Способность не спускать курок

Допросу час

... или даже два с половиной...
Время: день казни.
Место: следственный изолятор «Холодные берега», местоположение засекречено.
Активный персонаж: кентавр Питон.

За время путешествия, я прочитал отчёты поницейских. Похоже, что всё хуже, чем я предполагал. Луна собрала сводки об исчезновениях пони за последние три года. Рэйбой Дэш была не первой исчезнувшей, а восьмой. Просто до сих пор, эти дела оставались нераскрытыми. А вот теперь, похоже, появился «коньдидат», на которого можно было скинуть все «висяки». Не в мою смену!

Собственно, когда принцессы стянули с меня брезент (или чем там они накрыли меня и мой нехитрый скарб из шести ящиков, набитых всякой полезнятиной с общей массой явно превышающей допустимые без вреда для моего здоровья полтонны), мне уже становилось жарковато, душновато, да и глаза устали читать написанные RZ кодом отчёты в свете небольшого магического кристалла. Но нарушить слово, данное моей принцессе я не смел и даже не пытался отследить траекторию полёта. В прошлый раз Селестия доставляла меня в мой саркофаг через портал, а тут пришлось полетать. Мельчают аликорны... Хотя по габаритам крупа кое-каких белых лошадок можно было бы предположить совершенно противоположное. То ли дело, моя принцесса, грациозная, с точёной фигуркой... маленько бы ещё подкормить, а то как из Освенцима сбежала... хотя это было и не так далеко от истины, чем Луна – не концлагерь, где погибли тысячи невинных душ... или сколько там оказалось пони и людей? В принципе, за несколько лет пребывания в Эквестрии Луняшка могла бы и откормиться, а то любое усилие при объятиях натыкается на что-то твёрдое. Хорошая кобылка должна быть мягкой. Как в смысле характера, так и во всех остальных смыслах.

Мы стояли перед небольшой хижиной в лесу. Размеры не внушали уважения. Вокруг был только мрачноватый лес. Я посмотрел по сторонам и не заметил признаков ВПП, или того, как принцессы умудрились посадить тяжёлую (сам собирал!) повозку на пятачке, чай не «Чинук» какой. Впрочем, моя полётная подготовка оставляла желать лучшего, так что вопросов я задавать не стал.

Принцессы поодиночке зашли внутрь хижины и мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ними. На мне был лишь минимальный комплект брони, обязательный антимагический шлем, впрочем, без «трехглазого» инфракрасного визора (прим. автора: у Пинки Пай был такой, когда она товарища Фишера косплеила, правда, чуть позже событий, описываемых в фике), пяток метательных ножей, длинный кинжал, пара-тройка гранат, да арбалет с тремя десятками болтов. Можно считать, совершенно безоружен, но вступать в бой я пока не предполагал, так что оставалось только понадеяться на великое и могучее «и так сойдёт». Собственно, для казни не требовалось никаких инструментов, но вот что могло потребоваться для расследования – я представить не мог, потому прихватил всего, на всякий случай, ибо случаи то разные бывают. Судя по уверенным действиям моих высокопоставленных двигателей, впереди меня не должно было ожидать сюрпризов. Впрочем, на этот раз я ошибся.

Внутри хижина была обставлена достаточно необычно. То тут то там висели пучки травы, на полках стояли склянки с разноцветными жидкостями, в некоторых лежали ягоды, а кое где даже шевелились живые насекомые. Посреди основной комнаты стоял огромный чан. Возникало ощущение, что здесь живёт какой-то знахарь, или колдунья. Или жил. Принцессы встали вокруг котла и Селестия скомандовала:

– А вещи свои тащить кто будет? Последняя миля – за счёт клиента!

Лентяйка жирная. Мне эти ящики тащить – три ходки делать. Сказала бы сразу, да каждая бы взяла по паре ящиков – уже бы все тут были. Хотя я был уверен, что мы тут проездом... или пролётом, скорее, и не стал ничего брать.

Цепляя стены ящиками, я, как и планировал, за три ходки притащил свой нехитрый скарб в комнату. Усердствовать и тащить по три ящика я не собирался, хотя при крайней необходимости мог бы утянуть и весь скарб скопом, правда как минимум полсотни кило взрывчатки хоть и были надёжно упакованы, предотвращая практически любую случайность, но всё-таки требовали относительно внимательного отношения. Селестия уже зевала от скуки, но хотя бы Луняша помогала телекинезом расставить ящики, чтобы мы смогли встать равномерно вокруг котла. Селестия, на правах старшей, нагнулась над пустым котлом и сказала:

– Дежурный, ответьте! Белый лебедь и синий лебедь на позициях. Чёрный рыцарь с нами.

– Принял, Белый Лебедь, – ответил голос из котла. – Ожидайте.

Через полторы сотни миллисекунд, ступор прошёл. Говорящий котёл был сделан исключительно по принципу переговорных стаканчиков, которыми я с друзьями играл в детстве. Конечно, у кого-то из дворовых стаканчики получались лучше, а у кого-то хуже, ну а у кого-то – совсем непригодные. Таким приходилось менять стаканчики на вкладыши от жвачки «Турбо». Семь вкладышей за пару стаканчиков приличного качества. Ах да, можно было ещё менять на фишки, но курс стаканчиков в фишкам я никогда не отслеживал, не увлекался фишками. А если читатель увлекался – жми лайк и жмякай коло... ой, извините, не тот ресурс.

А после того, как пришло понимание, уже не стало удивительным то, что котёл поднялся под потолок, а из пола выдвинулась кабина, напоминающая лифт. Сразу после загрузки багажа, мы поехали куда-то вниз. Вероятно, котёл стал на своё место, надёжно маскируя секретный вход в убежище. Не стал сюрпризом и подземный перрон с единственным вагоном на путях, разве что тянул его не электродвигатель, а мы с Луняшей, крутя копытами беговую дорожку. Сколько мы ехали – сказать было сложно, потому что за «штурвалом» (точнее, двумя рычагами с платформами для копытокинетического управления, контролирующими коробку передач и тормоза) стояла толстозадая, пока мы крутили педали, пока не дали. Что за бабушковщина такая! Наверное, потому моя Луняшка такая тощая, что постоянно на таких вот «тренажёрах» сестру катает.

– Ну что, приехали в «Хайв», – попытался я поехидничать, когда вагон наконец остановился, но не вышло. Селестия подтвердила:

– Да, мы прибыли, – было сложно понять, шутит крупнокрупая, или нет. – Сейчас это изолятор «Холодные берега», но тысячу лет назад здесь был улей, который мы с тобой так удачно уничтожили, – принцесса, проходя мимо, игриво стегнула меня хвостом. Вспомнила, видимо, «Firing system enabled», «Charging system enabledы» и про стрельбу MRSI, перезарядку силой любви самой горячей (под три тысячи градусов, не в тапки ссать!) кобылки Эквестрии с угрозой для моей жизни. Да, весёлое времечко было... надо поспешить с написанием мемуаров, а то про мои артиллерийскоамурные похождения никто не узнает.

– А над нами, как я понимаю, город Енотск?

– Верно, город. Только Понивилль.

Ну ладно, хоть в чём-то принцессы проявили оригинальность. Но... Понивилль? Это название я уже слышал! Это тот самый город, в котором произошло убийство. Нет, с одной стороны, как удобно, заключённого везти далеко не надо. Заметив, что Луняшка взяла телекинезом пару моих ящиков, я прекратил размышления, взял ещё пару и, не надеясь на Селестию, предвкушал ещё одну ходку. Впрочем, на этот раз я ошибся. Селестия взяла оставшийся груз и мы вошли в Хайв. Тьфу, «Холодные берега».

Впрочем, идти пришлось ещё меньше, чем наверху, до хижины. Прямо за двойными воротами, толщиной, между прочим, по полметра каждые, стояли два столба с зазором в пару сантиметров, закрывая от взглядов вошедших тянущийся дальше коридор. За столбами в тусклой синей броне стояли два флегматичных стражника, контролируя вход. Неудобно, штатные бойницы средневековых замков с точки зрения защиты обороняющегося были бы лучше. Я с удовлетворением отметил, что броня сходна с моей, одна из пластин была недавно заменена и ещё не покрашена, потому легко различался узор монокристаллического гранита. Гранит являлся идеальным магическим изолятором, эффективно защищая от магических атак, а его монокристаллическое агрегатное состояние позволяло прокатывать материал на манер металла, позволяя собирать слоистую защиту: ткань, гранит, металл, керамическая мозаика, и всё в обратном порядке. Впрочем, судя по увиденному, сейчас от данной технологии стали отступать, оставляя внешний слой гранитным. Так что первое впечатление оказалось обманчивым, броня от моей всё-таки отличалась. Надо будет потом поинтересоваться, почему заменили внешний слой ткани на краску, на мой взгляд, ткань смотрелась более выигрышно и тактильно была куда приятнее. Даже несмотря на отсутствие рук у других пони, прикосновение брони к телу ощущается приятнее именно через тканевую прокладку. Всё-таки даже в несвойственном ему кристаллическом состоянии, гранит остаётся камнем и холодит тело даже через шкурку.

Первые шесть комнат, по три с каждой стороны, были закрыты обычными дверями. А вот дальше были уже решётки. Шесть решёток с каждой стороны, итого двенадцать камер. Камеры стояли в шахматном порядке с приличным зазором, так, что заключённые не могли видеть того, что происходит в камере напротив и уж тем более – в соседней камере.

– Столько места задаром пропадает. Не жалко усилий строителей? – обронил я невзначай. Впрочем, Селестия соизволила ответить:

– Мы тут вообще ничего не строили, всё сделали оборотни, когда владели ульем. Нам оставалось только привести место в порядок, раскопать, укрепить. И всё, полноценный подземный город, с резервными генераторами магии, запасами продовольствия и даже собственной тюрьмой для особо опасных преступников. Впрочем, пока тут клиентов немного… да и используется этот укрепрайон исключительно как тюрьма.

Я не стал уточнять, что ещё за «резервные генераторы магии», подозревая, что либо я не получу ответа, либо он мне не понравится. Мы прошли мимо камер. Действительно, занято только три камеры. В одной из них... кентавр? Видимо, Луняшка не сказала мне всей правды, действительно, в Эквестрии появилась раса кентавров, но, видимо, не такие уж они и няшки, раз одна из камер самой солидной тюрьмы Эквестрии отведена именно под него. Впрочем, есть вероятность, что других тюрем попросту тут и нет, пони – достаточно законопослушная раса, а от меня кентаврам вполне могли достаться такие черты характера как неуважение и недоверие к властям, недоверие авторитетам и нонконформизм/ассертивизм, что вполне могло бы послужить для тюремного заключения в ряде миров… хотя в Эквестрии... Судя по отсутствию реакции моего соплеменника (а если верить Луне, то и моего дальнего потомка), решётки не были простыми, они были чем-то вроде одностороннего зеркала, как в комнате допросов: в одну сторону смотреть можно, в другую – нет. Возможно, стоит разузнать поподробнее, из-за чего этот бедолага попал в тюрьму. Во второй камере, закрывшись одеялом по макушку, лежало ещё какое-то напоминающее пони существо. А вот последняя камера была отведена под розовую пони. Она смотрела прямо на нас, не моргая, но всё-таки я чувствовал, что нас она не видит. Я понял, что мне предстоит убить именно её. Описание в прочитанном мною деле было выполнено достаточно подробно.

– Это она? – я остановился напротив камеры.

– Да, – кивнула коротко Селестия. – Сейчас мы покажем комнату для допросов. Освоишься... и приступай.

Собственно, я уже давно знал, в чём «фишка» того, почему меня привлекают для подобных щепетильных дел. Аликорны не были совсем уж всемогущими, у них были «фишечки», напомнившие мне Законы робототехники Азимова, которые некоторые критики объясняли исключительно феноменом предвидения. Явной формулировки законов не существовало (либо сами аликорны не могли их детально сформулировать, чем существенно отличались от позитронных болванчиков Азимова), но, в частности, первый «закон» можно было бы сформулировать как-то так: «Аликорн не должен причинять вреда другим пони». И они всячески старались решить проблему с этим «законом». Так, для уничтожения врагов из числа пони, они использовали стражников, Хранителей, или кого бы то ни было ещё, но никогда не ввязывались в бой сами, хотя с их мощностью, решить проблему было бы гораздо проще самостоятельно. Тогда как на других живых существ подобные ограничения не распространялись. Не зря принцессы хладнокровно пустили в расход прибывших с Земли людей – это вполне допускалось. Распространялась ли на меня «защита» этого закона, ведь я не совсем «полноценный» понь – я точно не был уверен. А потому, вёл себя с принцессами достаточно осторожно. Нет, не раболепно, как это делали другие пони, а просто – осторожно. Подшучивая, подкалывая, но зная меру. Ну а поскольку у меня не было подобного «закона», предубеждений против смертной казни тоже не было, да и мне хотелось избавить мою принцессу от необходимости принимать... сложные решения, я просто взял обязанность по уничтожению врагов Эквестрии на себя. С Селестией я сотрудничал исключительно по той причине, что только она могла запустить стазис, позволяющий мне дождаться возвращения моей Луняшки.

Комната для допросов была выполнена так, как и должна была быть. Выложенные гладкой плиткой стены и пол, чтобы легко было отмывать остатки допрашиваемых, если в этом возникнет потребность. Небольшой набор химических веществ... впрочем, мне он был незнаком, так что я предпочту использовать свои, проверенные препараты. Антимагические кольца, накопытники, ремни для крыльев, каждой твари по нескольку штук разного размера, обеспечивая как минимум двукратное перекрытие для любого из нужных габаритов. Режущие, колющие, снимающие шкуру инструменты – немного, исключительно для копытного использования, всё в своих ячейках и всё легко можно промыть. Мои инструменты больше заточены для рук. А вот шкуру проще снимать копытокинезом. Равно как и дробить кости или зубы. Да и пила для костей мне не понравилась, держать её копытом было, конечно, удобно, но водить копытом взад-вперёд... не, не мой выбор. Циркулярная пила, приводимая в действие копытокинезом с дополнительным планетарным редуктором для увеличения числа оборотов была куда комфортнее, а согнуть копыто под нужным углом не сможет разве что паралитик. Электрических средств допроса не было, что опечалило, на мой взгляд, они давали лучшие результаты, с учётом более высокого болевого порога пони, нежели у других... хм... существ. Также не было свёрл. Впрочем, как в моём мире говорилось, каждый дрочит как он хочет. В нашей работе важен результат, а не номенклатура использованного инструментария.

Осмотрев инструменты, я пришёл к выводу, что все они – «нулёвые». На самой твёрдой стали неминуемо останутся следы работы. Следы доводки скальпеля. Следы побежалости от нагрева вот этого вот прута для ТРК. Или хотя бы мелкие шероховатости на вот этом шкуросьёмнике, шкура у пони – довольно твёрдая штука, в этом мне приходилось убеждаться неоднократно. Но главное – если закрыть все ящики, убрать все рабочие инструменты, то в принципе, комната становилась более-менее обычной. Светлой, приятной. Даже окно было. С колышущейся на ветру занавесочкой, реалистичными порывами прохладного, но не ледяного ветра и заснеженными пиками гор вдалеке. Ну, во всяком случае, именно такой вариант я выбрал. Поначалу мне показалось, что «картинка» транслируется с «камеры» наверху в реальном времени, но быстро понял, что это не так. Предыдущий же посетитель комнаты, судя по всему, довольствовался чёрной ночью, разрываемой иногда молниями, синхронно с ними грохочущим громом, шумом ливня и ледяными, до покалывания на коже, прямо через шкуру, порывами ветра. Разработчик этого окна, похоже, забыл, что гром гремит с некоторым запозданием, но, думаю, для допрашиваемого это было не так существенно.

Несмотря на то, что приговорённая пони была земной, а значит, не могла владеть магией, я надел мой шлем, активировал оптические фильтры визора, акустические фильтры шлема и нацепил тонкие листы брони. Белая трость калибра 7,62 всё-таки могла оказаться реально существующим феноменом. Поверх брони я надел подобие строгого чёрного костюма, белую рубашку и красный галстук. Всё в лучших традициях, только что не побрился налысо и не вытатуировал штрих-код на затылке, которого из-за шлема всё-равно видно не будет… хотя, говорят, в некоторых мирах уже без штрих-кода в кармане на улицу нельзя выйти. Впрочем, косметические изъяны можно было поправить маскирующим заклинанием, которое было нацеплено поверх шлема, демонстрируя постороннему наблюдателю мою собственную голову, только без защитных средств. Закончив приготовления, я приоткрыл дверь и кивнул стражникам. Их уже было четверо, все в совершенно одинаковой крашеной синей броне. Только сейчас я догадался, почему броня – синяя. Цвет шкурки моей принцессы. Признак того, что мы находимся в её епархии. Мда, ну я и тормоз.

Пони доставили почти как доктора Лектора. Небольшая тележка, к которой были прикованы все четыре копыта на короткие цепочки, позволяющие лишь немного двигать конечностями. Отливающий металлом шлем, закрывающий всю голову пони, с выступом для рога, ныне, впрочем, пустующим. Из-под шлема торчали кончики завитой гривы. Так что мои приготовления были излишними, при такой изоляции даже самый сильный маг не смог бы причинить мне вреда. Впрочем, как знать... Я продолжил осмотр. Все точки на теле, которые мне требовалось использовать для переконфигурации потоков энергии через тело пони были в полной доступности, так что «отключить» пони можно было прямо сейчас, голыми руками, после перекрытия основных потоков энергии в теле, она умрёт через полминуты. Впрочем, торопиться в таком деле не следовало. Оптические фильтры снижали разрешение, так что деталей я не различал, но метку пони в виде трёх воздушных шариков я видел достаточно чётко. Как и всегда, метка соответствовала требованиям, в других мирах применяемым к гербам: простота, небольшое количество цветов, как в шестнадцатицветных иконках времён Windows 95, хорошая узнаваемость. Хвост, кстати, тоже предусмотрительно зафиксирован на всё той же тележке. Я кивнул стражникам, показывая, что всё в порядке и они, щёлкнув копытами, вышли и закрыли дверь. Теперь я обратился к приговорённой:

– Здравствуйте. Вы – Пинки Пай, верно.

– Да.

В голосе я не смог прочитать никаких эмоций. Конечно, акустический фильтр изменяет кое-какую окраску звука, чтобы не допустить возможности применения против меня акустогипнотического воздействия, но эмоции должны были оставаться вполне различимыми. Возможно, она достаточно хитра и зондирует меня, дожидаясь, чтобы я отключил фильтры, чтобы потом можно было бы осуществлять воздействие? Не-а, не дождётся.

– Хорошо. Вы знаете, почему вы здесь?

– Я убила свою подругу.

Снова тот же тихий, безэмоциональный голос. Луна говорила о повреждениях разума. Наличие эмоций – это важный фактор правильного функционирования мозга пони… Да и любого другого разумного существа. Ладно, будем зондировать дальше.

– Как звали вашу подругу?

– Рэйнбоу Дэш.

– Какова же была причина вашего поступка?

– Я не помню.

– Может быть, вы любили одного и того же жеребца? – да, глупо было гнуть эту линию, тем более, что принцессы уже сообщили мне, что ничего подобного не было, но...

– Нет, у меня не было особенного пони.

– Возможно, вы нашли клад и не смогли договориться о том, как же вам его делить? – эта гипотеза была ещё более глупой и я это знал, но мне нужно было расшевелить её.

– Нет, я не интересовалась кладами.

– А Рэйнбоу, значит, интересовалась?

– Да, Рэйнбоу обожала читать приключенческую литературу. Это единственные книги, которые она читала.

– Должно быть, вы читали эти книжки вместе? Может быть, вместе с другими подругами? Или друзьями?

– Нет, я не слишком люблю читать. Одна моя подруга, Твайлайт Спаркл, обожает книги. Но она обычно читает книги для яйцеголовых, которые Рэйнбоу никогда бы в жизни читать добровольно не стала.

Кстати, неплохой результат. Пони стала давать более развёрнутые ответы. Да, эмоций в голосе по прежнему не наблюдается, но что делать? Совершить идеальный допрос сейчас никакими силами не получится, потому что пони не испытывает никаких эмоций, а значит, изменить уровень стресса сейчас не в моих силах. Можно попробовать...

– А ты сама что любишь? Если не книжки и не поиск кладов... может быть, мастерить? – я намеренно игнорировал её метку, потому что унылый ответ «Да» меня совершенно никак не устраивал.

– Нет, я не умею мастерить. Я люблю печь тортики, пирожки, кексики... кексики... кексики...

Гм. Неудачная попытка. Я, кажется, выполнил недопустимую операцию. Я задал ещё несколько вопросов, но вывести пони из состояния «зависания» так и не смог. Но это не так страшно, как кажется, семь бед – один ресет. Я склонился над бормочущей одной и то же слово пони и нащупал нужные коньтрольные точки. Справочник коньтрольных точек для всех типов пони лежал у меня в одном из ящиков, но перед вылетом я повторил базовые точки для всех типов пони. Включая аликорнов – вдруг Луняша решит, что можно расслабиться раньше времени, а я нужные точки не найду? Позорище будет неописуемый!

За контроль питания мозга отвечало четыре точки. Нежно поглаживая тело пони, я ощущал пальцами струящиеся в теле потоки энергии. Либо память меня подводит, либо коньфигурация ЭТОЙ пони совершенно не соответствует типовой. Пользуясь беспамятством допрашиваемой, я достал свиток и быстро зафиксировал на бумаге текущую настройку, после чего принялся восстанавливать штатную для земной пони коньфигурацию…

Поток энергии в мозг я перекрыл намеренно. Конечно, пони при этом замолчала. Мозг способен выживать до пяти минут, но я предпочитал ограничиваться двумя. Собственно, если бы я хотел просто убить эту пони, сейчас можно было бы и остановиться. Перекрыть все триммеры, подождать пять минут, доложить принцессам о выполненной работе. Но я хотел выяснить истину из первых копыт, а не из куцых протоколов осмотра и допроса. А потому, после восстановления штатной для земнопони коньфигурации, вернул питание мозга. На все работы ушло чуть более минуты, опыт то не проспишь. Впрочем, судя по посеревшим глазам, и выпрямившейся гриве, отключение разума произошло успешно и предстояло только дождаться прихода пони в сознание. Мелкие детали вырезались оптическим фильтром, особенно рьяно обрабатывающим глаза, так как обоюдные «гляделки» могли запросто привести к захвату разума более сильным телепатом… но спустя пару минут, цвет стал восстанавливаться, а значит, всё было сделано правильно. Ну, если быть точным, то «в пределах допустимой погрешности» – в деле понипунктуры совершенство недостижимо, достаточно было достигнуть приемлемых результатов.

– Я… Что-то проспала? – совершенно нормальная реакция на восстановление функционирования мозга. Блокировка памяти тоже должна была сняться, если она вообще на ней использовалась.

– Здравствуйте, – я повторно начал допрос, так как в памяти пони информация о нём не сохранилась, ну, по крайней мере, не должна была сохраниться, так как перед выключением мозга команду sync я не давал. – Вы потеряли сознание. Сейчас вы в безопасности. Вы помните, кто вы?

– Кажется, да. Меня|зовут Пинкамена Диана Пай, – это нормально, что пони назвалась другим именем. Если быть точным, то именно это имя, согласно протоколам, и было её настоящим именем, а сокращение «Пинки Пай» она дала себе сама. – Я живу в городе Понивилль и… О СВЯТАЯ СЕЛЕСТИЯ! – кажется, пони что-то вспомнила, что шокировало её. Впрочем, с этим можно было работать. Эмоции вернулись, а значит, можно будет управлять её уровнем стресса и добиться показаний. Если только её только что вернувшиеся воспоминания не поднимут стресс до чрезмерно высокого значения.

– Успокойтесь, я же сказал – вы в полной безопасности. Возможно, вам приснился жуткий кошмар. Расскажите мне о нём, и кошмар уйдёт.

Кажется, пони словно оцепенела, потому пришлось прибегнуть к некоторым мерам. Я метнулся к своему багажу и извлёк кристалл, позволяющий увидеть уровень веществ, аналогичных человеческим гормонам таким как адреналин и кортизол, измерять электропроводимость кожи, частоту сердцебиения, а значит, косвенно определять уровень стресса. Кристалл светился оранжево-жёлтой гаммой, не то чтобы некритично, но и неприятно. Я быстро извлёк свою «аптечку» и ввёл прямо в центр кьютимарки пони аналогичный норадреналину препарат. Дозу я намеренно выбрал недостаточную, чтобы не слишком сильно снижать стресс, который мог мне потребоваться в дальнейшем. Использовать вновь управление энергетическими потоками, в особенности, «сбрасывать» пони повторно я не хотел.

Спустя пару минут, закреплённый на груди пони кристалл стал жёлто-зелёным, что свидетельствовало об относительной нормализации состояния допрашиваемой. Я проконтролировал копытом частоту сердцебиения, непосредственно коснувшись груди пони, копытокинез позволял эффективно чувствовать работу этой мышцы… Шестьдесят пять ударов в минуту, для земнопони это достаточно много, стоит помнить, что у каждой расы – свои физиологические показатели, так, для пегасов нормой в полёте является сто шестьдесят ударов сердца в минуту, а для земнопони нормой является всего лишь сорок ударов. Проверить пульс до ввода препарата я не догадался, но судя по кристаллу, там всё было куда хуже.

– Вы успокоились? Позвать врача?

– Нет, не стоит, – в голосе пони звучала безызбывная печаль. – Кто же мне поможет. Я же убила свою подругу! – пони захлебнулась в рыданиях и из-под шлема потекла вода… Конечно, я нарушал некоторые инструкции, возможно, что пони была ТАК артистична, что могла меня обмануть… Я решил снять с неё шлем. Свою личную защиту я оставил, да и отстёгивать пони от тележки я не намеревался, но вот утереть ей глаза… было просто моей обязанностью. Так я мог заслужить толику доверия, которое в дальнейшей работе мне ой как потребуется.

Полотенца у меня были также в моём багаже. Разумеется, подобный расходник предполагался в первую очередь для вытирания рук и удаления остатков допрашиваемых с внешней защиты, или шкуры, если что попадёт. Но и для утирания слёз они вполне подошли. Пони посмотрела на меня с явной благодарностью. Отлично, тогда можно начинать.

– Можете считать меня следователем по вашему делу, – я практически не солгал. Пусть у меня немного другая задача, но даже в моём мире… Или прототипе моего мира, после недавнего разговора с принцессами я уже не мог точно определить, что было в реальном мире, а что – в эквестрице, но это было уже неважно. Так вот: перед приведением приговора в исполнение палач получал возможность ознакомиться с делом приговорённого. И мог взять отвод, в случае, если считал, что дело не доведено до конца. Хотя обычно этого и не происходило – даже в суровом тридцать девятом, когда дела штамповали сотнями тысяч, хотя бы видимость справедливости приговора и то формировалась. В моём случае, при количестве дел в пару штук за тысячелетие, я мог не только потребовать доследования, но и лично принять в нём участие.

– А чем вы мне можете помочь? – не знаю, можно было ли прочитать надежду во взгляде пони, или это выражение отфильтровал бесстрастный фильтр, но во всяком случае, акустический фильтр пропустил это выражение.

– Разумеется. И главное, что я хочу выяснить – кто на самом деле стоит за этими убийствами. Личных мотивов вредить Рэйнбоу у вас точно не было. Даже несмотря на вашу импульсивность, даже если бы вы вдруг узнали, что ваша подруга сделала что-то неприятное… вы никогда бы не сделали с ней чего-то подобного, не ваш стиль. Кинуть тортик, облить пуншем – легко поверю. Но не то, что написано в деле.

– Да, конечно. Но зачем тогда я это…

– Подождите. Вы ведь сказали, что вас зовут Пинкамена, верно? Давайте будем считать, что Пинки Пай – другая пони, хорошо? Это будет наша маленькая игра, – я улыбнулся, надеясь, что система маскировки транслирует мою улыбку на внешнюю броню. Снимать шлем я по прежнему не намеревался, ожидая в каждую секунду подвоха… но система предупреждения о магическом воздействии молчала. Впрочем, это ничего не означало.

– Хорошо! – уже более бодрым голосом ответила Пинкамена. – Значит, я следила за Пинки, которая совершала ужасное?

– Да, именно так! – подбодрил я пони, вводя её в роль и провоцируя её личную шизофрению играть по только что разработанным мной правилам. – Итак, вы начали следить за Пинки примерно три года назад, верно?

– Три года… Кажется, пони была в некотором замешательстве. Видимо, она не была готова вспоминать времена столь далёкие от сегодняшнего дня. Впрочем, подобное её ничуть не обескуражило и, спустя полминутки, она начала выдавать информацию со скоростью пулемёта. Я едва успевал анализировать то, что она говорит…

Спустя каких-то пару часов времени, я был выжат как лимон. А пони всё продолжала и продолжала говорить. Я несколько раз давал ей воды из-под крана, чтобы она промочила горло. Кажется, её идеальная память зафиксировала всё, что происходило с Пинки Пай за все эти три года. И чтобы прослушать это всё, требовалось ещё три года. У меня не было столько времени. А направить поток слов в нужную сторону я не мог. Впрочем, кое-какие обстоятельства мне удалось узнать. Незадолго до исчезновения первого пони, Пинки услышала ГОЛОС. Он звучал прямо в её голове и приказывал: найти какого-то определённого пони. Пинки прекрасно знала его и быстро нашла. А потом ГОЛОС приказал пилить пол в пекарне. И Пинки послушалась, как бы странно это ни выглядело. В пропиленном люке оказался лаз. Какой-то пони в балахоне помог ей замаскировать люк и передвинуть стойку, чтобы случайный пони не смог попасть в тайное убежище. Сам пони в балахоне не проронил ни слова (либо память Пинкамены в этот момент дала сбой), с Пинки общался только внутренний голос.

Наконец, Пинки пригласила того самого пони в пекарню, пока никого не было и пообещала СЮРПРИЗ. Я уже достаточно неплохо знал эту пони, чтобы понять, что умение устраивать вечеринки-сюрпризы было её особым талантом, так что приглашение этого несчастного вряд ли удивило. Чтобы скоротать время перед вечеринкой, Пинки предложила тому пони покушать кексиков… и тот не отказался. После того, как Пинки утащила тело бесчувственного пони в подвал, Пинкамена замолчала на некоторое время… Следующий эпизод «записей» о Пинки, с выпеканием торта на день рождения какого-то совершенно постороннего пони, не был связан с предыдущим никак. Я попробовал остановить словесный поток пони… но мне этого не удалось. Пришлось прибегнуть к самому действенному методу: я обнял пони и поцеловал. Конечно, поцелуй изображался бронёй, но пони не была столь же искушена в поцелуях, как Персефона, так что и такой приём вполне себе прокатил. Пинкамена прекратила рассказ и уставилась на меня.

– Огромное спасибо! Вы мне очень помогли! Но знаете что я ещё бы хотел попросить вас… Чтобы кошмары о Пинки Пай вас больше не посещали, я попрошу принцессу Луну присмотреть за вашими снами. Не волнуйтесь, если вам снова приснится какой-то из старых кошмаров. Чтобы победить кошмар, нужно встретиться с ним лицом к лицу, ведь так?

– Да, точно! – воодушевлённо ответила пони. – Я не боюсь Пинки Пай! Пусть только попробует, – она попыталась встать на задние копыта, но цепи натянулись и не позволили ей сделать этого. Я только ободряюще похлопал её по копыту:

– А пока для вашей безопасности, мы спрячем вас. Это ненадолго, уверяю вас. Пройдёт пара недель, и вы вернётесь к своей нормальной жизни.

Я небрежно надел на пони шлем, снял телеметрический кристалл и выглянул за дверь. Охранники настороженно посмотрели на меня, система предупреждения о магическом облучении пискнула, но тут же замолкла. Меня сканировали, не подвергся ли я гипнотическому воздействию. Вероятно, за мной наблюдали через камеры и видели, что я снимал шлем с пони, но никаких действий не предприняли. Судя по всему, результат сканирования устроил охранников и те без лишних слов укатили пони в её камеру. Убедившись, что решётка за пони закрылась, отрезав коридор от камеры непроницаемым для звука барьером, я решился задать вопрос:

– Где принцессы?

Охранник проводил меня в одну из комнат на входе. Луна явно выглядела встревоженной, что и не было удивительно: допрос длился порядка трёх часов. Я скинул на скамеечку свой шлем, показывая, что меня не пугает телепатическое вмешательство и я вполне доверяю принцессам.

– Дело не закрыто. Пинки подвергалась воздействию какого-то Голоса, который принуждал её охотиться за пони.

Кажется, Луна вздохнула с облегчением. Они с Селестией переглянулись. Должно быть, сёстры поспорили на результат допроса: казню ли я Пинки с первого раза, или нет. Похоже, что Луна поставила на то, что я потребую доследование и выиграла спор. Надеюсь, что спорили они на что-то существенное… например, на БОЛЬШОЙ тортик. Чтобы хоть немного откормить принцессу и сделать её круп не таким жёстким, как подвеска спорткара.

– Я так и думала. Но Пинки достаточно устойчива к воздействию телепатии. Повлиять на ей разум мог только сильный телепат. Таких не так много… и они достаточно хорошо известны. Использовать пони для убийств – нет, я в это не поверю.

– Ну почему обязательно телепатия? Гипноз. Или ещё какое-то воздействие. Могу сказать точно: Луняш, тебе стоит повторно проверить её разум. Я смог… скажем так, добиться от неё доверия, она будет сотрудничать. Только помни сама и охране надо сообщить: обращаться к ней надо только как к Пинкамене Диане Пай. Пинки Пай для неё теперь – посторонняя пони, за которой она наблюдала последние три года. Мне удалось поставить её шизофрению себе на пользу. Так что постарайтесь не сломать результат моей работы.

– Я поняла, это очень разумно – использовать её шизофрению. Сегодня ночью я займусь анализом её сновидений. Что планируешь сделать?

– Во-первых, мне надо лично увидеть Понивилль. Если быть точным, то место, где произошло убийство. Сложу какое-никакое, но первое впечатление. Хочу также посмотреть на Рэйнбоу Дэш, она в больнице Понивилля. Уверен, что ей нужна психологическая поддержка. Ах да, обязательно! Мне нужен напарник, следователь, чтобы оформить все протоколы и вообще сделать всю работу по закону. У вас, конечно, не мой мир, где главный закон страны каждый правитель под себя переписывает… хотя у вас вообще с преемственностью правителей проблемы нет, – не удержался я от колкости, – но всё-таки я могу не знать всех тонкостей, а беспредельничать я не собираюсь.

– Понятно. Следователя предоставим, – заверила Селестия.

– Потребуется некоторая сумма на командировочные расходы. Весьма желательно сообщить градоуправляющему, что мы будем заниматься работой, чтобы они с нами сотрудничали. Конечно, я постараюсь расположить их к себе, но всё-таки.

– Принято. Деньги выделим, мэру в твоём визите я сообщу, – на этот раз отозвалась Луняшка.

– Нужно определить, как я буду оповещать вас о результатах проведения расследования. Почта?

– В Понивилле живёт моя верная ученица, Твайлайт, у неё есть подарок от меня, дракон Спайк. Он способен передавать лично мне любую корреспонденцию. Причём следов на его конце не остаётся, полный перенос материи, так что за коньфиденциальность я копычусь, – сообщила мне белокрупая.

– Принял. Да, я слышал про вашу ученицу. Нужно будет предупредить её, что нам с напарником потребуется воспользоваться услугами её дракончика, чтобы не было неожиданностью.

– Сообщу, – коротко ответила белозадая.

– Хотелось бы попросить охрану более понячно относиться к Пинкамене. Полагаю, что неплохо было бы предоставить ей возможность готовить, если есть такая возможность. Мне удалось узнать только об этом. Можно попробовать, конечно, дать ей почитать книги, но она сама призналась, что не очень любит читать. В общем, нужно как-то обустроить ей быт, чтобы Пинки Пай оставалась постоянно рецессивной личностью в её шизофрении.

– Да, я уже об этом подумала, – отозвалась Луняшка. – Я придумаю, как нам организовать её быт и сохранить достигнутые результаты.

– Мне потребуется одежда. Судя по некоторым данным, кентавров могут недолюбливать. Какой-нибудь плащ вполне сойдёт. Лучше с капюшоном, чтобы закрывать и тело и голову, не позволяя с первого раза определить, кто перед вами – единорог, пегас, или земнопони.

– Или аликорн, – улыбнулась Луняша.

– Ну, у вас тут жеребцы-аликорны не очень то водятся, так что, скорее всего, нет.

– Позаботимся, – кивнула головой Селестия.

– В общем, всё. Протокол технического совещания будем составлять, или обойдёмся без бюрократии?

– Почему это не будем? – Луняша извлекла из воздуха свиток. – Вот, ознакомиться!

Я пробежал глазами. Действительно, протокол, со всеми подобающими графами: поставленные задачи, срок исполнения, исполнители, отпечаток копыта исполнителя. Оставив свой след, я отдал свиток принцессам, которые также его «подкопытили».

– Когда встречаемся в следующий раз? – я намеренно смотрел прямо на Луняшку, поймёт она намёк, или нет. Луняша улыбнулась.

– Я тебе позвоню.

Выходя из комнаты, я почувствовал, что в словах Луняшки звучит какая-то странность. Действительно, за почти тысячу лет пребывания в Эквестрии, я так и не соизволил купить себе телефон. Возможно, причиной было полное отсутствие такого класса техники в стране цветных пони, а возможно… Я пожал плечами и пошёл дальше. Работы предстояло ещё целое море.

Спустя всего пару часов, к Понивиллю по дороге, ведущей от Вечнодикого леса уже подходил закутанный с ног до головы в плащ пони. За собой он вёз тележку, гружёную тремя приличного размера ящиками. Пони шёл уверенной походкой, груз его, казалось, ни чуточки не тяготил. Пони в плаще, конечно, встречались в Эквестрии не очень часто, здесь вообще одежда была не сильно в моде, но всё-таки, а что такого? Обычный земной пони. Ни рога, ни крыльев. Ростом, конечно, великоват, ну да что такого? Я же специально свой рост во время планирования под рост моей принцессы подгонял. Не хотелось, чтобы во время... так скажем, наших встреч мне приходилось пользоваться табуреточкой...