Послание в бутылке. Том 1

G6.3850: Не то, что ты думаешь

Лаки получила ответ уже на следующий день. Он пришел так же, как и раньше, в виде слабо закодированного сообщения, хотя и был передан телеграфом, а не почтой. “Предвестник” помог с расшифровкой – с легкостью, когда у вас есть словарь эквестрийского. В конце концов, это был всего лишь поиск орфографических ошибок. Но там, где Лаки отправила сравнительно короткое сообщение, Твайлайт Спаркл поступила иначе, отправив целые страницы того, что (на первый взгляд) было полной бессмыслицей.

По факту телеграмма представляла собой исключительно подробный отчет о пяти подругах принцессы в Понивилле, их путешествиях и решении различных “проблем дружбы”. Бессмысленная чушь, но это было совсем не то, что Лаки искала в нем.

Сообщение Твайлайт было простым – радиочастота и время. Там не говорилось, почему принцесса считала, что эта частота безопасна, или о каких-нибудь еще мерах предосторожности, которые Лаки, возможно, придется принять. До назначенного времени оставался всего один день, и потребовалось участие Мартин и Могилы вместе с “Предвестником”, чтобы вовремя получить и доставить оборудование для прослушки. Что касается передачи, Оливия приказала отправить еще один беспилотник на север Эквестрии, что добавит еще один факт к их фиктивному присутствию именно там. Правда, результатом являлась небольшая задержка, так как передавать сигналы на дрон надо будет по лазерному лучу, но большой проблемой это стать не должно.

Когда время подошло, сообщение Твайлайт пришло не в голосовом виду, а в виде простых импульсов, передаваемых в той же кодировке, что и телеграммы – только по воздуху, а не по проводам.

– Она, вероятно, использует искровой передатчик, – заявил Могила, склонившись над экраном. – Чуть не половину спектра забивает. Много электричества… она, вероятно, и правда хочет поговорить с тобой.

Жеребец, казалось, был раздражен, что так много народу толпилось в его каморке – Оливия пришла послушать, и Лайтнинг Даст тоже. Остальные в Отаре тоже были в курсе, чем они заняты, но Лаки не хотела, чтобы все здесь набились битком. Слишком много голосов лишь усложнило бы общение с Твайлайт.

– Это очевидно, – Лаки встала на задние ноги, так что ее голова оказалась на уровне верхних экранов. Она даже немного гордилась тем, насколько хорошо она научилась управляться со своим бионосителем. Только Лайтнинг Даст и Дедлайт могли лучше. Даже Оливия с завистью наблюдала за кобылкой, когда та без малейших затруднений справлялась с подобными задачами. – Если бы не она, то все оставалось бы в секрете. Я бы никогда не нашла базы строителей, не отправь меня туда Твайлайт. Я бы никогда не выучила эглатрин и не увидела бы, на что способно кольцо.

Лаки опустилась на пол.

– Что говорится в сообщении?

– Работаю над этим, – Степан потянулся к одному из экранов, наклоняя его вниз и в сторону от остальных. Это заставило кобылку не стоять прямо за его спиной, а сдвинуться в сторону. Лаки подошла к нему, наблюдая, как на экране появляется плохой машинный перевод.

– Нет, оставляй эквестрийский, – приказала она, нетерпеливо хлопнув крыльями. – Можешь оставить перевод на другом экране для всех остальных, если хочешь. Я хочу точно знать, что она на самом деле говорит.

– Простите, сэр, – ответил жеребец с явным сарказмом в голосе. Сообщение сменилось эквестрийским, и Лаки смогла прочитать, что прислала Твайлайт.

“Я здесь, – гласила надпись. – С кем я разговариваю?”

Лаки хмыкнула.

– Не мог бы ты передать мне свою клавиатуру?

– Нет, – одновременно сказали и Оливия, и Степан Могила, хотя только последний дал пояснения. – Никто не трогает мои вещи. Ты говоришь мне, что надо напечатать, даже если тебе придется делать это буква за буквой.

– “Предвестник”, переводи все, что она говорит, на английский, – приказала Оливия. – Дело не в том, что мы тебе не доверяем, Лаки. Но я опасаюсь, что ты можешь наделать глупостей.

– Только мое имя, – сказала кобылка. – Лаки Брейк.

Ей пришлось произносить его по буквам, так что все шло мучительно медленно. Будем надеяться, что Твайлайт еще на связи.

Ответ принцессы занял почти пять минут.

“Казалось маловероятным, что ты попадешь внутрь. Я надеялась, что ты сможешь заинтересовать Кристальную Империю – я могла бы сама помочь с исследованиями”.

– Это идиотизм, – заметила Оливия, как только Лаки прочитала перевод вслух. – Отправить тебя в какое-то важное место, не предупредив, чтобы ты не заходила внутрь? Ясно как день, что ты попробовала бы проникнуть туда.

Лайтнинг Даст медленно подошла и села рядом с кобылкой, наблюдая за экраном. За время пребывания в Отаре пегаска выучила несколько слов на английском, но в основном все старались отрабатывать на ней свой эквестрийский, так что учить язык землян возможностей было мало.

“Мы попали внутрь”, – ответила Лаки, как только ее сообщение было одобрено и переведено в буквы, которые Степан мог напечатать.

“Мы должны быть честны друг с другом, – написала Твайлайт. – Ты будешь говорить правду?”

Лайтнинг Даст рассмеялась, когда увидела эти слова, появившиеся на экране.

– Неужели она действительно думает, что мы поверим в то, что она говорит правду только потому, что она начинает с того, что обещает быть честной?

Оливия, казалось, поняла суть того, что говорила пегаска, и одобрительно кивнула. Даже несмотря на то, что Лаки переводить ее слова не стала.

– У нас нет никаких гарантий, что все, что она говорит, является правдой, – заметила майор. – У нас даже нет гарантии, что это действительно Твайлайт. Если только у вас нет каких-то вопросов, которые можно задать для подтверждения ее личности. В этом случае будет хоть какая-то уверенность.

– Пиши: “Я буду честна, как Эпплджек”, – приказала Лаки. – “Но я хочу быть уверена, что я и правда говорю с тобой. Что за послание ты спрятала в письме, отправленном мне?”

“северсердце5лигзапад1неговори”.

Лаки кивнула.

– Ну вот. С кем бы мы ни говорили, это тот же самый пони, который отправил письмо.

– Это еще не все, – вмешался Могила, прежде чем обновить экран.

“Ты чейнджлинг?”

С этого момента их разговор продолжался с задержками в несколько минут между отправками сообщений и мучительным ожиданием, пока Степан заново собирал все переданное.

"Нет".

“Тогда кто же ты?”

Этот вопрос пришлось обсудить. В конце концов они прислали:

“Юная пегаска-лингвист. Я очень хорошо знаю языки. Что, по твоим ожиданиям, мы должны были найти на той базе?”

“Что случилось с Фларри Харт?”

Это тоже пришлось обсудить. Оливия не позволила отправить то, что хотела, кобылка, и в конце концов они остановились на следующем:

“Там было много мертвых пони. Это было тяжело для нас обеих. Что ты ожидала, мы там найдем?”

“Это не объясняет, почему Селестия не позволяет ей ни с кем разговаривать. Ты уверена, что больше ничего не было?

“Сначала ответь мне”.

Более длительная задержка, чем раньше, и в конце концов сообщение:

“Я обнаружила, что Древо Гармонии – это карта Эквестрии. При правильном прочтении там можно найти особые места. Посещение одного из них помогло мне вознестись”.

– Ха! – воскликнула Лайтнинг Даст, как только увидела написанное. – Я знала, что от нее мы только сломанные перья и получим!

Пегаска махнула копытом в сторону экрана.

– Это ложь.

– Да? – спросила Лаки, поворачиваясь к маме. – Откуда ты знаешь?

– Потому что все пони знают, как Твайлайт Спаркл стала принцессой. Об этом писали во всех газетах как минимум пару недель. Она ничего не делала с Древом Гармонии, там все было как-то связано со Старсвирлом. Закончила его незавершенное заклинание. Деталей там было куда больше, но это я запомнила.

– Что она сказала? – спросила Оливия, наблюдая за Даст.

Лаки перевела.

– Это совсем не значит, что это неправда, – в конце концов заметила майор.

Перес согласно кивнул.

– Звучит как разница между официальной версией и тем что было на самом деле. Мы уже знаем, что информация о базе строителей кольца была правдой.

– Вообще-то она не заставляла тебя что-то делать, когда ты найдешь базу, – продолжила Оливия. – Опасности там не было, так что она не пыталась избавиться от тебя. Ничего делать было не надо, так что ты не была у нее мальчиком на побегушках. Из этого можно сделать вывод, что она говорит нам, по крайней мере, часть правды.

“Теперь ответь мне, – повторила Твайлайт. – Что случилось с Фларри Харт?”

Еще больше обсуждений, прежде чем они в конце концов отправили:

“Она узнала об Эквестрии то, что Селестия хочет скрыть от пони. Я думаю, Селестия планирует стереть ей память. Она может попытаться сделать то же самое с тобой, если я расскажу все тебе. Она говорила, что планирует убить меня”.

– Мне нравится идея посеять недоверие между принцессами, – сказала Оливия. – Но не более. Дальше не надо – если давить слишком сильно, то можно добиться обратного. Возможно, уже так и получилось.

Но Твайлайт Спаркл ответила иначе:

“Мне нужно поговорить с Дискордом. Мы можем поговорить снова через неделю? Я бы хотела использовать голос. Ты можешь так сделать?”

Могила кивнул.

– Если она использует ту же кодировку голоса, что и их радио, то никаких проблем.

“Да, – гласило сообщение. – Я буду слушать через неделю”.

– Что ж, – Оливия глубоко вздохнула. – Мы узнали не так много, как надеялись. Тем не менее хорошая работа. Специалист Могила, сообщите мне о любых попытках найти наш передатчик. Поднимите дрон в воздух на всякий случай, но не уводите слишком далеко. Он понадобится нам снова в том же районе через неделю.

– Есть, сэр, – жеребец изобразил слабый салют передней ногой. – Буду держать вас в курсе.

---

У Лайтнинг Даст было почти все, о чем она когда-либо мечтала. Каждое утро она просыпалась в богато обставленной маленькой квартирке с удобствами, для которых на эквестрийском даже не было названий. Каждое утро ее дочь приносила ей завтрак, и они обсуждали планы на предстоящий день. Затем Даст отправлялась вести уроки полетов – настоящих, а не тех показушных, на которые она зря тратила время в так называемых “Вандерболтах”.

Через несколько недель после прибытия пегаски в крошечный человеческий город Отар Лайтнинг Даст принесла в кабинет Оливии стопку схематичных рисунков. Эти встречи с мэром города всегда были немного напряженными – и слегка некомфортными для самой пегаски, учитывая, насколько эта пони была похожа на ее дочь.

Хорошо ещё, что у нее шерсть была другого цвета, в отличие от большинства остальных проживающих здесь пони. Даст так пока и не определилась, что было более жутким – множество пони, которые выглядели одинаково, или так много взрослых без меток.

По крайней мере, у Оливии была сова с темным оперением и большими глазами. Вполне подходящая метка для стража.

Чем дольше пегаска оставалась тут, тем более естественным для нее становилось общение с “людьми”. Ее маленькая дочурка, верная тому, что она говорила ранее, учила их эквестрийскому. Они учились не так быстро, как Лаки, но они учились.

Даже Оливия училась – она подняла глаза от низкого стола, за которым работала, и приветственно приподняла крыло.

– Привет, Лайтнинг Даст, – сказала она с довольно сильным акцентом. Большего, прежде чем перейти на английский она не сказала. К счастью, пегаска повсюду носила с собой гарнитуру, на которую было наложено заклинание перевода. Не самое лучшее заклинание перевода, которое она видела в своей жизни, но, казалось, оно постепенно становится лучше. – Что-то случилось?

– Нет, – Даст положила стопку рисунков на стол. Они были далеко не так хороши, как те, что могла нарисовать ее дочь, но пегаска все равно гордилась ими. Она проделала большую работу, выполнив их по памяти. – И да. Немного. Это насчет погоды.

– А что с ней не так? – между фразами следовала долгая пауза, предположительно, Оливии нужно было дождаться, пока сработает ее заклинание перевода. Она, вероятно, знала эквестрийский хуже всех остальных в Отаре.

– Ты знаешь, почему все время шторма? – спросила Лайтнинг, но не стала дожидаться ответа. – У Отара нет погодной команды. Это означает, что у нас все время одна и та же погода.

Если быть точным, это означало проливные дожди почти каждый день, причем на штормовой стороне вулкана все было еще хуже. Они были во власти океана.

– Если вы хотите однажды превратить Отар в настоящий город, вам нужна погодная команда.

Оливия наконец оторвала взгляд от своих многочисленных экранов и посмотрела на рисунки. Она сравнительно неуклюже пододвинула их к себе.

– Что это такое?

– Это водный аккумулятор, – объяснила пегаска. – А это облачный компрессор. Я, в принципе, знаю, как они все работают – во всяком случае, все то, что не связано с единорожьей магией. Это единственная трудная часть. Но вы очень хороши в создании вещей, так что все остальное должно быть несложно. Остров такого размера легко сможет обслуживать одна погодная станция с персоналом в десяток пони, когда она будет закончена.

Кобылка-мэр оттолкнула рисунки в сторону, Даст приготовилась спорить, немного напрягшись в ожидании отказа. Эти люди просто не понимали, что важно – умение делать вещи не означало, что все остальное в жизни пони становится неважным. Лаки это понимала, так почему они не могли?

– Прямо сейчас почти постоянная облачность – это именно то, что нам нужно. Мы строим все наши сооружения так, чтобы они не были видны с воздуха. Облака означают, что мы можем выходить наружу, не опасаясь, что нас увидят. Все это... – Оливия указала на рисунки, – выглядит довольно сложно. Я не ученая, я не знаю, что это за...

Несколько непереводимых слов.

– Чтобы скопировать эту магию.

Она встала из-за стола, резко повернувшись спиной к Даст, и направилась к другому аппарату у дальней стены. Кобылка нажала что-то одним копытом и заговорила достаточно тихо, чтобы заклинание перевода ничего не услышало.

Лайтнинг нахмурилась про себя, обдумывая, как она могла бы аргументировать свою позицию, но Оливия уже возвращалась.

– Эти рисунки, это то, как пони в Эквестрии управляют погодой?

Даст кивнула.

– Столько, сколько я могу вспомнить. Я была техником на нескольких погодных фабриках. Я могу объяснить некоторые пометки и знаю, что они написаны не по-английски.

У нее также не было почти никакой информации, которая потребовалась бы единорогу, чтобы сотворить необходимые заклинания. Сложный вопрос, поскольку в Отаре жили только пегасы и бэтпони.

– Может пройти некоторое время, прежде чем у нас будет достаточно персонала для “погодной команды”, – сказала Оливия. – Но я думаю, что это хорошая идея. Наше собственное управление погодой...

Еще несколько слов, которые пегаска не поняла.

– …требует планеты. Я уверена, что есть какие-то научные причины, по которым здесь ничего из этого не сработает. Я одобряю вашу просьбу. Вам придется отнести свои чертежи “Предвестнику” – это самое близкое, что у нас есть сейчас из инженеров.

– Спасибо! – Лайтнинг Даст просияла, собирая рисунки. Стать управляющим ее собственной погодной фабрикой было ожидаемым. Она бы уже им стала, если бы не ее единственная большая ошибка. Начиная с ее дочери, эти люди были гораздо более склонными прощать, чем ее соплеменники.

– Пока рано благодарить, – Оливия смотрела, как пегаска уходит. – Единственный известный мне способ позволить вам что-либо построить – это дать повышение. Теперь вы свободный гражданин по мнению “Предвестника”, как доктор Ирв... как Лаки. Я уверена, что она может объяснить подробности, если вы не понимаете, что это означает. Короче говоря, я впечатлена вашей работой до настоящего момента, и надеюсь, что вы будете продолжать помогать Отару еще долго.

Лайтнинг Даст поспешила из комнаты, удовлетворение росло с каждой минутой. Эти люди, возможно, не заплатят ей битами и не поместят ее фото на обложку “Кантерлот трибюн”. Но, возможно, все это не имеет значения. Она была одной из трех настоящих пони во всем городе и этим можно воспользоваться. Однажды Отар станет великим городом, и Даст будет управлять его погодной фабрикой.

---

– Ты... хотела меня видеть? – спросила Мелоди, просовывая голову в медицинскую лабораторию. Дэдлайт следовал за ней по пятам – теперь, когда он не был заперт в своей камере, они проводили много времени вместе. В основном Мелоди не возражала – было слишком поздно пытаться скрывать от него свои планы. Бедного бэтпони не собирались отпускать в ближайшее время.

– Да, да, – раздался изнутри голос Дороти, звучавший устало даже на расстоянии. – Ты привела своего парня? Отлично, он мне тоже нужен. Иди сюда.

Проводя с Мелоди по нескольку часов каждый день, Дэдлайт изучал английский почти так же быстро, как она изучала эквестрийский. По крайней мере, его любопытство помогало им быть более продуктивными – пегаска отказывалась отвечать ему на любом языке, кроме эквестрийского, и только если он спрашивал на английском. Но гарнитура все равно была при жеребце, чтобы разговаривать с другими пони. Вероятно, именно благодаря ей он понял слово “парень”.

По крайней мере, Мелоди восприняла его смешок как знак понимания. Дэдлайт ничего не сказал, так что не было способа узнать наверняка.

Дороти оккупировала весь первый лабораторный блок, убрав старое оборудование, что занимало кучу места, машины для людей, которых еще не существовало. Вместо них появилось полдесятка больших инкубационных автоклавов, каждый из которых был заполнен стопками пластиковых дисков. Мелоди заметила по крайней мере шесть новых экранов, каждый из которых был заполнен постоянно обновляющейся информацией, смысла которой она не понимала. Что-то связанное с процентом “выживаемости” в каких-то проводимых тестах.

Самым странным в лаборатории было количество находящихся тут дронов. На первый взгляд казалось, что лаборатория полна сотрудников. Дроны чистили оборудование, работали с центрифугой, убирали пустые чашки из-под кофе. Один даже пропускал одну из культур через странную машину, тонкие конечности механизма управляли оборудованием с очевидным мастерством.

– Я никогда раньше не видела таких дронов, – произнесла Мелоди, подходя к единственному свободному месту, где можно было стоять не мешаясь, – столу для приема пищи. Похоже, что им давно не пользовались.

– “Предвестник” выделил мне дополнительные ресурсы, – ответила Дороти, пренебрежительно махнув крылом. – Честно говоря, я таких тоже никогда не видела. Вероятно, их изобрели после того как сделали мой слепок. Но, как ни крути, лучше такие лаборанты, чем их отсутствие.

Она прошла через лабораторию к небольшому медицинскому креслу у дальней стены.

Мелоди узнала в нем стандартное медицинское устройство, используемое в клиниках по всей Земле. Его обычно называли “робо-медсестрой”, потому что оно могло выполнять практически любые процедуры, на которую была способна медсестра-человек. В чем-то устройство напоминало хирургические станции в медицинском крыле, но было куда менее сложным.

– Мне нужно немного твоей крови. И Дэдлайта тоже. Я беру образцы у всех в городе.

– Зачем?

Мелоди все равно пошла за пегаской, бэтпони брел за ней. Судя по виду, его очаровали трудолюбивые дроны вокруг них. Можно было только вообразить, что он о них подумал. Но даже если они и беспокоили жеребца, ничего на этот факт не указывало. Без сомнения, у него будет масса вопросов, но Дэдлайт очень хорошо научился сдерживать свое любопытство до тех пор, пока они не останутся наедине. Других людей раздражали его постоянные вопросы, в то время как Мелоди могла сидеть и разговаривать с ним часами, если жеребец того хотел.

– Потому что кто-то должен найти лекарство от прионной заразы, убивающей все человеческие бионосители, которые мы пытаемся вырастить, и этот кто-то – я, – Дороти указала на пустое кресло. – Садись. Мне нужен лишь небольшой образец. Пять минут, и валите на все четыре стороны.

Мелоди села в кресло, напрягшись, когда ремни захлестнули одну из передних ног, удерживая ее на месте. Дэдлайт напрягся рядом, его глаза сузились, когда механизм сомкнулся поверх ноги. Иглы или еще чего-то он видеть не мог. Все рабочие части робо-медсестры были скрыты от посторонних глаз.

– Как это может помочь? – спросила Мелоди сквозь стиснутые зубы. Она ненавидела иглы. – Мы все клоны, верно? Ты могла бы просто взять свою кровь, и было бы то же самое. Тебе нужны Дэдлайт и Лайтнинг Даст, они единственные, кто может дать тебе новую информацию.

– Это ты так думаешь, – пробормотала Дороти слегка отстраненным тоном. – Но лекарство – это не то, что мы думаем.

Мелоди почувствовала прикосновение металла к своей ноге, когда что-то срезало небольшой участок шерсти, а затем нанесло антисептик. Она напряглась еще немного, зная, что будет дальше. Но она не пыталась вырваться – не то что бы способность создавать людей не была для нее важна. Мелоди все равно предпочла бы очнуться в своем теле (хотя и в более молодой и здоровой версии), чем в этой новой, странной биоформе. Хотя у пони тоже были свои преимущества...

– Ты можешь объяснить? – спросил Дэдлайт, удивив их обеих. Его английский был невнятным и с сильным акцентом, но достаточно четким, чтобы его можно было понять.

– Ты слушал? – спросила Дороти.

– Да. То что мог. Не все из этого было понятно. Мелоди говорит, что здесь, в Эквестрии, есть болезнь – все живое заражено, но нам она не вредит. Это правда?

Дороти кивнула.

– Да, все верно. Знают ли об этом врачи-пони? Может быть, вы сами... разработали лекарство?

Тем не менее тон был очень скептическим. Очевидно, ученая рассматривала такую возможность как крайне маловероятную.

И правда, жеребец лишь помотал головой.

– Пони болеют, как и другие существа. Иногда есть магия, чтобы их вылечить, иногда лекарство, иногда ничего нет. Я никогда не слышал о болезни, которой заражен каждый пони.

– Ну, тем не менее она есть. Ты не мог понять, как, но...

Дороти снова посмотрела на Мелоди.

Та, со своей стороны, пыталась не обращать внимания на легкую боль, когда прибор брал у нее кровь. Это было не столько больно – ожидание было самой худшей частью, – но все равно неприятно.

– У нативных клеток проведена адаптация, органеллы, которые по своей основной структуре похожи на наши митохондрии. Они размножаются сами по себе, имеют свой собственный генетический материал и, по-видимому, не служат никакой иной цели, кроме очищения клеток от прионного мусора. Но при имплантации в клетки человека эти органеллы самоуничтожаются. Я модифицировала человеческую ткань, чтобы предотвратить отторжение, но дело не в этом. Это больше похоже на... меры безопасности. Как будто они знают, что находятся в неправильном типе тканей, поэтому и умирают.

Робот-медсестра отпустила Мелоди. Пегаска быстро высвободилась, прежде чем Дороти успела решить, что более инвазивные процедуры могут каким-нибудь образом повысить шансы на успех разработки лекарства.

– Теперь он, – ученая указала копытом на пустое кресло, кивнув на Дэдлайта.

Мелоди повернулась, чтобы объяснить на эквестрийском.

– Будь добр. Дороти хочет, чтобы ты помог вылечить эту болезнь. Она хочет, чтобы ты сел в это кресло.

– Ты выглядела так, будто тебе было больно. Это больно?

– Совсем немного. Я всегда... боялась уколов. Там всего-то нужно немного твоей крови.

Жеребец не стал спорить дальше, плюхнулся в кресло гораздо смелее, чем пегаска до него. Он выглядел совершенно равнодушным, когда механизм сомкнулся вокруг его ноги.

“Он мне доверяет”.

– Ладно, так как забор крови у группы клонов может помочь? Чем мы отличаемся?

Дороти издала разочарованный вздох.

– Наука – это... Ты не поймешь. Если по-простому – кажется, что у каждого пони вырабатывается свой уникальный биологический "ключ", на который реагируют органеллы. Имея достаточное количество образцов, “Предвестник” предполагает, что сможет смоделировать эту взаимосвязь и сформировать произвольный набор ключей для использования в человеческих бионосителях, которые мы хотели бы вырастить.

– Ты не узнаешь то, что тебе нужно, с теми пони, которые у тебя есть, – заметил Дэдлайт, как ни в чем не бывало. Как будто сказанное Дороти имело для него смысл, хотя Мелоди знала, что он не знает большинства слов, прозвучавших ранее. – Всякий раз, когда врачи пытаются придумать лекарство от чего-то, они всегда берут пони из всех трех племен. Я точно не знаю... но есть различия. Между ними.

Жеребец перешел на эквестрийский.

– Если повезет, они также включают фестралов или зебр, но часто обходятся и без этого. Просто смешайте нас с единорогами и земными пони.

Дедлайт снова перешел на английский с сильным акцентом.

– Если ты хочешь найти свое лекарство, тебе понадобятся все три типа пони.

К удивлению Мелоди, Дороти не отреагировала с раздражением на предложения, прозвучавшее от кого-то, кто явно не разбирался в науке, лежащей в основе того, что они обсуждали. Вместо этого она кивнула в знак согласия.

– Я рассматривала такую вероятность. До сих пор различия между моими собственными образцами и образцами, взятыми у других членов экипажа, были... недостаточными. В идеале я бы хотела, чтобы образцов были тысячи, но нескольких от каждого племени было бы достаточно. Даже если следующее поколение не всё будет клонами, они все равно будут...

Ученая замолчала, бросив взгляд на жеребца.

Она перешла на китайский, который, судя по всему, не часто использовала со времен средней школы. Хотя, по-видимому, Дороти все еще помнила достаточно, чтобы говорить на нем грамотно.

– Если бы у нас были образцы всех местных подвидов, следующее поколение не было бы потомками той, кем мы являемся, и Дэдлайта. Мне не кажется, что надо быть ученым, чтобы понимать какое генетическое бутылочное горлышко это создает.

Жеребец немного напрягся на своем месте, хотя Мелоди не могла сказать, было ли это из-за укола или очевидной попытки сохранить что-то в тайне от него.

“Мне придется объяснить, что она сказала позже... столько, насколько осмелюсь”.

– Я думала, мы ждем больше образцов, чтобы создать следующее поколение, – произнесла Мелоди по-английски. – Все наши биофабрикаторы просто пылятся без дела.

Дороти горько рассмеялась, с такой силой топнув копытом по полу, что пластиковое покрытие прогнулось.

– “Предвестник” прислушивался к моим доводам, а потом перестал. Разве он не беспокоится об опасности инцеста? Нашей исходной популяции требуется большая вариабельность, чем три образца. Даже двух мужских нет. Это будет ебаный пиздец.

– Мне казалось... – Мелоди подошла к ученой так близко, как только могла, и понизила голос. Однако продолжала говорить по-английски. Дэдлайт все еще мог слышать ее благодаря своим чувствительным ушам. – Разве майор не хотела дождаться твоего лекарства, чтобы следующее поколение было людьми? Она строит Отар с расчетом на человеческие размеры.

Дороти кивнула.

– Именно так и было. Но потом она передумала, – взмах хвоста в сторону двери. – Спустись на лифте, посмотри сама. Хотя, наверное, не стоит брать с собой местного.

Пегаска села, глядя на жеребца.

– Дэдлайт, – Дороти говорила медленно, очевидно, сдерживая свой гнев. Возвращаясь к обсуждаемой теме. – Пони живут где-нибудь за пределами Эквестрии?

– Да, – немедленно ответил тот. – Эквестрия – самое безопасное место, но далеко не единственное. Не всем пони нравятся принцессы и их правила.

– А недалеко от того места, где мы тебя нашли, никто из них не живет?

Жеребец пожал плечами.

– Ты хочешь узнать о нас больше? Не заманивать их в ловушку, как меня?

– Нет! – возмутилась Дороти и махнула в сторону машины. – Для этого. Наверное, ты прав. “Предвестник” согласен с твоим предположением о существенных различиях между различными подвидами пони. Нам могут понадобиться различные образцы, чтобы создать наше лекарство, а майор даже слышать не хочет о том, чтобы кто-то вернулся в Эквестрию. Не после того, как они убили Карл... Оливия не собирается рисковать потерять еще кого-то из нас, если только ей не придется. Как ты думаешь, пони помогут нам с лекарством, если мы попросим?

В этот момент робот-медсестра отпустила Дэдлайта. Он взглянул на свою ногу, с маленьким пластырем, закрывающим крошечный разрез, сделанный, чтобы взять кровь. В остальном он выглядел полностью невредимым.

– Могут. Если я там тоже буду. И если у вас будет, что предложить им. Пони к югу от границы... им приходится труднее, чем эквестрийцам. Не так безопасно, не так охотно делают что-то просто потому, что это правильно. Но если бы у вас было чем торговать, возможно, они бы согласились.

– Хм, – Дороти отвернулась в сторону лабораторного оборудования. – Спасибо за вашу помощь, вам обоим. Уверена, что ваш вклад сыграет важную роль в разработке лекарства и все такое.

Она снова перешла на китайский.

– Ты даже не познакомила местного с его клонами, Джеймс. Не стоит показывать, что у него уже тысячи детей. Его маленький примитивный разум не выдержит такого.

Мелоди даже не была уверена, что поверила в сказанное. Должно быть, Дороти ошибается или преувеличивает – Оливия не запустила бы биофабрикаторы, предназначенные для создания первого полного поколения для начального заселения Отара.

– Ваш доктор странный, – сказал Дэдлайт, когда они покинули лабораторию. – Я не уверен, что она мне нравится. Что она сказала, когда хотела скрыть это от меня?

– Ну, э-э... – Мелоди колебалась еще несколько секунд. Конечно, у нее не было никакого способа все скрыть. Дэдлайт не мог вечно находиться всего в нескольких комнатах. Оливия практически забыла о его существовании – она, казалось, не возражала, если он ходил в Отаре куда угодно, за исключением поверхности и оружейной, естественно.

– “Предвестник”, где находится лейтенант Перес? – спросила пегаска просто у стены.

Как она и ожидала, компьютер все слышал.

– Лейтенант Перес в спортзале, доктор Ирвин.

– Спасибо, – Мелоди повернулась в направлении зала. – Я могу показать тебе, Дэдлайт. То, о чем она говорила. Я не уверена… как ты к этому отнесешься. Но кто-то должен тебе рассказать.

– Рассказать мне что? – жеребец следовал за ней, плохо скрывая свой дискомфорт. – Я не знаю, почему это должно иметь отношение ко мне, Мелоди. Это твой город. У меня нет живых родственников, так что вы никак не могли их захватить. И я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что у тебя нет враждебных намерений по отношению к Эквестрии. Что еще может быть? Больше... врачей?

– Не совсем.

Спортивный зал был построен совсем недавно с учетом указаний Лаки. Это означало, что он был размером в три сегмента, достаточно большой, чтобы можно было расправить крылья и отрабатывать некоторые базовые летные навыки, находясь в помещении.

Когда они достигли ведущего туда тоннеля, двери перед ними закрылись, и экран рядом мигнул красным.

– Вход воспрещен, – произнес “Предвестник”. – Ваши инструкции запрещают пленному Дэдлайту входить в любой сегмент, где находятся Диего Перес, Степан Могила или Юсуф Абубакар.

– Отмена этой директивы. В этом больше нет необходимости.

Экран вспыхнул зеленым, и двери снова открылись.

Мелоди обернулась, встретившись взглядом с жеребцом. Она говорила медленно и с большим трудом подбирая слова.

– Ты знаешь, что мы все выглядим одинаково?

Дэдлайт кивнул.

– Многократные близнецы. Но вы ведете себя очень по-разному – совсем не как близнецы.

– Ну, а что если... у тебя тоже есть близнецы? Вообще-то, тройняшки. Их... трое. Четверо с тобой.

Жеребец покачал головой, слегка улыбаясь.

– Меня не проведешь, Мелоди. Я уже говорил тебе, у меня нет родственников. Я был единственным ребенком в семье, и оба моих родителя умерли. У меня прямо тут провалиться в Тартар больше шансов, чем найти там свою давно потерянную секретную семью.

– Не секретную. Слушай, ты же понимаешь, что мы не можем все быть кобылами, верно? Где-то должны были быть жеребцы. Ведь так?

Дэдлайт медленно кивнул.

– Какое это имеет отношение к моей семье?

Мелоди положила одно копыто ему на плечо, заставляя жеребца встретиться с ней взглядом. Гарнитуры для перевода у него не было, но пегаска надеялась, что ее эквестрийского хватит. Объяснить техническую сторону было бы все равно невозможно.

– Наша цивилизация обладает магией. Где-то глубоко под землей у нас есть... духи. Много-много духов, без тел. Мы ждем, чтобы дать им тела. Но мы раньше не находили жеребцов, поэтому не знали, как их сделать. Но потом появился ты, и теперь мы знаем. Мы сделали трех жеребцов. У них внутри разные разумы, разные воспоминания, но все они выглядят точно так же, как ты.

Теперь она заполошно дышала. Объяснять все это было невероятно сложно – Мелоди никогда бы не стала захватывать этого жеребца и даже не хотела брать образцы ДНК без его разрешения. Она ненавидела, что оказалась той, кому пришлось все это объяснять. Но либо так, либо позволить жеребцу самому случайно обнаружить произошедшее.

– Они сделали это без твоего разрешения, и мне очень жаль. Я была против, но никто меня не слушал. Я всего лишь запасной переводчик. Как только мы пройдем через эти двери, ты встретишься с Пересом… он один из твоих клонов, тот, кто отвечает за наших солдат. Сможешь сам убедиться.

Дэдлайт уставился на пегаску, наблюдая за ее переживаниями в тишине. Она искала гнев в его жестах или, может быть, страх. Вместо этого жеребец только улыбнулся.

– Правда? Ты говоришь... из-за какой-то странной магии, которую вы сотворили... теперь меня четверо? Вы выбрали правильного пони для копирования.

Он встал немного прямее, расправив крылья. Все делалось напоказ, и Мелоди знала, что ей следует отвести взгляд. Но она этого не сделала – прямо сейчас у нее не было сил даже пытаться.

– Ты должен увидеть, – повторила она слегка отстраненно. – В общем, не удивляйся, когда встретишься с ними.

– Хорошо, – Дэдлайт рассеянно кивнул, хотя, казалось, все еще следил за ее реакцией. – Но после этого я хочу, чтобы ты точно объяснила, как работает эта ваша магия. Там, откуда я родом, есть только один способ создавать тела. Поэтому вы все кобылы? Вы так сможете...

– Нет! – пискнула Мелоди, но не так громко, как хотелось бы. – Нет, не поэтому. Да, я объясню или, по крайней мере, попытаюсь. Вероятно, нам понадобится помощь “Предвестника”. Но сначала еще кое-что...

Пегаска снова посмотрела на стенную панель.

– “Предвестник”, мне нужно, чтобы ты отправил сообщение Лаки Брейк.

– Готов.

– “Проверь биофабрикаторы. Майору не говори”. Конец сообщения.

– Сообщение отправлено.

К тому времени, когда Мелоди оглянулась, она обнаружила, что ее крылья расправлены, и она не могла понять почему. Пегаска сложила их так быстро, как только могла, игнорируя ухмылку Дэдлайта.

– Давай, эм... давай познакомим тебя с Пересом. Я знаю, что он благодарен тебе за помощь, даже если ты был не в курсе этого. Иначе он был бы сейчас кобылой.