Послание в бутылке. Том 1

G6.3850: Добро пожаловать в Отар

Лаки падала – падала прямо вверх. Она взвизгнула от удивления, хотя долго переживать не пришлось. Скафандр двигался сам по себе, увлекая ее тело за собой, пока не стабилизировался и кобылка не увидела горизонт прямо перед собой. Она все еще летела вверх, но уже не над сушей. Далеко под ней голубел океан, а совсем недалеко находился остров с черным песчаным пляжем. Она осмотрелась вокруг, открыв шлем, чтобы лучше слышать и видеть. Знакомый рев ветра вернулся, и Лаки обнаружила, что инстинктивно расправляет крылья точно так, как ее учили.

Она начала замедляться, сопротивляясь невероятному ускорению вверх. Рядом с ней Лайтнинг Даст делала то же самое, и получалось у нее лучше. Какой бы странный эффект, затуманивший разум пегаски, не оказывал Дискорд, сейчас он исчез. Во всяком случае, замедляться у Лайтнинг получалось куда лучше, чем у кобылки, и поднималась она далеко не так быстро. Пегаска не сняла свой костюм, а разорвала его крыльями, оставив за собой след из оборванных проводов и кусков ткани.

“Я и не знала, что крылья могут быть такими сильными”.

Затем мимо них пронеслось кресло. Испуганный крик пони наполнил воздух, хотя и всего на мгновение.

– Что случилось? – напряженно крикнула Даст. – Где мы находимся?

Лаки проигнорировала вопрос, указывая на кресло. Оно летело не очень быстро – в конце концов, это была просто пена и пони, – но это не имело большого значения. Если оно шлепнется в воду с привязанным к нему пассажиром...

– Мы должны спасти меня!

Лайтнинг Даст не нужно было уговаривать или убеждать, она сразу же спикировала к креслу. Кобылка следовала за ней так быстро как могла, но у нее не было никаких шансов обставить свою мать в ее стихии. Скафандр не был создан для помощи с полетами – его отделения для крыльев больше походили на перчатки, которые были у человеческих космических скафандров. Они предоставляли достаточную подвижность для выполнения базовых задач, но все же были невероятно неудобными. Лаки не могла манипулировать отдельными перьями.

“Ну естественно. Все мои перья внутри”.

К тому времени, как она догнала Лайтнинг Даст, та уже освободила Джеймс от ремней и держала ее передними копытами, хлопая крыльями изо всех сил, чтобы замедлить их падение. Кресло с плеском исчезло в океанской пучине.

– Помоги! – закричала ее мать, протягивая второе копыто. – Нам не хватит... высоты...

ПЛЮХ!

Лаки не знала, с какой скоростью они двигались при столкновении с водой, но с достаточной, чтобы ее скафандр выдал еще одну строку ярко-красного текста: “Предупреждение об ускорении, обнаружено столкновение. Повреждений нет.” Вода в шлем не залилась, хотя на мгновение ее ослепили жгучие брызги, попавшие в лицо. Кобылка брыкалась и пыталась выбраться на поверхность, инстинктивно хлопая крыльями, чтобы удержаться на плаву.

Но упорно бороться за свою жизнь не пришлось. Примерно через тридцать секунд она почувствовала, как ее захлестнула волна, а затем ударилась обо что-то твердое. Лаки кувыркнуло и закрутило... а потом она остановилась.

Волны все еще разбивались вокруг, и на мгновение кобылка была слишком ошеломлена, чтобы двигаться. Она не смогла помочь Лайтнинг Даст, не смогла спасти Карл. Не смогла держать свою глупую голову пониже и не создавать проблем для пони, которых она любила.

“Сейчас я не могу сомневаться в себе. Я все еще могу им понадобиться”.

Когда она доберется до “Предвестника”, тогда ее будут судить. Но не сейчас.

Лаки села. Она была на пляже, вода слабо плескалась вокруг ее тела. Примерно в двадцати метрах от берега начинались густые джунгли, откуда доносились крики странных птиц. В прибое лежали обе пони, которых она искала. Даст лежала на спине, время от времени выкашливая еще одну порцию соленой воды. Рядом с ней Джеймс встала на ноги, но из воды так и не вышла. Она застыла, полностью оцепенев, и не шевелилась, даже когда ее захлестывала волна.

– Мама! – прохрипела Лаки, сама поднимаясь на трясущиеся конечности и ковыляя к Лайтнинг Даст. – Мам, ты в порядке? Тебе нужна помощь?

– Нет, – простонала пегаска, резко рванувшись в сторону. Разрыв на ее спине расширился, и под треск протестующей ткани Даст выбралась наружу, стряхнув с ног остатки противоперегрузочного костюма. Она пнула его в сторону воды. Костюм всплыл и начал медленно дрейфовать по течению.

Лайтнинг тем временем проковыляла остаток пути вверх по черному песку, прежде чем снова упасть менее чем в метре от Лаки.

– Серьезный вопрос, милая, – пегаска перевернулась на спину, глядя на Лаки снизу вверх. – Ты же не пытаешься стать новой Дэринг Ду, верно? Потому что именно так пони становятся Дэринг Ду.

Лаки ничего не могла с собой поделать – она упала рядом со своей приемной матерью и прижалась к ней. Она хотела снять скафандр так же, как это сделала Даст, хотела прижаться к этой знакомой шерстке и цепляться за нее, пока снова не почувствует себя в безопасности. Не имело значения, что ее клон был тут. Пусть смотрит.

Но кобылка все еще не знала, как снять его или надеть снова, после того как снимет. В дикой местности, вдали от помощи дружелюбных пони, было более рационально оставить скафандр на месте. Пока она не выяснила, куда их отправил Дискорд.

Лайтнинг Даст все равно прижала ее к себе, хотя плотная ткань костюма мешала наслаждаться контактом.

– Я слышала... пони говорили, что они встречали Дискорда... некоторые из этих историй пришли из Понивилля после того, как он захватил его на несколько дней. Думаю, теперь я им верю.

Лаки кивнула.

– Думаю, я тоже, – она вспомнила, что сообщал костюм. Все предупреждения о нарушении причинно-следственных связей исчезли, когда она оказалась на открытом воздухе. В общем, что бы он ни сделал, последствия долго не длились.

“Значит, он напал на Даст намеренно?”

И более глубокая, более тревожная мысль:

“Что, если костюм вообще не защищал меня? Может быть, он позволил ему сработать, чтобы мы могли поговорить”.

С одной стороны, Дискорд только что спас им жизни. С другой стороны, он планировал спасти только ее. Других он был готов выкинуть, как будто их жизни не стоили ничего.

– Ну, что там случилось? – спросила Лайтнинг. – Меня память подводит. Ты что-нибудь можешь вспомнить?

Лаки кивнула.

– Дискорд сказал, что хочет, чтобы я кое с чем ему помогла. Он крайне туманно излагал детали, но думаю, что именно поэтому он нас и спас. Что-то связанное с Фларри Харт, но я не знаю, что именно.

Лайтнинг Даст заметно дрожала, даже когда встала на ноги.

– Это опасные игры, Лаки. Он даже хуже принцесс. Опасен, и ему наплевать на нас. Лучшее, что можно сделать, – держаться от него подальше. Отправиться в приключение с принцессой, которая тоже хочет притвориться, что она Дэринг Ду – это одно. Есть много милых историй о таком. Но если ты начнешь делать то, что говорит Дискорд... – пегаска понизила голос, оглядываясь по сторонам, когда наклонилась ближе, шепча прямо на ухо кобылке. – Пони задаются вопросом, исправился ли он. Мы думали, что это так, но потом было нападение Тирека, и он не остановил его. И это был даже не последний раз...

– Я не собираюсь становиться на его сторону против Эквестрии, – ответила Лаки, хотя и не была до конца уверена, что это вообще значит.

“Я здесь в ловушке, – сказал Дискорд. – Мы собираемся освободить их”.

Кобылка могла только надеяться, что бог хаоса Эквестрии подробно объяснит все, когда появится в следующий раз.

– Мы не в джампере, – произнесла Джеймс не так далеко. Она, спотыкаясь, пошла прочь от океана, как будто только что очнулась, ее шаги были нетвердыми, и все ее тело слегка дрожало. – К-как мы вернулись на остров? Мы разбились?

Она посмотрела вниз на свой противоперегрузочный костюм, который получил некоторые повреждения, когда Лайтнинг высвобождала ее из кресла, а может, при падении в воду. Не было никакого способа узнать наверняка.

– Я не вижу обломков.

Лаки моргнула, а затем неохотно тоже встала на копыта.

– Это будет нелегко объяснить. Что-то нас сбило. Один из могущественных... агентов Эквестрии... вмешался и спас наши жизни. Но он не смог спасти Карл. Она была уже мертва.

Джеймс моргнула, осознавая услышанное. Она перевела взгляд с Лаки на Лайтнинг Даст, а затем снова на океан.

– Как кто-то мог спасти наши жизни, если нас уже сбили? И спасти нас, но не доктора Нолан? – она покачала головой. – Это не имеет смысла.

Лаки пожала одним плечом.

– Так все и было. Может быть, в моем скафандре есть камера, и мы сможем воспроизвести запись. На самом деле сейчас это не важно, – кобылка остановилась, оглядывая пони. – У тебя же нет радио, верно?

Старый шлем Лаки и надежный вычислительный планшет сейчас горели на месте крушения.

– Нет, – Джеймс нетерпеливо отмахнулась от нее. – Оно нам без надобности. Мы вернулись в Отар.

Она повернулась, указывая на мягкую почву у края джунглей.

– Видишь это? Следы “Гефеста”. Мы можем пойти по ним и выйдем к городу.

– Что говорит эта пони? – раздраженно спросила Даст. – Я и забыла, как это было неприятно.

Лаки повернулась к своей маме.

– Она говорит, что это и есть остров, на который мы пытались попасть. Мы можем пойти по этим следам обратно в деревню.

Не совсем то слово, которое кто-либо из его жителей захотел бы использовать для обозначения Отара, но это был самый простой перевод.

Лайтнинг рассмеялась.

– Пешком? Как насчет того, чтобы просто пролететь над островом и найти, где дым?

Теперь Джеймс была единственной, кто смотрела, ничего не понимая. На ее лице было легкое раздражение, но гораздо меньше, чем у Даст. Лаки точно знала, о чем она бы думала в такой момент. Услышать разговор двух свободно говорящих на эквестрийском сделало бы для понимания языка больше, чем недели чтения заметок. Лаки задавалась вопросом, как много из их фраз она могла понять – вероятно, больше, чем сама могла произнести.

– Я не думаю, что она может летать, – заметила кобылка. – Что не значит, что мы не должны этого делать. Позволь мне узнать, что она думает по этому поводу.

Она повернулась обратно.

– Я думаю, ходить пешком было бы глупо, – Лаки расправила свои крылья, сгибая их по очереди, чтобы сделать свою точку зрения очевидной. – Вероятно, вместе мы бы могли нести тебя.

– Нет, – ответила Джеймс так твердо, что даже Даст, казалось, поняла. – Я только что выпала из самолета, маленькая девочка-клон. И даже приземлись мы нормально, у Отара есть система противовоздушной обороны. Если бы мы были на другой стороне острова, она, вероятно, застрелила бы тебя… или ее.

Пегаска указала на Лайтнинг Даст, которая уже расправляла крылья и готовилась взлететь.

– У нее нет имплантатов, так что...

– Остановись! – кобылка резко развернулась, чтобы положить оба копыта на плечи Даст. – Это небезопасно!

Лайтнинг нахмурилась, хотя все равно не сопротивлялась и не пыталась взлететь.

– Что?

– Здесь есть опасная магия, – объяснила Лаки. – На острове. Мы не можем здесь летать.

Хорошо, что Дискорд выкинул их где-то, где их не заметили. Но, с другой стороны, если он знал достаточно, чтобы знать об острове, он, вероятно, знал и о его оборонительных возможностях.

“Оливии это не понравится. По крайней мере один из пришельцев знает, где мы живем. Он смог доставить нас сюда без всяких проблем. Если бы он захотел послать сюда армию пони или, не дай Бог, бомбу, его было бы невозможно остановить”.

Затем возникла другая мысль, еще более тревожная.

“Дискорд знал, как работает мой костюм. Он… связан со строителями?”

Это имело смысл – богоподобное существо, недоступное пониманию пони, с совершенно непостижимыми для них целями.

“Он мог убить нас! Вышвырнуть нас вот так, совершенно неподготовленными…”

Лаки отвлекло от этих мыслей нечто гораздо более важное – она заметила, что Даст начало трясти. Как и ее клона – она не переставала дрожать с тех пор как вылезла из воды. И уже темнело.

– Нам нужен огонь, – непринужденно сказала она. – Мы можем подумать о возвращении домой после того как согреемся.

Кобылка потратила время на то, чтобы дважды повторить фразу – сначала на эквестрийском, а затем на английском.

– Хорошая идея, – согласилась Лайтнинг. Ее клон тоже не стал спорить. Но ее клон, вероятно, все равно думал о том же самом. В конце концов, она прошла те же самые тренировки.

---

Лайтнинг Даст лежала поверх сложенных обрывков костюма и грелась у огня. На этом неизведанном острове они нашли много дров – достаточно сухих, чтобы их можно было сжечь. Что бы еще ни случилось с ними в предстоящую ночь, по крайней мере, мерзнуть они не будут.

Этот перерыв был первым случаем, когда пегаска могла подумать, не будучи прерванной какой-нибудь новой катастрофой или Лаки.

“В чем разница?”

Ее кобылка наконец-то сняла странный костюм, который был на ней и принцессе, хотя сам процесс занял у нее больше часа, пока она наконец разобралась. Лаки не сидела рядом с Даст, хотя пегаска подозревала, что она пришла бы, если ее позвали. Но Лаки была занята разговором с кобылой, которую они спасли. Лайтнинг не понимала ни слова из того, что они говорили, так как кобыла, казалось, вообще мало говорила по-эквестрийски, но это был очень эмоциональный разговор.

Именно тогда Лайтнинг Даст кое-что заметила, то, что, как она думала, ей почудилось, когда кобылка с трудом выбиралась из скафандра. В ярко-оранжевом свете костра пегаска увидела, что метка Лаки Брейк изменилась.

“Это невозможно, это невозможно, это невозможно…”

Все, что Лайтнинг Даст знала о метках, делало этот факт абсолютно очевидным. Это не было похоже на имя, которое пони мог изменить, если бы захотел. Метка была сакральна.

– Лаки.

Пегаска пыталась сформулировать слова, прочищая горло, кашляя и пытаясь снова. Она все еще чувствовала привкус морской воды.

– Лаки, что случилось с твоей... – Лайтнинг даже не смогла вымолвить слова, просто уставившись на бок кобылки. – Где гитара?

– Ох, – Лаки смущенно прижала уши. – В руинах была какая-то... магия. Она научила меня языку, дав мне эту метку. Думаю, она заменила ту, которая у меня была.

Она не казалась расстроенной – совсем не как пони, у которого только что отняли всю его жизнь. Потому что именно этим и была метка – это было прошлое, настоящее и будущее пони. Она не просто указывала на их особый талант, но и решала, какие двери закрылись, а какие откроются. На всю оставшуюся жизнь.

“Она всего лишь кобылка, она, вероятно, этого не знает. И гитара у нее была недолго. Может быть, она просто еще не успела привязаться”.

– Как думаешь, она вернется в норму?

– Я не знаю, – ответила Лаки. – Она не выглядит как временная. Но я не очень хорошо разбираюсь в магии, так что, возможно. Может, эта и исчезнет.

Она, казалось, не спешила вдаваться в подробности, и поэтому Даст не стала настаивать. Во всяком случае, не сейчас.

Лайтнинг осела обратно на песок, пытаясь расслабиться. Вся ее жизнь переворачивалась раз в несколько лет, но этот... этот день был более странным, чем все остальные, вместе взятые.

Покой в настоящий момент был именно тем, в чем она нуждалась, чтобы обдумать, во что она влезла и как из этого выпутаться.

“Ни один пони не переходит из гармонии во зло одним деянием, Лайтнинг Даст. Несчастные случаи и небрежности усиливаются, и каждый новый шаг отдаляет тебя все дальше от других пони”.

Принцесса Луна сказала ей об этом. Даст ей не поверила – кто такая принцесса Ночи, чтобы читать ей нотации, после всего, что она сама сотворила с Эквестрией?

Но теперь слова принцессы звучали более правдоподобно.

“Должна ли я была отринуть Селестию, чтобы заботиться о Лаки? Неужели я играю с силами, которых не понимаю?”

Не было никаких сомнений в том, что сейчас Даст была за пределами понимания обычных пони, и не только потому, что дикость этого острова ясно указывала на его нахождение за пределами Эквестрии. По другую сторону костра Лаки Брейк разговаривала с пони, голос которой был почти точь-в-точь как у нее. И не только это, она была взрослой кобылой без метки, чего тоже не могло быть.

Пегаска сказала кобылке, что она не помнит ничего из того, что произошло, пока они летели внутри металлического летучего корабля. Насчет этого она солгала лишь отчасти. Даст не могла вспомнить все, но то, что могла…

Лайтнинг пыталась противостоять Дискорду, демону из самых худших кошмаров. Она рухнула перед ним без борьбы, ошеломленная его странной магией. С другой стороны, ее маленькая кобылка, едва получившая метку, храбро стояла перед темным богом и бросила ему вызов в лицо.

“Сколько пони в Эквестрии смогли бы это сделать?”

Лишь несколько, если верить рассказам. Принцессы и единственная группа пони, которые заслужили неприязнь Даст.

“На это можно смотреть двояко. Либо Лаки такая же, как они, либо она как принцесса”.

Трудно было сказать, какая мысль была более тревожной.

Это была не единственная странность в Лаки. Даст не была глупой, хотя ей и не хватало заинтересованности в тех вещах, что очаровывали кобылку. Она видела, как быстро Лаки выучила эквестрийский. Она заметила ее одержимость своими странными устройствами, как плоской металлической пластиной, которую она называла “компьютер”, так и подставкой, которая двигалась и всегда указывала в окно.

“Теперь она телепортирует нас за пределы Эквестрии и заключает сделки с богом…”

Лайтнинг наблюдала за Лаки сквозь огонь, чувствуя, как в груди у нее нарастают подозрения. Она отбрасывала их, но не совсем успешно.

“Меня что, взяли до кучи?”

Пегаска уже предполагала, что, возможно, Лаки была частью какого-то заговора чейнджлингов. Какое-то новое, еще более опасное племя, с машинами и магией, которых Эквестрия никогда не видела.

Да, Лайтнинг Даст не любила власти Эквестрии за то, что они разрушили ее жизнь. Даже сегодня она подверглась опасности – по-видимому, ее чуть не убили, если то, что Лаки сказала о встрече с Дискордом, было правдой. Ее почти идентичная старшая сестра, похоже, так и думала. Но независимо от того, насколько сильно она ненавидела лидеров Эквестрии, у пегаски не было намерения идти против пони. Даже если они так часто шли против нее.

“Это не могло быть просто притворством. Она была моей дочерью уже несколько месяцев! Не могло же все это быть ложью”.

Затем другая мысль, от той же самой части себя, которую она не слышала со времени суда.

“Просто подожди и увидишь. Ты ей больше не нужна. Она собирается избавиться от тебя”.

Лайтнинг Даст не поверила голосу, но и не забыла его. Она не поверила ему, когда он сказал ей, что друзья Рэйнбоу Дэш подвергли себя опасности, зная, что экзамен продолжается, надеясь каким-то образом выставить Даст дурой, чтобы Рэйнбоу Дэш получила должность вместо нее.

На самом деле она в это не верила, но и не забывала. Она и это тоже запомнит.

Лаки, как будто могла слышать ее мысли, поднялась с того места, где сидела на большом камне, и подошла к пегаске. Без приглашения или подсказки кобылка раздраженно села, уставившись в огонь.

Даст сумела удержаться от того, чтобы не отпрянуть от ее прикосновения, но с трудом.

– Что не так?

Лаки Брейк не обратила внимания на ее дискомфорт и устроилась рядом с Лайтнинг, как делала это много ночей назад. Она ничего не говорила, пока не поджала ноги под себя и немного не расслабилась.

“Это не то, как ведет себя монстр, который собирается захватить Эквестрию. Это обычная пони, которую другие просто не понимают. Она такая же, как я, только... более амбициозная. Враги побольше”.

– Я узнала о том, как шли дела, пока меня не было.

– Плохие новости? – спросила Даст, стараясь говорить как можно спокойнее. – Ты кажешься расстроенной.

– Да, – ответила кобылка. – Я имею в виду, что мы возвращаемся с плохими новостями. Эквус может сбивать гиперзвуковые летательные аппараты как нечего делать. И на этом кольце есть существа, которые думают, что мы собираемся вторгнуться или что-то в этом роде.

“Она же не может читать мои мысли, верно?”

Даст пристально посмотрела на кобылку, как будто могла видеть глазами маленькой пони и углядеть, заметила ли она момент, когда Лайтнинг думала о ней.

Однако Лаки никак не отреагировала, просто уставилась на огонь, словно он каким-то образом был виноват в их несчастье.

– А вы собираетесь? – спросила пегаска, стараясь скрыть эмоции в голосе. – Эквестрия через многое прошла с тех пор, как я родилась. Больше вторжений, переворотов и восстаний, чем за целую тысячу лет до этого.

“Было бы понятно, если бы ты была просто следующей частью всего этого", – добавила Даст про себя.

– Нет, – ответила Лаки немного раздраженно. – Мам, мы уже говорили об этом раньше. Все, чего мы хотим, – это иметь место для жизни и подружиться с пони.

Раньше Лайтнинг принимала это на веру. До того как увидела странную металлическую машину, появившуюся из воздуха и летевшую так быстро, что она не могла пошевелиться. До того как она увидела кобылку, вызывающе стоящую перед лицом бога.

– Если это все, чего вы хотите, зачем это, э-э... “приключение” с Фларри Харт? Напугав полстраны, сложно завести друзей.

Она ожидала, что Лаки начнет спорить, особенно учитывая, как от нее пахло злостью. Вместо этого кобылка только легла на землю, закрыв лицо одним копытом.

– Знаю. Я поверить не могу, что была такой тупой.

Ее уши и хвост прижались, и Лаки тихо застонала про себя.

Даст не знала, что на это сказать. В любой другой день она бы ее утешила. Но сейчас она не была уверена, что должна это делать. Это было так же глупо, как и сказала Лаки, и даже больше.

– Мы потратили тысячи лет, чтобы добраться сюда, – продолжила маленькая пони, ее голос был приглушен передней ногой. – И вот я, третье поколение, думаю, что в разгадке этой тайны есть какая-то срочность. Как будто четвертое поколение не могло этим заняться, или миллионное поколение. Держу пари, они могли бы прорезать эту дверь с помощью плазменных резаков, имея достаточно времени. Или... черт возьми, просто прорезать камень. Это не обязательно должна была быть я. Но нет, мне все равно нужно было влезть.

Лайтнинг Даст не знала, что означают все эти слова, хотя все они были на эквестрийском. Она позволила тишине продлиться еще несколько минут, гадая, скажет ли кобылка что-нибудь еще. Она этого не сделала, и в конце концов пегаска заговорила.

– Кто ты, Лаки? Я знаю, мы как-то говорили об этом. Ты пришла издалека, ты не рабыня, я все это помню. Но кто ты на самом деле? Может быть, теперь, когда ты говоришь на эквестрийском, ты сможешь объяснить это должным образом, – Даст потянулась вниз крылом, приподнимая лицо Лаки, пока та не посмотрела на нее снизу вверх. – Я думаю, после всего произошедшего ты мне это задолжала.

– Да, – ответила кобылка. – Возможно, было бы проще показать тебе кое-что. Моя... моя тетя говорит, что мы почти дома. Когда мы доберемся, ты сможешь увидеть много вещей, которые могли бы облегчить понимание.

Лайтнинг потянулась, подняла Лаки и посадила ее перед собой, как могла бы сделать, чтобы прочитать кобылке нотацию после того, как та съела сладостей на целую неделю вперед.

– Может, да, а может, и нет. Все равно расскажи мне. Я хочу услышать это от тебя, малышка. После всего этого... – пегаска оглянулась на океан, простиравшийся в сотне метров от них. – Давай просто скажем, что мне становится все труднее и труднее не беспокоиться о том, что я не на той стороне. Эквестрия – мой дом, независимо от того, что она сделала со мной. Я не хочу быть частью следующего вторжения.

Лаки захныкала, отводя взгляд. Но что причинило ей боль, она не сказала. Как и прежде, Даст подавила желание утешить ее. На этот раз никаких отговорок, никаких легких путей.

В конце концов кобылка перестала плакать и достаточно пришла в себя, чтобы снова заговорить.

– Помнишь, как мы говорили о том, чем является Эквус? Мы говорили о звездах.

Лаки посмотрела вверх, указывая копытом в небо. При свете костра можно было разглядеть множество звезд.

– Да, – ответила Даст. – И что с ними не так?

– Ну... большинство мест не похожи на Эквус. Вокруг большинства звезд вращаются планеты. Огромные круглые шары, такие большие, что на них можно стоять где угодно и думать, что они плоские. Их так много, что ты никогда не сможешь сосчитать их все... И если ты сможешь долететь до одного, то увидишь только больше.

– Хорошо, я тебе верю. И что с того?

– Так далеко отсюда, я даже не знаю, как далеко... но так далеко, что ты могла бы лететь тысячи и тысячи лет и все равно не почувствовать, что приблизилась... есть маленькая желтая звездочка. Вокруг него летает маленькая планета под названием Земля.

– Что, оттуда и берутся земные пони? Целая планета просто земли?

– Нет! – Лаки топнула копытом. – Ты хочешь, чтобы я объясняла или нет?

– Прости, – Даст взмахнула одним крылом. – Продолжай.

– На Земле нет пони. Вместо всех разных племен и других существ, которые живут на Эквусе... драконов, минотавров и всех остальных... есть только одно племя, называемое людьми. Мне кажется, я уже говорила тебе это слово раньше.

Пегаска кивнула, но на этот раз не перебивая.

– Да, хорошо. Люди жили на Земле очень долго, достаточно долго, чтобы придумать все те замечательные штуки, которые, как ты иногда видела, я использую. Мой компьютер, летающие корабли, много других вещей, для которых у тебя нет названий. Но этого было недостаточно. Мы расселились далеко – строили купола на Марсе, колонии в лавовых трубах. Исследовательские аванпосты по всей нашей солнечной системе… Ой, ты же не знаешь, что это такое. Тогда забудь об этой части.

Кобылка на мгновение замолчала.

– Дело в том, что строить в одиночку вечно – это нормально, но мы хотели большего. Мы хотели знать, могут ли где-то далеко, на какой-то другой планете, существовать другие люди. Мы не знали, как они будут выглядеть и где они будут находиться, но нам было интересно.

– И вы пришли сюда? – предположила Лайтнинг. – Сели в... металлический дирижабль и полетели так быстро, что добрались сюда раньше, чем прошли тысячи лет? Или, может быть, вы превратились в камень и трансформировались обратно только тогда, когда попали сюда? Но тогда кому-то пришлось бы все время бодрствовать...

– Нет, – ответила Лаки. – Но достаточно близко. Мы можем летать намного быстрее, чем вы, но недостаточно быстро. Есть... ограничение скорости. Ничто во Вселенной не может двигаться быстрее трехсот тысяч километров в секунду. Не имеет значения, насколько ты магический или умный. Ну... во всяком случае, так мы думали, когда я улетела. Существовали несколько теорий... но я отвлеклась.

Кобылка начала расхаживать взад и вперед перед костром. Пока она говорила, Даст внимательно следила за любыми признаками обмана. У нее было преимущество в том, что она много месяцев жила с Лаки – она знала, когда та лжет. Всякий раз, когда кобылка не хотела о чем-то рассказывать, она меняла тон или смотрела в другую сторону, в то время как ее хвост быстро вилял взад-вперед. Она была бы ужасным игроком в карты.

Но ничего из этого сейчас она не делала.

– Эту часть трудно объяснить. Дело в том, что мы не знали, куда идти, чтобы найти вас. На планетах может жить много разных людей, но всех их может быть нелегко заметить. Мы должны были побывать в как можно большем количестве мест. Давай... представим, что Эквестрия становится больше, и она хочет построить несколько новых городов за границей, чтобы делать погоду. Они могли бы просто отправить облака и все прочее, наполненное водой, прямо с фабрик, которые уже есть. Но это может занять много времени, и по дороге будет потрачено много воды. Потребовалось бы гораздо меньше пони, если бы они построили новую фабрику где-нибудь поближе. Они могли бы построить ее в Клаудсдейле и просто полететь с ней...

“Как собственно мы и делаем”, – подумала Даст, но вслух этого не сказала.

– Но теперь давай предположим, что новый город так далеко, что Эквестрия не может сделать даже этого. Случаются... опасные штормы или что-то в этом роде. Фабрика не может туда добраться. Поэтому вместо этого они отправляют умного пегаса в этот новый город. Он знает, как сделать погодную фабрику, и через несколько лет учит всех местных жителей, и они собирают металл, воду и прочее, и строят ее прямо там.

– Ладно... Думаю, в этом есть смысл. Но как это связано?

– Это то, что сделали люди. Но мы не могли даже послать одного пони, потому что все было очень далеко. Тысячи лет, может быть, больше. Поэтому вместо этого мы послали заклинание. Это... машина. Не одна, а множество. Десятки, когда я услышала об этом проекте. Но каждое из них должно было посылать больше.

Кобылка неопределенно помахала копытом.

– Представь, что заклинание... это письмо, которое положили в бутылку и выбросили в океан. Она дрейфует годами, пока кто-нибудь не найдет его. Если ее никто не найдет, заклинание внутри приплывает на пляж, превращает песок в новые бутылки и выбрасывает их обратно в океан. Сообщение плывет по течению, пока не найдет кого-нибудь дружелюбного.

– И что тогда?

– Тогда оно... создает меня. Не только меня. Ее, – Лаки указала через костер. – Вот почему мы так похожи. Заклинание знало, как создать только одну пони. И мы не единственные.

– Заклинание делает пони? – спросила Даст, не в силах сдержать свое недоверие. – Даже Селестия не может подобного!

По крайней мере, пегаска так считала. Были некоторые пони, которые вели себя так, как будто Эквестрию создали принцессы. Лайтнинг отвергала подобные суеверия.

– Значит, ты… не настоящая?

– Это не очень удачная аналогия. На самом деле оно вообще не использует магию, и... это больше похоже на то, что оно выращивает нас. Например, представь, что я могла бы сфотографировать тебя, а затем поместить картинку в специальную почву, и выросла бы копия. Как-то так? Хотя... – Лаки помотала головой. – Нет никакого способа объяснить! Все это – одна глупая аналогия за другой.

Она остановилась, тяжело дыша.

– Послушай, достаточно ли сказать, что мы могущественная инопланетная раса издалека? Все, что я когда-либо говорила тебе о наших дружеских отношениях, – правда. Есть только одна вещь, которую я тебе не сказала. Мы не можем уйти. Эквус теперь наш дом, и поэтому мне было очень интересно узнать о нем как можно больше. Его историю, его опасности… К завтрашнему утру они должны найти нас, и ты увидишь весь наш город. Все, что у нас есть. Мы строим больше, но...

Кобылка замолчала.

Даст ничего не ответила, так что наступило еще одно долгое молчание. История Лаки звучала примерно так же безумно, как и в первый раз, когда Лайтнинг услышала ее фрагменты. Но в то же время это имело смысл. Это соответствовало тому, что она видела – насколько беспомощной и растерянной была кобылка. Откуда взялся этот новый язык, хотя все они были пони. Почему Лаки так заботилась о вещах, которые большинство пони считали академическими вопросами, о которых им не нужно беспокоиться.

В истории осталось несколько дыр. Для начала, знали ли о них принцессы? Если да, то зачем так стараться поймать Лаки, когда она только появилась? И что это были за монстры, которые напали на Додж Джанкшен и, по-видимому, убили пони, которая была очень похожа на Лаки?

Но больше всего ее беспокоил не этот вопрос, хотя, вероятно, так и должно было быть.

– А что насчет тебя? – спросила Даст. – Пони, которую я знаю как Лаки Брейк, кто она?

– Я... намного моложе и намного старше, чем ты думаешь. Я родилась всего за неделю до того, как ты встретила меня. Но… у меня есть воспоминания, которые старше, – кобылка указала крылом через костер на свою старшую сестру. – У нее те же воспоминания. До того момента, как мы обе родились. Потом я ушла, жила с тобой, ты приняла меня... сделала меня другой. Вообще-то, я здесь самая старшая из живущих на этом острове... если не считать тебя.

– Не чейнджлинги?

– Нет, – она хихикнула, снова садясь у костра. – Ты когда-нибудь видела, как я меняюсь? Остальные тоже не могут. Это наш дом, и мы выглядим так, как выглядим.

Кобылка вздохнула.

– После жизни с тобой я больше, чем когда-либо, хочу, чтобы люди ладили с вами. Я бы хотела, чтобы некоторые из нас смогли здесь обосноваться. Может быть, на этом острове – не похоже, что кто-то еще на него претендует. И мне пришлось пойти и все испортить.

Лаки понизила голос, снова уставившись в землю.

– Конечно, мы бы не узнали о целой погибшей цивилизации, если бы я ничего не сделала… я бы не узнала язык строителей кольца… но и принцесс мы бы не разозлили. Если они когда-нибудь узнают, что это была я... и все пони здесь выглядят точно так же, как я, – кобылка застонала, снова закрывая лицо. – Я знаю, я не очень умная. Я паршивая кобылка. Ты, наверное, больше не захочешь меня видеть. Я бы не стала тебя винить. Мы можем... наверное, отвезти тебя обратно в Эквестрию. Куда захочешь. Без моего маячка, как на долбаном джампере, вас не должны сбить...

Теперь она плакала. Лайтнинг Даст ни с чем не могла спутать этот жалобный писк, смешанный с ее словами.

“Лаки не плохая пони. Она не пытается использовать меня. Она испуганный жеребенок в плохой ситуации, которую никто не понимает”.

На этот раз пегаска действительно притянула ее в объятия, обняв кобылку двумя крыльями разом.

– Тихо... Успокойся, малышка. Я не хочу от тебя избавляться. На самом деле, меня даже впечатлило, какую неразбериху ты устроила.

Это не помогло, и Лаки только начала плакать громче.

– Х-хех, ну… вероятно, не совсем так... Послушай, я прощаю тебя. И, насколько помню, принцессе Фларри Харт очень понравилось путешествовать с тобой. Может быть, она все уладит. Если она действительно возьмет все на себя, то Селестия не будет винить других... людей. И вообще, что это за люди?

Лаки проигнорировала вопрос.

– Если, – мрачно пробормотала она. – Теперь ты говоришь как в Спарте.

– Я понятия не имею, что это такое. Но мне все равно, – пегаска опустилась ближе к земле, прикрывая спину Лаки одним крылом. – Это не так хорошо работает с песком, как в облаках. Ты уверена, что мы не можем просто прилететь туда и...

– Уверена! – в голосе кобылки мгновенно послышался страх. – Я видела, насколько хорошо работают противовоздушные турели. Пока я не заставлю Оливию отключить их, никаких полетов.

Лайтнинг Даст хмыкнула.

– Неважно. Костер греет. А теперь таким нарушителям спокойствия, как ты, нужно немного поспать. Завтра ты сможешь показать мне все, что хотела. Может быть, то, что ты сказала, обретет больше смысла, когда мне будет на что посмотреть.

Лаки только рассмеялась, а ближе к концу устало зевнула.

– Д-да, – она поежилась, устраиваясь поудобнее.

Глядя сверху вниз на кобылку, Даст не могла больше найти в своем сердце места для подозрений. Не имело значения, что говорил голос. Это был не монстр. Лаки, может, и не пони, какими пегаска их знала, но почему это должно кого-то останавливать? Лайтнинг дружила с драконами, грифонами и другими существами. Почему эта пони не может быть ее дочерью?

Кобылка, о которой шла речь, заснула через несколько минут, такая же уставшая за день, как и Даст. Пегаска смотрела, как пони по другую сторону догорающего костра ворочается с боку на бок, пытаясь найти удобное положение.

“Ты та пони, которой была бы Лаки, если бы она не пришла ко мне?”

Она могла бы спросить об этом, но без дочери, которая станет переводить, они смогут обменяться лишь несколькими простыми словами. Лучше всего было просто подождать утра. Тогда все станет менее безумным.

---

Оливия слегка наклонилась в кресле на борту транспорта на воздушной подушке “Фаэтон”, положив одно копыто на ремни, которые надежно удерживали ее даже во время почти постоянных изменений направления движения. На острове Отар (в настоящее время безымянном) еще не было дорог, ничего такого, что могло бы показаться пролетающим мимо существам признаками цивилизации. “Фаэтон” мог обеспечить довольно комфортное путешествие по такой пересеченной местности, если вы были готовы пожертвовать скоростью ради комфорта, пока пара дронов, летящих впереди, могла выбрать наилучший путь.

Под униформой майора оба бока все еще были забинтованы. Ее тело, казалось, хорошо заживало. К сожалению, даже полное исцеление мало что могло сделать, чтобы убрать то, что она видела.

Оливия не желала жертвовать скоростью, да и вообще чем бы то ни было. Они даже не стали бы ждать, пока вернутся в Отар, чтобы провести разбор полетов. У “Фаэтона” не было отдельной рубки пилота, это была просто бронированная версия гражданского судна на воздушной подушке, так что внутри было достаточно места для нескольких пони. Таких, как лейтенант Диего Перес, глава ее нового подразделения спецназа, а также доктора Дороти Борн, лидера ее ученых.

– Я знаю, вы не хотите говорить, – продолжала доктор Борн даже сейчас. – Но это потрясающая вещь. Вам нужно это услышать.

Оливия хмыкнула и неохотно отвела взгляд от окна. Она приняла лекарства от морской болезни, неизбежной при перемещении на таком транспорте, но, как и все лекарства, их действие на организм пони было в лучшем случае частичным. Далеко не так хорошо помогают, как на Земле.

– В последнее время меня потрясают каждые несколько часов, доктор. Я уверена, что бы это ни было, оно может подождать.

– Нет, – продолжала настаивать та, – не может.

Перес возмущенно фыркнул о таком очевидном неуважении, но ничего не сказал. Гражданским лицам предоставлялась привилегия: им прощалось то, что не могло бы сойти с рук никому в надлежащей цепочке командования, и он это знал. По крайней мере, по поводу этого разговора он выглядел таким же несчастным, как Оливия. Майор и так уже была впечатлена действиями своей команды. Даже Лея на удивление хорошо адаптировалась к бионосителю. Возможно, она даже будет готова заступить на дежурство примерно через неделю.

– Хорошо, – сказала Оливия. – “Предвестник”, сколько времени до нашего прибытия?

– Две минуты, – почти сразу же ответил голос зонда.

– У вас есть это время. Вы завладели моим безраздельным вниманием.

Абсолютная ложь. Борн повезет, если она получит хотя бы половину, учитывая дискомфорт майора. Как физически, так и из-за картинок, присланных дронами безопасности Отара. Всего три пони и один из ее команды пропал.

– Я узнала, как местные клетки могут выжить на кольце и почему привнесенные не могут, – заявила доктор Борн без предисловий. Она держала во рту планшет, на котором было изображение, полученное с помощью электронного микроскопа, причем некоторые части клетки были окрашены, а другие нет. Оливия не могла в этом разобраться и даже не хотела пытаться, учитывая постоянное дрожание и тряску.

“Я не буду блевать на глазах Переса. Или доктора Ирвин, как только мы ее заберем, если уж на то пошло”.

Лингвист отличалась от других гражданских лиц, которых Оливии приходилось терпеть. Она четко следовала ее указаниям, например, таким, как отправка регулярных отчетов. Она подвергла себя риску, чтобы как можно лучше выполнить свою миссию. Из того немногого, что знала майор, лингвист могла бы взять несколько книг и сбежать домой, поджав хвост. Но она этого не сделала.

“Возможно, взрослые версии бионосителей неполноценны. Половое созревание разрушает все их хорошие черты”.

Доктор Борн все это время говорила, объясняя что-то, что не имело никакого смысла. Оливия откашлялась.

– Попробуйте еще раз. Нет, подождите. Давайте сразу перейдем к выводам. Можем мы вырастить людей или нет?

– Мы, э-э...

Нерешительность.

– Органеллы работают во многом как митохондрии, как я уже сказала. У них есть свой собственный независимый репродуктивный цикл, своя собственная ДНК. Они, по-видимому, саморегулирующиеся, размножаются или позволяют себе умирать в зависимости от количества прионных белков в клетках-хозяевах. Мои первые испытания с пересаженными тельцами Борн... так я называю их на данный момент… оказались предварительно успешны. Но могут быть и долгосрочные побочные эффекты. В идеале я бы хотела запустить большую клеточную линию и вырастить как можно больше человеческих тканей. После этого пусть “Предвестник” вырастит нам тело без разума, и мы посмотрим, как долго оно проживет. Если это сработает так, как я думаю, у нас могут появиться первые люди через... двадцать лет?

Если бы Оливия что-нибудь пила, она бы забрызгала всю кабину.

– Два десятилетия? – она энергично покачала головой. – Доктор, я не думаю, что вы понимаете масштаб того, о чем говорите. Сейчас нам приходится работать с двумя генетическими образцами. Мне не нужно говорить ведущему генетику моей команды, какие последствия это будет иметь для успеха Отара.

Доктор Борн выглядела абсолютно беззаботной.

– Тогда мы пойдем и наберем больше образцов, или просто подождем. В этом нет никакой спешки – у нас нет крайних сроков. Но если я ошибаюсь, и мы начнем делать бионосители...

Оливия прочистила горло.

– Я не думаю, что вы понимаете, в какой опасности мы находимся. Возвращение в Эквестрию для сбора образцов подвергает нас неоправданному риску. Ждать, не повышая нашу готовность к возможному нападению, в то же время увеличивая население, которое в долгосрочной перспективе нежизнеспособно... Нет. Разве “Предвестник” не может просто запустить все ваши тесты в симуляции?

– Ну... да, я уже запустила их. Но только потому, что...

Судно на воздушной подушке резко замерло.

– Мы прибыли, – сообщил “Предвестник”, его голос был таким же ровным, как всегда.

– Я ожидаю узнать результат ваших симуляций, как только они будут завершены. Если результаты будут положительными, то мы сделаем все, чтобы стать последним поколением пони. Понятно?

– Да, – доктор Борн откинулась на спинку сиденья, сложив копыта вместе и свирепо глядя на майора. Но спорить не стала. По крайней мере, она достаточно четко понимала свое положение, чтобы знать: то, что скажет Оливия, “Предвестник” сделает.

“За исключением того случая, когда я сказала ему прекратить убивать Лею. Все могло бы пройти лучше”.

– Открой дверь, – приказала майор, вставая. На ней не было официальной парадной формы, как стоило бы сделать, чтобы поприветствовать вернувшегося оперативника при более благоприятных обстоятельствах. Оливия была в броне, как и Перес в углу. Шлем свисал сбоку, но в остальном она была готова вступить в бой в любой момент. Если это какая-то ловушка, что ж… она готова к этому.

“Фаэтон” медленно опустил четыре ножки из нержавеющей стали, а затем герметичная дверь с шипением открылась.

"Они на моем пляже", – подумала она, и хвост слегка дернулся от раздражения под броней. Но совсем немного – она не собиралась ничего говорить об этом. Никто из ученых даже не знал об этом пляже. Не говоря уже о лингвисте на удаленке.

Оливия увидела именно то, что показали ей дроны – импровизированный лагерь с собранными местными фруктами, которые никто не ел по ее специальному приказу. Лингвист и ее гость, очевидно, не знали об этом, потому что они зажарили несколько больших кусков на палочках, и большинство из них были уже съедены. Старший клон тоже ела, судя по испачканой шерсти.

“Ты же на пляже. Помойся”.

– Доктор Джеймс Ирвин, третье поколение, – сказала Оливия, выходя из транспорта на воздушной подушке и нервно осматриваясь по сторонам. Над этим местом кружили два десятка дронов, каждый из которых был вооружен, так что она не ожидала неприятностей. Но она не ожидала, что накануне джампер будет сбит. Она не ожидала, что “Предвестник” попытается убить одного из ее солдат еще до того, как закончит ее изготовление.

Она не стала отдавать честь, но вытянула одно копыто, чтобы его можно было пожать. Несмотря на отсутствие брони, Джеймс G3 была выше ее и немного более зрелой. У нее также был символ на боку.

Лингвист ответила на жест, ухмыляясь с видимым безразличием.

– Рада наконец-то познакомиться с тобой, Оливия. Но я знаю, что у меня здесь есть еще один клон, так как насчет Лаки? Это мое имя на эквестрийском, – кобылка оглянулась через плечо. – Мы со мной прекрасно провели время, путаясь в этом первые несколько раз, когда разговаривали.

Майор пожала плечами.

– Лаки, – повторила она, вероятно, переврав произношение. Это не был один из двух языков, которые имели значение. – Да, хорошо.

Оливия огляделась.

– Доктор Нолан где-нибудь поблизости? Нам нужно вернуться в Отар как можно быстрее.

– Нет, – это была доктор Ирвин, та, что постарше.

“Дефектная”.

– Она мертва, – кобыла неловко переступила с ноги на ногу, оглядываясь на океан. – Мы единственные, кто выжил.

– Где тело? – голос Оливии похолодел. – Вы похоронили ее?

– Нет, – ответила доктор Ирвин. – Мы не смогли ее найти. Но мы знаем, что она не могла выжить. С той скоростью, что мы летели... мы не должны были уцелеть. Но Лаки говорит, что для этого есть причины, просто они не имеют для меня смысла.

– Я ожидаю услышать эти причины, как только мы двинемся в путь. На данный момент я доверяю вашей оценке.

Теперь ей предстояло разобраться с тем, что приволокла с собой доктор Ирвин. Тут было три пони – два лингвиста и местная.

Эта пони была выше любого из них, с мускулистым телом, гривой, окрашенной в несколько разных цветов, и уверенным взором. Даже более крупный клон-переводчик явно чувствовала себя немного напуганной Оливией, но не эта пони.

– Еще один последний момент, прежде чем мы отправимся, – майор указала на новую пони. – Кто это? В вашем сообщении упоминалось, что вы кого-то приведете, но подробностей не было.

– Это Лайтнинг Даст, – ответила Лаки, подходя немного ближе к темно-зеленой пегаске. – Она единственная, кто заботился обо мне все эти месяцы.

Оливия наклонилась вперед, понизив голос до шепота и говоря прямо в ухо кобылки. Казалось маловероятным, что туземка могла бы выучить английский или китайский так же быстро, как лучший лингвист Земли выучил их язык, но уверенности в этом не было.

– Лаки, один из наших гиперзвуковых летательных аппаратов только что был сбит. Я не могу допустить в Отар никого и ничего, что могло бы подвергнуть риску мою команду. Твоя подруга-туземка – потенциальная опасность, независимо от того, как много она сделала, чтобы помочь тебе до настоящего момента.

Оливия ожидала, что кобылка отшатнется, съежится, как это всегда делали гражданские лица в ответ на ее требования. Однако тут она была разочарована.

Лаки заметно напряглась, выражение ее лица стало почти таким же холодным, как у самой Оливии несколько мгновений назад.

– Моя подруга оставила всю свою жизнь, чтобы защитить меня, Оливия. Она пошла против принцесс Эквестрии. Меня бы схватили, и моя миссия была бы провалена много месяцев назад, если бы не она.

– Возможно, – прошипела майор в ответ. – Но на нас напали. Неважно, что, по твоему мнению, она сделала для тебя, она – угроза. Пока мы не выясним, что происходит, ее не должно быть здесь.

Лаки мгновенно отступила назад, к зеленой пегаске.

– Если она уходит, я тоже. Лайтнинг Даст некуда идти. Она не может вернуться в Эквестрию прямо сейчас, так же как и я. Сложно будет найти другую пони, более готовую дать нашему обществу шанс.

Оливия подумала о том, чтобы просто приказать ей – или приказать Пересу – закинуть Лаки в “Фаэтон” и покончить с этим. Вместо этого она сделала один глубокий вдох, искоса взглянув на взрослого клона.

“Может быть, ты все-таки не дефектная. У вас обеих слишком много сострадания и недостаточно здравого смысла”.

Эта “Лайтнинг Даст”, по-видимому, помогала их миссии уже несколько месяцев. Она по-прежнему представляла собой опасность, но опасность с потенциальной огромной выгодой.

“Они просто примитивные туземцы, насколько они могут быть опасны?”

Тем более, в нагрузку к местной шел компетентный лингвист. Они могли бы узнать все что угодно об обществе пони, а их переговорщик мог...

Их мертвый переговорщик не сможет использовать ничего из того, что они узнают.

“И мы все еще в опасности. Даже стоя здесь, на пляже, мы подвергаемся риску”.

Как долго она стояла там, раздумывая, а все смотрели, как она молчит и не двигается? Оливии было все равно.

– Хорошо, – она спокойно прошла мимо Лаки, пока не смогла прямо взглянуть на ту, о ком так заботился ее лингвист. Пони, казалось, не поняла многого из того, что было сказано, но, похоже, как минимум, уловила тон разговора. Она наблюдала за Оливией с явным подозрением.

– Привет, Лайтнинг Даст, – сказала майор, протягивая копыто. – Добро пожаловать в Отар.

Туземка посмотрела на ее копыто. Последовало долгое молчание, Даст, очевидно, поняла этот жест, но сотрудничать не желала.

Но потом все же ответила на приветствие.

– Привет, – сказала она в ответ, ее акцент был таким же сильным, и у Оливии, когда та пыталась произнести ее имя. – Лаки... и какая-то чушь из бессмысленных звуков.

– Сойдет, – майор отвернулась от туземки и взглянула в сторону транспорта. – Все, тащите свои задницы в “Фаэтон”. Разбор полетов начнется, как только мы двинемся в путь.