Покорная леди

Глава III. Бар

– А-А-АХ! – радостно проронила Хоп Кап, утирая с лица горькую белую пену ловким движением натренированного пивного крыла. – И всё-таки какое же это счастье, что мы рождены на свет, не так ли, Шайн?!

– Ну не знаю, – отрезала та в ответ и, в отличие от мастера, испила своё пиво малыми порциями через трубочку, словно бы то было фруктовым соком или шипучим лимонадом.

– А чего это ты такая грустная вдруг стала? Колись!

– Ничего.

– Колись!

– Ни-че-го.

– Эх, – погрустнев, Кап опустошила свою кружку до самой последней капли, следом выпросив у бар-пони ещё одну порцию живого хмельного дара. – Ну раз «ничего», тогда я сама за тебя додумаю.

– Да блять, хули тут думать-то? – жёстко стукнув по столу, вдруг взорвалась гневом грозная пегаска, затем, однако, наиболее вежливо пояснив. – Эти бляди забрали у нас мортал комбат!

– А-а-а, – загудела Кап, прозревая в тумане памяти события минувшего утра. – Вспоминаю что-то такое…

Бар «Мятная Подкова», располагавшийся в восточном районе города, в десяти минутах ходьбы от Дуба-Библиотеки, быть может, самой известной городской достопримечательности после ратуши, уже с порога завлекал клиентов своей дружественной атмосферой. Тихие умиротворённые беседы под живой аккомпанемент гитарных струн одинаково успешно завлекали внутрь как уставших путников, так и непросыхавших завсегдатаев.

В целом, бар «Подкова», как его именовали местные, не отличался от своих конкурентов какой-либо особенностью, кроме, быть может, цен – не содержал в себе, как это принято называть, изюминки. Однако, в той простоте обслуживания, антуража и напитков, что деловито выставлялись хитрым владельцем на передний план, и скрывалась тёплая сердцу черта заведения, его честная натура.

Абсолютно всё в интерьере бара было сотворено умелыми копытами плотников из древесины северного дуба. Диваны, обитые хлопковыми покрывалами, стулья, приставленные к высокой барной стойке, стены с выжженными на них орнаментами – всё, чего мог коснуться требовательный к мелочам взор, было выполнено просто, чисто и дёшево.

– Эгей! – выкрикнула Кап, присвистнув, – Подайте-ка ещё пива мне и моей подруге!

Запахи солёных закусок, лёгкого перегара и, что наиболее важно, жидкого солода витали в воздухе, подобно аромату свеженанесённой на шёрстку туалетной воды. Это дивное благоухание поражало собой любую сознательность, что ещё оставалась в закромах душевной борьбы и, стоя на ступенях перед стойкой, губы, будто заговорённые, сами заказывали себе кружку-другую живого пивка.

В помещении стояла невыносимая жара, ибо то было летним днём, впрочем большинство клиентов такая мелочь нисколько не волновала. В особенности, если те учитывали, что в любой момент могут воспользоваться услугами бани сбоку питейного заведения.

– Шайн, ИК, – начала, вновь обрастая благородными пенными усищами, Хоп Кап, – а тебе не кажется странным одно противоречие?..

– Какое? – угрюмо спросила Шайн.

– Ну что, ИК, когда мы стояли прямо под дверью похотливой спальни, ИК, мы не слышали стонов Лайти, – Кап указала согнутым крылом в вышину, дабы поставить свою речь на долгую паузу, и лишь затем, допив кружку до конца, она докончила, довольно выдохнув, – от слова совсем.

– К чему клонишь, шляпа?

– Ну, – цокнув, вымолвила она, пожимая плечами, – честно признаться, ИК, я сама не понимаю… Но тут вариантов, ИК, два, больше быть не может.

В ответ на это Шайн, преисполнившаяся надежды на приключения, наконец, выкинула мерзкую коктейльную трубочку из дубовой кружки, начав испивать хмельной нектар, как полагается любому нормальному пони.

– Либо Лайти всё-таки смогла исчерпать свои силы и теперь совершенно не получает удовольствия от секса, – протараторила Кап настолько быстро, насколько ей позволял заплетавшийся в словах язычок. – Либо Лайти в беде.

– Значит так, – уверенно начала Шайн, гордо подперев голову твёрдым крылом, что в свою очередь опиралось на барную стойку, – первый вариант отметаем за невозможностью. Эта шлюха, если захочет, само Солнце вытрахает, да так, что оно само обратно в постель запросится.

– А второе?

– А второе принимаем! Мне крылья да перья размять охота!

– Шайн, – по-родительски грозно уточнила жёлтокрылая пегасочка в широкой соломенной шляпе, – Мы не будем никого бить: мы просто вернёмся домой и посмотрим, всё ли в порядке с нашими любимыми подругами… Хорошо?

– За меня обычно говорят синяки, которые я оставляю на рожах конченых ублюдков, и переломы, которые мешают этим полуживым изваяниям уйти с места преступления.

– Обещай! – жёстко затребовала Кап. – Обещай, что не станешь применять грубую силу без крайней необходимости!

– Как будто у меня есть выбор, – хитро ухмыльнувшись, ответила Шайн, допивая свою порцию живительного солода. – Эх, законы вы мои законы… Такие вредные, как будто я кодекс составляла, ха-ха-ха! – она стукнула крылышком свою подругу, утопая в истерическом смехе. – Ну, не правда ли, Кап?

Хоп Кап же, не признав в сказанном юмора, лишь тихонько прохихикала, глядя на подругу насторожившимся взором.

– Ой, да ну тебя нахуй, – проронила Шайн спокойным голосом, прекратив ржать. – Не понимаешь ты шуток… Но, так или иначе, правда в твоих словах есть, так что идём нахуй домой!

– Так нахуй или домой, ха-ха? – уточнила пивная соме лье, игриво подёрнув широкополой шляпкой.

– Дорогая, я уже кучу раз говорила тебе, что нахуй – это куда угодно, а я – гражданка мира, космополит, нахуй, – становясь пьянее и разговорчивее с каждой секундой, вторила пегаска на пути к выходу. – Так что сначала идём нахуй, а от хуя и до дому недалеко будет, ха-ха!

– Доходчиво объясняешь, Шайн!

– Ясен хуй, четыре года академии, ёпта!

Так, неловко переваливаясь через древесную заставу да вступая в распри с другими посетителями, Хоп Кап и её непутёвая подруга вскоре преодолели порог питейного заведения и, пресытившись свежим воздухом, встали на пороге.

В то же самое время на пороге коттеджа Лайти, столь же обнажённая и скованная, как и прежде, безвольная «игрушка»  красовалась формами своего прекрасного тела перед улицей, вдоволь измазанная масляными эротическими кремами и пахучими сексуальными выделениями. Её хвостик был запрокинут на бок, дабы все желающие могли в деталях рассмотреть упругие прелести миленькой рыжей шлюшки. Сама же кобылка промежностью была обращена к прогулочной тропке, и, широко расставив задние ножки да выгнувшись в спинке, только и делала, что стонала от удовольствия.

Прохаживавшиеся мимо граждане, прикрываясь от стыда, тотчас сворачивали в сторону, обильно краснея от увиденного зрелища. Единорожка же, не в силах предпринять что-либо, пусть и сама умирала от стыда, выкрикивая на полгорода сладостно-страстные крики, пока её сочившуюся соками промежность насиловал толстый член властной козочки, постепенно привыкала к своей незавидной роли.

– Давай, скажи это, – нашёптывала Тесла, будучи сокрытой от глаз общественности заклятием невидимости. – Скажи это, громко, так, чтобы все услышали тебя, – приказывала та, попутно проецируя золотистую ауру на рог стонущей красавицы и на свой член, что оставался видимым, создавая тем самым иллюзию обыкновенного реалистичного дилдо. – Скажи: «Я недотраханная шлюшка!»

– Я, АХ, Я НЕДОТРАХАННАЯ ШЛЮШКА, АХ! – проронила Лайти сквозь стоны, заставив сердца застывших в ступоре граждан биться ещё сильнее, сгоняя бушующую кровь в район паха.

– Скажи, что ты хочешь быть вытраханной до потери сознания! – кусая свою рабыню за ушко да прижимаю ту к земле всей силой собственного веса, вновь затребовала доминирующая козочка, продолжая поддерживать перед публикой выстроенную накануне иллюзию.

К тому моменту перед домом Лайт собралась целая толпа.

– Я, АХ, Я ТАК ХОЧУ, АХ, БЫТЬ ВЫТРАХАННОЙ! – плача ни то от стыда, ни то от удовольствия, Лайти чувствовала, как низенькая травка щекочет пазухи её носика. К счастью, юная единорожка не видела тех жадных взглядов, которыми её одаривала толпа перевозбуждённых жеребцов и кобылок, и потому, внимая каждому слову своей госпожи, Лайти обильно кончая, из раза в раз повиновалась.

– Скажи им, что ты просто игрушка для  ебли, Лайти! – вдруг вдарив головкой жаркого пениса по самой утробе красавицы, произнесла Тесла. И, хорошенько огрев свою рабыню по ягодицам мощным шлепком жаркого эфира, она дополнила. – Они ждут, милая!~

– Я-Я ПРОСТО, АХ-Х-Х-Х-Х, ИГРУШКА ДЛЯ ЕБЛИ, В-В-В-В-ВЫТРАХАЙТЕ МЕНЯ, АХ-Х-Х-Х! – простонала единорожка, орошая дорожку прямо  под носом истекающей слюнками толпы тонкими струйками жиденького эякулята.

– Да-а-а-а, молодец, шлюшка, – отблагодарила свою игрушку козочка, обильно кончая вовнутрь жаркой киски да поглаживая золотистым сиянием магии лазурно-сапфировые локоны гривы, слипшейся от спермы и слюнок.

И стоило ей докончить и высунуть свой пенис из тугого туннеля морковной девочки, как жадная до секса толпа начала своё движение к крупу обездвиженной бедняги. Тесла не противилась. Напротив, наложив заклятие невидимости на всё своё тело, она произвела на толпу впечатление телепортации «дилдо» прочь со сцены, тонко, быстро и профессионально, аки самопровозглашённый иллюзионист.

Однако, не успела голодная толпа даже дотронуться до тела Лайти, как из-за поворота показалась пьяная голова белого пегаса, что держала в хвате крыла кружку пшеничного пива.

– Хуё моё, – пунктуально подытожила ситуацию Шайн.

– ОХ СЕЛЕСТИЯ, НЕ СМОТРИ! – тотчас зажмурившись, прокричала Кап, одновременно с тем перекрывая подруге обзор.