Картины мира
Глава 18. Хватка прошлого
Флаттершай Вонг так страшно не было с того дня, когда в Зубастой Вольнице свистели пули и грохотали взрывы.
Она осторожно выглянула из-за мусорной кучи. Дискорд бы побрал эту свалку. Дискорд бы побрал этот город. Эту задницу мира, в которой, как сказал ей Ли, она будет в безопасности.
Но лапы Сети дотянулись до неё и в Питере.
Приземистая и коренастая, почти круглая фигура преследователя вразвалочку направлялась к воротам.
«Сейчас он увидит кровь», — мелькнуло в голове у измученной поняшки.
— Э-хе-хе-хе. Жёлтенькая, ты хде-е? Обещаю, больно не будет. Ваще. Просто бац – и темнота.
Пони еле подавила стон – как ни старалась она избегать ударов чудовищного молота, Дидиди ухитрился вскользь заехать ей по рёбрам, которые теперь болели при каждом движении, затрудняя дыхание. Бедолага Ли попытался отвлечь психованного пингвина – и сейчас лежит с размозжённым черепом. И всё из-за неё. Опять.
Ненавистный скрипучий голос раздался вновь:
— Догоню ведь, хуже будет. Прихлопну, как муху.
Раздался грохот, треск электричества и звук осыпающейся горы чего-то металлического. Видимо, пингвин раздражённо долбанул своей кувалдой по одному из ожидающих переработки мусорных терриконов.
Флаттершай поползла к громаде автоматического экскаватора, надеясь укрыться за его тушей от взгляда охотника. Ловко перекатилась, еле сдерживая слёзы от боли и ужаса, сплюнула кровью.
Проклятие! Плоские лапы проворно зашлёпали мимо, остановившись почти у её укрытия. Наклонившись к самой земле, мягкий, словно резиновый, жёлтый клюв втянул воздух, растянувшись в мелкозубой кривой ухмылке.
— Раз-два-три-четыре-пять, папочка идёт искать. Кто попался – без копыт остался…
Дидиди явно собирался сказать ещё что-то, но послышался хлопок, свист, и по глазам пони ударила ослепительная вспышка. Что-то вопя, убийца вслепую отмахнулся, и мощный удар силового молота заставил экскаватор опасно накрениться. По краю сознания скользнула мысль, что сейчас её раздавит в лепёшку, но тут чья-то сильная рука выдернула её из-под переворачивающейся искорёженной махины.
Где-то там, позади, бесновался Дидиди, но это было уже неважно.
Она спасена.
Грохот не мог не разбудить Расмуса. В принципе, он и так последнее время спал не очень. А когда почти под твоим окном раздаётся грохот, топот и забористая матерщина, поневоле растеряешь остатки сна.
Зевнув, художник выглянул в окно.
Несколько гибких фигур вприпрыжку неслись по крышам, изредка погромыхивая по жести и цокая подошвами по бетону. Расмусу показалось, что среди них мелькнул жёлтый бок и розовая грива.
Бегуны остановились, переводя дух. И это чуть их не погубило.
Как шар для боулинга, в их ряды врезалось что-то небольшое и очень стремительное. Послышалось гудение, треск, прервавшийся гулким ударом и стуком упавшего тела – пару мгновений спустя…
— Э-хе-хе. Недалеко убежали, засранцы? – хрипло произнёс преследователь, толстый синий пингвин в красной шубе и шапочке с помпоном, снова закидывая на плечо громадный молот, — Сейчас искры из глаз полетят уже у вас!
Беглецы разделились: парочка из них пустились наутёк, приближаясь к крыше дома Расмуса. Теперь он отчётливо видел, что фигурка покрупнее несёт на спине обмякшее тело пони. Пегаса с розовой гривой.
Прочие рассредоточились по крыше, пытаясь задержать пингвина. Но тот преподнёс сюрприз: подпрыгнув почти на пять метров, он ловко перелетел через их головы и приземлился прямо перед убегающими. Тот, что нёс пони, успел уйти от удара молота, а вот его напарнику повезло меньше – кувалда с грохотом и треском впечатала его в стену. Судя по полетевшим в разные стороны осколкам кирпича, никакой медик тут уже не поможет.
Убийца проворно развернулся и понёсся следом за добычей.
Расмус долго ещё спрашивал себя: что толкнуло его на этот шаг? Почему он влез в разборку, которая его не касалась? Это из-за пони? Или потому, что бегуны напоминали ребят из Вольницы? Так или иначе, но Расмус обнаружил, что бежит по направлению к пожарной лестнице, сжимая в руках «дискейн-19».
Он как раз высовывался из люка, когда убийца одним огромным прыжком перемахнул пропасть между двумя домами.
Беглец затравленно обернулся. Дом Расмуса отрезал от ближайшей крыши довольно просторный дворик. Он сам загнал себя в ловушку.
Пингвин двинулся на него, растягивая «клюв» в широкой мерзкой ухмылочке. Молот загудел, искря и роняя с массивного бойка тёмные кляксы.
Расмус вылез из люка и вскинул бластер.
— Эй, ты!
Дидиди обернулся. Расмуса аж передёрнуло – в глазах пингвина полыхали безумие и злоба. Будто какое-то отвратительное чудовище из глубин преисподней влезло в тело смешного мультяшного персонажа – и от этого становилось только страшнее.
Наверное, в этом случае Расмус мог только благодарить свою впечатлительность. Дидиди как раз разворачивался, чтобы мощным ударом снести голову долговязому сопляку с пушкой, выскочившему непонятно откуда, мешающему его, ЕГО охоте – и уж потом заняться лошадью.
Увидев, как пингвин разворачивается, Расмус рефлекторно вдавил спуск «дискейна», и лазерный револьвер с хлопком изрыгнул красный луч. И тут же ещё один – у «дискейна-19» оказался очень мягкий спуск, а палец Расмуса словно заклинило на крючке.
Молот тяжело лязгнул о край крыши. Дидиди недоумевающим взглядом посмотрел на своё брюхо, на котором рдели огненно-алые точки. Короткие ноги подогнулись, и грузное тело завалилось набок, разметав красные полы шубы.
Внизу уже слышался топот, лязг и ругательства – похоже, охрана Зверинца подоспела на шум.
- … и вот так вот вышло, — у Расмуса по-прежнему чуть подрагивали руки, — было видно, что он в полном неадеквате. А та пони… она явно была ранена, и он собирался её убить. А тех, кто был с ней, убил – двоих как минимум. Я думал, тут безопасно…
Он снова отхлебнул из кружки. Адреналин, заставивший скромного художника на несколько секунд превратиться в отчаянного храбреца, отхлынул, уступив место панической атаке. В глазах Расмуса стояли слёзы. Отставив чашку в сторону, он махнул рукой и деланно-спокойным голосом сообщил Сильвии:
— Ладно. Плевать, прости, что так расклеился. Просто никогда прежде не приходилось никого убивать. Впрочем, я так понял, этот пингвин был за плохих ребят?
— Плохих ребят? Назвать «Чистильщиков» плохими ребятами – значит очень здорово подсластить пилюлю. А Дидиди Кроненберг среди них был не последним отморозком – кстати, наверное, поэтому его сюда и послали. Такой маньячила даже в рядах Чистильщиков был не к месту, да и засветился не раз.
— Чистильщики? – нахмурился Расмус.
В глазах рыси читалась нешуточная тревога:
— Боевое крыло «Паучьей Сети». Их так газетчики окрестили. Точнее, это даже не боевое крыло, а… палачи, что ли? Ну короче, они занимаются показательными расправами над теми, кто паучкам неугоден. Это самые опасные сукины дети в Европейском Гигаполисе. Их немного, про них толком ничего не известно, а про их вожака ходят жутковатые легенды – он-де и вроде как не живой уже, а ходячий мертвец, и тёмной магией владеет, и лица меняет, и в кота чёрного перекидываться умеет… Выдумки, скорее всего. А может, и нет – поразительнее всего, что они творят такое средь бела дня, а их всё никак не переловят. В любом случае, чёрт его знает, что стряслось, но мне очень не нравится, что Сеть и досюда дотянулась.
— Жить будет. Пара переломов, ушибы, но в целом – ничего из того, с чем бы не справился автодок. Она пока без сознания. Бормочет про какие-то чипы. И ещё… она упоминала имена. Фрэнк Бельтрам. Хосе Падилья. И Сильвия – да, про Вию она тоже говорила, — Орвокки нервно дёрнула ухом.
Лео вопросительно посмотрел на рысь.
— Эта пони непохожа на твою подружку. Ты, конечно, чемпионка мира по части заведения знакомств среди брошенных игрушек, но этой я не помню. Впрочем, с тех пор, когда мы виделись, утекло немало воды, но может, расскажешь, кто такая Флаттершай… Вонг, кажется?
Сильвия изо всех сил пыталась касаться невозмутимой.
— Это не должно было тебя коснуться. Эту пони я не знаю – а вот она нашу железяку знала хорошо, и лучше было бы услышать подробности от неё самой.
— Хотелось бы. Сама понимаешь, я полностью за то, чтобы вы тут жили и дальше – но если прошлое догоняет тебя и здесь…
— Я понимаю. В вашу уютную песочницу придут большие нехорошие дяди, и ваши деловые из Лахты их спокойно сюда пропустят. Потому что даже последний прощелыга из «Паучьей Сети» сейчас птица поважней всего совета топ-менеджеров управляющей компании на задворках Еврогига. А мы? С нами что тогда будет?
— Не надо строить из меня злодея, Ви, а труса тем более. Мы прикроем ваш отход. Но пока что уходить рано. Ещё неизвестно, что сообщит наша гостья. Может, наоборот – что-нибудь приятное.
Сильвия скептически хмыкнула.
— И из-за этого приятного этот недоптиц с киянкой чуть не превратил её в фарш. Видно, считал, что приятными новостями делиться не стоит. Не, Лео, тут какая-то важная, тяжёлая и гадостная хрень. Фрэнки всегда был парнем скрытным и свои тайны держал прижатыми к сердцу. Чёрт его знает, что он там нарыл у ГСБ – но если за этим пришла Сеть…
— … то нам бесспорно надо добраться до этой информации первыми, — спокойно закончил Лео.
Рысь недоверчиво посмотрела ему в глаза:
— Да ладно? Ты ли это? Где твоя обычная осторожность?
— При мне. Поэтому и предлагаю. Информация, о которой узнают правильные люди в правильный момент, страшней тысячи бластеров.
Лев рывком поднялся со своего кресла. Больше ничего не напоминало о вальяжном пожилом интеллигенте, с трудом несущем бремя власти. На Сильвию смотрел грозный хищник, некогда державший портовые районы в стальном кулаке.
— Ты принесла на хвосте эту дрянь. Поэтому кому, как не тебе, решать, как распорядиться этой информацией? Чёрт знает, о чём там речь – но явно о чём-то дурнопахнущем и способном всколыхнуть Еврогиг. Помнишь, ту давнюю историю с «Ключом Жизни»? Помнишь? Так вот, считай, у тебя сейчас в руках тот самый чемодан. На тебя нацелены множество прицелов и камер, и твоё решение может как спасти многие миллионы жизней, так и ввергнуть их в бездну гражданской войны.
— Лео… я свалила из этого дела, помнишь? Я в бегах. У меня на шее Раська со Свити. Ты же сам говорил…
— Ты свалила. Хосе свалил. И вот сейчас перед тобой доказательство, что земной шарик тесноват, чтобы на нём от чего-то можно было свалить. Твоё прошлое тебя нашло. Ты можешь не делать ничего и стать прошлым сама. А можешь наоборот – построить на этом прошлом ступеньку в будущее. Ради Расмуса и Свити, да. Ты думаешь, сетевики их пощадят? А наёмники корпораций? Я не люблю делать резких движений, но, когда тебе выкручивают яйца, не сопротивляться – значит, гарантированно остаться без них.
— И почему меня все так уговаривают идти геройствовать…
Расмус чувствовал себя паршиво. Сказывалась бессонная ночь, да и первое убийство мало кто переносит без последствий. Даже то, что пингвин выглядел конченным маньяком без единого светлого пятнышка, не сильно облегчало положение.
Вдоволь находившись по пустой комнате – Сильвия куда-то ушла, взяв с собой Свити, — он с силой зашвырнул «дискейн-19» в шкаф и захлопнул дверь, будто бластер был в чём-то виноват. Потом, подумав, снова достал оружие и начал задумчиво крутить его в руках. Лазерный револьвер казался хрупким и тяжёлым, словно сделан был из камня.
Только что он убил живое и вполне разумное существо. Но при этом спас другое. Ту жёлтую пони.
Следовательно, убийство может быть благом, если его цель – спасение. Вот и всё. Не из-за чего терзаться. Что бы ни натворила та пони, вряд ли она была сильно хуже этого психопата из Сети. А значит, всё так и должно быть.
Тогда отчего же так скверно на душе?
Расмус накинул куртку, положив «дискейн» в карман, и вышел из квартиры. Его переживания – его личное дело. Но если кто-то из сетевиков протянет свои лапы к Сильвии или Свити – он, Расмус Иогансен, сделает абсолютно всё, и даже немного больше, чтобы для нападающего это кончилось самым печальным образом. А те чувства, что придётся испытать, касаются только его самого и никак не помешают защите тех немногих существ, которым, чёрт подери, и вправду нужна защита.
"Становишься мужчиной, а, Расмус?" — невесело усмехнулся художник, выходя из подъезда.
Он прошёл мимо трёхэтажного кирпичного здания, расписанного уже не одним слоем граффити. Поразительно, но некоторые дома явно стояли уже не одно столетие, и не думая разваливаться. Будто само время было не властно над ними. А может быть, дело в том, что в конце двадцатого века строили надёжней, чем сейчас?
Ноги сами вынесли художника к главному зданию. Он плоховато запомнил планировку района, да и у Лео они побывали всего один раз, причём в потёмках – но то, что дом главаря питерских модификантов явно здесь, Расмус запомнил. Охранники с торчащими из-под одинаковых плащей стволами автоматов проводили его скучающими взглядами.
Художник присел на лавочку и задумчиво вздохнул.
Стремительная тень мелькнула над его головой и скрылась за домами. Птица? Великовата для птицы, но маловата для кого-то из летающих синтетов.
«Птица» аккуратно приземлилась на руку невысокой хрупкой девушке с растрёпанными пепельно-серыми волосами. Приподняв массивный VR-обруч, она недоверчиво посмотрела на питомца, при близком рассмотрении и впрямь похожего на птицу. Если, конечно, бывают безглазые птицы с корпусом из белого пластика и небольшими пропеллерами в складных крыльях.
— Это точно они? – голос незнакомки был необычайно спокойным и безэмоциональным, — Хло рвёт и мечет. Не хочется его расстраивать пустышкой.
Электронный писк заставил девушку тихо рассмеяться.
— Все пташки в одном гнёздышке. Ворона-1, Ворона-2, собирайте свой выводок. Ворона-3, отправляйся на базу. Судя по всему, этот придурок Дидиди сдох. Ладно, поглядим, насколько лучше выйдет у нас.