Мир Сио: Карамельное Приключение (переписанное)
Садюшка "Добрые Самаритяне", в которой мрак (18+)
Halt! Это глава, по факту, принадлежит не к брони-творчеству, а к флаффи-фендому. Так что, вступая сюда, вы действуете на свой страх и риск. Если же вы, все таки считаете себя достаточно бесстрашным и небрезгливым, то рекомендую сначала дочитать "Заметки" до конца.
История: Как, откуда и куда пошло флаффи-сообщество.
Некогда это была боковая ветвь темных паладинов брони-движения, появившаяся из блога Флаффи Паф — ребята развлекались расчлененкой и прочей гурятиной. Что, впрочем, не ново. А вот дальше кому-то стрельнула под хвост идея разбавить обыденную резьбу бензопилой толикой философии типа «чего стоит добро, если за него не нужно платить?». Так и появились флаффи — говорящие хомяки-мутанты, пародирующие всеми нами любимых пони, но, увы, представляющие из себя лишь безмозглые излучатели халявных любви и няшности (либо, адова п*здеца, если остались без направляющей хозяйской хворостины). В общем-то, на этом моменте флаффиколюбов и поперли из темных паладильников. Бо уж очень неудобоваримая смесь получалась из флаффячьих няшности, инфляции всего хорошего, что флаффи давали и получали абсолютно нахаляву, разухабистой садюшко-убивалки и того, что, в полном согласии со своей природой «обесцененного добра», флаффики запросто переплевывали по жестокости коллег-садистов. На этом флаффи-движение окончательно (но не без периода ностальгии) откололось от общего массива темного брони-паладинства, и поплыло в самостоятельное плавание, на текущий момент времени создавая садистский контент, никак не связанный с Mlp.Флаффи – искусственно созданный пониобразный хомякоид. Маленькое пушистое бестолковое нечто, лопочущее что-то невразумительное, но крайне умильное, и топотящее по полу своими коротенькими ножками с кожистыми копытцами-сердечками. Крайне важным является расхождение между внешним видом и внутренним содержанием флаффи. Не смотря на свою уня-няшную внешность, флаффик по-прежнему остается животным для себя. Что, при соответствующем знакомстве, должно вызывать у несведущего человека изрядный диссонанс: зверек с внешностью мягкой игрушки преследует свои и только свои интересы, а вовсе не интересы хозяина. Помножьте это на невеликие мозги флаффи, «помогающие» ему находить на свою жопу приключения и/или создавать проблемы хозяину буквально на ровном месте.
Если вы еще не развернулись кругом и не припустили во весь дух, то вот вам размеры флаффика к поняхе)
— Гвупые бовсие фваффи, уфодите! Это зимвя вумника типель! – на зеленой лужайки образовалось нечто мелкое, пушистое и достаточно грязное.
— Чего?.. – от удивления Бон-Бон даже привстала с пляжной лежанки, на которой только что релаксировала в столь редкое нынче спокойное воскресенье.
— Новий двух? Вю двусей! – отвлеклась от рисования каракулей любимица двух пони, живущих тут – крылорогая флаффи по кличке Принцесса.
— Вроде бы, флаффик, — склонила голову набок Лира, оторвавшись от бессмысленной, с точки зрения Бон-Бон, помощи Принцессе, — Стада не вижу. Может, сбежал у кого?
— Лира, у кого тут можно сбежать? В этом районе из землян только мы и Смиты. А у Смитов две собаки с меня ростом, — Бон-Бон неодобрительно покосилась на подругу: иногда Лира была несносно мечтательной и совершенно непрактичной пони, — А как чу…
— Уфодите! – снова взвизгнул пуховой шарик, и, насупившись, пошел на аквамариновую поняшку, выставив перед собой карикатурную пародию на единорожий рог.
— Бон, а, может, давай его поймаем и объявление дадим? Не похож он на дикого, — Лира хвостом спрятала испугавшуюся напора пришельца Принцессу.
— Никакой ловли! Оно же нам весь двор уделает! – Бон-Бон нехотя поднялась с лежанки, — Ты пока это отвлеки, а я схожу вызову охрану. Раз они животное пропустили, то вот пусть сами с ним и возятся!
— Это он, — хихикнула Лира, — Разве не видно?
— Уфодите, бовсие гвупые фваффи! Иви бувут бобоськи! – опять пискнул пушистый шар, не прекращая своего "грозного" движения к пони.
— Что у вас происходит, соседушки? – над живой изгородью появилась голова чужой — перевертыша-"нерожденной" Флои Ду.
— "И что они вечно оказываются тут как тут, как что-то случается? " — раздраженно подумала Бон-Бон, созерцая черную голову высокой инопланетянки, — "Может быть, это она этот куль с говном нам во двор подкинула?"
— Флаффи! – взгляд чужой упал на пухового пришельца, и ее лицо тут же перекосило. Как, впрочем, почти всегда бывало у "нерожденных" при встрече с дальней, мелкой и, чего уж скрывать, порой изрядно раздражающей родней самих поняшек. Хотя, Принцессу они, почему-то, терпели. Может быть, не хотели ссориться с Бон-Бон?
— Монстля! – вскрик инопланетянки испугал пушистого вторженца настолько, что тот дал стрекоча как раз под лежанку бежевой пони, — Монстля, ни кусяй вумника! Вумник ни няма! Хуу!.. Хуу!..
— Слетаю за сачком. Никуда не уходите, — твердо сказала изменчивая чужая, и скрылась за живой изгородью.
— Слетает она… — пожаловалась подружке Бон-Бон, после чего направилась в дом, — Схожу, позвоню охране. Пригляди пока за лужайкой.
— Да без проблем, Бон! – весело откликнулась аквамариновая пони, из-за хвоста которой уже с любопытством выглядывала Принцесса.
Инопланетянка исчезла, Бон-Бон удалилась, и Лира осталась один на один с мелким пришельцем. Первые полминуты она с любопытством разглядывала последнего. Но флаффик лишь дрожал меховым комочком под лежанкой. Так что, вскоре пони потеряла интерес к "вумнику", и снова принялась за игры с Принцессой, которую, похоже, пассивность сородича тоже разочаровала.
— Пафнет подвуфками, — поначалу Лира даже и не поняла, что происходит, но кто-то стоял на ее хвосте и неумело пытался добраться до поняшкиной петельки.
— Бовсая фваффи бувет спесиавьной подвуфкой вумника, — в лицо обернувшейся Лире безапелляционно заявил флафик, до этого настойчиво пытавшийся прорваться сквозь хвост к сокровенному поняшкиному местечку.
— Ты, что, опонел, извращенец мелкий?!! – единорожка как пружина вскочила на две ноги, и прикрылась хвостиком, схватив его передними ногами (благо, силы кинетических полей на это хватало). Флаффик же, понятное дело, с хвоста тут же слетел и, перекувырнувшись через голову, растянулся на траве, выдав очередную порцию хныча. Впрочем, нытье вторженца на этот раз не было долгим.
— Вумник нихосеть бовсюю спесиавьнювю подвуфку! Бовсая фваффип пвохая! Вумник дасть пвохой фваффи пвостикаки! – с этими словами пришедший в себя мелкий наглец развернулся к Лире задом и, предварительно вздернув хвост, обдал ее тугой струей жидкого, кхм, говна. Единорожка от происходящего просто оторопела, а потому продолжала стоять на двух ногах, удивленно лупая глазами.
— Вумник хосеть спесиавние обнимаськи. Вумник полусить спесиавние обнимаськи, — засранец решительно потопал к не меньше Лиры обалдевшей Принцессе.
Вот это-то изумление домашнюю любимицу двух поняшек и подвело: пришлый говнюк за пару секунд сблизился с крылорогой флаффи, и тут же дал той ногой по носу.
— Бовьня! За сто бобоськи?! – расхныкалась Принцесса, прикрыв мордочку передними ножками. Но на этом ее страдания не закончились – к невольно откляченному заду домашней флаффи незамедлительно пристроился незваный гость.
— Енф! Енф! Енф! – челюсть у Лиры отпала, когда она увидела, зачем флаффик пришел в их двор. Но, увы, способность прекратить безобразие к кобылке не вернулась – в голове крутилась лишь одна мысль: "Это сон!.."
— Бовьня! Осень бовьня! Маматька, помови! – верещала Принцесса.
— Енф! Енф! Енф! – довольно вторил ей флаффик, продолжая двигать задом.
— Холосо! – на этом слове мелкий меховой насильник взлетел в воздух, оросив шерстку зареванной Принцессы тонкой белой струей. Но взлетел он не сам – вокруг флафика светилось ядовито-фиолетовое кинетическое поле, слишком большое и яркое для обычной синтетической пони…
- Пошло отсюда, мразь! – под зад "вумнику" ударила длинная черная нога, там и тут украшенная небольшими сквозными дырочками.
— Ахууууу!.. Бо-боськи!.. – ракетой улетел куда-то в живую изгородь флаффик.
— Что за мерзкие паразиты! Так поступать с сородичами!.. – раздался рядом кобылий голос, а хнычащее тельце Принцессы окутало кинетическое поле цвета морской волны, принявшись вычищать домашнюю любимицу от следов только что произошедшего кошмара.
— Зато, Создателю они нравятся. Он же любит все, что доведено до абсурда, — вздохнул голос, явно принадлежащий жеребцу, а Лиру окутало кинетическое поле того же цвета, что недавно позволило "вумнику" познать "радость" полета, и принялось отчищять поняшку от последствий флафьего залпа. Последнее, правда, получалось не очень: жидкая вонючая мерзость отлично впиталась в ткань юбки и шерстку пони.
Единорожка выдохнула, и, пока еще неуверенно, опустилась на все четыре копыта. Кажется, все же это был не сон… Тем более, что в лириных снах, обычно, отсутствовали такие персонажи как Флоя Ду, пытающаяся привести в порядок плачущую Принцессу, жеребец-инопланетянин разновидности "перевертыш" и брошенный сачок большого размера непонятно-на-кого.
— Я вызвала охрану. Через пять минут эти лентяи явя… Что тут произошло? – и в этот момент на сцене появилась Бон-Бон.
— Флаффи пыталось насиловать твою зверушку, но Думсдей отправил это в полет, — прояснила ситуацию земной поняшке Флоя, после чего добавила, — Соседушка, когда все утрясется, сполосни хорошенько Лиру – воняет.
— Таааак… А с Лирой что случилось?! — начала закипать Бон-Бон.
— Флаффи обосрало, — лаконично пояснил незнакомый инопланетянин (видимо только недавно прибыл на Землю).
— Испортить мой единственный выходной!.. Изгадить мою лужайку!.. Снасильничать мою аликорну!.. Обосрать мою подругу!.. Где этот урод?!! Я вырву ему глаза и съем сердце!!! – взорвалась бежевая поняшка.
— Где-то в кустах… Сейчас поймаю… — перевертыш закончил бесполезную чистку лириной шерстки, и широкими шагами двинулся вдоль живой изгороди.
— Вот оно! В кустах застряло. Ловить? – через пару секунд раздалось со стороны пришельца.
— Не надо. Так прибью, — зло прошипела Бон-Бон, шаря ногой по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого.
— Ма’эм, вызывали? – как раз в это время в калитке появились два шкафа в форме – пара "волков"-охранников, вот уже второй год оберегающих покой этого (отнюдь не самого беспокойного) квартала.
— А вот и вы, пидарасы! Где вас Дискорд носит?! – гнев Бон-Бон переключился с флафика на ЧОПовцев.
— Ма’эм, мы прибыли так быстро, как это возможно, — примирительным тоном начал один из "волков", — Я вас уверяю, никто из натуралов не смог бы прийти быстрее нас.
— Натуралов?! Вы пидарасы в плохом смысле! – взорвалась бежевая поняшка, — Как этот паразит забрался на мой участок?! За что я вам деньги плачу?!
— Э, кхм, это ваши соседи, ма’эм, — оба "волка" замялись, явно не желая ссориться ни с пришельцами, ни с земными кобылками. И те, и те частенько подкидывали обоим охранникам мелкие поручения за не такие уж мелкие чаевые. Но и те, и те могли создать кучу неприятностей (особенно Флоя и Бон-Бон).
— Да не они, остолопы! Вас, фуррсьюты штопанные, вообще, надо на роботов заменить – у них и то мозгов больше! – продолжала выплескивать свое раздражение на "волков" Бон-Бон.
— Соседушка, может быть, хватит уже гнобить наших защитников? – ласковой кошкой, как это прекрасно умеют инопланетяне-"перевертыши" (они много чего умеют, когда ИМ надо), втекла между защитничками и рассерженной поняшкой Флоя. После чего с самой располагающей улыбкой обратилась к ЧОПовцам, — Мужчины, нас, слабых кобылок, обидел вот этот бродячий зверь, что застрял в кустах. Он нас напугал и испачкал! Помогите, пожалуйста.
— Всегда готовы, ма’эм! Это наша работа! – оба мохнатых дуболома молодцевато повели плечами.
— Что бы мы без вас делали, — под неодобрительный взгляд Бон-Бон и насмешливый жеребца-чужого, игриво хихикнула Флоя. После чего подсветила телекинезом торчащую из живой изгороди задницу флаффика, — Уберите это, пожалуйста.
— Вя!!! Зюсие бо-боськи!!! – заверещал флаффик, задрыгав задними ножками и тут же еще немного обделавшись (и откуда взялось?), — Спесиавние сялики бобоськи!!! Зя сто бо-боськи?!! Вумник халосий!
— По-моему, это уже не специальные шарики, а специальные блинчики, — поделился один из "волков" с товарищем, потянувшимся было вытащить приблуду из кустов, но быстро отдернувшим руку, дабы не быть обосранным, — Наверное, у него еще и таз сломан. Интересно, кто его так приложил?
— Я, — подал голос инопланетянин, — Жалею только о том, что не залягнул с двух задних. А то этот эгоист слишком легко отделался.
— Ну, не знаю, не знаю… Только не обосрись! – "волк" снова запустил руку под флаффика, — Девочкой животинку сделали, кости переломали, в кусты запульнули…
— Его на сковородке зажарить надо! – возмутилась примиренческим речам ЧОПовца Бон-Бон, — Он нас с Лирой обидел и с нашей Принцессой такое сделал!..
— Вяяяяяяя!!!! – прервал кровожадную поняшку флаффик, которого "волк" одним рывком выдернул из изгороди, оставив в оной преизрядные клочки белого пуха, — Бо-боськи!!! Засем твавка девает вумнику бо-боськи?! Пвохая твавка! Вумник дасть пвохой твавке пвостикаки!
— Да, еж же твою меть!!! – "волк" моментально вытянул руки с флаффиком перед собой. Но пушистый был непрост – вместо струи жидкого говна он пустил звонкого петуха, обдав охранника как из пульверизатора.
— На, конопатый, — хохотнул второй "волк", передавая пострадавшему извлеченную из кармана униформы пачку влажных салфеток, — А этого давай мне.
"Разукрашенный" охранник передал мохнатую добычу в лапы напарнику, а сам принялся вытирать с шерсти и формы последствия флаффячьих "прости-как". Жеребец-инопланетянин, со словами "Флоя, паразит пойман. Я полетел.", под шумок смылся, захватив с собой пролежавший без дела сачок. Бон-Бон, с видом "Дайте мне его! Дайте мне его! (Но меня к нему не отпускайте!)", сопела рядом с Лирой. А изменчивая инопланетянка ворковала что-то лестное охранникам с флаффи-безопасного расстояния.
— Ху! Хуу!! Засем попоська ввельх? Вумник ни нля! Гвупие носьки, вевните попоську внись! – запричитал флаффик, когда "волк" из любопытства перевернул его вверх ногами, — Вя! Бо-боськи! Гвупий монстля, пусьти вумнисю! А то вумнися сдевает теве весьние засипаськи!
— Не, а везучий шкет, — восхитился ЧОПовец, ощупывая круп флаффика, — Яйца всмятку, в куст как влитой вошел, а кость хоть бы одна сломана! С серебряной ложкой в зубах родился, не иначе.
— Дайте мне его, и он с осиновым колом в заду сдохнет! – прикрикнула на "волков" Бон-Бон. Впрочем, все присутствующие понимали, что поняшка уже остыла, и этот выпад был посвящен лишь сохранению лица.
— И что теперь с ним делать? – осведомился у товарища второй "волк", только закончивший приводить себя в порядок.
— Не знаю, — честно признался первый, — А что жильцы скажут? Может, кто его взять хочет?
— Может быть, мистер Смит? Мясник и Душегуб будут рады новому другу, — елейным голосом проворковала Флоя.
— Новий двуг? Вумник лю нових двюсей. Вумник дасть новим двюсьям спесиавьние обнимаськи. Люсие спесиавьние обнимаськи! Енф-енф-енф! – попытался задвигать попкой флаффик.
— Новий двуг? Новый корм — так правильнее! – мстительно ухмыльнулась Бон-Бон.
— А-кхм, — подала голос до сих пор молчавшая Лира, — Мистер Вольфганг, мистер Максимилиан, пожалуйста, пробейте этого флаффика по поиску пропавших животных. Он, хоть и сделал мне и Принцессе много плохого, но он же потерялся! Он напуган и растерян, потому так и поступил. А еще, по нему, наверняка, скучает его семья.
— Так и сделаем, ма’эм, — козырнул аквамариновой единорожке ЧОПовский "волк", и, подхватив флаффика под грудь, вместе с напарником двинулся к калитке.
— И чтобы больше ни одного такого паразите на моем участке, паразиты мохнатые! – донесся им в спину выкрик Бон-Бон.
— Как думаешь, что там такого этот малец у пони натворил? – задал вопрос один "волк" другому, когда оба свернули на аллею, ведущую к сторожке.
— А ты как думаешь, Макс? Смотри, он уже без яиц, а все как воздух жопой месит, — "волк" поднял над головой руку с висящим на ней флаффиком: "Енф! Енф! Енф!" — пуховой зверек пытался сношать пустоту.
— Тапочки он им, что ли, попортил? – удивился волк по имени Макс, но, глядя на хитро прищурившегося напарника, с удивлением добавил, — Самих?!! Да, нет, это глупость. Все равно, что нас с тобой такса против воли вылюбит. Это даже звучит несерьезно.
— Ха-ха! Самих бы они, две лесбиянки, наверное, и не против, — хохотнул "волк", — Только я краем глаза заметил, что у них свой флаффик чуть помятый. А ты же знаешь, как бежевая стерва по своей животинке с ума сходит?
— Дааа… За свою "Принцессу" она горло перережет – глазом не моргнет, — протянул Макс. После чего добавил, — А черные-то его тогда за что невзлюбили? По-моему, они со своей соседкой не в лучших отношениях.
— А хрен их знает. Они, вообще, странные. Нигде таких больше не видел. Да и, вообще, чутье у них какое-то сверхестественное… Дверь открой – у меня герой-любовник на руке висит, — понукнул товарища "волк".
Макс, не отстегивая от униформы, придвинул свой бейдж к глазку сенсора – тот мигнул, и дверь открылась. Оба охранника вошли в сторожку.
Первым делом один из них, тот что нес на руке пушистую добычу, выцепил из башенки пластиковых контейнеров для всякой всячины один, и, поставив сей нехитрый девайс на рабочий стол, ссадил в него флаффика. Зверек, конечно же, не оставил это без внимания, разразившись длинной тирадой о "бо-боськах", "спесиавьних сяликах", "ху-ху" и "нивто вумнисю ни вюбить".
— Так, и кто ты у нас такой? – пока Макс раскочегаривал служебный компьютер, его коллега пикнул портативным сканером по шее флаффика.
— Стё такоё? Пип? Папаська купив вумнисе новий енфи-катвись? – оживился пушистый гость, — Вумник вюбит чивпи-катвиси! Енф-енф-енф!..
— Знаешь, Макс, по-моему, у нас сканер сломался, — задумчиво сообщил "волк" другу.
— С чего ты это взял? – не отрываясь от компьютера, спросил Макс.
— Да прибор мне тут написал, что это домашний флаффи и выдал его регистрационный номер… — хмыкнул "волк".
— И что в этом такого необычного, Вольф? – Макс наконец-то вышел в сеть, а потому теперь смог развернуться на стуле и посмотреть, что там такого интересного произошло со сканером.
— …а он без яиц нам контейнер оплодотворить пытается. Может быть, это, вообще, секс-робот такой? – "волк" с подозрением рассматривал задержанного нарушителя, который в это время обнюхивал стены импровизированной камеры и, подергивая от нетерпения задом, что-то бубнил себе под нос, из чего можно было разобрать лишь то, что флаффик ищет какое-то "енфи-мависи".
— Ну, сейчас это и узнаем. Диктуй номер, — Макс развернулся обратно к компьютеру, и изготовился вбить в поисковик коммуникационный номер хозяина биоигрушки.
Спустя несколько минут ожидания иконка вызова сменилась на экране окном связи, в котором отображалось угловатое лицо молодой "птички" (судя по мужеподобным чертам, генофрика, а не синтета).
— Да? – недружелюбно спросила "птица", мрачно разглядывая форму ЧОПовцев. За головой собеседницы маячили повешенные на стену анархистский флаг и импульсная винтовка гражданского образца, подчеркивающие плоскую грудь владелицы. Последняя была прикрыта черным топиком с черепами — довольно убогое зрелище на фоне лазурных перьев и накачанного торса.
— Добрый день, ма’эм. Вас беспокоит ЧОП "Пики Дарийские". Мы насчет вашей пропажи… — как можно более миролюбивым тоном начал Макс.
— Да? И что вы на этот раз, шавки правительственные, у меня сперли? – распушила перья "птица", явно принявшись мысленно накручивать себя.
— Кхм, ма’эм, мы частное предприятие… — попытался было замять разгоравшийся на пустом месте конфликт Макс.
— Вы, упыри, все одним миром мазаны! Думаете, я не знаю, что вы все там друг с другом в сговоре?! Народ не обманешь!.. – вскочила со стула собеседница, невольно продемонстрировав камере накачанный пресс и пирсинг в пупке в виде все того же анархистского знака.
— Маматька! Впаси вумнисю! Пвохие мунсты девави вумнисе босюсие бо-боськи! – внезапно прервал спич доморощенной революционерки флаффик, которого Вольф, держа за шкирку, поднес к экрану компьютера.
— Криии!! – испуганно полувзвизгнула "птица", разом забыв о своем бунтарском настрое, — Откуда у вас этот мешок говна?!
— Его отдали нам жильцы, на чей участок он проник и устроил беспорядок, — сделал постную морду Вольф, тем изрядно перепугав "бунтарку против системы".
— Не беспокойтесь, ма’эм, никто из жильцов не собирается подавать в суд, — решил сгладить ситуацию Макс, — Нам передали это животное для того, чтобы мы вернули его законному владельцу.
— Тогда прибейте его. Плачу по три сотни на нос, — обратно села на стул "птица".
— Ма’эм?.. – искренне удивились оба "волка".
— Что "ма’эм"? – снова взвилась "птица". Но тут же осела обратно на стул, и, обхватив голову руками, расплакалась, — Знаете, как он меня достал? Мне сказали, что флаффи скрасит мне жизнь, раз я такая ненормальная, что от меня даже товарищи по движухе бегут… А я, дурра, и поверила!
— Ма’эм? – неуверенно спросил Макс.
— А этот мешок говна все перееб, все засрал, до чего смог добраться… У него никакой благодарности, только "хочу! ", — продолжала жаловаться "птица", — Я ему и игрушки покупала, и чем только ни кормила, и играла с ним, и с самкой сводила, и даже эти мерзкие "енфи-катриджи" этому уроду покупала… Но нет! Ни разу "спасибо" не услышала! Только все больше "гвупая маматька, дяй! "… Мразотная скотина!
— Хм… — заинтересованно хмыкнул Макс.
На "птицу" этот нехитрый прием произвел сильное впечатление – словесный поток не прервался.
— Маматька, впаси вумнисю! Сейсясьзе! – флаффику, видимо, надоело болтаться в лапе "волка". К тому же, в речи "птицы" проскочило знакомое слово, — Вумнися хосеть спесиавние обнимаси! Хде енфи-катьвись?! Дяй енфи-мавися!
Ни синтеты, ни генофрик на требования флаффика не прореагировали. "Птица" продолжала жаловаться "волкам" на свою, не отличающуюся нормальностью, жизнь. Макс периодически профессионально кивал этим излияниям и задавал ничего не значащие вопросы, которым учат в академии. А Вольф с интересом разглядывал оружие, висящее на стене собеседницы.
Зверьку такое безразличие не понравилось, и он, разразившись очередной порцией требований, задергался в руке ЧОПовца. Зря. Шкурка флаффика в пальцах Вольфа перекрутилась, заставив биоигрушку издать пронзительное "Скриии!!!" — потерявший бдительность "волк" от неожиданности разжал пальцы, и…
— Ииии!!! Хлоп! Вяяяяяя!!!!!! Спесиавьние сялики!!!!! Босюсие бо-боськи!!!!! – флаффик весело ухнул вниз, к гостеприимной и твердой столешнице, приземлившись, в итоге, на задницу и то, что еще осталось от его яиц.
— Ик! – "птица" по ту сторону экрана аж икнула от пронзительного и неожиданного визга зверька. "Волки" же позажимали ладонями уши – столь высокий звук доставлял им нешуточный дискомфорт.
— Хуу-ху-ху! Спесиавьние сялики бо-боси! Маматька, впаси вумнисю! Дяй обнимаси, стоби спесиавьние сялики стави лусе! – продолжал выть флафик, валяясь на боку и прижимая передние ножки к промежности.
— Так, по три сотни на нос, и чтобы к вечеру черти этому мешку говна лоток меняли, — сцена, разыгравшаяся в сторожке ЧОПовцев, вывела "птицу" из плаксивого настроения. Теперь она подобралась и с экрана сверлила Макса глазами.
— Ну, ма’эм, все совершают ошибки. Заберите вашего питомца назад, поработайте с ним, повоспитывайте… — попробовал направить ситуацию в другое русло Макс, кулаком массируя левое ухо.
— По пять сотен на нос, вымогатели, — "птица" скрестила руки под грудью и качнулась к экрану (от чего ее плоский бюст особо пышнее выглядеть не стал).
— По рукам! – опередив Макса, загородил экран улыбающейся мордой Вольф, — Сейчас мы перешлем вам форму разрешения на уничтожение имущества.
— Тысяча как с куста! Отличный денек, а, Макс? – на пассажирском месте Вольф все еще любовался отчетом о последнем пополнение банковского счета.
— Поверить не могу, что ты подписал нас в палачи! – настроение Макса, ведшего общий автомобиль "волков", было препаршивейшим, — В какую клинику поедем?
— Зачем нам клиника? В клиниках любят деньги. А я знаю один хороший переулок… — игриво приобнял Макса Вольф.
— Сам его убивать будешь! – зло зарычал на него Макс.
— Макс, ты чего? Да не пострадает этот флаффи! Это "вин-вин-вин"-сделка! – испуганно отдернул руку Вольф.
— Что ты имеешь в виду, болтун? – снова прорычал в ответ Макс.
— Ну, птичка же не будет ездить проверять: Не бегает ли еще ее питомец по Серому Городу? Она думает, что мы ему шею свернули – это ее "вин", — принялся виновато крутить пальцами фигуры Вольф, — А я вместо этого высажу флаффика в одном переулке, где видел его сородичей. Это его "вин". И мы при деньгах – это наш "вин".
— Ну, ты и серый лис! – напряжение спало с Макса: злой оскал исчез, шерсть на загривке улеглась, уши снова приподнялись над головой и на губах заиграла неуверенная улыбка, — Куда ехать?
Все время поездки "вумник" провел в багажнике, сетуя на жизнь и уговаривая "врум-врум-монстлю" его отпустить. В целом, флаффику было не очень весело: его швыряло по пластиковому ящику, куда его посадил Вольф, воняло смазкой, чем-то шумело, да, вдобавок, тут еще и было темно. Но куда менее весело ему стало тогда, когда машина серой парочки остановилась, и крышка багажника откинулась, ослепляя просидевшего в темноте зверька красноватым светом солнца, заходящего за бесконечные здания Серого Города. Пискнув "Гвазьки зесся! Ни бибизяй вумнисю!", виновник остановки сжался в меховой комочек, и зажмурился от страха.
Это было на руку Вольфу, который вынул из багажника пластиковую тару вместе с пушистым пассажиром, и понес в переулок, у которого остановилась машина. Из переулка несло вовсе не розами. Впрочем, "волк" надолго задерживаться там не собирался. Войдя под сень старых бетонных стен, он перекатил флаффика из ящика на землю, развернул и оставил рядом с ним энергетический батончик. После чего зашвырнул пластиковую тару в прочие горы мусора, высившиеся тут (видимо, жильцы были сторонниками новомодной "мусорной забастовки", и за вывоз отходов не платили из принципа), и бегом удалился, спасая свой чувствительный нос от местных "ароматов".
Спустя несколько минут после исчезновения двуного синтета ранее беззвучный переулок ожил. Сначала, подобно полицейскому роботу-разведчику после только что закончившейся перестрелки, на завалах мусора появился крупный коричневый флаффи, в напряженной позе осматривающий переулок. Закончив рекогносцировку и убедившись, что опасность миновала к своему зубастому любовнику, зверек издал писклявый крик "Монстфа уфоф!". За этим, сопровождаясь нарочито грозным пыхтением, последовало появление еще трех крупных представителей флаффячьего племени: пыльно-желтого рогатого зверька в сопровождении темно-красного и пыльно-зеленого товарищей, ведущих себя будто секьюрити большой корпоративной шишки. Пыльно-желтый флаффик, проверяя слова коричневого, снова оглядел переулок, и через несколько секунд постановил: "На фимве фумника монстфаф неть! Фимвя, выфодите! "
Слова рогатого зверька сработали подобно некоему волшебному выключателю: из старых рециклопластиковых коробок послышалось шебуршание и тоненькие голоски, невнятно делящиеся чем-то друг с другом. Вскоре показались и сами их обладатели. Это были разноцветные пушистые животные небольших размеров, радостно галдящие и восхищающиеся "фумником" и "кфепыфами". Вместе с ними непрочные убежища покинули и существа поменьше (по всей видимости, детеныши), тут же с веселым писком прыснувшие по сторонам, играя и резвясь. Что заставило больших зверьков прекратить свой галдеж, и, с причитаниями "Куфа, мафыф? Мамафка пфифмотфит ся мафыфом!", приняться за сбор и организацию разбежавшихся.
В это время вокруг незваного гостя переулка происходили другие события. А именно, его окружила четверка крупных флаффи, что первыми выбрались из убежищ после ухода Вольфа.
— Эта фимвя фумника! Эта фтада фумника! А ти фто?! – надул щечки перед пришельцем желтый флаффик.
Тот ничего не ответил – лишь вновь зажмурил глазки. Видеть других взрослых самцов-флаффи (тем более, столь серьезно настроенных) ему еще не доводилось.
— Отфефяй, кафа тефе фумник пфедьяфы кидаеф! – потеряв терпение, подскочил к кучке меха темно-красный зверек и ударил ее ножкой.
— Вя! – обиженно вякнула кучка. Но возмущаться (как это обычно делают биоигрушки) не стала – страх перевесил природную болтливость.
— Фумник, эта дуфной ффафи, — поделился с рогатым сородичем пыльно-зеленый флаффик, — Дафай сдефаем еву вефние спатьки. Буфет мново фкуфных нями.
— Кфепыф гфупенький, — покровительственно посмотрел на него рогатый флаффик. После чего скомандовал, — Сефененький кфепыф, девьфи нофку тюфова ффафи! Квафненький кфепыф, девьфи дфугуву нофку тюфова ффафи! Кака-кфепыф, пофмотви эта маффик иви дефоська!
Слова рогатого зверька моментально оживили его товарищей. Синий и красный флаффики зубами за лапки развернули пушистый комок, ответивший на это лишь жалким хнычем, и всем весом навалились на его конечности. Коричневый же в это время деловито изучал пришельца с той стороны, где располагался его хвост.
— Эта маффик! Товка, фумник, у нефо спефиафнивие фавики топи-топи! – через несколько секунд отчитался коричневый.
— Хавясо, — удовлетворенно, почти как кот после чашки сметаны, мурлыкнул рогатый зверек, — Квафненький кфепыф, отнефи нями монстфы в дёмик нями. Сефененький кфепыф, девьфи тюфова ффафи квепка! Кака-кфепыф, спефиафнивие фавики тюфова ффафи тепеф нями. Отнефи нями тюфова ффафи в дёмик нями.
— Скриииии!!!!!! – истошный визг гостя заставил самок и их выводки попрятаться по коробкам. Вскоре он сменился хныканьем и жалобами на "Зюсие бо-боськи!".
Мимо снова свернувшегося в меховой комок плачущего гостя прошествовали красный и коричневый флаффи. В зуба первого был энергетический батончик, оставленный Вольфом. Изо рта второго же свисал дряблый замызганный мешочек, бывший явно животного происхождения.
— Фкуфные нями, — сглатывая слюну, проводил глазами фуражиров зеленый пушистик, — Ех! Ефе би енфи-мавифа… Фумник, мофня кфепыф пофдеф ф набев на гвупыв ффафи? Кфепыф укфадет ву ниф вусево енфи-мавыфа! Бувет фкуфный нями двя фумника!
— Нифся, — желтый собеседник легонько стукнул зеленого по голове.
— Ху-ху! Кфепыф такь фосет енфи!.. Но кфепыф такь боифся кфепыфей фумника!.. – швыркнул носом "кфепыф".
Впрочем, на рогатого флаффика это впечатления не произвело. Он дожидался чего-то своего.
— Сефененький кфепыф, сдефай пвосыпафки тюфову ффафи, — скомандовал рогатый, когда к месту действия подтянулись красный и коричневый фуражиры.
— Тюфой ффафи, пвосыпафся! – принялся пинать меховой комок зеленый.
— Вя! Бовня! За стё бо-боськи! – завизжал аки резаный поросенок пришелец (один удар миновал защиту из передних лапок и пришелся как раз на свежую рану).
— Тюфой ффафи пвоснувся, — резюмировал желтый вожак, — Квафненький кфепыф, кака-кфепыф, пофтафьте тюфофа ффафи ня нофки.
Приказ был моментально исполнен: сначала пришелец с двух сторон получил под дых (дабы не дергался), а потом зубами за уши был поставлен в более или менее четвероногую позу. Все это время он отчаянно кричал, перечисляя пострадавшие части тела.
— Стфяфствюй, дфух, — невероятно напыщенно обратился к избитому (и предусмотрительно зажатому между двумя "кфепыфами") пришельцу рогатый флаффик, — Ти тепеф дфух фумника! Ти тепеф дфух кфепыфей фумника! Ти тепеф буфеф фить на фимфе фумника! Ти тепеф бувефь искафь нями двя фтада фумника! Ти тепеф бувеф тифтить попоську фумника! Ти тепеф бувеф попоской дефать спефиафьние обнимафи кфепыфам фумника! Фумник фсе скасаф! Уфа! Енфи-дфух! Уфа!
— Уфа! Уфа! Енфи-дфух – люфый дфух! – радостно заголосили зеленый и красный зверьки.
— Фумник, кфепыф мофет дефать спефиафьние обнимафи енфи-двуху? Пфафда? – с подозрение спросил у желтого флаффика коричневый, видимо, не столь легковерный.
— Пфафда! Сифите па пфафде! – желтый покровительственно потрепал лапкой загривок коричневого, после чего набрал в легкие побольше воздуха и пискляво гаркнул, — Фуфайте, ффафи! Снясява спефиафьние обнимафи енфи-дфуху дефает кака-кфепыф, Патём спефиафьние обнимафи енфи-дфуху дефает квафненький кфепыф. Патём спефиафьние обнимафи енфи-дфуху дефает сефененький кфепыф. Фумник такь скасяф!
— Уфа! Уфа! Уфа! Фумник сямий фумний! – радостно проорали над успевшим обмочиться гостем "кфепыфы". После чего занялись делом.
— Чирп! Мафысю бофьня! – горестно пискнул пуховой шарик, болтающийся в остром "птичьем" клюве, — Мафысь фосеть к мамафке… Пип!
Обладатель клюва упаднеческих настроений детеныша флаффи не разделял. На душе у молодого фуззи (небольшого синтетического грифончика, что поступили в продажу вскоре за своими коммерчески успешными собратьями-флаффи) было светло и празднично. Фуззи не знал, чем так понравился "кфепыфам" из переулка тот пришлый флаффик, но они толклись около него весь вечер. Так что, увести одного жирненького детеныша из неохраняемого стада ловкому хищнику ничего не стоило. Сегодня он будет пировать нежной парной флаффятинкой. Конечно, предварительно хорошенько поиграв с мягким вкусным комочком в веселую игру "Цапь-цаляпь", в которой флаффи были очень хороши. Ведь, в отличие от безмолвных объедков или тупоголовых мышей, они весело визжали, забавно бегали на своих коротеньких ножках и смешно молили о невозможной пощаде. В общем, пернатая химера рассчитывала весело и вкусно провести вечер.
— Чирп! Темнё! Мафысю стфяфно! – снова запричитал меховой зверек, когда фуззи скользнул под крышу, в свое логово.
Теперь грифончик был дома и мог расслабиться: тут на его добычу не позарятся ни мяу-охотники, ни сородичи-фуззи. Так что, пройдя еще немного и добравшись почти до самого своего гнездышка, выложенного обрывками старого рециклопластика и собственным пухом, маленький хищник аккуратно опустил добычу на пол.
— Фтё? Семевька? Мафысь убисяв от тивикь-монстфы! Мафысь сямий фумний мафысь фсевдя! – обрадовался пушистый зверек, для чьих глазок, в отличие от чувствительных глаз фуззи, темнота была непреодолимой пеленой неведения. Впрочем, радость юного зверька была недолгой, — Мамафка! Мамафка, мафысю темнё! Мамафка?! Хде мамафка?! Пип!
Грифончику надоело ждать: его добыча без всякой пользы испуганно разглагольствовала на одном месте, а химере хотелось играть. Так что, фуззи легонько подпхнул когтистой лапой флаффика под зад. Что вызвало море писка и хаотичные метания зверька по темному логову. Это-то охотнику и нужно было – грифончик прыгнул наперерез убегающей добыче, и ударил ее лапой, меняя направление движения флаффика и исторгая из его ротика еще одну порцию "Пип!" и "Чирп!". Этим вечером жилище фуззи слышало их еще много — пушистая химера легла спать сытой и довольной.