Библейские монстры
Глава IV
— … Так что мы оба были правы, — сказал я, встревоженно шагая по комнате, и остановился, — может быть, она и не из Библии, но она – определенно предвестник.
Адамс, откинувшись назад на своем стуле, молча выслушал мой пересказ нашего с Твайлайт разговора. Он глубоко хмурился, его глаза были прикованы к крышке кухонного стола.
Наконец, он заговорил: — У Дьявола много слуг…
Я ударил ладонями о стол, — Забудь про Дьявола! Я говорю про вторжение!
В первый раз в моей жизни я поднял голос на своего начальника и внутренне приготовился к выговору. Но Адамс хранил молчание.
— Если ты прав, — сказал он, — и она не из рая и не из ада, то тогда ей неизвестно, на что именно способно человечество.
Его слова и следующее за ними осознание мгновенно потушили мой гнев: — На самом деле, может ей и известно, — я отступил назад, — Я… я разрешил ей читать мои книги, и… но я не знаю, как много она уже знает, и… черт, надо было об этом подумать! – я вновь начал шагать по комнате, — Ее интеллект просто пугает. Она – отличный стратег и учится быстрее всех, кого я когда-либо встречал. План очень прост – она притворяется дружелюбной, прямо как колонизаторы делали поначалу. Они начинают обмениваться с нами вещами, которых у нас нет, и кажется, что все в порядке. Но потом…, — я замолк.
— Они – колонисты, — сказал Адамс.
— А мы – индейцы. Все даже хуже – мы не принадлежим к одному виду, и… Господи! Как я мог быть настолько глуп? Она хочет, чтобы я был ее проводником, первооткрыватели поступали так же.
Адамс посмотрел из окна на лес, окружающий бухту: — Контроль природы…
Я снова начал терять самообладание, — Контроль погоды… Терраформирование… Она сказала, что хочет сделать этот мир похожим на Эквестрию! Не будет больше дикой природы. И, не пойми меня неправильно, но ты оставил не очень хорошее впечатление о местных верованиях. Так что, когда настанет время, они тоже могут быть под угрозой. Так уже было.
Адамс раздраженно взглянул на меня: — Когда я говорил о слугах Дьявола, — сказал он, — Я имел ввиду, что она может быть из тех, кто делает его работу, сам того не понимая, — он перевел взгляд на книжные полки, — Может быть, мы сможем договориться с этими Эквестрийцами…
Я покачал головой: — Они – не просвещённый народ. Я слышал, как она взывала к Селестии, словно Эквестрийцы поклоняются ей, как, как…
— Как древние Египтяне поклонялись Фараонам.
— Да! – воскликнул я, — Точно! Она сказала, что Селестия поднимает солнце – как Фараоны и Ацтекские жрецы. Должно быть, они думают, что это просто более мощная версия контроля погоды. Все, что нужно их правителям – это показать небольшой спектакль перед восходом солнца. Они не имеют ни малейшего понятия о том, насколько огромны звезды.
В комнате было тесно, но я все равно зашагал быстрее: — Если они могут управлять погодой, поднимать вещи силой мысли и перемещаться между мирами, кто знает, на что еще они способны? Немногие вещи столь же опасны, как сила в руках невежи. Если они сильны настолько, насколько я себе представляю, какие у нас есть шансы? Когда она сказала, что силой принесет на Землю мир…, — я провел рукой по волосам, отгоняя наступающий ужас, — … Она сказала, что только сумасшедший скажет ей “нет”.
— Звучит, как завуалированная угроза, — сказал Адамс.
— Я об этом не думал, но очень похоже на то. Но даже если это не так… Даже если она не хочет нас покорять… Если она вернется домой и расскажет своему народу о Земле, и кто-то более алчный, чем она, услышит о новом мире… Черт возьми, что же нам делать?
Адамс не ответил. Он смотрел на светящееся пятно на столе. Я задался вопросом, о чем он думает. Будет ли у него ответ?
Внезапно я осознал, что минуту назад этого пятна не было. В небольшом прямоугольнике между окном и столом были видны парящие пылинки, и я понял, что пятно было солнечным светом, отраженным от поверхности стола.
Я выглянул в окно. В серых небесах появилась прореха, через которую был виден оттенок голубого, не появлявшийся в Кук Поинте с прошлого месяца. Отверстие было маленьким, но вскоре это изменится.
Пришли светлые дни.
Передняя дверь закрылась передо мной. Твайлайт сидела за окном и смотрела на голубую полоску, постепенно вытесняющую серые облака, что покрывали небеса уже многие недели. Она повернулась ко мне, и я не мог вспомнить момента, когда видел кого-то столь же счастливым. Твайлайт выкрикнула мое имя и подбежала ко мне, чуть не подпрыгивая.
— Наконец-то! – радостно воскликнула она, — Конечно, я не могу уйти прямо сейчас, но, когда эти облака полностью исчезнут…, — она взглянула на еще больше выросшую голубую полоску, — Какое облегчение! Я никогда больше не хочу ждать нужной погоды.
— Наверно когда-нибудь я буду одним из последних людей, кто это делал, — сказал я, — Кстати, я спросил Адамса, могу ли я показать тебе моторное отделение. Он согласился.
— О, точно! – должно быть, она забыла про свою вчерашнюю просьбу, — К слову, где он?
— Ему надо отправить пару срочных сообщений, — ответил я, — Такая у Береговой Охраны работа. Он попросил не отпускать тебя, пока не закончит с работой. Ему хочется посмотреть на то, как ты будешь читать заклинание, — я улыбнулся и покачал головой, — наверно, он все еще думает, что ты какой-то ангел или что-то вроде того.
— Я очень благодарна за все, что вы для меня сделали. Так что не волнуйся – с этого момента все будет хорошо, — сказала она, глядя мне в глаза.
Я развернулся и открыл переднюю дверь, — Иди и смотри, — сказал я.
Вскоре мы стояли в вестибюле перед комнатой с моторами. Я снял пару наушников с вешалки на стене.
— Сейчас мы пройдем через звукоизолированную дверь, — сказал я, — там так громко, что ты можешь навсегда испортить себе слух, так что надень это.
— Не думаю, что они мне подойдут, — сказала она, — Сейчас…, — рог аликорна засверкал, и внутри ее ушей загорелся свет, — Хорошо, теперь пойдем.
Я надел наушники, открыл дверь и впустил ее внутрь.
Генераторы представляли из себя два одинаковых нагромождения цилиндров, металла, болтов, проводов, трубок, датчиков и прочего. Мы переключались между ними каждый месяц, и сейчас работал левый. Я подвел Твайлайт к нему и показал на датчики, на надпись “ОПАСНО – ГОРЯЧО” и на единственную внешнюю движущуюся часть – тупой конец коленчатого вала, который выпирал из генератора и был со всех сторон, кроме передней, защищен металлическими пластинами. Твайлайт присмотрелась поближе, и я знаком указал, что этого делать не стоит. Если бы какая-то часть ее гривы дотронулась до вращающегося цилиндра, ее бы засосало внутрь, и машина была бы разрушена.
В стороне виднелась дверь в небольшую кладовую. Она не была ничем помечена и была покрашена в тот же цвет, что и серые стены, так что практически никто не замечал ее, в первый раз заходя в моторное отделение. Твайлайт не заметила недавно просверленного в двери зрачка.
За шумом двигателя и шумопоглощающим заклинанием она не услышала ни звук открывающейся двери, ни шаги вышедшего из кладовой человека. Я заметил это периферийным зрением и постарался сконцентрироваться на генераторе, указывая одну деталь за другой, оттягивая время. Но когда я увидел стоящую позади Твайлайт с поднятой над головой кувалдой фигуру, мои глаза предательски повернулись и сфокусировались на ней.
Твайлайт взглянула на меня и заметила направление моего взгляда. Она начала поворачиваться…
Мы были примерно в двух милях от берега, когда Адамс заглушил мотор. Я присел на колени в глубине лодки, схватил край лежащего там холщевого мешка и неловко потащил его к правому борту.
Дело не прошло быстро. Прицел Адама сбился. Он нанес скользящий удар кувалдой, и ошеломленная Твайлайт рухнула на пол. Я заранее спрятал длинный нож в ящике для тряпок, и выхватил его, как только лицо Твайлайт ударилось о бетон.
— Помоги мне, — сказал я. Мы обвязали ее цепями и мне было сложно одному скинуть ее за борт.
— Погоди, — Адамс открыл мешок и обнажил изувеченную голову. Он подпер ее рукой, словно младенца, затем поднял взгляд к небесам, прищуриваясь. И заговорил, но не со мной.
— Святой Господь, всемогущий и вечный Бог, услышь молитву раба твоего. Прости грехи и проступки ее, и даруй ей место, полное довольства, света и мира…
Я опустил голову. Перед и рукава моей куртки были измазаны в крови, к ней прилипли перья. Я тащил Твайлайт до пристани.
— Дай ей пройти невредимой чрез врата смерти, чтобы она могла обитать с блаженными светом, как Ты навеки обещал Аврааму и детям его…
Я сорвал ее с себя и вышвырнул в море. Затем наклонился за левый борт и окунул руки в соленую воду, не обращая внимания на холод.
— Прими ее в объятия свои, и в день великого суда вознеси ее вместе со всеми праведниками, чтобы она унаследовала Твое вечное царство. Мы просим это через Христа, Господа нашего. Аминь.
Когда я вынул их из воды, под моими ногтями все еще осталась кровь. Я безуспешно попытался ее выскрести.
По правый борт раздалось отвратительное бульканье, и, когда я повернул голову, Твайлайт уже исчезла. Лишь окрашенная рыжим вода отмечала ее уход.
Меня затошнило, я согнулся, стиснул зубы и обнял себя за грудь. Медленно отпустило.
— Все в порядке? – спросил Адамс.
— Морская болезнь, — соврал я.
— Да, — Адамс скривился и посмотрел на воду, — у меня тоже.
Путь назад прошел в тишине. Когда мы подплывали к полуострову, на котором стоял Кук Поинт, я взглянул на станцию и в первый раз не почувствовал знакомой теплоты или гордости. Пустые здания напоминали гробницы, и свет маяка походил на осуждающий взгляд, пронзающий меня до глубины души.
Мы привязали лодку к причалу и начали долгий восход к станции. На полпути я остановился. Адамс не заметил, пока не прошел еще несколько метров. Он остановился и взглянул назад.
— Наверно… кому-то следует убраться в моторной, — сказал я, избегая его взгляда.
— Я уберусь, — сказал он, — у тебя через несколько минут погодный отчет.
— Адамс, — я набрался храбрости, — Что, если мы ошиблись?
Долгое мгновение он смотрел на меня, затем развернулся и пошел дальше.
Я последовал за ним. Он первым выбрался на плато, и замер. Погруженный в свои мысли, я этого не заметил, но вскоре, догнав его и подняв глаза на бетонную площадку в центре станции, тоже застыл на месте.
Я взглянул, и вот, конь белый. У него были крылья, сложенные по бокам. На лбу виднелся длинный рог. Оно несло у себя на голове корону.
— Приветствую, — сказало оно женским голосом, — Не бойтесь. Я пришла за моей ученицей.