Лунная дорожка
Глава 1. О разных новых неудобствах, кукурузе и пятнышках на шкуре
Новую жизнь Дитзи начала с того, что опоздала на прогулку с семьёй.
Как кобылка ни спешила, как ни летела над лесной тропинкой — всё равно обед давным-давно миновал. Только у самой опушки она приземлилась и галопом поскакала к дому.
Там её дожидались. Весь семейный табунчик собрался на передней лужайке, хотя видно, что вышли только-только: дядя Рафл ещё запирал дверь, когда взмыленная Дитзи явилась перед ним.
— А вот и пропажа нашлась! — весело заметил сизый пегас. — У друзей загостилась?
— Я… ага…
— Нехорошо опаздывать, — сказала мама укоризненно, — и заставлять всех ждать тебя. Да ещё как угорелая бежала. Взмокла поди?
— И… извините! — переводя дыхание, выпалила кобылка. — Я… сейчас… выдохну чуток…
— Отдышись, — успокоил её дядя Рафл, обмахивая крылом. — Если хочешь, то сходи и переоденься, у нас полно времени.
— Да… не… хорошо всё!..
— Идёмте скорее! — мигом Криспи подпрыгнул на всех ножках. — Пропустим всё! Ну ма-а-ам! Всё вкусное съедят!
Впрочем, его страхи были напрасны: в парке продавалось столько лакомств, что хватило бы на всех жеребят в округе, а заодно и их родителей.
Пыхтящая Дитзи не ответила, стараясь не шевелить спрятанными под накидкой новообретёнными крыльями. Зато не уследила, что из-под неплотно закрытых губ опять потекла слюна —пришлось спешно утереться.
— Никто твоё вкусное не съест, — сказал дядя Рафл. — Но действительно, идёмте. Вон, у Дитзи уже слюнки потекли.
Под смешки остальных покрасневшая ушками кобылка снова хлюпнула и причмокнула губами.
Больше не медлили, и минутой позже пополнившийся табунчик уже трусил по утопающей в охре листвы улице.
Дитзи Вэй мирно трусила рядом с мамой и дядей Рафлом, хотя ей хотелось улыбаться до ушей, орать, скакать и гарцевать на кончиках копыт. А то и вовсе выскочить на середину дороги и станцевать какую-нибудь «джигу-дрыгу». Лишь давней привычкой она сдерживалась и вела себя как полагается благовоспитанной кобылке.
А ведь повод для радости имелся, да ещё какой!
Ещё вчера семейная прогулка стала бы ей в тягость. Дитзи живо представила, как плетётся позади мамы с дядей Рафлом, ворчит на приставучего Криспи и выдумывает повод улизнуть пораньше. Ведь в любой миг в спине вспыхнет знакомое тепло, грозящее перерасти в пожар. А после того, когда под языком разольётся знакомая кислинка пилюли, а по телу — слабость и лёгкое онемение, мама заботливо спросит, как Дитзи себя чувствует и не хочет ли отдохнуть. Разумеется, Дитзи захочет, и все пойдут домой. И пускай Криспи будет жалобно упрашивать гулять дальше, пускай у дяди Рафла ещё нескоро выдастся свободный денёк, пускай сама кобылка ничуть не против, чтобы остальная семья провела вечер в своё удовольствие — но Астра не оставит дочь одну в таком состоянии. Долго ли после такого ждать, когда взрослые… нет, не поссорятся, но хотя бы поспорят между собой? Тогда маме придётся выбирать между дочерью и мужем, которых одинаково любит. А самой Дитзи — предаваться невесёлым размышлениям, что она тяготит всех своим увечьем.
Сейчас же рядом с родителями шла совсем другая пони. Её переполняла лёгкость, знакомая лишь тем, кто наконец-то выбрался из чёрной полосы, встряхнулся и с радостным удивлением понял, что впереди-то — целая жизнь!
Вот только странная жизнь получается.
Сбившись с шага, Дитзи опустила голову, благо мама и дядя Рафл говорили между собой, а игрунок Криспи давно убежал вперёд. Украдкой потёрла бабкой заслезившиеся глаза; похоже, в спешке полёта в них попала пыль.
Чем дольше она размышляла, тем сильнее осознавала, в какое положение угодила. Слишком уж быстро всё перевернулось с ног на голову! Но теперь первые восторги поутихли и больше не мешали Дитзи понять простую мысль: в каком-то смысле она родилась заново. Стала кобылой Ночи, чей облик скрывал дневной свет Богини.
И плащик. Но вот загвоздка: последний из верного друга превратился чуть ли не в предателя, потому что крылья хоть и были невидимыми днём, но оставались вполне материальными. И, разумеется, оттопыривали накидку. Вот уж Дитзи намаялась, так и эдак пытаясь сложить махалки, пока не догадалась обхватить ими живот.
Просто взять и не надеть накидку она тоже не могла. Привычка таиться и непони́мость сыграли с ней злую шутку. Если таблетки Дитзи ещё могла тайком выбрасывать, то отсутствие привычной одежды сразу бросится в глаза. Конечно, мама обрадуется, решив, что дочь сумела пережить случившуюся с ней беду — но как быть с друзьями? Неладное не заподозрят, однако и начнут смотреть с жалостью: шрамы-то никуда не делись. И поди объясни, что всё теперь нормально.
Как и сам облик ночной пони. Днём она, даже в пасмурную погоду, всё такая обычная кобылка. Но вот ночью свет луны и звёзд явит всем её истинную природу. А значит, отныне придётся или ложиться спать до заката, или же придумать одежду, под которой можно скрыть не только крылья, но также уши с кисточками и кошачьи глаза.
«Дитзи-Дитзи, скажи, почему у тебя такие большие зубки?»
«Проще всего мешок напялить», — мрачно подумала Дитзи и, не удержавшись, опять пощупала языком клыки — с непривычки ужасно неудобные. Несколько раз она чуть не прикусила язык, да ещё так и не смогла плотно закрыть рот, отчего приходилось постоянно сглатывать слюну.
Глянув вперёд, она заметила, что семья успела уйти далеко вперёд, и торопливо припустила за ними. Только перед этим снова потёрла глаза, вполголоса ругаясь. Вот как назло не взяла с собой платок!
Но все неудобства меркли перед самой главной, бьющей ключом восторженной мыслью: «Я снова могу летать!». Хотелось расправить крылья и взмыть в небеса, купаться в солнечных лучах или струях дождя, взмыть над облаками навстречу звёздам и луне!
Ничто уже не отменит этого.
Чем ближе семейство подходило к центру города, тем больше пони становилось вокруг: жители Бэрриконта собирались на вечерний отдых.
С тех пор, как невдалеке от центральной площади с ратушей открылся настоящий благоустроенный парк, его быстро облюбовали любители пикников и отдыха. А вслед за ними пришли уличные торговцы напитками и закусками, артисты и художники. Кроме того, на день города мэр часто приглашала настоящий парк аттракционов, и в городе на целую неделю появлялись карусели, огромные качели и даже сталлионградские горки: умопомрачительное механическое чудо, где рельсовые повозки закладывали лихие виражи по ажурным склонам.
Дитзи знала об этом исключительно со слов Иствинда и Найт Блюм, да и то жеребята добавляли, что в этом году аттракционов что-то не видели. Но не такой уж страшной трагедией это было. Едва носика кобылки коснулись первые запахи выпечки и сладостей, фруктов в карамели и других лакомств, как она благосклонно простила мэру городка её промашку.
Огромных трудов Дитзи стоило не облизнуться.
— Подходите, налетайте! — раздался невдалеке звонкий жеребячий голос. — Кукуруза горячая, кукуруза воздушная, сладкая, солёная, вкусная!
Дитзи повернула голову и увидела возле самого входа передвижной прилавок-ларёк, за которым стоял жеребёнок-Пестряк: один из братцев с отдалённой фермы, что терялась в бескрайних полях кукурузы.
По-настоящему их звали Сид и Корн Споты, и происходили они из довольно большого семейства земнопони, чуть ли не со дня основания снабжавшего Бэрриконт зерном. Их дедушка, Биг Спот, железным копытом держал пяток сыновей и дочерей, а также зятьёв и невесток. Многочисленные внуки Биг Спота уже учились в старших классах и готовились после школы продолжать дело рода. Братцы Корн и Сид были самыми младшими, но, по словам Иствинда, самыми наглыми.
Постороннему они показались бы близнецами, но всё-таки, присмотревшись, их можно было отличить друг от друга: обычные для Спотов пятна у одного братца украшали только левый бок, у другого — только правый.
Проблема заключалась в том, что Дитзи не помнила, у кого именно какой.
Поэтому жеребёнок за прилавком мог оказаться как Сидом, так и Корном. Так или иначе, торговал он бойко, помогая семье заработать несколько лишних битсов.
Дитзи улыбнулась, вспомнив, как впервые повстречалась с ним.
Случилось это в пору её первых прогулок с новыми друзьями по городу, когда однажды они чуть ли не нос к носу столкнулись с братцами.
— Оба-на, любители кукурузин пожаловали, — негромко фыркнул Иствинд и глупо хихикнул, что не помешало ему с вызовом посмотреть на братцев. — А я думаю, чегой-то навозом запахло!
— От тебя и пахнет! — не менее любезно огрызнулся один из пятнистых жеребят.
Дитзи испуганно прижала ушки, вообразив, что угодила в какую-то местную переделку. Но все её опасения развеяла снисходительная улыбка Найт Блюм.
— Мальчишки, — закатив глаза, вполголоса пробормотала единорожка.
— А что у них не так? — тихонько спросила Дитзи, глядя, как Иствинд и встречный жеребёнок уже чуть ли не лбами сталкивались, сыпя оскорблениями и буравя друг друга взглядами.
— Да всё так, — мотнула головой Найт Блюм и помахала копытцем второму жеребёнку, стоявшему в сторонке; к удивлению Дитзи, он вполне дружелюбно кивнул им. —Пестряки отличные ребята, мы тебя обязательно с ними познакомим, когда закончим противостояние.
— Противостояние?
— Да у мальчишек вечно колючка не в то место попадает, вот и ищут повод полягаться. Я помогаю Иствинду только затем, чтобы он в одиночку против них двоих не оставался. Пестряки-то друг за друга горой стоят.
— Пестряки? — второй раз переспросила Дитзи, вновь услышав это прозвище.
— Ага, у них в семье все пятнистые. Потому и Пестряки, хотя на самом деле их зовут Споты. Помнишь, мы в библиотеке спорили, не пёстрая ли ты? — неожиданно спросила единорожка. — Мы просто тогда подумали, что ты одна из них. Уж больно издали мастью смахивала.
Бежевая кобылка только и смогла кивнуть, обдумывая слова подруги. Может быть, если всё действительно так здорово, то стоит присоединиться?
Но когда она спросила об этом, Найт Блюм сказала:
— Тебе не стоит вмешиваться.
— Почему? — не поняла Дитзи.
— Из-за твоей болезни, — пояснила единорожка. — Мы часто… соревнуемся, а ты можешь пострадать от этого.
Хорошо, что Найт Блюм поглядывала в сторону спорщиков и не заметила, как Дитзи вздрогнула. На миг перед глазами пронеслись лагерь, полёт, больница…
— Соревнуетесь? — осторожно спросила она. — А как?
— Да глупости всякие выдумываем. Как-нибудь при случае расскажу.
— Маменькины жеребятки, — бросил тем временем напоследок один из Пестряков, на что Иствинд не остался в долгу:
— Кашееды кукурузные.
На этом обмен любезностями закончился, и оба табунчика пошли своими дорогами. Тогда Дитзи, несмотря на все уверения Найт Блюм, немного забеспокоилась за друзей — а ну как чего случится?! — но проходили дни, и ничего плохого не происходило.
Вынырнув из воспоминаний, Дитзи по полузабытой привычке едва не расправила уже затёкшие немного крылья, так её переполняли эмоции. Чуть испуганно покосилась на маму. Но ни она, ни дядя Рафл ничего не заметили. К счастью.
Да, рано или поздно придётся серьёзно обдумать, как быть дальше.
— Дитзи! — вдруг позвал пегий жеребёнок от лотка.
Кобылка навострила уши: она и не догадывалась, что кто-то из братцев-Пестряков знает её по имени. В школу-то она не ходит, а друзья вряд ли много болтали со своими соперниками. По крайней мере, не настолько, чтобы кто-то из них запомнил вскользь упомянутое имя. Значит, либо кто-то из братцев обладал сногсшибательной памятью, либо о ней, Дитзи, говорили не мимоходом. А это значит…
— Иди, тебя зовёт твой приятель, — подтолкнул её крылом дядя Рафл.
«Он мне не приятель», — мысленно ответила Дитзи, но спорить не стала.
В конце концов, у неё не было ни малейшей причины быть невежливой: лично ей никто из братцев-Пестряков не сделал ровным счётом ничего плохого.
К тому же, это всего лишь разговор, причём у заполненного пони парка, что может пойти не так?
Да и от лотка пахло весьма соблазнительно.
Словно прочитав её мысли, мама сунула вздрогнувшей Дитзи несколько монеток прямо в кармашек плаща, лишь самую малость не дотронувшись до крыльев. И пока маме не вздумалось обнять её, кобылка пробормотала «спасибо» и от греха подальше поспешила к лотку. А тут ещё покалывание в глазах сменилось слабой резью, от которой уже проступали слёзы, как бы Дитзи ни смаргивала. И мысленно ругала себя за неосторожность. Только бы не вышло, что она подхватила что-нибудь. Иди потом к врачу; а ну как он увидит её настоящие глаза под иллюзией?!
Стараясь не паниковать заранее — а заодно аккуратно стереть выступившие слёзы уголком накидки, Дитзи встала возле прилавка.
По ту сторону пегий жеребёнок (а всё-таки, Корн или Сид?) как раз передал покупателю кукурузный початок, не забыв макнуть его в карамель, и повернулся к ней мордашкой.
Дитзи подумалось, что в родной деревне в карамель окунали, в основном, груши и яблоки.
— Привет, — сказал тем временем Корн-Сид с приветливой улыбкой. — Хочешь карамельный початок?
— Привет… Нет, не очень, — призналась Дитзи. — Слишком много сладкого, пить захочется.
Но юный торговец не сдался так легко:
— Может, тогда воздушной кукурузы? Немного, пить точно не захочешь.
Дитзи улыбнулась и кивнула. Пятнистый негодяй знал, куда надавить.
— Тогда с тебя два битса, — сказал братец-Пестряк, протягивая кобылке пакетик с ароматными лопнувшими зёрнами, посыпанными сахарной пудрой. И сделал это с такой обаятельной мордашкой, что Дитзи протянула монеты, даже не торгуясь.
— Так зачем позвал-то?
— А просто поболтать, — ответил жеребёнок и снова дружелюбно улыбнулся. — Новая пони, в школу не ходит и тусуется только между домом, библиотекой и рынком. Это занятно.
— Ну враки! — отмахнулась Дитзи. — Я иногда гуляю по городу. А ты что, следишь за мной?
— Нарочно — нет, — покачал головой Пестряк, и Дитзи в очередной раз подумала, что это, наверное, всё-таки Сид: одно из пятен «закрывало» жеребёнку левый глаз, а у Корна такое было справа. Кажется.
— А не нарочно?
— Ты иногда приходишь на рынок, а мы с братом там часто торгуем пополудни, после уроков.
— Ага, ясно, — Дитзи неловко замолчала и притворилась, что увлеклась пакетиком с воздушной кукурузой.
— Если хочешь, можешь прийти к нам на ферму, — предложил Пестряк.
Только кукурузная кашица во рту помешала застигнутой врасплох кобылке брякнуть сходу: «Нет». Проглотив всё поистине драконовым усилием, она просипела:
— Э… вот так просто?
— Мы всегда рады новым друзьям, — жеребёнок улыбнулся шире. — К тому же, скоро Праздник урожая, будет столько вкусностей, что мы сами нипочём не слопаем.
— И за что мне честь помочь вам?
— Почему нет? — Пестряк пожал плечами. — Ты мне сразу нормальной показалась.
— Ну спасибо, — фыркнула Дитзи, не зная даже, можно ли считать это комплиментом.
А сама подумала, что неплохо было бы узнать, в чём всё-таки состоит «противостояние» между пятнистыми жеребятами и её друзьями.
— Серьёзно, приходи, — сказал тем временем Сид (или Корн?!). — Мы все будем рады.
В конце концов, почему бы и нет? Ничего плохого она им не сделала, а жеребёнок не казался гораздым на каверзы посложнее брошенного исподтишка комка грязи. Фермерский парнишка во всех смыслах.
Поэтому кобылка подняла взгляд на собеседника и сказала:
— Я приду.
— Ну бывай тог… эй, погоди! — окликнул её маленький продавец, когда Дитзи уже собралась уйти. Помявшись, спросил:
— У тебя всё хорошо?
— То есть? — удивилась кобылка.
— Ну… у тебя глаза на мокром месте.
Против воли Дитзи моргнула и тотчас прерывисто вздохнула, настолько их внезапно обожгло. Да что ж такое-то?!
— А… нет, всё в порядке, — пробормотала она. — Пыль попала.
— Ну как знаешь.
Распрощавшись с Корном-Сидом, она быстро догнала семейство и сунула пакетик с остатками кукурузы Криспи прежде, чем братишка успел заканючить. Пусть тот и перестал вызывать чувство отвращения, всё равно оставался мелкой докукой.
Правда, хватило «подношения» ненадолго: вокруг было немало других торговцев сладостями, с первого взгляда пленивших взгляд жеребёнка. Дитзи же, глядя, как Криспи восторженно бегает между прилавками, палатками и помостами, только диву давалась, откуда в этой мелюзге столько прыти.
Попадавшиеся на пути увеселения казались ей скучными. В самом деле, ну что такого забавного в метании колец на разноцветные шесты или в вылавливании фруктов из воды? Дитзи считала себя уже достаточно взрослой, чтобы не участвовать в развлечениях для малышни. Ну и что с того, что даже большие пони иногда с удовольствием принимали участие? У каждого хватает собственной дурости, но она, Дитзи Вэй, серьёзная кобылка.
Вопреки уверениям Сида, после кукурузы очень быстро захотелось пить.
Пришлось потратить ещё один битс на бутылку воды; вдобавок, половину она постаралась пролить себе на болящие глаза. Это уняло резь, хотя и несильно.
К счастью, очень скоро дядя Рафл порадовал падчерицу стаканом шипящего имбирного лимонада, да ещё и холодного: как раз то, что надо. Но даже с шипучим напитком в копыте и посреди всеобщего веселья Дитзи чувствовала себя… чужой?
Ей хотелось не бродить среди шумного празднества, а взлететь в небеса и парить на новообретённых крыльях, купаясь в потоках ветра… причём в воображении Дитзи это всё происходило почему-то среди ночи, в лучах полной луны.
Впрочем, не «почему-то». Очевидно, в том крылась её новая сущность, дарованная принцессой Ночи.
— Дитзи! — опять знакомый голос отвлёк её от раздумий.
Кобылка улыбнулась ещё до того, как повернулась к Иствинду и Найт Блюм; мельком подумала, что она ни разу не видела их порознь.
После короткого обмена приветствиями Найт Блюм даже слегка обняла подругу, тоже едва не задев спрятанные крылья.
— Я был уверен, что ты придёшь, — сказал Иствинд.
— Да? А я не была, — ответила Дитзи. — Меня могли задержать… на лечении.
— Ты всё же решилась? — спросила Найт Блюм. — И как чувствуешь себя?
Кобылка улыбнулась, мысленно радуясь, что друзья не видят клыков:
— Даже не знаю, как это описать. Наверное, лучше я себя в жизни не чувствовала.
— Отлично! — Иствинд аж подпрыгнул. — Значит, теперь сможешь ходить в школу?
Дитзи осеклась.
А ведь действительно, если она теперь не больна, то и в домашнем обучении нужды нет. Все её горести, ставшие тому виной, канули в небытие, поэтому можно… вновь стать обычной кобылкой? Ходить в школу как все, подружиться ещё с парой-тройкой жеребят.
Но как быть с тайной, которая принадлежит не только ей?
— Тс-с! — шикнула на друзей Дитзи, — я пока не говорила маме… и вы тоже помалкивайте.
— Не хочешь в школу? — понимающе усмехнулся Иствинд, но кобылка помотала головой:
— Нет, не в этом дело… вернее, не только в этом. Просто… это будет сложно объяснить, особенно то, почему я сделала это без разрешения.
— Но как же ты теперь?
— Я придумаю что-нибудь, — Дитзи очень хотелось, чтобы это было действительно так.
Судя по выражениям на мордочках друзей, они не очень-то поверили. Да что там, Дитзи и самой не особо верилось. Но неясная тревога, уже не раз посещавшая её сегодня, всколыхнулась с новой силой.
Как бы хорошо она ни прятала свою новую природу, рано или поздно мама заметит. Или дядя Рафл. Или даже Криспи.
— Не унывай, — явно неправильно поняла Найт Блюм. — Мама поймёт. Ну или ты что-нибудь придумаешь.
— Или мы вместе, — подхватил Иствинд. — Ты с семьёй тут?
— А? — Дитзи оглянулась, но никого из родных рядом не было. Очевидно, ушли дальше, оставив старшую дочку болтать с друзьями сколько влезет. — Ну да, типа того.
— Пошли с нами, — сказала Найт. — Обсудим планы на Праздник урожая, он уже скоро.
Бежевая кобылка навострила уши:
— О, кстати, об этом… — она кратко, без утайки пересказала свой диалог с Корном-Сидом. Ещё не договорив, уже забеспокоилась, не расстроятся ли друзья.
Но Иствинда, кажется, это только обрадовало: жеребёнок аж взлетел от возбуждения и завис в воздухе. Да и Найт Блюм ничуть не выглядела недовольной.
— Это просто замечательно! — выпалил пегасик.
— Что замечательно? — не поняла Дитзи.
— Что ты сможешь проникнуть в логово кукурузников, — пояснила Найт Блюм.
Бывшая пегаска вопросительно уставилась на друзей в ожидании объяснений. Хотелось наконец-то услышать побольше об их отношениях с семейством Спот.
— Раз уж они зовут тебя в гости, стащи оттуда какой-нибудь трофей, — непонятным образом Иствинд ухитрялся гарцевать на лету.
— Трофей?!
— Ну да, что-нибудь эдакое, — Иствинд покрутил копытом. — Чтобы мы могли потом их подразнить.
Дитзи поджала губы, задумавшись, и чуть не порезалась о клык. Не хотелось бы начинать новую дружбу с воровства. Хотя Иствинд не уточнил, какой именно трофей… возможно, сойдёт и кукурузный початок — всем трофеям трофей.
— Хорошо! — согласилась Дитзи. — Прихвачу что-нибудь… эдакое.
— Пошли давай! — поторопила её Найт Блюм. — Покажем тебе самые классные места на ярмарке… и знаешь, хорошо, что ты теперь можешь нормально гулять.
— Мы за тебя очень рады, — добавил Иствинд.
Против воли Дитзи, услышав эти слова, улыбнулась: как же славно вновь иметь друзей.
— Давайте догоним моих родителей, — сказала она вслух. — А потом погуляем вместе.
Жеребята горячо поддержали её, и вскоре троица растворилась в толпе отдыхающих.
Остаток дня пролетел незаметно.
Веселье и общение целиком захватили Дитзи, отвлекли от дум о своей нелёгкой судьбинушке вечно скрывающейся ночной пони. Ей только и оставалось, что не забывать держать крылья крепко прижатыми к бокам да следить, чтобы никто не полез обниматься или уютно прижиматься бочком к бочку.
Выпросив у родителей ещё немного денег, кобылка отправилась с друзьями; они сдержали слово и показали ей немало по-настоящему интересных зрелищ.
Был на ярмарке единорог — глотатель огня, собравший вокруг толпу восторженных зрителей. А неподалёку давали представление две пегаски-акробатки, что гнулись совершенно немыслимым образом; Дитзи и Найт Блюм пришлось буквально за хвост оттаскивать уставившегося на них Иствинда — чтобы затем самим залипнуть возле веснушчатой земнопони с настоящим фениксом на железной жёрдочке.
Довелось им послушать и россказни местной сумасшедшей кобылы, вдохновенно вещавшей о каких-то лысых обезьянах, которые похищают пони и «уносят в джунгли». Хотя никаких джунглей вокруг Бэрриконта не было и в помине.
Зато был шипучий сидр самых разных сортов, горячий сладкий чай, россыпи леденцов и сахарная вата на палочке, булочки с корицей и фрукты в карамели.
Уж куда интереснее каких-то обезьян!
А потом Дитзи подняла взгляд — и обмерла, увидев подёрнутое алеющими облаками небо, где далеко на западе уже готовилось закатиться солнце, уступив место луне.
Которая развеет иллюзию и явит миру ночной облик кобылки.
— Ребята, мне пора! — выпалила Дитзи, когда они отошли от розового земнопони-подростка, показывающего фокусы «безо всякой магии».
— Куда? — удивился Иствинд. — Ты что, веселье в самом разгаре!
Дитзи мысленно вздохнула: это уже становилось проблемой. Сумерки недвусмысленно намекали, что вскорости ей несдобровать.
— Я… — она замялась было, но нашлась, — я обещала кое-кому!
— Кому? — не унимался пегасёнок, но тут на помощь неожиданно пришла Найт Блюм:
— Пусть идёт, — сказала единорожка и заговорщицки подмигнула подруге. — Она ведь нам потом всё расскажет?
— Да ничего интересного, — ухватилась Дитзи за возможность. — Просто… это связано с лечением. Надо ещё наблюдаться.
— Ну ладно, иди, — сказал Иствинд и улыбнулся. — Мы понимаем.
Обнявшись на прощание, Дитзи, стараясь не сорваться в галоп, двинулась к выходу из парка. Вдруг друзья ещё подумают, что ей наскучило их общество. Поэтому она прибавила шаг только на улице, лихорадочно вспоминая дорогу домой.
Далеко не сразу, но всё-таки впереди показалась знакомая, утопающая в садах улица. А солнечный диск уже едва виднелся над макушками леса вдалеке.
Воображение рисовало Дитзи, как величественная и прекрасная Богиня стоит на балконе самой высокой башни, провожая солнце на покой. Длинный рог аликорна мерцает золотым светом, указывая дневному светилу путь за горизонт…
Вот теперь-то Дитзи припустила со всех копыт. Счёт шёл на минуты; было бы ужасно глупо попасться в первый же день после обращения. И куда потом бежать? В лес, куда глаза глядят? И ведь в Приют тоже не сунешься: срам такой!
Но панические мысли не успели претвориться в жизнь. Тяжело дышащая кобылка ввалилась в дом и захлопнула дверь почти в тот же миг, когда вечерняя тень накрыла Бэрриконт.
Как назло, в коридоре стояла мама.
— А я уж собиралась пойти за тобой, — укоризненно сказала Астра Вэй. — Рафл уговорил оставить тебя в парке с друзьями, но что-то ты слишком загулялась. Ночь уж на дворе.
— Прости, мам, — стараясь, чтобы голос звучал ровно, ответила кобылка. — Мы… немножко увлеклись.
— Ладно, гулёна, — смягчившись, мама поцеловала Дитзи в лоб и слегка подтолкнула к лестнице. — Хочешь поесть или к себе пойдёшь?
— Я… э… — при упоминании о еде Дитзи почувствовала, что все съеденные сласти давным-давно провалились в глубину утробы, и теперь живот был не против перекусить по-настоящему. Но, скосив глаза на ноги, чуть не ахнула: шёрстка как будто потемнела. —Нет, я к себе, мам.
— Ну, тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи! — натянуто улыбнулась новоиспечённая ночная пони и, чуть не спотыкаясь, бросилась к лестнице.
— Можешь уже не спешить! — донёсся вслед голос мамы.
Да как тут не спешить, когда морок слабел с каждой секундой, и бежевая шкурка на ходу сменялась серой! В комнату кобылка едва ли не ворвалась, и, только прислонившись к двери, облегчённо выдохнула.
Успела, несмотря ни на что.
Довольно улыбнувшись, она подняла голову — и вздрогнула. От сумеречного квадрата окна ей навстречу двинулись три тёмные фигуры с горящим золотым огнём глазами.