Эволи Победоносная

Глава 1

Эволи была знакома с голодом так, как не был знаком ни один обычный пони. В этом чувстве не было ничего нового, за всю свою жизнь она отлично узнала эту черную дыру в груди, грызущую пустоту, которую могла заполнить только любовь. Она слушала рассказы матери и отца о жизни до События, о существовании, которое не зависело от магической энергии, но никогда не верила им.

Ну, может быть, она и поверила несколько лет назад. По мере роста Александрии требовалось все больше рабочих копыт. Ченджлинги с радостью бы работали, если бы их ценили и любили в обмен на те обязанности, которые они брали на себя. Им нужно было так много дронов, что Райли, королева Александрии и все ее чейджлинги, не смогли бы управлять ими всеми. Тогда она породила других королев, чтобы те взяли на себя эту функцию, но все эти королевы подчинялись Эволи. Когда возраст давил на Райли тяжелым бременем, она перестала производить новых дронов, сохраняя свою магию для себя, Эволи стала нести бремя этой обязанности вместо матери.

Это была эпоха процветания, когда пони все больше осознавали сложное положение перевертышей и были готовы принять их в свою жизнь. Время, когда еды было достаточно, чтобы прокормить нескольких королев.

Затем пришло время Содружества, нерушимого договора, на котором поклялись все великие королевы. Вместо того, чтобы столкнуться с безумием, они заморозят себя в стазисе, когда их покинет магия. И где может быть лучшее место для их могилы, чем под самой Александрией?

Эволи была там в тот день, когда ее мать ушла в лед. Единственной королеве было позволено находиться вместе с ней, несколько других уже ушли, заморозили себя или были убиты после того, как сошли с ума. Новое поколение Королев было слишком молодо, чтобы заслужить привилегию посетить это священное место. «Я чувствую, что грядет что-то ужасное», — сказала ей Райли. В конце концов, она была очень истощенной, тогда Эволи еще не знала, насколько голодной она была. Однако ее мать до самого конца не демонстрировала ничего, кроме уверенности. Она никогда не показывала признаков безумия. Какая еще королева могла отказаться от своего любимого самца, да и от многого другого?

Не Эволи, это уж точно.

«Что-то ужасное всегда надвигается», — ответила Эволи, ее ноги уже дрожали от холода, хотя в тот день в ней было много магии. Всего несколько мгновений назад мать отдала ей последний из своих сокровищ, запас эмоций, подобный которому другие королевы не могли даже себе представить. Где она все это взяла, Эволи даже не догадывалась. «Я помогу нам пройти через это, мама. Я фактически управляла ульем за тебя все это время».

 «Я знаю», — сказала Райли, протягивая вперед копыто. Она убрала гриву с лица Эволи. «Я доверяю тебе своих детей, как ни какому другому пони». Она притянула голову Эволи ближе к себе, встретив ее пристальный взгляд. «Никогда не заставляй их отказываться от того, что у них есть. Мы так далеко выбрались из грязи, может быть, ты проведешь нас дальше».

Ее мать больше ничего не говорила, никогда. И Эволи ушла, чувствуя себя сытой, но озадаченной.

То, что предсказывал Райли, в конце концов, обернулось эпидемией. Как и во многих других случаях, ее собственный вид был невосприимчив к ней, ни один чейнджлинг не заболел, ни один. Рабочие бригады в Александрии продолжали работать, не смотря на то, насколько сильно болезнь поражала популяцию пони. Но потом умерло столько пони, что внезапно ее дронам стало не хватать еды. Пони было не так уж много, и они были слишком эгоистично заняты собственным выживанием, чтобы беспокоиться о перевертышах, которые были их друзьями, коллегами и слугами.

Многие представители ее вида умирали от голода. Еще одна великая королева сошла с ума, и произошла ужасная битва. Эволи одержала победу и привычно низвергла обезумевшую королеву. Но Александрия просто не могла больше быть их домом, в конце эпидемии она стала средоточием отчаяния, из за того, что в нее стекались толпы беженцев пострадавшие от эпидемии. Из праха не восстало ни одно новое поселение, и даже если где-то и оставалось небольшое население, оно не смогло бы выдержать огромного размера ее роя.

Тогда они начали свое собственное путешествие. В тот год погибли десятки тысяч дронов, Эволи пожертвовала всеми, кто не имел собственного разума. Сначала индивидуально, как разведчиками в малоисследованных местностях, или как воинами в битвах с опасными зверями или враждебными пони. Но в конце концов, тысячи, уничтожили себя прежде, чем они сошли бы с ума от голода и заморили рой ой голодом еще быстрее. К концу великого исхода их великий рой сократился почти до тысячи, со всего одной живой королевой.

К счастью для нее, в пустыне мор свирепствовал не так сильно, как в более прохладных местах. Здесь были тысячи выживших, хотя и это было всего лишь тенью прежней цивилизации. Но оказалось, что те, кто уцелел, были полны предрассудков о конце их мира, и были готовы обвинить кого угодно в испытанных ими страданиях. Особенно ее чейнджлингов, если конечно их удавалось поймать.

Ничего подобного Александрии не было возможно в том мире, поэтому Эволи импровизировала. Каждый слуга, которого она оставила, был по-своему индивидуален, умен и находчив. К тому же, большинство из них были полны решимости собрать эмоции, необходимые им, чтобы получить новое рождение, когда они состарятся, при этом ни у кого из них не было собственных запасов эмоций, оставшихся после исхода.

Под руководством Эволи ее рой вернулся к древнему способу ведения дел. Поскольку пони не желали впускать их в свою жизнь, им пришлось пробиваться туда силой. Они украдут их любовь.

Тем не менее, более сотни из них умерли от голода, прежде чем они смогли обосноваться достаточно, чтобы прокормить себя. По крайней мере, еще сотня рассеялась, выбрав свой собственный путь, отказавшись при этом от защиты Эволи. Она не удерживала их, главным образом потому, что это означало больше еды для тех, кто оставался.

Сама Эволи расположилась в новом улье, размещенном в руинах древнего тематического парка. Первые несколько лет у нее вообще не было детей, но, как оказалось, улей без трутней для черной работы был ульем, в котором ни пони не хотел жить. Не говоря уже о том, какими несносными становились ее самцы, когда она отказывалась их ублажать.

Не прошло и десяти лет, как ни пони из них больше не голодал. Эволи училась у своей матери, в то время как безумные королевы иногда пытались похищать пони и одномоментное насыщаться огромным количеством любви, Эволи знала, что это неэффективная стратегия. Ее перевертыши тесно интегрировались со своими поселениями, взяв на себя технические функции, как это было в Александрии. Они были врачами, медсестрами, учителями — всеми, кто мог быть вознагражден любовью тех, кто испытывал благодарность к ним за их работу. Большинство из них не нуждалось в золоте, они просто собирали свои доходы, чтобы наполнить казну улья и иногда купить любовь по-другому.

Когда население начало восстанавливаться, то же самое сделали и чейнджлинги Эволи, но это уже был не тот мире, который они знали прежде. В этом мире было очень мало вернувшихся, которые все еще были живы, они переносили болезнь тяжелее, чем их потомки. Те немногие, что появлялись, терялись на фоне остальной популяции. Популяции, которая обвиняла поколение своих родителей в ужасной болезни, которая почти уничтожила ее.

Кроме этого, эти новые пони были крайне консервативны. Когда она была маленькой, у пони было все, что они когда-либо хотели от старого мира. Старые человеческие машины можно было починить и использовать для производства новых машин. Но теперь все это превратилось в прах — книги сгнили, а компьютеры превратились в кусочки разбитого кремния, медленно деградировавшие в земле. Если норы трусов из HPI все еще существовали, то они даже не пыталась помочь.

Эволи наблюдала, как мир погружается в первобытное состояние. Какое-то время ее перевертыши пытались воссоздать технологии, которые они знали, восстанавливали тракторы, делали новые водяные колеса и генераторы, но нынешнее поколение пони не хотело ничего из этого. При таком малочисленном населении и отсутствии каких-либо механизмов, которые стоили внимания, попытка проложить себе дорогу назад просто не стоила того, особенно когда перевертыши все равно не были способны есть ту пищу, которую они сами выращивали. Эволи, как и большинство ее дронов, была бы так же счастлива спать на грязном полу, пока ее живот был полон.

Итак, они были вынуждены терпеть этот новый мир, несмотря на то, что он был худшей копией того, который они помнили. Ее чейнджлинги выучили новые языки, когда они тоже начали меняться, причем некоторые части английского языка сознательно отвергались, а другие распадались на региональные диалекты теперь, когда пони редко покидали те места, в которых они родились.

Эволи старела, уже тогда она знала голод королевы, но почему-то мрачный жнец пока сдерживался. Возможно, как и ее мать, она каким-то образом была невосприимчива к этому безумию. Может быть, она была королевой, которая будет править вечно.

Более чем через столетие ее первые перевертыши начали умирать. Некоторым хватило магии для возрождения, она сделала для них то же, что делала для многих других, пока дрон был полезен, его королева могла воскрешать его. Однако Эволи обнаружила кое-что еще, по мере того как население ее улья сокращалось, количество любви, которую они собирали, уменьшалось не так быстро, как потребность в любви.

Разумные дроны нуждаются в огромном количестве любви по сравнению с неразумными, и некоторые из умерших могли быть, без особой разницы, заменены дронами. Разум Эволи к тому времени стал невероятным, способным без труда решать тысячи сложных задач одновременно. Она стала несколькими разными пони за пределами улья, потом десятками, а потом и сотней. Чем меньше дронов она задействовала в своей работе, тем больше понимала, что большинство «умных» дронов ей не нужны.

Она была уверена, что мать держалась за многих из них чисто по причине своей человеческой природы. Даже ее любимый самец не был каким-то впечатляющим экземпляром чейнджлинга, единственное, что в нем было замечательного, так это его преданность. Эволи не была «беженцем» из того мифического мира, чьи следы слабели с каждым днем. Просто потому, что она помнила день, когда эти руины покрывали все вокруг, не означало, что они были более значимыми сегодня.

Ей потребовалось чуть больше десяти лет, чтобы наконец-то избавиться от своего первого разумного дрона. Ее звали Сарин, дрон, который был самой любимой учительницей в местной школе, приближался к концу своей жизни. Ее положение среди детей означало, что она получала по настоящему обильны поток любви, в достаточным количестве, чтобы заплатить за свое собственное возрождение.

Эволи взяла эту плату, совершила ритуал... и погрузила яйцо в стазис. Никто не задавал вопросов, те дроны, которые остались, в основном жили среди пони, так что они не были в курсе событий в улье. Только ее самцы знали об этом, а тот, кто пытался рассказать об этом, ну... он закончил тем, что ему перерезали горло и скормили грибку, освещающему улей.

К концу того года, она смогла тихо заменить еще одну группку наиболее удачно размещенных дронов. И на какое-то время этого оказалось достаточно. Эволи снова почувствовала себя сытой, у нее было достаточно магии, чтобы поддерживать ее постоянно расширяющиеся способности. Она не причинила вреда яйцам или чему-то еще, эти дроны были верны ей, и поэтому она сохранит их. До тех пор, пока не появится больше еды. Они не заметят, как проходит время, как яйцо может знать, прошел ли год или столетие?

Некоторые из ее дронов были слишком умны или полезны, чтобы их заменить, некоторые имели сложные взаимоотношения со многими пони или взаимодействовали с другими чейнджлингами, которые могли заметить изменения. Когда придет их время, они будут заменены соответствующим способом, и один из ее неразумных дронов заполнит пустое место до тех пор, пока оживший дрон не станет достаточно зрелым, чтобы снова менять облик.

Шли годы, и общество пони выздоравливало. Ну... а она все равно росла. Земля была хороша для них, и магия земных пони не требовала сложного обучения, чтобы использовать ее для проркома своих деревень. Пока среди таких примитивных пони были земнопони, они редко голодали.

По мере того как росло население, увеличивалось и количество любви, которую могла собрать Эволи. В следующем столетии туземцы основали много новых деревень, двигаясь на север вдоль побережья и забирая обратно у природы заросшие руины. Пока они двигались, Эволи удостоверялась, что некоторые из ее собственных дронов входили в первоначальное население каждого нового города. В основном дроны, хотя часть ее основного населения тоже ушла.

К тому времени Райли создала бы новых королев, отправив одну из них в новые регионы, как она делала это давным-давно. Однако новые королевы означали бы новых пони, чтобы получать любовь. Даже когда ее самые преданные соратники умоляли об этой чести, она отказывалась. Им повезло получить хоть что-то из того, что принадлежало ей по праву.

И на какое-то время это сработало. Пока пони распространялись быстрее, чем возрастала ее потребность в любви, все шло хорошо. К несчастью, другие чейнджлинги заметили новые территории для кормления.

Почти через два столетия после того, как их исход из Александрии закончился, Эволи почувствовала сигнал тревоги от своих дронов, защищающих улей. Они были атакованы.