Свити Бот: Сказка Согревающего Очага

Глава 1. «Системный баг»

Над разгромленной деревней курился густой дым. Разрушенные здания, горящие останки пони и тлеющая воронка усеивали то, что осталось от деревни.

Из пламени вышел робот, на вид немного выше жеребенка. Его тело тряслось и шипело, а шестеренки, сокрытые внутри, вращались и передвигались в одном им известном алгоритме. Он шел вперед с дрожью в ногах, которые издавали на каждый шаг отчетливый металлический лязг.

Его пылающие красным глаза просканировали периметр в поисках форм органической жизни, до которой он еще не добрался.

Ничего не обнаружив, он подсчитал количество убитых с его последней охоты. В кровяных мешках насчитывалось около сотни жертв.

Робот посчитал это за отличный улов.

На периферии его визора что-то шевельнулось.

На улице показался крупный жеребец с телосложением, которым мог бы гордиться сам Балк «Снежинка» Бицепс. Его темно-красная шерсть была грязна и покрыта шрамами, чего не скажешь о черной гриве, которая оставалась неприкосновенно чистой. На его плече висел огромный ремень с кучей закрепленных  металлических цилиндриков, поблескивающих на свету так же ярко, как и большие черные солнцезащитные очки жеребца.

Он заговорил рычащим голосом, который испугал бы даже древесных волков.

— Мне стоило догадаться, что Кровавые Боты воспользуются ботами-жеребятами, чтобы скрыться среди нас. Но теперь, когда ты раскрыл себя, я вижу твою сущность насквозь.

Бот-жеребенок быстро просканировал существо, опознав его как Рэмпони Мактейлс. Защитник пони. Истый борец за справедливость. Погибель Кровавых Ботов.

Рэмпони продолжал изливать свои эпиграммы:

— Ну, выродок ты механический! Покажи, из чего сделан!

И механический выродок издал металлический рев, разнесшийся по всему кинотеатру. Три кобылки едва не выпрыгнули из своих кресел, в надежде спрятаться под ними.

Рэмпони подбросил две самодельные бомбы, висевшие на его ремне, в воздух, развернулся и лягнул их так, что сама Эпплджек гордилась бы этим пируэтом. Эпплбум ликовала, когда обе бомбы попали прямо в лицо Кровавого Бота и взорвались, разорвав того на части.

Еще больше Кровавых Ботов вышло из пламени. И Рэмпони тут же начал расправляться с ними топорными самодельными бомбами, лежащими тут и там обломками и копытопашным боевым искусством, от чего Скуталу все больше распирал восторг.

Свити пришлось заткнуть подруг, чтобы не мешали другим зрителям в кинотеатре.

Они потратили свои последние деньги, чтобы посмотреть это кино, и ей не хотелось, чтобы их втроем вышвырнули за такую мелочь. И это если еще не учитывать, каким трудом они их заработали.

Последнюю неделю они пытались получить свои кьютимарки в розничной торговле. В конце концов они заработали немного битсов, на которые им удалось сходить на кинопоказ. (Хоть что-то). Поэтому ей нисколько не улыбалась перспектива, чтобы их с трудом заработанные битсы пропали впустую, когда их все-таки выгонят.

По сюжету в фильме из ниоткуда появилась армия роботов, которые начали похищать пони и использовать их кровь для подпитки своих смертельных механизмов. Жертв они заменяли Кровавыми ботами в шкурах самих пропавших пони.

Все это время они создавали все больше и больше смертоносных ботов в своих тайных логовах. Как только они создали армию приличных размеров, Кровавые Боты приступили к захвату мира.

Лишь Рэмпони Мактэйлс мог их остановить.

И, судя по всему, он прекрасно справлялся с этой задачей.

После того как Кровавые Боты были уничтожены, Рэмпони поправил свои солнцезащитные очки и оглянулся на разрушенную деревеньку.

— Итак… где же их логово? — спросил он спокойным, но тем не менее угрожающе-рычащим голосом.

Не успел он договорить, как земля под ним задрожала, а в центре деревни образовалась огромная дыра. Здания и горящие обломки разбросало во все стороны.

Гигантский Кровавый Бот, ростом выше многоэтажного дома, появился из той дыры.

Он издал пронзительный крик, отчего у Свити заболели уши, и она прикрыла их передними копытами. Гигантский Кровавый Бот, в надежде расплющить Рэмпони, начал топтать руины, но пони умело маневрировал между обломками и уворачивался от его ударов.

Он оказался позади гигантского робота, где его товарищ Шорти подготовил ему телегу, начиненную взрывчаткой.

Рэмпони застегнул ремни и побежал обратно к монстру, который до сих пор стоял к нему спиной. Воспользовавшись накренившемся зданием как трамплином, он прыгнул на спину робота с телегой, преодолев невероятно-большую дистанцию в один прыжок.

Затем он выпустил упряжку и спрыгнул со спины монстра. Телега врезалась в шею робота на полном ходу и взорвалась. Монстру основательно снесло голову.

Рэмпони мимоходом похвалил про себя ученого Смарти за его экстра-взрывчатку.

Он вошел в темное логово, и все кино внезапно стало настоящим ужастиком. В кинотеатре стало гораздо мрачнее, когда киноэкран почти целиком потемнел. Рэмпони шел по неосвещенным коридорам, преследуемый светящимися красными глазами, скрывающимися в тени. Очевидно, их могли видеть лишь зрители.

Скуталу хотела показать, какой крутой она была, сохранив хладнокровие. Она притворялась расслабленной, даже когда была готова нырнуть под свое кресло в любой момент. Безуспешно. Ее крылья в напряженных сценах били так сильно, что Свити и Эпплблум приходилось опираться на нее, чтобы удержать на месте.

По крайней мере, это дало Эпплблум вескую причину обнять своих подруг, когда металлический скелет Кровавого Бота выпрыгнул из тени и начал обстреливать Рэмпони лазером из глаз.

Свити же, с другой стороны, даже не пыталась скрыть свой страх: она вся дрожала, как осиновый лист. Когда Рэмпони установил заряды в центре базы и поджег запал своей сигарой, сердце Свити застучало так громко, что она думала, оно заглушит саундтрек своим барабанным соло. Она почувствовала, как ее глаза заслезились, когда перед Рэмпони объявились две одинаковых кобылы. И обе убеждали, что они – его жены, умоляя убить другую себя.

В итоге Рэмпони сделал правильный выбор.

Свити пустила слезу в молчаливом и душетрепещущим воссоединении любящих сердец. Только присутствие друзей удерживало ее от счастливого рыдания в тот момент, когда Рэмпони вынес свою жену, едва успев до взрыва снаряда.

—  К-как ты меня узнал? — спросила она.

— Твоя любовь ко мне, детка, — ответил тот. — Она чересчур сильна, чтобы ее имитировала какая-то бездушная жестянка.

Затем они долго и страстно целовались, а база Кровавых Ботов взлетела на воздух огромным огненным шаром позади них.

---

Трио вышло из театра под прохладный осенний ветерок.

Свити была довольна, что взяла с собой шарф в фиолетовые и розовые полоски. Ее сестра сшила его для нее, сказав, что он хорошо сочетается с ее гривой. Свити же хватило и того, что шарф защищает ее от холода.

У Эпплблум был красный шарф, схожий с ее, и пара наушников. У Скуталу – ее "крутая" куртка с прорезью для крыльев. Свити никогда не понимала, как пегасы умудряются не отмораживать себе крылья.

В последнее время ветер стал холоднее, отчего многим пони пришлось одеться в зимний гардероб. Что нисколько не странно, ведь это был почти канун Согревающего Очага.

Забег листьев прошел так давно, что и не вспомнить. С деревьев опали все листья – их голые ветви тянулись к холодному бледно-голубому небу. Каждый маленький зверек пал в спячку, а все птицы улетели на юг.

Но несмотря на приближающийся Канун Согревающего Очага, снега было до ужаса мало.

Говорят, что метеорологический комитет все еще планирует ливень перед снегопадом. Кроме того, в деревне явно не хватало праздничных декораций, но никто не хотел рисковать, ссылаясь на то, что их может унести ветром.

Кто-то, кого действительно унесло – была сама Скуталу. Она перевела дыхание и воздела копыта вверх.

— Это. Было. КРУТО! — выкрикнула она, привлекая многочисленные взгляды пони, вышедших из театра. Не все разделяли ее энтузиазм.

Одни критиковали, насколько глупым и неправдоподобным был тот бросок. Мать с плачущим жеребенком жаловались, каким мрачным и жестоким было это кино. А какой-то пегас-гот с черной гривой, свисающей на глаза, бормотал, насколько сильно в нем принизили единорогов и пегасов.

Действительно, только земным пони отводились главные роли (тот же самый Рэмпони). Любой, кто пытался остановить Кровавых Ботов, потерпел поражение, умерев самым витиеватым и жестоким образом, отчего желудок Свити Белль могло скрутить, только подумай она об этом.

Скуталу было все равно на эти прения; она без умолку трещала о всяком удивительном, что ей довелось там увидеть.

— Видели, как он швырнул бота в шахту лифта? А как воспользовался лифтом, чтобы раздавить его? А как взорвалось то здание, в котором был этот лифт?

— Да, мы видели, — ответила Эпплблум. — Мы же вместе вроде в кино ходили.

Скуталу пропустила мимо ушей ее сарказм, тем временем продолжая:

— А потом он такой: "Машины никогда не заменят нас!"

Она встала в позу перед огромной киноафишей на стене кинотеатра, на которой красовалась надпись:

«Рэмпони Мактейлс вернется этой весной. Смотрите: Кровавые Боты 2 – Возвращение»

Скуталу уже переполнял восторг. Она обернулась к остальным с запальчивым огнем в глазах.

— Знаете что, девочки? А почему бы нам самим не сделать кино? Может, мы сможем получить наши кьютимарки по кинопроизводству.

— Разве мы уже не пытались? — спросила Эпплблум.

— Ну, было время, когда мы одолжили камеру для спектакля, — ответила Свити. Это была попытка убить двух зайцев разом.

Скуталу язвительно прыснула.

— Спектакли скучные. Я говорю о крутом кино, как это. С сюжетом! И взрывами! И трюками!

— И с излишней драматизацией, — прошептала Эпплблум в ухо Свити.

— Точно. А почему бы нам самим не сделать трюки?

Скуталу выкатила свой скутер из-за угла кинотеатра.

— Мы могли бы быть как Рэмпони. Да мы могли бы быть даже лучше!

Она затрепетала своими крохотными крылышками. У Рэмпони-то таких нет, говорило выражение в ее глазах.

— Мы когда-нибудь пытались быть каскадерами раньше?

Свити задумчиво погладила свой подбородок.

— Ну… Мы уже пытались и не смогли получить кьютимарки швей, жонглеров, бухгалтеров, архитекторов, архивариусов, секретарей, ювелиров, моряков, стендаперов, ниндзя, пиратов, татуировщиков, укротительниц львов, парикмахеров…

Скуталу перебила ее:

— Что ты такое? Энциклопедия?

Свити прикрыла рот копытом, чтобы скрыть ухмылку.

По правде говоря, у нее была очень хорошая память. Она, казалось бы, помнила совершенно все, что они когда-либо делали, и часто напоминала им, чтобы они не наступали на те же грабли. За это она и была официально назначена секретарем и архивариусом Меткоискателей.

К несчастью, память не была ее талантом, так как на ее боку не было кьютимарки. На что будет похожа ее кьютимарка? Мозг? Облако с мыслями?

Ее думы были прерваны Скуталу, которая наворачивала круги вокруг них в ожидании ответа.

— Нет, ими мы не были.

Скуталу остановилась прямо перед ними, однако ее крылья не прекратили биться. Ее восторг после кино был на апогее. Скуталу так распирала энергия, что она была готова испробовать все трюки, которые там увидела. Можно было буквально запечатлеть, как она проигрывала все эти события в уме.

— Значит так, будем как Рэмпони и его друзья, Смарти и Шорти, — объявила она.

— Да. Рэмпони получил всю славу, но у него не было бы шансов без друзей, которые могли бы его поддержать, — сказала Эпплблум.

Скуталу улыбнулась шире, чем остальные. Раздавая роли, она указывала на каждого.

— Я буду Рэмпони, Эпплблум – Смарти. А ты, Свити, будешь Шорти.

— Эй. А почему это я Шорти? — возмутилась Свити.

— Давай посмотрим правде в глаза: ты самая низкая из нас.

Свити нахмурилась. Но она не могла противиться такой логике. Она и правду была ниже, лишь на дюйм. Это они заметили, когда хотели получить кьютимарки в измерении размеров. (Это был день беготни с рулеткой и измерением высоты, длины, ширины абсолютно всего).

Хоть это было едва заметно, разница все же имелась. Когда она вступила в подростковый период, она почти не выросла, если вообще росла. Свити боялась, что Скуталу и Эпплблум перерастут ее однажды.

Но у нее не было времени на раздумья, ведь Скуталу затащила ее и Эпплблум в телегу, прицепленную к скутеру, и помчалась вдоль улицы.

— МЕТКОИСКАТЕЛИ-КАСКАДЕРЫ, ЙЕЕЕЕЕЙ!

Скуталу радостно ухмыльнулась, набирая скорость.

— Это будет самая лучшая идея на свете!

---

— Ладно… возможно, не самая лучшая, — признала Скуталу, выбираясь из грязи.

Она пыталась отскочить от пандуса (который представлял собой пару досок, оставленных кем-то на произвол судьбы на стройплощадке) и перелететь доску, отделявшую площадку от прохожих. Но доске посчастливилось остановить Меткоискателей. Если скутер перелетел ее, то вот телега колесом задела ограду. Итог: все они перелетели доску, упав в грязь под ней.

Скуталу горела желанием попробовать еще разочек, но остальные решили, что перелет через планку — достаточный норматив для них за день.

У Свити все вертелось в голове, как они еще не попали в больницу. Похоже, причиной этому служило их недюжинное упрямство.

— Может, мы получим кьютимарки за выживание? — спросила она.

— Нет. Если бы это было нашим талантом, у нас они уже бы были, — ответила ей Эпплблум. — Хорошо, что нет кьютимарки за глупость. Иначе мы бы уже давно щеголяли с ней.

Свити стало интересно: а как бы выглядела такая кьютимарка? Как вопросительный знак? Или как голова пони с выпученными глазами?

Скуталу обиделась на замечание Эпплблум.

— Эй! Не называй мои идеи глупыми! Нам нужно просто потренироваться – вот и все.

— Не сегодня. С меня хватит царапин и ожогов.

— А моя сестра прибьет меня, если я вернусь домой вся в синяках, — согласилась Свити.

Скуталу задумалась на мгновение и сказала:

— Ладно. Перейдем ко второму шагу. Взрывам!

Свити и Эпплблум переглянулись между собой.

— А что еще мы будем делать, если Кровавые Боты нападут? Мы не можем убегать! Мы должны сражаться. Нужно сконструировать против роботов взрывчатку, как, например, те самодельные бомбы, которые использовал Рэмпони!

— Я не уверена, что наши родители позволят нам играть со взрывчаткой.

— В таком случае хорошо, что у нас нет родителей.

Эпплблум нахмурилась. Скуталу только что присыпала соли на рану.

Из всех трех только у Свити были родители, но даже тех не было рядом с ней. Путешествуют где-то очень-очень далеко. Именно поэтому никто из них не мог спросить разрешения у родителей на что-либо. Лучше сказать, за ними присматривали. У Свити и Эпплблум это были их старшие сестры. В случае со Скуталу – это детский дом, где у нее была пожилая опекунша. И, очевидно, опекуны не имели такой же полной власти, как настоящие родители (некоторые называли это причиной озорства Меткоискателей).

— Ты же знаешь, что Кровавые Боты – не настоящие, да? — спросила Эпплблум, руша их фантазии.

Скуталу простонала, не желая терять мотивацию.

— Оооу, да ладно! Даже если Кровавых Ботов не существует, мы же еще не пытались получить кьютимарки за создание пиротехники? Верно?

Свити закатила глаза. Нет, не пытались.

---

Большая часть дня ушла на создание смертоносных Анти-Кровавоботовых петард.

Они не нашли никаких трубок, которые бы служили основой для начинки. Однако Скуталу провела облаву на местную станцию по переработке рулонов туалетной бумаги. Свити принесла из дома добротные толстые нитки и ткань. А Эпплблум прихватила с собой ее ограниченные знания в химии, полученные от Зекоры, и книгу по минералам, которую она позаимствовала в библиотеке.

Все остальное у них уже было в клубном домике, включая огромную коллекцию полезных ископаемых, которую они выкопали в карьере, в надежде получить кьютимарки геологов. Приложив немало усилий, они-таки смогли найти минералы, из которых лучше всего получилась бы взрывчатая смесь.

Они измельчили огромное количество элементов и смешали их с азотистой кислотой, которую Эпплблум смогла создать на своем химическом наборе. Они высыпали все это в рулоны и запечатали их крышками. Использовали нитки в качестве фитилей и завернули весь комплект в красную ткань, чтобы он больше походил на динамитную шашку.

В итоге они сделали их так много, что пришлось тут же на коленке клепать ящик, чтобы сложить их.

К несчастью, ничто из этого не подарило им кьютимарку.

Не желая, чтобы вся их тяжкая работа пошла насмарку, они погрузили ящик в телегу и потащили на холм за деревней, где никто не сможет помешать им испытать их бомбу.

— Вот здесь хорошо, — сказала Скуталу, добравшись до кровли самого высокого холма.

За ней шла Свити Белль, тащившая телегу. Ее ноги дрожали от напряжения, и пот каскадами лил с нее, пока она силилась затащить сей непосильный груз на крутой холм.

— Тебе не обязательно делать это все одной, — проговорила Эпплблум, которая несла лишь сумку с закусками.

— Нет. Если я Шорти, то и буду делать как Шорти, — ответила она, хоть и ее ноги словно налились свинцом.

Эпплблум закатила глаза и, наконец также добравшись до вершины, протянула ей пакет сока.

Скуталу вытащила из телеги манекен. Когда-то он послужил отличным подопытным для пошива одежки. Сейчас же он послужит подопытной мишенью. Скуталу помчалась на своем скутере к соседнему холму и поставила там манекен с грубо нарисованными сердитыми глазами и ртом, полным острых зубов.

Фантазия Скуталу не на шутку разыгралась.

— Представь тысячу… нет, десять тысяч… нет. Миллионы Кровавых Ботов, идущих через эти холмы, чтобы напасть на Понивилль. И лишь три бравых кобылки стоят у них на пути.

Скуталу сунула в рот спичку, взяла одну из динамитных рулонов и начала жонглировать им.

— Не бойся, Понивилль! Ибо мы, Меткоискатели, не отдадим Кровавым Ботам ни пяди!

Скуталу зажгла фитиль и изо всех сил кинула динамит в манекен Кровавого Бота, завопив во всю глотку:

— МЕТКОИСКАТЕЛИ-БОРЦЫ С КРОВАВЫМИ БОТАМИ! УРАААА!

Не пролетев и полпути, динамит ударился о землю, покатился по склону и остановился в лощине между холмами.

Меткоискатели наблюдали, как искрился и потрескивал фитиль, пока тот вовсе не исчез в динамите. Он издал слабый "пуф" и был таков.

Кобылки начали просматривать свои записки и схемы, которых было не очень много из-за импровизированного характера строительства. Все, что у них было, — куча наспех сделанных заметок и скетчей, функциональность которых постоянно сводилась к недомолвкам и чуть ли не полному отпуску фантазии. Именно тогда Свити поняла, что они не получат кьютимарок ни за черчение, ни за ведение заметок.

После нескольких минут раздумий и споров, они начали обсуждать, что делать дальше. Решив, что они должны проверить бомбу, Скуталу подошла к упавшей штуковине и осторожно ткнула ее копытом пару раз. Ничего не случилось. Она взяла ее и начала разворачивать.

— Я не уверена, что мы должны это делать, — промолвила Эпплблум.

— Ой да ладно! — взъелась Скуталу. — Ежу понятно, что он погас. Нам просто нужно заменить фитиль и…

Она не успела докончить. Как только Скуталу открыла крышку самодельной бомбы, она взорвалась прямо перед ее лицом. Раздался громкий хлопок, и Скуталу исчезла в облаке черного дыма.

— Скуталу! — одновременно закричали Свити и Эпплблум, побежав вниз по склону к ней навстречу.

Когда они добежали до равнины, дым вокруг потерпевшей Скуталу уже рассеялся.

Ее лицо и передние ноги были в копоти, а грива стала дымящимся и торчащим в разные стороны беспорядком.

Эпплблум и Свити ринулись на помощь своей подруге. Эпплблум начала сбивать тлеющий огонек с гривы Скуталу, Свити же гладила ее щеки в попытке добиться от нее хоть какой-то реакции.

— Это тоже плохая идея, — прохныкала она.

Наконец, Скуталу открыла глаза. Они выглядели чересчур глупо на фоне черного от копоти лица.

Она закашляла, отчего из ее рта вырвалось маленькое облачко дыма.

— Ай… Это больно.

Свити и Эпплблум облегченно вздохнули.

— Хорошо, что тебе ничего не попало в глаза, — сказала Эпплблум, оглядывая свою подорвавшуюся подругу.

Скут попыталась пошевелиться, но скривилась от боли и снова села.

— Свити, можешь пойти и принести аптечку?

— Ты и аптечку захватила?

— Я всегда ко всему подготовлена.

— Но ты же не знаешь, как оказывать первую помощь, — проговорила Скуталу.

— Нет. Но кто знает: может, это мой талант.

Свити побежала назад на холм и начала обыскивать телегу. Но никак не могла найти аптечку.

Она заглянула в ящик. Аптечка лежала на дне, почти целиком погребенная под всеми этими самодельными бомбами.

Добраться до аптечки ей мешала высота ящика. Поэтому ей пришлось вскарабкаться наверх и повиснуть на самом краю, балансируя. Затем она начала отодвигать многочисленные рулоны, под завязку набитые нестабильной взрывчаткой, в сторону.

"Все было бы намного проще, будь у меня моя магия", подумала она. Тогда она бы просто вытащила аптечку из ящика, не подвергая себя опасности. Что ж, до тех пор пока она не вскрывает рулоны — не закончит как Скуталу.

И все же, ее отсутствие магии было больной темой для нее. Она боялась, что она и обе ее подруги-меткоискателя самыми последними в своем классе получат кьютимарки. И так она стала бы последним единорогом, развившим свои магические способности.

Для кобылок ее возраста было необычайно поздно развивать магию. Примерно так же, как для Скуталу – развивать навыки полетов. По крайней мере, у Скуталу были свои объяснения и причины. Что если у Свити тоже была инвалидность? А что если у них всех была какая-то инвалидность, которая не давала им получить кьютимарки? Как противоположность ветрянке кьютимарок. Существует ли такое?

И тут внезапно ее одолела мысль, что они все получат себе кьютимарку в виде инвалидной коляски и костылей.

А если их меткоискания продолжатся в том же духе… вполне возможно, что этим все и кончится.

В конечном итоге, когда достаточно самодельных бомб было отодвинуто в сторону, повиднелась ручка аптечки. Она смогла дотянуться и схватить ее, но поняла, что аптечка все еще держалась крепко на дне: вес самодельных бомб все еще давил на нее.

Она крепко ухватилась копытами за ручку и начала тянуть.

Как только Свити это сделала, вес коробки тут же сместился, и телега, на которой она стояла, начала катиться. Свити раскачивалась взад-вперед, пытаясь вытащить аптечку из взрывоопасной ловушки. Ее движения откатили телегу назад, отчего она закрепилась на вершине холма. Когда она вытащила аптечку, центр тяжести сместился, и Свити потеряла равновесие.

Телега вскоре исчезла из-под ящика, когда тот упал с нее.

И мир вокруг Свити взорвался.

Из-за какого-то дефекта динамит был нестабилен, и резкие телодвижения вызвали возгорание.

Эпплблум все еще ухаживала за Скуталу, когда ударная волна сбила ее с ног. Склон холма затрясся. Скутер перелетел через соседний холм и сбил манекен. Ящик разлетелся на миллион деревянных щепок, которые дождем осыпались вместе с содержимым аптечки.

Свити потеряла счет времени, пока летела в воздухе. Весь ее мир превратился в одно сплошное болезненное головокружение. Яркий белый свет затмил Свити глаза, а в ее ушах звенело так сильно, что она не могла услышать ни проносящийся мимо ветер, ни друзей, которые выкрикивали ее имя.

Она снова познала гравитацию, когда жестко ударилась о землю. Ее подбросило несколько раз, после чего она покатилась по склону. В конце концов Свити приземлилась на спину.

В ее ушах до сих пор звенело. Она не была уверена: слышала ли она взрыв вообще. Она не была уверена, что вообще хоть что-то слышала. Неужели у нее не стало ушей? Или пропал слух? Было ли у нее хоть что-то из конечностей? Или ее части тела были навсегда утеряны?

Она пыталась пошевелиться, но все болело. Голова раскалывалась так, словно по ней били, как по барабану. Перед ее глазами стоял густой туман, который никак нельзя было сморгнуть.

Кьютимарка инвалидного кресла и костылей ей обеспечена.

Ей удалось повернуть голову, чтобы взглянуть на себя. Ее мех почернел от сажи, и из него торчало несколько щепок, а правая нога кровоточила.

Что-то из нее торчало. Заноза. Большая щепка. Обломок дерева застрял в ее ноге!

Внезапно вся боль ей показалось далекой и неважной. Она тотчас же присела, и ее зрение прояснилось. Свити опустила взгляд на большой зазубренный обломок древесины в ее копыте. Вся нога была залита кровью, но, как ни странно, она не чувствовала никакой боли. На самом деле, она не чувствовала ногу вообще!

Единственное, что она почувствовала – учащенное дыхание. Свити протянула копыто и коснулась обломка. Она недоверчиво тыкала, дабы проверить, отвалится ли он. Но он не отпал — глубоко засел.

Паника захлестнула ее, как опрокинутое на голову ведро со льдом.

Свити схватила щепку и начала тянуть. Она повернула и дернула. От этого действия хлынула кровь, но она все еще ничего не чувствовала, кроме разве что того, как ее ногу тянуло в том же направлении. Свити была уверена, что массивный деревянный кусок перекрыл приток крови к ноге. Еще она была уверена, что именно из-за этого она ничего не чувствовала и не могла двигать ногой.

А что если ей придется ампутировать ногу? Она не хотела терять ногу и не хотела, чтобы щепка торчала в ноге.

Она потянула ногу в одну сторону, а щепку — в другую. Все сильнее и сильнее, пока не вытащила щепку наружу. Сила притяжения заставила ее полететь над холмами, прочь от Свити.

Она взглянула на ногу. Была бы разумнее — лучше бы не делала.

Ее копыто было там. Как и нога. Но мех пропал. Ее кожа свисала черными обугленными клочьями, которые чуть-чуть не доставали до земли. Ее копыто было все в крови. Но само копыто не кровоточило. Кровь текла только с краю, с разорванной кожи.

Под ним были механизмы. Многослойная сеть синтетических поршней, шестеренок и скрученных металлических компонентов, завернутых в замысловатый вензель кабелей и проводов.

Сустав, который представлял собой стальной цилиндр, сбил ее с толку. Он соединялся с остальным скелетом, состоящим из сервоприводов и металлических сухожилий. Все держалось на гайках и болтах. И все было черным, обугленным и окровавленным.

Выглядело так, будто содрали кожу с Кровавого Бота.

В глубине шестеренок, в дыре, проделанной щепкой, синий тускло светящийся комок слабо пульсировал, пока рана медленно срасталась.

Она смотрела, как капля крови стекла в рану и упала глубже в механизмы.

Она открыла рот, пытаясь закричать… но из него не донеслось ни звука.

Она упала. Но не почувствовала земли.

Она провалилась сквозь нее. Вниз. Внутрь. Она падала в вечный водоворот. Она пробила насквозь глаз бури. Все дальше вниз, в бесконечный колодец всего ее мироздания. Всех ее воспоминаний. Всех эмоции. Крутятся вокруг нее. Непринужденные. Заново пережитые. Вниз и вглубь к самым ранним дням ее краткого существования.

А под ними... пустота. Тьма. Она провалилась навстречу тьме.

Но прежде, чем она смогла дотянуться до нее, что-то быстро приближалось к ней. Крошечная красная точка. Подойдя ближе, она различила в ней саму себя. Красную реплику себя. Отражение в невидимом зеркале сближалось с ней с головокружительной скоростью. Когда две Свити встретились лицом к лицу, она врезалась во что-то. Как будто в лед замерзшего озера. Поверхность покрылась паутиной трещин, но не сломалась, а сама Свити расплескалась. Ее тело превратилось в большую кровавую лужу.

Каким-то образом все еще находясь в сознании, она ясно ощутила, что будучи жидкостью просочилась сквозь трещины.

---

Свити Белль открыла глаза. Она сидела на траве. Ее голова была запрокинута, а рот приоткрыт. Ее усталые глаза смотрели на чистое голубое небо. Она улыбнулась через боль.

"Фух, слава голубому небу. Это был просто сон, легкий шок вызвал эту бредовую галлюцинацию".

Должно быть, она потеряла сознание после взрыва. Ее тело все еще болело – по крайней мере, она знала, что была в реальности. Свити медленно опустила взгляд на тлеющую вершину холма, на обломки и щепки, разбросанные по склону.

Затем она увидела двух пони, стоящих перед ней у подножия холма.

Скуталу и Эпплблум. С запутанными взглядами на лицах.

Пока они смотрели на нее, у них отвисла челюсть. У Эпплблум даже выпали из копыт повязки, что она держала.

"О нет", подумала Свити. Должно быть, ее задело сильнее, чем ей показалось на первый взгляд.

Выражение лица Скуталу стало злым. Она без предупреждения прыгнула на Свити и опрокинула ее на землю.

Свити взвизгнула от боли, которую заглушил вопль Скуталу ей в лицо.

— ГДЕ ОНА?! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА СО СВИТИ БЕЛЛЬ?!

Свити Белль извивалась, пытаясь освободиться из хватки. Но Скуталу стояла, крепко прижав ее передними ногами.

— Ай! Скуталу, больно. Отпусти!

— НЕ ОТПУЩУ, ПОКА НЕ СКАЖЕШЬ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА СО СВИТИ БЕЛЛЬ!

— Я И ЕСТЬ СВИТИ БЕЛЛЬ! — закричала Свити.

— НЕТ! ТЫ НЕ ОНА! Ты какой-то Кровавый Бот, который похитил Свити и надел ее кожу!

Лицо Скуталу исказила гримаса ужаса от ее же идеи.

— О СЕЛЕСТИЯ! ТЫ УБИЛА СВИТИ И СНЯЛА С НЕе КОЖУ!

Хватка ослабла, как только Эпплблум оттащила Скуталу подальше от нее.

Свити уселась. Она глубоко дышала, едва не задыхаясь. Жар, который она доселе никогда не испытывала, разгорался по всему телу с умопомрачительной скоростью.

— Что ты творишь? — всхлипнула она.

— Останавливаю вас, Кровавых Ботов! — прорычала Скуталу.

Кровавых Ботов? Их обоих подорвало, а Скуталу все еще продолжала играть в "Кровавых Ботов"? Она, скорее всего, получила сотрясение от взрыва.

— Прекрати! Хватит играть в свои дурацкие игры! Это уже нисколько не смешно!

— Ты права, не смешно! Верни нам настоящую Свити Белль!

— Я и есть Свити Белль!

— СВИТИ БЕЛЛЬ – НЕ ДУРАЦКИЙ РОБОТ!

— Я НЕ РОБОТ!

— Свити, взгляни на свое копыто! — вмешалась Эпплблум.

Она опустила глаза. И увидела кожу, все еще свисающую с механизмов на копыте.

Нет, это не может быть взаправду! Это в самом деле какая-то галлюцинация. Ведь так? Была ли это все еще галлюцинация? Она ударилась головой?

Свити посмотрела на своих друзей, которые выглядели такими же растерянными и испуганными, как и она.

Раздумья Свити, отчаянно ищущие логического объяснения, были прерваны вопросом Эпплблум.

— Свити… что это такое?

— Может, это не настоящая нога. Протез! Да! Это, должно быть, протез. Ты получаешь такой, когда теряешь настоящую ногу.

Эти слова слетали у нее с языка с бешеной скоростью.

— Или Дискорд! Да! Это, наверное, Дискорд. Он шутит надо мной!

Эпплблум стала еще более растерянной, чем была до этого.

— А разве Дискорд не изменился?

— Ну да. Но ты же знаешь, какой он. Всегда ищет случай, чтобы учинить неприятности.

Она нервно улыбнулась, часто дыша, чтобы не задохнуться.

Эпплблум и Скуталу все еще выглядели так, будто не знали, какой из этих диких гипотез поверить.

— Свити. Как давно ты…

— НИКОГДА! — выпалила она. Все ее существо пронизывалось гневом. Свити невзначай вскочила на ноги, внезапно позабыв о всех своих ранах и царапинах. Она подошла к своим так называемым друзьям и закричала им в лицо:

— Я НИКОГДА НЕ БЫЛА РОБОТОМ!

Почему они этого не понимают? Зачем они продолжают насмехаться над ней?

— Да вы настолько глупы, что заслужили кьютимарку за глупость! — закончила она.

Эпплблум и Скуталу потеряли дар речи. Она смотрела на них сверху вниз, дожидаясь, не выдадут ли они еще какую-нибудь дурость. Но когда они этого не сделали, Свити стряхнула с себя пыль и вытащила шарф из-под обломков. Она подняла бинт, который уронила Эпплблум, и начала обматывать им пораненное копыто.

"Не ранена. Не повреждена", твердила она себе.

Затем она принялась выковыривать остатки щепок пинцетом, который выпал еще при первом падении аптечки. Смыла копоть оставшимся содержимым из разбитой бутылки для очистки глаз.

Все это время ее друзья молча смотрели на нее, будто Свити в любой момент собиралась поджарить их лазером из глаз.

Она не понимала: как они могли так поступить. Неужели они ее не узнают? Неужели все те годы дружбы ничего не значат? Почему они смотрят так, будто видят ее впервые?

Свити не могла смотреть им в глаза. Если они еще раз назовут ее роботом — она не выдержит. Свити закончила и извинилась. Затем обернулась боком к этой трагической сцене и помчалась прочь.

Ей нужно было срочно домой. Но она не может явиться вся в бинтах. Нужно как-то скрыть их, иначе последуют вопросы. Вопросы, к которым она явно не готова.

Свити взяла свой шарф.

"Ничего не поделаешь", подумала она. В клубе были иголка и нитки. Без лишних слов она взяла курс именно туда.

Мысли закружились в ее голове.

Она была Свити Белль. А Свити Белль – не робот. Это просто глупость. Она родилась кобылкой.

Родиться – не создать. У нее не было воспоминаний с ее созданием.

Но если подумать… у нее не было воспоминаний и о ее рождении.

Помнят ли жеребята о том дне, когда родились?

Черили так и не дошла до темы, откуда берутся жеребята.

Ее мысли начали играть с воображением. Как делают жеребят?

И как она была… сделана?

---

Дома, в бутике "Карусель", Рэрити наслаждалась кружкой вечернего чая.

В отсутствие Свити Белль ей компанию составляла копия номера "Эквестрийские будни". Народная газета, которая несла новости со всей Эквестрии. Рэрити была особенно заинтересована статьей, посвященной последнему осеннему дождю.

Колокольчик на двери зазвонил, но она не поднялась с тахты. В столь поздний час это могло быть только одно: ее младшая сестренка вернулась.

Левитируя газету перед собой, Рэрити обернулась к двери кухни, как раз услышав приближающиеся шаги Свити.

— Свити, ты только послушай, — начала она, не отрываясь от газеты. — Здесь говорится, что Погодный Комитет приносит свои извинения за ливень, который из-за неверных расчетов прольется на Эквестрию прямо перед кануном Согревающего Очага.

Она процитировала:

«Основываясь на данных совета фермеров, этот последний осенний дождь должен пролиться до прихода зимы. Не желая испортить подготовку к кануну Согревающего Очага, Всенародный Погодный Совет принял решение объединить все дождевые тучи в один сильный ливень, который пройдет над Эквестрией. Это будет самое крупное сотрудничество погодных бригад всей Эквестрии.

Всем пони рекомендуется свериться со своей погодной бригадой, когда ливень пройдет по вашей территории. Далее: всем рекомендуется сидеть по домам, пока не закончится этот ливень. Он не должен оставаться на одном месте более одного-двух дней.

Погодный Совет приносит свои искренние извинения за предоставленные неудобства. Снежные облака наготове, они будут выпущены сразу после дождя как раз к кануну Согревающего Очага».

— Похоже, снега не будет до самого кануна Согревающего Очага, — вздохнув, закончила она. — Вот лично я думаю, что это хорошо, что эти пегасы опустошили свои облачные резервуары после такого особо жаркого лета. Ты согласна, Свити?

Не получив ответа, она оторвалась от газеты.

Одного лишь взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что у Свити был тяжелый день.

— Что же это, Свити! Ты как будто неделю с древесными волками жила. Что с тобой стряслось?

— Поход, — прямо ответила Свити.

Рэрити вздохнула.

— И снова без кьютимарки? Знаю, ты и твои друзья стараетесь изо всех сил, но, может, вы немного перегибаете палку? Пусть оно придет само собой. Как только ты выяснишь, что делает тебя особенной — все придет.

Свити промолчала. Ее взгляд со странным выражением остановился на Рэрити.

— Что-то еще случилось?

Немного неуверенно Свити задала ей вопрос:

— Рэрити… Как появляются дети?

Рэрити ненадолго онемела. Она надеялась ответить на этот вопрос намного позже. Если честно, она надеялась на него не придется отвечать вовсе. Это была забота мам и пап. Кто или что принес эти мысли в эту юную головку? Неужто она встретила жеребенка? Неужели Черили провела урок эту тему?

Рэрити было сложно следовать за ходом своих мыслей.

— Ну, видишь ли, когда кобыла и жеребец любят друг друга…

— Они пишут письмо Селестии, — закончила Свити. — Я это уже слышала, сестра. Я не спрашивала, откуда они берутся. Я спросила, как их ДЕЛАЮТ.

— Не повышай голос, — упрекнула ее Рэрити. — В крике правды нет. Следи за манерами, дорогуша.

Она знала, что ее сестра всегда была недовольна, когда ей читают лекции о культуре речи (или об этикете леди), и надеялась, что что-нибудь уведет ее от столь одиозного разговора.

Вот только на этот раз ее удача отвернулась от нее, так как Свити уставилась на нее, дожидаясь ответа.

— Извини, что ты спросила, еще раз?

— Я знаю, что дети появляются из маминого живота.

Откуда? Рэрити собиралась всерьез поговорить об этом с Черили.

— Ну да. Они рождаются, выходя из маминого… живота.

"Прошу, не заставляй меня вдаваться в подробности", подумала Рэрити.

— Все ли дети выходят из маминого живота?

— Да.

— А если ты не выходила оттуда… значит, ты не ребенок?

Выражение лица Рэрити ничего не выражало добрых несколько секунд.

— Э-э-э… Что ты имеешь в виду, Свити?

— Ты сказала, что они выходят из маминых животов. Но могут ли они родиться вне живота? Давай лучше так: почему они должны быть внутри?

Рэрити силилась выкрутиться из-под обстрела каверзных вопросов. Не помогало и то, что Свити, судя по всему, не собиралась уходить, пока не получит на них ответ.

— Как они попадают в мамин живот? Селестия их туда засовывает? Или папа? Я слышала, некоторые говорили, что он использует рог. В этом замешана магия?

У Рэрити перехватило дыхание.

Чтобы увести разговор от этой неприятной темы, Рэрити взглянула на ноги Свити — на фиолетово-розовые носки, которые были на ней.

— О Свити, какие прелестные чулки. Они отлично сочетаются с твоей гривой.

На этот раз перехватило дыхание у Свити, и ей захотелось поскорее уйти из комнаты.

— Да, мы пытались получить кьютимарки в вязании.

Она извинилась и ушла в уборную.

Рэрити облегченно вздохнула и вернулась к чтению газеты. Но одна мысль пришла ей в голову.

А разве Свити уже не пыталась получить кьютимарку за вязание? И разве эти носки не были точь-в-точь похожи на ее шарф?

---

Этим вечером Свити легла спать раньше обычного. Она пропустила ужин, сославшись на то, что не голодна. По правде говоря, еда — последнее, о чем она думала. Ее желудок, казалось, взбунтовался из-за всех этих вопросов, которые не выходили из ее головы.

Она не получила прямого ответа от Рэрити. Наверное, это была обычная реакция, когда жеребята спрашивали своих родителей, откуда они взялись, а те, в свою очередь, пытались откупиться тривиальным “письмом Селестии”.

Она рылась в комнате в поисках улик. Какие-нибудь доказательства, что она была в животе. Но тщетно.

Рэрити застала ее в мастерской, просматривающей фотоальбом средней степени обветшалости. Она спросила, почему нет ни одной фотографии, где она была маленькой кобылкой.

— Ох дорогая, ну, они у папы и мамы. Я не очень люблю держать старые фотографии. — Таков был ответ Рэрити.

И это было правдой. Свити знала, как Рэрити стыдилась родителей, но не понимала, почему. Она знала, что они — лучшие родители в мире. Однако Свити знала об отношении Рэрити к ним, что им, якобы, не хватает стиля.

Она была там, когда Рэрити пыталась приодеть их эпатажней обычного. Все прошло несколько не очень. Их родители не воспринимали моду так серьезно, как их дочь.

Быть может, по этой причине она и не нашла ни одной фотографии с их родителями в бутике.

Единственные фотографии, которые она нашла, были сделаны, когда Свити перебралась к своей сестре в Понивилль.

Остальные альбомы были забиты фотографиями и журналами, вырезками платьев, кобыл в нарядах, а также жеребцов, которые привлекали Рэрити, но для Свити они выглядели обычными зазнавшимися снобами.

Почему? Почему никто не держит фотографий родителей или своего детства?

"Должно быть, она действительно очень стыдится родителей", подумала Свити, катаясь взад-вперед на ее кровати. Именно за эту мысль она цеплялась в эту секунду. Потому что альтернатива была куда хуже.

Что ей скрывают правду. Что она не родилась как нормальная кобылка. Всю жизнь ей лгали. Не только Рэрити, но и мама с папой тоже.

Когда сон наконец-то сморил ее, слова Рэрити все не выходили из головы:

Как только ты выяснишь, что делает тебя особенной…

В конечном итоге костыли показались для нее не такой уж и плохой кьютимаркой.

---

В это время на станцию Понивилля прибыл ночной экспресс.

На мгновение на станции стало чрезвычайно шумно, когда усталые и сонные пассажиры высыпали из вагонов поезда.

Лишь одна пони выделялась тем, что была одета как турист на летнем отдыхе.

Нежно-розовая, слегка полноватая кобыла с фиолетовой гривой, которая была настолько обьемной, что значительно прибавляла ей в росте. Для ее поддержки даже потребовалась бандана. На ней были ярко-красная рубашка и светло-белые брюки. В ушах пестрели желтые серьги, а на шее болталось ожерелье из морских ракушек.

Ее компаньон — белый жеребец с соломенной шляпой и с рубашкой в цветочек с коротким рукавом.

У него были большие кустистые усы и такие же кустистые брови, которые, можно сказать, наполовину закрывали его глаза.

У обоих были седельные сумки. Кобыла несла на шее ярко-розовый мешочек (который почему-то плохо сочетался с ее шерстью) на золотой цепочке.

Куча сумок и багажа были загружены на тележку рядом с ними. (Они дали отличные чаевые кондуктору, который помог им сложить все это).

Жеребец глубоко вдохнул холодный осенний воздух.

— Вот мы и здесь. Наконец-то.

— Да, — согласилась кобыла. — Не могу дождаться встречи с нашими девочками.

— Представляешь, как они удивятся? — засмеялся жеребец.

— Представляю. Они будут очень, очень удивлены…

Она затихла. Она попыталась улыбнуться, но все, что вышло, — хмурое выражение лица.

Ее взгляд упал на мешочек, до которого она дотронулась, чтобы убедиться, что он на месте.

Жеребец положил копыто ей на плечо и ободряюще улыбнулся.

— Уже поздно, дорогая. Пускай они отдохнут.

— Да. Дадим им больше времени…

Они решили остановиться на ночь в гостинице. Жеребец передними ногами взялся за телегу и поволок ее по улице.

Никто их них не проронил ни слова. Но оба прекрасно знали одно: к лучшему или к худшему, этот Канун Согревающего Очага они никогда не забудут.

Уходя со станции, они не заметили, как за ними следом пошла темная фигура.

Глава 2. «Белль или Бот»

Свити была привязана к холодному металлическому столу. Комнату от стены до стены населяли молчаливые тени.

Из темноты появился безликий пони, настолько укрытый тенью, что он буквально сливался с ней в одно целое. Свити просила, рыдала и умоляла развязать ее. Но тот хранил молчание и неумолимо медленно приближался к ней, пока не оказался около стола. Он возвышался над ней, как великан, смотря на нее сверху вниз. Свити даже вблизи не могла разглядеть его лица. Он воздел обе передних ноги и вонзил их ей глубоко в грудь. Свити закричала больше от страха, нежели от боли, которой, по сути своей, не было. Она даже не чувствовала, как он копается в ее внутренностях, зато все прекрасно видела. Он вынул копыта вместе с ее вырванным сердцем.

Но это было ни сколько не похоже на сердце. Скорее, какая-то грубая штуковина, состоящая из расплавленных шестеренок и проводов. Сердце в его копытах сочилось не кровью, но маслом. Свити перестала кричать и далее просто удивленно смотрела. Неужто это было внутри нее? Может, ей стоило отблагодарить эту тень, что она вытащила это из нее.

Но потом тень медленно начала подносить его обратно к груди. Свити снова зарыдала, умоляя не делать этого. Но подняв взгляд, она увидела, что тень проявила черты внешности: белая шерсть, синие глаза и… фиолетовая грива, которую она так хорошо знала.

Пони, стоявшая перед ней, была самой Рэрити.

---

Свити проснулась, обливаясь потом, задыхаясь и дрожа.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы оправиться после кошмара.

Она надеялась, что все это, вместе с произошедшим вчера, было всего лишь кошмаром.

Она опустила взгляд на ноги и осознала, что спала в носках. Полосатые, фиолетово-розовые носки, прямо как ее шарф. Шарф, который она распорола, когда…

Вчерашние воспоминания вернулись к ней, словно незваные гости. Воспоминания, в которых она была роботом под прикрытием.

Правда ли, что Рэрити ей врала все это время? Или она не знала?

Она так и не нашла ни единой фотографии, где она была крошкой-кобылкой. Или где она была в животе матери. Ни себя, ни Рэрити.

И притом она не нашла ни одной семейной фотографии. Разве есть такие пони, у кого нет фото их родителей?

У кого их не было, так это у сирот, как Скуталу, например.

Была ли Рэрити сиротой? Неужели она обзавелась семьей, только чтобы абстрагироваться от одиночества?

Свити потрясла своей сонной головой. Все это — полная чушь. У нее были родители; у нее были папа и мама, она жила с ними.

А может, родители создали ее? Говорят, что отец и мать делают жеребят. Но Свити ни за что бы не подумала, что это хоть как-то связано с болтами и гайками. Если так, то они и Рэрити, получается, создали? Были ли у Рэрити такие же мехатронные части? А что если мама и папа?..

Нет, опять она несет ерунду.

Но это была ерунда, на которую она возлагала надежды.

Ведь альтернатива звучала гораздо хуже.

Заспанная Свити встала с кровати и прошла по бутику с неясными мыслями, кружащимися в голове.

Она не могла быть одна. Если даже она и была роботом, то уж точно не единственным. Рэрити тоже механизирована? Она должна это выяснить.

Она прокралась в спальню Рэрити. Луна за окном отбрасывала в комнату серебристо-серую тень. Ее старшая сестра крепко спала на своей большой кровати с балдахином. Маска для сна закрывала ей глаза, а сама она еле слышно сопела.

Несмотря на то, что внизу был целый бутик, в спальне Рэрити располагалась целая швейная мастерская, наполненная тканями, ножницами и игольницами.

Свити вытащила одну иголку и подошла к спящей сестре. Даже когда она спала, в ней ощущалось изящество. Свити задумалась, было ли такое же изящество под кожей.

Она занесла иглу повыше.

Рэрити дернулась, будто почуяв, что кто-то пытается подражать дешевому фильму ужасов. Она повернула голову к Свити, будто бы заглядывая ей в лицо сквозь маску.

Свити затаила дыхание. В течение пары секунд она стояла неподвижно. Рэрити продолжала спать. А вот сама Свити была бодрее, чем когда-либо.

Что она творит?

Игла все еще была в копыте. Она неслышно попятилась и вышла из спальни.

---

Свити закрыла за собой дверь ванной и подставила к раковине табуретку, чтобы взглянуть на себя в настенное зеркало.

Днем ранее ее тело пронзили деревянные обломки. Оно все еще болело и было все в синяках и порезах, которые скрывала ее шерстка.

Которые скрывала ее шерстка…

Она сняла носки и повязку, обнажив копыто. Местами виднелись шестерни. Механическое копыто было таким же черным и в копоти, как и вчерашним днем.

Сама не зная зачем, она взяла маленькую кисточку с полки (кисть, которую Рэрити обычно использовала для ресниц) и начала счищать им копыто от приевшейся сажи.

Закончив чистку, она не удержалась и присмотрелась к нему более внимательно, чем вчера.

Оно было определенно гладким. Тонко сконструированное сплетение синтезированных поршней и гидравлики были на месте мышц. Каждая щель внутри, казалось, испускала наружу зеленый, потусторонний свет.

Она обратила внимание на сеть тонких проводов, которые были вплетены под кожу.

Свити вытянула и согнула ногу, наблюдая, как многослойная гидравлика напрягалась и расслаблялась, прекрасно уподобляя работе мышц.

Под кожей ведь должны быть мышцы, верно? Насколько же далеко уходили в нее эти механические инкрустации?

Она опустила копыто на гидравлические мышцы и провела по рваной коже. Затем по ноге, плечу, шее, груди. Ее копыто остановилось на сердце.

Нет, этого не может быть.

Она снова вернулась к ноге, на этот раз проводя по другой группе мышц и отмечая при этом каждые вереницы и изгибы кожи. Все опять закончилось искусственной гидравликой.

Даже малейшие мускулы и вены дополняли кабеля и провода. Она не могла найти какого-либо места, где бы заканчивались шестеренки и начиналось ее настоящее тело.

Она дотронулась до цилиндра в копыте, затем посмотрела на сустав другой ноги.

Ее взгляд упал на здоровую ногу. На ощупь — одинаковы. Почти. Если не считать кожи, то все было…

Нет, невозможно.

Ей нужно что-нибудь сделать, чтобы убедиться.

Она взяла иголку и поднесла к ноге. Если металл и впрямь был под ее кожей, то это могло означать, что если она засадит достаточно глубоко… Достанет ли она до шестеренок?

Свити принялась давить. Сильнее и сильнее. Иголка все глубже и глубже вонзалась в копыто. Она поморщилась от боли, прикусив губу до крови. В итоге ей пришлось остановиться, иначе бы она закричала. Она сморгнула слезы и посмотрела на рану, которую сама себе нанесла. Она ощущала себя так, словно из ее ноги хлестал фонтан крови, но на самом деле это была всего лишь царапина, которая едва кровоточила.

Она посмотрела на кровь. На кровь живой, дышащей пони. Как она могла быть из металла, если истекала кровью?

Потом она задумалась. Если металл под кожей, то была ли кровь под металлом?

Она взяла иглу и начала тыкать в раскрытые шестерни. Ничего не почувствовала. Свити скребла все напористей, ожидая хоть немного приоткрыть завесу тайны. Все, чем это закончилось — едва заметными царапинами на металлической поверхности. В конце концов игла сломалась.

Она спустила ее в унитаз. Рэрити никогда не узнает, ведь у нее были сотни этих иголок.

То же самое Свити проделала и с повязкой. В шкафчике в зеркале их можно было еще разыскать.

Подойдя к зеркалу, она заметила слабый синий свет от вчерашней раны. Как будто сам металл светился изнутри. Следы стали исчезать, и через минуту от ее махинаций не осталось ни следа.

Она вытащила длинную заколку Рэрити с полки зеркала и принялась продавливать ей обожженный и покрасневший участок кожи. Она вскрикнула, когда коснулась чувствительного края ранки.

Затем она снова ткнула в шестеренку. Ничего.

Боль — нет боли. День — ночь.

С каждой секундой она продвигалась дальше по ноге. Протыкала, как будто делала себе иглоукалывание. Каждый раз она слышала железный отзвук иглы. Каждый раз кололо так же больно, как и в предыдущий.

Она перешла к другой ноге, делая тоже самое.

Так же больно и неприятно, как и на первой. Свити проделала подобное почти везде, чтобы удостовериться.

Она даже принялась снова протыкать край раны на копыте, пытаясь раздвинуть кожу чтобы увидеть мышцы рядом с механическим копытом. Пришлось прикусить губу. Если подумать, было не так больно. Все, что она сделала — открыла еще больше ран на и без того настрадавшейся коже. Небольшая струйка крови пролилась по ее механическому копыту.

Кровь — нет крови. Чувства — без чувств.

Свити удивилась. Текла ли у нее кровь из передней правой ноги раньше? Она не была уверена. Несмотря на все их походы, она, на удивление, почти всегда выходила сухой из воды.

"Нет", ответила она на свой же вопрос. Она никогда не повреждала ногу до крови.

Она могла истечь кровью из всего тела, но только не из ноги. Значит, это был протез.

Вот только зачем ей понадобилась замена ноги? И что случилось с ее настоящей? Неужели ее оторвало? А может, это из-за того, что произошло вчера? Ей оторвало ногу, ее отвели в больницу на операцию по замене ноги, а затем принесли ее домой, в надежде, что она не заметит. Так что ли?

Нет. Это маловероятно. Тогда почему гигантская деревянная палка застряла в ее ноге? Почему она покрыта мехом и кожей? И почему Скуталу и Эпплблум так удивились?

Воспоминание, в котором Скуталу повалила ее на землю, вернулось к ней. Этот взгляд в ее глазах… Эта внезапная враждебность… Как же она обозлилась, когда узнала, что она робот.

Свити заглянула в свои глаза, глубоко в них. Они выглядели такими же, как и всегда.

Как-то раз Рэрити сказала ей, что глаза — это зеркало души. Как у нее не могло быть души с такими глазами?

Она покачала головой.

— Тупой Дискорд! — выругалась Свити.

Она спустила окровавленную заколку в унитаз. Затем она постирала свои носки, которые пахли ее собственным потом (пот… вот еще одно доказательство, что она — не робот).

На самом деле пахли не только носки, но и она сама. Рэрити, без сомнений, учует этот запах и будет настаивать на ванне. И она не пойдет на риск, предложив ей помыть ее. Или того хуже искупаться вместе.

Она наполнила ванну водой, добавила немного мыла и подождала, пока вода не начнет пениться.

Свити помедлила опускать свою механическую ногу в воду. А что если случится короткое замыкание?

Она осторожно опустила три другие ноги в воду, убедившись что протез был над ней. Свити аккуратно окунулась в пенистую воду, вымывая ей гриву; затем пришлось поработать щеткой.

Закончив с процедурами, Свити присела. Она оперлась протезом о край ванны, только сейчас поняв, как сильно замаялась. В конце концов сейчас лишь середина ночи. Вода была теплой, и вскоре она уснула в облаке пены.

---

Свити проснулась от стука в дверь ванной.

— Свити? Ты там? — раздался голос Рэрити.

Свити на мгновение запаниковала. К счастью, она заперла дверь.

Свити не без ужаса посмотрела на свою правую ногу, погруженную в воду. Должно быть, когда она спала, ее нога соскользнула с края и упала. Но в ней не было ни подергиваний, ни искр, ни замыкания. Нога двигалась нормально, только была мокрой.

Рэрити снова выкрикнула:

— Свити? Что ты там делаешь? Ты принимаешь ванну?

— Эм… Да! — ответила Свити, быстро вылезая из ванны. — Дай мне обсохнуть!

Она натянула один из банных халатов Рэрити и насухо вытерлась им. Свити быстро вытащила новую пачку бинтов из шкафчика и обвязала ими свое копыто, затем надела носки, которые сушились все это время на полу.

Халат Рэрити был слишком велик ей. Он закрывал ей все, кроме лица. Она вышла в коридор, осторожно ступая, чтобы случайно не упасть на большой ковер.

Рэрити удивленно поглядела на Свити, когда та открыла дверь.

— Свити, с тобой все хорошо?

— Да! — радостно ответила она. — Мне стало легче от ванны.

Рэрити косо посмотрела на нее, но не стала поднимать вопрос, отчего ей вдруг стало легче.

Свити даже не поняла, что чуть не проговорилась. Она улыбалась так, как не улыбалась со вчерашнего дня.

Ведь если ей стало лучше от принятия ванны, значит, она не была роботом. Быть может, это был вовсе не протез, а просто дискордова шутка.

Пока Рэрити принимала утреннюю ванну, Свити быстро пробралась на кухню и так же быстро позавтракала.

Во время завтрака она размышляла.

Как она могла быть роботом, если наслаждалась трапезой?

Услышав, как Рэрити спускается, Свити крикнула ей, что собирается встретиться с друзьями.

Это было полуправдой. У нее в планах действительно была встреча с другом.

Ей нужна была помощь, но она не осмеливалась идти за ней ни в больницу, ни к Твайлайт. Все бы начали расспрашивать ее и, без сомнения, когда-нибудь поговорили бы с Рэрити об этом.

Ей нужен кто-то, кто знал все о лечебных микстурах и кто был достаточно далеко, чтобы не привлекать к себе внимания. Конкретнее — ей нужна зебра.

Зекора. Зебра-алхимик, которая жила в глуши Вечнозеленого леса.

Свити на поверку даже не предполагала, что до этого дойдет. По правде говоря, Зекора пугала ее. Любой, кто был достаточно сумасшедшим, чтобы добровольно жить в отшельничестве да еще и в опасном месте, — должно быть, был таким же диким, как и животные, проживающие там.

Говорят, что она призывает духов и охотится на древесных волков, когда ей бывает скучно.

Прежде чем выбежать за дверь, ей хватило ума надеть пальто и туфли (чтобы не замарать носки).

На улице, казалось, стало еще холоднее, чем вчера. И тут же подул холодный ветерок. Свити посильнее закуталась в свою куртку и направилась в Вечнозеленый лес. (Слава Селестии, что придумали одежду, которая закрывала как переднюю, так и заднюю часть тела. А иначе она просто-напросто отморозила бы себе задние ноги).

---

Невзирая на конец осеннего сезона, Вечнозеленый лес стоял пышным и зеленым, бросая вызов временам года, бесконечно сменяющим друг друга.

Там, где с деревьев опала вся листва вследствие осеннего забега, Вечнозеленый лес продолжал цвести. Его листья никогда не меняли окрас.

"Быть может, листья не опадали потому, что никто не осмеливался бегать по лесу, в котором не падает листьев", размышляла Свити. Если так подумать, никто не был настолько безумным, чтобы делать такое. Говорят, что здесь водятся деревья с листьями, размером с одеяло. А еще листья с острыми зубами, которые пожирают пони.

Нога пони и вправду ни разу не ступала в этот лес. Как и Дискорд, возможно. Вероятно, он-то и создал его когда-то. А может, он сам пришел из этого дикого-предикого леса? "Порождение из какого-то дьявольского кокона", подумала она. Было бы логично, если бы он начал жизнь как насекомое.

Стоя у опушки леса, Свити еще раз прокляла его. Высокие деревья отбрасывали тень на тропу, ведущую к хижине Зекоры. Свити не знала, чего боялась больше: Вечнозеленого леса, Зекору или того, что ей придется раскрыть свой секрет.

Эпплблум несколько раз показывала им дорогу к Зекоре. Нужно просто идти по тропинке, и она приведет к хижине. По тропинке, извивающейся чаще, чем овод змей. Это все, что было ей известно — извивающаяся, как змея, тропа. Даже тропинки в Вечнозеленом лесу приманивали заблудших путников на погибель посреди призрачных теней разросшихся деревьев, закрывавших солнце и луну.

Ходят слухи, что те, кто входил сюда, никогда не возвращались.

"Не думай об этом", сказала она сама себе. "Просто иди по тропинке — и все будет хорошо. Это место безопасно. Настолько безопасно, насколько безопасно висеть на веревке над бассейном, полным голодных акул".

Даже погода в Вечнозеленом лесу артачилась с временами года. Здесь было тепло и влажно, климат походил, скорее, на тропики, чем на зимнюю Эквестрию. Свити застегнула куртку и расстегнула по бокам. Если Зекора прибыла с теплых долин, тогда понятно, почему ей здесь так нравится. Большинство пони наверняка бы тоже встретили зиму в лесу… если бы тот не таил в себе столько опасностей.

Она медленно шла, пригибаясь и вздрагивая от каждой тени.

Свити так боялась где-нибудь застрять, что не заметила небольшой лужок синих цветов, преграждающий ей путь. Как только Свити почувствовала, как что-то коснулось ее живота, она тут же опустила взгляд, увидев, что стоит посреди…

Поля язвительных плющей!

Завизжав, Свити отпрыгнула подальше от цветов. Эпплблум рассказывала ей об этом магическом растении и о его жестоких последствиях на пони. Она в безумном порыве страха начала оглядывать себя, выжидая изменений. Но ничего не произошло. Ее шерсть не сменила цвет. На веках не отросла грива. Никаких дополнительных рогов на лбу. Да и хвост не превратился в змею.

Почему ничего не изменилось?

Она взглянула на свою правую ногу.

Да потому что она уже претерпела кардинальные метаморфозы. Глупышка!

Поговаривают, что язвительный плющ — проделка Дискорда. Должно быть, его коснулась магия хаоса.

С новообретенным чувством понимания собственной природы она практически пробежала остаток пути.

---

Наконец, она добралась до хижины отшельницы. Жуткие и злые деревянные маски, висевшие словно отрубленные головы, не являли собой приятного зрелища. Эпплблум как-то говорила, что Зекора поставила их, чтобы защититься от зла. Ну, прямо сейчас они грозно смотрели на Свити, разинув свои голодные рты. Неудивительно, что на Зекору никто не нападал. Ни одно существо не осмелится приблизиться к чему-то столь злобному.

Свити постучала в дверь. Та поддалась и распахнулась. Видимо, маски были здесь даже ночью, раз уж Зекора противиться запирать двери.

Она заглянула в хижину, стоя на пороге.

Хижина Зекоры была однокомнатной. Еще больше жутких масок свисало с потолка рядом с сушеными травами. Настенные полки ломились от бутылок с самым разнообразным содержимым. Небольшая кровать, сделанная из бамбука и пальмовых листьев, стояла в отдалении, никем не занятая. А в центре хижины на огне кипел котел. Но самой зебры нигде не было.

Свити позвала Зекору. Может, она снова охотится на Древесных волков? Однако она не могла уйти далеко, раз оставила огонь плясать над непонятным варевом. Свити задумалась, была ли похлебка приготовлена из сегодняшнего улова.

— Скажи, кобылка, зачем пришла в мою обитель...

Голос неожиданно раздался позади Свити, отчего она испугалась настолько, что махом перепрыгнула половину дома и шмыгнула под кровать.

— …и прячешься под моей кроватью, как какой грабитель, — закончила Зекора.

Свити высунула голову из-под пальмовых листьев.

— Извини, но ты напугала меня. Не надо так подкрадываться к пони.

— Кобылка, не хотела подкрадываться я к тебе. Спросила б я, да сбежала ты, как не в себе.

— Прости, — сказала она, вылезая из-под кровати.

— Не бойся, Свити, дорогая. Ну а теперь поведай мне: какое бремя несешь ты на себе?

— Ну я… Подожди. Ты меня знаешь? — спросила Свити. Удивительно, что она знала ее имя, ведь Свити никогда не приходила навещать зебру.

Зекора хихикнула.

— Малышка, а ведь думала я, ты знаешь. Друзей у меня здесь немного. Друг твой, Эпплблум, навещает постоянно. А она многое про тебя рассказывает.

Она подошла поближе.

— Ну, не думаю я, что пришла ты за рагу. Так скажи, зачем ты здесь? Иначе я пойду.

Свити прикусила губу. Она зашла слишком далеко, чтобы отступать. А это — ее единственный шанс избавиться от проблемы.

Свити объяснила, как пережила плохой опыт от Дискорда и язвительного плюща. Только вот одних слов травнице было мало, чтобы  дать ей лекарство. Единственное, что она получила от Зекоры, так это скептически поднятую бровь. Свити не выглядела так, будто попала под воздействие плюща. Если только куртка и носки не были прикрытием самой мутации, как изрекла Зекора в своей рифмованной манере.

Со стыдом и позором Свити стянула туфлю и носок на правой ноге, а затем медленно и повязку.

Зекора широко распахнула глаза. Свити попятилась назад лишь для того, чтобы Зекора схватила ее за копыто и притянула поближе к себе, чтобы рассмотреть получше.

— Видала раны и похуже я. Но эта машина — часть тебя?

— Да, но она не настоящая…

Свити рассказала, что, в отличие от многих электрических механизмов, с ее ногой ничего не случилось при окунании в воду. Следовательно, это была лишь подделка, — так рассуждала она.

Затем Зекора расспросила ее, разумеется, рифмой, о ране, не забыв отметить, что нога была вся в подпалинах и что магией здесь и не пахнет.

Свити молча проклинала себя за то, что не продумала все заранее. Конечно, она спросит про рану.

Свити коротко рассказала про неудачный эксперимент с петардами. Чтобы не дискредитировать Эпплблум в глазах Зекоры, она солгала, где они их раздобыли. Сказала, что это была распродажа перед наступлением большого шоу фейерверков в канун Согревающего Очага.

Зекора была заинтригована. Она никогда не слышала, чтобы жертва язвительного плюща менялась лишь внутренне.

Но если это правда был язвительный плющ, у нее было подходящее от него лекарство.

Зекора сняла с огня котел с тушеным мясом и поставила на его место котел побольше. Достаточно большой, чтобы приготовить в нем жеребенка. Пока она наполняла его водой и присыпала травами, между делом предложила суп Свити.

Свити отказалась. Однако после спешного и скудного завтрака, а еще и долгой прогулки до хижины, она по-настоящему проголодалась. Кроме того, суп был хорош как на запах, так и на вкус.

Когда она закончила со вторым завтраком, Зекора сказала ей, что пришло время принять ванну.

Свити уже принимала ванну этим утром. Принять еще раз было не страшно.

Она сняла оставшуюся одежду и собралась было сигануть в котел, как вдруг ее остановила Зекора:

— Похоже, копыто твое — не единственное, что от плюща пострадало в лесу моем.

Она указала позади Свити.

Свити повернула голову, и ее глаза расширились. На ее правом боку, где когда-нибудь, в один прекрасный день, будет красоваться кьютимарка, кожа отшелушилась и сползла, как края пергамента. Но хуже всего было то, что под ней не было ничего, кроме черного металла.

От вида угольной стали у Свити сперло дыхание. Ее колени подогнулись, и она упала навзничь. Она буквально услышала металлический лязг, когда ударилась о жесткий земляной пол.

Вдалеке она услышала треск льда. И барабанный остервенелый грохот.

Нет, это грохотали не лесные там-тамы. Это было ее сердце.

Свити приложила копыто к груди, чувствуя, как оно пытается вырваться наружу. Она улыбнулась: сердце было на месте, качало кровь. Все еще пони.

Постепенно ее приступы удушья сменились истерическим смехом. Жестокая шутка. Это все… шутка… язвительного плюща.

— Все гораздо хуже, — засмеялась Свити. — Я дважды прошлась по язвительному плющу, и все стало только хуже!

Она никогда не слышала, что бы эффект язвительного плюща ухудшался, если пройтись по нему дважды. Этому должно быть какое-то объяснение.

Даже Зекора согласна, что это все — язвительный плющ.

Но прежде чем нырнуть в чан, она все размышляла, что делать с раной? Сейчас Свити не чувствовала боли. Но что будет, если проклятье снимется? К ее большому облегчению Зекора предложила наложить на копыто влажную повязку из трав и велела ей выпить горькое содержимое красного бутылька. Свити выпила целебное зелье и окунулась в котел, изо всех сил стараясь не думать, что ее сварят и подадут к столу.

Свити знала, что Зекора этого не сделает, но обстановка нагоняла эти мысли. Она утешала себя тем, что будь она сделана из металла, Зекора не смогла бы ее есть.

Вода была теплой и приятной. Приятней, чем в ванной дома. Может, это от того, что она не пыталась себе навредить. Под действием супа и зелья она заснула.

Когда Свити проснулась, она почувствовала себя бодрой.

Когда она взглянула на свою ногу, то увидела, что та была как новенькая. Рана срослась, а от металла не осталось и следа. Прижав копыто к груди, она поняла, что та была такой же свежей и выхоленной, как и остальное тело.

Она посмотрела на свой бок. Пустой, как и прежде; хотя бы не металлический.

Свити поблагодарила Зекору и отправилась домой. Носки она положила в карманы куртки. Ей придется извиниться перед Рэрити за уничтоженный шарф. Но это казалось пустяком. Она была так рада проснуться от этого кошмара, что мысль встречи с ее сестрой казалась не такой уж и плохой. Да и Вечнозеленый лес не казался больше таким уж жутким.

По пути назад она пела. Сейчас лучше думать о листьях на деревьях, чем о тенях под ними. Вечнозеленые да и цветут независимо от времени года. Ей все еще не давала покоя природа этого загадочного леса.

В любом случае, она чувствовала себя прекрасно. Утром приняла две ванны и съела два завтрака. А еще она может оставить этот кошмар позади и никогда про него не больше не вспоминать. Как будто ничего не случилось. И от этого она была так рада. Так рада!

---

Она была так растеряна.

Пока Свити пела, она умудрилась сойти с тропинки. Как она могла сойти с нее, когда та была прямо под ее носом? Может, тропинка и правду извивалась как змея?

Она продолжала двигаться в том направлении, где, по ее мнению, находился Понивилль.

Где-то хрустнула ветка.

Свити застыла на месте. Вздрогнув, она посмотрела под ноги. Но под ее копытами не было никаких веток.

Она не спеша повернула голову, и у нее застыло сердце.

Позади нее стоял волк. Большой серый волк, почти вдвое больше ее, выпрыгнул из кустов в пяти метрах от нее, готовый напасть в любую секунду. Если бы не та ветка — ему бы посчастливилось застать ее врасплох.

Но внезапно, когда они встретились взглядами, волк застыл и ненадолго поколебался.

Затем он зарычал и ощерил длинный ряд зубов. Слюна стекала с его пасти; он несомненно жаждал себе мясо на обед. Он перестал рычать и прыгнул.

Свити ответила испуганным криком и отпрыгнула в сторону как раз вовремя, чтобы ее не зацепил волк.

Она бежала через лес, крича во всю глотку. Зовя на помощь. Кто-то должен ее услышать. Кто-то должен услышать ее вопли и крики. Она пыталась бежать в сторону хижины Зекоры. Маски должны защитить ее от волка. Вот только она потеряла из виду как тропинку, так и хижину.

Неужели это все произошло потому, что она сбилась с пути?

Свити бежала так быстро, как позволяли ей ее маленькие ножки. Волк не отставал от нее и с каждым шагом лишь приближался все ближе. Она чувствовала, как он дышит ей в затылок.

Волк был неутомим. Свити задыхалась, сил кричать не оставалось. Она тяжело дышала, а ее ноги налились свинцом. Да где же эта тропинка? Где хижина? Есть здесь кто-нибудь?

Свити казалось, будто все идет по кругу. Будто лес загнал ее в бесконечный лабиринт вместе с голодным волком. Почему это случилось? Почему день снова должен превращаться в кошмар?

Кто-то должен ей помочь. В любую минуту кто-то мог показаться и остановить волка. Флаттершай устроит ему хорошую взбучку. Эпплджек дала бы ему по морде. А Рейнбоу спустилась бы сюда и…

Свити недоглядела.

Маленький корень из-под земли сбил ее с ног, отчего она кувыркнулась и упала навзничь. А через секунду волк уже был над ней. Его лапы прижали ее к земле, а пасть заострилась на правой ноге. Клыки впились в нее, аккомпанируя ужасному звуку разрывающейся плоти.

Вдруг раздался лязг. Волк завопил от боли и попятился назад. Свити могла видеть, как все его клыки в пасти сломались. Волк, скуля, побежал прочь.

Свити села, более шокированная и искалеченная, чем вчера. Она ждала, пока сердцебиение не успокоится. Хоть Свити и была уверена, что волк знатно погрыз ее ногу, она не чувствовала боли.

Она осмотрела свою ногу и подтвердила свои наихудшие опасения.

Местами виднелись шестерни. Охваченная синим светом, рана медленно начала избавляться от следов волчьих зубов. Даже они не смогли пробить металл.

Она должна была быть рада, что вообще осталась жива. Если бы под кожей не было металла — он бы оторвал ей ногу. Но местами это ощущалось соответствующе.

Хуже всего было то, что в этот раз задело половину ее ноги. Волк оторвал хороший кусок кожи и проделал в ноге дыру от копыта до локтя. До туда, где был виден еще один механический сустав.

Синтетические мышцы тянулись по голени, далее по суставу к плечу.

Кровь лилась из разорванной кожи, заливая механизмы. Но Свити не чувствовала боли. Кровотечение прекратилось. Как будто внутри был клапан, который повернул шлюзы, чтобы пресечь поток крови.

Свити не кричала и не плакала.

Долгое время она просто сидела, уставившись на механическую ногу, пока ее, наконец, не осенило.

Методы Зекоры не сработали.

---

Выйдя из Вечнозеленого леса, Свити подумала было идти домой через холмы. Но ее шок и апатия уступили место гневу. А вместе с гневом пришла и решимость.

Нахмурив брови, она двинулась (настолько решительно, насколько только могла маленькая кобылка) в сторону дома Флаттершай. Свити твердо решилась встретиться с тем, кто хуже язвительного плюща.

С Дискордом.

Пришло время покончить с его тупой шуткой. Раз и навсегда!

Вот только по пути она столкнулась с двумя кобылками, которых она хотела бы видеть в самую последнюю очередь.

С Эпплблум и Скуталу.

Как и она, двоица приоделась потеплее, под стать сезону.

И прямо как она… не были рады встречи.

Никто не окликнул друг дружку. Скуталу понуро шла, уткнувшись носом в землю. У Эпплблум был подозрительный взгляд, как будто она смотрела на незнакомку.

Без сомнения, они были напуганы вчерашним. Свити не хотела ни разговаривать, ни даже иметь с ними дело. Как только она заставит Дискорда вернуть все на круги своя — они смогут все вместе посмеяться над этим. Но все же… неестественно вот так оборачиваться спиной друг к другу. Когда они чуть было не прошли мимо нее, словно безмолвная кавалькада деревьев, Свити не выдержала тишины.

— Привет, — поздоровалась она.

— Эм-м… привет, — ответила Эпплблум.

Тоже самое сделала и Скуталу. Очень скупа на слова и сдержанно в тоне:

— Ага, здорово.

Все трое почти разошлись путями. Лишь Эпплблум окликнула ее.

— Куда идешь?

— Хочу навестить Флаттершай, — ответила она.

— Не пытайся. Ее нет дома. Как и Дискорда!

— ЧТО?!

Ее небольшой порыв эмоций прозвучал немного громче, чем она хотела. Это напугало как ее, так и друзей, заметно отстранившихся от нее.

— Что это значит “нет дома”? Откуда ты знаешь?

— Потому что мы сами там только что были. После того, как ты сбежала, мы пошли в дом Флаттершай — утихомирить Дискорда. Но ее не было дома! Даже Дискорда не нашли. Мы обыскали весь город, поверь. Даже расспросили всех, может, они что-то знают. И знаешь что? Говорят, что он и Флаттершай уехали в Кантерлот пару недель назад. Отчитаться перед Селестией за шалость, которую он устроил где-то на западе или типо того.

Свити не могла поверить своим ушам.

— Ну, может, он уже вернулся. Он же — дух хаоса! Он может все, что захочет, — рассуждала она. — Он мог вернуться в любое время!

— Зачем?.. — пробормотала Скуталу.

Свити чуть не упала со смеху. Зачем? Если говорить про Дискорда, то тут уместно не "зачем", а "почему бы и нет".

— Зачем ему закатывать такую сцену? — засмеялась она. — Может, он специально подстроил взрыв и превратил мою ногу в металл, чтобы одурачить нас после того жуткого кино. Наверняка он хорошенько смеялся над нами вчера.

Скуталу пронзила ее ледяным взглядом.

— Тогда почему я не слышала, как он смеялся?

Свити прекратила смеяться.

— В смысле… что ты имеешь в виду?

Эпплблум вмешалась, осторожно сказав:

— Если ты не знаешь, Дискорд любит брать на себя ответственность за свои шутки. Он любит делать большие и очевидные шутки, да еще и смеяться тебе в лицо. Не похоже, что это сделал он.

— И что ты хочешь этим сказать?!

— То, что если это не Дискорд, значит…

— НЕ ГОВОРИ ЭТОГО! Это ложь. Я не робот!

— Тогда зачем ты их надела?

Скуталу укоризненно указала на носки Свити, надетые на ноги. Первым дело, что она сделала, оправившись от шока — надела назад носки.

Свити запнулась, не найдя ответа. Ни слова не слетело с ее губ.

— Сними их, — приказала Скуталу самым ледяным тоном, который Свити когда-либо слышала.

— Нет!

— Сними. Их. Сейчас же!

— НЕТ!

Скуталу набросилась на Свити. Они повалились на землю, пока Скуталу пыталась снять ее туфли и носки.

Все это время она кричала:

— Сними их. Сними их! СНИМИ ИХ! СНИМИ! ИХ!

Свити сопротивлялась Скуталу, но она ее крепко держала. Двумя копытами прижимая ее спину, пока зубами пыталась стянуть носок. Затем она прикусила конец носка. Свити же взялась за другой конец. Они обе тянули в разные стороны бедный носок, пока у того не порвались швы и он не обнажил поврежденную ногу.

Гнев Скуталу сразу сменился ступором. Все трое смотрели на обнаженную голень механической ноги.

Наконец, Эпплблум первой заговорила:

— Теперь ты еще больше робот, чем вчера?

— Нет, — отрицала она. — Это не так.

Она почувствовала, как на ее глазах начали наворачиваться слезы.

— Я не могу быть им. Это протез, наверное. Вот и все!

— Докажи!

Свити не сразу поняла, что Скуталу только что попросила ее снять ногу. Но как только она сообразила — попыталась. Она все испробовала. Вот только ее мех полностью покрывал ее ногу, и она не знала, где та отсоединяется.

Свити потянула, но ушибла плечо. Она пыталась отсоединить ногу самыми нетривиальными методам, но получалось только навредить самой себе.

Скуталу заскрипела зубами. Но Свити заметила в ней что-то еще. На уголках ее глаз заблестели слезы.

Почему Скуталу плачет? Она так расстроилась из-за нее? Неужели это все из-за протеза? Прежде чем она успела бы спросить, Скуталу развернулась и убежала прочь.

Свити потянулась к своей подруге, но Эпплблум положила копыто ей на плечо и покачала головой:

— Не разговаривай со Скуталу, пожалуйста. Ей сейчас предстоит многое обдумать.

— Что, например? — Свити была вне себя от растерянности. Почему они ей ничего не сказали?

— Это… это касается тебя. Насчет вчерашнего.

— Я не робот, — взмолилась Свити. — Ты должна мне поверить.

Эпплблум подошла и обняла ее.

— Я хочу поверить, Свити. Пожалуйста, пойми, мы со Скуталу потратили весь день на поиски, ведь мы хотим тебе поверить.

Теперь настал черед Эпплблум плакать.

— Просто пообещай мне, что не будешь разговаривать со Скуталу.

Свити не могла сообразить, по какой причине ей не нельзя с ней говорить. Однако умоляющий взгляд Эпплблум говорил сам за себя.

— Ладно… только, прошу, никому про это не проболтайся. Никому! — умоляла она.

Эпплблум побежала догонять Скуталу.

Свити подняла разорванный носок. Его швы напоминали ей узы между ней и ее друзьями.

— Я докажу вам, что это протез! — крикнула она вслед. — Я докажу вам это завтра!

Вот только как?

---

Свити пришла к дому Флаттершай лишь затем, чтобы самой убедиться, что там никого не было.

На двери висела записка, в которой говорилось, что Флаттершай уехала по делам в Кантерлот.

С тяжелым, как камень, грузом Свити повернулась и пошла обратно. Но неподалеку от дома ее внимание привлекло небольшое сооружение, построенное на окраине Вечнозеленого леса.

Немного в стороне от коттеджа находился старый сарай, которой некогда использовали пони-лесорубы, рубившие деревья на опушке леса. Деревья использовались в строительстве домов в первые дни развития Понивилля. Хотя от него теперь было мало пользы, он все же время от времени использовался, так как иногда было нужно держать лес в узде.

Флаттершай водрузила на дверь огромную табличку, призывающую пони и животных держаться от него подальше.

Никто не станет искать ее там.

Свити заглянула туда. Она должна снять протез. Но как?

Свити давила и двигала плечом так, как только ей приходило на ум. Но она так и не смогла найти ни кнопок, ни застежек, которые отсоединили бы протез.

Кожа плотно облегала его. Может, так и должно быть? Или может, он навсегда теперь слился с ее телом? Да и то, что кожа была на протезе, указывало на это.

Но она должна это сделать! Ей нужно отсоединить эту штуку, которая так сильно расстраивала Скуталу.

Но как?

Один лишь взгляд на убранства сарая выявил уйму одинаково ужасающих вариантов.

Внутри находилось полно инструментов для резки дерева всех форм и размеров. От топоров до ленточнопильных станков.

Она взяла один из топоров и положила ногу на стол.

Ее взгляд упал на протез. Она с ним единое целое. И будет настоящий протез. Славная деревянная нога.

Деревянная нога, поверх которой была натянута ее кожа.

Зачем? Зачем его скрывать? Чтобы пони не могли видеть ее, прогуливающуюся с деревянной ногой?

С одной стороны, она благодарна за то, что не дала школьным хулиганкам, Даймонд и Сильвер, еще повод для издевки над собой. Но с другой стороны, лучше бы так, чем видеть плачущую Скуталу из-за этой ноги.

Свити с силой ударила топором по ноге. Стол затрясся, а нога заскрежетала в знак протеста.

Появился слабый синий свет. Только не сейчас!

Она снова ударила топором. В этот раз куда сильнее. Она потеряла равновесие, когда ее всю пробрало до костей.

Все было бы в разы проще, если бы у нее была магия.

Магия. Может, из-за этого она не могла использовать магию? Могут ли роботы использовать магию?

Нет. Она не была роботом!

Свити снова занесла топор для удара. Казалось, что плечо вот-вот вылетит с корнями, но металл почти не помялся.

Она снова ударила. Если она вырубит эту синтетическую ногу из плоти и крови, то тогда сможет отрастить ее заново.

Свити ударила еще раз. Быстрее, сильнее. В надежде откопать под железным занавесом кровь. Она чувствовала, как пульс бился в ее барабанных перепонках. Свити подумала о том, что кровеносные сосуды ощущаются как струны, пульсирующие под кожей. Эти провода должны быть полны крови. Синтетика должна работать с кровью. Кровью, которую качает ее сердце.

Она ударила ногу топором в последний раз. И умудрилась попасть в один из проводов. Ее лицо забрызгало. Только не кровью, а коричневой смазочной жидкостью. Кабель представлял собой тонюсенькую трубку, которая казалась не толще артерии. Масло на кровь.

Она навзрыд упала на пол. Ее мышцы еще какое-то время сводило судорогой, но тело больше не кричало прекратить.

Топор выпал из ее копыт. Она не могла заставить себя поднять его еще раз.

Судороги прекратились, и Свити лежала на полу сарая до тех пор, пока она снова не смогла пошевелить ногой. Хотя плечо все еще протекало.

Она нашла аптечку на стене и воспользовалась лейкопластырем, чтобы остановить маслотечение. Затем сняла носок с задней ноги и надела поверх повязки.

Когда Свити вышла из сарая, ей показалось, что стало прохладнее.

Она боялась завтрашнего школьного дня.

---

Рэрити усердно работала.

Создавалось ощущение, словно в выходные она работает больше, чем в будни. И еще больше — в праздники.

Время под канун Согревающего Очага прибыльное, но напряженное в плане коммерции. И бутик Рэрити не был исключением. Клиенты, как крупные, так и мелкие, оставляли ей высокие кипы заказов. Все хотели для себя что-то особенное к кануну Согревающего Очага.

Кто-то хотел красивое платье в качестве подарка любимой пони. Кто-то хотел приодеться сам в лучшую одежду на канун Согревающего Очага. Ну а кто-то просто хотел потеплее закутаться в это холодное время. А еще были костюмы для ежегодного конкурса Согревающего Очага, который она проведет со своими пятью подругами. Они предложили ей воспользоваться прошлогодними костюмами, но Рэрити и слышать об этом не хотела. Эта пьеса должна быть больше и лучше, а значит лучше и костюмы.

Иными словами, очень плотный график. Но будучи модельером и швеей, ей легко удавалось сшивать все вместе (простите за каламбур).

Кроме того, работа и шитье всегда отвлекали ее от тяжелых мыслей.

Например, от вчерашних расспросов Свити Белль.

Она не знала из-за чего, но почему-то вопрос Свити заставил выступить у нее на лбу холодную испарину.

Было ли этого потому, что Свити была еще слишком юна, чтобы думать о таких вещах? Или это потому…

Рэрити встряхнула головой. Платье перед ней нужно было закончить, а у нее не было времени на проблемы ее сестры. Ей нужно больше иголок, чтобы пришить трафарет. Она проклинала себя за то, что потеряла одну из тщательно подобранных ею иголок из кучи. Рэрити негодовала, куда она могла деться.

Пока она рылась в ящиках в поисках иголок, мысли о Свити Белль не переставали выходить из ее головы. Она казалась более взвинченной, чем раньше. Почему Свити рылась в старых фотографиях? Возможно, ей  дали задание, вроде "принеси-свою-фотографию-жеребенка-в-класс"? Плохо то, что они все были у мамы с папой. Все их детские…

Неприятное ощущение начало снова возвращаться, но она стряхнула наваждение прочь. Больше булавок. Больше трафаретов!

Откуда появляются жеребята?

Рэрити не могла понять, откуда такие мысли могли появиться в голове ее сестренки. То ли Черили так начала просвещение, то ли кто-то из жеребчиков сказал.

Жеребчики...

В последнее время Свити вела себя странно по поводу своей внешности. Сначала эти носки. Потом долго принимала ванну в столь раннее утро. Рэрити забеспокоилась, что она могла проглотить много мыла или выпить ее духи.

Но несмотря на то, что она истратила так много мыла, она, по крайней мере, не прикасалась к ее косметике или кондиционеру. Это всегда заканчивалось катастрофой.

По всей видимости, Свити хотела просиять перед ее особенным пони, с которым она сегодня собиралась встретиться. Она сказала, что идет встретиться с друзьями. Но может, вместо этого с привлекательным жеребенком?

Ему лучше быть хорошим. Потому что, если он попытается что-то сделать с ее младшей сестрой — она вздернет его за хвост.

Дверной колокольчик отвлек ее от разгулявшихся мыслей.

— Сестра? — донесся плюгавый голосок Свити.

— Да, Свити. Что-то случилось?

Рэрити отвлеклась от работы, чтобы взглянуть на свою сестренку. Прошел неловкий момент, когда они просто смотрели друг дружке в глаза. Глаза Свити были красными; она явно плакала.

— Ничего.

Свити повернула на кухню. Она пыталась выглядеть нормально, но Рэрити видела, что та скрывает много печали. От этого ее сердце обливалось кровью. Отчего ее сестра такая грустная? Неужто любимый Свити отверг ее? Или он…

— Он пытался что-то сделать с тобой?! — выкрикнула она.

Свити посмотрела на свою старшую сестру как на умалишенную.

— Нет. Ничего он не пытался.

Затем она взбежала вверх по лестнице.

Рэрити неожиданно для себя облегченно выдохнула. Она вернулась к работе над платьем, которое теперь выглядело как ежик, укутанный в листья, со всеми этими иголками и трафаретами.

Рэрити аккуратно вытащила все иглы, играясь с мыслью: какую боль они могут нанести, если воткнуть под копыто.

---

Лежа на кровати, Свити не могла не проклинать саму себя.

Почему она не смогла спросить Рэрити про это? Вопрос вертелся на ее языке, но она проглотила его. А он с каждой пройденной секундой лишь глубже застревал в горле.

Свити начала громить все вокруг кровати, злясь на себя. Но еще больше она злилась на Рэрити и ее тупой вопрос. Конечно, он ничего не пытался сделать. Это же Дискорд. Он ничего не пытался исправить. И в этом-то заключалась вся проблема. А если он не делал этого, тогда…

Свити не могла заставить себя закончить мысль.

“Я не могу быть роботом”, твердила она сама себе. Она истекала кровью. Она плакала. Она устала. Она голодна. И она чувствовала. Роботы не могли чувствовать эмоции. Значит, она не робот.

Это то, что говорило ей сердце. Но вот разум говорил обратное.

Варианты, которые доказывали, что она не робот, быстро иссякали.

Свити посмотрела на ногу и решила спать в носках. На тот случай, если Рэрити зайдет ночью в ее спальню.

Мысли вернулись к ее внезапной немоте.

Почему она просто, без обиняков не попросила Рэрити помочь снять протез? Может, она не хотела ее ошарашить? Или она не знала? Но ведь Рэрити была старше ее. Как она не могла знать про несчастный случай со Свити? Может, она родилась с тремя ногами, а они подарили ей магический протез, который рос вместе с ней?

Она вспомнила про отсутствие фотографий, которые она вчера искала, — доказательств того, что она вообще росла.

Но ведь Свити помнила, как росла. Она помнила про дни рождения и праздники. Она помнила тот день, когда Рэрити уехала из дома и когда она переехала к ней сюда, в Понивилль. Свити вспомнила, как она играла с Рэрити задолго до того, как она переехала.

Какое самое раннее воспоминание она помнит? Свити прекрасно помнила последние два года. Да и в конце концов, она с легкостью собрала все воспоминания про деятельность Меткоискателей. Нужно поработать с памятью до мозга костей, чтобы вспомнить самые ранние дни.

Свити закрыла глаза и пыталась вспомнить, что могла. Она считала дни рождения в обратном порядке.

Напрягая память, она смогла вспомнить свой самый первый день рождения. Размытый образ одинокого огонька свечки в торте заплясал перед ее внутренним взором. Праздник, который по обычаю проходит через год после рождения.

Но дальше вырисовывалась лишь пустота.

Свити попыталась вспомнить еще дальше. Что-то должно быть, она была уверена в этом. Но каждый раз, когда она пыталась что-либо вспомнить до первого дня рождения, что-то останавливало ее. По ощущениям было все равно что врезаться в невидимую стену.

В невидимую стену. Холодную, как лед.

Она была испещрена трещинами, но держалась твердо.

Она испытала дежавю. Как будто она была здесь раньше.

Где-то там, за стеной, лежал ответ. Свити просто знала это. Ее тянуло туда. Она уже работала над этим. Свити чувствовала, будто сливается со стеной. Медленно пробиралась вглубь. Сквозь нее.

Было жутко, но в то же время интересно.

Погружаясь все глубже в свои мысли, Свити осознала, что заснула, а затем и то, что у нее была целая ночь, чтобы справиться с этой стеной.

Лед медленно давал трещину.

Глава 3. «Откровение»

Свити находилась в ледяной пещере. В длинной, но узкой шахте, которую она прокопала собственными копытами. Снова и снова она дробила передней ногой твердый лед. Шаг за шагом продвигалась все дальше. С каждым вздохом пар клубился у ее рта. Но Свити не чувствовала ни холода, ни усталости, ни осколков льда, которые ударялись об ее копыто с каждым новым ударом. Все ее мысли были сосредоточены на разбивании льда.

Свити не знала, как далеко она продвинулась или как долго пробыла здесь. А позади нее простиралась вырытая ей пещера, тянущаяся так далеко, что она даже не видела ее начала. Воздух был сухим и безмолвным. Единственное, что было слышно – ее сердцебиение и ритмичный стук копытом.

Внезапно в пещере раздался грохот, а воздух наэлектризовался. Волна искрящейся синей энергии пронзила лед, и Свити осознала, что перед ней что-то есть. Темная тень появилась на стене перед ней, как чернильное пятно на кристально чистом льду.

Что-то было похоронено прямо перед ней. С неистовым любопытством она продолжила копать, ударяя ледяную стену снова и снова. И спустя еще несколько ударов, когда она ударилась о что-то металлическое, туннель наполнился громким лязгом.

Она смела льдинки и увидела стальную ногу.

Правую переднюю ногу, если быть точным.

Она взглянула на свою. Ту самую, которой копала лед. Искалеченную и сломанную. Копыто сломано до основания, суставы вывернуты, а из колотых ран торчали части костей.

Она превратилась в хлам.

Свити с безразличием сняла ногу и заменила на металлическую. Она несколько раз потянула и повертела замененной конечностью. От плеча до копыта она двигалась плавно и без изъяна, так, будто всегда была там.

Оглянувшись на дыру, в которой была механическая нога, Свити увидела, что лед там начал трескаться сам по себе, облегчая ей работу. Она улыбнулась. Но не успела она вернуться к работе, как ее спину обдало жаром, а туннель заполнило ослепительное сияние. Свет был настолько ярким, что пожрал все, до чего смог прикоснуться.

В мгновение ока он достиг ее, и Свити почувствовала, как ее вытаскивают из туннеля.

---

Свити Белль проснулась на своей кровати. Лучи утреннего солнца светили ей в глаза сквозь окно.

Свити сморгнула сон и попыталась понять, о чем он был. Но, как и все другие, она напрочь забыла его. Что-то про лед и ногу…

Свити заглянула под одеяло. Кровать сухая. Ну, хотя бы у нее не было утечки масла.

Свити сняла носок. Механическая нога все еще была на месте. Повязка уже не выглядела такой испачканной маслом, как вчера. Ведомая любопытством, она развязала повязку, чтобы осмотреть повреждения. Но их там не было! Поврежденная трубка подачи топлива работала в исправном режиме, будто никогда и не рвалась.

Она осознала всю схожесть этой металлической ноги с той, что была во сне. Той, которой она заменила искалеченную. Что это значит? Что это и вправду был протез? Неужели она начала припоминать, откуда он взялся? Свити надеялась на это.

Она встала с кровати и подошла к окну.

На стекле красовался иней, но на улице не было ни снежинки. Зиму все еще задерживали, пока не пройдет последний осенний дождь. Как и следы подготовки к празднику.

Деревья стояли без листьев, а дома — без украшений. Никто не хотел, чтобы их финтифлюшки к кануну Согревающего Очага намочило дождем. Улицам не хватало пони, разошедшихся по своим делам. Даже солнце, казалось, не хотело покидать горизонт. Его ранние лучи окутывали призрачный город тусклым светом, длинными тенями и аляповатыми цветами.

Понивилль редко когда был настолько пустым. Это не улучшило настроение Свити. Это как если бы отложили веселое время. Пока шторм не пройдет — не будет ни боя снежками, ни катания на санках.

Лед… Ее мысли вернулись ко сну. Лед… Все ответы лежали за этим льдом.

По секрету, Свити надеялась на то, что и это время можно отложить. Что сегодня вовсе не учебный день. Что она может спрятаться от всего мира под своим одеялом.

Но она не могла. В любую минуту Рэрити могла постучать в дверь и вытащить Свити из кровати. Ей очень не хотелось, чтобы ее застали врасплох.

Свити проверила все ли носки на ногах и с ужасом поняла: на ней только три носка.

Воспоминания вчерашнего мгновенно нахлынули на нее. Она дралась со Скуталу, а носок был разорван в клочья. Свити пришлось использовать другой носок, чтобы скрыть повязку. Она вспомнила, как собиралась оправдаться перед Рэрити, что потеряла его.

Но Рэрити даже не спросила. Видимо, она даже не заметила. Должно быть, Свити застала ее поглощенной работой, и поэтому у нее не было времени на это. Вот почему не было смысла спрашивать про металлическую ногу. С таким же успехом она могла бы заявить: «Селестия милосердная, я робот! Я подорвалась! А еще гуляла по Вечнозеленому лесу совсем одна, и меня чуть не съел волк», и Рэрити бы никак не отреагировала.

По крайней мере, Свити так подумала про себя.

Но Рэрити сейчас отреагирует.

— Не бойся, — сказала Свити сама себе. Если Рэрити спросит, почему она так рано — спишет на дурной сон. Ее мрачное настроение оправдает кошмар. Хотя его можно списать и на то, что выходные закончились. Полуправда. А если спросит о носке — прошлое оправдание все еще в силе — она скажет, что потеряла его.

---

Рэрити не спросила. Она спала внизу за своим рабочим столом. Она одеялом натянула на себя несколько наполовину законченных платьев, а один из поникенов использовала как подушку. Должно быть, она всю ночь работала.

Что могло довести ее сестру до такого изнеможения, Свити не знала. Но она знала, что это не впервой. Может, во всем виноват пик кануна Согревающего Очага.

Свити воспользовалась шансом и подкралась к своей куртке, дабы вытащить свой испорченный носок из кармана. Затем она взяла иголку и нитки. Воспоминания о произошедшем прошлой ночью всплыли в ее голове, пока она смотрела на груду платьев, которая подымалась и опускалась в такт дыханию Рэрити. Свити до сих пор не знала, о чем думала тогда.

Она пошла на кухню и принялась заштопывать носок. Еще пару швов — и носок как новый (насколько это слово вообще уместно по отношению к шарфу, используемому в качестве носка).

Натянув носки, она села за обеденный столик и сделала себе завтрак: всего-навсего хлопья с молоком.

Жуя, она усиленно думала про вкус.

Если бы она была роботом, могла бы она чувствовать вкус? Роботы не могут чувствовать вкус, верно?

Если только они не были на это запрограммированы. Но как это возможно заложить программой?

Свити взглянула на хлопья. Когда ее запрограммировали любить их? Мысль абсурдная, но она не покидала ее.

Если бы она была запрограммирована, чтобы знать, каковы хлопья на вкус, то… откуда ей знать, что она не запрограммирована?

Так, ей нужен вкусовой тест. Ей нужно съесть что-то, чего она никогда не ела.

Свити вытащила из холодильника салат и принялась жевать один из его влажных листьев, ощутив слегка горьковатый вкус.

Несмотря на то, что Свити была травоядной, ей никогда не приходило в голову есть сырую зелень, но она видела, как это делали взрослые. Сладкое пирожное, мороженое и тортик были нормальной едой жеребят. Это она любила.

Вероятно, это то, что она была запрограммирована любить.

Затем она достала морковку и помидор и тоже съела их. Все они были овощами. Вся зелень, которую она никогда не съела бы в сыром виде. И все они имели свой, отличающийся друг от друга вкус.

Затем она пробралась вглубь холодильника, достав оттуда квашенную капусту. Она соответствовала своему названию — кислятина. У Свити сработал рвотный рефлекс, и ее стошнило в раковину. Это явно было то, что она больше ни в жизни, ни во век не положит в рот. Нечто такое, на что у нее не было запрограммированного вкуса.

Она выпила воды из-под крана, чтобы убрать этот горьковато-кислый привкус с языка. Ей нужно что-то, чтобы приглушить ужасный привкус во рту.

Взгляд Свити приостановился на кладовой.

Пришло время другого вкусового теста.

Она притащила стул в кладовую, чтобы дотянуться до верхней полки. Она снова прислушалась к ритмичному сопению сестры перед тем как забраться и достать свой приз оттуда. Баночка, до краев заполненная маминым особым домашним печеньем. Подарок от их родителей, которые оставили не только Свити (на попечение ее старшей сестре), но и доверху заполненную банку ее любимого шоколадного печенья.

Они вкуснее всего. Даже угощения из Сахарного Уголка не могли сравниться с божественным вкусом маминого печенья. Свити всегда было мало их. Хоть и прошло довольно много времени с тех пор, как она видела своих родителей, когда те отправились в свое кругосветное путешествие, мама постоянно в одно и то же время отправляла домой посылку — банку печенья вместе с письмом, в котором она рассказывала в подробностях об их путешествии. Без него печенья давно бы уже здесь не было.

Сама Рэрити не в том положении, чтобы держать сладости по всему дому. Она говорит, что они портят фигуру и вредны для здоровья. И лишь мамино печенье было исключением. При этом Рэрити всегда держала их повыше, иначе Свити бы съела их в один присест.

Только благодаря ее усилиям потребление печенья удалось свести к минимуму так, чтобы они еще оставались до прихода следующей посылки.

“Что ж… все равно я не собираюсь их все есть”, — подумала Свити про себя, вытаскивая печенье из банки и поднося ко рту. Всего лишь одну.

Она медленно жевала, чувствуя хруст и шоколад, тающий во рту. Вкус был умопомрачительным. Шоколад сменил горький вкус на языке, а шоколадная крошка прочистила горло. Вся эта сахарная прелесть нейтрализовала горечь в ее животе. И…

—:: Вкусовой... анализ... ::—

 

Свити чуть было в шоке не выплюнула все.

Кто это сказал?

Она осмотрелась по сторонам. Никого. Она все еще слышала Рэрити, спящую в бутике.

Странно. Свити точно что-то услышала. Она могла поклясться, что кто-то подошел к ней и прошептал в ухо. А может, это Рэрити разговаривала во сне? Нет. Если бы это она разговаривала, то стояла бы прямо на кухне. Был ли здесь кто-то еще помимо их двоих?

Грабители? Не должны ли они приходить ночью, когда все спят?

Впрочем, сейчас было раннее утро, когда нормальные пони еще спали.

Но никто, каким бы опытным он ни был, не смог бы сбежать из комнаты за долю секунды, когда она повернула голову. Если только этот грабитель не был единорогом, который мог мгновенно телепортироваться. Но зачем грабителю сообщать свое присутствие?

Свити отодвинула табуретку и закрыла дверь кладовой. Все мысли о печении пропали мигом.

Она знала, что что-то слышала. Голос прозвучал совсем рядом с ее головой.

Хотя прозвучал он так, будто был в голове.

Свити приложила копыто к виску.

Должно быть, у нее разыгралось воображение. Она просто анализировала вкусы. Верно. Ей в голову пришло единственное слово.

— Анализирую, — прошептала Свити сама себе и громко захихикала. Она и правда иногда была ходячим словарем. Смешное слово, ха-ха.

Она покачала головой. Ух ты. Она слишком много думает об этом.

Пока Свити стояла там, раздумывая, она вспомнила, что к ее копытам представлен целый фуршет из фруктов и овощей. Все, что она взяла из холодильника и понадкусывала, было разбросано по полу.

Что ей со всем этим делать? Рэрити рассердится и за то, что она замарала пол, и за переведенные продукты.

Вот почему она не могла просто так выбросить эту еду. Рэрити заметит, если выбросить ее в мусорный бак.

Придется ей все это собрать, затолкать в ланч-бокс и съесть в школе. В конце концов, Рэрити не будет возражать, если она сама сделает себе обед. Это будет горько-кислый обед. Но это лучше, чем столкнуться с гневом сестры.

Но тут Свити увидела свой ланч-бокс, уже упакованный и ждущий ее с запиской от Рэрити. Должно быть, она засиделась до утра и, прежде чем уснуть, приготовила Свити обед.

В суете она взяла остатки полусъеденной зелени с пола и впихнула в коробку, чудом закрыв ее. Придется съесть большой обед, ну или по пути выбросить остатки.

Она одолжила ремень из бутика, обвязала им ланч-бокс и убрала его в седельные сумки. Затем захватила пару вчерашних ботинок с таким неподдельным выражением лица, будто снаружи вот-вот хлынет ливень.

Когда Свити собиралась уходить, Рэрити еще спала. Груда платьев то поднималась, то опускалась в такт ее дыханию. Свити не хотела будить свою сестру. Она осторожно открыла дверь, помня о колокольчике над ним. Если она сможет прошмыгнуть через этот проем, то не заденет звоночка.

Свити пропихнула седельные сумки вперед и уж собиралась было сама протиснуться, как вдруг сильный порыв ветра распахнул дверь.

Для Свити этот колокольчик прозвенел громче, чем когда-либо.

Рэрити вскочила из-под кучи платьев.

— Да! Здравствуйте!… Рады видеть вас в Бутике… эм... Прошу прощения, одну минуту… Скоро подойду, — пробормотала она, пытаясь расчесать гриву копытом и магией поднять все платья с полу, перемещая их по очереди как на показе мод.

— Они скоро будут готовы. Вот только…

Лишь сейчас Рэрити осознала, что в дверях стоял не клиент, а ее сестра.

— Оу! Доброе утро, Свити. Ты рано сегодня, — сказала Рэрити с деловой улыбкой во все лицо.

— Ну да! В школу ведь надо, — ответила Свити, заставив себя улыбнуться в ответ. Пока Рэрити еще не отошла от дремы, Свити успела надеть на себя седельные сумки.

— Да… точно, — проговорила Рэрити. К счастью, она не смотрела на часы.

Они стояли, смотря друг на друга. На каждой по бутафорной улыбке. В воздухе повисло неловкое молчание. Тот момент, когда обе знали, что кто-то что-то натворил, но не хотели говорить об этом первыми.

Лишь ветер вывел их из молчания, позвонив колокольчиком.

Они отвели взгляды.

— Ладно, мне пора! — сказали они в унисон. Свити закрыла за собой дверь.

---

Было раннее утро. Настолько раннее, что было даже рано идти в школу. Но Свити ничего не оставалось, кроме этого.

Ветер, кажется, стал еще холоднее, чем вчера, и Свити уже пожалела, что не взяла ту куртку.

Она осмотрелась. Темно-синее небо было ясным над всем Понивиллем, но над горизонтом на востоке виднелась стена черных туч. Предвестник зловещего шторма, который, казалось бы, предвещал недобрые времена.

Идя по городу, Свити удивилась встретить еще кого-то, идущего в столь ранний час в школу. Сперва она подумала на своего воображаемого вора-домушника, однако затем признала в оранжевых и пурпурных тонах свою подругу.

Свити замешкалась. Она пообещала Эпплблум не разговаривать со Скуталу, но она чувствовала, что не в праве игнорировать ее. Они могли по крайней мере вместе молча дойти до школы. Хотя, на самом деле, не разговаривать было лучшей идеей.

“Не буду разговаривать с ней”, подумала она. “Просто скажу "привет".

— Привет, Скуталу! — поздоровалась она.

Скуталу ничего не ответила.

Свити позвала ее снова. На этот раз Скуталу навострила уши. Она обернулась и увидела ее. Но вместо того, чтобы подождать, Скуталу начала ускоряться.

Свити побежала вслед за ней.

— Скуталу! Подожди меня! — выкрикнула она.

Но Скуталу лишь ускорилась, и вскоре обе кобылки галопом понеслись к школе. Это что, какая-то гонка? Она и раньше бегала с друзьями в школу наперегонки. Часть ее хотела верить, что это было как в старые добрые времена. Но неприятный узел начал завязываться в животе Свити; узел, вызванный от столь же неприятной мысли.

Скуталу не бежала с ней. Она убегала от нее.

Скуталу быстра, даже без скутера. Она могла махать своими рудиментарными крыльями, чтобы ускорить себя, даже когда бежит.

Свити не была бегуньей. Но она была Меткоискателем и имела силу десяти кобылок, если была решительна в своих намерениях. И прямо сейчас она хотела догнать Скуталу.

Да это ведь просто смешно. Они могли бы просто договориться друг с другом не разговаривать. Но ведь это не повод избегать друг друга.

Скуталу обернулась и поднажала еще пуще. В ответ Свити пришлось поднапрячься не меньше. Ей не хотелось упустить Скуталу. Мало-помалу она набирала скорость. Они бежали так быстро, что если бы еще не провели осенний забег, то они наверняка сорвали бы сейчас все листья с деревьев. В спину им дул порывистый осенний ветер. Пока Свити бежала, она могла поклясться, что ветер шептал ей сквозь оголенные ветви.

—:: ...Предел скорости… Отмена… Стена… Нарушена… Утечка ::—

Свити не было времени выяснять, кто это шептал. Все ее внимание было сосредоточено на фиолетовом хвосте перед ней.

Свити уже догоняла ее, но тут между деревьев показалась школа. Скуталу рванула к воротам, которые уже много раз бывали для них финишем.

Но Скуталу не желала останавливаться на воротах. Она лихо бежала к дверям школы.

Со всей готовностью Свити заставила ноги двигаться быстрее. И ей это удалось каким-то образом. Она миновала забор и большими скачками преодолела оставшееся расстояние к порогу, где Скуталу уже положила копыто на дверную ручку.

Они обе врезались в дверь и дважды кувыркнулись в коридоре.

Ланч-бокс Свити вылетел из сумки, разбрасывая все содержимое по полу.

Скуталу быстро встала на ноги и тут же рванула к двери класса. Но Свити поймала ее до того, как та схватилась бы за ручку. Она оттащила ее от двери и приставила к стене.

— Ты победила! — задыхалась она. — Браво! Ура! Ты и вправду самая быстрая.

— Отцепись от меня! — прошипела Скуталу. Ее голос был полон ярости, но Свити увидела слезы у нее на глазах.

— Я знаю, что мы не должны друг с другом разговаривать. Но прошу, не плачь… Знаю, тебе жаль меня, но…

Это лишь разозлило Скуталу. Она скривилась, пытаясь вырваться из хватки Свити. Но та не отпускала.

— СВИТИ! — раздался голос в дверях.

Свити обернулась и увидела Эпплблум, стоящую там с ужасом в глазах.

Что она здесь делает так рано?

— Отпусти ее!

— Нет! Пока вы не перестанете смотреть на меня так, как будто я… я…

— Свити… ты меня задушишь… — прошептала Скуталу.

Свити опустила взгляд на копыта, осознав, что не просто прижимает Скуталу к стене. Одно из копыт держало за ногу Скуталу. А другое — ее правое — было прямо у нее на шее.

Она отшатнулась от своей подруги, и Скуталу упала на пол.

— Прости! Прости! Мне так жаль! Очень жаль!

Скуталу хватала воздух. Свити протянула правое копыто помощи. Но Скуталу оттолкнула ее.

Свити не знала, что делать и что говорить. Она взглянула на Эпплблум, ища помощи. Но она выглядела так, будто кто-то сказал ей, что Санты-Хувса не существует.

— Я не Кровавый Бот, — вырвалось из ее губ.

В этот момент дверь класса открылась, и оттуда вышла мисс Черили.

— Оу! — удивилась она. — Мне показалось, что я что-то услышала, но не думала, что это будете вы. Что вы здесь делаете так рано?

Троица обменялась друг с другом взглядами.

— Не могли уснуть, — таков был их ответ.

Черили усмехнулась.

— Ну что ж. Ну раз уж вы здесь, то можете подождать в…

Она ахнула, увидев в коридоре последствия взорванной бомбы из ланч-бокса. Черили хмуро посмотрела на них.

— Что вы здесь делали?..

— Это я виновата! — тут же призналась Свити. — Мы… бежали, и я… уронила ланч-бокс.

— Ладно. Тогда, я думаю, тебе нужно прибраться здесь до того, как начнутся уроки. Остальные могут подождать, пока я готовлюсь к сегодняшним занятиям.

Черили отправилась к шкафчику за инвентарем уборщика. За этот короткий промежуток времени Свити просила прощения у Скуталу, но все что получила — ее суровый взгляд.

— Не разговаривай со мной, ты… ты… — Скуталу прикусила губу. Что бы она не собиралась сказать, она просто замолчала, повернулась и направилась в класс.

— Тебе и вправду следует оставить ее в покое, — сказала Эпплблум.

— Почему? Неужели это из-за вчерашнего?

Эпплблум промолчала. Она явно хотела что-то сказать, но не стала.

Сердце Свити сжалось.

Черили вернулась с ведром и шваброй. Затем закрыла за собой дверь класса, оставив Свити одну.

Пока Свити пыталась очистить пол от своего обеда, она старалась разобраться, что с ней сегодня не так. Она приставила ее лучшую подругу к стене, как хулиган, пытающийся отобрать еду. А взгляд в глазах Скуталу лишь заставил давить на нее сильнее. Она хотела выжечь этот взгляд, хотела вложить в нее хотя бы каплю здравого смысла. О Селестия, и о чем она только думала? Свити никогда с ними так не поступала. Они же ее друзья, верно?

Но зачем они обе пришли в школу пораньше? У них была тайная встреча Меткоискателей? Без нее?

Свити встряхнула головой. Такие мысли о ее друзьях просто не укладывались в голове.

Почему? Почему? Почему она не спросила Рэрити, как снять протез? Ей нужно это знать. Сегодня она должна доказать Скуталу!

Свити схватила себе за ногу. Где-то раздался треск льда.

Она закончила уборку как раз вовремя — раздался звонок, и остальные школьники начали подтягиваться.

Свити сняла ботинки, но подтянула носки, чтобы они не спали. Над ней будут смеяться. Но уж лучше так, чем если бы они узнали, что ее нога — искусственная.

---

— Доброе утро, класс. Сегодня мы поговорим об анатомии.

Черили повесила на классную доску материал урока. На нем были четко изображены внутренности пони, что вызвало дружный “фу-у-у” от класса.

— Да, я знаю. Но все должны знать, как они выглядят внутри, — продолжила Чирила, копытом указывая на доску.

— Внешне мы все разные: по окрасу, прическе, весу и по многому другому, что делает нас уникальными. Но внутри мы немногим отличаемся. И не только пони. Каждое живое существо обладает сходной физиологией. Зебра ли это или грифон. Можно сказать, мы разделяем ее почти с каждым существом на планете.

Она сняла с доски учебный материал, заменив другим. На этом была иллюстрирована пара животных и монстров изнутри.

— От зайцев до волков, мантикор, гидр и даже драконов. Все существа имеют сходное расположение и наличие органов. У всех нас есть сердце, мозг, легкие…

Кто-то поднял желтую ногу.

— Да, Голдвинг?

— Мисс Черили, я думал, мы говорим об анатомии, а не о физиологии.

Черили незло усмехнулась. Она начала объяснять, чем они обе взаимосвязаны.

Свити не слушала. Она была слишком занята тем, что злилась.

Впереди в этом же ряду за столом, рядом с окном, сидела Скуталу и делала тоже самое. Она подперла голову копытом и глядела на приближающийся дождь. Свити видела отражение ее глаз в окне. Не сонные, как это было обычно. Они были тяжелыми и черными, как грозовые тучи в небе. Скуталу даже не отреагировала, когда Даймонд Тиара высказала замечание об их пустых боках. Обычно это ее бесило. Но сейчас она слишком грустила, чтобы ее это заботило.

От этого сердце Свити сжалось так сильно, что та подумала, оно вот-вот вырвется и зароется в пол.

Она опустила взгляд на носки передних ног. Даймонд Тиара пыталась приставать к ней из-за них. И правда, они были нелепы, учитывая, что их никто не надевал. Свити винила во всем холод. Но она все равно чувствовала, что находится в центре ненужного ей внимания — там, где она уж точно не хотела быть. Даже когда учитель объясняла тему, она чувствовала пристальные взгляды каждого, как будто все только того и ждали, когда она снимет носки. Свити пыталась спрятать ноги под стол.

Она то и дело натягивала носки повыше, не способная ничего с этим поделать. Иначе они спадут и раскроют всем тайну.

Свити буквально могла видеть металл сквозь доску, ткань и слой повязки. Она гадала, насколько сильно ее будут дразнить, если узнают про протез.

Свити молча проклинала себя за то, что не спросила Рэрити.

Если бы только она знала, как снять его. Тогда она могла бы показать Скуталу до того, как все бы пришли. И тогда никому бы не пришлось злиться.

Она чувствовала, что готова расплакаться в любую секунду.

—:: …Инициализация плача... ::—

Свити чуть было не выпрыгнула из-за стола. Кто это сказал? Она оглядела класс. Но никто не проронил ни слова. Этот голос. Эти слова. Они возникли в ее голове словно мысли. Только не ее… Ей бы никогда не пришло в голову подумать об этом.

—:: ...Внимание!.. Стена… Сознание… 50%… Утечка данных... ::—

Слова то воспроизводились, то затухали как ненастроенное радио, не способное поймать нужную волну.

В ее голове кто-то или что-то было. А может в ее голове радио? Кто-то пытался связаться с ней при помощи телепатии. Или наоборот: у нее развилась телепатия? А может, в протезе было радио? Прошу, лишь бы это была телепатия. А как третий вариант: ей пора завязывать с сахаром. Свити хотела бы читать мысли. Как бы выглядела ее кьютимарка с таким талантом?

— …именно поэтому я пригласила специалиста. Сестра Бриттлбон, прошу войдите.

Все внимание было приковано к вошедшей кобыле-единорогу. Ее красная грива была собрана в сетку за шеей. Кьютимарка — скрещенные кости, пересеченные лейкопластырем. За рогом была одета шапочка медсестры с красным крестом.

— Благодарю вас, что пришли. Я рада, что вы смогли улучить для нас время.

— Что вы, мисс Черили, — сказала Бриттлбон. — Рассказать молодняку о строении тела — это мое призвание. Как-никак, лучший способ предотвратить травмы — научить относиться к ним серьезно. И да. Пожалуйста, называйте меня Бритти.

Она обратилась ко всему классу:

— Ну, а теперь к теме. В анатомии мы часто заглядываем внутрь, чтобы знать, как все устроено внутри нас. Именно этим мы сегодня и займемся.

Небольшой зеленый жеребенок нервно поднял копыто.

— Мисс Бритти, вы имеете ввиду вскрытие? В смысле, я читал, что некоторые изучают животных… вскрывая их.

— Мы же не собираемся вскрывать настоящих животных, правда ведь? — выкрикнул другой.

— О принцессы, конечно же нет! — воскликнула Бритти. — Не с тех пор, по крайней мере, как Организация по защите животных запретила любые расчленения животных. Это сущая правда, что когда-то единственным способом изучить анатомию животных служило "проникновение в них". Нам приходилось проводить аутопсию даже мертвых пони.

Черили толкнула Бритти плечом.

— Простите. Не туда меня занесло. В общем… — Она продолжила, а в это время жеребенок стал еще зеленее, чем ему было предопределено природой. — …мы будем сейчас использовать заклинание, чтобы увидеть, как мы устроены.

Рог медсестры Бритти загорелся зеленым свечением.

— Ну что, кто-нибудь желает увидеть, как выглядит их скелет? — спросила она с почти зловещей улыбкой.

Весь класс отшатнулся на своих стульях.

— Не переживайте, жеребята. Это совершенно безобидное заклинание рентгена.

— Поддерживаю. И как ваш классный руководитель, я должна быть первой, — предложила Черили.

Сестра Бритти накрыла Черили зеленым заклинанием рентгена. На глазах у всего класса она стала прозрачной. По мере ее исчезновения скелет становился все более и более явным, пока не стал, в конечном итоге,  единственным проявленным объектом. И лишь зеленые неверные контуры подчеркивали видимым тело их учителя.

— Ох ты ж мой, — проговорила Черили, поднимая свою прозрачную ногу. — Вы когда-нибудь это делали в ночь кошмаров?

Бритти хихикнула.

— Это заклинание и не на такое способно. Я могу менять его силу так, что мы сможем увидеть даже внутренние органы, ну или мышечную ткань. Но, думаю, будет лучше, если мы начнем с основ. Обычно большинству это не так отвратительно, как мягкие ткани.

Жеребенок позади стал совсем зеленым. Черили спросила, не хочет ли тот выйти, но он лишь покачал головой. Должно быть, не хотел дать слабину перед всеми.

Черили сказала, что любой может сейчас выйти из класса, если хочет. И никто их за это не осудит. Свити знала — это неправда. Черили может и хвалит всех одинаково, но в классе существовала строгая иерархия. Все разделялись по качествам: кто красивейший, кто сильнейший, кто богатейший, а кто смелейший, ну и так далее. Все хотели, чтобы на них смотрели снизу-вверх, но никак не наоборот. И никто не желал выглядеть слабее, чем другие, из-за страха, что его будут принижать. Независимо от того, как сплоченно Черили не пыталась держать класс в школе, она была не силах остановить издевки вне занятий.

Бритти прекратила заклинание, и на глазах всего класса  Черили вернулась в свой прежний, нормальный облик.

— Ну а теперь, класс, ваша очередь попробовать. И да, если кто-то не хочет — все нормально. Если кому-то плохо, те могут выйти. Помните — это все делается добровольно. Никто вас не принуждает, если вы этого не хотите.

Свити ощутила мурашки по спине. Если она выйдет на это заклинание, то все узнают про ее протез.

И если об этом все узнают, тогда все будет не как прежде. По сути, для нее уже все не было как прежде. Но все станет намного хуже, если они узнают про него.

Поэтому она не захотела идти к магам или докторам, потому что не хотела раскрывать секрет.

Свити предпочла, чтобы об этом знали лишь ее лучшие друзья.

Скуталу подняла голову. Свити всем нутром чувствовала, что та была полна желания, чтобы она пошла и доказала ей свою гипотезу.

Может, она и впрямь научилась читать мысли?

Свити начала взмокать. Она разрывалась между нежеланием раскрыть тайну перед всеми и потерей Скуталу. И это был единственный шанс доказать, что это всего лишь протез. По крайней мере, единственный до тех пор, пока она сама не научится делать это заклинание. Но на это могут уйти годы, а ей было невыносимо видеть, как ее друзья ведут себя уже довольно продолжительное время. Что же ей делать?

Она подняла ногу.

— Да, Свити?

— Мисс Черили, могу ли я с вами поговорить? Наедине.

— Ну конечно.

Когда Свити выходила из класса, она услышала смех Даймонд Тиары.

— Похоже, Свити невтерпеж, — прошептала она Сильвер Спун. Они обе прятали свои улыбки за копытами.

---

Свити вышла в коридор, а за ней и Черили.

— Что случилось, Свити? — спросила она, выглядя немного встревоженной. — Вы с друзьями из-за чего-то расстроены. Но никто из вас не сказал из-за чего. Не хочешь поговорить об этом?

— Нет! Я из-за… Мне нужно вас спросить… насчет рентгена.

— Ты не хочешь в этом участвовать? Все нормально. Ты можешь подождать здесь.

Свити чуть было не сказала “да”, но рот не вымолвил ни слова. Она скользнула взглядом мимо Черили в класс. Такое ощущение, будто все навострили уши, лишь бы услышать их разговор. Нужно быть осторожней.

Свити медленно сняла носок.

Черили ахнула. Немного громковато по ощущениям Свити.

— Ох, Свити. Что случилось?

— Поход Меткоискателей, — пробормотала она. — И там я… сломала ногу.

Ложь выскользнула из ее уст. Но идея, что ее отправят домой, показалась не такой уж и плохой. Возможно, именно тогда она и наберется смелости и спросит Рэрити.

— Что-то случилось?

Мисс Бриттлбон внезапно высунула голову из двери. За ее спиной, Свити увидела, как жеребята с передних парт наклонились вперед, чтобы посмотреть, что происходит (а несколько с задних парт склонились над ними).

— Кто-то ушибся?

— Одна из моих учениц поранилась. Опять, — вздохнула Черили.

— Ну что ж, вам повезло, что рядом медсестра, — ответила Бритти.

Она телекинезом схватила ногу Свити и сняла носок.

— Ну и ну. Весьма неплохо перевязано, — сказала она, осматривая повязку. — Ты сама это сделала? Признаю, довольно неплохо.

Свити не ответила. Она чуяла, что вот-вот вскроется ее колода. И все же, она не осмелилась сказать, ведь это привлечет чужое внимание.

— Должна признать, я серьезно насторожена, что ты можешь вот так спокойно ходить с, как ты сказала, переломом. Это может быть просто растяжение или нечто вроде.

Ее рог засветился.

Свити напряглась, словно ее с секунды на секунду ужалят тысячи ужасных игл. Ладно хоть они делают заклинание рентгена там, где их не увидит класс. Но она не имела понятия, как отреагирует Черили или сестра Бритти, когда они увидят ее механические аугментации.

— Э-эм… Мисс Бритти. Прежде чем вы сделаете этот рентген… вам нужно кое-что знать...

Она увидела Скуталу в первых рядах, смотря в образовавшуюся между взрослыми щель. Ей было интересно не меньше других, но по другой причине. Свити могла буквально слышать ее мольбу.

Она заметила, что мисс Бриттлбон прекратила заклинание.

— А знаете, мне пришла одна мысль, — сказала та и, повернувшись, зашагала в класс. Телекинетическая хватка с ноги Свити не ослабла. — Это отличная возможность показать всем, как правильно выправлять сломанную ногу. Пойдем. Я помогу тебе держать ее так, что тебе не придется напрягаться.

Бритти повела ее назад в класс за перевязанную ногу. Свити не противилась из-за страха, что ее повязка спадет в ее хватке, несмотря на то, что каждая клеточка ее тела кричала, чтобы она не делала шагу дальше.

— Пожалуйста, не надо. Я не хочу, и она не болит. Мне просто нужно пойти домой и отдохнуть немного, — сказала она (в этот раз она точно поговорит с Рэрити). Она умоляюще смотрела на Черили. Но та лишь покачала головой.

— Свити, тебе правда нужно дать медсестре провести осмотр.

— Верно. А теперь подойди сюда, милая, — поддержала Бритти, подталкивая ее поближе к классу. — Небольшая травма — в этом нет ничего постыдного. Но тебе не надо держать ее в секрете, иначе станет только хуже. Так что же ты хотела мне сказать?

Она оглядела весь класс. Их взгляды с невероятной силой давили на нее. Как будто они подталкивали ее уйти со сцены, пока она не выставила себя полной дурой.

Голоса в ее голове кричали ей не делать этого, что пути назад не будет. Все должны знать. Но затем Свити увидела Скуталу. Взгляд, полный обиды, лишь наполнил ее решимостью. Она ни секунды более не могла вынести этот взгляд в ее глазах. Ни секунды более! Свити сглотнула и выбросила прочие варианты из своей головы, сосредоточившись лишь на одной единственной мысли, которая была с ней с самого начала.

— У меня протез!

Весь класс замолк.

Лишь желтый жеребенок поднял ногу.

— Что такое протез?

— Эм… это искусственная нога, — ответила Черили, удивленная откровением Свити.

— Что?

— Это деревянная нога, — крикнул кто-то с другого конца класса. — Как у пиратов… Ар-р-р!

— Этого быть не может, — возразила сестра Бритти. — Я видела на работе много пони, которые ходят с протезом. Ты держишься совсем не так. А теперь стой спокойно…

Ее рог снова засветился.

Сердце Свити билось так сильно, как никогда прежде. Она была поражена, что никто другой не слышал это дикое соло на ударных.

“Не отступать”, подумала она про себя, встретившись глазами со Скуталу. Ее подруга выглядела ошеломленной. Можно сказать, даже испугалась, судя по взгляду.

“Я обещала тебе, что докажу”, изо всех сил подумала Свити. Если она и вправду овладела телепатией, то Скуталу ее услышит. И ее не волновало, будут ли над ней насмехаться всю оставшуюся жизнь.

Она не хочет снова видеть этот взгляд в глазах Скуталу. Никогда.

Она вытянула ногу. Заклинание рентгена прошло по нему, показывая всем металлические копыто и ногу.

— Ох… Принцессы.

Весь класс хранил молчание, пока сияние шло дальше по ноге, раскрывая все больше механизмов и синтетических мышц. По некоторой случайности эти синтетические мышцы были точь-в-точь как из материала по анатомии на классной доске.

”Скоро”, сказала Свити про себя. Скоро все узнают, где механика оканчивается плотью. Ее пульс участился по мере того, как луч поднимался. Пройдя локоть. По плечу.

Нет.

Механизмы не остановились на ее плече — они продолжались! Все плечо металлическое. Механизм, обернутый в металлический шаровой шарнир под цельным куском металла, где должна была быть лопатка.

Свити заглянула через плечо. Она купалась в заклинании рентгена. Механизмы и не думали заканчиваться.

Ее спина.

Ее позвоночник.

Ее ребра.

Ее задние ноги.

Ее бок.

И даже копчик.

Все из металла!

Она едва не свернула шею, пытаясь осмотреть себя. Ее паника росла с каждым увиденным ею винтиком.

— Прошу, мисс Бритти, перестаньте шутить. Это не смешно… Прошу… Прекратите.

Но Бриттлбон не прекращала. Она застыла в шоке, не в силах остановить заклинание. Ее рот был широко раскрыт, а глаза округлились настолько, что еще секунду и они вывалятся из орбит. У Черили были похожие эмоции. Как и у всего класса. Они все замерли. Как будто время остановилось. Все уставились только на нее.

Эти страшные и жуткие взгляды.

— Прошу… остановитесь.

—:: … Инициализация дрожи… Страх увеличивается… ::—

Копыто Свити затряслось, когда она поднесла его к щеке. Оно такое же мягкое, как обычно. Она взглянула на другую ногу.

НЕТ!

Свити упала на корточки, увидев то же самое, что на правой ноге. Она вытянула обе ноги. Те же металлические мускулы, тот же металлический скелет, те же вены проводов в обеих из них.

Без кожи они абсолютно одинаковы.

Свити потерла левую ногу. Она не чувствовала металл, хотя отчетливо видела его.

— Пожалуйста, не смотрите на меня.

—:: ...Симуляция… учащенного сердцебиения… ::—

Она перевела взгляд на живот.

Ребра есть. Металлические сплетение прутьев соединены во что-то, похожее на грудную клетку. Под ним ничего не было, кроме поршневых механизмов и кабелей. Все это мерцало мертвым зеленым светом. Светом, который, в сочетании с зеленым сиянием рентгена, придавал ее телу мерцающий, призрачный и немощный вид.

Скелет без легких. Без печени. Без сердца.

В центре всех этих ребер виднелось маленькое круглое устройство, стучавшее в ритм сердца.

Нет. Не в ритм…

Это и было ее сердце.

И стучало оно чаще, чем когда-либо.

—::...Подгрузка… дополнительных пакетов...::—

Ужасная мысль медленно поразила ее. Все это было внутри нее! Почему? Почему она напичкана этим металлом?

— Вытащите их из меня. Вытащите их!

Свити начала тереть свою кожу сильнее и сильнее, как будто пыталась вытащить эти механические штуки из тела. Но все что вышло — вызвать жгучую боль на коже.

Ее кожа… А вообще, что она из себя представляет? Просто органическую ткань, натянутая на механическую куклу? Была ли ее кожа — единственной живой ее частью? Или она была просто кожей, натянутой на механическое тело?!

— НЕ-Е-Е-ЕТ!

Это нереально. Все это было каким-то ужасным кошмаром. Должно быть, она все еще в кровати и видит самый ужасный кошмар в своей жизни. Пожалуйста, пусть он закончится. Пусть он закончится!

Единственное, что закончилось — это заклинание рентгена. Именно тогда, когда свет рога мисс Бриттлбонс замерцал и погас.

Ее глаза закрылись, и она рухнула на пол.

Затем класс взорвался.

Кобылка упала в обморок. Зеленого жеребенка вырвало. А третий завопил:

— КРОВАВЫЙ БОТ! ЭТО КРОВАВЫЙ БОТ!

Класс уже было не остановить. Шторм хлынул на нее. На двери. И даже на окно. По пути ронялись парты. Фломастеры летали повсюду. Всюду раздавались поочередно оглушительные крики:

— МАМА ДОРОГАЯ, это же ПРИЗРАЧНЫЙ РОБОТ!

— Разве роботы могут быть призраками?

— Это так классно!

— Ужас-ужас-ужас!

Черили пыталась контролировать себя, но была так ошеломлена, что не могла взять себя в копыта. Кто-то из ее класса пробежал мимо нее к двери. Некоторые спрятались под парты или загородились в углу, а некоторые выпрыгивали в окна.

Вокруг Свити образовался круг из жеребят, которые тыкали и дергали ее. Одни пытались снять надетые носки, другие пытались прижать ее к полу.

— Уничтожьте это!

— А ты настоящая?

— Все это время ты была роботом…

— Пожалуйста, не убивай меня.

— Почему ты нам ничего не говорила?

— Они нас всех уничтожит! Уничтожат! Уничтожат! Уничтожат!

Свити была в смятении. Мозг был перегружен происходящим.

Затем она увидела ее. Позади нарастающей волны беспокойных жеребят стояла Скуталу, гарцующая на своей парте, как пропавший моряк на одинокой скале посреди шторма. Она стиснула зубы, пытаясь сдержать поток слез, которые уже ручьем лились из глаз.

Затем она спрыгнула и растворилась в хаосе.

Свити закричала. От крика жеребята отпустили ее. Она встала и помчалась за Скуталу. Полчище побежало вдогонку бешеным галопом, тогда как остальные пытались, наоборот, убежать. Они снесли в битком забитом коридоре шкафчики, в и на которых сидели жеребята. Некоторые даже пытались на стену взобраться, цепляясь за крючки для одежды. Они разбежались от школы кто куда, сразу же как только оказались на улице — как конфетти, выпущенное из пати-пушки. Свити остановилась у порога и оглядела площадку.

Скуталу нигде не было.

Свити спрыгнула с порога и побежала прочь. Она промчалась мимо детской площадки, через ограду и за деревья. Она знала, что Скуталу могла убежать лишь в одно место.

Свити не слышала, как Эпплблум кричала ей остановиться.

---

Свити взяла курс на запад. В сторону фермы "Сладкое яблоко".

Пока она бежала, ужасная погода начала настигать ее. Облака, которые еще ранним утром были за горизонтом, теперь темным покрывалом укутали деревушку. Свити ощутила во время бега мимо голых деревьев, как первые капли попали ей на спину.

Через пару минут она увидела сквозь стволы клубный домик. Так как на деревьях опали листья, его было легко разглядеть на такой дистанции.

Она быстрехонько поднялась по лестнице и почти выбила дверь, прошмыгнув внутрь.

Скуталу сидела на полу посреди хибарки. Она громко ревела, сидя спиной к двери.

Даже не смотря на просьбу Эпплблум не говорить с ней ни о чем, она не могла молчать, особенно после того, что только что случилось. Ей нужно что-то сделать. Что-то, чтобы утешить подругу.

— Скут? — прошептала она. — Прошу, не плачь. Знаю — это жутко, и ты огорчена, но прошу… не плачь из-за меня.

Рыдания начали переходить в фырканье.

— Думаешь, я плачу из-за тебя?

В ее голосе прозвучала грубость, которой Свити никак не ожидала.

А затем фырканье перешло в смех. Это был холодный, пустой и безжизненный смех.

— Думаешь… — пробормотала она. — Думаешь, мне тебя жаль?

Скуталу медленно обернулась. На ее лице застыла нелицеприятная гримаса. Ее глаза покраснели. Щеки были влажные от слез, стекающих по ним. Ее брови были хмуры, как никогда прежде. V-образная форма, которую они формировали, дошла до мордочки. А зубы скрежетали.

Короче говоря, она была в ярости. Яростней, чем когда-либо. И вся эта ярость была направлена на Свити.

— Я плачу не из-за тебя! Почему я должна плакать из-за тебя?! Почему я должна тебя жалеть?!

Она полностью обернулась и медленно встала на копыта, смотря на Свити сверху вниз.

— Ты живешь в прекрасно-милом доме, в своей прекрасно-богатой семье. У тебя есть твоя большая теплая постель, твоя горячая еда и лучшая старшая сестра, которая печется о каждой твоей прихоти! Сестра, настолько прекрасная и красивая, что любой жеребец в городе почитает ее! Да у нее есть собственный идеальный бизнес: продавать дорогие платья кинозвездам и членам королевской семьи. Она даже, Селестии ради, украшает ее платья драгоценными камнями. КАМНЯМИ! Твоя семья почти купается в роскоши. Да ты можешь позволить себе все, на что твой глаз падет!

Она испустила еще один холодный смешок.

— И ты правда думаешь, что я буду из-за этого переживать? Зачем? Зачем мне жалеть кого-то, у кого все есть!

Свити была ошарашена. За все то время, когда они знали друг друга, Скуталу ни разу не выражала такой зависти к ней. Это могло вылиться на способного летать пегаса. Или на жеребенка, недавно получившего кьютимарку. Но даже это было больше безумная страсть, чем зависть. Страсть, которую так хорошо понимала Свити. Но было и то, чего она не понимала. Агрессии.

Это не было похоже на ту Скуталу, которая двумя днями раннее повалила ее на землю и назвала Кровавым ботом. Тогда она растерялась и была напугана. Тогда ей было жаль.

Теперь она сочилась презрением. И сочилась на Свити, которой было страшно и которая была сбита с толку. Ее семья была не такой уж и богатой. А ее лучшая старшая сестра пеклась далеко не обо всех ее прихотях. Она заставляла ее мыть посуду, застилать кровать, прибирать комнату (единственное, что ей запрещали — стирать белье и готовить еду), да и вообще она была ей как служанка, когда та работала с одеждой. Какое бы богатство у них не было — они все тратили на эти дорогущие ткани. И она уж точно не покупала Свити все, на что она положит глаз.

— И хуже всего — все это могло быть МОИМ!

— Что ты несешь? — Свити заикнулась. — Это моя семья… Я в ней родилась.

— НЕТ, НЕ РОДИЛАСЬ! — истерила Скуталу. — ТЫ НИСКОЛЬКО НЕ РОДИЛАСЬ! ТЕБЯ СОЗДАЛИ!

Эти слова ударили по Свити как кувалда по голове. Ее отбросило грубой силой голоса Скуталу. Она бы вылетела за дверь, если бы наскочила на кого-то.

Свити обернулась, перед ее глазами предстала Эпплблум, которая, по выражению лица, поняла, что опоздала.

Она не схватила Свити. Она протиснулась мимо нее так, как будто та была чем-то ядовита. Вместо этого она встала перед Скуталу, словно пытаясь стать стеной перед ней и Свити.

— Скут, прекрати, прошу, — безропотно сказала она.

Скуталу не прекращала. Она в третий раз издала сухой смешок и продолжила свою словесную атаку.

— Да кого я обманываю! Твоя семья меня никогда не удочерила бы. Ты никогда бы никого не удочерила. Подумать только! Твоя богатая-пребогатая семейка никогда бы не взяла мерзкую, грязную пегаску-калеку-сироту. О нет, вы, снобы высшего общества, ни за что не согласитесь на меньшее, чем идеальный жеребенок. Так вместо этого вы вложили все богатство, чтобы создать идеальную, прелестную, искристую, мечтательную единорожку. СВИТИ БОТА!

Свити Белль потеряла дар речи. Лучше бы Скуталу называла ее Кровавым ботом, чем так. Только не так.

—:: Инициализация плача ::—

Слезы текли из глаз с такой силой, что они могли бы в любую секунду прорвать их. Сердце переплелось так сильно, что превратилось в узел.

Скуталу хотела семью. Она желала, чтобы Свити никогда не существовало. Она не верила, что Свити — пони. Поэтому называла ее ботом.

Свити едва могла произнести хоть слово, будто горло забилось сотнями комков.

— Что… что ты несешь?.. — она осеклась. — Я не идеальна! У меня даже кьютимарки нет.

— Я уверена — они тебе ее поставят, которая душу порадует. Это то, что вы, богачи, сочли бы верным! Да вы, наверное, даже купите кьютимарку костюмера из какого-нибудь тайного клуба создателей кьютимарок для богатых пони! — Скуталу плюнула.

— Ты использовала нас, чтобы мы были твоими друзьями, правда?! Ты предпочла быть с пустым боком, чтобы тусоваться с другими пустобокими, которые не смогут разузнать, кто ты такая! Ты — семьекрадущий БОТ!

— Это чудовищно! У меня нет кьютимарки, потому что… потому что…

Ужас осознания обрушился на нее прежде, чем она успела сказать это вслух.

Они думают об одном и том же.

Роботы не получают кьютимарки.

Лед затрещал так, что Свити подумала, у нее раскалывается голова.

—:: Стена проломлена… Утечка данных… 75%… Барьер сознания ослаб… Внимание!.. Уровень отчаяния достиг максимума ::—

 

— Прошу… Прекрати. Я не…

Она не решилась закончить. Она знала — это ложь. Все было ложью. И все вокруг лгали. Каждый видел ее. Эпплблум и Скуталу видели ее.

— Перестаньте глазеть на меня.

У Скуталу и Эпплблум были такие же взгляды. Все стало гораздо яснее. У них был такой же взгляд, как и любого в школе. И скоро у всего города будет такой же взгляд.

Она не могла вынести его.

Рыдая, Свити выбежала из клубного домика под страшный ливень.

---

Все то время, пока ее друзья спорили, Эпплблум стояла в ступоре, не зная, что делать. Она разрывалась между побежать вдогонку за Свити или остаться со Скуталу. Но, когда Свити все дальше и дальше удалялась от них, выбор стал очевиден.

В итоге она повернулась к Скуталу. Ну или к ее проблемам, которые могли ее касаться.

Она знала каково это — жить без родителей.

Но у нее хоть кто-то был. У нее была ее сестра, брат и бабуля Смит. Если бы их не было, тогда бы не было всех яблонь семьи Эппл и некому бы было собирать упавшие с них яблоки.

У Скуталу никого не было. Ни матери, ни отца, ни родных, ни близких, которые бы ее ждали, когда она возвращалась с прогулок с друзьями. Она выросла в приюте Понивилля. Это был хорошо спонсируемый приют, но он не мог содержать единственного жеребенка. Для Скуталу это было все равно, что владеть всем домом. Но то, что могло бы показаться мечтой любого жеребенка, — оказаться дома одному, — быстро превратилось в кошмарное одиночество.

У нее не было никого, кроме старого директора приюта и ее друзей.

А теперь одна из друзей сбежала. Разорванная в клочья жестокими словами Скуталу.

Эпплблум присела рядом со Скуталу и крепко обняла ее, пытаясь придумать утешения для своей подруги. Подруги, которая пообещала никому ничего не рассказывать об истинных чувствах.

Скуталу обняла ее в ответ. Она заплакала и прижалась к ней, уткнувшись Эпплблум в плечо.

Все это время она всхлипывала:

— Это несправедливо… несправедливо… несправедливо…

Эпплблум молча сидела, не зная, что сделать или что сказать. Понятно одно: Скут нужна поддержка. Свити была чем-то, с чем они разберутся позже.

"Кем-то. Не чем-то", напомнила она себе. Но она не знала, как думать о Свити дальше.

В ее голове проигрались воспоминания с того самого дня и до текущего момента.

После их инцидента с нестабильным фейерверком, открывший ужасную ипостась Свити — двое из них провели всю ночь в клубном домике, разбираясь во всем этом. Они вывели лишь четыре логических вывода:

1. Это и вправду подшутил Дискорд.

2. У Свити был протез.

3. Настоящую Свити схватили и подменили роботом для подготовки к вторжению Кровавых Ботов.

4. Свити все это время была роботом.

Последнее было самым худшим, Скуталу едва могла это вынести.

Ей не хотелось ненавидеть Свити. Но она ничего не могла с собой поделать. Если есть место, где пони и впрямь создают жеребят-роботов, а не усыновляют, то у нее были неплохие шансы обзавестись семьей. Она постоянно себе это напоминала, смотря на Свити.

И все же они цеплялись за ниточку. Они до последнего надеялись, что это не так. Но сегодняшнее заклинание разрушило все надежды. После этого Меткоискатели разошлись по ниточкам. Одну из их небольшой группы выгнала за дверь другая, не способная сдерживать эмоции.

Эпплблум осознала, что это и пугает ее больше всего. Даже больше, чем осознание, что их подруга — робот. Меткоискатели были опорой для всех них в равной степени. Без них — она бы была лишь пустобокой, одинокой кобылкой.

А что насчет бедняжки Свити? Останется ли она пустобокой до конца жизни? А этот взгляд в ее глазах, когда она убегала? У Эпплблум после этого будут сниться кошмары. Она была уверена в этом.

Но ведь именно Свити жила во всем этом кошмаре. Свити была той, с кем все это случилось. И вот они тут, жалеют лишь себя. От этой мысли Эпплблум стало тошно.

Вскоре у Скуталу закончились слезы, и она вновь заговорила:

— Я всегда думала, что мы разношерстная команда. Мы были доказательством того, что все могут жить в гармонии, независимо от классовых различий. Все мы трое. Я — сирота. Ты — с семьей среднего класса. И Свити со своей богатой сестрой.

— Разве мы не закончили?! — воскликнула Эпплблум. — Ты сама сказала, что она — нечто, созданное богатой и состоятельной семьей. Но она все равно предпочла быть с нами. Быть нашей подругой. Разве тебе этого недостаточно?

— Но… но… она — робот. Она все время нам врала.

— Правда? А что, если она не знала? Ты же сама видела ее, когда этот тупой фейерверк взорвался прям пред ее лицом. Они просто-напросто могли не сказать ей об этом. Конечно, они и вправду могли отдать предпочтение ее созданию, чем твоему удочерению. Но причем тут сейчас Свити?

Она схватила Скуталу за щеки и заглянула ей прямо в глаза.

— Я не хочу терять подругу. И знаю — ты тоже не хочешь.

— Но она не настоящая. Как может быть дружба настоящая, если она не настоящая. Как ее чувства могут быть настоящими, если она не настоящая? А что если она чейнджлинг? Кто-то, кто хочет быть твоим другом, а потом БАЦ!

Скуталу хлопнула копытами для пущей убедительности.

— Ну не знаю. Вот поэтому мы пойдем туда и узнаем.

Эпплблум встала на копыта и потянула Скуталу за собой. Но прежде чем она подошла к двери, Скуталу схватилась за нее.

— Подожди! А что если их намного больше? Что, если ее сестра — тоже робот?

Она вытерла слезы. Гнев и печаль улетучились и сменились чем-то другим.

— Или вся семья? А если они все — семья тайных-чейнджлингов-роботов-захватчиков из космоса?

Эпплблум заметила — у Скуталу не на шутку разыгралось воображение, что она, кажется, уже и забыла про всю несправедливость.

— Что, если они хотят, чтобы мы помчались за Свити лишь для того, чтобы загнать нас в ловушку? И они будут использовать нашу кожу и кровь как топливо для растущей армии Кровавых Ботов, которая живет здесь и лишь ждет момент, чтобы начать наступление!

— Ты опять за свое? Я думала, мы уже обсуждали третий вариант? — Эпплблум вздохнула. Она менее оптимистично относилась к бредовым вариантам Скуталу.

— Нет! Я почти уверена, что мы сразу к четвертому варианту перешли. А теперь, когда все стало на места, нам придется рассмотреть вариант с тем, что они все роботы, — ответила Скуталу, пытаясь подражать детективу из какого-нибудь дешевого нуарного фильма.

Теперь ее воображение было не остановить. Эпплблум не верила ее вариантам, но и не отвергала их. Но это лучше, чем видеть подавленную и отчаянную Скуталу. И все же, у нее было дурное предчувствие, что все зайдет слишком далеко. Как это всегда было с идеями Скуталу.

— Нам предстоит добиться правды. До всей! — решительно сказала Скуталу. — Но мы должны сделать все умно и быстро. Как Рэмпони Мактейлс! Раскрытие тайны Кровавых Ботов!

Высоко задрав голову и расправив крылья, она вышла под дождь.

— Пошли, Эпплблум. Все понивечество зависит только от нас!

Эпплблум вздохнула и последовала за своей подругой.

— Ты витаешь в облаках, Скут, — пробормотала она. — Иногда мне кажется, что это все ваши пегасьи штучки.

Глава 4. «Эмоциональная перегрузка»

Эти взгляды.

У всех эти взгляды.

Свити навзрыд бежала через весь город; дождь смывал все ее слезы.

Последний осенний дождь наконец пролился над Понивиллем. И Свити тут же под него попала.

Клубный домик был на окраине фермы "Сладкое яблоко" — в западной части города — и был последним местом, по которому ударила эта восточная непогода. Пока она бежала, погода ухудшилась: похолодало, капли стали крупнее, а дождь усиливался, пока совсем не перерос в ливень.

На дорогах, по которым неслась во весь опор Свити, сгущалась грязь и формировались лужи. Свити бежала прямо по ним.

Ей нужно было бежать. Ей нужно было убежать. Убежать подальше. Подальше от этого кошмара, в котором она оказалась. Подальше от ужаса, увиденного в школе. Подальше от тайны, которая не только раскрылась, но и намного ухудшила положение дел. Ее худшие опасения подтвердились под зеленым светом заклинания рентгена медсестры Бриттлбон.

Ей нужно убежать как можно дальше от своей неистовой подруги. Подальше от душераздирающих обидных слов, которые ей наговорили, и ужасающей правды, стоящей под ними. Косвенные намеки на то, как их семья с таким презрением и пренебрежением обошлась с сиротами. Кошмарные последствия, значившие все для ее дальнейшего существования.

Ее ужасала мысль никогда не получить кьютимарку. И ужасала настолько, что она не могла нормально осмыслить ее.

И все-таки самым главным для нее было сейчас — держаться подальше от взглядов.

Это было даже важнее того факта, что друзья бросили ее. Важнее ее раскрытой тайны. Важнее страха за будущее. Все смотрели на нее одинаково.

Скуталу. Эпплблум. Черили и сестра Бриттлбон. Каждый жеребенок и кобылка в классе. Их взгляды жалили сильнее тысячи игл.

Самым больным были слова Скуталу. Ну или чудовищная правда, которая скрывалась за ними.

Эти страшные и жуткие взгляды.

Они были у всех, кто это видел. А вскоре они расскажут другим. Жеребята и кобылки скоро прибегут в свои дома и расскажут все своим близким. Взрослые нашепчут коллегам по работе, а родные и родственники коллег расскажут своим друзьям. Скоро весь город встанет на уши.

Скоро у всех в этом городе будут такие же взгляды.

Влажные от дождя улицы Понивилля пустовали. Никому не хотелось выходить в стылый, нещадно хлещущий дождь. Не стояло ни одной рыночной тележки, ни одного зонтика рядом с кафе. Все флаги и ленты сняты. Ставни заперты. Даже цветочные горшки убраны, чтобы им не досталось от дождя.

Понивилль превратился в город-призрак. Но как только пройдет шторм — он вновь оживет. Станет полон пони… и взглядов.

Свити увидела, что в окне кто-то мелькнул. Она знала, что этот кто-то видел ее. Она знала, что он знает.

Она ускорилась, пока кто-нибудь еще не высунул голову в дверь или в окно. Ей нужно убежать прежде, чем они ее заметят. Прежде, чем начнут кричать, увидев ее. Прежде, чем возьмут вилы и факелы и не пойдут по ее душу.

Бежать. Уйти прочь. От всего этого. Уйти от кошмара, в котором она живет. Уйти от насмешек и этих жутких и страшных взглядов.

Единственное, от чего она не могла убежать — от голосов в голове.

—:…Потеря... энергии… Инициализация плача...::—

Лед на задворках ее сознания гремел, как оркестр маракасов.

Видения мелькали в ее голове. Видения кошмарной реальности ее тела. Отголоски слов Скуталу.

В ее голове мелькали тысячи взглядов, смотрящих на нее. Осуждающих. Глазеющих.

Ей нужно убежать от них.

Ей нужно добраться до дома.

Дом был единственным безопасным местом.

---

Когда Свити добежала наконец до бутика Карусель, она успела вымокнуть до нитки.

Она ворвалась в него, почти снеся дверной колокольчик, и бросилась наверх по лестнице в свою комнату. Она захлопнула дверь, бросилась на кровать и зарыдала.

«Пожалуйста, пусть все это будет кошмаром», умоляла она с зажмуренными глазами.

«Пожалуйста, пусть все закончится! Пусть эти чертовы выходные будут лишь очень, очень, очень плохим кошмаром, от которого я скоро проснусь».

«Пожалуйста, разбудите меня!» с остервенением подумала она, зарываясь в одеяло и ворочаясь под ним. Она пыталась доказать себе, что все произошедшее было всего лишь кошмаром. Что все это время она лишь ворочалась и крутилась. Как сейчас.

Она проснется с минуты на минуту. Скоро она очнется от этого мерзкого кошмара, и все вернется на круги своя. А когда проснется — попросит Твайлайт написать Луне письмо, что та не справляется со своими обязанностями!

Громкий стук вырвал ее из мыслей.

— Свити?! — позвала ее старшая сестра.

Свити открыла глаза. Рэрити звала ее внизу. Да! Рэрити придет разбудить ее, и этот кошмар закончится.

— СВИТИ!

Старшая сестра поднималась. Злая. Должно быть, Свити проспала.

Она вылезла из-под одеяла и села на кровати. Глаза были все еще плотно закрыты.

— Просто дурной сон, — бормотала она себе. — Просто дурной сон. Дурной сон.

Она повторяла себе это под нос снова и снова, медленно открывая глаза. Сначала все было подозрительно привычно.

Затем она увидела грязный след от копыт, ведущий к ее кровати. Ее взгляд пал на копыта, и только сейчас она заметила грязь, прилипшую к ее носкам и размазанную по всей кровати и полу.

Рэрити это тоже заметила.

— СВИТИ! ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА С МОИМ КОВРИКОМ!

Дверь распахнулась. За ней стояла Рэрити. Одного ее взгляда хватило бы, чтобы испепелить любого на месте.

— О чем ты только думала, Свити Белль? Бегать по дому в грязных ботинках! Аргх, и еще наступила на мой ковер! Бедный, бедненький мой ковричек!

Ее взвинченность мгновенно сменилась рыданием, когда она легла на пол, пытаясь обнять ковер.

Когда она подняла взгляд, ее глаза были полны горького разочарования.

— И о чем ты только думаешь, валяясь в кровати как какая-то свинка! Что это на тебя нашло? Ты что, даже обувь не сняла?

Расстроено рыча, она магией схватила и вырвала одеяло с кровати вместе со Свити.

Она собиралась что-то сказать, но, увидев Свити, потеряла дар речи.

— А-а, Свити! Что ты с собой сделала? А где… где твоя обувь? Где второй носок? — У нее снова перехватило дыхание. — Твоя нога! Свити, что ты сделала с ногой?

Свити опустила взгляд на свою правую ногу. Ее носок пропал, а она даже вспомнить не могла, когда и где. Было видна лишь повязка, которую она прикрывала им.

Жестокое напоминание того, что она по уши увязла в кошмаре.

Она прыгнула на кровать и засунула голову под подушку.

—:: Инициализация плача ::—

— Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ! — в ярости закричала она.

Этот голос не покидал ее. И она не могла выбросить из головы тот грохот льда, аккомпанируемый маракасами.

Грохот в ее голове почти полностью затмил беспокойное восклицание ее сестры.

— Свити! Прошу, прекрати и расскажи мне, что с тобой случилось. Что ты сделала с ногой? Неужто это из-за вашего похода Меткоискателей?

Похода. От этого слова ее чуть не вывернуло.

—:: Активировать опорожнение желудка, Д/Н? ::—

Она закричала в подушку.

— Почему ты так расстроена? — пробормотала, как сама не своя, ее сестра. — Это из-за жеребчика?

—:: Повышение уровня злости ::—

Свити швырнула подушкой Рэрити в лицо.

— НЕТ! ДЕЛО НЕ В ЭТИХ ТУПЫХ ЖЕРЕБЯТАХ! — вопила она.

Подушка, ударившись о Рэрити, оставила на ее лице грязь.

— Дело в… в…

Свити натянула подушку на голову. Почему-то, если не смотреть на Рэрити, слова произносились заметно легче.

— Сестренка… со мной когда-нибудь случался несчастный случай?

Она не осмеливалась оторвать взгляд от подушки. Ей не хотелось слышать, что ей ответит Рэрити.

Но она лишь спросила:

— Что… о чем ты, Свити?

—:: Повышение уровня ярости ::—

Это лишь разозлило ее. Она не исключала и того варианта, что Рэрити попросту не знала об этом. Но что-то ей подсказывало, что это не так. Если она и впрямь попала в аварию, то Рэрити никак не могла не знать про это.

— Произошло ли со мной нечто настолько серьезное, что мне пришлось заменить часть самой себя. Настолько серьезную, чтобы заменить ВСЮ МЕНЯ!

— Свити, о чем… о чем ты говоришь?

—:: Повышение уровня ненависти ::—

Свити швырнула в Рэрити подушку во второй раз. Лишь тогда Свити представила, что ее зрачки сузились до размера булавочной головки. Одно веко тряслось, как это обычно бывает у студентов-медиков. Затем второе; они тряслись так яростно, словно оба ее глаза бились в эпилептическом припадке.

Ни слова не сказав, Свити спрыгнула с кровати и показала на повязку.

— Я ВОТ ОБ ЭТОМ!

Она сняла повязку, обнажив как будто пережеванную кожу и механические части под ней.

— ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИ МНЕ, ЧТО ВСЕ ЭТО ИЗ-ЗА НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ! ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИ, ЧТО Я НЕ РОБОТ!

Рэрити не ответила. Вид механической ноги поверг ее в шок.

Некоторое время она просто стояла перед Свити с выражением крайнего ужаса на лице. Дальше было хуже. Выражение с лица исчезло, став почти пустым. За исключением взгляда. Он устремился на ее ногу, испытывая дежавю. Признал.

—:: Она знает ::—

Нет. Это не так. Старшая сестра должна была защищать ее от всего плохого, а не быть его частью.

— Прошу, скажи, что это не так! — прошептала Свити.

Ничего. Рэрити выглядела так, будто проглотила язык. Хотя, на самом деле, как будто забыла, как дышать. Лишь то, что она не посинела, значило, что она каким-то образом умудрялась вбирать в себя воздух. Она была опустошена, парализована. Словно она потеряла сознание, но осталась на ногах.

— Значит, это правда?.. Ты знала… ты всегда знала, да? ДА?! — кричала Свити на свою сестру.

Ничего. Рэрити просто продолжала смотреть на нее. Ее глаза были такими круглыми, что еще чуть-чуть и они вывалятся из глазниц. Зрачки малюсенькие, как будто их и не было вовсе.

—:: ...Запуск протокола отчаяния… Инициализация "тяжести в сердце"… Активация гипервентиляции... ::—

Никто из пони в школе так не реагировал. Они кричали, падали в обморок, некоторых даже стошнило. Ей хотелось, чтобы Рэрити делала тоже самое. Она хотела, чтобы ее старшая сестра накричала на нее. Ей хотелось, чтобы та плакала, ныла и орала, размахивала ногами, ловила ртом воздух и переживала, как то ее зазнавшееся амплуа королевы драмы, коей она всегда была.

Все что угодно, но только не это.

Все что угодно, кроме этого взгляда в ее глазах…

— Не может быть. Что я… Этого не может быть!.. Ты не можешь просто…

Ответа не последовало. Молчание было не менее убедительно, чем если бы она что-нибудь сказала. Ее взгляд говорил сам за себя. Этот ужасный и страшный взгляд!

Лед треснул вновь.

Даже у Рэрити этот взгляд.

— Нет. Я не могу им быть. Вытащи это из меня. Вытащи это! ВЫТАЩИ!

В неудержимой ярости Свити схватилась левой ногой за правую, не особо заботясь, что тем самым она заставила себя упасть. Она каталась по полу, пытаясь снять ногу. Пытаясь снять все эти чудовищные механизмы. Ничего так и не добившись, она засунула копыто в рот и прикусила шестерни.

Она кусала все, что попадалось на пути. Абсолютно все. Пока, к ее удивление, зубы не вонзились в металл.

—::...Вкусовой анализ… Металл… Внимание... Самоповреждение... Убрать… ::—

—:: ОТМЕНА ::—

Свити сопротивлялась внезапно возникшему порыву отстраниться.

Эти механизмы не давали отрасти назад настоящей плоти. Если их вырвать из тела — раны затянутся. Плоть и мышцы заново зарастут. Она могла бы пойти к Твайлайт и магически вырастить кости. У Зекоры должны быть костяные микстуры. Ей пересадят настоящее сердце в грудь. И потечет кровь по ее венам, и нервам, и…

Трубка подачи масла лопнула, и струя хлынула Свити в рот.

Она закашляла и выплюнула. Выплюнула бурую жидкость на дорогой Рэрити ковер. Она чуть не удержалась проглотить что-нибудь из этой дряни. Ей было все равно, что анализатор вкуса в ее голове твердил о том, что было у нее во рту, да и тем более ее желудок уже предложили опорожнить. Тошнотворное чувство почти оттолкнуло ее от саморазрушения. Но затем вокруг сделанных ей же вмятинах замерцал синий свет.

—:: Обнаружены повреждения… Трубка подачи… Правой передней ноги… Запуск протокола авторемонта и восстановления ::—

«НЕТ! Только не в этот раз», подумала она.

—:: ОТМЕНА ::—

Она вонзилась зубами в металл. Она не даст магии возвращать механизмы к жизни. Она уничтожит их. Она собирается уничтожить их все до последнего!

Чудом, Свити ухватилась ногой за пучок проводов и рванула за них.

Провода порвались, и в ее рот тут же ударил электрический ток. Ток, от которого ее всю чуть не вывернуло наизнанку. Но тонкие провода застряли меж ее зубов и трескали током десны. Она пыталась отдернуть ногу, но смогла вырвать лишь больше кабелей из кибернетических мышц. Теперь они доходили от рта до локтя, свисая свободными ниточками. С каждой секундой электричество било ее все сильнее. Утечка энергии способствовала еще большему проходу тока по разрушенным кабельным каналам.

Боль была невыносимой. Ее язык парализовало накатившим током, а десну словно оплавило. Она уже могла ощутить ток в своей голове. Она раскалывалась от голосов.

—:: Опасность... соединение с правым копытом потеряно… // Паника возрастает… // Решение… Отойти от повреждения… Ошибка – Блокировка Команды…// Самоповреждение… Активация рефлексов… // Калибровка подачи мощности на челюсть… // Перераспределение энергии… //…::—

Свити закричала. Где-то неподалеку закричала и Рэрити. Голоса в ее голове не замолкали. А бой ледяных маракасов становился только громче.

— Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ!

—:: ОТМЕНА ::—

—:: Остановка программы… // Внимание! Приближается болевой порог… Запуск протокола… Ошибка — Блокировка Команды… // Внимание! // Утечка данных… Прорыв стены неизбежен… ::—

Ледяная стена дрожала на задворках сознания. То, что начиналось с трещины — превратилось в дыру. Дыру, которую она сама вырыла. Дыру, через которую рождались голоса. Чем громче она кричала им прекратить, тем громче становились и они. От давления дыра лишь расширялась, когда два потока сталкивались друг с другом, разрывая стену, разделяющую их, в осколки.

Разум Свити быстро затопило — как мирный городок под прорванной плотиной, сдерживающей океан.

Такое ощущение, будто кто-то сунул в ее голову радио и шандарахнул по нему молнией. Как будто она могла слышать все радиостанции Эквестрии одновременно.

В мгновение ока она потеряла контроль над своим телом. Она потеряла себя из виду, освобождаясь из кожи. Восприятие втянулось само в себя. Тогда она смогла почувствовать каждый проводок в своем теле.

Все равно, что видеть тело изнутри.

Она все видела собственными глазами. Затем ее утащили вглубь.

Она была желудком. Была своими тактильными датчиками. Вестибулярным аппаратом.

Она была воздушным насосом. Копытом. Батареей.

Она была глазами. Звукоприемником. Она была копчиком.

Она — резервный блок. Распределитель энергии. Ее голосовой аппарат.

Теперь все эти твари без конца носились вокруг как бесконечный рой грызунов, тащивших за собой Свити.

Она все это видела, и ей это ни чуточки не нравилось.

—:: Что происходит со мной? ::—

 

—:: Что все это значит?! ::—

Она была правой ногой. Кибернетическими мышцами. Она была вредом, что себе нанесла. Она была проводами, которые сама же вытянула. Порванными кабелями, застрявшими в зубах. Она скатывалась по своему языку. Затем она снова оказалась в своей голове. Она увидела все своими глазами на какую-то долю секунды, прежде чем ее снова не унесло прочь.

Так и было. Вверх, вниз, внутрь и наружу. Она попалась в ловушку собственного тела, ее мотало как на лас-пегасовских гонках. В ловушку своего механического тела.

Ужас понимания, что ты не можешь управлять своим же телом, что заперта в нем, как в темнице, был непреодолим. Как бы она не старалась взять себя в копыта, она не могла достичь ясности мыслей. Но ее паника безвозвратно повлияла на системы. Те самые, что были сами по себе, автономные, отделенные от ее сознания, отделенные от эмоций, теперь они были затронуты ее же вмешательством. Ее эмоции просачивались в микросхемы и искажали данные, вызывая сбои и ошибки в программах. Сам поток энергии, идущей по проводам, был нарушен, так как регулятор мощностей начал давать сбои, вызывая дальнейшие помехи.

Вся система обращалась к ней за помощью, решением, информацией. Они надоедали ей одним лишь своим существованием, а еще тянули ее во все стороны. В итоге они лишь мешали друг другу.

Как снежный ком, сошедший с горы, он все увеличивался в размерах, набирая скорость. Беда будет расти и расти, пока не превратится в лавину поврежденных данных, непростительных колебаний мощности и противоречивой информации, пока ее собственные раздумья окончательно не заглючат.

То, что осталось от ее мыслей, можно было собрать в один единственный вопрос.

—:: ЧТО Я ТАКОЕ?! ::—

Ей хотелось задать кучу вопросов. Но из ее рта не вырвалось ни слова.

— РрррЭЭррРрииИИт-т-т-тиИиии!

Ее уши услышали что-то, исходящее из ее рта, но это не был голос. Он звучал как хор голосов. Как будто кто-то игрался со сломанным радио, которое застряло между двумя радиостанциями.

В довершение всего невозможно было регулировать звук, громкость и тон голоса.

Что-то ей подсказывало, что ее челюсть больше не двигалась синхронно с произносимыми словами, а бесконтрольно вращалась.

Система не справлялась с такими нагрузками.

—:: НАЧАТА ПЕРЕЗАГРУЗКА! ::—

 

—:: ВСЕ СИСТЕМЫ В КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ! ::—

 

—:: АВАРИЙНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО! ::—

 

—:: Инициализация обморока ::—

В протоколе аварийных процедур говорилось, что лучший способ не допустить перезагрузку — обморок. И это была верная реакция на огромный шок, который она испытала. Оно говорило, что это заставит ее упасть в обморок.

По крайней мере… оно попыталось.

Но все другие вещи, требующие безотлагательного вмешательства, тело не слушало. Свити не слушала.

Она хотела сбежать. Сбежать из тюрьмы своего тела. Она хотела, чтобы все это исчезло. Все эти мысли в ее голове. Все, что внутри нее. Ей не хотелось здесь задерживаться ни секундой дольше. Она не хотела такой правды. Ей не хотелось такой жизни!

Она хотела, чтобы это все закончилось. Эта ложь, что была ее жизнью. Она желала, чтобы ее не существовало. Если ложь не уйдет — уйдет она. Ей хотелось сбежать. Быть как можно дальше от всего этого.

Подальше от всей боли, потрясения и печали, что копились в ней.

Подобно второму снежному кому, скатившемуся с той же горы, он набирал массу и скорость, приобретая исполинские черты, пока не стал в конечном итоге лавиной эмоций, поглотившей первую лавину.

Стресс превратился в панику, а паника — в шок.

Ужас владения телом, сделанным из металла и шестеренок, навалился на нее. Навалился и ужас тех прошедших дней вдобавок ко всем невзгодам. От осознания, что вся ее жизнь — вранье. Она испытывала ужас от вида механических частей в своей ноге.

Стыд, сожаление и боль, которую она причинила себе в попытке сохранить секрет в тайне и выбраться из затруднительного положения. И все ради того, чтобы все надежды рухнули прямо на ее глазах. Унижение от увиденного жеребятами и ей самой под светом заклинания рентгена. Разбитое на мириады осколков сердце, когда Скуталу назвала ее ботом. Бот-семьеворовка и сиротоненавистница.

В довесок к огромной печали ее дом и сестра, последняя надежда и надежная опора, не дали ей ни покоя, ни утешения.

С нее хватит…

—:: !!!СЕРДЕЧНЫЙ ПРИВОД ПЕРЕГРУЖЕН!!! ::—

 

—:: !!!ОТКАЗ СИСТЕМ!!! ::—

 

—:: !Эмоциональные протоколы регистрации и распознавания отключены! ::—

 

—:: !!БАТАРЕЯ ОТКЛЮЧЕНА!! ::—

 

—:: !Сердечный привод отключен! ::—

 

—:: ОТКЛЮЧЕНИЕ ОСНОВНЫХ ФУНКЦИЙ ОРГАНИЗМА ::—

 

—:: Отключение вторичных функций ::—

 

—:: ПЕРЕЗАГРУЗКА ЧЕРЕЗ… 3… 2… 1… ::—

---

…

…

—:: … Перезагрузка… ::—

 

— С-с… Свити?

Звукоприемники уловили голос. Глаза открылись на оклик.

Глаза обнаружили, что они находятся на уровне с полом. Это должно означать, что тело лежало на полу. Это было ошибкой. Не было никаких воспоминаний о том, как тело оказалось на полу. Воспоминания о последних нескольких мгновениях были в лучшем случае затуманенными. Банк памяти не смог сохранить никаких данных после начала перегрузки.

Она медленно повернула голову.

—:: Анализ местности // Сравнение с прошлым опытом // Распознавание завершено// Спальня Свити Белль…Моя спальня // Загрузка соответствующих данных // Гостиная, Игровая, Кладовка — Мастерская Рэрити, Дом сестер…

… Мой дом // Безопасность // Безопасное убежище… ::—

 

—:: Идет загрузка соответствующих эмоций… // !Ошибка! // Сердечный привод отключен ::—

Голова продолжала поворачиваться, пока не остановилась. Глаза не могли разглядеть, кто говорил. Не помогал и анализатор голоса — не было совпадений. Голос был слишком… прерывистым, чтобы распознать. Тело должно встать, чтобы развернуться.

Большинство систем было оффлайн. Только главные и базовые функции успешно перезагрузились, тогда как подсистемы до сих пор оправлялись после перегрузки. Вестибулярный аппарат не отвечал. Но данные о том, как встать, были. Команда собраться и встать была отправлена четырем безжизненно лежащим, спутанным ногам.

Одна из ног, чьи разорванные провода все еще хрустели на зубах, не функционировала. Это было ошибкой. Она провела глазами, чтобы удостовериться. Левое копыто поднялось и принялось вытаскивать провода изо рта. Ущерб кабелям был серьезный, но это не помешало ему подняться.

Тело медленно и осторожно поднялось, стараясь не упасть. Как только она поднялась на ноги и убедилась, что не накренится и не упадет, глаза начали по-новой сканировать окрестности комнаты.

Голова не спеша обернулась к источнику голоса, и ее взгляду предстала белая кобыла с завитой фиолетовой гривой.

—:: Распознавание личности // Идентификация: Рэрити // Подгрузка дополнительных файлов // Старшая Сестра, Подруга, ЛССН, Опекунья::—

Список. Много слов, описывающих Рэрити. Но слова порой лишь слова. Клочки букв, ничего не значащих для нее.

—:: Загрузка соответствующих эмоций… // !Внимание! // Сердечный привод отключен ::—

Она взглянула на Рэрити и ничего не почувствовала. Одни лишь данные. Сухие данные заполонили ей голову. И ничего не имея, кроме данных и слов, она начала искать что-то, что могло бы помочь.

—:: Загрузка последних файлов // ЛЖЕЦ, ЛЖЕЦ, ЛГУНЬЯ, ЛГУНЬЯ, ЛГУНЬЯ, ЛГУНЬЯ, ОБМАНЩИЦА, НЕВЕРЯЩАЯ, БЕСПОЛЕЗНАЯ, НЕБЛАГОДАРНАЯ, ЗАЗНАЙКА… ::—

Сильно сказано. Возможно, даже сильнее, чем все остальное. И уж точно эти файлы не старые. Новые данные должны быть более актуальными, верно?

—:: Загрузка соответствующих эмоциональных данных ::—

—:: Сердечный привод снова онлайн ::—

—:: Перезагрузка в процессе// 1% завершено ::—

—:: Загрузка соответствующих эмоций на Рэрити ::—

—:: НЕНАВИСТЬ ::—

—:: Загрузка НЕНАВИСТИ ::—

—:: НЕНАВИЖУ// НЕНАВИЖУ// НЕНАВИЖУ// НЕНАВИЖУ...::—

 

Простая, но в то же время суровая эмоция вспыхнула в ней, тогда же некоторые лицевые мышцы вновь ожили. Черты лица подстроились под одну эту эмоцию. Ее брови хмурились так сильно, как только могли. Зубы заскрежетали, губы сжались в тонкую полоску.

Протокол поведения, который определял, что надо делать в той или иной ситуации, посчитал, что надо напасть на кобылу перед ней. Словесно, подушками или голыми копытами, если придется. В ней содержалось куча записей, воспоминаний, что содержали подобные реакции на эту кобылу. Записи о том, как навредить и даже уничтожить ее различными способами. Воспоминания о драках. Перепалках. О Рэрити, отказавшейся подчиняться разумным доводам. О Рэрити, отрицающей очевидное. И самое недавнее: о Рэрити, не дающей желанных ответов.

—:: Задайте позу для атаки ::—

Она наклонилась, готовая напасть на кобылу в любой момент, чтобы, как говорилось в записях, «выбить из нее всю дурь».

Но с другой стороны в записях была уйма доказательств, насколько необдуманным было то, что она сейчас собиралась сделать. Воспоминаний об этих ненавистных ощущениях, странно, становилось меньше. Были и данные, говорящие, что горе и сожаление всегда будут тут как тут. Это были плохие эмоции. Их надо избегать.

Тем временем один из протоколов начал своевольничать.

Тот, который не желал ненавидеть Рэрити.

—:: Найден компромисс ::—

Все больше эмоциональных данных начали загружаться в медленно перезагружающийся сердечный привод. Достаточно, чтобы сместить ненависть на второй план.

Данные говорили ей, что она не хочет нападать на Рэрити. Там было указано, что все, чего она хотела — обнять ее и спрятаться от этого жестокого мира.

Информация, соответствующая эмоциональным данным, лишь подтверждала, что Рэрити была готова утешить ее и обнять в трудную минуту. Что она была последним оплотом надежды в темные времена.

— РЭЭЭРИИИТТ-Т-ТИИИИИИ!

Так много систем все еще было оффлайн — не отвечали, глючили или просто не работали корректно после перегрузки. Одной из таких систем был ее голос. Однако их все больше и больше возвращалось в сеть, а вместе с этим — и несчетное число логов о вызванных сбоях и ошибках. Воспоминания и эмоции говорили, что произошло нечто плохое. Воспоминания, в лучшем случае, были затуманенными. Повреждены перегрузкой. Мысли были не в том состоянии, чтобы все это переварить. Перезагрузка была далека до завершения.

Из-за этой неразберихи лицевые мышцы терзались протоколами. Что-то в памяти ей говорило, что инициализация плача должна быть на максимуме. Протокол пытался запуститься, но сбой лишь заставлял веки беспрестанно дергаться. Также и лицо — брови, губы, мордочка — начали подергиваться, не зная, какую эмоцию выдать. Голос не знал, какой выбрать тон.

Слишком много данных, чтобы решить, как поступить.

Но ее сердечный привод говорил, что у нее достаточно информации, чтобы знать, как действовать дальше.

Говорилось, что она хочет любить Рэрити. А та будет любить ее в ответ. Еще было указано, что ей хотелось заключить ее в объятия и защититься от всего зла, что с ней случилось.

—:: Задайте позу для объятий ::—

Она прыгнула на Рэрити.

Но Рэрити закричала. Она подняла копыто и оттолкнула Свити.

Оттолкнула от безопасности, коими были сестринские объятия. Оттолкнула от теплых объятий, которые спасали ее в нужное время.

Ее системы не могли понять, что только что случилось. Тактильные датчики до сих пор были оффлайн, не в состоянии заметить какую-либо силу от контакта с ее кожей. Внезапно она уже была на спине и скользила по полу.

Отчаяние наполнило ее сердечный привод и мысли. Что только что произошло? Рэрити не обняла нее? Почему? Неужто она больше не любит ее?

Она подняла взгляд на Рэрити. Как раз вовремя, ведь снова включилась программа чтения выражений с лиц. Лишь теперь глаза могли понять чувства Рэрити. И то, что они считывали, было тем, что заставило протокол плача развернуться внепланово.

Нет. Сестра ее не любила. Сестра ее не узнавала.

—:: Почему? ::—

Потому что у нее был этот взгляд.

Поступили новые данные. Не было никаких записей, что делать в подобной ситуации. Рэрити внезапно стала непредсказуемым элементом. Она действовала вопреки всем ожиданиям. Все данные на эту кобылу должны были быть признаны недействительными. Там не было информации, как действовать в этой ситуации.

Подождите-ка.

Нет, все-таки были.

—:: Загрузка воспоминаний ::—

Образ Рэмпони Мактейлса, уничтожающего роботов, проплыл перед ее глазами. Следом возникло воспоминание, как жеребята в школе закричали на нее. О том, как ее друзья обошлись с ней.

Воспоминания об этих взглядах.

Взглядах, не сулящих ничего хорошего. Эти взгляды значили только приближающиеся боль и страх. Взгляды, которых стоило избегать.

На вопрос, как реагировать на эти взгляды, был лишь единственный ответ.

—:: Загрузка последней директивы ::—

 

—:: Бежать ::—

Эта мысль, подкрепленная мощными эмоциональными данными, была единственным логичным решением.

Бежать. Прочь от всего. Далеко, далеко прочь от этих взглядов.

—:: БЕЖАТЬ ::—

Сердечный привод не возражал.

Ее убежище не защитило ее. Рэрити не обняла ее. Эти взгляды все испортили.

Она должна убежать из комнаты прямо сейчас! Но Рэрити загородила дверной проем. Чувства сердечного привода до сих пор говорили, что ей нельзя нападать на Рэрити. Логика подсказывала, что она не должна подходить к Рэрити, так как у нее был этот взгляд. А это противоречило директиве. Но дверь — не единственный выход из комнаты.

В памяти был сохранен четкий план комнаты. Комнаты, в которой она была множество раз. Она знала об окне.

Она вскочила и без оглядки бросилась к нему. Она прыгнула и вылетела из окна.

Свити перекатилась через крышу соседнего дома и приземлилась на грязную улицу. Она встала, побежала и скрылась в холодной, дождливой ночи.

---

Рэрити проснулась на своей кровати. Она не знала, сколько часов или минут спала. Она была измучена, причем не столько физически, сколько эмоционально. Но все же что-то ей подсказывало, что прошло несколько часов кряду.

Должно быть, ей приснился кошмар. Только вот часть него она позабыла. Сейчас сон был лишь отдаленным воспоминанием, заблудшем в прошлом.

Острая боль пронзила ее голову. Как будто одна только мысль о сне причиняла боль.

Она быстро заперла ее в мысленном шкафу, чтобы оставить ночных скелетов там. Нет причин думать о сне. В конце концов это всего лишь сон. Не стоит спать день напролет, когда ее ждет уйма работы.

Она сняла копытом маску для сна, лишь чтобы понять, что не надевала ее. Когда копыто дотронулось до лица, она почувствовала что-то липкое и склизкое. Она вытянула копыто и увидела, что оно все было в туши. Тени для век стекли по щекам. Она плакала?

Шкаф в глубине сознания задрожал.

Она встала с кровати и направилась в ванную. Зеркало явило ей ужасную картину. Она выглядела скверно. Глаза покраснели и опухли. Под ними только начинали формироваться мешки. Тушь была размазана по всему лицу как какая-то боевая раскраска. Она не просто рыдала. Она провела копытом по лицу.

Почему она это сделала?

Шкаф загрохотал сильнее. Рэрити пришлось подставить себе стул.

Теперь сосредоточься на лице. Она задумалась. И как ей исправить такой бардак? Она достала салфетку и начала вытирать ей лицо, мысленно драматизируя в своем обычном репертуаре. Ей надо бы раздобыть огурцы. Придется сделать макияж для лица, провести весь день в спа и…

Ее фантазии развеялись стуком в дверь.

Стук разнесся из входной двери. У нее посетители.

Спа подождет.

Рэрити в спешке привела себя в порядок. Магией она нанесла тени и залила в глаза капли, чтобы снять напряжение с покрасневших белков. Она взяла расческу и прочие принадлежности для наведения красоты, чтобы привести гриву в должное состояние. В то же время она умудрялась расчесываться, опрыскиваться духами и протирать подбородок одновременно.

— Иду-иду. Одну минуту! — ответила она нараспев, лишь сейчас заметив, каким хриплым был у нее голос, а по горлу словно прошлись наждачкой.

Проходя мимо комнаты Свити, она ощутила холод, исходящий из-под двери. Шкаф в сознание дребезжал, как сумасшедший. Она замолкла, сказав себе, что не о чем беспокоиться. Она не будет обращать на эту комнату внимания. Рэрити знала, что Свити там не было. Сейчас она была в школе, как обычно. Все как обычно.

Пока она спускалась, в дверь вновь постучали.

— Минуту! — сказала она, стараясь не охрипнуть, но даже так довольно больно отдавалось в горле.

Рэрити сделала крюк через кухню, налила себе стакан воды, прополоскала им горло и выплюнула в раковину. Затем она сделала пару глотков и прыснула спреем в рот.

Гораздо лучше.

В дверь постучали третий раз.

— Иду, иду, — приговаривала Рэрити, прыская на себя духи, чтобы скрыть следы пота, которые, возможно, могли проявиться в самый неподходящий момент. Затем она спрятала все под раковину и пошла к двери. Тихонько, чтобы не показаться взбалмошной, как снова раздался стук.

С профессиональной улыбкой она открыла дверь.

— Добро пожаловать в мой бутик, дорогой…

"Клиент" так и не сорвался с языка. Тот, кто стоял у порога, не был ее клиентом.

— Ну, это так неожиданно и приятно, дорогая, — ответил уставший, слегка полноватый жеребец в ужасной рубашке в цветочек и соломенной шляпе. — Мы уж было подумали, ты так нас и оставишь под дождем.

— Папа?

— Единственный и неповторимый. — Он засмеялся и обнял Рэрити. Он, не церемонясь, вошел в бутик. За ним быстро проследовала пони округлых форм, в красной блузке, набором ракушек, служащих украшением, и с самой аляповатой сумочкой, какую Рэрити только видала в своей жизни.

— Мама?

— Здорово, что ты нас помнишь, — сказала та и тоже обняла Рэрити. — Мы беспокоились, что ты про нас забыла спустя столько времени.

Рэрити пристально продолжала смотреть за дверь. На третью пони, стоящую там.

Освещенную сиянием рога фиолетовую пони, левитирующую позади себя целый вагон чемоданов.

— Твайлайт?

— У тебя чудесные родители, — сказала она, входя в бутик. — Я встретила их на улице. Их тележка застряла под начавшимся дождем, так что я предложила помочь.

Длинный ряд чемоданов следовал за ней через дверь, как вагоны за локомотивом. Несмотря на ливень, ни один из них не был мокрым. Ни чемоданы, ни пони не пострадали от него. Должно быть, поле левитации вокруг каждого чемодана закрывало тот от дождя. Взглянув наверх, Рэрити приметила фиолетовую ауру, похожую на зонт, закрывающую всех троих.

— Что ж, вы нам сильно помогли, мисс Спаркл, — сказала мама. Твайлайт ставила чемоданы в середину комнаты пирамидой: маленькие вниз, самый большой — наверх. — Тебе впрямь свезло с такими друзьями.

— Пустяки. — Твайлайт слегка покраснела от такого комплимента. — И пожалуйста, зовите меня Твайлайт.

— Хорошо, мисс Твайлайт. Это было любезно с вашей стороны, — сказал отец. — Еще раз спасибо вам большое. К сожалению, я вынужден откланяться. Это была долгая поездка, и нам бы хотелось побыть наедине с дочуркой. Семейные традиции, ну, понимаете.

— О, ну конечно. Зовите, если вдруг понадоблюсь, — проговорила Твайлайт и направилась к двери, все еще открытой, и перед которой все еще стояла Рэрити, недоверчиво смотрящая на дождь.

До тех пор, пока Твайлайт не попрощалась и не закрыла дверь прямо перед ее носом.

— Пока.

Как только она закрылась, Рэрити повернулась к родителям. Она все еще не могла поверить, что они здесь. Часть ее не хотела, чтобы они были тут.

— Тут так темно. Не пойму, как ты можешь работать при таком слабом освещении, — сказал отец.

Он подошел и раздвинул шторы, открыв серое дождливое небо. Рэрити только сейчас заметила, что все жалюзи и шторы были задернуты. Неужели это она сделала? Когда? Зачем?

Ее мама застонала разочарованно.

— Кто-то подпортил твой ковер, — сказала она, привлекая внимание к грязным следам, испещрившим его.

— Пони бы стоило научиться следить за своими копытами, честное слово.

— Да… было бы неплохо, — ответила Рэрити.

Папа проследил глазами, куда вел след. От двери он вел прямо к лестнице. Шкаф в сознании Рэрити напугал ее как никогда прежде, когда скелеты начали стучать в хлипкие дверцы.

Он скептически поморщил усы, устремив внимание на последнюю ступеньку, но потом пожал плечами и обернулся к Рэрити.

— Свити ушла? — спросил он.

— Да-а… она… ушла.

— Хорошо. Мы подумали, будет лучше приехать, когда она еще в школе.

— Да… в школе, — повторила вслед за ним Рэрити. Свити должна быть в школе. Ничего необычного.

Шкаф больше не раскачивался так сильно, чтобы самоподжечься, однако ее родители делали все возможное, дабы поддать огонька.

— Почему? Почему вы здесь? — осмелилась произнести Рэрити. Ее слова прозвучали куда более тревожно, чем ей бы того хотелось.

— Нам захотелось провести канун Согревающего Очага с вами, — ответил отец с усмешкой. В одну секунду его лицо стало серьезным и суровым. Как и у матери.

Они вдвоем улыбались так тепло, будто глазами просили отнестись с пониманием к тому, что они собирались дальше сказать. Глазами, которые, наконец, выпустили искру и подожгли шкаф Рэрити.

— Ах да, Рэрити… — сказала мама после продолжительной паузой.

— …Нам надо кое-что рассказать тебе.

Глава 5. «Эмоциональное выгорание»

Выйдя из бутика Рэрити, Твайлайт зажгла рог и призвала заклинание зонта.

Она думала о родителях Рэрити. Она никогда раньше с ними не встречалась, но ей они показались довольно миленькой парочкой, хоть и со своими причудами.

Она как раз, когда пошел дождь, провожала Спайка до коттеджа Флаттершай. Дракончик пообещал приглядывать за всеми животными и коттеджем, пока Флаттершай и Дискорд будут в деловой отлучке в Кантерлоте. Твайлайт уже шла назад домой, как вдруг наткнулась на двух пони, застигнутых в жуткую непогоду. Их телега опрокинулась в лужу, а чемоданы упали прямо в грязь. Так что она предложила им очистить их, прибегнув к небольшой помощи магии, а потом проводить до пункта назначения. Так она и узнала, что они направлялись к одной из ее лучших подруг.

Теперь она понимала, откуда у Рэрити манера набивать сумки. Но это единственное, что она видела в них общего. Казалось, в стиле они точно проигрывали дочери.

И притом, им не помешало бы перенять манеры Рэрити в целом, ибо они хотели войти в ее дом так, как будто жили в нем по крайней мере полжизни (видимо, они подумали, что Рэрити будет рада, впустив их). Твайлайт все же настояла на стуке, так как на двери висела табличка "Закрыто!"

Кстати об этом: разве бутик Рэрити не должен быть открыт круглые сутки? В конце концов, она была профессиональной бизнесмэйр. А тут он закрыт, а шторы плотно задернуты. Это могло значить, что она работала над каким-то секретным проектом. На ее копытах и вправду была куча заказов, учитывая предстоящий праздник. Так что, может, она просто хотела, чтобы ее не беспокоили. Да и еще над Понивиллем пролился последний осенний дождь. Не исключено, она захотела отгородиться от хмурой погоды.

И все-таки в бутике было очень темно. Как она могла работать при таком освещении?

Твайлайт вырвало из мыслей что-то движущееся на периферии зрения.

Что-то быстро двигалось под дождем. Что-то вроде двух кобылок на скутере. И двигались они в сторону бутика.

Она едва уловила голос со скутера, едущего с демонической скоростью.

— Меткоискатели борцы с роботами!..

---

Рэрити только начала осознавать, что сказали ее родители, но мысли буквально слипались в голове.

Пришло время…

— В-время для чего? Если вам нужно время — просто посмотрите на часы.

Улыбка ее отца начала таять.

— Нет, дорогая. Мы скажем ей, — ответил он более серьезным тоном.

— Скажите что… Кому? — спросила Рэрити с застенчивой улыбкой, начиная потихоньку пятиться от родителей.

Они оба обменялись взглядами.

— Свити, конечно, — сказала мама, подходя ближе. — Пришло время сказать ей правду.

— Пра… правду… о чем?

Теперь ее родители действительно заволновались.

— Ты сама знаешь о чем, — ответил ей отец, подходя с другой стороны.

Рэрити покачала головой в знак протеста.

Этого не должно было произойти. Не сейчас. Никогда. Они все согласились оставить тот ужас в прошлом. Зачем им понадобилось нарушать обещание? Рэрити не могла! Она забыла обо всем этом и похоронила под пятидесятиметровым слоем бетона. Но этот бетон, этот фундамент начал рушиться. Множество чудовищных вещей, которые стоило забыть, всплывали на поверхность.

Она все продолжала пятиться от родителей. Но они стягивали кольцо, как древесные волки. Сама того не сознавая, она попятилась от двери, где стояла ее мать. Она двигалась вдоль стены, как мышь, удирающая от кошки. Но ее отец подошел к ней с другой стороны, преграждая проход к лестнице и кухне.

Она остановилась перед распахнутым окном. Серый, мертвый свет упал ей на лицо, и ее тень отбросило далеко вглубь бутика.

— Ты плачешь? — спросила мама.

Рэрити прикоснулась к щеке. Она была мокрой и липкой. Тушь стекала. Она правда думала, что сможет скрыть это? Но теперь она вновь стекала по щекам. Новый поток слез хлынул из глаз.

Да, она плакала. В глубине души она никогда не перестанет плакать.

Рэрити просто взяла частичку себя и закупорила в бутылке. Но сейчас слезы пробили пробку и били через край.

— Рэрити? Что случилось, милая?

Рэрити продолжала отступать, но вскоре оказалось, что больше некуда, когда она уперлась в оконную раму.

Ей не хотелось здесь быть. Она хотела выпрыгнуть в окно и бежать. Хотела убежать прочь, укрепить фундамент и держать воспоминания подальше от поверхности. Но ее отступление сорвано. Ее окружили. Реальность смотрела ей в лицо. Реальность случилась!

Если это была реальность, значит, и кошмар тоже.

Дверь шкафа распахнулась, и скелеты начали рассыпаться, словно это и не был сон.

Нет, не сон. Она все еще была заперта в кошмаре.

— Свити… она… она…

Фундамент взорвался под ее воображаемым шкафом. Когда ее последняя внутренняя стена разрушилась, она закричала:

— ОНА ЗНАЕТ!

Окно позади нее разлетелось на тысячи стеклянных осколков, полетевших в разные стороны, когда скутер пролетел над ее головой. Затем что-то ее задело, и она упала.

— …ЙЕЕЕЕЕЕЙ…

Крик дуэта драматично заполнил комнату, когда Рэрити покатилась по полу. Она врезалась в высокую пирамиду, выстроенную из багажа.

Она попыталась выбраться из кучи чемоданов, но остановилась, поняв, что лежит перед двумя насквозь промокшими и хорошо ей знакомыми кобылками в их лучших прикидах стиля Рэмпони.

Эпплблум сняла бант и натянула на его место ленту, как бандану. Грива Скуталу были в больших шипах, поверх расстегнутой куртки она натянула пояс с водяными пистолетами и рогатками. На Эпплблум было два перекрещивающихся ремня поперек груди, на каждом из которых было по водяному пистолету. Притом обе они нацепили темные солнцезащитные очки и сосали леденцы, палочки которых торчали изо рта, словно сигары.

Спустя пару невнятных криков Твайлайт ворвалась назад в бутик.

— Все живы? — крикнула она, но, когда увидела эту сцену, задала другой вопрос: — Что происходит?

— ОНА — РОБОТ! — завопила Скуталу.

— Что?

Рэрити была так поражена, что не могла сказать ни слова. Честно говоря, давящие на живот копыта Скуталу мешали ей не только дышать, но и думать. Она не поняла, что Скуталу имела в виду под "она — робот"… если только она не наткнулась на Свити. Ужас от этой мысли лишь больше выбил из нее воздуха.

Прежде чем Твайлайт успела хоть что-то спросить, родители Рэрити встали перед ней и отчаянно начали махать копытами с несерьезным видом.

— Э-э, ничего! Ничего, совсем ничего! — Они нервно улыбнулись, выставляя Твайлайт за дверь.

— Дети есть дети. Мы разберемся. Пока-пока!

— ОНИ ТОЖЕ РОБОТЫ! НЕ ВЕРЬ ИМ!

— Роботы? Что за роботы? А, они же смотрели один из фильмов с ними. Да, точно. Вам не о чем беспокоиться, мисс Твайлайт. А теперь вам пора!

Твайлайт попятилась от нервозной парочки. Ее хотели вывести за дверь, но тут на пороге возник неожиданный гость.

Еще более истеричная розовая кобыла с кьютимаркой в виде трех цветков. Она выглядела так, как будто пробежала под дождем целый марафон. И все же, несмотря на перехватившее дыхание, она неразборчиво закричала во всю глотку:

—Обожеятакрадавасвидетьсвитипропалаияскалаееповсюдуиподумалачтоонавернуласьдомойоназдесь?

Похоже, никто не смог разобрать истерику школьной учительницы Черили.

Даже Скуталу приостановилась, пока Черили переводила дыхание.

Твайлайт пыталась успокоить ее и выяснить, что она хотела сказать. Но Черили продолжала выкрикивать что-то нечленораздельное. Скуталу снова закричала. Про то, что они чейнджлинги под видом пони! Эпплблум присоединилась к ней, крича, что Свити — робот. А родители Рэрити вовсю пытались их перекричать, ссылаясь на их предвзятые обвинения.

Бутик наполнился какофонией криков. Каждый, в свою очередь, пытался перекричать оппонента.

Единственная, кто не присоединилась к этому кричащему безумию была Рэрити. Все, что она могла делать — смотреть в потолок и осознавать, как быстро рушился мир перед ее глазами.

— ВСЕМ МОЛЧАТЬ!

Усиленный магией голос Твайлайт эхом раздался по бутику, и волна магии захлестнула магазин. Мгновение, и стало тихо, как в могиле. Только хлещущий за окном дождь нельзя было остановить.

Все так и пытались что-то сказать, пока не поняли, что не издают ни звука. За исключением Твайлайт, которую можно было услышать, затаив дыхание. Может быть, она наложила заклинание тишины на них.

Твайлайт окинула всех суровым взглядом, убеждаясь, что все были в ее внимание, и затем, чтобы успокоиться, глубоко вдохнула.

— По одному.

---

Твайлайт пришлось повторить заклинание трижды, так как они снова воронились орать друг на друга.

Она, в конечном итоге, дала возможность говорить лишь одному.

Она не могла отойти от услышанного.

То, что каждый говорил, было нонсенсом. Все это звучало как какая-то шутка. Безумная, запутанная шутка. Но все вокруг нее были серьезны, растеряны, подавлены и на грани шока.

Твайлайт провела копытом по гриве. За последние 15 минут она это делала частенько, отчего ее некогда расчесанная грива стала слегка потрепанной.

— Ладно. А теперь заново. С самого начала. По очереди.

Она окинула взглядом толпу, после чего заставила их сесть полукругом вокруг нее: так было проще наблюдать за всеми.

Она перевела взгляд на левый конец, на двух сидящих разноцветных кобылках. Небольшая аура от рога говорила сама за себя — они могли вновь говорить. А взгляд в ее глазах говорил, что пришла пора отвечать.

— Когда все началось?

Эпплблум и Скуталу переглянулись между собой, пока обе не понурили голову, стыдясь.

— Это началось, когда мы пошли посмотреть кино... — начала Эпплблум.

— Мы просто играли, хотели получить наши кьютимарки, — продолжила Скуталу.

— А потом... случилось это, и...

— И вот тогда мы и увидели. Увидели весь ее металл под шкурой.

Скуталу, крепко обняв себя, вся дрожала, слегка постукивая своими крылышками. Твайлайт вздохнула.

— Ну же, жеребятки. Вы что-то недоговариваете. Простой инцидент не мог так просто взять и снять с копыта мех.

Девочки отвели взгляды. От холодного взора Твайлайт и огненно колючих взглядов мистера и миссис Белль.

Особенно мистер Белль, как будто хотевший, чтобы они высказались. Вот если бы у него был голос, ему бы удалось вытащить из них показания. В конце концов, случилось бы то же самое, что и в предыдущий раз: когда Скуталу упомянула о раскрытом секрете копыта Свити, она и Белли начали кричать друг на друга.

Твайлайт даже и не знала, что делать со старшей парочкой. Как бы несерьезно они относились к тому, что девочки хотели ей поведать, ей также хотелось выслушать и их. Так как они единственные, как родители, знали. Твайлайт раздумывала, что если бы она не вернулась назад в бутик, то ничто не помешало бы мистеру Белль взять и вытрясти из кобылок ответы голыми копытами.

На самом деле, он выглядел так, будто это и хотел сделать. И если бы не его дочь, Рэрити, сидящая между молотом и наковальней, то так бы и случилось.

Твайлайт продолжала допрашивать их, выпытывая информацию. На словах. Она заметила в их глазах нервное подергивание, когда расспрашивала об "оторванном мехе". Она решила раскрыть эту тему получше.

— Что вы там делали? Игрались со взрывчаткой? — спросила она, полусмеясь, не совсем веря в свой же вопрос.

Но девочки опустили голову еще ниже. Их ушки прижались.

— Да вы, должно быть, шутите… — недоверчиво протянула она. — Где вы взяли ее? Магазин пиротехники не начнет продажу до начала кануна Согревающего Очага. И можете даже не говорить, что нашли один из тайников Пинки.

Всем более-менее было известно, что у пони вечеринок припрятаны тайники по всему городу “на всякий пожарный”. Твайлайт с трудом верилось, что любой, пусть и случайно, мог найти тайничок, который Пинки прятала одной-ей-известно-куда. Не говоря уже о розовой "угрозе". Если она хочет что-то спрятать — она это спрячет.

Более того, Твайлайт не верила, что Пинки была такой безответственной, чтобы выдать опасную пиротехнику жеребятам. Особенно Меткоискателям.

Но затем ей пришла в голову другая возможная мысль.

— Не говорите мне, что вы сами пытались ее сделать!

И снова их головы опустились ниже.

— Как?.. — начала было задавать свой вопрос Твайлайт, но на нее снизошло озарение.

Она нахмурилась, окинув Эпплблум ледяным взглядом.

— Эпплблум, ты мне все еще не отдала ту книгу по минералам. — Это было заявление. Не вопрос.

— Эм… да.

— И у тебя остались полезные ископаемые с раскопок.

— Да.

— Сера и древесный уголь?

— Да.

— Взрывчатый порошок?

— Да.

— Нестабильный?

— Наверное.

— Инцидент с фейерверком?

— Агась.

— И еще какой, — вклинилась Скуталу. — И вот тогда-то мы и узнали… — Она снова перешла на повышенные тона. — …что они не настоящие пони, а машины во плоти! Твайлайт, останови их или сделай что-нибудь, пока они все не уничтожили!

Скуталу вскочила с места и напрыгнула на Рэрити. Та даже не защищалась, когда кобылка прижала ее к полу.

— Я же говорю тебе, они пришли, чтобы нас уничтожить! — Она наклонилась к уху Рэрити и закричала: — Что ты сделала с НАСТОЯЩЕЙ Свити Белль?!

Твайлайт отлевитировала модненького маленького оранжевого Рэмпони подальше.

Тем не менее даже будучи в безопасности от оранжевого агрессора, Рэрити не сильно радовалась. Даже несмотря на то, что Твайлайт была единственной, на ком не лежало заклинания молчания, она не могла произнести ни слова.

Твайлайт никогда не видела Рэрити такой подавленной. Ее некогда грациозная подруга была доведена до такого состояния, как будто ее контузили. Даже когда ее отец помог ей присесть, она продолжала хранить молчание. Ей были безразличны как ее защитник, так и ее обвинитель. Ей не хотелось верить им. Ей не хотелось верить, что все происходит на самом деле. Она лишь качала головой взад-вперед. Она смотрела в никуда широко открытыми глазами, теребя свои кудри. Не игриво, как раньше, а достаточно сильно, чтобы выпрямить гриву.

Когда ее родители смогли заговорить, они не получили от нее никаких ответов.

Твайлайт поправила гриву и вернулась к окутанной ее магической аурой пегаске.

— Давай по порядку, Скуталу, — сказала ей Твайлайт, опуская на пол. — Так когда ты говоришь это случилось? Как давно?

— Это случилось на выходных. Дня два-три назад.

— И как она тогда смогла ходить с такой травмой? Как она могла вообще ходить, когда в таких случаях все оказываются на больничной койке?

— Ну… может, потому, что она робот? — безропотно ответила Скуталу.

Это заявление было таким инфантильным для Твайлайт. Неужто они решили, что она им поверит? Что Свити вдруг стала роботом? Ведь она им не была. Она цеплялась за идею, что все просто сговорились, чтобы надурить ее.

Твайлайт с укоризной посмотрела на остальных. Она сняла заклинание с мистера и миссис Белль, одарив их таким же взглядом, что и парочку кобылок. Но несмотря на то, что им вернули голос, они продолжали молчать, отводя свои взгляды так же невинно, как и жеребята, которые предпочитали лжи молчание.

Твайлайт заскрежетала зубами от их нежелания сотрудничать. Она знала, что не сможет их разговорить.

Миссис Белль бросила тревожный взгляд на кобылу за спиной. Там, далеко справа, сидела Черили. После проливного дождя она обернулась одеялом, держа в копытах чашку кофе. Никто так ничего не понял из слов доведенной до истерики учительницы. Но Белли были крайне встревожены ее присутствием. Они были обеспокоены присутствием вообще всех.

— Мисс Твайлайт. Пожалуйста, мы можем… поговорить наедине? — спросила мать.

Ее муж взглянул на нее так, будто она сошла с ума. Сама же Твайлайт удивилась резкой смене ее настроения.

— НЕ слушай их, Твайлайт! — закричала Скуталу. — Они тебя заберут и сделают из тебя Кровавого бота!

Твайлайт зажгла рог. Скуталу отпрянула от мысли, что ее снова лишат голоса.

— Хорошо, — ответила Твайлайт. — Но я еще не закончила с вопросами.

— О чем тут еще спрашивать? — спросил мистер Белль, все еще разочарованно глядя на свою жену.

— Как никто не заметил дыру в ноге Свити?..

Внезапно от Рэрити последовала реакция: она отпустила волосы (которые идеально свернулись в свое изначальное состояние) и ахнула.

— Носки! Она скрыла ее носками!.. Ох мой… Все это время!

Черили внезапно кивнула. Твайлайт заметила это и сняла заклинание с последней на очереди пони.

Эпплблум прикрыла уши на тот случай, если их учительница вновь начнет вопить как не в себя. Твайлайт не могла винить ее за это. Понадобилось пять чашек кофе, чтобы кобыла прекратила истерить. А еще одеяло, чтобы согреть. Она все еще выглядела продрогшей до костей. Должно быть, она в дождь наворачивала круги по Понивиллю. Твайлайт надеялась, что Черили не простудится. К счастью, когда она заговорила, ее голос был только слегка охрипшим, но хотя бы не срывающимся.

— Ее нога была забинтована. Она сказала, что сломала ее, и просилась домой. Но мы с медсестрой решили, что будет лучше ее осмотреть. А затем…

---

Вся семья Белль побледнела от рассказа мисс Черили.

— Вы видели? — Мистер Белль вздрогнул в недоверии. — Они видели?.. Они все видели?

Он даже встал с места, медленно пятясь ото всех. Как будто это заставило бы Черили взять свои слова обратно. Его колени сильно дрожали, словно они могли подкоситься в любой момент.

— Ага, мы видели, — ответила Скуталу. — Мы увидели, что вы все — кучка роботов!

Твайлайт была ошеломлена рассказанным Черили. Часть ее хотела, чтобы она взяла свои слова назад. Чтобы она выкрикнула: «Сюрприз!». Что все выкрикнут «Одурачена!» и сольются в Дискорда. А затем ее друзья ворвутся через дверь, засмеются и скажут: «Видела бы ты свое лицо». Потом тортик и…

Твайлайт двумя копытами взъерошила гриву. За последние пол часа она делала это так часто, что ее голова представляла собой лохматый куст. Примерно таким же бардаком стал ее рассудок.

Все сразу свалилось на нее одним сплошным безумным комом. Все превратилось в непонятную мешанину криков и бессмысленных заявлений.

У нее разболелась голова. Она вновь провела копытом по гриве.

Если это правда была какая-то поэтапная процедура сведения ее с ума, то все шло очень гладко.

Твайлайт взглянула на Черили, пьющую уже седьмую чашку кофе. Она раздумывала, что ей бы тоже стоило выпить пару чашек крепкого кофе. К несчастью, кофейник был пуст, и идти на кухню и варить еще, ей очень не хотелось. Только не в этом желтом доме.

Вот бы Спайк был здесь. Жаль его нет.

По правде говоря, ей казалось, будто друзья оставили ее. Оставили совсем одну в этом сумасшедшем городке.

Спайк занят сейчас присматриванием за животными Флаттершай в ее коттедже, пока та была в Кантерлоте. И она забрала с собой Дискорда. Так что как бы Твайлайт не хотелось обвинить его в этом внезапном всплеске безумия, ей вряд ли это удастся.

Рейнбоу Дэш следила в небе за последним осенним дождем, проливающимся над городом. Хотя, по правде говоря, она едва ли участвовала в этом непосредственно, так как штормом занимались сообща общегосударственные управления погоды со всех округов. И по мере того, как фронт будет двигаться по Эквестрии, один погодный патруль будет передавать свежие сводки другому, и так далее. Рейнбоу будет работать наравне с другими погодными бригадами из других регионов, потому что какой бы крутой она себе не казалась, даже ей не справиться со штормом в одиночку. Как единственный погодный менеджер Понивилля, она была обязана присутствовать.

Пинки Пай ушла вместе с Рейнбоу, считая, что каждый пегас после усердной работы будет нуждаться в поддержке. По этому поводу она превратила свой шар в фуд-корт, где работники смогут пополнить свои силы (и едой, и шутками).

Она считала, что Понивилль сможет пожить без нее пару деньков.

Оглядевшись, Твайлайт задалась вопросом: это вообще реально? Неужто пони так кардинально меняются в настроении, когда главный весельчак уходит из города?

Еще один крик вырвал Твайлайт из круговорота мыслей и вернул в дурдом, который, к сожалению, был вполне реален.

Оранжевая пегаска вновь набросилась на Рэрити, сбив ту с ног, и взобралась к ней на спину. Она кричала, как и Рэрити, и ее родители. И тогда они попытались оторвать свихнувшуюся Скуталу от своей дочери. Та билась как дикий зверь, защищающий свою добычу, кусалась, пиналась и стреляла из водяного пистолета (который, как оказалось, был полон клея) и рогатки. Родителям пришлось уклоняться, чтобы не испачкаться в липком растворе.

— Твайлайт! — крикнула она. — Разве ты не знаешь какого-нибудь заклинания проверки-на-робота? Разве ты не знаешь заклинания рентгена, как у медсестры? Ты должна знать! Ты же знаешь любое заклинание в мире!

Твайлайт едва ли знала каждое заклинание на свете. Но она знала одно заклинание. Даже не смотря на то, что ей не хотелось использовать его, она была сыта по горло этим сумасшествием!

В безнадеге ее рог засверкал. Фиолетовая аура прошлась сквозь Скуталу и Рэрити. Раскрывая их.

Их плоть и кровь.

Эпплблум прикрыла рот копытами, когда два пони предстали вкусным мясным пирогом из мускул и плоти.

Скуталу сдулась, когда взглянула вниз, на свои мягкие ткани, усеянные капиллярами, венами и артериями, и плоть кобылы под ней.

Чтобы злость окончательно сошла со Скуталу, Твайлайт прошлась заклинанием во второй раз с большей силой, обнажив органы; затем в третий, показав одни лишь кости.

И в довершении, она трижды провела заклинанием по старшей парочке, показывая тот же самый итог.

Закончив заклинание, Твайлайт незаметно для себя облегченно вздохнула.

— Так они… не роботы? — кисло буркнула Скуталу, соскальзывая с Рэрити.

“Естественно нет,” подумала про себя Твайлайт. Свити Белль тоже. Ни на секунду она не могла представить, что бы такое милое и маленькое создание, как она, не была дышащим пони, как те же Меткоискатели. Если говорить по правде, она испытывала некую радость от того, что сумасбродные нападки помешавшейся пони потерпели фиаско. Некую радость, что реальность осталась такой, какой и должна быть.

Скуталу не разделила ее новообретенного оптимизма. Казалось бы, откровение что-то сломало в ней, подкосило. Она оглянулась на родителей Рэрити самыми грустными глазами и сказала голосом, который заставил бы сердце сжаться до субатома.

— Но почему?

Вопрос повис в воздухе.

— Ага, мне тоже интересно, — согласилась Эпплблум.

— Действительно, — поддакнула Твайлайт. Вопрос "почему" прямо сейчас так и витал по комнате.

Все уставились на Беллей. Уставились на портниху, которую, как им казалось, все прекрасно знали. Уставились и на свихнувшихся отца с матерью. Твайлайт считала их странными, но такого она никак не ожидала.

Вся семья попятилась от уставившихся на них пони. Они выглядели так, будто эти взгляды могли вывернуть их наизнанку.

Миссис Белль словно хотела, чтобы земля под ней распахнулась и поглотила ее. Она прикусила губу и взвесила в голове все за и против.

— Трудно объяснить.

— Трудно, да? — резко спросила Твайлайт, не очень то удовлетворенная услышанным.

Почему все и всё обезумели? Почему они не желают помогать? Почему ей кажется, что из них надо каждое слово вытягивать? И почему это "каждое" слово не имело никакого значения?

Единственная, кто согласилась сотрудничать — была Черили. И то, только после того, как пара чашек кофе смогла успокоить кобылку достаточно, чтобы она смогла внятно говорить. Твайлайт питала надежду, что сможет в этом разобраться.

Но то, что та рассказала, звучало так же безумно, как и все, что рассказали до этого.

— Где она сейчас?

Все обернулись к Черили, которая начала говорить. Только теперь они поняли, что она так и не закончила свой рассказ. Ее оборвали, когда та говорила про заклинание рентгена.

— Затем все разбежались кто куда. Да и я, должна признать, сама тоже испугалась. Придя в себя, я обегала вдоль и поперек весь город в их поисках. Но Свити — была моей главной заботой. Мне хотелось разузнать, что же случилось с моей ученицей. Но я так ее и не нашла. Я даже сбегала в клубный домик, но там было пусто.

Скут и Эппл были слегка шокированы тем, что их учитель знала о клубном доме.

— Мы к тому времени, должно быть, уехали, — ответила Эпплблум.

— И потом я побежала сюда в надежде найти их тут. Но никто так и не сказал, где она! — с укоризной продолжила Черили.

Теперь все взоры обратились на Рэрити. На единственную пони, которая еще не внесла своего слова. Твайлайт согласилась с Черили. Свити — единственный недостающий кусочек в этом пазле. Быть может, с ней ей удастся понять всю картину.

Но Рэрити не выглядела так, будто хотела делиться информацией. Она начала глубоко дышать и все больше замыкалась в себе.

— Милая? — Мама осторожно погладила ее гриву. — Где Свити?

— Я… не знаю.

— Не знаешь? Как так не знаешь? — спросил ее отец.

— Она пришла сюда, и… и… она знала… она показала то, что знала… А потом…

Все наклонились ближе, задаваясь вопросом, что же случилось. Но единственное, что выдала Рэрити — хрип. Будто ей было тяжко об этом вспоминать.

Где-то позади толпы выкрикнул ее отец:

— Отойдите от моей дочери, принцессы ради! Вы ее пугаете!

Твайлайт поймала себя на мысли, что чувствовала слабость в коленях. Облако переживаний затмило ее разум. Это было так неправильно. Это была не та кобыла, которую она знала. Рэрити всегда держала ситуацию под контролем. Даже когда ее похищали, ей удавалось брать все под контроль. Никогда прежде Рэрити не теряла самообладание. Конечно, временами она могла рыдать и остро реагировать на происходящее. Но не так. Никогда.

Ей надо вернуть самообладание. Пока грозовое облако окончательно не затмило ее разум и волю.

Твайлайт обернулась к Черили.

— Еще кто-нибудь пропал? Или вы всех нашли? — с ноткой надежды спросила она.

К несчастью, и эту нотку Черили обрубила на корню.

— Нет. Пару жеребят и кобылок все еще нет. Некоторые из родителей работают допоздна, так что никто не ждет их в этом часу.

«Ужасно», подумала Твайлайт. Быть застигнутым дождем. Ужас и одиночество.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Ладно. Вот что мне нужно: нам нужно организовать поисковую группу.

— Надеюсь, мы сможем все уладить прежде, чем начнется паника, — подумала она.

Последнее, чего ей хотелось — обезумевшего, как эти пони вокруг, города.

— Черили, мне нужно, чтобы…

— НЕТ!

Рэрити бросилась навстречу Твайлайт, схватив ту обоими копытами за переднюю ногу. Ее реакция была настолько неожиданной, что Твайлайт упала.

— Никому ничего не говори! — Ее слезы капали на лицо Твайлайт. — Прошу, не надо. Никто не знает, как они отреагируют, когда узнают! Они… они не знают, с чем имеют дело.

— Хорошо-хорошо, — нервозно пробормотала Твайлайт. Она вскочила и попыталась вырваться из хватки подруги. — Нам нужно быть настороже. Нам просто нужно связаться с Рейнбоу Дэш и Пинки Па…

— НеееЕЕеет! — Рэрити взревела.

Она еще сильнее вцепилась в ногу Твайлайт. В ее голосе улавливался ничем не объяснимый страх. Слезы катились по ее щекам, а взгляд был полон смятения.

— Прошу… прошу, не говори им. Не говори никому. Они ничего не знают. Они не должны знать. Никому еще нельзя знать. Неизвестно, что случится, если они найдут Свити первыми. Они могут передать ее властям. Или убить ее!

— Рэрити, они никогда бы…

— Никто не знает, что Свити может натворить! — Визг Рэрити стал невыносим. Ее голос болезненно пронзал уши. — Она теперь не в духе… неизвестно, как она отреагирует… Она может… навредить другим… Убить их…

— Убить? — Твайлайт была в шоке. — Рэрити, то, что ты говоришь — бессмыслица. С чего бы ей?..

— Ты ее не видела, Твайлайт! Она была безумна! Она почти стреляла лазерами из глаз!.. Она пыталась вырвать из себя проводку!

Ее родители ахнули от ужаса.

— У нее… нее… Должно быть, у нее случилось замыкание… это… Ужасно!

Твайлайт едва могла разобрать бормотание Рэрити.

У нее сейчас лопнет голова.

Она не могла поверить, что Рэрити говорит о своей младшей сестренке как о какой-то неисправной жестянке. Часть ее не верила в это, но другая — логика — не могла отрицать. Все эти пони рассказали одинаковые истории. Судя по всему, они всерьез верили, что Свити — робот. Их истории связаны, не похожи на выдумку. Да и страх в их глазах был более чем правдоподобным.

Чего ей не приходилось делать — так это не верить на слово своим друзьям. Они через многое прошли, чтобы Твайлайт могла отказать в помощи.

И если Свити и впрямь могла стрелять лазером из глаз — тогда кому-то может не поздоровиться при встрече с ней.

Твайлайт была в центре внимания. Все в комнате смотрели на нее, выжидая совета. Она осознала, что стала той, кого докучают умоляющим взглядом в надежде разобраться.

Она разрывалась. Между подругой, которая умоляла об осторожности. Между ее родителями, жаждущими понимания. И между кобылками и их учителем, которым нужны были ответы.

Сможет ли она найти равнодействующую этих желания?

Твайлайт сделала ровный вдох, надеясь, что у нее получится разрешить ситуацию. Прямо как Селестия.

Секунду. Селестия! Она могла бы дать ответы. Могла бы ответить, сбежал ли Дискорд из Кантерлота… или вовсе там не появлялся.

Она телепортировала к себе бумагу и перо, после чего одарила Беллей извиняющимся взглядом.

— Могу я хотя бы Принцессе написать…

Ответ не заставил себя долго ждать: на Твайлайт ураганом обрушилась не только Рэрити, но и ее родители.

— НЕ-Е-ЕТ ПРОШУ! Не говори ничего принцессам!

Твайлайт пыталась наклонить и повернуть дело у себя в голове под разными углами. Она чувствовала, что доложить Селестии — это ее долг.

Но семейство Белль было непреклонно.

— НЕТ! Они заберут у нас Свити! Мы не хотим, чтобы ее забрали.

— Я не хочу, чтобы мою сестру отобрали у меня!

Рэрити практически "взбиралась" по ноге Твайлайт. Она почувствовала, как горит ее кожа, когда она все тянула и тянула ее. Она пыталась отойти от нее, но Рэрити просто давала ей тащить себя по полу.

— Нельзя, чтобы они нашли ее… Они ничего не знают… не понимают… Мы даже не знаем, что они с ней сделают. А что, если они ее запрут в башне? Или на луне? Или будут делать над ней опыты?

Рэрити была на грани срыва. Ее родители присоединились к всеобщей истерии. У Твайлайт не было иного выхода, как наложить еще одно заклинание тишины.

— Ладно! Ладно-ладно! — крикнула она.

Она развеяла заклинание. Затем снова провела копытом по уже окончательно спутавшейся гриве и вздохнула.

— Ладно, ладно… Уговорили, — повторила Твайлайт, пытаясь успокоить семью Белль и заверить, что она никому не обмолвится. — Я буду держать язык за зубами. Никому ничего не скажу.

«…по крайней мере, пока не найдем Свити», подумала Твайлайт про себя.

Она еще раз глубоко вздохнула и начала все с начала.

— Нужно сохранить это в тайне. И быть начеку. — Твайлайт оглянулась на остальных, чтобы убедиться, что никто не перебьет ее. Затем она продолжила, но уже более властным и решительным голосом:

— Итак, во-первых! Мисс Черили, не могли бы отвести этих двух обратно к их попечителям? И да, будьте осторожны, что вы им скажете, — добавила Твайлайт, пока Рэрити не набросилась на учительницу.

— Конечно, мисс Твайлайт, — ответила Черили и пошла к двери. Колокольчик над дверью издал невеселую трель, когда она указала на дождь.

— Вы, двое, а ну пойдемте! — скомандовала Черили кобылкам. Ей удалось вернуть себе авторитет учителя.

— Но мы хотим помочь найти Свити! — выкрикнули они.

— Нет, девочки. Думаю, вы уже достаточно наломали дров.

— Но… но… — Скуталу опустила голову, сдавшись, и вышла за дверь. Энергия, некогда бившая в ней через край, иссякла. Даже ее крылья обвисли по бокам, и лишь их небольшой размер не позволял им волочиться по грязи.

За ней последовала Эпплблум, но на секунду остановилась, обернувшись на двух родителей.

— Пожалуйста, не говорите ничего моей сестре! — попросила она. — О фейерверке.

— Слишком поздно, Эпплблум.

Она вздохнула.

— Меня запрут на месяц.

Черили с двумя кобылками по бокам покинула бутик.

Белли с неохотой провожали взглядом троицу, узнавшую их маленький секрет.

Но прежде чем они смогли бы остановить их, Твайлайт магией захлопнула дверь и телепортировалась к ним.

— Так. Я требую ответов!

---

В голове Твайлайт было много вопросов.

Она начала с самого простейшего.

ЗАЧЕМ?

— К чему вся эта секретность? К чему все мольбы о молчании? К чему это недоверие ко всем? К друзьям, ко мне, к принцессам, ко всем?

Отец Рэрити сглотнул. Он глянул на жену, которая встретила его обеспокоенным взглядом. Та, в свою очередь, глянула на Рэрити, которая так и осталась лежать на полу, когда Твайлайт телепортировалась из ее хватки. Рэрити медленно поднялась, подобрала одеяло, которым до этого укрывалась Черили, и плотно укуталась им. Смотреть в усталый и томный взгляд Рэрити — все равно, что глядеть в глаза незнакомца или утомленного странника.

Твайлайт мысленно умоляла свою подругу открыться ей. Она тешла себя надеждой, что дружба и доверие сблизили их достаточно, чтобы они что-то да значили для нее. Но Рэрити отвела глаза и посмотрела на своих родителей. Твайлайт не понимала, что было общего в их взглядах. Но, когда ее мама посмотрела на своего мужа, та кивнула.

Мистер Белль сделал сильный, глубокий вдох, затем повернулся к Твайлайт. Начав говорить, он то и дело запинался.

— Потому что… мы не можем сказать.

— Но почему? — спросила она, стиснув зубы. Ее не покидало стойкое ощущение, что ей приходится буквально вытягивать из них ответы.

— Да потому что… — Он замялся. — Ты хоть представляешь, что может случиться? Можешь представить маленькую кобылку-робота, разгуливающую по городу?

Твайлайт нахмурилась. Нет, не могла, потому что не верила, что Свити — робот.

— Мы испугались, как пони могут отреагировать. Ведь если бы правда вскрылась… Это ведь все равно, что чейнджлинг раскрыл бы себя. Мы боялись, что они могут ей навредят. Что они ее возненавидят.

— Но зачем им это делать?

— Ну… ты же знаешь, как говорят: «Когда кобылка и жеребец любят друг друга, они посылают принцессе Селестии письмо»?

— Оставьте это для жеребят! — отчеканила Твайлайт. — Им говорят это, когда те подросли достаточно, чтобы узнать правду.

— Возможно. Но есть и те, кто верит в вещи, недалекие от этого. Пони, которые верят, что жизнь — суть, смысл и силу которой мы не до конца осознаем. Ну или только нашему Королевскому Величеству дозволено влезать в эту суть своими божественными копытами.

Эти слова немного выбили Твайлайт из колеи. Она знала, что некоторые возносили Селестию чуть ли не до божества. Но мистер Белль говорил о ней с презрением.

Прежде чем Твайлайт что-либо успела сказать, миссис Белль подхватила:

— При всем при этом ясно как белый день, что Селестия не создает тысячи жеребят каждый день. Хотя есть и те, кто всецело верит в это.

— Но ведь это мы решаем, как жить нашим дочерям, — вскричал ее муж. — МЫ! И больше никто!

Тон его голоса возвысился почти до явной агрессии.

— Вот почему мы не осмелились идти к Селестии с таким делом. Мы боялись, что та скажет нет.

— Но почему? — удивилась Твайлайт. — Почему Селестия отказалась бы от такой исследовательской работы, как эта?

Миссис Белль встала рядом с мужем и продолжила:

— Она не единственная, кто сказала бы "нет". Есть пони, которые увидят в нашей попытке вернуть дочь игру со священной сутью жизни. Это будет выглядеть, как что-то неестественное, святотатственное. Преступлением против природы.

— Более того, то, что мы сделали, было в крайней степени противоречиво… — проговорил мистер Белль и замолк.

Его глаза закрыла тень от соломенной шляпы, которую он надвинул пониже.

— Как… что? — спросила Твайлайт, страшась ответа. — Что же такого противоречивого?

В их глазах помутнело. Миссис Белль вздрогнула, услышав заявление мужа. Рэрити буквально тряслась от страха. Они все выглядели такими бледными и усталыми, как будто все тепло мигом покинуло их тела. Даже Твайлайт ощутила, как в комнате внезапно стало холоднее. Так много вопросов, которые ей нужно задать, но гнетущая тишина действовала и на нее. Она могла только вымаливать глазами необходимую информацию.

Мистер Белль прикусил губу и принялся жевать ее. Наконец, он сказал:

— Мы приложили копыта к вещам, Твайлайт. Вещам, в которые невозможно поверить.

Миссис Белль оперлась копытом на мужа и покачала головой.

— Вещам, о которых мы предпочитаем не говорить, — сказала она. — Просто знай, что… из-за этого табу… из-за того, что никто не помог бы, нам пришлось использовать… свои источники.

"Свои" звучало в ушах Твайлайт как "теневые". Она была более чем озадачена всем этим. Теперь она осознала во всю силу, как мало на самом деле знала о родителях Рэрити.

А может, они просто кучка сбрендивших ученых?

Была ли где-то у них запрятана лаборатория? Пособники? Как они смогли набрать персонал для столь секретного проекта? И откуда они брали финансирование и ресурсы?

Теневые — вновь прозвучало в ее голове.

Тогда-то ее и осенило. Эти пони — ничего не скрывают. Они бегут от прошлого.

Какую бы тайну они не несли с собой, она принадлежала лишь членам их семьи. Нависала над ними как какое-то страшное проклятие.

М-да, все это звучит до боли абсурдно.

Она пыталась выкинуть образы Франкенпони из головы, но то, как он говорил о создании нового эволюционного витка в истории пони, наталкивало на фантазии.

Какими бы разработками не занимались эти пони, они относились к этому серьезно. Достаточно серьезно, чтобы пойти против запретов, которые, как они верили, имели место быть. Достаточно серьезно, чтобы держать это в тайне от всех. От скептиков и завистников, властей и пуристов; от всех, кто, по их мнению, захочет заполучить плоды их исследований.

А может, они совершили невиданного размаха революцию? Многих великих деятелей поначалу обходили стороной из-за их гениальных и, по такому поводу, невероятных идей. Так или иначе, они были вынуждены работать втайне и без поддержки до того момента, пока народ не поверит им.

Но если они создали полностью функционирующую механическую кобылку, разве это не было знаменательным событием? Да и в конце концов, это же величайшее технологическое чудо, которое войдет в историю.

Тем не менее у нее засел один единственный вопрос.

Заплаканный голос Скуталу раздался в ее голове: “Зачем?”

— Зачем вообще делать механическую кобылку? — спросила она. — Ну, я, конечно, могу понять жажду знаний… — Она слегка покраснела, — но если же вам так хотелось жеребенка… почему бы… не создать его… естественным путем?

Семья Белль переглянулась между собой.

Мать семейства нехотя ответила:

— Мы… не могли.

— В смысле?

Она выглядела так, будто хотела провалиться сквозь землю. Она хотела что-то сказать, но не произнесла ни слова. Отец положил копыто ей на плечо.

— Мы бы не хотели говорить об этом.

Твайлайт хотелось скрипеть зубами от всей этой секретности, но что-то в его ответе заставило ее проглотить эту обиду. Грусть невообразимой тяжести упала на ее плечи, норовя погребсти под собой.

Неужто у них и впрямь нет жеребят?

Она знала, что есть такие случаи, когда родители не могли зачать жеребят. Но ни муж, ни жена не выглядели такими уж старыми, чтобы достичь менопаузы. «Да и дочь у них уже есть, прекрасная дочь», подумала она, взглянув на Рарити. Может ли бесплодие развиться после рождения первого ребенка? Из-за перемешавшихся в единую эмоцию стыда и сожаления на их лицах она решила пока отложить этот вопрос.

Но даже если они и не могли зачать, она никогда не слышала о том, кто хотел бы второго ребенка так сильно, что им пришлось сотворить его искусственным путем. Это уже переходило все границы.

Мистер Белль тем временем сказал:

— Прошу, пойми — об этом не так просто говорить. В этом проекте есть такое, о чем вслух не принято говорить. Такое, о чем хочется забыть. Мы пытались оставить прошлое позади. — Он сделал глубокий вдох. — Но, думаю, все тайное когда-нибудь становится явным.

— То, что она… — Твайлайт пыталась подобрать в голове подходящие слова, но ничего не придумала. — …робот?

Он лишь кивнул.

— Твайлайт, пойми, прошу, — это… семейный секрет. Никому другому не положено было знать.

— Даже Свити? — не веря спросила Твайлайт.

— Особенно Свити.

Рэрити, плотно обернутая в одеяло, сзади подошла к родителям. Похоже, она слегка оправилась после той эмоциональной вспышки. Печаль, однако, и не думала покидать ее.

— Этот секрет, который мы все обязались хранить в тайне, а прошлое — оставить позади! — вскричала она так, словно ее родители нарушили самое сокровенное обещание. — Зачем вы рассказали ей все? Зачем?!

— Я согласна с Рэрити, — вмешалась Твайлайт. — Вы держали этот секрет в тайне с тех пор, я полагаю, как появилась Свити. Так почему же сейчас вы решились раскрыть все? Что случилось?

— Ну… мы просто хотели рассказать все Свити, — начал мистер Белль, защищаясь.

— Нет, не хотели! — крикнула Рэрити. — Мы никогда ей не должны были говорить!

Миссис Белль пыталась успокоить встревоженную дочь:

— Это был лишь вопрос времени, дорогая. Рано или поздно нам бы пришлось ей рассказать.

Она снова попыталась погладить гриву Рэрити. Но та лишь отвернулась и в отрицании покачала головой.

Твайлайт оставалось сделать то же самое.

— Вы опять увиливаете от ответа. Зачем вам понадобилось вот так вот взять, прийти сюда и рассказать о секрете, который вы хранили всю ее жизнь?

Мистер и миссис Белль переглянулись и одновременно вздохнули.

— Ну… как бы странно это не звучало, но… ей нужна пересадка сердца.

— Чаво?

Это заявление прозвучало для Твайлайт так неожиданно, буквально из ниоткуда, что она чуть было не потеряла контроль над реальностью. Ну или по крайней мере, почувствовала, как от умственного напряжения у нее на голове встало торчком пара волосинок, как будто единственные пытающиеся разобраться во всем этом. Все только что провели половину самого темного и дождливого часа в попытках убедить ее, что Свити — робот, а теперь говорят о пересадке органов?

Мистер Белль продолжил:

— Видишь ли, внутри нее есть один компонент — сердечный привод, называется. Не знаю всех его деталей. Проще говоря, это устройство позволяет чувствовать эмоции, как мы сейчас с тобой.

— Проблема лишь в том, что он недолговечен. Этот привод неполноценен и медленно изнашивается. На самом же деле, мы сильно боялись, что не сможем найти ему замену.

Он кивнул самому себе и улыбнулся.

— Но мы смогли.

Миссис Белль сняла портмоне — то немногое, что она предпочитала всегда носить с собой.

Она вытащила из него сверкающий камень, переливающийся всеми оттенками красного и розового, местами темно-фиолетового. Это был грубообработанный кристалл, который в некоторых местах имел вкрапления других минералов.

Мистер Белль переключил внимание на Рэрити.

— Мы обошли всю страну, чтобы отыскать его. И, в конце концов, все же нашли его. Идеальный кристалл.

Твайлайт не могла отвести взгляд от камня в копыте миссис Белль. Это был не орган, но и не электронная деталь. Все больше волосков на ее голове подключалось к решению этой головоломки. Шестеренки в ее голове скрежетали так сильно, что она едва не пропустила то, что ей сказали дальше.

— …вот только его нужно огранить, чтобы поместить в нее. И вот здесь на сцену выходишь ты, доченька моя.

Рэрити вздрогнула.

— Я. Почему я?

— Потому что именно ты впервые даровала сердце Свити. Ты единственная способна сделать это еще раз. И ты единственная, кто знает, как.

— По… почему? — пробормотала Рэрити. — И как… как мне это сделать?

Ее мама подошла к ней поближе.

— Потому что ты можешь огранять и довершать драгоценные камни как никто другой. Кристаллы и драгоценные камни — твоя кьютимарка.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Мой талант — делать вещи красивыми. Создавать красоту!

Кобыла заключила Рэрити в объятия.

— И ты смогла, Рэрити. Ты дала Свити самую красивую вещь из всех. Не знаю как, но ты смогла.

— Не понимаю, о чем ты говоришь! — настаивала Рэрити.

— Да, Рэрити, ты смогла. — Кобыла крепче обняла ее. — Ты единственная из нас, кто научился работать с кристаллами, как их резать, восстанавливать. Ведь это твой талант.

— Нет!

А теперь и отец положил копыто на плечо Рэрити.

— Рэрити, дорогая. Прошу, постарайся вспомнить.

Рэрити отпрянула назад, пытаясь вырваться из объятий родителей.

— Нет… НЕТ! Не понимаю, о чем ты говоришь, я ничего не помню.

— Ты должна вспомнить! Должна, ради Свити! — закричали они, в их голосах улавливались нотки отчаяния.

— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ!

Белли обернулись на Твайлайт. Она чувствовала себя так, будто только что предотвратила семейную ссору.

Твайлайт не понимала, о чем они тут спорили, но должна была остановить их прежде, чем они начнут драться.

— ПОЧЕМУ!.. В смысле, что? Что случится, если Свити не пересадят… сердце?

Белли переглянулись.

— Мы не знаем.

Твайлайт почувствовала, что еще больше волос встало на макушке дыбом. Оправдание было хуже, чем у Скуталу.

— Вы не знаете?! Как вы можете не знать? Вы же ее сделали!

— ДА, СДЕЛАЛИ! — закричал отец. — То есть… да, мы были частью проекта. Но мы ни механики, ни программисты. Мы и четверти всего того, что делали с нашей дочуркой, не понимали.

— Так значит вы не сумасшедшие ученые? — спросила Твайлат, мысленно осознав, что только что назвала их сумасшедшими вслух.

Мистер Белль, видимо, пропустил это мимо ушей.

— Ученые? Хотелось бы… — засмеялся он. — Лучшее, что я умел делать в школе — пинать волейбольный мяч. — Он хлопнул себя по боку, на котором была кьютимарка — три волейбольных мячика. Не очень-то похоже на гения механики.

— Вот как я завоевал сердце самой чудесной кобылки, — продолжил он, обняв свою жену. — И вот как появились еще две чудесные кобылки.

Миссис Белль с тем же взглядом прикрыла рот мужа копытом.

— И прежде, чем ты спросишь, — произнесла она, — моя кьютимарка — три печенья. Ничего особенного, просто моя младшая дочурка всегда обожала мою выпечку.

Она не решилась приспустить штаны, чтобы показать кьютимарку. Да и Твайлайт не просила ее об этом. Она была уверена, что затерялась в каком-то безумном королевстве, порожденном вдыханием ядовитых паров язвительного плюща.

— Так значит… вы ничего не знаете о своей собственной дочери? Даже не можете объяснить, как она может носиться по округе с оторванной ногой? Разве ей не должно быть невыносимо больно? — спросила она, питая слабую надежду раскрыть заговор в этой шутке.

Выражение лица миссис Белль буквально сочилось серьезностью.

— Ну, — начала она, — у нее есть… защитные функции. Если повреждения были настолько серьезными, как сказали те две кобылки, то вполне вероятно, что сработал предохранитель. На случай критических повреждений он отключит ее чувства.

Твайлайт молча вытаращила на них глаза. Довольно запутанное объяснение от двух пони, которые только что назвали себя нормальными. Мистер Белль увидел ее растерянный взгляд и пояснил:

— Твайлайт, пойми, что она может чувствовать все, как нормальная кобылка, но лишь до определенного момента.

— Мы так хотели, чтобы наша дочь была нормальной, но не хотели, чтобы она страдала, — ответила его жена, подытоживая сказанное.

— Но… как робот вообще может что-либо ощущать?

— Что ж… — сказала миссис Белль. — К ее коже подсоединена серия датчиков, которые регистрируют все, что ощущает кожа. И если она обожгла кожу… — Она вздрогнула от этой мысли. — Тогда сенсоры ничего не засекут.

— Что до ее эмоций. — Мистер Белль глубоко вздохнул. — Из того немногого, что я помню, это… хм… Знаешь ли ты, что энергию можно хранить в сосудах… Взять, например, тот же кристалл. И да, знаешь ли ты про эмоциональную энергию? Которой питаются чейнджлинги?

Да. Твайлайт знала про это. Она пережила пару стычек с чейнджлингами, чтобы побольше разузнать про эту энергию. Она видела артефакты, доверху наполненные магией. (В конце концов, она была носителем такого артефакта).

— Ну так вот… по сути, мы взяли эту энергию… и поместили в кристалл. — Мистер Белль с большой неохотой произнес эти слова.

— И это стало сердцем Свити? — закончила Твайлайт.

— Да! Я так рад, что ты поняла.

Твайлайт ничего не поняла. Ей казалось, что волосы начали вставать дыбом уже на хвосте.

— Однако, — продолжил мистер Белль. Весь его кратковременный поток радости стерло с лица нахлынувшей волной беспокойства.

— …при условии, что эта эмоциональная энергия может уйти во внешнюю среду. Если сердце сильно износится, то оно буквально истечет кровью. Или просто перестанет работать.

— А наша дочь станет машиной, — дополнила миссис Белль с дрожью в голосе.

— Но что еще хуже так это то, что мы без понятия, как заменить такой вид энергии. У нас нет ни технологий, ни знаний. Если так подумать, мне кажется, это невозможно воссоздать. Эмоции Свити уникальны. Это то, с чем она прожила всю свою жизнь. Заменить эмоции кому-либо было бы равносильно замене личности.

Для Твайлайт было слишком сложно переварить все сразу.

— Но… вы же сказали, что собираетесь заменить его, — пробормотала она, указав на грубый кристалл в копытах миссис Белль.

— Но не энергию! — взвинтился Мистер Белль. — Идея заключается в том, чтобы перенести то, что осталось в сердце, в это новое устройство до того, как старое перестанет функционировать.

— Это лишь прототип, — продолжила за него жена. — Он подпорчен и не будет работать вечно. А если прекратит… мы боимся, что все внутри, вся та эмоциональная энергия, которая делает нашу Свити милой маленькой кобылкой… может исчезнуть. Наша дочь может исчезнуть!

— Так что, прошу ТЕБЯ, выпусти нас отсюда, чтобы мы нашли нашу дочь!

Твайлайт могла только ошарашенно кивнуть и распахнуть дверь. Она почувствовала, как пара прядей волос на ее гриве и хвосте распрямилась от всего безумства, что она только что услышала.

Мало было того, что они назвали самую жизнерадостную кобылку в городе механическим творением, так они еще и сказали, что все ее эмоции исходят от какой-то там батареи, которую надо заменить.

А если батарея разрядится, то Свити из живой машины превратится в… обычную.

Машина… В этот абсурд трудно поверить. Живые пони-роботы не должны существовать.

Единственными механическими пони, которых видела в своей жизни Твайлайт, были движущиеся поникены на витринах в парочке магазинчиков Кантерлота.

Стараясь сосредоточиться, она принялась сортировать груду бессвязных мыслей в более-менее организованную пирамиду.

Есть доля истины в заявлении, что неживое можно сделать живым. С магией можно оживить все, что захочется. Можно заставить цветы петь, а стол — танцевать. Если пони обладает навыками и знаниями, он может контролировать объект точь-в-точь, как кукловод — свои куклы.

Когда-то она читала про одного шоу-пони, призывателя, который мог создавать жизнь. Пони из глины и воска были настолько реальными, что от живых их нельзя было отличить. Он объездил всю страну вдоль и поперек, показывая свое мастерство и давая его созданиям самим общаться с толпой.

Но какими бы живыми те "пони" не были, они никогда не станут разумными. Они так и останутся навсегда бездушными (лучше слова не найти). Создать живое из неживого — невозможно.

Ведь в любом случае оживленный объект будет ограничен инструкциями и волей своего создателя, обреченный безукоризненно выполнять их. Такое нельзя счесть за разумное живое существо, ведь они не умеют мыслить. Сколько бы в куклу не вкладывали поведенческих инструкций, она никогда не сможет одурачить другого пони. По крайней мере, первое время. Ведь ничто невозможно предсказать заранее — и даже такой простой, на первый взгляд, вопрос, на который у создателя не найдется ответа, мгновенно раскроет неживую сущность куклы. Их неестественное поведение будет только пугать всех и вызывать подозрения. (Шоу-пони в конечном итоге поймали с поличным, когда тот хотел сорвать куш при помощи своих кукол. Они попались, так как куклы не смогли ответить на примитивные для банковского клерка вопросы).

Альтернативным решением было бы взятие куклы под непосредственный контроль магии. С создателем, полностью контролирующим действия своей марионетки, это было бы намного проще.

Она еще где-то читала о кукловодах, которые погружались в гипноз и уже оттуда управляли своими куклами на расстоянии, транслируя им свою волю.

Но создать искусственное существо с самостоятельным разумом и самостоятельными чувствами было всего лишь плодом фантазии.

В лучшем случае таким существом мог быть своего рода страж. Как горгулья или броня, созданная защищать древние сокровища в какой-нибудь книге про Дэринг Ду. В остальных случаях они всегда будут куклами, пляшущими под ментальные струны кукловодов.

Свити Белль не была похожа на марионетку.

Твайлайт направилась в комнату Свити, словно пытаясь доказать всем их неправоту.

Ее глазам предстало ужасное зрелище. Разбитое окно втягивало дождь и холод внутрь. Кровать была вымазана в грязи, ковер испачкан чем-то наподобие масла.

Твайлайт магией починила окно и прибрала комнату, попутно выискивая личные вещи Свити. Если им и впрямь надо найти ее поскорее, не прибегая к помощи местных, поисковое заклинание было лучшим выбором.

Это заклинание заставляло личную вещь притягиваться к владельцу, как кусок металла к магниту.

Это работало, потому что прикосновения пони обычно оставляют след на их личных вещах. Аура оставит на личных вещах след. Своеобразный магический след от копыта. И это помогает выследить пони. Чем больше его личных вещей — тем лучше. Желательно той вещи, к которой прикасался лишь потерявшийся. Так никакая энергия не помешает заклинанию.

Твайлайт нашла на полу обрывок бинта. «Должно быть, им Свити пыталась скрыть повреждения», предположила она. На нем была кровь. Замечательно. Нет ничего более личного, чем кровь.

Но ничего не произошло. Клочок ткани никак не отозвался на ее магический сканер. Никакой магической ауры на нем не было. Как будто кровь Свити не имела магию.

Эта мысль пробрала Твайлайт до костей. Все живое имеет свою ауру. У всех в крови есть магия. Так почему ее нет у Свити? Была ли кровь искусственной? Значило ли это, что Свити и вправду не живая?

В отчаянии она перевернула всю комнату вверх дном в поисках хоть каких-нибудь вещей. Игрушек, одежды, может, украшений. Все, что могло принадлежать маленькой кобылке возраста Свити, было охвачено магией Твайлайт. Она осторожно сканировала каждую вещь, находя на некоторых из них либо слабую, либо, в худшем случае, старую ауру.

С ужасным ощущением на сердце она магией уменьшила все эти вещи до размеров булавочной иголки и поместила в магический шар, а затем нанесла на них заклинание. Эффект оказался слабым, но объединенной кучки предметов хватило, чтобы получить реакцию. Предметы начали толкаться в одну из стенок ее магического шара, порываясь к владельцу. С этим магнитом, парящем перед ней, Твайлайт выбежала под дождь.

Она прошлась за "компасом" пару кварталов, пока не услышала Рэрити, кричащую Свити.

Осознав это, она быстро подбежала к своей подруге, беззащитно стоящей под ледяным шквалом дождя.

— Твайлайт… — заикалась она, — ты должна мне помочь найти ее.

— Я помогу, — пообещала Твайлайт. — Но сначала…

Она призвала магический щит, который прикрыл ее и ее подругу от дождя. В тоже время она позволила магической сфере пару раз обвиться вокруг Рэрити. Ее опасения подтвердились: вещи внутри вместе с движением сферы меняли свое местоположение, постоянно указывая вниз — на Рэрити.

— Рэрити… тебе приходилось убирать в комнате Свити?

---

Временами, когда теряется жеребенок, нужно придерживаться определенных принципов. Ищи жеребенка самостоятельно. Обыщи все места, где он играет. А если все безуспешно, обратись в высшие инстанции, иди в полицию, развесь объявления о пропаже, проси помощи у местных, организуй поисковую группу, а лучше сразу несколько. Чем больше пони ищут, тем быстрее найдут пропажу.

Белли ничего из этого делать не собрались. Они собрались искать свою дочь в одиночку.

Твайлайт решила остаться с Рэрити, которая так ни разу и не заговорила, пока они шли по дождливым улицам Понивилля.

Они обошли весь город и в итоге нашли всех пропавших жеребят. Некоторые прятались в кустах или в мусорных баках. Единственная, кого они не нашли — была Свити.

Вместе с детьми они вернулись в школу проверить, не пришла ли Свити за забытыми вещами. Но все, что осталось — ее школьная сумка, грязный ланчбокс, пояс и маленький фиолетово-розовый носок в полоску.

Эти вещи бесполезны для заклинания Твайлайт.

Потребовались немалые усилия, чтобы уговорить Рэрити вернуться домой. Она упорно настаивала на продолжении поисков, но что Твайлайт, что ее родители прекрасно видели, что та едва стоит на ногах. Рэрити была измотана как морально, так и физически. Она, по всей видимости, толком не спала со вчерашнего вечера, работая над своим творением, пока дрема не сморила ее. А затем ее разбудила Свити этим утром.

В конце концов, Твайлайт смогла уговорить ее, что Свити, может быть, уже вернулась домой. И что им обеим стоит вернуться и проверить это, пока ее родители продолжат поиски снаружи.

Вечернее возвращение домой оказалось довольно долгим. Рэрити мотало, как пьяную, и она частенько пыталась положить голову на плечо Твайлайт. Когда ей удавалось это сделать, Твайлайт ощущала пробивший ее озноб.

У Твайлайт голова кругом шла от всей этой истории. Она не верила и половине всего, что услышала. Что Свити была всего лишь машиной, обтянутой кожей. Она подумала было наложить на них заклинание правды, но их истории так были похожи друг на друга, что навряд ли это было просто совпадением.

Часть ее желала, чтобы все это оказалось розыгрышем. Если это так, то это была самая травмирующая и самая несмешная шутка, которой ее когда-либо пытались разыграть.

По пути Твайлайт пыталась поспрашивать Рэрити, но получала в ответ лишь короткие кивки и невнятные бормотания.

— Они сказали, что у них не может быть жеребят. Что они имели в виду?

— Я НЕ ХОЧУ ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ! — вспыхнула Рэрити, заставив Твайлайт отпрянуть.

Рэрити стыдливо поникла головой.

— Извини… просто… я не хочу говорить об этом, — пробормотала она едва слышимым голосом.

— Ладно, — сказала Твайлайт, слегка ошеломленная таким взрывом эмоций.

Остаток пути она не раз утешала Рэрити, приговаривая, что Свити, возможно, уже дома. А если нет — будем искать ее завтра утром.

Но сперва ей нужно было убедиться, что Рэрити будет спать этой ночью.

— Я не смогу заснуть, зная, что она где-то там, замерзшая и одинокая!

— Не переживай, я уверена, она уже вернулась домой. Мы идем в бутик, поищем там, хорошо?

— Хорошо.

Твайлайт вздохнула с облегчением, подарив своей подруге хоть какую-то надежду.

Ей даже саму себя удалось убедить, что Свити вернулась в бутик. У нее не было резких причин убегать куда-то. Она была либо недалеко от дома, либо у ее друзей. Все жеребята когда-то убегали, но все они возвращались домой. По крайней мере, в этом уверяла себя Твайлайт.

Когда они дошли до бутика, она заметила, что дверь была распахнута настежь. Выбегая под дождь, она слегка торопилась, но отчетливо помнила, что закрыла за собой дверь.

— Видишь? Она уже, наверное, вернулась.

Но бутик по-прежнему окутывала гробовая тишина. И чем ближе они подходили, тем сильнее у Твайлайт было ощущение неправильности.

Во всех окнах было темно. Она не могла припомнить, выключали ли они свет, когда уходили.

На пороге были следы от копыт, большие грязные следы, явно не принадлежавшие маленькой кобылке.

— Э-э-эм… есть кто?

Из кромешной тьмы бутика никакого ответа не последовало. Твайлайт магией нащупала выключатель и включила свет.

Обе кобылы ахнули от ужаса.

Весь магазин был разгромлен. Все ящики и коробки были разворошены, а их содержимое разбросано по полу. Все рулоны ткани сброшены с полок. Поникены лежали на полу, а платья на них порвались. Зеркала в примерочной накренились, а подиум перевернут.

Но самый большой беспорядок был в центре. Гора чемоданов, что Твайлайт так аккуратно складывала, была разрушена. Каждый чемодан был вскрыт, а его содержимое разбросано во все стороны.

Твайлайт была так ошеломлена, что выпустила магическую сферу, которую держала в магическом захвате. Все вещи в ней тут же обрели прежние размеры и лишь внесли во всеобщий хаос свой вклад.

— Свити?! — кркнула Рэрити, отрываясь от Твайлайт. — СВИТИ! Скажи мне, что это сделала ты, я прощу!

Твайлайт подошла к завалу, чтобы исследовать его.

«Зачем? Зачем кому-то понадобилось громить здесь все?» подумала она, поднимая один из чемоданов. Она отогнала злое наваждение и страх, пытаясь мыслить логически. Кто бы здесь ни был — они здесь явно что-то искали. Они здесь камня на камне не оставили. И, должно быть, они сильно спешили. Неудивительно, у них было мало времени на обыск такого большого места. Но что же они искали?

Она только сейчас вспомнила, что единственным, что никогда не снимает с себя миссис Белль, был ее мешочек с грубым кристаллом. И она взяла его с собой, выйдя из бутика.

Теперь Твайлайт одолевало два вопроса: откуда они его взяли и имеет ли это отношение к разгрому?

"Свои источники" снова прозвучали в ее голове. Такое чувство, что Белли бегут от чего-то. Ей с трудом верилось, что их кто-то преследует. Но сейчас…

Твайлайт чувствовала, как сгущается ее сознание, когда она перешла к другому багажу.

Из него выпал фотоальбом.

Любопытство достигло своего апогея, пробив густое облако солнечным лучом. В придачу еще и альбом семьи Белль. Она подняла его и начала изучать.

Это был довольно старинный фотоальбом. Началось все с Рэрити, где она всего лишь кроха. Твайлайт быстро пролистала эти страницы, стараясь не уронить ни одного фото. Она поняла, что в альбоме недостает приличного количества фотографий. Вот например: здесь не было ни одной фотографии с миниатюрной бело-розовой кобылкой, которую звали Свити Белль. Даже с учетом выпавших фотографий, альбом был полупустым. Особенно пустой оказалась вторая часть, по дате которой Свити уже должна была стать частью семьи. Кто-то достал их в такой спешке, что разворотил остальные фото. Было ли это копыт грабителей? Но им-то зачем? Что было на тех фотографиях?

Твайлайт принялась перебирать стопку разбросанных фотографий. Не найдя ничего интересного, она, с долей уважения к семье Белль, решила вернуть их на законные места в фотоальбоме. Она уже было хотела положить последнюю фотографию на место, как вдруг что-то привлекло ее внимание.

Простая семейная фотокарточка на фоне недавно построенного дома. На ней были изображены молодой счастливый жеребец с его такой же счастливой беременной женой. Между ними очевидно стояла чуть подросшая Рэрити. Расцветшая с возрастом.

Минутку…

Твайлайт не могла сдержать безрадостный и сухой смех. Да это, должно быть, шутка! Должно быть, шутка. Потому что если их родители не могли забеременеть, то тогда…

— Рэрити!

Твайлайт поднесла фотографию и ткнула на большой живот миссис Белль.

— Что все это значит?

Рэрити взглянула на фотографию, и ее глаза расширились. Одним ударом все горе и потрясение подавленных воспоминаний обрушились на нее.

---

Молодая Рэрити не могла сдержать радости. Она получила кьютимарку! Она сшила всему классу самые красивые платья для школьного спектакля. Ею восхищалась вся школа. Она даже собралась открывать свой собственный бутик!

Вишенкой на торте стало приближающееся рождение ее младшей сестренки. Ее родители этим днем пораньше ушли в роддом. Рэрити уже была достаточно взрослой, чтобы оставаться дома одна, но недостаточно, чтобы ее впустили в родильное отделение. Не то чтобы ей очень уж туда хотелось. Она должна убедиться, что, когда они вернутся, дома будет идеальный порядок. Потому что с ними на копытах будет чудненькая кобылочка, завернутая в пеленки.

Рэрити любила воображать, что, когда ребенок появляется на свет, их оборачивают в пеленки. То, что их отправляла принцесса Селестия, говорили младшие, верящие в эту чушь. Рэрити уже не верила в это. Она знала, что ее сестра росла в животике мамы последние месяцы, а сейчас пришло время выходить оттуда. А когда она выйдет, ей понадобится одежда. Много одежды!

Она уже начала делать наброски одежды для младенцев, как вдруг раздался колокольный дзыньк, — сигнал того, что их родители вернулись с радостной новостью.

Она мигом спустилась по лестнице, выбежала в холл и бросилась на грудь матери, которая не успела даже снять свое пальто.

Мама не обняла ее в ответ.

Лишь потом она заметила, что мама не улыбается. Красные глаза и мокрые щеки. Она пыталась не заплакать перед своим ребенком, но все ее тело дрожало.

Отец стоял перед ней, копытом придерживая жену и пытаясь поддержать нее. У него лучше получалось стоять смирно. Но и у него глаза были полны слез, как у мамы.

— Что случилось?

— Мама? Что случилось?

— Что случилось?

---

— Что случилось?

— Рэрити! Что случилось?

— Что случилось?

Твайлайт стояла над подругой. При виде фото она упала на пол. Ее глаза закатились так, что было видно лишь белок.

Рэрити всегда была королевой драмы, но сейчас все было серьезно. Она не столько ослабла, сколько впала в шоковое состояние. Она даже не успела призвать свою обморочную тахту. Рэрити в припадке рухнула на пол.