Пророчество
Стевриан. Глава 26: Добрый грифон
1 — Самый быстрый и наименее затратный по силам вариант телепортации, но не далее, чем на десяток метров
2 — Разновидность меча, что была распространена среди античной армии Македонии
Прошла почти неделя с того происшествия в театре, но Луна ко мне так и не явилась. Ни во сне, ни лично. Так и не дождавшись её, я решил заняться куда более важным делом — чейнджлингами, о которых уже не раз и не два слышал. В первую очередь я решил действовать самостоятельно и разузнать о чейнджлингах и их активности от других агентов. Но тот же Фаргус, не сказав ничего внятного, просто направил меня прямо к Августине в Балтимейр, сказав, что она будет в городе только один день, то есть завтра, и оплатил поездку. Я этого не просил, но делать нечего — пришлось отправляться.
Уже в самом городе, чтобы поговорить с Августиной, мне пришлось прождать три часа, сидя в церкви и слушая завывания церковного хора. Тем более меня выбешивал тот факт, что для приватной беседы мне пришлось пешком идти в Балтимейр: ближе к ночи, примерно на полпути, поезд, на котором я ехал, сломался. Учитывая, что я спешил, мне некогда было дожидаться ремонта, и я поскакал галопом до города, но ночью перешел на шаг, чтобы не споткнуться и немного отдохнуть. По пути я проходил через относительно небольшой городок под названием Новый Хорслеан, который тоже был портовым, но полноценным портом это было не назвать. Задерживаться в нем я не стал, хотя очень хотелось зайти в местные круглосуточные магазины и купить поесть.
Таким образом, я добирался до города на своих четырех прямо по шпалам целых сто двадцать километров. По всем сторонам от меня простирались лишь бесконечные снежные леса, в которых можно было легко заблудиться, так что выбора, кроме как идти вдоль железной дороги, у меня не было. Эх… Вот если бы у меня имелись крылья! Ну когда уже я их получу? Но самым обидным было то, что я выехал днем, затем встал на ремонт спустя пару часов, чтобы идти пешком, и попасть в город под утро, даже ничего не поев. Это меня вымораживало!
Так я и оказался в Балтимейре — крупном портовом городе, где большинство двух- и трёх-этажных домов стояли плотными кучками вдоль побережья, на улицах висел отвратительный запах, будто здесь помои выливали прямо из окон наружу, как в средние века, а местные пони разбредались по делам с каким-то особым унынием на мордах. Вдобавок утром ещё и разразился дождь, будто дополняя мрачную атмосферу этого города. Премерзкое местечко, которое мне сразу не понравилось с первого взгляда! И мне пришлось ещё в церкви находиться и ждать конца этой дурацкой службы!
— Через свет я получаю спокойствие, через спокойствие я получаю гармонию, чтобы познать настоящую любовь, с этой любовью я надеюсь встретить день снова, и, если я не впаду в ересь, не утрачу свою любовь, и умру во имя Твоё, и под Твоим солнцем я найду покой в его золотых лучах… — пропел церковный хор очередную часть, заливаясь в религиозном экстазе, как и многие пони здесь.
«Как же я заебался слушать эту религиозную поеботу, сука!», — чуть ли не взвывал я, хотя внешне оставался относительно спокоен, — «Если служба не закончится в ближайший час, то я точно выломаю алтарь и засуну его кому-нибудь в глотку!».
И судя по всему, окружающие меня пони почувствовали, как я внутренне закипаю, поэтому медленно стали отсаживаться подальше, не прекращая тихо о чём-то молиться.
— …И пусть Солнце никогда не сядет навсегда! Пусть Эквестрия живет под его лучами вечно! — провозгласила Августина и, наконец, к моему облегчённому вздоху объявила об окончании службы.
Только когда все пони покинули церковь, я подошел к священнице. Несмотря на отнятое Луной зрение та сразу почуяла мое присутствие, поприветствовав меня:
— Здравствуй, Фолкет, — спокойным голосом и легкой улыбкой проговорила она, — Ты всю службу был здесь. Хочешь, чтобы я помогла тебе разрешить вопросы веры?
— Нет, спасибо! — отмахнулся я сразу, — На улице дождь, да и идти мне пока некуда, поэтому я тут и сидел.
— Понятно, — протянула она, но улыбка с её мордочки так и не спала, — Ты здесь по делам мирским?
— Да, — утвердительно кивнул я и огляделся. Вокруг никого не было, и, убедившись, что никто не подслушает, я продолжил, — Мне сказали, что ты можешь рассказать мне о чейнджлингах, которые у тебя исповедовались.
Жрица удивлённо охнула в ответ и моргнула, покачав головой.
— Кто тебе это сказал? — спросила она.
— Ты ведь знакома уже с большей частью агентов, верно? — спросил я, и она кивнула, — Значит и Фаргуса можешь знать. Вот он мне и рассказал.
Августина некоторое время помолчала, но затем тихо вздохнула.
— Если так, то я готова помочь, чем смогу.
Августина потопталась немного на месте, а затем поманила меня за собой в задние помещения за алтарем. Несмотря на свою теперешнюю слепоту, передвигалась она весьма уверенно, словно помнит каждый метр этого здания. Это даже вызвало внутри меня некую долю уважения, поскольку принимать такие тяжкие удары судьбы и выдерживать их с достоинством могут немногие. Но, вероятно, у неё были свои секреты того, как она ориентировалась на местности.
Оказавшись в небольшой каморке, куда доступ обычным прихожанам был запрещён, белая земнопони закрыла за нами дверь, а затем уселась передо мной и произнесла:
— Фаргус правильно сказал тебе, что я знаю о чейнджлингах. Задавай вопросы, и я отвечу тебе.
— Он сказал, что ты прислала ему зашифрованное сообщение, как старшему агенту о том, что к тебе на исповедание приходили двое, — сказал я, усаживаясь также на пол перед ней и осматривая помещение, в котором мы находились, — О том, как они выглядели, я спрашивать не буду по понятным причинам, но скажи: ты точно уверена, что это они?
— Уверена, — кивнула она, смотря на меня без моргания своими золотистыми глазами без зрачков. От этого взгляда многим пони могло стать не по себе, но не мне.
— Один из них сказал что-то про некий зелёный улей, — продолжила она, и я невольно хмыкнул, вспоминая кое-что про него.
«Улей Кризалис! Что же члены улья делают здесь, на противоположном конце континента?», — подумал я, почесав ногой за ухом.
— Что именно они говорили?
— Я точно не поняла, — начала Августина, хмыкнув, — Один из них упомянул портовые склады. Кажется, под номерами три и четыре.
— Что-нибудь ещё они упоминали?
— Не уверена, что правильно поняла, — земнопони встала и подошла к столу, взяв с него книгу, и подошла ко мне обратно, — Один из них во время покаяния упомянул какие-то большие металлические машины.
«Металлические машины?», — искренне недоумевал я про себя, — «Надеюсь, это не танки? Откуда в этом мире взялись бы танки?».
— Ты точно уверена, что именно это слышала? — немного нахмурился я в ответ, пытаясь выведать у неё больше информации.
— Уверена, — кивнула жрица и открыла книгу, будто хотела что-то прочесть, но стала водить по страницам копытом, будто щупая, — Они говорили на грифоньем, а этот язык я прекрасно знаю.
Заметив такие действия со стороны земнопони, я встал и, подойдя к ней, заглянул в книгу. На какой-то миг мне показалось, что там буквы выведены специальным объёмным шрифтом, предназначенным для слепых, однако это было не так. Августина «читала» совершенно обычную литературу, что немного поразило меня.
— Августина, а зачем ты водишь копытом по страницам? — озвучил я свой вопрос о её странном поведении.
— Я читаю книги по ауре в последнее время, — сказала она и перевернула несколько страниц, — Книги иногда могут впитывать информацию, которую в них записывают. Именно так я и читаю новые проповеди.
— А сейчас ты что делаешь? Ты мне проповедь не читаешь сейчас. Ведь так?
Вместо ответа жрица улыбнулась.
— Так ведь? — вновь задал я вопрос, вздыхая и опуская ушки. Надеюсь, она не станет мне что-то зачитывать про «рабов божьих».
— Конечно же не буду, — кивнула земнопони после небольшой паузы, — Это моя записная книжка. Я её взяла, чтобы свериться с тем, что написала ранее.
Я с облегчением вздохнул и на несколько секунд закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Однако она недолго длилась, ибо Августина начала меня спрашивать:
— А за что ты так не любишь религию, Фолкет?
— У меня есть личные причины ее не любить, — фыркнул я, — Да и семейные в некотором роде тоже.
А ведь я и в самом деле ещё с Земли терпеть не мог религию. Если так посмотреть, то я постоянно встречался с глупым религиозным фанатизмом, вплоть до того, что ради религии убивали других. В России это было особенно актуально, учитывая, насколько люди пропитаны религиозными догмами. Даже моя бабушка каждое утро слушала канал «Спас», врубая его на полную громкость, и мне приходилось терпеть этот бесконечный хор, исходящий от телевизора. Брррр!
— Хорошо, я не буду пытаться тебя переубедить, — сказав это, Августина закрыла книгу и положила её на стол, — Все мы когда-нибудь приходим к вере своим путем. Я не стану призывать верить насильно, теперь уже нет.
— Ладно, оставим все эти религиозные дискусы на потом, — отмахнулся я и прошел к выходу из помещения, — Ещё есть, что добавить?
— Пока что это всё, — утвердительно кивнула жрица и подошла к двери вслед за мной, — Давай открою.
Когда я вышел из церкви и зашагал по широким каменным ступеням вниз, дождь уже прекратился, но солнце не спешило выглядывать из-за туч. Однако атмосфера в городе всё ещё стояла густая и несколько тревожная, а в воздухе пахло морской солью, что приносил бриз с моря.
Балтимейр являлся не только торговым центром, но и одной из крупнейших верфей Эквестрии, поэтому в портовом районе всегда было полно пони-рабочих и рыбаков. На отдельном пригорке на краю города находилась внушительных размеров церковь Света, которая почти всегда была полна прихожан разных сословий, но в основном рабочих и моряков. «Дворец» губернатора находился прямо напротив главной площади, олицетворяя всю мощь элиты города благодаря монументальности и красоте, по сравнению с окружающей серостью. Дома рабочих находились недалеко от порта и были простыми деревянными серыми домами. На окраине города находился железнодорожный вокзал, где стоял один грузовой поезд с углем и ещё шестью вагонами закрытого типа с неизвестным мне грузом. Но что привлекло меня больше всего, так это наличие небольшой коммуны фестралов, что жили в трущёбах и на окраине города, словно какие-то животные. И их уровень жизни очень огорчил меня. Их дома, кроме как бараками, назвать было невозможно: почти чёрные, местами просевшие и покосившиеся от сырости строения стояли плотно, словно строители специально хотели уместить огромное число фестралов в маленьком райончике, словно стадо коров в сарае. Помимо всего прочего, над домами вокруг летали чайки, которых я никак не ожидал встретить в качестве неразумных существ в этом мире. Всё же большинство зверей здесь обладали каким-никаким разумом, а эти были самыми обычными птицами. Поэтому, когда я впервые увидел их на пути в Балтимейр, этот факт меня удивил.
Я решил немного задержаться в городе и осмотреть окрестности, прежде чем уходить, но стоило мне спуститься со ступеней церкви и направится в направлении центральной части города, как меня сразу окликнули:
— Извините, пожалуйста сэр! Стойте!
Я обернулся на незнакомый голос и увидел перед собой грифона с перьями светло-фиолетового оттенка. Сам он был ростом со среднестатического земнопони и едва доставал мне до середины груди. Он был одет в голубую куртку с множеством карманов разных размеров и штаны из того же материала и цвета, а под всей этой одеждой у грифона проглядывал джемпер. Вместе с выразительными глазами красноватого цвета и массивным клювом, грифон создавал своеобразный образ, ярко контрастирующий с окружающей серостью Балтимейра.
И пока я осматривал собеседника, тот улыбнулся уголками губ и заговорил:
— Спасибо вам, что обратили на меня внимание, — поклонился к моему удивлению грифон, — Меня зовут Арчибальд Донфезер, — он протянул свою переднюю лапу и сжал кулак, — Я очень рад с вами познакомиться.
Я на несколько секунд завис, даже не зная, как реагировать на такого. М-да, грифоны мне представлялись вовсе не такими дружелюбными, как этот. Вроде как у них надо силой завоевать отношение и дружелюбие, так? Однако, вероятно, из любого правила есть исключения, и потому я без лишних вопросов стукнулся с его лапой копытом и попробовал представится:
-А я…
— Вы Фолкет Фаэраинг, — кивнул мне собеседник, перебив, — Сын одного из известнейших военачальников, которые были рождены в Аквелии. Я очень рад увидеть вас!
«И что ты от меня хочешь? Автограф?», — всё ещё поражался я, стоя в полной растерянности.
— Чем я могу помочь вам, Арчибальд? — только и смог я у него спросить, собирая мысли в кулак. Ладно, если он не выдаст какой-нибудь абсурд, то почему бы и не поговорить?
— Самую малость, сэр, — грифон огляделся по сторонам, словно опасаясь чего-то, — Можете помочь мне с пропуском на Гранд Галопинг Гала?
«Вот это наглость, а! Попрошайка нашелся, клянчит тут билет, которого и у меня самого нет», — догадался я, тяжело вздыхая. Похоже, придётся с ним заканчивать беседу и побыстрее.
— Боюсь, я ничем не могу…
— Не спешите с выводами, — перебил меня Арчибальд, вынув из кармана какой-то камень. Он был по форме и внешнему виду похож на алмаз и переливался разными цветами. И пока я с небольшим недоумением изучал этот предмет, грифон продолжал, — Я ни коем образом не хочу вас оскорбить. Дело в том, что я очень хочу попросить принцессу Селестию кое о чём личном.
— Так я тут при чем? — поднял я «бровь», хмыкнув.
— Я слышал, что вы контактировали с принцессой и не раз, — с этими словами он протянул камень мне, — И прошу вас, передайте этот камень Твайлайт и передайте ей, что я прочитал ту книгу, что она мне подарила. Мне она очень понравилась.
Я нахмурился. Что-то это выглядело подозрительным. Я уже знал, что некоторые вещи могут быть зачарованы на какой-нибудь негативный эффект, а учитывая, как грифоны относятся к поням… Это вдвойне вызывало подозрения. Вдруг он просит передать что-то наподобие бомбы ученице Селестии?
— А что это за камень такой? — указал я на драгоценный минерал у него в лапе.
— Этот артефакт я сделал сам, — грифон улыбнулся шире, — Она точно оценит его по достоинству. Пожалуйста, помогите скромному грифону, и я не останусь в долгу.
Я вновь задумался. Этот разговор мне нравился всё меньше и меньше, а подозрений грифон вызывал всё больше. Так чего же он хочет на самом деле?
— Откуда вы, господин Арчибальд, знаете Твайлайт? — наклонил я голову, задавая логичный вопрос. Грифон слегка щёлкнул клювом в ответ.
— Я учился с ней в одной школе до того, как она поступила в Школу одаренных единорогов имени ее святейшества принцессы Селестии, — на этих словах Арчибальд опустил взгляд и замялся, — Я перед ней виноват, ибо до последнего времени даже ничего ей не писал.
Между нами повисла короткая пауза. А потом я, закусив губу, указал копытом на ярко-фиолетового грифона:
— Прежде, чем я приму решение, сначала расскажи, с кем я вообще сейчас имею дело.
— О, я лишь скромный писатель, — посмеявшись, отмахнулся свободной передней лапой Арчибальд, — Я написал пять книг по магии дружбы. Точнее… пять небольших книг по магии дружбы и очень хочу одобрения своего творчества. А еще я занимаюсь благотворительностью и работаю тамадой на свадьбах и иных праздниках…
— И ты хочешь, чтобы я замолвил перед Селестией за тебя словечко? — задумчиво проговорил я, недоумённо моргая.
— Можно и так сказать, сэр, — вновь хихикнул грифон, правда несколько нервно и поглядывая куда-то в сторону, — Я и вправду не останусь в долгу, если вы поможете мне.
Какой он разговорчивый и болтливый! Прям совсем нетипичный и «добрый» грифон. Сказать, что он подозрительный — означало ничего не сказать. Однако…
— Ладно, — закатил я глаза и тяжело вздохнул, приняв решение и таки беря у грифона магический камень, укладывая его к себе в сумку на левом боку, — Что-нибудь ещё помимо этого?
— Да, — кивнул Арчибальд, — Я через неделю собираюсь отправиться в Понивилль и я бы хотел, чтобы вы поприсутствовали на одном из учебных занятий, когда я там буду.
— А это еще зачем? — совсем уж искренне недоумевал я, удивлённо округляя глаза. Уж чего-чего, а о его визите в Понивилль я совсем не ожидал услышать. Это воистинну самый странный грифон, которого вообще можно было встретить в Понивилле. Реально какой-то понилюб, что большая редкость среди них.
— Уверяю вас, что вы не пожалеете, — с этими словами грифон обошел меня с правого боку, остановил взгляд на моем оружии, похлопав меня по плечу, — И, пожалуйста, не дайте гармонии пропасть.
Сказав это, он ушел по направлению к вокзалу, оставив меня стоять в недоумении:
«Что это сейчас было?», — подумал я, мотнув головой, — «Какой странный грифон. Очень надеюсь, что этот индивид в единичном экземпляре. И зачем все это ему надо?».
Мыслей стояло море. От того, откуда он вообще взялся и до того, какого чёрта ему это нужно всё? К сожалению, ни на один из этих вопросов я не мог ответить и, сделав для себя вывод, что он ну очень уж мутный, направился по своим делам дальше.
Неплохо было бы для начала перекусить! Кажется, я видел неподалёку отсюда кафешку, а мой живот ещё с ночи напоминал мне о необходимости вовремя утолять голод, так что мой первый пункт назначения был очевиден. Но внезапно по пути к закусочной я услышал детский крик, похожий скорее на плачь, и громкую ругань взрослого жеребца за домом напротив меня. Насторожившись, я завернул за угол дома и удивлённо замер от увиденной картины: большой бурый земнопони кричал и избивал беззащитного несчастного жеребенка-фестрала тонкой палкой. Тот кричал, умолял о помощи и просил его не бить, но тот всё наносил и наносил новые удары, оставляя на его теле кровавые борозды от розги.
— Мелкий паршивец! — яростно крикнул жеребец, нанося новый удар жеребенку, — Ты опять мою посылку просрал, уебище фестральное!
Естественно, я такое терпеть не стал и быстрым галопом направился в их сторону. Остановившись позади жеребца-земнопони, я резко развернул того на сто восемьдесят градусов, из-за чего тот едва не упал, а затем наклонился к нему и оскалил зубы, зарычав:
— Если не хочешь, чтобы я тебя укоротил на несколько конечностей, прекрати избивать жеребенка, падаль!
Такое эффектное появление произвело очень яркий эффект на пони, и тот сразу осел, выронив из зубов палку.
— Мама! — только и пробубнил жеребец, со страхом глядя на меня и прижимаясь к земле на трясущихся ногах.
Я зарычал громче, приблизившись мордой, и резко укусил воздух перед мордой жеребца. Тот всё-таки не выдержал напора и с громкими криками убежал прочь. Мысленно усмехнувшись его реакции, я отбросил палку в сторону и подошел к сжавшемуся в клубок жеребцу, протянув ему копыто:
— Не бойся, дитя, я не причиню тебе вреда. Вставай.
Маленький фестрал с трудом поднялся с каменной мостовой, отряхнулся и с благодарностью посмотрел на меня.
— Спасибо вам огромное, сэр! Я у вас в долгу.
— Да всегда пожалуйста, — я слегка улыбнулся, — Почему этот урод тебя бил?
— Нас, фестралов, все пони не любят, — начал возмущаться жеребенок, пытаясь устоять на месте и не упасть после побоев, — Все считают нас монстрами, которых нужно уничтожить. И как же я рад, что есть на свете добрая душа! Спасибо ещё раз вам.
Жеребец был весь покрыт кровавыми бороздами от розги, чем вызывал невольную жалость к себе и желание помочь, но тот даже вёл достойно себя и не боялся меня, чем вызывал ещё большее уважение.
— Сколько тебе лет малой? — оценив его взглядом, спросил я.
— Мне двенадцать, — с гордостью ответил жеребенок, выпятив грудь, — Я достаточно взрослый, чтобы подрабатывать. И всё же обидно, что мой вклад никто не ценит.
— Кстати, — я слегка нагнулся к жеребенку и задал ему назревший в голове вопрос, — Почему ты меня не боишься?
— А я должен? — малыш смерил меня несколько удивлённым взглядом и охнул, — Как же вы похожи на нас, фестралов! Но только единорог и крыльев нет. А еще вы такой огромный, словно аликорн! Вы случайно не принц?
— Нет, — отмахнулся я и хихикнул, — Насколько знаю, в Эквестрии есть только один принц, и он тот еще сноб. Да и характер, в целом, прескверный у него.
— Вы про Блюблада?
— Про него, кого же еще? — развел я плечами.
Фестрал чуть засмеялся в ответ, показав свои ещё не до конца выросшие зубы, но затем осторожно осмотрелся и поманил меня за собой копытом, словно собираясь что-то сказать.
— Хотите я вас с мамой познакомлю? — неожиданно предложил жеребенок.
— Я не уверен, что мне это…
— Я просто обязан рассказать, что вы меня спасли, — улыбнулся молодой фестрал, — Она точно захочет о вас узнать!
— Ладно, — тяжело вздохнул я и направился за прихрамывающим жеребенком в сторону квартала ночных пони.
— Мамочка! — спасённый жеребенок радостно побежал к взрослой фестралке и тут же прыгнул к ней в объятия, когда мы подходили к одному из домов около которого копошилась, развешивая бельё, мать ребёнка, — Ты не представляешь что со мной сегодня было!
— Дорогой. Ты все сделал, что я просила тебя? — поначалу спросила у него фестралка, но обнаружив следы крови у него на теле, неожиданно потеряла дар речи и оскалилась, — кто посмел тебя так избить?!
— Да, мамочка! — утвердительно кивнул жеребенок, — Но меня по пути домой опять поймали и…
Кобыла неожиданно подняла голову и встретилась взглядом со мной. По её выражению морды стало понятно, что она уже собиралась напасть, и эта встреча для меня ничем хорошим не закончится. Я уже начал было пятиться назад, продумывая план самообороны, но ситуацию разрядил спасённый фестрал, встав между мной и своей матерью.
— Мама, не надо! — прокричал он на всю улицу, — Он меня спас!
Кобыла-фестрал сменилась в морде, посмотрела на меня снизу вверх, а затем виновато улыбнулась.
— Извините меня, — начала оправдываться мать жеребенка, — У нас с местными очень натянутые отношения, и я сразу подумала, что вы обидели моего сынишку.
— Да ничего страшного, — улыбнулся я в ответ слегка, — Это нормально, когда мать защищает своего ребенка.
— Я-то думала, что нет на свете добрых пони. Спасибо вам огромное.
— Да не за что… Строго говоря, я не совсем пони, — немного растерянно пробормотал я, почёсывая гриву копытом.
— А кто же вы тогда? — удивленно спросила кобыла, погладив сына по голове и обняв его вновь.
— Наполовину пони, наполовину дракон, — пожал я плечами и улыбнулся шире, показав немаленькие для пони зубы, — Как видите, бывает и такое.
И мать, и сын охнули от моих слов, уставившись изумленными глазами, и стояли так где-то с минуту. Я уже было подумал, не сказал ли я что-то не то, но вдруг жеребенок ожил:
— Крутяк! — воскликнул он, обходя меня вокруг и касаясь моего хвоста. Я невольно шевельнул им, ибо его прикосновения вызывали щекотку.
— Ох! Где же мои манеры! — вдруг засуетилась кобыла, словно что-то вспомнив, — Меня зовут Блейд Шторм, а моего непоседливого сынишку Лавандером.
— Приятно познакомиться, — поклонился я вежливо в ответ, — Меня же зовут Фолкет Фаэрвинг.
— Ой! Не надо кланяться! Может быть мне угостить вас лучше рыбой? — предложила мне Блейд, — Раз уж вы полудракон, то не откажитесь от такого лакомства.
— А как же вы?
— У нашей общины недавно был большой улов, и мой муж поймал самую большую рыбу среди всех, — фестралка мечтательно вздохнула, прикрыв глаза, — Было бы хорошо, если бы именно вы её отведали.
— Не откажусь, ибо мой поезд застрял на полпути отсюда и я всю ночь шел пешком до города. Я ужасно есть хочу, — честно признался я. Тем более, что я не мог уже противостоять чувству голода, и от слабости у меня уже начинали дрожать конечности.
Спустя некоторое время к нам, учуяв запах жареной рыбы, присоединилась чуть ли не половина общины, особенно когда узнали, что я спас Лавандера. А уже через несколько минут мы, подобно одной большой семье, дружно сидели за обедом и травили друг другу анекдоты, попутно рассказывая истории из жизни, а я внимательно слушал.
— Дневной гвардеец вытащил из сумки мешочек с табаком и говорит: Деньги, деньги, где же вы? А из мешочка ему голос: Мы здесь!
Не сразу поняв этот анекдот, я всё же рассмеялся до слез, когда внезапно до меня дошёл смысл. Мы так и сидели до позднего вечера, а когда стол, наконец, начал пустеть, я поднялся вместе с остальными и поблагодарил фестралов за проведенное время. Мне хотелось поскорее уйти на вокзал, дабы не упустить поезд, но вдруг я услышал громкий хлопок, похожий скорее на выстрел, чем на случайный взрыв петарды. Он доносился со стороны квартала пони.
Не успевшие разойтись мышепони тоже насторожились и повели ушами, прислушиваясь.
— Что это было?! — вскрикнул один из жеребцов, что сидел недалеко от меня, озираясь по сторонам.
— Не знаю, — ответил я и посмотрел в том направлении, откуда исходил звук, — Я пойду и проверю.
Пройдя, фактически, до самого выхода из квартала ночных пони, я наткнулся на крупную толпу пони, которые были вооружены домашней утварью, мечами и даже огнестрельным оружием. Их было не меньше сотни. Беглый осмотр выявил подобие мушкетов лишь у четырех из них, однако вид у пони и без того был враждебным, и я прям чувствовал исходящую от них агрессию.
Мало того, огнестрелы, судя по всему были грифоньими, но с переделанными держателями и спусковым крючком, чтобы ими могли пользоваться непарнокопытные. Судя по всему, это оружие приобрели контрабандой, что уже говорило о том, что передо мной были не самые законопослушные граждане.
Но самое страшное было то, что в толпе скандировали за лозунги. Это были самые натуральные агрессивные призывы, побуждая к радикальным действиям. А когда я незаметно подобрался ближе, пытаясь прислушаться к голосам, то я мысленно ахнул от услышанного:
— …Сегодня мы сможем, наконец, разнести к Тартару этот рассадник нечисти и раздавить этих чудовищ, что называют себя четвёртым племенем!
Четвёртое племя… Кто они… Стоп! Разве речь не про фестралов идёт?
«Они хотят уничтожить всех фестралов вместе с этим кварталом! Ну уж нет, я такого не допущу!», — я решительно себе пообещал, но решил подзадержаться ещё и выяснить подробности, пока была такая возможность.
— А что если полиция будет мешать? — крикнул кто-то из толпы.
— Не будет, — покачал головой оратор, — Нам никто не помешает сегодня! Но только сегодня.
— А если мы не успеем? — спросил ещё кто-то.
— Мы не можем не успеть! — ответил жеребец с огнестрелом, — Мы всё сможем!..
Остальное я не стал дослушивать, и быстро направился обратно, чтобы предупредить новых приятелей. К голове уже приливала кровь к вискам, предупреждая меня об опасности, однако бросить тех, кто так радушно меня приютил и накормил, я просто не мог.
«Неужели те фестралы, с которыми я сегодня общался, ел и травил байки, просто возьмут и умрут от ксенофобии местного населения? Нет уж! Не будет им такого «праздника», — твердо решил я, возвращаясь обратно.
— Ну, что там происходит? — спросил меня жеребец, который встретил меня за поворотом, когда я к ним вернулся.
— Там толпа, и они хотят напасть на вас! — ответил я холодно.
Мой собеседник удивлённо охнул, когда услышал такое. Он обеспокоенно осмотрелся вокруг себя, видимо, кого-то ища, однако лишь тяжело вздохнул и вновь обратился ко мне:
— Ох… Мы тут столько лет живём, никого не трогая. Нам нужно тогда собрать остальных, идём! — крикнул мне жеребец, и сразу направился вдоль улицы. Мне оставалось только побежать за ним.
Вскоре мы пришли на относительно широкую улицу, где сидело множество фестралов, которые все ещё сидели за огромным столом и травили друг другу анекдоты. Мой проводник вскочил прямо на стол, прервав пиршество, и громко объявил о нападении пони на квартал. Он быстро рассказал им о ситуации и попытался уговорить их просто собрать все вещи и убежать, но они отказались, мотивируя всё тем, что привязаны к земле, на которой живут вот уже не одно поколение, и не могут отдать без боя то, что у них здесь осталось. В итоге большинство жителей квартала приняло решение защищать свою жизнь и семьи в схватке, и оно было встречено восторженными криками и овациями. Так что выбора, похоже, у нас не оставалось.
Поругавшись про себя на их упёртость, мы с некоторыми ночными пони начали составлять план обороны, пока было время. Естественно, я не мог их бросить так просто, так что буду с ними защищаться до последнего.
— У вас есть где разместить огневые позиции? — спросил я, когда очередь дошла до линии обороны.
— Только внутри домов, — ответил жеребец-фестрал с фиолетовыми глазами, серой шерстью и черной гривой, — А нет, вру… ещё можно на крышах разместить.
— Есть возможности для постройки баррикад?
— Недалеко отсюда есть куча строительного мусора, — утвердительно ответила мне уже другая кобыла с темно-фиолетовой шерстью, оранжевыми глазами и серебристой гривой.
— А какое-нибудь дальнобойное оружие? — задал я новый вопрос, оглядывая толпу вокруг себя.
Они все не выглядели хорошо вооружёнными. Максимум: палки, вилы, да всякие инструменты вроде топоров и длинных кухонных ножей, которые едва ли сойдут за кинжалы.
— Фактически нет, но… — начал было пожилого вида жеребец с проглядывающей сединой в шерсти, но его перебил родной, как я ранее выяснил, брат, что вклинился в разговор:
— Недавно на складе разгружали партию старых арбалетов и болтов к ним для утилизации. Я был там, и я бы не назвал их совсем уж негодными к использованию.
— Есть шанс пробраться туда незаметно, желательно быстро и вынести оттуда как можно больше оружия? — чуть прищурившись, спросил я.
— Думаю, что да, — ответил мне тот же жеребец, кивнув.
— Хорошо, — подытожил я, — В таком случае берите оружие из порта, а мы…
Но не успел я договорить, как сзади услышал ещё один цокот копыт, и затем какой-то грубый мужской голос перебил мою речь:
— А чего это ты раскомандовался? — фыркнул позади меня какой-то жеребец-фестрал, — Ты кто такой вообще?
Я развернулся и встретился взглядом с самым большим из фестралов, который мне вообще попадался. По росту он вполне соответствовал Флаттершай, которая даже по меркам единорогов была высокой. А что до физической силы, то думаю, он мог дать фору даже Эпплджек.
И он недовольно насупился, цокая копытом по мостовой, словно готовясь напасть на меня.
— Блэк, не надо! — крикнула ему Блейд Шторм, — Он хочет нам помочь!
Жеребец злобно взглянул на неё и оскалился, а та притихла, закрывая собой сына, который всё это время стоял рядом и наблюдал за картиной. Огромный фестрал после этого направился ко мне, а когда оказался на расстоянии вытянутой ноги, встретился взглядом со мной и с явной неприязнью прошипел:
— Уходи!
— Если я уйду, вас убьют, — ответил ему я, столь же пристально смотря ему в глаза. Какое-то время мы так и играли в гляделки, пока он не выдавил из себя ядовитым голосом:
— Тебе нечего здесь делать, чужак! — прищурился Блэк, — Мы справимся и сами.
— Ты явно не понял, — упрямо топнул копытом я, — У них есть огнестрел, пусть и относительно устаревший. Их много и они настроены решительно. Среди них наверняка будут единороги, а они маги, — я сделал полшага вперед, буквально нависнув над собеседником, — У вас нет шансов, если не подготовиться.
— Я не буду больше повторять, — не унимался собеседник, не сводя с меня взгляда, — Уходи!
— Блэк, но он же… — попыталась вновь вмешаться Блейд Шторм, но её резко перебили.
— Молчать, кобыла! — командным голосом, свойственный офицерам, осадил её Блэк, — Тебе слова не давали!
Я удивлённо и с явным возмущением округлил глаза, осознавая, что передо мной какой-то мужлан. Да уж, симпатии и доверия он явно не вызывал, хотя я и не собирался его силой убеждать в его неправоте. Но к счастью, в это время со стороны послышался возмущенный гомон, и к Блэку подошел тот самый жеребец, что рассказал ранее о складе с оружием. Он встал на сторону Блейд Шторма и с негодованием произнёс:
— Ты как со своей супругой говоришь?! Ты же примерный семьянин! Тебе явно на работе совсем голову отшибло, раз ты пытаешься прогнать того, кто спас твоего сына!
— Почему ты такой упёртый, Блэк? — ещё кто-то из фестралов подал голос, — Нас хотят спасти, а ты снова за старое!?
Блэк аж дёрнулся от такой реакции окружающих не в силах чем-либо ответить на такое. Он посмотрел сначала на говорящего с ним мышепони, потом сверил меня опустошённым взглядом, и через несколько секунд у него опустились крылья, а на морде проступило виноватое выражение.
— Я не знал, — забегал Блэк глазами по возмущенной толпе его сородичей, а потом вновь глянул на меня, — Прошу прощения.
— И перед своей супругой извинись! — крикнул кто-то из фестралов.
— Прости дорогая, я…
— Надеюсь, что такого более не повторится, а иначе я твои глаза на круп натяну! — пригрозила Блейд, — Из-за тебя у нас меньше времени на подготовку, поэтому лучше бери свой военный круп в копыта и бегом помогать в обороне!
— Так точно! — отсалютовал тот своей жене, чем удивил и меня. Всё же он минуту назад вёл себя абсолютно противоположно, а теперь сам подчиняется своей фестралке. Как он быстро переменился, однако.
— Кстати… ты вроде сказал, что у пони есть огнестрельное оружие? — обратился ко мне снова Блэк, задумчиво шаркая копытом по мостовой.
— Да, есть, — кивнул я утвердительно, — У четырёх. Судя по всему, они являются зачинщиками, и я бы предложил устранить их в первую очередь.
— Здравая мысль, — согласился собеседник, — Но нас здесь, от силы, чуть более сотни наберётся из тех, кто может сражаться. А когда я направлялся сюда, то толпа пони уже перевалила за сотню, и их становится больше.
«Вот чёрт! Да это ж целая бойня назревает. Вот вам и дружба-магия в Эквестрии. И как она ещё не развалилась вся за тысячу лет?» — задал я себе логический вопрос, мысленно отбивая фейсхуф, а затем тяжело вздохнул, обратившись вновь к Блэку.
— Ты их считал? Уже знаешь, сколько их? — задал я вопрос, приподняв «бровь» и хмыкнув.
— Нет, но примерно видел. «На глазок» именно столько.
— Ладно. А какие у нас есть преимущества против них? — задал я вопрос всем остальным, осматривая окруживших нас ночных пони.
— Здесь весьма узкие улицы, и сюда пони почти не ходят, — ответил мне один из молодых жеребцов, что недавно травил мне анекдоты за ужином, — А ещё мы умеем летать!
— Если я правильно помню, то у вас, фестралов ещё и зрение в темноте отличное.
— Именно так! — ответил на мой вопрос Лавандер, кивнув, — В темноте мы вообще круто видим!
— Отлично! — подытожил я, решив более не терять времени и уже раздать указания, — Теперь мне всё ясно. Сколько потребуется фестралов, чтобы достать достаточно оружия для обороны к началу атаки?
— Нас пятерых хватит, — предложил свою кандидатуру еще один молодой мышепони с темно-зеленой шерстью и коричневой гривой, указывая на своих товарищей.
— А кто будет возводить укрепления?
— Мы! — одновременно ответил хор из нескольких десятков голосов.
— А сражаться кто сможет?
Вместо ответа из толпы вышли лишь самые молодые и поджарые жеребцы и кобылы, а также несколько мышепони среднего возраста. Да уж, негусто наберётся. Но я их винить не мог — не все готовы морально рискнуть жизнью ради благополучия всех.
— И это всё? — задал я вопрос, несколько недоумевая. Где же тот пыл фестралов, которым они зарядились в самом начале? Похоже, что настроения среди них царили не самые позитивные.
— Нет! — вдруг крикнули из толпы, — Просто мы не уместимся все здесь, если построимся в боевое построение, как это делают военные!
Я немного приободрился, услышав такое, и кивнул им.
— Учитывая количество народа, — взял слово Блэк, — мы не сможем эффективно командовать обороной. Поэтому необходимо распределить командование.
— Согласен, — кивнул я и осмотрел всех присутствующих, — Кто сможет быть командиром?
— Я предполагаю, что одним из них будешь ты! — неожиданно для меня, сказал Блэк и указал на меня, — Я же буду командовать другой половиной защитников в соседней части коммуны.
Между нами повисло напряжённое молчание, которое, как мне показалось, длилось целую вечность.
«Командовать? Я?! Меня к такому жизнь не готовила!», — возмутился я в своих мыслях. Я никогда не представлял себя в роли этакого начальника, который будет командовать другими и распоряжаться ими. Мне ни в прошлой, ни в этой жизни ещё не выпадала такая роль, поэтому я мысленно уже начал переживать на этот счёт. Однако, похоже, что выбора у меня не оставалось.
— Справишься с командованием? — спросил меня жеребец-фестрал, заметив, что я будто проглотил язык. Вместо ответа я просто кивнул и мысленно стал себя успокаивать, глубоко дыша. Всё же, когда в такие моменты ты становишься командиром, ты берёшь на себя и ответственность за чужое здоровье и жизнь. А это слишком сильно заставляло нервничать.
— Не переживай. Я буду командовать северной частью, а ты южной, — сказал Блэк, — вместе мы справимся! И да, я так и не спросил твоего имени…
— Меня зовут Фолкет Фаэрвинг, — ответил ему я, смотря на него несколько обеспокоенным взглядом, — Зови просто Фолкетом.
— Хорошо, — улыбнулся жеребец, — Тебе ясна задача?
— Да. Ясна.
— В таком случае не стоит медлить, — оглядел всех присутствующих огромный жеребец, — Начали!
Все дружно и в едином порыве приступили к выполнению поставленных задач. Пока я вместе с остальными строил баррикады, пятеро мышепони вместе с ещё присоединившимися к ним тремя добровольцами улетели в порт за оружием. Ещё десяток пони-мышей обустраивали огневые позиции в зданиях и на крышах домов, наблюдая на местностью.
В один момент я решил для той же цели подняться на крышу лично, что вышло с трудом и не без помощи больших ящиков для мебели и бочек из прочного дерева. К сожалению, я ещё не мог осознанно контролировать телепортацию, так что пришлось пока самому забираться туда. Оказавшись наверху, я внимательно осмотрелся и увидел внушительных размеров толпу пони вдалеке, которая медленно приближалась к нашим позициям. Я попросил у одного из фестралов бинокль или что-то для наблюдения за дальними объектами, но мне дали только подзорную трубу. Несмотря на то, что день уже близился к своему завершению, а солнце постепенно закатывалось за горизонт, я отчетливо смог увидеть толпу, их вооружение и даже прикинул общее количество морд в ней. После нехитрых подсчётов, ситуация выглядела неутешительно: более трех сотен пони, вооружённых от самых обычных ножей и топоров до кирок, гарпунов. У некоторых даже имелись арбалеты и бутылки с зажигательной смесью. Я немедленно сообщил остальным о своём открытии, но вопреки моим ожиданиям, это не подорвало боевой дух фестралов, а даже увеличило их уверенность в правильности обороны, благодаря чему они стали работать ещё быстрее и слаженней.
К моменту, когда подготовка обороны уже шла к завершению, к нам вернулись те, кого мы послали в порт за оружием, и они принесли внушительных размеров ящик, в котором обнаружилось под полсотни арбалетов. Вид у них был несколько потрепанный, но вполне рабочий. Не передыхая, мышепони полетели за болтами, а мы с несколькими добровольцами стали раздавать оружие. Не прошло и десяти минут, как летуны вновь вернулись с еще одним ящиком поменьше, который до отказа был наполнен арбалетными болтами. Теперь мы были вооружены.
Крики со стороны дальних улиц усиливались, но мы были уже готовы, заняв к тому моменту необходимые стратегические позиции. Лично я стоял на первой же внешней баррикаде бок о бок с двумя кобылами-фестралами, которые держали в копытах арбалеты и готовились к «тёплому» приёму гостей.
Для поднятия боевого духа я неожиданно для самого себя решил забраться на ближайшие ящики и оттуда уже обратился ко всем с речью:
— Все фестралы, выслушайте меня! — громко произнёс я, и всё внимание сразу оказалось приковано ко мне, отчего на мгновение мне стало неуютно. Но я собрал всю волю в кулак, унял дрожь в ногах и продолжил, — я не умею хорошо говорить воодушевляющие речи, но хочу сказать вам, что сегодня вы сражаетесь за свой дом, детей и близких! Возможно ваши предки не жили здесь, — я топнул ногой по ящику, что тот угрожающе зашатался от такого, — но вы храните их наследие, их традиции!
Я перевёл дух, оглядев окружающих меня жеребцов и кобыл, которые просто смотрели на меня с явным воодушевлением, и затем продолжил вновь:
— Ваш народ является великими воинами, даже если вы сами никогда не брали оружие в копыта! Каждый из вас способен побороть десяток обычных пони! Вы сильные, смелые, волевые и живучие! Ваша смелость, упорство, смекалка и сплочённость должны идти в пример многим народам! Мы не можем проиграть сегодня, ибо вместе с вами могут пропасть уникальные верования и традиции, а также погибнуть невинные жизни! Поэтому сегодня мы обязаны победить и не дать осквернить память ваших предков!
— Да! — ответили мне десятки голосов в едином порыве.
— Сегодня вы покажете, что достойны своих предков! Мы победим!
Моя речь, несмотря на сумбурность, всё же принесла свои плоды и фестралы встретили её бурным топотом копыт и криками «слава фестралам!» и «правда победит!». Так они ещё больше стали уверенны в своей победе, ответив мне бурей оваций и словами благодарности.
Я выпрямился, думая о том, что ещё им сказать, но меня неожиданно посетило чувство паники. Я рефлекторно отклонился назад и почувствовал, как горячий воздух обжёг кожу около моей шеи, а ещё через мгновение за мной откололся кусок стены, а спереди послышался хлопок от выстрела из огнестрела. Битва началась.
Выругавшись трехэтажным матом себе под нос, я спрятался в укрытие и взял арбалет в телекинетический захват, слегка выглянув из-за укрытия. Приметив мелькнувшую в улице тень противника, я выстрелил туда, и вслед за мной послышался свист от вылетевших болтов с обеих сторон поля боя. Огонь был плотным, а темп стрельбы из арбалетов настолько быстрым, что ни один из подданных принцессы Луны или пегасов не хотели взлетать, ибо риск оказаться подстреленным был очень высок.
Перезарядив арбалет, я вновь выстрелил почти наугад, чтобы не получить смертельное ранение, ибо я был слишком уж крупной мишенью. Попал я или нет — было не столь важно, сколь возможность спасти союзников, что я и делал, периодически приказывая присесть обратно в укрытие некоторых фестралов и прикрывая их своим огнём.
Спустя некоторое время, когда уже появились первые раненные со стороны противника, я услышал со стороны соседней улицы шум и прислушался к нему:
— Убьём эту поганую нечисть! — крикнул какой-то пони-единорог, подзывая своих товарищей, забежав за угол и повёл ещё пятерых пони за собой в обход.
— Альвера, — обратился я к союзнице справа от меня, — Прикрой меня!
С этими словами я резко выскочил из укрытия и побежал в том же направлении, куда направились те пони вместе с их предводителем.
Буквально через минуту я перехватил их, встав в проходе и, вынул меч из ножен, смерил их злостным взглядом.
— Ты с ними, урод?! — крикнул на меня жеребец с серой шерстью и красной гривой. Он держался зубами за меч, похожий на мой, и пригнулся, готовясь к возможной атаке.
Прежде чем ответить им что-то, я быстро осмотрел тех, против кого собирался сражаться, и отметил, что у единорога был одновременно арбалет в телекинезе и кинжал на грудном креплении, а также две бутылки с зажигательной смесью. Двое земнопони имели арбалеты на подвязках сбоку, а у третьего противника был меч; четвертый оказался вооружён копьём, что висело на левом боку на такой же подвязке, а у пятого было сразу пять кинжалов в креплениях на теле и одна бутылка с фитилём, напоминающую коктейль Молотова.
— Я дам вам один шанс уйти, иначе вы покойники! — зарычал я, проведя линию на песке под копытами.
— Дискорда-с два! — выругался единорог и тут же выстрелил в меня из арбалета.
Я мгновенно смог уклониться от выстрела: всё боевая подготовка у меня уже была на уровне. Но меня уже поджидали двое противников с точно таким же вооружением, что и у единорога. Не теряя ни секунды, я сблизился с первым, выбил из его копыт оружие и развернулся подставив того под выстрел товарища. Тот же не успел отвести орудие убийства и тем самым подписал жеребцу смертный приговор, застрелив его точно в глаз. Увидев это, земнопони оцепенел на пару секунд, и этого мне хватило, чтобы с разворота ударить его массивным хвостом, отбросив его на пару метров, а затем с силой пнуть по ребрам, пробив ему грудную клетку и вырубив окончательно.
Я обернулся и в последний момент успел поймать в телекинетический захват летящую в меня бутылку с зажжённым фитилём. Подбежавший ко мне на задних копытах земнопони с копьем получил удар бутылкой по голове и вспыхнул так ярко, словно это было чучело на масленице. Он тут же отступил и упал на бок, будто по инерции от удара, начав с диким ором и воплями кататься по земле. Наверное, это и в самом деле самая болезненная смерть — сгореть заживо, но думать о жалости мне было некогда.
Единорог отступил от меня на пару шагов, перезарядил арбалет, пока я разбирался с остальными, и выстрелил еще раз. Он снова промазал, а я, резко сократив дистанцию до следующего земнопони, схлестнулся на этот раз в ближнем бою с меченосцем. Несмотря на тот факт, что он дрался со мной, стоя на задних ногах и держа копытокинезом оружие, а иногда он вставал и на четыре, беря меч в зубы для атак с разворота, я еле успевал блокировать его атаки. Силищи у него, конечно, было не занимать, но я был тоже крепким и держался. В один момент соперник оступился, и я сразу воспользовался его ошибкой и проткнул мечом его бок, заставив того взвыть от боли и упасть на землю. А там уже я просто его добил ударом копытом по морде, проломив его череп и измазав свои ноги его внутренностями.
Не успел я перевести дух, как в мою сторону летело два кинжала, а их обладатель уже прыгал на меня с намерением сбить с ног, что у него удачно вышло. Прокатившись по земле и перевернувшись несколько раз со мной, земнопони попытался заколоть меня оставшимися кинжалами, но я один за другим выбивал их у него из копыт, а впоследствии и вовсе откинул его от себя, чтобы затем перевернуться на бок и резко встать. Противник не терял времени даром и вновь ринулся на меня в таком же манёвре, но на этот раз я отступил назад, а затем пастью ловко схватил жеребца за загривок и, раскрутив, словно на карусели, откинул того к ближайшему зданию.
Краем глаза я заприметил, как одновременно в меня полетела бутылка и арбалетный болт, выпущенный единорогом. Бутылка не попала по мне, а вот болт почти достиг своей цели, однако он был с лёгкостью отбит вставшим на пути моим мечом. Я быстро сократил дистанцию между собой и соперником, но тот ловко уворачивался от моих выпадов и ударов, пытаясь выстрелить в меня ещё раз, однако это не возымело никакого результата. Когда я сделал еще несколько безуспешных ударов, единорог телепортировался, использовал блинк1.
Я развернулся в поисках противника, и тут же встретился лбом с бутылкой, которая была в меня брошена. В глазах помутнело от такого резкого удара, но бутылка, к счастью, не разбилась, однако и этого хватило единорогу, чтобы выстрелить по мне. К счастью, то ли я инстинктивно, то ли из-за везения смог избежать арбалетного болта, просто завалившись влево, но устояв при этом на ногах. Придя в себя, я со всей пролетарской злостью нанес рубящий удар снизу вверх по единорогу. Меч зацепил землю, отчего поднялся столп пыли, но атака достигла цели, причем так, что соперника подкинуло на два его роста вверх, а одну из задних ног просто ампутировало в районе крупа, и та отлетела в сторону, пока противник верещал от боли.
Когда я, пошатываясь после удара, подошел к орущему от боли единорогу с намерением его добить, в меня вновь врезался его товарищ, которого я откинул ранее, опрокинув меня на бок. С перекошенной от злости мордой, он стал наносить мне удары ножами по телу снова и снова, но я быстро сбросил его с себя, встал на ноги и, пока тот пытался подняться, я нанес удар мечом сверху-вниз и мгновенно обезглавил соперника, забрызгав себя кровью ещё сильнее.
Единственный оставшийся единорог пытался отползти в сторону, оставляя за собой кровавый след, но я подошёл к нему и со всей злости нанес удар ногой по груди, буквально сплющив её и сломав ему все кости. Враг попытался заорать, но, издав лишь приглушенный хрип, осел на песок и окончательно затих.
Тяжело дыша и приходя в себя, я оглядел побоище, которое устроил, и безразличным взглядом окинул трупы, которые остались после меня. Постояв несколько секунд над ними, я понял, что не ощущаю ни радости от победы, ни горечи от факта убийства разумного существа, ни отвращения — вообще ничего. В итоге я просто пожал плечами и быстро вернулся к союзникам, хоть я и был весь забрызган кровью — как своей, так и понячьей.
Тем не менее, мышепони не отреагировали на меня с испугом или отвращением, когда я к ним вернулся. Видимо, для них подобное не то, что в порядке вещей — они просто спокойнее к крови относятся, что радовало. Подданные принцессы Луны сразу перешли к делу, и я услышал доклад о том, что текущую позицию нам, вероятно, не удержать, а взлететь фестралы не могут из-за слишком плотного огня арбалетов. Напор подавлял, и у врага имелось численное преимущество. Более того, позиции уже несколько раз были закиданы бутылками с зажигательной смесью, и они вовсю горели.
С горечью я принял решение отступить на второй рубеж обороны. В это же время я услышал, что другая половина защитников под командованием Блэка тоже отступила назад на своём направлении. Нас постепенно зажимали в тиски.
Укрывшись за второй линией обороны, мы заняли новые позиции, окопавшись на крышах, в домах и наспех построенных баррикадах посреди улицы. Соперник не заставил себя долго ждать и, словно почуяв запах мнимой победы, вновь продолжил наступать. Как я успел заметить, у двух фестралов на крыше тоже были бутылки с зажигательной смесью, и я приказал им метнуть их в скопление пони. «Подарочки» достигли адресатов, и пространство огласили громкие вопли. Но опять же — я не испытывал к нападавшим жалости.
Спустя некоторое время кое-кто из мышепони хотели взлететь, но совершили ошибку: они тут же попали под перекрёстный огонь и сразу же были подстрелены болтами. Чертыхнувшись, мне вместе с ещё двумя кобылами пришлось вытаскивать раненых, прикрывая нас псионическим щитом.
Потери среди врага росли, но от этого легче не становилось, и, как бы я не старался, ситуация всё усугублялась. Вот уже внезапно произошло возгорание одного из домов, куда прилетела бутылка с горючей смесью, и ночным пони пришлось его спешно покинуть, подставляясь под огонь. Естественно, пони этим воспользовались и ранили еще троих, причём в одного фестрала всадили пять арбалетных болтов. Пришлось снова рисковать собой, чтобы вытащить их из-под огня, а когда я увидел плачевность сложившейся ситуации, я был вынужден отдать приказ об отступлении уже на третью, предпоследнюю позицию.
Не успели мы занять оборону, как вдруг послышался оглушительный выстрел, и ближайший дом начал обваливаться от взрыва, а ударной волной меня и других пони-мышей отбросило на пару метров.
— Сука! — проорал я, резко поднимаясь, — Откуда у них пушки?!
— Не знаю! — послышался ответ от ближайшего ко мне фестрала.
— Если с пушкой ничего не сделать, нас разнесут! — крикнул я, оглядывая окружающих меня пони-мышей, — Предлагаю совершить вылазку в тыл и устроить там переполох! Кто со мной?
Вперёд вышли трое жеребцов и две кобылы.
— В таком случае нам следует поспешить! А остальные занимайте позицию и держите оборону, пока мы не вернемся!
Отдав распоряжения, я с добровольцами направился в обход через доки в тыл ко врагу. Мы очень спешили и всячески избегали встречи с противником, чтобы не терять время зря, от которого зависели жизни десятков мышепони. Несколько раз мы чуть не попались на глаза патрулям, которые направлялись в порт за оружием для нападающих, но всё-таки смогли достигнуть одного из выходов из квартала пони-мышей.
Как только мы миновали здания торгового района, то увидели перед собой огромных размеров корабельную пушку, стоявшую не так далеко от церкви и направленную в сторону квартала фестралов. Она была столь огромная и грандиозная, что напоминала скорее бомбарду, нежели просто орудие, а её обслуживало аж полтора десятка пони, которые подносили ядро, заряжали порохом орудие и вычищали от сажи и мусора пушку. Среди них были представители всех трёх племен, но в основном тут были земнопони. Пегасов оказалось всего трое, и единорогов среди них было и вовсе двое, но зато они были вооружены огнестрельными мушкетами, которые я видел ранее.
— Каков план командир? — спросил меня один из жеребцов-фестралов, остановившись рядом со мной.
— Несколько из вас, кто умеет лучше всего летать, отвлекут на себя пегасов и отвлекут их воздушным боем, — начал коротко разъяснять план я, — Мы же вступим врукопашную и не дадим пони на земле вас сбить. Пленных не брать!
— Вас поняли, командир! — отсалютовала мне одна из двух фестралок, и вместе с ещё двумя жеребцами взлетели в воздух.
— Разделимся и нападаем с разных сторон, — топнул я копытом, оглядев союзников, — Выполнять!
Мы разделились и, согласно плану, обрушились на противника со всех сторон, как мышепони спровоцировали пегасов на воздушный бой, сбросив тем на головы несколько увесистых камней. Последние сразу среагировали на подобный акт агрессии и взлетели следом, пытаясь отомстить обидчикам.
Пока мои союзники отвлеклись на вооруженных простыми орудиями труда пони, я резко рванул на одного из единорогов с оранжевой шерстью и голубой гривой, который уже целился из мушкета в ближайшего к нему фестрала. Удар моего меча пришелся точно по середине ствола, поломав оружие, что вызвало немедленную детонацию снаряда в дуле. Перед глазами на секунду вспыхнул взрыв, но вреда он никому не нанёс, лишь дезориентировав нас обоих. Столь рисковый маневр был выбран мной намеренно, ибо предотвратить выстрел я не успевал даже в случае убийства единорога, но с другой стороны это дало мне лишнюю секунду, чтобы занести оружие для удара по дуге перед собой.
Придя в себя от шока, единорог лишь в последний момент успел поставить магический щит, тем самым отразив мою атаку и заставив меня открыться для удара. Быстро сбросив защиту, пока я замахивался снова, единорог подобрал с земли телекинезом крупный осколок стекла и кинул его мне в морду, целясь в глаза. Я успел слегка отклонить морду вбок, но осколок все равно попал по мне, оцарапав щёку, и я почувствовал, как горячая кровь начала стекать по подбородку вниз. Воинственно зарычав, я нанёс новый удар сверху вниз, но единорог спешно отпрыгнул назад, выйдя из зоны поражения атаки. Несколько последовавших за этой атак вновь не достигли цели, ибо противник оказался на удивление быстрым и каждый раз отпрыгивал в сторону.
Тогда я решил прибегнуть к хитрости и, пользуясь тем, что он такой шустрый, провёл обманный манёвр, занеся меч вправо. Но на деле собирался ударить слева. Я попытался воплотить план в действии и, когда единорог вновь отпрыгнул влево, резко сменил траекторию и, проведя лезвием по земле, зацепил её горсть, из-за чего та попала в глаза моему врагу. Я занёс меч на уровень своей головы и резко опустил его, обезглавив одного из зачинщиков побоища, победоносно рыча.
Однако я недолго радовался, ибо в ту же секунду я услышал звук выстрела и почувствовал резкую колюще-жгучую боль в шее.
Громко зарычав от боли, я не стал медлить и, отыскав взглядом стрелка, ринулся к нему со всех ног. Второй единорог попытался выстрелить вновь, но испугался меня и выронил мушкетный патрон из телекинетического захвата, уворачиваясь от замаха моего меча. Ещё несколько ударов он парировал своим щитом, пытаясь зарядить мушкет прямо на ходу. Дабы быстрее сбить его защиту, я стал наносить удары по щиту передними ногами и одновременно мечом, а тот напрягался изо всех сил, пытаясь сдержать мой натиск. Спустя десяток ударов это возымело эффект, и его защита рухнула, а я смог ударить соперника одной из передних ног, откинув к пушке. Попытавшись встать, единорог метнул в меня дорожную пыль, но я вовремя отпрянул в сторону и, взяв в телекинетический захват мушкет из которого в меня стреляли, нанес прикладом несколько резких ударов жеребцу по голове, отправив его в бессознательность.
Посмотрев на лежащего на земле единорога, а потом на оружие в своем телекинетическом захвате, я хотел было откинуть мушкет в сторону, но услышал, как меня кто-то зовёт по имени. Я обернулся и тут же заметил, как на меня несётся пегас в бреющем полёте, выставив перед собой нечто напоминающее вилы. Я сразу взял пегаса в прицел мушкетом, который так и не выронил ещё, и выстрелил, ощутив сильную отдачу оружия даже сквозь телекинез. Получив пулю в грудь, пегас захрипел и пролетел мимо меня, несколько раз прокатившись по земле, а «вилы» отлетели в сторону по инерции, чуть было не задев меня. Сам же нападавший скончался практически на месте, и под ним медленно начала растекаться лужа крови.
Улица наполнялась криками и стонами умирающих пони, и вскоре сверху послышался очередной душераздирающий крик, когда ещё один пегас упал с неба, врезавшись в пушку. Орудие опрокинулось набок, а пегас, что снёс его, сразу затих, лежа с неестественно повернутой набок головой. Я присмотрелся к нему получше и заметил, что у трупа отсутствовали крылья, а из того места, где они должны находиться торчали лишь обломанные кости. Занятно, что подданные Луны точно так же не знали жалости к врагам.
— Все живы? — спросил я, рассматривая поле боя, поглядывая на залитую кровью мостовую, где я видел только трупы пони. Однако среди них не было ни единого фестрала, что не могло не радовать.
— Да, — ответила мне мышепони, точно так же залитая кровью, как и я, — Мы расправились с ними и парадоксально быстро. Я и сама не ожидала, что…
Она оборвалась на полуслове, прищурив глаза. Несколько долгих секунд она просто смотрела на меня, словно изучая что-то, а потом широко распахнула глаза, удивлённо охнув:
— Фолкет, да ты же ранен в шею!
Я тыльной стороной правой ноги потрогал то место, куда прилетела пуля, и оно сразу отозвалось резкой пульсирующей болью, заставившей меня зашипеть.
— Не смертельно, — выдавил я из себя, слегка хрипя и покашливая.
— Точно? — забеспокоилась собеседница, в то время как к ней подтянулись остальные, подходя ко мне, — Тебе нужна медицинская помощь!
— Я выдержу, — уверил я всех, глубоко дыша и пытаясь прийти в себя, — Сейчас самое главное — не допустить второго выстрела. Засуньте в пушку всякий хлам и забейте грязью, а ядра выкиньте подальше.
Мои товарищи приступили к работе, но закончить с пушкой смогли лишь тогда, когда уже наступила ночь, и фонари в городе словно по команде зажглись одновременно, что лишний раз служило доказательством наличия электричества в этом мире. Однако несмотря на всё это, единственным по-настоящему ярко освещенным местом являлся сейчас квартал фестралов, где сейчас горел большой жилой дом, подожженный при атаке ранее. Надо было спешить обратно, чем мы и занялись, когда закончили с пушкой.
Несмотря на темноту, я и мои союзники прекрасно ориентировались в темноте, что и стало нашим преимуществом на пути назад, когда мы наткнулись на группу из трех земномони. Они не сразу нас заметили, и в ходе короткой стычки нам удалось с особой жестокостью с ними разобраться. Оторванные и откусанные конечности, сломанные кости, свёрнутые шеи — вот цена их шовинизма и ксенофобии к фестралам!
Добравшись до позиций моих союзников, где они сдерживали натиск нападавших, я заметил, что ситуация постепенно улучшалась. Как выяснилось, на южном направлении, где я командовал, наседать стали меньше всего, а северное и вовсе скоро заставят отступить на площадь, где враги будут зажаты фактически между морем и мышепони. Но пока я обсуждал всевозможные планы, я вновь услышал грохот выстрела и рефлекторно пригнулся.
«Да твою ж! Сколько можно, уроды?!» — выругался я про себя, поражаясь тому, как пони, несмотря ни на что, продолжают лезть и убивать фестралов.
Один из защитников рядом со мной получил пулю, и, будучи раненый, он упал на землю, захрипев. Я подтащил его к себе и перевернул, чтобы убедиться в том, что тот живой. Как оказалось, он был ранен в грудь и истекал кровью. А я злобно зарычал, постепенно впадая в ярость от подобного. Видя все это я теперь был готов был убить всех, кто причастен к нападению, не пожалев никого из них!
— Все назад на последнюю позицию! Отступаем! — крикнул я что было силы и, чувствуя, как весь закипаю от злости, сформировал на эмоциях и ярости настолько мощный псионический щит, что он аж весь ярко засветился, отражая любые атаки, а мой рог загорелся, словно фонарь в темноте.
Кое-как остановив кровотечение раненого при помощи псионики, обрывков его одежды и ваты, я повелел другим фестралам подхватить его и уносить, а сам стал отступать с остальными, прикрывая их щитом.
Когда мы уже стояли у последних баррикад, мне в голову пришла неожиданная идея об обрушении части здания прямо на улицу, чтобы перекрыть путь врагу дальше. Я поспрашивал у подданных принцессы Луны насчёт способа это сделать, и, хотя многие возмутились моей затее, все понимали, почему это стоило бы сделать, и поэтому план был мгновенно одобрен.
Быстро поискав по ближайшей округе в поисках необходимого, мы обнаружили бочку, куда, как я понял, фестралы сливали ворованную из магазинов жидкость для розжига. Не Селестия весть что, но хотя бы что-то. Всё это меня, конечно, немного смутило, но, оценив риски, я принял решение использовать бочку для подрыва.
Затолкав один конец длинной веревки внутрь, а также бумагу с порохом, что мышепони сумели захватить с собой после рейда на пушку, я взял бочку телекинезом и понёс её на линию фронта, уже предвкушая сладкую месть нападавшим. В дальнейшем, будучи под прикрытием стрелков, я донёс взрывной агрегат до ближайшего бокового дома и установил его у фундамента, отбежав подальше, попутно прикрываясь псионическим барьером. Далее я зарядил арбалет заранее подожжённым болтом и выпустил его в бочку, задев импровизированный фитиль огнём.
— В укрытие! — крикнул я им, после чего мы с фестралами легли на землю. Не прошло и десяти секунд, как раздался оглушительный взрыв, а вслед за ним грохот от обрушения здания. Вся улица покрылась пылью и копотью, а пони испуганно заржали, прекратив дальнейшее наступление на этом участке фронта.
Выглянув из укрытия, я увидел перекрывшую улицу руины здания, после чего всё же позволил себе снова осесть на землю, переводя дух и пытаясь унять бешенное сердцебиение.
— Есть ещё раненные? — задал я вопрос остальным соратникам, осматривая их и видя их решительность на мордах.
— Никак нет! — ответил кто-то из фестралов, — Нам отступить?
— Да, — тяжело дыша и медленно вставая с земли, прохрипел я, — Уходим! Поможем остальным!
Распределяясь по южному направлению, мы наткнулись на крупную группу пони, что были отрезаны сейчас от остальных. Зажатые между двумя группами поней ночи, они быстро проигрывали, а те, кто смог вырваться, позорно бежали обратно, издавая испуганное ржание. Дабы не останавливаться на достигнутом и предчувствуя скорую победу, а также сладкий запах мести за кровь ночных пони, я предложил нанести контрудар. Блэк, что уже присоединился ко мне, согласился с планом, и мы вместе с небольшим отрядом фестралов направились к выходу из района, шагая буквально по трупам.
Многие фестралы были в крови — не только своей, но и чужой. Кто-то добивал раненых, но я не стал их останавливать — всё же мышепони не виноваты в том, что на них напали, а они лишь защищались. А Блэк так и вовсе, похоже, даже использовал в бою зубы, судя по его кровавой ухмылке.
— Погибшие есть? — спросил я у него, но тот лишь покачал головой.
— Нет. Добьём нападавших и отпразднуем победу! Вперёд! — крикнул Блэк, ведя за собой фестралов.
Контрнаступление мы смогли развить настолько хорошо, что пони продолжали бежать, пока не оказались зажаты на центральной площади города — именно там мы дали им последний, но самый кровавый бой. Пленных мы не брали, а раненых не щадили, опасаясь, что они могут всё ещё кого-то убить. Мы буквально рвали конечности, кусали их, убивали из арбалетных болтов, а ряды нападавших всё редели и редели.
Кульминацией же сражения послужила моя битва с оставшимся в живых обладателем огнестрельного оружия. Судя по всему, он и был командиром восставших.
— Зачем?! Зачем, сукин ты сын, позволил им всем умереть? Вся эта кровь… Все погибшие пони будут на твоей совести! — прорычал я ему, топая громко копытом по земле.
Красношкурый земнопони грозно посмотрел на меня и просто прицелился, приготовившись стрелять.
— Таких, как ты, нужно отстреливать, как бешенных алмазных псов! — жеребец зло хихикнул, — Ты и подобные тебе лишь животные и не более того! — крикнул он мне в ответ и выстрелил.
Я, словно заранее зная, куда он будет стрелять, отклонился влево, и пуля лишь слегка повредила мою гриву. Преисполнившись яростью, я напрочь забыл об усталости и боли и ринулся прямиком на соперника, пытаясь остановить его, прежде чем он перезарядит оружие. И через пару мгновений мой меч рассек воздух рядом с успевшим отскочить назад земнопони.
Я попытался атаковать еще раз, но вместо того, чтобы отпрянуть от меня и попытаться увернуться, противник откинул мушкет в сторону, и пошёл в агрессивное наступление, выхватив зубами кинжалы из нагрудных карманов, чтобы через мгновение поймать их копытокинезом. Несколько раз он пытался вонзить лезвия мне в глаза, но смог нанести лишь несколько колотых ран по крупу и груди, когда я попытался увернуться.
— Целишь в глаза?! — прокричав это, я буквально вцепился зубами в шею противнику. Тот заорал от боли и выронил ножи, но ударом копыта по морде оглушил меня и смог выйти из захвата.
Сплюнув кровь, и, отбросив меч в сторону я бросился в копытопашный бой. Однако земнопони оказался достаточно юрким и поднырнул вбок, после чего лягнул задними ногами меня прямо в грудь, выбив воздух из легких. Он ничего мне не сломал, хотя удар и заставил пошатнуться. Однако я тут же сделал рывок вперед и с силой ударил правым копытом о левую ногу врага. Послышался отвратительный хруст сломанных костей, а я кровожадно зарычал, предчувствуя близость победы.
Он попытался подняться и вновь перейти в атаку, но был встречен моим новым ударом, на этот раз по груди. Вновь послышался хруст костей и земнопони повалившись на землю, громко крича от нестерпимой боли попытался отползти от меня, но я быстро к нему приблизился и навис над ним. Противник предпринял последнюю попытку спастись и попытался ударить меня задними ногами, которые были ещё целые, но резко получил еще один удар, уже по спине.
— Лишь бешенные животные, да?! — я медленно облизал окровавленную морду, чувствуя вкус крови на языке, — Смотри мне в глаза, пока будешь умирать, падаль!
И с этими словами я резко вонзил ему зубы в шею, плотно их сжав. Я также приподнял копытокинезом тело пони, пока тот истошно орал от боли, и закусил еще сильнее, поворачивая голову на бок, чтобы увеличить площадь раны. В один момент, когда почувствовал, как зубы достали до шейных позвонков, я резко дёрнул головой вбок и одним движением сломал пони шею, обрывая страдания зачинщика заговора.
Всё было кончено. Мёртвое тело земнопони упало на землю, а все его соратники были мертвы.
Осознав свою победу, я зарычал во весь голос, так что по Балтимейру пронесся мой рёв. От столь громкого звука окружающие меня немногочисленные фестралы впали в ступор, глядя на меня со страхом, а пони, что устроили самосуд над фестралами бросились бежать.
Однако, мои ноги в момент тут же подкосились, и я начал ощущать наваливающееся на меня истощение от полученных ран и общей опустошённости. Я ощутил себя всесильным и опустошенным одновременно, едва не падая от физической и эмоциональной усталости. Дело уже шло к рассвету, и я стоял на ногах, фактически, лишь благодаря адреналину и своей решительности защитить фестралов.
Подобрав измазанный в крови и грязи грифоний мушкет, я проверил заряжен ли он и осмотрелся. Вокруг меня лежало десятки тел, возможно мертвых пони, а вокруг слышались стоны раненых. Я не знал, были ли потери среди фестралов, но очень надеялся, что все обойдется, ибо они всё же были в несколько раз сильнее, быстрее и проворнее обычных пони.
Шум боя постепенно стихал, а вместе с ним нарастал и звон в ушах вместе с головной болью. Шатаясь и прихрамывая, я хотел было предложить погасить оставшиеся очаги сопротивления, но неожиданно для себя периферийным зрением заметил блеск чьих-то доспехов.
— Ш… Шайнинг Армор? — я повернул голову, не в силах поверить своим глазам. Я несколько раз зажмурился и потряс головой, однако когда открывал их, то картина не менялась.
Передо мной стоял, облаченный в тяжелую гвардейскую броню золотого цвета, блестящую в лучах восходящего солнца, с тканью пурпурного цвета выглядывающую из-под нее, командир дневной гвардии в металлическом шлеме полузакрытого типа и вооруженный мечом, напоминавшим ближе всего по форме ксифос2.