось, если бы единорог не повернул щит так, чтобы нога чудовища соскользнула с него в сторону. От такого зверь не удержался и упал на бок, чем жеребец сразу же воспользовался, подбежав к голове, и со всей силы вонзил меч в глаз зверя. Клинок вошел почти по самую рукоять, достигнув мозга, что было критическим уроном даже для подобного чудовища. Утробный крик перемешался со звериным воем, монстр беспомощно водил копытом по лицу, пытаясь вытащить клинок, но пони опередил его, вытащив лезвие из глаза и вонзив его на сей раз в шею твари. Издав последний мерзкий всхлип, чудище утихло и перестало отбиваться, лишь дергаясь в предсмертных конвульсиях. Жеребец же вернул меч в ножны и сел на пол, прислонившись спиной к колонне. Бой был окончен. Теперь он мог спокойно отдохнуть. По крайней мере, он считал так первые пару минут.
Переводя дух, жеребец изучал поверженного противника, который все не переставал дергаться. Поначалу единорог был спокоен, но затем его начало охватывать беспокойство. Конвульсии твари не прекращались, а наоборот, только усиливались. Внутри доспехов началось какое-то неприятное бурление, слышно было как плоть внутри рвется и растягивается. Черная жидкость теперь текло буквально ручьем, распирая и без того никудышную броню, как вдруг из спины монстра внезапно вырос огромный кристалл. Темно-фиолетовый, он рос из черной субстанции, словно растения из земли и разрастались эти кристаллы аномально быстро. Из всех щелей, всех прорех и брешей из монстра полезли злосчастные кристаллы и тут единственный глаз зверя раскрылся, наполнившись чернильно-черной субстанцией. Выблевывая огромные массы жидкости, он медленно поднялся на ноги, невольно дергая правой передней ногой. Жеребец считал, что хуже быть уже не может, как вдруг доспехи на правой ноги отлетели от тела из-за проросшей массы кристаллов, а сама нога стала растягиваться, словно текущая смола, становясь все длиннее и длиннее. Оправившись окончательно, монстр вздернул голову вверх и взревел так, как никогда до этого, и взмахнул своей растянутой конечностью, словно хлыстом, на конце которого был огромный нарост из остроконечных кристаллов. Он восстал, но все еще прекрасно помнил того, кто был повинен в его гибели. И потому, недолго думая, ударил чудовищным хлыстом по единорогу, который все это время очарованно смотрел на столь ужасное зрелище.
Отпрыгнув в сторону, кристальная булава разнесла колонну на части с такой легкостью, словно это был карточный домик. Жеребец даже не собирался драться с этим чудовищем и начал бежать, постоянно глядя за спину. Монстр же не собирался упускать жертву и сделал размашистый удар по дуге, который достиг крупа пони. Кристаллы с легкостью пробили доспех и оторвали от тела пони приличный кусок плоти, отчего тот закричал и свалился по ступеням вниз. От нахлынувшей агонии хотелось плакать и кричать, но инстинкт самосохранения заставлял покалеченного единорога бежать вперед, подальше от ужасающей угрозы. Монстр погнался следом за жеребцом, пусть и не с такой прытью, но на сей раз обладая огромной лапой, которой он без труда размахивал во все стороны. Вломившись в ближайшую дверь, жеребец оказался в башне с винтовой лестницей, которая вела и вверх, и вниз. Пони боялся, что внизу ему будет некуда бежать, а потому устремился наверх, оставляя за собой дорожку из крови. Чтоб хоть как-то унять боль, он прислонился растерзанным боком к холодной стене и так поплелся все выше, не думая ни о чем, кроме спасения. Вскоре и чудовище достигло лестницы, также начав забираться наверх. Противников разделял лестничный пролет, жеребцу до вершины оставалось пройти еще три, как вдруг чудовищный хлыст разбил ступени впереди, заставив пони свалиться на спину. Монстр не понимал, где именно стоит его противник, а потому беспорядочно уничтожал все выше себя. В конце концов, хлыст достиг и ступеней, на которых стоял жеребец. Он свалился вниз с высоты в несколько метров, сломав одну из ног. Теперь чудовище было прямо над ним и оно уже раскручивало свое оружие, дабы нанести финальный удар. Не долго думая единорог встал на рабочие копыта и прыгнул на другую сторону башни, пролетев сразу четыре пролета и упав на пятый. Страдания были уже нестерпимыми. Он не знал, сможет ли вообще встать на ноги, не говоря уже о сражении. Монстр же, рассердившись от подобной выходки, начал пытаться достать до своей цели или хотя бы обрушить лестницу над ним, дабы камни раздавили жеребца, но в итоге он добился того, чего никто не ожидал. Башня не выдержала стольких повреждений, раскололась посередине и начала обрушиваться прямиком в пропасть, что окружала замок со всех сторон. Чудовище осталось в верхней половине строения, жеребец же в нижней, а потому, вопя и размахивая ногой, монстр отправился прямиком в самый низ, в ущелье с давно пересохшей рекой, на дне которого не осталось ничего, кроме камней и песка. И даже если бы он пережил это падение, он бы навеки остался погребен под развалившейся многотонной башней.
Победа. Жеребец понимал, что бой окончен. Теперь он точно победил. Если бы в нем оставалась хоть капля сил, он выдавил бы из себя улыбку. Однако, он просто стал медленнее дышать, закрыл глаза и погрузился во мрак, что так долго дышал ему в спину. Он наконец-то обрел покой.
Душа Варда, рыцаря-изгнанника.
Душа, наполненная огромной силой и знаниями. Наполняет ее обладателя мощью и позволяет воссоздать из нее оружие бывшего обладателя.
Близнецы Вард и Хавеллок с рождения обладали недюжинной силой и размерами, благодаря чему быстро достигли высоких постов в регулярной армии Кантерлота. Хавеллок был гениальным стратегом и тактиком, не раз побеждая в безвыходных ситуациях. Вард же всегда полагался на свое сердце. Он был яростен на полях сражений и любвеобилен в мирной жизни. Однажды он познакомился с особой из королевской семьи, став для нее верным другом и товарищем, за что и был с позором изгнан из священного города, будучи неверно понятым.
Когда тьма поселилась в душе и теле Варда, он не стал ей сопротивляться, а упивался ее безмерной силой. После смерти он переродился бесформенным гниющим куском плоти, удерживаемый лишь собственными доспехами.
«О, бедная, сломленная, истинно бессмертная душа. Ты пережила столько боли, прошла через столько несчастий. Ты не заслуживаешь того, чтобы стать бледной тенью самого себя, что будет бесцельно бродить по этим проклятым руинам до конца времен. Ты нашел витой клинок, он выбрал тебя, посчитал достойным стать своим обладателем. Так услышь же мой голос, пробивающийся из мглы, почувствуй тепло своего клинка. Восстань из пепла священного огня, как было предначертано. Вернись в царство живых и выполни свою миссию. Молю тебя, вернись. И спаси нас…»
Жадно заглотнув ртом спертый, но прохладный воздух, жеребец медленно раскрыл глаза. Он не мог пошевелить ногами или повернуть головы, как бы не хотел. Даже поднятие век далось ему с большим трудом, отчего те дергались, норовя закрыться обратно. До разума жеребца никак не доходило, где он находиться. Глаза видели лишь каменные своды пещеры, которые уходили высоко вверх, куда свет уже не мог добраться. Это ли загробный мир, о котором в прошлом писали лирические поэмы? Однако, со временем начали возвращаться чувства, силы и здравый рассудок. Паническая беспомощность быстро проходила и пони с удивлением понимал, что он чувствует себя хорошо. От боли и усталости, память о которых еще не выветрилась из головы, не осталось и следа. Казалось, даже раны волшебным образом пропали и это было действительно так. Единорог ощущал себя заново рожденным. Набравшись сил, он повернулся к единственному источнику звука, что был поблизости — треск огня, который приятно согревал его. И действительно, жеребец лежал невдалеке от большого костра, разожженного в большой медной жаровне на полу. Но удивительнее всего смотрелся уже знакомый необычный меч, вонзенный в самое сердце огня. Только теперь это был не жалкий обломок, а длинный и грациозный клинок, который тускло светился красным от жаркого пламени.
— О, ты пришел в себя? — вдруг раздался ласковый кобылий голос, который омрачал лишь понурый тон, — Можешь ли ты встать на ноги? Позволь тебе помочь.
Перед лицом жеребца появилась тонкая ножка, облаченная в черный рукав, из-под которого виднелось бледно-лиловое копытце. Подумав, пони осторожно принял помощь и неспешно встал на ноги, слегка пошатываясь с непривычки, после чего рассмотрел свою собеседницу. Это была кобыла, облаченная в изящное черное платье с кружевами и узорами из серебра, поверх которого был накинут того же цвета плащ с капюшоном, края которого были отделаны кружевным узором. Из-под капюшона проглядывалась лишь нижняя половина лица пони, верхнюю же скрывала бархатная повязка, плотно привязанная к глазам.Однако же, несмотря на это, голова собеседницы была повернута к единорогу, пусть и смотрела ему под ноги, а не в лицо.
— Приветствую тебя, Божественный наследник. Приветствую в Храме гармонии, — с легкой улыбкой на лице произнесла кобылка, — Имя мое давно позабыто и ныне не имеет значения, а потому можешь звать меня просто Хранительницей огня. Долгие годы я стерегла это место и его священный очаг в ожидании того, кто достоин стать его хозяином. За это время я приняла здесь многие заблудшие души, некоторые из которых остались здесь и я могу их понять. Мир за стенами храма жесток, холоден и беспощаден. Но здесь каждый может найти покой и тишину, которых порой так сильно не хватает. Можешь пробыть здесь столько, сколько тебе угодно, Божественный наследник, но если ты захочешь продолжить свой путь, я буду терпеливо ожидать тебя там.
Кобыла развернулась и ткнула копытом куда-то в сторону. Только сейчас пони додумался осмотреть место, в котором оказался и был поражен еще сильнее, чем прежде. Ведь перед ним возвышалось колоссальных размеров дерево, что было столь огромным, что пони даже не сразу понял, что оно стоит в доброй сотне метров от него. По иссохшему стволу и ветвям все еще струились тонкие нити голубого цвета, словно вены, по которым бежали живительные соки. И на концах самых длинных и толстых веток, что вздымались надо всеми в форме звезды, виднелись некие коконы, будто бы из заиндевевшей смолы, внутри которых что-то находилось.
— Если ты решишься идти дальше, тебя ждут тяжкие испытания.Тяжелейшие в твоей жизни, — продолжила кобылка, медленно удаляясь от жеребца в сторону древа, — А пока… отдохни, осмотрись вокруг, познакомься с обитателями храма. Они расскажут тебе больше, чем я. Удачи, Божественный наследник, и да осветит пламя твой путь.
Отвернувшись от собеседника, кобыла ускорила шаг и начала скрываться вдали. У единорога тут же появилась масса вопросов, которые ему так сильно хотелось спросить, но он не мог этого сделать и при всем желании. А потому он просто проводил свою новую знакомую взглядом, после чего осмотрелся вокруг.
Жаровня находилась в центре большой круглой площади, один край который вел к древу, другой же уводил в рукотворное строение, которое больше походило на склеп, чем на какой-либо храм. Вход был выдолблен в полукруглой трибуне, что походила на огромную лестницу, и справа от прохода на этой трибуне расположился унылый жеребец в кольчужных доспехах и копьем на плече, который угрюмо глядел в пол, иногда пиная камешки под ногами. Решив последовать совету Хранительницы, единорог вздохнул и направился к храму, словив на себе мимолетный взгляд удрученного воина, сопровождаемый горькой усмешкой…
Глава 1, Часть 1. Город пропащих душ.
— А-а-ах! Б-больно!
— Тише, дорогая, тише. Скоро боль уйдет. Обещаю, скоро все пройдет…
— Я ничего не могу найти, чтобы перевязать эту рану! Проклятье! Если я сожму ее, ты сможешь прижечь ее своей магией?
— Что? Это…
— Она потеряла много крови, уже совсем бледная! Определяйся скорее! А ты… хватит стоять там и помоги нам!
— Нет… Почему не срабатывает? Они должны сработать? Они должны искоренить тьму! Что… что мы сделали не так? Что мы… Аргх!
— Довольно! Мы проиграли, ясно? Нам всем больно признавать свою беспомощность, но сейчас, вместо того, чтобы лить слезы у чахнущего дерева, ты должна помочь нам, своим подругам! Слышишь меня?
— А какой смысл? Если не мы, то кто? Что станет с миром без нас?
— Не знаю, что будет с миром, но наша команда уже потеряла одного члена и большего я допускать не собираюсь. Больше никто не умрет и мы выберемся из этой ситуации живыми, с тобою или без тебя.
— С каких пор… ты стала такой жестокой?
— С тех самых, как ты перестала быть нашей путеводной звездой…
Опасливо озираясь на незнакомца, божественный наследник подходил к нему все ближе и ближе. Тихо хохотнув, воин в кольчужной броне покачал опущенной головой и продолжил заниматься бездельем, время от времени поправляя копье на плече. Не отрывая глаз от жеребца, наследник прошел мимо него и уже быстрым шагом направлялся в глубь храма, откуда доносился запах благовоний, дыма и старости, как вдруг незнакомец неожиданно подал голос.
— Твоя метка. Уникальный знак, показывающий сильные стороны пони, — хриплым голосом протянул воин, не поворачивая головы, — Ты когда-нибудь задумывался о своей метке? Посмотри на нее повнимательнее.
Немного подумав, пони обернулся к своему крупу и посмотрел на бок. На грязной бежевой шерсти красовалось черное кольцо с темно-оранжевой прерывистой обводкой, от которого расходились изогнутые лучи. Эта кьютимарка всегда напоминала скорее выжженное на коже клеймо, чем рисунок, описывающий таланты пони и жеребец даже не помнил, когда именно оно у него появилось и при каких обстоятельствах, что, впрочем, не сильно его волновало и до сей поры.
— У меня почти такая же, — грустно улыбнувшись, воин посмотрел на собеседника, пригласив его присесть рядом, но это предложение осталось проигнорированным, — Мы с тобой божественные наследники. Будущее Эквестрии, ха-ха-ха. Когда-то этот титул действительно что-то значил, а простые пони воспринимали нас, как мессий, но времена славы давно прошли. Теперь наши разлагающиеся трупы лишь удобрения для всей той гнили, что обитает за стенами храма.
Все еще сохраняя молчание, пони встал перед удрученным воином и внимательно посмотрел на него, словно ожидая продолжения истории. Такой собеседник вполне устраивал жеребца, а потому, в очередной раз усмехнувшись, он продолжил.
— Когда Эквестрия пала, солнцеликая богиня отделила от себя свою бессмертную душу, отдав поданным, которых поклялась защищать. Священный купол закрыл собой всю Эквестрию, а пони было даровано истинное бессмертие, которое они так мало ценили, за что жестоко поплатились. Но душа богини не растворилась окончательно. Ее осколки разнеслись по всему миру и породили в чревах кобылиц божественных наследников, что устремились к столице. Славные времена расцветшей королевской династии. Говорят, первые наследники еще живы и они находятся где-то среди нас, но это всего-лишь слухи, как и то, что сужающийся купол когда-нибудь снова защитит нас своими священными стенами. Наивные, наивные глупцы, ха-ха-ха-ха!
Послушав эту любопытную историю, жеребец повернулся к древу и указал копытом на медленно удаляющуюся даму в черных одеяниях, которая явно была слишком хороша и по внешнему виду и по манерам для подобного угрюмого места.
— Хранительница огня? Хотел бы я и сам знать, чье лицо прячется под этой вуалью, — воин хихикнул, заигрывающе глядя вслед кобыле, — Кого бы я не спрашивал, все говорят, что нашли ее здесь, когда достигли храма и она принимала всех, вне зависимости от их намерений. Она спасла много пропащих душ, в том числе и твою. И мою. И до тех пор, пока она помогает страждущим, мне не интересно, кто она такая. В этом мире осталось так мало добра. Не требуй от нее слишком многого.
Внезапно из глубины строения послышался глухой удар, эхом пронесшийся по пещере, а затем и шипящий восклик, который заставил жеребца дернуться на месте, в отличие от воина в доспехах. Он лишь вновь начал смеятся, забавляясь от каждой мелочи, происходящей вокруг.
— О, старина Кэппер снова решил размять свои старые кости. Как бы он не доломал их окончательно, — прыснул от смеха жеребец, в ожидании того, что собеседник разделить его хорошее настроение, но мимика божественного наследника оставалась непоколебимой, — Ты не сможешь находиться в храме, не встретившись с этим старым плутом. Иди, познакомься с ним. Проверь, чтобы этот дурак не раскроил себе череп. По его словам, он застал еще старые времена, до тьмы и разрухи. Уверен, правды в этом столько же, сколько и в пьяных бреднях постояльцев трактиров, но порой его байки бывает забавно послушать. Все, иди, меня начинает утомлять твоя компания…
Так бесцеремонно попрощавшись, воин вернулся к своей прокрастинации и раздумьям, а юный жеребец все же вошел в храм, окунувшись в его тягучую атмосферу с головой.
Солнцеликая богиня, святая всематерь, старшая сестра. Принцесса Селестия. Она была известна под множеством имен и для каждого пони в Эквестрии она значила столь много, что они были готовы отдавать за принцессу свои тела и души. Давным давно ей поклонялись, любили и уважали. Сейчас же славные герои забылись, а про богинь стали слагать легенды, как о чем-то давно ушедшем, минувшем и угасшем. Искусно вырезанная статуя аликорна посреди огромного круглого зала наилучшим образом охарактеризовывала эти слова, ведь сейчас от скульптуры остался лишь отклик былого великолепия. Черты лица стерлись, одно из раскинутых в стороны крыльев отвалилось и разбилось вдребезги, тонкие ноги покрылись мхом, а в многочисленных трещинах копошились насекомые. Раскиданные в стороны бронзовые подсвечники, посеревшие молельные коврики у подножья статуи, подвешенные на стенах курильницы, все это было печальным отголоском некогда священного места, где собирались поломничающие клирики и получали благословение свой богини, где нуждающиеся и одинокие могли найти приют и приобрести смысл жизни в помощи таким же беднякам, место, в стенах которого творилась история и витал дух добра. Сейчас же — лишь серая каменная кладка, плавящиеся восковые свечи, затхлость и уныние, которое скрашивали лишь звуки последних обитателей храма гармонии.
Один из них сейчас притаился в тени под животом статуи, держась левой лапой за заднюю ногу монумента и глядя куда-то вглубь зала. Тихо и осторожно, жеребец начал приближаться к незнакомцу, которым, при ближайшем рассмотрении, оказался старый облезлый кот, остатки шерсти которого седели и склеивались в клоки из-за грязи. Сверху на него был надет смердящий коричневый кафтан, заплатанный со всех сторон бессчетное количество раз, а при еще более детальном осмотре можно было заметить и десятки неумело пришитых карманов, забитых разным мусором. Пока левая лапа кота держалась за статую, заместо правой торчал собранный из хлама протез, крепко зафиксированный на костыле, на который старик и опирался. Это было и не удивительно, ведь вместо правой левой ноги у него была деревянная культя, перемотанная ремнями и бинтами, фиксировавшими и прятавшими протезы, пусть и без особого успеха. Осматривая столь причудливого жителя храма, пони и не обратил внимания, что подошел к нему почти вплотную, о чем вспомнил лишь тогда, когда кот резко обернулся к единорогу, зыркнув на него своими мутными зелеными глазами.
— Тш-ш-ш! — дрожащей рукой старик приставил указательный палец ко рту, после чего указал им же в ту сторону, куда пристально смотрел, — Смотри. Смотри!
Удерживая дистанцию от дурно пахнущего кота, наследник пригляделся в указанную сторону и поначалу не понял, на что ему смотреть. Стены с потрескавшимися барельефами, осыпающаяся с потолка грязь и песок с мелкими камешками, витающая в воздухе пыль, видимая в бледных лучах солнца. Пони собирался было недоуменно посмотреть на своего нового знакомого, как вдруг из под груды камней на полу выползло небольшое любопытное создание. Сплюснутая, словно камбала, тяжестью своей ноши, по полу аккуратно шла темная ящерица, регулярно прощупывавшая своим длинным языком путь впереди. Жеребец видел много ящериц, ловил их и разводил для питания и какой-никакой компании, но на спине этой ящерки буквально росли несколько ярких бирюзовых камней, отблескивающих в лучах света.
— Кристальная ящерка, столь же прекрасная, сколь и неуловимая, — с нескрываемым восторгом шептал старик, которого назвали Кэппером, дрожа при этом всем телом, — Стоит к ней подойти, как она прытко бросается наутек. Исчезает, словно испаряется в воздухе, но всегда возвращается обратно. Всегда. Иногда мне везет и они упираются в стены, таких не сложно поймать. Но эта… хе-хе-хе. Добрый пони, хороший пони, молю, помоги мне. Излови эту ящерку, умоляю! Ее ноша очень ценна. Ты не пожалеешь!
Выслушав собеседника, единорог оценил ситуацию. Собственная выгода интересовала его куда больше, чем помощь убогому искалеченному старику, который, судя по блистающим бегающим глазам и глупой улыбке, давно сошел с ума. Благо их цели пересекались и жеребец начал осторожно подкрадываться к ящерке сзади, внимательно наблюдая за ее движениями. Поначалу все шло неплохо и пони остановился в десятке метров от существа, которое начинало что-то подозревать. Левитационное поле осторожно окутывало ящерицу, как вдруг та разрушила его, резко устремившись вперед, к темному проходу в стене. Кот боязливо взвизгнул, а удивленный жеребец помчался следом за своей жертвой, на ходу подхватив пару увесистых камней. Со второго броска единорог попал по напуганной ящерке, которая от удара перевернулась, завалившись на спину, а божественный наследник успешно поймал ее копытами, так и не дав ускользнуть в укрытие.
Эхом по залу пронесся довольный смех Кэппера, который с удивительной прытью прихромал к единорогу, грубо отобрав у него животное, после чего сразу же вцепился зубами в мягкое брюшко. Скривившись, жеребец продолжал терпеливо наблюдать за стариком, который будто бы в один миг превратился в дикого кота, поймавшего мышь. С упоением чавкая и разрывая плоть, старик попутно вытащил из нагрудного кармана самодельный нож, которым, как казалось поначалу, начал разделывать маленькую тушку. Единорог уже собирался было продолжить исследование храма, как вдруг ему прямо в нос протянули окровавленной лапой самый большой сияющий камень из спины ящерки, который даже при беглом изучении казался невероятно ценным.
— Сияющий. Драгоценный! — хихикая, бормотал кот, скалясь кровавой улыбкой, — Это тебе. Тебе, мой друг! Твоя награда. Отдай кузнецу. Она любит камни, очень любит. Она будет рада, ха-ха-ха!
Добравшись до столь желанной добычи, гротескный кот начал медленно ковылять к одному из узких коридоров, который уводил куда-то во тьму. Жеребец же продолжал стоять, как вкопанный, на одном месте и равнодушно смотрел ему вслед. За свою жизнь пони повидал немало странных и жутких личностей, а потому жалкий вид практически дикого создания его не впечатлил, но поселил в сердце толику горести. Добравшись до Эквестрии, жеребец рассчитывал оказаться в кругу тех, кому можно довериться, на кого можно положиться, но вновь его соратниками становились слабые и убогие, к которым было страшно поворачиваться спиной.
Когда стук деревянного костыля по холодному камню стих, до ушей пони донесся новый звук. Лязг железа, звон которого эхом отражался по помещениям. Благо, звук шел не из дыры, в которую уполз алчный кот со своей едой, а из широкого прохода позади статуи аликорна. Еще раз поглядев на достаточно увесистый и прочный камень в копыте, жеребец окутал его левитационным облаком и рысцой направился знакомиться со следующим обитателем храма гармонии.
Спустившись по разветвляющейся надвое лестнице, наследник оказался в просторном холле, колонны которого возвышались далеко вверх, пока не исчезали в темноте, до которой не доставали свечи и факелы. Направляясь к усиливавшемуся лязгу, жеребец буквально ощущал, как каждая плитка на полу, каждый кирпич в кладке, каждый сантиметр храма был пропитан историей и это осознание наполняло его решимостью. Эквестрия еще не умерла, не сдалась и даже ее бледная тень могла напомнить о том прекрасном доме тем, кто в нем никогда не был. Но вот просторная зала сменилась тесным коридором с крутой лестницей вниз. Из прохода сквозил теплый ветер, смешанный с миазмами. Склеп. Божественный наследник сразу узнал этот зловещий дух. Мертвецы его не пугали. Опасаться следовало тех, в ком бурлит кровь, а не тех, кто рассыпается в прах. А потому жеребец смело начал опускаться вниз.
Склеп представлял собой прямоугольную, не слишком большую комнатку с низким потолком. В стенах были выщерблены углубления для живописных каменных саркофагов, к которым время отнеслось куда благосклоннее, чем ко всему остальному храму. Это место действительно строили на века. Никому не хотелось оскорблять память мертвых. Сейчас же никакого святого духа в этом помещении не осталось и в помине, ведь оно было переоборудовано в небольшую кузницу. В одном из пустых углублений горело пламя, из которого торчало несколько металлических заготовок, рядом расположились наковальня, ведро с водой, точильный круг, верстак и прочие инструменты, необходимые для кузнечества, а также стены вокруг рабочего места украшали приставленные к ним мечи, топоры, молоты, копья, щиты и прочий боевой инвентарь, выкованный за время существования этой импровизированной мастерской. Хозяйкой же всего этого являлась темно-серая земная кобыла с длинной, опускающейся до самых плечей пурпурной гривой, за которой уже давно никто не следил. Небрежная челка закрывала глаза, но, казалось, кузнецу это не мешало работать и она продолжала методично выпрямлять сияющее лезвие меча своим тяжелым молотом. Она не обратила никакого внимания на подошедшего жеребца, который поначалу стоял в проходе, изучая обстановку, а затем приблизился к наковальне с другой стороны, протянув кобыле свою находку. Кузнец сделала еще пару ударов, после чего отложила молот в сторону, приподняв голову.
— Хм… — пони взяла камень обоими копытами и начала вертеть его, разглядывая со всех сторон, — Мерцающий. Редчайший из всех. В Кантерлоте его пыльцой покрывали мечи всех рыцарей и они были острее магических лучей. Жаль, что у меня нет ничего, что было бы достойно такого покрытия…
С излишней бережностью кобыла отложила бирюзовый камень в сторону и поднялась со своего табурета на ноги. Позади нее была еще одна пустая ячейка для гроба, в которую, судя по всему, складывались самые удачный экземпляры брони и оружия. Там же жеребец заметил и доспехи, которые надел в замке. По окончанию битвы, которую пони не пережил, эта броня была в ужасном состоянии и рассыпалась на глазах. Сейчас же все вмятины были выпрямлены, разрывы залатаны, а недостающие элементы заменены на наиболее подходящие аналоги. Кобыла достала кирасу так, будто это было вечернее платье и поставила ее на рабочем столе, осторожно проведя по ее спине копытом, словно по любимой собаке.
— Это парадный доспех капитана кантерлотской стражи. Копия. Оригинальные давно рассыпались в пыль. Их не использовали в бою, слишком тяжелые, неповоротливые. Но, все же, это лучше того мусора, что носят большинство наемников и странников, — начала объяснять земная пони, попутно раскладывая остальные части доспехов, седельные сумки, а также щит с мечом, — Я изменила некоторые элементы брони и починила ее. В ней теперь больше уязвимых мест, но ты сможешь свободно двигаться всеми конечностями и не выдыхаться после прогулочного шага. Щит с мечом я выковала сама. Это далеко не самое лучшее снаряжение и вряд ли оно прослужит тебе долго, так что я советовала бы тебе найти что-нибудь получше. Считай, что ты расплатился за это мерцающим титанитом, однако, если принесешь мне еще, я смогу укрепить твое оружие и доспехи. Что ж, вроде бы, это все, что я хотела тебе сказать. Тебе есть, что спросить?
Молчание жеребца и его пристальный взгляд не смутили кобылу и, в отличие от удрученного воина с копьем, даже не заставили улыбнуться.
— Тогда иди, — коротко отрезала пони, после чего вернулась к своей работе, — Я буду здесь. Всегда здесь…
Поднявшись по лестнице, божественный наследник был уже в своем полном обмундировании. Доспехи сидели на жеребце, как влитые, не сильно стесняли движения, не натирали и были относительно легкими. Броня была продумана до такой степени, что даже на левом копыте вместо латной перчатки была кожаная, дабы сохранить баланс между свободным копытом и тем, на котором всегда висел металлический щит. И пусть стежки и заклепки мозолили глаз, пони эти доспехи вполне устраивали и он уже смело направлялся к монструозному дереву, по которому медленно протекали струйки жизненной силы. Хранительница пламени стояла у его корней, как и обещала, терпеливо ожидая того пони, которого так желала наречь избранным.
— Значит, ты желаешь продолжить свой поход? — почуяв приближение постороннего, произнесла кобылка, не поворачивая головы, — Это будет долгий и тернистый путь. Уверен ли ты в том, что готов к такому?
Сравнявшись с собеседницей, жеребец молчаливо сделал кивок, даже не задумываясь о слепости хранительницы. Впрочем, она ощущала даже то, что, казалось, ощутить невозможно.
— Древо гармонии, — горестно прошептала кобылка, потерев темно-серый корень, пробивающийся из-под земли, — Когда-то оно было сердцем всей магии в Эквестрии, прародителем элементов, что были дарованы сначала богиням, а потом и их приемницам. Когда наш час пробил, элементы вернули обратно туда, где они появились, но было уже слишком поздно. В самом естестве магии Эквестрии поселилась тьма. Древо начало увядать.
Убрав ногу от дерева, хранительница оставила на нем голубоватый след, от которого начали расползаться нити, тянувшиеся вверх, к самым большим ветвям. К янтарным коконам, которые давно затвердели, став крепче камня. Однако, стоило светящимся нитям достигнуть свои цели, как коконы с треском раскрылись и к ногам кобылки плавно опустилось шесть украшений. Черные камни разной формы в тусклых золотых оправах, которые слабо резонировали откуда-то из глубины. И, окутав эти артефакты прошлой эпохи бирюзовым облаком левитации, пони протянула их жеребцу, который не рисковал брать настолько ценные вещи, предназначения которых даже не знал.
— “Удостоившийся олицетворять величайшие из добродетелей да пройдет в священную столицу”, так гласит легенда, — коротко произнесла единорожка, — Сейчас они пусты. Полая оболочка, лишенная последних капель силы. Добродетели угасли и лишь сила могущественных душ может пробудить силу элементов. О, божественный наследник, я вручаю тебе самое ценное сокровище, которое у нас осталось и поручаю великую миссию. Добудь великие души, пробуди силу элементов, пройди через барьер и… избавь мир от проклятья бессмертия. Как бы тяжело тебе это не далось. Эквестрия достаточно страдала. Пришло время покончить с этим…
Многое для жеребца все еще оставалось непонятным и чуждым, однако у него, наконец, появилась задача. В жизни снова появился смысл и пусть не благодаря божественному зову, но он мог продолжить путь к сердцу Эквестрии, к последнему оплоту здравомыслия и святости. Пусть и попасть туда оказалось не так то просто. Наследник даже не знал, с чего ему следует начинать, в какую сторону идти и где искать те самые великие души, чем бы они ни были. Но тут на помощь подоспел новый знакомый, который даже на старости лет норовил сунуть свой нос в чужие дела.
— О, милостивая госпожа, о, великодушный господин, — из темноты проковыляла кривая фигура кота в рваном пальто, который тащил на спине непомерно огромный рюкзак со всем нажитым добром, — Простите старого прохвоста, я подслушал вашу беседу и я… я готов загладить свою вину, хе-хе-хе. Я знаю, где искать велики души! То есть… то есть знаю, где можно узнать их расположение, ха-ха-ха! Господин был добр ко мне, помог мне и я помогу ему! Я проведу его туда! Я стану его маяком в этом темном мире, хе-хе. Хе-хе…
— Благодарю тебя, мой друг. Я не забуду твоей помощи, — поклонившись, ответила хранительница, после чего повернулась к жеребцу, — Готов ли ты начать свой путь?
Немного подумав, жеребец принял протянутые ему элементы, которые отправились в седельные сумки к остальным вещам, после чего встал рядом с Кэппером, который был буквально в восторге от того, что его считали полезным. Напоследок божественный наследник посмотрел на хрупкую кобылку, которая на прощание махала ему копытом и даже улыбалась, пусть улыбка эта и была скорее полна отчаяния и печали, чем радости. Единорог не стал махать в ответ или как либо прощаться. Он лишь развернулся и пошел вслед за активно перебирающего костылем и ногой котом, к выходу из храма гармонии, которым уже давно никто не пользовался. Путешествие начиналось.
Осколок витого клинка.
Рукоять необычного меча с витым лезвием, выкованный из неизвестного металла. Дарует истинное бессмертие.
Когда прощальные дары богини солнца оказались осквернены тьмой и пони начали превращаться в диких монстров, лучшие умы Церкви божественной обители объединили свои силы, дабы предотвратить эпидемию. В результате научных и магических изысканий был создан витой меч, чья сила была способна спасать еще разумных пони, но высший понтифик прекратил создание мечей из-за сложности их изготовления. По ее мнению, выжигать заразу было эффективнее, чем пытаться ее лечить.
“Как потерянная кошка, что инстинктивно идет к дому, так и светлая, незамутненная душа стремиться к греющему очагу. Связав себя с огнем узами клинка, мы можем вернуться телом и душой обратно к нему. Но бойтесь смотреть смерти в лицо. За столь великий дар судьба обязательно возьмет свою плату” — выдержка из трактата Селефастии великодушной.
Стоило путешественникам выйти за пределы храма, как они оказались в лесу. Такой расклад не сильно воодушевил божественного наследника, но старый кот хорошо разбирался в этих местах. Он знал различные тайные тропы, сквозные пещеры и безопасные от тварей и разбойников зоны, которыми охотно делился со своим спутником. Благодаря этому дорога продвигалась без осложнений, самыми страшными врагами на пути были насекомые и вьющиеся растения, а все подозрительные звуки и тени проходили стороной. В минуты затишья Кэппер предавался тем самым разговорам о былом, о которых предупреждал удрученный воин. Рассказывал о старом укладе, когда все были счастливы, а о войнах и насилии не знало большинство пони. Поверить в правдивость этих историй для жеребца было сложно, но он терпеливо слушал их всех, подмечая для себя наиболее важные детали. По словам старика, после того, как пони перестали управлять погодой, Вечнодикий лес начал разрастаться, пожирая собою все, до чего можно было добраться, а потому те бедолаги, которые остались без защиты сужающегося купола, начали укрываться в пустынях, горах, пещерах и снежных пустошах. Везде, куда не могли добраться чудовища исказившегося леса. Такая жизнь была тяжела, практически невыносима, но выбор у пони был невелик. К одному из таких новых городков спутники и держали свой путь, как к ближайшему цивилизованному пункту.
— Туда… нам туда! — Кэппер дрожащей лапой указал на возвышающуюся скалу, по которой, словно змея, расположилась тонкая тропа, — Будьте начеку! Здесь скользко. Иногда камни валятся с вершины. Почаще поднимайте голову.
Подъем в горы был не так весел, как путь по пологому лесу. Скалы постоянно сыпались, от них откалывались куски, которые с гулом падали на землю, где-то постоянно кружили ненасытные стервятники, следя за новыми путниками, а в расщелинах и оврагах зачастую лежали трупы разной степени свежести. И чаще всего без вещей и зубов.
Жеребец с большой опаской ступал по узкой тропинке, прижавшись к холодному камню, ветер злобно пытался столкнуть его вниз, на острые скалы, а края тропы предательски рассыпались под ногами. А вот Кэппер, даже со всеми травмами, спокойно преодолевал этот путь, груженый гигантским тюком. Впрочем, удача подвела и кота. Взбираясь на метровый утес впереди, костыль скользнул по влажному камню и старик бы упал прямиком в бездну, если бы наследник не подхватил его сзади, затолкав обратно наверх. Нервно хихикнув, кот поднялся на ноги и хотел было протянуть спасителю лапу, но пони и сам умело запрыгнул к нему.
— Хе-хе-хе. Старые кости подводят меня все чаще, — без капли горести произнес старик, — Ну, те, что у меня еще остались, ха-ха-ха-ха!
В ответ жеребец с интересом посмотрел на протез с зажатым костылем. Кот заметил этот немой вопрос и, в очередной раз посмеявшись, начал рассказывать.
— У меня были друзья, которые нужны были Церкви и о которых я не хотел рассказывать. Воистину, яро верующие пони самые жестокие из существ. Хе-хе, покажись я вам без своих обносков на горбу, то понравился бы вам еще меньше, ха-ха-ха! — не теряя оптимизма, рассказал проводник, — Я благодарен богиням за то, что смог выбраться живым. Если бы не распоряжение понтифика, меня бы сгноили в темнице, хе-хе-хе. Уж не знаю, за какие заслуги я заслужил помилование, но что-то у меня не возникало желания вернуться и узнать, хе-хе-хе.
Жеребец ничему не верил и даже не столько от невероятности истории, сколько от своего воспитания суровой жизнью. Он был реалистом и верил только тому, что мог увидеть сам. Прошлое оставалось в прошлом и больше не имело значения.
Кэппер же в это время продолжал все глубже погружаться в свою молодость, а слабость его памяти становилась с каждым словом все очевиднее. Его небылицы начинали противоречить сами себе и быть совсем уж сказочными, отчего наследнику подобные байки стали докучать, однако, стоило спутникам дойти до вершины склона, как внизу перед ними открылся прекрасный вид.
Черепичные крыши одинаковых серых домиков расстилались в несколько длинных рядов, разделяемые мощеными дорогами. Лишь некоторые двухэтажные здания выглядывали из-под этих зигзагообразных волн, да сторожевые башни на окраинах, откуда стражники осматривали немногочисленные подходы к городу среди возвышающихся гор. Жемчужиной же городка можно было считать впечатляющее высокое готическое здание с тусклыми витражами, овальной крышей и колокольней, от которой то и дело доносился звон.
— Церковь, — протянул подошедший кот, взглянув на монструозный собор вдали, — Когда богини сошли с престола, вся власть перешла избранному Селестией понтифику, а та принялась распространять влияние Церкви на весь мир. Эквестрию наводнили епископы со своей одержимой паствой и пусть священная столица давно уже отрезана от остального мира, церковники не собираются сдавать насиженных постов. Не встревайте в неприятности, продолжайте держать язык за зубами и, уверен, все будет хорошо, ха-ха-ха!
Под жутковатые смешки безумного старика, парочка начала спускаться вниз, ближе к городу. С каждым шагом его защитные стены становились все ближе, атмосфера напряженнее, появлялось некое беспокойство. Даже воздух в низине словно становился жарче, душнее, зловоннее. Не столько от разложения и отходов, сколько от самого духа этого послекризисного места. Несмотря на весь дискомфорт, божественный наследник сохранял бодрое расположение духа и, когда, наконец, приблизился к тяжелым деревянным воротам с двумя башнями по бокам, старался смотреть себе под ноги.
— Кто там? — грубо рявкнул один из стражников на башне, стараясь разглядеть путников в тени ворот.
— Это я, господин Коральд! Пришел продать свое барахлишко! — оптимистично крикнул в ответ Кэппер.
— А кто там с тобой? — не унимался охранник, ткнув пикой в сторону жеребца в доспехах.
— О, не беспокойтесь о нем! Это добрый господин, хороший господин! Он не доставит нам проблем, — попытался разрядить обстановку облезлый кот.
— Да ну? Если он добропорядочный пони, пусть докажет это, — с усмешкой произнес Коральд и улыбка медленно сползла с лица старика.
— Он хочет… подарок… чтобы вы вошли. От вас, — осторожно прошептал Кэппер, словно стесняясь каждого своего слова.
Опешивший единорог немного подумал, после чего полез в свои седельные сумки, которые, судя по весу, не были пусты. Внутри он обнаружил наполненную живительным соком фляжку, судьбоносные украшения, дарованные Хранительницей, половину батона белого хлеба, завернутую в ткань, кожаную флягу с водой и, что самое удивительное, тот самый обломок меча, который каким-то образом мог вырасти в полноценный клинок. Ничего из этого жеребец не собирался никому отдавать, а потому, разведя копытами, покачал головой.
— Аргх! Черт побери, — тихо прошептал старик, выудив из кармашка пальто сверкающую подвеску из серебра, — Возможно, это вас убедит!
— Ого! Красивая безделушка. Со чьего тела ты сорвал такую прелесть? — присвистнув, произнес жеребец, — Ладно, пустите их обоих. И цацку забрать не забудьте!
Ворота заскрипели и с треском начали раскрываться, пуская новых гостей. Стоило лишь переступить порог, как на спутников обрушились колющие взгляды городской стражи, одетых в старые потертые доспехи и вооруженные чем попало. Один их них бесцеремонно выхватил подвеску из лапы кота, тут же начав рассматривать ее в свете солнца, другой же плюнул прямо под ноги наследника, то ли из-за зависти к его броне, то ли из-за нелюбви к чужакам. В любом случае, Кэппер с единорогом дошли, куда хотели, но легче от этого не становилось.
Внутри городок выглядел куда угрюмее чем снаружи, издалека. Вместо изгибистых гор вокруг возвышались одинаковые светло-серые дома с грязными зашторенными окнами. По улицам ходили бедные взъерошенные пони, что недобро косились на новоприбывших. Одни лишь патрулирующие стражники то и дело смеялись, обмениваясь историями и байками, зачастую похабными или жестокими. Старого кота это нисколько не волновало, он привык к чужому презрению. Для жеребца же такое отношение от совершенно незнакомых пони было в новинку.
— Да. Да. Я добываю свои вещи на полях сражений и из разоренных селений, но что с того? — оправдываясь то ли перед собой, то ли перед своим спутником, заладил Кэппер, — Мертвецам вещи уже не нужны, не так ли? Вещи должны служить живым. Особенно в наши непростые времена.
Кот продолжал что-то бубнить себе под нос, но жеребец уже не слушал его. Единорогу было куда интереснее изучать город, который был не слишком то живописен. Прохожие сторонились парочки, как огня, а потому о диалоге с кем-либо не шло и речи. Впрочем, любопытные вещи все же происходили.
Когда пони и кот зашли за угол, их взгляду предстала телега с железной клеткой, в которой сидели хныкающие напуганные до смерти дети. Один из извозчиков, который являлся стражником, стоял, запряженный в повозку, второй же разбирался с делами в жилом доме, у которого нараспашку была открыта дверь. Вдруг, с криками и плачем, из-за двери вынырнул второй страж, удерживая подмышкой маленького жеребенка. Следом бежала и убитая горем мать, стараясь вернуть свое дитя.
— Отвали, сука! — тявкнул рассерженный жеребец, ударив кобылу по лицу так, что та свалилась на землю без сил, — Вас дважды предупреждали, так что не надо ныть!
— У нас нет денег! Нам негде работать! — взмолилась кобыла, цепляясь за задние ноги стражника, — Прошу вас, пощадите!
— Не трогай меня! — вырвавшись из копыт матери, стражник закинул ребенка к остальным и впрягся обратно в телегу, — Ненавижу эту работу. От этих ноющих куриц блевать тянет.
— И не говори…
— Идемте! Идемте! — повторял Кэппер, подтягивая жеребца за собой, — Не берите в голову. Это нормально! Те, кто не платят налогов, расплачиваются своими детьми. Брать то больше нечего, хе-хе.
Извозчики не обратили внимания на приезжих, а медленно продолжали свой путь к церкви, обхаживая по пути дома должников. Жеребец хотел знать, что потом делают с жеребятами, но спросить не мог, да и тратить время на преследование телеги было не с копыта, а потому он послушно последовал за Кэппером. В неспешном темпе они добрались до центральной площади — круглой, красиво вымощенной площадки с фонтаном посередине, в котором вода не текла настолько давно, что от нее остались лишь зеленые вонючие лужи. Вокруг площади располагались различные магазины, лавки, кузнец с портным и даже трактир со спальными местами. Все, что было необходимо забредшему путешественнику, которыми, в основном, являлись бродячие торговцы, вроде Кэппера.
— Что ж, вот и все, — вдруг выпалил кот, — Думаю, здесь наши пути расходятся, добрый господин. Я продам свои пожитки и вернусь в храм, а вы продолжите путь дальше. О, нет, не печальтесь, не думайте, что я вас обманул, ха-ха-ха! Я действительно знаю, куда вам идти, но низачто не сунусь туда, будь там хоть все сокровища Эквестрии. Местные не любят говорить об этом, но под этим городом, ниже по скалам, есть деревня. Раньше она была частью этого города, пока однажды тьма не пожрала ее полностью. Простых пони убили, принесли в жертву старейшему узурпатору, другие же стали частью чудовищного культа, который заправляет там до сих пор. Некоторые смельчаки пытались попасть туда в поисках легкой наживы, но мало кто возвращался. В этой таверне всегда много постояльцев и кто-то из них является проводником, что знает путь в деревню. Найдите его, пройдите в деревню, спуститесь с горы и идите на север. Там стоят останки древнего города и кристальная усыпальница, рожденная древом гармонии. Думаю, там вы найдете интересующие вас ответы. А теперь прощайте. Надеюсь, нам еще суждено будет встретиться, ха-ха-ха!
Едва ли не с торжествующим криком Кэппер начал ковылять от жеребца куда-то в темные закоулки. Туда, где можно будет избежать лишнего внимания стражи и найти своего покупателя. Божественный наследник остался один, на холодной пустынной улице. Сердце отяготило мерзкое чувство одиночества, но пони сразу же отогнал мрачные мысли. У него были указания к действию и глобальная цель, а больше он ни в чем не нуждался. Оглядевшись вокруг, жеребец зашагал к небольшой таверне, в которую входило и выходило больше всего народу. Теперь пони никто не замедлял. Все зависело только от него.
Как только жеребец прошел через дверь, в нос ударил терпкий запах крепкого алкоголя, а до ушей начало разноситься вездесущее бухтение постояльцев. Обычно таверны и трактиры были местом отдыха, развлечений, веселья, но в этом городке, кажется, никто не был по настоящему счастлив. Местные жители группками сидели за своими столами, тихо что-то обсуждая, одна единственная официантка молча доливала постояльцам брагу в кружки, кто-то бросался метательными ножами в вырезанную на стене мишень, а хозяин понуро протирал стойку, на которую постоянно что-то проливали. Здешняя таверна была не тем местом, куда ходили развеяться. Скорее, это была тихая гавань, где никто тебя не тронет и ты сможешь остаться наедине со своими мыслями, в тишине и спокойствии.
Разумеется, нагрянувший издалека рыцарь не мог не привлечь всеобщее внимание. Стоило входной двери захлопнуться, как на наследника уставилось множество глаз. Никто ничего не предпринимал и не говорил, но также и не прекращал нагло таращиться на гостя. Пони это не особо волновало. Поглядывая вокруг, тот осторожно подсел за барную стойку. У жеребца не было ни гроша в кармане, однако хозяин до краев наполнил глиняную кружку мутным алкоголем и поставил перед жеребцом, не думая говорить об оплате. Первый добрый жест, с которым единорог столкнулся в этом месте, что не могло не радовать.
Понимая, что опасность ему не грозит, жеребец снял с головы шлем и поставил рядом с собой, дав окружающим посмотреть на себя. Его короткая, розово-синяя грива была грязной и смешалась в месиво из цветов, но все же заставила некоторых о чем-то обеспокоено перешептываться. Даже невозмутимый бармен не удержался от задумчивого хмыканья, поглядев в блекло-желтые глаза жеребца. Пони опасливо понюхал выпивку, после чего сделал небольшой глоток, едва не задохнувшись от такого резкого наплыва, но все же смог сдержаться.
— И чего ты тут забыл? — вдруг произнес подсевший рядом незнакомец, от которого пахло ничуть не лучше, чем от содержимого кружки.
Жеребец посмотрел на беззубого пьянчугу и отвернулся обратно.
— Язык проглотил? Я к тебе обращаюсь! — еще более грубым тоном сказал пьяница, взявшись за плечо единорога, — Видал я таких, как ты. С шилом в одном месте, которым постоянно надо куда-то идти и таскать за собой неприятности. Сгноить нас всех хочешь, паскуда?
В ответ пони залпом выпил свою выпивку и громко выдохнул. Он явно не был настроен на беседу.
— Хватит молчать! — вдруг взревел пьянчуга и, вскочив на ноги, замахнулся было на жеребца, как вдруг его волосы схватило левитационное поле и голова влетела прямо в стойку, разбив глиняный стакан вдребезги.
Закричав от боли, жеребец отшатнулся назад и начал щупать лицо, в которое впились осколки, но божественный наследник не отступал и с размаху ударил копытом в истерзанную запекшийся глиной часть лица, окончательно отправив противника в нокаут. Тишина резко закончилась, ведь из-за другого столика выпрыгнуло трое стражников, которые единовременно обнажили мечи. Единорог ни у кого не собирался идти на поводу и вытащил свой меч в ответ.
— Если убьешь стражника, тебе отрубят голову на этой самой площади, тварь! — писклявым голосом прокричал один из стражей закона, осторожно подбираясь к противнику, — Бросай оружие и сдавайся!
Жеребец стоял на своем. Поворачиваясь то к одному стражнику, то к другому, пони держал всех врагов на расстоянии. Отступать толком было некуда и если бы единорогу пришлось принять бой, то он был к этому готов. Напрягшись, стража обступала с трех сторон, напряжение росло, все понимали, что начнется резня, как вдруг на спину наследника набросился собутыльник вырубленного пьяницы, который обхватил шею передними копытами.
— Я схватил его! Схватил его! Вяжите этого ублюдка! — заревел пони.
Приняв пару безуспешных попыток скинуть нападающего, единорог подался назад и ударил его всем своим весом о деревянную балку. Ушибив голову, пьяница отпустил жертву и схватился за затылок, как вдруг тут же ему прямо по лбу прошелся свистящий клинок, срубивший верхушку черепа подчистую. Таверна наполнилась испуганными криками и все поспешили отбежать как можно дальше от хладнокровного убийцы. Стражники были на пределе и от решительных действий их удерживал лишь страх перед пони, который мог так безжалостно оборвать их жизни. Оскалившийся единорог тоже не спешил нападать, ведь перевес на стороне врага был значительным. Он ждал вражеской атаки. Было понятно, что отпускать его теперь никто не станет. Но внезапно…
— Все, довольно! — раздался молодой звонкий голос и из дальнего конца таверны вышел русый жеребец с оранжевой шерсткой, облаченный в длинную кожаную куртку.
На поясе у него виднелся золотой колокольчик, а с шеи свисал медальон в виде пятиконечной золотой звезды, поверх которой был серебряный крест с конусовидными лучами. Каждый пони современности хорошо знал этот символ, уважал его и вместе с тем боялся, как огня. Опешившие стражники тут же отступили и сложили оружие во избежание неприятностей. Лишь наследник оставался на стреме.
— О, славный пилигрим света, мы склоняемся пред твоим словом, но… этот пони… он же убийца! — вступил в диалог самый адекватный стражник из троицы, — Он покалечил одного гражданина и так жестоко убил другого! Это недопустимо!
— Сколько трупов вы сжигаете каждый день в выгребных ямах? — с ходу спросил русый жеребец, проходя мимо зачинщиков скандала, — Десятки? Порой и сотни? Откуда они беруться? Сомневаюсь, что епископ Фабуло настолько великодушен, что поднимает трупы с нижнего города, дабы достойно от них избавиться.
— Я… я не понимаю, к чему вы…
— Одним трупом больше, одним меньше, вот что я хочу сказать, — такая пренебрежительность к чужой жизни от пони церкви заставляла немало удивиться, — Бросьте его к остальным, ототрите мозги от пола и живите себе дальше, и тогда я, возможно, не стану писать рапорт о вашем городе в Кантерлот.
— Э-э-э, — стражник хотел было сказать что-то еще, но лишь смиренно кивнул, — Как скажете, господин.
— А что касается тебя, — пилигрим бросил единорогу его шлем и быстрым шагом направился к выходу из таверны, — Иди за мной.
— Твое счастье, что пони в этих краях ничегошеньки не знают об остальной Эквестрии, — с ходу начал говорить оранжевый жеребец, проводя своего подопечного по темным переулкам города, заваленным мусором и грязью, — Жрецы, паломники, пилигримы, инквизиторы, все выходцы Церкви, оказавшиеся за барьером, более к ней не принадлежат. Все что у нас осталось — это тряпки и побрякушки, которыми можно обводить дураков вокруг копыта. Ты божественный наследник, не так ли?
Как и всегда, единорог ничего не ответил, а лишь слегка кивнул головой, заставив собеседника насупиться.
— Дар речи потерял? — скептично спросил пилигрим, однако быстро отмахнулся от этого, — Ах, неважно. У каждого свои тараканы в голове. Меня зовут Касеус. Как ты уже понял, я пилигрим Церкви. Нас отправляли на разведку не изученных районов и, при необходимости, борьбу с тьмой, но эти времена давно ушли. Теперь я работаю с Кэппером. Он приводит сюда подобных тебе, а я направляю их туда, куда им нужно…
Жеребец вдруг резко остановился и посмотрел на канализационный люк перед ногами. Достав с пояса небольшой инкрустированный церковной символикой кинжал, видавший лучшие времена, Касеус поддел крышку и сдвинул ее в сторону. В лица пони сразу же ударил зловонный жар, от которого сразу же хотелось отвернуться и уйти подальше. Впрочем, пилигрима такие запахи особо не смущали и он лишь прикрыл нос рукавом.
— Если хочешь попасть в нижний город, придется идти через канализацию. Не волнуйся, отмываться от дерьма тебе не придется, канализация забилась уже с десяток лет назад и ею никто не пользуется, все сливают свои испражнения в пересохший канал, — немного подумав, пони добавил, — Хотя я бы лучше помесил дерьмо, чем сталкивался бы с обитателями этого места.
Недолго думая, пилигрим начал спускаться вниз. Наследник же, чуть попривыкнув к запаху, полез следом. Горный холодный ветер резко сменился сопрелой душнотой, глазам стоило начать привыкать к темноте. Каждая новая локация становилась все хуже и хуже.
Священные догматы солнечной столицы.
Сборник фолиантов, объединяющий все накопленные Церковью знания о магии чудес. Содержат все учения и знания школы чудес.
Считается, что создателем и первым пользователем магии чудес является сама Принцесса Селестия. Поиски эффективного оружия против темной скверны привели ее к написанию заклинаний, черпавших силу из древа гармонии и небесного согревающего света. Чудеса высоко почитаются служителями короны, а их пользователи должны быть честолюбивы и добродушны, дабы получить благословение небес.
В современное время адепты школы чудес стали редкостью и в основном находятся за стенами солнечной столицы. Лишь в редких случаях удается встретить блуждающих паломников, что могут стать как верными союзниками, так и ужасающими врагами.
Зажигая по пути все встречные факелы, Касеус шел впереди, на ходу вспоминая правильную дорогу. Божественный наследник плелся за ним следом, то и дело вляпываясь в липкую грязь и гниющий мусор, которыми был завален весь пол. Канализация представляла собой самый настоящий лабиринт со множеством уровней, проходов, тупиковых комнат, решетчатых стен, дыр в полах и потолках, и множеством других западней. Это место строили не только для сливания отходов, но и для обороны от монстров и бандитов, что могли попытаться проникнуть в город через низ, а потому столь запутанная архитектура была вполне оправдана. Если бы у единорога не было надежного проводника, то он бы плутал по темным коридорам этого места, пока не обессилел окончательно, однако пилигрим, к счастью, весьма неплохо здесь ориентировался и на него можно было положиться.
Не говоря ни слова, земной пони подошел к крутому спуску вниз и скатился по нему, умело удерживаясь на ногах. Наследник поступил более осторожно, и спустился на своем крупе. Достигнув низа, тот собирался было двинуться дальше, если бы не копыто пилигрима, упершееся ему в грудь. Касеус молчал и внимательно слушал. Впереди бы типичный тоннель с низким потолком и кучкой узких проходов на стенах. Они то и смущали жеребца, ведь из них эхом раздавалось подозрительное шуршание, которого не было раньше. Медленным движением пони взял с пояса колокольчик, специально адаптированный под копыто пони, и стал с определенным ритмом звонить им, нашептывая что-то под нос. Тут-то на шум и сползлись те, кто был виновником шума.
Из нескольких проходов выползли отвратительные жирные крысы размером со среднего пони. Их серые мертвые глаза поблескивали в свете факелов и твари начинали осторожно приближаться к пони, скаля свои мерзкие клыки. Единорог тут же достал свой меч, приготовившись к схватке, а вот пилигрим сохранял спокойствие и, закончив нашептывать заклинание, высвободил его из копыта с колокольчиком. Ослепительная и громкая вспышка света заставила крыс болезненно запищать и скрыться обратно во тьме, а Касеус облегченно выдохнул, опустив голову.
— Эти твари с рождения живут здесь. Питаются мусором, падалью, иногда друг другом. Световые чудеса — простейшие заклинания, но они крайне эффективны против этих слепых кротов, — съязвил жеребец, но при этом даже не усмехнулся, — Вот, возьми. На всякий случай.
Пилигрим протянул своему спутнику несколько стеклянных шаров, внутри которых поблескивал золотистый огонек.
— Если они нападут на тебя, брось одну из них тварям под ноги и у тебя будет достаточно времени, чтобы отступить, — объяснил пони и единорог без вопросов принял этот дар.
Путь продолжился.
Проходя бесчисленные повороты, лазы и дыры в полу, пони спускались все ниже и ниже. Следов цивилизации становилось все меньше, строения постепенно меняли свою архитектуру на более древнюю и забытую, и начинали соединяться со старыми шахтами по добыче железной руды. Жеребцы не стали спускаться в них, ибо старые деревянные опоры давно прогнили и были готовы сломаться от каждого дуновения ветра. Благо, это не требовалось и пройти к старому городу можно было и через канализацию. Вот только путь все настойчивее начинала преграждать черная густая жижа, обволакивающая собой стены и потолки. На полах же она наслаивалась друг на друга, образуя омерзительные пульсирующие мешки, в которых будто бы была жизнь. Касеус сразу предупредил о том, чтобы не трогать ее. По его словам это была дьявольская смесь из тьмы, паразитов и различных нечистот, смешанные воедино. Эта дрянь двигалась медленно, но не отпускала ничего, что в нее попадало. Множество иссушенных трупов пони и животных, чьи конечности торчали из смоляных язв, не давали соврать.
— Думаю, ты не обременен жизненным опытом, и понимаешь, что я помогаю тебе не просто так, — вдруг начал Касеус, огибая слизистые бугорки на полу, — Я знаю, что вы, божественные наследники, постоянно находитесь в странствиях, лезете туда, куда никто не рискует сунуться. И потому у меня есть к тебе просьба.
Единорог с интересом посмотрел в лицо своему спутнику, ожидая его дальнейших слов.
— Я разыскиваю убийцу, — не придумав, как лучше начать, произнес пилигрим, — Она… мы были с ней знакомы… в каком-то роде… За ее душой множество невинных жизней и она ищет того, кто мне очень дорог. Я не могу этого допустить… Я не знаю, как она сейчас выглядит и как себя называет, однако если ты увидишь пони с серповидными клинками, не думай, а сразу бей. Поверь, если ты избавишь мир от этого чудовища, он станет чуточку добрее. И я буду перед тобой в неоплатном долгу.
Наследник толком никого не знал в этом мире и ни к кому не привязывался, а потому, не задумываясь, утвердительно кивнул в ответ на эту просьбу. Лицо жеребца на секунду окрасила улыбка, но она сползла так же неожиданно, как и появилась. Пилигрим пустил взгляд вперед и, сверившись со своими мысленными ориентирами, сказал:
— Идем, осталось совсем недалеко, — с этими словами пони зашел за следующий поворот и встал на месте, как вкопанный.
Довольно просторный тоннель, ведущий вперед, был полностью залеплен мерзкой жижей. Микроорганизмы внутри словно объединяли свои примитивные разумы и развивались, придумывая все новые сети для незадачливых путешественников. Сейчас они додумались образовать целую стену, к которой сползалась вся остальная дрянь, делая преграду еще толще и прочнее. Казалось, пробить каменную стену в обход было легче, чем продраться через живую и агрессивную к чужакам преграду.
— Черт! — пшикнул земной пони, топнув копытом, — Придется идти в обход. Как же это…
Потирая голову, пони молча достал из своей сумки самодельную карту, которую постоянно дополнял и изменял, и начал разыскивать обходную дорогу к выходу. Божественный наследник за это время успел расслабиться и чувствовал себя в безопасности, что и сыграло с ним злую шутку. Пытаясь вслушиваться в бухтение церковника, единорог вдруг ощутил, как на плечо свалилось нечто увесистое. Вздрогнув, пони осмотрел себя и увидел на плече большое черное пятно, которое медленно растекалось по доспеху. Недолго думая, наследник отошел в сторону и задрал голову вверх, с ужасом увидев, что на потолке над ним рос огромный ком слизи, готовый сорваться.
— Так, нам надо идти на восток отсюда и тогда… — начал пилигрим, убрав карту, но его прервал свалившийся сверху ком живой слизи, звучно расплескавший грязную воду вокруг, — Проклятье, нужно убираться отсюда, пока…
Тут же с потолка соскользнул и второй ком, который приземлился на спину Касеусу, свалив того с ног. Существо вмиг забыло о своей медлительности и начало проворно обволакивать попавшуюся жертву. Вскрикнув, пилигрим попытался вырваться, но жижа была слишком упругой для того, чтобы ее разорвать. Завидев это, единорог бросился на выручку своему товарищу, на ходу доставая меч. Клинок вошел в смолянистую субстанцию, как в плоть недавно поверженного монстра из замка сестер, только оно чувствовалось еще менее материальным. Впрочем, ему удалось сделать достаточно большой разрез, чтобы Касеус вытащил копыто с колокольчиком из-под жижи перед тем, как та снова срастется.
— Будет больно! — только и сказал церковник перед тем, как прозвонить новое заклинание.
Из груди жеребца начал бить ослепительно яркий белый свет, который просвечивал даже сквозь жижу, и вдруг от его тела распространилась мощная силовая волна, которая разорвала жижу на куски, а единорога отбросила в ближайшую стену. В голове мерзко запищало, а в глазах потемнело. Пони сильно ударился головой и даже чувствовал, как по шее течет кровь. Если бы не подбежавший земной пони, который принялся поднимать соратника на ноги, единорог так бы и остался лежать здесь, съедаемый тварями.
— Скорее, идем! — перекричал писк пилигрим, подтягивая воина за собой, — Это их охотничьи угодья! Нужно убираться, немедленно!
Находясь в коматозном бреду, жеребец все же побежал за расплывчатым силуэтом чародея, стараясь держаться как можно дальше от плотоядной жижи, что принялась тянуться к свежему мясу. Комья разной величины падали с потолка, словно начинающийся дождь и им будто бы не было числа. Благо, Касеус знал, что делал и, следуя за ним, пони смогли выбраться из коварной ловушки. Отбежав подальше от черной жижи, пилигрим развернулся и вновь начал колдовать. Копыто с колокольчиком начали обволакивать золотистые искры, которые концентрировались в длинное искрящееся копье. Завершив заклинание, жеребец бросил молнию в сосредоточение мерзких тварей. Жижа проводила молнию не хуже, чем вода, а потому от такого урона чудовища принялись трястись, пузыриться и лопаться, растекаясь в воде на составные части. Благо, молния утратила свою силу на подходе к двум пони. Опасность была успешно нейтрализована.
— Ух. Раньше они не были такими агрессивными, — облегченно выдохнул пилигрим, однако тут же насторожился и осмотрелся по сторонам, — Здешние обитатели не терпят шума. Нужно убираться отсюда, быстро!
Не медля ни секунды, Касеус рванул наутек в один из узких темных тоннелей. Единорог же пропустил его слова мимо ушей и вместо этого прикладывался к целебной фляге, которая вернула ему здравые чувства. Впрочем, радоваться было нечему, ведь вместе с облегчением пришло и чувство дрожи в земле, а отовсюду эхом раздавался топот множества лап. Долго ждать виновников шума не пришлось, из дальнего угла, откуда пришли двое пони, вдруг выскочила одна из омерзительных крыс. При виде рыцаря существо застряслось и злобно прошипело, раззинув пасть, полную кривых заточенных зубов. Следом за ней появилось еще три, а свет факела отбрасывал тени множества других приближающихся крыс. Еще раз взвизгнув, первая тварь рванула в атаку и наследник уже приготовился защищаться, как вдруг в морду существа влетела другая молния, меньше предыдущей, но ее оказалось вполне достаточно, чтобы крыса пару раз перевернулась и упала замертво.
— Хватит стоять, как истукан! Бежим! — раздраженно крикнул земной пони, потащив спутника следом за собой и тот не стал сопротивляться.
Стоило жеребцам забежать обратно в узкий тоннель, как они оказались в целом лабиринте из тесных проходов, лестниц и решеток, в которых не было ни капли логики. Заплутать в подобном месте было легче легкого, а потому божественный наследник старался не отставать от церковника. Очередным своим заклинанием Касеус призвал яркий огонек над головой, который освещал путь, а потому заплутать во тьме пони не грозило. Впрочем, внимательности не хватило даже жеребцу, который долгое время изучал это место. Пробегая по новому коридорчику, пилигрим вовремя не заметил ямы под слоем грязной воды и прыгнул в самый последний момент, угодив задними копытами в пропасть. Единорог резко остановился, едва не попав в ту же ловушку, но все таки смог удержаться на ногах, помогая жеребцу поскорее выбраться наверх, не столько из жажды помощи, сколько из понимания, что проход слишком тесный, чтобы перепрыгнуть или обойти земного пони.
— Благодарю, — кивнул Касеус, выбравшись из ямы, но стоило ему обернуться, как лицо резко исказила испуганная гримаса, — Сзади!
Но было слишком поздно. Одна из мелких крыс, что обогнала более старших товарищей, наскочила на единорога и ей хватило веса, чтобы столкнуть его прямиком в темный водосток. Благо, высота оказалась не слишком большой и в воздухе пони умудрился оказаться сверху крысы, благодаря чему та приняла большую часть урона на себя, умерев от падения. Наследник отделался лишь парой синяков и полным выбиванием воздуха из груди, что было далеко не худшим исходом.
— Черт! Я не могу тебе помочь отсюда! — крикнул откуда-то сверху Касеус, — Просто… просто продолжай двигаться в ту сторону, куда мы бежали! Я постараюсь найти тебя позже!
Слушая удаляющийся топот копыт, жеребец вскочил на ноги и огляделся. Его занесло в некий вертикальный сток со множеством проходов и труб на стенах, из которых медленно струилась вода прямиком в пропасть посередине комнаты. Все проходы были похожи друг на друга и в каждом из них царила кромешная тьма, но злобный крысиный визг становился все ближе и ближе. Озираясь то в одну сторону, то в другую, наследник начал медленно пятиться назад, отчего едва не провалился в бездонный сток. Нападения можно было ждать откуда угодно, а угроза становилась все ближе и ближе. Вдруг из тьмы выскочила жирная грязная тварь, которая в рывке вцепилась клыками в правое переднее копыто пони. Доспехи выдержали большую часть урона, но пара зубов все же попали в зазоры между железными пластинами, больно впившись в копыто. Недолго думая, пони пронзил череп монстра мечом и тут же выдернул его, как только хватка зверя ослабла и тот повалился на пол. Следующая крыса не заставила себя долго ждать, выбежав из другого прохода перед жеребцом. Ее попытка нападения не увенчалась успехом. Прыгнув на свою жертву, крыса вцепилась лапами в щит и наследник тут же отпихнул ее прямиком в пропасть. Под испуганные крики собрата, из проходов показались морды еще трех существ, а на подходе было еще больше. Подоспевшие крысы оказались умнее товарищей, и принялись обходить жеребца с двух сторон. Принимать бой на таких условиях было чересчур опасно и наследник быстро принял решение отступить, как и сделал Касеус. За пару секунд до того, как крысы набросились бы на свежее мясо всей гурьбой, пони вытянул из сумки один из стеклянных шаров с магическим огоньком и бросил в крыс, вместе с этим устремившись назад. Вспышка света озарила всю комнату и наполнила ее болезненными воплями тварей, дав жеребцу немного времени на отступление. Бежать пришлось в ближайший темный проход. На счету была каждая секунда, а потому приходилось сначала действовать, а потом думать.
Выбравшись из узкого тоннеля, пони выбежал прямиком к очередному просторному коллектору, который тянулся в обе стороны, однако единорогу показалось, что в одной из сторон виден серый понурый, но столь желанный солнечный свет. И действительно, подойдя чуть ближе, пони понял, что свет исходит сверху, из некого колодца или же выгребной ямы, у которой была даже старая деревянная лестница. К сожалению, внизу она была варварски обломана и достать ее было не так просто. Тем временем крысы уже пришли в себя и теперь с еще большим рвением гнались за нарушителем, намереваясь задавить его толпой. Но даже это было не самой большей проблемой. Жеребец вмиг забыл о погоне, почувствовав, как пол под ногами начал дрожать еще сильнее, сотрясаться в определенном темпе и дрожь эта становилась все сильнее. Наконец, тусклый свет осветил огромную бочкообразную фигуру и из проход вылезла непомерно огромная крысиная морда. Ее буквально распирало изнутри из-за всей съеденной падали и многочисленных мутаций, кожа рвалась, а зубы начинали расти в несколько рядов, превращая пасть в дьявольские жернова. Поглядев на незваного гостя своими мертвыми серыми глазами, монстр издал утробный рев и, несмотря на внушительные размеры, резво бросился в атаку.
Вовремя отскочив, единорог смог избежать попадания в перемалывающую пасть зверя и даже предпринял попытку атаковать. Меч скользнул по боку твари, оставив глубокий порез, но это лишь сильнее разозлило монстра. Оттолкнувшись передними лапами, крыса сделала резкий разворот в сторону врага и сильно ударила наследника корпусом, оттолкнув его в стену. В этот раз воин не успел подняться на ноги и, если бы не каменная стена за спиной, то оказался бы в пасти чудовища, которое вновь предприняло попытку проглотить жертву. Торчащие изо рта зубы вонзились в камень и не дали челюстям сомкнуться до конца и в ответ пони несколько раз всадил клинок в верхнюю десну твари, после чего отскочил в сторону. Помотав головой, крыса освободилась и была вновь готова атаковать. Было очевидно, что завалить подобного монстра будет непросто, если не невозможно и необходимо было придумать что-то более хитрое. Однако, времени на размышления не оставалось, ведь одна из мелких крыс вероломно ударила сзади, вцепившись клыками в заднее копыто. Пошатнувшись, единорог воскликнул и, выдернув ногу из зубов, топнул по голове зверя, раскроив ему череп. Огромная тварь же уловила потерю концентрации противника и бросилась в наступление, как вдруг у жеребца появилась дерзкая идея. Пони и крысу разделяло всего пару метров, но единорогу хватило времени, чтобы достать вторую световую бомбу и кинуть в морду твари. От внезапной вспышки света, та резко остановилась, по инерции проехавшись вперед и жалобно запищав. Наследник воспользовался этим и ловко запрыгнул на макушку головы зверя, а затем и на спину. Ослепленная крыса принялась дико метаться из стороны в сторону и биться о стены, тем самым убивая и своих более мелких сородичей. Божественный наследник же не стал задерживаться и спрыгнул с другой стороны крысы, попутно отдавив ей хвост, после чего побежал к лестнице, на бегу думая, как он будет забираться наверх. Просто так допрыгнуть до нее было невозможно, как и подтянуть левитацией к себе. Остановившись над проходом, пони поглядел наверх, убедившись, что действительно видит серое свинцовое небо и принялся обыскивать окрестности в поисках какой-либо подпорки, на которую можно залезть повыше, как вдруг взбешенная гигантская тварь тараном влетела в единорога, словно дикий бык.
Не сбавляя ходу, существо на всей скорости влетело в кирпичную кладку, которая разлетелась от удара и двое противников оказались в соседнем коллекторе. Коллекторе, который также был охвачен плотоядной жижей, что стекала со стен и скапливалась коконами на потолке. Удар был такой силы, что вся канализация в паре километров вокруг сотряслась, потревожив местную живность, а огромная тварь завалилась на бок с торчащим по самую рукоятку мечом в голове. Жеребцу тоже крепко досталось. Туловище горело огнем, на языке стоял кислый железный привкус. Стоило ему открыть рот, как из него вывалился сгусток крови. Ребра были переломаны, внутренние органы разорваны осколками костей и раздавлены крысой. Не желая отдаваться черному туману, что лез в глаза, единорог из последних сил поднял забрало шлема и приложился к золотистой фляге. Потребовалось осушить ее едва ли не до дна, чтобы хоть немного унять боль и вернуть часть выбитых из хрупкого тела сил. Лечебный сок не мог восстановить организм от столь тяжких ранений, но давал шанс дотянуть до безопасного места. Оперевшись о стену, пони медленно поднялся на ноги. Черная жижа быстро почувствовала свежую плоть и начала скапливаться вокруг нарушителей. Барахтающаяся в агонии крыса была явно более предпочтительной жертвой в силу своих размеров, а потому у жеребца появилась призрачная возможность сбежать. Глаза застилала красная пелена, со рта все еще стекала горячая струйка крови, но единорог медленно ковылял вперед, рискуя с каждым шагом свалиться на пол и больше не встать. Тем временем жижа уже начала падать на огромную крысу и разъедать ее плоть, о чем та оповестила оглушительным визгом. Наследнику было плевать, он просто шел вперед, не разбирая дороги. Единственное, что он действительно хорошо умел. Черные густые капли начали стекать с потолка и на доспехи пони, сползать со стены на его копыта, которыми он опирался, дабы не упасть. Жиже потребовалось время, дабы найти прореху в броне и добраться до плоти, а потому жеребец старался не обращать на опасность внимания. Впрочем, несмотря на свою густоту, жижа была достаточно скользкой и, в конце концов, копыто соскочило со стены и тело с грохотом обрушилось в черную, медленно текущую вдаль воду. Очередной удар по сломанным ребрам дал о себе знать разгоревшимся пожаром в легких. Жеребец начал бессильно кашлять, захлебываясь в грязной воде. На него постепенно накатывало смирение с неизбежным. Он медленно закрыл глаза и принялся ждать окончания боли.
Черный смолянистый купол окружил омертвевшую тушу, разъедая ее до самых костей. Микроорганизмы не имели большого аппетита, этого мяса им хватило бы надолго, а потому и на одиноком теле полумертвого пони оставались лишь незначительные черные пятна, бесцельно катавшиеся по рельефам доспехов. Впрочем, удачей это было нельзя назвать, ведь заместо одних хищников пришли другие. Свора из пяти мелких крыс окружили тело, начали осторожно обнюхивать его, изучать. Поняв, что опасности нет, твари принялись покусывать броню в попытках добраться до сладкого запаха крови из под нее, скрести доспехи когтями, злобно визжать, драться друг с другом за каждый укус в еще свежее мясо. Вдруг из темноты тоннеля вылетело коричневое жужжащее облако, словно бы взявшееся из ниоткуда. Рой насекомых с мощными челюстями налетел разом на трех крыс, повалив их с ног и закусывая до смерти. Пока одних крыс обгладывали до самого нутра, две другие в страхе сбежали к своим старшим собратьям, облако насекомых рассеялось и из тьмы вышли трое пони. Одного взгляда на них хватало, чтобы понять — от них надо держаться подальше. Во главе троицы шел непомерно толстый жеребец в черно-пурпурной рясе священника, страшно грязной и изношенной. От его гривы мало что осталось, а с раздутого лица со множеством складок на слезала довольная улыбка. Справа от него шла кобыла, облаченная в простое плотное платье, такая же толстая, но которая была не голову выше своего предводителя. Лицо пони скрывала широкополая коричневая шляпа, на поясе виднелась книга заклинаний, а левитационное облако удерживало длинную булаву с шипами, которой она пользовалась, как посохом для опоры. Последним из троицы был самый высокий пони неизвестного пола. Все его тело скрывал грубо сшитый красный балахон, из под которого виднелись лишь бледные мускулистые ноги, а на спину было водружено несколько больших холщовых мешков, которые пропитались грязью и кровью. Глава троицы первым подошел к телу рыцаря и копытами осторожно стянул шлем, после чего принялся ощупывать окровавленную голову.
— Хе-хе-хе, — неестественно низким голосом прохихикал толстяк, повернувшись к своим коллегам, — Какая удача! Этот еще живой. Такой теплый, такой ароматный, ха-ха-ха! Отцу-всепожирателю понравиться такое подношение, очень понравиться. Бери же его скорее, слуга, и поспешим назад, в деревню. Пиру пора начинаться…
Глава 1, Часть 2. Проклятая деревня.
— Прошу вас поторопиться, госпожа. В нынешние времена не следует заставлять принцессу ждать.
— Дайте мне одну минуту, прошу вас! Всего одну минуту!
— Из города вывезли уже всех, кого только могли. Остались лишь вы, поймите!
— Да, да! Я сейчас… сейчас…
— Ты заставляешь всех нервничать. Этот страж прав, тебе пора уезжать…
— Хватит! Прекрати говорить такие вещи! Ты пойдешь со мной или мы не уйдем вовсе!
— Я знаю, тебя терзает горесть, обида. Поверь, я испытываю тоже самое. Мне так больно, что хочется рыдать… Но ты умная пони, умнейшая, которую я знал, и ты должна знать, что я не могу пойти с тобой.
— Это чушь! Мы найдем способ излечить тебя! Излечить всех! Мы изгоним скверну и вернемся домой, все вместе! Как в старые добрые времена!
— Хе. Хотелось бы мне верить. Элементов больше нет. Древа больше нет. У нас ничего не осталось. Ты должна бежать, пока эта чума не добралась и до тебя. А я… я останусь здесь. В конце концов, кто то же должен присматривать за библиотекой, не так ли?
— Принцесса, нам пора ехать, сейчас же! Я не шучу!
— Нет! Отпусти меня! Я не хочу уезжать!
— Я вернусь к тебе, рано или поздно. Я найду способ нам воссоединиться. Клянусь тебе, моя дорогая. Мы обязательно встретимся вновь…
Борясь со страшной головной болью, божественный наследник начал постепенно приходить в себя. Стоило ему приоткрыть глаза, как в них ударил свет пасмурного серого неба, а оскалившись от рези в глазах он ощутил и кусочки грязи, что залетали ему в рот через распахнутое забрало шлема. Осознание происходящего нахлынуло вместе с вернувшимся слухом. Кругом слышалось ликование толпы, смех и болезненный кашель. Сам пони лежал на спине, а за заднюю ногу его тащила высокая фигура в красном балахоне, пока по обе стороны от нее стояла толпа из убогих, облезших и мертвенно тощих пони. Столпотворение уродцев не переставало улыбаться своими беззубыми ртами при виде новых посетителей и были в предвкушении грядущего зрелища. Собравшись телом и мыслями, единорог принялся вырываться из жесткого захвата, пытался перевернуться и встать на ноги, либо же схватить меч, который был заранее отобран вместе с ножнами, но силы были неравны. В конечном итоге на наследника упала тень второго громоздкого стража, который без всяких раздумий топнул ногой на грудь пленника, раздробив грудную клетку и все то, что она защищала. От нахлынувшего океана боли жеребец свалился в агонии, изо всех сил борясь за последние крупицы жизни, что в нем еще теплились.
Тем временем всех пленников уже притащили к главной городской площади. Некогда здесь возвышалась грациозная статуя солнцеликой богини, что устремляла свой взгляд к небосводу, сейчас же от монумента остался заваленный черными сгоревшими телами пьедестал, и из этой кучи тянулись длинные железные пики, с которых свисали особо провинившиеся бедолаги. Пока тощие селяне подкидывали свежих дров к чудовищному кострищу, изверги в балахонах принялись прибивать плачущих и кричащих пленников к деревянным крестам, которые затем ставили поближе к середине пепелища. Божественный наследник уже ничего не чувствовал и лишь ждал скорой гибели, а потому даже не ойкнул, пока в его копыта вбивали толстые гвозди. Более того, вместе с дровами и пленниками в костер кидали еще и других связанных селян, которые выглядели еще более убого и жалостливо, чем их собратья. Некоторые из них не могли даже держаться на ногах и лишь беспомощно щелкали челюстями в тщетных попытках связывать буквы в слова.
— О, друзья мои! Моя дорогая паства! — вдруг начал говорить низенький пухлый священник, вмиг утихомиривший всю толпу, — Мы долго ждали этого, мы столько страдали, столько славных пони умерло, стремясь к этому дню. Сегодня мы почтим их память, сегодня мы вновь зажжем огонь ради нашего отца-всепожирателя. Сегодня его божественное благословение вновь коснется нас, простых смертных! Сегодня души наших падших братьев очистятся и уйдут на вечный покой, а вестники лже-богинь сгинут в праведном пламени! Пусть же достойные присоединятся к нашей пастве, а иные станут хлебом нашим, дарующим нам силы. Пускай же великий пир начинается! Возрадуемся воле нашего славного повелителя, ха-ха-ха!
С этими словами тощие пони начали бросать заранее зажженные факелы в груду полуживых тел, чья высохшая сморщенная кожа вспыхнула, словно солома. Площадь в один миг осветило яркое оранжевое пламя, а крики боли и отчаяния стали звучать с еще большей силой. Даже божественный наследник, пребывая в коматозном состоянии, не удержался от болезненного крика, зажариваясь в своих доспехах заживо. Вопли ужаса и агонии могли перебить лишь ликование и смех убогих селян, что тянулись поближе к разгорающемуся огню, дабы ощутить его манящее тепло. Воздух наполнялся дымом и запахом горящего мяса. Пир должен был пройти на славу.
— Возрадуемся же, пони! Вкусим плоть сородичей, дабы стать еще на шаг ближе к нашему богу! — высокая помощница жреца, что все это время стояла чуть в стороне, одним выпадом насадила несколько тел из кучи на свою длинную булаву, после чего бросила еще горящие трупы перед предвкушающими жителями деревни, — Отец-всепожиратель гордиться всеми нами! И когда последний бастион еретиков склониться пред мощью убаюкивающего чрева, наш повелитель явиться нам во всей своей первозданной красоте!
Жуткие речи жреца каждый раз взрывали толпу, заставляя их активно топать и кричать. Особо жадные селяне уже набрасывались на мясо, отдирали себе самые сочные куски, игнорируя боль от ожогов. Пирование только начиналось, мяса должно было хватить всем и жрец с упоением наблюдал за всем происходящим, как вдруг случилось немыслимое для самоуверенных горожан событие.
Жрец вновь поднял копыто к небу, готовясь произнести новую речь и уже было открыл огромную растянутую от чревоугодия пасть, как вдруг из нее вылетела окровавленная пика, забрызгав кровью ближайших селян. Жрец попытался что-то прохрипеть, клацая зубами по металлическому копью, однако уже через пару секунд его глаза закатились, пика вышла изо рта и бездыханное тело свалилось на землю. Позади жирного пони стоял разъяренный божественный наследник, без единой царапины, полный сил и решимости. Его левитационное поле сжимало окровавленное копье, а за спиной в пожарище виднелся выросший витой клинок, что выпал из сгоревшей сумки. Сейчас же все вещи пони были в полном порядке и лишь отсутствие меча давало о себе знать.
Когда селянам пришло осознание происходящего, ликование сменилось криками ужаса и тощие уродливые пони принялись бежать врассыпную по своим жалким разваливающимся домам. Одна лишь служанка в шляпе с криком набросилась на убийцу, на бегу размахиваясь своим тяжелым орудием. Единорог не успел толком отреагировать на атаку, а потому принял размашистый удар на копье. От этого оно разломилось на два, а жеребец перевернулся и отлетел на пару метров назад. Укороченная пика была легче и ею было проще пользоваться, но преимущества в радиусе атаки больше не было, а значит необходимо было сближаться с целью. Впрочем, разозленная кобыла и сама с этим прекрасно справлялась. Не сбавляя темпа, она начала делать горизонтальный размах. Хладнокровно выждав момент, пони кувыркнулся прямо под свистящей в воздухе булавой и резким выпадом вонзил горячую пику в бок противника. Помощница взвыла и отчаянно отмахнулась от угрозы, ударив жеребца рукоятью своего оружия. Удар был несильным, единорог обошелся парой синяков. Оглядевшись вокруг, жеребец предпринял попытку побега, но кобыла тут же пришла в себя и запустила вслед за пони рой плотоядных жуков, который стали плотным облаком приближаться к наследнику. Тут на пути жеребца встала пара селян, которые так увлеклись поеданием мяса, что даже не думали убегать. Грубо схватив одного из них, единорог толкнул тощее тело к агрессивному рою, которое не разбирало друзей и врагов, а потому с упоением начало вгрызаться в первую попавшуюся жертву. Что-то невнятно пробурчав, уродливая проповедница бросилась следом за противником, по пути отбив в сторону неудачливого обжору с мухами, и вновь принялась делать мощный вертикальный размах. Единорог не спешил убегать, а встал за кучкой горящих тел и, как только кобыла начала бить, отскочил в сторону. Удар разорвал хрупкие тела в клочья и их окутанные пламенем куски полетели, в том числе, и на проповедницу. Пони принялась стряхивать с себя огонь и этого времени жеребцу вполне хватило, чтобы вырвать кусок пики из бока врага и вонзить ее в шею кобылы так глубоко, что конец оружия вышел с другой стороны тела. Издав последний крик боли, тварь свалилась замертво, придавив своей тушей мощную булаву, которая, впрочем, и так была слишком тяжелой для единорога.
Переводя дух, божественный наследник огляделся. Все селяне скрылись с площади, а вот двухметровые рабы в балахонах медленно подбирались к ожившему заново пони, сопровождая каждый шаг тяжелым выдохом. Жеребец не имел никакого желания связываться с такими противниками, а потому, вернув себе витой клинок, устремился прочь. Вокруг пони окружали лишь жалкие покосившиеся лачуги с наглухо запертыми дверями, да тесная улица, заваленная различными гниющим хламом. Здешние жители давно утратили рассудок и их интересовали лишь проповеди и свежая плоть, а потому деревня разваливалась на глазах. Лавируя между сломанными телегами, битыми горшками, мертвыми животными и колючими кустарниками, что пробивались из мостовой, божественный наследник искал место, где сможет укрыться от всеобщего внимания. Селяне выглядывали из окон, накликивая чужаку проклятия, и направляя к нему своих защитников. Несмотря на общую разруху, это место кишело жизнью и каждая тварь здесь желала жеребцу смерти, что не могло морально не давить на него. Такими темпами единорог добрался до самых окраин деревни. По крайней мере, он так думал. Жилые дома остались позади, а впереди ждала мощенная тропинка, уходившая куда то вниз. Район с площадью был самой высокой точкой в деревне, а потому отсюда открывался вид на все поселение, которое был несравнимо по размерам с городом, который находился где-то высоко в горах, но даже так это место казалось огромным. Прислонившись передними копытами на заборчик, который отделял дорогу от крутого склона, жеребец пригляделся. Деревня была возведена в небольшом каньоне и окружена высокими крутыми скалами. Выход был один, в начале каньона, и чтобы добраться до него, необходимо было пересечь все поселение. Оно практически полностью состояло из кривых домиков, небольших высохших полей, в скалах виднелись вырытые шахты с рельсами, и в глаза сразу же бросалась деревянная конструкция, навроде грузового лифта, который вел наверх, за самые облака. Деревня вечно находилась в тени скал, а потому тут и там можно было увидеть огни факелов, блуждающих среди домов, что не говорило ни о чем хорошем. Изучив обстановку, наследник отметил наиболее безопасный и короткий, как ему казалось, маршрут, после чего рысцой побежал к выходу из омерзительной деревни. Путь обещал быть непростым.
Кольцо чревоугодия.
Кольцо, высеченное из ониксового камня. Его украшает печать с изображением трехконечного подсвечника — знака отца-всепожирателя. Показывает верность темному божеству.
После судьбоносной войны в кристальном королевстве, при которой империя сгинула вместе с ее героями, страшная правда о нечистом союзе короны вылилась в массы, а священный купол стал сужаться вокруг столицы. Пораженные этими откровениями пони начали отрекаться от старых богинь и искать утешения и покоя в самых темных закоулках пораженной скверной Эквестрии. Так начался Период раскола.
Со временем пони забыли о тирании Отца извечной тьмы, однако, после долгих междоусобных расприй, в свет вышел его достойный приемник, признанный новым богом тьмы, великий Отец-всепожиратель.
Огибая широкие улицы и хриплые голоса, доносящиеся с разных сторон, божественный наследник медленно продвигался вперед. Он опасался, что уже сбился с намеченного маршрута, ведь в планировке проклятой деревни не было ни капли логики. Переплетение улочек и закоулков образовывало запутанную сеть из одинаковых деревянных лачуг. Дабы окончательно не сбиться с пути, единорог принялся оставлять пометки на домах и столбах, а также, пользуясь ситуацией, прибирал себе все, что казалось ему ценным. Всего за час сумки пони наполнились различными продуктами, о природе которых он пытался не думать, столовыми приборами, из которых могло получиться метательное оружие, травами и даже ягодами, большую часть из которые единорог видел впервые, но был готов испробовать на себе. Попадались ему на пути и измученные заточением и пытками пленники, набитые в уже знакомые жеребцу клети, а порой и мертвые жители деревни, которые были как убиты беглецами, так и умершие по естественным причинам. В спине одного из таких мертвецов жеребец обнаружил на удивление неплохой колун для дерева, который незамедлительно взял с собой.
Медленно шагая в тесном промежутке между домами, единорог взглянул на небо. Свинцовые тучи словно опускались еще ниже, предвещая скорый дождь. Из-за пасмурного неба света стало еще меньше, что играло на руку жеребцу, которому было легче спрятаться от посторонних глаз. Приближаясь к выходу на новую тропу, пони в последний момент услышал приближающийся цокот копыт, сопровождаемый светом факела. Отойдя назад и замерев, наследник принялся ждать. По улице шла целая процессия из разномастных пони. Селяне двигались первыми, освещая путь. За ними гордо вышагивала еще одна высокая проповедница, тихо бормоча что-то себе под нос. Затем было два груженных пустыми клетками раба, а замыкали колонну еще троица крестьян с факелами. Божественному наследнику уже приходилось пару раз видеть подобные колонны, которые, судя по всему, двигались по всей деревне. Ему следовало бы забыть про все и продолжать искать выход, однако, любопытство взяло вверх. Тем более, теснясь в расщелине, на ум пони пришла гениальная идея.
Уперевшись копытами в одну стену, а спиной в другую, жеребец принялся медленно взбираться наверх, к крышам домов. Они выглядели достаточно прочными, а хижины располагались так плотно друг к другу, что передвигаться по крышам было проще, чем по низу. Всего спустя пару минут единорог уже был наверху, откуда открывался хороший обзор. Он находился примерно на середине пути. Примерно в километре пути виднелся конец каньона, но куда ближе был тот самый самодельный лифт, который, что удивительно, еще работал и его кабина медленно спускалась вниз. Туда и держала свой путь колонная, за которой жеребцу так хотелось проследить, а потому, перескакивая с крыши на крышу, он начал свое преследование.
Колонна и ее преследователь пришли на место как раз к тому моменту, когда кабина лифта с грохотом опустилась вниз. Судя по прерывистости движений, ни о каком сложном механизме речи не шло и все приводилось в движение силами пони, что поднимали и опускали кабину откуда-то сверху. Проповедница вышла вперед и остановилась в метре от лифта. Створки открылись и шаг вперед сделало двое стражей горного города, куда наследника привел хромой старик, что было весьма неожиданно. За спинами же стражей виднелись те самые напуганные до смерти дети, которые тихо всхлипывали в ожидании своей участи.
— Назад! Все назад! — крикнул стражник, угрожающе выставив вперед свою алебарду, — Не приближайтесь к лифту, ублюдки!
— Вы нарушаете наш договор, — глубоким и совсем не женским голосом произнесла проповедница.
— Чего? Что за чушь ты порешь? Мы привели вам столько детей, сколько уловлено, как и всегда! Что не так?
— В канализации мы нашли одного пони. Он ожил после смерти и убил нашего жреца, — с толикой горести произнесла кобыла, — Епископ Фабуло не предупреждал нас о том, что в город прибыл божественный наследник…
— Понятия не имею, что ты несешь! Забирай сопляков и закончим на этом! — заметно напрягшись, стоял на своем стражник.
— Теперь этого мало. Мы должны пересмотреть наши условия сделки, ха-ха-ха.
— Мы и так концы с концами сводим! — вдруг психанул второй стражник, бросив свое оружие на землю, — Наш город вымирает! Нам не хватает копыт ни на что! Вы и так забираете почти всех наших детей для своих проклятых ритуалов, мы вам ничего больше не можем дать! Поймите же наконец!
— Не можете дать детей — платите роженицами. Отец-всепожиратель любит молодую кровь в своем стане. Умы чистые, незамутненные лже-пророками.
— Мы… мы передадим епископу ваши слова, — сглотнув, вмешался первый стражник, попятившись обратно в лифт, к колоколу, который давал сигнал к поднятию лифта.
— Передать сообщение может и один жеребец, — проповедница отдала команду копытом и двое рабов начали быстро приближаться к кабине.
Стражник принялся в панике колотить в колокол, жеребята перешли на крик, но было поздно. Схватив более смелого жеребца, гигант выбросил его на улицу, после чего принялся с пугающим безразличием втаптывать его голову в землю, пока та не превратилась в кровавое пятно с кусками мозга. Второй великан спустил клетку со спины и начал заталкивать в нее жеребят, которые пытались бежать и отбиваться, однако, окружившие лифт селяне препятствовали всему этому.
Божественный наследник недвижимо наблюдал со всем этим с высоты и продолжил бы наблюдать и дальше, если бы гнилые доски под ногами не издали предательский хруст. Жеребец резко посмотрел вниз и хотел было медленно отойти, как вдруг крыша проломилась и он завалился прямиком в дом. Это шум не могли не услышать члены конвоя, которых немедленно послали на разведку. Очухавшись от падения, единорог подбежал к ближайшему окну. Группа крестьян во главе с рабом в балахоне шли к халупе, намереваясь ворваться в нее без приглашения. Дом был двухэтажный, а потому наследник поспешил по ступеням на второй этаж. От каждого шага вся халупа трещала и дергалась, но пони не обращал на это внимания. Входная дверь задребезжала от попыток открыть ее, но щеколда не давала этого так просто сделать. Хозяин дома, одиноко сидевший за пустым столом, медленно поворачивал голову то на посетителя, то на тех, кто пытался вторгнуться внутрь, но удар топором в череп мигом отправил его на тот свет. Из-за этого шума вторженцы перестали церемониться и трухлявая дверь слетела с петель, в комнату ворвался один из громил. Схватив пустую клетку на спине, раб с размаху ударил по единорогу, но тот без труда уклонился от атаки и предпринял попытку отрубить копыто противнику, однако прорубить большую толстую кость оказалось не так просто. Бросив клеть, здоровяк попытался отмахнуться от угрозы, но и тут жеребец вовремя отскочил назад, после чего также резко сблизился с врагом, ударив топором прямо по голове, скрытой капюшоном. Череп не был пробит, но громила пошатнулся и сделал пару шагов назад, оттолкнув всех своих союзников обратно на улицу. Лишь самый щуплый селянин, вооруженный факелом, умудрился прошмыгнуть между ног раба и бездумно ринулся в атаку, но один взмах топора снес его голову с плеч. Брызнув кровью, тело свалилось на пол, а факел упал прямо на сухой ковер, который тут же охватило пламя. Огонь разделил единорога и его преследователей, а потому жеребец, не теряя времени, поскакал к ближайшему окну, в которое, не задумываясь, запрыгнул.
Оконная рама разлетелась на кусочки, а пони осознал тщетность своего положения слишком поздно. Прямо за окном был крутой обрыв, ибо вся деревня была возведена на холмах и скалах. Пони сгруппировался в воздухе и даже умудрился приземлиться на ноги, однако сила инерции оказалась сильнее и он кубарем покатился по склону вниз. Набрав порядочную скорость, жеребец влетел в заднюю стенку стойла, проделав в ней дыру, и остановился только в куче грязного смердящего сена, которая ослабила болезненный спуск. Откашлявшись, наследник бегло ощупал свое тело и, не обнаружив кровоподтеков, распластался на земле, переводя дух. Немного выровняв дыхание, пони начал прислушиваться. Злосчастных криков и голосов местных жителей больше не было, но проклятое поселение никогда не затихало. Теперь появился новый звук — ритмичное громыхание чего-то, что било по камню с такой силой, что тот разлетался на куски и мелкий щебень стучал по земле после каждого удара. Звуки были достаточно далеко, а их источник не был виден, а потому жеребец считал себя в относительно безопасности. Впрочем, игнорировать это громыхание он не мог, а потому поднялся на копыта и медленным шагом вышел из стойла.
Единорог находился на мощеной площадке, что была завалена гниющими разваливающимися стендами, откуда давным давно забрали все ценное. Остатки рынка, следы былой цивилизации. Звук раздавался где-то за обвисшими до земли тентами и сломанными прилавками. Задержав дыхание, жеребец стал осторожно пробираться через груду мусора, стараясь не задевать ни единой торчащей дощечки. Наконец, пони пересек мусорную кучу и замер на месте, стоило ему увидеть раба в балахоне, разрубленного пополам. Рядом лежало еще несколько трупов ему подобных существ, каждый из которых был жестоко изрублен мощными ударами, а в середине этого бедлама возвышался высокий рыцарь в угольно-черных доспехах. Воин был вооружен непомерно огромной секирой с копьевидным концом, которой с размаху бил по мощенной кладке, каждым своим ударом сотрясая землю, а также оставляя длинную борозду, которыми была покрыта вся местность в радиусе ближайшего десятка метров, где-то больше, где-то меньше. От этого вся площадь покрылась глубокими трещинами и, казалось, готова была провалиться под землю после каждого удара. После очередного размашистого выпада, рыцарь водрузил свое орудие на плечо и посмотрел на проделанную работу. Она его явно не удовлетворяла, а потому он сделал несколько шагов в сторону, к располовиненному трупу, который мешал продолжать работать. Поставив лезвие топора на землю, воин отбросил тело сторону, словно лопатой и оно, как назло, влетело в развалины рынка, в паре метров от единорога. Хрупкая конструкция развалилась еще сильнее и в круп наследника влетела палка с торчащими из нее гвоздями. От неожиданности пони сквозь зубы что-то простонал, после чего закрыл рот копытом. Однако, этого оказалось достаточно, чтобы обратить внимание рыцаря. Повернув голову, воин посмотрел прямо на единорога. В темноте шлема нельзя было разглядеть лица, что лишь прибавляло воителю демонических черт. Вернув секиру на плечо, он размеренным, но быстрым шагом начал сближаться со своей целью. Единорог же выскочил из груды мусора и приготовился защищаться своим видавшим виды колуном.
Достаточно приблизившись к противнику, черный рыцарь рывком приблизился к жеребцу, ударяя своим огромным топором. Удар был достаточно резким, но единорог успел уклониться в сторону, но даже так с его хвоста слетел приличный пучок волос. Пока рыцарь готовился к новому удару, наследник осмелился на атаку сам и, размахнувшись, ударил врага по шее, но колун просто напросто сломался, оставив у жеребца обломанный кусок дерева. Рыцарь не собирался прощать этой ошибки и с ходу ударил по горизонтали. На этот удар единорог отреагировать не успел, а потому принял атаку на щит, отлетев далеко назад. От такого колоссального урона край щита откололся и улетел куда-то в сторону, а единорогу едва не сломали ногу. Было очевидно, что блокировать такого противника бесполезно, равно как и пытаться с ним сражаться. Тем временем рыцарь продолжал безмолвно наступать на противника. Казалось, удары настолько тяжелым оружием никоим образом не утомляли его, ибо из прорези в шлеме не было слышно даже дыхания. Подскочив к единорогу, черный рыцарь сделал еще один размашистый горизонтальный удар, но в этот раз наследник успел прыгнуть между ног противника и выскользнуть у него из-под крупа. Выпад же пришелся на угол одного из домов и даже несущая балка не выдержала ударов рыцаря, разлетевшись в щепки. От этого хибара накренилась, а в голове единорога созрел рискованный план.
Дождавшись очередного нападения, жеребец увернулся от атаки и вломился в покореженный дом. Дверь без труда слетела с петель и единорог поспешил отбежать как можно дальше от входа. Секира рыцаря была достаточно длинной и каждый раз поворачиваясь спиной к противнику наследник опасался, что тяжелые лезвия топора нагонят его. Проход был маловат для габаритов рыцаря, но это ему нисколько не помешало, он просто влетел всем своим весом в дверь, проломив в стене дыру. Следующий удар расколол в щепки лестницу на второй этаж, еще один проделал огромную дыру в полу, затем на дрова пошли и стены. Черный рыцарь безустанно размахивал секирой, а у единорога заканчивались силы, чтобы уклоняться от смертельных атак в столь тесном помещении. Впрочем, он добился своего. Когда еще один угол дома оказался разрублен, опоры не выдержали и стены начали проминаться внутрь помещения. Хижина рушилась, как карточный домик. Недолго думая, божественный наследник устремился к наиболее широкой дыре в стене, но на бегу копыто проломило ослабленные ударами доски и жеребец крепко встрял. На этом его и поймал черный рыцарь, с размаху ткнув острым наконечником топора в бок пони. Этот выпад без труда пробил легкие доспехи вместе с кожей, но, вместе с тем, вытолкнул жеребца из разваливающегося дома и сделал это как раз вовремя. Лишь только закончил единорог катиться по земле после удара, как крыша хибары просела и дом с грохотом обрушился, превратившись в груду обломков.
Когда пыль рассеялась, а рядом послышались взволнованные переговоры селян, божественный наследник медленно хромал прочь от места неравной схватки. Пара глотков из фляги смогли подавить слабость и боль, однако из дыры в теле ровной струйкой продолжала вытекать кровь. Его это мало волновало, пусть он и не хотел начинать свой путь от чудовищного кострища заново. Он просто делал то, что умел лучше всего — шагал вперед, несмотря ни на что.
Доспехи черного рыцаря.
Комплект черных, словно смоль, доспехов, принадлежавший рыцарю ордена Тускнеющего светила. Толстый слой копоти обеспечивает отличную защиту от огня, но столь жесткая обработка жаром ослабляет физическую защиту.
В Период раскола, пока среди высших чинов плелись сложные авантюры, отважная героиня прошлого отправилась в странствие на дальний восток, в надежде найти помощь в грядущих войнах. Когда же она вернулась, то раскрыла всю правду, жестоко разочаровавшись в принципах своих повелителей. Героиня покинула сияющую столицу, и ее воины ушли вместе с ней, поклявшись никогда больше не возвращаться.
Покинувшие Кантерлот рыцари добровольно вступали в огонь, обжигая кожу и покрывая доспехи несмываемым слоем копоти. “Золото и серебро — знаки лицемерных узурпаторов. Мы выше них, мы истребим порожденное богами зло сами”.
Раненый жеребец плелся по извилистым улочкам мертвой деревни до тех пор, пока хватало сил. За ним не вели преследования, а на пути перестали встречаться случайные прохожие. Даже сами улицы не были столь сильно угроблены пагубным влиянием культистов, а природа медленно заволакивала улицы своими колючими лозами, мхом и кустарниками. Продираясь через проросшую сквозь дорогу траву, жеребец оступился и упал на землю. Ноющая боль по всему телу ясно давала понять, что больше встать ему не суждено, а потому единорог неспешно подполз к близ стоящему колодцу. От его основания осталась лишь каменная крошка на траве, истерзанная непогодой, осталось лишь несколько торчащих из земли булыжников и яма, доверху наполненная застоявшейся, но относительно чистой водой. Дожди не давали воде в колодце превратиться в болотную жижу, что в очередной раз подтверждало величие природы над обезумевшей цивилизацией. Впрочем, жеребцу было не до философских размышлений.
Добравшись до края ямы, пони стянул шлем с головы, после чего жадно прильнул к водной кромке ртом. Напившись вдоволь, единорог обмыл лицо с шеей, лишь сейчас осознав, насколько он грязный, а затем облокотился на оставшуюся стенку колодца, постепенно приходя в себя. Наконец-то божественный наследник нашел тихий уголок, у которого можно было расслабиться, обдумать дальнейшие планы и залатать раны. Но, первым делом, он решил разжечь костер. Вокруг было полно деревянного мусора, поэтому проблем с топливом для костра не было. Свалив дрова в кучу, пони извлек со дна сумки витой клинок, покрутил его у носа и, не придумав ничего лучше, просто вонзил его в сердцевину костра. И это действительно сработало, жеребец ощутил волну тепла, исходящую от меча, меж древесины забегали искры, огонь начал медленно разгораться, а меч будто бы вытягиваться вверх, непостижимым образом обретая новые витки на клинке. Даже в плотном доспехе единорог не потел от жара пламени, а лишь чувствовал его тепло, как внутри, так и снаружи тела. Все заботы оставляли его, и даже тяжелые раны словно бы заживали быстрее. Облегченно выдохнув, наследник обратил взгляд к пасмурному небу, с радостью осознавая, что он, наконец, может полноценно отдохнуть.
Дрова задорно потрескивали в желтых языках пламени, тучи медленно проплывали по небу, наслаиваясь друг на друга, где-то вдалеке слышался лай собак и завывания ветра. У жеребца было не так много лечебных навыков и медикаментов, но кое-как он залатал свои раны при помощи травяных припарок и перевязей. Очередь была за латанием брони, что оказалось куда сложнее. Без нужных инструментов провести полноценный ремонт было невозможно, поэтому пони обошелся чисткой доспехов от грязи и зашиванием подкладки под металлическими пластинами. Это была несложная, но достаточно муторная работа, поэтому божественный наследник предался размышлениям. Он думал о том, что еще ни разу за все свое путешествие не видел, как солнце опускается за горизонт, что было весьма странным явлением, думал о судьбе пилигрима Касеуса, которого в последний раз видел в кишащей крысами канализации и даже о черном рыцаре, который ярко выделялся на фоне общей разрухи и бедности. Погруженный в свои мысли, пони начал экспериментировать с тем хламом, что успел насобирать на пути сюда. Если вначале ему казалось, что он занимается собиранием бесполезного мусора, то теперь, выпотрошив седельные сумки, в его голове возникали яркие идеи. Таким образом он успел сделать для себя припарки и бинты для перевязки ран. Из горшков, горсти пороха из шахт, различных металлических предметов и самодельного фитиля он смог сделать полдюжины осколочных бомб, а смешав оставшийся порох с дегтем удалось создать огнеопасную смазку, которую можно было бы использовать на оружии. Все это было крайне примитивным и ненадежным оружием, но жеребец собирался извлекать максимум пользы из своего положения, по его мнению лучше было рискнуть с самодельными средствами защиты, чем погибнуть от клинков или когтей врагов.
Закончив со всеми своими делами, единорог собирался было поесть и отправляться в путь, однако его обед был прерван пугающе близким грохотом. Звук был таким, словно кто-то перевернул стол с кучей посуды и наследник мигом вскочил на ноги, приготовившись к атаке. Оружия у него по прежнему не было, а кираса со шлемом лежали рядом, поэтому он был в максимально невыгодном для себя положении. К грохоту присоединился кобылий восклик и какое-то шебуршение, доносящиеся из-за угла ближайшего дома, поэтому единорог решил не тратить времени на экипировку, а просто взял из костра горящую деревяшку и стал медленно подкрадываться а хижине. Спрятавшись за углом, он прислушался.
— Ах. Кхм. Хм-м-м. Хм? Эх, аргх! Хм-м-м…
Сомнений не возникало, источник шума был прямо за углом. Напряжение росло ежесекундно, а потому жеребец на стал затягивать. Собравшись с духом, единорог выскочил из укрытия и приготовился ударить первым, однако увиденное заставило его опешить больше, чем самая гротескная тварь, порожденная проклятым миром. Из окна хижины торчал круп рыцаря в комично раздутых латах, которые больше напоминали бочку или даже поставленные башней луковицы. Задние ноги беспомощно болтались в воздухе, шатая ободранный желтый хвост, а когда останавливались, передняя половина неудачливого война вновь начинала задумчиво хмыкать и ворчать.
— Хм? Ох! Э-э-эм… Тут… кто-нибудь есть? — неуверенно крикнул достаточно молодой голос кобылки, что раздавался из-за стен дома, — Я слышала, как вы тут топтались! И, поскольку вы все еще не попытались укусить меня за круп, полагаю, вы можете мне помочь!
Единорог отбросил деревяшку в сторону и обошел странного рыцаря со всех сторон. Похоже, она ему не врала и действительно додумалась лезть в узкое окошко при своих габаритах.
— Честно говоря, хе-хе, я в несколько неловком положении! Проходя мимо этого дома, я заметила сияние великолепного клинка. Негоже было оставлять такую вещицу в столь захудалом месте, не так ли? Однако, я немного недооценила свои силы и… теперь мы оба здесь. Эм… Не могли бы вы слегка подтолкнуть меня, пожалуйста?
Голос кобылы был на удивление невинным, даже простачковым и не внушал какого-либо опасения, поэтому наследник решил не отказывать в помощи таинственной страннице. Тем более, общение с разумными пони дорого стоило в подобном месте и компания жеребцу не повредила.
Упершись передними ногами в круп, единорог стал толкать, что есть сил. Увы, этого усилия оказалось недостаточно, поэтому развернувшись, жеребец принялся вталкивать рыцаря внутрь дома задними копытами. Каждый удар сопровождался оханьем кобылки, но это давало свои плоды и рыцарь сдвинулся с места. Последним усилием пони навалился на застрявшего странника всем телом и тот, наконец, с громыханием вылез из потрескавшейся оконной рамы, а рыцарь утонул в непроглядной темноте.
После еще одной порции громыхающего шума, оханий и хмыканий, входная дверь со скрипом раскрылась и рыцарь показался перед своим спасителем в полный рост. Шлем кобылы представлял собой такую-же широкую луковицу, как и кираса, отличаясь лишь узкой прорезью для глаз, за спиной у пони уже висал впечатляющий двуручный меч с двумя рукоятями, а на левом копыте красовался маленький щиток с четырехугольным шипом посередине. Вздохнув полной грудью, странница облегченно выдохнула, поглядев на полуголого жеребца.
— Спасибо тебе, друг! Я перед тобою в неоплатном долгу! — радостно воскликнула пони и стукнула жеребца по плечу, отчего тот резко напрягся, отпрянув от новой знакомой на пару шагов, — Эм… не любишь подобных сантиментов? Прошу прощения, я не хотела тебя оскорбить. Знаешь что, прими в качестве извинений вот это…
Кобыла покопалась в седельной сумке, которую скрывала кольчужная юбка, и протянула единорогу большой пухлый кекс. Он был приготовлен несколько небрежно, но по виду был намного аппетитнее всего того, что наследник видел до этого. С опаской жеребец принял подарок, осмотрел его со всех сторон, после чего принялся подозрительно обнюхивать и даже ковыряться внутри. Такое поведение даже рассмешило пони, которая не стеснялась своих эмоций, чем вгоняла жеребца в еще большее непонимание.
— Судя по всему, тебе встречалось не так много пони, которым можно было бы довериться, не так ли? — закончив хихикать, спросила кобылка, — Что ж, хочешь ты того или нет, но одной из таких пони отныне ты можешь считать меня! Я рыцарь Хувз из Понивиля, но я не люблю громкие титулы, потому называй меня просто Дитзи. А как тебя зовут?
Единорогу словно было не интересно слушать болтовню кобылы и тот продолжал потрошить бедный кекс, до конца не веря, что в этом нет никакого подвоха.
— Ты не слишком то разговорчив. Что ж, это твое право, — пони обратила взгляд в небо и заметила столб дыма неподалеку, — О, это твой костер горит неподалеку? Я проделала долгий путь, так что, если позволишь отдохнуть у твоего пристанища, я была бы очень признательна.
Нагнув голову обратно к собеседнику, кобыла увидела лишь, как тот жадно доедает остатки кекса, крошки которого украшали половину лица единорога. Заметив взгляд Дитзи, наследник прекратил свою трапезу и невинными глазами уставился на странствующего рыцаря, которая снова стала мило хихикать.
— Понравилось? — спросила Хувз, на что получила активные утвердительные кивки, — У меня есть еще, если хочешь. Идем же, переведем дух перед тем, как двигаться дальше, друг мой…
Прошло еще около получаса. Огонь все еще тихо потрескивал на почерневших дровах, но постепенно ослабевал, требуя подпитки. Единорог умудрился слопать еще три приличных размеров кекса, подаренные кобылой, та же в свою очередь отказалась от еды, завороженно наблюдая за огнем. Пони была весьма дружелюбной и разговорчивой особой, но мало рассказывала о себе, предпочитая допрашивать божественного наследника, который лишь кивал или махал головой, так и не вымолвив ни слова. Даже на прямой вопрос о том, почему он не может ничего ответить, тот лишь виновато опускал голову в землю, после чего возвращался к своим житейским делам. Тем временем на улице начинал подниматься сильный ветер, а с неба моросить мелкий холодный дождь. Продолжать отдых в таких условиях было трудновато, а потому пони готовились к отбытию.
Собрав все свои вещи в сумки, жеребец надел броню обратно, под конец вытащив из костра драгоценный витой клинок, который привлекал внимание Дитзи на протяжении всего проведенного у огня времени.
— Я слышала о витых клинках, — наконец, начала говорить кобыла, когда единорог заметил ее пристальное внимание к мечу, — Ничего такого, лишь слухи и домыслы. Разве что однажды один из пони умудрился обнаружить один из таких мечей на поле боя. Все знают, что они даруют истинное бессмертие, незамутненное тьмой и кровавым безумием, но в копытах того пони это был лишь черный кусок железа. У тебя же клинок пышет силой и теплом. Ты… ты божественный наследник, не так ли?
В ответ жеребец, не задумываясь, кивнул, спрятав уменьшившийся меч в сумку.
— Ну, конечно. Мне следовало догадаться раньше, хе-хе-хе, — с толикой вины в голосе произнесла пони, поднимаясь на ноги, — Согласно легендам, божественные наследники должны принести мир в Эквестрию, ибо вы — прощальный дар солнцеликой богини. Жаль, что наш мир настолько прогнил, что даже священные легенды стали не более, чем сказками. Так, куда ты собираешься идти дальше?
Подумав немного, жеребец указал в ту сторону, где, по его памяти, должен был находиться выход из деревни. К счастью, кобыла поняла эти указания.
— Ты хочешь выбраться отсюда? Понимаю, мало кому охота находиться в этом проклятом месте. Однако… — пони отвернулась в сторону, обдумывая свои дальнейшие слова, — Хм… Может, я прозвучу грубо, но не откажешь ли ты мне в помощи?
Единорог пожал плечами, но остался стоять на месте в ожидании следующих слов собеседницы, у которой блеснул огонь в глазах.
— На самом деле, я пришла сюда, следуя за одним рыцарем — охотником на чудовищ. Он прибыл сюда, поэтому я уверена, что его цель обитает где-то в этом месте. Я — рыцарь, странствующий в поисках героических приключений, а потому я хочу свергнуть это чудовище, но от помощи не откажусь. Согласишься ли ты свергнуть монстра бок о бок вместе со мной?
Наследник простоял почти минуту, неподвижно глядя на кобылу, а затем резко развернулся и пошел назад. Дитзи печально вздохнула и собиралась было пойти глубже в город одна, как вдруг единорог выскочил перед ней с длинной головешкой из костра. Недолго думая, жеребец принялся натирать копотью нарукавник своих доспехов, после чего протянул в сторону кобылы почерневшую часть брони. Кобыла глупо уставилась на этот непонятной жест, как вдруг ее осенило и она воскликнула:
— Ты видел черного рыцаря? Рыцаря, которого я преследовала?
В ответ единорог активно закивал, после чего перешел к следующей пантомиме. Размахивая головешкой, он начал бить по земле и после нескольких ударов, когда кусок дерева окончательно раскрошился, пони принялся тыкать копытом вниз, то и дело поглядывая на кобылу.
— Черный рыцарь… бил по земле? Он хотел попасть под землю, так? — догадалась рыцарь Хувз, за что получила одобрительный топот, — Вот как! Ну, конечно же, какая я глупышка! Чудовища не переносят солнечного света, где они еще могут обитать, если не под землей! Ты гений, друг мой! Сами богини свели меня с тобой!
На радостях Дитзи хотела похлопать соратника по плечам, но вовремя одумалась, уняв свое ликование.
— Точно! На пути сюда я видела один заваленный досками колодец. Пыталась набрать оттуда воды, но он был пуст! Должно быть, там мы и сможем спуститься вниз, — через несколько секунд она добавила, — Если ты, конечно, согласен пойти со мной.
Недолго думая, единорог согласился. Для него встретить соратника было так же приятно, как и странствующему рыцарю, тем более обладающему столь приятным темпераментом. Объединившись, пони направились в сторону того самого колодца, что должен был привести их к таинственному чудовищу. И чудилось жеребцу, что раз за ним послали столь сильного воина, как черный рыцарь, что бой предстоит очень нелегкий.
Душа бедняка.
Кристаллизовавшийся сгусток души, вырванный из тела безымянного крестьянина. При раскалывании отдает свою силу и знания новому владельцу.
Издревле душа считалась истинным обличьем живого существа, лежащая в основе жизни и проистекающей по миру магии. Сила души порождала в пони светлые эмоции, благородные порывы и тягость к свету. Когда грянула эпоха темной скверны, сущность светлой души стала цениться еще больше, а ее влияние на физическую оболочку выросло в разы.
Пока рыцарь Хувз стояла на стреме, единорог одна за другой дергал старые трухлявые доски, небрежно прибитые к еще более старому, но хорошо сохранившемуся колодцу. Эта часть деревни не была заброшена и в любой момент могли появится незванные гости. С десяток крестьян под покровительством тучного раба уже лежали на земле, истекая кровью, но это был далеко не конец. За это время наследник успел оценить боевые навыки своей спутницы. Уворачиваться у кобылы получалось неважно, однако она прекрасно выдерживала любой вражеский натиск, прорываясь в ряды врагов своим огромным тяжелым мечом. Когда вражеские клинки застревали в луковидном доспехе, даже не доходя до тела под ним, смешливое настроения касательно экипировки Дитзи начинало меняться в противоположную сторону.
После еще пары рывков ржавые гвозди не выдержали напора и вырвались вместе с последней доской. Колодец закрывала лишь деревянная крышка, которая, словно пушинка, отлетела в сторону, открыв перед жеребцом длинную темную пропасть, из которой несло духотой и серой. Свистнув, жеребец подозвал к себе Дитзи, которая по достоинству оценила проделанную напарником работу.
— Отлично, мой друг. Мы уже на полпути к цели, — кобыла порылась в своих пожитках и извлекла из сумки длинный моток бечевки, а также горстку маленьких разноцветных камушков, который бросила вниз.
Камни со звоном упали на дно колодца, а их радужный свет было видно даже в кромешной темноте. До дна было не так уж и глубоко, как можно было себе представить, но прыгать с такой высоты все-равно было подобно смерти.
— Хорошо. Я спущусь первой, а ты лезь следом, — дала краткую инструкцию кобыла, привязывая один из концов веревки к телеге со скрученными колесами, груженную кучей бочек, — О, и вот еще что…
Приблизившись к наследнику, Дитзи сняла со спины второй меч, меньше своего собственного, но все-равно достаточного длинного, чтобы считаться приличным двуручником.
— Этот клеймор я нашла в том доме, у которого мы впервые познакомились. У тебя нет своего оружия, а потому я хочу, чтобы ты принял этот клинок от меня. В знак благодарности за всю предоставленную помощь, — добродушным тоном произнесла кобылка, протягивая оружие своему спутнику, — К тому же, голыми копытами чудовищ не поборешь, не так ли? Хе-хе-хе.
Медленно, даже с долей почтения, единорог принял столь ценный подарок, попутно любуясь клинком. Меч выглядел просто, но сделан был крайне мастерски. Судя по всему, он хранился в заботе и чистоте, что было очень несвойственно этому месту, а потому такую находку действительно можно было считать настоящим сокровищем. Сделав несколько медленных взмахов, пони попривык к весу меча и прибрал его за спину, кивком поблагодарив Дитзи. Та же молча кивнула в ответ и начала осторожно спускаться по веревке вниз, то и дело царапая своими боками каменные стенки. Дождавшись, пока пони достигнет дна, божественный наследник последовал за ней, погружаясь в ту же давящую мерзкую атмосферу, как и при спуске в зловонную канализацию. Разница была лишь в том, что помимо непроглядной темноты и зловонных запахов в воздухе чувствовалось гнетущее ощущение чего-то крайне зловещего, пришедшего из темных глубин, куда не ступало копыто пони. Но выбора не было, точка невозврата была пройдена. Разжигая факела, спутники двинулись вперед, навстречу злу.
Как можно было догадаться заранее, дно колодца представляло собой большое водохранилище, вырытое еще во времена заселения этих гор. Когда-то сюда стекали грунтовые горные реки, до которых докапывались шахтеры, сейчас же внутри не осталось ни капли воды, скорее уж чувство сухости и жажды, которую было непросто утолить.
— Видишь решетки? — нарушила тишину рыцарь Хувз, постучав ногой о металлическую толстую решетку, вмонтированную в пол, — Внизу еще несколько уровне водохранилища. Я уже видела такое. Подобные водохранилища должны были питать водой всю деревню, а сейчас ничего не осталось. Больно смотреть, как процветающие поселения разваливаются в труху, верно, друг?
Дитзи не ждала ответа. Вместо этого она внимательно изучала сегментированные решетки, наконец, обнаружив наиболее расшатанную.
— Не поможешь?
Единорог рысцой приблизился к другой стороне решетки и общими силами пони смогли поднять и отодвинуть ее в сторону. Громыхание падающего куска металла на камень разносилось эхом по всему хранилищу, смешиваясь с остальными звуками, создавая жуткую какафонию, но думать об этом было некогда. Всем хотелось поскорее убраться подальше как из темного подземелья, так и из этой деревни в целом, поэтому кобыла поспешила привязывать следующий канат. Пони хотела была вновь спускаться первой, но копыто жеребца остановило ее. Божественный наследник посчитал, что на сей раз должен идти впереди. Дитзи не стала ему мешать. Впрочем, проблемы не заставили себя долго ждать. Когда до земли оставалось порядка трех метров, веревка предательски затрещала и оборвалась, уронив жеребца вниз.
— Друг! Ты в порядке? — обеспокоено крикнула кобыла, пытаясь разглядеть происходящее внизу в свете факела.
Поворчав, жеребец потер ушибленное место, встал на ноги и махнул спутнице копытом, попутно кивая головой. Та облегченно выдохнула и вернулась к своим сумкам.
— Прости! На этот проклятый мусор никогда нельзя положиться! Подожди немного, сейчас я найду другую веревку и спущусь к тебе! — сказав это, пони отпрянула от дыры, скрывшись с глаз жеребца.
Наследнику более ничего не оставалось, кроме как оглядываться вокруг. На первый взгляд все было точно так же, как и наверху, но постепенно странности начали давать о себе знать. Воздух стал еще более спертый, появился отчетливый запах гари и дыма, в броне становилось чудовищно жарко и душно, а в свете факела начала виднеться серая дымка. Еще раз поглядев вверх, пони не удержался и ноги сами понесли его вперед. Мозг отчаянно желал найти ответы на вопросы, и медленно но верно вел тело все глубже в темноту. Туда, где дыма становилось больше, чем кислорода и он начинал щипать глаза, где сердце готово было разорваться от страха. Туда, где высилась непроглядная дымная стена, словно высеченная из мрамора. Не веря своим глазам, пони осторожно притронулся к стене, ожидая почувствовать твердую опору, но нога провалилась в дым без какого-либо сопротивления. И, отдавшись на волю инстинктов, единорог вступил в дымку целиком, шагая до тех пор, пока не оказался на другой стороне.
Когда наследник открыл глаза, то словно бы оказался в другом мире. Тьму сменил агрессивный оранжевый цвет от сваленных в кучу каменных глыб, которые раскалывались от пламени и растекались в магму. Несущие колонны были раздроблены и окутаны сетями из лавовых трещин, а пол под ногами устилали ковры из почерневших костей, рассыпавшихся в прах. Пройдя чуть дальше, до жеребца снизошло ужасное озарение. В раскиданном повсюду мусоре и камне была логика. Это была не свалка, а берлога дикого зверя, которую тот заботливо обставлял по своей прихоти. А хозяин этой берлоги стоял совсем невдалеке и одно его присутствие вгоняло в ужас.
В паре десятков шагов от пони на задних лапах стоял огромный, около шести метров в высоту, монстр с длинным хвостом, на конце которого красовались шипы и наросты. Его задние лапы были похожи на козлиные копыта, в то время как на передних красовались пять гибких пальцев с длинными когтями. Голова монстра больше походила на череп с рядом острых клыков, а ее украшением являлись извилистые длинные рога. Кожа зверя словно состояла из огненного камня, постоянно пульсировала, испуская струйки магмы. Шепотом зачитывая некие предания не неизвестном пони диалекте, монстр кропотливо складывал из булыжников странный алтарь, у подножия которого расположилась целая гора костей, но, почуяв присутствие чуждого существа, чудовище бросило свою работу, медленно развернувшись к застывшему единорогу. В черных глазницах блеснули две красные точки, из приоткрывшейся пасти пошло обжигающее дыхание. Протянув лапу, тварь подняла из каменной кучи гигантский топор из обсидиана, костей и гранита, после чего издала чудовищный оглушающий вопль. Сражение было неизбежно.
Опомнившись, единорог тут же кинулся наутек. Ускорившись, демон с размаху ударил своим топором, разнеся каменную колонну на куски, но жеребцу удалось убежать достаточно далеко от удара. Не переставая злобно рычать, монстр подпрыгнул, оттолкнувшись хвостом и сделал вертикальный выпад, от которого пони удалось уклониться, но ударная волна отбросила его на несколько метров в сторону. Постепенно на жеребца накатывало отчаяние. Он понятия не имел, как бороться с подобным существом, а потому даже приближаться к нему было чудовищно страшно. Тем временем тварь вновь неслась в атаку, на бегу делай очередной замах. Паника не давала сделать ни шагу в сторону, а потому топор с грохотом опустился на пони, который пулей влетел в пылающий камень, истекая кровью. Кости снова были переломаны, боль не давала адекватно думать или что-либо анализировать. Одномоментно на жеребца нахлынула вся та агония, которая раньше копилась лишь со временем.
Недолго думая, пони приложился к фляге, выпив почти половину за раз. Единорог выпил бы больше, если бы не обжигающая лапа зверя, которая схватила смертельно раненого жеребца. Тварь внимательно осмотрела свою жертву, после чего раскрыла свою омерзительную пасть, намереваясь проглотить божественного наследника целиком. Наиболее ужасная смерть, которую мог бы пережить пони.
— Не смей трогать моего друга! — воинствующе проревела Дитзи, набросившись на демона сзади, и наполовину утопила свой меч в его спине.
Тварь взвыла, бросила жеребца и начала пытаться снять пони со своего горба. Рыцарь Хувз крепко вцепилась в рукояти клинка и не собиралась отпускать их просто так. Такая самоотверженная храбрость, граничащая с безрассудством произвела на единорога большое впечатление. Ее бескорыстная отвага даже на фоне подобного монстра и болезненные крики твари вдохнули в жеребца второе дыхание. Он почувствовал, что все возможно. Что вместе с храброй кобылкой они смогут одержать победу даже над такой опасностью.
Схватив подаренный меч, божественный наследник с криком бросился в бой. Демон крутился на месте, размахивая своим хвостом во все стороны, что было лучшей возможностью для удара. Перепрыгнув шипастый наконечник, единорог еще раз подпрыгнул и в прыжке ударил посередине хвоста твари. Каменная плоть поддалась и на хвосте остался весьма глубокий порез, который начал кровоточить темно-оранжевой кипящей кровью. Разгневанный демон резко обернулся к жеребцу и поднял одно из копыт, всем своим весом опустившись на источник опасности. Наследнику удалось отпрыгнуть от удара, но не избежать ударной волны, однако в этот раз жеребец был готов к этому и замедлил толчок, вонзив меч в мягкий плавящийся пол. Пользуясь моментом, единорог подскочил к монстру и размашисто ударил по колену сзади. От такого чудовище потеряло равновесие и припало на одно колено, чем уже поспешила воспользоваться Дитзи, вытащив свой меч, после чего вонзив его прямо в макушку головы твари. Это возымела на монстра пагубный эффект, но в отместку демон все же схватил храброго рыцаря и с размаху кинул ее на землю перед собой. Пока Дитзи приходила в себя, тварь размахнулась кулаком и уже начала была опускать его на пони, но единорог не растерялся и со всей своей мощью опустил клеймор на уже поврежденный хвост существа, отрезав тот окончательно. От такого удар демона отклонился в сторону и Дитзи успела отбежать на безопасное расстояние, воссоединившись со своим спутником.
— Зачем ты пошел сюда? Надо было подождать! — возмутилась кобыла, не спуская глаз с огненного чудовища, — Ну, теперь уже поздно! Но не бойся, я, рыцарь Хувз из Понивиля, сражаюсь на твоей стороне!
С таким товарищем боевой дух жеребца возрос до неимоверных высот. Для пони, что всю жизнь мог полагаться только на себя, столь смелые слова и поступки имели огромное значение. Страх и неуверенность отступили в сторону окончательно, наполнившейся решимостью разум притупил боль. Единорог крепче сжал свой меч на плече, чудовище издало новый оглушительный рев и бросилось в атаку. Двое соратников поскакали на него в ответ. Сражение продолжалось.
Когда размашистый удар топором сотряс подземелье, пони кинулись обходить врага с двух сторон. Жеребец был проворнее, а потому первый нанес размашистый режущий удар, толку от которого было не слишком много. Толстую шкуру демона было не так просто пробить, а потому лишь колющие удары наносили ему серьезный урон. Стоило наследнику развернуться после удара, как на него уже летело острие топора, от которого пони успел в последний момент перекатиться и вонзить небольшую часть клинка в живот монстра, после чего сразу же отступить. Тем временем Дитзи зашла к демону сзади и с разбега ударила его по уже раненной ноге. Кобыле хватало веса оружия и собственных сил, чтобы прорубаться даже через каменную кожу твари, поэтому тактика победы выработалась сама собой. Единорог собирался отвлекать все внимание монстра на себя, пока его спутница наносила бы смертоносные удары. Впрочем, реализовать эту тактику казалось не так просто.
Стоило рыцарю Хувз извлечь свой меч из ноги зверя, как тот молниеносно пнул ее остатком хвоста, сшибив пони с ног. Не дожидаясь, пока она оклемается, демон подошел к своей жертве и уже было размахнулся оружием для последнего удара, как вдруг в лицо монстра влетело несколько метательных ножей, один из которых угодил в глаз чудовища. Монстр взвыл и тут же перевел удар на вторую цель, чего единорог ожидал и вовремя отскочил от обрушившегося топора в сторону, после чего метким выпадом пронзил правую ладонь зверя насквозь. Обронив топор, монстр посмотрел на сквозную рану и принялся вытаскивать посторонний предмет зубами, наследник же помог Дитзи встать и оклематься, и как раз вовремя, ведь в пони летел один из окутанных огнем булыжников. Ахнув, Дитзи оттолкнула жеребца в сторону и камень придавил кобылку к колонне позади. От такого удара доспехи промялись, а из разрывов в металле начала вытекать кровь. Жеребец снова остался один на один с гигантским диким зверем, который шел возвращать свое оружие в руки.
Бегло поразмыслив над дальнейшими действиями, пони вздохнул и бросил живительную флягу с остатками сока к еще живой соратнице, кинувшись в бой самостоятельно. Каждый удар демона был смертелен для пони, однако его взмахи оставались медленными и предсказуемыми, поэтому, немного приноровившись, пони стал без особого труда уворачиваться от каждого удара, хоть его сердце и замирало от свиста пролетающего в сантиметрах топора. Однако, вставлять свои удары между атаками демона наследник решался крайне редко, и урона они наносили совсем уж немного, поэтому жеребец быстро пришел к выводу, что ему нужно придумать что-то другое. Но ответ нашел его сам.
Когда в логове демона не осталось ни единого целого метра и все водохранилище трещало и обваливалось, после очередного удара топорище оружия монстра не выдержало и дало трещину, резко прогнувшись у обуха. Для единорога это было знаком. Перекатившись от еще одной атаки, жеребец начал удирать в другую часть берлоги, где была самая большая груда камней и останков. Безмозглая тварь с ревом погналась за ним, на бегу совершая огромный замах. Когда бежать было уже некуда, жеребец развернулся и приготовился к увороту от особо мощного удара, от которого по земле расходилась отталкивающая волна. Ждать ее долго не пришлось и топор опустился на пони, который прыгнул прямо под ноги зверя и не зря. Лезвие орудия ударилось в камни, отчего волна прокатилась по груде, а не по полу, а когда топор, разбив все препятствия, достиг земли, божественный наследник подбежал к нему и в прыжке обрушил свой меч на место разлома, отчего топор окончательно разломался пополам. Опиравшийся на свой инструмент монстр потерял равновесие и с рокотом упал на живот. Лучшей возможности для удара просто не было и жеребец с разбега вонзил меч по самую рукоять в глаз зверя, после чего проворачивал его внутри черепа до тех пор, пока тварь взмахом руки не отбросила противника в сторону.
Даже понеся такой серьезный урон, чудовище все равно умудрилось подняться, но все же старания жеребца не прошли бесследно. Демон схватился одной лапой за изувеченную голову и, пошатываясь, стал ковылять к оглушенному пони, который, при виде этого, лихо вскочил на ноги. Издав отчаянный и протяжный рык, монстр из последних сил набросился на единорога всем телом, что у него не слишком то получилось. Наследник отскочил в сторону, но все же лапа твари прижала злосчастный хвост к земле, а меч предательски выскочил из левитационного поля. Однако, находясь так близко к демону, пони заметил его тяжелое дыхание и медленно стекающую по лицу кровь. Он больше не пытался драться или даже встать, а лишь глубоко дышал, выпучивая единственный оставшийся глаз все сильнее и сильнее. Вскоре жеребец обратил внимание и на усиливающийся жар от зверя, на то, что его кожа горела все ярче и ярче, а трещины на ней расширялись, истекая тысячеградусной лавой. Монстра буквально распирало изнутри, и это начинало жутко пугать. Температура выросла настолько, что придавленный хвост начал дымиться и загораться, быстро приближаясь к крупу жеребца. Угнетаемый жаром и паникой, тот начал копошиться в сумках в поисках ножей, однако из копыт все вываливалось и не находилось ничего нужного. Пони уже приготовился вновь ощутить кошмарную боль от обволакивающего кожу огня, как вдруг на еще не загоревшуюся часть хвоста обрушился длинный двуручный меч, а пони начали настойчиво оттягивать от набухающего монстра.
— Бежим, быстро! — скомандовала Дитзи, чего жеребец не собирался ослушиваться.
Задыхаясь от усталости, единорог изо всех сил рванул как можно дальше от демона, по пути подобрав свое оружие, но оглушительно мощный взрыв все-равно застал соратников врасплох, отбросив из почти на два десятка метров в сторону. Своды водохранилища не выдержали такого и обрушились окончательно, раздавив остатки твари, а лежащая на земле парочка еще несколько минут молча смотрели на поднявший облако пыли обвал, где некогда расположилось логово чудовищного монстра. Но теперь все было в прошлом. Треск вездесущего огня, рычание чудовища и громыхание топора сменила ласкающая слух тишина. Это был долгожданный звук победы.
Душа заблудшего демона.
Черная демоническая душа, окутанная непотухаемым пламенем хаоса. Наделяет силой и знаниями прошлого владельца.
В давние времена порождения бурлящего хаоса были заключенными глубинного Тартара, отбывающие наказания за свои тяжкие грехи перед родом пони. Когда изменница короны использовала украденные из столичных архивов знания, дабы подчинить себе необузданную мощь бурлящего хаоса, непотухаемое пламя пожрало сначала ее, а затем и темницу со всеми ее обитателями.
Однако, хаотичное пламя способно не только забирать жизнь, но и порождать ее вновь.
Вместе с моросящим дождем на землю опустился густой туман. Стало сыро, прохладно и свежо. Погода, о которой только смели мечтать воины, выбравшиеся из огненного ада. Выбраться из деревни оказалось совсем несложно. Распуганные подземным громыханием крестьяне попрятались в своих хибарах, а обходить немногочисленные патрули было не так уж и сложно, ровно как и биться с ними после живучего могучего демона. Горы и скалы остались позади, пони спустились на цветущие травой луга, масштаб которых было трудно оценить из-за белесого тумана вокруг. Достигнув старой заброшенной фермы, коими полнились эти края, соратники решили сделать привал. Они толком не отдыхали с тех самых пор, как отправились в водохранилище, а потому передышка была жизненно необходима обоим пони. Старый амбар был самым целым строением в округе, там и было решено развести чудотворный костер.
— Ох. Славное получилось сражение, не так ли? — прихрипшим голоском спросила кобыла, расстегивая крепления шлема на шее, — Но, знаешь, не надо брать на себя слишком много. Вы, божественные наследники, должны помнить о своем долге, а не о пустых сражениях, как некоторые глупые рыцари, хе-хе-хе.
Наконец, Дитзи сняла с головы довольно увесистый шлем и единорог смог оценить ее внешний вид. Это была вполне типичная пони с короткой блондинистой гривой и серой шерстью. Выделялись, разве что, ее раскосые глаза, что было далеко не самым удивительным дефектом, с которыми жеребцу доводилось встречаться.
— О, прости, мне не следует читать тебе нравоучения. По большей части, это была твоя победа и это следует отпраздновать! — пони поставила перед собой свои сумки и выудила со дна небольшой бочонок с парой железных кружек, — Это яблочный сидр. Традиционный рецепт одной доброй семьи, что жила где-то в этих краях, на похожей ферме. Попробуй!
Разлив золотистый напиток по кружка, кобылка протянула одну из них своему спутнику, который, в свойственной ему манере, сначала обнюхал содержимое, и лишь затем сделал пару небольших глотков. Облизавшись, пони одобрительно кивнул, чем заставил свою спутницу мило улыбнуться.
— Выпьем же за нашу славную победу и грядущие приключения, друг мой! — торжественно сделала тост рыцарь Хувз, попутно научив единорога традиции стукаться кружками в честь тоста, — Пусть же путь наш будет легок, а победы сладкими, словно мед!
Высушив кружки, Дитзи сразу же поспешила наполнить их вновь, а также поделилась оставшимися кексами, сделав привал еще лучше. Пока божественный наследник наполнял свой живот, кобылка посматривала то на него, умиляясь его жеребячьему незнанию, то на огонь, в котором краснел волшебный клинок. Столь тихие и спокойные минуты следовало особенно ценить.
— Так… куда ты думаешь идти дальше? — поинтересовалась кобыла, сама не зная, какую реакцию получит в ответ.
Единорог невинными глазами посмотрел на кобылу, после чего решился показать ей шесть драгоценных камней в золотой оправе, которые, судя по глазам Дитзи, были ей хорошо знакомы.
— Элементы гармонии! — удивленно произнесла пони, — Где же ты их взял? Ах, да, шестеро героинь прошлого вернули их увядающему древу гармонии. Элементы были истощены до последней капли, но и этого было мало… Ты хочешь попасть в столицу, верно? На аудиенцию с солнцеликой богиней…
Единорог кивнул и опустил голову вниз, будто чувствуя осуждающий тон кобылы, которого могло и не быть.
— Столица — последний оплот, не оскверненный тьмой. Все хотят попасть туда, однако одних элементов будет недостаточно. Им нужно вернуть былую силу. Ты же знаешь, как этого добиться?
Наследник кивнул вновь, на этот раз куда более увереннее.
— Что ж, хорошо, — Дитзи громко зевнула, потирая закрывающиеся глаза, — Я чувствую в тебе большой потенциал, мой друг. Уверенна, ты добьешься того, к чему стремишься. Ты…
— Д…
— Что? — звук другого голоса вмиг ободрил кобылу и та с удивленным лицом посмотрела на жеребца, который что-то пытался выдавить из своего рта, — Что ты…
— Дэ… р…
— Д… друг? Ты это хочешь сказать?
— Др… уг?
— Да, правильно! Д-Р-У-Г. Друг!
— Друг. Друг! — торжествующе произнес наследник и положил копыто на плечо соратницы, — Друг…
— О, богини. Ты не говоришь не из-за вредности и не из-за недуга. Тебя просто никто этому не учил, не так ли? — грустно прошептала Дитзи, положив свое копыто на плечо жеребца в ответ, — Как же мы докатились до того, что пони умеют сражаться, но не могут просто разговаривать. Ужасный век. Какой ужасный век…
Прошло пару часов. Костер окончательно истлел, дождь больше не тарабанил по крыше, а туман почти полностью рассеялся, оставив от себя лишь холодную росу на траве. Уставшая за время своего похода Дитзи мирно спала рядом с костром на лежанке из соломы, божественный наследник тоже пытался заснуть, но разные мысли, как хорошие, так и плохие, просто не давали ему сомкнуть глаз. Устав от бесцельного глядения в потолок, единорог осторожно поднялся на ноги. Он не знал, хочет ли рыцарь Хувз идти с ним или нет, но самому ему хотелось продолжить свой путь в одиночку. Эта кобылка стала первой пони, которая была дорога для жеребца и совесть просто не позволяла подвергать ее дальнейшей опасности из-за собственных амбиций. Поэтому жеребец стал тихо собирать свои вещи и отправляться в дорогу.
Когда все было собрано, единорог укрыл кобылку найденным в деревне пледом и оставил ей на прощание набор кузнечных инструментов, собранных там же, дабы Дитзи могла отремонтировать покореженные доспехи. В последний раз посмотрев на своего друга, наследник надел на голову шлем и вышел из амбара. Туман полностью рассеялся, открыв взгляду именно то место, куда единорог все это время направлялся.
Вдалеке перед ним раскинулась гигантская неприступная стена, окруженная сверху золотым сияющим куполом. За куполом же виднелся колоссальных размеров замок, с десятками остроконечных башен, мостиков, висящих над землей помещений и площадей. На фоне этого золотого города броско выделялась высочайшая гора, на которой виднелся белый потрескавшийся замок поменьше. Место, где и должен был закончиться поход жеребца.
У стен столицы же раскинулся городок поменьше. Он так же был разорен и разрушен мародерами и беспощадным течением времени, но казался пустым, безжизненным. Одна лишь кристальная башня где-то в центре города привлекала к себе, словно путеводная звезда и жеребец чувствовал, что ему суждено было прийти именно туда. Собравшись духом, божественный наследник двинулся вперед, навстречу маленькому городку, что некогда был домом для самых славных героинь давно ушедших лет…
Глава 1, Часть 3. Долгий путь.
“Уверенный стук копыт отчеканивает ровную трель по кафелю. Молодой жеребец медленно открывает глаза и переводит их на входную дверь. Ему тяжело поднять голову, чтобы посмотреть получше, но это и не требуется. Дверь открывается. На пороге стоит она. Сильная, непоколебимая, несгибаемая, но в то же время столь печальная. Жеребец с трудом размыкает высохшие губы, но вместо слов выходят лишь глухие хрипы. Она молчаливо приподнимает его голову и дает попить воды из графина у кровати. После облегченного вздоха невнятное бормотание, наконец, складывается в слова.
— Ты пришла…
— Да. Как и обещала, — улыбнувшись, кобыла отвернулась в сторону, пытаясь верно подобрать слова.
— Тебе грустно?
— Эх… послушай… я должна уйти.
— Что? Куда? Для чего?
— В Кантерлот слетаются весточки со всех концов мира. Все страдают от порчи тьмы и ищут решение, пока мы сдерживаем натиск короля. Мне нужно отправится далеко за горизонт, в края восходящего солнца. Там обитает множество магов, мудрецов и ученых. Возможно… они смогут найти решение.
— Тлен. Всё тлен.
— О чем ты?
— Вы не справились. Значит… никому не справится, — жеребец упал обратно на пуховую подушку, залившись кашлем с черной мокротой. С каждым днем ему становилось все хуже. Свет в глазах тускнел, кожа бледнела. Все шло к одному итогу. Его глаза все еще были открыты, но он больше никого не видел, провалившись в коматозную дрему.
Кобыла сразу поняла это. Ей было больно смотреть на своего принца, но еще больнее было покидать его. В последний раз пообещав вернуться, она закрывает дверь и медленно покидает замок. Небеса уже ждут”.
Тоска. Впервые за весь свой поход жеребца одолело такое гнетущее, ноющее чувство, как она. До этого ему постоянно угрожали опасности, охотились обезумевшие пони и гротескные чудовища, а ноги постоянно были по колено в крови и грязи. У пони просто напросто не было времени, чтобы тосковать и каждую свободную от выживания минуту он тратил на латание ран и снаряжения. Сейчас же, прохаживаясь по мертвым улицам небольшого городка, рассматривая потрескавшиеся стены домов с провалившимися крышами, пустые рыночные прилавки, рассыпающиеся в прах кости, занесенные песком, его начала обуревать воющая тоска. Тоска по тихому дому, по прошлым временам, которых он даже никогда не видел. Была ли это чарующая магия этой земли, либо же просто наваждение уставшего мозга, божественный наследник не знал. Ему и не хотелось об этом думать. Разум лишь самовольно рисовал яркие картины прошлого, как по улицам бегают жеребята, как прилавки полнятся фруктами и овощами, как на клумбах под окнам благоухают летние цветы. А потом жеребец моргал и воображаемый мир сменяла серая, унылая реальность, скрашиваемая лишь золотым сиянием купола где-то высоко под небесами.
Поглощенный своими мыслями, жеребец медленно подошел к кристальному замку. Высокое здание из переливающихся бирюзовым и пурпурным камней, походило на огромное искусственное дерево, крону которого заменяло хитросплетение комнат, витражных окон, балконов и конусовидных крыш. Пони все еще не мог свыкнуться с мыслью, что подобных шедевр архитектуры мог существовать в столь блеклом и непримечательном городке, но его глаза говорили все сами. Помявшись у порога, пони осторожно, даже с неким уважением, ступил на потрескавшиеся золотые ступени, приблизился к воистину огромной, в добрый два десятка метров, двери и, даже не понимая, чего он ожидает, постучался в нее.
После нескольких звонких стуков вновь наступила тишина,разгоняемая порывами ветра. Ничего не произошло. Наследник оглянулся по сторонам, не привлек ли он кого-то к свое персоне, но все было чисто. Тогда, отложив щит в сторону, жеребец собирался было толкнуть двери, но не успел он к ним прикоснутся, как те с треском начали медленно раскрываться благодаря неким магическим механизмам. Напряжение резко сменило собой меланхолическое настроение. Пони тут же заподозрил ловушку, но, лишенный выбора, вошел внутрь и, как он и думал, дверь за ним также медленно принялась закрываться. Вздохнув, божественный наследник направился вперед, в поисках каких либо ответов.
Чем дальше жеребец продвигался вглубь замка, тем больше он его удивлял. За исключением потрескавшихся стен и потертых гобеленов, это место было в идеальном состоянии. Все факелы и свечи были новыми и горели ярким пламенем, на полу не было безупречно чисто, нигде не виднелось ни единой паутинки, а многочисленные книжные полки, что украшали собою коридоры и комнаты, полнились чистыми и целыми книгами. Жеребец начал было строить догадки об автоматизированных магических системах, которые сами приводили замок в порядок, но это был лучший исход, в который он не верил. В замке определенно кто-то жил и, судя по его размерам, это был далеко не один пони. Однако, исследуя одну комнату за другой, пони не встретил ни единой живой души. Нигде не было и следа пребывания других пони, что порождало еще больше вопросов и теорий.
В конечно счете, жеребец добрался до сердцевины замка. Просторной круглой комнаты с растущими из пола кристальными глыбами, посередине которой расположился круглый стол с шестью кристаллическими тронами вокруг него. Комната походила на зал совещаний, но на столе ничего не было, ни карт, ни фигур, ни записей. Лишь голубая ровная поверхность. Но именно рядом с этим столом божественный наследник ощутил резкий резонанс в одной из седельных сумок. Пони был в правильном направлении. Осознавая это, единорог снял сумки и стал рыться на самое дно, к своим самым драгоценным сокровищам, похороненным под самодельным оружием, едой, лечебными травами, окаменевшими душами и прочими трофеями проклятой деревни.
— Хм… Давненько у меня не было гостей…
Низкий, внушающий ужас одним своим появлением голос, от которого вздрогнули даже тысячелетние кристальные стены и пол, заставил жеребца в панике отскочить, бросив свою сумку на полу. Боязливо глядя то в один проход, то во второй, пони пятился обратно к тому коридору, из которого пришел. В панике он даже не додумался достать меч из ножен, что висел за спиной. В памяти еще теплился тяжелейший бой с огромным демоном под селением, еще одно подобное сражение жеребец бы точно не выдержал, особенно в одиночку.
— Так-так. И кого же судьба привела ко мне в этот раз? Друга ли, или врага? — r громогласно му голосу присоединились шаги, тихие, но настолько мощные, что заставляли единорога слегка подпрыгивать на месте.
И вот в одном из коридоров показалось оно. Исполинских размеров чудовище, гигантский темно-фиолетовый ящер, блиставший янтарными глазами, вертикальные зрачки которых пристально уставились на жеребца, прожигая того одним взглядом. Лишь в древних легендах и городских росказнях пони слышал о подобном существе, но никогда даже помыслить не мог, что ему не посчастливится увидеть его собственными глазами. Дракон. Дракон древний, как сама Эквестрия.
Тело ящера было скрыто за его размашистыми крыльями, словно за плащом, из под которых торчала лишь мускулистая четырехпалая лапа, сжимавшая грубо вырезанный посох, больше походивший на столб, с волшебным камнем на конце. Голову дракона украшали жуткие болезненные шрамы, из которых прорастали чумные черные кристаллы, толстая чешуя в некоторых местах и вовсе отсутствовала, а плоть медленно гнила и распадалась. Все свидетельствовало о медленном поглощении ящера тьмой, что ужасало еще больше, ибо трудно было представить более страшное чудовище, чем мутирующий под действием скверны дракон.
— Не нужно боятся меня, маленький пони. Если ты явился сюда с благими намерениями, я не трону тебя, — сиплым, но рассудительным тоном произнес дракон, — Я понимаю, тебя страшит мой вид, но я не желаю кровопролития. Поверь мне.
Ужас все еще сковывал жеребца, по его лицу под шлемом струился холодный пот, но чем дольше он смотрел на спокойного и неагрессивного дракона, тем больше он успокаивался. Пони опасался даже пытаться тянутся к своему оружие, да и никакого желания драться с ящером он не испытывал, а потому наследник просто осторожно собрал свои вещи, после чего вновь удалился подальше от жуткого собеседника.
Такая настороженность не раздражала ящера, наоборот, при виде этого он тихо хохотнул, что звучало для пони, как раскаты грома вдалеке. Постепенно смех перешел в сдавленный кашель и, откашлявшись, ящер вновь обратил взгляд к незваному гостю.
— Что ж, возможно, если мы представимся друг другу, у нас завяжутся более доверительные отношения, а? Давай попробуем. Меня зовут Спайк. Я привратник столичных врат и, по совместительству, хозяин этой библиотеки. Благодаря мне это место находится в чистоте и безопасности, а мой родной Понивиль избавлен от бандитов и чудовищ. Здесь путники могут чувствовать себя защищенными, — произнеся это, дракон, похрамывая, подошел к сросшимся грудам кристаллов, которые вкупе представляли собой импровизированное кресло, как раз под стать ящеру, — Я заметил тебя с вершины замка когда ты бродил по городу. Я слежу за каждым прибывающим сюда путником и, если нужно, помогаю им советами, направляю на правильный путь. Многие приходят сюда в надежде пройти в сияющий на горизонте Кантерлот, но его стены уже сотни лет никого не принимают внутрь и не выпускают изнутри. Мне больно смотреть в разочарованные лица этих бедолаг, а потому я помогаю им всем, чем только могу. Скажи же мне, маленький пони, чем я могу помочь тебе?
Жеребец не смел и шелохнуться. Инстинкты все еще перебивали логику, говоря о том, что перед пони стоит смертельно опасное чудовище, готовое напасть в любую секунду. Поэтому единственно, что смог выдавить из себя божественный наследник — это вялый тычок в сторону седельных сумок, что лежали чуть поодаль от единорога.
— Так-так. Я уже видел таких, как ты, — проигнорировав реакцию пони, продолжил говорить Спайк, — Дитя жестоких пустошей. Без роду, без имени, без знаний. Прискорбное зрелище. Впрочем, ваш брат привык к превозмоганиям, не так ли?
С этими словами дракон указал в сторону одной из книжных полок, что была доверху забита мятыми свитками, слишком огромными для пони.
— Бывшая хозяйка этого места горела усваиванием и сбором новых знаний. Все книги здесь были перечитаны ею не один раз. Я продолжаю эту традицию, записываю все, что мне рассказывают странники и что я вижу собственными глазами. Может, будущие поколения найдут этому лучшее применение… — ящер вновь жутко закашлялся, отхаркивая черную макроту, после чего продолжил, — Она была умной пони. Умнейшей, что я знал. Знания были ее силой и сейчас я понимаю это, как никогда прежде. Как видишь, тьма растлевает мое тело, душу и разум. Ведение записей позволяет мне куда медленнее расставаться с рассудком, держать себя в лапах, понимаешь? Для таких, как я это очень важно, согласись, хе-хе-хе…
Наконец, жеребец начинал овладевать своим телом. Постепенно сковывающий страх проходил и его сменяло осознание ситуации. Он начал видеть перед собой не монстра, а скорее умудренного старика в чудовищном теле, который искренне пытался завязать доверительную беседу. Подобному существу нечего было боятся, а потому он мог себе позволить говорить с кем угодно, надеясь на положительную реакцию. Так получилось и сейчас, хоть и не сразу.
— Ох. Прости, кажется, на меня вновь нахлынул приступ ностальгии. Вряд ли тебе хочется слушать россказни старого ящера. Лучше попробуй мне объяснить, что привело тебя сюда, — Спайк вновь подвел разговор к целям наследника и на сей раз тот поспешил дать ответ.
Пони не без осторожности подошел к сумке и, порывшись в ней еще немного, все же извлек то, что лежало на ее дне. Шесть драгоценных украшений с магическими камнями, которые все еще ощутимо резонировали, трясясь в левитационном облаке жеребца. Достав артефакты из сумки, единорог протянул их новому знакомому в надежде, что тот может что-то знать про них. И, судя по вспыхнувшем глазам Спайка, так оно и было.
— О, святая всематерь… — ошарашенно прошептал дракон, протянув вторую лапу под артефакты, которые жеребец поспешил отдать ему, — Без сомнений, это они. Элементы гармонии… Где… где ты их взял, маленький пони? Ты хоть можешь себе представить, насколько это важные вещи?
Жеребец в напряжении отошел назад, когда Спайк резво встал со своего импровизированного трона и за один шаг добрался до центра комнаты, к круглому столу.
— Забудь, это неважно. Главное, что ты принес их сюда, божественный наследник, — такая проницательность посеяла еще большую неуверенность в душе единорога, который снова растерялся и хотел было сбежать подальше от возбужденного находкой дракона, — Не удивляйся, все в Эквестрии знают легенду о том самом Божественном наследнике, которому суждено войти в золотую столицу и изменить наш мир. Прошло столько времени, что легенда превратилась в сказки. Все утратили веру. Но не я. Я все помню и знаю. И я тебе расскажу.
С этими словами Спайк наклонился и опустил элементы гармонии на стол, однако вместо того, чтобы упасть, артефакты неподвижно зависли над столом, из которого в разных местах начали вырастать кристаллы разной длины и толщины. Камни ветвились, увеличивались и уменьшались, создавая различные фигуры, благодаря чему хаотичный набор сталактитов начал постепенно обретать четкую структуру. Жеребец наконец понял, что на деле стол был обширной картой. Картой всей Эквестрии, в том виде, какой она приняла в наше время.
— “Удостоившийся олицетворять величайшие из добродетелей да пройдет в священную столицу”. Так звучит легенда. Однако, добродетелей больше нет. Наш мир так кардинально изменился за прошедшие века. Отныне наша магия зиждется на силах душ. Магия элементов гармонии иссякла, но они тянутся к силе, что могут поглотить. Силе, что вернут им былое величие. Силе величайших душ, что можно найти в Эквестрии, — Спайк провел лапой над картой, — Вот, посмотри. Эта карта неразрывно связана с элементами. Она приведет тебя к величайшим душам.
И действительно, элементы не беспорядочно висели в воздухе, а каждый над конкретной точкой на карте. Для божественного наследника не составило труда найти на карте Кантерлот, у ворот которого он стоял. Громадная столица выглядела совсем маленькой на фоне остального мира, что лишь усложняло задачу, не деваться было некуда. Наследник привык к долгим утомительным походам, но на сей раз у него была конкретная цель.
— Тело не может существовать без души. Без души оно всего лишь куча мяса и костей. Никто тебе не отдаст свою душу добровольно, времена героев, готовых к самопожертвованию давно позади, поэтому тебе придется сражаться и битвы эти будут непростыми. Однако если ты добудешь шесть великих душ и принесешь пробужденные элементы сюда — врата столицы откроются и мы сможем войти внутрь! Мы снова будем… вместе…
Проигнорировав большую часть речи дракона, жеребец с интересом принялся рассматривать волшебную карту, которая полнилась чудовищными разросшимися лесами, горами, руинами великих городов и величавыми крепостями, жаркими пустынями и снежными пустошами. Сама земля этих благих мест начала искривляться и трансформировать под гнетом темной скверны, она менялась каждый день, где-то больше, где-то меньше. И над точками в разных углах этой огромной карты парили элементы гармонии, указывая путь. Путь к замку со множеством башен и защитных стен, что больше походил на целое государство, путь к горам, которые возвышались высоко над облаками, к тенистым болотам, закрытые от глаз кронами мангровых деревьев и исполинских дубов, к невообразимому шпилю с замысловатой архитектурой, не поддающейся разумению и, наконец, к руинам древней темницы или лечебницы, что простиралась на отдаленном острове, без всякой связи с миром. Лишь только последний элемент лег на краю карты без признаков жизни, словно не найдя себе места, что вгоняло в раздумья как пони, так и мудрого ящера.
— Хм, я знаю эти места, — задумчиво произнес Спайк, изучив места на карте подробнее, — Чувствую, ты и так достаточно натерпелся и не хочешь подолгу слушать историю падшей Эквестрии, а потому я направлю тебя туда, куда стоит пойти в первую очередь.
Дракон ткнул когтем в сторону невообразимо огромного замка, что был почти со всех сторон окружен заросшими горами.
— Крепость “Тускнеющего светила”. До эпохи раскола оборонительная крепость, авангард Кантерлота, сейчас же дом для рыцарей-отщепенцев, что ушли из столицы вместе с многими другими славными героями, учеными и воинами. С ними ушел и юный принц, последний кровный наследник короны, одним из первых заразившись скверной. По приказу принцессы, его сделали обладателем великой души против его воли, но помогло это или нет — я не знаю. В любом случае, принц до сих пор сидит за стенами своего замка, а к его стенам толпами стекаются убийцы, жаждущие обладать великой душой. Боюсь, одним из них предстоит стать и тебе, — закончив говорить, Спайк осторожно взял камень в форме молнии и протянул его обратно наследнику, который с некоторой опаской принял элемент назад, — Остальные элементы останутся здесь. Тут они в куда большей безопасности, чем где-либо еще. А тебе пора отправляться в путь, маленький пони. Никто не должен заполучить великие души, кроме тебя, несмотря ни на что. Ах, да. Возьми еще и это.
Покопавшись где-то за перепончатым крылом, дракон выудил оттуда несколько маленьких круглых горшочков, запечатанные со всех сторон. Невозможно было понять, что в них находиться, но от горшков исходило сильное тепло, что настраивало на хорошие мысли.
— Когда дело будет сделано, разбей один из горшков и он переместит тебя обратно ко мне. Это будет неприятно, но лучше, чем топать обратно пешком, не так ли? Хе-хе-хе, — прохихикал Спайк, резко перейдя со смеха на кашель, — Хотел бы я отправиться с тобой, но вид крови и насилия усиливает во мне… животные порывы. А посему… удачи тебе в пути, божественный наследник. Я буду с нетерпением ждать твоего возвращения.
На прощание мудрый дракон со всем своим почтением поклонился жеребцу и тот не преминул ответить тем же. Тревога все еще обжигала внутренности единорога, но по большей части он начал чувствовать к Спайку скорее уважение, как по праву могущественного существа, так и по его удивительным манерам и тактичности. В детстве пони слышал рассказы о буйном роде драконов, предвещающих хаос и разрушение одним своим появлением, но этот ящер был не таким. Далеко не таким.
Решив не испытывать судьбу, наследник собрал все свои вещи и рысцой направился к выходу, напоследок обменявшись взглядами с драконом. Несмотря на оставшийся в сердце страх, под его крылом он чувствовал себя в безопасности, но пришло время расставаться, продолжать путь дальше, в одиночку, как всегда, в надежде встретить новых союзников, которых в этом мире осталось так мало.
Золотой мелок.
Едва теплый золотистый остроконечный камень, хорошо пишущий на твердой поверхности. Взывает к душам неприкаянных воинов.
С прошествием лет тела даже бессмертных существ стареют, гниют и распадаются, разум угасает и лишь душа продолжает существовать дальше, превращаясь в кристаллизованные камни. Те немногие, кто был насильно лишен жизни и носил в уме и душе благородные мысли, оставляют после себя особые, золотые души.
Начертав особое заклинание золотым мелком, можно призвать из забвения духа неупокоенного мертвеца, который поможет призвавшему в сражениях, пока смерть духа не будет отомщена.
В гаснущем костре тихо потрескивал огонь. Язык пламени полностью поник и из серой золы пробивались последние красные прожилки жара. На вертеле, собранном из пары веток и почерневшей кочерги, холодела прожаренная тушка какого-то крупного грызуна. На куске наиболее чистой ткани, расстеленной на земле, расположились остатки ужина и рядом с ними тихо сопел уставший жеребец, сжимая под копытом свой клеймор.
Божественный наследник безостановочно шел на протяжении нескольких часов. Путь его пролегал по протоптанным тропам, по которым временами проходили торговые караваны, переселенцы, культисты и прочие случайные путники, к которым относился единорог. Посему это дорога была относительно безопасной и хорошо изученной, что играло пони на копыто. Солнце, что неподвижно стояло высоко в зените, не давало толком сориентироваться во времени суток, а потому, спустя некоторое время, усталость резко дала о себе знать. К тому же, небесное светило скрылось за черными грозовыми тучами, предвещавшие дождь, а потому единорог поспешил найти для себя укрытие. Вдалеке, на горизонте, виднелась рассыпающаяся каменная стена, из-под которой пробивались треугольные крыши, но идти туда было слишком долго, а вокруг его окружали лишь заросшие сорняками поля, так что жеребец не придумал ничего лучше, как развернуться под большим камнем с углублением возле тракта, где можно было хотя бы спрятаться от ливня. Так он и поступил.
Внимательно глядя под ноги, он ступал дальше. Копыта, тесно обтянутые черной кожей, бесшумно ступали по шестиугольным плитам, врытым в землю. Соступать с пути нельзя. Каждый вздох отдавался горечью в груди. Он не осмеливался поднимать глаз. Прыжок. Полы плаща коснулись могильного камня, из которого вырастали гнойные полипы и нити багровой склизкой плоти. С чавканьем сорвавшись с места, живая плоть начала облюбовывать носителя. С воплем стянув свой тренч, пони бросил его в сторону, соступив с плиты. Нога увязла в зеленом болоте. Он больше не сдерживал криков. Из глаз брызнули слезы, когда на его вопль раздался ответ местных обитателей. Он чувствовал их глаза сквозь скалы, состоящие из шестиугольных колонн. Чувствовал как глаза растут меж его мозговых извилин. Они видят слишком многое. Они видят этих хозяев, видят их рабов, чьи зубы полощут кости под моей плотью. Зачем мы сюда пришли!
Кошмар кончился вместе с криком, с которым божественный наследник вскочил с места. От резкого пробуждения в ушах зазвенело, а голову сверлила острая боль. Пони инстинктивно схватил бурдюк с водой, прильнув к ее горлышку, дабы отогнать рвотные позывы и убрать сухость в горле. Всякие воспоминания о ужасном сне моментально выветрились из головы, но оцепеняющий ужас перед увиденным все еще заставлял пони дрожать и обливаться холодным потом. Но постепенно наваждение отступало прочь, единорог приходил в себя. Звон стих и его сменило тихое скрипение, сопровождаемое цокотом копыт. Звук, что и пробудил чуткого пони. Молниеносно схватившись за меч, наследник вынырнул из-под камня на дорогу и приготовился к битве.
В сторону единорога двигался крепко сложенный пони в бедной крестьянской одежке, прикрытой рваным дождевиком. Он был запряжен в не менее старую телегу, в которой вез еще нескольких местных, а также различный мусор, вроде сломанных инструментов, выцветших картин, ржавых доспехов, заплесневевшей еды и прочего. Вся эта компашка выглядела крайне убого. Ни у одного пони не было грив или хвостов, тонкая кожа словно была натянута на скелеты, в приоткрытых ртах почти не оставалось зубов, а белые глаза были пустыми и безжизненными. Они не были похожи на живых существ, скорее на жуткие манекены, ибо ни один из них не обратил никакого внимания на стоящего на пути вооруженного жеребца. Извозчик продолжал выверенными шагами идти вперед, опустив голову вниз.
Божественный наследник тоже не торопился атаковать. Вместо этого он осторожно уступил повозке дорогу и та медленно проехала мимо. Никаких слов, никаких действий. И все это немало заинтересовало единорога. Очевидно, повозка ехала к тому самому городу, что пони увидел на горизонте и многочисленные следы колес подтверждали это, поэтому, еще раз пораздумав, попутно собирая свои пожитки, наследник нагнал телегу и ловко запрыгнул на нее, присев рядом с неподвижными горожанами. Поначалу жеребцу было противно, но к нему быстро пришло осознание, что от странных попутчиков даже ничем не пахнет. Они были полностью пустыми, высохшими, прямо как чучела, но при этом их грудь медленно вздымалась и опускалась от дыхания, а из ртов порой доносились тихие стоны и мычания. Окончательно убедившись, что никакой опасности эти пони не представляют, жеребец расслабился, но не убавил в бдительности, и стал ждать приезда в город. Путь ожидался долгий, но хотя бы не на своих четырех ногах.
Монотонное покачивание телеги, тихий скрип колес и теплый бриз, который обещал скоро закончится снова загонял невыспавшегося жеребца в дремоту. Подозрительный пони на удивление быстро привык к своим жутковатым попутчикам и в определенный момент закрыл глаза, свесив голову к ногам. В памяти еще были свежи эмоции от приснившегося кошмара, которые одергивали наследника от сна, но окончательно его пробудил резкий толчок на какой-то большой кочке.
Протерев глаза, пони огляделся вокруг. Телега проехала распахнутые настежь городские ворота и сейчас тихонько тряслась на мощенной дороге, приближаясь к своей конечной точке. Город вокруг не представлял из себя ничего интересного и был на удивление похож на пристанище горных пони под предводительством епископа, но различия были на лицо. Если тот город был стерильно чистым, а по его улицам бродили понурые жители и злобные стражники, то это место населяли пони-призраки. Из конца в конец медленно вышагивали такие же убогие, почти голые горожане, истощенные до такой степени, что невозможно было даже различить их пол. Кто-то был больше, кто-то меньше, даже жеребята ничем не отличались от взрослых, походя на ходячие мумии. У этих существ не было целей, не было разума, ничего. Лишь какие-то примитивные инстинкты, заставлявшие их шевелиться, дабы не превратится в груду иссохших костей окончательно.
Меж камней на мощенной дороге прорастала высокая трава, большая часть домов развалилась и покрылась плющом и кустарниками, деревянные постройки сгнили, превратившись в черные кучи досок, прогрызенных термитами, колодцы, водопои и фонтаны наполнились зеленой болотной жижей. Это было крайне удручающее место, словно олицетворение современной Эквестрии — мертвой, пропащей, опустившейся до самых низов существования. И божественный наследник не желал здесь задерживаться. Спрыгнув с повозки, дальше жеребец отправился пешком.
Чем дольше единорог исследовал улицы безымянного города, тем больше деталей он подмечал. Первой из них была россыпь небольших камней разного цвета, в основном белых, беспорядочно разбросанных по земле. Пони быстро узнал хорошо знакомые ему души, оставшиеся без тела, которые делали его капельку сильнее и мудрее. Впрочем, даже в окаменевших душах почти не оставалось знаний, которые были либо утеряны в веках, либо их не было вовсе. Второй деталью, которую подметил жеребец, стали раны на телах местных обитателей. У всех встреченных мертвецах, ходячих или нет, были широкие разрезы на груди или спине, настолько глубокие, что в их глубине зияла непроглядная чернота. Разрезы были разной длины, и каждый из них был сделан по своему, но они были у всех и на одинаковых местах. Сейчас это казалось неважной деталью, ведь никакой опасности эти пони не представляли, а никого другого тут просто не было, но все же наследник ускорил шаг. Судя по карте, чтобы дойти до крепости, быстрее всего было пересечь убогий город и продолжать идти по дороге. Крепость располагалась на широком плато и была окружена рвом, единственным подходом к ней оставался подъемный мост, бравший начало из небольшой деревеньки у подножья. Идти до нее было никак не меньше трех дней, поэтому терять еще больше времени было нельзя.
Свернув за угол, перед взглядом единорога встала любопытная картина. Согласно карте, выход из города должен был быть уже здесь, однако защитная стена была обрушена и загораживала проход вместе с наспех сделанными баррикадами из бочек, телег, деревянной мебели и прочего, что можно было приставить к заслону. Баррикада была давно разнесена, стены и землю украшали царапины и широкие разрезы, запятнанные старой почерневшей кровью, а порубленные и избитые стражники все еще несли свой дозор, прячась за разрушенным заслоном, с ржавыми пиками и вилами наготове.
Мама! Мама! Сэр рыцарь пришел нам помочь! Мама, скорее, открывай же…
Они тоже не были агрессивны и делали то, что было последним в их осознанной жизни, но это зрелище все равно подталкивало на дурные мысли.
Мы клялись госпоже-художнице в верности! Мы всегда склоняли колени перед ней! Чем мы заслужили ее немилость! Смилуйтесь же над на-а-а…
Обрывки воспоминаний врывались в голову, словно стрелы. Это место полнилось страждущими душами, а те словно бы искали пристанище в тех, кому не везло явиться в это место.
Быстрее, спасайте женщин и детей! Уводите их подальше от города! Нам не одолеть это чудовище, но… мы задержим его, сколько сможем. Нам уже не суждено отсюда уйти, пусть скроется хоть кто-то.
Упав на колени, божественный наследник стянул с себя шлем и схватился копытами за голову. Сила душ укрепляла его тело, делала его сильнее, но расплачивался за это он своим разумом. Голову раскалывали воспоминания, полные боли, отчаяния, слез, гнева. Жеребец не знал, что здесь произошло, но ему всем сердцем хотелось броситься на того, кто погубил столько жизней, впиться зубами в его горло и бить его, пока изуродованное тело не испустит последний вздох. Но он не мог. Вместо этого пони с криком принялся бить копытами по земле, сбивая их в кровь и это было опрометчиво с его стороны.
Воздух разрезал свист и ярко-красный объект на всей скорости влетел в бок жеребца, попав посреди бронированных пластин доспехов. Резкая боль заставила пони с криком выдохнуть из легких весь воздух, но инстинкты заставили его подхватит шлем и запрыгнуть за опрокинутый на бок шкаф. Выровняв дыхание, единорог посмотрел на ранение. Из тела торчала стрела, но крайне необычная. Она была полупрозрачной, ярко-красного цвета, будто сотканная из магии. Во избежание кровотечения и просто опасаясь трогать столь необычный предмет, жеребец оставил стрелу на своем месте и аккуратно выглянул из своего укрытия. Впереди простиралась дорога, заваленная обломками баррикады и кусками разрушенной стены, за ней виднелось несколько домов, от которых остались лишь торчащие из земли куски стен, а из пола выросли большие ветвистые ивы. Все казалось тихим и спокойным, но беспокойные глаза жеребца все же заметили среди свисающих ветвей красный силуэт, что перебегал от укрытия к укрытию. Чувство тревоги захлестнуло единорога и тот вновь скрылся за укрытиям и как раз вовремя, вторая стрела с тем же свистом вонзилась в шкаф, пробив его насквозь. Стрелок был серьезно намерен прикончить свою жертву и не собирался отпускать ее без серьезного боя. Пони знал это и бегать был не намерен.
Не высовываясь из укрытия, единорог достал из сумки липкий круглый горшок, обвязанный веревками для крепости. Одна из самодельных бомб с горючей смолой внутри. Оценив обстановку, он размахнулся и бросил бомбу в высокую сухую траву рядом со шкафом. Горшок с гремучей смесью и грохотом взорвался, трава вспыхнула в ту же секунду, создав непроглядный черный столб дыма. Под этой завесой пони рванул вперед, к более надежному укрытию, коим было неплохо сохранившееся двухэтажное строение. Первый этаж был цел, в отличие от второго, стены и потолок которого обрушились вниз, на первый этаж. Не сбавляя темпа, единорог подбежал к окну без стекла и запрыгнул внутрь что было сил. Новая стрела ударилась в круп, но не пробила броню, отскочив назад. Оказавшись в доме, пони тут же уперся к стене и стал выжидать дальнейшего хода своего противника.
Наступила тишина. Ветер шелестел листвой, заглушая все другие звуки. Сердце бешено колотилось в груди единорога, рана в боку обжигающе свербила и глаза застилали капли пота. Стрелок не спешил выходить из насиженного места, предпочтя поджидать свою жертву в укрытии, дабы убить ее одним точным выстрелом при первой же возможности. Божественный наследник же уселся на пол, достал из сумки лечебную припарку, после чего одним резким движением выдернул стрелу и крепко зажал рану. Всяческих лечебных трав хватало везде, потому пони решил не тратить драгоценное лекарство во фляге зазря. Резка боль быстро сменилась небольшим зудом, что было хорошим знаком. Жеребец начал размышлять над своими дальнейшими действиями.
Ворота были заблокированы завалом и странным лучником, поэтому нужно было искать другой выход. Согласно карте, в городке был канал для нечистот, который выходил за стены города, это был ближайший выход и божественный наследник зацепился именно за него. Пони свернул пергамент и сунул в седельные сумки, после чего поднял голову к небу, дабы вдохнуть свежего воздуха, как вдруг столкнулся взглядами с мерцающей зловещим красным цветом фигурой коренастого пони с огромным топором.
Не издав ни звука, чудовище прыгнуло на жеребца, размахиваясь оружием налету. У единорога не было времени, чтобы сгруппироваться и отскочить в сторону, поэтому удар пришлось принимать на щит. Блок выдержал, но копыто жеребца пронзила тупая боль, а гнилые доски под крупом проломились от навалившегося веса. Мертвенно невозмутимое лицо дровосека смотрело безжизненным глазами прямо на свою цель, а топор вздымался для нового удара. Ждать было нельзя. Схватившись за меч, наследник навалился на выпяченную грудь противника, пронзив тело насквозь. Фантом пошатнулся назад и обронил свое оружие, лезвие которого обрушилось на круп жеребца, своим весом отломав одну из бронепластин. Огромные копыта опустились на шею пони в попытке задушить его, но наследник быстро вырвался из хватки, выдернув свой клинок, и одним размашистым ударом снес противнику голову.
Все вон! Отошли от меня! Порублю любого, кто будет мешать, сволочи!
Стоило отрубленной голове упасть на пол, как от нее и от тела пошла красноватая дымка, в которой злобный дух начал растворятся, не оставив после себя и следа. Облегченно выдохнув, жеребец опустил меч. Он до сих пор даже не догадывался, с кем имеет дело, но его устраивало то, что этих чудовищ можно убить, как простых смертных. Но радоваться было рано. Осмотрев останки дома, единорог подбежал к противоположному окну и запрыгнул в него, очутившись в проулке между зданиями, после чего начал удаляться подальше от злосчастного лучника. Чувство того, что пони своим приходом разворошил осиное гнездо не оставляло его, поэтому он желал как можно скорее убраться из этого места. Однако, стоило ему забежать в следующий переулок за углом дома, как тут же на жеребца обрушился третий фантом в форме стражника с длинной пикой, которая была направлена прямиком в шею пони. На инстинктивном уровне единорог схватился за рукоять меча за спиной и с ходу нанес вертикальный удар по приближающемуся копью, которое раскололось пополам. От такого поворота чудовище потеряло равновесие, но успело выхватить с пояса небольшой кинжал, который стражник вонзил в плечо наследника. Жеребец вскрикнул и ударил врага заостренным концом щита прямо по лицу, отчего тот свалился с ног. Пронзенный мечом череп закончил это сражение.
Смотрите, я убил их! Убил их всех! Вы ведь этого хотите, да? Я за вас, видите? Я всегда буду за вас, только пощадите!
На бегу перепрыгнув высохшие трупы, сваленные в кучу, единорог продолжил бежать к каналу. Кинжал в плече исчез вместе с духом, поэтому рана начала обильно кровоточить. К тому же вывихнутое ударом топора копыто все еще ныло и отзывалось импульсами боли при каждом шаге. Лечить эти раны было некогда, поэтому жеребец пожертвовал одним глотком из лечебной фляжки, чтобы дать себе больше сил и времени для борьбы, и сделал он это как раз вовремя. Стоило пони выбежать из переулка на улицу, как он застал появления десятка разномастных красных духов крестьян, рабочих, стражников и мародеров, каждый из которых был вооружен чем попало, но все они жаждали избавиться от нарушителя спокойствия. Чудовища сколачивали вокруг наследника плотное кольцо, собираясь набросится со всех сторон, что не предвещало ничего хорошего. Но выбора у пони не было. Взяв свой клеймор на изготовку, жеребец приготовился к битве.
Первой жертвой стала худощавая кобыла с растрепанной гривой, которую наследник рассек пополам. Дальше на тот свет отправился стражник с коротким мечом, который сумел отразить пару ударов перед тем, как его оружие окончательно сломалось. В это время на спину запрыгнул маленький пьянчуга, пытавшийся заколоть жеребца осколком бутылки, но единорогу было не до него, ведь на наследника набросился косильщик с длинной косой, которой тот со свистом размахивал перед собой, задевая даже других духов. С каждым убитым фантомом в голову пони закрадывались какие-то мрачные, зловещие, полные черноты воспоминания, который подпитывали ярость разгоряченного единорога. Их последние слова, словно яд, заставляли наследник продолжать сражаться, получать все новые порезы, вмятины на доспехах, синяки и шишки. А духов словно бы и не становилось меньше, они прибывали со всех уголков города, стекались к звукам битвы, ведь больше их ничего не интересовало. Божественный наследник был сильнее каждого из духов, но те наседали числом и долго это сражение продолжаться не могло.
Одним размашистым ударом отрубив головы еще паре фантомов, пони начал пятится назад, ожидая следующего нападения. В боках страшно кололо, а ноги дрожали от усталости, но пони не мог остановится. Его желание избавиться ото всех фантомов все возрастало, затмевая собой боль и изнеможение. Но тут жеребца настигла его первая напасть. Длинная острая стрела со свистом вонзилась в шею, перебив единорогу артерию. Пульсирующая кровь начала заливать доспехи и шерсть под ними, жеребец буквально чувствовал, как из него утекают остатки сил. Чувствовал это и лучник, который впервые осмелился вылезти из укрытия. Вытянув еще одну стрелу из колчана, стрелок медленно приближался к своей жертве, прицеливаясь в уязвимое место на голове. Не в силах драться, жеребец начал в панике рыскать по своим сумкам, дабы найти хоть какое-то оружие, но из окровавленных копыт валилось все, до чего пони мог достать. Другие фантомы также приближались и были в паре метров от странника, которого ждала страшная участь, если бы не появившаяся из ниоткуда помощь.
В голову лучника вдруг вонзился арбалетный болт, пробивший череп насквозь и стрелок медленно свалился, испаряясь в воздухе. Следом за этим откуда-то с крыш послышался звонкий свист, к которому обернулись все собравшиеся в округе духи. На одном из разрушенных зданий возвышался рыцарь в простоватой, но тяжелой и надежной броне с разряженным арбалетом в копыте. Закончив свистеть, он поглядел на злобных чудовищ и воодушевленно прокричал.
— Оставьте несчастного путешественника в покое, беспокойные духи! Коли вам не терпиться скрестить мечи, то вот он я, перед вами! — несколькими ловкими прыжками рыцарь спустился на землю, встав между фантомами и раненым жеребцом, — Ну же, кто из вас достаточно смел, или глуп, чтобы сражаться с рыцарем Детей солнца!
До этого казавшиеся неразумными, духи будто бы задумались над словами внезапно появившегося спасителя, но быстро вернулись к своему наступлению. Рыцарь не стал их больше разубеждать, а вместо этого прошептал какие-то неразборчивые слова и взмахом копыта создал ослепительную вспышку света со множеством золотистых лучей, которые буквально испепелили всех злобных духов, не оставив от их присутствия даже и следа. Когда с опасностью было покончено, жеребец подошел к божественному наследнику и, все еще шепча что-то, принялся обводить его фигуру копытом, благодаря чему под раненым пони начала проявляться золотистая печать, издававшая тихий приятный звон.
— Не бойся, друг мой, я залечу твои раны, — исполненным благородством и высоты голосом произнес рыцарь, разглядывая спасенного им пони, — Ты в надежных копытах, поверь мне. Уж не знаю, что привело тебя в этом богами забытое место, но теперь ты в безопасности.
Спустя какое-то время единорог действительно начал чувствовать себя куда лучше. Раны на теле начали быстро затягиваться, кровь свертываться, а силы возвращаться обратно. Уже через несколько минут наследнику хватило сил, чтобы подняться на ноги без каких-либо проблем. К сожалению, лечебное заклинание не починило ему доспехов, но такого счастья жеребец и не ждал.
— Я отогнал от нас темных духов, но вскоре они вернуться вновь, так что нам нужно уходить отсюда, — спокойным тоном объяснил рыцарь, поглядывая вокруг, — Полагаю, ты уже понял, что тебе нечего здесь искать, поэтому идем за мной, я выведу тебя к выходу отсюда.
Закончив говорить, отважный пони рысцой побежал в один из концов улицы, который только что был забит агрессивными темными созданиями. Единорогу действительно нужно было убираться из города как можно быстрее, а потому он поспешил следом за своим спасителем, желая узнать, что же здесь все таки происходит.
В мертвый город вновь вернулась гробовая тишина. Духи сгинули во тьме опустевших домов и мрачных переулков, уступив места бездумным телам, что продолжали бродить взад-вперед без каких-либо целей. Божественный наследник быстро сравнялся с таинственным рыцарем, которые не произнес ни единого слова. Он лишь озирался по сторонам и что-то недовольно бурчал под своим угловатым шлемом, на котором красовалось огненно-рыжее большое перо, переливавшееся на солнце.
— Только глянь на этих несчастных, — наконец подал голос незнакомец, окинув копытом местных жителей, — Они лишены всего. Крова, разума, даже собственных душ, от которых остались лишь эти маленькие угольки.
Нагнувшись, жеребец поднял с земли маленький белый камушек, который рассыпался прямо у него в копыте. Стряхнув пыль, рыцарь подошел к ступеням впереди и поднялся на полукруглую смотровую площадку, откуда открывался вид за город, на лежащие далеко впереди поля, горы, леса и реки. И отсюда же виднелась огромная серая крепость, что уходила в глубину расщелины между скал и холмов. Конечная точка маршрута единорога.
— Теперь это земля темных духов. Пони, чьи мысли и душа были замутнены злобой, отчаянием, яростью. Предатели, воры, мародеры, убийцы. Отребье общества. За этими злодеяниями кто-то стоит. Король Сомбра сгинул во тьме веков вместе с его гнусными приспешниками, но кто-то продолжает изводить невинных пони, превращать их в пустые оболочки, обреченные на жалкое существование! — с нескрываемой злобой протараторил рыцарь, но быстро успокоился, стоило ему обратить взгляд к небу, — Ах, я снова углубился в свои мысли. Не слишком то вежливо с моей стороны. Я сэр Соларий из Троттингема, рыцарь ордена Детей солнца и божественный наследник… также, как и ты.
Такое заявление удивило единорога и тот даже сделал шаг назад от рыцаря, который говорил настолько уверенно, насколько только было можно.
— Да, да, не удивляйся так сильно, брат мой! Я сразу почувствовал в тебе этот светлый, яростных дух, страсть к подвигам, к сражению. Мы, частицы божественной милости, все такие, без исключения, хе-хе-хе. Титул божественных наследников давно потерял хоть какую-то значимость, пони отчаялись в ожидании своих спасителей, но не Дети солнца! Мы — божественные наследники, и наш святой долг — бороться со скверной, сколь бы безуспешной эта борьба нам не казалась. Как завещала нам это наша мать. Понимаешь меня?
Казалось, рыцарь и не желал услышать ответа. Его речь была безупречно поставлено, а каждое слово говорилось с гордостью и почтением. Его не хотелось перебивать, а просто слушать воодушевляющие речи, которыми Соларий бросался без устали.
— Скажи, брат мой, не желаешь ли ты стать частью нашей семьи? Отправиться со мной на поиски негодяев, которым хватает наглости, чтобы нисходить до подобных низостей. В нашей борьбе со злом нужен каждый клинок, а потому я с радостью приму тебя к нам! — жеребец протянул собеседнику копыто, которое тот не спешил принимать.
У божественного наследника была четко поставленная цель и ему было вовсе не до того, чтобы постоянно сражаться с тварями, порожденными скверной. А потому пони лишь медленно покачал головой, не желая расстраивать Солария, но тот, кажется, ничуть не погрустнел.
— Что ж, я понимаю. Каждый в этой бренной жизни ищет что-то свое и каждому уготована своя судьба. Я нашел смысл своей жизни в служении Детям солнца, надеюсь, ты нашел свой, — жеребец вновь устремил взгляд в небо и тут, словно по волшебству, несколько лучей солнца прошибли плотные грозовые тучи, окутав собой воина, стоящего на краю площадки и с упоением смотрящего на столь редкое зрелище, — Однако же, если когда-нибудь ты столкнешься со столь сильным врагом, с которым не совладать в одиночку и тебе понадобиться товарищ по оружию, смело используй это!
Рыцарь отдал жеребцу три золотистых камня, завернутых в некий пергамент с руническими символами.
— Начертай одним из камней эти символы и воины Детей солнца тотчас придут к тебе на выручку. Они будут сражаться бок о бок с тобой, пока либо ты, либо враг не будет повержен. Позволь этим отважным пони исполнить свой долг и они будут безгранично тебе благодарны, — облегченно выдохнув, Соларий снова отвернулся от собеседника, разглядывая раскинувшиеся перед ним просторы, — Я еще собираюсь остаться здесь, поискать улики, что могут вывести меня на виновника этих бесчинств. Ты же иди вон туда, меж тех домов. По всей видимости, уцелевшие жители смогли прокопать лаз под стеной в том месте и сбежать отсюда, ты сможешь выбраться отсюда так же. Пусть богини благоволят тебе в пути, брат. И, надеюсь, судьба еще сведет нас вместе.
Поклонившись на прощание, божественный наследник осмотрел дорогу впереди и быстрым темпом направился к указанному направлению. Обстоятельства в очередной раз разделяли жеребца с единственным дружелюбно настроенным к нему пони, что лишь сильнее подкашивало боевой настрой, но делать было нечего. Время утекало, а потому нужно было спешить.
Помазанный колокольчик.
Небольшой звонкий колокольчик с печатью солнцеликой богини. Имеет кольцо для копыта. Используется для создания чудес.
Все природные явления и законы Эквестрии тесно связаны с магией, а магия — суть каждого пони. Отлитые в специальных формах колокольчики, прошедшие обряд крещения клириками, резонируют на особой чистоте, помогая пони прийти к просветленному пути школы чудес.
Паладины священной столицы, прошедшие тяжелые бои, награждались колокольчиками и бубенцами разной формы и размеров, что показывало их статус. Маги-единороги не так часто используют их, дабы не терять концентрации, и лишь опытные колдуны познают таинства разнородного звона.
Прошло еще около двух суток. Эквестрия давно забыла, что такое ночь, и никто не мог сказать, почему, а потому считать время было еще сложнее, ровно как выбирать время для сна. Коснулась эта беда и божественного наследника, который шагал по тернистым путям, заросшим тропам и ухабистым подъемам, делая короткие передышки каждые несколько часов. Сонливость сушила глаза и отягощала веки, а ноги дрожали и не слушались, но пони упорно не желал засыпать. Переутомленный рассудок и вечно меняющийся мир давал жеребцу чувство того, что цель уже рядом. Стоит протянуть копыто и ты уже будешь на пороге злосчастной крепости, но все было куда сложнее. Стоило единорогу протиснуться через очередной лесок, обогнуть еще один холм, пересечь поле, что уходило за горизонт, как перед глазами открывались новые тернии, далекие, словно бесконечные. Но громадные скалы, защищавшие замок, с каждым шажком становились все больше, что все же придавало страннику слабую уверенность в том, что все не напрасно.
То и дело смахивая пот со лба, жеребец покорял очередную гору. Сухая земля, смешанная с песком, постоянно осыпалась под ногами, скатывая наследника вниз, но каждый раз тот успевал зацепиться за углубившийся в почву корень или особо большой камень, дабы не упасть в самый низ. Тяжелая броня с оружием не помогали в подъеме и у пони даже появлялись глупые мысли скинуть с себя отягощающий щит или части доспехов, но он тут же отбрасывал эти желания в сторону, крепко стискивая зубы. Таким образом, в течение часа жеребец почти достиг вершины. Спасением для него стала подвернувшаяся вперед пещера, уходящая глубоко в гору, у края которой пони присел, дабы перевести дух и оценить дальнейший подъем. До самого верха оставалось всего с десяток метров и склон наверху был уже не настолько крутым, поэтому, по расчетам жеребца, достаточно было одного волевого усилия, дабы, наконец, покончить с этим испытанием. Однако, в данный момент пони был окончательно выбит из сил, мышцы ныли и болели от постоянной ходьбы и лазания, так еще и вместо свежего воздуха единорогу приходилось дышать пылью и грязью, что постоянно норовили проникнуть в ноздри. Добравшись до пещеры, ситуация не стала особо лучше, ведь ко всем этим запахам добавился еще и душный спертый смрад из глубины темного прохода. Пещера могла бы стать отличным ночлегом, защищенным от непогоды и хищников, что не полезли бы на склон, но мерзкий теплый воздух обрубал эту идею на корню. Посему единорогу ничего не оставалось, кроме как переводить дух у края склона, поглядывая на весь пройденный им путь.
Городок, где наследник столкнулся со своим более оптимистичным собратом, остался далеко позади, за верхушками многовековых сосен, стоявших на горизонте неприступной стеной. Порой над деревьями пролетали небольшие птицы, постоянно щебетавшие на вершинах, по холму то и дело скатывались камешки и кучи земли, обдуваемые ветром. Столь долгожданное спокойствие и безмятежность заставили пони медленно прикрыть уставшие глаза, очистить ненадолго загруженный разум. Спать было нельзя, но отдыхать жеребцу сейчас никто не мешал. Но счастье не могло длиться долго. Уже спустя пару минут прохладный бриз сменился зловонным жарким воздухом из темной глубины пещеры, сопровождаемый содрогающим горы рычанием.
Едва не свалившись вниз со склона, жеребец вскочил на ноги и, замерев, уставился в черноту, где поблескивало два маленьких желтых глаза. Со скрежетом когтей по камню, из глубины пещеры высунулась красная чешуйчатая морда с двумя извилистыми рогами, закрепленная на длинной гибкой шее. Зубастый челюсти чудовища угрожающе тряслись, испуская злобный треск, а с каждым шажком монстр все больше показывал свою ужасающую натуру. Представший перед единорогом ящер был на порядок меньше монструозного Спайка и выглядел куда здоровее умудренного ящера, но страх сковал жеребца ничуть не слабее. Эта тварь не собиралась вести бесед, даже если бы могла. Ее интересовала лишь теплая плоть под железным доспехом, а истекающая слюной пасть и принюхивающиеся ноздри это подтверждали. Расстояние между пони и драконом было критически коротким, ящеру хватало одного рывка, чтобы проглотить свою жертву, а потому божественный наследник, вопреки обвивающему его страху, начал действовать первым.
Выхватив из-за спины меч, пони с криком бросился на морду твари, с размахом ударив ее по морде. У жеребца не было ни времени, ни выдержки, чтобы целиться по определенным точкам, поэтому клинок ударился меж ноздрей дракона, отскочив от его чешуи, словно от камня. Тем не менее, от неожиданности монстр пошатнулся назад, но уже через секунду гневно взвыл, широко раскрыв свою пасть, откуда вырывался невыносимый жар. Понимая, что сейчас произойдет, единорог ринулся прочь из пещеры. Выпрыгнув из нее, воин пролетел немного вперед и вонзил свой клеймор в мягкую почву склона, дабы остановить падение и в этот момент из пещеры вырвался длинный столб пламени. Огонь не задевал единорога, но даже так он чувствовал, как металлический доспех быстро нагревается на его теле. Когда пламя исчезло, раздался еще один воинственный рев и дракон молниеносно вынырнул из своего убежища, взмыв высоко в небеса. Жеребец не собирался ждать его возвращения, а потому начал в темпе продолжать свой подъем, то и дело озираясь на небо.
Задыхаясь от усталости, пони сделал последний рывок, рухнув на пологую землю. Холм был преодолен, оставалось лишь спуститься вниз. Злобный ящер продолжал визжать и рычать где-то за облаками, напоминая жеребцу о необходимости двигаться, и тот не собирался ослушиваться его. Встав на ноги, пони осмотрелся. Впереди его ждали долгожданные следы цивилизации — длинный каменный мост, построенный под бездонным ущельем. Мост был старым и потасканным временем, но выглядел целым, а на другой его стороне возвышался защитный форт, защитники которого давно канули в Лету. Сейчас жеребца не интересовало ничего, кроме как спасение от убийственно твари в небесах, а потому тот без раздумий принялся скатываться по другой стороне склона, к подножию моста. Тропа впереди была весьма широкой, но завалена истлевшим мусором и почерневшими трупами. Очевидно, дракон давно приметил это место, как свои охотничьи владения и сейчас в них оказалась очередная жертва, галопом мчащаяся к ближайшему укрытию — открытым настежь воротам с двумя защитным башнями с рассыпающиеся в прах лучниками. Тем временем дракон закончил кружить в небе и пикировал вниз, выслеживая свою добычу. Хлопки огромным крыльев было слышно издалека, поэтому божественный наследник ускорился, насколько мог, не осмеливаясь оборачиваться назад. Струя огня ударила в начало моста и начала идти по нему, словно метелка, сметающая все на своем пути. Единорог в последний момент успел прыгнуть за ворота и пламя ударилось в арку, защитив пони. Ящер недовольно взвизгнул и вновь скрылся из вида в небесах, подготавливая новую атаку.
Пот нещадно застилал глаза, а мокрая грива слипалась, мешая обзору, но божественному наследнику нельзя было останавливаться. Одним залпом опустошив бурдюк с водой, он оценил расстояние до конца моста. Преодолено было около трети пути и впереди была еще одна арка с воротами, на сей раз закрытыми. Впрочем, даже если бы путь был свободен, у пони не было бы ни единого шанса добежать до укрытия до возвращения монстра. Поэтому единорог избрал более мудрую тактику. Приметив дверь, ведущую внутрь башни, жеребец забежал внутрь и принялся спускаться по винтовой лестнице вниз, к внутренним помещениям моста. В первую очередь это сооружение было создано для защиты города и было первым средством сдерживания неприятеля, поэтому внизу были помещения для солдат. Это был длинный коридор с небольшими бойницами против пегасов, ящиками, забитыми боеприпасами, оружием и доспехами, а также маленькими скамейками. Ничего из этого не интересовало пони, поэтому он ринулся вперед, иногда поглядывая через окошки на небо. Судя по приближающимся хлопкам, дракон был где-то рядом, в поисках жертвы, так что тормозить было нельзя. Под ногами единорога звучно хрустели кости, камни душ и проржавевшее снаряжение, но и идти украдкой было плохим вариантом. Надежда была лишь на плохой слух твари, которая бы не догадалась искать внутри. Но и эта надежда была нещадно растоптана драконом, который влетел в одну из стенок, пробив в ней огромную дыру, в которой принялся шерудить своей когтистой, но короткой лапой. Если бы единорог вовремя не отскочил назад, то когти растерзали бы его на куски, но, к счастью, все обошлось легким шоком.
Лапа ящера разрывала каменную кладку, словно масло, отламывая от стены большие куски. Казалось, середина моста вот-вот развалиться от таких разрушений, поэтому жеребец снова обнажил свой меч и стал поджидать нужного момента. Когда загнутые когти вонзились в потолок, жеребец подскочил и сделал один быстрый выпад в ступню зверя. К колющим атакам монстр был куда уязвимее, чем к рубящим, поэтому плотная кожа поддалась и меч вонзился в ногу твари, которая заверещала и тут же отлетела подальше, дав жеребцу продолжить свой побег. Однако монстр не собирался сдаваться и, приблизившись к дыре, отправил туда все свое пламя из легких.
Огонь в момент заполнил оба конца коридора. Дерево и кости почти мгновенно испарились в пламенной вспышке. Жеребцу тоже было некуда деваться и он в отчаянии бросился на пол, прикрывшись щитом. Чудом это спасло жеребца от ежесекундного испепеления, но раскалившиеся докрасна доспехи все равно приваривались к плоти, причиняя чудовищную боль, а грива с хвостом и вовсе истлели до основания. Впрочем, когда дракон выдохся и отступил, пони был еще жив, пусть и все его тело раздирали невыносимые муки. Выпитая наполовину фляга с лекарством уняла агонию и позволила божественному наследнику бежать дальше, но вот испорченный щит пришлось бросить, пока расплавленный металл не проник в бреши бронепластин. Половина расстояния была пройдена. Оставалось немного.
Разбушевавшейся ящер не стеснялся ни в каких атаках. Поливая мост огненным дыханием, в конце атаки он пролетал над ним, расцарапывая камень когтями и снося хвостом перегородки по краям. До раскрытых настежь врат форта оставалось пробежать одну треть пути, пролегающую по голой, истерзанной пламенем и яростными ударами тропе. Силы покинули единорога давным давно и лишь инстинкты и желание жить толкало его вперед. Многочисленные раны и тяжелейшие ожоги не способствовали передвижению. Закинув в рот горсть горьких листьев, что помогали сохранять выносливость, пони бросился вперед. После нескольких пролетов дракона, от препятствий на пути остались лишь угли и пепел, так что ничего не мешало жеребцу бежать вперед, несмотря ни на что. От столь долгих полетов ящер тоже изрядно устал, но просто не мог простить маленькому пони такой дерзости и собирался доводить дело до конца. Оглушив всю долину своим воинственным рычанием, ящер бросился в атаку. Он был еще не готов для нового залпа огнем, так что собирался влететь во врага на всей скорости, игнорируя любые угрозы. Наследник не ожидал настолько сумасбродной атаки, даже туманной надежды добежать до укрытия не оставалось. Нужно было принять этот неравный бой и пони обнажил свой клинок.
С визгом дракон приземлился обеими лапами на свою цель, но жеребец подгадал момент и отпрыгнул за спину монстра, вонзив меч в извилистый хвост. Чудовище мгновенно отреагировало на атаку и хлестким ударом едва не скинуло жеребца прямиком в пропасть, но ему повезло удариться в перегородку, едва не переломав ребра. Развернувшись, монстр широко раскрыл пасть и, будто змей, бросился на врага, но пони успел вскочить на ноги и увернуться от атаки, отчего в зубы твари попали лишь тут же раздробленные челюстями камни. Но жеребца это нисколько не смутило, ведь он уже вновь бросался в атаку на опущенную голову ящера и следующий удар прошелся прямо по правому глазу существа, который возымел соответствующий эффект. Вскинув голову к небу, дракон жалобно закричал. Жеребец посчитал этого достаточным и вновь бросился наутек, но лапа твари оказалась быстрее, и ловко придавила единорога к земле, после чего крепко сжала его когтистыми пальцами.
Захватив божественного наследника, дракон взмыл в воздух. Жертва была успешно поймана и у нее не оставалось никаких шансов на спасение, поэтому дракон уже ликовал своим омерзительным визжанием. Все старания жеребца разжать пальцы или выскользнуть из лап не увенчались успехом. Меч был плотно прижат к животу и его никак не удавалось вытащить, а удары копытами дракон даже не чувствовал. Но решение нашлось быстро. Выудив из седельных сумок метательный нож, пони принялся перерезать крепежи кирасы. Кровь из многочисленных рваных ран заливало все, что было под доспехами, пони отчетливо ощущал это мерзкое тепло, а потому, избавившись от крепежей, наследник парой усилий буквально выскользнул из доспехов и полетел камнем вниз, прямиком на тот самый форт, куда и направлялся изначально. Пролетая в метре от одной из оборонительных башен, жеребец успел ухватиться за развевающийся рваный флаг, а уже с него без сильных травм достиг твердой земли.
Форт представлял собой небольшое квадратное сооружение из защитных стен, с просторным двором посередине и казармами внутри стен. На каждом из четырех углов располагались небольшие башенки с защитными орудиями, а на стенах рядами стояли стойки с луками, пустые чаны, крюки с длинными рукоятями и прочие всевозможные оборонительные средства. Дракон же сразу почуял сбежавшую жертву, выпустил из лап доспехи и начал проделывать длинную петлю в воздухе, готовясь к очередному пикированию. Пони остался без оружия и защиты, а потому действовать нужно было незамедлительно, благо вокруг хватало вооружения даже против такого чудовища.
Схватив одну из пик, жеребец побежал к ближайшей башне, надеясь задействовать мощное орудие форта. Ящер оказался расторопнее и с грохотом приземлился наперерез единорогу, попутно подготавливая огненный залп. Убежать от столба пламени не представлялось возможным, а прыгать вниз было самоубийством, поэтому пони выставил копье вперед и ринулся в бой. Тварь уже наклонила голову, прокатывая по длинной шее огненный шквал, но ее планы прервало острие копья, вонзившееся в верхнее небо монстра. От боли дракон дернул головой в сторону, разломав пику пополам, после чего коротким залпом испепелил инородный объект во рту. Этого времени наследнику хватило, чтобы проскочить между лапами ящера и устремится внутрь башни.
Пони бежал по ступеням, едва не спотыкаясь от спешки по крутому подъему. Казалось, единорог нанес противнику множество ранений, но все они лишь больше раздражали дракона, заставляя того из принципа охотится на нарушителя спокойствия до конца. Добравшись до круглой вершины башни, жеребец узрел посередине большую разряженную баллисту, а также запас увесистых болтов для нее.Подобным снарядом можно было пробить даже каменную стену, поэтому сомнений не оставалось — это оружие было единственным шансом жеребца на победу. Он никогда не учился стрелять из арбалетов или даже луков и знал принцип их работы лишь в теории, а с настолько большими оборонительными орудиями он и вовсе никогда не сталкивался, но учится нужно было быстро. Схватив один из болтов, пони принялся вставлять его в ложу орудия и натягивать тугую тетиву, которая с трудом поддавалась даже левитации. Осваивать заряжающий механизм было некогда и единорог действовал так, как умел, но все было тщетно.
Огнедышащий ящер с воем взмыл над башней. Его легкие были полны испепеляющего пламени, которое он так страстно желал освободить. Бежать было некуда, счет шел на секунды и не в пользу жеребца. Дракон широко раскрыл пасть, дабы выдохнуть на врага в последний раз, как вдруг прямо в его морду влетела золотая молния. От удара ящер взвизгнул и начал пошатываться в воздухе, не в силах удерживать равновесия. Один заряд молнии причинил ему гораздо больше боли, чем все потуги божественного наследника и дракон не собирался оставлять это просто так.
— Быстрее! Я не смогу долго его отвлекать! — раздался знакомый крик где-то внизу и в тело ящера отправилась еще одна молния, от которой монстр успел увернутся.
Сместив взгляд со своей недавней жертвы на новую угрозу, дракон незамедлительно выпустил на нее весь накопленный заряд пламени. Огонь мигом смел все, что находилось на стене, превратив это в пепел, так что единорог не стал тратить времени на поиски своего неожиданно нагрянувшего спасителя, а, приложив остатки сил, зарядил баллисту и взвел ее в боевое состояние. Ящер закончил поливать крепость пламенем и выставил вперед когтистые когти, чтобы раздавить и разорвать оставшегося пони, огромная рычащая туша бросилась в атаку, как вдруг тяжелый стальной наконечник пробил каменную чешую, вонзившись глубоко в грудь твари.
Взвизгнув, дракон пустил из глотки комок крови и, постоянно рискуя упасть на землю замертво, как можно скорее ретировался с поля боя. Этот бой был окончен, пусть и не окончательно. Глубоко вздохнув, жеребец упал крупом на холодный камень, переводя дыхания. От жара и боли начинала кружится голова, наследник понимал, что ему не избежать беспамятства, а посему разлегся на вершине башни, медленно прикрывая глаза. Этот сон мог стать последним в жизни жеребца, но он слишком устал, чтобы думать о злобном роке. Окончательно закрыв глаза, единорог приготовился к долгожданному отдыху…
— Эй! Эй, ты!
Требовательная тряска разбудила пони от мгновенно настигшей его дремы. Бессилие никуда не ушло, но боль постепенно отступала, а раны затягивались. Тихий, будто бы далекий волшебный звон дал ясно понять, что дело не обошлось без магии чудес. Болезненно откашлявшись, единорог разомкнул глаза и поглядел на стоящую над ним фигуру. Кожаный жакет, прикрытый зеленым плащом с капюшоном, золотистый амулет, примотанный цепочками на копыте. В голове тут же всплыл образ того самого проводника, с которым пони пересек добрую половину канализации. А всплывший в памяти голос спасителя только подтверждал теорию.
— Правду говорят, мир тесен, — усмехнулся жеребец, залечивая раны своего подопечного, — Я Касеус, помнишь меня? Мы разминулись в тех проклятых тоннелях. Я думал, что тебе конец. Но, надо отдать тебе должное, ты смог удивить меня. И заставил понервничать.
Касеус протянул единорогу копыто и тот, после недолгого промедления, принял его, поднявшись на ноги. Несмотря на упавший на голову пилигрима столб пламени, тот выглядел целым и невредимым, разве что его одежда немного износилась и покрылась засохшей грязью.
— Я потратил немало времени, чтобы пройти мимо этой злобной твари. А ты не только пересек мост, держа ее над своей головой, так еще и умудрился победить. Уж не знаю, верно ли пророчество о божественных наследниках, но ты определенно чего-то стоишь, — Касеус подошел к краю башни и посмотрел на городок вдали ущелья, который и защищал форт, — До тебя тоже дошла молва о фестивале битвы? Празднество кровопролития и алчности. Пфе. Никому не дано пройти через стены Тускнеющего светила, эта крепость непреступна и все ее сокровища останутся в ней, покуда над нами светит солнце. Надеюсь, ты не поддался соблазну испытать свои силы против мародеров всех мастей, что режут друг другу глотки в том городишке, хотя мне, по большому счету, плевать. У меня своя цель, а у тебя своя. Не мне тебе мешать ее достигать. Однако, вместе передвигаться сподручнее, чем по одиночке, так что… что скажешь?
Как и всегда, выбора у жеребца особо не было. Уже второй пони рассказывал ему о бандитах, жаждущих заполучить великую душу, и ослушаться мудрых советов жеребец на собирался. Посему, немного придя в себя, он уверенно кивнул в сторону Касеуса и двое пони начали спускаться вниз, к выходу из форта. Большая часть пути была позади, и, хоть до крепости было копытом подать, впереди ожидались самые трудные испытания.
Жест “Приветствие дуэлянта”.
Один из жестов, распространенных в Эквестрии с давних времен.
Указав острием клинка на противника, дуэлянт должен произнести свое полное имя и титулы перед тем, как начать бой. Этот жест считается проявлением уважения к противнику и указанием своего статуса в обществе. Лишь отважные герои и досточтимые воины готовы подставить себя под атаку этим жестом.
Дуэльный кодекс был придуман рыцарями на полях сражений и никогда не обладал какой-либо практической властью, однако уважающие себя воины блюдут этот негласный свод правил, как того требует этикет пони.
Глава 1, Часть 4. Фестиваль войны.
Я еще живой. Просто не особо активный. Надо напрячься...
«Восточный ветер растрепывал редеющие волосы старика, внимательно глядящего за горизонт. Ветер доносил с собой запахи дыма, а витающий в воздухе пепел пропитался кислостью крови. На секунду закрыв глаза, Демон меча обернулся в сторону кобылы, что зубами затягивала жгут на кровоточащей ноге. Все тело спутницы покрывали шрамы суровых тренировок и свежие раны жестоких сражений, но в ее глазах горела ослепляющая решимость. Удовлетворенно кивая, старик приподносит ей деревянную миску с ароматной похлебкой, а сам садится напротив, разливая обоим мутную жидкость из потрескавшейся глиняной бутыли.
— Поешь. Тебе понадобится много сил.
— Я в порядке.
— Ты потеряла много крови. Я вижу, как побледнело твое лицо. Ешь! Не заставляй впихивать в тебя все насильно!
Рявкающий вскрик старика заставляет пони принять нехитрое блюдо, отхлебнув пару глотков бульона. В ответ Демон меча высушил свою рюмку, заворчав от жгучей боли в горле.
— Мастер. Позвольте… один вопрос.
— Хм? Вопрос? Что ж… говори.
— Мир поразила чума. Чума бессмертия. А за ней пошли многолетние войны, кончающиеся ничем. Только ваш клан стоит особняком над всем этим кровопролитием. Лишь он не погружен в пучину хаоса.
— Ты хотела задать вопрос!
— Да… Вы… вы способны сразить кого угодно. Но можете ли вы… убить бессмертного?
— Ха-ха-ха-ха! Ты говоришь это с таким содроганием, словно боишься смерти. Пони рождаются, пони растут, пони умирают. Таков естественный порядок вещей. Смерть есть истинный конец пути, в котором страдалец находит покой. Мы с тобой страдальцы, мой маленький волчонок. Нас лишили достойного конца. Наше бремя — поиск той страсти, за которую будет не жалко отдать душу, а пока мы ищем — мы страдаем. Прямо как ты. Прямо как твой господин, ради которого ты прибыла сюда.
— Мастер, прошу вас…
— Цыц! Не смей перебивать меня! Наш век на земле… никогда не кончится. К чему нам торопится.
— Простите…
— Убить бессмертного… я знаю, как это сделать. Но ты еще не готова взять под свою ответственность такую силу. Лишить жизни напуганного смертью — низость. Когда ты поймешь это, тогда я тебе все поведаю.
Холод и тень черных туч отступили в сторону. Из-под них показывалось солнце. Вдалеке звучит горн, а в небесах вспыхивают два красных взрыва. Допив до конца свою бутылку, старик медленно поднимается с земли и выдергивает из кучи багряных трупов свой клинок, одним движением смахивая с него кровь.
— Ты готова к еще одной практике, волчонок?
— Всегда готова, мой мастер!»
Издавая гулкое карканье, по пасмурному небу рассекала большая черная фигура ворона. Паря в вышине, птица внимательно изучала землю под собой в поисках новой добычи, которой не пришлось долго искать. Хлопнув крыльями, ворон спикировал к своим собратьям, на плечо повешенного мертвеца, который набух и посинел от частых дождей, а потому из прогрызанных падальщиками и паразитами дыр в теле вытекала струйками бледно-алая вода. Рядом с одним висельником расположился второй, и третий. Весь подход к городу, спрятанному между колоссальных скал, был усеян этими жуткими украшениями, отпугивавших незадачливых путников, и привлекавших убийц и мародеров.
Поудобнее усевшись на трупе, ворона сразу же приступила к трапезе, одним резким движением клюва выдрав кусок мяса из шеи пони. Но стоило только ей его проглотить, как до острого слуха птиц добрался топот железных сапог и в следующую же секунду несколько десятков ворон с гулом и оглушительным хлопаньем крыльев взметнулись в небеса, оставив мертвецов качаться в своих петлях. Именно так божественного наследника встретило это место. Некогда величественная площадь с прекрасным деревом посредине, воплощающее непоколебимость здешних владык, сейчас же стало мрачным предостережением, не сулящее ничего хорошего.
Насмотревшись на гниющих висельников, единорог отвел взгляд в землю, покрепче затянув ремни на кирасе. Когда пони выскользнул из лап дракона, будучи над фортом, ящер почти сразу же выпустил пустые доспехи, так что найти их было нетрудно, но их состояние было крайне плачевным. Сам жеребец чувствовал себя все еще уставшим и измотанным, но целебные чудеса Касеуса все еще держали его на ногах. Раны на теле затянулись, но боль от них все еще обжигала кожу под одеждой и броней. Впрочем, победа над огнедышащим драконом придала единорогу моральных сил идти дальше, несмотря ни на что. Тем более, он снова был не один.
Пока божественный наследник оглядывался вокруг, клирик сверялся со своими данными. Город был достаточно большим и ветвистым, поэтому земной пони тщательно следил за различными ориентирами, от хитроумных инструментов до ориентировки по ветру и солнечному свету. Разложив на покрытой мхом лавке несколько карт города, разной степени потрепанности и новизны, Касеус делал на них пометки и попутно заштриховывал новые пергаменты. Такая прагматичность казалась единорогу излишней и он начинал скучать от долгих остановок, но все же не мешал жеребцу в его изысканиях. Наконец, утвердительно кивнул, пони собрал свои бумаги в сумку и рысцой подбежал к попутчику.
— Итак, слушай. Город поделен на три крупных кольца, каждый на своем возвышении. Ниже всего находятся фермы, поля, водокачки, все, что было связано с пропитанием. Выше находится каменистая местность, плодородную почву можно было найти только тут, — клирик обогнул голый дуб с висящими на нем телами и продолжил идти вперед, наследник пустился следом, — Здесь нам делать нечего. Земля давно выжжена, а селения разграблены. Даже стервятникам нечего клевать. Но задерживаться тут не стоит, среди полей мы как на копыте. Второе кольцо, среднее. Жилые районы для простых трудяг. Там же располагались все общественные центры, посольства, лавки и таверны. Я направляюсь туда. Третье кольцо — рабочий район. Там производили все, что было необходимо для жизни. Мебель, одежда, оружие и доспехи, хлеб и соль. Большинство жителей работали там изо дня в день, поставляя в крепость припасы, а взамен получали небогатую, но спокойную жизнь, без нужд и горестей.
В теории это должен был быть несокрушимый анклав, маленькое государство, неприступное ни для одного врага, пока здесь не укрыли обладателя великой души. Когда весь мир полетел в тартарары и слухи о сильнейшей душе просочились в народ, все самые отпетые убийцы, грабители и злодеи бросились сюда. Защитники Тускнеющего светила боролись с захватчиками, как могли, но им было неоткуда брать подкрепления, а мародеры никогда не прекращали приходить сюда. В итоге всех оставшихся горожан вытеснили в крепость, а город до сей поры служит местом непрекращающихся битв и кровопролития.
Вдруг Касеус остановился, пристально присмотревшись на единорога, который с упоением слушал его рассказ. Наследник оглянулся по сторонам, но вокруг не было ничего, кроме развалившихся амбаров и серых высохших побегов, а потому задумчиво посмотрел на своего спутника в ответ. Кажется, он понимал, что его смутило.
— Предупрежу тебя в первый и последний раз. Если ты пришел за великой душой, то оставь эту мысль. Носителя защищает его верная воительница, один из четырех полководцев армии божественной столицы. Одна из сильнейших и быстрейших воителей, которых когда-либо знали эти земли. Может, ты и вернешься после смерти, но сколько раз ты готов умереть в тщетных попытках совладать с ней? Ты быстрее сойдешь с ума от боли, чем добьешься хоть чего-то, понимаешь? — несколько грубый тон жеребца смягчился и стал скорее печальным, чем агрессивным, — У меня своя цель, у тебя своя. Пока они пересекаются, я готов помогать тебе, но я не пойду с тобой в крепость. Никогда. Лучше отринь свою алчность и отправься со мной дальше. В наше время найти надежных союзников не легко, ведь так. Что скажешь?
Задумчивость единорога не продлилась долго. Лицо под шлемом помрачнело и тот молчаливо прошел мимо собеседника, твердым шагом направляясь в сторону маячущих на горизонте шпилей замка. Иногда Божественный наследник сомневался в том, что он делает, но сомнений в правильности своих целей у него не оставалось никаких. Никакие препятствия, сколь бы пугающими и непоколебимыми они не казались, ни разу не порождали в голове жеребца мысль о том, чтобы отступить и сбежать восвояси. Он был готов драться и Касеус это прекрасно ощущал в каждом его твердом шаге. И это пугало молодого клирика больше всего. Натянув капюшон плаща пониже, земной пони стал плестись следом за единорогом, стараясь забыть о созданном им же напряжении. Сейчас нужно было думать совсем о других вещах.
Пересечь первое кольцо оказалось несложно. Воры украли оттуда все, что имело хоть какую-то ценность, вплоть до гвоздей и каменных кирпичей. Лишь изредка выбирающиеся из-под завалов полые пони пытались схватить незванных гостей, но даже слабые молнии Касеуса превращали их в горящую труху.
На протяжении всего этого времени пони не обмолвились друг с другом и парой слов. Божественный наследник не мог, да и не хотел ни о чем разговаривать, а клирику приятнее было общаться с самим собой, в очередной раз проверяя записи и карты, чем с кем-то еще. Клирик чувствовал укол вины в свой адрес и порой даже хотел извиниться, но вспоминая свое прошлое и прошлое своих близких, эти мысли отметались сами собой. Божественный наследник же не чувствовал ничего. Его интересовала лишь цель и любое препятствие между ним и целью воспринималось жеребцом, как угроза. Он не знал мирной жизни, не знал любви или тепла, поэтому кто угодно мог стать для него врагом, даже не желая единорогу зла.
С осознанием этого, двое пони пересекли первое кольцо, что заняло достаточно много времени. Впереди возвышалась стена на холме с давно выбитыми воротами, к которым подводила крутая лестница вверх. И чем ближе жеребцы приближались к жилым кварталам, тем отчетливее до их ушей доносились чьи-то болезненные крики, лязг металла и хруст рушащихся камней. Двое товарищей достигли самого сердца фестиваля войны.
Тлеющая плоть.
Заклинание пиромантии, популярное среди культистов-самоистязателей. Увеличивает мощь других заклинаний, постепенно нанося урон.
Когда бурлящий хаос распространился на землях Эквестрии, вдохновленные его мощью пони отдали ему свою душу и тело, начав искать утешения в обжигающей боли. Подпитывая свою ярость и ненависть безжалостным пламенем, эти существа бросаются на все живое, сжигая все вокруг дотла.
«Как волшебство исходит из нашей дружбы, любви, сострадания и жалости, так и пиромантия подпитывается болью и ненавистью, ибо в ее истоках лежит пламя бурлящего хаоса. Пусть наши школы лучше развиты, а волшебство многообразно и универсально, не стоит недооценивать тех, кто движим лишь желанием насилия и террора. Эти пони не проявляют жалости ни к себе, ни к другим…» — из лекций Стар Свирла Бородатого.
Затаив дыхание, божественный наследник вынул из ножен походный нож, найденный по пути. Через щели в шлеме он чувствовал теплое дыхание Касеуса, что мертвой хваткой впился в копыто жеребца и терпеливо ждал развязки. Если бы не внимательность земного пони, сейчас единорог превратился бы в кусок горящего мяса в искореженный доспехах, но опасность еще не миновала. Каждое неловкое движение, любое нервное подергивание было бы фатальным для обоих пони.
Сглотнув ком в горле, наследник опустил нож в щель между дверью и косяком, к тонкой, жестко натянутой струне, которую было видно только по поблескиванию на свету. Коснувшись лезвием струны, пони одним резким рывком разрезал ее, тем самым обезвредив ловушку. Клирик облегченно выдохнул, отпустив единорога, и смахнул испарину со лба.
— Проклятые душегубы. Как можно опуститься до подобных низостей, — вспылил совестливый жеребец, попутно доставая флягу с водой.
Божественный наследник распахнул дверь, к которой была прикреплена хитроумная ловушка из бомбы с кремниевой чекой, которую тот по глупости едва не выдернул. Без лишнего промедления, бомба отправилась в сумку, к остальному снаряжению пони, которое было достаточно приличным для простого путника. Жреца же не интересовало ничего, кроме его цели, поэтому он поспешил войти в дом, не забывая озираться вокруг. Единорог последовал его примеру.
— Еще одна дорога заблокирована мародерами. Как же быть дальше… — Касеус сметнул со стола всю посуду с остатками заплесневевшей пищи и разложил карту города с многочисленными пометками, — Мы слишком тут задержались. Нужно привлекать к себе как можно меньше внимания. Когда доберемся туда, куда мне нужно, мы будем в безопасности.
Корявые записи и заметки на помявшемся пергаменте мало интересовали необразованного наследника, поэтому он занялся изучением хижины, дабы набить свои карманы и удостоверится в своей безопасности. Как и говорил Касеус, жилой район был небогатым, но в лучшие времена весьма практичным и удобным местом жительства. Повсюду стояли высохшие колодцы и разграбленные лавки, дома были построены на совесть и могли простаять веками, если бы не кровопролитные воины, которые никогда не прекращались. Некогда здесь обитало много трудолюбивых и достойных пони, от которых осталась лишь россыпь белых камушков, что постоянно хрустели под ногами.
Со скрипом раскрыв очередную дверь, жеребец вошел в старую мастерскую. Рабочие ящики и полки давно были разграблены, а остались на своем месте лишь сломанные или заржавевшие инструменты, которые рассыпались в прах, стоило их взять. Стены украшали нехитрые дощечки с вырезанными на них барельефами живописных лугов и лесов, а на самом верху шкафов до сих пор сохранились симпатичные фигурки из темной древесины, от детских игрушек до сложных скульптур пони. Нынче что-то прекрасное мало интересовало грабителей и мародеров, поэтому произведения искусства никого так и не заинтересовали, кроме пауков, что вили среди украшений свои сети, но божественный наследник с интересом стал изучать лакированные фигурки, на которых не было видно ни единой осечки или неровности, настолько ювелирная работа была проведена. Фигурки были достаточно большими и увесистыми, но все же жеребец не смог отказать себе в удовольствии, чтобы не забрать с собой скульптуру одной из божественных сестер, что передними копытами опиралась на густое облако, задумчиво глядя куда-то вдаль. Даже маленькая деревянная статуэтка воплощала в себе величие богинь, а потому, обычно будучи не суеверным, единорог решил хранить нечто подобное при себе, как талисман удачи.
Завершив осмотр комнаты, божественный наследник собирался было вернуться обратно к клирику, как вдруг его боковой взгляд зацепился за некий синий отблеск за окном. Интуитивно обернувшись, жеребец не ожидал увидеть чего-то необычного, как вдруг его взгляд уперся в небольшую приплюснутую ящерицу, из спины которой торчал блестевший в солнечных лучах кристал. Та самая кристальная ящерица, необычайно редкое существо, из которого можно было получить редкие ресурсы. Такой шанс жеребец упустить никак не мог. Как можно тише отворив окно, пони выпрыгнул на улицу и, стараясь держаться теней, стал осторожно подкрадываться к своей жертве. Ящерка осторожно посматривала во все стороны в поисках пропитания или укрытия, поэтому пони останавливался и задерживал дыхание каждый раз, когда две синие точки на голове животного упирались в него. Таким образом, шаг за шагом пони приближался к цели и уже был в двух рывках от ящерицы, левитационное поле медленно окутывала рукоять меча за спиной, как вдруг ящерка сорвалась с места и побежала в ближайший темный проулок между домами. Оскалившись, божественный наследник бросился в погоню за прытким существом, начав быстро сокращать дистанцию. Ящерица тоже не собиралась сдаваться и тактично нырнула между прутьями невысокого забора, которые отделяли проулок от заднего дворика одного из домов, где когда то цвел прекрасный сад. Единорог же прибавил скорости и одним ловким прыжком перемахнул через преграду, продолжив погоню за ящеркой, направлявшейся к распахнутой двери дома. Пони подбежал так близко, как только мог, порыв выхватить оружие и ударить, что есть мочи, уже не было сил сдерживать, как вдруг из дома выскочила худощавая кобыла в лохмотьях, которая бросила в лицо единорога горсть песка.
Не ожидавший такого нападения пони схватился за забрало шлема, не в силах терпеть резь в глазах. Слезы потекли ручьем, не в силах справиться со столь сильным загрязнением, поэтому жеребец попятился назад и сдвинул забрало, начав яростно протирать один из глаз копытом. Но тут на спину пони обрушился еще один нападавший, мелкорослый пони, который без колебаний вонзил в горло единорога тонкую острую заточку, с ходу начав проворачивать ее и бередить рану. Вскрикнув от нахлынувшей боли, наследник попытался достать до нападавшего, но пони ловко сместился за другое плечо, все еще умудряясь держаться на спине своей жертвы.
— Я поймал его, поймал! Он мой! Это мясо мое! — пискляво завизжал нападавший, принявшись громко и мерзко смеятся, что лишь раззадорило единорога и заставило приступить к немедленным действиям.
Не видя дороги, жеребец галопом бросился вперед и приготовился к болезненному столкновению. Коротышка не ожидал такого безрассудства от противника и вместо того, чтобы повалить раненого на землю, влетел вместе с ним в окно дома, выбив раму со стеклом. Шлем защитил наследника от серьезных увечий, а вот его наезднику досталось посильнее, он ослабил хватку и едва не упал внутрь дома. Не дожидаясь дальнейших действий врага, единорог стянул его со спины и со всей силы приложил пони головой о каменную стену, и сделал это еще несколько раз, не собираясь давать коротышке ни шанса.
— Трайфл! — вдруг взвизгнул второй голос со стороны входа, — Ну же, фас его, девочка!
Слушаясь приказа, из дверного проема выскочила средних размеров гончая, которая со злобным оскалом бросилась на еда видящего что-либо единорога. Орудовать мечом наследник не мог, а потому собака с наскока повалила пони на спину и стала пытаться прогрызть повидавшую виды броню, пачкая лицо бедолаги смердящей слюной. Отбиваясь от пса, единорог сумел сунуть копыто в латной перчатке в пасть животного, которое то принялось жадно грызть и этой паузы ему хватило, чтобы вынуть из сумки один из метательных ножей и вонзить его в череп собаки. Не обращая внимания на жалобные кобыльи крики, пони продрал таки один глаз, и, прицелившись, бросил тот же нож в убегающего избитого коротышку, попав тому прямо в круп.
— Ты заплатишь за это, ублюдок! Заплатишь! — гневно раскричалась странного вида кобыла и выудила из-под своего рваного плаща банку с искрящимся роем насекомых внутри, которая тут же полетела в сторону жеребца.
Стоило банке со звоном разбиться, как казавшийся в целом небольшим рой тут же разросся в плотную громовую тучу, которая издавала пугающий треск и быстро приближалась к ближайшему доступному пони. В полной мере осознавая всю опасность молний, единорог вскочил на ноги и помчался к выбитому им же окну, на бегу отмахиваясь от кучкующихся вокруг насекомых.
Задержав дыхание, жеребец заскочил в оконную раму. Острые края выбитого стекла больно порезали кожу, но все еще торчавший из шеи нож приносил куда больше дискомфорта, поэтому жеребец продолжал бежать. Где то слышались злобные крики и прискорбные мольбы, мысли спонтанно мелькали в голове, а трещащее грозовое облако становилось больше и быстрее. Понимая, что сбежать просто так не получится, божественный наследник начал в панике рыться среди своих пожитков. Однако, сбавив ход, он дал злобным насекомым догнать себя и обжигающая молния скользнула по крупу, ударившись в облупившуюся картину на стене, которая задымилась и упала на пол. Стиснув зубы, пони все-таки выудил из сумки матовую черную бутылку, которая полетела как раз в картину. Горючему маслу внутри хватало всего одной искры, чтобы вспыхнуть, а потому тесный коридор тут же озарила огненная вспышка, заставившая рой испугаться и отлететь назад. Этой поблажки пони хватило, чтобы ворваться в ближайшую комнату и захлопнуть за собой дверь.
Когда тяжелый платяной шкаф с грохотом заблокировал проход, наследник бессильно свалился на пол, переводя дыхание. По шее под броню медленно затекала алая кровь, порезы на теле и ушибы зудели и чесались, тело вновь начинало ныть, будто вместе с кровью из него вытекали и живительные чудеса клирика Касеуса. Но отдыхать было рано. Сделав несколько неровных глотков из целебной фляги, пони вскочил на ноги и прильнул к окну. Там виднелась широкая мощеная дорога, по всей видимости, главная в городе. Как всегда, на улице было тихо и спокойно, но единорог на своей шкуре убедился в обманчивости этой картины. Нападавшие были где-то поблизости, зализывали свои раны, как и божественный наследник, и тот намеревался нанести удар первым. И, как бы это ни было странно, вмятины от собачьих зубов на доспехах натолкнули его на мысль о том, как это можно сделать.
— Больно. Как же… больно, — тихо стонал низкорослый жеребец в легкой, но не сковывающей одежде, то и дело борясь с рвотными позывами.
Его спутница, а также пара ее четвероногих друзей, одним из которых являлось жуткое создание из сучьев, веток и поленьев, помогали ему прийти в чувство, пока еще было время. Скулящая собака слизывала застилавшую его глаза кровь, чудовищный волк бродил вокруг, прислушивась к каждому приближавшемуся звуку, а пони сменяла одну лечебную припарку за другой, тихо успокаивая своего спутника.
— Прекрати шептать. Ты делаешь лишь хуже. У тебя сотрясение, тебе нужно лежать, — дрожащим голоском шептала пони, — Рикард вот вот должен вернуться с разведки, он нас вытащит, слышишь? Ты просто… отдыхай!
— Да… хорошо. Ты только… не плачь, — раненый мародер выдавил из себя тихий смешок, расплатившись за это новым приливом головной боли, — Мы же не хотим тебя злить, милая?
— Это точно, — кивнула кобыла в ответ, как вдруг их разговор прервал громкий звон стекла.
Нападавшие укрылись в соседнем домике, с которого открывался хороший вид на улицу, а потому и животные, и пони отреагировали молниеносно. Источником шума был вывалившийся на дорогу из окна силуэт, облаченный в рваный холщовый плащ. Грубая ткань чернела от крови и та медленно капала на брусчатку. Бессильно свалившись на улицу, силуэт неподвижно упал и не шевелился, словно сломав себе ногу. Пони сразу насторожила подобная безалаберность в столь ужасном месте, но вот древесный волк был готов рвать и метать. Злобно рявкнув, тварь перемахнула через пустую оконную раму на дорогу и галопом кинулась на свою цель, скаля полную деревянных зубов челюсть. Поддавшись инстинкту, собака побежала следом за более грозным сородичем, пусть и не так быстро и дерзко, а их хозяка даже не успела остановить питомцев, ибо волк всем своим весом бросился на выпавшего из окна бродягу, раздирая холщовую ткань в клочья.
— Вы, двое, быстро назад! — грозно крикнула кобыла, выскочив на улицу следом за псами, — Я приказываю вам, ко мне!
Выпустив жертву из зубов, волк обернулся к хозяйке, почуяв ее серьезный тон, но было уже поздно. Из разбитого окна вылетел ярко горящий факел и стоило ему притронутся к мешковине, как та вспыхнула ярким пламенем, окутав огнем еще и древесного волка. Но даже и это было мелочью по сравнению с тем, что через пару секунд пропитанный горючим маслом мешок в плаще, набитый порохом, сырым мясом и деревянными статуэтками, оглушил своим взрывом буквально весь город, разорвав древесного монстра на куски. Расколотые же на щепки фигурки, словно шрапнель, пронзили всю округу, в том числе и вторую собаку. Круглая деревянная подставка с остатками ног на ней раздробили животному череп, не оставив ни шанса на спасение.
Кожаный плащ спас кобылу от осколков, но даже ее мощный взрыв повалил на ноги и ввел в коматозное состояние, оправится от которого было не так уж и просто. Улицу заполонил зловонный серный дым, в ушах пищало, а глаза слезились от мелких щепок, угодивших в них. Помотав головой, пони попыталась подняться, добившись определенный успехов в этом деле, но резкий удар ногой по животу опрокинул ее обратно, выбив весь воздух из легких. Не давая пони продыху, единорог перевернул ее толчком на спину и всем своим весом обрушился на ее шею, сдавливая гортань железной хваткой. Кобыла была едва ли не вдвое слабее жеребца, а потому ее попытки отбиться были весьма жалкими и безрезультатными.
Постепенно отбивания мародерки начало ослабевать, глаза закатываться, а стоны затихать. Она была в шаге от того, чтобы потерять сознание окончательно и единорог сам начал понемногу ослабевать давление, как вдруг до его нюха донесся странный горелый запах. Этот запах был не похож на горечь сгоревшего пороха, дым от которого все еще витал вокруг, он был куда ярче, сильнее. Следом за запахом последовал и нарастающий жар, который уже всерьез забеспокоил наследника. Кобыла под ним буквально нагревалась до смертельных для пони температур, ее глаза окончательно закатились, дыхание прервалось, а челюсть дрожала в каком-то жутком припадке. Единорог уже чувствовал, как пот бежит по телу из-за нагревшихся доспехов и желал отпустить странную пони, как вдруг она издала безумный визг, ее густая грива вспыхнула синевато-пурпурным пламенем, а шерсть почернела, словно уголь.
С легкостью отпихнув от себя жеребца, пони набросилась на него, будто дикий зверь и впилась острыми зубами в лицо, после чего также юрко отпрыгнула назад, испещрив щеку и нос врага жуткими кровоточащими порезами. Не обратив внимания на жгучую боль, наследник вскочил на ноги, выхватив, наконец, из-за спины свой длинный меч, приготовившись защищаться. Пламенное чудовище, только что бывшее неказистой кобылой, медленно обходило вокруг жертвы, испуская из пасти пламенную слюну, больше походившую на раскаленную магму. Наконец, бешено взвизгнув, зверь бросился в атаку, оскалив ряд острых клыков. Монстр был крайне яростен, а температура его горящих копыт оставляла копоть на асфальте, но противники были в одной весовой категории, а потому единорог успел парировать атаку, зарядив мечом по боку скакнувшей на него твари. Сделав кувырок не земле, кобыла твердо встала на ноги и неустанно кинулась в бой вновь, но в этот раз ее подкосила ударившая в морду молния, а опомниться от этого не дало длинное лезвие клеймора, пронзившее тело твари насквозь.
— Никак тебе на месте не сидиться! — возмутился подоспевший на выручку пилигрим, с ужасом осматривая монстра, — Нириков непросто убить! Держи его крепче!
С этими словами жеребец стянул со спины плотный плащ и накрыл им трясущегося от боли монстра. Доверившись задумке волшебника, божественный наследник навалился всем телом сверху на монстра, терпеливо ожидая действий сотоварища. Жар пробирал даже сквозь темно-зеленую кожу плаща, а дрыгающиеся в яростных конвульсиях ноги норовили сломать челюсть, но отступать было нельзя. Касеус же вооружился своими чудотворными талисманами и шептал некие заклинания у раскаленного докрасна меча, проводя талисманом над лезвием. Уже через несколько секунд от металла начали отлетать золотистые искры, которые трещали и складывались в скользящие по клинку молнии. Визги монстра же становились лишь сильнее и жалобнее, набирающая силу молния вокруг меча била тварь прямо изнутри, по мягким и хрупким органам, и чем сильнее становился заряд, тем слабее сердце зверя выдерживало его силу.
— Потерпи, еще немного! — крикнул волшебник, на лбу которого выступила испарина, — Еще пару…
Когтистые лапы впились в спину пилигрима и отбросили его на другую сторону дороги. Не успел единорог повернуть голову, как по шее скользнул точный, смертельный удар рапиры, филигранно разрезавший трахею и кровеносные сосуды. Выкатив глаза, жеребец попятился назад, захлебываясь собственной темной кровью и, перед тем, как упасть замертво, он поглядел на своего убийцу. Статного, высокого, изящного, словно божественное изваяние грифона. Облаченный в походный плащ с родовым гербом, в прочный стеганый дублет с белой рубахой под ним и узкую, но длинную остроконечную шляпу с огненно-рыжим пером, сразу бросающимся в глаза. Несколькими свистящими взмахами молодой грифон элегантно стряхнул кровь с тонкого, но бритвенно острого клинка, и не менее филигранно погрузил его в ножны на боку. Пусть глаза фехтовальщика и были скрыты за полями головного убора, наследник буквально прочувствовал на своей душе испепеляющий презрением взгляд аристократа, а следом и услышал голос под стать.
— Грязные черви. Проклятые мертвецы. Вы не заслужили лучшего обращения, — пшикнул себе под нос грифон и поспешил на выручку своей умирающей подруге, но этого божественный наследник уже не застал.
Все, что ему осталось — это наблюдать за миром своими стеклянными глазами и ждать, когда божественная сила вернет его обратно в жестокий и кровопролитный мир.
Транспозиционный кинжал.
Богато инкрустированный ритуальный кинжал, наделенный мощной магией душ. Позволяет переместить душу из одного живого существа в другое.
Когда война с тьмой была окончательно проиграна и Эквестрия терпела крах, пытливые изыскания одной из отважных героинь прошлого привели к судьбоносному открытию магии душ, которая изменила мир навсегда. Доселе считавшаяся неприкасаемой, сила душ в короткие сроки стала ценным ресурсом в изготовлении колоссальных големов, на плечи которых легло воздвижение нерушимых стен и крепостей.
В период раскола героиня-художница, прародительница магии душ, покинула столицу вместе со своим верным другом. Вместе с ней забылось и это древнее искусство, и его удивительные порождения, некоторые из которых все еще блуждают по пустошам Эквестрии, исполняя свои туманные цели.
Болезненные крики, всхлипы и стоны. Звон металла и рокот взрывов. Осыпающаяся пыль с потолка и дрожь старых дубовых досок. Это первое, что встретило божественного наследника, нового, только что возродившегося из мертвых.
Смахнув грязь с лица, пони встрепенулся с сел на круп, опасливо оглядевшись. Он был один, в одном из бедных, но крепко скроенных домов. В камине рядом тлели поленья, из которых торчал клонившийся к полу витой меч, который был готов вот-вот упасть. Доспехи и полные сумки все еще были не жеребце, странная магия перерождения окутывала даже их, меч же, все еще измазанный засохшей черной кровью, стоял неподалеку, на длинном обеденном столе. За стенами дома не стихали звуки битвы, большой и жестокой. Мародеры и убийцы покинули свои норы и начали новый этап своей нескончаемой войны за великую душу, но это не сильно угнетало единорога, ведь теперь усталость и раны не омрачали его состояние. И пока силы были свежи, он собирался действовать.
Крепко встав на ноги, наследник подошел к столу и легким движением отправил свое оружие за спину. Помимо него на столе пони ожидала пожелтевшая карта города, испещренная пометками и исправлениями, а также мутный круглый медальон с каким-то неразборчивым рисунком, прощальные подарки Касеуса. Большинство меток на карте были старыми и выцветшими, но внимание привлекали совсем свежие чернильные рисунки, обводившие одно из больших зданий среднего кольца — храм сестер, к которому подводила длинная и широкая площадь. Прямо за храмом находился подъем к внутреннему кольцу города, который полнился кузнями и заводами, а оттуда было совсем недалеко и до самой центральной крепости. Жеребец быстро догадался, что свою дорогу пилигрим держал именно к храму, ибо вряд ли что-то еще могло интересовать приверженца церкви, пусть и недействительного. Там он и надеялся застать своего спутника.
Собравшись с мыслями, пони осторожно изучил окрестности через грязные треснувшие окна, после чего опасливо выскользнул на улицу. Звуки сражений эхом отражались от вековых каменных стен, казалось, что куда не ступи, повсюду можно застать врага, но идти было нужно, и как можно быстрее. А потом божественный наследник, недолго думая, перешел на быструю рысцу, петляя между домов, по проулкам и каналам, то и дело укрываясь в тенях и сверяясь с картой. Шаг за шагом он приближался к площади, до которой было не так уж и далеко, но прятаться там было уже негде. И это предвещало самую сложную часть пути.
Щелкая копытами по мостовой, единорог тяжело вздохнул. Небо заволокло черным дымом от горящих тут и там домов, повозок и тел, улица была залита кровью, под ногами хрустели старые кости и проминались свежеотрубленные конечности. Все павшие воины этой сечи были одеты в причудливые одежды и доспехи из далеких стран, кто-то был обмотан бежевым полотном, пропитанным кровью, некоторые тела украшала тяжелая медная броня с орнаментами и грозными лицами, других же скрывали длинные мантии, обшитые непонятными рунами и узорами. Кто-то был облачен в облегающую броню из грубой и толстой кожи, а кто-то облачен в плотные меха, кто-то стискивал копытами тяжелые и грубые секиры и мечи, у кого-то же виднелись сложные в обращении, но изящные орудия убийства. Жеребца все сильнее обуревало желание снять с кого-нибудь его доспех и заменить свои потрепанные дырявые латы, либо же присмотреть себе оружие получше, но раздававшиеся невдалеке крики и лязг, скрытые дымом и пламенем, не давали расслабиться ни на секунду. Лавируя между ковром из мертвых тел и разрушенных строений, пони продвигался к храму, который заслонял собой солнечный свет, а потому был виден даже в таких условиях.
И вот пони в очередной раз столкнулся с препятствием — большой печной трубой, что загородила собой всю дорогу. Согнув колени, единорог поднапрягся и прыгнул вперед, уцепившись копытами за край препятствия, после чего принялся понемногу подтягивать себя наверх. Но не успел он перетащить и половины тела, как вдруг на него навалилось пышущее жаром тело, отбросившее жеребца назад. Недолго думая, божественный наследник с размаху ударил вторженца в челюсть, скинув его с себя и вскочил на ноги, обнажив меч. Впрочем, лежащий перед ним труп осла с переломанными конечностями уже не был опасен. Старая металлическая кираса была вмята прямо вглубь тела невероятно мощными ударами, а в широко раскрытых глазах тела читался ужас от осознания происходящего, так что единорог нервно сглотнул и медленно вернул клеймор обратно в ножны. Но и тут времени на передышку пони никто не дал. Внезапно из-за трубы показалась длинная и гибкая серая конечость, обвившая тяжелую печную трубу и без труда откинула ее в сторону. С другой стороны над жеребцом возвышался широкотелый гигант, в золоченом сложном доспехе, из-под которого торчал лишь длинный нос. Оглядев тонкими щелками в шлеме сначала поверженного осла, а затем и стоявшего рядом наследника, великан с неожиданной для подобного существа быстротой достал со спины хоботом огромную, со среднего пони размером, булаву, которая была ему как раз, и без раздумий начал атаковать.
Оглушительный удар булавы раскрошил мостовую в гальку. Божественный наследник вовремя успел отскочить, однако у него и не проскакивало мысли браться за оружие. Великан выглядел, как неприступная крепость и пони даже не мог понять, как сражаться с подобным врагом. До этого он убивал огромных чудовищ, но это были безмозглые твари, лишенные сколь нибудь надежной защиты. Это же явно был рыцарь, пребывающий в своем уме, знающий, как атаковать и защищаться. От раздумий жеребца вывел очередной взмах орудия, просвистевший над головой пони. Единорогу пришлось тотчас упасть на живот, дабы не попасть под сокрушительный удар и великан воспользовался этим, подняв свою толстую, словно несущая колонна, ногу. От топота пони успел укатится в сторону, под живот гиганта, после чего пошел в наступление, будучи в мертвой зоне врага. Выхватив меч, единорог ударил в ногу, что есть силы, но клинок лишь со звоном отскочил от толстой брони, едва не уронив своего носителя на землю. Атаковать гиганта в лоб было действительно бесполезно. Великан же, поняв, где прячется противник, с размаху бросил свое оружие на землю и устремил хобот себе под живот. Такой прыти божественный наследник не ждал, но успел перекатиться в сторону головы и, встав на ноги, вонзил меч посередине гибкого носа, заставив гиганта болезненно взвыть. Однако, триумф длился недолго. Конец хобота все же схватился за заднюю нога единорога и одним резким рывком взметнул тело жеребца в воздух, после чего приложил его об землю. К счастью, удар пришелся об кучку тел, верхнее из которых разнесло на куски от столь мощного удара, но это смягчило падение. Но великан не останавливался, а продолжал елозить врагом по земле и бить его, словно тряпичную игрушку. Половина содержимого седельных сумок наследника вывалилось на землю, тупая боль пронизывала тело с каждой новой встречей с землей, как вдруг пони повезло свалиться прямо возле небольшого крепко связанного мешочка. Пони не задумываясь схватил его и, при следующем приземлении, развязал его, после чего мешок отправился в две дыры на конце хобота. Внутри жеребец хранил мелко перетертые листья одного из диких сорняков, которых в обилии росло на каждом углу Эквестрии. Они обладали резким отталкивающим запахом, а их сок вызывал сильное слезотечение. Так оно и вышло. Стоило гиганту вдохнуть эту отраву, как он тут же закашлялся и потерял всякую концентрацию. Этого хватило жеребцу, чтобы освободиться от хватки, вынуть свой меч и с разбегу вонзить его где-то в основание хобота. Но даже этого оказалось недостаточно, череп монстра был слишком толст для силенок одного пони, поэтому гигант с легкостью отмахнулся от врага, оттолкнув его на несколько метров в сторону, но не продолжил свою атаку. Вместо этого он обернулся и посмотрел куда-то в ту сторону площади, где гремели самые жуткие сражения.
— Tawaqaf ean 'iidaeat alwaqt fi al'ashya' alsaghirati! Saeadani fi qatl hadha alwahash! — звуки битвы буквально разрезало требовательное шипение, которое жеребец не слышал, пока сражался сам и гигант его не ослушивался.
Подняв с земли свое оружие, он медленным шагом направился в сторону голоса. Гневные порывы призывали единорога сорваться с места и ударить врага в спину, но страх и здравый смысл перевешивали это чувство, а потому он остался лежать на земле, словно притворяясь мертвым, и наблюдал за всем происходящим.
Гигант медленно, будто бы осторожно ступал вперед, размахивая своим грозным оружием перед собой. Более того, он даже снял со спины не менее гигантский башенный щит, который для простого пони больше напоминал замковую дверь, но великан без труда надел его на левую ногу и продолжил движение. Звуки отдаленного кровопролития и топота война прервала внезапно разлетевшаяся вдребезги стена здания, из-за которой выбежал второй закованный в латы великан, который безуспешно пытался скинуть со спины некую гуманоидную фигуру. Пробежав площадь поперек, великан влетел головой в другой дом. В отличие от своего товарища, у этого воина имелось еще и два искривленных рога или клыка, которые действовали, как надежный таран, а потому такие удары не сильно ранили гиганта. Впрочем, они же его и подставили. В попытках отклонить голову, один из клыков гиганта застрял, вонзившись в окно дома, и от попыток вырваться гигант на пару мгновений потерял равновесие. Этим и воспользовался его соперник, спрыгнув со спины на второй клык и, тем самым, с грохотом завалил врага на бок. Повалив великана, незнакомец выхватил из-за плаща длинный и толстый меч с тупым, резко обрубающимся концом, используя его, как шест, ловким сальто перепрыгнул тушу и сокрушительным ударом перерезал гиганту горло, найдя слабое место в доспехах.
Тем временем на выручку подоспел второй великан, который с разбегу принялся замахиваться булавой, но гуманоида это не смутило. Вместо того, чтобы бежать или уклонятся, он спокойно выждал момента и, когда хобот с орудием начал опускаться, одним ударом мечом плашмя отклонил атаку, после чего, не медля ни секунды, взмахом сверху вниз отрубил упругий нос, будто старую бечевку. Еще пуще взвыв от боли и унижения, гигант принялся замахиваться своим щитом, но и этот удар не возымел эффекта. Юркий воин одним рывком обошел врага сзади, между ног, и все тем же салть забрался ему на спину, намереваясь сделать последний удар. Но и великан не собирался сдаваться так просто, он резко поднялся на задние ноги и всем своим весом упал на спину. Такого отчаянного шага воин не ждал, но успел соскочить на землю, но нога по колено все же оказалась под тушей гиганта. Даже столь огромным мечом пробить доспехи монстра было практически невозможно, ровно как и быстро высвободить зажатую несколькими тоннами ногу. Великан тоже был в плачевном положении и ему ничего не оставалось, кроме как попытаться перекатиться на бок и раздавить врага окончательно. И так бы и получилось, если бы на помощь не подоспел божественный наследник, который усвоил урок и с разбегу вонзил свой двуручный меч в горло великана, защищенное лишь не самой прочной кольчугой. Яростно захрипев, великан начал дрыгать ногами в жалких попытках оттолкнуть источник угрозы, но для него уже все было кончено. Залившись кровью изо рта, рев сменился на тихое бульканье и монстр окончательно испустил дух.
— Эх. Чтоб тебя… проклятая туша… — хриплым и грубым, почти что старческим голосом проворчал воин себе под нос в попытках вытащить ногу.
Божественный наследник не забыл про него и, высвободив свой клинок из плоти врага, стал осторожно подбираться к потенциальной угрозе, наставив на нее острие меча. Подойдя поближе, пони, наконец, рассмотрел того, кто стал его невольным спасителем. Это был антропоморфный темно серый волк, закованный в черный вороненный доспех, не лишенный изящной гравировки, которая сильно истерлась за годы использования брони. Сверху доспехи прикрывала накидка цвета ночного неба, обмотанная одним из концов вокруг шеи, на которой также виднелась золотая вышивка в виде некого символа или герба. Морда волка была испещрена шрамами, ссадинами и плешью, а вокруг носа выступала седина, говорившая о почтенном возрасте воина. Также о старости говорило и то, что он так и не заметил подкрадывающегося сбоку жеребца, а продолжал злостно пихать и толкать труп великана, который никак не желал сдвигаться с места.
Когда единорога с воином разделяло расстояние вытянутого меча, в голове пони появилось зерно сомнений. Стоило ли ему убить воина прямо сейчас, или попытаться поговорить с ним. Возможно, он был не настолько обезумевшим, как все остальные мародеры, хоть его действия и не давали оснований так думать. Но раздумия были резко прерваны лапой, схватившейся за конец лезвия меча. Хватка была настолько сильной и уверенной, что единорог выпустил рукоять меча из левитации и получил этой же рукоятью прямо промеж глаз, свалившись на круп.
— У тебя есть большой и длинный меч, но ты даже драться им не умеешь, — монотонно пробубнил волк и с размаху вонизл клеймор между землей и тушей великана, воспользовавшись мечом, как рычагом, — Тебе стоило найти оружие своего размера, маленький пони.
Клинок чудом выдержал такое испытание и волк успешно встал на ноги, попутно подобрав свой собственный меч, который был минимум в два раза больше клеймора наследника. Такие действия и слова не обрадовали единорога и он решил сработать на неожиданности. Противник был рассеянным и не собранным, а потому пони вскочил на ноги и попытался сбить волка с ног, но тот лишь сделал шаг в сторону и поставил жеребцу подножку его же оружием. Божественный наследник опять свалился наземь.
— Забавный ты пони. Сюда не приходят дохляки, кишка тонка. Здесь обитают лишь самые мрачные убийцы, что собаку съели на кровопролитии. Так каким ветром тебя, неумеху, сюда занесло? — удерживая в лапах два меча, волк резко вонзил свой клинок в землю, не слишком глубоко, но тот держался без посторонней помощи, — Если хочешь жить, лежи и не вставай. Позже поговорим.
— Yamut 'ayuha alshaytan alqadhir! — уши пронзил голос, призывавший великана и его обладатель тенью слетел с ближайшей крыши.
Тонкой тело, обвитое шелками, бесшумно опускалось на волка, а на свету сияли кинжалы, скрытые в полах восточных одежд. Казалось, еще секунда и беспечный волк потеряет голову, но он сжал рукоять своего клинка обеими лапами и выдернул его из земли под определенным углом. Мелкая каменная крошка и грязь полетели прямо в лицо убийцы, отчего он потерял контроль и в тот же момент его тонкое туловище оказалось в зубах высокого волка, что прыгнул навстречу угрозе. Приземлившись, воин брезгливо выплюнул ассасина и клеймор вонзился в его лицо, не дав убийце даже вскричать от боли. Все было настолько быстро, что жеребец даже не успел помыслить о том, чтобы попытаться сбежать или напасть. Он лишь завороженно следил за грацией волка и его хитрыми маневрами. Он все знал наперед и такого врага уж точно нельзя было обхитрить бомбами и ловушками.
— Так вот… — приблизившись к единорогу, волк приставил конец клейморе ему к горлу, попутно смеряя цель безмятежным, но строгим взглядом, — Кто ты такой?
Нервно сглотнув, жеребец замер на месте. Буквы все еще не складывались в слова, но и молчать было не вариантом. Воин прищурился, он явно терял терпение, а потому пони не придумал ничего лучше, кроме как ткнуть копытом в возвышающуюся за спиной волка церковь, которая так и манила его.
— Тебе нужен храм? Ты омерзителен, ни капли чести. К тому же, там тебе больше нечего грабить, — волк бросил клеймор перед ногами жеребца, после чего обернулся и пошел дальше, — Убирайся отсюда, пока не встретил кого-то менее дружелюбного, чем я.
Дороги двоих искателей должны были бы разойтись, но, когда волк повернулся, наследник присмотрелся к узорам на плаще и в памяти всплыло воспоминание о точно таком же рисунке. Пошарив в сумках, пони извлек медальон, что Касеус оставил ему вместе с картой и, осторожно приблизившись к воину, протянул его к нему. Тот резко повернулся, ожидая новой атаки, но, когда его взгляд уперся в медальон, то напряженные черты лица разгладились и волк принял подношение в свои лапы.
— Метка пилигримов церкви. Где ты его взял? — ответа на этот вопрос воин не дождался, ибо и сам быстро все понял, — Ты не похож на пилигрима. Ты знал кого-то из них?
В ответ волк получил активное кивание и еще один тычок в сторону храма.
— Раз так, то ты не убийца, и не мародер. Идем, поговорим с твоим пилигримом, пока сюда не сползлось другое отребье, — воин бросил медальон обратно жеребцу и ускорил шаг, — Учти, если ты меня обманул и в церкви никого не будет, я тебя убью.
От этих слов по телу единорога пронеслась волна холода. В речи волка не было ни капли гнева или злости, каждое его слово было полностью обдуманным и грамотно подобранным, и это пугало куда больше. Как бы жеребцу не хотелось расстаться с таким попутчиком, выбора у него больше не было и он поплелся следом за несгибаемым воителем. Тень церкви упала на жеребца. До конечной цели оставалось идти все меньше и меньше.
Миниатюрный телескоп.
Медная складная трубка со сложной конструкцией из линз. Позволяет смотреть вдаль.
В послевоенные времена стагнации и упадка астрономия стала считаться причудой аристократических персон. Аристократия также на жаловала эту науку, считая, что королевским персонам негоже тратить время, впустую глядя на ночной небосвод. Принцессу Ярнамелию, младшую из божественных наследников, мало волновали оба этих мнения и она завороженно продолжала изучать бескрайнее звездное небо.
Даже миниатюрные телескопы воспринимались народом в штыки, и лишь непредвзятые путешественники и исследователи смогли в полной мере оценить удобство и полезность этого инструмента.
Добравшись до ворот церкви, единорог встал перед ними, словно вкопанный. Несмотря на свои мирные цели, храм был укреплен не хуже, чем маленькая крепость, окна были маленькими и располагались под самым потолком, монолитные стены были испещрены вмятинами, сколами и угрозами, но выдержали все натиски парада войны, чего нельзя было сказать о толстых, укрепленных железом дверях. Несмотря на все меры предосторожности, в воротах зияла дыра, проделанная взрывом или огромным тараном, отчего в памяти пони всплыла неприятная встреча с бронированными великанами. За дверями виднелись длинные скамьи, высокие стопки книг, подсвечники, украшения и пьедесталы, все это было свалено в прорванную баррикаду, а дополняли картину распластавшиеся в проходе обугленные тела. Если раньше внутри храма и были священники и адепты, то сейчас это место буквально сквозило упадком и смертью. Касеуса также нигде не было видно и в голову наследника закрадывались злые мысли, волк же по прежнему оставался невозмутимым и сдержанным. Один лишь нос проявлял активность, обнюхивая содержимое темного коридора.
— Хм. Там кто-то есть. Идем, — коротко заключил воин и, положив левую лапу на рукоять меча, уверенным шагом двинулся во тьму.
Некоторая часть напряжения спала с плеч жеребца и он надеялся, что пилигрим сможет договориться с суровым волком, чтобы разойтись миром. Последний раз окинув взглядом окровавленную и пылающую площадь, пони рысцой стал догонять невольного спутника.
В высоких помещениях храма веяло холодом и некой тоской. Сражения тут, казалось, давно отгремели, отсюда вынесли все, что имело хоть какую-то ценность, вплоть до одежды с тел. Обойдя преграду, пара вскоре добралась до главного зала — широкого прямоугольного помещения, где молились, принимали причастия и зачитывали священные писания. Но от былого величия осталась лишь пыль. Белые рясы клириков пропитались их же кровью и грязью, порубленные обезображенные тела заполняли все помещение. А тем самым живым пони, которого учуял волк, был вовсе не смелый пилигрим, а неприятного вида тощий безгривый жеребец бледного телесно-розового цвета. Его тело до самой шеи закрывала плотная кожаная одежда со множеством карманов, на боках виднелись плотно набитые сумки, а по шее до самого виска шла еще более розовая плешь с волдырями от некой кожной болезни. Незнакомец что-то раздраженно нашептывал себе под нос, копошась у одного из тел, вертел телу голову, проверяя зубы и глаза, прощупывал ткань и, то и дело, недовольно цыкал, не найдя того, чего искал. Очевидно, это был один из мародеров, который не гнушался никаких способов заработка и такая натура не вызывала уважения ни у единорога, ни у воина-волка.
— Эй, ты, червяк! — прикрикнул старый вояка, сделав шаг навстречу грабителю, — Убери свои лапы от священников церкви!
Мародера вмиг пробила дрожь. Он с испуганным вздохом отскочил от голоса и подхватил с пола свое невпечатляющее копье, которое видало лучшие времена. Острие пики дрожало в копыте жеребца, очевидно, он был не готов к такой встрече.
— Я… я ничего плохого не сделал, хе-хе-хе! — протараторил воришка, бегая глазами по всему храму, — Я всего лишь пытаюсь выжить, как и все! Я не ел уже… три… пять дней! Я просто хочу… найти чего-нибудь…
— Свежая… — задумчиво прошептал волк, наступив на лужу крови, оставленную телом, — Ей от силы одни сутки. Это ты их убил?
— Что? Нет, богинями клянусь! Я ни капли крови не пролил за всю свою жизнь! Я помощи искал, клянусь, пришел к клирикам за помощью, а они уже… были… такие… — все также неразборчиво продолжал мародер, с каждой секундой дрожа все сильнее и сильнее, — Ладно, мне проблемы ни к чему! Идите своей дорогой, друзья, а я своей пойду. Незачем нам проливать кровь в святом месте, верно? Ха-ха-ха!
— Ты лживая дрянь, — в упор сказал волк, ничуть не стесняя себя в выражениях, — Ты что-то знаешь…
— Я ничего не знаю! Я ни… чего… ничего не видел! И не ел уже неделю! Правда! Просто дайте мне уйти! — чуть ли не верещал грабитель.
— Что за… как это… — внезапно в храм ворвался Касеус, грязный, растрепанный и уставший, так теперь еще и ошарашенный увиденным, — Как… что произошло?
— О, добрый господин, спасите меня! Эти проклятые мародеры хотят ограбить меня! Они… напали на этих священников, порубили их в капусту, а теперь хотят заткнуть глотку и мне! Помогите мне, прошу! — тон мародера стал резко уверенным, как только он нашел лазейку.
Пилигрим же окинул обоих пришедших беглым взглядом, после чего, без единого слова, рванул к воришке, которого с разбега повалил на пол, без труда обойдя его копье.
— Что ты натворил! Что ты наделал, ублюдок! — гневно закричал Касеус, немало удивив единорога, — Ты все разрушил! Все уничтожил! Я теперь никогда не найду ее, и все из-за тебя, паскуда!
— Я не виновен, господин! Это все не я! Это не я! — принялся оправдываться мародер, зажмурив глаза, — Рыцарь! Хохочущий рыцарь! Это он виноват!
— Что? Рыцарь? — волшебник ослабил натиск и приподнял жеребца за шиворот к себе, — Что ты видел?
— Мало что, честно! Я прятался тут, старался не высовываться. Священники отбили атаку, залечивали раны, как вдруг он ворвался, словно смерчь, принялся резать их и смеялся, смеялся, смеялся! Ужасный голос, то ли женский, то ли мужской, не разобрать! Он был ужасен, просто монстр! Честное слово!
— Опоздал. Я опоздал… — Касеус бессильно отпустил допрашиваемого и тот осторожно отполз подальше от земного пони, — Прости, милая. Я опять облажался…
— Значит, этот проходимец не соврал, — бесцеремонно ворвался волк, приблизившись к жеребцу, — Пилигрим, собственной персоной.
— Проклятье, да кто ты вообще… — Касеус вспылил и резко повернулся к говорившему, но резко остановился, встретившись с волчьим взглядом, — Ах. Господин инквизитор! Глазам не верю! Мне казалось, вы все погибли в битве при кристальном королевстве!
— Почти все… — с сожалением согласился воин, впервые выказав какие-либо чувства, — Сейчас уже неважно. Вы тоже знали о жрецах? Что вы хотели у них спросить?
— Я пришел узнать о моей… — Касеус замялся, но, глубоко вздохнув, все же произнес, — О моей жене. Я ищу ее столько месяцев, а не приблизился ни на шаг. Проклятье!
— Не одни вы пришли сюда в поисках кого-то, — инквизитор покачал головой, — А теперь все кончено…
— Да. Кончено… — расстроенно согласился жеребец, но вдруг оживился и снова схватился на воришку, который собирался было уже слинять под шумок, — Ты… как тебя зовут то вообще?
— Эм… я Патчес, господин! Неразделимый Патчес, так меня называют! — глупо улыбнувшись, ответил мародер.
— Хорошо, Патчес. Ты видел, куда ушел этот рыцарь?
— Ну… я… может что-то и было… я люблю следить за пони, чтоб в спину не ударили, хе-хе. Но память у меня совсем дырявая, вот, хе-хе. Вот если бы вы…
Перед горлом вора тут же возник кинжал, который снял самоуверенную ухмылку с его лица.
— Не торгуйся со мной, сволочь! Ты отведешь меня по его следу, понял? И тогда пойдешь своей дорогой, в целости и сохранности, — поставил ультиматум Касеус, и Патчес принял его без раздумий.
— Так и быть! Что угодно для членов церкви! Безмерное вам уважение, господа, хе-хе-хе…
— Эх. Прости, что мы так резко расстаемся с тобой вновь, божественный наследник, — волшебник повернулся к единорогу, который все это время оставался в стороне и внимательно слушал, — Оставь карту и медальон себе, в качестве извинений. Надеюсь, мы с тобой еще свидимся. При лучших обстоятельствах. А пока… не поминай лихом.
На этом слове Касеус, пропустив мародера впереди себя, пошел следом за ним к выходу. Трусливые и лживые бандиты зачастую находили в подобных местах свои лазейки и способы обходить ненужные сражения, поэтому жеребец в такой компании был в относительной безопасности, да и сам по себе этот пони мог за себя постоять. Божественный наследник вновь оказался один на один с инквизитором. Все присутствовавшие в этом зале узнали для себя что-то новое, в том числе и волк, но на его морде не дрогнул ни единый мускул, а потому нельзя было и помыслить, о чем он сейчас думает, но на всякий случай единорог держал безопасное расстояние.
Наконец, сложив мысли в голове, воин обернулся к попутчику и тихо произнес.
— Значит, божественный наследник, да? Охотник за великими душами, хех. Теперь понятно, какие ветра принесли тебя сюда. Твой путь лежит к крепости Угасшего светила, к бывшему принцу короны. Ты ведь понимаешь, что тебе там не выжить?
Жеребец виновато опустил голову, думая над услышанным и уже хотел было утвердительно кивнуть, как вдруг волк продолжил.
— Твое счастье, что наши пути пересеклись. Жрецы этого храма были единственными пони за пределами крепости, что общались с принцем. Так что теперь мне придется придти к нему и поговорить лично. После этого можешь делать, что хочешь, — воин прошел мимо наследника, направившись следом за Касеусом к выходу, — Или можешь идти своей дорогой. Мне все-равно. Решай сам.
От столь щедрого и выгодного предложения отказываться было попросту глупо. Как бы жеребец не был уверен в чистоте своей миссии и как бы не была высока его решимость, силы были явно не равны, а потому столь мощная подмога в виде воина-инквизитора была очень кстати. В очередной раз подбежав к волку, божественный наследник вышел вместе с ним из омертвевшего храма. Тучи вновь сгущались над средним кольцом города. Намечалась гроза. Нужно было торопиться.
Утяжеленный инквизиторский меч.
Огромный двуручный меч с тупым концом и толстым клинком. Слишком тяжелый, чтобы его использовали пони.
Инквизиторы были авангардом Церкви в войне против тьмы. В их члены набирали любое верное короне существо, будь то пони или кто-либо еще, после чего подвергали жесткой муштре и тренировкам, среди которых был особый стиль сражения двуручным мечом, лично выведенный гранд-инквизитором.
Утяжеленные мечи доставались существам, многократно превосходившие силой и ростом простых пони. Несмотря на отсутствие колющего острия, это оружие всегда было устрашающей угрозой для любого противника благодаря своему размеру и весу.
Особый навык: прыжок инквизитора.
Уперев конец клинка в землю, воин отталкивается от земли и делает сальто, по завершению которого наносит сокрушительный вертикальный удар мечом. Этот прием можно повторить до трех раз подряд.
Глава 1, Часть 5. Последний рубеж.
Свинцовое небо разрывает белесая молния. От раскатов грома закладывает в ушах. Дабы не оглохнуть от ужасающего шума, рыцари стягивают с голов шлемы, один за другим. Лучше уж мокнуть под ледяным дождем. Закованные в латы копыта утопают в грязи, слякоть набивается под кольчужную подкладку, то и дело из толпы слышатся кашель, стоны, чихание и чавканье размякшей земли. Впереди процессии вышагивает она, до недавнего времени генерал армии Кантерлота, сейчас же — предательница, изгой, покинувшая отчий край с последними верными себе пони. Никто не смеет с ней пререкаться, никто и не хочет. Брошенные своей богиней воины хотят лишь достичь своего последнего пристанища и донести туда своего принца, что повязан льняными тканями на спине кобылы, тощий, немощный, никуда не годный.
— Я не заслужил такого. Тебе следовало оставить меня там. Я не желаю быть вам обузой…
— Хватит нести этот вздор! Вы последний истинный наследник престола, но никто не позволит вам воссесть на него. Ни наш великий понтифекс, ни уж тем более божественные наследники.
— Я знаю. Прекрасно знаю. Но почему… почему ты просто не дашь мне спокойно…
— Это не будет спокойной смертью. Нынче это привилегия, а не право. Я знаю, что нужно делать. Знаю, как нам быть. Я знаю, вам тяжело, очень тяжело, но вы обязаны терпеть. Прошу. Хотя бы ради меня…
— Хах… Такое ничтожество, как я, не заслужил столь верного стража, как ты…
— Даже если и так, другие заслуживают моей верности еще меньше…
Подтянув перевзять с жеребцом, кобыла оглянулась назад. Рыцари в серебристых доспехах вышагивали строем и уходили за самый горизонт. Не меньше двух сотен опытных солдат покинули священную столицу вслед за своей героиней, и ни один из них не сбился с тернистого пути, несмотря на все тяготы. Впереди же простирались величавые горы, неприступная природная крепость, прятавшая за своими кряжами и скалами последний приют отщепенцев.
Брызжа слюной, запутывающейся в густой бороде облаченный в меха воин, с воинственным криком бросился вперед. На правом копыте был зафиксирован тяжелый боевой топор, левое же защищал круглый деревянный щит с металлической выпуклостью посередине. Для божественного наследника это был третий противник подряд, глаза уже застила вражеская кровь, но в нем лишь только разгоралась страсть битвы. Окружающие звуки скрылись за ширмой восприятия, все будто двигалось медленнее, чем должно, единорог изучал врага, подбирал тактику, учился каждую секунду боя и каждая новая победа делала его сильнее. Дождавшись размаха топора, пони отскочил в сторону и железный обух топора отскочил от каменистой мостовой. Дикарь был не самым опытным солдатом, но с лихвой компенсировал это дикой силой, скоростью и неостановимостью. Из обнаженных участков тела торчало несколько метательных ножей, а в спине виднелось полдесятка стрел, но раны ничуть не замедляли воителя, а лишь прибавляли ему первобытной ярости. Оглядевшись вокруг, наследник понял, что нужно срочно менять дислокацию и, развернувшись, рванул подальше от противника.
Рассверипев, дикарь ринулся следом, снося на пути все препятствия своим на удивление прочным щитом. Дистанция быстро сокращалась, да и силы для побега были на исходе, потому жеребец перешел в контрнаступление. Пробегая мимо очередного неудачливого мертвеца, пони подцепил концом меча его догорающий плащ, который без труда сорвал с плеч и, резко развернувшись, ткнул объятой огнем тряпкой в лицо недруга, который едва не упал от неожиданности, но инстинктивно оттолкнул жеребца от себя. Вскочив на ноги, наследник сдал назад, пока не уперся в препятствие — крытое рабочее место кузнеца с проржавевшей наковальней, сломанными инструментами, бочками с зацветшей водой и телегой в углу, груженной несколькими толстыми мешками. Именно на нее и наткнулся задом жеребец, держа перед собой верный клеймор.
Воитель быстро оклемался от ожога, да и тычок лезвием в лицо на задел ничего важного, потому тот снова кинулся в атаку. Своей тактике он не изменял. Единорог тоже. Вот только теперь, когда божественный наследник отскочил в сторону, топор разрубил плотно набитые мешки и в морду воина ударило целое облако тяжелой черной пыли, заставившей его поперхнуться и закашляться. Единорог же, размахнувшись мечом, бросил нанизанную горящую ткань прямо в облако и что есть сил отпрыгнул в сторону, ибо через пару секунд каморку разнесло оглушительным взрывом, превративший дикаря в пылающий кусок мяса. Жеребца тоже отбросило взрывной волной, но убранный за спину щит смягчил удар, хоть и не сделал его менее болезненным. Еще один враг был повержен, но расслабляться было некогда.
Позволив себе глоток живительного сока из фляги, Божественный наследник устремился обратно, на главную улицу, где все и начиналось. Где-то в переулках свистели бирюзовые всполохи магии, обжигающие кожу до черна, то и дело кто-то выругивался и с ревом бросался в бойню. Казалось, каждый убийца и мародер в городе вылез из своего укрытия и бездумно бросился в бой, сметая каждого стоящего на пути. Единорог не делал исключений.
Перепрыгнув через дергающееся в конвульсиях тело, отравленное различными ядами, рыцарь на бегу схватился за рукоять меча за спиной. На пути во вспышке магии появился волшебник в самодельном балахоне, болезненно хватаясь за бок. Он лишь успел повернуть голову к звуку копыт, как эта же голова свалилась наземь с застывшим изумленным лицом, жеребец же двинулся дальше. Неприступные врата крепости возвышались за последним оставшимся кварталом и даже высокие печные трубы не могли их уже заслонить, идти оставалось совсем недолго, но жестокая мясорубка не собиралась заканчиваться. Отразив усталый и неумелый выпад копья очередного неудавшегося солдата, наследник толкнул его плечом и, свалив его наземь, одним резким ударом раскроил бедолаге череп, попутно пытаясь изучить поле боя в поисках своего внушительного соратника. Искать долго не пришлось.
Орудуя огромным мечом, словно пушинкой, волк-инквизитор буквально кружился в танце, вгоняя в ужас каждого повстречавшегося с ним пони. Те, что были поумнее, старались отстранится от грациозно скачущего противника и его грозного оружия, остальные же распластались по всей мостовой, порубленные пополам. Сейчас воин сражался с непомерно большим и громоздким рыцарем, вооруженным длинным турнирным копьем. Доспехи воителя были непомерно стары, покрыты многовековой копотью, мхом и ржавчиной, а о их былой красоте напоминали лишь искусные изгибы и стильный остроносый шлем. Несмотря на всю тяжесть доспехов и не слишком эффективного, но тяжелого оружия, рыцарь двигался на удивление прытко, но весьма предсказуемо.
Отскакивая в стороны от молниеносных тычков копья, инквизитор подбирал наиболее удачный момент для контратаки, не забывая следить за тылом. Тяжелый воин все наседал, оттесняя волка назад и вот, когда рыцарь навалился всей своей мощью на очередной рывок, инквизитор ловко оттолкнулся от стены позади себя и взмыл вверх. Копье врага же вонзилось глубоко в каменную кладку и даже пошатнуло дышащий на ладан дом, как вдруг волк навалился острием меча на середину копья, согнув хрупкий металл так, что драться им было вряд ли возможно, а затем ловким кувырком перепрыгнул рыцаря, обрушив ему на спину мощный удар, от которого доспехи буквально развалились на части, испустив осевшую внутри пыль.
— Камень! — пробурчал волк, присев на одно колено и внимательно изучая груду металла, — Нужно найти внутри него камень!
Подоспевший на выручку наследник поглядел сначала на своего компаньона, словно ожидая от него дальнейших объяснений, но, не получив больше ни единого слова, принялся исполнять его указание. Жеребец настороженно принялся ворочать непомерную для пони броню телекинезом, попутно раздумывая, какой магией пользовался обладатель доспехов, чтобы бесследно исчезнуть из них или управлять на расстоянии, но много времени на раздумья ему никто не дал. Латная перчатка перекатилась в сторону и из нее с тихим звоном выпал белоснежный, похожий на мел, камень, который тихо вибрировал и трясся на земле.
Божественный наследник повернул было голову, чтобы доложить о находке, как вдруг инквизитор, словно гончий пес, сорвался с места, на лету размахиваясь своим огромным мечом. И вот, когда клинок уже устремлялся к своей цели, магический камень стремглав умчался в рукав доспехов, скрывшись за толстым металлом нагрудника и меч с грохотом рассек мостовую.
— Нет! — только и успел рявкнуть воин, как вдруг остроносый шлем притянулся к торсу вместе с одним из передних копыт, забрало широко раскрылось и существо толкнуло себя что было сил к врагу, вцепившись в лапу мертвой хваткой.
Забрало шлема не было заострено, однако прошедшие века испещрили его края разъедающей ржавчиной и вмятинами. Вкупе с огромной силой монстра, шлем без труда вгрызся в плоть даже сквозь бронированную перчатку и продолжал давить, намереваясь сломать волку кости. Стиснув зубы, инквизитор не впал в панику, а вместо этого схватился за свой походный нож, которым попытался разомкнуть челюсти железного монстра, но даже его сил было маловато. Тем более рыцарь собирал все остальные конечности, которыми принялся валить противника на землю и всячески обездвижить его. Ситуация выглядела весьма безрадостной.
Приготовившись к бою, единорог устремился на выручку своему товарищу. Их разделяло всего несколько метров и жеребец готовился к удару, как вдруг на спину наследника свалилось не очень тяжелое, но объемное тело. Плечи пони пронзила острая боль, от неожиданности он свалился на бок, сбросив и неожиданного наездника. Им оказался тощий пони в темно-коричневой кожаной броне, туго обтянутой ремнями и швами. Голову убийцы скрывал черный капюшон, а на лице красовалась белая изношенная маска с бесчувственным выражением лица. На руках у ассасина были установлены длинные выдвижные когти, окропленные кровью божественного наследника и он собирался пустить их в ход прямо сейчас.
Петляя то влево, то вправо, монстр стал быстро сокращать дистанцию до цели. Ударить по такому юркому противнику двуручным мечом для раненого жеребца было непосильной задачей, поэтому он размахнулся и бросил свое оружие в сторону инквизитора в надежде на то, что оно ему поможет освободится. Сам же пони приготовился к рукопашному бою. Доспехи врага были не слишком крепкими, а его легкий вес указывал на недостаток физической силы, поэтому нужно было полагаться на скорость и реакцию, а не грубую силу. Разбежавшись, убийца приготовился к удару, но в последний момент кувыркнулся в сторону и ловким прыжком зашел в бок единорога, после чего ринулся, выставив вперед свое оружие. Жеребец ожидал подобной подлости, потому готовился к худшему и в ответ перекатился боком в сторону врага, отчего когти прошли выше, а убийца споткнулся о неожиданное препятствие, но быстро сгруппировался и, после кувырка, оказался снова на ногах.
Тем временем волк заменил треснувший нож на более надежный клеймор, длины которого более, чем хватило, чтобы создать крепкий и удобный рычаг. Разомкнув забрало монстра, инквизитор быстро освободил лапу и ей же схватился за шлем, сунув пальцы в отверстия для глаз, после чего всем своим весом приложил махину головой о землю. Испорченные коррозией доспехи поддались и верхняя часть шлема с треском сдвинулась в сторону. Оттолкнув от себя сжимающиеся ноги существа, воин уперся локтем в шею противника, а второй лапой принялся отрывать кусок головы и, после недолгих усилий, верхняя часть шлема отлетела подальше от поля боя. Быстрые постукивания и скребление наполнили внутренности брони, но волк не собирался давать врагу ни шанса. Быстрый, словно кошка, гонящаяся за мышью, он сунул лапу в образованную дыру и тут же вынырнул обратно с мерзопакостным камнем, у которого не было шанса вырваться из волчьей хватки. Кристаллизованная душа треснула и в следующее же мгновение рассыпалась на осколки под давлением инквизитора. Доспехи мертвой кучей осели на земле. Больше им не было суждено встать.
Силы были явно неравны. Раны и усталость давали о себе знать, движения Божественного наследника становились вялыми, предсказуемыми, реакция подовдила его с каждым нанесенным порезом. Требующие ремонта доспехи достойно держали удар и только благодаря ним пони еще стоял на ногах. А вот его противник гарцевал также бодро, как и в начале боя. Ему не были ведомы ни усталость, ни страх. Это не был пони, это вообще не было живым существом, факт был очевиден. Отскакивая то в одну сторону, то в другую, монстр выжидал момента для удара, желал покончить со всем одним точным ударом, как вдруг его планы спутал ворвавшийся в бой инквизитор, который на бегу попытался ударить чудовище снизу вверх. Убийца недооценил скорость внешне громоздкого существа, и его скорости едва хватило, чтобы уклонится от удара. Впрочем, даже так ему пришлось поплатится широким разрезом на боку, через который была видна лишь черная пустота с изредка проскакивающим внутри белесым огоньком.
— Проклятые големы, бездумные оболочки, ведомые душами, — процедил сквозь зубы волк, встав бок о бок с жеребцом, — Чтобы уничтожить их окончательно, нужно разбить камень душ внутри него. Он постоянно перемещается, найти его будет непросто.
Меча под рукой у жеребца все еще не было, однако под копыто все еще имелись седельные сумки, полные полезного и не очень барахла. Инквизитор бросился в бой, отвлекая на себя все внимание врага, а пони принялся рыться в своих пожитках, во время чего в голове единорога созрел неплохой план. Благо, у жеребца было все, чтобы его осуществить.
— Что ты там возишься? — раздраженно бросил волк, мимолетно поглядев на стоящего в отдалении пони, который что-то увлеченно мастерил, — Лучше помоги поймать мне этого вертлявого гада!
Голем действительно стал куда осторожнее. Главной задачей бездумной души внутри оболочки было самосохранение, а потом уже убийство своей цели, так что убийца крайне старательно подходил к своим атакам. Но даже самые коварные и быстрые атаки не достигали инквизитора, ведь он и сам был весьма ловок, а его широкий меч служил ему еще и для защиты. Битва шла на равных до тех пор, пока в нее не вмешался Божественный наследник.
Отскочив от очередного взмаха меча, убийца оказался меж двух огней. Спереди к атаке готовился воин-инквизитор, а сзади наступал единорог. Оценив ситуацию, монстр сделал пару длинных перекатов назад, сокращая дистанцию с пони. Тот бежал на пролом и, казалось, даже не думал уворачиваться, поэтому, сблизившись, голем забыл про осторожность и намерился вонзить когти в грудь жеребца, как вдруг тот широко взмахнул копытом и в лицо существо полетело несколько острых, словно бритва, ножей. Резко остановившись, убийца отбил все летящие снаряды, как вдруг вставший на задние копыта наследник взмахнул второй передней ногой, отправив еще партию ножей к врагу. Такого существо не ожидало и лезвия оставили ряд порезов на копыте голема. Они были абсолютно безвредны даже для обычного пони, не говоря о подобной твари, поэтому монстр продолжил наступать. Но тут уж в оборону ушел единорог и, отскочив подальше от когтей, вновь принялся махать копытами. Закопченные и небольшие, ножи, будто капли дождя, опускались на тело голема, покрывая его ранами разной степени глубины. Существо пыталось отбивать снаряды, но все было тщетно — стоило ему отразить одну партию ножей, как она поворачивалась и возвращалась обратно.
Монстру было невдомек, что жеребец привязал лезвия к копытам едва видимой леской, которая была достаточно прочна, чтоб выдержать случайны удар когтями. Эти атаки не имели особого эффекта, зато божественный наследник мог атаковать на безопасном для себя расстоянии, и почти каждый его натиск был успешным.
— Я понял, — прошептал волк, глядя, как комично его напарник бегает вокруг противника, исполосовывая его броню, — Неплохо придумано, парень.
Инквизитор встал в атакующую позу и пригляделся. Разрезы красовались по всему телу голема, на туловище ногах, шее и голове. Дыр было настолько много, что белый огонек мерцал сквозь них, как свеча в детском ночнике. Просчитав скорость и траекторию камня, волк покрепче сжал рукоять меча и одним молниеносным рывком сблизился к отвлеченному голему, после чего одним ударом снёс противнику голову вместе с хрупки камушком в шее. Маска со звоном разбилась от падения, кожаный доспех обмяк и свалился, будто скинутая кем-то одежка. Звуки битвы резко стихли. Кровавое безумие пиршества войны подошло к антракту.
— Хорошая работа, божественный наследник, — кивнул инквизитор, протянув пони его оружие.
Единорог кивнул в ответ и огляделся вокруг, попутно развязывая узлы на копытах.
— Все кончилось, — прошептал бывалый воин, убирая меч за спину, — Очередное затишье перед новой бурей.
Обернувшись, волк поглядел на возвышающуюся над ними крепость, что казалась совершенно неприступной и это было недалеко от истины.
— День был тяжелым, — справедливо заметил инквизитор и достал из кармана причудливое для пони круглое устройство со стрелками, поделенное на желтую и синюю половины, — Найдем место для привала и отдохнем. Каждое утро ворота замка открываются, выпуская новую пачку странствующих рыцарей и пуская старых. Если повезет, мы сможем договорится и войти без боя.
Такой план вполне устраивал единорога. Все тело ныло от боли и усталости, а целебная фляга нуждалась в пополнении после всех пережитых боев, да и желудок начинал недовольно бурчать. Привал паре странников сейчас определенно не помешал бы. С этой мыслью они медленно направились к стенам крепости, до которых оставались считанные минуты ходьбы. Цель была близка, как никогда.
Твиттермитовая мазь.
Голубая смазка, сделанная из электрических желез твиттермитов. Временно наделяет оружие силой молнии.
Чем дольше длилась последняя война старой Эквестрии, тем больше солдаты нуждались в дешевом и эффективном оснащении. Слабо вооруженные лазутчики и партизаны научились изготавливать различные смазки и яды из диких насекомых и трав, среди которых была и твиттермитовая мазь, ощутимо усиливавшая даже самые слабые клинки.
“Паладин Реверенс вчера отчитал меня за то, что я допрашивал шпиона твиттермитовой мазью. Мол, королевские войска обязаны использовать святую, солнечно-светлую молнию. Хотя пленник разницы особо не почувствовал” — из донесения солдата одиннадцатой дивизии королевской пехоты.
“Время идет к ночи. Нам нужно поспать”. Так выразился волк-инквизитор, прежде чем затихнуть, уперевшись в каменную колонну, поддерживающую свод старой бумажной фабрики. Единорогу было неизвестно, что такое ночь, но усталость давала о себе знать, хотя, несмотря на это, сон никак не желал идти ему в голову. Посему он, освободившись от тяжести доспехов хотя бы ненадолго, сидел рядом с дырой в стене, через которую виднелась площадь перед закрытыми воротами, которые, через несколько часов, должны были раскрыться.
Привал было решено устроить в просторном, хорошо просматриваемом помещении, где путников было непросто застать врасплох. С фабрики вынесли все самое ценное, в том числе и громоздкие производственные машины, о которых напоминали лишь ржавеющие остовы, а старая деревянная мебель пошла на растопку костра, который жеребец с легкостью возжег оживляющим клинком. В городе действительно стало на удивление тихо и спокойно, о ужасной бойне напоминали лишь торчащие тут и там столбы дыма, но и они играли спутникам на руку, ведь на дым от костра никто бы не обратил внимания. Привал был настолько безопасным, насколько позволяло это забытое богинями место.
Пока огонь горел так ярко, как мог, единорог принялся затачивать клинки и ремонтировать доспехи, как только мог. Волк же, как опытный путешественник, занялся похлебкой, которая была на удивление сытной и вкусной, особенно для пони, который привык питаться тем, что находилось под ногами.
“Ты неплохо сражался, надо признать” — нарушил тишину неразговорчивый волк во время нехитрого ужина, — “Ты умеешь импровизировать, это похвально. Но двуручный меч отягощает тебя. Чтобы обращаться с таким оружием, нужны месяцы тренировок, нельзя размахивать им, как палкой с земли. Я ни к чему тебя не обязываю, но тебе стоит поискать другое оружие, которое не будет тебя так замедлять. Вот тебе мой совет”.
Эти слова никак не давали покоя единорогу и он серьезно взялся их обдумывать. В словах закаленного воина был смысл и пони размышлял над копьями, кинжалами, даже над луками и арбалетами, из которых сроду не стрелял, но всегда находились те или иные минусы, которые резали идеи на корню. Все сводилось к привычным мечам, но и их было такое многообразие, что у жеребца начинала болеть голова от одного осознания этого. По итогу было решено не заморачиваться над этим и приглядываться ко всему, что только попадется на пути. Что-то, да должно было подойти.
Чарующий голос заполнял темнейшие уголки опочивальни, мягкий свет свеч опоясывал комнату, наполняя ее теплой, ввысь устремлялся сладковатый запах ладана, навевавший седеющей пони воспоминания.
— Вы стали на порядок лучше с прошлого раза, господин. Похоже, ваш слух действительно был дарован самими богинями.
— Перестань. Ты смущаешь меня каждый раз, — тихо ответил слабый, но полный радости голос, прервавший свою арию.
— Разве я не права? Любому пони будет за радость услышать вас в таком расцвете.
— Может быть. А ты рад меня услышать, божественный наследник?
Дрожь пробежала от кончиков гривы до самого хвоста. Единорог встрепянулся и свалился на пол, бегло поднявшись на ноги. Пони окружали холодные каменные стены, посреди которых краснел тлеющий костер, а рядом с ним чутко дремал старый воин, готовый взятся за рукоять меча в любой момент. Все было на своих местах, кроме одного. Чудное, словно бы кобылье пение, до сих пор разносилось в голове жеребца. Такое медленное, меланхоличное, словно бы сопровождавшееся трелью падающих капель и прятавшихся в стенах сверчков. Такая красивая и одновременно пугающая своей неизведанностью картина. Проверив, все ли чисто снаружи, божественный наследник тихо поднял свой меч и, выставив его перед собой, направился вглубь фабрики, где тонкий голос эхом отражался от сводов здания.
Бледный свет солнца лился через бесчисленные дыры в стенах здания. Света от них было немного, лишь прямые лучи с пролетающей через нее пылью. Нос набивался многовековой затхлостью и грязью, и единорог с трудом сдерживался от того, чтобы чихнуть. Мелодичный голос раздавался будто бы отовсюду, а будто и прямо в голове пони, но тот был четко намерен изучить все помещение и в любой момент мог броситься в атаку. Напряжение росло с каждой минутой, за каждым углом оказывалась лишь темная пустота, утомившееся тело не могло сохранять концентрацию долго и жеребец звучно чихнул. Звук эхом пронесся по залу, музыка исчезла, как и сопровождавшая ее трель. Божественный наследник вытер нос и собирался было двинуться дальше, как вдруг перед ним предстала роскошная софа их красной древесины с черными бархатными подушками. На ней восседал укутанный в шелка пони, тощий, слабый и озябший. Из под черной мантии выглядывал лишь белый нос и полуоткрытый рот, который медленно вдыхал и выдыхал воздух. Это не могло быть реальным, но все выглядело настолько натуральным, что опешивший единорог невольно опустил оружие и стал медленно протягивать копыто к пришельцу, но сделал резкий рывок назад, стоило лишь раздасться тихому хриплому голоску.
— Наконец-то я тебя нашел… Божественный наследник, — почти шепотом произнес пони, судя по тембру бывший жеребцом, — Я знаю вашего брата и жду вас с нетерпением, но… мало кто добирался так далеко.
Странное, явно неестественное тепло и умиротворение доносились от образа пони. Он был болезненно слаб и безобиден, но вместе с тем от него веяло могущественной аурой. Даже для незнакомого с королевскими титулами единорога сходу стало ясно — перед ним кто-то очень важный.
— Позволь мне представиться, — будто бы услышав мысли жеребца, произнес пришелец, — Я — принц Блюблад, племянник принцессы Селестии, законный наследник королевского титула… и обладатель великой души…
Оцепенение смахнуло, как хвостом. Единорог резко напрягся, крепче вжавшись в рукоять клинка. Принца это нисколько не смутило и он смиренно продолжал.
— Я прожил долгую… бесславную жизнь. Вечно болезный, вечно опекаемый. Я не заслужил всех тех регалий и бесценных богатств, что мне были дарованы. И пони заслуженно ненавидят меня за это… Не я выбрал такую судьбу, но я жду того, кто поставит точку.
В голове Наследника что-то щелкнуло. Ждать более не было сил. Размахнувшись клеймором, он бросился в бой и обрушил тяжелый клинок на голову носителя великой души, но вместо ожидаемого удара оружие прошло и пони, и его ложу насквозь, а сами они распались на рой желтых огоньков, которые отлетели в сторону и вернули себе форму в паре метров поодаль.
— Хотел бы я, чтобы все было так просто, — грустно хохотнул жеребец, — Я жду тебя на вершине своего дворца. Черные рыцари сами ждут того, чтобы я усоп, они пропустят тебя, но… вопреки моим желаниям… еще остались преданные мне пони, — переходя к этой части, принц опустил голову еще ниже, полностью скрывшись за капюшоном, — Моя… спутница… не пропустит тебя. Нет пони преданней, чем она. У нее есть свой гарнизон воинов, своя элита. Ты должен пробиться через нее. Во чтобы то ни стало. Прошу тебя, божественный наследник, только приди ко мне… и забери все, что тебе причитается.
Видение расплылось, стало терять форму и вновь рассыпалось на тысячи сияющих мотыльков, которые бесследно исчезли. Умиротворенность и спокойствие резко покинули жеребца и тот свалился на колени от нахлынувшей волны напряжения. Сердце бешено билось, а дыхание никак не могло прийти в норму. Ни разу в своей жизни он не был так близок к столь могущественному существу, которое излучало силу даже через призванное им видение. Однако, по мере того, как пони брал себя в копыта, на место страха приходила уверенность. Сам обладатель великой души желал, чтобы Божественный наследник покончил с ним. Сам наследник солнцеликой богини был ему союзником, пусть весьма странным, практически иллюзорным. Даже этого было достаточно. Собрав оброненное оружие, пони двинулся обратно к своему союзнику. Усталость и боль ушли на задний план. Было ли это благословение принца, или последствия железной решимости, понятно не было, но не так уж это было и важно. Главное было то, что пони готов был рваться в бой. И новый бой, похоже, уже назревал.
— Кто-то идет, — прошептал инквизитор, притаившись у дыры в стене, где прокрастинировал сам единорог не так давно, — Приготовься…
Пригнувшись, божественный наследник медленно приблизился к напарнику, прикрывая ему спину. Даже без чуткого волчьего слуха была слышна некая перебранка между кобылой и жеребцом снаружи. Похоже, они были уверены в том, что опасности ждать неоткуда и вели себя достаточно дерзко для такой местности, за что и готовы были поплатиться.
— Попробуем их пропустить вперед, — продолжил инструктировать волк, удерживая лапу на рукояти меча, — Если что-то заподозрят, атакуем сразу же, понял? Ни секунды промедления…
Жеребец сглотнул и активно закивал, навострив свое внимание на голоса. Постепенно бессвязные звуки обретали очертания и их становилось лучше слышно с каждой секундой.
— Говорю же, на мне все заживает, как на собаке, хватит поить меня своей отравой!
— Я сама скажу, когда хватит! Я знаю, наше лекарство довольно горькое и противное, но его нужно принимать как минимум неделю, чтобы кости быстрее срослись!
— Хе-хе, пара сломанных ребер меня так просто не убьют, в отличии от этой гадости.
Воспоминания стрелой влетели в голову единорога. Эти голоса, он уже слышал их. Слышал буквально несколько часов назад. Группа странников, мелкий жеребец, странная горящая пони и…
Острые, как иглы когти, вонзились в бок единорога, повалив его на пол. Прокатившись на нем, словно на доске, гриффон ловким кульбитом спрыгнул со своей жертвы и обратил взор на инквизитора, вынув из ножен верную шпагу.
— Я думал, что убил эту грязную крысу, — прошипел аристократ, отступая подальше от пони, который уже поднимался на ноги, — Что ж, если придется, я убью ее еще десяток раз! А ты, грязный мародер! Как тебе хватило наглости надевать на себя доспех доблестных воинов! Где ты его нашел?
— Это мой доспех, — коротко отрезал волк, обнажив свое оружие.
— Невозможно! Инквизиторы пали под кристальным городом много лет назад!
— Как и родовые дома вашего рода, — блеснул знаниями инквизитор, медленно нарезая круги со своим оппонентом, — Кто ты такой?
— Я сэр Рикард из дома Свифтклоу, последний наследник своего рода! — горделиво заявил юный аристократ, наставив на врага рапиру, — Если ты и впрямь не врешь, то представься мне, сэр инквизитор, и я приму тебя, как достойного соперника!
— Что ж, пусть так, — с неохотой согласился воин и сделал аналогичный жест своим оружием, — Меня зовут инквизитор Сиф, меч короля-инквизитора, верный воин короны!
Нависла напряженная тишина. В здание уже успели вбежать соратники гриффона, который встали за спиной своего предводителя, но ни они, ни единорог не осмелились нарушить эту конфронтацию.
— Оглянись вокруг, Рикард Свифтклоу. Смерть, отчаяние, болезни и голод, вот что правит этим миром, — инквизитор опустил свой меч, но был готов защитится им в любой момент, — Все эти титулы стоят ровно столько, сколько времени ты их произносишь. Мне плевать, простолюдин ты или дворянин, однако если ты действительно чтишь древний этикет и эти бессмысленные звания, бери своих друзей и уходите. Здесь и так пролилось слишком много крови.
— Хотел бы я так поступить, — гриффон успокоился и тоже опустил меч, но не убрал его из лапы, — Однако мне нужна эта великая душа! Ей незачем прозябать в лапах бездействующих монархов! С ней я смогу привнести добро на эти земли! Вернуть мир моей расе, а затем и другим!
— Хех, — ухмыльнулся волк, покачав головой, — Величайшие пони этих земель не смогли сделать этого. С чего ты взял, что сам сможешь?
— Я их не знал, — с долей пренебрежения бросил Рикард, — Видимо, не настолько они и хороши…
— А я знал. И видел вживую. Это бесполезно, — жестко заявил волк, отчего аристократ даже растерялся, — Прочь с дороги. Дважды повторять не стану.
— Простите, инквизитор, — лезвие рапиры выписало в воздухе изящный пируэт и гриффон встал в боевую стойку, — Я пойду до конца!
Все резко напряглись, схватившись за оружие. Дело было лишь за двумя умелыми бойцами, каждый из которых был готов ринуться в бой и выжидал, кто же сорвется первым. Крылья аристократа встрепенулись, Божественный наследник уже замахнулся мечом, готовы отразить атаку, как вдруг оглушительный гул труб сотряс землю. Мелкая крошка на полу задрожала, за боевым кличем последовал железный лязг и марш десятков облаченных в латы ног. Час настал. Врата в крепость Тускнеющего светила были открыты.
Прокаженная божественная кость.
Небольшая чернеющая кость павшей богини. Они все еще несут дух Всеотца извечной тьмы и являются ценнейшими реликвиями Ковена чёрного пламени.
Во времена раздрая и междоусобиц, ненависть и непонимание росли среди всех слоев населения Эквестрии. И в то время, как для большинства последний дар солнцеликой богини стал чудом, для некоторых это стало символом грехопадения монархии, а прибывшие в столицу Божественные наследники — недостойными еретиками. Так, перешедшие к изучению тёмного колдовства адепты, основали Ковен чёрного пламени.
Присягнув в верности Отцу-пожирателю, вернейшие подданные Ковена заслужили титулы Апостолов и кости пожранной Всеотцом богини, принесенные его союзниками. Изуродованные и навечно проклятые, они несут слово Всеотца по миру, выжигая темным пламенем все святое, что встречается на их пути.
“Взмолись Отцу извечной тьмы,
Усопший в каменной столице,
Он тихо спит и видит сны,
Как тлеет бог и тень плодится”.
Из псалмов Ковена извечного пламени.
— Пресвятые богини. Мы, наконец-то, пришли, — изумленно прошептал низкорослый жеребец, первый забыв о сражении, и подбежав к дверному проему, — Время пришло, ребята! Нам нужно спешить!
Следом за своим товарищем подтянулась и кобыла, и, заметив это, пятиться назад стал и сам гриффон, не спуская глаз со своих противников. Сиф тоже глубоко выдохнул, опустив свой меч, но не стал убирать его, а боком подошел к огромной дыре в стене, осторожно высунувшись из нее. Так поступил и Божественный наследник.
Массивные врата неприступной стены действительно были распахнуты. Сделано это было не просто так, ведь с другой стороны ровным строем вышагивал целый гарнизон высокорослых рыцарей в черных, неотблескивающих доспехах, в которых единорог сразу узнал воина, охотившегося за демоном под несчастной деревней. В тот раз жеребец едва смог одолеть столь грозного противника, сейчас же их было не меньше двух десятков и даже такой воин, как волк-инквизитор вряд ли мог их победить. Подавляющее чувство опасности усилилось стократ, стоило пони поднять голову к вершине стены, на которых выстроилось с дюжину стрелков, вооруженных непомерно огромными для пони луками. Все, как один, они выхватили телекинезом стрелы, больше похожие на наконечники для тяжелых баллист, и натянули тетивы, готовые выстрелить в первого же угрожающего им пони. Прорваться через столь серьезную оборону казалось попросту невозможным и Наследник украдкой посмотрел на лицо Сифа, которое сохраняло хладнокровие и решимость. Беспокойное перешептывание слышалось и со стороны конкурирующих приключенцев, которые активно обдумывали, как же им поступить. Впрочем, ответ нашелся сам собой.
Громогласно грохоча металлической обивкой, в сторону врат стремилось нечто огромное. Ни дымящиеся кучи мусора, ни обломки зданий, ни гниющие тела не могли остановить этот приближающийся гомон. Стража направила свой взгляд в сторону звука, выставив щиты на изготовку. В авангарде стояли вооруженные глефами воины, позади них готовились выступить мечники, лучники также прицелились на одну единственную дорогу, пытаясь высмотреть, что же идет в их сторону, но никто не спустил стрелу до последнего момента. Разбив все препятствия на пути, по главной площади мчалась огромная, сколоченная вручную из дерева и металла повозка ростом с двухэтажный дом, без окон или дверей. Спереди не было никакого извозчика, столь тяжелую телегу катил некий механизм внутри, который не собирался сбавлять темпа. Тетивы звонко сорвались с телекинетических захватов и град монструозных стрел вонзился в построенный треугольником перед. Из-за формы тарана некоторые из снарядов скользнули по корпусу и отрикошетили в стороны, другие же пробили повозку, но лишь слегка пошатнули ее. Лишь одной из последних стрел удалось попасть в толстое колесо, разбив его пополам. Накренившийся на угол корпус испустил сноп искр и, после пары прицельных выстрелов, окончательно перевернулся на бок, сбив с ног впереди стоящих рыцарей.
— В атаку! Перебейте их всех! — вдруг раздался воинственный кобылий крик и из десятков близстоящих к стенам зданий посыпался целый ворох худощавых убийц в белых масках и изношенных доспехов.
Отряд големов, как и их хозяйка, готовились к этому набегу задолго до прихода инквизитора и гриффона. Будто мертвые каменные статуи они сидели в засаде, не издавая ни запаха, ни звуков, дожидаясь одной единственной команды. Единственная армия, которая могла противостоять бесстрашным рыцарям Тускнеющего светила.
— Вот он, наш шанс! — воскликнул Рикард, крепче сжав рапиру в руках, — Избегайте боев, бегите за врата и прячьтесь! Я вас найду! Вперед!
Получив инструкции, гриффон с товарищами выбежали с завода, рискуя получить от обоих противоборствующих сторон. Черные рыцари не церемонились с врагами, каждый их успешный удар рвал ткань и мял доспехи, словно глину, даже восстановившись, големы не могли также эффективно сражаться и шли на убой до тех пор, пока их оболочки не раскалывались до полностью недееспособного состояния. Впрочем, бездумные монстры брали врага числом. Пока мелочь отвлекала на себя стрелков, тяжелые воины шли в ближний бой, не уступая гвардии крепости по силе. В творящемся хаосе было легко затеряться и, как следствие, проникнуть за защитные стены, с другой же стороны удар мог прийти откуда угодно и уповать оставалось лишь на удачу. И Божественны наследник был готов сделать эту ставку.
Пока инквизитор хладнокровно изучал обстановку, просчитывая лучший маневр для действий, единорог не стал выжидать. Сражение могло кончится также быстро, как и началось. Надо было торопится. Выпрыгнув на улицу, пони выставил вперед меч и помчался вперед, затаив дыхание. Земля неуемно трещала под градом ударов и стрел, расчленненные и побитые големы то падали, то вставли, наровясь вцепится в ближайшую жертву, проходы вперед то закрывались, то открывались новые. От напряжения стучало в висках и для Божественного наследника остановится означало то же, что и погибнуть. Растоптав выпавший из отброшенных доспехов белый камень, пони перемахнул через вонзившуюся в мостовую стрелу и в кувырке прильнул к обрушившийся телеге. От повозки все еще исходило тепло, а внутри чувствовались вибрации и движения. Казалось, она вот-вот взорвется, стоит какому-то случайному удару ее активировать, поэтому единорог перевел дух и вновь бросился вперед. Монстр в черепашьем панцире обрушивал свою двуручную булаву на щит рыцаря раз за разом, с другой стороны сразу трое ассасинов повисли на спине воина, стараясь вонзить свое оружие в щели в доспехах, со стороны домов сыпались арбалетные болты, пробивавшие как чужие доспехи, так и броню своих и среди этого хаоса маленький пони семенил под ногами колоссов, пытаясь меньше попадаться на глаза. Боковым зрением он то и дело замечал в толпе недавних недругов, которые также в панике метались во всей этой куче мале, им явно было не до сражений. Также жеребец помечал и ранее невиданных лазутчиков, которые то ли были частью отряда нападавших, то ли такие же пытающие удачу мародеры за великой душой. Сейчас это все было неважно. Важнее всего было добраться до ворот, которые шелохнулись и, казалось, начинали медленно закрываться.
Массивный воин в тяжелой броне рухнул прямо перед носом единорога с рассеченным пополам шлемом. Менять направление бега было поздно, жеребец перепрыгнул препятствие, зацепив его копытами, а потому перевернулся прямо в воздухе, по приземлении сделав кувырок, и снова оказался на ногах. Но големы не изменяли себе и воин вцепился в ногу жеребца удушливой хваткой, отчего тот упал на живот, обронив оружие. Да и толку от него против такой угрозы было немного. Обратив свое внимание на новую цель, голем стал подползать к Наследнику, игнорируя все толчки и удары, адресованные ему. Лишь когда огромный черный меч рассек доспех пополам, хватка железной рукавицы ослабла, а пинок от черного рыцаря отбросил угрозу окончательно. Сердце единорога остановилось, стоило защитнику крепости обратить свой взор к жеребцу, но за этим ничего не последовало и рыцарь собирался было идти в бой дальше, как вдруг его шлем пронзила полоса армированных арбалетных болтов, прошедшая в том числе и по зазору для глаз. Глухо простонав, воин обрушился на колени, истекая черной кровью, а закончила дело бутылка с горючей смесью, которая с шипением охватила туловище пони, разъедая и броню, и ее носителя. Божественный наследник отскочил от истощающего адский жар рыцаря и схватился за меч. Источником угрозы оказалась серо-фиолетовая кобыла с зелеными глазами, одетая в мешковатый гамбезон с капюшоном и множеством грубо пришитых карманов. К ее левому копыту был пристегнут внушительного вида арбалет с высокой коробкой для болтов сверху, которую она ловко отстегнула правым копытом и закинула в рюкзак сзади, следом доставая такой же, но полный боеприпасов. Понимая, что сейчас будет, жеребец помчался к воротам на всей скорости, попутно глядя под ноги в поисках какой-нибудь защиты.
— А ну, с дороги! — завопила пони и, ухватившись копытом за ручку сбоку своего оружия, принялась прокручивать ее, с каждым оборотом выпуская по болту.
Серия выстрелов пошатнула еще пару рыцарей на пути пони и близилась к убегающему Божественному наследнику, но тот нашел, что искал как раз вовремя. Выхватив у убитого воина его тяжелый и толстый щит, единорог укрылся за ним и снаряды застряли в щите на середине. Бежать дальше с такой тяжестью жеребец никак не мог, а потому, отбросив щит, вернулся к своему отступлению. Врата начинали закрываться, бежать до них оставалось всего ничего, однако и рыцари сдавали под давлением големов и битва перемещалась к стенам почти вплотную. Ситуация казалась критической, но сумела резко ухудшиться, стоило лишь только мастеровитой хозяйке чудовищ издать свою последнюю команду.
— Дева-похитительница, на выход! — крикнула она и результат не заставил себя долго ждать.
Стенка перевернутой повозки резко откинулась от напора, что ударил изнутри и оттуда встало ужасающее железное изваяние с обшарпанной медной головой пони на вершине, колесами вместо ног и кошмарными орудиями на месте передних копыт. Справа красовалась круглая раскручивающаяся пила, слева — лезвие на цепи, которым чудовище размахивало, словно маятником. Размахнувшись пилой, нечто разрубило мешавшуюся телегу перед колесами и на удивительной для такого существа скорости помчалось в гущу событий, попутно вращаясь и размахивая маятником по кругу. Даже крепкие латы черных рыцарей не выдерживали такого напора и монстр разрубал воинов на куски и только тяжелые стрелы лучников хоть как-то замедляли ужасного голема.
Впрочем, времени засматриваться на кровопролитную мясорубку совсем не оставалось. Все перевели свое внимание на новую угрозу, големы также были поглощены сражением, более лучшего времени для того, чтобы проникнуть за стены просто не было. Надо было совершить последний рывок и единорог, игнорируя боль в боку и ноющие ноги, устремился вперед, к полузакрытым вратам. Его с ними разделял жалкий десяток метров, еще несколько секунд и он был бы внутри, как вдруг в спину вонзился рой маленьких, но глубоко впившихся снарядов. Закричав, жеребец опять свалился с ног, но еще падая полез за верной флягой. Стрелок на месте тоже не стоял и, высадив еще один магазин, помчался к проходу, язвительно наступив на один из болтов в спине жеребца. Едва не подавившись лекарственным соком, Божественный наследник убрал фляжку, опустошив ее на четверть, и полез уже в свои седельные сумки, откуда быстро достал несколько метательных ножей. Набрав темп, пони размахнулся и бросил веер ножей вслед дерзкой кобыле, пара из которых достигла крупа пони. От неожиданности та споткнулась и единорог налетел на врага всем своим весом, после чего вонзил один из припасенных ножей в пони. Лезвие вошло копыто кобылы, которым она успела защититься от удара. Лицо исказила злобная гримаса, земная пони принялась отбиваться и пытаться укусить единорога, но этого он и ожидал. Вытащив нож из ноги, единорог размахнулся, чтобы вонзить оружие в голову противника, как вдруг та, дотянувшись до одного из карманов, ударила в шлем единорога бомбочкой со слезоточивым дымом, от которого жеребец закашлялся и уронил оружие. Кобыла, не обделенная силой, сразу же стряхнула врага и навалилась на него сама, попутно вытащив из ножен собственный кинжал и перед тем, как использовать его, смазала лезвие синеватой искрящейся смазкой и тогда уж пустила оружие в ход. Лишь кончик кинжала вошел в плоть Наследника, но ужасающая судорога во всем теле выбила из пони весь дух. Электрическая смазка работала идеально, защита быстро ослабевала и кинжал все глубже окунулся в грудь жеребца. Возможности добраться до седельных сумок не было, пони лишь жалобно елозил непослушными копытами по груди кобылы, как вдруг голову озарила мысль. Перебарывая кошмарные спазмы, единорог, что было мочи, ткнул копытом в тот карман, из которого противница достала смазку. После пары неловких движений мешочек с мазью лопнул, окрасив копыто искрящимся синим цветом, и этим копытом единорог провел по лицу изобретательницы, чьи глаза резко расширились, а сама она с криком упала в попытках оттереть свое лицо. Божественный наследник отбросил кинжал кобылы и как можно сильнее отпихнул ее от себя, но не успела она долететь до земли, как вдруг ее тело располовинил взявшийся из ниоткуда волк-инквизитор, который на бегу схватил жеребца за шиворот и в несколько рывков пересек закрывающиеся ворота.
“Клауди”.
Уникальный скорострельный арбалет, способный выпускать десятки стрел за считанные секунды. Одно из мощнейших стрелковых оружий, созданных пони.
Пока одна из великих героинь прошлого была увлечена изучением таинств души и тела, ее менее известная, но столь же амбициозная сестра не сидела без дела. Взяв уроки у талантливых конструкторов, мастеров Флима и Флэма, она собрала немало хитроумных устройств, среди которых был и совершеннейший арбалет, названный в честь матери изобретательницы.
Открытия кобылы так и не снискали общественного признания. Затменная тенью известной родственницы, пони покинула столицу во время раскола, унеся свои работы вместе с собой.
Стоило лишь вратам громогласно захлопнутся, как жеребец остался наедине со звоном в ушах после творящегося секунду назад раздрая. По мере того, как уши привыкали к тишине, неприятный писк сменился сначала громом и криками, творящимися где-то за многометровыми неприступными стенами, затем, один за другим, возвращались голоса тех, кто успел пересечь границу вместе с волком и единорогом.
Божественный наследник поднялся на ноги, резко оглянувшись по сторонам. Он находился на просторном, но весьма аскетично обставленном плацу. Потрескавшиеся статуи рыцарей и редко встречавшиеся клумбы с высохшей землей напоминали о том, что некогда это была зона для торжественного приема посетителей, даже несмотря на военное предназначение замка, сейчас же это была подготовленная зона для боевых действий со славно сколоченными деревянными баррикадами, укрепленными железом и шипами, и рядом защитников, которые неспешно обступали незваных гостей. Лучники на стене тоже не остались в стороне и пока львиная их доля продолжала отстреливаться снаружи, оставшаяся часть приготовилась для защиты внутри. Черные рыцари были в своем доме и сражались тут на своих условиях, поэтому даже самый безумный из вторженцев не осмеливался нападать первым. Каждый терпеливо ждал, что будет дальше.
— Если бы они хотели нас убить, то не стали бы ждать, — пробубнил Сиф, осторожно вернув меч в ножны, но не убирая лапу с рукояти, — Не рыпайся. Что-то должно произойти.
Божественный наследник понимал это и без кратких инструкций своего спутника. Не теряя бдительности, он переключал взгляд с воинов крепости на своих недоброжелательных коллег и наоборот. По кратким прикидкам, за стены прошло еще порядка дюжины различных существ, разных размеров и одеяний, но разглядывать их было не время. Единственное, что оставалось — это слушать чужие голоса, но в основном один голос, который кричал громче всех остальных.
— Чего они ждут? Чего хотят? Поиздеваться над нами! — причитал недавно слышимый кобыльий голос, который дрожал то ли от страха, то ли от злобы.
— Уймись, Гура! Хватит, — настойчиво, но куда тише требовал голос гриффона.
— Хватит, хватит с меня этого всего! Я так не могу! Пусть они все уйдут! — голос кобылы скрежетал и ломался все больше с каждым моментом и сливающиеся в бессмысленный гомон слова ее спутников этому не помогали.
Случилось то, чего и следовало ожидать. С чудовищным криком пони взорвалась бирюзовой огненной вспышкой, отбросив от себя всех близстоящих пони и, оскалив клыки, бросилась на ближайшего к себе бедолагу. Соперник попался не из робких и отскочил от дикого рывка в сторону, попутно отпихнув монстра в сторону и тут же схватился за оружие, но боя не состоялось, ибо за дело взялись стражи Тускнеющего светила. Один из рыцарей отделился от группы и ловко подскочил к нирику, который переключился на приближающуюся угрозу. Пылающие копыта ударились в щит воина, пронеся по нему огненную волну, но по силе воин оказался на порядок сильнее и без труда отпихнул монстра, повалив того на гранитный пол. Сделав шаг вперед, рыцарь размахнулся мечом, дабы покончить с угрозой, как вдруг произошло то, чему Божественный наследник удивился больше, чем чему-либо, что могло произойти.
— Нет! — отчаянно закричал Рикард и, выпустив рапиру из рук, прыгнул на свою чудовищную подругу, крепко сжав обеими лапами, — Не надо этого делать! Прошу!
От прижавшейся парочки сразу же пошли струи дыма, богатая сорочка чернела и истлевала, а кожаный камзол плавился, прикипая к оголившимся перьям. Это было больно, все его естество страдало и ныло от агонии, но он не отпускал чудовище, несмотря на его укусы и пинки. Все замерли, в том числе и рыцарь, который так и держал воздетый к небу меч. Полминуты спустя брыкания монстра ослабли, лицо смягчилось, пламенная рыжая грива стала превращаться обратно в волосы, а пепельная кожа обретать привычный лаймовый цвет. Когда трансформация закончилась, кобыла ответила на добрый жест взаимностью. По ее щекам бежали слезы, она не хотела смотреть на Рикарда, ведь он бессильно стоял на коленях, опираясь лишь на саму пони. Рыцарь медленно опустил свое оружие, убрав его в ножны и отступил назад. Стал окончательно ясно, что они не собирались сражаться.
— Зрелище, достойное уважения, — раздался сильный и громогласный голос, сопровождаемый диким порывом ветра, — Отрадно видеть, что принц в вас не ошибся.
Откуда-то сверху, может даже из грозовых облаков, на площадь спустилась пегаска, сопровождая свое приземления буревым потоком ветра, который едва ли не валил с ног. Воины в черных латах разошлись в сторону, приложив копыто к сердцу и почтительно наклонив голову. Перед пришельцами стояла матерая желтая кобыла с оранжевой короткой гривой, корни которой покрывались сединой. Облачена она была в чужестранную легкую форму с кольчугой под черной одеждой и плащ с опущенным капюшоном, а на поясе висел необычный тонкий меч с круглой искусно выточенной гардой. Положив копыто на рукоять меча, она медленно осмотрела всех присутствующих, оценивая каждого пришедшего воина, после чего продолжила свою речь, четко, грозно и без заминок.
— Я Спитфайер — генерал армии Тускнеющего светила, левая длань истинного наследника короны — принца Блюблада, и куратор фестиваля битвы! Нашему принцу явилось видение о избранном войне, кто заимеет право пройти к нему, привилегия, ради которой каждый из вас прибыл сюда. Вы оказались в числе достойных, пробились через все трудности на пути сюда и теперь имеете право принять участие в фестивале войны! Сегодня вы сойдетесь друг с другом в турнире, великих сражениях, которые покажут, правы ли видения повелителя, или же вам суждено сгинуть в безвестности, — пегаска резко развернулась и направилась в сторону врат замка, — Идемте за мной. Все правила будут оглашены перед боем, а пока, вы можете отдохнуть и залечить свои раны. Подготовьтесь к вечеру, как следует.
— Генерал армии…
— Что она о себе думает…
— Я думал, фестиваль битвы шел в городе…
— Наконец-то мы тут…
Беспокойный гомон собравшихся кончился также резко, как и начался. Черные рыцари не слишком церемонились с незваными гостями и, окружив горстку пони кругом, подталкивали их следовать за своим командиром. Божественный наследник не терял бдительности и лишь мимолетно глянул на своего боевого товарища. Сифу не нравилось, к чему все идет, но он смиренно последовал вместе с солдатами и даже убрал лапу с верного клинка. Стоило волку податься вперед, как за ним открылся вид на медленно ковыляющую пару, каждый из которых с переменным успехом убивали Божественного наследника. Страшно обожженный и лишенный сил Рикард с трудом перебирал лапами, оперевшись на все еще тихо плачущую подругу. Они о чем-то тихо переговаривались, вероятно, пытались успокоить друг друга.
Не так часто сердце нелюдимого единорога екало от проявлений благородных эмоций, тем более от отношений его прямых врагов. Он привык сражаться с беснующимися тварями или безжалостными разбойниками, но сейчас перед ним открывались новые истины. Не все те, на кого жеребец поднимал меч в своей священной миссии были плохими. Да и можно ли было его самого считать хорошим? Вопросы, который волновали поколения философов и ученых не долго держались в голове простоватого жеребца. Круп уже подталкивали сзади холодным щитом. Нужно было идти дальше. Генерал Спитфайер несомненно была права, готовится следовало основательно. Даже беглого взгляда на визитеров крепости хватало, что каждый из них прибыл издалека и прошел через все тяготы не по удачному стечению обстоятельств. Он обязан был стать сильнее каждого из них, чтобы добраться до своей цели. Наследника с великой душой разделяли всего пара десятков стен. Оставалось недолго…
Эссенция обращения.
Податливый кусочек малахитовой смолы с резким отталкивающим вкусом. Разжуйте, чтобы на время обратится в близлижащий объект.
Эта смола — редкое сокровище рудокопов и золотоискателей, натыкающихся на древние подземные жилища жучиной расы, превратившиеся от времени в их зловещие курганы. От их тел остались лишь треснувшие панцири, а выделяющаяся из стен окаменевшая жидкость таит в себе бледное подобие силы грозных жуков. Считается, что это так и не родившийся выводок давно сгинувшей в глубинах Эквестрии королевы-матки.
Когда-то чейнджлинги были одной из самых устрашающих угроз старой Эквестрии. Способные обращаться в любое живое существо, они не раз шли на пони войной, пока не нашли себе нового короля. Сейчас от тех гордых и сильных существ остались лишь их жалкие потомки, одичавшие и движимые злобой ко всему живому.