Вокруг света через скуку и лень

Глава III: Золотой океан | Часть III: Из пекла в ад

Не время умирать. Раны, магическая вода и какая-то болезнь не остановят пони, прожившую почти всю свою жизнь в хороших для здоровья условиях. Телу нужно всего лишь немного отдохнуть, эти дни вымотали бы кого угодно.

Только, Саншайн, при всех её проблемах, действительно повезло со здоровьем и окружением. Остальное население Эквестрии и эти “кто угодно” даже близко не стояли с наследницей дома Рассвета. Всё будет хорошо; нужно просто ещё немного отдохнуть.

Ещё чуть-чуть, и она уже открыла глаза! Но как же больно ей давалось поднимать веки! Передние копыта лежали прямо перед ней и отдавали оттенками розового, пошевелить ими никак не выходило. Похоже, что бедная лошадка, сама того не помня, тянулась к своему другу. Он лежал прямо перед ней и совсем не двигался.

А что, собственно, с Гамбитом? Сколько времени прошло? Что ещё успело случиться? Перед пони лежал всё тот же самый вьюк, без царапин и каких-либо видимых повреждений. Страшно подумать, чего ему стоило пережить последние события.. Неспроста он явился перед ней в таком виде.

Солнечной очень хотелось поговорить с чейнджлингом, узнать его самочувствие.. Да и просто коснуться его копытами, почувствовать хоть что-то, кроме острой травы и агонии. Однако, одного лишь желания, в такую пору, оказалось мало — её рот не открывался, а тело почти совсем не слушалось. Да и сам чейнджлинг вряд ли хотел с ней болтать.

Сам он превратился, или это стало итогом прикосновения к растению — только он знает. Тем более — в таком случае, из диалога ничего толкового и не получишь. Но вот, если он, всё же, перевоплотился сам, то явно не без причины. Не свойственно это виду, не воспринимающий привычные блага за нужное и должное.

Может, Гамбит от чего-то прячется? Выжидает, как в прошлый раз? Большие ушки маленькой пони улавливали какой-то шум вдали, а значит, умный перевёртыш слышал точно то же самое, только лучше. Если только, бред не успел парализовать горячую оранжевую голову.

Шум усиливался и становился всё более объемным, так что наврятли он мерещился. Однако, никого на поверхности не наблюдалось, несмотря на топот и отсутствие бури. Правда, ощущалось бурение — кто-то передвигался под землёй, очень быстро и шумно, словно куда-то торопился. Или же от кого-то спасался.

На поверхности же, кто-то большой и не менее шумный, следовал за песчаным бурильщиком. Скорее всего, этот кто-то переносил с собой очень много вещей, раз его так хорошо слышно бессильному пегасу. Крылатой удалось лишь повернуть голову в сторону этих звуков.

Вполне ожидаемо, что под миллиардом жёлтых зёрнышек скрывались именно дикие перевёртыши. Они показали себя незадолго после телодвижений ослабевшей, чем подтвердили её догадки. Жуки чего-то боялись, и что-то вынудило их вылезти на поверхность. А может и кто-то.

Вероятно, именно источник сильных эмоций вынудил тех вылезти на поверхность. Внимание пластинчатых прямо заострилось на этих чувствах — жуки вмиг позабыли о том, что кто-то за ними гонялся. Кто-то, кто приближался всё ближе. Кто-то, кто передвигался не один.

Вместо того, чтобы спасать свои жизни, целый рой перевёртышей зашипел на свою новую добычу. Приближаться они не собирались — удивительно, но жуки держались на расстоянии от оазиса. Неужели, магические букашки имели хоть какие-то зачатки интеллекта, отчего и сторонились дерева?

Если у хамелеонлингов и есть инстинкт самосохранения, то их пищевые инстинкты явно стояли выше. На горизонте, за одним из ближайших барханов, наконец, показалась та страшная, для инсектоидов, напасть. Не удивительно, почему те пытались сбежать.

Целая тьма вооруженных до зубов воинов стремительно сокращала дистанцию. Их боевой клич перебивал собственный шум ног. Эти кони могли бы посоревноваться в телосложении с высшими единорогами и другими ушлингами, а качеству оружия и их размерам и вовсе не было равных. Чего уж тут говорить о тактическом превосходстве?

Град стрел полился со стороны арьергарда армии востока. Кто бы ни был позади всех, он стрелял очень точно, несмотря на движение с приличной скоростью. Чуть погодя, оранжевая и вовсе посчитала, что бредит, потому как вживую, вблизи, эта армия впечатляла даже сильнее, чем в рассказах.

Малые, по восточным меркам, кони с луками стояли на дыбах, на спинах легковооружённых солдат сзади. Ощущение, будто они всю жизнь тренировались и практиковали верховую езду, потому как движения каждого дополняли друг друга — они попросту идеальны.

И луки, и копья с саблями, словно, делали не на массу, а индивидуально под каждого. То же самое, кажется, происходило и с бронёй — массивные безбрешные панцири, красиво украшенные гравюрами, накинуты поверх безупречного шёлка. Изумительный баланс вычурности и качества воодушевлял одним лишь присутствием, нисколько не создавая неудобств.

Чего не скажешь о противниках — перепугавшиеся перевёртыши бросились врассыпную, окончательно потерявшись под давлением окружения. Болты накрывали их, словно одеяло, оставляя в живых очень немногих. Ворчание чейнджлингов затихало так же быстро, как их зелёная кровь окрашивала песок и себе подобных.

Потерпевшие даже не пытались сопротивляться. При том, что жуков становилось всё меньше, стрелки довольно часто поражали одним только снарядом аж двух, а то и трёх перевёртышей за раз, превращая панцири и экзоскелеты неудачливых в кашу.

Неудачливой оказалась и солнечная — болт, предназначавшийся для зубастого, прилетел ей в голень. Крик малышки ничем не отставал в громкости от воя перевёртышей. Такой боли никому не пожелаешь — пони попросту не чувствовала ногу. Копыто, конечно, не оторвало, но даже это, скорее, было бы не так больно, как застрявший в ноге дробящий снаряд.

В ближнем бою у чейнджлингов не было ни единого шанса против злой древесины и навыков прирождённых воинов. Огромные кони с особой жестокостью расправлялись с паразитами, отрезая тем конечности изогнутыми мечами, стоя на дыбах.

Последний предсмертный хрип жука сменился на воодушевительный вой многочисленного отряда. Даже после разрыва формации, воины не спешили расходиться — им не переставал отдавать приказы такой же громадный конь, как и они сами. В отличие от остальных солдат, он закрывал себя чем-то между панцирем и аристократичной робой.

Визирь не носил шлема, и его эмоции, как и лицо, хорошо виднелись с ракурса умирающей пони. Офицер говорил что-то на непонятном эквестрийской компании языке — кажется, приказывал готовиться к отходу назад. Этот жеребец даже не замечал Саншайн.

Копьеносцы собирали трофеи и фрукты, наездники снимали с себя магниты и слезали с ратников, нижняя часть кавалерии помогала верхней со стрелами.. Ну а оранжевая пони выла от боли, чем привлекала к себе внимание близстоящих янычаров. Заодно и пугала их своим видом.

Никто не решался подойти к лошадке, на которой то появлялись, то исчезали ярко-розовые крапинки. Между кавалеристами и визирем состоялась бурная дискуссия, и, похоже, как раз решалась судьба изувеченной кобылы. Вдруг, перед главным выступил стрелок, по-видимому, сделавший тот самый промашный выстрел.

Под конец речи он склонил голову. Однако, судя по тону и выражению лица руководителя звена, никого не собирались отчитывать. Никому не хотелось возиться с гостем из других земель. Перед походом назад, отряд убийц попросту оставил рядом с лошадкой немного припасов: флакон с цветастой жидкостью, немного воды, и свёрток бинтов.

О чём они думали? Пони, еле дёргающая глазами, каким-то чудом дотянется до сомнительной настойки и перевяжет себе ногу не самой чистой тканью? Как хорошо, что крылатая в этот момент была не одна! Стоило орде скрыться за горизонтом, как разгневанный чейнджлинг вмиг занялся ранами маленького солнышка, вслух проклиная всё живое:

— Бес-совес-стные, с-с-суки! — заплетал жук свой язык.

— М-манеры! — еле произнесла шокированная, во всех смыслах, малышка.

— Сан! — сделал доктор замечание — Соберись! Не перед кем будет красоваться своей воспитанностью! 

Как хорошо, что чейнджлинги могут видоизменяться во что угодно лишь при одном желании. Ещё лучше то, что дружелюбный насекомыш умел выжимать из этого максимум. Он, словно паук, окутывающий жертву в паутину, очень быстро перевязал большую часть ранений при помощи дополнительных конечностей.

Осталась лишь самая малость — стрела, намертво засевшая в очень неудобном месте. Гамбит буквально боролся со временем и выбором. Он не хотел ещё больше усугубить ситуацию и усложнить жизнь своему ближнему. Однако, как не посмотри — оба возможных варианта ужасны.

Оставить стрелу на месте и просто перевязать рану, чтобы криво срослось, или же вытащить снаряд и, тем самым, сделать очень больно солнечной? Нужно действовать быстро и аккуратно, иначе возвращаться домой будет нескем. Всё же, выбор не велик — выжить поможет только один вариант:

— Саншайн, готовься. Буду резко выдёргивать. Будет больно.

— Х-хорошо, когда-а-А-?! - раненая резко прервалась от агонии.

Наконец, голень освободилась от тёмно-алого наконечника и плотно застрявшего древка. Даже такое краткое прикосновение к деревяшке оставило очень неприятные ощущения у перевёртыша. Не говоря уже о пони, над которой проводили почти что хирургическую операцию.

Грубо и бестактно, зато результативно. Прямо, как последующая перевязка окровавленной ноги остатком марли, которую и бинтами назвать стыдно. Двигать копытом лошадка пока ещё не могла, но это и не нужно — за неё, как и всегда, всё делал верный компаньон.

Но не всё становится возможно при помощи такого перевёртыша. Конечно, он может многое, но есть вещи, в которых он, как никто другой, слаб — контакт. Тем более, пребывание в городе или диалог с кем-то другим. Особенно, если у этого кого-то насекомые являются заклятыми врагами.

— ..Гамби? — малышка тихонько заскулила.

— Я тут, я рядом. Не двигайся. — зашевелился пластинчатый - Ты как?

— ..Она существует. Мидиллия существует! — оранжевая откашлялась — У нас получится! Ещё немного!

Кажется, пони себя переоценила, ведь сразу же попыталась встать, как только почувствовала прилив сил и вдохновение. Остальные конечности хоть и слушались крылатую, она просто не могла обойтись без той важной части тела. К счастью, её успел подловить второй член команды.

— Ну, куда? Тебе вообще нужен отдых!

— Но я чувствую себя лучше! ..Немного, но лучше! Мы должны продолжить путь!

— Постарайся сейчас не шевелиться. — жук осмотрелся по сторонам — Просто полежи, хорошо?

Пора думать! Использовать свиток сейчас — уже вариант получше, чем когда Саншайн лежала в бессознательном состоянии. Только, теперь мешало дерево — кто знает, что будет, если попытаться использовать столь мощные чары рядом с этим опасным растением? Телепортация — не шутка.

— ..М-может, всё-таки, стоит пойти вперёд? — настаивала красноглазая.

— Как ты себе это представляешь? Ты не можешь ходить.

— А ты? Ты ведь можешь донести меня до города? Можешь ведь?

Шерсть лошадки так и оставалась наполовину розовой. Пони выдавала осмыслённый бред, или же дельное, но бессмысленное предложение? Перевёртышу хотелось привести пегаса в чувство жёсткими методами, однако, его копыто прилетело ему же в лицо. Как сложно даются эмоции!

— ..Саншайн, ты понимаешь, что вообще предлагаешь? - усач пытался образумить бредящую — Ты видела, что они делают с чейнджлингами.

— Но ты — другой!

— Им не важно, какой я. Хоть шоколадный, хоть с глазами, как у вас. Для них я всего-лишь насекомое, и меня прибьют к песку быстрее, чем я успею сказать “подождите, я просто хочу поговорить!”.

— ..Но ты такой хороший, как они могут так поступить?

Такими темпами будешь готов на что угодно, лишь бы не перебирать этот бред из раза в раз. Даже на то, чтобы последовать этому самому бреду за неимением достойных альтернатив. Перевёртыш продолжил везти кобылу на своей спине, стараясь особо не задевать и не шевелить её больное место.

Остальные припасы, которые оставили им восточные пони, компания сложила в коричневую сумку, потому как доверия к этим подаркам столько же, сколько у товарищей желания умирать. Ладно ещё вода, но флакон с красной жидкостью совсем отпугивал.

Ни этикетки, ни какой-нибудь надписи. Даже тот факт, как медленно двигалась жидкость при взбалтывании, оставлял вопросы и сомнения. Товарищи молча согласились оставить это на потом, ведь лучше может и не стать. А вот хуже..

Пустыня ещё не успела замести следы боевого отделения, и компания направилась прямо по ним, вглубь жаркой части континента. Погода, к счастью, благоволила путешественникам, и не только отсутствием ветра — жара не била со всей силы, давая возможность передохнуть.

— Это ничем хорошим не кончится.. - бормотал жук.

— Почему?

— Потому что прибьют нас, вот почему. Меня прибьют, а с тобой непонятно что сделают.

— ..Почему?

— Я ничем не отличаюсь от их заклятых врагов, ты это видела своими глазами.

— ..Но почему?

Гамбит не выдерживал. Какой же, внезапно, глупой, стала его спутница! Ей, будто бы, совсем лучше не становится и она обманывает как себя, так и своего друга. Пятна оставались, нытьё — тоже. И только отсутствие смеха давало понять, что дело не стоит на месте. Хорошо то, или плохо.

— Я жук, и они жуки. Мы жуки. А эти не любят жуков.

— А-а-а.. - пони молчала не очень долго -  А ты придумал, что будешь им говорить?

— Сан, у них другой язык. Мне и этот с трудом даётся.

— Глупый, придумай что-нибудь!

Их могло спасти только чудо. Но о каком чуде может идти речь, когда в такой ситуации им может являться что угодно? Нормальная дорога, пища.. Всё то, что днями ранее казалось обыденностью, сейчас же, сравнимо с роскошью.

А ещё, настоящая роскошь славится тем, что она сверкает. Сверкало и ещё что-то, довольно далеко, краем глаза заметное едва одному перевёртышу. Только дурак не последует за блестяшкой на ровной тропе, а потому Гамбит направился свернул с изначального пути.

— Га-а-амби.

— Что?

— ..А сколько времени прошло? — спутница ответила не сразу.

— С какого момента?

Понять бы ещё собеседнику, о каком именно событии лошадка говорит. Раз уж она мало чего понимает, то логично будет предположить, что речь идёт о ближайшем прошлом. Однако, стоит послушать пони, пока та может говорить. Пусть и способность мыслить, кажется, отпадала с разговором.

— Ой. Не помню.. Всё было такое чёрное, а потом нормальное.. А дальше очень больно!

— Пару часов.

— Кажется, будто мы тут уже вечность..

— Вечность не была бы наполнена такими богатыми событиями. — Гамбит подходил к блестяшке — Кстати, о богатстве..

Компания набрела к какому-то скелету. Судя по разорванной сине-жёлтой робе и тому, как сохранилось само тело, скелет опирался на кактус уже давно. Внимание жука зациклилось на драгоценных камнях и той же самой, по цвету, настойке. Трофеи, на удивление, лежали в грудной клетке.

— Пустыня поглотила его. — сделал жук выводы — Но не роскошь, которую он нёс.

Таким количеством блестяшек можно купить что-то нибудь дорогое. Быть может, даже, кого-нибудь. Действительно ли этот пони прятал украшения в животе, или же они оказались там со временем, мертвецу они уже были ни к чему. Теперь же, блестяшки украшали дно коричневой сумки, висящей на шее солнечной пони.

— Как думаешь, что с ним случилось? - отсылался чейнджлинг к любителю кактусов.

— Можно мы не будем об этом говорить?

— Хорошо. Но всё-таки..

— Нет! Это гадко! Противно! Нет!

Что в нормальном состоянии, что в больном — наследница дома Рассвета оставалась умопомрачительно капризной. Обсуждать трупы, конечно, дело не из приятных, а вот то, как они ими стали — другой вопрос. И этот вопрос как раз и мучил насекомое. Череп отличался от того солдатского.

Преодолев бесчисленное количество песчинок, путники набрели на ещё один монумент. Оба товарища очень обрадовались событию, но кое-кого эта находка, очень скоро, порядком напугала. Малышка не видела происходящее, но ощущала беспокойство своего друга.

— Ты чего это? - лошадка обняла своего друга покрепче.

— Караван. Кажется, они собираются идти дальше.

— Так чего ты ждёшь? Брось, не сделают тебе ничего!

— А если сделают?

И вправду, две большие крытые повозки остановились возле этого высокого камня. Жук знал, что это хорошо не кончится, но слова крылатой всё равно подгоняли вперёд. Словно, ему нужна была причина, оправдывающая его скрытое желание поговорить с путешественниками.

— Не позволю!

— Как? У тебя и ноги нет, и-

— Всё у меня есть, ты глупый!

— Если, из-за твоей глупости, я погибну по причине их глупости, то глупый — не я.

Когда белого всё же заметили, он подошёл достаточно близко к обозам. Эквестрийцы, мягко говоря, не расстроились от такого сюрприза — они уже заряжали арбалеты и доставали мечи, боясь больше за свои жизни, чем за сохранность груза.

— Тревога! Опять перевёртыши! ..Да, ещё подошёл! Давай!

— Стойте! Я просто хочу поговор-!

— Твою мать! Эта падла разговаривает! — отметил один из наёмников — Дави гниду!

— Подождите вы..! — только успел выдать Гамбит, как на него замахнулся один из охранников.

Удар был бы фатальным, если бы чейнджлинг, благодаря своим рефлексам, вовремя не схватил лезвие зубами. Только, сил у жвал явно поменьше, чем у ног натренированных головорезов, и клыки, вскоре, заскрипели и затрескались. Инсектоид сдерживал рубаку последними силами..

— Ты-ж смотри! Он девку украл! — отсылался тот же самый боец на оранжевую пони.

Половина коней была напугана белоснежным насекомым, а половина — наоборот, жаждала сразиться с таким чудищем, ради славы. Напуганный вид кобылы только придавал тому жеребцу уверенности в своём высказывании и поступке. Спасти девушку от чувствокрада — подвиг не из лёгких. Особенно, когда жук настолько экстраординарный.

— А мож она такая же! — крикнул кто-то со стороны передней повозки — Жги падлу!

Пока громила сдерживал Гамбита мечом, дерущихся окружали остальные члены конфликта. Один из бойцов, в надежде быстро покончить с проблемой, уже доставал зажигательную смесь из подсумка, на полном серьёзе готовясь бросить её в жука.

— Вы что, с ума сошли?! — солнечная пони, наконец, встала на фиолетовую спину - Чем вы лучше этих самых перевёртышей? Он мне жизнь спас, а вы собираетесь забрать две! Две жизни!

На момент, группа наёмников обратила внимание на пегаса, восседающего на панцире опасного насекомого. В её голосе так и чувствовалось недовольство и возмущение, которыми она пыталась образумить окружающих.

— Он вам ничего не сделал, и я вам ничего не сделала! Я — самая обычная пони, как и вы все! Но ваш страх затмил вам голов-!

— Чё ты умничаешь?! — прикрикнул на неё меченосец, оружие которого и застряло во рту чейнджлинга — Думаешь, раз зубы белые, да хайло разивается, знач, мы тя послушаем?

— Он тож белый! За его шкуру много дадут! — поддакивал очередной глупец.

Саншайн восприняла эту невоспитанность как личное оскорбление, отчего в шоке раскрыла рот и крылья. Только она собралась ответить коню так же резко, как кто-то заметил, что пони оказалась не совсем здоровой. Незамотанные крылья сверкали всеми оттенками недавней болезни.

— Стойте! Назад! Назад, лять! Её “розовая смерть” поразила!

— Дурак, какая “смерть”? Эт сё байки!

— Ты чё, сдохнуть хочешь? Уйди, лять!

Вмиг, все дерущиеся отошли ещё на несколько метров, начав друг с другом перешёптываться. Вдруг, из повозки выглянула голова единорога. Его явно заинтересовала эта пони и конфликт в целом. Недолго водя глазами за незнакомцами, он, наконец, отдал приказ кучке мужиков:

— Часовые! По ме-е-естам! Приведите мне этих двоих, мы отправляемся дальше.

Уж чего банда не ожидала — так это вмешательства нанимателя. Кто-то успел расстроиться, ведь искренне хотел покромсать насекомыша. Не каждый день, однако, видишь белых чейнджлингов. В любом случае, за них уже всё решили — Гамбит просто довершил сказанное, выплюнув меч.

— Мы сами дойдём. — Гамбит захрустел, чем напугал ближестоящих громил.

Несогласных среди наёмников набиралось всё больше — это видно по лицам и жадным взглядам жеребцов. Чтоб наравне с ними был какой-то жук и потерявшаяся дева? Каждый конь считал себя выше и хотел заполучить обоих, как трофеи — одно бы хорошо смотреть над дверью, а другое с метлой и сковородой. Однако, никто не решался выступить против кошелька.

Вскоре, обозы продолжили движение в сторону чужих стен. Наконец-то, уют! Повозку единорога охватывала идиллия — и прилечь можно, и место останется; совсем не тесно. К тому же, сам каркас выдерживал полки, коих тоже висело достаточно. Более того, они совсем не пустовали.

Столько вещей — и все полезны. На удивление, ничего не падало и крепко закреплялось; передвигаться можно со спокойствием в сердце. Самое главное — тепло, комфорт, и никакого песка, если не считать тех крупинок, оставшихся на путешественниках. Тент справлялся с работой как надо.

Чего не скажешь о гостеприимстве. Конь демонстративно отодвинулся от жука и примкнул к измученному пегасу. Жеребца действительно сильно тревожило её состояние, хоть он и не очень рад остальной части перевозимых незнакомцев.

— Где-ж тебя так угораздило? — спросил единорог у Саншайн.

— Не знаю.. Мы сначала по какому-то лесу бродили, а потом-

— Да нет же. Я про то, как тебя угораздило встретиться с перевёртышем.

Мужская часть обоза с первых же секунд друг друга невзлюбила. Вокруг столько причин для недовольства — неприятный запах после столь длительного путешествия, расстройство наёмников.. Но главным поводом для возмущения оказался самый неудобный по виду пассажир.

— Вообще-то, он мой друг! — прикрикнула пони на спасителя.

— Друг?! Уму непостижимо! Как можно называть их друзьями? Они скрипучие, шипящие.. Даже в качестве питомца не годятся. Разве что, каким-нибудь извращенцам.

— Я не питомец.

Ох, взгляд пластинчатого говорил о многом. А угрожающий тон чего стоит! Большие сетчатые глаза очень внимательно следили за купцом. Он уже потянулся за оружием, как вдруг, перевёртыш продолжил, куда более довольным, своеобразным голосом:

— ..Я больше, чем питомец. — Гамбит превратился в подушку.

Санни как раз не хватало чего-нибудь мягкого. Тем более, той самой подушки, с которой и началось знакомство этих двух созданий. Стоило ей вновь появиться, как крылатая потянулась с объятиями к мягкому изделию, чем обескуражила волшебника:

— Осторожнее! — крикнул торговец — Кто знает, чего он удумает!

— Я знаю. Потому и дружу с ним. Он безобидный!

— Надеюсь, это просто последствия “розовой смерти”.. — единорог высказал мысли вслух.

— Надейся. — ответил перевёртыш, показав своё истинное обличие.

Обстановка накалялась, как кузнечный горн. По той или иной причине, каждому хотелось прицепиться к любому безобидному словечку. К счастью, атмосферу разбавляла веселость солнечной лошадки, ради которой товарищей вовсе приняли под крышу.

— Давай знакомиться! - пони вдруг полезла к жеребцу — Меня зовут Саншайн, а тебя?

— Акьют Форчун, к вашим услугам. А у вашего, кхм, друга, есть имя?

Богач склонил голову, почти сразу же её подняв. С его тёмно-синей головы чуть не свалился хиджаб, который защищал единорога от пыли и непогоды. Остальная часть его тела тоже прикрывалась тканью и служила ровно для того же. На фоне ненасыщенного, тусклого цвета тела, одежда особенно выделяла коня — такой контраст придавал ему большей загадочности.

— Есть. - ответил жук сам — Эйс Гамбит.

— Вот как. Интересно..

— А зачем вы нас подобрали? — поинтересовалась Саншайн.

— Неправильно бросать товарищей по судьбе в такие моменты.. — пересаживался конь поближе — ..К тому же, меня обеспокоил настрой моего эскорта. В Мидиллии и так много крови пролилось, не хватало и нам этого повторить.

Форчун внимательно осматривал свою гостью, оценивая ситуацию. За ним, так же внимательно, следил перевёртыш, постепенно накапливая опыт от действий волшебника. А Саншайн выражала своё внимание голосом, потому как иначе, в таком состоянии, попросту не могла.

— Так вы помочь хотите? - переспросила крылатая.

— Коротко говоря — да.

— А как вы поможете?

— Как минимум, я уже это сделал, усадив вас обоих у себя. - кивнул жеребец — Но на этом я останавливаться не собираюсь — болезнь сама себя не победит.

В моменты, когда умный единорог не отвлекался на зубастика, он становился очень добрым. Словно, он был той забытой разговорчивостью Мунрайза. Хоть это и невозможно, впечатлительной пони хотелось в это верить. Вера может очень многое — в том числе победить недуг.

— Как бы так сказать, на простецком.. - задумался конь — Эта “розовая смерть” — и не смерть вовсе.

— Я знаю!

— Ты знаешь? Удивительно. — восхитился купец — Пони, обычно, боятся того, чего не знают. Видят, что у кого-то шерсть меняет цвет, потом выясняется, что бредить начинает. А ведь это всего-навсего несварение, способствующее укреплению иммунитета.. Потом-то заживо и хоронят, потому что боятся.

— То же касается и перевёртышей. — жук встрял в разговор.

— На твоём месте я бы не умничал. - отрезал единорог, не отводя взгляд от больной — Были у меня случаи с вашим видом, и тех же ошибок я не повторю.

Коня явно озадачили бинты. Ладно ещё на ноге, ибо окрашены в ало-красный. Но остальные тряпки нисколько не поменялись в ожидаемый цвет. Помимо них, волшебника удивила несдержанность представителя другого вида.

— Спокойнее. Пока Саншайн не угрожает опасность — ничего не случится.

— А то что? Переживаешь за еду? — Форчун говорил с искренним любопытством и нотками презрения - Увязался и ждёшь, пока копыта двинет?

— Ты бы обещания свои выполнял так же, как меня ненавидишь. Я больше для неё сейчас делаю, чем-

— Я вам обоим сейчас по лбу настучу! - угрожала Саншайн - А ну, хватит!

Её угрозы, не представляли никакой опасности, в таком-то состоянии. И всё же, как и ранее, её слова, являлись двигателем прогресса — само напоминание о себе помогало буйной парочке успокоиться и заняться общей целью — помощью.

— Прошу прощения. Однако, продолжу — эта вот сыпь, а точнее то, из-за чего она появилась — не опасно. Особенно, если отдыхать. - рассказывал тот очевидные вещи - Отдых во всех случаях помогает. Меня интересует другое — очень много перевязок, это в честь чего?

— Перевёртыши. — сказал Гамбит — Не такие, как я. Местные. Чуть не истерзали её. Сделал всё, что мог.

— Н-да-а.. - критиковал его Форчун, собираясь взглянуть под бинты — Полагаю, раны было чем омыть?

— Ну.. так-

Только жук успел подать голос, как его собеседник страшно ахнул. Чейнджлинг мало чего понимал, даже с объяснениями, ведь его природа совсем иная. Он и не знал, насколько серьёзные осложнения могут быть из-за недоглядывания за такой проблемой.

— Пресвятая Селестия! — ужаснулся торгаш, уже потянувшись к какой-то баночке на полке.

— Что ещё делать-то? Так оставить нужно было?

— Конечно нет! Водой какой-нибудь. Вы-ж не без воды сюда добрались?

— Выпили. Оставалась ещё одна, синяя такая..

— Ой, зря! Ой, как зря! — осуждал их догадливый маг, параллельно пытаясь открыть банку с бумажкой “усачи” — Урок на будущее — никогда не иметь дел с лазурной водой, даже если она манит, как кружка мальнадоса..

Маг говорил довольно важные, хоть и уже простые вещи. Чейнджлинг пытался запомнить все эти рекомендации на будущее, пусть и что-то из этого он уже слышал ранее. Однако не действовать же строго по инструкции, если ничего не понимаешь? Хотя, Саншайн так и поступает.

Эту пони много чего интересовало, но последние события доказали, что она, при встрече с неизвестным, думает совсем над другими вещами. А сейчас, она вообще не думала. Зато, жеребец этой лошадке показался очень интересным. Наверное, из-за сходства с родным братом.

Тоже единорог, тоже тёмный, и то и дело учит жизни. Ну вот чем не Мунрайз? Сходств для пони виднелось так много, что та потянулась к коню копытами в попытке обнять разговорчивого. Для всех вокруг, в разной степени, это стало неожиданностью.

— Она всегда так себя ведёт. По крайней мере, дома. — уточнил жук - Может, она что-то в тебе нашла?

— Не знаю, но она тормозит своё же выздоровление.

Жеребец всё пытался открыть ту самую банку. На первый взгляд, туго затягивать крышки необходимо, когда путешествуешь. На деле, как бы только это не привело к беспорядку. Когда с одной стороны окружают хрупкие склянки с редким содержимым, а с другой кобыла навеселе, то задача становится куда сложнее. Даже если за неё берётся единорог.

Наконец, крышка с характерным шлепком откупорилась. Казалось, будто не прошло и минуты, из-за увлекательных рассказов и советов синего. Перевёртыш вмиг учуял содержимое банки, запах которого, если не постараться, не унюхать остальным.

— Рыбий жир? Серьёзно? — удивился чейнджлинг.

— Да. Но не какой-то там, с подворотни. Невежды разницу не заметят, конечно же, а ведь этот действует точь-в-точь, как надо.

— ..Что такое невежда? — тихо спросил про себя усач.

Саншайн, тем временем, вовсю совала свой нос и переднюю пару ног куда не надо — и щечки чьи-то потрогать, и гриву потрепать.. В попытке занять кобылу и облегчить себе работу, Форчун передал ей открытую баночку, а сам принялся разбинтовывать покалеченную.

— Что это? — спросила оранжевая, в ту же секунду макнув язык в жидкость — ..Ну и гадость!

Ничего не понимающая лошадка чуть было не выкинула куда подальше целительное средство, но её опередил чейнджлинг. Он намертво схватился за банку перед наступлением беды. Недуг прямо прогрессировал — солнечная совсем не отдавала отчёта своим действиям.

— У меня вопрос. — Гамбит попытался отвести тему.

— Задавай. Но я могу на него не ответить.

— Ты просто хорошо знаешь способы вылечиться, или торгуешь ими?

— К чему это?

Вопрос оказался крайне сложным для единорога — знай другой, чем поживиться можно, так он попытается это сделать, если почувствует, что сил хватает. А у чейнджлинга их предостаточно — паника единорога нисколько не похожа на страх тех, кто никогда не видел зубастых. Он знал.

— Эти.. странные лошади оставили нам.. ей, подарок. Мы им не доверяем. Их подарку — тоже.

Вопреки ожиданиям жеребца, инсектоид второй парой копыт достал из сумки тот небольшой флакон с красной жидкостью, который им достался от солдат. На нём не было ни единой царапины, и понять, что же там болталось, можно только практикой. Или, если спросить знатока.

— Правильно, что не доверяете. — оправдал тот паранойю, заметно погрустнев — На вас — на ней, оно бы действовало иначе.

— Можно подробнее?

— Был похожий случай, с моим близким. — тихо рассказывал конь — Они дали это зелье, сказали — вылечит. Раны, морщины затянулись, а болезнь не ушла. Так и помер.

Саншайн расстроилась, услышав эту короткую историю, а чейнджлинг изо всех сил сохранял спокойствие, хотя бы визуально. Каким-то образом, эта история заставила жука задуматься, ведь он испытывал очень похожие эмоции, когда чуть не потерял свою пони. Теперь, он чувствовал то же самое, но даже сильнее. Как же так?

— Мне очень жаль.. — всхлипывала пушистая.

— Мне.. Тоже? — насекомыш удивлялся сам себе.

— Давайте не будем об этом. Нам ещё нужно спасти одну жизнь.

Инсектоид хранил молчание, пока жеребец смазывал раны скользкой субстанцией. Помимо полезных свойств, рыбий жир ещё и заглушал неприятные запахи, в чём на практике убедился сам конь и, вскоре, перевёртыш.

— Жить будет. Теперь — точно. Как в городе будете — первым делом — в баню.

Внимание купца, наконец, перешло к копыту, поражённому стрелой. Стоило коню прикоснуться к больному месту, как пони вновь завыла, чем напугала всех в округе. Даже повозка остановилась на мгновение, пока запряжённых рабочих не погнал вперёд их покровитель.

— Лучники. - объяснил Гамбит — Косые лучники, из Мидиллии.

Терпение торговца было на исходе. Его переполняла злость, и это прекрасно чувствовал чейнджлинг. И он чувствовал, что эта злость, теперь, накапливалась не по отношению к нему, что малость успокаивало перевёртыша. Пока единорог опять не заговорил:

— Тут я бессилен. И зелье то пить нельзя! Нужен врач, самый настоящий.

— Совсем ничего нельзя сделать? - подала голос Саншайн — Мы заплатим!

Любителя денег, конечно же, заинтересовало предложение, но он лишь тоскливо покачал головой. Единорог или нет — он попросту знать не знал нужных слов для необходимых заклинаний. В голове у него хранилось совсем не то, о чём могли думать окружающие.

— Увы. Я, конечно, торгую докторскими альтернативами, но это, в таком случае, не поможет. - Форчун малость расстроился - Нужен тот, кто знает заклинания соответствующие; тот, кто с того света вытаскивает. А до Кантерлота далеко.

— Тогда просто возьмите! Я настаиваю!

В благодарность за крышу над головой и своевременную помощь, Саншайн высыпала небольшую часть драгоценностей из своей сумки. Разноцветные камни одновременно и обрадовали, и всерьёз напугали жеребца. Словно, конь их уже где-то видел.

— О-откуда это у вас?

— Нашли в пустыне. — ответил чейнджлинг — На чьём-то теле.

— Ой, нет. Нет-нет-нет, я не хочу иметь с этим никаких дел. Забирайте! Лучше выкиньте!

— Почему? — удивились оба гостя.

Если бы только представлялось возможным передать словами, как сильно волшебника окутала паника. Он не понаслышке знал, насколько жестоки жители пустыни. Единорог знал больше, чем туристы — и их хотелки, и обычаи. Тем более — наказания, приводимые в исполнение на площади.

— Мидиллия славится своими шахтами.. — тревожился жеребец — ..И своими сокровищами. Они могут подумать, что это украденное. А что, если так и есть?

— Разве нельзя с ними просто договориться? — уговаривала его солнечная — Даже наоборот — подняться в глазах, вернув находку, если это так! Не вижу ничего плохого!

— Я.. Да, вы правы. Они-ж не будут сажать гостей столицы, в конце концов. — успокаивал себя торговец - Экономически для них же не выгодно, прошу заметить! Мне эти камни только пойдут на пользу.

Акьют Форчун быстро успокоился, и остаток времени он дружно провёл в компании новых знакомых. Саншайн и Гамбит рассказали единорогу о своих похождениях, а жеребец рассказал свою историю. Волшебник вырос в городке под названием Армэйр-де-Форж, и он жил там до того, как деревушка стала полноценным военным аванпостом.

Незадолго до образования полноценного гарнизона из небольшого ополчения, он перенял и продолжил дело своего отца — некоего Леджера — которого сразила та болезнь. При этом, Форчун исправил ошибки своего родителя и перестал продавать еду, занявшись оборотом зелий и микстур.

И дело пошло в гору! В это непростое время, здоровье — дорогой ресурс. Не говоря уже о том, что сам посёлок является довольно частой точкой стычек королевской стражи и ополчения с агрессивными перевёртышами. Умный единорог, ко всему прочему, ещё и вложился в армию из своего кармана, чем и спровоцировал такой поток военной мощи.

— Всё началось пару лет назад. В одну ночь опустел весь дом, и как оказалось — виной тому был чейнджлинг. Мой отец не смог нормально пережить это, и всё то, что принадлежало ему, перешло ко мне. Я хочу положить конец этой напасти..

Жажда отомстить жукам заставила немолодого волшебника взять курс на восточную часть континента, ведь для них эквестрийская обыденность являлась неслыханной экзотикой. Как ни крути, а торговля ещё не разрушила ни один народ.. Зато погубила единичные жизни.

Через несколько дней непрерывного движения, караван добрался до города, о котором и была речь последнюю неделю с небольшим. Даже не выглядывая за пределы воза, окружающая атмосфера очень хорошо передавалась пассажирам.

Отдалённые возгласы на неизвестном языке, вокруг пахнет необычной едой, играет музыка, которую кантерлотская аристократия посчитала бы какофонией.. Окружение, словно, оглушало. А стоило Саншайн покинуть торговца и отправиться по своему пути вместе со своим неприметным партнёром, так мир заиграл ещё более необычными красками..