Послание в бутылке. Том 1
G4.05: Политическое столкновение
Извлечение снаряжения из контейнера, который мог провалиться насквозь и растворить большинство поверхностей в доме, оказалось чрезвычайно трудной задачей.
По крайней мере, пока Джеймс не вспомнила о поддевке старого костюма. Многое из того, что Лайтнинг объясняла об этом, не имело никакого смысла. Но она поняла одну вещь: у пони был процесс обработки, который они применяли к обычным предметам, что позволяло им взаимодействовать с облаками так же, как это делали тела пони. И этот процесс уже был применен к ее старому комбинезону. Исходя из этого факта, единственной трудной частью было разложить его так, чтобы можно было работать и не выпустить при этом грузовой контейнер.
Ее импровизированное рабочее место выдержало вес без каких-либо дальнейших сложностей. Внутри контейнера был набор снаряжения, идентичный тому, что было у нее ранее, вплоть до мельчайших деталей. Комплект XE-201 занимал большую часть места внутри контейнера, даже несмотря на то, что был переведен в режим хранения. Рядом с ним был набор седельных сумок, еще одна поддевка под броню, вычислительный терминал, передатчик, ее электрошоковый пистолет и складная гитара, оригинал которой не был сломан или погнут силой потока движущейся воды.
У Джеймс не было причин спешить. Поэтому она не торопилась одеваться, наслаждаясь ощущением стерильной ткани на своей шерстке. Как только она надела комбинезон, тонкие ботинки, казалось, не собирались проваливаться сквозь облака, и не цепляли кусочки пола, когда она ходила по комнате.
“Лайтнинг что-то говорила об этом, верно? В прошлый раз моя броня не проваливалась, пока ее не сняли”.
Возможно, это был какой-то намек на реальный способ, которым это общество могло “зачаровывать” объекты, чтобы не разрушать субстрат их мира. Это должно было быть что-то естественное, и все, что им нужно было сделать, это применить это свойство к другим объектам.
Такие бессмысленные академические размышления больше не казались стоящими того драгоценного времени, которое стоило потратить на восстановление контакта с “Предвестником”.
“Спасибо тебе, Маслоу. Мы поднимаемся еще на один уровень пирамиды”.
На этот раз Джеймс ничего не оставит на волю случая. Она упаковала в седельные сумки питательные батончики и пластиковые пакеты с водой, а также компьютерный терминал и сверкающую новую гитару. Кобылка закрепила каждый ремень и пряжку, чтобы они крепко держались, и проверила все крепления, которые соединяли их с броней. Вместо того, чтобы туда же засунуть передатчик и электрошоковый пистолет, Джеймс также прикрепила их сверху. Передатчик разместился у нее на спине, ближе к крупу, а пистолет она вставила в паз на внутренней стороне правого переднего копыта.
Кобылка стояла перед единственным зеркалом в доме, маленьким квадратиком стекла, который Даст прикрепила к своему гардеробу. Глядя в него, полностью облаченная в свое снаряжение, Джеймс снова почувствовала себя исследователем.
“Это Лаки Брейк, – подумала она. – Если у Лайтнинг Даст раньше были какие-то сомнения по поводу моей истории...”
Теперь она сможет продемонстрировать ей подготовленный фильм о первом контакте или показать демонстрацию сложных человеческих концепций. Даст могла бы даже поговорить с зондом “Предвестник”, хотя Джеймс сомневалась, что это хорошая идея.
“Наверное, будет лучше, если Лайтнинг еще немного будет считать, что я из какого-то места на ее планете. Если пони отреагируют как люди, она может испугаться или рассердиться на меня, если узнает, что я прибыла издалека. Из очень, очень далекого далека”.
Конечно, Джеймс расскажет ей всю правду, когда будет подходящее время. Например, когда придет время возвращаться после завершения собственной языковой миссии для окончательного отчета, кобылка намеревалась взять пегаску с собой. Это было бы идеальным моментом, чтобы показать ей все, если только раньше не произойдет что-то, что потребует большей открытости.
Пока она наслаждалась знакомой тяжестью костюма, что-то громко стукнуло в дверь, так громко, что кобылка чуть не подскочила от страха. Ей потребовалось почти полчаса, чтобы надеть XE-201... она не сумеет быстро его снять. Но кто мог прийти в гости? Она попятилась от двери, съежившись в глубине кухни.
“Никого нет дома, никого нет дома, никого нет дома...”
Кто бы это ни был, он, вероятно, пришел к Лайтнинг Даст. Они просто не знают, что она на работе, но когда поймут...
Кто-то снова постучал в дверь, на этот раз гораздо громче.
– Ваше тело испытывает физиологические симптомы, связанные со страхом. Вы в опасности? – произнес тихий голос через ушной имплантат, тот же спокойный женский голос, который костюм использовал для всех уведомлений. – Следует ли вызвать помощь?
– Нет, – прошептала Джеймс в ответ, дрожа и уставившись на свои копыта. – Мне не нужна помощь. Это пустяки.
Дверь взорвалась, упав на пол и отправив в полет клочья облаков. Последовавший за этим порыв воздуха был настолько сильным, что кобылка отлетела к дальней стене, врезалась в нее и снова упала лицом в пол. Комнату наполнили разлетевшиеся бумаги и прочие мелкие предметы и все остальное, не прибитое гвоздями. Броня прекрасно держалась вместе, ничего не отпало и не провалилось сквозь пол, так же она поглотила основную часть удара, так что Лаки быстро встала.
За дверью стояла пара пони, одетых в одинаковые доспехи из полированной бронзы. Оба были взрослыми жеребцами, с подозрительными взглядами и копьями, небрежно лежащими на боках.
Между ними стоял еще один, выше охранников и без доспехов. Его крылья все еще были широко расправлены, как будто каким-то образом именно он был ответственным за взрыв, который сорвал дверь с петель. У жеребца не было оружия, только ярко-золотистый жилет с официальной печатью на том месте, где на человеческой одежде должен был быть нагрудный карман.
Пони вошел в разгромленную гостиную Лайтнинг Даст, обратив взор на кобылку.
– Привет, – сказал он, пристально глядя на броню Джеймс голодным взглядом. – Ты сирота по имени Джем Ир Вин, да?
Жеребец сделал еще один шаг вперед.
– Nun estas la tempo por iri.
Кобылка вздрогнула и попятилась от жеребца. Она и так уже стояла у дальней стены, так что у нее оставалось не так уж много места для маневра. Все облако целиком было всего около пятидесяти метров в поперечнике, и она не могла летать. XE-201 мог стыковаться с экзоскелетом, обеспечивающим дополнительные возможности перемещения, в том числе полета, но ее никогда не учили им пользоваться. Джеймс не была солдатом.
– Нет, – сказала она, заставляя себя посмотреть в лицо жеребцу. – Я живу с Лайтнинг Даст. Я не уйду без нее.
Кобылка была немного горда тем, насколько связными были ее фразы, и почти без акцента. Общение с Даст сильно помогало в развитии разговорных навыков.
– Я tima, ke via zorganto malukcesis renkonti la standardan nivelon de zorgo. Лайтнинг Даст не та пони, которой можно fidata заботу о la malfortunan жеребенке. Снаружи ждет колесница, и эти два милых стража заберут тебя и доставят нас вниз в Эпплузу. У тебя есть aliajn ajn apartenaĵojn? Кроме этого... очень interesa kostumo via jama kapo...
Жеребец продолжал идти к Джеймс, заставляя ту продолжать пятиться. Вход в доме был только один, а ее прижали к дальней стене, деваться было некуда и пони все приближался.
Кобылка подавила всхлип, хотя это было нелегко. Ей потребовались все ее силы и выдержка, чтобы не развернуться и не попытаться сбежать. Сердце бешено колотилось, дыхание было резким и поверхностным, мир начал плыть перед глазами.
“Все было прекрасно, все было идеально! Я училась, у меня было безопасное место, был кто-то, с кем приятно общаться, это не может так закончиться!”
Ей достаточно было одного взгляда в глаза этого жеребца и становилось понятно, что он не позволит ей ничего оставить себе. Он был точь-в-точь как та кобыла, которая приходила раньше, та, что с рогом. У этого, возможно, и были крылья, но у него был точно такой же символ на жилетке – стилизованный амбарный замок цвета ржавчины на золотом фоне. Он отберет все ее оборудование в тот же день, когда Джеймс получила его обратно, и отошлет ее подальше от единственной пони, которая знала, где ее изначально нашли. Без оборудования Лайтнинг Даст могла оказаться единственной инопланетянкой, которая могла бы помочь ей вернуться к зонду.
“Я должна добиться успеха. Если они утащат меня и я пропаду, зонд просто создаст нового меня. Все будет так, как будто меня и не существовало”.
Джеймс не могла этого допустить.
– Отойди! – крикнула она, крылья напряглись под броней. Кобылка стояла так прямо, как только могла, подняв правую ногу от пола и направив ее на жеребца. – Я никуда не пойду, пока Лайтнинг Даст не скажет, что все в порядке! О-отойди от меня!
Жеребец замер, не сводя глаз с ее ноги. Или, точнее, с пистолета, прикрепленного к броне, и который теперь был направлен прямо ему в лицо. Джеймс могла видеть его глаза и чувствовать запах внезапного страха.
“Он знает, что такое пистолет”.
Снаружи послышалась какая-то возня, и один из охранников отступил в дверной проем. Раздался приглушенный разговор, за которым последовал знакомый голос.
– Нет, мне насрать с облака, кто тебя послал, ты стоишь в моем доме!
Жеребец повернулся, уставившись на дверной проем, в то время как другой охранник пытался загородить его своим телом. Толку от этого было мало – Лайтнинг Даст, возможно, и была меньше, но упорства у нее было как у твердотопливного ускорителя. Охранник, спотыкаясь, отлетел в сторону, выронив при этом копье. Оно провалилось прямо сквозь облачный пол, сгинув внизу.
Стражник уже поднимался на копыта, и казалось, что его товарищ снаружи вот-вот прыгнет пегаске на спину. Джеймс все еще не двигалась. Благодаря приводам, встроенным в броню, она держала поднятую ногу совершенно неподвижно, хотя внутри костюма все ее тело дрожало. Все равно с ее стороны требовалось обдуманное, четко выверенное движение, чтобы на самом деле выстрелить из пистолета.
– Стоять! – воскликнул жеребец, его тон был одновременно испуганным и настойчивым. – Не трогайте ее!
Охранник заколебался, слегка наклонив голову, но Даст только выпрямилась, удовлетворенно кивнув.
– Именно так я и думала. Как насчет того, чтобы вы, вонючие алмазные псы, убрались из моего дома, пока я не вызвала шерифа?
Пегаска обвела взглядом комнату, оценивая ущерб и продолжила с едва сдерживаемой яростью в голосе.
– Может быть, я и не стану заявлять на вас за все это, но только если ваши мерзкие крупы...
Жеребец прервал ее.
– Мисс, ваша... кобылка не знает, во что она одета. Она alŝultriĝanta danĝeran armilon на меня.
Он повернулся, чтобы посмотреть на Джеймс.
– Пожалуйста, опусти ногу, милая. Аккуратно и медленно... ты ne devus esti portanta tion... Это sufiĉe danĝera. Tro danĝera для такой милой маленькой кобылки как ты... вот так...
Джеймс опустила ногу, радуясь, что ей не пришлось делать то, что она собиралась. Оглушающий пистолет не причинил бы пони никакого непоправимого вреда, что правда, то правда. Но если бы ей пришлось напасть на них, чтобы сбежать, и правительство смогло бы каким-то образом связать это с исследователями... Да уж, дипломатам пришлось бы попотеть после подобного.
– Хорошо, – жеребец глубоко вздохнул. – Пожалуйста, не делай этого снова.
Он отвернулся от кобылки, свирепо уставившись на Лайтнинг Даст.
– Эквестрийская Служба опеки jam позаботится la aferon этой кобылки, мисс Даст. Ni aprezas la efikon de via volonta servo... но это ne plu is necesa. Vi ja komprenas почему так происходит. Пони с вашими, э-э-э... specifa pasinteco... fidita por doni kvalitan prizorgon для юных пони. Просто посмотрите на нее.
Он махнул крылом.
– Я supozanta вы даже не знаете во что она сейчас одета, верно? Она может уже venenita jam. Или если она не пострадала, ŝi povus mortigi кого-нибудь. Imagu la psikologian damaĝon, kiun ŝi suferos, sciante ke ŝi akcidente ŝtelos la vivojn de poneoj! Жеребята страдали всю жизнь и от меньшего.
Лайтнинг Даст прошагала через комнату, протискиваясь мимо жеребца, пока не оказалась прямо рядом с Джеймс. На ее лице было замешательство и едва сдерживаемое любопытство, но она ничего не спросила, к большому облегчению кобылки.
– Это здорово, – сказала Даст, не сумев сдержать сарказм. – Но меня больше интересует, что думает Лаки. Если она хочет пойти с вами... тогда это одно дело. А если нет...
– Она жеребенок! – возмущенно закричал жеребец. – Она не знает, что для нее лучше! Конечно, она захочет остаться с тем, кто traktis ŝin bone – она даже не знает, что только что произошло.
Тон жеребца немного остыл, и Джеймс увидела насмешку на его лице.
– Фабрика уволила тебя, верно? Никто в городе не наймет такую пони, как ты, Лайтнинг Даст. Если бы она знала, что ты натворила...
Джеймс не испытывала ни малейшего любопытства по этому поводу. Может быть, приди этот пони в нормальное время и прояви хоть какую-то доброту... Но, учитывая бардак, который он устроил в доме Лайтнинг, учитывая то, как он смотрел на нее и все еще явно намеревался отобрать у нее все ее вещи...
– Мне все равно, что сделала Даст, – заявила кобылка. – Она не врывалась в мой дом и не пыталась украсть меня, даже не спросив. Когда я была расстроена тем, что мои вещи пропали, она пошла и нашла их. Пошла и нашла!
Джеймс сделала шаг вперед и прижалась к ногам пегаски. Она не могла чувствовать успокаивающее тепло через броню, но ей и не нужно было. Сообщение было достаточно ясным.
– Ты не понимаешь, – настаивал жеребец. – У нее нет работы. Она не сможет vivteni vin plu. С точки зрения aspekto de ĉi tiu domaĉo, ŝi nur apenaŭ apogantas vin. Выглядит так, словно она вырыла в облаке яму и назвала это домом.
Охранники похихикали над этим. Даже сквозь броню кобылка чувствовала, как напряглась Лайтнинг. В воздухе внезапно появился какой-то странный запах. Джеймс не мог точно определить, что это было, но исходил он от пегаски.
– Он прав, – сказала кобыла. – Я только что потеряла работу. Мне придется переехать, как я всегда делала. Куда-нибудь достаточно далеко, где никто не знает моего имени. Если ты останешься со мной, тебе тоже придется уехать.
Джеймс пожала плечами, оглядываясь на коммуникатор, прикрепленный в задней части брони, и сделала глубокий вдох.
– На самом деле не имеет значения, где я живу. Я хочу остаться с тобой.
Жеребец закатил глаза.
– Боюсь, punkto estas dubinda. Мои instrukcioj venas rekte de Службы опеки, мисс Даст. Жеребенок отправится со мной, нравится ей это или нет.
– Или, – ответила Лайтнинг, почти крича, – вы все валите прямиком в Тартар, со сломанными крыльями и сухим небом весь путь дотуда! Я знаю, что такие, как ты, любите делать с жеребятами, как никто другая, и я не позволю тебе сделать это с ней!
Охранники напряглись, пересекли комнату и встали по обе стороны от жеребца. У одного больше не было копья, а другой даже не стал его снимать. Но даже в этом случае они представляли собой внушительную стену мускулов и сердитых взглядов.
– Я не думаю, что ты понимаешь, – сказал жеребец, его голос был по-прежнему спокойным и невозмутимым. – Кобылка идет со мной. Либо ты убираешься с дороги, и мы делаем все ĝentile, aŭ unu el miaj gardistoj tie povas alporti vin al la policejo dum mi tiris la ĉaron anstataŭ li. Я бы предпочел этого не делать... it's teda laboro je la plej bona el tempoj. Но если ты меня заставишь...
Он не успел договорить. Джеймс подняла ногу одним плавным движением, чувствуя, как вибрируют сервоприводы, когда костюм помогал ей целиться. Она выстрелила, слегка дернув копытом, и воздух наполнился коротким шипящим разрядом. Мгновение спустя жеребец упал на пол, дергаясь и корчась в конвульсиях. Один из охранников потянулся за копьем, и кобылка выстрелила и в него. Третий был на полпути к двери, прежде чем, дергаясь, рухнул на пол.
Слабое облачко газа поднялось от ствола пистолета, когда Джеймс опустила копыто. Ее сердце все еще колотилось как бешеное. Адреналин, по крайней мере, прогнал страх.
Даст искоса посмотрела на нее, переводя взгляд с дергающихся тел на ее ногу. Пегаска медленно прижала крылья к бокам и расслабилась.
– Это была не случайность.
Джеймс помотала головой.
– Это был не вопрос.
Пауза.
– Ты их...
Лайтнинг протянула ногу и ткнула жеребца кончиком копыта. Тот застонал в ответ, откатываясь в сторону.
– Ох, слава Селестии.
– Я не знаю, о чем он думал, – Джеймс повернула свою ногу в сторону, подняв ее так, чтобы Даст могла ясно видеть оружие. – Я лингвист. Это оружие не может убивать. Оно только причиняет кому-то сильную боль, чтобы он не мог двигаться. Через час они будут в порядке. Хотя это может вызвать... потерю кратковременной памяти. Я не знаю точно как это вещество будет взаимодействовать с биохимией вашего мозга.
В конце, похоже, она перешла на английский, как делала всегда, когда ее разум искал слова на эквестрийском и не находил.
– Но они будут в целом в порядке.
– Хорошо, – пегаска переступила через них, направляясь к двери. – Я надеюсь, ты была уверена в своем решении, Лаки. Потому что после такого... что ж, нам пора. Я planis moviĝi eksteren sekvasemajne, post serĉi aĉetanton pro la domo, но... сейчас на это нет времени. Забирай свои вещи сверху. Мы переезжаем.