Под серыми облаками

Жизнь и смерть

Когда-то луна и солнце радовали всех жителей Эквестрии, но вот уже более ста пятидесяти лет до поверхности доходит лишь тусклый свет, рассеянный густой серой стеной из облаков. Анклав пегасов отгородился ей от проблем грязекопов, умирающих в радиоактивном магическом пламени. Не понятно, надеялись ли те на вымирание всего снизу, или просто не желали соприкасаться с последствиями политических решений двух крупнейших стран. Конечно, не все пегасы были готовы бросить своих братьев и сестёр внизу, были и такие, как Рэйнбоу Дэш, отважная пегаска высказала руководству анклава, что думает об их политике и отправилась на помощь выжившим пони. Наверняка пегаска погибла от ужасающего радиационного фона, но её жертва не была напрасной. Она стала примером для других пегасов. Естественно, что высокопоставленным членам анклава это не понравилось. Сочувствующих Дэш стали отлавливать, клеймить выжигая их кьютимарку и заменяя пародией на сетку пегаски. После издевательств их нарекали дашитами и изгонялись на поверхность. Такое не сказывалось хорошо, как на здоровье этих пони, так и на общем отношении жителей пустоши к анклаву.

Несмотря на это, не все пегасы обитающие на пустоши являлись дашитами. Некоторые из них были довоенными гулями, самая знаменитая представительница таковых — это автор руководства по выживанию в пустоши. Про неё гуляет множество слухов, например то, что ее и вовсе не существует. Хочется верить в её существование. Она одним своим примером доказывала неважность твоего происхождения. Кем бы ты ни был; пегасом, единорогом, земнопони или же довоенным гулем. Главное — это твои намерения и действия, направленные на улучшение жизни всех вокруг. Есть еще более редкие представители пегасов, это потомки тех, кого изгнали с облаков. Путь за облака для них закрыт, они заточены в клетке, созданной их же собратьями не по собственной воле, а по воле заклеймивших их отцов и матерей.

Крупная капля холодной воды скатилась с гривы на мордочку, а потом сорвалась вниз, присоединяясь к тысячам таких же у меня под ногами. Я открыл глаза и вздохнул. Стоял я в небольшом садике, растения в котором особо не отличались красотой. Несмотря на все опасности пустоши, она продолжала дарить жизнь полезным растениям, из которых можно было приготовить целебные припарки и мази. Все было бы хорошо, если бы мой взгляд не упал на две могильные плиты передо мной: "Скарлет Блосом. Спасительница жизней и любящая мать" — гласила надпись на одном из них. Ниже были подписаны годы жизни. "Шадоу Винг. Отличный друг, верный напарник и любящий отец" — было написано на втором могильном камне, годы жизни так же присутствовали, он умер на год раньше свой супруги. Не в силах продолжать смотреть на это я снова закрыл глаза и зажмурился.

Мой отец был лейтенантом в вооружённых силах Анклава. Он служил идеалам народа пегасов верой и правдой, пока ему не доверили операции на поверхности, тем самым продемонстрировав, что представляет собой реальная политика Анклава. Его отправили зачистить небольшое поселение пони, которые имели нечто ценное для руководства, он так и не узнал что именно. Отказавшись от выполнения этого приказа, он вернулся на базу, где его и взяли под стражу. Над ним состоялся суд, его клеймили и отправили вниз. Они надеялись, что пустошь поглотит его без остатка, но он выжил. Не без потерь, естественно. Отец попал в засаду рэйдеров и выжил только по невероятно удачному стечению обстоятельств. Жители небольшого городка Ра́стпамп помогли ему спастись. К сожалению, он потерял оба своих крыла и больше никогда не смог взлететь. Мне приходилось учиться летать, по большей части самостоятельно, довольствуясь лишь советами отца. Его выходила единорожка-врач, во время этого между ними вспыхнули чувства. Вскоре она станет его женой и у них родится жеребёнок, которым буду я. Это произошло каких-то двадцать три года назад.

Всему когда-то приходит конец, так и жизнь моего отца оборвалась в один не предвещающий беды день. Группа искателей, пони, которые ходят по руинам старых городов в поисках полезных вещей, в которую входил и мой отец вернулась практически ополовиненной. Они набрели на логово диких гулей. Гули — это пони, получившие такое количество радиации, что стали разлагаться заживо. Несмотря на это, они получили взамен долгую жизнь и практически полное отсутствие физиологических потребностей. Большое количество гулей разумны и ничем не отличаются от пони, кроме вышеперечисленного, но есть те, чей мозг под воздействием радиации сгнил окончательно. Таких называют дикими гулями. Они нападают на любых существ, которые выглядят более живыми, чем они сами и пытаются их сожрать. Искателям удалось отбиться, но они принесли в город ужасные вести для семей погибших.

Когда отца не стало — моя мать изменилась. В ней, как будто что-то надломилось, в один день, из вечно хлопочущей по дому, который являлся одновременно и её приемной, кобылки она стала замкнутой и апатичной. Всё чаще мне приходилось заменять её там, где я был способен. Родители запрещали мне далеко летать и уходить из города, так что большую часть времени я помогал матери и учился у неё докторскому ремеслу. Три месяца назад она заболела какой-то болезнью, которую вылечить никак не удавалось. Тогда я стал фактически новым врачом в поселении. Моих навыков явно не хватало для помощи пони или маме. Она умерла вчера, сегодня состоялись похороны.

Почувствовав, что тяжёлые капли перестали падать мне на голову и спину, но шум дождя не прекратился, я открыл глаза. Над моей головой в воздухе парил зонтик, удерживаемый лавандовым левитационным полем. Я обернулся назад и увидел там единорожку рыжей масти, с многоцветной фиолетовой гривой и одетую в дождевик. Особенность её гривы была в том, что она состояла из прядей различных тонов фиолетового цвета. Пурпурные глаза кобылки печально смотрели на меня.

— Рэй, тебе стоит зайти в дом, дождь усиливается и ты можешь простыть, если продолжишь мокнуть...

Я и не заметил, как остальные разошлись. Не то, чтобы мне было до них дело... Наверное, где-то в глубине души, мне хотелось заболеть и отправиться вслед за родителями, но это были неправильные и вредные желания.

— Дасти... — я тряхнул головой, запуская во все стороны россыпь мелких капель воды — Что ты тут делаешь?

— А на что это похоже? Пытаюсь заставить одного жеребца зайти в дом.
Сопротивляться кобылке я не мог, да и не хотел. Сейчас она была явным голосом разума, а мои эмоции полностью гасили зерно рациональности в моей голове.

— Ладно, уговорила, я иду домой.

Встав, я побрел в сторону своего дома. К моему облегчению, единорожка не пошла за мной, лишь зонтик сопроводил меня до входа. Я закрыл дверь, кивнув Дасти напоследок. Обернувшись, я заметил старое зеркало. Из него на меня смотрел серый пегас с усталым и печальным взглядом алых глаз. Грива темно-красного цвета намокла и теперь свисала с головы бесформенными прядями.
Насмотревшись, я проковылял по комнате, оставляя мокрые следы и свалился на диван закрывая глаза. Холод и эмоциональное истощение сделали своё дело. Как только моя голова коснулась мягкого дивана — то я мгновенно погрузился в темноту. Сил на сны у моего организма не оставалось.

Тусклый солнечный свет освещал лужи на улицах небольшого поселения. Оно называлось Раствел,из-за того, что в его середине стояла огромная водонапорная башня. За более чем полтора века, она естественно проржавела и давно не выполняла свою изначальную функцию. Стараниями местных жителей она поддерживалась в относительно приемлемом состоянии, и теперь выполняла функцию огромного сборника дождевой воды. Это решало часть потребностей жителей в питьевой воде, а остальную часть доставали путем торговли с соседним, более крупным поселением. Вокруг Раствела невозможно было разбить поля, а территория самого городка была засажена личными садами жителей, такими же, как и сад моей мамы. Основным родом деятельности в городе было собирательство хлама с близлежащего кладбища техники и довоенного городка Хуфстомпа.

Я вышел на улицу и вдохнул свежий воздух. После дождя дышалось свободнее. Пока воздух снова не наполнился пылью он даже радовал меня. Посмотрев по сторонам и не увидев совсем никого я пошел вдоль улицы, по направлению к небольшому магазинчику, в котором продавались продукты, что удавалось вырастить, обменять или найти. Сейчас мне хотелось есть, а дома не осталось абсолютно ничего, что можно было бы назвать едой. Остатки бетонного покрытия дорожек когда-то элитного загородного района давали мне возможность не пачкать копыта в грязи. Было довольно холодно, тучи всё ещё сгрудившись, чернели и грозились снова излиться мне на голову.

Отодвинув дверь копытом я прошел внутрь. Раздался перелив старой безделушки, состоящей из множества колокольчиков. Кажется, это было придумано в Зебрике, но сейчас точно узнать вряд ли уже получиться. На полках лежало довольно много товара. Видимо, после недавно прошедшего через город каравана, выменянные товары не успели разлететься по карманам местных жителей. В дальнем углу помещения гудело несколько холодильников, а в подвале дома стоял генератор на спарк батареях, так что электричества было в достатке. Не заметив никого за прилавком, я прошел вглубь помещения. Тут приятно пахло травяными ароматизаторами, которые изготавливал местный химик. Они пользовались спросом у тех, кто предпочитал приятные запахи трав пустоши.

Когда я подошёл ближе, то увидел что дверь в подвал была открыта не просто так. Мои глаза выхватили постепенно поднимающийся круп цвета ржавчины. Тут работала Дасти, и сейчас, похоже несла товар из подвала, дабы выставить на полки. Задержав взгляд буквально на пару секунд и отойдя назад, я сделал вид будто ничего не видел. Кобылка вышла крупом вперёд, а потом из прохода пролевитировала несколько ящиков, до отказа забитых товаром. Она все ещё меня не замечала, мне же было стыдно за вчерашнее и я даже не подал знака, что позади неё. Она поставила ящики на стойку и обернувшись в мою сторону ойкнула от неожиданности.

— Ой! Прости, я не слышала колокольчиков — начала оправдываться кобылка, поправляя свою, слегка растрепавшуюся, гриву — Ты что-то хотел?

— Ничего страшного. — неловко улыбнулся я — Да, мне хотелось бы купить пачку морковных пирожных и бутылочку спаркл-колы. У тебя ещё осталось?

— Конечно, конечно — единорожка неспешно пролевитировала на стойку передо мной упаковку пирожных — Тебе колу из холодильника или нет? С тебя тридцать четыре крышки.

— Из холодильника — я принялся извлекать крышки из своего кармана на прилавок, рядом с пирожными приземлилась холодная бутылочка.

— Спасибо за покупку, заходи ещё. — сказала она дежурную фразу, а потом добавила — Как ты, Рэй?

— Я в порядке... по большей части. Мне надо идти. — взяв покупки я пошел из магазина.

— Ладно... — тихо сказала кобылка мне в след.

Я купил не самую полезную еду, зато в ней было много углеводов и сахара, что должно было помочь топке моего мозга разгореться на полную катушку. Как только я вышел из дома, то расправил крылья и взлетел, устремившись к башне посередине поселения. Залетев на неё, я приземлился на небольшое место, которое уже давно приспособил для своего отдыха. Когда-то, это была платформа, окружавшая всю башню, но теперь от неё осталось лишь две секции. Сверху она была накрыта брезентом, а на полу лежало несколько старых тряпок, так что сидеть было не так холодно. Расположившись на своём любимом месте я принялся наблюдать за просыпающимся городом.

Понемногу жители стали выбираться наружу: кто-то поливал свои посадки, кто-то шел за покупками, а кто-то, как я сейчас просто занимался созерцанием окружающего мира. Мой живот заурчал, требуя чтобы его наконец-то накормили. Взглянув на пачку пирожных, я поднял их и начал зубами снимать упаковку. Задача эта была не из легких, но повозившись с ней и в конец разгрызя один из её краев мне удалось вскрыть и получить награду. Естественно, за полтора века они стали невероятно черствыми и засахарившимися. Несмотря на это, я с удовольствием принялся поедать их. Вскоре желудок успокоился, принявшись переваривать поступившую в него пищу. Когда я закончил, то убрал упаковку в специально заготовленную для этого сумку. Она лежала тут до тех пор, пока не переполнялась мусором, тогда я спускал и выкидывал его.

Попивая колу я продолжал наблюдать за происходящим внизу. По какому-то непонятному принципу, спаркл-кола становилась намного забористее в плане вкуса со временем. Мне довелось беседовать с одним гулем из каравана, проходившего через наше поселение, так вот: он сказал, что в довоенные времена морковный вкус колы был практически незаметен, а сейчас он намного более явный. Мне же этот вкус нравился, так что ничего не мешало мне подумать. Теперь, когда я был заряжен ударной дозой сахара, мои мозги должны были работать лучше. Я посмотрел вдаль, за границу городка. Огромная территория усеяна остовами техники и руинами старых домов. Эта массивная картина манила меня всю жизнь.

Сейчас, когда меня ничего больше не держало в городе, я бы мог отправиться туда, верно? Мне конечно очень хотелось почувствовать себя свободным, насколько это возможно в пустоши. Небо для меня было закрыто, ведь я сын дашита, а остальная поверхность запрещена родителями. Сейчас же я мог делать, что захочу, но радости это мне ни капли не добавляло. Сейчас я не знал, что мне делать дальше. Я не такой хороший врач, как мама. Мой максимум — это сделать мазь или припарку, даже лечебные зелья я сделать не могу, так как для этого нужна магия, а я — пегас.

Вздохнув, я отложил закончившуюся бутылку и встал. Подойдя к краю площадки, я взглянул вниз, закрыл глаза и шагнул в пустоту. Притяжение захватило моё тело, стягивая его вниз. Ощущение свободного падения будоражило сознание. Что-то внутри подтачивало меня дать падению завершиться ударом о земную твердь. Открыв глаза я, расправил крылья, и наклоняя своё тело поймал поток воздуха. Несколько сильных взмахов, и пролетев над головами шедших по улице жеребят я вылетел прочь из городка.

Я направился вперёд. В той стороне находилось обширное кладбище техники. Когда начали падать бомбы, множество пони попытались уехать, убежать или улететь из городов, но ничего не вышло. По какой-то причине в сам город не упало ни одной бомбы. Они падали вокруг него, уничтожая небольшие леса и поля, разбитые трудолюбивыми земными пони. Страх же, говорящий пони бежать из этого города не дал им обдумать свои поступки. Все боялись, что и на город упадет бомба. Итоги всего этого сейчас лежали разбросанные радиоактивными кучами внизу. Несколько десятков метров воздушных масс между нами позволяли мне оставаться в относительной безопасности от фонящего железа.

Впереди виднелась небольшая гора с резким скатом, дорога обходила её боком, я же решил залететь на неё. Пролетев ещё метров пятьсот — шестьсот я добрался до этой горы и стал подниматься. Раньше я не поднимался так высоко. Взлетев достаточно, я приземлился на уступ. Отсюда открывался отличный обзор на окрестности. Когда я встал на ноги, то заметил, что мои крылья слегка подрагивают. Похоже мне стоило потренироваться с длительными полетами прежде, чем лететь сюда. Какая в сущности теперь-то разница? Я тут, и этого не отменить. Усевшись на круп прямо посередине каменной платформы, напомнившей мне ту, с которой этот полёт начинался, я принялся рассматривать открывшуюся мне картину.

Радовал меня ещё и тот факт, что на просторе всей Эквестрийской пустоши единственными летающими существами были пегасы. Нет, конечно ещё были гулифицированные пегасы, но те обычно взлетали только в попытках догнать добычу, а в остальное время бездействовали, валяясь в тех местах где их застала радиация. Остальная мутировавшая летающая живность представляла собой болтспрайтов и гнусов. Огромные комары, это просто ужас. Я слышал рассказы про кровокрылов и куролисков, но самому видеть не приходилось. Мне кажется, что они не более, чем мифические существа наряду с вампирами и оборотнями из старых книжек. Не понимаю как пони могли верить в такое?

Позади меня остался разрушенный город и кладбище техники. Удивительно то, что сразу после горы, остовов техники наблюдалось намного меньше и располагались они в более подходящих для этого местах. Отсюда я мог заметить крыши старых придорожных кафе и мотелей, их собратья по другую сторону либо были снесены взрывами, либо не существовали в принципе. По левую сторону от дороги не было практически ничего, кроме кратеров от упавших бомб, тут раньше была обширная площадь, отданная под посевы. Все-таки надо было как-то кормить огромное население довоенной Эквестрии. Сейчас, наверное, таким количеством еды можно было бы накормить всех оставшихся пони, включая и тех пегасов, что сидят за облаками. Папа рассказывал, что они растят еду прямо на облаках, это никак не входило в рамки моего понимания растениеводства.

Справа же начинался горный хребет, который уходил все правее и правее, конец его скрывался от моих глаз, даже предположить боюсь то, насколько эти горы огромные. Я же получается сидел практически на крайней точке этого хребта, ну, это если смотреть со стороны Раствела. Обратив своё внимание к подножью, я заметил, что по неизвестной мне причине машины ровным строем тянулись прямиком к её склону. Эта огромная очередь из ржавого металла тянулась прямиком к неизвестному мне городу. Обычно караваны приходили с другой стороны, а что находилось впереди меня я и понятия не имел. Понятно было лишь то, что здания в нём были намного выше и по всей видимости прочнее, чем в Хуфстомпе.

Также по пути этой очереди находилось небольшое поселение. Я видел остальные дома, отсюда они выглядели черными. Целых домов не было от слова совсем, лишь балки, обрисовывающие очертания бывших жилых построек. Все эти развалины стояли в тени огромного здания, которое когда-то было серого цвета, но теперь оно было частично ржавым, частично почерневшим от времени. Это здание заинтересовало меня больше, чем всё остальное увиденное мной снизу. Я сомневался, смогу ли я долететь до туда или нет, но желание узнать, что же это за здание было чересчур сильным.

Я встал, помахал крыльями, проверяя, пришли ли они в порядок. Дрожания больше не было, по крайней мере я не чувствовал сильной усталости в них. Расправив их пошире я подошёл к краю и спрыгнул вниз набирая скорость и уходя в полёт. На самом деле, набирать скорость полёта таким образом было проще и веселее, чем просто взлетать с поверхности. Когда мне удалось взлететь я вернулся на ту же высоту, на которой летел до этого. Все моё внимание было сконцентрировано на происходящем внизу. Несмотря на то, что активного движения там не было, я рассматривал относительно целые здания и машины.

Расстояние до интересовавшего меня здания было раза в два, а то и в три больше. Так что мне пришлось очень постараться, чтобы добраться до туда. На самом деле тут было особо нечего разглядывать. Всё тут было относительно сохранное, поэтому сверху оно выглядело одинаково. Когда я подлетал к нужному зданию, я начал снижаться и сбавлять скорость движения.

Не долетая около двухсот метров, я заметил вывеску и сделав вокруг него пару кругов понял, что здание впереди представляло собой супермаркет, к сожалению его название было утеряно ибо время не пожалело ту часть билборда где оно должно было находиться.

После этого я полетел дальше к зданию. Не долетая пары десятков метров я заметил странные полусферы находящиеся на крыше. Они казались мне довольно странным дизайнерским решением. Но кто я такой, чтобы судить довоенных архитекторов? Приближаясь я начал замедляться, чтобы приземлиться, но эти полусферы начали раскрываться, а наружу стали выползать продолговатые прямоугольные трубки. Заметив это я попытался маневрировать набирая скорость заново. Сферы же поворачивались следом за мной. До моего слуха донеслось противный писк из нескольких источников, а потом все трубы стали выпускать красные лучи.

Я ощутил как некоторые из них касались моей шкуры. Я закричал, когда они оставили на мне ожоги. Моё крыло вспыхнуло, после чего я потерял возможность управлять полётом. Я попытался потушить своё крыло, но толку было мало, оперение крыла сгорело практически мгновенно. Сферы же не останавливались. Ещё несколько лучей попали мне в бок, заставляя воспламениться мою шкуру. От боли мой крик перешёл в хрип. Я успел заметить, что падаю в один из старых деревянных домов, а следом моя голова коснулась деревянной балки и моё сознание погрузилось во мрак.